Левентик [Виктор Титов] (fb2) читать онлайн

Виктор Титов Левентик

Глава 1

Вид города с крыши высотного здания завораживает. Огни парка прячутся среди деревьев, словно самцы-светляки, застывшие в выжидательной позе броска. Крохотные фары проносящихся машин похожи на самочек. Воздух чист, а дневной зной сменяется ночной прохладой… Десять этажей достаточно, чтобы разбиться.

Позади шуршание. Оборачиваюсь и смахиваю со лба пот. Всё в порядке, друг, нам никто не помешает. Последний предсмертный рефлекс. Ты продержись немного. В такую ночь грех не исповедоваться.

В голове гудят раскаты грома. Помнишь напарницу? Сквозь разразившуюся бездну мрака я нашёл заветную высотку. Когда открыл дверь, у неё глаза закатились. Будто призрака увидела. Ты удивлён? Я видел её и остальных. Они не изменились. Бог нас не простит, но у меня есть последняя попытка вызвать у ангелов катарсис. Авось, помогут на том свете…

Началось всё с пяти лет. Отец впервые ударил мать. Первые осознанные воспоминания. Помню, что забился в тёмную комнату и смотрел на закрытую дверь. Тени в узкой полоске света мелькали, будто кадры диафильма. Визг и крики. Дрожащие пальцы и детские слёзы. Безмолвная мольба о помощи. Тролль, подаренный на день рождения, смотрел на меня немигающим взглядом. Тусклый свет озарял дьявольскую улыбку. Подарок, сохранивший боль воспоминаний.

Утром мы завтракали, будто ничего не случилось. Втроём. Милая добрая семейка. Мать с отцом обсуждали будничные проблемы, а по радио передавали прогноз погоды. Тёмно-бордовый чай ничем не отличался от сотен других чаёв, только кружка осточертела, как и тролль в детской. Физическая боль с годами утихает, но душевные рубцы глубокой бороздой пропахивают память. С тех пор отец бил мать по несколько раз в неделю. Для профилактики. Мне стало казаться, что так и надо. Если женюсь, тоже придётся бить жену. Для профилактики.

В семь пошёл в школу. Накрапывающий дождик не омрачил витающий в воздухе шлейф радости. Зеркальные отражения капель на фоне солнечных лучей походили на затейливые искорки. Толпы мальчишек и девчонок, снующих по школьному двору, манили в атмосферу безудержного веселья. Тогда-то и появился ты. Наглый, уверенный в себе, с зарождающейся ухмылкой победителя. Через месяц дал мне сигарету. Сказал, что круто. Отец и мать дымили постоянно, и квартире стоял синий туман. Почему-то говорили, что это вредно. Попробовал. Противно и невкусно. Закашлялся, как дряхлый старик. Хотел выбросить сигарету, но друзья остановили.

— В первый раз бывает, — усмехнулся Дима.

Высокий коренастый парень. Прославился тем, что участвовал в многочисленных драках. Все тебя уважали.

— Начал дело — заканчивай. Остановился на полпути — поминай, как звали…

Идол, спустившийся на землю. Попасть под крыло вожака мечта любого из мальчишек. Мне казалось за счастье ходить рядом и курить сигареты на глазах у ровесников. Ты разговаривал со старшими, будто орёл с мышами, а я стоял рядом и улыбался.

— Малой, запиши имя лупоглазого простофили, — говорил ты, и протягивал блокнот.

В такие моменты руки дрожали, а карандаш старательно выводил произнесённое имя.

Когда ты замолкал и переходил к следующей группе ребятишек, то позволял мне сотрясать блокнотом у носа провинившегося. Для одноклассников я был героем.

Дома о тебе узнали скоро. Субботним вечером во время ссоры.

— Жрать не приготовила, стерва! — кричал отец.

— Стервятник, — прошипела мать. Она бросила тарелку супа на стол. Суп выплеснулся и жирные капли остались на волосатой руке отца.

Холодильник урчал от недостатка продуктов. Мать села на табурет и закрыла лицо вылинявшим кухонным полотенцем. Отец схватил её за плечи и бросил на пол. Раздался треск рвущейся материи. Впервые открылась дверь детской комнаты. Отец поднял глаза и различил дорогого сынишку. В руках — кубик-рубик. В следующее мгновение кубик-рубик прилетел отцу в висок. Какого это? Сынишка швыряет в тебя любимой игрушкой. Отец встал и дал мне пощёчину. Голова закружилась, но я устоял. Враждебный пришелец, убирайся с моей территории!!! Отец прочитал послание в моих глазах. Вышел из дома и не появлялся целый месяц.

— С кем ты гуляешь? — спросила мать.

— С Димой.

— Не смотри так больше на отца, — сказала мама и ушла в спальню.

Взяв с пола кубик-рубик, поплёлся к себе в комнату. Почему-то казалось, что нажил врага.

Глава 2

Ты тратил на нас много времени. Рассказывал, как надо себя вести, учил драться. Что нужно делать, чтобы учителя испытывали к нам лютую ненависть. Был в школе Эрик Крауц, учитель немецкого языка. Помнишь такого? Его выписали из-за рубежа, когда у Лидии Ивановны случился нервный срыв. Невысокий парень, с телом гоблина. По глазам вижу, что помнишь. Рукоприкладство во время занятий было его любимым делом. Чаще всего попадало Саньку с предпоследней парты. Через месяц занятий красное ухо его вздулось и превратилось в сплошную мозоль. Эрик говорил, что ночью заберёт учеников, которые проболтаются о его выходках. И мы молчали. Лишь тебе доверил тайну учительского беспредела.

Тогда твой смех показался мне странным и пугающим. Смеяться над сатаной (так мы называли Эрика), было кощунственно с любой точки зрения. Надо мной, над старшеклассниками ещё куда не шло, но над Эриком… Только с благоволения высших сил.

Через три дня вечером ты позвал меня в парк. Дни были длинными и родители ни о чём не беспокоились. Мы спустились по асфальтированному тротуару в лог. Зелёный лесок дышал прохладой. Ты беспечно улыбался и насвистывал любимую мелодию. Меня съедало любопытство. С тобой и стая волков казалась сворой котят. Ты сбавил шаг и стал насвистывать громче. Из-за большого камня, похожего на медвежью берлогу, раздалось протяжное гудение. На пожухлой траве лежали красные туфли.

— Пора становиться мужиком, — сказал ты и свернул с дороги.

Побежал за тобой, будто верный пёс. Даже в голову не пришло, какой подарок ты готовишь. Между тем, из-за камня вылетали женские крики и мужское рычание.

— Все мальчишки когда-то становятся мужиками, — продолжал ты, срывая берёзовую веточку.

Мы зашли за камень и я обомлел. Мир перед глазами поплыл, а красные туфли превратились в кровавую полосу. Почувствовал, что падаю и не могу удержаться. Ты схватил меня за плечо и поставил на ноги.

Вытер потное лицо и вгляделся в глаза учителя немецкого языка. Яростные, готовые съесть беззащитную жертву. Он не мог разговаривать из-за кляпа во рту. Его полураздетое тело распласталось на земле, будто мешок картошки, а к рукам за спиной были пристёгнуты наручники. Верхом на Эрике сидела девушка и курила.

— Из-за этого мальца мы старались, — девушка ткнула в меня пальцем. — Манеры у этого чёрта те ещё. Пока шли сюда, всю облапал…

— Кирилл, подойди ближе, посмотри в глаза страху.

Ноги не держали.

— Подойди-подойди, не бойся, — ты жевал тростинку, будто ничего удивительного не происходило.

Передо мной лежал учитель Эрик, вечный сатана малышей. Сердце колотилось и трепетало, Эрик съедал меня взглядом, но твой приказ оказался сильнее. Сделал пару шагов и почувствовал, как сводит мышцы живота.

— Пни его! — ты повысил голос, разрывая барьер с прошлым миром.

Пальцы в ботинке сжались, не желая дотрагиваться до исчадия зла. Эрик дышал отрывисто, и пыль вокруг его лица разлеталась в стороны.

— Пни его! — ты встал позади, будто напарник самурая. — Если не сможешь, я тебя убью.

Хотелось кричать, но в горле застрял не проглатываемый комок. Почувствовал толчок в затылок и оказался рядом с лицом сатаны. Окурок выпал из руки девушки и опустился на белое плечо Эрика. Шипящая кожа и запах горелых волос. Сатана застонал и получил от меня удар в нос. Затем ещё и ещё… Я бил всё сильнее, будто заколачивал в ворота мячи. Тело Эрика дёргалось в такт ударам, а девушка на нём улыбалась и кивала.

— Хватит, — сказал ты.

Схватился за камень и упал на землю в изнеможении. Лицо Эрика покрылось кровавыми пятнами. Будь мои удары сильнее, Эрик умер бы, а так…

Учитель выздоровел и уволился. Ребята радовались, а в мою душу вселилось чувство облегчения. Каждый взгляд, обращённый на меня, приписывался к поздравлению и преклонению. Ходил, будто зажжённая свеча в темноте. Ты снисходительно кивал, словно ничего не сделал. Только Яшка из соседнего класса всё испортил. Он являл собой вселенский авторитет нашего поколения. Втихушку даже осмеливался говорить о тебе гадости. А тут во всё горло прокричал, что его брат спровадил Эрика из школы. Ни у кого не возникло вопросов. И слава, какая только возможна в младших классах, волной обрушилась на него. Ему дарили фишки, упаковки жвачки и наклейки. Неблагодарный народ не заметил истинного спасителя. Я тут же насупился и обозлился. Ты посмеялся над резкой переменой в моём характере. И впервые отказался помочь. Поворотный момент грозился меня сломать. Никто не смел спорить с Яковом, тем более поднимать на него руку. Другие бы не простили. Решил подождать его в подъезде и поговорить. Если надо, прикрикнуть. При этом дрожал от одной мысли, что придётся ставить Якова на место. Детишки липли к нему, будто к святому, а он надменно улыбался. Прости, Господи, такого рода людей, но большинство из них заканчивает в тюрьме. В назначенный день Яков шёл по двору с конструктором в пакете. Очередной подарок воздыхателей. Пригляделся к нему с лестничной площадки. Выше сантиметров на восемь и мощнее в плечах. Любого другого он прибил бы сверху и не заметил. Но Дима научил драться.

Спустился в тёмный подъезд и затаился у домофона.

Яков сидел у песочницы и разглядывал новый подарок. Очередная красивая игрушка в настольной коллекции. Сколько у него скопилось конструкторов? Для нового места под столом нет. Но подарки это пустяки. Важна информация. Сколько пар глаз следят за ним в этот момент. Как минимум одна. Ненависть выдаёт себя. Информация дорого стоит, но если нет денег, используй нечто другое. Красноречие, ум, выдумку. Якова ждут и он об этом знает. Помощь не придёт, никто не свяжется с другом Димы. Придётся самому разбираться с хлюпиком. Яков двинулся к подъезду. Миф нужно поддерживать. Вечерний туман после жаркого дня опустился на землю. В воздухе витал запах жженой травы. На лестничном перелёте мелькнула фигура. Яков улыбнулся. Молокосос думает застать врасплох. Что ж, проучим наглеца. Яков сжал коробку для удара.

Домфон пролюлюкал бесхитростную мелодию и дверь открылась. В полумраке Яков размахнулся и съездил в образовавшуюся щель.

— Хулиганы!!! — завизжала Валентина Петровна.

Женщина откинулась назад и я её поддержал. От неожиданности Яков попятился и угодил в колючий шиповник. Валентина Петровна поднялась и распахнула дверь. Она была управдомом и отличалась крутым характером. Поношенное серое пальто висело на ней, будто рыцарский плащ. Жанна д Арк местного масштаба.

— Пройдоха, ты что себе позволяешь?! — крикнула она выползающему из кустов Якову.

Яков ошалело глянул на управдома. Когда заметил меня, то и вовсе чуть под скамейку не залез. Валентина Петровна схватила его за шкирку и потрясла, будто нерадивого кота. Яков держался из последних сил, чтобы не заплакать.

— Всё твоим родителям расскажу …

Улыбнулся и обошёл Якова. Напоследок пожелал Валентине Петровне спокойной ночи. Больше Яков чужими подвигами не хвастался.

Всегда мучил вопрос, почему ты мне не помог. Если бы не бедная женщина, которая спустилась для вечернего осмотра территории, конструктор красовался бы на моей шее. Или уже тогда видел во мне угрозу своему авторитету. Помогай расти ближнему, но до тех пор, пока он будет тебе починяться. Так что ли? Терпи-терпи, исповедь только начинается.

Через три года я дымил, как труба кочегарки. Несмотря на это, пробивался в сборную школы по футболу. Курил в туалетах, забираясь на унитаз. Тренер не беспокоился о моём физическом состоянии. Забивал и ладно. Команда наша тащилась на последних местах турнирной таблицы.

На одной из вечеринок лысый коренастый парень попросил мобильник. Это был Феникс, твой злейший враг. Когда он подошёл, тебя и след простыл. Очередное неадекватное действие со стороны наставника. Сказал, что мобильник оставил дома. И надо же такому случиться, что кто-то позвонил с неопределённого номера. По прошествии лет всё больше склоняюсь к мысли, что это был ты. Феникс схватил меня за шею и выволок на улицу. Драться с ним, всё равно, что быка голыми руками завалить. Прищурил глаза и огляделся по сторонам. Феникс выжидал недолго и первым нанёс удар. Успел блокировать, и кулак просвистел перед глазами. Заметил в группе людей девушку Феникса. Доброе и ранимое существо. Наверняка Феникс обещал ей вести себя смирно. Прикрыл глаза и второй удар пришёлся в нос. Заорал, будто пуля сразила. Даже в голове загудело. Девушка обернулась и увидела Феникса. Кинулась к нам. В глазах её горела злость.

— Ты обещал не драться! — закричала она.

Феникс вздрогнул. Девушка ударила его в грудь и зарыдала. Феникс хотел приласкать, но она отпрыгнула в сторону. Вытер нос и побежал, не дожидаясь концовки. Знал, что девушка его бросит и тогда злость Феникса выльется на ближних. Спрятался в парке, смакуя в воображении остатки ночи.

Однажды ты принёс фотографию голой девушки. Выстроил нас в ряд и вызвал Мишу. Хлюпика, плакавшего по малейшему поводу. Он отставал в развитии. Входил в группу только потому, что хотел походить на нас.

— Целуй, — приказал ты и бросил фотографию на землю.

Все знали, что Миша втайне целовал девочек в журналах. Миша посмотрел на тебя.

— Целуй, если хочешь остаться в группе.

Позади все молчали. Миша опустился на колени и потянулся к фотографии.

— Не смей трогать руками! — крикнул ты, — целуй. Живо!

Миша склонил голову. Прилип к фотографии, будто клеем намазана. Ты плюнул и толкнул его в бок. Миша несколько раз перекувыркнулся. Цветная рубашка задралась и на боку выступила ссадина.

— Заплачешь, и вылетишь из группы, маленький ублюдок, — прошипел предводитель.

Миша обернулся. Все молчали. «Бросишь взгляд на щенка, увяжется за тобой на всю жизнь», — говорил ты. Обуза. Кому она нужна. И какой святой дёрнул меня посмотреть на этого хлипкого, никому не нужного парня. Через мгновение мои глаза уставились в близлежащий столб. Тошнило.

Миша не выдержал и заплакал.

— Вон отсюда!!! — закричал ты. Подал знак, чтобы мы повторили. — Вон отсюда, паршивый щенок!!!

— Вон отсюда! Вон отсюда!! Вон отсюда!!! — кричала шеренга.

Я кричал вместе со всеми. И в душе ненавидел себя…

Чего ты этим добился? Сделал из ребят волков? Накинул воздушные ошейники на наши неокрепшие шеи. Только ты не подумал, что волчонок волка не пожалеет, если что-то случится. Уже тогда во мне появились первые нотки ненависти.

Ты строго-настрого запретил рассказывать о группе посторонним. Не хотел, чтобы она превратилась в кружок бездельников и неудачников. Нас было пятнадцать человек. Все жилистые, прошедшие жёсткую спортивную подготовку. Казалось, что бег рядом с друзьями — единственное, что спасает от повседневных проблем. Вместе с потом из организма выходила злоба, в подошвах кроссовок растворялась слепая ярость. После марш-броска голова становилась пустой, будто выкипевший чайник.

Ты изначально готовил группу из сорванцов. На первых парах улица кажется дикой, наполненной опасностью. Интуитивно появляется желание спрятаться под родительским крылом… В наших семьях крыло это было обожжено и скорее пыталось вытолкнуть, нежели приласкать. Ищешь защиту в каждой подворотне, в каждом нечаянно брошенном взгляде. Твоя беззаветная помощь оказывалась спасением. И пусть она фикция, краткосрочный обман… Но без неё мы бы не выжили.

Все группы создаются ради идей. Идейной основой нашей незамысловатой группировки было «дело». «Дело» — цель всей нашей жизни. Оно проводилось ночью и скрывалось под покровом тайны. Иногда ты отводил старшеклассников в сторону и шептал заветные слова. Несколько раз просил взять меня с собой. Тщетно.

Через месяц задал тот же вопрос. Получил тот же ответ. Только с другим сроком ожидания. Каждый раз надеялся, что срок упадёт до нуля. Понимал, что рано, но желание поучаствовать в деле не отпускало. К этому все стремились…

Однажды мы гуляли в парке и наслаждались серебристой гладью озера. Редкие прохожие спешили по своим делам, а увидев лицо Димы, расступались. Походка короля улиц, вызывающая если не трепет, то страх. Ты присел на пустующей лавочке и втянул свежий, озонированный воздух. Я расстегнул куртку и прислонился к периллам.

— В жизни всё предельно просто. Есть люди, которые живут ради будущего, и люди, которые вспоминают прошлое. К кому из них ты себя отнесёшь?

— Выбор между прошлым и будущим слишком узок, забываешь о настоящем…

Дима улыбнулся и поднялся со скамейки. Распахнутая наполовину рубашка то скрывала, то раскрывала татуировки на волосатой груди.

— Только в момент настоящего мы получаем истинное удовольствие, — продолжал я, — выбросив из головы проблемы прошлого и будущего.

Ты присвистнул и достал сигарету. Плохая актёрская игра в жизни раскрывает человеческую суть. Ты походил на ребёнка, в чьих руках оказалась драгоценная, никому не доступная игрушка. Когда брошенный окурок коснулся водной глади и издал одинокое шипение, ты обернулся и произнёс заветное слово: «Принят».

Радость прошлась по нервам и ударила в мозг. Захотелось обнять и приласкать первого встречного. Выигрыш в лотерею или повышение в должности выглядели данностью на фоне твоих слов. Но, зная твоё отношение к выплескам эмоций, ограничился кивком.

Несколько рабочих дней пролетели, будто неудачный кадр киноплёнки. Меня раздражали голоса учителей, крики одноклассников походили на скрежет расчёской по стеклу. Даже порывы ветра вызвали в душе раздражение. Дома старался молчать, чтобы не выбросить чего-нибудь лишнего. Так и жил, будто загнанный в угол щенок.

Глава 3

Субботним вечером в восемь часов у придорожного кафе меня ждали четверо незнакомых молодых парней. Спустя пару минут подошёл Дима. На чёрном внедорожнике мы отправились в загородный посёлок. Огромные многоэтажные замки, которые вместили бы до десятка семей, газоны, размером с футбольные поля, бьющие фонтаны, будто из сказки. Я мог ехать всю жизнь и наблюдать за изумительной архитектурой и великолепным убранством.

Но машина остановилась и один из парней толкнул меня в бок. Вылез из салона и очутился одной ногой в луже грязи. И откуда она взялась на ровном, недавно постеленном полотне. Стряхнул грязь и направился вслед за ребятами. Притаились в маленькой роще на холме. Отсюда хорошо просматривалась дорога. Мне дали небольшую рацию. Сказали настроить на тридцать четвёртую волну. Я был так горд и возбуждён, что забыл спросить, как её настраивать. Вижу, ты шевельнулся. Как много, оказывается, зависит от мелочей. Вы спустились к дому номер пятьдесят шесть. Высокая решётка, камеры наблюдения… Не представляю, как вам удалось преодолеть защиту. Только когда послышались сирены, а на горизонте появился целый эскорт полицейских, заметил, что оставленная рация выключена. Машины приближались, а глупый прибор в моих руках не включался. Слёзы капали на пластмассу, а мерцающий свет проносящихся рядом машин расплывался перед глазами. Позади послышался шорох. Сжал зубы и стрелой полетел из рощи. Чей-то грубый голос приказал остановиться, под тяжёлыми ногами хрустнули сухие ветви. Всё казалось, что это ты бежал и размахивал дубинкой. А за тобой бежала свора полицейских. Голос то приближался, и тогда я чувствовал учащённое дыхание преследователя, то отставал, позволяя перевести дыхание. Перелетел через дорожное полотно и скрылся в тихом осеннем лесу. Сирены уже стихли, а ноги не останавливались. Шея задеревенела. Силы закончились я упал на землю и заревел.

Не рычи громко, придётся заканчивать раньше времени. Не знаю, сколько часов моё тело пролежало на земле, будто выброшенное гнилое полено, но, когда холод победил страх и заставил подняться, ни сирен, ни озлобленных криков не было. Холодные солнечные лучи пробивались сквозь кривые высохшие ветки и освещали моё бледное лицо. Прокрался к обочине дороги и осмотрелся. Вокруг тишина и спокойствие, будто события прошедшей ночи приснились. Пронизывающий ветер свистел над лесом, пробирая моё жалкое грязное тело до самых костей. Одежду будто выстирали в канализационной воде. Стылая грязь походила на бетонную корку. Пошарив по карманам, обомлел. Рации нигде не было. Выпала на бегу. Вот почему преследователи остановились. По отпечаткам пальцев всё равно найдут. С досады раздавил ползущую по дороге букашку. Стоит ли возвращаться домой, если поджидает засада. Проблемы грызли, словно гиены добычу. Вернулся в рощу в поисках рации. После третьего часа пальцы на руках совсем онемели, а желудок урчал, будто маленький тигрёнок. Но какой смысл попадать в руки милиции? И какая разница, как проститься с жизнью? Тюремная камера сродни верёвке на шее. Снял ветровку и завязал один конец в узел. Нашёл толстую ветку и привязал к ней другой конец. Многие относятся к жизни легкомысленно, для них черта, за которую нельзя переступать, превращается в размытую полоску тумана, но для ребёнка, чей ум не развращён грязной жизнью, эта черта имеет четко выраженные границы. Я полез в петлю, мысленно простившись со всеми, кого знал. Лишь хрустнувший под ногами пластиковый предмет остановил…

Вряд ли тебе и читателю будут интересны подробности моего возвращения, скажу только, что на родителей моё отсутствие не произвело никакого впечатления. Показалось даже, что они расстроились, увидев меня на пороге. Я хотел обнять и расцеловать их. Попросить, чтобы мы переехали и начали новую жизнь. Чтобы жили настоящим, а не проблемами прошлого и грёзами будущего… Не смейся, ты не превратил ребёнка в чёрствое бездушное существо. Не в тот момент.

Через несколько дней состоялось школьное собрание. Мать вернулась домой уставшая. Её тусклые глаза уставились на меня. Я смотрел ей в переносицу, как ты учил.

— Ты знаешь Диму Шолохова?

Впервые услышал твою фамилию. В группе обращались друг к другу или по именам, или по кличкам. Кивнул в ответ, стараясь не выдавать волнения.

— Не связывайся с ним. Ему срок дали…

Чуть не заплакал. По моей вине «дело» провалилось и группа оказалась на грани расформирования. Товарищи не простят, если узнают.

В школе ты не появлялся пять лет. Жизнь моя превратилась в однообразное существование. Учёба, телевизор, интернет… В какой-то момент показалось, что бесконечный марафон никогда не закончится. Не было всплесков радости, чувства тревоги… Ничто так не убивает личность, как повседневное однообразие. Человек — животное существо, и нуждается в эмоциональной встряске так же, как тело нуждается во сне. Душа превращается в дряхлую старуху, если знает, что случится завтра и послезавтра… Досрочно проживает жизнь и ждёт, когда состарится тело. Панацея от старения в постоянной встряске, в неведении будущего. Люди сознательно выстраивают жизнь на десятки лет вперёд. У них отлично получается жить ради тела.

Вижу, ты загрустил. Продолжим.

По каким-то причинам спустя полгода Миша перешёл в наш класс. Сразу подсел ко мне. Бросишь взгляд на щенка, увяжется за тобой на всю жизнь. Золотые слова. Поздоровался и спросил, не сидит ли кто со мной. Махнул рукой и указал ему на другую парту. Он насупился и заявил, что хочет сидеть рядом.

Грызущее желание дать ему локтем. Жаль, что обещал матери не драться. Вспомнил момент с фотографией. Откуда у щенка появилась дерзость? Место рядом пустовало только потому, что я сам никого не пускал. Не хотел ни с кем связываться. И снова во мне проснулась капля человечности. Надо было толкнуть хлипкого парня в грудь и наорать, вместо этого вздохнул и повернулся к окну.

Глава 4

Нет худа без добра, и через несколько лет я превратился в другого человека. Если не ворошить детские обиды, они осядут на дно памяти и забудутся в жизненном безвременье. За год Миша догнал в развитии остальных ребят. На вопросы отвечал быстро, без раздумий. Не знаю, готовился ли он к урокам специально, или же природа сжалилась над маленьким страдальцем, но вскоре Миша выбился в отличники. У меня были неплохие оценки. Любил учиться. Но через два года общения с Мишей почувствовал себя дураком. Миша спорил с учителями, однажды дал списать контрольную. И кто здесь, спрашивается, неполноценный?

Пересмотрел взгляды на мир. Общение с Мишей помогло вырасти в интеллектуальном плане. Жизнь наладилась, а вскоре тренер вызвал в сборную района. Понял, что надо бросить курить. Дыхалка забивалась от бега и не давала воплотиться технике в полной мере. Не смог. Увеличил интенсивность тренировок.

Отец всё ещё избивал мать, хотя и редко. Их ссоры перешли в русло разговоров. До драки доходило, только когда отец припирался пьяным. Однажды ударил его. Смачно так приложился. Самому понравилось. У матери из носа текла струйка крови. Отец упал и потерял сознание. Дима учил, как надо бить. А потом мать дала мне пощёчину. Ещё обозвала неблагодарным сосунком.

Больше за мать не заступался. Пусть живут, как хотят.

Спустя год подрался. Случись такое раньше, не знаю, сдержал бы слово или нет. Общение с Мишей сделали из меня романтика. А какой романтик без девушки… Не буду называть её имя. Ни к чему это. Мы гуляли по ночному городу, ходили в театры и кино. Читал стихи, которые сочинил сам. Она улыбалась, а иногда и плакала. Хорошо нам было. До того вечера.

Один друг пригласил на вечеринку. Отказался, потому как договорился с Мишей сходить в театр на новую постановку. Она мне не понравилась, заезженный сюжет, скучные актёры. Сказал Мише, что не собираюсь досматривать эту чушь. Миша пожал плечами, мол, дело твоё.

И дёрнул меня чёрт зайти к другу. В окнах третьего этажа горел свет, играла музыка. Эх, была не была, не всё же по театрам разгуливать. Зашёл в подъезд и обомлел. Девушка моя, пьяная, склонилась к перилам. Сзади к ней пристроился какой-то мудак. Один из старшеклассников. Он был пьян. Я припечатал его к двери подъезда и вышел на улицу. Моя, теперь уже бывшая, девушка что-то кричала вдогонку. Кажется, умоляла вернуться… Больше с ней не разговаривал.

Пару раз пытался простить. Не смог. Что же со мной случилось… Раньше относился ко всему поверхностно, не задумываясь, а тут стал анализировать каждый шаг. И ошибок никому не прощал. Будто мир идеальный.

В футболе дела хорошо пошли. Вторым Пеле не называли, но хвалили часто. Гордился собой, хотя и понимал, рано… Когда вызвали в сборную города, радовался, как ребёнок, получивший долгожданную игрушку. Между тем, мне пятнадцать стукнуло. Дома устроили праздник. Накрыли стол, позвали гостей. Мама чмокнула в щёчку и ушла к соседке. Отец не появился. Пил, наверное.

Утром, вытаскивая затёкшую руку из-под головы какой-то красотки (имя её сейчас не вспомню), решил чего-то добиться в жизни. Стать профессиональным футболистом.

Поговорил с тренером. Маленький старичок с блестящей лысиной меня понял. Тренировки расписали на каждый день. В театры и на заседания «Молодых учёных» приходил как выжатая мякоть лимона. Однажды заснул во время какого-то спектакля. Миша обиделся. Ткнул меня в бок и вышел из театра. Я выскочил следом.

— Что случилось?

— Как что случилось? Ты уснул во время спектакля.

— Извини, тренировки.

— Ты выматываешься каждый день. К чему готовишься?

— К профессиональной карьере.

— Не смеши. Какой из тебя спортсмен.

Меня это задело. Неужели стремление чего-то добиться в жизни обречено на одинокое шествие. Не такой, как остальные. Либо идол, либо отвергнутый. И тот, и другой испытывают одиночество. Миша твердил, что сигарета для меня, будто трубка для капитана корабля, является спутницей жизни… И он не раз видел в моих руках бутылку пива. И что стремление к нескольким целям ведёт к краху…

Миша сел на скамейку и чуть не заплакал. Будто это у него были проблемы… Он не ходил никуда, кроме театров и библиотек. Закончилось время учиться. Настало время применять знания. Немногие безболезненно переходят с одной ступени на другую.

Друг обозлился и ткнул в меня пальцем.

— Напоминаю, мне, как председателю Совета молодых учёных, предстоит отобрать команду на Конференцию по глобальным проблемам.

— Так…

— Раньше твоя кандидатура не вызывала сомнений, но теперь…

Где-то в груди кольнуло. Тщеславие. Желание быть лучшим. Миша дрожал и походил на котёнка, стоящего на пути льва. Его взгляд перебегал с пуговиц моей куртки на колонны, затем на собственные ботинки и снова на пуговицы. Добро быстро забывается, если на кону стоит собственное благо.

Но ты не подумай, я не устроил скандал, будто жалкая девчонка, не взывал к совести и дружбе. Друг поймёт и войдёт в положение. Вот и проверим, друг Миша или нет. По дороге купил бутылочку пива. Голова разрывалась от переполняющих мыслей.

На всероссийских соревнованиях играли отлично. Чувствовал себя суперзвездой. Забивал по несколько мячей за матч.

Четвертьфинал прошёл великолепно. Забил три мяча и по сумме двух матчей вывел команду в полуфинал. Миша огорчился, когда узнал новость. Хотя и улыбнулся. Неприкрытая фальшивость.

В клубе Молодых учёных начались прения. Мол, опаздывает, нарушает устав и не получает никаких санкций…

Глава 5

Первый матч полуфинала сыграл неудачно. Нулевая ничья — никчёмный счёт у себя дома. Камень в огород нападающего. В мой огород. После матча подошёл высокий человек. Лысина его сверкала, как начищенный чайник. Испаханное морщинами лицо и выставленные вперёд скулы делали его похожим на робота грубой отделки. Мы поздоровались.

Тренер говорил, что на полуфинальных стадиях присутствуют скауты. Хотя при такой игре приглашать футболиста. Разве что мячи подавать.

Лысый человек предложил сесть в чёрный BMW.

Всё оказалось просто и ненавязчиво. У кого есть деньги, тот и заказывает музыку. Лысый предложил слить игру за паршивые тридцать тысяч. Вырвать бы маленькие глазёнки и заткнуть ими рот. Никогда не скатывался до подкупа.

— Тридцать тысяч — достойная сумма.

— Остановите машину.

В голове гудело. Образы за окном проносились, словно в тумане.

— Не торопись, подумай до воскресенья, — лысый человек достал визитку.

И какой чёрт заставил меня взять картонный прямоугольник. Пар витал над головой, а линии электропередач угрюмо гудели. Не замечал никого вокруг, толкал прохожих в бока и не извинялся. Глухое стадо, несущееся за наживой ради жизни тела. Мне следовало родиться лет триста или четыреста назад… Хотя вряд ли что-то изменилось бы. Нажал кнопку звонка. Дверь отворила мать.

— Следи за здоровьем, — проворчала она. — Денег на лекарства у нас нет.

Какие лекарства, мама? За полтора года я аспирина в рот не брал. Все деньги уходили на твои старческие недуги. Не любил головных уборов. С детства, когда первый раз примерил будёновку. Только войдя в прихожую заметил, что она пьяная. В полумраке сразу не различил, а нос заложило.

— Иди спать, без тебя проблем хватает.

Дельный совет пьяный воспринимает как упрёк. Всегда.

Мать рыкнула, что дождётся отца, и что только назло ему напилась. Винила во всём окружающий мир, не желая заглянуть себе в душу.

Не раз хотел встать на путь «истинный». Эйфория от наркотиков. Забытье в отражении гранённого стакана. Забота о стариках остановила. Ничего, скоро поступление в университет, а там новые друзья, новая жизнь… Переезд в другой город, смена обстановки. Неведение будущего молодит душу, а вместе с душой молодеет тело. Давно хотел повидать другие страны, почувствовать вкус незнакомой жизни… Мир создан для познания, и зрительное восприятие тому не предел. Широкий кругозор не столько в знании, сколько в ощущении явления, духовного взаимодействия с ним.

В кухне разбилась бутылка. Полетели громкие ругательства. Нас точно когда-нибудь выселят. Соседи два раза милицию вызывали. Объяснялся, как самый трезвый. Весь румянец сошёл после тех общений.

Тяжёлые удары в дверь. Будто медведь в квартиру ломится. Грядёт побоище, какого свет ещё не видывал. Если клетки больны, организм приговорён к смерти. Если такое творится по всей стране, у неё нет будущего. В прихожей встретил мать.

— Иди в комнату, сами разберёмся.

Приказ матери закон. Развернулся на сто восемьдесят градусов и закрылся в детской. В очередной раз встал вопрос. Почему я?

Кто-то должен нести тяжёлую долю, чтобы другим жилось легче. Конечно, других отговорок больше нет. С собой разговариваю. Докатился. Звери иногда похожи на людей, и мы этим восторгаемся. Когда же люди походят на зверей, их никто не замечает. Жизнь любит сильных и уничтожает слабых.

Наутро мать сидела за столом и пила воду.

— Отца в больницу забрали.

— Когда?

— Вчера. На носилках унесли, сказали, что инфаркт.

В воскресенье мать пошла в больницу. Он неважно выглядел и был без сознания. Врачи сказали, что у отца тяжёлое пищевое отравление и требуется долгое дорогостоящее лечение. Произнося последние два слова, мать саркастически улыбнулась. Стоимость лечения составила пятьдесят тысяч.

Стал думать, откуда достать деньги. В банке лежало около двадцати пяти тысяч. Вспомнил, что за первое место на Конференции молодых учёных выдаётся шестьдесят тысяч. За второе тридцать. Буду работать, как приговорённый, чтобы войти в двойку. Место в команде под сомнением, но Миша всё устроит. Он мой друг. Набрал номер.

— Алло.

— Привет. Как там доклад поживает? Оставил у тебя на столе. Хочу проработать его, чтобы столичные выскочки…

— Стоп-стоп-стоп, — голос Миши звучал холодно. — Откуда появилось рвение. Вылетели из кубка?

— Нет, с футболом всё в порядке, — к горлу комок подступил, — хотел добавить теории, практику пересмотреть.

Миша сообщил, что меня нет в списке команды. На том конце провода он получил порцию удовлетворения. Голова закружилась и я шлёпнулся на кровать. Мерцающие перед глазами звёзды переливались серебристо-жёлтыми тонами. Швырнул трубку об стену и схватился за волосы. Говорят, чтобы притупить боль, необходимо доставить себе ещё большее страдание. Но как заглушить душевный укол? Чудом не разбившийся телефон заиграл знакомую мелодию. Миша перезванивал. После минутной радости в нём проснулась совесть. Но зачем брать трубку, если знаешь разговор наперёд. Миша попросил бы войти в его положение. А он в моё вошёл бы? Даже пытаться не стоит. У него образцовые богатые родители, помогают чаду выбивать осколки гранита науки, не заботясь о хлебе насущном. Теперь и не понятно, кто щенок, а кто хозяин.

Достал из кармана прямоугольную визитку. Воскресенье — последний срок. Никогда не краснел перед телефоном…

После согласия голова разболелась. Как в глаза ребятам после матча смотреть. Объяснить ситуацию? Пошлют вместе с ситуацией на все четыре стороны. Нащупал под кроватью что-то округлое и прохладное. Бутылка. Когда успел припрятать? Не помню. Склероз одолевает в семнадцать лет. Ещё не откупоренная. Отличный способ уйти от проблем. И найти кучу новых. Сделал глоток и зажмурился. Куда ни посмотришь, одни проблемы. Классная ещё удивлялась, почему на мир через призму тёмных очков смотрю. Других при рождении не выдали. Пессимизм, конечно, но деваться некуда. За окном метель воет. У чёрта мурашки по коже пойдут от такого воя.

Глава 6

На следующей день мы проиграли. Отметился дублем в собственные ворота и удалением. Солнце светило ярко, на улице стоял мороз. Принял душ и выскользнул за пределы стадиона. Пока ребята не вернулись. Капли на носу превратились в ледышки, а волосы застыли как иглы ехидны.

Сзади подкатил знакомый BMW. Сел в салон и растрепал ледяные волосы. Лысый достал сигару из фирменного портсигара, стоимостью, наверное, тысяч в пятнадцать. Затем из кармана вынул увесистый конверт. Всю дорогу мы молчали, будто заклятые враги.

Когда вышел из BMW, появилось желание пропустить стаканчик. Деньги при мне, волноваться не о чём. В ларьке взял бутылочку пива и поплёлся домой. Кто знает, возможно, после лечения отец образумится и встанет на путь истинный. Человек редкой воли может кардинально изменить свою жизнь. Для обычных людей необходимы судьбоносные встряски. А лучшей встряски, кроме как черты между жизнью и смертью нет. Отец обязательно изменится. Нижней планки достичь легко, сложно дотянуться до неба. Я ему помогу. Мы же семья. Чтобы мать не ворчала, спрятал бутылку в сумку. Дома выложил на стол пятьдесят тысяч.

Сидя на кровати с бутылкой пива, распрощался с большим спортом. Прощай, прекрасная сказка. Здравствуй, нудная реальность.

Отец домой так и не вернулся. Сказали, что капля алкоголя окажется для него смертельной. Отец завернул в первый попавшийся кабак и напился.

По окончанию школы поступил в университет. Остатки былых знаний помогли. Конечно, ИЕН не ровня ИПСУБу, на который поступил Миша, но лучше, чем военная форма и автомат в руках. На первое время сойдёт. Дальше посмотрим.

Перед выпускным встретил Диму. Худощавый бритый парень на две головы превосходил меня. Холодные пустые глаза сверлили мою фигуру как в первый день нашей встречи. Привычка оценивать людей с первого взгляда сохранилась. Общаясь, приходилось задирать голову.

Твоё предложение о сожительстве оказалось как нельзя кстати. Общаги мне не выдали, а знакомых в новом городе не было. Помнишь квартирку неподалёку от университета? Маленькую, похожую на сортир богачей. Три метра в длину, два в ширину. Все удобства на этаже. С этого места всё и началось. Наверняка ты с готовностью отдашь все деньги, чтобы вернуть тот день.

Наша жизнь до поры, до времени, текла своим чередом. Дима работал механиком в частной конторке. Мне выдавали стипендию. Появилась возможность вернуться в спорт. Разговаривал с тренером университета по футболу. Сказал, что талант у меня есть. Многие так говорили. Жаль, что одного таланта мало.

В конце первого курса предложили поучаствовать в творческой самодеятельности. Актёр из меня хороший. Всю жизнь лицемерил. Играл отменно. Так, по крайней мере, отзывались. Всего себя в роль вкладывал. Неделями перед постановкой из роли не выходил. Диме не нравилась моя игра, но он смеялся.

В начале второго курса понял, что выполнение на заказ курсовых и контрольных работ — неплохой заработок. Как ни крути, стипендии на жизнь не хватало. Приходилось изредка подменять Диму. Когда у него похмелье было, или с друзьями кутил всю ночь.

Разногласия начались незадолго до окончания третьего курса. Появились игровые автоматы. Многие сейчас не помнят, каким злом адские машины казались лет десять назад.

Однажды Дима пришёл домой возбуждённый. Лицо его светилось от счастья. В глазах читалась решимость действовать.

Оказалось, что неподалёку открылся зал игровых автоматов. Мне не понятно желание некоторых людей обхитрить машину, которая создана, чтобы обдирать клиентов. Почему тогда не попробовать вытащить деньги из банкомата сверх счёта на карточке. Или закупить продукты в дорогом магазине по цене производителя. В тот день лицо твоё горело от выпитого алкоголя. Ты повторял, что комбинации игральных карт повторяются, нужно только выявить закономерность.

Но деньги не берутся из воздуха. Их надобно заработать трудом и потом, либо у кого-то отнять. В рамках закона игровые автоматы действовали превосходно. Люди сами отдавали деньги создателям игр.

Мы вели банк общих расходов. Каждый месяц скидывались по пять сотен. Ты взял из банка тысячу и пообещал вернуть две. Увидев мой недоверчивый взгляд, остановился.

— Пошли со мной. Убедишься, это отличный заработок.

Посмотрел в окно. Погода хорошая, планов на вечер нет. Несмотря на то, что восемнадцать мне должно было исполниться только через два месяца, взял паспорт и мы вышли из квартиры. Затхлый осенний воздух и грязно-жёлтый слипшийся ковёр вокруг асфальтовых дорожек навевали грусть и апатию. Несколько старушек сидели на примыкающей к бетонной ограде скамейке и обсуждали прохожих. Благодаря увеселительному заведению, их разговоры, носившие в былые дни некоторую обречённость, ожили. Хоть какая-то польза от вредных игрушек.

Всё ещё считал тебя классным парнем. Зашли в подвал здания. За дверью открылся тёмный зал, оснащённый десятком игровых автоматов. Глаза разбежались. Дима взял несколько жетонов. Охранник глянул на паспорт. Секунду колебался, но затем утвердительно кивнул. Красивая конструкция — игровой автомат. Спокойные, навевающие ностальгию детства звуки, яркие картинки, множество кнопок. Детям бы здесь понравилось.

Мы с Димой подсели к дальнему автомату. По твоему сигналу записывал выпадающие комбинации. Семёрка крестей, тройка червей, бубновая десятка… Никогда не видел тебя столь возбуждённым. В ту секунду ты был один на один с экраном, с этой бездушной машиной.

Записал восемнадцать комбинаций, но ни одна из них не повторилась. Вся рука в комбинациях. Понял, что бесполезно.

— Хватит, — говорю.

— Ещё парочка и пойдёт заново, — ты не унимался.

Исписал вторую руку. Надоело.

— Не повторяются комбинации, дураку понятно…

Тут выпал выигрыш. Дима вскрикнул, будто утюг к спине приложили.

Смеха ради проверил комбинации на руке. Нет такой. Диме повезло.

Выиграл он за один присест пять тысяч. Даже у меня появилось желание испробовать силы. А вдруг повезёт? Задержался ненадолго. Дима купил жетонов на всю пятёрку.

— Засолить решил?

— Не время для шуток. Комбинации повторяются?

— Нет.

— Дальше записывай.

На сорок шестой комбинации ручка перестала писать. Когда чуть не грохнулся с высокого стула, отправился домой. Ты даже не повернулся.

Охранник провожал меня каменным взглядом. Не клиент игорного мира.

Перед сном выпил чашку чая.

Закрыл дверь и лёг спать.

Ночью завалился Дима. Старался ступать тихо, но сон у меня чуткий, как у кошки. Лежал на кровати и смотрел, как сосед достаёт из банка деньги. Даже не посмотрел в мою сторону. Тихо прикрыл за собой дверь и умчался по лестнице, как сумасшедший.

Притворялся спящим, пока всё не стихло. Четыре тридцать утра. Заглянул в ящик. Пусто. Три с половиной тысячи как не бывало.

Подошёл к умывальнику. Комбинации с рук не смываются. Будто дьявольские предначертания. Пришлось тереть губкой до красноты.

Глава 7

Зазвенел телефон. Дима храпел на соседней кровати. Из кармана торчала мятая тысяча. Вытащил банкноту и положил в банк. Лежит, как бревно. Как только необворовали по дороге домой.

На улице выпал первый снег. Осень всё-таки проиграла сражение.

В университете влюбился в преподавательницу математики. Боль первой любви отступила, да и понимал, ничего у нас не выйдет.

Она была замужем. Хотя и поглядывала на меня, как на возможный объект похождений. Всегда имеется запасной вариант. Милости просим.

Вечером среды Дима пришёл поздно. Подвыпивший. Последнее время он редко был трезвым. Его глаза по-прежнему блестели, пускай не так ярко, как раньше. Попросил взаймы. Если человек просит в безвыходной ситуации, можно понять, но если его разумом овладело желание неопределённого порядка и качества, результатом которого является добровольная отдача денег, без лечения не обойтись. Но тогда мою голову не посетила такая мысль. В кармане осталось двести рублей на целую неделю.

Отдал Диме сотню. Лицо у него было, как у буйвола перед смертью. Красное и невозмутимое. Он еле заметно кивнул и вышел из квартиры.

Заглянул в банк. Тысячи не было…

Спустя полгода после одной театральной постановки встретил Мишу. Сначала не узнал. Вытянулся парень, похудел и накачался.

Мы не общались с вечера, когда он не включил меня в команду.

Поинтересовался, как у меня дела. На стандартный вопрос стандартный ответ. Нормально. Далее Миша понёс ахинею из односложных предложений о школьной жизни, о верности, несмотря ни на что, о дружбе…

Приставил пальцы к вискам и спросил, что ему надо. По глазам видел, что Миша в спектаклях ничего не понимает. Есть люди, для которых искусство и творчество всё равно, что для обезьяны человеческая речь и ходьба на двух ногах.

Его желание быть первым понятно, но мне не нравятся средства, которыми он пользуется. Нынешнее поколение не верит в жизнь после смерти, они смеются над загробным миром и воротят нос от божественной теории происхождения. Но чистота души человеческой заключается не в вере или неверии, а в исполнении моральных устоев, в душевной чистоте помыслов и поступков. Чем выше развитие цивилизации, тем грубее в них правила выживания. Подобным путём мы возвращаемся к звериному существованию. Цивилизация развивается до самоупадка… В основе своей люди есть марионетки мира, которые не способны и не хотят избавиться от ниточек воздействия. Сдирать придётся с мясом и кровью.

Извини, твоя рана хлещет, будто прорванный водопровод, а я философствую и отнимаю твоё время. Надеюсь, ты переосмыслишь жизнь и заступишься за себя у главной черты. Там нет законов и порядков, лишь чувства и поступки…

Миша держался высокомерно. Если этому учат на ИПСУБе, то Миша лучший ученик. Недавно прочитал в дешёвой газетёнке, что Миша вошёл в список кандидатов на пост главы студенческого движения. Рядом прошли знакомые девчонки и он коряво подмигнул им.

— Скоро тебя назначат главой театрального объединения. Мне нужен твой голос.

Играть мне нравилось. Но управлять театральными постановками. Упаси боже. Но откуда он узнал, что…

— Выборы проходили на прошлой неделе. Результаты на следующей объявят.

Корысть Миши меня удивила. Костяшки пальцев побелели, сжимая спинку кресла.

Толкнул Мишу в грудь и вышел из зала.

Впоследствии обходил Мишу стороной, чтобы не разводить глупой полемики. Разговоры о дружбе и необходимости держаться вместе в его устах звучали призванием вступить в его ряды. Заученные и неоднократно произносимые фразы мозолили слух. Никогда ранее он не уделял мне такого внимания. В определённый момент ради смеха назвал цену. Двадцать тысяч. Ради дружбы и взаимовыгодного сотрудничества. Лоб Миши сморщился, а брови съехали на переносицу. Смотрел ему в глаза, приготовившись к граду оскорблений. Но Миша вытер лоб платком и проглотил оскорбления. Вежливо попрощался и ушёл. Спустя несколько лет он, наверное, получил не меньше удовольствия, когда мне требовались деньги. Но тогда казалось, что урок он получил хороший.

Уроки боя оказались полезными в новом городе. Несколько раз дрался после вечеринок. Нельзя сказать, что всеми путями пытался уйти от драки. Но первым никогда не лез. Уличная драка не то, что спарринг бой, адреналин хлещет через край, а руки так и наровят отучить нахала.

Воскресным вечером получил сообщение, что мать умерла. Повесилась на кухне. От одиночества. В предсмертной записке написала, что во всём винит меня и отца. Настал момент, когда мосты прошлой жизни сгорели.

Глава 8

Удивительное чувство полёта и свободы витало надо мной и воплощалось в окружающем мире. Снег отливал сибирской чистотой, воздух уносил бензиновые пары в небеса, заменяя его природным благоуханием. Чувство лёгкости и беспричинного счастья закралось в душу.

В тот день я сделал второй шаг на крышу. Разорвать связь с корнями, которые дали тебе жизнь и вырастили, чтобы насладиться свободным полётом, дорогое и мнимое удовольствие.

Целый месяц после вышеописанных событий жил ради тела. Если ты спросишь, что со мной происходило в течение этого месяца, то не услышишь ответа. Моя душа находилась в глубоких темницах туловища, похожего на океан разлагающего зелья.

Все встречи в жизни судьбоносны, и наша с тобой встреча не исключение. Твои проблемы вернули меня в реальный мир. Среди синего тумана повседневного безвременья увидел твои первые слёзы. Ты сидел на кровати, обхватив голову руками. Сдержал улыбку. Всё-таки, ты мой друг. Пусть и не такой классный парень, как раньше. Ты рассказал о долгах, в которые залез. Долгах неопределённого порядка и качества, исчисляющихся миллионными суммами. По закону природы, мне стоило бросить тебя погибать в конуре, как слабое звено эволюции, но… Не знаю, не могу объяснить, почему остался.

А ты действовал, как паук, у которого появились глаза и разум. С продажи родительского дома и всего имущества, у меня на счету оказалась значительная сумма. Но даже этого, по твоим словам, не хватило бы для погашения долга. И ты предложил идти на дело.

Слова, песней звучащие в детских ушах, через много лет пробудили ностальгию. И плевать на разум, который говорит, что дело — всего лишь ограбление. И с глаз долой кодекс, в котором прописывается, что это неправомерное действие, влекущее за собой уголовную ответственность. Что дали моральные устои детям, когда они оказались на улице? Защитил ли их кодекс от острых игл действительности? Мы выжили только благодаря идее, которая светила нам путеводной звездой долгое время.

И за эту идею я благодарен тебе и таким, как ты. Пусть поймут меня те, кто не оказывался выброшенным на край жизни. Там холодно и безлюдно, как на краю айсберга. И чтобы выбраться, ты одинаково безрассудно цепляешься и за руку маньяка, на которой ещё не высохла кровь, и за горячий паяльник, который шипит от прикосновения плоти.

Поэтому, когда ты предложил идти на дело, ответил без раздумий. Откатились за кулисы постановки, новое назначение и городские соревнования.

Только теперь ты превратился в совсем не классного парня. Алчность пожирала изнутри, но ты не искал путей избавления, а искал возможности утолить её голод.

Для дела познакомился с полной кассиршей. Таких толстых людей до этого видел только в Интернете. Думал, что всё это обман, шутки рекламных компаний.

У неё была машина. Ниссан Красовер. Точно под её габариты. Но с таким жирозапасником не хотел иметь дело ни один донжуан. Это облегчало задачу. Всего две недели. Потом забуду обо всём и свалю в столицу. Хлопотное дело, друга выручать.

План разработали простой. Кассирша работала в банке, и мне требовалось пробудить в ней сочувствие. Она поможет вынести необходимую сумму, а там… свободные от долгов мы разлетимся птицами по осени.

Пропустил тренировку, чтобы встретиться с этой дамой. Снял последние деньги. Поужинал в дешёвой столовой.

Тротуары сковал мороз, воздух пропитался ледяным раствором. Надел шапку и перчатки.

Отделение находилось в плачевном состоянии. На первом этаже оставили работать только хромого охранника, и даму, с которой должен был познакомиться. Охранник носил длинные усы, придающие солидность. На боку — резиновая дубинка. Ни пистолета, ни рации.

Спросил, к кому обратиться, чтобы закрыть счёт. Глупый вопрос, если учесть, что на этаже работали два человека. Охранник указал на вторую слева дверь. Последние сомнения отпали, когда зашёл в кабинет. Завоевать сердце дамы, скрытое под толщей жира, было несложно.

Она улыбнулась и поздоровалась. В лицо ударил запах загробной нечисти и тлеющих разложений. Во рту у неё не убирались с эпохи динозавров. Достал паспорт. Удивился, когда вся корочка скрылась в пухлых руках женщины. Надо было Диму посылать. Справился бы и сам. Мы немного поговорили о финансовых делах, после чего противогаз показался необходимой атрибутикой для встречи с дамой. Трижды доходил до точки, когда мог пригласить на свидание, но каждый раз откатывался назад. Лишь с четвёртой попытки выдавил приглашение.

Глава 9

Вставая утром с широкой постели, размышлял, что станет с Кларой, когда она узнает правду. Одинокая несчастная женщина, для которой единственное удовольствие — потребление пищи. Наверное, я показался ей ангелом. Заниматься любовью с пышкой оказалось не столь противно, как думалось вначале.

Мягкий свет проникал сквозь кухонное окно, устилая пол солнечным ковром. Крепкий кофе вернул чувство бодрости. Отражение над умывальником твердило, что кривая жизни скатывается с намеченного пути. Закрыл глаза и всполоснул лицо. Обратного пути нет, оглядываться назад прерогатива слабаков.

Не стал будить пышку. Её сочное тело плавало в солнечных лучах, а тихий носовой свист ласкал слух. После первой ночи с мужчиной пышке надо отдохнуть. На подушке оставил номер телефона.

На тренировке чувствовал себя хуже забитой собаки. Мяч казался неукротимым попрыгунчиком, а соперники партнёры на всех дистанциях. Будто допинг приняли. Работал через силу до помутнения в голове. Ещё одна детская мечта, с которой не хотел расставаться, грозилась улететь за горизонт. После матча тренер вызвал для серьёзного разговора. Оглянулся только после третьего отклика. В голове звенело, будто под колоколом в минуту звона. Не помню, что сказал тренер. Единственное желание, посетившее в раздевалке, лечь на скамью и уснуть. Неустанное движение к мечте изматывает, если отвлекаешься на второстепенные цели. Но жизнь состоит из второстепенных целей, такова её сущность. Среди длинной и нудной речи выудил единственную фразу: «если будешь играть плохо, в команду не попадёшь. Все помнят историю полуфинала».

У меня глаза округлились. Хотел высказать всё. Болезнь отца, бедственное положение матери. Но что это изменит? Тренер не священник, может и не понять.

Спустя пятнадцать минут пришёл в себя и накинул куртку. Стиснул зубы и побежал наматывать круги. Глупо попадаться на одни и те же грабли второй раз.

Днём позвонила Клара. Говорила мягким, протяжным голосом. Назначила в семь часов встречу у банка. На репетиции следил за изящными движениями стройных девушек. Стало противно и захотелось в душ. Проснулась тяга к прекрасным телам. Для балласта между пышкой и стройными девушками. Держался из последних сил, чтобы не уснуть. Несколько раз стукнулся об спинку впереди стоящего кресла. Мышцы дрожали, будто после марафона, голова не соображала.

Многоликость целей грозит самоуничтожением. Слишком высока планка каждой из них, и чтобы добраться до вершины, необходимо вложить все силы в одну. Несколько лет назад не мирился с подобной концепцией, обманывал природу любыми способами. В ход шли чрезмерные порции кофе, энергетики… Молодой организм держался, хоть и трещал по швам.

Вечером подошёл к банку. Клара стояла у входа и курила. Охранник косо посмотрел на меня. Взял Клару под руку и вчерашний день повторился.

Утром выпил чашку кофе и выскользнул из квартиры. Тощие стволы деревьев вокруг дома казались прутьями камерной решётки, а два корявых снеговика являли образы стражников. Мне стало не по себе от их чёрных пуговичных глаз. По дороге домой мороз прихватил пальцы рук. В детстве отморозил, и теперь не терпел холода.

У преподавательницы математики разыгрались гормоны. Подходящий момент выбрала. Раньше оказывал ей знаки внимания, но после встречи с пышкой перестал. Её это задело.

Учёба от постоянного недосыпания и беспрестанных похождений откатилась в закулисную яму. Несколько раз оказывался на грани вылета, но спасали высшие силы и университетские связи.

За три года сделал себе неплохое имя на кафедре. До последнего меня считали перспективным студентом. Некоторые преподаватели говорили, что сильнее студента за последние пять лет не было. Но жизнь не набор учебников и научных изысканий.

После падения наступает период подъёма. Синусоида жизни, созданная природой. Человек думает о мечте в любое время дня и ночи, разговаривая на улице, покупая продукты в магазине. Такова его духовная сущность, позволившая подняться над животным миром.

В моём случае мысленные подъёмы и падения напрямую связаны с физической деятельностью. Поэтому ты меня боялся, видел угрозу собственному авторитету.

В январский морозный день, когда моё тело было освобождено от посягательств Клары, а в душу заглянули радость и свобода, отправился в университет восстанавливать утерянные позиции. За день успел встретиться со всеми преподавателями. Улыбки облегчения на их лицах давали надежду на успех моего мимолётного порыва.

Спустя много лет я понял одну истину. Мечта должна быть одна. Всепоглощающая, всеобъемлющая. Остальное уходит на второй план, становится декорацией основного действа. Живя настоящим моментом, каждая секунда которого направлена на осуществление мечты, отдавая себя без остатка любимому делу, можно достичь желаемого олимпа. А когда мечта разбивается на множество конечных целей, не способных в полной мере удовлетворить самосознание, организм изнашивается и приходит в негодность. И когда душа просит, а тело не может, запускается механизм разложения личности.

Мой пример не исключение. Стараясь успеть за всем, у меня не было времени насладиться результатом, голова жила будущим, оставляя телу проблемы настоящего.

В течение недели не встречался с Кларой. Учёба пошла в гору, подгоняемая мотором энтузиазма. Только с математикой не ладилось. Преподавательница предложила подтянуть знания на факультативе. Не любил дополнительные занятия ещё со школы. Но деваться некуда, и в назначенный час я открыл дверь кафедры.

Помещение оказалось просторным и светлым. Пробивавшиеся сквозь рамы четырёх окон лучи, заливали комнату пульсирующим светом. Четыре заваленных книгами и журналами стола располагались вдоль белой стены, украшенной портретами учёных мужей. У входа стоял миниатюрный столик на волнистых железных ножках. Полупустой чайник и конфеты свидетельствовали о женском коллективе кафедры.

Рядом с преподавательницей сидела пожилая дама в зелёном костюме. Складка в районе ремня выдавала бесполезную попытку прикрыть пущенное на самотёк ожирение. Кривой нос и чёрные усы над губой вызывали отвращение. От жиденького голоска и дёргающихся век стало неуютно.

Обозвав меня двоечником, старуха уткнулась в кипу бумаг и больше не поворачивалась. Преподавательница дала листок с контрольными работами и указала на один из заваленных столов. Освободив немного места, воткнул в уши наушники и углубился в решение примеров.

Через три часа пожилая преподавательница встала, повторно обозвала меня двоечником и отправилась домой.

На дворе стоял глубокий вечер, когда все задания были решены. Неоновый свет ламп стирал границы объектов, а цифры на листе скакали, будто живые. Несмотря на истощение, я был доволен проделанной работой. Мой гуру математики посмотрела задания и кивнула. Затем выдала такую же пачку новых. Чтоб впредь пары не пропускал. Меня затрясло. Схватился за краешек стола и закрыл глаза. Знаки на листах казались острыми пиками, готовыми впиться в мозг и отравить содержимое черепа. Затем внутренняя сила потянула вперёд, чтобы обхватить упругую талию учительницы. В голове крутилась мысль сделать всё, чтобы не решать задания. Ещё одно прекрасное тело, способное притупить отвращение к Кларе. Посадил жрицу любви на край стола и скользнул руками под юбку…

Находясь на пике удовольствия и не замечая мир вокруг себя, словно в тумане увидел, как дверь кафедры отворилась и на пороге возникла старуха в зелёном костюме. Её дрожащая улыбка вернула меня на землю. Оглянулся на ангела любви, ища спасения. Но и преподавательница улыбалась. Понял, что попался…

Всю дорогу домой плевался, а кожа чувствовала прикосновения дряблого тела старухи. И красавица-преподавательница казалась уже не такой красавицей, а чем-то средним и безвкусным, как высохший плод.

Глава 10

Дима сидел на кровати и осматривал два пистолета. Здесь не Америка, достать оружие сложно. На все вопросы Дима отвечал уклончиво и неохотно. Сказал, что на всякий случай. Тебе только повод дай, сразу палить начнёшь. Мне интересно, не один ли из тех стволов у меня в руках?

Близилась концовка. Осталось разыграть сценку с Кларой.

В перерывах между двумя действиями произошло знаковое событие.

Меня назначили председателем студенческого театра. Вместе со всеми, бокал поднял Миша. Казалось, что банкет — это хорошо отрепетированная постановка, режиссёром которой был злой гений. Приглядываясь к любому человеку в зале, находил нотки фальши и неуверенности. Ослабил стянувший галстук и выпил бокал шампанского. Звон люстр и топот ног, в обычный день мной не замечаемые, превратились в ушной скрежет и удары молотком по вискам. В разгар церемонии вышел на балкон подышать свежим воздухом.

— Ещё не бросил курить? — раздался позади знакомый голос.

— Бросишь, с такой жизнью…

— Помнишь время, мы сидели за одной партой. Вначале ты меня даже не пустил, — Миша рассмеялся.

В школе права отличная театралка. Разбить бы надменному идиоту челюсть.

Не помню, о чём дальше говорил Миша. Неужели юристов не учат слушать людей. Или такова натура политиков, у которых подвешенный язык считается хорошим тоном. Успокоив нервы, выбросил сигарету и попросил Мишу заткнуться. Закрывая двери балкона, услышал позади тихое чертыхание. Народ не верит власти, если ею управляют подобные циники.

Выборы Миша выиграл. На заседании понял, почему Миша бегал за каждым из нас. Представленная вторым кандидатом программа и результаты проделанной работы не оставляли однокласснику шанса. Но чистые помыслы души в жизни именуются наивностью и всячески осмеиваются. Мой голос ничего не решил. Второй кандидат стойко принял поражение и покинул аудиторию. Бокал шампанского как ознаменование победы лжи. Ухмылки сидящих рядом глав, жаждущие разорвать победителя при первой возможности. Вышел из мерзкого помещения. Пропитанная алчностью комната казалась пристанищем сатаны в человеческом обличии. Миша подкупил всех и при этом беспокоился, что мой голос остался свободным.

Со вторым кандидатом не общался. Слышал только, что он хороший человек. Лучше, чем Миша. Власть подождёт. В мире мало хороших людей и портить их незачем.

После недолгих уговоров и ярких описаний моего расчленения в случае, если долг не будет возвращён вовремя, Клара согласилась помочь. Во время уговоров она раскраснелась и даже заплакала. Имитируя радость, пригласил пышку в ресторан. Актёрская игра скрыла смущение перед официантами и посетителями. На мгновение все обернулись. Нечасто встретишь слона в ресторане.

Пышка не устояла перед сладким. Заказала пирожные, трюфеля, заварное…

Под языком слиплось от созерцания принесённой патоки, мёда, мармелада… Заказал себе пару блинчиков и салат. Пили шампанское. На выходе покраснел. Хорошо, что пышка шла впереди.

Утром Клара проснулась раньше обычного. Успел натянуть только плавки. Её самодовольный взгляд бегал по изгибам моего тела и останавливался в укромных местах. Она выглядела царицей, в руках которой оказалась власть над прекрасным. Желание уничтожить идеал просыпается в момент, когда не можешь его достигнуть. Самообман низкой личности отражается в действиях и мимике. Клара плавно подносила сигарету к рукам и ухмылялась.

— Уходишь?

— Да.

— На учёбу?

К чему эти глупые вопросы. На учёбу, на работу, к жене, к любовнице. Какая разница. Увидел в её глазах бездарную имитацию заинтересованности. Она поманила пальцем и хихикнула. Жаль, что ночью дал себе поблажку. Чмокнул Клару в щеку и извинился. Каких трудов стоило уговорить пышку отпустить меня на тренировку.

Естественно опоздал. Грозный оскал тренера и двойная нагрузка подвели к закономерной черте. Вылетел из основного состава и попал в запас. Плохая тенденция. Если понимаешь, что прибавлять некуда.

Вечерами после факультатива оставался с преподавательницей математики для разбора примеров. Куда моей пышке до расчётливой стальной девушки. Старуха больше не приходила, оказался не в её вкусе. Слава богу, двойной негатив не выдержал бы. Пустил утку, что за дополнительные занятия плачу деньги.

Дома разрабатывали план действия. Ничего нового придумывать не стали. Дима заберёт деньги в назначенный час и оставит мешки в багажнике. Затем проведёт весь вечер в компании друзей. Для алиби. Через два часа я заберу ключи и подъеду к нашей квартире. Дима рассчитается с долгами и мы разбежимся.

Допускаю, что за время повествования у читателя возник резонный вопрос. Неужели мои старания помочь Диме бескорыстны? В голове каждого включается рубильник испорченности. С таким же успехом можно адресовать этот вопрос миссионерам Африки. Корысть возникает, когда деньги превращаются в цель. А если цель другая, то и денег для помощи не жалко.

Утром очередного дня Клара провожала меня печальным взглядом. И какой леший дёрнул спросить, что случилось. Порыв всевластия в Кларе прошёл, сигарета в руках почти потухла. В горле застрял сухой комок. Каждое утро с Кларой рождало новые испытания для психики. Она прикрыла наготу одеялом, и спросила, насколько серьёзны наши отношения. Вопрос, рано или поздно возникший бы между нами.

Промедлил с ответом. Выдержал необходимую паузу.

— Мне нравятся наши отношения? Никаких обязательств, никто не затрагивает вопросов, неприятных партнёру…

— Лёгкая студенческая жизнь. Знаешь, сколько мне лет?

— Нет.

— Двадцать восемь. Иные считают, что в этом возрасте можно менять партнёров, как поношенные бахилы… А мне хочется уюта и спокойствия.

Зацепила рыбка рыбака. Сам закинул удочку, сам и виноват.

Она цеплялась за любую возможность выплыть из океана одиночества. Рычаги воздействия диктуют условия игры.

Если у Клары возникнут сомнения, план растворится, как дымка на солнце. Секунда, потраченная на раздумывание, показалась вечностью. В каждом спрятана душа и внутренний мир, которые не зависят от внешнего облика. Но внешность определяет первое впечатление. Внешность пробуждает животное желание, затмевая духовную сущность. И я не мог победить в себе животное отвращение. Программа, записанная при рождении, соперничала с опытом прожитой жизни. Секунда, в течение которой хотелось провалиться сквозь землю.

На мгновение языком завладел разум. В душе клокотал зверь, когда признавался Кларе в любви. Через час вышел из квартиры, пропустив очередную тренировку.

Глава 11

К новым постановкам относился поверхностно, голову занимало дело. Повторная ошибка недопустима. И зачем Диме пистолеты? Выстрелит ли он, если что-то пойдёт не так? Вдруг шальная пуля попадёт в Клару. Сколько сомнений. Спектакль провалится, если сомневаешься в героях.

От волнения разболелась голова. В последнее время в ушах стоял сплошной звон. Больница на заднем плане.

Приятный женский голос за спиной. Обернулся. Красивая высокая девушка, сошедшая со страниц гламурного журнала, прислонилась к перилам. Длинные каштановые волосы стелились по статной спине, приподнятый носик выдавал зарождающуюся высокомерность. Я буду лжецом, если не скажу, что взгляд мой в первую очередь упал на грудь четвёртого размера.

Взял предложенную ментоловую сигарету.

Девушка пустила тонкую струйку дыма и улыбнулась.

— Меня Аня зовут.

— Кирилл.

Новая знакомая расспрашивала о постановках и мои машинальные ответы её устраивали. Завалить охранника сложно. Несмотря на возраст и хромую ногу, спортом он занимался… Девушка взяла мою руку. Острые красные коготки впились в кожу и оставили белый след.

— Кастинг вести ты будешь?

Посмотрел на Аню. Красивая, чертовка.

Целью была главная роль в «Алой розе».

Сделаю отступление и познакомлю читателей с пьесой. Слишком значимую роль она сыграла в моей жизни и предопределила нашу с тобой повторную встречу. Зажми рану, а то походишь на продырявленную пивную бочку.

«Алая роза» явилась моей данью миру. Творческий человек желает, чтобы после него что-нибудь осталось. Чтобы его ассоциировали с героями произведений или явлениями в культуре. «Алая роза» не родилась под капризным чувством вдохновения, не вылилась на бумажные листы за одну ночь, и пальцы не дрожали, когда писали историю. Быть может из-за простоты описания жизненных событий, пьеса многим понравилась.

Когда принес её в университет, то сказал, что пьесу написал друг. Многие поступают подобным образом, боясь осмеяния или упрёка. Очередная маленькая фобия. Директор прочитал пьесу и дал одобрение. Одной из граней «Алая роза» зацепила человеческую душу и получила славу. Постановка ставилась пять раз и всегда имела успех.

Студенчество — непрерывный бурный поток. Ушёл звёздный состав актёров и пришло время набирать свежую кровь. Но главную роль в «Алой розе» директор отдал племяннице. Девушке с нулевым талантом и зашкаливающим градусом амбиций. Несмотря на провал нескольких постановок, директор выбивал для неё места.

Уголёк моей сигареты потух. Какой бы талантливой ни была Аня, о главной роли речь не идёт. Обрисовал девушке ситуацию и выбросил окурок в урну. Аня рассмеялась, будто я выдал умопомрачительную шутку. Оказалось, она всё знает, поэтому и обратилась ко мне за помощью. Убрал её руку с ладони, не отказав себе в удовольствии насладиться гладкой кожей. В глазах Ани читался конфликт с директором.

— Посмотришь мою игру и убедишься, лучше не сыграет никто.

Самоуверенная наглая девчонка. Вспомнил себя в детстве. Может, в конце недели меня уже не будет.

Мы спустились вниз и вышли на крыльцо. Во дворе стоял Анин «Шевроле». Всю дорогу мои попытки узнать её прошлое аккуратно пресекались и перетекали в общие темы. Жила девушка в шикарной трёхкомнатной квартире. Матовый свет исходил от встроенных в стену колон античной эпохи, зеркала в полный рост отражали хозяйку и её гостей с разных ракурсов. Благоуханья щекотали нос, будто в летнем саду.

Если откидывать подробности ночных игрищ, от которых моё тело превратилось в губку, а мышцы дрожали, будто флаги на ветру, и оценить игру Ани, то моя оценка восемь из десяти. Не шедеврально, но таланты, подобные ей, встречаются редко. А в университете их вообще нет. У красивой сказки должны быть талантливые актёры.

На тренировке чуть не умер от нагрузок. Мяч превратился в неуправляемую комету, с которым не то, что бежать, совладать было сложно. Тренер догадался о причине спада и вызвал на очередной «серьёзный» разговор. Сквозь мембрану усталости слышал о не совмещении распутной жизни и спортивной карьеры, о необходимости сдерживать себя на первых шагах профессионального спорта. Но сон одолевал мою сущность и заглушал крики. На месте тренера выгнал бы себя из команды. Уйти самому мешали амбиции.

Ребята в раздевалке поддерживали, но по глазам видел, что конкурента во мне они не видят. К слабым мира сего у человека возникает жалость. Они не способны достигнуть высоких нишей, на которых происходит борьба за счастье. Пуская карьеру под поезд низменных желаний и бесполезных обещаний, мы освобождаем благодатные ниши.

Скажу пышке, что всё кончено. В сложившейся ситуации необходима жертва. Губить карьеру ради чьей-то прихоти. Надо быть либо душевнобольным, либо чрезмерно эмоциональным. Ни к тем, ни к другим не относился. Клара поймёт, что сказка вечной не бывает.

Днём встретился с Аней. Талант выделяется на фоне остальных, если знаешь его в лицо. Улыбнулся и хотел идти дальше, но натолкнулся на вытянутую руку. Пьеса. Ей нужен вердикт немедленно. Время актрисы слишком быстротечно, чтобы расплёскивать его на ожидание.

Только теперь понимаю, чем она зацепила меня. Красавиц в жизни много, но личностей — единицы. Сокрытая в теле огненная душа рвалась на свободу, и огонь порыва согрел и приютил замёрзшего путника в ледяном царстве. Иначе не могу объяснить утвердительного ответа на её вопрос. Она пообещала отблагодарить и растворилась в студенческой толпе.

Мы верим в идолов, потому что уверены в их силе, и симпатизируем молодым талантам, потому что не знаем их истинных возможностей. Все остальные лишь шелуха вокруг желанного плода.

Перед встречей с пышкой зашёл домой. Ты лежал на диване, потирая в руках банку пива.

Не спросил, почему ты так рано вернулся. Отчасти было всё равно, отчасти не хотелось тревожить человека, у которого за пазухой два пистолета.

Выпил чашку кофе и разлёгся на диване. Представил себя ближневосточным шейхом. За окном выл ветер, а по тёплой комнате витал запах кофе и сигарет. Промолчи ты в блаженную минуту, и мы не сидели бы на этой крыше, разбирая кирпичики жизни. Но ты спросил, как наши с Кларой дела. А я рассказал о планах на вечер. Ты откинул в сторону кобуру пистолета и пришпилил меня взглядом. Руки дрожали и тянулись к пистолету. Раньше казалось, что смерть не так страшна, но почувствовав её приближение, ощутил себя трусом. Кофе выплеснулся на диван, а на дне желудка застыла сосулька.

Сейчас я смеюсь над собственной трусостью, но тогда… Тогда у меня появилась Аня, благодаря которой «Алая роза» преобразилась и претендовала на успех не только в городе, но и в регионе.

— Бросишь её после дела, — зашипел ты.

— Карьера из-за жирной свиньи под откос идёт.

Вижу, ты сжал зубы. Ты не знал об Ане и не мог устранить причину моих метаний. Угрожать человеку, у которого за спиной, казалось бы, ничего нет, глупо. И тогда ты скатился на мольбу. Сел на диван и прошептал: «Пожалуйста». Поверь, никогда ранее и после я не испытывал подобного чувства величия. Тёмный идол, диктующий дворовым мальчишкам условия жизни, падает в ноги одного из них и умоляет помочь.

От воспоминаний мои губы дрожат, а в голове возникают благостные моменты. Наблюдая за падением идола, человеческий разум понимает всю его обыденность и мелочность. Чувствует страхи и надежды, отодвигает горизонт совершенства.

Тут бы собрать вещи и уйти, не оглядываясь, но рычажок мнимой жалости остановил. Мало шишек получил от общения с тобой.

Вечером гуляли с пышкой. На свежем воздухе запах из ротового склепа почти не ощущался, и разговаривать с Кларой было приятно. Она была умной женщиной. В отличие от пустышек, которым кроме тела и смазливого личика нечего предложить, Клара разбиралась в психологии, философии и математике. Не буду пересказывать наш разговор, скажу только, что он носил философско-материалистический характер. Перед рестораном Клара дала волю чувствам, посетовав на несправедливость мира и жестокость его правил. Лишний вес притягивал внимание окружающих похлеще тугой попки с модельными ногами. Клара проглатывала смешки, издевательства и упрёки. Ничем, кроме учёбы в школьные и студенческие годы она не занималась.

В ресторане заказали красное вино и кучу сладостей. Клара опьянела и разгорячённое лицо её стало похоже на лицо Джабы из «Звёздных войн». Маленькие глазки плавали с предмета на предмет, не в силах сфокусировать взгляд на чём-либо. Воздух наполнился чрезмерно крикливым смехом, похожим на визг свиньи.

Меня тошнило от объёма заказанных сладостей. Встречал в школе сладкоежек, но Клара била все рекорды. Несколько раз уходил в туалет. Чувствовал, что с минуты на минуту ужин попросится наружу. Глаза закатывались от мысли, что лягу с этим существом в постель.

В туалет зашёл пожилой человек, от которого тянуло жаренной курицей. Противный запах ударил в нос и меня вывернуло на изнанку…

Смыл воду и подошёл к раковине. Увидел в зеркале замученный призрак былого цветения. Мешки под глазами, опухшее лицо. Морщин прибавилось… Бред. Промыл ротовую полость и вытер салфетками лицо. Очнись, жизнь продолжается и со следующей недели всё изменится. Вчера похожие слова говорил. Выбросил салфетки в урну. Разговоры с отражением до добра не доводят.

Вернулся за стол бледный, как труп. Свинья доедала очередную порцию пирожного. Звук её отрыжки проносился по ресторану и заглушал приятную тихую мелодию. Поинтересовалась моим здоровьем, отчего в бокал попала маслянистая слюна. Хоть бы от еды оторвалась. Разговаривать с набитым ртом верх неприличия.

Через два часа глаза слиплись. Если поеду к Кларе, завтра на тренировку не встану. Машина уничтожения сладостей не останавливается. Кажется, что в бокале девственная кровь Клары. Красная жидкость мозолит сосуды висков изнутри.

В голове звон падающих гвоздей. Разносится свинячий призыв поднять бокалы.

Над унитазом кроме рвотных порывов пошла кровь из носа. Выкроил из графика время сходить в больницу. Доктор сказал, чтобы со спортом завязывал. Давление не в порядке. Вечно медики из человека делают куклу. Хватит одной марионетки, поедающей пирожные. Смахнул кровь и подошёл к раковине. Старик, за десять минут ты постарел лет на пять. Чушь. Это стекло запотело. Надо возвращаться…

На выходе отшатнулся и захотел спустить себя в унитаз. Увидел преподавательницу математики в сопровождении мужа. На ней чёрное платье, облегающее тело, и причёска в виде раковины ракушки.

Надо бежать, пока преподавательница не увидела Клару. Открытая дверь кухни позволит скрыться из ресторана незамеченным. Расплачусь с официантом и попрошу посадить Клару в такси. Наутро она ничего не вспомнит. Когда гениальный план проходил последнюю стадию доработки, и я усиленно думал, как же проскользнуть меж столиков незамеченным, преподавательница выпорхнула из коридора по направлению к уборной и улыбнулась. Сгорая от стыда, улыбнулся в ответ.

Скорее действовать. Увести Клару из ресторана, пока не вернулся ангел учёбы.

Пышка развалилась на стуле, раздвинув ноги.

— Ты плохо выглядишь.

На себя посмотри, дитя голода.

— Что-то нездоровится. Доедай пирожные и поехали отсюда.

— Скоро должны бисквит принести, посидим ещё немного. Какая приятная музыка. Мне хочется порхать.

Попытки вытащить Клару на улицу ни к чему не привели. Преподавательница вернулась за столик и села рядом с мужем. Она умела себя держать. Правильная осанка, филигранное обращение с вилкой и ножом. Тихий размеренный голос. Не то что…

— Дорогой, у тебя пахнет изо рта…

Сжал бокал с вином. Выплеснуть бы содержимое Кларе в лицо. Зря заказали третью бутылку.

Подошёл официант и спросил, собираемся ли мы заказывать ещё что-нибудь. Всадить нож ему в сердце и бежать. Клара заказала торт и белое вино. Мой взгляд переключился на преподавательницу. Она подала еле заметный знак мизинцем и отправилась в уборную. Лучше с ней поговорить, чем с этим существом. Вытерев рот и извинившись, последовал в уборную.

В коридоре встретил холодный взгляд, без капли иронии. Она провела пальцем по моей щеке, оставив глубокую царапину. Чувство превосходства над соперницей в лице Клары доставляло ей наслаждение. Никогда бы не позволил сделать пышке подобного.

Мы закрылись в кабинке женского туалета. Ради экстремального блаженства стоило провести вечер с квашнёй. Мои руки скользили по гладкой коже учительницы, запах её духов кружил голову. Тихие стоны ласкали слух…

Дверь туалета отворилась. Преподавательница замерла и улыбнулась. Адреналин от тяжёлых шаркающих звуков. Шаги замерли у раковины. Стараясь не шуметь, застегнул ширинку. Партнёрша поправила бретельку и опустила подол платья. Снаружи пустили воду и громко высморкались. Стало не по себе. Узнал почерк Клары. Она плакала.

Глава 12

Утром сказал пышке, что у нас всё серьёзно. Другой ответ убил бы её. Пусть хоть раз в жизни порадуется. «Маленьким» людям необходима помощь со стороны. Помощь, просить о которой они боятся. Клара сияла, впервые в жизни услышав повторное признание в любви. Это счастье передалось мне и осветило покрывшуюся копотью душу. Помогая человеку в ущерб себе, испытал чувство необходимости миру.

Чмокнул пышку в лоб и отправился на тренировку. Выложился на двести процентов. Чуть в обморок не упал после игры. Тренер вернул в стартовый состав. Мнимая просьба в виде старания была услышана. Сидя в раздевалке и ожидая очереди в душ, впервые задумался, насколько меня хватит.

Кастинг на роль главной героини проходил в душном помещении. Через полчаса бумажный воротник превратился в мокрую салфетку. Убаюкивающее пение актрис походило на колыбельную. Полумрак навевал сон и глаза мои, несмотря на протест разума, слиплись. Через мгновение игра актрис превратилась в фон, а перед глазами летала Аня в жгучем красном платье. Единственный достойный кандидат на главную роль.

Падая со стула, ухватился за руку помощницы. Она вскрикнула и захлопала ресницами. Очнулся и сказал, что кружится голова. Запах пота теребил ноздри. Актрисы играли, несмотря на мою незаинтересованность. Скинул все обязанности на помощницу и покинул помещение. В коридоре понял, что неприятный запах исходит от меня.

Сигаретный дым сбивает любые запахи. В курилке встретил директора. Лучшего шанса не представится.

Рыхлое лицо его, похожее на водянистую тыкву, выражало чувство полного удовлетворения жизнью. Животик, похожий на вытекающее из ведра тесто, указывал на отсутствие проблем.

Тишину курилки нарушали самодовольные вдохи. Директор мог в любое время выбросить сигарету и уйти, а я ломался, будто первокурсник.

После очередной затяжки спросил, как себя чувствует племянница. Знал, что с ней всё хорошо, просто надо было завести разговор. Затем снова молчание, после чего окурок директора полетел в окно.

— Совсем себя не жалеете, — посочувствовал он.

Вся моя смелость вместе со страхом потерять Аню выплеснулась наружу и схватила директора за рукав.

— «Алая роза» провалится.

Напряжённое лицо пожилого человека обмякло.

— Думал, что-то серьёзное. Волнение, дорогой мой, свойственно молодым.

— Это не просто волнение. Сценарий у пьесы живой, сюжетная линия яркая и захватывающая, но…

— Что вам не нравится?

— Главная героиня.

Директор поперхнулся. В его старческих глазах вспыхнула искра. Маленький щенок тявкнул на матёрого волка. Забыл, что его место не в конуре, а под забором.

Глотая безмолвные ругательства, я говорил о нецелесообразности выбранной директором кандидатуры. Некоторые подробности её плохой игры стали для метра откровением, другие, подтверждением горькой правды. Директор вырвал рукав и вознёс руку вверх.

— Хватит. Эта роль не обсуждается.

Старый дурак. Никогда не отказывал племяннице. Посредственная актриса, называемая в кулуарах «дядькиной золушкой», являла миру идеал бездарности. Не знающее границ самомнение и плохая игра приводили к ссорам и ругательствам на репетициях. Много хороших актрис покинули театральное объединение, не найдя общего языка с выскочкой.

— Аня будет играть в «Алой розе».

Старик оторопел. Никто из студентов ему не перечил. Достал сигарету и закурил. Левое веко его подёргивалось. Минуту стояли молча. Забежал какой-то студент. Увидев трясущуюся фигуру директора, вышел.

Директор знал о глухом роптании за спиной. Приходилось искать тонкие нити взаимосвязей между актёрами. Нынешнее поколение актёров было собранно мною. Осталось последнее веское условие. Поставил на кон собственную кандидатуру. С моим уходом развалится структура театрального движения. Если ничего не предпринимать, бесчинствующий паразит будет долгое время причинять боль животному. Я был своеобразным болеутоляющим для театрального организма. Ход директора. Он курил и смотрел в окно. В туманной пелене мыслей «маленький» метр пробормотал, что согласен. Единственная уступка, которую он когда-либо делал студенту. И не дай бог, об этом узнают другие…

Директор потушил сигарету и вышел из курилки. Моё невозмутимое лицо сбросило напряжение и потеряло строгую форму. Я бегал кругами по курилке и радовался, будто ребёнок. Победа над собой, над несправедливостью директора окрылили. Будь окно курилки распахнуто, вылетел бы во двор.

Раз в месяц проходили заседания глав студенческих объединений. Миша устроил внеочередное заседание спустя полгода после избрания. Знакомые разговоры, не внушающие доверия, собачьи взгляды, ожидающие очередной кусок мяса. Ни с кем из совета не общался и не участвовал в обсуждениях. Ходил ради галочки и Мишиных отчётов. Миша дёргался и постоянно стучал колпачком ручки по кафедре. Привычка, из-за которой однажды в школе чуть не побил его. Привычка на время исчезла, но в университете появилась снова. Когда все собрались, Миша рассказал о целях и способах их достижения. Через пятнадцать минут, когда сонное проклятие почти одолело мой разум, Миша переключился на роль дружбы в жизни каждого. Подобная ахинея продлилась полчаса, после чего он озвучил цель, ради которой собрал нас. Решил стать депутатом. Зачем потребовалось почти час нести белиберду о дружбе я не понял. Миша подошёл к каждому с билютенью. Поставил подпись в знак согласия. Решил не вставать на пути маниакальной устремлённости. Никто не знает своей судьбы, а «слугам народа» зачастую закон не писан. Сегодня нечаянно чихнёшь, а завтра в тюрьме окажешься.

Глава 13

Аня играла отлично. Ребятам говорил, что у директора проснулся вкус к прекрасному. Актёрам она понравилась. Держалась легко и непринуждённо. Настоящая актриса. Вечером сказал Кларе, что не смогу с ней встретиться. Свидание с Аней не обсуждалось.

Не дёргайся, всё равно не поможет. Ты думал, я брошу личную жизнь в угоду ограблению? Нюх у тебя притупился, как у старого пса, а глаза ослепли, будто лет пять под землёй просидел. Лишь стремление к великому уничтожает в человеке низменное. Но моё стремление распылилось и высохло в лучах одержимости. Обнаружив в Ане и духовную, и физическую красоту, тянулся к ней, будто утопающий к одинокойдоске. Жаль, что не заметил ржавый гвоздь в её изголовье… Но обо всём по порядку.

Утром, обнимая стройную фигуру девушки, не пошёл на тренировку. Тёплая кровать и божественное создание рядом на одной чаше весов, изматывающий бег и тренерские проклятия на другой. За один пропуск тренер не выгонит. Скажу, что бабушка заболела, а сообщили только вечером. Настало время пар. Лекторы с механической речью, триангуляционные сети и координаты. На третьем курсе понял, что поступил не на ту специальность. Провёл ладонью по Аниной груди и забыл про учёбу.

Встали мы ближе к двенадцати. Аня относилась к числу девушек, которым идёт естественная красота. Первый порыв, взять её в охапку и затащить обратно в постель. Она улыбнулась и наказала ждать вечера. Будто послушная собачонка кивнул в знак согласия.

Домой отправился пешком. Город накрыла серая пелена. Мокрый дождь ознаменовал последний вздох осени. Деревья покачивались в такт мелодии ветра, вороны рылись в переполненных мусорных баках. Провожая взглядом красный «Шевроле», размышлял о предстоящем деле.

Пришёл домой часа в три и лёг спать. Предстоит тяжёлый день выговоров. Почему в детстве не радовался свободному времени.

Ближе к четырём часам пришёл Дима. С каждым днём настроение его ухудшалось. Любой волновался бы перед делом, но Дима закалённый парень, справится. Проверил пистолеты и количество патронов в обойме. Впоследствии я понял причины Диминого волнения. Кроме ограбления план включал ещё одну составляющую. Составное звено грозилось разорваться в любой момент.

Чтобы исключить вопросы, ты посмотрел в мою сторону взглядом истинного убийцы. Находиться в квартире с бандитом не хотел. Оделся, взял ключи и позвонил Кларе. Она соскучилась и хотела, чтобы я приехал. Вспомнил девочек из театралки. Их недвусмысленные взгляды и намёки.

Теперь разговоры с Кларой не доставляли удовольствия. Слушать Аню было приятнее, и выбор тем казался почти безграничным. С Кларой же он ограничивался книжной и журнальной информацией, редко переходящий в сферу жизненного опыта. К тому же, она пила вино и шампанское, как воду. Тут её язык развязывался и начинал нести чушь.

— У тебя были раньше девушки? — спросила она вечером, опустошая очередной бокал вина.

Мне показался вопрос неуместным. Искал взглядом учительницу математики. Хотя ужинали мы в другом ресторане.

— Глупо. Понимаю. У таких красавцев девчонки водятся с детства…

Она икнула, не удосужившись прикрыть рот рукой. В нашу сторону обернулись несколько человек. Жирная корова. Уеду из города, когда всё закончится.

— Извини, я такая неловкая, — улыбнулась Клара.

После ресторана доехал до нужного дома. Откинулся на спинку внедорожника. На заднем сиденье храпел бегемот. Тащить невменяемую Клару на пятый этаж задача невыполнимая и даже опасная. Одно неосторожное движение и риск быть придавленным двухсоткилограммовой плитой превратится в реальность.

Позвонил Диме. В трубке раздалось рычание. Дима спросонья на всех рычал. Клара жила недалеко от нашей квартиры.

Небось, мышцы до сих пор помнят ночную тренировку.

Подняли её на пятый этаж и бросили рядом со стенкой. Как мешок мусора. Полторы минуты вставлял ключ в замочную скважину. Руки дрожали и не слушались.

Втащили Клару в прихожую. Хорошо, что никто из соседей не вышел. Кое-как сняли с неё верхнюю одежду и обувь. Дотащили до спальни и бросили на кровать. Клара что-то прогудела и пукнула. Тянуло в сон. Покурил с Димой и устроился на диванчике в зале.

Утром получил тяжёлую оплеуху. Клара закрыла собой дневной свет. Пока поднимался, получил ещё одну оплеуху. Без крепкого горячего кофе мозговые извилины не шевелились. После ударов, голова болела, словно всю ночь пролежал у работающего поезда. Клара никогда раньше так не храпела. Будто сдерживала себя. Сквозь поток ругательств отфильтровал суть её упрёков. Оказывается, это я напоил бедную девочку, чтобы не ложиться с ней в постель. Потому что у меня есть другая. Логика в руках Клары превратилась в неоспоримый довод, против которого не спорил. Глянул на отражение в сверкающей сковородке. Старик, ты умираешь. У молодых людей нет морщин и седых волос. Пропуская мимо ушей ругань Клары, покинул квартиру.

Свежий воздух опьянил. Чуть в лужу не упал. Матовый цвет неба казался плазменным сиянием. Шатаясь, отправился на игру.

Бегал, как мог. Заменили после первого тайма. Пятнадцать минут сидел в раздевалке. Голова трещала, а мышцы не слушались. Зашёл в душ и увидел фигуру в тёмном капюшоне. С косой. Сначала испугался, затем понял — галлюцинация.

Слушать наставления тренера не хотел. Собрал вещи и вышел со стадиона. Чудилось, что сзади едет чёрный BMW.

В университете среди прочих встретил Аню. Справилась о моём здоровье. Сказал, что отлично. Всю жизнь врал. Истинный актёр. Спросила, сможем ли мы сегодня встретиться. Сказал, что нет. Надо выспаться перед делом. Затем передумал. Может, живу то последний день. Она улыбнулась и чмокнула меня в щёчку. Махнула рукой и растворилась в толпе. Даже справиться о репетициях не успел. Достал из сумки энергетик. Жизнь за пятьдесят не привлекает. По крайней мере, не в этой стране. Допил энергетик и бросил банку в урну. На какое-то время глаза заблестели. Надо попробовать перед тренировками.

Вечером позвонил Кларе и поинтересовался её здоровьем. Сказала, что всё отлично и если что… Перебил. «Если что» сегодня не получится. Отдыхай, красавица. И не забудь перед сном почистить зубы…

Привёл Аню в шикарный ресторан. Оставались кое-какие деньги на «чёрный» день. Решил и их потратить. Неизвестно, что будет завтра. Мы выглядели идеальной парой. Девушки смотрели на меня, мужчины не сводили глаз с Ани. Нас отвели к столику у прозрачной витрины. Вид на засыпающий город. Огни длинных аллей, змейкой разбегающихся по тёмному парку, замысловатая игра вывесок ночных клубов и баров, умиротворённая музыка и чистое звёздное небо. С Кларой никогда не чувствовал себя таким счастливым.

Наблюдая за Аней, вспомнил образ преподавательницы. Та же королевская осанка, изысканные манеры и кроткая улыбка. В другом конце зала увидел отдалённый прототип Клары и улыбнулся. Животное превосходство над соперниками. Показухи, заменяющие в высшем обществе деревенские кулачные бои. Аня любовалась видом ночного города. И мысль, что рядом сидит человек, который, противясь желанию метра, выиграл дуэль нервов и получил желанную роль, девушке претила.

Не брыкайся. Мне и без тебя понятно, каким глупцом я был. Подчинил течение разума чувствам, когда следовало сделать наоборот. Чувства приносят мимолётное наслаждение, но человека судят по разуму. Благодаря разуму, человек остаётся в истории на века, а чувственное восприятие забывается на следующий день. Жизнь разумная — удел гениев, большинству обывателей непонятная и посему отвергаемая. В нашей жизни чувства превалируют над разумом, превращая желания тела в цель существования. Похоть, зависть, гордыня… Список производных бесконечен.

Мы обсуждали театральные постановки, сюжет «Алой розы» и роль Ани в новогоднем подарке городу. Её звонкий голос на репетициях в ресторане звучал мягко и сладостно. Взгляд стекал на аккуратный ротик, словно не видел ничего более совершенного.

— Попробовала себя в театралке, только когда тебя увидела.

Хоть чей-то талант раскрылся по моей вине. В душе понимал, что слова Ани всего лишь лесть. Но к сладкому быстро привыкаешь.

Аня осталась верна себе и ничего не рассказала о прошлом. Разум подсказывал, что за миловидной улыбкой скрывается тайна, но обрывать сладкий сон… Вечер у прозрачной витрины стал последней ступенью перед дверью роковых событий.

Разговор перешёл в русло пересказа моей жизни. Лишний бокал расслабил нервы и снял напряжение. Рядом нет Клары, за которой нужно следить, как за маленьким ребёнком. Для Ани общество был столь же естественной средой обитания, как для аиста бескрайние воздушные просторы.

Никогда не встречал человека, которому была бы интересна чужая жизнь в таких подробностях. Аня расспрашивала о каждом прожитом мною дне, будто писала автобиографию. В иные моменты она напоминала о событиях, которые запылились и не всплыли в моей памяти, аргументируя их логическим измышлением. Ещё немного, и я обвинил бы её в слежке, но…

На пороге ресторана возникла пышка. Глаза мои округлились, когда увидел её в сопровождении кавалера. И кавалером этим был ты. Дважды протёр глаза, надеясь, что твой образ призрак. Вы подошли к крайнему столику и заказали вино. Пышка вела себя скромно, будто не доверяла кавалеру. Небось, и в ресторане не расставался с пистолетами. Аня продолжала расспросы, но машинальные ответы ей наскучили.

— Тебя тяготит моё общество?

— Нет. Перед глазами иллюзии. Вот завтра банк ограблю…

Само вырвалось. Аня засмеялась.

— Актёр и на сцене и в жизни. Кто ты на самом деле?

— Мрачный тролль, соблазняющий хорошеньких девушек.

— Или принц, скованный проклятьем?

Пригласил Аню на танец. Танцевала она отменно. Хорошо, что в школе посещал танцевальное отделение.

— Неплохо… Для человека, поставившего на жизни крест.

Выждал момент, когда Дима отлучился, и предложил Ане поехать к ней. Отвернулся, чтобы пышка не заметила. Ресторан остался за горизонтом, но встреча не выходила из головы. В лифте почувствовал гудение в ушах. Через пару минут гудение перешло в свист. Аня наказала ждать в спальне. Сел на край кровати и обхватил голову руками. В комнате стояла темнота. Аня скользнула вдоль стены. Одежду оставила в ванной. В полумраке её идеальная фигура смотрелась божественно. Длинные распущенные волосы ниспадали на плечи, пальцы слегка касались упругих бёдер. Счастье заниматься любовью с ангелами.

Она коснулась моего плеча. Провёл губами по её ладони. Гладкая чистая кожа.

Свист переродился в яростный крик. Предупреждение свыше. Сдавил голову руками и упал на пол. Свист пронзил мозг острыми иглами. В висках пульсировал песок. Аня отпрыгнула в сторону и ахнула.

Улыбка моя вышла страдальческой. Прочитал в глазах девушки.

— Пугаешь? Проверяешь искренность чувств?

Если бы. Глоток воды привёл в чувство.

— Извини за испорченную концовку. Немного не доиграл.

— Всё шутишь. Обещай, что завтра сходишь к врачу.

— Обещаю…

Враньё. От любимой привычки сложно избавиться.

Когда сознание ко мне окончательно вернулось, мы расправили кровать и легли рядом. Обнял Аню и чмокнул в шею. Аня подалась вперёд, но в виске раздался предупредительный щелчок…

Утром она улыбнулась, наблюдая мой бег по комнате. Любые помыслы о сближении отдавались в висках тихими щелчками.

Кофе взбодрил и придал силы. Настолько привык к бодрящим напиткам, что походил на наркомана. Без предварительного прогрева организм не работал. На прощание чмокнул Аню в щёчку. Очередной предупредительный щелчок в висках.

Вышел на улицу. Погода отличная. Ясное небо, утренний заморозок. Свежий воздух, очищенный веянием ночи.

Пойду ли я сегодня к доктору? Конечно нет. Есть дела важнее здоровья. Жизнь казалась сложной загадкой после вечера в ресторане. Идти на дело, зная, что за спиной ведётся подпольная игра…

Таксист завёл разговор о скачках. Я поднял вверх указательный палец. Пожилой мужчина, с характерным пивным пузом, понял намёк. Включил тихую спокойную музыку и уставился вперёд. Появилась мысль снять деньги и уехать в столицу. Разум кричал, что в голове Димы теплится семя отмщения за потерянные годы жизни. Но такси остановилось у знакомого подъезда и выплюнуло меня наружу.

Поднимаясь по сколотым ступеням на второй этаж, думал о предстоящем разговоре. Кидаться с упрёками на человека, в чьём кармане лежит заряженный пистолет, глупо и неразумно. Действовать по обстоятельствам… Господи, эти обстоятельства меняются каждые полчаса.

Глава 14

Разговор не состоялся. Встретил тебя на лестничной площадке. Невозмутимое лицо, решительный, готовый идти до конца, взгляд.

В прихожей лежал белый запечатанный конверт. Скинул обувь и достал из тумбочки банку «Ред Була».

В конверте лежал тетрадный листок с планом действий. Я должен был снять имеющиеся на счету сбережения и вернуться в квартиру. Ни причин, ни объяснений странного поведения. Холодный воздух пробивался сквозь щели оконных рам, отчего по телу волнами прокатывались мурашки. В голове проносилось эхо ресторанных разговоров, напряжённое лицо Клары, делающее судьбоносный выбор. Знать бы, что предложил Дима, и что приняла разумная Клара. Безупречно сыгранная сценка любви казалась теперь бездарной, наполненной фальшивыми фразами и образами. Безмолвная ссора перед расставанием и парочка тяжёлых оплеух.

Борьба детской сущности и взрослого прагматизма закончилось поражением последнего.

Разделался со второй банкой. До обеда ещё три часа. В голове мелькнула мысль, что из сборной отчислили. Из списков живых тоже. Паршивые мысли. Даже актёрская игра не спасёт. Прокрутил в голове план. После совместной работы Димы и Клары (вчерашняя встреча развеяла сомнения в согласованности их действий) около семи тридцати в камере хранения центрального автовокзала будут лежать ключи от машины. Код хранения Дима пришлёт по телефону. Сняв всю сумму, еду по указанному в конверте адресу. Само собой, часть суммы отдам Кларе. Искренне надеялся, что именно об этом ты с ней договорился.

Для себя я ничего не просил, мой вклад был благодарностью за ранее оказанную помощь. Так какого же…

После окончания дела меня положат в больницу с переломом ноги. Знакомый доктор выпишет справку, что перелом случился за два дня до ограбления. Хороший человек. Дима обо всём договорился, и доктор не задаст вопросов. Вместе участвовали в нескольких «делах».

Вышел на улицу. Сидеть в квартире и ждать часа. Выдержки и нервов не хватит. Прав был Дима, когда не брал меня на другие «дела». Чутьё у него отменное. Как моё театральное.

Чтобы случайно не встретиться с Кларой, зашёл в кафе с прозрачными витринами. Заказал кофе. Спасибо тем, кто привёз бодрящий напиток в страну. Когда принесли кофе, попросил два гамбургера и картошку. За окном пролетали машины, бесконечный поток людей стремился на работу и учёбу. В движении познаёшь радость жизни и забываешь о ворохе проблем.

Подошла миленькая официантка в красном фартуке.

Смуглая кожа девушки пробудила воспоминания о море, в чистом открытом взгляде читалась радость проведённого лета. В любой другой день не обратил бы на официантку внимания… Но щелчка в висках не раздалось. Хороший знак.

Познакомился с новой жертвой.

В кафе было три человека и официантка присела за столик. За время короткого разговора в голове созрел план. Очередной план жестокой реальности. За пятнадцать минут рассмотрел все варианты.

Выходя из кафе с чёрного хода, размышлял о последствиях совершённого поступка. Минуты наслаждения в подсобном помещении. А у девушки на пальце обручальное кольцо. «Лучшая» подруга обо всём расскажет мужу. Трудно ли быть красивой? Когда все вокруг относятся к тебе как к дорогой игрушке, не различая за ширмой ослепительно красоты душу. Окружающие считают, что прекрасному экземпляру место не в диком лесу, а в клетке. Борьба души и внешней красоты продолжается до тех пор, пока экземпляр не попадает в руки первого охотника. За ним следует второй, третий… И тогда душа сдаётся. Запирается в тёмной комнате, не желая мириться с реальностью, в которой красоте уготована роль куклы. Но человек не кукла, а слёзы не солённый раствор…

Могла ли официантка отказаться? Могла. Но встретилась с опытным охотником.

Перед «делом» в голову лезли дурные мысли. Гнал их от себя, чтобы не передумать. Теплилась надежда, что в загробной жизни чистота помыслов возобладает над низостью совершённых поступков. В парке плюхнулся на холодную скамейку. Вокруг резвились дети. Неужели когда-то так же прыгал и смеялся по любому поводу. Коварный замысел жизни. Способен ли человек предоставить свободу душе? У маленьких детей она летает по благоухающему лесу… У большинства взрослых заперта в тёмной комнате.

Достал из кармана сигарету. В одночасье всё поменять. Вернуться в детство и прожить жизнь по-другому. Жаль, что ключ от внутренней двери у души, а замок снаружи. Загадка. Немногим удаётся её разгадать.

Заиграл телефон. Бросил сигарету в урну и отправился к автовокзалу.

Глава 15

Следующие несколько часов выпали из памяти. На руках красные пятна. В холодном коридоре кровь превратилась в желе. Острая боль в левом плече и пара банкнот на грязном полу. После очередного вздоха потерял сознание.

Больница. Запах лекарств и звон склянок. Из вены торчит шприц, подсоединённый к капельнице. В висках пульсирует песок. Голова болит. Вырывается непроизвольный вопль. Подбегает медсестра и вкалывает успокоительное. Засыпаю.

Проснулся ночью. Вокруг темно, за окном горит тусклый фонарь. Приподнял голову. В палате, кроме меня, ещё два человека. Клары среди них нет. Проносятся две противоречащие друг другу мысли. Либо кровь на руках была моя, а Клара вообще не приходила, либо… Издал слабый писк. Тело не слушалось. Сиделка, маленькая пожилая женщина с сердобольным взглядом, приложила палец к губам. Сил расспросить о случившемся не хватило. Откинулся на подушку и закрыл глаза.

Вечером следующего дня в палату пришёл доктор. Осмотрел плечо. Пуля прошла насквозь, не задев кости. На вопрос о Кларе, доктор пожал плечами. Никого, кроме меня, в подъезде не было. После короткого разговора выдохся и откинулся на кушетку. Расслабился и закрыл глаза. Плечо ныло, будто внутри был наконечник копья.

Пролетела неделя. Вместе со мной в палате лежали десятиклассник, пострадавший от ножевого ранения в пьяной драке, и пенсионер, которого ограбили и избили в тёмном переулке. На пару дней вкатывали ещё одного пациента. Замотанный в бинты, местами пропитанные кровью, он не приходил в себя. Увезли. Сиделка сказала, что пациент умер. Подумал о Кларе. Потом о словах доктора. Песок в ушах превратился в кровь и боль отступила.

Первым посетителем оказался Миша. Когда сообщили, обрадовался. Но радость прошла, когда дипломатичное лицо появилось в дверях. Принёс на подпись несколько документов для его окончательного избрания. Справился о здоровье. Похлопал меня по щеке и оставил небольшой подарок: фрукты, напитки и маленькую книжку «О карьере и бизнесе». Книжка осталась лежать в нижнем ящике тумбочки ни разу не открытой.

Один за другим приходили друзья из театралки. Народ яркий и живой, они будоражили больничный корпус, часами рассказывали о выступлениях и репетициях. «Алую розу» приняли на «ура». С Аней связался известный агент. Жалели, что меня не было в день выступления с труппой. Проходят репетиции второй пьесы. Но «Алую розу» ей не переплюнуть. Глубина не та, да и главный герой слабее Ани будет. Желали скорейшего выздоровления. Пенсионер удивлялся количеству посетителей, а школьник завидовал.

Но с каждым днём грусть накатывала, будто волны во время прилива. Аня не появлялась. Один из друзей сказал, что ей предложили контракт. И встречается она со старым продюсером типа моего пожилого соседа. Никак не мог понять, что случилось в злополучный вечер. Доктор твердил, что никакой Клары не знает. Следователь прояснит ситуацию.

Мобильный телефон мне не давали. Вредно для здоровья. Настал день, когда разрешили встать. До этого, чтобы справить нужду, прибегал к услугам сиделки. Становился красным, как спелый помидор. И театралка не помогала. В первое время кружилась голова. Однажды, по дороге в туалет, чуть не упал в обморок. Опустился на унитаз и отдыхал минут пятнадцать. Двери в уборную не закрывались, поэтому сиделка без труда проникла в кабинку.

— Всё в порядке? — спросила она низким голосом.

Всё отлично. Привыкаю к повседневной жизни.

Опираясь на плечо женщины, вернулся в палату. Ощупал себя. Со стороны груди осталась глубокая вмятина.

— Серьёзный шрам. Будешь хвастаться перед девушками, — улыбнулся старик. — Хоть бы сиделку пожалел. Старая женщина всё-таки.

Старик находил поводы для шуток в скверной обстановке.

— Видел, как на тебя поглядывают молоденькие медсестрички. Здесь поле для манёвров большое. И выбор есть. А мы с малолеткой тебе не соперники.

— Ты кого малолеткой назвал, старый пень, — обиделся Вадим.

Из-за перепалки кровь превратилась в песок. Разговор прекратился, комнату наполнил крик боли.

Вечером пришла открытка. От Ани. Не переворачивал её до ухода сиделки. Затем вытер вспотевшую ладонь и напряг зрение.

«Дорогой Кирилл.

Надеюсь, у тебя всё хорошо. Подруга сказала, что труппа готовится к твоему возвращению. Но мне не суждено тебя встретить. Через пять дней вылетаю в Париж на съёмки. Увы, получила не главную роль, но для начала сойдёт. Не сомневалась, что нюх у тебя отменный. Произошло всё по описанному тобой сценарию. Мне почему-то кажется, что «Алую розу» написал человек, очень похожий на тебя. Один вопрос. Никогда не настаиваешь, чтобы девушки рассказали о своём прошлом. Зачем? О тебе я знала до нашей встречи. Помнишь девятый класс? Однажды ты зашёл в подъезд к другу и увидел любимую. Вырубил парня, а её не тронул. Благородный поступок. Никогда его не забуду… Прощай, моя первая и единственная любовь…»

Что-то в груди скукожилось. Душа. Слепой инвалид, не узнавший школьную подругу. Но такого не бывает. За пять лет люди не меняются до неузнаваемости. Может, это была подруга моей девушки, на которую я не обращал внимания. Так или иначе, мне досталось по заслугам. Память забывает о часах проведённого счастья, зато вспыхивает в огне разочарования.

Настал день, когда меня выписали. Накануне Нового года. В прошлые годы зимы были тёплыми, но в день выписки на улице стоял мороз. Отправился домой в осенней одежде. Замёрз как новорождённый ягнёнок посреди снежного поля. Три раза заходил в кафе, чтобы погреться. Денег с собой не было, поэтому ничего не заказывал. В последнем кафе работала знакомая официантка. Хотел обойти его, но суставы не выдержали. Прислонился к стенке, будто бы разглядывая меню. Официантка стояла рядом с подружкой и не обращала на меня внимания. Кольца на её пальце не было.

Забежав в подъезд дома, усиленно потёр ладони. На глазах появился белый налёт. Немного согревшись, поднялся до квартиры. Позвонил. Ответа не последовало. Достал сохранившийся ключ. Вошёл в комнату и включил свет. Осмотрелся. Никаких вещей Димы не увидел. Исчез магнитофон и плеер. Место, на котором стоял ноутбук, покрылось пылью.

В тёмном углу что-то зашуршало. Схватил со стола расчёску и обернулся. Ожидал увидеть разъярённого пса, стражника комнаты. Вместо этого увидел сопящего малыша. Он спал в тесной кроватке, держа в руке погремушку.

Дима уехал и квартиру сдали новым постояльцам. Другая жизнь, другие судьбы. Параллельные миры одного измерения. Пожелал ребёнку спокойной ночи и покинул квартиру.

Глава 16

Благодаря связям получил временное место в общежитии.

Говорят, что нельзя держать проблемы в себе. Место священников заняли психологи. Изучение души вышло на государственный уровень, но толку от этого для псевдопреступников никакого.

Я проглатывал все обиды и воспоминания, улыбка превратилась в маску, скрывающую гримасу боли. Читатель осудит и скажет, что угнетение несёт за собой смерть. Но смерть забирает слабых. Сильных же угнетение закаляет, делает твёрже. Не случись описанных событий, на месте Димы лежало бы моё остывающее тело.

Мне выделили двухместную комнату, из которой, по счастливому случаю, отчислили обоих жильцов. Подтверждение мирового баланса энергий. Когда одни радуются, другие страдают.

Вид из окна открывался на заброшенный парк, похожий на кладбище переломанных конечностей. Посреди парка красовалась громадная свалка, запорошенная снегом. Сквозь стенку просачивались звуки гитары. Тихие голоса пели о зимней спячке и белом снеге. В комнате витал запах мятного чая. Казалось бы, этап предательства забыт, но…

Вскоре пришло постановление банка, что на моё имя записан кредит, в размере двух миллионов. Так и упал на кровать вместе с письмом. В висках возникла песчаная масса, а пальцы теребили бумагу, будто не верили в реальность письма.

Отправился в банк. Денег у меня не было, да и выдача подобной суммы студенту казалась абсурдной. В банке показали закреплённые моей подписью документы, которых я раньше не видел, и обозначенную сумму кредита. Худощавый парень в больших очках отрыгнул лошадиной челюстью правила погашения, а затем заржал. Надеюсь, моё утрированное описание не ввело читателя в заблуждение. Банковский служащий не выказывал заинтересованности, но опытный взгляд различил сообщника. Все в мире соблюдают правила профессионального этикета.

Отличный подарок в канун нового года. Учёба разом выветрилась из головы. Подобная сумма достаётся только повторным делом.

Ты надеялся, что я пойду по тропке, прикормленной тобою хлебными крошками. Повязанные одной судьбой в суд друг на друга не подают.

Со мной связался человек по имени Костя. Предложил «работу». Будто бы невзначай упомянул твоё имя и назначил встречу. Солнце тридцать первого декабря припекало, на крышах серебрилась капель. В намеченном месте у ворот кладбища просигналил чёрный внедорожник. Из задней двери вывалилась горилла и предложила сесть. У противоположной двери сидел лысый верзила. Смотрел на меня, будто голодный богатырь на свежеприготовленную баранину.

В голове витала уверенность, что Костя предложит работу курьера. Не надо быть провидцем, чтобы понять, другого новичку не светит. Противный низкий голос Кости резал слух, а короткие смешки, поддерживаемые гориллой и верзилой, вызывали отвращение.

Работа заключалась в поставке пакетов, о содержимом которых я не знал, в нужные места нужным людям. Семьдесят поставок, и долг перед банком списан. Два миллиона — небольшая сумма для небожителей. Для простого студента она смертельна.

Дома плюхнулся на кровать и принял двойную дозу снотворного. Проспал целый день. После пробуждения охватила короткая эйфория забытья. Снял куртку и всполоснул лицо водой. В зеркале увидел немощного парня средних лет. Желудок с пробуждения пел утробную песню…

Взял палку копчённой колбасы, буханку хлеба и немного салата. Мимоходом взглянул на календарь. Проспал новый год. Закинул бутылку портвейна. Праздник, всё-таки.

Сидя посреди пустой комнаты, пил портвейн из горла. За окнами город праздновал и веселился. Блики фейерверков прыгали по тёмным стенам в замысловатом танце. Весёлую музыку сменяло громыхание хлопушек. Жаль, что рядом нет Ани. Или официантки. Или учительницы математики. Даже Клара, на худой конец, сгодилась бы. Вспомнил предыдущие новогодние праздники. Почти прослезился.

Осушил бутылку портвейна и швырнул за окно. Внизу раздались пьяные возгласы. Коллекционирую проблемы, словно постеры. Доел остатки колбасы и лёг спать.

Через пять дней побывал в милиции. Следователь, высокий полный человек с широкой челюстью, смерил меня презрительным взглядом. Это в сериалах следствие ведут красивые девушки, а в жизни…

Разговор оказался недолгим, и походил скорее на монолог следователя, нежели на обоюдную беседу. От полного человека тянуло чесночным соусом и дешёвыми сигаретами.

Мы сошлись на банальном ограблении. Следователь не отошёл от новогодних баталий и не загружал голову преступными хитросплетениями. Его апатичное поведение оказалось как нельзя кстати. Ограбление висело и на моих плечах.

Вышел на свежий воздух и закурил. Пальцы дрожали. Когда сошлись эти двое? В чьей голове зародился план?

Самоубийство как крайний выход. Остаться чистым душой, или встать на преступную тропу. Смерть в первом случае, спасение во втором. Дремучий лес жизни. Из университета отчислят. Но учебные дела ничто по сравнению с нагрянувшими проблемами. Театр придётся забыть. Обратиться за помощью к Мише? В совете у него теперь связи. Разделаться бы с долгами. С остальным сам разберусь.

Шёл по дороге, слушая свист машин. Щелчки в голове стали постоянными. Спасала тихая музыка и рюмка водки. К концу дня сходил с ума от непрекращающегося свиста. Насвистывали прохожие, свистели соседи за стеной. Даже выключенный телефон рождал тонкую мелодию.

Снова заболел. Сумеречная комната казалась одиночной камерой, по телу пробегала мелкая дрожь, голову охватила агония. Внутренний мир смирился с неизбежным концом и ждал заветного часа. Но люди от простуды редко умирают. Не умер и я.

На следующий день позвонил Мише. Свист перешёл в тихое шипение и почти не ощущался. Спросонья голос Миши походил на кряканье утки. Попросил о встрече, но он упёрся, как бык. Высокомерный ублюдок. Теперь у него нет времени на разговоры со смертными. Будь моя проблема не так глубока, не задумываясь бросил бы трубку после первых надменных фраз… Пришлось умолять и взывать к дружбе и взаимопомощи. Поток лестных слов расслабил Мишу, превратив его слова в чванливую речь. В конце концов, удалось добиться встречи в ресторане у пристани.

Глава 17

Ветер кружил замысловатый вальс тысячи снежинок над пологой крышей ресторана. В городе вихрь сдерживали высотки, но на просторах водохранилища стихия бушевала. Вывеска ресторана скрипела под напором ветряных стремян. Ледяное поле растворялось в серой пелене.

Сдал куртку в гардероб. Крытые белыми скатертями столики пустовали, официанты томились у дверей служебного помещения в благостном безделье.

Миша сидел у окна и ел ароматную фаршированную рыбу.

Заказал себе борщ и чашку кофе. Миша пожал протянутую руку. Затем отхлебнул немного вина.

— Негусто. Проблемы с деньгами.

— Можно и так сказать.

— Что случилось?

Официант принёс заказ. Аппетит у меня пропал. Не притронулся к еде, пока не объяснил Мише проблему. Старый знакомый менялся на глазах. Его захватывало удивление, уныние, раздражение, переходящее в злобу, чувство полной беспомощности, отчаяние.

На вопрос о дальнейших планах, ответил, что понятия не имею.

— На меня не рассчитывай. Жертвовать карьерой ради твоей глупости не собираюсь.

Мой взгляд остался невозмутимым, хотя в душе закипела ярость.

— Ты пытаешься помочь миру, но мир использует тебя. Сердобольность сегодня не актуальна. Помощь ближнему приравнивается к безделью. Ты мог стать лучшим, но оказался на дне. Почему? Потому что сочувствовал окружающим и не ставил перед собой цели. Помнишь момент, когда «великий» предводитель заставил меня целовать фотографию? Никто не заступился. Никто и слова не проронил. Я убежал, чтобы не быть осмеянным. Спустя годы оценил момент изгнания и сделал выводы. Стал сильнее и расчётливее. Посмотри на себя. Если помогу тебе, превращусь в такую же бесцельную половую тряпку.

Отправить Мишу в нокаут. Самоуверенность качка улетучится при первом ударе. Сдержался. Наносить увечья человеку за оскорбления…

— Твоя слабость не в мышцах и не в голове. Запри душу на замок и прими реалии жизни.

Миша бросил на стол купюру.

— Здесь за двоих. Мне надо идти.

Просидел с пустой чашкой минут десять. Отдал деньги официанту и вышел на свежий воздух. Погода испортилась и к ветру прибавился снегопад. Лёд манил проверить на прочность нервы. Не отдавая отчёт действиям, закурил и встал на краешек льда. Неравномерный треск плеснул в кровь адреналин. Душа вырвется наружу под музыку ломающегося льда. Сделал несколько шагов. Пурга скрыла облик ресторана, оставив неясный силуэт стен. Щёки побелели, капюшон пуховика сдуло. Двинулся навстречу стихии, выбросив из головы проблемы и обязательства.

Шёл два с половиной часа, но лёд так и не сломался. Берег скрыла снежная буря. Упал на колени и вознёс руки верх. Боже, верни мне возможность плакать… Бог не проронил ни слова. Закрыл глаза и упал навзничь.

Кладбище. Все молчат, понурив головы. Синий дощатый гроб опускают на дно двухметровой траншеи. Рабочие копали могилу два дня, стылая земля не принимала труп. Теперь они опираются на лопаты и вытирают мокрые лица шапками-ушанками. Вокруг могилы стоят человек сорок. Все молодые и красивые. Одни тихо плачут, вытирая слёзы платками, другие виновато смотрят в землю. Хороший был человек, открытый и позитивный. Идеальный актёр. Даже смерть не раскрыла трагедию его души. Трагедию одиночества среди друзей…

Мечты…

Очнулся в маленькой тихой комнате. Подсобное помещение с зарешеченным окошком походило на фургон для гробов. За стенкой играла спокойная музыка. Доносились людские голоса. В комнате висела тусклая лампочка. Пульсирующий свет напоминал биение сердца. В углу стояла половая тряпка и лопата. Рядом помятое ведро с песком. Шевельнул пальцами. Целы. Подёргал кончиком носа. Всё на месте. Уши горели, будто их натёрли грубой мешковиной. Скинул махровое одеяло и огляделся. Комната оказалась кладбищем разбитых вещей. Дырявые сундуки, стулья без ножек, пианино без клавиш. Всё под толстым слоем пыли. Приравняли к списанным вещам. В какой-то мере заслуженно.

Подошёл к двери. На ржавой трубе сушилась мокрая одежда. По углам в поисках еды бегали мыши. Голова гудела, в висках раздавались мерные щелчки. Дёрнул за ручку. Выйти по-тихому не получилось, петли скрипнули и привлекли внимание кухарки.

— Очнулся утопленник. Как самочувствие?

Подал знак, что всё в порядке. Ветер забрал голос на водохранилище.

— Садись. Сейчас еду принесу. Только в окно не прыгай.

Улыбнулся. Девушка задержала взгляд на моих губах. Сел за столик возле плиты и посмотрел на улицу. Погода успокоилась. В зимних узорах на стекле играли солнечные блики. Ветер утих, и вместе с ним успокоилась метель. Знакомый официант курсировал из кухни к столикам и обратно.

Девушка вернулась с тарелкой супа и стаканом чая.

Кивнул в знак признательности. Кухарка рассказала, что меня нашли на другой стороне водохранилища, в двухстах метрах от шоссе. Официант увидел исчезающую в пурге фигуру и вызвал спасателей. Чтобы не терять времени, меня доставили в ресторан и оказали первую помощь. В больницу не забрали. Для дураков мест нет. Лишние пару часов на льду и мой хладный труп занесло бы снегом.

В конце повествования кухарка обозвала меня глупцом. На роговице её глаз дрожал полумесяц зарождающихся слёз.

В кухню вернулся официант и кивнул в знак приветствия. Поднял руку и улыбнулся. Официант взял несколько тарелок и ушёл в зал. Девушка убрала посуду и принесла вторую чашку чая. Голос возвращался маленькими крупицами.

— Как вас зовут?

— Таня.

— Кирилл. Спасибо за прекрасный… завтрак.

— Обед, — девушка рассмеялась и указала на часы.

Время, вычеркнутое из жизни. Два миллиона крутились в голове, когда пришёл в ресторан, лежали на плечах, когда брёл по хрупкому льду, и теперь, когда стоило радоваться спасению, банкноты горели перед глазами.

Девушка посетовала на усталость. Всё время она оттирала моё тело. Машинально спросил, понравилось ли ей? Кухарка вспыхнула. Неосторожное замечание. В Тане чувствовалось строгое воспитание. Мог бы догадаться по манере поведения.

Пальцы её подрагивали от утренних воспоминаний.

Неожиданно она расплакалась. Мои попытки приласкать девушку ничем не закончились, и она выбежала в раздевалку.

Чувственная девушка, пусть не такая красивая, как остальные. Веснушки, в беспорядке рассыпанные по лицу и рыжие волосы, заплетённые в простой хвост, не придавали особого колорита. Чтобы не навредить работе ресторана, вышел из кухни. Повариха, преклонных лет женщина, косо на меня посмотрела, сжимая в руках черпак. Кивнул на прощание официанту. В раздевалке подали мои вещи. Тани у стойки не увидел.

Окинув взглядом белое поле, направился в университет. По дороге закурил. Свежий воздух действовал как наркотик. Судьбе было угодно свести нас вместе, и моя попытка покончить с жизнью оказалась неудачной. Что есть сожжение тела по сравнению с сожжением души. Лишь пепел, которому нечего предъявить и с которого нечего взять. Слаще испытать на прочность душу. Ощутить её постепенное тление…

Нарастающее рычание внедорожника. Машина остановилась, распахнулась задняя дверь. В салоне сверкнула улыбка гориллы. Жаль, что в кармане нет гранаты.

Лысый поинтересовался, какая на водохранилище погода. Горилла захлебнулся от смеха, будто услышал самую смешную шутку в своей жизни.

Отказался доставлять пакеты. В голове крутилась последняя возможность спасения. Пакеты казались очередной подставой. Садиться в тюрьму из-за наркоты. Следователи повесят все мыслимые и немыслимые преступления, не раскрытые за последние полгода. Они любят вешать на людей чужие долги.

Глава 18

В общаге набрал домашний телефон Ани.

На моё приветствие Аня ответила молчанием. После глубокого вздоха поинтересовалась моим здоровьем. Все мои старания забыть о проблемах лишь усугубили ситуацию. Неприятности возникали перед глазами, будто миражи, стены рождали шелест несуществующих купюр, а нос учуял пороховую дымку.

Чувствовал, что голос в трубке дрожит, но поделать с этим ничего не мог.

Аня поняла, что у меня неприятности. От её раздумий по коже струился пот. Хотелось кричать, умолять, броситься на колени и ползать перед Аней, будто презренный раб. Но на неё подобное поведение не произвело бы никакого впечатления.

Мой перелётный ангел всё же согласилась встретиться. В ресторане с прозрачной витриной и видом на парк.

Затеплившаяся надежда. Аня поймёт. Аня войдёт в положение и поможет.

Достал потрёпанный пиджак, который не одевал с нашей первой встречи. Выгладил мятые штаны. Побрился и улыбнулся зеркалу. Стареешь, друг, не по годам. Взял половину снятой стипендии и отправился в ресторан.

Аня пришла в строгом чёрном костюме. Платье шло ей больше. Сухой поцелуй при встрече и напряжённое, уставшее лицо.

— Хочешь узнать о прошлом? О моих страдания и бессонных ночах?

— В другой раз. Сейчас мне нужна помощь.

Принесли кофе. Аня взяла кружку и посмотрела в окно.

Серая пелена облаков кружила над городом, мелкий плотный снег ударялся об стекло и падал на козырёк. Ночью вид из ресторана романтичнее. Голос мой дрожал, будто струна, когда речь зашла о долге. После названной суммы выражение лица Ани не изменилось. Только веки приподнялись.

За столиком повисло молчание. Звон вилок отбивал секунды напряжённого ожидания. Официанты нас не беспокоили. Аня сжала губы. Взгляд её упал на серое зеркало чашки. Поинтересовалась, знаю ли я про контракт. После утвердительного ответа, она встала и плеснула кофе мне в лицо. Кофе оказался горячим и липким.

— Вечно меня использовал. Со школьных лет. Идеальный парень. По тебе все девчонки с ума сходили, а я мирилась с ролью утешительницы. И ты позвонил лишь для того, чтобы просить у меня деньги.

Она заплакала и выбежала из ресторана. Прекрасная актриса. Всегда восхищался её талантом. Когда человек на подъёме, у него много друзей. С проблемами он остаётся один.

Вернулся домой. Отражение в зеркале улыбнулось. Жить осталось недолго. Когда за спиной ничего нет, моральные ценности выходят на первый план. Улыбка тебе идёт, парень.

Приехал на берег водохранилища. Ресторан вёл бесконечную войну с погодой. Первый редут городского ополчения. Спустился по лестнице и осмотрел манящие бескрайние просторы водохранилища. Желание повторить прогулку. Лёд по-прежнему тонкий, хотя некоторые рыбаки выдвигались на тридцать и на пятьдесят метров от берега. Но на середину никто не выходил.

Заглянул в ресторан. К вечеру людей прибавилось, и гардеробщица бегала, не покладая рук. Поинтересовался, работает ли Таня. Женщина укоризненно на меня посмотрела.

— Работает. Только ты, вампир, ей всё настроение испортил.

Без оскорблений жизнь показалась бы скучной. Улыбнулся гардеробщице. У порога жизни нет смысла ссориться с людьми. Сел за свободный столик у импровизированного камина. Подошёл знакомый официант. Обменялись приветствиями. После заказа попросил узнать, когда освободится Таня. Душа требовала доброты и сочувствия.

Официант ушёл на кухню. Как вежливо общаются люди, если их ничего не связывает. Осмотрел зал. Почти все столики заняты. Несколько деловых пар обсуждали стратегию будущего развития, молодые люди вели с девушками романтические беседы. Вспомнил себя и Аню. Люди оглядывались нам вслед, завидуя и любуясь. Идеальная пара животного мира. Внешняя красота со временем вызывает внутреннюю неприязнь. За соседним столиком ребёнок что-то громко крикнул маме. Мальчик пролил на руку горячий кофе и плакал. Мама отчитывала сына за гадкое поведение и обещала выпороть дома. Старшая сестра покраснела и уставилась в стаканчик с мороженым. Только отец улыбнулся. Хлопнул сына по плечу и заверил, что всё в порядке. Хороший отец.

Официант сообщил, что Таня освободится в восемь. Ждать четыре часа. Прогулка по набережной. Выкинул закончившуюся пачку сигарет и распечатал новую. Стоит ли дарить импульсивной девушке надежду, которая растает через двадцать дней. Устроить для неё праздник, а потом извиниться. Сказать, что это было последнее приключение жизни. Права гардеробщица. Вампир, самый настоящий. Но живу среди вампиров, грех жаловаться.

Внимание привлекла толпа собравшихся на берегу зевак. Человек тридцать. Спустился к кромке. Оказалось, один из рыбаков провалился. Бросили верёвку, а у старика сил выбраться не хватает. И подползти никто не смеет. Вызвали спасателей. Глянул на старика и обомлел. Зрение у меня плюсовое, вижу лучше других. Старик выбросил руки на лёд и застыл. Борода превратилась в сосульку, кожа побелела, а волосы трансформировались в ледяной шлем.

Скинул куртку, ботинки и полез к старику. Кто-то в толпе выругался и обозвал меня сумасшедшим.

Двадцать дней жизни. Небольшая цена за спасение человека. Холодный лёд щиплет пятки, неугомонный ветер пересчитывает рёбра. Из носа течёт зелёная жидкость. Идеальное существо жертвует собой ради других. Но мы с Аней идеальны лишь внешне. Внутри каждый из нас боится. Боится быть осмеянным. Боится проявить слабость. Пролить чашку кофе в ресторане. Ступить на хрупкий лёд, чтобы спасти человека. Мы бежим вперёд и не оглядываемся по сторонам. Но для меня время остановилось. Срок отсчитан и бежать некуда. Лёд под ногами трещит и белыми молниями расходится в стороны. Проваливаюсь слишком рано. До старика метров десять. Вода проникает в штаны и под футболку. Успеваю сделать вдох и ухожу под лёд. Препятствие. Секундное желание опустить руки и лечь на дно. Бежать некуда. Не этого ли мне хотелосьдва дня назад, когда безрассудно пошёл на другую сторону водохранилища. Таня была права, назвав меня утопленником. Но сейчас надо спасти человека. Губина небольшая, три с половиной метра. Отталкиваюсь от дна и плыву к ближайшей промоине. Выныриваю рядом со стариком. Он почти не шевелится. Со всей силы сжимаю его нос. Обвязываю тело ледяной верёвкой. Опираясь локтем, вытаскиваю старика на лёд. Тонкая корка хрустит и ломается. Верёвка натягивается и старика вытаскивают из жгучей воды. Люди бросают вторую верёвку. Но стоит ли за неё хвататься? Время расстаться с гнилой жизнью, в которой не было счастливых моментов. Футболист-неудачник, предавший друзей ради денег, донжуан, не нашедший настоящую любовь, слепой, не увидевший в дружбе предательства, наконец, наивный юнец, не принявший правила жизни. Мутными глазами различаю образ Тани. Она бежит по берегу и что-то кричит. Только ради неё обвязываю себя верёвкой. Лёд режет одежду и размякшую кожу. Остаётся кровавый след, но тело ничего не чувствует. В висках раздаётся щелчок. Кровь превращается в песчаную смесь, и я теряю сознание…

Глава 19

Больничная палата. Рядом старые знакомые. Дядя Вася махнул рукой в знак приветствия, а школьник насупился. Снова медсёстры его бросят.

Почувствовал в руке знакомую иглу капельницы. Дышать тяжело, будто голову накрыли полиэтиленовым пакетом.

— Впервые такое вижу, — бормотал дядя Вася, — чтобы человек возвращался в больничную палату через несколько дней. Койка остыть не успела и цветы не все разобрали. Надолго к нам?

— Как получится.

Откинулся на подушку. Приступ слабости охватил тело. Напряг голосовые связки и с усилием выплюнул слова. Быстротечность двадцати дней. Жизнь ускоряется, когда меряешь отведённый остаток минутами. Какая разница, убьют тебя в глухом лесу или на всю жизнь посадят в камеру. Существование к жизни не причисляется.

На этот раз помощь сиделки для походов в туалет не требовалась. Выйдя из уборной, встретил в зале ожидания Таню. Она вскрикнула и бросилась мне на шею. Напряг все мышцы, чтобы не упасть.

Втянул носом аромат духов. Цитрус. Прекрасный выбор. Через тонкую блузку чувствовал тепло женского тела. Притянул Таню к себе и поцеловал. Безусловный рефлекс. Закон природы. Таня хотела отпрянуть, но мои руки сжали её талию. Она сдалась и выпустила чувства наружу. Ослабил хватку и поддался немного назад. В одночасье лицо Тани стало хорошеньким, а улыбка привлекательной.

Таня светилась от счастья, будто встретила ангела. Счастье оказалось заразительным, и я снова обнял девушку.

Вышедший из палаты доктор приказал вернуться на койку. Смотрел на меня, как на сумасшедшего.

После встречи в приёмной, взгляд на мир изменился. Захотелось жить. Любовь это или нет, покажет время. Испытываемое ранее физическое влечение и привязанность отдавались в голове, но не в сердце. Новое ощущение понравилось. Грудь всколыхнулась, будто в сердце вкололи транквилизатор. Погасить долг. Попробовать снова поговорить с Мишей. Настойчивее, чем первый раз. Сказать, что появился смысл жизни. Безоговорочно принять поставленные условия. Если надо, поработать на Костю…

В день выписки глаза мои светились. Открылся новый мир, путь в который искал всю жизнь.

Солнце за окном блестело, не производя ни капли тепла. Морозный день был ясным и спокойным. До вечера думал о Тане. Между делом позвонил лысому. Визитка под руку попала. Внедорожник подъехал через пять минут. Самое быстрое бесплатное такси в городе.

Встретился с Костей на предприятии по сборке пластмассовых изделий. Директор пресмыкался перед молодым надменным выскочкой. Сцена из Салтыкова-Щедрина. Директор мог выбить из худощавого парня дух одним ударом. А Костя вышиб бы дух из его семьи. Неравноценный обмен. Закончив с директором, Костя подошёл ко мне. За долгие раздумья цена одного пакета упала вдвое. Его кислый смех не сулил настроения. Повалить надменную скотину на пол и бить до тех пор, пока череп не раздробится. Увидев сжимающиеся кулаки, лысый схватил меня за плечо.

— Может, на панель пойдёшь? У тебя хорошее тело и смазливое личико. Будешь самой дорогой шлюхой в городе.

С новой силой возненавидел Диму. Хотя какой от этого толк. Наивный ягнёнок в сетях жестокой действительности. После недолгих инструкций меня выбросили у центральной площади.

Ближе к шести часам вышел на улицу. Ближе к семи встреча с Таней. Через полчаса поймал себя на мысли, что ни разу не обратил внимания на встречных девушек. Волшебная магия увлечённости одним человеком. Таня стояла у фонтана и поглядывала в разные стороны. Первая девушка, которая не опоздала на свидание. Матовый свет ламп освещал застывшее беспокойство её лица. Подошёл к Тане и притянул к себе. Ответным порывом чуть не выбила мне зубы.

Мы гуляли по набережной и вспоминали мои походы. Таня рассказала, как официант срывающимся голосом прокричал об утопленнике за окном. Таня всё бросила. Прыгнула в зимнюю обувь и накинула куртку. Интуитивно почувствовала, что без меня не обошлось. Герой без страха и упрёка спасает ближнего. Светлая сказка в тёмном мире реалий. Разговоры в этот вечер так и остались разговорами.

Она устроила сюрприз. Вечер на двоих в ресторане. Знакомый официант был в чёрных штанах и чёрной жилетке, одетой поверх белоснежной рубашки. Салаты готовила старая кухарка, а из погреба достали вино. Я и раньше проводил романтические вечера, но ощущение уюта и раскованности было впервые. Вечерняя тишина превращала нудную реальность в сон.

Таня родилась в провинции и приехала в город, чтобы учиться в институте. Но к третьему курсу родители не смогли оплачивать учёбу и она пошла работать. Перевелась на заочное отделение и устроилась в ресторан. Не раз встречала меня на постановках. Подружки только и говорили, что обо мне. Старая песня в самых сокровенных разговорах. А Таня молчала. Редко кто дотягивался до звезды. Омрачать вечер рассказом о скверном детстве не стал. Сказал лишь, что не мыслю жизни без театра. Слукавил, но открыться полностью не посмел.

Официант принёс новую бутылку вина и ушёл на кухню. Тихий смех Тани эхом разносился по пустому залу. После приятного вечера поблагодарили старую кухарку. Вызвался проводить Таню до дома. Таня жила недалеко и сначала отказалась. Но мои настойчивые просьбы взяли вверх. Подходя к подъезду, Таня загрустила.

Мы не говорили лишних слов. Прекрасный вечер с открытой концовкой. Желание встретиться снова. Поцелуй на прощание.

Вернувшись домой, нашёл в почтовом ящике записку. Первая доставка пакета.

Глава 20

Меня не интересовали дела в университете. Постановки ставили люди, о которых я даже не слышал. От преподавателей шёл неодобрительный ропот, а прогулы вынудили деканат поставить вопрос об отчислении. Всё ждал, когда урежут стипендию верховного Совета. Сумма натекала приличная, и составляла основную часть моего дохода. Но Миша, для которого члены Совета были марионетками, каждое полугодие продлевал мою должность.

К восьми часам утра подъехал лысый. Костя передал пакет и наказал доставить его в кабинет театральному руководителю университета. Мог ли я подумать, что встречусь с метром в столь далёких от театра обстоятельствах. Внешнее спокойствие. Положил пакет в рюкзак и сел в машину. У набережной лысый остановился.

— Дальше своим ходом.

Ветер гонял по водохранилищу снежные вихри, выстраивая в ряды и сталкивая между собой. Промоину, в которую провалился старик, затянуло прозрачной ледяной плёнкой. Серая точка казалась пулевым ранением на теле белого животного.

Поймал такси. Держался спокойно и непринуждённо, изредка поглядывая на мелькавшие за окнами посты ГИБДД. Таксист попался неразговорчивый. Машина остановилась у корпуса с высокими белыми колоннами. Лысому было бы проще пробраться к директору незамеченным. Вошёл в корпус и у раздевалки встретил знакомых девушек. Актрисы нового спектакля. Узнал последние новости. Оказывается, весь университет облетела весть о моих подвигах на водохранилище. Неделю провисел на доске почёта. Всеми делами курировал мой заместитель. В университет на мой адрес до сих пор приходили благодарственные отзывы об «Алой розе». Не будь проблем, она стала бы плацдармом возвышения.

Вошёл в кабинет директора. Не отрываясь от дел, он указал на стул. Положил рюкзак на колени. За десять минут, пока директор разделывался с подписями, не проронил ни слова.

— Вернулся, самоотверженный спасатель, — начал метр. — Зачем на МЧС не поступил? Медаль бы за отвагу выдали…

Сарказм показался неуместным. Удивишься, старый недотёпа, когда пакет на стол выложу.

— Спектакль на грани срыва. Выступление через неделю, а твои олухи актёры совсем распоясались.

Достал из рюкзака свёрток в три килограмма весом. Положил на стол. Весомое доказательство факта, что на спектакль мне наплевать. Директор снял очки и свёрток исчез в нижнем ящике стола. Закурил. Никогда не видел, чтобы старик курил у себя в кабинете. Ради смеха попросил сигарету для себя, но метр злобно отмахнулся.

— Зачем с мафией связался?

— Подрабатываю. Стипендии на жизнь не хватает…

Директор набрал номер телефона. В трубке закартавил голос Кости. Не верилось, что вся ситуация разворачивается в сердце театрального мира университета. Мира, который при первом взгляде казался светлым раем. Старик увидел моё задумчивое лицо и жестом указал на дверь.

Вышел в коридор и уселся в кресло. Совершив преступление однажды, остановиться невозможно. Привычка, переходящая в патологическую необходимость. Исповедь серийного маньяка. Читал в одном интервью. На жизнь по-другому смотреть начинаешь. Чувствуешь себя либо Богом, либо последней букашкой. О чём бы ни договаривался директор с Костей, отработаю долг и забуду обо всём. Наивные мысли маленького праведника. Через пятнадцать минут директор вызвал обратно.

— Будешь приносить пакеты два раза в неделю.

Кивнул и вышел. Дима с Кларой отдыхают на каком-нибудь заморском курорте, а я таскаю пакеты непонятно с чем, боясь косого взгляда каждого прохожего. Плохой день.

Но жизнь — штука амплитудная, и после падения следует подъём. Позвонил Тане. В кинотеатре показывали очередной голливудский фильм про супергероев, над глупыми поступками которых смеялись весь сеанс. Глаза Тани отражали лазурный блеск, бледнеющий в темноте и сияющий в экранных вспышках.

В театре показывали спектакль молодого многообещающего режиссёра о вечной любви, несмотря на лишения и невзгоды. Перед глазами возник образ Кости. Стоит в проходе, будто чёрный демон. Оскалил клыки, наблюдая за движениями Тани. В случае чего, потенциальная угроза для Тани превратится в реальную опасность. И защитник из меня никакой в борьбе с головорезами.

Спектакль закончился, и мы отправились в зимний парк. Строгие фонари освещали волнообразные тропинки матовым светом, снежинки танцевали неспешный вальс, а седовласый сторож тихо сопел в будке, зажав губами трубку. Одинокие, но счастливые, мы гуляли в мире сновидений, не нарушая хрупкого спокойствия.

Спустя пару часов, когда мелкие снежинки переросли в крупные хлопья, и сонный сторож пробурчал о закрытии парка, мы поехали на площадь. На заднем сиденье машины позволил себе поцеловать Таню. Расплатившись с таксистом, проводил её до дома.

Таня спросила, почему я не стал режиссёром. Вопрос, который задают чаще всего. Вопрос, который задаёт каждое утро отражение. Отшутился, что не люблю наигранные истории.

— Ты?! — улыбнулась Таня, — актёр признаётся, что ненавидит играть. Что-то новенькое.

— Я не могу жить без театра, но превращать жизнь в театр не намерен.

Таня опустила глаза и уголки её губ задрожали. Снова сказал что-то не то. С другими девушками промахов не случалось.

— Мне надо кое в чём признаться…

— Ты заморская принцесса, которую выдают замуж за лысого принца-карлика?

Улыбка Тани выглядела обречённой. Она смахнула прозрачную паутинку снега с перил. После приятно проведённого вечера услышать признание, что её сердце принадлежит другому было сродни сожжению последнего факела в тёмной пещере. Но Таня молчала и тишина казалась затягивающейся на шее петлёй.

Несметное количество всевозможных вариантов пронеслось в голове за короткий период ожидания. Богатое воображение рисовало портреты чужих людей, которые предлагали Тане руку и сердце, поездки за границу, возвращение домой после окончания учёбы… От некоторых предположений сердце взрывалось, направляя в голову потоки ярости и желания разделаться с соперниками. От других оно заплывало слизью безысходности и становилось холодным.

— У меня неизлечимая болезнь. Врачи сказали, что осталось недолго…

Почувствовал, что кружится голова. Виски налились свинцом. Присел на колено, чтобы не потерять равновесие. Таня что-то говорила. Схватила меня за руку и попыталась поднять. Где-то в пространстве раздался звон стекла и я потерял сознание.

Глава 21

Очнулся в тёплой уютной комнате. Над головой висела спиралевидная люстра. В приоткрытую дверь пробивался свет и доносились тихие голоса. Голова кружилась, но не так сильно, как раньше. Рядом мурлыкала кошка. Вытер рукавом мокрый лоб. Вспомнил про болезнь. Голова разболелась. Вошла Таня и села на край кровати. Взял её руку. В пушистом свитере Таня походила на ожившую снежинку. Поцеловал в лоб. Отсутствие слёз придавало мужественности. Как стойко и уверенно держалась девушка перед лицом смерти. Никогда так не смог бы.

Таня снимала двухкомнатную квартиру с двумя подругами. Старенький телевизор пылился в углу на массивном комоде, компьютерный столик забился у окна напротив, будто мышь у входа в норку. Мягкий диванчик с веерообразной спинкой соседствовал рядом с трельяжем. Лёгкий аромат цитруса витал по прихоти дирижёра-кондиционера.

Подруг звали Маша и Ксюша. Обе учились на очном отделении исторического факультета. Маша — высокая стройная девушка, чем-то смахивала на Аню и поведением и жестами. Яркая красная футболка обтягивала её стройную фигуру, а столь же яркие красные штаны не скрывали ямочек на пояснице. У Ксюши были детские черты лица. Ядовито-зелёный спортивный костюм висел на ней, будто балахон. Длинные русые волосы спускались до самой поясницы.

Девушки волновались, словно принимали высокого гостя. Присел на край диванчика и извинился за причинённые неудобства. Ксюша поинтересовалась моим самочувствием.

— Последнее время нервы на пределе, — улыбнулся я.

— Таня сказала, что вы спасли человека, — переключилась на другую тему Ксюша. — Смелый поступок.

Любая безвыходная ситуация делает человека героем. Когда нечего терять. Когда за спиной жалкое существование без надежды на будущее. Смелость — следствие безвыходности.

Таня пригласила всех к столу.

— Чем вы занимаетесь кроме театра? — спросила Маша.

— Присматриваю за Таней.

— Она такая умница. Окончит университет и устроится в престижную компанию. Никогда не встречала такой целеустремлённой девушки. У вас есть увлечения.

Ограбление банков, перевозка наркотиков и периодические попытки самоубийства. Самым безобидным в списке увлечений оказалось написание «Алой розы».

Девушки затихли. Хвастовство получилось. Разговор сменил направление на сто восемьдесят градусов и превратился из беседы в интервью. Начался нудный неприятный монолог о процессе создания, о задумках и характерах героев. Пожалел, что сказал про пьесу. Каждый художник говорит о творении часами, но мне почему-то не хотелось. Может, потому что не художник. И «Алая роза», которую собирались ставить в одном из столичных театров, всего лишь минутное озарение.

Перед уходом обнял каждую из девушек и поблагодарил за гостеприимство. На прощание Маша пожелала, чтобы я чаще падал около их дома.

Таня вышла со мной на лестничную площадку. Тусклая лампа освещала плавные черты её лица. Искренность, человеколюбие, смиренность… Что ещё можно прочитать по одному взгляду. Таня поняла мой безмолвный вопрос.

— Никто не знает. Кроме тебя, — прошептала она и губы её побелели.

Смотрел в её искренние глаза и думал, почему Таня открылась незнакомому человеку. После первого свидания люди не рассказывают о сокровенных тайнах. Подробности жизни зачастую ошеломляют и пугают. Пары расстаются, уносясь на поиски идеального физического партнёра. Остальное приложится. Для духовного восприятия нужно время.

Обнял Таню и поцеловал в лоб. Она сомкнула пальцы за моей спиной и опустила голову на грудь. Хрустальные дорожки текли из уголков глаз к подбородку.

Глава 22

Очередной пакет исчез в ящике директора. Я не знал о содержимом упаковок. Ходил в спортзал, чтобы привести себя в норму. Человек с кислым лицом и больной улыбкой привлечёт больше внимания милиционеров, нежели парень с хорошим телосложением и бодрым взглядом.

Однажды меня остановили и попросили открыть сумку. Под грудой потных вещей лежал пакет. Сделал вид, будто роюсь в вещах, и не знаю, что вытащить. Рылся до тех пор, пока запах не дошёл до ноздрей милиционера. И тогда достал носок. Проверяющий закрыл нос и махнул рукой. Выражение моего лица не изменилось. Хотите продолжить? Запросто.

Диму не нашли. Сомневаюсь, что его вообще кто-то искал. Поручитель честно выполнял возложенные на него обязанности. Директор иногда ругался, чувствуя неприятный запах от пакетов, но претензий шефу не предъявлял.

Вернулся к учёбе. Приказ отчисления выбросили в урну. Приди на пару дней позже, не вспомнили бы, кто такой. Реалии современности.

Жизнь приходила в норму. Окончательный срок Тане не объявили и мы использовали каждый день, как последний. Золотое время безудержного веселья вернулось. С Мишей виделись редко. Только на общих собраниях и Советах. Он жить без политики не мог и власть сделала из него лицемера. Где надо, подставлялся, кто был ниже, за людей не считал. Зря в детстве, стоя в шеренге, посмотрел на него. Проницательный Дима вычислил крысу с первого взгляда.

Вернулся к школьным постановкам. У каждого свой наркотик. Для меня это актёрская игра. Движения артистов, профессиональные подражания жизни и великолепные качественные реплики. Безудержное окружение с неувядающим позитивом и смехом. Расставание с серым прошлым. Актёры, как прекрасное вино, делали меня весёлым и раскованным. Бег от уныния, забот и проблем. На время репетиции, на время спектакля.

Через два дня Таня прошла очередное обследование. Результаты обещали в конце недели.

— Пять дней можно не волноваться.

Пять дней. Таня подтолкнула меня на создание новой пьесы. Она уехала к родителям на два дня. Писал подряд две ночи и целый день, чтобы успеть в срок. Не обращал внимания ни на голод, ни на песок в висках. Последние строки писал под воздействием энергетиков. Утром уснул. Проспал полдня, а вечером, когда сыграл будильник, сел редактировать. Художники не создают произведения за две ночи и не редактируют один раз перед показом. Жаль, что мне не суждено стать художником. Таня была удивленна и растроганна.

Вскоре из Парижа приехала Аня. Загорелая красавица, которой пророчили блистательное будущее. Слава пришла мгновенно, осталось удержать её. В холодной России беглянке было неуютно.

Читая книгу по литографии, ответил на незнакомый номер.

Мелодичное пение разворошило прожитый жизненный ил. Поинтересовался съёмками. Усталый голос Ани мог бы с лёгкостью войти в тройку самых сексуальных голосов. Отменил встречу, но затем вспомнил, что Таня решила прочитать пьесу за один присест. Свободный вечер. Что плохого, если пообщаюсь со старой знакомой. Наверняка в Париже у неё куча бой-френдов… Позднее тысячи раз вспоминал проклятый звонок. Следовало бы нагрубить Ане, обвинить её в предательстве и бросить трубку. Но жизнь не предполагает сослагательного наклонения.

Достал из шкафа костюм и галстук. Странное волнение закралось в душу. Расставаясь, мы чуть не поругались, а теперь она звонит и просит о встрече. В шесть вышел из дома. Ресторан на холме. Вид на вечерний парк и сверкающий город. Место первого свидания. Приехал в ресторан за пятнадцать минут до назначенного срока. Аня опоздала. Её стиль. Заказал вино, чтобы скоротать время. Когда Аня появилась, допивал третий бокал. Взоры очередной раз устремились к богине красоты. Пылающие мужские и завистливые женские, они не остались равнодушными к появлению светоча в их серых буднях.

Мягкий климат благотворно воздействовал на Аню. Бронзовая кожа возвышала её над бледнолицыми соперницами, отдохнувшее лицо и проницательный взгляд ставили петухов ресторанного курятника на колени.

Ей не понравился мой внешний вид. Будто в холодильнике полгода пролежал. Свалил всё на театральный стресс и учебные издержки. Встретила бы месяц назад, так и вовсе не узнала бы. Справился о её делах на личном фронте.

— Местные поэты сочиняют стихи, — улыбнулась Аня, — только я ничего не понимаю. Несколько раз заводила романы, но бесполезно. Они будто под копирку выпущены. Идеально сложенные глупые машины. Поговорить не о чём. Полное отсутствие харизмы.

— Зато язык тела французы знают отлично.

Аня улыбнулась. Знакомый неисправимый друг. Заказали вино. В Россию она вернулась, чтобы вещи забрать и вспомнить напоследок былые ощущения. Её недвусмысленный хищный взгляд желал остаться со мной наедине. Она не хотела подтянутого накаченного тела, коих в Париже тысячи. Желание походило на ностальгию по любимой игрушке.

Поставил сужающийся к горлышку бокал на стол. Граница приблизилась. Дам предупредительные сигналы. Смех Ани пронзил уши, когда она услышала, что у меня есть девушка. Будто шутку какую-то сказал.

— Знаешь, народ в Париже страстный. Сколько парней желает оказаться на твоём месте.

— А сколько девушек желает оказаться на твоём.

Аня откинулась на стул. Для неё это игра. Её безотказные просьбы давно превратились в приказы. Поднесла бокал к губам и посмотрела в глаза.

— Будь у тебя амбиции, мог бы всего добиться в жизни.

— Амбиции для тех, кого жизнь не устраивает.

Уголки губ Ани дрогнули. Нужно многое узнать, чтобы стать идеальной актрисой.

— Не знаю, кто твоя жертва. Очередная дурочка с невинным лицом или дешёвая актриса, умеющая разве что стоять на коленях, — Аня наполнила бокал до краёв и выпила залпом. — Ты всё бросишь и поедешь в Париж…

— Мужчины для тебя игрушки. Ты любишь их стравливать, любишь, когда за тебя дерутся. Но некоторые меняются со временем.

Выражение лица Ани осталось прежним, но глаза налились злобой. Расплатился с официантом. Мы вышли на улицу, будто ничего не случилось. Идеальная пара ведёт себя подобающе. Крупные хлопья снега стелили дорогу воздушной бахромой. Назвал таксисту адрес и открыл заднюю дверь автомобиля. Знакомый взгляд мести. Льдинки вместо глаз, обжигающие сильнее огня. Приподнятый подбородок и сжатые губки. Аня не забудет отказ. Сегодня она не уснёт. Прочитал по её лёгкой ухмылке. Захлопнул дверь и вернулся в ресторан. Пусть занимается, чем хочет. Взял бутылку виски. До квартиры неблизкий путь.

Глава 23

Проснулся от звона будильника. Не помнил, когда вернулся. Рядом с кроватью валялась пустая бутылка. Голова трещала, в висках пульсировали песчаные потоки. Упал с кровати и на четвереньках пополз в кухню. Осушил кружку воды. Ни разу не напивался после встречи с Таней. А тут прорвало. Достал сигарету и откинулся на дверцу тумбочки.

Стресс, потоки адреналина, расшатанные нервы чугунной гирей нависли над сознанием. Угрозы Ани, словно ножницы, разрезали удерживающую гирю верёвку. Последовала моментальная потеря сознания. Наутро — головная боль.

К вечеру пришёл в себя. Позвонил Тане. Голос в трубке почему-то дрожал. Договорились о встрече. Тёрся в душе целый час, смывая последствия недавней прогулки. Мягкое всепоглощающее тепло ванны походило на материнскую утробу.

Часы запустили обратный отсчёт. Таня пунктуальна и не опаздывает. Запрыгнул в джинсы и футболку, натянул обувь и выбежал на улицу, по пути расправляя рукава куртки.

В салоне такси успокоился. Смахнул со лба каплеобразные льдинки. Таня не огорчилась опозданию. Подарила поцелуй. Взъерошила сырые застывшие волосы. «Последний вальс» оставил позади предыдущие пьесы. Даже «Алую розу». Таня сыпала комплименты в мой адрес и адрес пьесы, но её глаза говорили красноречивее слов. Они искрились детской радостью, сияли чистотой, а прозрачные струйки на щеках рождали у подбородка крупные капли слёз.

Мы гуляли по городу и разыгрывали сценки из пьесы. Таня произносила реплики с душой, не подвластной ни одной актрисе, включая Аню. Провожая девушку домой, решил для себя ещё одну вещь. Присел на колено и взял хрупкую ладонь в руки.

— Выходи за меня замуж…

Лицо Тани стало красным, как налитое яблоко. Она потянула ладонь из моих рук.

— Я проживу то…

— Никто, кроме бога не знает, сколько мы проживём. Предлагаю руку и сердце не потому, что врачи отвели короткий срок, а потому что ты мне нравишься. Во всём. В характере, в манерах, в поведении. Твоя улыбка снится мне по ночам и, просыпаясь, хочу видеть эту улыбку рядом с собой.

Таня опустилась рядом со мной. Второй раз за вечер пролились слёзы счастья.

На следующие несколько дней мы расстались. Костя приказал отвести три пакета в пригород. Тане сказал, что уезжаю в столицу на дебют «Алой розы».

Сидя в маленькой комнатушке, говорил Тане, что лежу в просторных апартаментах, вид из окна на колокола, а соседи у меня знаменитые люди мира. Таня не просила автографов.

На третий день остановились в санатории. С балкона открывался прекрасный вид на тихий лесок. От улыбчивого персонала и чистоты в комнатах зависит посещаемость пансионата. Наш не отличался богатым оформлением и бесконечным выбором блюд в столовой, но внушал атмосферу домашнего уюта.

Набрал номер Тани. Длинные гудки кроили лоскуты пространства, призывая любимую подойти к телефону. Но Таня не подошла. После двух минут непрерывного гудения повесил трубку. Раньше за ней такого не наблюдалось. В голову полезли мысли о болезни. Образы приступов и припадков терзали воображение.

Пожалел, что не оттянул сроки поставки до конца недели. После результата анализов ситуация прояснилась бы. Но Костя ничего не слышал. Встал в позу, будто дятел перед пнём.

Твой поступок тонким лезвием прошил ткань моей жизни. Прямо или косвенно проблемы возникали из прошлой жизни. Ты как осьминог, тащил меня невидимыми щупальцами ко дну, не отпуская на свет из тёмной пещеры. Стоя на балконе, вновь вспомнил предательство. Гнусный аппендицит мозга, злокачественная опухоль души.

Ночью звонил снова, но результат остался прежним. За стеной храпели лысый и горилла. Если эти двое заночуют в лесу, ни один медведь близко не подойдёт. Не сомкнул глаз до утра. В восемь часов сели в машину и тронулись в путь. Спал до самого приезда.

Проснулся от острой боли в рёбрах. Горилла ткнул кулаком. Чуть ребро не сломал. Мы остановились у богатого, похожего на замок, особняка, окружённого еловым лесом. На верхушке центральной башенки блестела звезда.

— Каждый день натирают, — пробормотал горилла, передавая рюкзак.

Ни звезда, ни заказчик меня не интересовали. Утром звонил Тане. Женский голос сказал, что абонент выключен.

Вдруг злые языки донесли про встречу с Аней. Таня не обидится, но волноваться будет. Импульсивным людям противопоказан резкий поворот событий.

Во дворе ноздри щекотал запах шашлыка. Баранина на свежем воздухе. На задворках чирикали воробьи, а в лесу каркали вороны. Высокий худощавый человек в короткой куртке и болоневых штанах крутил шампура и поливал шипящие куски соусом. Доведя мясо до тёмной корочки, он снял шампура и высыпал куски на тарелку.

Живот издал низкий рёв, будто мартовский кот на гулянках.

— Александр Викторович примет вас через пятнадцать минут, — отрапортовал охранник, не меняя выражения лица.

Охранника в театр на место колонны. Пятнадцать минут. Запретили звонки. В целях безопасности. Они бы ещё курьеров убивали после доставки. В целях безопасности. Горилла и лысый курили возле ворот. Они здесь были три года назад. Воспоминания остались не самые приятные. Разделаться бы с товаром и позвонить Тане. Лоб у меня покраснел, дыхание сбилось.

— Молодой человек, не хотите зайти?..

На пороге стоял пожилой человек. С виду лет пятьдесят. Коротко постриженные седые волосы окаймляли лысину, улыбка оголяла ряд вставных зубов. Протянутая рука оказалась сухой и чёрствой, будто кусок безводной земли. Вошли в особняк. С потолка тянулись каплевидные трёхметровые люстры, на полу лежали мягкие ковры. Шёл за стариком, будто по матам. Александр Викторович провёл меня в кухню, где обедала жена и двое детей. Запах шашлыков теребил ноздри, а живот приказывал взять кусок баранины со стола. Облизывал зубы и глотал слюну. Елена Аркадьевна протянула худую руку. Её кожа испытала шок от всевозможных кремов и увлажнителей, поэтому казалась гладкой и мёртвой, будто поверхность свежевыструганного дерева. Старшая дочь оглядела меня хищническим взглядом. Неестественный загар солярия и полные яркие губы превратили её в куклу с глазами убийцы. Стало неуютно, будто смотрела волчица. Младшая, лет девяти, хлопнула в ладоши.

— Какой подарок ты принёс?

Дети богачей. Каждый день по новому подарку. В рюкзаке ничего нет, кроме трёх пакетов товара. Хочешь понюхать, детка? Бодрит лучше любого энергетика.

— Лиза, ты ещё подарки с Нового года не разобрала, — сказала Елена Аркадьевна.

Голос её дрожал. Хватило единственной фразы, чтобы понять, она не любит курьеров. И не поддерживает деятельность мужа. Очередная семья с натянутыми отношениями внутри и наручниками общественных правил снаружи.

Старик указал на лестницу.

На втором этаже был просторный кабинет с большим окном и стеклянной дверью, ведущей на балкон. Александр Викторович сел за дубовый стол и заполнил некоторые бумаги.

Задал несколько вопросов о поездке и погоде. Кому всё это интересно? Старику, которого стены замка от потопа спасут. В голове крутился образ Тани. Почему молчит телефон. Придумал сотню причин и ни в одну не поверил. Александр Викторович щёлкнул пальцами. Вздрогнул и очнулся. Без репетиций актёрское мастерство притупилось.

— Костя не рассказывал о прошлом курьере? Ребята повесили наглеца за яйца. Положил глаз на старшую дочь. Дёргался на верёвке, пока всё хозяйство не порвал. До больницы не добежал двести метров. Истёк кровью.

— Не беспокойтесь. У меня есть девушка.

— Зачем мне беспокоиться. Вешать не меня будут.

Единственный диалог, который запомнился. Вытащил из рюкзака три свёртка, обёрнутых в чёрный полиэтилен. Старик взвесил каждый пакет и улыбнулся. Спросил, знаю ли я о содержимом пакета. Ответил, что не знаю. Отработаю долг и… Осёкся. Концентрации не хватает. Лишь бы Таня выздоровела. И плевать на старшую дочь, какой бы красивой она ни была.

— Знаешь, твоё лицо мне знакомо, — старик отложил пакеты в сторону. — «Алая роза» о чём-нибудь говорит?

Откуда он знает об «Алой розе»? Это дом бандитов или ценителей искусства.

— Нет.

Старик напряг глаза. Во время осмотра ни один мускул не дёрнулся. Старик вздохнул. Старая память. Будто камень с груди упал. Ещё одних переговоров не выдержал бы. Писать всю жизнь — участь художников. Почему Таня не перезванивает. Скорее разделаться с товаром и домой.

Старик похвалил за немногословность. То, что надо для хорошего курьера. Заказал через две недели вторую партию.

Мы вышли из кабинета и спустились вниз. Прижал голод внутри живота и не взглянул на стол. Почувствовал на лице обжигающий взгляд старшей дочери.

Попрощался с Александром Викторовичем и вышел за ворота…

Глава 24

Добирались в родной город другой дорогой. Потратили четыре дня. Крикнул лысому, чтобы жал на педаль газа и мчался без оглядки. Не помогло. Только удовольствие горилле доставил.

На одну ночь остановились в борделе. Лучшего места не придумаешь. Здание походило на полуразрушенный склад отработанного материала. Зашёл последним, надвинув козырёк на лоб. Старый лысый ковёр, готовый взорваться от грязи, стены, испачканные не то кровью, не то выделениями. Погнутые лестницы и натёртые до блеска периллы. Несмотря на внешний и внутренний кошмар, посетителей в борделе хватало.

Два маньяка не в первый раз посещали бордель. А мне, как мышонку в логове змей. Попутчики выбрали жертв на ночь и поднялись наверх. Подошёл к полной женщине лет пятидесяти и снял головной убор. Глаза у неё так и выпали. Не потеряла нюх, старая охотница.

— Сколько стоит комната на ночь?

— Милый, у нас бордель, а не гостиница. Хочешь комнату, снимай девочку.

Сжал губы и обернулся. Старые добрые времена. Взгляды, готовые разорвать плоть. Бездушный облик животного желания. Неприкрытая похоть голодных хищниц. Оглядел девиц, не обращая внимания на грязные выкрики и смазливые телодвижения. Актёрская игра. Сколько таланта и мастерства. Выбрал самую робкую. Женщина улыбнулась и взяла деньги.

Взял ключи и поднялся на второй этаж. Завтра девочке достанется. Соперницы ввек не простят. Бордель стоял на дороге и принимал в основном дальнобойщиков. Среди водителей грузовиков красавцы встречаются редко.

Открыл дверь маленькой уютной комнаты. Впустил девушку внутрь. Пока закрывал дверь на ключ, она скинула платье. Женское тело в самом соку. Плоский живот, недавно сформировавшаяся упругая грудь, невинный взгляд. Что станет с девушкой спустя пять лет. Когда пропустит через себя десяток другой дальнобойщиков. Положил ключ на стол и снял куртку. Запыхавшаяся дорожной пылью кожа требовала воды. Снял футболку и расстегнул джинсы. Девушка подошла и обняла меня сзади. Почувствовал, как соски прижимаются к спине. Обхватил её за плечи. Невинное создание, каким ветром занесло тебя на грешный остров. Проницательный взгляд безмолвно желал каждую клеточку моего тела. Поцеловал её чуть выше переносицы и отодвинул от себя. Не в этот раз, дорогая. Принял душ и голышом лёг в кровать. Девушка легла рядом. Провёл рукой по её талии и закрыл глаза.

Всю ночь снились кошмары. Таня, объятая пламенем, падала в бездну, из груди по очереди вылетали сердце, почки, лёгкие. Она улыбалась и не просила помощи. Проснулся в холодном поту. Рядом посапывала девушка. На часах — пять. Выезд в семь. Подошёл к окну. Снег валил, будто вулканический туф. Оделся и умылся. Перед уходом оставил на столе почти всё, что было. Вряд ли когда-нибудь девушка получит больше. За простой сон.

Что ты смеёшься, чёрствая псина. Откуда у тебя силы берутся.

Внизу поблагодарил старую даму и надвинул козырёк.

На крыльце закурил. Свежий воздух чистой стихии. Накинул капюшон и прижался к периллам, чтобы не снесло. Снег стирал образы леса, дорог, соседних зданий. Тусклая лампочка освещала первую ступеньку, две другие скрывала темнота.

Мнимая ночная свобода манила сойти с крыльца и исчезнуть в беспробудной темноте. Держала только Таня. Но её телефон по-прежнему молчал.

Прогулялся до соседнего кафе. Снег под ногами хрустел, порывы ветра свистели в ушах. Дорогу никто не чистил. Внутри кафе пахло жаренными сосисками и блинами. Десяток пластиковых столов пустовали. На стене висели нерабочие часы. В углу, облизывая подушечки лап, развалился серый кот. Его мурлыкание было единственным, что разбавляло гробовую тишину. Полная женщина, не знавшая радости улыбки, смотрела на меня будто на снежного человека. Кто сунется сюда в такую метель ради чашки кофе. Порывы ветра отдавались дребезжанием стекла. Заказал кофе с блинами. Смотреть из окна на бушующую погоду приятнее, нежели стоять на крыльце, высекая огонь для сигареты. Достал мобильник. Нет связи. Сколько ещё в стране мест, где связь только на слуху. Блины оказались вкусными, а кофе крепким. Оплатив завтрак, вышел на улицу. Тропку до автостоянки и борделя замело.

Ближе к семи часам спустились лысый и горилла. Их размякшие довольные лица мозолили взгляд.

— Хорошее кофе в забегаловке, — неизвестно почему пробормотал я.

Лысый с гориллой переглянулись. По их взглядам понял, что ни о какой забегаловке они не знают. Будто и не существовало кафе с её мрачной хозяйкой.

Глава 25

Костя оскалил ряд кривых, покрытых жёлтым налётом, зубов. Сделки проходили вовремя и отовсюду в мой адрес шли положительные отзывы. Костя то ли в шутку, то ли в серьёз предложил «постоянную» работу.

Отказался. Тринадцать пакетов и с долгами покончено. Тринадцать пакетов и жизнь вернётся в привычное русло. Тринадцать пакетов и… Раздался телефонный звонок. Костя не любил, когда при нём разговаривали по мобильнику. Хотя сам при каждом удобном случае трещал, как галка. Сбросил, но звонок повторился. Сбросил ещё раз, но кто-то настойчиво продолжал звонить. Номер был не Танин, но чувство животного беспокойства закралось в душу. Биение сердца резонансом пронеслось по всему телу. Следствие высокого давления. Сдерживая волнение, спросил разрешения выйти. Костя жестом приказал остаться. Глупая привычка, поминутно доказывать важность собственной персоны. В довершении ко всему ему самому позвонили, и он минут пятнадцать тёрся у окна.

Тело моё дёргалось, будто в эпилептическом припадке. В изнеможении плюхнулся на стул и вытер со лба холодный пот. Костя стукнул кулаком по столу, будто вердикт вынес. Положил трубку и обернулся с сияющей улыбкой на лице.

В следующее мгновение улыбка сузилась, а затем и вовсе исчезла. Он обхватил большим и указательным пальцами подбородок и долго смотрел на меня. Затем сказал, что даёт недельный отдых. Ему не нужны курьеры с маской смерти на лице.

Вышел на свежий воздух и схватился за перила. Мир вокруг крутился и скакал будто в центрифуге. Набрал номер пропущенного звонка. Затяжные гудки, скрывающие неизвестность, стрелами врезались в ушную раковину. На том конце послышались всхлипывания.

— Алло, Кирилл, — плакала Маша, — Таня умерла. Слышишь, Тани больше нет…

Таня умерла, Тани больше нет… Виски налились свинцом. Худшая степень моего недуга. Сполз на ступеньки и выронил телефон из рук. В следующее мгновение свет перед глазами погас.

Очнулся в больнице. Перебинтованные пальцы, над головой противная капельница.

— Меня сегодня выписывают, — прозвучал знакомый голос дяди Васи. — Жаль не узнаю, что с тобой на этот раз приключилось.

Посмотрел на соседнюю койку. Вадима не было. Выдохнул и закрыл глаза. Свинец превратился в песок. Через пару часов давление придёт в норму.

Проснулся ночью, лёжа на боку. С уголка рта капала слюна. Вытер губы и осмотрел палату. Никого. У входа дремала знакомая сиделка. Вспомнил Таню и скривил губы. Слёзы, куда же вы делись. Как хочется облегчить душу.

Следующий сеанс бодрствования. Кончики пальцев впиваются в ладони. Тёплая кровь струится на простыне, но Таню она не вернёт. Выдергиваю иглу капельницы и подхожу к окну. Жить без цели и без любимого человека. Зачем? Открываю окно и смотрю вниз. Расчищенная, покрытая тонким слоем снега, площадка. Сиделка спит и ничего не слышит. Поднимаюсь на подоконник и смотрю вперёд. От лунного света кожа становится бледной, как у вампира. Делаю шаг вперёд и закрываю глаза. Ветер колышет волосы, готовит к встрече с создателем.

Чья-то крепкая рука хватает за ногу и втаскивает обратно. По палате разносится крепкая мужская брань. Открываю глаза и вижу санитара. В решающий час этот поступок ему зачтётся. Вкалывают снотворное. Будто оно вернёт Таню.

Во сне Таня десятки раз воскрешает и умирает. Она стоит на краю высокого обрыва, чьё подножье лижут холодные волны. Рядом стоит клетка, в которой неистово бьётся серая амёба. Моя душа. Таня перечисляет мои промахи, которые знает и о которых догадывается. Амёба бьётся о прутья. Сказать ей нечего. Таня смиренно улыбается и прыгает в солёную пучину. После сна мир кажется галлюцинацией, а тело моё выброшенной игрушкой.

На следующий день приходит психиатр. Задаёт несколько глупых вопросов. Как меня зовут? Сколько лет? Где родился? Хочет отправить в психбольницу. Лишний пациент не помешает. Лучше сразу на небеса.

Днём приходят знакомые. Интересуются здоровьем. Ни цветов, ни подарков. Сухие улыбки. На дне мироздания люди кажутся безжизненными.

Пролежал в больнице неделю. На отвлечённые темы ни с кем не общался. Сиделка качала головой и молчала.

Настал день выписки. Психиатр сказал, что пациент здоров. Вышел из больницы, и поплёлся домой. Косте не звонил. Лёгкий мороз пощипывал кожу лица. Указательный палец на левой руке ампутировали. Пролежал на пороге минут сорок, прежде чем горилла вышел на улицу. Человеческая жизнь бесценна лишь в сказках. По дороге купил бутылку водки и банку огурцов. В одиночку пьют лишь алкоголики? Ладно. Спорить не буду. После выписки в мою сторону перестала оборачиваться добрая треть девушек. Дома, не раздеваясь, откупорил бутылку…

Проснулся днём. Приложился к холодному крану. Похмелье спросонья. Страшная штука. Мешки под глазами светятся, словно фингалы. Не узнал человека в зеркале. Заросший, будто Робинзон Крузо, похожий на рок-гитариста прошлого века бомж, с тусклыми, гашенными глазами и крысиным взглядом. На полу банка с недоеденными огурцами. Глотнул раствор из банки. Усы и борода смочились. Рассол придал сил. Облизал губы и достал бритву. Возвращение в пустую жизнь будет тяжёлым. Кого мы обманывали. Таня была обречена с самого начала и знала об этом. И всё равно, её уход стал неожиданностью. Взял в левую руку кисточку, но она выпала. Указательного пальца нет. Как и мыслей в голове. Вспоминать ушедшего человека и ворошить прошлое. Таня бы этого не оценила.

Перед моим отъездом Таня сказала, что оставит рецензию в рукописи. Мы договорились не обсуждать пьесу, пока она её не прочитает. Рукопись повлияла на её самочувствие. Таня такая впечатлительная. Станок в руках дёрнулся и на шее возникла красная полоска. Кровь скопилась у нижнего края ранки и маленькой каплей упала в раковину.

Смыл пену и зачесал волосы в хвост. Залепил ранку лейкопластырем. Вид средневекового горца, только меча не хватает. Доел огурцы и вышел из комнаты.

На улице установилась плюсовая температура. Длинные сосульки сверкали в солнечных лучах, под ногами журчали буйные озорные ручейки. Перепрыгнул через узкую канаву, доверху наполненную водой, и оказался на сухом тротуаре. Отправился на площадь.

Знакомый подъезд. Старушка лет семидесяти затеяла разговор. В наше время молодому и старому не о чёмразговаривать. Поздоровался и забежал на лестничную площадку.

Дверь открыла Ксюша. Смерть Тани почти не повлияла на её внешний вид. Улыбающаяся девушка, обречённая всю жизнь ждать принца на белом коне. Ксюша меня не узнала. На пороге стоял мужчина средних лет, потрёпанный, с лейкопластырем на шее. Тусклый взгляд ничего не выражал.

Когда представился, Ксюша охнула и впустила.

Маши дома не было. От приглашения выпить чашечку чая отказался. Квартира напоминала о прошлом, которое испарилось утренней дымкой.

— Таня оставила письмо. Наказала передать, если с ней что-нибудь случится. Будто чувствовала.

Ксюша достала платок и смахнула слезу. Опустил глаза в знак скорби. Девушка сходила в комнату Тани и принесла письмо с рукописью. Обнял её и поцеловал в щёчку. Девушка приняла дружеский поцелуй и улыбнулась. Прекрасный принц, пусть не на белом коне, исчез за дверями квартиры.

Письмо распечатал не сразу. Чтение в угнетённом расположении духа к добру не приведёт. Отправился в университет. Нужна подзарядка труппы. Скинуть часть негатива и зарядиться позитивом. На днях дали академический отпуск. Официально «в связи с плохим здоровьем». Все знали, что с долгами мне не справиться. В корпусе увидел Мишу. Шёл с двумя напомаженными молодыми людьми. Миша прошёл мимо, будто мы незнакомы. Когда-то он гордился нашим знакомством.

На репетиции меня никто не встретил. Молодая женщина руководила постановкой. Её высокий, писклявый голос резал слух. Постоял минут пять, прислонившись к стене, затем покинул репетицию. Жалкое зрелище, племянница директора в главной роли. Прошло золотое время «Алой розы». Театру университета не видать места в тройке призёров городских постановок.

И всё же театр был второстепенной причиной. Зашёл в шестой корпус, вымощенный осколочной плиткой. Кафедра математики. Приоткрыл дверь и увидел голую преподавательницу. Она лежала на столе, широко раздвинув ноги. К ней пристроился молодой студент. По характерному гребню узнал сына декана. Очередной парень для факультатива. В каждом человеке есть основополагающий порок. Отправился к декану факультета. Строгий пожилой мужчина, не знавший слова «пощада». Любил театр. Тепло встретил «Алую розу». Однажды, в перерыве между репетициями, дал «серьёзные» наставления по улучшению пьесы. Хороший человек. Если не считать чрезмерной заносчивости.

— Входите, давно вас не видел, — сказал он, пожимая мне руку. — Как проходит театральная жизнь?

— Живём тихонько. Хотел поблагодарить за своевременные замечания. Благодаря им, «Алую розу» собираются ставить в столице.

Директор налился краской. Никто раньше не признавал его театральных способностей. Потому что таковых не было.

— Желаю успеха. Если понадобится помощь, обращайтесь.

На выходе остановился. Будто забыл что-то сказать.

— У вашего сына есть актёрский талант. Поверьте намётанному глазу. Кажется, у него сейчас факультатив на кафедре, спросите, что он думает о главной роли в новой пьесе.

Декан поднялся и хлопнул в ладоши. Несбыточная мечта папаши реализуется в сыне. Родительский недостаток, вызывающий у сына отвращение. Сын откажет. Не любит театр. И способностей у него нет.

— Подождите пять минут. Сейчас спрошу…

Опустился в кресло, наслаждаясь стуком тяжёлых туфель. Закрыл глаза и представил образ знаменитой картины «Не ждали», в пошлом варианте. Сын ритмично дёргается, как заведённая игрушка, поглядывая на папу удивлёнными глазами. Преподавательница вздыхает то ли от удовольствия, то ли от неожиданности сложившегося положения. И отец, с полуоткрытым ртом и капающей на пол слюной.

Сжимаю в руке пакет с рукописью и письмом. Шаги стихают, слышу дверной щелчок. Декан отсутствует минут десять, затем возвращается. Лицо вожака, преданного близкими людьми. Перекошенная в приступе боли фигура. Брови сдвинуты к переносице, губы дрожат в безвыходной злобе. Собирательный образ расстройства. Ничего нового. Плохой из вас актёр, мистер декан.

— Убирайтесь отсюда!

Громкий хлопок дверью и тишина. Зашагал прочь. Радости не было. Только слабое чувство удовлетворения. Через неделю преподавательницу математики уволили. Но эта новость, на фоне новых разочарований, показалась сахарной крупинкой в чашке горя…

Дома сварил суп. Бутерброды и сухую еду желудок не принимал. В холодильнике стояла полупустая бутылка водки. Письмо отложил в сторону и перевернул первую страницу рукописи. Раскрыл вложенный тетрадный листок. Восторженная речь поклонницы. Неровный почерк от заполнившего душу возбуждения. Сам понимал, что пьеса — лучшая в моей треснутой жизни. Недостаток писательского мастерства сглаживался горячностью цитирования лучших мест произведения. Достал из холодильника бутылку. Жизнь поставила нас по разные стороны барьера. Жди, красавица, скоро барьер сотрётся…

Распечатал письмо. Тот же неровный почерк. Тетрадный листок в клеточку…

«Привет, милый…

Жду не дождусь твоего возвращения. Только сейчас осознала, какой холодной может быть зима. Жаль, что в последние моменты жизни ты не рядом со мной. И не сердись, что не беру трубку. Не хочу менять принятого решения. А если возьму, ты обвинишь в нелепости поступка. Может, так оно и есть, но смерть рано или поздно постучится в дверь.

Вечерами сидела в комнате и думала о нашем будущем. Бог не просто так свёл нас вместе. Обречённую молодую девушку и талантливого, готового обнять целый свет, парня. После встречи с тобой, стала думать о предназначении. Оно у каждого человека есть. Когда близок смертный час, подобные мысли разрывают голову. Не могла понять смысла, пока не встретила одну девушку, посетительницу нашего ресторана, — выдохнул и приложился к бутылке. Прошлое не отпускает, а красивым людям приносит горе. — Девушка была в красном, как нутро вулкана, платье, её грациозная походка привлекала взгляды. Ангел во плоти.

Девушка пришла одна. Мы удивились отсутствию ухажёра. Девушка заказала бокал вина, и спросила, не работает ли у нас некая Таня. Будь на месте Макса другой официант, вряд ли мы с ней встретились бы. Пришлось поправить халат и подойти к столику. Ты знаешь, что в рабочей одежде вид у меня не очень, а в сравнении с красавицей вообще казалась болотной жабой. Девушка окинула меня взглядом и предложила сесть. Голос у неё чистый, будто у оперной певицы. А взгляд бездушный и холодный. Ты как-то рассказывал о ТОЙ жизни, где внешний вид основополагающий фундамент порока. Где виновата не красота, а люди, сделавшие её инструментом достижения цели. Ты говорил, что этот мир не отпускает до самой смерти, ибо красота даётся с рождения, и привыкаешь к нему с детства. Говорил неохотно, выдавливая каждое слово. Признаюсь, не понимала. Теперь понимаю. Девушка спросила, знакомы ли мы. Говорила она надменно, будто разговаривала со служанкой. Ответила, что знакомы. Девушка улыбнулась и по её глазам поняла, что ты с ней раньше пересекался. Она всё рассказала. О пьесе, о главной роли, об ужинах в ресторанах… Ты всегда добиваешься цели. И никогда не отступаешь. Не забыла упомянуть и о просмотре в её спальне. Описывала ярко, будто случилось это вчера. А потом ты вдруг потух. Исчез со звёздного небосвода. И однажды, когда сильно перепил, рассказал ей о долге и о шефе, который дал месячный срок на его погашение. Два миллиона сумма не маленькая и на дороге не валяется. Но ты не привык проигрывать. Она рассказала о твоём замысле. Найти обречённую девушку, которой и надо, что немного тепла перед смертью. Знаешь, не мне тебя судить. Каждый выживает, как может. Если наши отношения были игрой, то ты играл отлично. Раньше мне никто не посвящал стихов, а ты сотворил целую пьесу. В банке на твоё имя открыт счёт. Мои органы послужат благим целям. Доноров в стране мало. Живи счастливо, моя первая истинная любовь.

Прощай, навеки твоя, Таня…»

В висках сработали электрические разряды. Свалился на пол и обхватил голову руками. Листы рукописи разлетелись, будто стайка пугливых воробьёв. Разряд прокатился по всему телу. Рядом кто-то кричал. Открыл глаза в надежде увидеть крикливого парня, но комната была пуста. Через мгновение понял, что крик вырывается из моих лёгких. Ладони сползли по щекам и прикрыли рот. Крик не заменит плач и не облегчит душу.

Перечитал письмо заново. На последних строчках отпечатались капли Таниных слёз. Тёмные кляксы с неровными разводами.

Приложился к бутылке. В душе возникла горючая смесь злобы и отчаяния. Месть — не лучшее решение проблем, но скажите это убитому горем человеку и получите плевок в лицо. Бог судит людей на небесах, разделяя на ангелов и сволочей. На земле нет бога. И нет истинной правды.

Лежал в тёмной комнате и смотрел в дальний угол стены. За окном свистел ветер. Возможно, свист разносился лишь в моих ушах. Из банки с рассолом стелился запах огурцов. Во сне образ Тани чудился до самого утра.

Проснулся от боли в левой руке. Ампутированный палец кровоточил, будто фонтан на площади. Добрался до аптечки и перевязал указательный палец бинтом. Надо бы отослать деньги родителям Тани. Но что им сказать? Ваша дочь отдала жизнь во имя моего спасения. Но её смерть была необязательной. Мать не простит и загонит нож по самую рукоять себе в грудь. Отец схватится за ружьё, застрелит меня и застрелится сам. Пусть думают, что болезнь скосила Таню. Когда нет виновных и злоба не такая сильная.

Глава 26

На похоронах Тани присутствовало мало народу. Никого не знал, кроме Маши и Ксюши. Женщины плакали. Мужчины с трудом сдерживали нахлынувшие эмоции. Только один человек стоял, будто монумент. Ни эмоций, ни слёз. Виновник трагедии. Не играл над могилой. Мать, старая горбатая женщина, легла рядом с дочерью. Еле вытащили.

Когда гроб засыпали землёй и возложили на могилу цветы, мысленно поблагодарил Таню за дни счастья, подаренные пропащей извращённой душе. Покинул церемонию раньше времени. В белой тишине надгробия возвышались, словно суслики в пустыне. Смотрели на меня. Знали всю правду и осуждали. Не вынес их тяжёлого приговора. Убийце не место на святой земле. Поочерёдно обнял девушек. Маша положила в мой карман маленький листок. На развороте был написан номер телефона. Скомкал листок и выбросил в сугроб снега.

Нос у меня побелел, пока ждал такси. Пальцы на руках стали деревянными. Плюхнулся на переднее сиденье и приложил ладони к печке.

Такси остановилось около университета. Зашёл в интернет-кафе. Светящиеся мониторы, как вход в иной мир. Вспомнил нашу с Димой вылазку к игровым автоматам. Наверное, тогда он задумал предательство. Или когда принял меня в группу. В комнате витал приятный запах кофе. Около администратора стоял прозрачный, наполовину пустой кофейник. Лицо его, освещённое монитором, было бледным и вытянутым. Он включил маленький светильник и принял деньги.

В комнате сидело восемь человек. Все они всматривались в другое измерение, не замечая реального мира. Можно подойти к любому и огреть по спине дубинкой. Или вытащить бумажник из кармана. Отправился к дальнему компьютеру и открыл почтовый ящик. Стал похож на сидящих рядом зомби. Перечитывал возникающие перед глазами тексты. Спам, снова спам, просроченное приглашение на вечеринку, просьба посмотреть текст, присланный в формате Word, восторженное письмо поклонницы, фотографию которой вижу впервые, недвусмысленное предложение переночевать у знакомой, предложение контракта на «Алую розу», дата постановки очередной пьесы… стоп. Пробежался глазами немного назад. «Алую розу» хотят выкупить. Пусть во мне нет художника, но деньги не помешают. Отписал, что скоро прибуду в столицу.

Решил встретиться с Костей и отдать долг. Отослать оставшиеся деньги Таниным родителям и уехать из города. Карточку проверил заранее. Напишу родителям, что деньги Таня копила на будущую жизнь. У неё есть маленький брат. Узнал только на похоронах.

Аня не привыкла проигрывать. Красота стала орудием достижения цели. Но однажды она дала трещину. В одном конкретно взятом случае. Ане захотелось узнать, на кого её променяли. Редко встречала на пути соперниц. А когда увидела Таню, посчитала мой отказ оскорблением. Восходящей звезде не нужны сплетни о прошлом. Таня наивная сердобольна девушка. Холодная стерва поняла это с первых слов. И воспользовалась… Опустошил бутылку и ушёл в беспамятство.

Наутро скривился в приступе боли. Затекла левая рука. Повернул голову и увидел Машу. Попытался вспомнить вчерашний день. Бесполезно. Каким образом она оказалась в моей постели. Выбросил же номер телефона. Приподнял голову и вытащил руку. Чёрные волосы растрепались на подушке, одеяло скатилось, оголив упругую грудь. Пора заканчивать со спиртным. Таню только вчера похоронили, а я с её подругой. Сволочь.

Маша проснулась через час. К тому времени дочитывал написанную для Тани пьесу. Устроился в мягком кресле и курил пятую сигарету. Девушка села и улыбнулась. Одеяло снова сползло с груди. Оголились стройные гладкие бёдра. В комнате висел сизый туман, и Маша казалась призрачным ангелом.

Мы поздоровались, будто только что увидели друг друга. Кружевные трусики грациозно скользили по её длинным ногам и плотно легли на округлую попку. Приталенные джинсы, бесформенной кучей сваленные у кровати, на Маше казались идеалом моды. Как ни пытался дочитать пьесу, взгляд уезжал на одевающуюся девушку. Маша могла стать «лицом» любой марки одежды. Вместо этого лежала в комнате с пропитым, поставившим крест на жизни, неудачником. Отложил пьесу в сторону и подошёл к Маше. Она надела лифчик и посмотрела мне в глаза.

— Ты великолепен в постели. Не сравнить с сельской шпаной…

— Этого больше не повторится…

— Не повторится. До следующего разочарования. Все мы одинаковые.

Ещё один холодный ангел. Её простодушная улыбка, скрывающая за собой расчётливый ум, напоминала Анину в раннем детстве. Все красавицы проходят собственную школу жизни. Жаль, что оказался виновником растления её души. Не противостоял системе, которой подчинялся со школьных лет. Маша позавтракала и собралась на учёбу. Сколько парней на факультете мечтают провести с ней ночь. Сколько глаз ловят её улыбку. Сколько онанистов мечтают о ней долгими зимними вечерами… А человек, которому она отдалась, не помнит подробностей ночи. Проклял гнилую жизнь. Маша накинула шубку и потянулась губками к моей щеке. Отстранился и дёрнул ручку двери. Девушка снисходительно улыбнулась и вышла на лестничную площадку.

На улице двадцать градусов ниже нуля. Из окна кажется, что воздух кристаллизуется, превращается в мелкие сверкающие песчинки. Выхожу из подъезда и воздух выбивает остатки похмелья. Мороз закрепляет холодильные установки в области бёдер. Кожу лица щиплет встречный поток. Перчатки не спасают пальцы. Вызываю лысого и через десять минут внедорожник останавливается у дома. Пунктуальность, граничащая с гениальностью. Сажусь на заднее сиденье. По радио гоняют попсовую песенку. Горилла в этот раз сидит на переднем сиденье и жуёт бутерброд. Запах картошки и колбасы. Наутро после спиртного любой запах кажется отвратительным. Закрываю нос перчаткой и смотрю в окно. Сотни прохожих спешат по отработанным невидимым каналам. Траншея жизни: из дома на работу, с работы в магазин и домой. Борозда ровная, выработанная годами. Хочется иметь такую борозду для себя. Не получается. Люди завидуют тем, чья жизнь выходит за рамки обыденности. Ступив на грань, траншея сбивается, становится неровной и залезает на траншеи других людей. Зачастую могущественных и опасных. Тогда возврата нет. И воспоминания о спокойной жизни уходят, будто сон…

Глава 27

Костя увеличил долг с четырёхсот тысяч до полумиллиона. С учётом издержек. Сжал зубы. Костя принёс номер банковского реквизита. Позвонил в банк, чтобы меня встретил нужный банкир. Перед уходом спросил, не передумал ли я с предложением постоянного найма. Издевается. После резкого отказа он насупился и ткнул в мою грудь телефоном.

— Переводи деньги и вали с глаз моих.

Внедорожник притормозил у высокого белого здания, похожего на огромный сталагмит. На пороге меня встретил лысый худой человек с вытянутым лицом и длинным, как у Буратино, носом. Он улыбнулся, оголив белые неровные зубы. Во рту скопилась слюна для плевка. Подошёл горилла и сжал протянутую в мою сторону руку. Нужным человеком оказался директор банка.

Оформив сделку на положенную сумму, покинул банк. Подставленное другу плечо стало причиной смерти хорошего человека. Необдуманные решения повлекли предательство и очередную затяжку на жизненном полотне.

Перевёл деньги на счет танинных родителей. Сказал Ксюше, чтобы она представила их как личные сбережения Тани. Ксюша удивилась столь щедрому «подарку» и прильнула к моей груди. Назвала наидобрейшим человеком. Когда она ушла, скорчил гримасу. Больше не останусь в городе ни на минуту.

В столицу приехал утром. На горизонте появились размытые очертания зарождающегося дня, а пар походил на тени уходящей ночи. На вокзале толпился народ, ожидая прибывающих и отправляя уезжающих. Меня никто не ждал. И никто не знал. В купе хорошенькая блондинка завела разговор. Вежливо дал понять, что не настроен разговаривать.

Людской поток вынес меня к станции метро. Прошёл через турникет к длинному эскалатору. Если наступит война, здесь все задохнутся. Подземелья смерти, иначе не назовёшь. Вышел в центре. Сотни туристов фотографировались на фоне национального достояния. Поймал такси и отправился на встречу. Театр им. Гольдберга. Никогда о нём не слышал. В фойе минут двадцать выяснял у старушки, где найти Красовского Дмитрия Павловича. Наконец сказали, что кабинет Красовского на третьем этаже под номером триста двенадцать. Обшарпанные коридоры и сыплющаяся со стен штукатурка не напоминали задворки театра. Запах сырости резал нос, а голубые, с тёмными подтёками, стены, походили на испорченное полотно художника. Вошёл в кабинет. За игрушечным столом сидел лилипут с длинными усами и большим, будто расплющенным, носом. Растянутый шерстяной кафтан не скрывал его чрезмерной полноты. Смотрел на мир Дмитрий Павлович через большие круглые очки.

— Помню-помню, — сказал он, когда услышал моё имя. — Пьеса великолепная. Многие театры хотят её заполучить.

К карлику с самого начала возникло отторжение. Не потому, что он заикался или картавил. Причина заключалась в его образе. В маленькой, заставленной старинной мебелью, комнате, встретились представители двух миров, ничем друг с другом не связанных. Вид Красовского отталкивал девушек, а мой притягивал. Крассовский считал, что в его бедах виноваты все, в то время, как мне было стыдно за себя. Между нашими мирами лежала прослойка людей, вписывающихся в рамки установленного барьера. И мы не соприкасались друг с другом.

— Не стойте в дверях, присаживайтесь, — указал Дмитрий Павлович на стул. — Чай или кофе?

— Кофе, пожалуйста.

Подошёл к столику, который походил на панцирь черепахи, и опустился на стул. Дерево скрипнуло, заворчало, и успокоилось… Дмитрий Павлович передал чашку. Достал экземпляр «Алой розы». Толстыми, похожими на рогалики, пальцами, перевернул несколько страниц.

— Признаюсь, пьеса меня удивила. Но запросы нынешней публики несколько иные… Правду терпеть не любят. Много времени и сил уйдёт на рекламу. А для рекламы…

— …Нужны деньги. Скажите прямо, сколько мне причитается.

— Люблю деловой подход.

Дмитрий Павлович предоставил раскладки, от которых меня потянуло в сон. Через полчаса назвал окончательную сумму. Не спорил и подписал предложенный контракт. Привезённую с собой Танину пьесу показывать не стал. Писал для Тани, а не для бюрократов. Оставил реквизиты и попрощался с карликом.

На улице вздохнул полной грудью. Узкие коридоры и маленький, пропахший стариной, кабинет, навевали уныние и грусть. Ночь накрыла город вуалью. Холод сковал ноги. Снял номер в дешёвеньком отеле. Взял у портье ключ и поднялся на второй этаж. Прямоугольные, похожие на бруски пластилина, коридоры напоминали о прошедшем дне. Открыл дверь маленькой комнаты. Пружинная кровать в углу, пыльный трельяж у окна, выходившего во двор, несколько стульев и старенький ламповый телевизор. Не удивился, если бы из-за письменного стола вылез Крассовский. «У вас отличная пьеса, но у современной публики другие запросы». Пьесу везде принимали тепло. Чем отличается местная публика от остальной? Ничем. Только некоторым бюрократам не хватало на жизнь. Принял душ и выключил свет. Взял банку пива и устроился на кровати. После смерти Тани наступила апатия.

Под утро вышел на задний двор и достал листы рукописи. Гениальная пьеса, заставившая Таню пожертвовать жизнью. Написанная для одного человека, она не будет доступна широкой публике. Толпа не проникнется мыслями, обращёнными к душе. Поджёг титульный лист. Ветер сбивал языки пламени. Он проникся силой пьесы, её чистотой и искренностью. Рукопись умирала медленно. Листок за листком растворялись в ночной тишине. Сигарета в руках таяла с катастрофической быстротой. Её сменила другая. Когда пламя потухло, в пачке не хватало пяти штук. Рак лёгких обеспечен. Чем не осознанное самоубийство. Поднялся в номер и собрал вещи. Куда ехать? Возвращаться в холодный город, где каждая собака готова напакостить? Не стоит. Достал из сумки последнюю банку пива. Махнуть на край света. Денег хватит на билет в один конец. Что там делать, не знаю.

В момент ухода произошёл случай, донельзя напомнивший кадры дешёвого фильма. Сейчас и не разберёшь, был ли тот эпизод частью спланированного тёмным гением спектакля, или же произошёл случайно. Раздался телефонный звонок. Тихая мелодия разносилась по комнате в поисках слушателей. И единственным слушателем оказалась я. Ждал, когда же она закончится. Но мелодичные звуки не прекращались, будто комната им понравилась.

Кого же заинтересовала моя персона? С долгами разделался, в близкие отношения ни с кем не вступал. Положил собранную сумку на стул в прихожей и снял трубку. На связи оказался Александр Викторович. Голос старика был возбуждён. Мы обменялись приветствиями, после чего Александр Викторович пожалел о моей скрытности, но, вместе с тем, с пониманием и восторгом отнёсся к моему профессионализму. Говорил о правилах бизнеса, о соблюдении дистанции между заказчиком и поставщиком.

Впервые слышал о подобных правилах. Александр Викторович спросил, является ли моим детищем «Алая роза». Да, является. В голове появилась уверенность, что после всей этой «воды» старик предложит толкать контрабанду. И зачем поднял трубку. Нет бы закрыть за собой дверь и тихо удалиться…

— Моей младшей нужен педагог по театральному искусству. Старшая учится на очном отделении, но и ей не помешает парочка хороших советов.

Поворот, который ожидаешь меньше всего. Старик сыграл на неожиданности. Ослепил мой взгляд, который не разглядел подвоха.

— Почему не наймёте профессиональных преподавателей? У меня нет опыта работы с детьми.

— У профессиональных преподавателей ни капли таланта. А дочке нужен талантливый наставник.

Наивный малец вновь окунулся в сети чьей-то игры. Край света отменяется. Назвал гостиницу, и через два часа подъехал чёрный лимузин. С первой встречи сложилось хорошее впечатление об Александре Викторовиче. Из лимузина вылез парень среднего роста в костюме и начищенных до блеска туфлях. Открыл дверь. Сел на краешек шикарного сиденья, оббитого кожей. Ноздри щекотал запал благоухающего разнотравья. Подъехали к загородному особняку. Холод к вечеру усилился, отчего нос у охранника стал похож на стеклянный шарик.

Первой встретил Елену Аркадьевну. Она гуляла с маленькой собачкой Джесси по двору. Кирпичная ограда шла вдоль дороги и заворачивала у самого леса, отстоящего от особняка в ста пятидесяти метрах. Половина двора отводилась под спортивные и детские площадки, треть шла на сад, остальное скрывалось под пушистым грязно-серым покрывалом. Под газон. И место удобное, в самом центре владений.

— Решили снова к нам заглянуть, — улыбнулась Елена Аркадьевна.

Лодочка из губ была фальшивой, похожей на улыбку матери в детстве.

— Думаю, теперь у вас надолго. Александр Викторович предложил учить вашу дочь…

Преображение Елены Александровны. Холодные губы расплылись в искренней улыбке, сияние распространилось по всему лицу. Вот она, грань, за которой игра превращается в жизнь. Болтаюсь на ней, будто летучий змей на верёвочке.

На порог вышел хозяин особняка. Седовласый, пышущий здоровьем, мужчина был одет в красное пальто и летние тапочки. Мне стало теплее от его вида. На улице не меньше двадцати градусов, а ему хоть бы хны. Наблюдать за здоровым человеком, в закромах которого существует иной мир, одно удовольствие. Он обнял меня, будто сына.

Мы зашли в дом и через знакомый коридор оказались на кухне. На плите стоял остывающий кофе. Тёмнокожая кухарка, получив одобрительный кивок хозяина, достала кружку и налила тёмный напиток до краёв. Старик указал на кабинет.

Мы поднялись наверх и встретили старшую дочь. Её горячий взор испепелил меня. Контракт ещё не подписан, можно отказаться. Она протянула руку. Ладонь оказалась мягкой, а кожа гладкой. Вряд ли она держала в жизни что-нибудь тяжелее кухонного ножа. Только сейчас обратил внимание на портреты, висящие вдоль стен.

— Весь мой род, — сказал Александр Викторович. — От первого до последнего. В конце коридора висит мой портрет. Вышел ужасно, после выполнения работы повесил художника за пальцы на заднем дворе.

Губы у меня побелели. Повестить за плохой портрет. Желание учить младшую дочку уплыло вместе с уходящим днём.

— Шутка, — рассмеялся Александр Викторович, наблюдая за выражением моего лица. — Для художника мой заказ стал дверью в мир славы. Теперь у него заказы до конца жизни. Каждый партнер по бизнесу идёт по коридору и удивляется красоте портрета. Спрашивает, кто нарисовал? Даю им номер телефона. Скоро работы этого художника повезут на Запад.

Мы подошли к портрету. Огромное полотно, размером с человеческий рост, выделялось среди остальных яркостью и реалистичностью образа. Краски со временем не поблекли, и со стены смотрел улыбающийся, уверенный в себе человек.

Зашли в знакомый кабинет. Александр Викторович опустился в удобное мягкое кресло. Я сел напротив и поставил сумку на пол. Вспомнил, как хозяин дома взвешивал пакеты. На простую зарплату такого добра не построишь. Он достал из ящика стандартный образец договора и положил на стол. Лицо его стало напряжённым и вдумчивым. Даже дилетант догадался бы, что речь пойдёт не только о преподавании театрального искусства. Стены кабинета стали мрачными, будто скинули лживые одеяния любезности и приветливости. Заглянула служанка и её добрый взгляд стал печальным. Глотнул кофе, чтобы промочить сухое горло.

Старик оттягивал разговор до последнего. Сказочность ситуации улетучилась. Звонок посреди дня незнакомого человека, присланный лимузин и предоставленная работа… много совпадений для простой удачи. Человек верит в сказку до последнего момента, до неизбежной трагичной развязки. Старик достал сигару.

— Мне нужен человек, который найдёт с девочкой контакт. Человек со стороны, не знакомый с моим обществом или обществом моей жены. Как вы успели заметить, у неё трудный характер. Признаюсь, в какой-то мере это моя вина. Но ошибки прошлого нужно исправлять. У девочки есть телохранители, с которыми она не разговаривает. Пытались найти общий язык с помощью нянек и преподавателей. Бесполезно. Её капризы выводят из себя. Порой мне кажется, что это поместье причина всех несчастий. Мы забиваемся в разные углы и видим друг друга не чаще пяти раз в день. Верните мне дочь, Кирилл, и до конца жизни не будете ни в чём нуждаться…

Медлил с ответом. И причиной тому была не театральная пауза. Вспомнил собственную семью. Шаткий союз двух людей, результатом минутной страсти которых стало моё рождение. Редкая семья проживёт в согласии до самой смерти. Природой не заложена функция вечной любви. Но что есть моя жизнь в списке рождённых, прожитых, умерших… Капля в реке, бесцельно несущей воды в океан. Капля, которая не утолит жажду животного, не приютит слабого и не порадует взгляд наблюдателя. Я подписал контракт.

Глава 28

Кухарка отвела меня в летний домик. Помимо Марты, в нём жили садовник Ричард и служанка Эльза. Все слуги приехали из-за рубежа. Александр Викторович не любил русскую особенность работать в полсилы. Марта была немой и наш разговор наедине сводился к моим монологам и её жестам. Садовник оказался простодушным старичком лет сорока, с длинной бородой и смеющимися глазками. Зимой работы у него почти не было, и он часами сидел перед окном с книжкой в одной руке и чашкой кофе в другой. Эльзе шёл тридцать первый год. Её тело напоминало хворостинку, на конце которой болталось миловидное личико. Одежда висела на ней, будто на вешалке. Не было сомнений, что Эльзу привела Елена Аркадьевна. Короткая стрижка и отсутствие стиля делали её похожей на взрослого мальчугана, принявшего женский облик.

Комната на втором этаже оказалась уютной и домашней. Два окна выходили на задний дворик. За кирпичной стеной стояли величественные сосны. Пустой дворик, с выглядывающими из-под снега лесенками, колёсами, столиками и скамейками навевал средневековую умиротворённость. Бросил на кровать сумку. Одежду повесил в фанерный шкафчик. Туфли снял у входа. В комнате повис запах потных носков. Письменный столик, заваленный тетрадями, ручками и карандашами, стоял у окна, отражая блики последних лучей уходящего за горизонт солнца. Эльзе доложили о прибытии гостя, и она предварительно убралась в комнате. Сел на краешек тумбочки и сверил время с большими круглыми часами над входной дверью. Идут правильно.

В комнате был душ и туалет. Расслабился в тёплой воде. Засыпать не стал, памятуя о событиях недавнего прошлого, когда спящим сполз на дно ванны и чуть не захлебнулся. Вытерся махровым полотенцем и накинул халат. Круглое зеркало на двери дребезжало от шагов в прихожей. Лизе нужен подарок. Кукол с игрушками у неё хватает, необходимо что-то особенное. Открыл тетрадку и взял в руки карандаш… Писал до полуночи, пока уложившиеся на двойном листе строчки не приняли магию стихотворения. Но что есть стихотворения для маленького ребёнка… Слова, не более.

В столовой встретил Марту. Она только что вернулась из хозяйского дома и перед сном решила перекусить. Её большие глаза смотрели на меня с любопытством. Приготовил чай и сел за стол. Мы долго изучали друг друга и молчали. Покончив с чаем, взял девушку за руку и отвел к себе в комнату. Марта скинула платье и легла на кровать. Вызывающая эластичность, характерная для всех чернокожих девушек. Бросил одежду на стул у письменного стола и лёг рядом…

Наутро Марты рядом не оказалось. Впервые девушка встала раньше меня. Часы над дверью показывали десять тридцать. Старая бритва сдирала щетину вместе с кожей.

Отмучавшись, вернулся в комнату и оделся. Мышцы пресса болели. Чувствовал себя, как спартанец, пробежавший сорок два километра. Не был с девушкой с тех пор, как проводил Машу за дверь. Надел чистое бельё и спустился вниз. Ричард читал у окна книжку. Сделал себе кофе.

— Зачем расстраиваешь девочку? — спросил садовник, когда половина чашки была пуста. — Даёшь пустые надежды, бессмысленные обещания…

Дрожащий голос Ричарда выдал правду. Он любил девушку.

Наше совокупление стало для Ричарда ударом. То, что для меня казалось обыденностью, для старика было подвигом. Он мечтал о Марте, видел её образ на книжных страницах и не решался подступиться. Нутро моё заныло от очередного подвоха. Когда кричать «откуда я знал», не имело смысла.

У летнего домика существовали правила, не запечатлённые на бумаге, но соблюдаемые его обитателями. Знает ли о них Александр Викторович? И что скажет, если узнает.

На улице Елена Аркадьевна выгуливала пса. Она как раз проходила рядом с игрушечным, по сравнению с замком, домиком, когда я вышел на крыльцо. Александр Викторович отбыл в столицу до самого вечера. Попросил хозяйку рассказать историю Лизы.

Лицо Елены Аркадьевны накрыла вуаль печали. Мы пошли вдоль забора в объятия могучего леса. Снег хрустел в такт нашим шагам, и хозяйка дома начала говорить только когда замолкли последние возгласы охраны.

— Мы с Сашей прожили долгую жизнь. Оля родилась сразу после брака. Бедные, но счастливые, мы уделяли ей всё наше время. Оля была жизнерадостным ребёнком, до тех пор, пока не уехала на учёбу в Англию. Лиза появилась в период становления мужа как бизнесмена. Произошёл первый кризис семейной жизни. Саша неделями отсутствовал в командировках, а когда появлялся дома, приводил неизвестных мне друзей и подруг. Часто напивался и буянил. Конечно, если бы Саша не ходил на званые вечера и встречи, ни замка, ни счёта не было бы. Но жертвой денег стала Лиза. На её психике отразились побои, бесконечная ругань и пьяный дебош. Оля этого не видела, так как жила в Англии. В переписке о семейных неурядицах я умалчивала. Лиза искала поддержку у меня, но в тот период казалось, что существуют более насущные проблемы, — наступило минутное молчание, — когда Саша достиг определённых высот, после которых не следует работать в три пота, чтобы зарабатывать деньги, он вернулся в семью и жизнь наладилась. Через пару лет вернулась Оля. Но связь с Лизой мы потеряли.

Знакомая ситуация. Только у меня родители не воссоединились, а умерли. Психолог тут не поможет. Нужен человек с подобным опытом. Александр Викторович основательно покопался в моей биографии. Вернувшись обратно, поинтересовался, где найти Лизу.

— Она целыми днями не выходит из комнаты. Спускается только к завтраку, обеду и ужину. Язык у неё колкий, запаситесь терпением…

Терпение. Никогда его не хватало. Эльза покачала головой, и мы отправились на второй этаж. Наверное, как и Ричард, слышала глухое мычание Марты. Перед глазами мелькали десятки дверей, с разными номерами и названиями. Библиотека, кинотеатр, тренажёрный зал, бильярдная… удобства, о которых мечтают миллионы. Эльза остановилась у двери с золотой гравировкой «Детская комната». Пожелала удачи.

Лиза была худой белокурой девочкой. Прямые волосы спускались до плеч, оголяя белоснежную шею. Красный сарафан, с большим повязанным бантом, походил на одеяние дюймовочки. Её тонкие ручки скользили от одной куклы к другой, печальные глаза выглядели искусственными, как у пластмассовой безделушки. С куклами Лиза шепталась, чтобы никто их не услышал. Куклы стояли везде: на полу, под кроватью, на трельяже, на подоконнике… Мурашки пробежали по коже от их ничего не выражающих взглядов. Присел на стул, наблюдая за девочкой. Она не обращала на меня внимания. Привыкла к телохранителям. Достал из кармана стихотворение и перечитал про себя. Сегодня обойдёмся без слов. Наблюдение и визуальный контакт. Смотрел на Лизу и вспоминал прошлое. Какими бы плохими ни были мать и отец, они остаются родителями. Лет через двадцать-тридцать хочется встретить их, обнять и поговорить… В возрасте Лизы их ненавидишь.

Просидел в комнате три часа. Лиза несколько раз оборачивалась. Сомневаюсь, чтобы кто-то из охранников улыбался девочке. Вытащил из кармана цепочку с изображением Христа. Никогда не надевал цепочку на шею, но всегда держал при себе. Лиза не спросила, что это за подарок. Все три часа она шепталась с куклами, обсуждала мечты и проблемы. Пробудь в комнате ещё час, решил бы, что девочка неполноценная.

Враждебный взгляд кукол выдворил за дверь. Александр Викторович осознал опасность проблемы, когда понял, что деньгами ничего не решить. Спустился на кухню и сделал кофе. Сказывалась бессонная ночь. Марта бодро выполняла обязанности, будто вчера ничего не случилось. Сказал кухарке, что хочу выучить язык жестов. Сон пробудил мысли о мягкой кровати. В прихожей столкнулся с Олей. От неё исходила магия притяжения, свойственная единицам и ощущаемая подсознанием. Таким людям не нужны слова, чтобы расположить к себе человека или увести красивенькую жертву с бала. Она попросила о приватном разговоре. Вспомнил человека, подвешенного за половой орган.

Вечерами Оля совершала прогулки на лыжах по сосновому лесу. Через двадцать минут договорились встретиться на крыльце. Её вымытые волосы пахли нарциссом. Побежал в летний домик, только когда стихла лёгкая поступь её шагов. Спросил у Ричарда, есть ли в доме лыжи. Старик сидел за столом и читал книгу. Почесал лысую макушку. В чулане лежали изношенные ролики, парочка поношенных костюмов, нераспечатанная коробка с огнетушителем, ржавые лезвия коньков, сломанная в дух местах клюшка, парочка грамот и медалей, покрытых толстым слоем пыли. И лыжи, с широкими кожаными ботинками. Лучше чем ничего. Я вытащил пыльный инвентарь наружу. Взял в прихожей тряпку и смахнул скопившуюся прослойку пыли. Надел лёгкую ветровку и махровые перчатки. Спортивного обмундирования не было, пришлось позаимствовать у Ричарда болоневые штаны. Шутовской образ довершали кожаные, на три размера больше нужного, ботинки. Никогда не выглядел так нелепо.

Оля дожидалась меня в лёгком прогулочном костюме лазурного цвета. Маленькие ботинки крепились на узких невесомых лыжах. Уши защищали пушистые наушники. Она приводила в порядок палки, но, когда увидела меня, забыла обо всём. Ухватилась за крыльцо, чтобы не упасть со смеху. Что ж, знакомство с искреннего смеха порождает крепкую дружбу. Её светящееся личико излучало тепло и радость, редкие в здешних местах. Вечерний полумрак скрыл краску, выступившую на моём лице. Бросил лыжи на снег и нащупал крепления.

— Ты говорил, что занимался лыжами раньше…

— Оставил экипировку дома. У Ричарда выбор небольшой.

— Наш садовник бегал на лыжах, пока не упал с яблони…

Мы выкатили за пределы особняка. Охрану Оля попросила остаться. Лёгким бегом она пронеслась вдоль красной стены и скрылась за поворотом. Перебирая палками, пытался скользить так же легко и грациозно. Но лыжи упирались, будто не признавали нового хозяина.

Мы проехали два с половиной километра, но мне казалось, что за спиной остался добрый десяток миль. Потная одежда прилипла к коже и перестала дышать. Махровый воротник походил на колючую проволоку. Сигаретная смола выходила вместе с мокротой. На лице Оли не было ни капли пота. Она дышала ровно. Маленькие облачка вырывались из её лёгких и уносились в небо. Я походил на загнанного медведя. Неподдельная боль, отразившаяся в моих глазах, вызвала на её лице улыбку.

— Думаю, на сегодня хватит…

За эти слова готов был расцеловать Олю. Она полетела к дому легко, будто ласточка на ветру. Стиснул зубы и побежал вслед за спутницей.

Подъехал к воротам, когда совсем стемнело. При бледном свете фонарей отстегнул лыжи и зашёл во двор. Оля стояла на пороге с кружкой зелёного чая. Выдавил из себя улыбку и бросил лыжи у крыльца. Оля передала кружку Марте и подошла.

— Сегодня была разминка. В следующий раз пробежим километров двадцать.

Бег на лыжах не входил в мои обязанности, но отказывать Оле…

Девушка послала воздушный поцелуй и исчезла в дверях особняка. Поплёлся с лыжами в летний домик. Они намокли и прибавили в весе килограмма полтора. На пороге достал из кармана сигарету. Тёмная ночь шарадой рассыпала звёзды по небесному полотну. В созвездиях отображался образ Тани. В одном она улыбалась и махала рукой, в другом грустила и читала пьесу, в третьем любовалась бесконечными просторами космоса.

Выбросил окурок в снег. Уголёк зашипел и потух. У ворот раздался звук подъезжающего лимузина. Занёс лыжи в дом и прислонился к дверному глазку. Лимузин въехал во двор. Из него вылез мрачный Александр Викторович. Двое охранников вытащили из багажника человека с мешком на голове. Он что-то кричал, но материя приглушала вопли. Старик молчал. Оглядел двор и остановился на летнем домике. Казалось, посмотрел прямо в глазок. Снял потяжелевшие ботинки и поднялся наверх. Что бы не происходило снаружи, меня это не касается. Скинул потную одежду и принял душ. Перед сном осмотрел задний дворик. Три фигуры окружили человека с мешком на голове. Он стоял на коленях и дрожал. Над жертвой возвышалась невысокая худая фигура Александра Викторовича. Хозяин взял у охранника пистолет и приставил к голове провинившегося. В следующее мгновение голова откинулась назад, и тело упало в снег…

Глава 29

То был первый случай убийства, который я воочию наблюдал.

На следующий день проснулся в десять часов. Всю ночь снились кошмары. С первого момента встречи с Александром Викторовичем готовил себя к подобному развитию событий, но убийство стало неожиданностью. Сел на кровать. Тело болело, будто всю ночь обрабатывали дубинками. В доме никого. Включая садовника Ричарда. Сварил кофе и сел к окну.

— Как успехи с Лизой? — раздался грубый голос.

Вздрогнул и чуть не пролил кофе. На пороге стоял Александр Викторович.

— Налаживаем контакт.

— Вчера вы катались с Олей. Она неплохо о вас отзывалась.

Сарказм, с которым говорил старик, кольнул сердце. С улыбкой на лице, не терпящей возражений, Александр Викторович предложил съездить в спортивный магазин.

Попросил десять минут на сборы.

Сели в салон внедорожника. Голый асфальт покрылся ледяным панцирем. Машину таскало из стороны в сторону. Боковой ветер стаскивал к обочине.

— Удивительно, как изменилась за ночь погода, — сказал Александр Викторович.

Нашёл чему удивляться. Прожил тут добрую четверть века и сетует на погодные странности.

— Вы хорошо вчера спали? — спросил старик. — В первую ночь гости спят, будто мертвецы, а во вторую слышат шорох мыши под кроватью.

Сравнение с мертвецами насторожило.

— После лыжной прогулки меня не разбудил бы и упавший рядом метеорит.

Старик почесал небритую седину. Подумать только, этими руками вчера он убил человека. Александр Викторович вздохнул и уставился в окно. Разговор не клеился. Падающий в снег труп преследовал каждую минуту.

Подъехали к магазину с большой вывеской «Олимпик». Красные буквы, подсвеченные маленькими лампочками, превращали магазин в местную достопримечательность. Картонный лыжник на входе улыбался и норовил съехать по железной лестнице на дорогу. Глянул на лыжника и отвернулся. Показалось, что у него мешок на голове.

Встретил нас рыжий продавец-консультант. Улыбка не сходила с его лица, и пару минут спустя я решил, что это природный дефект. Старик, увидев, что обращаю внимание на цены лыж, хлопнул меня по плечу. Бери по вкусу.

Взял лёгкие пластиковые лыжи салатового цвета ивоздушные палки с жёлтыми крышечками. Предложенные ботинки оказались мягкими и удобными. У рыжего парня глаз оказался что надо. Полчаса выбирал костюм. Перемерял около десятка, пока не остановился на тёмно-синем с белыми нашивками в области бёдер и запястий. Пока Александр Викторович расплачивался, вышел на улицу и закрепил лыжи на крыше. Водитель прислонился к капоту.

— Ничего у тебя с дочерью шефа не выйдет, — изрёк он избитую для здешних мест фразу.

Почему все думают, будто у меня какие-то планы. Вогнать бы лыжную палку водителю в глаз.

Не ответил. Закрепил ремешок и достал пачку сигарет.

— Считаешь себя лучше других? — не унимался водитель. — Эта бестия кушает подобных тебе на завтрак.

А на таких, как ты, внимания не обращает. Голая кость завидует окороку.

Выбросил сигарету, когда Александр Владимирович вышел из магазина.

Всё ждал, когда старик упомянёт события вчерашней ночи. На десятки каверзных вопросов придумал сотни безобидных ответов. Но внедорожник подкатил к особняку, а подвоха со стороны Александра Викторовича так и не последовало.

Оля занималась с репетиторами в западной части замка. Учителей подвозили на машинах по очереди. Математика, физика, география… В голове снова возник образ с мешком на голове. Внедорожник припарковался рядом с белым лимузином. У ворот пахло бензином и газом. Солнечные лучи играли в клубах дыма, становясь то бледно-серыми, то грязно-жёлтыми.

— Продавец сказал, что у тебя отличный вкус, — улыбнулся Александр Викторович.

Он достал длинную продолговатую сигарету. Добрый невинный старичок, на чьей совести не один десяток жертв. Снял лыжи, взял обмундирование и отправился в летний домик. Крепчающий мороз щипал кожу. В носу застыла твёрдая корка.

Вечером навестил Лизу. Девочка шепталась с куклами и обсуждала последние новости. Ледяные взгляды искусственных игрушек. Уходи, чужак, девочка наша… Оставленный кулон лежал рядом с куклой в красном платье. Отвратительное создание материального мира. Если кулон окажется за окном, виновата будет эта кукла. Кукла с зелёными волосами моргнула и улыбнулась. Тряхнул головой. Только галлюцинаций не хватало. Провёл с девочкой два часа. Комната, заполненная враждебными игрушками, угнетала. Не выдержал и вышел в коридор. По лицу струились капли пота. Внешний мир Лизу не привлекал. Детский организм не вынес моральной нагрузки. Увидев расправу на заднем дворе, захотел порвать с Александром Викторовичем и укатить куда подальше… Сколько расправ видела Лиза? Две, три… Кто поручится, что не десять и не двадцать.

На кухне сидела Марта. Увидев меня, встала и указала на кофе. Немые люди чуткие, как кошки. Кивнул и опустился на стул. Вспомнил ночь, проведённую вместе. Тонкие чувствительные пальцы, скользящие по телу. Мягкий покорный взгляд. Будто вырезка из немого кино. Перемотать бы плёнку на несколько дней назад. Взял чашку и посмотрел Марте в глаза…

Глава 30

Каждую главу начинаю с пробуждения. Может, из-за постоянного желания начать жизнь заново.

На этот раз проснулся раньше девушки. В постели смуглая красавица отдала все силы. Мышцы болели, будто всю ночь дрался на ринге. Мечты Ричарда рассыпаются в прах. Что для меня эта ночь? Физическое удовлетворение или спортивный азарт? Возможность доказать себе, что не всё потерянно или скрытое желание заменить Таню? Подлец. Возьми пистолет и застрелись. Оружие есть у каждого охранника. Не хватит сил спустить курок. Смотрел на стройную фигуру девушки в полутёмной комнате. Расслабленные мышцы лица. Театральное спокойствие, ставшее визитной карточкой. Все мы лицемеры.

Оделся и спустился вниз. Ричард читал газету. Вместо чашки кофе, в руках он держал стакан водки. Стиснул зубы и выпил кружку воды. Когда-нибудь он загонит нож мне в спину. Не принципиально. На земле ничего не держит.

Утренний мороз вывел на окне образы абстракции. Тридцать градусов охладили желание курить. Обещал себе бросить. Положил сигарету в карман и вернулся. Решил весь день провести с Лизой. Выдержать давление кукол. Остановился у комнаты с золотой табличкой «Детская». Это что угодно: темница, западня, чистилище… только не детская комната. Лиза сидела в привычной для себя позе, поджав ноги и наклонив тело немного вперёд. Подол синего платья лежал вокруг девушки застывшими волнами. Девочка одарила меня мимолётным взглядом. Сел на пол рядом с игрушечным стулом. С психикой у девочки всё в порядке. За столом соблюдает манеры поведения, но, попадая в комнату, превращается в одну из этих многочисленных кукол. Игрушки единственные не бросили Лизу в тяжёлый момент. Куклы незаметно зашевелились. А где был ты, когда девочке требовалась помощь? Звуки в голове походили на шум ветра. Не задумывался, куда делись няни Лизы? Они все сошли с ума, думая, что куклы не умеют разговаривать. А ты как считаешь? Чертовщина какая-то. Посмотрел на ручку двери. Сколько людей дёргали за неё, охваченные отчаянием и слезами. Были среди них Александр Викторович и Елена Аркадьевна? Кукла с зелёными волосами снова моргнула. Конечно были. Никто не отнимет у нас девочку. Галлюцинации. Сколько ещё терпеть… Достал из внутреннего кармана миниатюрный термос, похожий на яркий металлический жезл. Содержимого в нём на две кружки… Будь моя воля, наполнил бы термос водкой или виски. В разговорах с куклами лучшего не придумаешь. Но пить перед Лизой было бы верхом неуважения. Поэтому в термосе крепкий горячий кофе. Налил себе кружечку, чтобы не потерять бодрости. Галлюцинации пропали и куклы превратились в бездушные пластмассовые игрушки.

Сидел с Лизой до обеда. Двух кружек не хватило и к двенадцати часами куклы вновь ожили. Пытался сосредоточить взгляд на Лизе, но кукла в красном платье норовила схватить кулон и выбросить в окно. Как только переводил на неё взгляд, кукла замирала. В голове проскользнула мысль сжечь комнату.

Пришла Эльза и позвала нас к столу. Её взгляд остановился на термосе. Улыбнулся. Крепкий кофе. Когда поднялся, повело в сторону. Кофе оказался с градусом. Почему не заметил, когда пил. Спустился вниз и отправился в летний домик. Эльза проболтается и меня уволят. Ладно. Чтобы кому-то помогать, перво-наперво надо разобраться в собственной голове. Зайдя в дом, бросил взгляд на Ричарда. Он спал в кресле, не выпуская стакан из рук. Поднялся в комнату и разделся. Несмотря на зиму, в летнем домике царили тепло и уют. Холодный душ привёл в себя. Накинул халат и вышел на балкон. Двадцать градусов. Мокрые волосы походили на застывшие отростки гидры. Смерть от переохлаждения. Если богу угодно, пусть будет так. Но после второй сигареты ничего не произошло. Пальцы онемели. Какую цену я выложу, чтобы остаться? Ночью Эльза придёт за ответом. Ответ прозвучит иначе. Хочу помочь девочке вновь обрести семью. Плата за молчание не изменится. Не заметил, когда превратился в дешёвую шлюху. Может, после смерти Тани. Когда переспал с её лучшей подругой. Это Аня сунула листок мне в руку. И Марта первой скинула с себя платье… Дешёвые оправдания.

Глава 31

Эльза развалилась на кровати, будто соломенное пугало. Плоская фигура без малейших выступов в области груди, резкие черты лица и выпирающие вперёд лошадиные скулы. Раньше на таких внимания не обращал. А теперь одна из них мной воспользовалась. Достал из ящика бутылку портвейна. Осушил стакан и спустился вниз. Рядом с Ричардом стояла полупустая бутылка. Марки на ней не было. В комнате повис устойчивый запах самогона.

— Сегодня какой-то праздник? — стараясь держать беззаботный тон, спросил я.

— Нет, — ответил старик. — Радуюсь за Эльзу. Впервые за долгое время она получила истинное наслаждение.

Ночью Эльза кричала, как резанная свинья. Она кричала для того, чтобы слышала Марта. Перематывал в голове плёнку прожитой жизни, надев на лицо маску театрального блаженства. Когда Эльза успокоилась, стало хуже. Процент истинной радости в жизни составил ничтожных два процента.

— Сегодня утром Марта дала понять, что между нами ничего не будет, — продолжил старик. Он достал синюю коробочку и положил на стол. — Можешь подарить ей кольцо? Не хочу, чтобы подарок пропал просто так.

Прошлой ночью Марту охватила боль. Боль утраты, боль разочарования. Она разделила её с Ричардом. Если откажусь, садовник не простит. А если приму? Спущусь на очередную ступеньку тёмного царства. Взял кольцо и вышел на улицу.

Глава 32

Ясным февральским днём катился по тихому зимнему лесу навстречу бесконечности. Прохладный ветерок обдувал лицо, а солнце превращало в серебро застывшую снежную корку. Исчезла за лесом высокая красная стена, а впереди открылось теряющееся за горизонтом поле. Оля катилась следом за мной. Не без гордости заметил, что на некоторых подъёмах хваленая спортсменка шла медленнее куряги-студента, державшего последний раз лыжи ещё в школе. Мы пересекли крутой холм, и выкатились на платформу. Лыжня змейкой убегала к пойме небольшой речки. Оглянулся. Румянец на щеках Оли отдавал янтарным свечением, а улыбка отражала истинное наслаждение. Оля хотела бежать дальше, но мне мысль не понравилась. Пятнадцать километров от дома. Александр Викторович большой человек и у него достаточно врагов, чтобы убить меня и похитить Олю. Девушка огорчилась, когда услышала мои слова. Подарил Оле жаркий поцелуй. Один поцелуй ничего не значит в прекрасный зимний день. Оля улыбнулась и снег весело заскрипел под её лыжами. Что имели ввиду охранники, называя её хищницей.

В комнате Лизы больше не пил. Когда мучила жажда, спускался на кухню и наливал кофе. Марта приняла подарок холодно, будто знала, что кольцо принадлежит Ричарду. Несколько раз пытался с ней общаться, но Марта уходила в другую комнату. Вот и теперь, увидев меня, смуглая кухарка выскользнула из столовой. Отношения с постояльцами летнего домика не клеились. Изредка в комнату заглядывала Эльза. Каждый раз уходила ни с чем. Хозяева особняка не знали об отношениях в летнем домике и сор из избы никто не выносил.

Ричард пил беспробудно. Александр Викторович предупредил, что если не завяжет, вылетит с работы. Ричард одарил хозяина особняка пустым взглядом и бессмысленно усмехнулся.

В какой-то момент показалось, что Ричард убьёт меня. Ночью прислушивался к шаркающим звукам в коридоре, сжимая под одеялом перочинный ножик. Шаги замирали у моей комнаты. Кто-то прикладывал ухо к двери и сопел. Пот самопроизвольно катился по лицу, а рука судорожно сжимала пластмассовую рукоятку ножа. Убью ли я Ричарда, если он набросится?

Ответа на этот вопрос не потребовалось. Когда наступила первая оттепель, Ричард повесился на дереве, с которого упал в молодости.

Когда хоронили, никто не плакал. У Ричарда не было близких друзей, а родители давно умерли. На похоронах присутствовало человек десять. Вместе с гробовщиками и священником. Перед тем, как могилу засыпали, Марта положила на крышку гроба кольцо…

Смерть Ричарда не отразилась на жизни особняка. Привычная размеренная жизнь людей одиночек, связанных невидимой вуалью тайны.

С Олей мы поладили. Наше общение основывалось не только на лыжных прогулках, но и на общем увлечении театром. Оля рассказывала про зарубежные постановки. Разъясняла отличия нашей и английской театральных школ. Беседы зачастую переваливали за полночь, и в летний домик я возвращался всегда возбуждённым и радостным. Оля станет красой любого театрального училища. Если не актёрская, то режиссёрская перспектива у неё потрясающая.

Александр Викторович выписал нового садовника. Немца. Его опухшее бородатое лицо казалось мне знакомым, фигура в виде маленького бочонка рождала в голове неприятные ассоциации. Но простодушная улыбка и обходительность садовника понравились старику и он незамедлительно назначил его на должность.

Садовник жил в посёлке и появлялся раз в неделю. В конце апреля собирался переехать к нам в домик. Неприятный осадок в душе, вызванный мутными воспоминаниями, остался вплоть до его смерти.

Спустя месяц молчаливых посещений, заговорил с Лизой. В шёпоте с куклами она называла меня немым. Удивилась, когда услышала мой голос. Я поздоровался и представился. Лиза украдкой посмотрела мне в глаза и прошептала своё имя.

— Слушай, Лиза. Устрой мне экскурсию по дому?

Лиза пошепталась с куклами, а затем уставилась на кулон.

— Прикажу служанке выделить тебе время…

Слова десятилетней девочки. Её сердце похоже на каменный булыжник. Лиза вернулась к возне с куклами.

— Если особняк покажешь ты, заберу кулон…

Лиза отреагировала немедленно. Взяла кулон и подошла к двери.

— Твой подарок, будто заноза в мозгу. Приходи завтра в одиннадцать.

Поразила отрешённость хрупкой маленькой девочки. Взял протянутый кулон и вышел в коридор. Достал из внутреннего кармана листок и разорвал его в клочья. Никогда не думал, что ребёнок напомнит о самолюбии. Когда Лиза вырастет, равных в стае хищниц ей не будет.

Поднялся в кабинет к Александру Викторовичу. Пусть сам разбирается с монстром. Когда стучался в дверь, мыслями был на краю света. Старик сказал, что примет через пять минут. Плюхнулся в кресло и запрокинул голову. Свитое хозяином особняка змеиное царство ничем не отличалось от других. Деньги из человеческих жизней судьбоносными ударами возвращаются в будущем. Многие дети недолюбливают родителей, но лишь единицы ненавидят. Старику уготована одинокая старость. Истинную любовь деньгами не измерить. Ручка двери щёлкнула и в коридоре появилась фигура в белом костюме. Александр Викторович советовал обходить партнёров по бизнесу стороной. Но в этот раз совет старика оказался лишним. В дверях стоял Миша. Он удивился не меньше моего. Мир тесен, если люди в нём живут по одним законам. Миша изменился. Прилизанные чёрные волосы падали на плечи, солидный животик выпирал из-под белоснежного пиджака. Миша задрал голову и прошёл мимо.

Александр Викторович сидел в очках и разглядывал долговые расписки. Лицо его, злое как у бабуина, перебегало с одной бумаги на другую. Если заикнуться об уходе сейчас, есть риск не дожить до следующего утра.

— Слушаю, — злым голосом пробормотал старик.

— Можно ли перевести девочку в другую комнату…

Пробормотал первое, что пришло в голову. Запах скуренных сигар въелся в атмосферу комнаты и неприятно щекотал нос. Александр Викторович отложил бумаги и уставился на меня. Желал разглядеть страх, гнев и презрение. Но ничего не увидел. Маска безразличия застыла на моём лице.

— Лиза закатывает истерики. Несколько раз вызывали скорую.

Поклонился и вышел из кабинета. Внешний мир как адское исчадие. Если психологи не справились, куда уж мне.

Вернувшись в летний домик, вспомнил о Мише. Каким ветром его занесло в кабинет Александра Викторовича? Слышал, он стал большим человеком в правительстве. Резкий скачок начинающего политика отразился скверной чертой в его характере.

Расставаться врагами с Мартой не хотел. Вспомнил былые времена и сел за тетрадный листок. Писал всю ночь. Уснул в десять часов. Через полчаса прозвенел будильник. Предупреждение Лизы не опаздывать. Оставил недоработанные листы на столе и принял холодный душ. В молодости люди губят себя, как только могут. О будущем они предпочитают не задумываться. В старости воспоминания о прошлом отдаются в каждом движении и вздохе.

Но мне старость не грозит. Солнечные лучи пробивались в комнату, освещая письменный стол. Сверкающая ручка и почти законченное произведение. Редкое чувство удовлетворения. Надел джинсы и водолазку салатового цвета. Обычная прогулка. Девочка выйдет из комнаты-темницы. Страшны не физические, но психологические барьеры. Зачем Миша приезжал к старику.

Тени облаков бегали по лужайке в светлом море солнечных лучей. На пороге особняка пожилой профессор прощался с прилежной, судя по его улыбке, ученицей. Оля сказала, что собирается в город за покупками. Предложила ехать с ней. Сослался на то, что сегодня занят другой особой. Оля не выразила ни капли удивления. Только улыбнулась, когда услышала, что особа — её сестра. Без двух минут одиннадцать стоял на пороге детской комнаты. Лиза вышла в привычном тёмно-синем платье. Волосы, заплетённые в хвост, копировали причёску куклы в руках. Куклы, от которой стало не по себе.

— Игрушка останется в комнате…

Суевериями не страдаю, но образы кукол мерещились и во сне, и наяву.

— Без куклы мы не пойдём.

— Тогда кулон останется в комнате.

Лиза попросила пять минут на раздумье. Вышел из комнаты и прислонился к стене.

Спорить с ребёнком, всё равно, что ломиться в запертую дверь. Услышал, как Лиза советуется с куклами. Верные друзья, поддержавшие её в момент разрыва с отцом и матерью. Они плохого не подскажут. Кулон выпадал из привычного образа комнаты. А всё необычное приковывает взгляд. Девочка фокусировала на нём внимание и часть мозга, отвечавшая за оживление кукол, туманилась. Внутреннее противоборство, материализованное в образе любимых игрушек. Куклы подскажут правильный путь.

Лиза вышла из комнаты через десять минут. Куклы с ней не было.

— Одно условие, — сказала девочка. — За время экскурсии ты не произнесёшь ни слова.

Насколько испорченна душа этого ребёнка! Неужели бог проклял душу девочки и забыл про неё. Но отказать теперь, значит, потерять тонкую ниточку связи с пропащей душой.

Еле заметно кивнул и последовал за девочкой. Сначала зашли в комнату, где стояло четыре бильярдных стола. Мягкое освещение и уютная барная стойка. На стенах — картины лесного пейзажа. У каждого стола — блестящие кии и наборы шаров. Мы подходили к каждому столу и Лиза рассказывала истории, с ним связанные.

— За крайним, который освещён меньше других, — говорила девочка, — играл бизнесмен из Норвегии. Он требовал большие деньги за провоз грузов по территории его страны. Отец отказал и тогда бизнесмен пошёл на шантаж. Принимай условия или правительство узнает о товаре. Его напоили и пристрелили на заднем дворе. На столе, что слева, должны быть отпечатки крови, — Лиза присмотрелась, но ничего не увидела, — много времени прошло, могли поставить другой. Приехал директор районной школы и отказался платить пошлину. У него смелость переходила грани разумного. Отец спорил с ним около часа. В детской всё слышно. Раздался выстрел и директора увезли на свалку. Через два дня его место занял двоюродный брат отца.

Ужас охватил моё сердце. Одно дело слышать об убийствах по телевизору или от диктора, и совсем другое — вслушиваться в слова маленькой девочки. Меня поразило, с какой рассудительностью и безразличием Лиза рассказывала о преступлениях. Не может так холодно воспринимать жизнь десятилетний ребёнок. Две смерти и ни одной эмоции на лице. Сколько ей было лет? Пять, шесть… Когда-нибудь она задумается о самоубийстве. Все дети, прошедшие через предательство родителей, об этом задумываются.

— Последней играла актриса. Глупые взрослые сами ищут проблемы. Она сказала отцу, что беременна. Ребёнок был зачат на этом столе, — Лиза провела пальцами по краю зелёного полотна, — не удивляйся. В моей комнате многое слышно. Отец предложил избавиться от ребёнка, но актриса отказалась. В тот вечер мать ночевала у подруги. Отец не сдерживал эмоций. Он кричал так, что стены в комнате гудели. Плач актрисы резал уши. Отец не выдержал и ударил её. Плач усилился. С тех пор актрису не видели, — Лиза улыбнулась, — и в фильмах она перестала сниматься.

Мы подошли к четвёртому столу. После трёх историй, он казался зверюгой, готовой напасть в любой момент. Лиза дёрнула защёлку под левой угловой лузой и извлекла оттуда палец.

— Он настоящий. Все игравшие за столом были обречены на потерю конечности.

Скорее бы уйти из бильярдной. Какой уютной и спокойной она казалась вначале. Зелёное сукно, словно чрево плотоядных растений, тянуло ко мне ворсинки. Стоявший полумрак гнал жертву в угол. Лиза посмотрела на моё лицо и всё поняла.

Мы покинули бильярдную и перешли в просторную залу, устланную восточными коврами. Посреди залы бил фонтан. Чуть поодаль стояли диваны и прозрачные столики. Пение струящейся воды ласкало слух. Ветвистые люстры освещали тёмные уголки комнаты.

— Здесь меня первый раз ударили. Три года назад. Отец чувствует себя владыкой, для которого не существует преград. Проявление слабости ведёт к потере власти. В тот день родители ругались. Отец ударил мать и я запустила в него кубиком-рубиком. Знаешь, есть такая игрушка… Отец подошёл и влепил мне пощёчину, — Лиза приложила ладошку к лицу, — до сих пор чувствую.

Мои глаза наполнились грустью и злобой. Всё в мире похоже. Везде крутится одна карусель. Лиза вонзила иглу переживаний в моё сердце. Психологи для неё, что орешки для белки. Она слишком умная для ребёнка. Невозможность высказаться ведёт к сумасшествию. За полчаса осознал это в полной мере. А Лиза молчала с рождения.

Мы вернулись к двери детской комнаты. Чуткая девочка поняла, что для меня экскурсии достаточно. Позволила задать один вопрос, и я спросил, знает ли о делах отца мама.

— Частично. В туманных набросках. Ты узнал обо всём только потому, что мне надоело таскать эту ношу одной. Знаю, что никому не расскажешь. Тебя наняли, чтобы воссоединить семью, а не уничтожить руины.

Девочка улыбнулась. Помахала ручкой и скрылась в дверях. Впервые не смог различить искреннюю улыбку от наигранной. Выкрасть бы Лизу и увести с собой на край света. На побережье Тихого океана. Вольного и безграничного, как её душа. Пусть старик ищет причины трагедии в верных псах. Всё равно не додумается заглянуть себе в душу.

Глава 33

В посёлке напился и забыл прожитый день. В висках струилась позабытая смесь стекла и песка…

Не помню, как оказался в маленькой комнате пятиэтажного дома. Жёлтые разводы на потолке, порванные в нескольких местах обои. Рядом лежало белокурое чудовище неизвестного пола. На улице стояла ночь. Когда осознал всю глупость ситуации, голова чуть не взорвалась. Красота притягивает неприятности, как собака блох. Помню, что зашёл в кафе и заказал пива. Высокая блондинка попросила угостить. Жираф с париком на голове. Отказал. Местная «красавица» не приняла отказа. Они думают, что постель есть высшая ступень взаимопонимания… Жирафа заказала пиво. Смотрел на дно стакана и видел отражение Лизы. Какой красивой и женственной она могла стать, если бы отец слушал её. Почему люди заводят ребёнка, если каждую свободную минуту готовы положить его на алтарь карьеры. Кого они хотят получить? Бездушное существо, бросающее в их сторону едкие высказывания и мелкие подачки… Нельзя требовать от ребёнка любви, которой он не получил в детстве.

Слёз не было. Подарок детства. Облегчение души ждёт на небесах. Жирафа осушила пятый стакан. Принесли бутылку водки. Третий стакан был последним, на дне которого видел улыбающееся отражение Лизы…

Выбрался из кровати и нащупал джинсы. Блондинка храпела, как старая корова со сломанным носом. Надел измятую рубашку со следами помады на воротнике и покинул спальню. Пять минут перебирал куртки на вешалке, пока не увидел в углу серый комок. Ботинки лежали рядом с пуховиком. Щёлкнула затворка и в прихожую хлынул поток холодного воздуха…

Тени домов превращали пустую улицу, освещённую лунным светом, в зебру. Накинул капюшон и двинулся к центральной площади. Тёмные переулки вселяли страх в душу любого человека. Места, похожие на пиратские бухты и горные западни. Глаза опасности следили за усталыми путниками.

Вздрогнул, когда услышал истошный женский крик. Доносился он из параллельного переулка. Перемахнул через мусорные баки и метровую кирпичную оградку. Каждый человек десять раз подумает, прежде чем кинуться на подмогу. У всех есть, что терять. А что есть у меня? Лиза, которая ненавидит новую сиделку. Марта, чьё расположение улетучилось со смертью Ричарда. Оля, которой не могу коснуться, не посмотрев по сторонам. Я не раздумывал. Снег скрипел под ногами. Притормозил у стены, чтобы не привлекать внимания разбойников.

Двое подонков насиловали девушку. Один пристроился сзади. Задрал красный плащ и юбку. Луна осветила бледную кожу стройных ног. Второй работал спереди, расстегивая ширинку штанов. Осмотрелся вокруг. Увидел на земле занесённую снегом арматуру. Если гады не испугаются, загоню железо одному в глаз. Скинул перчатки и схватил ржавый прут. По ладони прошёл огненный заряд. Прут будто врос в руку. Приготовился бежать, но девушка оттолкнула стоящего впереди парня и закричала. Замер на месте. Голос, который разбудил в сердце отчаяние и злобу. Второй парень обхватил руки девушки, совершая ритмичные движения. Первый парень ударил жертву тыльной стороной ладони и снег отпечатал алые следы крови. Он обхватил её волосы и задрал голову. Тёплая кровь струилась из носа и правого уголка рта на подбородок и шею. Кривой линией терялась в складках блузки между грудей. Она умоляла о помощи. Чистый голос и миловидное личико. Сомнений не осталось. В руках насильников была Аня. Как изменилось выражение её лица перед опасностью. Парень замахнулся и нанёс повторный удар внутренней стороной ладони. Аня опрокинула голову и волосы накрыли изуродованное лицо.

Прут опустился на землю, пальцы скользнули в перчатки. Злодейка-судьба любит и умеет смеяться. Испытай и ты боль несчастий. Твой крик ласкает слух, твои страдания приносят радость. Душа моя купается в наслаждении.

Вернулся домой, когда первые лучи солнца тронули верхушки деревьев. Поднялся к себе в комнату и лёг на кровать. На небесах припомнят сегодняшний день, но до небес далеко, а образ Тани чудится каждый день.

В четыре часа заметил, что листы со стихами отсутствуют. Эльза и Марта прибирались в комнатах по очереди. Если листы попали в руки Эльзы, о них можно забыть. Принял душ и спустился в гостиную. В разгар рабочего дня дом пустовал. Сделал себе бутерброд и горячий кофе. На моё счастье, никого из хозяев на пути в детскую не встретил. Захлестнули неприятные воспоминания, когда проходил мимо бильярдной и комнаты отдыха. Лиза по-прежнему играла с куклами. Не обратила на меня внимания, когда откашлялся и присел рядом с игрушечным стулом. Теперь глаза кукол не выглядели враждебно. Нам есть, о чём поговорить. Ждал, когда Лиза заговорит первой. Но девочка молчала до самого вечера. Вспомнил лицо Ани в переулке. Поступил, как последняя сволочь. Аня подло со мной обошлась, но это не повод самому становиться зверем. Не связан ли приезд Ани с посещениями Миши. Пока раздумывал, на особняк спустилась ночь. За три часа Лиза не произнесла ни слова. Человек ко всему привыкает. Привыкнет и Лиза. Пожелал девочке спокойной ночи и вышел за дверь. В ночной тишине достал сигарету. Двор, с искусственным подогревом и зелёным газоном, казался летним сказочным островком посреди суровой зимы. Около восьми часов к крыльцу подошёл охранник. Передал письмо и вернулся на сторожевой пункт. Плотный жёлтый конверт надулся от вложенных в него листов. Зажал сигарету в зубах и распечатал посылку. Извлёк короткое письмо, открытку и набросок афиши.

«Здравствуйте, Кирилл.

Пишет вам Крассовский Дмитрий Павлович. Вашу пьесу приняли на «ура». Красивая сумма на банковском депозите, не правда ли… «Алую розу» поставят за рубежом. Необходимо ваше согласие. Письмо доставят экспрессом, так что завтра жду вас в гостинице «Мириталь». Мелочи обсудим при встрече…

P.S: Имея такую сумму, неплохо было бы завести мобильный телефон. Жду вас в десять ура…

С уважением, Дмитрий Павлович»

Открытка была послана с какого-то выступления. На афише красовалась Аня и несколько актёров. Приехала с плешивым лилипутом для заключения контракта. Смял содержимое конверта и выбросил в урну. Надо бы зайти в банк, проверить счёт. Выдернул с газона травинку и зажал в зубах. Вкус зимней травы оказался пресным…

На следующий день в десять часов стоял у гостиницы «Мириталь». Уютное трёхэтажное здание с маленькими типовыми окнами смотрело на убегающую в столицу трассу. Портье прищуренным взглядом осмотрел меня. Я развалился на диванчике и уставился в окно. Будто чего-то там не видел. Через пятнадцать минут спустился Крассовский. Привычную лысину заменяла густая шевелюра, а от больших круглых очков не осталось и следа. Подошёл к лилипуту. Вместо того чтобы менять обёртку, стоило подумать о начинке. Дмитрий Павлович огляделся по сторонам и повёл меня в столовую.

— Дело в том, что со мной приехала Аня Лебедева, — начал Крассовский, когда подали жареного цыплёнка. — Она сказала, что знает о пьесе не понаслышке.

Лилипут не знает, что Аня играла в первой постановке пьесы.

— В Париже девушку боготворят, и выдвижение актрисы на главную роль было бы беспроигрышным вариантом. Вы смотрели последний фильм с её участием.

— Не слежу за кинематографом.

— Критики говорят, что через пару лет девушка переберётся в Голливуд.

— Вы меня позвали не для того, чтобы расхваливать почести отдельной актрисы… Ближе к делу.

— Требуется ваша подпись для утверждения главных ролей.

— Зачем?

— Зарубежные театры не хотят судебных тяжб с авторами пьес. Но вот в чём загвоздка, — левый глаз Александра Викторовича задёргался. — Аня попала в больницу. Прошлым вечером на неё напали.

Ничего себе вечер. На дворе стояла глубокая ночь.

— Врачи говорят, что выпишут девушку через неделю, а список надо отправить в конце этой недели, — Крассовский взял стакан с красным вином и отпил. На стекле остались жирные следы. — Кто знал, что всё так выйдет.

Взял у Красовского номер телефона и выяснил, в какой больнице лежит Аня. Откланялся и покинул гостиницу.

На стоянке пахло выхлопными газами. Белое обшарпанное здание навевало грусть и отчаяние. Расплатился с таксистом и зашёл в пропахший медикаментами холл. Старики и больные дети не обратили на меня внимания. Одно из немногих мест, где ценят не за красоту, а за ум. Узнал в регистратуре номер палаты, в которой лежала Аня. Молодая медсестра радостно закивала головой, когда услышала её имя.

Поднялся на третий этаж и осмотрел приёмную. Десять человек разместились вдоль стенок, ожидая появления больных. На лице ни капли радости. Сосредоточенность и волнение. Сколько раз друзья оказывались на моём месте. Вспомнил подарки и грозный взгляд следователя. Старика Васю и студента Вадима. Жизнь вертится, подставляя нам разные реалии. На одном из кресёл увидел образ улыбающейся Тани. Поцелуй в приёмной.

Полная женщина сказала, что посещение больных возможно после двух часов. Опустился в кресло и задумался. О чём разговаривать с Аней. Боль со временем утихает, но сейчас воспоминания прошлого плавят мозги. Заведу речь о пьесе. Поинтересуюсь здоровьем и если с ней всё в порядке, подпишу предложенный Крассовским список актёров.

В два часа надел бахилы и отправился по больничной палате. Волнительное предчувствие встречи переросло в мандраж. Вина, страх и двуличье вихрем кружились в голове.

Собрался с мыслями и отворил дверь одиночной палаты. Аня лежала без сознания. Волосы, растрепанные на подушке, торчащая из вены капельница. Закрытые глаза и ровное спокойное дыхание.

Прислонился к стенке и сполз на пол. Лицо Ани вдоль и поперёк исполосовано бритвенными порезами. Косые шрамы превратили красавицу в уродину. Для возвращения в кино придётся делать полную пересадку кожи лица. Шрамы глубокие, вплоть до костей черепа. В любом случае, в «Алой розе» ей не сыграть. Вышел из палаты, не дожидаясь пробуждения девушки.

В салоне такси размышлял о новой героине пьесы. Оля несколько раз демонстрировала театральные способности, цитируя Шекспира и Пушкина. Можно поработать с ней. Она знает французский и английский. Умеет вести себя на публике.

Но что станет с Аней? Девушка пострадала по моей вине. Вылетит на свалку, как отработанный материал. В жестоком мире кинематографа о ней никто не позаботится.

А кто заставлял её гулять поздним вечером по барам. Аня не спрашивала моего разрешения.

Ты не помог ей в трудную минуту. Жалкий трус.

Кто знал, что насильники исполосуют девушку.

Ты. И не оправдывайся перед самим собой. Люди не терпят истинную красоту и в душе желают от неё избавиться. О чём подумает Аня, когда увидит собственное отражение. Вспомни подоконник больничной палаты. Рядом нет Вадима или дяди Васи.

Заткнись, она не склонна к самоубийству.

Ты правда так считаешь? Двуличный идиот. Признайся хоть самому себе…

Такси прибыло к особняку. Во дворе пахло хвоёй. Снег под лучами солнца стал творожно-серым. Пытался представить Олю главной героиней «Алой розы», но Аня не выходила из головы. Надменный, не терпящий возражений взгляд, месть ради внутреннего удовлетворения… Она не вынесет нового испытания. Столкнулся в прихожей с Мартой. Девушка прижалась ко мне и поцеловала. На её глазах блестели слёзы. Листы попали в нужные руки.

Глава 34

Раздумья и неопределённость отпали. Выбежал на улицу и вызвал такси. Машина подъехала через пять минут. Успел выкурить две сигареты и нагрузить себя самыми дурными мыслями. Аня будет играть. Что есть лицо в сравнении с её талантом. Сел на заднее сиденье и назвал адрес больницы. Если ей это поможет, пусть сыграет главную роль в «Алой розе». Оле представится шанс проявить себя. Чувство волнения прошлось по телу электрическим разрядом. Сказал таксисту, что заплачу вдвое больше, если он надавит на газ. Мотор заскулил и в следующее мгновение издал страшный рык. У больницы водитель отпустил педаль газа и ударил по тормозам. Машину развернуло и протащило до дверей больницы. Расплатился и быстрым шагом, едва сдерживая волнение, поднялся на третий этаж.

Но в коридоре меня захватило волнение, затем отчаяние. Вокруг бегали медсёстры и врачи. Они поочерёдно выкрикивали имя одной из пациенток. Аня, Аня, Аня… Метнулся по кафельному полу, сквозь крики различая стук собственных каблуков, и растолкал столпившихся в комнате людей.

Через распахнутое окно в комнату проникал холод. Сосуд из-под капельницы покрылся инеем. Одеяло Аниной кровати лежало на полу. Рядом разбитое маленькое зеркальце. Предугадать судьбу подобных себе может каждый. Лишь некоторые предотвращают её роковые последствия.

Вышел из палаты и двинулся к площади. Кружилась голова, в душу закралось опустошение. По дороге купил две пачки сигарет и бутылку водки. Смерть от рака лёгких сулит лет в сорок. Свернул через два переулка и оказался на углу здания, за которым прятался. Поднял ржавый холодный прут. Рука дрожала, сбивая с прута снежную обёртку. Словно во сне, увидел впереди три фигуры. Двое парней и девушка. Один пристроился сзади, другой спереди. Сквозь полупрозрачные фигуры виднелась кирпичная стена здания. Сделал несколько шагов и оказался в поле видимости насильников. Тот, что стоял спереди, выхватил нож и ринулся в мою сторону. Снег летел из-под его ног, словно брызги из-под лодочного мотора. Длинное кривое лезвие сверкнуло в воздухе. Блокировал удар прутом и выбил нож из рук гада. Нанёс удар локтем по носу и насильник упал на колени. Второй отпустил девушку и скрылся за тёмной стеной. Насильник молил о пощаде. Плакал и раскаивался. В следующее мгновение ржавый прут пронзил его левый глаз. Оттолкнул кричащую фигуру в сторону и подошёл к девушке. По её лицу текла кровь, но бритвенных порезов не было. Вытер слёзы с её лица и улыбнулся. Прежняя милая Аня, по которой сохнет весь мир. Она вытерла слёзы и прижалась к моей груди.

Так могло быть. Но так не стало. Метнул ржавый прут в кирпичную стенку и откупорил бутылку. Месть оказалась противной, как испорченный шоколад. Поплёлся в особняк пешком. Через два часа пачки из-под сигарет были пустыми, а в бутылке значилась треть первоначального объёма.

Почему Александр Владимирович меня не пристрелит. Проку никакого. Потребляю чужие харчи, забираюсь к его детям в пьяном виде. С его то манией убийства. Бросил бутылку в снег и зашёл в дом. Мир перед глазами плыл. Марта шла из кухни в столовую и заметила меня на пороге. Помахал ей рукой и отправился к Лизе. Чёртово икание появилось в самый неподходящий момент. Кто-то взял мою руку. С близкого расстояния не различил силуэт.

— Елена Аркадьевна, это вы?

Рука потянула к дверям. При всём старании не смог различить, дверь ли эта прихожей, спальни или туалета. Шарниры скрипнули и в лицо ударил холодный воздух. Поскользнулся и упал на ступеньках.

Охранник в будке следит за крыльцом и обо всём доложит старику. Пусть. Смерть обходит меня стороной. Вторая рука обхватила мою талию и поставила на ноги.

— Преклоняю голову перед вашей силой, Елена Аркадьевна, — отдал силуэту низкий поклон.

Мой язык никогда не заплетался. В каком бы безнадёжном состоянии не находился. Выработанный с годами театральный иммунитет. Мы подошли к летнему домику и силуэт втолкнул меня внутрь. Закрыл дверь и проводил на второй этаж.

— Решили развлечься под старость лет, Елена Аркадьевна, — мой смех разнёсся по всему дому.

Силуэт расправил кровать и стащил с меня куртку. Помню, как лёг на взбитую подушку и закрыл глаза…

Утром изображение перед глазами двоилось. Во рту — огненная пустыня с трупами животных. Виски обтянуты колючей проволокой. Протёр глаза и сел на кровать. На столе стояла кружка воды. Обещал бросить пить и курить. Никогда не хватало силы воли. В мятых трусах отправился в душ. Холодная струя спросонья издевательство над организмом, но другого способа прийти в себя пока не придумал. После душа тело дрожало, зато память восстановила картинки вчерашнего дня. Больница и распахнутое окно. Воздетые кверху руки медсестры и заполнившие палату зеваки. Длинный ржавый прут, покрытый ледяной коркой и образы насильников. Скорее всего, Крассовский знает о смерти Ани. Оделся и вышел во двор. Оля стояла в синем костюме и готовила лыжи к бегу. Она улыбнулась и оглядела мою куртку.

— Вижу, сегодня не собираешься на прогулку…

— Мне надо поговорить с тобой.

Вспомнил лицо Ани и сравнил с лицом Оли. Проницательный взгляд, аккуратный носик. В чём-то они похожи. Спросил её о сыгранных ролях. Оля рассмеялась. Забавные вопросы. Она прищурила глаза и вгляделась в моё опухшее лицо.

— У тебя есть, что предложить?

Задушил возникшее в душе самолюбие. Прислонился к крыльцу.

— Может быть. К твоему приезду подготовлю монолог.

Оля застегнула ботинки и махнула палкой. Стоял на крыльце и раздумывал. Правильно ли поступаю, бросая в бой молодую неопытную девицу. Если случится триумф, девочка обречена на успех. А вдруг не справится. Психологическая травма окажется фатальной.

На крыльце появилась Елена Аркадьевна. Маленькая собачка тявкала на меня будто на чужого. Видел хозяйку дома только за столом и во время коротких прогулок. Взгляд Елены Аркадьевны означал, что я приговорён. Чтобы не привлекать внимания дочери, хозяйка затеяла со мной пустой разговор. Когда же девочка скрылась за кирпичной оградой, она вплотную подошла ко мне. Нос её дёрнулся, будто у ищейки. Зафиксировано нарушение. Виновного приговорить к казне. Чтобы отбить запах достал из кармана сигареты. Не дожидаясь разрешения хозяйки, выпустил в воздух тонкую струйку дыма. Она поморщилась и спустилась на вымощенную брусчаткой дорожку. Застегнул молнию куртки и последовал за хозяйкой.

— Вы знаете, Лиза необычный ребёнок, — начала Елена Аркадьевна, — и не упустит случая, чтобы насолить мне и мужу. Помните, когда вы появились в первый раз, она спросила о подарке, — сцена у стола, когда все, за исключением самой девочки, почувствовали себя неловко, — гости баловали Лизу разными куклами. Она знала, что подарка у вас нет.

— У девочки было тяжёлое детство.

— Для мужа вы последняя надежда. И он закрывает глаза на любые ваши… выходки. Вчера меня разбудили пьяные крики. Спустившись вниз, обнаружила вас вдрызг пьяным. Марта приложила много усилий, чтобы выдворить вас за дверь и не пустить к Лизе.

Смотрел на снежное покрывало вдоль кирпичной стены и молчал. Собственные проблемы для чужого человека, что поленья для огня. Разжигают злобу сильнее любых оскорблений.

— Чего вы хотите…

— Повторится подобное, считайте, что жилья у вас нет. Девочке нужен хороший психолог, а не пропитый курьер.

Сколько психологов прошло через порог Александра Викторовича. Человек, который не нуждается в деньгах, отчаялся, поэтому и обратился ко мне. А его жена думает, что дочери по-прежнему необходимы натасканные в институтах всезнайки, которые понятия не имеют о реальных переживаниях.

Мы шли по тротуару и маленькая собачка справляла нужду у подходящих выступов. Представил хозяйку в образе собачки, а себя на месте выступа.

— Как вы отреагируете, если узнаете, что Олю взяли на главную роль зарубежного спектакля?

— Отрицательно, — ответила Елена Аркадьевна, — Оля отсутствовала десять лет. У нас только сейчас наладился контакт. Если она уедет, ваша жизнь превратится в ад.

Голос женщины был спокоен, будто она обсуждала прогноз погоды. Нашла, кого пугать. Оля получит шанс. Вопреки стараниям матери.

Мы сделали круг в полкилометра и вернулись к крыльцу. Охранник сверлил меня враждебным взглядом. Попрощался с Еленой Аркадьевной и отправился в комнату Лизы. Лиза расставила кукол по комнате, будто учениц младшего класса, и обсуждала с ними житейские проблемы. Сел на привычное место у игрушечного стульчика и закрыл глаза. Ни разу за двадцать с небольшим лет не плыл по течению жизни. Постоянная борьба на грани нервного срыва. Не помешал бы стаканчик портвейна. Достал золотистый кулон. Внутри — фотографии отца и матери. Молодые и счастливые. Неужели когда-то в семье царило счастье. Ко мне счастье пришло лишь однажды, чтобы оставить в душе шрам незаживающей скорби.

— Ты обещал не оставлять кулон в комнате, — сказала Лиза.

— Не беспокойся. Кулон исчезнет вместе со мной…

— Куда исчезнет?

— Посмотрим. Может, на свалку к прошлым гостям этого дома.

— Считаешь мою тайну поводом для шутки…

— Нет, маленькая девочка, не считаю. Моя жизнь не лучше твоей. В кого я превратился. Неудачника, борющегося против судьбы за неведомые цели, которые понятны одному богу. У меня был друг, который научил преклоняться перед силами судьбы. Но этот путь оказался неправильным. У каждого человека есть друг для пути. Кроме тебя. Придёт время, и ты перерастёшь кукол. У игрушек есть одно преимущество. Они всегда остаются с детьми. Ты не заметишь их уход, как не замечают старики потерю разума. Ветер перемен перенесёт тебя на новый жизненный круг. И тогда понадобится друг. Обещай, что не отвернёшься от него и примешь с распростёртыми объятиями.

— Ачто станет с тобой?

— На небесах меня ждёт любимая девушка. Представится шанс, улечу к ней первым рейсом.

Лиза перестала играть. Чувствовал на себе внимательный взгляд, но мыслями витал далеко за пределами особняка. Угроза расправы казалась последней монетой для отправки на тот свет. Лиза достала свечу и зажгла её. Выключила свет и села напротив меня. Огоньки танцевали на чаше парафина. Её глаза были спокойными, будто прожила Лиза не десять, а все тридцать лет. Мы смотрели друг на друга и не двигались. Необъяснимое притягивается друг к другу, заставляет держаться вместе.

— Обещай, что будешь моим другом, — прошептала Лиза.

Свет играл на её детском личике. Силуэты кукол мерцали в полутьме, повёрнутые к нам спиной. Мы живём ради помощи ближнему. Люди не осознают прелести человеческой жизни, если включена функция естественного отбора. Чем тогда человек отличается от зверя…

Лиза придвинулась к свече. На потолке отразилась тень стойкой ручонки. Сел на колени и положил кулон в её ладонь. Маленькая королева обогнала сверстников в развитии на десяток лет. Для вундеркиндов жизнь — неразрешимая загадка.

Ничего не ответил девочке. Давать обещания и не сдерживать их, любимая привычка людей. Бросать друзей и придумывать оправдание — норма жизни. Без оглядки на правила морали.

Вышел из комнаты, когда свеча догорела. На улице стоял полумрак. Солнце сваливалось за лиственничный бугор, бросая последние лучи на купол особняка. Курил на крыльце, несмотря на категорический запрет Елены Аркадьевны.

На лице въехавшей во двор Оли играл румянец.

Она улыбнулась и скинула лыжи. Её красные щёки подходили для образа главной героини. Если сыграет на уровне Ани, предоставлю ей роль.

Оля сказала, что придёт через пятнадцать минут. Вернулся в маленькую комнату на втором этаже летнего домика и выписал отрывок, который полтора года назад читала Аня. Любой талант познаётся в сравнении. Перечитал монолог и вспомнил образы прошлых лет. Сильный и чистый голос Ани, бурная незабываемая ночь. Гладкая кожа и мягкие пальцы… Сегодня всё будет по-другому. Оля прочитает монолог и услышит беспристрастный ответ. Поговорим минут двадцать и она уйдёт.

Спустился на кухню и приготовил чай. Взгляд по привычке задержался на стуле у окна. Вспомнил Ричарда и кольцо. Жаль, что у них с Мартой ничего не получилось. В голове проскочила бредовая мысль, что во всём виновата пьеса. Из-за неё Аня познакомилась со мной, приехала в посёлок и попала в руки насильников, из-за неё меня вышвырнули за стены университета, из-за неё оказался в змеином гнезде. Кто следующая жертва пьесы? Оля… Оставил кружку на столе и поднялся наверх.

Глава 35

Оля вошла в комнату без стука, словно в ней никого не было. Скинула лёгкий плащ и села на край кровати. Взяла протянутый монолог и пробежалась по тексту. Мышцы лица её напряглись, брови сдвинулись к переносице.

Она смотрела на меня, будто пыталась разгадать загадку. Затем подошла к окну.

— Отсюда прекрасный вид на задний двор. Ты выглядываешь вечерами на улицу?

— Нет.

Оля улыбнулась. Выглядываешь. Все выглядывают. Поднесла листы к груди и начала читать. Слушал и сравнивал с Аней. Голос не такой сильный, зато звонкий и чистый. Мимика отработанна идеально, нет переигровки, но сила переживаний чувствуется. В конце монолога, где любимый героини погибает от шальной пули, на глазах Оли выступили слёзы. У неё есть ключик к зрителю. Дмитрий Павлович смирится с новой главной героиней.

Оля положила листы на стол и подошла.

— Интересный у тебя способ заманивать девушек, — улыбнулась она. — И время подгадал удачное. Отец приедет завтра вечером.

Об отъезде Александра Викторовича ничего не знал. У всех на уме одно и то же. Независимо от пола и социального положения. Оля закрыла глаза и приоткрыла губы. Сколько парней в её колледже позавидовали бы мне сейчас. Приложил палец к подбородку девушки.

— Дело в том, что «Алая роза» моё произведение. Имя на обложке — псевдоним. И это не способ заманить тебя. Для зарубежной постановки мне выдали список актёров. Но с главной героиней произошла… беда. Ты согласна на роль?

Тетрадные листы в клеточку как билет в будущее. В семье не принято выказывать эмоции. Оля кивнула в знак согласия. Не поверит, пока не придёт официальное подтверждение.

В гостинице «Мириталь» Крассовский снял очки и посмотрел мне в глаза. Смерть Ани оказалась непоправимой потерей для пьесы, но предложение молодой, никогда не выступавшей на серьёзных спектаклях девушки… на подобную авантюру он не подписывался.

В течение часа Дмитрий Павлович убеждал, что в московских театрах много хороших и опытных актрис, которые достойно заменят Аню. Я стоял на своём. Либо Оля играет в пьесе, либо зарубежные постановки отменяются.

Дмитрий Павлович обхватил руками голову и закричал, что это необоснованный риск. Что договор с французами уже подписан, и они готовятся к нашему приезду.

«Алая роза» для Крассовского была коммерческим проектом. Хвалебные слова в её адрес он отправлял тогда, когда на стол маленькой прокуренной каморки падали солидные пачки банкнот. К человеческой жизни он относился как к модному бренду…

— Для девочки пьеса отличный шанс проявить себя. Аню на главную роль выдвинул я. Могу вас заверить, у Оли есть талант.

Крассовский достал из кармана синий мятый платок и вытер лоб. В голове проскочила идея, что Дмитрий Павлович договорился с зарубежными коллегами о другой кандидатуре. Он посмотрел на дно бокала, будто хрустальная ножка могла вытянуть из сложной ситуации. Список артистов с именем Оли во главе лежал на краю стола. Лысина Крассовского походила на запотевшую стенку чайника. Он закрыл глаза и согласился.

Пожал обмякшую руку Дмитрия Павловича. Взгляд выражал обречённость и безвыходность. Список исчез в дипломате и Крассовский покинул столовую.

Выйдя на улицу, впервые за несколько дней улыбнулся. Весеннее солнце грело надеждой на лучшее, а искрящиеся волны ручья радовали глаз.

Холодный душ выбил сонливость из головы. Выпил кружку горячего кофе и отправился к Лизе. Новый садовник осматривал двор и примеривал возможные варианты дизайна. В папке он держал наиболее удачные наброски с предыдущих мест работы.

— Можно задать один вопрос? — обратился он ко мне.

— Валяйте…

— Как отреагирует хозяин дома, если я спилю парочку деревьев?

— Если вы удивите новыми дизайнерскими решениями, он будет не против.

Садовник улыбнулся и указал на три дерева. На одном из них повесился Ричард.

— Меня Эрик зовут.

В голове громыхнуло. Эрик Крауц, школьный учитель. Он сильно постарел и уменьшился в росте. Опущенная борода скрывала линию подбородка. Когда он переквалифицировался в садовники. Вспомнил ли меня.

Мысль ударить Эрика дубинкой и оттащить на задний двор пробежалась в голове серой мышью. Спряталась в глубинах сознания. До поры, до времени.

Глава 36

У дверей Лизы остановился. Девочка ругалась с куклами. Никогда не слышал, чтобы она кричала. Куклы не впускали меня в замкнутый мирок девочки, ставший для них убежищем. Говорили, что моё появление очередная попытка родителей оказать на Лизу давление, чтобы она выполняла их приказы. Лиза срывалась до хрипа и утверждала, что новый гость не такой, как напущенные дуры-сиделки. Он понимает её и не указывает. Умеет слушать и сочувствовать. Он друг, а не враг. Лиза ругалась в комнате, а я стоял и озирался…

В конце коридора послышались шаги. Кто-то спускался с верхних этажей в прихожую. Внезапно дверь открылась и на пороге возникла девочка. Она не удивилась, когда увидела меня и протянула руку, будто утопающему. Дотронулся до мягких детских пальцев и исчез в комнате. Шаги простучали рядом с дверью и стихли у лестницы.

— Ты подслушивал? — Лиза выглядела строгой, будто следователь на допросе. — И не вошёл, потому что услышал мои крики.

Куклы в комнате сидели полукругом в несколько рядов. Показалось, что кукла с зелёными волосами моргнула. В углу валялся плюшевый львёнок. Его пластиковые глаза смотрели в пол. Куклы не терпели конкуренции со стороны других игрушек. Держали в узде и наказывали по малейшему поводу. Сел рядом со стульчиком и посмотрел Лизе в глаза. Куклы-подарки будто колья в сердце. Истинная любовь не покупается.

— Выйдем на улицу.

Лиза оглядела кукол, спрашивая у них разрешения. Затем кивнула. Она дала шанс доказать, что я не такой, как другие.

Шаги на лестнице напомнили о Елене Аркадьевне. Как сообщить ей, что Оля получила главную роль. Девушка согласилась, но мать. С недавних пор понял, что лучше не заводить врагов среди женщин. Удар придётся по друзьям. Марта, Эльза… Пусть лучше достанется Эрику.

Лиза вышла из комнаты в лёгкой демисезонной куртке. Крыльцо залил солнечный свет, и Лиза прищурила с непривычки глаза. Птичье щебетание разносилось по двору гулким эхом, зазывные свирели и басистые гугукания радовали слух. Кожа впитывала просыпающуюся свежесть, воздух смешивал запахи прелой хвои и свежей еловой смолы. Лиза улыбнулась, выпустив облако пара. Мы спустились на брусчатый тротуар, который освободился от снежных оков, и отправились в сторону летнего домика. Разговаривали о насущных жизненных проблемах. В некоторых из них она разбиралась лучше, чем ты и я. Неожиданно Лиза сказала, что станет писательницей. Сказала чётко и безальтернативно. Отшутился, что детские мечты в ней всё-таки имеются.

Нам повстречалась Марта. Она спешила из летнего домика в особняк, держа в руках два пакета с сахаром. Увидев девочку, охнула и отшатнулась назад.

— Добрый день, Марта, как поживаете? — спросила Лиза.

— Хорошо, — кивнула Марта.

Поймал её ошарашенный взгляд. Глаза говорили о свершившемся чуде. Сдерживая слёзы, Марта нестойкой походкой двинулась к крыльцу. К вечеру Елена Аркадьевна узнает о прогулке с Лизой. Тогда и сообщу об Олином участии в «Алой розе».

Мы шли по двору и радовались погоде. На подсознательном уровне нам было приятно идти друг с другом. Встреча старых друзей, которых сплотила судьба перед лицом беды. И рядом нет страшных кукол. Похожая на паранойю боязнь, отвергаемая здравым умом, на подсознательном уровне давящая на психику, осталась в комнате, как остаётся рыцарская броня за порогом родного дома.

Лиза соизволила посмотреть летний домик.

В доме никого не было. Эльза и Марта работали в особняке. Благодаря женщинам, в комнатах всегда был порядок и уют. Провёл Лизу в кухню и приготовил кофе. Единственное, что умел хорошо делать. Лиза потёрла маленькие ладошки. Она взяла кружку и обратила внимание на кресло-качалку. Кресло походило на памятник, оставшийся со времён Ричарда.

— Мама говорит, что запоминать имена слуг не обязательно, а интересоваться их личной жизнью тем более… Мне не довелось пообщаться с Ричардом. Отчего он умер?

Хороший вопрос. Прямо в точку. Чистые глаза девочки смотрели на кресло-качалку, ожидая услышать печальную историю о жизни без цели и движения. Из-за чего он умер? Из-за того, что самоуверенный тип, обладающий смазливой внешностью, и считающий внимание девушек данностью, переспал с любимой Ричарда в первую же ночь. Когда Ричард сообщил, что любит Марту, переспал с ней снова. Наплевал на человеческие принципы и чувства.

— Смерть Ричарда стала для нас неожиданностью… — мне показалось, что разговаривать с Лизой о чувствах между мужчиной и женщиной, несмотря на её возраст, совсем не глупо. Не вынес осуждающего взгляда и уткнулся в кружку. — Ричард ничего нам не рассказывал и часами просиживал в кресле.

Лиза подошла к креслу. Посмотрела в окно, выходящее на задний двор.

— Мне кажется, Ричард подыскивал подходящее дерево.

Горячий кофе обжёг нёб. Подобная мысль не раз приходила в голову после того, как Ричарда не стало. Он искал дерево с первой ночи после моего приезда. Остановился на самом большом и величественном.

Девочка поставила на стол пустую кружку. Спросила, где находится моя комната.

Повёл Лизу по лестнице. Девочка говорила, что раньше лестница располагалась в другой части здания. Половицы надрывались подо мной, а под Лизой пели тонкими голосами.

Открыл дверь маленькой каморки. Не без гордости заметил, что комната после уборки выглядела уютной и ухоженной. Лиза посмотрела в окно, и выражение её лица стало печальным. Закрыл глаза и вспомнил недавнюю ночную казнь.

— Смени комнату, иначе к тебе придут плохие сны, — сказала Лиза.

Девочка знала о безмолвной казни на заднем дворе. Сколько раз надо увидеть смерть, чтобы повзрослеть? Лиза знала ответ, но задавать его было бы глупо. Задёрнул шторы и вернулся на кровать.

Лиза взяла со стола листы и пробежалась по тексту. Отрывок «Алой розы».

— Хорошее произведение, но чуть-чуть наивное…

Новое откровение умной девочки. Но такой проницательности не бывает в природе. Усмехнулся и посмотрел на руки. Десятилетняя девочка осудила произведение, которым восхищалась вся страна. Жаль, что не встретил её раньше. Сколькому мог бы научиться.

Лиза подошла к окну. Свет укутал её фигуру мягким покрывалом, примерив на девочке ангельское одеяние.

Она начала читать. Сцена была трагичной, и Лиза читала с грустью и переживанием. Волнение, подхваченное воздухом, разлилось по комнате. Сопереживание накрыло бурной волной, не давая вздохнуть. Её душа проникла в суть пьесы. Ни Аня, ни Оля, ни тем более племянница главы театра не смогли выразить и половину тех чувств, которые выразила Лиза. Детский проницательный голос терзал душу, чистота помыслов и хрупкость тела заставляли переживать ожившим сценам и персонажам. Вырвать бы из груди сердце и отдать маленькой девочке, чтобы она прожила ещё одну жизнь. К концу чтения моя нижняя губа дрожала, а глаза щурились в бесплодной попытке выдавить слезу. Девочка отошла от окна и положила листы на стол.

— Из тебя получится отличная писательница и бесподобная актриса…

Говорить, чтобы она поверила моему авторитетному слову… Боже, я испугался ставить себя наравне с девочкой. Если когда-то в школе меня считали перспективным учеником, то теперь чувствовал себя ничтожеством. Несколько раз в эпоху появляются таланты, раз в столетие рождаются гении, уникумам уготовано появление раз в тысячелетие. Не знаю, кем была Лиза, гением или уникумом.

Она села рядом. Обнял её, как хрустальную фигуру. Лиза посмотрела на заходящее солнце. Пора возвращаться домой. Кукольный мир не существует вне детского ума. Мы вышли на крыльцо и попрощались с уходящим днём.

Глава 37

У западной стены особняка стоял Эрик. Ни капли сомнения, он следил за нами. Из походной сумки торчал краешек альбома с фотографиями особняка. Эрик оглядел заснеженное поле и подошёл к нам.

— Прекрасная пара, сделаю пару снимков для коллекции, — сказал он, доставая фотоаппарат.

Мне эта мысль не понравилась, но Лиза обхватила мою руку и кивнула. Раскованность, томившаяся в душе девочки не один год, наконец-то вырвалась наружу. Поднял её на руки и посадил на плечо. Эрик сделал восемь снимков с разных ракурсов, будто профессиональный фотограф. Лиза посмеялась, когда я тяжело выдохнул, будто держал на плече мешок зерна.

— Хобби, — пробормотал Эрик, убирая фотоаппарат в сумку. — Люблю красивые пейзажи и красивых людей. Кто твоя маленькая подружка?

— Дочь Александра Викторовича.

Лиза кивнула и садовник расплылся в улыбке. Его грубое, истерзанное ветром и солнцем красное лицо не вызывало доверия.

Мы вернулись в дом, когда солнечные лучи добрались до верхних этажей здания. Весенний холод опустился на землю и Лиза укуталась в лёгкую курточку. На крыльце стояла Эльза и разговаривала по телефону. Увидев Лизу, она покосилась на меня, словно на первоклассного мошенника. Через мгновение продолжила беззаботный разговор. Проводил Лизу до комнаты и пожелал спокойной ночи. На прощание Лиза чмокнула в щёчку. Дарила ли она подобные поцелуи родителям? Сомневаюсь. На кухне встретил Олю. Сегодня она рано ужинала.

— По дому ходят легенды о твоих чудесах, — сказала девушка, беря в руки стакан молока. — Ты нашёл контакт с Лизой.

Оля смотрела на меня ехидным взглядом, будто маленький успех возбудил в ней затухающее желание…

— Ты согласна на роль в «Алой розе»?

Повисшую тишину прервал телефонный звонок. Звонил Дмитрий Павлович. Он говорил спокойным, несколько сонным голосом. Назначил встречу в гостинице, чтобы согласовать последние нюансы контракта. Что за человек этот Крассовский. На дворе почти ночь, а он не может оторваться от работы. Обрисовал Оле ситуацию. Оля пожелала съездить со мной до посёлка.

Согласился. В прихожей Оля накинула лёгкий плащ и наказала водителю подогнать джип.

Стемнело, когда мы приехали на центральную площадь. Редкие огни фонарей освещали узкую мостовую, мерцавшие в домах огоньки походили на кошачьи глаза. Весеннее небо, в сравнении с зимним, потемнело, будто покрылось пеленой тающей грязи.

Мы никого не предупредили, что собираемся в посёлок. Наверняка, после недавнего разговора с Еленой Аркадьевной, хозяйка каждый вечер проверяет, на месте ли старшая дочь. И если её не окажется, женщина весь посёлок с ног на голову поставит.

Мурлыканье джипа прекратилось у ворот гостиницы. Приезжих было не так много, горели всего пять окон верхнего этажа.

В холе стоял полумрак и сонный портье смотрел на нас, будто на привидений. Крассовский спустился несколько минут спустя, в чёрном костюме и лакированных ботинках. Редкие волосы на голове были аккуратно зачесаны назад. Большие квадратные очки сменила узкая стильная оправа. Он без особой радости пожал руку мне и Оле. Мы зашли в буфет и Крассовский заказал три бокала красного вина. После нескольких пустых монологов о мировых тенденциях театра, Дмитрий Павлович, наконец, перешёл к главному. Достал из дипломата список актёров, в конце которого значилась фамилия Оли.

— Уверенны, что справитесь? — спросил он, протягивая Оле ручку.

— Если автор «Алой розы» выбрал меня, значит, есть за что. Я оправдаю его и ваше доверие.

Крассовский посмотрел на меня. В разговоре чувствовалась поставленная речь девушки. С недавних пор сравнивал Олю с Лизой. Сравнение казалось не совсем корректным, учитывая возраст девочек, но Лиза не уступала Оле ни в манерах, ни в поведении, а в актёрской игре выглядела лучше сестры.

— …Жду вас завтра утром. Мы отбываем в столицу для генеральных репетиций, — Дмитрий Павлович встал и откланялся.

По каменному лицу не было понятно, понравилась Крассовскому Оля или нет. В любом случае без Ани проект не принесёт сверхприбыли.

Глава 38

Попросил водителя остановиться у банкомата. Проверил счёт с отчислениями от «Алой розы». Экран вывел неплохую сумму. Хватит на бегство, если что-то пойдёт не так. Оля сказала, что сама поговорит с Еленой Аркадьевной. За окном стеклянный сумрак сковал ручьи прозрачным льдом. Небо разразилось последним в сезоне снегопадом. В душе понимал, что сообщить хозяйке дома об отъезде дочери должен я, но что-то мешало. Страх, неуверенность… В жизни появился друг, с которым приятно общаться и ради которого стоит жить. Поговорю с Александром Викторовичем и заручусь его поддержкой. Джип въехал на территорию особняка. В кабинете Александра Викторовича горел свет. Зашёл в дом вместе с Олей и поднялся на второй этаж. Постучался в массивную дверь.

Хозяин дома сидел за столом и проверял долговые расписки. Сизый туман скуренной сигары витал над его головой.

Смотрел на мрачное, сосредоточенное лицо Александра Викторовича. Эльза наверняка донесла о нашей утренней прогулке. Но чем тогда он…

— Заканчивай с самодеятельностью. Твоя задача — вернуть девочку в семью, а не привязать её к себе.

Застрявшие на полпути слова приветствия так и не вылетели.

— Думаешь, самый умный. Не ты первый пытаешься найти ключик к богатству через мою дочь. Продолжай в том же духе и окажешься на улице…

Смотрел в глаза старика и молчал. Тусклые, пронизанные кровяными нитями страха, обложенные шершавой кожей старости. Как смеет он угрожать улицей, когда у меня на счету кругленькая такая сумма.

— Если не доверяете, отправьте девочку в театральное училище. Из неё выйдет первоклассная актриса. Она читала монолог…

— Стоп-стоп-стоп. Потерять Лизу, как потерял Олю… Не вынесу, да и жена не позволит.

— Но у девочки талант.

Александр Викторович достал красный портсигар. Бездушный, безнравственный человек. Под внешней оболочкой гостеприимного хозяина оказался самолюб-эгоист.

— Талант подождёт.

Ненависть прошлась по телу горячей струёй. Судьба человека строится не только на деньгах. Пусть почувствует боль утраты.

— Завтра Оля уезжает на репетиции «Алой розы».

Александр Викторович усмехнулся и достал из нижнего ящика бутылку портвейна.

— Поздравляю, вы развязали войну с моей женой, — он разлил напиток по рюмкам, — для меня Оля оказалась потерянным ребёнком. Выпьем за её успех, — он опустошил рюмку и наполнил её снова, — сделайте из Оли звезду, но не отнимайте у меня Лизу.

На глазах старика выступили слёзы. Блаженство, мне не подвластное. Любовь не купить деньгами и эта слабость делала Александра Викторовича уязвимым. Старик всю жизнь вёл войну, целью и средством которой были деньги. И когда столкнулся с испытанием другого рода, не нашёл ничего лучше, чем купить любовь. Не получилось. И времени на исправление ошибок не осталось.

Пожелал Александру Викторовичу спокойной ночи. На крыльце достал сигарету. Охранник в будке посмотрел на меня и отвернулся. Звёздная шарада, спящий лес и тихие посвистывания за красной стеной. Старик дал понять, что не будет останавливать жену, если она начнёт мстить. В конце концов, на моё место наймут другого психолога, а расположение близкого человека не вернуть. Да и глупо винить собаку в собачьих повадках.

Глава 39

Мы с Лизой сидели за столом летнего домика и ели жаренное мясо, когда в комнату вошла Эльза с красной прямоугольной коробкой.

На коробке значилось моё имя. Вытер руки салфеткой и распечатал посылку. На дне лежала сложенная вчетверо яркая афиша «Алой розы» с Олей в главной роли.

— Уехала месяц назад, и уже звезда, — улыбнулась Лиза.

На красном фоне Оля выглядела сердцевиной огромного бутона. Герои меркли на фоне, будто маленькие букашки. Даже закрыв глаза, не представил на её месте Аню.

— Не против, если повесим на стену прихожей? Хозяйка всё равно сюда не ходит, — спросила Марта.

Мы засмеялись и приняли единогласное решение. Сходил в подвал за молотком и гвоздями. Спустя пять минут гостиную украшала яркая, высотой почти в два метра, афиша. Лиза принимала активное участие в украшении гостиной, подавая мне гвозди. Марта приготовила чай и после работы мы дружно сели за стол.

С некоторых пор наши с Лизой прогулки стали постоянными. Половину кукол я спровадил из комнаты, сославшись на их старость и непригодность. Но влияние оставшегося десятка было велико. С родителями Лиза по-прежнему почти не контактировала, и на семейных ужинах была замкнутой и неразговорчивой.

Вечером следующего дня отправился в посёлок. Прикупить одежду, да и запас туалетных принадлежностей подошёл к концу. Несмотря на плохую погоду (пошёл первый весенний дождь), отправился пешком. Подходя к посёлку, полностью промок и выругал себя за бесполезную настойчивость. Куртка капитулировала, а в ботинках плюхала вода. В одном из супермаркетов купил пару джинс и несколько футболок. Завернули в два красочных пакета. Центральную улицу перекрыла толпа митингующих. Нырнул в подворотню, чтобы не пробиваться сквозь народ. В одном из поворотов почувствовал удар по затылку металлическим предметом. Мир перед глазами поплыл. Ударился плечом об угол здания и упал в лужу. Чей-то ботинок несколько раз съездил в лицо, в руках сверкнула бритва. Изрезали одежду и предупредили, что в следующий раз изрежут лицо. Никаких требований и посланий. Пустые угрозы.

Через две минуты услышал впереди шум. Толпа выкрикивала лозунги в пользу кандидата. В голове промелькнула мысль, что скоро выборы в Государственную Думу. Угол дома находился в стороне от главной дороги. Сначала увидел разрисованные флаги, затем плакаты кандидата. Тело болело, руки не поднимались. Толпа казалась бесконечным потоком. Показался грузовик, с установленной вместо кузова платформой. Кандидат кричал о справедливости и чести, о достойном уровне жизни и моральном долге. Сквозь пелену хлещущей крови увидел лицо Миши. Это он кандидат. Он стоял с рупором на платформе. Смахнул с лица кровь и поднял дрожащую ладонь. Миша кричал о хорошей жизни, поворачивая голову налево и направо. Внезапно его взгляд остановился. Он увидел меня. На секунду голос кандидата дрогнул.

— Избавь нас от нечисти! — выкрикнул кто-то из толпы.

Дождь хлестал мои раны, смывая кровь вместе с водой в канализацию. Толпа неодобрительно загудела. Несколько человек тыкали в меня пальцами.

— Это бомжи убили актрису! Из-за них вечером по улицам страшно ходить…

Толпа бушевала, как морской прибой в прибрежной бухте, но ни один митингующий не подошёл. Люди двинулись дальше и моя рука бессильно упала в лужу.

— Я избавлю вас от нечисти, — под одобрительный гул кричал Миша…

Глава 40

Пролежал в сырости и грязи несколько часов. Сил не было никаких, и только сознание твердило, что надо подняться. Теперь и не знаю, каким чудом встал на ноги. Голова набухла, как переспелый помидор, а руки тряслись, будто у последнего алкоголика. С трудом я держался за край стенки. Отправился через лес к особняку. По дороге настиг чёрный лимузин. Дверца открылась и меня окликнул знакомый голос.

Выбросил на дорогу изрезанный пиджак и залез в открытую дверь. Старик покачал головой.

— Будь готов, это эпилог.

— Отправьте младшую в школу актёрского мастерства. Не о себе прошу, о Лизе. Что важнее, жизнь будущего поколения или наши никчёмно прожитые годы. У Лизы есть талант, но он умирает в стенах особняка. Вы наказали вернуть дочь в семью, но иногда семья оказывается не лучшим местом для ребёнка. По себе знаю и умоляю не совершать подобных ошибок.

— Исключено, — Александр Викторович говорил спокойно, будто мои слова не произвели никакого впечатления. — Жена подаст на развод и заберёт Лизу.

Замкнутый круг. Невозможность действовать одних и безынициативность других. Спорить и указывать бесполезно. Лимузин остановился у дверей.

— Кажется, ваша миссия закончена, — сказал старик. — Собирайте вещи, завтра вы уезжаете… Не стоит прощаться с Лизой. Завтра мы улетаем в Израиль…

Кровь запеклась крошечными клубеньками на ранах. Имеет ли право уничтожать творение творец. Считая его своим, он отвергает причастность к шедевру бога…

В домике снял промокшие ботинки. Приготовил кофе. На дворе первый час ночи. Все, кроме Марты, спали. Она спустилась вниз и тронула меня за плечо. Увидел на её лице страх и растерянность. Только теперь вспомнил, что не видел себя в зеркало.

— Всё в порядке, — попытался я успокоить девушку. Но Марта дрогнула и заплакала.

Погладил её по волосам. Руки оказались единственными чистыми частями тела. Смотрел на кресло-качалку и вспоминал Ричарда. Всё могло быть иначе.

Заверил Марту, что всё будет в порядке. Поднялся на второй этаж. Марта хотела наложить швы, но я отказался. Наполнил ванную тёплой водой и осторожно смыл с себя грязь. Запёкшаяся кровь прилипла к волоскам кожи и плохо сдиралась. Кое-где она пошла снова, и вода окрасилась в блекло-алые тона. Думал о завтрашнем дне. До восстановления в университете полгода, а на банковском счету деньги. Почему бы не махнуть в путешествие. Новая Зеландия, Гавайи… «Деньги не главное в жизни», сказал кто-то, но лучшего средства достижения цели никто не придумал. Перед глазами возник образ Лизы. Блекло-алая вода потемнела. Никчёмная жизнь снова вынесла вердикт.

Достал чемодан и собрал одежду. Купленные вещи лежали в подворотне посёлка. В нижней тумбочке стояла бутылка шампанского. Держал, чтобы отпраздновать первое выступление Оли и зачисление Лизы в школу актёрского мастерства. Не дождался ни того, ни другого. Что ж, отпраздную победу Елены Аркадьевны. Сниму шляпу перед её настырностью. У меня таковой силы нет. Слабым уготована плохая участь. Пока собирал вещи, опустошил полбутылки. Плюхнулся на диван и схватился за голову. Что я делаю. Маленькой девочке нужна помощь. Каждый вундеркинд нуждается в поддержке. А я бегу от Лизы, при первом озлобленном взгляде её матери. Катался по кровати в бесплодных муках, пока не уснул…

С утра обнаружил на покрывале зигзагообразные следы крови. Раны окончательно запеклись. В душе заново смыл кровавые следы.

Солнце бороздило землю от восточного полушария до западного, а чемодан был упакован и крепко-накрепко закрыт. Оглядел комнату и бросил взгляд на оставленные листы «Алой розы». Марта прочитает письмо и отнесёт рукопись Лизе. Для слабохарактерного Кирилла пришло время покинуть дом. Глупо идти против судьбы, пусть даже помыслы чисты, как утренняя роса. Взял чемодан и вышел из комнаты. Ни Эльзы, ни Марты в доме не было. Они спозаранку покинули летний домик, чтобы к пробуждению хозяев приготовить завтрак и смести пылинки, осевшие за ночь. Зарубежные служанки, в большинстве своём, исполнительны и непривередливы. На крыльце осмотрел двор. Эрик высадил несколько саженцев на грунт. Странно, учитывая, что ночью ещё бывают заморозки. Двинулся по брусчатке к воротам. Старик меня уволил и спорить с этим бесполезно. Охранник в будке посмеялся и хлопнул в ладоши. Дорога за воротами выглядела одинокой и безжизненной.

Позади раздался детский крик. На пороге стояла Лиза с протянутыми руками. В голове возникла картина, как Марта входит в комнату. Видит на столе письмо и, не обращая внимания на спящего, читает его от первой до последней строчки. Выходит из дома, идёт в комнату Лизы. Говорит, что её лучший друг собирается уйти. Всё утро караулит в гостиной. Завидев меня, вызывает Лизу. Любое совпадение можно объяснить с позиции логики и разума.

Бросил чемодан на землю. Охранник огорчился и опустил глаза. Лиза в тапочках побежала ко мне. Какую сумму готов был выложить Александр Викторович, чтобы девочка так бежала к нему? Наверное, целое состояние. Опустился на колено и прижал Лизу к груди.

— Не уходи, — умоляла девочка, — ты нам нужен.

Улыбнулся и опустил Лизу на брусчатку. Сказал, что ухожу по собственной воле. Что миссия окончена и меня ждёт другой ребёнок. Лиза отвечала, что всё это ложь, и никто меня не ждёт. В душе согласился с ней, а внешне лишь посмеялся.

Когда Лиза более-менее успокоилась и я взял чемодан, на пороге появилась Елена Аркадьевна. Она смотрела на нас каменным немигающим взглядом, а затем окликнула.

Лиза, маленькая девочка, потушила вспыхнувший в душе пожар и посмотрела на маму покорным взглядом. Сколько лет она противилась тирании родителей. Создала вокруг себя непроницаемую оболочку безразличия и высокомерия. Все рухнуло, когда появился рычаг давления. Лиза щипала кончики пальцев, сжав тонкие губки. Всё сделаю, только не дай ему уйти.

Что творится в этом проклятом доме. Какую игру ведёт каждый из её членов. И какой по счёту пешкой оказался в ней я.

Лиза протянула руку. Первая реакция — отторжение и глубинная ненависть. Бессмысленная игра детей и родителей завлекла меня, будто неопытного котёнка. Я боролся за счастье Лизы, считая, что у девочки действительно проблемы. Но они играли со мной. Увы, я не разглядел всего горизонта хитрой игры.

Глава 41

— Куда собрались? Неужели у нас вам скучно? — прервала тишину Елена Аркадьевна.

В холодных очах читалось самодовольство. Если уйду, разрушится мирок, возникший с моим приходом, если останусь… рискую попасть в лапы женщины-вампира. Стать рабом во имя свободы другого человека.

Остался. Елизавета Аркадьевна и Александр Викторович были довольны. Сохранили у себя пленника-миллионера. Но только до осени.

Через неделю жизнь вошла в обычное русло. Марта и Эльза были счастливы, охранник недоволен. Только у меня оставались двойственные чувства.

Однажды вечером отправился в кабинет к Александру Викторовичу. Если жизнь для них игра, то пусть играют по моим условиям. Я уже наметил школу актёрского мастерства для Лизы. Школой заведовала одна знакомая, которая согласилась просмотреть девочку. На пороге вновь встретил человека в белом костюме. Миша. Старые шрамы на теле заныли. В коридоре он не казался непобедимым и всесильным. На его лице читались неуверенность и страх. Неужели бомжи мучают. Проходя мимо, он не поздоровался, а в протянутую мной руку вложил клочок бумаги. Будто знал, что сегодня я пойду к старику. Надвинул белую шляпу на переносицу и спустился в гостиную.

Александр Викторович оторвался от дел, когда услышал мой стук.

— Не передумали насчёт Лизы? У меня есть знакомая в школе искусств, которая с радостью её посмотрит.

Старик посмеялся и закурил.

— Ты разрушаешь семью, невзирая на противодействие жены и мою апатию…Лиза общается с нами, но какой бы хорошей актрисой она не была, ей не скрыть лицемерие. Девочка идёт на контакт, чтобы общаться с тобой. Знаешь, это хуже, чем раньше. Появился человек, которого она ценит больше родителей.

Обвинения, обвинения, обвинения… Старание есть раздражитель бездарности. Зачем нанимать меня, если конечный результат, каким бы он ни был, всё равно не устроит. Что нужно странному старику, который…

— Вчера говорил с дочкой и понял, что единственный способ вернуть если не её любовь, то хотя бы уважение, это послушать вас. Через неделю вы свозите её в школу. И не дай бог она не пройдёт отбор. Сдеру с вас три шкуры.

Он расплылся в улыбке, наблюдая мою растерянность. Держать на виду маску безразличия уже не получалось.

Долбёжка головой об стенку возымела действие и сердце старика растаяло. Буду осторожнее, чтобы избежать бандитов с бритвами. Пожал руку Александру Викторовичу и вышел из кабинета. В ящике пустую бутылку портвейна сменила новая бутылка коньяка. Откупорил её и отметил локальную победу. Когда ощущение пространства притупилось, а очертания комнаты поплыли, развернул записку, полученную от Миши.

«Жду завтра в семь тридцать в холле гостиницы «Мириталь». Надеюсь на твою помощь…»

Семь тридцать. Спать осталось четыре часа.

Наутро побрился и принял душ. Расстались с Мишей в соре, и предстоящий разговор не обещал быть приятным и задушевным. Опустил в карман баллон со слезоточивым газом и вышел из комнаты. Полчаса наблюдал за унылой рожей, от которой хотелось плакать. Только в салоне автомобиля почувствовал облегчение. Просыпающийся лес освобождался от зимнего покрывала. Вспомнил деревенские дороги. Из года в год они оказывались проблемой номер один. И как с вирусом гриппа, с дорогами ничего не могли поделать. Уснул под мерное урчание мотора.

Тормоза взвизгнули и «Волга» остановилась у дверей гостиницы. Подозрительные глаза портье в очередной раз пилили мою фигуру. Сколько ни появлялся в гостинице, всегда видел за стойкой одного и того же человека. Зрительно мы стали врагами, хотя не сказали друг другу ни слова. За руку потянули, и я отвлёкся от стойки и портье. Передо мной возник человек в чёрном плаще с лохматой, похожей на стог сена, шевелюрой. Борода спускалась до самого пуза, а на усах, если их растянуть на всю длину, можно было сушить бельё. Тёмные непроницаемые очки выдавали страх и неуверенность.

Даже в маскировке я узнал почерк Миши. Мы вышли на улицу и отправились к центральной площади. Солнце припекало и Миша снял шляпу. Мы молчали до тех пор, пока гостиница не скрылась из виду. Когда же он заговорил, то останавливался всякий раз, завидев проезжающую машину.

Всё началось с необузданного желания Миши ворваться в политику. Друзья и враги стали второстепенными, личная жизнь вообще откатилась на задний план. Впереди горела одна цель, яркая и всеобъемлющая. Но то, что в студенчестве проходило на «ура», в жизни встретило жёсткий отпор. Волк в стае собак царь, но среди тигров ничего не стоит. Неудовлетворённые амбиции вызывали отторжение у соперников. Миша вошёл в одну из коалиций, которая потерпела крах на политической арене. Карьера Миши оказалась на грани.

Неудавшийся политик говорил жарко, хотя и сдержанно. Чувствовалась ораторская подготовка. Он рассказал историю предательства, в которой выставил себя бедным козлёнком. Когда уши повяли от умопомрачительных историй, Миша перешёл к главному.

— Понимаешь, политика связана с бизнесом, как ребёнок с матерью. На проведение предвыборных компаний требуются огромные деньги…

— Сколько ты занял?

— Не обязательно об этом знать. Поговори…

— Тебе нужна помощь? Сколько ты занял?

— Восемь миллионов.

Мне стало дурно. Куда можно потратить такую сумму. Неужели на флаги, агитационные листовки и толпы стариков. С восемью миллионами мои сбережения выглядели жалким подаянием.

Мы зашли в парк, посреди которого лежал маленький прудик. Сели на скамейку. К берегу прибило пустые пластиковые бутылки из-под пива.

Чем же заинтересовал этот малый старика. Наверняка пообещал покровительство в теневом бизнесе после своего избрания. Время не изменило Мишу. Он просил помощь, невзирая на подлые предательства. Цель важнее личных отношений.

— Ответь на вопрос. Ты видел меня на демонстрации? Видел, как я умираю в луже грязи и крови?

Миша замялся и угас. Положил шляпу на край беседки и сомкнул руки в замок. Взгляд у него был испуганный и неуверенный. Он достал сигарету и с пятой попытки высек огонь. Пальцы тряслись, будто у пропитого алкоголика.

— Видел, — прошептал он и прикусил нижнюю губу.

Я поднялся со скамейки. Бутылки на волнах походили на уток, плывущих по велению ветра-пастуха. Миша теребил край шляпы и смотрел на чёрную землю. Бросить бы на тротуар фотографию с голым Александром Викторовичем и приказать целовать её, пока мозоли на губах не выступят.

На входе в парк меня встретила ободранная собачонка и жалостливо помахала хвостиком. Вспомнил, что в детстве у соседей такая же была. У неё был игривый характер. Некоторые псы даже ночевали у крыльца, ожидая, когда выпустят милую собачку. Хозяин не стерпел собачьих любезностей и повесил её.

А как поступить мне. Синяки и ссадины болели, напоминая о бездействии Миши. И что мне предложить Александру Викторовичу, чтобы он смягчил участь Миши? Нашу мнимую дружбу. Чепуха.

Глава 42

Разговаривая с Лизой, упомянул про историю с собачкой. К моему удивлению Лиза отметила, что собачка сама виновата в своей участи. А варварство хозяина явилось побочным эффектом её необузданности. На вопрос, как бы она поступила в похожей ситуации, девочка не ответила. Не знала ответа.

Лиза объяснила, что у собачки был лимит ошибок, которые она исчерпала. Собачья натура не явилась причиной её смерти. Она не извлекла уроков из совершённых ошибок. Наверняка хозяин орал на неё, бил (я могу подтвердить данный факт, так как не раз слышал пьяную брань в соседнем доме), и любой зверь в итоге понял бы смысл намёка. Но собачка не хотела понимать, усугубив ситуацию. Результат налицо.

В случае с человеком Лиза сказала, что лимит ошибок строго регламентирован. Мы тем и отличаемся от животных, что имеем разум. И ошибок этих должно быть не больше двух. Третья ошибка выявляет закономерность или зависимость. Как поступать с таким человеком, помогать ему или нет, зависит от друзей и тяжести совершённых деяний.

К концу дня услышал столько мыслей, что хватило бы на целый сборник, а Лиза всё говорила и говорила. Её речь была лаконичной и безапелляционной. Будто у великого мудреца.

Засыпая, улыбнулся от мысли, что сейчас кому-то хуже, чем мне…

На следующий день пришёл к Александру Викторовичу. Сказалась привычка держать данное обещание. У старика было плохое настроение. Он указал на кресло. Просидел минут пятнадцать, обдумывая варианты разговора. Как ни старался, при любых раскладах оказывался в проигрыше.

Наконец, старик оторвался от дел и подал мне запечатанный белый конверт. На лицевой стороне стояло приглашение в школу актёрского мастерства. В лучшую школу столицы. Как долго мы с Лизой о ней мечтали. Детская мечта станет реальностью. В противоборстве с Еленой Аркадьевной появился сильный союзник. Стоило бы радоваться и прыгать от счастья, сжать конверт как дорогую реликвию и бежать со всех ног к Лизе. Но вместо этого я положил белый прямоугольник на стол и сцепил руки в замок. Пришёл то к старику совсем по другому поводу.

— Я хочу узнать про одного должника…

Старик отложил сигарету в сторону. Достал из ящика альбом и подозвал к себе. В красных рамках десятки фотографий. Мужчины, женщины, старые, молодые… казалось, им нет конца. Перелистывал страницы до тех пор, пока не нашёл фотографию Миши.

— Редкостный подлец, — усмехнулся старик. — Что именно тебя интересует.

— Сумма долга…

Александр Викторович откинулся на спинку кресла. Он разглядывал меня, будто искал ответ на загадку. Мне стало неловко от пристального внимания. Вернулся образ Лизы и столичной школы искусств.

— Зачем его выгораживаешь? Он последняя свинья, которая продаст мать, лишь бы получить заветный кусок. Он не помог, когда ты обратился к нему за помощью. В результате погибла твоя девушка. Отчислил из общества учённых. Даже в подворотне ты не дождался помощи… Ты хороший человек, и я направляю тебя с Лизой. А с должниками разберусь сам…

Мой мозг сразила молния. Тело напряглось и застыло, словно статуя. Перед глазами повисла пелена хаоса. Старик следил за мной всюду, где бы я ни находился, разрезал прошлое на кусочки и изучал его под микроскопом.

Но почему он не помог, когда мне требовалась помощь, почему не остановил, когда пьяная ругань моя разносилась по особняку. Вытер глаза, но пелена всё равно не проходила. Демоническая фигура старика потянула руку. Сквозь ушной скрежет не различил его речь. Не чувствовал мышц лица. Поднялся, чтобы выйти на улицу, но головная боль сразила наповал…

Очнулся под одеялом в собственной кровати. Весеннее солнце проникало сквозь начищенные окна и ложилось у моих ног, запах мёда и малинового варенья витал у самого носа.

Приступ отнял много сил, и чтобы прийти в себя потребовался не один день. Поочерёдно меня навещали Эльза и Марта. И если Марта нянчилась со мной из душевной доброты, то Эльза выполняла указания хозяина. Когда она приходила, я притворялся спящим. Посапывал, акогда она задерживалась, храпел. Приготовленную настойку сливал в раковину. Боялся, что она в сговоре с Еленой Аркадьевной.

Иногда приходила Лиза и мы подолгу разговаривали о театре, о музыке, о литературе. Лиза не обсуждала родителей. Куклы в её комнате ещё оставались, хотя их влияние окончательно испарилось.

Через четыре дня встал с постели. Доктор объяснил мой приступ нервным срывом и посоветовал чаще бывать на улице и меньше думать о проблемах.

Быть может, тоже самое он сказал Александру Викторовичу. Как-то утром я сидел на крыльце и дышал свежим весенним воздухом. Старик снизил долг Миши. Они встречались, и Миша принял условия, при которых обещался в кратчайшие сроки вернуть треть первоначальной суммы. По такому случаю мы раскурили кубинскую сигару. С отъездом в столицу решили подождать, пока приболевшая Елена Аркадьевна придёт в себя. Будет скандал, когда хозяйка узнает о нашем решении.

Спрятать конверт в летнем домике было крайне сложно, поэтому отдал его на хранение Александру Викторовичу. Какими бы дурными не были его поступки, он являл образец спокойствия и надёжности. Таким образом, мы не могли удрать с Лизой без ведома родителей.

Глава 43

Когда слабость прошла и боль в висках вспоминалась лишь в страшных снах, отправился в посёлок наведать горе-политика.

В гостинице «Мириталь» старый знакомый с привычным угрюмым выражением лица заявил, что Миша съехал пару дней назад. Когда съезжал, то сильно нервничал.

Почувствовал себя дураком, над которым издеваются, как могут. Единственное объяснение, Миша уехал за деньгами. Но зачем же с криками и обещаниями никогда не вернуться. Вопросы накрыли неподъёмной плитой. На улице стемнело и я снял номер на ночь. Портье с неохотой вручил ключ, будто находиться со мной в одной гостинице было для него противно.

Поднялся на третий этаж в тридцать четвёртый номер. Сдвинул потрёпанные шторы и уселся на двухместную кровать. Скупое убранство комнаты в виде маленького стеклянного столика, трёх табуреток, оббитых кожей, и массированного шкафа не стоили заплаченных денег. Рыночная баба наверняка спустилась бы вниз и устроила скандал.

Кухня приятно удивила наличием мини-бара. Откупорил банку пива и вышел на балкон.

Весенняя свежесть таит угрозу для спящего организма, но что есть здоровье в нашей жизни. Пока не загнёмся, не замечаем его.

По привычке, выходя на балкон, я выключил свет. Человек на соседнем балконе что-то настойчиво доказывал гостю. Мой образ растворился в ночи, позволив безнаказанно наблюдать за соседом. Какого же было моё удивление, когда, приглядевшись, я различил в нём Эрика. За пару недель его борода удлинилась сантиметров на десять, а живот превратился в бочонок.

Поначалу я хотел уйти, чтобы не привлекать внимания, но затем в разговоре Эрика уловил упоминание о Лизе. Гость Эрика, судя по всему, был пьян, и громко выкрикивал её имя. Эрику не нравилась бранная речь посетителя, он сжал губы и стукнул бутылкой пива по железным периллам. Бутылка разбилась и нижняя её часть упала во двор. В мгновение ока я разгадал задумку Крауца. Он исчез в комнате, щёлкнув затворкой.

Я вылез на карниз и устремился на соседний балкон. Проползти жалкие пять метров оказалось не так просто. То, что на высоте человеческого роста производило впечатление плёвого занятия, с третьего этажа выглядело подвигом. Ноги мои приросли к шершавой поверхности, будто намагниченные, руки судорожно скользили по гладкой стене. Откуда-то налетел порывистый ветер и растрепал рубашку. В соседнем номере ругань перешла в драку. Метнулся вперёд и оказался над пропастью меж двух миров. Ветер усиливался, раздувая рубашку словно парус. Люди в номере катались по полу, пьяный гость рычал и бранился. На третьем шаге ноги мои стали ватными, а балкон визуально удалился метра на три.

Внизу раздался собачий лай и к стене подбежала овчарка, размером с телёнка. Её демоническая пасть будто чувствовала вкус моей крови, красные глаза жаждали откусить голову. Ещё парочка шагов, похожих на шарканье восьмидесятилетнего старика, и соседний балкон окажется на расстоянии прыжка.

Прищурил глаза и согнул колени для последнего броска. Главное, ухватиться за перила. С переломанными конечностями собака точно сожрёт.

В соседней комнате раздался пронзительный крик, от которого мышцы мои самопроизвольно завибрировали. Я подскочил на карнизе и сорвался. Собака чуть не проглотила язык от удовольствия. И не будь мои пальцы достаточно цепки, чтобы ухватиться за край каменной полоски, лежать бы мне покусанному в местной клинике.

Дождь хлестал пальцы и омывал карниз, делая его гладким, будто лёд. Мелким перехватом достиг соседнего балкона и ухватился за перила. Борьба к этому времени закончилась и в тёмной комнате царила тишина. Ругая всех ангелов и чертей, мокрый и изнеможенный, я выбил дверь и влетел в номер.

Резкий перегар ударил в нос. Поскользнулся и упал в какую-то жидкость. Липкая и противная, она пристала к одежде и коже. Сомнений не оставалось, в комнате труп. Чёрный Эрик в одночасье скрылся с места преступления. Что затеял этот мучитель против Лизы.

Сбив по дороге несколько стульев, я добрался до прихожей и нащупал выключатель. Свет озарил комнату, привнеся больше вопросов, нежели ответов. Кровь невинными детскими кляксами расползлась по полу, шлейф её проходил от двери до середины комнаты. Труп лежал у окна. Всюду осколки битого стекла. Залитая кровью сигарета шипела и испускала дым.

Я снял мокрую от крови и дождя рубашку. Сердце учащённо билось, а кончики пальцев дрожали. Следы на полу указывали, что жертва рвалась к двери. Но почему бедняга не закричал. Был слишком пьян или ему перерезали горло. Подойдя к трупу и перевернув его, я отскочил назад. Вместо пьяного незнакомца на полу лежал Эрик. Из горла торчала «розочка» бутылки. Кровь текла по стеклу и оседала на пол.

Крауц моргнул. Его нижняя губа скривилась в приступе боли, а на глазах выступили слёзы. Бесполезным усилием он потянулся рукой к горлу. Но ладонь упала в области груди. Тогда Эрик уставился с безмолвной просьбой. Тяжёлое решение. Рано или поздно Крауц всё равно умер бы. Но лишать его жизни собственными руками…

Это не та школа, которой ты нас учил. Он не сопротивлялся, не грозился убить. В его глазах не горела ненависть. Эрик попросил одолжение. И я выдернул бутылку…

Глава 44

Злосчастный осколок явился поводом моего ареста. Закон слеп, когда им умело пользуются. Серые двухцветные стены камеры, решётка перед глазами, тусклая лампочка над головой и запах испражнений… Гнетущие мысли разрывают голову. Заключённым не разрешают носить шнурков. Каждые полчаса появляется желание свести счёты с жизнью…

Когда люди в форме без предупреждения ворвались в номер, я стоял с осколком бутылки в руках над трупом. Если вы наблюдали солнечное затмение через тёмные очки, то поймёте, какая чернота возникла перед глазами. Крики, угрозы, оружие… Меня попросили облегчить страдания. Разве это плохо. Разве противозаконно. Но дула пистолетов ничего не слышали. Истеричный голос приказывал лечь на пол.

Бросаю бутылку в сторону и выполняю приказ. Любое неподчинение и обратная реакция. Наручники щёлкают на запястьях, и чья-то бездушная рука хватает меня за плечо.

В стране нашей испокон веков выше закона власть и деньги. Два дня ноги моей не было в особняке, и Александр Викторович принял меры.

Не очень обрадовала весть, что старик приехал ко мне. Но только он способен был распутать дело и восстановить справедливость.

Охранник отвёл меня в маленький кабинет, посреди которого стояли два стула. Мне не терпелось предупредить Александра Викторовича об опасности, грозящей Лизе. Несколько раз прокрутил в голове предстоящий разговор. Со всех ракурсов голые факты доказывали абсурдность истории.

Старик вошёл в комнату и захлопнул дверь. Его монолитное лицо не изменилось, зато глаза говорили о многом. Ярость, гнев, желание расправиться с неугодным перемешались с любовью к дочери и её мольбами. Он сел на стул и закурил. Пустая комната, глубокие затяжки, покашливание охранника за дверью давили на нервы, приказывали упасть на колени и молить о пощаде. Но плох тот актёр, что выдаёт слабости героя.

Я не сводил взгляда с переносицы Александра Викторовича. Его густые брови то сдвигались, в попытке разгадать мой замысел, то безвыходно расходились в стороны. Он вздыхал, и затяжки его становились слабее.

— Какую игру ты затеял? — спросил старик, когда сигара превратилась в жалкий окурок. — Я встречался с шулерами, мошенниками, душевнобольными маньяками…

— Я живу независимо от обстоятельств. Они убивают человеческое.

— Считаешь себя выше и умнее других…

— Нет. Но идя против течения, наталкиваешься на подводные камни. Попутчики бросают их под ноги в неподходящие моменты.

Александр Викторович кивнул. Сам не раз попадался на подобные уловки.

Мой рассказ старик слушал внимательно и сосредоточенно. Он не перебивал и не переспрашивал. Я старался не упускать деталей, рассказал даже о собаке с демонической пастью.

По окончании монолога Александр Викторович вышел из комнаты и приказал охраннику никого не пускать. А через два часа меня освободили.

Внедорожник хозяина стоял чуть поодаль от участка. За руль сел Александр Викторович. Без охраны и водителя. Как только дверь захлопнулась, он надавил на газ и помчался в сторону особняка. Он молчал и непрерывно курил сигарету. По салону летали нотки классической музыки, заглушаемые шуршанием ветра. Старик оглядывался по сторонам, по-прежнему не желая ничего объяснять. Внедорожник наращивал скорость с каждым километром.

На одном из поворотов старик затормозил. Машину развернуло и занесло в грязь. То, что творилось в голове старика, выплеснулось наружу. Скулы его задрожали, из красных глаз хлынули слёзы. Он опустил голову на руль и зарыдал. Страшнее того момента я не видел. Больше всего я испугался за Лизу.

— Это жена… Это всё её проделки, — сквозь всхлипывания прошептал старик. — Уезжайте из особняка как можно скорее. Если Лена догадается, она убьёт и меня, и вас. Не задавайте вопросов, разговоры тут не помогут.

Волнение старика по инерции передалось и мне. Лиза единственный ребёнок, из-за которого я не опустил руки. Александр Викторович отвёз меня на делянку к леснику и заверил, что завтра приедет с Лизой.

Глава 45

В сумерках я привёл мысли в порядок. Завтра уедем с Лизой в столицу. Денег на первое время хватит. Лет на пять забудем об актёрской школе, но Лиза за год всех нагонит.

Тянуло в сон. Сказывалась усталость двух бессонных ночей. Лёг на большую дубовую кровать и осмотрел стены делянки. Грубо отёсанные брёвна, наспех забитые паклей щели, печка-буржуйка в углу… Только резной стол выделялся на общем фоне своеобразной величественностью.

Но вместе с успокоением в голову закрались сомнения. Если убийство в тридцать пятом номере было подстроено Еленой Аркадьевной, то почему убийца Эрика не убил меня. Вообще, гуманизм хозяйки наряду с её угрозами выглядел абсурдно. Хозяйка зубами вцепится в горло Александру Викторовичу, если тот вывезет Лизу. Чем больше размышлений витало в воздухе, тем страннее казалась любовь родителей к дочке. Маниакальная, несущая вред всему семейству.

Делянка стояла в двадцати километрах от особняка, и я отправился к Лизе. Всяко лучше крысиного писка под кроватью…

Ты осуждаешь моё решение. Очередной шаг против обстоятельств. Двадцать километров по стылой слякоти я прошёл за три часа. Сторонился домов и дороги, чтобы не попасть в поле зрения шпионов Елены Аркадьевны. На моё счастье, посреди ночи грянул ливень.

По периметру красной стены курсировали два охранника. Посетовал на плохую погоду. Один из них плюнул и проклял небесную канцелярию. На том и расстались.

Пройти ворота оказалось сложнее. Сторож ревновал меня к старшей дочери хозяев, и цеплялся за любой повод. Ну а грязь на одежде и позднее время оказались сказочным подарком. Он допрашивал меня пятнадцать минут, к концу допроса речь его превратилась в грубую ругань. Я не делал ответных выпадов. Тогда он сказал, что не пустит меня внутрь. Я не выдержал. Схватил его за шкирку и прижал к фонарному столбу. Удары сыпались на немолодого сторожа, будто на козла отпущения. В какой-то момент бедняга потерял сознание.

Оттащил его за будку и вымыл руки в сточной канаве. Понимал ли абсурдность сложившегося положения? Понимал. За умышленное проникновение на частную территорию и хулиганство Елена Аркадьевна три шкуры спустит.

Снял мокрую куртку и накрыл тело сторожа. По-весеннему холодный воздух пробрал меня до последней клеточки мозга.

В прихожей царила темнота. Я никогда не бывал в особняке ночью и не знал, есть ли внутри охранник. Эльза и Марта спали в летнем домике, а комнаты хозяев находились в дальнем конце здания.

На цыпочках двинулся в западное крыло в комнату Лизы. Глаза понемногу привыкли. Раньше не замечал, что гостиная завалена утварью. Тёмные вазы жаждали, чтобы их задели. Портреты, улыбчивые днём, ночью казались угрюмыми, крадущиеся образы… Я превратился в статую. Будто огромный жук, человек перекатывался от одного укрытия к другому, подходя к прихожей.

Меня охватил ужас, когда на руках чёрного паука различил образ девочки. Руки её болтались, будто деревяшки на верёвочках, голова была запрокинута назад.

В висках застучала знакомая песчаная смесь. Не найдя ничего лучше, притаился за колонной.

Тёмная фигура спустилась со ступенек коридора. Я прыгнул, будто леопард на жертву. Обхватил голову руками и повалил на пол. Жертва моя впилась зубами в руку. Крик боли разлетелся по особняку, будто сигнальная сирена. Ребёнок выпал из рук похитителя и распластался на полу.

Мой соперник оказался крепким парнем и выкрутился из захвата. Ответной атакой бросился мне в ноги и повалил на коллекцию ваз. Зазвенел битый фарфор. В тёмной руке я увидел газовый баллончик и нанёс опережающий удар в лицо.

На пороге раздались крики и прихожую залил свет. Яркая вспышка на долю секунды ослепила меня. Соперник полетел к выходу, но тут же был вырублен прикладом автомата.

Александр Викторович спустился через полминуты. Сонный, он не ожидал гостей среди ночи. Челюсть его отвисла, когда он увидел посреди комнаты меня. Вслед за Александром Викторовичем выбежала Елена Аркадьевна. Она замерла, будто нерадивый актёр, попавший на кульминацию спектакля.

Я бросился к девочке и проверил состояние. Пульс нормальный, дыхание ровное. Лиза была без сознания.

Похититель кричал, что это он спас девочку, что это он остановил меня, и что мне надо заломить руки.

Елена Аркадьевна сбежала с лестницы и дала мне пощёчину. Любящая мать первым делом бросилась бы к ребёнку. Плакала бы над ним, умоляла очнуться. А этой стерве главное от меня избавиться. Восстановить единоличную власть в доме.

С похитителя сорвали маску. Кто под ней мог быть? Наёмный убийца, профессиональный вор, безумный маньяк. Но оказался Миша. Растрёпанный, испуганный и злой, он оглядывался по сторонам, всё ещё доказывая, что похищение — моих рук дело.

Александр Викторович склонился над дочкой и проверил пульс. Затем приказал отнести Лизу в детскую комнату. Пока я укладывал девочку, прибежала сонная Марта.

За пару минут Александр Викторович взял себя в руки и переоделся. Он не спрашивал, как я оказался в доме посреди ночи, не интересовался моим самочувствием… Вместе с охранниками мы вышли на улицу и прошли на задний двор.

Страшное предчувствие закралось в душу. Дорога казни, залитая водой и кровью. Александр Викторович достал из кобуры охранника пистолет и приказал Мише опуститься на колени. Миша бормотал, что ни в чём не виноват, что пытался остановить меня и не похищал девочку. Что привёз деньги с собой и оставил их в посёлке. Видя, что ничего не помогает, он приложил ладони к губам и заплакал. Он целовал ботинки Александра Викторовича, умолял дать ещё шанс.

— Говори правду! — крикнул Александр Викторович.

Миша поднял заплаканные глаза. В ночном мраке, под пеленой стекающих струй он выглядел прежним беспомощным ребёнком, который целовал пыльную фотографию.

Меня пронзила жалость к другу детства, но охранник опустил руку на плечо и покачал головой. Старик взвёл курок и прицелился. Восемь миллионов большая сумма, но спокойствие дочери бесценно. Прозвучал выстрел.

Глава 46

Тело трепыхалось в конвульсиях, а старик уже вперил в меня стальной взгляд. Двойственные чувства радости и страха. Радость за девочку и страх, что старик отнимет единственную надежду и укажет на дверь.

— Мне следовало заранее принять меры, — начал он, когда охранники завернули труп в полиэтилен. — Друзья предупреждали, что у подлеца нет денег и он со мной не рассчитается… Но чтобы так цинично, через дочь. С высоты прожитых лет я удивляюсь жестокости мира. Что бы ни привело тебя посреди ночи, предчувствие или сомнение, ты уедешь завтра вместе с Лизой. Корни зла пущены в этот дом и нам с Леной из них не вырваться. Но запомни, если что-то пойдёт не так, найду на краю света…

Согласие означало непрерывное наблюдение за собой до самой смерти. Старик раскаялся в грехах, а потому рвал с детьми все связи. Ради их блага.

Он следил за мной всю жизнь. Рассматривал кандидатов, отбрасывал недостойных. Иначе как объяснить тот факт, что старик отдал дочь в руки человека, которого будто бы знал всего пять месяцев.

На тёмном джипе меня отвезли в знакомую и осточертевшую гостиницу. Номер на втором этаже. Мрачный портье как бы невзначай передал вместе с ключами распечатку посетителей тридцать пятой комнаты.

Скверное чувство тайной игры за спиной не покидало до сегодняшнего дня. Судьба дала выбор, быть королём среди пешек, или пешкой среди королей. Как-то неосознанно выбрал второе. Ключ щёлкнул в дверном замке. Стандартная планировка, стандартная мебель. Даже ощущения знакомые. Поставил ботинки у двери и сел на кровать. В переданной распечатке среди посетителей значился Миша.

Картина событий яркой вспышкой возникла перед глазами. После устройства садовником Эрик снимает номер в «Миритале». Затем на него выходит Миша и предлагает сделку. Деньги взамен информации. Эрик соглашается. Достаёт необходимые снимки, узнаёт расписание охраны. Когда дела Миши рассыпаются в прах, он уговаривает Эрика совершить похищение. Крауц клюёт на золотые горы, но затем трусит и отказывается. В день, когда наши номера оказались соседними. Далее драка, убийство. Горе-политику незачем лишние языки…

Выйдя на балкон, я удостоверился, что соседние номера не заняты. Тёмные стеклянные двери походили на пустые пещерные гроты. С каждым днём руки мои запутывались в сетях чужих пороков и желаний. Только Лиза держала на поверхности неопределённой действительности.

Громкий стук в дверь разбудил рано утром. Весеннее солнце загоралось на горизонте, бросая прозрачные полосы света на небосвод, а машины уже стояли у входа.

— Когда прибудете на место, обязательно сообщите, — с порога заявил Александр Викторович. — Сделайте всё возможное, чтобы Лиза безболезненно восприняла переезд, — он улыбнулся, — оставляю за вами солидную сумму, но не смейте тратить её впустую. Вас испокон веков учили не сорить деньгами. И не дай бог с Лизой что-нибудь случится…

Александр Викторович говорил твёрдо, но красные глаза дрожали. Он всю ночь плакал и не сомкнул глаз. В конце концов, старик расставался с дочерью навсегда.

Через пять минут мы стояли в холле и прощались. Александр Викторович пожал мне руку. Казалось, что никогда после нам не суждено встретиться. Он обнял меня, будто сына.

Но мыслями я был не в холле, а рядом с Лизой. В душе я прыгал и кричал от радости, разговаривал с ней и слушал, слушал, слушал… Лиза моя вторая любовь. Это не любовь между мужчиной и женщиной, какая была между мной и Таней, это тяга разумов, магнитная и непоколебимая. И если первая любовь разбивает сердца, то вторая испепеляет разум. Общение с другими людьми не доставляет удовольствия, они кажутся глупыми и безвольными. Они не двигают разум вперёд, они стопорят развитие, будто блуждающие якоря. И только друг, словно мотор тянет вперёд, вырывает на просторы, на которых никто не был.

К моему удивлению, Лизы в эскорте не оказалось. Охранник запер меня внутри салона и сел рядом. На немые протесты он покачал головой. Всё-то вам знать, господин всезнайка, сидите лучше, да молчите. Внутри вспыхнул гнев. Я готов был выпрыгнуть из окна машины и со сломанными руками вцепиться в горло старика. Но джипы тронулись в путь, а старик остался на крыльце.

Прибыли мы на место часов через пять. Уютный скромный особняк вписывался в общую картину природы. Внешняя отделка его походила на рассыпанную мозаику, узор переходил на тротуар и стопорился у небольшого бассейна. Кованные ворота были шедевром искусства. Грациозные узоры, будто смазанные маслом, блестели на солнце, ангелочки на столбах принимали гостей с распростёртыми объятиями.

Охранник проводил меня в просторную гостиную и заварил два кофе. Наверное, я выглядел настоящей тряпкой, если он спустился до такой услужливости. Моё раскисшее лицо и растаявшее тело не привёл бы в форму даже электрошок. Какой там кофе.

Но охранник прошёл с кружкой мимо меня и поставил кофе на стеклянный столик. Со второго этажа раздался детский голос…

Меня так и подбросило в воздух. Я выбежал на середину залы и позвал Лизу. Она откликнулась и лёгкие шаги её зазвучали на лестнице. Радость пронзила нервы. Пустой дом превратился в родной. Будто меня вырастили в нём и воспитали.

Когда мы обнимались с Лизой посреди светлой комнаты, стоя на огромном расписном ковре, раздался другой женский голос. Это оказалась Оля. Она стояла на балконе несколько повзрослевшая, но такая же прекрасная, как и раньше. У меня дар речи пропал. Никогда ранее ничего подобного не случалось.

Глава 47

Теперь и не помню, как уснул в тот вечер. Мы разговаривали до поздней ночи.

Оля рассказала, что произошло после нападения Миши. Поздним вечером её разбудил телефонный звонок. После дня изнурительных репетиций, она закрылась подушками. Но телефон трезвонил, и нервы Оли не выдержали. Ранее поздними звонками доставали только поклонники, неизвестно откуда бравшие её номера. Признавались в любви, назначали встречи… Оля чуть не нагрубила, но её опередил голос отца. Он говорил шёпотом и боялся. Сон у Оли выдуло начисто.

Отец поведал историю с нападением, сказал, что благодаря мне Лиза осталась цела и невредима (вот уж чего не ожидал от старика). Затем рассказал план, по которому Лиза переедет в другой особняк.

Маниакальный страх Елены Аркадьевны потерять последнюю дочь вылился в истерику. Она твердила, что убьёт всех, кто притронется к дочке. В глубине души мать любила дочь и желала ей счастья. Почти всю ночь Александр Викторович уговаривал жену перевести дочку в другое место. Но Елена Аркадьевна слышать ничего не хотела, пока муж не заикнулся о старшей дочери. Пусть Лиза хотя бы некоторое время погостит за границей. После ожесточённых споров и угроз Елена Аркадьевна согласилась.

Но старик знал, что этим не избавит дочь от опасности. Из сотни похищений одно обязательно сработает. Похищение Лизы предотвратила случайность.

Ради младшей сестры спецрейсом Оля вылетела на родину. Её отвезли в особняк, затем доставили Лизу. Елене Аркадьевне сказали, что она улетела во Францию на полгода.

Всё это хорошо, но мне даже думать не хочется, что стало с нашими охранниками и водителями. Однажды, спустя годы, я побывал в особняке, навестил Марту (Эльза к тому времени ушла на другую работу), но ни одного лица, участвовавшего в нашей перевозке, не увидел.

А тогда, во время пребывания в особняке, мы радовались и наслаждались жизнью. Оля приехала всего на неделю, и мы использовали каждый день по максимуму. Она рассказывала о выступлениях, о поклонниках, о яркой жизни. Благодарила за роль в «Алой розе».

В разговоре я как-то упомянул, что Лиза обладает не меньшим, а может и большим талантом, нежели её сестра. Оля усмехнулась и согласилась. В жизни она много играла.

Между тем, девочка расцвела и превратилась в другого человека. Её рассуждения из области угнетения и боли перешли в область радости и счастья. Неприязнь к родителям незаметно улетучилась.

— Непрерывный вред, как и радость, — говорила она, — одинаково нежелательны для человека. Душа нуждается в подъёмах и падениях так же, как сердце нуждается в ритмичных колебаниях. Мы не боги, чтобы указывать сердцу ритмику биения, так почему же плачем и радуемся в угоду ситуации. Мы смеёмся, когда нам хочется плакать, и плачем, когда нас сжигает корыстное пламя счастья. Я получала удовольствие от лицемерия, не в силах получить положительный заряд откуда-либо ещё.

Слова эти вызвали у меня внутренний протест и восхищение одновременно. С одной стороны, девочка намеренно доставляла боль родителям и прислуге, играла с психологами в кошки мышки, с другой же, Лиза предстала идеалом движения против обстоятельств. Против их бурного течения. Идеалом, которого я так и не достиг.

Вскоре Оля уехала. Она обещала вернуться через три месяца, когда пройдут гастроли. Мы остались с Лизой вдвоём.

Лиза не ходила в местную школу и получала образование по книжкам. Оно и понятно, в местной школе ей пришлось бы тяжело. Среди местной молодёжи, большинству из которой в жизни ничего не надо, вундеркиндам делать нечего. Лиза сама составляла программу и сама её выполняла.

Учёба не была для неё тягостной. Она занималась ей добровольно и получала от свободы выбора удовольствие.

Однажды девочка спросила, почему я не пишу. На ответ, что вдохновение больше не приходит, она издевательски усмехнулась и передала листок с небольшим стихотворением.

— И это без вдохновения, — добавила Лиза, увидев мои удивлённые глаза.

Пуля пронзила моё самолюбие. Это открытый вызов. Лиза видела во мне соперника, произведения которого знал весь мир, а её творчества не знал никто.

Стихотворение Лизы переполняли глубокие чувства. Читать его можно было бесконечно. Десятилетний ребёнок написал то, что мне в принципе не дано написать природой. Но выбрасывать белый флаг не позволило достоинство. Лиза ждала ответа, колкого замечания в свой адрес.

— В стихотворении нет мысли, — сказал я небрежно. — Истинная сила в соединении мысли и чувства.

— Знаю. Только идея и действие порождают бессмертие, — ответила Лиза, — если бы ты сказал, что стихотворение отличное, то прослыл бы дураком. Развиваем диалог. Жду ответа.

Она вышла в сад. Солнце заливало комнату сквозь огромные окна, облака рисовали на полу подвижные узоры. Я упал на диван и засмеялся. Бестия, сущий дьяволёнок. Я желал увидеть самое сильное её произведение. Выжмем из себя все соки, вознесём мысль на грань безумия.

С виду Лиза казалась обыкновенной девочкой. Зеленеющий сад хватал её за тонкие косички, весенний ветер колыхал лёгкую расстегнутую курточку. Она шепталась с деревьями как любой маленький ребёнок. Солнце припекало её непокрытую головку, а непринуждённый смех пробуждал в сердце радость.

Глава 48

Но вызов не покидал меня. К ночи температура подскочила, из-за опустошения болела голова. В комнате лежали исписанные и перечёркнутые листы, сломанные карандаши и ручки. Ни на йоту не приблизился я к стихотворению Лизы. Попытка совместить мысль и чувства окончилась неудачей. Вместо полёта на Марс я упал на старте.

Лиза скорчила гримасу, когда прочитала мой ответ. Не того она ожидала от создателя знаменитой «Алой розы». В глазах девочки колебался вопрос: «Стоит ли продолжать?» Но видя мой испуг, она смягчилась. Вынула из кармана сложенный вчетверо листок и положила на стол. Со стороны я выглядел комично. Взрослый человек будто бы провинился перед ребёнком. За ограниченность мировоззрения и скудность мысли.

Лиза взяла стакан сока. Мои руки сами потянулись к заветному листку, будто к спасительному лекарству. Она издевалась надо мной. Внутренне я ожидал увидеть слияние великого и волшебного с обыденным и простым. Но на деле стихотворение оказалось подобием прошлого. В известных кругах им восхищались бы и восхваляли, но здесь, в тихом особняке, душа моя жаждала большего. Лиза будто бы знала мой уровень и шла вровень. Прочувствуй великое через муки и страдания. Каждый вечер я писал, будто приговорённый, рвал на себе волосы и чуть ли не об стенку долбился, чтобы выбить нужные слова. Они приходили по крупинке, по щепотке. Лиза видела эти маленькие сдвиги и своими стихотворениями подготавливала плодородную почву для нового ростка.

Мы рождали произведения и убивали их в тот же вечер. Творили, пока сон не сковывал очи, пока карандаш не становился молотом конца.

Через месяц заметил интересную деталь. Лиза стала несговорчивой. Будто её выматывало наше соперничество. Через два месяца Лиза сказала, что прекращает наш «диалог», что ей понятна моя планка. Не знаю, что бы ей ответил, если бы не произошло одно знаменательное событие.

Наш особняк находился на окраине небольшого, но чрезвычайно престижного посёлка. За продуктами ездили в местный супермаркет.

Небо затянуло тучами, хлынул неприятный моросящий дождь. Я отправился в посёлок. Противная морось разогнала жителей по домам.

Гуляя по супермаркету, думал о новом стихотворении. Как это ни кощунственно, слабое недомогание Лизы вызвало во мне если не радость, то удовлетворение. Организму требовалась передышка, несколько отрешённых вздохов. Набирая продукты и витая в облаках, чуть не столкнулся с человеком не просто огромных, а гигантских размеров. Этим необъятным существом оказалась женщина. Шеи у неё не было, а тело не имело никакой размерности. Пальцы, будто бы перекачанные гелием, почти не сгибались. Глаза скрывались в жировых прослойках и смотрели на мир через узкие щели между нависшими бровями и вздутыми щеками. Но не её огромные формы были причиной моего удивления. Спустя годы вспыхнули воспоминания. Этим безразмерным существом оказалась Клара. Несколько лет научили меня сдерживать эмоции и оценивать ситуацию. Подавив в себе желание разбить Кларе голову корзинкой, шмыгнул в соседний отдел с овощами и фруктами. Она не успела оглянуться. Меня будто вернули в реальный мир, напомнили о его грязи. Клара взяла пакет сметаны и три баночки йогурта. Грузно двинулась в овощной отдел. Я отвернулся, будто бы выбирая фрукты. Клара заняла большую часть прохода, складывая в корзинку морковь, капусту, салат…

Стоя спиной к предательнице, раздумывал план мщения. Сколько раз грань отчаяния хватала меня за шею. Сколько раз в голове возникали мысли о самоубийстве. Цинизм предательства не простит ни один священник.

— Молодой человек, — раздался позади усталый голос.

Развернуться и ударить, что есть мочи. И бить корзинкой до тех пор, пока на полу вместо головы не останется мокрое пятно.

— Молодой человек, передайте, пожалуйста, апельсины, — повторила Клара.

Боже, с каким наслаждением я взял пачку апельсинов и развернулся. Смотри на смерть, Клара-предательница, смотри и не отворачивайся!

Но Клара и ухом не повела. Поблагодарила за апельсины и двинулась к кассе. У меня ноги подкосились. Она не могла не узнать меня, пусть спустя столько лет. Оплатив покупку, мы друг за другом выехали со стоянки. Неплохую иномарку она себе купила. Стерва. Наверняка живёт в пятиэтажном пентхаусе.

Мы колесили минут пятнадцать, пока не выехали к окраине посёлка. До меня доходили слухи, что здесь, в серых высотках, живёт бедное коренное население. Дождь усилился, скрывая уносящуюся вдаль Клару. Прибавил газу, рискуя вылететь с разбитой дороги.

Клара остановилась у выброшенной на край леса высотки. Здание поражало убогостью. Штукатурка отвалилась, оголив кирпичную кладку. Левый её угол, судя по всему нежилой, частично обвалился. Чёрные дыры зияли в выбитых стёклах, и ветер гудел в них, словно в пещерах. Метровые сосульки, никем не сбиваемые, терпеливо выжидали зазевавшихся путников.

Клара припарковала машину у противоположного подъезда. Остановился в тридцати метрах рядом с убогим спортзалом, больше похожим на барак для бездомных. Как только объект наблюдения исчез в дверях, подбежал к подъезду и вслушался в шаркающую походку Клары. На третьем этаже шаги прекратились. Звон ключей как сигнал к действию. Взлетел тёмным коршуном и схватил девушку за рукав. Испуганная, ничего не понимающая девушка обернулась.

— Клара? — спросил я, совершенно сбитый с толку.

— Лера, — ответила девушка, — зачем вы ищите Клару.

— Хотел повидать старую знакомую, принял вас за неё.

— Клара дома, но вряд ли вам захочется её видеть.

Я назвался Ваней и беззаботно улыбнулся. Лера несколько скисла и отворила внутреннюю дверь. Подобного убожества не видел давно. Ночлежки бомжей, и те благоустроеннее. В прихожей не было обоев, одежда висела на трёх ржавых гвоздях. На двух скрипучих стульях отсутствовала обивка, с потолка сыпалась штукатурка. Чёрные стены ознаменовали недавний пожар, вода на плинтусах — постоянное протекание. Половицы скрипели и грозились в любой момент переломиться. Вместо лампочек на стуле покоились две порядком выгоревшие свечи.

Видя моё удивление, Лера натянуто улыбнулась и повесила куртку на гвоздь.

— Как такое случилось, — вырвалось у меня само собой, — у Клары же были деньги.

— Странно, что она о вас не рассказывала, — отстранённо пробормотала Лера, — как видите, теперь денег нет.

Мы сели на два единственных стула, после чего Лера долго молчала, не зная, с чего начать. Я не торопил девушку, хотя любопытство терзало душу.

— Мы с Кларой родились близняшками, — сказала Лера, — с врождённой предрасположенностью к ожирению. В третьем классе наши веса были как у старшеклассниц, а в пятом не было никого, кто бы весил больше нас. Сами посудите, три года назад мне прописали жесточайшую диету, нарушать которую запретили под угрозой смерти. Три года мой организм мучается от недоедания, а вес всё равно растёт.

Клара старалась кое-как её соблюдать, но не выдержала. У неё деньги появились. Выиграла в лотерею, кажется. Нам никогда не везло в жизни, а тут такой шанс выпал. Не зря говорят, шальные деньги не приносят счастья. Клара сорвалась. Ела всё, о чём раньше и мечтать не могла. Все вечера просиживала в дорогих ресторанах, устраивала банкеты у себя на квартире. Хотела даже замуж выскочить за одного чинушу.

Здоровье подкачало. При среднем росте вес её перевалил за двести килограммов. Положили в больницу. Провели дорогостоящую операцию по удалению жировой прослойки. Несколько месяцев Клара жила, будто в монастыре. Правильно питалась, соблюдала режим. А потом опять за старое.

В общем, после нескольких попаданий на больницу, организм не выдержал и дал сбой. Потребовался каскад операций с последующей длительной реабилитацией. Оставшихся денег не хватило, и мы продали квартиру. Вечерами Клара то проклинала бога последними словами, то вымаливала прощение. Мы перевезли её в посёлок, поближе к природе. Но в глубине души Клара сдалась. Она обвиняла кого угодно, только не себя. Больше всего винила некоего Кирилла, который, будто бы, стал источником всех её проблем, — про себя я порадовался, что не назвал своего истинного имени, — а затем разум её помутнел. Она наотрез отказалась ложиться в больницу, сказала, что перережет себе вены или выпрыгнет из окна. Деньги уплывали стремительным потоком и вскоре у Клары ничего не осталось. К тому времени она с трудом передвигалась, её преследовала отдышка и боли в пояснице. В итоге, Клара очутилась здесь. Вот уже месяц она не встаёт с постели и жалуется на мир. Вы правда хотите её видеть?

Я кивнул. Лера снова тяжело вздохнула и отнесла сумки на кухню. Посреди комнаты капала вода. Монотонный стук о пол сводил с ума после десяти минут, а Клара слышала этот стук каждый день. В углах пищали и скреблись мыши. Истощение заставило их выбежать из укрытий в поисках пищи. Даже чёрные тараканы на стенах выглядели голодными.

Лера зажгла свечу и поманила за собой. Осторожно ступая по полу, будто по минному полю, мы приблизились к полуоткрытой двери. Из комнаты тащило испражнениями. Лера отворила дверь и вошла внутрь. Темнота скрывала в себе нечто огромное и неповоротливое.

Лера поставила свечу на тумбочку и сообщила Кларе о моём приходе. Клара рявкнула что-то в ответ и зашевелилась. Мне почудилось, что вся квартира ходуном заходила. Солнце за окном село и в комнате повис полумрак. За мышами в комнату вползли крысы. Не дай бог остаться в такой квартире одному на ночь. У Клары были миллионы, как она…

— Клара вас ждёт, — сбила мои мысли Лера. — Она сегодня не в духе, так что недолго.

Я прикрыл за собой дверь. В слабом мерцании свечи мне показалось, что вместо человека на кровати лежит гибрид слона и бегемота. Жир свисал с простыни почти до пола, большое одеяло, которое могло бы укрыть собой четырёх человек, не покрывало и половины её тела. Шея, грудь и живот не выделялись. Вся она представляла собой одно большое яйцо. Конечности существа шевелились медленно и короткими рывками, будто у черепахи. Она не поворачивала голову, так как ей пришлось бы повернуть всё своё тело, и почти не разговаривала.

Когда дверь скрипнула, Клара спросила моё имя. Никакого Вани она и в помине не знала. Ответом ей была тишина. С какой лёгкостью можно было закрыть ей рот кляпом и задушить. Сколько горя она принесла и даже не раскаялась.

Тогда я вышел на свет. В глазах Клары сверкнул страх. Хриплый вздох удивления. Клара смотрела на меня и молчала. Её губы дрожали, пытаясь что-то сказать.

Тогда мне открылась истина. Клара не свихнулась и не сошла с ума. Её лицемерие явилось ответной реакцией на жестокость мира. Клара поступила, как поступают многие из нас. Перевалила проблемы на окружающих. И оказалась одна. Глаза её выдали муки страдания и раскаяния. Но где ты была, когда мне требовалась помощь. Почему не плюнула на всё, когда я был на грани. Конечно, обстоятельства диктуют действия. Ты не могла, не смела. Так подыхай среди убожества, рядом с крысами и тараканами.

В дверях я услышал мольбу о помощи. Увидел протянутую руку. Но руки закрыли дверь, а ноги пошли прочь…

Глава 49

Лиза места себе не находила и чуть не расплакалась, когда встретила меня на пороге. Бездушный кретин, как мог оставить ты меня одну. Взял Лизу на руки и сел на пол. Прости, девочка, за все страдания.

Горячий поцелуй в лоб высвободил чувства Лизы. Она разрыдалась и уткнулась мне в грудь. Все обещания никогда больше не оставлять её не возымели действия. Она кричала, что вернётся домой, что больше не хочет здесь жить.

Тогда заплакал я. Не знаю, как это произошло, но слёзы хлынули из моих глаз бурной рекой. Всё, что наболело за эти годы и что копилось внутри, всё это вырвалось. Мы плакали, а когда слёзы наши иссякли, глаза были красными и опухшими.

На дворе стояла глубокая ночь, когда мы, наконец, заговорили друг с другом. Лиза, старательно подбирая слова, извинилась. Мне ничего не оставалось, как признать ошибку.

Я ничего не скрыл от девочки и рассказал о встрече с Кларой. Лиза слушала внимательно, глаза её то вспыхивали от негодования, то наполнялись слезами сочувствия. Моё решение покинуть развалины пятиэтажки девушка встретила истошным криком.

— Ну почему… почему ты не поступил иначе, — кричала Лиза в истерике. — Ты превращаешься в таких, как «они».

Кто такие «они», я узнал много позже, когда в последний раз видел Александра Викторовича. Но тогда, в пустом особняке, мои беспомощные взмахи руками Лиза встретила с ожесточением. Губки её дрожали. Будь у девочки чуть больше сил, она задушила бы меня.

Лиза сбегала на второй этаж и принесла исписанный тетрадный листок. Её стиснутый ротик и вздымающиеся под напором воздуха ноздри означали одно, Лиза принесла своё лучшее произведение. Но таким ли образом хотел я увидеть волшебные строки. В голове промелькнула грустная мысль. С помощью письменных диалогов Лиза поднимала меня на новый уровень, тащила из тёмного водоворота лжи и предательства. Но слепой безумец выпустил спасительную ладошку и вернулся в чашу греха. Каждому прыжку вперёд сопутствовали несколько шагов назад. Внезапное противодействие судьбы оказалось следствием конца игры, главным героем которой был я.

Лиза смотрела на меня проклинающим взглядом. Внутренний голос кричал, что это слабость перед обстоятельствами. Слабость, которую мы с Лизой всю жизнь проклинали. Положил листок на стол. Не сейчас его гениальная суть откроется мне. И не завтра. Ты знаешь срок, милая девочка, не нарушай его ради нашего же блага. Лиза убрала произведение в карман. Её щёки покраснели, она с трудом сдерживала чувства.

Непонятная реакция Лизы на наш разговор вызвала смятение и непонимание. Никогда ранее не давала она волю эмоциям, а тут за один вечер изменилась до неузнаваемости.

Не знаю, когда именно пришла ко мне странная мысль об игре, во сне ли, или в глубоких раздумьях, но подтвердить или опровергнуть её мог лишь один человек.

В последующие два месяца я постоянно сравнивал вес факта и случайности в нашей жизни.

Глава 50

Оля вернулась с гастролей. Счастливая, она бросилась в наши объятия. Успех «Алой розы» оказался ошеломительным. К Оле пришла слава, она с трудом вырывалась из объятий журналистов. От неё веяло энергией праздника, воздух наполнился ароматами свежести и чистоты. Бронзовая кожа напоминала о море и солнце.

Куча заморских подарков обрушилась на нас, будто праздничная мишура. Лизе сестра привезла сборники художественной литературы и гардероб нарядов, мне же достались дорогие часы и пепельница в виде фрегата. В ту ночь свет в доме не гас, и мы веселились до упаду.

На следующее утро почтальон передал большой белый конверт. Находясь в состоянии полусна-полубодрствования, бросил письмо в ящик стола и не открывал до вечера. Ещё бы, Оля явилась недостающим звеном между мной и Лизой. Мы бегали по тихому зелёному саду, грелись на летнем солнышке и слушали Олины истории.

К вечеру я вспомнил о письме и распечатал забытый конверт. В нём сообщалось, что Александр Викторович болен и желает меня видеть. Так же была огромная просьба ничего не сообщать Оле и Лизе и отбыть из особняка под любым предлогом. Признаюсь, сообщение насторожило и огорчило. Покидать особняк в столь счастливое и беззаботное время… Но что делать…

Девочкам сказал, чтопрошёл год с момента моего ухода из университета и что требуется либо забрать документы, либо восстановить обучение.

— Твоё решение? — спросила Оля, несколько расстроенная.

— Возьму академ ещё на год, — ответил я, пожимая плечами.

Приложил все усилия, чтобы Лиза и Оля ничего не заподозрили. И если Оля лишь вздохнула, то Лиза подозрительно прищурила глаза. Но меня отпустила.

По дороге в особняк размышлял о предстоящей встрече. О чём говорить со стариком спустя полгода. Представил его седым, лежащим на кровати. Держит мою руку и исповедуется в грехах. Мурашки по коже пробежали от подобных мыслей. К девочкам вернусь через три дня. Независимо от обстоятельств.

С холма открылся вид на знакомый посёлок. Нутро закрутилось и зарычало, предчувствуя неладное. Пыльные высотки походили на бумажные коробки, вымазанные смолой. Казалось, будто над посёлком несколько дней бушевала пыльная буря. Ветер гонял по улицам вихри, бездомные собаки, поджав хвосты, прятались за мусорными баками. Люди на тротуарах не улыбались. Закричать бы таксисту, чтобы разворачивал машину и летел обратно к Оле и Лизе.

Такси остановилось у знакомой гостиницы. Вывеска «Мириталь» покрылась пылью. Знакомый портье с угрюмым видом выдал ключ от двадцатой комнаты. Он говорил мало, отвечал на вопросы с какой-то необъяснимой злобой. В убийстве Эрика обвинили местного нищего, который, якобы, выполнял мелкие поручения постояльца. Следствие установило, что во время драки оба они были пьяны. На этом и сошлись. А что бездомному? Ему выделили отдельную от всех камеру, с трёхразовым питанием, телевизором и другими мелкими удобствами.

Бросил сумку в угол. Перед глазами возникла картина убийства на третьем этаже. Красные пятна, осколок бутылки в горле… Мир страшен, если люди в нём похожи на зверей.

Достал из кармана шариковую ручку. В тишине и внутренней свободе от соперничества, сделал первые наброски стихотворения. Очередная пустышка, которая понравится Оле и всему миру. Но Лиза на него не взглянет, а если и пробежится глазами, то фыркнет и выбросит в мусорку. Ручка заскользила по бумаге, выводя одну фразу за другой.

Сон накрыл меня глубокой ночью. Пыль улеглась и через открытую дверь балкона в комнату проник свежий воздух. Вместе со свежестью в голове появились новые мысли, новые строчки. Выпил три баночки энергетика, и успокоился, только когда дописал стихотворение.

Наутро сказались недосыпание и долгая изнурительная поездка. У меня поднялась температура, и поездка к старику повисла в воздухе.

В номер постучали. Предварительно высморкавшись, открыл дверь и не поверил глазам. На пороге стояла Елена Аркадьевна. Ищейки сообщили о моём приезде. Вдруг представилось, что женщина явилась просить прощения. У неё же теперь никого не осталось, кроме больного умирающего мужа. В старости люди переосмысливают ошибки прошлого.

Елена Аркадьевна была в лёгком белом костюме. В руках миниатюрная сумочка. Голову покрывала красная широкополая шляпа. Глаза прятались за большими тёмными очками. Она попросила разрешения войти, и я впустил женщину в комнату. Елена Аркадьевна вышла на балкон и достала сигарету. Приготовив два бокала вина и нарезав фруктов, принёс поднос в основную комнату. Елена Аркадьевна вернулась и горько усмехнулась. До вина и фруктов ли ей сейчас было, если она пришла к человеку, от которого пыталась избавиться.

— Как поживают дочери? — спросила женщина после короткой паузы.

— Не знаю.

Короткий ответ поразил Елену Аркадьевну. Она смотрела на меня, будто учённый, изучающий поведение животного.

— Как вы поступите, если узнаете, что письмо было прислано от меня, чтобы отвлечь вас от девочек и вернуть их в особняк. Если воспротивитесь, по дороге попадёте в аварию и никогда больше не увидите ни Олю, ни Лизу. И муж меня не остановит.

Жалкий, жалкий человечишка, снова попался на удочку коварной женщины. С какой наивностью принял я письмо и бросился на зов старика. Он же предупреждал ни при каких условиях не возвращаться в особняк. Я пренебрёг его словами. Елена Аркадьевна взяла бокал и победоносно подняла вверх. Пальцы мои дрожали, глаза потупились в пол. Задушить стерву, всё равно терять нечего. Возвращаться назад глупо и бессмысленно, а без Лизы жизнь похожа на существование.

Елена Аркадьевна сняла очки. Ей доставило удовольствие наблюдать за моими метаниями. Она пришла без охраны, будто понимала, у меня духу не хватит. А пальцы чесались. Сердце гудело.

— Не отчаивайтесь, — сказала Елена Аркадьевна, вставая с кресла. — Я пошутила, а вы нюни распустили. Что смотрите потерянным взглядом. Я готовлю вас к разговору с мужем. Вы его плохо знаете…

Боже, как равнодушно она играла на нервах. Как высокомерно смотрела на мои слабости. Я с трудом сдержался, чтобы не заплакать. Сначала от горя, затем от внезапной радости и собственной наивности. Человек превращается в целевой инструмент, когда появляются рычаги давления. Но вот дилемма. Человек без рычагов — бездушный робот.

Мы вышли на улицу и сели в чёрный лимузин. Утренняя роса осадила пыль и свирели пронзительными мелодиями будили сонных жителей.

— Мой муж очень болен и находится при смерти, — сказала Елена Аркадьевна, как только лимузин тронулся. — Завтра его увозят за границу, и он попросил разыскать вас. Это не составило большого труда. Всё это время вы не выпадали из поля моего зрения. Мне докладывали о каждом шаге в особняке. О вашей ссоре и последующей взаимной переписке. Признаться честно, это я уговорила Мишу похитить Лизу.

Господи, что за чушь несла эта страшная женщина. Подстроить похищение собственной дочери… для чего. Она будто прочитала вопрос в моих глазах.

— Власть, дорогой мой, власть движет нашими поступками и даёт свободу. Во имя власти состоялся наш брак и только ради неё существует до сих пор. С годами Саша стал мягкотелым. Виной тому явились дочери и в особенности Лиза. Первое время во мне бушевало негодование. Мы отпускали наших конкурентов, оставляли сферы влияния. В одно время мы даже особняк закладывали. На силу мне удалось отправить Олю за границу и дела на время пришли в норму. Но Лиза, этот чертёнок, оказалась настоящим, как вы говорите, гением. С самого рождения она завладела сердцем и разумом мужа. Вряд ли Лиза помнит время, когда отец проводил с ней дни и ночи напролёт.

Дела наши стали совсем плохи. Вы считаете себя чистым, считаете, что быть такой, как я, презрительно. Быть может и так, но вы не жили в моём мире и не знаете его правил. Что мне оставалось делать. Только приводить в дом тех, с кем у Саши были проблемы, или тех, с кем он мог бы изменять мне.

Монолог Елены Аркадьевны казался страшным сном. Ещё минута и я очнусь на кровати в особняке. В соседней комнате будет спать Лиза. Скоро приедет Оля…

Но уши слышали, а глаза видели. Елена Аркадьевна не была призраком, хотя называть её человеком язык не поворачивался. Она — идеальный вариант успешного бизнесмена, построившего империю на боли и страданиях других.

Ты говоришь, что Елена Аркадьевна явилась идеалом моей теории о противодействии обстоятельствам. Признаюсь, внутри меня что-то маленькое, но очень злобное, ликовало. Быть может, это был ребёнок, который, стоя под твоим предводительством, приказывал Мише целовать пыльную фотографию. Но прямая дорога когда-нибудь сворачивает. Мы движемся, отчего мысли и поступки меняются. И никакое подчинение или противодействие обстоятельствам не станет оправданием против человечности.

— Когда пришёл момент нашей первой серьёзной ссоры, Лиза, естественно, оказалась рядом, — продолжила женщина, когда лимузин выехал из посёлка. — И когда он ударил, я не защищалась. За меня ответила Лиза. Самое страшное для родителя — ненависть собственного ребёнка. Тогда-то и родилось чувство единовластия. Саша оказался слаб для ноши, которую выбрал. Чем больше замкнутость овладевала Лизой, тем слабее становился муж. Власть перетекла в мои руки. А затем появились вы, божье провидение, и перевернули всё с ног на голову.

Прижавшись к двери, я ощущал себя мышонком в клетке удава. Весь холод севера не мог сравниться с холодом её сердца. Как же она всё просчитала, когда Александр Викторович позвал меня в дом. Прикинулась слабой и беспомощной матерью, лелеющей чадо своё пуще всего на свете. И наивный провинциальный паренёк поверил. Клюнул на подкинутую наживку и попал в мышеловку.

Туман перед глазами лёг плотной пеленой, шёпот мотора превратился в рычание. Елена Аркадьевна позвонила в особняк и приказала доктору караулить на крыльце.

Девочки ничего не знали об играх мамы. С каждой из дочерей она разыграла заведомо выигрышную партию. Все психологи и доктора были лишь ширмой, бесполезной обёрткой.

— У вас, наверное, возник вопрос, почему я вам всё это рассказываю, — безучастно произнесла Елена Аркадьевна, — поверьте, это не отпущение грехов и не исповедь… Скорее, предупреждение. Мужу недолго осталось. У него смертельная болезнь, которая сильно прогрессировала последнее время. Власть перешла ко мне, и никаких рычагов давления иметь над собой я не позволю. Так что держите моих дочерей подальше от особняка. Для их же блага.

Последние слова Елены Аркадьевны явились косвенным отказом от Оли и Лизы. Что ж, так лучше для всех. Душа моя будто бы возрадовалась и на время поборола болезнь. На щеках появилась краска. Хозяйка смотрела в окно. Вместо стройных деревьев и пения счастливой природы ей чудились бизнес центры и непрекращающийся шелест купюр. Что это за мать, которая отказывается от детей ради собственного благополучия. Киборг, мутант…

Глава 51

Лимузин подъехал к особняку и мы вышли из салона. Лес благоухал летним разнотравьем. Сосны подпевали шелесту берёз, птицы отдыхали в раскидистых кронах. Только особняк выглядел ледяной скалой посреди зелёного оазиса. Доктор подбежал с аптечкой в руках.

На пороге сообщили, что Александр Викторович спит и лучше его не беспокоить. Я пожелал отдохнуть в летнем домике.

Несмотря на большую загруженность, Марта уличила минутку и прибежала ко мне. Мы утонули в объятиях друг друга. Марта похудела со времени нашей последней встречи. Потускневшие глаза выдавали горькие бессонные ночи. Да и теперь она всхлипывала, гладя меня по голове. На языке жестов Марта объяснила, что горевала после нашего отъезда, упрашивала старика отпустить к нам, но старик был непреклонен. Немой чернокожей служанке за границей делать нечего.

Попросил её рассказать о событиях, происходивших в особняке со времени нашего отбытия. Марта приготовила два кофе и мы сели за стол.

Как только Лиза уехала из дома, Елена Аркадьевна впала в депрессию (уж я то знаю, какая у неё была депрессия). Она совсем потухла и ходила по особняку, будто призрак. Ни с кем, кроме Эльзы, не разговаривала. Александр Викторович быстро восстановился после утраты и всеми силами помогал жене. Говорил, что за границей Лиза в безопасности, что Оля присмотрит за девочкой. Но Елена Аркадьевна будто бы ничего не слышала. Она выглядела потерянной и совершенно разбитой.

Через две недели её будто подменили. Огонёк засверкал в глазах, хозяйские речи наполнили дом. Александр Викторович был вне себя от радости. Устроил банкет, пригласил друзей. Марта с Эльзой трудились в поте лица, организовывая застолье. Вина заморские, рябчики жаренные, окорока. Салаты разнообразные, фрукты на блюдечках. До утра отмечали выздоровление хозяйки.

А затем сделалось худо с Александром Викторовичем. Врачи констатировали пищевое отравление. Марта покачала головой. Будто бы знала, что недомогание хозяина дело рук Елены Аркадьевны. Хозяйка никого к нему не пускала, кроме врачей. Подносы с едой сама носила, мелкие поручения выполняла.

Марта и не знала, что думать, да только через месяц подслушала разговоры врачей на крыльце. Они говорили, что дело безнадёжно, что Александра Викторовича не вылечить и осталось ему недолго. Один из них отвёл срок, два месяца. Марта заплакала. Александр Викторович вытащил её из приюта, дал образование и устроил в особняк. Всю жизнь она не выезжала дальше посёлка, а теперь услышала, что её покровитель обречён.

Однажды Эльза пришла в летний домик пьяная. У неё день рождения был. Разбудила Марту и позвала вниз. Помада на её лице размазалась, тушь растеклась. Кто-то сильно обидел Эльзу, она долго плакала. Но в домике повеселела и налила спиртного. Предложила Марте. Сонная и усталая, бедняжка стояла перед Эльзой и не знала, что думать. Именинницу вдруг потянуло на разговоры. Она рассказала, как её ухажер, владелец продуктовой лавки, оскорбил Эльзу, а на пощёчину ответил ударом в живот. Женщина в долгу не осталась и послала дружка ко всем чертям. И получила серию ударов.

Эльза сидела за столом и горько улыбалась. Заметив сонные проклевывания Марты, она взбесилась.

— Ты любишь одного хозяина, до других тебе дела нет, — закричала она в истерике. — От статуи большего сочувствия добьёшься.

Эльза метнула стакан в афишу на стене. Марта очнулась и вздрогнула. Часть афиши порвалась, на бумаге растеклись бордовые разводы.

— Это она во всём виновата, — не унималась Эльза, указывая на портрет Оли, — она и её никчёмный папаша. Из-за них хозяйка стала груба и холодна ко мне. Днём она копила злобу, а вечером вымещала на мне. Зачем в углах так грязно, почему ручка не на том месте лежит. Боже, Эльза, ты такая криворукая. Тут слепой убрался бы лучше.

Эльза кричала на весь дом, будто хотела, чтобы и в особняке её услышали. Марта потупила взгляд и перебирала пальцами. Именинница вскочила со стула и разорвала афишу в клочья.

— Я из-за вас страдаю, — кричала она, — вы лишили меня счастливой жизни. Тайный сговор, лицемерие. Боже, за что вы меня невзлюбили… — она вдруг замолчала. — Вам, демонам, не изжить меня со свету. Знаешь, это я подсыпала яд в бокал старику. Он умрёт в страданиях. Елена Аркадьевна специально ездила в столицу за редким порошком. Что молчишь, дура, осталось тебя уничтожить…

Безумная, она бросилась на Марту с намерением задушить бедную девушку. Они бегали вокруг стола до тех пор, пока Эльза в изнеможении не упала на пол. Даже лёжа она обещала перегрызть Марте горло. Когда же Эльза уснула, Марта выбежала из домика и всю ночь провела в гостиной особняка.

Наутро она разыскала Елену Аркадьевну и пересказала все перипетии прошедшей ночи. Хозяйка давно выучила язык жестов и слушала её внимательно. Когда же Марта сообщила об отравлении, женщина охнула и в беспамятстве упала на диван. Марта сбегала на кухню и принесла стакан воды. Когда Елена Аркадьевна пришла в себя, то приказала сию же минуту уволить Эльзу. Списала всё на больную фантазию и нетрезвое состояние. Мало ли что придёт в голову глупой женщине. Хозяйка поблагодарила Марту за помощь и наградила щедрой премией.

Но Марта поняла, что слова Эльзы не были выдумкой. Премия взамен молчания. Девушка бросила обязанности, чтобы поговорить со мной.

К концу разговора она с трудом сдерживала слёзы. В них было всё: страх, отчаяние, мольба о помощи.

Мы простились с обоюдным обещанием встретиться снова. Марта отправилась на работу. Александр Викторович ещё не очнулся и у меня появилось свободное время. Новую прислугу не наняли. Дом пустовал. Поднялся к себе в комнату и замер на пороге. Пульс мой участился, а губы задрожали. На стене висела склеенная афиша «Алой розы». Разводы запечатлелись на ней, будто рубцы, швы пересекали лица героев, а вмятины портили фигуры.

Я провёл по афише рукой и вспомнил замечательные дни, когда мы обедали в летнем домике с Лизой, и вместе вешали афишу на стену.

В тумбочке лежал листок. Отрывок монолога из пьесы. Резкая критика в устах маленького ребёнка. И удивительная проницательность голоса. Лёг на кровать, положив листок на грудь.

Глава 52

Разбудил меня присланный из особняка охранник. Солнце скрылось в кронах деревьев, оставив мир холодной ночи. Мы вышли на крыльцо и закурили. Дрожь прошла по спине, будто электрический ток. Охранник улыбнулся непроизвольному подёргиванию моих плеч и выбросил окурок в серую снежную кашу.

Мы прошли по вымощенной брусчатке в особняк. В голове мелькали эпизоды прошедшего дня, странные предостережения Елены Аркадьевны. Что это за слова, которые выбьют почву у меня из-под ног. После откровений хозяйки даже всемирный потоп не казался катастрофой.

На крыльце горел одинокий тусклый фонарь, будто и не особняк это был вовсе, а морг или склеп. Охранник остановился у входа и снова достал сигарету.

В прихожей стоял полумрак. Грани стеклянных кувшинов мерцали редкими искорками, из глубины комнат доносились нотки классической музыки. Марта будто бы сторожила и почти одновременно со мной появилась в прихожей. Она взволнованно схватила меня за руку и повела на второй этаж.

Никогда ранее я не заходил вглубь особняка. Внутренний его мир, серый и угрюмый, навевал грусть и страх. Мы будто перешли из цветущего благоухающего сада в холодную безжизненную пещеру. Ни одного светильника не горело и портреты на стенах казались чёрными дырами. Их сменили головы убитых животных. Чучела висели по обе стороны коридора в три плотных ряда. Олени, сапсаны, зайцы, волки… Ужасная коллекция выныривала из тёмной бесконечности. Мне показалось, что коллекции не будет конца и что особняк этот, не что иное, как склеп животных.

Я считал головы, чтобы хоть как-то отвлечься от дурных мыслей. Сбился на пятьдесят седьмой и уставился в пол. Всяко лучше, чем смотреть в стеклянные глаза погибшим душам.

Впереди возникла полоска света. Елена Аркадьевна приоткрыла дверь, чтобы нас встретить. Она саркастически улыбнулась, когда увидела моё испуганное недоумевающее лицо. Марта выпустила руку и остановилась. Елена Аркадьевна похлопала меня по плечу и подтолкнула в светлую комнату.

Александр Викторович лежал на кровати и смотрел в потолок. На бледной коже выступили десятки гноящихся болячек. Многие из них лопнули от чесаний, оставив запечённые следы гноя и крови. В комнате стоял запах разложений, тело его иссохло, а пальцы почернели. Старик повернулся и указал на стул. Я послушно сел и уставился в изголовье кровати.

— Как поживают девочки? — хриплым голосом спросил умирающий.

Как поживают девочки. То же самое спросила Елена Аркадьевна, перед тем, как раскрыть свои коварные планы.

— Хорошо.

Александр Викторович приподнялся на подушке и уставился мне в глаза. Ответ его не удовлетворил и он ждал продолжения. Но я промолчал. Тогда он снова заговорил.

— Веришь ли ты в судьбу, друг мой, — Александр Викторович говорил с трудом, выплёвывая каждое слово. — Я смеюсь, когда человек жалуется на судьбу. Негоже нам, достигшим вершины эволюции, жаловаться на судьбу. Видел чучела животных? Им единственным дозволено сетовать на неудачное стечение обстоятельств. А человек сам решает, куда ему идти и где остановиться. И главное, может дать сдачи или отомстить. Месть, это горящая свеча в сердце. Свеча, которой нет у животных. С её помощью мы управляем друзьями и сталкиваем врагов.

Александр Викторович улыбнулся и затих. Ему понравилась собственная мысль, но из-за болезни он быстро уставал. В комнате наступила могильная тишина. Снаружи никто не шуршал. Меня будто заперли в склепе с мертвецом.

— С появлением Лизы всё изменилось, — продолжил старик. — Знаешь, она тяжёлый ребёнок. До определённого времени мы совершаем перед детьми любые поступки, считая, что они ничего не понимают. Но с Лизой всё получилось по-другому. Однажды я сильно выпил и пересказал Лизе всю жизнь. Называл людей управляемым стадом, а жизнь безумной игрой. Но Лиза замотала головой и застучала ножками. Она уверяла, что человек с чистой душой живёт законами морали, что ему чужды стадные правила. Тот разговор стал первой трещиной в наших отношениях. Мне следовало согласиться с дочкой, обнять её и приласкать. Но вместо этого я посмеялся над её пылкими словами и налил себе бокал вина.

Александр Викторович снова остановился. Трясущимися руками он взял со стула платок и вытер губы.

— Боже, почему я был таким дураком, — простонал старик. — Почему отверг доводы собственного дитя. Смастерил ловушку и сам в неё попался. Послушай, Кирилл, обещай мне, что Лиза осуществит свою мечту, — мысли старика сбились. Он схватил меня за руку и сжал со всей своей старческой силой. Будто в горячке он шептал, что многим обязан дочке, что виноват в её сером детстве… Я думал позвать врачей, но старик дёрнул меня за руку и приложил ладонь к губам. — Там заговор, Кирилл. Если выйдешь, больше не вернёшься.

Предусмотрительная Елена Аркадьевна. Старик всё знал. Хозяйка исповедалась мужу. Какое, наверное, удовольствие она получала, когда смотрела в увядающие глаза мужа. Каждое слово как укол в сердце.

Александр Викторович откинулся на подушку и вытер слёзы.

— После спора, девочка отстранилась от меня, — пробормотал он. — Я не хотел, чтобы Лиза выросла дурнушкой. Детские мечты, наивные чувства… всё это разбилось бы в повседневной жизни. Сначала была нянечка, которая переубеждала Лизу, давала ей правильный вектор мысли. Лиза в истерике приказала уволить её. Именно приказала, а не попросила.

Затем попался Ричард. Лиза привязалась к нему. Называла добрым порядочным дядей. Почувствовал зависть. Садовник стал первой жертвой. Нужные люди предоставили его биографию. Ричард родился в бедной семье и испытывал нехватку денег. Что ж, я удовлетворил его жажду. Ричард залез на дерево и отпилил ветку, на которой сидел. Так, ради спора. Высота приличная, но и сумма не маленькая. Мелочь то какая, ногу сломаешь, зато век потом в деньгах не будешь нуждаться. Но Ричард неудачно приземлился и ушиб голову. Три месяца пролежал в больнице, прежде чем выпустили. Лиза обо всём узнала позже. Глаза её потухли, но тут же вспыхнули снова. Есть на свете люди, для которых моральные ценности выше материальных благ.

Старик замолчал. С ужасом я понял, к чему он клонит. Странные события, неожиданные совпадения… всё выстроилось в логическую цепочку.

— Она в тебя верила, — прохрипел старик, — так верила, что в какой-то момент мои убеждения пошатнулись. Более всего поразила твоя биография. Достойный кандидат, требующий тщательного подхода.

Удушить бы старика. Играть чужими судьбами ради собственной прихоти. Лежит, скотина, и ухмыляется.

— Первой ступенью проверки был выстрел на заднем дворе, — монотонно бубнил старик. — Подготовка к основному действу. Если бы ты выбежал и вступился за незнакомого человека, игра бы закончилась. Но ты ничего не сделал. Испугался за собственную жизнь. Почему? Неужели духу не хватило? Второй ступенью стало изнасилование твоей подруги. Ты, словно ошпаренный, бросился на крик девушки. Но остановился, когда узнал актрису. Она погубила твою дорогую и любимую Таню. Месть сковала твои мышцы, заставила наблюдать, но не мешать действу. Ты не думал, что она погибнет? Слабое оправдание перед богом и совестью. Предпоследней ступенью проверки стал Миша. Люди, избившие тебя в подворотне, были наняты мной и мной же убиты на заднем дворе. Смею заметить, Миша знал, что ты лежишь в крови и нуждаешься в помощи. Но за небольшую сумму он пообещал не обращать внимания на пустяки. И ты вновь не простил предателя. На заднем дворе ты мог помиловать его, мог вступиться за старого друга…

Старик вдруг схватился за сердце. Кровь пошла горлом. Теперь его умирающий вид, болезненное состояние не вызывали у меня жалости и сострадания. Елена Аркадьевна отомстила за всех нас, жертв бесчеловечной игры. Быть может, когда-то она сама стала жертвой. До того, как превратилась в тирана. Старик выбросил кровяной платок на пол и собрал последние силы.

— Для последней ступени у меня не хватило здоровья. Дай бог, ты бы и её прошёл, — Александр Викторович ухватился за мой рукав, — но ты получил письмо не ради жалкой исповеди. Биографию твою рассказал мне некий Дима. Сущий дьявол. Позавчера он приходил за деньгами, но Лена ни копейки ему не выплатила. Тогда он пригрозил расправиться с дочерьми. Жена рассмеялась и захлопнула перед ним двери. Ей нет дела до Лизы и Оли, а за мной скоро придёт смерть. Остался только ты, Кирилл. Умоляю, ради всех святых, защити их…

Я выбежал из комнаты, не дослушав старика.

Глава 53

Застывшая дорога перед глазами. Однообразные пейзажи и серое небо над головой. Спидометр показывает сто десять, но кажется, что мы тащимся тише земляного червя. Марта склонила голову и тихо посапывает. В салоне играет шансон. Он режет уши, но водителю нравится. Лишь на редких подъёмах ощущается, как быстро мы летим к родному дому. Нас подбрасывает в воздух и с силой прибивает к сиденью. Марта на минуту просыпается и выглядывает в окно. Те же пейзажи, та же хмурая погода. Она не знает о моём разговоре с хозяином и ни о чём не тревожится. Из головы не вылезает Дима…

Елена Аркадьева не отпускала нас. Хозяйка допытывалась, почему я вылетел из комнаты, будто сумасшедший. Я всё рассказал. Она отпустила Марту. Вместо помощи, она махнула рукой. Для неё дети — бремя необходимости. Залог удержания мужа. Остатки моих нервов вскипели и разлетелись в прах. Схватил её за плечи и высказал всё, что накопилось в душе. Охранники насилу оттащили, а Елена Аркадьевна заявила, чтобы через минуту ни меня, ни моей чернокожей засранки в особняке не было. Марта даже вещи не собрала.

К девочкам мчится маньяк, а в доме даже пистолета нет.

Водитель давит на педаль газа и его ждёт тройное вознаграждение. Перед отъездом выторговал у охранника оружие. Дорога прямая, будто гитарная струна. Оттого и кажется бесконечной.

За окном темнеет. На горизонте появляются огни посёлка. Называю водителю номер гостиницы (вывесок они не имеют) и достаю из бумажника обещанную сумму. Марта радуется предстоящей встрече, но с радостью этой приходится повременить. Девочек в гостинице нет, зато есть удобный двухместный номер. Недоумение Марты списываю на меры предосторожности. Она понимающе кивает и остаётся в номере.

Окончательный мрак спустился на посёлок, когда я покинул гостиницу. Звёзды и луна скрылись за толстой бахромой туч. Прячусь от света редких фонарей, и в каждой встречной фигуре вижу Диму. Заряженный пистолет спрятан в кармане. Улица за улицей я приближаюсь к особняку. Сердце бешено колотится, руки дрожат.

Спящий особняк утопает в зелени. Свет в окнах не горит. Перепрыгиваю через ограду и рысью бегу к фонтану. Ручьи мурлычут убаюкивающую песню. Кажется, в саду промелькнула чья-то фигура. Вытаскиваю пистолет. На кону жизнь Оли и Лизы. Поднимается ветер и шуршание (если таковое было) сливается с гудением деревьев.

Перебегаю к крыльцу и бесшумно открываю дверь. Тени в саду сливаются в загадочном танце и тень Димы множится. Захлопываю за собой дверь. Стены гостиной украшены гирляндами и мишурой, будто в предвкушении праздника. Знакомые плакаты и фотографии лежат на стеклянном столике и диване. Безвкусные светильники уступили место филигранным стеклянным розочкам.

Поднимаюсь на второй этаж и в последний раз оглядываю гостиную. Димы в доме нет.

Открываю дверь в спальню Лизы и успокаиваюсь. Девочка спит, обняв большого пушистого мишку. Её лицо напряженно, щека слегка подрагивает. Раздумья не оставляют её даже во сне. Глажу Лизу по голове и перехожу в следующую комнату. Оля спит так же крепко, как и её сестра. Никаких признаков вторжения. Уютный и спокойный дом.

Вытираю вспотевшие руки. Пора идти. На крыльце вытаскиваю из внутреннего кармана сигарету.

В гостинице меня ждала обеспокоенная Марта. Ночью она пришла разделить со мной радость предстоящей встречи, но соседний номер оказался пуст. Зато на тумбочке лежала распечатанная коробка патронов. Тогда я рассказал правду. Марта плакала, слушая меня. Доктор заявил, что у неё тяжёлое переутомление.

Понимаю, радоваться чужому горю кощунственно, но недомогание Марты развязало руки. Концентрация на Диме. Если он связался с Александром Викторовичем, значит, принципы остались прежними и его появление в посёлке лишь вопрос времени.

Милиция не поверит истории и откажется помогать. К тому же опытный преступник разгадает мой замысел. Сторожить день и ночь в машине далеко и неудобно. Если он появится, то что я сделаю. Спугну его? Нет уж. Не для этого девочки сидят в особняке одни, будто подсадные утки. Жизнь научила одному, горбатого лишь могила исправит.

За небольшую сумму портье согласился никому не называть моего имени. Номер исключён из пользования по техническим причинам. Конец лета и постояльцев в гостинице немного. На моё счастье, последние соседи съехали два дня назад.

Марта пролежит в больнице минимум две недели. Навещаю её каждый день. Она меня гонит, говорит, чтобы за девочками следил. Целую её в лоб и оставляю фрукты, овощи, цветы. Уверяю врача не торопиться, провести полное обследование и, если понадобится, дополнительный курс реабилитации. Врач кивает и прячет купюру в кармане халата.

В магазине меня поймала сестра Клары. Глаза её были заплаканы, руки дрожали. Она умоляла встретится и поговорить. Я упирался, говорил, что занят, что у меня день расписан по минутам. Но она буквально приклеилась. Назначил встречу.

Девушка пришла в номер поздно вечером. Всё это время в голове моей вертелась мысль, как бы поскорее отшить назойливую гостью. Не было сомнения, объектом разговора станет Клара.

Облик Леры оставлял желать лучшего. Тёмно-бордовые мешки под глазами придавали ей сходство с готическим персонажем, пустой взгляд и походка эпилептика указывали на отрешённость и потерю всякой надежды. Лера села на диван и попросила воды. Она выговаривала каждый слог, будто бы забыла слова и заново их вспоминала.

— Что случилось? — вопрос мой прозвучал прямо и грубо.

— Мы с Кларой знаем, что вы добрый и отзывчивый человек, — начала Лера, — и вы обязательно поможете.

Столь щенячье начало вызвало у меня саркастический смех. Смех этот был неприкрытым и враждебным.

— У нас совсем не осталось средств, — продолжала Лера, опустив голову. — То есть, не то, чтобы не осталось… их не хватает для завершения цикла лечения. Последняя операция дорогостоящая и…

— Извините, что перебиваю, — отсёк я, — но позвольте спросить, разве вы не подсчитали ваши затраты до начала лечения? И если затраты казались неподъёмными, откуда вы собирались достать деньги?

Лера смотрела в пол и перебирала пальцами. Что могла ответить женщина, у которой не осталось надежды. Долго ли мучилась Клара, перед тем, как послать сестру к человеку, которого жесточайшим образом предала. Она хваталась за единственную тростинку, последнюю возможность. А я поступил как чёрствый злопамятный змей. Желчь накопилась во мне, будто осадок на дне бочки.

Лера заплакала. Тихо, почти незаметно. Слёзы текли по подбородку и падали на ладони. Она не вставала с дивана, ожидая, наверное, что моё решение изменится. В комнате воцарилась молчание. Молчание это сдавливало грудь. В висках пульсировали потоки мелких ледышек. Я бы закричал, но Лера поднялась и грузной походкой направилась к двери.

За час гостья превратилась в старуху. Перед уходом разрыдалась, будто перед иконой в церкви. Волосы спутались и закрыли ей лицо. Она забыла на диване сумочку. Мне стоило больших усилий передать девушке предмет обихода. Тусклая искра в последнем брошенном взгляде. В ответ, молчание и протянутая сумочка.

— Вы жестокий человек, — сказала она на прощание, — горите в аду вместе с вашими деньгами.

Неудовлетворённое желание влечёт за собой оскорбление. Единственное, на что способна просящая душа. В душе отказавшего бушует агония собственного презрения и сверкают молнии мнительности. Менять решение поздно. Пора на дежурство.

На следующий день купил в магазине парик и накладную бороду. Не помешали и большие солнцезащитные очки. В них меня принимали за инвалида. Медленная походка, специфические манеры. Трость на прогулке как необходимый атрибут. Руки дрожат, дотрагиваясь до предметов. Сыграть сложно, почти невозможно. Но мои старания не проходят даром. Первая проверка на портье. Он дар речи потерял, когда увидел на лестнице бородатого старикашку. Подбежал и как истинный джентльмен предложил помощь. Хриплым голосом поблагодарил портье и взял его за локоть. Портье разоткровенничался, рассказал, что у него племянница тоже слепая. В ответ я посетовал, что слабовидящим тяжело жить в современном обществе. Никакого уважения, одни упрёки.

Портье вывел меня на улицу и пожелал хорошего дня. Солнце, как специально, жарило, и вся моя амуниция быстро вымокла.

Остановившись около особняка, осмотрел лужайку и сад. Оля с Лизой сидели на крыльце и читали книжку. Как близко и как недоступно было моё счастье. Две сладких голубки в паутине грязных игр.

Однажды мы встретились. Во время очередного дежурства Оля и Лиза возвращались из магазина и настигли меня у почтового ящика. Где-то внутри подсознание само добивалось этой встречи. Организм иссыхал от неудовлетворённых желаний общения.

— Добрый день, как прогулка? — непринуждённо спросила Оля, хотя в вопросе её чувствовался подвох.

Моя длинная ветровка и широкополая шляпа вызвали у девушки подозрения.

— Жарко сегодня, — ответил я и тут же добавил, — У меня тело обгорело. Оттого и ношу громоздкие одежды.

Лиза тронула меня за руку. Девочка вгляделась в чёрные очки и прошептала:

— Не надо.

Что мне оставалось делать. Лишь попрощаться и идти дальше.

На съёмной квартире содрал с себя одежду и парик. Лиза обо всём догадалась. Будто рентгеном просветила всю мою сущность. Но как? Господи, она всего лишь ребёнок. Пусть необыкновенный, но всё же ребёнок. Под струёй холодной воды я подумал, что слова Александра Викторовича выдумка, фантазия умирающего, но всё ещё борющегося за власть ума. А если так, то стоит ли ловить за хвост выдумку… Нет. Перед смертью человек очищается от земных пороков, перекладывает их на ближних и отправляется на небеса чистым. В противном случае ад и вечное проклятье. Пора отправляться в гостиницу. Под видом Кирилла.

Далее я избегал встреч с девочками. Превратился в тень особняка и бродил по саду, будто ненасытный дух мести.

Вечером четверга на балконе сверкнул и исчез силуэт Лизы. Не буду врать, во время прогулок около дома и ночных вылазок в сад я неосознанно искал их образы в гостиной, в главной зале и в летней беседке. Будь местный участковый немного внимательнее, давно поймал бы меня за руку и усадил за решётку. Но что поделать, судьба благоволила.

Когда ночь спустилась на сад, и огни в доме потухли, я выбрался из-под укрытия и сделал рейд вокруг дома. Никаких признаков вторжения. Ни окурков, ни мятой травы. Дима хитрый парень и наверняка знает, что его ждёт засада. Но мы хитрее, мы будем ждать до последнего. Если надо, всю жизнь. Будем терпеть лишения и невзгоды, ради спокойствия любимых девочек. В раздумьях чуть не пропустил маленький листок под балконом, ровно под тем местом, где стояла Лиза.

Вернулся в укрытие и в свете луны прочитал стихотворение. Скрытое обращение. Лиза раскусила мой замысел и умоляла вернуться. Всё кончено, писала она, черти покинули мир… остались лишь ангелы. Только ангелы и мы.

Нет, маленькая девочка, ты снова не права, остался один единственный чёрт, но он грязнее и пакостнее остальных. С ним не справится ни один ангел. Только подобный ему. Ты умная, но совсем не опытная. Когда-нибудь ты достигнешь Олимпа, а пока доверься старшим. От меня зависит твоё будущее, в драке разговоры не ведутся.

Лиза каждый день кидала записки с балкона и каждую ночь послания эти исчезали в моём кармане. Непрочитанными.

Через неделю Лера поймала меня в холе гостиницы. Жалость исчезла с её лица, осталась лишь неудовлетворённая ненависть.

— Клара умерла, — сказала девушка, — перед смертью она прокляла вас.

Не дожидаясь ответа, она выбежала из гостиницы. Вечное клеймо опосредованного виновника…

Каждый день я ходил около особняка, постукивая палочкой по краю тротуара. Марта выздоравливала, а тебя всё не было… Записки не умещались в кармане.

Глава 54

Как же глупо и смешно всё это рассказывать. В очередной день моего дежурства у дверей появился невзрачный почтальон. Он носил длинные усы и короткую бородку. Подходя к дому, почтальон мимоходом посмотрел в мою сторону. Хватило единственного взгляда, чтобы всё понять. Трость выпала из моих рук. Ударилась об тротуар и замерла…

Я со всех ног бросился к калитке. Очки полетели в одну сторону, накладная борода и парик в другую. Ты смотрел на моё перевоплощение, будто невинный козлёнок. Непонимающий взгляд, удивлённое лицо. В руках сверкнул пистолет. Ты выронил сумку с письмами и бросился наутёк. Письма летели из-под ног. Теряя равновесие и размахивая руками, я выстрелил. Пуля просвистела рядом с твоим правым ухом. Чертыхаясь, скинул с себя плащ. Ты завернул в людный переулок. Безучастный людской поток проживал очередной серый день. Головы манекенов на механических телах. Ревущий и затухающий шум моторов. Запах шашлыка. Запах жертвы.

Мы перебегаем с одной оживлённой улицы на другую. Ты скрываешься на рынке, но крики продавцов выдают тебя. Что делать? Бежать некуда. Ты поднимаешь левую руку и останавливаешься.

С момента нашей последней встречи ты изменился. Купил очки, отрастил пышные усы. Форма почтальона тебе идёт. Плешь блестит на солнце. Неужели ты думал…

— Слушай, Кирилл, я во многом перед тобой виноват, — говоришь ты, — но…

Не слушаю. Хватит оправдываться и взывать к пощаде. Раньше ты был нормальным мужиком, а теперь превратился в нюню. Прими смерть достойно.

— У меня семья, — оправдываешься ты.

Но разве не ты учил, что ближние есть помеха. Ты ошибался? Всё не так? Никого не волнует. Прошлое мстит, за ошибки надо отвечать. Ты плачешь. Замечательная игра посреди толпы. Мог бы стать актёром. Ты хочешь всё объяснить. Валяй, есть время.

— Судьба дала мне второй шанс, — лепечешь еле как. — Я пересмотрел взгляды. Дни и ночи я замаливал грехи, стоя на коленях перед иконой. У меня не хватило сил вернуться и просить прощения. Большая часть денег отдана в детские дома и приюты.

Ты смотришь в мои глаза и пытаешься разглядеть жалость. Безуспешно. Пустые слова, бесполезные переживания. Ты угроза для Лизы и Оли.

— Видишь, у меня нет ни роскошного особняка, ни дорогой машины. Работаю обыкновенным почтальоном, снимаю квартиру на краю посёлка. Моё нутро изменилось после встречи с…

Никаких имён. Вымышленные, настоящие, неважно. Говори дальше. Басни про её красоту и ум оставь дурачкам.

— Под её влиянием я расстался с деньгами. Она убедила, что второй шанс в жизни не утопия. Получить его возможно лишь расставшись с прошлым. И что же ты думаешь? Полгода разношу газеты и радуюсь жизни. А недавно у нас появилась дочка…

Смеркается. Пропускаю имя вымышленного персонажа мимо ушей. Хитрый волк, ты превратился в пушистую собачонку. Пусти слезу для наглядности. Не можешь. Глупая скотина.

Мы удаляемся от людных улиц. На твоём лице повисает маска волнения. Понимаешь, что не услышали.

— Звонок, — ты указываешь на телефонную будку. — Всего один звонок.

Красный пластиковый скафандр. Как раз для изголовья в гробу. Жар ладони нагрел рукоятку пистолета. Не наговоришься перед смертью. Ступай, зови кого хочешь. Оттягивай момент.

Ты схватил телефонную трубку, будто спасательный круг. Набрал номер. Трясёшься, будто в лихорадке, одежда вымокла и прилипла к телу. Первое сомнение. Невозможно сыграть физиологию. У тебя нет семьи. Маньяк до мозга костей.

Самообман. Кажется, прохожие следят за нами, но это не так. Ты вспотел из-за быстрого бега и жаркой погоды. Ты кричишь на кого-то в трубку, чтобы привлечь моё внимание. Какие ещё карты у тебя в рукаве. Игра ценою в жизнь. Играй, друг мой, играй, чтобы все поверили.

Ты повесил трубку и со злости ударил локтем телефонный аппарат. Трубка повисла на проводе. Закрыл лицо руками, размышляя над следующим шагом. На рубашке в области локтя расцвели алые узоры. Не каждый актёр нанесёт себе увечья ради игры. Играй, друг, у тебя главный просмотр в жизни.

Ты сел на тротуар и засучил рукав. Рваная рана. Кровь залила татуировки, напоминания о старой жизни.

— Она не приедет, — сказал ты.

— Кто не приедет?

— Моя невеста. Сколько раз подобный звонок приводил её в панику, она бросала дела и мчалась в указанное место. В ресторан, где стоял накрытый стол и горели свечи, в парк, к беседке, устланной цветами. Но теперь она не может, у дочки температура.

Браво! Аплодисменты в студию. Подельники бросили тебя, как подыхающего зверя, но ты не теряешь надежды. Берёшь очередную попытку. Сняв рубашку, ты перевязываешь руку. Белая футболка покрылась серыми разводами.

— Оставишь девочку сиротой? — спрашиваешь ты, затягивая узел в локтевом суставе.

Жалость. Одна из реакций жертвы. Одна смерть взамен двух. Неплохой размен в проигрышной партии. Страдания близких не считаются.

— Господи! Не знаю я твоих девочек и не охочусь за ними, — взмолился ты. Встал на колени и вознёс руки к небу.

Многие лицемеры упоминали бога в критических ситуациях. Кому-то он помогал, кого-то не замечал. Как-то будет ныне…

У меня заурчал живот. Тронул тебя за плечо и мы отправились в парк. Аромат выпечки витал над памятником Пушкину. Женщина средних лет, полная и некрасивая, завернула четыре пирожка. Её взгляд не сходил с твоих рук. Улыбнулся и махнул рукой. Производственная травма.

Мы сели на скамейку и поделили пирожки. Ты надкусывал выпечку медленно. Я же проглотил пирожки в два приёма.

— Ты видел других ребят?

— Все они погрязли в криминале. Некоторым достался билет на тот свет.

Вспомнил Мишу. Детская травма придавала ему силы до последнего дня. Бег по течению не привел его на Олимп. Затормозил Александр Викторович. Каждый раз, когда Миша останавливался, перед глазами возникала пыльная фотография. В голове звучал крик предводителя. Целуй, целуй, целуй!!! И наши безучастные глаза. Он снова бежал, боясь оказаться на коленях перед очередным идолом. Мы все были жертвами гнусной идеологии хулигана-выскочки.

— Девочке три месяца, всего лишь три месяца…

И что с того. Ты вербовал парней, не обращая внимания на их возраст. Семь, десять лет. Пятилетнему мальчику дал дымящуюся сигарету. Забудь о жалости.

Второй пирожок ты жевал минут десять. Смотрел в одну точку и не двигался. Будто погрузился в летаргический сон. Солнце огненными зигзагами резало водную гладь пруда, отбивая секунды уходящего дня. Секунды уходящей жизни. У кромки воды лежал огромный валун. Вспомнил учителянемецкого языка. Его грязное, воняющее тело, хрюкающие звуки и злобный взгляд. Удачное место, чтобы поставить точку в истории.

— Три месяца, ей всего три месяца…

Что делать, папаша, такова жизнь. Летний день собрал в парке много народу, но в кармане глушитель. Мы подошли к оживлённой аллее. На секунду я отвернулся, чтобы выбросить в урну жирный пакет из-под пирожков. Уличив момент, ты выхватил из толпы девушку и сдавил шею.

— Прочь от меня! — закричал ты, оттаскивая девушку к зарослям кустарника, — кто-нибудь вызовите милицию.

Старые повадки. Раскрылась твоя истинная сущность. Внимание. Оно для тебя важнее воздуха. Мне всё равно, где тебя убивать…

Ты увидел перед собой дуло пистолета. Девушка завизжала и укусила руку. Толпа зевак рассыпалась. Люди прятались за деревьями, скамейками, камнями. Ты толкнул девушку и нырнул в кусты.

Обратный бег к телефонной будке. Задворки вывели нас на площадь. В какой-то момент ты исчез среди толпы, и у меня болезненно ёкнуло сердце. Хитрец, выждал слабину и скрылся от погони. Господи, если ты побежал к особняку… Дурак, почти поверил в семью и дочку.

Но тут ты вынырнул рядом с такси. Схватил апельсин и метнул в лобовое стекло машины. Ругательства обильным дождём посыпались в мою сторону. Ты перебежал улицу и скрылся в переулке.

Солнце расплавленной каплей упало за горизонт. Жажда мести придавала мне силы, страх гнал тебя вперёд. Ты завернул в подъезд и ракетой взлетел на крышу. Любимая привычка, прятать оружие по всему городу. Пригодилась лыжная подготовка и на последнем пролёте схватил тебя за рубашку.

Ты издал вопль и вырвался из захвата. Кровь хлынула на каменные блоки.

— Моя девочка обязательно придёт, — завопил ты и полез в карман. — У меня кое-что есть для неё.

Мой выстрел прозвучал раньше…

В твоих руках оказалось кольцо. Я всё равно принял бы его за подделку. Но теперь. Странно, почему у тебя нет пистолета. Спрашиваешь, чего мы ждём? На дворе ночь, а ты истекаешь кровью уже который час. Мы ждём маленькую девочку, чьи надежды и веяния не оправдались. Она вынесет вердикт, жить мне или умереть.

Игра закончена. Я признаю поражение. Александр Викторович специально выбрал посёлок, в котором ты обосновался. Ты одумался и начал новую жизнь. Не ты рассказал старику мою биографию. Но страх закрыл мне глаза, старая память вынырнула наружу.

Старик всё сделал, чтобы мы рано или поздно встретились, и чтобы наша встреча стала короткой. Я не выдержал главной проверки. Убил человека.

На лестнице слышны шаги. Оля прочитала сообщение и привезла Лизу… Они поднимаются. Девочка обо всём догадалась. Раздаётся крик отчаяния. Впечатлительная Оля пытается увести Лизу, но девочка вырывается из объятий сестры. Она стоит передо мной, чистая и невинная. Губы её дрожат, из глаз льются слёзы. Что мне делать, маленькая девочка? Плод твоего идеала сгнил изнутри. Что мне делать, скажи? Но девочка колеблется, время застыло… На крыше появляется невеста Димы.

Пролог.

Двадцать пять лет тюрьмы. Достаточный срок, чтобы пересмотреть жизнь. Оля навещает меня раз в неделю, когда бывает в посёлке. Спрашивает о делах, интересуется здоровьем. Вопросы её холодны и бесчувственны, как у банковской служащей. Отвечаю, что всё хорошо, выдавливаю жиденькую улыбку и передаю Оле листок со стихотворениями. Тюремная обстановка накладывает отпечаток на ход мыслей, но я стараюсь писать чисто и задорно, как раньше. Письма эти предназначены Лизе. Прошло десять лет с момента моего заключения, а Лиза ни разу не приходила. Искупить грехи в тысячи раз тяжелее, чем совершить их.

Мои старания не пропадут даром. Вера в прощение держит на плаву.

— Какие новости? — мой хриплый голос кажется тракторным гудением по сравнению с тонким пением Оли.

— Намечаются гастроли в Америку, — отвечает она, сомкнув пальцы в замок. — График работы расписан на три года. Наша трупа гастролирует по всему свету. Пекин, Мельбурн, Лондон.

— Слышал, у тебя жених появился.

— Журналисты вечно из мухи слона делают. Знаешь, у меня есть связи, и когда ты выйдешь… то…

— Не стоит… Срок долгий, неизвестно, что будет.

Молчание. На свободе речь плыла рекой, а теперь… Никогда не думал, что так сложно подобрать слова для пятнадцатиминутного разговора. Оля улыбается и убирает листы со стихотворениями в сумку. Проскакивает мысль, что стихотворения живут до первой мусорки. Незачем молодой девушке переписываться с заключённым.

То говорит разум, а во снах я вижу, как Оля передаёт листы Лизе, как девочка раз за разом перечитывает строки и морщится. Её любимая привычка. Ты можешь лучше. Стремление к идеалу благое дело. После у меня бывает невероятное вдохновение, карандаш скользит по бумаге и только приказ охранника отрывает от поэзии. Бумага стоит дорого. Ещё дороже — карандаши. Но тех малых средств, что остались после смерти Димы, мне хватает. Большая часть моих сбережений переведена на счета его невесты. Глупо искупать обиду деньгами. Но у Димы дочь. Прошло десять лет, как она потеряла отца.

— Тебе здесь дают писать, — нарушает молчание Оля. — Многие хотели бы оценить твоё творчество. Не представляешь, как мало теперь талантливых писателей… ты мог бы…

Вяло машу рукой. Маленькое и скрюченное кричит и скребётся внутри. Это шанс вернуться в жизнь, шанс насладиться успехом своих детищ. Но мрачное и безвольное наваливается на крик и душит его. Сигарета дымится в руках, пальцы дрожат. Когда-то обещал бросить. Не смог. Не смогу и в этот раз. Оля всматривается в мои глаза, ищет хоть каплю надежды. Но безводный зрачок лишь устало моргает.

Оля переключается на Лизу. Её успехи поражают учителей. Нестандартное мышление ставит в тупик метров, вызывает зависть одноклассников. Девочка всю жизнь прожила взаперти и у неё проблемы с адаптацией. Хотели перенаправить в школу для особо одарённых, но Лиза отказалась. Решила стать актрисой, как и её сестра. Связи плюс талант. Её взяли на заметку зарубежные продюсеры.

Радуюсь этой новости и сжимаю ладони, чтобы у девочки всё получилось.

Время заканчивается. Оля берёт сумочку и кивает на прощание. Двадцать пять лет долгий срок для человеческой памяти. Когда-нибудь и она перестанет меня навещать. И тогда я останусь один… Совершенно один.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54