Гиблое место [Ольга Сатолес] (fb2) читать онлайн

Ольга Сатолес Гиблое место

Мерцающий свет заката сквозь растрёпанные тучи теребил коллекцию подарочных кунов за витриной шкафа, скользил по затейливым цветочным росписям стен и щекотал затылок Зорда.

Вэя с любопытством разглядывала сочную обстановку кабинета, а я исподтишка любовался девушкой и пытался сосредоточиться на речи шефа.

Похотливый Зорд, сверкая единственным глазом, шарил взглядом по напарнице, и я снова порадовался, что физиология народа, к которому принадлежит Зорд, не позволяет состыковаться с человеком, чтобы заняться продолжением рода. Шеф, тем не менее, старался казаться любезным:

— Ну, как — с напарниками не скучно? Они такие милые…

Шеф произвёл пробный выстрел и, не дожидаясь ответа, пустил в ход тяжёлую артиллерию:

— Я вижу, ты с ребятами сработался! Хочешь забрать их ещё на пару дел?

— Могу забрать навсегда, если Вы непротив.

— Не-ет, я не против. — Зорд крутанулся в кресле, и едва не вылетел из него, засмотревшись на Вэю. — Я думал, ты такой неуживчивый, а напарники от тебя в восторге…

Я незаметно кивнул Вэе в знак признательности и едва сдержал улыбку.

— А вот Рэм и Пери от напарников отказались. Даже от девушек… — Шеф многозначительно подмигнул мне и засмеялся всеми ртами сразу.

Я промолчал о том, что видел этих «девушек», и не удивлён отказом моих коллег — обе были тиллянками и выглядели так, что я бы им даже мусор убирать не доверил.

— За ребятами присматривай! Там опасно — орудует маньяк. Люди исчезают бесследно…

Я увидел, как при слове «маньяк» у Вэи загорелись глаза, и разные штучки в кабинете утратили для неё смысл.

— Может, эти люди сами уходят куда-нибудь…

— Вот и выяснишь. Ты же у нас детектив.

— У нас и без маньяка работа не из лёгких… А можно увеличить средства на расходы? Всё-таки нас теперь больше…

Зорд внезапно обеспокоился стрижкой щёточек на своих пальцах — это означало, что разговор окончен. Скупердяй!

*****

— А веадук этот русы называют — Калинов мост. Есть у них какая-то легенда про два мира…

Свенельд, староста колонии русов, вёл нас по хлипкому мостику через кипящую, как жир в котелке, реку, на которую без ужаса нельзя было смотреть. Клод полз, вцепившись в перила, мы с Вэей шли довольно бодро.

Мне приятно было общаться со Свенельдом — абсолютно положительным, не замутненным пороками человеком. Больше всего нравилось то, что он являлся таковым не потому, что прочёл хорошие книги и примерил на себя светлый образ. Парень был честен и чист от природы. Порядочность — его суть.

— Извините, в городе немного грязно… На территории общин люди сами следят за порядком, а здесь, в межобщиньи власти считают чистоту роскошью.

— Странно, поселение вроде бы новое, и такая разруха местами…

Я смутил молодого человека. Он покраснел словно забытый на плите чайник. Мы вздохнули с облегчением, когда ступили, наконец, на территорию общины русов.

Город Грандзион на одноимённой планете под светом звезды Ярило (так называли её русы) размякшим бубликом лежал вокруг огромной, как океан, Пустоши. Когда-то здесь нашли приют люди, которым не давала покоя мысль о покинутой родине и которые мечтали основать «Новую Землю». Мечты, как водится, рассыпались в прах, а люди остались.

Планету поделили на общины по национальному признаку, рассовали вокруг барахло, привезённое со всей Вселенной, и вышла Земля вроде старой, но хуже прежней.

Чтоб за новыми землянами было кому приглядывать, с развитых планет прислали людей, которые возглавили общины.

Над русами поставили молодого, полного надежд Свенельда. В жизни он был Лютером, но жители колонии придумали ему более подходящее прозвище. Поначалу Лютер сопротивлялся новому имени, даже пытался не отзываться, но русы оказались настойчивей — Лютер стал Свенельдом.

— Они добрые искренние, но совершенно чужие для меня, — жаловался староста на подопечных. — Они упорно не хотят менять жизненный уклад. Все мои начинания находят жесточайший необоснованный отпор. А, ведь, я хочу приобщить их к цивилизации!

— То есть к разрухе в быту и душе…

— Напрасно Вы так, — обиделся Свенельд. — Я люблю их всей душой, но это порой невыносимо. Нельзя же брать воду из колодца, если есть водопровод!

— Это что — пословица?

— Нет. Это — суровая реальность жизни этой общины.

— Они же прибыли с цивилизованных планет… Что это они вдруг ударились в примитив?

— Это для них прибежище, спасение души — так они считают. Впрочем, сейчас Вам Беримир всё лучше расскажет.

Мы держали путь к дому человека, который пользовался огромным авторитетом у русов. «Фактически, он и есть настоящий староста, а я так — для протокола».

Парень так расписал мне быт местных, что я ожидал узреть небритого детину в суровой домотканой рубахе и лаптях. Каково же было моё удивление, когда на пороге современного дома нас встретил безупречно одетый с идеальной стрижкой моложавый мужчина, который что-то эмоционально говорил в дорогой кун.

— Свен, что-то не похоже, чтоб этот человек ходил к колодцу за водой…

— Колодец — это что, — таинственно прошептал Свенельд. — Вы ещё не видели затоп для рыбы!

— Приветствую Вас на Новой Земле!

Мужчина прекратил разговор и, дружелюбно улыбнувшись, протянул мне руку. Я ответил рукопожатием.

— Беримир — писатель, этнограф, смотритель этой дивной общины.

— Ян — детектив…

— Великолепное имя! Знаете, что оно означает?

— По-митонски «ян» — это «разгорающийся свет».

— Прекрасное толкование! А у землян Ваше имя это «милость божья».

— Звучит неплохо… Я могу поговорить с Вами о менее приятных вещах?

— Приехали искать пропавших? Да, я могу поделиться некоторыми соображениями… Прошу, в дом!

Не знаю, воплощением чьих дерзких фантазий было жилище Беримира, но нам с ребятами показалось, что мы очутились в сказке… По потолку летали искрящейся радугой волшебные птицы, на стенах трепетали самоцветные цветы, а в прозрачной глубине стеклянного пола юркали офитовые рептилии.

— Это я сам… — заметил Беримир.

— Сами придумали?!

— Сам расцветил, а Свен мне немного помог. Вообще-то он мой идейный противник, но здесь мы были единодушны. Я против использования на нашей Новой Земле достижений иных цивилизаций, но не выбрасывать же всё то, с чем я приехал.

Действительно… Я искренне выразил своё восхищение. Под завесой скромности не укрылось то, что Беримир польщён.

Хозяин дома пригласил нас удобно расположиться в маленькой гостиной и достал из массивного серванта четверть с мутной мурамной жидкостью. Мне было не до выпивки. Я как раз восстанавливался после перелёта и литрами пил раствор кальция, поэтому, не дожидаясь приглашения, достал свою бутыль и отхлебнул прямо из горлышка. Беримир предусмотрительно выставил бокал для меня в первую очередь, потом вручил каждому по стакану.

— За знакомство, Ян! — мои новые знакомые подняли стаканы.

— Простите, я после полётов не пью — здоровье попровляю.

— Похвально! Но это не алкоголь, попробуйте! Ручаюсь, Вам понравится, — Беримир через чур игриво подмигнул мне и залпом осушил стакан.

Я осторожно пригубил странную жидкость. К счастью, это оказался безобидный травяной сок.

— Беримир, Вы наверняка неплохо знаете людей из вашей общины… Что объединяет их? Что заставляет жить вместе? Есть ли в общине распри?

— Давайте начнём не с распрей… Думаю, людей в любой общине сплачивает желание быть сильнее, жить спокойнее, основательнее…

— Мне всегда казалось, что в другие миры отправляются авантюристы, жаждущие перемен…

— Видите ли… Когда люди говорят, что хотят перемен, они отчаянно жаждут одного — стабильности. Человек принимается крушить всё вокруг лишь по одной причине — ему до смерти надоела неразбериха. Он способен сделать свою жизнь несносной ради покоя… Я это точно знаю — сам такой. Я отправился сюда в надежде обрести твёрдую почву, а в итоге каждый день балансирую на грани…

— Что Вы имеете в виду? Здесь так опасно?

Беримир смутился.

— Нет, дело не в опасности… Как Вам объяснить… Общину терзают противоречия, между нашими людьми нет ничего общего кроме вынужденной эмиграции… Многие приехали сюда на последние деньги, а получили скудную жизнь и чуждый уклад.

— Ведь никто не обещал им, что они будут жить во дворце!

— Да, но люди хотели обрести уверенность в будущем, а получили новые поводы для волнения. Каждому грезилась Новая Земля, как решение всех проблем, прибежище, приют, а на деле… Мы даже с моим дорогим другом Свенельдом расходимся в пустяках. Он видит Новую Землю образцовой индустрией, я — тихой деревенской провинцией.

— Замшелой землянкой в чащобе, — буркнул Свен в стакан.

— А Вы кто по профессии? — решил я поинтересоваться.

— Этнограф. Я уже два года документирую жизнь общины и когда-нибудь опубликую свой труд.

— Значит, Вы полагаете, что в общине все друг друга мягко сказать недолюбливают?

— Я бы не делал таких выводов. Спасение есть, оно заложено в нас самих, в единой крови. Что способно сплотить нас? Посмотрите на наших жителей — одни прибыли с планет, где тебя могут убить за неприветливый взгляд. Другие — оттуда, где питаются одной травой и запивают её водой из ручья. Я едва не угодил в тюрьму у себя на родине за то, что собирал по крупицам песни своего народа. Что позволит нам понять друг друга? Только общая история наших славных предков!

— Но общая история не помешала кому-то похищать жителей общины, — рассердился староста.

— Свенельд, преступником может быть и пришлый. У нас же здесь не тюрьма!

Свен пожал плечами и, казалось, потерял интерес к нашему разговору.

— Беримир, у Вас со Свеном есть какие-нибудь предположения? Похоже, вы оба всех здесь знаете…

— Чужая душа — потёмки. Но я думаю, Вы можете рассчитывать на помощь всех порядочных членов общины. Правда, Свен?

— Что? Ах, да! Разумеется!

— Рад это слышать! Жаль, что приходится общаться в основном с непорядочными…

Беримир шутку не оценил.

— Таких здесь нет. Именно община наняла Вас для расследования, значит, все хотят найти преступника. Поверьте, Вы встретите здесь удивительных людей!

В том, что Беримир прав, я убедился уже в гостинице…

*****

Управляющий гостиницей оказался «трубочником» — он был так увлечён Галасетью, что даже питался и ходил в туалет с её помощью. Я пытался установить с ним контакт, но это оказалось бесполезно. Его помощник аккуратно вывел меня из кабинета, приложив палец к губам. В том же таинственном молчании он выдал мне жёсткое льняное бельё, мыло, кусок мочала и полотенце.

Гостиница, огромная бревенчатая, бистрового цвета, с теремом и гульбищем, мне понравилась. В номере, пропитанном острым древесным запахом, с большой кроватью и печью, меня посетила свежая мысль, как неплохо было бы провести здесь с Вэей несколько дней, вне всякого расследования… Прогнав эти глупости, я отправился в душ.

Я смело крутанул медную ручку, и на меня шлепнулось что-то гладкое студенисто-дрожащее. Потом раздался звук рвущейся ткани, и по мне заскользила липкая тёплая жидкость. Я представил, как эта дрянь потечёт на мою помощницу, выскочил из «душа» и, остервенело вытираясь, зазвонил в кун. По голосу, каким Вэя ответила, я понял, что душ она приняла раньше меня.

— Слушаю… — девушка задыхалась от отвращения.

— Ты в душе?

— Угу… А ты?

— Я тоже вляпался в эту гадость! Вэя, может быть, сходим, прогуляемся по общине, разведаем обстановку… Поедим где-нибудь…

— Ян… извини, я обещала Клоду составить ему компанию… Давайте вместе сходим!

— Шикарная идея, но не сегодня.

Я отключил кун, не дожидаясь дальнейших объяснений. Чёрт бы побрал этого Клода! Я чувствовал себя идиотом…

*****

Видимо, чтоб как-то загладить вину, напарники весь ужин развлекали меня описанием забавностей общины, которые они обнаружили на прогулке. Ребята так увлеклись рассказом, что не заметили гнева Беримира.

Судорожные сглатывания и остановившийся взгляд этнографа недвусмысленно давали понять, как его бесят высмеивание быта русов. Он едва сдерживался. Старосту, напротив, восхищали остроумные замечания моих напарников. Он охотно поддерживал разговор.

— Мы встретили сегодня одну бедную семью, в которой было девять детей, — оживлённо поведала Вэя. — Когда я спросила, почему так много, отец ответил, что хотел завершить обед.

— Видимо, обедать одному папаше не хотелось, — рассмеялся напарник. А ещё мы виделиогромные деревянные бочки, — вдохновлёно живописал Клод. — Там русы в солёной воде хранят овощи. Наверное, они не знают, что существуют холодильники.

— Да уж, с прогрессом здесь проблемы, — поддакивал Свен. — Его изо всех сил стараются не замечать. Впрочем, эта проблема не только русов — во всех общинах Грандзиона одинаковая ситуация.

— Овощи в солёной воде не хранят — их там приготавливают!

Это было сказано Беримиром тихо, но таким тоном, что все разом смолкли.

— И вовсе не обеД хотел завершить тот человек. ОбеТ! Обет — это нечто иное… Если бы вы удосужились вникнуть в суть слов и жизни, попытались найти новый смысл, а не новый анекдот, исход получился бы иным.

Пристыженные напарники взглядами молили меня о помощи. Но я, как ни странно, был на стороне Беримира. Уж лучше ненавидеть, чем высмеивать. И вообще эта парочка не имела никакого права решать, что хорошо, а что плохо и смешно для жителей чужой планеты. Об этом я сообщил им незамедлительно. Беримир посмотрел на меня с благодарностью.

— Мне за вас стыдно, — шипел я напарникам по дороге в номер и чувствовал затылком, что ещё немного, и Вэя расплачется. — Я вижу, ребята, у вас времени свободного хоть отбавляй… Значит, его было достаточно, чтобы осмотреть места преступлений и набросать предварительную версию?

Напарники виновато молчали.

— Я так и знал — никто ничего не делает. — А ведь в ваших кунах та же самая схема преступлений, что и у меня.

— Мы никогда никуда самостоятельно не ходим, — заныл Клод.

— Ян, мы не хотим сделать что-то не так, поэтому без тебя ничего не смотрели, — подхватила Вэя. — Здесь незнакомое место. Зачем рисковать!

— Выкрутились…

На Вэю я был сердит больше всего. Ладно бы Клод, но Вэя…

— Значит так, друзья, сейчас всем спать, но завтра в шесть я всех жду у гостиницы с готовыми версиями преступления. Внятно объяснил?

— Но…

— А у кого их не будет, Клод, того я оставлю в номере и к расследованию не допущу. Теперь понятно?

Приободрённый Клод рысью отправился в номер. Вэю я оставил в коридоре, сухо пожелав ей спокойной ночи.

Лёг спать с твёрдым убеждением, что я умственно отсталый, ибо ничего так не сближает мужчину и женщину, как чувство вины у женщины, а я ушёл… К тому же я — мерзавец, потому что расстроил девушку, на которую у меня были неплатонические планы. Впрочем, чувство вины не помешало мне, немного поворочавшись на прохладной набитой соломой подушке, крепко уснуть.

*****

Это стало заметно, когда люди в общине стали пропадать всё чаще. Никто толком не помнил, с чего всё началось.

Сначала один, потом другой; мужчины… Без следа, как холод от талого снега. Свенельд пытался справиться своими силами, но натолкнулся на глухое сопротивление членов общины и непонимание Беримира.

Свенельд не поленился составить список пропавших. Он состоял из десяти пунктов. Все локации исчезновения имели определённый колорит. С одного из этих гиблых мест я и решил начать.

Жалкий двухэтажный домишко смотрелся на фоне пасмурного неба плавым рваным комом. Некогда чермного цвета, с погрызанной ветрами крышей и обветшалой лестницей из известняка, которая почему-то вела сразу на второй этаж и обрывалась где-то посредине, он напоминал сарай, и трудно было поверить, что здесь могут обитать люди.

— Как можно здесь жить? — словно прочитав мои мысли, изумилась Вэя. — Люди здесь недавно поселились и уже такое запустение…

— Вэя, для развития должны иметься соответствующие условия — не слишком суровые, и не очень комфортные. Иначе в первом случае всё уйдёт на борьбу за существование, во втором отсутствует стимул.

— Да, комфорта здесь нет и в помине, — уныло заключил Клод. — А что Вы можете сказать об этом доме?

Да чёрт его знает — что… Но я должен был показать себя опытным детективом, поэтому для начала с серьёзным видом обошёл строение. Нет, всё же, как они внутрь попадают-то? Через окна что ли?

— Что-то они тут строят… Ребята, видите ямы?

— Может быть, тут искали клад? — предположил Клод.

Две глубокие ямы с торца хибары напоминали неудачные заготовки для бассейна. Если обитатели соответствуют своему жилищу, то они должны падать сюда, когда пьяные возвращаются домой…

Я поднялся по лестнице и замер у стены. Вэя и Клод осторожно двинулись за мной.

Часть трухлявой стены с треском отодвинулась, напарники соскочили на землю, а я вынужден был показывать класс выдержки и потому нос к носу столкнулся с келом. Откуда он здесь?

Кел, костлявое трёхпалое существо, был нетрезв, давно небрит, черпал какие-то ошмётки прямо из банки сомнительной чистоты и отправлял их в рот. На его лице было написано блаженство.

— Может, мы адрес перепутали? — с надеждой спросил Клод.

— Адрес правильный. Это кел перепутал планеты, — сострила Вэя.

— Если он так пьёт всё время, то не удивлюсь, что это не шутка.

— Хилый он какой-то, — прошептал напарник. — В школе у него наверное было освобождение от физкультуры.

— Такие до школы не доходят, поверь мне, Клод! Мне нужна комната Возгаря, — прокричал я Келу в лицо. — Так, кажется, его зовут…

Кел кивнул, ткнув носом в банку. Я решил, что контакт установлен.

— Можно пройти?

Мужчина довольно осмысленно посмотрел на меня и посторонился.

Мы очутились в коридоре с облупленными стенами, выжженными дырами в полу и обваливающимся потолком. В комнаты вели проёмы без дверей. Создавалось впечатление, что здесь либо началась, либо закончилась очередная межпланетная война.

— Где же нужно было жить, что согласиться переехать сюда… — изумилась Вэя.

— Полагаю, переселенцы рассчитывали на несколько иной приём…

Сзади пришаркал кел.

— Любезный, уточните, какая из этих дыр принадлежит Возгарю? Очень не хочется тревожить остальных жильцов.

Впрочем, я опоздал. Привлечённые шумом, из проёмов высовывались разнополые и разновозрастные физиономии. Я с отвращением подумал, что со всеми этими «милыми» людьми нам предстоит пообщаться. Хоть Вэю нужно избавить от этого!

— Вэя, возвращайся в гостиницу. На сегодня ты свободна!

— Ещё чего! На Земле было страшнее, а эти совершенно безобидные.

— Возгарь, — с трудом произнёс кел и ткнул самым длинным пальцем куда-то вбок.

— Ладно, идёмте, осмотрим жилище пропавшего. Только держимся все вместе!

Помимо жалости и брезгливости я испытываюк подобным помещениям неутолимое любопытство — как можно существовать в таких условиях?

Возгаря, по-видимому, подобные вопросы не терзали. Ворох банок из-под бормотухи, грязь, поломанная мебель вопили о том, что человека не стало задолго до его исчезновения.

— Тут и найти-то нечего, — уныло констатировал Клод.

— Клод, если ты о своей пустой голове, то ты прав. И то, думаю, если покопаться, повезёт. А здесь мы наберём кучу улик.

— Подозреваю, что эту кучу должен набрать я…

— Не брюзжи, Клод. Я тебе помогу, — успокоила Вэя.

Меня почему-то не порадовала её отзывчивость.

— Вэя, убавь энтузиазм — пока Клод будет заниматься любимым делом, мы сходим побеседуем с обитателями этого зверинца.

Под сердитое сопение напарника мы с Вэей, спотыкаясь, выбрались в коридор.

— Разделимся?

— Ещё чего! Я не позволю тебе разгуливать здесь одной!

В норе по-соседству с комнатой Возгаря нас встретили два довольно вменяемых типа — братья Заровы. В обстановке их жилища чувствовалась близость дешёвого магазина и отсутствие вкуса, но в такой дыре комнаты показались мне хоромами.

— Тут неплохо, — сообщил старший. — Только уборщики до окраин не доходят, вот и живём, как на свалке.

— А сами порядок наводить не пробовали?

— Сами? — хором изумились братья.

— Ну, да — тут подмели, там подобрали…

— Мы не затем сюда приехали, чтобы в мусоре ковыряться, — гордо заявил младший. — Это русам не к лицу.

— Ну, кто-то же убирает общину, — осторожно уточнила Вэя.

— Конечно! Это келы. Вот этот, например, который по коридору слоняется. Ночью он чистит две улицы, утром пьёт, днём отсыпается.

— Чудесный распорядок дня!

Вдруг, не обращая на нас никакого внимания, в комнату братьев зашла женщина. Одной рукой она прижимала к груди круглую миску до краёв полную терпко пахнущей белой субстанцией, другая стискивала пучок длинных ложек. Поставила на середину стола.

— У нас уже два года не стреляли… — будто жалуясь, сообщила она, разложила ложки и ушла.

— Это Зина, — уважительно прошептал младший. — Простоквашу принесла. Зина тут опекает всех холостых.

И, видимо, уловив мой красноречивый взгляд, добавил:

— Не подумайте ничего плохого. Зина у нас — общая мама.

— Мама … А пообщаться потом с этой мамой можно?

— Устроим! — важно пообещал старший.

— Только сначала с вами потолкуем о Возгаре.

— Да что толковать… Упрямый был. Есть такие, которые во время наводнения скорее утонут, чем согласятся, чтоб их спасли. Вот Возгарь из таких.

— Он работал где-то?

— У нас тут с работой трудно, пока… Мы с ним с одной планеты были. Там он, вроде, отражатели запускал. А здесь…

— Не успел себя найти…

— Вроде того.

— Тот день, когда он пропал, помните?

— Как не помнить! У нас с утра лязг стоял по дому — староста с Беримиром что-то искали. У Беримира есть такая металлическая штука на цепях — вроде как щуп — вот им они что-то искали.

— Нашли?

— Нашли — не нашли не скажу, а вот Возгарь до этого ещё — словно испарился.

— Какие-то есть предположения? Что у вас обычно ищут?

— Да в том то и дело — ничего. Выпивку? Так у нас это нередкость. Староста давно смирился.

— А что-то посерьёзней?

— Нет, такого мы ничего не принимаем — это для здоровья вредно.

— А выпивка, стало быть, здоровью не вредит?

— Наоборот — душевное налаживает! — патетично сообщил старший.

— Понятно… А Вы сказали, что у Беримира был щуп. Значит, знаете, что это такое, видели у него не раз?

— А то как же! Он этой штукой всякие дряхлости ищет.

— Древности…

— Ну, да. Я и говорю. Это он так объяснил.

— Какие же тут могут быть древности, если вы, люди, первое поколение поселенцев?

— Этого нам Беримир не докладывал…

Дальнейший опрос немногочисленного трезвого населения нищего домика показал, что Возгарь никому не доложил о своих планах. С «мамой холостяков» пообщаться вовсе не удалось — по словам соседки, Зина куда-то срочно ушла.

— Уж как-то складно они всё рассказывают — врут, наверное, — разглагольствовал по дороге в гостиницу Клод и, пыхтя, тащил в обеих руках по мешку «интересностей» из комнаты Возгаря.

— Или знают одно и то же, — возразила Вэя.

— Может быть, Возгарь сбежал вместе с тем, что пытался найти Беримир? Сейчас проштудируем твои находки, Клод.

— Надеюсь, найдём что-нибудь стоящее. А то обидно будет копаться в мусоре зря…

Как только мы очутились в моём номере, мы первым делом высыпали из мешков находки на пол.

— Вот это да-а-а, — изумилась Вэя и выудила из общей кучи громадный бриллиант с отколотым боком. — Украшение какое-то… Наверное, они это искали?

— Умница моя!

Я готов был расцеловать наблюдательную Вэю, а Клод вздохнул с облегчением — напарница спасла его от дальнейшего копания в хламе. Находка объясняла столь внезапное исчезновение Возгаря.

— Это не украшение, это часть опасного оружия — кросни. Его-то щупом и искали… Бриллиант просто выпал… Понятно, почему Возгарь слинял так быстро. Теперь у нас появилось несколько новых вопросов. Кто скажет, какие?

— Для чего Возгарю понадобилось оружие?

— Правильно, Вэя. А ещё — зачем Беримир и староста его искали и почему не сообщили нам?

— Хотели изъять опасное оружие…

— Или присвоить… Специально для тебя, Клод — это не значит, что они убили Возгаря.

— Получается, что все пропавшие как-то связаны с этим оружием?

— Не обязательно… Давайте посмотрим, может мы захватили ещё что-то стоящее.

Клод, молча сокрушаясь о своей нелёгкой доле, принялся за дело.

*****

Прогуливаясь со Свеном по цветущему яблоневому саду, я не спешил оповещать его о нашей находке. Огромные кроны, щедро усыпанные белыми цветами, смыкались сводом над дорогой, на которую тихо планировали лепестки. Аромат цветов кружил мне голову и смешивал мысли, чего нельзя было сказать о старосте.

— Они совсем меня не понимают, — жаловался Свен. — Вот почему я вчера не смог составить Вам компанию? Какие-то негодники забрались в дом одной порядочной семьи, пока все были на службе, и обчистили его. Ну, почему они так себя ведут!

— Не расстраивайтесь так, Свен. Поверьте, воровство присуще не только русам. Это вовсе не доказательство их нецивилизованности. Тем более, что нормальные граждане, как Вы выразились, служат во вполне обычных местах и ведут размеренный образ жизни.

— Да, это так, работа у них, как работа, всё современно. Но цивилизованную работу им навязали, а исконный быт русов меня просто приводит в ужас.

— Мне кажется, Свен, Вы как-то неверно понимаете свою задачу. К чему перекраивать людей, если их образ жизни ничего худого не несёт?

— А эти пропажи людей, а воровство?

— Свен, я давно понял — преступления, не всегда признак отсталости.

— Может, Вы и правы, но…

— Скажите лучше, кроме исчезновения людей и мелких краж, случались серьёзные преступления?

— Вроде нет…

— И Ваши люди никогда не применяли оружие?

— У них его даже нет!

Свен бессовестно лгал, и я почувствовал, что разочаровываюсь в нём.

— А как Вы тогда объясните это?

Я сунул Свену под нос бриллиант. Староста отскочил от меня, словно я кинул ему в лицо горящую головешку.

— Вы нашли кросни?! — восхитился Свен.

— Не целиком, а только генератор. И тот — с отколотым куском. И меня интересует, в связи с чем Вы искали кросни.

— Понимаете… — смутился староста. — Я не хотел в этом принимать участие, но Беримир был так убедителен…

— Не сомневаюсь!

— Не подумайте про нас ничего плохого. Беримир объяснил — и он абсолютно прав — что люди вывезли ценности, которые нужно изъять для общего достояния.

— С каких это пор кросни — достояние общества? И откуда Беримир узнал про кросни?

— Он сказал, что во время записи какой-то редкой частушки он увидел у Возгаря оружие.

— Возгарь, по-моему нигде не работал и пил беспробудно. Что такого замечательного он мог ему напеть?

— Не знаю… Только мы пошли к Возгарю, попросить, чтоб он отдал кросни. А его и след простыл.

— Если вы с Беримиром считали, что Возгарь дожидается вас дома, зачем взяли щуп?

— Да так, на всякий случай…

— Послушайте, Свен. Я полагал, что могу Вам доверять, но теперь я даже рад, что не спешил откровенничать с Вами. Как Вы понимаете, делиться с Вами информацией я тоже не собираюсь. Так, на всякий случай…

Оставив обескураженного Свена посреди этого цветущего великолепия, я отправился к Беримиру. Я был уверен, что Свен уже предупредил этнографа, и готовился услышать новое враньё. Но этнограф меня удивил.

— Мне Свенельд говорил, что Вы нашли камень…

— Нашёл, да…

— Ян, я не хочу Вас обманывать. Я собирался присвоить кросни. Ну, сами подумайте — этот алкоголик наверняка его украл.

— Вы решили сделать то же самое…

— Я хотел его разоружить.

— И зачем-то морочили голову Свену изъятием ценностей.

— Свенельд живёт в плену иллюзий. Он бы не разрешил изъять пусть даже опасную вещь.

— Вы случайно вместо кросни не изъяли Возгаря?

— Ян, бросьте! Вы изучали личные дела пропавших — там же ни одного положительного героя.

— Скажем так — героями там даже не пахнет, — согласился я. — Люди, которые не ловили в небе облаков.

— Вот и я о том же! Возгарь мог уйти куда угодно. Впутаться в какую-нибудь историю.

— Странно, что он впутался в неё именно перед Вашим визитом.

— Ян, я предлагаю взять Ваших замечательных напарников тоже и отправиться на небольшую экскурсию. Вы поймёте, что жизнь общины сложнее, чем вечная ностальгия по несуществующему, и здесь немало мест, где можно либо возвысить дух, либо сгинуть навсегда.

— Что ж заманчиво…

То, что Беримир назвал Вэю замечательной, вызвало и ревность, и снисхождение.

— Свенельда позовём?

— Не советую — он всё испортит.

*****

Хороший алкоголь бьёт не в голову, а по ногам. Я сидел напротив Беримира и понимал, что в ближайшее время не смогу встать.

Повсюду бесновались крошечные тени, словно стаи потревоженных птиц, из пола урчала музыка, и маленький жилистый официант юркал между столиками, ловко расставляя заказы. Я снова пригубил свой серебристо-чёрный коктейль и попросил официанта принести горячее — мне и напарникам.

Начать знакомство с общиной, плотно загрузившись в ресторане — на этом настоял Беримир.

— Сами понимаете — зануда Свенельд всё испортил бы, — Беримир от хмельного кваса перешёл к водке и мясу в огромном горшке.

Я постеснялся остановить его и с некоторым беспокойством наблюдал, как этнограф поглощает еду. Напарникам я пить запретил, взамен они с удовольствием уплетали за мой счёт многочисленные салаты, периодически прикармливая друг друга и хохоча. Наблюдая за их нежными отношениями, я вкатил в себя ещё порцию коктейля и решил, что если эта их идиллия продолжится, я тоже закажу водку.

За трапезой мы почти не разговаривали, удовлетворившись ничего не значащими репликами. На душе было мутно, но тело пребывало в спокойствии.

Когда мы через два часа покинули ресторан, мой дух был так же расслаблен, как тело и практически примерён с окружающим миром. Даже заигрывания Клода с Вэей не возбуждали во мне прежнего раздражения.

— Теперь, Ян, самое время показать Вам, чем живут люди в нашей общине! — торжественно объявил Беримир.

Этнограф повёл нас узким, но чистым переулком между трёхэтажными бревенчатыми домами, и мы неожиданно оказались в самом центре города.

Вокруг площади, мощёной фигурным тёсаным камнем бусового цвета возвышались дома-исполины с наборными деревянными стенами. Одни был похож на холм, другой напоминал птицу, готовую к взлёту, третий казался цветком с множеством хрупких лепестков. Волшебная архитектура.

— Как это построено? — Вэя смотрела на город восторженными глазами.

— Эти шедевры Свенельд называет избушками. Я думаю, он специально провёл вас задворками, потому что стыдится показывать гостям город.

— Они деревянные?

— Да. Дерево — удивительный материал; оно снисходительно к человеческой фантазиии и просчётам, благодарно за труд и терпение. Наши замечательные строители творят поистине чудеса.

— В них кто-то живёт или это здания для работы?

— В основном здесь находятся службы города, но жилые тоже встречаются. Пойдёмте дальше!

Площадь плавно перетекла в широкий проспект, по обеим сторонам которого высились раскидистые деревья и клубились фонтаны.

— Воду можно пить. А ещё она отлично снабжает растения.

Клод был всецело поглощён открывшимся зрелищем и фотографировал, как сумасшедший, поворачиваясь к объекту то одним ухом, то другим.

— Клод, не сверни шею! — кричал я, подзадоривая любознательного напарника, но он меня даже не слышал.

Город смотрелся необычно и даже нарядно. Напоминал, конечно, большую деревню, но я начинал смотреть на него глазами Беримира, и пелена негатива, через которую я смотрел на общину, таяла, как лёд на солнце.

Из центра Беримир потянул нас дощатыми улицами к набережной озера и по пути оправдывал жителей окраин.

— Понимаете, сюда прибыли люди отчаянные, зачастую, небедные, но не все сумели выдержать этот забег…

— Побег к себе…

— Да, пожалуй… Грандзион проверил всех на прочность и многие не выдержали, не хватило дыхания, огня… В других общинах такая же ситуация. Сначала с идеей Новой Земли все носились — в надежде на разработку ресурсов чужими руками и с минимальными вложениями. Но никаких огромных запасов здесь не оказалось, а те крохи, что есть, поселенцы не торопились осваивать. Вот так, вместе с деньгами пересох ручеёк энтузиазма…

Мы подошли к озеру. Идеальная вайдовая гладь была похожа на желе из синих ягод Тикамы. На меня повеяло неприступным спокойствием и древней безмятежностью. Я вздохнул полной грудью. Не понадобилось слов, чтобы Беримир меня понял.

— Хорошо здесь, правда?

Я кивнул. Я мог бы подобрать слова для восторга, но в этот момент любовался Вэей. Она смотрела на озеро, затаив дыхание, и вода отражалась в глазах девушки. Мне хотелось погрузиться в их бесконечность.

— Это озеро русы называют Светлояром. На Земле с ним связана красивая легенда о городе, ушедшем под воду.

— Под воду… — эхом повторила напарница.

Я судорожно сглотнул и попытался сосредоточиться на красоте пейзажа. Беримир истолковал моё молчание по-своему.

— Гипнотически действует… А вот общее озеро совершенно не имеет чар.

— Общее?

— Да, Грандзион. Здесь всё «грандзион»…Чиновники фантазией, как Вы понимаете, не блещут.

Я вспомнил о Зорде, который возглавлял местное законодательное собрание, и согласился с Беримиром.

— У нас мало средств, но мы не калечим озеро, как во многих общинах. Поэтому затопы, которые так пугают Свенельда — это спасение от варварского отлова рыбы в озере. У нас тут жизнь гораздо лучше, чем Вам могло показаться.

— И всё же, Беримир, люди куда-то пропали и никто ничего знает.

— Они могли уйти в другие общины.

— Десять человек!

— Да, выглядит магически, но… Впрочем, я не знаю, что сказать. У меня нет никаких версий.

— У меня тоже, к сожалению… Я не раз пересматривал дела пропавших. Может быть, Вы немного дополните картину — их характеры, привычки.

— Я не хотел бы доносить на кого-то.

— Это не донос. Подумайте о том, что этим людям может угрожать опасность, а Вы скрываете ценную информацию. Вы и Свен.

— Ничего я не скрываю, — раздражённо объяснил этнограф. — А Свенельд попросту ничего не знает о людях на вверенной ему территории. Он всех заочно считает тупыми овцами, непригодными к цивилизации и с трудом различает членов общины.

— Всё же десять тысяч — немало для общины.

— И не так много, чтобы не понять, что нужно всем этим людям.

— Спокойствие?

— Родина!

*****

Беримир нехотя, но согласился нам помочь. Вскоре помимо сухого языка досье я обладал обширной информацией касаемо каждого.

Не только Возгарь, но и остальные девять личностей оказались весьма колоритными фигурами…

Златозар, упитанный переселенец с Лиата. В прошлом психиатр. Понял, что сойдёт с ума раньше, чем вылечит кого-то и приехал на Новую Землю. Исчез в торговом центре. Златозар отправился за подарком для молодой жены Ирмеры и сгинул.

Любор — робкий учитель начальных классов. На Тигаве народ поднял мятеж, который напугал Любора больше, чем деспот-правитель. Пропал в районе библиотеки на центральной улице. Мимо Любора в переулок прошёл шествием детский оркестр. Любор полюбопытствовал, пошёл за ним, как заколдованный, и невернулся.

Паркун. (Усмехнувшись, Беримир объяснил, что имя «спариватель» этот человек выбрал неслучайно) Паршивец торговал наркотиками на благополучном Бураде. Торговля шла настолько плохо, что он решил попытать счастья здесь, но не учёл отсутствия средств у переселенцев.

Вечером любил залить в глотку стакан — другой в таверне, в переходе на пути к набережной. Все видели, как он туда зашёл, но покидавшим таверну его не видел никто.

Лешко, отчаянный охотник за преступниками с Митвы, решил, что и на Новой Земле их будет немало. Отправился за город и на краю пшеничного поля нашёл перевёрнутый розовый вертолёт. Пропал при попытке его продать.

Седовласый красавец Кветослав соответствовал своему имени. Как на Проте, так и в Грандзионе он изучал местную флору. Исчез в гостинице, огромном особняке, построенном в старинном европейском стиле. Говорят, всюду ходил в обнимку с какой-то девушкой.

Сдемил, видимо, решивший сделаться милым, укатил с родного Здиара вслед за любимой. Любимая его спешно бросила, потому что уехала в надежде отвязаться от приставучего ухажёра. На Новой Земле строил здания. Сгинул в лабиринте недостроенного многоэтажного монстра, когда вечером пошёл купить что-нибудь к ужину, в магазине по-соседству.

Наволод — выбрал себе пафосное имя Повелителя Нави Страны Духов. Мнил себя великим учёным с астероида Кэ. На Новой Земле с этой мыслью расстаться не пожелал, но вместо работы проводил время на озере. Похвастался, что поймал нечто грандиозное. Больше его никто не видел.

Простодушный Переплут приехал в Грандзион из Олода в качестве врача. Он прилетел сюда в общину романов, но, вспомнив о корнях предков, перешёл к русам. Выучил язык, обзавёлся друзьями, семьёй. Отправился дождливым осенним утром на прогулку в молодой парк и не вернулся.

Далята, у себя на родине, на Васту был для клиентов спасением от ужасов современной техники, а потому предметом вожделения и страдания для богатых дамочек. Для них нажать нужную кнопку уже подвиг. На самом деле он был не профи, а профан. Когда обман вскрылся, пришлось бежать на Новую Землю.

Пропал, едва появившись в общине прямо из комнаты небольшого общежития, из окна которой наблюдал за жильцами многоэтажки напротив.

Я поинтересовался у своих юных друзей, ничего ли их не настораживает в этом списке.

— Далята — мужчина? — полюбопытствовала Вэя.

— Да!

— Нет ни одного женского имени.

— Молодец, Вэя, догадалась!

— Адавайте расставим их по алфавиту!

Как ни странно, предложение Клода мне понравилось. Всегда полезно выстроить принудительно хоть какую-то систему. Хотя, честно говоря, желания приступить к расследованию не было никакого.

— Давайте… Завтра и начнём! Только немного отступим от алфавита и сначала займёмся историей Златозара — торговый центр, где он пропал недалеко от нашей гостиницы.

— Ян, всё в порядке? — Вэя наверняка уловила в моём голосе отсутствия энтузиазма.

— Да, всё в порядке!

— Вэя, ты мне не поможешь? — Клод что-то обеспокоенно искал в куне.

— Конечно!

Глядя, как эта парочка уединяется в гостинице, я силился дофантазировать развитие событий за дверью номера. В конце концов, во мне закипела злость, как вода в гейзере, и я остался на улице проветрить мысли.

Облака словно гигантской рукой сгребли с неба, обнажив пустое синее до океанской черноты небо. Мимо меня серыми клочьями пролетели птицы, источая пряный травяной аромат. Неожиданно мне захотелось превратиться в одну из них и улететь отсюда на край света, питаться нектаром цветов и не думать ни о прошлом, ни о будущем. Я не узнавал себя. Обычно, когда я ступаю на путь расследования, я не предполагаю, куда завёдёт меня новая дорога. Знай я наперёд разгадку, бросил бы своё ремесло, потому что мне стало бы невыносимо скучно им заниматься. А сейчас я почувствовал, что мне не хочется ничего разгадывать.

— Ян, можно с тобой?

Вэя догнала меня и немного удивлённо взглянула, уловив, что я расстроен. Её глаза искрились.

— Клод плохо ел в последнее время, и кун недостаточно зарядился энергией. Я поделилась своей.

— Ах, вот оно что!

Жизненные силы возвращались ко мне, словно весенние соки земли в уснувшее дерево. Я забыл о приличиях и стиснул Вэю в объятьях.

*****

Свенельд не очень любезно согласился сопровождать меня с напарниками в Торговый Центр, где пропал психиатр Златозар. Староста понял, что я сошёлся с Беримиром во взглядах на жизнь и, потеряв в моём лице поддержку, утратил интерес к моей персоне. И всё же должность не позволяла старосте русов игнорировать мои просьбы.

— Не понимаю, что за подарок собирался Златозар покупать в этом вертепе… — раздражённо бубнил Свенельд.

Когда мы оказались на месте, я понял, чему поразился Свен.

Русы истолковали понятие «Торговый центр» по-своему и торговали в нём разным барахлом прямо с пола. Торговый центр представлял собой огромное здание с массой магазинов, выходящих в широкие коридоры. Только использовались эти магазины вовсе не по назначению. Некоторые из продавцов здесь же и жили. В ТЦ кипела подчас далёкая от торговли жизнь. По словам старосты, был тут свой неподвластный внешним законам авторитет Миша-землянин, с которым придётся завести знакомство.

— Только не советую проникаться идеями ещё и этого хлыща, — презрительно бросил Свенельд.

Я мужественно промолчал, хотя мне уже хотелось наговорить ему кучу любезностей.

— А что же это — все со старинными именами, и вдруг какой-то Миша? — полюбопытствовал я.

— Никто русам имена не навязывал. Кто хотел, выбрал себе по приезде новое прозвище. Видимо, Михаилу его имя было по душе…

— Может, он Ваш единомышленник — противник старорежимности? — не удержался я от обидного сравнения.

Свен сердито отмолчался. Мы шли вдоль помещений, в которых что-то продавали, готовили еду на костре, горячо обсуждали, обильно запивая разговор сваренным здесь же самогоном. Повсюду толклись личности с сомнительным обликом и ещё более сомнительным говором — мой кун пытался перевести всё услышанное, но вскоре сдался и замолчал.

— Вот, полюбуйтесь!

Свен остановился напротив мужчины, спящего на замусоренном полу у входа в забегаловку, и ткнул его носком ботинка.

— Вставай!

— Это авторитет Миша? — оживился Клод.

— Шутите? Это знакомый Беримира — Курнява. Наш писатель, знаете ли, любит быть ближе к народу.

От грубогопробуждения Курнява продрал глаза и недовольно поглядел на нас.

— Доброе утро, Курнява! Вот, Ян, типичный результат новоземельной вольной жизни. Был приличным человеком. Захотелось романтики. На Грандзионе встретил новую свободную жизнь.

— Ну, насчёт романтики не поспоришь — здесь он её нашёл…

— Да уж… Днём побирается в торговом центре, а ночью якобы сторожит местную школу. К счастью, украсть там нечего.

— Я не вор! — возмутился Курнява и окончательно проснулся.

— А кто еду берёт из столовой? Подъедает из бачка.

— Мне разрешили! Эти школьники всё равно всё не съедают!

— Заканчивай пререкаться! Отведи нас к Мише-землянину.

— Я что, его секретарь? Откуда мне знать, где он.

— Ну, пойдём, будем вместе искать!

— Хорошо, уговорили… А что вы мне за это дадите?

— А мы тебя за это не арестуем! — пообещал я.

Свен одобрительно кивнул.

— Точно! Не арестуем.

— Понятно, — буркнул Курнява и нехотя поднялся.

Около часа мы таскались за Курнявой. Он умудрился выудить из нас монеты на самогон и к тому времени, когда мы почти добрались до Миши, наш клиент соображал неважно. К счастью у него хватило сил, чтобы объяснить бойкой торговке отрезными тканями, кто нам нужен. Она была последним звеном цепи — её муж работал у Миши охранником.

— Дальше сами пойдёте, — Курнява неопределённо махнул рукой в сторону ржавого эскалатора и повалился на пол.

Мы поднялись на второй этаж. Торгового люда здесь было заметно меньше, павильоны просторней и чище.

— По-моему, здесь воздух свежее, — заметил Клод.

К нам подбежала маленькая шустрая девочка, что-то затараторила и потянула Свена за рукав.

— Мой кун молчит… — растерялся Клод.

— И мой тоже! — поддержала Вэя. — На каком языке она говорит?

— Скорей всего, на какой-то смеси родного с земным, вот наши куны и не знают, что сказать, — предположил я.

Вслед за девочкой мы свернули в коридор, весь от пола до потолка зашитый досками салатного цвета. Приятно пахло древесиной и воском, которым был натёрт пол. Справа оказалась арка, которая привела нас в просторный зал.

Посреди зала прямо на полу возлежал мужчина средних лет с надменным выражением холёного лица.

— Миша! — девочка показала на мужчину пальцем и резво удрала.

— Здравствуйте! Я детектив, Ян! — я услышал, как кун Михаила перевёл моё приветствие.

— К чёрту! — Михаил выключил кун, вскочил, бросился ко мне и заключил в объятия, как старого доброго приятеля. — Я знаю межпланетный лучше этой читалки! Садитесь, здесь везде очень чисто!

Михаил гостеприимно указал на гладкий пол. Мы разместились.

— Спасибо, конечно, но откуда такая душевность?

— Так мы же с Вами земляки!

— Вот как? Дело в том, что я родился в межпланетнике, а вырос в гостиницах разных планет. Мне трудно стать чьим-то земляком…

— А вот и нет! Вы же на Митонии жили когда-то?

При упоминании о Митонии у меня всегда теплело на душе и, как мороженое на жаре, таял весь негатив к собеседнику. Поговори со мной об этой удивительной планете и можно брать меня голыми руками.

— Да, довольно продолжительное время, — мой тон сразу стал доброжелательным.

— Я Вас немного знаю — я был на Митонии, когда Вы расследовали дело о похищении человека.

— Да, оказалось, что этого дурака никто не воровал — он сам забрался в отсек корабля, чтоб бесплатно добраться до дома. А Вас совсем не помню…

— Я приехал, чтобы забрать этого наглеца на родину.

— Как же Вы оказались здесь?

— Буду с Вами откровенен — мне всегда не доставало власти. Я понял, что здесь появится много изгоев, и я смогу стать среди них главным. Так и вышло.

— Приятно иметь дело с человеком, который не хитрит. Может быть, Вы поможете — мы ищем Златозара.

Я попытался прочитать эмоции узнавания на лице Михаила, но не нашёл ничего компрометирующего.

— Я слышал, что недавно ещё кто-то пропал…

— Ещё кто-то? Значит, у вас здесь это не редкость?

— Нет. В Торговом центре люди часто пропадают, но это не моих рук дело, поверьте.

— Хотелось бы верить, но…

— Давайте, зайдём в мой, так сказать, штаб и поговорим без свидетелей.

— Напарники со мной!

— Разумеется, Ваша очаровательная напарница и… умный парень могут к нам присоединиться.

Мы отправились долгими разделёнными на отсеки коридорами, довольно узкими, освещёнными светом из окон, с низкими потолками. В одном отсеке мы наткнулись на детскую площадку и сразу за поворотом обнаружили небольшой детсад, как раз во время тихого часа. Охраняемые няней дети спали в кроватях, расставленных прямо вдоль стен.

— У вас тут настоящее автономное хозяйство. Прямо город в городе! — я искренне восхитился.

— Такие как Свен, которого мы немного «забыли» снаружи, может видеть здесь только притон. А у нас здесь даже школа есть! Правда, работает она только по вечерам, потому что днём все учителя зарабатывают на жизнь торговлей.

— Община не содержит школы?

— Общине это не нужно. Здесь заря новых людей. До необходимости школ мы ещё не доросли. Кстати, Беримир ведёт в нашей школе курс фольклора.

— Вот как… И всё же вернёмся к пропавшим, к Златозару в частности. Он пришёл в Ваш центр за подарком для молодой жены…

— Похвально!

— И не вернулся. Собственно, и жена теперь делась куда-то…

— Быть может, он повстречал здесь жену получше?

— Шутите?

— Ничуть. Впрочем, я полагаю, что смогу отыскать кого-нибудь, кто был знаком со Златозаром.

— Вам нужно время?

— Да, немного. Вечером я пришлю человека с ответом.

Мы ещё немного поболтали с Михаилом — в основном о Митонии, выпили что-то приятное из его старых запасов и немного угостили напарников, чтоб не скучали. Хотя Вэя и так не скучала — внимала рассказам о моей любимой планете.

С Михаилом мы распрощались добрыми друзьями, чего нельзя сказать о Свене. Когда мы в отличном настроении покинули ТЦ, Свен был разгневан, как мировой океан во время шторма. От злости он даже слова не мог вымолвить — только цыкнул что-то яростное и быстро зашагал прочь.

Негласный хозяин центра не обманул — вечером ко мне пришёл его человек, который был знаком с пропавшим.

Всё оказалось слишком запутанно. Ирмера, жена Златозара, накануне исчезновения мужа отправилась подбирать новую квартиру. Трудно сказать, чем так обаял одинокий хозяин квартиры покупательницу, но они переспали. Как условно честная женщина, Ирмера поведала об измене мужу, а тот, как водится, за бутылкой всё рассказал друзьям. Грозился убить обоих. Все выпивохи одного из кабаков торгового центра слышали проклятья наливающегося дурью Златозара, который к концу трапезы зачем-то потащился искать любимой жене подарок. Больше его никто не видел. На следующий день жена Златозара якобы уехала к подруге в другую общину, однако её кун не отвечал, а подруга заявила, что в гости никого не ждала. Становилось очевидным, что придётся посетить этого дамского соблазнителя.

*****

Автобус привёз нас к старым кварталам. На пыльной освещённой до бела улочке невзрачные юфтевые многоэтажки разъезжались в стороны. Заколоченные ржавыми листами окна первых этажей и отсутствие на улице прохожих намекали на проблемы этого района, на которые община предпочитала закрывать глаза. Мы с напарниками довольно скоро отыскали нужный дом, поднялись на второй этаж. Постучали.

Дверь открыл высокий мужчина, довольно приличного для подобного места вида.

— Вы кого-то ищете? — вежливо поинтересовался хозяин квартиры.

— Видимо, Вас… Я следователь, это мои помощники. Разрешите войти?

— Да-да, конечно…

Новой квартиру можно было назвать весьма условно — захламлённая двухкомнатная клетушка с неумело переделанными окнами была ровесницей первых переселенцев. Напарники поморщились. Эстеты, что поделаешь.

— Вас Иван зовут?

— Да, это я.

— А почему Иван, а не какой-нибудь Всеслав?

— Хотите знать, почему я не выбрал новое имя? Знаете… мне показался этот обычай глупым. Моя проблема в жизни, а не в имени. Моё имя меня устраивало, я хотел изменить судьбу…

Хозяин кивнул, приглашая нас внутрь. Мы вошли.

— Не знаю, кем Вы были раньше, но, по-моему, у Вас что-то и здесь пошло не так…

— Я — поэт. Меня не признавали на Ходосе, я надеялся, что свои меня поймут.

— Но им до искусства нет дела.

— Не всем, но многим…

— Чем же Вы живёте?

— Читаю поздравления на праздниках. Иногда платят, чаще просто кормят.

— Негусто…

— Многие лишены даже этого… А хотите я Вам что-нибудь из прошлой жизни почитаю? — оживился Иван.

— Послушаю с удовольствием.

Иван закрыл глаза и начал декламировать.

— За бархатной рекой сливались с небом лужи,

Он приказал молчать. Качались тростники.

До стона знать хотел, что он кому-то нужен.

Сил не осталось ждать ту жажду утолить.

Потом был тихий бар. Холодный скромный ужин.

В молчанье пил вино и не смотрел в глаза.

Она ждала, что вновь её любовь закружит.

Он тихо прочь ушёл, чтоб тайну не сломать.

Преображенье душ она с тех пор читала

В стремительной воде на берегу реки.

Она жила мечтой и всё ей было мало.

Прочь унеслась печаль и боль немой тоски.

— Ну, как Вам?

— Хм, интересно…

— Можете не казаться вежливым, Вам наверняка не понравилось…

— Напротив. Я люблю поэзию и стараюсь запоминать стоящие стихи. Эти — запомню.

— Спасибо… Жаль, такими не заработаешь на хлеб.

— Настоящее дело редко приносит деньги.

Я вспомнил, что нас слышат напарники.

— Хотя исключения бывают…

— Мой друг, театральный режиссёр — он прилетел вместе со мной — обещал вставить их в свою пьесу.

— Удачи Вам! Теперь давайте о деле!

— Извините, я даже не спросил, зачем пожаловали.

— Ирмера! Что Вы знаете о ней?

Иван смутился.

— Ирмера… Не осуждайте меня — мне она сразу понравилась. И она была совсем не против… Ну, Вы понимаете…

Я подумал о том, против ли сейчас Вэя или нет. Ну, вы понимаете…

— Муж Иру не ценил совсем. Всё перекладывал на её хрупкие плечи.

— Вам не приходило в голову, что он ей просто доверял? Доверял любое дело.

— Приходило… Но ей казалось, что ему всё равно.

Я покосился на Вэю. Нужно обязательно напоминать ей, что мне не всё равно…

Блуждая взглядом по комнате, я обратил внимание, что беспорядок кто-то пытался систематизировать — носки разного цвета, аккуратно сложенные, покоились на стуле. Столь трепетное обращение говорило о том, что отношения завязались недавно, иначе эта непара была бы безжалостно выброшена в мусорник.

— Что — пара так и не нашлась?

— Простите?

— Иван, признайтесь — Вам известно, где Ирмера.

Иван обречённо вздохнул.

— Ирмера испугалась, что муж ей отомстит… Она в посёлке у её знакомых… Я сначала, когда увидел Вас, решил, что Вас муж нанял…

— Так она даже не знает, что Златозар пропал?

— Он что — исчез?

— Да. В центре.

— Златозар пошёл туда, чтобы купить оружие у этого главаря…

— Михаила?

— Да.

— Откуда Вы знаете про оружие?

— Он угрожал Ире.

— Допустим…

— Он действительно угрожал ей…

— Чтобы в этом убедиться, мне нуженЗлатозар или хотя бы Ирмера.

— Хорошо…

Так как все попытки вызвать Ирмеру по куну не увенчались успехом, Иван дал мне адрес поселения, где должна находиться жена Златозара. Но сначала я решил снова повидаться с Михаилом и поговорить об оружии. Понятно, что за «подарок» собирался покупать Златозар для жены.

*****

Лес остался позади и чёрной пикой маячил в заднем стекле обшарпанного автобуса, который вёз немногочисленных пассажиров в посёлок. Прозрачный свет амарантовых сумерек, звенящих сверчками над бескрайними полями, лился в боковые окна, окрашивая людей в пугающие оттенки. Свет в автобусе не включали в целях экономии, да никто, похоже, и не возражал — можно поспать. Хотя меня это не касалось — меня монотонная езда настораживает, но никак не успокаивает.

Я чувствовал себя вором — я разглядывал спящую Вэю и по её безмятежному лицу пытался понять, чем занято сейчас её воображение. Что могло сниться девушке, которую в сомнительной компании автобус везёт в опасную неизвестность? Может быть семья, которая отважилась подарить свою кровинушку зыбкой Пустоте? Или дом? А может тот, о ком она думает больше, чем следует… Хотелось быть этим кем-то… Я находил, что этот странный свет вечерних степей Новой Земли совсем её не портит, только делает нереальней, возвышенней, недостижимей…

Наконец тряска прекратилась. «Круглое» — прохрипел продрогший водитель и потянул за рычаг. Двери с металлическими всхлипами нехотя отворились.

Я растолкал Клода и под неодобрительным взглядом раздражённого водителя осторожно гладил руку Вэи, пока она не проснулась. Мы сошли на остановке вместе с тучной женщиной и её пьяным навьюченным сумками мужем. Поклажу мужчина сразу сбросил на землю и повалился на неё, как подкошенный.

Рядом с остановкой мрачно темнело скопище деревьев, а через дорогу напротив стоял серый двухэтажный коробок, надпись на котором мой кун перевёл, как «Административный корпус». Занимался ветер, несший резкую прохладу и терпкое благоухание чёрного леса.

Клод разочарованно заметил, что этот дом, наверное, единственное высокое здание в посёлке.

— К тому же бетонное! А ты ожидал обнаружить в деревне небоскрёбы?

Вэя была настроена более позитивно и сказала, что здесь легко дышится и небо словно светится. Я с ней согласился.

Оглядевшись, я с удивлением заметил, что кроме этого «корпуса» домов округе больше нет.

— Может, в администрации спросим, где посёлок?

— Клод, там окна не светятся — нет никого. Уже ночь почти, люди по домам сидят.

— Может, они тоже свет экономят, как в автобусе.

Нашим разговором заинтересовалась женщина, копошившаяся у сумок и храпящего на них мужа.

— А какой-такой Вам нужен посёлок?

— Круглый…

— Так это он и есть! А другой за сто километров отсюда.

— Где же люди живут? В лесу что ли?

— Чего ради, — обиделась женщина. — Мы не звери какие-то. Вон, видите — торчит дом вдалеке?

Я пригляделся в ту сторону, куда махнула женщина, и увидел на горизонте «палку».

— Вот там мы все и живём!

— Это дом?

— Да, двадцать этажей — всем миром строили, — похвасталась аборигенка.

— Всем миром… — эхом повторил Клод потрясённо.

— Вместе же веселей и дешевле. Хотите, мы с мужем вас туда проводим?

— Извольте…

Женщина растуркала мужа, заставила его снова взвалить на себя сумки и, словно погонщик, принялась тыкать его в спину рукой, чтоб шёл резвей. Впрочем, резвей не получалось — багаж усилил и без того неслабую качку, и мужа мотало из стороны в сторону, как детский флажок в ураган.

По пути женщина успела поведать мне обо всех бедах их посёлка, а заодно и её семьи.

— Муж-то мой не пил раньше. Мы всё продали, чтоб сюда податься. А что было делать? На Скинии нас не очень жаловали — сказали, что мы, мол, хотим захватить их планету. Глупости какие! Да мы крестьяне простые. Мои предки и мужнины там родились. Что ж мы раньше не захватили? В общем, как про Новую Землю, Грандзион этот, узнали, все так и начали нас выжимать. То участок от нас соседи отхватят, то в дом грызулов подбросят — они нам полдома сточили. А раньше в мире жили, не претворялись… Поняли мы, что не дадут нам спокоя, вот и решили перебраться в места эти. А тут тоже ничего не вышло — вроде и не трогает никто, а жить ещё хуже. Земля эта, будь она проклята, не родит ничего, пустая она, мёртвая…

— А государство не помогает вам? Ведь казённые земли что-то приносят…

— Государство далеко отсюда. А здесь каждый сам за себя. Только тем и живём, что в лесу соберём, да в городе продадим. А что не продадим, то сами доедим.

— Да уж, невесело…

— Какое там веселье, не сгинуть бы!

Я искренне сочувствовал несчастной семье, и в который раз порадовался, что у меня и моих ребят иная судьба.

Тем временем мы дошли до чудесного дома. Он был составлен из брёвен и валунов вперемешку и больше напоминал столб смерча, чем жилое место. Возле узкого входа яркий белый огонь терзал ветер.

— Не боитесь, что дом полыхнёт?

— Так основание каменное, — пояснила женщина. — Это в городе фонари, светильники, а у нас тут свой фонарь.

Женщина любезно предложила остановиться у неё до утра. Разговор об Ирмере я решил отложить.

В тесной однокомнатной квартирке ощущалась острая нехватка денег — из мебели были стол, два стула и неширокая кровать.

— Я бы кровать вам с ребятами уступила, да вы все на ней не поместитесь, к тому же на полу меня прохватит — могу и не подняться. А вы, верно привыкшие, раз по свету путешествуете.

— Не волнуйтесь, на полу нам будет удобней.

Нам постелили жёсткие коврики и выдали камышовые подушки. Ложе Вэи я накрыл своей курткой. За это я получил мимолётный поцелуй в щёку, от которого огненная молния прошила меня насквозь и согревала всю ночь под тощим конопляным покрывалом.

*****

От сладкой близости к Вэе я проворочался всю ночь и под утро дико хотел спать, но проснулся раньше всех. Вовсе не от бессонницы — мой кун начал колоть запястье. Я с трудом разлепил веки. Меня вызывал Михаил.

Я выбрался из квартиры и ответил.

— Здравствуйте!

— Привет, Ян! Вы где?

— По-моему, в Круглом, если ночью меня не перетащили в другое место.

— Бросайте к чёртовой матери это гиблое место — за вами сейчас приедет мой человек.

— В смысле?

— В прямом, у меня дом недалеко от Круглого, и я приглашаю Вас с напарниками в гости.

— Спасибо, конечно, но у меня дела тут… женщину одну нужно найти…

— Ян, я её уже нашёл! Меня заинтриговала вся эта история, и я решил вмешаться немного. Не бойтесь, мешать не в моих правилах. В общем, Ирмера гостит у меня. Приезжайте и поговорите.

— Что же, раз так…

Не любил я, когда мной манипулировали, но раз уж жена пропавшего «гостит» у Михаила, пришлось дать согласие.

Я разбудил хозяйку, поблагодарил и сообщил, что мы с ребятами уезжаем, чем страшно её переполошил. Пришлось долго уговаривать ничего не собирать нам в дорогу и не кормить завтраком.

У входа меня с напарниками поджидало весьма забавное транспортное средство — яхта на шарах. За рулём восседал толстяк, не замедливший спрыгнуть на землю при нашем появлении. Он помог подняться на борт чудной посудиным мне и напарникам, и, оглашая рокотом окрестности, мы покатили по степи сквозь утреннее дыхание мировой пустоши.

Водитель нам не представился и всю дорогу был нем, как камень. С одной стороны это было неплохо, потому что болтливый водитель — это бедствие. С другой стороны очень хотелось узнать, как колёса от тихоходов сумели приделать к яхте. Странное техническое средство заинтересовало и моих напарников, потому что оба то и дело свешивались через борт, наблюдая за работой колёс. Наш интерес в конце концов удовлетворил водитель.

— Да на магнитах они! — пробурчал толстяк, и за оставшийся путь мы больше не услышали от него ни слова.

Утром местность выглядела вовсе не так угрюмо, как в сумерках — мы плыли по сонной розовато серой степи, словно по морю, отдыхающем после шторма. Трава, разбуженная первыми лучами Ра, светилась дрожащими искрами и что-то тихо пела при встречи с нашей яхтой.

Вдали показались люди, копошащиеся на чёрном, освобождённом от травы лоскуте. Когда наша колымага поравнялась с ними, мы увидели крестьянскую общину, дружно выкапывающую из земли какие-то клубни. Люди не обратили на нас никакого внимания, что вероятно означало далеко не первое появление этого монстра на просторах степи. Тем временем на горизонте показались одноэтажные домики. Я принял их, по началу, за крестьянский посёлок, но потом понял, что мы движемся именно к нему.

Жаркий диск звезды уже смотрел на нас сверху. Воздух заметно прогрелся и потеплел, но был ещё до звона прозрачен и свеж. Мы подкатили к посёлку, сбросили скорость и мягко вплыли на одну из его стройных улиц. И очутились в настоящем оазисе!

Каменные улицы вдоль белоснежных аккуратных палевых домиков обрамляли пышные накаратовые и бланжевые кусты роз.

— У нас дома росли почти такие же, — с грустью заметила Вэя.

Внезапно дверь одного из домика распахнулась, и к нам выбежал Михаил.

— Дорогие мои! Наконец-то!

Михаил сердечно обнялся со мной и напарниками. Особенно тепло, как мне показалось, он поприветствовал Вэю, что мне не очень пришлось по душе.

— Цветы у Вас замечательные, — живо отозвалась Вэя на чуткое отношение. Я решил вмешаться.

— На самом деле — настоящий оазис! Трудно оставаться романтиком в таком непростом месте.

— Я рад, что нашлись люди, способные оценить мои труды. Не поверите, никто из моих слуг не понимает, зачем я вместо картошки и брюквы, насажал эти бесполезные растения. Удивительного ничего нет — поездка в соседнюю деревню для них целое событие.

— Это нестрашно — постепенно прививаете вкус. Но, наверное, не все здесь такие уж прагматики — по-моему, здесь много интеллигентных авантюристов.

— Ян, люди, попадая на Новую Землю, удивительным образом преображаются. Беримир полагает, что это хорошо — вернуться к корням в прямом смысле этого слова, Свен думает, что это ужасно и нужно бегом построить цивилизацию на пустом месте.

— Но Вам известен третий путь?

Михаил вздохнул.

— Ян, если бы я знал этот путь, меня бы здесь не было. Мы все пришли сюда за прошлым, думая, что это и есть будущее.

— Мне кажется, многие это поняли и пытаются жить по-новому. Просто по-новому. Мне кажется, Ваше преображение произошло в лучшую сторону.

Михаил пристально посмотрел на меня.

— Вы меня вспомнили!

— Да! Наглый невменяемый приятель того дурня, забравшегося на корабль.

— Простите Ян! Я был пьян. Тогда это со мной частенько случалось… Здесь я выстроил новую жизнь. Да что же мы на пороге до сих пор — прошу в дом!

Внутри мы не встретили никакой натасканной отовсюду местничковой роскоши, что меня порадовало — Михаил не был кичлив. Всё устроено так же просто, как в его «штабе» в Торговом центре. Приглушённый свет из окна, проникающий сквозь шторы, освещал прохладные ниши комнат и крался в гладкие до скользоты коридоры. И всюду всё тот же умиротворяющий зелёный цвет.

— Жаль, что наша гостиница не такая, — ляпнул Клод, понял, что я разозлюсь и растерянно посмотрел на меня.

— Отлично! — подхватил идею Михаил. — Предлагаю всем остановиться у меня!

— Михаил, это лишнее.

— Нет, нет, никаких отказов! Я распоряжусь, и ваши вещи перевезут сюда.

Похоже, Михаил всё решил заранее, но я оставался непреклонен. Во-первых, Михаил, не смотря на широту души, всё ещё был потенциальным подозреваемым. Во-вторых, не хватало Вэе жить в одном доме с мужчиной, который ею заинтересовался.

— Нет, Михаил, мы останемся в гостинице! — твёрдо сказал я, и хозяин оазиса понял, что я не шучу.

— Что ж… Тогда пойдёмте, я представлю вам Ирмеру. А потом, уж не откажите, я покажу вам с ребятами свой автопарк. Не поверите — там даже настоящий крейсер есть!

— Тоже на колёсах? — заинтересовался напарник.

— А как же! Дорого я за него заплатил! — похвастался Михаил.

— Тогда посмотрим! Да, ребята?

Напарники радостно закивали — похоже, развлекаться им нравилось гораздо больше, чем расследовать преступления. Молодёжь!

*****

В прохладном просторе гостиной для подозрительности не осталось места. Перед нами на столе словно сонный вулкан дымилась гора варёной картошки на деревянном блюде. Её по очереди таскали мои напарники, смешно подкидывая и порой роняя на пол. Михаил хохотал над ними от души и всё время подливал обоим морс. Судя по его безудержной радости, он сам успел принять нечто покрепче. Я от кушанья отказался и потягивал из берестяной бутылочки местный солодовый напиток, купленный накануне в городе. Жена Златозара Ирмера, стройная молодая женщина, сидела с невозмутимым видом напротив меня, ни к чему не притрагивалась и степенно рассказывала о себе и муже.

— У нас было мало денег, но он так заботился о своём внешнем виде! И тут вдруг эта странная обувь.

— Я правильно понял — Вас удивило, что перед тем, как пропасть, Ваш муж зачем-то поменял гардероб?

— Да. Сначала я было решила, что он завёл любовницу, но ради любимой женщины так не одеваются…

— Подозрение в измене Вас задело?

— Нет. Сами понимаете, почему…

Мы все, сидящие за столом переглянулись.

— Может быть, у него появились долги и он старался показать кому-то, что у него дела идут плохи?

— Честно говоря, я не очень интересовалась делами мужа после переезда. Он был одержим идеей, что здесь каждому понадобиться психиатр — мол, новое место, проблемы… Он не учёл, что поговорить по душам, может, и каждый захотел бы, а вот платить за это…Я не собиралась сойти с ума раньше, чем его предполагаемые пациенты. Поймите меня правильно…

Трудно сказать, понял ли я правильно Ирмеру, но одно знал наверняка — ни ей, ни её барду Ивану не пришло бы в голову убивать Златозара.

— Михаил, но он пропал в Вашем центре. Неужели никто его не видел?

— А как же, — расплылся Михаил в довольной улыбке. — Это был мой сюрприз.

«Юрий, давай, иди сюда» — зашептал в кун Михаил.

— Михаил, Вы упорно называете своих работников прежними именами?

— Не терплю этих новшеств! Человек от смены имени не меняется!

— Согласен.

В этот момент в комнату вошёл наш молчаливый водитель. По его всклокоченному полураздетому виду было понятно, что водитель сегодня успел напиться не только воды.

— Это Юрий! — торжественно представил вошедшего Михаил.

— Здравствуйте! — с пьяной старательностью произнёс Юрий и отвесил поклон. — Что изволите узнать?

Он был услужлив, как обычно бывают люди, испытывающие определённое чувство вины за своё асоциальное поведение.

— Надо же, он умеет говорить! От утренней неразговорчивости и следа не осталось.

— Он у нас главный возничий. Но, увы, не без пагубных страстей. Потом он вам непременно покажет мой крейсер, а пока спрашивайте.

— Сомневаюсь, что потом он что-то сможет показать… Ребята, у вас есть к нему вопросы?

— Если можно, я… — попросила Вэя.

— Нужно!

— Вы видели Златозара впервые или были знакомы с ним раньше?

— Златозара я немного знал. Он в центре развешивал объявления «Психиатр принимает на дому». Я ходил и срывал их. Однажды он меня за этим делом застукал.

— А зачем вы срывали объявления?

— Не люблю врачей. Они меня всю жизнь от чего-то вылечить пытались.

— Так, может, Вы его и убили? — вмешался Клод.

Юрий посмотрел на Клода так, словно тот предложил ему позировать голым.

— У нас, юноша, пока не убивают за то, что кто-то не нравится.

— Обнадёживает это Ваше «пока»… А что произошло потом, после того, как Златозар Вас застал за уничтожением объявления? — я решил помочь Вэе с расспросами.

— Известно что — мордобой.

— Вы его били?

— Не-е, он меня. Несильно.

— Да, Златозар, не слишком церемонился, — вздохнула Ирмера.

— Вот гад! — возмутился Михаил.

— Потом он меня отпустил и попросил отвести к Михаилу.

— Отвели?

— Да!

Я вопросительно посмотрел на Михаила.

— Он ничего у меня не покупал. Спросите у охраны — до меня он так и не дошёл.

— Михаил, согласитесь, зачем спрашивать у Ваших подчинённых? Конечно, они скажут всё в Вашу пользу, но… Но я Вам верю!

— Спасибо! Вы, Юрий тоже можете быть свободны.

— Э нет! — возразил Михаил. — Сейчас Юрий нам покажет мой крейсер. Давай, Юрка, веди!

Обладая природным любопытством, я сгорал от нетерпения посмотреть, на каких колёсах ездит огромный крейсер.

Воздух на улице уже прогрелся. Мы пересекли несколько улиц — чистеньких, в розовом цвету, и очутились у огромного ангара.

— Вот здесь и живёт мой монстр! — прожурчал довольно Михаил. — Юра, открывай.

Словно челюсть гигантского зверя ворота поползли вниз и ушли в землю. Мы бесстрашно зашли в пасть ангара и замерли от удивления — над землёй парил огромный океанский лайнер. Его не портила даже ржавчина, кое-где подъевшая дно, и выбитые местами иллюминаторы.

— Ну как?

— Михаил, потрясающе! Это настоящий летучий корабль! По-моему, до Вас никто не додумался начинять подобный антиквариат современными средствами перемещения. Ещё скажите, что он работает, как кун — на энергии кровеносной системы.

Михаил был заметно польщён.

— Врать не буду — двигатель допотопный, на кислороде.

— На некоторых планетах Вас бы убили за это — жечь кислород… А как Вы его притащили с Земли?

— В разобранном виде. Это сделали власти до меня — хотели срочно бороздить на Новой Земле озеро… Но в этом нет смысла. Я купил его за бесценок у сторожа — за пару сотен литров самогона, а Юрий довёл до ума.

— Михаил, Вы меня потрясли!

— Пока нет, но, надеюсь, что по-настоящему удивит Вас прогулка на нём. Вэя, разрешите, проводить Вас на борт.

Ревность кольнула меня куда-то выше живота. На самой верхней палубе лайнера мне удалось втиснуться между Михаилом и напарницей, поэтому прогулка прошла превосходно.

*****

— Такие русы нам не нужны, — презрительно отозвался Беримир об очередном пропавшем — Даляте.

Я спросил именно о нём, продолжая придерживаться алфавитной системы списка жертв.

Утро было солнечным. Я с напарниками, Беримир и Свен бодро шагали к заброшенным предприятиям на окраине общины — Свену нужны были бесплатные трубы. Как у него обстоят дела с рабочей силой, которая эти трубы должна таскать, я не поинтересовался.

— Оказывать определённые услуги дамам — на это не нужно много ума.

— По-Вашему, Беримир, лучше бродить по окрестностям с рогатиной и корзинкой для ягод? — усмехнулся Свен.

— По-моему, да! — Беримир не шутил. — Человек с рогатиной оправдывает своё существование хотя бы, а Далята был паразитом. Вот он Ваш прогресс!

— Скажите это одиноким женщинам…

— Где же он знакомился с ними? — вмешался я в перепалку.

— Да в общежитии своём! Где же ещё. Вот смотрите, — оживился Свен, явно владея вопросом. — В общежитии полно одиноких пожилых дам. Далята молод, уверен в себе. Работы в общине почти нет, а у дам, хоть и маленькая, но регулярная пенсия… В мире прогрессивного человечества это нередкость.

— Я подозревал, что Вы, Свен — извращенец, — скривился этнограф. — Как и всё Ваше прогрессивное Человечество!

— И это говорит мне человек, который с момента приезда живёт один.

— А Вы, Свен? — я решил поддержать Беримира.

— Что — я?

— Тоже один, ведь…

— Я в поиске! А этнографу нашему противоположный пол, похоже, и даром не нужен.

Неизвестно, чем бы закончилось противостояние цивилизаций Беримир — Свен, но мы тем временем подошли к высотному обветшалому зданию.

— Вот здесь даром можно взять все трубы, которые у них есть. И мы, надеюсь, наладим водоснабжение в соседнем доме.

— Я-то Вам зачем понадобился?

— Беримир, прогоревшее предприятие оставило после себя смотрительницу. Она Ваша поклонница. Без Вас мне не дадут и гвоздя ржавого. Да и Яну Вы поможете — Далята жил здесь неподалёку, но без Вас его не примут в том доме.

— Ну, если я понадобился Яну…

— На самом деле, Беримир — хорошо, что Вы согласились пойти!

— По-моему, мы оба сейчас понадобимся Свену. Вы заметили, что он в поход за трубами взял только нас?

— Мне нельзя тяжести таскать! — возмутился Клод.

Пока я уничтожал хилого напарника взглядом, мы миновали грязные алюминиевые двери проходной. Нам живо преградила путь смотрительница — суровая пожилая женщина, похожая на хищную птицу, случайно залетевшую на свалку.

— Куда? Здесь не велено ходить!

Свен оглянулся, молящим взглядом призывая писателя помочь. Со снисходительной усмешкой Беримир выступил вперёд.

— Уважаемая! Позвольте нам пройти. Вот этот человек — Беримир кивнул на Свена — с разрешения хозяина здания заберёт старые трубы.

Женщина с сомнением оглядела нашу компанию, выдавила подобие улыбки и посторонилась.

— Вас, Беримир, я знаю — Вы главный в нашей общине. Вас все уважают. Поэтому берите, что хотите.

Свен насупился, но обиду проглотил и даже процедил «Спасибо!» По растрескавшейся бетонной лестнице мы поднялись на этаж.

— Хозяин здания сказал, что можно просто дёрнуть и трубы сами из пазов выскочат.

— Что ж, Свен, действуйте!

Вдоль коридора, в котором, справа тянулись давно некрашеные глиняные трубы, слева зияли распахнутыми дверями комнаты. Я зашёл в одну из них — несколько допотопных столов, перевёрнутые стулья, сломанные куны на полу, какие-то пластмассовые детали. Неуютность комнаты довершали стены, обшитые коричневым шпоном. Веяло безысходностью и тщетными попытками наладить жизнь. Ни какие деньги не заставили бы меня трудиться в столь унылом месте. Словно читая мои мысли, староста заметил:

— А, ведь, Златозар одно время здесь работал штатным психологом…

— Вот как? Не знал… А чем это заведение занималось?

— Пытались изобрести новые технологии…

— Но погубили прежние, — с сарказмом добавил Беримир.

Совесть не позволила ему оставаться наблюдателем, и он помогал Свену выкручивать трубы из стены. Я присоединился к ним. Вэя, моя девочка, бросилась мне помогать, поэтому балбес Клод тоже не смог остаться в стороне.

Не прошло и пары часов, как мы стащили трубы вниз и выволокли на улицу.

— Пусть здесь полежат — их вечером заберут жильцы того дома, где будет ремонт.

— Не проще ли было новые заказать? Их же здесь делали!

— Спасибо за подсказку, Ян, — скривился Свен в усмешке. — Ещё подкиньте на это гортов, и община назначит Вас министром экономики.

— Так и будете бегать от подачки к подачке, — сердито заявил Беримир. — Ян, мы идём к Даляте?

— Отправляемся немедленно!

— Что Вы там хотите разглядеть? — пробурчал Свен, но поплёлся следом.

*****

Дом, выстроенный под старину, печально глядел на тихую пустынную улицу лепным фасадом.

Вопреки опасениям Свена, никто не пытался помешать нам зайти внутрь. Скорее наоборот — для состоятельных обитателей винтажного дома наше появление стало целым событием.

Квартира, где Далята успел пожить всего неделю, размещалась на первом этаже. Стоило нам появиться на площадке перед резной дверью, жильцы пяти других квартир — три увядающие дамы и два щёголя — живо высунули носы, осторожно поздоровались со старостой и Беримиром, и с настороженным любопытством воззрились на нас, чужаков.

— Ой, вы, наверное, по поводу Колясика? — щебетнула самая молодая.

— Колясика? Разве это квартира не Даляты?

— Вообще-то у нас здесь квартира одна, просто несколько дверей — для удобства. Можете через мою зайти.

Женщина гостеприимно распахнула дверь и посторонилась.

Мы оказались в квартире с высокими расписными потолками и лепниной под старину. Я бы не удивился, если бы обои оказались шёлковыми.

— Ого! — присвистнул я. — Что это за волшебное общежитие на окраине города.

— Этот дом строился для руководителей стройки общины, — пояснил Беримир. — После никто не захотел жить в таких дорогих условиях и комнаты раздали, кому попало.

— Мы — не ктопопало, — нахмурилась женщина. — У нас есть деньги!

— Но нет желания работать, — хмыкнул писатель.

Я решил предотвратить надвигающуюся ссору.

— Уважаемая, как Вас зовут?

— Любава!

— Любава, скажите, пожалуйста, что Вы знаете о Даляте?

— Кому Далята, а кому и Колясик! Во всяком случае, он предпочитал, чтобы мы звали его именно так.

— Мы — это кто?

— Мы — это женщины нашего дома, — смутилась Любава. — Может, Вы посмотрите его комнату? Он никогда не закрывался.

— Охотно.

Я с радостью занял себя осмотром квартиры, потому что не совсем представлял, как общаться с такого рода женщинами — они и брань и комплименты воспринимают двусмысленно.

Комната была небольшой без примечательностей. Единственное, что заставляло задержаться взгляд — старинный компас, тускло поблескивающий на маленьком столике вытертым серебром. Это был компас, которым в прошлом веке люди пытались ориентироваться в пространстве. Толку от него было чуть — электронная начинка быстро давала сбой, и результат пути мог оказаться несколько иным, чем планировался. К тому же до наших дней аккумуляторы, на которых работал компас, не дожили. Единственную, хоть и малую, ценность в этом приборе мог представлять только серебряный корпус.

— Интересная вещица…

— Далята купил её сразу, как въехал сюда.

— Он что — завзятый любитель старины?

— Нет… Он сказал, что собирался этим пользоваться.

Я взял компас, повертел в руках и протянул напарникам.

— Жду идей — в каких целях можно это использовать.

— Можно починить и пользоваться по назначению.

— Хорошо, Клод — я отберу у тебя кун с навигатором, вручу эту штуковину и попрошу добраться хотя бы до центра города. Согласен?

Клод покачал головой.

— А у меня навигатор прямо в голове! — радостно заявила Вэя.

— Тот самый, посаженный на нейроны?

— Ну, да!

Мы с Клодом переглянулись.

— Вэя, ты ограбила банк?

— Нет… Мне папа оплатил, как только узнал, что я поступила в Академию…

Напарница смутилась — она явно жалела, что затронула тему своей состоятельности. Я внезапно осознал, что совершенно ничего не знаю ни о Вэе, ни о её семье, и мне стало стыдно за эту невнимательность. Чуткая Вэя решила быстро сменить тему.

— Я бы продала этот навигатор в коллекцию антиквару.

— Уже лучше! Вэя хоть выгоду пытается извлечь. А вот Далята, как я понимаю, не похож ни на нашего малодумца Клода, ни на азартного антиквара, тогда вопрос — зачем ему понадобился навигатор, да ещё и первым делом?

Напарники, Беримир и староста с надеждой воззрились на меня.

— И я не знаю! Вы, Любава, что об этом думаете?

— Я… ничего… Мы с Далятой не очень-то разговаривали, предпочитали делом заниматься.

Дама многозначительно улыбнулась, озадачив меня — то ли её внимание можно считать комплиментом, то ли унижением.

— Мне известно, что Далята привлекался к суду за то, что подглядывал за жильцами из дома напротив.

— Это всё враньё, — уверенно заявила Любава. — На самом деле это один извращенец из дома напротив подглядывал из своей коморки за нашими женщинами. У него в глазах какой-то увеличитель вставлен. Вот он и пользовался, негодяй!

Что-то внушало мне сомнения в праведном гневе Любавы. Я был уверен, что «страшный негодяй» своими подглядываниями самоутверждал Любаву и её подруг. Не мешало бы с ним пообщаться…

— К чему такая самоотверженность? Смелый любитель старины Далята ещё и взял на себя чужую вину?

— Видите ли… — вмешался Свен. — Этот мужчина он… был любовником Даляты. Все знали, что тот себя оговорил, ну я и полюбопытствовал, зачем…

— Вы говорите неправду! Далята не мог делать это с мужчиной! — возмутилась Любава. — Ведь, он так любил женщин!

— Не расстраивайтесь! Никому обидно не будет — скорей всего он не любил ни тех, ни других. Далята любил деньги. Кто давал, с тем и спал.

Женщина сердито замолчала.

— Свен, тот мужчина живёт там по-прежнему?

— Нет, после суда он быстро съехал. Подался на другую планету.

— Клод, а что бы ты купил первым делом в новую квартиру?

— Квантовую базу библиотеки Человечества! Хотя бы земного…, — промямлил напарник.

— Угу! Вот ничего у тебя нет, но ты покупаешь базу, заливаешь себе в мозг, приходишь в пустую комнату, садишься на голый пол и читаешь! Поздравляю, Клод, ты — идиот.

— А я купила бы утеплённую кровать…

— Уже ближе…

Меня несказанно обрадовал постельный ход мыслей Вэи. Правда, в тёплой «трубе» не очень-то полежишь с девушкой.

— А вот этот экземпляр купил компас. Беримир, Свен, что вы на это скажите?

Ни ретроспективному Беримиру, ни современному Свену не пришло в голову ничего путного. Мне, если честно, тоже. Хотя странный запах наводил на определённые мысли. Может, пообщайся я с этим субъектом лично…

Поразмыслив, я забрал навигатор — быть может, став его обладателем, мне в голову придёт что-нибудь стоящее. Ещё я попросил Любаву собрать всех жильцов дома в комнате Даляты.

Собравшийся женский совет напоминал мне детский сад, в который заползло чудовище из сказки — много шума, толка никакого. Каждая взахлёб рассказывала что-то своё про Даляту, стараясь перекричать остальных. Единым было то, что все называли пропавшего «Колясиком», и никто не знал, когда он исчез.

Зная лучший способ заставить нескольких женщин замолчать, я им воспользовался — ушёл.

*****

У меня была аллергия на две вещи — мёд и точные науки. Впрочем, однажды моё свидание с мёдом закончилось удачно — митонцы собирали затвердевший, похожий на осколки серой смальты, сладкий и душистый сок хитавы, и я с удовольствием угощался им без всяких последствий. С точными науками мне так никогда не везло… Но к счастью логика была ко мне благосклонна. Использовать логику — в этом пытался натаскать своих подопечных. Вечер в гостинице мы коротали, рассуждая о Даляте-Колясике.

— Человека не будут просто так называть Колясиком… Это нужно жизнь свою определённым образом построить… Точнее сломать. Колясики не коллекционируют артефакты, не удирают, бросив хлебное место.

— Может быть, он уехал к своему любовнику?

— Нищему подглядывателю? Нет, Вэя, не думаю…

Внезапно я остро ощутил, что хочу выгнать Клода из номера и закрыться с напарницей на всю ночь, послав расследование на край Вселенной. У меня даже ноги задрожали. Я покосился на Вэю — не заметила ли она моего состояния? Но девушка была увлечена рассуждениями о пропавшем, которые я пропускал мимо ушей.

За окном серый плотный ливень принялся терзать помутневший город…

*****

Седовласый красавец Кветослав соответствовал своему имени. Как на Проте, так и в Грандзионе он изучал местную флору. Исчез вгостинице, огромном особняке, построенном в старинном европейском стиле. Говорят, всюду ходил в обнимку с какой-то девушкой.

Сунув нос на улицу, я обрадовался, что умею плавать — улицы были залиты водой по кромку глиняных бордюров. Свен в дорогом пластиковом аквакостюме, похожий на куклу-голыша, упрямо шагал к гостинице по колено в воде. Я помахал ему — «Мы уже спускаемся!»

Я облачился в тёплый пластик и снабдил «купальными» принадлежностями напарников.

— Вы бы видели, что творится в парке!

Староста скользнул взглядом по Вэе, густо покраснел и замолчал. Я понимал одинокого Свена. Изобретатели костюмов не учли, что в этих костюмах придётся ходить и женщинам тоже. А чему удивляться — изобретателями были однополые вокавы. Хотя вот Клоду тоже всё равно… Может, он из рода этих самых вокавов?

— Свен, Вы что-то говорили о парке? — я постарался вернуть провожатого в реальность.

— Ах! Да-да!

Вид у него был человека, который из последних сил успел на рейс и уже на борту выяснил, что ошибся космобусом. С трудом Свену удалось прийти в себя.

— Куда сегодня отправимся?

— По списку у нас Кветослав. Хотя вчерашний визит в дом Даляты ничего не прояснил… Пойдёмте в гостиницу, где жил Кветослав и попробуем там что-нибудь разузнать.

— Дело в том, что туда нужно идти через парк, а он в овраге…

— Раздобудьте нам лодку, Свен! Иначе далеко мы не уплывём.

Поручать Свену раздобыть лодку — это всё равно, что заставлять ребёнка есть полезную еду — испортите и еду, и ребёнка. Добрый час мы дрожали на ветру — ноги в воде — ожидая Свена. Наконец он явился верхом на сооружении, напоминавшем наспех сколоченный плот, с одним веслом и чахлым парусом. Да уж, века технического прогресса и освоения космического пространства прошли мимо Грандзиона! К счастью в нашем распоряжении был щедрый Михаил и его яхты. На мою просьбу он откликнулся с живостью, и скоро в конце кипящей водой улицы показалась яхта Михаила.

— Вот это корабль! — Михаил не мог спокойно смотреть на плот Свена и хохотал, как заведённый, выпустив штурвал из рук. — Свен, Вы пожелали всех утопить?

Обиженный староста молча перебрался через борт яхты, не дожидаясь приглашения. Мы последовали за ним.

Пока возились с лодкой, вода немного спала, и влажная дымка рассеялась, обнажив мокрые дома. Пунцовый диск Ярила проступил в серой пелене, и его тут же заволокло прибоем туч. Над нами, печально перекликаясь, пролетели большие многокрылые птицы. Я никогда не видел здесь подобных созданий и вопросительно посмотрел на Свена.

— Здесь нет аборигенов, чтоб дать имена животным, поэтому местные зовут их просто мельничными гусями, — без энтузиазма ответил староста. Вымокший и посрамлённый.

— Они вкусные! — добавил Михаил, но для меня эта информация была лишней — мяса я не ел.

Мы взяли курс к гостинице в центре общины, где жил со своей девушкой Кветослав. Колёса, прилаженные к яхте, то выныривали, то почти полностью погружались в воду.

Лихо пронеслись по бедному кварталу с гнилыми одноэтажными домиками, миновали улицы понарядней и вырулили к громадному парку — осколку леса, неожиданно оставленному в живых первыми поселенцами. Со временем парк облагородили и подстроили под человека. Большая часть парка занимала овраг, поэтому лестницы и площадки сейчас превратились в водопады и бурлящие перекаты.

— А вот теперь поплаваем по-настоящему! — задорно воскликнул Михаил и прибавил ходу.

Работавшие до этого вхолостую лопасти двигателя зачавкали в воде, всё больше погружаясь, и наконец, заурчали, как довольное обедом животное. Ход стал мягче, исчезла тряска. Яхта оказалась в родной стихии.

— Держимся — впереди лестница!

Я не вполне разделял радость Михаила, но на всякий случай вцепился в борт и придержал за талию Вэю, рядом с которой предусмотрительно сел. Вэя освобождаться из моих объятий не стала. То ли испугалась стихии, то ли обрадовалась моим объятьям.

Подхваченные потоком мы переплыли парк и ринулись к гостинице, которая громадиной утёса высилась у подножия парка. Сперва мне показалось неразумным возводить постройки в низине, но потом я увидел глубокие желоба, по которым вода устремлялась дальше к озеру.

Михаил круто развернулся у поворота русла, и яхта упёрлась в массивный каменный фундамент. Под мокрыми колёсами по брусчатке растеклись лужи.

— Приехали!

Мне предстояло выяснить у гостиничного персонала, а если повезёт, то и у кого-то из постояльцев — что за человек был Кветослав. Для чего было бросать Прот и переселяться на Грандзион, чтоб заниматься тем же самым — изучать растения? На Проте цветы перевелись?

Михаил, не интересуясь моим мнением, скакнул в дверь. Это меня немного разозлило — всё-таки я считал себя здесь главным. Утешило то, что напарники и даже Свен пропустили меня вперёд. Клод придержал дверь. Надо ему за это питание усилить.

— Ого! — Клод от удивления попятился. — В этом захолустье такое…

Было чему поразиться — перед нами предстал цилиндрический холл метров шестьдесят высотой с серым мраморным полом. Вместо крыши его венчал восьмигранный «фонарь». Торжественность зрелища дополнял расписной пастельный орнамент по окружности «фонаря». Вкруговую холла на всех пятнадцати этажах шли каменные балконы коридоров. Всё было строго, просто и скорей всего страшно дорого.

— Впечатляет? — спросил Свен с тихой гордостью. — Это я добился строительства именно такой гостиницы.

За эту негромкую гордость я моментально простил старосте все его цивилизационные заблуждения.

— Ещё бы! Это, верно, визитная карточка общины?

— Надеюсь, станет когда-нибудь…

— Я здесь даже какое-то время жил, — весело сообщил Михаил. — Но потом я взял под контроль Центр и не захотел тратиться.

— Получается, у ботаника были средства, чтобы тут обитать? Неплохо у вас зарабатывают на гербариях…

— Это гостиница для солидных приезжих.

Свен ухмыльнулся, явно намекая, что я в этот список не вхож. Но я даже не обиделся. Это была сущая правда. Будь воля Зорда, он бы оставил меня с напарниками спать под открытым небом, но «чёртова Гильдия сыщиков» заставляла его раскошеливаться.

К нам подошёл высокий господин в муаровой форменной одежде и представился распорядителем гостиницы. Я быстро организовал работу.

Услужливый распорядитель, открыл номер, где жил Кветослав — «Мы здесь ничего не трогали» — и пообещал прислать ко мне весь персонал. Клоду я поручил проверить списки — кто из постояльцев жил ещё при Кветославе. Они с Вэей должны были всех подобных допросить, а самых интересных пригнать ко мне. Михаилу я отомстил, умело задействовав его авантюризм. Он должен был обследовать здание и определить то таинственное место, где проще всего исчезнуть незамеченным — ведь Кветослав с девушкой пропали именно в гостинице. Задача была нудной и практически не выполнимой — где угодно могли сгинуть.

Первым делом мы со Свеном осмотрели номер. Сдержанная роскошь с молчаливой строгостью смотрела на нас и не спешила открывать секреты постояльца. Я с сожалением пощупал бархатистую обивку широкого дивана, приполировал инкрустированную лепестками цветов гладь стола, прошёлся по тёплому опаловому полу. Мне подумалось, что если бы я не расщедривался и полагался на бюджет нашей фирмы, то не знать мне никогда, как это — жить в чужой роскоши на самой вершине мира.

Насчёт уверения распорядителя — «ничего не тронуто» — я засомневался. В блестящем как клинок ножа тубусе-рюкзаке кто-то основательно покопался — вещи были уложены кое-как. При этом смена белья и несколько комплектов верхней одежды аккуратно разобраны по хранилищам гостиничного шкафа и в каждом установлена нужная температура. Неряха, разворошивший тубус, не придавал бы значения хранению одежды.

Я вытряхнул содержимое рюкзака на диван. На первый взгляд ничего интересного — упаковки пищевых таблеток, термонож, контейнеры для сбора растений, роботы-чистильщики, защитный костюм. Пищевые таблетки… Человек, который живёт в шикарном номере, носит дорогую одежду, спит с молодой и привлекательной девушкой не станет унижаться до псевдоеды. По себе знаю. Он знает толк в хороших продуктах и наслаждается процессом принятия пищи.

Я сгрёб кучу обратно в тубус и поймал мысль, которая мешала мне сосредоточиться — в номере не было вещей Всемилы, девушки Кветослава.

— Ян, я не знаю, что мы ищем, но, по-моему, этот предмет здесь не к месту.

Свен вытянул из-под кровати частичный двигатель — гибкий диск цвета мардоре. Я повертел находку. Этот оплавленный по краям малыш заслуживал не такой унылой участии, и без сомнения, знавал лучшие времена. Его красновато-коричневый с золотыми искрами корпус блестел под лучами не одного солнца, а нутро поглощало энергию космических частиц в разных уголках Вселенной.

— Разве Кветослав прибыл сюда на собственной шлюпке?

— В регистрации гостиницы об этом ни слова! Я же подробный отчёт отправил Вашему начальнику, когда заказывал детектива.

— Свен, я просто уточнил… Отчёт отчётом, но, может быть, Вы знаете подробности…

— Вы правы, Ян, — Свен неожиданно сменил тон. — Только не о шлюпке… Девушка Кветослава… Он зачем-то удочерил её, хотя не скрывал, что живёт с ней как с женой…

— Мало ли. Во Вселенной далеко не везде царят свободные нравы. Лучше иметь документы на все случаи жизни. Он не преступник, а влюблённый мужчина.

— Вы придерживаетесь той же линии поведения? — усмехнулся староста.

Я предпочёл укол пропустить мимо. Для порядка я ещё поворошил мебель, простучал пол и стены. Без результатов. Я связался с управляющим и попросил прислать для допроса персонал. Самого управляющего я оставил на десерт.

Первой явилась горничная, которая убирала номер Кветослава. Она пахла мутировавшими духами и роботом-чистильщиком. Её взгляд профессионально обшарил номер, цепко выхватив все перемещения. В этот момент дверь заалела, сообщая о новом госте. Я кивнул Свену, и тот вышел коридор, чтоб контролировать доступ персоналана допрос. Не дожидаясь приглашения, горничная уселась на диван.

— Что Вы можете сказать о постояльце Кветославе?

— Он с девицей приехал, — жарко зашептала горничная. — Жил с ней здесь. Хотя жил, это неправильно сказать — они только спать сюда приходили.

Женщина глупо хихикнула.

— Бывало уйдут с пустыми руками, а возвращаются — охапки кустов тянут.

— Куда же делись все эти кусты? Вы выкинули?

— Конечно же нет! Мужчина этот каждый день кусты отправлял куда-то. Приходил парень, статный и наглый, и забирал эти будылки.

— А почему наглый?

— Не здоровался никогда.

— Да, это серьёзно… Что же девушка — тоже собирала?

— Это мне неизвестно, но тащила наравне с мужиком своим.

Тревожный запах дешёвых духов начал мне надоедать, как впрочем, и скудность улик. Глядя на эту горничную, мне пришло на ум, что одних жизнь с рождения одаривает щедрой рукой, другим сыпет щепотку так, чтоб только дух теплился. И многим вовек этого не исправить…

После горничной я побеседовал с чередой прислуги. Собрав воедино отрывочные сведения, я примерно представил, как выглядела жизнь Кветослава в гостинице.

Они с Всемилой вставали по здешним меркам поздно — как раз к обеду. Но обед пропускали и отправлялись то к озеру, то в леса — собирали образцы растений. Скорей всего, чтоб утолить голод, в ход и шли найденные пищевые таблетки.

К ужину пара возвращалась. К этому времени подоспевал курьер из МСД — межпланетной службы доставки. Он забирал образцы, а Кветослав с девушкой отправлялись в ресторан при гостинице. На ужин заказывали, по словам повара, одно и тоже — ореховый суп и морковный пирог. То есть самое дорогое и самое дешёвое блюдо. Запивали еду горячей минеральной водой и шли к себе. До утра о них никто не вспоминал.

— Смахивают на роботов, — хмыкнул Свен, выслушав мой рассказ.

Я бы добавил, что я видел роботов и побойчее, с лучшим аппетитом. У меня приятель из таких — он в нашей компании самый первый заводила и обжора.

— Ян, мы тут с Клодом нашли кое-что…

В номер впорхнула Вэя и притопал Клод. Бедным ребятам с непривычки было ужасно жарко в облегающих костюмах. Больше всего я жалел Вэю, хотя и получал возможность созерцать изгибы её тела.

— Тащите интересное сюда!

— Э-э его… э-э, не дотащишь… Пойдёмте, сами посмотрите.

Свен стал скучным, как человеческий желудок после воканских варёных бобов, но поплёлся за нами.

Выйдя на балюстраду вслед за ребятами, я увидел лужицу людей на изгибе коридора возле открывшегося лаза. Это была в основном прислуга, потому что богатые люди не особо любопытны — ну, проход и проход, проходов они, что ли, не видели… Дверь приставили к перилам балкона.

— Это я нашёл лаз, — гордо заявил Михаил, который вынырнул откуда-то сбоку и принялся разгонять любопытных.

Вот тебе и невыполнимое задание!

В облицованной лакированным тополем стене зиял круглый как зрачок проём. За ним светом извне туманно сиял и тихо урчал скользящий подъёмник.

— Как Вы додумались до него Михаил?

— Я? — всполошился хозяин центра. — Я случайно нашёл. Стучал по стене, пустоты искал, а тут раз — кусок и вывалился.

— Это чёрный ход, — запыхавшийся распорядитель никак не мог отдышаться. — У нас к тайному подъёмнику на каждом этаже выход, но про него никто не знал, кроме меня и хозяина.

— А что за тайна такая великая? Ну, подъёмник и подъёмник. Есть же центральный лифт.

— Это хозяин для себя сделал…

— А кто хозяин?

— Мне это неизвестно. Он живёт на Апсте. Оттуда приходят средства и туда они отправляются.

— Ну, хоть имя-то у него есть?

— Я отправляю доходы на определённый номер.

Я незаметно кивнул Клоду. Тот состроил недовольную мину, но утвердительно дёрнул головой в ответ. Меня начинали злить эти мелкие пятна его не довольства, которые появлялись каждый раз, когда я обращался к нему с поручением.

Я с напарниками, Михаил, Свен и аборигены гостиницы, которых нипочём было не отогнать, прокатились по подъёмнику вниз и снова вверх до самой крыши. Мы вышли наружу. Я ступил на каменную ленту, обрамляющую прозрачный купол и замер в восхищении — передо мной развернулась панорама центра общины.

Город был похож на пшеничное поле, где по чьей-то прихоти сжали колосья в хаотичном порядке, а остальные бросили дозревать под Ярилом. Терпкий туман таял на глазах, а искрасное, словно нарисованное куном Ярило тёрлось щекой о шершавые углы домов. Его лучи капали на город, не согревая, но подбадривая. Над городом вскипал день. Время будто пригрелось. Щурясь, мы с Вэей посмотрели друг другу в глаза. Тут стало заметно, что не один я искал взгляда напарницы. Михаил увидел, как я смотрю на девушку, и переключил внимание на Свена.

— Печальный вид — холодные пустые улицы под серым бесчувственным небом, — мрачно заметил Свен.

— Бросьте, Свен! Что это с Вами? Туман почти рассеялся. Красиво… — я попытался заступиться за город.

Свен пожал плечами и отвернулся.

— Ян, Вы бывали на Земле? — задорно спросил Михаил.

— Только что оттуда…

— Когда я жил на чужбине, казавшейся мне родиной, я как и Вы, не задумывался о своём происхождении. Новая Земля меня изменила. Я на истинной Земле никогда не бывал. Расскажите мне о ней?

Я понимал его. Только моей Новой Землёй стала Митония.

— Как-нибудь в другой раз… Ничего милого… Сдаётся мне, что скоро разочарованные ломанутся на истинную Землю…

— Может быть, — хохотнул Михаил.

Я обошёл купол «фонаря» по каменной ленте, не нашёл ничего интересного и велел всем идти вниз.

Когда мы оказались на улице, распаханное далёкими короблями небо уже посинело, и воздух заметно прогрелся.

Михаила я с благодарностями отпустил, потому что вода спала, и не было нужды эксплуатировать его. К тому же Михаил глаз не спускал с Вэи, и мне хотелось избавиться от этого любителя женщин. Понаблюдав за ним на крыше, за его беспардонным липким взглядом, я понял, что неловкий поэт играл небольшую роль в жизни Ирмеры, а её главным любовником был Михаил. Всё относительно — ещё час назад я ничего не знал о похоти Михаила и потому относился к нему благосклонно, его присутствие меня не возмущало. Этот любитель роз и колёсных артефактов вызвал вдруг во мне приступ жаркого гнева. И в ту же минуту, вспомнив об артефактах я понял, почему частичный двигатель остался в номере — это средство передвижения являлось для Грандзиона артефактом именно из-за двигателя. Использовать его запрещено. Где же сама машина?

— Свен, кто выдаёт разрешение на пользование вещами?

— У нас этим занят Беримир — он фанатик использования «правильных вещей», поэтому Совет доверяет ему в этом вопросе больше, чем мне. Дай ему волю, тут бы все летали на мётлах.

— Для этого летающие мётлы тоже нужно изобрести…

— Есть у русов такая поговорка — Рус никогда не попросит, землянин никогда не подаст. Это объясняет многое.

— Это Вы к чему, Свен?

— К тому, что Беримир — истинный землянин.

— Они все разные, Свен. Я знаю немало землян.

— Один из которых Ваш приятель, митонец?

— Разве я о нём рассказывал?

— Ваш напарник поделился!

Клод предпочёл спрятаться за спину Вэи.

— Но, ведь, Беримир не с Земли!

— Это его версия. Он у нас недаром легенды собирает — сам порядочный сказочник. А Ваш Кветослав пытался всех перехитрить — снял двигатель, который был виден, и раскатывал на розовом волобусе или как там эта его штука называлась. Оказывается, там весь корпус как один большой двигатель. Беримир, когда это понял, ужасно разозлился. Стал настаивать, чтоб Кветослав уехал. Угрожал, что выяснит, сколько на самом деле лет его девушке. Хотя, по мне, она для него даже старовата была…

— Я ничего не знал об этом. В запросе ни слова.

— Значит, не счёл нужным сообщить.

— И потом не рассказали…

— Я хотел, но Вы так быстро спутались с этими поборниками рухляди…

— Во-первых, я — сторонник прогресса, просто к нему я отношу ещё право на образ жизни, если это другим не мешает. А во-вторых — почему Вы сейчас разоткровенничались?

— Не хочется таскаться за Вами постоянно.

— Это Вам не удастся — теперь показывайте, где волобус Кветослава.

Свен посмотрел на меня так, словно удав, который хотел съесть кролика, а тот превратился в слона. Над нашими головами скользнул космолёт. Его сахарный скелетик, чиркнув, растаял в синеве.

— Беримир отнял волобус у Кветослава и продал его Михаилу.

*****

Беримира я застал в его втором жилище — вполне современной квартире в доме у подножия парка. Дверь представляла собой сплошной поток воды, который прекратился, стоило хозяину сказать «Стоп». В небольшом холле над полом парил трубчатый палас. Несмотря на мой гнев, я не удержался от сарказма.

— Я вижу, Вас не смущает ваш удобный современный дом. Лаптей и кадушек я нигде не увидел. Ни здесь, ни в Вашем другом доме.

— Судя по Вашему тону, Свен Вам всё доложил, но ничего не объяснил.

— Я и пришёл за объяснениями. Сначала кросни, теперь волобус.

— Я забрал волобус, как артефакт. Этот упёртый поборник прогресса Свен не понимает, что мы должны пользоваться только тем, что сами произвели.

— У Вас-то самого артефактов полон дом, и мир не рухнул.

— Я умею грамотно ими пользоваться, чтоб не нарушать баланс за пределами этой квартиры.

— А Кветослав, стало быть, не умеет.

— Да он мне сам всё отдал, когда выслушал мои доводы.

— Что значит — всё? Кроме волобуса было ещё что-то?

— Нет, только он.

— Как Вы могли продать чужую вещь? Вы знали, что Кветославу она больше не понадобится?

— Ни в коем случае! Кветослав сказал, что пробудет здесь не меньше месяца. Я решил отдать волобус в аренду Михаилу.

— То есть Михаил мог им пользоваться, а Кветослав нет.

— Михаил знает, где на нём можно летать, а Кветослав в первый же день врезался в верхушки деревьев, поломал их.

Моё внимание привлекла съёмка во всю стену — люди толпились возле огромного замка, сновали туда-сюда, контрастируя с невозмутимым величием замка. Беримир заметил моё любопытство.

— Это Храм искусства — самое большое собрание уцелевших произведений искусства. Его построили на Земле на исходе цивилизации в надежде на лучшее.

— Не знал о таком — обязательно побывал бы.

— Мне не нравится месиво людей внизу, но я оставил эту съёмку, потому что сам Храм просто великолепен. Я хотел бы здесь воздвигнуть нечто подобное.

Глаза Беримира вспыхнули, как маяки космолёта, а я силился понять, что движет этим человеком — наивное стремление выкопать корни русов или какой-то острый расчёт. Не тратя время на поиск истины, я засобирался по делам, искать следы следующего пропавшего — Лешко.

— Ян, можно мне с Вами? — осторожно попросил Беримир.

Меньше всего мне хотелось брать с собой писателя, но азарт узнать его поближе, разворошить начинку, возобладало.

— Хорошо, идёмте, Свену будет веселей.

При упоминании о старосте Беримир стал похож на вываренную капусту. Увы, в компании некоторых людей скучнее, чем в одиночестве.

*****

Лешко, отчаянный охотник за преступниками с Митвы, решил, что и на Новой Земле их будет немало. Отправился за город и на краю пшеничного поля.

Когда мы подошли к опушке леса, в которую мягко толкались ржаво-золотые волны спелой пшеницы, из-за облаков выплыло Ярило, и день щедро одарил нас теплом. Я постоял, прижмурившись, и сквозь приподнятые ресницы подсматривал за Вэей. Напарники успели переодеться и теперь явно наслаждались отсутствием липкой одежды. Вэя счастливо улыбалась всем, даже смущённому Беримиру, а Клод энергично растирал себе плечи.

— Вот здесь Лешко видели последний раз?

— Да, крестьянин видел, — подтвердил Свен. — Он сказал, что человек стоял на краю поля. Когда крестьянин взглянул снова, человека уже не было.

— Не провалился же он, наверняка в лес пошёл.

— Вам видней, Вы детектив, — пожал плечами староста и упёр взгляд в напарницу.

— В лесу искали?

— Прочесали несколько раз, — вяло сообщил Свен, не отворачиваясь от Вэи.

— Это так, Ян, наши люди всё посмотрели. Я лично возглавлял их.

Я с удивлением понял, что Беримир старается вернуть утраченное доверие.

Не сговариваясь, мы вошли в лес. Кристальная до головокружения свежесть с примесью ягодной карамели накрыла нас с головой. Вэя вдохнула полной грудью и засмеялась от радости. Клод тут же уткнул нос в ближайший куст и застрочил в кун наблюдения. Мы осторожно ступили на узкие, как змеи, дорожки.

Лес не был похож ни на один другой — то там, то здесь я замечал пятна иной фауны, представители которой отчаянно конкурировали между собой.

— Странный лес какой-то… Нелогичный…

— Он выращен специально, как знак нашего единения, — объяснил Беримир. — Все, кто захватил с планеты то растение, которое было ему дорого, посадили их здесь.

Я пригляделся к окружающим растениям. Большую часть я узнал, как старых, но недобрых знакомых. Многих опознать не удалось. Хищные цветы с Милона грустно свешивали бутоны к мохнатым каменным глыбам эжтельского картофеля, прозрачная трава с Трабба, никла к трубчатым иглам неведомого мне растения, лиана с Земли обвивала янтарный ствол дерева с Лиата.

Пока я разглядывал истерическое количество растений, я понял — все эти несчастные переселенцы скучают не по Земле предков, а по планетам, которые покинули. Они льют невидимые слёзы по месту, которое они считали родиной, но та не оправдала их надежд. Поиски Новой Земли не что иное, как месть за несложившуюся жизнь.

— Что-то на меня это растительное безумие навевает тоску… Пойдёмте отсюда.

— Вы первый, у кого такая странная реакция на этот гимн человеческому единству.

Я не стал спорить с Беримиром не потому, что разделял его мнение — трудно сказать, что может ждать пришельца в столпище чуждых растений — не на всех планетах растения поедаемый элемент, иногда бывает и наоборот. Ладно мы, но с нами была Вея…

— Я есть хочу, — как всегда не вовремя заныл Клод.

— Можете съесть вон те семена, — великодушно разрешил Беримир и указал на кровавые капли, беспрерывно стекающие с пюсовой коры спиральной розы.

— Клод, не смей!

— Ян, они вполне съедобны, — заступился за Беримира староста. — Вашему напарнику ничего не грозит.

— Нет, ничего здесь есть не нужно! — уж мне-то было известно, на что способны законы мутации…

Клод обиделся, но послушался, глотая слюну.

Мы шатались среди раскрашенной во все невообразимые оттенки фауны, словно пребывая в безумном сне, заснувшем на солнцепёке человека. Я бы давно ушёл отсюда, но Вэя погрузилась в абсолютно восхищённое состояние, и мне жаль было возвращать её из пёстрой нереальности. Хотя вскоре пришлось — Клод зазевался и угодил в золотой митонский одуванчик. Я и рта не успел раскрыть, как напарник с ног до головы покрылся ровным слоем мерцающей пыльцы. Все, кроме меня, заохали вокруг «золотого мальчика». Парень пытался смахнуть пыльцу, чем ещё сильнее втёр её в кожу.

— Поздравляю, Клод! Теперь ты таким сверкающим будешь до конца дня, только с заходом солнца— извините, Ярила- пигмент растворяется.

— А на утро? — глотая слёзы, проблеял напарник.

Хотелось помучить его, чтоб не лез к незнакомцам, но я же умнее, старше…

— Не волнуйся! Завтра будешь как новый!

Чтоб утешить приятеля, Вэя протянула ему какую-то прихваченную с завтрака конфету, и мой желудок сердито заурчал.

— Свен, здесь можно пообедать где-нибудь?

— Тот крестьянин, который видел Лешко последним… Я думаю, он нам не откажет.

Я не любитель трапезничать за счёт чужого гостеприимства, но кушать страшно захотелось.

— Хорошо, только я заплачу за обед.

— Ни в коем случае! Вы обидите хозяина.

Я снова ничего не возразил писателю, но обменялся многозначительными взглядами со Свеном. Хотелось объяснить ему, что друзьям и чужакам хозяева рады всегда по-разному, да ещё на такой небогатой планете, но… Такие, как Беримир, никогда не меняют своего мнения и в конце долгой до апатии жизни словно глыбы откалываются от Человечества, тихо оседая в вечность.

Без приключений мы вышли к опушке и направились к деревне краем пшеничного поля. Ещё издалека я заметил крытую камышом крышу крестьянского дома. На мой молчаливый вопрос Свен утвердительно кивнул.

— Крыша из гибкого льда, конечно, современней, но это же страшный артефакт! Поэтому камыши, разумеется, лучше, — Свен не удержался от колкостей.

Беримир нервно затеребил расшитый петухами воротничок рубашки, но не проронил ни слова.

Увидев повозку, запряжённую коровой, я понял, что дело будет непростым — человек, который даже механическое средство передвижения считает недопустимым, обладает незавидным упрямством.

— Ждажир — гордость общины! — твёрдо заявил Беримир. — Если бы все чтили наши традиции так, как это делает Ждажир, Новая Земля оправдала бы надежды поселенцев.

Вскоре мы очутились на сиротливом подворье образцового руса. Под деревом во дворе стоял полированный стол с отблеском отражения окружающего пейзажа, рядом в земле копались бойкие тощие куры и глухо урчал подземными водами колодец. Чуть поодаль виднелся затоп, впрочем, пустой. Если это место выражало чаяния такого огромного количества народа, то я усомнился, стоило ли вообще мчаться за подобным в безвестную даль.

— По-моему, так можно жить везде, — осторожно заметила Вэя, словно прочитав мои мысли.

Беримир посерел. Я уже приготовился защищать напарницу от его нападок, как на крыльце показался хозяин с какой-то женщиной. Внешность мужчины представляла собой яркое доказательство того, что люди умудрились произойти именно от обезьян.

Широко раскинув руки, он бросился к Беримиру и заключил его в объятья, женщина осталась стоять невозмутимой.

После продолжительных лобзаний и обмена восторгами крестьянин обратил внимание на нас. Беримир вкратце объяснил, кто мы и что здесь потеряли. Свена эта парочка словно не заметила.

— Это моя Зимава, — хозяин с гордостью представил нам жену.

— Форменная корова, — тихо заметил Клод с раздражением, и я с ним согласился.

Зимава не была толстушкой, нет — но, казалось, приставь к ней рога — она замычит.

С натянутой одной на двоих улыбкой нас пригласили в дом.

Внутри оказалось ожидаемо чисто, деревянно и голо. Всё напоминало поделки из кружка «Умелые руки» — стол, лавки, сундук. Спасал положение только аромат. Запах какого-то сладкого кушанья таился в уголках дома, а в горнице густел в настоящий сироп. Дух был приятен, но есть мне расхотелось — десерты у меня всегда отбивали аппетит. Клод, напротив, чуть сознания не лишился и с подкошенными ногами опустился на лавку.

— Садитесь, садитесь, прошу, — захлопотала Зимава, ловко расставляя деревянную утварь.

Мы рассредоточились по лавкам. Свен уныло провёл пальцем по выдолбленному кратеру миски и обречённо вздохнул.

Женщина каждому бухнула порцию полбяной размазни и пожелала хорошего аппетита. Клоду, видимо, ужасно хотелось есть, потому что он рьяно принялся за эту сомнительную еду.

— Как прошёл праздник заквашивания овощей? — Беримир завёл с хозяином светскую беседу.

— Волшебно! Жаль, Вас не было.

— Ничего страшного — на зимнем рынке увижу, что из всего этого получилось.

Я решил прервать их щебетание — Клода, судя по его внезапно ставшему унылым как цветок под снегом лицу, вот-вот должно было стошнить прямо не предложенное кушанье. Требовалось быстрей покончить с визитом.

— Ждажир, мне известно, что именно на краю Вашего поля пропал Лешко.

— Да, я всё видел!

— Всё?

— И всё и ничего — только то, что тот, кого Вы называете Лешко, стоит у края поля. Потом он исчез.

— У него в руках не было никакого оружия?

— Нет, ничего такого…

— Конечно, оружие могло быть вмонтировано…

— Ян, в теле Лешко оружия не было, здесь это запрещено.

— Я видел его карту, Свен. Просто я подумал, может, он и здесь решил поохотиться на кого-нибудь, как на Митве.

— Вряд ли… Мне кажется, он приехал, чтобы попробовать нечто новое.

— Ждажир, Вы прежде видели Лешко?

— Нет! Никогда. И после тоже.

— Ну, это понятно…

Беседа не складывалась. Я увидел, как Клод побледнел и подавил кашель.

— Нам пора!

Я резко поднялся, и напарники радостно повскакивали вслед за мной.

— Свен, проводите меня к Лешко домой.

— С удовольствием, — радостно взвизгнул староста.

— Как же та-ак? — недовольно протянул Беримир. — Это по меньшей мере невежливо.

— Вы же остаётесь — представитель от всех нас. Ждажир, простите, дела не ждут!

— Да, да, конечно, — с притворным огорчением засуетился хозяин дома.

— Спасибо, Ян, — горячо поблагодарил Свен, когда мы оказались за порогом. — Вечно меня мучает этот этнограф, таскает в гости к местным.

— Свен, рад был Вас спасти, но, по-моему, Вам не мешало и самому почаще бывать у аборигенов. Вы бы наладили отношения с ними, вошли в доверие.

— Поверьте, я общаюсь, с кем следует, — староста насупился и зашагал подчёркнуто впереди.

Так резво, что мы едва за ним поспевали. Даже Клода перестало мутить.

*****

— Зачем такая толстая? — Клод обнял колонну и засмеялся.

Чтоб её обхватить понадобилось бы четыре Клода.

Огромный вытянутый вдоль улицы коробок дома для чего-то обзавёлся массивными колоннами, подпирающими парадный вход. Пять гранитных ступеней вели к пафосной двустворчатой двери.

— Кто же здесь живёт? — прошептала впечатлённая Вэя, не решаясь, ступить на лестницу.

— Люди, которые не захотели жить в избах и могли себе это позволить, — с вызовом сообщил Свен и вошёл в подъезд.

Мы последовали за ним.

Паркетный пол просторного холла тускло отражал лепной потолок и шеренги вычурных резных дверей.

— Внутри ещё удивительней, — вздохнула напарница. — Выглядит дороже, чем наша гостиница.

— Это Вы ещё в квартирах не побывали, — хмыкнул староста и решительно вдавил ладонь в ближайшую дверь, увитую резной лозой с увесистыми гроздьями винограда.

Раздался мелодчный звон, в котором хорошо было слышно — «Свен». Нам отворила ухоженная пожилая дама и поприветствовала нас лёгкой улыбкой. Давно я не встречал таких стержневых аристократок на просторах Вселенной. Увидев её, я был уверен, что не обнаружу в этом доме ни одного игрока в этничность.

— Вилнесса, это Ян, детектив. Ян, это Вилнесса — моя отличная знакомая и незыблемая поддержка в начинаниях, — Свен представил нас друг другу.

— Очень приятно! А это мои напарники — Вэя и Клод. Хорошие ребята и первые помощники.

— Какие они у Вас милые, — шире улыбнулась Вилнесса. — А что это у вас мальчик такой золотой?

— Умничал часто. Благодать сошла.

— Ценю остроумных людей! Проходите!

Едва шагнув за порог квартиры, я с удовольствием втянул заглушённый в моей памяти аромат — дух свежего хлеба. Мне показалось необычным, что в таком изысканном доме кто-то печёт хлеб. Вилнесса поймала мои мысли.

— Это моё маленькое увлечение. Люблю готовить. Ещё на Земле это было главным развлечением, а тут и подавно… Здесь же ни театров, ни музеев — ничего для души.

— Вы жили на Земле?

— Да, когда-то… Теперь мне кажется, это было так давно, что уже сомневаюсь — со мною ли…

Хозяйка квартиры пригласила нас в уютную, хотя и немного потрепанную гостиную. Собственноручно сервировала массивный в кружевных завитках стол — подала свежеиспечённый хлеб — «это моё маленькое хобби», в зелёную крапинку масло, печенье, густой горячий сок — «к сожалению, чая здесь не достать».

— Вилнесса, ни Ваша квартира, ни Вы сами совершенно не вяжетесь с этим местом.

— Слышал бы Вас Беримир — «этим местом», — усмехнулась женщина. — Подобных мне здесь целый дом.

— Вы все с Земли?

— Да, несколько десятков идиотов из вполне благополучного города Невска.

— Я жил в гостях у друга как раз недалеко от этого города.

— Ну, и как он Вам?

В глазах женщины вспыхнули знакомые мне искры. Подобным образом я реагирую на упоминание Митонии.

— Печальное зрелище, — признался я.

— Тогда Вы нас поймёте. Невыносимо было наблюдать угасание родного города.

Тень душевной боли, скользнувшую по лицу, Вилнесса попыталась растворить в глотке сока.

— Конечно, мы поступили малодушно. Нужно было остаться и не дать Невску скатиться в это равнодушное отчаянье…

— Разве это было в Ваших силах?

Женщина пожала плечами.

— Вы не думали о том, чтобы вернуться?

— Думала. Но я не хочу всю жизнь мотаться по Вселенной, да и жить в умирающем Невске нет больше сил.

— Вам, верно, тяжело здесь… Мне кажется, сложней всего принять не скудность бытия, а бедность духа здешних обитателей.

— Вы правы — эти люди, не хотят эволюционировать. Ни их образ жизни, ни интеллект, даже облик не претерпели со временем никаких изменений. Кое-кто пытается двигаться вперёд, что-то делать, но нас таких единицы. Большинство не хотят знать больше, чем им предлагают заскорузлые ретрограды вроде Беримира. Не понимаю, зачем они сюда приехали…

Я обратил внимание, что в квартире много шкафов с доисторическими книгами. Моё любопытство не ускользнуло от Вилнессы.

— Осуждаете меня, что я притащила весь этот хлам с собой?

— Ничуть!

— Это наследие предков, с которым уже восьмое поколение нашей семьи не может расстаться. А Ваши ребята, наверное, и в руках не держали такие фолианты?

— Я видел книги! — Клод обрадовался возможности поумничать. — Я даже знаю, что в некоторых есть эпитафии!

Мы с Вилнессой и Свеном тревожно переглянулись. Клод почуял, что выпалил глупость.

— Ой… Эпитимьи…

— Клод, друг мой начитанный, эпитафия и эпитимья обе вещи скверные, но вторая всё же даёт надежду. Ты действительно видел когда-нибудь книги?

— Я перепутал — эпиграф!

Мы трое расхохотались, окончательно смутив напарника. Вэя была занята изучением коллекции ювелирных украшений, хранящихся прямо в полу под стеклом, поэтому не участвовала в беседе.

Мне совсем не хотелось говорить о делах. Хорошо бы просто сидеть в гостях с Вэей в этом приятном доме, ничего не расследовать… Замечтавшись, я не заметил, что пристально смотрю на девушку. Наблюдаю, как она движется, проводит руками по стеклу, читает надписи, едва шевеля губами.

Вилнесса перехватила мой взгляд и улыбнулась.

— Вам повезло с напарницей…

Я почувствовал, как покраснел, но не от стыда, а от радости, что теперь с кем-то разделяю свою тайну. Я так расслабился, что против правил хлебнул обжигающий сок и отведал хлеб. Блаженство растеклось по всему телу.

— Вилнесса, Ян расследует дело о пропаже членов общины. Помните, я Вам рассказывал?

— Да, Свен, отлично помню. Меня тоже занимают эти странные происшествия. Я много думала о них…

— У Вас есть какие-то соображения?

— Они у меня есть, но я боюсь навлечь Ваш интерес на невиновного.

— Я не каратель. Я никогда не предпринимаю никаких мер, не будучи полностью убеждён в причастности человека. Будьте спокойны.

— Что ж… Знаете, Ян, в дополётные времена говорили — этот человек со стержнем. Если есть люди со стержнем, то Беримир- человек с дубовым колом.

— На что Вы намекаете?

— Все эти люди, Ян, пропавшие — у них есть нечто общее, что чрезвычайно раздражало Беримира.

— У Вас есть доказательства?

— У меня есть!

Свен заявил это буднично, но твёрдо. Вэя заинтересовалась и подсела к нам.

— Наш любитель старины успел повздорить со всеми исчезнувшими.

— Свен, я впервые об этом слышу.

— Я только сейчас вспомнил, после слов Вилнессы, — смутился староста.

— Насколько сильно Беримир с ними поссорился?

— Я постараюсь припомнить все случаи, но, кажется, Беримир говорил, что эти люди ему очень мешали.

— Где же их дороги пересеклись? Беримир — этнограф, собирает предания. Да и мешать можно по-разному. Кто-то нуден, мочи нет…

Я покосился на Клода, но тот не заметил намёка.

— Кто-то донимает пением за стеной. Иной мелкими придирками жизни не даёт. А кто-то откровенно угрожает.

— Угрожать Беримиру никто не мог, знаю точно. Разве что Возгарь — помните историю с кросни? Далята отказался продавать ему компас, который Беримир хотел купить на барахолке. Далята его опередил. Златозар почему-то обвинял Беримира в клевете и постоянно угрожал избиением. Мне этнограф так и не объяснил, в чём дело. Про его конфликт с Кветославом Вы знаете. С Лешко сложнее… Я не знаю, чем он не угодил этнографу.

— Я в курсе! — заявила Вилнесса. — Случайно. Лешко был моим знакомым — я провела на Митве счастливое время и в Галасети нас сблизили общие воспоминания. Он оказался сентиментальным, но всё менее удачливым головорезом. Я предлагала ему заняться здесь чем-то мирным, но и здесь он отчаянно принялся за старое. Он намеревался вместе с Беримиром избавить общину от лишних случайных людей, вот только выяснилось, что они по-разному толкуют понятие «лишний».

— То есть Беримир хотел расправиться с кем-то, кто совершенно не мешал Лешко?

— Расправиться — это громко сказано! Лешко должен был собрать доказательства невозможности пребывания неугодных в общине. Беримир передал бы все материалы Администрации на Землю и, пользуясь авторитетом, нажал на нужных людей. Их заставили бы уехать. Мой товарищ отказался участвовать в играх этнографа.

— А Любор-то, книжный червь, чем не угодил?

— Беримир утверждал, что он — дрянной учитель, раз пропагандирует прогресс. С Наволодом всё понятно — человек с манией величия не может не мешать человеку с не меньшей манией. Паркуна я бы и сам выкинул из общины за попытки продать общинникам дурман. Переплут раздражал этнографа равнодушием к проблемам русов, а Сдемил отказался строить Беримиру дом. Даром.

— Получается, Беримир их всех тихо ненавидел.

— Ну, не так уж и тихо… Беримир так рассердился однажды на Лешко, что даже ударил его. Кстати, выжить из общины он хотел нашего общего знакомого — Михаила. Отчаянный этот писатель…

— Или дурак — если Михаил на самом деле так могущественен, может и отомстить.

— Михаил — небольшой царёк, — Свен поморщился, словно надкусил что-то кислое.

— Кстати, он — не самодур, а вот Беримир метит куда выше, чем Михаил. Хотя я допускаю мысль, что он хочет, как лучше.

Перекусив у приятнейшей Вилнессы, мы отправились в квартиру Лешко — у Свена, как у главы общины, хранились «открытки» от всех дверей. Массивная надёжная дверь с незатейливым орнаментом, как ни странно, была оборудована сверхсовременным замком — он различал генокод хозяина. На резервной «открытке» хранился образец.

— Беримир, видимо, в ужасе — я заметил, что практически везде стоит «друг».

— В чём он меня только не обвинял! Но выгода победила. «Друзья» самые дешёвые, и Совет утвердил именно их.

— Беримир Вам, наверное, ужасно надоел…

— Я ему кстати тоже — как кость в пятке, — улыбнулся Свен.

— Если он искренен в своих упорствованиях, то его можно понять и в чём-то поддержать.

— Поверьте, Ян, я пытался наладить с ним контакт…

Дверь наконец поддалась, различив родной запах в какофонии чужаков и, глубоко вздохнув, отворилась.

Аскетичная роскошь жилища нашёптывала вошедшим, что хозяин был не простым головорезом.

— Первый раз вижу, чтоб дом наёмника был таким…

Клод запнулся, подбирая слова.

— Изысканным? Мой юный друг повстречал много наёмников?

Вилнесса бесшумно возникла за нашими спинами.

— Ян, надеюсь, Вы не против моего присутствия?

— Нет, что Вы!

Свен благодарно улыбнулся мне.

— Слова Клода делите на тысячу. Ему трудно разобраться, где его знания, а где чужие, — пояснил я беззлобно.

Клод обиженно хмыкнул.

Окно во всю стену с избытком пропускало в просторную комнату свет. Я внимательно осмотрелся. Лаконичный стол из красного садара, самого прочного икрасивого камня Митвы, скромно притаился в дальнем углу зала.

— Наблюдайте за ним, ребята, — я кивнул на стол. — с изменением времени суток будет меняться рисунок камня. Это садар — «живой».

Пол, набранный из разных, но лучших пород дерева, неожиданно заиграл тихую мелодию. Вэя замерла.

— Лешко привёз певучий пол из Митвы. Говорил, что там это модно, пояснила Вилнесса.

— Беримир мечтал о таком… — вспомнил Свен.

Клод пытался был предположить, что этнограф уничтожил Лешко из-за редкостей в квартире, но на него все зашикали.

Я прошёлся по комнате — мелодия стала тягучей и ровней. Клод подпрыгнул несколько раз, и звуки стали ритмичней.

Я заметил, что в центре мелодия звучит звонче. Повинуясь наитию, я осторожно ощупал особо голосистую доску. Раздался такой ужасающий писк, что мы едва не оглохли. Морщась и тряся головой словно пёс, только что вылезший из воды, я бросился отдирать доску. Славная девочка Вэя пришла мне на подмогу. Доска чуть поддалась, но выскользнула и заняла прежнее место.

— Вэя, так не пойдёт! Давай куном!

Мы включили генераторы потока, и мощные струи воздуха обрушились на доску. Через несколько секунд она с глухим стоном вылетела и, мы с напарниками обомлели…

— Кросни! — вздохнул Клод.

— Свен, этот кросни вы с Беримиром искали?

Староста осторожно взглянул на неожиданную находку из-за моего плеча.

— Видел бы Вас Беримир — добыть улику таким внеземным способом, как воздушный молот…

— Свен, я серьёзно — это тот кросни?

— Он самый!

Я осторожно вынул оружие, повертел. Генератор отсутствовал. Порывшись в потайных карманах, я извлёк бриллиант, найденный в квартире Возгаря. Он идеально подошёл.

— Ну, что Вы на это скажите? Я вопрошаю всех!

Присутствующие глазели на сверкающий камень, как завороженные.

— Какой камень… — прошептала Вилнесса.

— Ещё мысли будут?

— Ян, давайте пока не сообщать Беримиру о находке.

— Вы здесь староста! Для меня Беримир — обычный член общины, я не обязан подавать ему отчёты о ходе расследования.

— Да, да, конечно… — смутился Свен. — Я имел в виду…

— Вы имели в виду, что Беримир вездесущ и обязательно сунет нос в это дело. Научитесь ставить его на место. Не давайте управлять общиной вместо Вас.

— Ян, а может быть, Возгарь и Лешко были замешаны в каком-нибудь деле. Лешко устранял несправедливость на Митве и здесь тем же собирался заняться. Может быть, он хотел устранить Возгаря?

— Здравая мысль, Вэя! Или Возгарь явился к Лешко за защитой, как к борцу за справедливость. Клод, золотой наш, жду от тебя внятную версию.

— Я думаю, Возгарь и Лешко не могли быть приятелями. Вряд ли он пришёл за защитой. Наверное, Вэя права…

Парень посмотрел на меня с опаской, ожидая сердитого ответа.

— Пригрел умников на свою голову.

Я засмеялся, и Клод облегчённо улыбнулся.

Кросни я снова лишил генератора — не хотелось случайно задеть табло и выжечь себе первичный половой признак. Я на него ещё сильно рассчитывал в будущих отношениях с Вэей…

Наблюдая с откровенным удовольствием, как напарница любуется изменчивым рисунком садара, я расслабился и не сразу заметил, что Свен занят тем же — разглядывает Вэю. Упустил я его из виду… Впрочем, я быстро сыскал ему дело — попросил начитывать в кун протокол осмотра помещения.

Мы ещё немного поблуждали по квартире Лешко, но кроме одежды и незначительных предметов быта, ни на что полезное не наткнулись.

*****

Попрощавшись с Вилнессой, мы отправились на одну из центральных улиц. Именно там учитель начальной школы Любор, выйдя из библиотеки, наткнулся на школьный оркестр народных инструментов. Звуки окарины так его околдовали, что он прошествовал за детьми в боковой переулок. Домой он не вернулся. Последний, кто видел пропавшего — библиотекарь. Ему-то я и собирался нанести визит. Старосту и напарника я отправил к Любору домой, поговорить с соседями. Таким образом, я одним махом избавился и от заумника Клода и от конкурента Свена — будет знать, как глазеть на чужих девушек.

Мы с Вэей не спеша прошлись по тихой безлюдной улице с домами под старину и одинокими свечными фонарями. То тут, то там от улицы ответвлялись переулки, что делало её похожей на огромную спящую сороконожку. Вэя всю дорогу рассказывала мне о курьёзах учёбы в Академии, а я слушал рассеянно, погружённый в сладкие звуки её голоса. Библиотеку мы прошли два раза, туда-обратно.

В холле, пропахшем кожей и старыми досками, нас встретила тьма. Внезапно в глубине вспыхнула свеча.

— Нет ветра — нет света, — тоном упрёка сообщил голос из темноты.

Свеча крутанулась, искрясь от вспыхнувших пылинок, и в расступившейся мгле проявился крепкий невысокий человек в опашне. Увидев полосатый раскрашенный в розовые и зелёные цвета ловко сидящий кафтан, я предвкушал общение с завзятым чудаком.

— Прибычест, — тихо представился мужчина. — Хранитель никому ненужных знаний. А вы кем являетесь?

— Я расследую исчезновение одного человека. Моё имя Ян. Это моя напарница — Вэя.

— А-а, напарница…

Библиотекарь скептически оглядел нас. Вспыхнув, интерес в его глазах угас, словно он вспомнил, что удивляться в этом болоте больше нечему.

— Библиотека освящается от ветряка, а у нас второй день затишье.

— Сочувствую… Можно поговорить с Вами?

— Поговорить хотите? Отчего же нельзя…

Прибычест махнул рукой в темноту, призывая за собой, и его глухие шаги растворились в пыльной тьме. Лишь трескочущий огонёк плыл впереди. Вэя приблизилась ко мне на опасное расстояние.

— Боишься?

— Не-ет… немного…

За поворотом тьма расступилась, и нашим взорам открылся

неожиданно просторный зал с прозрачной в дождевых разводах стеной.

— В солнечную погоду даже приходится окна занавешивать, — похвастался библиотекарь.

— Я полагаю, минерал-хамелеон в окнах у вас тут нельзя применять.

— Артефакт… — покорно согласился Прибычест.

Он начал возиться у стола, суетливо распихивая по ящикам остатки обеда и посуду. Мы с напарницей вежливо сделали вид, что ничего не замечаем, и принялись разглядывать книги. Ими были набиты полки от пола до потолка, словно спелыми зёрнами коробочка цветка.

— Всё-таки лучше чип в голове — меньше места занимает, — неосторожно заметила Вэя и тут же поплатилась.

— Не судите о том, барышня, чего не знаете! — оскорбился Прибычест. — Ваши чипы делают из людей роботов!

— За эту девушку я могу поручиться — она не робот, — я попытался перевести разговор в шутку, но библиотекарь не сдавался.

— Мы пытаемся уберечь прошлое. Прошлое, в котором человек не был рабом техники — он стремился познать мир, что-то создать.

— Моя напарница не хотела Вас обидеть. Она человек другого поколения.

Пришлось умолчать о том, что и я не лью слёзы по эпохе «бумажной информации». Чипа у меня в мозгу, конечно, нет, но и мне не ведомо чтение книг. Весь мир с детства сосредоточен для меня в моём куне. Бикабы, которым Человечество обязано своим прорывом в обитаемую Вселенную, не имели о книгах никакого понятия. Вэя растерянно молчала, но Пребычест не унимался. Его монолог перетекал в ту плоскость, когда собеседники не нужны.

— Библиотеку по крупицам собирали — люди отдавали мне семейные реликвии. Как можно прошлое заменить чипом?

Мужчина расхаживал по библиотеке, словно щепка в штормовом море, тихо вникуда негодуя. Я решил вернуть бедолагу к реальности.

— И Любор внёс вклад в библиотеку?

Пребычест остановился посреди зала и задумчиво, словно увидел впервые, посмотрел на нас с напарницей.

— Нет, Любор был рядовым читателем. Преданным читателем. Ни дня без него не обходилось. Вот послушайте!

Он схватил с полки первую попавшуюся книгу, открыл наугад и принялся исступлённо декламировать:

— Мы — странники седой Вселенной,

идя сквозь время наугад,

насытились тропой безмерно,

но нет дороги нам назад.

Созвездий вечное распятье,

блеск всё ещё далёких звёзд

был нашим счастьем и проклятьем

средоточеньем смелых грёз.

Библиотекарь замолчал, чтоб перевести дух, но Вэя подхватила:

— Чуть в души заглянув планетам,

приблизившись к своей мечте,

мы вспомнили, что тает где-то

влекущий свет в родном окне.

Затрепетали в ожиданье

уставшие в пути сердца.

И мы постигли смысл скитаний,

кочевье в бездне без конца.

Напарница с вызовом взглянула на Пребычеста. Тот с восхищённым ужасом взирал на девушку.

— Вы знаете это наизусть?

Тут бы напарнице согласиться и покорить библиотекаря, но упрямица и не думала отступать.

— Я не учила стихи наизусть — просто запросила информацию с чипа.

— Информацию… — тоскливо протянул Пребычест, съежился и захлопнул книгу. — Люди душу обнажали, призывали следовать идеалам, а Вы — информацию запросили…

Пребычест скользнул по моему лицу взглядом, словно ища поддержки. Я развёл руками — такое поколение…

— Как звали Любора прежде? — неожиданно прервала уныние Вэя.

— Ингдем, кажется … странное имя для человека.

— Я с ним училась в Академии, он даже ухаживал за мной… Кстати, постоянно читал мне стихи. Эти были его любимые, — миролюбиво пояснила Вэя.

Пребычест мигом уловил этот реверанс в сторону поэзии и улыбнулся, а у меня похолодело в затылке — я уловил слово «ухаживал».

— Ухаживал?

— Да, — рассеянно подтвердила Вэя и печально дёрнула плечом. — Он не был создан для Академии — очень романтичный, возвышенный…

— Да-да, возвышенный, — радостно воскликнул библиотекарь. — Он подолгу сидел у меня в библиотеке, всё читал-читал. Уже стемнеет, а он бросать не хочет. Просит до конца главы подождать. Хотя тоже мог бы — информацию запросить…

Вэя пропустила укор мимо ушей. У меня разом пропал интерес разыскивать бывшего поклонника Вэи, что поделаешь — ревность.

— Вы его давно знали?

— Трудно сказать… Как библиотека открылась, так Любори появился здесь. Я был счастлив. Дело в том, что мало кто верил в нужность библиотеки — все с чипами теперь, а тут первый день и уже читатель.

— У вас чипы Беримир запретил, наверное? — полюбопытствовал я.

— Я бы и рад запретить, но это слишком дорого — достать вживлённый чип.

Заявился Беримир с Клодом. Если быть точным, моего напарника он брезгливо придерживал за рукав, словно вынул его из выгребной ямы. Библиотекарь бросился к писателю, как к родному.

— Осадите Вашего помощничка, объясните, что такое сыск. Он всех мне запугал. Что — на Михаила работаете?

Ну, набросился! Беримир вёл себя, как разъярённая кошка, которая не знает, кто ей прищемил хвост, потому зла на всех разом.

— Я и так еле терплю Вашу кампанию со всеми вашими кунами и чипами, а тут ещё людей защищать от Ваших прохвостов!

— О да, кун — это вселенское зло! Да что случилось-то, Клод?

— Может, у меня поинтересуетесь? — Беримир негодовал.

— Клод, что случилось? — вредничал я.

Клод осторожно освободил рукав и принял решительный вид.

— Я допрашивал соседей Любора. Проявил некоторую настойчивость. Спросил, чем он им мог помешать.

— Понятно — старая песня!

— Совсем нет — я просил, чтобы они пофантазировали, а они решили, что я их в чём-то обвиняю. Ещё я собирался поговорить с детьми из оркестра — они-то его последними видели.

— Не слушайте своего напарника — он всех запугивал!

Не смотря на то, что в это верилось легко, я принял сторону Клода.

— А может, это Вам, Беримир стоит объяснить — Любор-то, книжный червь, чем не угодил?

Писатель не ожидал такого поворота, но быстро прогнал удивление.

— С чего Вы взяли, что мы с Любором враждовали? Да, я не раз говорил нашему старосте, что он — дрянной учитель, потому что пропагандирует прогресс — но наши жизненные пути не пересекались.

— Значит, дрянной учитель…

За окном грохнуло и разом размыло контуры улицы. Придётся, переждать дождь в библиотеке. Почувствовав мои мысли, Пребычест указал нам на стулья — располагайтесь.

— Может быть, вам принести обед?

Я отказался от любезности библиотекаря.

— Ну, может быть хотя бы Вашего напарника покормить?

Я едва сдержал смех — обманываясь худобой Клода, его часто принимают за изнурённого работой подмастерья.

— Не волнуйтесь, Клод тоже не хочет есть.

Клод вздохнул.

— Лучше расскажите мне, — я стрельнул взглядом по Вэе — расскажите, кто такой Любор. Кроме того, что он учитель и читатель.

Пребычест тревожно взглянул на Беримира. Тот согласно кивнул.

— Я мало что знаю, — растерялся Пребычест. — Он любил читать стихи. У нас, ведь, Галасеть запрещена — вот ему и приходилось книгами пользоваться. Вот всё, что я о нём знаю.

— А кроме этого он был негодяем — внушал своим ученикам, что прогресс — это благо.

— Ну, Вашу позицию, Беримир, я понял. Разрешите нам с напарниками откланяться.

Я бы, конечно, ещё нашёл повод для разговоров, но ливень разом прекратился, словно небо захлопнуло шлюз.

Мы шагали с ребятами по влажным улицам, пропитанным резко обострившимися запахами земли, камня и размокшего дерева, и помалкивали. Вэя чувствовала моё раздражение, не находя ему причин, Клод сердито переживал грубость Беримира, а я старался гнать любые мысли, чтобы не думать о Люборе, как о поклоннике Вэи.

*****

Наволод

выбрал себе пафосное имя Повелителя Нави Страны Духов. Мнил себя великим учёным с астероида Кэ. На Новой Земле с этой мыслью расстаться не пожелал, но вместо работы проводил время на озере. Жена рассказала, как на последней рыбалке похвастался в кун, что поймал нечто грандиозное. Связь тут же пропала. Больше его никто не видел.

Ржавый трескучий поезд, больше походивший на связанные хулиганом консервные банки, чихая и хрипя, приволок нас сквозь город на самую окраину.

Я осторожно ступил на растерзанный травой перрон. Было солнечно и тепло, что отнюдь не приукрашивало, а скорее обостряло убогость окружавшего нас пейзажа.

— Невесёлое место, — высказался Клод.

— И непопулярное, — предположила Вэя. — Кроме нас, на этой остановке никто не сошёл.

— Просто вся компания поехала в ещё худшую дыру.

Я не фантазировал — вдалеке за буйным парком виднелась разъеденная ветрами и морозом водонапорная башня. Мне она казалось уже вполне привычной, но удивление всё же кольнуло. Наниматели заблуждаются, когда зовут меня разобраться в человеческих страстях — мне кажется, я никогда не пойму логику людей — как можно заново изобрести башню и даже поезд и не придумать для них краску?

Настороженно озираясь, мы отправились в путешествие. В основном я переживал за Вэю. Мне вдруг стало её отчаянно жаль — какую жизнь она себе выбрала… Все эти межгалактические помойки, заваленные рухлядью планеты, обозлённые нищетой аборигены. Хроническая неудовлетворённость от того, что дело не раскрыто. Пусть не из-за тебя, пусть виноват клиент, не давший достаточно денег, но именно ты не нашёл преступника, значит, ты — слабак, нерасторопный дурень. А какое отчаянье охватывает, когда ты понимаешь, что вот-вот ещё немного и ты у цели, что до разгадки один бросок… но тебе говорят, что средства кончились и пора возвращаться. Однажды я за свои собственные, причём последние деньги отправился за преступником на спутник планеты, схватил его и привёз на базу. Помню растерянное, в самом хорошем смысле рыло заказчика — «Мне нечем Вам заплатить», моё великодушное «Я работаю не только ради денег» и не сулящий ничего хорошего мрачный взгляд Зорда. Досталось мне от него тогда за мою щедрость…Да, случаются проблески, конечно, но запутанной тайнами тьмы до самого горизонта в нашем деле гораздо больше.

Уныние, исходящее от башни, бродило по неуютным дворам, веяло сыростью из закоулков и выло в огромных ржавых ангарах. Ребята инстинктивно жались ко мне.

Наконец кун обнаружил дом, где жил до своего исчезновения очередной потерпевший — Наволод, о чём не замедлил сообщить болезненным импульсом в вену. Впрочем, я заметил его издалека благодаря колоритным аборигенам у подъезда.

Четверо неряшливо одетых мужчин с отсутствующими взглядами сидели в разных позах прямо на земле у догорающего костра. Изрядно понаблюдав за ними, я окликнул.

— Приветствую вас! Разрешите оторвать от дела и задать пару вопросов?

Пустая тишина и полное отсутствие мимики. Помню, Свенельд утверждал, что здесь все хорошо понимают межпланетный… На всякий случай я запустил в куне перевод.

«Отдыхающие» лениво поглядели на меня, потом на напарников. Это была расслабленность аборигенов, уверенных в своей правоте только потому, что они местные.

— А мы ничем не заняты, — отозвался самый молодой. — Мы отдыхаем.

— Так как насчёт вопросов?

— Валяйте… — обронил худощавый верзила.

— Вы Наволода знали?

— Это того чудака, который всё время торчал на озере в Пустоши?

— По-видимому, да.

— Ну, видели… — пожал плечами низкорослый.

— Одного?

— Вы на бабу намекаете? — залился идиотским смехом верзила.

— Он намекает на то, чтоб мы выдали приятелей Наволода, — мрачно пояснил самый старший. — Никого мы не видели!

— Понятно… Дружеская беседа для вас непривычна. Хорошо, я попрошу Свенельда, и он пригласит вас ко мне официально.

Я демонстративно развернулся.

— Да ты не шуми, постой! — окликнул низкорослый. — Тут и тайны никакой нет. Он с Тримиром ходил на озеро.

— Это сосед?

— Вон, видите — двухэтажка напротив этого дома. Окна смотрят друг на друга. На втором этаже как раз окна этого Тримира. Пропащий он совсем. Поговорите с ним — он всегда дома, если только не в лавочке с напитками.

Шагая к дому Тримира, я готовился к встречи с последним отребьем — уж если эти примороженные обозвали человека пропащим, то как же он плох на самом деле?

Клод украдкой оглядывался на аборигенов, пока я его не одёрнул — не будь трусом.

Взойдя по шаткой лестнице на второй этаж, мы очутились перед покосившейся фанерной дверью. Я постучал, и дверь от толчков медленно отворилась. Комната, представшая перед нашим взором, оказалась столь убогой, что её и вовсе можно было не закрывать — шаткий стол, колченогая высокая табуретка, дрянная кровать. На кровати, уткнув голову в стену с облупившейся краской, лежал, по-видимому, Тримир. Крайняя степень отчаяния витала в воздухе. Мне стало жаль беднягу. Грустно осознавать, что во Вселенной планеты чередуются, но одно остаётся неизменным — человеческое несчастье. Не только человеческое, впрочем…

Я осторожно потряс Тримира за плечо. Мужчина живо вскочил. Он непонимающе таращил на меня мутные налитые кровью глаза. Его лицо показалось мне знакомым.

— Вы — Тримир?

— Да… — неуверенно прозвучал ответ в парах спирта.

— Я — детектив, это мои напарники. Могу я с Вами поговорить?

Тримир пожал плечами и присел обратно на кровать. Я счёл это приглашением к разговору.

— Вы были приятелем Наволода?

— Пожалуй… Мы с ним на озеро вместе ходили.

— Рыбачили?

Тримир засмеялся и зашёлся в кашле.

— Придумали!

— Его жена сказала старосте, что он пропал на рыбалке.

— Стерва у него жена! Он говорил ей, что рыбачит — на самом деле он опыты какие-то ставил. Он же учёный.

— Что за опыты?

— Я почём знаю.

Тримир пристально посмотрел на меня и поспешно отвёл глаза. Внезапно я впомнил его! Тримир это понял.

— Вы узнали меня?

— Вы очень изменились…

— Можете расспросить меня о прошлом.

— Я полагаю, эти воспоминания Вам смертельно надоели, точнее не они сами, а требования воскресить их.

— Ян, Вы всегда были излишне щепетильны… Хотя Вам это качество никогда не вредило.

Напарники удивлённо наблюдали за нашей беседой.

— Потом расскажите Вашим ребятам, как можно оказаться в трясине даже нормальному человеку.

— Боюсь, я не знаю — как. Когда мы с Вами расстались, Вы были успешным следователем, довольно обеспеченным человеком…

— Здесь ключевое слово «следователь»… Хотя когда-то мне казалось, что именно «человек» — причина моих несчастий.

— Где же вас так помотало?

— Не поверите — навсеми любимом Траббе.

— У меня друг там жил, потом на Землю переехал.

— На эту развалюху? Ещё один сумасшедший! — невесело усмехнулся Тримир.

— Я тоже так считал, но он прихватил с собой деньги и живёт неплохо.

— Неплохо можно жить в неплохих местах, а в этих человеческих отстойниках можно только прозябать. Хотя будь у меня достаточно гортов, наверное, мне и здесь было бы здорово.

— Куда же всё делось?

— Меня обвинили в «использовании подозреваемого в личных целях».

— Ого! Что же Вы с ним делали? — оживился Клод.

Меня насторожил интерес Клода к этому нестандартоному употреблению участника следствия.

— В самом деле, поделитесь, Тримир. А то у меня, может, вся жизнь даром прошла — ни одного подозреваемого я ещё не использовал в личных целях…

— Да ничего особенного… Был у меня под следствием дюжий молодец. Я нутром чуял, что он знает вора, либо сам украл, но получить признание не мог. А тут привезли пасту хлабо — утеплить стены камеры. Ну, Вы знаете, о чём я.

Ещё бы! Убойная смесь из сока хлабо и кальция — универсальный утеплитель. Знаменит тем, что в межпланетных тюрьмах для некоторых «постояльцев» — это дополнение к рациону.

— Меня вызвали на место очередного преступления, и я оставил его во дворе.

— Одного? — возмутился напарник.

— Двор запирался, подозреваемый был неопасен. Часа через два я вернулся, а он валяется на земле, один пакет пасты распотрошён.

— Наелся?!

— Обожрался. Не спасли… Меня некоторые давно убрать хотели, а тут такой повод!

— Я бы так не влип! — гордо заявил Клод.

— Ну, Клод, другого выхода не было, — заступилась Вэя.

— Я запер бы его в камере и дело с концом!

— Умник?

— О, да, Клод у нас всегда знает, как поступить правильно.

Напарника мой сарказм смутил. Тримир печально вздохнул.

— Я подался сюда сдуру. Мы, ведь, всего-навсего вторая волна пришлых. Нам трудней — у первых были какие-то надежды, работы полно — это они здесь всё отстроили. А нам чем занять себя? Что впереди?

— Работы, положим, и сейчас много — было бы желание. Вот хоть бы комнату Вашу в порядок привели. Кстати, Свен и Беримир были бы рады подыскать для Вас дело…

— Ха! Рады! Где Свен — он обязан присутствовать при допросе?

— Это вообще-то не допрос.

— Ну, если это дружеская беседа — что же мы на сухую сидим. Пошлите кого-то из Ваших умников. Здесь отличный делают самогон.

— Они у меня не для этого, — грубо оборвал я нахала.

— Бросьте! Все мы кончали одну и ту же Академию, знаем, что происходит на практике. Девчонка-то уже небось делит с Вами койку!

Я задохнулся от этой неслыханной наглости и боялся взглянуть на Вэю. Хорошо бы расквасить ему лицо, но, боюсь «использовать подозреваемого в личных целях».

— Заткнитесь, Тримир, а то я всё поверну таким образом, что виновны останетесь только Вы.

От своей выходки я почувствовал прилив сил и радости. И не один я — Клод восторженно взирал на меня, а Вэя благодарно улыбалась.

— Что? Вы мне угрожаете? В чём это я виновен?

— Узнаете в тюрьме. Вы же знаете, опасного преступника сначала помещают в камеру, чтоб он там пришёл в себя. Сами знаете, что там с Вами произойдёт — бабочка превратиться в куколку.

Тримир понял, что я не шучу.

— Туго у Вас и напарников Ваших с юмором. Обидчивые… Ладно, спрашивайте!

С трудом подавив гнев, я обстоятельно расспросил об их рыбалке с Наволодом. Тримир клялся, что последний раз Наволод приятеля не позвал.

— Я даже не расстроился. Он не столько рыбу ловил, сколько умничал — объяснял, какая особь, чем питается. Мне-то что — главное, что я ею собирался питаться. Наволод только дело всё портил.

— Он позвонил в кун жене и похвастался, что поймал нечто грандиозное. Что это могло быть?

— Я почём знаю? Единственное, я помню, он вёл себя как-то странно — будто хочет поймать что-то знакомое.

— Это как?

— Трудно объяснить… Словно искал он чего-то, ждал из озера. Хотите, покажу место, где мы рыбачили?

*****

Миновав утоптанную спортплощадку за погнутым решётчатым забором и огромные ржаво-красные ангары, мы попали на станцию.

Когда мы доехали до межобщинья, уже по-летнему жаркое Ярило катилось за крыши домов, оставленного позади города. Впереди на многие километры простиралась Пустошь. У горизонта в лучах заката переливалось озеро, похожее на кипящую лаву.

— Завораживает… — вздохнула Вэя.

Меня лично завораживало всё, что завораживало Вэю.

Тримир довёл нас до озера, к серому в прожилках, словно венах, камню и неопределённо махнул рукой — вот здесь рыбачили.

Чего же мог ждать на этом месте Наволод? Я всмотрелся вдаль. Вот тут-то, конечно, встроенные фотолинзы пригодились бы — картинку можно приблизить и осветлить. Ничего, кун сойдёт. Я выставил руку с куном вперёд. На экране поползла картинка, посылая сигналы в глаз. Чипованные мозги напарников их тоже поймали.

— Смотри, Ян — закричала Вэя, потирая виски. — Что-то плавает!

Я присмотрелся, поводил куном. Молодец, Вэя! Разглядела.

— Так вот чего всё ждал Ваш приятель!

Тримир принялся подпрыгивать. Чипа у него не было, а кун Беримир разрешил самый примитивный.

— Архив памяти подсказывает мне, что это ихтиозавр…Было такое огромное водоплавающее на древней Земле.

Напарники потрясённо разглядывали громадное чудовище, которое, выпрыгивало из воды и мешком шлёпалось обратно, тяжело разрывая стальную гладь.

В кун застучал Свен, отвлекая от зрелища.

— Ян, ко мне Михаил пришёл. Он кое-что интересное рассказал — хочу поделиться.

— Свен, я на берегу озера, наблюдаю нечто исключительное. Тоже поделиться хочу. Приезжайте!

— А девчонка-то всё же ничего, — неожиданно шепнул мне на ухо Тримир.

Я готов был убить мерзавца. Тот почуял мою слабость, как пёс сахарную кость. Я решил немного покуражиться.

— Не о том думаете! Соображайте, как Вы объясните пропажу Наволода. Заодно и о судьбе остальных пропавших подумайте. Дело плохо, как видите…

— Я не знаю, куда делся мой приятель! Хотите — арестовывайте, а пугать нас здесь бесполезно. Когда ты везде чужой, уже ничего не страшно.

Это я хорошо понимал.

— А про эту «рыбку» он молчал?

Тримир кивнул. Мы некоторое время молча наблюдали за пируэтами ихтиозавра.

— Ян! Приветствую Вас!

Мы поздоровались со Свеном и Михаилом.

— Полюбуйтесь! — я указал им в сторону ископаемого.

— Это Беримир завёз, — безапелляционно заявил Михаил. — Я потом себе тоже захотел экземпляр для бассейна. Не продал…

— Какой бассейн? Как — «завёз»? Откуда? Это наш-то борец с артефактами?

— Он хотел эволюцию с нуля тут начать… — пояснил Свен. — Затейник. Только испугался этого водяного монстра и решил бросить эксперименты.

— Откуда привёз?

Свен с Михаилом обменялись колкими взглядами. Староста сердито молчал, подбирая слова. Его спас Михаил.

— Я договорился с одним чудаком. Он ловит под заказ разных монстров на планетах-нулёвках и продаёт за большие деньги. Беримир знает, что я могу всё достать, вот и обратился ко мне.

— Привыкли с Беримиром дела обделывать…

— Отвыкли уже…

Если с любителем поживиться Михаилом всё было понятно, то Наволод ставил в тупик. Караулил это животное, а потом и вовсе — пропал. Слопали его что ли…

Я мельком взглянул на Михаила — его глаза тихо тлели огоньком азарта. Счёт жизни ихтиозавра на свободе пошёл на часы.

*****

Усмехнувшись, Беримир объяснил, что имя «спариватель» этот человек выбрал неслучайно) Паршивец торговал наркотиками на благополучном Бураде. Торговля шла настолько плохо, что он решил попытать счастья здесь, но не учёл наличия энтузиазма и отсутствия средств у переселенцев. Пришлось скупать излишки продуктов в хозяйствах и продавать в центре. Вечером любил залить в глотку стакан — другой в таверне, в переходе на пути к набережной. Все видели, как он туда зашёл, но покидавшим таверну его не видел никто.

Я проснулся ночью от тихого шелеста, похожего на стук росы о листья. Это было моё любимое время — можно подсмотреть удивительные вещи. Днём природа стоит, испуганная разумными существами, а ночью вздыхает с облегчением, сбрасывает маску, становится собой. Сонно щурясь, я высунулся в окно. На горизонте по ночному небу сновали ракеты — то взмывая, то приземляясь. Я с наслаждением глотнул полную грудь сладкого весеннего воздуха. Подумалось о Вэе, о прогулке по тёплой траве…

Вспыхнула шальная мысль поднять Вэю и осуществить фантазии, как вдруг сквозь угольный ажур деревьев показались искры, похожие на светлячков. Я разбудил кун и «светлячки» заговорили вполне разумно. Кун, заикаясь, сообщал отрывочные слова, из которых стало ясно — упало что-то грандиозное и немыслимо полезное. Наспех одевшись, я поспешил к «светлячкам». Прохладные шершавые ветки и гладкая листва щекотали мне лицо, окончательно смахивая остатки сна.

Я быстро миновал сад, и передо мной открылось грандиозное зрелище — посреди ровного, словно ладонь плака, поля громоздились рваные осколки космолёта. Вокруг него по полю разбрелись люди. У каждого в руке была горящая свеча. Люди что-то искали, поднимали, бросали или складывали в заплечные мешки. Сначала я не мог понять, что они ищут, пока не споткнулся обо что-то твёрдое. Я посветил куном под ноги и обнаружил кусок каменной обшивки. Такую использовали для кораблей лумы. Я почертил лучом, куда дотянулся — то там, то здесь кун выхватывал из тьмы охрупки инопланетной деятельности — детали космолёта и уцелевшие предметы пилотного быта. Зная лумов, я мог утверждать, что хозяева этих вещей давно и успешно катапультировались.

Внезапно люди пришли в движение, свечки замелькали, послышались возмущённые возгласы, среди которых отчётливо слышался голос Беримира. Я усилил в куне звук. «Убирайтесь! Бросьте! Я приказываю». В мельтешеньи всполошенных фигур я разглядел писателя. Он бросался то к одному, то к другому, пытаясь отобрать трофеи.

— Беримир! — осторожно призвал я борца с артефактами.

Писатель, запыхавшись, подбежал ко мне. Мне кажется, он даже обрадовался, встретив меня — хоть кто-то не пытается присвоить недозволенное.

— Видите, Ян! — в отчаяньи просипел Беримир. — Как эти дикари бросились за лумовскими вещами. Всё им готовое подавай!

— Может быть, это оттого, что они не хотят оставаться дикарями. Не забывайте, они прибыли с развитых планет и не хотели всё начинать заново.

Беримир с досадой отмахнулся и поспешил разгонять самых упрямых. Думаю, он не хуже меня понимал, что ничего из этого не выйдет — к утру на поле не останется ни единой существенной вещи.

Я оказался прав. Утром, высунувшись в окно, я не обнаружил на поле даже обломков космолёта.

Весна окончательно разбушевалась. Она дышала повсюду, а всё обозримое пространство щедро поливали лучи Ярила. Под сенью цветущих деревьев стояла Вэя, отлавливая тёплые блики, терпко пахнущие мёдом. У меня даже дух захватило. Я готов был любоваться напарницей целую вечность, но тут появился негодяй Клод и вырвал Вэю из этого сочного сада — наверное, позвал завтракать. С трудом подавляя в себе несколько отличные от еды желания, я ожесточённо захлопнул окно из бычьего пузыря.

После трапезы мы с напарниками отправились домой к ещё одному пропавшему — Паркуну. Клод рвался побывать в таверне, после посещения которой исчез потерпевший, но в общине злачные места открывались глубоким вечером.

Район удивлял непривычной для этого места опрятностью — новые невысокие домики, выложенные из белого полированного камня, теснились вокруг холмистой лужайки. Место производило настолько приличное впечатление, что я засомневался — мог ли бывший наркоторговец здесь обитать. Сомнения развеял сопровождавший нас Свен.

— У него было достаточно гортов. Жить под боком у богачей всегда удобно, а раздражающие намёки на свою торговлю Паркун держал при себе. Это в бедных кварталах он ходил, в каких-то лохмотьях, увешанный товаром. Здесь он выглядел вполне респектабельно.

— Переодевался?

— Конечно! Только я ни разу не видел, где.

— Где-то далеко — чтоб ни соседи, ни клиенты не видели другого Паркуна. С кем он дружил?

— Такие, как он, ни с кем близко не общаются. Трудно сказать. Я даже не видел его девушку.

— Может, её и не было вовсе?

— Была… Я уверен. Я как-то видел, как он у перекупщика покупал вещества. Знаете такие штуки, которые позволяют оставаться женщиной, сколько хочешь.

— То есть — она была старой.

— Может быть просто рециклером?

— Свен, рециклеры и так остаются собой — только в определённом возрасте. Им для этого не нужно глотать сомнительные таблетки.

— То есть — рециклеры не молодеют?

— Нет. Поверьте, я знаю толк в этом вопросе.

Мы вскрыли квартиру Паркуна, не привлекая излишнего внимания. Это было нетрудно — вход в комнаты уютных домиков был прямо служайки.

— Ну и местечко… — глаза Клода затлели от удивления.

Комната говорила сама за себя — по стенам метались обнажённые фигуры, то и дело принимая непристойные позы. И хотя Вэя уже не маленькая, мне вдруг стало ужасно стыдно, что она это видит. Напарница тоже была смущена этим слишком назойливым декором и старалась сосредоточиться на чём-нибудь приличном. Выхватить пристойность в окружающей обстановке оказалось делом непростым — полки в форме отростков любви пинитов, диваны настойчиво намекали на сношение тиллян (впрочем, на один из них я бы с Вэей прилёг), а пол призывно постанывал.

— Да он помешанный! — просипел Клод. На этот раз я был с ним полностью солидарен.

— Ох и намучился я с этим повёрнутым, — мрачно бросил Свен и принялся рыться в шкафу двусмысленной наружности. — Одни проблемы от него были.

— Не понимаю, зачем мы обыскиваем дом. Паркун пропал в таверне, там и нужно искать.

— Вот ты, Клод, раз такой умный и поищешь.

Я вручил умнику несколько гортов и объяснил, где находится заведение. Странно — Клод, который всегда пытался высказывать самостоятельные идеи, совершенно не радовался персональным поручениям. Вот и теперь поплёлся с таким видом, словно я его на каторгу отправляю.

Прощупав все вещи в доме, мы наткнулись на осколок бриллианта.

— Это для кросни?

— Скорей всего… Заметьте, друзья, нам второй раз попадается бриллиант от оружия.

В кун протрезвонил Клод.

— Ян, мне нужна помощь! Я здесь такое узнал…

Мне показалось, я ослышался — у парня заплетался язык.

— Клод, ты в порядке?

Клод отмолчался. Видимо мой вопрос поставил напарника в тупик — ему-то казалось, что он в порядке, но раз я спросил, значит что-то не так. Я решил спросить напрямую.

— Клод, ты — пьян?

— Нет, что Вы, — залепетал Клод. — просто устал.

Понятно, значит, действительно пьян. Вот гадёныш! Ещё этого не хватало!

— Клод, больше ничего не пей! Выйди из бара и жди нас на улице.

Когда мы с Вэей пришли к бару, уже накрапывал вечер. Клод послушно торчал у входа в питейное заведение и, словно закадычный друг, беседовал с Михаилом.

— О, Ян, Вэя, — неподдельно обрадовался Михаил. — А я тут вашего друга караулю.

Друга я смерил таким взглядом, что он наполовину протрезвел и испуганно таращился то на меня, то на Михаила, надеясь на его защиту.

— Не ругайте Клода! Он хотел войти в доверие к нашим аборигенам, вот и не рассчитал силы. Ну, мне пора! Передаю Вам парня с рук на руки.

С трудом подавляя желание придушить Клода, я расспросил его о результатах посиделок в трактире. Пытаясь заглушить мой гнев потоком красноречия, напарник поведал, как он пытался познакомиться с одним типом. Знакомство, судя по всему, зашло далеко, но пока в трактире не появился Михаил, Клод узнал кое-что интересное.

Его собеседника звали Аввиилла. (Услыхав это имя, Свен поморщился). Клод, щедро потчуя собутыльника, выяснил — тот пил с Паркуном именно в день исчезновения. И все планы им спутал всё тот же Михаил.

— Михаил явился в самый разгар их посиделок и предложил свою компанию.

— Что это Михаил забыл в грязном трактире?

— Михаил — хозяин этого трактира. Аввиилла говорит, что Михаил начал высмеивать Паркуна — его способ заработка. Вроде всё по-дружески, но Паркун просто взбесился.

Клод поведал в лицах, как Паркун шваркнул посуду на пол, перевернул на Михаила стол и выскочил, как ошпаренный. Странно, что человек такого рода занятий, столь бурно отреагировал на шутки Михаила.

Оставив Клода в номере очувствоваться, а сам с Вэей и Свеном отправился к Аввиилле за подробностями.

*****

Подтянутый домашний тиран Аввиилла снисходительно поглядывал на свою неуместно разъевшуюся жену. Она походила на откормленного домашнего нелюбимца, жизнь которого простирается на длину короткого поводка.

Сперва я подумал — отчего он не бросит её? А потом понял — никогда. Только в её присутствии он подтянут, свеж и тиранен, на фоне этого печального расплывшегося существа.

Трудно было поверить, что этот спортсмен несколько часов назад проводил досуг в трактире, но Аввиилла развеял сомнения.

— Видите ли — я не просто человек, я мутант. Один из моих предков был улу, поэтому алкоголь в любом виде строит клетки моего организма, ане разрушает.

Зная улу, мне пришло на ум, что скорей всего этот дальний забытый родственник улу был женского пола, которого оприходовал извращенец человек. Да, прекрасная наследственность.

Мы расположились на закрытой веранде многоэтажного дома. Этаж был высоким, дом черезчур современным. Как объяснил Свен — такие строили вскладчину пресытившиеся богачи. Захочется острых ощущений — сбросятся, построят и прилетят жить, возвышаясь над всеобщей нищетой.

Аввиилла свирепо взглянул на жену и та, удобно усадив нас всех и раздав закуски, испарилась с веранды. От еды, впрочем, мы с Вэей отказались.

— Клод весьма туманно изложил ваш с ним разговор, поэтому я хотел бы выслушать Вас лично.

Аввиилла надулся, как облако перед грозой, лихо вметнул в рот стакан наливки и повеселел. Быстро у него алкоголь клетки организма построил.

— Я не слышал, о чём они в баре трепались, а Паркун не отчитывался передо мной. Мы с Паркуном не были друзьями… Я однажды оказал ему услугу — достал таблетки для его девушки.

— Которые молодость сохраняют?

— Вы-то откуда знаете?

— Работа такая. Что дальше?

— Дальше Вы, наверное, тоже знаете. Девушке — хотя девушка — это громко сказано, Паркун любил дам постарше — таблеток стало мало. Ей захотелось в рециклеры. И тут-то они начали ссориться.

— Процедура требует средств, и дама отказала Паркуну в платных утехах?

— Вам видней. Это, к сожалению, действительно дорого. Я пока не накопил. Увы!

Мне трудно было разделить его печаль. Мои родители дотянули почти до последнего. Все члены моей семьи были рециклерами. Так сложилось. Небедные, они могли позволить по истечении стандартного срока либо стать рециклерами и остаться на родине, либо отправиться на планету с сомнительными условиями жизни. Собственно, почему могли? — могут. Уж лучше быть рециклером, чем осваивать новые земли. Хотя чудаки находились. Я лично с этим не спешил, чувствуя моральное и физическое превосходство даже над юным Клодом. Но уже подыскивал возможности обмануть время.

— А Вы не сподобились ещё? У Вас работа с молодыми… Кстати, милая девушка, как Вам шеф — не очень строгий?

Негодяй принялся флиртовать с Вэей, не обращая ни на жену, ни на меня никакого внимания. Вэя рассердилась, но внешне осталась спокойной. Только губы сжала. Аввиилла понял, что его воздушному змею сейчас отрежут хвост и перевёл разговор в другое русло.

— Кстати, девушка Паркуна — Лагода — живёт в нашем доме.

Вот уж действительно — кстати.

По странной причуде или вопиющей забывчивости подъёмное устройство в доме отсутствовало. Пока мы доплелись до нужного этажа, выяснилось, что к финишу последним пришёл Свен. Он дышал тяжело, словно бежал марафон по пустыне.

Когда мы добрались до самого верхнего этажа, где обитала приятельница Паркуна, Луна выкатилась на небо и щедро поливала светом каменный монолит дома. Если сейчас выйти на веранду, пожалуй, зажмуришься…

Я постучал в дверь.

— Звонки у вас тоже запрещены, как артефакт?

— Беримир к этому чутко относится, Вы же знаете.

— Главный здесь Вы, Свен. Тем более, что к состоятельным гражданам Беримир по-моему не суётся.

За дверью прозвучало «Кто?». Спросили, словно обух на пол уронили. Такой голос должен был принадлежать либо высокой, либо тучной женщине.

Опередив мой ответ, дверь открыла вопреки ожиданиям щуплая немолодая женщина. Я-то собирался общаться с девушкой.

— Простите, Вы знакомы с Паркуном?

Дама смерила нашу компанию презрительным взглядом.

— К несчастью да.

— Можете поделиться подробностями?

— Охотно.

Нас впустили в просторное прохладное помещение. Я даже не сразу понял — то ли это комната без мебели, то ли это холл. В любом случае рассчитывать на гостеприимство не приходилось.

— Расскажите про Паркуна.

— Мы пытались с ним встречаться какое-то время. Потом Паркун понял, что из старухи девочка не получится, и бросил меня.

Про себя я подумал, что с таким гонором Лагода и в юности врядли отбивалась от поклонников. Жаль, что вместе с кожей нельзя разгладить дурной характер. Но вслух я посочувствовал:

— Какой негодяй!

— Не трудитесь. Вы сами наверняка на его стороне в этом вопросе. — Лагода пробуравила взглядом Вэю, что инстинктивно сократило между мной и напарницей расстояние. — Я Вас немного разочарую. Паркун — рециклер. Он даже старше меня — ему около ста пятидесяти. Рециклером он стал в двадцать два года. Тогда это тольконачиналось, и что-то ему сделали неправильно. От регенерирующих капсул у него очень быстро росли волосы, поэтому нужно было использовать гель для укорачивания волос. Да много ещё чего. Знали бы Вы, как меня раздражала эта его постоянная борьба с собой. Он принимал одно лекарство, и тут же в его организме портилось что-то другое, выходило из строя. Я и сама хотела Паркуна оставить, но он меня опередил. Встретите — передайте ему «спасибо».

Похоже, больше всего эта новость про рециклера поразила Свена. Он оторопело взирал на нас, словно ребёнок на чудовище.

У меня в куне засвистел Беримир. Я отключил внешнюю трансляцию переводчика.

— Ян! — зашипел писатель. — Нас Свен не слышит?

Я взглянул на старосту — даже если бы он и слышал, новость о стопятидесятилетнем рециклере его всецело поглотила. Я поспешил успокоить Беримира.

— Ян, мне доподлинно известно, что Свен причастен к похищению людей.

— Как Вы себе это представляете?

— Главное не как я представляю, а как Свен это представлял.

— У Вас есть доказательства?

— Разумеется!

— Хорошо. Мы сейчас отправимся в дом следующего пропавшего — Переплута. Подходите туда.

— Но Свен нам помешает.

— Это я беру на себя. И по пути подберите, пожалуйста, моего напарника. Он в гостинице.

Лагода была не из тех, кто помог бы пролить свет на исчезновение Паркуна. Хотя, если отбросить версию серийности исчезновений, отдельно взятого мерзавца Лагода вполне могла уничтожить. Чужими руками, разумеется.

В моих планах стоял очередной пропавший — Переплут. Время, конечно, позднее, но раз уж я что-то наметил… Я позвонил проспавшемуся Клоду и к большому неудовольствию напарника и Свена потащил всех в квартал, где обитал Переплут.

*****

Простодушный Переплут приехал в Грандзион из Олода в качестве врача. Он прилетел сюда в общину романов, но, вспомнив о корнях предков, перешёл к русам. Выучил язык, обзавёлся друзьями, семьёй. Отправился дождливым осенним утром на прогулку в молодой парк и не вернулся.

Хлипкие, сколоченные из дощечек и реечек, но довольно симпатичные коттеджи хаотично жались у подножия солидных деревьев. Посёлок освещался редкими фонарями, отчего выглядел угрожающим и нерасполагавшем к прогулкам. Впрочем, меня это даже обрадовало, потому что Вэя сжала мне руку. Потом опомнилась, отпустила, но было поздно — всю дорогу до дома Переплута я не выпускал её руку из своей. Даже в темноте видел, как напарница многообещающе улыбалась, и моё сердце тлело радостью. Моё ощущение происходящего изменилось — вместо мрачного посёлка под капюшоном тьмы я ощутил тёплую прозрачную ночь, узрел, как умиротворённо светятся окна. Свет из окон отлично заменял фонари, а звуки радио подбадривали.

До коттеджа Переплута мы, не смотря на темень, добрались скоро.

— У вас свет не экономят… — заметил я старосте.

Он, молча, указал куда-то в ночь, и я различил очертания ветряков, вяло перемешивающих мглу.

Вдалеке фыркнула лошадь, и послышался возбуждённый говор Клода. Беримир поприветствовал всех и заговорщески мне подмигнул.

Дом пропавшего встретил нас распахнутыми дверями и ослепительным светом.

— Свен, неужели некому было выключить освещение?

— Я решил ничего не трогать и дождаться Вас.

— Разумно.

Свен не заметил мой сарказм. Сомневаюсь, чтоб этот безынициативный экземпляр взялся похитить столько народу. К тому же именно он нанял меня для расследования. А мог бы замять дело. И деньги общины не пришлось тратить…

Клод полностью пришёл в себя, но выглядел виноватым — прекрасный повод навесить на парня побольше дел. Я поручил напарникам осмотреть дом в поисках чего-нибудь интересного. Толком я не знал, что именно нужно найти, но надеялся на случай. Пока ребята шныряли по комнатам, я, Свен и Беримир поднялись на второй этаж.

Стеклянные стены, бревенчатый пол, веранда и яркий светящийся стол посреди комнаты — вот, пожалуй, и вся обстановка этажа.

— Интересно, чем занят человек, у которого дома и мебели-то нет?

— Он никогда мне не нравился, — пробормотал Беримир. — Романский врач зачем-то приехал к русам. Какой-то странный романтизм.

— Он был неплохим врачом… — заступился староста. Наверное, у романов так принято — без мебели…

— Или у жителей Олода. Переплут, ведь, оттуда.

Свена чрезвычайно заинтересовал необычный стол. Пока он его крутил, я позвал Беримира на веранду.

— О чём Вы хотели поговорить? Что узнали о Свене? Рассказывайте!

— Это я нашёл у Свена. Он причастен к исчезновению по крайней мере одного.

Беримир осторожно вложил мне в руку острый сияющий осколок. Я украдкой посмотрел. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, откуда он отвалился.

— Кросни!

— Именно!

— Вы уверены, что это принадлежит именно Свену?

— Я знал, что Вы мне не поверите. Снюхались с ним?

— Беримир, подбирайте слова. Я спрашиваю, где Вы это нашли?

Беримир сконфуженно замолчал.

— Вы обыскивали дом старосты?! Не ожидал от Вас!

— Я не хотел! Так вышло. Я пришёл к Свену наладить отношения. Его не было дома, дверь — открыта.

— Беримир, как не стыдно!

— Да он на столе лежал! Нагло валялся на столе прямо в центре комнаты. Его нельзя было не заметить.

— Подозреваю, что Вы и не особо старались.

— Я для себя «не особо старался», — обиженно запыхтел Беримир. — Для нашего общего дела.

— Вот-вот — отсюда и все несчастия…

— Не понимаю, к чему Вы клоните — не нужно было Вам сообщать?

— Это я так… Привычка думать вслух.

— В общем — делайте с ним, что хотите!

Появились ребята и сообщили, что ничего занимательного в доме не нашли. Даже во дворе смотрели. Я предложил прервать гощение и вернуться в гостиницу.

В номере я внимательно рассмотрел оба камня. Признаться, первым делом я вовсе не камни бросился разглядывать. Я всерьёз обдумывал, под каким предлогом затащить Вэю к себе в номер, и созерцание осколков показалось мне вполне уместным поводом. Выждав, пока Клода по моим расчётам сморит сон, я позвал Вэю в кун.

— Вэя, ты уже спишь?

— Да…

Это «да» прозвучало так фальшиво, что меня словно ураганом смело из номера и бросило к дверям номера Вэи. Я рванул дверь и наткнулся на Клода. Напарники были до того напуганы моим нежданным появлением, что даже не спросили, какого чёрта я врываюсь в чужой номер.

— Клод, голова дана человеку не для потакания инстинктам, а для управления своей жизнью, — проревел я. — Служебные романы только в свободное время, а пока вы со мной, у вас его нет!

Клод полный ужаса удрал, а Вэя удивлённо взирала на меня, пытаясь подобрать слова.

— Ян, что с тобой? Клод на минуту зашёл. У него живот болит после…

— Комната здоровья этажом выше!

Не дослушав оправдания напарницы, я вернулся к себе. Конечно, поступил, как самый последний дикарь, и мне стало стыдно. При этом с извинениями не торопился. Может, правда у парня живот болит. А вдруг немного ниже?

Чтоб перевести дух, я занялся делом — принялся изучать находки.

Оба камня фигурируют в связи с потерпевшими. Значит, и оружия два. Можно было предположить, что кросни один, а второй камень просто запасной, но у обоих были следы разного крепления.

Затрещал кун.

— Ян, я Вас не разбудил?

— Какая разница, Свен, если я Вам уже ответил?

— Действительно… Ян, помните светящийся стол?

— Как забыть!

— Не смейтесь! Он оказался неимоверно дорогим. Это образец так называемого консервированного искусства планеты Сид. Я пораспрашивал кое-кого. Говорят, что Переплут купил его в торговом центре.

— Что же в нём такого консервированного?

— Давайте вернёмся в дом и узнаем.

Вот энтузиаст! Я погоревал немного о загубленном сне, но знал, что злость на Клода и досада на Вэю всё равно не дадут уснуть.

— Ждите! Скоро встретимся!

Напарников я с собой не взял, что не убить по пути Клода и не наговорить неприятного Вэе.

Когда я оказался возле дома Переплута, мне навстречу выскочил растрёпанный взбудораженный каким-то несчастьем Свен.

— Стол украли!

На месте Свена я не сокрушался бы, а радовался, что не застал похитителя — его не пощадили бы. По-настоящему огорчался я — вот уж потолковать бы с похитителем!

Значит, что-то в этом столе было такое, что могло указать на преступника, изобличить. Тайник? Или «консервированный» стол? Нужно навестить Михаила — он наверняка в курсе.

Свену не терпелось заполучить стол, как погибающему от жажды — стакан воды. И хотя меня не вдохновляла идея отправиться к хозяину центра сию минуту, делать было нечего. Я решил, что уведомлять Михаила о визите не буду — интересная жизнь слаще.

К центру мы добрались на рассвете.

— Завтра выделю нам подводу, — пообещал запыхавшийся Свен, сквозь свист и хрипы.

От быстрой ходьбы он начинал задыхаться. Я равнодушно пожал плечами — ноги и лёгкие меня не подводили.

*****

Туша торгового центра, чёрно-серая словно гора икры, сурово восставала из тумана.

Я позвонил в кун Михаилу — молчание. Постучал в стеклянную дверь — усилитель в куне передал, как кто-то в глубине нутра здания сонно зашевелился.

Наконец, из мути залапанной двери проступил силуэт нашего старого знакомого Курнявы. Свен что-то сердито бросил в адрес Курнявы. Что-то такое местное и специфическое, что мой кун не сумел перевести, а Курнява, прочитав по губам, бросился открывать.

— Поделитесь Свен — что за волшебное слово Вы употребили? На Курняве лица нет.

Свен довольно усмехнулся. Дверь с грохотом отъехала вверх.

— Проходите, я отведу Вас к хозяину.

Мы побрели сонными коридорами. То там, то здесь нам попадались спящие прямо на полу. Кто-то уже продрал глаза, кто-то, судя по осторожной брани в наш адрес, был разбужен шагами, иные, замотавшись плотней, досыпали.

— Да-а, бедно у нас люди живут, — протянул Свен.

— Поверьте, Свен, по сравнению со многими расами — люди на Новой Земле просто богачи. Даже такие, как наш любезный Курнява.

Настоящую бедность я видел на Лузаре, где жадные поступающие на планету с интенсивностью метеоритного дождягуды оставили местных без средств к существованию. Пока я не побывал в этом печальном месте, я не представлял, что можно увезти буквально всё, даже плодородный слой почвы. Помню, как мне хотелось хоть чем-то им помочь… Для меня сопереживание и жалость — это не помощь, но сочувствие — единственное, что я мог им дать.

У меня зазвенел кун — пепельно-золотистый экран сообщил, что до меня пыталась достучаться Вэя. Пометавшись между желанием ответить и нерастворившимся раздражением, я перевёл сигнал в мозг. Пусть моя личная жизнь тревожит только меня.

Путь нам преградил мрачный охранник в клетчатой рубашке. У входа в апартаменты Михаила он небрежно курил какую-то дрянь. От резкого запаха у меня закружилась голова, и защипало глаза. Под подбородком защекотало, и в мозг поступила информация, что я не ошибся насчёт содержимого, пришлось дать команду куну и запустить нейтрализатор яда.

— Подождите меня здесь, я позову Михаила, — сказал Курнява и прошмыгнул мимо охранника.

Мы послушно застряли у входа. Я принялся разглядывать охранника. Он напомнил мне пса, который демонстрирует верность хозяину только, когда тот поблизости. Пока Михаил не появился в поле видимости, «пёс» зевал, равнодушно оглядывая нас.

Послышались вялые шаги, и «пёс преобразился». Напустив грозный вид, он мрачно воззрился на нас. За его спиной возник Михаил. У него был такой вид, словно его забыли включить.

— Извините, Михаил, что побеспокоил…

Михаил вяло махнул рукой.

— Со мной что-то странное происходит. Температура зашкаливает. Сперва мои приятели шутили, что со мной полезно общаться — можно на мне готовить еду, вместо печи. Сначала мне было смешно, теперь нет. Я третий день в огне… Придётся, наверное лекаря какого-нибудь искать…

Мне искренне было его жаль, поэтому я хотел отсоветовать обращаться за помощью.

Врачи наводили на меня ужас с детства, когда на первом взвешивании плюхнули на неисправные весы, и те подо мной треснули. Выздоравливал я всегда сам, даже подцепив что-то опасное. В Академии учили этому.

— Сочувствую… Но может и без врачей обойдётесь?

Мне казалось, что у Михаила какие-то знакомые симптомы, но память не могла нащупать ничего толкового. Он устало опустился прямо на пол, я последовал его примеру.

— У Вас ко мне дело?

— Да… Конечно, Вам не до этого, но… Вдруг Вы хоть что-то знаете. У Вас в центре потерпевший Переплут купил стол с планеты Сид. Это консервированное искусство. Вы что-нибудь можете о нём рассказать?

— Я не в курсе, что и где у меня продают. Может, у меня рабами торгуют — я здесь не причём!

Мне почудились агрессивные нотки — первые вестники вины.

— Я не обвиняю Вас. Надеялся, что Вы нам немного подскажете.

Михаил смягчился и сказал, что согласен помочь… Увы, с этих обнадёживающих слов начинаются многие помехи.

— Сомневаюсь, что этот проходимец скажет нам правду, — поделился опасениями Свен, когда мы с ним вышли из центра.

Я смутно ощущал, что староста прав, но ироническая симпатия к Михаилу не давала разгуляться подозрительности.

В кун снова зазвонила Вэя, но я всё ещё был сердит и не отозвался. Внезапно я ощутил острый приступ голода.

— Свен, здесь по близости есть место, где прилично кормят?

— Даже если само место не очень приличное?

— Сойдёт. Только чтоб уж не совсем притон.

— Беримир, конечно, осудил бы…

Свен юркнул куда-то в переулок, я — за ним.

*****

Продолговатый кусок квата густо посыпанный земляными орехами выпячивался с тарелки Свена. Староста ел деликатно, не спеша, чем приводил в уныние хозяина трактира — клиент, который ест так нерасторопно, никогда не закажет следующее блюдо.

Я порадовал больше — заказал половину меню и теперь ждал, когда приготовят.

Чтоб не отвлекать пищеварение Свена болтовнёй, я прянялся изучать прочих посетителей.

Я давно приохотился наблюдать за существами, пока они томятся в ожидании. Можно о них в этот момент узнать больше, чем за день беседы. Один посидит две минуты и давай любопытствовать, все картины на стенах пересмотрит, всё перетрогает, перечитает — с таким на допросе начеку будь, обдурит — глазом не моргнёт. Другой уставится в одну точку и сидит, как истукан, не шелохнувшись — с этим промучаешься, каждое слово будешь вытягивать, как мешок навоза из болота. Иной демонстративно достанет единственную дорогостоящую вещицу и крутит-вертит, пока не уронит.

За соседним столиком я приметил оццла — особь неопределённого пола и не более узнаваемых лет. Так как мои представления о них исчерпывались лекциями в Академии, я с любопытством уставился на этого субъекта. Похожий на высохшую от жаркого солнца медузу оццл, стреляя единственным выпуклым глазом, счищал пылинки со своей одежды с маниакальной тщательностью. Вместо щётки он использовал маленькую ящерицу. Покончив с чисткой, он облегчённо вздохнул и отложил ящерицу в сторону. И она, ясное дело, шлёпнулась на пол. Оццл устало рассердился на бездарную планету — пыль липнет, сила притяжения велика, летом слишком жарко, зимой холодно.

Я неожиданно вспомнил своего приятеля по университету — с двух голов до множества ног покрытого шерстью. Он так стыдился своей растительности, что регулярно выжигал её едким соком синей лианы. Из-за этого щедрого удобрения лицо приятеля распухало, отчего преподаватели его хоть и любили, но дружно считали алкоголиком.

Свен тем временем покончил с едой, а мне принесли огромное блюдо разной съедобной всячины. Вид у меня, видимо был растерянный, потому что Свен поспешил с оправданиями.

— Забыл предупредить — в подобных заведениях всё, что Вы закажите, приносят сразу.

— Логично — в брюхе всё равно перемешается.

— Не поэтому — клиенты разные. Одни одно едят, другие другое. А так всё равно голодным не останется и заплатит.

Я выбрал кусочки застывшей каши и макнул их в бобовый соус. Вполне съедобно!

Староста не стал отвечать любезностью на моё деликатное молчание и разразился целым откровением. Пока я уничтожал содержимое тарелки, Свен поведал мне свою любовную историю.

— Понимаете… Зимава полюбилась всей моей родне. Когда она садилась с нами за стол, то её невозможно было отличить от других людей, хотя она была истинным риттеджем. А Энни… Энни нравилась только мне. Но она мне нравилась! Понимаете?

— Понимаю…

Я слушал рассеянно и отвечал также. Из приоткрытой двери кухни остро тянуло сложным соусом. На кухне явно притаился настоящий мастер — из тех, кто ещё понимал толк в настоящей кухне. Я растаял от удовольствия.

— Ян! — с неуместным ужасом зашептал Свен, глядя мимо меня. — Сдемил!

— ???

Пришлось обернуться. В трактир зашёл один из наших пропавших.

*****

Сдемил нехотя указал на савоярский дом с балконами — каплями. Втиснувшийся на пятачок между двумя заброшенными ангарами, он казался застывшим куском лавы, которая не успела вытечь из скалы.

— Вот этот дом, который Беримир построил в тайне от всех.

— Значит, Вы всё-таки уступили ему!

— Кто же от денег лишних отказывается! Нет, пока он бесплатно предлагал, я не соглашался, а потом…

— Потом согласился на Вашу цену.

— Да. И после дал деньги, чтоб я в другую общину переехал. Чтоб я про дом не разболтал никому.

— А Вы?

— Думаете, это так просто — взял и перебрался? Никто меня не принял никуда. Только на разъезды всё потратил. Никому я не нужен. Вот поболтался по побережью и вернулся…

Осколок камня колол мне ногу, но я мужественно терпел, чтоб не спугнуть откровения Сдемила. Свен сердито разглядывал то дом, то его зодчего и не мог подобрать слов.

— Я понимаю, что подвёл общину… Вас вызвали издалека… Я буду работать и оплачу всё, потраченное на мои поиски.

— Это Вы со старостой решите. Мне вот что скажите — зачем Беримиру этот дом понадобился? Никто там не живёт. Соображения есть какие-то?

Сдемил пожал плечами.

— Как сказать… Беримир не любит делиться с членами общины своими планами.

— Придётся полюбить, — мрачно процедил Свен.

Послышался сухой скрежет. Мы обернулись на звук.

Михаил, сияя как восходящее солнце, подъезжал к нам на круглом буланом драндулете. Руль в виде гнутой трубы Михаил лихо вертел вокруг оси.

— Приветствую всех! — возвестил хозяин центра. — Не помешал?

— Пока не знаем, — сострил староста.

Я дружески кивнул Михаилу.

— Выздоровели?

— Да, неожиданно! У меня для вас хорошие новости! Вы просили узнать насчёт загадочного стола? Я всё выяснил.

— Не томите.

— Терпение, Ян, терпение!

Михаил соскочил на землю и вынул руль. В воздухе повис одуряющий запах озона, видимо, от зарядного устройства.

Наблюдая, как хозяин центра возится со своей колымагой, я внезапно вспомнил, что за симптомы были у Михаила — аллергия на зеркальные цветы. Если поглядится в них чужой, не хозяин, то может умереть… Допустим, есть у Михаила зеркальные цветы… Что дальше?

Михаил отряхнул руки и бодро подскочил ко мне.

— Светящийся стол… — Михаил не смог договорить — он узрел Сдемила и оторопел. — Вы?

Сдемил смутился, словно само его присутствие здесь было непристойным.

— Вы? Живы?

Сдемил неуверенно пожал плечами. Мне показался вопрос Михаила странным.

— Михаил, с чего Вы взяли, что Сдемил должен был умереть?

— Я решил, если такое количество людей куда-то запропастилось — с ними беда произошла.

Иным людям никак не получается верить — вроде искренен человек, но заблуждение явно читается в его незамутнённом взгляде.

— Допустим… Так что со столом?

— Это — не просто стол. Это хранилище для кросни, — Михаил не мог оторвать взор от Сдемила.

Мне показалось, что по лицу Свена пронеслась и растаяла тень ужаса.

— Стол — это сейф для оружия?

— Вроде того.

— Я полагаю, Переплут был осведомлён об истинном назначении стола… Не такой уж безобидный экземпляр был пропавший…

— Ян, давайте навестим Беримира, — предложил Свен. — Что-то мне не терпится услышать от нашего патриота объяснения по поводу дома и Сдемила.

Мне, честно говоря, хотелось того же. Я позвонил Беримиру в кун.

— Вы на месте? Мы со Свеном хотим поговорить с Вами.

— Я…

Я почувствовал, как этнограф лихорадочно изобретает место своего пребывания.

— Я не могу сейчас говорить, — выпалил Беримир, и связь прервалась.

Не рассчитывая на удачу, я позвонил снова. Ответа не последовало.

— Думаю, он нескоро соизволит с нами встретиться, — расстроился староста.

— Не волнуйтесь! Увидимся скорей, чем он думает — это у вас здесь запрещены разные штучки, а мой кун быстро определит, где Беримир.

Я запросил в куне, где находится этнограф. Кружочек поиска поелозил по карте и растаял. Я не сдавался.

— Оставьте, Ян, это занятие, посоветовал Михаил. — Беримир наверняка сразу забросил кун подальше, чтоб Вы его не обнаружили.

— Вы думаете, он не пожалел руку и наживую вырвал из неё кун?

— С него станется — в чём-то он одержимый до безумия. Даже мне страшно иногда от его идей становилось…

Если из любой ситуации, как меня учили в Академии, извлекать пользу — случай с Беримиром доказывал его вину. Ворос только — вину в чём?

— Свен, наведаемся к Беримиру домой, а там решим, что делать. Сдемил, Вы с нами.

— Ян, давайте я вас подвезу, — предложил Михаил. — Места хватит.

Староста взглянул на «экипаж» и поморщился.

— Может, лучше своим ходом?

— Пустяки!

Хозяин центра отмахнулся, воткнул посерёдке руль и крутанул его, что было сил. Машина заурчала.

— Прошу!

Мы расселись по кругу машины и покатили.

Когда пришвартовались к дому этнографа, Ярило неспешно стекало в просвет между домами, а грозная лента туч крепко стянула горизонт. Не обманув наших ожиданий, жилище Беримира было наглухо закрыто.

— Ярило сегодня тихое… — грустно изрёк Сдемил.

Я разделял его печаль — возвращение без единого горта в нищую общину сулит нерадужные перспективы. Но в душе я был рад — хоть один нашёлся. В кун затрезвонил Клод. Я ответил.

— Ян! Там… Вэя…

У меня затылок похолодел, ком застрял в горле. Я оцепенел и дрожащими руками сделал звук громче.

— Не молчи, говори, что с Вэей!

— Ничего, — испуганно промямлил парень. — Вэя с Беримиром, в Торговом центре…

Я почувствовал себя так, словно меня сначала придавил кусок скалы, а потом раскололся пополам.

— Идиот! — процедил я. — Что она там делает?

— Она… и я… Беримир позвал нас отметить одно событие.

— И вы оба ушли с ним? Без моего разрешения?

— Я так и подумал, что Вы должны знать…

— Держитесь!

Я впал в бешенство. Мои спутники испуганно наблюдали за мной.

— Куда едем? — робко поинтересовался Михаил.

— К Вам!

*****

Никогда не понимал людей. Странно, что их так тяготит бесконечность Вселенной. Нас окружает великое множество бесконечностей — бесконечность складывания букв в слова, бесконечность чисел, чувств — и никого это не сводит с ума.

Беримир, этот образцовый поборник морали, служил живописным доказательством бесконечности человеческой глупости. Я обнаружил его в одной из забегаловок Торгового центра. Примостившись в самом дальнем углу, мстительный Беримир накачивал моих напарников каким-то мутным веществом из круглой банки. Все трое увидели меня и заметно испугались. Хотя я чувствовал ту неуместную неловкость, которая возникает, когда начальник встречается с подчинённым в туалете. Вэе было стыдно показываться мне в такой компании, а мне не хотелось застать её при этих скользких обстоятельствах.

— Похвально! — прошипел я напарникам. — Будущие детективы отлично проводят время с подозреваемым!

— Вы же сами нас бросили!

Я опешил, не ожидая нападения от провинившейся стороны. Сердитая Вэя перешла на «Вы». В удивлённой тишине я инстинктивно почувствовал, как вся забегаловка воззрилась на нас с напарницей, предвкушая непредсказуемое развитие событий.

— То есть — я виноват?

Вместо ответа Вэя с ожесточением проглотила всю порцию еды со своей тарелки. Напарницу не так-то просто уговорить поесть, а тут какую-то дрянь одним махом! Она демонстративно повернулась к растерянному Беримиру. Этнограф примирительно потрепал Вэю по руке и с тревогой поглядел на меня из-за её плеча.

— Ян, я ничего плохого не имел в виду. Хотел наладить контакт с Вашими ребятами…

Но меня его оправдания мало волновали. Ярость залила мне глаза и оглушила. Я помню, что я говорил и делал, но себя я не слышал.

Я схватил Беримира за шиворот и тряс, как нашкодившего котёнка. Я выплеснул все изящные слова, которые подобрал для этого заклеймённого хорошими делами. Вэя наблюдала за мной настороженно.

— Слушайте, Вы! Держитесь от моих напарников так далеко, как эта Новая Земля от исторической родины! Понятно?

От моего рёва Клод решил испариться, пропищав невнятные извинения. Вэя закусила губу, готовая расплакаться от своего непохвального поступка. Бэримир сдавленно хрюкнул, и в его глазах проступил безотчётный страх. Я брезгливо оттолкнул этнографа и разом остыл.

— Беримир, не будем забавлять публику перепалкой. Поведайте мне лучше, зачем Вам понадобился ещё один дом?

Мой бесцеремонный вопрос поверг этнографа в неописуемый ужас — словно я предложил ему на ужин съесть собственного брата.

— Как Вы узнали? Откуда? Невозможно…

— Разрешите показать Вам ответ, — я цапнул Беримира за рукав и вытянул на улицу сквозь пьяный разочарованный отсутствием драки сброд.

Сдемил, встретил нас у входа. Свен, ухмыляясь, наблюдал, как Беримира начинало трясти.

*****

Наверное, это трудно объяснить, но я люблю свою работу. Мне доставляет удовольствие, как изволил выразиться Беримир на пути к дому, ковыряться в грязи — я окончил Академию не для того, чтобы бумажки перебирать.

Тяжело, конечно, приходится — не знаешь, что ждёт тебя в следующую минуту — объявят королём или изувечат во время прогулки с домашним питомцем. Беримир, вот едва не рассорил меня с напарницей…

Мы приехали в секретный дом Беримира к вечеру. Ярило нагрело песок возле каменных стен, но, нырнув внутрь, я ощутил сырую прохладу. Михаил предложил подождать нашу компанию снаружи.

— Я сумел построить дом из глины, и его не отличишь от каменного! — с гордостью сообщил Сдемил и повёл нас наверх по узкой витой лестнице. — Главное размешивать её не водой, а специальным клеем.

Этнограф сердито пыхтел за моей спиной. Я не удержался от укола:

— Как же этот волшебный клей уживается с Вашей ненавистью к артефактам, Беримир? Уж не из рыбьих ли хрящей его варили?

Сдемил сдавленно хохотнул.

— Я рецепт с родины привёз, — объяснил Беримир.

— А настоящая родина у Вас? Не Земля случайно?

— Не важно!

— Кто бы сомневался…

Беримир пожевал мысли и разразился нравоучением:

— Я не против прогресса, но разве это не волнительно — точно такой же хлеб с солью ели много веков назад наши прародители… Нам пришлось побороться за эту планету!

— Конечно, Вам особенно…

Поднявшись на второй этаж, мы очутились в пронизанном пылью помещении. Пахло сырой прогретой глиной и чем-то ещё — незнакомым, но волнующим. Клод чихнул.

— Так зачем Вам понадобился ещё один дом, Беримир?

— Вы — сыщик, Вы и думайте.

Наглость этнографа я списал на тайный страх — значит, есть что скрывать и здесь нечто большее, чем склонность к излишествам…

— Будьте уверены — я надумаю. Быть может даже во время этой экскурсии. Лучше уж сами…

Беримир хмыкнул куда-то в сторону и вернулся. Свен спустился за ним.

Мы с напарниками и Сдемилом обошли беримировский дом. Я поинтересовался у Сдемила, не поступало ли от этнографа особых пожеланий во время строительства.

— Странно, что вы спросили… Да, был заказик — Беримир попросил, чтобы несколько комнат были разными. Одни без окон, другие широкие, третьи с очень низким потолком. Да Вы сейчас сами увидите!

Сдемил легонько ткнул в одну из дверей, и мы очутились в тесном пространстве с двумя узкими окнами и волнистым, словно плохо расстеленный ковёр полом. Ходить по такому представлялось мне задачей не из лёгких.

— Он объяснил, что будет размещаться в этих комнатах? -

Я сомневался, конечно, что Беримир пустился в откровения со строителем, но …

— Этнограф бросил такую фразу: «Им должно быть неудобно».

— Кому это — «им»?

— Жильцам, наверное.

В лёгком недоумении я пересмотрел все комнаты. По большей части они и вправду были все разные и все неудобные — то стены скошены, то потолок задеваешь, то узко, то пол шершавый. В иных окна «забыли» сделать. Вовсе. Экий выдумщик! Мне не терпелось поболтать с ним!

Староста стоял в дверях, с напускным равнодушием посматривая на Беримира. Тот хмуро разглядывал что-то интересное под ногами. Никак не реагировал на нас.

— Что ж Вы такую затейлевую задачу поставили перед Сдемилом? На кой Вам эти хитрые клетушки?

— Я же сказал, Вы — сыщик, гадайте! — ответствовал этнограф в пол.

— А если угадаю? И, кстати, Свен, откуда у Вас осколок бриллианта?

Холл наполнился ледяным молчанием. Краем глаза я заметил, что Вэя отвернула от меня мокрое от слёз лицо — не на что ведь обижаться, но упорствует… Клод смотрит с тупым ожиданием. Свен раздосадован внезапным вопросом, но видно, что не врасплох застал его. Михаил и остальные явно скучают. Внезапно я ощутил приступ бурлящей злости, будто ладонью зажал трубу с мощным напором воды, а потом резко отпустил.

— Свен, немедленно сопроводите Беримира под арест!

— Куда же я его помещу, — всколыхнулся староста. — У нас даже тюрем нет!

— Водите его на цепи за собой. Или попросите Михаила, думаю, небольшая камера для неугодных у него в центре найдётся!

— Ян, что с Вами? — изумился Михаил.

Сгорая от ярости, я проигнорировал вопрос.

Все воззрились на меня с удивлённым испугом, но потом враз зашевелились, заворчали, отправились исполнять приказ.

— Можно хотя бы под домашний арест его? — проскулил Свен.

Я отмахнулся — «Как знаете!».

*****

Я — большой ценитель деталей. Но почему-то с разбуханием прогресса эти приятные мелочи уходят прочь. Предметы блекнут, чувства и мысли упрощаются, съёживаются до стандартов. Исчезают оттенки и пряности, которые делают жизнь разноцветной, как митонская лесная поляна. Прежде с этой печальной неизбежностью пришлось бы смириться. Теперь можно поменять планету на ту, где цивилизация не успела остыть.

Я рассуждал об этом мысленно, сидя в просторном амирантово-бакановом ресторане при гостинице. К прозрачным стенам вплотную подступал парк, окружённый потоками воды. В мерцающий трепет предночного серебра вплавлялись гелиоптровые стебли, а наверху жарко дышала кухня, швыряясь в зал умопомрачительными ароматами.

Вэя всё ещё злилась. Она сидела напротив с пылающими щеками, погрузившись в угрюмое чтение бумажного списка блюд. Хорошая, должно быть сказка — девчонка то украдкой вытирала слёзы, недовольно поводя плечом, то едва сдерживала смех.

Вечер и предстоящий ужин разбавил моё сердитое настроение. Мне хотелось помириться. Я решил, что невозможно стоять с распахнутой душой у закрытой двери и попытался призвать на помощь свой обширный кругозор.

— Вэя, что тебя так позабавило в меню?

Вэя сделала невозмутимое лицо, но я не сдавался.

— А ты знаешь, что есть планета Ттиттава, где домов попросту нет — живут на открытых площадках?

Вэя отбросила притворное недовольство, в глазах вспыхнул огонёк любопытства.

— Как нет?

— А им не из чего строить дома. Нет ничего пригодного к строительству. Существуют на голых камнях.

Вэя вскинула на меня удивлённый взгляд и в нерешительности скрутила из фрезовой салфетки розочку.

К нам плавно подошёл официант.

— С заказом определились?

— Давно… Щи из крапивы, пирог с кашей и калинник с миндальным молоком.

— А Ваша барышня будет трапезничать? Отведаете щи?

Вэя смутилась и вопросительно посмотрела на меня. Я решил придти на выручку.

— Девушке миндальное молоко и ромовую бабу. Согласна?

Вэя вздохнула с облегчением.

— Может быть, вы хотите мяса — мы готовим превосходный белковый паштет из саранчи.

Вэя закашлялась. Нужно было спасать наш ужин.

— Молодой человек, а Вы осведомлены о том, что еда на одной планете — это лучшие друзья на иной. Поэтому мой девиз — никакого животного белка! Это значительно облегчило моё существование…

Официант немного неуклюже поклонился.

— И вот ещё что! Можно посмотреть, как готовят нашу еду? Я заплачу.

Официант напрягся, но быстро нашёл правильную эмоцию: «Почему бы нет» и жестом позвал за собой.

— Пойдём, Вэя! Тебе понравится! У меня это одно из любимых развлечений — наблюдать за приготовлением еды.

Я сжал локоть напарницы. Вслед за официантом мы поднялись в кухню. Это воздушное царство под прозрачным куполом с каменной резной столешницей и громадной русской печью у глухой стены порождало те отменные ароматы, от одних которых можно было, как выражались русы, заботеть. Рослый шеф-повар, казалось, одним взглядом повелевал своими подопечными. Официант шепнул ему что-то на ухо, и шеф надменно кивнул.

Я угадал, что понравится моей Вэе. Затаив дыхание она наблюдала за действом у многочисленных плит. Двое тёрли лилейные жемчужины миндаля, другие бойко ошпаривали и нарезали крапиву, третьи замешивали тесто. На каменном соловом блине, служившем плитой, пыхтели кастрюли с водой, а в поду печи веселился огонь.

Мы с Вэй уставились друг на друга, ожидая, у кого у первого на лице появится восторг. Меня залило теплой нежностью и ударило в голову.

— Пойдём в зал, — с трудом выдохнул я.

— Так быстро?

Напарница была немного разочарована, но моё настроение передалось и ей. Она схватила меня за руку и потащила обратно за стол. Через минуту нам начали приносить одно за другим блюда. Уговорить меня на полугар или медовуху официанту не удалось — вкусный вечер мы запивали квасом.

*****

Разморенный ужином я почти в обнимку сидел рядом с Вэей на скамье у затопленного парка, ожидая лодку, что перевезет нас на другую сторону. Владелец ресторана сунул мне берестовый пакет с «сонником» — едой после ужина, в качестве комплимента инопланетному гостю. Не очень я люблю собственную известность во время расследования, но ничего не поделать. На прюнелевом небе колко мерцали первые звёзды. Признаюсь, Вэя значилась в моих планах на вечер в гостинице.

Наконец, лодка замаячила в мутном чреве парка. В силуете лодочника я разглядел напарника. Клод всегда был некстати.

— Ян, — издали заорал парень и помахал рукой.

— Я отлично вижу, Клод! Не пугай эту ночь своими воплями!

— Свен не хотел Вас беспокоить и прислал мне отчёт — Беримир пока поживёт у Михаила. И ещё он готов поговорить об осколке. Сказал, можно поговорить хоть сейчас.

Надежды на вечер рухнули — разговор о кросни отложить нельзя. Я помог Вэе перебраться в лодку и заметил, что вид у неё расстроенный.

*****

Свен обитал в просторном каменном доме в один этаж. Ветряк работал натужно, потому лампа над нами часто моргала, отчего осколок кросни на моей ладони брызгал шанжановыми лучами.

— Так осколок всё это время у Вас был! По Вашей милости мы с напарниками тратили время попусту. Жду внятных объяснений, Свен!

— Осколок принёс Возгарь за несколько дней до исчезновения, чтоб продать.

— Хотел продать? Почему именно Вам?

— Я сам пытался понять его мотивы.

— И Вы не погнушались!

— Поймите, он всё равно нашёл бы покупателя. Я надеялся, что так буду держать эту мутную историю под контролем. Отыщу оружие.

— Зачем Вам понадобилось искать кросни?

— Я понимал его опасность. Хотел изъять.

— И тут Возгарь исчез…

— И не только он. Помните, когда мы пришли в его дом, не досчитались нескольких соседей.

— Да, женщины с пискливым именем.

— Зина? Пискливым?

— Как пальцем по стеклу провели.

— Интересные ассоциации.

— У Вас нет подозрений, откуда появился этот артефакт?

— Да откуда угодно — здесь столько сброда!

— Слышал бы Вас Беримир!

— Он в соседней комнате, могу пригласить! — усмехнулся староста.

— Увольте меня от общения — пока Беримир не захочет рассказать правду, мне не о чем с ним беседовать.

— А давайте ещё раз съездим в дом к Возгарю! Может быть, ночью мы застанем соседей!

Свен был полон энтузиазма, которого я не разделял — если из осторожности не взять Вэю, её обида на меня превратиться в ледяную глыбу, а если взять… Я покосился на Клода — сомнительный защитник, да и Свен с его интеллигентностью — та ещё охрана.

— Поедем, Ян! — глаза напарницы горели азартом. — Ведь всё началось с пропажи Возгаря!

— С чего ты взяла? Мы принялись за него просто потому, что он первый по алфавиту в списке…

Свен и напарники замолчали, удивлённо ожидая продолжения фразы. А я застыл, погрузившись в нахлынувшее изумление — за всё время в общине руссов я не догадался установить очерёдность исчезновений.

— Вэя! Спасибо за идею! Свен, зовите Беримира! Сейчас мы будем восстанавливать цепь событий — вы оба поможете мне.

Стоило этим словам выпорхнуть, как в гостиную явился наш арестант — нахальный этнограф — и замер в дверях.

— Подслушивали!

— Не затыкать же мне уши — тут слышимость, как в оперном театре.

— Садитесь к столу — нерешительность Вам не идёт.

Нехотя этнограф занял место напротив меня.

— И так, Свен и Беримир, припомните — кто пропал первым!

— Я очень хорошо помню — первым исчез Златозар! До меня дошли слухи, что Златозар пропал в торговом центре, где собирался купить оружие. Все об этом знали! Беримир подвердит!

Беримир неуверенно кивнул.

— Кто стал следующим?

— Вторым был Лешко.

— Ваш враг, Беримир?

— Кто Вам сказал эту глупость?

— Нашлись сведущие люди! Но оставим пока Ваше участие! Кто пропал третим?

— Паркун. Но тут мы все были единодушны — это был балласт русов, торговал дрянью всякой. Все нормальные люди хотели бы его выбросить за пределы общины.

— Вот кто-то и выбросил этого неумильного персонажа…

— Он, действительно очень мешал, все вздохнули с облегчением, — заступился Свен.

— Один за другим пропали Любор, Сдемил и Кветослав.

— Потом Возгарь и Переплут — Ваши нелюбимцы, Беримир.

Беримир предпочёл промолчать.

— Последними исчезли Далята и Наволод. И вернулся Сдемил…

Я принялся набрасывать на карте в куне схему исчезновения наших потерпевших в надежде узреть говорящий рисунок. Вэя заглянула через плечо.

— Абракадабра какая-то…

— И я о том же! Никакой логики!

Неожиданно Клод пошатнулся и медленно сполз на пол. Мы с Вэей бросились к парню.

— Клод, тебе плохо? — Вэя участливо склонилась над ним.

— Клод, наверное, что-то неосторожно скушал в какой-то забегаловке.

— Нет, — просипел напарник. — Я хотел есть и одолжил у администратора гостиницы таблетки с едой.

— Я же предупреждал — нельзя совать в себя ничего непроверенного! Эх, Клод, Клод.

— Можно положить его в спальне и позвать лекаря, — предложил Свен.

— Может, лучше отвезти его куда-нибудь. У вас тут клиника есть какая-нибудь?

— Клиникой это заведение не назовёшь, но больница у общины есть.

В спешном порядке я погрузил обалдевшего Клода на повозку, запряжённую сонным мерином, и покатил в больницу.

*****

Пришедший в себя Клод мучительно доказывал у стойки, что быть полиглотом опасно — пытаясь подобрать нужное словосочетание, он напугал девушку, и та сбежала, не дождавшись знакомых звуков. Его кун почему-то бездействовал и работать отказывался. Воистину — гиблое место.

Я расположился на турмалиновой потёртой кушетке. Заведение с сочным названием «Лекарня» больницей мог назвать только безумный оптимист. Довольно светлый бревенчатый дом с земляным полом и стойкой регистрации из тёса больше напоминал просторный сарай, нежели больницу. Наверх, к знахарям вела деревянная лестница. Напарник взглянул на неё с тоской. Я не большой поклонник врачей, но здравый смысл подсказывал, что недурно узнать причину отравления. Может это и правда ЕДовитые таблетки, а вдруг ещё что-то…

— Поехали в гостиницу, — простонал Клод и в изнеможении опустился на кушетку рядом со мной. Меня обдало жаром, и снова кольнула мысль — где-то я это видел.

Появилась та самая испуганная девушка, за ней семенил старичок в косоворотке. Старичок остановился на приличном от нас расстоянии и участливо поинтересовался, кто болен. Клод слабо махнул рукой. Лекарь помял напарнику запястье, пощикотал живот и, озадаченно качая головой, долго держал ладонь на его пылающем лбу.

— Видите ли, странная ситуация — это третий случай за месяц. Симптоматика одинаковая и проходит бесследно, довольно быстро.

— Клоду стало плохо после вот этого.

Я вынул остатки пищевых таблеток и стрякнул их в руку доктора. Тот ахнул всю горсть в рот и с удовольствием прожевал: «С утра во рту ни крошки!». Я был ошарашен.

— Постойте! А если и Вам плохо станет?

— Помилуйте! У вашего парня не пищевое отравление. И у тех двоих тоже.

— Кто же те загадочные двое?

— Ничего загадочного! Пару недель назад наш общеизвестный Михаил привёз какого-то парня. У обоих крутило живот и была высочайшая температура. Михаил поел накануне плотно, а вот его спутник утверждал, что три дня не проглотил ни крошки. Сказал, не до этого было. Наркоман — что с него взять.

— Почему Вы решили, что непременно наркоман?

— Этосразу заметно. Хотя ни в чём таком он не признался. Михаил его сразу забрал, не стал у нас оставлять.

— Имени пациента не подскажите?

— Он не представился, а знать всю общину в лицо мы не можем. Записей делать не стали — я не знал, от чего обоих лечить. Похоже на аллергию, но не факт… Сожалею, но и вам мне нечем помочь. Затем разрешите проститься с вами.

Так называемый лекарь учтиво поклонился и поспешил наверх. Дело сладилось, да не заладилось — и Клода на ноги не подняли, да ещё загадку подкинули. На обратном пути у меня всё плясал в голове вопрос, кого же Михаил так поспешно привёз-увёз?

Отправив Клода отлёживаться, я нанёс визит администратору гостиницы. В ответ на мой стук, плотный малоповижный мужчина втиснулся в приоткрытую дверь и недружелюбно уставился на меня. Я начал без церемоний.

— Что за пищевые таблетки Вы сунули моему напарнику?

— Он сам просил об этом! А в чём дело-то?

— Он отравился. Покажите, что это за дрянь!

Толстяк презрительно чавкнул и побрёл к чёрному грубосколоченному сооружению в углу комнаты. Дверь распахнулась и обнажила весь раскардаш коморки. Когда мужчина распахнул дверцы шкафа, что-то вспыхнуло в глубине и заструилось серебристым сиянием. Я узнал этот блеск — зеркальные цветы!

— А почему Вы держите зеркальные цветы в темноте? Прячете от Беримира, как артефакт?

— Ещё чего! Мне подарил их Михаил, а у многих постояльцев на них аллергия. Вот и запрятал поглубже. Выбрасывать жалко…

— Странный подарок…

— Ну, не совсем подарок… Он мне продал их, мол, привлекут гостей и прочее. Привлекли! У одного температура повышается, у другого насморк. Напрасно только деньги потратил!

Так вот откуда у Клода аллергия! И у Михаила! Огненные буквы взвились в моём сознании — Паркун! Михаил привозил в больницу Паркуна! Паркун у него!

— Продадите мне цветы?

— Правда, купите?

Администратор с сомнением посмотрел на меня. Мы сошлись на нескольких гортах.

*****

Гении этот мир придумывают, хорошие существа не дают ему упасть в пропасть. К сожалению, есть те, кто усиленно катит Вселенную к бездне. И у них есть деньги. А деньги, как экстравагантная одежда — не всем к лицу.

Я выманил Михаила из торгового центра под глупым предлогом: «Мы привезли Вам кое-что интересное». Свен сомневался, что наживка подействует. После «воскрешения» Сдемила и ареста Беримира, он должен был насторожиться, если виновен. К нашему удивлению спустя пять минут Михаил показался на пороге своего логова. Что делать с ним дальше, я не представлял. Клода я оставил в гостинице. Вот поговорим сейчас с Михаилом. Если он не сознается во всём, увидев у меня в руках зеркальные цветы? Что делать дальше? Скрутим его со Свеном и Вэей и отвезём в компанию к Беримиру, допрашивать?

Михаил всё решил за нас. Увидев в руках Свена зеркальный цветок, хозяин центра нахмурился.

— Ян, я готов ехать с Вами!

— Мы можем и здесь поговорить.

— Вы не собираетесь меня задерживать?

— Поговорим — решу.

— Что? — изумился староста. — Мы же решили посадить его под домашний арест!

— Его дом в этом центре, Свен!

— Тогда вот что — держите Ваш цветок сами, я — не носильщик. У меня уже глаза от него слезятся!

Свен бухнул горшок в руки Михаила и демонстративно отправился прочь.

— А мы куда? — ошарашено спросил Михаил.

— К Вам, наверное. Есть другие предложения?

Хозяин центра позвал в кун помощника и вручил ему свою ношу.

Через несколько минут мы с напарницей сидели в кабинете, в компании Михаила и его пленников — Паркуна и Даляты. Паркун дрожал бисерной дрожью и тёр ладони, словно пытался добыть из них искру. Далята вцепился в старинный компас, который я ему вернул, и переводил взгляд с Михаила на меня. Собирался с мыслями. Все, включая меня, выглядели растерянными, словно в набитом народом допотопном туалете разом рухнули перегородки. Михаил первым нарушил молчание.

— Вот и все мои заключённые, Ян.

— Возможно, это все, кто в живых остался…

— Да уж, нашли тюремщика! Я — разгильдяй, но не убийца! Эта парочка мешала моему бизнесу. И не только! Они всех в общине напрягали. Что-то не помню, чтоб по ним кто-то плакал, когда я их арестовал!

— Не лез я в Ваши дела! — возмутился Паркун.

— Ты в моём ресторане дрянь продавал! А дружок твой — Далята — помогал. Ну-ка, расскажи, в чём ты дамочкам дурь от Паркуна тоскал?

— В этом, — буркнул Далята и оттолкнул от себя компас.

Я подтащил штуку к себе. Приятная тяжесть старинного серебра ловко легла в руку. Люблю такие механизмы.

— А Беримиру зачем Ваш компас понадобился? Он, ведь, даже купить его хотел, но Вы опередили.

— Я почём знаю?

— Так я поведаю. Знаете, Михаил, Далята и, правда, не мешал Вашим тёмным делам, а вот Беримиру чем-то пригодился… Далята разносил клиенткам надежду на вечную молодость.

Компас лучшая упаковка для рециклерных таблеток — не окислятся, не рассыпятся. Верно?

Далята мрачно кивнул.

— Непонятно, зачем компас понадобился этнографу. Хотел устранить артефакт или наоборот — страсть к настоящим вещам овладела… Это мы у него спросим. Паркун, что же Вы не сообщили Михаилу, что у Вас аллергия на эти самые таблетки?

— Он — тоже рециклер? — изумился Михаил.

Паркун затравленно глянул на меня и затрясся пуще прежнего.

— Рециклер, причём крайне неудачный. Вот мои родители, например, от своего выбора не пострадали.

— Но у него схожие со мной симптомы — аллергия на зеркальные цветы.

— У него рециклерство отняло последние силы — вот он и цепляет любую гадость — вирус, пыльцу… Далята, Паркун, можете отправляться восвояси. Нам с Михаилом ещё потолковать надо…

Оба негодяя не заставили себя упрашивать. Беседовать с Михаилом смысла не имело, поэтому мы с Вэей откланялись.

Наш мерин ступал аккуратно, и повозка тихо покачивалась, хотя улица была темна, словно подводная пещера. Вэя сидела в опасной от меня близости — в металлический запах ночи вплетался аромат её волос.

— Ян, что за средневековье? Людей похищать!

— Я Михаила хорошо помню. Отпетый! Явился на Митонию вызволять своего друга. Вёл себя так, словно он хозяин всей планеты. Не думаю, что он изменился, хотя на какую-то долю я и уверовал в обратное.

— Может быть, это он похитил остальных?

— Я думал об этом, но мне кажется, что он показал бы остальных… А ещё не даёт покоя мысль — неспроста Беримиру понадобился странный дом. Почему все комнаты разные? Инопланетян здесь нет, только земляне и такие причудливые комнаты. Кому он собирался продать дом? Если не продавать — зачем ему такой?

— Ян, смотри!

Вэя порхнула куда-то в сторону, к мрачной каменной глыбе стены, где уныло белел листок. Я рассмотрел в нём афишу. Вэя восторженно прочла: «Луч»!

— Ян, сегодня приезжает «Луч». Там — Борис! Знаешь, кто это?

Среди моих приятелей нашлось несколько Борисов, но… Я подозревал, что ни один не вызвал бы у Вэи такого восторга, потому решительно замотал головой: «Не знаю».

— Это театр «Луч»! Сегодня днём спектакль! Там играет Борис! Я так хочу пойти! Давай?

Вот это поворот! Меня куснула ревность и любопытство — что за актёр, который у моей напарницы вызывает столько эмоций? Много бы я отдал, чтоб Вэя так взлетала от мысли обо мне. Я согласился пойти. Напарница бросилась мне на шею и расцеловала. Ради одного этого стоило ей уступить.

Мы поменяли лошадь в гостинице и взяли Свена в качестве проводника — Театр давал спектакль на окраине в заброшенной усадьбе.

*****

Прохладное весеннее солнце трепетало на концах ржавых прошлогодних колосков. Ставшее никому не нужным поле дрожало и клонилось к земле. Мы с напарницей возликовали.

В наше с Вэей восхищение нетронутой красотой вклинился Свен, сообщив, что охотней отправился бы на автобусе.

Миновав поле ржи, мы взнеслись на пригорок, на котором сгрудились двухэтажные жёлтые домики. Редкие прохожие наблюдали за нами с интеллигентным любопытством. За городком начиналось пожухлое поле прошлогодней травы, которое вплотную подобралось к ржаво-красному особняку. Возле облупившихся как старая кора деревьев колонн сгрудились девушки. Вэя взволнованно сжала мою руку.

— Странно, почему они не заходят?

— Может быть, пока не пускают, — предположил Свен.

В отдалении стояла расстроенная девушка. Свен подошёл к ней и участливо поинтересовался причиной расстройства. Та в ответ заплакала и сквозь слёзы поведала, что спектакль не состоится. Билеты купило слишком мало людей. Актёры приехали, но не будут играть — хозяин зала говорит — невыгодно. Поклонники надеятся получить хотя бы автограф.

Я увидел, как у Вэи задрожал подбородок. Ревность полоснула меня, но в ту же секунду проснулся азарт — вот уговорю сейчас жлоба, спектакль состоится, и напарница от благодарности сама мне на шею бросится.

— Я сейчас!

Я мигом отыскал служебный вход и бросился на поиски хозяина. Актёры шумно обсуждали в гримёрке жадного хозяина. Они сказали, что хозяин приказал им собрать вещи и к вечеру убраться. Сам куда-то отчалил. Я решился на сумасшедший поступок.

— Ребята, кто у вас главный?

С диванчика поднялся кумир Вэи. Я вдохнул, выдохнул.

— Если я возьму на себя ответственность, сыграете спектакль? Денег не получите, конечно, но вы, ведь, всё равно уже приехали.

— Дело не в деньгах. Нас не арестуют?

Я с удовольствием объявил, что единственная власть здесь — я! На моё удивление актёры согласились.

— Только кто нас тогда довезёт до космопорта?

Я позвал Свена в кун и попросил несколько подвод. Староста заверил, что доставка будет. С видом и ощущением человека, который только что спас Вселенную от неминуемой гибели, я вышел к зрителям и пригласил занимать места. Все радостно поспешили в зал. Напарница в порыве радости поцеловала меня в щёку. И на том спасибо! Хотя я — хитрый злодей — положил свой поступок в копилку будущих отношений.

На первый взгляд пьеса была незатейливой — кумир моей Вэи играл мужчину, у которого редкий вирус под названием «дорогуша». Вирус действует своеобразно — в носителя все влюбляются. Девушки преследуют его толпой, не дают прохода. Противоядие одно — влюбиться самому. Но с этим-то и беда — у него холодное сердце.

Я тайком взглянул на Вэю, оглядел остальных в зале. Похоже, актёр играл сам себя — девушки следили за сюжетом затаив дыхание.

Страдающий от чрезмерного женского внимания самец сначала таскается от девки к девке, пытаясь найти любовь. Тщетно. Потом пытается стать затворником, но долго не выдерживает одиночества. Наконец, ему приходит на ум блестящая мысль — растопить своё сердце и открыться любви. И тут он пускается в эксперименты и авантюры. То спускается в жерло вулкана, то кормит хищников, старается помогать синим инопланетным безумцам. Честно говоря, отслеживая перепетии, я изрядно утомился — словно болтался в шторм на маленькой лодке. Я решил выйти на воздух, слегка проветриться.

Рыжий луг дышал спокойствием и прохладой. Я с удовольствием вдохнул вкусный воздух и невольно принялся перебирать эпизоды пьесы. Герой специально ставил себя в неудобные ситуации, чтоб понять, к чему лежит душа. Неожиданно мне пришёл на ум странный дом Беримира. Чего хотел Беримир, чтоб непохожие одна на другую комнаты были к месту? Я видел его собственное жилище — понятное и уютное… Скорей всего дом предназначался не для хозяина, а для проживания нескольких абсолютно непохожих друг на друга людей! Беримир украл всех пропавших! Украл, но хотел, чтоб похищенным было удобно! Я чуть не подпрыгнул от догадки и помчался обратно в зал — за напарницей.

Я с трудом просочился сквозь толпу зрителей. Спектакль уже кончился, и поклонницы устремились за кулисы. Не без грусти я понял, что и мою Вэю следует искать в толпе этих оголтелых.

Возле гримёрки вне себя от переполнявших эмоций ждала Вэя. Я наблюдал за происходящим в стороне. Звезда вечера снизошёл до девушек, запечатлел себя с ними на память — этакий групповой портрет — и срочно скрылся за дверью. Многочисленные поклонницы постепенно рассосались. Я был изумлён, как феерия спектакля мгновенно обрывается тишиной закулисья.

Вид напарницы показался мне довольно несчастным и потерянным. Я тихо подошёл к ней.

— Вэя, я знаю — это для тебя важно, но не стоит быть одной из многих…

Напарница вздохнула. Я понимал, что мои слова для неё — пустой звук и решил ей немного помочь.

— Будет сейчас тебе твоя «звезда». Поиграем в злого детектива и добрую напарницу…

Под изумлённым взглядом напарницы я решительно шагнул к гримёрке и постучал. «Заняты» — бросили мне из-за двери, но я не сдавался и припугнул в ответ: «Откройте! Детектив желает видеть свидетелей». Я ударил с напором. Дверь оказалась незаперта. Вэя ахнула. Актёрская братия предстала перед нами во всей полуголой красе. Кумир напарницы выскочил, словно ужаленный, с тревогой уставился на нас с напарницей. Я назвался, представил Вэю.

— Вы же час назад с нами договаривались о спектакле, — удивился актёр. — Я думал — Вы просто зритель… Оказывается, детектив!

— Одно другому не мешает.

Как можно более хмуро я попросил артиста одеться и ответить на некоторые вопросы. Ситуация с допросом «залётного» министреля складывалась абсурдно, потому я лихорадочно искал повод для вопросов. Спросил, что он знает об исчезновении людей в общине. У актёра был вид учительницы, застигнутой на панели. Умница Вэя быстро подключилась к игре и начала меня умолять отпустить ни в чём не повинного артиста. Тот взглянул на неё с благодарностью.

— Извините, нам нужно идти. Вэя, я жду тебя у выхода.

Я оставил парочку наедине, чтоб дать им возможность обменяться номерами кунов. Через несколько минут появилась Вэя, сияющая, как бриллиант. Меня терзали противоречивые чувства, но разоблачение Беримира занимало больше.

Свен встретил нас ворчанием. Я выложил ему догадки о Беримире.

— Всё-таки этот поборник морали! — обрадовался староста.

— Если он не сознается, придётся доказывать…

— Докажем!

Свен азартно подхлестнул лошадь, и наша подвода весело покатила по растаявшей весенней грязи.

*****

Беримир не упорствовал. Он не был преступником в злостном смысле этого слова и похоже, обрадовался возможности признаться. Свен списал отсутствие сопротивления на обычную трусость.

— Я не убийца. Потом я отпустил бы всех.

— Сами бы Вы не справились с похищением. Михаила попросили помочь? И, верно, Вашего приятеля Ждажира?

Беримир отвернулся и позвал в кун хозяина центра. К вечеру его крейсер привёз остальных пропавших. Виноватым Михаил не казался.

— Ян, Вы не можете считать меня лгуном — я просто не всё рассказывал.

— Не сомневался, что Вы займёте удобную позицию. Дайте угадаю, зачем Вы помогали конкуренту. Чтоб в случае чего его шантажировать. Банду сколачивали.

Беримир вспыхнул. Свен выглядел так, словно узнал будто он — неродной сын. Староста с трудом переваривал мысль, что дела общины шли мимо него.

Я разглядывал всех этих не вполне приятных, хоть и положительных, героев.

Однокурсник Вэи, Любор, задорно нервничал — то вскакивал, то садился, порывался что-то сказать, тыкал в воздух в сторону Беримира и возмущённо молчал. Кветослав сидел в обнимку со своей напуганной девушкой. Психолог Златозар демонстративно сидел в стороне от всех. К хмурому Лешко жался «рыбак» Наволод. Врач Переплут всеми силами пытался отдалиться от заросшего щетиной Возгаря, с которого и начались наши поиски.

Я допросил их по очереди. Все сошлись в одном — пока они жили в заточении у Михаила в ожидании переселения в странный дом Беримира, обращались с ними хорошо. На свободу бежать никто не пытался — охрана хозяина центра была многочисленной.

— Беримир, я никак в толк не возьму — вы раздули весь этот цирк с похищениями только ради кросни? Полагаю, для контроля над общиной достаточно было и пары ножей. Для чего воровать людей, хоть как-то причастных к лазерному оружию? Строить для них дом. Тем более Вы с Михаилом собирались их отпустить.

— Не в оружии дело…

— Хочется подробностей, Беримир!

— Я Вам кое-что отправлю в кун. Надеюсь, на досуге почитаете.

Беримир презрительно хмыкнул и переглянулся с Михаилом.

*****

«Влияние местоположения на развитие индивидуума и его социальное поведение».

Беримир успел осилить написание нескольких страниц. Претендующий на звание учёного он замахнулся на циклопических размеров труд по изучению поведения презираемых им людей в предлагаемых условиях. Высокомерие может быть оправдано только ответственностью, а не славой или деньгами… Этого, похоже, не знают ни этнограф, ни хозяин центра…

— Ян, неужели Вы не арестуете Беримира?

Клод не мог понять, что не все преступления заканчиваются наказанием.

— Все живы, здоровы. Да и тюрем здесь нет. Как мне наказывать этого — с манией величия? Лекцией о вреде похищения? Или хозяина центра? Кросни я у них забрал.

— А мне их всех жалко… По-моему они все здесь ждут унылого конца.

Вэя в очередной раз порадовала меня своей сердечностью.

— Это как посмотреть, Вэя — с одной стороны конец, а с другой самый что ни на есть расцвет! Русы — странные, но они не пропадут. На ровном месте общину сколотили!

— Ты — неисправимый оптимист!

Наш корабль заурчал в предвкушении полёта и упал в пропасть космоса.

*****