Громобой [Саша Виленский] (fb2) читать онлайн

Саша Виленский

ГРОМОБОЙ

ИЗ ЦИКЛА ХРОНИКИ ХАЗАРСКОГО КАГАНАТА-2

Александр (Саша) Виленский

Mobile   +972-50-579-1228

e-mail   sasha.vilensky@gmail.com

Тель-Авив

2021-2022

ТАИНСТВЕННОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

- Ну, и где труп?

Дознаватель Андрей Сапега, сложив руки за спиной, покачивался с пятки на носок, недовольно глядя на судмедэксперта и санитара. Те понуро молчали.

- Хорошо. Если непонятно, то сформулирую иначе: где тело убитой?

- Да бог его знает, - решился первым ответить санитар, от которого подозрительно пахло лекарствами. - Вот тут лежало! - он показал рукой на пустой стол, обитый блестящим цинком.

- Тут лежало, а теперь нет? - ехидно осведомился помощник дознавателя Минц.

- Тут лежало, а теперь нет, - буркнул санитар.

- И куда оно делось?

- Говорю ж: не знаю! - оба собеседника начали раздражаться. Дознаватель переводил взгляд со спорящих на стол и обратно. Молчал. Думал.

- Когда привезли труп? - наконец спросил он у судмедэксперта.

- Вчера вечером.

- Характер ранений?

- Огнестрельное в шею, перебита артерия, большая кровопотеря, смерть наступила в течение пары минут.

- Вскрытие успели провести?

- Нет, - мрачно ответил медэксперт. - Не успели. Характер ранений и причина смерти были очевидны, но точный ответ о состоянии тела можно было дать только после аутопсии.

- А вскрыть не успели, потому что обескровленный труп ночью встал и ушел из морга. Так что ли? - дознаватель спросил это серьезно, задумчиво, словно пытаясь понять, что же произошло.

- И теперь обескровленный труп превратился в зомби и бродит среди людей, отыскивая себе пищу? - не удержался от сарказма помощник дознавателя.

- Я бы не стал ерничать по этому поводу, - сказал доктор. - Ситуация совершенно непонятная, но я вижу одно-единственное объяснение: ночью кто-то пробрался в мертвецкую и украл тело.

- Зачем?

- Это я и сам бы хотел узнать.

Дознаватель обвел взглядом скорбное хранилище.

- Раньше такого не было?

- Не было. Бывало, что родственники пытались выкрасть тело, в основном, из-за дурацких суеверий. Преступники совали взятки за “правильный” отчет - это было. А вот чтобы труп сам встал и ушел…

- Дверь была заперта?

- Зачем? У нас тут до сих пор ходячих не было. Только лежачие, - съязвил санитар.

Доктор внимательно посмотрел на своего помощника.

- Ты что, дверь не запер что ли?

- Да запер, запер! - ощетинился санитар. - Тут же еще и препараты всякие, как не запереть.

- И все же тело исчезло? - встрял в разговор помощник дознавателя.

- Как видите, - было видно, что бесплодный пустой разговор начал утомлять доктора.

- Ну и как вы это можете реально объяснить? - допытывался дознаватель.

- А никак не могу и даже не пытаюсь, - раздраженно ответил патологоанатом. - У меня профессия немного другая. Объяснять - это, извините, ваше дело.

Дознаватель зыркнул на своего помощника, который хотел что-то сказать, но промолчал, помотал головой, пожевал губами.

- Ладно, доктор, пойдем на улицу, подышим. Как вы тут целыми днями торчите в этом запахе - не понимаю.

Все четверо вышли наружу. Сапега с доктором присели на скамейку у входа, помощник и санитар остались стоять.

Дознаватель пытался дышать полной грудью, чтобы выпустить из себя всю ту гадость, которой надышался в страшном помещении. Понимал, что это “ненаучно”, но так было легче. “Сколько лет дознавателем работаю, сколько раз в морге бывал, а привыкнуть никак не могу, прямо трясет от омерзения”, - думал Сапега, всматриваясь в необыкновенно красивую аллею, ведущую от больницы к моргу. Аллея была обсажена высокими крепкими кленами, которые багровыми и янтарными листьями щедро осыпали серую асфальтовую дорожку. Ранняя осень - самое прекрасное время года!

Где-то далеко справа загудел пароход, раздвигая тугие воды Итиля неторопливо шедший к Хазарскому морю. Слева хоть и не было видно центральную трассу, но оттуда были слышны раздраженные гудки автомашин. Сапега знал, что в это время суток там ужасная пробка, и в этой пробке ему неизбежно надо было тащиться обратно в Управление. “Машину надо менять, - некстати подумал дознаватель. - Двенадцать лет старушке. Надо будет взять синскую, что ли, говорят они в последнее время стали очень хорошие автомобили делать”.

Он хлопнул себя ладонями по коленям, встал:

- Ну что ж, дорогие медики. Пойдем искать объяснение мистическому исчезновению. Для начала давайте-ка вместе осмотрим все холодильники для уверенности, что тело нигде по ошибке не спрятано. И если не найдем, то уверуем в чудо: труп девушки сам по себе встал и ушел.

- Все холодильники осмотреть? До единого? - изумился санитар.

- Все, - безжалостно сказал дознаватель.

ПОГРАНИЧНОЕ СОСТОЯНИЕ

Молоденький сержант-пограничник вспрыгнул на подножку кабины семитрейлера, заглянул внутрь.

- Документы! - коротко бросил водителю. Тот, равнодушно глядя прямо перед собой, протянул сержанту водительские права и путевой лист.

Очередь грузовых машин на границе казалась нескончаемой, ждать приходилось по несколько часов: у Каганата не было таможенного соглашения с Унгарией , так что досмотр проводился тщательно обеими сторонами. Понятно, что водителям не терпелось поскорее закончить с формальностями и перебраться на ту сторону, их же еще и там ждала такая же утомительная процедура. Они выходили из кабин огромных фур, разминали затекшие ноги, крутили поясницу, чтобы разогнать кровь в спине - спина была самым больным местом шофера. Кто-то садился на придорожную травку, ел аккуратно завернутый женой в целлофан бутерброд, пили кофе из больших термосов, завистливо глядя на параллельную очередь частных автомобилей, которая двигалась не в пример быстрее. Иногда переговаривались друг с другом, ругая тягомотину перехода границы, таможенные службы, пограничников, начальство и, конечно, правительство. Правда, деньги за перевозку были такими, что ругались только для порядку. Где еще такое заработаешь.

И когда подходил их черед, резво бросались за руль, шипели пневматикой тормозов и двигались несколько метров вперед, выпуская сизый дымок из выхлопных труб.

Пограничник пробежал глазами путевой лист очередника, сверил фото на правах с лицом водителя…

- Да я там моложе лет на десять,  - буркнул тот, увидев, что сержант слишком долго крутит в руках его лицензию.

- Ладно, - пограничник снова оглядел кабину, сунулся чуть глубже внутрь и неожиданно обнаружил на диванчике за передними сиденьями скрюченное существо, завернутое в какое-то тряпье, сквозь которое сверкало голое тело.

- Здра-а-сьте! - протянул сержант. - А это у нас кто?

Водитель смешался.

- Да девку подобрал, попросилась подвезти!

- Куда подвезти? За границу? - изумился сержант. И по воинской привычке называть все вокруг ласково-уменьшительно и обращаться ко всем вокруг в первом лице множественного числа, заявил:

- Так, отгоняем грузовичок во-о-он туда, на стояночку. Спокойно выходим из машины - и в комендатуру оба. И ты, и спящая красавица. Быстренько, не задерживаем остальных.

- Слышь, командир! - заныл водитель. - У меня груз скоропортящийся, мороженые куры, скоро вонять начнут!

- Вот и не воняй, - нелогично ответил сержант, и, по-прежнему стоя на подножке, отъехал с грузовиком на площадку.

- Ну смотри, командир, - обиженно начал водитель фуры. - Испортится груз - кто отвечать будет?

- У тебя же рефрижератор… Не испортится.

- Ага, а за топливо для холодильника ты мне платить будешь?

- Заканчиваем разговорчики и двигаем в комендатуру. Что-то не ясно?

Солдат дождался, пока водитель выберется из кабины и поможет спуститься неимоверно грязному, дурно пахнущему существу женского пола. Пограничник сморщил нос, отвернулся, подышал ртом.

- Все, потопали к дежурному, - он махнул рукой в сторону одноэтажного здания белого кирпича. И не удержался:

- Что ж ты ее не помыл-то? Прямо такую вонючую и пользовал бы? Не противно?

Водитель ничего не ответил.

Дежурный офицер всего несколько недель назад закончил командирские курсы и был неимоверно горд возможностью командовать ровесниками, не имевшими офицерского звания. А у него на погонах синел прямоугольник звания второго лейтенанта, который давал власть и силу.

- Заводи водилу первым, - распорядился он. Пограничник кивнул, вышел за дверь и тут же вернулся с мужиком средних лет, бледным от волнения, лихорадочно соображавшим, что же сейчас будет. Могут ведь и содействие в незаконном пересечении границы влепить, а это - срок. Да и курей жалко - пропадут.

Лейтенант кивнул на табурет, мол, садись.  Водитель уселся, сложив на коленях руки с потрескавшейся кожей, черные от машинного масла. Несмотря на небольшой опыт, дежурный знал, что сначала допрашиваемого надо обескуражить, заставить поерзать от нетерпения, помучиться от неизвестности, заставить страстно желать, чтобы все поскорее закончилось, чтобы хоть как-то, но закончилось бы уже. Тогда и заговорит.

- Что ж вы, Виктор… - Лейтенант снова заглянул в водительские права, хотя прекрасно помнил, как зовут  сидящего перед ним мужика. - Зейд, нарушаете? Неужели не знаете, что провоз посторонних граждан через границу есть уголовное преступление?

- Да ладно, командир, - мужик попытался разрядить атмосферу, хотя понимал: начальник молодой еще, будет подметки на ходу рвать, от такого снисходительности не жди. - Ну попросилась девчонка подвезти, жалко стало, вон она какая несчастная. За доброту свою и страдаю. А разве за доброту страдают?

- Ты мне тут демагогию не разводи. Она вот так вот прямо попросилась с твоими курами доехать до Унгарии? Так и сказала: отвези меня, грязную бродяжку, за границу, добрый дяденька шофер?

Водитель молчал.

- Или ты воспользовался тем, что девушка в беде и решил поразвлекаться в дороге? Тебе еще и изнасилование припечатать?

- Да какое изнасилование, командир! Я ее пальцем не тронул! Сам видел какая она! Еще и шея кривая…

- С шеей разберемся. Так что она тебе сказала?

- Ничего не сказала, - пожал плечами мужик?

- Ничего? - улыбнулся лейтенант. - Молча залезла к тебе в кабину, а ты и не спросил ничего? Кто, откуда, куда, почему в таком виде?

- Не поверишь! - водитель прижал руки к груди. - Вот клянусь - так и было. И не спросил. Просто пожалел!

- Ну да, пожалел, - скривился начальник пост. - Знаем мы вас, таких жалостливых. Ладно, разберемся. Иди, подожди пока. Сержант!

В дверь заглянул пограничник.

- Этого под замок, девушку ко мне.

- Да ты нормальный? - закричал лейтенант, когда нарушительницу ввели к нему в кабинет. - Вы что ее переодеть не могли? Вы люди или нет? Быстро ей штаны с рубахой оформили! Бегом! И в душ сводите! - крикнул уже

 вдогонку, не уверенный, что услышат.

“Нет, ну все надо говорить, сами ничего сообразить не могут!” - лейтенант с удовольствием потянулся. Наконец-то на посту хоть что-то произошло, а то сплошная рутина, никакого просвета. Проверил груз и документы - пропустил через блок-пост. Нашел нарушение - задержал, сдал куда надо. И так изо дня в день, тоска смертная. А тут - развлекуха! Скорей бы уже его куда-нибудь в другое место отправили, заняться настоящим армейским делом.

Через час девушку привели уже отмытую, одетую в камуфляжные штаны и такую же куртку. На ногах - берцы, явно размера на два больше, чем надо, но по ее ноге обуви просто не нашлось бы. А так - не босиком же ходить!

Лейтенант рассмотрел нежданную гостью. Симпатичная… впрочем, нет: была бы симпатичной, если бы не застывшее выражение лица, как у не вполне нормальных. “Жалко, если сумасшедшая”, - подумал. Воротник армейской куртки не не смог прикрыть страшную дыру в шее, похоже, на пулевое, но странно - после таких ранений никто не выживает.

- Что это у вас? - осторожно поинтересовался, показав на увечье.

- Я не знаю, - девушка сидела, глядя прямо перед собой. Лейтенант специально проверил: встал, прошелся, но она за ним ни головы не повернула, ни взглядом не проводила. “Точно, душевнобольная”.

- Ну как же вы не знаете? Кто это сделал? В вас стреляли?

- Я не помню.

- Как же такое можно не помнить?

Девица пожала плечами:

- Не помню.

- Ладно, - лейтенант вернулся за стол, положил руки на клавиатуру компьютера, приготовился вести протокол допроса. Хотя, нет, скорее, расспроса. - Ваше имя?

- Я не помню, - не меняя тона, сказала девушка.

- Вы издеваетесь? - Осторожно осведомился дежурный? - Как можно не помнить собственное имя?

Девушка подняла на него тоскливый взгляд.

- Я правда не помню…

- Хорошо, зайдем с другой стороны: а что вы помните?

Девушка задумалась.

- Помню какое-то холодное, - она замялась, - Лавку, что ли? Очень холодное…

- И все? Больше ничего, только холодную лавку?

- Да, - она посмотрела на лейтенанта. - Больше ничего.

- Где родилась? Город? Родители? Друзья? Любимый мужчина?

Девушка вздрогнула.

- Да, было что-то такое… но я не помню. Не могу вспомнить.

- Тряпье это, которое на тебе было, где взяла?

- Я не помню точно… Помню, что ушла совершенно голая, а в мусорном баке нашла что-то накинуть на себя. Мне было все равно что, надо было одеться и уйти.

- Почему надо было уйти? Куда?

- Я не помню. То есть, не знаю. Помню, что надо было уйти.

“Ладно, - решил офицер. - Душевнобольная, скорее всего. Но! Мое дело маленькое. Незаконное пересечение границы пресек, дальше - не моя забота!”

И ему сразу стало стыдно.

- Ты хоть ела что-то?

Она помотала головой.

- Хочешь есть?

Девушка неуверенно кивнула.

- Сержант!

В комнату заглянул пограничник

- Ты не морду суй, ты весь заходи, не учили тебя как являться к старшему по званию?

“Является черт во сне, военнослужащий прибывает”, - подумал служивый, но благоразумно промолчал.

- Возьми, что там осталось от обеда - покорми ее. На вот, - лейтенант вытащил из кармана монетку. - Купи ей в автомате какую-нибудь шоколадку. И чаем напои.

- Так у нас чай… сами знаете, господин лейтенант, одно название.

- Все у вас “одно название”, - офицер вытащил из ящика стола пакетик чая, протянул сержанту. - Вот, возьми, сахар-то есть?

Через пару часов к домику караульного наряда подкатила большая белая машина, из которой споро вылезли двое, один постарше, другой помладше. Спросили, где дежурный офицер, ввалились лейтенанту в каморку без стука.

- Ты старший? - с порога начал один из них.

- Я. Только я вам не “ты”, а “вы”. - Лейтенант набычился. - Будьте любезны представиться.

- Какой ты борзый! - неожиданно рассмеялся тот, что помладше. - Граница на замке, а?

Лейтенант задумался: отвечать или не отвечать, и решил пока промолчать, выжидательно глядя на незваных гостей.

- Я старший дознаватель государственной стражи, Центральный округ, майор Сапега, - начал тот, что постарше. - Это - мой сотрудник, помощник дознавателя второго ранга, первый лейтенант Минц. Теперь представьтесь вы, второй лейтенант, и давайте перейдем на “ты” все втроем, так удобней.

Дежурный пожал плечами.

- Лейтенант пограничной стражи Коста Батанов, - часть звания “второй” Коста умышленно опустил - еще чего не хватало! Лейтенант он и есть лейтенант.

- Из печенегов, что ли - усмехнулся Минц.

- Да, - коротко ответил Коста.

- Вот и познакомились, - примирительно сказал Сапега. -  На сутки заступил?

Батанов кивнул.

- Ну и славно. Докладывай, что у тебя тут за происшествие, из-за которого мы два часа тряслись из центра до границы.

Во время рассказа лейтенанта Сапега и Минц несколько раз переглянулись. Видно было: что-то их крайне заинтересовало. “Не куры же мороженые, - подумал лейтенант. - Значит, девушка. Интересно, что она натворила?”

- Ладно, лейтенант Батанов, - хлопнул себя по коленям, поднимаясь, Сапега. - Молодец, все правильно сделал. Девушку твою мы забираем, мы за ней вторые сутки гоняемся, хорошо, что не успела в Унгарию сбежать, проявил бдительность.

- А что она натворила? - осмелился спросить лейтенант.

- Это, брат, тайна. Секрет. Но тебе скажем, - Помощник дознавателя наклонился к уху Косты и прошептал:

- Понятия не имеем!

- Это как? - не понял тот.

- А вот так. Нас вызвали по поводу убийства юной девицы, которую привезли в морг для аутопсии. А когда мы приехали, выяснилось, что она исчезла. Сама по себе. Ты когда-нибудь видел, чтобы люди расхаживали с такими ранами как у нее? Вот и мы не видели.

Честно сказать, лейтенант за свои двадцать лет вообще никаких ран не видел. Не доводилось. Но понимающе кивнул.

- Это как? Она что, была мертвая и ожила?

- Вот мы и хотим это выяснить. Все, выводи ее, мы забираем.

- А водила?

- Водилу себе оставь. Он нам не интересен

Посланный за девушкой сержант вернулся через несколько минут. Заглядывая через дверь и нарушая субординацию, поманил лейтенанта к себе.

- Сюда иди! - нарочито грубо, чтобы не уронить престиж в глазах гостей, сказал Батанов. - Что там такое? Девушка где?

- Так нету ее, - пробормотал сержант, войдя в комнату.

- Как нету? - изумился дознаватель. Сержант пожал плечами.

- Ты что, лейтенант, - грозно обернулся к нему Сапега. - Это так ты задержанных охраняешь?

- Замок цел? - осторожно осведомился Коста у сержанта.

- Цел, - кивнул тот.

- Точно?

- Точно! И водитель на месте. Только в шоке.

- Задержанные отправляются в специальную зарешеченную клеть, - заученно бубнил лейтенант, избегая смотреть на дознавателей. - Находятся под круглосуточной охраной.

- Ну и куда смотрела твоя охрана? - не мог успокоиться Сапега. А Минц подлил масла в огонь:

- Что охранник-то говорит? Куда она делась?

- Ничего не говорит, - обиженно сопел сержант. - Не видел он ничего. И водила не видел. Она только что сидела рядом с ним на скамье, а потом исчезла.

- Как исчезла? - закричал Сапега.

- Так же как из морга вашего исчезла, - ядовито сказал второй лейтенант Батанов. - Незаметно для окружающих.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ

ЗА ГОД ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- Девушка, вы кого-то ждете или одна здесь?

Вера обернулась: рядом с ней к барной стойке подсел молодой человек. “Симпатичный!” - подумала она. И настроение сразу испортилось. Сегодня утром они опять поссорились с Давидом и опять из-за ерунды. Честно говоря, сейчас Вера толком и вспомнить не могла, из-за чего. То ли он опять не нашел нужную рубашку, то ли она не подготовила ему на работу ланч, в общем, что-то совершенно незначительное для нее - и очень важное для него.

Она пыталась убедить себя, что и у нее есть вещи, которые она считает очень важными, а Давид уверен, что это сущие пустяки. Он, например, не понимает, как можно расстраиваться из-за облупившегося лака на ногтях, а она совершенно не понимает отличия друг от друга различных сортов пива, поэтому вечно покупает ему не то, что он любит. Но это же пустяки? Хотя, нет, лак - это не пустяк, женщина не должна выглядеть распустехой и неряхой.

Как бы то ни было, они опять разругались, Давид ушел на работу, хлопнув дверью, Вера немного поплакала, потом разозлилась, потом успокоилась, привела себя в порядок, приготовила ужин и немного почитала. Думала, что утренний конфликт себя исчерпал, но Давид заявился с работы с таким лицом, что она не разревелась, как обычно, а, наоборот, обозлилась, и, ничего не говоря, отправилась в бар за мостом, симпатичное заведение, давно хотела там побывать, но не довелось. А тут такой повод. Заодно и прогулялась.

Пить она не любила и никакой радости в этом не находила, но как-то так было принято, что после сильных душевных потрясений  выпить просто необходимо. Так поступали героини сериалов, которые сразу шли в бар, садились на высокий табурет, заплетали длинные ноги косичкой и заказывали вино в большом бокале. И тут же знакомились с красивыми мужчинами и устраивали свою судьбу.

Вот и Вера смело вошла в бар, уселась на высокий табурет и, не к месту вспомнив, что девушке одной не следует таскаться по злачным местам, заказала большой бокал белого вина - самый безобидный, по ее мнению, алкоголь. Просто, чтобы расслабиться и прийти в себя. Ну и посмотреть на себя со стороны, какая она крутая красивая женщина с печальным взглядом, за которым кроется большая личная трагедия. Она себе понравилась, хоть и ноги косичкой заплетаться не желали.

Вино оказалось восхитительным, ледяным, пузырьки воздуха резво бежали со дна бокала к его поверхности, почти как в шампанском, и Вера, наконец, почувствовала себя спокойно. Поругалась - и черт бы с ним, первый раз что ли? Посидит Давид в одиночестве, побеспокоится, поволнуется, может, сообразит, что с ней так нельзя, всему есть предел. А она, наконец, почувствует себя женщиной.

Тут и, правда, как по заказу, появился нахальный, но симпатичный молодой человек. Нет, ну, правда, симпатичный, красиво и модно одетый, стройный и как-то видно, что сильный. У мужчин сила сразу чувствуется. Как и уверенность в себе. Это подкупает. Так что ничего страшного, если она немного с ним пофлиртует. Вон, сколько народу вокруг, бармен все время ходит взад-вперед, что случится-то? Маленькая месть обидевшему мужу. Перетопчется. За ней столько времени никто не ухаживал как за женщиной, так что все только на пользу, если не переступать определенную грань. А этого она делать не намерена. Просто вспомнить, как это бывает у мальчиков с девочками, когда они знакомятся, он распускает павлиний хвост, а она стреляет глазками, всем своим видом показывая, как ей все это безразлично. Ох, как давно все это было! И его стандартный вопрос про “ждете кого-нибудь” - такая банальщина, так стандартно мужчина проверяет свои шансы. Забавно!

- Вы уверены, что я обязана сообщать вам о своих планах? - она старалась выглядеть надменной и неприступной. И вино на самом деле было очень хорошим.

А наглый приставала только рассмеялся.

- Другими словами, вы хотели сказать: не твое собачье дело! И вы совершенно правы. Даже если через какое-то время появится волосатый гигант-мачо, это не страшно: я готов к сюрпризам, потому что очень быстро бегаю.

Вере стало смешно.

В это время из динамиков под потолком загремела музыка, от которой она сразу оглохла, закрутились подвесные зеркальные шары, замигали разными цветами фонари. В такт ритма музык запульсировала кровь в висках.

- Что это вы пьете? - Молодой человек чуть не кричал ей в ухо, перекрикивая музыку. От этого стало жарко, слишком уж близко его губы находились от ее ушей. Он посмотрел на бокал вина.

- Боже, какая гадость! Я так понимаю, что вы обычно предпочитаете белое вино?

Перекрикивая музыку, он крикнул бармену какое-то название чего-то на тарабарском языке, Вера даже не поняла, что это за звуки. Бармен тут же поставил перед ней еще один бокал белого. “Похоже, я сейчас напьюсь”, - подумала девушка, но пригубила из интереса. Господи! Как вкусно! А ведь предыдущее было действительно гадостью по сравнению с этим божественным напитком!

- Я был прав? - рассмеялся молодой человек и протянул ей руку:

- Гарри.

“Его зовут Гарри, - поняла Вера, стараясь совладать с шумом в голове. - Наверняка, это не его имя. Ну и я буду таинственной незнакомкой!” Она легко коснулась пальцами его ладони, представилась:

- Салли.

Парень расхохотался:

- Я тоже видел этот фильм! ^[1]  Ну пусть будет Салли, так даже интересней.

“Смешной!” - снова подумала Вера.

 - Вы тут часто бываете?

- Иногда, - соврала Вера. Никогда она тут не была.

- Значит, иногда будем с вами тут встречаться, - улыбнулся красавчик Гарри. - Иногда - он подмигнул. - Я могу вас еще чем-нибудь угостить?

- А вы что пьете? - спросила девушка.

- Виски. Вы любите виски, прекрасная Салли?

Пошловато, но приятно.

- Не знаю, я никогда не пила виски

- Это мы сейчас исправим! - Гарри хотел махнуть рукой бармену, но “Салли” остановила его:

- Не надо, спасибо, я не люблю крепкое.

- А как вы знаете, что вы любите или не любите, если этого не пробовали?

“Ну да, что-то в этом есть”.

- Хотите попробовать от меня и решить, любите или нет?

Вера замялась…

- Боитесь заразы?! - расхохотался Гарри и все же подозвал бармена, который поставил перед девушкой крохотную стопочку. - Попробуйте, от одного глотка ничего не случится.

В нос неожиданно ударил запах копченого окорока, жидкость мягко обволокла язык. “Надо же, совсем не крепко!” - подумала Вера, и тут в груди стало горячо, а голова закружилась. Странное чувство. И еще эта музыка…

- Ну как?

- Знаете, я, наверное, все же предпочитаю вино.

- Ну тогда давайте выпьем еще по бокальчику и перейдем на ты?

Почему нет? Уж если пить, так пить! А иначе зачем она приперлась в этот бар? На стойке перед ней появился очередной бокал, но на этот раз вино показалось уже не таким безумно вкусным.

- Знаете, - балагурил Гарри, стараясь чуть ли не кричать, чтобы она его расслышала сквозь грохот. - Для перехода на “ты”, есть старинный обычай… Нужно руки сплести кольцами вот так… потом каждый пьет из своего бокала… а затем надо поцеловаться.

Он притянул голову девушки к себе, прижался к ее губам и попытался раскрыть их своим языком. От него неприятно пахло алкоголем и приятно - одеколоном.

Вера отвернула голову. “Не так быстро, красавчик! Не так быстро!” А тот только рассмеялся:

- Ну вот, теперь Гарри действительно встретил Салли!

Вера пожала плечами. Сейчас она никак не могла понять, нравится ей это неожиданное приключение или нет. Но это может зайти слишком далеко, а она к этому пока не готова. Пока? Да, пока, а что?  Она красивая свободная женщина… Ну, не совсем свободная, вообще-то. И то, что она делает, все же нехорошо.

- Наверное, мне пора, - сказала она.

- Да ты что? - огорчился Гарри. - Вечер еще даже не начинался! Тебя кто-то ждет?

- Муж, - ответила она, глядя в сторону.

- Ты замужем? - изумился Гарри. Наивный такой.

- Ну если меня дома ждет муж, то, наверное, замужем, - рассмеялась Вера, чувствуя себя красоткой, легко играющей случайными поклонниками, готовыми свалиться прямо к ее ногам. Вот как этот славный парень.

- Давай перед уходом еще по бокальчику, а потом я тебя провожу. Идет?

- Нет, мне хватит.

Вера решительно слезла с табурета и направилась к двери. Пошатнулась - и сама этому поразилась. “Так вот что такое “быть пьяной”!” - подумала весело.

На улице было свежо, музыка уже не так гремела, можно было вдохнуть прохладный воздух и немного прийти в себя. У входа стояла шумная компания чуть ли не подростков, двое подвыпивших парней отталкивали друг друга, выясняя отношения. Какая-то парочка целовалась, загораживая проход, пришлось их обойти.

Гарри вышел за ней, взял за локоть, притянул к себе и снова попытался поцеловать. На этот раз она позволила ему раскрыть ее губы, но решительно пресекла попытку забраться под кофточку.

- Не надо! - сказала как могла строго, повернулась и пошла к дому. Гарри двинулся за ней, догнал на мосту.

- Не надо! - уже мягче сказала она. - Муж увидит, будут неприятности. У нас обоих. - И улыбнулась, чтобы подсластить пилюлю.

- Дашь мне свой номер? - Гарри надулся, но пытался не показывать, что обижен.

- Не надо! - сказала Вера уже в третий раз. - Все было отлично, Гарри, не порти вечер, хорошо?

И отправилась домой, страшно довольная собой, какая она крутая соблазнительница, смелая женщина-вамп. Хорошо, что было это приключение, и хорошо, что оно закончилось. Немножко жаль, конечно, что грехопадения так и  не случилось, а с другой стороны, замечательно, что ничего не произошло. Есть, что вспомнить, и нет того, о чем стоило бы сожалеть. Отлично!

Давид не спал.

- Привет! - улыбнулась она мужу.

“Как глупо вышло. Какой привет? Надо бы что-то другое сказать”

Ее снова шатнуло, и Вере пришлось ухватиться за косяк двери.

- Нажралась? - презрительно спросил Давид, ушел в кабинет, нарочито громко хлопнув дверью. “Ну и хрен с тобой!” - решила роковая женщина. Собралась было принять душ, почистить зубы и привести себя в порядок, но быстро передумала, просто скинула с себя все на пол и улеглась голой на холодные простыни. Вспомнила приключение, улыбнулась и сразу заснула.

Пробуждение было чудовищным.

Во рту сухо, сухо так, что язык прилипает к небу и отодрать его можно с трудом. Воды! Вера протягивает руку к тумбочке, и обнаруживает, что с вечера забыла поставить бутылку. Ну, конечно. Теперь надо… Надо встать и пойти за водой, нет, лучше за соком, хотя вода тоже хорошо, но вот как встать-то? Боже, как хочется пить и как не хочется вставать. В глаза будто песок насыпали, рот как наждаком дерет, голова тяжеленная, как чугуном налитая. Вера не знает, как должна себя чувствовать налитая чугуном голова, но ощущения именно такие. Вера собирается с силами, встает, и тут же чуть не падает, так кружится голова. Откуда-то снизу поднимается мерзкая кислая волна, Вера еле сдерживает себя, чтобы не извергнуть содержимое  на пол, прямо здесь и сейчас.

Она открывает кран - нет сил искать минералку. Вода! Много воды. Вера плещет в рот ладошкой, но все льется мимо, она нагибается, ловит струю ртом. Вода пахнет какой-то химией, но это вода. Она льется мимо, брызгает на голое тело, которое сразу покрывается мурашками, но ей все равно, так даже лучше. Но стоит на миг оторваться от крана - и язык по-прежнему дерет нёбо, желудок заполняется жидкостью, тяжелеет с каждым глотком, но во рту легче не становится, вода не освежает, нет, не освежает.

Вера поднимает голову, оглядывается. Она в квартире одна, Давид уже ушел на работу. Ох, хорошо, значит можно снова рухнуть в кровать. Вера чувствует, что комната кружится, ее мутит, ей плохо.

“С чего ж я так напилась-то? С трех бокалов сухого вина?! Ах да, еще хлебнула этого, который копченым окороком пахнет,” - думает Вера и проваливается в сон, хотя надо бы сделать еще несколько глотков целительной жидкости, но она опять забыла взять в кровать бутылку с водой. Черт с ним. Вера засыпает.

Проснувшись, Вера попыталась узнать который час, но для этого надо было приподняться и посмотреть на электронные часы у кровати. Ничего себе! Полдень! Почти. В голове по-прежнему тяжело, во рту снова сухо, но все равно ей уже несравнимо лучше. Вера мужественно встала и, чуть пошатываясь, побрела  на кухню варить кофе. Хотя, честно сказать, кофе ей не очень хочется. Вернее, совсем не хочется. Но надо исполнить утренний ритуал.

Вера сделала маленький глоток (“Фу, гадость!”), поставила чашку на стол,  открыла ноутбук. В окошке мессенджера высветилась красным цифра “один” - кто-то прислал сообщение… Кто, интересно? Вера открывает послание и моментально ей становится не до кофе, и не до похмелья.

“Доброе утро! Как самочувствие? Пришла в себя после вчерашнего?” Около смски - аватарка с лицом вчерашнего знакомца Гарри. “Как он узнал? - в ужасе думает Вера, лихорадочно пытаясь вспомнить, давала ли она ему свои координаты. -  Как он узнал адрес моего мессенджера? Неужели сама сказала вчера?” Нет, ничего такого она не говорила, да он и не просил, хотя Вера и не все твердо помнит. Нет, точно не давала. С чего бы она стала переписываться со случайным знакомым? Тогда как? Как, черт побери, он узнал адрес ее мессенджера?

Компьютер сделал “блямс” и выбросил новое сообщение: “Если пришла в себя - вот мой телефон…. нам надо встретиться и поговорить”

В животе стало холодно, пару раз стукнули друг о друга зубы. Вот влипла!

Блямс! “Через час жду в том же баре. Никакого разврата - только кофе и круассан” - и улыбающаяся рожица. Блямс! “Поверь, тебе лучше прийти”.

Что значит “лучше”? Понятно же, что никуда я не пойду, надо Давиду сказать, чтобы поговорил с этим наглецом. Хотя, как я мужу объясню, кто этот таинственный незнакомец?  Признаться про вчерашний флирт? Вряд ли Давид поймет ее правильно, решит, что она сама дала электронный адрес случайному любовнику. А что еще он может подумать, если реально смотреть на вещи? Черт, вот попала!

То, что  попала она по-настоящему крепко, Вера поняла, когда в том же мессенджере всплыла фотография: Гарри целует ее в губы, его рука пытается пробраться к ней под кофточку, а ее рука, которая на самом деле пыталась остановить охальника, выглядит так, будто она сама страстно тянет его ладонь к своей груди. Веру обдало уже не холодом, а жаром. Ни один, даже самый доверчивый мужчина на свете, никогда не поверит после этого зрелища, что “ничего не было”. Вот же оно, доказательство того, что “было”. Гарри, да ты просто негодяй, мерзавец!.. Погоди, а кто это их снимал-то? Кто-то третий? Значит, этот подлец заранее все обдумал и подсел к ней совсем не случайно! Веру затрясло. Вот влипла! Вот идиотка! Но откуда они знали, что она отправится именно в этот бар? Или не знали, а следили за ней? Следили? Зачем? Кому нужна домохозяйка, любительница мыльных опер и дамских романов, ничего в жизни не умеющая, кроме как хорошо готовить, да чисто мыть окна? Неужели только для того, чтобы овладеть ею? Да ну, глупости, этого можно было добиться гораздо более примитивно.

Добиться? Ну, да, добиться. За свои двадцать четыре года Вера знала только одного мужчину - Давида, нежного, сильного, прекрасного Давида, с которым они вместе с гимназии, а больше ей никто не нужен. Нет, конечно же она, как всякая женщина время от времени задумывалась над тем: а как “это” делают другие? Но тут же себя пресекала: зачем ей это, все эти хлопоты, неприятности, переживания, утренний стыд, когда у нее есть прекрасный муж. Немножко зануда, немножко бука, немножко привычный… Нет, не так - зато привычный, который все знает как делать.

“Господи, о чем ты думаешь?! - возмутилась Вера. - Тебя сейчас будут шантажировать, от тебя хотят какой-то невероятной пакости, а ты размышляешь о “другом мужчине”. Дура”.

Блямс! “Боже сохрани, Салли, подумать, что я хочу тебя шантажировать! Просто нам совершенно необходимо увидеться, а другого способа уговорить тебя на встречу со мной я не нашел. Давид ведь сильно огорчится, увидев эту нескромную картинку, правда?” И пока Вера собиралась с духом, чтобы резко отшить негодяя, выскочило новое сообщение: “А целуешься ты неплохо, Вера” - и опять улыбающийся смайлик.

НА КОВРЕ У НАЧАЛЬСТВА

ЧЕРЕЗ ДЕНЬ ПОСЛЕ ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- Ну, и где ваш таинственный труп, разгуливающий по стране и исчезающий в самый интересный момент?

Начальник Департамента дознания Зингер был мужчиной тучным и от того весьма саркастичным. Сапегу он уважал, ценил за служебное рвение и дотошность, но как каждый начальник, явных провалов терпеть не мог. Был весьма скор на расправу, хотя толстые люди, в большинстве своем, добры и снисходительны. Но не в случае с Зингером. Добрые и снисходительные на самый верх не забираются, генеральских званий не имеют.

Кроме сурового начальника, в кабинете находился  незнакомый молодой мужчина, который с интересом разглядывал провинившихся дознавателя и его помощника.

- Самим-то не стыдно? - Зингер оглядел неразлучную пару

- Господин генерал, - начал было Сапега, но тот движением руки остановил его.

- Мне твои оправдания не нужны. Мне нужны результаты. Тут интересная история выясняется…  - Начальник Департамента замешкался. - Ладно, наш коллега из смежной организации сейчас вам лучше меня объяснит, почему важно этот самоисчезающий труп найти. И найти срочно. А не спать на ходу.

Прозвучало обидно, но майорам на генералов обижаться не положено. Незнакомец улыбнулся, встал, отряхнул и оправил пиджак, словно армейский китель. Сразу стало понятно, откуда он такой взялся.

- Благодарю вас, господин генерал. Всего вам, коллеги, я, конечно, рассказать не могу, это государственная тайна, уж извините за такую банальность. Просто поверьте: дело весьма серьезное. Эта Салли нам нужна. Очень нужна. Оставлять ее вот так разгуливать на свободе, появляться и исчезать - никак нельзя. Еще раз: не могу сказать почему, вам придется просто поверить мне на слово, но чем быстрее мы ее разыщем, тем лучше будет для всех нас.

- Салли? - переспросил Сапега. - А откуда…

- Салли, - подтвердил незнакомец, хмуро взглянув на дознавателя. Минц, хотел было открыть рот, чтобы что-то сказать, но передумал.

Сапега набычился. А когда он напрягался, напрягались и все остальные. Именно это упрямство делало его незаменимым дознавателем.

- Мне понятны ваши опасения… Но нам будет трудно определиться с системой поиска, если мы будем знать всего лишь, что ее зовут Салли и что у нее дырка в горле. Придется вам все же поделиться с нами хоть какой-то информацией, иначе ничего не выйдет. И еще одно: давайте-ка познакомимся, как вас зовут и кто вы вообще такой?

Незнакомец хмыкнул.

- Дисциплина у вас, господин генерал. Вам они так же хамят?

- Если вы считаете, что элементарные правила вежливости - это хамство, то тут, конечно, ничего не поделаешь. Но в данном случае, мы не на танцы с девочками собираемся, а работать в не самой простой ситуации. Так что будьте любезны, представьтесь, кто вы, откуда и в каком звании, - не собирался сдаваться дознаватель.

- А ты молодец! - Незнакомец неожиданно обаятельно улыбнулся, протянул Сапеге руку. - Для вас  - я Гарри, - он усмехнулся, что-то вспомнив. - Майор подразделения специальных операций армейской разведки Каганата. Кто вы - мне хорошо известно. А теперь давайте не будем больше собачиться, а подумаем, как  и где мы эту Салли будем искать.

Ни начальник дознавателей, ни конечно же оба ретивых работника понятия не имели, что сегодня утром в кабинет самого бека ^[2]  был вызван ретивый майор Георгий “Гарри” Даев, который получил зверский нагоняй за пропажу стратегически важной для Каганата персоны, получившей кодовое название “Салли”. Бек пресек все попытки оправдаться, потребовал в течение ближайших трех суток отыскать сбежавшую из морга девушку и не допустить последующих таинственных исчезновений. Майор и так уже имевший проблемы с выполнением важнейших для страны заданий, мог лишиться погон и вылететь из разведки как бездарный неумеха.

Так что Гарри, как говорится, кровь из носу нужно было разыскать беглянку, для чего он и отправился в Департамент дознания, по своим каналам получив информацию, что и там ошеломлены странной девушкой, то ли мертвой, то ли живой, но имевшей смертельное ранение и, несмотря на это, пропавшей. Гарри прекрасно представлял: одному ему не справиться. А два упорных дознавателя очень могли помочь в этом нелегком деле. Надо было сразу дать им понять, кто тут главный и начать срочные поиски Салли. Гарри был уверен, что это Салли, но причины этой уверенности решил до поры до времени  никому не раскрывать.

ДЕРЕВЕНСКИЙ ДЕТЕКТИВ

ЗА ГОД ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

Она никак не может понять, каким образом тут очутилась и почему она вся мокрая. Время от времени ее начинает бить мелкая дрожь, она трясется, пытаясь согреться, но никак не может набраться смелости просто открыть глаза, осмотреться и сообразить, где же она находится. Наконец, ей это удается.

Оказывается, она сидит на глинистом берегу широкой реки, среди плотных зарослей камыша. “Вот почему я мокрая! - понимает она. - Я была в реке! Но как? Почему? Как я там оказалась?” Непонятно. “Надо встать”, - думает она и, собрав волю в кулак, заставляет себя подняться на ноги.

Из-за туч выходит яркое солнце, становится теплее, от одежды начинает идти пар. От берега, петляя, уходит пыльная дорога. Мокрые босые ноги сразу же покрываются толстой коркой из глины и пыли. “Надо идти”, - думает она. Только куда идти-то? Дорога теряется из виду в оба конца, кажется бесконечной, но вдоль нее стоят старые электрические столбы, значит, где-то близко жилье. С одного конца дороги нет ни столбов, ни проводов, и она решает идти туда, куда ведет - или вело? - электричество.

Она проходитнесколько сотен метров, затем, может, километр или два, одежда постепенно высыхает, ей становится чуть теплее, теперь  можно идти споро, корка из глины и пыли, высыхая, отпадает, она время от времени ойкает, когда босая ступня накалывается на острый камешек или чешуйку еловой шишки. Но идти все равно хорошо.

Дорога тянется вдоль реки, так что она время от времени спускается к воде, зачерпывает ее ладошкой, жадно глотает крохотные капли, оставшиеся в руках, обтирает лицо, наслаждаясь свежестью, и снова идет. “А что будет, если я никуда не приду? Если это дорога в никуда?” - думает она и смеется: “Дорога в никуда” - название ее любимой песни.

Название? Песни? Ей нравится какая-то песня? Надо вспомнить, надо все вспомнить, почему она ничего не помнит? В голове время от времени возникают мутные образы каких-то картин, но сложить их в единое целое никак не получается. “Ладно, - решает она. - Выйду к людям, а там, наверняка, есть медики, которые смогут все объяснить и помогут вернуть память”. В общем, все не так плохо, как казалось сначала. Только она уже чувствует, что скоро захочет есть, надо будет свернуть в лес у дороги, может, там растут какие-то ягоды, еще неизвестно когда она доберется хоть до какого-то жилья.

Жилье появилось неожиданно. После очередного поворота дороги нарисовалась обычная деревенька, каких много разбросано по миру. Деревянные дома, крытые серым тесом крыши, огороды - ухоженные, с теплицами, широкая утоптанная грунтовка пересекает всю деревню, скрывается вдали. Она уже подходит к ближайшему дому, когда из избы выходит мужик с топором, мрачно смотрит на пришелицу.

Она улыбается ему, разводит ладони в сторону, показывая, что ничего плохого делать не собирается, но мужик не меняя мрачного выражения лица, перехватывает топор в другую руку, направляется к ней.

- Стой! Кто такая?

Кто она такая? Хорошо бы самой узнать, кто она такая. Она снова улыбается во всю ширь лица и неловко пожимает плечами:

- Не знаю.

- Ну так сейчас узнаем…

Мужик подходит к ней, неожиданно резко заламывает ей руку. От боли она сгибается, он толкает ее вперед:

- Пошла, пошла, а то топором-то огрею, даже не думай.

В таком полусогнутом состоянии, чуть не плача от боли, унижения и бессилия, она доходит до длинного деревянного здания с резным крыльцом. На крыльце стоит полненькая девица, изумленно смотрит на пришедших.

- Рот закрой, Миленка! Хельгу зови! Видишь, кого поймал!

“Хельга? Хельга!” - в мозгу девушки что-то вспыхивает, вспыхивает так ярко, что она вдруг вспоминает все. Абсолютно все. Только от этого легче не становится, а становится еще хуже. И совсем безысходно.

В бар она тогда спустилась  не через час, а  почти через полтора. Долго стояла под холодным душем, пытаясь вымыть из тела вчерашнюю гадость. Потом тщательно чистила зубы, хотела побрить ноги, но подумала: зачем? И побрила. Долго наносила макияж, долго выбирала одежду - это был серьезный вопрос, тут нужно что-то одновременно строгое, чтобы этот гад ничего такого не подумал, но и красивое, чтобы… ну понятно, что. И все время мучилась мыслью: “Что ему от меня надо?”

Гарри, или как там его, выбрал дальний столик  с расчетом, чтобы видеть входящих в бар, заулыбался, помахал ей рукой, мол, тут я! Вера, стараясь не торопиться и сдерживая нарастающую тревогу, подошла к столику, встала около.

- Садись, красавица! Прекрасно выглядишь! - Гарри хлопнул ладонью по стороне диванчика, поставленного буквой Г. Вера подумала благодарить ли за комплимент и решила пока ничего не говорить. Молча села, гордо посмотрела на улыбающегося мерзавца.

- Что будешь? Тут отличный кофе, кстати. Ты завтракала?

Вера не ответила, выдержала приличествующую паузу и спросила:

- Зачем звал?

- Я тоже рад тебя видеть! - засмеялся Гарри. - Доброе утро!

Вера промолчала, смотрела, как она считала, гордо и сурово.

- Ладно, кофе еще никому не мешал, заодно и я с тобой выпью, - Гарри сделал знак рукой бармену, раздвинув пальцы буквой V, типа, две чашки нам. Вера по-прежнему не раскрывала рта, оглядела пустой в этот час зал - черт его знает, каких сюрпризов можно ожидать от нового знакомого. В принципе, теперь понятно, что ожидать можно всего, что угодно.

Гарри тоже молчал, усмехался, пока бармен поставил перед ними крохотные чашки восхитительно пахнущего напитка, блюдечко с какими-то печеньками, вопросительно взглянул на Гарри. Тот помотал головой, поднял ладонь, мол, спасибо, больше ничего не надо.

Черт, кофе действительно сейчас не помешал бы, правда, лучше бы сок, но подачек от этого гада она принимать не собирается. Потом сама закажет. Вера сделала маленький глоток одной пенки и уставилась на Гарри: давай, не тяни!

- Итак, зачем звал и почему сделал эту гадость?

- Гадость? Какую? А, ты про фоточки! Ну, Вера-Вера! Сама подумай: если бы их не было, пришла бы ты ко мне сюда?

Ну да, ни за что не пришла бы, тем более в таком состоянии, подумала Вера, но вслух ничего не сказала. Гарри и так все понял.

- То-то и оно. А мне очень нужно было с тобой встретиться и поговорить.

Вера сделала еще один глоток - кофе и правда был превосходным. Спросила:

- Вопрос номер два: откуда ты знаешь мое настоящее имя и номер моего мессенджера?

- А это, милая Салли, профессиональный секрет. Вера, можно я буду звать тебя Салли? Мне так больше нравится.

Вера пожала плечами, все равно. Зови как хочешь, главное никаких гадостей больше не делай.

- Ну и прекрасно. Просто я работаю в одной очень-очень секретной организации, - он сделал страшные глаза, ну что за дурак! Все время комедию ломает! - Для которой не существует никаких секретов. Я тебе больше скажу, - он доверительно нагнулся к уху девушки, та невольно отстранилась. - Нам было известно, что ты придешь именно в этот бар после ссоры с Давидом…

Ну как? Как они могли это знать? Она сама не знала, что отправится “мстить” мужу, тем более в бар, в котором никогда не была и который, по слухам, женщинам не рекомендовалось посещать в одиночку. Глупость какая-то. Врет, собака.

- Предположим, - сухо сказала Вера-Салли, хотя ничего подобного она предположить не могла. - Вернемся к первому вопросу: зачем? Зачем нужен был этот спектакль?

- Может, пива? - неожиданно спросил Гарри. - После вчерашнего-то? Черт с ним с кофе? Поверь старому пьянице - совершенно другие ощущения! Просто как лекарство!

Еще чего не хватало!

- Лучше соку.

Бармен поставил перед ней стакан ледяного сока из Цимлянского винограда. Обалденная вкуснотища! Прямо лоб заломило от холода, и это было приятно.

- Полегчало? - участливо спросил мужчина. - Вот и славно. Тогда слушай.

Несколько лет назад в Каганате стали происходить странные вещи, необъяснимые с точки зрения обыденного сознания. Так, например, бесследно исчезло тело преступницы, осужденной на казнь и проигравшей финал знаменитого телешоу. Вера это реалити перестала смотреть после первых эпизодов, когда люди начали убивать друг друга - противно! А Давид досмотрел до конца, пересказывал ей все приключения людей, запертых в одном помещении и вынужденных убивать друг друга, чтобы выжить самому. Вера затыкала уши, кричала на него, что он садист, извращенец, но невольно была в курсе происходящего, так что просто кивнула Гарри.

Тело проигравшей в финале исчезло совершенно таинственным образом: ее труп уехал на транспортере из сектора выбора, а вот в сектор изъятия не приехал. Пришла пустая лента. Куда это тело делось? Неведомо.

Вера пожала плечами. Зачем он ей это рассказывает, ей это совершенно неинтересно. Гарри снова рассмеялся, весельчак этакий:

- Не торопись, Салли, дальше самое интересное!

- Меня зовут Вера, и ты это прекрасно знаешь.

- Мне больше нравится Салли, так интимней и загадочней. И не спорь! Так вот, перед пропажей этой дамы в Каганате стали появляться странные люди. Появляться - и исчезать. Эта самая преступница, Нина Зорах, убила троих из них, ну и кроме того умертвила офицера-десантника и зарезала врача госпиталя, в котором работала медсестрой ^[3] . Но это к слову, а вот те трое убитых оказались совершенно другими людьми.

- Как “другими”? - не поняла девушка.

- А вот так! - развел руками Гарри. - Все как у людей, да не всё. Тот же набор хромосом - но немножко не тот. И так во всем. И группа крови неизвестная. Пятая. Никогда ранее не встречавшаяся. Откуда же они появились? Вот этим-то вопросом и задалась одна очень серьезная организация, в которой Гарри имел честь состоять.

- Все это очень интересно, только я здесь причем?

- Не торопись. Все в свое время, - Гарри отхлебнул кофе, по-детски размочил в нем печенинку и с удовольствием съел.

- Ты веришь в параллельные миры? - неожиданно спросил он.

Вера пожала плечами.

- Честно говоря, не очень. По-моему, это какая-то фантастика. Для романа хорошо, в жизни нам и этого-то мира много.

- Да ты философ! Не только красивая, но и умная! - загоготал Гарри. “Что ж он ржет-то все время? Что я смешного сказала?”

- А можно без этого? - надменно спросила девушка. Разговор начал надоедать.

- Можно. В общем, у той преступницы, Зорах, тоже оказалась пятая группа… но не это самое интересное.

И этот паразит снова стал выдерживать паузу, нагнетая обстановку. Говори уже!

- Самое интересное, что у тебя тоже эта группа… которой больше нет ни у кого.

Стоп! Как так? Она дожила до 24 лет и никто и никогда не знал, что у нее редкая, практически несуществующая группа? Да не может быть! Крутит что-то этот Гарри.

- Пятая группа очень похожа на четвертую, но там сложно объяснять -  белки, антигены, неважно. Ты когда сдавала последний анализ крови?

- Недели три-четыре назад…

Да, она вспомнила: была задержка, она подумала, что беременна, тест из аптеки показал, что нет, но она на всякий случай  сдала кровь еще и в частной лаборатории.

- Вот в этой-то лаборатории медики и обнаружили, что твой анализ выглядит не совсем обычно. Может быть раньше ошибались из-за схожести результатов, или просто не обращали внимания из-за потока материала. А тут вдруг обнаружили что-то из ряда вон выходящее, неизвестный ранее фермент. Ты знаешь, что такое фермент?

Вера помотала головой.

- Если по-простому, примитивно, то ферменты – это молекулы белка. Они вступают в реакцию с разными веществами, способствуя их химическому превращению по определенному сценарию. Простые ферменты состоят из аминокислот, сложные ферменты состоят из белка. Так вот, эти белки, обнаруженные у таинственных визитеров, превращали их в путешественников в пространстве.

Господи, что за бред? Это так сегодня обольщают замужних женщин? Научными беседами, из которых ни бельмеса не понятно?

-  Тогда подключились наши специалисты… И стали разыскивать обладателей этого самого фермента в крови. И нашли тебя. Так что ты оказалась не совсем обычным человеком, как и те, кто время от времени наведывался к нам в страну. Можешь передвигаться между мирами.

- Я что - мутант? - Вера захотелось плакать. Она вовсе не желала быть мутантом.

- В каком-то смысле - да. Но в хорошем смысле. Я бы даже сказал: в уникальном! Да не реви ты! Ты же мутант а не монстр!

Очень смешно. Дурак! Вера вытерла слезы. Сказала сурово:

- А теперь будь любезен свяжи все воедино: наша встреча, моя группа крови и твой шантаж.

Гарри снова окунул в кофе печеньку, на этот раз неудачно: размякший кусочек оторвался и упал в чашку, подняв брызги и запачкав салфетку.

- Ах ты ж черт!... Ладно, ерунда. Так вот, милая моя Салли… Да не дергайся ты так, не моя ты, не моя, хотя и милая… Ну все, все, не буду!.. Нас очень интересует тот параллельный мир, в котором исчезают и из которого появляются эти странные люди. Во-первых, с чисто познавательной научной точки зрения… Не хмыкай, с научной, с научной. Получить доказательства существования параллельных миров - задача не тривиальная, а если там действуют совершенно другие законы - то такая информация вообще бесценна…

- И конечно эту информацию поручили изучить именно вашему ведомству? - саркастически спросила Вера.

- Совершенно верно, потому что одновременно с ней мы проверяем возможность угрозы нашему государству. Кто его знает, какие у этого мира намерения, если их люди могут свободно шастать туда-сюда. Ну и по дороге, естественно, выясняем: можно ли из этого факта извлечь какую-то пользу. Между прочим, это совершенно секретная информация!

- Все это очень интересно, но ты так и не дал ответа: я здесь причем?

- Да как же не дал? Я ж говорю: у тебя несуществующая группа крови. Точно такая же, как у Нины Зорах и других пришельцев оттуда.

- И что с того?

- А то, что только ты одна можешь туда проникнуть и получить нужные нам сведения. Потому что доступ в тот мир имеют только люди с пятой группой.

- И как ты себе это представляешь, Гарри?

Наверняка это какой-то розыгрыш, просто парень захотел познакомиться поближе, придумал эту сумасшедшую историю, чтобы заинтересовать ее и заставить с ним общаться. Господи, какой избитый ход: агент спецслужб, секретное задание, таинственные миры, пришельцы… Тьфу, банальщина. Сейчас еще немного ему подыграю и пойду. Хотя парень он, снова признаю, симпатичный. И целуется неплохо. Очень.

- Мы выяснили, что Нина Зорах пропадала в тех мирах в минуты сильных потрясений. Кстати, - он подмигнул Вере. - И от оргазма тоже, так что ты поосторожней с этим!

Вера покраснела, но не придумала, как  этому пошляку ответить.

- Кроме того, есть основной - водный путь, именно им пробирались к нам пришельцы. Как это работает - мы понятия не имеем. Ты умеешь плавать? - неожиданно спросил он.

- Да откуда?! - саркастически ответила Вера. - Какая девушка, выросшая на берегу главной реки мира, умеет плавать?! Ты что?!

- Сарказм понял. - Гарри посмотрел на последнюю печеньку, но передумал. - В общем, тебе надо немного туда попасть, а потом вернуться и все рассказать. Только и всего. Очень просто.

- Серьезно? А меня вы спросили? Я вовсе не собираюсь ни в какие параллельные миры. Мне и тут неплохо. Спасибо за кофе.

Она встала и собралась идти.

- Подожди! - Гарри бросил на стол купюру, кивнул бармену и торопливо вышел вслед за Верой.  - Там есть еще такое интересное явление: тот, кто туда попадает, непроизвольно меняет имя. Нина Зорах стала там Хельгой, ты можешь там назвать себя Салли, мне будет приятно.

- Гарри, никто никуда не едет и никто себя никак не называет. Я не хочу. Это понятно? Не хочу быть ни Хельгой, ни Салли, ни Бертой Моисеевной, пойми это уже наконец!

- Хорошо, - подозрительно быстро согласился мужчина. - Нет так нет. Насилия никакого не будет, все совершенно добровольно. Так что, если ты не согласна, уговаривать не буду, хотя ради страны могла бы и совершить такой неординарный поступок. Ну все, все, не буду. Можешь идти. Я тебя провожу, хорошо? Муж все равно на работе, так что это совершенно безопасно! - и рассмеялся. “Что-то он подозрительно веселый!” - подумала Вера.

И не ошиблась. Они переходили мостик через приток Итиля неширокую речку Бушму, когда Гарри схватил ее за локоть, развернул к себе, впился в ее губы, и она не успела ничего сообразить, как он, оторвавшись от поцелуя, с силой столкнул ее вниз, прямо в реку. Вера от неожиданности не успела сгруппироваться, больно стукнулась о воду и потеряла сознание.

ВРЕМЯ ЗНАКОМСТВ

МОЗГОВОЙ ШТУРМ-I

ЧЕРЕЗ ДЕНЬ ПОСЛЕ ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- Чтобы кого-то найти, надо бы об этом “ком-то” знать побольше, не так ли, господин секретный майор? Так что, давай, делись с коллегами: кто такая эта Салли, чем она занимается… занималась, откуда у нее смертельное ранение и почему так важно ее найти?

Теперь вся троица - Сапега, Минц и Гарри - сидели в кабинете дознавателей на 12 этаже здания уголовной полиции, предусмотрительно попросив коллег освободить большое и светлое помещение. За окном во всю стену было видно, как медленно тек широченный Итиль. Где-то на уровне окна летали ласточки. “К дождю”, - некстати подумал Минц. Роскошная погода, еще совсем тепло, люди и сейчас тянутся на песчаные пляж. В магазинах лежит виноград из Цимлянских садов, персики с побережья Хазарского моря, крепкие сладкие арбузы с низовий Итиля. У Минца перед глазами как живая всплыла ярко-красная мякоть с веснушками черных косточек, и так захотелось впиться зубами в сочащийся сахаром ломоть, что он судорожно сглотнул слюну. Все хорошо, страна живет сытой, неторопливой и доброй жизнью богатой барыни. А прохладными вечерами ранней осени можно, закутавшись в мягкий свитер, любоваться огненно-рыжими закатами. Красота! Минц стряхнул наваждение и прислушался к легкой пикировке двух майоров.

- Поверьте мне, дорогие дознаватели, что всё вам знать совершенно необязательно.

- Ну не всё, так хотя бы основное. Иначе как мы ее искать будем? Черную кошку в черной…

- Комнате, - дополнил, улыбаясь, Гарри, - только с той разницей, что кошка-то там есть.

Его бесконечная улыбка Сапегу уже раздражала, теперь начала раздражать и Минца.

- И все же, Гарри, давай по сути и по существу.

- Ладно. Ситуация следующая. Вера Штурм -  по мужу Берген, оперативный псевдоним Салли - около года назад приступила к выполнению особо важного государственного задания. Сведения, которые она намеревалась добыть, бесценны. Всего, хоть убейте, рассказать не могу, да вы и не поверите. Скажу только, что подобной информации нет и не было ни у кого в мире, так что сами решайте, насколько уникальна агент Салли. Об ее задании не знал даже муж, IT-инженер Давид Берген, с которым они знакомы с подросткового возраста и женаты почти пять лет. Детей по счастью нет. Когда Салли исчезла, муж сразу же сообщил  о пропаже. Думаю, в ваших архивах, лежит его заявление, написанное примерно год назад.  А в последние пару месяцев господин Берген вступил в связь с сослуживицей, что для одинокого мужчины с непонятным статусом вполне естественно. Можно сказать, что он даже слишком долго терпел. Никаких контактов за все это время с Салли не имел, похоже, успокоился и перестал сильно переживать ее исчезновение. Наши все это время вели  за ним наблюдение, но мне нужна и ваша помощь: людей не хватает, так что наблюдение за Давидом становится теперь вашей задачей.

- Ну да, а у нас людей немеряно! - буркнул Сапега. - Нам не преступников ловить, а неверного мужа стеречь, других задач нет!

- В данный момент никаких других задач, кроме слежки за неверным мужем и поиска трупа с дыркой в горле у вас нет. Это понятно? - Гарри наконец перестал улыбаться. Набычился и Сапега, но вовремя понял, что пока обострять отношения не стоит. Пусть армейский смежник поиграет в большого начальника, от дознавателей не убудет.

Минц снова посмотрел на ласточек за окном. “Точно к дождю разлетались. Оно и пора бы, осень”. Сапега сделал вид, что перебирает какие-то бумаги на столе, затем поднял глаза на Гарри.

- Судя по тому, что этим занимается ваше ведомство, кроме уникальных данных, о которых ты тут нам пел, на самом деле это связано  с безопасностью страны?

- Ну не Храмовой же страже этим заниматься, - загадочно ответил Гарри. - Вы только учтите, что дело находится на личном контроле и бека, и Великого Кагана. Ответственность за его успех - или не успех - несу лично я. Так что с меня очень строго спросят в любом случае. С вас - только в случае неудачи.

- А в случае удачи? - съязвил Минц.

- Получите награды и повышения по званию, - серьезно ответил Гарри. - А сейчас давайте вместе думать, с чего мы начнем.

ЗДРАВСТВУЙ, ХЕЛЬГА

На крыльцо вышла стройная брюнетка, то ли под тридцать, то ли за тридцать, так сразу не определишь, подумала Салли. Брюнетка посмотрела на девушку, спросила:

- Кто такая?

- А ты кто такая? - неожиданно для самой себя резко спросила Салли. Смотри-ка, как я осмелела! Впрочем, с какой стати ей миндальничать? Почему они с ней тут обращаются как с преступницей? Еще и лебези перед ними!

Брюнетка рассмеялась, покачала головой:

- Зубастая! Только у нас так не принято. Ну, ничего, освоишься. Я - Хельга, староста здешняя. Твоя очередь?...

- Салли.

Хотела ответить ей в тон, но что говорить дальше, еще не придумала. Замолчала, оборвав фразу на полуслове. Женщина усмехнулась.

- Ну, Салли так Салли, мне все равно. Миленка! - позвала она.

В комнату вошла давешняя девушка, поклонилась, да так и застыла, глядя в пол.

- Давай-ка собери гостье поесть, поди голодная!  - Салли хотела сказать, что не голодная, но передумала. Посмотрим, чем тут у них кормят. - Квасу принеси, одежду какую-нибудь, в этом ей тут шляться ни к чему.

Хельга критически оглядела Салли, хмыкнула:

- Это у вас так сейчас носят?

Салли кивнула.

- Ну, здесь придется все это снять, не принято у нас так.

- А как у вас принято? - неожиданно резко спросила Салли. - Мне в своем удобней, я не буду носить чью-то одежду!

- Будешь, - отрезала Хельга. - Я сказала - и ты будешь надевать то, что скажут… А то до греха недалеко.

- Какого греха? Изнасилуют, что ли? - Салли осмотрела себя. Ничего особенного, юбка, правда, коротковата, уж больно хотелось поразить Гарри, но кофточка вполне ничего.

- Изнасиловать, может, и не изнасилуют, а вот прибить ненароком - могут.

Ничего себе у них тут нравы, подумала девушка. Но ее уже несло и остановиться она не могла.

- И что, староста не может со своими подданными справиться? Вон как они перед тобой сгибаются, чуть не в пол кланяются!

- С этим народом иначе нельзя, - серьезно ответила Хельга. - Люди они дикие, туповатые, но силу любят. Почувствуют силу - будут побаиваться. Уважать не будут, нет у них такого чувства. А бояться будут. Потому их и кланяться надо заставлять, и приказы им отдавать, и наказывать строго, чуть что не так.

Салли хмыкнула. Ее мир там, за рекой, давно стал другим. Там люди отлично понимают, что надо не командовать, а уметь договариваться. После страшной бойни с русинами и половцами культ силы в Каганате умер, люди поняли, что мир лучше войны, а хороший мир - еще лучше. Работать надо, детей рожать… Тут Салли стало не по себе, никак  у них с Давидом это не получалось, и результат последнего анализа ее был такой, что столкнул ее сволочь Гарри в реку.

Миленка притащила половину каравая ноздреватого самодельного хлеба, крынку чего-то молочного, то ли сметану, то ли сливки, пучок зеленого лука и две редиски. Вывалила это все на стол, убежала снова, тут же вернулась с чем-то грубым и полотняным.

- Одевайся! - бросила Хельга приказным тоном.

- Вот что, - Салли обернулась у ней. - Ты таким тоном со своими деревенскими будешь разговаривать, поняла? А я тебе никто, так что будь любезна…

- Не буду! - оборвала ее брюнетка. - Здесь я закон и власть, здесь все делают так, как я скажу, потому что иначе начнется такой разброд и шатание, что ни ты не выживешь, ни я. Поверь мне на слово, лучше тебе этого не видеть и даже думать об этом не стоит. Поняла? И нечего тут демонстрировать, какая ты крутая и самостоятельная, потому что дурной пример заразителен. Тут люди такие, что достаточно одному взбунтоваться - и взбунтуются все. Поэтому ты здесь будешь такая же деревенская, как все остальные, будешь меня слушаться и делать, что скажу.

- А иначе - что?

Хельга вынула из ящика огромный черный пистолет, положила перед собой на стол.

- А иначе - вот это. Деревенские его “громобоем” называют, про пули они слыхом не слыхали, а шума испугались сильно. И не сомневайся, громобой этот уже кое-кого укротил, буквально пары выстрелов хватило. И не надейся, не промахнусь. Я в армии служила и в боях бывала. Так что снимай это свое безобразие и одевайся в человеческое. Не доводи до греха.

“А ведь и правда пальнет, - думала Салли, сбрасывая свое красивое и переодеваясь в какой-то балахон и широкие полотняные штаны с дурацкими завязками. - С нее станется, бешеная какая-то. Ладно, на деревню эту я насмотрелась от души, теперь надо как-то вернуться. Как? Надо придумать”.

Повертелась, пожалела, что нет зеркала, посмотреть, как она во всем этом выглядит. Так вроде ничего. Хельга тоже осмотрела пришелицу, усмехнулась.

- Вот и молодец. Ешь давай.

Хлеб оказался волшебно вкусным, как  и сметана, кислая и душистая. Салли с удовольствием помакала лук в эту сметану, похрустела редиской. Ну, отлично, в общем, пока жить можно. А вот жидкость, которую Хельга назвала квасом, была вонючей и противной, фу.

- Поела? А теперь пойди и умойся! - улыбнулась Хельга.

- А душ тут у вас есть? Горячая вода?

- Есть конечно! Ведро на печке нагреешь, на себя в огороде выльешь - вот тебе и душ, у нас все по простому. Золы из печки наберешь, протрешься. Поверь - лучше всякого мыла.

Вот это попала! Н-да… Лучше уж в речке мыться.

- На речку не ходи, - как бы прочитала ее мысли Хельга. - Там нехорошее может случиться. Бывало девок на дно утягивали, то ли рыбина здоровая, то ли нечисть какая. Мы туда купаться ходить перестали. Опасно.

- Ты в нечисть веришь? - засмеялась Салли.

- Естественно, нет! Я же медик по образованию. Только нечисть есть, веришь ты в нее или нет.

Салли покрутила головой. Ну что ж, надо сообразить, куда она попала вообще.

- И как эта деревня называется?

- Ты не поверишь! Деревня.

- И всё?

- И все.

- А другие деревни в округе есть?

- Даже не надейся. Есть эта деревня, озеро, по дороге километрах в пяти - большая река, откуда тебя вытащили, лес и… и все. Больше тут ничего нет.

“Никто меня не вытаскивал! Я сама вылезла”, - подумала Салли, но промолчала.

- И как вы так живете?

- Как видишь. Неплохо. Сеем рожь, овес, гречиху, в огороде - овощи, в озере - рыба, в лесу - зверь. Что не жить?

Салли замялась.

- А обратно не хочется? В Каганат?

Хельга помолчала. Помотала головой, отгоняя какие-то воспоминания, тихо сказала:

- Какая разница, хочется мне или не хочется? Мне обратной дороги нет, я же мертвая.

НЕОЖИДАННОЕ ОТКРЫТИЕ

ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ ПОСЛЕ ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- Давид Берген? Здравствуйте!

На пороге стояли двое мужчин, один из них натужно улыбаясь смотрел на Давида, всем своим видом демонстрируя дружелюбие. Второй, чуть помладше, молчал с серьезным выражением лица.

- Да, это я. С кем имею честь?

- Я - старший дознаватель государственной стражи Андрей Сапега. Это - помощник дознавателя Хельмут Минц. Вы позволите войти?

Давид молча отошел в сторону, мол, проходите.

Дознаватели быстро оглядели квартиру. Скромно, но не бедно, стандартная обстановка, ничего особенного. Просторная гостиная с открытой кухней, из нее - двери в спальню и ванную.

- Разрешите? - не дожидаясь ответа  Сапега сел на стул, Минц плюхнулся на диван, неожиданно оказавшийся мягким и низким. Давид сел напротив дознавателя.

- Купили квартиру или снимаете?

- Снимаем. Чем обязан?

- Мы по поводу исчезновения вашей жены, Веры Берген, в девичестве Штурм…

- Надо же! - язвительно воскликнул Давид. - Всего-навсего год прошел, а наши доблестные стражи порядка уже решили расследовать это дело? Похвально!

- Вы раньше подавали заявление об исчезновении?..

- Естественно. Только через какое-то время мне сообщили, что следствие закрыто, так как никаких следов полиция найти не способна. Исчез человек - ну и черт с ним.

- Ну вы-то тоже довольно быстро успокоились, - бросил с дивана младший дознаватель…

- А это не ваше дело!

- К сожалению для вас - наше, - Сапега перестал играть в “доброго следователя”. Не знаю, известно ли вам, но 90% исчезновений связаны с родными и близкими пропавших…

- Вы меня подозреваете, что ли? Вы в своем уме?

- В своем, в своем. А как вы думали? Год назад исчезает ваша жена, с которой вы живете уже довольно долго, гораздо дольше, чем четыре года официального брака. Так? И что-то вы не бросаетесь ее рьяно искать, не бьете во все колокола. Написали заявление, в полиции от вас отмахнулись - и все? Можно дальше жить спокойно? Сами то вы что думаете по поводу исчезновения Веры?

Она появилась у них в восьмом классе, посреди учебного года, тихая скромная девочка с большой толстой косой. Одноклассницы зашептались, захихикали: косы уже никто не носил, еще в прошлом году все девочки класса обрезали волосы, сделали прически, а эта прямо деревня несовременная. И платье у нее было какое-то старушечье, и туфли детские, в общем, чучело, никакой опасности для местных красоток не представлявшее.

- Наша новая ученица Вера Штурм! - представила ее классная руководительница. - И, пожалуйста, отнеситесь к ней хорошо, а не как обычно, я вас знаю. Отец Веры был военным, он погиб в бою, сама Вера с матерью были на временно оккупированной территории, у них все сгорело - дом, вещи, в  общем, всё. Так что проявите сознательность, примите девочку по-доброму, ей и так досталось.

Тяжелая судьба новенькой меняла дело… Красотки, почувствовав себя благородными спасительницами, обступили Веру на перемене, стали знакомиться, щебетать, кто-то в порыве благородства поделился своей заколкой - закрепить выбившуюся из-под косы прядь. Мальчики стояли немного в стороне, рассматривали неожиданно появившуюся одноклассницу. Давиду она сразу понравилась - симпатичная. После занятий он набрался смелости, подошел к ней:

- Привет!

- Привет.

- Ты где живешь?

- Тут рядом, а что?

- Я тоже рядом… Давай домой вместе пойдем?

Вера пожала плечами:

- Давай, - и неожиданно улыбнулась.

Одноклассницы неодобрительно зашушукались: как бы ни было жалко девочку, а парней отбирать некрасиво. Вот просто некрасиво и все. Парни похмыкали, но со временем и те, и другие привыкли к неразлучной парочке. Давид и Вера вместе ходили в школу и из школы, через какое-то время уже держась за руки, потом неизбежно до одури целовались, прячась в подъездах домов, в аллеях парков, в кустах на пляже Итиля, вообще везде, где только было можно остаться вдвоем. Точно так же неизбежно стали друг у друга первыми.

После школы вместе поступали в Технологический университет Кузара, Давид поступил, Вера - нет, у нее всегда было плохо с точными науками. И Давид -  опять же неизбежно! - от нее отдалился: интересная учеба, хорошенькие студентки, новые знакомства… У него появились новые интересы, новые темы для разговоров, которые старая подруга уже не могла поддерживать. Нет-нет, никто никого не бросил, что вы. Просто Давиду иногда было интереснее со своими однокашниками, чем с любимой и верной подругой, чей круг интересов был очерчен школьной программой и книгами. Вера, конечно же, переживала охлаждение Давида, но, как умная девушка, понимала, что деваться от этого некуда. Так и должно было случиться. Ничего не попишешь. Надо потерпеть. Они же оба знают, что созданы друг для друга, так что все остальное… Надо потерпеть. А там - как получится.

Вера  перебивалась случайными заработками, так и не решив, кем бы она хотела стать, “когда вырастет”. Пришлось побегать официанткой, нянечкой, уборщицей, а что еще она могла делать, не имея никаких навыков? И через какое-то время на том и успокоилась: нет у нее любимой работы и интересной профессии? Ну, значит, не судьба.

Девушка она была и правда симпатичная, так что за ней, конечно же, ухлестывали молодые люди. С парой парней она даже целовалась, но дальше - ни-ни! Здесь у нее была проведена четкая нерушимая граница. “Это” - только с любимым. Хоть с ним встречалась редко, но была твердо уверена: Давид обязательно к ней вернется. И все станет как раньше.

Он и правда через несколько лет как ни в чем не бывало сказал:

- Давай жить вместе?

Сказал тем же тоном, каким раньше предлагал проводить домой из школы. Ну что ж, вместе так вместе, ответила Вера, стараясь не прыгать от радости. Так они и стали жить. Со временем, как во всех парах, влюбленные попривыкли друг к другу, страсть поутихла. Давида зачастую раздражала привязанность Веры к идиотским, по его мнению, сериалам и романам. Сам он любил серьезное кино, особенно имперское и заокеанское. Увлекся синским кинематографом, но Вере эти фильмы не нравились: слишком уж у них преувеличены выражения чувств, она к такому не привыкла, предпочитая родные хазарские мыльные оперы “про любовь”.

А еще ей в последнее время стало неприятно от вида постоянно хмурого лица Давида и от его долгого молчания. Когда-то на вопросы о работе он весело и подробно отвечал, рассказывал про всякие смешные случаи на строительстве интернет-сайтов, которым занимался много и успешно. И Вере было интересно: она же сидела в четырех стенах, где ничего из ряда вон выходящего не происходило. Уборка, готовка, стирка - а у Давида каждый день новости. Только постепенно он стал этими новостями делиться скупо, отмахивался, явно скучал. С другой стороны, а что она понимала в современных IT технологиях, которыми занимался Давид? Конечно, ему было интересней поговорить с коллегами о прорывах в этой области, которая стремительно развивалась. А Вера? Для Веры это было как синский кинематограф: очень красиво и ничего не понятно.

Назревал взрыв. Что, собственно, и случилось.

- Что я думаю? Вы тут сразу начали меня в чем-то обвинять…

Сапега и Минц одновременно отрицательно помотали головой, Минц раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но Давид его остановил:

- Все не так, - Давид, не моргая, переводил взгляд с одного дознавателя на другого. - Да, Вера действительно год назад исчезла, но вообще-то однажды появлялась…

- Как появлялась?! Да вы что?! С ума сошли? Почему вы об этом не доложили? - вскрикнул Сапега.

- Не доложил? Кому? О чем? О появлении собственной жены? Разве я обязан был кому-то что-то докладывать? Мне доходчиво сообщили, что дело закрыто, что ее исчезновение никто не будет расследовать, что скорее всего имеет место обычный адюльтер. Так кому и что я должен был докладывать? Я что, служу в вашем ведомстве? Нет. Так что смените тон, будьте любезны. Вас все это время не интересовало, где она находится, меня не интересовало вас информировать. Что не так?

- Полиция - не наше ведомство! - брякнул с дивана Минц. Сапега недовольно махнул на него рукой, Давид усмехнулся:

- А мне какая разница? И вообще, приходил тогда один от вас…

- От нас?

- Ну, а от кого? Пришел, нахамил, увел Веру из дома, и она снова пропала. Боюсь, что и в самом деле знаю, куда и с кем. А теперь вы заявляетесь с какими-то нелепыми домыслами.

- С этим мы разберемся, кто приходил и зачем приходил, - сказал Сапега. - Только и вы, насколько нам известно, живете с другой женщиной… - Дознаватель заглянул в блокнот смартфона, - Анна Климова, так?

- Допустим. Только не живу, а жил. Понимаете разницу?

- И во время своих таинственных появлений… Вера сталкивалась с Анной?

- А вот это вообще не ваше дело!

- Ну как же не наше, - вкрадчиво начал Сапега. - Очень даже наше, потому что теперь нам просто необходимо узнать, куда делась ваша жена после того, как увидела, что у вас дома… э-э-э, находится другая женщина? Куда и, главное, с кем она могла отправиться после этого? Теперь уж вы ответьте, будьте любезны…

ГЛАВНОЕ - УСТРОИТЬСЯ

- Что значит “мёртвая”? - изумилась Салли и снова вспомнила все, что ей рассказывал Гарри про Хельгу: и про убийства, и про реалити-шоу с настоящими смертями, и про таинственное исчезновение.

Хельга помолчала, рассматривая девушку. Потом вздохнула:

- Вот то и значит, в самом прямом смысле. Можно подумать, тебе про меня ничего не рассказывали? Давай-ка, выкладывай, кто тебя сюда послал и зачем. Если просто шпионить - это одно, если какую пакость в Каганате задумали - тогда, девушка, это совсем, совсем другая история.

“Ну и что ей рассказывать, - лихорадочно думала Салли.  - Про бар и таинственного Гарри? Про группу крови, которой ни у кого нет? Про то, как он меня подло в реку столкнул? Наверное, да. Лучше сказать правду, а там - будь, что будет!”

- У тебя какая группа крови? - неожиданно спросила она.

- Редкая, - равнодушно пожав плечами, ответила Хельга. - Когда в армию призвали, сказали, что у меня какой-то странный подвид четвертой, так что если потребуется переливание крови, надо быть готовым к сюрпризам. А что?

После сбивчивого пересказа секретной информации про невероятную “пятую группу”, которая одна и могла открыть путь в Деревню, Хельга надолго замолчала, что-то обмозговывая и пожевывая нижнюю губу. Потом пробормотала: “Как узнали-то, сволочи?!”.

- Столкнул, говоришь? И поэтому не помнишь, как тут оказалась?

Салли пожала плечами: рассказала ведь, что снова спрашивать.

- Ладно! - Хельга решительно хлопнула ладонью по столу. - Поселим тебя в надежном месте, живи, гуляй. К речке не ходи. Я тебя предупредила, второй раз говорить не буду: или нечисть на дно утащит, или я убью. И не быстро и благородно пулей, а очень даже некрасиво. Знаешь, как у нас тут наказывают? Всего два варианта: розги и березы.

- Березы? - не поняла Салли.

- Жуткая вещь - привязывают ноги к двум согнутым молодым березкам, а потом деревья отпускают. Очень мерзкое зрелище, не советую даже смотреть, не то, что испытать. Я как-то сподобилась посмотреть, больше не хочу.

- Погоди, так ты меня пугаешь, что ли? За что? Я что тебе сделала? Я ж сказала, что не по своей воле тут оказалась, чего ты сразу - березы, березы?!

- Вот и молодец, что ничего не сделала. И не дай бог тебе что-то мне сделать, ни секунды не задумаюсь, отправлю на березы, ну и народу лишний урок будет. Как тут говорят, “и детишкам развлечение”.

“Да она сумасшедшая! - с ужасом подумала Салли. - Господи, страшно-то как… И мертвая-то она, и березы эти страшные, казнью грозится. Понятно, что я ничего делать не собираюсь, но кто знает, что ей в голову взбредет. Надо выбираться  отсюда, любым путем выбираться”.

- Бежать тоже не думай, - Хельга словно читала ее мысли. - Не пущу. Не надо “там” рассказывать про нас. Я вообще не очень понимаю, как они хоть что-то узнали, но сейчас это не важно… Больше они все равно не узнают, это я гарантирую. Так что здесь останешься и будешь с нами жить. Тут не так уж плохо, девочка. Мы тебе и парня хорошего найдем.

- Я замужем, - пробормотала Салли.

- Уже нет, - отрезала Хельга. - Забудь. Жить ты начала только с сегодняшнего дня. До этого ничего не было. Считай, приснилось. Миленка!

В комнату тут же влетела давешняя девица, слишком быстро влетела, видно подслушивала у дверей.

- Отведешь ее к Возгарям, пусть поселят у себя, у них как раз комната освободилась, - Хельга повернулась к Салли, объяснила: - у них дочь недавно замуж вышла, к мужу переехала. И снова Миленке - Скажи: я приказала, чтобы не бурчали. Будут девицу кормить-поить, пока мы ей мужа не устроим. А Никите скажи, пусть вечером к Возгарям идет - знакомиться.

- Да не собираюсь я ни с кем знакомиться! - воскликнула Салли. - Что ты тут за меня решаешь?! Я домой хочу! И вообще я замужем!

И почувствовала, что сейчас разревется.

- Ты уже дома, - процедила Хельга. - Про остальное забудь. Здесь я решаю, кто и что делает, и кто  с кем спит. Потому и живем нормально, тихо и спокойно. Понятно? Лучше Лучице, жене Возгаря, по хозяйству помогай, сейчас в огороде работы много.

- Не пойду! - резко сказала Салли, глотая слезы. - Так нельзя поступать, и нечего мной командовать! Я вам не рабыня!

- Не рабыня? - усмехнулась Хельга. - Ну-ну. Правило первое: перечить мне нельзя. За это наказываю. Жестко. Когда я что-то говорю, надо кивать и делать, согласна, не согласна - никого не интересует. Просто кивай - и делай. Так что сейчас, девонька, ты очень сильно ошиблась и придется тебя проучить, чтобы на будущее неповадно было. Миленка, позови Молчана и Дормогона…

Салли не понимала, что такое “молчан и дормогон”, но ей стало жутко, было понятно, что сейчас с ней сделают что-то плохое. Она стала осматриваться, пытаясь найти хоть какой-то выход из этой ситуации. Но не находила.

В комнату вошли два здоровенных мужика с палками.  Салли до конца не верила. Не может же такого быть? Брюнетка эта такая же гражданка Каганата, как и она, изучала медицину, воевала…

- Так, мужики, берите эту красотку и всыпьте ей для начала штук двадцать пять. Чтоб задница покраснела, но не уродуйте. А ты пока подумай, кто здесь рабыня, а кто хозяин, ясно? Потом придешь и расскажешь, какой урок выучила, - Хельга усмехнулась. - Всё, ведите ее. Да насовсем-тоне забейте, а то я вас знаю!

Было зверски больно и очень, очень стыдно. Два тупых бугая (почему-то ей казалось, что раз они молчат, то - тупые) очень ловко стянули с нее полотняные штаны, повалили на деревянные козлы. Салли пыталась вырваться, но один из них - то ли Молчан, то ли Дормогон - схватил ее за волосы на затылке и с силой припечатал носом об этого самого “козла”. Пока Салли, глотая кровь и слезы, пуская кровавые пузыри, пыталась справиться с неимоверной болью, ей уже связали руки и ноги и  стали бесстрастно, но сильно бить палками по обнаженным ягодицам. К боли подмешивалось ощущение унижения от того, что два каких-то тупых мужика смотрят на ее голое тело и уродуют его своими мерзкими палками. Она не считала, сколько раз ее ударили, поэтому не знала, когда эта пытка закончится. И когда она внезапно закончилась, Салли поняла, что сама слезть с этих козел не сможет.

Мужики так же молча и бесстрастно развязали ей руки и ноги, силой заставили встать и, не подтянув штаны обратно, потащили ее, еле волокущую ноги, обратно в дом.

- Ну как? - поинтересовалась Хельга, спокойно разбиравшая на столе какие-то бумаги. - Внушает, а? Давай выясним, кто теперь у нас хозяин?

Салли молчала. Признать эту гадину госпожой было еще унизительней, чем стоять перед ней со спущенными штанами. Но что делать-то? Она уже поняла, что староста ее убьет, не моргнув глазом. Просто убьет - и все.

- Повернись! - приказала Хельга.

Салли не хотела подчиняться, но повернулась. Ей было очень страшно.

- Ну, ничего, - удовлетворенно сказала староста. - Ребята дело знают. Жопа красная, но не кровавая, заживет быстро, пару дней поспишь на животе - и все.

От бессилия и унижения у девушки потекли слезы. Не хотела плакать, но заплакала, не хотела показывать свою слабость, да ничего не попишешь. Глотала слезы, не утирая, уголками рта, а они все лились и лились, и как дальше жить - было непонятно. Как и непонятно - за что ей это все.

- Ну что ты ревешь, глупенькая? - сказала Хельга почти ласково. - Ничего страшного, жопу ей надрали, заживет быстро. И не реви. Честно скажу: ты мне очень симпатична, я же сама недавно такой была, все переживала, рылась в себе: что я сделала неправильно, где промахнулась? А потом поняла: здесь по-другому не выжить. Никак.

Староста подошла к двери, зачерпнула из ведра воды, приглашающе протянула ковшик Салли. Та не отреагировала, продолжая страдать от унижения. И от страха. Что еще вытворит эта безумная? И никаких сил бороться нет.

- Не хочешь или злишься? Ну, как знаешь, а воду пить надо.

Староста сделала несколько глотков из ковшика.

- Думаешь, я такая жестокая сука?

Салли кивнула. Будь, что будет.

- Правильно думаешь, - рассмеялась Хельга. - Если бы я размышляла про мораль, что хорошо, а что плохо, как править добром, а не силой, то давно бы уже вороны мою тушку на березах клевали. А ведь я была вот настолько - она отметила верхнюю фалангу на указательном пальце.  - От этого. А как спаслась, знаешь?

Салли продолжала молчать.

- Вместо себя другую бабу на березы послала. А у нее были дети. Она у меня в ногах валялась, умоляла не убивать. Ну и как ты думаешь, если бы я ее простила, что было бы дальше? Это вопрос, между прочим!

Салли по-прежнему молчала. Что было говорить? Откуда ей знать, что тут происходило, какие страсти кипели, кто против кого был, кто за кого выступал. Да и зачем ей это? Ей надо о сегодняшнем дне думать, главное, как бежать из этого жуткого мира, куда она совсем не собиралась попадать.

- Не знаешь, - удовлетворенно отметила староста. - Ну так я тебе скажу. Через какое-то время меня бы все равно вздернули, и никакой “громобой” не помог бы.

Хельга кивнула на ящик стола, где лежал пистолет.

- Я выжила только потому, что боялись они меня. Боялись, потому что прежнего старосту и сыночка его пристрелила. Боялись, потому что на березы отправляла без сожаления. И правильно боялись, потому что без страха эту тупую массу не удержать. Пусть боятся. И тебя выпорола в назидание другим. Теперь еще сильней бояться будут, раз уж я никого не щажу. Даже тебя, хотя ты мне очень симпатична, очень. Землячка к тому же. Ты же из Кузара?

Салли не ответила. Не из-за строптивости - от страха перехватило дыхание. Хельга встала, прошлась по комнате, с хрустом потянулась, зевнула.

- Жарко сегодня, в сон клонит… Да, забыла тебе сказать, закон у нас такой: два проступка - два раза порка, второй раз, правда, намного больнее и дольше. Ну а на третий раз - уже на березы. Без вариантов. Так что ослушаться меня тебе осталось сейчас всего один раз. Это понятно?

Салли кивнула. По спине потекли струйки пота.

- Правда, пока что никто этого проверять не стал, в основном, после первой порки все шелковыми становились. И ты станешь. Ну так кто здесь хозяин, а кто послушная девица? Быстро!

- Ты хозяйка, - выдавила из себя Салли, и слезы потекли снова, быстрее и обильнее, чем раньше.

- Громче! Не слышу!

- Ты, Хельга! Ты хозяйка! - прерывистым голосом сквозь слезы прокричала девушка.

- Ну и слава богу, быстро усвоила, - удовлетворенно сказала Хельга. - Да натяни ты уже штаны-то, что ты мне тут выставила всё напоказ, мне это неинтересно. Миленка! Забирай ее!

- Зря ты так, - быстро, глотая слова, говорила Миленка по дороге к новому жилью Салли. - Хельга спуску не даст, но и зря не обидит. Она строгая, но справедливая. У нас до нее знаешь, какой ужас был? Что ты! Как вспомню! Чуть не каждый день на березы! - Миленка к тому же не выговаривала букву “р”, просто пропускала этот звук, так что получалось у нее как-то по-детски “на бийозы”. - Они и Хельгу хотели сначала убить…

- Кто они? - спросила Салли, пытаясь идти ровно, но горящие ягодицы не давали толком переставлять ноги, заставляли все время морщиться от боли.

- Ну, эти, прежние. Я маленькая была, то время помню плохо, но родители говорят, что Хельга пришла - порядок навела. У нее все четко. Но и не забалуешь. Будешь ее слушать - всё у тебя будет, не будешь - так и тебя не будет. Просто же, да? Так что зря ты с ней так. Делай, что говорят, и живи спокойно…

- И с мужиком каким-то чужим тоже мне надо будет послушно спать?

- Почему с чужим? - удивилась Миленка. - Никита - он наш, местный. Тебе наоборот повезло! Он красивый, сильный, знаешь какой!...

- Да на хрен он мне сдался! Не хочу я никакого, ни красивого, ни сильного!

- А на бийозы хочешь? - ехидно осведомилась Миленка. - То-то и оно. Знаешь, как у нас говорят? “Стерпится - слюбится”. Поплачешь, конечно, это мы, бабы, любим. А потом поймешь, что есть у тебя любовь и защита. А что еще нам, девкам, надо?

- Ты-то сама замужем?

- Я-то? Нет. Мне Хельга еще жениха не подобрала.

- Хельга? А ты сама? Тебе самой кто-то нравится?

- Конечно!

- Ну и кто?

- Секрет! - Миленка рассмеялась, но как-то грустно.

Они прошли длинной широкой улицей, подошли к дальнему от края деревни дому. Река осталась в противоположной стороне. “Незаметно не подберешься, - думала между тем Салли. - Хитрая бестия, специально в дальней хате поселила, чтобы на виду была. Нет, я все равно вернусь домой, к Давиду, а этого Гарри сдам с потрохами!” Кому она его сдаст, Салли пока не придумала. В государственную стражу? Да, наверное надо в стражу. Пусть посадят за покушение. А что это было, когда он ее в реку столкнул? Покушение и было. Ну ничего, стражники разберутся!

- Ну и все же, кто тебе самой нравится? - Несмотря на чудовищную ситуацию, женское любопытство никто не отменял.

- Никита, конечно! Он у нас всем девкам нравится!

- Ну так бери его себе! - радостно закричала Салли.

- Ты что?! - изумилась Миленка. - Хельга же его тебе отдала!

- И всё? Отдала и вы все сразу сдаетесь?

- А как еще? Конечно. Хельга сказала: Никита твой - значит твой. Все, пришли. Ты тут постой.

Миленка открыла калитку, взбежала на крыльцо, постучала в дверь. К ней вышла большая мужиковатая баба, девушка что-то затараторила, показывая на Салли. Баба недовольно поджала губы.

“Это, похоже, жена Лузгаря и есть, как ее… Лушица, Лучица, да, Лучица. Попала я крепко… Ну, сука Гарри, что ж ты наделал!”

Миленка сбежала с крыльца, хлопнула Салли по плечу:

- Все, ждут они тебя, иди! А я побегу Никите скажу, чтобы вечером к тебе шел!

Посмотрела на Салли и вздохнула по-девичьи:

- Везучая!

Салли на подгибающихся ногах вошла во двор.

- Не ссы, сюда иди! - басом сказала Лучица. - Жопу-то тебе уже покрасили красненьким, Миленка сказала. Оно и правильно. Ты теперь ученая и  будешь делать, что скажут. Там у себя Хельга хозяйка, а в этом доме - я, ну и не обессудь, задницу надрать я и сама могу, да так, что мало не покажется. А не поможет - обратно сдам Хельге, у той разговор короткий. В дом иди.

Внутри у Салли все оборвалось. Ее продали в рабство. И как выбираться из этой ситуации было непонятно.

ИКРА И ВОДКА

МОЗГОВОЙ ШТУРМ II

ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ ПОСЛЕ ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

-Да ну, ерунда какая-то!

Минц густо намазал крекер черной икрой, приподнял рюмку с крепчайшей свейской водкой и кивнул коллегам: поехали, мол! Замахнул, крякнул и отправил крекер в рот, помычав от наслаждения. Осетровая икра в этом году была чуть не на каждом шагу - удачная была путина, так что закусывали икрой и балыком с большим удовольствием. Стол накрыли в кабинете Сапеги в здании Государственной стражи, потому как, по меткому выражению помощника дознавателя, “без бутылки тут было не разобраться”.

Сапега и Гарри ничего не сказали, каждый выпил свою стопку, оба одновременно выдохнули и так же одновременно закусили.

- То, что “Салли” твоя оказалась на самом деле Верой, это ты нас подставил конкретно. Хорошо, что мы этому Давиду мозги запудрили, мол, оговорились, вовремя сообразили, что господин специальный армейский майор чего-то не договаривает. Но теперь объясни нам, дорогой Гарри, куда она делась, только не надо нести опять пургу про какие-то параллельные миры. Все мы в школе учились, все мы знаем физику и химию, никаких параллельных миров не существует.

- Ну, раз не существует, так о чем говорить, - Гарри подцепил пальцами кусок лоснящегося жиром балыка, кинул в рот, поискал, обо что вытереть руку. Сапега протянул ему лист какой-то бумаги. - Или вы меня слушаете… господин государственный дознаватель… и верите тому, что я вам говорю, или будем продолжать искать неизвестно куда девшуюся девицу двадцати пяти лет.

- Господин старший государственный дознаватель, - буркнул Сапега.

- Ой, прощенья просим! - засмеялся Гарри и наполнил рюмки. - Ладно, Андрей, не ершись. Все, что я вам сказал - чистая правда, хотите верьте, хотите нет. Нас крайне интересует возможность перемещения между разными мирами, думаю, важность этого открытия объяснять не надо.

- Да понятно, что важно это, - встрял в разговор Минц, поднимая рюмку и готовясь выпить. - Но как на это может влиять группа крови - вот, что непонятно!

- И нам непонятно. Поэтому жена господина Бергена и была отправлена на поиски разгадки этой таинственной вещи…

- Вообще-то отправлена она была не совсем по своей воле, правда? - ехидно отметил Сапега.

- Работа такая, - усмехнулся Гарри и поднял рюмку, приглашая присутствующих выпить. Присутствующие выпили.

- Про работу вашу мы кой-чего знаем, не вчера на свет родились, - Сапега закусил ложкой икры теперь уже без всякого крекера. - Ну а от нас-то что требуется? Мы тебе зачем нужны, майор? Ты нам информацию выдаешь через час по чайной ложке, да и сейчас явно не все говоришь, так чем мы тебе можем помочь?

- У нас с группой крови все в порядке. К сожалению! - хмыкнул Минц.

- Честно?

- Честно. Только честно.

- Вы мое прикрытие, только не обижайтесь. Вот я сейчас выпил - и поэтому говорю честно. Когда расследование ведет армейская разведка - это одна история, а когда госстража - совсем другая, тут все в порядке, исчез человек - органы его ищут. Ну сами прикиньте: зачем армейской разведке какая-то домохозяйка? А стража на то и стража, чтобы искать и находить…

- Есть резон, - Сапега задумался. - Только ничего не понятно: ни как мы ее искать будем, ни как будете вы. Тем более, что ее появление мы уже профукали.

- Какое появление? - вскинулся Гарри.

- А мы тебе не сказали разве? Благоверный ее, Давид, сказал, что она у него появлялась, застукала с этой Анной и куда-то снова свалила…

- Вы идиоты? - вежливо осведомился майор-разведчик. - Вы мне когда собирались эту информацию выложить?

- Вот, выкладываем, - Сапега хладнокровно разлил водку. - Выпей, Гарри, и успокойся. У тебя от нас секреты, ну и мы будем сведения сообщать дозированно. Посему предстоит нам долго топтаться на месте, ежели, конечно господин майор не соблаговолит поделиться с нами всей информацией. А тогда и мы с нашим удовольствием!

- Дурака из себя не строй, - отрезал Гарри

- Я не дурак. Я - идиот, по меткому выражению одного коллеги из спецслужб.

- Обиделся что ли? - Гарри засмеялся и снова наполнил рюмки. - Конечно, идиоты. Вы думали, я не знал, что она появлялась? Естественно, знал, кому же знать, как не мне, я же ее туда и послал, я же ее оттуда и вытяну. Но то, что вы мне об этом не сказали… Ладно, давайте уже выпьем за мир и дружбу! Будем здоровы, умны и честны!

МЕСТНЫЙ СВАДЕБНЫЙ ОБРЯД  

Никита заявился в тот же день к вечеру, когда Салли уже падала с ног и плохо понимала, что происходит. С той минуты, как ее привели к  Лучице, она даже не присела. Прополола грядки - она понятия не имела, как это делается, повыдергивала вместе с сорняками пучки редиски и моркови, за что мерзкая хозяйка избила ее черенком от лопаты, стараясь попасть по старым ранам, побольнее. Потом была отправлена в свинарник вычищать навоз, от чего ее вырвало. Вся перепачкалась в отвратительной жиже, провоняла, казалось, до костей, и убрала, понятное дело, не дочиста, за что получила очередную порцию побоев. Похоже, что теперь просто до крови, не видела, что там, но теплое и липкое текло по спине и ягодицам, одежда прилипала.

Задать корм курам, подмести двор, натаскать воды из колодца, а он в самом конце улицы… Деревянные бадьи так оттягивали плечи, что руки после них бессильно повисли и поднять их было практически невозможно, но Лучицу это не впечатлило, пришлось еще мыть пол в доме.

Пока она на четвереньках - до изобретения швабры в этом мире еще не додумались - скоблила деревянные половицы, пришел хозяин, Лузгарь, маленький толстый мужичок с клочковатой бородой. Постоял, посмотрел на новую постоялицу, потом прошлепал в комнату прямо по мытому (Давида убила бы!), по пути со всего маху треснув Салли ладонью по поротой заднице. От боли она вскрикнула, не удержалась и ткнулась носом в пол. Лузгарь заржал:

- Ничего, привыкай! Знала Хельга к кому послать, кто уму-разуму научит! Работай давай!

К вечеру девушка была в мутном, чуть не наркотическом состоянии, мечтала только о том, чтобы упасть прямо сейчас и уснуть, чтобы ее больше не били и не заставляли ничего делать. Как жить дальше - она пока думать не хотела. Потом, все потом. Сейчас оставьте меня в покое!

В покое не оставили: на смотрины заявился жених. Никита оказался высоким статным парнем, прямо русинский богатырь с картинки в букваре. Миленка была права - именно такие юноши должны были сводить с ума деревенских девок, не давать спать по ночам: русые кудри, большие голубые глаза, чувственные губы. А высокий такой, что ему пришлось наклониться, чтобы войти в дом Лузгаря. Хозяину красавчик молча кивнул, а тот подобострастно закивал:

- Здравствуй, Никитушка!

Да и Лучица боязливо заулыбалась. “Чего они его боятся? - подумала Салли. - Какая-то местная аристократия что ли?” Но ей было все равно. Спать, только спать, потом со всем разберемся, такой усталости она никогда не испытывала.

Никита оглядел ее с ног до головы, повел носом, поморщился: от девушки разило навозом, немытым телом, под обломанными ногтями - черные полосы грязи, спутанные волосы, в общем, предстала она перед “женихом” не в лучшем виде, но не было сил даже огорчаться.

- На хрена мне такая невеста? - обиженно протянул красавец-мужчина. - Хельга издевается что ли? Она же страшная!

Несмотря ни на что, Салли стало обидно: чего это она страшная? И что за скотское отношение?

- Лузгари, вы зачем девку так загоняли? Хоть помойте ее, а то не то, что прикоснуться, смотреть противно!

- Сейчас, Никитка, сейчас мой хороший! - запричитала Лучица, крикнула Салли - Баню топи! Быстро!

- Ну, топи, топи, - усмехнулся Никита. - Баня - дело не быстрое, завтра зайду.

- Хельга же сказала сегодня! - испуганно крикнул Лузгарь.

- А Хельга говорила девку в пугало чумазое превращать? Вот я прямо сейчас к ней и пойду, расскажу, какую невесту мне приготовили.

- Завтра приходи, Никитушка, завтра! Отмоем, отчистим в лучшем виде!

- И говно больше ее не посылайте убирать, не ваша она, моя теперь, - бросил Никита, снова пригибаясь и выходя из комнаты. - Мое говно убирать будет, свое сами чистите.

Салли в бане уснула. Пока натаскала воды, растопила печь, плохо соображая, что делает, пока натиралась золой и обливалась еле теплой водой, силы покинули окончательно. Присела на полок и отключилась. Слышала сквозь сон, как ее, голую, схватили чьи-то руки, потащили в дом, кто-то что-то говорил, но она не хотела ни слышать, ни тем более понимать, что говорят. Спать. Только спать.

Деревенское утро - это солнышко, которое заглядывает в комнату, истошный крик петуха, незнакомое чириканье каких-то птиц. Просыпаться было радостно, хоть и не выспалась совершенно. Потянулась - и вдруг вспомнила, где она находится, и что с ней происходит. Салли подпрыгнула на деревянной лавке, застеленной каким-то тряпьем, скинула такое же тряпье, изображавшее одеяло, поискала глазами свою одежду. Не нашла. Завернулась в тряпье, вышла во двор. Ее вчерашние балахон и штаны лежали грязным комом под крыльцом.

- Очухалась, лентяйка?! - Салли обернулась. На крыльце, картинно уперев руки в бока, стояла Лучица, морщась от утреннего света. - Я за тебя должна твою одежду стирать? Давай, работай.

На Салли накатило. Она знала в себе эту способность: долго-долго терпеть, но потом срываться, да так, что окружающие поражались, как эта маленькая тихая девушка вдруг превращается в злобное чудовище. Всплыло все: и вчерашнее унижение, и зверская порка, и отобравшее последние силы рабство, и злость на мерзавца Гарри, так коварно вбросившего ее в этот кошмар, и на жестокую Хельгу, которая ни с того ни с сего теперь стала распоряжаться ее судьбой…

- Иди ты на хер, сука! - выкрикнула она изумленной Лучице, скинула тряпку, и, оставшись совершенно голой, вышла за калитку. Так и шла через всю деревню к большому дому правления, как она про себя прозвала контору Хельги.

Распахнула дверь, вошла, бледная от гнева, крикнула Миленке:

- Хельга у себя?

И не дожидаясь ответа, рванула дверь на себя и ворвалась в кабинет всевластной хозяйки деревни. Хельга что-то писала, подняла голову, осмотрела Салли и, не дав той открыть рот, спросила:

- Это ты так через всю деревню шла? Молодец. Хорошо себя показала, теперь все знают, как выглядит у Никиты жена. И что жопа у нее красная. Хочешь еще раз ее покрасим? На второй раз будет больше, дольше и больней, сразу говорю.

“Да пошла ты! Убьешь что ли? Ну так убей!”

- Никакой жены у Никиты не будет, это ясно? Я не вещь, которую можно отдать, продать, подарить, я живой человек. И рабыней у твоей Лучицы - не буду. Хочешь забить до смерти? Забивай, все лучше, чем так.

- Это тебе кажется, милая, - ласково сказала Хельга. - Мертвой быть совсем не лучше, чем живой. Просто тебе сейчас так кажется. Ну и умереть быстро и не больно у нас еще заслужить надо, так что ты не очень-то тут…

- Да иди ты… - начала Салли, но Хельга ее перебила:

- Я тебе уже говорила: ты мне нравишься, из одного теста мы с тобой. Землячки как-никак. Так что второй раз я пока отложу. До лучших времен. - Она рассмеялась. - Вот я какая добрая! А ты” “жестокая, жестокая!” Ну, а сейчас оденься и иди ждать жениха.

- Мне не во что одеться, - сказала Салли, хотя хотела сказать совсем другое: что не надо ей никакого Никиты…

- Миленка! - крикнула Хельга. - Принеси ей новое и чистое!

Вот и все, - она смотрела, как Салли одевается в очередной полотняный балахон и штаны. - Иди к Лузгарям, тебя больше не тронут.

- Хельга! - Салли старалась говорить спокойно. - Не надо мне к Лузгарям. И не надо никакого Никиту. Дай мне спокойно шалаш какой-нибудь построить, я буду тихо сидеть, честное слово!

- Серьезно? А жрать что будешь? Да даже не в этом дело. Глядя на тебя и остальные девки скажут: не надо мне мужа, я в шалаше поживу. А это, дорогая моя, бунт. Дай им жениться, на ком хотят, жить, как левая нога захочет, делать, что ему в голову взбредет… Что это будет?

- Свобода? - полувопросительно произнесла Салли.

- Нет. Это будет хаос, беспорядок и полный развал нашей дружной сплоченной общины. Каждый должен знать свое место, а место его - делать то, что прикажут, жить, с кем прикажут, работать там, где прикажут, а не там, где ему, видите ли, хочется. А кто ему прикажет? Я прикажу. Это называется порядок и спокойствие.

- А свобода? - снова спросила Салли.

- Нет никакой свободы. Есть только то, что нужно общине, иначе она погибнет, и мы все погибнем вместе с ней. А мы погибать не хотим. Так что ты эти свои каганатские порядки забудь. Там - общество обреченное, у нас - община молодая. Это понятно?

- Ну, а как же…

- Да никак! - Хельга начала раздражаться. - Если вожжи отпустить, то начнут появляться такие, как ты, с пятой группой крови, станут воду мутить, человек - он существо слабое и на соблазны падкое, вот и рухнет всё, что я с таким трудом строила и построила.

“Она уже и говорит как они все”...

- А если кто-то - как я - не хочет замуж ни за кого, тем более, что у меня есть муж?

- Ты же не тупая, Салли! Нет у тебя никакого мужа, где он? Ты его видишь? И я нет. Думаешь, ты вернешься к нему? Нет. Это я тебе точно говорю, даже не мечтай. Мне не надо, чтобы там про нас знали…

- Так знают же уже!

- Пока что они знают только, что все, кто сюда попал, назад не возвращаются. Вот пусть с этим и живут. А ты выйдешь за Никиту, как я сказала, нечего бабе одной жить, ей мужик нужен. Меньше дури в башке будет.

- А ты сама почему одна? Значит, можно так?

- А я - не все. Не баба деревенская.

- Так и я не деревенская! Я…

- Ты пока что никто. А вот я -  их вождь и учитель, понятно? Они для меня все как дети малые, я для всех для них мать. Поэтому и слушаться они меня должны как мать. С матерью не спорят.

- Иногда спорят, - Салли вспомнила свои конфликты с матерью, после которых плохо было обеим.

- Не с такой матерью. С такой, как я, спорить нельзя! - отрезала Хельга.

Что она творит? Зачем? Мы обе из Каганата, жили свободно, откуда в ней вот это?!

- Хельга, - начала Салли. - Ты же не такая, не как эти твои… жители. Ты воевала, трудную жизнь прожила, тебе ли не знать, кто такие хазарки, мы свободу любим, у нас женятся только по любви, да ты сама, наверняка, любила…

- Так, мою личную жизнь не трогай, ты про меня ничего не знаешь и знать тебе не положено. А здесь ты не хазарка, а такая же баба, как все. И делать будешь то, что я скажу, как все. Все, хватит разговоров, возвращайся и помни, что выходишь за Никиту. И перечить не смей.

- Да не выйду я ни за кого! - чуть не плача закричала Салли.

- Смотри, я ведь тоже не железная… - Хельга резко помрачнела.  - Я тебя даже бить не буду, просто позову сейчас Молчана с Дормогоном, эти двое тебя подержат, а Никита прямо тут на тебе и женится. Хочешь так? Нет? Ну и иди восвояси. Нормально выйдешь замуж, станешь наша, на том и закончим, у меня дел много. Миленка!

Та опять влетела слишком быстро, опять, зараза, подслушивала у дверей!

- Отведи ее снова к Лузгарям и предупреди, что если будут над ней издеваться - всей семьей на березы пойдут. Нам с Никитой нужна невеста, а не чучело, и доходчиво им объясни, поняла? Все, свободны.

Миленка кивнула, схватила Салли за руку и потащила наружу. Салли покорно поддалась. А что ей оставалось делать? Выхода не было. Опять не было. Или он был, но какой- Салли не знала. Пока. Одна надежда была, что до свадьбы удастся что-то придумать, да только что?

Пока шли тем же путем, что и вчера, Миленка молчала, потом, взяв Салли за рукав, остановила и, прижавшись к уху, прошептала:

- Слушай! А зачем ты там… ну, там! - волосы бреешь? Прямо голое всё, - и покраснела.

- У нас так принято. И красивей, и удобней, а то если все волосами заросло - негигиенично.

- Что? - изумилась Миленка

- Ну, - замялась Салли: как объяснить?  - Нездорово, что ли. Неопрятно.

- Дурь какая-то, - пробормотала Миленка. - И ноги бреешь?

- Да, конечно.

- А это зачем же?

- Да затем же.

- Странные вы какие-то…

- Вы?

- Хельга тоже все бреет, только не объясняет, а ругается, когда спросишь.

Они подошли к уже знакомому дому. На этот раз Миленка не стала никого звать, открыла калитку, по-хозяйски вошла во двор, крикнула:

- Лучица! А ну иди сюда!

Зараза-хозяйка вылезла из курятника, изумленно посмотрела на Салли, перевела взгляд на Миленку. Та подскочила к Лучице, и ни слова не говоря, влепила ей пощечину. А с другой руки - другую.

- Поняла?

- Все поняла, Миленочка, все поняла! Хельге не говори, моя хорошая, у меня всего одна порка осталась, а у Лузгаря уже и того нету. Я тебе яичек отсыплю, хочешь?  Всё сделаю, пальцем не трону эту сучку!

- Кого? - маленькая Милена грозно надвинулась над огромной бабой, отвела руку для удара.

- Девку эту… Салли эту, тьфу ты.

- То-то же. Давай яйца. Ветчина есть?

Лучица закивала, кинулась в дом, вытащила шмат вяленого мяса, миску яиц.

- С мисочкой забирай, Миленочка-девочка, с мисочкой, удобней так-то, чем в руках тащить, - причитала, провожала, кланяясь, до калитки.

Когда Миленка ушла, повернулась к Салли, мрачно процедила:

- Ладно. В дом иди. Жди жениха.

- Есть хочу! - Салли решила ковать железо пока горячо.

- Там на столе всё. Ешь на здоровье… - и Лучица осторожно пробормотала что-то грубое.

Никита опять явился  сразу после захода солнца, хмыкнул, разглядывая “невесту”.

- Ну вот, другое дело! А то пытались какую-то уродину впарить.

Он по-хозяйски уселся за стол, притянул к себе Салли.

- Ну что, красавица, будем жить-не тужить, а?

И схватил девушку за ягодицы с еще не зажившими ранами. Салли отпрянула и с размаху врезала парню ладошкой по щеке. Тот изумился, замер на секунду, а потом без замаха ткнул ее кулаком в нос. В глазах потемнело от боли, ноги подломились, и девушка рухнула на пол, некстати подумав, что запачкала уже и новую одежду, и что кровь вряд ли отстирается, и что несчастная она, хоть в петлю лезь. Закрыла глаза и затихла. Да будь оно что будет, нет у нее никаких сил противостоять этому кошмару. Она здесь одна. И одной ей не справиться.

- Тяжелая рука у женушки-то! - как сквозь туман услышала смех Лузгаря.

- Ничего, справимся, не таких обламывали! - ответил Никита.

Чьи-то руки с силой подняли ее на ноги, она решила даже не смотреть чьи, ну их всех к богу. Никита скрутил ворот ее рубахи, зажав шею, потащил к выходу, не давая дышать.

- Удачи, Никитушка! - глумливо хохотали Лузгари.

Парень недолго волок ее по улице, дом его оказался совсем рядом. Внутри было грязно и неуютно: “Так всегда бывает без женской руки”, - некстати подумала Салли и сама себя одернула: о чем я думаю? Тут надо сообразить, что делать и куда бежать, а не об уборке думать.

Никита подвел ее к столу, стоявшему посреди комнаты, прижал животом к столешнице, с силой надавливая одной рукой на голову, не давая вырваться, а другой сдирая с нее штаны.

- Ты что, скотина! - завопила Салли, отчаянно задергавшись. Невидимая рука отпустила штаны, но возле самого лица, прижатого к столу, в дерево вонзился огромный топор.

- Будешь дергаться - башку отрублю, - раздался сзади спокойный голос. - Спокойно лежи. Жениться будем.

- А Хельге что скажешь?

- Ничего. Ты ж мне жена, так что я могу делать с тобой, что хочу.

- Какая я тебе жена? А свадьба? Нельзя же без свадьбы! - попыталась оттянуть неизбежное Салли.

- Какая свадьба? - изумленно спросил Никита. - Поженились же уже! Ты ж у меня в доме!

И очень больно с силой вошел в нее.

ЛЮБОВЬ БЕЗ РАДОСТИ, РАЗЛУКА БЕЗ ПЕЧАЛИ

ЗА ТРИ МЕСЯЦА ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

То, что приказы не обсуждаются, а выполняются, и что оспаривать их можно только после беспрекословного выполнения, знает каждый служивший в армии. Но каждый служивший в армии знает и то, что всегда есть возможность сделать вид, что приказ выполнен, а на самом деле пальцем о палец не ударить или вообще поступить по-своему. Как в армии, так и в семейной жизни, действует один и тот же закон: никогда не торопись выполнять приказ, потому что следующий приказ вполне может отменить предыдущий.

Поэтому когда Гарри было приказано снять наблюдение за домом Веры, он не стал спорить, взял под козырек и в точности выполнил приказ, войдя в положение родного ведомства: людей, как всегда, не хватало, в отличие от начальства, которого, напротив, было чересчур много. Наблюдатели целых две недели, сменяя друг друга, круглосуточно следили за домом, ожидая появления таинственной исчезнувшей девицы, теперь, повинуясь новому приказу, отправились на другие, более важные участки, а руководившей операцией майор браво доложил, что приказ выполнен.

Но как каждый руководитель операции он был уверен, что на самом деле важнее его задания в ведомстве просто нет. Гарри, никого не ставя в известность, установил напротив квартиры Давида крохотную камеру наблюдения, простую, купленную в магазине электроники камеру. Главным ее достоинством был тот факт, что в любое время суток с собственного мобильного телефона майор мог просматривать данные как в записи, так и в прямом эфире.

Гарри был уверен, что все равно что-то произойдет, не может быть, чтобы не произошло, другое дело, что занять это могло очень много времени. А время, как ни крути, было у него ограничено.

Как офицер, всю жизнь проработавший в спецведомстве, Гарри знал, что сдаваться нельзя, потому что всё самое важное происходит именно тогда, когда ты уже махнул рукой и решил, что ничего из затеи не выйдет. Поэтому, стиснув зубы, майор полгода исправно просматривал занудно однообразные записи: Давид выходит из дома, Давид возвращается домой. Изо дня в день, неделю за неделей, из месяца в месяц. Потом пошли любопытные, хоть и вполне ожидаемые кадры: Давид, продолжая страстно целоваться прямо на лестнице, вваливается в квартиру, обнимая юную особу с красивыми ногами. Остальное Гарри не успел рассмотреть, но и так было понятно, что девушка хороша. А даже если и нет? Пусть не королева красоты, но зато добрая, готовая скрасить одиночество трагически брошенного мужчины. В общем, как гласит народная пословица, “свято место не бывает пусто”. Гарри с усмешкой подумал, что Давид еще долго продержался. Майор был уверен, что если бы ситуация была обратной и волей обстоятельств таинственно исчез бы Давид, то и Вера через какое-то время стала бы возвращаться по вечерам с высоким и стройным мужчиной. Такова жизнь.

Девушка покидала Давида, рано утром на цыпочках, держа туфли в руках, озиралась, переобувалась, судя по цоканью каблучков, этажом ниже, и быстро исчезала в утренней суматохе мегаполиса.

В этом не было ничего особенного, а главное - ничего полезного. Ну ходит и ходит - толку-то? Где Вера? Вернется ли? Гарри понимал, что поступил с Верой ужасно. С точки зрения обывателя, он вообще подлец и мерзавец. Но с точки зрения профессионала разведки, он все сделал правильно. Только безупречно ли? А что, если Вера ни в какую Деревню не попала, а просто утонула в речке Бушме, мутном притоке Итиля? Тогда получается, никакой он не профессионал, а обычный убийца. И это было, мягко говоря, очень неприятно. Ну и начальству сообщать, что операция с треском провалилась, было не с руки. Надо было упорно ждать и верить в то, что интуиция его не подведет: Вера должна появиться. Обязательно должна.

Как всегда, когда чего-то очень ждешь, оно происходит внезапно. Именно так и случилось, когда, однажды во время просмотра телефона то, что называется, одним глазом, Гарри вздрогнул, ощутив, как холодно стало позвоночнику: по лестнице медленно поднималась Вера, оставляя за собой мокрые следы. Хоть Гарри и ждал этого целых девять месяцев, но все равно его затрясло от волнения, настолько это было и ожидаемо, и неожиданно.

Он впрыгнул в свой шикарный “Бизант” и рванул к заветному дому, не обращая внимания на визг тормозов встречных машин и сирены дорожной полиции - удостоверение армейской разведки гарантированно  закрывало рты самым ретивым блюстителям порядка. “Вернулась!” - лихорадочно думал он по дороге.  - “Вернулась!” Вот сейчас-то и должно начаться самое интересное! И самое главное.

Бросил машину прямо у подъезда, взлетел по ступеням, моля бога, чтобы Вера была до сих пор там, дернул ручку двери, которая неожиданно легко раскрылась и, стараясь не бежать и вообще быть хладнокровным, вошел внутрь квартиры.

А там шло банальное выяснение семейных отношений: рыдающая девица (не красотка, конечно, но вполне ничего себе!) собирала вещи, бледная от гнева Вера что-то выговаривала неверному мужу, Давид пытался не то, чтобы оправдаться, но наоборот “наехать” на так некстати появившуюся жену. А на майора никто внимания не обратил, так что Гарри решил пока просто прислушаться, чтобы быть в курсе происходящего.

Оправдания Давида звучали жалко, отметил разведчик, потому что мужские оправдания, в отличие от женских, всегда звучат жалко: мужчины оправдываться не умеют. Женщина вместо оправданий гневно бы воскликнула: “А ты где пропадал столько времени?! Ты же меня бросил! И что ты хотел? Мне было так одиноко!” - и супруг неизбежно почувствовал бы себя виноватым. Та же фраза в устах мужчины звучит глупо и неестественно. Так что неважно, кто кому и когда изменил, муж в любом случае обязан чувствовать себя виноватым. Давид, судя по его виду, именно так и чувствовал.

Гарри полюбовался на скандал, уступил дорогу симпатичной особе, пролетевшей мимо него с объемистой сумкой, но вскоре зрелище стало утомлять, времени было жалко, и он кашлянул в кулак, чтобы привлечь внимание. Супруги замолчали, удивленно оглянулись на непрошенного гостя.

- Я прошу прощения, что врываюсь в семейный разговор, но мне совершенно необходимо срочно побеседовать с вашей женой, Давид…

- Ах ты, скотина!

- Мужик, ты кто?

Обе фразы прозвучали одновременно, Давид лихорадочно пытался осознать происходящее, а Вера озиралась в поисках чего-то тяжелого. Майор схватил девушку за руки, пытаясь удержать:

- Я из органов, но это неважно… Дай ей что-нибудь переодеться в сухое!

- Шкаф в спальне, - пробормотал Давид.

Гарри тащит упирающуюся, кричащую и норовящую укусить его Веру в спальню, вталкивает, прижимает телом дверь, кричит:

- Переоденься! Простынешь…

Дверь какое-то время содрогается под ударами с той стороны, потом все стихает. Давид по-прежнему ошалело смотрит на Гарри, бесконечно повторяя:

- Мужик, ты кто вообще?!

Гарри делает ему знак помолчать, прислушивается и приоткрывает дверь. Вера переодетая в тренировочные штаны и растянутую “домашнюю” футболку, выходит, держа одну руку за спиной.

- Вот это не надо! Зря! - Гарри прыгает к девушке, выворачивает ей руку, из которой выпадает утюг. Кричит Давиду:

- А ты что стоишь? Дай ей воды, есть успокоительное?

Давид бросается в кухню, выбегает, расплескивая воду, с неполным стаканом.

- Успокоительное есть какое-нибудь?

- Нету… Не держу.

- А надо бы, видишь, какая она, когда бешеная. Коньяк? Водка?

- Есть водка.

- Тащи!

- С соком, - неожиданно спокойно говорит Вера, вырывает руку из ослабившего захват майора, садится в кресло.

Давид, уже появившийся со стопкой в руках, собирается вернуться, когда Гарри осторожно забирает у него водку и кивает в сторону кухни:

- Мне тоже надо успокоиться. И себе налей!

Все трое выпивают. Пауза. Становится тише и спокойней.

- Теперь мне кто-то объяснит, что происходит? - спросил, наконец, Давид и повторил привычное:

- Мужик, ты кто?

Гарри вытащил удостоверение, сунул ему под нос, подержал раскрытым, чтобы тот прочувствовал важность внезапного появления майора армейской разведки.

- Дело в том, что ваша жена - Гарри вежливо перешел на “вы”. - Вера Берген выполняет особо важное задание, о котором я, к сожалению, вам ничего сказать не могу. Это, как вы понимаете, не только моя тайна…

- Вот же ты скотина… - пробормотала Вера.

- Задание сложное, так что, сами видите, нервы на пределе и у вашей супруги, - тут он повернулся к Вере и чуть повысил голос. - И у меня. Так что давайте все успокоимся. Мы сейчас с Салли переговорим..

- Салли? - изумился Давид.

- Оперативный псевдоним! - быстро ответил Гарри. - Так вот, нам надо срочно побеседовать, а я, естественно, не могу просить вас покинуть собственный дом…

- Пусть покинет! - взвилась девушка. Давид мрачно потупился.

- Просить я права не имею. Но я могу пригласить вас выпить в баре напротив, а мы пока кое-что с вашей женой и нашим агентом выясним…

Давид замешкался.

- Волноваться вам не о чем, мы чисто деловые партнеры, - оценил паузу майор.

- Сволочь ты, а не партнер!

- Нервы, - участливо объяснил Гарри. - Задание сложное очень.

- Видите ли, Георгий… - начал Давид.

- Гарри. Прошу - просто Гарри. - И протянул Давиду несколько купюр. - Искренне буду признателен, если вы не обидите меня отказом!

- Иди-иди! - напутствовала мужа Вера. - Можешь не возвращаться! Пусть эта… твоя теперь тебя кормит и поит.

- Ничего страшного, - Гарри приобнял Давида и проводил до выхода из квартиры. - Вам действительно сейчас надо побыть порознь. Потом продолжите выяснение отношений, а сейчас - извините  - служба!

- Скажи мне, тварь, у тебя вообще никакой совести нет? - спросила Вера, когда Давид ушел. - Ты что творишь, мразь?!

- Салли, дорогая… - начал было Гарри, но девушка его сразу прервала:

- Я тебе не “дорогая”! И не смей меня называть этой гадкой кличкой, понял? У меня имя есть!

- По правде говоря, ты сама себе этот псевдоним выбрала, - примирительно поднял руки Гарри. - Но сейчас не об этом.

- А о чем тогда? О том, как ты меня подло в реку кинул? А то, что я могу не в деревню эту попасть, а утонуть, не подумал?

- Подумал. Но в результате ты все же туда попала. Как ты говоришь, деревня?

- Деревня. И я счастлива, что смогла унести ноги из этого проклятого места.

- Вот об этом ты мне сейчас подробно расскажешь. Прямо с того места, как в реку упала.

ПРАЗДНИК СВЕТА

Салли вышла на двор, присела по-маленькому и заплакала от унижения и бессилия. Что делать? Вот попала так попала! Мерзавец Гарри! Как можно было так безжалостно распорядиться ее судьбой?! Гарри? А Никита этот - не мерзавец? Да такая же скотина! Овладел ей по-животному, правда и кончил быстро, слава богу. Но это сегодня, а что ждет ее дальше? Неужели весь этот ужас будет длиться бесконечно?! Она же с ума сойдет! Или убьет его.

Когда Никита задергался, замычал и ослабил хватку, она вырвала голову из-под его руки, вывернулась и бросилась в сторону. Здоровяк со спущенными портками только заржал, нисколько не обидевшись, не огорчившись.

- Тут ложись! - он кивнул на лавку у стены с разбросанным тряпьем, сам улегся на кровать и тут же захрапел. Это вот так вот у них в деревне муж с женой живут? Кошмар какой.

Она долго лежит без сна, размышляет, что делать дальше, но ничего не может придумать, кроме как взять топор и прямо во сне отрубить новоявленному муженьку голову. Вот он топор, до сих пор воткнут в столешницу. Но Салли понимает - не сможет. Расцарапать ему смазливую рожу, впиться ногтями, раздирая кожу - сможет. Дать ногой по яйцам - сможет - и как это ей раньше в голову не пришло? Разбить ему там все, чтобы не смог ничего… Нет, на это ее сил не хватит, а он ее изобьет до смерти. Причем, в буквальном смысле. А ее могутвыпороть до бесчувствия, а то и на эти березы страшные отправить. Нет, не выход. Но делать-то что? Смириться? Но это же и будет самый большой кошмар! Что делать?!

С этой мыслью она выходит во двор, присаживается прямо у крыльца - еще не хватало место искать! Обойдется! И думает, непрерывно думает… И так и не может ничего придумать. Ничего. Выхода нет. И слезы льются и льются безостановочно от жалости к себе и гнева на весь остальной мир. Она возвращается на лавку и засыпает в полном отчаянии. Сожрет ее эта деревня!

Ей кажется, что она только закрыла глаза, когда ее больно толкают в бок.

- Обнаглела, что ли? Ну-ка встала быстро, жрать готовь!

“И тебе доброе утро, скот поганый!”, - думает Салли, но встает - а что ей остается делать. Пока будем присматриваться, решение придет, обязательно придет. А до той поры надо постараться, чтобы он ее не убил. В буквальном смысле.

Глиняные и деревянные миски в доме Никиты покрыты толстым слоем застарелого жира, противно до невозможности. Салли остатками воды долго оттирала посуду с песком и травой, не идеально, конечно, но стало чище, хотя бы есть можно. Муженек ее и из такой бы поел, но она себя будет беречь. Назло всем - и Никите этому, будь он проклят, и Хельге, и деревне их, и Гарри, сволочи последней. Эх, вернуться бы, дать ему по башке, да так, чтобы надолго запомнил! Но себя надо беречь и для Давида - это важнее всего. А про этого Никиту она ему ничего не расскажет. Ничего.

Чем его кормить, гада этого? Салли сходила в курятник, достала пару грязных вонючих яиц, отмыла их, растопила печь, нашла какое-то подобие сковороды, разбила туда яйца. Хлеб-то есть у него? Хлеба у него нет, ну да, странно было бы думать, что такой дебил будет сам печь хлеб. Надо будет научиться, что ли, хлеб тут знатный.

Поставила перед “мужем” сковородку, которую он тут же заграбастал, ложкой быстро выел яичницу, запил водой, довольно отрыгнул:

- Чтоб последний раз такое дерьмо мне готовила, поняла? Хлеб давай, масло, сметану, овощи в огороде набери, мужа кормить надо!

- Где я тебе сметану с маслом возьму? - не выдержала Салли.

- Корову видела? Молока надоишь, сепаратор возьмешь, масло спахтаешь. Поняла? Ох, чувствую, учить тебя и учить! На хрен мне такая баба?!

Он притянул ее к себе, попытался стянуть штаны и усадить на колени, но Салли вывернулась и отскочила.

- У-у-у, - протянул Никита. - Значит будем учить!

Снял со стены какую-то кожаную сбрую (“Откуда у них сбруя? Я же никаких лошадей тут не видела”, - некстати подумала Салли), подошел к девушке, замахнулся, чтобы ударить. Салли вжала голову в плечи, зажмурилась, ожидая удара.

- Не, морду тебе портить сегодня не буду, праздник, а вот жопу надеру!

“Да что они к жопе моей привязались!?” - мысленно взвыла Салли, когда он повалил ее на ту же лавку, где она спала, несколько раз ударил по старым ранам, да так больно, что девушка взвыла в голос, мгновенно охрипнув. А потом стало еще хуже: Никита навалился на нее и снова овладел, да так, что вся нижняя часть тела онемела от боли.

“Долго я так не выдержу, - думала Салли. - Надо срочно искать какой-то выход! Срочно!” Но в голову ничего не приходило.

Целый день она носилась по двору, пытаясь навести хоть какое-то подобие порядка в разваленном хозяйстве Никиты, выгнала корову к стаду, которое вел молодой пастух, с интересом смотревший на “новенькую”. Почистила курятник, от чего ее вырвало и чистить пришлось снова. Постирала тряпье с лавки, развесила сушиться на заборе, с удивлением обнаружила, что вроде - все. Да и устала. Присела на крыльце, когда вышел Никита.

- Ты что, совсем уже? Чего расселась? Дел нет, так я тебе придумаю!

Салли вскочила и помчалась в огород: что угодно, только бы не видеть это чудовище. Господи, он же ночью снова ко мне полезет! Нет! Может, и правда, пусть убьет лучше?

Жить все равно хотелось. И хотелось очень сильно.

За огородом, как и за домом, Никита не следил. Стало понятно, кто из них двоих лентяй. Салли никогда не занималась фермерским трудом, делала все неловко, больше портила, чем наводила порядок, но постепенно все это становилось похожим на жилье. Хоть так.

Натаскала овощей, сварила в чугунке, попарила в печи, покормила “мужа”. Тут и самой удалось поесть. Невкусно получилось, но этот бугай вроде все съел, слова не сказал. Интересно, а он в доме чем занимался целый день? Интересно? Да нисколько не интересно.

Пока мыла посуду, вспомнила, что ей Хельга говорила про реку. Опасно, конечно, наплела какую-то ерунду про нечисть, которая девок на дно утягивает, только зачем она это плела? Она же сюда попала через реку, в которую ее этот… Гарри скинул. А вдруг и обратный путь идет через нее? Ну, конечно! Как она раньше не подумала! Броситься в реку и плыть, пока хватит сил, глядишь, и сможет сбежать от этого ужаса. А если нет? А если нет, решила Салли, значит нет. Утонет. Все лучше, чем быть подстилкой у Никиты. Хотя с какой стати будет тонуть хазарская девушка, на реке выросшая и плавать сызмальства умевшая! Может, и выплывет. Сил и злости хватит. Должно хватить.

Никита, легок на помине, вышел во двор, почесался. Не обращая на девушку внимания, помочился (“А я, дура, стеснялась у крыльца ссать!” - злобно подумала Салли). Зевнул и сказал, будто только что ее увидел:

- А ты что не одета еще? Быстро давай! Надо на  площадь идти, праздник сегодня!

- А во что мне одеться? У меня только вот это и есть.

Никита сбегал в дом, притащил неожиданно новый комплект штанов и рубахи, бросил ей:

- Быстрей давай!

Салли переоделась, посмотрелась в бадью с водой - зеркала у Никиты не было, ужаснулась: нос распух, от удара под обоими глазами синяки, губа прокушена, волосы свалялись. Попыталась хоть как-то подручными средствами привести себя в порядок. Сначала расстроилась, а потом разозлилась: да хрен с ними со всеми, пусть видят, как ее “любит” этот “муж”, которого по доброте душевной подобрала ей эта Хельга, будь она проклята. Не перед кем там красоваться. Обойдутся.

Никита оглядел ее, хмыкнул. И вдруг вспомнил:

- А венок где?

- Какой венок?

- Вот дура! Сегодня - Праздник Света! Все женщины приходят в венках. И ты придешь.

- А где я венок возьму?

- Ты вообще идиотка? Вон в саду сколько бурьяна всякого - сплетешь. И быстрей давай! Опоздаем!

Черт его знает, как плести эти венки, когда-то они с девчонками что-то такое делали, но она напрочь забыла как. С грехом пополам справилась, Никита снова осмотрел ее:

- Готовить не умеет, хозяйством не занимается, еще и уродина. Вот мне староста жену подсунула!

- Так брось меня, откажись! - злобно выпалила Салли.

- Ага. Сейчас. Раз Хельга сказала с ленивой уродиной жить - никуда не деться. Ослушаться нельзя. А на березы неохота. И от грома помирать неохота. Не знаю только, за что она меня так…

- От грома? - удивилась Салли.

- Ну да. Есть у нее такая штука: черная, вроде небольшая, но как грохнет - все, человека нет!

“Это они про пистолет, - догадалась девушка. - Ну да, Хельга же говорила, что его они называют “громобоем”. Вот же… деревня!”

На площади перед правлением уже собралась толпа. Действительно, женщины были в венках, мужчины переоделись в чистое, выглядели все благообразно и празднично, насколько это было возможно в таком месте. Женатые стояли парами, незамужние девушки отдельно, неженатые парни - отдельно. Салли разглядела Миленку, кивнула ей, та почему-то отвернулась. “Интересно, что я ей сделала? - подумала Салли. - Может, она сама на Никиту виды имела? Так это не на меня надо обижаться, на Хельгу свою!”

Парни лузгали семечки, громко смеялись, поглядывая на девушек. Девушки хихикали, перешептывались, стреляя глазками. В общем, все как всегда, в любой деревне, в любом городе, на любом сборище людском. Все ждали какого-то начала.

Никита приобнял Салли, но при этом подмигнул и Миленке. Та улыбнулась, посмотрела на соперницу, деланно помрачнела и снова отвернулась.

Наконец из “правления” вышла Хельга в просторном белом балахоне, никакого венка у нее не было. Сделала знак Миленке, та оторвалась от подружек, взбежала на крыльцо, встала рядом со старостой и звонким голосом завопила:

- Жители Деревни нашей - привет вам и низкий поклон!

Все, кроме Хельги и Салли поклонились. Хельга сурово посмотрела на Салли, покачала головой: не нарушай! Да и Никита со всей дури врезал “жене” по шее, схватил за волосы, пригнул низко. Кланяться надо, когда все кланяются!

- Свет вам, добрые люди! - продолжила Миленка. - Вот уже который раз празднуем мы пришествие света, который принесла нам староста наша, всеми любимая Хельга!

Народ одобрительно загудел. “Что за свет? - удивилась Салли. - Что она им принесла? Странно!”

- Жили мы во тьме, жили как звери лесные, жили, не зная, как плохо живем, - нараспев декламировала Миленка. - Были у нас старосты, да творили они зло и беззаконие. Людей пороли нещадно, на березы ставили за провинности малые, ну вы помните!...

Толпа снова зашевелилась, кто-то крикнул:

- Помним, как же!

- Вот! - назидательно продолжила Миленка. - А и не надо забывать. Кто своего прошлого не помнит, каким бы плохим бы оно ни было, тот и настоящего недостоин!

- Верно! - крикнул кто-то рядом, похоже, что Никита. “Активист хренов!” - злобно подумала Салли.

- Но послала нам судьба… А может и не судьба, а кто и повыше, великую женщину…

- Спокойней, спокойней, - негромко сказала Хельга. Миленка кивнула.

- Послала нам судьба избавительницу, мать нашу родную, свет нам открывшую, порядок установившую, закон поставившую. Нет больше горя, есть одно счастье. И мы - самые счастливые!

“Интересно, по сравнению  с кем? - язвительно мыслила Салли. - Они же кроме друг друга никого в жизни не видели, а вот поди ж ты!”

- Знаем мы, знаем, что есть где-то горе и злоба, людей поедом едят, жить спокойно не дают, там люди в ненависти живут, не друг о дружке заботятся, а извести хотят всех единственно по злобе своей. И хоть крепко мы держим деревню нашу, но иногда и оттуда черной злобе удается прорваться - вот хотя бы и она!

Миленка ткнула пальцем в Салли, та вздрогнула. На нее обернулись, смотрели кто безучастно, кто с интересом, но большинство - со страхом.

- Да уж натерпелись от нее! - выскочила вперед Лучица. - Еле выжили! Если бы не матушка наша, свет наш Хельга…

- Заткнись! - коротко отреагировала староста. Лучица тут же ринулась обратно и смешалась с толпой.

- Зачем она к нам пришла? Неизвестно. Что могла натворить? Ох, много чего. Но мудрость Хельги и тут нашла выход… Теперь эта чужая женщина жена нашему Никите…

Толпа снова загудела, кто-то из молодых парней, смеясь, крикнул:

- Повезло!

Но на него сразу зашикали, кто-то даже отвесил ему хорошую затрещину.

- Да нет, не повезло! - неожиданно громко сказала Хельга. - Никите теперь долгая работа предстоит, учить пришелицу уму-разуму, законам нашим следовать, порядок соблюдать…

“Их специально что ли учат так разговаривать? Как в древних присказках…”

- И вот вы увидите, друзья мои, как через некоторое время эта чужая женщина станет среди нас своей. Нарожает детишек, вырастит внуков и забудет про тот злой и недобрый мир, откуда пришла. А нам с вами стоит помочь ей.

- Да я уж ей помог, как смог! - глумливо выкрикнул Никита. - Не беспокойтесь, будет как шелковая!

Мужики дружно заржали, завыли, бабы понимающе засмеялись.

- Ну вот и славно, - подытожила Хельга и кивнула Миленке.

- А теперь как и каждый год в честь появления Хельги нашей дорогой - да будет свет! - громко выкрикнула та.

Хельга подняла высоко руку, в которой был зажат какой-то предмет, из которого в темное ночное небо вырвался сноп света. “Господи, это ж фонарик! Простой фонарик! Тоже мне свет! - ухмыльнулась Салли. - Интересно, где она батарейки берет?”

Толпа радостно взвыла, подалась вперед, но Хельга подняла вторую руку и крикнула:

- Радуйтесь!

Началось какое-то движение, женщины в венках взялись за руки, встали в круг, в середину которого вбежали незамужние девушки. Женщины медленно пошли против часовой стрелки, девушки подняли руки и запрыгали.

- Чего встала? - Никита больно ударил Салли по затылку. - Особое приглашение надо? А ну встала в круг быстро!

От удара Салли вылетела вперед, ткнулась в медленный этот хоровод и, хочешь - не хочешь, взялась за руки разомкнувших кольцо баб и побрела по кругу вместе с ними. Мужики тоже образовали круг, внешний и, взявшись за руки, пошли по часовой.

“Интересно они радуются. С тоски можно сдохнуть. Как же они скучают тогда?”

Неожиданно движение убыстрилось, оба круга ускорили шаг, потом побежали, спотыкаясь и налетая друг на друга, девушки в центре закричали, завыли, запрыгали быстро-быстро… Краем глаза Салли видела Хельгу, которая ухмыляясь стояла на крыльце. Миленки рядом не было, видно вошла в круг, а, да точно, вон она! Салли попробовала ей улыбнуться, но та отвернулась. “Ну и хрен с тобой, дура ревнивая! Что у них тут дальше по плану?”

Дальше по плану мужики выкатили несколько бочек, из которых начали наливать гнусно вонявшую жидкость. Народ радостно кинулся к бочкам, зачерпывали кружками, кто захватил, кто забыл - шапками, бабы хлебали ладошками, девушки чинно получили огромную бутыль на всех, стали пить прямо из горлышка.

- Чего встала? - Никита, держа в руках кружку, подошел к ней. “Предусмотрительный, скотина!” - Иди, пей!

- Я не буду.

Никита изумленно посмотрел на “жену”.

- Как не будешь?

- Так. Не буду.

- Нет такого “не буду”. Все пьют - и ты пей.

- Сказала: не буду!

- Ты что, сучка, перечить вздумала? Закон нарушать? На празднике света все пьют. И ты будешь. Такой порядок.

- Не буду!

Никита помолчал, потом взял и плеснул из кружки прямо ей в лицо. Схватил девушку за волосы, потащил к бочкам.

- Разойдись! Пришелица выпить хочет!

Народ пьяно заржал.

- Пей, чужачка! - крикнул кто-то. - Ну-ка, Никита, покажи, кто в доме хозяин!

Салли упиралась изо всех сил, ей казалось, что очень важно настоять на своем, не только потому, что жидкость эта была отвратительна даже на вид, но потому что хоть какие-то остатки достоинства надо было сохранить. Нельзя было сдаваться, потому что тогда унижениям не будет конца.

Но Никита был сильнее и намного. За волосы, заломав руки, подтащил к бочке и резко окунул ее головой в мерзкую жижу.

- Пей, сказал! Утоплю!

Салли дергалась, но вырваться не могла, воздух в груди быстро кончился, она сделала вдох, но вместо воздуха в горло и нос полилась то ли водка, то ли самогон, обожгла , она захлебнулась, начала кашлять, от этого еще сильнее стала захлебываться… “Сдохну сейчас!” - подумала Салли и попыталась вырваться, и неожиданно ей это удалось.

Она, немилосердно воняя сивухой, рухнула на землю, откашливаясь и выхаркивая огненный самогон, обжигавший горло и ноздри. Пыталась вздохнуть и никак не могла.

- Никита, ты совсем дурак? - рядом стояла Хельга, так вот, кто приказал ее вытащить. - Тебе кто сказал ее топить? Не можешь добром угостить, праздник света отметить, так что ты лезешь со своей силой, придурок?

- Да я только поучить хотел…

- Это ты так учишь? Ты так калечишь. А мне в деревне калеки не нужны. Мне дураков хватает, понял. Воды ей дай. Переодень.

Салли хотела поблагодарить старосту, но не могла произнести ни слова, дышать было все еще трудно. Никита поднял ее, поставил на ноги, подхватил и потащил к дому.

- Да нечего и переодеваться… Сейчас это все снимем, да поиграем, да ведь? - коротко хохотнул.

“Только не это! - все внутри Салли закричало, завыло, зарыдало. - Нет! Что делать? Делать-то что?!”

Никита дотащил ее до дома, впихнул в комнату.

- Раздевайся давай. Слышала, что Хельга сказала? Сейчас тебя порядку учить буду!

Салли видела все как бы со стороны. Подошла к бадье с водой, зачерпнула ковшиком, попила. Стало легче. Попила еще. Пока пила, огляделась. Да, хозяйка она хреновая: вчерашний топор хоть и выдернула из столешницы, но на место не положила, бросила просто в угол. Собственно, где этому топору место, она понятия не имела. Отошла, сбросила балахон, призывно подмигнула Никите.

- Ну, давай, учи! Раз обещал…

Тот удивился, обрадовался и, стягивая штаны, поскакал навстречу “жене”.  “Тут тебе и конец, скот!” - отчаянно подумала Салли, схватила топор, изо всей силы пнула “мужа” в пах, который Никита, запутавшись в штанинах не успел прикрыть, взвыл и замахнулся… “Ну все. Сейчас или никогда. Зарублю!” Занесла топор над головой, поняла: не сможет. Ударила его куда-то, поняла, что ударила слабо, подняла топор снова, перевернув обухом. Никита голым задом сел на пол, потрогал ухо, изумленно посмотрел на руку в крови.

- Ты чо, - смог выдавить.

- Ничо.

Салли зажмурилась, треснула его по голове еще раз, выронила топор, схватила балахон и бросилась бежать. Куда? Господи, да к реке же! Она бежала изо всех сил, задыхаясь, думая только о том, чтобы не упасть, а до реки еще было далеко, вдруг погоня? А если там и правда что-то водится, какая-нибудь нечисть? “Ты что? - обратилась она сама к себе. - Всё? Головой поехала? Поддалась на эти сказки? Нет там ничего, я ж уже была там!”

Остановилась перевести дух. Позади раздался шум, кто-то кричал, приближаясь. Все, надо бежать, потом отдохнем!

Она с разбегу влетела в воду, замолотила руками и ногами, потом вспомнила, что надо беречь силы. В темноте не было видно другого берега, течением ее сносило куда-то в сторону, сколько ей еще плыть, было непонятно. Сзади по берегу бегали какие-то люди, сверкали факелы, слышались крики, но в воду никто не полез. Видно, сказки свое дело сделали… Вот и славно, хоть в чем-то повезло.

Скоро она все же устала. Дна не было, вода была холодная, течение несло ее и несло, она хотела перевернуться на спину, чтобы отдохнуть, но хлебнула воды, дыхание сбилось, она стала махать руками, запаниковала и начала тонуть.

ДВИЖЕНИЕ ВРЕМЕНИ

ЗА ТРИ МЕСЯЦА ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- Утонула? - иронически спросил Гарри.

- Утонула, - спокойно ответила Вера. - А потом очнулась на берегу, выплевывая воду и водоросли. Отлежалась и пошла домой.

И не удержалась, съязвила:

- Ну, а ты как тут жил без меня эти дни?

- Дни? - переспросил Гарри

- Ну да. Я ж там  дня три была, по-моему. Да, точно три с половиной.

Гарри вскочил, походил по комнате, пробормотал:

- Странно…

Ушел на кухню, чем-то звенел, принес стаканы, протянул один Вере.

- Что это?

- Твой любимый напиток. Водка с соком.

- Терпеть не могу, - Салли сделала большой глоток.

- А ты выпей, выпей…

- Что-то меня все мужики напоить пытаются. Известный способ запудрить мозги бедной девушке, - пьяно засмеялась Вера. - Кому как не тебе знать,, сволочь ты редкостная!

И снова отпила из стакана.

- Не о том  думаешь, Салли.

- Я Вера.

- Для меня ты Салли.

- Да пошел ты!

- Пойти-то я пойду. Это неизбежно. Только ты знаешь, сколько тебя не было?

- Четыре дня?

- Девять месяцев.

- Что-о-о? - Вера широко раскрыла глаза. - Какие девять месяцев?

Гарри развел руками.

- Хочешь проверь. Ты когда туда попала?

- Не я попала, а ты меня столкнул, гад!

- Хорошо, - покорно согласился Гарри. - Какого числа я тебя столкнул в реку?

- Четвертого марта

- А сегодня?

- Что сегодня?

- Сегодня первое ноября.

- Не может быть! - Вера схватила со стола мобильный телефон, включила. Высветились цифры…  Она в ужасе посмотрела на майора:

- Это как так?

- Очевидно, время тут и там идет по-разному, - пожал плечами Гарри. - Тут тебя не было девять месяцев, там ты провела три дня. С этим тоже надо будет разобраться.

- Ну, разбирайтесь, - равнодушно сказала Вера. - Вырвали у меня несколько месяцев из жизни… а теперь будут разбираться…

- Не так все плохо, - засмеялся Гарри. - Ты осталась на девять месяцев моложе, представляешь?

- И день рождения пропустила…

- Это дело поправимое. И Давида своего сильно не ругай: он не на следующий день себе другую нашел…

- Зачем напомнил?! Ты считаешь, что мне от этого легче, что он какие-то полгода терпел-терпел, а потом все же не вытерпел? Вы, мужики, все же инопланетяне. Факт остается фактом.

- А у вас, женщин, беда с логикой. Он же не знал, ни где ты, ни что с тобой, полиция ничего сказать не могла, что он должен был делать? Начал потихоньку устраивать жизнь.

- Устроил? Ну и бог в помощь!

- Зря ты так.

- Значит, зря. Все, иди. Задание выполнено, господин майор, разрешите отдохнуть?

- Отдыхай! - засмеялся Гарри и вышел из квартиры. На скамейке у подъезда сидел жалкий скукожившийся Давид. Вопросительно взглянул на майора.

- Ты пока туда не ходи, - посоветовал Гарри. - Ей сильно досталось, выжди несколько дней. А то и тебе сильно достанется.

И пошел к своему “Бизанту”, что-то насвистывая и о чем-то напряженно думая.

Вера просыпается и долго не может сообразить, где она и что происходит. И мгновенно вспоминает. Сна больше нет, хоть и спала совсем мало, теперь чувствует себя усталой, опустошенной, и в голове на разные лады крутится одна и та же мысль: как жить дальше? Ей 24 года… Впрочем, если действительно за три ужасных дня, что она провела в деревне, здесь прошло девять месяцев, то ей уже 25… Невозможно поверить! Разве так бывает? Неужели они хотят, чтобы она поверила в эту мистику? Опять этот Гарри пытается запудрить ей мозги. Кого спросить? С кем посоветоваться?

Вера с горечью понимает, что у нее больше никого нет.

Нет Давида, мужа, когда-то безумно любимого. Но он предал ее, причем предал в самую трудную минуту. Да, Гарри что-то там говорил про девять месяцев, какую-то ерунду, но для нее-то это были всего три дня. Три дня! И всего через три дня она уже видит любимого с другой! Вера не хочет вспоминать, что именно она видела, ей больно.

Она шлепает босыми ногами на кухню, насыпает кофе в чашку, заливает кипятком, привычно достает из холодильника молоко. Надо бы умыться, думает она, зубы почистить, вообще душ принять, она же как из этой гадкой реки вылезла, так и не помылась даже. Ужас, равнодушно думает Вера. Она устала. Сейчас она выпьет кофе, немного отдохнет, потом примет душ и только тогда будет думать, как ей жить дальше. Хорошо бы найти кого-то, кто помог бы, хотя бы советом.

Подруги? Да, у нее когда-то были подруги. Но они все замужем, у многих уже дети, свои заботы. Они, конечно, выслушают все про деревню, про Давида, про Гарри, а дальше что? Поверят что ли? Скорее, сочтут, что Вера от домашних неурядиц умом тронулась. А вот Гарри… Вера понимает, что этот негодяй - единственный человек, с которым она может нормально говорить обо всем. Как странно. Она его ненавидит за мрак, в который он ее окунул. Но кто, кроме него, знает, что никакая она не сумасшедшая? Девять месяцев! Она и сама не очень в это верит.

Вера выглядывает в окно. Три дня назад, в марте, в Кузаре была оттепель,  зима вообще была теплой. Итиль и так редко покрывался льдом в нижнем течении, а тут в свежем морозном воздухе шел от воды пар, такой она была теплой, прогревшейся за лето. Лето? Она пропустила любимое лето с прогулками по вечерам, когда спадает жара, с купанием, с поездками на пикники…  И как ее судорога не утопила, когда Гарри… эта сволочь, сбросил ее в реку. Вчера вода была просто ледяной. Вчера? Вера собирается с силами и выглядывает в окно. Трудно отличить март от ноября. И там, и там голые деревья, схваченные ледком лужицы, который она в детстве любила разбивать каблуками, глядя, как во все стороны разбегаются белые трещинки. И там, и там с неба свисают серые лохмотья туч. Неужели Гарри дурит ей голову таким странным образом? Нет, это надо немедленно выяснить, иначе не будет ей покоя.

Вера делает большой глоток кофе, рассматривает себя в зеркале. Давно не видела. Постарела? Вроде, нет. Все то же самое, только лицо сильно похудело… Ну и синяки эти ужасные под глазами, огромная блямба засохшей крови на носу, к которой прикоснуться больно. Она задирает футболку - синяки на груди, на ребрах. Значит, всё правда? Какой-то “первый парень на деревне” бил ее смертным боем и одновременно трахал, как последнюю суку?! Господи правый, она же сама изменила Давиду!

Изменила? Да с какой стати! Ее взяли силой, грубо, отвратительно, настолько грязно, что она теперь даже помыслить не может лечь в кровать с мужем. С мужем? Который точно так же трахал какую-то неведомую тетку? А с кем? Да с любым мужчиной… Не будет больше этого. Противно.

Нет, определенно надо снова поговорить с Гарри. Теперь он просто обязан нести за нее ответственность! Так что, дорогой майор, скотина ты эдакая, обеспечь мне с этой минуты нормальную жизнь! Как? Не мое дело, твои проблемы!

Только как этого гада достать? А, мессенджер! Он ее тогда нашел, теперь она его найдет. Не отвертится. Вера открывает компьютер, нетерпеливо дожидается загрузки. Нетерпеливо? - удивляется она себе. Мне так срочно нужен этот Гарри? Да, срочно. А что еще делать? И он увидит меня вот такую уродину? Вчера же видел, продолжает внутренний диалог Вера, так что и сегодня обойдется. А тебе не кажется, дорогая Вера, что это все только предлог, чтобы с ним увидеться? Нет! Ни в коем случае! После всего, что я по его милости пережила? Нет! Ей просто нужно четко понимать, что это было и что ее ждет дальше. Кроме него, каким бы плохим человеком он ни был, никто этого объяснить не сможет.

Компьютер загрузился, выскочило окошко мессенджера… Ее сообщения зашифрованы, так что Давид прочитать их не мог, они договорились, что интернет - личное пространство каждого, и пароли от месседжей друг другу не говорили. Дура она, вот что. Взломать-то это пять секунд, а там так и осталась ее фотка, целующейся с этим майором, будь он проклят. Вот она… Ужас какой. Из-за этой дурацкой картинки разрушена вся ее жизнь. И кем разрушена? Вот этим вот, который к ней тут присосался. Вера вспоминает, что целоваться с ним было очень, очень приятно, и гневно прогоняет это воспоминание.

“Нам надо поговорить”, - пишет она, решив обойтись без всяких “здрасьте!” и “как дела?”. Не тот случай. Ответа нет. Вера возвращается на кухню, снова нажимает кнопку чайника, размышляя, выпить ли еще чашку кофе или нет. И когда она решает все же еще раз выпить кофе - а то голова как в тумане, никак не проснуться, не прийти в себя - Вера слышит: “Блямс!”

Бросается к компьютеру, с удивлением чувствуя, что волнуется. С чего бы?

“Ну как? Выспалась?” - светится сообщение мессенджера.

“Надо поговорить” - Вера решает не рассусоливать. Все должно быть четко и по-деловому.

“Боевой настрой?” - она прямо слышит ехидные интонации ненавистного Гарри.

“Когда и где?” - сухо пишет Вера.

“Через час в баре” - так же сухо высвечивается мессенджер. И майор отключается.

ИСТОРИЯ ГРЕХОПАДЕНИЯ

МОЗГОВОЙ ШТУРМ II

ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ ПОСЛЕ ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- То есть, все это время ты нам просто дурил голову? - возмущенно спросил Сапега. - А я с тобой еще водку пью? Ну и гад же ты, майор!

- Гад, - весело согласился Гарри. - Что поделать, работа…

- …Такая, - подхватил Минц. - Да-да, сто раз слышали: не мы такие, жизнь такая, любое свинство можно оправдать.

- Любое - не любое, - с лица Гарри медленно сползла его вечная улыбка. - И да, в нашей работе приходится совершать свинства и подлости. Я вам больше скажу: даже преступления. Только это не ради наживы или личной выгоды, но ради страны и ее безопасности, уж простите за пафос!

- Ох, как вы любите весь этот пафос про родину, безопасность, кругом враги… Никакая высокая цель не может оправдать низости и предательства.

- А вот предательства я никогда не совершал, - глаза Гарри сузились. - Ты бы поосторожней со словами играл, господин старший дознаватель, понял?

- Да ладно тебе, - примирительно сказал Сапега. - Извини, если обидел ненароком, я не хотел. Но принцип “цель оправдывает средства” мне все равно не по душе.

- Ну почему же? Есть разные ситуации, - серьезно начал армейский разведчик. - Например, если наша цель сейчас еще выпить, то это оправдает любые средства, вложенные в достижение этой прекрасной цели.

Минц откровенно заржал, Сапега сдержанно улыбнулся.

- Тут ты прав, майор. У нас есть еще? - обратился он к Минцу, и тот, продолжая похахатывать, вытащил из маленького холодильника, скрытого в тумбе стола, очередную бутылку:

- Цель достигнута без вложения средств!

Посмеялись, разлили, выпили, закусили осетриной. Нет лучше закуски к крепкой холодной водке!

- А скажи мне, Гарри, ты как майора-то получил? Молодой вроде…

- Ну, если бы не кое-какие чрезвычайные обстоятельства, я бы до сих пор в капитанах ходил.

- Расскажешь?

Гарри помотал головой.

- Не хочу вспоминать. Лучше налей.

Минц разлил водку по стопкам. Помолчали.

- Нет, так дело не пойдет, - резко начал Сапега. - Давай все же попробуем узнать, с кем нам придется работать. И с какой целью. И кто это у нас такой скрытный, в отличие от нас, которым скрывать нечего, у нас работа рутинная: преступники убегают, мы догоняем. Давай, майор, колись.

Полтора года назад  генерал Тархан, военный атташе дипломатической миссии Каганата в столице Империи Георгианополе, вызвал к себе младшего военного советника миссии капитана Георгия Даева. В этом, собственно, не было ничего необычного: подумаешь, начальник вызвал подчиненного. Но где генерал и где капитан? Да и не баловал атташе подчиненных особым вниманием. Так что в этот раз история начиналась более, чем странно.

Прежде всего генерал пригласил капитана сесть, и это само по себе было тревожным признаком. Генералы держат капитанов по стойке смирно, навытяжку, единственно разрешая “есть начальство глазами” и на все разговоры отвечать коротким “Есть!”. А тут Тархан достал бутылку прекрасного имперского коньяка и предложил младшему советнику выпить. Понятно, что Георгий отказался, не хватало еще пить с начальством в разгар рабочего дня. Ну, и зная немного своего начальника, Георгий (для друзей Гарри) вполне мог предположить, что это легкая провокация. А нам нужны провокации? Нет, нам не нужны провокации, твердо сказал себе капитан Даев, но благоразумно промолчал.

- Ну как скажешь. Дело хозяйское. А ты у нас сколько языков знаешь? - осведомился генерал, щедро налив себе и пряча бутылку обратно в ящик стола. - Кроме имперского, понятно.

- Кроме имперского - русинский неплохо, половецкий - правда, не читаю, только разговорный, как и арабский. Хазарский, понятно, без словаря, - решил осторожно пошутить капитан, в тысячный раз рассматривая знакомый до последней ручки на столе кабинет и краем глаза следя за реакцией начальника. Генерал хмыкнул, что было хорошим признаком. И выпил.

- Молодец! - Информация о знании языков младшего военного советника была зафиксирована в личном деле Гарри, и Тархан, конечно же, был прекрасно осведомлен о способностях своего подчинённого. - Имперский у тебя свободный, правда же?

- Так точно!

- Давай без чинов, у нас тут обычный разговор. Хоть ты и не пьешь…

- Есть! - ответил капитан, и оба рассмеялись.

- Появилась у меня, Георгий, одна мысль. “Только одна!” - внутренне рассмеялся капитан Даев.

- Точнее, задание, - поправился генерал. - А еще точнее - приказ.

“С этого и начинал бы. А то - садись, коньяк, языки…”

- Ты ведь у нас Дербентскую разведшколу заканчивал?

- Да, господин генерал.

“Опять же все в личном деле записано, а он уточняет. С какой целью, интересно? Ловит что ли?”

- Так что язык за зубами держать умеешь, я полагаю?

Гарри развел руками, типа, о чем вы говорите?!

- Ладно. Понял. Ты знаком с архистратигом Романом?

По долгу службы, младший военный советник посольства безусловно был знаком с Романом, правой рукой императора Василия, лучшим его полководцем, суровым и неприветливым человеком, хранителем главных военных секретов. Архистратиг давно был желанной целью армейской разведки, потому как был решительным противником усиления Каганата в регионе, не без оснований полагая, что это усиление значительно ослабит Империю. Два сильных государства на любом континенте друг с другом уживаются с трудом.

Конечно же разведка пыталась к архистратигу подобраться, но задача была практически невыполнимой: Роман оказался человеком принципиальным, жестким и прямым. В общем, пока не получалось. Все попытки были безуспешны, пару раз дело закончилось высылкой нескольких хазарских дипломатов, обвиненных в шпионаже, так что попытки эти оставили. С какой стати атташе снова заинтересовался этой фигурой?

- Как ты думаешь, он с нами на контакт пойдет?

- Конечно, нет. Пробовали уже. Бесполезно.

- А его жена?

Вот тут Гарри сильно удивился. Жены высших сановников Империи были отдельной закрытой кастой, потому как эти сановники прекрасно понимали, какими секретами владеют их супруги, и охраняли их строже, чем сейф с самыми секретными  документами. Не раз и не два разведки многих стран делали попытки подобраться к этим секретным женам, но каждый раз все заканчивалось крахом и в лучшем случае, очередной высылкой из страны. А в худшем - бесследно исчезали. Так что риск был не то, что большой - смертельный.

Нэта, жена архистратига Романа, была первой среди придворных дам и самой высокомерной и надменной из них. Только вежливые поклоны иностранцам на дипломатических приемах, никаких доверительных разговоров, даже голоса ее толком никто не слышал. Дежурная улыбка - и проплывает мимо.

- Нэта - личность известная, - уклончиво ответил Гарри, не понимая, но догадываясь, куда клонит Тархан.

Тут генерал вышел из-за стола, прошелся по кабинету, зашел к капитану со спины, положив руку на плечо, пресекая попытку встать. И это плечо больно сжал.

- А вот некоторые считают, что известная недостаточно. И тут я тебе, капитан, должен выговор сделать. Это не я тебе, а ты мне должен был доложить, что суровая супруга имперского архистратига - конченая наркоманка, и что без синского макового отвара жизни себе не представляет…

- …Но как… - изумленно начал разведчик.

- А вот так! - перебил его генерал. - Смежники доложили. Еще и с ехидцей, мол, слабенько работаете, вояки, вот вам нате!

- А какое дело государственной страже до внешней разведки? - удивился Гарри.

- Никакого. В этом-то вся и суть. Шла у них обычная операция по борьбе с наркоторговлей, - нараспев взял былинный зачин генерал, явно наслаждаясь замешательством подчиненного. - Долго ли коротко ли, да взяли они синского дилера с поличным. А в Сине с наркотой борются просто: пуля в затылок и до свиданья. И никаких разговоров. Так что дилер за обещание не выдавать его своим соплеменникам на верную смерть выложил все, что знал, и еще немножко. Тут-то ребята из государственной стражи и обалдели, когда он им сказал, что его важнейшая клиентка - супруга самого архистратига! Уловил?

Гарри покивал. Вот дела!

- У тебя с синским языком как? - поинтересовался Тархан.

- Никак, - пожал плечами капитан.

- Плохо! Но не важно. А важно другое и слушай внимательно. Разработали мы одну нехитрую операцию. Дилера мы супруге архистратига сменим. И будет он не синский, а половецкий.

Холодея от мысли, какому риску сейчас его собирается подвергнуть родное ведомство, Гарри начал догадываться, что судьба его в любом случае печальна. Провалится он с треском, ибо к карьере агента под прикрытием его никто и никогда не готовил. А провалится - значит умрет. И умрет не просто. Это в Сине все отработано - пуля в затылок и до свиданья - а в Империи такие казни изобрели, что про них читать-то страшно, не то, что идти на лютую смерть. Вот попал! Как быть? Что делать? Ничего на ум не приходило.

- Вот ты и пойдешь к ней под видом половецкого наркоторговца. И завербуешь Нэту архистратигову. И будет это нашей самой успешной операцией!

- Но как…

- Тебе в разведшколе чему учили? Представишься, расскажешь, что синца спалили, а он тебе завещал не бросать любимую клиентку. У тебя же половецкий свободный? Значит, проблем не будет, Нэта, как и все в Империи, знает два-три слова, и то нетвердо, риск минимальный. Так и  завербуешь девушку, дело не самое сложное, наркоманы ради дозы на все идут. Плохо идут, неохотно, но неизбежно идут, потому что выхода нет. Да не трясись ты! Сдать она тебя не сможет: если выплеснется наружу, что жена архистратига колется дурью как последняя нищенка - конец всей карьере Романа. И ей конец, здесь с этим строго. Так что вариант беспроигрышный: будешь ты, Георгий - Победоносец, - генерал коротко хохотнул. - Потому как за победу ждут тебя высокие награды и внеочередные звания. Хочешь стать майором в юные свои лета?

Гарри кивнул, пока плохо представляя, что придется делать.

- А лейтенантом вернуться в Каганат и служить особистом в каком-нибудь зачуханном гарнизоне на границе с Ханством хочешь? Нет? Ну так иди и работай. Если все пройдет успешно - забуду твой провал с информацией о Нэте, получишь повышение. Нет - ответишь внеочередным понижением в звании и отставкой. Это понятно?

- Так точно, - пробормотал Гарри.

- Разработаешь план, доложишь. Все, свободен.

- Странно, что половецкие драгдилеры так хорошо знают наши древние верования, - Нэта, лежа на плече Гарри, перебирала короткие волоски на его груди. - Всегда считала, что половцы - народ малообразованный.

- Расистка! - нежно сказал Гарри. - Мы такой же народ как и все остальные…

- Как романтично! - Нэта откинулась на подушки. - Кстати, любовью вы занимаетесь не как все остальные.

- А откуда тебе про остальных известно? - притворно нахмурился Гарри.

- Ты же сам говорил, что Нэта - древняя муза подлунного мира! А под Луной… сам знаешь! Всякое бывает.

- Я-то знаю, а вот ты… - Гарри не успел договорить, женщина властно притянула его к себе.

Гарри нравился женщинам, он это знал, но для службы, использовал обаяние своих чуть раскосых миндалевидных глаз впервые. Как и планировалось, Нэта ждала своего дилера в условном месте - обувном магазине. Про ее страсть к красивой обуви знала вся Империя, так что визит туда никаких подозрений не вызывал.

Увидев незнакомого человека, женщина побледнела и попыталась сбежать, но открытая улыбка мнимого половца и нетерпеливое ожидание дозы сделали свое дело.

Деньги за маковый порошок Гарри исправно сдавал в казначейство дипмиссии, там их, хмыкая, принимали. Черт их знает, крючкотворов, может и знали, где источник таких поступлений. Впрочем, самого Гарри это мало интересовало.

Однажды симпатичный половец пригласил жену архистратига выпить у него на квартире настоящий ханский кофе. Нэта конечно же отказалась - не хватало еще, чтобы ее застукали на свидании с каким-то мужчиной. Но через какое-то время все же приняла приглашение прийти в холостяцкое логово обходительного дилера, которое - так удачно! - располагалось в том же доме, что и обувной магазин. Ну, а дальше все было делом техники. Обоим было понятно, с какой целью они встретились. Не кофе же попить, в самом деле.

Встречи были не частыми, чтобы не превращать острое приключение в рутину, но достаточно бурными. Темперамент жены архистратига приятно удивил хазарского разведчика. Деньги за наркотики он продолжал исправно брать: почему нет-то? Так поступил бы каждый нормальный дилер.

После того, как в этот раз все закончилось и Гарри обессилено рухнул на подушку, Нэта встала и нагая прошлепала к журнальному столику, где лежала коробочка с порошком, шприц и жгут. Разведчик внимательно смотрел, как она привычно разводила порошок, привычно грела в ложке маковую настойку, привычно находила вену между пальцами ног, привычно вкалывала туда наркотик.

- Муж твой не видит следы уколов? - спросил Гарри.

- Муж мой вообще ничего не видит, кроме своих танков и пушек. А ты с какой целью спрашиваешь?

- Волнуюсь за тебя.

- Ну-ну, - Нэта недоверчиво улыбнулась.

Красивая женщина. Гарри не смущала серьезная разница в возрасте. Он-то думал, что придется принимать стимулирующие препараты, но не понадобилось. Постельное безумие происходило совершенно естественнымпутем.

- А если узнает?

- Убьет, - Нэта была серьезна. - Ему придется развестись с женой-наркоманкой и остаться без своих любимых танков и пушек. А это для него хуже смерти. Смерти жены, понятное дело, не его собственной. А ты собираешься меня ему сдать, что ли, красавчик половецкий?

- Вообще-то да, - Гарри встал, натянул брюки, открыл ящик под компьютером, вынул маленький флеш-накопитель. - Я в душ, а ты ознакомься пока. Включить сможешь?

Когда он вернулся, Нэта тупо сидела, уставившись в экран компьютера, где автоматически сменяя друг друга, появлялись и исчезали картинки и и документы.

- И что ты хочешь? - не оборачиваясь спросила она.

- Ничего. Практически ничего. Немного бумажек из сейфа мужа. А я за это смогу достать тебе порошок бесплатно. Выгодная сделка, правда?

- Ты кто? - по-прежнему не оборачиваясь спросила женщина.

- Наркодилер, - рассмеялся Гарри.

- Не ври!

- А какая тебе разница? Роман ничего не узнает о порошке и о наших встречах, я позабочусь. А ты позаботишься, чтобы он не узнал, кто рылся в его сейфе. По-моему, все честно, нет?

- Скотина!

Нэта встала и, не прощаясь, громко хлопнула дверью. “Ничего, одумается. Выхода у нее нет”.

Интернет-сайт “Время Босфора”

”ТАИНСТВЕННОЕ САМОУБИЙСТВО”

Разрешена к публикации информация о том, что муж и жена, покончившие с собой накануне в элитном загородном доме - это верховный архистратиг Роман и его супруга. Что заставило одного из высших сановников Империи пойти на такой шаг - остается загадкой. Одна из версий, которая проверяется стражами порядка - убийство и самоубийство на романтической почве, возможно, из-за подозрения в супружеской неверности, что, возможно, стало причиной убийства и самоубийства. Подробности на данный момент неизвестны. Полиция ведет расследование, мы по-прежнему будем сообщать нашим подписчикам о всех деталях этого сложного дела.

Через два дня Гарри вызвали к Тархану, который вручил ему приказ о присвоении внеочередного звания “майор”.

- Я же ничего не сделал! - удивился Гарри. - Она же никаких сведений передать не успела.

- Ну как “ничего”? - изумился генерал. - Ты убрал нашего главного соперника, врага, командующего войсками сильнейшей армии мира! А это - как ни крути, результат. И результат хороший. Насчет наших людей в их генштабе еще позаботимся, дело наживное, никуда не денутся. А тут - что ни говори, но достижение. Так что заслужил!

И Тархан рассмеялся. А на следующий день в дипмиссию пришел приказ о переводе майора Даева в центральное управление разведки Каганата начальником отдела паранормальных явлений. Отдел состоял из одного Гарри, в обязанности которого входило внимательное изучение писем граждан о летающих тарелках, инопланетянах, привидениях и прочих будоражащих воображение вещах. И помещался весь отдел в крохотной комнатке на втором нижнем этаже высокого серого здания. И, казалось, майор был замурован в этом подвале навсегда.

- Знаешь, что я тебе скажу? Подлая ты сволочь, майор ! - Сапега брезгливо выделил звание. - Прекратить совместную работу я не могу - приказ, но водку с тобой больше пить не буду. Такого приказа, слава богу, у меня нет.

Дознаватель резко встал и вышел из комнаты. Минц посидел еще пару секунд, потом тоже встал, пожал плечами и вышел вслед за своим начальником.

СНОВА В БАРЕ

ЗА ТРИ МЕСЯЦА ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- А теперь давай рассказывай, зачем ты сломал мне жизнь, как меня нашел с моей группой крови, ну, и как узнал о Хельге. А еще - как такое возможно, чтобы здесь и там время текло по-разному.

Вера была настроена решительно и сурово.

- Погоди, - улыбнулся Гарри. - На какой вопрос отвечать сначала?

- На все, - сухо сказала девушка.

В этот дневной час в баре почти не было посетителей. Бармен, как все бармены мира, бесконечно протирал сверкающие бокалы белоснежным полотенцем, двое мужчин в углу о чем-то тихо разговаривали, медленно накачиваясь крепким спиртным, да какая-то девица пила что-то разноцветное из красивого бокала. Майор занял свое излюбленное место на диване в углу, где было по-интимному темно, душновато, но зато спокойно и видно сразу все заведение.

- Тебе что заказать?

- Воду, - ответила Вера. - Я жду.

- Да ладно! Выпей чего-нибудь легкого… вина? мохито?

- Воду! - отрезала девушка. - Хватит тянуть время.

Гарри сделал знак бармену, тот сразу его понял и принес небольшую бутылку дефицитной минеральной воды из хрустальных источников Халифата. Вера кивнула ему, отвела руку майора, пытавшегося галантно отвинтить пробку, справилась сама, сделала глоток из горлышка и вопросительно посмотрела на собеседника. Гарри притворно тяжело вздохнул и начал рассказывать, как и почему судьба свела его с Верой.

Замурованный в своем подвале, безысходно вникая в суть своей тоскливой должности, майор наткнулся на несколько любопытных сообщений полицейской агентуры. В них говорилось о странных людях, неизвестно откуда появляющихся и неизвестно куда исчезающих. Люди эти обратили на себя внимание, прежде всего, неадекватным поведением, незнанием элементарных реалий Каганата, из-за чего несколько раз задерживались, отправлялись на психиатрическую экспертизу, в ходе которой благополучно исчезали неизвестно как и неизвестно куда.  Все это Гарри пролистывал, не очень вникая в суть, пока не наткнулся на очередное донесение: у одного из этих таинственных гостей при осмотре была обнаружена засевшая в мягких тканях тела пистолетная пуля. Дотошный полицейский дознаватель, естественно, приказал пулю изъять и отправить на экспертизу. Вот тут эксперты и выяснили, что пуля была выпущена из армейского пистолета, недавно снятого с вооружения, а затем изумленный дознаватель обнаружил, что этот пистолет был зарегистрирован в качестве табельного оружия ветерана боевых действий Особой группы Восточного фронта санинструктора Нины Зорах, приговоренной к высшей мере наказания за ряд немотивированных убийств. Зорах в качестве возможности помилования  принимала участие в реалити-шоу на выживание, и это соревнование благополучно проиграла.

Гарри поразился не меньше неизвестного ему дознавателя, потому что пистолет этот формально был сдан в оружейку давным-давно, но пуля при этом была довольно свежей. А так как майор был занудой почище того полицейского, то листая медицинскую карту пришельца, обнаружил, что анализ крови выявил ранее неизвестную группу: пятую, что повергло врачей в некий ступор, заставив провести повторный анализ, но данные не изменились, остались прежними - не четвертая, как считалось ранее, а пятая группа.

А где же медкарта санинструктора Зорах, ветерана боевых действий на востоке страны? А вот она, в архиве генштаба! И там стоит отметка о странном анализе крови, взятом у военного медика. Гарри сравнил эти данные с анализами таинственных гостей Каганата, неизвестно откуда появившихся и неизвестно куда исчезавших - у всех были одни и те же показатели. Из чего майор Даев сделал логический вывод, что это паранормальное явление как раз по его части, завел дело о параллельном мире с параллельными жителями, но начальству пока решил не докладывать, рассчитывая поразить его результатом.

Следующий шаг разведчика буквально напрашивался сам собой: выяснить, у кого в Каганате есть такая же странная группа крови. Это, конечно, заняло не одну неделю интенсивной работы, но Гарри не сдавался, как-никак был работником спецслужб, так что на бланке генштаба разослал во все поликлиники совершенно секретное требование предоставить все необычные результаты анализов крови. Грозный бланк подействовал, и вскоре майор узнал о существовании Веры Берген.

- Видишь, как все просто, - улыбнулся он девушке.

Вера снова отпила ледяной воды прямо из бутылки.

- И ты решил ради своей блестящей карьеры испортить жизнь ни в чем не повинному человеку? - поинтересовалась она.

- Ну почему же “испортить”? Призвать этого человека к сотрудничеству, вместе попытаться найти разгадку этой тайны…

- …а если он не согласится - столкнуть его в воду: повезет - выберется, нет - ну и бог с ним. Да?

- Ну не совсем так, - начал было майор, но Вера прервала его:

- Мозги мне не пудри. Именно так и было. Ты, может, и другими словами мыслил, но результат - тот же. Меня изнасиловали, избили, продали в рабство, чуть не убили, и все для того, чтобы некий майор стал полковником.

- Вера… - начал Гарри, но она его оборвала:

- Так, на часть вопросов ты мне ответил. Остался вопрос про разницу во времени.

- А вот про это я понятия не имел, - признался разведчик. - Это я вчера впервые от тебя узнал.

- Хорошо. Допустим. А теперь расскажи, как ты собираешься исправить это свое преступление? Ты не забыл, что меня еще и муж по твоей милости бросил?

- Ну, знаешь ли, если бросил, то не такой уж он был любящий муж.

- А это тебя не касается. Просто ты сделал все, чтобы это произошло, и теперь ты же это и исправишь. Так что давай быстро: как ты собираешься вернуть мне мою жизнь?

- А ее надо вернуть? Зачем? Ты снова хочешь стать запертой в четырех стенах домохозяйкой? Стирать носки и готовить жрачку? Это то, что ты хочешь?

- А ты можешь предложить что-то лучше?

Гарри усмехнулся, отхлебнул из бокала, вопросительно посмотрел на воду:

- Можно глоток?

- Сначала ответь на вопрос, - Вера придвинула бутылку к себе.

- Пытка жаждой! - засмеялся майор. - О, как это страшно!...

- Не паясничай. Хочешь пить - закажи свою воду, я с  тобой больше ничем делиться не намерена.

Гарри, продолжая смеяться, махнул бармену.

- А придется!

- С чего вдруг?

- С того, что прежнего не вернуть. У тебя начинается новая жизнь.

- Мне не нужна твоя новая, мне нужна моя старая.

- Ты еще потребуй девственность обратно вернуть! - хмыкнул Гарри. - Есть вещи, которые раз и навсегда меняют жизнь. И возврата к прошлому нет.

Он отпил воду из принесенной барменом бутылки бутылки, оценивающе кивнул, продолжил:

- Ты сильная и смелая девушка. А еще - сообразительная, что не менее важно. Мне такие нужны.

- А мне такие как ты не нужны.

Вера встает и собирается идти.

- Погоди… - пытается остановить ее Гарри, но она не слушает его и выходит из бара не попрощавшись.

Она идет к своему дому, пытаясь понять, что же теперь делать. Гарри прав: жизнь ее резко изменилась и, похоже, она действительно становится другим человеком. Другим? Нет. Она тот же самый человек, та же самая Вера… или Салли? Так кто же она теперь? Верная заботливая домохозяйка - или жесткая сильная женщина, огрубевшая от переживаний? Наверное, и то, и другое.

Вера стоит на мосту, вглядываясь в медленно текущий поток. Казалось, совсем недавно этот бессовестный негодяй столкнул ее в реку, но сколько всего изменилось с тех пор! Вот только изменилась ли она сама?

Девушка не знает ответа. Да и нужен ли он ей? Если плыть по течению, как плывет вон тот цветной пакет от чипсов, брошенный чьей-то равнодушной рукой, то куда ее вынесет? Пакет вместе с водой реки вольется в Итиль, потом - в Хазарское море, огромное и глубокое, и будет его волной прибивать от берега к берегу, а ей куда прибиться?

Вера усмехается, увидев на скамейке у дома Давида. Этот человек был ее мужем. Был? Он и сейчас ее муж. Она когда-то любила его. Когда-то? А сейчас? Любит ли она сейчас этого хмурого равнодушного мужчину? Когда-то она говорила “да”, не раздумывая, а сейчас? Что-то сгорело внутри, когда ее бил и насиловал красивый высокий парень, оказавшийся отъявленной скотиной, скотиной в буквальном смысле, по-скотски с ней поступившим. Где ты был, Давид?

Она понимает, что несправедлива к мужу, ведь он никак не мог быть там и защитить ее, но чувствует обиду от того, что его там не было. А она - была там. Это ее били палками, кулаками, это ее сделали рабыней сначала мерзкой бабы, потом мерзкого мужика.

Нет. Это была не она. Это была Салли. И именно так и надо к этому относиться: Вера живет здесь, Салли осталась там.

Она подходит к Давиду, едко интересуется, что он делает здесь и почему он не дома у той доброй девицы, которая так скрасила ему несколько дней, пока ее не было? Несколько месяцев, виновато говорит Давид. Не будем мелочиться, говорит она, для меня нет никакой разницы. Для меня есть и большая, отвечает Давид.

Они продолжают этот бессмысленный разговор, пока поднимаются в квартиру. Давид хочет спросить, где она была, но благоразумно сдерживается, сдерживается и Вера, не спрашивает, где он провел эту ночь, даже думать об этом не хочет.

Спор постепенно перерастает в крик, она злобно смахивает со стола кружку с засохшими остатками кофе, Давид в сердцах бьет кулаком по стене, оставляя вмятину и разбивая костяшки пальцев.

Потом, когда страсти уже накалились до предела, они бросаются в объятия друг друга и, как уже не раз было, происходит бурное примирение, острое и сладостное. Вера чувствует, как расплывается комната, как исчезает в какой-то мутной белизне лицо Давида, как  становится ватным ее тело. Веру начинает трясти мелкая дрожь! Нет! Не надо! Пожалуйста! Я не хочу туда! Не хочу! Вера зажмуривается, чтобы не чувствовать того, что неминуемо сейчас произойдет. Так легче, с закрытыми глазами, не так страшно. И когда Давид опустошенно засыпает, она полуголая выбегает из квартиры, изо всех сил бежит к мосту и, не раздумывая, бросается в мутную воду Бушмы. Будь что будет! Но домохозяйкой она больше быть не желает.

ВЛАСТЬ ПЕРЕМЕНИЛАСЬ

ЗА ТРИ МЕСЯЦА ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

“Надо прийти в себя”, - думает она, но понимает, что лучше в себя не приходить. То, что она сейчас увидит, опять все перевернет, и ужас начнется снова. Она опять вброшена в эту проклятую деревню. Жизнь кончилась. Навсегда? Или опять на дни, которые потом превратятся в месяцы? За что ей это? За что?!

Но не она ли только что так хотела этого? Не она ли стремилась изменить свою тоскливую жизнь, бросившись в реку? Разве она хотела, чтобы

исчез ее славный и добрый мир, чтобы оказалась она в этой чужой и злобной деревне. Нет, это не деревня, а целая вселенная, в которой нет ни теплого дома, ни любимого человека, ни маленьких радостей, ни утреннего весеннего ветерка, ни осенней пробежки по дорожкам парка, ни летней душной ночи в палатке в обнимку с крепким мужским телом - ничего, только страшные жестокие люди и их тупая жизнь, весь смысл которой: еда, работа ради этой еды и бессмысленное совокупление все равно с кем.

Но если она заранее знала, что сейчас ее снова занесет в эту гадость, то, наверное, можно будет заранее прочувствовать и как отсюда убраться? Может, совершенно необязательно ради этого тонуть в бескрайней и быстрой реке? Может можно управлять этими перебросами из жизни в смерть? А, главное - обратно, из деревенской смерти в опостылевшую жизнь? Как глупо. Так же глупо, как ссориться с Давидом из-за той смазливой шлюшки… Шлюшки? Ну да, а кто она? Какие дурацкие мысли лезут в голову.

Ей холодно.

Сколько может лежать человек на голой земле? И, главное, где? То ли рядом с деревней, то ли опять далеко, надо бы оглядеться, понять. Если у реки, то надо сразу кинуться в воду, не дожидаясь чувства возвращения, река - вещь испытанная. Хотя и очень неприятная. Как это неприятно - тонуть! Открывай глаза, Салли. Ты вернулась! И приятно щекочет под ложечкой - приключение! Страшно. И весело.

Она открывает глаза. Место ей незнакомо, но деревня где-то рядом. Вдалеке видны крайние дома, у которых из трубы картинно ползет вверх белый дымок. Оказывается, она лежит в траве небольшой канавы у самой дороги. Пахнет нагретой прелой листвой и еще чем-то незнакомым и добрым. Забавно: она лежит одетая в ту же деревенскую робу непонятного грязного цвета, в которой тут ходят все. Ее удобная и привычная одежда сама собой куда-то пропала.

Салли поворачивает голову. Прямо перед лицом качается на зеленой ножке красный шарик земляники. Она машинально срывает ягоду, кладет в рот и раздавливает языком сладкую теплую мякоть. Вкусно! Ну что ж, надо идти.

Она поискала глазами другие ягодки, не нашла, вздохнула, собралась с силами, встала и отряхнулась. Похоже, в этот раз ее выбросило с другой стороны деревни. “Вбросило!” - улыбается она, я как десантник прямо. Кстати, Гарри говорил, что санинструктор Зорахдо того, как превратилась в Хельгу, служила в десанте. Теперь  эта Хельга, как ни относись, единственная ее надежда. Надо снова идти к ней, снова пытаться поговорить по душам, в конце концов, она такая же гражданка Каганата как и Салли. Она точно так же попала сюда из цивилизованного мира, а не выросла в этом мерзком месте, хоть какие-то моральные принципы должны же были у нее остаться! Да, она приказала ее выпороть, но не садистка же, и тогда говорила, что симпатизирует Салли. Может, поможет… Поможет что? Салли сама не знает, но очень хочется чего-то нового, странного, может, даже и страшного.

Да нет, слабо верится в милость старосты к пришелице. Салли вспомнила Никиту, которому так легко была отдана Хельгой в рабство, вспомнила ужасный этот “праздник”, ноющие от работы мышцы - это не тарелки в посудомойку и не белье в стиралку закинуть. Вспомнила про побои, когда мужчина нисколько не сдерживаясь, со всей силы наносил ей удары. Разрывающее низ живота насилие. Снова пережить все это? Ни за что!

Хорошо, а выход-то какой? Вернуться? Бежать, никого не спрашивая, к реке, может, получится как в прошлый раз. Салли буквально чувствует, как вода заливает рот, легкие, как мучительно трудно не дышать, как лопаются от напряжения глаза и в голове пульсирует одна мысль: я сейчас умру. Малоприятное ощущение, мягко говоря!

Нет, это не выход. Разве за этим она сюда пришла? Но что бы то ни было, издеваться над собой она больше не позволит. Сегодня деревню ждет сюрприз, уговаривает она себя, к ним попала не слезливая слабая девица, а уверенная в себе обозленная женщина. Что лучше: утонуть или быть забитой насмерть? Да какая разница, по большому счету, но в любом случае, лучше сопротивляться. Так будет проще и честнее перед самой собой. Погибнуть в борьбе, романтично думает она, где-то в глубине души понимая, что это обуревающие ее страсти - это очередная мыльная опера. Но никуда не денешься, придется воевать. Воевать за себя, за свое место в этом мире. Черт побери, опять какой-то сериал…

Салли оглянулась в поисках какого-нибудь оружия, подобрала толстую сухую ветку, сломала ее ногой пополам - получилась неплохая дубина. Взвесила ее в руке как заправский разбойник - тяжелая. Вот и славно. А треснет обидчика, да побольнее, она теперь не задумываясь. Решительней, надо быть, решительней, уговаривала она себя, подходя к крайнему дому. В огороде, согнувшись в три погибели, работала широкозадая баба. Распрямилась, поднесла ладонь козырьком к лицу, закрываясь от солнца, увидела Салли, крикнула кому-то в избе. На крыльцо вышел плотный, такой же широкозадый мужик, вдвоем они изумленно посмотрели на девушку, гордо шествующую мимо.

Салли из озорства схватила свою дубину обеими руками, да погрозила этой парочке. Те мгновенно скрылись в доме, слышно было даже как хлопнула дверь. Салли рассмеялась. Что, страшно стало? Ну, бойтесь, бойтесь! Спокойная жизнь ваша закончилась! Она, конечно, понимала, что ничего эта жизнь не закончилась и что ничего толком она сделать не сможет, но уговаривала себя - так было проще не бояться, чувствовать себя бойцом, а не распустехой.

Навстречу прошел давешний обидчик, тот, кто тогда, в первый раз, завернул ей руку за спину и согнутую и униженную привел к Хельге. Был он сейчас без топора, посмотрел на девушку удивленно, пожал плечами, прошел мимо. А Салли на всякий случай демонстративно перекинула дубину из левой руки в правую, мол, готова к любым неожиданностям, нас так сразу не возьмешь!

Вскинув голову, прошлась вдоль всей деревни, направляясь к “правлению”.

Миленки в приемной не было, Салли сразу прошла в кабинет.

- Здрасьти! Вот не ждали! Снова к нам?

За столом Хельги сидела Миленка,  без улыбки смотрела на Салли.

- С чем на этот раз пожаловали? Парни наши понравились?

От неожиданности Салли никак не могла сообразить, что происходит, почему вдруг эта девица так обнаглела, что села на место старосты? И разговаривает слишком смело. Даже нагло.

- Хельга где? - без предисловий начала Салли. Миленка засмеялась.

- Вон что вспомнила! А не боишься?

- Чего? - не поняла Салли.

- Хельгу не боишься? А зря. Могу тебе ее показать, если захочешь.

Салли почувствовала как недавно родившаяся смелость покидает ее. Да, Миленка, похоже, окончательно   обнаглела, Хельги где-то нет, что-то случилось, но что? Ладно, что с этой  разговаривать, нужна та, кто держит деревню в руках.

- Не тяни, - потребовала она. - Хельга где? Мне с ней кое-что обговорить надо.

- Со мной говори.

- С тобой не о чем. Не поймешь.

- А с чего ты, девушка, так осмелела вдруг? Думаешь, мужу башку проломила, так теперь все можно, что ли?

Получается, Никите тогда как следует досталось. Ну, тем лучше. Больше уважать будут. Пусть опасаются.

- Еще раз: где Хельга? - Салли понимала, что происходит что-то непонятное, но решила держаться до конца, даже с намеком чуть приподняла дубину.

- Да здесь твоя Хельга, - рассмеялась Миленка. - В окно выгляни.

Стараясь держать наглую девку в поле зрения Салли подошла к окну. Ну, ничего там нет. Березовая рощица, небольшая полянка на задах правления, вдаль к реке уходит улица. Она повернулась и недоуменно оглядела Миленку.

- Не поняла?! - засмеялась та. - На березки глянь, вон там, поверху…

Над березами с противными воплями носилась стая ворон. К горлу подступила тошнота. В принципе, она уже догадалась, что произошло, но до последнего не хотела верить. И на верхушки берез смотреть не хотела. Господи, да ее сейчас вырвет!

- Вот-вот, там она. Правда не вся. Хочешь к ней? Могу устроить, ты ж говоришь, не боишься. И палку свою брось. А то ненароком грех может случиться.

И Миленка достала из ящика “громобой”, рассмеялась, почему-то икнув. Салли побледнела, нашла силы спросить:

- Расскажешь, что тут случилось? Почему Хельгу… -   она замялась. - Почему с Хельгой такое?

- Так хватит, натерпелись, - с удовольствием начала Миленка.

Все началось с того, что пересох Вяткин пруд. Сначала ослабел поток у запруды, крутивший колесо мельницы, а потом вода и вовсе перестала течь. Обнажилось дно пруда с мелкими рыбешками, бившими хвостами, да раками, которые удивленно то заползали в тину, то вылезали опять на потрескавшееся дно. Источник, исправно снабжавший пруд, ни с того, ни с сего, пересох и воду больше не давал.

Колесо встало, мельница не работала, и как на грех именно в этом году урожай жита был такой, что не поспевали убирать. А теперь еще и муку не могли молоть. Сначала Хельга приказала мужикам забираться в мельничное колесо и крутить его ногами, ворочая тяжеленные жернова. После часа такой работы человек падал, обессиленный, приходилось одного за другим мужиков заменять, потом и баб послали, но от тех проку было мало - слабосильные оказались, хоть некоторые из них и мужей поколачивали, да вот только скалкой бить - не жернова крутить.

И репа в этом году не уродилась, вялая была, квелая, с червоточинами, на вкус горькая. А ведь какая  раньше сладкая была!

Потом мор напал на курей и другую птицу. Только что ходила курочка, клевала зернышки, несла яички, и вдруг падала посреди двора, подняв к небу скрюченные лапки и закатывая белые глазенки. А за ней другая, третья…

И дети все, как один, по ночам стали мочиться в постель. Ничего не помогало: ни побои, ни увещевания, ни горох в углу, ни травяные отвары - каждую ночь хоть выжимай. Уж перестали им пить давать, так они ходили от жажды белые, а один хрен ссались. Стали класть детей на пол, так они и пол заливали, сердешные.

Деревня зароптала. Сначала выборные от мужиков пришли к правлению, ломая шапки, кликнули Миленку, чтобы позвала Хельгу. Староста вышла на крыльцо, ухмыльнулась, оглядев делегацию.

- С чем пришли, уважаемые?

- Так такое дело, Хельга… - начал самый бойкий из них. - Беда пришла в нашу деревню…

- Понимаю, - сочувственно протянула староста. - Что делать предлагаете?

- Ничего не предлагаем, тебя спрашиваем. Ты у нас старшая, тебе и отвечать.

- Да за что отвечать-то? За источник пересохший? За детей ссущихся?

- Ну так надо же делать что-то. Так-то мы скоро все передохнем, кто от голода, кто от хворей.

- А что именно делать?

- Мы-то откуда знаем? Ты вон к нам пришла, свои порядки навела, кто это все исправит? Ты и исправишь.

- Глупостей не говорите, - отрезала Хельга. - Надо тяжкий период переждать. Год на год не приходится. Этот был суровый, значит следующий будет хорошим. Потерпите.

Мужики покивали и разошлись.

Но и следующий год хорошим не стал. Хуже того: зараза перекинулась на коров, их теперь стадом пасти было никак нельзя, каждый свою буренку выводил сам, да подальше, а то и молока лишились бы. Наступала катастрофа.

С голодухи мужики обессилели, и в ближайшее время пополнения деревни не предвиделось. Не могли уже ничего.

Бабы решили действовать по-своему. Пошли к ненавистной ведьме Неждане, которую за колдовство давно хотели на березы отправить, да все как-то времени не было. А тут  как раз время появилось, но решили сначала спытать - что же делать? Как от беды избавляться?

Неждана долго парила над огнем какую-то траву, грызла непонятного вида корень, лила в воду молоко, которое сразу кисло и сворачивалось, поскакала вокруг костра, разведенного прямо во дворе, потом грохнулась в обморок, бормоча какую-то чушь. Бабы остались недоуменно стоять, молча глядя на колдунью. Наконец та очнулась и спокойным голосом сказала:

- Вся беда от пришелицы. Не будет пришелицы - не будет беды.

Несколько ночей бабы выедали мозг мужикам, что надо избавиться от Хельги, и все станет как раньше. Действовали уговорами, угрозами и лаской. Мужики отнекивались, смеялись над глупыми бабскими бреднями, потом злобно отмахивались, а потом все же набрались смелости, и, выпив самогона из проросшего зерна, снова пошли к правлению.

Староста как обычно вышла на крыльцо, но поняла, что все пошло не так, ринулась в дом, выскочила с “громобоем”, как в Деревне окрестили ее пистолет, но выстрелить успела всего один раз, с ходу насмерть уложив Дубыню, но тут от Цветана прилетел ей в голову здоровенный камень. Цветан ловко камни кидал, еще в детстве его все боялись.

Хельга схватилась за голову, уронила пистолет, тут ее и  повязали. Без громобоя это уже не страшно было. Стали решать, что делать. Хотели в реку бросить - оттуда пришла, туда и уйдешь, но бойкая Первуша сказала, что так дело не пойдет: вдруг Хельга снова оттуда появится, и опять вся жизнь пойдет прахом, так что решили ее по-простому на березы отправить для верности. За одним и Неждану туда же от греха, а то неизвестно, чего она еще наколдует.

- И что, так сразу и вздернули? - голос у Салли ломался от ужаса.

- А чего тянуть? Чтобы она опять извернулась, да еще кого-нибудь убила-покалечила? Нет. Хватит.

- И кто теперь староста?

- А-а-а, ты же этого не знаешь! Вот умора! Я теперь староста! - Миленка снова икнула. - Представляешь? Была девка на побегушках, а сейчас - первая на деревне. И так бывает.

Новоявленная повелительница открыла шкафчик, вытащила из него аккуратный штоф прозрачной жидкости и нарезанную репу.

- Давай, Салли, за меня за новую, за красивую старосту нашей Деревни!

Только тут Салли заметила, что Миленка-то пьяна вдрабадан. То есть, еще с ног не валится, но до этого осталось недолго. Видно, с утра нарезалась на радостях,  новую должность празднует. И если это та же гадость, что тогда на празднике пили, то ведь ужас просто, невыносимо.

Миленка наполнила две глиняных кружки, одну пододвинула к Салли, вторую приподняла:

- Ну, за  новую жизнь, подруга! - и махнула залпом.

Отказаться нельзя - обидишь. Салли зажмурилась и, стараясь не дышать, отхлебнула вонючую маслянистую жидкость. Ее сразу передернуло, она схватила ломтик репы, чтобы закусить. Репа и правда была горькая и невкусная.

Дверь открылась, и в комнату вошел Никита. Изумленно уставился на Салли, перевел взгляд на Миленку, у которой, похоже, стали слипаться глаза.

- Откуда она взялась? - спросил.

Миленка не ответила, задремала, а Салли подняла брошенную было дубину и приготовилась дать отпор. Но Никита и не собирался нападать.

- Откуда эта  появилась? - снова спросил у Миленки, которую окончательно развезло, но тут она встрепенулась.

- Да хрен ее знает. Ввалилась сюда с дубиной, но меня так просто не возьмешь. Поняла, сучка?!

Как у всех сильно пьющих людей, у Миленки мгновенно менялось настроение, добродушие сменялось агрессией, спорить было бессмысленно, доказывать что-то - глупо. Новая староста схватила с стола пистолет Хельги, помахала им.

- Громобой теперь у меня, ясно? Так что чуть-что - и тебе конец!

- Да ладно тебе, - попыталась успокоить ее Салли. - Ничего такого я делать не собираюсь.

- И к Никите не лезь! Он теперь мой, да, Никитушка?

Миленка вылезла из-за стола, бросив пистолет, подошла к парню, повисла у него на шее, пытаясь обнять. Никита схватил ее за талию, потащил прочь из правления.

- С тобой еще потолкуем! - кинул он, выходя.

“О чем с тобой толковать, убогий?” - усмехнулась про себя Салли.

Она подходит к столу, берет пистолет. Тяжелый! Когда-то ей Давид показывал, как обращаться с оружием, но тогда ей было неинтересно, а сейчас она с трудом вспоминает, что надо нажать вот на эту кнопочку, и тогда из рукояти выскочит обойма. Вот она. В прорези сбоку не видно никаких патронов, а сверху, зажатый с двух сторон скобами, лежит один-единственный патрон, желтая яркая гильза, серая тупая пуля. Салли зачем-то нюхает оружие. Пахнет железом, маслом и какой-то гарью. Она вставляет обойму обратно, думает, а не забрать ли его себе, но потом решает: ни к чему. Не надо. Что она, в кого-то этим единственным патроном выстрелит? Да никогда. Топором огреть - это по нашему, вон и дубина есть, а пистолеты эти… Салли смеется, вспомнив как испуганно глянул на нее Никита, когда вошел. Бросает оружие обратно в ящик, садится за стол “руководства”, обдумывает ситуацию. Надо решать, что теперь делать, только сперва надо поспать. У нее очень болит голова. Надо закрыть глаза и полежать в темноте. Лягу-ка я прямо здесь, кину на пол вон те тряпки, подремлю, а потом будем думать, как жить дальше.

ВОЙНА МИРОВ

МОЗГОВОЙ ШТУРМ-III

ЧЕРЕЗ ТРИ ДНЯ ПОСЛЕ ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- Есть новости? - Гарри бодро вошел в кабинет, хотя после вчерашнего состояние его было далеко не самым лучшим.

Минц тоже выглядел разобранным на части, и только Сапега сидел прямо, выглядел свежо, хоть и сурово. Хороший организм у мужика, выносливый, с завистью подумал Гарри.

- Откуда новостям-то взяться? - вежливо поинтересовался старший дознаватель. - От пьянки вчерашней? Хотя, нет, вон, есть новость: помощник мой, похоже, недееспособен.

Гарри понимающе кивнул, но верил, что Минц не из таких. Пострадает немного, а дело сделает.

- Тогда давайте, друзья мои, - сказал Гарри. Сапегу передернуло. - Подведем итог: что на сегодняшний день нам известно о бесследно пропавшей девушке? И какие есть версии, где она может быть с такой раной, и как способна вот так появляться и исчезать по собственному желанию?

- Это, майор, тебе должно быть виднее, ты у нас специалист по всяким таинственным явлениям. Нам бы разыскать ее, а уж что там и как было - тогда и выясним.

- Нет, Андрей. Ты путаешь причину и следствие. Не сначала разыскать, а потом выяснять, а сначала собрать в кучку всё, что нам известно, и тогда мы и поймем, где и как ее искать.

- Ну раз я путаю, то давай, собирай свою кучку.

- Да я уже понял, что ты меня бешено презираешь за работу в Империи по сбору информации. Только делал я это не ради нового звания, а ради страны, если уж ты хочешь. Ты воевал? Судя по возрасту - должен был.

- Воевал, - нехотя буркнул Сапега.

- С половцами или с русинами?

- С половцами.

- А кто их натравил на Каганат, хотя они держали нейтралитет? Кто снабжал Княжества вооружением и своими “специалистами”? Кто сидел в самолетах, бомбивших Итиль и Саркел? Кто поставлял ракетные комплексы и готовил для них специалистов?

- Империя, - Сапеге было неприятно признавать правоту армейского майора.

- А кто в Империи разрабатывал все эти действия?

- Я тебе не школьник тут играть в вопросы и ответы! - взорвался дознаватель. - Понятно, что архистратиг Роман, главный враг Каганата, по неизвестной причине люто ненавидящий нас. И устранение его считаю решением, хоть и не нужным, но логичным. А вот методы твои я все равно считаю подлыми. Так было нельзя…

- Серьезно? А как было можно?

- Ну, не знаю… Но не всегда цель оправдывает средства.

- Не всегда, - легко согласился Гарри. - Но иногда оправдывает. Роман имел неограниченное влияние на басилевса, и новая война с нами была вопросом времени. А как вы знаете, сами имперцы воевать не любят, но прекрасно умеют натравливать на нас соседей. Сейчас у них архистратиг Михаил, которому важно одно: не лишиться своего места, поэтому он ни с кем воевать не собирается - вдруг проиграет. А унас, соответственно, в стране мир. Оправдала средства эта цель?

- В какой-то мере - да, но методы…

- Да заладил: “методы”, “методы”! Это - армия. Цель армии - защитить свою страну. А уж какими методами - неважно.

- Вообще-то важно, - неожиданно подал голос Минц. - Но вы тут поспорьте, а я спущусь к автомату, купить водички холодненькой… Сушняк душит.

Сапега и Гарри невольно рассмеялись.

- А зачем ты бедную, ни в чем не повинную девушку в реку столкнул? - снова ощетинился дознаватель.

- Ты прав. Мне, конечно, надо было попытаться ее убедить самой прыгнуть, а когда она наотрез отказалась, просто извиниться. Так что ли?

- Так во всяком случае было бы честнее. И не надо оправдывать…

- Все, господин старший дознаватель! Завершили наш спор, ибо можем мы так на месте топтаться бесконечно. Не нравятся тебе мои методы? Имеешь полное право. Главное, чтобы это не мешало нам сделать главное - найти эту бедную, ни в чем не повинную девушку.

Несколько посвежевший Минц вернулся с бутылкой холодной воды.

- Ладно, мы ее найдем. И что ты с ней сделаешь?

- Ты не поверишь - ничего! Мне важна информация о месте, куда она попадает, и понимание процесса перехода. Всё.

- То-то она с пулей в горле вернулась…

- Вот! Еще одна загадка! С такими ранами не живут. А она - жива и, похоже, неплохо себя чувствует.

- То есть, ты считаешь, что… - Сапега замялся. - Гибель в одном мире не означает гибели во втором?

- Именно так, господин старший дознаватель. Застреленная Нина Зорах оказалась невредимой Хельгой, а погибшая Салли вернулась оттуда живой Верой. Как? Это нам и нужно понять.

- Хорошо, - Сапега вскочил и заходил по комнате. - Ну узнаем мы механизм сосуществования двух этих миров. Что дальше? Пойдем к ним? Они придут к нам? Какая нам польза от этого знания, кроме того, что девушка жива, хоть у нее и останется страшный шрам?

- Польза? Прямая! Ты не понимаешь, что это имеет громадное научное значение? Что это может в корне изменить представление о мире, в котором мы живем? Ну и…

- Ну и военное значение тоже. Вы же все открытия забираете себе сразу. Расщепили атом - сделали бомбу. Слетали в космос - построили баллистические ракеты. Вам что ни дай - вы из всего сделаете машину для убийств.

- А что ты предлагаешь? Не защищаться? Если у имперцев есть ядерное оружие, мы должны сразу встать на колени и сдаться?

- Нет. Но хотя бы не делать эти бомбы и снаряды в невиданных количествах. Договориться можно всегда. Не доводя архистратигов до самоубийства.

- Ладно, я уже понял, что нанес тебе тяжелую душевную травму. Сказать тебе, какой тут может быть интерес, кроме научного? Погибшие в бою солдаты могут вновь становиться живыми. Разве эта цель не стоит всех и всяческих средств? Вернуть матерям сыновей - есть цель достойней этой?

- Вы еще и лицемер, господин майор! То есть, вы сначала заберете сыновей у матерей, отправите их на убой, а потом вернете, мол, получите-распишитесь? А если не сработает? Ты вообще соображаешь, что ты несешь?!

Майор вскочил и сжал кулаки. Сапега тоже встал и напрягся. Видно было, что не уступит. Минц поперхнулся и закашлялся, выхаркивая остатки воды из легких. Гарри выдержал паузу, добродушно рассмеялся. Сапега немного расслабился.

- Ладно, благородный служитель закона, я понял, что мои идеи тебя не прельщают. Можешь отказаться от ведения дела, мне другого дадут, не такого умника.

- А вот хрен тебе, неразборчивый вояка! Я буду искать эту девушку, хоть Веру, хоть Салли, чтобы избавить от тебя и не дать тебе  угробить ее ради дурацкой высокой цели. Пока не найдем - мы вместе. А там - разберемся.

ДОМИК В ДЕРЕВНЕ

- Ну и чего ты тут разлеглась?

Салли получает чувствительный удар в бок, открывает глаза. Миленка отводит ногу для второго удара, Салли успевает перехватить ее. Миленка чуть не падает.

- Ты что, сучка? - удивляется “староста”. - Драться вздумала?

Только тут Салли замечает кровоподтек на скуле и разбитую нижнюю губу новой “старосты”. Салли вскакивает и смотрит на вошедшего в комнату Никиту: подбитый глаз красавца наливается сине-красными прожилками. Салли становится смешно.

- Что, бурная ночка выдалась? - смеется она, стараясь все же держаться на достаточном расстоянии от сладкой парочки.

- Не твое дело! - резко бросает Миленка. - Что ты тут делаешь вообще?

- Ночую. А куда мне деваться? Мне идти некуда.

- Ну а мне что за дело?! Тут моя комната, не твоя, пошла отсюда!

- Да я-то с удовольствием, - зевает Салли. - Счастливо оставаться!

Она делает шаг к двери, стараясь обойти Никиту, но тот загораживает ей путь.

- Куда собралась?

- Пойду отсюда. Скучно мне тут у вас.

- А чего приходила тогда?

Салли задумалась. Действительно, что происходит? Что она здесь делает? Почему она страстно захотела вновь попасть сюда? Очередные выкрутасы непостижимого женского характера или этот мир затягивает в себя помимо воли? Но ведь чувствовала же, чувствовала, что нужно вернуться в эту проклятую деревню. Вот и вернулась. И что ей теперь тут делать?

- Да моя бы воля, век бы вас не видать, - Салли попыталась отодвинуть здоровенного парня, но тот легко оттолкнул ее.

- Успеется. А ну давай, выкладывай, зачем ты к нам все время ходишь?

- Да не хожу я, сколько можно объяснять! Я сама не толком не знаю, как сюда попадаю день через день!

Никита и Миленка переглянулись, Миленка хмыкнула, подошла к ведру у двери, зачерпнула ковшиком согревшуюся за ночь воду, жадно отпила, поморщилась.

- Что значит “день через день”? - недоуменно спросил Никита.

- Я ж только позавчера от вас сбежала, и вот на тебе, снова да ладом…

- Вчера?! - фыркнула Миленка. - Семь седмиц прошло, а для тебя это вчера?

Ну вот опять! Опять эти странные скачки во времени, объяснить которые невозможно, невероятно. Странно, очень странно. И интересно! Просто до одури интересно!

Если в Деревне проходит два-три дня, то в мире Салли они превращаются в полгода. И наоборот: два дня там - это почти два месяца здесь. Значит, Гарри прав: это разные миры и живут они по-разному, каждый своей жизнью, даже время у них течет иначе. Но толку-то от того, что она это поняла? Понимать хорошо, да, но что с этим пониманием делать? Как повернуть время вспять - ну не вспять, скажем, а в свою пользу? Можно ли его выстроить так, чтобы оно текло одинаково тут и там? Непонятно. Да и зачем, собственно? Чего она хочет добиться? Надо крепко поразмыслить. Поразмыслить о чем?

Мысли путаются, это очень утомительно, особенно, когда ни на один вопрос не получаешь ответа.Она вернулась, чтобы остаться здесь навсегда? Жить в мире, где нет понятий о добре и зле? Стать такой же, как они, потому что иначе тут не выжить? Если так, то она ни за что не хочет быть жителем Деревни, ни за что. Наверное, все же нужно было остаться в своем спокойном, размеренном, даже скучном мирке - с готовкой, уборкой, стиркой, глажкой, глупыми сериаламии захватывающими книгами. Остаться там, где есть любящий муж (Салли вздрогнула, но быстро взяла себя в руки), где за ней еще могут ухаживать мужчины - это был ее мир, мир, где главной проблемой было что приготовить на ужин и куда поехать в субботу. Где все удобно и понятно. Где она - Вера, а не Салли.

Чем она провинилась, что ее стала засасывать чужая и злобная Деревня? Почему она ее не отпускает? Какая, черт побери, группа крови, а даже если и она, то какое право имел этот Гарри лишить ее собственной жизни и судьбы?

Он, конечно, понятия не имел, куда ее направляет, но разве это его оправдывает? Неужели теперь она обречена вечно жить среди существ, которые не знают самого элементарного, даже колеса - во всяком случае, она не видела здесь ни одной телеги. Впрочем, откуда взяться телегам, если у них и лошадей нет? А с другой стороны, зачем им лошади, если весь их мир за полдня обойти можно? Но этого крохотного мирка хватает для прокорма себя и скотины (“Невелика разница! Все они те еще скоты!” - зло подумала девушка), выращивания злаков, ловли рыбы и охоты на зверя. Кстати, а как они охотятся? У них нет ни луков, ни стрел, ни копий - во всяком случае, она ничего такого не видела. Капканы, что ли ставят? Ну да, наверное. Ружей у них точно нет. На всю деревню - один “громобой” с одним патроном. И они его боятся смертельно. В прямом смысле.

А, вот еще одна загадка: откуда берется электричество? Ведь у них в домах есть свет! Ну, хоть это. Правда никакое другое применение электроэнергии им не известно - даже мельница у них водяная, хотя на бесплатном (Салли усмехнулась) электричестве можно было бы и мотор соорудить. Только кто ж его соорудит? Для их мозгов это слишком сложно, да что там сложно - задача неподъемная!

Странно все это. Странный мир. Странные люди, со своей странной логикой. Странные обычаи, пришельцу кажущиеся дикими. Они могут чуть ли не обожествлять свое “руководство” (Салли снова усмехнулась  - какие привычные, но нездешние термины), а потом в одночасье из-за чудовищных суеверий убить Хельгу самым жестоким образом.

А уж изнасиловать пришелицу - вообще без вопросов. Их семья - это женщина, отданная мужчине в рабство. Женщина, ставшая придатком мужа и прислугой в доме.

Смогла бы она выжить в этом мире? Нет. Тогда что она здесь делает? Вернуться? Нет. Там привычно, но тоскливо. Здесь страшно. Очень страшно. Но интересно. Так интересно, как никогда в жизни не было. Стоит этот интерес риска? Может, и  нет. Но зачем-то же позвала ее Деревня. Да еще в самый такой момент… А ведь Гарри предупреждал! Говорил, что в эти сладостные моменты странный мир может засосать тебя в свою воронку. Ох…

- Ну что застыла? - фыркнула Миленка. - Тебя, кажется, спросили: зачем ты сюда ходишь? Молчит она! Улыбается еще! Что тебе у себя не сидится, почему обязательно надо к нам припереться? Отвечай - и вали куда хочешь.

- Откуда я знаю, зачем я сюда хожу? - задумчиво ответила Салли. - Сама пораскинь мозгами, на что вы мне сдались, я, например, понятия не имею.

- Ну, а раз не знаешь, то сиди тихо, и делай, что говорят, ясно? Норов свой не показывай, а то у нас разговор короткий, правда, Никита?

Никита машинально взялся за покореженное топором ухо, видимо вспоминая, что и у Салли разговор был не длинным, оглянулся в поисках чего-то, чем можно было огреть пришелицу.

- Ладно, - начала Салли, понятия не имея, что сейчас скажет и чем закончит разговор. - Если вам так прямо необходимо узнать, зачем к вам приходят люди из другого мира, то слушайте…

НАБЛЮДЕНИЕ ЗА НАБЛЮДАТЕЛЕМ

ЗА ТРИ МЕСЯЦА ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

Анна догадывалась что происходит что-то странное, вот только никак не могла понять - что? Давид ей нравился, тем более, история у него была такая… романтичная: таинственное исчезновение жены, метания и поиски, попытки понять, что же случилось, безутешное горе брошенного мужа. Анна в принципе догадывалась, что ларчик открывается очень просто. Бездетной домохозяйке наскучила эта нудная жизнь, вот она и пустилась во все тяжкие. История стандартная.

Вообще-то она намеревалась писать совершенно о другом, а не о банальной истории сбежавшей жены. Студентке четвертого курса факультета журналистики Хазарского национального университета кровь из носу нужна была дипломная работа - расследование на актуальную тему. А какая тема была самой актуальной в сегодняшнем мире? Конечно же интернет, компьютеры, таинственные стартапы, которые появлялись один за другим, реализуя, казалось бы, совершенно безумные идеи. И намного большим безумием было то, что через некоторое время человечеству становилось непонятно: а как вообще оно раньше жило без этих реализованных идей? Вот тема, которая будет интересна если не всем, то многим: целевая аудитория - читатели, зрители, слушатели - обожает все непонятное, это Анна поняла еще задолго до поступления. А кто разбирается в IT-технологиях, чтобы квалифицированно судить о написанном? То-то и оно.

Так Анна попала в одну интересную контору с замысловатым названием, где симпатичный молодой парень, ненамного старше ее, руководил разработкой чего-то там крайне современного… Она сначала честно пыталась разобраться, что они там такое изобретали и продвигали, но потом махнула рукой. Просто старательно записывала за увлеченным молодым человеком, который все больше горячился, рассказывая об их проекте, и от этого становился еще более симпатичным. Анна пустила в ход все свое девичье обаяние, все те  уловки, которые выучила за свой, честно говоря, совсем небольшой, но весьма интенсивный опыт общения с мужчинами. Долго ждать не пришлось: через некоторое время симпатичный молодой человек Давид пригласил ее в кафе, а потом к себе домой. Ну и все.

Все было хорошо, но, как известно, хорошо долго не бывает: совершенно неожиданно, в самый неподходящий момент, объявилась жена Давида, пропавшая несколько месяцев назад. Объявилась почему-то вся мокрая, что придавало водевильной сцене некоторую пикантность. Понятное дело начался скандал, градус которого все повышался и повышался, Анна второпях похватала вещи и поспешила ретироваться, столкнувшись в дверях с каким-то парнем, ну, видимо, любовник, к которому сбежала непутевая супружница Давида.

Впрочем - стоп! Разбирая смятую и скрученную одежду, Анна вдруг сообразила, что резко ворвавшийся вслед за женой (кстати как ее звали? А, ну да, Давид говорил: Вера) мужчина никак не мог быть ее любовником.

Журналистское расследование: во-первых, с какой стати Вера заявилась бы к мужу с любовником? Сразу нельзя было сообразить, разозлилась на себя Анна. Во-вторых, с какой стати ей тогда устраивать скандал Давиду, раз у самой рыльце в пушку? Хотя… она же женщина, ей устроить скандал - милое дело в любой ситуации. Фу, какая пошлятина, снова разозлилась на себя Анна. Логично рассуждай, профессионально, а не эмоционально! Так, теперь - в-третьих: за каким чертом нужно было любовнику появляться не вместе с Верой, а через некоторое время, когда градус скандала достиг наивысшей точки и, похоже, дело шло к членовредительству. И наконец - почему она была мокрая?! Вся, до нитки, как будто только что вылезла из воды? А может, она и правда вылезла из воды? Только что она там делала?

Все это было совершенно непонятно и требовало детального изучения. Какие IT-технологии? Вот о чем надо писать! А если получится - снять и видеосюжет. Похоже, тут какая-то тайна, и вот это-то и станет настоящей сенсацией. Нужна скрытая камера! Была у них на факультете такая, надо заказать и основательно над этим поработать.

В эту ночь, понятное дело, сна не было ни в одном глазу, и Анна решила вернуться к дому Давида - понаблюдать, что там происходит: может, все это тривиальная бытовая драма, а может и нет. Короче, современные технологии от нее никуда не убегут, а вот тут надо бы разобраться. Интересно!

Анна вызвала такси (ночные тарифы у них - чистый грабеж!) и остановила его в квартале от дома Давида. Застуканный на месте преступления муж с мрачным видом сидел на скамейке, окна его квартиры светились, значит, жена с “любовником” были там. Вид у Давида был даже не столько мрачный, сколько изумленный. Впрочем, сказала себе Анна, это было естественно: ситуация - не приведи Господь. Как такое может быть, думала Анна, жена с любовником выгнали законного мужа из собственного дома? Вряд ли. “Любовник”, конечно, выглядел крепким парнем, но Давид, насколько успела понять девушка, тоже был не робкого десятка, просто обалдел от неожиданности, это объяснимо.

Объяснимо? Да ничего тут не объяснимо! Да и не любовник это, понятно же.

Давид встал и, пошатываясь, направился к мосту, а затем - в ближайший бар. Анна осторожно двинулась за ним, вошла, осмотрелась - парень сидел у стойки и мрачно пил что-то прозрачное. Она села на высокий табурет рядом с ним, кивнула бармену - мне то же самое. Давид скользнул по ней равнодушным взглядом, затем вздрогнул:

- Ты что тут делаешь?!

- А ты? - Анна отхлебнула удивительно крепкую гадость, ну и пойло! Зачем он это пьет? Чтобы напиться?

- Я пытаюсь напиться, - словно прочитав ее мысли, сказал Давид.

- Я тоже, - улыбнулась Анна. - Расскажешь, что произошло?

“Жена шпионка? Секретная служба? - сображала Анна, выслушав историю. - Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Хотя… Это практически все объясняет. Но как-то слишком уж ловко”

- И ты поверил?

- Нет, конечно. Но другого объяснения я не вижу. Через полгода домой является мокрая жена, за ней влетает какой-то мужик с удостоверением майора разведки, называет ее Салли - что мне думать? Поверить невозможно. Не верить - глупо. Или наоборот: поверить глупо, а не верить невозможно.

- Ну да,-  задумчиво пробормотала Анна. - Как ни крути, оно и глупо, и невозможно. И что ты собираешься делать?

Давид махнул бармену - мол, повторим. Анна быстро замотала головой - нет-нет, только не это, дайте вина, что ли.

- А что мне делать? Пойду на работу, попытаюсь обдумать и понять, что делать.

- Как ты думаешь, они любовники? - Анна решила спросить сразу и в лоб.

- Думаю, да. Или нет. Так-то не похоже.

- Вот так история… - Анна окончательно поняла, что пока не раскрутит этот узел, не успокоится. Один черт она ничего в давидовом стартапе не понимает. А сам Давид на работу все же не пошел. Выпивший, жалкий, отправился он сидеть все на той же скамейке около дома, не решаясь подняться в собственную квартиру.

Анна наблюдала за ним из-за угла, попивая кофе из картонного стаканчика. Одновременно и презирала, и жалела своего бывшего любовника. Ну да, теперь уже точно - бывшего.

На следующий день Давид ей позвонил.

- Она опять исчезла, - сдавленным голосом прошипел он.

- Сбежала?

- Мы поругались - и она исчезла.

- Ушла?

- Да. То есть, нет. Наверное, да. Ушла, пропала, не вернулась.

- Ссорились?

- Сначала да, - Давид замялся.

- Да ладно тебе, все понятно, - усмехнулась Анна. Никакой ревности она не чувствовала.

И стало окончательно ясно, что  со всем этим нужно детально и основательно разобраться.

КТО-ТО ЧТО-ТО ПРИДУМАЛ

- Говоришь ты складно, - задумчиво сказала Миленка. - Только веры тебе, сама понимаешь… Чтобы ты такая гладкая, откормленная, да прибегала к нам, чтобы учиться жизни?

“Чего это я откормленная?!” - оскорбилась Салли, но промолчала.

- А ты, Никита, как мыслишь?

- Да никак, - Никита почесал затылок, там, куда так недавно пришелся удар топора. - Врет она все. Если бы жизни училась, то не кобенилась бы, а жила со мной, как жене положено…

- А ты что, жалеешь, что не с ней живешь, а со мной? - грозно поинтересовалась Миленка. Красавец сразу сник.

- Да я для примера тебе говорю! Мне она чуть ухо не отрубила, порядки наши ей не нравились. Хельга ее даже выпорола для острастки. Чему она у нас научилась, а?

- А Никита-то прав! - улыбнулась Миленка. - Чему это ты научилась у нас, сама же говоришь, мы серые, нищие, многого не знаем, а у вас там - красота! Ну?

- А дело не нищете и не в серости, - на ходу придумывала Салли. - Вы живете бесхитростно, просто, к природе близко…

“Что-то я совсем не изобретательно вру”

- Да, Хельга тоже что-то такое говорила…

- Вот! А у нас там - беда. Воздух грязный, еда невкусная - с вашим хлебом не сравнить, занимаемся всякой ерундой, а надо жить как вы: просто. И детей вы рожаете просто, и еду готовите просто, а мы все усложняем.

“Господи, только бы поверили и отстали! Я ж сама не понимаю, зачем приперлась. Главное, чтобы не считали меня врагом. А то так и  до берез недалеко”.

- Детей, говоришь? - ехидно спросила Миленка. - Может, от Никиты хочешь? Они у вас красивые получатся. А, Никита? Заделаешь ей мальца?

“Ничего себе поворот! Я что-то не так сказала? Да не дай Бог”!”

- Ты, Миленка, ерунду говоришь! - осторожно начал Никита, на которого переключилось внимание старосты. - Я только тебе хочу заделать, а ее мне даром не надо, мне  она неинтересна вообще!

“Можно подумать, ты мне интересен, поганец! Не интересна я ему, видишь ли. Наглец!” - Салли понимала, что мыслит нелогично, но почему-то в голове вертелось именно это.

- А если я тебе прикажу с ней переспать, как Хельга приказала? Ослушаешься? Думаешь, такой здоровый, так тебя и выпороть нельзя? Пороли тебя уже?

- Не, не было, - протянул Никита испуганно. - Да и не надо. Прикажешь - сделаю, но не по своей воле, ты знай!

- То-то же, - удовлетворенно протянула Миленка. - Ответ правильный, молодец. Только не надейся, никакого тебе такого приказа не будет. Обойдешься…

И Миленка обняла здоровяка за шею и впилась ему в губы.

“Пронесло! - думала Салли. - Слава богу, заклинило эту ревнивую сучку, а то ведь с их простотой нравов могли снова изнасиловать, сволочи”.

Что теперь делать и как быть, она не знала. Надо было из этой ситуации как-то выбираться, а то она наплела тут с три короба.

Миленка оторвалась от возлюбленного, победоносно взглянула на мнимую соперницу.

- А вот ответь-ка мне, - ехидно начала она. - Если тебе так интересно то, что тут происходит, то чего ж ты носишься взад-вперед, почему с нами жить не остаешься?

- Это же понятно! А как там у нас узнают про вашу жизнь, если я не буду возвращаться и рассказывать?

Миленка махнула рукой Никите, подмигнула, тот послушно вышел.

- Нечего тебе там делать, - сурово сказала она. - Оставайся здесь, живи с нами. Найдем тебе мужика хорошего, про Никиту думать забудь…

“Да я и не начинала о нем думать-то, господи, на что он мне сдался!”

- … К реке не подходи, я скажу, чтобы проследили за тобой. Пойдешь к реке - выпорю. И будет это твой второй раз. После - сама понимаешь…

“Вот попала!”

- Глупость делаешь, - процедила Салли. - Зачем я мужику тут? Готовить я не умею, за скотиной ходить тоже…

- Вот и научишься, - отрезала Миленка. - Слышь, Никита, кого бы ей в мужья назначить? Может, Цветана? Он у нас третий год бобылем ходит.

- Можно, - пожал плечами Никита. - Только он старый уже, а она девка молодая, видная. Непорядок.

- Непорядок, - согласилась Миленка. - Тогда Белояра? Ему давно жениться пора.

- Эй, а вы меня спросили?! - возмутилась Салли, хотя к ней подступал липкий страх: история повторялась, она снова попала в эту ловушку, откуда вырваться можно было только с боем. Зачем прибежала только?!

- А ты кто такая тебя спрашивать? - изумленно спросил Никита. - Ты кто такая вообще? Думаешь, меня по голове треснула и теперь самая главная? Сама решать можешь? Тут Миленка теперь староста…

- Да знаю я ваши порядки, - отмахнулась Салли, которой становилось все страшнее. - Только я-то тут причем? Я не ваша и порядки ваши соблюдать не обязана. И вообще, я пошла.

Она сделала шаг к двери, но путь ей перекрыл все тот же широкоплечий Никита.

- Куда собралась? А ну стой!

- Ты ее задержи, Никитушка, а я позову Молчана с Дормогоном, они ее быстро образумят.

“Ну вот и все, - обреченно подумала Салли. - Никакому Белояру или кому там я не дамся, значит, придется погибать. Вот же чертова деревня! В ней как-то совсем помирать неохота! Но - сама виновата. Захотела другой жизни? Получай”.

Строго говоря, помирать ей вообще не хотелось, ни в деревне, ни в городе, нигде. А ужасно хотелось жить.

Никита, ухмыляясь, встает около двери, в которую проскальзывает Миленка. Салли ищет глазами хоть какое-то оружие, хоть топор, хоть палку, чтобы не позорно сдохнуть на березах, а гордо погибнуть в бою. Высокопарно, конечно, но как иначе скажешь? И тут она вспоминает про “громобой”, бросается к столу, с силой вытягивает ящик, из которого все сыплется на пол, с тяжелым стуком падает большой черный пистолет. Никита бледнеет, озирается, пытается понять, что делать. Салли поднимает оружие с пола, наводит на здоровяка. “Жаль, что там только один патрон!”

В это время открывается дверь правления, и в комнату входит незнакомая мокрая девушка, широко раскрытыми глазами смотрит на Никиту и Салли.

- Здрасти! - говорит она. - Что это у вас тут творится?

ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ

ЗА ТРИ МЕСЯЦА ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- Это она к мужу мириться побежала?

- Скорее ругаться, - машинально ответил Гарри и резко обернулся.

За столиком позади него сидела вчерашняя девица, со слезами покинувшая квартиру злополучного Давида. Ни вчера, ни в те дни, когда она приходила к покинутому мужу, Гарри не мог разглядеть ее лица, но сразу понял, что это именно она. Как она сумела незаметно пробраться в бар, где они выясняли отношения с Верой - непонятно. “Так она, наверняка слышала про группу крови! Хреновый из меня разведчик!” - злобно подумал майор.

- Так. Как ты тут оказалась и что слышала?

- Я тоже рада тебя видеть. Что-то ты хамоват для любовника, я сразу поняла, что у вас ничего нет. Меня, кстати, Анна зовут. А ты - Гарри, да?

- Знаю я, что ты Анна. А меня можешь называть как угодно, но лучше всего - господин майор. Итак, что ты слышала из нашего разговора?

- Не все, но кое-что понять успела.

- Ты понимаешь, что все, что ты услышала, это государственная тайна со всеми вытекающими последствиями? А каковы эти последствия, надеюсь, объяснять не надо.

Анна неожиданно рассмеялась.

- Хреновый ты разведчик, Гарри.

Майор вздрогнул. Но смолчал, внимательно изучая девушку. Для того, чтобы так говорить, у нее должны быть основания. Она на кого-то работает. На кого? Имперцы? Халифат? Непохоже. Но наглая - не отнимешь. Попытается вербовать? Или просто не соображает, с кем имеет дело?

- Ты кто такая? - наконец спросил он.

- Я же сказала - Анна. Если подробней - будущая звезда журналистики. Делала репортаж о некоем прорыве в IT-технологиях, переспала с одним из разработчиков, чему вы с этой дамой вчера были свидетелями. Этого хватит для знакомства?

- Нет. Не хватит. Зачем ты пришла в этот бар, что ты слышала и что собираешься делать с этой информацией?

- Закажи мне еще этот коктейль… ну, как его…. вкусненький… “Звезда Дербента”!

- С какой стати?

- Ну Вере же ты предлагал мохито и прочие радости, а я тоже красивая женщина, можно и за мной поухаживать, тем более, что у тебя ко мне такой неподдельный интерес.

“Да, в напоре ей не откажешь. Ну что ж, ты думаешь, что одна умеешь играть в эти игры? Нет, девочка, слабовата ты пока против майора армейской разведки. Давай, поиграем, если ты так хочешь”

- Пока что у тебя этот финт не выйдет. Давай для начала поговорим, а потом будем выпивать и наслаждаться. Еще раз, прежде, чем я тебя арестую: что ты слышала и что из этого поняла?

Анна усмехнулась.

- Ты меня, Гарри, не арестуешь. И вообще ничего мне не сделаешь. Потому что это никакое не государственное дело, а твое личное, которое ты ведешь без согласования с руководством. Рассказать, как я это поняла?

Майор молча смотрел на нахалку, пытаясь сообразить, как себя вести дальше.

- Ладно, расскажу. Ты встречаешься с ней в одиночку, только ты и больше никого. Встречаешься с ней в баре, не на конспиративной квартире… У тебя же есть конспиративная квартира или как там?

Гарри молчал.

- Конечно, есть. Но она наверняка прослушивается и просматривается, а тебе ну никак не надо, чтобы об этом знали. Почему? Можешь не отвечать, я тебе сама скажу: потому что тебе кровь из носу надо доказать, что ты супер-дупер крутой разведчик, что ты в одиночку можешь провернуть супер-дупер крутую операцию, и если она закончится успехом - гордо отрапортовать начальству и получить желанное повышение, а не заниматься той ерундой, которой ты занимаешься сейчас. А если не получится - то об этом никто и не узнает.

- И все это ты поняла из нашего разговора…

- с Верой, с Верой, оперативный псевдоним Салли, ты сам сказал. Да, из вашего разговора. А еще я поняла, что она твой агент, которого ты задействовал против ее воли, и ты посылаешь ее - вот тут я, правда, не поняла, куда - расскажешь?

- Нет, - отрезал майор.

- Ну и не надо, - беспечно бросила Анна. - Я и сама разберусь. Не слишком сложно, если честно.

- Ух ты, - презрительно сказал Гарри. - Не сложно? Надо же, какая проницательная журналистка!

- А что тут странного? Данных достаточно. Единственное, чего я не поняла, это вот эту историю с группой крови. Остальное - не надо быть семи пядей во лбу: она уходит туда против своей воли, потому что она очень злилась на тебя здесь, в баре, и была в ярости, когда ты появился вчера в квартире ее мужа. Не очень-то она тебя любит, да, Гарри?

- Продолжай.

Становилось все интересней.

- Продолжаю. Я услышала, что ты испортил ей жизнь и что ты столкнул ее в воду. Значит, на задание она отправляется через реку. Это так?

Майор молчал.

- Ну, молчи, молчи, не важно, она вчера мокрая с ног до головы прибежала, так что тут опять же все понятно. Она в подводном мире что-то делает или как?

Гарри продолжал молчать. Да, в умении логично мыслить и сопоставлять факты этой девице не откажешь. Вот только что с этим делать? Может, просто убрать ее? Нет, не получится, пропажу заметят и иди-знай, не оставила ли она где-то записи какие-нибудь.

- Ладно, не хочешь говорить - не говори. Только, как ты и просил, я тебе рассказала, что слышала и какие выводы сделала. Я заслужила маленькое поощрение? Где моя “Звезда Дербента”?

Гарри покачал головой и сделал знак бармену. Пока тот не принес красивый бокал с разноцветной жидкостью, Гарри и Анна молчали, каждый обдумывал, как вести себя дальше. На самом деле Анне было очень страшно, потому что вся ее напускная бравада могла оказаться смертельно опасной: кто поймет, что у этих спецслужб на уме? И правильно ли она просчитала ситуацию? Риск? Еще какой! А стоит ли он конечного результата? Все это может оказаться пшиком, пустышкой, вот тут-то она попадет по-настоящему.

Анна сделал небольшой глоток сладкого коктейля. Всегда мечтала его попробовать, но обычная студентка себе такого позволить не могла - дорого очень. А тут, считай, один сама выпила, а одним угостили. Вообще-то он слишком сладкий. Но вкусный, не отнимешь. Главное, чтобы он не оказался последним коктейлем в ее жизни…

- Ну и чего ты хочешь? - прервал молчание Гарри.

- Да в общем ничего, - Анна облизнула пластиковую трубочку и засунула в рот кругляшок апельсина, воткнутый в край бокала. - Единственное, что я хотела бы - это поучаствовать во всем этом.

- А потом написать статью, о которой будут говорить целых полтора дня?

- Или снять репортаж, - спокойно ответила журналистка.

- Зачем это тебе надо - я понимаю. Я не понимаю, зачем это мне надо, - сказал майор.

- А затем, что героиню ты выбрал неправильно. Вера твоя… или как там? Салли? Распустеха, трусиха, ничего толком в жизни не умеющая, кроме как готовить мужу ужин и гладить его брюки и рубашки. Ей нужна семья…

- А тебе?

- А мне нужна интересная жизнь. Адреналин в крови, ощущаешь себя человеком, принимаешь рискованные решения, без оглядки “а что мне за это будет”.  Это - жизнь. Все остальное - прозябание.

- А ты понимаешь, что все это очень опасно? Что эта жизнь может закончиться до того, как станет интересной?

- Ну что поделать? Во всем есть свои плюсы и свои минусы.

- Это потому, что ты очень молодая еще. И не знаешь, как страшно умирать.

- Ну так узнаю, тоже опыт, - усмехнулась девица. Гарри задумался, а затем тоже усмехнулся:

- Все это хорошо в качестве теории поговорить за бокалом приторного пойла, но в реальности - неосуществимо, даже если бы я очень захотел.

- Это почему же?

- Да по той простой причине, что ты слышала не все. Чтобы выполнить это, как ты говоришь, задание, нужна маленькая физиологическая особенность, которой у тебя нет.

- Это ты про группу крови, что ли? - небрежно бросила Анна и замерла. Из разговора Гарри с Верой про группу крови она ничего не поняла, поэтому вбросила фразу наугад. А что еще могло быть? Все остальные параметры были в норме. А тут что-то таинственное. Ну, посмотрим, как этот майор отреагирует.

- Про нее. Нужна очень редкая группа крови, которой практически нет в реальности. Во всяком случае, есть она только у двух людей в мире. Вернее, у одной есть, а у другой - была.

- Значит она только у женщин? - становилось все интереснее и все непонятней. Жаль, если ее план рухнет из-за такой глупой малости.

- Насколько мне известно на данный момент - да, - осторожно сказал Гарри. - Так что - извини, но шпионки из тебя не получится. Ты для этого слишком нормальная.

Анна обиделась.

- А Салли твоя - ненормальная?

- Во-первых, не моя, во-вторых, не ненормальная, а аномальная. Ладно. Хочешь остаться и еще выпить, чтобы подсластить пилюлю, - Гарри рассмеялся, насколько двусмысленно прозвучало про “подсластить”. - Я закажу тебе еще эту девичью “Гадость Дербента”. Посиди, подумай над своей неинтересной жизнью, может, на другом поприще у тебя что-то и выйдет, наглости у тебя хватает, такие умеют устраиваться.

Гарри встал и собрался уйти.

- Погоди! - попросила Анна.

Гарри обернулся.

- Есть у меня одна идея, - сказала девушка.

ПОЛИЦЕЙСКАЯ ХРОНИКА

ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ ДНЯ ПОСЛЕ ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

- Ну, видел? - Сапега бросил на стол несколько листов, отпечатанных на компьютере. Гарри пробежал глазами мелкий текст.

ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ПО КУЗАРУ ЗА 11 СЕНТЯБРЯ 20… ГОДА

секретно

для служебного пользования

1. Мужчина 30 лет доставлен в Центральную клиническую больницу с ножевыми ранениями средней степени тяжести в результате драки у казино “Голубой Итиль”. Личность нападавшего устанавливается, ведутся поиски

2. В Заречном районе обнаружена квартира, в которой находились свыше 20 половецких нелегалов. Хозяин задержан, дает признательные показания.

3. ДТП на трассе Кузар-Саркел: лобовое столкновение двух автомобилей, водители обоих транспортных средств находились в состоянии опьянения. Пострадавшие отправлены в травмпункт для оказания первой медицинской помощи. Один из них в критическом состоянии.

4. Конфликт на бытовой почве: муж избил жену, застав с любовником…

- Ну и на что ты мне дал читать эти безусловно ужасные новости? Это ваши полицейские дела, я тут при чем? - небрежно поинтересовался Гарри.

- А ты не торопись, дальше читай, - спокойно ответил Сапега.

… 5. Серия квартирных краж в Центральном районе, поступила жалоба на седьмое происшествие подобного рода. Все кражи совершались по одному сценарию - проникновение через балконную дверь. Оперативная группа уверена, что речь идет об одной и той же преступной группе, ведется розыск…

Гарри снова недоуменно посмотрел на дознавателя. Тот молча кивнул: читай, мол, читай.

…6. На берегу реки Бушма обнаружена молодая женщина в состоянии глубокой амнезии. Доставлена в ЦКБ. Документов при ней не имеется. Есть мнение обратиться на ТВ и интернет-сайты, опубликовав фото женщины, с целью установления личности…

- Ты думаешь?... - Гарри задумался.

- Тут, майор, не думать, а действовать надо. Мы с Минцем в ЦКБ. Ты с нами?

В отдельной палате больницы, подключенная к мониторам и аппаратам, лежала опутанная проводами девушка, чуть прикрытая цветной больничной простыней. Сапега и Минц, которых пропустили в палату первыми, постояли, посмотрели на больную, попробовали задать пару вопросов, но девушка только смотрела в потолок и никак не реагировала на происходящее.

- Это не она, - разочарованно сказал Сапега, выходя из палаты.

- Что значит “не она”? - резко спросил Гарри.

- Не та, что была в морге. Другая.

Гарри быстро зашел в палату, постоял, вгляделся в девушку. Никаких следов смертельного ранения шеи у нее не было. Девушка повернула голову, равнодушно посмотрела на майора пустым взглядом, неожиданно подмигнула. Гарри похлопал ее по руке и вышел к дознавателям.

- Конечно, это не она. Это Анна.

План Анны был прост, и Гарри даже разозлился на себя, что сам до этого не додумался. Так как учеными-криминалистами давно был выделен неизвестный доселе фермент, превращавший кровь четвертой группы в то, что они обозначили как пятую, то естественным было бы посмотреть, что станет с обычным человеком, если впрыснуть ему этот самый белок. Вполне возможно, что тогда и этот человек сможет путешествовать в таинственную деревню, о которой до сих пор толком ничего не было известно. Вера ему ничего существенного так и не рассказала, другой информации не было. Пока не было.

План Анны был прост и рискован: она предложила себя в качестве “подопытного кролика”. Как на нее подействует этот фермент, если его впрыснут ей в кровь, было непонятно: организм вполне мог его отторгнуть и это могло стать лучшим выходом из ситуации, про другие последствия Гарри и думать не хотел. Анна смеялась, говорила, что он не разведчик, а трус, если не готов рискнуть. Да и то, не собой рискнуть, а какой-то совершенно чужой девицей.

Впрочем, эта “девица” довольно быстро стала не чужой. После нескольких встреч и споров о сути предстоящего опыта, бурные обсуждения естественным образом перекочевали в узкую девичью постельку Анны, а затем и на раскладной диван Гарри.

Все это было замечательно, но чем дальше, тем меньше хотелось майору рисковать этой взбалмошной журналисткой. Тем более, что с ней было не разобрать, то ли она и вправду влюблена в него, то ли просто использует. Ни в какие репортажи и статьи Гарри, конечно, не верил. Скорее всего в Анне бушевал дух авантюризма, юной деве было скучно и хотелось каких-нибудь ярких приключений, кроме сексуальных. А тут, конечно, был простор для фантазий.

В конце концов Гарри естественным образом сдался. Когда в постели, опустошенному и счастливому, тебе в ушко шепчут о замечательных возможностях и прекрасных перспективах, кто угодно сдастся. Оставалось решить проблему практического осуществления задуманного. Начальство никогда не дало бы добро на такой шаг. После долгих и нудных выяснений, заседаний, совещаний, докладных записок, перекладывания ответственности с одного на другого, и в конце - равно отказали бы, потому что начальство рисковать не любит. В отличие от подчиненных.

Но за годы службы в армейской разведке Гарри убедился, что решаемо все. Даже самые безумные задачи можно выполнить, приложив волю, смекалку и, конечно, немного хитрости. Или прямого обмана.

У Анны нашелся знакомый доктор (“Знаем мы этих “знакомых”, - ревниво думал майор), который был готов сделать переливание крови с добавлением неизвестного фермента. Девушка клялась, что ни слова не сказала доктору о цели переливания, но майор все же решил какое-то время за доктором присматривать. Каким способом Анне удалось его уговорить, Гарри думать не хотел. Закрыл для себя эту тему.

Сам белок он получил, совершив служебный подлог: стянул бланк у секретарши бека, напечатал на электрической пишущей машинке - чтобы не смогли найти на диске компьютера - требование выдать образец белка для оперативных целей. Подпись бека пришлось, холодея от ужаса,  подделать.

Так что через довольно непродолжительное время Анна, улыбаясь, отправилась в больницу, а Гарри остался кусать в волнении губы, мучаться от мысли о том, куда вся эта история может их завести и чем это может закончиться для бодрой студентки. Но все прошло хорошо.

Анна вернулась чуть бледная, потребовала немедленно заказать еду в ресторане и бутылочку хорошего имперского вина, поела с аппетитом, и откинулась в кресле с видом человека, только что совершившего важнейший поступок в своей жизни.

- Ну и что сейчас? - поинтересовался Гарри, любуясь девушкой. Бледность ей была очень к лицу, и вообще, майор с изумлением испытывал какие-то совершенно незнакомые ему чувства. Влюбился что ли на старости лет? Да нет, вряд ли. Хотя как понять, если никогда ничего такого не испытывал? Гарри попытался стряхнуть наваждение - не вышло.

- Ничего, - ответила Анна, допив вино из бокала. - Сейчас мы пойдем к Бушме  и ты сбросишь меня в реку.

ЭТО ЕЩЕ НЕ КОНЕЦ

- Здрасти! Что это у вас тут творится?

Вся троица - Никита, Миленка и Салли - уставились на непрошенную гостью. Салли она показалась смутно знакомой, потом она резко вспомнила полуодетую девицу, вылетевшую из ее квартиры с одеждой в охапку. “Пристрелить ее что ли”, - злобно подумала она, с силой сжимая “громобой”. Это было бы прекрасно, только для начала стоило бы узнать, как она сюда попала, эта любовница Давида. Нет, ну правда - как? Ну, и последний патрон было жалко.

- Ты кто? - Никита пришел в себя первым. - Откуда ты взялась, такая борзая?

- Да оттуда же, откуда и она, - незнакомка кивнула на Салли.

- И что тебе надо?

- А что ты такой неласковый, красавчик? - мокрая гостья криво улыбнулась. - Фингал под глазом тебе за грубость поставили?

- Могу и тебе поставить, - вступила в беседу Миленка. - Тебя по-человечески спрашивают: кто ты такая и зачем сюда приперлась. Вам что, тут медом намазано? Звать-то тебя как?

- Звать… - девушка рассмеялась. - Ну, предположим, Слава. - И добавила непонятное: “оперативный псевдоним”. - Много тебе это дало?

- Слава, значит, - Миленка почесала затылок. - Ну и что тебе надо, Слава?

- Полотенце тут есть какое-нибудь? - вместо ответа протянула нареченная Слава. Салли, не выпуская пистолет из рук, показала глазами на шкаф. Гостья открыла дверки, осмотрелась, вытащила какую-то тряпицу, протянула” “Фу-у-у”, но протерла ей длинные волосы, брезгливо отбросив потом в сторону. Все трое внимательно следили за ее действиями, ожидая ответа. Слава уселась на стул, улыбнулась.

- Ну, давайте сначала познакомимся. Я, как вы  знаете, Слава, а ты, красавчик, кто?

- Никита.

Миленка злобно поглядела на муженька.

- А что это ты разговорился вдруг? Девка понравилась? Так я вас тут обоих и отправлю на березы, понял?

Никита кивнул. Синяк под глазом уже пожелтел и теперь переливался синевой. Нрав у Миленки был суровый. “Как-то этому Никите с женщинами не везет”, - подумала Салли и прыснула. Староста перевела взгляд на нее.

- А ты чего ржешь? Смешно тебе? Туда же хочешь?

- Ты бы попридержала коней-то, - спокойно сказала Слава.

- Чего?

- Ничего. - То, что в Деревне лошадей нет, Слава еще не знала. - Что ты всех пугаешь? Ты спросила, что я тут делаю? Как меня зовут, знаешь? Ну так и ты представься, потом будем разговаривать.

Миленка задумалась.

- Ладно. Я здесь главная, зовут меня Миленка, и то, что я говорю, все должны слушать и делать. Такой у нас порядок. Понятно?

- Понятно, - Слава делано зевнула. - А это, стало быть, Салли?

- Откуда знаешь?

- Да я вообще много чего знаю. Но узнать хочу еще больше. Вот для этого и пришла.

- Как пришла? Так же, как она?

- Так же.

- И если я тут вас обоих жизни лишу, - вкрадчиво начала Миленка. - То потом и другие припрутся? Вот так же?

- Ага. - Слава улыбнулась. - Всех не перебьете. У нас там в одном доме столько народу живет, сколько у вас во всей деревне не наберется. Так что лучше нам дружить, а не враждовать. Это пока к вам девчонок забрасывают, а там, глядишь, и мужики припрутся, да не с такими игрушками, - Слава ткнула пальцем в молчащую Салли. - А с чем-то похуже, да пострашнее.

- Да что вам от нас надо-то?! - Закричал Никита. - У нас своя жизнь, у вас - своя. Что вы сюда бегаете? Живите себе там с вашими игрушками, а к нам не лезьте!

- Да мы и не хотим лезть, - Слава огляделась. - Пожрать ничего нет? Ну, ладно. Нам просто надо знать, кто вы такие, откуда взялись, почему вы живете здесь, куда добраться невозможно, и что с вами делать.

- А почему с нами обязательно надо что-то делать? Мы же к вам не лезем!

- Это пока. Потом узнаете, как мы живем, и очень захотите к нам лезть. Потому что живем мы лучше вас.

- А вот она, - Миленка показала на Салли. - Все не так говорила. Все наоборот! Это вы хотите как мы жить, а мы как вы жить не хотим!

- Что наоборот, что не наоборот, с этим мы разберемся, - Слава снова огляделась. - Нет, ну правда, еда есть какая-нибудь? Я голодная страшно!

- Никитушка, - вкрадчиво начала Миленка. - Принеси-ка нашим гостьям хорошей березовой каши…

Салли вздрогнула и сделала шаг назад, подняв “громобой”. Никита бросился за дверь. Слава недоуменно посмотрела на Салли и на Миленку.

- Ты чего?

- Сейчас узнаешь… - Салли лихорадочно пыталась вспомнить, как стреляют из этой штуки. Кажется, надо нажать на какой-то предохранитель. Где он? Она повернула пистолет, пытаясь рассмотреть, где может быть что-то похожее на рычажок стопора. Миленка закричала и бросилась на Салли, пока та отвела взгляд. Схватила руку с “громобоем”, стала выворачивать, пытаясь отобрать оружие. Вскочила и Слава, кинулась на помощь Салли. Все они выкручивали друг другу руки, стремясь завладеть оружием, в какой-то момент ствол пистолета оказался у самой головы Миленки и кто-то - не разобрать кто - похоже, случайно нажал на спусковой крючок.

Гулко грохнул “громобой”, звонко вылетела и закатилась под шкаф гильза. Миленка посмотрела на девушек расширенными глазами, поднесла руку к шее, откуда хлынул поток крови. Староста осела, сползла на пол…

У Салли перехватило дыхание. Слава замерла, глядела на медленно умиравшую Миленку.

Распахнулась дверь, в комнату влетел Никита, за ним маячили два великана - Молчан и Дормогон. Они уставились на Миленку, у которой уже стекленели глаза, натягивалось тугой кожей бледное лицо, она попыталась открыть рот, из которого хлынула кровь… И исчезла. Пропала. Растворилась.

Никита ахнул и сел прямо на пол. Молчан с Дормогоном посмотрели на пистолет, оставшийся в руках Салли, переглянулись, и, отталкивая друг друга, выбежали из комнаты.

- Это как так? Это как? - повторял Никита, раскачиваясь взад и вперед. - Ну как так-то? А?

Надо было что-то делать. Слава опомнилась первой, схватила Салли за руку:

- Бежим, подруга!

“Какая я тебе подруга?!” - некстати подумала Салли.

И тут сама собой появилась Миленка. Из ниоткуда. Просто появилась в воздухе - и все. Страшная рана на шее больше не кровоточила, и была староста теперь совершенно голой. Она молча оглядела всех троих, открыла рот, чтобы что-то сказать. И снова растворилась в воздухе.

- Вы что наделали, суки?! - Никита заплакал. Неожиданно. - Вы куда ее дели?! Верните Миленку! Хоть как верните, вы же убили ее!

Никита завыл в голос. Слава снова дернула Салли за рукав.

- Да не стой ты, дура! Бежим!

Плохо соображая, что происходит, да что там, вообще не соображая, что это происходит с ней и наяву Салли как сомнамбула идет за Славой, которая резко распахивает дверь и сразу отпрыгивает от нее: в проеме снова стоит Миленка в армейском камуфляже. На шее уже начала затягиваться тонкой розовой кожей огромная кровавая рана. Она толкает Славу в грудь, и та отлетает, по пути чуть не опрокинув Салли.

Огромный и сильный Никита охает, закатывает глаза и падает в обморок. Салли тоже хочет упасть в обморок, так было бы намного легче, но ей никак не удается потерять сознание. Слава стоит бледная, пожевывая губами - пытается сообразить, что же делать сейчас.

Миленка входит в комнату оглядывается, с недоумением обводит глазами присутствующих и тихо спрашивает:

- Вы кто такие все? Где я? Куда остальные делись?

ТУМАН СГУЩАЕТСЯ

ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ ДНЯ ПОСЛЕ ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ

Гарри спрашивает врачей: когда можно будет поговорить с Анной. Те ничего не могут сказать, пожимают плечами. У девушки тяжелая психологическая травма, плюс наглоталась воды, в какой-то момент буквально утонула, но чудом все же выбралась на берег. Как это сказалось на ее мозговой деятельности - пока неизвестно. На вопросы врачей не отвечает, судя по всему, плохо соображает, где она находится и, скорее всего, не помнит, что случилось до того, как ее нашли, как она оказалась в реке, почему стала тонуть. Справится ли ее организм с этим? Организм, конечно, справится, девушка молодая, сильная, спортивная. Весь вопрос в том, справится ли с этим ее мозг. Что остается? Ждать. Медики сделали все возможное, осталось надеяться на невозможное.

Гарри смотрит на Сапегу, Сапега смотрит на Гарри.

- Не складывается пазл, господин майор?

- Не складывается, господин старший дознаватель.

- Помнишь любимую поговорку Минца? Без бутылки не разберешься. Пойдем, разведка, выпьем чего-нибудь крепкого, да поразмыслим, что происходит и как жить дальше. И начнем с того, что ты мне расскажешь, кто такая Анна и что она здесь делает.

Гарри открыл рот, чтобы ответить, но Сапега остановил его:

- Не сейчас, майор. Не торопись. После второй расскажешь, даже не после первой, понял? - обернувшись к Минцу:

- Ты сегодня включаешь режим “трезвый водитель”, это приказ. Пьешь только воду, потом нас по домам развезешь, потому как нам с майором надо будет нарезаться до изумления, чтобы в себя прийти. А ты все внимательно выслушаешь и утром нам доложишь, о чем мы говорили и к каким выводам пришли. А потом можешь и сам нарезаться. Но не раньше. Чувствую я, что история будет такая, что… ладно, поехали.

В баре было пусто - будний день. Бармен как всегда протирал сверкающие бокалы, незаметно кивнул Гарри, тот отрицательно помотал головой.

- Твой работничек? - проницательно заметил Сапега.

- Мой, - согласно кивнул майор. - Пошли-ка вон за тот столик, там эта история и началась, будем надеяться, что там и закончится.

Первая бутылка крепкой русинской водки ушла мгновенно под оливки и орешки. Минц завистливо смотрел на старших по званию, но приказ нарушить не осмелился, пил кавказскую минеральную воду, подливая ее в доверху засыпанный льдом стакан.

Со второй бутылкой бармен поставил на стол шкворчащую сковородку с двумя толстыми колбасками, луком и картошкой. Мужики наполнили стопки, выдохнули, выпили, крякнули и начали жадно сметать со сковородки огненно горячую еду. Обжигаясь, открывали рот, дышали, пытаясь охладить пылавший язык, и снова накалывали на вилки брызгающие жиром куски. Минц скромно зацепил картофелину, прожевал.

- Ну давайте подведем итог, - Сапега откинулся на спинку дивана. Кожа на лице его пылала, но говорил он весьма трезво. - Значит, ты, майор, завербовал простую, ничего не подозревающую мужнину жену, причем завербовал, просто сбросив с моста в реку. Так?

- Так, - кивнул Гарри.

- И ты не боялся, что она утонет?

- Боялся.

- Я ж говорил, что ты гад. А если бы она и вправду утонула?

- Хазарки не тонут. Они с детства умеют плавать.

- Не тонет только такое дерьмо как ты, - мрачно констатировал Сапега. Гарри дернулся, но передумал. Выпили еще. - Клялся же, что пить с тобой больше не буду… - Сапега тряхнул головой. - Но тут особый случай. Ладно. Изменю себе и на этот раз. И как она по-твоему должна была вернуться?

- Понятия не имею, - признался Гарри. - Но был уверен, что вернется.

- Почему был уверен?

- Люди с пятой группой обладают повышенной жизнестойкостью.

- Откуда знаешь?

- Секрет, - буркнул Гарри, но, увидев, как напрягся дознаватель, примирительно махнул рукой. - Я ж говорю, читал доклады, и про Нину Зорах, которая туда-сюда шастала. И про то, как она до финала реалити дошла, хотя шансов у нее почти не было.

- Но проиграла?

- Проиграла. Там какая-то мутная история была. Вроде как ошибка ^[4] . Так что в Салли… в Вере, - поправился он, глядя на Сапегу. - Я был уверен: выживет.

- Но могла погибнуть?

- Могла. Но не погибла. Наливай.

- Не гони лошадей. И вот когда она, наконец, оттуда выбралась, то ты ее опять в эту Деревню отправил?

- Говорю же - нет! Мы с ней вот тут же сидели, потом она домой пошла - и исчезла.

- Понятно, - протянул Сапега, хотя ничего ему не было понятно. - И тогда ты послал за ней подмогу, эту Анну, как ее…

- Климова, - подсказал Минц.

- Ну да, Климова… Она из русинов что ли?

- Отец оттуда. Мать хазарка.

- Гремучая смесь, - хмыкнул Сапега. - Многое становится понятным. А Анну эту ты превратил в монстра, перелив ей кровь?

- Почему в монстра? - обиделся Гарри. - Просто повысил ее реальные способности…

- Ага, да так повысил, что она теперь тоже может носиться между мирами. Была обычная студентка, стала путешественница во времени.

- Не только во времени, - попытался поправить начальника Минц, но Сапега так зыркнул на него, что помощник дознавателя тут же заткнулся.

- И в пространстве тоже, это понятно. Значит, тогда исчезли обе девицы, да?

- Да.

- И появилась одна из них, сначала мертвая в морге, потом арестованная на границе, а потом снова исчезнувшая. Я правильно излагаю?

- Логично. Но я не уверен, что это была одна из них.

- Почему? - удивился Сапега.

- Потому что у Салли… то есть, Веры, не было никакой амнезии после возвращения. А у той девицы была. Вы ее видели?

- Нет, - признался дознаватель. - Она все время исчезала до нашего приезда.

- То-то и оно.

- А у этой Анны - амнезия?

Гарри задумался.

- Думаю, что нет, - осторожно начал он. - Есть у меня ощущение, что она просто не хочет никому ничего рассказывать.

- Почему? - снова спросил Сапега.

- Не знаю. Но думаю, там что-то такое произошло, что ей пока не хочется об этом говорить. Подождем. Думаю, мне - расскажет.

ТУМАН РАССЕИВАЕТСЯ

Первой опомнилась Слава. Бросилась к Миленке, усадила на стул, крикнула Салли:

- Воды! Воды дай!

Салли схватила глиняный кувшинчик, зачерпнула воды из ведра, протянула Миленке, которая сразу стала жадно пить, проливая на камуфляж. Страшная рана на шее жила, казалось, сама по себе: пульсировала, но не в такт движениям горла.

Миленка выпила все до конца, осмотрелась.

- Вы кто все такие? - снова спросила. - Где я вообще?

В углу всхлипнул пришедший в себя здоровяк.

- Миленка, ты что? Это же я, Никита! Муж твой!

Салли некстати отметила, что камуфляж шел Миленке необычайно, он был размера на два больше, скрывал полноватую фигуру. Зацепив огромные армейские ботинки один за другой, Миленка стянула с ног обувь, с наслаждением пошевелила босыми пальцами, внимательно их рассмотрев. Затем снова подняла голову.

- Муж? Ты? - пожала плечами. - Да с чего бы? А эти красавицы кто?

- Девки пришлые, - быстро ответил Никита.

- А как я сюда попала?

- Так ты тут с рождения жила, милая! Ты что ж, ничего не помнишь? Мы с детства дружили, Миленка!

- Ну, может быть, - пожала плечами бывшая староста. - Хотя я не помню ничего. Вообще ничего. Помню холодный стол, на котором почему-то лежала - это помню. Помню, как в машине ехала, как ела что-то - не помню что. А больше ничего не помню.

- В машине? - изумился Никита.

“Ну да, они же не только машин, они и лошадей не видели, - подумала Салли. - Откуда ему знать?”

А Миленка просто отмахнулась от парня.

- Устала я. Где  тут у вас поспать можно?

Никита подхватил девушку, повел ее к выходу.

- Не вздумай! - грозно сказала Слава. - Чтоб в мыслях такого не было! Она ж не в себе, ты не видишь?

- Да я и не думал ничего такого, - заоправдывался детина.

- Не думал он! Смотри у меня! Это ж как ребенка обидеть, паразит ты эдакий!

И когда Никита с Миленкой вышли, Слава обернулась к Салли и тихо сказала:

- А теперь - бежим!

- Так и сбежали? - Гарри сидел у кровати Анны, держа ее за руку, вглядываясь в похудевшее лицо, обтянутые кожей скулы, широко раскрытые глаза.

- Я страшная, да? - неожиданно спросила девушка.

- Да красавица ты, красавица, - засмеялся майор. - Как сбежали-то?

- Сбежал-а, - подчеркнула Анна. - Сбежала только я. Салли там осталась.

- Как осталась?! - Гарри отпустил ладонь любимой и вскочил со стула, заходил по палате. - Что значит “осталась”?

Тогда они обе выскочили из здания правления и скорым шагом, почти бегом, направились к реке. Было непонятно, сможет ли организм сам по себе вернуться в привычный мир, а бежать надо было сейчас, не откладывая. Значит - река!

- Черт, надо бы сжечь эту деревню к чертовой матери, - бормочет Слава, доставая из кармана зажигалку и пытаясь высечь огонь отсыревшим кремнем. - Отсырела! - разочарованно говорит она. - Ладно, хрен с ними, пусть живут.

И они снова почти бегут к реке, торопятся, в какой-то момент даже взялись за руки.

“Она же была любовницей Давида!” - мелькнула мысль в голове у Салли, но чуть не рассмеялась. Давид… Как это было давно! И вообще бог знает сколько времени прошло с той поры. Смешно вспомнить, как она ревновала мужа. Мужа? Она сама себе напомнила Миленку, которая не узнала Никиту, а ведь как влюблена была! Как кошка! Так говорят, хотя влюбленных кошек никто в глаза не видывал. Господи, какая ерунда в голову лезет.

Интересно, завел себе Давид еще кого-то, пока они со Славой тут пытались выжить в этой треклятой деревне? Славой? Ее же как-то по-другому звали “там”. Да какая разница? Пусть будет Слава, все равно. Она посмотрела на соратницу по несчастью. Не знаю, почему мужикам нравятся именно такие девочки, никогда не понимала. Но вот Давид купился. И Гарри, судя по всему, тоже. Странно, что это ее вообще не волнует больше. Салли прислушалась к себе: нет, не волнует. Чуть покалывает, врать не буду, но так, чтобы со страстью утюгом треснуть - нет.

Они уже подходили к реке, когда Салли неожиданно остановилась. Что она делает? Сейчас, захлебываясь и задыхаясь, она пойдет на дно этой треклятой реки, чтобы выбраться на берег Бушмы в родном Кузаре и… И чтобы что? Вернуться к Давиду? Напороться на очередную смазливую девицу, которая в слезах и полуодетая вылетит из их квартиры? Бурно примириться с мужем в постели и снова начать опостылевший цикл: готовка, стирка, уборка. Он будет разрабатывать свои высокие технологии, а она будет сидеть в четырех стенах и не знать, чем заняться, когда все дела переделаны? Тогда зачем она так рвалась сюда, если снова сбегает? Струсила?

- Слава, - она прикоснулась к плечу соратницы. - Ты иди. Я останусь.

- Что значит “останусь”? - не поняла Слава.

- Я не вернусь, - сказала Салли и сама удивилась тому, что сказала. Ей стало страшно. Только на минутку, но страшно стало. - Я буду тут жить. С ними.

- Ты нормальная? - закричала Слава. - Головой поехала?! Это же ужас! Грязь, жестокость, примитив! Животное существование, только чтобы жрать и трахаться - ты так жить хочешь? У тебя же муж! - И осеклась, вспомнив, что муж-то с ней… в общем, скандал был. Но все-таки!

- Про мужа ты зря, - спокойно ответила Салли. - И не в нем дело вообще. Они тут дикие, конечно. Но дикие - дети. У них сейчас никого нет, кто бы ими командовал и распоряжался. Сами они не способны. Если их правильно воспитывать, глядишь, и толк выйдет. Не знаю, но попробовать стоит.

- Ты святая, что ли? А если тебя прямо сегодня к вечеру на березы отправят?

- Кто, Слава? Кто отправит? Нет у них сейчас того, кто принимает решения. Вот я им и буду.

- Кто ж тебя слушать станет?

- У меня “громобой”, пистолет, - объяснила Салли. - Они его боятся страшно, у кого он в руках - тот и главный.

- У тебя ж патронов нет!

- Так они ж об этом не знают! Они от одного вида его трясутся. И я медленно, но верно их нормально жить заставлю. И колесо изобрету. Телеги сделаем, тачки. Там работы - только успевай. А патроны ты мне потом подкинешь, - подмигнула Салли.

- Все-таки, подруга, ты неисправимый оптимист. Короче, дура! - протянула Слава. - Но силком я тебя, конечно, в воду не пихну. Ты большая девочка, поступай как знаешь. Я пойду.

- Иди. Удачи!

- Давиду что передать? - ехидно не удержалась Слава. Салли хмыкнула.

- Передай, что я умерла, но буду вечно его любить. Пусть его совесть помучает.

- Ага, помучает. Полчаса или минут сорок. А то ты мужиков не знаешь. Ладно. Держись. Я к тебе тут в гости заглядывать буду.

- Добро пожаловать, - засмеялась Салли. - Патроны привези! - И, не оглядываясь, пошла обратно.

Встречные люди внимательно ее осматривали, кто-то робко кивал в знак приветствия, Салли на эти кивки не отвечала, шла прямо к правлению.

“Надо будет сказать Никите, чтобы народ собрал, объявлю, что теперь у них новый хороший староста, и что жизнь их меняется к лучшему”.

КОНЕЦ ИСТОРИИ

- Добран! - крикнул Никита. - Матери поесть отнеси!

Шестилетний Добран, схватил узелок с хлебом и куском твердого козьего сыра, побежал к калитке.

- Пап, я с ним к маме! - сестра-близнец Добранка кинулась вслед за братом.

- А за Даринкой кто присмотрит! - Никита выскочил на крыльцо с двухлетней девчушкой на руках, но опоздал: близнецы уже неслись к правлению, поднимая босыми ногами дорожную пыль, пинали ее изо всех сил, стараясь засыпать друг друга побольше. Отец в сердцах сплюнул, с девочкой на руках пошел к пристройке.

В небольшой комнате сидела сильно растолстевшая Миленка, пыталась что-то вязать. Спицы выскальзывали из непослушных рук, но она с упорством не сильно вменяемого человека продолжала попытки.

- Миленка! Присмотри за Даринкой! - грозно сказал Никита. - Мне за скотиной надо ходить, а эти двое сбежали.

Миленка замычала в ответ, закивала, заулыбалась. Даринка, спущенная с рук, побежала к ней, уткнулась в колени. Миленка нежно погладила ее по черным волосам, понюхала у девочки макушку и махнула Никите рукой: иди, мол, справимся.

Близнецы прибежали, когда Салли уже собиралась выйти на улицу - теперь на доме старосты красовалась надпись: “Правление”, в Деревне так и говорили: “Зайди в правление”! Конечно же, ей, как старосте, не хватало привычных канцелярских вещей, господи, да простого калькулятора! Но она приспособилась, что-то считала в столбик, что-то - в уме, в общем, худо-бедно, но баланс сходился. Хотя чему там было сходиться? Только налогам, которые она ввела, чтобы не повторилась трагедия с засухой. У реки построили запруду, сделали небольшое водохранилище для полива, и мельница у водосброса заработала исправно. Каждый двор теперь сдавал в общий амбар зерно, овощи, с каждого килограмма муки отсыпали в “общий котел” по 100 грамм, в общем, жизнь за эти семь лет более или менее наладилась, драматических изменений не было, да оно и к лучшему.

Дети влетели в кабинет, бросились обнимать мать, которая каждого расцеловала, стараясь не сильно прижимать к округлившемуся животу. Близнецы попрыгали вокруг Салли, посидели в ее обшитом кожей деревянном кресле, отпихивая друг друга и страшно веселясь.

- Ну все, бегите домой! Мне еще работать надо! - Салли легонько подтолкнула детей под одинаковые круглые попки, счастливо улыбнулась  - “Господи! Какие они у меня красавцы!”- и пошла к кузнице, в которой орудовал старый, но еще крепкий Цветан.

По дороге встретила старого знакомого Лузгаря, который правил телегой, запряженной двойкой быков. Лузгарь, как всегда при встрече со старостой, засуетился, спрыгнул с телеги, поклонился в пояс, опасливо косясь на строгую Салли. Помнил, скотина, боялся, что она будет мстить за унижение. И она бы отомстила, конечно, но у нее  сегодня было хорошее настроение, светило солнышко, детки прибегали, растрогали - так что Салли благосклонно кивнула Лузгарю и пошла дальше, осматриваясь по сторонам, проверяя, все ли в порядке в большом хозяйстве ее деревни.

Цветан как всегда что-то ковал, таская металл из огромной кучи лома на заднем дворе кузни. Откуда брался там лом и почему куча не уменьшалась, сколько бы кузнец ее ни пользовал, Салли давно перестала задумываться. Ну вот так вот оно, и все. Как и электричество, непонятно откуда берущееся. Она чисто из интереса даже несколько экспедиций снаряжала, чтобы понять, куда ведут провода, но те возвращались пожимая плечами: тянутся ниоткуда в никуда. Ну и бог с ними, главное, что энергия есть.

- Здорово, Цветан!

- И ты здравствуй, Салли, - кузнец вытер руки о фартук, пожал протянутую ладонь.

- Сколько колес сегодня выковал?

- Да штук семь будет.

- Ого! Это только с утра?

- Ну да, - гордо сказал Цветан. - К вечеру десяток закрою.

- В добрый час, в добрый час, - заулыбалась староста. - Значит Добрыня телегу сколотит, да пару тачек сделает. Большое подспорье.

И она погладила кузнеца по заросшему жесткими волосами плечу. Цветан аж покраснел от удовольствия.

- Надо еще  ободов для бочек наковать побольше, - продолжила Салли. - А то народ ленится бочки делать, мол, ободов не хватает, ты уж постарайся, хорошо?

- Сделаем! - сказал Цветан.

Салли решила пройтись вокруг Деревни, она любила ходить пешком, рассматривая дома, огороды, пашни, ореховые рощи и дубовые заросли. Ни разу за эти семь лет она не пожалела о своем решении, как всю жизнь здесь жила. Дел всегда было невпроворот, никакие глупости в голову от безделья не лезли, и было очень приятно смотреть, как меняется деревня. Она всегда добавляла про себя “под моим чутким руководством” и так же про себя смеялась над этим напыщенным выражением.

Вдали показалась стройная фигурка, тащившая большой прорезиненный мешок, с которого стекали капли воды.

- Слава! - радостно завопила Салли и кинулась навстречу подруге.

Обнялись, расцеловались, платье у старосты сразу промокло, обе рассмеялись. Обнявшись, пошли к правлению. Салли хотела помочь тащить увесистый мешок, но Слава не дала, показала глазами на круглый живот Салли, подмигнула:

- Опять? Вот вы неугомонные!

- А что делать?! - весело ответила Салли. - Уж больно мы это дело уважаем!

И они обе снова расхохотались. В правлении Слава развязала мешок, вытащила оттуда зарядку для мобильного телефона.

- Вот спасибо! Слушай, так у меня теперь хотя бы калькулятор будет!

- Ну да, звонить тебе некому, так хоть будешь бухгалтерию свою вести по-человечески.

Жестом фокусника из мешка были вытащены две банки пива “Золотой Итиль”.

- Здорово! - закричала Салли. - Вот это удружила!

- А тебе можно? - осторожно спросила Слава.

- Да что с одной банки будет?! Открывай!

Подруги сделали по большому глотку. Салли закатила глаза от наслаждения, облизнула пену с губ, засмеялась.

- Как живете-то? Как Гарри?

- Ой, совсем забыла! - Слава залезла в мешок, вытащила из глубины пачку патронов, какие-то щеточки и баночки.

- Вот, просил тебе передать и сказал, чтобы не забывала свой “громобой” чистить, а то заржавеет и откажет в нужный момент.

- Да, спасибо, - Салли смахнула коробку в ящик стола, где лежала еще одна пачка, в которой не хватало несколько патронов. - Гарри все еще полковник?

- К осени обещали  генерала дать! - гордо сказала Слава, - он теперь заместитель начальника контрразведки, глядишь, скоро стану генеральшей!

- Дай бог! Рада за вас!

- Знаешь, после того, как он провернул эту операцию с параллельными мирами, начальство просто обалдело! - доверительно продолжила Слава, отпивая пиво из банки. - Наделали кучу шприцов с ферментом… Кстати, знаешь, как этот белок назвали?

Салли сделала вопросительное лицо.

- Вералин!

- Да ты что?!

- Ага, в твою честь. Теперь после небольшого медицинского вмешательства, в случае опасности, первые лица Каганата смогут получить инъекцию и свалить к тебе в Деревню. Ты как, готова?

- Дома отстроены, место подготовлено. Будем надеяться, что не понадобится.

- Будем надеяться. Смотри, это сверхсекретная операция!

- Да кому я проболтаюсь?! - засмеялась Салли. -  А как наши дознаватели?

- Сапега теперь главный прокурор Кузара, а Минц ушел к Гарри в контрразведку, доволен страшно.

- Ну, а у тебя у самой как дела? По-прежнему, королева СМИ?

- Ха, естественно! Чтобы я - да не королева?! Заместитель генерального директора крупнейшего телеканала, главный редактор информационных программ госпожа Анна Климова-Даев к вашим услугам!

И они опять рассмеялись - хорошо встретиться и поболтать!

- Юрка как? Он ведь большой уже?

- Школу закончил, готовится поступать в разведшколу в Дербенте, как папаша его. Неугомонные они у меня. И упрямые! - с нежностью сказала зам. генерального.

- А Давид? - Осторожно спросила староста.

- Старая любовь не ржавеет? - как всегда бестактно расхохоталась Слава. - Все в порядке с твоим Давидом, женился, он своего не упустит.

Салли стало неприятно. Понятно было, что он женится в какой-то момент, но все равно стало неприятно.

Сколько же времени прошло “там” за семь лет здесь? Вон, у Славы уже седые прядки в волосах, морщинки вокруг глаз и в уголках губ. А Салли только-только тридцать исполнилось! Ну ладно, ладно, тридцать один, кто считает?

- Сколько же мы с тобой не виделись? - осторожно спросила она подругу

- С прошлого раза? Два года, а вообще уже семнадцать лет, ровно. А у вас тут сколько прошло?

- В два раза меньше. Не ровно.

Обе рассмеялись. Никак не получается рассчитать закономерность течения времени в этих мирах, скачет время, как девочка на скакалке. Это ж получается, что в том мире Анне уже под сорок? А ведь была на три года моложе. И той Вере, про которую она уже забыла, было бы… ладно, забудем. Той Веры больше нет.

Анна плюхнулась на лавку для посетителей, сложила руки на коленях.

- Никита твой как?

- Да не спрашивай! Боится меня как огня!

- Да-да, вижу я! Опять с пузом ходишь, так сильно боится!

- Вот именно! Попробовал бы ослушаться!

И наклонившись к уху подруги сказала:

- Он такой неутомимый!

И они снова принялись хохотать.

- Нет, правда он боится. Помнит мою тяжелую руку. А уж после того, как я Дормогона расстреляла…

- Да ты что?

- Ага. Чтоб другим неповадно было. Он тут как-то хотел против меня народ поднять, попытался ударить, ругался. Хорошо, что ты мне в прошлый раз патронов подкинула. Вот я и выстрелила. Страшно было, да что делать? Молчан как увидел, что Дормогона нет больше, так  описался прямо на людях.

- На березы не посылаешь больше? - осторожно спросила Слава.

- Нет, с этим варварским обычаем покончено. Как и с унизительными порками.

- Просто расстреливаешь?

- Да ладно тебе! Пристрелила одного, так теперь вся деревня на цыпочках ходит. С этим народом без страха нельзя. Бояться должны. Тогда все получится, что задумано.

Слава покачала головой, но ничего не сказала.

- Миленка как? Все так же? - решила она сменить тему.

- Да. Даже хуже стало - не говорит совсем, только мычит. Растолстела очень. Зато шрам затянулся. Тихая такая стала, за детьми присматривает, любит она моих, - гордо сказала Салли.

- Да, детки у тебя чудные.

Помолчали.

- Пойду я обратно, наверное…

- Слава! Оставайся! У нас завтра праздник света, порадуемся, погуляем!

- Не могу, Салли, Гарри не любит, когда я дома не ночую, - засмеялась Слава.

- Не потонешь? За один день туда-сюда…

- Нет, дело привычное. - подмигнула Слава. - Ну бывай. Потом как-нибудь еще заскочу. А то и ты бы в гости пришла, посмотрела бы как мы живем.

- Ну, может когда-нибудь, - неуверенно протянула Салли. Слава поняла, что не придет. - Дел много, всех не переделаешь, да и отвыкла я от вашего мира.

- Вашего? Он же и твой тоже.

- Был, Слава, был. Сейчас вот мой мир, - она обвела руками вокруг.

Подруги обнялись и расцеловались.

Никита нетерпеливо ждал жену к ужину, даже к калитке выходил, высматривал, не идет ли. Наконец Салли пришла, кивнула ему, обняла близнецов, которые к ней бросились, прижались, взяла на руки Даринку.

- Оставь, она тяжелая, тебе вредно! - сказал Никита.

- Ничего, ничего… Ты сказал Миленке венки девочкам к празднику сплести?

- Забыл! - виновато ахнул муж.

- Что значит забыл?! Праздник же уже завтра! Ничего тебе поручить нельзя! Слушай, ну достало уже! Почему ты все забываешь? Трудно было сказать? Она бы уже все сделала, а сейчас в темноте она такого наплетет. Значит, завтра с утра все второпях делать? Хоть какое-то чувство ответственности должно же быть? Или тебе на нас с детьми наплевать вообще?

Никита переминался с ноги на ногу, молчал.

- Корову-то подоил хотя бы?

Никита кивнул.

- Ну хоть так. Ладно, идем ужинать. Миленка детей уложит?

Никита снова кивнул.

- Тогда и сами пораньше спать ляжем. Завтра тяжелый день.

[1]   “ Когда Гарри встретил Салли” ( When Harry Met Sally)  - романтическая комедия 1989 г. США

[2]  Бек - вторая, после Кагана, должность во властной иерархии Хазарского каганата, его функцией являлось командование войском, повседневное администрирование и финансовая политика государства

[3]  Подробнее об этом в новелле “Путешествие” “Хроник Хазарского Каганата”

[4]  Подробнее об этом - в первой части “Хроник Хазарского каганата” “Испытание”