Увертюра к смерти [Найо Марш] (fb2) читать постранично

Найо Марш Увертюра к смерти

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Джоуслин Джернигэм, эсквайр из Пен Куко

Генри Джернигэм, его сын

Элеонора Прентайс, его кузина

Тэйлор, его дворецкий

Уолтер Коупленд, бакалавр гуманитарных наук Оксфордского университета, ректор прихода Святого Жиля в Винтоне

Дина Коупленд, его дочь

Идрис Кампанула, хозяйка Ред Хауз, Чиппинг

Доктор Уильям Темплетт из Чиппингвуда

Селия Росс из Дак-Коттедж, Клаудифолд

Блэндиш, суперинтендант полицейского управления Грейт-Чиппинга

Роупер, сержант полицейского управления Грейт-Чиппинга

Миссис Биггинс

Джорджи Биггинс, её сын

Гибсон, шофёр мисс Кампанула

Глэдис Райт из Молодёжного общества

Саул Трантер, браконьер

Родерик Аллен, главный инспектор отдела криминальных расследований

Найджел Басгейт, журналист, его Ватсон

Инспектор Фокс, его помощник

Сержант Бейли, эксперт по отпечаткам пальцев

Сержант Томпсон, эксперт-фотограф

Глава 1 СОБРАНИЕ В ПЕН КУКО

Джоуслин Джернигэм — это хорошее имя. Так думал седьмой Джоуслин, стоя у окна в своём кабинете. Его взгляд скользил по долине Пен Куко туда, где в ясный день можно было увидеть в полевой бинокль шпиль собора в Солсбери.

— Вот здесь, на этом самом месте, где я сейчас стою, — сказал он, не поворачивая головы, — стояли все мои предки, поколение за поколением, и глядели на свои возделанные земли и пашни. Семь Джоуслинов Джернигэмов.

— Я никак не могу понять, в чем отличие возделанной земли от пашни, — произнёс его сын Генри Джоуслин. — Скажи, отец, что конкретно означает слово “пашня”?

— У современного поколения не лежит душа к таким вещам, — с досадой проговорил Джоуслин. — Одни лишь дешёвые усмешки и умные беседы, в которых на самом деле нет никакого смысла.

— Но я уверяю тебя, что люблю слова, в которых есть смысл. Именно поэтому я хочу, чтобы ты мне чётко объяснил, что такое пашня. И потом, когда ты говоришь: “современное поколение”, ты имеешь в виду моё поколение, не так ли? Но мне сейчас двадцать три, и уже есть поколение моложе моего. Если мы с Диной поженимся…

— Ты умышленно уклоняешься от сути вопроса, чтобы свести наш разговор к этой абсурдной идее. Если бы я знал…

Генри нетерпеливо вздохнул, не дослушав до конца, и отошёл от камина. Он встал у окна рядом с отцом и тоже начал смотреть на долину. Перед его глазами был суровый пейзаж, над которым навис полог зимнего тумана. Поля замерли, окутанные холодом. Обнажённые деревья, казалось, заснули. Ни один звук не нарушал тишину наступающего вечера. И только уютные струйки голубого дыма, поднимавшиеся вверх из труб нескольких каменных коттеджей, говорили о том, что жизнь в долине продолжается.

— Я тоже люблю Пен Куко, — сказал Генри и добавил с оттенком иронии, которую Джоусл и н не понимал и находил очень раздражающей:

— и полон гордости от осознания того, что в будущем стану владельцем этого поместья. Но я не хочу, чтобы оно меня задавило. Я не собираюсь играть роль добропорядочного молодого джентльмена, берущего пример с Кофетуя^[1] . Я против того, чтобы этот разговор превратился в обсуждение линий нашей родословной. Гордый отец и своенравный наследник — это не про нас. Речь не идёт о возможном неравном браке. Дина — это не застенчивая девушка из низов. Она — из тех же, что и мы, с такими же глубокими корнями, как и мы. И если уж мы завели этот разговор, то могу только подчеркнуть её соответствующее положение в обществе и добавить, что сколько Джернигэмов было в Пен Куко, столько же поколений Коуплендов жило в местном приходе.

— Вы оба слишком молоды… — начал Джоуслин.

— Нет, сэр, так не пойдёт, — перебил Генри, — прежде всего ты хочешь сказать, что Дина слишком бедна. Если бы речь шла о какой-нибудь богатой девушке, ни ты, ни моя дорогая кузина Элеонора не стали бы ссылаться на молодость. Давай не будем притворяться.

— А ты оставь свой нравоучительный тон, Генри. Я этого не выношу.

— Извини, — сказал Генри, — я понимаю, что утомил тебя.

— Ты меня очень утомил. Ну что ж, прекрасно. Раз ты так хочешь, я буду с тобой откровенным. Для меня Пен Куко значит в жизни больше, чем что-либо другое. Надеюсь, для тебя тоже. Ты прекрасно знаешь, что у нас нет денег. И при этом столько всяких дел! Эти коттеджи в Клаудифолде! Винтон! Румбольд говорит, что Винтон будет похож на дырявую корзину, если мы не починим крышу. Все дело в том…

— ..что я не могу себе позволить материально невыгодный брак?

— Пусть так, если хочешь.

— А как ещё я могу это назвать?

— Прекрасно, значит, так это и назовём.

— Ну что ж, раз уж мы вынуждены изъясняться на языке звонкой монеты, который, уверяю тебя, мне неприятен, то я должен сообщить, что Дина не обречена всю жизнь оставаться единственным сокровищем приходского священника.

— Что ты имеешь в виду? — небрежно спросил Джоуслин, но было заметно, что он