Фиолетовый рассвет [Сия Рэйман] (fb2) читать онлайн

Сия Рэйман Фиолетовый рассвет

Глава 1

Ветвистые кроны хвойных деревьев бережно прятали маленький городишко под названием Форествэйл. Запах смолы пропитал улицы сладкой свежестью, перемешанной с нотками прекрасной жизни. Городок идеально подходил для тихой и спокойной жизни, особенно для тех, кто желал ощутить себя членом большой семьи.

Летние каникулы прошли в другом городе. Я вернулся в Форествэйл, совсем не ожидая, что привычный уклад жизни приобретёт новые краски. Баскетбол, музыка, беззаботные прогулки с друзьями и классные девчонки – всё это отошло на второй план.

Музыку я полюбил ещё в восемь лет. Любой встречный житель, попавшийся вам на улице, скажет, что делает паренёк по имени Дэви почти каждый вечер.

«Играет дома на крыше».

Я был замечен там сразу после того, как у меня появилась собственная гитара. Эта жизнь вполне устраивала меня. Я был рад всему, что окружало и даже самые печальные невзгоды не могли сломить мой оптимистический настрой.

Проснувшись в хорошем настроении и приведя себя в порядок, я направился в школу. До учебного заведения рукой подать, поэтому автобусом никто не пользовался, и бедняга ржавел на школьной стоянке. Утро было по-особенному прекрасное. К тому же, свежий осенний воздух наполнял грудь предвкушением, перед учебным днём в старшей школе.

Улицы насытились покоем и безмятежностью. Я шёл и наслаждался пустотой, окутавшей любимый город. Звук неторопливых шагов расслышал один из моих знакомых, когда я проходил мимо его дома. Он поднял руку в знак приветствия и улыбнулся. Я подошёл к нему, поправив длинную чёлку, упавшую на глаза. Рейнард Макбрайд – отец моего старого приятеля и просто хороший человек.

– Мотор опять барахлит – удручённо он открыл капот, уступив мне место. Видимо, Макбрайд думал, я разбираюсь в машинах.

– Что вы с ней опять сделали? – я попробовал сделать понимающий вид.

Посмотрев на меня, Рейнард в который раз убедился – я ему не помощник, поэтому решил сменить тему.

– Слышал о семье, приехавшей вчера?

– Местные?

– И рядом не стояли. Совершенно новые люди. По рассказам, соседи им чуть-ли не в рты заглядывали, чтобы разузнать побольше.

Я усмехнулся.

– Мужчин в той семье нет. Бабушка с девочкой твоего возраста.

Услышав, что в Форествэйл пожаловала новая сверстница, моё любопытство усилилось. Тогда я и решил: необходимо подружиться с девчонкой. Если она из других мест, то уж точно будет поинтересней, чем все эти до жути знакомые лица.

– А ты случайно в школу не опаздываешь? – с искрящимися глазами спросил Макбрайд.

– Разве?

– Мои детки умчались минут десять назад.

Вытаращив глаза, я без слов пустился им вдогонку.

Синие кеды несли меня, как по воздуху. Я бежал, одновременно доставая смартфон из кармана, чтобы прослушать голосовое сообщение от матери.

«Я надеюсь, ты позавтракал, Дэви. В холодильнике оставался вчерашний суп. Я же знаю, что ты опять пошёл в школу голодный. Бабушка ждёт тебя после уроков. Желаю хорошего дня!» – слушая родной голос, я пару раз чуть не врезался в людей, появившихся внезапно и из ниоткуда.

Залетев в класс, я огляделся, сразу заприметив знакомые лица, среди людей, с которыми мне предстояло обучаться в этом году.

Мои друзья окружили парту, увлечённо беседуя о летних приключениях. Повесив рюкзак на спинку стула, я присоединился к их разговору.

– Посмотрите, это же Баркер! Неужели хоть в этом году мы попали в один класс – произнёс весёлый парень. – Расскажешь, что с тобой произошло летом? Я тебя не видел с весны.

– Я уезжал.

– А мы с парнями в лесу мост нашли – заикнулся человек из компании.

– Мост? – я увлёкся этой новостью.

– Майкл решил проверить, выдержит ли его ветхое сооружение. В итоге, он поскользнулся и улетел вниз – еле сдерживая смех, рассказывал парнишка.

– Думали, он переломал все кости – вздыхая, отвечал другой одноклассник. – Но нет, такому везунчику судьба благоволит.

– Майкл – выпендрёжник, да и только. А куда ведёт дорога?

– Мы так и не узнали.

– Второй раз мы туда не сунемся.

Я вернулся за свою парту, когда прозвенел звонок. Учительница вошла в класс и улыбчиво поприветствовала одиннадцатиклассников. Она была молода и красива, с правильными чертами лица. Из-под густых ресниц на нас смотрели глаза цвета тёмного шоколада, на которые игриво падали солнечные лучи. В школе Маргарет Джозеф зарекомендовала себя, как самый любимый учитель старшеклассников. Я думаю, всему виной её очаровательность, что позволяла легко добиваться доверия окружающих.

Демонстративно покашляв, Маргарет привлекла внимание, чтобы произнести какую-то особо важную речь. Рассказ о том, что мы будем проходить в этом году меня не интересовал и я отвёл взгляд в сторону окна. Хвойные иголки, мокрые от недавнего дождя, переливались на тёплом осеннем солнышке. Моё внимание было приковано к причудливым облакам, похожим на странные фигуры, а может, они просто казались мне такими странными?

– Дорогие мои, в Ваш класс с минуты на минуту постучится новая ученица. Прошу, пожалуйста, проявите к ней снисхождение – услышав слово «новая», я напрочь позабыл про облака. – Девочка из неблагополучной семьи, так что оставьте свои чёрные шутки за пределами кабинета.

– Видимо Маргарет говорит о той, которая вчера с бабушкой приехала – услышал я шёпот скромных девчонок позади себя.

– Новенькая?! – обрадовавшись, воскликнули мальчики.

Они явно ожидали, что к ним снизойдёт неотразимая красавица и походкой Богини войдёт в класс. Их сладостные мечты были развеяны, когда дверь застенчиво открыла «серая мышка». Парни даже смотреть на неё не стали. Девчонки начали перешёптываться, тихо хихикая. Взглянув на своего друга, сидящего за соседней партой справа, я ожидал увидеть подобную реакцию и с его стороны, но он уснул, даже не зная об этой новости. Сначала мне захотелось его разбудить, но пораскинув мозгами, я не стал тревожить сон. Тем более, он так сладко сопел, что это вызывало некую иронию.

Изучая обстановку, я случайно пропустил мимо ушей, как её зовут. Нужно сосредоточиться. Из рассказа Маргарет, я услышал лишь заключение: «Надеюсь, Вы подружитесь». Подружиться? Я думаю, её наоборот будут травить. Особенно девочки, которым надо самоутвердиться.

Наконец, девочка принялась искать свободное место. Робко пройдясь по классу, она села на средний ряд. Я мог наблюдать за ней со спины. С начальной школы я любил сидеть на последних партах, но теперь мне захотелось подсесть ближе, но как назло, все места заняли. Скромница была одета в белую блузку и тёмно-синюю юбку, длинной чуть выше колен. Её аккуратные туфельки на сплошной подошве не мучили мой слух, потому что я терпеть не мог надоедающее цоканье каблуков. Чёрные густые волосы чуть выше плеч красиво подчёркивали овальное личико, а непослушные локоны порой падали ей на глаза.

Весь урок она просидела тихо, и съёжившись, изучала учебник. В остальное учебное время на неё косились одноклассники. Никто так и не попытался подружиться с ней. Кого-то отталкивала информация о том, что девочка из неблагополучной семьи, а кто-то просто не знал, как вести себя в данной ситуации.

Когда уроки закончились, я направился к бабушке. Она попросила помочь привести участок в порядок. Подстрижка газона оказалась самой нудной работой из всех. Честно, поливать растения не так уж и скучно, нежели возиться с газоном тридцать минут. Раньше газон подстригал дедушка, но его не стало пару лет назад, и поэтому, как заботливый внук, я всегда помогал бабушке с любыми трудностями.

– Вам бы тоже не помешало посадить побольше цветов на участке – провожая меня до почтового ящика, говорила она.

– Они завянут уже через пару дней – шутливо ответил я.

– Если будешь таким же невнимательным – бабушка указала на несколько горшков с растениями, которые я забыл полить.

Возвращаться не пришлось – бабушка отпустила меня со словами, что я уже и так достаточно сделал. Я чмокнул её в щёчку и растворился в осеннем вечере, среди тихих улиц Форэствэйла.

Солнце уходило за далёкие скалистые горы, окрашивая облака в малиновый оттенок. Свежесть наполняла мою грудь вдохновением. Забежав домой, я схватил гитару и отправился на крышу сочинять мелодии.

Мне нравилось, что в эти моменты меня никто не тревожил. Что-то необычное искрилось внутри… что-то, чего ждёт каждый вдохновлённый человек, занимаясь любимым делом. Закрыв глаза, я унёсся в свой собственный мир. Музыка позволяла сосредоточиться на себе, но нужные мысли так и не шли в голову. Они ещё с утра были заняты той девочкой с каре.

Я впервые настолько сильно заинтересовался девчонкой. За эти шестнадцать лет у меня возникали подобные интересы, но новенькая зацепила чем-то особым, нежели те мимолётные увлечения.

В воздухе почувствовалась прохлада и я решил вернуться в комнату. Аккуратно подойдя к окну, я залез внутрь. Без включённого света здесь всегда было так романтично… Я лёг на кровать и задумался. Мне всё хотелось познакомиться со скромной девчонкой. Имя её я не услышал, так что появилась отличная возможность узнать его самому.

Глава 2

Наутро по дороге в школу я представлял, как сейчас заведу с ней разговор. Заметив новенькую, я попытался подойти. Она ускорила шаг. В мыслях было лишь желание догнать её!

– Куда так летишь? – усмехнулся приятель, появившийся из ниоткуда. Он хлопнул меня по плечу, и я вздрогнул от неожиданности.

Я быстро сообразил, что ему ответить. Мы посмеялись и вместе зашли в школу.

Моего приятеля звали Маркус Синглтон – странный парень, постоянно улыбался, шутил, даже тогда, когда это было совсем не к месту. Волосы у него были светлые, глаза янтарного цвета, тонкие губы. Смотря на его выделяющиеся пухлые щёки и эту улыбку, можно было задуматься о том, сколько раз в день он ест.

Познакомились мы с ним интересным образом: я всегда был маленьким сорванцом, который любил влезать туда, куда не просят. Поэтому, когда за очередную оплошность меня собирались побить, Маркус также появился из ниоткуда и защитил одно моё важное место. Ему тоже досталось не мало, но мы убежали, а сейчас иногда весело вспоминаем эту историю.

Я похлопал его по плечу, заходя в класс. Только ступив за порог, я уже начал взглядом искать ту девчонку. Но даже её рюкзака на месте не было. Хотя я видел, как она заходила в школу!

Пользуясь моментом, я успел занять местечко поближе к парте новенькой и стал ждать. Благодаря своему авторитету – претенденты на моё новое место быстро исчезли. Урок уже начался, но новенькая не появлялась. Возможно, перепутала кабинеты. Лишь спустя десять минут дверь класса открылась и вошла она!

– Извините за опоздание… – послышался тихий голосочек.

– Лия, проходи скорей – дружелюбно ответила Маргарет.

Девочка села туда же, куда и вчера – меня это обрадовало. Вот оно что! Её звали Лия. Позже я узнал и фамилию, которая созвучно сочеталась с очаровательным именем. Лия Бенсон – прекрасно!

Видимо я слишком долго смотрел на новенькую, раз она тоже на меня взглянула. Точнее, повернулась в мою сторону. Я заострил внимание на её глазах – они очень красивы… С первого взгляда мне показалось, что радужка синеватая, но стоило приглядеться… «У неё что, фиолетовые глаза?!» – данная новость подвергла меня в шок. – «У людей вообще могут быть фиолетовые глаза? На линзы это не совсем похоже – выглядит слишком естественно, что ли».

Но не успел я опомниться, как Лия уже отвернулась, скромно поправив волосы. Сегодня она была поразговорчивей, хоть и общалась только с учителями. Точнее, с Маргарет Джозеф – на остальных уроках она отвечала лишь тогда, когда учитель обращался именно к ней.

Я пару недель наблюдал за Лией и ни разу не видел, чтобы она сама заговорила с кем-то из сверстников. Кто-то из любопытства пробовал начать с ней общение, но девчонка будто бы язык проглотила. Вскоре и новенькая для всех остальных стала просто пополнением к основной массе подростков. Я же так не считал. Не она блекла на фоне массы, а масса на фоне неё.

Некоторые учителя всё-таки очень любили пощекотать нервишки новичкам и поэтому всегда заостряли внимание именно на Лии Бенсон. Кто-то подшучивал на счёт закрытости девочки, а кто-то задавал ей вопросы больше, чем остальным. И на моё удивление, она на всё отвечала правильно. Речь у девочки поставлена, ответы порой очень остроумные и многозначные. Тогда почему она молчит со сверстниками? Маргарет Джозеф была её единственной постоянной собеседницей. Они быстро нашли общий язык и всё свободное школьное время проводили вместе. После занятий шли домой, о чём-то беседуя – Лии очень повезло, что Маргарет жила в той же стороне. Хорошо, что хоть по утрам Лия шла одна и я мог познакомиться с ней в любой момент, но все мои попытки заканчивались провалом. Она то убегала, то исчезала где-то, и я никак не успевал её выловить. Заметив моё рвение к знакомству, Лия и на переменах начала давать дёру, как только я поднимался с места.

Нужно было что-то с этим делать… Не может больше так продолжаться! Тем более, меня интересовал вопрос: «Почему Маргарет настолько сильно интересуется девчонкой?». Я расспрашивал друзей, но они, как и я, не знали ответа.

Терпение кончилось. Я сам лично подошёл к учительнице на одной из перемен, задав прямой вопрос. Добродушное лицо миссис Джозеф озарилось весельем.

– Лия прекрасная девочка! Мне нравится её манера общения и дружелюбие.

– На счёт дружелюбия я бы поспорил – посмеявшись, я опёрся на парту.

– На самом деле, интроверты хорошие собеседники, Дэвид. Но Лия… она не совсем интроверт, она боится общения.

– Комплексы мешают жить, посоветовал бы ей поскорее от них избавиться. Точнее, хотел помочь…

– Тебе нравится наша новенькая скромница? – хитрым голоском спросила учительница.

– Да с чего вы взяли? Я просто хочу завести нового друга. Тем более, опыт показывает, что за молчаливыми людьми скрываются интересные личности.

– Всё же, я рада видеть твоё рвение к добрым поступкам.

– Миссис Джозеф, от моих добрых поступков совсем нет толку – Лия избегает общения, и я совсем уже не знаю, что делать.

Прозвенел звонок. Я должен был бежать на физкультуру. Мы встретились взглядами и Маргарет ответила:

– Я поговорю с ней.

Утром следующего дня я заметил учительницу и девочку около школы. Занятия должны начаться буквально через несколько минут. Сегодня я проспал, потому что пол ночи обдумывал планы покорения застенчивого характера. Я старался не задерживаться и решил попросту пройти мимо. Невольно прислушавшись к их разговору, я замедлил шаг. Как вдруг, Маргарет Джозеф взяла меня под руку и остановила! Мой недавно проснувшийся мозг не очень понимал сути происходящего, но Лия улыбнулась и представилась. Это было так неожиданно, и я даже забыл, как меня зовут! Маргарет помогла исправить ситуацию.

– Лия, познакомься с Дэви Баркером! Он наш дружелюбный приятель всего города.

– Не думала, что ты знаешь столько людей – застенчиво пробормотала она.

– Нет, знаком только с большей его половиной – почему-то я улыбался, как дурак. Лию насмешило моё поведение. Она предложила нам пойти в школу, чтобы не опоздать на занятия. А я теперь надеялся, что буду дружить с ней и больше не подвергнусь избеганию моей персоны. Но не тут-то было. Всё осталось на прежнем месте. Видимо Маргарет плохо убедила девчонку в том, что пора бы уже завести новое общение, а не пропадать на переменах в одном и том же кабинете математики.

Освободившись от занятий, я вернулся домой. Мы жили в доме с шестью комнатами на двух этажах. На входе меня по обычаю встречали наши семейные фотографии, висевшие на белых обоях. Прихожая от гостиной ничем не отделялась, и нам часто говорили, что в доме просторно. Я любил простор, поэтому возвращаться домой было приятно. Поднявшись на второй этаж прямиком в свою комнату, я кинул рюкзак под стол и взял гитару. Настроив струны, мне захотелось что-нибудь сыграть. Знакомые мелодии уже порядком надоели, и я подобрал новое, удивляясь интересному звучанию первых аккордов.

Играть в комнате гораздо скучнее, чем играть на крыше. Крыша дарила чувство умиротворения, ведь именно на ней я сочинил свою первую песню. Я вылез через окно и уселся поудобней, думая над словами. В этот раз они будто бы снизошли на меня, и я первым же делом записал их в тетрадь. Видимо Лия произвела сильное впечатление на мою творческую натуру, ведь новая песня была посвящена ей. Её пронзительный взгляд взбудоражил мне душу. Теперь я точно уверен – в Лии есть что-то особенное, чего нет в других.

Скромная девчонка

Посещает нашу школу.

Я рад тебя так видеть,

И что в этом плохого?

Мне хочется смеяться,

Мой пухлощёкий друг

Сказал сегодня шутку,

Про тех моих подруг.

Эй, милая девчонка,

Не прячься от меня.

Мне тоже очень страшно,

Не представляешь как…

Стоял рядом с тобою,

И улыбался, как дурак.

Подобрав лучший темп, я понял, что придуманное мне полностью нравится и разлил краски своих чувств в умелом звучании голоса. Закрыв глаза, я улыбался. Меня охватывала эйфория.

– Ну, Маркуса в песне я узнала… а кто такая «скромная девчонка»?

Внезапно я услышал позади весёлый голос матери и обернулся. Она вся сияла, облокотившись на подоконник. Тёмные локоны волос свисали ниже плеч, а сама она ещё не успела переодеться в домашнее. Видимо недавно вернулась с работы, но почему так рано?

– Ты пришла сегодня пораньше… – смущённо ответил я.

– Сказали, что заслужила отдохнуть. Если сыграешь мне эту песню ещё раз, я накормлю тебя вкусными печеньями – её добрый голос заставил меня подчиниться.

Сначала петь о скромной девчонке было неловко – я сам лично давал матери пищу для фантазий из области «Ты влюбился?». Я совсем не считал, что этим фантазиям есть место быть, потому что не представлял себя в роли влюблённого парня. Потом мне стало легче – я решил оставить панические мысли о допросах матери.

Отыграв последний аккорд, я тут же услышал посыпавшиеся градом аплодисменты. На моё удивление, слушателем, помимо мамы, стал ещё и наш сосед, который, по-видимому, вспомнил свою молодость.

– Дэвид, сколько слышу твои песни, а ты не перестаёшь меня удивлять! – захохотал он, крася забор.

Я застенчиво почесал затылок, готовясь к новой напасти на моё умение играть. Бывали и случаи, когда любопытные форествэйльцы, проходящие мимо, высказывали мнения о моих песнях, а затем просили сыграть что-то популярное. В таких случаях мне оставалось лишь поставить перед домом коробку, чтобы туда кидали деньги.

Наконец вернувшись в дом, я отправился на кухню пить чай вместе с мамой. Овсяные печенья с шоколадной крошкой с особым удовольствием прожёвывались у меня во рту. Разговорившись о последних новостях, мы совсем не заметили, как пролетело время. Единственное, на что я обратил внимание и чему был рад – это искренняя улыбка матери. Впервые за несколько недель. Кажется, в нашей семье что-то произошло. Родители всеми силами старались скрыть это, но я обо всём догадался… Отец почти не появляется дома, а когда он здесь, мама больше не кружит около него и не целует в приливе любви. Недавно возвращаясь домой, я услышал из приоткрытого окна жуткий скандал. Родители кричали друг на друга, били посуду. Разногласия и споры порой случались между ними, но в этом нет ничего страшного, так ведь? Иногда ссора показывает людям, что они дороги друг другу, а значит, укрепляет отношения. Но здесь проблема была явно не в разногласии… Спрашивать напрямую я не стал – мама бы ничего мне не рассказала. Она всегда становилась зажатым человеком, когда дело доходило о вопросах из личной жизни. Видимо я был весь в неё.

Ночью мне опять не спалось. Я всё сильнее осознавал происходящее, думая о дальнейшей судьбе родителей. Раньше они и дня не могли прожить друг без друга. Сейчас я лежал в кровати, чувствуя дуновения ветерка из приоткрытого окна, и понимал, как теперь одинок. Я впервые настолько ярко ощутил это чувство. Будто бы всё время я шёл по льду. Тут он треснул, и я погрузился в мрачные толщи ледяного мира, без шансов на выживание.

Будильник меня подвёл. Я соскочил с кровати, понимая, что всё-таки уснул. Опаздывать на занятия второй день подряд не есть хорошо. Я нацепил на себя первые попавшиеся брюки, белую футболку и свой любимый бомбер, а затем вылетел из дома. Забежав в школу, я поймал недоумённый взгляд охранника, но совсем не обращая внимания, побежал в кабинет математики.

Только я распахнул дверь класса, передо мной сразу предстала картина: никого нет. Кроме Лии. Девчонка сидела на моём месте и изучала учебник. Кажется, она изучает его не из-за страха перед одноклассниками, а просто так. Либо они все стали невидимыми и сейчас смеются над моим удивлённым лицом.

Подходить к ней стало куда легче, чем раньше. Шанс, что Лия сбежит, стал меньше, но всё также вероятен. Я вёл себя осторожно. Сев за соседнюю парту, я начал готовиться к уроку, иногда поглядывая на девочку. В какой-то момент я заметил, что она тоже поглядывает на меня, стараясь сдержать улыбку. Хоть она и пыталась сохранить серьёзность, у неё не вышло. А я всё же сгорел от нетерпения.

– Что смешного? – посмотрев на неё, спросил я.

– Сегодня суббота – Лия тихо хихикнула.

Я потупился. Совсем из головы вылетело! Вчера была пятница, вот маму и отпустили пораньше!

– Тогда ты что здесь делаешь? – недоумённо я поднялся с места.

– Хожу на внеклассные занятия, чтобы закрепить материал.

– Дэви, тебе тоже не помешало бы позаниматься – вмешалась в разговор пришедшая Маргарет. – Зная твою натуру, постоянно витающую в облаках, я с уверенностью могу сказать, что тебе надо подготовиться к тесту.

С одной стороны, я попал по адресу, но с другой… так не хотелось сидеть над скучными уравнениями. Маргарет дала нам задания, а сама села за учительский стол и начала проверять тетради.

Первые задачи не вызвали затруднений, но я засел на геометрии, с которой дела у меня всегда были плохи. Не думал, что Лия придёт мне на помощь. Она даже поднялась с места, ради того, чтобы объяснить, как решать задачу. Я был приятно удивлён. Лёгкая дрожь щекотала тело, но я не подавал виду.

– Ты всё понял? – спокойным голосочком произнесла девочка.

– Теперь да –заворожено ответил я, глядя на фиолетовую радужку. Мы изучали друг друга взглядами, и я понял: пора действовать. Однако, как только Лия почувствовала на своём хрупком плече мою ладонь, она тут же сделала такую гримасу, будто бы я чем-то её обидел. Зажавшись, она попятилась назад и вскоре выбежала из класса.

– Зря ты так – послышался отзыв учительницы. –Если хочешь подружиться с ней, лучше держи дистанцию.

Грудь защемило неприятным чувством. Маргарет права – я не должен касаться Лии Бенсон, ведь это причиняет ей неудобства. Видимо она страдает гаптофобией, раз не терпит прикосновений.

Я был обязан догнать Лию и извиниться! Ничего не сказав, я выбежал из класса в след за ней. Спустившись по лестнице, я побежал к выходу, только охранник преградил мне путь.

– Куда ты постоянно бежишь? – строго спросил он.

– А, Лия Бенсон…

– Никто из школы не выходил.

Значит, она здесь. Мельком сказав слова благодарности, я отправился на второй этаж. Обстановка царила одинокая, будто бы ни единой живой души в школе не было. Звук моих шагов разносился эхом в немом пространстве, оставляя после себя некую пустоту. Где могла быть эта девочка? Пересилив себя, я заглянул в женские туалеты, так никого и не обнаружив. Лишь только проходя мимо окон, я услышал всхлипывание, а после увидел её, сидящую на подоконнике.

Странно, почему меня сковала неуверенность? Прежде я мог спокойно общаться и контактировать с девчонками, не чувствуя волнения или дискомфорта. Теперь же я впал в ступор, глядя ей в спину. Лия меня не видела, и кажется, даже не слышала шагов. Она плакала, тряслась и прижималась к углу окна всё сильнее. Во мне проснулось сочувствие, перемешанное с виной. Я всё-таки подошёл к ней. Медленно и аккуратно. Присев на другой конец подоконника, я посмотрел ей в глаза. Лия замерла от страха, а потом дёрнулась слезть, но я остановил.

– Не убегай от меня – произнёс я, и опёрся головой на стекло, опустив глаза. Говорить о личных вещах для меня было самым трудным занятием, я не знал, как начать и с какой именно интонацией озвучивать мысли.

– Миссис Джозеф всё тебе рассказала? – послышался неуверенный голосочек.

Я отрицательно покачал головой. Между нами повисло тяжёлое и неловкое молчание, какое бывает только тогда, когда сидишь рядом с малознакомым человеком. Но почему-то в этом молчании я чувствовал что-то родное и близкое, чего ранее не ощущал. Лия всё ещё жалась к углу окна, иногда вздрагивая. Ситуация требовала, чтобы я разобрался во всём самостоятельно.

– Я думал просто похлопать тебя по плечу, в знак благодарности…

– Хватит. Не оправдывайся передо мной.

– Прости… Я не знал, что тебе неприятны касания – боясь посмотреть на неё вновь, я уставился в пол.

Однако, я выгляжу трусом, если не могу взглянуть на неё. Она могла подумать, что я никчёмный щенок, который провинился и не смеет поднять голову. Самое худшее для меня ощущать себя таким щенком, поэтому я немедленно переключил взгляд с пола, на её заплаканные глаза.

– Ты могла бы рассказать, что с тобой произошло? Пожалуйста… – не думал, что стану умолять девчонку рассказывать о проблемах.

– Во время ссоры моих родителей, отец схватил маму за плечи и оттолкнул – выдавила из себя Лия. – Она оступилась, упала с лестницы, и… её смерть посчитали убийством по неосторожности, а отец попал за решётку. Меня забрала бабушка, но травля одноклассников вынудила нас переехать подальше оттуда… а теперь я не переношу касаний, лишних знакомств и разговоров – закончив говорить, Лия слезла с подоконника.

Нельзя оставлять человека наедине со своими страхами. Я обязан ей помочь. Это было первым толчком к началу истории, которая перевернула всю мою жизнь.

Лия поспешила удалиться, но я догнал её и уже почти схватил за запястье, как вдруг успел опомниться. Нужно остановить Лию словами – они никак не могли прикоснуться к телу.

– Не бойся, я не причиню тебе вред. Я хочу помочь.

Лия растерялась, а после ответила:

– Честно, я не желаю, чтобы ты мне помогал. Не подходи ко мне…

И она убежала прочь, оставив меня в непонятном состоянии. Я боролся с внутренним противоречием, мне хотелось догнать её, но я стоял. Стоял, понимая: если побегу за ней – она меня возненавидит.

Глава 3

Я пришёл домой поздно вечером, когда на улице уже совсем стемнело. Всё это время я искал утешения для своих мыслей, но кажется, Лия встревожила меня до такой степени, что отойти я не смогу пару дней. Мама встретила у порога с вопросами, где я был и почему явился в такое время, но я не хотел отвечать и просто ушёл спать.

Мне не спалось. Мысли о том разговоре на подоконнике меня беспокоили. Нужно освежиться. Я взял гитару и вылез через окно. Рядом с домом росла сосна, которая являлась моим товарищем. Я говорю так, потому что с её помощью я сбегал из своей комнаты и таким же образом возвращался назад. Цепляясь за нижнюю ветку, я вскарабкивался на неё, а потом через все остальные попадал на крышу.

Мои побеги всегда сопровождались приятным адреналином, но сейчас я чувствовал лишь… боль. Почему?! Разве могла эта новенькая девчонка так повлиять на меня? Ответ стал очевидным, как только я вдохнул свежий запах хвои, перемешанный с ароматом мокрого асфальта. Освещённые улицы Форествэйла мерцали от света фонарей, а тишину прерывали лишь изредка проезжавшие машины.

Я шёл вперёд и не замечал ничего, кроме внутреннего разговора и ярких образов в голове. Точнее, не хотел замечать. Я почему-то злился на Лию за то, что она меня прогоняет, и одновременно мне было её жаль. Эта несуразица привела меня в центр города. В парк, где я порой сидел с друзьями, играя на гитаре.

Заняв одинокую лавочку, я задумался: «Было ли правильным настаивать на своей помощи? Почему она боится меня, как огня? Почему мне стыдно за то, что я просто хотел помочь человеку?» – оперевшись на спинку, я поглядел на небо. Сквозь хвойные иголки виднелись маленькие звёздочки. Сквозь мысли я почувствовал каким загадочным был этот момент… Достав гитару, я тихо запел свою новую песню, что ещё вчера сочинил на радостях. Теперь она не казалась мне такой радостной. Я видел себя совершенно иначе. Я видел себя виновником, хоть был и не причастен.

Светло-каштановые волосы трепал ветерок, чёлка падала на глаза, а я всё думал о том разговоре на подоконнике. Я пел о ней и думал о ней. Честно, мне было очень жаль Лию. Я видел перед собой её образ… Как она пугливо прижималась к углу и тряслась от страха. Жизнь плохо обошлась с девочкой, но теперь, когда она встретила меня – такого не будет. Я был твёрд, или же слишком упрям, чтобы взять и оставить её, даже после того, что она мне сказала. Я не смогу оставить её.

Кто-то тихо присел рядом, стараясь не нарушать моей задумчивости. Я поглядел на пришедшего, узнав в нём давнего знакомого. Это был Говард – мой ночной собеседник. Мы никогда не разговаривали днём, ведь день не создан для разговоров. Встречались мы очень редко, поэтому увидев его я улыбнулся. Всё-таки приятно встретить Говарда в такую минуту. Он мог помочь забыть тяжёлые мысли.

Наши беседы затягивались надолго. В основном, мы болтали ни о чём, но как раз-таки это «ни о чём» и являлось чем-то особенным. Разговаривая с Говардом, я чувствовал, что мысленная тяжесть в голове постепенно исчезает, словно он антидепрессантом действовал на меня своей речью.

– Что опять произошло? – посмотрев на меня, добродушно спросил он. Мы никогда не здоровались, ведь мы никогда и не прощались. Говард всегда был где-то тут, и я это знал. Говард являлся ночью и исчезал днём. Всё казалось загадочным, и порой у меня возникала мысль, что мой собеседник ненастоящий. Однако, глупости – и не более.

– Мысли – коротко ответил я.

Он усмехнулся. Видимо и его каждый раз приводили сюда мысли.

Мы проговорили на скамье пол ночи, я сыграл ему пару новых песен, а в ответ получил лишь банальную оценку. Честно признаться, Говард не любил гитарную музыку и разбирался в ней так же, как я в машинах.

Монотонную беседу вмиг раскрасили его слова:

– Представляешь, у меня появились новые соседи. Я не ожидал, что кто-то решится купить тот старенький сарай – с усмешкой произнёс он.

Старым сараем Говард назвал деревянный двухэтажный домик, в котором уже двадцать лет никто не жил. Я редко проходил мимо него, ведь рядом с ним наш эстетически привлекательный Форествэйл становился похожим на захолустье.

Нужно выразить восхищение? Я чувствовал, что он говорил про семью Бенсонов, от которой у меня теперь одни лишь странные мысли. Мой приятель всегда радовался чему-то новому, показывая это с помощью своей усмешки. Кажется, Говард единственный человек в моём окружении, выражающий эмоции подобным образом.

– Не зря же он стоял столько времени – ответил я, поднимаясь со скамейки. Гитара повешенная на плечо, дала Говарду понять, что я уже ухожу. Мне не хотелось говорить о Лии Бенсон, но я почему-то думал о ней. Думал об этой странной и пугливой девчонке, которая вежливо отправила меня куда-подальше.

В понедельник утром я проснулся и больше не смог уснуть. Рассвет уже во всю пылал над городом. С кровати я вставал с явною неохотой. Не спеша надев на себя белую футболку и джинсы, я спустился на первый этаж, чтобы позавтракать. Проход на кухню всегда казался мне очень удобным – он находился рядом с лестницей, и я всегда мог быстро забежать туда и перекусить.

В холодильнике меня не могло ожидать приятное изобилие, потому что я всё съел на выходных. Пожарив яичницу и задумчиво поковыряв её вилкой, я наконец собрался и пошёл в школу.

Погода стояла такая же прекрасная, как и в субботу ночью. Птички чирикали, перелетая с веточек на провода, люди шли на работу, задумчивые старики поливали свои скромные садики – одним словом, улицы были полны жизнью.

Краем уха я расслышал быстрые шажочки позади себя, и не успел обернуться, как вдруг кто-то схватил меня за руку. Ох, это была Шерри – самая популярная девочка в нашем городе. Активистка, постоянно принимала участие буквально в каждом школьном мероприятии, и кажется, только и старалась ради того, чтобы быть у всех на слуху. Признаться, честно, у неё это отлично получалось, раз каждый парень и каждая девочка одаривали Шерри цепляющими взглядами.

Особенно эти взгляды хорошо привлекало моё присутствие. Шерри любила ходить со мной за ручку, тем самым отталкивая моих поклонниц. В Форествэйле мы уже давным-давно заработали звание парочки, хотя Шерри мне даже не нравилась! Я знал её с детства, наши матери хорошо дружили. Поэтому, общество Шерри досталось мне совершенно случайно, и тем более, не по моей воли. Моя мама тысячу раз сводила семейные беседы к тому, чтобы я уже наконец-то начал встречаться с доченькой подруги, но я недовольно закатывал глаза – несмотря на все успехи драгоценной девочки, она совсем не отличалась от других таких же женских особей.

Голубые глазки искренне блестели, когда нежный взгляд был прикован ко мне. Она накручивала светлые локоны волос на изящные пальчики, излучая ослепительную красоту, которую я не мог ощутить при общении с ней. Из-за излишнего внимания к моей персоне, Шерри мне быстро наскучила. И вообще – поговорить с ней не о чем! Она ничего не понимала в гитарах, и знала лишь, сколько долларов стоят розовые туфельки в магазине.

Являясь кокеткой с очаровательной фигуркой, эта девчонка могла с лёгкостью расположить к себе любого парня в нашем городке. Однако, она особо не преследовала данную цель – её с детства интересовал непоседливый парнишка по имени Дэвид Баркер. Я прекрасно знал о симпатии Шерри, но мы никогда об этом не разговаривали. С каждой нашей встречей она всё сильнее цеплялась в мою руку – я не мог ничего поделать. Мне совсем не хотелось, чтобы отношения матери и её подруги испортились из-за разбитого сердечка кокетки. Только рано или поздно моё терпение может кончиться, и я уже не стану думать о последствиях.

В школу мы вошли также за руку. Светленькая милашка радостно улыбалась своим подружкам, которым никогда не суждено занять её место. Среди толпы, около синих шкафчиков, я заметил робкую фигуру. Сердце непроизвольно ушло в пятки, а в голову ударил приятный дурман. Там стояла она… Не раздумывая, я бросил бархатную ручку Шерри Бриггс и побежал к шкафчикам, чтобы успеть сказать привет скромной девочке. Доченька маминой подружки была в полном замешательстве! Меня же это не волновало.

– Рад видеть тебя – с теплотой произнёс я.

– Я же сказала, не подходи ко мне! – моя одноклассница отреагировала весьма агрессивно, и не глядя на меня, захлопнула дверцу.

Я не хотел так просто отступать! Если она и отправила меня куда подальше, это ещё не значит, что я её послушаю. Мы вместе дошли до класса. Правда, Лия делала вид, будто бы шла одна, но далеко ей не отойти – я забрал её учебники.

После уроков я решил стать ещё чуточку наглее и попробовал проводить девочку домой. Адреналин в крови творил со мной странные вещи. Я ощущал, как по венам растекается сказочное блаженство, перемешанное с искрами волнения. Подбежав со всех ног, я смеясь выхватил рюкзачок из её рук. Во мне пылала трепетная надежда на то, что Лия побежит за мной, однако, всё оказалось совсем не так. Она не собачка, чтобы бегать за мячиком. Спокойный взгляд фиолетовых глаз полностью съел меня – девочка смотрела так, будто бы я самый главный дурак на планете. Хоть в чём-то она и была права, но я сразу перестал вести себя глупо.

Весь путь мы молчали. Я боялся прервать эту тишину, зная, что Лия меня тут же прогонит. И я шёл, довольно наслаждаясь безмолвием, наблюдая, как её чёрные локоны волос переливаются на солнышке. Это действительно лучше, чем слушать неумолкающее щебетание скучной девчонки.

Подняв взгляд, я заметил «старенький сарай» и удивился. Кажется, дом выглядел плохо просто потому, что за ним не ухаживали, а теперь… Теперь это уютный двухэтажный домик с цветочками на клумбах, пускай даже местами и пошарпанный временем.

Подходить ближе мне не разрешили. Видимо здесь не любят гитаристов ростом метр восемьдесят пять, у которых на уме лишь музыка и разные мысли. Встав на против меня и подняв глаза, Лия протянула руку, не говоря ни слова. Хотелось дурачиться, но пронзающий взгляд не позволял мне делать желаемое. Я послушно отдал рюкзак, весело улыбнувшись.

– До завтра! – воскликнул я, смотря ей вслед. Лия же ушла молча и не обернулась.

Как бы мне не хотелось побежать за ней и вновь отнести рюкзак куда-нибудь ещё, я стоял на месте. Застыв в моменте, я наблюдал за скрипом деревянной двери, закрывшейся на замок. Меня явно там не ждали.

Внутри образовалась такая же пустота, как утром в холодильнике. Точно! Я вспомнил, что нужно было забежать в магазинчик за продуктами. Похлопав по карманам, я обнаружил пару купюр и смело направился по зову желудка.

Воздух пропитался чем-то необычным. Ощущение лёгкости, перемешанное с чувством победы – невероятные эмоции. Сегодня незабываемый день, и я уверен, что буду помнить его ещё очень долго…

Пока я искал на полках нужные продукты, в магазинчик пожаловала сама Шерри Бриггс. Признаться, честно, мне не хотелось с ней разговаривать от слова совсем. Стараясь затеряться среди товаров, я незаметно подкрался к кассе. И кажется, всё вроде бы получилось, но вдруг я услышал её голос за спиной.

Теперь ясно – домой я не попаду ещё ближайшие минут тридцать. Шерри загрузит меня с головы до ног своими разговорчиками о подружках и рутинных конкурсах, которые мне уже порядком надоели. Не понимаю, как я мог терпеть это всё детство?

Оплатив покупки, мы оба вышли из магазина. Солнце было ещё высоко, но надвигающиеся тучи скрыли его из виду.

– Скоро дождь пойдёт – вздохнула Шерри. – Сегодня ясную погоду обещали, но похоже, синоптики нас обманули.

Небо словно разделилось на две части: первая была на нашей стороне, а вторая, полностью тёмная, застилала тучами пространство.

– Это точно – ответил я.

Шерри столько всего купила… Зачем ей так много еды? Она что, будет кормить весь город? В любом случае, я был обязан забрать у неё эти пакеты из вежливости.

Когда мы дошли до дома Бриггсов, я уже подготовился смыться, но у девчонки внезапно появились на меня планы. Я только успел поставить пакеты на порог, как вдруг кокетка решила накинуться с предложением прогуляться. Естественно, отказы не принимались, поэтому я составил ей компанию. Погода хотела вот-вот испортиться, тем временем я хотел вот-вот сбежать, ведь до меня дошло осознание ситуации – Шерри хотела поговорить о моей утренней выходке!

Девочка медлила, как назло… Нервно царапая ноготочки друг о друга, она смотрела вниз. У меня же были дела поинтереснее, чем нудное ожидание речи, и я решил: быстрее начнём – быстрее закончим.

– Ты прекрасно выступила на прошлом матче – произнёс я, надеясь хоть как-то разбавить обстановку.

– Я скоро стану лидером в группе поддержки – кажется, мои слова ободрили её. – Ты же придёшь на следующий матч? Мне безумно хочется видеть тебя среди наших баскетболистов! – голубые глазки засверкали.

Надо было что-то придумать. Я совсем забыл учесть последствия мною сказанного! Теперь Шерри старалась как-то воссоздать свою былую репутацию, которую потеряла сегодня утром.

– На каникулах я подвернул ногу и ещё не оправился… – выдал я первые попавшиеся слова. – Могу посмотреть на твоё выступление со скамейки.

Небо темнело. Лёгкий ветерок веял сыростью, донося свежесть дождя.

– Конечно! Хоть это и не совсем то, чего я ожидала… – замурчала она, кидаясь на меня со своей благодарностью, но я успел отстраниться.

Возникла неловкая пауза. Шерри пыталась понять, почему я стал вести себя так странно. Раньше подобные действия всегда срабатывали, и она висла у меня на плечах, поглаживая спину ласковыми ручками.

– Что такое? – пробормотала девочка, выискивая правду в моих зелёных глазах.

– Ничего – неприятно ответил я.

Кажется, пришло время положить конец глупой истории. Моё терпение было на исходе, я ненавидел Шерри Бриггс за то, что она вечно мешается под ногами и влезает туда, куда её не просят. В этот раз она тоже решила сунуть свой напудренный носик не в своё дело.

Подойдя ближе, девчонка заявила, что хочет со мной серьёзно поговорить. Деваться некуда – раз я решил покончить со всем этим, то пусть будет так.

– Сегодня утром… это та самая новенькая?

Я кивнул.

– Как её зовут? – голос Шерри был нейтрален, но я чувствовал: она вот-вот меня съест.

– Лия.

Шерри медлила. Мы прошлись молча, слушая далёкие раскаты грома.

– Чем она заслужила такое внимание? – проронила она, борясь с ощущением несправедливости.

– Разве тебя волнует, кого я знаю и с кем общаюсь? – ответ прозвучал весьма резко, Шерри остановилась.

Странно хмыкнув, девчонка отвела взгляд и подняла брови. Её выражение лица так и говорило: «О Господи, почему он такой глупый?» – хотя глупой казалась она, раз не понимала, что я просто прикидываюсь.

– Сегодня вся школа только и болтала о нас. Болтала о том, что… «надо же, Дэви Баркер кинул Шерри Бриггс у всех на глазах! Как грустно» – в ироническом тоне голоса слышалась обида.

Я сделал глубокий вдох, будто бы не решаясь на слова. Если я всё выскажу здесь и сейчас, то моя мама будет очень-очень зла. Однако, она обязана понять одну простую вещь – нельзя заставить человека любить кого-то. Это как принуждать есть булочки, зная об аллергии на корицу, или обязывать вегетарианца попробовать мясо.

– У меня нет времени выяснять с тобой отношения – сказал я, так и не придумав чёткий ответ. Хотя, данные слова ясно говорили о моих намерениях разорвать связь.

– Дэви… как ты не понимаешь! – нежный голос задрожал.

– Я всё прекрасно понимаю.

Опустив голову, Шерри сжала кулаки. Клянусь, я думал, что она меня ударит, но она лишь старалась сдерживать эмоции.

– Ты ничего не понимаешь – стиснув зубы, ответила девочка. – Ты не понимаешь…

Поток холодного воздуха нёс за собой запахи осени. Вдали сверкнула молния, а через пару секунд раздался грохот. «Вот-вот польёт дождь» – я начал думать о тёплом чае и овсяных печеньях с крошками шоколада внутри.

Сквозь упавшие на глаза светлые локоны волос Шерри, я увидел, как вместе со слезами потекла её тушь. Достигнув самой накалённой точки кипения, я не чувствовал жалости, а тем более вины за свои поступки. Моя совесть даже не вздрогнула.

– Скоро дождь начнётся. Советую тебе отправиться домой – с этими словами, мои ноги начали отмерять шаги назад. Не думал, что Шерри подбежит и схватит меня за руки. Её ладони дрожали. Почему? Видимо ситуация действовала ей на нервы, илибыть может, она волновалась.

– Ты соврал о том, что подвернул ногу. Ты полностью здоров, раз с довольным лицом бежал сегодня к ней, не видя никого вокруг.

Лёгкий ветерок превращался в более сильный ветер, что леденил не только тело, но и душу.

– Знаешь, моя самая главная мечта детства отнюдь не красный диплом, со всякими там бумажками о наградах. Я так давно испытываю чувства к тебе, и мечтаю, чтобы и ты… полюбил меня.

В этот момент капельки дождя одна за другой посыпались на нас. Кажется, небесные Боги желали потушить пламя, что сжигало сердце девчонки дотла.

– Ну почему ты молчишь? – заплакала Шерри. – Скажи что-нибудь…

Я почувствовал себя трусом. Ненавижу это ощущение, когда по венам растекается жгучий ток и комом застывает в горле. И ты стоишь, с дурацким выражением лица, как самый последний кретин. Я не мог выдавить из себя ни слова и решил просто уйти, так и не объяснив ей, что мне надоел запах духов на своём бомбере, после влюблённых вешаний на шею.

С тех пор мы перестали общаться. Шерри ко мне не подходила даже тогда, когда мы встречались утром по дороге в школу. Было странным, что наши матери никак не обсуждали эту шокирующую новость. Видимо, Шерри так ничего им и не рассказала, оставив меня в покое раз и навсегда. На самом деле, как бы она ни старалась прятать интерес, я замечал её разбитый взгляд каждый раз, стоило нам попасться на пути.

Раньше я боялся такой развязки, а теперь во мне поселилось странное спокойствие. Я открыл для себя невероятную мысль: «Человек должен выбрать свою любовь самостоятельно» – как бы все вокруг не старались, я ничего не чувствовал к Шерри Бриггс с первого дня нашей встречи.

Глава 4

Я знаю, почему мне приглянулась Лия Бенсон – она была не такой как все. Ходила одна, много читала в библиотеке, гуляла в школьном саду на каждой перемене, но при этом никогда не заводила бесед с другими ребятами. Любые любопытства со стороны учеников всегда заканчивались одинаково. Они начинали считать Лию нелюдимой и странной девчонкой, а я молился, чтобы это не переросло в травлю.

Однажды мне захотелось пройтись вдоль сада с намерением застать скромницу. К моему глубочайшему сожалению, Лия будто бы специально не пришла посмотреть на цветущие растения.

Со временем я начал понимать, что доверие пугливой девчушки будет трудно заслужить. Неудачи преследовали меня одна за другой, а я не собирался сдаваться. Всё потому, что чувствовал: в Лии Бенсон хранятся большие и загадочные тайны, ответы на которые я безумно хотел отыскать.

На выходных делать было нечего. Свобода от домашних дел, тренировок по баскетболу и внеклассных занятий, повлекла за собой мучительную скуку. Мама ещё утром ушла к бабушке, а отец видимо забыл, что у него есть дом.

Прекрасная солнечная погодка за окном подтолкнула выйти освежиться. На небе не наблюдалось ни единого облачка, даже хвойные ветки не колыхались от ветерка. Идиллию прервал телефонный звонок. Я поднял трубку и услышал весёлые голоса друзей. Бездельники затеяли посиделки в доме Майкла Брэдли – парня, оступившегося на мосте. «Приходи, здесь не хватает только тебя! И гитару не забудь!» – слышал я на другом конце провода. На самом деле, мне не приносило особого удовольствия находиться в доме, заполненным подростками, но скука не оставляла выбора.

Опять вернувшись домой за своей красавицей, синий корпус которой был покрыт лаком, я вышел на улицу и направился к ним. Моя девочка всегда содержалась в чистоте и порядке, потому что я не позволял лишним рукам притрагиваться к произведению искусства.

Я думал о том, как приду туда и найду какого-нибудь чудака, знающего о гитарах чуть больше, чем я. Однако, такого не произошло и мне пришлось сидеть в окружении ребят, мало понимающих о чём вообще идёт речь. Единственное, что меня печалило: Майкл умел играть, но принести музыкальный инструмент из своей комнаты показалось ему сложной задачей. Я развлекал девчонок разными песнями, пока те весело хихикали между собой. Парни просили дать поиграть, а я наотрез отказывался, ведь они не умели.

– Ещё гитару мне расстроите – шутливо отвечал я.

– Ой, да ладно тебе – слащавым голосочком произнесла девчушка, сидящая рядом. Её наглая ручка потрепала меня по волосам, а затем она положила голову на плечо. Я терпеливо вздохнул. В последнее время мне не особо нравилось внимание женщин. Их интерес блек на фоне безразличия одной девочки по имени Лия Бенсон… Разве есть что-то важнее, чем человек, который дарит вдохновение? Образ неприступности привлекал меня куда сильнее, нежели лёгкая романтика открытых душ.

Случайно услышав своё имя среди шума голосов, я обернулся. Шерри Бриггс?! Она что здесь забыла? Ах, да… Майкл устраивает посиделки для всех персон нашего городка. Так скажем, руководствуется правилом: чем больше, тем лучше.

Сидя на кухне и уныло болтая ножками, Шерри вела беседу с несколькими людьми. Те внимательно слушали её, изредка бросая взгляды в мою сторону. Ясно… речь точно шла обо мне. Видимо, чтобы не разболтать всё на эмоциях родной матери, девочка решила прибегнуть к другому способу – рассказать ей обо всём через «глухой телефон». Сплетни разлетались по Форествэйлу со скоростью ветра, и я уверен, уже через несколько дней мама спросит с меня о каждой мелочи.

В какой-то момент я понял – нет смысла находиться здесь. Лишь трата времени в никуда. Зачем терпеть «случайные» прикосновения поклонниц, которые только и жаждут стать для меня чем-то большим, нежели просто знакомыми. Я не хотел этого. Мне надоело наблюдать плаксивые разговоры очередной девчонки, что была без ума от зелёных глаз и превосходного умения совладать гитарой.

У выхода мне преградила путь какая-то девочка.

– Куда ты? Останься, пожалуйста! Сейчас начнётся самое интересное! – взяв под руку, она повела меня в гостиную, но я затормозил.

– Я уже ухожу.

Надев наушники, я растворился где-то на улицах Форествэйла. Мне представлялась былая жизнь. Я чувствовал: она меняется, но к чему могли привести эти изменения? Как же так? Ведь я больше не воспринимаю себя тем Дэвидом Баркером, который обожал посиделки, любил общаться со сверстниками, и не заострял особого внимания на какой-нибудь девчонке. Кажется, виновница всему этому Лия. Она меняла меня. Остепеняла дурашливого мальчишку, превращая его в мужчину. Осознав, как мне в данный момент не хватает её присутствия, я направился прямиком к дому Бенсонов.

Со скамейки открывался хороший вид на ветхий дом, окружённый цветущими кустарниками. За ними ухаживала Лия. Кажется, я объявился здесь как раз вовремя, потому что девчушка только затеяла поливку цветов. Мне захотелось подойти к ней, но чувство страха оказалось сильнее. Волнение придавило меня к скамье, и я просто наблюдал за красотой вечера. Мне так хотелось поговорить с ней о чём-нибудь. Например, завести разговор об осени, когда листья падают на асфальт, будто бы с небес, замирая в ожидании зимы… Или быть может, рассказать ей о музыке, которая мне так нравилась. Я хотел узнать о Лии Бенсон больше, чем на данный момент знаю, но боялся. Я боялся, что она сбежит, как испуганный кролик, увидевший потенциально опасного неприятеля, на деле оказавшимся таким же живым существом со своими страхами. Я не хотел её обидеть, мне просто было нужно, чтобы она улыбалась.

Начинало темнеть, а я всё никак не мог уйти. Пройдясь по всем кустарникам струями воды, Лия ещё час назад вернулась в дом. Откинувшись на спину, я случайно заострил внимание на одном из окон. Кажется, что шторы колыхнулись. Присмотревшись, я увидел Лию, изучающую меня застывшим взглядом. Мне стало неловко, и я ненарочно помахал ей рукой, совсем не ожидая того, что она ответит взаимностью. Такой ход событий заставил меня задержаться ещё на полчаса. Ловя на себе взгляд фиалковых глаз, я был счастлив. Однако, мне причудилось, что те на секунду засветились фиолетовым светом. Я привстал, и Лия, опомнившись, тут же задёрнула шторы. Я никогда не был суеверным человеком, и сославшись на то, что увидел всего лишь иллюзию, воспроизведённую моим мозгом, ушёл домой.

Сквозь утренний сон я услышал голос отца. Внутри всё сжалось от странного удивления. Какая радость для ребёнка услышать родной голос, после долгой разлуки. Я немедленно соскочил с кровати и вылетая из комнаты, сбежал вниз по лестнице. Эмоции наивысшего счастья вмиг улетучились, как только я увидел истинную картину. Родители даже меня не заметили. Отец держал в руках сумку с вещами, пока мама с криками выталкивала его из дома. Он всячески противился, хотел остаться, но мама не позволяла этого сделать. Самое опасное в мире существо – это рассерженная женщина. Сейчас я чётко убеждался в данном утверждении, обездвижено наблюдая, как мама цепляется в потрёпанную куртку отца, которую он обычно надевал в походы, и что есть силы, толкала прочь.

– Сандра, дай мне хотя бы шанс! Я искуплю свою вину… – умолял отец.

– Шёл бы ты к чёрту, Нельсон! Как я тебе вообще доверила воспитание своего сына?! Не приходи сюда больше – после этих слов двери нашего дома захлопнулись перед его лицом.

Мама остановилась, неровно дыша. Кажется, внутри неё пылала такая злость, которая была способна сжечь не только имя моего отца, но и весь мир заодно тоже. Впервые в жизни я попал в подобную ситуацию, и не знал, что делать. Поразмыслив, я шагнул вперёд.

– Мам… – нерешительный голос заставил её обернуться.

Взгляд горел. И этот пожар был настолько злым и страшным, что мне становилось не по себе.

– Что происходит? – аккуратно спросил я.

– Я не хочу разговаривать. Уйди в свою комнату! – такое чувство, будто бы в моём облике мама увидела своего ненавистного супруга, раз смотрела так, словно я самый заклятый враг на земле.

Неприязнь к самому себе и непонятная боль сковала грудную клетку. Я не мог дышать, а сдвинуться с места оказалось непосильным действием. Ни разу в жизни мне не приходилось слышать подобный тон в речи родной матери. Я ожидал его от кого угодно, но только не от неё!

– Ты не понял? – попасться под горячую руку было самым глупым решением в моей жизни.

Рядом с мамой я почувствовал себя беззащитным щенком, и клянусь, был готов заплакать, как девчонка. Ком в горле не давал ответить. Реальность ударила в виски, только я успел закрыть дверь своей комнаты. Кто бы мог подумать, что всё завершится именно так. Видимо их ссоры превысили наивысшую точку кипения. Однако, самый обидный факт данной ситуации – я до сих пор не знал причины «Почему?».

На протяжении целого дня, мама, в буквальном смысле, сторонилась нашей встречи. С каких пор в нашей семье я стал чужим человеком? Да-да, именно чужим. С близкими людьми подобного поведения не существует.

Вечером пришла бабушка. Я сидел в своей комнате и играл спокойные мелодии, прислушиваясь к разговорам, которые доносились из приоткрытой двери. Говорили они довольно тихо. По всей вероятности, старались скрыть что-то от чужака в их доме.

Мне быстро надоели эти перешёптывания. Я аккуратно положил гитару на кровать и медленно спустился к ним, чтобы всё выяснить в конце концов. Их беседа в гостиной при свете луны за окном веяла нотками душевности. Телевизор висящий над камином, на удивление был выключен, хотя мама всегда смотрела мелодрамы в это время. Редкий треск еловых дров и игра огненных лучиков на потолке создавали идеальную атмосферу.

Присев на лестницу, я посмотрел на них. Как ни странно, моё присутствие так никто и не заметил. Видимо, я находился в потёмках, или их разговор был до ужаса увлекательным.

– Что вы от меня скрываете? – произнёс я уверенным голосом.

Они в миг утихли. Мама опустила голову, но бабушка держалась ровно. На красно-коричневый цвет волос падали отблески огня, и теперь те отливали золотистым.

Мой вопрос остался проигнорированным. Мама боялась пошевелиться, в то время Шарлин дышала размерено, словно ничего не происходило. Только я знал, что бабушка переживает куда сильнее, чем моя мама.

– Я должен знать, что произошло. Разве не так? – продолжал настаивать я.

– Дэвид, твой отец лгал Сандре – медленно вздыхая, она назвала маму по имени. – Ради такого жалкого поступка, он лишился нашего доверия…

– Что он сделал? – желая разузнать всё здесь и сейчас, я поднялся и подошёл ближе.

Бабушка вывела меня на улицу, оставляя маму одну в полутёмной комнате.

– Дорогой мой – поглаживая моё плечо, говорила она. – Ты очень злишься на Сандру за то, что она накричала на тебя утром. Я знаю, она рассказала мне. В данный момент, ей очень плохо… но она обещала самой объяснить тебе всё, как только сможет.

На редких ресницах показались слёзы. Она промокнула их платочком, и улыбнулась. Наше дыхание создавало пар, а значит, совсем скоро наступит зима. На календаре стояли последние числа октября, и я с нетерпением ждал его завершения. Остался всего лишь месяц, а затем, ещё чуть-чуть и придут рождественские праздники.

Молчаливо кивнув, я стал отмерять шаги назад. Необходимо прогуляться и освежить голову.

– Постой! – бабушка сняла с вешалки потёртую кожаную курточку и подала мне. – Не хватало, чтобы ты ещё замёрз.

– Спасибо –пробурчал я, напяливая на себя поданную вещь.

В Форествэйлском парке царил покой и умиротворение. Похоже, никому кроме меня не сдалось шататься на улице в такой час. Луна ярко светила сквозь слоистые облака, роняя свой свет на мокрый асфальт. Кажется, он покрывался тоненькой коркой льда – ещё один признак скорого наступления долгожданного времени года.

Здесь я часто гулял с родителями… Неудивительно, что посещая это место сейчас, на меня нахлынули воспоминания. Как же всё-таки становилось паршиво на душе от мысли: «Я больше не увижу их вместе». Время пролетело слишком быстро, а ценность тех моментов я осознал лишь сейчас. Почему никто не сказал мне тогда, что нужно в самых, что ни на есть подробных деталях, запоминать воспоминания? Если бы я знал, что всё обернётся именно так, я бы смог вспомнить былое полностью, а не размытыми образами.

Несправедливо. Я запомнил свой первый поцелуй куда лучше, чем прогулки с родителями. Раньше я романтизировал именно первый вариант, совсем не обращая внимания на второй. Ведь он всегда был, есть и будет – как мне казалось…

Чистые хлопья снега начали сыпаться с небес. Ими незаметно покрывался тротуар, хвойные ветви постепенно становились тяжелее и опускались вниз, сбрасывая с себя снежок. Запах смолы смешивался с морозным воздухом, создавая особенные ощущения внутри меня.

Помимо громадных секвой за городом и хвойных деревьев с толстыми стволами тёмно-бурого цвета, встречавшихся на улицах чаще, чем первые, росли и реденькие дубки. Обычно их сажали и выращивали старики, желающие создать некое разнообразие, среди вечнозелёных королей, чьи макушки гордо смотрели вверх.

Я очень удивился, когда лёгким дуновением ветра ко мне принесло запоздалый листочек. Видимо он совсем недавно оторвался от ветки дуба и летел до тех пор, пока не повстречался со мной. Я посмотрел на жёлтого приятеля и понял, что нас что-то сближает. Такой же одинокий, как и я в эти моменты. Он летел в свободную даль без возможности остановиться, замёрзший и оставленный всеми, и рядом с ним лишь он и его мысли.

Вскоре всю улицу занесло снежным покровом. Озябший, я вернулся домой, стряхивая с волос почти растаявший снег.

– Надо же, как погода быстро испортилась – мама встретила меня на пороге. На её лице больше не было печали: слёзы высохли, а сама она старалась улыбаться.

– Бабушка ушла? – я снял обувь.

– Недавно – мама поправила тёмные волосы.

Вспоминая слова Шарлин, я не стал поторапливать маму рассказывать всё здесь и сразу. Нужно было лишь немного подождать, и тогда Сандра сама объяснит ход вещей. Признаться, честно, моя голова гудела от всяких разных неприятных домыслов, но я старался отбрасывать их. Они ни в коем случае не должны были терзать меня всю ночь, но почему я уснул лишь под утро?

Тусклые лучи пробивались через полупрозрачные белые шторы, создавая тень от хамедореи в горшочке, стоявшей на подоконнике. Тёмный силуэт, на фоне бледно-золотистого света чётко вырисовывал длинные листики. Эта картина запечатлелась на подвижной дверце высокого шкафа, и я всё смотрел на неё, пока наконец-то не решил встать. Будильник прозвенел ещё минут десять назад. Идти никуда не хотелось. Только чувство болота внутри заставило меня подняться, ведь мне уже давно стало известно: когда тебя убивает изнутри, не вздумай стоять на месте.

За окном слышалась приятная музыка, перемешанная со звуком газонокосилки. Удивительно, мой сосед, как по расписанию вставал через каждые три дня и чем-то постоянно шумел у себя на участке. Будь то покраска забора, или же уборка территории. Мне кажется, забор он красил чаще, чем я играл на гитаре.

Перед выходом я заглянул в комнату мамы. Странно ведь, что записок на кухонном столе не лежало. Действительно, мама пожелала остаться дома и заняться собой. Подарив ей заботливый поцелуй в щёчку, я отправился в школу.

Скука смертная. Внутренняя апатия, вперемешку с противоречиями делала лица всех людей серыми, а окружающий мир – невзрачным. Если бы не Лия Бенсон, я бы точно сошёл с ума. Попытки поговорить с ней в столовой скрасили мой день, и я вернулся домой бодрым, но как только почувствовал холодную пустоту квартиры, все прелестные эмоции вмиг испарились. Куда же могла уйти мама? Телефон не отвечал, предупредительная записка опять не написана, в комнате её нет. Подобное поведение было не похоже на обычное поведение Сандры. Хотелось уже отправиться на поиски, но меня остановила здравая мысль: «Моя мать – взрослый человек. У неё есть личная жизнь и она не обязана докладывать о каждом своём шаге». Я успокоился.

Открыв учебник, я сел учить параграф по истории. Приспичило же миссис Уэллер закидать меня работой в это непростое время! Однако, в этом были и положительные стороны. Я смогу отвлечься, плохие мысли не будут грызть меня и всё станет хорошо. Туман идеального положения развеялся, как только я осознал, что не могу вникнуть в простые слова. Следовательно, каждая попытка исправить ситуацию, вредила ещё больше.

Стоило мне положить закладку и закрыть учебник, я тут же услышал щёлк дверного замка. Мама вернулась, и я, не удержавшись, сразу налетел на неё с расспросами.

– Ходила подавать документы на развод – в холодном голосе я не почувствовал материнской теплоты.

– Как отец? – встревоженно спросил я, смотря в её ледяные, но красивые глаза.

– Вёл себя естественно, но я особо с ним не разговаривала– она вмиг замолчала, обдумывая что-то серьёзное. – Дэви, с кем бы ты желал остаться? Со мной, или со своим… отцом? – она смотрела на меня в мучительном ожидании.

Я растерялся. Мне никогда не приходилось выбирать между двумя родителями.

– Бабушка вчера обещала мне, что ты всё расскажешь, как только смо… – я не договорил, мама вспыхнула и перебила меня.

– Твой отец настоящий лицемер! Он опозорил нашу семью своей неверностью! – эмоции гнева переполняли её.

– Он… – мне совсем не хотелось в это верить!

– Да, Дэви. Он изменил мне с другой женщиной во время последней поездки. Она моложе меня на десять лет!

Я онемел. Новость оказалась слишком шокирующей для моего юношеского мира, в котором всё ещё были яркие краски.

– Отец не мог этого сделать. Я не верю.

– Нельсон признался мне, и всячески умолял простить его, но я не желаю, чтобы такой, как он, воспитывал тебя! Я не вынесу, если ты вырастишь таким же, как он… – мама заплакала, вцепившись в мою футболку.

Мне было страшно от этих жутких, внезапных перемен, что ворвались в нашу жизнь. Терзаемая печалью, мама находила утешение во мне – своём преданном и заботливом сыне.

Материнские слёзы разрывали сердце, и мне самому хотелось рыдать! Только я держался. «Ей необходимо отвлечься» – подумал я, предложив прогуляться.

– Ох, Дэвид – печально вздохнула мама. – Прости, но я никуда не пойду … – с этими словами она отстранилась, и ушла наверх, в супружескую спальню, где впредь будет спать одна.

Именно сейчас в нашей семье наступил переломленный момент – это ужасно, ведь перелом случился там, где всё было крепко и надёжно. Отношения родителей всегда казались мне тёплыми. Я видел, как они купались в море любви, но это море, по вине отца, слишком быстро превратилось в лужу. Я был озлоблен на него, хоть и чувствовал, что он по-прежнему любит меня.

В камине потрескивали дрова. Расположившись на большом синем диване в гостиной, я никак не мог прийти в себя. Прошло уже пару дней с тех пор, как я узнал правду. Кажется, новость была подана чересчур резко и слишком не вовремя. Я попросту не выдержал. Сказать по секрету, я ревел ночью, как девчонка! В мире слишком много несправедливости и боли, и чтобы она не съела тебя целиком, нужно стараться не зацикливаться на ней, но в этот раз я не смог. Меня трясло, бросало в жар, а затем в холод. Мысли метались, я вжимал подушку в лицо, чтобы мама ничего не услышала. Стискивая зубы, пару раз случайно кусал внутреннюю сторону щеки, и от этой дополнительной боли мне становилось ещё хуже.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Внутреннее чутьё подсказывало – это точно не мама. Вряд-ли кто-то из знакомых соизволит нагрянуть в дом, без моего разрешения. Пришёл отец – я чувствовал. Преодолевая боязнь увидеть его снова, я повернул замок.

– Сынок! – радостно воскликнул он, будто бы ничего не произошло. – Я так рад видеть тебя – отец обнял меня. Преодолевая неприязнь, я позволил сделать это.

Его попытки вернуть прежние отношения, стали казаться противными, но я не мог этого принять. Меня всегда учили уважать того, кто подарил жизнь, но в последнее время я не хотел считать Нельсона Баркера своим отцом. Он был для меня предателем.

– Как поживаешь? – с чего это я вдруг решил, что мне интересно, как он поживает? Отец сразу заметил перемену в моём печальном лице, только я открыть дверь. Теперь злая сосредоточенность вперемешку со скрытым страхом, будто залитая бетоном, не смела превратиться во что-то иное.

– Остановился у Рейнарда. Вместе чиним старую развалюху… как никак, лучшие друзья детства.

Да… не удивительно, что отец пошёл к нему. В детстве я очень часто наблюдал одну и ту же картину: Макбрайд сидел на нашем крыльце, наклонившись на подвесную скамейку. Покачиваясь, он курил сигару и обсуждал с Нельсоном особо важные темы. Любопытный мальчишка по имени «Я» любил подслушивать интересные истории, и незаметно поднимая окно, прятался за подоконник. Так продолжалось до тех пор, пока от любопытства я не залез на крышу, чтобы ещё и видеть происходящее. Там меня и сдал с потрохами проезжавший на велосипедике Майкл Брэдли, заметивший мальчишку, свесившего голову вниз.

«Ха-ха-ха! Дэйв, куда ты залез!» – после этих смешков, отец устроил мне хорошую взбучку и оттаскал за ухо, чтобы меньше подслушивал. Только я уже подробно знал о его юношеских приключениях, и как он соблазнял соседскую девчонку, по имени Сандра Макдэниэл.

– Дэви? – Нельсон пощёлкал пальцами перед моим лицом.

Да, бывали такие моменты, когда меня выкидывало из реальности. Я попадал в ловушку мыслей. Выбраться самостоятельно не всегда получалось, я блуждал по тёмному лесу, желая найти то, чего не существует – моё спокойствие.

– Мама не хочет видеть тебя здесь – отстранённо отозвался я, сжимая ручку двери.

– Плевать.

Соседские ребятишки играли, весело резвясь на дороге. Их сердца от и до пропитались счастьем забвения. Действительно, в жизни лишь бы чувствовать счастье детского забвения, ведь дети живут здесь и сейчас. Они живут эмоциями восторга нынешнего момента, и им нет дела до прошлого. Как только ты перестаёшь чувствовать счастье забвения, ты теряешь детство.

Моё детство разбивал взгляд отца. Мы молчали. Я всё думал о том, как же быстро отец лишил меня беззаботного ребячества. Уже не получится поиграть в мяч на заднем дворе, или поздним вечером побежать до магазина на перегонки. Нельсон стал так далёк… его черты лица с каждой секундой приобретали чужое выражение. Это больше не он…

– Ты уже большой мальчик, Дэви. И я думаю, понимаешь взрослые поступки.

– А я думаю, ты теперь счастлив и свободен – перебил я, будто знал, что сподвигло его изменить моей матери.

– Если бы всё было так легко и просто, я бы здесь не стоял – вырвался резкий ответ.

Сразу стало понятно, чего он хотел. Нельсона сюда привела не отцовская любовь, а угрызение совести…

Отец продолжал что-то говорить, но мои мысли унеслись куда-то далеко от реальности, и я уже не следил за разговором.

– Дэви, ты слышишь? Я не хочу, чтобы ты злился на меня – повторился он, понимая, что я всё опять прослушал.

– Я не знаю, что думать – произнёс я весьма неуверенно. Вспомнив запах мокрой от слёз подушки, я сглотнул ком. – Как же хочется, чтобы всё было нормально. Как раньше… зачем ты это сделал… Ты причиняешь боль не только маме, но и мне! Знаю, осуждать тебя не имею права, но прошу, пожалуйста… оставь нашу семью в покое! – сам того не заметив, я повысил тон. Испугавшись его помрачневшего лица, я захотел сбежать от мира, куда-то вглубь себя и захлопнул дверь.

Глава 5

Оперевшись на дверь, я сполз на пол. Огонь в камине потух. Пытаясь перемолчать всю боль внутри, я весь вечер просидел в одном положении.

Утром я как обычно собрался и пошёл в школу, но всё ещё пытался понять, что испытываю к отцу. Это были чувства скверные, и осознавать подобное неприятно. Я пытался избавиться от них, но ничего не получалось. После уроков Маргарет Джозеф попросила меня задержаться в кабинете, а затем спросила, как я себя чувствую.

– Дэви, что же с тобой произошло? – она волновалась, потому что не знала причины подавленности, которая была так хорошо видна на моём лице.

– Всё хорошо – пробубнил я, чуть слышно. Она явно хочет отправить меня к школьному психологу. Я постарался притвориться тем, кем являлся до этого.

– Хватит строить из себя счастливчика – раскусила она. – Опять обидел Лию?

– Нет.

– Тогда расскажи всё, как есть – она сложила тетради учеников в свою сумку.

– Оно вам надо? – я сжал зубы.

– Определённо надо. Когда самый непоседливый и радостный мальчик вмиг становится тихоней, кажется, что совсем скоро остановится планета. Как бы ты не старался надеть маску, у тебя не получается. Может стоит не бежать, а поговорить с кем-нибудь по душам? – добрые глаза Маргарет излучали тепло.

– Я думаю, моё детство закончилось.

– Это не значит, что нужно быть всегда серьёзным – хихикнула она.

– Мои родители разводятся – порой я никак не мог себя контролировать. Кто тянул меня за язык?!

Похоже, новость не шокировала учительницу. Создавалось ощущение, будто к ней каждый день приходили подростки с поникшим видом, у которых сломалась семья.

– Просто прими, как есть – Маргарет монотонно посмотрела на меня.

– Принять? – недовольно отозвался я.

– Люди расходятся и это совершенно нормально.

– Но не тогда, когда они прожили столько лет вместе, любя и уважая друг друга! – я захотел уйти, но учительница остановила. По телу пробежали мурашки от леденящей несправедливости. Какой смысл в том, чтобы звать меня сюда, ради обесценивания ситуации?

Маргарет даже не встала со стула, но смогла одним лишь словом заставить меня замереть. Её взгляд пронзал насквозь. Мне казалось, что я смотрел на какую-то планету, прямиком из космоса.

– И даже тогда, Дэви. Жизненные пути могут разойтись в любой момент.

Не хотелось верить, что такая добрая и чуткая женщина могла говорить подобные вещи. Мои ожидания ломались, как и цветная картинка мира. Он представал передо мной в резких, совсем некрасивых тонах. Ноющая боль усиливалась с каждой новой мыслью о реальности. Зачем вообще нужно жить в реальности, если твои мечты и радужные фильтры могут скрыть недостатки мира, за призмой страха? Я боялся принять эту реальность. Она жалила меня, как оса.

– Так не должно быть… – нехотя отрицал я, присев на парту. – Почему вы бесчувственно относитесь к таким серьёзным вещам?

– За свои двадцать семь лет я потеряла достаточное количество людей, чтобы быть такого мнения – миссис Джозеф замолчала, и эта тишина сказала больше, чем могут сказать слова. Я всё понял и опустил глаза.

Реальность не могла жалить, как оса. Жалил страх, который не давал мне принять настоящий порядок вещей. Однако, если бы я и смирился с ним, мою боль это не убавит.

– Я не хочу терять… – чуть слышно произнёс я.

Занятая своим делом, Маргарет подошла к полке, забитой книгами, чтобы поставить ещё одну. Затем она села рядом со мной, и я почувствовал лёгкий фруктовый аромат, исходивший от белой блузки. В поведении учительницы было что-то детское, раскрепощённое, словно её не смущала наша разница в возрасте.

– Никто не спрашивает, хотим мы или нет.

– Я понимаю, вы полагаете, нужно смириться? – я посмотрел на неё, внимательно следя за движением глаз.

– И смириться с таким нельзя – глаза Маргарет твёрдо смотрели на меня. – Люди беспомощны.

В какой-то момент я понял: Маргарет Джозеф вовсе не безразлично относится ко всему – она разбита. В данную секунду нас сроднило именно это, и я почувствовал, как она прикоснулась к моим плечам. Мы обнялись, ища поддержки и утешения в крепких объятиях ученика и учителя. Я не чувствовал ничего постыдного, мне просто хотелось ощутить тепло внутри себя. Маргарет помогла мне, и я был благодарен ей от чистого сердца.

В сумраке класса она поглаживала мои волосы. Я никогда прежде не мог позволить себе стоять так близко к Маргарет, а тем более обнимать её. Сейчас странный комфорт окутывал моё тело, и я хотел раствориться в нём, как можно сильнее. Возможно, в ней проснулась материнская любовь к чужому ребёнку, ведь у неё никогда не могло быть своих детей. Маргарет жила вместе с мужем в уютном домике, на одной улице с самыми главными сплетниками города. Непонятно, как через немногословие о личной жизни смогла просочиться информация о бездетности. Факт того, что в Маргарет бушуют не применённые материнские инстинкты и позволял мне расслабиться.

Усыпляющее спокойствие вмиг прервалось, я не смог полностью насладиться им. Маргарет отстранилась. Её руки скользнули по спине, и я заметил, как исчезали прикосновения. Она приподняла мой подбородок и улыбнулась, поправляя небрежно упавшие локоны светло-каштановых волос.

– В какой-то момент тебе станет легче – проронила она, возвращаясь к неотложным делам работы.

Что-то внутри ещё продолжало терзать меня. Я поспешил вернуться домой, пока и без того плохая погода совсем не испортилась. Начавшаяся метель успела залететь в дом, когда я закрывал двери. В последнее время мама перестала оставлять записки и после работы направлялась к бабушке, появляясь только к часу ночи. С каждым днём я всё больше привыкал к подобному распорядку новой жизни, и всё сильнее скучал по прошлой. Следующая неделя тянулась, как целая вечность. Скука и однообразие сопутствовали мне семь дней подряд. После школы я направлялся домой и выходил на улицу лишь чтобы снова пойти в школу. Жизнь теряла краски, я не чувствовал её вкуса – это было просто невыносимо. Хотелось вновь ощутить себя полностью свободным, как раньше. Ведь даже отправившись на край света, а после вернувшись домой, я чувствовал себя бодрым и весёлым. Теперь же, если я и рискну сбежать из дома, счастья мне это не принесёт. Весь мир стал вдруг так тесен, и сжимал меня, будто я находился в узкой комнате, стены которой двигались друг к другу.

В холодильнике я не обнаружил ничего, кроме банок маринованных грибов, что давала бабушка ещё в прошлом году. Желудок отрицательно заворчал, предлагая мне пройтись до магазина. На улице начинало холодать, изредка валил снег. Зима наступила рано – уже в середине октября. Я накинул бомбер и вышел из дома. Над домами стоял густой туман, который в прямом смысле слова, проглотил макушки крыш. Из-за него я чуть не заблудился в родном городе. Пока я шёл, погружаясь в мысли, ко мне подъехала большая грузовая машина. Водитель открыл окно, и свистнув меня, спросил где находится нужная ему улица. Я пробурчал что-то невнятное, не желая больше отвечать на вопросы неизвестного человека. Поняв, что я не самый лучший гид, он нажал на педаль газа.

Наконец сквозь белую пелену, больше похожую на летающих призраков, нежели испарения воздуха, я увидел неоновую вывеску магазина. Чувство победы над стараниями тумана преградить мне путь, вдруг охватило меня, когда я зашёл внутрь.

– Баркер, как поживаешь? – радостно спросил хозяин, стоявший за прилавком.

– Привет, Стивен! – я натянул улыбку, направляясь к продуктовым полкам.

– Что-то давно тебя здесь не видел, пропал куда? – Стивен постоянно почёсывал правую руку коротенькими пальцами, на которой я разглядел покраснения. От того, что я увидел, мне стало отчасти противно, но я не подал виду, продолжая искать продукты дальше, но теперь с заводской упаковкой.

– Да нет, просто занят был – взгляд изредка падал на покрасневшую руку, и видя подобное зрелище, я сам ощущал неприятные мурашки.

– Чем же? – усмехнулся он, явно вспоминая о том, как видел меня во всей красе проявления лени.

– Не поверишь – я посмотрел ему в глаза, сделав удивлённое выражение лица. – Учился…

– Да ну тебя! – Стивен принялся поглаживать жидкие волосы.

Я пожал плечами и не стал больше смотреть на него. Меня интересовала жажда, которую я должен был утолить. Нужно описать это место: я забегал сюда каждый день после школы, чтобы купить продукты по списку составленным мамой. Хотя сам магазин ничем не отличался от других по ассортименту, я постоянно ощущал приятную атмосферу, витающую здесь, благодаря чему и приходил сюда, а не в магазин через дорогу от дома. Эта особенность заключалось в самом владельце – Стивене. Мне почему-то казалось, что он человек с прекрасной душой. Как обычно бывает, обложка невзрачна, но содержимое, скрывающееся за ней было восхитительное! Анализируя Стивена с данной стороны, я вспоминал других людей, чья внешность красива, но внутренний мир пуст.

«А что на счёт Лии Бенсон?» – вдруг подумал я, замерев. Мне почти ни капли не известно о ней. Единственное, что ясно – она ничего не рассказывает о себе.

Сложив продукты на кассу, я поднял глаза, в который раз обращая внимание на угри Стивена. Он добродушно улыбнулся пожелтевшими зубами и стал считать сумму. Ну, а я, пошарив по всем карманам, обнаружил, что мне нечем рассчитаться.

– Дэви, ну уж извини… – Стивен стал вываливать из пакета мои продукты, но я тут же остановил его, пообещав вернуться в ближайшее время.

С этими словами я выбежал из магазина, не замечая тумана, чтобы достать деньги из кармана куртки, что висела на вешалке в прихожей. Мама две недели твердила, чтоб я наконец зашил карман, но в конце концов сама сделала эту работу.

Взяв деньги, я направился обратно. Передо мной представал тот же вид, та же улица и тот же туман. Я уверенно шёл к цели, не сомневаясь в том, что смогу спокойно забрать покупки. Только и в этот раз мой путь был прерван внезапно появившейся Лией. Девчонка торопливо пересекла дорогу прямо перед моим носом! По мне сразу пробежали мурашки от волнения. Я неосознанно схватил её за холодное запястье. Она испуганно вскрикнула.

– Баркер? Ты что тут делаешь в такую погоду?! – Лия поправила серую шапку, съехавшую на бок. Избегая смотреть мне в глаза, она попросила отпустить руку, а я покорно подчинился.

– Поджидаю тебя – я злорадно хихикнул.

– Не самый подходящий момент для шуточек – недовольно отозвалась девочка.

– Куда торопишься? – я почесал затылок, пытаясь справиться с взволнованностью.

– В аптеку, за лекарством. Бабушка заболела… – вздыхая, произнесла она.

– В таком случае, не смею тебя задерживать.

Кивнув, Лия растворилась в тумане. Тут ко мне пришла запоздалая мысль: «Я ведь мог пойти с ней!» – вздыхая от досады, я продолжил свой путь.

Забирая вожделенный пакет, меня осенило: в той стороне совсем не было аптек! Я был обязан, как можно скорее найти её, чтобы та совсем не потерялась в тумане, но на выходе я столкнулся с отцом. Он попросил меня задержаться и подошёл к прилавку.

– Мне, пожалуйста, одну упаковку сигар – прозвучал хриплый голос.

– Закончились. Возьми пачку сигарет, они хорошие – посоветовал Стивен.

Поблагодарив продавца, отец вышел вместе со мной. Сначала мы шли молча, однако Нельсон всё-таки решил прервать тишину.

– Дэви, ты до сих пор злишься на меня?

– Я не могу злиться – ответил я. Прошедшая неделя сильно повлияла на его внешность. Он осунулся, мешки под глазами стали заметнее. – Мне кажется, ты перестал следить за собой.

– В этом нет нужды – он невесело взглянул на меня. – А тебя это так беспокоит?

– Конечно. Ты мой отец, мне больно видеть тебя таким.

– Мой вид меня удовлетворяет, тебе бы лучше за собой следить – он распечатал пачку купленных сигарет. Затем достал одну и закурил.

– Пожалуй, я домой пойду – я отстранился. У меня с детства была аллергия на сигаретный дым, и мой отец это прекрасно знал. Я закашлялся, чтобы он обратил внимание и понял, что сигарету лучше оставить на потом.

– Послушай меня – произнёс он, не видя намёков. – Сандра подала на развод, и я хочу, чтобы ты остался со мной.

– Зачем я тебе нужен? У тебя теперь новая женщина – я не мог даже слушать отца, но он явно жаждал продолжить разговор.

– Ты хочешь узнать почему мы расстаёмся? –  я боялся слышать его голос, но ситуация, в которой я оказался, не имела дверей для выхода.

– Мне не интересен рассказ о том, как ты однажды встретил кого-то. Я хотел бы пойти домой – сказал я, желая скорее очутиться в месте, где меня бы не беспокоило его присутствие.

– Дэвид, пойми, в нашей жизни случается то, к чему мы не совсем бываем готовы. Принятие верного решения – это билет на лучший корабль, который в процессе плавания не потонет – сказал отец, смотря мне в след.

– Невозможно знать наперёд, верно ли твоё решение – я даже не обернулся.

Я вернулся домой. Мама сидела на диване, и о чём-то задумавшись, тяжело дышала. Я понял: она ждала моего прихода.

– Где ты был? – Сандра обернулась в мою сторону.

– Покупал продукты у Фелпса – я приподнял полный пакет еды и улыбнулся.

– Поставь в холодильник – поднявшись, она прошлась по комнате, в ожидании выполнения просьбы. На её лице хорошо читалось напряжение. Такое чувство, будто Сандра обдумывала очень серьёзную мысль.

– Ты весь день была у бабушки? – я оглядел её издали. Когда мама так взволнована, лучше к ней не подходить. Но видимо, она хорошо умела считывать своего сына, раз сама пришла на кухню.

– Была. Дэви, почему от тебя пахнет сигаретами? – приблизившись, мама взялась рукой за мою куртку, и убедившись в своём вопросе, строго взглянула на меня.

– Пересёкся в магазине с отцом. Стоило нам выйти оттуда, он закурил – я почти никогда не врал матери.

– Что он тебе сказал? – Сандра смотрела на меня таким взглядом, будто в чём-то подозревала.

Она посчитала мои слова ложью.

– Он хочет, чтобы я остался с ним после вашего развода. Мам, я не могу… я не выношу его так же, как запах сигарет! – дав слабину, я упал в объятия матери.

– Дэви? – мама совсем не ожидала того, что я всем весом склонюсь на неё. Понимая свою оплошность, я попытался отстраниться. Почувствовав неуверенность моих действий, она прижала меня к себе, погладив по спине. – Я вижу, как ты боишься. Расскажи о своих страхах, я помогу тебе их преодолеть…

Я был рад, что мама заговорила со мной о душевном состоянии, но мне не хотелось рассказывать ей о своих проблемах. Я считал, что если она узнает обо всём, то не сможет спать спокойно.

«А разве сейчас она может спокойно спать?» – пронеслось в голове.

Сандра так и не дождалась моего раскрепощения. Я молчал, стараясь не дышать. Оставшейся запах сигарет противно напоминал мне об отце.

– Недавно на работе я услышала, что мой сын начал проявлять заметный интерес к одной девчонке – услышав осторожный, но в то же время хитрый голос мамы, я округлил глаза.

– О ком ты? – спросил я, отстраняясь от объятий. Да-да, я не нашёл ничего лучше, чем прикинуться дурачком. Я присел на стул, а Сандра последовала за мной.

– О новенькой. Недавно приехала в Форэствэйл вместе с бабушкой. Ты теперь всегда провожаешь Лию после занятий? – я заметил, что в её глазах блеснули искорки волнения и радости.

– Тебе Аврора рассказала? – я хотел удостовериться, что это Шерри всё обо мне растрепала своей матери.

– Да. Кстати, на счёт семьи Бриггс… – вот тут я попал! Сейчас мне придётся объясняться перед матерью за то, что я не оправдал её ожиданий. – Если ты хочешь сказать кому-то правду, не стоит делать это слишком резко. Твои слова могут очень сильно ранить человека. Шерри в слезах прибежала домой и закрылась в комнате. Аврора еле уговорила её открыть дверь. Что между вами случилось? Вы же так хорошо дружили!

Ссутулившись, я смотрел в пол. Надо же было так сглупить и самому вызвать Сандру на этот разговор! Пересиливая свою зажатость, я рассказал правду. Каким бы плохим не оказался мой отец, он научил меня отвечать за свои слова.

Я ожидал от матери чего угодно, но только не добродушного понимания. Она с любовью посмотрела на меня, словно я беззащитное дитё, которое запуталось, и которому необходима помощь взрослой особи.

– Значит, всё дело в Лии Бенсон… – мама вздохнула с догадливо улыбаясь.

Я соскочил и побежал к холодильнику, чтобы скрыть смущение, попутно спрашивая, куда складывать купленные продукты. Через секунду до меня дошло: я уже всё сложил.

– Ясно с тобой! – воскликнула мама, радостно смеясь.

– Ты решила, что я… я… – я не смог выговорить слово «влюбился».

– Ты влюбился в неё по уши! – продолжала она, совсем позабыв о разводе.

– Да нет же! – отрицал я. – Ты знаешь, какие у неё глаза?!

– Ты влюбился в её глаза?

– Нет! – я уже было совсем подвергся смущению, но из последних сил смог договорить. – У неё фиолетовый цвет глаз. Ты когда-нибудь видела подобное?

– Ни разу. Это линзы?

– Настоящий цвет!

Я на миг задумался и совсем не заметил, как губы сложились в широкую улыбку. Мама аккуратно отодвинула меня от холодильника, принявшись искать ингредиенты для приготовления моего любимого блюда –  грибного супа.

Я всегда любил грибы и всё, что с ними связанно. Помнится, в детстве я часто ходил в лес со своим дедушкой. Тогда он был ещё жив. Мы каждый раз возвращались с полными корзинками, и я с гордым видом вручал их бабушке, чтобы та приготовила суп. Осознавая, что я больше не смогу отправиться с дедушкой в очередные приключения, моя улыбка начала исчезать, а на глазах выступили слёзы. Незаметно смахнув их, я оповестил маму, что собираюсь заняться музыкой, пока она готовит, а после скрылся в своей комнате.

Почему-то, когда я собирался полностью отдаться любимому делу, мне на пути начинали попадаться различные препятствия. В этот раз я потерял гитару. Я началискать её по всей комнате, не понимая, куда та могла подеваться.

На шум пришла мама.

– Дэви? Всё в порядке? – она посмотрела на мою взъерошенную причёску.

– Я не знаю, где моя гитара. Ты её не видела? – я продолжал поиски.

Когда ты не можешь использовать вдохновение, оно становится удушающим. А вместе с удушьем подступало и уныние. Поддаваться нельзя! Заметив, как взгляд матери опустился на что-то, я замер. Сандра вошла в комнату и опустившись на колени перед кроватью, достала из-под неё мою красавицу.

– Да вот же она! – весёлый голосок мамы разлился по комнате. – Ох, Дэви… какой же ты всё-таки невнимательный!

Глава 6

Утром девятого ноября я как обычно пошёл в школу. На улице кружился снег. Я шёл в наушниках и думал о том, каким бы мог быть первый учебный день после долгих выходных.

«Скучный и не интересный, или яркий и незабываемый?» – гадал я, подходя к зданию. Предвкушение охватывало меня всё сильнее и сильнее. Сегодня ночью, лёжа в кровати, я принял окончательное решение – Лия Бенсон станет моей подругой.

«Она узнает меня ближе и поймёт, что зря опасалась – я не такой уж и страшный» – но тут я поднял взгляд и увидел её! Внутри сразу всё сжалось от волнения, на лбу выступил пот. Мне захотелось сбежать, ведь я не был готов к такой неожиданной встрече. Только я не сделал этого. Пересилив страх, я догнал Лию, которая почему-то шла одна.

– Привет! – я пытался вести себя сдержанно, не показывая восторженных эмоций. Однако, несмотря на все старания, я понимал: Лия чувствовала моё волнение.

– Баркер? – она обратила на меня внимание, и я чертовски был рад этому!

– Как поживаешь? – я уже хотел положить руку ей на плечо, потому что данное действие было для меня привычным знаком приветствия, но к счастью, успел опомниться. Незаметными движениями я одёрнул руку и почесав затылок, неловко улыбнулся.

– Отлично. Думаю, спрашивать у тебя бессмысленно. Сама вижу, всё чудесно! – она мило улыбнулась, желая закончить разговор, но я не сдавался.

– Прогуляемся сегодня? – вдруг выдал я. Она оглядела меня фиолетовыми глазами и тяжело вздохнула.

– С чего бы? – не ожидав такого вопроса, Лия отступила назад. – Баркер, я бы с радостью, но мне нужно заниматься учёбой.

– Ты не устала учиться? – я вспомнил о том, как усердно Лия готовится к каждому уроку. Первой поднятой рукой, после вопроса учителя о том, кто готов сегодня, была рука Лии. Только в данный момент учёба являлась всего лишь отмазкой.

– Нет. – После этих слов девчонка быстро шагнула вперёд, и вскоре закрыла дверь учебного заведения с другой стороны, пока я стоял скованный вновь нахлынувшими страхами.

«Жалкий трус…» – в последнее время я особенно боялся находиться рядом с Лией. Всё потому что я не мог видеть её слёз. Тогда, на подоконнике, она плакала по моей вине. Я смотрел на неё, а в глубине души меня разрывало в клочья странное ощущение, будто я был единственным, кто сможет ей помочь.

В классе все уже расселись по местам, внимательно слушая Маргарет Джозеф. По традиции она расспрашивала учеников, как те провели длительные выходные. Заметив меня на пороге, миссис Джозеф тут же налетела с вопросами. Я не мог понять, почему те, кто знал Дэви Баркера, думали, что моя жизнь одно сплошное приключение и мне всегда есть что рассказать. В последнее время я перестал быть магнитом для происшествий, но стереотип остался и люди в него глупо верили.

Тем более, мне совсем не хотелось что-либо рассказывать, ведь единственным впечатлением, посетившим меня на выходных, был дискомфорт от развода родителей. Поэтому я вообще не хотел, чтобы на меня обращали внимание, пока всё не наладится. «Но что могло бы наладиться? Я стал бы лучше? Быть может, ушла бы бессонница, из-за которой я подвергаюсь истязаниям клыков беспощадных мыслей?» – мне противно слушать свой внутренний голос.

В попытках избавиться от мерзкого ощущения, я посмотрел на Лию. Наши взгляды встретились и мне стало легче… в какой-то степени. Как обычно, я ожидал, что она опять начнёт искать пятый угол в нашем четырёхугольном классе, но Лия глядела на меня, не отводя взгляда. Пару чёрных прядей небрежно свисали перед глазами. Из-за этого Лия показалась мне смешной. Я улыбнулся. Загадочный образ пугливой девчонки начинал влечь всё сильнее, и я усерднее задумывался над тем, как бы мне добиться её расположения.

– Эй, Дэви! – друг за соседней партой справа стал трепать мои волосы грубыми движениями. Честно признаться, рука у него ещё с начальной школы тяжёлая.

– Этан, чего тебе? – я выскользнул.

– Сам на себя не похож… что с тобой? – умение с лёгкостью замечать малейшие изменения, выделялось в моём друге больше всего.

– Всё в порядке – ответил я, отвернувшись. Сейчас меня интересовала Лия. Особенно тот факт, что она сама посмотрела на меня.

– Я так не думаю. Ты ведь смог отшить мою сестру по какой-то причине – услышав это, я удивлённо замер.

«Неужели Шерри такая болтушка?» – подумал я. Тем не менее, уже давно понятно, что её язык без костей.

– Ты злишься? – я взглянул Этану в глаза, и тут же почувствовал тяжесть в животе, какая бывает только тогда, когда боишься ситуации в которой оказался.

– Зачем мне злиться? – с усмешкой спросил он. – Всем вокруг давно было понятно, что ты её не любишь. Шерри знала об этом. Однако, осознанно продолжала вязнуть в трясине невзаимных чувств.

– Я рад, что ты меня понимаешь – я достал тетрадь и стал записывать тему урока.

– Только я вижу, что тебя совсем ничего не беспокоит. Совсем ничего, кроме… – взгляд Этана внезапно заострился на скромной девчонке, с короткими волосами.

Видимо он начинал соображать, почему его сестра была отвергнута. Только я знал, что причина совсем не в Лии Бенсон. Шерри просто представляла собой совокупность качеств, которые меня не притягивали.

Последним уроком стояла физкультура. Наверное, все дети в школе любили физкультуру, и я был в их числе. Всё потому что наш физрук не очень заморачивался на счёт решения в какую игру мы будем играть. Чаще всего он выбирал баскетбол, либо предоставлял выбор нам, и мы тоже голосовали за него.

Разделив нас на две команды, физрук спокойно сел на скамью, чтобы вновь наблюдать увлекательную борьбу за победу. Мне очень не понравилось, когда он поставил Лию в команду противника. Но даже несмотря на то, что всё обернулось для меня не так, как нужно, я не стал сдаваться. Мои навыки были доведены почти до совершенства, поэтому я мог обойти любого, кто встанет на моём пути. Пока потрясающая игра Дэви Баркера создавала шум в обоих командах, Лия оставалась в тени. Её скованные и неумелые движения породили у меня в голове гениальный план. Его суть состояла в том, чтобы физрук обратил внимание на зажатую девчонку, и решил, что ей необходимо научиться играть. Далее, он бы перевёл взгляд на меня и понял, как идеально я подхожу на роль учителя.

Невозможно было сдержать эмоций радости, когда прозвеневший звонок заставил нашего физрука подойти к Лии. Чтобы снять с себя вероятные подозрения, я быстрым шагом направился в раздевалку, но вдруг услышал своё имя.

– Баркер, постой! – окликнул Спенсер Фелпс – наш учитель физкультуры.

– Вы меня звали? – убрав улыбку со своего лица, я обернулся.

– Звал. Баркер, я даю тебе очень важное задание – произнёс он с особой серьёзностью в голосе, но его глаза весело блестели.

– Я весь во внимании.

– Ты должен научить Фиалку играть в баскетбол – он указал на Лию. Именно Спенсер придумал Лии Бенсон такое прозвище, которое в последствии стало вторым именем. Мало кто в Форествэйле знал, как её зовут, но зато кто такая «Фиалка» знали все.

– Лия, ты хочешь попасть в команду профессиональных баскетболистов? – спросил я, подойдя. Съёжившись, девочка застенчиво отвела взгляд, так и не ответив на мой вопрос.

– В команду профессионалов ей пока рано, но кто знает, может она и тебя превзойдёт! – Спенсер бросил мне мяч. Только я успел его поймать и подумать, с чего бы мог начать свой урок, физрук уже скрылся из виду.

Ссутулившись, Лия смотрела себе под ноги.

– Значит, хочешь стать баскетболисткой? – я покрутил мяч на пальце.

Нерешительно она подняла глаза и кивнула. Быстро сообразив, я аккуратно подал ей мяч и попросил закинуть его в корзину. Она неспешными движениями исполнила мою просьбу, но мяч лишь прокатился по ободку кольца, а затем свалился на пол. Вздыхая, Лия попыталась снова. Признаюсь, получалось у неё очень плохо, только она не собиралась сдаваться. Я был приятно удивлён упорству девчонки, когда ей всё-таки удалось одержать победу над неудачами.

– У тебя что, настолько железное терпение? – посмеялся я, аккуратно подавая мяч прямо в крохотные ручки.

– Я никогда не думала над этим, но… наверное, ты прав – Лия закинула мяч снова. – А у тебя нет такого терпения?

– Только упрямство.

Лия внимательно посмотрела на меня, совсем забыв про мяч. Мы улыбнулись друг другу. В её взгляде искрился живой интерес. Кто же мог подумать, что баскетбол окажется для неё настолько увлекательной игрой. Однако, я не успел насладиться моментом – Лия вновь принялась за тренировку.

Солнечные лучи стремительно падали на старый деревянный пол. Вокруг царила тишина, которую часто прерывали звуки наших шагов и нередко скользящей подошвы. Девочка всё серьёзнее подходила к игре, тщательнее обдумывая свои действия. Я наблюдал за происходящим и видел, как её худые ножки чуть сгибаются в коленях, а через секунду выпрямляются в прыжке.

– Ещё не устала? – я попытался отобрать мяч, но кажется, Лия не собиралась его отдавать.

– Совсем нет. У меня получается быть баскетболисткой? – её милое лицо украсила улыбка.

– Даже лучше, чем у меня – весело произнёс я, успев забрать мяч после приземления.

Сделав важное лицо, я набрал полную грудь воздуха и произнёс деловитым голосом:

– Истинный баскетболист должен не только забрасывать мяч в корзину, но и уметь защищать его от противников.

Я приблизился к Лии, чтобы подать мяч. В спортивном зале, залитым солнечным светом сияла прекрасная улыбка Лии Бенсон. Кроме нас здесь никого не было, и это уединение дарило мне душевную безмятежность вместе с беспокойством сердца. Оно будто бы собралось выпрыгнуть из меня, когда я протянул мяч. Однако, ушло в пятки, стоило Лии случайно коснуться моих ладоней кончиками пальцев.

– Теперь твоя задача защитить его от меня.

– От тебя? – я заметил робость, которая опять сковала её, но через какое-то время, Лия собралась духом и приступила к делу.

Я не поддавался, чтобы девчонка, совершая промахи, могла учиться на своих ошибках. Приятное удивление вновь посетило меня, когда Лии удалось отобрать мяч. Отбежав на небольшое расстояние, она посмотрела в мою сторону победоносным взглядом.

– Ты должен сейчас забрать его? – спросила она.

– Именно. Ты готова?

– Разве противники оповещают о том, что… – Лия скривила голос, сделав смешное выражение лица. – Сейчас я буду нападать. Будьте обязательно к этому готовы!

Услышав задорный голос, я рассмеялся и стал надвигаться без предупреждения. Она вовремя заметила моё наступление и начала убегать, неумело ведя мяч одной рукой. Он постоянно отскакивал и Лии приходилось успевать ловить его, потому что я был уже близко.

Сами того не замечая, мы превратили учёбу в догонялки, где каждый боролся за свою победу. В данный момент я забыл обо всём на свете. Передо мной была лишь весёлая девчонка с короткой причёской. Я чувствовал, что рядом с ней у меня земля уходит из-под ног. В глазах всё кружилось, искрилось, мелькало… Кажется, если бы я подпрыгнул, то мог бы взлететь от счастья, но тут протяжно проскрипела дверь. Я обернулся. Вошёл Спенсер Фелпс. Ощущение лёгкости тела вмиг улетучилось, я опустился с небес на землю.

– Как ваши успехи?

– Спенсер, вам уже стоит записать её в команду профессиональных баскетболистов – шутливо произнёс я.

– Неужели настолько быстро научилась? – удивился физрук.

– Без сомнений! Она играет лучше меня. Мы проверяли.

– В таком случае, я назначу её капитаншей вашей команды – засмеялся он, забирая мяч. – Лия, завтра на уроке ты обязательно покажешь мне свои навыки, а пока что идите, вы свободны.

Спенсер Фелпс не стал больше смотреть на нас, и зайдя в кладовую вместе с мячом, закрыл за собой дверь. Лия провела глазами по спортзалу и поспешила удалиться.

– Лия, постой! – окликнул я.

– Ты что-то хотел? – ответила она, не оборачиваясь.

В этот момент я замер. Её голос пронёсся по всем моим клеткам. Я взглянул на Лию, понимая, что она согласна подождать ещё пару секунд, но если не дождётся ответа – уйдёт, бесследно исчезнув на весь оставшийся день.

– Лия, мы могли бы… сегодня… с тобой… – говорить было сложно, волнение неожиданно подступило к горлу. – Устроить прогулку на велосипедах? –сказал я первое, что пришло в голову. – Ты ещё совсем не знаешь Форествэйл, хотелось бы показать тебе одно место.

– Я же сказала тебе утром, что занята – прозвучал неприятный ответ.

– Я всё равно стану настаивать! – твёрдо решил я, подойдя к Лии Бенсон.

– Это неудачный способ подружиться со мной, Баркер. У меня много неотложных дел! – заявляла она, уходя от меня всё дальше и дальше.

– Как по мне, ты просто ищешь отговорки, чтобы избежать этой ситуации – я был настойчив и серьёзен, ведь во мне пылало некое чувство, говорящее о том, что решения, принятые именно сейчас, должны повлиять на мою последующую судьбу.

Не буду забегать вперёд и говорить, правильно ли я тогда поступил, потому что ответ Лии стал толчком к той истории, о которой я собирался поведать. Это была история о девочке с фиолетовыми глазами, перевернувшая всю мою жизнь.

Мне очень повезло, ведь Лия всё-таки согласилась пойти со мной, несмотря на отговорки, которые она придумывала в процессе разговора.

Небольшие хлопья снега оседали на хвойных иголках, скамьях, оконных карнизах, отражая блеск уходящих лучей. Я ступал на застеленный белым покрывалом асфальт, катя за собой транспорт.

«Как мне вообще пришло в голову кататься на велосипедах во второй половине осени?» – я ещё ни разу не практиковал подобного и мои действия страшили меня своей неизвестностью, но в то же время влекли за собой моё любопытство.

Я облокотил велосипеды на деревянные подлокотники скамейки. Увидев меня с окна, Лия тут же вышла из дома. Её движения были неуверенны, будто бы ей приходилось бороться с волнением. Однако, в данный момент, из нас двоих боролся с волнением исключительно я. Меня бросало то в жар, то в холод, а сердце бешено стучало.

Остановившись на крыльце, Лия попрощалась с бабушкой.

– Ты главное не волнуйся, я постараюсь вернуться пораньше – обнявшись с бабушкой, Лия спустилась по лесенке.

– Рад, что ты согласилась составить мне компанию – произнёс я, когда Лия подошла ближе.

– Лишь потому что хочу увидеть то красивое место – девчонка взялась за велосипед и шагнула вперёд.

Я кивнул, последовав за Лией. В какой-то момент меня потянуло взглянуть назад. Я увидел бабушку, которая всё ещё пристально изучала меня. Её долгий взгляд пронзал насквозь. Кажется, я даже почувствовал, как что-то нематериальное проходит сквозь меня, задевая каждый атом, из суммы которых я состоял.

«Наверное, человек состоит не только из атомов. В нём обязательно должно быть что-то ещё, помимо них… но что же?» – вопрос в голове озадачил меня, но я так и не успел ответить на него. Внимание незаметно переключилось на Лию. Я улыбнулся, увидев, что она тоже о чём-то задумалась.

– Можешь поделиться своими мыслями? – спросил я, сокращая наше расстояние.

– Я могу поделиться с наименьшей их половиной, если тебя это устроит – кратко ответила она.

Обратив внимание на холодную интонацию голоса, что была подобна сегодняшней погоде, я вмиг вспомнил ту Лию, с которой играл в баскетбол. В них наблюдалось существенное различие: недавняя Лия была разговорчивей, причудливей. Она увлекала за собой пылким интересом и стремлениями к лучшему, но что с ней произошло сейчас? Теперь Лия стала молчаливей, загадочней, будто она сосредоточена на своём внутреннем мире, нежели на мире внешнем.

– Меня устроит любая информация… о тебе – ответил я, после минуты тихого молчания.

– Почему ты так рвёшься к тому, чтобы узнать меня, Баркер? – поставила она нескромный и прямой вопрос, который сильно озадачил меня.

Видимо Лия взяла свои слова из самой глубины души. Вдруг её на самом деле могли волновать мои действия? Я был просто обязан ответить ей с той же искренностью. Правда, искренность Лии хорошо замаскировалась под холодным выражением лица. Только я сразу её раскусил.

– Помнишь разговор в субботу, когда ты сидела на подоконнике в слезах? – начал я. – Тогда я услышал настоящую тебя… и мне на секунду показалось, что мы с тобой уже давным-давно знакомы.

Услышав мои слова, Лия остановилась. Приподняв взгляд со снежного покрова, она проронила робкую улыбку, показавшую мне белые зубки. Я и подумать не мог, что девчонка настолько трепетно относится к здоровью своих зубов. «Быть может, это наследственное…» – подумал я.

Застыв в глупом ожидании чего-то грандиозного, я продолжал смотреть на Лию, которая даже не пыталась отвести взгляд. Я чувствовал: девчонка явно думала о моих словах, но придавала ли она им особое значение? Вот этого я не знал.

– Ты хотела что-то сказать? – не вытерпев, я задал вопрос. Колени слегка тряслись, но я держался, как мог.

Мой голос разогнал туман в голове девочки. Однако, я зря надеялся, что моя искренность побудит Лию на взаимность. Она совсем не хотела со мной разговаривать, тем более, на такие душевные темы. Возможно, она боялась сблизиться. Но ведь мне тревожно не меньше, чем ей. Тогда в чём причина?

Солнце прикоснулось к величественным горам, почти перестав согревать лучами наши лица. Некоторые лучики всё же старались пробиться через далёкие секвойи. Хоть их попытки казались удачными, эти лучики были холодными и напоминали мне о снеге, который лежал у нас под ногами.

Мы прошли улицу и свернули на дорожку, проходящую между четвёртым и пятым домом. Я точно знал куда иду и какое зрелище сейчас откроется передо мной. Но для Лии всё было по-другому. Эмоции от увиденного настигнут её впервые.

– Мы точно идём в правильном направлении? – Лия стала озираться по сторонам.

– Без сомнений.

– Скажи, зачем ты взял с собой велосипеды? – Лия посмотрела на руль транспортного средства, которое катила уже полдороги.

– Сейчас всё узнаешь, только наберись терпения. Его-то у тебя явно предостаточно!

Если честно, мне самому интересно, зачем я взял велосипеды. Однако, нельзя было показывать неуверенность в действиях, Лия ведь может решить, что я неудачник, или ещё хуже… дурак. Девочки любят крутых парней, а не зажатых растяп, которые не могут разобраться в своих мыслях – говорил мне жизненный опыт. Поэтому, я дал Лии увидеть, что я «крутой парень», а не «зажатый растяпа», хотя кажется, её это мало беспокоило. Она безмолвно последовала за мной, пытаясь понять, с какими непонятными и безумными идеями я обдумывал действия.

Каменная дорога вывела нас к аллее. Вдоль неё росли высокие дубы, которых осень одарила золотым и оранжевым цветом. В детстве я постоянно ходил туда за грибами вместе с дедушкой. Раньше я очень удивлялся тому, что они опадают лишь в ноябре. Дедушка смеялся, называя их «чудом Форествэйла», ведь додумался же кто-то засадить целую аллею поздно опадающих монгольских дубов. И то, по своей природе, такие дубы не могли опасть полностью. Пожелтевшие листья дрожали от лёгкого ветерка, пытаясь сбросить с себя снежные хлопья, что опустились на них с серых небес. Я любил находиться здесь и часто прибегал сюда летом. Аллея вела в начало таинственного леса, откуда иногда выбегали молодые олени.

– Это место полюбилось мне ещё в далёком детстве… – начал я, взглянув на Лию. Я хотел убедиться, интересно ли ей меня слушать, но как ни странно, она вовсе не обращала внимания. Перед её глазами застыла необыкновенная картина: дубы ещё не полностью сбросили с себя листья, а на них уже хлопьями ложился снег.

– Знаешь, что я любил в детстве? – продолжил я.

Любой нормальный парень прекратил бы свои рассказы, увидев, что его не слушают, но видимо я не относился к числу нормальных парней.

– Что ты любил в детстве? – наконец она обратила на меня внимание.

Лия оглядела свои руки и велосипед. Я понял, что нужно предпринимать какие-то действия, чтобы прогулка не стала самым главным провалом в моей жизни.

– Кататься на велосипеде! – воскликнул я, запрыгнув на транспорт, и оттолкнувшись ногой, стал крутить педали, радостно смеясь.

– И даже в снежную погоду? – удивлённо отреагировала Лия, последовав моему примеру.

– И даже в снежную погоду.

Мы катались на велосипедах и мимо нас мелькали деревья: миллионы оранжевых, жёлтых и тёмно-коричневых листьев, что срывало порывами ветра с промёрзших ветвей. Я сделал глубокий вдох. В лёгкие вонзился запах поздней осени. Этот аромат такой свежий, как холодная вода с кубиками льда в стакане и меланхоличный, словно у осени была собственная депрессия. Осень, имеющая собственную депрессию, заражала людей печальным настроением. Но как бы осень не старалась, она не могла заразить меня. Во мне творилось что-то необъяснимое, чистое, доброе и очень счастливое. Это непонятное чувство прожигало моё тело насквозь, где-то в районе сердца, прожигало насквозь мои рёбра, кожу и мышцы. Только этот пылающий огонь не приносил боли, он наоборот делал приятно. Я был так рад моментам, которые происходили со мной! Мне хотелось закричать, что есть силы: «Я очень счастлив! Чёрт, да я очень счастлив!» – но я не кричал, и необъяснимое чувство рвало меня на кусочки, смешивало мои эмоции со снегом, выпавшим недавно. Со скоростью, которая несла вперёд, мои эмоции смешивались с блеском её глаз, которые радостно смотрели на меня и мне было так хорошо!

Я остановил велосипед, чтобы отдышаться.

– Здесь действительно красиво – произнесла Лия, подъезжая ближе.

– Как по мне, это самое лучшее место в городе – заметив, что локоны волос Лии Бенсон слегка растрепались, я захотел поправить их. Сердце бешено застучало, стоило мне начать протягивать ладонь к её лицу. Я выпрямил пальцы, но мне не хватило смелости коснуться.

Смущение вылилось яркими красками на щеках девчонки.

– Баркер? – она отступила назад, я опомнился.

– Извини – я отвёл взгляд, пытаясь хоть как-то успокоить непонятное чувство, которое жгло меня насквозь. Рядом с ней оно только разгоралось, а я не понимал, что делать.

– Всё хорошо. Я догадываюсь, как тебе хочется сделать это – её губы с округлой ложбинкой и опущенными вниз уголками, сияли естественным румянцем и были до ужаса серьёзны, не смея сложиться в улыбку. – Только я не люблю касаний. Особенно, когда меня касаются чужие люди.

«Она считает меня чужим…» – пронеслось в голове, и этот голос, который говорил мне, чуть не сорвался от внутренней боли. Я смотрел в упор. Мой взгляд явно выдавал, что я чувствую. Лия это прекрасно понимала. Однако, понимание не хотело превращаться в сочувствие. Она стала строгой, всем видом показывая, что я должен прекратить, в буквальном смысле, преследовать её.

– Понял тебя – еле выдавив свой ответ, я отступил. – Если хочешь, отведу тебя домой.

– Да, пожалуй.

Мне так не хотелось, чтобы мы сейчас уезжали отсюда, но я должен был покинуть это место, которое впредь будет напоминать лишь о сегодняшней дате ноября. Я ощущал, как испытанные эмоции остаются здесь, чтобы вновь настигнуть меня, когда я вернусь.

Мы попрощались на том же месте, где и встретились. Я также взял оба велосипеда за руль и покатил туда же, откуда пришёл.

После высказанного предложения покататься на велосипедах, я впал в панику: «А где мне их взять?!». Я продал свой велосипед приезжему пареньку пару лет назад и теперь не знал, что делать. Обзвонив каждого знакомого, я получал отказы, но в последний момент мне вспомнился Этан. Если бы не он, Лия точно бы посчитала меня неудачником.

Развеяв мысли, я подошёл к дому Бриггсов. Оставив велосипеды возле гаража, я поднялся на крыльцо, нетерпеливо позвонив в дверь. Через минуту я услышал приближающиеся шаги. Дверь распахнулась, и я увидел Шерри Бриггс.

– Дэви Баркер? – её нейтральное выражение лица вдруг сменилось удивлением, и она, оглядев меня, тяжело вздохнула. – Что тебе от меня нужно?

– От тебя – ничего. Я к Этану.

– Разве тебя не пригласили на вечеринку?

– Какую вечеринку?

– У Майкла. Кажется, его родители уехали, и он тут же собрал весь Форествэйл у себя дома.

– Ясно – мне эта новость была также интересна, как Шерри Бриггс.

Я развернулся, напоследок сказав:

– Передай брату, велосипеды стоят возле гаража.

Шерри невесело кивнула и закрыла дверь.

Как только я сошёл с территории участка, Шерри выбежала на улицу, догоняя меня. Я бросил на неё взгляд, заметив, что она успела накинуть на себя первую попавшуюся куртку. Судя по тому, как болтались рукава, которые Шерри постоянно поправляла – это была куртка её брата.

– Дэйв! – окликнула она.

– Тебе что-то нужно? – отвечал я холодным голосом, даже не пытаясь скрыть своего безразличия.

– Почему ты тогда ушёл? – она взглянула мне в глаза, пытаясь найти в них ответ. – Почему ты сейчас уходишь?

– Не понимаю тебя. Что ты имеешь ввиду?

– Не строй из себя дурачка, ты всё прекрасно видишь и понимаешь. Ответь на вопрос, почему ты уходишь… от меня?

– Ты ради этого прибежала? – внимание неожиданно привлёк шум на соседней улице.

Шерри коснулась моего плеча. Её движения были уверенны – это говорило о том, что она намерена на решительные поступки в данный момент.

Ветерок ласково задел волосы Шерри. Она убрала ладонь, чтобы поправить причёску, а затем посмотрела на меня, в ожидании ответа. Но что я должен сказать? Я не имел ни малейшего желания оправдываться перед девчонкой. Над нами повисла тяжёлая тишина. Мы стояли в сантиметрах пятидесяти друг от друга. Я всё глядел на соседнюю улицу, где видимо, шла какая-то весёлая компания ребят. По высоким возгласам и дурацким фразам я понял, что это были мои друзья. Среди этих голосов я расслышал Этана. Девчонка прекрасно понимала, что брат вот-вот вернётся, а значит, у неё не останется возможности побыть со мной наедине.

– Так и будешь молчать? – вдруг произнесла она, а её голос переменился.

– А что хочешь услышать? – я мельком взглянул на Шерри, и вновь отвернулся, чтобы посмотреть на соседнюю улицу.

Когда они подошли ближе, я увидел Майкла Брэдли. Он шёл рядом с Этаном и громко смеялся. Собравшись устремиться к ним, я только и думал о том, что хочу узнать о последних новостях Форествэйла, но Шерри мне помешала.

Я даже опомниться не успел, как вдруг почувствовал нежные пухленькие губы кокетливой девчонки. Она поцеловала меня! Поверить не могу! Шерри Бриггс всё-таки решилась это сделать. Мои попытки избежать подобной ситуации были напрочь провалены, и единственное, чего мне хотелось – отстраниться. Я сделал шаг назад. Шерри последовала за мной.

– Ты что удумала? – промямлил я, сквозь поцелуй.

Девчонка явно не заметила моих слов, обескураженная красотой момента. Теперь только осталось поздравить меня с позором: Шерри, которую я избегал всё это время, наконец до меня добралась. Она добилась своего, а я проваливался сквозь землю, потому что никого и никогда не привлекали девочки, флиртующие со всеми подряд.

Дерзкий свист и звук затвора камеры на телефоне внезапно вернул меня в реальность. «Что произошло?» – пронеслось в голове, после того, как Шерри начала отстраняться. Её медлительность в некоторых ситуациях мне совсем не нравилась, а теперь это просто бесило. Я оттолкнул её, не рассчитав сил. Девочка попятилась назад и чуть не упала в снег. Этан вовремя оказался рядом. Бросив на меня взгляд полный ярости, он хотел было ударить меня, но присутствие сестры не давало ему это сделать. На лице Шерри виднелись нотки смущения, переплетённые с полным замешательством. Она прошептала моё имя, пытаясь понять, что сделала не так.

– Ты действительно решила, что мне есть до тебя дело? – вспыхнул я, больше не имея желания умалчивать то, о чём думаю. –Да мне плевать на тебя, Шерри.

Девочка прикрыла рот руками и заплакала – это было последним, что увидел мой страшный взгляд. После я пошёл прочь. Мне хотелось взорваться, но я держал себя в руках, как мог. Однако, насмешки компании парней стали апогеем ситуации.

– Баркер, сколько надо было ещё ждать, когда ты с ней поцелуешься? – засмеялись они, пихая в лицо фотографию на телефоне, где было отчётливо видно момент моего позора.

Выхватив телефон из рук парня, показывавшего мне фотографию, я кинул его об асфальт с такой силой, что тот разбился вдребезги. Паренёк успел издать непонятный звук, похожий на недовольство, прежде чем увидел, как я был уже в метре от него и не собирался возвращаться, чтобы решить проблему. Возможно, в будущем придётся ответить за этот поступок, но сейчас меня это не беспокоило.

Во мне пробудился неистовый демон, которого невозможно было усмирить. В подобных ситуациях я старался скрываться ото всех, чтобы не навредить им. Не замечая перед собой ничего, я влетел в свою комнату, словно в логово, где лежала гитара – моё успокоение.

За весь день я испытал целую палитру эмоций, что была опрокинута к вечеру и разбита об твёрдый бетонный пол. Я решил провести ночь в раздумьях, играя мелодии. Удовольствия мне это не приносило, я преследовал лишь одну цель – спокойствие. Музыка уносила куда-то далеко… Опомнившись ближе к утру, я заметил кровоточащие мозоли на кончиках пальцев. Что-то раздирало изнутри, я пытался избавиться от неприятного ощущения всеми способами, но ничего не помогало. Единственное, что я получил – неприятные последствия.

Глава 7

Во вторник утром я больше был похож на выжатый фрукт, нежели на парня, учащегося в одиннадцатом классе. Сквозь головную боль я поднялся с кровати, куда лёг буквально тридцать минут назад. Живот недовольно заурчал, оповещая о голоде. Я оделся и спустился на первый этаж, щурясь от солнечных лучей.

Они аккуратно падали на мамину записку, переполненную недовольными словами. Мама писала, что я вместе со своей подружкой мешал ей спать. У меня даже случайно сложилось впечатление, будто я шумел в комнате отнюдь не в компании гитары. Смущённая улыбка показалась на лице. Я почесал затылок, словно мама стояла надо мной и осуждающе глядела, скрестив руки на груди.

Со спокойным выражением лица я вошёл в школу. Все выглядело более чем привычно, до тех пор, пока я не пригляделся. Оказывается, на меня градом сыпались косые взгляды. Я никогда не обращал должной заинтересованности, потому что внимание со стороны – обыденность для популярного парня. Но стоило мне уловить чей-то шёпот, я сразу начал прислушиваться.

– Говорят, Баркер толкнул Шерри Бриггс. Да так сильно, что девочка ударилась головой об землю! – донёсся обеспокоенный голосочек из кабинета химии. До этого момента я и представить не мог, насколько быстро разлетаются слухи.

– О боже! Вот почему Шерри не пришла в школу! Бедняжка…

– Нет! Бессовестный гитарист сам лично ударил девчонку. Говорят, засняли доказательство, только этот гад разбил телефон оператора!

Я слышал глупости и пытался не обращать внимания. Однако, меня волновало, кто бы мог разболтать о случившемся? «Почему о вчерашнем недоразумении узнала вся школа? Кто это трепло?!» – с этими мыслями я вошёл в класс, и бурные обсуждения, которые витали здесь до моего прихода, вмиг утихли.

Я сел за свою парту. Этан стоял возле окна и разговаривал с Майклом, не замечая моего появления. Судя по их разговору, можно было подумать, что эти двое – лучшие друзья, хотя всё далеко не так. Я лично слышал от Этана: «Майкл – всего лишь приятель и доверять ему сомнительная затея». Теперь же я не был уверен, что именно Майклу нельзя доверять. Я посчитал наилучшим вариантом – не нарушать их «светской беседы».

Маргарет Джозеф зашла в кабинет, радостно сияя лучезарной улыбкой. Поздоровавшись со всеми, она поставила на стол башню из тетрадей. Следом за ней вошла и Лия Бенсон, которая заставила мой взгляд без раздумья изучить её фиолетовые глаза. Мы переглянулись. Я улыбнулся, а она… просто проигнорировала меня. Сев на своё место, Лия начала готовиться к первому уроку. Странное ощущение вновь окутало тело. Новенькая опять стала какая-то не такая. Внезапно она вцепилась в стул обеими руками и старалась не шевелиться. Что-то определённо мучало её. Но что именно? Я обязан выяснить! И тут во мне родился новый спор. «А что если у меня получится проводить её домой? Или хотя бы помочь с чем-нибудь?» – от этих мыслей сердце забилось быстрее, а мозг второпях начал придумывать новые способы, которые, как мне казалось, должны сработать.

Возвратившийся Этан вернул меня с небес на землю. Он улёгся на парту, не поздоровавшись со мной. Создавалось такое ощущение, будто мы два незнакомца, совсем не интересовавшиеся друг другом. Дружба с Этаном Бриггсом всегда таила много неожиданных вещей и разногласий. Но в данный момент их не было. Интуиция подсказывала, что здесь пряталось нечто другое.

Причинив боль его младшей сестре, я тем самым дал понять, что не являюсь идеальным человеком. Этан явно начал думать, какой я неблагодарный, и что мне совершенно нельзя довериться. Ведь я мог растоптать доверие так же, как растоптал сердце малышки Шерри. Однако, главной причиной оставалось не разбитое сердце, а моё отношение к этой ситуации. Вчера я сказал: «мне абсолютно плевать» – и не соврал.

День тянулся медленно. Желание сидеть на уроках исчезло быстро. Но все же, с честью или без, я перенёс тяготы школьника достойно. На уроках я только и думал о своих планах. Представлял, как буду проводить время с Лией, как буду шутить, а она смеяться. Мечты грели сердце, тем самым мотивируя на действия в реальной жизни.

И вот, как я уже говорил, у меня создался спор с самим собой. Я был обязан проводить её домой. «Если сейчас Лия считает меня чужим, то я стану для неё лучшим другом в будущем» – эта мысль придала мне уверенности.

Увидев Лию, я тут же подлетел на своих двоих с радостными возгласами. Она посмотрела, проронив скромную улыбку. Я не мог скрыть восторга! Кажется, уголки губ точно доставали до ушей, а сердце норовилось вот-вот выпрыгнуть из груди.

Потоки холодного ветра прошлись по нашим лицам, и момент, когда я смотрел ей прямо в глаза, остро запечатлелся в памяти. Что я сейчас испытываю? Моё состояние непривычно, и я даже не могу знать, что это за состояние. Но находясь рядом с ней, непонятное чувство начинает усиливаться и мне остаётся лишь теряться в догадках.

Чёрные локоны волос развевались по ветру, и я всё никак не мог наглядеться на них. Она так прекрасна! Её таинственный взгляд, изучающий меня, её маленькие ручки и неухоженные ноготки. Всё в совокупности составляло образ простой очаровательной девчонки.

– Ты что-то хотел? – спросила Лия, когда ей надоело смотреть в мои довольные глаза.

Испугавшись, я отрицательно покачал головой и уже через секунду пожалел об этом.

– Ну, тогда до завтра! – произнесла девочка с ноткой милосердия в голосе.

Она уходила, а я смотрел ей в след, не смея даже пошевелиться. Что-то сковывало меня, и я стоял, как дурак. Внутренний голос начал насмехаться над моей очередной неудачей и тогда я понял: необходимо заткнуть его. Сколько я ещё могу терпеть эти издёвки? Почему я не допускаю насмешек других, если куда важнее то, что я смеюсь над собой. К тому же, мой смех недобродушен, и только останавливает меня на пути к цели. Я не хочу, чтобы так было!

Решившись, я шагнул вперёд. Набрал полные лёгкие воздуха и окликнул Лию Бенсон. Она обернулась, ласкаемая солнечными лучами. В данный момент моя жизнь стала похожа на необычайную сказку, о последствиях которой я даже не догадывался.

– Всё-таки, хотел… – вздохнула Лия, понимая, что ей никуда от меня не деться.

– Да, я хотел спросить у тебя – я подбежал к ней, аккуратно забрав рюкзак. –Помнится, Спенсер Фелпс очень надеялся увидеть твои приобретённые навыки в действии…

– Честно сказать, он впечатлён – улыбчиво ответила Лия, отводя глаза. Мне тогда не было понятно, почему она скрывала от меня свой взгляд. Что же в нём такого, чего нельзя показывать? – А ещё он ждёт тебя в пятницу, раз ты не пришёл сегодня.

Да… Не на всех уроках получилось усидеть на месте. С физкультуры я сбежал, сопровождаемый грандиозными мыслями. Пока остальные потели от заданий Фелпса, я потел от страха в мужском туалете перед зеркалом. Смотрел на себя с каждой стороны, укладывал волосы по-другому, тренировал мимику и тембр голоса.

– О каких навыках идёт речь? – выпрямляясь, произнёс я. – Просто помог не бояться мяча, вот и всё – перебирая в руках рюкзачок и вдыхая сладкий аромат эйфории, я старался вести себя правильно. Следил за каждым своим движением и за каждым словом, лишь бы не обидеть её дурацкой фразой. Хлопья снега кружились в медленном танце, аккуратно ложась на землю. Ветерок почти не доставлял мне неудобств, за исключением одной – причёска, которую я так долго поправлял, опять растрепалась.

– Видимо, он видит в твоём подходе обучения что-то…– Лию перебил безудержный смех позади.

Я обернулся, увидев резвящихся ребятишек. Так увлёкшись игрой, они начали бегать вокруг нас, закидывая друг друга снежками. Мне надоело, что какие-то дети мешают нам спокойно продолжить разговор, и решил прогнать их. Меня остановила улыбка на личике Лии. Ей нравились счастливые эмоции детей. Их чистые, и ещё не искалеченные души, искрились в порывах прекрасного, воодушевлённого и мимолётного впечатления. Лия будто бы чувствовала их радости – это хорошо было видно в её фиолетовых, и ни менее счастливых глазах.

Я не стал ничего говорить и терпеливо дождался момента, когда дети убежали играть в другое местечко.

На улице пряталось скромное безмолвие, оно было подобно характеру Лии, представление о котором у меня только начинало складываться. Она была спокойной, но в этом спокойствии скрывались такие черты, о которых страшно узнать. Да, страшно, но не мне. Я был не из той породы людей, что боялись узнавать человека с непривычных сторон.

Я молча протянул рюкзак, когда мы дошли до её дома. Я знал, она не остановит меня и даже не попрощается, и просто ушёл прочь. Мне вполне достаточно того, что она хотя бы разрешает провожать себя.

Сегодня днём мне предстояло выполнить большое количество дел. Скрывать не буду – я ленивый человек. Заставить делать меня что-либо сложно, и если я сам не захочу сделать это, то не сдвинусь с места. В этот раз мотивом стал развод родителей. Зарплата матери оказалась единственным источником постоянного дохода. А на алименты отца я не рассчитывал, ведь зная его характер, помощи вряд ли дождёшься.

Стивен Фелпс всегда был готов пойти мне навстречу. Уже несколько лет я заглядываю к нему, чтобы подзаработать. Мы разбирали товар, обслуживали покупателей и болтали о жизни. Именно поэтому меня тянуло туда, как магнитом. Стоило войти в магазин, как добряк тут же накинулся с распростёртыми объятиями. Я же сразу бросил взгляд на правую руку. Зуд почти прошёл, и Стивен не чесал его так лихорадочно, как раньше.

Весь рабочий день я рассортировывал товар и раскладывал его по полкам. Стивен же спокойно стоял у кассы, командуя мной. Мозг вскипел от такого количества напитков, еды, средств личной гигиены, товаров для дома и прочих вещей, что теперь казались ужасом. К тому же, необходимо было переписать большинство ценников, потому что некоторые товары подорожали. Присев на ящик, я задумался. Никому не пожелаешь провести столько времени, работая в магазине. Ведь ты в буквальном смысле живёшь, чтобы работать, а лично я думал, что работа просто отнимает время. Тем более, та работа, от которой не получаешь удовольствия.

Когда я вышел из магазина, часы пробили десять. Улицы поглотил мрак. От него до жути хотелось спать. Я выглядел усталым, и эта усталость выражалась в моих неторопливых шагах. Я шёл, засунув руки в карман, вдыхая свежий запах леса. Мои шаги разносились по пустоте, звук вливался безмятежностью в моё сердце. Именно сейчас я чувствовал себя комфортно. В последнее время это происходило редко.

Достав ключ, я вставил его в дверной замок. Ступив на порог, я уловил знакомые нотки любимого блюда. Мама удобно расположилась на диване, в потёмках комнаты смотря телепередачу.

– Дэви, привет – она повернула голову в мою сторону. – Где пропадал?

– Я был у Стивена – ответил я, закрывая дверь.

– Голоден? Я там грибной суп приготовила – сказала она весёлым голосом, наблюдая, как на моём уставшем лице вдруг засияла радостная улыбка.

Я побежал мыть руки и садиться за стол, чтобы почувствовать во рту самый любимый вкус. Вкус детства и запах воспоминаний о том былом времени, когда дедушка был жив. Пока я усаживался, Сандра налила суп в тарелку и поставила на стол. Я присел второпях, принявшись пробовать. Как мне показалось, этот суп был вкуснее, чем другие грибные супы, приготовленные моей матерью ранее. Однако, это всего-навсего иллюзия, ибо все её творения одинаково вкусны. Но моё запылавшее внутри воодушевление придавало восприятию вкуса особую начинку. Она подобна чувству, которое мы испытываем, когда получаем желаемое.

Пока я ел, мама сидела напротив и смотрела очень внимательно, явно дожидаясь того момента, пока я дойду до дна тарелки.

– Ну как там в школе? – спросила она, смотря в глаза любящим взглядом.

Ребячески растрепавшиеся локоны волос и искрящиеся глазки выдавали намерения Сандры сразу. Она спрашивала о школе, потому что боролась с охотой напрямую спросить о моей новой музе. Деликатности в ней хоть отбавляй…

– Всё по-прежнему – я отодвинул пустую тарелку.

– Как там Этан?

– Не жалуется – я наблюдал, как мама потихоньку пробирается до долгожданного вопроса.

– А как там твоя девочка с фиолетовыми глазами? – Сандра пыталась увидеть на моём лице смущение, но была разочарована – её вопрос слишком предсказуем.

– Ты серьёзно подумала, что она мне нравится? – усмехнулся я, улыбаясь ей забавной улыбкой.

– Не знаю, как тебе, но она мне очень понравилась – мама выглядела очень счастливой и меня это насторожило.

Где Сандра могла пересечься с Лией? Я прищурил глаза, выявляя пробелы в информации. Удивительно, как мама сумела быстро переключиться со светловолосой кокетки на скромную недотрогу.

– Вы виделись? – я ожидал ответа, но мама специально тянула время, чтобы любопытство съело меня.

– Встретились на улице.

– А как ты поняла, что это была именно Лия Бенсон? – мой взгляд всё сильнее сосредотачивался на её лице. Нежный цвет кожи выглядел блеклым от света тусклой лампы. Давно уже пора вкрутить другую, да только руки никак не доходили до этого дела.

Прекрасный вечер за окном доносился отголоскамиптичьего пения, перемешанного со звуком сверчков. На фоне умиротворения гудела старая соседская развалюха. Клянусь, когда я слышу «рёв» мотора, мне кажется, что та совсем скоро распрощается со своей машинной «жизнью».

– Мы взглянули друг на друга, и я даже остановилась – голос Сандры становился таким загадочным, и таким таинственным, будто она хотела рассказать мне сказку на ночь. – Дэвид… ёё глаза… Я никогда в жизни не видела настолько хороших линз! Быть может ты прав и это настоящий цвет.

Оставшись на чай, я внимательно слушал рассказы о впечатлениях матери, попутно прожёвывая самый вкусный кусочек рулета.

– Только Лия немного худее, нежели Шерри – добавила мама. – Всё-таки, в приезжей девочке есть что-то особенное, помимо цвета радужки. Рядом с ней приятно находиться.

Голос матери приглушался на фоне образов в моей голове. Картинки переливались всеми красками радуги, смешивались с многоликими ощущениями, в конце концов давая почувствовать пылающий огонь. Непонятное чувство опять прожигало насквозь, но не причиняло боли. Во мне словно играла музыка, а на лице появилась улыбка, когда я представил глаза Лии… Эти две искорки, зажигавшие необъяснимое, непонятное. Что же со мной происходило? Я начинал влюбляться? Или уже… влюбился?

– Отец зовёт тебя на охоту – сладкие мысли разрушились, стоило только услышать слово «отец». Сандра мыла посуду, и я не мог увидеть её лица. Не мог увидеть, что она чувствует сейчас, произнося это имя.

– На охоту? – вокруг наступила странная тишина. Даже сверчки решили притихнуть, будто хотели подслушать наш разговор.

– Прислал смс с подписью «очень соскучился по сыну». Как бы я не прогоняла его из нашего дома, он не уйдёт… – мама выключила кран с водой и повернулась ко мне, напряжённо глядя в пол.

Я хотел встать, но меня придавило к стулу. Голова и остальное тело стали тяжёлыми. Дышать было труднее, чем обычно.

– Не хочу видеть его – послышался твёрдый тон моего голоса. – Он предал нас, так и пусть катится куда подальше – я вспыхнул, и та приятная атмосфера вмиг пропала, словно решила уйти самостоятельно, понимая, что в ней больше не нуждались.

– Он твой отец, Дэвид – ласковый материнский взгляд за считанные секунды превратился в серьёзный. – Каким бы плохим Нельсон не оказался, никогда не смей выражаться о нём в таком тоне. Всё-таки, это у меня с ним проблемы в отношениях, а не у тебя.

Я опустил голову, тяжело вздохнув. Всё-таки она права. Нельсон Баркер – мой отец, и я обязан уважать его, каким бы он ни был. У меня ведь действительно не существовало серьёзных проблем в отношениях с отцом. Он всегда относился ко мне подобающе, как настоящий родитель. Если посудить, он отлично воспитал меня таким, каким хотел видеть с момента моего рождения – человеком с чувством собственного достоинства, который благодарно отзывался о внешнем мире.

Сандра подошла ко мне в непонятном ожидании, но я проглотил язык. Она не хотела вечно ждать, пока я преодолею юношеский максимализм и направилась к дверному проёму. Совесть укусила меня, как никогда кстати. «Во сколько?» – слова сами слетели с языка.

– В субботу, ровно в девять утра.

Весь оставшийся вечер, я сидел за письменным столом и что-то записывал в конспекте, что-то выискивал в параграфах учебника. Прохладные потоки воздуха проникали сквозь приоткрытое окно. Я случайно зацепился за посторонние мысли. Как назло, они унесли меня далеко от действительности и в порывах своей задумчивости я начал неосознанно стучать ручкой по столу.

Я всё думал об отце, о Лии, о поцелуе с Шерри Бриггс, и о том, как изменилась моя жизнь после всех недавних событий. В голове переплетались чьи-то голоса, какие-то звуки, которые я успел услышать за весь минувший день, но совсем не обращал на них внимания.

«Что меня ждёт? Как я поеду на охоту с Нельсоном, и главное – куда?» – хотя куда именно мы поедем было не столь важным, я больше был озабочен тем, что мне придётся провести пол дня наедине с отцом.

«Он же предатель! И я ещё должен находиться с ним?!» – я выдохнул, вспомнив слова своей матери. – «Мне нужно будет научиться контролировать свои мысли…»

Я опять принялся за уроки и закончил их выполнение ближе к одиннадцати часам, когда на улицах совсем стихло и не было слышно звуков чьих-то весёлых компаний, проходивших мимо моего дома. Меня клонило в сон, и я без раздумья упал на спину в свою тёплую и уютную постель, сложив пальцы крест-накрест на груди. Потолок привлёк мой взгляд, словно на нём появилось что-то новое, чего раньше я не замечал.

Глава 8

В пятницу на этой же неделе я должен был играть в баскетбол вместе с Лией, но она заболела и не пришла в школу. Я думал о ней и постоянно косился на пустующее место в классе. Удивительно, как я привык к её постоянному присутствию в школе, и ведь стоило Лии не появляться пару дней, а я уже начинал сходить с ума.

Набравшись смелости, я захотел сам лично навестить её и узнать, как она поживает. Заскочив к Фелпсу после уроков и купив зефир на карманные деньги, я направился к дому Бенсонов. С пустыми руками идти было неприлично. Уверен, моё внимание улучшит состояние здоровья, так как обычная дружеская поддержка вылечивает от всех болезней.

По пути к их дому, я постоянно прокручивал в голове всевозможные вариации развития событий, чётко продумывая план действий и пытался предугадать реакцию Лии на них. Шёл снег. Он придавал пейзажам Форествэйла какой-то особенный холод, от него мне становилось морозно. Только ощущения, испытываемые от мыслей о новенькой девочке, согревали меня, как чай согревает замёрзшего человека.

Непонятные чувства нахлынули сразу и словно кипятком обожгли внутренности, стоило мне постучаться в дверь. Та открылась с небольшим скрипом, и я увидел саму Лию Бенсон. Почувствовав её присутствие, я слегка отступил назад, а под ногами скрипнули доски крыльца. Лия была до ужаса бледной. Неопрятный вид особенно подчёркивали фиолетовые глаза, в которых виднелась усталость. Завернувшись в тёплый плед, она прятала под ним белую ночную рубашку. Я понял это по краешку ткани, выглянувшему из пледа.

– Баркер?! – она явно не ожидала увидеть меня прямо на пороге, если учитывать тот факт, что мне категорически было запрещено приближаться к дому.

– Приболела? – я радостно улыбнулся, приподняв пакет с зефиром.

– Я не ем зефир – устало пробормотала Лия и поспешила закрыть дверь.

– Как чувствуешь себя? – сдаваться не хотелось. Поймав дверь прямо перед носом, я силой открыл её вновь. Это выглядело, как домогательство, но я не мог остановиться.

– Прекрасно – Лия фальшиво улыбнулась. Честно признаться, фальшивить у девочки получалось плохо.

Я посмотрел на неё, стараясь уловить каждое движение глаз, и сам того не заметил, как приблизился к ней на то расстояние, на котором ещё не был. В её глазах появилось что-то новое, ранее мной не замеченное. Стоило попасть в фиолетовый плен, я тут же позабыл о всех своих стратегических планах. Лия сжалась от растерянности, а я в это время уже успел переступить порог дома. Глаза девочки выглядели контрастнее, чем обычно, а фиолетовый цвет словно пульсировал, становясь ярче, а затем тускнел.

В памяти промелькнуло недавнее событие. Когда я сидел на скамейке у дома Бенсонов, я увидел два фиолетовых огонёчка, смотрящих на меня из тёмного окна второго этажа. В тот момент я счёл происходящее иллюзией мозга, но сейчас… эти глаза были настолько близки, и я понял: они действительно умели светиться.

«Так вот почему она всё время отводила взгляд!» – наконец-то дошло до меня. Я подходил к ней всё ближе и ближе, а она отступала всё дальше и дальше.

Вскоре дверь закрылась, и я оказался внутри старого дома – я понял это по звуку, который издала скрипучая дверь, когда защёлкивалась. Мой взгляд неосознанно опустился чуть ниже маленького носика. Лия хотела что-то сказать, и приоткрыв губы, подбирала нужные слова. Но нужных слов так и не было, потому что в данный момент мы в них не нуждались.

Я немного ссутулился и опустил шею, чтобы быть на ровне с восхитительным лицом. Не совсем понимая для чего я это делаю, я продолжал надвигаться на неё. Лишь худенькая спинка коснулась стены, Лия остановилась в волнительном ощущении неизвестности. Мои губы были настолько близки к желанному, что я чувствовал горячее дыхание. Ещё чуть-чуть и я смогу вкусить пылающее чувство полностью, но между нами возникла огромная преграда неуверенности. Она испуганно дрожала. Я же испуганно застыл на месте, изучая узоры милых губ. Просто немного податься вперёд и дело сделано – говорил внутренний голос. Но я мог всё испортить! Я боялся потерять Лию из-за одного своего глупого поступка. Тем более, такого внезапного и неосознанного. Быть может, мной руководил лишь «зажатый растяпа», а не «крутой парень». Если так, то я не должен терять возможность.

Лия выскользнула из поля зрения, после того, как ощутила лёгкое прикосновение наших губ.

– Оставь меня в покое… – прошептала девочка чуть слышно. Затем она быстро скрылась где-то вдали дома. Лия напоминала мне призрака, который мог исчезать так же мгновенно, как и появлялся.

Я остался один в просторной гостиной. Посмотрев себе под ноги, я заметил красивый узорчатый ковёр – украшение спокойной комнаты. Помимо старого ковра, в комнате было много антикварных вещей, в сумме создававших некую загадочность.

Тишину разрушал лишь треск огня в камине. Уют дома казался впечатляющим, и минуты, проведённые здесь, моментально расслабляли тело, погружая его в сон. Посреди комнаты стоял маленький столик, окружённый двумя старыми диванами. Смотря на них, можно было предположить, что когда их выпускали с фабрики, они имели яркий голубой оттенок. На столике стояли гортензии и лежала раскрытая книга. Я не решился взять её в руки, ибо мне не следовало нарушать чей-то домашний порядок.

Вспомнив про пакет с зефиром, я аккуратно положил его на столик рядом с книгой. Глаза устремились в сторону девочки, и я задался вопросом: что я вообще забыл в этом доме? Видимо действие чрезмерно бурных гормонов утихло, а голова только сейчас начала работать правильно. Осознание произошедшего последовало следом. Меня током ударило, когда я ощутил призрачное прикосновение на губах, оставшееся лёгким напоминанием о моей неугомонной дурости. Зачем же я пришёл навестить человека, который постоянно от меня отдаляется и всем видом показывает своё безразличие? После неудачной попытки я дал заднюю, совсем как «зажатый растяпа». Быть может, я такой и есть на самом деле, но зачем-то пытаюсь казаться другим человеком.

Я видел бабушку Лии в магазинчике Фелпса, так что в доме кроме нас никого не было. Передо мной стоял выбор: подойти к Лии или уйти отсюда и не возвращаться больше никогда. Лия стояла возле окна на кухне, полностью замерев на месте. Плед сполз с неё ещё возле стены и Лия осталась в одной ночной рубашке. Худенькие ножки стали отчётливо видны, а маленькие сияющие пяточки придавали её образу беззащитность.

Быть может я зря оказывал ей столько внимания. Лии оно совершенно безразлично, она холодная и я это чувствую. Но этот холод имел необычайное свойство согревать, когда вокруг столько боли и ненависти, которая так и хочет сломить меня.

Я ещё раз взглянул на застывший силуэт Лии Бенсон, а затем протянул руку к двери.

Выходя из дома, я ни на секунду не сводил с неё глаз. Уходить не хотелось, но доставлять неудобства своим присутствием не хотелось сильней. Я был уже за порогом и в последний момент заметил, как Лия обернулась в мою сторону. В потёмках комнаты черты её лица разобрать было сложно, но я отчётливо различил, что её глаза… они блеснули фиолетовым. Не имея понятия с чем это связано, я захотел вернуться. Вернуться и наконец-то разобраться во всём происходящем, но не смог.

Я испугался идти назад.

Вечером, в половине шестого, я вернулся домой после прогулки в раздумьях. В голове пару часов крутились одни и те же мысли. «Каким местом я думал, когда захотел поцеловать её?» – чувство вины за содеянное душило меня. Думаю, я простил бы себя, если бы просто наведался с зефиром, но попытка утихомирить пылающее чувство с помощью поцелуя с ней – это непростительно. Я действительно напугал Лию, и честно говоря, впервые почувствовал себя таким ужасным негодяем. Хоть сам поцелуй и не случился, я успел уловить мимолётный трепет души. О совете Маргарет Джозеф я и вовсе забыл, стоило увидеть её фиолетовые глаза. Они прекрасны. Они, как утренний рассвет после затянувшейся серости, убивающей медленно и без сожалений.

В этот раз я решил услышать просьбу девочки. «Оставь меня в покое» – хорошо, так и будет. Я всеми способами стану пытаться быть холодным, как она. Перестану смотреть на неё весь урок, забывая о лекциях по скучным предметам. Перестану придумывать способы и строить планы по захвату её внимания, чтобы не доставлять неудобств. Я в курсе, что у меня ничего не получится, но Лия не должна знать об этом.

Однако, сегодня у меня получилось взглянуть в её глаза так долго и глубоко, увидеть в них что-то такое, что я не смогу объяснить даже себе самому. Я не спал всю ночь. Контраст глаз и этот цвет попросту не позволял спокойно лечь и забыться. Меня затягивало всё сильнее. Я словно попался в острый капкан, сдавливающий мышцы с огромной силой, и не мог выбраться из него, потому что не хотел этого делать. Я сам в него залез, и всё происходящее – моя вина.

Солнечные лучики ласкали дверь, когда она открылась. В комнату вошла мама и застала меня уставившемся в потолок.

– Уже не спишь? Хорошо! – улыбчиво произнесла Сандра, остановившись у моей кровати.

– Отец приехал? – я посмотрел на неё уставшими от мечтаний глазами.

– Минут двадцать сидит в гостиной и ждёт, пока ты соизволишь явиться – тон речи передавал нотки возмущения, будто мама корила меня за нерасторопность. Я же совсем забыл поставить будильник на нужное время, и заставил Сандру терпеть неприятное общество бывшего мужа.

– Скоро приду – зевнул я. Мама не хотела выходить, но как только я начал снимать спальные штаны, смущённо бросив на неё взгляд, она поспешила удалиться, плотно закрыв дверь.

Быстро накинув на себя белую футболку и синий бомбер с красными рукавами, я отыскал в шкафу чёрные джинсы и тоже надел их. Оценив привычный образ, словно видел его впервые, я довольно причесался и вышел из комнаты.

Сандра и Нельсон вели осторожную беседу в гостиной. После всего случившегося, разговаривать друг с другом было действительно непосильной задачей. Создавалось ощущение, будто два иностранца через силу пытаются найти общий язык, но попытки тщетны. Я замедлился на лестнице, начав прислушиваться к тому, о чём они говорили.

– Дэвид не станет жить с тобой – коротко выразилась Сандра. – Сам подумай, здесь вся его жизнь: друзья, дом, школа и… его любовь.

– У нашего сына появилась любовь? – восхищённо забормотал отец.

По маминому лицу я понял, что Нельсон глядел на неё теми же влюблёнными глазами. Она отвернулась взять первую попавшуюся вещь в руки, чтобы не сохранять зрительного контакта.

– Не могу понять, любовь ли это, или простое юношеское влечение к обладательницам приятной вещицы под юбкой – Сандра опять посмотрела на отца. Первое, что бросилось мне в глаза – абсолютный холод её взгляда. Искры больше не блестели, и если бы даже всё произошедшее оказалось неправдой, она всё равно не посмотрела бы на него, как прежде. – Но Дэви стал совершенно другим человеком в последнее время.

– Он напоминает меня, когда я только встретил тебя… – проронил отец с некой грустью, но как мужчина, я сразу различил хитрость в его словах.

Терпение матери закончилось. Она изо всех сил старалась не выцарапать ему глаза и в попытке сменить тему, заметила остановившегося на лестнице меня. Отец прочитал блеснувшую радость в её глазах и обернулся.

– Здравствуй, сынок – Нельсон был рад видеть меня, не смотря на то, чем закончилась наша последняя встреча.

– Привет – не показывая эмоций, проговорил я.

Задерживаться смысла не было. Мы сразу направились к выходу, и мельком поглядев на маму, я увидел странно довольное выражение лица. Видимо, выпроваживание бывшего супруга доставляло ей удовольствие.

Удобно усаживаясь на переднем сиденье, я захлопнул дверь серебристой «Тойоты Фораннер». Отец покупал её за несколько лет до моего рождения у своего лучшего друга. По его рассказам, Рейнард поскорее хотел избавиться от старушки, чтобы купить пикап, с которым теперь никогда не расстаётся – в буквальном смысле. Кто же знал, что двигатель окажется с сюрпризом.

Нашему автомобилю совсем не мешал возраст, чтобы ездить так, будто его только что выпустили с завода. Нельсон хорошо следил за ним, иначе как объяснить тот факт, что после развода он не смог расстаться с серебристым попутчиком – просто не хотел, чтобы я угробил «тойоту». Мы тронулись с места, я помахал матери рукой и улыбнулся. Кажется, я вновь ощущал счастье. Это было слегка странно, ведь ещё совсем недавно я ненавидел отца больше жизни, а сейчас сидел рядом с ним и был рад его присутствию. Наверное, слова матери направили меня в правильное русло. Я расслабился, дышать становилось легче. Совсем, как раньше, когда мне едва стукнуло десять и мы отправлялись вместе с дедушкой на заднем сиденье, покорять тёмный и неизведанный мир Форествэйлского леса.

Выезжая из Форествэйла, я смотрел в окно, улавливая быстро мелькающие мысли в своей голове. Они мелькали так же быстро, как и пейзажи нашего штата. Мелькали деревья, другие машины, дорожные знаки и изредка появлялись лесные обитатели, выбежавшие на дорогу от любопытства. Приходилось сбавлять скорость и пропускать пушистых жителей. Я давно не выезжал из города, и уже начал забывать пейзажи, которые раньше видел так часто. На моём лице сверкнула счастливая улыбка, когда отец включил музыку. Заиграла песня, которую мы уже два года пели во всё горло, отправляясь в очередное семейное путешествие. Я не сдержался и опять запел эти хорошо известные слова «Lil Peep – Awful Thins».

Сначала я пел тихо, почти шепча, а потом услышал, как Нельсон тоже подпевает и запел ещё громче. Мне было весело, несмотря на то, что сама песня весёлой не являлась. Только темп и исполнение делали её оживлённой, подобной моему настроению в данный момент. «Сожги меня, пока от меня не останется ничего, кроме воспоминаний» – пропел я, наблюдая, как отец стучал пальцами по рулю, отбивая такт.

Отец весело посмотрел в мою сторону, продолжив текст: «Я понимаю, девочка, я не тот самый». Затем Нельсон запел припев тем самым голосом, которому я так поражался. Он улавливал каждую ноту исполнителя и заботливо глядел на меня, успевая следить за дорогой. Его отцовский взгляд согревал. Мне становилось комфортнее находиться на сиденье «тойоты», рядом с ним, будто бы из памяти стёрлись последние неприятные события.

Под конец песни, мы буквально орали её на всю машину, и я даже несколько раз прокашлялся, когда мой язык случайно заплёлся. Нельсон посмеялся и легко вздохнул, еле слышно цокнув языком.

– Куда именно едем? – спросил я, опустив стекло, чтобы вдохнуть свежий аромат. Удивительно, но воздух пах иначе, нежели в самом городке.

– На другую сторону леса – ответил отец, обгоняя автомобиль впереди нас.

Когда мы шли на обгон, я заметил, что в машине сидела семья Синглтонов. Наверное, поехали проведать родственников – предположил я, помахав рукой Маркусу. Затем наш автомобиль опять перестроился на положенную полосу. На телефон пришло уведомление с сообщением Маркуса. Он интересовался, куда мы решили поехать, и я с интересом описал ему предстоящую охоту. Отправив улыбчивый смайлик, Маркус поделился своими делами. Оказалось, я был прав – они действительно ехали к родственникам.

Переписка закончилась фразой: «Рад, что ты помирился с отцом». Такое чувство, будто о нашей ссоре знал весь Форествэйл, а не только мой друг.

– Поездка займёт около часа – произнёс Нельсон Баркер, внимательно наблюдая за дорогой. – Поспи немного, иначе всю добычу сложим в твои мешки под глазами.

Я улыбнулся на его упрёки и тихо вздохнул, переведя взгляд на мелькающие пейзажи. Мы преодолели территорию леса и проехав пару километров, свернули направо. Дорога была асфальтирована. Странно, куда она могла вести? Я попробовал закрыть глаза и уснуть, но любопытство съедало меня. Вскоре я опять увидел знакомые деревья, чьи стволы имели оранжево-коричневый оттенок, а остренькие иголки напоминали о кисловатом привкусе во рту, когда в детстве я на спор съел пару маленьких веточек хвои.

От осознания, что я уехал из города, где была вся моя жизнь, мне становилось немного грустно. Меня грела мысль: я уезжаю не навсегда и ближе к вечеру буду дома. Становилось немного легче. Чем дальше серебристая «Тойота Фораннер» увозила меня от Форествэйла, тем больше я понимал, насколько мне важна Лия и воспоминания, связанные с ней. Откровенно говоря, Лия успела стать неотъемлемой частью моей юношеской жизни, и я был рад, что встретил её. Мне грели душу образы с того самого дня, когда я впервые увидел новенькую скромницу. Как она испуганно зажималась возле окна, как с нескрываемым интересом смотрела на меня в спортзале, залитым солнечным светом. Всё это позволяло мне ощутить несказанные чувства, и сердце готовилось вот-вот воскликнуть: «Чёрт, как же я счастлив!». Только порывы эйфории напрочь обрывало новое правило – я обязан держаться от неё подальше. Я ругал себя, хоть сам не мог понять, какая неведомая сила управляла мной вчера, и почему Лия не сбежала сразу, когда я начал приближаться к ней.

Сон так и не соизволил явиться. Меня увлекало занятие смотреть вдаль и воспроизводить в памяти отголоски всплывающих моментов прошлого. Кажется, именно сюда мы ездили, когда мне было тринадцать. Отец свернул на накатанную временем дорогу и вскоре вблизи показались деревья. Сначала редко, потом их стало значительно больше, и мы въехали в самую гущу леса.

Нельсон остановил автомобиль, немного отъехав от грязно-бежевых линий, стремительно уходящих вглубь. Я вышел из машины и хруст высохших веточек под ногами вернул меня в реальность. Похоже, сладкие мысли о фиолетовых глазках придётся отложить на какое-то время. Подняв голову вверх, я стал рассматривать высокие и величественные деревья. Птицы летели прямо над нами и их далёкие очертания завораживали мой взгляд. Он следовал за их безупречными движениями.

Нельсон в это время доставал ружья из багажника, проверял их на работоспособность, что-то складывал в свою боковую сумку и изредка наблюдал за мной. Я прошёлся вдоль дороги, изучая местность. Убедившись в безопасности, я вернулся назад и застал отца закрывающим машину.

– Ну что, готов? – Нельсон подал ружьё.

– Да… – я пробубнил себе под нос, ощущая в руках старенькое ружьё, которым ещё мой дед по маминой линии учил стрелять отца. После свадьбы родителей, дедушка сразу нашёл общий язык с избранником Сандры за счёт времени, проведённом на охоте. Помню, дедушка даже сказал мне: «Ничего так хорошо не показывает характер человека, как ружьё в его руках» – а затем он потрепал мои волосы и улыбнулся. Оглядывая лес, я мимолётно ощутил присутствие дедушки и вздохнул.

С тех пор, Нельсон Баркер так и не стал искусным охотником, а скорее стал любителем, которому нравилось выезжать раз в год пострелять для забавы. Мне же подобная участь предстала только сегодня. Я никогда не стрелял из ружья самостоятельно, хоть каждый раз и ездил на охоты, начиная лет с семи. Сандра вместе с бабушкой строго запретили отцу и дедушке давать мне такое опасное оружие, зная о моей невнимательности. «Не дай бог кого-нибудь из вас ещё пристрелит!» – ужаснулась бабушка. А сейчас, странное ощущение посетило меня, будто я стал повзрослевшим для этого дела.

Лианы, обвитые вокруг толстых стволов и громоздких веток, немного покачивались от прохладных потоков ветра. Высокие папоротники порой были настолько непроходимыми, что я пару раз чуть не распрощался с ружьём, случайно выронив его по пути. Отец стал сомневаться на мой счёт, но я твёрдо заявил: «Больше такого не повторится».

Мы блуждали второй час, ориентируясь по навигатору в телефоне. На удивление, нам встречалась только тишина и больше ничего. Казалось, лес опустел, и в нём нет ни единой живой души, кроме наших. Птицы… и те улетели, будто бы в лесу не безопасно.

Наконец вышедши на местность, где папоротник рос не густо, я обрадовался. В Форествэйлских краях папоротников почти не было и лесные прогулки не доставляли таких хлопот. Я остановился, прислушиваясь к шороху неподалёку от нас. Отец шёл впереди на расстоянии нескольких метров. Вероятно, его внимание тоже что-то привлекло. Интересный звук зашуршал где-то в кустах справа, заставив мой взгляд подчиниться и наблюдать. Массивное животное двигалось неподалёку от меня, тяжело дыша. Я напрягся, а руки машинально сжали ружьё, потянувшись к прицелу.

Еле слышный фырк резко сменился бешеным рёвом. Он показался мне настолько жутким, словно сам ад пробудился в этом лесу. Разнёсшись ветром сквозь гущу леса, звук прикоснулся ко мне, пробирая тело до мурашек. Я не смел отвести взгляд и тяжело застыв на месте, смотрел прямо на дрожащие кусты.

Нельсон так увлёкся охотой, что даже не обернулся проверить, рядом ли его любимый сын. Сглотнув слюну, я вытаращил глаза, когда из-за кустов выскочил громадный двухметровый олень! Выставляя вперёд длинные худые ноги, блестящие изящной стройностью, он пролетел мимо меня. Я был настолько поражён увиденным, что не заметил странностей. Спустя мгновение вспышка эмоций стала тухнуть, и я увидел его фиолетовую шерсть, переливающуюся под лучами солнца. Далее взгляд скользнул вдоль шеи, и глаза разглядели удлинённую морду, на которой не было и намёка на то, что этот олень являлся обычным. Вместо милой мордашки здесь величественно красовался оголённый череп, а там, где должны были быть глазные яблоки, струился яркий фиолетовый свет.

«Что ты такое?!» – испуганно пронёсся голос внутри.

Из черепа, как из плодородной почвы, выросли огромные ветвистые рога, пропитанные песней страха и оцепенения. Их кончики казались настолько острыми, словно могли разрезать воздух. Мои глаза видели подобное впервые. Удивление, перемешанное с паническим испугом, вдавило меня в землю. На секунду показалось, что я попал в параллельный мир, где обитали сказочные существа. Но как бы страшно не было это осознавать, я сейчас находился в той реальности, в которой прожил все свои шестнадцать лет.

Присутствие животного заставляло чувствовать некую пустоту души. Он одним лишь мгновением вобрал внутрь себя каждый атом моего организма и унёс за собой в глубины старого леса. Острый привкус мистики переплетался с умиротворением осеннего леса. Меня передёрнуло. Олень скрылся среди многовековых деревьев, а я стал ощущать новый запах. Он по пятам следовал за оленем. Запах был резким и сильным, чем-то похожим на ментол и мой нос начинал неприятно холодеть.

Я стоял в онемении до тех пор, пока отец не заметил моего отсутствия.

– Ну что ты застрял? – подойдя отозвался Нельсон. В моих глазах блестела неизвестность.

– Всё в порядке – я промямлил. Не стоило бы рассказывать отцу, чему я стал свидетелем.

– Тогда идём, там птица кружит. Думаю, успеем выстрелить – Нельсон аккуратно взял меня за предплечье и повёл за собой, как маленького ребёнка.

Мне было страшно. Наверное, не смогу уснуть ещё неделю после увиденного. Но сейчас рядом находился отец и я чувствовал себя в безопасности. И если бы олень выскочил снова, то Нельсон парой выстрелов повалил бы его массивное и мускулистое тело наземь, но… его вид… Кажется, и сто выстрелов не хватит, чтобы лишить оленя жизни, если она вообще у него имеется.

Вдруг он был призраком? Или ещё хуже, живой легендой, которой пугали возле костра. В моей голове возникало столько вопросов, и ни на один из них я не получу ответ. Если он вообще существует.

Через пол часа эмоции немного поутихли. Но я по-прежнему не доверял окружающей обстановке. Не отходил от отца ни на шаг, оборачивался, пытался уловить быстрые движения, промелькнувшие средь деревьев.

Но их не было.

Нельсон упустил птицу, и мы пробовали выйти на её след. И вот, после тщательного осмотра каждого ближайшего клочка территории, послышался редкий вороний крик. Он терялся в гуще леса и слышался вновь.

– Ну и зачем нам ворона? – недовольно вздохнул я, всё это время надеясь поймать что-нибудь получше.

– Вряд-ли бы я поймал что-то другое – посмеялся отец. – Я здесь лишь для того, чтобы проверить свою меткость.

После смерти деда мы и не надеялись на хорошую добычу. Именно он раньше выбирал места для охоты и ухитрялся найти крупных животных. Я не старался перенимать у него опыт, ведь во мне всегда жило ощущение, будто бы для этого есть целая вечность. «Он ещё успеет научить меня» – та самая мысль, на которую я больше не поведусь.

Вороний крик исчез. Нельсон выругался матом, а потом опомнился и сказал, что это плохо. Слышен был лишь взмах птичьих крыльев. Лес тотчас стал казаться ещё более пустым, и я почувствовал себя одиноким среди громадных деревьев, внимательно смотрящих со всех сторон.

Я перевёл взгляд на отца. По движению его глаз стало понятно: он нашёл ворона. Нельсон почти не дышал, сосредоточившись на цели. Не понимаю, зачем ему тогда сдался этот несчастный, но не остановил его, когда он прицелился чтобы выстрелить.

Всего одна напряжённая минута решила судьбу невинной пташки. После громкого выстрела мы услышали жалобный вороний крик. Он упал среди гнилых папоротников и сломанных веток, перестав шевелиться.

Мы подбежали и заметили его, лежащего в положении, совсем не свойственном живому существу. Нельсон первым подался вперёд, я следовал сзади. Я хотел узнать, как выглядит то, на что мы потратили несколько часов нашей жизни.

– Дэйв, гляди – произнёс отец чутким голосом. И кажется, я расслышал в этих нотках недоумение.

– Что там? – я присел на колени перед убитой птицей.

– Ты такое видел? – Нельсон приподнял поломанное крыло.

Фиолетовые перья, испачканные в непонятной жидкости, переливались в лучах солнца. Сначала я подумал: «Показалось, быть может всё это бред». Но почуяв запах крови, я сглотнул слюну от страха.

Мы с отцом переглянулись. Нас обоих увлекал факт того, что в наших краях завелись необычные и редкие виды пернатых. Только этот же самый факт заставлял насторожиться. Мы опять взглянули на бездыханное существо, оно закрыло глаза и застыло.

– Заберём чудо природы с собой, а потом решим, что делать дальше – решил Нельсон. Его грубоватый голос всегда звучал уверено и громко. Я покорно послушался.

Отец протянул руки, чтобы аккуратно поднять фиолетового ворона, но в этот самый момент внутри мёртвого тела что-то пробудилось. Птица вытаращила глаза, затрепыхалась по земле, издавая прежний вороний крик. Мы с отцом онемели от шока и не моргая, смотрели на происходящее. Ворон вновь взмыл вверх вольными крыльями и закричал о своём воскрешении. А после скрылся за вековыми деревьями, оставляя за собой лишь запах птичьей крови.

– Что это было, чёрт возьми?! – воскликнул Нельсон, почувствовав, как страшная неизвестность окутывает нас со всех сторон.

Разве я знал ответ? Я ведь вместе с ним впервые стал свидетелем подобного. Быть может я бы и рассказал ему обо всём, если бы сам разбирался. А я лишь испуганный свидетель. Свидетель, которого зацепило увиденное. Свидетель, который считал, что фиолетовый ворон и фиолетовый олень – взаимосвязаны.

Думаю, Нельсон поверил бы мне. Новость о мистическом олене не удивит его сильнее, чем новость о фиолетовом вороне. Но я не стал посвящать Нельсона в эти дела, желая разобраться во всём самостоятельно.

Домой я ехал молча, обдумывая произошедшее. Когда колёса «тойоты» остановились, я вышел и направился в дом. Нельсон смотрел мне в след, и для приличия, я должен был хотя бы обернуться и помахать в знак прощания, но я этого не сделал.

Фиолетовый олень и ворон внушали мне только одно: я столкнулся с чем-то необъяснимым. Мне предстоит выяснить, что это такое. И я выясню, во что бы это ни стало!

Глава 9

Прошёл месяц. Изменение многих вещей обернулось для меня не в лучшую сторону. Теперь я чувствовал себя отстранённо и повержено. Неужели бездействие тоже могло означать действие?

Утро декабря пробудило меня розовым восходом солнца. Я нащупал будильник рукой и случайно уронил его на пол. Тот разбился и замолчал. Запах холода по всей комнате вынуждал меня завернуться поглубже в одеяло. Ночью был сильный ветер, а я плохо закрыл окно. Странно, что Сандра не пришла в комнату исправить мою проблему, пока я спал. Единственное объяснение её отсутствия – ночевала у своей матери.

Пересилив желание остаться в постели, я поднялся на ноги. Отыскав тапочки под кроватью и вяло доплетясь до окна, я наконец закрыл его. Ночной ветер совсем смёл снег с пушистых тёмно-зелёных веточек, оставив лишь маленькие редкие снежинки. Но и они исчезли, стоило солнцу коснуться их лучиками.

Неужели я пошёл против себя самого и выиграл? Не представляю, как я смог побороть внутреннее желание каждодневно разговаривать с ней. Однако, после моего ухода, жизнь Лии Бенсон стремительно наладилась. Она немного раскрепостилась, перестала испуганно озираться по сторонам на переменах и смогла спокойно уходить домой. Теперь уже не в моей компании.

Я накинул рюкзак на плечо и вышел из дома, ощущая холод пустых улиц. Хоть сам холод и начал исчезать, я продолжал чувствовать его внутри себя. Он растекался по венам, вместе с музыкой в наушниках. Музыка старалась бороться с ним, но проигрывала. За последнее время я стал чаще уходить в себя, отдаваясь рассуждениям в голове, полностью забывая о реальности. Реальность стала не самым приятным для меня местом. К сожалению, здесь произошло то, о чём я и подумать не мог.

Я шёл по привычной дороге, смотрел на привычные пейзажи. Те же улыбчивые соседи, смотрящие на тебя с нескрываемым интересом, тот же Рейнард Макбрайд, живущий в обнимку со своим пикапом, те же хвойные деревца, величественные секвойи и провода на столбах. Ничего не могло поменяться за месяц, кроме меня. Я стал другим, и увы, мне не особо нравилось моё обновление.

Зайдя на территорию, я увидел новую парочку Форествэйлской школы – Этана Бриггса и Лию Бенсон. Мой друг приклеился до Лии сразу после того, как понял, что место не занято. Дэви Баркер потерпел поражение и сдал свои позиции – видимо Этан и ждал подобного. Внутри меня просыпалось чувство несправедливости, я видел их теперь каждый день. Даже Маргарет Джозеф стала реже ходить в обществе Лии, но бывали моменты, когда они ходили втроём: Лия, Этан и наша учительница математики.

Этан Бриггс встречал Лию по дороге в школу, провожал после неё. Их чаще замечали на прогулках, и до моих ушей долетали сплетни о их счастливых минутах. Жители городка удивлялись и посмеивались над тем, что я не осилил «скромняшку» и передал её во владение более достойного юноши.

Теперь и Этан был причислен к предателям. Он прекрасно знал о моих чувствах, но поступил, как дрянь. Меня приводило в бешенство видеть их. Это удар ниже пояса. Я мог ворваться и разрушить построившуюся идиллию. Однако, я помнил о своём долге – делать Лию счастливой и не доставлять ей неудобств.

«Но как же так получилось, что они начали общение? Почему Лия не отвергает его так же, как отвергала меня?» – эти вопросы мучали первое время.

Затем я всё осознал…

«Ты не маленький мальчик, Дэви. Она просто не питала симпатий» – понял я и боль разрезала мою душу. Холод врывался в раны, но теперь его нечем лечить. Я замёрз, а пламя непонятного чувства догорело дотла.

Быть может, Этан отомстил мне таким образом за свою сестру, или тоже питал любовь к беззащитному созданию. Я не знал, что навредило нашей многолетней дружбе. Если она вообще существовала.

Я прошёл мимо парочки и даже не посмотрел на Лию, в то время она заметила меня сразу. Но я не надеялся, что она заговорит со мной. Пустые надежды могли сильно ранить меня в будущем. Я не хотел этого и пришлось смириться с нежеланным фактом: «У нас ничего не получилось».

Так считала одна сторона меня, а вторая напрочь отбрасывала мысли о том, что я должен оставить Лию Бенсон. Я не хотел уступать место очередному подонку. Я бы врезал ему, но первая сторона оказывалась сильней.

На людях я держался достойно и уверено – это участь популярного мальчишки. Нельзя позволить обществу понять, что ты слаб. Сразу затопчут.

– А потом я сказал ему: «Вот твои деньги, проваливай» – смеялся Этан, пропуская Лию первой войти в кабинет. Сочувствие проснулось сразу, стоило услышать заезженную историю Бриггса про продажу бейсбольных бит. Такое ощущение, будто у Этана больше историй не было.

Между ними пробежала искра – сложно не заметить. Лия тепло относилась к нему, а он делал всё возможное ради её улыбки.

Уже месяц они сидели рядом, и кажется, даже парты пододвинули поближе. Я впервые в жизни пожалел, что сидел недалеко от неё. Решение вернуться на своё законное место немного помогло мне отвлечься от грустных мыслей. За парту Этана так никто и не сел, и я оставался в гордом одиночестве.

– Дэйвик, здесь свободно? – произнёс кто-то сбоку шутливым тоном.

– Теперь – всегда.

Майкл Брэдли серьёзно не видел пустующую парту в классе? Или просто прикидывался дурачком? В любом случае, я хоть и не долюбливал его персону, но чьё-то соседство мне явно бы не помешало. Он накинул рюкзак на спинку стула и уселся на бывшее место Этана, уставившись на меня.

– Позволь узнать… – Майкл перевёл взгляд в ту точку, которую так внимательно изучали мои глаза некоторое время назад. – Почему вы с ним перестали общаться? Это всё из-за Шерри?

– Не думаю.

Его чуткие карие глаза перескочили в мою сторону, и он сделал ещё более увлечённое лицо, чем было до этого.

– Тогда что же произошло между вами? – Майкл облокотился на руку, усердно дожидаясь ответа.

– Разве ты не наслышан о городских сплетнях? – я говорил уверенно, так что вряд ли бы он заподозрил о моих переживаниях.

– А разве сплетням можно верить? – он усмехнулся.

– Тогда верь скандальной истории с Шерри Бриггс – я развёл руками.

От дальнейших расспросов спасла миссис Джозеф с внеплановым тестом. Попросив нас двоих раздать задания, она стала объяснять порядок решения третей задачи. Майкл с пренебрежением раскидал листы по партам и уселся назад. Однако, мне понравилось, что он избавил меня от контакта с новой парочкой и самостоятельно подал задания обоим.

– Ты не забыл? – спросил он, как только я присел на место.

Я посмотрел на него в недопонимании.

– Посиделки за городом у костра с гитарами. Ты же придёшь?

– Обязательно.

Мы собирались к семи часам вечера. Я надел под бомбер тёплую серую кофту, и отшлифовал корпус гитары до блеска. Уложив волосы и побрызгав шею приятным ароматом духов из композиции нот мускатного ореха и ванили, я перекинул ремешок гитары через плечо.

На улице недавно стемнело. Хоть погода и наладилась, но холодок всё равно чувствовался в воздухе. Когда я подошёл к назначенному месту, пробравшись через хвойные стволы, все уже были в сборе. Комфортные беседы на философские темы среди старшего поколения совсем не привлекали моих сверстников. Они сидели по одиночке, не понимая, как начать разговор. Стоило мне только показаться на виду, тут же послышались оживлённые приветствия. Это подняло мой настрой, я уселся между двумя девчонками, заставляя их покраснеть от удивления.

Бриггсы и моя неудачная попытка любви к счастью сюда не пришли. От этого становилось немного спокойнее. Возможно здесь постарался Майкл, желая помочь мне отвлечься.

Ребята выглядели весёлыми, словно их сердца переполнялись счастьем. Я сидел на старом бревне, закинув одну ногу на другую. Пальцы поглаживали новые струны, я слушал треск костра и улыбался.

– Сыграешь? – наконец преодолев шоковое состояние, произнесла милая девочка рядом.

– Не вопрос, детка – я подмигнул, опять вызвав на её лице эмоции смущения.

Аккорды излюбленной мелодии разлились по пространству. На миг прекратился философский разговор и трое мужчин внимательно посмотрели на меня.

Прекрасное умение совладать голосом доставшееся от отца, позволяло мне цеплять людей за живое. Они с замиранием вслушивались, а я гордился своими генами. Если бы не Сандра, наверное, я начал бы презирать своё умение петь, ведь оно делало меня похожим на отца. Но сейчас я исполнял любимую песню, которую услышал четыре года назад и не испытывал ненависти к Нельсону.

Сначала я пел тихо, почти шепча, но стоило мелодии приобрести свои краски, я разразился красотой своего мягкого тенора. Помнится, несколько знакомых, услышав моё исполнение «blackbear – idfc», шутили про то, что я пою песню точь-в-точь, как в оригинале. Я не верил, но после записал голос на диктофон и убедился в их правоте.

– У меня к тебе сильные чувства, но я веду себя так, словно мне всё равно – пропел я.

Отвлечься от мыслей о ней у меня не вышло. Но я не испытывал жгучей боли, ведь сохранившийся образ её не приносил. Больно было от новой Лии, совсем не похожей на ту, которая мне нравилась.

Милая девчонка, попросившая сыграть на гитаре, заворожённо глядела на меня. Иногда наши взгляды касались друг друга, и она опять краснела, но уже не отводила глаза. Их светлый цвет отражал отблески костра, а широкие зрачки выдавали нескрываемый интерес. Но я даже не захотел узнать её имени, потому что я вряд ли бы его запомнил.

Комфорт… Растворившись в песне и забыв о себе самом, я пел, перестав замечать происходящее вокруг. Мелодия меня уносила, я наслаждался нахлынувшими волнами удовольствия. Лишь когда горло пересохло, мне пришлось остановиться и нарушить идиллию, создавшуюся здесь на некоторое время.

– Мне так понравилось! Спасибо-спасибо-спасибо! – захлопала в ладоши милая девчонка. – А ты научишь меня играть также? – наверное все девочки превращались в мурчащих кошечек, когда хотели забрать меня в рабство любви. До ужаса приторный способ не действовал, а наоборот, вызывал отвращение. Сбежать я не мог и постарался выглядеть доброжелательным, ни сколько от того, что она меня попросила, сколько от того, что за нами завистливо наблюдали остальные парни.

– На самом деле, тут даже делать нечего – я передал ей гитару и усадил поближе к себе, перекинув руку через плечо, чтобы взяться за её нежные пальцы. – Только учти, тебе придётся распрощаться с мягкими подушечками. Начнёшь играть – они потвердеют, а ещё… мозоли, болевые ощущения и уставшие кисти. Ты всё ещё хочешь играть? – мой тон был ласковым, и кажется, производил на неё немыслимое впечатление.

Но в этот раз она не растерялась.

– Хочу.

– Тогда смотри – произнёс я в пол голоса ей на ушко. – Кладёшь гитару вот так, а пальчики держишь вот здесь. Научишься совладатьинструментом, а играть за тебя будет сердце.

От волос милашки исходил манящий персиковый аромат. Я вдыхал его прикусив губу, заставляя других девочек гореть от ревности. Она понимала своё выигрышное положение и наклонившись на меня, продолжала слушать урок.

Мы попробовали начать с лёгкой мелодии, состоящей из нескольких аккордов. Я показал правильный порядок действий, она повторила.

– Быстро учишься – засмеялся я.

– У меня хороший учитель – улыбнулась она, посмотрев мне в глаза.

Наши лица находились на достаточно близком расстоянии, и я чувствовал её трепетное дыхание. Идеальная возможность поцеловаться – решила она и потянулась к моим искусанным губам.

Весёлую болтовню ребят прервал внезапный голос Майкла Брэдли:

– Дэйвик, сыграем дуэтом? – если он продолжит называть меня так, я поймаю его поздним вечером и ударю. Однако, Майкл спас от участи нежеланного поцелуя, и я решил сжалиться.

– Давай! – девочка вот-вот бы меня коснулась, но я повернулся в сторону одноклассника.

Майкл играл ничем не хуже меня. Я повернулся к милой девочке и забрал принадлежащий мне инструмент. Наши гитары сплелись в единой мелодии, создавая новое и более красивое звучание, не способное повториться одной гитарой. Все девочки обратили на нас внимание, забывая о своих юношах и мы заиграли ещё мелодичней.

Повсюду кружился мрак. Он обволакивал деревья, каждую ветку и каждый силуэт, находящийся неподалёку от меня. Огненный свет побеждал тьму в каких-то местах, и я мог разглядеть лица людей, заинтересованно смотревших на нашу совместную игру.

Мне кажется, Майкл пытался переиграть и выделиться на моём фоне, словно находил в этом дуэте поединок, а не совместные усилия сделать мелодию яркой и насыщенной. Мне не понравилась подобная выходка Майкла, и я посмотрел в его карие глаза с некой победой, будто он проигравший среди нас двоих.

– А помнишь песню, которую ещё Томас Синглтон играл? – по взгляду хитрых глаз стало понятно: он что-то затеял.

– Ещё бы – ответил я, наиграв первые три аккорда. Мой победоносный взгляд выводил Майкла из себя, он старался скрыть напряжение и из-за этого начинал фальшивить. Милая девочка захихикала, начав перешёптываться со своей подругой. Значит, я занял лидирующие позиции и не захотел останавливаться.

Сжигая взгляд в костре, я вспоминал Томаса. Кто-то легонько толкнул меня и заставил посмотреть на Майкла. Тот сидел в окружении четырёх девиц, восторженно наблюдавших за ним. Он укусил одну из них за шею, вызывая игривый смешок. Другие девочки сразу начали обращать на себя внимание и донимать его обиженными голосочками. Но ему было плевать, он хотел победить меня и слишком уж сильно старался, что это стало видно невооружённым взглядом.

Майкл всегда был человеком «для вида», желавшим доказать всем вокруг, что он лучший, хоть и пустой внутри. Его поведение ужасно меня бесило, и я старался хоть немного понизить эту слишком высокую планку.

Огонь трещал. Звук сливался с песней, создавая опять же, новое и особенное. Я вдохнул прохладу, переплетённую с запахом костра и моего парфюма. Исполнив последний аккорд с особой душевностью, я до того взбудоражил сидящих людей, что они соскочили со своих мест и оживлённо захлопали в ладоши. Кто-то даже заплакал.

– Дэйв! – обратил на себя внимание один мужчина из троицы. – Ты талантище! Никогда не прекращай играть, пожалуйста!

– Спасибо, мистер Синглтон – проронил я, глядя на отца Томаса.

– Дэйвик, а я-то уж думал и не вспомнишь эту проклятую мелодию – усмехнулся Майкл, окутанный ласковыми ручками нимф.

– Иногда люди не оправдывают наших ожиданий – уверенно ответил я, посмотрев прямо ему в глаза.

Эти посиделки устраивались в честь покойного брата Маркуса Синглтона – Томаса. Томасу было столько же лет, сколько и мне сейчас, когда его бездыханное тело обнаружили в лесу со странным выжженным следом ладони в области сердца. Дело по убийству так и не раскрыли, убийца успел скрыться, оставив за собой душераздирающую историю.

Раньше Томас был самым популярным гитаристом в нашем городке. А теперь, мы уже семь лет собираемся большими компаниями в честь славного паренька, который стал другом для каждого из нас.

Несомненно, мы верили – Томас всё ещё с нами. Он здесь. Остался в той самой синей гитаре, что лежала сейчас у меня на коленях. В памяти ненарочно всплыл момент, когда он мне её подарил.

Был вечер, неестественно тёплый для зимы, а я, как обычно, пропадал у Маркуса во дворике. Мы играли в снежки и никак не могли расстаться друг с другом. Я задерживался допоздна, потому что ждал прихода Томаса. Видя вдали силуэт, освещённый фонарями, я бежал сломя голову и радостно смеялся.

– Ну что, сорванцы? Идём играть на гитаре? – восклицал Томас, оглядывая родного брата и меня.

– Я не хочу! – отзывался Маркус.

После каждого отказа, Томас смотрел на меня. Не было и дня, чтобы я не поиграл с ним. Во мне горело желание хотя бы подержать гитару в руках, нежели сыграть на ней что-то.

– Ну тогда пошли – Томас был приятен не только внешне, но и внутренне. Я слышал это в его красивом мальчишеском голосе.

Мы садились в беседку на заднем дворе, Томас брал в руки ту самую синюю гитару и начинал исполнять ту самую мелодию, что Майкл обозвал проклятой. Я всегда удивлялся, как искусстно и гениально Томас мог совладать ей. Мне хотелось стать похожим на него.

– Томас, Томас! Дай сыграть! – я не выдержал, пытаясь отобрать у него гитару.

– Хорошо, держи. Только аккуратней… – говорил он, наблюдая, как мои детские ручки начинали дрожать, когда я брал в руки гитару.

Я совершенно не умел играть и мучал струны, пытаясь скривить что-то похожее на мелодию Томаса. Добрый парень смотрел на меня, а в его глазах отражалась любовь. Я был ему, как брат. Он любил меня, как брата. Томас всегда хотел передать свои навыки Маркусу и всячески пытался привить любовь к гитарам, но Маркус отказывался и убегал каждый раз, когда мы садились в беседку.

– Не держи гитару на весу, когда сидишь – смеялся он. – Вот так будет удобнее. И главное, Дэви, ты должен играть не пальцами, а сердцем. Запомни: сердцем, а не пальцами, понял? – говорил Томас, поставив гитару на моих коленях в правильное положение.

– Понял!

Тот вечер стал последним, когда Томас Синглтон учил играть меня. Навечно застряв в моей памяти, он проигрывался на повторе. Почти каждый день, а во время посиделок громкость воспоминания усиливалась. Смешанные чувства. Будто ты ещё там, но тебя больше нет в той реальности. Теперь ты здесь, но Томас остался там. Навсегда.

Потихоньку приобретая какие-то навыки, я радовал своего учителя.

– Дэвид, когда ты достигнешь моего возраста, ты будешь играть лучше меня – в карих глазах блеснули искорки гордости.

– Ты правда так думаешь? – отозвался я с тем же радостным настроением. Честно, мне не особо верилось, что через семь лет я превзойду этот идеал. И не верится до сих пор.

– Я в этом уверен.

Отдав гитару и выпрыгнув из беседки, я побежал домой. Там ждали родители.

Томас меня догнал.

– Постой-ка! Подожди, Дэви! Стой! – кликнул он, подбегая ко мне.

Я обернулся в его сторону и остановил взгляд на чёрных волосах, которые трепал ветерок.

– Ты будешь не против, если я отдам тебе её? – он протянул мне гитару, а я испугался. – Ну что ты, не бойся, я говорю это всерьёз, возьми… я дарю.

– Я не возьму. Маркус обидится! – я слегка отступил назад.

– Маркус может стать искусным музыкантом, но это для него ветреное увлечение. Я не хочу, чтобы гитара пылилась где-нибудь в кладовке – Томас наклонился. Его голова стала наравне с моим взглядом. Он подал гитару, смотря заботливыми глазами.

– Но я не готов… я не умею играть! И твоя гитара ещё тебе нужна, разве нет? – я посмотрел на него. Внутри Томаса засело что-то необычное, что-то, чего не понять простому человеку.

– Порадуй меня ещё раз и возьми свою гитару. Тётушка Сандра и дядя Нельсон ждут своего сынишку домой – Томас вручил подарок и выпрямился во весь рост. – А теперь иди, быстро.

– Но зачем?! Я не приму её, Томас… это же твоя гитара! Ты стал популярным благодаря ей, так почему отдаёшь мне? – хотелось заплакать.

– Это не она сделала меня таким, а моё рвение быть лучшим из лучших. Так что это обычная гитара, не более…

– Разве она не дорога тебе, как память? – я был напуган, руки тряслись.

– Поэтому я и дарю тебе свою память, Дэвид Баркер – Томас засиял ослепительной улыбкой. На моей душе сразу стало светло и хорошо, будто в неё вселили надежду на лучшее будущее.

От этого света я был растроган, на глазах выступили слёзы. Я не попытался скрыть их. Я доверял Томасу и не боялся, что он посмеётся и скажет: «Плачешь, как девчонка». Томас бы никогда такого не сказал. Он умел поддержать в трудную минуту, и рассмешить, когда смеяться не хотелось и вовсе.

Я обнял его, крепко-крепко. Моя душа пылала от благодарности. Кажется, он чувствовал это. Попытавшись отчётливо запомнить этот момент, я закричал: «Спасибо, Томас, спасибо!».

В этот же вечер Томас пропал, а потом, через пару дней его нашли мёртвым в лесу. Я был потрясён настолько, что не верил никому вокруг. Даже когда меня привели на кладбище и показали мраморное надгробие с его именем, я отнекивался. Мне до сих пор ни во что не верилось. Я любил Томаса и уважал его больше, чем себя самого.

Я опомнился, когда Маркус подсел рядом. Две милые девочки успели уйти, и я сидел в одиночестве, ничего не замечая.

– А гитара то до сих пор, как новая – губы Маркуса дрогнули в улыбке.

Я посмотрел ему в лицо, но ничего не ответил. Что-то сжало меня изнутри и язык онемел. Отвернувшись в сторону костра, я попробовал сжечь отрицательные эмоции.

– Дэви, а ты помнишь голос Томаса? – Маркус хотел поговорить со мной. Видимо и его что-то гложило.

– Чарующий – всё-таки ответил я.

– Я жалею, что убегал, когда вы играли в беседке. Я очень рад, глядя на тебя. Он всё равно успел оставить наследие… – Маркус спрятал руки в карман, и ссутулившись, сидел, смотря в одну точку.

– Томас был хорошим человеком, Маркус – я вздохнул. – Но его не стоит оплакивать столько времени. Просто гордись тем, что он успел подарить нам за то время, пока был жив. Да, чёрт, он и сейчас дарит нам многое…

– Дарит многое? – Маркус посмотрел на меня вновь.

– Он – надежда на лучшее. Посмотри, видишь сколько людей уже в восьмой раз собираются, чтобы почтить его память? А ведь кто-то из присутствующих даже и не знал Томаса лично, лишь наслышал о нём.

– Да этот негодяй до сих пор продолжает сплачивать людей! – усмехнулся подошедший Майкл, похлопав нас обоих по плечам.

Кажется, сказанные слова совсем не развеселили Маркуса. Он также был печален и уныл. Каждый год Маркус превращался в такого человека именно в этот день. В остальные дни он самый радостный парень, которого я когда-либо знал.

Было уже достаточно поздно и все начали расходиться по домам. Я решил последовать их примеру. Хоть бомбер и сохранял тепло внутри, шея и затылок стали замерзать. Две милые девочки вновь появились рядом со мной и предложили пойти с ними. Одна уверяла, что в этот раз у неё получится сыграть что-нибудь своё, а вторая просто хотела послушать мои песни. Придумав самую нелепую отмазку на ходу, я сбежал от них, как можно скорее. Нет, я не трус. И тем более, не девственник. Общество сексуальных девочек для меня совсем не новое открытие. Я не любил тратить своё время на пустышек, любующихся в зеркальца. Они лишь мечтали заполучить моё тело и приковать к цепям, как и остальных неудачников.

Мне была нужна настоящая, пускай и безответная любовь. В темноте огромные секвойи казались зловещими. Я ещё не успел уйти далеко от костра и наблюдал, как людей становилось всё меньше и меньше, и вскоре не осталось никого, кроме Майкла. Он потушил огонь и растворился где-то во тьме, в след за остальными форествэйлцами.

Ну всё. Теперь здесь точно делать было нечего. Я развернулся в сторону дома, но что-то резко остановило меня. Я замер, прислушиваясь. Какой-то непонятный звук. Вроде бы я уже его слышал. Это не мог быть кто-то из шутливых придурков, потому что они успели уйти. Это не мог быть Майкл, он сам боялся темноты с детства. Это не мог быть никто из людей.

Воздух стал особенно холодным. Нос опять леденел, как и лёгкие, стоило впустить лесной кислород внутрь себя. Пахло ментолом. Я огляделся, ожидая увидеть хоть что-то среди темноты. Но ничего не было, лишь запах и непонятный звук, похожий на фырк оленя. Что-то подсказывало мне, что я должен был спешить домой, и я беспрекословно подчинился зову внутреннего чутья. Холод струился прямо по моим костям, и единственное желание – поскорей добраться до дома.

Сквозь дыхание мрака я уловил два мелькнувших фиолетовых огонька, которые слишком быстро скрылись во мгле. Огоньки мелькали всё ближе и ближе, словно подбираясь ко мне, и чем теснее становилось расстояние между мной, и тем, что скрывалось в темноте, тем сильнее я ощущал холод внутри себя. Нервные клетки холодели. Тело превращалось в айсберг. Чувствую, он вот-вот расколется и упадёт в океанские воды, словно в трясину страха и паники.

Я немного успокоился, выйдя на освещённую улицу. Стоило оглянуться, и паника накатила новой волной. Меня продолжали преследовать, фиолетовые огоньки даже перестали мелькать. Я смог разглядеть только их, остальное тело поглотил мрак.

Расстояние сокращалось, огоньки были всё ближе и ближе. Я стоял на дороге, разрисованной тенями иголок. Позади меня находилась хвоя, вросшая в фонарный столб. Видимо он здесь настолько давно, что дерево успело обхватить его во всю ширину. В этот момент я заметил, как над огоньками, струясь, стал разливаться фиолетовый свет. Он превращался в очертания оленьих рогов, похожих на ветви дерева.

Прекрасное, но в то же время страшное зрелище поработило сознание.

Медленно из темноты возник тот самый олень, встретившийся мне месяц назад на охоте. Он был спокоен, но так жуток и невыносим, что я пошатнулся.

На ветвистых рогах сидели фиолетовые вороны. От каждого движения они вздрагивали, взлетали и вновь садились на положенное место. Я не ошибся, когда подумал, что ворон и олень взаимосвязаны. Однако, неверие в происходящее заставило меня потереть глаза. Но они не исчезли.

Неясность момента бросала в дрожь, ступор заставлял меня терять контроль над своим телом. Кажется, олень вот-вот накинется и разорвёт мою светлую кожу на множество частей. Он же поэтому сюда пришёл?

Превратит моё тело в нечто жуткое и непонятное, и если потом меня вдруг найдёт отец Этана Бриггса, который работает в полиции, он не сразу поймёт, что это я. Хотя, как травоядное животное могло съесть меня? С одной стороны, было глупо считать, что это воплощение дьявола не питается мясом. Но с другой… я видел, какие у него большие и острые клыки, которые были специально созданы для того, чтобы лишать людей жизни.

Пугающе громкое дыхание разносилось эхом по улицам маленького городка. Оно сливалось в унисоне с карканьем воронов, чьи взгляды устремились на меня. Я сглотнул слюну и кое-как нашёл в себе силы сдвинуться с места. Затем начал незаметно отступать назад, в попытках избежать участи стать ещё одной жуткой историей.

На секунду я подумал, что это он убил Томаса. Потом голову посетила другая мысль: у него копыта, а не руки. Значит, олень не мог убивать людей тем страшным способом, в котором ещё никто так и не разобрался. Но его клыки… значит, он убивает по-другому. Как обычный хищник.

Он сразу заметил мою попытку смыться. Сквозь закрытую пасть послышалось глухое рычание. Разве оленята так умеют?

Свет фонаря падал на оголённый череп, потрескавшийся от времени. Я попробовал не замечать накаляющейся злости и продолжал отступать назад. Олень раскрыл пасть и заревел тем самым адским звучанием, напугавшим меня ещё на охоте. Мотая головой и тревожа воронов, он сообщал мне, что если я посмею сдвинуться ещё на один шаг, от меня не останется ничего, кроме имени.

И тут я застыл. Ужас всё-таки одолел тело. Жизнь покинет меня через несколько секунд. Разинув пасть, он помчался вперёд, вороны взлетели вверх поочерёдно и закаркали ещё громче. Неужели это был последний день моего существования? Не такой мне представлялась моя смерть. Я думал, всё будет куда банальнее. Раньше казалось, что я умру в какой-нибудь автомобильной аварии, быть может от старости, если повезёт. Но чтобы меня убил олень с черепом вместо морды…

Дыхание замедлилось. Неумолкающий рёв в моих ушах стих, и я слышал лишь биение сердца. На удивление, темп был спокойным. Наверное, так действовал ментол. Завтра обо мне будет говорить весь город, а может и штат. Родители в ужасе потеряют дар речи, узнав о том, что меня больше нет.

«И с чего вдруг такие мысли накануне смерти?» – спросил я сам себя.

Почему моя бунтарская натура так легко приняла неоспоримый факт? Спокойное смирение никогда не подходило под описание моей личности. И я понял – это олень вводил меня в гипноз, заставляя подчиняться его разуму. Это он выбирал в каком направлении потекут мои мысли. Не я.

Моя история могла закончиться на этом моменте, чего мне не очень-то и хотелось. В последнюю секунду разъярённый олень отскочил в сторону. Я напугано обернулся и увидел его, стоящего под светом фонаря. Рога светились тускло, лишь глазные впадины сияли огоньками. Вороны сели смирно и настороженно, почти перестав каркать. Он дышал, но тише, и всё смотрел куда-то вдаль улицы, где дорога уходила в небольшую горку.

В той стороне я едва различил голоса. Олень фыркнул и попытался скрыться. Его фырк был похож на фырк оленя, потерпевшего неудачу, и стыдясь своего позора, он бежал прочь. Обратно в лес, оставляя за собой шлейф леденящего запаха. Тусклый свет рогов ещё виднелся некоторое время, но вскоре и они потеряли свои очертания.

Когда голоса стали слышны отчётливей, я распознал знакомые тембры. Это были Бриггсы. Они направлялись в мою сторону. Немного отойдя от шока, я попробовал последовать примеру оленя и смыться отсюда, но услышал её.

– Эй, гляди! Там человек! – испугалась Шерри.

– Не трясись, как трусиха. А кому там ещё быть?

– Подожди… так это… Баркер? Что он здесь делает во второй половине третьего? – произнесла она немного тише.

– Дэвид! Решил прогуляться? – нахальные нотки послышались в низком голосе.

Деваться некуда, придётся вернуться. Я не хотел давать Этану ещё одну возможность посмеяться надо мной.

– Погода сегодня хорошая – я подошёл, имитируя уверенность.

Он подал мне руку в знак приветствия. Я знаю, он хотел унизить меня. У него никогда в жизни бы не получилось сделать этого. Я протянул в ответ и пожал первым. Твёрдо и спокойно.

Шерри опустила взгляд сразу, стоило мне приблизиться. Не став утруждать её своим вниманием, я обратился к Этану:

– У меня такой же вопрос к вам двоим. Что вы здесь делаете? Окраина города, ночь. Рядом тёмный и опасный лес…

– Гуляли с Лией. Потом моей сестре взбрело в голову пройтись подольше, прежде чем пойти домой.

Он мог не упоминать её имени. Однако, я не ошибся в том, что Этан всем своим поведением старался уничтожить моё достоинство. Удивительно, как у нас ещё получилось завязать разговор. Мы шли втроём, прямо туда, где могло быть место моего убийства. Мне посчастливилось оказаться между братом и сестрой, но Шерри молчала.

Дом был совсем в другой стороне, но Этан предложил пойти прямо, а потом свернуть на улицу Хантер-Мэй. Оттуда идти домой ближе, и к тому же, не так страшно. Он за обоих заявил, что проводит меня прямо до двери. Слишком уж интересная тема разговора нам попалась.

– Здесь воняет ментолом – буркнула девочка. Мы оба затихли, удивляясь тому, что она подала голос.

– И в правду. Дэйв, ты тоже это чувствуешь? – спросил Этан.

Я кивнул, но не сказал ни слова. Я не мог сказать им, что пять минут назад меня пытался убить мистический олень, у которого на рогах сидели фиолетовые вороны – это звучало глупо и странно. Они скорее бы поверили в то, что я принимал здесь наркотики.

Этан был тупым, как пробка и ничего не заметил. Но сестра, оказавшаяся намного умнее своего брата, всё-таки посмотрела на меня. По выражению её лица стало понятно – она увидела странность в моём поведении. Но она ничего не спросила в присутствии брата. Только её взгляд сказал мне: «Ты определённо расскажешь мне о случившемся».

Повезло, что темы для разговора закончились тогда, когда мы дошли до моего дома. Я пожал руку Этану с той же твёрдостью. За время прогулки, я успел перекинуться с Шерри парочкой тем. Этан успевал подхватывать их и переводил на свои наблюдения, что не удивительно – он всегда такой. Когда наша дружба ещё была настоящей, я заметил одну интересную вещь. Несмотря на свою проницательность, Этан не видел дальше своего прямого носа. Первым его наблюдением стала очевидная вещь – он – вылетая копия отца в молодости, а Шерри была похожа на Аврору. Затем их мама постригла волосы и покрасилась в тёмно-рыжий, по последнему писку моды. И Шерри смогла вздохнуть спокойно – их с матерью больше не путали соседи. Этану повезло чуть меньше – красить волосы мужчине его отцу казалось дуростью, да и к тому же, никто не сможет стереть из памяти форествэйлцев образ молодого мистера Бриггса. Тёмно-бурый каштан, переливающийся на солнце, густые брови, прямой нос с широкой переносицей, чётко очерченный контур пухлых губ и крепкое телосложение. Я видел мистера Бриггса таким лишь по фотографиям, но честно сказать, Этан ничем внешне не отличался от своего отца.

Во время разговоров, мы с Шерри старались вести себя так, будто между нами не происходило той неприятной ситуации. Наше поведение всё равно казалось очень осторожным и Этан это подметил. Взглядом.

Между мной и кокетливой девчонкой создалась страшная неловкость, когда мы обнялись. Не понимаю, зачем я опять наступил на одни и те же грабли. Сладкий аромат духов почти не остался на мне – единственная вещь, которая меня обрадовала. Однако, как бы мы не старались притворяться, Этан видел, что между нами возникала скрытая неприязнь, кинжалами кромсавшая наши тела.

Очутившись за порогом родного дома, я впервые понял, как мне комфортно находиться здесь. Я и представить не мог, что у меня была возможность погибнуть. От осознания всего, я упал на колени и мой взгляд забегал по сторонам. Я улыбался. Наверное, именно сейчас я начал по-настоящему ценить собственную жизнь. Меня совсем не заботило, что Сандра спустилась на кухню, чтобы попить воды и застала своего сына в странном положении. Стоящем на коленях, пришедшем под утро и к тому же, ещё улыбавшемся. Пускай подумает, что я пьян. Это было правдой. Я опьянел от осознания ценности жизни, ведь всё действительно могло закончиться. И я бы не вернулся домой.

Глава 10

С того дня декабря перестали происходить странности. Можно было подумать, что всё закончилось, но нет. Всё только начиналось. К сожалению, я не подозревал об этом и жил, как ни в чём не бывало. Снежный декабрь подходил к концу, но события, пережитые за это время, немного отвлекли меня от боли. Ничего грандиозного, только весёлые дни в компании Майкла. Иногда этот парень переставал быть таким ублюдком, каким проявлял себя за время нашего общения. Создавалось ощущение, словно ему на короткий срок вставляли другие мозги, а потом опять забирали.

Наступило рождество. Белый снег окутал улицы атмосферой сказки, согревающей душу. Она не могла обойти стороной никакой дом, и люди, словно под гипнозом, украшали свои участки разноцветными гирляндами, вешая их в доме и во двориках. Снег шёл целыми днями, и я сам лично видел, как дети лепили из него снеговиков, делали им лица из камушков и одевали их в старые шапки и шарфы.

Форествэйл – это одна большая семья, которая просыпалась в праздники после долгого рутинного сна. Все поздравляли друг друга, заходили в гости и дарили подарки. Но особенно эта традиция встречалась у подростков. Специально избиралось несколько руководителей, они составляли список подарков, ориентируясь на предпочтения каждого, а затем мы собирали нужную сумму и бегали по магазинам весёлыми компаниями.

Звон неумолкающего телефона ударил по ушам, рассеяв сон. Я машинально поднял трубку и услышал знакомый женский голос.

– Хорёк, просыпайся! А то мы раздарим все подарки без тебя.

Недолго думая, я соскочил с кровати и быстро оделся. Если звонила она, опаздывать было нельзя. Но судя по интонации голоса, все ждали меня уже долго. Сандра со вчерашнего дня помогала наводить порядок в доме бабушки. Я с ней не пошёл, потому что меня угораздило наткнуться на Рейнарда Макбрайда. Я пол дня убирал снег с его территории, пока он со своим сыном чинил пикап, чтобы сегодня поехать в соседний город за покупками.

Выбежав на улицу и закрыв дверь, я заметил кучку людей, стоящих около дома. Каждый был занят своим делом. Кто-то поправлял гирлянды, которые я криво повесил несколько дней назад, кто-то покачивался на подвесной белой скамейке, а кто-то просто трепал языками.

Среди знакомых и малознакомых лиц я сразу заприметил Генри Дэя и Мэри Йорк. Генри всегда был степенным пареньком моего возраста, носящим очки, диктованные модой. А Мэри – тот самый женский голос в трубке – взбалмошная девчонка, перекрасившаяся в ярко-синий цвет волос уже в двенадцать лет. Ей было наплевать на все запреты матери и угрозы директора вышвырнуть её из школы за ненадлежащее поведение и вид. Наш директор был человеком набожным, и Мэри ему в особенности не нравилась. Слишком уж была похожа на посланницу дьявола. Носила рваные джинсы, ремень с люверсами, потёртые кеды известной марки, любила показывать учителям средний палец и жевала жвачку на каждом уроке. А ещё, к тому же, каталась на скейте по коридору. Когда дверь моего кабинета была открыта, Мэри проезжала мимо него и веселила моё заскучавшее лицо. Длинные волосы до копчика и два причудливых пучка на голове красиво подчёркивали ромбовидное лицо, всегда разукрашенное тёмными тенями, стрелками и персиковой помадой.

Генри терпеть не мог выходки Мэри. Её пару раз отдавали под его попечение, чтобы он исправил дурацкое поведение. Учителя и психологи с ней не справлялись, и Генри, на удивление, тоже. Мэри пользовалась тем, что вызывала бешенство у правильного мальчика и всячески издевалась над ним в иронической форме. Хорошо, что они жили на разных концах города, иначе бы уже случилась целая «война» и никто бы не выжил.

– Думаю, я как раз вовремя – весело произнёс я, встретившись взглядом с Мэри.

– ДЭВИ-И-И! – завизжала милая девочка. Неужели она начнёт меня преследовать, после несбывшегося поцелуя? Я мельком позволил ей обнять себя, но она уже успела растаять, хоть весна ещё не скоро.

– Ну вот, все в сборе – отозвался Генри. – Сегодня купим подарки по списку. В этом году на очереди пенсионеры. Я проанализировал каждого выбранного горожанина, у одного из них есть аллергия на сладкое, поэтому таких подарков не дарим.

Генри держал листок со списком. Я заглянул в него и увидел, что на первом месте стояло имя старушки миссис Конли, которая уже много лет жила в полном одиночестве.

– Что мы подарим Эльфриде Конли? – спросил я, заметив, что подарок для неё не был указан.

– Эльфрида? Серьёзно, Генри?! – укоризненно взглянула Мэри и тяжело вздыхая, закатила глаза.

– Хватит капризничать! Никто из вас ещё ни разу не вспомнил о бедной старушке! Мы обязательно подарим ей лучший подарок – произнёс Генри тем тоном голоса, которым всегда говорил самые правильные вещи.

– Да она уже умерла у себя в доме. А если нет, то умрёт от шока, когда мы к ней заявимся – Мэри поправила чёрно-белый полосатый шарф.

– Ещё не факт, что она нас впустит. Вы же знаете, какая она странная и всех сторонится! – сказал парень по имени Оливер.

– Эта сморщившаяся изюмина боится новых вещей. Убери её из списка, и мы не будем тратить время – безразличным тоном ответила Мэри.

– А давайте просто заглянем к ней в гости? Дэви сыграет на гитаре. Наше внимание – для неё лучший подарок – тихим голоском предложила милая девочка.

– Идея хорошая – поддержал я, обдумывая, брать гитару сейчас или зайти за ней попозже.

– Есть риск, что может не сработать. Но я полностью поддерживаю Дэвида – решил Генри. – Значит, для начала разберёмся с остальным списком, а под конец заглянем к Эльфриде. Следующий на очереди мистер Андервуд. Ему мы подарим корабль в бутылке, в память о его морских приключениях.

– Я видел такой в лавке в центре города – вспомнил я и направился в нужную сторону.

За мной пошли и все остальные.

На покупки подарков ушла половина дня. Когда мы разнесли их по адресам с поздравлениями, наши ноги отказывались ходить. Но даже несмотря на боль и усталость, Генри не позволял нам забыть про миссис Конли.

Эльфрида жила на самой последней улице, почти возле леса. В той местности стояло несколько домов, заброшенных временем. Лишь один из них всё ещё доживал свой век. И это был дом Эльфриды. Старушку прозвали отшельницей, изгоем общества, потому что она всех боялась и в многолюдных местах бывала весьма редко.

На счёт неё у меня тоже имелась маленькая история. Раньше я иногда заходил к ней в гости, помогал садить саженцы весной, наводил уборку и приносил необходимые продукты из магазина. С течением времени это прекратилось, старые заботы сменились новыми, и я совсем забыл про неё.

Эльфрида знала моего дедушку по маминой линии. В юности, у них была тесная связь. Я думал, Эльфрида и являлась его первой любовью, о которой он несколько раз упоминал в своих рассказах. Однажды я посмел напрямую спросить, что представляла собой эта любовь и он рассказал. Оказалось, он познакомился с ней в лесу и сразу влюбился. Его привлекли её густые локоны русых волос, переливающиеся от лучей солнца. Длинные и опрятные пряди случайно задели его руки и прикосновение было похоже на шёлк.

– А дальше? – нетерпеливо прервал я восторженные описания.

– А дальше она стала казаться очень странной – вздыхал дедушка. – Так сильно любила лес, что пропадала там целыми днями. Но однажды Эльфри что-то увидела и прибежала домой в ужасе.

Дедушка попытался узнать о произошедшем, однако Эльфрида не говорила ничего, кроме: «Он звал меня». После того случая, она стала намного чаще находиться среди секвой, не только днём, но и ночью. Дедушка всё разузнал, только не успел рассказать правду полностью, и я остался в неведении по сей день.

Из нашей кучки подростков наведаться в гости к Эльфриде решились лишь несколько. Среди них были Генри и Мэри – это обрадовало меня. Дома я прихватил гитару, кто-то из ребят купил тортик и печенья, чтобы не идти с пустыми руками. Мы не знали, как примет нас старушка отшельница и жива ли она вообще.

Я неохотно представлял, что мы постучимся в её дверь, но никто не откроет. И тогда мы откроем сами, заставая страшную картину: Эльфрида бы сидела в кресле закоченелая и мерзкая. Повсюду запах зловония, от разлагающегося трупа, а взгляд застывших глаз был бы направлен в пустоту, пока сами глаза пожирали черви.

От этих мыслей меня бросало в дрожь. Я всем нутром надеялся, что когда мы придём, то застанем старушку в полном здравии.

Мы подошли к дому, поглядывая друг на друга, будто кто-то из нас мог знать будущее. Всей нашей оставшейся компании из пяти человек было не по себе от нахождения в забытом людьми месте. Со всех сторон на нас смотрел мрак, а холод пробирал до костей.

– Неужели в старости я тоже буду жить в одиночестве… – прошептал Оливер. Он думал, что шёпот никто не расслышит, но здесь было тихо и все сразу заметили его слова.

– Будешь, если свихнёшься. Как Эльфрида – засмеялась Мэри. Её смех скрасил мрачную обстановку, обволакивающую нас. В весёлом смехе подруги было что-то волнительное. Я знал её с детства, и с точностью мог определить, что она смеялась лишь для того, чтобы не чувствовать страха.

– Стучись ты – решили все единогласно, указывая на Оливера.

– Почему я? – отозвался он, отступая назад.

– Боишься просто постучать в дверь? – подначила Мэри.

– Так возьми и постучись сама, раз такая бесстрашная – сказал Оливер, а Мэри побелела.

Она не меньше парнишки боялась нарушить гробовой покой. Свет в старых окнах не горел. Кажется, отключили электричество за неуплату. На самом деле, это был даже не дом, а хижина с прогнившей крышей. От неё пахло сырой древесиной со сладким привкусом. Я думаю, сладость исходила не от досок, а от растений, которые выращивала миссис Конли.

– Ненавижу дряхлых старух… – заворчала Мэри, всё-таки пересилив страх и постучав в дверь. – Я согласилась пойти сюда только потому, что среди ваших противных рож есть смазливое лицо Дэви Баркера.

Мы замерли в ожидании. Мэри спрятала руки в карманы тёмно-зелёной курточки и презрительно вздохнула. Я сразу понял, кому был адресован этот вздох. Генри покрутил на пальцах карандаш, бросая взгляды на синеволосую девчонку. Я разглядывал покосившиеся двери и пыльные окна и вдруг почувствовал, как чья-то дрожащая ручка коснулась моей ладони. Милая девочка уж точно ничего не боялась и просто хотела насладиться прикосновением к моему телу под предлогом происходящего. Мне надоели эти тактильные манипуляции, я отбросил её руку. Она не ожидала такого поворота и хмыкнула, отвернувшись.

Клетчатые занавески из поеденной молью ткани дёрнулись. Оттуда выглянула сморщившаяся и обвисшая старуха с маленькими, как ниточка, губами. Её глаза совсем поблекли и создалось ощущение, будто она ослепла.

– Кто пришёл?! – послышался приглушённый сварливый голос.

Пока эти испуганные статуи стояли в шоке, я взял ситуацию в свои руки.

– Здравствуйте, миссис Конли! Я – Дэвид. Помните? – подойдя ближе к оконному стеклу, я старался смотреть на Эльфриду не отводя взгляда.

Туманные глаза рассмотрели меня с осторожностью. Затем она улыбнулась.

– Дэви Баркер? – словно прожёвывая слова, произнесла миссис Конли.

Память у неё, конечно, то что надо.

– Да, миссис Конли, это я! – страх перед неизвестным пропал.

Когда я видел её в последний раз, она выглядела значительно лучше. Что-то явно повлияло на Эльфриду. В старческих глазах читалась пугающая тревога, сводящая с ума дряхлое сознание.

Эльфрида отшатнулась от окна и скрылась в своей хижине, полностью соответствующей её натуре. Такая же покинутая и еле живая – показалось на первый взгляд.

Мы переглянулись, подумав, что «сморщившаяся изюмина» нам уже не откроет, как вдруг дверь распахнулась и нашим глазам предстала сутулая, полненькая женщина. На ней сидело винтажное платье до пола, давно потерявшее свой первоначальный вид. Помятое, местами в жирный пятнах, где-то пришиты заплатки, прежняя тёмно-коричневая клетка выцвела и стала грязно-бежевой. Закасав рукава выше локтей от тяжёлой работы, Эльфрида вопросительно взглянула на нас.

– Тётушка Эльфрида, как мы рады видеть вас! – задерживая дыхание от поддельного восхищения, воскликнула милая девочка.

Ей очень хотелось произвести на меня впечатление, и она путалась, как лучше себя вести: напугано, чтобы её ласково успокоили, или храбро, чтобы ей восхитились.

Как бы Эльфрида не пыталась скрыть искреннюю улыбку, у неё не получилось. А мы, пользуясь моментом, ввалились в дом, всей толпой. Давно я здесь не был, но всё осталось неизменным. Такой же старый ковёр, в крыше виднелся просвет от луны, в гостиной, которая была совмещена с кухонькой, стояло два диванчика бледно-салатового цвета, а посередине деревянный столик. Весь дом был обвешан травами, заставлен стеклянными бутылочками с какими-то зимними заготовками, на стене висели обереги и старинная фотография, где изображена симпатичная русоволосая девчонка – вероятно, сама миссис Конли.

Внутри хижина напоминала русскую букву «Е». Слева и справа – зеркальная планировка, а посередине ещё одна комната. Дверь туда была приоткрыта и виднелся слабый свет от свечи. Исходя из опыта прошлой помощи, я вспомнил, как несколько раз заглядывал туда, когда был маленьким сорванцом. Это комната миссис Конли. Воспроизведя в памяти образ, я вспомнил, что там, кроме двуспальной кровати, большого деревянного сундука и маленького стола у окна ничего нет. Всё остальное также висело на стенах: тёмно-коричневые полочки с баночками, травы, обереги и кости птиц. Последнее вселяло в меня ужас, поэтому я и перестал часто наведываться в гости.

Мы разложили сладости в расписные тарелочки, согрели и налили кипяток в чашечки. Мне не хватило посуды, и я не стал просить старушку достать ту из кладовки, возле спальни. Но она всё равно поступила по-своему и принесла недостающую чашку и тарелку.

Поначалу Эльфрида была в растерянности, постоянно смахивала слёзы с ресниц, глядя на нас так простодушно, что и мне хотелось заплакать. Щемящее грудь чувство посетило меня, когда я оглядел обстановку вокруг: эти ребята действительно пытались помочь миссис Конли почувствовать себя нужной. Они хотели показать ей, что она не забыта и у неё есть на кого положиться.

Мы поздравляли её с рождеством, усадив на один из диванчиков, и дарили маленькие подарочки в виде заботы и приятных слов. Расспрашивали о жизни, делились своими историями, обсуждали приготовление съеденного торта и помогли убрать за собой посуду. Раньше у нас создавалось впечатление, будто Эльфрида злая и нелюдимая старуха, которая и вовсе не желает ни с кем контактировать. Но теперь, мы поняли: она всего лишь не чувствовала, что в ней кто-то нуждался.

– А сейчас Дэви сыграет вам на гитаре! – радостным голосочком запела милая девочка.

Я достал отполированную красотку из чехла, тронул несколько струн и поймал на себе потупившийся взгляд. Эльфрида прикрыла рот кривыми пальцами. Все уставились на нас двоих, не понимая в чём дело.

– Эта гитара… – зашептала старушка. – Я знаю её! Она принадлежит Томасу. Почему его гитара у тебя, Дэви? Зачем ты её взял?

Миссис Конли ничего не знала… Подростки грустно переглянулись.

Раньше Томас частенько заглядывал к старушке в гости. Он помогал ей с любыми трудностями и развлекал новыми городскими историями. Я брал с него пример и тоже стал помогать Эльфриде. Если так поступал Томас – значит, это правильно.

Затем про старушку все забыли. Отшельница не могла знать произошедших новостей. Да и сейчас, когда мы могли рассказать обо всём, мы не стали.

– Томас дал мне гитару на время – улыбнулся я, неловко отведя взгляд в сторону, пытаясь скрыть выступившие эмоции.

– А сам он где?

Эльфрида всех оглядела.

– Уже столько времени не заходит в гости… а я всё жду, жду… Иногда пеку пироги на его день рождение, но Томас не приходит. Приходится скармливать птицам. Эх, ребята… вы знаете? У него получилось выпустить свой альбом и выехать в большой город с концертом?

Мы все разом поняли, что скрыть правду будет сложно. Особенно тогда, когда у каждого из нас были разные идеи, куда он мог подеваться.

– Он уехал. Отдал гитару мне, а сам купил ту, о которой давно мечтал. Он очень счастлив, недавно звонил и передавал вам привет – мысленно произнёс я, проглотив язык в жизни.

Я так желал воскресить Томаса хотя бы своими выдуманными рассказами, но на моих глазах выступили слёзы. Не говоря ничего, я просто встал и вышел из дома.

Я не мог врать.

Томас больше не полон жизненной энергии и вдохновением для новых песен. Томаса больше нет. Добрые старческие глаза были такими наивными! Я был не в состоянии даже заикнуться.

Остановившись, я понял, что оставил ребят на произвол судьбы. Им теперь самим придётся выкручиваться из этой неловкой ситуации. Хотя язык Мэри Йорк хорошо наточен, чтобы врать без зазрения совести.

Улица была темна. Лишь старый далёкий фонарь напоминал о цивилизации. В нескольких шагах возвышался огромный и величественный лес. Секвойи задевали макушками небеса. Сосны, что росли вместе с ними, казались крошечными. А я совсем, как муравей.

Всё связанное с лесом сводилось для меня к одному – там обитал фиолетовый олень. Не очень-то и хотелось опять сталкиваться с ним в одиночку. Я прислушался к происходящему вокруг, машинально приготовившись к его появлению.

Такой тишины, как в этот момент, я никогда ещё не слышал. Всегда поющий лес был пропитан мёртвым молчанием. Я прошёлся, заприметив возле дома несколько деревянных ящиков, составленных друг на друга. Я запрыгнул на них и поднял голову, чтобы разглядеть звёзды. Но мерцающий свет далёкого фонаря отвлёк меня, и я не смог полноценно увидеть небесную картину. Свет моргнул несколько раз, словно азбукой Морзе оповещая о том, что находиться здесь небезопасно.

Свежий воздух проникал в лёгкие. Мне всегда казалось, будто жизнь не умеет стоять на месте, но в эту секунду время застыло. Фонарь не мерцал, лес молчал в тряпочку, как и я, заворожённо наблюдавший за происходящим.

Чувство паузы улетучилось, стоило деревянной двери открыться и издать протяжный скрип. Кто-то вышел на улицу. Было темно, и я не сразу определил, кому принадлежал силуэт. Он спустился с крыльца, прошёлся вперёд к лесу, хотя я сидел около дома на ящиках. Меня искали и это выглядело немного забавно. Но не тогда, когда силуэт развернулся и злобно устремился ко мне.

– Ты что смылся? Я одна должна выкручиваться? – выругался женский голос.

Среди находящихся неподалёку женщин, я по-настоящему боялся лишь одну. И она сейчас стояла прямо передо мной. Мэри Йорк бывала грубой и неуправляемой, иногда даже могла врезать. Я старался не вызывать в ней данное качество характера, но было уже поздно.

– Я не могу врать. А ты способна, так что не вижу повода для злости – спокойно произнёс я, но желудок скрутило от страха.

– Я сказала миссис Конли, что Томас уехал и больше не собирается возвращаться назад – произнесла Мэри со страшным холодом в голосе, будто её совершенно не беспокоили чужие страдания.

– А она что ответила? – я посмотрел на подругу в ожидании.

– Она огорчена. – Мэри не стала стоять надо мной и залезла на ящики. – Почему ты сбежал?

– Это так неприятно, знаешь… – вздохнул я, осознавая свою уязвимость перед внешним миром. – Неприятно врать обо всём. Мне грустно вспоминать… хотя, знаешь, я никогда и не забывал. Где-то в глубине души я каждый день думаю об этом.

Мэри внимательно слушала меня, опираясь руками на деревянный ящик. Длинные и стройные ножки подруги безмятежно болтались. На улице было прохладно, но я не думаю, что коротенькая тёмно-зелёная курточка и чёрные джинсы с коричневыми ботинками давали Мэри замёрзнуть.

Мне нравилось, как за этой дерзкой и взбалмошной девчонкой скрывалась добрая и чуткая душа, о которой подозревал только я. Мэри ни с кем больше не могла вести себя также. Я понимал это и ценил. Именно с ней я разговаривал по душам, а она меня поддерживала. Пускай и постоянно упрекала в чём-то, иногда бесила, как надоедает Генри Дэю своими выходками, но лучше, чем она – я подруги найти не мог.

Мэри всегда была для меня своеобразным пластырем, постоянно залечивающим мои раны. После смерти Томаса именно онане позволила мне пасть духом, и я выстоял все невзгоды.

– Не ты один печален, Дэви Баркер… – её голос стал подобен меланхоличному вечеру. Он, можно сказать, сливался с ним воедино, как я сливался с гитарой. – Я не успела близко познакомиться с Томасом, но мне бывает трудно смотреть, как вы все страдаете по его утрате. Глаза сморщенной изюмины перестали быть радостными, стоило ей увидеть гитару. Думаю, моя ложь оказалась тупой. Старуха всё знает, но прикидывается невинной овечкой. А ты, когда услышал её вопрос, стал похож на выжатый лимон. Форествэйл превратился в ноющее дерьмо, после смерти всеми любимого добряка. Может пора бы уже очнуться? Восемь лет прошло…

Восемь лет. С тех пор, как шериф Уолтер Бриггс оповестил город о том, что Томаса нашли возле леса, за городом. Томаса было просто не узнать. Его лицо, руки, ноги и туловище стали похожи на нечто, словно это был не наш весёлый Томас, а страшное инопланетное существо.

– Кто мог с ним такое сделать, не представляю. Выжженный след посередине грудной клетки… ужас! – Мэри тяжело вздохнула.

Меня вдруг что-то осенило, и я спросил:

– Напомнишь, какого цвета был след?

– Да синий вроде – сморщившись от воспоминаний, ответила Мэри. – Такой, тёмно-синий. Хотя… нет, подожди. Или фиолетовый? Да, скорее всего фиолетовый. А что?

– Да так, ничего – произнёс я, отводя взгляд куда-то в сторону.

Недавние сверхъестественные события так или иначе были все связаны с фиолетовым цветом. Передо мной проносились воспоминания: глаза Лии Бенсон, пульсирующие ярко-фиолетовым свечением; фиолетовый олень; фиолетовые вороны.

Я находил во всём некую неразрывную связь.

От этих быстро мелькающих мыслей меня как током ударило, и я вздрогнул. Мне стало страшно от осознания, что Лия могла быть причастна к данным событиям.

– Всё хорошо? – Мэри коснулась моего плеча и прекратила болтать ногами.

– Я домой пойду – сказал я, спрыгивая с ящиков на землю.

– Подождём их и вместе пойдём. Представляешь, именно у Эльфриды оказалась аллергия на сладкое – подавляя смешок, рассказала Мэри. – Генри пустоголовый болван и сам забыл про это.

Я широко улыбнулся уголками губ и припрятал руки в карманы бомбера. Мы не долго смотрели друг на друга. Мэри начала слезать с ящиков и чуть не упала. Потому что высота, на которую она залезла, оказалась длиннее, чем её ноги. Я вовремя успел поймать девчонку, и мы расхохотались. Смущённо и по-детски. Так всегда бывало, стоило нам нарушить личное пространство друг друга.

– Пойду к ним. Может сморщившаяся изюмина уже их съела – насмешливо проронила Мэри, направившись в сторону крыльца.

– Прихвати мою гитару.

Глава 11

Наступил новый год и новый семестр, закончились зимние каникулы. Время шло беззаботно, медленно перекатившись к весне. Я вновь был разбужен своим будильником. Оглядев сонными глазами комнату, я заметил Маркуса в мягком пуфе, и ещё нескольких спящих ребят и девчонок, расположившихся в разных уголках моей комнаты. Одна особа даже спала на моей кровати.

– Погодите-ка – потупился я. – Что вы все тут делаете?

Но никто мне не ответил. Все спали крепким сном, кроме Маркуса, подскочившего ещё быстрее меня, от звона будильника, который почему-то был у него в руках.

– Какого чёрта твой будильник звенит? – воскликнул он.

– Что здесь произошло? – зевая, я потёр левый глаз.

– Ты не помнишь?! – Маркус посмотрел на меня таким взглядом, будто вчера я сотворил что-то такое, о чём сегодня будет стыдно вспомнить.

– Вчера… – я убрал с себя ножку какой-то девочки. – Вчера было что-то? Мы что-то праздновали?

– Твой день рождение, Дэви. Мы праздновали твоё семнадцатилетие – пробурчала сквозь сон милая девчонка.

Она то здесь каким боком оказалась? Неужели мы с ней…

От такой новости я побледнел, и соскочил с кровати. Воспоминания ударили в голову. Они полились, словно внезапно нагрянувший ливень. На лбу выступил пот, когда я вспомнил, что мы с милой девочкой, которую, кажется, звали Эммой, закрылись в моей комнате и никого не впускали.

Я выпучил глаза и посмотрел на Маркуса, жестами спрашивая: «Неужели я спал с ней?».

Он уважающее поднимал большие пальцы вверх, его глаза хитро сверкали. Эмма хмыкнула и потянула к себе упавшее одеяло. Обернувшись на неё, я покрылся румянцем. Где вся её одежда?

Глянув на себя вниз, я успокоился. Хотя бы на мне были штаны.

– Это все? – спросил я, указывая на ребят.

– Если бы – вздохнул Маркус, и подойдя ко мне, похлопал по плечу.

Я поднял брови.

«Где была моя мама всё это время?» – подумал я, выходя из комнаты.

Пройдясь по нашему двухэтажному домику, я заглянул в каждую комнату, и в большей части из них, я обнаружил спящих подростков.

Спустившись в гостиную, я чуть не споткнулся, когда увидел беспорядок.

– М-да… – вырвалось из меня, стоило оценить ситуацию целиком.

Принявшись двигать диван на положенное место и убирать горы грязной посуды со столика, я молился, чтобы успеть привести дом в абсолютный порядок до того, как вернётся мама. Я не хотел бы превратить её в старушку раньше времени.

Вчерашние приключения оставили после себя хороший след, который я вычищал до двух часов дня. Пришлось опоздать в школу в первый учебный день после каникул. Представляю лица людей, узнавших, что сам Дэвид Баркер опоздал в школу. Раньше такого практически не было – я всегда приходил вовремя.

Я попросил о помощи лишь Маркуса, а остальных людей мы разбудили и выпроводили. Те уходили отсюда, благодаря за вечеринку, которую я закатил. А я улыбался им, понимая, что вообще не имею к ней никакого отношения. Инициатором был Маркус, он же и позвал всех сюда, чтобы подарить мне незабываемый праздник.

Эмма вышла отсюда самой первой. Так и не найдя своей футболки, она забрала мою старую. Хоть раньше я и постоянно носил её, пришлось закрыть глаза и смириться. Маркусу определённо удалось подарить мне по-настоящему незабываемый праздник. А особенно незабываемы были беспорядки после него.

Мы закончили, и я взял телефон. Пробежался глазами по вчерашней переписке с матерью. Совсем забыл! Она уехала по работе в другой город и обещала привести мне самый лучший подарок. Странно, почему ещё бабушка не пришла в самый разгар вечеринки? Наверное, и у неё самой появились неотложные дела.

Затем мы с Маркусом сломя голову побежали в школу на последний урок. Не хотелось опять получать выговор от директора. По расписанию стояла «совмещёнка» – это говорило о том, что нам не придётся прощаться.

До звонка оставалось пару минут. Мы залетели в раздевалку, чтобы переодеться на физкультуру.

– Ничего себе. Какие люди! – удивились парни, увидев меня. – А нам уже рассказали, как круто ты отпраздновал семнадцатилетие.

– Малышка Эмми Хемптон просто огонь – добавил один из них.

– Ещё бы! – я снял свой бомбер, который покупал специально под цвет гитары и повесил его на вешалку.

По раздевалке прошёлся одобрительный хохот.

– Главное, теперь остерегайся её братца Джэрвиса – подсказал кто-то из толпы и вышел в спортзал.

Спенсер Фелпс кинул мне баскетбольный мяч, а сам сел на скамью. Игры, где присутствовал я, как назло всегда были увлекательными. Посмотрев на команду противника, я не увидел Лии Бенсон. Её здесь вообще не было. Но зато были Бриггсы, Майкл и ещё люди, которых я не особо любил.

Пришлось выкладываться по полной. Пару раз я повис на кольце и всех рассмешил. Белая футболка была вся мокрая от пота, а шнурки на синих кедах то и дело развязывались. Один раз Майкл подставил мне подножку, и мы взъелись друг на друга, но Спенсер всё разрешил.

Тело требовало холодной воды. Игру поставили на паузу. Я вышел в коридор, направившись к питьевому фонтанчику. Невыносимая жажда вынудила меня проглотить миллион литров воды и умыть лицо.

После стычки с Майклом, сердце бешено стучало. Я всё ещё хотел набить ему морду. Вода немного остудила мой пыл, я вздохнул.

Мимо меня промелькнула девушка с короткими чёрными волосами. Бесспорно – это была Лия. В нашей школе я не мог найти девочек с такой же причёской.

Я побежал вслед за ней, но она будто бы испарилась.

«Может, почудилось?» – подумал я, возвращаясь к спортзалу.

Хриплый молящий голос разнёсся по пустому коридору. Обрывистая речь ударялась об стены, скребла по оконным стёклам и заставляла тело содрогнуться. На секунду показалось, что я здесь совсем один, помимо призрачной Лии и молящего голоса. В голову ударило страшное предположение. Не дай бог с Лией Бенсон могло что-что случиться! Если неразборчивый голос принадлежал ей, то девчонка в опасности!

Отправив игру куда подальше, я двинулся по направлению звука. Он привёл меня к углу коридора, не далеко от лестницы. Я с замиранием остановился, однако голос опять прохрипел что-то невнятное. Нужно действовать. Я вылетел из-за угла и чуть не лишился рассудка.

– Я не хочу умирать… – захлёбываясь в судорогах, сипло пробормотал Спенсер Фелпс.

Лии здесь не было.

В этот момент я увидел выжженный след на его грудной клетке. Леденящий страх прошёлся по моим нервам. Я сглотнул слюну, не веря глазам.

Он замер. Кажется, я услышал его последние слова. В голове не могло уложиться осознание ситуации. Я попытался сдвинуться с места, но меня и самого придавило к бетонному полу. Ноги не двигались.

Лишь взгляд упрямо изучал происходящее. Я видел внутренности Фелпса. Прожжённое мясо и обугленные рёбра. Застывший страх на его лице, скорченном от боли.

Звук чей-то скользнувшей подошвы привёл меня в чувства. Кто-то пытался сбежать. Нельзя было дать виновнику так просто уйти. Если убегал убийца – я был обязан его поймать.

Аккуратно обойдя мёртвого учителя физкультуры, я пустился вслед за исчезающими шагами. Я бежал по звукам, иногда ориентировался по внутреннему чутью, смотрел в оба. И вот, тот самый момент, когда я был уже почти у цели… Он всё равно ускользнул от меня.

Хоть взрослые учили меня не ругаться матом, пришлось закрыть на всё глаза. Я пнул дверь какого-то класса от злости.

Крики. Кажется, тело Спенсера нашли другие люди. Вернувшись назад, я застал испуганную толпу. Человек десять стояло в немом шоке. Мои одноклассники превратились в неживые столбы. Если бы не жёсткий характер миссис Уэллер, они бы так и продолжили стоять.

– Уберите детей. Вызовите полицию – слышались голоса.

Я уверен, каждый из них вспомнил про то, как нашли убитого Томаса Синглтона с таким же следом ладони на груди.

– Дэвид! – испуганно позвал Маркус, тоже присутствующий здесь.

Я подошёл к шокированному другу. Положил руку ему на плечо. Меня самого трясло, но Маркуса трясло сильней.

– Это… это… это Спенсер Фелпс?!

– К сожалению – тяжело произнёс я, закрывая глаза.

– Всё опять… – прокряхтел Маркус, не сумев закричать.

Он зашагал назад и убежал прочь, хватаясь за голову. Я знал, насколько подобная новость могла ранить парня. Она разрезала ему ещё не совсем затянувшуюся рану. Слишком быстро и неожиданно.

Маркус с детства излишне эмоционален. Я побежал за ним, потому что друга категорически было нельзя оставлять одного.

Закрывшись в кабинке туалета, Маркус завопил. Меня передёрнуло.

– Маркус, открой! – я начал стучать в дверь. Мысль о том, что он мог с собой что-то сделать леденила сознание.

Но Маркус меня не слышал, он был оглушён собственным криком. Потом его внезапно вырвало, и он закашлял, пытаясь отдышаться.

– Маркус – сказал я, более спокойно. – Открой, я отведу тебя к врачу.

– Не нужен мне врач, Дэви – проронил уставший голос.

Он зарыдал.

Я не знал, что делать в таких ситуациях, поэтому просто решил привести в порядок хотя бы себя. Я подошёл к зеркалу, облокотился на раковину. Зелёные глаза поникли от бессилия. Зрачки сужались и расширялись. Я и сам-то был не в лучшем виде.

Оглавление

Глава 11