Мистер Белый: Революция. Часть 4 [Майкл Форд] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Майкл Форд Мистер Белый: Революция. Часть 4

"Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от автора. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия автора является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность."

Предисловие

Уважаемый зритель!

Данная часть мне далась непросто. Она является самой большой в линейке Мистера Белого. И как ни крути, было потрачено много сил и энергии.

В последнее время, на мою долю выпало слишком много стресса, поэтому писать для меня становилось всё сложней и сложней. Помимо этого, есть в моей голове такой прикол: (он приходит ещё до того, как я сажусь за работу) это загон о том, что я напишу плохо, либо разыграю сцену слабовато и не передам точных описаний/ощущений, всю атмосферу в целом. Короче, идея откладывалась в долгий ящик. Это обращение я пишу 28.02.23 года. За день до премьеры книги. Делать всё на дэдлайнах неимоверно трудно, но тем не менее я рад, что справился.

В-общем это всё, чем я хотел с Вами поделиться.

Приятного просмотра!

Глава 1

Раннее утро. Первый учебный день после довольно коротких каникул продолжительностью в четыре дня. Просыпаться, а уж тем более идти в общую котельную вперемешку с преподавателями и учениками, совершенно не вызывало энтузиазма.

Зато с друзьями.

Ричард встал. За окном стояла мгла. Он подошёл к подоконнику. Оглядывался по сторонам. Никого. Туман всё унёс с собой.

Перед тем, как пойти кушать, Дэвис открыл окно в позицию откидного положения. Встал по центру комнаты и стал выполнять зарядку на спину. На нём была надета зелёная пижама и красные носки, изрисованные новогодними символами. “Хорошо, что я не держал коктейль, когда терял в очередной раз сознание. Мог бы и лишиться своего лука…1”. Ричард потянулся руками к носкам. “Хотя, может и порчу имущества Мистер Белый специально не оставил без внимания…”. Прохладный чистый ветерок разлетался по всей комнате. Подобное ощущение в жизни можно сравнить со свежим глотком воды. Исполнив зарядку, Дэвис ощутил себя намного лучше: появились новые приливы сил, убралась лень и сонливость, да и в-общем то, уверенность в себе. Он открыл дверь и пошёл по направлению к другой жилой комнате в доме, где проживали мама с папой. Ребёнок чуть приоткрыл “калитку”. (благо она не оказалась музыкальным инструментом). Ситуация следующая: Мама, как и прежде, спит: одна из кистей достаёт до пола, рот не закрыт, что и даёт повод слюне оказываться наруже, непринуждённо скатываясь с простыни. “Так и второй этаж возможно затопить”, — подумал мальчик. Но, к удивлению, батёк сидел как истукан. “Погляди-ка, прогресс-то идёт!” — Ричард наблюдал исключительно спину отца. “Больше и не нужно. Пускай не думает, что его дитя тут было. Это только помешает упражнению”. Дэвис тихонечко закрывает дверь. “Молодец, папочка! Горжусь!”. Он сжал правый кулак перед собой и локтём повёл вниз, поднимая левую ногу. “Ну всё, пора готовить обед”.

Холодос оказался набитым разнообразием продуктов: от мяса до всякой маленькой зелени. Вот только никто вчера ничего не приготовил. К счастью для Дэвиса, он обнаружил пачку каши быстрого приготовления… но с изюмом.

— Фу, мама! Вот что значит не поддерживать контакт со мной! Покупаешь вечно, что я не люблю.

Тем не менее, деваться некуда. Он вскипятил чайник, добавил масла в сухую кашу, приправленной мюслями с яблоком, и залил всё это дело горячей водой.

Несмотря на уличную погоду, судя по всему, там было ветрено. А значит холодновато. Ричард понял данный фактор, немного поприсутствовав на первом ярусе, пока готовил себе покушать. Он взял кашу и помчался на второй этаж по причине прохлады в самом низу дома. Аккуратно зашёл к себе в комнату и остановил процесс проветривания, непосредственно закрыв окно. И стал греться путём целенаправленных отжиманий. Хорошо всё таки жить наверху: солнышко греет крышу и всё тепло достаётся Ричарду. Он снова направился в сторону окна. Поставил рядом стул и, используя вместо кухонного стола подоконник, начал набираться энергией на первую половину первого учебного дня. Временами поглядывая туда-сюда по сторонам странности не давали о себе знать. Туман всё ещё не рассеивался. Дэвис включил компьютер, открыл интернет и нажал на плейлист «Композиции». Заиграла музыка, которая в какой-то мере помогла побороть тревожность. Смертельная тишина и вправду напрягает.

Вдруг в объектив глаз попался человек грузного телосложения. Он махал рукой. По чёрным джинсам и идентичного цвета куртке нараспашку, (оттуда выглядывала бежевая кофта, чей владелец ходил в ней всё время года, кроме лета), было нетрудно догадаться, кто стоит перед Ричардом. У человека ладони оставались неприкрытыми, что свидетельствовало об отсутствии перчаток. Ноги Ричарда резко потупились, а музыку Чайковского, передаваемая из колонок, хотелось выключить. Аппетит пропал. Деваться некуда. Он пошёл отворять дверь. И теперь будь что будет. Дэвис, как всегда — любое стерпит.

Подросток надел куртку с воротника до манжета пропитанную прохладой, и теперь всем телом стал греть вещь. Слышались шаги со двора, как кто-то подходит. Сердце застучало. Ричард собрался с мыслями, сжал кулаки и выдавил из себя защитную реакцию — серьёзное лицо. Сейчас он будет показывать, как сильно не боится *собаки*.

— Привет, что тебе нужно?

— Салам, можно к тебе в дом?

Руки у этого парня загнаны в карманы верхней одежды. Его умение стоять на земле просто восхищала.

— Это ещё зачем?

Ричард стал поспешно закрывать дверь. Человек на него смотрел точно в душу.

— Можно с тобой закорешиться? — с особой уверенностью сказал он.

— Что? — Дэвис притормозил коней и вернулся в прежнее русло, расширяя дверной проём с каждой секундой.

Это какой-то розыгрыш…”.

— Потом объясню. У нас ещё с тобой целый час.

— Ты не охренел ли? А если я тебя не впущу?

— Слушай. Я правда хочу с тобой подружиться.

Полноватый мальчик протянул руку.

— Ты сколько моих нервов потратил? Катись калачиком, парень!

Ричард со всей дури захлопывает дверь. В моменте он осознал, насколько это неуважительное действие по отношению к родителем, особенно когда они ещё спят. Его сердце вздрогнуло. Дэвис закрыл глаза. Характерного хлопка не последовало. Резиновый сапог Оллскопа сделал своё дело.

— Ай… — последовало тихое по ту сторону двери. “И что мне делать? Если не отстанет, беребужу всех тут нахрен”.

— Ты задрал. Входи. Только тихо. Родители у меня дома спят.

— Это я понял, брат.

“Не называй меня братом!”, вот что хотел ответить Ричард. Но все, как назло, храпят.

Оллскоп прошёл через порог, снял свои поношенные кроссовки, которым три года от приобретения, и поставил, как положено, на подставку. Сразу видно — чужак в доме. Его обувь существенно отличалась от семьи Ричарда: грязная и просящая есть.

— Где у тебя комната? — бестактно начал Вася, будто отыгрывая роль злоумышленника.

— Наверху…

— Погнали! — произнёс шёпотом.

Тогда, на прошлых дней, этот тип по-похабски с ним относился… Стоит ли ему доверять? “Что он задумал? Он слишком самоуверенно хочет со мной поговорить. Что ему нужно? Он хочет меня убить. Инициировать самоубийство меня и обокрасть всю мою семью?”. Но тут дверь в комнату Ричарда отворилась, и Оллскоп скинул свою куртку на пол. Дэвис свою повесил ещё на первом этаже.

— Смотри!

В руках он перед собой держал обыкновенную тетрадь. Судя по всему, он её как раз таки и прятал в куртке. Василий её раскрыл. На форзаце (салатовой части) внизу справа маленьким почерком располагалась еле заметная надпись. На другой стороне тетради простирались бледно-голубые линии. Уж что-что, а напечатали стопудово их давно.

— Ты хочешь, чтобы я тебе проект сделал? А что же ещё ты хоч…

— Да нет же! — он указал своим неотёсанным пальцем на пометку. Ричард её с первого раза не заметил. — Читай!

Дэвису пришлось наклониться к “эпиграфу” в салатовой части. Он начал водить пальцем и произносить по слогам написанное.

— Мы-ш-ле-ни-е… б… Это б? — Ричард откинул голову в сторону.

— Да.

— Ага. Хорошо. Получается мышление бух… ты?

— ЛА!

— Не ори, дебил, — сказал Ричард и не изменяя себе, треснул его по башке. Странности вновь продолжаются. Оллскоп не сопротивляется. — Выходит, мышление бухла?

— Да.

Повисла тишина. Ричард готовил слова.

— Слушай, похоже на реферат. Не желаешь пойти прочь? — сказал он, чуть улыбаясь. Ответ убил.

— Как ты узнал, что я хочу стать писателем?

Олсскоп прихватился за пижаму Дэвиса.

— Отцепись от меня! Хватит ко всем вещам подходить своеобразно! От тебя что угодно можно ожидать! Мне страшно!

— Прости пожалуйста, — Вася сел на кровать Ричарда.

Он как будто назло всё исполняет! Скоро и моя точка терпения перевалит за максимум”. И тогда Дэвису будет абсолютно пофиг на родителей. Хозяин дома сел на стул рядом с ним. Закинул ногу на ногу, чтобы поубавить тревожность. Оллскоп выводил одной только выходкой. Ну ты посмотри на него! Абсолютно ведёт себя как дома. “Как будто это я у него в гостях!”. Тяжело вздохнув, Ричард начал свою речь:

— Всё началось с того, как ко мне стали приходить некие вещие сны. Причём они навещали меня в самых неподходящих моментах. Иными словами, точно не в то время, когда я собственно, ложился спать. Совсем недавно, в тот день, когда вы толпой нас избили, мы после уроков пошли к фонтану. Оттуда, во внутреннем дворе школы я увидел человека, стоящим за окном кабинета математики. Его отнюдь не было слышно. Однако слова, что произносил человек, впивались мне не то что в уши. В мозг.

— И что же он тебе такого сказал?

— То, что ты писатель. И всё, что совершил с нами, как я понял — было не специально.

Глаза Оллскопа забегали, а Дэвис продолжал свою речь:

— Я в его слова, естественно, не поверил. Что самое примечательное, помню тот момент, когда мои подруги в это время смотрели на этого господина. Однако это была какая-то галлюцинация, то-ли от принесённой тобой и твоей шайкой боли, то-ли от жёсткого переживания, сильно в тот день отличающегося от обычного. В реальности же я лежал, облокотившись к фонтану. Девочки мне заявили, что пульс у меня, когда находился в отключке, отсутствовал. Ещё была ночь, а не день, который плавно перекатывался в закат.

Васин взгляд покосился на пол. А именно в одну точку. Улыбка спала с его лица. Ричард продолжал:

— Но, разумеется, я этот бред благополучно забыл. Наступают каникулы, а именно суббота… там я теряю сознание при виде этого Мистера, глядя через своё окно на улицу. Удивительным образом, приход в этот раз был меньше по продолжительности, зато ярче по выразительности! Лицо Мистера Белого преобразовалось в твоё ВАСЬ! Он говорил: НЕ ЗАБЫЛ ЛИ ТЫ ПРО МЕНЯ?!?

Оллскоп молчал. Ричард продолжил:

— Ещё этот ужасный сон! Тогда я вместе с подругами заснул в своём доме. Дело в том, что родители должны заявиться только вечером, а одному мне спать в своём помещении было как-то не по себе. Особенно после этих приходов. Честно, я бы повесился из-за своих же мыслей. Они очень навязчивые главным образом тогда были. И ты знаешь, что я увидел?

Оллскоп молчал. Всё та же поникнутая голова удерживала курс на пол.

— Эй, ты чего? — Ричард встал со стула, который оставили прошлые соседи и сел на кровать, опуская руку на плечо Васи. Ты куда загляделся, чувак? — Половые трещины прикрывал зелёный ворсовый ковёр. — Очень сильно понравился? Смотри, у меня пижама такого же цвета! Ау! На меня гляди!

Оллскоп медленно повернул голову. Его глаза наполнились слезами. У Дэвиса застыла кровь в жилах. Невозможно предугадать следующее действие подобной верзилы.

— Ты чег…

— Ричи… — прервал его Вася. Он шмыгал носом. — Как ты нас все восемь классов терпишь, при этом не теряя энтузиазма? Что с тобой не так?

— Да ну что ты. Когда есть друзья, совершенно о плохом не задумываешься, — зачем-то бросил откровенную фразу Дэвис. Ему стало не по себе. “Вот я и раскрыл все карты. Оллскоп умеет выуживать информацию”.

Резкий рывок. Ричард поглощён целиком руками Васька.

— Прости, пожалуйста! Я только сейчас понял, насколько невыносимо терпеть все эти насмешки и издевательства. Я думал, вы слабые, чтобы дать отпор, а оказывается, вы сильнее всего нашего класса вместе взятых. У вас непорочная честь!

Речь произнесена настолько тупо, что верить в искренность становилось тяжеловато. “Может, он просто не умеет выражать своих чувств? Врят-ли в их шайке принято извиняться. Это у них по-любому считалось признаком слабости”.

— Чувак, ты крут. — произнёс Ричард. — Показать свои слабости тому, над кем издевался все восемь лет: мужской поступок.

— Правда?

Дэвис кивнул. Мальчик не был похож на обидевшегося. Некая лёгкость оставалась в его теле. “Неужели он живёт без грехов? Иначе так себя ощущать… это кем нужно быть?”, — подумал Оллскоп. Он снова начал листать свою полую2 тетрадь. Звуки школы раздались по всей комнате, в частности по всему мозгу Ричарда. И вот он остановился. На листах накарябан текст, причём, что поразительно, любвеобильным почерком. Сверху красовалась надпись большими печатными буквами:


«МЫШЛЕНИЕ БУХЛА»


— Это ещё что такое? — сказал Дэвис. Его рука потянулась к бумаге.

— Мой рассказ! — гордо заявил Оллскоп. — Но давать я тебе пока не буду. Смотри издалека.

Ричард улыбнулся. И потянулся снова.

— Ну ты и шутн…

— Я серьёзно, — сказал Василий, чуть отталкивая локоть Ричарда.

— Эй, чё за дела?

— Прости за грубость. Я ещё не понимаю, насколько сильно мне стоит тебе доверять.

— Ты бы знал, насколько я тебе доверяю! Через что я прохожу!

— Тебе не впервой, — заявил Оллскоп.

— Ах ты!

Ричард встал и побежал за подушкой.

— Да всё, всё. Это была шутка.

Внезапно Дэвис прочувствовал ауру этого хулигана чуть глубже. “Как-то шутит он теперь по-доброму… Удивительно. Что с ним стало?”.

— Всё равно ты у меня получишь!

Ричард шлёпнул его по затылку. И ещё. И ещё. А Оллскоп смеялся, будто двухгодовалый ребёнок.

— Ну всё, всё. Давай перейдём к моему рассказу, ладно?

— И дашь потрогать буковки!

— Дам. Дам. Только не бей. — Дэвис перестал колотить. — Хотя, давай я лучше перескажу? Иначе пока мы всё это будем читать, в школу не успеем.

— И правда. — Ричард с прыжком сел на свой подаренный прошлыми соседями стул вразвалочку и стал слушать.

— Короче. — Вася откашлялся. — В двух словах здесь говорится, к чему может привести алкоголь. Недавно я прочитал рассказ «Сладкий сон», “Охренеть, он читает книги”, имя автора которого смутно сейчас помню, но фамилия как у владельца заводов одной из известнейших машин. Но не суть. Его произведение повествует о мальчике, которому не уделяли должного внимания родители. А так как он вёл себя вполне тихо, да и друзей по ходу новеллы я не обнаружил, во сне однажды он нашёл девочку, с которой тот хотел бы прожить всю оставшуюся жизнь. Но проблема в том, что она существовала только во сне. Разумеется, он хотел к ней. Однако то время, в котором он находится в отключке — утекает стремительно быстро. А продолжительность простого рабочего реального дня изрядно утомляет. Вследствие чего он находит решение — наркотики, которые ему предложили приятели по школе. Осознав, насколько чаще он будет видеться со своей любимой, тот естественным образом согласился. И всё. Пошло, поехало. Родители его, как узнали, чем занимается их ребёнок, хотели воспрепятствовать этому делу. Но, к сожалению, было уже поздно. Рубикон перейдён. Главного героя ничего не могло спасти.

Вот. Моё произведение было вдохновлено данным рассказом, с разницей в том, что тут… эээ… не будем вдаваться в отличительные мелочи, например, такие, как у оригинала наркотики ключевая вещь, а у меня алкоголь. Смысла не меняет. Короче, с разницей в том, что тут заканчивается всё хорошей концовкой. Я даю надежду для своих читателей, что можно всё преодолеть, если поверить в себя. По моему мнению, автор «Сладкого сна» хотел напугать, вывести мораль, чтобы люди даже не связывались с этим делом. Не исключено, в какой-то мере это хорошо. Но при этом, если ты сам попадёшь в эту ситуацию, автор получается как бы дизморалит и как бы неофициально “доводит дело до конца”.

Ричард смотрел на Оллскопа, как на что-то сверхъестественное.

— Ты когда так научился излагать мысли?

Он захлопнул тетрадь.

— А, та забей. Я просто шарю в литературе. В остальном же говорю как попало. Можно я посмотрю в окно? — Не дожидаясь ответа. — Какой тут у тебя вид потрясный! — Посмотрел в левую часть комнаты. — Ого! У тебя комп есть? Да это же раритет. Я так рад за тебя.

Ричард снова потупил на него поражающий взгляд, будто он смотрел через Ваську. Дэвис сидел секунд с десять, а потом резко встал.

— Слушай, это конечно здорово. Но меня пугает твоя интеллигентность. Эээ… — Ричард обнял его, подойдя сбоку за плечи. — Что с тобой стало, друг ты мой паршивый?

— Тебя волновать не должно. Мы будем друзьями или нет? А-то своим псам сдам.

Снова внезапный выпад. “Чёртовы эмоциональные качели”, — подумал Дэвис, всё так же улыбаясь.

— Да слушай… Ты сам себя сдашь, если будешь водиться с нами.

— А нас будет четверо, не ебёт.

Столь внезапное матерное слово пронеслось, как скребок мела неправильной стороной по школьной доске. “Главное — сохранять спокойствие. Лишний шаг — и мне крышка. Не хочу издевательств”.

Ричард встал напротив Оллскопа чуть ли не лоб в лоб.

— Пожалуйста, применяй свою лексику где-нибудь в другом месте.

— Это ещё почему?

— Понимаешь… эээ… ааа… в-общем это сопоставимо с пердежом в прилюдном месте… Иными словами, некультурно. В конце концов, подобным образом портишь своё имя и репутацию заодно.

— Да чё ты гонишь? С кем я общался всё ровно было, — Оллскоп скрестил руки.

— Но ты подожди, с кем поведёшься, того и наберёшься, “Ну я и зануда” для них это считается нормой, как и для тебя. А ты вообще встречал успешного человека, который в принципе материться? “Угомонись, куда тебя понесло”. Вот и я про то же. Сопоставь лексику, так скажем, социального лифта низших по статусу людей и высших. “Ну и завернул

— Социальной лестнице, если быть точнее, — чуть улыбнулся Васька.

— Откуда. Ты всё время бездельничал на уроках обществознания. Бывали случае, когда тебя даже выгоняли!

— А мне интересен этот урок больше по смысловой нагрузке, нежели как идёт государственный план обучения. Единственный предмет, который мне интересен в доску. Дома сижу, почитываю учебник на животрепещущие темы, которые меня волнуют. Сходи-ка мне за книгой какой-нибудь подобной этой, в библиотеку, а? Или раз уж мы теперь друзья, давай вместе заглянем, а?

— Раз ты такой умный, почему же ты не поднимаешь руки, не задаёшь вопросов?

Оллскоп изменился в лице. Далеко не в лучшую.

— Ты совсем дурной чтоль? Понятное дело, чтобы не засмеяли. Я же не “ботан”. А к вам присоединиться я до жути боялся, хоть вы были и ближе по духу мне. Меня ведь зачмырят, что я с вами. Но я циферки на днях наконец-то прикинул… Вернее, пришла ко мне такая идея, что мы должны справиться против всех имеющейся оравой, на случай, если возникнет конфликт. А он обязательно возникнет.

Через секунд шесть после обдумываний Ричард протянул молчком руку. Василий пошёл на встречу. Но не так уверенно, как Ричард.

— Ты меня с каждым словом удивляешь. По-любому подставить хочешь. Мы это посмотрим. Надо взглянуть на часы. Думаю, пора собираться.


– -


— Вставай, дура! — спозаранку встрепенулась Ангелина.

От подруги ответа не последовало.

— Вставай же! — Барлоу села ей на спину и стала массировать плечи.

Где-то пронеслось, еле слышным голосом.

— Оххх… Мне так приятно, когда ты делаешь мне массаж… пожалуй ещё посплю…

— Ты не охренела ли? — Девочка стала легко постукивать её по спине.

В этот момент, Марта резко встала с кровати, что Ангелина с перепугу упала. На одеяло.

— Щас ты у меня получишь! — в ответку кричала Марта. Так началась битва — “кто-кого перещекочет”.

На шум сиюминутно подоспел незваный гость.

— Это что ещё за беспорядки? — сказала Обри. — А ну марш живо кушать оладушки и собираться в школу!


– -


На улице ещё стояло марево. Складывалось впечатление, словно в один миг с выходом в атмосферу — появляется близорукость.

— Обычно я выходила, а вы уже тут как тут. Теперь же мне с тобой приходиться идти к Ричарду. Так непривычно…, — закрывая входную дверь, сказала Ангелина.

— Ато.

Тела девочек облегали жёлтые дождевики. Небо окутало серым сплошным облаком. И когда это дождь вчера шёл?

— Смотри, две фигуры у двора нашего друга!

— Это чё за херня?

Марта не знала, чему удивляться: Ангелиновой грубости или человеку, который мило беседовал перед Ричардом.

Дэвис помахал в их сторону.

С каждым шагом фактура раскрывала свои очертания. Силуэт предвещал беду в подсознании девочек. Ведь все знают, кто обладатель именно этой фигуры.

— Какого дьявола? — сказала Додсон. Её лицо искривилось.

— Да, Марта, ты всё правильно поняла. Это Василий Оллскоп собственной персоны! — произнёс Ричард, обнимая бывшего врага правой рукой. Улыбка Дэвиса впервые казалась мерзкой.

— Это чё за дела, Рич? Ты разве не понимаешь, что этот му… человек имеет все возможности нас подставить. В том числе и тебя!

— Я понимаю, Марта, причину твоего замешательства. Дай объясниться, хорошо? Васька изменился… — Дэвис стал бегать глазами с Додсон на Оллскопа. — Удивительно, правда?

— Люди не меняются! Это обман! — сказала Марта.

— Пожалуйста, — Ричард взял протестантку за руку своими двумя, будто принц, готовый поцеловать тыльную сторону ладони возлюбленной. — Поверь мне…

Драматичную паузу Марта прервала столь резко, насколько это вообще возможно:

— Нет.

В глазах померкло.

— То есть как это “нет”?

— Пускай валит отсюда!

Что-то щёлкнуло в голове. Идея стремглав пришла в голову, несмотря на фразу, выбившею из колеи.

— Хорошо. Поскольку нам предстоит идти немалый пути, пускай Васька идёт поодаль, а главное — впереди нас. Я не думаю, что вам, девочкам, нужно объяснять, почему имен…

— Ближе к делу, — сказала Марта.

— В-общем, — Ричард стал подходить к Марте. Она невольно стала отходить. — Давай я расскажу всё, как было. Сейчас картина у тебя не из простых, и ты думаешь, что он меня загипнотизировал. Но прошу меня выслушать… ДА КАПЕЦ. Я сам как ненормальный выгляжу в подобном тоне! — И Дэвис пошёл в школу.

Прошло немало времени, как Марта подошла ближе к Ричарду. Ангелина проследовала за ней по пятам. На самом деле Барлоу хотела первой подойти, но боялась, как на это отреагирует её подруга.

— Давай всё начнём заново. Можешь объяснить происходящее?

Стоило только начать, как Ричард взорвался обилием слов. Его пересказ и впрямь казался абсурдным, однако на этот раз Марта решила дать ему шанс выговориться. Всё внутри постепенно становилось горячим: что предпринять? Как вразумить этому дурочку, что драчун водит его за нос?

Оллскоп шёл рядом с ними. Он просто молча передвинулся вперёд всех в тот момент, когда девочки решили пообщаться. А на горизонте проглядывалась школа, точнее пока тёмный забор. Вмиг у ребят потяжелели ноги, а разговоры тотчас прекратились. Оллскоп не исключение. Он подумывал, что зря всё это он делает. Пора возвращаться к прежней жизни. “Нет, надо посмотреть, во что выльется перемена. Но мне страшно перед своими бывшими друзьями!” — Василий склонил голову вниз. А потом ударил себя. Мысленно. — “Нет, они тебе не друзья! Если ты хочешь с ними дружить из-за того, чтобы они тебя не били — ступай. А если нет, борись!

Едет школьный автобус. Почему здесь? Он всегда передвигался по пересечению между «Хвойной долиной» и магазином-складом «Заходи». От остановки у частного жилого сектора до школы — по прямой! Но никак не давая полукругаля!

Из окошка показалась тусклая голова с не менее светлыми волосами. Бледный. Сердце застучало сильней. Сзади “полуживого” подростка сидел ребёнок в рыжих волосах. Автобус, безусловно, пролетал перед глазами, но в самый последний момент ЭТОТ ребёнок невзначай посмотрел в окно. Его зрачки до невиданных высот расширились. И тут Рыжий стал толкать ногами переднее сидение. Теперь на Оллскопа смотрело двое. Василий при всём желании хотел зажмуриться, представить, что это всё сон и, наконец — проснуться… но что-то в глубине мешало ему это сделать. Подключились ещё двое — им пришлось с усилием протиснуться. Девушки Рыжего и Бледного… В итоге весь автобус смотрел на них, пока он окончательно не остановился.

Из транспортного средства повалились крики и толпища детей. Все с кнопочными телефонами, жаждущие снимать происходящее. Оллскоп не сдавал позиций. Он расправил руки в стороны, как бы оберегая своих новых друзей от “помидор”. Молниеносно их окружила толпа. Летело множество вопросов, на которые ни один из них не ответили. Стояла какофония,3 и ничего поделать было невозможно. Последними из автобуса вышли Илюха Фултон и Алексей Гарднер. “Вот скотины, они всё это время сидели и подбирали нужные слова, чтобы не прослыть немощными!”, — подумал Оллскоп. Василий наблюдал, как секунда за секундой он терял свою значимость. Их речь была невнятна, зато явно обидная.

Хозяева стаи протиснулись в толпу. Народ вмиг расступился. Идут главные. Оллскоп, несмотря на окруживших его вокруг — рук не спускал. Со лба тёк пот. Щёки налились кровью. Признаки перемены… но далеко не школьной.

— Вась, ты с кем скорешился? — Не успев войти в круг, произнёс Бледный. Его глаза Оллскопу показались чужими. — Или ведёшь их спецом к нам, чтобы мы потренировались на них перед началом учёбы? — Гарднер сплюнул на траву густую слизь. По консистенции она напоминала соплю. — Так скажем, выбили всю злость из себя. — Алексей смотрел на своего братана так, словно теперь сам Алексей тут главный. Как учитель, с укором смотрящего на ученика, готовый ставить двойку за невыученный стих.

— Давай не будем ссориться, Лёш, к чему вся эта агрессия? — Руки Василия заиграли по-новому. Теперь они вертелись перед ним, помогая ему.

— Ах, вон оно как…

Лицо Гарднера помрачнело. Не давая себе отчёта, он сжал кулаки. И направился к визави.4Ты посмотри… сейчас кое-что будет. Не дай бог, он заденет мою семью… Лучше отойти на пару шагов для безопасности”.

Алексей не моргал. Он смотрел на Оллскопа точно как коллектор, который пришёл обслужить ещё одного клиента. Гарднер начал громко дышать, его губы превратились в соломинку. Толпа стихла. Она с заворожением снимала происходящее на телефоны. Время у обоих остановило свой шаг. Резкий кулак полетел кому-то прямо в лицо. Василий чуть отмахнулся вбок. “Какой же ты предсказуемый…”. В свой черёд Оллскоп замахнулся и тотчас вмазал ответку прямо под глаз. “Семь лет дружили, ты думаешь, что я забыл все твои слабости?

— Подонок, сука! — Отвернулся Алексей и приложил руки к будущему синяку. Боль оказалось пульсирующей из-за серебряного перстня. — Я тебя убью! — Гарднер грубо вырвал нож из кармана. Лезвие чётко выточенное, чего не скажешь об уходе — ржавое.

Оллскоп схватил его свободную руку и тотчас заломил. Оружие пало на сухую траву. Пользуясь моментом, Василий поднял предмет. Набриолиненные волосы не потеряли своей стойкости. Их никто не трогал.

— Кто следующий? — непринуждённым тоном произнёс Оллскоп, покручивая нож лёгкостью пальцев. Он приложил сорванца вплотную к земле.

Толпа повыключала телефоны и с криками побежали в школу. “Даже Илюха побежал! Оставил лучшего друга в беде!..” Алексей пыхтел. У паренька начала валиться изо рта пена с пузырьками. “Удивительно… все и вправду смотались… я ожидал, что будет гораздо хуже”.

— Будешь ещё залупаться на нас? — Василий подставил нож к горлу Гарднера. Губы Бледного повязли в промёрзлой земле. Он плевался ею, как от просроченного молока.

— Не надо! — начала Ангелина.

— Пошёл в жопу, чёрт, — хриплым голосом произнёс Алексей, обращаясь к Оллскопу.

Васька встал и незамедлительно пнул твёрдую землю. Осколки полетели в скрюченное лицо Алёхе. Он стал сильнее обплёвываться.

— Это тебе на посошок, мудень, — произнёс Оллскоп. Ребёнок окинул взглядом на троих детей. Ребята не могли поверить, что это на самом деле произошло. Взяло — и произошло. Вмиг человек поменялся… — А этот нож я себе оставлю, понял? — Ответа не последовало. Не более чем зверские покашливания. — Молчание, знак согласия. Пойдёмте, нам тут нечего делать.

Подумать только. Через пять шагов, которые были произведены новой бандой, Гарднер нашёл в себе силы, чтобы подняться:

— Вы ещё пожалеете, придурки!

Василий моментально остановился.

— Эй, ты куда? Нет, нет, не надо, прошу тебя! Он и так своё получил! — сказала Лина.

— Да подожди ты!

— Только не делай ему больно, слышишь?

— Не нужно, Ангелин. Это их отношения. Пойдём в школу, — произнёс Ричард.

Оллкоп подошёл впритык к Алексею.

— Тебе повезло, что у меня новые друзья! Они, как видишь против насилия… — Нагнулся к его уху. — А-то бы получил лишнюю порцию удара в живот, землежуй!

Бледный умолк. Чрезмерное дыхание прекратилось. Его голос прорезался только тогда, когда те зашли в заведение.

— Сука! — проорал во всю глотку Гарднер, то ли от боли, которую сдерживал, то ли от обиды, вовремя не выпущенную наружу. — Рыжий ахуел! Блять, как он мог! — Алексей пытался пошевелить рукой. — Я даже руку свою не чувствую! А может быть перелом? Пиздееее… Как я теперь покажусь в глазах родителях? Они ведь меня защищать не будут… — По лицу закоренелого ребёнка пробежала скупая слеза, в совокупности преисполненной огорчением, злостью и страхом. — Ёбаный Васька! — Бледный встал, превозмогая боль в груди, руке и лице. — Мне срочно нужен доктор.

Глава 2

Свежая прогулка с утра совершенно не ободряла в первые двадцать минут. Да и непривычно без наушников. Скучно как-то. Со временем Престон стал прислушиваться к покачиваниям веткам сосен и кубарю, прокатывающемуся биологическому мусору. Первый день. Сколько он протянет? “Страшно. А если в дальнейшем наскучит мне? Замкнутый круг” Сегодня выходной по работе, поэтому он решил убраться дома. “Скорее бы взяться за дело…”. Сумасшедший беспорядок, честно говоря, в комнате с женой у него стоял. Всё время откладывал. “Видимо, с этого и начинается новая жизнь — с уборки своего же дома”. Сердце скакнуло. Престон промочил обувь. Лужа, образовавшаяся путём прихода весны. “Ну… Или с прогулки”.


– -


Раньше Василий Оллскоп вёл себя через край агрессивно. Ребят обескураживало происходящее, особенно Марту. Он не соврал. Как? Внезапно — и новая жизнь? Как в сказках? Всё равно, как ни крути, Оллскоп вызывает подозрение. Может это такой большой план, хоть и жестокий по отношению к своим одноклассникам? План по глобальному унижению по всем фронтам?

В любом случае, они все дружно вчетвером шли в класс на урок. На этот раз Василий занимал сидячее место Алексея, рядом с которым угарал Илюха. А Рыжий что-то рисовал непонятное в тетради.


– -


В девятнадцатом кабинете по-прежнему горел свет, в который тщетно хотела пробраться мошкара. Хлопнув дверью — она разлетелась. Но ненадолго. К врачу зашёл Алексей Гарднер.

— Мне нужна помощь… — прохрипел он.

— Хорошо. Что Вас волнует? — Руки доктор положил на белый стол, скрестив пальцами. — Садитесь.

— Вы не видите, что я весь разбит?!

— Ну, ну… не кричите. Что уж Вы так? — Он стал что-то записывать. Белые очки, сидевшие на кончике носа, блестели.

Ты конченный?

— Вы лечить меня будете, нет? У меня рука сломана!

Мариус Алабян обратил на него внимание возмущённым настроем. Затем протянул таблетку, в которой внутри хлесталась о стенки вода. Препарат прозрачный, как и сама жидкость.

— Жуй. Вода обмягчит путь оболочки.

— Какого?

— Лишних вопросов не задаём, — низким голосом произнёс врач. Он принялся вновь что-то чиркать на бумагах, поправив очки на самую переносицу носа.

Гарднера перекосило. Подросток чувствовал уверенность в его голосе, что аж отпало желание переспрашивать. Алексея перебирала злость. “Если этот старикашка меня отравит, его родной внук не узнает”

И проглотил.

Первые ощущения: чистейшая вода прокатилась по окрестностям рта. Запах смеси прошёл через ноздри. Ребёнок почувствовал свежесть. Далее прокатилась влага по горлу. Стенки расширились. Появилась пульсирующая боль. В глазах двоилось, а проекция видимости расплывалась. Что же будет, когда он сглотнёт оболочку? Желание выплюнуть и уйти от этого сумасшедшего — вот что оказывалось в мыслях Алексея. Чувство неготовности пропускать через себя оставшееся лекарство можно сравнить с жвачкой, из которой выжали все соки. Он сглотнул. Гарднер взялся за голову и прижался к коленям. Словно его вновь избили. Это повторяется? Он резко взметнул голову, как это делают в рекламе шампуня, и повернул её в сторону доктора. Белый халат, белая шапка с какой-то блестящей медицинской штукой… И чёрная кожа. На Гарднера опустилась линия неясности. “Помнил ли я при входе, какого цвета он был? Чёрт, я даже не обратил внимания!

Неожиданно господин в белом начал:

— Хочешь восстановить справедливость? — Его голос с каждым словом переходил по нотам на низкий аккомпанемент.

Подросток смотрел на него тупым взглядом с повёрнутой головой влево к нему. “Да, конечно, хочу!

— Я думаю, таблетка оказала уже нужное действие. Подвигай рукой.

Алексей посмотрел на свою правую руку. Произвёл одно движение: протащил её по тыльной стороне бёдер до колен и обратно. Получается. Попробовал сжать пальцы в кулак. Удивительно. Все мышцы работают. А теперь самое страшное. Ребёнок поднял больную руку. У него секунды через две на лице расплывалась улыбка, а по щекам стекали слёзы, но уже не такие, как в прошлый раз — новые наполнены счастьем, воодушевлением и благодарностью. “Она функционирует точно часы…

Доктор потянулся в задний карман своих чистейше белых брюк.

— Это тебе пригодится. — Он протягивал нечто чёрное. Некую прямоугольную “коробочку”. Не по центру, но чуть выше красовалась небольшая эмблемка: белый плюсик на красном фоне. Гарднер взглянул на подарок с недоверием… А потом всё же принял эстафету. По интуиции провернул содержимое влево. Лёгким мановением оттуда высунулось серебристо-стерильное железо. “Коробкой”, как оказалось, являлся черенок. — Я дал тебе лекарство от проблемы перелома и синяков, решить подобный вопрос и дурак сможет — просто разжевал и сглотнул. Теперь же я тебе дал лекарство от психологической проблемы. Чтобы принять его, понадобится хорошая сила воли. Я думаю, ты знаешь, что делать.

На лице подростка красовалась улыбка. Вот оно! Как будто задача уже решена, и жить стало в разы проще…

— А как Вы узнали о моих проб…, — не успел проговорить Алексей, как доктор запустил свою ладонь к глазам Гарднера.

Прозвенел звонок. Как оказалось, он весь урок пролежал в холле у выхода из школы на лавочке.

Ёбнутые сны!”. Подросток встал. Почесал за ухом.

Стоп!”. Он обратил внимание на правую руку. “Чё, бля?”. Ребёнок встал. “То есть всё, что происходило утром… Вот это я поспал…” — начал потягиваться. — “Получается, этот Васёк не стал дружить с теми дебилами?

Между делом двери раскрылись, и дети толпой шли в столовую. Среди них он заметил Оллскопа. Однако он не был в соответствующей компании. Его сопровождали эта уродина Ангелина, Марта и Ричард.

Алексей стал рыскаться в карманах. Сиюсекундно почувствовал что-то квадратное и твёрдое. Сердце забилось.

Лекарство.


– -


— Дорогая, я дома! — вскрикнул Престон. Ответа не последовало, что и требовалось ожидать. Он скинул поношенную ветровую куртку с себя и скинул на крючок гардеробной палки. Серая кофта и джинсы оригинального отлива аутентично подчёркивали отца. Престон направился в сторону кухни. Единственное место, где всегда было убрано. С того момента, как он гулял, наслаждаться моментом не всегда получалось, поэтому решил начать всё заново. Один раз его мысли неосознанно загнались о том, что будет, если отец разочарует Ричарда, не сможет измениться. А иной раз и: что сделать на завтрак. В холодильнике оставалась рыба по технике меньер.5 Обычно её обжаривают на сковородке, предварительно потаскав филе по всей муке. Вчера у Престона она получилась хрустящей. Также в холодильнике имелись «битые огурцы». Данная закуска перекочевала из Китая и представляла собой огурцы, как бы замаринованные в консистенции уксуса и соевого соуса, в равной мере перемешанным с кунжутным маслом, а также добавлением чеснока. Но почему же они “битые”? Да всё просто! Перед готовкой огурцы отбиваются плоской стороной ножа, чтобы они в будущем быстрее пропитались маринадом. Однако Престон вчера их только кулаками будь здоров.

— Это всё не то относительно завтрака, — сказал он и закрыл холодильник. Снова открыл и взял коробку яиц с подсолнечным маслом. — Не хватает травки. — Выложил всё на кухонный стол. Вновь открыл холодильник. Его рука потянулась к затылку. Взгляд упал на рыбу. На ней лежали небольшие кончики петрушки. Он незамедлительно взял их и закрыл холодильник. Поставил обмазанную маслом сковородку на слабый огонь и пошёл смотреть за тем, что плохо лежит. Предстояло дело убираться в доме. Скорее всего, первый раз в относительно новом доме.


– -


— Ну чё, поможешь? — Оллскоп еле подтянул рюкзак на мускулистые плечи, которых не было видно из-за куртки. Дети вышли на школьный двор.

— С книгой-то? Да пошли. — Ричард закинул руку на плечи Ваське. — Девочки, вы с нами?

— Я думаю, что пойду. Надо получше узнать нежданного новичка нашей банды. По-видимому, который будет теперь нас защищать, нежели избивать, — выдавила Марта.

— Я тоже в стороне не останусь. Март, только предупреди свою…

— Да мы же быстро, — перебила Ангелину Додсон. — Успеем.

Библиотека находилась совершенно недалеко, как ранее отмечала Марта, поэтому они вчетвером прибыли на место назначения через тридцать одну минуту. Заведение располагалось неподалёку от образовательного учреждения, на той же стороне. Сворачивать никуда не приходилось.


– -


Конфорка выключена. Яичница готова. Кипит чайник. Чувство голода всё ещё не одолевало Престона. Он начал уборку с самого основного — с гостиницы, комнаты, которая отвечает за всю свою репутацию перед гостем. Его пробирали мурашки. “И правда, когда работаешь не только работу, на которой получаешь деньги — чувствуешь надежду на будущее”. Различные бумажки валялись на столе, скомканные в одну кучу по полу, разбросаны по разным углам всякие найденные на улице “безделушки”, которые, несомненно, пригодятся для жизни. И как же непривычно это без лишней минуты лежания на кровати, без просмотра телепередач за потреблением пищи делать мелкие дела. “Вроде незначительные вещи, но если они войдут в привычку, то через год я надеюсь, что стану совсем другим человеком!”. Тем не менее, всего вышеобозначенного отчего-то не хватало Престону. Перед тем, как погасить конфорку, отец начал смотрел на чудом блестящий “котелок”. Почему чудом? “Сколько же я приложил сил, чтобы отдраить только один чайник?.. Всё ровно, я горд своей проделанной работой, и у меня ещё в запасе осталось много сил!”. Он отвлёкся. Пытался не принижать себя за это. Снова перешёл к своим истинным чувствам. Внутри переполнило чувство раздражения. Внезапно появилось желание всё тут разгромить к чёртовой матери, чтобы эта “спящая красавица” наконец-то проснулась и привела себя в долбанный порядок! В загул пустился чайник. С каждый секундой нержавеющая сталь звучала всё решительней и решительней. Престон терпел. Его уши ни на миллиметр не сдвинулись от виновника звука. “Чёрт, её даже свистком не разбудить!”. Он выключил газ. Отец вспомнил вчерашние напутственные слова сына перед тем, как пошёл спать: Если всё зайдёт слишком далеко — сконцентрируйся на настоящем моменте, вдохни поглубже. И не важно, зол ты или обеспокоен. Сел на первый стул, который попался под руку и…

Вот он с маленьким Ричардом гуляет по дворам. Помнится, мать редко когда проводила время с ребёнком. Ей всегда было некогда. По её словам, она работала дистанционно педагогом русского языка в довольно престижном городке наподобие Оксфорда. Престон вспомнил, как она в их общей спальне проговаривала студенту гласные А, О. Да ещё так громко… Как бы то ни было, Лорейн запрещала входить в комнату во время своих занятий абсолютно всем членам семьи. По причине курьёзности. А после работы та выходила из их единой комнаты в туалет — смывать косметику. После занятий она всегда казалось чересчур уставшей. Когда за столом доходит до странностей в её поведении, она скидывала это на сложный день.

Вот он в магазине с Ричардом. Ничего необычного. Только вот Престон совершенно не помнит, чтобы там присутствовала и его жена — Лорейн. Это что же тогда делается? Отец всё ещё сидел на стуле, наклонив спину, водрузив руки на ноги. Одна из них держала голову. Он вспомнил об уборке — то, ради чего стоит начинать новую жизнь. Никакие обстоятельства не должны были помешать. И даже эти. Престон встал. И пошёл в гостиную, пытаясь жить настоящим.


– -


Книга «Человек и общество» выходила с гордо поднятой рукой из библиотеки. На обложке красовался человек, который давал всему залу свои наставления.

— Еб… ой, капец, спасибо!.. — Обнимаяпервым делом Дэвиса, сказал Василий. — Вы лучшие.

— Ага. Теперь домой?.. — произнесла Марта. В её голосе хоть и не слышалось недоверие, однако, как ни крути, она видела, как этот типок слишком приторно входит в доверие к Ричарду. Ей хотелось всё остановить. И поговорить наедине со своим другом детства, да побыстрее, пока его разум ещё не сильно затуманен.

— Оллскоп, ты доходишь последний километр сам, — вставил ремарку Дэвис.

— Я знаю. Но мне от этого хуже не станет. Наоборот! — Василий возвёл руки перед небом. — Я весь оставшийся путь охотно буду вспоминать, насколько сегодня я совершил великий для меня день! Ведь именно с этого дня моя жизнь в корне поменяется! Этакая личная революция!

— Эволюция, — поправил его Ричард. — Ты перешёл на новую ступень развития.

— Всё равно революция звучит круче! Буду именно так знаменовать нынешний день.

Снова восседала перед ними школа. Они прошли её в задумчивом молчании. Тумана уже не было, поэтому появилась возможность вновь полюбоваться на лесные виды, вдоль которой уложена одна-единственная трасса. Близился вечер, хоть и не настало ещё 19:15 — заката солнца. Подул лёгкий, наполненный кислородом ветер. Справа деревья поддавались порывам воздуха. Их шатало, и сосны издавали характерные скрипучие звуки, осыпая вниз крошки снега. Где-то надломилась ветка.

— Кого-то грохнули, — законспектировал Василий.

— Надеюсь, это всё же что-то от дерева отвалилось, — произнёс Ричард.

Молчание стало напряжённей. Иногда безмолвие побеждает чувство раздражения. И такие моменты бесят. С каждой секундой Оллскопа уничтожала изнутри эта глубокая тишина. Он ощутил, что сейчас вот-вот разорвётся сердце. Дурное чувство, когда вмиг перестаёшь быть собой. Вот как в такие моменты возможно раскрепоститься и стать искренним? У Оллскопа появилось желание попробовать раскрыться. Время подошло. Место подходящее. “Если я сейчас не расскажу, то будет только хуже. Как я засну? Надо срочно высказаться!

Последние моменты перед первым словом казались невыносимыми. Ощущение, словно делаешь шаг в настоящую пропасть. Падаешь в обморок и далее по списку.

— Вы по-любому думаете, почему я так с вами обращался с первого класса? Почему я такой?

Повисло молчание. “Называется начал… блять”. Тем временем нарастала потливость. Намерение расстегнуть куртку производила свои обороты.

— Я до недавнего времени, — Он начал помогать руками, — сам того не понимал и не осознавал, насколько таким ребятам, как вам, действительно плохо. Понимаете, для нас ведь всё это шутки. Рос я совершенно не в благополучной семье, как вы могли заметить, по дому. Наверное, вы поэтому и не сильно обращали внимания на мои с классом выходки. Вы жалели меня, что у меня несчастная семья. Ведь все характеры из семей вначале даются, а потом в компании ребят, которые больше вызывают в тебе доверия, развиваются. В-общем к чему это я. Мне впервые довелось услышать такие заинтересованные слова в свой адрес. Вы — первые люди, кто реально заинтересовался моим творчеством. Я очень этому польщен. Наконец-то я нашёл тех людей, кто ценит искусство. Мне капец как стыдно приходить и просить прощения за те очень суровые выходки. Поэтому я отрёкся от всего класса. И потерял репутацию в глазах ребят. Я реально очень сожалею. Вот только не знаю, как всё это передать в слова. Поэтому показал действием.

Собеседникам было очень приятно, что Оллскоп признался в своих поступках. Незамедлительно поступил ответ.

— Ого! Вот тут и понадобилось твоё преимущество характера! А ведь и правда. Вы только подумайте, что сделал для нас Оллскоп! Это очень мужской поступок, несмотря на его прошлые грешки, — подчеркнул Ричард.

Василий чуть улыбнулся, а щёки побагровели от холода. Температура как никак под плюс два.

— Спасибо что принимаете меня… — Оллскоп шёл рядом с Ричардом по левую сторону. Он сделал неуклюжее движение рукой, повернул петлю и снова в карман.

— Ты меня обнять типа хотел?

— Ну, блин, потом вспомнил, что тут мы не одни… ой, то есть..

— Да, проехали, — сказала Ангелина. — Давайте просто в тишине пройдёмся до дома. Столько всего за день произошло. А я, Ричард, не успела переварить вчерашнее.

На том и порешали.

Глава 3

Ветки под ногами хрустели, прямо как и упавшие в прошлом году иголки с нескольких сосен. Где-то стучал поспешно, от случая к случаю, дятел. Илья шёл напару с Алексеем.

— Я хотел всё извиниться, что бросил тебя, Бледный. — начал Фултон после продолжительной паузы, которая брала свои корни ещё после школы, когда Гарднер позвал Илюху, который заступил за территорию школы, собираясь домой. С рыжими волосами Фултон стал больше походить на лук, особенно когда тот покраснел. Такой же противный и вонючий.

Как показалось Илюхе, у Бледного лицо стало ещё больше безжизненней. Гарднер даже не смотрел на него. Даже не вздыхал тяжело! Безмолвие и вправду убивает. Непонятно, о чём думает его приятель. Его снежные волосы альбиноса издалека казались седыми.

— Слушай, а почему мы вышли за пределы парка? Тут ведь даже неудобно ходить!

Голубые глаза Гарднера смотрели словно в никуда. Над чем он так сильно задумался? Это настораживает. Его дыхания и вовсе не было слышно! А если учитывать тот фактор, что сейчас они шли по колдобинам, так это и вовсе удивительно!

— Давай остановимся и пойдём обратно? — Паника возрастала в геометрической прогрессии. — Мы и правда так ушли в себя, что не заметили, куда пришли. — “Нужно как-нибудь его успокоить” — Это не твоя вина. Если ты об этом думаешь, то тебе незачем извиняться, это наша общая вина. Давай свернём и пойдём обратно?

Алексей шёл, как и прежде.

— Знаешь что? Я пойду! — сказал Илья и развернулся. На горизонте красовалась статуя прошлого Главы администрации Алимровского сельсовета — Ахрэма Ковальски. Её поставили относительно недавно. В дань памяти. Посмертно. Человек отдал посёлку городского типа всю свою жизнь для того, чтобы поднять её из грязи. Ахрэм Ковальски этого достиг. Печально, что он так и не увидел, как отблагодарило его новое управление.

Илья вздрогнул. Моргнул. Он не мог издать звука. Чувство такое, будто треугольная муха раскусила тело насквозь. Началось жжение, желание почесать больное место. Сердцо стало холодным, а руки онимели. Фултон почувствовал себя заложником. Если он сделает хоть шаг, то его пристрелят. Кто это мог быть? Если обратить внимание на шорох листьев — шаги Алексея отдалялись. Неосознанно парень в рыжей расцветке волос начал поворачиваться. Комар моментом улетел, рана зачесалась сильнее. Перед ним стоял Гарднер собственной персоной. Он совершенно не был похож на того Гарднера, которого знал все эти восемь лет. Напыщенные брови, ярые глаза с ухмылкой таили в себе больше, чем одержимость. Взгляд Фултона переместился на одну из рук Алексея, в котором он держал нож. “Тот самый нож с драки, в которой я ему не помог…”. Рот Ильи начал наполняться кровью. Его губы разошлись, замахнулись. Сейчас будет крик.

— Прос…! — удар точно в голову локтём свалил Фултона с ног. Илья всё ещё находился в сознании на листьях. Ему удалось избежать второго удара головой о землю. Однако чувствовал себя чрезвычайно дурно. “Я в воде… нет, под водой!”. Слух отбило напрочь, а изо рта всё ещё сочилась кровь. Фултон “заряжал” свои губы на вторую попытку. Алексей треснул по сосне.

— Спас…! — последнее, что успел выдать Илья. Окончательное, что он видел в этом мире — это старая безигольчатая, витиеватая, громоздкая ветка, стремительно падающая прямо ему в глаза.

Зрелище не из лучших: словно дубинка с гвоздями, обрубок впился в холодную от погоды кожу. Рот напоминал чем-то джакузи: из кровавого озера выходили пузырьки.

Почему Илья не попытался сбежать? — Алексея это не волновало. Равным образом также не волновал и тот вопрос, почему он начал стучать по дереву. Главное первую таблетку Гарднер только что принял. Ему стало заметно лучше. Но всё же: как Бледный угадал и настолько филигранно рассчитывал удары без лишних воплей жертвы? “Эти навязчивые мысли… Отставить! Сейчас нужно замести следы”. Алексей полез в чёрный рюкзак и стал, словно как на торжественном мероприятии, подбрасывать повсюду иголки вверх. После он направился обратно в парк, оставив тело лучшего друга в покое. Попутно, как Гензель из сказки Братьев Гримм, стал разбрасывать по пути “колючки”.


– -


В доме стало убрано везде, по крайней мере, на первом ярусе. Престон сегодня в руки телефон даже не брал. Надо же, и тут он преуспел. За что собой гордился. А всё благодаря кому? Если бы не сын, он бы не знал о значении некачественного дофамина. Отец поставил все чистящие средства на полки, скинул резиновые рукавицы и тщательно помыл руки. “Подкрепиться надо”. На кухне стало темно. Престон не помнит того момента с тех пор, когда солнце заходило за горизонт. Включил свет. На завтрак яичницу он всё же съел. Это было утром. Обед, видимо, пропустил. Что ж, пришло время ужина! Не долго думая, Престон вспомнил о филе «Мельник» и «Битых огурцах», которые в данном случае будут выступать в качестве гарнира. На тарелке располагалось три кусочка. ТРИ. Вместо четырёх. Где ещё один? Престон сразу же вспомнил про свою жену. Он не может припомнить, чтобы видел её сегодня. “Может, когда я работал, она проскочила и забрала к себе (нам) в комнату? Да. Каждый работник в совершенно любой области имеет право на перерыв”. Престон взял всё необходимое и незамедлительно закрыл дверцу холодильника. Выложил всё необходимое в тарелку и посыпал майонезом. Вдруг, он посмотрел на часы. Время — 21:00. И тут сердце заколотилось. “Стоп. У жены давно был окончен рабочий день. Почему она так и не вышла с небес?”. Престон вспомнил, какая она была ленивой. “Ах, да… точно… Ну, если хочешь изменить других — начни с себя… Я уже в процессе. Пора что-то менять и ей. Иначе очень негоже это, когда видишь, что другие, близкие тебе люди саморазрушаются. И не хотят при этом никак меняться”. Разом сошлись все карты в ряд. “Погодите… я теперь понял чувство Ричарда… Но почему он сам не проявлял инициативу на то, чтобы я встал на путь праведный?.. — Невзначай перевёл взгляд на часы. — ВРЕМЯ! Так, ладно, позвоню, когда разберусь с женой. Не думаю, что он попал в передрягу с таким-то характером”. Престон снял обувь и аккуратно поставил её подле стены кухни. И на цыпочках, значительными шагами перебрался на второй этаж. Он знал, какая ступенька скрипит, поэтому переступал зоны рассекречивания. Благодаря перилам он мог перескакивать намного больше выступов, нежели без них. Следовательно, каждые пять ступенек он пропускал с неимоверной лёгкостью. Бывало в некоторых случаях и четыре. (по подсчётам Престона, пятая должна оказываться скрипучей). Как только он начал исполнять в действие сиё задуманное, пожалел, что не произвёл разминку. Сухожилия растянулись на бёдрах, также как и на тыльной стороне плеч от резкого рывка “в гору”. Небольшая боль потупила его намерения. Но вскоре Престон продолжил. С каждым разом ему давалось всё легче и легче пропускать ступени. И вот он. Стоит у двери в свою спальню. Сердце пробило вторым дыханием. Оно стало работать учащённей, с проворачиванием круглой ручки у двери. На удивление, она отворилась. Порывы духоты врезались в лицо. Окна были завешены розовыми шторами, отчего складывалось впечатление, будто здесь происходит обряд. И, конечно же, властная, навевающее тревогу, могильная тишина.


– -


Мальчик вцепился в другого. Он шикнул. Сказал поубавить тон. Они давно прошли дома их местожительства. И надвигались к более бедному району.

— Ну, ну. Всё будет хорошо. Поубавь скорость. Убивать никого не надо. Я понимаю, насколько тебе тяжело, но если ты сотворишь в твоём понимании месть, будешь ли ты при этом спокоен? Ну вот убьёшь ты своего отца, а в памяти то он останется навсегда. Совесть может тебя загрызть о том, как ты с ним обошёлся. Вот ты знаешь его судьбу? Я имею ввиду, почему он именно такой, а не другой.

Оллскоп посмотрел вперёд. В его доме горел свет. Его распирало на куски, и не знал, какое утверждение верное. “Либо они хотят меня успокоить, чтобы я им не завидовал в плане роскошных домов. Или реально они хотят помочь”.

— Да я его совершенно не знаю! Он для меня как чужой.

— Вот видишь! — Щёлкнул пальцем Ричард. — Попробуй с ним поговорить на досуге, только когда он не пьяный. Все поступают так или иначе, в силу своего мышления. А оно строится на твоём прошлом. И лишь немногие, вопреки былых времён, меняют мышление.

Молчание. Дэвис посмотрел на небо.

— Ну всё, дойдёшь дальше? Уже темно. За Ангелину и Марту могут переживать уже. Завтра обязательно об этом ещё поговорим. — Ричард взял Оллскопа за плечи. Искренняя улыбка Дэвиса по-настоящему ошеломляла Василия. — Главное не совершай глупостей. — И только Ричард его обнял. Все остальные сказали впоследствии “пока”.

— Да. Простите, что укутал вас разговорами о своём прошлом. Так и не заметил, как прошли ваши…

— Да ничего страшного. Бывай.

Прошло двести метров в безмолвии, как Марта начала:

— Ричард. Нам нужно поговорить. — Она остановилась. — Я так больше не могу.

— Почему?

— Ты разве не видишь, что он с тобой хочет по-максимуму сблизиться?

— Я тоже побаиваюсь в его благих намерениях, но давай рискнём? Если он нас подведёт, впредь будем знать, что люди и вправду не меняются. Нужен опыт. Это тоже самое, что и говорят: НЕ ПРИКАСАЙСЯ К ЧАЙНИКУ, ОБОЖЖЁШЬСЯ! Но мы ведь не пониманием…, — улыбка засияла на лице у Ричарда.

— Но я всё равно боюсь!

Дэвис положил руку на сердце.

— Клянусь! Если что-то пойдёт не так, я заступлюсь за всех вас и буду свою кашу расхлёбывать до конца. Ангелин, иди сюда, что как чужая? Ведь только вместе мы сила! Забыла?

Барлоу неуверенно захихикала, а Марта ничего не ответила, хоть даже и переживала теперь за друга.


– -


Бежевый цвет лежал на кровати. Около тела — ноутбук. Интересно, сколько его жена проспала? Она прижала колени к груди. Запутавшиеся блондинистые волосы прикрывали лицо. Престон подошёл к ней. Ещё с самого начала захода его рот округлился, а брови поднялись вверх. Угол простыни был серее серого. На полу возле кровати красовалась лужа. Простыня не была заправлена. С самого его кончика, видимо, и спадала жидкость. Между ног прижат хвостик… погодите!

Престон смотрел на неё тупыми глазами. В его голове мир перевернулся с ног на голову, и началась быстрая прокрутка всей его общей жизни с женой, называемый щелчком.

У них нет секса вот уже пятнадцать лет кряду. Последний, как несложно было догадаться — оказывался тот день, когда зачали Ричарда. К слову, отец не считал “давать” супружеским долгом, поэтому как-то и без этого всё обошлось. Но то, что Престон увидел — повергло его в шок. Почему он видит то, что видит? Почему заниматься с какой-то рыбой ей заниматься веселее, нежели с ним? И почему он ничего об этом не знает?

Престон подошёл поближе. Облокотил локти на кровать, а голову положил на свои пальцы. И смотрел жене прямо в глаза. Он начал порывисто дышать. Ноль реакции. Стал направлять нос прямо ей в лицо. Она открыла глаза. По её мимолётной реакции можно описать всё: от того, что сильно пожалела (не закрыла дверь на замок) до того, что (может быть) всплыло неистовое желание убить своего мужа.

— Ты что тут делаешь?!? — произнесла она. Рыба развалилась на куски, после того как Лорейн сдавила ноги, чтобы встать, далее упав на пол.

— Да вот, проверяю чем ты тут занимаешься. — Престон вспомнил, что его замотивировало к ней сходить: звуки с занятий уроков английского, с произношений гласных букв отсутствовал.

— Я тебе говорила — не входить! ТЫ ЧЁ ТВОРИШЬ? — она не поднималась, супруга пыталась закрыть себя руками.

— Ты зачем на меня голос повышаешь? — сказал Престон голосом босса: строго и хладнокровно. — Теперь я знаю, как ты преподаёшь… — Взгляд переключился на куски размятой рыбы. — Это ведь так?

— ВЫЙДИ ИЗ МОЕЙ КОМНАТЫ! — От крика Лорейн вся покраснела.

— Нет. И это не твоя, а наша комната. — Повисло молчание. — Я включаю компьютер.

— НЕ КОПАЙСЯ В МОИХ ВЕЩАХ ПРОШУ! — Она была укутанной в клубочек и лишь изредка высовывала голову.

— Я лишь хочу убедиться, что то что я сказал абсолютная неправда. Успокойся. — Престон провёл пальцем по тачпаду. Высветилось главное меню BongaCams, и её составляющие превью нагих девчонок. — Так. — Сердце забилось. Отец не знал, какой разворот событий развернуть так, чтобы отстоять честь. Он стал потирать глаза. — Я значит целый день убирался, работал… Неужели ты и вправду так зарабатываешь деньги?..

— Нет, что ты милый… — Лорейн желала высказаться, но ей не давали.

— Все вот эти приблуды: не входить, когда я работаю — засмущаешь перед учеником…

— Я не…

— …после так называемой “работы” смываешь свой изящный макияж…

— Остановись… — Она тряслась всем клубком, будто бы от холода, качаясь взад-вперёд.

— …да и под конец, за ужином ты всегда смертельно усталая…

— ДАЙ СКАЗАТЬ!

— Ты сегодня подняла ставки и совсем не решилась к своему мужу зайти, узнать что он делает, а сразу протащить приготовленную им еду и сбежать наверх?..

— Престон, дорогой! Ведь ты видишь, сколько я зарабатываю, ну разве ты не рад?

Мужчина встал с кровати. Медленным и молчаливым шагом стал продвигаться в сторону Лорейн. Он смотрел на неё так, словно на пустышку — насквозь. Словно и не видел вовсе. Но вдруг Престон сменил маршрут и подбежал к шкафу. Открыл его.

— МОЖЕТ У ТЕБЯ СПРЯТАЛСЯ ЕЩЁ КТО? — Из шкафа летели вешалки, на которых была развешана одежда, а также обувь. В конечном итоге, вытряс всё, ни пожалев даже свои дорогостоящие тряпки.

— Милый, я тебя не узнаю… — выдавилось из комочка хлюпанье.

— А тебе, думаешь, будет приятно, когда узнаешь, что твоя вторая половинка занимается проституцией? Что причина, почему у нас нет секса уже столько лет, кроется именно в этом? — Отец залез в шкаф и досконально всё проверил методом ощупывания. Никого. Он вылез из него.

— Я…

— Да иди ты! — Престон захлопнул дверь.

Скоро придёт Ричард. Надо успокоиться. Не дать ему увидеть жену

— Одевайся побыстрее. И макияж смой. Скоро придёт наш сын. — Обратился он к дверному проёму.


– -


На столе присутствовала всё та жа сёмга и порезанные огурцы. Престон и смотреть на рыбу теперь не мог, хоть даже если это и другая. Ассоциации делают своё дело. Поэтому он направил взгляд на сына. Дэвис младший был счастлив как никогда.

— Как видишь — сегодня я ничего не готовил. Но ты посмотри, как во всех комнатах теперь убрано!

— Здорово, пап, горжусь тобой! — И сразу без паузы Ричард обратился к нему с вопросом. — Пап, а я тебе ещё не говорил, что мы подружились с Васькой?

— Нет, — улыбаясь, произнёс Престон.

— Сейчас расскажу. Слушай.

Лорейн, как и каждый иной день, молчала. Наблюдала, что её муж никак не мог найти места рукам. Да и ноги всё время передвигал. Метал глазами туда-сюда. Во рту, судя по всему, у него часто пересыхало, раз он так много брался за бокал. Наверное, она сама — причина всего. Стрессовая точка. Посередине рассказа сына Лорейн встала.

— Я спать.

— Уже? Так рано из-за стола ты ещё никогда не выходила… — произнёс Ричард. Он увидел, как его мать сглотнула слюну. Престон выпрямился, как только Лорейн посмотрела на него. Её лицо выражало фальшивое безразличие.

— Да… я устала.

Престон снова облокотился на спинку стула, закинув ногу на ногу. Лёгкостью и непринуждённостью веяло от его следующих слов:

— Отпусти маму, Рич. Она и вправду сегодня устала. В Оксфорде напряжённый и насыщенный денёк выдался.

Лорейн это больше злило. Жена посмотрела на мужа более менее враждебно, как сокол, завидевший из под травы сурка.

Она ушла. Престона настигло расслабление в мышцах. Раскованность заметил и сам Ричард в лице папы. “Как будто посрал после долгого рабочего дня

— Так вот, и ты прикинь, Оллскоп врезал Лёхе! Но что самое интересное, за него никто так и не заступился после внушительного хода Васьки! А потом…

Престон открыл рот. Закрыл.

— Ты что-то хотел сказать?

— Нет, говори. Удивительно, почему Оллскоп и вправду изменился? Может, это всё часть спектакля? Ты там осторожнее.

— Я… — Ричарда прервал нежданный звонок. Стационарный телефон стоял на тумбочке возле двери. Он без промедления подошёл к телефону и снял трубку.

— Резиденция Дэвисов, слушаю Вас.

Выслушав ответ, подросток раскрыл рот. Может быть, он мысленно орал? Или же зевал?

— Кто… ты говоришь? — Уж нельзя предположить, что творилось в голове у этого парнишки. Определённо, не позавидуешь. Престон и в самом деле напрягся.

Ричард повесил трубку. Включился телевизор в гостиной. На экране женщина обнимала Ричарда Доусона и страстно его целовала.

Ребёнок, как и отец, на шум экрана зашёл в гостиную. Шли помехи. Откуда доносились тогда слова?

— Я хочу пиццы, — произнёс Ричард.


– -


Была глубокая ночь. Роковая ночь. Ночь тьмы. На листе, который попал к Оллскопу в дом через дверной проём, рисовались страшные вещи. Тот факт, что Пирс, его отец, поскользнулся на ней и грохнулся, ударившись затылком о порог, навевал пророчество к будущему. В данный момент Пирс находился в отключке, а мама ушла в неизвестном направлении, что и дало возможность впустить Ричарда к себе в дом.


“Фултон умер. Приходите посмотреть на его труп,

пока не забрали мусора.


Сегодня ночью, сейчас же!”


Буквы буквально растекались и соединялись друг с другом. Оллскоп попробовал на вкус эту жижу. Она горькая. Да и пахнет… феррумом.

— Это приманка, — процедил Дэвис.

— Это Гарднер. Я знаю.

— Он псих! Пошёл он к чёрту. Эта его кровь.

— Понимаешь, я ведь давно его знаю. Если сейчас не решить конфликт… будет ещё хуже. Он будет опаснее. — Глаза Оллскопа наполнились могильной серьёзностью.

— Девочек берём?

— Ты чё, рехнулся?

— Да. — Вскинув телефоном уже происходил гудок. — Алё? Вы не спите? Важное дело вспылоло. Его нужно решить как можно быстрее.

— Ты придурок?!? — Оллскоп выхватил телефон. — Он пошутил, ребята! — Сбросил трубку.

— Ты чё творишь? — Ричард толкнул Ваську. — Они могли бы прикрыть нас с тыла! — Оллскоп упал на жёсткий пол. — Отдай телефон!

Вдруг у Василия начало бледнеть лицо. Он был одет в чёрное, поэтому Ричард уже понимал, кто решил заявить о себе.

Оллскоп вновь приобрёл естественный охват кожи. Его лицо — сплошное недоумение. Физиономия Ричарда нежданно стало мягким. Он сел на его незаправленную кровать. Оллскоп начал вставать.

— Хуй ты получишь свою теху обратно! Можешь попрощаться с ней. — Он стал раскрывать окно. — Сейчас разберусь с твоим, сука, навороченным гаджетом, а потом перейду к тебе, чучело ты недо…

Ричард глядел в пол. Его предплечья ложились на бёдра.

— Чё, сука? Хочешь надавить на жалость, ган…

— Делай, что собирался делать, — сказал Дэвис, не отрывая взгляда от пола. — Я согласен с твоими словами. — Он направил голову на Оллкопа. — Прошу только одного, давай быстрее покончим с этим. — Ричард встал и направился к выходной двери. Прочь из комнаты.

— Постой! — Дверь захлопнулась.

Глава 4

Темно. Перед тем, как зайти в лес, они посмотрели на него вглубь. Чувство, словно там атмосфера на нуле. Мёртвая тишина и непроглядная даль прям как в космосе. Если не наденешь скафандр, можно слух в два счёта потерять. Но они пошли. Прямо через парк от статуи бывшего мэра. Как и было указано в записке. Виднелись глубокие следы. Чтобы не мочить ноги снегом лишний раз, ребята решили наступать прямо на них. Первым шёл Оллскоп. Вскоре стал едва различим какой-то сугроб на котором лежала ветка. А под веткой…

— О боже! — чуть ли не выкрикнул Ричард.

— Надо проверить, жив ли он. Мы ведь именно поэтому сюда пришли, верно? — с надеждой произнёс Оллскоп.

Неподалёку прошёл шорох. Сердца их забились, а куртки обратились банями.

— Сука, покажись! — крикнул Василий. — Бледный! Ты чё, оказывается не мужик? Давай один на один, потому что тут только чисто наш конфликт. — Безмятежность. — Для особо тупых, я скажу другими словами: Ричард побудет в стороне!

Тишина.

Дэвис увидел вдалеке двое силуэтов.

— Эй, Вась, смотри!

Они зашевелились и издали вопли. Дети мигом шагнули в их сторону.

— Эхе, что-то я подозреваю…, — начал Оллскоп

— Всем ни с места! Главный тут я! — показалась третья голова, которая пряталась за телами. Змей горыныч собрался. Ричард машинально вынул телефон, и включил фонарик. Он направил этот свет точно оружие, вмиг убивающее монстра. Лицо Гарднера кривлялось от недовольства. — Не светите на меня, суки! Я сейчас их убью нахуй! — Он посмотрел на жертв. На них были одеты незамысловатые льняные мешки. — Ах, да! Щас скину тряпки.

Кто-бы там ни был, мы должны защитить заложников” — подумал Ричард. — “Даже ценой своей жизни

И какое же было его удивление, когда он улицезрел своих подруг.


Ангелина стояла слева. А Марта — справа.

Дар говорить пропал.

— Отпусти их! — закричал Василий.

— Ато что? — улыбнулся Алексей.

— Они тут ни при чём, ублюдок! — фраза вырвалось у Оллскопа. Его сердце вздрогнуло. Никогда нельзя хамить преступнику. НИКОГДА.

— Слыш, Васёк — Гарднер указал ножом на своего бывшего напарника. — А ты чё так резко поменялся? Тебя подкупили? Платят чтоль каждый день? — Алексей подставил к щеке одной из жертв холодное оружие и начал медленно им водить по поверхности. — Это дети чиновников! ОНИ ТЕБЯ ПОДКУПИЛИ, НЕ ТАК ЛИ? — Полилась кровь. Ангелина не всплакнула, а только зажмурила глаза. Иммунитет, который развивался восемь лет, давал о себе знать.

Жизнь пролетела за одну секунду. Ричард не мог поверить. Как? Каким образом? Как он переживёт их смерти? Звука не было. Не было и картинки.

— Остановись!!! — Ричард по инстинкту сел в сугроб на колени. Алексей сбавил обороты. Он посмотрел мерзким взглядом на Ричарда. Будто говоря: Стыдно стало, ушлёпок?

— Подойди ближе. — Нож Гарднер всё ещё держал рядом с гортанью.

Ричард, как по команде стал подходить, точнее пробираться сквозь снег коленями. Хо́лода Дэвис не чувствовал. Он осознавал, что приближается к убийце. Тем не менее, другого выхода не видел.

Оллскоп понимал, куда идёт Ричард. Ставки малы, что Василий его отговорит. Лишние слова поднимать не безопасно. Стресс убийцы дороже своего.

— Закрой глаза! — грубым тоном посоветовал Алёша. — Подними голову! — Ричард беспрекословно и это сделал. Его сонная артерия из-за давления выделялась лучше всех. Алексей, не долго думая, направил лезвие ножа именно туда. — У тебя есть ещё слова, которые ты хотел бы передать своим девочкам, чепушила? Лучше говори прямо сейчас, прямо перед ними, иначе будешь жалеть в аду.

Ричард недолго думал. Он осмелился открыть глаза.

— Закрой глаза!

— Я хочу сказать, девочки, только одно…

— Закрой глаза!

— Чтобы не случилось…

— ЗАКРОЙ ГЛАЗА!

— Никогда не отчаивайтесь.

И лезвие без спросу стало катиться по коже, словно по катку.

— Долбаёб, сука! Нахуй я тебе дал возможность высказа…

Ледяной снежок впечатался в лицо Алексея. Гарднер выбросил нож, его откинуло назад.

— Получай, ублюдок!!! — выкрикнул Оллскоп. Снег, куда входил в составляющую снаряда, был исключительно в той мере, чтобы замаскировать льдину. Васёк побежал к Гарднеру напролом, а Ричард открыл приступил к распутыванию девочек. Оллскоп подобрал нож. Оружие показалось тяжёлым. В этот момент Гарднер пришёл в себя и сразу же накинулся с кулаками на Васька. Оллскоп произвёл первый замах, но Алексей был хитер — он отошёл назад в тот момент, когда его бывший кореш прыгнул на него с холодным оружием. Алексей ухватился за свою чёрную шапку и кинул её прямо в лицо Оллскопу, а сам пошёл в бой. Разумеется, Василий направил локти на оборону от шапки, что и послужило фатальной ошибкой. Гарднер в два счёта ударил ему прямо в живот, и тот скрючился, как червяк. Нож свалился в снег.

— Ну что, Васёк!? Я знаю твои слабые места! Зря ты связался с бывшим ближним! Зря пошёл против меня! — Нож, холодный от снега и острый от жажды крови, оказался в руках у Гарднера. — Теперь тебе пиздец!

К тому времени Ричард смог развязать всех девчонок. Он словно танк устремился на Алексея.

— Но сначала я хочу, чтобы ты видел, как страдают твои тупые дружки…, — продолжал Гарднер.

Дэвис под потугом громких звуков о сугроб ничего не слышал и только знал, что бежал вперёд. Навстречу неминуемой смерти.

— Если ты что-то сделал с Васькой, тебе конец!!! — приближался голос, дующий Бледному в спину.

Алексей был наготове встречать гостя. Гарднер замахнулся, ещё не оборачиваясь, как… Оллскоп посильнее ударил пятками о голень Бледному, и тот изумлённо свалился с ног. Ричард кинулся прямо Алексею на спину. Урон получился минимальным. Тот с лёгкостью встал, не заметив Ричарда, который скатился с его спины, и стремглав набросился с ножом прямо на Оллскопа. Удар в живот. У Васька перехватило дыхание.

— НА! ПОЛУЧАЙ! — он производил удары мгновенно, оставляя за собой маниакальные боли. Затем в дело пошёл нож. Оллскоп смотрел на Гарднера. Внезапно он переключился с боли к восприятию мира таким, какой он есть. И он заметил одну простую деталь: Алексей поменялся. Он уже был не тем что раньше. Не тем, что вчера. Не тем, что позавчера. Кто-то его намеренно изменил. Гарднер вот уже производил двадцать восьмой ножевой удар в тело, пока спонтанно на него не упал целый ком снега сверху. Его накрыло вместе с Василием. Впоследствии Ричард запомнил этот эпизод: Оллскоп, разливающийся в крови и Алексей с криками затравленного зверя. Вмиг картинка пропала, вмиг произошла смена кадров. Закрылся занавес.

Глава 5

— Я уезжаю. — Именно так обратился с порога отец к Ричарду.

— Что? Ты что, дед, куда я без тебя?

Престон обвёл ладонью спину сына и повёл за дверь обратно на улицу.

— Понимаешь ли, дело тут в твоей маме. Мне не хотелось бы раскрывать её тайну, которую она от меня держала целых пятнадцать лет!

— Сколько? Прям как мне!

— Вот именно!

Повисло молчание.

— Тебе помочь?

— Так просто? Тебе, оказывается, абсолютно пофиг на меня?

— Нет… знаешь такую поговорку: любишь — отпусти? — Ричард сел на ступеньку крыльца. — Тем более вмешиваться в ваши отношения я не желаю, не человеческое это дело.

Снова молчание. У Престона проносилось перед глазами его детство. “Я всё время вмешивался в скандалы, делая только хуже своей семье”, — впервые за жизнь осознал отец.

— Слушай, а ты умнее, чем я в детстве! Как хорошо! Значит, тебе сильнее перепадёт, чем мне, — стукнул по плечу ладонью отец.

— Ну, хватит тебе… — Ричард полез обниматься. — Ученики всегда превосходят учителя.

Объятие было долгим, а после него сын продолжил.

— Когда уезжаешь?

— Да вот на днях хочу…

— И куда?

— Обратно, в родной город — Ложуречинск.

— А это далеко?

— Двести километров отсюда.

— А почему так город странно называется? Типа, кладу реку?

— Почти угадал. В этом городе специально прокопали каналы и после подвели здоровенную водонапорную башню.

— Ха-ха, забавно.

— Ну ладно, время позднее, я должен собираться. Маме ничего не говори. А ты иди спать.

— Ну если и вправду помощь не нужна, тогда до завтра.

— Давай.

Это была самая непредсказуемая ложь для отца и от отца. Он ушёл пешком. Добрался до близлежащего города и заказал в аэропорте билет до Ложуречинска. Ему было больно расставаться с сыном, с которым впервые за всю свою жизнь наладил здоровые отношения. Но куда деваться? Личная жизнь дороже. Он дал себе обещание, что будет развиваться в сфере общения и дальше, а также обязательно первый делом скупит все книги по саморазвитию: философии и психологии. “Слава богу, мы не были помолвлены”. И не надо ему сейчас это. Пора рвать мир.


– -


Проснувшись, Ричард открыл дверь своей спальни в коридор и услышал всхлип исходящий из женского голоса. Это была его мать. В руках она держала жёлтую записку. Синей пастой было написано:


“Дорогая, всё кончено. Я уезжаю. А дом и сына оставляю на тебя. Думаю, ты справишься со своим богатством


— Что случилось? — кинулся Ричард.

— Как что? ГОРЕ У НАС! — Сквозь слёзы. — Отец твой покинул дом. Навсегда.

— То есть как навсегда? — сказал Дэвис. Забилось сердце.

— В прямом смысле, — Лорейн стала биться головой о стол. — НА-ВСЕ-ГДА.

— Ты что творишь то, мамуня? — Начал действовать наперекор её желанием Ричард. — Давай разберёмся, не мог же он так просто уйти.

— Не смей меня так называть! Довольно, иди в комнату!

Дэвис напомнил Престона, когда обратился к ней “мамуня”? Странно, такого комплимента Ричард от папы не слышал. “Если так задуматься, то я вообще никакого комплимента не слышал…”. Скорее всего, подобные тёплые отношения происходили в далёком прошлом, когда они ещё сами были детьми, а в их душах стояла неподдельная беззаботность…


– -


Стены тюрьмы «Розовый фламинго» располагались в Реонбурге. Город, который воздвигли два века назад. Он примечателен тем, что тут всё раскрашено в различных цветах. Камера, в которой проживал убийца жены — Кларк Барлоу сидел в той же, что и другие два человека, совершившие идентичные преступления. Абьюз: сорок процентов по всему миру подвержены семьи, в чьих кругах сейчас находится муж. И лишь некоторые отношения из данных случаев выливаются в крайность. Эта камера для “опущенных”, как сказали бы другие заключённые.

Раннее утро, шёл по счёту третий день, как Кларк находился по виду в жизнерадостной, однако не совсем безобидной тюрьме. Ключ в замке начал проворачиваться.

— Здравия желаю, гражданин начальник! — хором выпалили заключённые. Затем пошла перекличка, в ходе которой каждый виновный назвал свою статью и что совершил. Потом дверь отворялась, и они, как по команде, встали на одну ногу, кверху подняв руки. Начальники одевали в наручники нарушителей закона и завязывали им глаза для того, чтобы те потеряли ориентацию в пространстве. Их стали куда-то выводить. Заключённые прыгали на одной ноге в такт шагам военных. Спустя небольшое время они прибыли. Им развязали повязки и выгнали в просторную камеру без крыши. Каждый из них без промедления подходил задом к двери с целью дать возможность освободить начальникам руки совершивших. Опять кирки. Вот дотошная камера слежения, которая располагалась над дверью. Кирки и камень. Настоящая каторга… штук двадцать орудий труда. Чёрт, какой же это трудный труд! Более того, дробить камень напрасно! Денег здесь и вовсе не выдают. Вчера мимолётом Крайтон увидел, как самосвал увозит эти камни. Водитель не то чтобы проболтался, он громко между кем-то беседовал — они их уносят на пресс-установку который, в свою очередь, эти элементы соединяют вновь. Но это ладно.

Бывший заместитель директора банка, человек, который сам выбрался из нищеты, сейчас сел за решётку по убийству своей жены” — Кларк находился в неком неврозе от мысли, какие полосы на газетах сейчас выписываются, ещё сильнее, чем от того, как их трахает тюрьма ещё под раннее утро, когда надо прыгать на одной ноге и тратить все силы до начала завтрака… Что может быть хуже? Люди. Здесь отец чувствовал себя как белая ворона среди чёрных. Вполне у всех имелись татуировки и… неразумные мышцы.

— О… Кларки… старый добрый Кларки… — послышалось сзади. На обращение подошли ещё несколько человек. — Сколько лет, сколько зим!.. — Незнакомец драматично хлопал в ладоши. Кларк догадывался, не поворачивая голову, кто это. Сердце отца загрохало. Больше всего выступила легка в понимании, однако сложна в исполнении мечта: провалиться сквозь землю и больше никогда, НИКОГДА оттуда не вылезать. Кларк повернулся.

— Оу, здарова! Как житуха, братуха?! — Барлоу протянул руку. Человек схватил его за кисть и дёрнул к себе.

— Помнишь, как ты меня предал в две тысячи третьем году? — прошептал он на ушко. — Как ты за счёт кумовства вытурил меня из банка?.. а? — Кларк проглотил слюну.

— Ты что несёшь?

— Ты хотел спросить, как я догадался? Да вот ко мне придрались там по мелочи и влепили: говорят, пиши отчёт об увольнении. А через день прихожу в тот же самый банк и вижу: главный тут теперь уже ты. Как такое объяснить, сопляк? — Кларк в защиту попытался что-то сказать, но тот продолжил свою речь. — Ты в двадцати трёхлетнем возрасте занял пост несменяемого человека — меня, тридцати девятилетнего профессионала в своём деле! Как? — Кларк вновь попытался вставить слово. Безуспешно. — Между прочим, репутация была у которого безупречная! Что я должен был говорить своим близким людям, когда меня выгнали? — Кларк опять попытался. — Что не справился с задачей? Теория о кумовстве звучит очень расплывчато, нужны доказательства… — Тишина. Кларк ничего не стал говорить. — Видишь эти шрамы? — Человек заправил рукав до самого верха плеча. — Смотри. Видишь эти синяки? А раны? Почему именно в этих местах? — Он начал работать кулачком. Вздулись вены.

“Можешь не продолжать” и “я тебя понял” совершенно не выглядели к месту, а скорее всего, больше подражали бестактности.

— Ты видишь, где засохшая кровь? — Кларк только раскрыл рот. — На венах ублюдок! Я стал наркоманом, мразь! Из-за тебя! — Человек ткнул в грудь пальцем новобранца. — Ты угробил мою прекрасную жизнь! — Стал надавливать, отчего тело Кларка невольно попятилось назад. — Работу так и не нашёл, поскольку ты навредил моей прекрасной репутации!

А с чего он вообще убеждён, что это я? Пошёл он нахуй”.

— Слыш, я тебя даже не знаю!.. — Вмиг воцарился покой. Глаза человека широко раскрыты. — И, в конце концов, ты сам виноват, что себя же и подставил!

Каменоломня представлялась целиком и полностью переливающейся в разнообразные цвета красок, ровно как и расцветка подобной раскраски при входе. И это Кларка до сих пор пугало. Даже спустя два дня.

Резкий удар в голову не заставил себя долго ждать. На мелкозернистом пористом асфальте появилась свежая масть — красная.

– -

ПРОДОЛЖЕНИЕ — 1 мая???

Об авторе

Личная соцсеть: https://vk.com/teen_ford (да-да, у меня новый айди)

Творческая группа ВК: https://vk.com/picatelford2020 (там я делюсь не только искусством, но порой и личной жизнью)

Связаться: s1monovdim@yandex.ru

Примечания

1

Лук (от англ. Look) — это определённый комплект одежды, образ.

(обратно)

2

Пустую.

(обратно)

3

Сочетания звуков, воспринимаемые как хаотическое и бессмысленное их нагромождение.

(обратно)

4

Человек, сидящий/стоящий напротив.

(обратно)

5

В переводе с французского означает «мельник».

(обратно)

Оглавление

  • Предисловие
  •   Глава 1
  •     Глава 2
  •       Глава 3
  •         Глава 4
  •           Глава 5
  •           Об авторе
  • *** Примечания ***