Удача Фаусти [Белла Ди Корте] (fb2) читать онлайн

Белла Ди Корте Удача Фаусти

Предисловие

Действие «Удачи Фаусти» происходит одновременно с первой книгой саги о семье Фаусти под названием «Человек чести». «Удача Фаусти» — удивительное дополнение к истории Брандо и Скарлетт, тем более что мы с вами познакомимся с ними поближе на этом этапе их жизни (в 90-е годы), а потом уже двинемся дальше вплоть до сегодняшних дней.

Надеюсь, вам понравится!

С любовью,

Белла

1 Скарлетт

— Ставлю на него. — Я повела подбородком в сторону вереницы машин, готовящихся к гонке.

Ты должен знать, что такое удача, когда видишь её. Парень, собирающий деньги, взял у меня купюры, облизал палец и начал пересчитывать. Закончив, он поднял голову.

— Здесь только пять сотен.

Я посмотрела на Вайолет, и она пожала плечами.

— Что не так с пятью сотнями? — поинтересовалась я.

— Чтобы засунуть свою миленькую ручку в этот горшочек, тебе нужно не меньше штуки, милая. — Он дёрнул подбородком в том же направлении. — Если ты хочешь сделать ставку на одну из небольших гонок, то и пяти хватит. Но чтобы остаться в игре с безусловными лидерами — штука.

— Понятно, — сказала я, не совсем понимая, но не желая выглядеть растерянной. — Почему «авторитетная» гонка стоит тысячу, а за все остальные — пятьсот?

Парень засмеялся, а затем задумчиво потёр подбородок, рассматривая меня.

— Ты здесь новенькая, милая?

— Да.

Вайолет толкнула меня локтем в рёбра.

— Имею в виду, на гонках, — пояснила я.

— Ага, я так и подумал. — Он оглядел меня с головы до ног. — У тебя есть парень?

— Какое это имеет отношение к моей ставке?

Я оглянулась назад, не желая пялиться слишком долго. Я чувствовала, что, если сделаю это, мой парень заметит меня. А если заметит? Все ставки были прекращены. Он понятия не имел, что мы с Вайолет по безрассудной прихоти сели в самолёт и полетели в Майами, чтобы воочию увидеть, чем занимаются он и Митч. Мик поведал, что Брандо иногда участвует в гонках за деньги. Вайолет каким-то образом вытянула из него информацию — он даже не понял, что сказал, пока не сказал это. Иногда, сказал Мик, когда ему нужны были дополнительные деньги, он играл в азартные игры или участвовал в гонках. Казалось, Брандо был исключительно хорош и в том, и в другом. Красавица Мэгги была известна в нашем городе как акула бильярда, и он, похоже, пошёл в неё. Не зря мой брат называл Брандо «Семёрка». Я начинала понимать, почему.

Улицы Майами были заполнены людьми, все ждали начала «авторитетной» гонки. Я не была уверена, было ли это обычным делом или нет, но большинство из этих людей ставили серьёзные деньги на гонки. И если то, что я поняла, было правдой, то шансы были в пользу Брандо.

Если минимальная ставка составляла тысячу, то сколько зарабатывал Брандо? И что он терял в случае проигрыша?

Парень пожал плечами, возвращая моё внимание к себе. Он носил чёрные очки стандартной формы, волосы были зачёсаны назад с помощью сильно пахнущего геля для волос, а в кармане лежал защитный чехол для ручек.

— Может быть, он мог бы подкинуть тебе деньжат, если у тебя недостаточно своих.

— У меня есть, — сказала я, роясь в кармане и протягивая ему последние деньги. Нам придётся есть всё, что осталось в номере, и надеяться, что ходячее бедствие не произойдёт до того, как мы вернёмся домой.

Вайолет схватила меня за запястье так быстро, что я машинально отстранилась, пытаясь вырвать руку из её хватки. Не повезло. Она держалась крепко, да так, что от её хватки моя рука начала кровоточить.

— Нам надо идти. Сейчас же! — Она хотела дёрнуть меня в одну сторону, но сборщик денег схватил меня за другую руку, и они потянули меня между собой.

— Тебе нужен квиток, — произнёс он, сощурив глаза в сторону Митча, а затем на меня. Митч смеялся с несколькими парнями, уверенно продвигаясь по направлению к нам. Мы старались не попасться.

Брандо просто взбесится, если узнает, что я улизнула посмотреть, чем он занимается. Он был на связи со мной, как обычно, но утверждал, что должен работать, подзаработать немного деньжат к праздникам. Никогда подумать не могла, что это будет в Майами, на быстрой машине, в то время как собирались незаконные ставки. На самом деле, я даже никогда не видела машину, на которой он участвовал в гонках.

— Я вернусь за ним, — сказала я, пытаясь заставить его ослабить хватку.

— Ты остаёшься и дождёшься своего билета, милая, или никакой игры. Вот как это работает. Мне не нужно, чтобы ты ходила и на каждом углу трезвонила, что я обманываю клиентов. Это настоящая сделка. Ставки в авторитетной гонке высоки.

Я разрывалась между получением того, что он назвал моим «талоном» — билетом, как я предполагала, — и необходимостью бегства с Вайолет. Митч продвигался вперёд и быстро. Его внимание было приковано к двум парням по обе стороны от него, они втроем оживлённо болтали.

— Каковы ставки? — вспылила я. — Сколько может выиграть победитель?

— Тридцать пять штук, — произнёс парень, всё ещё держась за мою руку. Он ждал, когда Вайолет отпустит его, чтобы он мог начать выписывать мой бланк. Но она не отпускала. Она становилась всё более раздражительной. Если бы Митч случайно посмотрел в нашу сторону, мы были бы всё равно что пойманы.

Затем я обдумала то, что сказал этот человек, — тридцать пять тысяч. Зачем Брандо понадобились такие деньги? И как часто он участвовал в этом? Время от времени — вот что сказал Митч. Брандо чаще играл в азартные игры.

— Не говоря уже об уважении, — добавил парень, чтобы это звучало так же важно, как деньги.

— Насколько он хорош? — спросила я, кивая головой позади себя.

— Скарлетт! — зашипела Вайолет.

Я случайно оглянулась и увидела Брандо, стоявшего у машины, на которой он должен был участвовать в гонке, и разговаривавшего с несколькими парнями. Вокруг него постоянно крутились женщины. Красивые женщины, которые заставляли меня чувствовать груз своих лет. Несмотря на то, что женщины вились вокруг Брандо, казалось, тот не обращал внимания ни на одну из них. Однако, когда высокая блондинка с изгибами во всех нужных местах и накладными ресницами прошла мимо, она прижала руку к его груди, что-то говоря ему. Затем она улыбнулась и засмеялась. Он посмотрел на её руку, а затем его губы зашевелились. Через секунду она убрала её, но стояла рядом, болтая со своими подругами, всё ещё бросая призывные взгляды в его сторону. Они все были такими.

— Фаусти? — Парень рассмеялся по-настоящему саркастично. — Есть причина, по которой я стою здесь и собираю такую сумму денег, дорогуша. Лучшие из лучших хотят заполучить его. И люди платят хорошие деньги, чтобы посмотреть. Его отец — легенда автогонок, помимо всего прочего.

— Помимо всего прочего?

Вайолет дёрнула меня так сильно, что я споткнулась, моя куртка вырвалась из рук сборщика денег, и мы рванули, стараясь быть как можно незаметнее, одновременно улепётывая по-быстрому. Митч добрался до парня, собирающего деньги, но кто-то остановил его прямо перед тем, как он заметил нас.

— Эй! — Парень, собиравший деньги, закричал в нашу сторону. Кучка людей уставилась нам вслед. — Вернись сюда! Либо делай ставку, как положено, либо забирай свои деньги!

Секунду спустя, когда мы не остановились, он свистнул, протяжно и резко.

— Ах! — сказала я, отскакивая назад. Вайолет тянула меня за собой, и в суматохе толпы какой-то мужчина шагнул ко мне, остановив моё продвижение вперёд. Наши руки разъединились, и я осталась смотреть в лицо мужчине, которое выглядело не очень дружелюбно. Он был горой мускулов, и по обе стороны его бритой головы на гладкой коже блестели языки пламени чёрных чернил татуировки. Он мог бы размозжить мне голову одним бицепсом.

— Ты слышала Джока, — сказал гигант, указывая подбородком в сторону сборщика денег. — У него нет времени заниматься этим весь день. Делай ставку или забирай свои деньги и уходи.

Я оглянулась назад. Люди открывали и закрывали руки в жесте «Какого хрена», раздражённые, ожидая, когда можно будет сделать ставку. Эта операция была законной, даже если и незаконной. У них была охрана. Митч остановился на мгновение, сузив глаза, пока они не распахнулись от шока.

Я быстро помахала ему рукой и послала полуулыбку. Возможно, это было больше похоже на поморщивание, но я не собиралась спорить с собой по поводу конкретики.

Вайолет подошла и встала рядом со мной и великаном.

— Отвратительно, просто отвратительно, — сказала она, качая головой. — Ты не могла бежать достаточно быстро, Сэнди? А ты ведь балерина!

Гигант положил лапу мне на поясницу, снова подталкивая меня к линии. Митч протиснулся сквозь толпу, и когда он подошёл достаточно близко, он приказал гиганту убрать руку с моей поясницы.

— Она оставила свои деньги и не взяла квитанцию, — сказал он, кивая в мою сторону. — Тут так дела не делаются.

— Она получит свою квитанцию, — сказал Митч, не сводя глаз с лапы мужчины, которая всё ещё касалась моей поясницы. — Но если Фаусти увидит, что ты прикасаешься к его девушке, у тебя может остаться одна рука вместо двух.

— Она? — Он кивнул в мою сторону. — Девушка Фаусти?

Лапа отпустил меня, сделав шаг в сторону, но он всё ещё сохранял зрительный контакт с Митчем.

— Ага, — сказал Митч. — Его девушка.

Мужчина оглядел меня — на этот раз в другом свете.

— Ты уверен, что это девушка Фаусти? — снова спросил он.

Я испустила облегчённый вздох, но его проигнорировали.

— Стал бы я лгать о чём-то подобном, Куджо?

Куджо? Ну и типы.

— Нет, — сказал этот Куджо. Он ещё раз оглядел меня. — Ты уверен, что она не собирается сбежать? Она выглядит быстрой, как заправская беглянка.

Митч шагнул вперёд и взял меня за руку.

— Ага. — Он ухмыльнулся, и его ухмылка не показалась мне такой уж дружелюбной. — Она никуда не денется. Кроме того, она получит свои деньги обратно.

— Получу?

— Да, — произнёс Митч, достаточно легко, но при этом достаточно холодно. — В первую очередь, тебе не следовало делать ставку.

Куджо предложил вернуть мои деньги, и Митч отправил Вайолет с ним за ними. После того, как они ушли, а Вайолет по сравнению с Куджо показалась мне муравьишкой, Митч отвёл меня в сторону и посмотрел на меня сверху вниз, положив руки себе на бёдра. Прежде чем он успел начать читать мне нотацию, я опередила его.

— Что Брандо здесь делает? — поинтересовалась я. — И почему он не сказал мне?

— Ему это не понравится, малыш, — сказал он, сплёвывая в сторону. — Ни капельки.

— Значит, нас будет двое. Мне не нравится, что он не говорит мне о таких вещах.

— Он сказал тебе, что работает.

— И мой счётчик-брехатор определил… что это была чистая ложь.

— Ложь? — Митч засмеялся, даже захрипел. Затем он очухался, как человек в фильме, который смеётся, а затем идёт убивать. — Брандо никогда не лжет. Он работает.

— Так? По мне, так это больше похоже на вечеринку, Митч.

Где-то вдалеке гремел Тупак^[1]. Несколько пар танцевали в такт музыке. Клубы дыма висели вокруг некоторых групп, которые тусовались и болтали между собой. Машины набирали обороты. Быстрые мотоциклы проносились вверх и вниз по улице, некоторые из них выделывали причудливые пируэты, например, выпрыгивали, хлопая покрышками. Это было похоже на Марди Гра^[2] без рамп.

— Вечеринка? — усмехнулся Митч. — Да, это может выглядеть так, но не для него. Это работа. Так Фаусти зарабатывает дополнительные деньги.

— Для чего ему это нужно?

— Задай этот вопрос Семёрке лично, малышка.

Эта стратегия ведения допроса ни к чему меня не привела. И Митч, и Мик были верны Брандо. Митч был предан в большей мере. И единственная причина, по которой я верила, что Вайолет смогла вытянуть из Мика хоть что-то, состояла в том, что она использовала свои губки для сладострастных уговоров.

— Это законно? — Я знала, что нет, но всё равно спросила. Я ещё не была готова к тому, чтобы меня потащили на аудиенцию к Семёрке.

Митч покачал головой.

— Ни капельки. — Мгновение мы смотрели друг на друга, и выражение его лица смягчилось. — Послушай, малышка. Бери свои деньги и уходи. Если он узнает, что ты здесь, он не сможет…

Мускулистая рука скользнула по моей шее, и её хозяин улыбнулся Митчу, прервав его. Вайолет подошла с группой парней — похоже, они были друзьями того, кто держал руку на моей шее. Митч окинул их холодным взглядом, прежде чем кивнул Вайолет, чтобы она встала рядом с ним. Один из парней присвистнул ей, когда она это сделала.

От парня, обнимавшего меня за шею, несло дорогим парфюмом. Ростом он был чуть выше ста восьмидесяти двух сантиметров, а количество жира в его организме, вероятно, равнялось нулю процентов. Голос он имел низкий и глубокий.

— Льюис, — сказал он, притягивая меня ещё ближе. Я попыталась отодвинуться, но он прижал меня к себе. — Надеюсь, что у вас есть деньги наперёд. Я не принимаю чеки, которые отскакивают, отскакивают, отскакивают.

Митч ухмыльнулся ему.

— Если ты не уберёшь свои руки от девушки Фаусти, ты потеряешь больше, чем несколько тысяч и одну из своих рук. Потом он, вероятно, выбьет из тебя ею все дерьмо. А может, засунет тебе в задницу для острастки. Ты же знаешь, какое у него извращённое чувство юмора, когда на него накатывает.

— Девушка Фаусти, да? — Парень посмотрел на меня сверху вниз и широко улыбнулся. — А она экзотическая штучка. Эротичная. Ах, какие ножки. — Он отступил назад и присвистнул, звук пронёсся за то мгновение, пока его взгляд начинался с моих сапог и заканчивался на моих бёдрах. — Вы говорите по-английски? — спросил он меня.

Я прищурилась, глядя на него. Что это должно было значить?

— Ты выглядишь как славянка. — Он усмехнулся, вероятно, потому что прочитал выражение моего лица.

Отчасти он был прав, но я отказалась ему отвечать. Что-то в нём меня настораживало.

— Фаусти сейчас занимается русскими. — Казалось, он на мгновение задумался над этим. — Я могу оценить человека с тонким вкусом. — Он подмигнул мне. — У меня тоже прекрасный вкус, детка. На меня работает русская красавица.

Его сопровождающие засмеялись. Вайолет закатила глаза.

На самом деле у меня были словенские корни, всё ещё славянские, но в другой области, но опять же, сейчас не время спорить, особенно с этим парнем. Он пытался втянуть Митча в драку. Должно быть, слухи распространялись быстро, потому что он, похоже, знал, что я «девушка Брандо» ещё до того, как подошёл. Если уж на то пошло, это, похоже, только усилило его враждебность. Это не было игривым подшучиванием.

Парень показал на свою грудь, потом на меня и очень, очень медленно произнес:

— Я и ты. Вместе.

Затем он сделал жест двумя пальцами. Он обвил их друг вокруг друга, как сделал бы кто-нибудь, дав обещание, которое не собирался выполнять.

Это ты и я, умник, хотела поправить я, но ничего не сказала, ещё больше сощурив глаза.

— Не говори потом, что я тебя не предупреждал, Зик. — Митч вздохнул. Он шагнул вперёд и взял меня за руку, но Зик шагнул ко мне.

— Ты думаешь, мне не всё равно, что думает или чувствует Брандо Фаусти? Просто потому, что он носит фамилию Фаусти, это не значит, что я боюсь его, как эти другие панки.

Фамилию Фаусти?

Митч улыбнулся, тоже не испугавшись.

— Всё ещё болит, да, Зик? Предлагаю тебе забыть об этом.

Глаза Зика блуждали по мне.

— Да, — произнёс он, растягивая это слово. Он выдал ещё одну из своих насмешливых ухмылок. — Я собираюсь отпустить тебя, всё в порядке.

И снова его друзья рассмеялись. Я знала, на что он намекал, и это было направлено на меня. Я была здесь совершенно не в своей лиге. У меня было ощущение, что Брандо сделал что-то с Зиком, что Зик воспринял как личное оскорбление. Я догадывалась, что так оно и было, но отказывалась думать об этом. При этой мысли у меня скрутило живот, а руки сжались в кулаки.

Вайолет поймала мой взгляд, и я заметила, что эта сцена начала её нервировать. Группа людей начала окружать нас, наблюдая, как эти двое обмениваются оскорблениями, словно дикими ударами. Затем толпа расступилась, и Брандо вышел вперёд. Не думаю, что это было заметно кому-то ещё, но я не пропустила вспышку гнева, который, казалось, вспыхнул в его тёмных глазах, прежде чем черты Брандо застыли в его обычной маске.

Чувство, которое я испытывала к нему, было ещё на ранней стадии, но сырое — я была чрезвычайно чувствительна к нему и тонким изменениям его настроения. Хотя я не могла назвать перепады настроения Брандо тонкими, разве что они длились всего несколько драгоценных секунд, прежде чем раствориться в непроницаемой тьме.

Брандо встал передо мной, как стена между мной и Зиком. Митч рассмеялся, отступил назад и встал рядом с Вайолет. Она придвинулась к нему ближе. Должно быть, она тоже почувствовала напряжение. От этого у меня подкашивались колени. Я почувствовала его, когда Брандо вышел на сцену, но дело было не в том, что Брандо чувствовал угрозу с его стороны. Его больше беспокоила я.

— Месть сладка только тогда, когда ты действуешь в соответствии с ней. Если держать её в себе, она становится горькой. — Брандо улыбнулся с уклоном уголка губ немного влево, показав лишь небольшой проблеск зубов. От этого он казался диким, не тем, с кем хочется пересекаться, не обдумав всё хорошенько. Он пошевелил губами. — Лично я предпочитаю, чтобы моя месть подавалась сладкой и тёплой.

Брандо раскрыл руки в жесте, означавшем: «хочешь отомстить — приходи и сделай это».

Зик на мгновение уставился на него, прежде чем шагнуть вперёд, их глаза пересеклись в безмолвном бою. Если у Зика было ноль процентов жира в организме, то у Брандо — отрицательный ноль, и он был выше и шире в плечах. Взгляд Зика на короткую секунду оторвался от взгляда Брандо, обнаружив, что я смотрю на них, а затем он снова повернулся к своему противнику и улыбнулся.

— Месть. Сладкой и тёплой. Лучшее, что может быть после…

— Самое время! — объявил Джок, сборщик денег, подходя к нам ближе. — Самое время! — Он отогнал толпу, подойдя и встав почти между Брандо и Зиком. — Вы оба знаете правила. Если у вас есть аргумент в споре, возьмите его с собой в другое место или потеряйте его на трассе. Нам не нужны неприятности. На кону большие деньги. Завязывается драка, приезжают копы, нам всем крышка.

Гигант и трое его друзей стояли вокруг Джока — сборщика денег, наблюдая за Брандо и Зиком. Блондинка, которая провела рукой по груди Брандо, стояла рядом с одним из охранников, а её друзья окружали её.

Зик улыбнулся и сделал шаг назад, сначала разорвав зрительный контакт. Его взгляд остановился на блондинке.

— Подержанный товар, — произнёс он, ухмыляясь ей. Затем Зик повернулся ко мне. — Приходи ко мне, бэйба. — Он снова применил ко мне эту медленную манеру разговора. — Когда твой парень решит, что ему нужно что-то новенькое. Ты не такая, как все.

Он кокетливо подмигнул мне, прежде чем уйти со своими друзьями.

Блондинка смотрела на Брандо долгую минуту, прежде чем окинула меня взглядом, а затем ушла со своими друзьями. Думаю, что маленькая девочка, которая, по её мнению, не могла говорить по-английски, не стоила её времени. Она и её группа не ушли далеко.

Брандо некоторое время стоял ко мне спиной, прежде чем сделать глубокий, глубокий вдох, повернуться и потащить меня в безлюдное место.

2 Брандо

Она стояла и смотрела на меня так, словно была обиженной стороной.

Один взгляд на неё, танцующую в танцевальной студии её родителей, и я понял, что с ней будут проблемы, но, чёрт возьми, если бы я не упал в её бездну, я бы всё равно согласился на риск без колебаний. Чем больше времени я проводил со Скарлетт, тем больше понимал, что мои чувства не напрасны — однажды я пожертвую своей жизнью ради неё.

Из всех мужчин в толпе она привлекла одного из самых опасных. Зик не был мальчишкой с улицы. У него были связи. Более того, он жаждал мести, но даже в этом случае он не тронул бы её, если бы не считал, что она стоит его времени — месть или нет. Этот ублюдок хотел бы видеть её в своей постели даже без ненависти, которую он испытывал ко мне. Его враждебность только усугубляла ситуацию.

Однако Зик испортил жизнь не тому человеку. Я бы сломал ему руку за то, что он дотронулся до неё, ещё до конца ночи. Или сделал бы что ещё похуже.

— Ты мог бы рассказать мне об этом. — Скарлетт развела руками, указывая на сцену вокруг нас.

— Такая жизнь недостаточно хороша для тебя, — сказал я. — Тебе не следует быть здесь. — Была причина, по которой я никогда ей не говорил. Я не хотел, чтобы ей стало чертовски любопытно, и она сделала именно то, что сделала. Эта толпа не была сливками общества. Большинство из них были замешаны в делах, о которых я не хотел бы, чтобы она знала, а тем более оказывалась в них замешанной.

— Ха! — Скарлетт засмеялась, но в этом не было ничего смешного. Скорее… в твоё грёбаное лицо. — По твоим словам, ничто, даже земля под моими ногами не достаточно хороша для меня. — Скарлетт подняла ботинок, чтобы доказать свою точку зрения.

Я оглядел её с ног до головы. Скарлетт понятия не имела, насколько чертовски великолепной она была. Самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. «Красивая» даже не кажется подходящим словом. Она была больше, чем может описать любое слово.

«Русская» красавица, на которую Зик пускал слюни, дошла до меня в мгновение ока, как горящая спичка до сухого куста. Она была другой, грациозной, с экзотическим взглядом. Она была просто сногсшибательна. Её зелёные глаза могли бы принадлежать редкой кошке. Эти ноги в юбке заставляли мой член дёрнуться в штанах. Слово «совершенство» даже близко не подходило.

— Тогда мы на одной волне, — сказал я. Это было чудо, что я стоял так спокойно, как стоял, а не набросился на него и не разрушил что-нибудь. Зика, для начала.

То, что Скарлетт говорила тихо, было двойным чудом. Это было мирное противостояние, почти устрашающее. В моей голове осмелилось промелькнуть слово «зрелое». Пока, — добавил я, потому что я был итальянцем и немного суеверным. Скарлетт была зрелой во многих отношениях, но в других она всё ещё была наивной.

Её глаза сузились почти до щёлочек.

— Если это недостаточно хорошо для меня, то это недостаточно хорошо и для тебя. Куда ты, туда и я.

Каждый мой мускул напрягся до такой степени, что моё сердце сжалось. Когда я ответил, мой голос прозвучал низко и грубо. Слишком грубо. Мне это не понравилось.

— Это чертовски смелое заявление. Говори то, что имеешь в виду, и имей в виду то, что говоришь, Скарлетт.

Ей потребовалось мгновение, но она поняла меня больше, чем я сам себя. Я не намекал на то, что она лжёт. Я бросил ей вызов, чтобы она подтвердила свои слова. Глаза Скарлетт широко распахнулись, прежде чем всё её существо расслабилось, почти смягчилось, сдаваясь. Даже если она не осознавала этого или не признавала вслух, она всегда знала, что принадлежит мне, а я принадлежу ей. С самого начала моя жизнь вращалась вокруг неё. Я почувствовал это в ту ночь, стоя под водопадом снежинок, наблюдая за тем, как Скарлетт танцевала в окне танцевальной студии своих родителей. Тогда я посвятил себя ей. Своей жизнью и своей душой. Как только моё тело отведало вкус её тела, я понял, что жажда никогда не прекратится. Я был бы готов к этому во всех смыслах, и даже в тех, которые не имеют значения.

Не нужно было быть гением или кем-то, кто чувствовал на таком уровне, как она, чтобы понять, что между нами что-то меняется, что-то, что невозможно изменить.

Отношения между нами постоянно менялись, начиная с той ночи. Её жизнь и моя, казалось, скрутились в такой тугой узел, что никто и ничто никогда не сможет его распутать. Иногда это было чертовски болезненно. Иногда это вызывало во мне эйфорию, превосходящую самый высокий из максимально возможных экстазов. Пропасть, которую нужно было закрыть, жаждала близости, тесноты. Она требовала этого.

Скарлетт использовала свой ботинок, чтобы провести невидимую линию между нами — носок её каблука заскрежетал по земле.

— Я… — Она сделала глубокий, глубокий вдох, медленно выпуская воздух. Уличный фонарь освещал её лицо, отбрасываемые им тени ещё больше подчеркивали её выступающие кости. — Не призывай меня покинуть тебя или отказаться от следования за тобой; ибо куда ты пойдёшь, туда и я пойду, и где ты остановишься, там и я остановлюсь. Где ты умрёшь… — Она тяжело сглотнула, её тонкая, изящная шея напряглась от почти насильственного движения. Я почти видел, как сильно бьётся её сердце, заставляя ткань над ним трепетать с каждым ударом, как бабочка бьётся о клетку. — … умру и я, и там меня похоронят. Куда бы ты ни пошёл, Брандо Фаусти, я пойду туда же за тобой. Моё слово так же хорошо, как твоя кровь.

Ты — моя кровь, женщина. Слова вертелись у меня на кончике языка, но я сдержал их, слишком подавленный, чтобы говорить. Я кивнул один раз, сопротивляясь желанию поднять её и унести отсюда. Скарлетт была молода, но уже полностью посвятила себя тому, что было между нами — этому дикому чувству. Если бы это был огонь, она бы предалась ему, а потом разложила пепел так, чтобы получились буквы моих и её инициалов. Это шокировало меня снова и снова. Как чертовски глубоко я влюбился в неё, и как же дико всё выглядело между нами. Хотя слово «любовь» было ложью. Оно было слишком слабым, чтобы противостоять тому, чем это было на самом деле.

Она тоже кивнула в ответ. Затем Скарлетт сделала шаг ближе ко мне. Легкий ветерок пронёсся мимо, вместе с ним долетел запах алкоголя и сигарный дым. Прядь волос упала ей на лицо, и она убрала её, заправив за ухо. Её волосы были длинными и густыми, тёмно-каштановыми в темноте.

— Я знаю, что ты можешь выиграть, — прошептала она, — но скажи мне, что ты можешь потерять, Фаусти.

Возможно, в чём-то она и была молода, но ей понадобилось меньше секунды, чтобы всё понять. Что бы Зик ни сказал при ней, это заставило шестерёнки любопытства в её голове начать вращаться.

— Семьдесят штук, — сказал я. Другими словами, всё.

— И уважение, — добавила она.

Я пожал плечами.

— Мне не нужно их уважение. Люди будут уважать тебя или не будут. Раса не изменит их мнения обо мне. Но деньги говорят на всех языках. Вот почему я здесь. Мне нужен переводчик — ни больше, ни меньше.

Мы рассматривали друг друга, пока она не повернулась, наблюдая за толпой издалека. Скарлетт не представляла и половины, хотя я знал, что она собрала воедино четверть всего. Тридцать пять тысяч — вот что я мог выиграть, но я снова поставил свои незаработанные тридцать пять тысяч на себя. Личное пари между мной и Зиком. У меня не было ни тридцати пяти тысяч, ни тем более семидесяти, так что, если я проиграю, я получу деньги от Луки, чтобы оплатить свою ставку. Это была капля в море по сравнению с фондом, который он и его семья создали для меня. Семьдесят тысяч — это проценты. Однако к деньгам Фаусти прилагались ниточки, а до сих пор я отказывался быть их марионеткой. Я всегда знал, что когда-нибудь судьба позовёт меня в итальянский род, в мой род, но это будет на моих условиях. Принятие не всегда означает уступчивость — не тогда, когда ты устанавливаешь правила.

Я происходил от одного из самых безжалостных людей в этой монархии. Излишне говорить, что правила этой игры были впитаны с молоком матери. Но если бы я взял его деньги, это означало бы, что я в игре на его правилах и следовал им в течение длительного времени.

У него были люди в толпе, которые ждали исхода. Если бы я проиграл в гонке, они заплатили бы мой долг, а затем заковали бы меня в кандалы и цепи в метафорическом смысле. Это была такая маленькая цена за её счастье. Последствия не имели для меня никакого значения. Дом Сноу, её дом, был единственным местом, где я когда-либо видел истинное удовлетворение на её лице, когда Скарлетт входила. Он был так же хорош, как и у неё. Старина Сноу разрешил мне начать ремонт, но он хотел пятнадцать тысяч. Он дал мне время, но я не был в долгу ни перед кем и решил, как можно скорее уладить наши отношения. Остальные деньги пошли бы на рождественские подарки. У меня было на уме кое-что особенное.

Я участвовал в гонках то тут, то там, в основном на машинах, которые потом разворачивал и продавал, но ничего такого масштабного, как эта. Я был не из тех, кто действует, не подумав. Зик ненавидел меня настолько, что продолжал повышать ставки. Это был не первый раз, когда он приходил ко мне с пари. Однако это был первый раз, когда я согласился участвовать в игре. Месть Зика сработала в мою пользу. Как только деньги окажутся в моём кармане, я получу то, что мне нужно.

Она повернулась и снова посмотрела на меня.

— Ты… с его девушкой?

— Да, но она не принадлежала ему, хотя он и заявил на неё права. Некоторые парни не видят разницы между желанием и обладанием.

— Кажется, он не был согласен.

— Женщина не трахается с другим мужчиной, если она принадлежит кому-то другому.

Скарлетт вздрогнула.

— Она хочет принадлежать тебе, — сказала она.

Я почувствовал, что сейчас начнутся неприятности, возможно, даже взрывоопасные.

— Никто не принадлежит мне, — сказал я.

При этих словах её сердце забилось быстрее, её грудь поднималась и опускалась быстрее. Я мог бы сказать, что она пыталась контролировать своё дыхание и боль, которую пыталась скрыть. Ей было больно, и моё чёртово сердце сжалось. Если бы она сейчас заплакала, я бы пролил кровь.

— Кроме тебя. Ты принадлежишь мне, единственному человеку, месту или вещи. Ты моя. Исключение из всех моих правил.

Прежде чем Скарлетт успела ответить, подбежал Митч, рядом с ним Вайолет.

— Время двигаться, Фаусти, или… ты знаешь правила. Ты проигрываешь.

Хотя Митч и Вайолет вторглись в наше личное пространство, наши взгляды встретились. Это было похоже на звёзды и небо, между нами что-то разжигало желание придвинуться ближе, прикоснуться и обжечься. Скарлетт покачала головой, заправив ещё одну прядь волос за ухо. Она отвернулась от меня. Вайолет взяла её за руку, и они пошли прочь.

— Скарлетт, — сказал я.

Она остановилась, но не повернулась ко мне лицом.

— Рядом со мной, — произнёс я. — Всегда.

Скарлетт ждала, и когда я догнал её, я взял её за руку и повёл к сцене. Когда мы дошли до машины, люди уставились на нас. Скарлетт ещё раз взглянула на блондинку, и к её щекам прилила кровь. Она снова пошла прочь от меня, но, когда Скарлетт повернулась, я зажал в кулак кожаную куртку и развернул её лицом к себе.

Скарлетт врезалась в моё тело с изумлённым «уф!», прежде чем мой рот накрыл её рот и перехватил её дыхание. Моя рука обхватила её мягкую попку, притягивая её к себе ещё ближе, вжимаясь крепче. Было ли это собственническим чувством? Да, так оно и было, чёрт возьми. Я хотел запечатлеть своё имя на каждом дюйме её кожи. Однако я стремился к чему-то более глубокому. Кожа была только первым слоем, слоем, который можно было отмыть начисто, забыть о прикосновении, заменить.

Со временем я заклеймил бы её так глубоко, что она никогда не смогла бы смыть меня с себя дочиста. Скарлетт, блядь, никогда этого не забудет. Не смогла бы.

Поцелуй закончился, она держала глаза закрытыми, пока её сердце колотилось рядом со мной, её руки крепко сжимали мою рубашку. Слеза скатилась по её щеке из уголка одного глаза. Я провёл губами, послеживая путь слезы, впитывая её вкус.

— Пожелай мне удачи, Малышка Балерина, — прошептал я ей на ухо.

Скарлетт вздрогнула.

— Я… — Она сделала глубокий вдох. — Не думаю, что тебе это нужно.

Нет, подумал я. У меня в руках вся удача мира.

3 Скарлетт

Вайолет сжала мою руку.

— Он победит, — сказала она, пытаясь поддержать меня.

Я слабо улыбнулась ей и кивнула, вытирая щёки. Я не была уверена почему, но когда Брандо поцеловал меня, у меня на глаза навернулись слёзы. Поцелуй был наполнен всем тем, что он не мог выразить словами. То, что я сказала ему: «Я иду туда, куда идёшь ты», — тронуло его до глубины души. Казалось, он боролся с эмоциями, когда они угрожали овладеть им.

— Да, — шепчу я. — Именно это он и сделает.

Это не значило, что я не волновалась за него. Случиться может всё, что угодно.

Митч стоял рядом со мной, наблюдая за происходящим. После того, как Брандо отослал меня головокружительным поцелуем, он приказал Митчу стоять рядом со мной и не выпускать меня из виду. Зик стоял в нескольких шагах от меня, попеременно куря свою дорогую сигару, поглядывая в мою сторону и наблюдая за гонкой.

Зик не участвовал в гонках. У него был парень по имени Серхио, который участвовал в гонках вместо него — он просто предоставил тому бабки и машину. Время от времени Зик смотрел в другую сторону, и когда я проследила за его взглядом, я замерла — в воздухе резко повеяло холодом, а по коже побежали мурашки.

Четверо итальянцев, одетых в сшитые на заказ костюмы, стояли вокруг, настороженно наблюдая за происходящим. Никто из них не казался обеспокоенным. Двое, казалось, проявляли любопытство, а двое других выглядели более напряжёнными. Однако все четверо всё время были начеку. Если бы я закрыла глаза и вдохнула, то могла бы поклясться, что почувствовала их запах в воздухе. Они, или очень похожие на них люди, однажды заходили в закусочную, когда мы с Брандо там обедали.

Следили ли они за ним? Или я ошибалась?

Один из них повернулся в мою сторону, и я моргнула, поняв, что уставилась на него. Он кивнул мне и усмехнулся.

Я отвернулась раньше него.

Блондинка и её друзья прошли мимо. Я не понимала, насколько она высокая, пока она не остановилась передо мной. Она возвышалась надо мной, её ноги были почти длиннее моего роста. Впервые она признала моё присутствие.

— Он сломает тебя, малышка, — медленно сказала она. Затем она сделала жест рукой, как будто переламывала ветку пополам. — Он мой. — Блондинка коснулась своей груди. — Как только ты ему надоешь, он вернётся ко мне. Ты долго не протянешь.

— Сдвинься, Тали, — сказал Митч, направляя её рукой, хотя она не двигалась. — Попробуй другой цвет. Зелёный цвет делает тебя бесцветной.

— Ты говоришь на её языке? — спросила блондинка его, кивая на меня.

— Она говорит…

— Нет, — прервал Митч Вайолет. — Только Брандо говорит, — он подмигнул.

Она подмигнула ему и с усмешкой посмотрела на меня, после чего вместе со своими друзьями перешла на другое место для наблюдения за гонкой.

Вайолет пихнула меня локтем.

— Ты ведь понимаешь, что это всё часть всего этого, не так ли?

— Часть… — Мне пришлось прочистить горло. Зелёный не был её цветом, но он казался моим — этот и яростный красный. — Часть чего?

— Того, что ты получишь, когда получишь его. — Вайолет кивнула в сторону машины, в которой сидел Брандо, ожидая начала гонки. — Он исключительно красив и сложен как средиземноморский бог, Сэнди. Он настоящий итальянец и крут до такой степени, что большинство мужчин даже не могут этого понять. Он представляет собой опасное сочетание. Тебе придётся либо смириться, либо отойти от огня. Эта сучка не первая, — Вайолет кашлянула, а затем выплюнула бабёнка, — и точно не последняя. И всё будет становиться только хуже, чем старше он становится. Это факт жизни, что большинство парней с возрастом становятся только сексуальнее. Думай о Брандо как о прекрасном итальянском вине.

Я не нуждалась в напоминании, но предупреждение ударило меня прямо в грудь. У меня перехватило дыхание. Она была права во всём. Самое опасное, что я когда-либо делала в своей жизни или когда-либо сделаю, — это влюбиться в него. Моё сердце — нет, я вся целиком и полностью была в его руках, мне больше ничего не принадлежало. Вайолет предупреждала меня в самом начале. Он был из тех мужчин, с которыми можно переспать один раз ради опыта, но быть с ним надолго казалось невозможным. У такого мужчины, как он, слишком большой выбор, говорила она. Что привело бы к разбитому сердцу для такой, как я — той, у которой, казалось, не было выбора. В тот момент, когда я увидела его, я захотела, возжелала, затосковала по нему. Всегда. Per sempre.^[3] Я чувствовала его в своей крови.

Меня спасло то, что двигатель взревел, и мне не нужно было отвечать. Однако после того, как всё стихло, а до начала гонки оставалась минута или около того, я подумала о том, о чём не подумала спросить Брандо.

— Митч?

Его глаза пристально следили за происходящим, ноги двигались, хотя он и не собирался идти. Митч потянулся за сигаретой за ухом, достал зажигалку из заднего кармана, открыл её и закурил. Он испустил эйфорический вздох, когда первая порция табака коснулась его легких, а белый клуб дыма вылетел наружу, как физическое воплощение его удовлетворения.

Я отмахнулась от дыма и снова позвала его по имени.

Он моргнул.

— Да, малышка?

— Где Брандо взял эту машину? Я никогда не видела её раньше. — У него дома был старый «шевроле», который был в идеальном состоянии — его детище. Эта машина соответствовала машине, на которой ездил Серхио. Всё, что я могла сказать, это то, что она была быстрой.

Медленная улыбка появилась на лице Митча, его глаза не отрывались от так называемого гоночного трека.

— Он выиграл её в споре.

— Ещё одно пари?

— Да, Фаусти приложил все усилия, чтобы добраться сюда. — При этих словах Митч бросил быстрый взгляд на меня, прежде чем вернуться к машине Брандо.

— На что он поставил в этом пари?

— Деньги, которые он ещё не выиграл.

— Понимаю. — Я внезапно ощутила приступ слабости.

Вайолет рассмеялась.

— Ему не хватает уверенности в себе, это точно.

Нет, это определенно не было тем, чего ему не хватало. Но почему он должен был это делать? Весь мир был на его стороне. Внешность. Тело. Сила. И даже если он ненавидел признавать это, сердце. Брандо, на мой взгляд, состоял из всего того, что делало мужчину мужчиной. И ему об этом прекрасно известно.

Джок подошёл поближе к нам, все его гиганты окружили его. Я не понимала, пока они не нависли над ним, насколько профессиональным он казался. Возможно, «карманный защитник» должен был предупредить меня, но я была погружена во всё происходящее.

С тех пор как я заметила итальянцев, у меня по костям пробежал холодок, и я сунула руки в карманы куртки, плотнее прижимаясь к воротнику. Я чувствовала его запах в волокнах, запах кожи, смешанный с запахом мужчины. Я взглянула на женщину, которую Митч называл Тали.

Мой. Он всецело мой.

Даже если её имя на иврите означало «капля росы».

— Ты беспокоишься о ней, малышка?

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что Митч имел в виду блондинку.

— А мне стоит начинать беспокоиться?

Он засмеялся, но, похоже, не издевался.

— Не в этой жизни. Даже не в следующей. Единственная девушка, которой Фаусти когда-либо давал слово, стоит рядом со мной.

— Вайолет?

Я застала его врасплох. Огромный клуб дыма вырвался у Митча изо рта, когда он засмеялся. Он смеялся до тех пор, пока не началась гонка. Казалось, что в одну минуту всё вокруг ожило от голосов и смеха, а в следующую все затихли, когда две машины завели свои двигатели. Один из гигантов Джока встал между машинами.

По его сигналу обе машины сорвались с места быстрее, чем можно себе представить. Это было куда громче, чем я себе представляла. Мы все остались позади в огромном облаке дыма. Как только всё прояснилось, стало ясно, что Брандо совершил прыжок. Он опередил Серхио. Он буквально оставил его в клубах пыли плестись в хвосте. Машина Серхио продолжала вилять, и в какой-то момент я забеспокоилась, что он теряет контроль и во что-нибудь врежется. В толпу, например.

Всё закончилось быстрее, чем я думала. Брандо победил. Я выдохнула, не осознавая, что всё это время задерживала дыхание.

Большая часть толпы аплодировала громче, чем две машины, когда те заводили свои двигатели. Парни вокруг Зика выглядели раздражёнными. Некоторые из них покачали головами. У других были каменные лица, хотя их гнев был осязаем.

Итальянцы подошли ближе к месту гонки.

Как только Брандо подъехал к месту старта, а Серхио приехал как раз за ним, на меня что-то нашло. Не обращая внимания на зовущего меня Митча, я бросилась к Брандо, как только он вышел из машины, и так сильно впечаталась в него, когда мы столкнулись, что у меня перехватило дыхание.

— Ты беспокоилась обо мне, Малышка Балерина. — Его рот дернулся.

— Заткнись и поцелуй меня, Фаусти, — сказала я.

Что он и сделал.

Однако романтический момент длился недолго. Зик подошёл, его люди расступились и окружили Серхио. Я соскользнула с тела Брандо, но он крепко прижимал меня к себе, пока Митч и Вайолет не подошли, и он приказал Митчу проводить меня до машины.

Я отрицательно покачала головой.

— Возвращаемся домой. — Я отказывалась смотреть на Зика. Брандо пристально смотрел в глаза парню, отказываясь опустить глаза первым.

— Иди с Митчем, — сказал он. — Это не займёт много времени.

— Значит, русская шлю…

Прежде чем эти слова слетели с уст Зика, казалось, произошли сразу две вещи. Митч дёрнул меня в сторону, а Брандо схватил голову Зика и швырнул её в окно машины, которое недавно было опущено. Он взял парня за руку — ту руку, которой тот обнимал меня за шею — и вывернул её назад. Я услышала хруст его костей. Брандо оттащил его назад, затем наклонился и что-то сказал ему на ухо слишком тихо, чтобы я могла расслышать. Секундой позже тот упал на землю.

Я стояла там, уставившись на них, не в силах пошевелиться. Только когда рука Брандо легла мне на спину, и я услышала его голос, обращённый к Джоку, — он бросил ему ключи от неизвестной машины, велев добавить деньги к его выигрышу и вычесть деньги за разбитое окно. Я моргнула, осознав, что мы движемся. Не спеша. Мы уходили так, как будто человеку только что не проломили голову, впечатав её в окно, а его рука не висела безвольно на боку.

Мы замедлили шаг, когда подошли к итальянцам. Не настолько, чтобы кто-то ещё заметил, но я заметила. Брандо встретился с ними взглядом, и, казалось, сделал это намеренно.

Я хотела что-то сказать, но зубы стучали слишком сильно, чтобы говорить. Как раз перед тем, как мы дошли до машины, блондинка, Тали, шагнула к нам.

— Тебе бы не пришлось делать этого для меня, — сказала она.

Брови Брандо опустились, а затем поднялись. Секунду спустя он сощурился.

— Я этого и не делал. — Он посмотрел на меня сверху вниз. — Никто не прикасается к тому, что принадлежит мне, кроме меня.

Мои щёки вспыхнули, но я не отвела от него взгляда. Я собиралась повторить её слова, но всё ещё была слишком ошеломлена событиями последнего часа или около того, чтобы ответить. Так много мыслей пронеслось у меня в голове.

Тали хотела заговорить снова, но Брандо опередил её, добравшись до места, где были припаркованы машины. Его «шевроле» был припаркован там. Митч и Вайолет скользнули на заднее сиденье. Он придержал мою дверь открытой, и после того, как я скользнула внутрь, я открыла дверь с его стороны.

Я чувствовала, как адреналин бурлит в его крови. Брандо бился в моих барабанных перепонках, подобно сердцу. И что-то ещё мчалось по этим венам. Удовлетворение. Оно почти оставило сладкий привкус во рту, хотя горло жгло кислотой. Я знала, что кайф, который он испытывал, был не только от гонки. Это было из-за того, что он сделал с Зиком.

— Мы едем домой? — спросила я.

Брандо завёл машину, включил фары, а затем завёл мотор, прежде чем плавно вырулить на дорогу. Эта машина обладала такой же мощностью, как и те, что участвовали в гонках. Я уже видела такую раньше, когда гоняла на другой старой машине. Я ощущала, как лошадиные силы вибрируют у меня под ногами. Брандо взглянул в зеркало заднего вида, и в его тёмных глазах отразились огни. Позади нас стояли вереницы машин, все пытались уехать одновременно. Брандо и Серхио были главной достопримечательностью, их держали в самом конце.

— Нет, — произнес он. — Мы остаемся здесь. С таким же успехом можно провести выходные.

Вайолет взвыла на заднем сиденье.

Брандо взглянул на меня с озорством в этих бездонных глазах, и я слегка улыбнулась ему. Он объехал пробку, пользуясь аварийной полосой, как будто он был в розыске, но всё было совсем наоборот. Он владел этими улицами, как владел сердцем в моей груди.

4 Скарлетт

После того, как Брандо забрал наши сумки из отеля, комнату в котором мы с Вайолет забронировали, он отвёз нас в роскошный отель с великолепным видом на пляж. Моё лицо вспыхнуло, когда клерк за стойкой обратился к нам как к мистеру и миссис Фаусти. Брандо не потрудился поправить его. Он также забронировал номер люкс для Вайолет и Митча. Брандо предложил снять каждому из них по комнате, но они оба покачали головами.

— Я лучше присмотрю за ней, — сказал Митч, кивая в сторону Вайолет.

Она показала ему язык.

— Почему ты не участвовал в гонках на своём «шевроле»? — спросила я, когда мы вошли в лифт.

Он поднял мою руку, целуя точку пульса.

— Она на пенсии. Я говорил тебе, что выиграл её в пари?

— Да, — ответила я. — Верно.

— Парень, у которого она была до меня, держал её на привязи. Я поклялся, что не буду этого делать.

— Ты ведёшь себя так, как будто она твоя женщина, — сказала я, смеясь.

— Мы не скажем ей о тебе, — подмигнул мне Брандо.

Я засмеялась ещё громче. Он был серьёзен.

— Значит, я твоя подружка на стороне?

Он ухмыльнулся.

— Сначала я дал ей клятву. Пари есть пари.

Я попыталась толкнуть Брандо локтем, но он увернулся. Вайолет и Митч тоже засмеялись.

Выйдя из лифта, они отправились на поиски своего номера, а мы отправились на поиски нашего. Там ждал посыльный с нашими двумя сумками. Брандо дал ему чаевые, и он исчез, дверь за ним закрылась с тихим щелчком.

— Итак… — произнесла я, осматривая это место, поворачиваясь к нему лицом, как только всё поняла. Я планировала сказать, что мы останемся в Майами на выходные? Но слова застряли у меня в горле, когда я обнаружила, что Брандо наблюдает за мной. Его лицо было серьёзным, а эти глаза… У меня перехватило дыхание.

Он изогнул указательный палец в мою сторону, подзывая.

— Ты хочешь меня? — Мой голос прозвучал тихо.

Брандо поднял указательный палец и сделал тот же жест. Он не сказал бы мне больше ни слова. Или?.. Что бы он сделал? В тот момент я была слишком труслива, чтобы это выяснять. Адреналин всё ещё струился по его венам, а на языке ощущался сладкий вкус победы с привкусом мести.

Я медленно подошла к Брандо. Когда я была уже достаточно близко, он протянул руку и схватил меня. Я ахнула, впечатавшись в его тело. Брандо был твёрд, как скала, а глаза не стали более податливыми. Тепло, исходящее от него, было жарче, чем солнце Майами в летнее время.

Он рукой обхватил меня за попку, совсем как на гонках, крепко прижав меня к себе. Свободной рукой Брандо приподнял мой подбородок, так что я была вынуждена встретиться с его настойчивым взглядом. Мои глаза отчаянно хотели поддаться его силе, мой рот был близок к тому, чтобы закричать: «Я сдаюсь!» Но мне было слишком любопытно узнать, что у него на уме, прежде чем полностью сдаться. Он всё ещё учил меня, что значит принадлежать ему. Однако я быстро училась.

Мы исследовали глубины интимной близости, но он сказал мне, что не хочет испортить то, что было между нами, и для него это означало не спешить прыгать в постель. Перед этой поездкой мы начали дурачиться на диване Красавицы Мэгги, и, желая его так сильно, что было больно, я засунула руку ему в штаны.

Я хотела проделать это снова. Более того, я хотела принадлежать Брандо так, как никогда не принадлежала никому другому. Я хотела отдать ему всю себя, а он должен был отдать мне всего себя.

Мы смотрели друг на друга… я даже не знаю, как долго, пока его язык не смочил нижнюю губу, а зубы не прошлись по ней. Тик на его челюсти можно было сравнить с пульсом.

— Думал, ты вернулась домой, — сказал Брандо низким и почти холодным голосом. — Я не знал, где ты была.

Мои глаза исследовали его взгляд, не находя в нём ничего приятного. Если в лифте в его глазах и таился юмор, то гнев убил и его, как только мы вошли в дверь.

— И? — Как бы я ни была растеряна под его пристальным взглядом, мой разум, казалось, подсказал мне слова раньше, чем самосохранение сказало своё слово.

— И, — повторил Брандо, притягивая меня ещё ближе. Я чувствовала, как он хочет меня, большой и твёрдый, прижатый к моему животу. — Я всегда знаю, где ты. В любое время.

— Невозможно, — выдохнула я.

— Нет, — сказал он. — Ни хрена не невозможно. — Прежде чем я смогла согласиться или опровергнуть, его рука на моей спине поднялась и снова прижалась к моей щеке. Моё дыхание участилось, и я рванулась вперёд, навстречу Брандо.

Он удерживал меня на месте, глядя на меня глазами полными желания. У меня между ног запульсировало, а груди чувствительно сжались в лифчике. Прижатые к нему, они почти болели, напрягались. О Боже! Мне нравилось, когда он был груб со мной. Приятный звук вырвался у меня изо рта бессознательно.

— Скажи мне, что ты понимаешь меня, Скарлетт, — сказал он. — Я знаю, где ты находишься в любое время.

— Да, — сказала я, опустив глаза, моё тело подалось навстречу ему. Казалось, оно больше не принадлежало мне. Оно принадлежало всецело ему. — Понимаю. — Уступка прозвучала негромко, почти пьяно.

Сквозь дымку экстаза я заметила, что Брандо наблюдает за мной более пристально. Судит, понравилось ли мне то, что он только что сделал? Брандо наказывал меня, но казалось, что он знал, что моё тело отреагирует на него таким образом. Оно будет хотеть его ещё больше, готовое сделать всё, что он прикажет.

— Да, — сказал Брандо, его глаза переместились на мои губы, уставились на них, как будто они могли исчезнуть. Брандо придвинулся ближе, и я закрыла глаза, вдыхая и выпуская воздух в медленном, мягком ритме, когда его нос коснулся моей чувствительной кожи, двигаясь к шее. Я выдохнула, а он, казалось, вдохнул. Губы Брандо замерли на моём бешеном пульсе.

— Я так и думал. Когда дело касается тебя, моей жизни, я знаю всё. Иначе весь мир поплатится за это.

Я открыла рот, чтобы заговорить, но закрыла его. А через секунду открыла снова.

— Так вот почему ты захлопнул…

— Да, — сказал Брандо, его рот приблизился к моему уху. — Никто не прикасается к тому, что принадлежит мне, кроме меня. Его кожа слишком грязная, чтобы даже находиться в одной комнате с твоей.

Я наконец нашла в себе мужество открыть глаза. Брандо медленно отодвинулся, но держал меня крепко. Он встретил мой взгляд и бросил вызов.

— Я не могла держаться от тебя подальше, — призналась я честно. — Куда ты, туда и я. Я это и имела в виду.

Наши взгляды пересеклись, и между нами многое произошло. Хотя я почувствовала, что что-то оборвалось, когда я произнесла слова «Куда ты, туда и я». Брандо отказался разрывать связь, но кое-что ещё твёрдо встало на свои места. Мне это не понравилось. Это вызвало у меня странную дрожь. Это заставляло меня чувствовать отчаяние, почти безумие от желания — настолько, что я впивалась в него ногтями, готовая вцепиться в Брандо когтями, если он вырвет их у меня.

Наконец Брандо посмотрел вниз, и тогда я поняла, что мои руки поднялись и вцепились в его рубашку, костяшки пальцев покраснели от напряжения. Его сердце стучало в такт пульсу на моём запястье, одна жизнь билась в такт с другой. Тук. Тук. Я перебралась через твою почти непроницаемую каменную ограду, и теперь я переезжаю в твой пустующий замок навсегда.

Он улыбнулся мне.

— Ты хочешь меня. Я есть у тебя. Даже если нет, ты моя, Малышка Балерина. — Брандо выпустил меня из своих объятий, раскрыв руки, прежде чем его ладони снова обхватили меня. — Я весь твой.

Я кивнула один раз, немного потянув его на себя. Брандо позволил мне. Наши лица были так близко, что его запах окутал меня, заставляя чувствовать себя ещё выше. Никогда воздух лучше не касался моих легких, чем тот, который впервые коснулся его легких.

— Это, чёрт возьми, ненормально, — сказал Брандо, его нос прижался к моему, его глаза закрылись. — То, что ты делаешь со мной. Я бы убил, чтобы заполучить тебя, и пожертвовал бы своей жизнью ради тебя. Ты. Ты. Ты. — Брандо двинулся вниз, его нос прошёлся по моей коже, вдыхая, и когда его рот приблизился к моему, он языком проследил форму моих губ, прежде чем, наконец, наконец-то, поцеловал меня.

Когда он прервал поцелуй, то прошептал мне в губы:

— Один твой поцелуй стоит того, чтобы умереть за него.

Затем Брандо подхватил меня на руки и понёс в спальню, мои руки всё ещё цеплялись за его рубашку, даже после того, как я заснула.

5 Брандо

Я был близок к этому накануне. Её рот на моём. Её тело прижималось ко мне. Мои руки касались её в тех местах, которые заставляли её молить о большем. Скарлетт издавала звуки, о которых я мечтал, если бы она не занимала мои мысли так сильно, что я был едва ли в состоянии заснуть.

Да, кроме моего ребра, маленькая воровка украла у меня напрочь грёбаное чувство здравомыслия.

Даже после того, как сон наконец-то пришёл, она начала ворочаться, а потом её губы нашли мою шею, и после этого мы спали недолго. Сон был прерывистым, прерывистым от ощущения её присутствия. Когда Скарлетт всё-таки заснула, она обвилась вокруг моей рубашки, цепляясь за неё, как маленькая обезьянка за безопасное дерево.

Вайолет позвонила нам, чтобы мы проснулись, требуя, чтобы мы встали с постели и исследовали Майами. По-моему, это была хорошая идея. Мне нужен был воздух, чтобы прочистить мозги и снова установить границы.

— Ты горишь для меня…

— Я поглощу тебя.

— Пожалуйста, сделай это.

Да, именно такие затаённые заявления посреди ночи были причиной того, что мне нужно было снова обрести способность дышать.

Когда я договаривался с Пниной, матерью Скарлетт, обеспечение Скарлетт нормального опыта было частью нашего соглашения. Она танцевала для королев и королей, но никогда не танцевала на концерте. В восемнадцать лет она могла говорить на многих языках, но терялась, когда речь заходила об обычных вещах, которые большинство людей воспринимают как должное, например, о том, чтобы полакомиться мороженым без всякой на то причины. В её мире, если она хотела «чего-нибудь сладкого», она должна была это заслужить.

Я наблюдал, как Скарлетт сканирует прилавок, рассматривая все вкусы. Мы провели большую часть дня, исследуя Майами, а потом Вайолет предложила поесть мороженого. Глаза Скарлетт загорелись, но через минуту огонь в них угас.

— Выбери что-нибудь, — сказал я, кивая на прилавок.

С минуту она ничего не говорила.

— А? — Она покачала головой, как будто приходя в себя. — Всё в порядке. Я ничего не хочу.

— Хочешь. — Я бросил вызов её неприкрытой лжи. Не мне, самой себе. Её учили быть вежливой и отказываться от того, что она считала удовольствием, ради получения которого она не приложила усилий.

Я посмотрел на парня, который подавал мороженое, наблюдающего за ней. Он наблюдал за Скарлетт с тех пор, как мы вошли. Не мог отвести от неё глаз. Он даже подтолкнул своего приятеля, как ему показалось, едва заметным движением, когда увидел её. Я ничего не упустил, когда дело касалось меня и того, что принадлежит мне. Другой парень, назовем его Умником, бросил на меня один взгляд после того, как Скарлетт коснулась моей груди, и начал пускать слюни на Вайолет.

— Попробуйте вишнёвый, — сказал Тупой Урод, предлагая ей мороженое на мини-ложечке.

Скарлетт покачала головой, собираясь возразить, но я взял у него ложку, сунул её в рот и встретился с ним взглядом.

— Шоколадное для неё, — сказал я. — Вишнёвое для меня.

— Эм, — он запнулся, моргая. Я не хотел его отпускать. Если бы он хотел попробовать свои силы в мужской игре, он бы встретился со мной или сел бы обратно на жопу ровно, чёрт возьми. — В одной и той же чашке?

— На самом деле… ― Она снова попыталась протестовать.

— Да, — ответил я. Потом я посмотрел на Скарлетт, когда парень поспешил зачерпнуть мороженое. — Мы разделим его.

— Правда?

Я ухмыльнулся. Скарлетт была действительно чертовски милой, когда отвечала с такой невинностью, и это тронуло моё сердце так, что я почти разозлился. Она была слабым местом, которого я никак не ожидал. По своей природе я должен был ожесточиться против неё, но я обернулся против самого себя, и был беспомощен, всё глубже и глубже попадая под её чары. Казалось, Скарлетт обладала чем-то моим, чего я вечно жаждал, чем-то, что было похоронено слишком глубоко, чтобы это что-то можно было когда-нибудь снова достать наружу.

— Да, — сказал я, нежно целуя её. — Это будет наша фишка.

Она улыбнулась, приподнялась на цыпочки и снова поцеловала меня. Затем Скарлетт обняла меня за талию, и мы смотрели, как Тупой Ублюдок заканчивает наполнять чашку мороженым. Сумка на моём запястье хрустела. В одном из многочисленных магазинов, куда мы заходили, я заметил, как Скарлетт рассматривает футболку с надписью «Golden Girl’s». Единственное, что я заметил, она проверяла дольше минуты. Я купил ей и Вайолет по одной такой, на память об их пребывании здесь.

— Мне это нравится, — сказала она. — Наша фишка.

Для человека, который не хотел мороженого, она ела без колебаний, но только до тех пор, пока ел я. Я откусывал, она откусывала, а потом иногда мы кормили друг друга. Мне не нравилось, что иногда Скарлетт приходилось заставлять есть. Это беспокоило меня больше, чем она могла себе представить.

Я скормил ей последний кусочек, и мы вышли из магазина, снова войдя в восьмидесятиградусную жару. Я обнял её за плечи, притягивая ближе, чтобы поцеловать в висок.

— Ты захватила платье, Малышка Балерина?

Скарлетт сняла солнцезащитные очки Ray Ban^[4], закрывавшие ей глаза, и надела их на голову, откинув волосы назад. Свет ударил ей в глаза, как солнце, падающее на изумруды.

— Захватила, — сказала она. — Вайолет подумала…

Да, я точно знал, что подумала Вайолет. Что они пробрались бы сюда без моего ведома, а затем отправились бы в какой-нибудь из клубов. У Вайолет в сумке в отеле были поддельные удостоверения личности. Да, как я уже сказал, я знал всё. Мик связался с Митчем, как только понял, что они уехали в аэропорт на рейс. Мик подумал, что это родители Вайолет вызвали такси, объяснил он. После проведения небольшого расследования он раскрыл их безрассудный план.

Я знал, что она уже в пути, но чего я не знал, так это где она и когда доберётся туда. Когда на гонках началась суматоха, бинго.

— Хорошо, — сказал я. — Мы собираемся куда-нибудь сегодня вечером.

— Куда?

— На ужин. Я знаю одно эксклюзивное итальянское местечко.

— Я люблю итальянскую кухню, — сказала Скарлетт, а затем улыбнулась. Секунду спустя она рассмеялась над моей гримасой. Маленькая воровка была ещё и маленькой шутницей. Она назвала это каламбуром и покачала головой.

Вайолет и Митч решили, что хотят заняться чем-то другим. Я оставил Скарлетт на их попечение в отеле, а сам отправился на поиски костюма. Поскольку у меня в кармане было немного лишних денег, я прикупил сразу два. Она ещё не знала об этом, но должна была сопровождать меня в качестве спутницы на ежегодной рождественской вечеринке её родителей. Они приглашали меня каждый год, но я всегда отказывался. В этом году я буду там.

Когда я вышел из отеля, то обнаружил, что итальянцы ждут меня. Без сомнения, они знали о гонке от Луки. Что бы я ни делал, он знал об этом. Поэтому он послал членов семьи провести собственное расследование. Я никогда не разговаривал с ними, хотя знал, что один из них был моим дядей. У Луки было четверо братьев. Если Дядя явился лично, то только потому, что Лука специально попросил его об этом. Это было связано с деньгами, я знал, и с людьми, с которыми я имел дело. Большую часть времени мы с семьей общались только переглядками, если вообще общались. Но не было никаких сомнений в том, что они всегда наблюдали. Это было то, что они делали.

Джок со своими людьми завернул за угол. Он тоже не хотел рисковать. Он всегда был профессионалом, молодой парень, который к девятнадцати годам, вероятно, достигнет миллиона. У него не было мускулов, но люди, составлявшие его свиту, были мускулами в чистом виде.

Мы пожали друг другу руки, а затем вернулись в отель, чтобы заняться делами. Итальянцы последовали за ним, но держались на расстоянии. Джок и его люди вспотели, нервничая из-за того, что за ними следили. Один из них потирал место над сердцем — визитной карточкой Фаусти было похищение сердца из груди человека, пока оно ещё билось. Вероятно, ему это показалось.

Джок дважды пересчитал мои деньги и сказал мне, что человек, у которого я выиграл машину, не вычел деньги за разбитое стекло. Он был первоначальным владельцем и хотел вернуть только машину. После того, как я использовал её во время гонки, я продал её ему обратно.

Пересчитав деньги сам, я оставил на столе несколько стодолларовых купюр, чтобы владелец машины устранил поломку. Он боялся самого имени. Но я был честен, и за то, что я испортил, я всегда платил. Уладив дела, Джок и его люди ушли. Мы с итальянцами, как обычно, посмотрели друг другу в глаза, а затем они направились к двери.

Мне не потребовалось много времени, чтобы найти два подходящих костюма — один чёрный для вечеринки родителей Скарлетт и один менее формальный для сегодняшнего вечера. Я купил Скарлетт дюжину прекрасных красных роз и попросил администратора отеля доставить их в наш номер.

Митч развалился на диване и смотрел телевизор, когда я вернулся. Вайолет сидела рядом с ним, положив ногу на стол, и красила ногти на ногах.

— Доставили розы, — произнёс он, кивнув подбородком в сторону спальни.

— Скарлетт они понравились! — сказала Вайолет, засовывая кисточку обратно в баночку с лаком. Она встретилась со мной взглядом. — У тебя болит сердце?

Я сощурился, а Митч расплылся в улыбке.

— У него нет проблем с сердцем, — ответил за меня Митч. — Но у него действительно есть заноза в заднице по имени Кастелланос.

Вайолет толкнула Митча локтем, и он рассмеялся.

— Просто предупреждаю тебя, — практически пропела она. — Я говорила ей не брать именно это платье, но Красавица Мэгги одобрила, так что…

— Красавица Мэгги знает, что вы со Скарлетт здесь, — сказал я.

— Ес… я имею в виду, да. Мы могли упомянуть при ней об этом.

Идти вперёд и сводить Брандо с ума, чёрт возьми, — вероятно, таков был её совет. Я покачал головой, направляясь в спальню. В воздухе витал запах засахаренной розы и чего-то ещё. Я вдохнул поглубже. Дыня. Воздух был насыщен пьянящими ароматами и влажностью. Я постоял там мгновение, уставившись на дверь, как тупой ублюдок, такой же тупой, как официант мороженого в тот момент. Единственной мыслью в моей голове было то, что я должен быть там, где она, в душе, отмывать её дочиста своим языком.

Впервые в жизни я понял, что чувствуют возбуждённые мальчики-подростки, когда смотрят на женщину не из своей лиги. Я никогда не чувствовал этого раньше. У меня никогда не перехватывало дыхание в присутствии женщины. У меня никогда не перехватывало дыхание, даже когда я трахал женщину. Всё, что я когда-либо чувствовал, — это разрядку, использование одного тела другим для удовлетворения плотских потребностей.

Скарлетт могла заставить меня затаить дыхание, когда она входила в комнату. Когда мы целовались, это было похоже на прикосновение к небесам, самое интимное, что я когда-либо делал. Она заставила меня почувствовать всё. Я чертовски ненавидел и обожал это. Это сводило меня с ума.

Она сводит меня с ума.

Она была единственным человеком на этой земле, который мог сделать это, который когда-либо был способен проскользнуть под мою кожу и поразить меня в кровоток, идущий прямо к сердцу.

Митч обхватил меня за плечо, сжимая.

— Мы уходим отсюда, братан. У тебя всё готово?

— Да, — ответил я. — У меня всё в порядке.

Митч покачал головой, улыбнулся и позвал Вайолет за собой.

— Не говори, что я тебя не предупреждала! — крикнула она, смеясь, выходя за дверь.

Вместо того, чтобы ждать, пока Скарлетт закончит, я решил воспользоваться второй ванной и быстро принять душ. Горячая вода только усилила моё отчаянное желание обладать ею. Мысль о её тёплой и влажной коже творила безумные вещи с моим грёбаным разумом. Я представлял, как мой язык пробирается по её бедру, следуя за жирной каплей воды, прямо к её сладкому местечку, как нежные звуки, которые она издаёт, доносятся до моего члена, словно удар молнии в кровь.

— Чёрт бы меня побрал, — простонал я, выходя и обматывая белое полотенце вокруг талии. Потребность быть рядом с ней превосходила всё, что я когда-либо знал. Кроме самого необходимого, мне ничего не было нужно. Всё изменилось в тот момент, когда я увидел, как она танцует в танцевальной студии своих родителей. В долю секунды я захотел её. Секунду спустя желание превратилось в потребность — такую же насущную, как моё сердце.

— Вайолет? — Я услышал, как Скарлетт позвала.

Я зачесал назад волосы и поправил полотенце, возвращаясь в спальню.

— Вайолет? — Она не заметила, как я вошёл. Одной рукой Скарлетт держала волосы наполовину поднятыми, другой что-то искала на стойке. Её нижнее бельё. Я заметил чёрный шёлк среди вещей, которые она разложила. — Вверх или…

Когда она повернулась ко мне, наши глаза встретились, и она замерла. Её рука всё ещё держала половину волос приподнятой.

Чёрт меня побери. Я присвистнул так тихо, чтобы она не услышала. Вайолет была права. Платье должно было быть с предупреждением. Оно было чёрным, без бретелек и обтягивающим сверху. Оно ниспадало от талии вниз, но не было пышным, как её танцевальные костюмы. По бокам платья, вокруг каждой груди, оно поднималось вверх, почти напоминая кошачьи уши. Груди покачивались, когда она двигалась, — две идеально полные капельки, готовые вот-вот расплескаться. У платья был разрез до бедра, демонстрирующий её идеальные ноги. Скарлетт была такой маленькой, что, казалось, одна из моих рук могла бы обхватить её тонкую талию — я был чудовищем по сравнению с ней.

Даже несмотря на то, что она держала половину волос поднятыми, некоторые каштановые локоны мягкими волнами струились по её спине. Аромат розы ударил меня прямо в грудь, творя странные вещи с моим сердцем. У неё была самая красивая кожа, которую я когда-либо видел. Она напомнила мне золотую бабочку, когда вечерний свет падает на её крылья.

Бездыханная? Да, как только я оказался внутри неё, я понял, что она может убить меня. Я жаждал, чтобы она убила меня.

На запястье Скарлетт был бриллиантовый браслет. Я бы снял его перед тем, как мы уйдем. Я намеревался исправить эту ситуацию в ближайшее время — я хотел, чтобы на её теле были мои украшения, только мои. Что-то, что означало бы, что она принадлежит мне.

Я придвинулся ближе к ванной, к ней. Глаза Скарлетт блуждали по моей груди, вниз к полотенцу вокруг моей талии, вода стекала по моей коже с моих волос.

Она открыла рот, чтобы заговорить, но потом закрыла его. Она снова открыла его.

— Вверх или вниз? — спросила она тихим голосом. — Имею в виду мои волосы.

Это было всё равно, что спросить меня, хочу ли я трахаться или заниматься любовью. Так или иначе, моя жизнь не могла стать лучше.

— Как тебе нравится. — Я прочистил горло. Мой голос прозвучал слишком тихо, слишком хрипло.

Скарлетт кивнула, а затем распустила волосы, от густых прядей исходил аромат дыни.

— Тогда распущенные. — Она замерла на мгновение, отказываясь отвести свой пристальный взгляд от моего. — Платье. Нормальное?

— Да, — ответил я. — Более чем. Платье прекрасно смотрится на тебе. Это потому, что его надела ты.

— Да? — Скарлетт улыбнулась, и её улыбка могла бы осветить весь город.

— Ага.

Это было платье, которое должно было быть на женском теле, и она превратила его в то, чем оно было. Без неё это была просто тряпка, хотя я мог сказать, что материал был дорогим.

Для меня это не означало ничего, кроме неприятностей.

Тупой ублюдок пускал слюни в мороженое раньше, когда она была в футболке и джинсах. Это платье на ней могло заставить мужское сердце остановиться. Я глубоко вдохнул и тихо выдохнул, напоминая себе, что моё собственное должно биться дальше. Прошло несколько мгновений, и никто из нас не пошевелился. Я почувствовал, как капля воды сбежала с моих волос, скатилась по плечу, по груди, но прежде чем она успела впитаться в полотенце, Скарлетт сделала шаг вперёд и провела кончиком пальца, прослеживая маршрут капли.

— Ты так приятно пахнешь, — прошептала Скарлетт. Она подошла ещё ближе, привстав на цыпочки, уткнувшись носом мне в шею. Скарлетт вновь опустилась на ноги, а её язык нашёл ещё одну каплю и слизал её, до самого моего рта. Я издал глубокий горловой звук, и прежде чем мы оба осознали это, я лежал на спине на кровати, она на мне, а полотенце упало откуда-то оттуда сюда, на пол. Знаете, какую вещь я узнал о любви? Она пренебрегает правилами.

Скарлетт впилась в меня голодными глазами, почти жадными.

— Ты мне нужен, — сказала она, наклоняясь для ещё одного поцелуя, её волосы щекотали мою кожу. — Весь ты.

Мои руки скользнули под платье, нащупывая голую задницу Скарлетт под ним, направляя её движения. Хотя ей это и не нужно было. Скарлетт всё ещё была девственницей, но двигалась она не как девственница, кровь в её жилах кипела. Со мной она знала, что означает слово «капитуляция». Скарлетт прижалась ко мне, мокрая, скользкая и такая тёплая. Её груди облегало платье, и при каждом движении они покачивались надо мной. Я облизнул губы, с шипением выдохнул, мои руки блуждали по великолепному изгибу её бёдер.

— Пожалуйста, — сказала Скарлетт, поднимаясь, её волосы рассыпались вокруг неё. Глаза Скарлетт были закрыты, рот приоткрыт, а руки прижаты к моей груди, ногти впились в неё. — Мне нужно…

Звук, сорвавшийся с её губ, заставил меня потерять рассудок и всякое самообладание. Я пришёл в себя как раз перед тем, как она вобрала в себя всего меня. Скарлетт не стала бы истекать кровью из-за меня здесь или таким образом. Я перевернул её, задыхающийся свист сорвался с губ Скарлетт, прежде чем она снова схватила меня, её ноги раздвинулись. Её движения были неистовыми, почти отчаянными, и она выгнулась дугой, молча моля о чём-то большем.

Я нежно поцеловал её, мои движения следовали за её движениями, сбивая настрой. Я провёл руками по её рукам, переплетая наши пальцы, а затем положил их по обе стороны от её головы. Скарлетт была самой хрупкой вещью, которую я когда-либо держал в своих руках, но она была достаточно сильной, чтобы держать моё сердце в своих руках. Одна из настоящих грёбаных тайн жизни во плоти.

Её грудь поднималась и опускалась, заставляя напрягаться, набухать в коконе плотной ткани. Мгновение она изучала моё лицо, её глаза двигались слева направо, хотя мои были прикованы к ней.

— Дай угадаю, — сказала она с явным разочарованием в голосе. — Это место недостаточно хорошо для меня.

— Правильно, — сказал я.

— Это пятизвездочный отель.

— Значит, мы на одной волне.

Скарлетт попыталась встать, сопротивляясь моей хватке, но я не позволил ей. Через секунду Скарлетт немного расслабилась, но я чувствовал, как напряжение сотрясает её кости. Дело было не только во времени и месте, но и в моём отказе взять её тогда и там. Отчаяние, исходившее от неё, не давало мне покоя. Я хотел всё уладить.

— Скажи мне, что у тебя на уме, Малышка Балерина, — сказал я. — Перестань прятаться. Скажи мне, и я с этим разберусь.

Она отвернулась от меня, и я сказал ей посмотреть мне в глаза. Она так и сделала, её щёки вспыхнули.

— Знаю, ты сказал, что хочешь действовать медленно — что ты не испортишь это.

Скарлетт ждала подтверждения. Я кивнул один раз, очень медленно.

— Ты когда-нибудь… — Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула. — Разве мы когда-нибудь… ничто никогда не было достаточно хорошим для меня. И я ненавижу то, что другие женщины обладали тобой так, как не обладала я.

Ах, источник её отчаяния, не считая дикой вещи, которая стояла между нами. Это не было похоже ни на что, что я когда-либо чувствовал раньше. Если желание и нужда сошлись вместе, родив плод любви, — это было то, что жило между нами.

Отпустив запястье, я взял её за подбородок и приподнял лицо Скарлетт, заставляя снова посмотреть на меня.

— Нет, для тебя нет ничего достаточно хорошего, но это не значит, что я тебя не хочу. Или что я не буду обладать тобой. — Я наклонился и нежно поцеловал её в губы. — Ты другая. Я бы никогда не отдал тебе своё тело, если бы не мог отдать тебе своё сердце и душу. Ты взяла моё сердце и мою душу без разрешения.

— Твоё тело?

— Только твоё, — сказал я.

Скарлетт кивнула, но всё ещё не выглядела успокоенной.

— Я отказываюсь всё испортить, Скарлетт. Я говорю это не ради забавы. Время. Нам нужно больше времени. Мне нужно больше времени, чтобы всё исправить.

Скарлетт замолчала, отвернувшись, и я дал ей время, в котором она нуждалась. Когда она была готова, я почувствовал, как Скарлетт смягчилась, поддалась мне, и на этот раз, когда она кивнула и сказала, что всё в порядке, я опустился и снова поцеловал её. Я освободил её запястья, и она исследовала мою кожу мягким прикосновением.

— Ты… — она колебалась. — Тебе так же больно, как и мне?

Я приподнялся, изучая её лицо, пытаясь понять.

— Я сгораю от желания по тебе, Брандо.

Мой рот дёрнулся, но только на секунду. Она была серьёзна.

— Это… больно. Быть разлучённой с тобой, вот так.

— Да, — произнёс я, не имея других слов, чтобы подробно объяснить, как это было больно для меня. Мой член мог бы разбить стекло, а мои яйца превратились в ревущую пульсирующую штуковину. Мои кости дрожали, а кожа горела. Потребность зарыться в неё боролась с моей решимостью, вызывая физическую реакцию, которую я мог описать только как пытку. Я знал, что она хотела меня, но я также знал, что то, что она чувствовала, также исходило от меня. Она читала мои чувства. Тем не менее, я был зависим от безумия, которое она дразнила во мне.

Скарлетт хотела сказать что-то ещё, но промолчала. Она не могла. Мой рот накрыл её рот и прервал всё, что она могла сказать. Когда я немного отстранился, она захныкала мне в рот, и я вдохнул её всхлипы, как воздух.

Мои руки скользнули вверх по её рукам, одной рукой сжимая оба её запястья над головой. Другая рука прошлась по её телу, изучая каждый изгиб, каждую прямую линию, каждое эхо каждой изящной кости. В то время как мои руки исследовали, мой рот проложил дорожку от её рта, вдоль её шеи, вниз к её грудям, обводя их форму языком.

Сердце забилось быстрее в груди, пульс участился, и у неё перехватило дыхание — предвкушение было мощным афродизиаком. Она жаждала, чтобы её груди высвободили наружу, чтобы я взял в рот её соски, чтобы прикоснулся к ней в тех местах, где её ещё не касался ни один мужчина. Тело Скарлетт говорило с моим на языке, который принадлежал только мне.

Я пристально посмотрел на Скарлетт, и её глаза были закрыты. Я чувствовал запах её желания. Самая сладкая капитуляция. Когда моя рука нашла край её платья, я задержался, медленно приподнимая ткань вверх. Я понял, что, что бы она ни надела, я буду презирать это. Слои. Все они были ничем иным, как чем-то, что удерживало её от меня.

Её дыхание сбилось, нежный звук сорвался с её губ, и она оттолкнула мою хватку. Недостаточно сильно, чтобы бороться, но достаточно, чтобы я знал, что она хочет исследовать меня своими руками. Любовь не только пренебрегает правилами, но и делает нас слепыми — вот почему потребность в прикосновениях так велика. Она уже достаточно доверяла мне, чтобы отдать свою силу, своё зрение и позволить мне вести её туда, где она никогда не была.

— Оставь их, — сказал я, а затем убрал свою хватку.

Скарлетт так и сделала, но я чувствовал желание извиваться под её кожей. Она задрожала. Скарлетт сказала что-то по-словенски, что-то тихое и шёпотом, когда моя рука погладила одно её бедро, затем другое — достаточно близко, чтобы установить контакт, но при этом недостаточно близко. Её бёдра были скользкими от желания, влажными для меня, и её желание заставило меня почувствовать себя грёбаным диким животным.

Из глубины моей груди поднялся шум и буквально сотряс мои кости. Когда это произошло, её сердце, казалось, вот-вот разорвётся, отвечая на зов. Скарлетт сказала что-то по-французски, что-то, что звучало сексуально, а затем покачала головой.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, не останавливайся.

Зубами я потянул платье вниз, и обе её груди вывалились из тугого захвата. Я накрыл ртом её сосок, в то же время моя рука скользнула между её ног. Она держала запястье прижатым, как я ей велел, но двигалась против моей руки, желая большего. Скарлетт ахнула, её рот приоткрылся, глаза открылись, когда мой палец начал работать над ней.

Её глаза расширились, а затем внезапно сузились, как будто она была пьяна. Дыхание с шипением медленно выходило из неё. Мои зубы царапали её соски, и когда я переключил внимание, она застонала.

— Расслабься, Малышка Балерина.

Я осыпал поцелуями её грудь, сердце, горло, пульс, подбородок, а затем рот. Я целовал её до тех пор, пока она, казалось, почти не превратилась в жидкость. Я снова провёл языком вниз, не торопясь, мурашки побежали по великолепной коже Скарлетт.

Прямо под её пупком я поднял глаза, встречаясь с ней взглядом.

— Взгляни на меня, — потребовал я.

Это заняло у неё мгновение, но, наконец, она сделала это. Не было никаких сомнений в том, что она была пьяна, а она никогда не пила ни капли. В её глазах капитуляция, в которой я нуждался, чтобы жить, заставила моё сердце биться сильнее, кровь быстрее побежала по венам. Стук её сердца или моего был достаточно громким, чтобы заглушить звуки окружающего мира. Без всяких грёбаных сомнений, не было ни одного человека или события, которые могли бы удержать меня от неё — la mia vita^[5].

Она издала тихий звук, такой чертовски милый.

— Твои глаза. Я сделаю всё, о чём ты меня попросишь. Что бы это ни было.

Я не сводил с неё глаз, пока мой язык пробовал её бёдра, облизывая её дочиста, пока мой рот не добрался до её сладкого местечка, и она застонала так громко, что что-то во мне оборвалось — безумие, до мозга костей. Это была зависимость, которая родилась в крови и разрослась, чтобы завоевать сердце. Моё тело поклонялось её телу.

Близко. Она была так близко.

Секунду спустя Скарлетт выкрикнула моё имя, её бёдра обхватили мою голову, когда она раскололась для меня. Приподнявшись, я внимательно посмотрел ей в лицо. Было ясно видно, что она спускается на землю — кайф спадает, но то, что я обнаружил, заставило меня издать низкий горловой звук. Она насытилась, но всё ещё жаждала большего.

И снова её тело заговорило с моим в унисон. Снова. Ещё больше. Больше этого. Больше тебя.

На данный момент этого достаточно, ответило моё тело на её призыв. Ещё немного, и пути назад уже не было.

Её глаза встретились с моими, и она, казалось, приняла это. Скарлетт тяжело вздохнула, и я поцеловал её ещё раз, прежде чем она напомнила мне, что у нас есть планы. Скарлетт вернулась в ванную, сначала пошатываясь, заканчивая то, что начала. Я наблюдал за ней с минуту, задаваясь вопросом, был ли я самым тупым ублюдком в мире или самым умным человеком во вселенной.

Встав, я взял розу из вазы и подошёл к ней. Она уставилась на себя в зеркало, исправляя то, что, по её мнению, мы испортили.

— Скарлетт, — сказал я.

Она положила то, что было у неё в руке, что-то из косметики, повернувшись ко мне лицом. Я стоял перед ней обнажённый, полностью отданный на её милость.

— Ни одна другая женщина не обладала мной так, как ты. Даже близко не подходила к этому. Или когда-нибудь приблизится. — Я поднёс руку к груди, к сердцу. — Моё слово так же хорошо, как и моя кровь.

Я протянул ей розу, а затем вошёл в ванную, собираясь рядом с ней.

6 Скарлетт

Он редко отводил от меня взгляд. В машине, во время поездки в ресторан, Брандо время от времени поглядывал на меня. На самом деле, всякий раз, когда он мог себе это позволить — красный свет, знаки «стоп» или затишье во время движения.

Когда мы вошли в небольшой, но эксклюзивный итальянский ресторан, давление его руки на мою поясницу усилилось. Это было так по-собственнически, что меня пробрала дрожь. В его глазах читался вызов, его тело было готово отразить угрозу.

— Мы заходим в комнату, и ты поджигаешь всё вокруг, — сказал он.

Во время ужина мне казалось, что он всё время смотрит на меня. Брандо говорил мало, но его глаза, казалось, выражали тысячу романтических слов. Время от времени он кормил меня блюдом со своей тарелки. Я тоже давала ему кусочек-другой со своей. Обычно после этого он ухмылялся, вероятно, из-за глупого выражения моего лица.

После вкусного ужина Брандо пригласил меня отведать мороженого. Сначала я протестовала, но мне понравилась идея, что это наша фишка, как будто у нас есть своя особенная песня. И если уж начистоту, мне это очень, очень понравилось.

Мороженое заставило меня почувствовать, что погода изменилась, хотя было довольно тепло, и Брандо это заметил. Он помог мне надеть кожаную куртку, застегнув её до горла, как только обе мои руки оказались внутри.

Я засмеялась, накрывая его руки своими.

— Я не настолько замёрзла.

— Да, замёрзла. Из-за тебя половина Майами простудилась. Прояви милосердие, женщина.

Я хотела спросить, к кому я должна была его проявить, но он прервал меня, приближаясь для поцелуя. Его губы были тёплыми, несмотря на недавно съеденное мороженое. Мои были холодными. Его аромат и мой смешались, создавая сладкий вкус, который навсегда останется в моих воспоминаниях.

Я закрыла глаза, прижимаясь лбом к его сердцу, всё ещё держась за него.

— У тебя неприятности, Брандо?

Он молчал достаточно долго, чтобы я открыла глаза и посмотрела ему в глаза.

Его брови были нахмурены.

— Неприятности, — повторил он.

— Деньги, — сказала я.

Его лицо просветлело, когда он понял.

— Да, я в беде, — произнёс Брандо, и моё сердце остановилось от этого признания. — Но это не имеет никакого отношения к деньгам.

Реакция моего тела на его слова заставила меня почувствовать себя так, как будто меня огрели хлыстом. Я достаточно ясно поняла, что он имел в виду. Моё сердце взлетело, желудок ухнул вниз, а кровь забурлила в венах. У меня закружилась голова.

Брандо наклонил голову, изучая меня.

— Скажи мне, что у тебя на уме, Малышка Балерина. — Он провёл пальцем по форме моих губ, которые сложились в широкую улыбку.

— Я… — Я растянула это слово, создавая некоторую напряжённость.

— Не дразни меня, — сказал он.

Я улыбнулась ещё шире.

— Я так счастлива.

Брандо улыбнулся, его ответ был для меня достаточно хорош. Затем он вывел меня из магазина, обняв за шею. На улице играл мужчина с гитарой, его окружала толпа. Брандо обнял меня, и мы закачались в гипнотическом ритме в такт музыке.

7 Брандо

Вайолет и Митч полетели домой самолётом. Мы со Скарлетт поехали на машине. Она сидела рядом со мной, положив голову мне на плечо, в полусне. Скарлетт казалась довольной, такой умиротворённой, что, в свою очередь, заставило моих демонов успокоиться.

— Ты счастлив? — спросила она мягким голосом и обняла меня, поцеловав в плечо.

— Да, — ответил я. Больше, чем ты когда-либо можешь себе представить.

— Хорошо, — произнесла она, снова закрывая глаза.

— Скарлетт.

— Да?

— Люби меня. Всегда.

— Уже, — сказала она без колебаний. — Всегда.

Мы проехали несколько миль, прежде чем я снова смог заговорить.

— Ты любишь сюрпризы? — Я знал, что Скарлетт любит их, но я подбросил намёк, подстегивая её любопытство.

Скарлетт мгновенно оживилась при этих словах. Я чуть не рассмеялся. Её волосы были в беспорядке, а глаза были яркими, слишком нетерпеливыми.

— А что?

— Да или нет.

— Да, — сказала она, но это прозвучало больше как вопрос.

— Хорошо, — сказал я.

Скарлетт бросила на меня злобный взгляд, прежде чем снова положила голову мне на руку.

— Я бы спросила больше, но проще спросить у камня, какое его любимое время года, и получить ответ.

Я ухмыльнулся, целуя её в макушку, сжимая её бедро.

— Ты любишь сюрпризы? — она ответила на вопрос.

— Нет, не тогда, когда дело касается моего.

— Хорошо, — сказала Скарлетт, вырываясь из моей хватки. — В любом случае, это к лучшему. Ни один хороший сюрприз не проходит без соответствующей повязки на глазах, а я бы не хотела съехать ненароком с дороги.

Наши взгляды встретились на долюсекунды, прежде чем она покраснела и повернулась к заднему сиденью. Скарлетт повернулась, а в руках у неё была пара плюшевых чёрных кубиков, которые она повесила на зеркало заднего вида.

— Сюрприз! — Она нелепо развела руками, как будто демонстрировала волшебный трюк. Она постучала по кубикам, и они закачались взад-вперёд. — Ты купил мне сувенир. И пока ты смотрел на меня, разглядывая футболки, я заставила Вайолет купить тебе их на мои деньги.

— Да, — сказал я, борясь с комом в горле. Дело было не в подарке. Дело было в том, что за этим стояло. Я брал их, когда мы были в одном из магазинов, обратив внимание на цифру 7, которая была напечатана на лицевой стороне одного из них. Не в моих правилах было покупать то, что не имело практической пользы, но игральные кости напомнили мне об Эллиоте, о том, как он меня называл.

Она неправильно истолковала мой тон.

— Если они тебе не нравятся… — Скарлетт наклонилась, собираясь снять их, но я остановил её. Я обхватил Скарлетт одной рукой за талию, снова притягивая к себе. Когда она ахнула, мой желудок проделал эту чёртову забавную штуку, которая заставила меня почувствовать себя так, словно я упал в пропасть прямо на дороге.

Я прочистил горло.

— Там они и останутся.

Я чувствовал её взгляд на своём профиле.

— Так… ты хочешь сказать мне, что теперь я могу быть твоей главной цыпочкой?

Это было так неожиданно, что я рассмеялся. Я поцеловал её в макушку.

— Да, детка, — сказал я. — Всегда.

Переводчик: Лена

Примечания

1

Известен также как 2Pac. Хип-хоп-исполнитель, продюсер и актёр из Гарлема, Нью-Йорк, а позже — из Окленда, Калифорния. Является одним из наиболее влиятельных хип-хоп-исполнителей в истории.

(обратно)

2

Марди Гра — один из наиболее масштабных карнавалов мира, который славится театрализованными шествиями с тысячами участников в ярких костюмах, готовых к приключениям и веселью. Соответствует русской Масленице.

(обратно)

3

Навсегда (итал.).

(обратно)

4

Торговая марка солнцезащитных очков.

(обратно)

5

Моя жизнь (итал.).

(обратно)

Оглавление

Предисловие

1 Скарлетт

2 Брандо

3 Скарлетт

4 Скарлетт

5 Брандо

6 Скарлетт

7 Брандо

*** Примечания ***