Голос моего сердца [Анастасия Малышева] (fb2) читать онлайн

Анастасия Малышева Голос моего сердца

Пролог

Что может быть более прекрасным, чем исполнение мечты? Наверное, ничего. Я много читала о том, что когда это происходит – когда то, о чём ты так долго грезил, сбывается – ты чувствуешь опустошение. Потому что – а что дальше? Рубеж преодолён, цель достигнута. Кто ты без неё? Просто один из многих, такой же, как все. Просто человек.

И всё же, я чувствовала – со мной такого не случится. Несмотря на то, что меня от исполнения моей мечты отделяли всего лишь несколько ступенек. Поднимусь по ним – и всё навсегда изменится.

Глубокий вдох, расправить плечи – и вперёд. Одна, вторая, третья – и вот я там. На сцене. Самой большой, что я когда-либо видела. Потому что это он. Стадион «Уэмбли» – самый большой в Англии и один из самых крупных в мире. Девяносто тысяч человек! И все они там – ради меня. Ради моей музыки.

Софиты слепили меня, мешая разглядеть беснующуюся толпу. Но я их слышала. Как они кричали, скандируя моё имя:

– Кайл! Кайл!

Могла ли я представить хотя бы три года назад, что достигну таких высот? Конечно, нет! И всё же – вот она я. Стояла перед микрофоном, готовая подарить этим людям то, ради чего они и собрались – свою музыку.

Приветливо махнув рукой тем, кто стоял внизу, вызвав тем самым очередной взрыв криков, я дала знак одному из музыкантов. Он начал наигрывать мелодию и, когда проигрыш закончился, я открыла рот – и замерла. Из моего горла не вырвалось ни звука. Я стояла, разевая рот, как рыба, но не могла выдавить из себя даже букву, не говоря уже и полноценном слове. Хотя бы одном!

Стадион смолк, и, хоть софиты продолжали слепить меня, я отчетливо чувствовала, что все взгляды были направлены на меня. Они прожигали меня насквозь, под ними я чувствовала себя не только немой, но и голой. Хотелось убежать, но ноги словно вросли в пол. И всё, что я могла – это просто стоять на месте, сжимая одной рукой стойку с микрофоном. Чувствуя, как меня затапливает вязкий и густой, как смола, стыд.

Неожиданно меня схватили за руку. Повернувшись, я увидела Айзека – он смотрел на меня своими почти чёрными глазами и что-то говорил. Но я не понимала, что именно. Я что, ещё и оглохла?! Не дождавшись от меня какой-либо реакции, он встряхнул меня – и тут я резко села в кровати, открывая глаза.

Глава первая

Кайл

Судорожно вздохнув, я огляделась. Я совершенно точно была не на стадионе, а в своей кровати. Проведя рукой по одеялу, убедилась, что зрение меня не подводило – прохладная ткань точно была настоящей. Атласная ночнушка неприятно липла к взмокшей спине. Я поёжилась от этого не самого приятного ощущения и тут же выбралась из кровати, чтобы переодеться.

Приснится же такое! Голос был для меня всем. Потеряй я его – и всё, о Кайл Янг можно было забыть. Потому что кому нужна немая певица? Правильно – никому.

Дойдя до ванной, я скинула с себя одежду и встала под прохладный душ. Странно. Поездки домой должны успокаивать, а не посылать кошмары. Я так редко бывала в своей квартире из-за постоянных гастролей и ночёвок в студии, что такие дни должны были меня радовать. А выходило почему-то наоборот.

Может, я просто устала? И мне нужен был не день-другой отдыха, а полноценные каникулы? Может, мой мозг так снисходительно напоминал, что нельзя было превращать себя в ломовую лошадь?

Вся беда была в том, что я не умела по-другому. Я жила музыкой. С самого детства. Что неудивительно, с такой-то семьёй. Моя мама была оперной певицей – не самой знаменитой, но всё же, довольно успешной. Когда я родилась, она бросила сцену и посвятила себя моему воспитанию. Устроилась работать в музыкальный колледж, открыла свою небольшую студию. Отец был гитаристом, преподавал там же, где и мама.

Понимаете теперь, что первым подарком, который мне сделали, едва руки мои смогли держать что-то больше ложки, стала гитара? И что в детстве, вместо садика, я ходила к маме на студию, где общалась исключительно с музыкантами. К семи годам я уже даже могла что-то бренчать сама, а к пятнадцати – играла так, что даже папа порой удивлённо присвистывал. Но куда больше я любила заниматься с мамой вокалом. Оказалось, что гены пальцем задавить крайне сложно, если не сказать – невозможно. Я пела всегда. Везде, при любой свободной минутке. А когда не пела – писала песни. А написав – пела уже их. Такой вот замкнутый круг.

В шестнадцать записала свою первую песню. Не на бумаге, а как взрослая – на диск. Мама рискнула отправить запись одному очень крутому продюсеру – и тот мной заинтересовался. Тогда-то детство и закончилось. Тогда-то и начали ковать звезду по имени Кайл Янг. И работа пока так и не закончена. Хотя, можно ли в такой профессии сказать, что всё, потолок достигнут? Когда каждый год появляются всё новые направления, новые возможности.

Жалела ли я о том, по какому пути пошла? Нет. Я была счастлива. У меня было всё, о чём многие могли только мечтать. В свои двадцать четыре я могла смело сказать, что была на вершине. Несколько альбомов, клипов, приличные гонорары, своя квартира, машина с водителем. Да и люди меня окружали хорошие – взять хотя бы мою команду. Музыкантов, с которыми мы исколесили всю Англию, да и на Европу тоже пару раз покусились. Все, как один – профессионалы своего дела и просто чудесные ребята. Каждого я любила.

Говорят, если прёт в профессиональном плане, то личная жизнь трещит по швам. Это не про меня. У меня был самый лучший, самый чуткий и добрый парень. И плевать, что мы были знакомы с пелёнок и увидели друг друга голыми задолго до того, как подобный вопрос вообще начал нас волновать. Какая разница, если мы были счастливы?

Правда, из этого крайне неприятного сна выдернул меня далеко не Итан, а его брат. Айзек Дэвис – ещё один друг детства. Даже не так – Айзек был моим другом, а Итан просто его надоедливым младшим братцем, которого мы особо не жаловали. Янги и Дэвисы дружили, кажется, со времён, когда землю ещё топтали динозавры. Мы с Айзеком начинали заниматься музыкой вместе – долгое время он был моей второй гитарой. Не скрипкой, как говорят, а именно гитарой. У него был талант – кажется, с инструментом он управлялся в разы лучше, чем я. Но в какой-то момент он решил оставить музыку и заняться бизнесом. Далеко от меня он, правда, не ушёл. Отучившись в колледже, он вернулся ко мне, но уже в качестве моего менеджера. Этот человек, которого я смела могла считать лучшим другом, отстаивал мои интересы перед продюсером и всем лейблом, выбивал для меня самые выгодные условия и вообще делал всё, чтобы моя жизнь была максимально простой. Интервью, записи, гастроли, встречи с фанатами – я не знала, сколько ещё всего лежало на его плечах, но всегда была уверена, что у него всё под контролем.

Меня радовало то, что спустя столько лет мы всё ещё не потеряли друг друга. Хотя меня и расстраивало, что чаще я видела его в деловых костюмах, а не в джинсах, футболке и с гитарой в руках.

Выбравшись из душа и переодевшись с сухие футболку и шорты, я бросила взгляд в сторону часов. Пять утра. Не самое лучшее время для сообщений, но, с другой стороны, а почему нет? взяв в руки смартфон, я нашла в списке контактов Айзека и написала:

«Мне приснился кошмар. Ты меня спас»

Ответ пришёл минуты через три. Удивительно. И чего это Дэвису не спалось?

«Я, как настоящий рыцарь, вырвал тебя из лап дракона?»

Хмыкнув, я быстро набрала ответ:

«Почти. Но, скажу сразу, доспехи – это не твоё. Попробуй латекс. Будь Бетменом!»

«Хах. Я подумаю. Хотя это больше напоминает порно. Есть о чём подумать»

«Что, хочешь свалить от меня к более лёгким деньгам?»

«Не такие уж они и лёгкие, скажу я тебе. С другой стороны, пока имею я, а не меня – звучит заманчиво»

Я хихикнула. За что я ценила своего друга – с ним было легко. Он редко выбирал выражения, не пытаясь смягчить или приукрасить что-то, и в этом был его шарм. Хотя, мы знали друг друга так давно, что было бы странно, если бы между нами осталось хоть какое-то стеснение. Я знала обо всех его девушках, он был в курсе даже моего менструального цикла. Ещё бы – ему ведь надо было понимать, в какие дни тащить мне шоколад и шкериться по углам, чтобы не попасть под горячую руку. Вот она – дружба.

«Почему ты не спишь?» – решила задать я беспокоящий меня вопрос.

«Разбираюсь с твоим райдером. Тур начинается через пару дней, а тут внесли парочку изменений в самый последний момент»

«Что-то важное?»

Не то, чтобы я была особо капризной. Список требований был обычный – много воды без газа, обязательно свежие фрукты, отдельная от остальных гримёрка. Ну, это из основного. Не то, чтобы я зазвездилась и хотела сидеть отдельно от ребят, просто мне важно было хотя бы полчаса перед концертом провести в полном одиночестве. Не знаю, почему. Ну, просто я так настраивалась на предстоящее шоу. Когда минимум час на тебя устремлены тысячи глаз, хочется, чтобы какое-то время на тебя не смотрел никто. Даже твои ребята.

«Нет, ничего критичного. Но я решила разобраться с этим сразу»

«Айзек, заведи себе девушку, чтобы она не давала тебе спать ночами, а не организаторы»

«Ага. Чтобы она мне плешь проедала из-за того, что я в пять утра с девушкой переписываюсь»

Оу. Об этом я как-то не подумала. Хмыкнув, ответила:

«Ради такого я даже перестану писать тебе по ночам»

«Как заманчиво. Я подумаю. Всё, дуй спать. У вас с Итаном завтра фотосессия. Не добавляй гримёрам лишнюю головную боль»

Я мысленно застонала. Точно. Несколько выходных – это не дни, когда можно отдохнуть и посвятить время себе любимой. Нет, это время, когда нужно помочь ещё и своему парню. Нет, я любила Итана. Очень. Но с куда бОльшим удовольствием я бы провела эти дни с ним в постели, а не позируя перед фотографами. Но я обещала ему помочь и согласилась позировать с ним для какого-то глянцевого журнала. Идеальная парочка, по мнению многих, должна была регулярно подтверждать свою идеальность.

«Слушаюсь, босс. Тебя завтра ждать?»

«Нет, завтра без меня. Так что наслаждайтесь друг другом, голубки»

Я улыбнулась. Айзек был идеальным другом и братом. Другой бы на его месте мог весь мозг проесть из-за того, что его мелкий брат увёл у него подругу. Но нет, Дэвис только поддерживал наше стремление проводить вместе те крохи свободного времени, что нам выпадали. Не исключено, что он ждал того момента, когда мы породнимся. Но несмотря на то, что мы с Итаном были вместе уже три года, переводить отношения в новый статус мы не спешили.

«Тогда увидимся уже перед туром?»

«Да. Приятного сна, Кайл»

«И тебе»

Отложив телефон, я легла в кровать. Неприятное, липкое чувство, которое оставил после себя сон, рассеялось. Спасибо Айзеку. Так что, едва я коснулась головой подушки, сон снова поглотил меня. На этот раз не посылая мне никаких персональных кошмаров.

Утром я проснулась на удивление легко, словно ничто не будило меня в пять утра. Итан уже прислал мне сообщение, в котором между кучей смайликов с сердечками напоминал о фотосессии. Я вздохнула. Если бы я не была уверена, что мой парень любит меня, то решила бы, что он со мной только из-за славы. Но младший Дэвис и сам не был обделён вниманием – он смотрел на меня со всех билбордов в Лондоне и улыбался с обложек глянцевых журналов, которые живописной кучей лежали на журнальном столике в моей гостиной. Так бывает, когда встречаешься с моделью.

Над внешним видом я особо не заморачивалась – знала, что меня итак переоденут и накрасят. Стилисты видели меня голой чаще, чем собственный мужчина. Хотя, они и его видели без одежды чаще, чем я. Шоу-бизнес – он такой, любит, когда всё максимально прозрачно.

До студии, где должна была проходить фотосессия, я доехала быстро – утром в Лондоне было на удивление мало пробок. По дороге водитель, как всегда, отвёз меня в любимую кофейню, где я с чистой совестью взяла себе раф с солёной карамелью и витушку с корицей. Если бы меня увидел мой фитнесс-тренер – он бы повесился на собственных эластичных резинках, с которыми было так модно нынче заниматься. Наверное, хорошо, что у меня не было тренера – я явно спасала чью-то жизнь.

Итан уже был на месте. Он вообще был удивительно точным и педантичным, когда дело касалось его работы. Дэвис улыбнулся, увидев меня и, подойдя, подарил нежный поцелуй.

– Я соскучился, – мурлыкнул он, обнимая меня за талию.

Я довольно улыбнулась, зарываясь пальцами свободной от кофе руки в его волосы. Он был удивительно красив – я всегда это подмечала, даже до того, как начала рассматривать парня, как своего…ну, парня. Дэвисы вообще были все, как на подбор, красавчики. Но Итан, который решил на этом зарабатывать, был ходячим произведением искусства. Каштановые волосы, чуть тронутое загаром лицо с идеально очерченными скулами, чуть пухлыми губами, которые, казалось, секунду назад кого-то целовали. Золотисто-карие, чуть прищуренные глаза, небольшая ямочка на подбородке – он был словно статуя, что создавали гениальные скульпторы. И он был мой.

– Я тоже скучала по тебе, малыш, – ответила я и усмехнулась, заметив, как он чуть скривился.

Мне нравилось иногда шутить по поводу того, что я была на год старше Итана. Поначалу он переживал, но потом успокоился. Тем более, молодость в его бизнесе была ключевым моментом. Помимо внешних данных, конечно же.

– Это у тебя что, раф? – заметив мой кофе, шатен скривился.

Разумеется, ведь он следил за фигурой и никогда не позволял себе что-то, содержащее сахар. Я же, наоборот, была жуткой сластёной, что иногда приводило к забавным казусам. Например, когда Итан видел, как я насыпаю в чай третью ложку сахара, он начинал хвататься за сердце и полвечера напоминать, что я пила сахар с чаем – именно так и никак иначе. Ну, или сахар с кофе, сахар с какао, сахар с горячим шоколадом – думаю, вектор беседы вы поняли. Может, он просто завидовал, что я могла позволить себе чуть расслабиться. Моим инструментом был голос, а не тело.

– Пока ты снова не начал лекцию на тему «моё тело – мой храм, и не трави же ты его смертью белой» – пойдём, скорее, внутрь. На нас уже оглядываются.

Обратная сторона популярности – невозможность побыть с любимым человеком на людях. Точнее – невозможность остаться незамеченной, будучи на улице. Итан, наоборот, кайфовал от этого – ему нравились чужие взгляды, светские рауты и прочие прелести публичной жизни. Я же предпочитала, чтобы люди слушали мою музыку, а не перетряхивали корзину с моим нижним бельём.

Именно поэтому одевалась я всегда максимально неброско, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. И всегда солнцезащитные очки. Но всё было бесполезно. Иногда мне казалось, что поклонники могли узнать меня даже по прыщику на заднице. Не то, чтобы я позволяла себе выходить в таком виде на улицу, но суть вы уловили.

Довольно улыбнувшись и помахав парочке людей, что уже замерли в сторонке с телефонами наизготовку, Итан всё же позволил мне увезти его внутрь. Там нас тут же окружили стилисты и визажисты, так что стало не до болтовни.

Работа модели была изнурительной. Встань вот так, повернись сюда, улыбнись, не так, будь естественной, но не сутулься. Ааааа. Не понимаю, как Итан всё это терпел. Но ему, казалось, нравилась его работа – он сверкал, как начищенная монетка. Мне же уже через полчаса хотелось всё бросить, развернуться и уйти. И только любовь к парню, а также профессионализм, не давали мне это сделать.

Через пару часов, когда нас, переодев раз пять и отсняв чуть ли не во всех позах (я не шучу, при желании из снимков можно было бы вторую Камасутру собрать), всё же отпустили, я была уже мокрая, как мышь. И мечтала только об одном – о еде.

– Какие планы? – спросил Итан, который, свежий и бодрый, сидел в гримёрке и ждал, пока я соберусь.

– Я бы перекусила, – честно призналась я, – Может, поедем ко мне, закажем еды и не выйдем из квартиры до завтрашнего утра?

– Мне нравится ход твоих мыслей, – улыбнулся парень, – Тем более – ты снова уезжаешь.

Переодевшись, я подошла к Итану и, приподнявшись на цыпочках, обняла его за шею.

– Прости, любовь моя, но ты ведь знаешь, как это важно для меня. В этот тур вложены большие средства, и я должна их отработать, желательно – с прибылью. Иначе лейбл выкинет меня, как использованный презерватив. Не такой судьбы я себе желаю.

Итан обхватил руками мою талию и поцеловал в кончик носа:

– Знаю. Я не сержусь. Просто скучаю по тебе. Мне кажется, мы совсем не проводим время вместе.

Я понимала, что он чувствует. Мне тоже его не хватало. Раньше было проще – когда мы только начали встречаться, то каждую свободную минуту проводили вместе. Ну, и минут этих было на порядок больше. Мы походили на одуревших от гормонов подростков, что, в принципе, было недалеко от истины. Но жизнь вносила свои коррективы – у меня начались более масштабные гастроли, а на Итана посыпались весьма вкусные контракты. Он начал ездить и в Европу, и на Недели мод, хоть и признавался, что манекенщик из него был так себе. И такие минуты стали редкостью. Что-то, что казалось наградой, что нужно было ценить.

Чуть подумав, я предложила:

– Мы можем поговорить с Айзеком, чтобы в какой-нибудь из городов ты поехал с нами. В Ливерпуле, например, у нас будет свободные сутки перед концертом, мы сможем побыть вдвоём.

Итан улыбнулся, притягивая меня к себе ещё ближе:

– Звучит чудесно. Я согласую с братцем наши графики. И тогда ты будешь моя на целые сутки.

– Я твоя хоть на всю жизнь, – отозвалась я перед тем, как губы парня накрыли мои в нежном, чувственном поцелуе.

Когда мы всё же вышли из гримёрки, то – надо же – наткнулись на старшего из братьев Девис. Тот, как всегда, в дорогом костюме и с зачёсанными назад тёмно-каштановыми волосами, казался чем-то недовольным. Он хмурился, от чего между бровей у него залегла складка, а тёмно-карие глаза казались чёрными. Небольшая, аккуратно постриженная борода добавляла ему пару лет, словно парню было не двадцать семь, а минимум тридцать.

– О, Айзек, привет, – улыбнулась я другу, надеясь при этом, что не выглядела слишком уж растрёпанной после объятий его брата, – Я думала, мы не увидимся до завтрашнего дня.

– Да, таким был план, – кивнул Айзек, – Но мой братишка довёл своего менеджера. Так что, пока тот не остынет, мне придётся с ним нянчиться.

– Я не ребёнок, – огрызнулся Итан, тем самым полностью опровергая свои же слова.

– Это лишний раз доказывает, что тебе нужна нянька, – парировал Айзек, – Ну что, как всё прошло? Какой позорный наряд сегодня на тебя нацепили? Опять те узкие джинсы, которые должны натирать одновременно задницу и яйца? Ты их там ещё не лишился? А что, кровь плохо циркулирует, ткани отмирают. Я читал, что такое возможно.

Айзек продолжал подшучивать над братом, и я видела, как тот багровеет, злясь. Его шея уже покрылась алыми пятнами, а я знала, что это – дурной знак. Так что поспешила прийти на помощь. Но сделала это в своём стиле. Хмыкнув, я отозвалась:

– Всё у него на месте. Я проверяла на днях.

Оба парня уставились меня с одинаковым недоумением, а после также синхронно прыснули. Одно слово – братья. Айзек даже перестал хмуриться и, покачав головой, отметил:

– Ну, тебе я верю. Ладно, молодёжь, идите уже. Кайл, не забудь, завтра мы уезжаем.

– Помню-помню, папочка, – хмыкнула я, утягивая Итана за собой.

Да, мне предстояли очередные гастроли. Но в ту минуту я думала не об этом. А о том, как, наконец, останусь наедине со своим парнем.

Глава вторая

Кайл

Я любила гастроли. Мне нравилось ездить из одного города в другой – то на самолёте, то на поезде. Но чаще всего мы путешествовали на двух турбасах. В одном ехала вся группа, во втором – остальная часть команды и техника. Иногда дорога занимала сутки и ночевали мы на специально оборудованных койках. Я была единственной девушкой в коллективе, но это уже давно никого не смущало. Подозреваю, что парни за годы совместной работы давно перестали видеть во мне женщину. Даже если бы я прошла мимо них голой – они бы и бровью не повели. Не то, чтобы я собиралась это проверять, но всё же.

Итан поначалу дико ревновал меня. Ему не нравилась сама мысль, что я провожу столько времени в компании исключительно мужчин. Но когда парни, один за другим, начали обзаводиться семьями, он вроде как успокоился. Да и я никогда не давал повода сомневаться в себе.

Плюс – рядом всегда был Айзек. Уж к нему то Итан никогда не ревновал – знал, что его брат видел во мне лишь друга. Ну, или младшую сестру, которую нужно было оберегать, но никак не раздевать глазами.

На мою просьбу взять с собой Итана старший Дэвис, как я и предполагала, ответил положительно. Правда, поехать на автобусе мой парень не смог – срочные съёмки, все дела, но он должен был встретить нас уже в отеле. Новости меня немного огорчили, но в то же время я понимала, что Итану будет куда комфортнее на самолёте, а не в турбасе. Я любила своего парня, очень, но нередко сравнивала его с комнатным цветком. Гастроли были тем ещё испытанием для многих. Когда я только начинала своё, так сказать, восхождение по звёздному Олимпу, уже через неделю после начала тура превращалась в ненормальную истеричку. Наш график постоянно скакал – порой нужно было заставлять себе ложиться спать в пять вечера, а порой приходилось бодрствовать до трёх ночи. Когда концерты были каждый день, на ночёвки в отелях времени не оставалось, а это значило что? Правильно – никакого нормального душа, сон под мерное гудение мотора, подпрыгивание на ухабах и прочие прелести. В какой-то момент города начинали сливаться в один, и я уже не понимала, где нахожусь. Ребята из группы пару раз пытались брать с собой жён, но уже через несколько дней в воздухе начинало благоухать разводом. Так что от такой практики группа отказалась. Я же любила рисковать. Но в меру.

– Хей.

Я подняла голову от блокнота, в котором записывала куплет очередной песни и улыбнулась.

– Айзек.

Друг стоял рядом и взглядом спрашивал, не против ли я, чтобы он сел. Я, как и всегда во время поездок, забилась в самый конец автобуса, где расположился полукруглый диван, а в пол был вкручен журнальный столик. Парни, как и всегда, зависали недалеко от водителя, развлекая его разговорами и о чём-то споря.

Подвинувшись и дождавшись, когда он сядет рядом, я без лишних слов просто положила голову ему на плечо и вздохнула. Не представляю, как я раньше переживала это всё без него. Выматывающие поездки, концерты, на которых я, кажется, выворачивала себя наизнанку, интервью, во время которых каждый норовил залезть поглубже в душу и поковыряться там. Айзек был рядом вот уже три года – столько же, сколько я встречалась с его братом. Забавная годовщина, если подумать. Три года – ничто, по сравнению с дружбой продолжительностью в двадцать лет, но всё же срок довольно солидный.

– Ты что, уже устала? Мы же выехали всего шесть часов назад, – мягко улыбнулся Айзек, убирая с моего лица прядку светлых волос, которая, как всегда, выбилась из неряшливого пучка.

– Нет, просто никак не могу родить припев. Все варианты кажутся какими-то…пресными. Ничего путного не выходит, – пожаловалась я брюнету.

Говорить своему менеджеру, что у тебя что-то вроде творческого кризиса – плохая идея. Никогда так не делайте. Но Айзеку можно. Айзек – друг, он не выдаст. Более того – всегда поддержит. Вот и в тот момент он не стал хмуриться, а просто пожал плечами, от чего моя голова, которая всё еще покоилась на одном из них, качнулась вверх-вниз, и ответил:

– Значит, отложи. Вернёшься к этому позже. Кайл, у тебя полно времени. Новый альбом мы начнём записывать только через два месяца. Сейчас направь всю энергию на тур.

– А, может, направить её на мороженое? – подняла я голову.

А вот тут Айзек чуть нахмурился. Покачав головой, от заметил:

– Не лучшее решение. Погода сейчас нестабильная. Чуть продует – и всё, привет, ларингит. Будь на то воля лейбла – ты бы ходила только в водолазках и шарфах, чтобы, не приведи Господь, не заболеть.

–Ну, хотя бы одно! Маленький рожок! Малюсенький! – взмолилась я, наваливаясь на друга.

Мороженое было моей слабостью. Почти такой же сильной, как и кофе. А если эти двое встречались – то всё, тушите свет. Догадываетесь, что я чаще всего заказывала в кафе? О, да, детка, двойной гляссе с миндальной стружкой и шоколадным сиропом – вот моя короночка! Сразу после рафа.

Айзек закатил глаза, словно спрашивая у небес, за что ему всё это. За какие мучения ему досталась такая подруга и подопечная. Но вслух он этого не произнёс. Нет, обняв меня одной рукой за плечи и чуть прижимая к себе, он проворчал:

– Посмотрим. Как будешь себя вести.

– Папочка, я буду самой лучшей! – клятвенно пообещала я, широко улыбаясь с самым ангельским видом.

Дэвис поморщился. Ему не особо нравилось, когда я называла его так – он тут же начинал причитать, что не такой он уже и старый и не сказать, что сильно серьёзный. Но факт оставался фактом – его работа обязывала не терять бдительность и не расслаблять булки до конца. Потому что хоть у одного из нас голова должна была оставаться на положенном ей месте – на плечах.

В Ливерпуль мы приехали только к вечеру, до гостиницы добрались ещё за час. Новая песня так и не родилась, так что я затолкала бесполезный блокнот в чемодан, который у меня тут же выхватил работник отеля. С вежливой улыбкой, но при этом настойчиво. Ты посмотри на него, как будто я могла в своих трусишках и бумажках прятать что-то важное. Надеюсь, он не планировал рыться в моих вещах. А что, потом продаст мой лифчик на «Ибей» – такое, увы, пару раз уже случалось. Фанаты могли быть просто сумасшедшими.

К слову о них – перед входом в гостиницу уже выстроилась довольно солидная толпа. Я почувствовала, как против воли мои губы тронула улыбка. Что бы я там не говорила, но это было фантастически приятно – понимать, что все эти люди там из-за меня. Меня и моей музыки. Они её слушают, понимают и принимают. Невероятно. Порой мне не верилось, что это всё – правда и происходит действительно со мной.

Рядом со мной, как чёрт из табакерки, появился Айзек. Он снова был собран и почти суров. Чёрные глаза сканировали пространство и людей в поисках угрозы. Он, наоборот, толпы не любил – пару раз нас неслабо помяли, за что потом досталось охране. Дэвис так орал, что я думала, ещё секунда – и прольётся кровь. Говорю же – мой рыцарь.

– Действуем, как обычно, – сказал он, при этом даже не глядя на меня, – Десять автографов, парочка фотографий – и всё, в отель. Поняла?

– Айзек, – я коснулась его сжатой в кулак ладони, – Это же старт тура. Не будь таким букой. Эти люди стоят тут, возможно, не один час. Давай хотя бы сегодня не будем обижать никого из них.

Смерив меня недовольным взглядом, на который я, разумеется, не купилась, парень неохотно кивнул:

– Ладно, но только в этот раз.

– Ты – супер, знаешь? – просияла я в ответ.

Уголки губ брюнета дрогнули в подобии улыбки, когда он ответил:

– Я догадывался об этом. Ладно, работаем.

Кивнув охранникам, он позволил открыть двери турбаса и мы с музыкантами спустились к фанатам. Нас тут же окружили люди – в основном, конечно, это были девушки. Их порывы сдерживали охранники, которые осторожно, не неумолимо оттесняли основной поток от меня и парней. Крики фанов оглушали, но несмотря на это, я широко и искренне улыбалась каждому, расписываясь на дисках, в блокнотах, на руках и на других предложенных поверхностях, благо все были приличные. Несколько селфи, чуток объятий – и нам всё же позволили зайти в гостиницу.

– Значит так, сейчас все по номерам, – Айзек, как всегда, был сама серьёзность, – Завтра у вас свободный день, но я умоляю – никуда поодиночке не ходите. Порвут на сувениры. Отдохните перед концертом, но без глупостей. Уяснили?

Дождавшись согласных кивков, Дэвис всё же отпустил нас. Я побежала в номер чуть ли не впереди планеты всей, прекрасно понимая, какой подарок меня там ждал.

Вот только меня ждал жесточайший облом – мой подарок спал без задних ног. Итан, судя по всему, очень рассчитывал застать меня – об этом красноречиво говорил тот факт, что он даже не разулся, но усталость взяла своё. Всё же съёмки и перелёт могли утомить любого. Спящий Итан – один из моих любимых видов Итана. Во сне он казался ангелом – таким же невинным и красивым. Нет, правда, мужчинам нужно было на законодательном уровне запретить быть такими хорошенькими. У любой нормальной девушки рядом с такими самцами, как Девисы, могли развиться нехилые комплексы. Я-то ладно, у меня с детства иммунитет выработался. А вот другим барышням могло быть тяжко.

Будить парня не хотелось, но и желания поспать, как ни странно, не было. Вот и что делать? Вздохнув, я стащила с ног Итана кроссовки, чтобы хоть ноги дышали. Да и нечего пачкать простыни. От моих манипуляций шатен не проснулся, лишь шумно выдохнул и повернулся на другой бок. Ну и ладно, ну и не очень-то и хотелось. В конце концов, у нас был еще целый день впереди. Наверстаем.

Оставив возле кровати свой чемодан, который мне любезно поднял консьерж, я ещё немного полюбовалась спящим парнем, после чего тихонько вышла из номера. Пройдя мимо парочки дверей, остановилась перед одной из них и постучала.

Через минуту мне открыл Айзек. Увидев, кто перед ним, он удивлённо приподнял брови:

– Кайл, ты чего тут?

– Итан уснул, не дождавшись меня, – без зазрения совести заложила я своего парня перед его братом, – Мне там скучно с этим трупиком. Не помешаю? Или у тебя намечалась оргия? Если так, я могу зайти позже.

Брюнет усмехнулся:

– Ты не поверишь, но почему-то все проститутки Ливерпуля оказались заняты этим вечером. Как чувствовали, что мне будет не до них. Так что – проходи.

Гостеприимно распахнув передо мной дверь, Айзек позволил скользнуть внутрь его номера. Парень уже избавился от пиджака и рубашки, так что щеголял передо мной в одних брюках и носках, ничуть не смущаясь. Хотя, боже, чего я там не видела? Ну, кубики и кубики. У его брата почти такие же, к слову. Может, даже лучше. Итан ведь следит за фигурой, а Айзек так, ходит в зал чисто для себя. Как он говорит – снять напряжение.

– Ну что, закажем еду и включим мультики? – предложил друг с улыбкой.

– Боже, ты знаешь путь к моему сердцу, – почти простонала я, хватаясь за грудь.

– Это несложно, – заверил меня Айзек, подходя к телефону, чтобы связаться с рецепцией, – Нужно всего лишь мыслить, как ребёнок.

– Эй! – возмущённо выдохнула я, но друг поднял палец вверх, давая понять, что он меня уже не слышит.

Дэвис заказал пасту с томатным соусом для себя и фруктовый салат для меня. Шоколадный торт и чай с мятой мы честно поделили. После плотного ужина, щедро сдобренного разговорами, мы просто развалились на кровати щелкали пультом от телевизора, то и дело споря о том, что именно нам стоило посмотреть. Мне нравился такой тип Айзека Дэвиса – улыбающийся и игривый. Он позволял себе снимать маску сурового менеджера только в такие моменты, когда мы оставались наедине. Или при Итане. Это на людях он всегда был сильный, а один на один мог быть любым. Даже слабым и порой капризным.

Когда мы начали встречаться с Итаном, я всерьёз переживала, как это отразится на нашей с его братом дружбе. Не хотелось выкинуть на помойку больше двадцати лет доверия и близости. Но, всё сложилось как нельзя лучше. Айзек не просто одобрил нас – он стал чем-то вроде нашего ангела-хранителя, который оберегал наш союз и всячески помогал. Наши семьи жили в пригороде, в то время как я снимала квартиру в центре Лондона. Айзек, когда стал моим менеджером, поселился неподалеку, прихватив с собой и младшего брата. Во время своих коротких отпусков я чуть ли не селилась у них дома. И старалась не обделять вниманием обоих братьев, делая всё на двоих. Ну, почти всё, сами понимаете.

– Волнуешься? – спросил Айзек, когда еда была съедена, а чай выпит, – Перед началом тура, – пояснил друг в ответ на мой вопросительный взгляд.

– Не больше, чем перед любым другим концертом, – покачала я головой и через секунду добавила, – То есть – капец как!

Я не лукавила – для меня каждый выход на сцену был тем ещё испытанием. Ну, первые несколько минут. Потом адреналин делал своё дело, затмевая собой волнение. К третьей песни я обычно оживала и уже не хотела уходить со сцены. Нередко я прибегала к одной хитрости. Как-то прочитала интервью одного русского музыканта. Он признался, что страдал той же бедой – страхом перед сценой. Его жена подсказала ему выход – начинать петь за кулисами, когда никто тебя не видит. И позже уже подниматься на сцену, когда первое волнение уже улеглось, а о втором пока ничего не слышно. Из любопытства я испытала этот метод на себе. И знаете – это работает. Когда поёшь самой себе и, по сути, забываешь, что есть кто-то ещё. Почти как петь в душе.

– Хей, – большая ладонь Айзека накрыла мою руку.

Подняв голову, я поймала взгляд друга. Его чёрные глаза могли напугать кого угодно. Его нередко сравнивали с демоном и спрашивали у меня, какие условия заключённой с ним сделки. Наверное, люди думали, что я продала ему душу и только поэтому моя карьера складывается так удачно. Но меня он не пугал. Никогда. Его глаза напоминали мне горький шоколад. Тёмное небо – то самое, перед рассветом. Мой любимый крепкий чёрный кофе. Как тот самый, редкий жемчуг. Как квадрат Малевича – произведение искусства. Он был не пугающим – он был тёплым. Потому что никогда не смотрел на меня так, как других – с холодом, серьёзностью или даже презрением. Как бы я ни косячила, мой друг всегда был рядом, на моей стороне, поддерживая даже взглядом.

Чуть наклонившись ко мне, брюнет мягко произнёс:

– Всё будет хорошо. Тур пройдёт великолепно. А даже если ты вдруг забудешь слова песни – просто сделай вид, что так задумано, и перекинь исполнение на зал. Фаны это обожают.

Слабо улыбнувшись, я кивнула:

– Да, именно так я и сделаю. Спасибо.

Айзек пожал плечами:

– Не за что. Это моя работа – следить за тем, чтобы ты не косячила.

Ну вот, такой момент испортил! Нашарив за спиной подушку, я треснула ей друга по плечу, а на его возмущённое «Эй!», заявила:

– Так и знала, что ты со мной только из-за работы!

Парень захохотал и, вырвав из моих рук грозное оружие, набитое пухом, треснул меня по темечку. Я, не теряя не секунды, вооружилась второй подушкой, и с боевым кличем кинулась на Айзека. Дружеская баталия грозила перерасти в нешуточную схватку, в которой я не собиралась проигрывать.

В конце концов мне удалось выбить подушку из рук Айзека, а после и повалить его на кровать. Усевшись сверху, я пару раз треснула его по голове, прежде чем грозно поинтересоваться:

– Ну что, сдаёшься?

Дэвис, подняв руки вверх, сквозь смех выдавил:

– Пощады, о храбрейшая из храбрейших!

– То-то же, – проворчала я, сменяя гнев на милость.

– Айзек!

В номер без стука ворвался Итан. Картина перед ним открылась наипрекраснейшая – его девушка и его брат, оба растрёпанные, красные, девушка ещё и сидела верхом на парне посреди развороченной кровати. Айзек, к слову, так и не надел футболку. А по телевизору идут мультики. Блеск.

– Кайл?! – вытаращил глаза мой парень.

– Привет, – улыбнулась я, слезая с посмеивающегося Айзека, – А мы тут это…

– Мы ужинали, – подсказал старший из Дэвисов, – А после я имел неосторожность криво пошутить, за что и поплатился. Ты проходи, чего застыл? Чай будешь?

– Ты весь выпил, – быстро поговорила я, собирая ноги в кучку и принимая более подобающую позу.

– Не беда, закажем ещё. Итан, смотри, новые «Симпсоны», мы уржались. Кайл, подвинь корму.

Итан, смерив нас подозрительным взглядом, всё же сел рядом и тут же притянул меня к себе.

– Почему не разбудила? – негромко спросил парень, наклоняясь и целуя меня в висок.

– Ты так сладко спал, что мне не хотелось тебя тревожить, – отозвалась я также тихо, – Так что я пошла доставать твоего брата.

– Моё любимое занятие, – беззлобно усмехнулся Итан, устраиваясь поудобнее, не выпуская меня при этом из своих объятий.

И всё – ни криков, ни скандалов, ни других выяснений отношений. Как хорошо, что мне достался парень с мозгом, который он всегда включал перед тем, как пуститься во все ревностные тяжкие. И который не воспринимал брата, как потенциального соперника. Иначе у нас могли бы возникнуть проблемы.

– Меня обсуждаете? – спросил Айзек, присаживаясь рядом.

Он всё же натянул футболку – видимо, сообразил, что в таком виде разгуливать несколько неприлично. Дэвис-старший пристроился на кровати по левую сторону от меня, тогда как Итан присвоил себе правую. Да я просто бычок-смоляной бочок из русских сказок – все так и норовили ко мне прилипнуть. Не то, чтобы в данной ситуации меня что-то смущало, но всё же.

– Как обычно, – хмыкнул Итан, – Делаем ставки на то, когда ты, наконец, побреешься.

Айзек провёл рукой по своей аккуратной бороде и фыркнул:

– Просто ты завидуешь, что у тебя волосы на лице не растут. Юношеский пушок не в счёт.

Братья затеяли свою привычную перепалку, лишённую, конечно же, агрессии. Я же, как и всегда, оказалась посередине – в своём привычном месте. Которое мне, к слову, покидать и не хотелось.

Глава третья

Кайл

День отдыха оказался тем, что нужно. Мы с Итаном весь день гуляли по окрестностям, веселясь и поедая всякую дрянь. Точнее, ела её только я, под неодобрительные взгляды своего парня. Погода радовала жарой, так что я не отказала себе и в мороженом. Ладно – большой порции мороженого. Своего любимого – с кусочками манго и апельсиновым сиропом. Ну как против такого устоять?!

Как и велел Айзек, мы соблюдали все меры конспирации – кепки, очки и прочее. Кларки Кенты на минималках, так сказать. Правда, вездесущие папарацци нас всё равно каким-то образом обнаружили, так что уже к вечеру новостные и фан-сайты пестрели нашими снимками. Ничего криминального, но Айзек всё равно был недоволен – он вечно трясся за мою безопасность. Пару раз в турах он порывался приставлять ко мне амбала-охранника, но я упиралась, как могла. Убегать от журналистов мне нравилось больше, чем наблюдать за тем, как человек-гора раскидывает их, словно кегли. Да и потом – без охранника шансов остаться незамеченной было куда больше.

После дня, наполненного весельем, и ночи, полной любви, Итан улетел обратно в Лондон – готовиться к очередным съёмкам. Времени на грусть у меня не осталось – тур официально начался.

Концерт в Ливерпуле прошёл прекрасно. Как и два других – в Йорке и Сандерленде. Всё было, как обычно – приезд, заселение, несколько интервью, автограф-сессия, фото для журналов, саунд-чек и, собственно, сам концерт. Мы проходили это тысячу раз, так что все действия были отлажены до автоматизма. Парни настраивали инструменты, я таскала по сцене стойку для микрофона. За что любила работу солиста – таскать тяжести мне не приходилось. Всё на них, всё на парнях. Красота.

Но в один день наш локомотив под названием «гастроли» решил, что больно гладко у нас всё проходит, поэтому не помешало бы ему сойти с рельс. Проснувшись утром в номере очередной гостиницы, я поняла, что мне жопа. Самая натуральная. Если проще – я заболела.

Мы были в Престоне, приехали с небольшим запасом, и я собиралась с чистой совестью прогулять все эти дни. Но организм решил иначе. Открыв глаза, я почувствовала себя так, словно меня сбил поезд – поломанной куклой. В носу свербело, хотя насморка не было, в голове вместо мозга была вата, но самое ужасное – дико болело горло. Так, что мне даже глотать было больно. И температура – я не меряла её, но чётко понимала, что она не попадает в категорию «36,6».

Очень хотелось умереть, желательно – безболезненно. Но я не могла себе этого позволить. Поэтому, кое-как нашарив телефон, набрала смс Айзеку. Айзек – мой рыцарь, он меня спасёт.

Парень вошёл в мой номер через пару минут, которые показались мне вечностью. Должно быть, открывшаяся ему картина была далёкой от приятной – маленькая девчонка со спутанными волосами, дрожащая под одеялом в позе эмбриона.

– Кайл?

Дэвис присел на край кровати и, коснувшись моего лба, нахмурился:

– Да ты горишь. А руки, наоборот, холодные.

– Только не говори никому, – шепнула я хрипло.

Мой тон брюнету явно не понравился. Его глаза потемнели, хотя казалось, что это просто невозможно. Проведя рукой по моему дрожащему плечу, он максимально спокойным тоном, который, я уверена, дался ему нелегко, сказал:

– Кайл. Быстро говори, что случилось, пока я не начал на тебя орать. Что болит?

– Горло, – пришлось мне признаться, – Мне кажется, я простыла.

Следующие пару минут Айзек шипел на меня разгневанной гадюкой. Он припоминал мне всё – и прогулки без шарфа (в плюс двадцать пять, ага, конечно), и съеденное мороженое. Ну, съела я его, и что дальше?! Мне было жарко! Теперь мне тоже было жарко. Но уже по другому поводу.

У Дэвиса на такой случай с собой всегда была аптечка, где он хранил все нужные микстурки и вонючие мази. И всё это, без малейших сожалений, было влито и вмазано в меня. Клянусь – в моём друге умер садист!

Обычно в таких случаях мне становилось легче уже к утру. Но не в тот раз. Даже к обеду я не почувствовала себя лучше. Чувствовала себя вялой тряпочкой, капризничала и хотела кого-нибудь убить. Горло будто дикие кошки драли, поэтому я старалась не говорить. Но вызывать врача я упорно отказывалась. Даже ребята-музыканты, которые заходили меня проведать, начинали нервничать.

Айзек бесился. Он почти не отходил от меня, отпаивая меня чаем с мёдом и причитал, как моя бабушка.

– Ну чего ты истеришь? – прошептал я, когда мне надоело наблюдать за его метаниями, – До концерта есть пара дней, вылечимся. В прошлый раз же помогло.

– В прошлый раз у тебя не было такой температуры! Это явно ангина! – всплеснул Дэвис руками.

– Это ларингит, – покачала я головой, – Все симптомы налицо. Мне больно глотать, голос пропал. Ларингит.

Айзек нахмурился. Я, поняв, о чём он думал, присела на кровати и еле слышным шёпотом пригрозила:

– Дэвис, только попробуй…

И, разумеется, уже через десять минут в моём номере был врач. А мой лучший друг, который начисто проигнорировал мои угрозы, сидел в кресле, наблюдая за тем, как меня осматривали. В комнате, помимо, нас троих, были также ребята из группы и продюсер, Кристиан, который присоединился к туру, как представитель лейбла. Мужик он был неплохой, но не когда дело касалось даже гипотетической угрозы шоу.

– Ларингит, – изрёк доктор, когда закончил мучать моё горло.

Я бросила в сторону Айзека выразительный взгляд, как бы говоря «ну, что, съел?». Друг меня проигнорировал, решив уделить своё внимание Кристиану, который, недовольно хмыкнув, повернулся ко мне:

– Через два дня ты должна быть здорова, понимаешь?

Ну, ещё бы. Нам нужно было посетить ещё десять городов. Отмена концертов грозила бешеной неустойкой, которую никто, разумеется, платить не хотел. Так что я кивнула. Но доктор покачал головой:

– Исключено. Она не поправится так быстро.

– Ну вы жедоктор, – резонно заметил Кристиан, – Ваша задача – поставить Кайл на ноги. Задача Кайл – отработать тур. Все знают, что должны делать. Так давайте делать.

– Крис, – начал было Айзек, но продюсер его перебил:

– Я могу дать тебе номер организаторов, Дэвис. Посмотришь, пойдут они нам навстречу или решат оставить без трусов за отмену концерта.

– Я буду в порядке, – шепнула я, чувствуя свою вину за всё произошедшее.

Поела, блин, мороженого!

*****

Айзек

Ни черта она не была в порядке! Доктор делал всё возможное – пичкал Кайл таблетками и микстурами, параллельно пытаясь внушить Крису и мне, что петь наша солистка не сможет и концерт нужно отменять. Но продюсер был непреклонен. Как и сама Янг. Она заговорила – к вечеру следующего дня её голос хрипел и, хоть распеться у неё так и не вышло, но она говорила.

В день концерта ситуация была ненамного лучше. Будь моя воля – я бы уже звонил и договаривался о переносе шоу на другой день. Но одна беда – все были против. Особенно сама Кайл.

– Ты не понимаешь, что не вывезешь? – спросил я у неё перед саундчеком, – Тебе говорить больно, как ты петь собираешься?

– Как ты и учил – перекину часть работы на зал, – ответила подруга, хмурясь, как воробушек.

– Кайл, если ты сорвёшь голос – нам придётся отменять тур. Я – твой менеджер, а не хрен с горы. Давай отменим пару концертов и просто пролечим тебя, как следует. Лучше пожертвовать парой городов, чем гробить, нахрен, всё!

Кайл, которая следила за тем, как звукари ковыряются в своих пультах, упрямо покачала головой. Как китайский болванчик, ей-богу! Неужели она не понимала, что нужно было лечить горло, а не тупо гасить симптомы?! Вот я правильно всегда её сравнивал с ребёнком. Двадцать четыре года барышне, а вела себя, как дитя неразумное.

– Я как-то играл с температурой под сорок, – подал голос гитарист Девид, который стоял неподалёку и настраивал гитару.

– Я тоже, – подхватил товарища барабанщик Кевин, – Это часть жизни артиста, Айзек, ты же знаешь. Публике плевать, болен ты или нет. Главное, чтобы шоу продолжалось.

Я бросил в их сторону недовольный взгляд, от которого они, как по команде, съежились, словно желая стать меньше ростом. С этими я никогда не церемонился – недаром же говорили, что мужики крепче и им всё нипочём. Меня волновала только Кайл. Которая выглядела, мягко говоря, неважно. Её пока не успели загримировать, так что я видел и синяки под глазами, и покрасневший нос, и бледную кожу. Но её светло-зелёные глаза продолжали сиять, и в них диким огнём горело одно – упрямство. А слова парней лишь подкинули дров в этот костёр. Да чтоб тебя!

– Что вы сравниваете? – накинулся я на музыкантов, – Дёргать пальцами по струнам и бить в барабаны можно и без голоса! Я посмотрю, как вы справитесь, если вам пальцы сломают!

Кевин вздрогнул и покачал головой. Весь его вид говорил о том, что он осуждает меня за такие крамольные мысли.

– Не дай бог, – буркнул его товарищ и мне показалось, что он собирался перекреститься.

– Айзек, – подала голос Кайл – хриплый, надо отметить, голос, – Хватит. Всё решено.

И я не выдержал. Спокойствие всегда было моим коньком, но не в ту минуту. Поэтому, фыркнув, я повернулся к подруге и отчеканил:

– Ну, раз так – разреши откланяться. А пока будешь проверять звук, заодно подумай, что будешь делать, когда станешь немой.

Янг вздрогнула и повернулась ко мне. В её взгляде явно читалась обида. Ну простите! Я всегда говорил обо всём прямо. Чтобы и в бровь попало, и мимо глаза не промахнуться, и вообще, чтобы по всему лицу размазалось! Ладно, почти всегда. Но это был именно тот случай.

Концерт она смогла дотянуть до конца. Чего Кайл это стоило – лучше не знать. Я с замиранием сердца стоял за кулисами и слушал, как она лажала на каждой песне. Часть текста перекидывалась на зал, который, собственно, всё и вытянул. Это было ужасно.

Рядом со мной стоял Кристиан и я видел, как с каждой нотой его лицо всё больше вытягивалось. Нет, нам точно придётся с ним серьёзно поговорить. Так больше не могло продолжаться. И даже если Кайл меня убьёт или вообще уволит – я сделаю по-своему.

В гримёрке Кайл возбужденно рассказывала, как несколько раз ей казалось, что всё – сейчас её старый кошмар станет реальностью. Голос осипший, словно она долгое время орала – не исключено, что даже на меня. Рядом суетится доктор, который подсовывает очередную микстуру.

Я, помня наш дневной разговор, молча сидел у окна и нервно докуривал уже третью сигарету. Их я доставал крайне редко – когда никакие другие средства уже не помогали успокоить нервы. В голове верталась сотня самых разных мыслей, одна мрачнее другой. Вспомнилось, что в прошлом туре у Кайл тоже были небольшие проблемы с голосом, но тогда на ноги её поставили даже без помощи медика. Хватило моего запаса лекарств.

Если тогда нам удалось – то и сейчас получится, верно? Впереди еще несколько концертов в рамках тура, потом небольшой перерыв, и Кайл восстановится. Вот только было одно «но». Весь мой оптимизм подпитывал меня до одного момента. Когда док, проходя мимо, негромко и будто обращаясь к самому себе, не обронил:

– Хана связкам.

После этих двух слов у меня будто что-то оборвалось внутри, и я совершенно чётко понял, в какой именно ситуации мы оказались. Кайл любила петь. Пение было для неё всем. Она жила этим, дышала, всё её существо тянулось к музыке. Отними это у неё – что с ней будет? Найдёт ли она в себе силы заниматься чем-то другим? Да и захочет ли?

Я понимал всё, прекрасно. Неустойка, подмоченная репутация, испорченные отношения с организаторами. Это был бизнес. Да, творческий, да, такой весь вроде бы эфемерный, но это был именно он. И в первую очередь всех волновали деньги, а уже потом чувства музыкантов.

Кайл говорила. Пока говорила. Пока связки были разогреты, разработаны. Но что будет завтра?

Хана связкам… Это же приговор для неё. Кайл жила сценой. Она, как вампир, питалась энергией зала. Она не могла без зрителей, без своих фанов. И при этом уже которое утро она не могла внятно произнести ни слова. К обеду Янг, хвала доктору, начинала что-то бормотать, и только к вечеру более-менее разговорилась. И при этом все требовали от меня, чтобы я заткнулся и выполнял свою работу?!

Но я был не просто менеджером Кайл. Я был её другом. Человеком, который волновался за неё. И я отчетливо понимал одно – ей нельзя было петь.

Глава четвёртая

Кайл

Завтракала я в одиночестве, вяло ковыряясь в миске с салатом. С Айзеком мы так и не разговаривали с нашей последней ссоры. Он задел меня, сильно. И он прекрасно об этом знал. Как можно было давить на самое больное? Знать, как я боюсь, и при этом продолжать наседать!

Я не была дурой. Да, нам надо было отменить хотя бы два-три концерта. Я чувствовала, что мои связки подводят меня. Но была одна маленькая деталь – я читала контракт. И видела, в какую сумму обойдётся нам мой больничный. Крис прямо сказал, что оплачивать простой нам всем придётся из своего кармана. Я не могла подставить ребят. Только не так.

Итан, как мог, поддерживал меня. Корил себя за то, что позволил мне в Ливерпуле увлечься мороженым. Я пыталась убедить его, что он тут не при чём и вообще – у меня своя голова на плечах. Да, чуть пустая, но какая есть. Не зря же у меня были светлые волосы. Должность блондинки нужно было отрабатывать.

Но, если откровенно – конечно, мне было не по себе. Я знала, что мне нужен был кто-то лучше дежурного врача, которого мы брали в тур. После тура я была намерена обратиться в лучшую клинику Англии и пройти полное обследование. Но не сейчас. Не тогда, когда в мою карьеру вложен годовой бюджет небольшого городка. Слишком много людей рассчитывало на меня. Я не могла их подвести. Всего пара недель – и всё. И хоть режьте меня. Господи, просто дай мне сил продержаться до конца тура!

Потихоньку собрались все ребята, и мы поехали в концертный зал. Айзек продолжал игнорировать меня и держался чуть в стороне. Я скучала по нему. Казалось бы – ведь он так близко. Но при этом бесконечно далеко. Но гордость не позволяла мне подойти первой. Он был неправ. И должен был это признать.

В концертном зале каждый из нас занимался своим делом – группа работала со звукарями, я пыталась распеться, а Айзек с Кристианом что-то решали. А когда всё подготовили – просто засели в гримёрке и разговаривали. Самый лучший способ настроиться перед концертом – провести немного времени со своей командой. Говорили о чём угодно, только не о шоу. Нам казалось это плохой приметой – обсуждать и гадать, как всё пройдёт в этот раз. Сколько народу придёт, не забарахлит ли техника, как много песен придётся переложить на зал. О выходе на «бис» мы уже и забыли – никто не хотел насиловать мои связки. Каждое лишнее слово именно на это и было похоже – на насилие. Парням пришлось взять очень много на себя – чтобы хоть как-то компенсировать ущербную солистку, они несколько раз за вечер исполняли свои соло и чуть ли не акробатические трюки выполняли на пару с инструментами. И при этом – ни единого слова в упрёк. У меня была лучшая команда. Самая лучшая в мире.

Позже ребята оставили меня в одиночестве – распеваться. Успеха особого это не принесло – по горлу как будто водили наждачкой. Кошмар. Хотя, если подумать, с таким голосом я могла бы исполнять рок-композиции. А что, не всё же попса, верно? Нужно было развиваться.

В дверь постучали.

– Можно, – ответила я, чуть поморщившись от неприятного чувства в горле.

В гримёрку вошёл Айзек. Сидя спиной к двери, я увидела его в зеркале. Он был, как всегда, серьёзен и собран. Против воли моё сердце сжалось. Ему тоже было непросто. Брюнет переживал за меня – возможно, даже сильнее, чем я сама. В этом был весь он – Айзек состоял из заботы и внимания. Клянусь, тот день, когда у него появится постоянная девушка, станет для меня трагедией. Потому что всё это он будет дарить уже не мне одной.

Сглотнув образовавшийся в горле комок, я спросила:

– Ты что-то хотел?

Да – мы всё ещё были в ссоре, и я не собиралась об этом забывать. Не так быстро и точно не после того, что он мне сказал. Возможно, это было глупо и по-детски, но такая вот я была девушка.

Подняв на меня глаза, Айзек сказал:

– Извиняться за свои слова я не буду. Друзья для того и нужны, чтобы говорить правду, какой бы неприятной она не была.

Я нахмурилась. Вот же упрямец.

– Ну и зачем ты тогда пришёл? – спросила с вызовом.

Дэвис, не моргнув и глазом, ответил:

– Чтобы быть рядом. Потому что это тоже относится к тем вещам, которые делают друзья. Остаются рядом, несмотря ни на что.

Я моргнула. Раз, другой, загоняя слёзы туда, где им было самое место – вне поля видимости. А после сорвалась с места – и впечаталась в почти каменную грудь парня, обхватывая его руками за пояс. Айзек покачнулся, но устоял. Обняв меня, он уткнулся подбородком в макушку и негромко пробормотал:

– Ну чего ты. Всё в порядке. Я рядом. И давай ты больше не будешь на меня дуться.

Как будто я могла! Пыталась. Не вышло. Но говорить я этого не стала. Вместо этого решила сделать то, что было наиболее безболезненным – помолчать.

Так мы и простояли пару минут, пока, отстранившись, Айзек не сказал, что нам пора и концерт вот-вот начнётся. С неохотой, но мне всё же пришлось разжать руки и отпустить друга. Далеко он правда не ушёл, держась рядом. Как и обещал.

Уже перед самыми кулисами Дэвис притормозил и, схватив меня за руку, заставил последовать его примеру. Я удивлённо обернулась. Что он задумал?

– Завтра в Честерфилд приедут два врача из Лондона, я договорился. Они тебя посмотрят, – шепнул мне Айзек, – И, если они скажут, что с горлом что-то серьёзное и тебе не надо выступать – мы отменим пару концертов, чтобы пролечить твоё горло.

Я растерялась и просто стояла, переваривая слова друга. Погодите, что? Он не шутил? По глазам парня я видела – нет, юмором тут и не пахло. Он действительно пошёл на это.

Возможно, если бы мы не помирились, я бы наорала на него за самодеятельность. Но я была настолько рада, что мы снова разговаривали, что решила – фиг с ним. Обследование – значит, обследование.

И всё же…

– Но Айзек, неустойка, – попыталась я было возразить, но друг жёстко меня осадил:

– Мне плевать. Это – твоё здоровье. А Кристиан может идти в задницу, вместе со всем лейблом.

– Как ты его уговорил? – предприняла я ещё одну попытку.

Дэвис мрачно усмехнулся, и я поняла, почему многие его опасались. В ту секунду он действительно напоминал демона, и я радовалась, что его негативные эмоции были направлены не на меня.

– Сказал ему, что неустойка от двух концертов будет в разы меньше, чем неустойка от отменённого тура. Математика – великая наука. Против цифр не попрёшь.

Мне хотелось задать ещё тысячу вопросов – например, какие ещё аргументы он использовал. Вряд ли дело ограничилось лишь столбиком цифр. Кристиан – да и другие люди в лейбле – дураками не были и сами умели считать. Неужели, сработал чисто человеческий фактор? Или Айзеку пришлось включать не только своё обаяние, но и прибегнуть к грубой силе?

В любом случае, ничего спросить я не успела. Парень мягко подтолкнул меня к сцене:

– Иди. Переживи сегодня – и уже завтра мы будем знать, что с тобой. Удачи.

Кивнув, я коротко обняла друга, шепнув:

– Ты – моя удача, – после чего поспешила на сцену, откуда уже доносились первые отголоски мелодии – так парни намекали, что мне пора было явить себя миру.

Пережить один только вечер…это будет несложно.

*****

Айзек

Я остался один, провожая Кайл взглядом. Прислонился затылком к стене, надеясь, что холодный камень сможет охладить и мою голову. Один вечер. Ей нужно было пережить всего пару часов. Завтра её нормально обследуют, и мы будем знать, что делать дальше.

Мне стоило идти за ней. Стоять на своём привычном месте за кулисами, но я не мог. Она своим хриплым голосом рвала мне душу, а мазохизма в моей жизни итак хватало. Лишнего хватать не хотелось.

– Дэвис?

Я обернулся. Рядом стоял Кристиан. Выглядел он весьма бодро, не то, что за час до этого, когда я орал на него, тыча в лицо контрактом и утверждая, что, если из-за него и лейбла Кайл онемеет – я затаскаю его по судам и оставлю без трусов. Думаете, как ещё я выбил обследование для девушки? Только так, грубой силой. Хорошо хоть, что обошлось без мордобоя.

– Чего тебе? – даже не пытался я быть вежливым.

Продюсер поморщился:

– Ладно тебе, давай мириться. Не в детском саду всё же. Взрослые люди.

– Странно это слышать от человека, который воспринимает мою подопечную, как лопатку, которая загребает для него самый лучший песочек, – парировал я.

Кристиан вздохнул:

– Айзек, не надо. Не делай из меня монстра. Я сам вижу, что Кайл тяжело. Не тупой. Но и ты должен понять, что я получаю приказы сверху. Будь моя воля – мы бы уже давно были в Лондоне.

Я промолчал, понимая, что он был прав. Крис, как и я, мало что решал. Точнее, решали то мы многое, но не самое главное. У нас обоих было начальство, которое считало, что Кайл должна угробить себя, но выполнить возложенные на неё обязательства. Ага, щас, держите карман шире. Не тогда, когда её защищаю я.

Расценив моё молчание, как принятие белого флага, Кристиан предложил:

– Пойдём в кафе. Я толком не обедал, жрать хочу капец как.

Чуть подумав, я кивнул. Идея была неплохой. Может, хоть отвлекусь от своих переживаний. Стоя за кулисами, я всё равно никак не повлияю на связки Кайл. Я вообще ничего не мог сделать. И это бесило. Возможно, чашка кофе и собеседник в лице продюсера смогут заставить меня хоть на минуту забыть о собственной беспомощности и никчёмности.

В кафе Кристиан снова завёл свою шарманку на тему того, как ему жаль. Я кивал, не особо вслушиваясь – каждый раз, когда звучали эти оправдания, мне хотелось ударить кому-нибудь. Желательно, по лицу, желательно, так, чтобы пришлось после обращаться к врачу. Но нельзя. Нам одной такой, от которой медик не отходил, хватало.

Правда была в том, что Крис пытался отменить концерт. Но ему не разрешили. Кто? Руководство лейбла. Потому что один раз концерт в этом городе уже переносили. Второй раз это разрешили сделать только за счёт Кристиана. И как бы он не относился к Кайл, но делать этого, понятное дело, не стал. Мне всё это было известно, поэтому злиться вроде как было глупо.

– Ты так заботишься о ней, – голос продюсера заставил меня вынырнуть из омута мыслей и бросить в его сторону удивлённый взгляд, – О Кайл, – добавил он, – Видимо, она тебе очень дорога.

– Мы дружим с самого детства, – пожал я плечами, – Ты ведь это знаешь.

– Конечно, – кивнул Крис, – Дружба – это прекрасная вещь. Но только в ней ли дело? – протянул он с усмешкой.

Я нахмурился:

– К чему ты клонишь?

– Не знаю, – хмыкнул он, делая глоток кофе, – Ты мне скажи. Мерещатся ли мне все те взгляды, которые ты бросаешь в её сторону украдкой?

– Крис, она встречается с моим младшим братом, – напомнил я продюсеру.

При этом против воли моя шея начала покрываться пятнами. Я чувствовал это – шея будто горела огнём. Чёртова реакция на смущение! Ещё и сердце грохотало в груди так, будто меня спалили за чем-то противозаконным. Ограбление банка там, или убийство людей.

– Да, конечно, я это помню, – усмехнулся этот старый сплетник, – Вот только… где он? Где твой брат, когда его любимой девушке так непросто?

– Работает, – коротко отозвался я.

Итан действительно много работал. Что бы я там не думал о его ремесле – а по сути, серьёзным я его назвать ну никак не мог – он посвящал ему действительно много времени. В защиту брата отмечу, что он рвался приехать, но я попросил его не делать этого. Он всё равно не смог бы ничего сделать – сидел бы, как я, и наблюдал за происходящим со стороны. Кайл хватало и одного Дэвиса, бесящегося от осознания собственного бессилия. Второго такого её психика бы не вынесла.

Хотя, после его предложения я Итана даже зауважал. Мне всегда казалось, что в отношениях он больше беспокоился за свой комфорт. Но тут он был готов задвинуть свои планы и мчаться в другой город, чтобы быть рядом с Кайл. Это было достойно похвалы.

– Работает, как же. А вот ты – здесь, – не унимался Крис.

– Да, ведь я – менеджер Кайл. Слушай, на что ты намекнуть всё пытаешься? Что я сплю с девушкой брата или что? – не выдержал я.

Продюсер покачал головой и даже чуть отодвинулся от меня. Будто опасался, что я всё же ему врежу. Правильно, бойся. Целее будешь.

– Нет, не думаю, что ты способен на такое скотство. Да и Кайл явно не из тех, кто изменяет. Но я ведь не слепой. И кое-что вижу. Не думай, я не пытаюсь поссорить тебя с братом, – поспешно добавил Кристиан.

«Именно этим ты и занимаешься, собака сутулая», – подумал я мрачно. А сам с досадой отметил, что если Крис что-то заподозрил, то мне явно стоило быть осторожнее. Ладно он, хрен с ним, с лейблом, но, если эти сплетни дойдут до Итана – беды не миновать. Уж сколько усилий я приложил, чтобы убедить братца, что у меня нет видов на его девушку. Столько, что даже сам почти в это поверил. Кайл о наших баталиях с Итаном не знала, и не должна была знать. В её глазах любимый человек должен был оставаться понимающим и идеальным. Ей и без того хватало переживаний.

Но слова Криса заставили меня задуматься. Я действительно заботился о Кайл. Так было всегда, с тех пор как я впервые увидел её. Ей было четыре года, мне – семь. Она каталась на самокате и навернулась прямо перед нашим с Итаном домом. Я же как раз пытался убедить брата, что есть грязь – не самая лучшая идея. Но, увидев белокурую девчушку, которая заливалась слезами на дорожке перед забором, бросил всё и поспешил к ней.

Оказалось, что Янги шли именно к нам в гости – наши предки уже давно были знакомы, но дела не давали встретиться. Кайл же, которая всегда была неугомонной, вырвалась вперёд и, сбежав от родительского контроля, тут же, что называется, села в лужу. Когда мистер и миссис Янг добежали до дочери, та уже почти не плакала, а лишь наблюдала за тем, как я дую на её коленку. Уже тогда меня поразили её глаза – огромные, в пол лица, светло-зелёные блюдца. Чуть красные из-за недавно пролитых слёз, но всё равно красивые.

Она всегда была моей ответственностью. Как и Итан. Родители так и сказали – мол, я старший, а значит, должен за них отвечать. Я никогда не возражал, но почему-то всегда больше выделял именно её. Итан – пацан, ему положено ходить с синяками и разбитыми коленками. Но не Кайл. Не этот белокурый ангел.

В какой момент я влюбился, спросите вы? Понятия не имею. Это просто случилось. Возможно, в тот самый момент, когда я решил, что дуть на её коленки – гораздо лучшее средство, чем пластырь. Я настолько привык к этому чувству, что наполняло меня всякий раз, стоило её увидеть, что оно стало просто частью меня. Сама Кайл при этом никогда даже не смотрела в мою сторону, считая другом, старшим братом – кем угодно, но точно не парнем. А я не настаивал. Потом она начала встречаться с Итаном, и я просто… а ничего не изменилось. Я также заботился о ней и оберегал. Как подругу.

Звонок телефона Криса прервал поток моих мыслей. Тот молча выслушал своего собеседника и резко побледнел. Я никогда не видел, чтобы краски покидали лицо человека настолько быстро.

– Что случилось? – оборвалось у меня всё внутри.

Кристиан судорожно рыскал по карманам в поисках бумажника. Бросив на стол пару купюр, он вскочил на ноги и отрывисто бросил:

– У Кайл голос пропал. Прямо посреди песни.

Глава пятая

Айзек

Внутри меня словно взорвалась огромная бомба. Настолько сильным оказался удар, что аж ребра заломило и челюсть свело.

– В смысле пропал?

Кажется, Крис впервые видел меня растерянным. Наверняка он бы воспользовался ситуацией и как-то это прокомментировал, если бы его не потряхивало также, как и меня

– В смысле совсем пропал, – раздражённо пояснил он, – Она нема, как рыба.

Не тратя больше слов на объяснения, он поспешил в сторону кулис, откуда мы пришли сюда буквально час назад. Час. Чёртов час! Как за такой короткий срок всё изменилось от просто «хреново» до «катастрофы»?!

На ватных ногах я поспешил за Кристианом. Как он ориентировался в длинных, темных коридорах – загадка. Продюсер шёл очень быстро, параллельно что-то ища в телефоне. Я не отставал. Более того – у меня было дикое желание оттолкнуть его и перейти на бег. Но я всё же старался сохранять самообладание, по крупицам собирая его остатки.

– Где вы? – рявкнул Крис в трубку.

Резко завернул в очередной коридор, убирая аппарат в джинсы. Тут же достал его обратно, нервно набрал чей-то номер.

– Томас, срочно, лучших врачей! – рявкнул он.

Судя по имени, он говорил с главой лейбла. Тем самым, который настаивал на том, что переносить концерты нельзя. Сука. Будь он рядом – я бы разбил его голову о ближайшую стену.

– Я сейчас отправлю её в Лондон. Пусть что хотят делают… Да… Голос! Совсем! Врач сказал, что связкам хана. Я с тобой разговаривал на эту тему! – бесился Крис, – Я тебя просил! Я вас всех просил и предупреждал! Врач из меня чуть ли всю душу не вынул, причитая, что это не ларингит, а что-то серьёзное!

Что ответил Том, я не слышал. Да и уже неважно это было. Что оправдываться, нужно было думать, что делать дальше. Достал свой телефон – ни пропущенных, ни сообщений. Хотя, чего я ждал? Что Кайл тут же напишет мне? Мне, который итак должен был стоять за кулисами и быть свидетелем всего произошедшего.

– Хорошо. Этих в Честерфилд, а Кайл в Лондон. Договорились. Билет закажите на ближайший рейс. Врачей подгони самых лучших! Самых, мать его, лучших! Всё очень быстро! Срочно. Всё, отбой.

В ту же секунду, как Кристиан закончил разговор, мы дошли до гримёрки. Кайл сидела на стуле в центре комнаты, перед ней маячил доктор. Лицо мертвенно-бледное, но в глазах – ни слезинки. Янг – настоящий боец, держалась из последних сил.

Парни из группы притаились на диване в углу. Заметив меня, Кайл демонстративно отвернулась, поджав губы. Обиделась. Причём – сильно. За то, что не был рядом, хоть и обещал. Вот я осёл.

– Так, Кайл, вы с доктором летит в Лондон ближайшим рейсом, – сразу начал Крис, включая свой деловой тон, – Я уже договорился. Лучшие врачи будут к твоим услугам. Билетами сейчас занимаются. Все остальные – в отель и спать. Завтра летите в Честерфилд.

– Но зачем? – подал голос Кевин.

Тут уже я включился в разговор, сразу понимая, о чём именно удалось договориться с Томом.

– Мы не будем отменять тур, пока не узнаем окончательный вердикт, – пояснил, переводя взгляд с одного парня на другого, – И, если всё же гастроли накроются – придётся об этом официально заявить.

– Нам самим? Без Кайл? – побледнел Дэвид.

– Вы большие мальчики, справитесь, – отрезал я.

Под моим взглядом они ещё больше съежились, словно мечтая врасти в диван. Я же повернулся к доктору и негромко спросил:

– Она будет нормально говорить?

– Будет, куда денется, – попытался улыбнуться медик, – И не только говорить, но и петь. Верно, Кайл?

Та даже бровью не повела, продолжая глядеть прямо перед собой. Ко мне подошёл Кевин. Как самый бесстрашный, он решил поведать мне, что конкретно произошло.

– Она с самого начала уже не тянула. Почти все песни пел зал, – тихо рассказал барабанщик, – А на «Ты поверил» просто затихла. Ещё попыталась что-то выдавить, а потом всё…

Я смотрела Кайл, которая слушала это всё без единой эмоции на красивом лице. Каких усилий ей стоило сдерживаться в тот момент? Я не знал. И что сказать – тоже не знал.

Дальше всё произошло как-то сумбурно. Мы быстро загрузились в машины, доехали до отеля. Всё – в суете, с криками, почти истериками. Только Кайл продолжала молчать. Уже у самого входа в отель, где, как ни странно, не было никого из фанатов, я остановил девушку и развернул к себе. Та бросила на меня острый, как скальпель, взгляд, приподняв одну бровь.

– Прости, – негромко сказал я, – Знаю – мне следовало быть там, за кулисами. Но я…

Слова застряли у меня в горле, и я умолк, не зная, что ещё добавить. Просто стоял, как болван, и смотрел на Кайл. Неожиданно её взгляд смягчился, и она печально улыбнулась. Простила.

– Всё в порядке, – голос сиплый и тихий, – Ты бы не смог ничего сделать в любом случае. И потом – ты меня предупреждал. Это я, дура, не послушалась.

– Не говори так, – тут же вскинулся я, – Всё будет хорошо. Никто не умер. А связки починим!

На это подруга ничего не ответила. Вместо этого она молча взяла меня за руку, и мы вошли в холл, где нас уже ждали остальные. Крис раздавал указания направо и налево, остальные его слушали и кивали, как китайские болванчики

– Айзек, останешься с группой, – повернулся он ко мне.

Что?!

– Исключено, – тут же ответил я, – Я – менеджер Кайл, а не группы.

– Вот именно. Ты – её менеджер. Её официальный представитель. Если что-то пойдёт не так и Кайл не вернётся завтра – тебе придётся отдуваться перед публикой.

Я снова хотел начать спорить и уже открыл было рот, но мою руку чуть сжала маленькая ладошка. Повернув голову, я столкнулся с зелёными глазами Кайл. Она молча смотрела на меня, но я без слов понимал, что она хотела сказать.

«Не надо», – читал я в её взгляде.

«Нет, я поеду с тобой!», – упрямо подумал я, не отводя глаз.

Янг покачала головой.

«Ты здесь нужнее. Будь с группой».

Вздохнув, я подчинился, кивая.

– Помогу тебе собрать вещи, – пробормотал, утягивая девушку в сторону её номера.

В комнате я действительно пытался помочь. Даже бросил пару тряпок в чемодан, даже не понимая, что именно положил. А после застыл посреди комнаты, растерянно глядя перед собой.

Кайл подошла ко мне и молча обняла, пытаясь поддержать. Глупая. Это ведь я должен был её поддерживать, подбадривать, делать всё, чтобы она не волновалась. Но я облажался. Снова.

– Я полечу с тобой, – снова заявил, обнимая подругу и прижимая к себе.

– Нельзя, – шепнула она хрипло, – Ты нужен здесь. Парням нужна поддержка.

– Это ТЕБЕ нужна поддержка! – воскликнул я, чуть отодвигая от себя Кайл и заглядывая в её глаза.

Она покачала головой и хриплым шёпотом ответила:

– Я буду в порядке. Но парни…они привыкли держаться в тени. А теперь весь удар придётся на них. Ты им нужен. Теперь тебе придётся быть моим голосом.

Она вздрогнула и по её щекам всё же побежали слёзы. Дурочка, пыталась храбриться, сделать вид, что не страшно. Но она боялась, очень. И я боялся. До безумия.

– Не надо. Пожалуйста, не реви, – пробормотал я, вытирая ей слёзы.

– Прошу тебя, ради меня. Останься. Ты сильный, ты справишься со всем этим. Ребята не смогут без тебя.

Вспомнив, как перекосился Девид, едва представил, что ему придётся оказаться на публике без Кайл, я понял, что она была абсолютно права. Вздохнув, кивнул, снова притягивая её к себе.

– Хорошо. Я останусь.

Можно подумать, у меня был выбор. Не тогда, когда она просила.

– Я позвоню Итану. Он тебя встретит, – сказал я.

В эту минуту я почти ненавидел брата за то, что он будет с ней рядом, а я – нет. Но Кайл нельзя было оставаться одной. Не в такой момент. Ей был нужен рядом любимый человек. И это был Итан, а не я.

– Спасибо, – шепнула Кайл, – Ты лучший.

Она быстро собралась, обняла меня и вместе с доктором уехала. Провожать запретила – сказала, что иначе не сможет улететь без меня. Да я и сам понимал, что долгие прощания – не лучший выход. От них становилось только больнее. Особенно когда я отчетливо понимал, что не хотел оставаться с парнями. Я хотел лететь с ней.

*****

Кайл

Это официально был худший день в моей жизни. Я стояла перед толпой людей, который скандировали мой имя – и не могла выдавить из себя ни звука. Красная, потная, готовая сгореть от стыда и провалиться под сцену от унижения. Желательно сразу в Ад – там меня Стана встретил бы как родную.

Да, это оказался не ларингит, но что было с моим голосом – я так и не знала. Врач тоже ничего не смог сразу определить. Сказал лишь, что горло чуть распухшее и красное, как задница у макаки. Классное сравнение, ничего не скажешь!

Весь полёт я благополучно проспала. Думала, что не смогу и глаз сомкнуть, но усталость и напряжение дали о себе знать. Стоило самолёту оторвать от земли – меня словно по голове ударили и вырубили. Проснулась я только тогда, когда мы приземлились и док потормошил меня за плечо.

Айзек сдержал обещание – в аэропорту меня ждал Итан. Он был бледен и явно волновался. Не так сильно, как я, ведь не его карьера была под угрозой срыва, но всё же. Стоило мне приблизиться, как он рывком притянул меня к себе, словно желая уберечь от всего мира.

– Малышка моя, – пробормотал он куда-то в мои волосы, – Ну как же ты так.

Как-как, каком кверху, хотелось мне проворчать, но я сдержалась. Понимала, что он, как и другие, просто волновался за меня и не знал, что именно сказать. Мне было достаточно того, что он просто оказался рядом.

– Всё хорошо, – хрипло пробормотала я.

Собственный голос пугал меня. Как и то, что каждое слово давалось не просто с трудом – оно отзывалось болью. Словно в горло воткнули сотни иголок. Со стороны могло показаться, что я просто несколько часов орала без остановки. И нужно было просто пару дней отдохнуть. Если бы всё было так просто…

– Поехали домой, – сказал Итан, всё ещё не выпуская меня из объятий.

– Кайл, не забудь, завтра утром нас ждут в клинике, – напомнил доктор.

– Я привезу её, – ответил за меня Итан, – Простите, док, на вас объятий у меня не осталось, – добавил он, пожимая врачу руку.

Тот едва заметно усмехнулся:

– Переживу. До завтра.

Итан отвёз меня к себе домой. Точнее, в квартиру Айзека, куда старший брат уже давно перевёз младшего. Парень понимал, что мне меньше всего хотелось оставаться одной. Поэтому, он даже не стал спрашивать, не соскучилась ли я по своей кровати. Мне вообще было плевать, где именно ночевать. Я скучала не по стенам, а по своему голосу.

Дома, приняв душ и переодевшись, я устроилась на широкой кровати и тут же притянула к себе ноутбук. Пока Итан на кухне заваривал мне чай, я пыталась найти хоть какую-то информацию о концерте. Желательно – видео. Да – я хотела посмотреть на свой позор со стороны. Зачем? Не спрашивайте.

У меня в компьютере было несколько закладок с сайтами, которые выкладывали информацию обо мне и группе. Помимо официального интернет-ресурса, конечно же. Айзек каждый раз ворчал и пытался запретить мне сидеть на этих форумах, считая, что там ничего хорошего не пишут, но я всё равно периодически изучала инфу, которую публиковали.

Новость о пропаже голоса и отмене концерта разлетелась по сети за считанные минуты, но вот видео никто выкладывать не смешил. Неужели не снимали? Никогда в это не поверю. Удаляли по требованию лейбла? Тоже чушь – хотя бы одна запись должна была «утечь». Но нет, было глухо, как в танке. Мне оставалось только нетерпеливо щелкать по клавишам, сдерживая рвущуюся наружу истерику.

– Что пишут? – спросил Итан, ставя на тумбочку кружку и присаживаясь рядом.

– Что у меня пропал голос, очевидно, – хрипло отозвалась я, – Поклонники во всём обвиняют продюсера и Айзека.

– Ну, конечно, а кого же ещё, – хмыкнул любимый, – Главное, что не тебя.

– Ну, по мне тоже проехались, но так, вскользь. Пишут, что я ещё вчера была никакая и что мне нужно больше отдыхать и беречь себя. Видео нет…

– Зачем тебе? – нахмурился Итан.

– Считай это скрытой формой мазохизма. Хочу это увидеть.

– Тебе не хватило того, что ты почувствовала в ту секунду, когда не смогла выдавить и слова? Прекрати это. Дай сюда.

С этими словами шатен отобрал у меня ноутбук. Захлопнув крышку, он пристроил его на тумбочке, а сам занял вторую половину кровати, притягивая меня к себе.

– Всё, отдыхай. Завтра будет новый день. Вот увидишь – врачи скажут, что это всё ерунда и ты уже к концу недели снова вернёшься к группе.

– Мне бы твой оптимизм, – пробормотала я.

В голове мелькнула мысль – как там Айзек? Он же остался с парнями, разгребать мои проблемы. Как всегда. Господи, сколько ещё несчастий я ему принесу? В какой момент он пожалеет, что стал моим менеджером?

– Я волнуюсь за Айзека, – призналась в тишине спальни.

Итан хмыкнул:

– Знаешь, любой другой на моём месте напрягся бы от того, что его девушка, находясь с ним в постели, вспоминает другого парня. Тебе повезло, что я достаточно уверен в себе, чтобы не ревновать. Тем более – к родному брату.

– Да, Отелло из тебя точно бы не вышел, – хихикнула я и закашлялась.

– Ну всё, не разговаривай лишний раз. Пей чай – и давай отдыхать. А обо всём остальном будем думать завтра.

Но на следующий день ничего не прояснилось. Врачи, осмотрев меня чуть ли не под микроскопом, поставили мне острое воспаление связок. Сказали, что пока его не снимут, никакой конкретики не будет. Назначили антибиотики. Когда покраснение и опухоль спадёт – будет нормально обследование.

Но одно мне все доктора заявили категорично и в один голос – никакого пения. И вообще – нагрузку на голос нужно снизить максимально. Иначе я могла полностью его лишиться. А это значило одно – я не прилечу к ребятам. Тур придётся отменять.

Глава шестая

Айзек

За годы работы с Кайл и группой дорога настолько прочно вошла в мою жизнь, что в какой-то момент я перестал её замечать. Всё делалось на автомате – приехать в аэропорт, зарегистрироваться, посидеть в ВИП-зале, за десять минут до вылета пройти на посадку и попытаться пережить полёт. Спать в самолёте я так и не научился – просто не мог это делать сидя. Но вот ночёвки в турбасе, под негромки матюки водителя и храп музыкантов давно перестали напрягать и нервировать. Человек имел свойство привыкать ко всему, была бы необходимость.

Но к такой ситуации я оказался не готов. Все с самого утра ходили мрачные, особенно – Кристиан. Продюсер чувствовал свою вину за то, что не смог настоять на своём и довёл свою солистку до такого состояния. Он не говорил этого, но я прекрасно знал, что так и было. Откуда? Всё просто – я чувствовал тоже самое.

Кайл написала утром, когда уже побывала у врача. Я проглотил комок обиды от того, что она не вышла на связь сразу, как прилетела. Не маленький мальчик, в конце концов. Тем более – с ней был Итан. Ему можно доверять, с ним Кайл в надёжных руках. Я так часто повторял это, что сам почти верил в свои слова. Почти.

Зачем Крис собирал народ в концертном зале, а мы туда поехали – не понял никто. Кайл прямо заявила, что врачи запретили ей петь, пугая полной потерей голоса. Её горло было сильно воспалено и по-хорошему она должна была всё время молчать, а не мучать связки болтовнёй. Если подумать, Янг была идеалом девушки – той, которая вообще не открывает рот. Я бы даже посмеялся над этим всем, если бы ситуация не была такой пугающей.

Кайл всё равно рвалась прилететь, чтобы лично извиниться перед фанатами. Пришлось на неё рявкнуть, чтобы сидела дома и пила все те лекарства, что ей прописали. Мы тут сами.

Я думал, что это будет просто пресс-конференция, на которой я сообщу новости от лица Кайл. Мы извинимся перед всеми, предложим вернуть билеты или дождаться новостей, а после помчим в аэропорт. Но нет – нам пришлось ещё подниматься на сцену, где все, заикаясь и краснея, извинились за неудобства. Цирк, ей-богу!

Кайл была права – парни, которые привыкли всегда быть в тени, растерялись. Их всегда устраивало положение дел, при котором они занимались любимым делом, а лицом светила одна хрупкая блондинка. Теперь же им пришлось выйти из тени. Как и мне. Но я-то ладно – было время, когда мы с Кайл «звездили» на пару, а такие навыки просто так не исчезают.

Всё это напоминало какой-то не очень хороший сон. Такой, когда очень хочется проснуться, но не выходит. И ты щиплешь себя за руку, даже бьёшь по морде, но всё бесполезно. Потому что в этом сне ты и живёшь.

Когда всё закончилось, желаний было два – напиться и как можно скорее улететь. Преобладало второе – я хотел к Кайл. Даже не так – всё моё существо рвалось к белокурой девушке, которая сидела в Лондоне одна. Ладно, не одна, не стоило списывать со счетов Итана. Но я знал, что мой братец никогда не бросит все свои дела, чтобы сидеть и держать свою девушку за руку. Он не будет находиться возле Кайл круглые сутки – у него была своя работа, которую он любил. Может, даже больше, чем свою девушку. Обидно, но факт. И сама Кайл об этом, возможно, и не подозревала. Увы, её любовь была слепа.

Нет, Итану, как бы я не любил брата, доверять полностью не стоило. Кайл была моей головной болью. Моей ответственностью. Я сам выбрал такую жизнь, и никогда не жалел об этом.

– Крис, – по пути в гостиницу позвал я продюсера, что сидел со мной в машине, – Могу я улететь уже сегодня? Теперь парни справятся и без меня.

Мужчина хмыкнул, но вроде как беззлобно:

– Что, рвёшься к своей подопечной? Думаешь, её парень плохо за ней присматривает?

Удивительно, как он умудрялся читать мои мысли. В любом случае, его правоту я признавать не собирался. Поэтому, отвечать не стал, лишь стиснул зубы и бросил в его сторону взгляд, в котором ясно читалось предупреждение. Не надо. Это опасная территория.

Но Крис был не настроен воевать. Смерив меня таким же внимательным взглядом, он пожал плечами:

– В принципе, переговорим с организаторами – я тебя не держу. Возможно, ты прав – сейчас тебе лучше быть с нашей звёздочкой.

«Пока она ещё светит», – подумал я. Разумеется, я рассчитывал, что всё разрешится наилучшим образом. Но если рассматривать все варианты, то выходило всё не так уж и радужно. При неблагоприятном развитии событий будет ли лейбл держаться за Кайл? Разумеется, нет. Это шоу-бизнес, в нём не было места благотворительности. Без голоса девушка из успешной певицы станет никем, и от неё избавятся. Я это понимал. А Крис видел, что я это понимал. Пока мы друг другу улыбались, но чуть что – и мы, как две акулы, почуявшие кровь, порвём друг друга на части.

Тем не менее, пока в воздухе витал мир. Не в моих интересах было это менять.

– Я закажу билеты на вечер, – ответил я Кристиану, – Нет смысла затягивать.

Тот кивнул:

– Согласен. И, Айзек, – когда я вопросительно приподнял бровь, Кристиан мягко попросил, – Позаботься о ней. Кайл сейчас наверняка места себе не находит от волнения и страха за своё будущее.

Я сглотнул образовавшийся в горле комок. Ладно, возможно, он не такой уж и мудак. Его беспокойство казалось мне искренним. За столько лет он тоже привязался к Кайл. Она была не просто отличным музыкантом – человечек из неё тоже вышел светлый. Добрый и чистый. К таким сложно оставаться равнодушным, даже если казалось, что собственное сердце уже давно превратилось в камень.

– Обязательно, – хрипло ответил я.

На мою удачу, мы как раз подъехали к отелю, и я выскочил из машины, обрывая диалог. А когда Крис ко мне присоединился, то тактично сделал вид, что ничего не заметил.

Музыканты разбрелись по своим делам, а мы с Крисом отправились на встречу с организаторами. Это было утомительно. Мы долго обсуждали условия, бодались за каждый цент и час. Я наблюдал за тем, как Кристиан ловко убеждал оргов, что нужно сделать так, как хотели мы, а не они. Моя же задача заключалась в том, чтобы выторговать для Кайл и группы удобный день. Мы оба так ловко играли условиями контракта, переворачивая каждый пункт с ног на голову, что даже приглашённый юрист разводил руками и говорил, что фактически нам нечего предъявить.

В итоге организаторы, скрипя зубами, признали нашу правоту. Неустойка и разрыв отношений нам не грозили. Так что в номер я ввалился уставший, мокрый, дёрганный, но, как ни странно, довольный. Мы не попали на деньги, а это было важно, если вспомнить, о каких суммах шла речь.

Через час я уже заказал билет на самолёт до Лондона, ещё через полтора – сидел на борту. Всё решалось быстро, когда в ход шли связи и деньги. Уже перед вылетом я написал Кайл короткое сообщение, в котором просто указал время прибытия. Не думаю, что она будет меня встречать, но они с Итаном хотя бы будут понимать, к какому времени моя квартира должна быть очищена от возможных участников гипотетической оргии. А что – кто знает, чем они там занимались. Сюрпризов больше не хотелось.

В аэропорту меня, как я и ожидал, никто не встретил. Итан написал, что уехал на очередные съёмки, Кайл же осталась у нас. Как я и говорил – работа на первом месте.

Добравшись до дома, поднялся в квартиру. Тишина. Как будто дома никого. Братец точно меня не обманул? Может, Кайл уехала к себе? Потому что, когда в квартире находилась она – о тишине можно было забыть. Музыка лилась изо всех колонок, нередко при этом что-то орал телевизор. Подруга ненавидела тишину, она действовала на неё угнетающе. Возможно, привыкнув всегда находиться в окружении людей, она таким образом заполняла пространство, возвращаясь с гастролей.

Нет, Итан не обманул. Кайл я нашёл – удивительно – в своей комнате. Накрывшись пушистым пледом, она спала, свернувшись в клубочек. Как котёнок, ей богу. Рядом на тумбочке были свалены какие-то лекарства. Я не понял, она что, решила переехать в мою спальню? Не то, чтобы я сильно возражал, но всё же – чтопроисходит?

Будить девушку не хотелось. Врачи сказали ей отдыхать, а кто я был такой, чтобы идти против их заветов? А сидеть на кровати и, как маньяк, наблюдать за спящей подругой – ну, об этом медики ничего не говорили. И потом – это была, в конце концов, моя комната. Она сама ко мне пришла.

Против воли моя рука потянулась к её волосам, живописно рассыпанным по подушке. Они всегда напоминали мне жидкое золото, которое постоянно хотелось пропустить сквозь пальцы. Раз уж так сложились обстоятельства – почему я должен был себе отказывать, верно?

На ощупь они были, как шёлк. Неудивительно – ванная Кайл была забита разными средствами для волос, масками, бальзамами, сыворотками и прочим. Кажется, на гастроли она брала с собой отдельный чемоданчик, куда складывала только уходовые средства. Женщины…странные создания.

Пока я, как в популярных фильмах ужасов, сидел на постели и в полумраке, освещаемый только узкой полоской света, что долетала из коридора, перебирал волосы любимой подруги, моя без пяти минут жертва зашевелилась. Приоткрыв один глаз, она улыбнулась:

– Привет.

Голос тихий, хриплый. Сердце уже привычно сжалось, когда я также негромко спросил:

– Я тебя разбудил?

– Всё в порядке. Продолжай.

Кайл снова закрыла глаза, я же, поскольку моё присутствие было уже раскрыто, сел чуть поудобнее, занимая вторую половину кровати. Странное это чувство, когда в своей же комнате чувствуешь себя гостем.

– Почему не написал, что прилетаешь? – шёпотом спросила подруга.

Я удивлённо приподнял бровь, хотя девушка не могла это видеть. Внезапный наезд.

– Я написал, – хмыкнув, отозвался, – И тебе, и братцу. Ещё в обед.

– Да? А сейчас сколько времени?

– Да уж почти полночь.

– Чёрт, – выругалась Кайл, – Выходит, я весь день проспала. Прости. Из-за этих лекарств я как сонная муха. Так бы я тебя обязательно встретила.

– Всё нормально, – успокоил я девушку, чуть улыбаясь.

Почему-то на душе стало чуть легче. Я и не думал, что меня хоть как-то задел пустой аэропорт. В конце концов, я сам был против того, чтобы Кайл приезжала. И всё же – видимо, какую-то часть меня это расстроило.

Вздохнув, девушка шевельнулась. Я убрал руку, решив, что ей надоели мои манипуляции, но снова ошибся. Чуть повернувшись, она нагло улеглась на мои колени, а после, нашарив мою ладонь, вернула её на свою макушку.

– Гладь, – почти приказала она, но при этом я слышал, что Янг улыбалась.

Разве мог я отказать, тем более, если сам был против того, чтобы прекращать это? Касаясь кожи головы, при этом, не забывая про лёгкий массаж, от которого она была готова замурлыкать, всё же поинтересовался:

– А ты мне объяснишь, почему я обнаружил тебя в своей постели?

Чуть подумав, Кайл призналась:

– Не знаю. Я бродила весь день по дому, как привидение. Разве что цепями не гремела. А потом вот как-то прилегла – и вырубилась.

– Оставив под боком груду таблеток, – подсказал я, – Тебе, кстати, их пить не пора?

Девушка фыркнула и покачала головой:

– Давай хотя бы через пять минуточек. Они просто убойные – у меня от них слабость, сонливость, головная боль и сыпь. Если к утру я распухну – не вздумай это снимать.

– Что ты, – хмыкнул я в ответ, – Не просто сниму. Я ещё это выложу в сеть. Причём, солью только один снимок, а остальные буду продавать. Заработаю на тебе целое состояние.

– Я догадывалась, что в роду Дэвисов были евреи, – проворчала подруга, – Вам вечно лишь бы бабла срубить.

– Кстати, о Дэвисах. Где мой братец? Он писал про съёмки, но не ночью же.

– У него после фотосессии какая-то вечеринка. Не знаю, не вникала. Ты же знаешь Итана, он вечно в списке приглашённых на какие-то мероприятия.

В голосе Кайл не было ни грусти, ни зависти. Оно и понятно – она и сама была желанной гостьей на каждом таком празднике жизни. Другой вопрос, что ходить на вечеринки она была не то, чтобы не любитель, но, скажем так – не фанат. Янг практически не пила, а общение с другими «словившими звезду» зачастую утомляло. Но она стабильно появлялась на минимум трети вечеринок, куда её звали – ради СМИ и, конечно же, Итана.

Её заявление заставило меня нахмуриться.

– То есть пока ты тут сидишь взаперти, глотая лекарства, твой парень развлекается на вечеринке? – уточнил я вроде бы спокойно.

Но Кайл не повелась. Верно истолковав мой тон, она приподнялась на локтях и, повернувшись, покачала головой:

– Не начинай. Там будут какие-то шишки из мира моды, с которыми Итан надеется подписать контракт. Он не должен забывать о карьере. И потом – со мной не надо нянчиться. Я не беспомощная.

– Вот как? – приподнял я бровь, убирая руки и закладывая их за голову, – Может, мне тогда пойти? А, хотя, постой – это же моя комната. Хм. Что же делать…

Кайл закатила глаза, уже полностью садясь на кровати. Вид у неё был забавный – взъерошенная, с заспанными глазами, без грамма косметики. Такая домашняя, уютная. Хотелось обнять её и перестать уже говорить о моём брате. И вообще спорить.

Но я не мог иначе. Порой нам обоим нужна была такая встряска. Ладно – она была нужна мне. Чтобы немного спустить с небес на землю и напомнить, как именно обстояли дела. Кайл – моя подруга. Девушка моего брата. Одна из самых постоянных переменных в моей жизни. И самая недоступная.

– Если тебя так напрягает моё присутствие, – прищурившись, прохрипела Кайл, – Я хоть сейчас вызову такси – и свалю из этой дыры, только ты меня и видел!

– Про дыру, пожалуйста, поподробнее, – попросил я с улыбкой, – Квартиру обставляла моя мама, думаю, ей будет интересно, что ты думаешь о её вкусе. Так на что, говоришь, похоже моё жильё?

Кайл ожидаемо сдулась. И надулась. Такое вот, полярно разное действие. Весь её запал пропал, и она осталась сидеть, закутавшись в плед. Его, кстати, она же мне и подарила – без повода. Просто привезла и сказала, что в моей квартире слишком мало уюта и тепла, поэтому мне просто необходим вот этот пушистый плед с узором из котят. Где она его нашла – известно только ей. И спала под ним, как ни странно, тоже только Кайл. Можно сказать, я держал его в спальне просто для того, чтобы она его периодически выкрадывала.

– Хей, – позвал я её, улыбаясь, – Ну, не сердись. Ты же знаешь, мне нравится тебя дразнить. Потому что ты вечно ведёшься. И потом – кто, если не я, будет напоминать тебе, какой мой братец придурок.

Кайл мягко улыбнулась и, чуть подумав, придвинулась ко мне, устраиваясь уже не на коленях, а на плече.

– Твой брат – замечательный, – отметила она.

В голосе подруги при этом было столько нежности и тепла, что мне стало как-то тоскливо. Эти двое были счастливы. Я же, как мазохист, только и мог, что наблюдать за этим со стороны, даже не пытаясь отвернуться.

– Интересно, а меня кто-нибудь будет также сильно любить? – спросил шёпотом.

Вопрос сам сорвался с моих губ, я не собирался развивать этот диалог. Я вообще, если уж на то пошло, ни к кому конкретному не обращался. Но Кайл ответила. Также тихо пробормотала куда-то мне в грудь, в которую уткнулась носом:

– Конечно.

– Обещаешь?

– Обещаю, – кивнула она.

Я прижал подругу к себе, обнимая обеими руками.

– Я тебе верю, – также шёпотом.

Чувство усталости, которое я отгонял от себя последние два дня, всё же настигло меня. Возможно, этому способствовало то, что я был дома – родные стены будто говорили мне, что можно расслабиться и перестать, наконец, всё контролировать. Или виной всему была хрупкая девушка, что так доверчиво прижималась ко мне. Так или иначе, я сам не заметил, как сон захватил меня в свой гостеприимный плен.

*****

Кайл

Мне нужно было встать и уйти к себе. Айзек только с самолёта, он вымотался и ему был нужен сон. Много сна. Но в комнате Итана было так холодно и одиноко, а с другом так тепло и спокойно. Ещё эти таблетки! От них я становилась вялой, капризной и дёрганой. Хотелось плакать и кукситься, как пятилетке. Я прикладывала все усилия, чтобы сдерживаться и не срывать злость – сначала на Итане, который уехал, едва привёз меня из больницы, а потом на его брата. Айзек вообще был святой – разве что нимб над головой не сиял. Хотя, будь это так – можно было бы неслабо так сэкономить на лампочках.

… мне всю ночь снился Итан. Мы сидели на заднем дворе небольшого загородного домика его родителей. Что-то вроде дачи, расположенной практически в лесу. Это было нашим любимым местом – каждое лето мы уезжали туда хотя бы на три дня. Разводили по вечерам костёр, сидели на лавочке и смотрели на огонь. Жарили зефир. И целовались. Много целовались.

Во сне Итан обнимал меня, пока его губы настойчиво изучали мои. В его жестах не было ни грубости, ни агрессии – лишь ласка, забота и любовь. Он осторожно уложил меня на скамью, нависая сверху. Карие глаза из-за расширившихся зрачков кажутся почти чёрными, а губы чуть припухли от поцелуев. И когда его рука потянулась к моим джинсам – я проснулась и… Итан лежал рядом.

Он смотрел в потолок, в темноте его ресницы чуть подрагивали. Я, всё ещё в полудрёме, придвинулась к нему, обнимая и закидывая на него одну ногу. Я всегда так спала, словно говоря всем и каждому – моё.

– Итан, – шепнула, потершись носом о его почему-то небритую щёку и втягивая аромат чуть сладковатого парфюма.

– Спи, малышка, спи, – ответил он, поглаживая мою ладошку.

Я послушно прикрыла глаза и снова провалилась в сон.

Второй раз я проснулась уже утром. Открыв глаза, нахмурилась – за окном лил дождь, небо было затянуто, от чего в комнате было серо и неуютно. Типичный Лондон – город, будто сотканный из дождя и тумана. Я повернула голову – и увидела безмятежно спящего Айзека. Тот даже не разделся с дороги – так и лежал в рубашке и брюках. Хоть пиджак с галстуком снял. Бедняга, утомился.

Погодите…Айзек. Спит. Рядом со мной. А почему? Беглый осмотр комнаты подтвердил мои догадки – до комнаты Итана я так и не добралась. Уснула в спальне друга. Но ночью… я же просыпалась – и рядом был Итан. Нет?! Это я что, я перепутала своего парня и его брата? Вот это убойные лекарства мне, конечно, прописали.

Вынырнув из-под пледа, я, прихватив таблеточки, потопала в сторону кухни. Включила чайник и нахмурилась. Вот и что съесть? Может, зефир? Погодите…а что мне снилось? Итан…загородный дом, лавка, костёр, поцелуи. Потом я проснулась – и что, полезла к Айзеку? Ещё и именем брата его назвала. Позорище!

Очень сильно захотелось выйти в окно. Или провалиться сквозь землю, предварительно наложив на себя руки. Идиотка! Что обо мне друг подумает? Хорошо хоть с поцелуями не полезла – с меня станется. Но я его нюхала…извращенка. А, с другой стороны – вот какого чёрта они используют одинаковый парфюм? Знают же, что я на сладкое падкая. Изуверы.

Так, стоп. Я всю ночь провела в спальне другого мужика. А почему мой парень меня оттуда не выдернул? Ему что, плевать, с кем делит сон его девушка?!

Словно отвечая на мой вопрос, в замке входной двери кто-то закопошился, и через минуту передо мной предстал Итан, свет очей моих. Довольный и бодрый.

– Кайл! – заметив меня, он подошёл и чмокнул меня в макушку, – Ты чего так рано встала? Семь утра на дворе.

– У меня к тебе встречный вопрос, – отметила я, прищурившись, – Ты где шлялся всю ночь?

– Ай, – махнул он рукой, – Остался у друга. Он, собственно, был организатором вечеринки.

– Ясно, – только и ответила я.

Устраивать истерику и включать режим ревнивой девушки не хотелось. Тем более, что Итан не выглядел помятым, следов помады я не обнаружила. Пахло от него тоже как обычно. Так что я решила не начинать утро со скандала. Вместо этого, улыбнувшись, предложила:

– Чай?

– Не откажусь, – кивнул парень, присаживаясь за барную стойку, – Айзек прилетел?

– Не только прилетел, но и успел проснуться от вашей болтовни, – ответил сам хозяин квартиры, заходя на кухню, – Чего шумите в такую рань?

Я скользнула по другу чуть смущённым взглядом. Тот казался чуть помятым после сна, но я точно была уверена, что проснулся он не минуту назад. Парень успел сменить брюки с рубашкой на серые домашние штаны и такого же цвета футболку. Вряд ли он менял наряды за секунду или упражнялся в переодевании по принципу «пока горит спичка».

– Просто разговариваем, – отозвалась я невинно, – Чай, омлет?

– Вы вместе двадцать четыре часа. Не наговорились? Так болтали бы у себя в спальне, чего сюда то переносить? О, братец, – добавил он, – Ты что, уже куда-то собрался? Только вынырнул из объятий девушки – и всё, трудиться?

Кажется, Айзек решил сделать вид, будто не понял, что Итан не ночевал дома. И также он явно предпочёл обставить дело так, что мы не ночевали в одной кровати. И я, соответственно, ни к кому не приставала.

Я уже говорила, что мой друг – святой?

Итан покачал головой:

– Наоборот. Только вернулся. Как раз к завтраку.

– Вот как, – протянул старший Дэвис, – Кайл, если этот негодяй тебя тут бросает по ночам – ты не стесняйся, приходи ко мне. Хоть не так скучно будет, – добавил он с усмешкой.

Я хмыкнула, пряча за волосами заалевшие щёки:

– Обязательно. Как раз новый сезон «Южного парка» вышел. Развлечение – на всю ночь.

– Прекрати заманивать мою девушку в своё логово, маньяк, – включился в игру Итан, притягивая меня к себе, – У тебя всё равно ничего не выйдет.

– Не сомневаюсь, – покорно кивнул Айзек, – Заманить не выйдет, но, может, она сама придёт, – добавил он с усмешкой.

Я промолчала, безошибочно распознав намёк. Уже пришла. Как и всегда, когда мне было грустно, одиноко или страшно. Как бы сильно я не любила Итана, но в такие минуты всё моё существо тянулось к лучшему другу. Как будто только он и мог спасти меня от грядущего.

Глава седьмая

Кайл

Знаете, что самое сложное в жизни человека, который привык всегда и везде куда-то спешить? Остановиться. Казалось бы, ведь порой, во время тура мне страшно хотелось поскорее «отстреляться» и вернуться домой. Это чувство проходило, стоило мне оказаться на сцене, но временами, сидя в номере, я думала – ну, когда, когда я уже окажусь в своей родной кроватке и укроюсь своим одеялом. Или дома у Итана – эту квартиру я тоже уже давно воспринимала, как родное место.

Однако, остановившись, я всегда не знала, чем себя занять. Как будто меня связали по рукам и ногам, а после бросили в болото. Мол, выплывай, как знаешь, или оставайся барахтаться.

Так вышло и в случае с моим незапланированным больничным. Четыре дня я маялась, не зная, чем себя занять в квартире Дэвисов. Оба брата, будто сговорившись, в один голос отказались отпускать меня к себе. И мои слабые попытки отметить, что Итан целыми днями работал и мне было банально скучно раздавил железобетонный аргумент в виде Айзека, который, будучи моим менеджером, тоже оказался малость не у дел. Ему явно стоило найти себе ещё одного подопечного. Так, на всякий случай. Нет, не буду об этом думать. Только не в таком ключе.

Возможно, так на меня действовали лекарства. От них я раздражалась больше обычного. А ещё чесалась – оказывается, помимо сыпи, препараты вызывали ещё и зуд. На шутки Айзека о том, что мне просто следовало начать мыться я могла лишь вяло огрызаться.

Друг вообще был подозрительно бодрым и казался довольным жизнью. Как будто не сидел со мной целыми днями дома, а, как минимум, наслаждался отдыхом на берегу где-нибудь в Майами. Или на Бали – тех самых, сказочных. Или ему просто так сильно нравилось нянчиться со мной? Вливать лекарства, помогать с ингаляциями, растирать спину разными пахучими мазями – для профилактики, как он отметил.

Айзек ни словом, ни действием не дал понять, что наша совместная ночёвка и мои приставания как-то задели его. Парень вёл себя как обычно – как мой самый лучший и временами немножко занудный друг. В какой-то момент я засомневалась – а была ли та ночь вообще? В смысле – не приснилось ли мне, как я по-хозяйски обнимала его, называя чужим именем? А что, есть же такая вещь, как сон во сне. Может, это был именно тот случай. Или же Айзек был слишком хорошо воспитан, чтобы напоминать девушке о её оплошности. Я тоже молчала, и постепенно вытеснила тот случай из головы.

– Готова? – спросил Айзек, наблюдая, как я кручусь на кухонном островке, наливая себе кофе и параллельно просматривая новостную ленту.

– Почти, – кивнула, не отрывая взгляда от экрана телефона.

Там мою пропажу обсуждали как никогда бурно. Виданное ли дело – тур отменён, от меня ни слуху, ни духу, даже новых фото в инстаграме нет! Такая тишина – самая благодатная почка для слухов и сплетен. Они от этого прорастали быстрее, чем огурцы в тепличке. Причины моего молчания были самыми разными – от простуды до рака. Кто-то вообще меня уже как будто похоронил. Жуть.

– Некоторые пишут, что я беременна и улетела в Америку, чтобы по-тихому сделать аборт, – хмыкнула я невесело, листая ссылки.

– Зачем ты всё это читаешь? – раздался голос над моей макушкой.

Вздрогнув, я подняла глаза, замечая, что Айзек смотрел не на меня. Друг, который был выше меня на полторы головы, нагло уставился в мой телефон, при этом хмурясь, от чего он больше походил на себя старого, в режиме «гастроли» – того, который всегда щеголял в костюмах и редко улыбался.

– Эй! – воскликнула я, щелчком кнопки блокируя экран, – Личное пространство! Слышал о таком? Я же в твой телефон не лезу! – кивнула на аппарат, который Дэвис сжимал в руке.

Брюнет усмехнулся:

– Может, потому что ты не дотягиваешься?

Он был прав – из-за разницы в росте я могла только прожигать взглядом корпус телефона, залипая на простой чёрный чехол. Но я не была бы собой, если бы не попыталась что-то предпринять, а именно – подпрыгнуть, чтобы доказать, что тоже могу влезать в чужое пространство. Айзек хихикнул, поднимая руку с телефоном выше и моя попытка с треском провалилась.

– Коротышка, хватит скакать. Собирайся. Нам пора уже ехать.

И от этих простых слов всё веселье мигом слетело с меня. Точно. Сегодня тот самый день. Лекарства сделали своё дело – нет, не довели меня до ручки из-за приступов чесотки и высыпаний. Они сняли воспаление с моего горла. И мы могли, наконец, пройти нормальное обследование, чтобы узнать, что же со мной.

И, конечно же, рядом со мной был Айзек. Мой верный рыцарь, который, на слова Итана о том, что он никак не может отменить очередные съёмки, лишь махнул рукой и сказал, что сам отвезёт меня. Порой мне казалось, что другу я была гораздо важнее, чем собственному парню. Хотя, неудивительно – с Итаном мы были вместе три года, а Айзек терпел меня все двадцать.

Поняв, о чём именно я думала – как будто было много вариантов! – друг мягко обхватил меня за плечи, вынуждая поднять на меня глаза. Он был, как всегда собран, но при этом в его взгляд скользила улыбка. Едва заметная, она не касалась его губ, но я всё равно её видела.

– Всё будет хорошо, – мягким, успокаивающим тоном произнёс он, – Что бы сегодня не сказали, просто знай – мы всё преодолеем.

– Обещаешь? – спросила я, почему-то переходя на шёпот.

– Как и всегда, – кивнул брюнет, – Тем более – уверен, там ничего серьёзного. Так что – надевай кепку и очки, прячь лицо за шарфом – и погнали.

Забегая вперёд, скажу сразу – Ванги из Айзека не вышло. Предсказания явно не были его коньком. Но это я поняла позже, уже сидя в кабинете врача. А за час до этого, пробегая мимо парочки зевак, которые всё же разузнали, где я находилась и оккупировали двор возле дома Дэвисов, я мечтала о том, чтобы прогноз лучшего друга сбылся.

Знаете, как можно уничтожить жизнь другого человека? Не строя хитроумные планы и не воплощая в жизнь хитроумные сценарии. Нет, всё куда проще. Достаточно сказать несколько слов, которые поставят крест на его жизни.

– Мисс Янг, мы обнаружили небольшое образование на ваших голосовых связках.

Кажется, в этот момент я забыла, как дышать. Просто сидела на кровати, где меня незадолго до этого осматривали, делая УЗИ и проводя какие-то ещё манипуляции, и смотрела на доктора. Милая улыбчивая чернокожая женщина показывала мне на экране планшета, судя по всему, моё горло.

– Видите? – ткнула она стилусом на какую-то выпуклость.

Ничего я не видела. Ничего не понимала. Что, мать вашу, происходило? Поймав мой ошарашенный и вопросительный взгляд, доктор пустилась в длинные и путанные объяснения.

Если говорить языком медицинских форумов, у меня были узелки на голосовых связках. Вроде бы невинный, но не совсем понятный диагноз.

Если говорить языком врачей, это была киста. Страшное слово, от которого почему-то сразу же подумалось о химиотерапии, операции, скальпеле, выпавших волосах и смерти. Бррр, жуть какая.

Но, если говорить своими словами, просто и понятно, это уплотнение на голосовых связках. Из-за этого связки не могут равномерно вибрировать, что и вызывает проблемы с голосом.

– Не переживайте, это доброкачественное образование, – успокоила меня врач, тут же добавив, – Но его необходимо удалить.

Офигенный способ успокоить пациента, ничего не скажешь! Я продолжала молчать, переваривая новости и, если честно, не понимая, как реагировать.

– Как давно у Кайл киста? – спросил Айзек.

Я бросила в его сторону полный благодарности взгляд. Вот кто не терял спокойствия и оставался собранным. Друг внимательно слушал врача – так, будто это его жизнь зависела от того, что скажет женщина, а не моя.

– Не могу вам сказать, – покачала головой медик, – Мисс Янг, насколько я поняла из медицинской карты, раньше не обследовала связки? – я кивнула и док продолжила, – Образования фиброзной ткани на голосовых складках возникает из-за перегрузки связок. Им может быть как пара недель, так и пара месяцев. Мисс Янг не так давно переболела, инфекция могла спровоцировать рост клеток.

– И что же нам делать? – подала я голос.

– Нужно удалить кисту, – ответила мне доктор, – Вам требуется операция. Иначе, Кайл, вы можете потерять голос навсегда.

Навсегда. Это слово, как пощёчина. Я дёрнулась, словно медик и правда ударила меня по лицу. Я могу онеметь? Серьёзно?! Что в таком случае я буду делать? Я хотела оставаться в музыке. Я ведь больше ничего не умела.

Но операция…какое страшное слово. Пока я переваривала слова врача, Айзек снова пришёл в себя первым. Чуть сжав моё плечо, он спросил:

– Что из себя представляет операция?

– Ничего сверхсложного, – ответила женщина, – Хирург вырежет кисту маленькими ножницами. Операция проводится под общим наркозом. Занимает она около сорока пяти минут.

– Гарантии? – голос Дэвиса был сухим и деловым.

– Почти стопроцентные.

Почти?!

– Почти? – вторил друг моим мыслям.

А вот тут медик замялась:

– Понимаете, связки – инструмент весьма деликатный и непредсказуемый. Киста – частый спутник людей с голосовыми профессиями. В большинстве случаев операция проходит без происшествий. Но существует вероятность, что тембр и диапазон голоса может…измениться. В какую сторону – неизвестно.

– То есть я могу как стать Анджелой Георгиу, – назвала я имя самой известной в мире румынской оперной певицы, – Так и онеметь?

– Ну, я бы не стала судить так категорично, но в целом – да, – призналась доктор и поспешно добавила, – Поймите, многое зависит от вас. Как будет проходить реабилитация, а также, как скоро мы удалим образование. Мой совет – не затягивайте.

– Но гарантий всё равно нет? – уточнила я с упрямством мазохиста.

– Кайл, даже Господь Бог не даёт стопроцентных гарантий, – развела руками док.

– Но ведь на его карьере умение говорить никак не отразится, – буркнула я, надеясь, что за такие слова меня не настигнет карательная молния.

Я была в шоке? Я была в АХЕРЕ! То есть какой-то хирург полезет мне в рот, будет там копошиться и что-то вырезать – и при этом нет никаких гарантий?! А если у него рука дрогнет, и он чикнет по чему-то крайне важному? А если инструмент будет не стерилен и начнётся заражение? А если операция вообще окажется бесполезной? Слишком много «а если». Слишком мало уверенности.

Доктор ещё что-то рассказывала, но я почти не слушала. Со мной был Айзек, вот уж кто точно чуть ли не записывал за врачом. Я же сидела и думала – что делать? Какое принять решение? Без операции я точно потеряю голос. С операцией – может, потеряю, может нет. Эдакая русская рулетка, где на кону действительно стояла моя жизнь. Только вместо револьвера с пулей выступал доктор с маленькими ножницами. Почему-то в моей голове это был низкий пузатый мужик в грязном халате и огромных перчатках, который при этом ещё мерзко хихикал. Прям как в тех фильмах ужасов, которые так любил Итан и ненавидела я.

Итан…что он скажет, когда узнает новости? Как отреагирует? Нужна ли я ему буду такая, немая? Хотя, почему я вообще сомневалась в нём? Итан меня любит, ему не важно, буду ли я петь или до конца жизни изъясняться с ним жестами. Важно другое – что по этому поводу думала Я? А я… я не знала.

– Ты как?

Очнувшись от своих мыслей, я огляделась. Мы уже сидели в машине Айзека, и парень, стоя на светофоре, повернулся ко мне. Сглотнув, я хрипло ответила:

– Нормально.

По глазам видела – не поверил. Плевать. Я была не в том состоянии, чтобы заботиться о чужих чувствах. Я и в своих то до конца не могла разобраться. Но одно я понимала чётко.

– Отвези меня домой, – попросила негромко.

– Мы туда и едем, – ответил друг.

– Нет. Ко мне домой.

Дэвис нахмурился. Предсказуемо.

– Кайл, не думаю, что тебе сейчас стоит оставаться одной.

Я нервно хохотнула, не испытывая при этом ни грамма веселья:

– Поверь мне – выбрасываться из окна или травиться я точно не собираюсь. Просто хочу побыть одна. Тем более – я итак у вас загостилась.

– Ты же знаешь – мы всегда тебе рады. Особенно Итан.

– И всё же – я хочу домой. Пожалуйста.

Стиснув зубы, будто я своими словами причинила другу боль, Айзек всё же кивнул. Когда машина припарковалась возле моего дома, и я уже собиралась выйти из салона, Дэвис осторожно схватил меня за запястье, удерживая на месте.

– Кайл, только не делай глупостей, – в тишине салона его голос почти звенел от напряжения.

При этом он смотрел на меня так, словно точно знал, о чём я думала и какие решения принимала для себя. Что это – чутьё или годы дружбы, позволившие изучить меня вдоль и поперёк?

Сглотнув, я кивнула и, бросив:

– Созвонимся, – выдернула свою руку из чужой хватки и выскочила из машины.

*****

Айзек

Домой я приехал злой, как тысяча чертей. От утренней весёлости не осталось и следа. Меня злила не сама ситуация, в которой мы оказались. Тут то как раз всё было нормально. Неприятно – да, страшно – в какой-то степени. В конце концов, у Кайл не нашли никакой смертельной болячки. А киста…ну, её можно вырезать. Это был не приговор.

Меня злило отношение самой Янг к этому. Вот она как будто подписала себе именно что смертный приговор. Вслух она этого, конечно, не сказала, но я видел. По глазам видел – в благоприятный исход она уже не верила. И никакие слова её бы не убедили. Поэтому и попросилась домой – чтобы никто не видел, что она сдалась. В этом была вся Кайл – свои беды она всегда переживала в одиночестве. На публике – только смелость и бравада, слёзы – лишь наедине с собой. Или со мной. но в этот раз она даже меня прогнала. Почему? Неужели из-за того недоразумения, которое произошло в ночь моего прилёта?

Второй раз уснуть тогда оказалось куда сложнее. Я помнил, как открыл глаза посреди ночи, и пока думал о сущности бытия, ко мне потянулась Кайл. Тёплая, почти горячая из-за сна и, возможно, небольшой температуры. Мне можно было ставить памятник за выдержку, потому что продолжать неподвижно лежать, когда она тёрлась об меня, как кошка, просящая ласки – это правда был титанический труд. А после, когда она назвала имя брата… что же, ничего другого я и не ждал. Итан давно уже поселился во всех её мыслях.

Утром я благоразумно сделал вид, что ничего не было. Хотя, казалось бы, какой козырь у меня в руках. Но вот беда – я любил своего брата. И не желал гадить там, где живу. И если я по своей тупости профукал нужный момент, это не значило, что нужно было спустя столько лет спохватываться и начинать вести себя, как мудак.

Дома я первым делом позвонил Крису. Рассказал последние новости. Тот вздохнул, но в итоге озвучил мои же мысли – делаем операцию, а там уже будем смотреть, как она пройдёт. В успехе ни он, ни я, не сомневались. В конце концов, Кайл не была первой певицей, которая слегла с таким недугом. И уж точно не была последней.

Когда я закончил разговор, вернулся Итан. Что-то в выражении его лица подсказало мне, что он уже знал. Конечно же, Кайл ему рассказала. Возможно, даже поплакала в трубку, пока он успокаивал её и говорил, что всё будет хорошо и они справятся с этим вместе. Так ведь всегда поступали любящие парни? Мне это было неизвестно – своих девушек я никогда не любил, а единственная, к кому у меня были такие чувства, принадлежала более расторопному Дэвису.

– Привет, – поздоровался он, а когда я кивнул, спросил, – А где Кайл?

– У себя дома, – отозвался я, следя за реакцией брата, – Попросила отвезти её туда.

Итан вздохнув, запустив пятерню в итак уже чуть растрёпанные волосы. Чуть подумав, он кивнул:

– Возможно, это даже к лучшему.

Я разозлился? Нет. Я рассвирепел. Не столько от его слов, сколько от тона, каким он это произнёс. В его голосе звучало… облегчение? Да, похоже, это было именно оно.

– К лучшему? – тихо переспросил я, – К лучшему? – уже громче, – Скажи мне, а с каких пор в подобной ситуации оставлять человека одного, наедине со своими мыслями и демонами – лучший вариант?

Итан поморщился:

– Не начинай. Говоришь так, будто Кайл – дитя неразумное и что-то с собой сделает. Она не маленькая девочка, справится.

Не маленькая? Справится? Что он вообще нёс? Где слова поддержки, заботы, любви, в конце то концов? Это что за проект «преображение», где меняют не внешность, а поведение человека?

– Справится с чем? Ей всего лишь нужно сделать операцию. Месяц, максимум два – и она снова будет петь.

– Произойти может, что угодно, – хмыкнул братец, – Врачи – не боги, они тоже ошибаются.

– Господи, надеюсь, ты ей ничего такого не наплёл, – покачал я головой, едва сдерживаясь, чтобы не вмазать ему.

Итан промолчал, но я по глазам видел – что-то такое он и сказал. Блеск. Мало мне того, что сама Кайл успела себя накрутить, теперь и этот. Неудивительно, что они сошлись. Два паникёра, которые в нужный момент отключали мозг.

– Ладно, мне завтра рано вставать на съёмки, пойду я.

С этими словами мой уже не так горячо любимый братец скрылся за дверью своей комнаты. Съёмки. У него всегда в голове были только съёмки. Кайл, девочка моя, что же ты в нём нашла?

И о чём сейчас думаешь?

Глава восьмая

Айзек

Прошло три дня. Три грёбаных, наполненных тревогой дня. Кайл на звонки не отвечала, сославшись на веление врача не напрягать лишний раз связки. На сообщения, что я от щедрот души своей отсыпал, сухо писала, что всё в порядке и она хочет побыть одна. Блеск. Не надо было быть идиотом, что понять – меня отшили.

Итан эти дни тоже ходил раздражительный и даже временами огрызался на меня. Вы посмотрите, а щенок-то вырос – вон, уже и зубы показывал. На вопросы о Кайл он не отвечал и вообще старался лишний раз не показываться мне на глаза. Поначалу я не придавал этому значения, но через пару дней это начало меня напрягать.

Чтобы хоть чем-то себя занять, я решил – о чудо – посвятить время работе. Мы с Крисом начали составлять план действий на ближайшие недели. Прежде всего, Кайл нужно было дать интервью, где она бы объяснила, что с ней произошло и какие меры мы все принимаем, чтобы поставить её на ноги. Голос ей напрягать было нельзя, но интернет – великая вещь, там можно было отвечать на вопросы молча.

Лечение. Тут, на удивление, вообще никаких подводных камней не возникло. Лейбл взял все расходы на себя. Операция, реабилитация – всё было на мази, как говорится. От Янг требовалось одно – лечиться. Вот только девушка пока что так и не дала согласия на операцию. И это тоже бесило.

Раздражало всё. Её молчание, молчание Итана, родители тоже ничего не знали. Все как будто сговорились держать меня в неведении! Знаю, бред и паранойя, но я ненавидел чувство беспомощности. А именно оно меня преследовало. Беспомощность и неопределённость.

Хотелось всё бросить и приехать к Кайл. И плевать, что она просила тишины, покоя и одиночества. Останавливало одно – подруга была той ещё упрямицей и могла просто не открыть дверь. Или открыть, чтобы потом захлопнуть и позволить мне сломать свой любопытный нос. Бывало и такое. Не переломы, конечно, но травмы существенные.

Почему она молчала? Почему сомневалась? Врач ведь сказала – медлить нельзя. Операция требуется срочно. Если бы были проблемы с деньгами – другое дело, всё было бы понятно. Но бабки были. Так какого чёрта она тянула? Неужели не понимала, что именно от неё зависело, будет она петь свои любимые хиты или ей останется лишь смотреть свои старые клипы на ютубе?

Телефон завибрировал. Бросив взгляд на экран, нахмурился, принимая вызов:

– Крис? Мы же вроде всё обсудили…

Продюсер перебил меня коротким:

– Кайл пропала.

Не понял.

– В смысле – пропала?

– В прямом! – рявкнул Кристиан, – Я приехал к ней домой – а тут никого. Час трезвонил. Попросил у консьержа запасной ключ, открыл дверь – пусто!

– Хм…а не подскажешь, почему тебе дают запасные ключи от квартиры жильца? – поинтересовался я, переваривая информацию.

– А ты не забыл, что лейбл оплачивает половину аренды? Разумеется, у нас есть доступ к своим вложениям. Но ты меня не слышишь? Кайл пропала!

– Может, вышла в магазин, – возразил, не желая поддаваться панике.

– Я тоже так подумал. Но, Айзек, у квартиры нежилой вид. Везде пыль, как будто её не было уже пару недель минимум.

– Быть не может. Я лично три дня назад отвёз Кайл домой.

– Значит, она пробыла здесь не долго, – резюмировал Крис, – На звонки не отвечает, на сообщения тоже. Консьерж её не видел. Наша солистка залегла на дно.

А вот теперь я начал волноваться. На слова консьержа можно было не полагаться – возможно, три дня назад была не его смена. Кайл пустилась в бега? Бред. Зачем ей это? Что могло такого произойти, что она поступила вот так?

Так, ладно, отставить панику. Хватало истерящего Криса. Хоть кто-то из нас должен сохранять ясность рассудка. Включив деловой тон, коротко спросил:

– Документы забрала с собой?

– Дэвис, я не рылся в её вещах. Ещё не хватало копаться во всей этой девчачьей ерунде, – я отчётливо представил, как продюсер скривился, – Приехал, блин, поддержать девчонку. Ну кто так делает?!

– Так, отставить панику, – бросил я, – Ничего криминального не случилось. Может, к родителям уехала.

– Ага, и настолько занята созерцанием пригородных пейзажей, что не берёт трубку, – саркастично отозвался Крис, – В общем, Айзек, расклад такой – нас ждут в больнице через два дня. Сутки на обследование, потом – операция. Если Кайл не объявится – лейбл разорвёт с ней контракт.

– Что, мля?! – я аж подскочил от таких новостей, – На каких основаниях?

– Несоблюдение условий. Том что-то там мне затирал про неустойку за тур, аренду той же квартиры, обследования. Я всего этого не хочу, но и руководство понять могу. Сбегать от проблемы – не поступок взрослого человека. Если она действительно у родных – замечательно, пусть берёт ноги в руки – и мчит в Лондон. Если нет – ну, судя по всему, в её карьере заинтересованы только мы, а не сама Кайл.

– Крис, – начал было я, но он меня перебил:

– Я прикрою её. Скажу, что она дома и что всё в порядке. Твоя задача – найти её.

– Ох… ладно.

До одури захотелось выпить. А ведь на часах даже полудня не было. Блеск. Вот до чего любимая работа доводит. И просто любимая.

– Держи меня в курсе, дружище.

– Хорошо. И, Крис – спасибо, – негромко сказал я в трубку.

На том конце улыбнулись:

– Да ну, брось. Я ведь ворчу так, по привычке. Кайл мне за эти годы стала почти родной. И я правда хочу поставить её на ноги. Не только потому что она – наша золотая курочка, но и потому что это больно – терять то, что так сильно любишь. Не хочу, чтобы наша девчушка такое испытала.

Я сглотнул образовавшийся в горле комок. Да, Кайл была человеком, которого было сложно не любить. Вот и сухарь Крис растаял за несколько лет совместной работы.

Нажав на красную кнопку, я бросил телефон на стол и, откинувшись на спинку кресла, устало потёр переносицу. Желание выпить росло в геометрической прогрессии. А дома, как назло, из крепких напитков был только кофе. Хотя, кефир…в нём же есть алкоголь? Сколько нужно вылакать, чтобы стало не так погано?

Так, стоп. Сам же сказал, что не надо паниковать. Ну, нет её дома – подумаешь. Уехала мозги проветрить. Она же так мне и написала, что хотела тишины. Вот только куда отправилась моя пропажа дорогая?

Через три минуты я знал точно только одно – не к своим родителям. Миссис Янг, которую я не видел до стыдного давно, удивилась моему вопросу и сказала, что дочь не наблюдала рядом с празднования Международного женского дня – то есть два месяца. Класс. Пока женщина не начала волноваться, я попрощался и задумался.

Входная дверь хлопнула. Братец. Как вовремя. Выйдя из кабинета, который я оборудовал в своей берлоге, отправился на кухню. Точно, там же и кефир был. Всё, что мне нужно, в пределах одной комнаты.

– Кайл пропала, – с порога начал я, опустив приветствия, – Её нет дома, на звонки не отвечает.

Итан, который в этот момент осушал стакан воды, поставил его на стойку и пожал плечами:

– Ясно. И что дальше?

– В смысле? – приподнял я бровь, – Что дальше? Тебе напомнить, что она – твоя девушка? Или тебе вместе с мордой пудрят ещё и мозги на этой твоей работе?

Брат ожидаемо поморщился. Конечно, ведь я задел его ремесло, которое он так обожал. О вкусах не судят, но, чёрт возьми!

– Не начинай даже, – ответил он в итоге.

Парень при этом явно не торопился смотреть мне в глаза. Так, блин. Что я опять пропустил? Почему я, находясь чуть ли в гуще событий, всё равно в итоге чувствую себя идиотом, который нихрена не знает?

– Что произошло? – спросил прямо, не сводя с брата пристального взгляда.

Чуть помявшись, тот всё же ответил:

– Мы расстались.

– Что, прости?

У меня слуховые галлюцинации? Или в утренний кофе как-то всё же забрёл коньяк? Каким образом, если у нас его дома отродясь не водилось – другой вопрос.

– Мы с Кайл расстались, – повторил Итан уже более твёрдо.

А нет, не послышалось.

– Вот как, – протянул я, скрещивая руки на груди, – Позволь узнать – а кто был инициатором прекращения безоблачных отношений, которые длились три года?

– Ой, давай только без этого, – снова сморщил свой припудренный нос мой, кажется, без пяти минут мёртвый брат, – Люди расстаются и после пятнадцати лет брака. Это жизнь, тут ничего не поделать.

– Значит, инициатором был ты, – сделал я вывод.

Это было, что называется, пальцем в небо. Но, по тому, как вздрогнул вдруг Итан, стало понятно – я угадал. Пить больше не хотелось, а вот набить ему морду – очень. Мои руки против воли сжались в кулаки, но я всё же смог себя сдержать. Громко выдохнув через нос, я тихо сказал:

– Знаешь, молись, чтобы она из-за твоего поступка не натворила глупостей. Потому что, поверь, если что-то случится – ты все свои гонорары спустишь на то, чтобы сделать своё лицо хотя бы чуточку похожим на то, какое оно сейчас.

– Ты мне угрожаешь, братец? – приподнял бровь Итан, – Из-за девушки? Серьёзно?

– Не угрожаю. Предупреждаю, – поправил я его, – А теперь – извини. Мне, как и всегда, нужно идти и подчищать за тобой.

Развернувшись, я вернулся в кабинет. Схватив вещи, почти побежал в сторону выхода, на ходу набирая знакомый номер:

– Алло, мам?

*****

Кайл

Сбежать из Лондона было не самой лучшей из моих идей. Да чего мелочиться – это было откровенно глупо. Но, кажется, в какой-то момент я перестала мыслить здраво и принимать взвешенные решения.

Не каждый день лишаешься всего. Мне казалось, что даже если вдруг у меня не останется музыки – зато Итан будет со мной. Но вот, в итоге не осталось и его.

Айзек писал каждый день – да что там, каждый час. В какой-то момент это начало раздражать. Испытывать такие чувства к лучшему другу было неправильно. Пока я окончательно себя не возненавидела, решила просто отключить телефон.

Он не знал, что после того, как привёз меня домой и уехал, я действовала максимально быстро. Двух минут хватило для того, чтобы понять, что оставаться в квартире подобно смерти. Она напоминала мне гроб – большой комфортабельный гроб, в котором я намеревалась похоронить себя.

Пока я стояла посреди гостиной и думала, что делать, написал Итан. Он был краток, и именно после его сообщения я поняла, что нет – там я точно не останусь. Хорошо, что чемодан был собран – точнее, я так и не успела его разобрать. Так что я просто вызвала такси и уехала. Почему не воспользовалась своим авто и водителем? Всё просто – не хотела, чтобы кто-то посторонний знал, где я нахожусь.

И вот теперь я осталась наедине со своими мыслями. В тишине, которую порой так ненавидела. И пыталась ни о чём не думать.

До того, как я вырубила телефон, мне звонил и Крис, но я не отвечала. Но продюсер был упорным и закидывал меня сообщениями. Говорил, что лейбл уже договорился об операции и она была назначена через два дня. Вот только я так и не приняла решение. Потому что до жути боялась.

Я чувствовала кисту. Глупо, наверное, ведь это совершенно точно было самовнушение. Узелок, по словам врачей, был совсем крошечным и уж точно не мешал мне ни дышать, ни есть и прочее. Только петь. И всё же – я его чувствовала. Как противный комок, который застрял во мне, отравляя моё тело и мою жизнь. Ужасное нечто, из-за которого моя жизнь разделилась на «до» и «после». Вот только я не знала, чем было это «после».

Я просыпалась утром и засыпала вечером с этим чувством – будто во мне есть что-то, чего там быть не должно. Инородное тело, мерзкий Чужой, который засел почему-то не в животе, а в горле. Вырываться из моего тельца он вроде как не планировал, но легче от этого не становилось.

Казалось бы – чего я ною, ведь сказали же, что операция уже назначена. Всё просто – я на неё не согласилась. И была не уверена, что соглашусь. И дело было даже не в том, что я до жути боялась врачей, с их острыми инструментами и пальцами, которые собирались ковыряться в моём горле. В голове цепко засели слова врача – операция не даёт стопроцентных гарантий. И мой разум цеплялся за эту мысль, выдавая панически идеи, вроде «не рисковать и ничего не делать».

Это глупо, неразумно, нерационально и прочие «не». Я всегда считала себя умным человеком, который руководствуется мозгом, а не эмоциями, но в тот момент я позволила панике взять надо мной верх. Без операции я точно лишусь голоса – это факт. С операцией – может лишусь, может нет. Казалось бы – рискнуть точно стоило. И всё же почему-то я медлила и не говорила «да». Почему – сама не знала.

В итоге это стало ещё одной причиной, почему я собрала свои манатки и уехала. И вот уже три дняслонялась по летнему домику Дэвисов. Вдыхаю аромат леса, развожу по вечерам костёр, сижу на лавочке – и думаю. Раньше я много времени проводила здесь – сперва с Айзеком, собирая в лесу шишки и потом кидая их в Итана, а потом только с младшим из братьев.

Иногда я задумывалась – а как мы в принципе начали встречаться? Я вообще раньше не замечала Итана – он казался мне мелким, наглым и очень любящим самого себя. Подростковый период вообще прошёл для нас ужасно – мелкий постоянно раздражался, нередко дрался с Айзеком, а я, разумеется, вставала на сторону лучшего друга. Играло свою роль и то, что Итан был самым младшим из нас, а дразнить мелких – святое дело.

С Айзеком нас объединяло и увлечение музыкой – мы постоянно зависали то у него дома, рвя струны на гитарах, то у меня – но тогда в бой вступал ещё и синтезатор. Итан был от музыки далёк также, как я – от модельного бизнеса. И это было ещё одной причиной, почему мы не проводили время вместе.

А потом, в какой-то момент, всё изменилось. Айзек закончил колледж, а его брат – школу моделей. Они оба вернулись в родительский дом – и я пропала. Кажется, в ту минуту я впервые именно увидела Итана. Рассмотрела, что скрывалось под этой наглостью и бравадой. А он, что удивительно, разглядел меня. И пригласил на свидание. Так два совершенно непохожих человека нашли друг друга, перешагнув через многолетние приятельские отношения, чтобы освободить дорогу для чего-то нового.

И вот, спустя три года, я сидела на нашем месте – и не сводила глаз с телефона. На котором горело сообщение.

«Прости, но новости стали для меня слишком большим ударом. Мне нужно подумать».

Не надо было быть дурой, чтобы понять, что это значило. Итан не хотел носиться со мной – с девушкой, которая, возможно, даже не сможет точно сказать ему, чего хочет. Не потому что не сумела разобраться в себе, а потому что голос её не будет слушаться. Ясное дело – в успех операции он не верил. И от этого в благополучном исходе сомневалась уже я.

Через три дня тишины я поняла – мой парень бросил меня. Тот, при упоминании которого моё сердце колотилось так, словно хотело прорвать грудную клетку и упасть в его заботливо подставленные руки. Чьи мечты и желания я ценила порой больше своих, ради кого наступала на горло (как иронично) своим желаниям, участвуя в ненавистных съёмках. Чьи показы постоянно рекламировала в своих интервью. Чью карьеру продвигала, постоянно снимая в своих клипах. Тот, кого я любила. А в итоге он просто раздавил моё сердце. Бросив в тот момент, когда я так отчаянно в нём нуждалась.

Было больно. Душевно – несмотря на то, что я не плакала, моя душа рыдала каждую минуту, что я держала глаза открытыми. Физически – то самое сердце болело так, словно его действительно раздавили. Сжали в металлических тисках, наблюдая со стороны и пытаясь понять – а что будет дальше? Сколько она ещё сможет так барахтаться? Я не знала.

Хотелось лежать и не шевелиться. Чем я и занималась большую часть времени. Лежала, сидела, бродила, как привидение. Старалась ни о чём не думать – от этого боль в груди становилась только сильнее. Хотелось просто выдрать сердце из груди, чтобы не было так погано. А никакой анестезии под рукой не было – ни в виде таблеток, ни даже алкоголя. Только нож, но я точно знала, что это не выход. Всё же остатки мозгов я пока не растеряла, чтобы идти на такие меры. Осталась лишь корчиться и лелеять свою болячку. Надеясь, что рано или поздно она заживёт.

– Кайл?

Я вздрогнула. Вот, уже и галлюцинации начались. Потому что Итан точно не мог быть там. Я никому не сказала, куда уехала – да что там, я о самом факте отъезда умолчала. Он что, приехал ко мне домой, не обнаружил и поехал искать? И что, сердце привело его в наше место? Может, он одумался и понял, что не сможет без меня?

Я резко села на лавочке и, открыв глаза, рывком повернула голову. Разочарование затопило меня быстрее, чем плотина, прорвавшая дамбу. Передо мной стоял Айзек. Просто у них с братом были слишком похожие голоса. А ещё мне отчаянно хотелось выдать желаемое за действительное.

Друг стоял рядом и смотрел на меня с лёгким напряжением в чёрных глазах. Привычный костюм он сменил на джинсы и серый пуловер. Парень скрестил руки на груди, от чего ткань натянулась, демонстрируя мышцы. Он был хорош – не отрицаю. Но он был не тем, кого мне так сильно хотелось видеть на самом деле.

– Привет, – отозвалась я рассеянно, собирая себя в кучку и приглаживая нечёсаные волосы.

– Здравствуй, – ответил друг.

Сделав пару шагов, он остался стоять возле лавки, не пытаясь сесть рядом. Дэвис смотрел на меня настороженно, как на дикое животное, которое очень боялся спугнуть. Я что, настолько плохо выглядела? Блеск.

– Как ты понял, что я здесь? – спросила хрипло.

Дело было не в связках – хотя, и в них тоже. Просто я молчала уже третьи сутки, поэтому, кажется, будто разучилась говорить. Мысленные диалоги со своим вторым «я» – не в счёт.

– Включил мозг, – пожал парень плечами.

– А если серьёзно? – едва удержалась я от фырканья.

– А кто сказал, что я шучу? Дома у родителей ты бы точно прятаться не стала – твоя мама это подтвердила. Вы с Итаном расстались. Загородный коттедж, где вы вечно зависали вдвоём – последнее место, где другие стали бы тебя искать.

Слова о нашем расставании ударили меня, как пощёчина. Значит, я не ошиблась. Итан не сказал этого мне лично, но, судя по всему, со старшим братом он был более откровенен. Значит, любимого можно было не ждать. Господи, почему так больно-то?

– Другие… но не ты, – заметила я тихо.

*****

Айзек

Кайл не спрашивала, но я всё равно кивнул.

– Просто я слишком хорошо тебя знаю. Спросил у матери – и она подтвердила мою догадку.

Подруга выглядела плохо. Она явно плохо спала – об этом красноречиво говорили круги под глазами. И, возможно, почти ничего не ела – за три дня её щеки, за которые я любил её потрепать, почти пропали, уступив место острым скулам. Только глаза оставались всё такими же большими, разве что огонёк в самой их глубине потух. Будто некому было больше поддерживать пламя. От этого в груди кольнуло.

Бедная моя девочка. Я заметил, как она вздрогнула на словах об их с Итаном расставании. Сразу поняла – она до последнего не верила в это. Надеялась, что всё образуется. Возможно, даже ждала, что Итан приедет к ней. Заберёт её отсюда и укроет от всего мира. Вот только приехал я. Прости, что разочаровал тебя.

Сесть рядом я почему-то не решался. Кайл напоминала мне напуганную лань. Казалось, один неверный шаг – и она ускачет в лес, одним прыжком перемахнув через забор. С ней нужно было быть осторожным и бесконечно терпеливым. Что же, этого добра у меня было навалом. Накопилось за годы дружбы.

– Так и знала, что нужно было не брать у неё ключи, а просто вскрыть замок, – пробормотала Кайл.

Я хмыкнул:

– Хочешь добавить в список своих достижений не только месяц лидерства во всех музыкальных чартах, но ещё и отсидку? Неплохо.

Янг бросила в мою сторону недовольный взгляд. Ясно. Любое упоминание о её карьере было ей неприятно. Зря, ведь успехами нужно было гордиться, а не шугаться их из страха, что больше ничего такого в жизни не случится.

– Итак, ты расскажешь мне, почему решила уехать и поиграть в Робинзона Крузо?

– Я не потерпела кораблекрушение и уж точно не оказалась на необитаемом острове, – покачала головой подруга.

– А теперь, когда ты продемонстрировала мне свою начитанность, серьёзно – что за попытка побега? Не самая удачная, смею заметить. Если уже бежать – то до мексиканской границы. Так хоть тепло, и дождь не лупит триста шестьдесят дней в году.

– В следующий раз так и сделаю, – вяло огрызнулась Кайл.

Ясно, расшевелить её будет не так просто, как я думал. Повезло, что я был упорный. Поэтому, схватив подругу за локоть, рывком поднял её на ноги.

– Эй, что за дела? – попробовала она возмутиться.

– Пошли, сделаю тебе какао. И накормлю хоть чем-то. На тебя смотреть страшно – отощала ужас как.

– Ну спасибо, никогда я ещё не была настолько уверена в своей привлекательности, – буркнула Кайл, но позволила увести себя в дом.

В холодильнике было пусто. На полке лежала упаковка хлеба, в боковом ящике на дверце – парочка яиц. И всё. Не понял. А что она ела все эти дни? Пошарил по ящикам – какая-то овсянка, которую явно пока было выкинуть, несколько проросших картофелин. Что. Она. Ела?

– Так, – я медленно повернулся к осунувшейся девушке, – У тебя есть три секунды на то, чтобы сказать, что ещё утром тут был полный холодильник еды, просто ты всё схомячила.

Кайл дёрнула плечом, но промолчала. Я чувствовал, как внутри всё начинало закипать.

– Кайл… – начал было я, но она меня перебила:

– У меня нет аппетита. Я пыталась что-то съесть, но еда лезет обратно. Понимаешь? Нет у меня сил на всё это дерьмо, когда моя жизнь катится в чёртову пропасть!

Последние слова она чуть ли не выкрикнула мне. Хорошо хоть не выплюнула их в лицо – Янг предусмотрительно не подходила ко мне слишком близко и нервно заламывала пальцы. Тонкие, красивые, музыкальные пальцы.

– Кайл, – повторил я, но чуть мягче, – Ничто никуда не катится. Не драматизируй. Всё будет в порядке.

– Итан бросил меня! – вскинула она на меня глаза, – Как ты можешь после этого говорить, что всё в порядке? Всё не в порядке!

Я выдохнул сквозь стиснутые зубы. Нет, я догадывался, что идея расстаться была не обоюдной и принадлежала кому-то одному. Но всё же надеялся, что это было очередной блажью Кайл. Типа не хотела обременять любимого человека уходом за ней. До последнего не хотелось верить, что мой брат – свинья. Ошибся.

– Итан просто растерялся, – я не был бы собой, если бы не попытался его выгородить, – Он вернётся.

Кайл усмехнулась. Жест получился нервным и резким.

– За всё время он написал мне всего одно сообщение. Сказал, что это для него большой удар и ему надо подумать. Удар! Для него! Как будто это его карьера оказалась под угрозой! Ему нужно ложиться под нож, при этом, даже не зная – поможет это или нет!

Кажется, моя вера в брата таяла с каждой секундой. Так облажаться – это нужно быть просто нереальным имбицилом. Я бы так точно не смог. Даже при всём желании не сумел бы поступить так с любимым человеком.

Словно прочитав мои мысли, Кайл продолжила:

– Я чувствовала, что нечто подобное будет, просто замечать не хотела. Мне казалось, что это такой период. Знаешь, когда эмоции приходят волнами – то позитивными, то негативными. Я видела лишь хорошее, не замечая, что он всё чаще выбирает работу, а не меня, что ходит на вечеринки и ночует не дома. Но потом он приходил – и я забывала о том, что от него пахнет алкоголем и женскими духами. Он ездил со мной в тур – и казалось, что всё хорошо. Но, видимо, только казалось. Такое бывает. Любовь проходит. Просто его прошла чуть раньше. Сломалась под гнётом обстоятельств.

Я смотрел на Кайл – бледную, с синяками, но всё равно такую родную. Очень хотелось с ней не согласиться, но не получалось. Может, потому что я и сам себя обманывал, говоря, что всё хорошо. Нет, братец никогда не изменял своей девушке, но, возможно, все мы пропустили тот момент, когда отношения начали его тяготить. Вот только он почему-то не уходил. И я думал – перебесится, переспит с этими мыслями и всё будет хорошо. Думал, ага.

– Чего ты молчишь? – спросила Кайл тихо.

– Слова подбираю, – буркнул в ответ, глядя перед собой.

– Какие?

– Цензурные.

– Ааа, – протянула она.

Чуть помолчав, подруга отметила:

– Знаешь, его можно понять. Кому нужна немая девушка.

Я не смог удержаться от саркастической усмешки:

– Ты даже не представляешь, сколько парней с тобой бы сейчас не согласилось. Многие мечтают, чтобы их половинки чуть чаще молчали.

– Айзек!

Я добился этого – эмоции. Да, не самой яркой – так, всего лишь намёк на возмущение, но она была. Значит, не всё потеряно. Да, расставаться с любимыми тяжело – не то, чтобы я знал это, ведь никогда не встречался с любимой девушкой, но всё же. Это можно было пережить. Да, нужно время, да, будет болеть ещё долго. Но рано или поздно она сможет это всё забыть. Для лечения разбитого сердца операция была не нужна. А вот про её голос я не мог такого сказать.

– Почему ты сбежала? Дело ведь не только в Итане. Ты до сих пор не дала согласия на операцию.

– Я ещё ничего не решила, – отозвалась блондинка равнодушно.

– Кайл, ты что, не понимаешь, что медлить нельзя? Нам дорог каждый час!

– Я ещё ничего не решила, – упрямо повторила она, поджимая губы.

Ладно, зайдём с другого бока. Скрестив руки на груди, я сообщил:

– Если мы не появимся в больнице через два дня – лейбл разорвёт контракт. И даже я не смогу вытянуть тебя из этого и отсудить хоть что-то. Тебя выкинут на улицу, Кайл. Ты этого хочешь?

Я видел, как она вздрогнула. Нет, терять всё она явно не хотела. Но почему тогда так упрямилась?

– Ты боишься операции? – предположил я.

Подруга покачала головой и всё же призналась:

– Не только. Я боюсь, что результата не будет.

Приплыли, блин.

– Что за глупости? Врачи же сказали, что проблем возникнуть не должно.

– Но и гарантий никто не даёт.

– То есть ты предпочитаешь вообще не рисковать? – я начал злиться, – Предпочтёшь зарыть голову в песок и сделать вид, что ничего не случилось, а говорить ты не можешь, потому что не хочешь? Так, что ли?

– Пусть лучше так, чем лечь под нож – и узнать, что всё было зря!

– Ты дура? – прямо спросил я, отбрасывая все фильтры, – Нет, я знал, что ты блондинка, но, чтобы до такой степени… Как можно не понимать, что в такой ситуации нужно хвататься за любую возможность? Кайл, ты не первый музыкант, который столкнулся с этим. И уж точно не будешь последней. Но ты точно окажешься дурой, если не согласишься на операцию.

Янг бросила в мою сторону гневный взгляд, как будто это я был во всём виноват. Женщины, что вообще творилось у вас в головах? Какие тараканы там правили балом?

– Даже Итан не верит в успех операции! Будь иначе – он бы меня не бросил!

Ах, так вот какой аргумент она решила привести? Что же…

– Да в жопу Итана! В жопу медиков, которые говорят, что гарантий нет! В жопу лейбл, который ставит условия и сроки! В жопу меня, в конце концов, если тебе не нравится то, что я говорю! ТЫ чего хочешь, Кайл?!

Я не заметил, что мы начали просто орать друг на друга, пытаясь донести свою точку зрения. Как будто всё зависело не от самих слов, а от того, с какой громкостью они прозвучат. Будь моя воля – я бы вбил их в её голову, но я был против рукоприкладства в отношении девушек. Хотя, видит Бог – эта особа порой нуждалась в порке. Ремнём. И никакого сексуального подтекста в этом не было – исключительно воспитательный процесс.

Кайл неожиданно примолкла. Бросив на меня затравленный взгляд, она вдруг тихо спросила:

– Айзек. А что, если я никогда больше не смогу петь? Несмотря на операцию. Кому я буду такая нужна? Немая…

В её глазах стояли слёзы, а голос – тот самый, покалеченный, но пока ещё не потерянный – дрожал. Ей было страшно. Она настолько сильно рассчитывала на свои связки, что не представляла, как это – жить без них. Не заниматься музыкой для неё было сродни самоубийству. Она больше не считала себя собой без этого. Но и лечь на операционный стол тоже боялась. Так и стояла, разрываемая противоречиями и страхом.

Не особо отдавая себе отчёта в своих действиях, я приблизился к ней и рывком прижал к себе. Она уткнулась носом мне в плечо, и я почувствовал, как пуловер стал влажной. Она плакала. Всё же не выдержала.

– Мне, – тихо ответил я, продолжая её обнимать, – Ты будешь нужна мне.

Кайл всхлипнула и, обняв меня за спину, прижалась ещё сильнее. Её пальцы вцепились в ткань пуловера, беспощадно сминая её. Плевать. Если надо – пусть рвёт на лоскуты. Лишь бы перестала так страдать.

– Я боюсь, – еле слышно призналась она моему плечу.

– Знаю, – также тихо ответил я, – Но я буду рядом.

– Обещаешь?

– Обещаю. Верь мне – а я тебя не подведу.

Как-то незаметно мы перебрались на улицу и снова заняли ту самую лавку. Теперь я сидел рядом с Кайл, позволяя ей заливать моё плечо слезами. Мы молчали, я поглаживал её по спине, которая чуть тряслась из-за тихих всхлипов. Постепенно девушка успокоилась и спустя какое-то время просто полулежала на мне, уткнувшись лицом в область между шеей и плечом. Я думал, что она уснула, но подруга неожиданно подала голос.

– Хорошо. Я соглашусь на операцию, – сказала она моему подбородку.

Я чуть улыбнулся. Голос разума всё же взял верх. Кивнув, ответил:

– Хорошо. Я напишу Крису. Но нам пора возвращаться.

Янг покачала головой, ещё теснее прижимаясь к моему боку и укладываясь поудобнее:

– Давай не поедем? Хотя бы не сегодня.

Вздохнул. Не стал напоминать ей, что каждый день промедления мог стоить девушке её будущего. В конце концов, немного времени в запасе у нас всё же было. Ну и лично меня мало волновало, вернётся она на сцену или нет. Меня всегда заботило лишь её спокойствие.

Так что, у меня не было другого ответа, кроме:

– Конечно. Тогда я съезжу в магазин за продуктами.

Глава девятая

Кайл

«Цена, которую приходится платить музыкантам

Это не редкость, когда певец сталкивается с такой проблемой, как развитие кисты на связках. Причина – слишком сильное перенапряжение голоса. И вот – эта беда коснулась английской певицы Кайл Янг.

Во время концерта в Престоне девушка замолчала посреди песни, через несколько дней её госпитализировали, поскольку это оказался не банальный ларингит. Врачи заключили: на голосовых связках образовалась киста. Кайл должна быть срочно прооперирована на гортань, если хочет сохранить свой голос».

Я отложила одну из газет и откинулась на спинку больничной койки. Итак, мир узнал настоящую причину моего молчания. Не беременность, автокатастрофа и прочий бред, который заполонил интернет. Перед тем, как отправиться в больницу, мы с Айзеком и Крисом дали несколько интервью – самым проверенным и растиражированным изданиям. Мне пришлось ответить на массу не самых приятных вопросов, но в целом, можно было смело заявить, что справилась я на «ура». Старалась улыбаться и казаться уверенной в себе и успехе операции. Хотя чего-чего, а уверенности у меня не было. Ну, почти.

Айзек оказался прав – я была той ещё дурой. Как страус, прятала голову в песок, считая, что, если о проблеме не думать – она рассосётся сама собой. Мне повезло, что именно Дэвис был моим другом и менеджером – без него, возможно, я бы так и пряталась в пригороде.

Первое, с чем мне пришлось столкнуться после возращения в реальность – гнев моих родителей, от которых я до последнего скрывала свой недуг. Мы заехали к нашим семьям и там меня сперва чуть не придушили от радости, что блудная дочь, наконец, навестила стариков, а потом – от гнева, что ничего не рассказала сразу. Мы с мамой чуть всплакнули, но после она сказала, что киста – это всё «фигня и мы со всем справимся». И знаете – маме я верила. Не верить мамам вообще было нельзя – слишком много уверенности в их голосах и мудрости в глазах.

«Огромный шок для миллионов фанатов!

– Кайл еще в начале прошлой недели потребовалось медицинское обследование в связи с воспалением голосовых связок, – рассказал менеджер певицы Айзек Дэвис. – Следующее исследование показало, что на одной из голосовых связок появилось образование, которое мешает выздоровлению. На этой неделе киста будет удалена хирургическим путем. Без этой операции голос Кайл может пострадать настолько сильно, что она больше никогда не сможет петь. После операции моей подопечной предстоят несколько недель реабилитации, чтобы избежать возможных осложнений».

Айзек во время интервью держался уверенно и почти равнодушно – как, впрочем, и всегда. Ни один мускул на лица не выдавал волнения друга. Он спокойно отвечал на вопросы журналистов, при этом не выпуская моей руки из своей. Я была ему благодарна за такую молчаливую поддержку – возможно, не будь его рядом, я бы давно сбежала и забилась в нору.

Странно – я привыкла, что моя жизнь находится чуть ли не под микроскопом. Журналисты знали почти о каждом моём шаге и интервью были почти регулярными. Но одно дело – рассказывать о новых песнях, клипах и концертах, и совсем другое – признаваться, что можешь всё это потерять.

«Распад звёздной пары!

Певица Кайл Янг и модель Итан Дэвис расстались. Об этом журналистам сообщила сама певица. Пара, которая вот уже три года сияла на звёздном небосклоне, двигаясь рука об руку, решила дальше пойти разными дорогами.

– Такие истории, к сожалению, не редкость. Мы провели вместе множество удивительных минут, и я благодарна Итану за всё, что он сделал для меня. Но, увы, наши дороги разошлись, – рассказала Кайл.

На вопрос, кто именно стал инициатором разрыва отношений, молодая звезда не ответила. По её словам, они не прекратят общение, поскольку их семьи дружат много лет, но все отношения будут носить исключительно приятельский характер.

– Чужими людьми мы в любом случае не станем, – подчеркнула певица.

Сам Итан Дэвис информацию пока не прокомментировал».

Разумеется, мы не могли обойти стороной и этот вопрос. Я не хотела ничего говорить про Итана – мне до сих пор при мыслях об уже бывшем парне хотелось свернуться в клубочек и пореветь. Но Айзек сказал, что рано или поздно это придётся сделать. И неизвестно, как вывернут ситуацию, если первое слово останется за Итаном. Хоть я и не верила, что тот будет мне хоть как-то вредить, но я решила довериться другу. Так что налепила на лицо фальшивую улыбку – и проговорила всю ту чушь про благодарность и приятельские отношения. Хотя, не такая уж это и чушь – мы действительно не сможем стать друг другу чужими, если вспомнить наше прошлое и тот факт, что его брат оставался моим лучшим другом.

Отбросив все газеты и журналы, с которых на меня взирала моя до тошнотворного довольная физиономия, я встала. Лейбл постарался на славу – частная клиника, в которую меня госпитализировали, была больше похожа на гостиницу. Одноместная палата люкс, конечно, не напоминала, но средний такой номер – вполне. Радовало и то, что больничная пижама не была похожа на эти страшные робы из бумаги, под которыми почему-то никто не носил бельё. Ну, по крайней мере, в кино дело обстояло именно так – завязки на спине и голые задницы. Ну, либо я смотрела не те фильмы.

Нет, я носила удобный костюмчик, состоявший из серой футболки и штанов, теплый синий кардиган и удобный тапочки. По сути, примерно также я одевалась дома, так что, если бы не одноместная койка и стойкий запах лекарств – можно было бы представить, что я у себя в квартире.

Вся палата была завалена цветами – от поклонников, лейбла и семьи. Ко многим букетам прилагались открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления. И я совершенно точно знала, что ни один из букетов не был от Итана. Он так и не вышел на связь, да я, если честно, этого и не ждала. Смириться с его уходом получилось быстро, словно я действительно подсознательно ждала, что так и случится. Было больно – очень, но от этого менее предсказуемым его уход не стал.

Зато Айзек был рядом – почти постоянно. Он уезжал только чтобы решить те дела, где его присутствие было необходимо. В остальном он оставался – сперва в моей квартире, а потом и в больнице. Врачи шутили, что можно было бы поставить в палату вторую кровать, но Дэвис с ухмылкой отвечал, что ему хватало и дивана. А то, что он был ему малость коротковат – ну, это уже детали.

До операции у меня ещё было около суток, столько же я уже провела в больнице. Хотелось лезть на стенку – от безделья, нервов и тревоги. Скорее бы уже всё закончилось, господи.

Не в силах сидеть в четырёх стенах, вышла из палаты. Айзек не рекомендовал этого делать – ни к чему провоцировать людей, который могли бы сфотографировать меня и отправить снимки журналистам. Но, с другой стороны, все и так знали, что я в больнице, так к чему таинственность? Выглядела я не так чтобы сильно плохо. Так что – хрен с ними, с папарацци, пусть снимают.

Побродив по коридорам и не встретив ни одного человека с фотоаппаратам или хотя бы телефоном, села в кресло перед своим одноместным номером. Интересно, а как всё пройдёт? Я буду что-то чувствовать? Хотя, общий наркоз – это когда усыпляют, верно? Говорят, после этого отходят хуже, чем после пьянки. Жесть. А после? Когда я смогу понять, как всё прошло?

– Привет.

Женский голос рядом заставил меня вздрогнуть и повернуться. Рядом сидела худенькая девушка с рыжими волосами и ярко-зелёными глазами. Типичная ведьма! Об этом говорила и широкая улыбка, с которой она рассматривала меня.

Ясно. Возможно, Айзек был прав и люди с камерами меня всё же настигли.

– Привет, – вежливо кивнула я, думая, как бы улизнуть в палату так, чтобы это не показалось невежливым.

– Я – Даниэлла, но можно просто Дани, – протянула она мне руку, – А ты?

Хм…или не прав?

– Кайл, очень приятно, – ответила, сжимая протянутую ладонь.

– Красивое имя, – отметила рыжая всё с той же улыбкой, – Не Кайла? Или Кайли?

– Нет, – покачала я головой, – Именно Кайл. Знаю – это имя чаще всего дают мальчикам, но такие вот у меня родители.

– А ты прикольная. И мы, судя по всему, соседки. Вон там, – кивок на соседнюю палату, – Мои пенаты.

– Выходит, что так, – отозвалась я, держась всё ещё настороженно.

– Ты тут с чем? – не дожидаясь моего ответа, Дани добавила, – У меня липома.

– Эм…а что это?

– Обычный, доброкачественный жировик. Я бы, может, и не парилась, но из-за работы часто хожу в купальнике, не хочу, чтобы на мои шишечки косились всякие.

Она была странной. В том смысле, что слишком открытой и приветливой. Это смущало, но при этом как-то даже располагало к себе. И, что интересно – кажется, Дани совершенно не представляла, кто я такая. Не то, чтобы меня должен был знать каждый, но всё же.

– А что у тебя за работа? – спросила я, вдруг заинтересовавшись, – Ты – манекенщица и участвуешь в показах купальников?

Рыжая звонко расхохоталась – так, что в нашу сторону повернулись все, кто находился в коридоре. А что я такого сказала?

– Мне приятно такое сравнение, но нет. Я – морской биолог, работаю в заповеднике касаток в Ванкувере.

– Ого, – только и смогла выдохнуть я, – А как тебя сюда занесло?

– Ну, я родилась в Лондоне. Отец решил, что резать меня можно только на родной земле, – хихикнула Дани, – Так почему ты здесь?

– Эм… у меня киста на связках.

– Ого, – присвистнула моя новая знакомая, – Звучит неприятно.

– Есть такое. Если её не удалить – я могу потерять голос. А я певица, так что такой расклад нежелателен.

– Певица? – переспросила девушка, – Погоди… Кайл… – она напряглась, словно вспоминая что-то, а после уточнила, – Кайл Янг?

Я кивнула, непроизвольно поёжившись.

– Ничего себе! Выходит, моя соседка – звезда! Ты прости, я от музыки далека и не слышала ни одной твоей песни. Но у меня знакомая – твоя ярая фанатка.

Мои губы тронула лёгкая улыбка, а душу почему-то затопило облегчение. Так всегда бывало, когда я понимала, что человека всё же интересую я, а не моё имя. Когда я могла быть просто собой.

Было непривычно общаться с малознакомым человеком вот так запросто. Я забыла, каково это – разговаривать с кем-то, кто тебя не знает. Когда не просят автограф, не хотят сфотографироваться и не спрашивают, когда выйдет новая песня. Удивительно и приятно. Так свободно я чувствовала себя только в кругу семьи и рядом с Айзеком. Раньше в этот список входил и Итан, но даже имя бывшего отзывалось болью в груди. Не надо думать о нём. Не надо.

Мы болтали обо всём – Дани рассказывала о своей работе и взяла с меня слово, что я обязательно прилечу к ней в Ванкувер. Я сама не поняла, как умудрилась пообещать, что навещу её – возможно, меня подкупили её истории про касаток и других морских обитателей. Подумать только – наблюдать всю эту красоту вблизи! Рехнуться можно! Мы даже умудрились обменяться номерами телефонов. Не помнила, чтобы раньше я так быстро заводила новые знакомства, которые не могли дать выгоду – лишь радость в чистом виде. Но Дани, судя по всему, легко сходилась с людьми – она просто излучала позитив и благодушие.

– О боги, кто этот красавчик?

Проследив за взглядом Дани, я увидела Айзека. Тот стоял неподалёку и о чём-то разговаривал с врачом. Хотя, почему «о чём-то». Очевидно, что предметом разговора были ваша покорная слуга и предстоящая операция.

– Айзек, мой лучший друг, – ответила я на вопрос новой знакомой.

– Господи, да он просто кусок секса, которому приделали ножки и выпустили погулять, – особо не выбирая выражения, выпалила рыжая.

Хм, серьёзно? Я бросила в сторону Дэвиса внимательный взгляд. Нет, я знала, что он был красивым парнем. И неоднократно говорила об этом. Но такая оценка от фактически незнакомого человека казалась удивительной.

– Могу вас познакомить, – предложила я равнодушно, – Конечно, обстановочка тут такая себе, не самая романтичная. Но, когда выберетесь отсюда – может, сходите куда-нибудь.

Дани смерила меня удивлённым взглядом:

– А ты странная. Такими мужиками вот так запросто разбрасываешься.

– Он – мой друг, – напомнила я.

На это рыжая только хмыкнула:

– Знаешь, как говорят – сегодня вы друзья, а завтра уже делите одну постель.

Я не стала говорить, что у нас такое уже случалось – в смысле, мы уже раньше ночевали вместе. И не один раз. И вообще – к чему все эти оправдания и доказательства?

Даниэлла, к слову, и не нуждалась в этом. Она схватила телефон, который за секунду до этого завибрировал и, прочитав пришедшее сообщение, усмехнулась, набирая ответ.

– Обожаю флирт по переписке, – сообщила она мне, – Потому что ты можешь лежать в какой-то дырявой футболке и с грязной головой – но при этом чувствовать себя королевой. Ведь для парня на тебе всегда чёрное кружевное бельё. Все девушки ведь только в нём по дому и ходят, не так ли?

Я не успела ответить – к нам подошёл Айзек. Он не казался встревоженным или недовольным, из-за чего я сделала вывод, что ничего ужасного ему врач не сказал.

– Привет, – сказал он, наклоняясь и уже привычно целуя меня в щёку.

– Здравствуй, – улыбнулась ему и указала на сидящую рядом девушку, – Это Даниэлла, лежит в соседней палате.

– Можно просто Дани, – улыбнулась та, протягивая Айзеку руку.

– Айзек, очень приятно, – ответил парень, пожимая протянутую ладонь и тут же снова поворачиваясь ко мне, – Я говорил с доктором по поводу операции.

– Что-то не так? – всё же напряглась я.

Айзек покачал головой:

– Нет, просто уточнял детали. И ещё привёз тебе фруктов. Кофе не захватил – тебе нельзя горячее, а я помню, как ты называла тёплый напиток «мочой с молоком», – добавил он с лёгкой улыбкой.

– Но это так! – воскликнула я и тут же примолкла, чувствуя, как горло болезненно сжалось.

От чутких глаз парня моя заминка не укрылась. Его глаза сузились, когда он сказал:

– А давай ты уже вернёшься в постель. Нечего тут в коридоре сидеть. Сквозняки, все дела. С подругой можно и в палате болтать.

Дани, на которую он, наконец, обратил внимание, замахала руками:

– Что вы, что вы, я только за! Постельный режим – прекрасная вещь! Будь моя воля – только в кроватке бы и лежала. Желательно, не одна, – поиграла она бровями.

Айзек на это только хмыкнул и молча скрылся за дверью моей палаты. Я собиралась было последовать за ним, но меня остановил задумчивый голос рыжей:

– Знаешь, что-то мне подсказывает, что даже если бы я сидела тут не в больничной пижаме, а в вечернем платье или том же самом чёрном кружевном белье – твой друг не обратил бы на меня внимание.

– Что? Почему? – не поняла я причины такого умозаключения, ведь Дани была настоящей красоткой.

Но та лишь пожала плечами и с хитрой улыбкой протянула:

– Есть у меня такое подозрение. Скажем так – рыжие точно не в его вкусе. Ладно, беги в кроватку. Ещё увидимся.

Уже в палате я заметила, что Айзек был всерьёз чем-то озадачен. Только после того, как я послушно юркнула под одеяло, решилась спросить:

– Что же всё-таки случилось? Я же вижу – ты что-то не договариваешь.

Чуть помявшись и почесав небритый подбородок, друг сказал:

– Наверное, лучше будет, если ты узнаешь это от меня, а не нароешь сама.

– Узнаю что? – приподняла я бровь.

Вместо ответа Дэвис протянул мне телефон, на котором была открыта страница какого-то новостного портала. По центру экрана сияла фотография, на которой Итан прижимал к себе какую-то брюнетку. И их объятия ни капли не походили на дружеские.

Сердце будто сдавила невидимая рука, а горло сжалось от болезненного спазма. Подпись и текст под фото говорили, что девушка – модель и, судя по всему, новая подружка Итана. Нет, я всё понимала – мы расстались, всё такое, но ведь и недели не прошло! Ещё постель, которую мы делили, не остыла, а он уже нашёл другую?! Сволочь!

– Что же, – надеюсь, мой голос звучал спокойно, – Он недолго горевал.

– Кайл, – начал было Айзек, но я его прервала:

– Всё нормально. Меня не должно это волновать. Всё, о чём я сейчас думаю – это операция и моя карьера, а не Итан и то, с кем он спит.

По глазам Айзека видела – он мне не верил. Да я и сама не верила. Но должна была. Хватит. Если уж мой бывший так быстро утешился – я точно страдать не стану. Я вылечусь – всем назло. И ему – в первую очередь. Посмотрим ещё, кто будет горевать.

– Так что там по поводу операции?

Глава десятая

Айзек

«Английскую певицу Кайл Янг прооперировали

Несколько дней назад у юной звезды на голосовых связках обнаружили кисту. Образование нужно было срочно удалить, в противном случае Кайл могла навсегда лишиться голоса. Операция прошла в одной из крупнейших частных клиник Лондона и длилась около пятидесяти минут. Хирург маленькими ножницами кисту, после чего певицу отвезли обратно в палату.

– Во время операции всё шло по плану. Врач, проводящий операцию, был одним из лучших в этой области. Но удалась ли операция настолько, что голос остался прежним, мы пока сказать не можем, – рассказал менеджер Кайл Айзек Дэвис.

Теперь звезду ждёт послеоперационный период, во время которого ей нельзя будет разговаривать, чтобы не тревожить связки, а после – реабилитация. Вопрос, сможет ли Кайл Янг снова петь, по-прежнему остаётся открытым».

Я отложил газету и потёр уставшие глаза. Операция действительно прошла по плану. Всё время, пока врач ковырялся в горле подруги, я просидел в коридоре, а когда её привезли обратно в палату, позволил себе выдохнуть. Кайл отходила от наркоза – точнее, её из него постепенно выводили. Большую часть времени она спала, подключенная к капельнице. Медики опасались её будить до тех пор, пока препараты, которые ей кололи, окончательно не будут выведены из организма. После наркоза люди могли вести себя несколько неадекватно и нести какую-то чушь. У Кайл же наступил период тишины, который должен был длиться десять дней. Именно столько связки будут заживать и только после этого мы сможем понять, удалось ли врачам сохранить её голос.

Я оставил подругу, чтобы дать короткий комментарий прессе и заодно решить несколько других дел.

«– Мистер Дэвис, вы всё время находитесь с Кайл в больнице? Как долго она там пробудет?

– Не более двух ночей. Как только врачи позволят – Кайл отправится домой. Разумеется, я всё время буду рядом.

– Кайл жалуется на боли? Вы как-то подбадриваете её?

– Боли почти полностью прошли, насколько я могу верить словам самой Кайл. В любом случае, теперь она не сможет ничего сказать. Знаете, обычно Кайл постоянно что-то рассказывает, так что можно сказать, что сейчас – самое спокойное время в моей жизни».

Я коротко усмехнулся, выхватив взглядом кусок интервью. Надеюсь, Кайл простит мне эту шутку. В конце концов, хоть какая-то толика юмора во всём это должна была быть. И уж лучше так, чем отвечать на вопросы об Итане, который, разумеется, так и не появился в больнице. Я на это не рассчитывал, но по глазам Кайл видел – она его ждала. Каждый день, даже несмотря на то, что он довольно быстро нашёл себе новую девушку. Насколько серьёзными были его намерения, я не знал. Хотя, не надо было быть гением, чтобы понять – разумеется, это была лёгкая интрижка. Которую братец зачем-то решил выставить на всеобщее обозрение.

Услышав хлопок входной двери, я поморщился. Вспомнил, называется. Меня вполне устраивал расклад, при котором мы с Итаном не пересекались. Я не избегал его, нет, просто целыми днями зависал в больнице, выхаживая его бывшую девушку. Всего лишь.

– О, брат, ты тут, – отметил Итан, заглядывая в мой кабинет.

Приподняв бровь, отметил:

– Что неудивительно, если вспомнить, что это моя квартира.

– Это-то понятно, просто ты в последнее время находишься где угодно, только не дома. Как будто тебе родные стены больше не милы. Или родные люди.

– Хм… даже не знаю, – протянул я, делая вид, что задумался, – Возможно, потому что родные люди ведут себя как свиньи, бросая близких в беде.

Братец поморщился – так, словно я ему кучу нечистот перед носом вывалил:

– Даже не начинай, пожалуйста. Мне лекций только сейчас не хватало.

– А что такое? Твои фанаты отписались от тебя в инстаграме после того, как ты бросил свою девушку, отказав ей в поддержке в такой непростой период?

Я тоже хотел обойтись без лекций – в конце концов, меня отношения этих двоих практически не касались. Но усталость и напряжение последних дней давали о себе знать. Эмоции искали выход, а когда под руку попадается их источник – простите, тут удержатся вообще нереально.

Итан помрачнел. Да, я знал, на что давить – после расставания на него вылилось много всего в интернете. Многие не поверили слова Кайл о том, что решение расстаться было обоюдным – нет, люди догадались, как дело было на самом деле. Во многом этому поспособствовал сам Итан, засветившись с новой подружкой так скоро. То ли его менеджер так и не вернулся к нему, то ли был настолько тупым, что не подсказал правильный порядок действий в подобных ситуациях.

Так или иначе, но Кайл в этой истории оказалась чуть ли не святой, а Итан – дьяволом во плоти. На его карьере это пока что никак не отразилось, а вот на мнении молодёжи – ещё как.

– Слушай, у нас давно уже не ладилось, так что расставание было вопросом времени. Я не виноват, что Кайл заболела именно тогда, когда я решил, что всё, хватит.

Хм. Вот как. Я бы, может, и поверил, если бы не одно «но».

– Видимо, о том, что у вас не ладилось, знал только ты. Потому что Кайл явно была уверена, что у вас медовый месяц всё никак не закончится. Да и ты явно не возражал, когда мы брали тебя с собой в начале тура. Хотя, погоди…

Я вдруг вспомнил жалобы Кайл на то, что в Ливерпуле никакие меры конспирации не смогли спасти их от папарацци. Или то, что журналисты всегда знали, в каких именно студиях проходили их с Итаном совместные съёмки. Походы в кино, рестораны, прогулки в парках – сладкую парочку находили везде. Совпадение? Я тоже так раньше думал – в век смартфонов и камер любой мог сделать снимок и продать популярным изданиям. Вот только… слишком уж ладно всё выходило.

– Только не говори, что сливал журналистам инфу о том, где вы будете, чтобы вас караулили и снимали? – спросил я у брата.

– Что? Ты чего несёшь?

Возмущение Итана могло показаться искренним, вот только я этого мелкого знал слишком долго, чтобы понять – мои слова угодили в цель.

– Братец, ты встречался с Кайл, чтобы за её счёт пробиться в шоу-бизнесе? – прямо спросил я, – Съёмки в её клипах, поездки в тур, совместные фотосессии. Всё это – твоя тщательно продуманная тактика?

Итан молчал, но ему и не нужно было что-то говорить. Всё и так было ясно. Когда они с Кайл начали встречаться, у девушки уже была построена карьера. Два альбома, несколько престижных премий и блестящее будущее впереди. Её узнавали, лейбл уже успел навариться на ней и неслабо вложиться в раскрутку юного дарования. А Итан только начинал, его знать никто не знал. Но, светясь везде рядом с Кайл, он стал интересен многим модельным домам. Его карьера тоже пошла в гору. А не будь рядом Янг – что бы с ним стало?

– И теперь, когда будущее Кайл оказалось под угрозой – ты просто решил скинуть её, как балласт?

Итан помрачнел:

– Ты делаешь из меня какого-то монстра. Я просто увидел шанс и воспользовался им. Кайл была мне дорога, действительно. Но спустя время я понял, что…ну, я молод, блин! У меня вся жизнь впереди, я не хочу связывать её с одной только девушкой! Которая, к тому же, может стать немой! Мне что, язык жестов учить, чтобы понимать её?

Мои руки сжались в кулаки. Желание врезать брату росло с каждой секундой. Подумать только – и вот на этого человека подруга убила три года! А я не просто позволил этому случиться – нет, я сам подтолкнул этих двоих друг к другу.

Покачав головой, негромко сказал такому же злому, как и я, парню:

– В такие моменты мне хочется на секундочку забыть, что ты мой брат. Потому что ты на него даже не похож. Сказать, на кого ты похож? – Итан молча закипал, пока я с каким-то садистским удовольствием продолжил, – На жертву неудачного аборта, да простит меня мама.

– Не трогай мою мать! – рыкнул братец.

Я хмыкнул:

– А что ты так завёлся? Что, правда глаза режет? Так сходи, утешься в объятиях своей подстилки-модели. А мне пора ехать к Кайл.

Итан наконец-то совладал с собой. Он гордо вскинул голову и ядовито улыбнулся.

– А ты, как я вижу, уже подсуетился? Ты же всегда на неё слюни пускал. Даже все твои бабы были на неё похожи. Признайся, дрочил, когда мы занимались сексом? – он подмигнул, – Что ж, лови момент. На моем фоне ты сейчас будешь особенно выгодно смотреться.

– На твоём фоне сейчас кто угодно будет выгодно смотреться, даже бомж с вокзала, – рыкнул я в ответ.

Итан вспыхнул, его лицо покрылось красными пятнами. Ноздри гневно раздулись. Глаза заблестели от злости. Я смотрел на него покровительственно, с легкой ухмылкой.

– Мне вот только одно не понятно: по какой причине ты так с ней носишься? – сказал он вдруг неожиданно спокойно, – Неужели до сих пор любишь? Или просто имеешь на нее виды? Так я не жадный. Помнишь, как ты ею со мной поделился? Помнишь, как уступил великодушно? Так и сказал: «Пользуйся, брат, моей добротой». Так я попользовался. Можешь забирать обратно. Пользуйся, брат.

Если бы нас не разделял стол, я бы набил ему морду. Меня словно пружиной выкинуло из кресла. Теперь я чувствовал, как кожа пошла красными пятнами, ноздри раздулись, а глаза заблестели. Я до боли сжал кулаки и зубы. Итан смотрел на меня с интересом.

– Эк тебя торкнуло. А говорил, что между нами никогда не встанет женщина, – произнёс расстроено.

Он повернулся и вышел. У меня было ощущение, что мне нагадили на голову. Хотелось вымыться. Но ещё больше – вылететь из квартиры пулей. Однако, уходить с поля боя побеждённым я не собирался. Выдохнув и подхватив сумку, я вышел изкабинета. Итан, который, судя по всему, уже успокоился, был на кухне и пил воду. Конечно, это ведь так полезно для кожи.

Заметив меня, он поставил стакан на стол и спросил:

– Что, мы ещё не всё выяснили?

Вместо ответа я бросил:

– Чтобы, когда я вернусь вечером – ни тебя, ни твоих вещей здесь не было.

– Что, прости? – лицо Итана вытянулось.

– Прощаю, – кивнул великодушно, – Кажется, мы оба забыли одну простую вещь. Это – моя квартира. Не наша. И я не хочу жить с человеком, который мне не нравится. Так что – вещи в зубы и шуруй.

– Но, куда я пойду?

Итан словно за секунду растерял всю свою спесь и казался жалким, как побитая собака, которую выкинули на улицу во время дождя. Вот только мне было плевать. Как показала практика, этот человек был прекрасным актёром. И покупать билеты на его концерты я больше не собирался.

– Мне всё равно, – пожал я плечами, – У нас есть родители, думаю, они всегда примут тебя, даже если ты ведёшь себя, как свинья. Но, знаешь, даже если тебе придётся жить на вокзале – меня это не заботит.

– И всё это из-за девчонки? Ты отказываешься от брата из-за юбки?

– Я отказываюсь из-за брата, потому что он ведёт себя не как мой брат, – процедил я сквозь зубы, – И Кайл – не просто девчонка. Она – мой друг. Человек, который был рядом с самого нашего детства. И с которым ты даже не нашёл в себе сил и совести по-человечески поговорить. Я всё сказал.

С этими словами я вышел из квартиры. До вечера я бесцельно шатался по городу. Потому что просто не мог поехать к Кайл. «Пользуйся, брат» – именно так я и сказал три года назад, отказываясь от милой хохотушки Кайл. Когда вернулся из колледжа и понял, что школьная влюблённость переросла в нечто более серьёзное. Но увидел, какими глазами Кайл смотрела на Итана и понял – нет, не моя это история.

Брат, который, разумеется, знал о моих чувствах, был готов отойти в сторону, но я в очередной раз поставил дорогих людей выше себя. И тогда прозвучала эта фраза. Наглая, брошенная с усмешкой, чтобы никто не понял, что на самом деле скрывалось за ней.

Я оберегал Кайл все эти годы, прикрывал, скучал, если долго не видел. Я испортил ей жизнь. Ведь, не поступи я так – возможно, всё сложилось бы иначе. Возможно, в Лондоне стало бы на два разбитых сердца меньше.

Возможно…

*****

Кайл

Всё. Мне нельзя разговаривать десять дней. И если до этого я говорила мало, то теперь мне было даже музыку слушать, чтобы не повредить связки. То есть полная творческая изоляция.

Накануне операции я не спала. Это было странное чувство. Как будто меня загнали в угол, и я больше ничего не могла сделать – или сдаться и пропасть, или драться насмерть и все равно пропасть. Какого-то страха не было, я старалась настроить себя только на удачное завершение дела. Рядом были Айзек и, как ни странно, Дани – новая знакомая старалась подбодрить меня в свойственной ей шутливой манере.

Саму операция я, понятное дело, не помнила. Меня усыпили, а проснулась я уже в палате. Пробуждение было похоже на то, как бывает, когда выныриваешь из толщи воды – приходится преодолевать неслабое такое сопротивление. Морфей упирался и не хотел выпускать меня из своих объятий. Как я потом узнала, врачи намеренно давали мне снотворное, чтобы я не вела себя неадекватно, отходя от наркоза. Так что все весёлые «приходы» я благополучно проспала.

Первое, что я почувствовала, проснувшись – боль. Горло болело и, хоть, дичь творить не хотелось, но тело после наркоза всё ещё было как ватой набито. Состояние было такое, будто меня два часа в центрифуге вращали. Хотелось просто забиться в уголок и сдохнуть. Но нельзя – от моих рук тянулись паутинки капельниц, так что сворачивание в клубочек отменялось.

Почему-то вспомнилось, как медсестра нахваливала мои вены, говоря, что они просто мечта наркомана. От сравнения захотелось захихикать. М-да, похоже, наркоз меня до конца не отпустил.

Когда я более-менее пришла в себя, в палату вошёл Айзек. Под дверью караулил, что ли? Друг выглядел…странно. Если бы я не знала его слишком хорошо – решила бы, что он плакал. Но тот факт, что его что-то сильно заботило, был неоспорим. Хоть Дэвис и пытался изо всех сил делать вид, что всё в порядке.

– Хей, – заметив, что я не сплю, Айзек присел рядом и чуть улыбнулся, – Ну, как ты?

Я приподняла бровь, как бы спрашивая – ты это сейчас серьёзно? По крайней мере, надеюсь, что приподняла – кажется, весь арсенал жестов и гримас ещё не полностью вернулся ко мне.

Верно истолковав мой жест, друг хмыкнул:

– Ну, ты хоть моргни, если всё в норме.

Чуть подумав, я опустила веки и через секунду снова подняла. Айзек удовлетворённо кивнул:

– Доктор сказал, что всё прошло хорошо. Я от твоего имени уже озвучил его заявление в прессе. Сообщаю – все твои поклонники поддерживают тебя и желают скорейшего выздоровления.

Резко захотелось плакать. Чёртов наркоз, это всё он! С другой стороны – как приятно было, что людям не плевать. Что они поддерживали меня в такой непростой период моей жизни. В такие минуты понимаешь, что всё что ты делаешь – всё не зря. Я здесь не зря.

– Завтра я заберу тебя домой, – продолжил Айзек, – Я уже побывал в твоей квартире и всё подготовил. Запасся дисками с твоими любимыми фильмами. Ну, теми, где много соплей и так мало смысла.

Вот гад! Пользовался тем, что я не могла ему ответить! По лицу Айзека было видно – да, так и есть. У него в запасе было десять дней, и он собирался пользоваться ими по полной.

– Ах, да, – словно вспомнив что-то, друг полез в сумку, – Совсем забыл. Это тебе.

С этими словами он протянул мне планшет. Новый, красивый, тонкий и очень лёгкий. Это за какие такие заслуги? В ответ на мой вопросительный взгляд друг пояснил:

– Это для коммуникации. Хоть я и знаю тебя много лет, но читать мысли пока так и не научился. Там есть программа – будешь писать мне всё, что захочешь сказать. Можешь там меня даже материть.

Айзек ткнул пальцем в одну из иконок, вывел на экран белый лист и протянул мне стилус. Аккуратно, чтобы не зацепить торчащие из рук трубки, я взяла палочку и, чуть подумав, вывела короткое:

– Спасибо.

Прочитав, Дэвис тонко улыбнулся:

– Не за что. Я же обещал всегда быть рядом.

Всегда… А что, звучит неплохо, верно?

Глава одиннадцатая

Кайл

Как и планировалось, в больнице мы пробыли недолго. Как только я отошла от наркоза полностью и начала вставать с кровати – тут же написала на планшете, что хочу домой. Добавила парочку восклицательных знаков – и Айзек понял, что я не шутила. Поэтому, пошёл оформлять выписку.

Моя новая знакомая с яркими рыжими волосами уже упорхнула из больницы. Перед этим она в очередной раз безапелляционно заявила, что я прилечу к ней в Ванкувер. Я не возражала – кто вообще в здравом уме откажется побывать в месте, где касатку можно встретить легче, чем собаку? Удивительно, но даже из такой ситуации удалось извлечь что-то хорошее. Кажется, я нашла себе подругу. На больничной койке. А я молодец.

Дома меня ждал сюрприз – Айзек привёз мою маму. Я и не надеялась, что она сможет вырваться – работа для неё была также важна, как и для меня. Но, оказалось, что единственный ребёнок всё же важнее. Она чуть ли не плакала, обнимая меня и прижимая к себе, приговаривая, что всё будет хорошо. И я, наконец, почувствовала, что расслабляюсь. Мама рядом. С мамой хорошо. Спокойно.

Они с Айзеком уложили меня в кровать, друг притащил ноутбук и кучу дисков, велев не вылезать из постели. Я на это только показала ему язык, но спорить не стала – всё же какая-то слабость в моём тельце осталась.

Весь день Айзек работал, а мама приготовила поесть. При этом она приговаривала, что Дэвис явно намеревался морить меня голодом и что никому не было дела до моего желудка.

– Никому нет дела до моей девочки, – проворчала она, обнимая меня, как маленькую.

И это ничего, что я уже давно не ребёнок. Всё равно так приятно, что хоть кто-то меня любит. Ужасно, когда ты чувствуешь себя беззащитной, слабой, ужасно, что рядом нет того, кто нужен больше всех на свете, в чьей поддержке ты нуждаешься больше всего. В паре слов, в прикосновении.

Но рядом был Айзек. Он просил не волноваться и ни о чём не думать. А я не могла не волноваться. Наркоз отпустил и нейроны в мозгу заработали втрое активнее, усиливая все эмоции. Мне было ужасно страшно. Моя жизнь изменилась. Десять дней страха и неизвестности. Как будет потом, что станет с голосом, что станет со мной? Я хотела и дальше оставаться в музыке, я ведь совсем ничего не умела. Действительно ничего!

Кажется, Айзек научился читать мои мысли. Или я думала слишком громко, потому что в какой-то момент он зашёл в спальню и, заметив, что я уставилась в одну точку, чуть ли не накричал на меня. В итоге, заметив мой пришибленный взгляд, просто вздохнул и попросил ни о чём не думать, чтобы не накручивать.

– У тебя постельный режим. Вот и соблюдай его, – добавил он.

Я, повинуясь его взгляду, отставила ноут в сторону и накрылась одеялом с головой, демонстрируя полную покорность. Постельный, значит постельный. В принципе, я действительно была мало на что способна – только лежать под одеялом и изображать из себя самого несчастного человека на свете.

Айзек уехал ночью. Я не слышала, как он ушёл. А утром проснулась от острого приступа одиночества. Квартира выглядела безжизненной и пустой. Мама вернётся только вечером. Холодильник забит едой. Но есть не хотелось.

Вчера, как и после операции, мне было жутко плохо. Горло болело, отходняк от наркоза был таким, что хотелось уже как-нибудь по быстренькому умереть. Я не психовала и не капризничала, просто соглашалась со всем. Но тогда разбитое физическое состояние гасило все мои страхи, а сегодня…

Мне казалось, что я больше никогда не выйду на сцену, что больше не смогу говорить. Мерещилось, что врачи сделали что-то неправильно, и я навсегда осталась немой. Хотелось закричать, чтобы проверить. Хотелось спеть хоть что-нибудь. Хотелось просто услышать собственный голос. Это ведь такая мелочь – просто произнести хотя бы один звук. Банальное «А» – и всё, я успокоюсь. Но нельзя…

Это было похоже на сумасшествие. Как будто я действительно спятила. Я металась по квартире, смотрела в зеркало, заглядывала в рот. Мой голос – это всё, что у меня было, это моё богатство, моя жизнь. А если он не вернется? Да, я могла ещё играть на гитаре и фортепиано, но этого мало. Я не могла представить, каково это – оставаться на сцене без возможности взять в руки микрофон. Всю жизнь смотреть на то, как другие поют и понимать, что этот путь для меня был закрыт. Как всё время ковырять пальцем рану, не давая ей возможности затянуться.

В какой-то момент я подумала – хорошо, что Итан ушёл. Именно тогда, до операции. Если бы он остался со мной из жалости, то в конце концов возненавидел бы. Проклинал бы каждый день и в конце концов я испортила ему жизнь. Может, стоило написать Айзеку, чтобы он тоже ушёл? Нашёл себе новую подопечную, которая не будет доставлять ему столько неприятностей. С которой не будет хлопот.

Когда Айзек приехал, он застал невероятную картину. Я сидела в гостиной на полу и плакала, ненавидя себя за то, что доставляю всем столько хлопот.

– Кайл! Что случилось? Что-то болит?

Айзек упал на пол рядом со мной, заглядывая мне в лицо и продолжая задавать вопросы, забыв, что я не могла на них ответить. Всё, на что меня хватило – это покачать головой, продолжая размазывать слёзы по щекам.

– Хей.

Айзек тихо позвал меня, заставляя поднять на него зарёванные глаза. Он смотрел на меня с тревогой и бесконечным терпением. И заботой. Кажется, в его взгляде было что-то ещё, но я так и не смогла понять, что именно. Потому что в ту секунду, как я, кажется, ухватилась за нужную эмоцию, Дэвис прижал меня к себе, позволяя спрятать лицо у него на груди.

– Всё хорошо. Всё будет хорошо, – приговаривал он едва слышно, прижимая меня к себе, – Мы со всем справимся вместе, обещаю. Дурочка, ну чего ты плачешь? Никто не умер, а остальное поправимо.

*****

Айзек

Я прижимал к себе Кайл и слушал, как она совершенно беззвучно – вот парадокс – плакала. В очередной раз захотелось найти Итана и ударить. Нет – избить, чтобы вытряхнуть из него всё то дерьмо, что, как оказалось, хранилось в его душе. Что-то мне подсказывало, что ревела Янг не только из-за страха перед потерей голоса. Она же была девчонкой, а они на первое место всегда ставили дела сердечные.

Вспомнился разговор с мамой. Она позвонила мне днём, когда я был в студии и улаживал дела с лейблом.

– Айзек, сынок, я тебя не отвлекаю? – спросила эта милая женщина, которая в своё время подарила мне жизнь.

– Работаю, мам, но для тебя, разумеется, минутку найду.

В трубке негромко рассмеялись:

– И на том спасибо. Айзек, что произошло у вас с Итаном?

Я вздохнул. Так и знал, что она звонила именно по этому поводу. Как бы – а для чего ещё? Какая ещё тема не могла подождать выходных и моего традиционного визита в родительский дом? Конечно, только мой младший брат.

– Скажем так – Итан поступил неправильно по отношению к нашей общей знакомой. Воспитывать его, конечно, уже поздно, но вдруг всё же получится.

– Айзек, отношения Кайл и Итана – не твоё дело. Они сами должны разобраться с этим.

– Кайл – моя подруга, – упрямо возразил я.

– Милый, у тебя подруг может быть ещё очень много, но брат у тебя один, – заметила мама.

– Я не понял, ты что, на его стороне? – кажется, я начал раздражаться.

Голос мамы звучал спокойно. Она, как маленькому, объяснила:

– Родной, я не встаю ни на чью сторону. Вы оба – мои сыновья, и я люблю вас. Кайл – дочь моей подруги и она мне небезразлична. Но вы сейчас все ведёте себя, как дети. А, как мне кажется, уже прошло то время, когда я должна была мирить вас, как малышей.

– Я об этом не прошу, – буркнул я недовольно.

– Знаю, но это не значит, что я не должна этого делать, – парировала мама, – Поговори с Итаном. Ты выгнал его из дома. Из-за того, что он расстался с девушкой?

– Мам, он не просто расстался с Кайл. Он бросил её в ту минуту, когда она в нём нуждалась. А уже через пару дней засветился в газетах с новой подружкой, и в итоге выяснилось, что он использовал Кайл для продвижения собственной персоны. И теперь скажи мне, что он не заслужил того, что получил?

– Милый, он совершил ошибку. Скажи ещё, что сам никогда не ошибался.

Ошибался, ещё как. Моей самой большой ошибкой было отдать Кайл Итану. Но вслух я этого не сказал, ограничившись лишь коротким:

– Я мириться с ним не намерен.

– И после этого ты будешь утверждать, что с вами нужно говорить, как с взрослыми? – кажется, матушка тоже начала сердиться.

– Мама, ты не видела Кайл после того, как Итан бросил её. Она постоянно плачет. При мне старается держаться, но я же вижу. И понимаю, что дело вовсе не в операции. И даже сделать ничего не могу. Меня это бесит больше всего. Итан ведь даже не поговорил с ней – он просто отправил ей сообщение, как трус. Так что пусть радуется, что я не сделал его нос чуть менее привлекательным.

– Айзек… ты любишь Кайл?

Вопрос меня огорошил. Я никогда не говорил матери о своих чувствах – всё же такие беседы были нам не свойственны. Мне всегда казалось, что я умело скрывал свои чувства. Что же, выходило, что не так уж и умело? И вот как поступить? Соврать матери?

Ну, нет. За такие дела я точно мог попасть в ад. Эдакое чистилище для нерадивых детей. Поэтому, чуть подумав, решил признаться:

– Да. Люблю.

– Что же, я всегда подозревала, что такой разговор нам рано или поздно предстоит. Но об одном прошу – пусть твои чувства не встают между тобой и братом. Они с Кайл рано или поздно разберутся сами, а ты не вмешивайся.

Сдержав очередное нелестное высказывание, которое так и норовило сорваться с моего языка, я покорно кивнул:

– Хорошо, мам. Я постараюсь. Но домой его не пущу. Пора бы ему уже начать жить самостоятельно.

– Ну, хоть на этом спасибо. И, милый, передай, пожалуйста, Кайл, что несмотря ни на что, я всегда ей рада. Не важно, с кем из моих сыновей она в итоге останется.

– Мам… – я понял, что ей удалось меня смутить, – Я… да, я передам ей.

Уточнять, что вторую часть её фразы я точно опущу, не стал. Вместо этого поспешил к Кайл. Чтобы обнаружить её, сидящей на полу, в слезах.

Успокоилась девушка не скоро. Мы минимум час просидели на полу, моя рубашка насквозь промокла, но мне было плевать. После, когда плечи Кайл перестали вздрагивать от бесшумных всхлипываний, я отвёл её в ванную, умыл, а затем уложил в постель. После таких истерик у Янг всегда начинала болеть голова и она засыпала, чтобы прийти в себя и окончательно успокоиться. Это был ещё один факт, о котором я знал и который Итану был неизвестен просто потому, что он никогда не видел Кайл плачущей. Для него она всегда была бодра и весела, и только я видел её любой. И любил тоже любой – даже такой, с распухшими глазами и лицом, которое из-за слёз пошло красноватыми пятнами.

Укрыв Кайл одеялом, я хотел было выйти из спальни, но маленькая девичья ладошка удержала меня. Кайл смотрела на меня своими огромными глазами, в которых я прочитал молчаливую просьбу.

«Останься».

Её мысль прозвучала так громко, как будто она произнесла её вслух. И я не смог воспротивиться. Поэтому, скинув обувь, лёг рядом, прижимая к себе хрупкое дрожащее тело.

Глава двенадцатая

Кайл

О моей истерике мы оба старались не вспоминать. Как и о том, что, вернувшись вечером, мама застала Айзека в моей постели. Полностью одетого, конечно, но приподнятых бровей и внимательного, цепкого взгляда избежать не удалось. Хорошо хоть, что мама не стала меня ни о чём расспрашивать – подозреваю, дело было лишь в том, что я не могла быть полноценным собеседником.

Я всё же списывала свой срыв на остаточный эффект от лекарств. Прошла пара дней и от того упадочного настроения не осталось и следа. Нет, я всё ещё волновалась, как это будет – каким станет мой голос. Но того панического страха не осталось. И уж точно я больше не думала, что Итану стоило бросать меня. Наоборот – мне самой хотелось бросить его. Желательно, с крыши высотки.

К постоянной тишине и молчанию я привыкла удивительно быстро. Как и к тому, что приходилось всегда таскать с собой планшет, чтобы кому-то что-то объяснить. Ко мне периодически приезжали Крис и парни из группы – все хотели, чтобы я как можно скорее пришла в норму и снова начала всех доставать. Это не мои домыслы – они сами так сказали. Мама бывала у меня с завидным постоянством, а Айзек вообще как будто поселился. Он предлагал перевезти меня и маму к нему – у него ведь была дополнительная спальня. Но я отказалась. Несмотря на то, что Итан там больше не жил, находиться в той квартире мне пока не хотелось.

Кстати, об этом. Узнав о том, что Айзек выгнал брата из дома, я была в шоке. Но также в моей душе расцвело огромное чувство благодарности. Дэвис не делал из этого какого-то события – он сказал об этом как бы между прочим, мимоходом, просто ставя меня в известность. Причин своего поступка друг не назвал, но я понимала, в чём было дело. Всё же не дура. И от этого я чувствовала к Айзеку какую-то просто небывалую нежность. Он действительно защищал меня. От всего.

Не хватало музыки. Первые дни у меня была полная звукоизоляция. Айзек даже писать песни запретил, аргументируя это тем, что я могла начать мурлыкать под нос мотив, пытаясь понять, как ляжет текст на музыку. А врач строго-настрого запретил напрягать связки.

Пугал он меня, конечно, зря – я и так слишком сильно волновалась за свой голос, чтобы подвергать его лишнему риску. В конце концов я взялась за голову и решила во что бы то ни стало бороться за то, что мне дорого.

Но через четыре дня Айзек сжалился и вернул мне мой ежедневник, куда я всегда записывала свои идеи. Он был смешным и почти детским – листы в нём были розовыми с нарисованными на них единорогами. На первом развороте также были прикреплены блоки с радужными стикерами. Сама не знаю, как у меня рука поднялась это купить, но свой ежедневник я любила, и он был уже почти полностью исписан стихами. Какие-то стали песнями, некоторые так и остались словами на бумаге.

Устроившись на кровати, я притянула к себе исписанный блокнот. В голове давно вертелась мысль, которую я никак не могла оформить во что-то более-менее связное. Но, думаю, пришло время.

Собрав ноги в кучку, погрызла ручку, упорядочивая мысли. Написать песню – это было вроде и просто, но в то же время сложно. Слишком много чувств и мыслей нужно было уложить в несколько строк. При этом желательно, чтобы это всё имело какой-то смысл. Судя по тому, что пели многие – условие было не обязательным, но всё же.

«Надоело-надоело, прости,

Я сотру тебя словно ластик».

Так, начало положено. За первой строчкой последовала вторая, за ней – третья, и так далее. Когда через час в комнату заглянул Айзек, у меня уже была исписана страница, а на руках и, возможно, щеке, красовались пятна от чернил. Да, я была не слишком аккуратной, когда впадала в раж.

– Давно не видел тебя за писаниной, – отметил Айзек, присаживаясь рядом.

Я пожала плечами. Он был прав. Я действительно долгое время не могла ничего из себя выдавить путного. Творческий кризис в двадцать четыре – звучало ужасно. Но, видимо, мне нужно было оказаться в максимально стрессовой ситуации, чтобы моё поэтическое «я» снова показалось.

– Дашь взглянуть? – спросил друг, кивая на ежедневник.

Чуть подумав, всё же передала ему книжицу. Ничего криминального я не сочинила, а раньше ведь всегда делилась с Айзеком своими идеями. Музыку мы подбирали всегда вместе – я уже говорила, что парень был гитаристом-виртуозом. Такой талант упаковал в костюмы и галстуки, аж грустно.

Прочитав написанное, Айзек хмыкнул. Интересная реакция. И что это, блин, значило? Пока я думала, взвешивая все варианты, друг поднялся на ноги и, подойдя к стене, снял с неё гитару. Их у меня было несколько, что было как бы неудивительно. В гостиной пылился синтезатор, а на кухне, при желании, в одном из ящиков можно было обнаружить маракасы. Да – в доме музыканта можно было увидеть и не такое.

Взяв инструмент, Айзек вернулся на кровать. Подкрутив колки, он ещё раз пробежался глазами по тексту, пару раз побренчал по струнам, прислушиваясь к себе, а после заиграл. Мелодия получилась простая и незатейливая, как, в принципе, и текст.

– «Ты моё злое чувство,

Мой постоянный ток.

Капелька летней грусти,

Дай мне один глоток.

Чтобы снова внутри было пусто,

На 220 вольт.

Капелька летней грусти,

Я на волне с тобой».

Я слушала, как мой друг негромко напевал текст, что я родила буквально за несколько минут до этого. Айзек редко пел, хотя у него и неплохо получалось. Сказывались годы в хоре и обучение в музыкальной школе. Но, тут вышло, как со мной, только наоборот – Дэвис был больше предан гитаре, а не вокалу, а я же, наоборот, больше любила петь, чем играть. Поэтому мы и были отличным дуэтом. Как две половинки одного творческого целого.

Когда последний перелив гитары стих, я негромко зааплодировала. Дэвис шутливо склонил голову, польщённый моей оценкой, после чего спросил:

– Это ведь Итан тебя подтолкнул к написанию текста? – заметив, как я напряглась, он тут же добавил, – Можешь не отвечать, если не хочешь.

Дотянувшись до планшета, я быстро на нём написала:

«Возможно. И от нашего расставания тоже может быть польза».

Прочитав мои слова, брюнет хмыкнул:

– Ты, я смотрю, научилась во всём видеть хорошее. Интересный подход, мне нравится.

«Ну, так ведь и есть. Если бы я не пыталась найти плюсы – просто сошла бы с ума. А так, смотри – я за пару дней лишилась голоса, парня, но нашла подругу в лице Дани и даже получила приглашение в Ванкувер. Жизнь просто бьёт ключом. И надо радоваться, что не гаечным и не по голове».

Айзек на это только улыбнулся. Никогда не устану повторять, насколько мне нравилось, когда он был таким. Расслабленным, с лёгкой улыбкой на лице. Он редко показывал эту свою сторону окружающим – для посторонних он всегда был собранным и серьёзным молодым мужчиной. Я же видела его мальчишкой, несмотря на заросшие щёки. Особенно, когда Айзек вылезал из своих костюмов и сидел передо мной в простых джинсах и белой футболке. Такой близкий, домашний, уютный.

Парень продолжал перебирать пальцами струны гитары. Было видно, что он скучал по этому – по музыке, по игре. Айзеку нравилось заниматься музыкой – как он сам говорил, это был способ общаться с миром без слов. Интересно, а почему он на самом деле бросил?

«Сыграй мне», – написала я в планшете, разворачивая его к другу.

Айзек приподнял бровь и спросил:

– Что именно?

Я дёрнула плечом, как бы говоря – что угодно. Мне правда было неважно, какую именно композицию выберет Дэвис. Я просто хотела, чтобы брюнет продолжил терзать струны своими пальцами, извлекая из них звуки, от которых так сладко ныло сердце. Будто они выворачивали мою душу наизнанку, обнажая всю мою суть. Прекрасное и вместе с тем пугающее чувство.

Криво улыбнувшись, Айзек кивнул и, чуть подумав, снова коснулся струн. Я не слышала эту мелодию раньше – возможно, её написал сам Дэвис. Всё же он не смог окончательно бросить музыку. Это было не тем, от чего так просто отказаться. Я знаю – пыталась, когда думала не соглашаться на операцию. Хватило меня ненадолго.

Я сидела и наблюдала за тем, как брюнет с пугающе-тёмными глазами играл, держа гитару так бережно, как самую большую любовь своей жизни. Как на его руках вздувались синие реки вен, скрываясь за рукавами футболки. Пальцы, которые за последние годы привыкли лишь стучать по клавишам компьютера да держать сумку, перебирали струны, зажимая гриф или быстро пробегая по нему самыми кончиками. Это было красиво. Айзек был красив. В таким моменты просто хотелось молча сидеть и любоваться им. Чем я и занималась, даже не пытаясь отвернуться. Шутка ли – я получила билет в первый ряд. Глупо было отказываться от концерта, на котором больше никому не было суждено побывать.

Когда мелодия стихла, парень поднял взгляд на меня. Видимо, что-то в выражении моего лица удивило его, потому что он распахнул глаза и спросил:

– Что?

Я придвинула к себе планшет и быстро на нём написала:

«Почему ты перестал заниматься музыкой? У тебя ведь хорошо получалось. До сих пор получается».

Прочитав мой вопрос, Айзек задумался. Спустя, кажется, целую вечность, он пожал плечами и, улыбнувшись уголком губ, сказал:

– Просто решил заняться тем, что у меня действительно хорошо получается. Понимаешь, я хорош, но не идеален. Хороших гитаристов в наше время – пруд пруди. Может, я испугался конкуренции.

Чушь! Айзек ничего не боялся! Я бы фыркнула, но это значило напрячь связки, что было, понятное дело, запрещено. Но, Дэвис, видимо, слишком хорошо меня знал. Поняв мой молчаливый протест, он хмыкнул:

– Не надо тут. Уж я-то точно знаю, чего стою. А, может, я просто понял, что моё место не на сцене, а за кулисами. Не все рождены блистать, как ты. Некоторым комфортнее вдали от чужих глаз.

Его слова были не лишены смысла. И всё же…

«В моих мечтах мы всегда покоряли музыкальный Олимп вместе».

Бросив взгляд на планшет, брюнет улыбнулся:

– Ну, так и произошло. Просто я действую из тени. По сути, я стал твоим голосом в тех вопросах, где сама ты говорить не можешь.

Я посмотрела на Айзека и поняла, что он был прав. Я бы не справилась со всем, если бы он не говорил за меня. Если бы с таким упорством не отстаивал мои права, не спорил с лейблом, с Крисом – да со всем миром, если потребуется. Айзек действительно стал моим голосом – даже до того, как я стала немой.

******

– Ну что, ты готова?

Я покачала головой, даже не пытаясь сделать вид, что хотя бы на йоту в порядке. Если бы мой квартира не располагалась на пятнадцатом этаже – я бы уже давно сиганула в окно, и через кусты, умчалась бы, куда глаза глядят.

Было страшно. Дико. До безумия. До заломанных до боли пальцев. До прокушенной до крови щеки. До близящейся истерики.

– Хей.

Перед кроватью, на которой я сидела, боясь пошевелиться, присел Айзек. Друг, как всегда, излучал спокойствие и уверенность, которых лично мне так не хватало. Его тёмно-карие глаза изучаю моё наверняка бледное лицо с искусанными губами и бегающими глазами.

– Всё будет хорошо. Кайл, ну почему ты всегда начинаешь бояться так не вовремя? Особенно, когда всё уже позади.

Мне резко захотелось огрызнуться – сказать какую-нибудь колкость или признать, что да, вот такая вот я глупая ему досталась! Но, разумеется, ничего из этого я сделать не смогла. Лишь бросила в его сторону недовольный взгляд и поджала губы.

Брюнет на это только улыбнулся:

– Вот видишь – ты уже не трясущийся воробушек, а боевой воробушек. Сохрани этот настрой. Когда через час врач разрешит тебе говорить – выскажешь мне всё.

Да – десять дней карантина подошли к концу. Я выдержала их с честью и ни разу не сорвалась. Ну, почти. Но ни одного звука не сорвалось с моих губ за этот срок. Я исправно принимала все лекарства, много читала, смотрела телевизор, даже – о ужас! – подсела на сериалы. А всё потому, что у меня были слишком много свободного времени. Я уже давно не была так надолго предоставлена самой себе. Бездействие убивало меня, но иначе просто быть не могло.

И вот – всё закончилось. Ещё какой-то час – и я узнаю, помогла ли операция. Казалось бы – я должна была мчаться в больницу на всех порах, наплевав на правила дорожного движения и требуя у Айзека, чтобы он гнал, как сумасшедший. Да что уж там – бежать на своих двоих, обгоняя даже поезда. Но вместо этого на меня напал какой-то ступор. И я могла только сидеть на кровати и дрожать, как листочек.

Встряска от моего лучшего друга немного помогла. Я действительно как-то поздно начала трусить. Как бы там ни было – всё уже случилось. Прятать голову в песок уже было как-то не к месту. Я должна была встретить новости с гордо поднятой головой.

Возле больницы собралась толпа. Журналисты, поклонники, сотрудники больницы, охрана – там были все. Одна часть толпы всеми силами пыталась пробиться к нам, вторая прилагала все усилия, чтобы не допустить этого. Заметив всех этих людей, я растерялась и повернулась к Айзеку.

Друг недовольно процедил:

– Кристиан…

В этом имени и тоне, которым брюнет его произнёс, было столько эмоций, что я даже прониклась сочувствием к своему продюсеру. В конце концов, он просто действовал в интересах лейбла. Которые, как ни прискорбно, в этом вопросе не совпали с моими.

Я понимала, что все эти люди, что стояли надо мной, хотели показать. Что я боролась, что меня не так просто сломать, и какая-то болезнь не может победить Кайл Янг. Вот что все должны были увидеть.

Но можно же было нас предупредить! А не выставлять меня, как мартышку в цирке, дрожащую и растерянную.

Мы с Айзеком продолжали сидеть в машине, тонированные стёкла которой успешно скрывали нас от остального мира. Но прятаться вечно мы тоже не могли. Побарабанив пальцами по рулю, Айзек схватил лежащий на приборной панели телефон и набрал знакомый нам обоим номер.

– Алло, Крис? Скажи, друг мой любезный, какого хрена у больницы толпится столько народу? – обманчиво любезным тоном спросил он, – Ах, это была идея Томаса. Будь душкой, передай ему лично от меня – пусть больше никогда не попадается мне на глаза, или я ему яйца оторву. Не забудь только про яйца. Это важно.

Оборвав разговор, брюнет повернулся ко мне. Протянув руку, аккуратно поправил платок, под которым я спрятала волосы. В его взгляде сквозило напряжение, которое Айзек пытался скрыть.

– Нам придётся пройти через всех этих людей. Знаю, ты привыкла к толпам, но сейчас – другой случай. Никаких фото, никаких автографов и упаси бог – хоть как-то контактировать с журналистами. Ты меня поняла?

Я кивнула. Чуть подумав, Дэвис покопался в бардачке, после чего водрузил мне на нос солнечные очки. После чего вышел из машины и, обогнув её, открыл дверь для меня.

Сомнений не было – все эти люди ждали нас. Мы быстро шли к дверям здания, пока журналисты спешили нам навстречу. Мне по привычке хотелось остановиться и поговорить с этими людьми, но вместе с тем было страшно – казалось, что они могли меня затоптать. Или заклевать, как коршуны, почуявшие добычу. Если бы не рука Айзека, которая поддерживала меня за спину и мягко подталкивала – не исключено, что я бы споткнулась, упала, и надо мной сомкнулось бы море из людей. Какая глупая и нелепая смерть.

Нам навстречу поспешили охранники и Айзек передал меня им, а сам задержался, чтобы что-то сказать журналистам и фанатам. Вернулся он довольно быстро и по его лицу нельзя было сказать, насколько успешно всё прошло.

– Проводите нас к доктору, – велел он одному их охранников.

Сказано это было таким тоном, что мужчина, который был явно не на один год старше Айзека, не посмел возражать и послушно довёл до нужного кабинета. Как будто в здании нам могло что-то угрожать.

Доктор при нашем появлении улыбнулась и, попросив Дэвиса посидеть на кушетке, усадила меня в кресло напротив своего стола. На нём уже красовалась папка с моими снимками, которые, как мне известно, показывали, что кисту вырезали удачно.

Осмотрев моё горло и проведя какие-то только ей понятные манипуляции, женщина улыбнулась:

– Кажется, мне попался очень смышлёный пациент, который выполнял все мои требования. Ваше горлышко чистое, воспаления нет, отёк спал. Заживление прошло успешно. Теперь давайте посмотрим, что с вашим голосом.

Я подняла на неё вопросительный взгляд. Заметив его, доктор кивнула:

– Скажите что-нибудь.

Вот так, сразу? Без подготовки? Мамочки… я так долго ждала этого, так мечтала снова начать говорить. Но, когда этот момент настал – все слова вдруг разом вылетели у меня из головы. И я просто сидела, глядя на доктора огромными от испуга глазами.

Женщина, заметив мою растерянность, ободрительно мне улыбнулась:

– Ну же, не стесняйтесь. Что угодно.

Чуть подумав и окончательно растерявшись, я открыла рот и выдавила:

– П-привет…

Точнее, я думала, что выдавлю. Мысленно уже приготовилась к боли, которая сопровождала меня все дни до операции. К тому, что мой голос будет звучать тихо и хрипло, или что из моего горла вообще не вырвется ни звука.

Но нет. Мой голос…он был чистым. Громким, даже звонким, он будто радовался, что я выпустила его из заточения. Одно короткое слово – но как много эмоций! Смущение. Восторг. Эйфория. Страх – да, он явно не скоро исчезнет с горизонта. Но в центре этого – счастье. Светлое и искреннее.

Я рывком повернулась к Айзеку – и увидела в его глазах слёзы. Но, возможно, мне это только показалось, потому что я сама уже рыдала навзрыд. От счастья. От облегчения.

Я снова могла говорить.

Глава тринадцатая

Кайл

Итак, самое страшное осталось позади. Я обрела голос. Но основной пласт работы мне только предстоял. Когда я прекратила рыдать, доктор усадила меня обратно в кресло и начала терпеливо объяснять все принципы реабилитации. Я кивала, как китайский болванчик, но в голове у меня билась только одна мысль – я могла говорить. Я. Могла. Говорить. Это было то самое состояние безграничного счастья, от которого начисто сносит крышу.

Айзек бесшумно приблизился ко мне и положил руку на плечо, тем самым успокаивая и призывая сосредоточиться. Что я и попыталась сделать. Док объяснила, что мне предстоит каждый день делать специальные упражнения, чтобы потихоньку разрабатывать связки. Начинать петь пока не стоило – сперва предстояло окрепнуть и снова научиться правильно разговаривать. Интонировать в нужных местах, чётко произносить все звуки и прочее. На реабилитацию отвели четыре недели. И только после этого я могла попробовать запеть.

Когда мы с Айзеком, преодолев заслон из фанатов и журналистов, снова нырнули в машину и отъехали от больницы, парень задумчиво пробормотал:

– Думаю, с твоим восстановлением не должно возникнуть проблем. Ты ведь не растеряла свой уникальный музыкальный слух.

Я покачала головой, пряча улыбку:

– Поверить не могу, что я две минуты, как снова разговариваю – а ты уже думаешь о работе.

Дэвис хмыкнул:

– Ты ведь не станешь отрицать, что я зеркалю твои мысли? Просто произношу вслух то, что сидит в твоей чудной голове.

Чуть подумав, я всё же кивнула:

– Ты прав. На самом деле мне не терпится снова начать петь. Уверена, у меня будет получаться даже лучше, чем раньше.

– Не сомневаюсь, – губы брюнета тронула лёгкая улыбка, – Только прошу тебя – без самодеятельности. Придерживайся плана реабилитации.

– Конечно, – тут же затрясла я головой, – Я понимаю. Шаг вправо, шаг влево – расстрел. Айзек, – чуть помолчав, добавила я, – Спасибо тебе.

Парень, чуть скосив взгляд, отвлекаясь от дороги, приподнял бровь и поинтересовался:

– За что?

– За всё, – просто ответила я, – Что верил в меня и не сдавался даже тогда, когда я сама была готова опустить руки.

Брюнет улыбнулся. Рука, которая до этого дёргала рычаг переключения скоростей, дотянулась до моей ладони и, накрыв её, мягко сжала.

– Я же говорил, что никогда никуда не уйду. И всегда буду рядом.

– Не ты один, – пробормотала я.

*****

Айзек

Я сразу понял, о ком шла речь. Настроение моментально испортилось. Ну почему в такой момент она позволяла мыслям об Итане испортить всю радость от того факта, что Кайл снова могла говорить? С другой стороны – а чего я хотел? Понимал ведь, что за пару дней чувства не уходят – если они настоящие, конечно. Братцу, вон, хватило, кажется, и пары часов.

– Не хочешь всё же поговорить об этом? – предложил я осторожно.

Мы действительно толком не обсудили этот момент. И что-то мне подсказывало, что Кайл не помешало бы высказаться. Так сказать, излить душу.

– О чём? – нахмурилась девушка.

– Ну, знаешь, – неопределённо махнул я рукой – той самой, которой секунду назад сжимал маленькую ладошку, – Ты, Итан, ваш разрыв.

Но Янг лишь передёрнула плечами и отвернулась к окну. Упс. Кажется, было слишком рано, и девушка решила просто закрыться и оборвать разговор. Однако, чуть помолчав, Кайл негромко сказала:

– Это его выбор и его решение. Пусть будет так. Возможно, я тоже была где-то не права, может быть я на него чем-то давила или раздражала. Ты же понимаешь, я не могу адекватно оценивать эту ситуацию. Я чувствую себя униженной и оскорбленной, поэтому хочу обвинять и оправдываться. Но, по сути – это взгляд только в моей колокольни. А правда у каждого своя.

Я покачал головой, не в силах подобрать слова. Я не понимал – она что, решила примерить на себя образ святой? Почему она даже не пыталась хоть как-то унизить Итана? Сдерживает себя, потому что понимала, что говорила о моём брате? Или просто не знала всей картины целиком? Что он лишь зарабатывал себе место на аллее славы за её счёт? И каждый их выход в люди был тщательно спланирован, чтобы извлечь из него максимальную пользу?

Я не успел оформить свою мысль хоть в какие-нибудь слова. Заметив выражение моего лица, Кайл добавила:

– Не волнуйся, со мной всё будет в порядке. Жизнь в любом случае продолжается. Может быть, меня уже ищет мой настоящий мужчина, только из-за Итана он не мог меня найти. А теперь я свободна и у него есть шанс.

Мои руки против воли сильнее стиснули руль. Ну-ну… Только пусть попробует к ней подойти, я этому «настоящему мужчине» быстро объясню, где выход находится.

И всё-таки, чтобы она там не говорила, но я чувствовал её боль, иногда видел по утрам заплаканные глаза, когда приезжал раньше обычного. Видел, как иногда она «подвисала», задумываясь о чем-то своём, и даже несколько раз ловил её тоскливые взгляды на себе. Не меня она хотела видеть рядом – точнее, не только меня. Кайл было больно, но она давно научилась прятать свои настоящие эмоции. Так глубоко, что порой могла даже себя убедить, что всё в порядке. Но не меня.

Не желая развивать эту тему, чтобы ещё больше не портить подруге настроение, я скомкал разговор. Тем более, что мы уже приехали к её дому. В квартире нас уже ждала миссис Янг. Ну, как нас – свою дочь, разумеется. Я так, просто шёл в комплекте.

Мама блондинки – Кэтрин – услышав, что мы вернулись, тут же выпорхнула из кухни. Её глаза нетерпеливо блестели.

– Ну, как всё прошло?!

Кайл, на лице которой до этого было нечитаемое выражение, широко улыбнулась и звонким голосом произнесла:

– Просто прекрасно!

Её мама прижала ладонь к губам, на глазах тут же выступили слёзы. Она была не первой, кто не сдержал эмоций в то утро – кажется, поплакать успели уже все. Кэтрин бросилась обнимать дочь, причитая при этом:

– Я же говорила, что всё будет хорошо! Нужно сейчас же позвонить твоему отцу! Пусть немедленно приезжает!

– Мам, не надо! – смеялась Кайл, – Ты ещё большую пресс-конференцию созови!

– А вот и созову! – тут же отреагировала женщина, – Виданное ли дело – мой ребёнок снова говорит! Так, вы оба – живо за стол, я как раз приготовила вафли.

Как бы мне не хотелось остаться, пришлось покачать головой:

– Мне нужно съездить в офис. Рассказать новости и решить, что будем делать дальше, после реабилитации Кайл. Вернусь через пару часов.

Я хотел было уже выйти, но подруга схватила меня за руку, удерживая на месте.

– Ты ведь вернёшься? – требовательно спросила она.

В её глазах при этом светилась какая-то непонятная тревога. Словно она всерьёз переживала, что я могу не сдержать слово. А вот её мама смотрела на нас с некоторым интересом, хоть и пыталась это скрыть. Но показным равнодушием и наигранно отведёнными глазами меня давно уже было не обмануть.

Мягко улыбнувшись и перехватив ладонь Кайл, я кивнул:

– Конечно. Я же сказал – через пару часов. Ты пока передохни.

– Я не устала, – упрямо покачала блондинка головой.

– Ну, тогда помоги матери, – подмигнул я миссис Янг.

Кэтрин тут же кивнула, включаясь в разговор:

– Запросто! Милая, кажется, ты уже давно хотела научиться печь пирог с ананасами.

– Мммм, мой любимый, – протянул я, – Вот видишь – тебе есть чем заняться до моего возвращения.

Кайл чуть скривилась, но всё же кивнула:

– Хорошо. Возвращайся.

– Обязательно.

Как будто у меня был выбор…

*****

Кайл

Вот так и бывает. У тебя самый счастливый день в твоей жизни – а матушка, вместо того, чтобы закатывать вечеринку, припахивает к готовке пирога. Впрочем, меня это даже устраивало – мы давно с ней не сидели вот так, вдвоём, на кухне, окружённые продуктами и тихими беседами. Как-то слишком быстро закончилось детство, я уехала – и оторвалась от родительской груди. Странное сравнение, но, наверное, самое верное.

Мы замесили тесто и занимались начинкой, когда мама внезапно спросила:

– Милая, а Айзек – он как отнёсся к вашему с Итаном расставанию?

– Эм… – протянула я, растерявшись, – Ну, его это расстроило. Он переживал.

– Из-за тебя или из-за брата? – уточнила мама.

– Наверное, из-за обоих. Всё же мы все были очень близки. Я знаю, что они с Итаном поссорились и Айзек попросил его съехать.

Точнее, мой другпросто выгнал родного брата. Поступок, который до сих пор меня удивлял. Но почему маму так сильно это беспокоит?

– Вот как, – хмыкнула мама, покачав головой.

– А что такое? – не выдержала я, – К чему этот допрос?

Покачав головой, мама ответила вопросом на вопрос:

– Знаешь, что мне напоминает ваша дружба?

– Удиви меня.

– Нас с папой.

Эм… неожиданно. Оторвавшись от украшения пирога, я подняла на маму взгляд и сказала:

– Не поняла.

– Ну, мы тоже называли себя друзьями первые пару лет. Не двадцать, конечно, но, с другой стороны, мы и не были знакомы с пелёнок.

Я едва удержалась от того, чтобы не закатить глаза. Мы столько раз слышали эти намёки – разной степени расплывчатости, но от родной матери я такого не ожидала.

– Мама, ну это другое.

– Конечно-конечно, – тут же закивала эта беспардонная женщина, – Это один из тех случаев, когда вы в переписке слово «друг» используете даже чаще, чем запятые. «Доброе утро, друг», «спокойной ночи, дружище». За этим всегда забавно наблюдать. «Знакомьтесь, это мой друг. Мы с ним дружим. Мой друг, по дружбе. У нас с ним дружеская дружба. Мы с моим другом пьём дружеский чай, потому что если перейдём на что-то покрепче – мы перестанем себя обманывать».

Я едва не застонала. Вот же прицепилась! И не скажешь ведь ничего резкого – сразу начнутся уроки воспитания на тему того, что на мать ругаться нельзя. Можно, если матери ведут себя так, словно они так, просто подружки.

– Мам, всё не так. Я ведь встречалась с его братом, забыла?

– Тут признаю – мне крыть нечем, – кивнула она, – Но, если ситуация была такой с твоей стороны – это не значит, что Айзек разделял твой настрой.

Глупости. Мама просто выдавала желаемое за действительное. Она никогда не скрывала того, что надеялась на это – что мы с Айзеком окажемся не просто друзьями. Нет, она никогда не давила на меня, позволяя самой делать выбор, но я знала – они с миссис Дэвис спали и видели, как бы стать одной семьёй. Потом, по всей видимости, план скорректировали, и Айзека заменил Итан, а теперь…кажется, мама вернулась, что называется, к заводским настройкам.

Отчего то этот разговор испортил мне настроение. Я не хотела этого показывать – в конце концов, мама была ни в чём не виновата. Так что, засунув пирог в духовку, я пробормотала, что немного устала – и позорно ретировалась в спальню.

Села на кровать – и задумалась. В голову снова полезли все те мысли, что я так старательно гнала от себя. Спасибо маме. Итан так и не объявился – не то, чтобы я ждала. Хотя, видимо, всё же ждала. Подсознательно, каким-то краем разума, который продолжал цепляться за прошлые отношения. Мы так долго были вместе – такое не могло просто взять и исчезнуть. Нет, можно было притвориться, сделать вид, что всё прекрасно – но на самом деле, так быстро такие вещи не проходили. Разве что, если ты только на самом деле не любил. Вот у него, видимо, таких проблем не было. И замену мне он нашёл до обидного быстро. А я? а что было делать мне?

*****

Айзек

Когда я вернулся к Кайл, меня на кухне ждала только её мама. На мой удивлённый взгляд Кэтрин махнула рукой в сторону спальни:

– Она сказала, что устала и пошла отдохнуть

– Оу, – отозвался я, присаживаясь за стол, – Видимо, мне не стоит её беспокоить.

Хотя, на самом деле мне хотелось поступить с точностью до наоборот – зайти в её спальню, чтобы…не знаю… просто посмотреть, как она спит. Я маньяк? Наверное.

Миссис Янг, покачав головой, сказала:

– Ладно уж, я заставала тебя в постели своей дочери, так что, не думаю, что есть какие-либо объективные причины не пускать тебя туда сейчас.

Я хотел было смутиться, но не вышло – слишком уж мне понравилось, как звучала эта фраза. Так что даже довольную улыбку, что коснулась моих губ, я стирать не стал. Заметив её, Кэтрин покачала головой и добавила:

– Но дверь в спальню плотно не закрывай, – на мою вопросительно приподнятую бровь она лишь развела руками, – Что? Должна же я хотя бы делать вид, что являются хорошей матерью.

– Вы себя недооцениваете, – покачал я головой, – Такую маму, как вы, ещё поискать.

Чуть порозовев, миссис Янг махнула рукой:

– Да уж, и без тебя знаю. Ладно, иди уже, я пока на стол накрою.

В комнате у Кайл царил мягкий полумрак. Девушка лежала на кровати, свернувшись клубочком. Неужели спала? Но нет – услышав, как кто-то вошёл, она тут же подняла голову.

– Айзек? – спросила.

Её голос звучал чуть хрипло. Нахмурившись, я подошёл чуть ближе, чтобы убедиться – Кайл до этого явно плакала. Не рыдала – такое, думаю, её мама бы не пропустила. Но всё равно, кто-то явно решил, что лучший отдых – орошать подушку слезами.

– Ну, и какая причина в этот раз? – мягко поинтересовался я, присаживаясь рядом.

– Причина? – нахмурилась Кайл.

– Твоих слёз, – с готовностью подсказал я, – Голос к нам вернулся, карьера больше не под угрозой, ты здорова. Дай угадаю – Итан?

Янг покачала головой:

– Нет, – чуть подумав, поправила саму себя, – Не совсем.

– Уже интересно, – я придвинулся чуть ближе, – Рассказывай.

– А что, если меня просто нельзя любить?

– Эм… – вопрос, честно говоря, вогнал меня в ступор, – Что, прости?

– Я тут просто читала, что, если ты не встречаешь свою любовь – это значит, что твои жизни в этом мире закончились и тебе половинка не нужна. Типа, все уроки усвоены, поэтому у тебя не должно быть детей и шансов на перерождения. Может, со мной тоже самое?

Я глубоко вздохнул, стараясь держать себя в руках. Клянусь, иногда Кайл вела себя как типичная блондинка! Также капризничала, надувала губы – и порой несла чушь. Как вот в этот миг.

Сделав ещё один вдох – потому что читал, ага, что это помогает! – я максимально спокойным тоном произнёс:

– Ну, не думаю, что это – твой случай. Ведь один урок ты так и не усвоила.

– Какой? – нахмурилась подруга.

– НЕ ЧИТАТЬ ВСЯКУЮ ХРЕНЬ В СОЦСЕТЯХ И УЖ ТОЧНО НЕ ПРИНИМАТЬ ЕЁ ЗА ЧИСТУЮ МОНЕТУ, – отчеканил я, сурово глядя на подругу, – Скажи мне честно – как такие вещи вообще рождаются в твоей голове? Нет, правда, должна же быть какая-то логическая цепочка у всего этого.

Чуть подумав, Кайл покачала головой:

– Я просто подумала о том, что вот, мне уже двадцать четыре, а мной уже воспользовались и бросили, как только я стала неудобной. А ведь я думала, что это любовь. Так есть ли она вообще, эта ваша любовь?

Господи, дай мне терпения. Покачав головой, я придвинулся чуть поближе и постарался произнести как можно более спокойно и твёрдо:

– Она есть. И тебе не уже – тебе всего лишь двадцать четыре. Одни неудачные отношения – не повод ставить на себе крест, уж поверь.

– Мне так хочется, чтобы меня любили, – прошептала девушка едва слышно.

Но я услышал. Так что, обняв её, уткнулся подбородком в макушку и также негромко ответил:

– И тебя полюбят. Очень сильно. Так, что никогда не отпустят. И всегда будут рядом.

Хотелось уточнить, что вообще то такой человек уже есть, но я понимал – рано. Не самый подходящий момент для признания. Опять. Кажется, вся моя жизнь состояла из них – из неподходящих моментов. Но ничего. Терпение – это то, чего у меня было в избытке. Накопил за последние годы.

Кайл аккуратно выбралась из моих объятий. Как бы мне не хотелось задержать её, пришлось отпустить

– Зачем ты такой хороший, а? – посмотрела на меня.

Губы, глаза – всё было так близко, так волнительно и желанно. Мысленно я развернул её, уронил на пол и впился в губы поцелуем. Сжал пальцы на её коже, зацеловал шею. Я чувствовал её дыхание. Я ощущал её запах. Её сердце билось в мою грудь быстро и неровно. Я понимал, что, если она не отодвинется, я не смогу остановиться. И всё испорчу.

– Я хочу быть тебе нужным, – тихо-тихо прошептал я, осторожно сжимая её руки. Я не смогу их разжать сейчас. Не смогу отпустить.

– Зачем? – вторила она таким же тихим голосом, не отрывая взгляда от моих глаз.

– Я тебе нужен?

– Очень, – одними губами.

В кухне что-то грохнулось и разбилось. И момент был испорчен. Моргнув, Кайл отстранилась от меня с негромким:

– Мама.

Кивнув, я повторил:

– Мама.

Спасибо вам, миссис Янг…

Глава четырнадцатая

Кайл

Ещё четыре недели пролетели, как один день. Реабилитация моя шла полным ходом – занятия с логопедом и педагогами по технике речи приносили свои плоды. Мои связки крепчали, а голос звучал всё более уверенно. С каждым днём моя неуверенность и страхи по поводу будущего таяли, как дым. Мне казалось, что я могу буквально всё.

Вскоре после начала реабилитации обнаружились…нет, не побочные эффекты, но определённые изменения, которые принесли как киста, так и операция. Изменился тембр – мой голос звучал чуть более хрипло, чем раньше. Из него пропала некоторая мягкость, девичья звонкость. Он звучал более глубоко, даже как-то тягуче и таинственней. Он как будто «сломался», как бывает у мальчишек. И при этом – передо мной будто открылись новые горизонты. Голос звучал не попсово – в нём будто проснулись некоторые рОковые нотки. Как сказал один из моих педагогов – я могла бы брать более высокие ноты и выдавать более жёсткие мотивы. Если бы захотела.

А я хотела. Это казалось тем самым рубежом, который я не смогла бы покорить. Но теперь…как забавно – мне нужно было потерять голос, чтобы потом вернуть его с лихвой. Вот и не верь после этого в поговорку «нет худа без добра».

Моя семья все эти дни была со мной, поддерживая и помогая. Мама много занималась со мной, не до конца доверяя врачам и педагогам. Она была даже более сурова, чем все они, вместе взятые.

Айзек…разумеется, он был рядом. Каждую свободную минуту. И, боже, он был само терпение и понимание. Просто сосредоточие заботы и нежности. Возможно, все эти разговоры с мамой сделали меня чересчур мнительной, но мне в какой-то момент показалось, что у всей этой заботы есть какой-то иной подтекст. Но я быстро отбросила эти мысли – нет, Айзек вёл себя ровно также, как и раньше. Просто на фоне всех происходящих событий и переживаний я стала чересчур мнительной.

Но главное – когда мой голос окреп настолько, что у врача больше не осталось аргументов, мне разрешили петь. Сперва немного – не больше получаса в день, но постепенно я смогла начать заниматься в полную силу, проверяя, на что теперь способны мои обновлённые связки. Вскоре мне предстояло начать записывать новые треки с группой, так что я должна была быть во всеоружии.

Через четыре недели реабилитации и ещё две – полноценных занятий – ко мне приехал Айзек. Его не было целый день и по телефону перед этим он сказал, что сообщит мне вечером какие-то важные новости. Голос его звучал чрезвычайно серьёзно, но я надеялась, что ничего криминального не случилось. В конце концов – что ещё могла преподнести мне матушка Фортуна? Хуже того, что я переживала последние пару месяцев, быть не могло.

– Привет, – заглянув ко мне в комнату, сказал Айзек.

Я, не отвлекаясь от перебирания текстов, махнула ему рукой. Так, было кое-что, что я давно хотела попробовать. Где же это…ах, вот!

– Чем ты там занимаешься с таким сосредоточенным видом? – поинтересовался друг, присаживаясь на край кровати.

Но я, качнув головой и собрав распечатанные листки в кучу, плюхнулась рядом с ним, после чего заявила:

– Мне нужна помощь.

– Какая? – с обречённым видом вздохнул Айзек.

– Мне нужно распеться, но одной скучно. Так что – ты мне поможешь!

При этом вид у меня был наверняка такой, как будто я сообщала Айзеку, что он выиграл в лотерею. Вот только Дэвис моего энтузиазма явно не разделял. Смерив меня подозрительным взглядом, он уточнил:

– То есть мне нужно тебе подыграть?

Покачав головой, я ответила:

– Нет же! Ты будешь петь со мной!

Хмыкнув, брюнет скривился:

– Кайл…не думаю, что это хорошая идея. Я не пел даже дольше, чем не играл. Тот случай, когда я мурлыкал твою новую песню – не в счёт. Это не пение, а так, баловство одно.

Но меня было сложно остановить. Если в голову пришла идея – всё, тушите свет, зашторьте окна. Но даже это не помогло бы скрыться от Кайл Янг, которая чего-то пожелала.

– И это – огромное упущение с твоей стороны! У тебя чудесный голос. До сих пор помню, как в школе все девчонки окружали тебя во время обеда, умоляя спеть. Их даже веником было не разогнать!

– Как будто ты пыталась, – негромко фыркнул Айзек.

– Просто мне очень хотелось жить, – парировала я всё с той же улыбкой, – Да ладно тебе! Давай! Мы так давно не звучали дуэтом!

Дэвис издал ещё один протяжный вздох, по которому я сразу поняла, что победила. Вид у него при этом был настолько несчастный, что даже ослик Иа рядом с ним показался бы невероятным оптимистом и весельчаком. Но я знала, что это было ничем иным, как обычным актёрским этюдом. Просто Айзеку нравилось, когда я его уговаривала.

– Давай, падай, – распорядилась я, толкая друга в сторону небольшого диванчика в углу и вручая поочерёдно сперва гитару, а потом и ноты с текстом, – Тут всё просто и понятно, и дурак разобрался бы.

– То есть мы будем петь даже не твою песню? – уточнил Айзек, пробегая глазами по строкам.

Я покачала головой:

– Мне нравится эта тональность. И тут такие переходы, которые…в общем, то, что нужно. Лёгкая хрипотца будет как нельзя кстати.

Как я уже говорила, болезнь сыграла мне на руку, расширив мои музыкальные горизонты. Мне не терпелось натренировать свой голос, отточить эти новые грани, добавить нотку рока и даже, быть может, немного гроулинга. Раньше я даже не надеялась, что смогу, как говориться, вдарить рок в этой дыре, но теперь…я могла абсолютно всё.

– Давай, ты начинаешь, – весела я, присаживаясь рядом.

На текст я даже не взглянула – песня, которую я уже давно заслушала до дыр, была будто выжжена у меня в голове.

Кивнув, Айзек подкрутил колки и коснулся пальцами струн. После короткого проигрыша он пропел первые строки:

– Ты безумна, моя страсть,

Жестокая грёза – любовь, любовь.

Ещё пара аккордов – и я подхватила:

– Ты безумен, безукоризненный лжец,

Сказал, что спасёшь меня – любовь, любовь.

Голос звучал низко и с той самой хрипотцой, которая мне так нравилась. Удивительно, что мне даже мороженое есть не пришлось, чтобы добиться такого эффекта. И у меня совершенно – абсолютно! – ничего не болело. Ни капельки. Что это, если не кайф?

– Едва взглянув в твои глаза, мне стало ясно,

Что придётся принимать любую твою ложь.

Это пропели мы уже вместе. Пальцы Айзека терзали струны гитары, а глаза неотрывно наблюдали за мной. Видимо, текст был ему тоже прекрасно знаком – на исписанные страницы он лишь едва взглянул и тут же забросил.

– Я никогда не говорила, что буду твоей возлюбленной.

– Я никогда не говорил, что буду твоим другом, – пропел в ответ Айзек.

– Я никогда не говорила, что не выбрала бы другого.

– Любовь – безумство, – закончили мы уже вместе.

Последний аккорд прозвучал – и затих. Мы тоже замолчали, видимо, прочувствовав все эмоции этой, довольно чувственной композиции. Я мысленно уже прикидывала, какую ещё песню выбрать для разогрева связок. Какую высоту ещё я смогу покорить.

А потом произошло то, чего я никак не могла ожидать. Даже в самых смелых своих фантазиях. Айзек, который продолжал пристально меня рассматривать, отложил гитару в сторону, а потом вдруг наклонился – и поцеловал меня.

Его губы мягко и осторожно накрыли мои, одна рука зарылась в волосы, а второй он аккуратно притянул меня к себе за талию. Опешив от неожиданности, я сперва как-то машинально даже ответила, но спустя секунду реальность обрушилась на меня, и я вырвалась из объятий друга. А друга ли?!

– Айзек, что ты наделал? – от неожиданности мой голос стих до потрясённого шёпота.

*****

Айзек

Не стоило делать этого. Не стоило её целовать. Определённо. Но в тот момент я просто не смог себя остановить. Кайл была такой…я не мог до конца подобрать слов. Ни один эпитет не смог бы точно описать, что я чувствовал в тот момент.

Ещё и песню такую выбрала, чертовка! Тут бы даже святой, скромно шаркнув ножкой, уступил бразды правления демону похоти. А я был обычным человеком. Смертным. Примитивным. Который очень любил сидящую напротив девушку. И который давно мечтал её поцеловать.

Теперь же Кайл смотрела на меня, распахнув в испуге глаза и прижав ладони к щекам. Мой поступок удивил её – однозначно. Но от меня не укрылся тот факт, что на секунду – на жалкое мгновение – но она ответила мне.

– Прости, – негромко произнёс я, понимая, что что-то сказать нужно.

Всё так же не отнимая рук от лица, Кайл медленно кивнула:

– Ничего, я понимаю. Это было… влияние момента.

Я хотел было согласиться с ней, списать всё на эмоциональный настрой, который вызвала песня, но вдруг понял, что не хочу этого. Хватит. Я скрывал свои чувства хренову кучу лет. Только трус отступил бы теперь. А трусом я себя всё же не считал.

Поэтому, чуть помолчав, я сказал:

– Я извинился не за поцелуй.

Моргнув, Кайл растеряно спросила:

– А за что?

– За то, что так долго тянул с ним.

– Что… что ты хочешь этим сказать?

Ну что, сейчас или никогда. Набрать в грудь побольше воздуха, словно я готовился нырнуть в бушующий океан, я признался:

– Что уже давно мечтал тебя поцеловать.

Рот Кайл распахнулся, а после сложился в идеально круглую «о». Она смотрела на меня всё теми же широко распахнутыми глазами, напоминая испуганного оленёнка, ослеплённого светом фар. Казалось, шевельнись – и она сбежит, только её и видел. Поэтому, я сидел неподвижно, ожидая от неё хоть какой-то реакции.

В итоге реакция Кайл оказалась несколько…неожиданной. Чуть подумав, она вдруг захихикала и, пихнув меня кулачком в плечо, заявила:

– Это очень несмешная шутка, Айзек! В следующий раз придумай что-то более оригинальное!

Я прищурился. Что это было? Попытка закрыть глаза на очевидное или она действительно не понимала?

– То есть вот так? – уточнил я на всякий случай, – По-твоему, мои чувства – это шутка?

– Ну не можешь же ты на самом деле хотеть поцеловать меня, – пожала она плечами, – Просто я – это я, а ты – это…

– Что? – вдруг почувствовав лёгкий налёт злости, перебил я её, – А я – что? Клоун, по-твоему?

Кайл, удивлённая моей реакцией, перестала улыбаться. На её лице отразилось недоверие, но всё же намёк на понимание тоже мелькнул.

– Прости, я не так выразилась, – замялась она, – Просто я хотела сказать, что ты…

– Что я?

Кайл растерянно посмотрела перед собой, словно не решаясь произнести это вслух

– Ты брат Итана, – выдавила хрипло.

Твою мать!

– И что? – с вызовом спросил я, – Я не имею права тебя любить?

– Любить? – перепугано уставилась на меня.

Да уж, денёк – что надо. Признание за признанием. Просто как из рога изобилия какого-то. Но отступать было уже поздно. Да и не хотелось.

– Да! Я не имею права любить тебя? Или ты не видишь?

– Нет… – затрясла Янг головой, закрывая лицо, – Этого не может быть. Я же спрашивала тебя… Мы же столько лет дружим… А мама говорила… но я ей сказала, что это бред. Ты брат Итана…

– И что? Я не могу тебя любить?

Я продолжал повторять этот вопрос, пытаясь достучаться до неё. Да – я был братом Итана. Но я не был его рукой, ногой или хотя бы левой пяткой. Я был собой – самостоятельной личностью, которая могла чувствовать, независимо от того, кому и какой роднёй приходился.

– Я не знаю… Не знаю… Ты же брат Итана… Ты его старший брат… Ты не можешь меня любить…

– Я ущербный что ли какой-то? – мне уже даже обидно стало за самого себя.

– Ты брат Итана, – повторяла Кайл как заведённая.

– И что?

– Но это ненормально – любить девушку своего брата!

– Я его девушку терпеть не могу. Да я даже не знаю, как её зовут. Ты не его девушка. Ты свободная девушка.

– Но ты брат Итана.

Кажется, её заклинило. Или это было первым признаком приближающейся истерики? Что мне следовало сделать? Продолжать говорить с ней, используя мягкий успокаивающий тон, или можно было переходить к приводящим в чувство пощёчинам? Честно говоря, я уже был не уверен, какой вариант мне бы больше подошёл.

Но, всё же выбрав первый, я спросил:

– Что ты хочешь от меня? Ты можешь это повторить ещё миллион раз, но я не перестану от этого быть братом Итана. В чём проблема? Не ты ли мне недавно говорила, что хочешь, чтобы тебя любили? Сейчас перед тобой стоит мужчина, который тебя любит, который хочет быть с тобой, решать твои проблемы и терпеть твои заскоки. Вот он я, весь твой. Бери. Пользуйся.

Я протянул руку к Кайл, но та отшатнулась от меня, как от прокажённого. А после спрятала лицо в ладонях и застыла, явно о чём-то размышляя. Класс. Не так я себе представлял день, когда признаюсь ей во всём. В моей голове было меньше тревоги, меньше драмы – и меньше, блин, Итана! Но, как говорится, приходилось работать с тем, что имели.

– Кайл, – я оторвал её руки от лица и постарался поймать бегающий рассеянный взгляд. – Кайл, посмотри на меня. Я любил тебя все эти годы. С самого детства, всё то время, пока мы вместе пели, вместе играли – чёрт, да мы всё вместе делали. Пока ты была с братом, я не позволял себе даже думать о тебе, но сейчас…

– Ты брат Итана, – смотрела она тревожно.

– Да, я брат Итана, – кивнул я покорно, начиная уже потихоньку ненавидеть это имя.

– Ты не можешь меня любить.

– Но я люблю тебя.

– Но ты брат Итана.

– И что?! – заорал я на нее и затряс за плечи. – Я не человек?! Я не могу любить тебя?!

– Ты родной брат Итана. Ты говорил, что я для тебя, как сестра.

– Я врал, – пожал я плечами, – Потому что думал, что Итан любит тебя и сможет сделать счастливой. Но теперь… Я хочу быть тем, кто сможет это. Сделает тебя счастливой

– Ты брат…

– Да-да, я брат Итана, – перебил я нетерпеливо, – Ты все обо мне знаешь. Давай хотя бы попробуем… Дай мне шанс.

– А что скажет Итан?

– Не поверишь, меня меньше всего сейчас волнует, что скажет Итан, что он подумает и даже не волнует, что он сделает. Я хочу быть с тобой. Всегда хотел.

Кайл потрясённо молчала, явно переваривая всё, что я вывалил на её хрупкие плечи. Прости, маленькая моя, но держать всё в себе я больше не мог. Пришло время нам разделить это знание на двоих.

Спустя время, которое показалось мне вечностью, Кайл тихо сказала:

– Айзек, я была очень привязана к твоему брату. Ты сможешь жить с этим? – в её глазах стояли слезы.

– Смогу.

– Он был самым-самым. Ты сможешь смотреть на меня – и понимать, что я так сильно любила его?

– Смогу.

– И ты сможешь жить, зная, что я, возможно, все ещё что-то чувствую к нему?

– Смогу. Ради тебя я все смогу. Дай мне шанс.

Чуть сжав её маленькие ладошки, я сказал то, что, собственно, приехал рассказать, но Кайл решила, что новости подождут и утащила меня петь. Я не хотел говорить ей это, думая, что мои слова огорчат её. Но теперь, в свете последних событий, возможно, такой расклад, наоборот, пойдёт нам на пользу.

– Я уезжаю завтра.

Девушка тут же вскинула на меня глаза.

– Что? Куда?

– В Америку. Мы с Крисом едем наводить мосты. Готовим твоё триумфальное возвращение и хотим, чтобы оно совпало с покорением Штатов.

– Что?! Я должна лететь с вами!

Криво улыбнувшись, я покачал головой. В этом была вся Кайл – тут же рвалась в бой, забыв обо всём. Даже о том, как чуть не плакала пару минут назад. Чуть погладив её ладони большими пальцами, я отпустил её руки, прежде чем ответить:

– Нет. Ты останешься, продолжишь свою реабилитацию и заодно вернёшься с парнями в студию. Думаю, у тебя накопилось много приличного материала. Всем нам важно, чтобы тебе было с чем покорять Америку.

Чуть подумав, Янг кивнула. А после, несмело взглянув на меня, тихо спросила:

– Как долго тебя не будет?

– Месяц. Я хочу, чтобы ты подумала и решила, сможешь ли ты быть со мной – Айзеком Дэвисом, братом Итана. Я могу звонить тебе каждый день, каждую свободную минуту. Могу звонить изредка. Могу вообще тебя не тревожить это время. Всё будет так, как ты скажешь. Но, когда я вернусь – мы поговорим с тобой ещё раз. И если ты решишь, что видишь во мне лишь друга – я не буду настаивать. Но это решение ты примешь, хотя бы зная всю картину, а не её обрывки.

С этими словами я, ещё раз легонько сжав её руки, выпустил их из своих и вышел. Что-то мне подсказывало, что обнимать, целовать и вообще хоть как-то лишний раз её касаться было бы ошибкой. Никакого давления. Теперь только время и удача могли помочь решить эту задачку.

Ну, давай, матушка Фортуна. Не подведи.

Глава пятнадцатая

Кайл

Айзек улетел. Как и обещал. Он не позвонил перед тем, как сесть в самолёт. Он в принципе ничего не мне сказал после того, как вывалил на меня своё признание. Словно действительно решил дать мне время переварить всё это. Осознать то, что мой лучший друг любит меня.

Чёрт возьми, Айзек признался мне в любви! Как я к этому относилась? Я не знаю! Это было слишком неожиданно. Всё это – признание, отъезд, все эти мысли и чувства, к которым я явно не была готова.

Эмоции накатывали на меня волнами. В одну минуту мне хотелось накричать на Дэвиса за то, что он признался и сбежал, в другую – мне хотелось обнять его и пожалеть из-за того, что он так долго держал всё это в себе. Подумать только – он любил меня и каждый день видел, как я встречаюсь с его братом. Какая это, должно быть, мука – понимать, что твоя любимая не просто не с тобой, но с ещё одним дорогим человеком. И Айзек ни разу даже словом или жестом не показал, как ему больно.

В такие моменты мне казалось, что я – самая ужасная в мире лучшая подруга. Потому что не замечала, кажется, вообще ничего. Как можно было пропустить тот момент, когда друг влюбился в тебя? Хотя, если он был влюблён всегда – заметить изменение в поведении было просто нереально. Но это меня не оправдывало.

Друзья. Могли ли мы ими оставаться, если Айзек, блин, любил меня? Наверняка нет. Выходит, что нам придётся перестать общаться. Но почему от одной мысли, что Дэвис уйдёт из моей жизни, внутри всё сжималось и очень сильно хотелось плакать? Он был частью моей жизни – значительной, большей её частью. Разумеется, что возможность потери самого близкого человека вызывала такую реакцию. Я потеряла уже парня, мне не хотелось терять ещё кого-то.

Вспомнилась, как пару месяцев назад я перепутала во сне Айзека и Итана. Господи, как ему тяжело то было в тот момент наверняка! Я же приставала к нему! Гореть мне в Аду. Я – официально самый ужасный в мире человек. Хуже меня только Сатана.

В таких мысленных метаниях прошла первая неделя. Айзек не звонил – он написал парочку сообщений, сухих и деловых. Никаких эмоций – только отчёт о проделанной работе. Парень держал слово и давал мне время. Я так и не сказала, хотелось ли мне, чтобы он писал и звонил, поэтому он занял нейтральную позицию. Я же сама пыталась разобраться, что делать с этой новой информацией и тоже пыталась держать дистанцию. Хотя было тяжело.

Ведь Дэвис был не просто парнем или менеджером – он был моим другом. И мне его не хватало. Каждый день происходило столько всего, о чём хотелось ему рассказать. Приходилось буквально бить себя по рукам, чтобы не делать этого.

– Кайл, ты чего?

Из раздумий меня выдернул голос гитариста, Девида. Вздрогнув, я перевела взгляд на парня, вспомнив, где я находилась – с парнями, в студии. Мы записывали новый трек, который должны были отправить Крису и Айзеку, на одобрение.

– Простите, парни, задумалась, – виновато улыбнулась я музыкантам.

Барабанщик улыбнулся и, разок ударив по тарелкам, предложил:

– Ну, раз ты пришла в себя – может, запишемся уже?

– Да-да, конечно, – кивнула я, поправляя микрофон, – Ребят, можно, – кивнула я звукарям.

Подняв большой палец вверх, парень за пультом, которого от нас отделяло толстое стекло, нажал на кнопку. Над нам загорелась красная лампочка, говоря о том, что запись пошла. После небольшого проигрыша я пропела первые строчки:

– Что если я вдруг уйду,

Просто сожгу все мосты,

Что скажешь ты?

Песня родилась неожиданно, в первый день после отъезда Айзека. Я просто проснулась ночью, притянула к себе блокнот – и начала писать. Возможно, вышло чуть сыровато, но мне понравилось. Парни тоже оценили.

– Что, если я приму бой?

И буду навеки с тобой!

Что скажешь ты, ты, ТЫыыыы!

Последнее слово я прорычала, добавляя нотку гроулинга. Песня была выполнена в новом для нас стиле – мы решили, что новый альбом будет выдержан в других тонах. Так сказать, подведём черту, закрывая жизнь и карьеру прошлой Кайл Янг и давая путь новой. И это будет путь рока.

– Так долго играя роль,

Скрывая свою боль

Напрасно продолжая этот бой.

Но я всё же обрела контроль,

Мой последний шанс.

Сняв маску,

Наконец, стала я собой.

После записи парни остались сводить что-то, меня же отпустили домой. Приехав в квартиру, я села в гостиной, притянув к себе блокнот. В голове вертелась новая идея для песни, так что я решила, что лучше её записать, пока идея не упорхнула. К тому же, это было отличным способом отвлечься от мыслей об Айзеке. И том поцелуе.

Айзек поцеловал меня…до сих пор не могла в это поверить. Как и в то, что на секунду, но я всё же ответила на него. Ведь… это же Айзек! Но его губы… почему они не выходят у меня из головы?! Так, стоп, я записывала текст песни. Что там уже получилось?

Бросив взгляд на исписанный лист, я вздрогнула и поспешно отложила ручку. Вместо песни я прочитала:

«Айзек Айзек Айзек»

Имя лучшего друга, написанное не меньше десятка раз, на разный лад и манер – то с завитушками, то строго и почти резко. Словно я примеряла, как будет это имя смотреться рядом с моим – как в школе, когда на последней странице пишешь имя понравившегося мальчика.

– Да что же это такое, – пробормотала я.

Решив, что к песне вернусь позже, я отправилась на кухню, чтобы перекусить. Заглянув в холодильник, достаю остатки лазаньи. С сожалением отметила, что апельсиновый сок закончился и нужно бы не забыть его взять в магазине. Айзек очень любил апельсиновый сок – как-то он так сильно торопился, что пролил его на новую рубашку. Жажда замучила бедолагу. Но почему я вообще об этом помню?! Айзек Дэвис, прочь из моей головы!

Брошенный в гостиной телефон зазвонил, так что, забыв о еде, я бросилась к нему. В голове билась мысль: «Он звонит!». Даже не глядя на экран, я почти крикнула:

– Алло!

– Воу, подруга, ты почти лишила меня слуха, – услышала я весёлый голос Дани.

– О, это ты, – протянула я, присаживаясь на диван.

– Да уж, слышу неподдельную радость в твоём голосе, – хмыкнула подруга.

– Прости, я просто думала, что это Айзек.

– О, тот самый твой секси-друг. Понимаю, я бы тоже расстроилась, если бы мне вместо него позвонила ты. Но я не за этим. Ты как, занята? Может, в скайп?

– Давай, – легко согласилась я, уже шагая в спальню, чтобы включить ноут.

– Ну давай, я сейчас тебя наберу.

Через пару минут с экрана компьютера на меня смотрела загорелая рыжая девушка. Зелёные глаза озорно сверкали.

– Ну, рассказывай, как твои дела и почему ты так ждёшь звонка своего секси-друга?

Я поморщилась:

– Вот почему тебе обязательно нужно добавлять, что он – секси?

– Не вижу смысла отрицать столь очевидный факт, – пожала плечами Дани, – Такие экземпляры редко встречаются.

– Что, хочешь сказать, ты таких не встречала? – не поверила я.

Подруга хмыкнула и неопределённо дёрнула плечом. Так, а вот это уже интересно.

– Рассказывай, – коротко велела я.

– Так, вообще-то я первая спросила!

– А я первая ушла от ответа, – не повелась я, – Давай, тебе же явно хочется со мной чем-то поделиться.

– Да тут, – поморщилась уже рыжая, – У отца новый партнёр и мы… ну, были, в общем уже знакомы. В некотором смысле.

– Погоди, у тебя же парень был, – вспомнила я нашу прошлую беседу с Дани.

– Ключевое слово – был, – усмехнулась та в ответ, – Парни – они такие, приходят и уходят. Но этот…

– Что с ним не так? – мне даже стало интересно, кто сумел задеть такую непробиваемую девушку, как Даниэлла.

– Помимо того, что он – румын? – отозвалась подруга.

– А что не так с румынами? – не поняла я.

– Осень сексуальный акцент, – процедила рыжая, – Да на самом деле я просто придираюсь. Он такой… непробиваемый. И не даёт мне прохода. Это…напрягает.

– Вот как, – улыбнулась я, – Любопытно.

– Да не бери в голову. Давай лучше о тебе. Ты какая-то загруженная.

Я махнула рукой, пытаясь казаться максимально равнодушной:

– Да тут…так, ерунда, не обращай внимания.

– Ага… – протянула Дани, – А если честно?

Ну, разумеется. Актриса из меня, судя по всему, была никакая. И дешёвый спектакль рыжую не провёл.

– Дани, не забивай себе голову, – криво усмехнулась я в ответ, – Зачем тебе мои проблемы?

– Не знаю, в курсе ли ты, но друзья для этого и нужны, – резонно заметила девушка, – Они отговаривают нас от покупки кофточки, которая нам совершенно не идёт, прикрывают перед родителями и позволяют плакать им в жилетку. Ты прости, но мне почему-то показалось, что в твоём окружении сейчас нет человека, которому ты могла бы сейчас довериться. Или я не права?

Я прикусила губу, опуская глаза. Такой человек был. Айзек. Это всегда был Айзек. Но я не могла сейчас с ним поговорить. Не потому, что он был далеко. А потому что говорить хотелось О НЁМ.

– Я… – начала было я, но осеклась.

– Кайл, милая, – мягко позвала меня Дани, – Я же вижу. Ты сама не своя. Что так сильно мучает твою головку? Доверься мне. Я не сдам тебя таблоидам, – добавила она с усмешкой.

Хмыкнув, я покачала головой. А после – выложила ей всё. Абсолютно. И об Итане, и об Айзеке. Особенно об Айзеке. Я говорила и говорила, выплёскивая все свои сомнения, переживания, тревоги. Про нашу дружбу, которая оказалась и не дружбой вовсе. Про его признание, про поцелуй. Про отъезд и то, что он сделал со мной. Я не упустила ничего, ни единой мысли. А когда словесный поток иссяк, я просто притихла, глядя на непривычно задумчивую Даниэллу.

– Да уж, ситуация, – протянула она после недолгого молчания.

Я фыркнула:

– И это всё, что ты можешь сказать?

Подруга вскинула руки в защитном жесте:

– Воу, полегче. Я просто пока пытаюсь всё это переварить. Хотя, одно могу сказать точно – чувства Айзека лично для меня секретом не были.

– Что? – ошеломлённо посмотрела я на рыжую, – Он, что, что-то сказал тебе?

– Пффф, нет. Мы с ним, если хочешь знать, кроме как в больнице, и не общались. Если пару фраз можно назвать общением. Просто…я увидела, как он смотрит на тебя. И всё сразу стало ясно.

– И как же он смотрит на меня?

В ожидании ответа я невольно замерла. Словно от того, что скажет Дани, будет зависеть всё моё будущее. Или я, наконец, пойму, насколько была слепа на самом деле.

– Словно ты – весь его мир, – с самым серьёзным выражением лица сказала та.

Я сглотнула образовавшийся в горле комок. Что это было? Нервы? Слёзы? Мой недавний завтрак? Не знаю. Надеюсь, что не последнее.

– Что, прости? – слабым голосом спросила я.

– Ты прекрасно меня расслышала, – отозвалась Дани, – Думаешь, почему я в больнице поняла, что не стоит пытаться подсунуть ему свой номер телефона? Потому что видела, что в его сердце уже живёт другая ведьмочка. Не рыженькая, а весьма такая блондинистая. И которая, оправдывая стереотипы, совершенно не въезжает в то, что ей в руки вручили весьма такое симпатичное сердце.

– Все сердца выглядят одинаково, и симпатичных там нет, – машинально отозвалась я.

– Боги, какая зануда, – закатила глаза рыжая, – Хорошо, вручил свою душу! Нежную и трепещущую. Такое сравнение тебя устроит?

– Дани… что мне делать?

Последний вопрос я почти прошептала. Думала, что подруга не расслышала его, но связь была удивительно хорошей. Либо у Даниэллы был очень чуткий слух.

– Знаешь, у меня на это всегда один ответ. Делай то, что хочешь. Вот только ты как будто сама не понимаешь, чего хочешь, верно?

Я кивнула. Ясности разговор пока не внёс – всё как будто стало ещё сложнее. Я просто в очередной раз убедилась, что была слепой. Все видели, что Айзек влюблён и только я продолжала убеждать всех – и себя в первую очередь – что это у нас просто дружба такая классная. Крепкая. Додружилась, блин.

– Попытайся разложить по полочкам свои чувства, – продолжила Дани, – Это непросто, но, если подумать, и не так уж сложно. Что ты чувствуешь, когда видишь его? Когда думаешь о нём?

– Радость, – тут же ответила я, даже не дав себе времени подумать.

Потому что это было именно так. Что бы не происходило – я всегда была ему рада. Но это было не всё. Облегчение. Спокойствие. Казалось, что наступит Апокалипсис – я смогу его пережить, если он будет рядом.

Счастье. Я была искренне и безоговорочно счастлива всего несколько раз в жизни – и всегда в этот момент Айзек был рядом. Он всегда ассоциировался у меня со счастьем. Он дарил мне его.

– А теперь представь, что его нет, – сказала Дани, – Что чувствуешь?

Я прикрыла глаза, пытаясь нарисовать себе мир, в котором Айзека Дэвиса нет в моей жизни. И не смогла. Потому что сама мысль о том, что его нет, вселила в меня такой ужас, что стало больно дышать. Видимо, эта эмоция отразилась и на моём лице, потому что подруга коротко рассмеялась и отметила:

– Ну вот. Ты и нашла ответ.

– Это не одно и тоже, – возразила я, – Бояться потерять его – это не любить.

Дани снисходительно улыбнулась, прежде чем ответить:

– Моя уточка, любовь носит так много лиц и примеряет на себя столько образов, что порой можно пройти мимо – и не заметить. Ты не сгораешь от страсти и не ищешь опасности и взрывов. Ты любишь не так, как в этих фильмах, которыми забивают нам головы в интернете. Для тебя любовь – это спокойное горение. Ты можешь этого не признавать – это нормально. Понимание придёт к тебе. Но не отмахивайся от своих чувств. Позволь им проникнуть в тебя. Пусть они наполнят тебя и позволят понять, кто и что значит для тебя.

– Знаешь, я бы хотела быть, как ты, – призналась я вдруг, улыбнувшись, – Ты уж точно не боишься признавать своих чувств.

Дани пожала плечами:

– Мы просто с тобой разные. Ты добрая и светлая, как солнышко, а я резкая и дерзкая, как пуля. И то, и то, на мой взгляд, очаровательно. Мне как раз нужно, чтобы как в мексиканских сериалах – с криками, скандалами, битой посудой и бурными примирениями.

– Может, в румынских сериалах тоже примерно такие сценарии? – спросила я, не удержавшись.

Глаза рыжей распахнулись от возмущения. Кажется, она даже потеряла дар речи.

– Ты…ты! Научила на свою голову! – воскликнула она, тыча в монитор пальцем, – Знаешь что? Со своими английскими страстями разберись, а потом уже упражняйся в остроумии!

– Ой, началось, – закатила я глаза.

– Но на самом деле, мне уже пора. К берегу прибило беременную самку, я должна её осматривать каждые два часа, чтобы понять, почему ей не плавается спокойно. До связи. И помни – я жду тебя в гости!

– Договорились, – кивнула я и отключилась.

Разговор ясности не внёс. Более того – Айзека теперь из моей головы вообще было не выгнать. Весь день я так старательно гнала его из своих мыслей. Знаю – по большей части, безуспешно, но я правда очень старалась! А теперь всё – он засел там окончательно. Распаковал свои вещички, и даже занавески уже повесил, гад такой.

Прикрыв глаза, я мысленно нарисовала его образ. Почему-то Айзек из моих мыслей всё время дерзко улыбался, а футболка на нём была до безобразия обтягивающей. И…мокрой? Молодец, Кайл, тебе мысленного конкурса мокрых маек только не хватало.

«Айзек, вали из моей головы очень срочно!» – мысленно велела я Дэвису.

Брюнет нагло хмыкнул и покачал головой. Хотелось рычать от досады, но это ничего бы не изменило – подсознание продолжало надо мной глумиться. Интересно, что ещё оно выкинет? Эротические сны с лучшим другом? Да и другом ли? Я запуталась.

И устала. Как сложно разбираться с чувствами.

Чёрт.

В таком настроении я провела ещё несколько дней. Меня как будто ломало и крутило изнутри. Выворачивая наизнанку всю мою суть, меняя моё сознание и раскладывая всё по совершенно другим полочкам. Моё сознание было похоже на гардеробную. Или библиотеку. Вот только кто-то решил сделать в ней ремонт. И не только обновил стеллажи, но и, кажется, заменил абсолютно все книги. До единой. С виду казалось, что они похожи на старые, и даже слова там были похожи на те, что я уже читала, вот только смысл…он был иным.

Я скучала. Я всегда скучала по нему. Но в этот раз это чувствовалось иначе. Более остро. Ярко. Болезненно. Как будто кусок меня вырезали и оставили истекать кровью. Мол – итак справится, как-нибудь сама. А я не справлялась. Хотелось плюнуть на всё и позвонить ему, написать. Но я себя останавливала. Нет, нам нужно было время. Разобраться, понять, переосмыслить всё, что произошло за последнее время.

Я чувствовала, как что-то неумолимо меняется внутри меня, но мне казалось, что, если я позвоню или напишу – процесс сойдёт на «нет». Весь прогресс улетучится. А мне, если честно, уже очень хотелось посмотреть, что же будет после. Когда процесс завершится. И мы встретимся.

Пока все свои чувства я могла выражать только в песнях. Я писала тексты с бешеной скоростью, мы записывали новые композиции – и отправляли Крису с Айзеком, чтобы они знали, что мы с парнями работали на износ, как и они.

Я ждала. Ждать – это всё, что мне оставалось.

*****

Айзек

Работа в Америке шла полным ходом. Мы с Крисом выматывались за день настолько, что вечером я готов был убить за кровать и подушку с одеялом. А кофе в моём организме было, кажется, больше, чем воды. Порой создавалось впечатление, что по венам вместо крови течёт тоже он.

Но всё это приносило плоды. Мы заключили несколько очень выгодных сделок и даже договорились поработать с отличной звукозаписывающей компанией – гораздо лучше той, с которой мы работали в Англии. Сделки подкреплялись демками, которые Кайл с группой исправно нам присылали.

Кайл… да, работа на износ оказалась также отличной возможностью не думать. Ни о чём. Ни о том, что я не писал и не звонил ей, а также о том, что она сама, кажется, тоже не хотела выходить на связь. Хотя, «тоже» – не совсем то слово. Я хотел, но твёрдо решил дать Янг больше пространства и времени. Давить на неё значило рисковать потерять всё. А я, как никогда, был настроен на успех.

– Дэвис, чего завис?

Моргнув, я перевёл взгляд на Криса. Мы сидели в ресторане при отеле и завтракали. Точнее – заливали в себя очередную порцию кофе. Наша командировка длилась уже три с половиной недели, почти все дела были сделаны и мысленно я уже считал дни до возвращения домой.

– Задумался, – отозвался я, делая ещё один глоток ароматного напитка.

– Что, уже в своей голове пакуешь вещички и садишься в самолёт? – прищурившись, поинтересовался коллега.

Он, кажется, знал меня слишком хорошо. Изучил за годы, что мы провели бок о бок, работая в одном лейбле. За недели, что мы провели в Штатах, я также с удивлением отметил, что из простого продюсера он превратился в моего приятеля. Так и до дружбы недалеко. Бррр. Жуть.

– Я и не доставал их изчемодана, – отозвался я, пожав плечами.

– Скучаешь?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что я вздрогнул. Смерив Криса удивлённым взглядом, я уточнил:

– По дому? Немного. Надоело спать в отелях. А по Англии…ну, там сейчас наверняка идёт дождь. Так что можно сказать, что я наслаждаюсь солнцем, пока есть такая возможность.

– Как скажешь, – хмыкнул Крис, – Мне прислали запись новой песни. Послушаешь? Мне кажется, тебе понравится.

– Да, давай.

Протянув мне наушники и дождавшись, пока я надену их, приятель включил запись на телефоне. Первым делом я услышал синтезатор, через несколько секунд к нему присоединились переливы гитары. Это была спокойная и плавная мелодия. В которую, после небольшого проигрыша, вплёлся глубокий и сильный голос Кайл:

– Никто не идеален,

О многом мне приходится жалеть.

Теперь я понимаю,

Что все мои ошибки не стереть.

И, прежде чем уйду я навсегда.

Я хочу, чтобы ты знал,

Я смысл жизни нашла.

Быть лучше, чем я была.

Причиной начать всё с нуля

Стал ты для меня.

Я слушал – и мне казалось, что что-то внутри меня крошится. Возможно, мои кости. Грудина, за которой пряталось сердце. Её голос…он звучал иначе. Как будто во время записи она едва сдерживала слезы. И мне, как никогда сильно захотелось оказаться рядом с ней. Чтобы обнять, утешить, уберечь. Чёрт возьми, насколько же я был жалок.

– Прости за эти раны.

Я думаю об этом каждый день.

И если б я могла бы

Всю боль твою оставила б себе.

И чтобы слёз твоих не видеть никогда.

Это было непохоже на всё то, что писала Кайл раньше. В этом было больше её…не знаю, как объяснить. Янг в каждую песню вкладывала частичку себя, но при этом она всегда ориентировалась на то, что сейчас модно. Она давала людям то, что они хотели, чего ждали. Здесь же… чувствовалось, что Кайл пела не то, что хотели услышать другие – она пела то, что хотела сказать сама. Вот только кому?

– Я меняюсь, смотри.

Такой не знал меня ты.

Причиной начать всё с нуля

Стал ты для меня.

Песня стихла, и я вытащил наушники, передав их Крису. Тот внимательно наблюдал за мной, словно ждал, что я – не знаю, начну швыряться стульями или вылью кофе ему на голову. Его взгляд казался чересчур настороженным. И это немного нервировало.

– Ну… это весьма неплохо, – признал я, отводя взгляд.

– Очень даже, – не стал спорить Крис, – Похоже на признание. Не знаешь, кому оно может быть адресовано?

– Почему я должен знать? – ответил я вопросом на вопрос.

– Даже не знаю, – протянул приятель, – Возможно, потому что Кайл не звонит тебе, а всю информацию передаёт через меня. Или потому, что ты каждый раз замираешь, когда слышишь от меня её имя. Словно пёс, приготовившийся к прыжку. Впитываешь любую крупицу информации, что я даю, так жадно, как наркоман, получивший ещё одну порцию наркотика. Поэтому, я спрошу чуть по-другому – что между вами произошло?

Я невольно сжал зубы, чувствуя, как челюсть напрягается. Очень хотелось послать Криса с его расспросами, но я понимал, что он не виноват. И в глазах я видел не банальное любопытство. Кажется, он действительно переживал из-за происходящего.

Или, возможно, я настолько устал от того, что даже поговорить об этом не мог ни с кем, что мне захотелось выплеснуть это хоть на кого-то. Поэтому, вздохнув, я сказал:

– Я поцеловал Кайл. И признался ей в своих чувствах.

– Оу, – протянул Крис чуть удивлённо, – Именно в таком порядке?

Я кивнул.

– Хм… и что она ответила?

– Ну…что-то про то, что я её лучший друг и брат её бывшего парня. Вообще, мне кажется, с ней в какой-то момент случилась истерика, потому что она только и делала, что повторяла фразу о том, что я – брат Итана.

– И что? Ты что, от этого какой-то кривой стал? Или убогий? – фыркнул Крис.

– Вот, и я спросил примерно тоже самое, – хмыкнул я невесело, – В общем, я признался – и улетел, чтобы дать ей время подумать.

– Уж не знаю, насколько разумным был твой ход, – задумчиво протянул приятель, – Я слышал, что девушкам нельзя позволять слишком много думать – они могут надумать что-то не то. Опасные создания. Коварные и хитрые. Но ещё такие красивые. И пахнут приятно, – добавил он с мечтательной улыбкой.

– Ты вообще не помогаешь, – заметил я невесело.

– А должен? – приподнял бровь Крис, – Ты вроде сам всё сделал. Не знаю, дружище, я в делах сердечных не силён – сам видишь, одинокий холостяк, все дела. Но эта песня…она не похожа на всё, что Кайл писала раньше. Возможно, твой план с «подумать» всё же принёс свои плоды. Но я бы на твоём месте не делал поспешных выводов. Прилетишь домой – и вы поговорите. А сейчас – сосредоточься на работе.

Значит, он тоже заметил. Ох, Кайл, что ты там уже надумала, маленькая?

Глава шестнадцатая

Кайл

Ожидание убивало меня. Я не могла заполнять своё время только работой и семьёй, так что в какой-то момент я столкнулась с тем, что просто не знала, чем себя занять. Приходилось думать. Много думать. Разных дум думать. В какой-то момент мне показалось, что моя голова может взорваться от такого количества мыслей. Самых противоречивых.

Но одно я поняла точно. Время, что дал мне Айзек, было дано ещё и для того, чтобы разобраться не только в себе. Мне нужно было решить несколько вопросов. Так сказать, поставить несколько точек.

Именно поэтому я сидела в том кафе, потягивая свой раф с солёной карамелью и чуть нервно косилась в сторону часов.

– Привет, – послышался знакомый голос.

Вздрогнув из-за того, что проморгала человека, которого, собственно, и ждала, я подняла глаза и тонко улыбнулась:

– Здравствуй, Итан.

Мой бывший парень, чуть нервно вертя в руках телефон, сел напротив. Явно пытаясь разрядить обстановку, он улыбнулся:

– Значит, молва не лжёт. Ты действительно снова говоришь.

Я кивнула:

– Полностью здорова и готова к свершениям. А ты как?

– Всё хорошо, спасибо, – вежливо кивнул он, – Признаюсь честно, твоё сообщение удивило меня.

Да уж, я и сама немало удивилась, когда мои руки, словно живя своей жизнью, написали Итану, что нам нужно встретиться. Зачем? Хороший вопрос. Видимо, моему сердцу нужно было получить ещё пару уколов. Или же мой разум просто стремился расставить все точки в нужных местах.

Пожав плечами, я заметила:

– Мне показалось, что нам стоит поговорить. Очень много недосказанности в воздухе повисло. Ты так не считаешь?

Почесав гладко выбритый подбородок, Итан кивнул:

– Возможно, ты и права. Я должен извиниться…

Не дав ему закончить фразу, я спросила:

– Почему ты расстался со мной?

Лицо Дэвиса-младшего вытянулось. Странно, он как будто не ждал этого вопроса. Словно наше расставание было не предательством с его стороны, а нашим обоюдным решением.

– Эм…Кайл… ну так бывает.

– Я знаю, что так бывает. Мне не пять лет, и я не считаю, что любовь должна быть единственной и на всю жизнь. Но я всё равно не понимаю. Ты бросил меня, потому что моя болезнь была тебе неудобна или ты уже давно ничего не чувствовал и это было спланировано задолго до того, как врачи начали сыпать свои прогнозы о моей пожизненной немоте?

– Я…я не знаю, Кайл, – вздохнув, признался Итан, – Возможно, так просто совпало. Я всегда относился к тебе хорошо – с самого детства. И то, что мы начали встречаться, казалось мне вполне закономерным. Мы подходили друг другу – как мне казалось. Но твоя болезнь…она потребовала от меня ответственности, которую я не мог на себя взять. И я…самоустранился. Это низкий поступок, но мне показалось ещё более низким, если бы я остался рядом из чувства долга или, что ещё хуже, из жалости. Ты не заслуживаешь такого обращения.

– И почему же ты мне не сказал это сразу? – вздёрнула я бровь.

Дэвис неопределённо пожал плечами:

– Я всегда малодушно избегал подобных разговоров. Всё это – беседы, убеждения, доводы – в этом хорош Айзек, а не я. Я просто… испугался.

Я вздохнула. Кажется, я три года встречалась с малодушным трусом. Расстраивало ли меня это? Возможно, самую малость. Мне было грустно. Всё же столько времени позволяла себе обманываться.

– Ты любил меня? – спросила я прямо.

Чуть подумав, Итан покачал головой:

– Не уверен. Мне было хорошо с тобой. Ты весёлая, умная, интересная, с тобой всегда есть о чём поговорить и над чем посмеяться. Но любовь ли это? Я не уверен. А ведь если сомнения возникают, то ответ явно будет не положительным.

Пожевав губу, я задумчиво кивнула. Да, спустя время я сама осознала, что любовью наши отношения пропитаны не были. Интересом, симпатией, даже влюблённостью – да. Но это была не любовь. И, тем не менее, я помнила все те мгновения, что мы провели вместе. Их было много и все они были пропитаны радостью. Да, Итан не любил меня, но я никогда не чувствовала себя рядом с ним несчастной. Или ненужной. Возможно, поэтому я никогда не смогу ненавидеть его. И, возможно, поэтому я так сильно хотела с ним поговорить – чтобы не дать яду недосказанности отравить то прекрасное прошлое, что у нас было.

– Я…знаешь, как ни странно, чувствую тоже самое, что и ты, – призналась я и, кажется, впервые за эту встречу действительно искренне улыбнулась парню.

Итан выдохнул с явным облегчением. Подозвав официантку и заказав себе кофе (разумеется, без сахара), он спросил:

– Почему ты так сильно хотела со мной поговорить?

Я пожала плечами:

– Не люблю недосказанность. Кроме того, мне бы хотелось попытаться сохранить с тобой хорошие отношения. Наши семьи – они ведь дружат. А значит, нам так или иначе придётся видеться. Не хотелось бы портить наши совместные посиделки руганью и попытками всадить нож в горло друг друга.

– Я бы так с тобой не поступил, – тут же вскинулся Итан.

– Знаю, – кивнула в ответ, – Но я говорила о себе.

Усмехнувшись и отпив кофе, который ему уже успели принести, шатен вдруг спросил:

– А ты уверена, что твоё желание не портить отношения связано с нашими семьями, а не тем фактом, что мой брат влюблён в тебя?

Я поперхнулась рафом, которым неосторожно решила насладиться. Проглотив напиток, который внезапно встал поперёк горла, я просипела:

– Ты знал?

– Скажем так – догадывался. Но когда Айзек выгнал меня из дома – два плюс два сложились в твёрдую четверку.

Вспомнив этот эпизод, я виновато потупилась:

– Прости за это. Я никогда не хотела, чтобы вы ссорились, тем более – из-за меня. Я не знала, что он так поступит.

– Ничего, – махнул рукой Итан, – Я тоже хорош – наговорил ему всякого. Разозлился – и всё, попёр, как танк. Надеюсь, мы сможем помириться.

– Конечно, сможете. Вы ведь семья.

– Спасибо, Кайл, – улыбнулся мой бывший, – Тебя всегда отличала от других эта удивительная доброта. Мне кажется, твоё сердце слишком большое – оно вмещает так много чувств.

– Эм… спасибо, – пробормотала я, не зная, как реагировать на этот комплимент.

– А по поводу Айзека – думаю, все догадывались. Ты просто не замечала этого, но мой брат буквально боготворил тебя. Без фанатизма, разумеется, – добавил Итан, заметив, как расширились мои глаза, – Никаких алтарей и тайных комнат, завешанных твоими фотками, я не находил. Но он всегда ставил твои интересы выше всех остальных, всегда оберегал тебя и стремился, кажется, оградить от всех бед этого мира. Не думаю, что даже самые лучшие друзья поступают так.

– Вот как, – это всё, что я смогла из себя выдавить.

Отношение ко мне Айзека продолжало открываться для меня с новой стороны. Кажется, вернув голос, я ещё и прозрела, потому что клянусь – до этого я была слепа, как крот. Не замечала ничего, не видела никого, кроме себя и своих потребностей. Вела себя, как законченная эгоистка. Это не у меня – это у Айзека Дэвиса было просто невероятно огромное сердце.

– Знаешь, – вдруг произнёс Итан непривычно серьёзным тоном, – Мне кажется, я поступил неправильно, начав встречаться с тобой.

– Что? Почему? – нахмурилась я такой резкой смене интонации и нити разговора.

Но оказалось, что нить была та же самая, просто Дэвис решил показать мне её под другим углом. Чуть улыбнувшись, он ответил:

– Потому что на моём месте должен был быть Айзек. Я приходил к нему, когда решил начать за тобой ухаживать. Просил, так сказать, благословения. И уже тогда, по его глазам, понял, что что-то не так. Уже тогда мне стоило отступить. Потому что брат дал бы тебе больше, чем я. Он действительно любил бы тебя. Безоговорочно и не пасуя перед трудностями. Не был бы таким трусом, как я.

Сглотнув комок, что уже привычно застрял где-то в горле, я протянула руку и накрыла ей ладонь Итана. Когда он поднял на меня глаза, я ласково улыбнулась ему, прежде чем сказать:

– Хей, не надо. Как случилось – так случилось. Я ни о чём не жалею. Мы были чумовой парочкой. Самой красивой в Лондоне, не забывай. И я ни в чём тебя не виню. Мы с тобой… просто не случились.

– И ты даже не злишься на то, что я сливал журналистам и папарацци инфу о том, где мы находились.

Эм… чего?

– Ты делал что? – вторила я своему внутреннему голосу.

Итан нахмурился:

– А ты не знала?

– Откуда? – задала я резонный вопрос.

Что, чёрт возьми, происходило? И сколько тайн мне ещё предстояло выяснить? Вселенная, не тяни уже, выкладывай!

Итан досадливо поморщился:

– Мой брат всё же оказался лучше, чем я о нём думал. Другой бы на его месте сразу заложил меня, чтобы оказаться в наиболее выгодном свете.

– Погоди, Айзек знал?!

Так, кажется, я начинала сердиться. Дэвис знал, что его брат использовал меня – и молчал?!

Правильно истолковав мой возглас и недовольный взгляд, парень замахал перед моим лицом руками и чуть ли не завопил:

– Нет! Не вздумай его ни в чём обвинять! Он догадался только уже в самом конце, когда вежливо просил съехать с его квартиры. А не сказал тебе, потому что не хотел, чтобы ты переживала. Прости, – добавил он, чуть помолчав, – Я знаю, как это выглядит. Будто я пользовался тобой. Но…мне казалось, что я не делаю ничего дурного.

Сделав один глубокий вдох, как учили всякие йоги на своих медитациях, я выдохнула. Ладно. По сути, ничего плохого ведь не случилось. Итан не сливал никакие интимные подробности нашей жизни, да и неподобающие снимки в интернете не мелькали. Опять же – ни в одном из его интервью я не прочитала о себе ни одного плохого слова. А инфа о том, где мы будем…ну, подумаешь. Всё же не на оргию же он журналистов звал. И на том спасибо.

– Ладно, – кивнула я, – Я столько всего тебе простила. Думаю, смогу пережить и это.

Итан недоверчиво улыбнулся:

– Правда?

Пожав плечами, я отозвалась:

– Конца света не случилось. Да и на всех снимках, что просачивались в сеть после твоих махинаций, я всегда выглядела великолепно. Так что, сердиться вроде как и не на что.

Дэвис-младший покачал головой, со смешком отметив:

– Нет, ты точно святая.

– Если бы, – вздохнула я, – Кажется, я была хорошей со всеми, кроме твоего брата.

– Хей, – протянул Итан, повторяя мой жест и кладя свою ладонь поверх моей, – Ничего смертельного не произошло. Я не знаю, что у вас стряслось, но точно уверен – мой брат без ума от тебя. Он любил тебя столько лет, так что вряд ли откажется от тебя сейчас.

– В том то и проблема, – пробормотала я, – Не понимаю, что делать с этим.

– Вот как, – хмыкнул парень, – Прости. Я бы хотел, чтобы у меня был для тебя какой-то мудрый совет, но у меня его нет. Зато у меня есть глаза. Я не знаю, что ты чувствуешь, но я точно знаю, как ты выглядишь рядом с моим братом.

Приподняв брови, я с лёгким недоверием протянула:

– Да? И как же?

– Ты будто светишься изнутри, – просто ответил Итан, – Не знаю, дело в вашей многовековой дружбе или в чём-то другом, но твои глаза – они будто постоянно ищут его в толпе. А когда находят – вспыхивают, как светлячки. Ты часто нервничаешь и, кажется, сама этого не замечаешь. Но когда Айзек оказывается рядом – ты словно расслабляешься, и напряжение уходит из тебя. Он – твоя опора. А ты – его. Потому что он выглядит точно также, когда видит тебя. Поначалу я даже ревновал, но потом перестал. Потому что понял – бесполезно. Мне никогда не было суждено занять то место, которое в твоей жизни занимал мой братец. Так что – подумай об этом.

Всю эту недолгую, но пылкую речь я сидела, не сводя с Итана удивлённого – да что уж там, потрясённого – взгляда. Мой бывший парень никогда не казался мудрым и готовым всегда дать годный совет. Но в ту минуту его словно подменили. Клянусь – он будто стал даже выше ростом.

– Когда ты успел так повзрослеть? – спросила я с улыбкой.

Итан хмыкнул:

– Ну, когда-то же надо начинать. А то так все и будут думать, что у нас старшенький – умный, а младшенький – просто красивый.

– Ну, я теперь точно так думать не буду, – заверила я парня.

Мы посидели ещё полчаса, разговаривая обо всё и ни о чём. Итан рассказывал о новых контрактах, спрашивал, как идёт запись нового альбома, интересовался подробностями моей реабилитации – в общем, делал всё то, что и раньше. За исключением того, что он больше не стремился взять меня за руку или поцеловать. Прислушавшись к своими ощущениям, я с удивлением поняла, что и не хотела этого.

Я смотрела на парня, что сидел передо мной – и чувствовала, как эта глава моей жизни заканчивается. Итан был не просто парнем – глядя в его глаза, я видела три года своей пока ещё такой короткой жизни. Все взгляды, слова, улыбки, прикосновения – я помнила всё. Жалела ли я? Как я уже сказала – нет. Было ли мне больно? Нет, больше нет. Я чувствовала лёгкую грусть, но понимала, что это больше не ранит меня. Поговорив с Итаном, я поняла, что готова действительно поставить точку и идти дальше.

Поэтому, прощаясь с ним, я улыбалась совершенно искренне, и в наших прощальных объятиях не было ни капли неловкости. Всё казалось…правильным. Будто так всё и должно было закончиться.

Глава семнадцатая

Айзек

Никогда ещё я не ждал возвращения домой с таким нетерпением. Никогда так не рвался в родной Лондон. Когда хотелось распихивать всех в очереди везде – на регистрации, сдаче багажа, посадке. Будь моя воля – швырнул бы контролёру билет, перебежал бы через всё лётное поле, выкинул пилота из кабины и сам бы сел за штурвал. Что? Не умею пилотировать? Допустим. Но это такие мелочи. Учился бы на ходу. Экстремальное вождение – многие платят за это немалые деньги. Там, правда, всё же машина, а не самолёт, но тем не менее.

Рвение, конечно, похвальное, и многие бы умилились, глядя на это со стороны. Вот только домой меня тянула не радость, и даже не предвкушение. Причина моего нетерпения – злость. Я бы сказал даже, что ярость. Дикая. Всепоглощающая.

А утро начиналось так хорошо. Я проснулся до будильника, предвкушая последний завтрак в этом отеле, выселение и перелёт до дома. Встречу с Кайл. Месяц тишины – это оказалось слишком много для меня. Меня буквально рвало на части от желания увидеть её. Обнять. Прижать к себе. Услышать, что она решила. И решила ли вообще.

Но потом произошло это. Я спустился вниз, в ресторан и сел за столик к уже ожидавшему меня Крису. Который выглядел несколько странно. Он смотрел на меня с опаской, будто боялся, что я что-то сделаю. С ним? Что за?

– Что-то случилось? – спросил я прямо.

– Возможно, – пробормотал приятель.

– Интригующее начало, – хмыкнул я, придвигая к себе свой кофе, – Продолжение будет?

Вместо ответа Крис пододвинул ко мне планшет и, одним нажатием снимая с экрана блокировку, открыл главную страницу популярного в Англии новостного портала.

Я опустил глаза – и замер. Глядя на фото, которое занимало всю главную страницу. Там была Кайл. В объятиях Итана. И кричащий заголовок:

«Примирение звёздной пары или ловкий пиар ход?»

Я шумно выдохнул, стискивая челюсть так, что зубы, казалось, вот-вот раскрошатся. Какого… оставил её на месяц – и для чего? Вот так она решила? Или…присмотревшись к фото, я понял, что в их объятиях не было никакого романтического порыва. Кайл мягко улыбалась, обнимая его за плечи, но при этом чувствовалось, что она старалась оставить некоторое личное пространство. Этот жест не был интимным. Скорее – приятельским.

Но это не отменяло моего вопроса. Какого чёрта?! Очередная выходка Итана? Его имя слишком редко мелькало в новостях, и он решил таким образом снова привлечь к себе внимание? Пошёл протоптанной дорожкой, мудак?

Мои руки против воли сжались в кулаки. Крис, заметив это, тут же сказал:

– Это может ничего не значить. Сам знаешь – журналисты умеют раздувать из мухи слона. Не горячись. А то ещё наговоришь ей…лишнего.

– О, поверь, – негромко ответил я, – Ей я ничего говорить не буду. А вот с братцем побеседую. По душам.

С таким настроением я и приземлился в Лондоне. Как всегда, покрытом туманом. Да уж, это вам не солнечная Америка. Но всё равно – я чувствовал, что вернулся домой. Туда, где жило моё сердце.

Отправив вещи домой с водителем, я сел в такси и назвал адрес, по которому собирался отправиться впервые. Разумеется, я знал, где жил брат – выяснил это у мамы почти сразу, как Итан съехал. Как бы я не злился на него, он оставался моей кровью, и я всё равно волновался. Район был приличный, квартира, насколько я знал, тоже более чем сносной, так что моя совесть была спокойна – на улице родственник не остался.

И вот теперь я стоял перед дверью, думая, нажать на звонок, как приличный человек, или вышибить её с ноги, как это делается в дешёвых американских фильмах. Всё же английское воспитание взяло верх, так что я вдавил кнопку в стену, слыша переливчатую трель. Как дёшево.

Через полминуты дверь открылась и на пороге замер Итан. В домашних штанах и простой футболке. Давненько я не видел модельку в таком виде.

Узнав меня, братец нахмурился:

– Айзек? Что ты тут…

Договорить он не успел – мой кулак впечатался в его лицо, заставляя его отступить в глубь квартиры. Схватившись за нос, он завопил:

– Совсем рехнулся?! За что?!

– За то самое, – обманчиво спокойным тоном сказал я, проходя в квартиру и захлопывая входную дверь.

– Ты псих? Признайся честно, я всё пойму, – пробубнил братец, всё ещё не убирая руку.

Он словно боялся, что я снова замахнусь. Что же, именно это я и планировал сделать. Выбить из него всё дерьмо, раз простых слов он не понимал.

– Возможно, – не стал я опровергать его слова, подходя ближе, – У меня просто братец – идиот. С таким сойти с ума – плёвое дело.

– Да что я сделал то опять?

– Догадайся, – мрачно посоветовал я, – Или что, новости не читаешь? Что, не проверяешь, насколько хорошо подосланные тобой журналисты справляются со своей работой?

Итан нахмурился. Он смотрел на меня так, словно действительно не понимал, о чём я говорил. Кажется, я даже слышал, как шевелились шестерёнки у него в мозгу. И не пропустил тот момент, когда понимание зажглось в его глазах, будто лампочка в тёмной комнате.

– Погоди, ты из-за того снимка примчался сюда? Который утром опубликовали?

– Какой догадливый, – мрачно улыбнулся я, делая ещё один шаг, приближаясь к брату.

Тот же, наоборот, отступил назад, выставив перед собой руки. Он убрал ладонь от лица, и я с лёгким сожалением понял, что даже не сломал ему нос. Слабак. Ну ничего, второй раз я не промахнусь.

– Погоди, Айзек, я этого не делал. Клянусь тебе, я не посылал туда журналистов.

– Почему я должен тебе верить?

– Да потому что мне незачем врать! Слушай, я не самый порядочный человек, но уж точно не лжец. Не с тобой, брат. Клянусь, я не при чём.

Сверив его недоверчивым взглядом, я пытался понять, не пытался ли он обдурить меня. Но Итан смотрел прямо, не пытаясь отвести взгляд, ни единый мускул на его лице не дрогнул, пока я изучал его глазами. Когда молчание затянулось, он добавил:

– Кайл сама позвонила и предложила встретиться. Я не знал, чем закончится разговор. Зачем мне было звать журналистов? Чтобы, в случае чего, они сняли, как моя бывшая избивает меня своей сумочкой?

Да уж, аргумент. Хмыкнув, я прошёл в гостиную и сел на диван. Итан семенил следом, не сводя с меня чуть настороженного взгляда.

– Она сама предложила встретиться? Зачем?

Брат пожал плечами:

– Чтобы поговорить. Разобраться во всём. Зарыть топор войны.

– И как? Успешно? Хотя, можешь не отвечать. Судя по снимку, топор зарыт.

Я даже не пытался скрыть яд в своём голосе. И усталость. За этот месяц я очень сильно устал. Хотя, нет, кажется, это чувство преследовало меня последние несколько лет. Я так надеялся, что смогу, наконец, выдохнуть, но, видимо, не судьба.

– Дурак ты, Айзек, – вдруг выдал Итан.

Я поднял на него глаза:

– Что, прости?

– Я сказал, что ты – дурак, – членораздельно повторил брат, – Она ведь это сделала для тебя. Встретилась со мной.

– Прости, но я не улавливаю логику. Цепочка не складывается.

Закатив глаза, Итан снисходительным тоном пояснил:

– Не хотела, чтобы из-за наших недомолвок страдал ты. Конечно, она сказала, что это потому, что наши семьи дружат и нам всё равно придётся видеться. Но я ведь не идиот. Если бы мы не разобрались – ты бы оказался меж двух огней. Пришлось бы выбирать – брат или девушка. Зная тебя – хрен угадаешь, что бы ты решил.

Я вздохнул. Потому что – ответа на этот вопрос не было и у меня. Кого бы я выбрал? Девушку, которую любил так долго, или младшего брата, желание оберегать которого, казалось, впитал с молоком матери? Я был уверен, что сделал выбор, когда выставил Итана из своей квартиры, но теперь, сидя у него дома, понимал, что скучал по нему. И это чувство преследовало бы меня всю жизнь. Разрушая всё хорошее, что было. Потому что все твои успехи неважны, если семья, с которой ты хочешь их разделить, не рядом.

– Я всегда говорил, что Кайл слишком добрая, – выдохнул я в итоге, – И что ты её не заслуживаешь.

Хмыкнув и откинувшись на спинку кресла, брат кивнул:

– Это точно. Хорошо, что в итоге она это поняла. И обратила внимание на тебя.

– Звучит так себе. И я бы не сказал, что обратила. Всё…непросто.

– А когда в жизни бывало что-то просто? – приподнял бровь Итан и тут же сморщился, – Чёрт, братец, ты, наконец-то, научился бить.

– Видимо, нет, – парировал я с усмешкой, – Я хотел сломать тебе нос.

– Спасибо, что не сделал этого. У меня завтра съёмка. Итак, как Америка?

Я удивлённо посмотрел на него. Серьёзно? Он хотел поговорить о моей командировке?

– Ты правда хочешь об этом говорить?

Итан пожал плечами:

– Почему нет? Мы с тобой давно не разговаривали. Я…мне не хватало тебя, брат. Жаль, конечно, что тебе пришлось приехать лишь за тем, чтобы попытаться сломать мне нос, но, так и быть, я готов пожертвовать своим лицом, если это поможет нам помириться.

Кажется, братец повзрослел. И он первым признал то, что витало в воздухе. Мы скучали друг по другу. Мне тоже его не хватало. Наша ссора расстраивала меня не только потому, что он обидел Кайл. Она принесла с собой чувство разочарования. А я не хотел разочаровываться в нём. Только не в своём младшем брате.

– Америка…сносно, – наконец, ответил я, – Очень много солнца.

– И ты, судя по твоей бледной роже, старательно от него прятался?

– Пошёл ты, – беззлобно огрызнулся я, – Я, вообще-то работал.

– Ага. И прятался от Кайл. Она мне всё рассказала, – добавил он, заметив мой вопросительный взгляд, – Ну, не всё, но того, что я услышал, было более чем достаточно. Вы, двое, конечно, удивительная парочка. Столько лет страдать ерундой вместо того, чтобы признать, что друг без друга вы уже не можете.

– Если бы всё было просто – жизнь не была бы такой интересной, – хмыкнул я невесело.

– И как? Интересно тебе? Ты три года наблюдал за тем, как любимая девушка встречалась с другим. И как, понравилось? К чему была эта жертва?

– Она встречалась не просто с другим – это был ты. Итан, ты же знаешь, что я бы не пошёл против тебя.

Брат закатил глаза:

– Вот. Опять это. Строишь из себя великую жертву. Не надо. Мы уже поняли все, что ничего хорошего из этого не выходит. Я тебя об одном прошу – включи уже своего внутреннего эгоиста. И получи уже, наконец-таки, девушку. Она заслуживает такого, как ты.

Поднявшись на ноги, он сделал шаг в сторону прихожей:

– Давай, езжай к ней. Экскурсию по квартире проведу позже. Когда приедете вдвоём.

– Выгоняешь меня? – удивлённо приподнял я брови.

– Именно, – кивнул Итан, – Я более чем уверен, что ты примчался ко мне, стоило самолёту приземлиться в Хитроу. Это приятно, конечно, но давай я оценю этот порыв в следующий раз? Езжай к ней.

Хмыкнув, я встал с дивана и проследовал за братом. Возле входной двери он коротко обнял меня, похлопав по спине и шепнув:

– Удачи. Хотя, судя по тому, как прошла наша с ней встреча – она тебе не понадобится.

С этими словами он буквально вытолкал меня за порог, не дав задать ни одного вопроса. И вот что, чёрт возьми, он имел в виду?!

****

Кайл

Я не находила себе места с самого утра. Потому что этот день настал. Айзек возвращался домой. Ко мне.

Волновалась ли я? Мягко сказано! Если бы не чувство самосохранения – я бы не ногти сгрызла, а собственные руки до самого локтя. Медитации, успокаивающая музыка, мысленные крики в сторону своего разума – бесполезно.

За утро я переоделась минимум четыре раза. Каждый раз мне казалось, что мой новый наряд был ещё хуже предыдущего. Никогда я ещё не казалась себе настолько нескладной и некрасивой, как тогда.

Господи, это же всего лишь Айзек! Почему я так нервничала? Хотя, ответ прост – он уже давно не был просто Айзеком. Весь этот месяц я пыталась понять, какого это – смотреть на него не ка на друга, а как на…мужчину? Смотреть – и понимать, что он любит меня. А я? А что я? Я скучала, тосковала, постоянно думала о нём и ненавидела себя за то, что не решалась написать или позвонить. Давала нам то необходимое расстояние, которое должно было расставить всё по местам.

И вот, он настал. День моего экзамена. Когда я взгляну на него – и пойму, кого хочу видеть рядом с собой. Просто менеджера, лучшего друга или же…кого-то совершенно иного.

В итоге я плюнула на всё и переоделась в простые джинсы и клетчатую рубашку. Самый простой наряд, но я знала, что эту рубашку очень любил Дэвис – у него у самого была такая же. Собственно, мы и брали их вместе на какой-то ярмарке года полтора назад.

Никакого макияжа, укладку тоже нафиг. Пусть не думает, что я так сильно готовилась к его приезду. Нужно сохранять уверенность в себе и помнить, что я тут – хозяйка положения. Мамочки, страшно то как!

Ожидание затянулось. Время уже подходило к обеду, а его всё не было. Я точно знала, что самолёт успешно приземлился – позвонила Крису и словно невзначай поинтересовалась. Тот ответил, что уже давно дома и вообще – я ему мешаю, а о делах можно будет поговорить завтра. Да уж, английскую вежливость он явно оставил в Штатах.

Но важно другое. Если Айзек уже давно прилетел, то почему он не приехал? Неужели, передумал? Или решил сперва заскочить домой, а уже потом ехать ко мне?

Или…может, он вообще решил, что ему это не нужно? А что. Месяц – большой срок, чтобы передумать. Может, он переосмыслил всё и пришёл к выводу, что не так уж сильно я ему и нужна? И сейчас уже спокойно отдыхает у себя дома, даже не думая обо мне.

Если так – то знаете что? Он мне тоже не нужен! Вот так! Это не он меня – я сама его бросила! Ибо нельзя так! Нельзя бросать меня на месяц наедине со своими мыслями, а потом просто вычёркивать из своей жизни. И когда мы встретимся в студии – о, я всё ему скажу! А потом буду делать вид, что Айзека Дэвиса вообще не существует!

А, может, я слишком драматизирую? Ну, он ведь мог попасть в пробку. Или в аварию. Господи, а вдруг он в больнице? Без сознания, не может ни с кем связаться! Так, Кайл, тебя уже куда-то не туда понесло. Соберись!

В общем, я успела придумать с десяток самых разных теорий, десять раз мысленно поссориться с Айзеком и столько же раз помириться. Послать своё подсознание куда подальше, а спустя минуту – снова начать с ним советоваться. Я увлеклась настолько, что не сразу услышала его. Звонок. Кто-то настойчиво звонил в мою дверь. И, судя по продолжительности трели – человек под дверью стоял никак не пару секунд.

Мне на голову будто ушат ледяной воды вылили. Я вскочила с дивана, который последний час продавливала своей задницей, нервным движением поправила рубашку – и на ватных ногах посеменила к двери.

Я прекрасно понимала, кто стоял за ней, но всё равно, сняв цепочку и повернув ручку, в первую секунду опешила. Замерла, впитывая его взгляд. Напряжённый, изучающий, нерешительный.

Айзек выглядел…уставшим. Он никогда не любил долгие перелёты, потому что не могу спать в самолёте, и в конце путешествия был уставшим и раздражённым. Не помогали ни алкоголь, ни книги, ни музыка. Потому что он просто не умел спать сидя. Я знала это. Как и многие другие его привычки. Я знала его. Знала Айзека.

Поэтому, чуть улыбнувшись, я выдохнула:

– Ты вернулся.

Мой негромкий голос прорезал тишину, что окружала нас. Айзек вздрогнул, словно прогоняя наваждение. Я же жадно разглядывала его, пытаясь понять, что чувствовала. И, кажется, до меня начинало доходить. Всё то, что говорили другие о нас. Тот свет, который упоминал Итан. Или сравнение, которое использовала мама. Я была не просто рада его видеть – я была счастлива. Как если бы часть меня, которой я лишилась, словно оказалась на своей месте. Я была целой. Рядом с ним.

Айзек протянул свою руку, обхватывая меня за запястье. Я вздрогнула. Но его прикосновение запустило по моим венам электричество. То самое, которое не сможет объяснить ни один закон природы. Потому что это была магия. Так странно. Я никогда раньше не замечала, чтобы так реагировала на него. Теперь же каждое касание, взгляд, даже вздох – всё ощущалось в сто крат острее. Как будто я только теперь начала не просто смотреть, а действительно видеть. Прекрасное чувство.

Он потянул меня на себя, впечатывая в грудь. Слишком близко. Позволительно близко. Я подняла свои руки, касаясь его запястий, и провела ими вверх по его предплечьям к плечам. Его руки легли на мои бёдра, лёгкими движениями поднимаясь выше. К талии. Скользнули на поясницу, прижимая ещё крепче, еще ближе. Я провела руками по его плечам, шее, коснулась позвонков, обтянутых кожей. Привстала на носочки. Положила голову на плечо, утыкаясь носом в сгиб между плечом и шеей, прижимая его к себе. Его руки сжались крепче вокруг талии, словно он старался впитать меня в себя. Уткнулся носом в мою макушку.

– Да. Вернулся, – шепнул он мне в волосы.

И с этим негромким звуком я поняла – всё, трансформация закончилась. Вот она я. Та, которой я должна была быть уже давно. Просто Кайл. В объятиях Айзека. Моего Айзека.

– Мой, – едва слышно выдохнула я, прижимая его к себе – так, словно хотела раствориться в нём.

Глава восемнадцатая

Кайл

Сколько мы так стояли – история умалчивает. Как по мне – недостаточно. Мне казалось, что я могла провести в таком положении вечность. И всё равно было бы мало. Мало объятий, мало запаха, мало Айзека.

Однако, провести вечность на пороге моей квартиры мы не могли. Так что в какой-то момент Айзек разорвал наши объятия, чтобы мягко втолкнуть меня внутрь. И захлопнуть за собой дверь.

– Как долетел? – спросила я первое, что пришло мне в голову.

Уголок губ брюнета дрогнул, когда он пожал плечами:

– Как обычно – слишком долго.

– А ты что, куда-то торопился? – прищурилась я.

– Очень, – кивнул он с самым серьёзным видом, – Мне показалось, что меня здесь ждали.

– Хм…возможно, – улыбнулась я.

Откуда-то взялось лёгкое чувство неловкости. Первый мираж от встречи прошёл, и пришло осознание. Вот, сейчас нам предстоит серьёзный разговор. Ненавижу серьёзные разговоры. Но этот был необходим нам обоим. А лучше всего беседовать за…

– Чай? – предложила я, делая шаг в сторону кухни.

Но меня не пустили – Айзек схватил меня за запястье и снова притянул к себе. Сжимая не больно, но крепко, всем своим видом давай понять – не сбегу. Не отпустит.

– Я скучал, – негромко признался он.

Его тон искушал, словно умолял перестать думать и расслабиться. Но я не была бы собой, если бы промолчала:

– Да? И поэтому ты не приехал сразу, как приземлился? Крис вот уже дома.

– Я был у Итана.

Его ответ выбил из меня весь воздух. Взгляд против воли метнулся к ноутбуку, с которого я несколько часов назад читала новости. И смотрела на своё фото. Наше с Итаном. Ну, конечно. Айзек его увидел. И он решил…а что он решил? Чёрт, его брат вообще жив? Хотя, следов крови на старшем из братьев я не видела. Может, успел переодеться?

Сглотнув, я спросила:

– И, как всё прошло?

Чуть подумав, Айзек мягко улыбнулся и ответил:

– Мы помирились. Вроде бы.

Я выдохнула с облегчением. Это было тем, чего я так хотела – чтобы братья Дэвисы снова были вместе. Вбивать между ними клин – да я бы скорее сама устранилась из жизни обоих, чем допустила бы это. Уверена, нам ещё предстоит сесть всем вместе, втроём, и обсудить всё это – отношения, журналистов, снимки в сети, но не сейчас. В ту минуту мне меньше всего хотелось разбираться с тем, кто слил фото, и кто придумал тот дурацкий заголовок.

– Он сказал, что это ты настояла на вашей встрече.

Айзек не спрашивал, но я всё равно кивнула. Смысла отпираться я не видела. Да и не было в этом никакой тайны.

– Мне нужно было закрыть этот гештальт. Поставить точку. Отпустить прошлое, чтобы у меня была возможность на будущее.

– Как много красивых и умных слов, – улыбнулся Айзек, – И что же это за будущее? Расскажешь?

Я в ответ хмыкнула, прежде чем сказать:

– А сам не догадался? Это ты.

Брюнет выдохнул, глядя на меня так, словно не верил в то, что я говорила. Я и сама до конца не верила, что всё это происходило на самом деле. С нами. Теми, кто прожил всю жизнь бок о бок, веря, что наша дружба продлится вечность. По сути, так и было – мы были друзьями, партнёрами, опорой друг для друга. Но, кажется, всё это время мы были чем-то большим, просто один из нас (не надо тыкать в меня пальцем) упорно не хотел это признавать. Потому что боялся. Очень страшно всю жизнь мечтать о настоящей любви, а потом получить её. Страшно не справиться, не суметь удержать, заставить этот огонь гореть всю жизнь.

Но, знаете – мне больше не было страшно. Я устала бояться. Будь что будет.

– Ты… ты уверена? – спросил Айзек тихо.

Кивнув, я осторожно подтолкнула его к дивану. Когда он послушно сел, я аккуратно устроилась у него на коленях и, обвив руками шею, взглянула в его прекрасные глаза.

– Я рада, что ты дал мне этот месяц. Он был мне нужен. Чтобы совместить Айзека из моего прошлого, Айзека из моей головы с тем Айзеком, на коленях которого я сейчас сижу.

– И как? Успешно? – спросил Дэвис.

Его рука словно против воли взметнулась вверх и он, намотав на палец прядь моих волос, чуть потянул его. Вспомнилось, что раньше он всегда любил играться с моими волосами – его это словно успокаивало. На меня эта осторожная, почти несмелая ласка, действовала иначе, а лёгкое, тянущее чувство, что рождалось в месте на голове, откуда и росла прядь, заставляла желать чего-то…большего.

– Думаю, да, – чуть помолчав, призналась я, – У меня столько мыслей родилось и умерло за это время, что я удивляюсь, как только не спятила, пока думала. Я так много хотела сказать, сделать, написать, но в итоге сижу тут перед тобой – и думаю только о том, как сильно мне не хватало тебя.

Айзек тонко улыбнулся, но в его глазах зажегся тот самый огонёк, что был красноречивей любых слов. Который говорил, насколько его на самом деле обрадовали мои слова.

– Я слышал все твои новые песни. Они очень хороши, – признался он, – Особенно последняя.

– Потому что она про тебя. Причиной начать всё с нуля действительно для меня стал ты, – шепнула я, придвигаясь к нему ещё ближе.

Айзек, отпустив мои волосы, переместил ладонь на шею и, чуть наклонив моё лицо, заглянул в мои глаза, словно ища в них ответы на какие-то только ему известные вопросы. Словно прочитав что-то в моём взгляде, он коротко выдохнул – и медленно поцеловал меня. Словно пробуя на вкус, изучая. Проверяя, не испугаюсь ли. Меня же в очередной раз словно ударило током. Тряхнуло так, что я удивляюсь, как выжила. Его губы были…идеальными. Словно созданными для того, чтобы целовать меня. Запустив пальцы в его волосы, я притянула Айзека к себе, отвечая. Так, словно от этого зависела моя жизнь.

Когда лёгкие начали гореть от нехватки кислорода, я отстранилась, но Дэвис не дал мне отодвинуться даже на сантиметр, уткнувшись своим лбом в мой и тяжело дыша. Так, словно он пробежал несколько десятков километров.

– Я не знаю, как это будет, – тихо сказала я, продолжая накручивать на пальцы его волосы на затылке, – Я не могу сейчас твёрдо и уверенно сказать, что люблю тебя. Потому что я чувствую к тебе что-то, что не поддаётся описанию и словам. Ты – часть моей жизни. Возможно, я никогда и не знала, что это такое – любить. Потому что рядом всегда невидимой тенью маячил ты. Но я очень хочу, понять, как это. И верю, что мне удастся. Если ты не оставишь меня.

– Никогда, – выдохнул он мне прямо в губы, – Я никогда тебя не оставлю. Никогда…

Сразу скажу – между нами ничего не было. Не то, чтобы не хотелось – очень даже наоборот. Но Айзек прямо заявил, что не собирается приставать ко мне до тех пор, пока не сводит хотя бы на одно настоящее свидание. Джентльмен, чтоб его. Услышав его заявление, я только фыркнула и мысленно дала себе слово ломаться минимум до третьего свидания. Ибо нефиг.

Поэтому, мы ограничились поцелуями. Но какими…каждое прикосновение губ словно переворачивало все мои внутренности. Поцелуи Айзека гоняли по моему позвоночнику стаю мурашек, заставляли пальцы подрагивать, а глаза закрываться. От удовольствия. Словно я только что съела целую ложку мёда или сгущёнки. Сладко настолько, что сводит скулы, но слишком вкусно, чтобы отказаться от повторения.

После долгих разговоров, рассказов всего того, что мы пропустили за месяц, с дивана мы как-то незаметно переместились на кровать и лежали там, изучая губы друг друга, знакомясь заново. Это был наш уже неизвестно какой по счёту поцелуй, но чувствовался, как первый, яркий неповторимый. Проводить языком по его губам было особым видом наслаждения, сталкиваться с ним языками – невероятным ощущением. Как если бы я ходила по мокрому песку, а моих ног касались бушующие волны океана. Как если бы мы находились на краю земли, и весь мир принадлежал лишь нам двоим. Будто бы солёный ветер ласкал кожу. Но это были его руки, касающиеся щёк, шеи и плеч.

Кажется, я действительно находилась на краю земли. Шаг – и я в пропасти. Без шанса на спасение. И знаете – плевать.

Поцелуи Айзека были восьмым чудом света. Не иначе. Они чувствовались, как вишня во рту. Тот самый момент, когда перекатываешь спелый плод на языке, пытаясь извлечь косточку, а сок от ягоды стекает по языку в самое горло. Немного кисло, немного горько, но всё равно вкусно. По-особенному. Он был особенным.

Когда утром я распахнула глаза, он по-прежнему лежал рядом – полностью одетый, со взъерошенными тёмными волосами. Одной рукой он лениво подпирал голову, а второй оглаживал моюспину, посылая очередную толпу восхитительных мурашек.

– Доброе утро, – пробормотала я хрипло.

– Привет, – шепнул он,

Его глаза, всегда такие настороженные, теперь пристально всматривались в моё лицо, и я могла только робко улыбаться ему. Вот, что мне в нем нравилось – теперь в этом можно было признаться. Когда он смотрел на меня, он не торопился – он меня впитывал. Это был не тот беглый взгляд, которым скользил по мне Итан. Это был взгляд художника, скульптора – он изучал меня, запоминал меня. И, может быть, в его глазах я действительно была произведением искусства.

– Ты так смотришь, что мне даже жутко, – призналась я тихо.

******

Айзек

Я на её замечание только пожал плечами. А что я мог сказать? Что невероятно счастлив от того, что мог просто лежать рядом с ней? Что всю эту ночь не мог сомкнуть глаз, потому что боялся, что проснусь – и всё окажется миражом.

Но на самом деле, всё было просто – я пытался наверстать. Нагнать все те годы, что просыпался без неё. Засыпал не с ней. Ловил между поцелуями не её дыхание.

Только том, кому очень долгое время приходилось прятать свои чувства, мог понять меня. Понять, каково это – просто открыто смотреть на девушку, которая так волновала сердце. Не запрещать себе. Не твердить постоянно мысленно «Ты друг. Только друг. Она – девушка твоего брата». А просто позволить взгляду говорить о том, что чувствовал на самом деле.

– Я просто очень счастлив сейчас, – признался едва слышно, видя, от моих слов её глаза словно загораются изнутри.

Я помнил её слова. О любви. Она хотела понять, как это – любить. Что же, у меня в этом был богатый опыт. Которым я был готов делиться. Всю жизнь. Только с ней.

Потому что:

– Я очень люблю тебя.

И глаза загораются ещё ярче, прежде чем скрыться за опустившимися веками, а губы изгибаются в улыбке, чтобы потом накрыть мои. Так правильно. Так идеально. Только для меня. Теперь – точно.

Эпилог

Кайл

– Айзек, погоди, куда ты меня тащишь? – спрашивала я, кажется, в десятый раз.

– Ты всё увидишь, – упрямо повторял мой парень.

Господи, прошёл уже месяц, а я до сих пор не могла к этому привыкнуть. Мой парень. Айзек Дэвис. Лучший друг и менеджер. Он по-прежнему работал со мной, рьяно отстаивая мои интересы. Конечно, лейбл предлагал нам работать не вместе, чтобы, цитирую «не лоббировать интересы Кайл только потому, что она твоя девушка и не требовать того, что разорит компанию, лишь бы она была довольна», но мы отказались. В конце концов, Айзек был профессионалом, а я так и не научилась капризничать, как положено разбалованной звезде. Наша работа, по сути, не изменилась. Просто при поездках в другой город мы брали не два, а один номер. Экономия. Лейбл, наоборот, должен быть нам благодарен.

– И всё же – куда мы идём?

Понять, что он задумал, мешала повязка, что прятала мои глаза от мира. Или мир от моих глаз – тут всё зависит от точки зрения.

– Терпение – добродетель, – хмыкнул Айзек.

– Ой, ну тебя, – фыркнула я, – Не тебе говорить о терпении, мистер «может, всё же одного свидания хватит, чтобы уже перейти к десерту?»

Дэвис фыркнул:

– Меня можно было понять – я столько лет ждал, чтобы сделать тебя своей. Так, ладно, мы приехали. Подожди, я сейчас помогу тебе.

Хлопнув дверцей, Айзек помог мне выйти из его машины. С тех пор, как мы начали встречаться, от своего авто и водителя я отказалась – Айзек заявил, что не позволит никому другому возить меня даже в магазин за продуктами. В нём проснулся дикий собственник. Видимо, он действительно долго ждал.

Дэвис вёл меня куда-то, держа за обе руки и негромко предупреждая, если нужно было перешагнуть через что-то или на моём пути появлялась ступенька. Шум улицы стих, вообще все звуки смолкли, и я чётко различала наши шаги в этой тишине. Сколько мы так шагали – непонятно. В темноте чувство времени как-то потерялось. Но в какой-то момент Айзек остановился и негромко сказал:

– Можешь снять повязку.

Я, чуть помедлив, всё же стянула её с головы и удивлённо огляделась. Поле, трава, трибуны. Так…

– Мы на стадионе, – отметила я очевидное, – Айзек, почему мы на пустом стадионе?

– Это не просто стадион, – сказал Айзек, – Это «Уэмбли».

Я ещё раз огляделась. Да, точно, это был он. Просто я никогда не видела его под таким углом – на поле, а не с трибуны. Господи, какой он всё же огромный.

– Но что мы здесь делаем? – задала я резонный вопрос.

Айзек, глядя на меня своими тёмно-карими, почти чёрными глазами, сказал:

– Я решил, что должен сказать тебе это именно здесь.

– Сказать что? Айзек, что случилось?

Я начинала нервничать. Что происходило? Господи, он же не собирался делать мне предложение? Это слишком рано! Я не готова! Никаких коленей, колец и прочего! Господи, пожалуйста!

– Через месяц здесь пройдёт музыкальный фестиваль. Будет столько звёзд, что листа формата А4 не хватит, чтобы всех вместить. Сливки сливок. Их настолько много, что фестиваль растянется на три дня, – чуть помолчав, Айзек сказал, – И ты тоже в этом списке.

Что? Нет, простите, ЧТО?! Что он сейчас сказал?

– Я…я спою на этом стадионе? – выдохнула я едва слышно.

Дэвис широко улыбнулся:

– Да, ты споёшь здесь.

Я прижала пальцы к губам, не веря в происходящее. Айзек знал, как сильно я мечтала выступить именно на этом площадке. Это было тем самым желанием, которое я загадывала каждый год.

Айзек…он подарил мне мою мечту.

За секунду преодолев разделявшее нас расстояние, я обняла его за шею, буквально повисая на нём. Охнув, он тут же сомкнул свои руки на моей талии, чуть приподнимая меня в воздух.

– Спасибо. Спасибо тебе за это, – шептала я, даже не замечая, что плачу, – Спасибо, что делаешь это. Спасибо, что любишь меня.

– Не благодари, – также тихо ответил он мне, прижимая меня к себе, – Ты же знаешь – я всё для тебя сделаю.

– Как и я для тебя.

Чуть отстранившись, я встретилась взглядом с его горящими глазами. Кажется, весь месяц этот огонь ни на секунду не покидал их. Было невероятно приятно и даже гордо осознавать, что причиной тому была я. Как и он был причиной того, что я, кажется, совершенно забыла, что значит плакать. А также поняла одну простую вещь.

Я всегда окружала себя шумом, потому что ненавидела тишину. И за всей этой какофонией голосов и звуков не слышала самого главного. Лишь оставшись в этой самой тишине, поняла, что заглушала самое главное. Голос моего собственного сердца. Когда я осталась одна, намеренно разогнав всех, только он один не испугался ничего и остался. И мне стало ясно – моё сердце говорит именно его голосом.

Поэтому, приподнявшись на цыпочках, я коснулась его носа своим и шепнула:

– Я люблю тебя. Всегда буду любить.

И ни секунды не сомневалась в искренности своих слов.

Конец.