Сказания древней Японии [Садзанами Сандзин] (fb2) читать постранично

Съ оригинальными японскими рисунками.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.

Изданіе А. Ф. ДЕВРІЕНА.

Типографія А. Бинки,

Новый переулокъ № 2.

Предисловіе

«Нихон мукаси банаси», что въ дословномъ переводѣ значитъ японскія древнія сказанія, — такъ назвалъ свое произведеніе современный японскій писатель Ое Садзанами.

Ое Садзанами [малыя волны, т. е. зыбь большой рѣки] — одно изъ литературныхъ именъ этого писателя, настоящая фамилія котораго Суэо Ивая.

Другія его литературныя имена Сіоха, Ое Сіоха [значеніе то-же, что и Ое Садзанами], Садзанами Сандзинъ.

Ивая—токійскій уроженецъ; родился въ 1871 г. Началъ онъ свою литературную дѣятельность повѣстями, въ которыхъ сразу же сказался его незаурядный талантъ. Онъ примкнулъ къ школѣ новаго направленія, направленія реальнаго и, занявшись изученіемъ японской древности, избралъ себѣ спеціальностью обработку сказаній о дѣлахъ былыхъ, сказанія далекой старины. Онъ собиралъ разсѣянныя по разнымъ литературнымъ памятникамъ легенды и преданія и обрабатывалъ ихъ на современномъ, понятномъ для всѣхъ, языкѣ, предназначивъ ихъ, главнымъ образомъ, для дѣтей и юношества. Онъ единственный писатель-піонеръ въ этомъ родѣ и по справедливости можетъ быть названъ создателемъ этой литературы въ новомъ, современномъ намъ литературномъ періодѣ Японіи. Вышедшія изъ подъ пера Садзанами сказанія «Отоги банаси» [разсказы сидѣлки] и «Мукаси банаси» не имъ конечно придуманы, не имъ созданы на миѳологически-исторической подкладкѣ. Онъ бралъ готовый уже матеріалъ и только обрабатывалъ его; обрабатывалъ талантливо, художественно.

Большой мастеръ слова, умѣющій пользоваться всѣми ресурсами своего языка, онъ сумѣлъ придать легендѣ особый колоритъ художественности и, оставаясь безусловно вѣренъ исторической правдѣ, ни на Іоту не отступая отъ нея, онъ представилъ ее въ художественныхъ, мѣтко очерченныхъ, образахъ и картинахъ въ видѣ художественно-литературнаго произведенія.

Въ Японіи всѣмъ извѣстно имя Садзанами; всѣмъ извѣстны и его «Мукаси банаси». На нихъ воспитывается юношество. Это литературный памятникъ, въ которомъ никогда неизгладимыми чертами запечатлѣнъ духъ націи, въ которомъ отразилась культура ея, какъ она шла съ древнѣйшихъ временъ, какъ она перешла въ наслѣдіе современному японскому народу. И эта культура, этотъ духъ, этотъ національный принципъ жизни не умеръ, не изжитъ; онъ еще въ силѣ и не пересталъ дѣйствовать. Со стариной не порвано. Она еще сказывается, она еще жива и лежитъ несомнѣнно въ основѣ всего міросозерцанія японскаго народа. Конечно, постепенный прогрессъ заслоняетъ ее болѣе и болѣе, жизнь идетъ новыми руслами, образуются наслоенія и напластованія, но все же, при всемъ этомъ, наслѣдіе прошлаго слишкомъ еще живо. Между старымъ и новымъ, между древнимъ и современнымъ существуетъ связь и связь, эта, можетъ быть, глубже, чѣмъ у любой иной націи, у любого иного народа. Съ момента пріобщенія Японіи къ западно - европейской культурѣ прошло нѣсколько десятковъ лѣтъ. За этотъ періодъ могъ, конечно, до извѣстной степени, быть преобразованъ внѣшній, техническій укладъ жизни, но не десятки лѣтъ нужны для того, чтобы измѣнился укладъ жизни духовный, тѣ этическіе принципы, которые вырабатывались въ теченіе долгихъ столѣтій. Историческая жизнь японской націи, какъ и всякой другой, текла своимъ естественнымъ порядкомъ; постепенно вырабатывался соціальный строй, мѣнялись его формы; однѣ отживали, другія нарождались. Постепенно расширялся и видоизмѣнялся умственный горизонтъ, видоизмѣнялись этическія воззрѣнія, но все послѣдующее не возникало вдругъ внѣ связи съ общимъ теченіемъ жизни; оно покоилось на прошломъ, имѣло съ нимъ глубокую связь, вытекало изъ него.

Процессъ этотъ шелъ медленно, постепенно и приблизительно въ одномъ направленіи, ибо и самыя условія, при которыхъ онъ зародился, при которыхъ онъ совершался, не претерпѣвали рѣзкихъ измѣненій. Дѣйствіе факторовъ, играющихъ несомнѣнно важную роль въ культурномъ прогрессѣ, дѣйствіе, такъ называемыхъ, естественныхъ причинъ, не подвержено вообще рѣзкимъ колебаніямъ, и измѣненія въ этомъ отношеніи совершаются медленно и незамѣтно на громадномъ протяженіи времени. Это приложимо ко всему человѣчеству вообще, но для Японіи былъ еще одинъ факторъ, котораго не доставало, пожалуй у другихъ націй. Это ея сравнительная изолированность, сказавшаяся на протяженіи всей ея исторіи, отсутствіе общенія съ другими народами. И, хотя, можетъ быть, ни одна нація, ни одна страна не имѣетъ такъ много заимствованнаго, какъ Японія, — тѣмъ не менѣе эти заимствованія не послужили поводомъ къ живому обмѣну, къ постоянному общенію съ другими. Безъ преувеличенія можно сказать, что