Фантош. Моя мишень [Алина Савельева] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Алина Савельева Фантош. Моя мишень

Глава 1

Сашка внимательно смотрел на подъезжающую мишень, а мне куда интереснее было смотреть на него. Неправильные черты лица, глубоко посаженные глаза, переносицу явно ломали, может, и не один раз, косой шрам от брови до уха. Но все это его совершенно не портило, только придавало больше мужественности и брутальности.

Сашка Борзой не зря получил свою кличку. Ни за что не уступит своего и запросто полезет на рожон, если ему что-то не понравится. Бесстрашный, наглый и упертый. И плевать ему на статус и авторитет. Как его Клим терпит?

— Нормально, — коротко оценил мою стрельбу Саша и, перепрыгнув через стол, снял использованный картон.

— Все в десятку — это отлично! Учи новые слова, Санечек!

— Ни к чему, — соизволил ответить мой сэнсэй, что с ним бывает не всегда.

Я специально встала прямо перед столом, чтобы у него не было возможности перепрыгнуть обратно, не подвинув меня при этом. Он давно мне нравится. С тех самых пор, когда мой папаша заявился в детдом в поисках сына Валеры. А ему подсунули меня. Саша тогда тоже с ним приезжал и казался мне невероятно крутым и красивым парнем. Мой трюк не сработал, Сашка просто вышел в другой части тира в дверь, крикнув мне:

— Тебя Клим ждет, Кид, поторопись.

Кид. Я для него всего лишь ребенок. Они меня все так называют. Сначала ржали, что я киндер-сюрприз для Клима. Вместо сына оказалась дочь. А потом сократили кличку до «Кид». Вся папины соратники и подельники или как еще их обозвать? Коллеги воровского цеха? Называют меня киндером. А некоторые просто ребенком.

До кабинета папы по хитросплетениям ресторана с подпольным казино я добралась за пару минут, но вот его самого еще не было. И я уселась в широкое кресло, решив дочитать роман.

И зачем я потратила целую неделю на эту книгу? Такое красивое название — «Приют грез», и такое дикое разочарование в процессе чтения. Элизабет, конечно, еще ничего, но этот Эрнст слюнявый тюфяк! Поклонники Ремарка закидают меня… чем, интересно? Укоризненными покачиваниями головы и осуждающими взглядами? Как моя подруга Катя, которая читает Ремарка запоем. Но все же я увлеклась и не заметила, что папа уже в кабинете и что-то мне внушает.

— Кид! Ты опять меня не слушаешь!

Высокий, жилистый и уже изрядно высохший мужчина с невыносимо тяжелым взглядом и раздувающимися от злости ноздрями отвлек меня от размышлений, сморщив свой и без того не гладкий лоб.

— Я Лера. Слушаю, папочка! Внимательно и уважительно.

— Я же просил меня так не называть! Мать твоя и тут меня опрокинула! Обещала сына родить. А родила тебя и отъехала, не дождавшись меня!

— Так мог бы и не искать меня, сам же приперся в детдом.

— Я вообще-то сына Валеру искал, а мне тебя подсунули. Только не соскочить теперь, три теста ДНК на тебя извел.

— Я помню, как ты орал, что всем твоим подельникам отсидевшим пацанов выдали, а тебе девку, хоть ты и раньше очередь занимал. Требовал справедливости и обещал пожаловаться куда следует.

— Поностальгируй мне тут еще. Завтра едешь с Борзым на дело. Обнаглели черные, надо прижать.

— Не хочу я никого прижимать! Я вообще не расистка!

Конечно, я знала, что война между группировкой моего папаши и нагло ворвавшимся в его отсутствие кланом из соседней, богатой на урожай опиатов страны идет не на жизнь, а на смерть. Национальность и цвет кожи совсем не при чем. Тут споры и интересы другие.

— Разве я спросил, чего ты хочешь? Может, мне все-таки отправить тебя на мамкино место? И братве радость, и ты мне перестанешь нервы дергать? Двигай к Борзому, пока я добрый, — угрожающе растягивая слова, Клим выпроводил меня из своего мрачного кабинета.

Так получилось, что моим папашей оказался лидер ОПГ и «Законник» Иван Клементьев, среди своих собратьев попросту Клим. С моей мамой у них был служебный роман, если это можно так назвать. Мама была представительницей древней профессии, а папа, собственно, и являлся хозяином этих домов любви по фиксированным расценкам. И в какой-то момент забрал ее к себе с точки в личное и безраздельное пользование. Через пару лет она забеременела мной, а папа присел на шестнадцать лет на зону. Мама умерла при загадочных обстоятельствах, а так как ни родственников, ни мужа у нее не было, меня отправили на воспитание государству, еще в грудничковом возрасте.

Он нашел меня сразу как вышел, вот только до последнего надеялся, что в документах напутали и у него сын. И очень злился, что ему в принципе нельзя иметь ни семьи, ни детей, а тут еще и такая подстава. Вместо наследника бестолковая девка с кисточками и красками не державшая в руках пистолета. Но забрать меня оттуда не захотел на самом деле по очень весомым причинам в его мире. Но встречаться мы стали очень часто, и за два года я пропиталась этой атмосферой и свыклась с мыслью, что нормальным человеком мне уже не стать.

Гоняют меня туда-сюда. Как шнурок болтаюсь от одного Бармалея к другому, что за жизнь такая?

— Эту завтра брать? — протянул мне Борзой мою снайперскую винтовку для проверки. — С тебя только лишить их зрения.

— В глаз стрелять самому несимпатичному?

— Нет, геликам по фарами, — терпеливо, как будто не заметив моего презрительно-насмешливого тона, объяснил Борзой.

— Сашка, а ты меня боишься, что ли? — поинтересовалась я, надеясь, что он оправдает свою кликуху и оборзеет.

Сашка, лениво склонив голову и посмотрев на меня как на дитя неразумное, так же спокойно ответил:

— Такой задачи не было.

— Ты не Борзый, ты нудный.

— Завтра заедем, примочки твои тоже возьму. И уходи через второй зал, у Клима гость.

— Саш, а пригласи меня на свидание, — в очередной раз предприняла я попытку сблизиться с этим парнем.

— Меня с такой рожей в кафе-мороженое не пустят, вали домой, Кид, — снова отшил меня непробиваемый Борзой.

Как же, ребенок. Как на дело брать, то никого это не смущает, а как на свидание пригласить, то сразу Кид! Все они тут так ко мне относятся. С тех пор, как Клим стал забирать меня из детдома, присылая Сашку, под видом художника, который решил взять в подмастерье талантливого ребенка. Вот только обучал он меня совсем другому. Драться, стрелять и метать ножи. Кого же хочет сделать из меня папочка? Киллера или телохранителя?

— Хороший у тебя глазомер. Наверное, твое хобби малевать картинки помогло, — говорил мне Сашка, когда впервые ему пришла идея научить меня снайперскому искусству.

Естественно, никто в детдоме не знал, что Клим — мой отец, кроме директрисы. И мне очень доходчиво объяснили, что будет с теми, кто узнает это от меня. Поэтому я не говорила никому, даже подруге, и делала вид, что езжу учиться писать картины в мастерскую художника. Но один плюс был. Сразу после того, как объявился Клим, ни меня, ни моих друзей больше не трогали воспитки и старшаки.

Я хотела после детдома жить самостоятельно и не связываться с отцом и его бандой, но практически сразу мы с Катей остались без квартир. И я сильно подозреваю, что поспособствовал этому Клим, зная, что я хочу от него независимости.

Наверняка он думал, что я прибегу к нему. Но я упорно скиталась с Катей по углам. Во-первых, надеясь, что он от меня отстанет, во-вторых, Катю я не брошу и в логово отца не поведу. Боюсь, он ее не пожалеет, как меня, и найдет ей применение в своем грязном и разностороннем бизнесе.

Но пока я на крючке. Я до икоты боялась, что он заставит меня стрелять в людей. Иначе зачем меня обучать всему этому? Но пока до этого не дошло. Я, конечно, понимаю, что, прикрывая его соратников на встречах, участвую в чем-то противозаконном. Они же там не в нарды играют и, возможно, оставляют за собой трупы. Я старалась об этом не думать. Или думать, что они убили очень плохих людей. Продающих наркотики детям. По сути, тоже убивая их еще несмышленышами.

Представляя, что я этим спасла много жизней, было легче переживать то, что я встала на скользкую дорожку. Катя все время говорила, что у нас получится вырваться и научиться жить как нормальные люди. Вот только она и не догадывалась, что я уже никогда не стану нормальной и мне не вырваться. Но для нее я действительно этого хочу.

Папаша давал мне деньги, конечно, не так, чтобы хватало на все, но я могла бы снимать какой-нибудь угол или комнату. Вот только объяснить подруге, где я взяла эти деньги, было затруднительно. И мне приходилось каждый раз выкручиваться. Мои идеи оправдывать легкий доход роликами в интернете проваливались с треском. Просмотров было ничтожно мало что на отснятых розыгрышах, что на моем канале для начинающих художников. Даже Катя не поверит, что мне хоть что-то заплатили за это.

— Лера, а как мы тут будем жить? — оглядывая чердак, спросила Катя. — Тут же только ночевать можно. Не помыться, ни еду приготовить.

— Ее все равно не из чего готовить. Душ в подвале. Домомучительница ключ даст.

— А где ты сегодня была?

— Гуляла. Я до утра не разговариваю, — сообщила я Кате. Это мой любимый метод уходить от вопросов еще со времен детдома. Я просто включала плеер и слушала музыку, писала свои картинки. И все со временем привыкли, что бесполезно меня донимать, все равно не буду разговаривать. Мне ничего не стоит соврать, но иногда просто лень что-то придумывать и потом еще, забыв, что наврала, и запутаться в своем же вранье, что случалось нередко раньше, и я решила просто молчать, если не могу сказать правду.

Я не предполагала, что на этом чердаке мы задержимся надолго. Надеясь, что придумаю что-нибудь за пару дней. Но в первый же вечер, глядя на угловые квартиры нашего дома, увидела в окне самого обалденного натурщика.

Мужчина неторопливо прошелся по комнате, поставив сумку на столик. Так же неспешно прошел к дивану и, остановившись, стянул футболку, предоставляя моему взору широкую мускулистую спину, на которой, мне казалось, есть широкий шрам, но из-за расстояния я точно этого определить не могла. Закинув руку на массивную шею, он вертел головой, наверное, разминая ее после напряженного дня. Вдруг мужчина застыл и медленно повернулся к окну, с такого расстояния я не могла четко видеть его лицо, но, судя по застывшей в движении позе, он был чем-то обеспокоен или напуган. Неторопливо, плавно передвигаясь, как тигр на охоте, приблизился к стеклу. Он разглядывал пустой двор и детскую площадку, утонувшую в темноте, а я пыталась запомнить его. Этот мужчина явно не пренебрегал тренажерным залом и наверняка пользовался популярностью у женщин, даже если лицом не вышел. Особо крупная особь. Альфа — самец.

Наверное, не обнаружив ничего интересного внизу, он поднял голову и осматривал нашу сторону дома, останавливаясь взглядом то на одном, то на другом уровне. И когда он дошел до верха, уставился прямо в наше окно чердака. По спине пробежал холодок, хотя видеть он меня точно не мог, свет у нас не горел, и с его ракурса окно было немного под наклоном, отражая лунный свет, обеспечивая мне надежное прикрытие. Ну, если он не сверхчеловек, конечно, с возможностью видеть сквозь стены. Но даже понимая это, я не шевелилась до того момента, пока он не скрылся из вида.

Уже неделю я в час ночи караулю его, пока Катя сладко спит.

За это время он всегда приходил примерно в час ночи и всегда один. Никогда не закрывает шторы, раздеваясь при включенном свете до трусов. Сегодня тоже приехал около часу ночи. И сразу ушел в ванную, пробыв там минут пятнадцать, вышел, на ходу оборачивая бедра полотенцем. Я уже собиралась тоже идти спать, зная, что сейчас он пройдет на кухню, выпьет сок прямо из пакета, достав из холодильника, и уйдет спать. Но мужчина отправился к входной двери, на несколько минут скрывшись из вида. А вернулся уже не один. За ним зашла в комнату женщина, на ходу скидывая рубашку-платье. А кино-то сегодня намного интереснее! Аж сон как корова слизала. Значит, сегодня вместо отжиманий от пола другие упражнения у мужчины.

Мужчина сел на диван — ко мне спиной, откинув полотенце и раскрылив свои руки по спинке дивана, расслабленно ожидал, когда его женщина к нему подойдет. Потрясная у нее фигурка, немного полновата, но ее это совсем не портит, даже еще сексуальнее богатые формы. Зачем-то посмотрела на свою грудь, тоже, между прочим, немаленькую. Но этой красотке я явно проигрываю. Не говоря уже о ее бедрах, достойных кисти Рубенса. Чуть полноваты, но от того только еще более женственны.

Подойдя к мужчине, она опустилась перед ним на колени, а я заерзала, пытаясь устроиться удобнее и меняя ракурс, чтобы было больше видно. Даже не могу оторваться на минуту, чтобы сбегать за водой. Потому что во рту пересохло и, кажется, этот летний вечер слишком душный. Жарко и не спасает приоткрытое окно.

Мне не видно было, что делает женщина, но я, конечно, догадывалась, что не стихи ему читает. Мужчина откинул голову на спинку дивана, вроде с закрытыми глазами, не видно.

Неожиданно, как в первый вечер, по телу прошел озноб, но теперь на фоне учащенного сердцебиения, и через мгновение сменился горячей волной. Потому что мужчина встал и пошел к окну, прямо как был, совершенно обнаженный. И я очень жалела, что не взяла бинокль, хотя и с этого расстояния его достоинство было видно, но не детально. Не напишу же я это место размытым пятном.

Подойдя к окну, мужчина задернул шторы. Блэкаут, совершенно не пропускающие свет. Ни снаружи, ни изнутри. Окно стало черным, как будто телик выключили. Черт, на самом интересном! Куда заплатить за дальнейший просмотр? Киньте ссылку!

Глава 2


Обожаю ходить на тренировки в зал. Давно привыкла к пропитанному запахом пота помещению в подвале ресторана Клима. Тут можно без палева глазеть на мужчин, бойцов нашей банды. В основном бывшие спортсмены или наемники, служившие в горячих точках по контракту. Безжалостные, привыкшие выполнять команды не задумываясь и не обсуждая приказ. Горячие парни.

Ризван по кличке Резвый сегодня в спарринге с Сашкой. Мое любимое шоу. И я, конечно, иду занимать место в первом ряду. Резвый, наш тренер, очень опытный боец, но Сашка уже давно ему не уступает. Ни в технике, ни в силе.

Мужчины не ходили кругами вокруг, как часто бывает на ринге большого бокса. Они постоянно были в атаке, пытаясь приласкать друг друга кулаками, затянутыми в кистевые бинты для боя без перчаток.

— Дед, какие ставки? — поинтересовалась я папиного друга, который стоял с ним у истоков, прошел весь путь и был его правой рукой. За что и уважительно обзывался Дедом.

— Они на байк зарубились. Климу сегодня отслюнявили один мотоцикл из подопечного нам салона. Проиграет тот, кто первый упадет на маты.

— Я тоже хочу байк! Значит, я с победителем этого раунда забиваю очередь!

— Тебя переломают, Ребенок. Если ты, конечно, не со своей винтовкой туда полезешь.

— Это мы еще посмотрим! Они сильные, а я быстрая! Ставь на меня, Дед. Выигрыш попилим пополам! — воодушевившись скорым обретением железного коня, я поспешила переодеться.

Вернулась как раз вовремя, когда Сашка уже собрался праздновать победу, но Дед сообщил о еще одном претенденте на приз. Борзой повернулся в мою сторону, хмуро разглядывая, пока я забиралась через канаты.

— Кид, это плохая идея. Ты же знаешь, поддаваться я не буду.

— Боишься все-таки меня, Борзенький? Ну, тогда сдавайся без боя.

Я протянула руки Деду, чтобы нарядил мои руки в бинты, мне же еще ими рисовать и на спусковой крючок нажимать, жалко калечить. Сашка тихо выругался, обозвав меня безбашенной малолеткой, встал по центру, явно пытаясь считать, какую линию я выберу. Сам же меня учил и просчитает мои ходы моментально. Но есть то, что он не учел. Я детдомовская. А у нас свои методы борьбы были против сильнее физически ребят. И учитель у меня там был намного страшнее Санька и Резвого, вместе взятых. Отморозок и упырь Ванечка.

Кокетливо улыбаясь, иду к моей жертве, поправляя короткий топ на груди. Мужчины все одинаковы, даже если не сильно интересно, все равно смотрят. От природы не убежишь, да и показать мне есть что. На секунду задираю ткань и снова одергиваю обратно. У Борзого нервно дергается кадык и руки, приготовленные к отражению и атаке, невольно расслабляются. Он замешкался всего на пару мгновений, но мне этого достаточно. Я не нападаю, как он ждет, в корпус или лицо. Я присаживаюсь вниз и, на ходу выдергивая из его спортивных штанов шнурок, дергаю штанины. И резко встав, подсекаю ногу, выкидывая кулак ему в челюсть.

Ошарашенный парень летит на маты, другими матами выражая свои мысли о моей технике боя. Вокруг раздается смех зрителей и аплодисменты победителю.

— Кид, ты как десантник, — протягивая мне ключи от байка, смеется Дед

— Почему?

— Ну как у них говорится? С неба об землю и в бой! Прыгнула в ноги нашему Борзому, уткнувшись носом в мошонку, мужик оторопел от счастья, а ты ему в челюсть.

— Дед, так я же любя, неужто не понял?

— Не понял, — зло ответил вместо деда Сашка, перепрыгивая через канаты, пошел в сторону раздевалки с душем.

Меня раздирали два желания. Пойти немедленно покататься на своем трофее или следом за Сашкой. Мне понравился его вид в труселях. Особенно уложенный мною на лопатки. Почему не он вместо мотоцикла приз?

Решив, что байк без меня не уедет, а вот Сашка запросто, иду за ним. В раздевалке пусто, а в душе шумит льющаяся вода. Так как моя скромность и стеснительность либо умерла в зародыше, либо меня забыли ими укомплектовать, я раздеваюсь и иду в душевые.

Вот напарил-то. В кипятке, что ли, моется? Борзой, весь в пене, светил голым задом и татухами по всей спине. Как на постер смотрю. Витиеватые рисунки по бокам и по центру изображение черного волка с угрожающим оскалом. Никаких куполов я у него и раньше не видела. Интересно, он вообще сидел?

Встаю под соседнюю лейку душа и, только включив воду, слышу отборный мат. Сашка таращится на меня, силясь смотреть в лицо, но глазки его не слушаются и скользят по мне все ниже.

— Ты охренела? — рявкает на меня герой моих мечтаний, прикрывая своего напрягшегося дружка.

— Не злись. Покатаю я тебя на байке. Проигрывать надо уметь, Санечка!

— Кид, исчезни немедленно отсюда! — грозно рычит на меня волчара, надвигаясь.

Да вот только я его совсем не боюсь. Как в принципе и никого другого. Ванечка хороший учитель. Показал мне, что такое вселенское зло, вряд ли кто-то его переплюнет.

— Я тебе мешаю или смущаю? — уточняю, нагло разглядывая его. И неожиданно ловлю себя на мысли, что сравниваю Борзого с соседом.

И то, что, по моему мнению, Сашка ему проигрывает и по габаритам, и по пропорциям, меня удивляет. Да, у Санька ноги чуть короче туловища. Да, у него шея кажется крупнее головы из-за разлетающихся перекаченных трапециевидных мышц. Ну и огромные руки кажутся длинноватыми для его роста и комплекции. Но я его знаю уже два года. И он мне нравится. А с соседом я даже не знакома. Просто его фигура идеально пропорциональна и поэтому его хочется просто нарисовать, решила я. Но настроение донимать Сашку сразу улетучилось. Что за магия?

— Кид, сделай красиво? Я отвернусь на пару секунд, а когда повернусь, тебя тут уже нет. ЯСНО? — проговорив всю фразу в своем привычном спокойном тоне, последнее слово буквально выплюнул мне в лицо, проорав.

— Импотент! — рявкнула я на него в обратную и удрала, не дожидаясь пинка под зад. Этот точно может придать мне ускорение.

Все настроение мне испортил, даже покататься по заднему двору ресторана передумала, а дальше меня сторожевые псы Клима все равно не выпустят на байке. Но я решила попытать счастья и попросить у папули разрешения.

— Кид, стоять! — окликнул меня один из папиных личных охранников. — У Клима гость, туда нельзя.

— Опять тот, которого мне нельзя видеть? Сколько у папочки таких друзей? Или это один и тот же?

— Там не друг. Там его любимая марионетка. Он его называет Фантош. Это все, что можно тебе знать.

— Как? Фантош? Странное погоняло. А почему? Что он делает?

— Вали домой, Кид. Они надолго. И вопросы больше не задавай, если не хочешь без языка остаться.

Домой. Что там делать среди бела дня? Катя вся в своих уроках, а мне скучно. Я решила погулять и найти какой-нибудь пейзаж, сделать пару набросков. Бродила по парку часа два. Но ничего не брало за душу и не просилось на бумагу. Я дошла уже до выхода из парка, намереваясь все-таки пойти домой, как увидела его. Это точно был мой сосед. Та же фигура, прическа. Те же ленивые движения. Я не могла его перепутать.

Он сидел на террасе летнего кафе парка Горького, задумчиво помешивая напиток в маленькой чашке. Кофе, наверное. Кажется, я даже не контролировала свои действия, достав из рюкзака кисти и тюбики красок, быстро выдавила нужные на палитру. Это же такой шанс рассмотреть его ближе. Затаившись сбоку от него, почти в кустах, старалась запечатлеть его лицо. Которое оказалось под стать фигуре. Идеальный вариант для портрета. Он не просто симпотный, как Сашка, он действительно красив. Тьфу, что я их опять сравниваю, как будто мужа выбираю?

Он меня не замечал, и я старательно накидывала его изображение, пока он не ушел. Глаз я не видела, но это не проблема, встречу его на выходе из кафе или сегодня в бинокль поглазею. Не зря же тащу оптику, стянув у Деда.

Мужчина подозвал официантку и попросил его рассчитать. Накидывая последние штрихи, я не заметила, как он вышел. Расстроившись, стала укладывать все в рюкзак, стоявший в моих ногах, обратно, кроме эскиза, который надо подсушить, и, разогнувшись, нос к носу встретилась со своей моделькой.

Упс.

А вот и стеснительность объявилась, видимо, решив оторваться за долгие годы отсутствия, лишила меня способности говорить. Мужчина разглядывал мой эскиз, а я нервно кусала губы. Наорет или просто отберет рисунок? Пока молча разглядывает, застыв все в той же ленивой, расслабленной позе.

Но в момент, когда он поднял на меня взгляд, в душе все оборвалось от страха. Самого настоящего. Тот озноб, когда мне казалось, что он смотрит на меня в окно, показался детской забавой.

Его красивые, синие глаза были… мертвыми. Совсем без признаков интереса к чему либо. Никаких эмоций. И, что самое нереальное, даже безразличия не было. НИ-ЧЕ-ГО. Пустой, бездушный взгляд. Он что, инопланетянин? Разве бывает такой взгляд у людей?

Глава 3


Мужчина просто молча смотрел на меня, неспешно разглядывая с головы до ног и обратно. Как будто лошадь выбирает. Зубки показать?

— Не нравится? Я просто торопилась, — зачем-то принялась я оправдываться. Ау, Лера? Ты где? Что за мямля в твоей шкуре?

Мужчина опять опустил взгляд на эскиз. Молча разглядывал его пару минут. Эксперт, что ли? Может, тоже рисует? Надеюсь, не тем, чем вчера перед окнами маячил. А то сейчас таких сумасшедших много, в Питере вон женщина грудью пишет. И ничего, народ покупает сиськины шедевры.

— Я не разбираюсь в искусстве, — наконец соизволил ответить мужчина. Голос приятный. Очень. Его хоть в чем-то создатель обделил? Или он эталон, а остальные жалкие копии?

— Я бы хотела написать ваш портрет. Вы… у вас внешность идеальна для академического рисунка, понимаете?

— Нет.

— Ну, это когда пишешь реальность. Точное копирование, не додумывая и не совершенствуя. Я не знаю, как еще объяснить…

— Я понял. Сколько тебе лет?

— Девятнадцать. Почти. Вы позволите? Я могу прийти, куда вы скажете! Только желательно освещение хорошее и насколько часов позировать, — затараторила я, вдруг он разрешит, это же намного проще, чем через бинокль отлавливать его каждый день, еще и в движении.

— В ресторане «Ovo», сегодня в семь вечера.

— А писать где? — не поняла я. Может, он там работает? В кабинете где-то позволит мне присутствовать, пока он бумажки с места на место перекладывает?

— В ресторане «Ovo» в семь вечера. Ужин. За тобой заехать? — повторил мужчина, и до меня дошло, что он приглашает меня в ресторан! Офигеть! Или пока он будет трапезничать, мне его рисовать? Да без разницы, пусть жует.

— Не надо заезжать. Я сама! Я там как раз рядом живу, — соврала я с три короба, не желая раскрывать ему свое место проживания. И причин для этого тоже три короба.

— Как зовут? — спросил мужчина, и во взгляде промелькнул интерес. Или я это себе придумала, с меня станется. Потому что ни его мимика, ни глаза по-прежнему не позволяли понять эмоции.

— Маша, — конечно же, соврала я.

— Машенька, — повторил сосед и опять уставился на меня синими глазищами. И теперь в нем явно была заинтересованность и доброжелательность.

— А вас?

— Тебя. На «ты», — коротко поправил меня синеглазый. — Меня зовут Евгений. До встречи, Маша.

— Ага, — кивнула я уже в спину. Он даже не ждал от меня подтверждения, сразу отвернувшись, уходил в сторону парковки.

Значит, не инопланетянин. Я очень много времени посвящала изучению мимики и училась писать портреты с разными эмоциями. Ведь очень важно чтобы на картине можно было понять чувства изображенного человека. Но самым главным учителем стал мой папа. Он считает, что манипулировать людьми это самый простой и интересный способ добиваться от них того, что нужно тебе. Наверное, поэтому он и лидер в своей группировке. Он знает каждого наизусть. И сильные стороны, и все слабые места, уязвимые. Знает, как вывести человека, чтобы он не смог скрыть истинные чувства, как бы он ни старался и что бы ни говорил. Настоящий Карабас Барабас, дергающий за ниточки кукол в своем театре.

Меня посетила странная мысль, что Евгений очень хорошо контролирует свои эмоции и показывает лишь то, что он сам хочет. Поэтому он казался роботом. Нажал на кнопочку — взгляд поменялся, смягчился. Но, наверное, это в моей голове всякие глупости после папочкиных мозгопромывательств, замечаю то, чего нет, и всякая чертовщина мерещится.

Уже в половине седьмого я была неподалеку от ресторана. Конечно, я не собираюсь торчать у входа и ждать его. У нас же не свидание, а деловая встреча. Значит, прослежу, как он приедет, и приду сразу. Нельзя опаздывать на встречи по делу. Это моветон.

— Маша… Мария … Машенька, — кто-то за спиной звал какую-то Машку. Я обернулась посмотреть, что там за непоседа непослушная, и увидела в трех шагах Евгения. Черт! Маша — это же я! Вот поэтому ненавижу врать, я такая рассеянная, забываю через пять минут, что насочиняла!

— Добрый вечер, Евгений

— Да. Пойдём, — он галантно предложил мне локоть, и я воспользовалась этим, конечно.

Хоть я и нацепила подаренное папой платье, в котором хоть в театр, но все же под руку со спутником входить в ресторан гораздо комфортнее. Ну и полапать его хотелось, конечно. Интересно, же какой этот Аполлон на ощупь. Оказался твердым. Может, и правда киборг. Железяка с имитацией кожного покрова?

В ресторане все вопросы были стандартными. Какую кухню я люблю, где учусь, давно ли пишу и всякое такое. Хорошо, про родителей не спросил.

— Маша, может, десерт? — предложил Евгений после ужина. Наверное, я переборщила со скромностью. Заказав немного, чтобы он не удрал от обжоры.

— Нет, спасибо. А когда можно будет вас… тебя рисовать? Тут будешь позировать?

— Машенька, а ты не против, если я буду позировать у себя дома? Освещение там можно выставить любое.

Он опять выглядел спокойным, доброжелательным, и вроде для паники нет причин. Но в моем воображении над его головой уже истерично мигала надпись «Опасность». Но когда это меня останавливало? Да и не догадывается, что я не Милашка, как он меня назвал, за ужином.

— Конечно. Как тебе удобно, — ответила я, подумав, что и мне удобно. До чердака за две минуты потом добегу.

Заказав с собой еще одну бутылку вина и рассчитавшись за ужин, мы вышли из ресторана. И оказалось, что он на машине. Неожиданно. Он ведь подошел ко мне на другой стороне дороги от заведения. На тротуаре. И он ведь пил вино. Или только я пила? Какая же я рассеянная! Я не обратила внимания, что он пьет.

— Я не пил алкоголь, — сообщил мне Евгений, видимо, заметив мои сомнения ехать с нетрезвым водителем, и открыл мне пассажирскую дверь автомобиля.

Я, конечно, бесстрашная, но рисковать так глупо не стала бы. Хорошо, что он не пил. Только вот я о чем думала, когда хлебала винишко? Как писать-то теперь? Как Ван Гог? Ухо на заднице? Искаженную реальность? Ну ладно, может, и получится шедевр.

Но меня ожидал сюрприз. Мы приехали не в квартиру, где он живет, а в какой-то дом за городом. Евгений припарковал авто и, повернувшись ко мне, протянул руку, чтобы отстегнуть мой ремень. Он наклонился так близко, что я чувствовала его дыхание на лице. Щелкнув кнопкой, он не отпустил ремень, а проводил его до гнезда в своей руке и задержал ее там, глядя мне в глаза. Его взгляд притягивал и дурманил еще больше. Сердце мгновенно ускорило бег, повышая температуру тела и учащая дыхание. Он не дотрагивался до меня, но это не спасло, а наоборот — усугубляло. И со мной такого прежде не случалось. Даже голый Сашка в душе не вызвал такого бешенного желания, занывшего внизу живота за какие-то пару секунд.

В глазах Евгения теперь четко читались его намерения. Синие глаза потемнели, зрачки почти перекрыли радужку. Конечно, в темноте у всех зрачки увеличиваются, но в этих глазах я отлично видела страсть. Как будто он намеренно мне показывает это настолько явно, что сомнений быть не может.

Я все больше путалась в мыслях. Все ускользало из сознания. Промелькнули и мысли, что я зря поехала с незнакомым человеком непонятно куда, и то, что он действительно альфа-самец, от него пышет жаром и силой, он подавляет и гипнотизирует. Точно!!! Он, наверное, меня гипнотизирует! Этой догадке удалось зацепиться за мой бестолковый мозг, и я решительно отвела взгляд. Сразу почувствовав облегчение, постепенно успокоив дыхание, осторожно покосившись на него, спросила:

— Евгений, а я же говорила, что позировать нужно в полный рост, обнаженным?

Евгений быстро закрыл глаза и отвернулся, выходя из машины, и, пока я приходила в себя от этой необычной ситуации, он уже обошел машину и открыл мне дверь, подав руку, опять не произнося ни слова. Странный тип.

— Это твой дом, — решила я прервать неловкое молчание. Хотя неловко было только мне. А ему — непонятно. Кажется, он не ощущал дискомфорта. Может, он интроверт? Необщительный, немногословный. — Ты здесь живешь?

— Мой. Иногда приезжаю, — очень тихо сказал странный тип.

Забрав мои вещи с заднего сиденья, он жестом пригласил меня идти с ним по дорожке к дому. Мрачному из-за темного фасада, облицованного серо-черным камнем, и ни в одном окне нет света. Логово маньяка или отшельника. Что хуже, интересно? Дом под стать хозяину, Женя тоже в рубашке цвета антрацит и черных брюках, и таких же черных ботинках.

Едва мы зашли в дом, Евгений включил управление на мониторе около двери. Если правильно помню, такие штуки называют «Умный дом». Нажимая на сенсорный экран, он включил освещение, отчетливо прозвучали щелчки входной двери. Запер. И это напугало меня немного, но Евгений заметил мой взгляд на дверь и спокойно сказал:

— Это для безопасности. Все окна и двери заблокированы, если захочешь уйти, просто нажми вот сюда, — ткнув пальцем, показал он значок замка двери на экране.

В двери опять щелкнуло, и я решила проверить, нажав на ручку. Действительно открыто.

— Если ты передумала, я могу тебе вызвать такси, — все так же тихо предложил Женя, чуть склонив голову, как будто изучал меня и мою реакцию.

— Евгений, а где самая светлая комната?

— Женя, — опять поправил меня он, третий раз за вечер. — В гостиной восемь вариантов освещения, думаю, ты найдешь для себя подходящий. Проходи.

Вот опять не могу угадать. Он рад, что я осталась, или ему все равно? Что за человек такой. Меня это начинает раздражать. Ох, чую, натворю я дел!

— Женя, я бы хотела начать писать, раздевайся.

— Хорошо.

Киборг, блин. Ни один мускул не дернулся. Пока я располагалась со своими красками и альбомом на кофейном столике, Евгений совершенно спокойно раздевался. Блеснув черными камнями в запонках, небрежно бросил их на полку бюро… вот это да… у него есть бюро! Как в старых фильмах. Пока я зависла, разглядывая явно антикварную мебель в этой комнате, Женя уже снял рубашку и тоже застыл, глядя на мои краски и листы.

— Маша, а почему ты не взяла с собой мольберт?

— У меня его нет. Я только наброски сделаю, потом напишу. По ним и по памяти. И мольберт куплю. Потом. Переносной такой на ножках.

— Разве удобно так рисовать? — подходя ко мне, спросил Женя, а у меня язык к небу прилип. Я не могла отвести глаз от его торса. Да, Лерка, ты не ошиблась, наблюдая за ним из окна. Античный воин эпохи Возрождения. Длинная шея, жилистые руки с рельефной плечевой зоной, развитая мускулатура, V-образная спина и четкая талия с твердым прессом, и даже замерять пропорции карандашом не надо. И так видно, что верхняя половина туловища и низ одинаковые от пупка.

Женя расстегнул ремень и снял брюки, стоя в двух шагах от меня, так же небрежно кинул их на кресло. Когда он подцепил пальцами резинку боксеров, я поспешно отвернулась, делая вид, что убираю волосы, закручивая их в пучок и закрепляя карандашом вместо шпильки. Всегда так делаю, потом ищу этот карандаш. Справившись со своей непослушной копной, повернулась в его сторону и… никого не увидела. Что за чертовщина?

— Оставь их распущенными, — прошептал мне в ухо Женя, каким-то непонятным образом материализовавшийся за моей спиной.

Он опять не прикасался ко мне, но стоял очень близко. Обволакивая своим ароматом парфюма и жаром тела. И его дыхание растекалось по шее, заставляя меня дрожать от предвкушения его прикосновений, которых я с нетерпением ждала. Ведь он не смотрит мне в глаза, значит, это не гипноз? Это уже мои желания? Мои руки сами собой потянулись к волосам, распуская их. Одновременно с падающей копной, молния моего платья поехала вниз. Не сама собой, конечно, ей помогли ловкие пальцы моего натурщика.

Глава 4


Мое платье с тихим шелестом соскользнуло на пол, ловко и почти молниеносно он скинул его с моих плеч, почти не касаясь. Боже, кто же он? Гипнотизер? Иллюзионист? Маньяк? Я резко развернулась к нему лицом и опять попала в этот водоворот синих глаз. Они манили за собой, призывали поддаться желанию, которое все сильнее разгоралось во мне от его близости, запаха и его мощной энергетики.

— Ты маньяк? — все же умудрилась спросить я. Очень вовремя, конечно. Стоя в одних трусиках перед полностью обнаженным мужчиной.

— Теперь, кажется, да, — тихо сказал Женя, — я не могу тебе противостоять, Маша, — в его глазах помимо пленящего огня промелькнула растерянность, как будто он сам от себя не ожидал такого.

Как же неприятно слышать чужое имя, но что поделать, сама виновата. И что значит — не может противостоять, это он сейчас жертва? Я его соблазняю? Это же совсем другое дело, это я люблю!

Женя все еще не дотрагивался до меня, наверное, давая мне шанс уйти. Он скользнул по мне взглядом, задержавшись на ключицах на мгновенье, и опустил ниже, на грудь, которая уже сладко потяжелела и отвердевшие соски настырно требовали его ласк. Губы Жени чуть приоткрылись, как будто он желал того же. Но он по-прежнему не двигался, а я уже изнывала от желания почувствовать его объятия, поцелуи. И раз уж я тут главная и вообще-то смелая на всю голову, значит, я могу делать все, что хочу.

Подняв обе руки, я опустила ему их на плечи, и это лишило меня последнего шанса избежать секса с первым встречным. Женя больше не стоял неподвижной куклой. Крепкая рука тут же обхватила меня за талию, прижимая к себе. Свободной рукой он удерживал мой затылок, не давая мне отводить взгляд, и я, поддавшись порыву, прижимаюсь к его плотно сжатым губам, он не спешит ответить мне на поцелуй, и это болезненным уколом разочарования пронзает меня так, что я готова уже отступить. Но он не дает мне маневра, опуская руку на ягодицы, вжал меня настолько крепко, что я ощущаю всю мощь его эрегированного члена, горячим стержнем вжимающегося в меня, не оставляя сомнений, что этот самец меня не выпустит из рук, пока не получит то, что хочет.

От него просто необъятными потоками исходит похоть, обжигающая кожу, заставляя меня в ней тонуть, забыться. И такая же сильнейшая волна, кричащая об опасности этого мужчины, о том, что нужно бежать от него без оглядки.

Женя снова ловит со мной зрительный контакт и в то же мгновенье сдвигает тонкую полоску трусиков и проникает пальцами в мою плоть, заставив вскрикнуть и сжать его плечи сильнее.

— Не бойся меня, — вдруг тихо говорит Женя, продолжая движения пальцами, с каждым разом погружая их глубже.

Внизу живота становится горячее, и впервые я чувствую такую влажность и такие тугие спазмы, что из горла вырывается невольный сдавленный стон. Я заживо сгораю от жара наших тел, от его потемневших глаз, не сводящих с моего лица взгляда. Я явно вижу, что он изучающее смотрит на меня, но уже не могу ничего сделать со своим телом, безропотно отзывающимся на его настойчивые и умелые ласки.

Внезапно толчки пальцами прекращаются и, не дав мне опомнится, он сдергивает с меня последнее кружево, подхватив на руки, несет на диван. Едва я ощутила под собой мягкую ткань, рука Жени слегка надавливает мне на горло, заставляя откинуться назад. Слышится шелест фольги, и через секунду горячие ладони дергают мои бедра. Я вскрикиваю от ощущений вторжения тяжелой плоти, немного болезненно растягивающей лоно. Но Женю это не беспокоит, он продолжает методично вбиваться в меня, исследуя глазами. По телу прокатывается странное наслаждение, граничащее с болью, которое стремительно концентрируется внизу живота, нагнетая и без того бешеную пульсацию до предела.

От переизбытка ощущений спину выгибает дугой, и я слышу его сдавленный стон, прежде чем его губы накрывают грудь, прикусывая набухший сосок. Пальцы Жени ложатся мне на клитор, массируя. Контраст этих ощущений настолько полярный, — мягкие, почти нежные, но настойчивые движения пальцев, и буравящая меня массивная твердость внутри. Внезапно как вспышкой меня оглушает первый в моей жизни оргазм такой силы, что я чувствую не только судорожную пульсацию вокруг его члена, но и мелкую дрожь в ногах.

Я не успеваю прийти в себя, как Женя быстро переворачивает меня на живот, приподнимая ягодицы и не позволяя подняться, прижав тяжелой рукой спину, снова врезается в меня быстро, как сошедший с ума отбойный молоток. Мне кажется, что я больше не вынесу, но новая густая вулканическая лава опять разбегается по венам, обжигая и наращивая с каждым его толчком и звуками соприкасающейся плоти. Вторая волна потрясает меня как от ударов током, оглушая собственными стонами и криком, и где то вдалеке слышу хриплое рычание Жени, и он выходит сразу, как прекращаются мои спазмы. Слышу звук щелкнувшей резинки, и раскаленная эрекция прижимается к моим ягодицам, сжимая их руками, Женя почти неслышно стонет, и через несколько скользящих движений по пояснице и ягодицам рассыпаются горячие брызги.

Густой туман вокруг рассеивается, и я хочу встать, но Женя не позволяет мне, опуская руку, теперь уже с салфетками мне на спину. Пока он убирает свои следы, на меня накатывает чувство стыда. Переспала с первым встречным. Беречь-то мне, конечно, уже нечего. Ни девственности, ни совести давно нет. Но почему-то было очень горько от мыслей, что я — достойная дочь своих родителей. Мама — жрица любви, папа — вор. И дочурка впитала все самое лучшее. Будущая убийца и нынешняя шлюха.

— Маша, — позвал меня Женя, видимо заметив, что я ушла в свои мысли, забыв, что лежу голышом на его диване.

Я повернулась убедиться, что в его глазах опять пусто, но он опять удивил. Женя явно был обеспокоен моим настроением.

— Все нормально. Вызовешь мне такси? — как можно беззаботнее спросила я.

В конце концов, мне нечего терять, я все равно не выберусь из папиной ямы. Плевать на этого Женю. Пусть думает, что хочет. Нарисую по памяти и буду в него дротики кидать.

— А ты не можешь остаться? Я напугал тебя? — спросил Женя, впервые за все время нахмурив брови. Надо же, оказывается, умеет.

Наверное, прими я тогда решение уехать, все было бы совсем по-другому. Но либо неведомые мне космические силы, либо гипнотизирующий взгляд синих глаз не позволили мне это сделать. И с этого началась моя бесперспективная авантюра.

— Мне нужно предупредить… дома, что не приеду.

Женя кивнул и, оставив меня одну, вышел из комнаты. Я позвонила Кате, предупредив, что не приду ночевать. Подруга, конечно, запереживала, что меня обязательно лишат девственности насильно и вообще плохо со мной поступят. Но сдалась, понимая, что если Лерке что пришло в голову, так это уже не выбить.

В одном угадала — лишили насильно. Только было это пару лет назад, и не Женя, а обожаемый всеми Ванечка. Ну да ладно. О мертвых либо хорошо, либо ничего. Да и незачем об этом вспоминать. Теперь я убедилась, что может быть по-другому. Волшебно, безудержно, до судорог и шквала феерических ощущений. Витая в облаках, даже не заметила, как вернулся мой натурщик, забывший о своих обязанностях.

Снова молча протянул мне стакан сока. Чуть не ляпнула, что могу, как и он, прямо из пакета попить. Он разгуливал голышом, впрочем, и я не потрудилась одеться. И все равно сначала хочется в душ. Забрав опустевший за минуту стакан, он направился опять к двери.

— Женя! — окликнула я голозадого, и то, что он остановился только спустя два шага, должно было насторожить меня, но, к сожалению, в тот момент даже не показалось странным.

— Я сейчас вернусь, — не дожидаясь моих вопросов, он вышел, а вернулся уже с полотенцами и халатами.

— Тут есть небольшой бассейн, хочешь поплавать? — спросил меня Евгений, остановившись напротив меня, сидящей на диване.

Это он в расслабленном состоянии такой огромный? Я судорожно сглотнула, не понимая, как это вообще в меня поместилось, теперь понятно, почему было больно. И, кажется, застыла, приоткрыв рот от удивления.

— Маша, ты меня провоцируешь, — слышу хриплый голос сверху и, подняв глаза, вижу, что он снова наблюдает за мной.

— Да, хочу в бассейн, — удачно вовремя вспомнив его вопрос, быстро встала с дивана, зачем-то прикрывая грудь руками. Он же ее уже детально разглядел, поздно стесняться. Но, видимо, это какие-то отголоски стыдливости остались во мне.

Как жаль, что нельзя посмотреть заранее, чем закончатся отношения. Возможно, это спасло бы меня от самой адской боли в жизни. Как жаль, что я не смотрела по сторонам, не замечала многих вещей в комнатах, способных рассказать о хозяине. Как жаль, что мне всего девятнадцать и я еще совсем неопытна в отличие от него.

Глава 5


Женя пошел впереди, и я наконец могла разглядеть его шрам на спине. Только это был не совсем шрам. Это был выжженныйучасток кожи. Возможно, какой-то кислотой. Мысль, что он так неудачно свел татуировку, я сразу отмела. Слишком ужасающего вида был ожог. Как будто его не только прожигали, но еще и резали края, и сшивал их хирург после недельного запоя. А еще он был очень странной формы. Небольшой, полукруглый сверху, расширялся книзу, где было самое месиво из кожи. Как пенис. Блин, ну и ассоциации, Лера! «Как ракета» хотя бы можно было подумать?

Небольшой бассейн оказался метров двадцать в длину. Возможно, для него и небольшой, пару гребков такими ручищами — и тюкнется о бортик головой.

— Маша, ты можешь поплавать, я тут посижу, — сказал Женя, кинув вещи на кресло, и сел на другое, вытянув ноги так, что я не смогу пройти к ступенькам, не перешагнув через них.

— А ты не будешь плавать? — удивилась я, сам же предложил.

— Я не умею, — просто ответил Женя и, кажется, потерял ко мне интерес, откинувшись на спинку и прикрыв глаза.

Кстати, теперь я точно определила их цвет. Индиго. Темно-синие с фиолетовым подтоном. Он точно рептилоид. Никогда не видела эти тона у других синеглазых.

Зачем человеку, не умеющему плавать, в доме бассейн? Хочет научиться без посторонних взглядов? Так для этого есть индивидуальные занятия с тренером, без других водоплавающих. Он странный, очень странный. И мне, в отличие от этого Адама без фигового листа, некомфортно голышом перед ним расхаживать.

— Женя… Евгений… Женек! — бесполезно, кажется, уснул.

Я решила осмотреть помещение, заодно обойти бассейн по кругу, чтобы не перешагивать через него. Ничего необычного я не встретила, обычная плитка везде, всякие принадлежности для плавания. Вот, например, перчатка — счетчик кругов в воде, ну и всякие там ласты, маски. Интересно, если он плавать не умеет, для кого все это?

А в конце длинного помещения была дверь, которая оказалась заперта. Странно, вроде обычная, я думала, что там душ или сауна, зачем ее запирать? Несколько раз подергав ее, убедилась, что она заперта крепко. Я даже пыталась разглядеть что там, в замочную скважину, но увидела только темноту, хоть и вертелась, согнувшись в спине, там долго, пытаясь дождаться, когда зрение привыкнет к темноте и позволит увидеть хотя бы очертания предметов, но, не дождавшись, выпрямилась. Неожиданно в затылке похолодело и появилось ощущение, что мне грозит смертельная опасность, резко развернувшись, поймала в сантиметре от своего носа мяч для игр на воде.

Женя расслабленно лежал на воде, лениво разглядывая меня, тело полностью погружено, только перископ торчал из воды и был явно не так расслабления, как хозяин, скорее, так же напряжен. Кинув мяч ему обратно, прыгнула в воду щучкой и старалась как можно дальше проплыть под водой в начало бассейна. Глаза я не рискнула открыть, вода явно хлорирована, но то, что он плывет рядом, я чувствовала. И как бы я ни меняла траекторию своего недолгого заплыва, эти ощущения не проходили.

Вынырнув на поверхность, сразу огляделась, далеко не пришлось искать, Женя поднялся из воды в паре сантиметров от меня, по пути заскользил по мне руками с пяток до груди и обратно по бокам до поясницы. Толкнув меня к бортику, прижал к холодной плитке горячим телом.

Я подняла на него глаза и, встретившись с ним взглядом, опять поплыла, только охладила пробежавшая мысль, что он снова не собирается меня ни целовать, ни в принципе дарить хоть какие-то ласки. Просто голый секс. Как с резиновой куклой или, что еще хуже, с проституткой.

Понятно, конечно, кто же целует доступных женщин, которые кроме имени ничего о человеке не знают, но безотказно позволяют все. Наверняка он решил, что я со всеми такая. Просто блядь.

Не дожидаясь, пока он снова соблазнит меня, я оперлась на его плечи, с силой надавив под ключицами на спине, отчего он непроизвольно отвел от меня руки, и, оттолкнувшись, села на бортик, быстро вставая на ноги. Даже не сомневалась, что если бы он захотел, то остановил бы меня, но не стал, просто молча наблюдая. Но мне молчать надоело.

— А ты обо всем мне соврал? И про то, что плавать не умеешь, и про то, что я могла уйти, если бы захотела?

— Да, — просто ответил Лжец, продолжая спокойно наблюдать, как я кутаюсь в махровый халат, пошитый на Халка, кажется.

— И не целуешься, потому что я слишком доступная? Думаешь, я со всеми такая?

— Да, — опять ответил Женя, двумя буквами причинив мне мерзкую боль в душе.

— Я хочу уехать, вызовешь мне такси?

— Да, — вот заладил-то. Может, потрясти коробочку, чтобы другие слова вспомнил?

Злость кипела во мне со страшной силой и на себя и на него. Даже не знаю, на кого больше. Надо убираться, пока я ему заточку в глаз цвета индиго не всадила.

Пока я носилась по гостиной в поисках одежды и переодевалась, Женя уже возник откуда-то в сером спортивном костюме и, задержавшись у моих эскизов, вышел звонить, вызывая машину.

Переодевшись, я не остыла, с той же злостью собирая свои краски, кисти и эскизы, на которых лежала пятитысячная купюра. Его счастье, что он вышел. Иначе я прилепила бы ему эту купюру на лоб, надежно зафиксировав гвоздем. А так у меня созрела маленькая женская месть.

Когда он вернулся, я уже почти пришла в себя. Моя Лерочка вернулась, пнув под зад слабовольную Машуню. Мы так же молча вышли из дома, и я даже не смотрела на него, пока ждали машину, разглядывая двор этого дома. Но все же, как оказалось, я была в сильном эмоциональном потрясении, ведь в тот вечер, увидев мишени в конце двора, я даже не придала им значения. Я к ним настолько привыкла, что они не казались мне чем-то инородным.

Машина приехала быстро. Дождавшись, когда Женя откроет мне дверь, намеренно громко сказала ему:

— Спасибо, что так высоко оценил меня. Но, к сожалению, не могу ответить тем же. Вот все, что ты заслужил, — подняв к его глазам сторублевую купюру, разорвала ее пополам и сунула одну половинку ему за шиворот.

В синих глазах забушевал такой коктейль эмоций, что я поспешила сесть в машину и сразу заблокировала дверь.

— Трогай, Шеф, — вспомнив фразу из фильма, попросила я водителя.

Машина, шурша колесами, покатилась, а я даже не повернула к нему лица. Но знала, что он смотрит мне вслед.

Катя напросилась со мной в парк Горького. Решила подышать «свежим» московским воздухом, пока я пишу. Конечно, я рассказала ей о своем ночном приключении, не вдаваясь в детали и не говоря всей правды.

— А это правда больно? В первый раз? — подняла болезненную для себя тему подруга.

Пришлось напрягаться и вспоминать, как это было в первый раз. Больно. Адски больно. И где бил, и где трахал. Но, конечно, ей я не скажу так.

— Катюш, у всех, наверное, по-разному. Мне не сильно больно было.

— А почему ты сбежала от него ночью?

— Поняла, что он бандит. А мы же решили с плохими людьми не связываться, — соврала я, даже не подозревая, насколько близка к правде.

— Лера, — шепотом позвала Катя, наклоняясь прямо к уху, — бежим отсюда, там какой-то мужик на нас смотрит. Взгляд… страшный очень.

Так вот почему у меня кисточки трясутся, не от воспоминаний, а от их создателя. Быстро обернувшись, увидела Евгения в нескольких шагах от нас. Стоял небрежно, как будто он тут сам по себе гуляет, слегка согнув одну ногу в колене и сунув руки в карманы все того же спортивного костюма. Он что, спал в нем? Или побегать в парк приехал?

— Катюш, это он. Иди погуляй, мне с ним поговорить надо.

— Ле… — начала Катя, но я ее перебила, не дав ляпнуть мое имя вслух:

— Иди, пожалуйста. Я недолго.

Катя кивнула и отошла на три шага. Уперев руки в бока и нахмурив брови, я всячески посылала ей гневные сигналы, чтобы не вмешивалась. Махнув на нас рукой, Катя удалилась в глубь парка, больше не останавливаясь, но пару раз все же обернулась. Отважный Котенок, блин.

По волосам на макушке пробежался теплый воздух от дыхания Жени, а следом за ним и его голос прошептал:

— Маша… посмотри на меня…

Еще и смотреть? Я и так уже по уши в его энергетике, как он так делает, что его импульсы считываются кожей, как нано-датчиками на каждом миллиметре тела? Но делать нечего, я же не трус. Хоть и боюсь…

— Сдачу принес? — спросила я у Жени.

Повернувшись к нему лицом, старалась гордо задрать нос и смотреть презрительно, но оказалось, это и было ошибкой. Женя сгреб меня в охапку, с нечеловеческой силой прижал к себе. И, поймав мои губы, открывшиеся от неожиданности в возмущении, поцеловал. Сначала нежно и осторожно, но с каждым касанием его губы становились напористей, а наглый язык и подавно сводил с ума, сплетаясь с моим в жарком танце. Я совсем потерялась и растворилась в своем первом настоящем поцелуе, со своим первым настоящим мужчиной. Сердце колотилось где-то в ушах. Он был настолько нежный и одновременно страстный, чувственный и в то же время требовательный. Просто космический. Я даже не осознавала, что уже повисла у него на шее, перебирая пальчиками на его затылке. Мое тело послушно плавилось в его горячих объятиях и откликалось на прикосновения и ласки.

— Машенька, — почти не отодвигаясь от губ, прошептал Евгений и получил по лицу. Отрезвив меня чужим именем и напомнив, как он меня обидел.

Он даже не шелохнулся, глядя мне в глаза, очень непривычно. Как будто пытался найти там какие-то ответы для себя.

— Если ты пришел, чтобы заработать вторую половинку, то ты опоздал. У меня же каждый день новый мужчина. Ты же так обо мне думаешь? Вот пойду сегодня еще с кем-нибудь за ужин рассчитаюсь, глядишь, кто-то и побольше тебя заслужит чаевых!

Женя выпустил меня из рук, но не уходил. Его молчание раздражало, как и его спокойствие. Он не реагировал на мои слова и действия, как будто видел меня насквозь и знал, насколько мои слова не соответствуют тому, что я чувствую.

Достав из кармана две купюры — точнее, полторы: свой пятерик, к которому я даже не притронулась, скинув его с эскизов, и половинку сотни, положив их на лавочку рядом с моими красками, он молча развернулся и пошел прочь по тропинке. В бешеном возмущении я схватила купюры, намереваясь затолкать ему их в глотку, и застыла на месте. Пятитысячная купюра была не деньгами. Это был подарочный сертификат в магазин для художников «Передвижник» на сумму пять тысяч. Просто дизайнер не заморачивался и сделал с одной стороны картона копию купюры, а с обратной условия использования и сроки действия.

Подняв глаза, я уже не увидела Женю, наверное, очень быстро ушел или я слишком долго была в ступоре. Он просто хотел сделать мне приятное и подарить этот сертификат? Но почему не сказал? Почему не отдал в руки и не объяснил? Ответы на эти простые с первого взгляда вопросы я нашла далеко не сразу. А жаль.

Глава 6


Идея перебраться за город возникла сразу, как я понял, что за мной наблюдают. Профи. Обнаружить не удалось ни мне, ни моим парням. Даже Илью провели, а уж у него за плечами такой опыт, что может даже многоходовую слежку обнаружить за очень короткое время. Но я был уверен, что следит только один человек, не меняется. Этот взгляд буквально впивался в меня ядовитыми иглами, как наконечники крошечных дротиков, вызывая странные желания оставаться на виду и не закрывать окна шторами. Я получал от этого пристального взгляда какие-то противоречивые ощущения. Ощущения приятного покалывания на затылке, мурашками распространяющиеся по вниз по коже шеи, спине, и в то же время казалось, что это взгляд будет последним, что я увижу в своей жизни. Вот это уже паранойя. Илюха завалился на кухню, сразу шаря взглядом по столешницам в поисках кофе.

— Кир, ну нет никого. Мы все перерыли. Даже на чердак лазили. Старшая по дому сказала, что там только две девки ремонт делают. Она не открыла, но там и правда ацетоном или растворителем пахнет у двери. Да и видел я их, соплюхи совсем, наверное, на каникулах подрабатывают, рюкзачки да пакеты из продуктового таскают. Ничего мало-мальски подозрительного. Приезжай днем, сам увидишь.

— Возможно. Но Клим не дурак, рано или поздно он все поймет. Ночью проверьте чердак.

— Да, кстати. Про его дочь тоже непонятно. Вроде он ее не признал и вообще никак не контактирует с ней. Может, она и не в Москве живет. Могла уехать куда угодно.

— Ошибаешься. Клим не даст ей исчезнуть из виду, точно где-то прячет. Ищите.

— Ну не знаю. Дома у него ее не было ни разу. В его многофункциональном офисе тоже. Но есть информация любопытная. У него появился новый стрелок по кличке Кид. Тоже выяснили случайно, но, по этим слухам, очень крутой спец. Ни единого следа. Кого и когда он убрал, тайна за семью печатями.

— А Борзый что, на пенсии уже?

— Кирилл, ты спрашиваешь, как будто я с ними каждый день водку пью! Откуда мне знать? И так по крохам собираем. Клим старый прожженый волк. В свое окружение он допустит только тысячи раз проверенных людей! Сам у него спроси, ты же там частый гость, — предложил Илья, прекрасно зная, что Клим меня и на пушечный выстрел не подпустит к своим секретам. А все, что происходит в его кабинете, круглосуточно под наблюдением и запись тоже не останавливается ни на секунду. Да и не даст он мне столько времени. Я для него марионетка с коротким сроком на сцене.

— Я сегодня за городом останусь. Поставь в квартире все, что я просил.

— Сделаем, а что это тебя за город потянуло?

— Адронитис.

— Бля, Кир, как ты достал своими словечками! Мне погуглить или снизойдешь до объяснений?

— Чувство досады. Что встретил интересного человека. Но ни времени, ни возможности узнать его поближе у тебя нет. И ты понимаешь, что потерял, то, чего у тебя не было. Понятно?

— Ни хрена! — Илья давно не пытается скрывать при мне эмоции, зная, что это пустая трата сил.

В своей излюбленной манере разваливаюсь на стуле, слегка склонив голову, наблюдаю за Ильей.

— Это так же, как, например… проснувшись сонным, дождливым утром. Очень рано, когда веки не желают слушаться, когда тело как будто отяжелело, наливаясь свинцом от кончиков пальцев до самого мозга. Но ты понимаешь, что нужно просто выпить немного кофе и новый день бодро ворвется, наполнив тебя силами. Поэтому ты через не хочу идешь к кофе-машине и делаешь два кофе. Себе и другу.

Я знаю, что как только Илюха отвернется, чтобы сделать кофе, потеряет со мной зрительный контакт, тут же сообразит. Ну вот. Чуть отклоняю голову от летящего мне в голову ножа, слыша, как он втыкается в многострадальную стену.

— Илюх, по дыркам в стене можно посчитать, сколько раз ты был близок к свободе, но промазал, — продолжаю провоцировать друга с риском остаться без напитка. Запросто швырнет мне в голову и его.

— Как ты мне надоел, скорее бы уже свалил. Я дни считаю! И часы! Иди к черту, Айс!

— В пятницу пойду. Не ждет меня черт раньше. Узнай про этого Кида. Возможно, по мою душу. И, возможно, это он и пасет меня.

— Ну, если киллер уже пасет, значит, наружка отработала, чего мы тоже не видели. Не будет же он сам черную работу делать?

— Ты же сказал — он новый. Может, поэтому и крут, что не доверяет никому даже предварительную работу.

— При любом раскладе, значит, он уже готовится. А это говорит об одном — счет на дни.

— До воскресенья не тронет. Я нужен Климу. Постарайся вычислить его. И план Б, как обычно.

— Твой кофе. И, надеюсь, я никогда не очнусь, обнаружив себя делающим тебе массаж простаты!

— Мне — точно нет, а Джексона могу порадовать.

— Я тебя ненавижу, — проворчал Илья, зная, что его слова для меня лишь ничего не значащий фон. Врет он нагло, не моргнув глазом. Он за меня жизнь отдаст, как и я за него. Не раздумывая ни одной секунды.

— Я в «Ovo», потом в дом, мне не должны сегодня мешать. Пусть Джексон будет поблизости, нужно будет отвезти ее домой ночью.

Глава 7


Парни явно наслаждались представлением. Увидеть меня в таком эмоциональном неглиже им удавалось пару раз за все время нашей долгой дружбы. Издевательствам Джексона не было конца. Он еле сдержался, чтобы не заржать в голос, слушая тираду Маши на прощание.

— Да успокойся, Кир! Ну с кем не бывает? Экология, стрессы…

— Еще одно слово, и ты будешь с пингвинами яйца высиживать на Северном Полюсе!

— Они в Антарктике живут, на Северном их нет. Видать, тебе совсем поплохело.

Да как так-то? Привёз девчонку развлечься, называется. Все же нормально было. Ну не целую я кого попало. Зато гостеприимным был до опупения. Сама же сказала — раздевайся. Какой нормальный мужик откажется, когда так дерзко намекают.

Вру, конечно, сам себе. Зацепила она меня. Сразу. Не знаю чем. Это и сбило с толку. Даже ловил себя периодически, что теряю контроль. Она заинтересовала меня. Но чем — понять не могу. То, что я почувствовал ее ментальный барьер, не ново. Таких людей я встречал много. Она не из пугливых, просто немного растерялась и расстроилась, что ее застали на месте «преступления». Но она точно не боялась меня. Но и это неудивительно. Сильных женщин тоже навалом. Со стальными нервами, рациональных, эрудированных, с аналитическим складом ума, способных загнать под ноготь даже не самого слабого противника. Да и просто дерзких и уверенных в себе полно. Так что дело не в этом.

Понять, что меня так привлекло в ней, я не могу. Маша интересна мне. Не только физически, в чем я убедился, сразу приблизившись к ней. Она меня обескураживает, так что при ней я теряюсь, не могу контролировать микромимику. Да не было такого! Что же с ней не так? Ну, кроме того, что она не Маша.

Конечно, всячески протестил ее и намеренно провоцировал, но, поняв, что переборщил, решил, что это не последняя наша встреча. Приволок сертификат, который купил сразу, как вышел из парка, в ближайшем магазине. Она хорошо пишет, но на альбомных листах, старыми красками и уже поношенными кистями. Просто захотел сделать ей подарок. Но опять не сдержался и не стал отдавать в руки, захотел посмотреть реакцию. Посмотрел, бля.

— Джексон, твое стремление опиздюлиться восхищает своим постоянством.

Илюха, явно довольный представлением, наблюдал за нами, продолжая монтировать оборудование, поглядывая сверху на нашу перепалку, сидя на стремянке.

— Кир, мне полсотни не хватает на пивас, одолжишь? — продолжал стебать меня Джексон.

Я даже его не дослушал, включившись как после перезагрузки, задал свой вопрос:

— А куда ты ее отвез? Где она живет? — ни хрена себе я туплю, только додумался спросить!

— В Сокольники.

— А что там?

— Жилые дома, парк, отель «Ибис», торговый центр, пожарная часть, логово Клима, круглосуточный «Макдональдс», в него она и пошла.

— Точно, парк! Она пишет в парке Горького. Едем!

— Кир, ты чокнулся? Три дня. И ты уедешь навсегда. Зачем тебе это? — удивился Илья

— Не знаю. Поехали.

— Ну ты и придурок, езжай на моей, нам некогда, — проворчал Илья, кинув мне ключи и ткнув на висящие провода. Да, действительно, у них дел еще до ночи. Поеду один.

Моя «незнакомка» о чем-то болтала с подругой, не желая поворачиваться в мою сторону. Я уже весь на флюиды изошел, а ей хоть бы что! Во мне взрывались водородные бомбы, расхерачивая и корежа все на своем пути. Подавляю восстание внутри себя с трудом, но внешне этого, конечно, не видно. Глаз отвести не могу и иду к ней сразу, как она меня замечает. Точнее, даже не она. Подружка указала. Что за беспредел? Офигела совсем, не подчиняется мне. Иду с твердым… ну и с ним тоже, и намерение не менее твердое — показать ей, кто тут главный.

И, оказавшись в ее биополе, забыл обо всем. И впервые в жизни хочу принудить женщину быть со мной, используя свои способности. Докатился. Прошу посмотреть на меня и еще раз убедиться, что она солгала насчет имени.

Даже не понял, как меня угораздило впиться ей в губы. Понесло, как на американских горках, заколотив последний гвоздь в крышке. Накрыло и закрутило, как неумелого серфера, додумавшегося выбраться на большую волну. Смотрю в ее глаза и пытаюсь понять, с чего меня так вырубает, почему она так легко извлекает меня из брони? Может, такая же, как и я? Вполне допустимо, между прочим. Проверяю, назвав ее еще раз по имени, которое ей чужое, и еще больше путаюсь. Ее энергетика полна дыр, могу делать все что захочу, но в голове крутится слово «ошибка!» Невозможно! Я не ошибаюсь!

Ух ты! Впервые от девушки оплеуху получил! Но мне нравится, потому что я вижу ее сейчас насквозь! Кажется, есть шанс заработать еще полсотни! Оставляю ее немного остыть, но, конечно, не теряю из вида. Да, Кир, отличное времяпровождение перед финальным выходом. Эх, «Маша», как же невовремя ты случилась в моей жизни!

У подруги «Маши» нормальная реакция, понятная. Что с моей Милашкой не так? А самое главное — со мной что происходит? Забил на все! Потратив неимоверные усилия и кучу ресурсов на дело, за три дня до казни решил загулять с красоткой? Но я не мог ошибиться, это точно она, а значит, я в верном направлении иду.

Первой уходит из парка подружка, а через часок и моя мышка. Да, я играл с ней как кот, не давая сбежать и изучая ее как подопытную. «Маша» застывает перед входом в магазин «Передвижник», и я ловлю момент, пока она уязвима.

— Женя, а ты точно сможешь так долго позировать, не двигаясь? — опомнилась «Маша» уже около дома.

— Да.

— А приставать не будешь? — уточняет «Маша», дерзко задрав носик

— Буду, — конечно, отвечаю ей, она уже все равно не уйдет, пока я не отпущу.

Пока Милашка вышагивает к дому, тащу ее новые принадлежности, как верный Санчо Панса. Смелее, девочка, у меня для тебя на сегодня насыщенная программа мероприятий, порисовать вот вряд ли успеешь. Кстати, почему только на сегодня? Оставлю ее до утра.

И за это время я, безусловно, уже пойму, ошибся я или это она. Может, даже познакомлюсь с ней по-настоящему. Хотя нет, рано.

Глава 8


В гостиной сразу стянул с себя худи, обнаженку же «рисовать» будем. Но штаны снять не успеваю.

— Женя, а у тебя есть овощи какие-нибудь? Я есть хочу.

— Да. На кухне, — провожаю к холодильнику гостью, предлагая выбрать самой, что нравится.

— Отлично. Я салатик сделаю. Ты будешь?

— Только кофе. Черный.

— О, и мне черный со сливками сделай, пожалуйста! — радостно просит «Маша»

Нормально. Я тут каждый раз придумываю, как кого-нибудь озадачить, сочиняю целые истории, пока не доведу до нужного состояния, а она, значит: «И мне!»? И все?

— Малышка, представь, что маятник часов…

— А что такое маятник? — не глядя на меня, перебивает она. Вот зараза!

— Потом покажу.

Волокусь к кофе-машине, а Милаха располагается на столе со своими огурцами, ножом, доской и миской. Сварганив кофе, сажусь напротив первой девчонки на этой кухне и наблюдаю за ее возней. Бля, ни хрена не возня. Она как будто с ножом в руке родилась, мечет им по несчастному овощу со скоростью кухонного комбайна. Поднимаю глаза на секси-нинзю и еще больше охреневаю. Она не смотрит на то, что делает. Ее взгляд изучает стену за моей спиной. По траектории ее взгляда очевидно, что она не глупа, четко определила, что все дырки в стене ровнехонько на уровне моей головы в сидячем положении.

«Маша» застывает с ножом в руке, и я иду, чтобы изменить направление ее мыслей, потому что в глаза она мне не смотрит, а на чужое имя не отреагирует, как мне нужно. Но на полпути застываю, наблюдая, как нож из ее рук летит и втыкается четко в то место, где была только что моя черепушка. В этот момент осознаю, что мои брови где-то посередине лба. Вы как туда забрались? Привожу фейс в порядок за полсекунды до того, как она ко мне повернулась.

— Миленько. Ты, как я посмотрю, не всем нравишься?

— Всем.

«Маша» хмыкнула, не скрывая, что ни капельки не верит, и опять напрягла меня помогать. То масло, то соль, то миску. Но пока она ела, мое настроение поднялось обратно до нужного и даже больше. Я залип на ее пухлые губки, которыми она обхватывала вилку, как нарочно, медленно облизывая губы от остатков масла. Сил нет, как позировать хочу. Для камасутры.

— Стой тут и не двигайся, — командовала она, выставляя меня под нужное ей освещение, и, махнув хвостом собранных резинкой волос, занялась своими инструментами.

— Раздеваться? — уточнил я, стягивая штаны вместе с боксерами и носками, о как умудрился! Спросил просто для проформы, в сущности, конечно, и ей недолго ходить тут в цыплячьего цвета платье и с кисточкой за ухом.

— Конечно, — кивнула «Маша», с неподдельной радостью извлекая новые тюбики красок. — Женя, повернись передом, так твой пенис не будет видно, — окликнула меня она, пока я стоял к ней спиной, раздеваясь.

Как это не видно? Сказать, что я сильно растерялся, это пиздец как приуменьшить. Как придурок уставился на член. У нее что, со зрением плохо? Что она там мне тогда нахудожничает? Пребывая в давно забытом мной состоянии изумления, поднимаю глаза и встречаюсь с насмешливым взглядом моей мышки. Или мышь теперь я?

— Машенька, ты можешь потрогать, если не видно, — спокойно предложил я, а внутри уже рушатся стены под напором лавины эмоций.

Подхожу к ней вплотную, сразу расстегивая платье, хочу чувствовать ее без преград. Она уже заворожено смотрит мне в глаза. И боюсь, что она меня вводит в транс, затуманивая и притягивая не меньше, чем я ее. Тянется ко мне, и я вижу, как ей хочется поцелуя. Но я еще от первого не восстановился. Это был не просто поцелуй. Это было таинственное и откровенное переплетение душ. Гораздо интимнее, чем секс. Маленькой каплей, дотронувшись, образовала огромную пробоину в моем щите. Годами тренировок нарощенная броня пошла трещинами, выпуская наружу все, что я учился скрывать от окружающих, не позволяя никому видеть мою реакцию. И я не знаю, как отразится на мне, если позволю себе размякнуть от переизбытка новых для меня эмоций, которые я еще плохо контролирую. Раскиселюсь в самый неподходящий момент, на радость Климу.

Но сейчас не время. Потом, через три дня, зацелую до обморока. А пока только в нежную длинную шею. Сладенькая! Но я хочу другого.

Понимаю, что это недопустимо, но побороть свои желания не могу и ловлю зрительный контакт. Легким нажимом на плечи заставляю ее встать на колени, опуская руку, стягиваю резинку с ее русоволосого хвоста. Теперь она не смотрит мне в глаза, только ее решение — продолжить или нет. «Маша» поднимает ко мне голову, будто проверяя, правильно ли она меня поняла. А я смотрю только на ее приоткрывшиеся губы, около которых уже отирается, наливаясь и утяжеляясь, еще одна моя голова со сверхспособностью вырубать верхнюю, когда вздумается.

Ее ладонь мягко охватывает ствол, губы совсем близко, так что я чувствую, как дыхание растекается, щекочет возбужденную плоть. Еле сдерживаюсь, чтобы не подтолкнуть ее уже на грани от ее нерешительности. И сразу, ощутив ее влажный язычок, плавно очерчивающий головку, толкаюсь навстречу, до скрежета сжав зубы, чтобы не застонать. Моя мучительница, обхватив плотно, как манжета, теплыми нежными губками, неторопливо посасывает меня, неглубоко запуская, и плавно проходится горячим языком по кругу. Усиливаю нажим на затылок, задавая ритм толчками навстречу райскому наслаждению, и буквально через десяток фрикций чувствую, что кипящая кровь стремительно несется по венам. Шум в ушах, как будто я под ниагарским водопадом стою, принимая на себя всю мощь этого стихийного душа. Не контролирую уже себя совершенно, и только упершиеся ладони в мои бедра и хриплый кашель заставляют остановиться.

Опустив глаза, вижу странный взгляд, но разобраться в нем не в состоянии. Подхватываю ее на руки, опять теряюсь в ее особенном — для меня — внутреннем излучении. Мышцы на ногах давно уже свело от перенапряжения, поэтому просто делаю два шага к дивану и ставлю на него свою соблазнительную ношу. Черт, ну нельзя же быть такой невообразимо сексуальной!

Глава 9


Милашка смотрит на меня сверху вниз и, плавно проведя по рукам снизу вверх, нажимает на плечи. Весьма недвусмысленно, дьяволенок с кисточками. Быстро учится. В глазах горят костры в дыму, и хрупкое тело пышет жаром, струящимися золотыми нитями опутывая меня. Я весь в ее искрящейся паутине, как в неосязаемом коконе. Но не так быстро, девочка, ты поставишь меня на колени. Сначала я выпью тебя до дна. Весь твой переливающийся свет.

Сжимая в ладонях упругие ягодицы, прижимаю к себе, ныряя в ложбинку между наливными полушариями груди, как одержимый целую, кусаю и пробую ее на вкус, засасывая и облизывая затвердевшие соски. Сожрать ее готов, до того она меня заводит своими прелестями. Девчонка прижимает мою голову обеими руками, дрожит в моих руках, тает и еле стоит на ослабевших ногах.

Отпускаю ее на пару секунд, садясь рядом на диван, и тяну за руку. Милашка на секунду зависает и, шагнув по дивану, достает из упаковки презерватив, который как всегда в скрытом в диванной спинке мини-баре. Запомнила.

Пока она крутится перед моим носом, глажу ее ножки, стройные и с мягким рельефом мышц. Икры как у спортсменок. Легкая атлетика или танцы? Может, теннис? Тяну чудо-ножки на себя и провожу языком по внутренней стороне бедра, дурею от ее реакции, мелкой дрожи и покрывающейся мурашками кожи. Девчушка опускается на мои бедра, и я как малолетний щенок млею от ее поцелуев, осыпающихся на мое лицо, и шелковых касаний ее тела, прижимающегося к моему раскаленному торсу.

Не сдерживаюсь, выпуская на волю рвущиеся стоны, кусаю бьющуюся жилку пульса на шее и тут же слегка провожу языком в месте укуса, лаская покрасневшую кожу. И тут же опять впиваюсь, не находя в себе сил остановиться, оставляю засосы на нежной коже. Она слишком вкусная, сладкая, хочу ее до звездочек в глазах.

Сжимаю в ладонях тяжелую грудь, опускаясь к ней, и готов рычать как голодный зверь от ее нетерпеливого трения о каменный член горячими, мягкими и влажными складками. Судя по количеству сока, она возбуждена не меньше моего, жар промежности обжигает и манит в себя. Милашка стонет и все больше прогибает спину. О да-а-а, громче, девочка. Охрененные звуки, готов слушать их вечно. Везде, где мы соприкасаемся кожей к коже, покалывают, разбегаясь, мизерные разряды тока — это настолько меня поражает, что я даже забываю о защите, благо «Маша» помнит.

Кажется, уже невозможно быть еще в большем возбуждении, но я гляжу, как она зубками рвет квадратик и, извлекая латекс, раскатывает его по стволу, и у меня рвет крышу окончательно. Подхватываю ее за бедра и уже готов был ворваться одним движением, но, немного поводив головкой, дразню ее, задевая чувствительную точку. Моя обманщица скребет в нетерпении ногтями по плечам, вижу, что она на грани, как и я. Пробираясь между складок и одновременно с медленным погружением требовательно хриплю:

— Как зовут тебя?

— Лера-а-а, — выдохнула девчонка в полустоне.

— Как же я хочу тебя, Лер-р-ра-а-а, — рыча и прижимая ее за бедра, прошептал ей в губы, сильнее насаживая на себя.

Проник до самого предела и ненавидел этот латекс, не позволяющий чувствовать ее полноценно, хочу голым членом ощущать, как у нее все сжимается вокруг меня, сдавливая и пульсируя. Хочу почувствовать ее жар и влажность каждым миллиметром. Ее нежные стоны смешались с моими глухими и хриплыми, и злыми. Потому что в этот момент я понял, что она делает меня слабаком, что мой идеальный, просчитанный до секунды план на волоске из-за маленькой обманщицы.

Роняю ее на спину, закидывая одну ногу себе на плечо, вторую прижимаю к дивану и не щадя вдалбливаюсь, как Вуди Вудпекер в ускоренной перемотке. Она не готова к такому глубокому проникновению, вскрикивает и извивается, но мне похер, я как запрограммированная машина, ни на секунду не сбиваюсь с ритма, потому что мозг уже оглушен, поражен и отравлен ею. Потому что она прикончит меня, сама того не зная.

Неожиданно чувствую боль в руке, удерживающей ее ногу, дерзкая девчонка, схватила два пальца и выгибает их, заставляя отпустить. Резко опускает ногу, с силой обхватывает меня обеими ногами, торжествующе впиваясь в меня взглядом, поднимается сама мне навстречу, заставляя меня двигаться, как ей хочется.

— Непокорная! — рычу на нее. Не поддается мне ни на каком уровне, нахалка!

— Ни ка-а-апельки, — протяжно отвечает Лера, принимая мои яростные толчки, выгибаясь навстречу и снова тая от моих поцелуев шеи и моих ненасытных рук, стремящихся огладить всю ее с ног до головы, сжимать и обладать ей целиком.

Наши тела как единый механизм, сплетаясь, сливаясь в одно целое, двигаются, принося неимоверное наслаждение только от процесса гонки за желаемой разрядкой. Воздух вокруг становиться вязким, почти осязаемым. Переполненный порочными стонами, хлюпающими звуками соприкасающейся плоти, мегатоннами высоковольтного напряжения и нереального притяжения между нами, на грани фантастики объединяя и смешивая такую разную энергию.

— Смотри на меня, Лер-р-р-ра-а! — приказываю наглой обманщице и подписываю себе смертный приговор.

Едва пушистые ресницы взмахивают вверх, из красивейших глаз вылетают крученые пули, разрывая воздух, как ультразвуковой сенсор в замедленной съемке, вижу прозрачные круги, расходящиеся в обратном направлении от траектории полета в густой окружающей нас пелене. Врезаясь прямо в сердце и растворяясь там, смешиваются с кровью, разнося всю ее по венам.

Ресницы снова падают вниз, и Лера, содрогаясь, впивается мне в спину, сжимая бедрами, помогаю ей, ускоряясь и вырывая дикий крик, Лера бурно кончает со стоном, зажмурив глаза, бешено сжимает меня и без того тесными тугими стенками, забирая меня с собой в ее ослепительную эйфорию оргазма в переливающихся золотистых нитях паутины.

Вокруг все затихает, замирает, слышу только наше тяжелое дыхание и стук сердец, бьющихся в унисон. И ни единого постороннего импульса, ни одной помехи. Чистая волна.

Теперь она сошлась в моей голове, хотя бы по имени. Остальное утром. Лера завозилась подо мной, собираясь встать.

— Мы еще не закончили, — предупреждаю ее, откатываясь на бок, и надежно фиксирую в своих руках стройное тело.

— Еще и не начинали, — бормочет Лера, явно намекая на свои художества, — пить хочу.

Походу кончилась лафа. Теперь я на побегушках. Кошусь на мою неожиданную девочку-войну, встаю за водой. Ладно, заодно презик скину, нашел оправдание для себя по пути.

На кухне натыкаюсь взглядом на торчащий нож в стене. Она бросила его отточенным движением, проверив вес и прикинув расстояние. Значит, занималась именно метанием ножей. То, что глазомер хороший, ничего удивительного, годы практики в рисунке и живописи неплохо его развивают. Зачем, интересно, она ножи научилась кидать? Просто подростковое развлечение было? Она ведь совсем еще юна. На семь лет меня младше. Или еще что-то умеет?

В задумчивости перелил стакан, опомнился, когда вода полилась через край. Вернувшись, обнаружил Леру с платьем в руках. Не пойдет. Поменяв его на стакан, отнес платье в свою спальню. Побудет в качестве заложника до утра.

— Рисуй, — разрешил я, заваливаясь на диван, — немного релакса — и продолжим, обманщица Лера.

— Ничего не обманщица, это мой творческий псевдоним! Будет, наверное.

Лера буквально преображается, рисуя. Она открыта, беззащитна. Наносит кисточкой мазки, потом поправляя их какой-то палочкой, опять ищет кисточку, которую десять секунд назад сунула за ухо. Смешная и такая красивая, что я не то что не двигаюсь, а, кажется, даже забываю дышать. Даже злости нет на ее обман. Так-то я тоже не совсем Женя. То есть совсем не он. Ладно. Утром разберемся.

Глава 10


Какие, оказывается, невероятные ощущения — просыпаться в постели с мужчиной. Даже не открыв глаза, я чувствовала его тепло и, как мне казалось, была под куполом его энергетики, настолько она меня поражала. Слыша его мерное дыхание, догадалась, что он еще спит, и, осторожно повернув голову, разглядывала его. Пробежавшись взглядом по лицу, задержалась на его чувственных губах. Он ни разу не поцеловал меня больше, а мне так этого хотелось. Это было несколько обидно, и мои мысли, что я всего лишь очередная безотказная женщина в его постели, омрачали это прекрасное утро. Вернувшись обратно к глазам, непроизвольно охнула, встретившись с пронзительным синим взглядом Жени.

— Доброе утро, Милашка, — хрипло проурчал мой первый настоящий мужчина.

— Ты проснулся, потому что чувствуешь, когда на тебя смотрят?

— Наверное.

— Ты всегда знаешь, что на тебя кто-то смотрит? — задала я вопрос, который у меня был давно, с первого раза, когда я его увидела.

— Я не знаю. Иногда кажется, что кто-то смотрит пристально, но никого нет. А когда ты рисовала меня в кафе, то почувствовал. Ты это хотела узнать?

— Ага. Ты подкрался очень незаметно. Напугал меня.

Женя приподнял бровь, явно показывая мне, что не верит моим словам. Ну да, меня сложно сильно напугать, но все же это было неожиданно.

— Ты не выглядела напуганной, скорее немного растерялась и расстроилась.

— Знаешь, мне как художнику хочется писать портреты с разными эмоциями, но ты… холодный.

— Серьезно? — спросил Женя, притягивая меня к своему телу, дав почувствовать, как быстро он повышает температуру, поглаживая меня широкими ладонями и целуя шею и плечо. Причем не только сам нагрелся моментально, но и меня так же быстро вогнал в бушующее пламя. Но у меня так саднит и болит после вчерашнего, что я пытаюсь не поддаться ему и вскрикиваю, как можно сильнее сжав бедра, почувствовав добравшиеся туда пальцы неутомимого соблазнителя. И он тут же замирает.

— Прости… я не догадался. Болит? — спросил Женя, озабоченно глядя мне в глаза, а его уже потемнели до темного цвета индиго.

Я кивнула, кажется, почувствовав, как загорелись щеки. Да быть такого не может! Что за волшебное преображение из пацанки в скромняшку. Или я сейчас Машка-Милашка? Пипец. Раздвоения личности мне еще не хватало для полного счастья!

— Я сейчас. Никуда не уходи! — типа пошутил Женя. Куда я уйду голышом? Мое платье он вчера уволок куда-то. Сказав, что берет его в заложники до утра.

Пока он где-то бродил, я разглядывала комнату, необычного много. Мебель явно дорогая и не просто современная, какого-нибудь модного бренда, как кровать, а много антиквариата. И шкаф-витрина, и консоль, и, кажется, даже столик у окна тоже. Он явно умен, судя по настольным книгам на иностранных языках, не считая целой витрины кубков и грамот или дипломов. За что, интересно? Но подойти рассмотреть я не успела. Женя вернулся со стаканом, в котором бурлили пузырьки, и извлек мое платье из встроенного шкафа.

— Это поможет. Наверное, — протянув мне стакан, Женя опять наблюдал за мной. Блин, так и поперхнуться недолго. Что за беспардонность? Только подумала я, как он сразу отвернулся к шкафу, доставая свою одежду. Я тоже быстро оделась и, пока пила шипучку, наблюдала за ним.

Его гардероб не пестрил разнообразием. Все вещи были темными. Синие, серые, черные. Но мой взгляд зацепился за знакомую вещь. В его шкафу висела кобура! Пустая, но это не значит, что оружия у него нет. Скорее наоборот.

Мысли разбегались, но я вовремя нацепила безразличный вид — до того как он, закрыв шкаф, повернулся ко мне. Конечно, судя по всему, он человек небедный, но оружие все-таки не многие держат. И дом у него оборудован всякими системами безопасности. И во дворе мишени! Вот я тормоз!

— Женя, а чем ты занимаешься? Где работаешь?

Женя подошел ко мне, лениво и беззвучно ступая, и, подхватив меня, поднял на руки, бережно прижимая к груди, и, дождавшись, когда я обниму его за шею, ответил:

— Я сейчас безработный. Вот думаю, может, мне натурщиком пойти? Говорят, у меня внешность академическая.

— А кубки и грамоты твои? — спросила я уже по пути, так и не успев их рассмотреть.

— Мои.

— За что?

— Расскажу вечером. Куда за тобой заехать?

Женя донес меня до просторной прихожей и, поставив на ноги, присел, надевая мне туфли. Надо же, я даже не успела понять, прошли болезненные ощущения или нет, но он решил помочь, какой галантный и догадливый паж.

— Я буду в парке Горького. Наверно, пейзаж напишу из парка с видом на реку.

— Значит, в семь заберу тебя. Буду тебе позировать несколько часов с хорошим освещением, — бодренько распорядился мой тренажер. Во всех смыслах.

Женя сегодня намного разговорчивее, чем вчера, даже шутит, но меня опять не покидает ощущение, что он только позволяет мне увидеть то, что сам хочет показать. Ну, папаша, как же ты мне мозги так загадил? Почему я обычного парня подозреваю в умышленном обмане? Может, он просто замкнутый человек. Стеснительным его обозвать, конечно, язык не поворачивается после всего, что он вытворял вчера и как разгуливал нагишом, ничуть не смущаясь. Хотя ему, конечно, и нечего прятать, наоборот, есть чем гордиться.

Женя довез меня до магазина рядом с «OVO», пришлось наврать, что мне туда очень нужно, чтобы не выдать место проживания.

— Я не знаю, где точно буду в парке, может, в семь у кафе тогда?

— Необязательно. Я найду тебя. Рисуй, пока я тебя не заберу.

— Мне сегодня к папе надо заехать, так что я, может, опоздаю.

— А кто твой папа?

— Ну… бизнесмен, организация у него… услуги населению предоставляет всякие.

— А мама?

— Умерла. Очень давно.

— Ты с папой живешь?

Вот докопался-то!

— Нет, я никогда с ним не жила. Я в детдоме росла. Не хочу об этом говорить.

Жене явно не понравилось, что я отказалась рассказывать о себе. Его брови дернулись, вроде почти нахмурился, губы плотно сжались, и вообще стал какой-то серый. Неужели так интересно узнать все обо мне? Зачем?

Я заерзала на сиденье, не дождавшись финта с ремнем и прощального поцелуя, и, отстегнув его сама, потянулась к ручке, почувствовав подступающие слезы, что это еще за новости? Совсем себя не узнаю. Мы ведь даже не встречаемся, просто «рисуем» с эротическими упражнениями вперемешку.

— Лера, — позвал меня Женя, а я не хочу показывать ему свое лицо, то, что я разочарована и расстроена, он заметит. Я выскакиваю из машины, забыв про свои краски, чуть ли не бегу совсем не в сторону магазина, напрочь про него забыв.

Пытаюсь себе твердить, что он странный, что надо бежать от него подальше. Но все равно понимаю, что меня тянет к нему, как магнит к холодильнику. Да. Именно. Он такой же. В теплом корпусе холодный фреон бежит по венам.

Мельком глянув в тонированные стекла ресторана, увидела, что Евгений идет быстрым шагом за мной. Ну, уж нет, ты не увидишь моих слез, мистер Айс. Нырнув в арку здания, несусь к первому попавшемуся подъезду и, с разбега запрыгнув на спинку лавочки, повисаю на козырьке, быстро подтянувшись, забираюсь на него и буквально вваливаюсь в открытое курильщиками окно подъезда. Да уж, надеюсь, никто не видел девушку в ярко-желтом платье, занимающуюся паркуром в туфлях хоть и на небольшом, но все же каблуке.

Вовремя. Евгений только входит во двор, а я, притаившись сбоку у окна, наблюдаю, как оносматривает «коробки» жилых домов. У него в руке мой рюкзак, там только принадлежности для рисунков, ничего личного нет. Паспорт я не ношу, телефон при мне, в кармане. Ну а денег в рюкзаке немного. Жалко только эскизы.

Женя покрутился во дворе и сел на лавочку около подъезда, где я притаилась. Он расположился на ней с таким видом, как будто собрался на ней состариться. Откинувшись на спинку и вытянув свои идеальные ноги, жмурился на солнце как кот, лениво поглядывая по сторонам.

Интересно, сколько он собирается тут сидеть, мне ведь нужно к папуле ехать. На всякий случай перевожу телефон в беззвучный режим и выглядываю опять в окно. Женя все так же спокойненько сидит на лавочке, а перед ним дворовый пес подметает хвостом дорожку. Может, и пес не злой совсем, но мне кажется, Женя обладает какой-то магией. Ведь даже с моим взрывным характером рядом с ним я становлюсь спокойной и расслабленной. Как будто я в правильном месте с правильным человеком и в моей жизни только сакуры цветут.

Наблюдаю, как он достает из рюкзака лист и карандаш, что-то пишет на нем и, отсалютовав в сторону моего окна, уходит, оставив мои вещи на скамье.

Глава 11


Выждав пару минут, спускаюсь вниз. Открыть дверь тихо не получается, пищит при нажатии на кнопку домофонная фигня. Чуть приоткрыв тяжелую металлическую дверь, опешила. Рядом с моими вещами стоял Борзый и читал записку Жени, невоспитанный тип!

— Ты что, следишь за мной?

— Кид! — кинулся мне навстречу Борзый и, буквально захапав своими ручищами и прижимая мою голову к своему плечу, затараторил:

— Как он на тебя вышел? Что он сделал тебе? Где он тебя нашел?

— Тормозни, а? И пусти меня! Мне дышать тяжело! — пытаюсь освободиться, чуть ли не жую его футболку оттого, как он тесно прижимает голову, псих!

— Что он сказал тебе? Почему отпустил?

Продолжает засыпать меня вопросами, съехавший с катушек терминатор. Но все же отпустил меня и, схватив за руку, потащил за собой.

— Кто? Женя?

— Какой еще Женя? Это был Фантош! Я видел, что он идет за тобой, но пока добежал, тут только твой рюкзак остался и записка.

Слова Сашки заставили меня остановиться на месте и он, по инерции дернув руку, чуть не вырвал ее.

— Женя и есть Фантош? — просипела я, осознавая, с кем меня угораздило познакомиться.

— Его зовут Кирилл. И это был сто процентов он. Фантош. Как твой рюкзак оказался у него?

Я ничего не могла ответить Сашке, в моей голове в одну секунду закрутились тысячи мыслей, но поймать не удавалось ни одной. Все равно как пытаться поймать малька на реке, вроде и видно, но моментально уплывают, не даются в руки.

Он наврал насчет имени, значит, сделал это намеренно. Он знал, кто я, с самого начала!

— Отдай записку, — потребовала уже в машине. — Зачем ты ее читал?

— Ошибки проверял. Климу отдам, — Борзый, небрежно смяв ее, сунул в карман. — Кид, он опасен. Держись от него подальше.

— Кому опасен? Вашей шайке?

— Всем, и тебе тоже. Ты у Клима слабое место.

— Пфф, — фыркнула я. — С чего бы вдруг? Ему все равно на меня, держит как собачку на привязи и командам обучает.

Сашка замолчал, вернув себе привычный вид сурового и необщительного парня. Как будто это не он за минуту сказал больше слов, чем за неделю.

Приехав в ресторан папы, Сашка отправил меня в тир, а сам ушел докладывать Климу, что меня угораздило пересечься с… Кириллом.

Я осталась наедине с собой, и до меня как до жирафа начало доходить все, что произошло за эти дни. А в нашей истории есть хоть слово правды? Мне стало ужасно горько и обидно. Ведь я не знала, кто он. И даже не понимала, что он использует меня в своих интересах.

Он и есть Фантош. Он просто игрушка, марионетка в руках кукловода. Слабак, неспособный сбросить нити. Хуже нытика Пьеро, который при всей своей бесхарактерности удрал из театра кукол, не опускаясь до такой низости.

Жалкий трус, решивший использовать против Клима его ребенка. Что он хотел сделать, я не знаю. Но наверняка у него был гнусный план, как прижать Клима за жабры. Он изначально знал, кто я. И ведь даже вида не подал, что не верит мне. Играл так, что даже Станиславский бы поверил.

Предательские слезы крупным горохом стекали по щекам, а я все продолжала выпускать обойму по мишени. Почему только голова и грудная клетка у этого картона? Я хочу отстрелить ему кое-что другое. И хочу нарисовать на этой картонной голове его бездушные глаза цвета индиго.

Меня закрутило как в стиральной машине на режиме отжима. Я не могла справиться с собой. Не получалось забыть его объятья и единственный поцелуй. Его жаркий шепот и дикую страсть. Кирилл. Значит, так зовут мою адскую боль в груди. Ему идет это имя больше, чем Евгений.

За короткое время перевернуло всю жизнь сначала в сад цветущей сакуры и потом обратно — в черный мертвый лес. Я же не влюбилась? Конечно, нет! Этого еще не хватало! Просто мне с ним было очень хорошо и так спокойно, как будто никакие угрозы рядом с ним не страшны. Все неприятности и депрессивные мысли улетучивались, как сизый дым сигареты на ветру.

— Саш, дай мне сигарету, — попросила я у входящего в тир члена моей криминальной семьи.

— Кид, не стоит причинять себе вред, даже если кажется, что жизнь потеряла краски. Что случилось?

— Расскажи мне про Фантоша. Что за дела у него с папой?

— Этого никто не знает. Они враги. Это все, что я знаю.

— Врете вы все! Все вы мне врете! — закричала я на грани истерики — или уже в ней.

Сотрясаясь от рыданий и размазывая по лицу слезы грязными от оружия руками, я продолжала орать на Сашку, несла какую-то чушь. Саша обнял меня, успокаивая и поглаживая по спине, и, дождавшись, пока я смогу снова нормально дышать, не захлебываясь и не дрожа, предложил:

— Фантош сегодня вечером будет у Клима. Хочешь послушать, о чем они говорят?

Я интенсивно закивала, вцепившись в воротник рубашки, и с надеждой смотрела ему в глаза. Ну почему он не захотел со мной встречаться? Я ведь только и мечтала об этих объятьях, а теперь они мне не нужны.

— Да, пожалуйста… мне очень это нужно… пожалуйста.

— Тише, ребенок. А то мне не сносить головы, если Клим узнает. В пять будь в коридоре на втором этаже, около игрового зала. Там задняя стена кабинета Клима.

— Хорошо. Буду. Даже раньше!

— Не вздумай, ровно в пять. Будешь там долго крутиться, тебя заметят и прогонят. Ты что, влюбилась в него?

— Нет! Еще чего! Я его ненавижу! Ненавижу!

— Хорошо. Клим будет тебя спрашивать о нем. Подумай, что ты готова рассказать своему отцу.

— А что, он его за меня убьет? — с большим сомнением спросила я Борзого.

— Да он и так уже не жилец, — сообщил не в меру разговорчивый сегодня Саша и, щелкнув мне по носу, вышел.

До пяти вечера я уже пришла в себя. Мысленно предав Женю-Кирилла всяческим пыткам, я раз двести рисовала его лживые глаза. Стало понятно, почему он не целовал меня. То, что оттрахал, как хотел, конечно, не удивляет. Наверное, получал дополнительное удовольствие, имея дочь врага. И в душе ликовал, что наивная дурочка восхищенно заглядывает ему в глаза. Нет, он не просто холодильник. Он огромная глыба льда. Бесчеловечный, расчетливый и трусливый мужик, циничный притворщик. Ненавижу! И обязательно отомщу!

Глава 12


Парни все больше паниковали, вгоняя в состояние нервяка и меня. Джексон снова вытащил свой сборник в трех томах по нашему делу, кидая папки на стол.

— Участок был оформлен на Воропаева Виктора Сергеевича по кличке Щип. Он действительно состоял в группировке Клима, а когда Клим чалился, спешно продал все, отжатое непосильным трудом в лихие девяностые, и испарился в неизвестном направлении.

— Джексон, мы скоро наизусть уже это выучим. Понятно, что Клим, откинувшись, немного опечалился утрате товарища и слегка впал в состояние неистовой ярости, узнав, что тот его лишил не только по мелочи имущества, но и скромного клочка земли на Новой Риге. Стоимостью в несколько лярдов.

— Учитывая, что цена за время его законного отдыха взлетела в разы, это не то что неудивительно, это очень даже понятно. Удачно вложился, неудачно выбрал хранителя.

Чем ближе воскресенье, тем больше пацаны сомневаются. Клим, конечно, задумал аферу века. Но то, что задумали мы, сродни самоубийству с предварительными ласками паяльником. Но соскочить уже не получится. На кону все. Абсолютно все, что у нас есть, включая наши жизни.

— Кир, а может, это рили его дочь? Столько совпадений не бывает!

— Не бывает, — согласился я. Опять погружаясь в свои размышления.

Совпадает многое. Имя — Валерия, возраст тот же. Мать умерла, с отцом не жила. Хотя для этого могли быть банальные причины, например, родилась от любовницы, а он не захотел или побоялся в семью ее приводить. Или лишенный прав, бухарик или нарик, и опека вмешалась да забрали ребенка. Да много простых объяснений.

Нет объяснения, зачем врала? Почему убежала, спряталась в подъезде. Я даже поначалу растерялся, кружа по двору, и, сев на лавочку, пытался сложить новую информацию и найти логику. Но не находил. Только заметив мелькнувшего цыпленка в окне подъезда, решил забраться к ней, но появившийся в арке Борзый добил окончательно.

— Не понимаю! Я просто не могу в это поверить! — опять вышел из себя я, чем еще больше нагнетал обстановку.

— Чтобы Клим вмешивал бабу в дело? Да еще и собственную дочь? Да еще и зная, что я могу использовать ее против него же? Бред! Это просто нереально!

— Согласен, — кивнул Илья. — Клим не стал бы это делать.

— Может, он хотел убедиться, что все ровно. Что все будет так, как он задумал.

— Да он и так в этом уверен! Он же каждую деталь проверяет лично.

— Он уверен, что крепко схватил тебя за яйца. Но, может, решил, чтобы ты поплыл совсем и точно был для него не опасен?

— Тогда этот раунд за ним. Поплыл. Еще как поплыл. Но опять мимо. Я ему нужен в форме, хотя бы до воскресенья.

Порассуждав еще битых два часа, мы так ни к чему и не пришли. То, что Клим намеренно подослал ко мне дочь, не вязалось никак. Может, она ведет свою игру? Втайне от папочки? Несмотря на то, что Клим меня прятал от большинства членов своей группировки, боясь утечки информации, все-таки наверняка кто-то знал обо мне больше, чем позволял хозяин «Организации по предоставлению услуг населению».

И еще не давал покоя этот Кид. То, что Клим прикажет убрать меня сразу после последней транзакции, понятно как дважды два. Не станет он рисковать, оставляя марионетку на растерзание ОБЭП и прочим заинтересованным структурам. И если наш план уже продуман до секунды, то что ожидать от этого призрачного киллера, непонятно. О нем вообще нет информации. И методы его никому не известны.

Клим как всегда находился в своем кабинете в углу комнаты, за столом, напичканным всякими принадлежностями, которые люди уже давно не используют. Даже факс стоит пылится. Нафига ему это древнее сокровище?

— Все покупашки готовы? — с места в карьер начал Клим.

— Все.

— Шестеро? Или банкир тоже в теме?

— Тоже. Но я тебя предупредил. У Аристова влиятельные друзья.

— А мне то что? — хохотнул Клим. — Я такая же жертва мошенника Кирилла Сумарокова. Ну и фамилия у тебя, погоняло — Сумрак?

— Нормальная фамилия. Графская.

Весь разговор о деле мне удавалось оставаться на нейтрале, не показывать истинных эмоций, кроме тех, которые он жаждал увидеть. Беспокойство — да пожалуйста, послушание — да не вопрос! Наслаждайся гаденыш, завтра споем финальную и, надеюсь, больше не увидимся. Но следующим вопросом он едва меня не вывел из равновесия:

— Мне сказали, ты к дочери моей подобрался. Посвататься решил или мне на горло наступить? — Клим взъерошился. Я хорошо знаю это его состояние.

Это тот порог, через который мне никогда не заставить его делать то, что я хочу. Максимально собран, напряжен. Вгрызается взглядом, буквально пригвождая к стулу. Приходится делать вид, что я напуган и растерян.

— Ты которую из них имеешь ввиду? Брюнетка из бутика? Или та, из бара на Таганке? Не помню, как выглядела, кажется, у нее татуха на спине?

— Ту, за которой ты рюкзачок носишь. Лера. Моя дочь! — рявкнул Клим, нагибаясь над столом.

— С каким рюкзачком? А-а-а, в желтом платье, что ли? Так я ее просто подвез. Я с ней не знаком.

Клим сверлил меня взглядом, а я, как положено, при начальстве имел вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим его не смущать. Не дождавшись от меня ни единого намека на вранье, он успокоился и хохотнул в своей излюбленной манере.

— Это хорошо. Я ей уже мужа подобрал. Так что ты даже не дыши в ее сторону, усек?

— Да я и не собирался. Я ее даже не запомнил. Рюкзак отнес, а кому отдать, забыл. Так и бросил его во дворе.

— А записку «Жду в парке в семь» ты мне написал?

— Бля, Клим. Че ты мне мозги выносишь перед важным днем? Ну, написал и написал. Симпотная вроде девка была. А у меня вечер свободен. Я же не знал, что она твоя дочь! О деле будем говорить или за баб перетирать тут с тобой до вечера? Не до них мне щас, сам же знаешь!

— Все. Сиди ровно. Разговорился слишком. Занервничал?

— Конечно, нервничаю! Твои покупашки люди не простые и обмануть их стоит сил и выдержки. А ты мне тут про Леру свою. Да плевать мне на нее.

— Банкира тоже подтягивай. Не у него одного друзья влиятельные. Не ссы, и тебя вытащим. Как только роль отыграешь, сразу дернем, — врал Клим напропалую. — У нас все готово. Завтра в семь вечера будь на месте.

— Буду.

Клим хотел что-то сказать и замер, открыв рот. В стене послышались шорохи. Либо нас подслушивали, либо у него тут крысы табуном бегают. Выхватив пистолет из ящика стола, он прошил стену всей обоймой, а я даже не сразу сообразил нарисовать на лице недоумение вперемешку со страхом перед оружием.

— Все в коридор за моей задней стенкой! — заорал он в рацию, махнув мне головой, вывел из кабинета, перепоручив меня проводить своему личному охраннику.

По пути домой я вновь прокрутил всю нашу историю в голове. Нас угораздило купить землю у подельника Клима. Едва вернувшись в мирную жизнь с войны, с одной стороны чужой, а с другой касающейся каждого, мы решили создать совместный бизнес. Там мы с парнями стали больше чем братья и доверяли друг другу как себе.

Купили землю в Подмосковье. Дорогую и в популярном направлении. Задумка была простая. Отстроить тут дома бизнес-класса и, продав все это, приумножить свои капиталы, по ходу находя новые места под застройку. Но с этим участком оказались в условиях, не приемлемых ни для кого из нас. Если у меня еще были неплохие сбережения, да и выплаты у нас достойные по операциям всегда, то парни продали все свое имущество и остались буквально с голой жопой.

Плюс был только один. Участок оформлен на меня, и других Клим не знает, но это не повод подарить ему наши кровью и потом заработанные деньги.

Конечно, мы поначалу подергались в поисках справедливости, но, оказалось, Клим оплачивает свое прикрытие исправно и не скупится на мероприятия для дорогих гостей в погонах. А у нас только вояки, и те не слишком высоких рангов. А раз помощи ждать неоткуда, то операция «АнтиКлим» разработана в условиях недоступности приказов свыше и невозможности противостоять противнику законными методами. Только одна Милашка вмешалась со своей игрой, взбудоражив, отвлекла меня от важного дела и наверняка всадила мне тот нож в спину, как только достигла бы своей цели. Какой бы она ни была.

— Кир, все готово, — с порога доложил Илюха и, заметив мое состояние, спросил: — Что?

— Не могу понять что. Клим вроде не при делах. Значит, это она сама. Но, скорее всего, ей кто-то помог.

— Значит, появилась еще одна заинтересованная сторона, о которой Клим не в курсе?

— И мы не в курсе, что они будут делать.

— Кир, понятно, что ты ее в дело не посвящал, но могла она что-то увидеть сама в доме?

— Могла. Я ее недооценил. Она знала, кто я. Не могла не знать. Что она хочет, непонятно. Возможно, Климу мстит, возможно, помогает. Или хочет урвать куш и свалить от папаши. Я думаю, Борзый ей помогает, он за ней сегодня пришел.

— Уверен, что так. Хвост бы ты заметил. «Ноги» всегда в паре бегают у Клима. Значит, она ему сообщила, куда ехать.

Меня бесила вся эта ситуация. И что я парней подвел из-за этой лживой сучки, и что она провела меня как мальчишку. Меня! С кучей дипломов и годами практики! Но больше всего меня раздирала ревность к Борзому. Я не мог прогнать из головы картинки, где она с ним в постели. Так же, как и со мной. Так же жмурится и выгибает спину, когда кончает, так же сладко стонет и с силой прижимает к себе, так же смотрит ему в глаза. Эти мысли заставляли орать от боли. Мысленно, конечно. Парни не должны видеть мое состояние. И я не должен ему поддаваться. Завтра последний бой. Потом мне придется исчезнуть надолго, а они смогут начать наш бизнес заново уже на другом участке земли. Я не имею права их подвести. А она еще заплатит за все.

— Думаешь, марионетка я, да, Лера? — спросил я дырку в стене от ее ножа, пока парни ушли курить. — Я тебе покажу, кто дергает за нити, куколка.

Нет, я не буду ей мстить, это низко, мериться писюнами с женщиной. Но и прощать не собираюсь. Лучше бы тебе не попадаться мне на глаза, Валерия. Надеюсь, на это тебе хватит ума.

Глава 13


Сашка буквально выдернул меня из узкого прохода между обшивкой стен, которая оказалась чуть шире других из-за перепланировки. Очень давно два отдельных строения объединили под одной крышей. Но это было еще при царе горохе, и все напрочь забыли об этой особенности. А Борзый нашел, только сам туда пролезть не мог.

— Быстро на улицу, едем кататься на твоем байке, Кид, — прошипел Саша и потащил меня на пожарную лестницу.

Спустившись во двор, мы столкнулись с парой ребят, бежавших в здание.

— Борзый! Ну пригласи меня на свидание! — повисла я на руке Сашки. К этим моим выкрутасам давно все привыкли, и так я спрятала свою руку в крови, прижимаясь к его локтю.

— Отвали, Кид, — как обычно небрежно ответил Саня.

— Борзый, где твоя рация? Всех свистали наверх! — спросил один из папиных бойцов.

— У меня ее нет. Я по другой части вообще-то. Если я Климу понадоблюсь, он меня вызовет лично, — лениво ответил бойцу Сашка и повел меня к байку.

Сашка привез меня на какую-то заброшенную турбазу или летний лагерь. Ржавая вывеска гласила «Березки-1», но остальной информации не было. В густых зарослях кустарника тут и там торчали маленькие домики, но Сашка вел меня к центральному зданию, двухэтажному и похожему на Дом культуры в Подольске. С такими же большими окнами на первом этаже. Кажется, называется «максимализм» такое архитектурное направление, широко применявшееся в советское время.

— Руку, — коротко приказал Сашка, когда мы зашли в просторный кабинет, судя по всему, бывший медпункт.

— И сердце? — поинтересовалась я, впрочем, уже чисто по привычке, дразня его.

— Может, и сердце. Но это потом, — вдруг выдал Саша, не глядя на меня, бинтуя мою пострадавшую конечность, — просто царапина, скажешь — с байка упала.

— Ага. Поздно ты про потроха мои задумался, я теперь всех мужиков ненавижу!

— Из-за Кирилла Сумарокова?

— А… такая фамилия. Мне послышалась Скоморохов.

Сашка хмыкнул и потребовал у меня коробочку, ради которой он меня и запихнул в стену. Точнее, это было его условие, дать мне возможность подслушивать взамен на эту штуку, похожую на плеер.

— А как она туда попала, если ты не мог пролезть туда физически?

— Забудь. Не было ничего. Ни коробочки, ни тебя там сегодня.

— Борзый, так ты предатель? Ты тоже папе враг? Ты с этим Кириллом заодно?

— Слушай сюда, Кид! Не лезь! Понятно! И нет, я не с Кириллом. Его уже нет, считай. Я же тебе сказал, он уже не жилец!

— Как это? Это в него в кабинете стреляли? — просипела я.

— Нет, в тебя.

— А когда он «не жилец»? Ты его убьешь? Или завтра на встрече этой?

Сашка опять меня игнорировал, не отвечая ни на какие вопросы. А я резко передумала ему их задавать. Я ведь не пыталась вникнуть, что происходит у папы в его малине, думая, что для меня это все временно и я удеру, как только придумаю куда и найду возможность затеряться как песчинка в Сахаре.

— Я прогуляюсь, — сообщила я Борзому и вышла на улицу

Что получается? Папуля затеял очередную аферу, это не ново. Сашка тихо крысит, непонятно, на чьей стороне. Кирилл просто кукла в папином спектакле и завтра его уберут?

Папа с этим Скоморохом враги, но почему-то идут вместе на какое-то дело. Они договорились завтра быть «на месте, где все готово». Сашка вообще оказался темной лошадкой. Непонятно, на какой стороне он воюет. Или на обеих сразу?

Еще папка сказал, что нашел мне мужа. И как бы я не хорохорилась, он меня может заставить, а покажи я ему свое фи, так вообще запрет под замок. Надо быть умнее, Лера. Сбежать проще, когда он уверен, что ты послушная и все делаешь, как он хочет.

Этот двучлен синеглазый сказал, что ему плевать на меня. Он, конечно, мне в вечной любви не клялся, но сказал так, прикрывая свою задницу. Очканул, что папа его за меня накажет, небось сидел там, поджилками тряс и преданно в глаза заглядывал. Фантош!

Я совсем запуталась в мыслях, кидает от одной к другой, никак не могу понять, что мне делать. Единственное твердое решение — пойти на эту встречу обязательно.

— Кид, иди сюда, — окликнул меня Саша, когда я шла по тропинке к одноэтажному длинному зданию.

Внутри обычный вид давно заброшенного помещения. Скорее всего, все ненужное или пришедшее в негодность оставили тут, когда эта база перестала работать. Сашка был в угловой комнате здания и прятал большой сверток в шкаф. Догадаться, что это винтовка, было несложно.

Выглянув в окно, увидела за пределами базы большой дом с открытой террасой на втором этаже. С большими белыми балясинами и колоннами на входе. Похож на усадьбу в Архангельском.

— Борзый, а что там? — спросила я у Сашки.

— Ничего, просто дом. И не маячь, могут увидеть. Уходим.

Сашка довез меня до дома и уже собирался уехать. Да сейчас, это мой байк! Быстро повиснув у него на шее, ошарашила на секунду, чмокнув в губы и выдернув ключ, сунула его в лифчик.

— Дальше на маршрутке, Сашенька. Мотоцикл мой! Напомнить, как ты его проиграл?

— Лера… не вздумай. Это не тир и не тренировки в «Арбалете», там все будет по-настоящему.

— А ты ведь не просто так мне это место показал? Не боишься, что я папе расскажу или Кириллу?

— Рассказывай. У меня не было выхода. Или увозить тебя, или нас обоих бы уже приговорили. Меня — окончательно, тебя — пожизненно.

— Не катит ответ. Ты мог меня отвезти куда угодно.

— Мог скинуть тебя по дороге. Но не был уверен, что ранение не серьезное. На базу нужно было успеть дотемна.

Доводы Сашки показались логичными, и я ему поверила. Сам, наверное, не рад, что показал мне место, откуда он будет стрелять.

— Саш… не убивай его… пожалуйста.

— И не собирался. Забудь все и сиди тихо, Кид. В кафе-мороженое сходи. Пока.

Сашка спрыгнул с байка и, поправив джинсовую куртку на могучих плечах, ушел. Кто носит куртки в такую погоду? Тот, кому есть, что под ней прятать. Кто он, пешка или фигура посерьезнее? Как все запуталось!

Катюшки не было на нашем чердаке, и я пыталась придумать, как помешать папаше, только спустя час поняла, что рисую Кирилла по памяти. Сколько я ни пыталась придать его глазам эмоций, даже мимические от улыбки морщинки прорисовывала, но взгляд все равно получался мертвым.

Ну уж нет! Никто не должен лишить меня возможности отомстить Кирюшке-игрушке! Так просто он не отделается! Я знаю, как я помешаю им всем! Вы просто не знаете, с кем связались, господа Бармалеи! Ждите сюрприз!

Глава 14


Мы остались в маленькой комнате втроем. Я, Клим и его казначей, делающий последние переводы с моего счета на мой счет в оффшор.

Все бизнесмены разъехались, уверенные, что приобрели лакомый кусочек земли по вполне приемлемой цене. Конечно, каждый из них уже завтра будет знать, что Кирилл Сумароков их обманул. Кроме двоих. Клим это знает и так, а вот Аристов увидит транзакцию одного из клиентов своего банка на мой счет уже через пару часов. И хоть участники закрытого аукциона и не знали остальных претендентов, Аристов неглупый мужик и такие аферы в своей жизни наверняка не один раз видел. Догадается сразу. И с этого момента Клим будет для меня лишь мелкой неприятностью, а вот Аристов — настоящим кошмаром. Не он сам, конечно, а пущенные по моему следу все мыслимые и немыслимые структуры.

— Знаешь, Фантош, если бы ты не жаждал перегрызть мне глотку, то я бы нашел тебе достойное занятие в моей конторе, — зловеще улыбаясь, приговаривал Клим, наблюдая как его казначей проверяет, все ли деньги поступили на мой счет.

Как же, оставит он меня. Взгляд его киллера Кида я чувствовал с момента, как мы зашли к казначею в комнатушку.

— Как и договаривались, моя сумма останется на твоем счете, все честно! — явно уверенный в своей победе, сказал Клим.

— Учитывая, что это прямое доказательство твоей невиновности, то да, конечно, честно. Ты же получишь в семь раз больше минут через десять.

— Ну и ты за что купил, за то и продал! Все в плюсе, Кирилл. Ну что там? — обратился он к казначею.

— Делаем твой перевод на его счет, потом выведем лишнее в оффшор, — отчитался махинатор.

— Кирилл, на пару слов выйдем, — предложил Клим.

Ну вот, сейчас два шага в другую комнату, где полно его бойцов, и все. Финита ля комедия.

Неожиданно слышу выстрел за окном, и моментально комната погружается в темноту. Кто-то выстрелил по проводу, подводящему к дому электричество. Свет теперь был только от экрана ноута казначея. В дверь ломились его соратники, но Клим намеренно выбрал это помещение с особо прочными дверями. Боялся от меня подставы.

Клим выхватил пистолет, и я уже был готов к атаке, но наш план рушился из-за одной маленькой особы, решившей поиграть в опасные игры.

— Стоять! — раздался писклявый приказ за спиной. — Отойди от него!

Лера стояла у окна с гранатой в руке, держа вторую руку наготове в любой момент выдернуть чеку. Откуда она тут взялась? Что происходит? Она думает, я ее папочке угрожаю? Я сделал шаг в сторону от Клима, раз уж девушка так мило просит.

— Идиотка, — прорычал Клим, глядя на дочь, — вон отсюда, дрянь!

Она стояла между окном и мной, наверное, все это время пряталась за плотной портьерной тканью штор. Клим и казначей были практически у двери. У них шансов гораздо больше выскочить.

— Я не шучу! — воинственно произнесла девчонка, поднимая гранату выше и подходя ко мне почти вплотную.

Вот он — шанс, толкнуть ее на них, сигануть в открытое окно и сбежать, минуя свору головорезов, но я как замороженный стою на месте, как и побелевший казначей, не шевелюсь, глядя на ее раскрасневшееся лицо. А Клим делает шаг к ней, больше не успевает.

В этот момент Лера выдергивает чеку и бросает в меня кольцо. Кольцо, бля! Стоит с гранатой в руке, сумасшедшая! Клим и казначей тут же бегут к двери, а я бросаюсь к ней и, выбив гранату, выпрыгиваю в окно вместе с ней, спиной вперед.

Приземлившись, резко переворачиваюсь, закрывая ее своим телом. Все навыки отточены и еще не успели забыться в мирной жизни.

— Ты что творишь, камикадзе? — рявкаю я в перепуганное лицо, но ее ответ тонет в грохоте, и после слов «хочу тебя» остальные я не слышу, но по губам читаю «убить». Блин, может, все-таки любить? Судя по ненависти в глазах, все же первое.

Осколки стекла летят на спину, и нас накрывает густое облако пыли. В этот момент надо вставать и бежать, но единственное, что меня сейчас волнует, насколько пострадала эта ненормальная. Она что-то говорит, но я, конечно, не слышу из-за гула в ушах, да и она скорее всего, еще не слышит ничего. Хлопает ресничками и прижимается ко мне интуитивно. И наивно закрывает мою голову ладошками, прижимая к своему лбу. Бля, я настолько съехал с катушек, что взрывающийся мир вокруг и десятки вооруженных бандитов нисколько не уменьшают моего желания поцеловать ее прямо тут, в ошметках штукатурки и стекла.

Следом за взрывом на улицу выбегают люди Клима, нужно бежать. Но мы выпрыгнули на самую освещенную сторону дома. Быстро встав, тащу эту недотепу в кусты и только я собираюсь уходить по периметру, как фонари один за другим кто-то расстреливает.

— Сашка, — доносится от Леры сквозь пробки в ушах.

— Твой любовник тебе путь отхода открывает? — зло шиплю на нее, вспомнив про ее извращенную ложь. Я действительно придурок, повелся опять на нее, забыв обо всем.

— Быстрее! — вместо ответа говорит Лера и тащит меня за собой по самому короткому пути, ставшему возможным в кромешной темноте. Я могу уйти прямо сейчас, мой путь открыт и парни готовы. Но не могу бросить ее одну, просто не могу. Отведу к ее дружку, а там по обстоятельствам. Мне не впервой, а ей — скатертью дорожка. Не знаю, чего они добивались, но ноут взорвался в комнате, а значит, деньги еще на моем счету. Все восемь платежей за один и тот же участок. Им нужен я, чтобы вывести деньги на другой счет? Скорее всего так.

— А ты не такая наивная девушка, какой казалась «Машенька».

— И ты не такой милый красавчик, каким показался «Женечка».

Мы продирались через кусты в лес. Выстрелы в спину прекратились, как только над домом затрещали вертолеты. Я оборачивался пару раз и видел, как работает спецназ, но девчонку надо уводить, хотя ведет она меня. Причем очень уверенно. Где-то рядом, наверное, ждет подельник.

— Стой, — тихо сказал я, услышав треск веток в стороне от нас.

Лера послушно остановилась и замерла. Удачно нарядилась. В обтягивающий черный костюм, в темноте только глаза сверкают на бледном личике. Среди деревьев мелькнула фигура, но в обратном от нас направлении. Кто-то спешил попасть на вечеринку, к дому.

— Что вам от меня нужно? — спросил у Леры, пытаясь в темноте зацепить ее взгляд и вынудить говорить правду. Но слишком темно и она слишком напряжена, не получится.

— Благодарность за спасенную шкуру хотя бы! — прошипела Лера, ткнув в меня пальцем.

Интересно, в каком размере эта благодарность? Наверное, все восемь переводов? Сучка лживая и алчная!

— Тогда можешь пристрелить прямо тут, ты ничего не получишь от меня, Лера!

Опять вышел из равновесия из-за этой мелкой поганки! Но она только фыркнула и пошла дальше. Оказалось, она точно знала, куда идти. Вывела нас на заброшенную базу.

— Борзый тут? — спросил, остановив ее и развернув к себе лицом

— Был тут, — отталкивая мою руку, сказала Лера и полезла в дыру в заборе.

— Ну, привет передавай ему! — громко сказал ей, отступая обратно в лес, просматривая периметр, откуда он может стрелять. Я уже был надежно скрыт кустарником и темнотой, а Лера все стояла в том же отверстии старого ограждения. Я ждал, пока он заберет ее, но Борзого все не было.

Ну где этот придурок! Тут же сейчас все прочешут! Они же не успеют уйти!

Глава 15


Кирилл ушел в лес обратно, а я все стояла, вглядываясь в темноту. Потихоньку меня начала накрывать паника и доходить все, что я натворила. Помощи ждать теперь неоткуда. Кажется, я вляпалась по самую макушку. Клим меня убьет или запрет за семью замками и выдаст замуж за какого-нибудь старпера, такого же отморозка и бандита, как и он.

Единственная надежда, что Сашка в доме. Я побежала туда, откуда он стрелял, спотыкаясь в темноте о мусор. Заглянув в угловую комнату, убедилась, что он уже смылся. Я бросилась к шкафу, но оружия там не было, уже собираясь уходить, я увидела свой рюкзак на подоконнике.

Сашка оставил мне в нем пистолет и нож. В кармашке была записка из двух слов: «Третий домик». Я не запомнила, где какие домики, но другого варианта не было и я бегала по территории в поисках нужного. Но и в третьем домике Сашки не было.

Обессилено сев на пол, пыталась придумать, как отсюда выбираться. Мой байк остался около дома с колоннами. Придется выбираться на трассу и ловить попутку.

В окне промелькнула тень, и я тихо вытащила пистолет, снимая с предохранителя. Пытаясь придумать, как выстрелить в человека, но не убить и желательно самой не пострадать от ответных действий.

— Не промахнись, Милашка! — тихо сказал Кирилл и через секунду появился в двери.

— Я не промахиваюсь. Что тебе нужно?

Кирилл прошелся по комнате и, не найдя ничего интересного, сел рядом со мной.

— Где твой любимый киллер?

— Здесь.

— Его тут нет. Я думаю, он уже далеко отсюда.

Если он про Сашку, то я тоже так думаю, но ему об этом не скажу. Пару минут помолчав, Фантош продолжил:

— Сюда уже идут… Времени не осталось. Тебя поймают, если не пойдешь со мной. Я ухожу, ты идешь?

— Ну и вали. Трус! Никуда я с тобой не пойду, Скоморохов!

Кирилл шумно выдохнул и, схватив меня за руку, поднял с пола.

— Слова выбирай, Лера!

— А то что? Ударишь? Ну попробуй! — усмехнулась я, глядя на его злое лицо.

Вот и эмоции у каменного Фантоша. Не такой он уж и сдержанный. Не выдержал таких передряг, бедолага.

— Ненавижу тебя! — обрадовала я его и, вырвав руку, пошла к двери.

— Я… — начал Кирилл, и на территории послышались голоса людей.

Кирилл впихнул меня в какую-то кладовку или встроенный шкаф, надеюсь, не в Нарнию собрался. Ко мне он мог поместиться, только если обоим встать боком к дверце, и Кирилл собрался закрыть дверь, оставшись снаружи. Я перехватила его кисть и, вывернув, дернула к себе. Дверь мы успели закрыть до того, как входная скрипнула. Втиснувшись ко мне, Кирилл прижал меня к стенке и зажал рот ладонью. Кретин. Если кто и будет визжать от страха из нас двоих, то это точно буду не я! Стукнув его по руке, заставила убрать от моего лица свои грязные лапы.

— Не трогай меня, извращенец!

— Заткнись, — прошипел Кир, и в доме послышались шаги, в щель старой двери я видела, что в комнату вошли двое. Парни в бронежилетах, балаклавах и касках. В руках рации и автоматы. Один из них направился к нашему укрытию, и я сняла пистолет с предохранителя, второй раз за десять минут готовясь стать убийцей, но в этом случае наверное, не один раз. Они же тут не вдвоем гуляют, а отстреливаться я буду до последнего.

— Проверь санузел и вторую комнату, — сказал мужик Сашкиным голосом, и через пару секунд открыл дверь, задрав балаклаву на лоб, закатил глаза и беззвучно выругался, тыча стволом автомата себе под ноги. Еперный театр. Там, оказывается, люк в полу. Я его и не заметила.

Покачав головой, глядя на нас сочувствующе, как на умственно свихнувшихся, и покрутив антенной рации себе у виска, доложил:

— В третьем чисто, идем в четвёртый.

— Клоун, — еле слышно прошипел Кирилл, зло сверкая сапфирами.

Еще раз постучав себе по лбу антенной, Борзый сунул что-то мне в руку и прошептал:

— Клим смог уйти, возвращайся в свой пентхаус, там не найдет, и от этого держись подальше, — зыркнул на Кирилла и, дождавшись от меня кивка, Сашка опустил маску и закрыл дверь.

Мы стояли в тесном шкафу, пока шаги удалялись. Кирилл смотрел мне в глаза, его руки переместились со стены на мой затылок, и он зачем-то массировал мне голову пальцами.

Не знаю, как у Кира, а у меня адреналин зашкаливал от всего произошедшего, так что сердце работало на износ, разгоняя будоражащие электрические разряды по телу. От окружающей опасности за дверями слегка потряхивало. А от его близости, от плотно прижимающего меня тела кружилась голова. И я терялась в мыслях, точнее, они исчезали, заставляя думать совсем не о спасении, и я уже не помнила, что вообще существует мир за пределами шкафа.

Кажется, он все ближе прижимался ко мне, не так уж тут и тесно было! Захватив мои волосы на затылке, он вынудил смотреть ему в глаза и, наклоняясь все ниже, уперся в мой лоб так, что теперь я видела только его глазищи, в темноте казавшиеся иссиня-черными.

Глава 16


Наблюдаю, как Лера мечется по территории базы, и понимаю, что Борзый ушел без нее. Подонок, бросил девчонку одну. Разумеется, он видел, что сходку накрыли серьезные ребята. Хорошо, что хоть помог ей уйти от банды, но не стал рисковать и ждать ее.

Иду за Лерой в выбранный ею домик. Тут нельзя оставаться, уже мелькают среди деревьев фонари. Я ожидал, что она если не в истерике, то напугана и нуждается в крепком мужском плече, но никак не рассчитывал увидеть блеск ствола пистолета в ее руках. Держит правильно, умеет обращаться. Достойная дочка своего папули.

Она поражает меня снова и снова. Бесстрашная, дерзкая и явно не нуждается в компании, полагаясь только на себя. Еще и обзывается. Слышу, что несколько человек уже рядом, распределяют зоны осмотра. Выход только один — спрятать ее и, дождавшись гостей, отвлечь внимание на себя и увести их подальше. Хоть и небольшой шанс для нее, но хоть что-то. Но маленькая дурочка делает болевой и затаскивает меня в шкаф за собой! Блядь. О таком виртуозном ходе «Сумрака» потом анекдоты будут ходить. «Сидел в шкафу, прикинулся молью, думал, не заметят!»

Но делать нечего, нужно, значит, убрать кого-то тут. Вошедшие спецы сразу показались подозрительными. Так не ведут себя организованные и обученные бойцы спецназа. Один из них явно понимает, что мы в шкафу, еще даже не дойдя до него. И заранее поднимает маску с лица, опуская дуло автомата вниз, прежде чем открыть дверь, абсолютное нарушение всех инструкций.

Борзой? Интересный поворот. Охренеть, конечно, можно, но некогда.

Его немой вопрос: «Какого буя вы забрались в шкаф, шизофреники?» можно было прочесть и по глазам, но он нарядил все это пантомимой. Клоун. Назло ему делаю пару движений бедрами, отвечая: «Потрахаться».

В привычной ситуации все навыки и способности активны на максимум. Читаю его эмоции как открытую книгу. Облегчение, что девчонка жива и здорова, он рад что Лера не одна и ей есть кому помочь. Сама она не выберется. А вот ревности нет. Ни капли. Странно.

Показывает мне в ответ… бля, если бы это был Илюха, то ответ бы означал: «Нашли время, кролики», а его как понять? Может, «тебе никогда не обломится»? Уверен в верности подружки, рогатенький?

Взгляд Борзого меняется и, пока он дает указания Лере, рисует мне знаки: «Периметр оцеплен» Вот удивил, Капитан Очевидность! «Спасибо, Кэп», — отвечаю ему, но он не реагирует на мою колкость и показывает, что мы сможем уйти только на северо-восток. Засим откланивается и закрывает дверь, не дождавшись аплодисментов. И уходит, весело напевая: «Любовь зарядила дожди-пистолеты…» Видимо, хочет намекнуть Лере, что пока она наслаждалась шоу, пистолет уже не в ее руке, а за поясом моих брюк…

Лера дрожит, но на улице, а тем более в нашем шкафу, не холодно. Тут пипец как жарко, мне-то уж точно. Пытаюсь расслабить ее немного и успокоить, массируя голову. Смотрю на нее и понимаю, что если бы у нас было больше времени, этот шкаф бы покраснел от накала страсти и размаха моей развратной фантазии, уже накидавшей мне, что я могу сделать в таком маленьком ящике с Лерой. Она попалась в плен моего взгляда и сейчас сделает все, что я хочу.

А я так много хочу, что, кажется, яйца сейчас лопнут и для нее намного опаснее не тот ствол, что заткнут за пояс брюк, а тот, что сейчас из них рвется. Возбудился так, как будто только вернулся с чужбины, где женщину полгода не видел.

— Поцелуй меня, — тихо просит Лера.

Я, конечно, понимаю, что у нее пессимистические мысли. Думает, что выбраться шансов мало. И это такое последнее желание. А что у меня сработал инстинкт желания продолжить род, что часто бывает у мужчин в момент опасности, предположить невозможно. Во-первых, я не впервые в такой передряге, а во-вторых, мне не все равно с кем. Я хочу именно ее. До одури хочу. И не остановлюсь, если поцелую.

— Лера, а кто такой Кид?

Я не сомневался, что она расслаблена и готова отвечать правду, но Лера моментально разозлилась и принялась меня молотить кулачками. Больно, между прочим! Защищает стрелка? Значит, это не Борзый ее прикрывал, а Кид? Или у них тут целая дочерняя шайка?

— Пойдем, — нехотя открываю дверь, отловив маленькие ручки, пытающиеся сделать из меня отбивную.

— Под ноги смотри. Не наступай на ветки. Ногу опускай медленно, с пятки на носок, — шепчу Лере на ухо, примерно понимая, где находятся люди.

— Заткнись, — возвращает мне любезность вредина и идет, хрустя ветками на всю округу!

Отлавливаю ее и пытаюсь взглядом отругать ее за непослушание, но она только вздергивает носик. Бля, ну и характер! Хватаю ее за руки и, дернув к себе, приказываю снова:

— Обхвати ногами и держись за шею. Нос туда же свой вредный уткни!

— Сам ты вредный! И боишься каждого шороха, Фантош! — презрительно фыркнула Лера, а я всерьез приглядывался к ее голове в поисках змей. Горгона нервно курит по сравнению с моей Милашкой.

Позволить ей «ехать» на спине не могу, не знаю, могут ли выстрелить нам вдогонку, если заметят. А в таком положении желание дойти до ближайшего дерева. Ошибочка, Кир, таких передряг у тебя еще не было.

В километре раздаются хлопки, а следом за ними небо разукрашивает разноцветными искрами фейерверк. План «Б». Не дождались парни. Но они очень близко, и это радует.

Мы отошли уже на приличное расстояние. Борзой, несмотря на мои опасения, что это ловушка, не обманул. Поставив ношу на землю, прямо перед выходом на дорогу ушел осмотреться в поисках дорожных знаков. Нашел нужный и вернувшись, застал Леру на коленках, разглядывает что-то в траве. И пожалел, что парни приедут через пару минут. Упругая попка в обтягивающих черных брюках нарывалась на неприятности.

— Привет, Малышка. Одна тут отдыхаешь? — подкравшись к ней, поинтересовался, мечтая быстрее оказаться с ней дома.

— С Кидом! — съязвила Лера, а может, и правду сказала. Хрен его знает, может, рядом где-то ошивается. — Я есть хочу.

Ягоды, что ли, ищет? Добытчица.

— У меня только йогурт. Белковый. Угостить?

— Чего?.. таращит глаза Лера, но как только до нее доходит, на меня налетает и сбивает с ног бешеная фурия. Какая она быстрая и гибкая. Мне нравится.

— Ты что улыбаешься? — Лера аж прекратила меня молотить. Ну да. Редкое явление. Наслаждайся, Детка.

Глава 17


Ну как так-то? Как падающий на спину человек может быть совсем без эмоций. Он точно не настоящий. Киборг. Совсем не реагирует на мои тычки, просто наблюдает, закинув руки за голову. Я даже пощипала его для проверки, вообще не дрогнул и не поморщился. Может, он боли не чувствует? Бывает же такое?

И тут свершилось чудо. Кирилл улыбнулся. Божечки, какой он красавчик, когда улыбается. Я зависла, пытаясь запомнить все черточки лица в этой сногсшибательной улыбке. И глаза, в которых отражалось звездное небо. Ничего себе, это фантастика какая-то. Конечно, я не могла нарисоватьтакое сама. Такого же просто не бывает! Радужка глаз переливалась, и в ней мелькали и снова исчезали тонкой рябью сияющие прожилины. И цвет индиго становился все насыщеннее. Может, от цвета неба, смешивающегося с его цветом глаз, они стали почти фиолетовые? Или он все-таки пришелец?

Это зрелище настолько меня заворожило, что я не могла отвести взгляд ни на секунду, даже уселась поудобнее, наблюдая за этим уникальным явлением, а в следующую секунду я понимаю, что сижу у него на коленях, откинувшись на плечо. Кирилл крепко меня держит, и до меня доходит, что мы в движении. Едем в машине на заднем сиденье. Опять провал в памяти. Не помню, как я тут оказалась.

— Ты чем думаешь? — раздался недовольный мужской голос с водительского места. — Нет, Кир. Сегодня.

Мы ехали уже по Москве. На какое время я вырубилась? Минут на двадцать точно, а может, и больше. Куда они меня везут?

— Тогда часа через два, — ответил Кирилл.

— Какая буква в слове «нет» тебе непонятна? — спросил водитель у Кирилла.

— Все, — буркнул Кир.

— Мы и без тебя справимся. Все прошло как надо. За исключением твоей самодеятельности. Почему ты нарушил план? Цель была достигнута, осталось просто уйти.

— А он уже отвык, что приказы командира не обсуждаются, — раздался второй голос с переднего пассажирского сиденья. — Девчонка ему мозг повредила. А я предупреждал! Нет от них никакой радости, одни проблемы.

— Джексон, от тебя проблем не меньше. Про перья напомнить?

— Ой, да я просто в индейца маскировался, заткнись, бледнолицый! Это у тебя проблемы. С головой. К нему гости нагрянули, а он по лесу с девицей скачет.

— Те, которых не было в списке приглашенных, свалились с неба неожиданно, и если бы не ее желание прогуляться по лесу, возможно, я бы не смог уйти вообще.

— Нет, ты это слышишь, Илюх? Он меня за идиота держит! Ты бы и с ней мог уйти, как мы планировали, что тебе в лесу понадобилось? — оскорбился почему-то пассажир. — Как ты ушел, вопроса бы не было, как смогли уйти вдвоем с базы, не нашумев, вот что интересно!

— Борзый зачистил одно звено. Подозрительно близко к вам. Как знал.

— Может, и знал. Раз он не тот, кем казался. Выясним, — сказал водитель. — Кир, не дури. Она того не стоит. Ты такое провернул под носом Клима на этой сделке, а теперь рискуешь все испортить. Он же уверен, что ты просто на бабки его кинул. Что будет, если он поймет, что сделка лишь пенка на капучино?

— Хочу понять, зачем она…

Кирилл как будто почувствовал, что я не сплю и подслушиваю. Повернув ко мне лицо и положив ладонь на щеку, нежно погладил большим пальцем.

— Проснулась? — тихо спросил Кир.

— Я не помню, как…

— Бывает. Перенервничала, — не дослушав меня, ответил Кирилл, угадав мой вопрос.

Разве? Да, я нервничала, конечно. Раньше тоже всякие ситуации бывали, и я не засыпала на ходу. Убегала я, конечно, не от головорезов и не от людей с автоматами. Но страха было не меньше, даже больше. Тогда я точно знала, что меня ждет. А тут вариантов много, и не все они пугающие. Паника была оттого, что я растерялась, так далеко я свой план не продумывала. Да и не ожидала, что все меня бросят.

Но с момента, как пришел в домик Кирилл, я чувствовала себя намного спокойнее. А сейчас вообще мне так хорошо в его объятиях, как будто я нашла свой дом. В котором мне уютно и ничего не страшно. Какое-то волшебное ощущение, что я под его защитой, опять чувствую бешеную энергетику, окутавшую меня невидимым одеялом. И я еще теснее прижалась к Кириллу, наслаждаясь таким незнакомым мне чувством.

Рука Кирилла переместилась на затылок, закапываясь в волосы. Где мой хвост? Когда он успел мои волосы растрепать? Но подумать об этом мне оказалось некогда, как только я подняла к нему лицо, он лишь мельком посмотрел на меня и закрыл глаза, а его губы моментально накрыли мои.

Наверное, я все-таки еще сплю. Он целовал меня так жадно, словно захватывая в сладкий плен. Или как перед разлукой с неизвестным исходом.

Его губы опьяняют, как и горячее дыхание и быстро вздымающаяся могучая грудная клетка, к которой он меня прижимал второй рукой. Целовал так горячо, что в этом огне я моментально воспламенилась, тая под его напором, как плитка шоколада на солнце. До головокружения погружает меня в свою мистическую ауру, ни малейшего шанса остаться хотя бы на грани реальности. Один миг, одно прикосновение, и я уже хочу, чтобы этот поцелуй не заканчивался никогда.

Скорее всего, на пульсометре нет таких значений, способных оценить, насколько мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Поцелуй становился все глубже и жарче, и, забираясь ладонью под мою футболку, Кирилл даже не думал его прекращать, тихо простонав что-то, снова впился в губы, поглаживая грудь и сжимая соски пальцами.

Он горел так же, как и я. Прижимая уже обеими руками — обхватив мои бедра — к своей внушительно увеличившейся ширинке мой зад. Я расстегнула его рубашку, совершенно забыв, где мы находимся. Да какой там — где, я даже не осознавала, что мы не одни, что это жалкий Фантош меня целует. Кажется, что я была под каким-то воздействием с его стороны, как иначе объяснить мое безумие? Адское желание, выжигающее меня болезненно скручивающимися веревками, без шанса остановить хотя бы поцелуй, который только еще больше распаляет и от которого я не в силах оторваться.

Глава 18


Понимаю, что Илья прав. Мне нужно уехать как можно скорее. Все фигуры на этой шахматной доске — короли. И у каждого есть возможность сделать мою жизнь хуже, чем в обители зла. Но мне до безумия не хочется выпускать ее из рук. Обманщицу, предательницу и стерву высшей пробы. Но что поделать, пока она мне нужна, и я не могу это изменить, не так быстро.

С нетерпением жду, когда Лера проснется, и едва она приходит в себя, уже не сдерживаю свои желания. Хочу увести с собой все, что смогу. Ее вкус, ее запах и дерзкий взгляд и жаркий поцелуй. Сейчас это все только мое. Накопившийся адреналин и стресс можно выплеснуть самым эффективным способом. Но если у тебя друзья не контуженные на всю голову, конечно.

— Они не доедут, — донесся смешок Джексона. — Тормозни у «Макдональдса», вон в том уголочке.

— Хрен ему. Я дольше парковаться буду, знаю я его рекорды в шесть секунд! — намеренно громко отвечает Илья, не думая останавливаться.

— Илюх, там уже дымится, наверное, и три не продержится, — ржет Джексон.

— Огнетушитель за твоим сиденьем. И презики в бардачке. Ребят, вам клубничные или банановые? — продолжает стебаться Илюха.

Ну что за утырки, бля? Мстят мне, гады, за все мои эксперименты. Лера продолжает гладить меня нежными ладошками, расстегнув рубашку, но в глазах уже смешинки и она закусывает губу, чтобы не смеяться в голос, а у меня и правда все дымится уже пиздец как. Но я тоже заражаюсь их распиздяйским весельем и любуюсь ее улыбкой, не пытаясь прятать свою.

— Ой, а тут только XXL, сорян, Кирилл! Твоих мини-напальчников нет!

— Какую музыку включить для атмосфэ-э-эр-ры?

— Да не, у нас таких коротких треков нет, давай сами споем!

— Давай Джокера! — обрадовался Илья, и эти два идиота завыли, пританцовывая на радость случайным зрителям из соседних машин на светофоре.

— Если ты со мной, я могу дышать.

Если ты со мной, жива моя душа.

Каждый новый вдох для тебя одной,

Сердце бьется вновь, если ты со мной!

Мне интересно было наблюдать за Лерой и ее реакцией на моих друзей и на то, что происходит между нами. То, в чем я уверен с первой минуты нашего знакомства, она наверняка тоже чувствует. Это притяжение — неземное, не ощутить невозможно. И не Борзому, ни Киду, ни кому еще этого не изменить.

С первых строк песни улыбка Леры погасла. Она осторожно обернулась к пацанам, разглядывая их в зеркало заднего вида, и, задержавшись взглядом на Илье, быстро отвернулась ко мне.

Удивление, растерянность, испуг. Что она увидела? Лера пересела с моих коленей на сиденье, за спину Илюхи, и хмуро смотрела на светофор, отсчитывающий секунды до разрешающего сигнала. Одновременно с загоревшимся зеленым Лера выскочила из машины прямо на проезжую часть, перебегая дорогу сигналящим машинам с риском угодить под колеса. Мы выскочили вслед за ней на пару секунд позже, но скорость потока уже была значительно выше, чем когда водители только трогались с места. Перебежав четыре полосы, Лера обернулась, наверное, хотела убедиться, что мы не помчали за ней сломя голову, и, встретившись со мной взглядом, отсалютовала, как совсем недавно делал я, оставляя ее рюкзак у подъезда. И убежала во дворы.

— Бля, Кир, это она! Девка с чердака! — воскликнул Илья.

Понятно. Она узнала Илью. Видела его во дворе дома. Почему это напугало ее? Почему она все время убегает? Что за план у нее был на сделке? Одни вопросы, но заниматься ими некогда. Нужно доводить дело до конца. А чтобы у моих неслучайных «жертв» было больше времени, нужно уехать. Они должны сработаться вместе, пока есть против кого дружить. Все, кроме Клима, в этом списке покупашек играют свою важную роль. Ни одно звено не должно выпасть и желательно выполнить свою роль, но с этим им помогут.

— Джексон, есть что-то уколоть? — потирая плечо, спросил у друга, который штопал меня пару раз.

— Ты ее тащил по лесу? Рука? — догадался эскулап военный.

— Да.

— Ты свихнулся, тоже надо бы вылечить.

— От этого колоть не надо. Мне идиотом среди вас легче прятаться.

— Кир, пора, — вмешался Илья, — времени почти не осталось. Улетай, иначе все было зря.

— Илюх, Джексон… помогите ей. Клим ее будет искать.

— Она его дочь, ничего он ей не сделает. И она следила за тобой с чердака все это время. Они с Борзым помогли тебе уйти, только чтобы ты был жив, пока деньги у тебя, неужели не понимаешь? Она же просто хитрая меркантильная особа приятной наружности!

— А вторая девчонка кто?

— Все, Кир, время. Мы разберемся кто. До связи.

Возвращаясь в Россию полгода назад, я и не думал, что так скоро снова вернусь на службу. Опять стану Евгением Соколовым. Опять буду ходить под пулями, мечтая вернуться живым, завести семью. В сырых окопах я никогда не думал о клубах и развлечениях, радостях холостяцкой жизни. Я хотел домашнего тепла и уюта. Любви и заботы близких людей. Хотел приходить домой с работы, где ждет любимая и любящая женщина. Ничего больше. Все это, доступное в жизни многих мужчин, то, от чего некоторые воротят носы, там кажется чем-то недосягаемым. Чем-то, ради чего стоит выжить.

Я не боялся ни Клима, ни влиятельных покупателей. Мое исчезновение — лишь часть плана. А не побег. Но Лера, конечно, решит иначе. Она считает меня марионеткой Клима. Значит, будет думать, что я в бегах от него. Скорее всего, и Борзенький меня поищет. Может, даже и найдет. Если я позволю.

Глава 19


Добравшись до чердака, я так и не решила — уезжать с него или нет. Катьку не хочется подставить, но Сашка сказал, что тут Клим не найдет, а Борзому можно верить.

Тот мужчина, Илья, видел меня во дворе, знал подъезд, в котором я живу. Но тут девять этажей по четыре квартиры на каждом, не будут же они бегать по всем? Да и мысль, что они могли найти меня раньше, знали, где я, но не приближались, убедила меня, что я не нужна им в их махинациях. Наверное, просто наблюдали или вынюхивали что-то, а теперь дело сделано. Деньги у Кирилла, как я поняла, кинул он Клима, значит, я больше ему не интересна, сбежит, скорее всего, заляжет где-то.

Первую неделю я еще ждала, что появится кто-то из них. Ждала, что Кирилл придет в свою квартиру. Но никто так и не нарисовался. В окнах Кирилла всегда было темно. В бегах вся шайка, наверное. Сидеть на жопе ровно я, конечно, неспособна, и в первые же дни мы с Катей наворотили дел. То есть я-то в этот раз приличным человеком была, а вот подружка умудрилась вылить на голову какому-то мажорику кофе.

Мало мне было своих проблем, надо бы сидеть тише воды, а не это вот все. И я бегала по чердаку, думая, как это все разгребать.

— Лера, да не будет он меня искать. Ты же видела, он обычный богатенький бездельник. Ему, что ли, делать нечего, из-за пары пятнышек на рубашке по всей Москве нас искать. Ничего он нам не сделает.

— Да, ладно, что уж теперь, — махнула я рукой. Действительно, не самая большая проблема этот мажорик. — Иди на свой Арбат, я дома буду.

Катя унеслась дарить радость людям своим голосом. А на меня накатила тоска. До встречи с Кириллом в моей жизни не было светлых пятен, но я не унывала. Никогда не опускала руки. Даже находила плюсы в своем положении. Ведь Сашка меня действительно многому обучил, и, может, когда-то мне это пригодится. Хотя уже пригодилось. Сбежать, например, от Кира и его друзей.

Илью я узнала не сразу. Я не слишком хорошо его запомнила во дворе. Но у него была яркая примета — шрам на щеке и шее. Широкий и небрежно сшитый. Их с Киром, наверное, один хирург латал. После той же пьянки трясущимися руками.

Кир очень странный и, наверное, надо было послушать свою интуицию и бежать от него в первый же день. Но мне не давали покоя мысли, что я не помню, где его дом. Я была там дважды и не запомнила совершенно, куда мы ехали. Даже в какой стороне от Москвы, по какому шоссе, что проезжали. Ничего. И я практически не помню, как мы шли по лесу, а ведь там неблизко было. Не помню, как оказались в машине. Я шизофреничка? Не удивлюсь, если так. Вспомнила. Последнее, что я видела в лесу, это его улыбку и глаза.

Руки потребовали кисточку сразу. Мне понравилась та улыбка, но еще больше мне понравилось, как он смотрел на меня в машине, когда его друзья прикалывались над ним. Было ощущение, что его взгляд обнажен. В его глазах бушевал огонь такой силы, что у меня мурашки разбегались только от этого неприкрытого желания. Потом он улыбался мне так искренне, с нежностью глядел в мои глаза. А еще в них была печаль, не знаю почему, но все эти яркие эмоции в его глазах, даже веселье от шуточек его друзей, все было с налетом грусти.

Как одержимая я рисовала его дни напролет. А ночи караулила у окна. Но, так и не дождавшись ни разу, засыпала. И только во сне мы снова встречались каждую ночь.

Все это дико измучило меня, еще и Катю угораздило ногу подвернуть, а значит, мне придется выползать из убежища, бегать за едой больше некому.

В магазин я добралась без приключений, а вот на обратном пути мне перегородил дорогу Илья.

— Привет, — просто, как со старой знакомой радостно поздоровался он.

— Здрасте, — проявила и я чудеса воспитания.

— Вот не пойму, то бегаешь от нас, то стоишь, нос задрав. Не боишься?

— Боюсь. За вас. Молодые еще. Могли бы жить и не тужить, а вы все мне под руку лезете. Что надо?

— Да так… с Борзым твоим хочу поговорить или с Кидом, — Илья пристально вглядывался мне глаза, как полицейский на допросе в сериалах.

— Ну, я за них, что передать?

— Что есть важная информация. Расскажу только лично.

— Я передам. В обмен на взаимную любезность.

— Все, что пожелаешь, девочка. В пределах пятидесяти рублей. Я на мели.

— Неужели? Вы же теперь сказочно богаты! Ну да ладно, на мое желание хватит. Слушай внимательно! Вон там за углом маршрутка есть тридцать первая. Садись в нее и езжай до конечной.

— А там что?

— Чертаново. Там таким чертям как вы как раз место!

Я унеслась в сторону дома под его хохот, но он даже не сделал попытки догнать меня. Кида они захотели. Да лучше бы вам этому Киду в прицел не попадаться, гангстеры плохо сшитые. Наверное, и у Джексона где-то корявый шрам есть. Понятно, что они не в курсе, что это я и есть Кид. Но непонятно, нафига я им сдалась. Для чего?

Катя пятый день симулирует хромоту, а я пятый день, возвращаясь из магазина, тащу корзину с цветами. То Илья, то Джексон ждут меня во дворе с этими клумбами. Говорят, от Кирилла. А я не могу их не взять. Мне никто никогда не дарил цветы. Но не только поэтому. У меня сердце сжимается и почему-то тревожно на душе за Кирилла, наверное, потому что на них теперь охота и он в опасности, а меня с гранатой рядом нет. Он не приезжает, и от этого все паршивее каждый день настроение. Что за глупая тоска по обманщику и махинатору? Но забыть его невероятные глаза, его жаркий поцелуй в машине и наглые руки и… ничего не могу забыть. Не получается.

Его друзья не говорят, где он, типа уехал, а когда вернется — они не в курсе. Возможно, и цветы дарят не от него, а задабривая меня, чтобы с Борзым или с Кидом свела. А сами знают, и где он, и собирается ли вообще возвращаться.

— Лерка, переезжай за город. В дом Кирилла. Там безопаснее. Дом оборудован полностью. На танке не прорвешься, — уговаривал меня Джексон.

— А ты умеешь на танке ездить?

— …нет, не совсем. Но на боевых машинах приходилось кататься. В армии.

Илья и Джексон казались мне самыми обычными парнями. Бесхитростными, добрыми. Они ни разу ни к чему не пытались принудить меня силой. Если я отказывалась разговаривать, просто уходили. Не угрожали и не запугивали. А я все ждала, когда они раскроют свой план, зачем таскаются ко мне.

— Зачем я вам? — решила спросить напрямую, раз уж они не болтливы.

— Кирилл переживает, что Клим тебя достанет. Просил беречь тебя. А у нас дел много. Переезжай, а? Подружку свою возьми, если хочешь. Нам проще, и тебе нечего боятся.

— Я подумаю. Подружку не надо впутывать… она бестолковая, все растреплет сразу по всем углам, — соврала я, просто чтобы не вздумали к Катьке лезть, даже с вопросами. — Она не знает, кто я. Если скажете, я вас убью! Понятно?

— Угу, — пытался не заржать Джексон, но все равно не удержался. Вот ведь мужчины бестолковые. Разве если я на голову ниже, это может помешать всадить пулю в лоб?

— Вот и славненько. Завтра в три приезжайте. Я манатки свои соберу, подружке скажу, что в другую страну уезжаю. Где тепло и море. А кстати, ваш заяц где плутает? Там жарко?

— Ну да. Очень жарко. Можно сказать, горячая то… э-э-э… тепло, короче. И море есть.

— Ну, значит, скажу, что с ним уезжаю. Илья лучше тебя врет. Ни разу не спалился, что знает, где Кир. Так что незачет тебе, Джексон. Иди, тренируйся.

— Разрешите выполнять?

— Ага. И завтра в три. Не опаздывайте.

— Илья заберет. А то я еще что-нибудь разболтаю.

Я согласилась по трем причинам. Во-первых, мое любопытство, что они затеяли и зачем им Кид, меня уже доедает. А во-вторых, в его доме я переверну все вверх дном, но узнаю, кто он такой, этот таинственный тип, по которому я медленно схожу с ума и с каждым днем все больше тоскую. И тревога все больше нарастает, такого раньше не было никогда. Неужели я так сильно за него переживаю, больше, чем за себя? Или это предчувствие не с ним связано? Ну ладно. Третья причина уехать самая важная. Катю надо держать как можно дальше от всего этого. Моя единственная верная подруга и так в жизни дерьма хапнула, пора ей топать в лучшую жизнь, а я — самый худший попутчик. Как ее с чердака вытащить, я придумаю, а пока тут пусть поживет еще немного. Может, и на лечение ей найду средства.

В предвкушении поездки в его дом мое настроение удивительным образом улучшилось. Даже не прикладывала особых усилий, чтобы выглядеть счастливой, рассказывая Кате о новом повороте в своей жизни. И уже в половину третьего торчала во дворе.

Глава 20


В комнату Кейт я завалился без стука. Роковая красотка лежала на кровати, скинув одеяла на пол. Напялила красивое красное кружевное белье и даже чулки. Подготовилась, нимфоманка. Не глядя на меня, девушка похлопала ладошкой по кровати рядом с собой, приглашая присоединиться.

А присоединиться было к чему. Около ее косметического столика, четко напротив нее, неуклюже вилял задом афроамериканец, которого называли тут Ян. Высокий и мускулистый парень, растопырив пятерню, втирал в себя вонючее ароматическое масло, которое стекало по голому торсу в пятнистые милитари-штаны.

— Кейт, ты же знаешь, что это запрещено? Ты ведь обещала больше не использовать свои навыки на членах команды вне стен специально отведенной для этого комнаты.

— А ты обещал не возвращаться сюда. А если вернешься, то привезешь балалайку, водку и медведя. Где все это?

— Ян тебя просто бесит или планы на него серьезные?

Кейт нахмурилась, не желая признаваться, что запала на парня, который, в отличие от всех остальных мужиков, не пускает слюни при виде ее задницы.

— Айс, а кто тебя больше раздражает? Те, которые говорят: «Ой, да не верю я в ваши гипнозы и прочую херню», или те, которые просят: «А научи меня по быстрому тоже так делать»? — спросила Кейт.

А может, и не Кейт. Никто из нас не знает настоящих имен друг друга. И даже позывные на разных базах разные. Сегодня я у американцев. Позывной «Сумрак» им в лом выговаривать, и они придумали свой. Тут я Айс.

— Никто. Мне похер.

— А меня те, кто просят научить, — Кейт расположилась на кровати в сексуальном нижнем белье, приняв соблазнительную позу, продолжала перекатывать два маленьких полосатых шарика в руке. А я растянулся рядом, наблюдая за ее местью Яну.

— Ты просто недавно в этом. Потом станет безразлично.

— Не станет. Этот Ян меня сегодня выбесил. Мы потратили всю сознательную жизнь на это. Изучали материю сознания, рефлекторные условия, реакции, нейроны. Да я зафакалась с этими тоннами исследований! А он — «научи за пять минут». Козел!

— Не злись, ты его отпускаешь, — посоветовал ей, видя, что «Козел Ян» выходит из ее контроля. — Академики Сеченов и Павлов потратили на это всю жизнь. И не только они. И ничего, не злились.

— Ты все за своих топишь? А кубки по нейроанатомии от нас таскаешь? Наши не меньший вклад внесли, а скорее даже больший, пока вы за занавесом сидите. У нас такие разработки! Мы время на десятилетия опережаем!

Мне давно надоело с ней спорить, кто из величайших умов достиг большего в изучении тайн мозга и подсознания. Но заняться все равно больше нечем. Я уже две недели кочую с базы на базу. Наша структура не подчиняется ни одному государству и одновременно подчиняется всем. То есть наше руководство, как и мы, собраны со всех континентов. Более тридцати стран. И решения они принимают совместно. Вот такой безграничный мир и дружба в эпицентре войны, где у каждой страны есть свои интересы, но мы вне политических игр. Наша задача глобальнее.

— Кейт, а ты все с шариками? Когда научишься без них?

— Мне не дается этот уровень. Сложно поймать эту долю секунды в переходах сознания. Это ты у нас легко их находишь, а по мне все переходы одинаковые. Но вот нужный не всегда получается поймать.

— Ты просто невнимательна, это раз. Ты мешаешь и сбиваешь Яна своими эмоциями, это два. И ты к нему небезразлична, это три.

— Ты тоже показываешь свои эмоции, когда манипулируешь людьми.

— Только те, которые они хотят видеть. Это не мешает, а наоборот, упрощает управление. И ты не даешь ему нас слышать, это тоже минус.

— Айс, хочешь посмотреть, какой у него член? Говорят, у них есть чем похвастаться! — кивнув мне на Яна, спросила Кейт.

Бедолага Ян имел неосторожность прилюдно простебать Кейтлин, а потом еще и пристал к ней «покажи, да расскажи» И еще и утверждал, что его гипноз не берет. Теперь вот стриптиз танцует, но не знает об этом. И не вспомнит, почему измазал себя маслом с ног до головы.

— Воздержусь. Не буду вам мешать, — вставая с кресла и проходя мимо Яна, хотел помочь мужику, но передумал. Во-первых, Кейт знойная штучка, так что он даже в плюсе, а во-вторых, уже завтра он всем будет рассказывать, что Кейт не смогла его загипнозить, и он, весь такой устойчивый и несломленный, снова будет ее донимать.

Все тут было привычно и большинство людей знакомы. Но я как будто только физически тут оказался, а душой, мыслями и сердцем остался в России. Я не мог часто связываться с парнями, но когда звонил, первым делом спрашивал о ней, только потом о деле.

Джексон набрал меня в оговоренное время и начал рассказывать о делах, но я никак не мог сконцентрироваться. Илья уехал за Лерой и везет ее ко мне в дом. И единственное, о чем я думаю, что сейчас увижу ее входящую в дверь за спиной Джексона.

— Он уже был у всех семерых. Завтра он повторно едет к Сергееву, узнает, заинтересовался ли тот предложением. Если Сергеев загорелся идеей надрать тебе задницу, то остальных он сам подтянет. Списки ему «случайно» уже показали, — сообщил мне о проделанной Ильей работе друг.

— И остальные уже в курсе, кто еще купил участок?

— Да. Все теперь знают, что у них есть один общий гаденыш, кинувший их на бабки.

— Гаденыш рад. Клим где?

— Клим рыщет по всем притонам и малинам, тебя ищет и дочь. Борзый единственный знал, где она живет.

— Встретились с ним?

— Знаешь, тут такое дело… слухи ходят, что Борзого заподозрил в предательстве Клим. Из-за Леры. Видимо, догадался, что она с ним хотела забрать тебя и заставить отдать им деньги. И, говорят, Борзый пропал. Или сбежал, или уже нет его совсем, если Клим нашел.

— А по Киду что?

— Ничего, как и прежде. Никто не знает его даже в лицо. Привидение. Лера точно знает его, но говорить о нем отказывается. Мы понаблюдаем за ней в доме. Может, она с ними свяжется. С Сашкой или с Кидом этим.

— Надо точно узнать, где Борзый. Возможно, Клим его держит где-то. Тогда он и Леру может подставить, да и сам явно не пряники в темнице жует.

— Идут, — сообщил мне Джексон, и мой мир сократился до размеров входной двери.

Сердце сжалось до размера наперстка, когда в двери влетела красавица с озорной улыбкой. Не для меня, для Джексона. Разлившаяся в груди бездонная тоска поглотила с головой. Я вернусь только через год. Она, конечно, не ждет меня и сейчас, а уж спустя время и не вспомнит ни разу.

— Джексон, а я про тебя теперь секретный секрет знаю! — Лера хитро прищурила глаза и показала на Илью, как будто он не видит ее наглого слива информатора.

— Не верь ему! — сразу заявил Джексон.

— Да? Ну вот, а я поверила. Значит, ты не обладатель звания «лучший стрелок» из вашей банды?

— Стрелок? — удивился Джексон, ни разу в жизни не бравший в руки оружия.

— Я имел ввиду, что ты свои не куришь. Ты же бросаешь. Третий год уже.

— А Илья плавать не умеет! — оскорбился Джексон.

У меня вскипело все внутри. Они, что там перед моей девочкой свои перья распушили? Как подростки на школьной дискотеке, кто кого засадит быстрее? Выпендриваются и хорохорятся. Илья еще костюмчик нацепил, бизнесмен, бля. Охренели совсем?

— Как многочлен ваш? — спросила Лера, нахмурившись.

— Кто? — хором спросили пацаны, выпучив глаза.

— Кир. У него шрам на спине похож на пенис. Что за пьяный врач его штопал?

Илюха заржал и кивал, соглашаясь с ней, а Джексон опять расстроился оценке своей ювелирной работы. В сложных условиях вообще было чудо, что он смог меня вытащить с того света.

— Я его штопал. И я не был пьяный. Там просто ране… рана была сложная, — ляпнул Джексон. Вот идиот.

— Да пофиг мне на него. Пусть подальше от меня бегает, а то я ему и второй почикаю. Где моя комната? А давайте все стены в коричнево-желтый покрасим, а то скучно? А тут есть телик? А что вот в той комнате в бассейне? Почему она закрыта? Илья, пойдем, покажу, как не утонуть! А давайте на мишени фотки Кира прикрепим? А знаете, как сделать ловушки для воров из подручных материалов? А в гараж из дома можно попасть?

Лера трещала без умолку, а парни закатили глаза и, дождавшись, когда Лера уйдет в указанную комнату, где она будет жить, хором мне сообщили:

— Сумрак, ты когда вернешься, лучше сразу беги. Сначала от нее, а потом и от нас. Ты на что нас подписал, сукин сын?

— На самые веселые десять дней вашей жизни! — ответила вместо меня Лера, глядя на монитор ноута Джексона. Она не могла меня видеть, но было ощущение, что смотрит прямо в глаза.

— Почему десять? — спросил Илья.

— Потом я уеду. Так что поспеши в бассейн, научу тебя не тонуть. Плавки есть? Хотя можешь и голышом. Некоторые там так и плавали, да, Фантош?

В комнате повисла тишина. Парни явно не ожидали от девушки такой смекалки. А она была в ярости и метала молнии самыми красивыми глазами на свете. Можешь не стараться, Милашка. Ты уже меня ими убила.

— Айс! Я хочу секса! Ян сбежал! — раздалось за моей спиной, и я поспешил отключить связь, надеясь, что Лера не знает английский.

— А я при чем?

— Научи меня, как держать контроль, если я сама теряюсь от… Ну, ты понял.

— Никак. Это невозможно, Кейт. Что тебе мешает трахнуть его без гипноза?

— Я не хочу, чтобы он помнил это! Ладно. Пошел он к черту. Через три дня едем к Жуманам. Мне кажется, там ловушка.

А мне не кажется. Я в этом уверен. Шансов, конечно, мало уйти от них живыми. А без Ильи и Джексона они вообще равны нулю. Но выхода нет. Только тут меня не достанут толстосумы, у которых связи до самой макушки. Скрываться где то еще бесполезно.

Глава 21


Как оказалось, в доме мне доступны далеко не все комнаты. Поселили меня в комнату с веселыми обоями в синий цветочек и простеньким интерьером. А вот комната, где я ночевала с Кириллом, оказалась заперта. Я решила спуститься вниз и потребовать именно его спальню для проживания, но услышала, что они обращаются к Кириллу, глядя на заставку ноутбука. Женский голос, прозвучавший из динамиков ноута, как пенопластом по стеклу прошелся в моей груди. Слово «секс» одинаково звучит, наверное, на всех языках, я не знаю, в каком контексте оно было использовано, но томное звучание подсказывало самый неприятный для меня вариант. И я передумала жить в комнате Кира, где наверняка женщины менялись чаще, чем простыни.

— А где еще тут камеры понатыканы? — грозно спросила я у двух друзей своего личного теперь врага.

— Тут камеры только на двери. На входную и на гаражную, — пожал плечами Илья, махнув рукой на серебристый шарик в прихожей.

— Ясно. Вы со мной проживать собираетесь?

— Нет. Но приезжать будем каждый день.

— Лера. Тут такое дело. Кажется, Борзый в беде, — неуверенно сказал Джексон. — Мы точно не знаем, но вроде он у Клима. Ты точно не можешь с ним связаться?

— Не могу. Он в стрелковом клубе «Арсенал» каждую среду в восемь. Попробуйте там найти.

— А с Кидом можешь? Это важно. Помоги нам, — настойчиво попросил Илья.

— Да зачем он вам? — разозлилась я.

— Знаешь, ты его так защищаешь, как будто он тебе очень дорог. Он ведь киллер? Убийца?

Хотелось бы мне знать, кто эти слухи распустил? Но признаваться я не буду. Не понимаю, зачем им Кид. Что они хотят?

— Даже если так, вам-то что? Либо говорите, зачем он вам, либо я никогда вам не расскажу ничего!

— Был слух, что Клим нанял его убрать Кирилла после сделки. Мы хотим с ним договориться.

Интересный поворот, а это с чего они взяли? Или Клим действительно меня готовил именно для того, чтобы Кирилла кокнуть?

— Вы ошиблись, не было ему такого заказа.

— Ты не можешь это знать. Клим тебе не стал бы такую информацию сливать, а Кид тем более, — важно заявил Илья. Вот дурень.

— Ой, не хотите — не верьте. Если Кид и пристрелит вашего Кирилла, то по собственному желанию.

— Из-за тебя? Ревнует?

— Ага. Безумно.

— Лера. А у тебя с Кидом… Э-э… роман? Или как назвать… любовь-морковь? — не успокаивался Илья.

— Любовь. Как саму себя люблю, представляешь?

— Не очень. А Кирилл тогда…

— А Кирилл просто мой натурщик. Был. А теперь пусть держится от меня подальше. А лучше вообще навсегда исчезнет.

Илья и Джексон нахмурились и почему-то смотрели на меня, как будто я его уже изрешетила из пулемета.

— Будь осторожнее в своих желаниях, — посоветовал Илья и ушел в гараж.

— Джексон, а где Кирилл сейчас?

— Меняю информацию на твою. Тот же вопрос. Где Кид?

— А если не скажу, пытать будешь?

— Лера, я пацифист. И я врач, а не… ну, не важно. Я не причиняю людям зла, какими бы они ни были.

— Это как посмотреть. То, как ты друзей заштопал… не со зла, наверное, но получилось не слишком красиво.

— Ничего. Шрамы украшают мужчину, — пробубнил Джексон, но было видно, что расстроился.

Я и раньше догадывалась, что у Джексона очень доброе сердце. Это заметно было с первой встречи у подъезда. У него глаза лучистые. Но теперь убедилась, что этот парень действительно добряк. Даже пытается быть искренним, но в силу того, что они не знают, можно ли мне доверять, он сдерживается.

Илья, наоборот, как вышколенный солдат. Ничего лишнего. Говорит только то, что считает нужным. Но и он не вызывал у меня страха. А на третий день проживания я поняла, что эти ребята накрепко засели в моей душе. Они мне стали дороги, и из обрывков разговора я поняла, что они пытаются разгрести за Киром то, что он натворил, помогая тем, кого он обманул.

— Он вас бросил. Предал и сбежал, а вы ему помогаете. Почему? — спросила я у Джексона во время игры в карты. Болтовня его отвлекает, и я могу мухлевать сколько хочу.

— Он нас не предавал. И положи туза обратно в «бито».

— Как же, не предавал. Ухватил по-легкому деньги и сбежал. Я же вижу, что вы экономите. Не поделился с вами Кир?

— Мы никого не грабили, Лер. С деньгами пока туго. А Кир… он сделал самую сложную часть работы и принял весь удар на себя, оставив нас в стороне. А мы только…

— Страдаем от ловушек его зазнобы. И разбалтываем лишнее! — громко перебил Илья, входя в мою комнату весь в киселе. — Лера, что за детский сад? Джексон, она поставила на холодильник кастрюлю с киселем и привязала ее к полке. Вот результат, — покрутившись на месте, продемонстрировал Илья последствия своей привычки первым делом бежать к еде. Голодал, что ли?

— Да ты легко отделался. У меня подошва на ботинках теперь похожа на две виниловые пластинки. В какой-то растворитель сунула. Придется у Кира одолжить что-нибудь.

— Джексон, ты проиграл, — наблюдая, как я скидываю ненужные карты, заявил Илья, — надеюсь, вы не на деньги играете.

— На ключ от комнаты Кирилла. И от той, что в бассейне, — сообщила я, пытаясь по лицам понять, есть он у них или придется сломать замки.

— Лера. У меня предложение. Я тебе ключи, а ты перестаешь хулиганить, как тебе сделка?

— Ну, такая… неравноценная. Мне скучно тут. Вы Сашку нашли?

— Почти. Ты же помочь не хочешь.

— Хочу. Где он?

— У Клима в подвале, в Сокольниках. Мы его постараемся вытащить. Если получится, завтра привезем сюда.

— Я с вами поеду. Вы вдвоем не справитесь. Джексон вообще от пушки нос воротит! А ты один не сможешь! Я знаю все, как у Клима в подвале устроено. Ты один не справишься!

— Я буду не один. А Джексон в машине будет ждать.

— А с кем ты будешь?

Илюха не ответил, только коротко кивнул Джексону на выход. И через полчаса они меня оставили одну и уехали. А я решила, что хватит быть приличным гостем и, вооружившись молотком и зубилом, вскрыла дверь в комнату Кирилла, раскурочив ее до безобразия.

Глава 22


Перелет после тяжелой работы не принес желанного отдыха. По пути в Москву поспать не удалось.

Я не мог оставить Илюху одного разбираться с Климом и надолго уехать с базы тоже. Но одни сутки мне дали. Конечно, возвращаться было очень рискованно, хоть и по второму паспорту, но все рожа та же. Поэтому я выбрал самый оживленный аэропорт, где самолеты отправляются и садятся каждые три минуты. На выходе из терминала сразу меня встретил Илюха.

По дороге Илья мне подробно рассказывал о деле, а я смотрел сброшенную Джексоном запись, где Лера рисует что-то в комнате, как всегда теряя свою кисточку каждые пять минут.

— Кир, телефон выключи и слушай! — возмутился Илья.

— Я все слышу. Сергеев всех собрал, и они договариваются о деталях.

— Раз слышал, значит, резюмируй!

— Итак, что мы имеем, — начал я нудеть, изображая интонацию Ильи, — чиновник из управы выбил разрешение на строительство детского научного лагеря. Декан из МГУ дает программу и преподов. Из фармкомпании берет на себя все медобеспечение. Подрядчик свое дело тоже знает. Сын депутата выбил квоты, Рекламщик тоже свою часть уже взял в работу. Аристов или сам инвестирует или найдет инвесторов. Сергеев перекроет кислород Сумарокову, немного пошаманил с документами и межеванием. И брошенная турбаза «Березки-1» станет особым объектом, а наша земля неожиданно превратится в усадьбу исторически ценную и не подлежащую продаже.

— И правда слушал. Но это еще не все. У них у всех есть юристы и связи, и хоть по договору ты…

Илья замолчал, потому что из моего телефона раздались голоса. На записи я видел, как Джексон зашел к Лере и заговорил опять про киллера.

«Мы с Кидом одно целое! И не спрашивай меня про Кирилла больше! Я его ненавижу!»

— Кир, она правда как взъерошенная синичка от этих вопросов сразу становится. Наверное, действительно… что ты лыбишься?

— Она врет, — пояснил я свою радость от слов Леры, — она меня не ненавидит. Я посплю у себя, а вечером за Борзым. Не говорите ей, что я в доме.

— Ты не думаешь, что это ловушка Клима?

— Возможно, но Борзый в любом случае не по своей воле там. Его ищут из очень интересной структуры. Александр-то у нас прохвост со стажем.

— Хоть какая-то польза, что ты вернулся в ад. Доступы есть.

— Да, — вяло поддерживал я беседу, не в силах перестать думать о ней.

— А Валеркой твоей ничего не получилось. Ну не рисует она рожу своего Кида. В основном твою малюет. Ну подругу еще, меня и Джексона. И твое бюро ей нравится рисовать. А этого призрака ни на одном клочке. И пакостничает каждый день! — наябедничал Илья.

Все эти дни, просматривая записи Джексона, я все больше увязал в этой несносной девчонке. Так виртуозно издеваться над парнями не мог даже я. Она троллила их на каждом шагу. Заметила, что Илюха, входя в дом, сразу шарит по кухне. Оно и неудивительно, после почти двух недель в яме у террористов, где пожрать ему приносили за это время раза три, теперь впрок ест. Хоть и экономно живет.

Лера все же баловала их домашней едой, но ни одна трапеза не обходилась без сюрприза для Илюхи. Особенно Джексон с Лерой угорали, когда Илья вместо сахара высыпал в кофе конфеты-шипучки, пакетик которых услужливо подал Джексон. Лера, конечно же, предварительно пересыпала свою мини-бомбу вместо сахара в бумажный пакетик. Взрывающиеся пузырьки веселили их до слез не меньше, чем бегающий Илья, призывающий все небесные силы дать ему терпения.

Она натирала пол растительным маслом в прихожей, и парни падая на пол, наблюдали, как на них смотрит, Кирилл изображенный прямо на ткани натяжного потолка, а из его рук на них сыпется мука.

Рисовала на меня карикатуры и вешала на истыканную стену кухни, тренируя Илюху кидать ножи, забиваясь, кто будет мыть этот жирный пол в тесте, в зависимости от того, чей нож «поранит Скомороха»: тот и работает мистером Пропером со шваброй.

Всячески провоцировала Джексона отдать ей ключи от лаборатории и моей комнаты. Заставила его тренироваться делать швы, нарезав шторы в лоскуты. Разобралась с системой окон и понатыкала лазерных указок на яблоню, донимая Джексона и Илью угрозами отдать приказ Киду продырявить им шкуру, если не выдадут ей ключи. Открывая окна с пульта и важно руководя лучами указки, как начальник алфавитного бюро в Штатах.

Ничего сверхсекретного в комнатах не было, о нас она уже и так много знала, но Илюха и Джексон специально не давали ей ключи, позволяя громить мой дом. Им явно доставляло удовольствие бесить ее. Они уже даже не пытались убирать последствия ее проделок, но в дом входили, как на минное поле.

Вот и сегодня, пока Лера и Джексон играли в карты, а я ушел к себе отсыпаться, Илья уже попал под кисельный ливень. Я очень хотел пойти сразу к ней, но был риск, что меня вырубит не Лера, а накопленная усталость за почти двое суток без сна — прямо на пороге.

Отрубился я действительно как убитый и даже не слышал, как в комнату ломают дверь. Не слышал и как Лера ходит по спальне, что-то бормоча себе под нос, и только услышав пронзительный крик, проснулся, поняв, что вырубило меня сразу после душа, на кушетке в смежной ванной.

Осторожно приоткрыв дверь, обнаружил Леру, стоящую у шкафа с анатомическими муляжами мозга, да и разборные модели других органов тоже, наверное, напугали. Выполнены они очень реалистично.

— Что же так кричать-то? — прохрипел я еще не восстановившимся голосом после сна.

Лера больше не кричала. Не испугалась вторжения из ванной. В ее руке моментально появился пистолет. Мой, из сейфа.

— Ты кто? — спросила меня, в доли секунды приведя оружие к бою и целясь мне в голову.

— Так быстро забыла меня, Милашка? — спросил я, огорчаясь такому не радушному приему, но потом сообразил что с такой заросшей физиономией она меня не видела.

Лера медленно опустила пистолет, на автомате ставя опять предохранитель. Все движения четкие, без суеты. Она явно не понаслышке знакома с огнестрельным оружием, наверное, как и с холодным, обращается умело. И в первый раз, и сейчас держит не как девчонка, а как положено.

Меня переполняли эмоции через край. Я скучал. Дико скучал по ней. И безумно хотел ее обнять. Почувствовать ее тепло и нежность. Урвать маленький кусочек золотой паутины и сгореть в этом пламени вместе с ней. Но Лера смотрела на меня с такой ненавистью, что буквально пригвоздила меня к месту одним взглядом.

— Ненавидишь? — тихо спросил я зачем-то. И так же вижу, что не пляшет от радости.

— Очень! — зло ответила Лера. — А я кто была?

Лера забегала по комнате и, находя нужные ей вещи, кидала их в меня, спрашивая:

— Может, крысой подопытной? Или у меня мозг как у собаки? — швыряя макеты, кричала Милашка, по ходу сбрасывая с полок мои кубки и книги.

— Ты над всеми эксперименты ставишь? Развлекаешься? И спать с тобой заставил под гипнозом?

— Я не принуждал тебя ни к чему! — не выдержал я, злясь на всю ситуацию и не находя слов объяснить ей все.

— Неужели? Я даже дорогу сюда не помнила! Ты со мной что-то сделал!

В глазах у Леры заблестели слезы. Ничего себе я ее обидел, что она даже плачет. Я сгреб ее в охапку, не обращая внимания на ее сопротивление — нешуточное. Она действительно била в болевые точки, не жалея сил.

— Тише, Лерочка, не надо. Я все расскажу тебе. Обещаю.

Лера затихла в моих руках, и вроде надо бы отпустить ее, но я не смог. Я мечтал об этом почти месяц. Сходил с ума от ревности и безысходности. Не могу разжать рук и не могу оторваться от нее. Сердце колотится уже в ушах и тело мозгу подчиняться отказывается, требуя все больше. Но Лере мои страданья неинтересны, и она просит:

— Пусти! Ты… ты… — Лера вдруг замолчала и начала расстегивать мою рубашку, обрадоваться я не успел, догадавшись, что она увидела. — Что это? Что с… с… случилось? — заикаясь, спросила она.

— Ничего, — поднимая ее лицо к себе, решил, что времени на болтовню не осталось совсем. — Лера, я уеду сегодня ночью. Надолго. Побудь со мной. Сейчас.

Глава 23


Когда я справилась с дверью,во мне от предвкушения забраться в секреты Кирилла бушевали неимоверные эмоции. Как будто мне открыли целый сундук сладостей, и в каждой там был обязан находится приятный сюрприз. От волнения даже дрожали руки, в которых я вертела кубки, пытаясь понять, за что они и кому.

Почти час я гуглила названия разных книг, с удивлением обнаруживая на их страницах фотографии Кирилла в белом халате. Рядом с ним были разные люди, судя по именам и внешности, из разных стран. Кирилл в халате выглядел очень странно. У меня не вязался его образ с таким нарядом. Но потом я вникла в названия книг и статей. Он изучал особенности сознания и подсознания, нейроанатомию и еще херову тучу вещей, касающихся работы и тайн нашего мозга. Но самым страшным открытием стали для меня книги о научном осознанном управлении неосознанного сознания. Тьфу, даже с десятого раза не въехать, о чем речь. Но вики мне в помощь. И вот тут я испытала шок. Самый настоящий. Я прочитала с десяток различных статей, и до меня дошло, что Кирилл меня исследовал как крысу подопытную. Стали понятны его изучающие взгляды, его то заботливые и нежные действия, то откровенное хамство. Он просто прощупывал мои реакции, искал слабое место. Сволочь.

И то, что показал мне кобуру специально, тоже теперь было подозрительным. И вообще все, что он делал и говорил, казалось мне теперь всего лишь его научной работой. А я была тестируемым образцом. Жалко, что Клим его не пристрелил.

Уже чуть ли не в слезах я открыла створку шкафчика, и тут моя нервная система не выдержала. Среди всяких приборов на подножке стоял человеческий мозг с весело свисающими на пружинках глазами. Не успела я подумать о том, что мои визги никто не слышит, как раздалось:

— Что же так орать-то?

Голос был отвратительно скрипучий и, еще не повернувшись, я уже выхватила пистолет, который в первый же день обнаружила в скрытом сейфе бюро. Когда я поняла, что это Кирилл, первым желаем было нажать на спусковой крючок, но от представленной картинки сердце ушло в пятки вместе с занывшей душой. Я скучала. Дико по нему скучала. Но спустить ему эксперименты над собой — даже в те первые дни знакомства, когда я была как доверчивый мотылек, летящий в манящий огонь в его глазах, он просто ставил опыты.

И меня прорвало. От обиды, от собственной наивности и глупости. От того, что ему все равно на меня, как на личность. Я швыряла в него его кубки, не жалея разбивающихся хрустальных деталей. Лупила его со всей силы, ненавидя за то, что он даже не поморщился. Кричала на весь дом, как я его ненавижу.

— Я все расскажу. Обещаю, — с силой прижимая меня к себе, сказал Кир.

Я хотела сбросить с себя эти лживые руки и со всей силы толкнула в грудь, требуя отпустить. И одновременно поняла, что под рубашкой странное уплотнение. Даже не думая, расстегнула пуговицы и в ужасе смотрела на повязку почти по всей груди, всю в кровавых подтеках, и в том месте, где я ударила, уже тоже начала сочиться кровь, окрашивая белые бинты.

Я видела разные ранения у бойцов Клима. Не часто, конечно, но были разные. И на разборках, и на тренировках травмы случались. Но этот размер повязки на всю мощную грудину меня испугал. И тем, что был весь в крови, и тем, что у него даже тени боли не промелькнуло от моих ударов.

— Побудь со мной. Сейчас, — сказал Кир, не обращая внимания вообще на мое состояние, близкое к обмороку.

— Издеваешься? Ты киборг?

— Нет, — ответил Кир, сам скидывая рубашку. Странный загар до середины плеча отвлек меня ненадолго. Он что, в футболке на пляже уснул? И где он так сильно поранился?

— Ты меня пугаешь! Ты даже не морщился от боли! У тебя эмоций нет совсем!

Кирилл, казалось, меня не слышит, он наступал на меня, заставляя прижаться спиной к стене. Ударить я, конечно, больше его не могла и просто продолжала скандалить, несмотря на то, что тело уже реагировало на его близость.

— Ты монстр! Холодный кусок железяки в кожаном чехле! У тебя даж…

Договорить я не успела, Кир положил мне одну руку на затылок и сразу закрыл мне рот поцелуем. Горячим и жадным, второй рукой обхватив меня за талию, прижал к себе, моментально разбудив во мне жар.

Мое сопротивление закончилось от первых ласк его языка и губ, настойчиво и страстно он опьянял меня поцелуем. Между нами как будто заискрил высоковольтный ток, обжигающий всполохами пламени, заставляющих меня мгновенно раствориться в нем. Щетина непривычно покалывала кожу, и губы были как будто обветренные, но это только придавало перчинки и контраста ощущениям.

Я не могла сопротивляться этому притяжению и мыслить трезво уже тоже была не способна. Приподнявшись на носках, я обвила его шею, зарывшись в отросшие волосы на затылке, с такой же несдержанностью целуя его.

Кирилл рвано прохрипел что-то и буквально пригвоздил меня к стене, срывая одежду, сжимая и оглаживая повсюду, осыпал поцелуями. Меня уже чуть ли не колотило от нарастающего возбуждения, мощной вулканической лавой хлынувшего по всему телу. Опустив руки, он сжал мой зад в ладонях, прижимая к окаменевшему в брюках члену.

— Лер-р-р-ра, — прохрипел Кир, заглядывая мне в глаза, и я сквозь туманную пелену впервые увидела его глаза цвета индиго, переполненные эмоциями и чувствами.

В них полыхал просто невероятный огонь, голодный и безудержный. Его ладони заскользили по моим бедрам, поглаживая. Кирилл чуть отстранился, и я услышала характерный звук расстегивающейся ширинки. Мои ноги уже подкашивались, и только стена за спиной не давала мне упасть в эту секунду без его рук. А я опустила взгляд, глядя, как он стягивает брюки и трусы до середины бедер, дальше даже не пытался. Кажется, его эрекция была на запредельном уровне возбуждения, оплетающие торчащий ствол вены набухли, как и тяжелая массивная головка.

— Бля, как же я скучал по тебе, Лера, — прохрипел Кирилл, снова захватывая меня в плен сильных рук и приподнимая над полом, втиснулся, раздвигая мне ноги и заставляя обвить его ими, и резко вошел одним движением, громко простонав мне в шею и, кажется, даже укусил в том месте где бился пульс.

От первого толчка мне даже было немного больно, но с каждым его движением снизу все сильнее завязывалось узлом безумное, одурманивающее желание как можно быстрее получить эту сладкую разрядку.

Кирилл не пытался сдерживаться, ускоряя ритм, он удерживал меня руками, подчиняя своим желаниям, насаживал все яростнее, обжигая горячим дыханием, целовал шею и плечи. Я расплавилась от жара его тела, от собственного пожара внутри. Оргазм накрыл меня почти сразу под общий громкий стон, утонувший в поцелуе, я потерялась в пространстве. Оглушающий, до взрыва космоса в голове, до исчезнувшего мира в глазах напротив. Растекаясь по затылку и груди и соединяясь с пульсирующей влажностью, заставил дрожать от феерического наслаждения.

Кирилл опустил меня на пол, и я почувствовала, как по бедрам стекает его «белковый йогурт».

Я, наверное, должна была рассердиться, разозлиться на него и на себя за безалаберность. Но я не могла. Я просто стояла в его объятиях, наслаждаясь его запахом. Так пахнет только он, из всех мужчин, которых я знаю, только у него особенный аромат. Почти неуловимый парфюм или гель для душа и его собственный мужской. Я была готова стоять так, пока не упаду, но Кирилл подхватил меня на руки и уложил на кровать, обняв одной рукой. А вторую подставил под голову и смотрел на меня опять пустыми глазами, без эмоций.

— Я поцарапал тебя, — сказал Кир, проводя пальцами по подбородку и щекам.

— Потому что ты как обросший полярник. Ты же на югах был. Зачем тебе шерсть на лице? — роворчала я, не зная, как теперь обратно переключиться на вредину Леру, когда мне так хорошо.

— Вечером побреюсь, когда вернемся.

Я хотела напомнить ему — та часть лица под щетиной не загорела, и он будет выглядеть смешно, но до меня дошел смысл сказанного. Он поедет с Ильей за Сашкой. У меня появилось ужасно страшное предчувствие, что с ними со всеми случится беда, а значит, выпускать их из дома нельзя.

Мы еще немного повалялись в кровати, Кир, как и обещал, рассказал мне о своих достижениях в науке.

— Ты хотела увидеть мои эмоции, но я привык их скрывать. Это уже трудно исправить. Но я могу показать тебе их в полном объеме. Такими, какими их не видит никто. Обнаженные, неподдельные и самые яркие.

— Как это?

— В лаборатории, где бассейн, есть оборудование. Покорми меня и пойдем, пока ребята не приехали.

— Даже не знаю, — задумчиво протянула я. — Не уверена, что на еду ты заработал!

— Ты неисправима, Лера! — проворчал Кир. — Лучше не напрашивайся, а то будет как в тот раз.

— Ну и что, я, может, и хочу как в тот раз, — пожала я плечами и с удовольствием отметив, как замелькали искры в его глазах, спрыгнула с кровати, удрав в душ. Пусть мучается, морда шерстяная.

На кухне Кирилл занял стул у истыканной стены, к слову, на это место никто и никогда не садился почему-то.

— Ты вкусно готовишь. Кто научил?

— Повар в па… в ресторане Клима.

— Понятно. Хороший повар, — спокойно отреагировал Кир на упоминание его врага.

И вот наконец Кир мне открыл дверь в свою лабораторию. Ее бы я точно не сломала, слишком толстая. Надежная, металлическая внутри и только сверху замаскирована пластиком. Но толком мне Кирилл ничего показать не успел. Только он включил компьютер, как вошли Джексон и Илья.

— Кир, это одна из двух комнат, где она еще ничего не разгромила. Зря ты ее сюда пустил! — улыбаясь, сказал Илья.

— Ошибаешься, она единственная, которую Лера не разгромила, — сказал Кир, мельком глянув на меня. У него сейчас действительно глаза улыбались или мерещится?

Я решила, что это самый лучший шанс для меня, и, пока парни увлеклись разговором, я потихоньку выскользнула за дверь и закрыла их там торчащими в замке ключами.

— Лера! — послышалось из-за двери рычание трех зверей в клетке. — Открой немедленно!

Я не знала, смогут ли они выбраться, если я не вернусь, но была уверена, что не смогут, если я их отпущу к Климу. И, не слушая их грозные ругательства, нашла ключи от машины Ильи и второй раз в жизни села за руль автомобиля.

Глава 24


Я был во власти эйфории уже пару часов. Меня не отпускали ощущения безмятежного счастья. Дорвавшись до желанного, налетел и овладел как сумасшедший, терзал ее губы, пока не сдалась, пока не перестала сопротивляться, подчиняясь мне и своему желанию. Кажется, я хотел всего одновременно — смотреть на нее, гладить и тискать в объятиях, целовать налившуюся грудь и манящие губы. От ее прикосновений и сладкого тихого стона мозг отключился полностью. Казалось, начнись сейчас ядерная война, меня бы это не остановило. Но и потом меня почему-то совершенно не волновало, что я забыл о защите, что могут быть последствия от такого необдуманного поступка. Все было неважным, менее значимым, чем то, что я испытывал, находясь рядом с Лерой. Сомнений не осталось, она для меня важна как воздух. Мне совершенно было не важно, чья она дочь, и я, видимо, сам себя обманывал, будучи уверен, что ее увлеченность не меньше моей.

Мысли, что ночью придется уехать, меня убивали, но я не хотел омрачать ими эти несколько часов, воплотившихся в жизнь из моих фантазий. И ее близости и голоса из моих снов почти каждую ночь там, где меня чуть не отправили на тот свет свои же.

Пока Лера кружила по кухне, я опять унесся в фантазии, потому что мне не хватило. Я нагло раздевал ее взглядом и уже разложил ее на столе и нагнул к подоконнику, и…

— Приятного аппетита, господин Скоморохов, — нежным голоском пожелала моя жизнь или моя погибель — пока непонятно. Но члену похер, он сразу дернулся, почуяв свою женщину рядом.

— Сумароков Кирилл, ну или… — Соколов Евгений, — поправил я, потому что хотел закрыть этот вопрос, объяснив, почему я ее обманул.

— Да без разницы. Все равно уедешь сегодня. Надолго или навсегда.

Лере явно это не нравилось, что во мне вызвало обратные чувства. Мне было до безумия радостно, что она не хочет расставаться. Но грустила она недолго и со словами «я сейчас» убежала в свою комнату, вернувшись, с робкой улыбкой протянула мне свой рисунок, на котором была моя счастливая рожа.

— У меня получилось нарисовать именно твою улыбку. А до этого все выходили как будто чужие, приклеенные. Я… дарю тебе этот портрет.

— Спасибо. Ты очень талантлива. А ты можешь нарисовать мне себя?

— О, нет! Только не это, — замахала руками Лера, нахмурившись. — Никогда в жизни!

— Почему? — спросил я, и хоть у меня уже была сотня ее фото и видео, я расстроился, что себя она не хочет написать.

— Отстань. Мы идем смотреть твой мозг или нет?

— Идем.

Как я пропустил этот момент, когда Лера вышла из лаборатории, не понял. Я так хотел ей показать тот удивительный мир, который можно увидеть в своем первозданном совершенстве. Так хотел, чтобы она поняла и приняла меня таким странным и с херовой тучей недостатков.

— Кир, ты вышел, что ли? — съязвил Илья, поняв, что я не слушаю, о чем они говорят с Джексоном.

— Я говорю, это непохоже на ее очередную шалость. Я слышал, как моя машина завелась, — настойчиво врывался мне в ухо Илья, а я все никак не мог расшифровать ее последний взгляд на меня, прежде чем закрылась дверь.

— Да. Пойдем. Двигайте стеллаж, — кивнул я им на громоздкую махину, сваренную из толстого металла, и на возмущенные взгляды пояснил: — У меня ранение.

— Покажи, — тут же всполошился Джексон и ни на какие уговоры не поддался, нацепив наушники и не глядя мне в глаза. Этому приему он научился почти сразу, как со мной познакомился, а вот Илюха все пытался научиться не поддаваться и все чаще уже выходил из неосознанного состояния быстро.

— Смотри, только быстро! — рявкнул я.

— Да ладно, есть время еще, — разрешил Илья.

Джексон с маниакальным удовольствием принялся за любимую работу, видимо, скучает по рваным ранам или спешит применить навыки в пошиве штор на ком-нибудь.

— Нам на базу американцы привезли одну интересную вещицу неизвестного происхождения. Где они ее откопали, не знаю, но инструкции к этому странному оружию не прилагалось. И они в лучших русских традициях решили изучить механизм методом тыка. Так вот, расхуярило полбазы в винегрет, а мне посчастливилось гулять рядом и получить свой осколок. Хорошо хоть по касательной, только мягкие ткани снесло и жизненно важный орган не зацепило.

— Какая удача, — восхитился Илья, сильно переигрывая, — верхнюю башку-то давно снесла Валерия Климовна или как ее там по батьке? Хоть что-то еще функционирует.

Заменив повязку и поболтав о всякой ерунде, мы вспомнили, что пора ехать. Отодвинув железные стеллажи, мы думали, что выбраться через старый вход в это помещение на улицу будет легче легкого. Но забыли, что сами же и обшили дом облицовочными панелями сразу, как сделали вход через бассейн. И теперь оказалось, что времени у нас не то что в обрез, его вообще почти не осталось.

— Кир, как ты проворонил-то свою возлюбленную? — наехал на меня Илья, борясь с железной обрешеткой.

— Думаешь, она к Климу поехала? — задал я вопрос, на который сам боялся ответить положительно. Для Леры у Клима два варианта: или в расход, или куда он там ее собирался замуж отдавать.

— Вряд ли. К Киду, наверное, — предположил Джексон, заполучив мой гневный взгляд, и я даже не понял, намеренно я его сделал или получилось само собой.

Судя по кольнувшей в груди ревности к персонажу, которого я даже не видел никогда, скорее всего, из-за Милашки я теряю контроль над собой, даже привычки не спасают.

— Вы бы лучше подумали, как теперь Борзого доставать. Если опоздаем, пока большинство не в малине, будет непросто, точнее, практически невозможно, даже войти в здание.

— И мы не уверены, что планировка старая сохранилась. Эти дома перекроили раз двадцать, — согласился я.

— Я знаю как. Лера сегодня мне в карты проиграла, и я потребовал подробно рассказать, что и как там в недрах логова.

Илья хмыкнул и на недоуменный взгляд Джексона и вопросительный мой пояснил:

— Джексон, ты как наивный ребенок. Лера проигрывает тебе, только когда сама этого хочет. А значит, либо она хотела помочь нам, либо, наоборот, насочиняла тебе с три короба, чтобы усложнить работу.

— Значит, то, что она сбежала и закрыла нас, говорит о том, что все-таки второе?

— То, что закрыла, говорит о том, что все мы идиоты. Этот, — кивнул в мою сторону Илья, — понятно по какой причине отупел, а мы с тобой повелись на ее ребячество и не принимали всерьез.

— Ну, мне простительно! — возмутился Джексон. — Во-первых, я слишком добрый, во-вторых, она как моя сестренка, такая же сорвиголова. А вот ты как командир должен был быть начеку!

Пока парни, возмущаясь, вспоминали все моменты жизни с Лерой под одной крышей, я пытался анализировать ее поступки и поведение, даже зачем-то вспоминал все, что она говорила. Хотя раньше никогда не опирался на слова, понимая, что все в той или иной мере лгут. Не всегда, но, учитывая наш обман на брудершафт при знакомстве, верить ее словам глупо. Как и моим, впрочем.

Провозились мы с выходом около часа, еще столько же потратив на сборы и дорогу. Примерно за два километра до ресторана Клима мы увидели на парковке у магазина машину Ильи.

— Она у Клима, — озвучил вслух мысли каждого Джексон.

— Этого уже не изменить, идем за узником замка Иф.

Как и планировали, Джексон и Илья пошли с парадного под видом клиентов, а я — через задний двор, продираясь сквозь заросли ужасно колючего шиповника.

— Стой на месте, подлец! — раздался приказ голосом Милашки за спиной.

Я от радости даже не понял, как она меня обозвала. Повернувшись к ней, даже постарался показать, как я рад ее видеть, улыбаясь. Но недолго, пока в третий раз не увидел в ее руках огнестрел, целящийся мне в голову. Даже глушитель есть. Богатый арсенал, видимо, у папочки. Моя улыбка сползла, но я еще не терял надежды, что и в этот раз все-таки не станет нажимать спусковой крючок.

— Лера, я..

— Заткнись и слушай. Сашка жив и здоров и в вашей компании не нуждается. Как и я. Я тебя ненавижу! Убирайся отсюда!

Глаза у Леры действительно были переполнены ненавистью, горели и блестели в сумерках, обдавая холодом презрения, и ее красивая аура почти исчезла, Оставаясь только тонким свечением на коже и распущенных волосах.

— Объясни, что…

— Я же сказала! Не разговаривай со мной! Убирайся! — крикнула Лера, явно теряя терпение и, что еще хуже, контроль над самой собой.

— Я не могу уйти, — все же пытался настоять я, и Лера выстрелила.

Пуля пролетела в миллиметре от моего виска, разорвав потоки воздуха, болезненным ожогом зацепив кожу. Выстрелила. Неожиданно. И больно, но не на виске. Ее выстрел разорвал сердце, испепелил душу.

— Ты промазала, Милашка. В следующий раз будь точнее, — сказал ей напоследок, исчезая в темноте. Унося с собой все, что мне осталось. Только воспоминания. И адскую боль, кипящим маслом разлившуюся в груди, не давая дышать.

Глава 25


В логово а-ля офис Клима я ехала в полной уверенности, что воюю с правильной стороны. Джексон-то уж точно не стал бы связываться с плохими людьми, он человек мира. Любит всех без исключения, как настоящий буддист, прощает всех заранее. И не видит смысла махать кулаками и исходить ядом, если его кто-то задел. Даже в этой истории с Климом, как я поняла, он выполняет только ту работу, которая не противоречит его принципам. Илья, конечно, темная лошадка, а уж Кирилл и подавно для меня пришелец. Но такой, гад, привлекательный, и сил оторваться от него, забыть, у меня нет.

Я с нежным трепетом вспоминала эти несколько часов, проведенные с ним. В душе порхали бабочки и цвели сады. Затылок приятно покалывало, и ничто не могло меня вернуть обратно из счастливых мыслей о наших странных отношениях. Он рассказал мне о себе немного, но мне даже не сам его рассказ понравился, а ощущение, что он доверяет мне, что открылся, как будто хотел, чтобы я его поняла и перестала шарахаться и злиться. Начала доверять ему.

Наша взаимная, стремительная как ураган страсть и его поцелуи, на которые наконец-то закончились санкции, или что у него там была за проблемы с лимитом? Теперь он ими меня осыпал и зацеловал до умопомрачения, аж до сих пор приятные покалывания на губах и мурашки от воспоминаний.

А еще он покажет мне свой мир, когда мы встретимся вновь. Раньше меня никогда не интересовала вся эта нудная и сложная тема, а сейчас я хотела увидеть то, про что он так красиво рассказывал. Что этот мир — самый прекрасный, который живет в каждом из нас, и, увидев его единожды, ты не сможешь остановиться, всегда будет интересно посмотреть еще и еще. И Кир сказал, что мое биополе видит как тонкие золотые нити паутины, и ему самому не терпелось посмотреть, какой цвет выберет для меня программа.

Но все это будет позже. Сейчас главное понять, что с Сашкой. Он хоть и не стал моим парнем, но другом был всегда и защитником тоже. Я не могу оставить его в беде, но и Кира пустить к Климу тоже не могу. Он его будет пытать и мучить до смерти, а этот неуловимый уже опять где-то сильно поранился, Клим его попросту добьет.

Входя в заведение, я предполагала несколько вариантов событий, но чего точно не ожидала, так это увидеть Сашку в полном здравии и отличном настроении.

— Какие люди! — обрадовался Саша искренне и, отлепившись от стены, подошел ко мне. Все бы ничего, вот только он сильно хромал и прятал фингал под глазом за зеркальными очками. Но их ширины не хватило скрыть приличную гематому.

— Привет. Ты в порядке? Я бы…

— Кид, не грузи меня, — сказал громко Саша, — потом в тире постреляем, расскажешь, где тебя носило.

— Хорошо, и я Лера! Сто раз уже говорила! — проворчала я, поняв, что нас слушают, раз Сашка так себя ведет.

Спустя пару минут за мной прислал папаша своего солдатика-постового, и я поплелась на казнь, попутно придумывая небылицы о своем исчезновении почти на месяц. Хорошо хоть Катя с чердака съехала, можно сказать теперь, что там жила, не подставляя ее.

Клим сидел, как обычно, в своем углу и все с прежним, мрачно озлобленным выражением лица. Я уселась напротив, но заговорить первая не решилась, даже здороваться не стала, съежившись под его тяжелым взглядом.

— Догадываешься, почему я тебя не особо-то искал? — спросил папаня, тоже не напрягаясь с приличиями и не здороваясь с единственным ребенком своим.

— Потому что нахрен тебе дочь не нужна, — пожала я плечами, хоть и понимала, что он сейчас не о своих отцовских чувствах говорит, а о том, что я ему помешала в доме с колоннами и увела игрушку из под носа.

— Потому что я знал, что он тебя кинет, и ты приползешь ко мне обратно как миленькая. Ты же баба-дура, повелась на красивые глазки да сладкие речи? А он тебя как одноразовую салфетку использовал да выкинул. Что неудивительно с его репутацией.

— Почему?

— Ты совсем страх потеряла, вопросы мне задавать? — рявкнул Клим, выпуская свою злость на меня — которую пытался прятать.

— Да мне все равно. Хотела беседу поддержать, но раз ты не в настроении, папочка, я пойду, — особенно тщательно выделив интонацией обращение к нему, я вознамерилась встать, но не успела, мне прилетела пощечина, которую я не увидела, забыв, что Клим левша: следила за правой, а выхватила с левой.

— Сиди ровно, дрянь! Ты знаешь, что делают с крысами и предателями?

— А кого я предала? Я тебя спасала от этого гада! Он же тебя убить хотел! Я слышала, как он по телефону говорил, когда меня подвозил в тот день, поэтому я убежала. Испугалась за тебя так, что даже рюкзак свой забыла!

— Что ты мне втираешь тут? Бред полный! Откуда ты знала, где встреча? Почему с ним ушла? Ты знала, что он меня обмануть удумал? Это ваш план был? А теперь ты ему нахрен не нужна! Как и все остальные бабы, которых он обманывал. Вот, — Клим кинул мне на колени увесистую папку, — почитай, чем промышлял твой аферист! Даже женился ради бабла! И не один раз такое проворачивал. Он бабам лапши навешает и разводит их! Альфонс и аферист! Говорят, в этот месяц какую-то иностранку подцепил, в жарких странах с ней куражится!

Клим еще что-то кричал, заходясь в своей злости так, что слюнями брызгал, а я уткнулась в папку, переворачивая дрожащими руками документы и свадебные фотографии Кирилла и очень красивой брюнетки. Кажется, ее я видела из окна чердака в одну из ночей в его квартире. Все, что говорил Клим, очень сильно близко было к правде.

Мне стало дурно до тошноты. Внутри все перевернулось и закололо раскаленными иглами. От которых непонятно, что больнее: колотые раны, которые они оставляют, или ожоги, которые с каждой секундой все больше расползались, поглощая меня как в котлован с кипящим металлом. Боль была невыносимой, сдавила грудь, не позволяя вздохнуть, и я едва сдерживала слезы, впиваясь ногтями в ладони.

— И ребенок ему даже не нужен! — донеслось до меня сквозь звон в ушах — Баба-то эта беременная осталась. Он ее ободрал как липку и исчез.

— Я не была с ним заодно. Я сама по себе была! — твердо повторила я, но голос был надломлен, и я уже начала повышать тон, чтобы скрыть это. — И буду сама по себе! Мне никто не нужен, ясно? И ты тоже! И не смей меня бить, иначе я тебя убью! Хоть заточкой, хоть пулей, хоть зубами глотку перегрызу. Только рискни меня еще раз ударить!

— Ну наконец-то мой характер проснулся! — на весь мой истерический выпад ответил Клим. — Сядь, будем решать что делать. Ты моя единственная дочь. И я расскажу тебе все с самого начала, хоть и не по понятиям это, с бабами дела иметь. Но не ты первая, не ты последняя. И теперь ты мне обязана помочь.

— А что это ты такой добрый стал? — усмехнулась я, не веря в его искренность.

— Глупая ты еще. Но ничего. Я всему тебя научу. Будешь как в Японии Йошико. Она две тысячи головорезов в узде держала, так что ты тем более справишься. Да и я не скоро от дел отойду. Научу, только не тупи и больше без самодеятельности.

Я не хотела ни в чем участвовать и учиться тем более, но узнать правду о Кирилле и об этой их сделке хотела больше всего. Но меня волновал еще один вопрос.

— Сашку за что били? Он-то вообще не при чем.

— Я думал, что он вам помог уйти, расстреляв все фонари. И догадался, что есть крыса у меня, сливающая информацию Сумарокову. Пришлось Борзого поломать немного. Думали, примчит выручать его подельник. Но, видать, либо ему плевать, либо Борзый не врет и дел с ним не имеет.

— Я точно знаю, что не имеет. Он мне говорил держаться от него подальше и даже сам хотел его найти. Так что он сто пудов не при делах.

Клим внимательно изучал мое лицо и, удовлетворенно кивнув, сказал:

— Он и сам доказал, что не при делах. А тебе веры пока нет. Твое первое задание будет — найти жену Сумарокова и по-женски развести на откровенный разговор. Выведай все, что она знает.

— Ты же сказал, что он ее кинул. И ребенка будущего, — напомнила я и почувствовала ком в горле от мыслей, что Кирилл — мерзавец, самый конченый для меня тип мужчин.

— Да вроде так, но близко не подобраться. Она обратилась за помощью к влиятельному человеку, и он не отказал ей в защите. Вроде тоже ищут проходимца, но, может, и туфту лепят.

— Я соглашусь, если ты все мне расскажешь про сделку и как он тебя обманул. Поверь, я не знаю ни черта, что вы там делали в том доме. И про ваши дела не знаю ничего. И если все это, — постучав ладонью по папке, — что тут написано, правда, то дай задание Киду продырявить ему голову.

Клим очень удивился моим словам, но было видно, как он доволен таким предложением.

— А ты все-таки только внешне в мать, Лерка. Характер и стержень мой. Возможно, я еще буду гордиться, что у меня дочь, а не сын!

— Давно пора, — съязвила я напоследок и ушла в тир.

Рассказав Сашке, что его идут вызволять, мы решили разделиться: он будет маячить на парадном входе, чтобы они издалека поняли, что его никто не удерживает насильно, а я погуляю по заросшему парку, прилегающему к ограждению заднего двора ресторана.

Пока гуляла, ко мне пришла еще одна мысль: что Кирилл всех этих женщин, как и меня, гипнотизировал или что он там еще умеет делать? Судя по его работам, многое. И к моменту, когда я его увидела, ненависть, обида и злость переполняли меня с головой. Даже в их бескорыстный порыв спасти Сашку я уже не верила.

Я дам ему шанс уйти живым только по одной причине. Я не до конца верю Климу и попробую узнать все из первых уст. Еще меня останавливало нежелание убивать кого-либо. Но его было уже на донышке. Я, видимо, нахожусь на распутье. Какую жизнь мне выбрать. И пока ответа не найду, буду опять Кидом тут. А там жизнь покажет.

Глава 26


Подчиняясь инстинкту самосохранения, Кирилл, услышав выстрел, должен был дернуться вправо. Во-первых, я стояла чуть левее, а во-вторых, это обычная реакция правшей. Когда правая сторона ведущая. Но он даже не шелохнулся, просто смотрел на меня и все время пытался заставить меня говорить с ним. А я пока не готова. Узнав о нем правду от него же самого, не могу быть уверенной в том, что он не применяет на мне свои навыки или не лжет, как делал много раз — с первой же фразы. И пока я не буду уверена, что Клим мне лапшу вешает, не хочу слушать Кира. А может, и никогда больше не захочу.

Выпустив пулю, я была уверена, что он пригнется, уклонится, и когда я увидела, как она проскочила в миллиметре от его головы, кажется, чуть не умерла сама от осознания того, что чуть его не убила. Кирилл что-то сказал напоследок, но я не слышала из-за резкого скачка давления, в ушах стоял звон и я никак не могла начать дышать. Он сделал два шага назад, как и тогда, в лесу, и исчез. И правда — Сумрак. Растворяется в темноте, как не было вовсе. Призрачный сумрачный мираж.

Голова закружилась — то ли от недостатка кислорода, потому что мне никак не удавалось вздохнуть, то ли от сковывающей боли, которая поглотила меня полностью. Расползаясь из груди ледяными иголками по венам так, что невыносимо заныли даже кисти от безжалостно убивающего меня отчаянья.

Я помню, что я сильная. Знаю, что надо взять себя в руки и идти. Но не только не могу сделать шаг, а просто падаю на колени, чувствуя, как слезы обжигают кожу щек. Мне была невыносима мысль, что я больше его не увижу. Что он никогда мне не покажет тот мир, в котором он живет. И я не узнаю, какого цвета паутину выберет мне система в его программе.


«Мне мерещились его глаза и даже его тепло и едва уловимый запах. Поэтому когда меня обхватили крепкие руки, сжимая в кольцо, я даже не испугалась. Узнала его с первой секунды.


Кирилл сел на землю позади меня, обняв и уткнувшись лицом в мои волосы. Он молчал, как и я. Между нами было столько лжи, что слова уже ничего не исправят. Они теперь как фон, можно говорить что угодно, все равно ни один из нас не воспримет их всерьез. Кир сидел так, пока мои всхлипы и шмыганье носом не прекратились. Осторожно поглаживая мне руки и прижимая к своей груди.


— Мне пора, Милашка. Нужно закончить работу. Прошу тебя об одном — просто дождись меня».


— Кид! — позвал меня Сашка, и я поняла, что мне все привиделось. Или приснилось, наверное, я все-таки отключилась.


— Я тут! Я в порядке! — поспешила я успокоить парня, который подходил ко мне со стороны проезжей части.


— Пойдем, тебя Клим ищет. Пистолет верни.


— Они ушли?


— Да, только что. Сказали мне, где ты. Джексон, кстати, чудик, пытался мое колено осмотреть.

— Он не чудик, он врач, — возразила я и поняла, что буду скучать по чудику и Илье. Они забавные и относились ко мне хорошо.

Ну что за гадский комплекс детдомовца, так и хочется прибиться хоть к какому-нибудь человеку. Подарили цветочки, пообщались чуток, и все — у Леры уже привязанность и тоска.

— Их не видели?

— Нет. Илья, оказывается, понимает жесты… ну, специальные. Мы тут встретились, за парком. Поговорили немного, а потом я за тобой пошел.

Я не стала спрашивать у Сашки, кто сказал, где я. Понятно, что Кир. Остальных тут не было.

Но мне надоело думать о конфликтах интересов ребят и Клима. Я устала. Просто устала от всех этих грязных игр, тайн и махинаций. Мне тупо надоело, что все относятся ко мне как к пустому месту. Манипулируют, давят на больное. Как Клим сегодня. Он знает, как детдомовец хочет быть нужным своим родителям. Как каждый день ждет, что вот-вот его заберут. И неважно, какие они. Пьяницы или бандиты. Главное, чтобы забрали, чтобы были рядом. Он знает, как я презираю людей, бросивших своих детей, не от безысходности, а потому что им так комфортнее. Поэтому он мне все это сегодня говорил про Кирилла Сумарокова. Бросил беременную. Обманул много женщин. Клим хорошо меня изучил. Но и я его тоже. И мне нечего терять. У меня нет ровным счетом ни хрена.

Я вернулась в кабинет к Климу, где он уже подготовил для меня все по сделке. Да, Кир действительно его обвел вокруг пальца. Интересно, как он это провернул? Хотя спустя минуту кое-что я начала понимать, когда Клим крутил мне записи разговоров с Кириллом.

— Вот, смотри, — прокручивая одно и то же место несколько раз, Клим обратил мое внимание на странную закономерность. — Слушай, что я сказал, что он ответил.


— Твоя забота только договориться с ними и убедить каждого, что именно он станет владельцем, независимо от результата тендера, за небольшой тебе откат. Эта схема стара как мир, так что подозрений не вызовет. Бабки пусть переводят на подставную фирму-однодневку. Я найду такую сам.


— Восхитительно. То есть ты меня подведешь под статью, а сам заберешь через мой оффшор все деньги? Так даже спецы не найдут концов.


— Не ссы. Вытащим тебя. Привыкнуть к сизо не успеешь. С казначеем моим все дела обсудим в четверг.


— И что? — не поняла я, в чем подвох.

— А то, что про оффшор я и не думал. И пока не пойму, как он это сделал. И это еще не все. При первой встрече он от угрозы оружием чуть в штаны не наделал, а когда я стену дырявил, даже бровью не дернул. То, что он мастак убеждать кого угодно на покупку, я списывал на хорошие навыки афериста и мошенника. Отточил на бабах мастерство обмана. Даже всерьез думал оставить его в «семье», но слишком он скользкий.

— А ко мне он зачем прицепился? С меня-то кроме анализов взять нечего.

— Пока не знаю. Но как минимум он успел задурить тебе голову, что ты прискакала его спасать с гранатой наперевес. И не ври, что это не так.

Мне действительно нечего было ответить. Но то, что Клим не винит меня, что потерял бабло, наводило на мысль, что не я была этому виной. Наверное, он бы и так их не получил, а Кирилл бы и без моей помощи удрал.

— Надо выяснить, кто ему помогал. Все покупашки активизировались, но меня в свою шайку недовольных не зовут и от контакта отказываются. Это тоже неспроста. Короче, работы много. Начни с девчонки. Получится — будем считать, что экзамен на доверие ты прошла. Вся информация в на нее там есть, — кивнул Клим на уже знакомую мне папку. — Я бы поставил с тобой Деда, да только он староват. Выбирай кого-нибудь поспособнее в напарники. Кто-то должен быть с тобой всегда.

— Я только с Борзым смогу работать, остальные меня бесят, — сразу определилась я.

Папаня нахмурился, сурово сверля меня взглядом, но в итоге отмахнулся и разрешил. Подозреваю, только потому, что выбирать действительно особо не из кого.

— И еще, Лера. Я хочу, чтобы ты познакомилась с моим другом, — Клим криво усмехнулся и продолжил: — Глядишь, и замуж тебя выдадим за правильного мужика! И не спорь! Я не заставляю, но приглядеться советую.

С этого дня моя жизнь полностью изменилась и происходящие события просто не давали мне времени остановиться и подумать. Благо рядом был Сашка, который показал мне обратную сторону медали, но даже он не знал, что все намного сложнее, и гораздо виртуознее их обставил Кир. Я не стала рассказывать Сашке о том, какую информацию знаю обо всей троице и о Кире в частности. Как и он скрыл от меня, что общается с ними. Пока в один день я случайно не услышала разговор Сашки по телефону. Так как раньше в его кругу Джексонов не было, понять, с кем он болтает, было несложно.

За этот месяц никто из них не появлялся на моем горизонте. Никто не позвонил. Меня по ночам мучили кошмары, что я попала в голову и Кирилла больше нет. Я просыпалась в истерике и разрывающей боли. Сходила с ума от тоски и тихо выла по ночам в подушку, угнетая себя мрачными мыслями.

Клим позволил мне жить в его доме, но я часто оставалась на чердаке. И каждый вечер смотрела в пустые окна. Но сегодня впервые в них загорелся свет, заставив мое сердце колотиться до шума в ушах. Я не знаю, чему я радуюсь, но не испытывать это чувство не могу — и ещё чувство дежавю. Кирилл неторопливо прошелся по комнате, поставив дорожную сумку на столик. Так же неспешно прошел к дивану и, остановившись, стянул футболку, предоставляя моему взору широкую мускулистую спину, на которой был знакомый мне широкий шрам. Застыв на мгновенье, он резко развернулся и подошел к стеклу, сразу подняв голову, смотрел в мое окно. И, протянув руку к стеклу, прижал ладонь. Я зачем-то повторила его жест и, кажется, видела, что он улыбнулся. Опять миражи.

Конец первой части


Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26