Високосный год [Юрий Тарасов] (fb2) читать постранично

Юрий Тарасов Високосный год

Все события, описанные в этой книге, реальны настолько, насколько вы сами это допускаете.

С благодарностью,

Булгакову Михаилу Афанасьевичу посвящаю…

«Человек, рождённый женою, краткодневен и пресыщен печалями:

как цветок, он выходит и опадает, убегает, как тень, и не останавливается.

Для дерева есть надежда, что оно, если и будет срублено, снова оживёт, и отрасли от него выходить не перестанут: если и устарел в земле корень его, и пень его замер в пыли, но, лишь почуяло воду, оно даёт отпрыски и пускает ветви, как бы вновь посаженное.

А человек умирает и распадается: отошёл, и где он?

Уходят воды из озера, и река иссякает и высыхает: так человек ляжет и не станет. До скончания неба он не пробудится и не воспрянет от сна своего».

Ветхий Завет: Книга Иова, глава 14 (Иов.14)

Однако каждому времени своё знание…

«Я ведь только и хотел — попытаться жить тем, что само рвалось из меня наружу. Почему же это было так трудно?»

«Демиан», Г. Гессе

Глава 1. Упавший духом гибнет раньше срока

— Сынок, с Новым годом! Тебе какой этаж?

— И вас с Новым годом! Семнадцатый мне.

Двери лифта закрылись, и дедушка лет семидесяти бодро продолжил:

— Нынче год високосный! Всех, кто послабже, такой год отсеивает.

— Куда отсеивает? — спрашиваю я и невольно начинаю улыбаться своему пожилому, но очень шустрому собеседнику.

— Так известно куда! Вон товарищ мой, ровесничек, кое-как три года держался: то простынет, то сердце прихватит, а на четвёртый год ушёл насовсем… В аккурат на високосный! Давно люди говорят: коли високосный год пережить, то ещё три года проживёшь! — дед хитро улыбнулся, и двери лифта распахнулись.

На прощание я пожелал старику здоровья и поменьше забивать свою голову всякими суевериями. Однако, выйдя из кабины, он обернулся и неожиданно сообщил:

— А за часами мог бы и не возвращаться — всё ж плохая примета. Но коли уж решился, то хотя бы на другую руку надень. Может, что и исправишь, — двери лифта закрылись, и я поехал дальше, пребывая в полном недоумении: «Откуда он узнал? Как это возможно?».

Быстро войдя в квартиру, я взял забытые в прихожей часы, по привычке надел их на левую руку и поспешил на работу.

Ожидание утренней электрички не напрягало. Но каждодневный путь до работы так и не вошёл в привычку, а скорее наоборот (кто жил в Подмосковье, работая в Москве, поймёт меня).

Вообще, я ещё молод, немногим больше тридцати, но усвоенный с детства принцип «уныние — грех» всё чаще давал сбой: несколько браков за спиной, ещё недавно забавлявших меня, как отважного путешественника по волнам жизни, теперь кажутся не такими уж и забавными событиями… Возраст, такой ещё прекрасный и по-прежнему многообещающий, с лёгкой руки некоторых окружающих меня людей, стал вдруг «почти сорок», неся в этом смысле какой-то эпилог всей жизни! Да и чего душой кривить: далеко не всё задуманно-намечтанное удалось сделать… если вообще хоть что-то получилось…

Телефон издал короткий сигнал. Я отвлёкся от своих дум и поднёс трубку к глазам. Родное лицо на дисплее, а под ним сообщение: «Для оформления развода через Госуслуги пришли мне свой номер СНИЛС». Где-то в груди, ближе к левому плечу, кольнуло, и ледяная волна пронеслась по всему телу, застыв на похолодевших ладонях… Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть. Всё-таки в удивительное время мы живём! Для окончательного уничтожения того, что было создано на чистом божественном чувстве, на котором основана сама Вселенная, теперь достаточно просто отправить какие-то цифры по телефону… Всё ускоряется, всё, только не я.

А ведь моя подающая на развод жена — чудесная девушка, достойная лучшего из мужчин! И теперь очевидно, что это не я…

Я только добрался до станции, прошел меньше половины своего ежедневного утреннего пути, но теперь кажется, не меньше половины жизни. Я машинально взглянул на часы — 8:08. «Ещё этого не хватало. Я знаю точно, уже не меньше девяти утра. Моя электричка отправляется в 9:10. Надеюсь, это просто батарейка села и ремонт не потребуется. Села батарейка — какое горькое совпадение».

Стоя на бесснежном перроне, я подумал, что давно не видел солнца, и даже празднование Нового года не добавило красок в серые подмосковные пейзажи. Странная выдалась зима: то ли поздняя осень, то ли ранняя весна…

Добравшись до Москвы, я вновь посмотрел на часы — 8:08: «Чёрте что. Ещё дед этот. Что он там говорил про другую руку? Б-р-р, бред какой-то».

Пересев в метро, я стал невольным участником регулярной утренней давки. Но сейчас даже это обстоятельство не способно было разбудить меня. То ли у меня уже иммунитет к этой суете, то ли напрочь пропало желание