Пятый квадрат. Пьеса [Андрей Владимирович Поцелуев] (fb2) читать онлайн

Андрей Поцелуев Пятый квадрат. Пьеса

ДЕЙСТВУЩИЕ ЛИЦА:

ОЛЬГА, 40 лет, художница.

САВВА, 45 лет, муж Ольги, инженер, временно безработный.

ЛИКА, 35 лет, подруга Ольги, продавщица в магазине.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА, 60 лет, соседка Ольги и Саввы, писательница.

МАРЬЯ ИВАНОВНА, 75 лет, смотритель в музее.

Экскурсовод в музее, школьники старших классов, посетители музея.

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ

Областной город в Центральной России.

ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЯ

Наши дни. Зима.

Сцена 1

Квартира Ольги и Саввы. Гостиная объединена с кухней. Очень простая мебель и обстановка. Видно, что семья живет небогато. Савва готовит на кухне ужин. Ольга сидит на диване и читает газету. Напротив дивана кресло. В центре комнаты обеденный стол и четыре стула. Справа — мольберт. Ольга одета в домашний халат, а Савва в тренировочных штанах и майке.

САВВА (оборачиваясь к Ольге). Ну и что пишут?

ОЛЬГА (не глядя на Савву). Авангард победил соцреализм. Русские торги в Лондоне показывают смену вкуса покупателей. Ивана Айвазовского и Петра Кончаловского перестали покупать.

САВВА (продолжая готовить). А я тебе давно говорил, что тебе надо рисовать в стиле авангарда. А ты продолжаешь писать свои портреты незнакомых людей. Их никто не покупает.

ОЛЬГА. Я в мыслях вижу лица своих героев. Модильяни рисовал хрупких людей с длинными шеями, похожими на шеи фламинго, Рембрандт — скорбных стариков, Ван Гог — усталых людей с глубоко посаженными глазами и ввалившимися щеками. Лица людей — это же самое интересное в человеке. На челе человека вся его жизнь.

САВВА (не оборачиваясь). И потом — вокруг тебя нет скандалов, а скандалы никогда не лишние для художника.

ОЛЬГА. Ну какие скандалы в нашем городе. Мы что, Москва, что ли? У нас на весь город пять художников.

САВВА (поворачиваясь к Ольге). Знаешь, в чем твоя проблема? Тебе надо строить свой нетворкинг.

ОЛЬГА. И что это такое?

САВВА. Это построение социальной сети, использование связей для достижения успехов.

Новые контакты. Так гораздо легче продать картины.

ОЛЬГА. Это выматывает эмоционально и отнимает слишком много времени. А мне надо творить. Ты лучше скажи, когда ты, наконец, на работу устроишься. Уже полгода дома сидишь.

САВВА (раздраженно.) То, что мне предлагают, меня не устраивает. Или мало платят, или работа низкой квалификации. Я же высококвалифицированный инженер. Не охранником же мне идти.

ОЛЬГА. Ты у меня нерешительный и непробивной. Ты ленив и умственно разбросан. Не умеешь себя подать, да и внешний вид у тебя неубедительный. А без этих качеств карьеру сегодня не сделаешь. Знаешь, скатываться вниз куда проще, чем двигаться вверх. Ты герой деградации.

САВВА (с обидой в голосе.) Умственно разбросан — это как?

ОЛЬГА. Ты не можешь на чем-то одном сосредоточиться. То за одно берешься, то за другое. И нигде у тебя не получается. В результате сидим без денег. Вот опять одну жареную картошку с луком будем есть на ужин.

САВВА (раздраженно.) А ты фуа-гра на ужин хотела? И картошка сойдет.

Савва перестает готовить и садится в кресло. Он складывает руки на груди и не смотрит на Ольгу. Ольга некоторое время смотрит на него.

ОЛЬГА. Ну что замолчал, обиделся, что ли?

САВВА (более примирительно.) Молчание, между прочим, это выражение презрения… Ты же знаешь, что лучший способ испортить отношения — это начать их выяснять.

Декламирует.

Хочу я ссориться по-крупному

И не хочу по мелочам.

Ольга садится рядом с ним на спинку кресла.

ОЛЬГА (обнимая Савву). Ну ладно, не обижайся. Как там в Библии (говорит нараспев): «Оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей и будут два одна плоть».

САВВА. Ты же знаешь, я ищу себя.

ОЛЬГА. А не поздно, в сорок пять лет? В жизни главное не найти себя, а создать себя. Ну ладно, иди готовь ужин дальше.

Савва идет к плите и продолжает готовить ужин.

Раздается звонок в дверь.

САВВА (удивленно.) Кто это на ночь глядя, пойду открою.

Савва идет открывать дверь. Входит Лика в распахнутой шубе. В руках у нее бутылка вина. Видно, что она навеселе.

САВВА. О, великолепная Гликерия. Добрый вечер.

Савва возвращается к плите.

ОЛЬГА (обращается к Лике). Привет, подруга, а не поздновато?

ЛИКА. Дружба — это понятие круглосуточное. Тем более я не одна пришла (показывает бутылку).

ОЛЬГА. Ну, тогда раздевайся и садись за стол. Сейчас ужинать будем.

Лика снимает шубу, вешает ее на вешалку и садится за стол.

ЛИКА. А почему у тебя Савва ужин готовит?

ОЛЬГА. А у нас сегодня его очередь. В понедельник, среду и пятницу готовлю я. Во вторник, четверг и субботу — Савва. А в воскресенье в кафе ходим в нашем доме.

ЛИКА. Здорово.

САВВА. Вообще, готовить я не люблю, есть тоже. В этом плане все гармонично.

ЛИКА. Ну, давай, Савва, наливай.

Савва отходит от плиты и начинает открывать бутылку вина.

САВВА (весело напевает). Всегда в настрое, когда нас трое. Сейчас открою.

Раздается звонок. Савва перестает открывать бутылку, идет открывать дверь.

В двери появляется соседка Вероника Петровна. Она одета в джинсы и свитер.

САВВА (удивленно.) Вероника Петровна, здравствуйте. Проходите, пожалуйста.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Привет, соседи, извините, что так поздно. У вас соль есть?

ОЛЬГА. Ну почему соседи все время спрашивают соль? Неужели больше нечего спросить, кроме соли?

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Ну, еще растительное масло нужно. Я собралась картошку жарить.

САВВА (ехидно.) А картошки не надо для полного комплекта?

ОЛЬГА (Савве). Савва не ерничай. Вероника Петровна, садитесь с нами ужинать. Мы тоже картошку жарим. На всех хватит.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Ну, если не помешаю, то с удовольствием.

САВВА. А ничего, что я не в костюме? А то неожиданно торжественный ужин получился.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Ничего, можно без церемоний. Мы же соседи.

ОЛЬГА. Вероника Петровна, садитесь за стол. Знакомьтесь, это моя подруга — Гликерия.

Вероника Петровна медленно садится за стол напротив Гликерии.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА (удивленно, обращаясь к Гликерии). Гликерия! Какое редкое и странное имя. Я первый раз слышу.

ЛИКА (гордо.) Гликерия по-гречески «сладкая». Но можете звать меня Лика.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Вот давайте лучше Лика. Так проще. А меня звать Вероника Петровна.

ЛИКА. Я уже поняла.

САВВА. А просто Петровна нельзя?

ОЛЬГА. Савва, перестань острить. Не смешно. Лучше открой, наконец, бутылку.

Савва возвращается к столу, берет штопор и начинает открывать бутылку вина.

САВВА (задорно, стихами). Вонзите штопор в упругость пробки, и взоры женщин не будут робки.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А он у тебя поэт.

ОЛЬГА (расставляет тарелки и накладывает в них картошку). Поэт, поэт. Безработный поэт.

САВВА. Ольга, ну не надо сейчас об этом.

Савва разливает вино по бокалам.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА (поднимает бокал). Ну, за что выпьем?

ЛИКА. За прекрасный зимний вечер.

Все чокаются и начинают есть.

ОЛЬГА (обращается к Лике). Лика, как твоя дочка? Она в каком классе?

ЛИКА. Уже в восьмом. Говорит, что подвергается в школе моббингу.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Это что такое?

ЛИКА. Психологическая травля человека коллективом. Я вообще от нее много новых слов узнаю. Вы, например, знаете, что такое каминг-аут?

САВВА. Нет, конечно.

ЛИКА. Это добровольное признание в принадлежности к сексуальному меньшинству. А кросс-дрессинг?

ОЛЬГА. Да что это за слова такие?

ЛИКА. Это переодевание в одежду противоположного пола.

САВВА. Я из новомодных слов знаю только слово «фемдом». Это доминирующая роль женщины над мужчиной. У нас в семье именно так.

ОЛЬГА. Ладно, не придумывай. Лучше наполни бокалы.

Савва наливает всем вино.

ОЛЬГА. Давайте выпьем за любовь.

Все дружно выпивают.

ОЛЬГА (обращаясь к Лике). Лика, а как в личной жизни? Ты все с Артуром встречаешься?

ЛИКА (вздыхая.) Нет, уже не с ним. Артур меня бросил, наверное, другую нашел. А я сексуальничаю.

САВВА (мечтательно.) Завидую. Только не понимаю, почему все женщины думают, что мужчины уходят от них, только польстившись на другую. Почему просто нельзя уйти в никуда.

ЛИКА. Мой опыт показывает, что почему-то мужчина уходит не в никуда, а к другой женщине.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Мужчины на удивление нелогичны. Твердят, что все женщины одинаковые, но при этом постоянно меняют одну на другую.

ОЛЬГА. И с кем ты сейчас?

ЛИКА. С Давидом, уже месяц встречаемся.

САВВА. Это твой директор магазина? Грузин?

ЛИКА. Он самый. А я не по национальности мужчин делю, я их различаю по платежеспособности. Мужчина должен платить.

САВВА. Женщины очень любят, когда на них тратятся. Это еще Мольер сказал. За триста лет ничего не изменилось. Девиз такой: «Ты меня обеспечиваешь, а я тебя вдохновляю».

ЛИКА. Правда, Давид женат. А я у него вроде любовница. А что, тоже неплохо. Не надо готовить дежурные макароны, не надо стирать его вонючие носки, убирать квартиру. Это все жена делает. А я только сливки снимаю, получаю подарки и его хорошее настроение. Правда, в магазине зарплату платит маленькую, так сказать, согласно штатному расписанию.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Лика, поверьте моему жизненному опыту. Очень скоро вы будете рыдать по ночам в подушку, потому что до дури захотите стирать его носки, варить макароны и делать уборку. Не ищите в этом логики. Это тайна женственности.

ЛИКА. Да, хотелось бы, конечно, серьезных отношений.

САВВА. Знаете, что такое серьезные отношения в понимании женщины? Сейчас объясню. В мужчине она хочет видеть надежность и опору. При этом мужская опора должна выражаться в финансовом обеспечении, а надежность — в готовности мужчины взять на себя ответственность за все проблемы барышни. Только так и никак иначе.

ОЛЬГА. Эй, знаток женщин, наливай.

Савва разливает вино по бокалам.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА (обращается к Савве). Савва, а вы, кажется, на гитаре играете? Я часто ваш перезвон за стенкой слышу. Сыграйте нам что-нибудь, развлеките дам.

САВВА. Ну, давайте сыграю.

ЛИКА (качает головой). Ах, какой мужчина, и готовит, и на гитаре играет.

ОЛЬГА. Лика, не завидуй. У него много плохих привычек.

САВВА. Какие это у меня плохие привычки? Не знаю таких. Лика, я ее иногда не понимаю.

ОЛЬГА. Женщины созданы для того, чтобы их любили, а не понимали.

Савва идет к шкафу и достает оттуда гитару. Садится на стул и начинает петь и играть.

Ах, Оля, Оля, Оленька,

Не читай ты умных книг,

А ходи все время голенькая

И целуйся каждый миг.

Красива ты, умна и прелестна,

Обворожительна и очень любезна.

Меняет тональность, подмигивает Веронике Петровне. Она смущенно опускает голову.

Ты хлестал меня узорчатым

Вдвое сложенным ремнем.

ОЛЬГА. А можно без пошлых песенок?

САВВА. Можно и так.

Играет и поет дальше.

О, как убийственно мы любим,

Как в буйной слепоте страстей

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА (уже слегка пьяная, подперев рукой подбородок). Да, без денег можно быть счастливым только в молодости, а в зрелости жизнь без них неудобна. Деньги дают возможность обменивать их на удовольствия.

ОЛЬГА. Вероника Петровна, это вы к чему?

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Да не покупают больше моих книг. Все, исписалась. Каждый считает, что может быть писателем. Но если подойти всерьез, то быстро выяснится, что труднее занятия нет. Особенно тогда, когда вам абсолютно нечего сказать.

САВВА. А надо писать на вечные темы. Вот, например, роман «Как закалялась сталь». Этот роман был написан на злобу дня. А те произведения, которые написаны на злобу дня, растворяются без следа, их больше никто не читает. А вечные темы — это любовь, дружба, семья, наконец.

ЛИКА. А я читала, что у настоящего писателя детство должно быть невероятно несчастным.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А вот у меня было счастливое детство: москвичка, папа — профессор.

САВВА. Вероника Петровна, я вам придумал замечательную концовку романа. Вот послушайте.

Встает со стула и выразительно декламирует.

Он с грустью посмотрел на нее, и на его глазах появились пьяные слезы.

Опять садится на стул.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Неплохо, осталось придумать сам роман.

ОЛЬГА. А почему слезы именно пьяные?

САВВА. А потому что перед этим они крепко выпили. Или вот, отличное название книги — «На осколках любви». Естественно, в книгу войдут рассказы о любви.

ОЛЬГА. Может, лучше «На обломках любви»?

САВВА. Если в книге рассказов будет много, то «На осколках любви», а если мало, то «На обломках любви».

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Да успокойтесь вы, не собираюсь я писать рассказы про любовь.

ОЛЬГА. Да, мы живем в мире, где успех человека в любой профессии имеет только одно мерило — деньги. А у денег есть отвратительная манера — они быстро заканчиваются. Савва, не простаивай, дамы требуют продолжения.

Савва всем наливает вино. Все выпивают.

САВВА. Когда мы были молоды, нас старшие товарищи учили, что женщин надо брать за талию, а бутылку за горлышко.

ОЛЬГА. Савва, ты сегодня в ударе.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА (совсем пьяным голосом). Да, крупным явлением в литературе меня не назовешь. Есть даже люди, которые не читали моих книг и даже не слышали моего имени. Я их не виню. Мне просто больно, ведь они обокрали свою жизнь, обеднили свою душу. (Пауза.) И даже не думайте о том, чтобы писательство стало вашим единственным источником дохода. Это занятие приносит очень мало денег. И, знаете, почему? У нас много хороших писателей. Нам не хватает надежных и богатых читателей. (Пауза.) Вообще, нервы ни к черту. Хорошо, у меня подруга есть, травами лечит.

САВВА. Самое эффективное лечение травами — это крапивой по жопе.

ОЛЬГА. Савва, не выражайся. Женщине природой предписано психовать.

САВВА. А что, уже можно выражаться. Все выпили, я же не матом.

ЛИКА. Да, отсутствие денег — печальное событие. Я так понимаю, что мы все на мели.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. У тебя хоть любовник есть. А у меня уже возраст не тот.

В это время раздается голос диктора из радиоприемника. Голос диктора очень похож на голос теледиктора из мультфильма «Малыш и Карлсон».

Диктор. Новости культуры нашего города.

На прошлой неделе, при разборке доходного дома купца Ивана Калашникова, яркого образца нашей городской эклектики второй половины девятнадцатого века, созданного по проекту нашего земляка, архитектора Ужумедского-Грицевича, была обнаружена картина, очень похожая на знаменитый «Черный квадрат» Казимира Малевича. По предварительному заключению искусствоведов нашей картинной галереи, эта картина действительно представляет собой оригинал «Черного квадрата» Казимира Малевича и вполне возможно, что это и есть тот таинственный пятый «Черный квадрат», о существовании которого так горячо спорили все специалисты творчества Малевича. Как известно, Казимир Малевич неоднократно бывал в нашем городе и, видимо, во время таких визитов и был написан этот «Черный квадрат».

Картина уже заняла свое достойное место в картинной галерее города, а нам остается надеяться, что на месте разрушенного дома не появится очередная высотка, которая закроет вид на прекрасный архитектурный ансамбль Благовещенского монастыря.

Пауза.

ОЛЬГА. Я так понимаю, что мы сейчас все подумали об одном и том же.

САВВА. Лично я ни о чем не подумал.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Интересно, а какой у этой картины эстимейт.

ЛИКА. Чего? Ясно можно выражаться? Вы по-русски говорите.

ОЛЬГА. Эстимейт — это примерный ценовой диапазон стоимости картины на аукционе. Я думаю, что «Черный квадрат» стоит не менее десяти миллионов долларов. Малевич — моя тема, я по нему диплом писала.

Длительная пауза.

ЛИКА (встает и говорит решительно). Картину надо брать, то есть украсть. А потом выгодно продать частному коллекционеру.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Лика, вы понимаете, что вы сейчас сказали? Украсть картину! Ужас. Позор.

ОЛЬГА (после небольшой паузы). Да, надо брать. Это означает перемещение полотна из одного места в другое. В нашем случае — из музея в нашу квартиру. И делать это надо срочно, пока картину не забрали в Москву. И кражу сразу заметят, надо картину заменить. Один «Черный квадрат» на другой, который я нарисую.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Оленька, как можно. Я не верю своим ушам. Как вы можете говорить такие слова. Это слова-паразиты.

ЛИКА (Ольге). А ты сможешь нарисовать такой же «Черный квадрат»?

ОЛЬГА. Ну, думаю, да. Чай, не «Тайную вечерю» рисовать.

САВВА. Ольга, я в шоке от происходящего. Неужели мы столько выпили. Всего была одна бутылка вина на всех.

ЛИКА. Я так понимаю, что у нас наметился раскол в компании.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Но это же криминал — красть картину.

ОЛЬГА. Да, криминал. Но очень романтичный и элегантный.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА (декламируя). Красть из музея плохо, красть из музея нельзя.

Савва подходит к Веронике Петровне, кладет ей руку на плечо.

САВВА (громко декламируя). Кто из музея украдет — себе покоя не найдет.

ОЛЬГА. Так, хватит разговоров. Давайте голосовать. Кто за операцию по замене картины?

Ольга и Лика поднимают руки. Савва и Вероника Петровна нет.

САВВА. Так, значит, решение не принято. Консенсус.

ОЛЬГА (посмотрев на Савву). Ну этого я ночью уломаю.

САВВА. Волшебница, как сладко пела ты.

ЛИКА. Правильно, Оленька, секс — лучший способ убеждения мужчины.

САВВА. Ну, не знаю, не знаю.

ЛИКА. А вот с Вероникой Петровной сложнее.

ОЛЬГА. Вероника Петровна, вы чего ломаетесь?

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Воровать нехорошо.

ОЛЬГА. Ну вы же понимаете, что мы просто не можем проигнорировать тот факт, что у нас есть свидетель нашей операции.

ЛИКА. Свидетелей обычно убирают.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Ничего себе за солью зашла.

ОЛЬГА. Да, Вероника Петровна, вы же расколетесь при первом же вызове в полицию.

ЛИКА. А если пытки?

ОЛЬГА. Думаю, даже до пыток не дойдет.

ЛИКА. А у меня знакомый в полиции работает, так он говорит, что сейчас самая продвинутая пытка — электрошокером в задний проход и разряд по полной включают. Клиент сразу раскалывается.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Я согласна.

ОЛЬГА. Ну вот и чудесно. Мы завтра с утра пойдем с Саввой в музей, так сказать, на разведку. Все узнаем: сигнализацию, видеокамеры, двери, окна и прочее. А вечером собираемся у нас и обсудим все детали нашей операции.

САВВА. Надо только внешность изменить. Вот Ольга пускай наденет парик и черные очки, а я бороду прикреплю и усы.

ОЛЬГА. Этого мало, меня в этом музее каждая картина знает. Я там сто раз была.

САВВА. А я только один раз был, много лет назад. С классом на экскурсию ходили.

ЛИКА. Как интересно, прямо как в кино. Ольга, ты не волнуйся, я тебя завтра так загримирую, что ни один смотритель не узнает. У меня дома театральный грим есть.

САВВА. Еще походку можно изменить. Как там в песне (припевает): «А я милого узнаю по походке».

ОЛЬГА. Да ладно вам, это уже слишком. Думаю, парика, очков и грима вполне хватит.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А как мы нашу операцию назовем? «Черный квадрат»?

ОЛЬГА. Это как-то просто.

ЛИКА. Может, «Музей»?

ОЛЬГА. Ну, это еще проще.

САВВА. А давайте назовем, как в НАТО свои учения называют.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А как они называют?

САВВА. Ну, по-разному. Но красиво. Например: «Обдуманная сила», «Совместные усилия», «Решительная поддержка», «Атлантическая решимость». Вообще, такие конкретные названия, мужские.

ОЛЬГА. Нет, надо как-то ближе к искусству, культуре. (Думает.) Например, «Ускользающая красота».

САВВА. Ну, по идее правильно. Картина из музея ускользает и к нам прискользает.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Слова «прискользать» нет в русском языке. Предлагаю первое слово оставить, красиво. А второе слово заменить на «авангард», так как красота — это как-то расплывчато. Получается — «Ускользающий авангард».

Все кивают головами. Слышны возгласы: «Согласны».

ОЛЬГА. Так, операцию назвали. А нас как теперь называть?

ЛИКА. Группа единомышленников.

САВВА. Тогда уж банда единомышленников.

ОЛЬГА. Давайте проще, нас же четверо. Помните, как в Китае называли, — банда четырех. И мы будем банда четырех.

САВВА. Отлично. Банда четырех начинает операцию «Ускользающий авангард».

Конец сцены 1. Зтм.

Сцена 2

Областная художественная галерея. Главный зал. На стенах висят картины. В глубине сцены два окна. Между ними висит картина «Черный квадрат». Рядом с картиной «Черный квадрат» с правой стороны стоит письменный стол со стулом, на котором сидит смотритель музея Марья Ивановна. На столе стоит телефон и чайник. Марья Ивановна внимательно наблюдает за посетителями и пьет чай. В зале несколько посетителей, которые осматривают картины. Звонит телефон.

МАРЬЯ ИВАНОВНА (берет трубку телефона). Да, Ирина Александровна, слушаю. Картина? На месте, на месте. Куда она денется. Внимательно слежу.

Входят Савва и Ольга. Их не узнать. На Ольге густой грим, который ее состарил, парик и темные очки. У Саввы усы с бородой.

Марья Ивановна подозрительно на них смотрит.

Савва и Ольга ходят по залу и рассматривают картины. Савва периодически всматривается в верхние углы зала и ищет видеокамеры. Потом подходит к окну слева и пробует открыть его. У него не получается. Он пробует уже открыть форточку, для этого немного подпрыгивает, тем самым привлекает внимание смотрительницы.

МАРЬЯ ИВАНОВНА (обращается к Савве). Вы чего делаете? Зачем окно трогаете?

САВВА. Да душно у вас в музее, хочу проветрить немного.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. У нас окна не открываются. Зимой работает вентиляция, а летом кондиционер. А форточки прошу не открывать. Это для картин вредно. Видите, там и табличка висит.

САВВА. Ну, извините, не заметил.

В зале остаются только Ольга, Савва и Марья Ивановна. Все посетители ушли.

Савва берет за локоть Ольгу и отводит ее в сторону. Говорит шепотом.

САВВА. Слушай, отвлеки бабку. Мне надо картину и окно померить. Мы же картину через окно будем менять. Кроме того, тебе надо знать размер картины для написания.

Ольга подходит к смотрительнице и встает так, чтобы она не видела Савву.

ОЛЬГА. Здравствуйте, бабушка. Неужели это Малевич?

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Какая я тебе бабушка, я Марья Ивановна. Я тут главная.

ОЛЬГА. Ой, извините, Марья Ивановна. А давно «Черный квадрат» у вас в музее висит?

В это время Савва достает сантиметр и измеряет то окно, то картину. Поэтому ходит между ними. Размеры картины руками старается «приложить» к окну. Он все время оборачивается на смотрительницу. Делает он это очень смешно.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Да только вчера повесили. До этого экспертизу делали. Даже из Москвы приезжали для химического анализа. Без экспертизы нельзя.

ОЛЬГА. И что, прямо это настоящий «Черный квадрат» Казимира Малевича?

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Он самый и есть. Не сомневайся. Чернее и квадратнее не бывает.

ОЛЬГА. Да, повезло нашему музею. Теперь толпы посетителей у вас будут.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Да уж, не то что раньше. Бывало, за весь день всего человек двадцать придут. У нас же в основном местные художники. Березки да речки рисуют. А сейчас даже чаю некогда попить.

Марья Ивановна наливает себе в чашку чай из чайника и смачно отхлебывает. В это время опять звонит телефон.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Слушаю. На месте, на месте. Не волнуйтесь, Ирина Александровна. Рядом сижу, глаз не отвожу.

ОЛЬГА. Кто это вам все время звонит?

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Да директор наш, Ирина Александровна. О картине беспокоится.

Савва заканчивает обмер и осмотр помещения и подходит к ним.

САВВА. А что, Марья Ивановна, у вас даже видеокамер и сигнализации нет?

МАРЬЯ ИВАНОВНА. А твое какое дело?

Пауза. Делает глоток чаю.

МАРЬЯ ИВАНОВНА (говорит уже более мягко). На следующей неделе все установят: и сигнализацию, и видеокамеры. Ведь картину только вчера повесили. А сигнализации не было, потому что у нас в музее и шедевров не было, а теперь есть. А пока я — самая надежная охрана, у меня мышь не проскочит. Пока я здесь, ничего с картиной не случится.

Продолжает пить чай.

САВВА. А специальное стекло перед картиной не будете устанавливать? Как у «Джоконды» в Лувре? И перед ней, кстати, можно стоять не более тридцати секунд.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Это Ирина Александровна решит, а ты пока без стекла можешь смотреть.

В это время в зал входит группа школьников старших классов с экскурсоводом, молодой женщиной. Они подходят к картине «Черный квадрат». Ольга и Савва отходят в сторону.

ЭКСКУРСОВОД (громко.) Дети, перед вами жемчужина нашего музея — картина Казимира Малевича «Черный Квадрат».

Дети начинают хихикать.

ДЕТИ. Дорожный знак какой-то, я так тоже могу, а чего тут рисовать.

ЭКСКУРСОВОД (не обращая на реплики детей внимания.) Картина впервые была представлена публике более ста лет назад на футуристической выставке в одна тысяча девятьсот пятнадцатом году в Петроградской галерее Надежды Добычиной. Выставка называлась «Последняя футуристическая выставка ноль десять», и это загадочное название предсказуемо привлекло внимание публики. Казимир Малевич представил на выставке тридцать девять своих картин, и «Черный квадрат» был только одной из них. Художник разместил эту картину на самом видном месте в красном углу, а значит, предполагал, что именно «Черный квадрат» будет вызывать основной интерес у публики.

Дети дурачатся, никто особо не слушает.

ЭКСКУРСОВОД. Безусловно, появление такой картины вызвало скандал, и многие современники ее не поняли.

ДЕТИ. Конечно не поняли, а что тут понимать. Да я такой квадрат за полчаса нарисую.

ЭКСКУРСОВОД (говорит казенным языком, как робот.) Дети, Казимир Малевич — знаковая фигура в культуре двадцатого века. Он принадлежит к художникам, кардинально изменившим представление об искусстве, его целях, возможностях, способах высказывания. Он не только автор «Черного квадрата». Наследие мастера включает фигуративную и беспредметную живопись, станковую и книжную графику, театральные эксперименты, архитектурные проекты, теорию искусства. Творческий путь Малевича связан с последовательным освоением новейших направлений живописи импрессионизма, фовизма, кубизма, футуризма. Он переосмысливал традиционные формы изобразительного искусства. Он автор нового направления — супрематизма, оригинальной версии геометрической абстракции. Супрематизм — это попытка из разноцветных геометрических фигур составить некие композиции, выражающие абсолютные начала реальности. А «Черный квадрат» — это первая картина супрематизма.

Дети слушают рассеянно, им явно неинтересно и непонятно. Они толкаются. Только Марья Ивановна слушает очень внимательно.

Ольга подходит к экскурсоводу.

ОЛЬГА (экскурсоводу). Можно вас на минуточку.

Они с экскурсоводом отходят в сторону.

Вы меня извините, пожалуйста, но это же дети. Надо как-то по-другому рассказывать. Их надо заинтересовать.

ЭКСКУРСОВОД. Ну, не знаю. У меня лекция утверждена руководством.

ОЛЬГА. Ириной Александровной?

ЭКСКУРСОВОД. Ей самой.

ОЛЬГА. Понятно. Можно я тоже детям несколько слов скажу о Малевиче?

ЭКСКУРСОВОД. Ну, пожалуйста, я не против.

ОЛЬГА (обращается к детям). Мои юные друзья. «Черный квадрат» — это дверь в новый мир. Малевич говорил, что у «Квадрата» уже выросли ножки и он уже бегает по свету.

ДЕТИ. Это как? Непонятно.

ОЛЬГА. А потому что каждый может найти в этой фигуре что-то свое. Малевич предложил нам игру, и в нее включились все. Черный квадрат — это взгляд в бесконечность. И если вы будете смотреть на Черный квадрат долго и сосредоточенно, не отвлекаясь ни на что, то увидите и космическое пространство, и черную дыру, и путь в иной мир. Вы полетите в этот новый мир и увидите его громадные размеры.

Дети подходят ближе к картине и начинают смотреть на нее более внимательно.

ОЛЬГА. Сам Малевич считал, что лучшее, что он написал в своей жизни, — это «Черный квадрат». Когда он умер в одна тысяча девятьсот тридцать пятом году, его похоронили в гробу с изображением черного квадрата в головах.

ДЕТИ. А если нам «Черный квадрат» не нравится, не нравится абстрактное искусство?

ОЛЬГА. А вот это очень хороший вопрос. Чтобы понять абстрактное искусство, а тем более его полюбить, сначала нужно разобраться в идеях художников, понять, зачем они это делали. Человек устроен так, что, глядя на картину, он хочет сразу понять, что на ней изображено. С работами художников-реалистов так и происходит. А абстрактные картины невозможно понять просто так, без предварительной подготовки. Поэтому многие художники-абстракционисты начинали свои работы не с рисования картин, а с создания теоретической базы, которая помогала понять зрителю всю глубину замысла художника. Например, Малевич написал вначале теоретическую брошюру «От кубизма к супрематизму».

ДЕТИ. А они что, вообще нормально рисовать не могут?

ОЛЬГА. Конечно могут. Все абстракционисты учились и начинали рисовать, как вы говорите, нормально. У Кандинского есть и пейзажи, и портреты, и жанровые композиции. У вашего, я теперь надеюсь, любимого Малевича много портретов абсолютно традиционных. Это говорит о том, что таких художников никак нельзя назвать недоучками, не умеющими рисовать. У всех у них есть художественное образование. Абстрактную живопись они выбрали для себя потому, что именно в ней они смогли выразить свои мысли и чувства и реализовать творческие поиски.

ДЕТИ. А как тогда отличить хорошую картину абстракционистов от плохой?

ОЛЬГА. Очень просто. Хороша именно та картина, которая нравится лично вам.

(Обращается к одному мальчику из группы школьников, гладит его по голове). Вот тебя, мальчик, как звать?

МАЛЬЧИК. Ваня.

Все дети смеются.

ОЛЬГА. Вот ты, Ваня, кажется, говорил, что черный квадрат за полчаса сможешь нарисовать?

ДЕТИ. Он, он.

ВАНЯ (смущенно.) Ну я говорил.

ОЛЬГА. А что именно сможешь? Нарисовать или придумать? Изобрести что-то принципиально новое и в то же время простое? Почему этого за последние сто лет не смог сделать никто? Почему до Малевича никто не нарисовал черный квадрат? Ведь это же так просто? Это и есть смысл концептуального искусства. Главное — идея, а не сам внешний вид картины. Придумай, Ваня, что-то свое, новое, которое до тебя никто не сделал, и ты будешь гением.

Ольга снова гладит Ваню по голове. Дети смеются.

ОЛЬГА. Малевич писал, что, после того, как он нарисовал черный квадрат, он неделю не мог есть и спать. Так на него подействовала эта картина. А вы знаете, что черный квадрат состоит из трех красочных слоев? Вначале идет белая краска, потом розовая и лишь последний слой — черная краска. И состав черной краски здесь особый, бархатистый. Он не блестит и не жухнет.

Все дети с интересом обступают картину.

ОЛЬГА. И это еще не все. На белом поле квадрата, в самом углу обнаружены остатки надписи, которую по характерным начертаниям букв можно условно считать авторской. Она читается как «Битва негров ночью». Надпись сделана карандашом по сухой краске и частично утрачена.

Дети, отталкивая друг друга, буквально облепляют картину и ищут надпись. Экскурсовод тоже подходит вплотную к картине.

ВАНЯ. Вот, вот, я нашел, кажется, слово «чью».

ДЕТИ (громко). Где, где, покажи!

Марья Ивановна тоже приподнимается со стула и смотрит на картину.

МАРЬЯ ИВАНОВНА (почти кричит). Дети, осторожнее, отойдите от картины на два метра.

Дети ее не слушают. Их невозможно оторвать от картины.

ОЛЬГА. Но есть и другая версия. Надпись сделал не Малевич, а кто-то другой. Недоброжелатель или просто шутник.

Наконец дети чуть отходят от картины.

ДЕТИ. А еще черные квадраты были, или он один нарисовал?

ОЛЬГА. Всего черных квадратов было нарисовано четыре. Но Малевич нарисовал еще красный квадрат, который он ассоциировал с Октябрьской революцией, и белый квадрат, воплощающий покой и совершенство.

Дети, довольные и шумные, направляются к выходу. Экскурсовод подходит к Ольге.

ЭКСКУРСОВОД (Ольге). Спасибо вам большое, было очень интересно.

Экскурсовод уходит. К Ольге подходит Савва.

САВВА. Ты была великолепна.

ОЛЬГА (кокетливо). Я знаю.

МАРЬЯ ИВАНОВНА (Ольге). Что-то мне твое лицо и голос знакомы? Ты раньше у нас в картинной галерее не была?

ОЛЬГА. Что вы. Мы в вашем музее первый раз. Мы из Москвы, туристы.

Ольга и Савва уходят. Марья Ивановна провожает их взглядом.

Звонит телефон. Марья Ивановна берет трубку.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Да, Ирина Александровна. Экскурсию провели. Шедевр на месте.

Кладет трубку, встает, подходит к картине. Несколько секунд молча смотрит на нее.

МАРЬЯ ИВАНОВНА (повернувшись к зрителям, со вздохом). Супрематизм…

Конец сцены 2. Зтм.

Сцена 3

Квартира Ольги и Саввы. Та же обстановка. Теперь Ольга стоит за плитой и готовит ужин. Савва сидит в кресле и читает журнал. Оба одеты просто, по-домашнему. Раздается звонок в дверь. Савва идет открывать.

Входят Лика и Вероника Петровна. Лика в шубе, Вероника Петровна в кофте и юбке.

ЛИКА. Всем привет. Ну… снег просто валит, а тротуары, как всегда, не чистят.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Это точно. А я к Лике в магазин заходила, продукты домой купила. Лика помогла мне их в квартиру занести.

САВВА. Вы, я смотрю, подружились. А что, теперь ужинать все время у нас будем?

ЛИКА. А что делать, если штаб нашей операции у вас в квартире.

САВВА. А мы можем в квартиру Вероники Петровны переместиться, тем более, как я понял, у нее теперь и продукты там есть.

Ольга отходит от плиты и накрывает на стол.

ОЛЬГА (обращаясь к Савве). Савва, не зуди. Конечно, все садитесь ужинать.

Все садятся за стол и начинают есть.

ЛИКА. Я смотрю, сегодня ты, Ольга, готовишь, значит, сегодня пятница.

ОЛЬГА. Да, а ты запомнила, молодец.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Вот сейчас и проверим, кто лучше готовит. Ольга или Савва? Тем более, как я понимаю, у нас опять картошка с луком.

САВВА. Конечно, пока валютная выручка от продажи картины не поступила, меню не меняется.

Лика достает из сумки бутылку вина и ставит ее на стол. Ольга молча убирает бутылку со стола и кладет обратно в сумку Лики.

ЛИКА. Я что-то не поняла?

ОЛЬГА. На время операции объявляется сухой закон. Никакого алкоголя. Все надо делать в трезвом уме и памяти.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Ну, давайте рассказывайте, как в музей сходили?

САВВА. Значит, так. Картина висит в главном зале, между окон. Второй этаж. Видеокамер и сигнализации нет. Датчиков на окне тоже нет. Я все проверил. Это даже Марья Ивановна подтвердила.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А кто такая Марья Ивановна?

ОЛЬГА. Это смотритель в музее. Мы с ней немного познакомились. Она прямо около картины сидит. Охраняет.

САВВА. Окна наглухо закрыты, но, что хорошо, форточка открывается. Надо, чтобы мне в форточку инструмент бросили, и я тогда все окно открою. Сама картина метр на метр, а окно сто пятьдесят на сто тридцать. Я все померил. Так что картину через окно поменяем.

ЛИКА. А так инструмент нельзя пронести? Зачем в форточку бросать?

САВВА. Потому что на входе в музей рамка стоит, звенелка. Как в аэропорту. Не получится пронести.

ЛИКА. Теперь понятно.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Так кто же тебе инструмент в форточку бросит?

САВВА. Вы и бросите, Вероника Петровна. Или Лика. Вы же члены банды четырех.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Да как же я в форточку попаду с улицы. Это ведь второй этаж. Я и вижу плохо.

САВВА. Во-первых, у вас еще есть время для тренировки. Помните, у Маяковского: «Баба, не будь дурой, занимайся физкультурой». А, во-вторых, лестницу-стремянку к стене поставите и легче будет попасть. Там внутренний двор глухой, сейчас зима, темнеет рано. Никто вас не заметит.

ЛИКА. А как у нас вообще роли распределяются между участниками операции?

САВВА. Хороший вопрос. (Начинает ходить по комнате.) Я думаю, так. Ольга сегодня рисует картину. Мы завтра с Ольгой ближе к вечеру идем в музей, естественно, перед этим загримируемся. У Вероники Петровны есть машина. Завтра Лика и Вероника Петровна приезжают на машине во внутренний двор музея и привозят картину, которую сегодня нарисует Ольга. Я вам из музея в окно мигаю смартфоном, что можно начинать операцию. Ольга отвлекает Марью Ивановну. Ваша задача бросить мне в форточку инструмент. Я открываю окно, передаю вам через окно «Черный квадрат» Малевича, а вы мне передаете «Черный квадрат» Ольги, который я вешаю на место картины Малевича. Примерно так. Надо только всем в перчатках работать и номер машины закрыть во дворе.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Так, может, я и не нужна вовсе. Я Лике отдам свою машину, она привезет картину Ольги, заберет картину Малевича и привезет ее сюда домой.

ЛИКА. А я водить не умею, и прав у меня нет.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Очень жаль…А, может, тогда на такси или каршеринг?

САВВА. Щас. Нас потом за пять минут вычислят следственные органы. Как вы не понимаете?! А потом, Лика не может все это на себя взять. Картина тяжелая, метр на метр, лестница тоже. Это все надо вдвоем делать. А вдруг Лике плохо станет или машина заглохнет, да и по сторонам смотреть надо. Один человек не справится.

ЛИКА (смотрит на Веронику Петровну и поет). Связанные одной целью, скованные одной цепью.

Вероника Петровна вздыхает.

САВВА. Да не переживайте вы так, Вероника Петровна. Все будет хорошо. А потом, вам для своих книг нужны новые переживания, впечатления.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Да уж, от таких впечатлений инфаркт будет.

Пауза. Все несколько секунд молчат. Ольга убирает тарелки со стола и снова садится за стол.

ОЛЬГА. Савва, в твоей схеме есть одна большая нестыковочка.

САВВА. Это какая?

ОЛЬГА. Марья Ивановна. Ты видел, как она за картиной следит. Да и посетители в зале еще могут быть.

САВВА. А мы придем в главный зал без пятнадцати семь. А музей работает до семи. Посетителей уже не будет. А вот Марья Ивановна, да. (Вздыхает.) Это проблема.

ЛИКА. А вы не заметили какие-то особенности в ее поведении, манерах, привычках.

САВВА. Заметили, сидит на месте как вкопанная. Никуда не отходит.

ЛИКА. Ну в туалет же она ходит.

САВВА. Мне кажется, нет. В таком возрасте редко в туалет ходят.

ОЛЬГА. Или, наоборот, часто. Она чай любит пить.

ЛИКА. Вот, купите ей коробку конфет. А в чай надо подсыпать легкое снотворное.

САВВА. Молодец, Лика, со снотворным хорошо придумала. Правда, как-то просто получается.

ЛИКА. Все гениальное просто.

ОЛЬГА. Интересно, а есть такое снотворное, которое сразу действует, но ненадолго.

ЛИКА. Я вот зубы лечила, и мне вводили снотворное. Пропофол называется. Так я сразу заснула. Но его внутривенно вводят.

САВВА. А может, он в таблетках есть?

ЛИКА. Нет, в таблетках нет.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Так какие проблемы? Я давно снотворное пью на ночь для засыпания. Шипучие таблетки «Донормил». Пару таблеток ей в чай бросить — сразу заснет. У меня дома есть.

САВВА. Вероника Петровна. Вы незаменимый член нашей команды. Что бы мы без вас делали.

ОЛЬГА. Ну так, в целом схема операции понятна. Давайте вернемся к «Черному квадрату». Всего черных квадратов Малевича было четыре. Притом это не копии, а варианты одного произведения. Они все хранятся в России. Два в Третьяковской галерее, один в Русском музее. Интересна судьба четвертого квадрата. Он самый маленький по размеру — пятьдесят три с половиной на пятьдесят три с половиной сантиметра. Предположительно, был написан Малевичем в одна тысяча девятьсот тридцать втором году. Узнали о нем случайно в одна тысяча девятьсот девяносто третьем году, когда в Самаре один парень принес в банк полотно в качестве залога за кредит. Картину оценили в двести пятьдесят тысяч долларов США, а через некоторое время ее выкупили для Эрмитажа за один миллион долларов. Сейчас она в Эрмитаже и висит. Видимо, парень не знал, какую картину он принес в банк.

ЛИКА. Это получается, наш «Черный квадрат» пятым будет?

ОЛЬГА. Вообще, по другим данным, Малевич нарисовал пять черных квадратов. Но местонахождение этого пятого черного квадрата неизвестно.

САВВА. А теперь известно. У нас он, в музее. Об этом и по радио говорили.

ОЛЬГА. Ну… получается, что да. Правда, нет данных о провенансе этой пятой картины.

ЛИКА. Опять непонятно говорите?!

ОЛЬГА. Провенанс — это происхождение, биография картины, после того как она покинула мастерскую художника. Когда говорят «чистый провенанс» — значит, все идеально.

САВВА. Ну, у нашей картины сложный провенанс. Когда-нибудь потомки узнают ее подлиннуюисторию.

ОЛЬГА. Хорошо, что нам картину поменять надо, а не украсть.

Вот ты Савва, как бы украл картину?

САВВА. Ну, понятно, как. Ножом бы вырезал, и все. Подойти к стене музея, достать блестящий стальной резак и эффектным движением, точным, как скальпелем орудует хирург, вырезать картину из рамы.

Он встает со стула, подходит к стене и делает движение рукой, как будто вырезает квадратное полотно ножом.

ЛИКА. А если картина написана не на холсте, а на картоне, на фанере или доске?

САВВА (поворачивается к Лике). Ну наша, допустим, на холсте написана.

ОЛЬГА. Вот и очень глупо. Последнее дело — вырезать холст снаружи из рамы, кромсая его ножом.

САВВА. Это почему же?

ОЛЬГА. Выдирая таким образом холст из подрамника, мы мгновенно свою добычу в разы обесцениваем. Целиковую картину можно продать гораздо дороже, например, просто потому, что она не выглядит так подозрительно.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А если мы воруем для подпольного коллекционера, с которым о цене заранее договорились?

ОЛЬГА. Если этот подпольный коллекционер увидит такое варварство с краями шедевра, он очень расстроится и заплатит гораздо меньше. Ведь ему придется вложиться в дорогостоящую реставрацию, причем тоже подпольную. Кроме того, обрезанное полотно тяжело хранить. Нарушается стабильность грунта, краска осыпается, холст треплется. Из-за поврежденных краев полотно может расползаться на глазах, особенно если его долго хранить в плохих условиях… Ну, хорошо, допустим, вырезал ты картину. Как ты ее сложишь, если она большая?

САВВА. Ну… свернул в трубочку красочным слоем внутрь — и все.

ОЛЬГА. А вот и вторая ошибка. Холсты надо сворачивать красочным слоем наружу, а не внутрь. Так красочный слой картины имеет намного больше шансов уцелеть. Большинство профанов, инстинктивно делают наоборот, подсознательно стараясь спрятать изображение внутрь. Но по законам физики — это сворачивание внутрь вредит краске гораздо сильнее, чем сворачивание наружу.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А, вообще, картины часто воруют?

ОЛЬГА. Частенько. Даже «Мону Лизу» крали из Лувра в одна тысяча девятьсот одиннадцатом году. Правда, быстро нашли. Кстати, самая похищаемая картина в мире, согласно книге рекордов Гиннесса, портрет «Якоба де Гейна Третьего» Рембрандта. Его крали четыре раза, что принесло ему прозвище «Рембрандт на вынос». Что интересно, во всех случаях картина была возвращена анонимно, и никто и никогда не был осужден за ее похищение.

САВВА. Наша замена картины тоже потом войдет в книгу рекордов Гиннесса как подделка, которую много лет принимали за оригинал.

ЛИКА. А может, вообще никогда не узнают, что это подделка. Так и будет выставляться как пятый квадрат Малевича. А оригинал у нас будет. Ля-ля-ля. Эх жаль, нельзя выпить.

ОЛЬГА. После операции выпьем.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Я читала в газетах, что самая глупая кража последнего времени — это кража картины Архипа Куинджи «Ай-Петри. Крым» из Третьяковской галереи. Не помню точно, по-моему, несколько лет назад. Прямо на глазах посетителей и камер видеонаблюдения злоумышленник подошел к стене, снял картину, вынул ее из рамы и унес с собой. В этот момент полиция занималась вопросом кражи шубы из музейного гардероба, поэтому сразу не спохватились. Но преступник оставил отпечатки пальцев на раме, брошенной в зале, его лицо запечатлели все камеры видеонаблюдения, зафиксировали номер машины, на которой он приехал. Кстати, белый мерседес. И на следующее утро его арестовали.

ОЛЬГА. Да, я помню эту историю. Даже фамилию преступника. Денис Чуприков — директор строительной фирмы. Картина была найдена в хорошем состоянии в подвале коттеджа в подмосковном поселке Заречье, стройкой которого как раз занималась компания Чуприкова.

ЛИКА. А шуба?

ОЛЬГА. А вот шуба найдена не была.

ЛИКА. Ну вот почему у нас дурь используют на сто процентов, а разум на тридцать?!

САВВА. А я вот не понимаю, почему «Черный квадрат» так популярен? Ну явно ведь не шедевр живописи.

ОЛЬГА. Все дело в том, что русская живопись, увы, на протяжении почти всей своей истории была достаточно провинциальной по сравнению с Европой, и великие мастера из России на Западе стали бы в лучшем случае крепкими ремесленниками. Вперед мы вырвались только в эпоху авангарда.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А как же Репин, Серов, Перов, Шишкин?

ОЛЬГА. Ну, это у нас они корифеи живописи, а на Западе таких много было. На Западе знают нашу литературу, музыку, а живопись наша не ценится. А вот русский авангард — здесь Россия оказалась в лидерах мирового художественного процесса. Здесь наше искусство пошло по своему пути и стало использовать в качестве основы для творчества собственные художественные традиции, народное и городское примитивное искусство.

САВВА. Так что радуемся, что у нас в галерее не «Медведи в лесу» Шишкина висят, а «Черный квадрат» Малевича. А когда же он возник, этот русский авангард?

ОЛЬГА. Считается, что в одна тысяча девятьсот восьмом году, когда была первая выставка в Петербурге под названием «Современные течения в искусстве». Там были работы Кульбина, братьев Бурлюк, Лентунова, Бакста, Билибина, Экстер. Главная цель авангарда — противопоставление классическому искусству, попытка выразить динамику современного индустриального мира, так сказать — поэтику технического прогресса.

САВВА. И долго он просуществовал?

ОЛЬГА. Нет, лет десять-пятнадцать. Но ярко вписался в контекст мировой истории искусства.

ЛИКА. А кроме русского авангарда какие картины сейчас самые дорогие?

ОЛЬГА. В наше время наиболее дорого стоят произведения импрессионистов: Ренуара, Мане, Ван Гога, Гогена — и старых мастеров — Рафаэля, Тициана, Рембрандта.

САВВА. В следующий раз Тициана будем менять.

ОЛЬГА. Размечтался, кто же его в нашу картинную галерею привезет?

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Так, друзья, много разговоров. Пора уже картину рисовать.

САВВА. Вот молодец, Петровна. Умственно не разбросана, как я. (Смотрит на Ольгу.)

ОЛЬГА. И то правда. Савва, принеси из кладовки мою картину, ты знаешь, «Кьюаркод» называется. Она, кажется, по размеру подходит.

Савва уходит и приносит картину «Кьюаркод». Это действительно изображение QR-кода черным цветом. Савва ставит картину на мольберт. Все несколько секунд внимательно смотрят на картину.

ЛИКА. Нет, ну нравится мне авангардная живопись. Очень жизненно. Я все товары по кьюаркоду оплачиваю. Прямо жалко картину портить.

ОЛЬГА. Ничего, нам сейчас «Черный квадрат» важнее. Савва, надо померить картину. Как она по размерам с «Черным квадратом».

САВВА. Да, сейчас померим.

Он достает с полки сантиметр и измеряет картину.

Отлично, метр на метр. Точно совпадает, ничего обрезать не надо.

ОЛЬГА. Савва, неси черную бархатную кракелюровую краску и кисточки. Они тоже в кладовке.

Савва уходит и приносит банку с краской и кисточки.

ЛИКА. А что такое кракелюр?

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Ну это даже я знаю. Кракелюр — это мелкие трещины, которые со временем появляются на лаковом защитном слое картины и на ее масляной поверхности. Они воспринимаются как свидетельство подлинности картины, ее старости.

САВВА. Ну, Петровна, молодец. Не зря мы вас в команду взяли. Все-таки писатели близки к художникам. Вас объединяет искусство.

ОЛЬГА. Да, все правильно. Надо сразу состарить картину. К, сожалению, в три слоя, как у Малевича, нарисовать не получится. Каждый слой долго сохнет.

Ольга выбирает большую кисточку, макает ее в банку и начинает крупными мазками наносить на картину черную краску.

Все восторженно следят за ее работой.

Ольга заканчивает. Она отходит от картины на пару шагов и внимательно на нее смотрит несколько секунд.

ОЛЬГА. Ну что же. Фальшак получился идеальный. Сейчас в углу напишу «чью», как в оригинале.

Ольга берет карандаш и рисует в углу несколько букв.

Савва, Лика и Вероника Петровна по очереди подходят к картине и внимательно ее рассматривают.

САВВА. Дай я тебя расцелую, ученица Малевича. Твой квадрат лучше, чем у него.

Он пытается расцеловать Ольгу, но она уклоняется от его поцелуев.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Я, правда, не была в нашем музее и видела картину Малевича только по телевизору, но, по-моему, очень похоже на оригинал.

ЛИКА. Да отличная картина. Лучше не нарисуешь.

ОЛЬГА. Кстати, главная фабрика по созданию поддельных картин была в Петербурге. Там крепкая академическая школа живописи сохранилась. И они очень прикольно называли подделки художников между собой. Кандинский — кандибобер, Шагал — шагаленок, Шишкин — шишкотряс, Айвазовский — айваз.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Это, конечно, очень познавательно, но уже поздно. А завтра тяжелый день, все-таки наша спецоперация. Может, пора спать? Надо хорошо выспаться.

САВВА. Только снотворное не пейте. Марье Ивановне оставьте.

ОЛЬГА. Подождите, куда расходиться. Это еще не все. Картину надо хорошо просушить.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. И сколько ее сушить надо?

ОЛЬГА. Есть такие особенные лампочки для просушки картин. Почему-то их производят только в Пензе и на Украине. Больше нигде. Ну, Украина отпадает, остается Пенза. Под этими лампами сушат свежие краски. Правильный метод — сушить в течение трех месяцев, медленно, медленно опуская лампы к холсту. Тогда масло правильно затвердеет и кракелюр хороший по картине пойдет.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Три месяца? Но у нас нет столько времени, у нас одна ночь.

ОЛЬГА. У нас и лампочек таких нет. У меня они уже все сгорели, а новых я не покупала. Эти лампы жрут очень много электричества.

САВВА. Как майнинг для криптовалюты.

ЛИКА. Это ты красиво сказал. Я от вас вообще много чего нового узнаю.

ОЛЬГА. Хорошо, что у меня краска быстросохнущая и в комнате жарко. Так краска быстрее затвердеет.

ЛИКА. Да, батареи у вас просто кипяток. Как обычно в старых домах. Дышать нечем.

ОЛЬГА. Все равно этого недостаточно. Значит, так, Вероника Петровна, у вас дома настольные лампы есть?

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Ну конечно, я же писательница. Две лампы.

ОЛЬГА. Савва, принеси от Вероники Петровны две лампы. И две у нас дома есть. Хотя бы ночь посушим картину.

Савва с Вероникой Петровной уходят и через некоторое время возвращаются, неся две настольные лампы. Ольга тоже приносит две лампы. Савва подвигает стол к картине. Они все вместе ставят четыре лампы вокруг картины: две на пол и две на стол. Савва приносит удлинитель с многими розетками. И вставляет шнуры от ламп в розетки. Лампы направляются на картину.

ОЛЬГА. Ну, давай, Савва, врубай.

Савва включает клавишу на удлинителе. Вся картина ярко освещается светом от четырех ламп. Все еще раз несколько секунд смотрят на картину.

ОЛЬГА. Ну, кажется, все. Краска на картине будет сушится сегодня всю ночь и завтра весь день. Хотя вот еще что. Чтобы ускорить высыхание красок можно их еще феном подсушить. Савва, принеси мой фен из спальни.

Савва уходит и приносит фен.

ОЛЬГА (Савве). Ты у нас кажется безработный. Вот я тебя завтра и трудоустрою. Будешь весь день картину феном сушить. Ну-ка попробуй.

Савва вставляет фен в удлинитель и начинает водить им по картине. Делает он это явно без удовольствия. Смотрит в зал и правой рукой небрежно поднимает фен вверх и вниз.

САВВА. Я и говорю «Фемдом». Власть женщины над мужчиной.

ОЛЬГА. Отлично. Только близко фен к картине не подноси. Держи на расстоянии примерно десять сантиметров. Все, можно расходиться по домам. Завтра операция «Ускользающий авангард».

Все расходятся. Играет музыка из сериала про Джеймса Бонда или из сериала «Миссия невыполнима» с Томом Крузом.

Конец сцены 3. Зтм.

Сцена 4

Областная художественная галерея. Главный зал. Марья Ивановна сидит на своем месте. У нее хорошее настроение. На столе стоит телефон и чайник. В зале несколько посетителей, которые рассматривают «Черный квадрат». Они то подходят, то отходят от картины. Пожимают плечами.

МАРЬЯ ИВАНОВНА (обращается к посетителям с укоризной). А чтобы понять абстрактное искусство, сначала надо разобраться в идеях художника. Вот вы брошюру Малевича «От кубизма к супрематизму» читали?

ПОСЕТИТЕЛИ. Нет, не читали.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Так тогда не о чем и разговаривать.

В это время раздается голос из репродуктора музея.

ГОЛОС. Уважаемые посетители, наш музей закрывается через пятнадцать минут. Просим вас покинуть залы музея и направиться к выходу.

Посетители уходят. Входят Савва и Ольга. На Ольге грим, парик и темные очки. У Саввы усы с бородой.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Опять вы, зачастили вы к нам в музей.

САВВА. Да хотим еще разочек на шедевр взглянуть, а то мы завтра в Москву уезжаем.

ОЛЬГА. Здравствуйте, Марья Ивановна.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Ну смотрите, а то музей уже закрывается.

ОЛЬГА. А мы вам конфеты к чаю принесли.

Она передает Марье Ивановне коробку конфет. Марья Ивановна разглядывает конфеты.

САВВА. Московские конфеты. Фабрика «Большевик».

МАРЬЯ ИВАНОВНА. «Бойтесь данайцев, дары приносящих». Ну, ладно уж, попробую.

Савва и Ольга подходят к картине «Черный квадрат» и смотрят на нее несколько секунд. Фотографируют ее на смартфон.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. А у нас фотографировать можно только за отдельную плату. Сто рублей.

ОЛЬГА. Извините, пожалуйста. Мы не знали. Можно вам отдать деньги?

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Нет, только через кассу на первом этаже музея.

САВВА. Все, все. Мы больше не будем фотографировать. А деньги на выходе заплатим.

В это время у Саввы звонит телефон.

САВВА. Да, слушаю. Вероника Петровна. Что случилось?

МАРЬЯ ИВАНОВНА (обращается к Савве). В музее нельзя по телефону разговаривать. Прошу выключить ваш телефон. Видите, на стене знак висит с перечеркнутым телефоном.

САВВА. Прошу прощения. Это по работе, срочный вопрос. Как машина не заводится? Аккумулятор сел? Ну вы даете. Мы же всех просили все проверить перед операцией.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. У кого это операция?

САВВА. Да у бабушки моей операция, аппендицит. Вот я и волнуюсь.

Савва отходит в сторону и продолжает разговаривать. Старается говорить вполголоса.

САВВА. Значит, так, вы, Вероника Петровна, за руль садитесь, а Лика пусть сзади машину толкает. И мужиков вокруг попросите помочь двум женщинам. Все. Как приедете, ждите моего сигнала в окошке.

ОЛЬГА (обращается к Марье Ивановне). Что же вы, Марья Ивановна, конфеты с чаем не попробуете?

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Да уже напилась сегодня чаю. Дома ваши конфеты попробую.

ОЛЬГА(растерянно). Ну вот… мы старались вам приятно сделать, а вы даже одну конфетку съесть не хотите.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Да и времени осталось мало. Сейчас музей закроется.

В это время подходит Савва.

САВВА. Марья Ивановна. Мы эти конфеты к Новому году для себя берегли. А решили вам подарить. Уж больно вы человек хороший. Как хорошо с чайком-то.

ГОЛОС. Уважаемые посетители, наш музей закрывается через десять минут. Просим вас покинуть залы музея и направиться к выходу.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Ну ладно, уговорили. Так и быть. Пожалуй, еще чашечку выпью.

ОЛЬГА (радостно.) Вот и здорово.

САВВА (радостно.) Приятного аппетита.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Чего это вы так радуетесь?

ОЛЬГА. Понимаете, Марья Ивановна, нас так родители воспитали. Если какому-то человеку хорошо, то и нам очень хорошо. И мы вместе с ним радуемся.

Марья Ивановна медленно наливает из чайника чай и открывает коробку конфет. Пробует одну конфету.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Вкусно. Ну вот почему на нашей местной фабрике так не могут делать?! Одни карамельки лепят.

ОЛЬГА. А нам с вами чай нельзя попить?

МАРЬЯ ИВАНОВНА. По инструкции не положено с посетителями чай пить. Вы давайте закругляйтесь. В гардероб идите.

Савва и Ольга отходят в сторону. Савва говорит Ольге вполголоса.

САВВА. Не знаю, как ей таблетки в чай бросить.

ОЛЬГА. Сейчас попробую ее отвлечь. А ты сразу три штуки в чай бросай, времени уже нет.

САВВА. А она, того, от трех штук сразу потом проснется?

ОЛЬГА. Ну поспит подольше. Я инструкцию прочитала, там написано, что летальных исходов от передозировки не наблюдалось.

САВВА. А вдруг у нас первый случай будет. Даже не знаю… Может, тогда четыре бросить?

ОЛЬГА. Нет, давай три. Все-таки она в возрасте.

САВВА. А ничего, что в горячий чай бросаем? Таблетки растворятся?

ОЛЬГА. А ты что, хотел ждать, пока чай остынет? Может, еще ложечкой размешаешь?

Савва и Ольга подходят к столу Марьи Ивановны.

Марья Ивановна берет из коробки еще конфетку и смачно откусывает.

МАРЬЯ ИВАНОВНА (вздыхает.) Да, хороши конфетки. Дома деда своего угощу, он рад будет. На нашу пенсию таких конфет не купишь. А меня ведь повысили по должности.

САВВА. Да вы что! И кто же вы теперь?

МАРЬЯ ИВАНОВНА (гордо.) Теперича я старший смотритель.

САВВА. А до этого кем были?

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Просто смотритель.

САВВА. Поразительный карьерный рост. Вот что одна картина и с музеем, и с людьми делает.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Да и отношение ко мне, чувствую, изменилось. Раньше как, Марья Ивановна да Марья Ивановна. Пойди сюда да иди туда. А теперь в разговоре уважение чувствуется. Лишний раз даже не беспокоят понапрасну.

В это время Ольга подходит к одной маленькой картине в углу комнаты и обращается к Марье Ивановне.

ОЛЬГА (вглядываясь в картину). Марья Ивановна. Я вот не пойму. Неужели это Левитан?

Марья Ивановна поднимается со своего стула, наклоняется вперед, надевает очки и смотрит на картину. Савва ловко бросает ей в чай таблетки снотворного.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Какой Левитан? У нас Левитана отродясь не было. Это наш художник Ежиков-Рогаткин. И картина называется «Зимняя дорога».

ОЛЬГА. Ну прямо вылитый Левитан. Если бы вы мне не сказали, подумала бы, что Левитан и есть. Его рука.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Ежиков-Рогаткин хороший художник. У нас в другом зале еще его несколько картин есть. «Сельская дорога», «Дорога на Рязань».

САВВА. Что это он все время дороги рисовал?

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Не знаю, его тема была. Говорят, что он и умер за работой, когда рисовал картину «Дорога после дождя».

Марья Ивановна садится опять на стул, допивает свой чай.

САВВА. Нет, ну как это здорово, найти свою тему и всю жизнь ее обыгрывать в творчестве.

ОЛЬГА. А я читала, что два наших известных русских художника тоже умерли возле мольбертов с незаконченными картинами. Иван Шишкин и Иван Крамской.

В это время раздаются громкие гудки машины и в окна видны мигания фар. У Саввы звонит мобильник.

САВВА (говорит в трубку, прикрывая ее рукой). Да, слушаю. Вероника Петровна? Вы? Приехали? Да зачем вы гудите и сигналите? Вы что, на свадьбу приехали? Жених невесту забирает? Я же вас просил тихо подъехать и ждать моего сигнала. Я вам посвечу фонариком со смартфона. Срочно фары выключайте и номер машины снегом залепите. И тихо себя ведите. (Оглядывается на Марью Ивановну, говорит вполголоса.) Ну ладно, коль приехали. Лестницу ставьте, я сейчас форточку открою. А вы инструмент бросите.

ГОЛОС. Уважаемые посетители, наш музей закрывается через пять минут. Просим вас покинуть залы музея и направиться к выходу.

На потолке зала гаснет половина лампочек.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Ну все, музей закрывается. Прошу к выходу.

Савва опять отводит Ольгу в сторону.

САВВА. Оленька. Умоляю, отвлеки бабулю еще раз. Мне надо форточку открыть.

ОЛЬГА. Да я не знаю, чем ее еще раз отвлечь.

САВВА. Ну придумай что-нибудь, сейчас должны таблетки подействовать.

Ольга подходит к Марье Ивановне и старается встать так, чтобы она не видела Савву.

ОЛЬГА. Марья Ивановна, а завтра музей будет работать? Мы опять с утра хотим прийти. У нас автобус в Москву только во второй половине дня.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Завтра воскресенье, музей в десять утра откроется. Приходите. Музеи по понедельникам не работают.

В это время Савва светит несколько раз фонариком от смартфона в окно. Потом открывает форточку и отходит от окна.

Через несколько секунд раздается громкий звук удара какого-то предмета о стену музея с улицы.

САВВА (говорит в зал с явной досадой). Я так и знал, что промажут.

МАРЬЯ ИВАНОВНА (отстраняет Ольгу). Что это за звук был, не пойму.

САВВА. Да это мальчишки на улице в снежки играют. Случайно в стену попали.

В это время слышен опять громкий удар тупого предмета о стену музея с улицы.

МАРЬЯ ИВАНОВНА. Да что там на улице происходит?

Она поднимается со стула и начинает смотреть в окно, вглядываясь в темный внутренний двор.

САВВА (отходит в сторону и звонит по телефону, говорит вполголоса). Алле, Лика, ты? Кто стамеску кидает? Вероника Петровна? Пристреливается? Хватит пристреливаться. Давай ты кидай. Уже два раза промазали.

Неожиданно через форточку влетает инструмент, похожий на стамеску, и с грохотом падает на пол.

МАРЬЯ ИВАНОВНА (поворачивается от окна и смотрит на Савву). Что это в зал упало, что случилось?

САВВА. Это у меня ключи из кармана выпали. Все нормально. Не волнуйтесь.

Марья Ивановна неожиданно медленно опускается на стул и сразу засыпает, наклонив голову в сторону.

САВВА (обращается к Ольге, облегченно вздыхает). Ну наконец-то. Все, бабуля заснула, надеваем перчатки. У нас на все две минуты. А то совсем свет в музее выключат.

Ольга достает из своей сумочки перчатки и передает одну пару Савве. Савва и Ольга быстро надевают перчатки. Савва возится у окна и через некоторое время открывает инструментом все окно настежь, а Ольга в это время пробует на вес картину Малевича, приподнимая ее снизу. Савва полностью открывает окно, и там появляется улыбающееся лицо Лики. Она передает картину, которую нарисовала Ольга, Савве. Савва забирает у нее картину и ставит на пол в левом углу. Лика старается заглянуть внутрь зала, смотрит по сторонам. Савва рукой отодвигает ее голову и отстраняет от окна на улицу. Голова Лики пропадает из окна. Он быстро направляется к Ольге. Они вместе начинают снимать картину Малевича.

В это время Марья Ивановна вздрагивает во сне.

МАРЬЯ ИВАНОВНА (бормочет, растягивая слова). Споры о «Черном квадрате» не утихают уже более ста лет…

Мальчик, как тебя звать…

Савва и Ольга держат картину и стоят как вкопанные.

МАРЬЯ ИВАНОВНА (говорит во сне). Нет, я не отдам эту картину в Москву. Это достояние нашего музея…

Опять засыпает.

Савва и Ольга быстро снимают картину Малевича. Они подносят ее к окну, но там никого нет. Ставят пока картину на пол. Савва высовывается на улицу. Он вертит головой то налево, то направо.

САВВА (зовет). Лика, Вероника Петровна. Вы где там? Принимайте картину.

В окне опять появляется голова Лики. Она старается всунуть голову поглубже внутрь комнаты.

САВВА. Да не надо сюда лезть. Принимайте картину.

Савва выталкивает ее обратно.

Савва и Ольга передают Лике «Черный квадрат» Малевича и сами вешают на его место «Черный квадрат» Ольги. Они одновременно облегченно выдыхают и несколько секунд смотрят на картину. В окне появляется голова Вероники Петровны. Она тоже старается заглянуть поглубже в комнату и смотрит по сторонам. Савва подбегает к ней.

САВВА. Вероника Петровна. Все, операция закончена. Уезжайте быстрее.

Савва надавливает на голову Вероники Петровны, выталкивая ее, и закрывает окно.

В это время звонит телефон. Ольга и Савва стоят в нерешительности несколько секунд.

Телефон продолжает настойчиво звонить. Ольга подходит к телефону и берет трубку. Откашливается. Говорит голосом Марьи Ивановны.

ОЛЬГА. На месте, Ирина Александровна, на месте. Можете спокойно идти домой.

В это время в музее полностью гаснет свет.

Конец сцены 4. Зтм.

Сцена 5

Следующий день после операции по замене картины. Квартира Ольги и Саввы. Та же обстановка. За столом сидят Ольга, Савва, Лика и Вероника Петровна. На столе видны бутылки шампанского и много закусок. Справа на самом видном месте на мольберте стоит картина «Черный квадрат». У всех прекрасное праздничное настроение. Раздается смех. Савва разливает всем в бокалы шампанское.

САВВА (подражая Ленину, картавит и принимает его позы.) Товарищи, операция «Ускользающий авангард» успешно завершилась. Дело пахнет десятью миллионами долларов. Ура товарищи.

Смех. Савва переходит на обычный свой голос.

Ну, теперь в честь такого события и выпить можно. Правда, шампанское пока российское, а не французское. Вот картину продадим, будем французское шампанское пить.

ОЛЬГА. И икра пока красная, а не черная.

Все смеются.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Кстати, шампанское — это единственное вино, которое в соответствии с правилами этикета подходит к любым блюдам и может сопровождать прием пищи от начала до конца застолья.

ЛИКА. И если пить только шампанское, ни с чем не смешивая на протяжении всего ужина, то голова наутро болеть не будет.

САВВА. Это смотря сколько выпить. Вот завтра с утра и проверим.

ОЛЬГА. Интересно, а Марья Ивановна уже проснулась?

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А вы сколько ей таблеток в чай бросили?

САВВА. Четыре.

ОЛЬГА. Я же тебя просила три бросить.

САВВА. Ну я так, на всякий случай. Подстраховался.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Тогда, может, еще спит. Я обычно на ночь одну пью.

САВВА. Вообще, уже сутки прошли. Интересно, как это будет выглядеть. Приходят с утра посетители в музей, а смотритель за столом спит.

ОЛЬГА. Главное, «Черный квадрат» на месте. А Марью Ивановну охрана разбудит. Она вообще бабка крепкая. Ничего с ней не случится.

САВВА. Надо будет сходить в музей и посмотреть обстановку. Лика, ты там нигде не засветилась. Сегодня воскресенье, но музей уже закрылся. Завтра, в понедельник, в музее выходной. Во вторник сможешь с утра туда сходить и посмотреть, как там наш «Черный квадрат» поживает?

ЛИКА. Конечно, прямо с утра и схожу. У меня во вторник выходной. Потом вам всем позвоню.

ОЛЬГА. Вот и отлично. Савва, давай еще шампанского.

Савва наливает всем шампанское.

САВВА. У меня есть тост. За Казимира. За Малевича. Ура.

Все чокаются и кричат ура.

Савва подходит к картине. Обнимает ее и начинает целовать.

ОЛЬГА. Хватит картину лобзать. Следы своими слюнями оставишь.

Савва перестает целовать картину и садится на место.

САВВА. Нет, ну как мы все-таки ловко все это провернули. И картина один в один. И Марья Ивановна хоть и не сразу, но заснула.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Я, правда, не с первого раза инструментом в форточку попала, но потом Лика помогла. И уже в третий раз мы не промахнулись.

САВВА. Да уж, звук был такой, что Марья Ивановна чуть со стула не упала.

Все смеются.

ЛИКА. А я еле мужиков нашла, чтобы нашу машину толкнули. Она же не заводилась. (Говорит кокетливо.) Пришлось все свои женские чары подключить.

ОЛЬГА. Молодец. Да мы все молодцы. Каждый со своей задачей справился.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. И все-таки давайте за Ольгу выпьем. Она в нашей команде главная. Картину-то она рисовала.

ВСЕ (кричат одновременно). Да-да, давайте за Ольгу выпьем!

Чокаются и обнимаются.

ОЛЬГА. Теперь главное — покупателя на картину найти. На Сотбис или Кристис ее не выставишь. Она же краденая. Нужно искать подпольного покупателя для своей частной коллекции.

ЛИКА. И где же его теперь искать?

ОЛЬГА. Да, этот процесс не быстрый. Буду подключать свои связи из Суриковского училища.

САВВА. Ты только поаккуратнее со связями. Дело деликатное.

ОЛЬГА. Понятно. Буду очень осторожно действовать.

ЛИКА. Ну ладно, давайте сейчас не будем об этом. Это следующий этап операции. Сегодня гуляем. Вот ты, Ольга, как будущие деньги потратишь?

ОЛЬГА (задумчиво). Я… я открою свою картинную галерею и буду выставлять там свои картины. Я вот нарисовала недавно обнаженную женщину, но мне не разрешили выставить ее на выставке, так как сочли непристойной и противоречащей общественной нравственности. Кто-то из комиссии, видите ли, разглядел волосы на ее лобке.

САВВА. Что-то я не помню у тебя эту картину?

ОЛЬГА. А я тебе и не показывала. Я на даче рисовала. Она и сейчас там.

САВВА. Завтра на дачу поеду, картину твою смотреть. И лупу возьму.

ЛИКА. Правильно, Оленька. Твои картины должны видеть все. Я думаю, что отличить плохого художника от хорошего очень просто. Если картина художника висит в музее, он стоящий художник, а если нет — значит, плохой.

САВВА. Железная логика. А у вас, Вероника Петровна, какие потаенные мечты?

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Мой первый муж говорил, что каждый человек должен думать о своем будущем, а кто о нем не думает, у того его и не будет.

САВВА. А сколько у вас было мужей?

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА (уже достаточно пьяная). Своих или чужих?

Все опять смеются.

САВВА. А вы шалунья, Вероника Петровна.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Шучу, шучу. Всего два. Но я заметила, что с мужем всегда комфортнее после развода, а не во время брака. Так что, Лика, не торопитесь замуж. Постоянная связь осложняет жизнь.

САВВА. И у меня было всего две женщины. Ольга и все остальные.

Смех…

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА (встает и говорит с пафосом). Я хочу написать такую книгу, чтобы от нее, как от солнца, лучи расходились в разные стороны, охватывая все пространство вглубь и вширь, не оставляя темных углов. Это будет книга про Россию, которая возрождается. Я хочу заставить своих читателей рыдать.

ЛИКА. Нет, рыдать не надо. Пускай они просто покупают ваши книги. Выпьем за новую книгу Вероники Петровны. Ее будут изучать в школе как учебник.

Все выпивают.

САВВА. Писатель — это тот, под кем земля цветет. Дайте я вас поцелую, Петровна моя.

Пытается поцеловать Веронику Петровну.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Савва, перестаньте, вы уже пьяны. Наше короткое писательское бессмертие состоит в том, чтобы нас читали хотя бы двадцать пять лет. Дальше лишь удел единичных гениев.

САВВА. Вероника Петровна, а я давно у вас хотел спросить. А чем отличаются писательницы от писателей?

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Мужчина может написать роман без единого женского персонажа. Но женский роман без мужчин невозможен.

ЛИКА. Понятно. Теперь можно на автора не обращать внимания. По тексту будет понятно, кто написал. А мне вот дочка сегодня утром рассказала страшную историю. В кафе пришел странный человек. Он был без планшета, без ноутбука, без смартфона. Сидел и просто пил кофе. Дочка говорит, что, наверное, псих какой-то. Нет, надо мне дочку воспитывать.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Бесполезно воспитывать своих детей, они все равно будут похожи на вас. Воспитывайте себя.

САВВА. Да, я часто вижу юношу и девушку, идут вроде рядом, но не разговаривают и каждый в свой смартфон смотрит. Нет чтобы обниматься и целоваться. Одно слово — гаджеты. Ведь если по слогам разбирать: гад же ты.

ЛИКА. А вот недавно в одной английской газете была приведена печальная статистика. Опросили в разных странах несколько тысяч женщин детородного возраста с одним вопросом: «Был ли у Вас секс за последние двенадцать месяцев?»

САВВА (с интересом, говорит заплетающимся языком, подражая Шурику из «Кавказской пленницы»). Помедленнее, пожалуйста, я записываю…

ЛИКА. Так вот, оказалось, что не было секса за последний год в Англии у 46 % опрошенных женщин, во Франции — у 41 %, в Германии — у 36 %, в Италии — у 32 %.

САВВА. Да (растянуто), а в России, интересно, как?

ЛИКА. По России данных нет.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А ты что, Лика, по-английски читаешь?

ЛИКА. Да нет, конечно. В интернете была табличка из этой газеты.

САВВА. Думаю, у нас еще больше цифры будут.

ОЛЬГА. Да что далеко ходить. У меня есть одна подруга. Ей сорок шесть лет. Так у нее секса десять лет уже не было.

САВВА. Так что же ты мне раньше о ней не говорила! Я бы помог. Людям помогать надо.

ОЛЬГА (скептически). Ты бы помог, молчи уже.

ЛИКА. Ой, девчонки. Мне мой Давид тоже как-то не очень нравится. У нас с ним неравноправие чувств. Не люблю я его. У него комплекс Адониса.

ОЛЬГА. Это как?

ЛИКА. Чрезмерное самолюбование своей красотой и физической привлекательностью.

Да и, мне кажется, погуливает он от меня, как все мужики.

САВВА. Эх, не понимаете вы мужиков. Мы же романтики. Нам нужны новые впечатления, страсти.

ОЛЬГА. Бабники вы, а не романтики. Правильно, Лика, ты теперь невеста богатая, выберешь себе мужа достойного.

САВВА (декламируя). Себя храни и не дари другим любви без перстней обручальных.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. И главное по любви, Лика. Как писала Анна Ахматова: «Должен на этой земле испытать каждый любовную пытку». Вы только с самого начала

запланируйте ваши отношения с мужчиной как супружеские. Если через три месяца предложение не сделал — то до свидания.

САВВА. Какая жестокость. А покопаться в чувствах, притереться к друг другу?

ЛИКА. Ну да, встречалась я тут с одним несколько лет. Он даже хотел на мне жениться. Но потом сказал, что я очень постарела за эти годы и он передумал.

ОЛЬГА. Правильно, Вероника Петровна. Трех месяцев достаточно, чтобы узнать человека. Потом притретесь.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А знаете, Лика, от какой женщины мужчина никогда не уйдет?

ЛИКА. От какой?

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Которая не зависит от мужчины.

ЛИКА. Это как?

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Ну в том плане, что мужчина не является для нее центром вселенной. Да, она его любит, ценит, уважает. Но помимо него у нее есть работа, хобби, друзья. Она может теоретически жить без него. И от этого она становится ему равной, она ему интересна, не обуза или содержанка.

Пауза. Все на несколько секунд замолкают.

ОЛЬГА. А все-таки как хочется быть богатым, чтобы потом всем говорить, что деньги не главное в этой жизни.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА (вздыхая). Чем больше у тебя денег, тем больше проблем.

ЛИКА. Ерунда все это. Деньги дают свободу. Савва, а вы нам сегодня еще на гитаре не играли.

САВВА. Точно, пора музыку добавить к нашему застолью.

Идет к шкафу, берет гитару и начинает петь в стиле романса.

На руке его много блестящих колец

Покоренных им девичьих нежных сердец,

Но на бледной руке нет кольца моего –

Никому, никогда не отдам я его.

ОЛЬГА. Ну, это очень грустно. Давай повеселее.

Савва играет и поет уже в стиле шансон.

Меня не переделаешь, хоть тресни,

Такая несусветица внутри.

Пусть кто-то умирает от болезней,

А я предпочитаю от любви.

ЛИКА. Ура, хочу еще шампанского.

Савва опять разливает всем шампанское. Все дружно выпивают стоя.

В это время раздается уже знакомый голос диктора из радиоприемника.

Диктор. Новости культуры нашего города.

Современное оборудование и цифровые технологии активно служат искусству. Так, химический и рентгеновский анализ полотна «Черный квадрат», проведенный ранее московскими специалистами, авторство которого приписывалось Казимиру Малевичу, показал, что это, к сожалению, не Казимир Малевич. Картину нарисовал местный художник Бабурыкин несколько лет назад. Бабурыкин сегодня сам пришел в полицию и признался в этом. Картину он потерял по пьяному делу, сам не помнит, в каком месте…

Голос диктора становится все тише и тише.

Немая сцена

Савва опускается на стул и закидывает назад голову. Ольга продолжает стоять, словно превратившись в вопросительный знак, обращенный к зрителям. Вероника Петровна с застывшим от ужаса выражением лица стоит около стола. Лика падает на стул, наклоняет голову к столу и накрывает ее сверху руками. Почти тридцать секунд окаменевшая группа сохраняет такое положение. Занавес опускается. Играет веселая современная музыка.

Конец пьесы