Потерянный парадокс [Фредерик Браун] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Фредерик Браун Потерянный парадокс


Жирная темно-синяя муха вынырнула откуда-то из-за экрана и начала монотонно кружить под потолком аудитории. Профессор Дологан, стоявший у доски, не менее монотонно кружил по определениям и постулатам курса логики, который он читал студентам. Шорти Маккаб сидел на заднем ряду, поглядывая то на профессора, то на муху. Наконец он решил, что наблюдать за мушиными пируэтами все же интереснее. В них было меньше занудства.

— Негативный абсолют, — продолжал профессор Дологан, — образно говоря, не является абсолютно негативным. Противоречие это — только кажущееся. Если поменять порядок слов, они приобретают новое значение. Следовательно…

Шорти Маккаб неслышно вздохнул. Он продолжал следить за мухой, раздумывая, откуда она могла взяться. Наверное, с ближайшей помойки. Шорти даже знал, что в энтомологии такие мухи называются трупными. Тоже странно. Скорее, название осталось с давних времен. Откуда тут взяться трупам? Поблизости нет скотобоен, не говоря уже о полях сражения. Шорти был бы и сам не прочь покружить сейчас над сонной аудиторией и от души пожужжать. Ведь если принять во внимание размеры мухи и громкость жужжания, оно было вполне сопоставимо с ревом авиалайнера.

Опять-таки, если соотнести размеры мухи и круглой пилы, то и здесь уровень производимого мухой шума оказывался выше. Шорти временно отвлекся от мухи и стал думать о круглой пиле. Интересно, а металл ею можно пилить? Ну и нагреется же она тогда. «Наша круглая пила раскалилась добела». Это еще откуда? — подумал Шорти. Наверное, из какого-нибудь детского стишка. Во всяком случае, рифма примитивная. Он стал придумывать другие рифмы, связанные с круглой пилой, и вскоре убедился, что все портит прилагательное «круглая». Он отбросил прилагательное, и дело сразу пошло на лад. «Пильщик пилою пилил пеликана». Шорти понравилось, что все слова начинались с одной буквы. Только несколько смущал перепиленный пеликан. Живодерство какое-то. Уж пусть лучше пилит неодушевленный предмет. «Пильщик пилою пилил пелерину».

— Можно посчитать абсолютное некоей формой бытия, — нудил профессор.

Можно, великодушно согласился Шорти Маккаб. Можно одно принять за другое, за пятое или десятое. И что это мне даст, кроме головной боли? Он вновь переключил внимание на темно-синюю муху, маневры которой становились все интереснее. Муха теперь кружила над доской, постепенно снижаясь. Возможно, она намеревалась приземлиться прямо на голову профессора Дологана и торжествующе зажужжать там.

Шорти не угадал. Муха скрылась позади профессорского стола. Лишившись развлечения, Шорти стал оглядываться по сторонам, подыскивая себе новую пищу для глаз или для ума. Ничего, кроме затылков. И словом перекинуться не с кем — на заднем ряду он был один. Можно, конечно, порассуждать об особенностях роста волос на затылках. Нет, волосы его не занимали.

Шорти стал прикидывать, сколько студентов в аудитории сейчас спят под «колыбельную» Дологана. Выходило, что около половины. Он бы и сам с удовольствием заснул, но не мог. Вчера он допустил глупейшую ошибку, улегшись спать пораньше, и теперь был вынужден сидеть и мучиться.

— Однако, — чуть возвысил голос профессор Дологан, — если мы оставим без внимания нарушение закона вероятности, возникающего из утверждения, что позитивный абсолют меньше абсолютного позитива, это приведет нас…

Ура! Муха выпорхнула из своего тайного укрытия и устремилась ввысь. Достигнув потолка, муха на некоторое время задержалась там, критически осмотрела все лапки, после чего полетела в самый конец аудитории.

Шорти оживился. Если муха и дальше будет двигаться кругами в его сторону, то вскоре окажется в каких-нибудь двух дюймах от его носа. Так оно и случилось. Шорти скосил глаза, продолжая следить за мухой. Она пролетела мимо и…

И ее не стало. Примерно в двенадцати дюймах слева от Шорти Маккаба муха вдруг перестала жужжать и исчезла. Нет, она не скончалась от разрыва мушиного сердца и не рухнула в проход. Она просто…

Исчезла. Вылетев в проход, на расстоянии четырех футов от пола, муха растворилась в воздухе. И ее жужжание тоже растворилось. Во внезапно наступившей тишине голос профессора Дологана зазвучал громче, но ни о чем забавном тот по-прежнему не говорил.

— Создавая нечто посредством допущений, противоречащих факту, мы создаем псевдореальный набор аксиом, являющихся в какой-то мере обратной стороной существующего…

У Шорти Маккаба, продолжавшего глядеть в ту точку пространства, где исчезла темно-синяя муха, непроизвольно вырвалось:

— Уф-ф!

— Вы что-то сказали?

— Простите, профессор, — скороговоркой забормотал Шорти. — Я ничего не сказал. Я… просто откашлялся.

— Так вот. Обратная сторона существующего… О чем я говорил? Ах, да. Мы создаем аксиоматическую основу псевдологики, предлагающей различные ответы на все существующие вопросы.