Вокзал, перрон. Елка с баранками [Сергей Семенович Монастырский] (fb2) читать онлайн

Сергей Монастырский Вокзал, перрон. Елка с баранками

В новогоднюю ночь в половину первого дежурная нянечка выключала свет:

– Ну, все, ребятки, спать! С новым годом!

Больничная палата из двадцати мальчиков и девочек, до этого смотревшие по телевизору эстрадное шоу и поздравления руководства страны, с ворчанием и перешептыванием засыпали.

Новый год шагал по стране.

Валька натягивал одеяло на голову, как мог, съеживался в своем гипсовом корсете, из которого не вылезал вот уже пятый год, и тихо плача, представлял их маленькую квартиру в родном городе, где-то за тысячи километров; елку, которую они с родителями и сестрой наряжали за два дня до новогодней ночи; коробки, обернутые цветной фольгой под елкой с запрятанными туда подарками, которые им строго настрого запрещалось вскрывать до новогоднего утра; запах не известно где купленных мандаринов, стоящих на украшенном новогодней скатертью столе.

Мама на кухне печет пирог и Валя с сестрой вожделенно стоят возле нее и ждут, когда же им дадут по кусочку попробовать.

Потом в доме соберутся гости, будет весело, будет звучать музыка и им разрешат не спать пока не захотят! Но сон сморит их, и вот настанет новогоднее утро, когда морозные солнечные лучи пробьются сквозь тьму и они с сестрой побегут наперегонки смотреть свои подарки!

… Да, теперь утром сестра побежит одна, а он останется здесь в детском санатории, где лечат годами детей с тяжелыми переломами, или вообще парализованных.

И не приедут ни в новогодний вечер, ни в новогоднее утро, ни мама, ни папа, ни сестренка, потому что далеко и дорого и приезжают они только раз в год, летом во время отпуска.

Правда утром после завтрака принесут давно полученную посылку, как и каждому из этой палаты, где будут какие-то подарки из дома.

Но, никто и никогда здесь этим подаркам не радовался.

Новый год кончился. Как будто и не было.

А его и не было.

Пятый год в гипсе маялся здесь Валька, в своем гипсовом панцире, ожидая, когда срастется переломанный в нескольких местах позвоночник.

Пятый год под одеялом без новогоднего огонька и ожидания под утро новогоднего чуда встречал он здесь новый год.

Все проходит. Прошло и это. Валька давно уже стал Валентином, встречал новый год за праздничным столом с женой и двумя детьми, ему стукнуло уже тридцать семь лет и ничего в его подтянутой спортивной фигуре не напоминало о былом увечье.

Но лет девять назад его детский страх, предновогодний страх вернулся.

В середине декабря все начинали носиться по магазинам, в поисках подарков и заготовок к столу, ставили уже в квартирах елки, витрины торговых центров, да и улиц украшались новогодним убранством, в общем, царила веселая предпраздничная лихорадка – лучшее время перед новогодней ночью.

А на Валентина навалилась непонятная тоска, хотелось опять накрыться с головой одеялом. И так переждать это смутное время, а проснуться только первого января и увидеть, что новый год кончился, и ничего не произошло, и наступили опять обычные дни. И очередной новый год еще очень далеко и о нем можно не думать!

Конечно, одеялом накрыться не удалось. Все-таки он был не один, как мог, участвовал, ни чем, не выдавая своего состояния, в общей предновогодней суете.

– Валь, что с тобой происходит? – угадала несколько лет назад его состояние жена.

– Не знаю, колбасит меня что-то перед каждым новым годом, – честно признался он, – тоска какая-то!

Решили, что это вернувшийся детский страх перед новогодней ночью.

Да он, наверное, и не проходил. Но в школьных и студенческих тусовках и потом в пору безумств молодости, шумных компаниях собиравшихся в новогоднюю ночь, как-то все проходило незаметно.

Ну, вот все. Настала обычная семейная жизнь. И все вернулось.

Сходили к психологу.

– Вам нужно за месяц до Нового года загрузить себя чем-то, чтобы вы всего, что происходит, как – бы не замечали. Например, непомерной работой! – посоветовал он.

Такая возможность была. Работал Валентин вахтовым методом на северных нефтяных приисках.

Два месяца непрерывной вахты с восьми до восьми каждый день без выходных, месяц отпуска, на время которого он возвращался домой.

Конечно, как и все, проходит вахта, и график вахт для себя он составлял таким образом, чтобы новогоднюю ночь проводить дома. А уж числа с третьего улететь обратно.

А теперь он стал делать наоборот. Брал декабрь и январь, а новогодние дни,

включая последние дни декабря, все равно были выходные.

Жена этого не понимала. Дети тоже. Зато он перестал ощущать наступление нового года – на прииске не было магазинов и новогодних улиц. Только вышки и несколько общежитий среди снежной целины.

А к новогоднему домашнему столу он успевал. Впритык, но успевал.

…Утро этого предновогоднего дня выдалось метельным. Снежной непогодой в этих северных краях, конечно, никого не удивишь, но за все свои вахтовые годы Валентин такого еще не видел. Злая и колючая снежная пурга просто сметала с ног, и белая пелена скрывала даже очертания нефтяных вышек.

Улетать планировали завтра, утром тридцать первого, но метель по метеосводкам местного аэропорта, прогнозировалась надолго. Как и нелетный режим.

С позволения руководства – вахта в таких условиях все равно не смогла бы работать – решено было уехать сегодня. На поезде. Аккурат тридцать первого к четырем часам дня он прибудет в Москву.

… За окном вагона проплывали зимние пейзажи, заснеженные ели клонили тяжелые ветки к земле, открывались вдруг белые поляны со стоявшими вдали сиротливыми деревеньками. Вахтовая бригада, занявшая почти весь плацкартный вагон, под стук колес выпивала, и вела тихие разговоры о семьях, о женах, покинутых уже месяц назад, да обо всем, что приходило в голову.

И от этой белой пустоты за окном, от разговоров о новогодних планах, Валентин вдруг опять ощутил, что все возвращается. То о чем он уже несколько лет назад забыл, и опять смутное беспокойство и тоска по чему-то наступающему начали лихорадить его.

Как и прежде уже не хотелось Нового года. Хотелось, чтобы он скорее прошел.

До Москвы оставалось пять часов. До новогоднего боя курантов тринадцать.

– Ничего, – подумал он, – продержусь как-то!

Поезд, скрипнул тормозами и остановился.

– Стоянка пять минут! – закричала проводница.

Никто не собирался выходить на этой крошечной станции, где кроме одноэтажного здания вокзала, да мерцающего вдали какого-то поселка, ничего и не было.

Но на этом заснеженном и печальном перроне была стоящая в ведре, маленькая, меньше метра пушистая елочка, увешанная вместо игрушек дешевыми конфетами, баранками, пряниками, в общем, видимо, всеми сладостями из местного сельпо.

Возле елки, прыгая от мороза, мужичок, зазывно махал руками.

– Открой дверь! – попросил Валентин проводницу.

– Так открыта.

– Продаешь? – крикнул Валентин.

– Конечно! И еще есть! – радостно откликнулся мужичок.

Валентин схватил куртку, нахлобучил шапку и выскочил на перрон.

– Стоянка пять минут! – опять крикнула проводница.

– Сколько? – подбежал Валентин к мужику.

– Сто рублей, – опасливо ответил мужик.

Валентин уже доставал сотню из кошелька.

– А хочешь, я сейчас еще лучше принесу, вошел в азарт мужик.

– Откуда принесешь?

– Да, вон, в вокзале стоят. Чтобы не померзли.

– Давай! Я сам посмотрю, Только быстро!

– Беги за мной! – крикнул мужик и помчался к дверям вокзала.

Валентин нырнул в открытую мужиком дверь и…под треск провалившейся доски моментально провалился вниз.

– Мишка!– закричал кому-то мужик, – я тебе сколько раз говорил,– треснет когда-нибудь эта доска!

Вышел толстый Мишка, видимо единственный здесь служащий.

– Ах ты, черт! – закричал он, подавая Валентину руку, чтобы вытащить.

Но, вытащить не удавалось. Видимо сломанная доска зацепила обо что-то провалившуюся под пол ногу.

Мужики, матерясь и кряхтя, ломом растаскивали соседние доски.

Поезд к тому времени умчался за горизонт.

Обложив мужиков матом, Валентин с тоской стоял на пустом перроне.

– Слышь! – робко постучал ему в спину толстый Мишка, – вещи у тебя там остались?

– Остались, – не оборачиваясь, – зло ответил Валентин.

– Сопрут! – вздохнул Мишка. – Давай-ка лучше, по моей связи, если она до машиниста достанет, предупредим его на счет вещей.

– А потом связь не достанет?

– Не достанет. А у нас здесь и мобильник без всяких усилителей не берет!

– На вокзале усилитель есть? Я сейчас со своими ребятами из вагона свяжусь!

– Зачем он нам на вокзале?

– Кое-как, дозвонились до поезда. Связались с проводницей, та с вахтовиками.

Сквозь треск колес договорились, что вещи на такси завезут Валентину домой, заодно и жене о его беде расскажут.

– Да, поздравьте ее! – кричал Валентин, – скажите, что завтра первым поездом приеду.

Первый поезд до Москвы, как он уже узнал от Мишки, который останавливается на этой захолустной станции, будет только завтра утром.

А завтра уже будет первое января.

– Здесь пережду! – сказал Валентин Мишке.

– Ну и зря, – посочувствовал Мишка, – все же Новый год. До ночи далеко, сейчас,– он взглянул на часы, – только четыре. А до утра еще дольше.

– Гостиница есть? – спросил, надеясь на чудо Валентин.

– Какая здесь гостиница! Поселок то три человека. А до райцентра километров двадцать. Там есть.

Он потоптался виновато.

– Я понимаешь, к себе бы тебя взял, да у меня мал, мала меньше, а квартирка то две комнаты!

– Колька! – крикнул он стоявшему в углу мужичку, – возьми человека, устрой к кому- нибудь.

– Сей секунд! – обрадовался мужичок, чувствуя, что во всей этой истории он виноват, и подхватив елку, потянул Валентина за рукав.

– А елку-то зачем? – удивился Валентин.

– Так ты же ее купил!

Поселок начинался с развалин бывшей дворянской усадьбы, от которой сохранились лишь старая липовая аллея, да полуразрушенный дом, в котором, как объяснил Колька, жила раньше дворянская прислуга.

Но, дом и сейчас оказался жилым. Проходя мимо, Валентин заприметил дым из трубы, да занавески в нескольких окнах.

Из одной дверей вышла растрепанная женщина в байковом халате и с ведром помоев, которые она, не обращая внимания на проходящих мимо мужчин, выплеснула в грязный снег за углом дома.

– Привет, Татьян! – обрадовался Колька.

– Привет! – буркнула та, которую он назвал Татьяной.

Женщина была неопределенного возраста.

– А я вот гостя веду! – также радостно сообщил Колька.

– Не жду никого! – сердито не останавливаясь, буркнула Татьяна.

– Да не к тебе! – Ищу, куда бы пристроить на ночь – от поезда отстал.

– Сели к себе!

– Да, я сам приживалкой у дочери!

Женщина уже собиралась захлопнуть дверь, как вдруг остановилась.

– На ночь?

–Да, утренним поездом уедет.

– За деньги! – вдруг сказала она

– Не, к тебе нельзя. Васька всегда пьяный! А гость из Москвы, он к такому не привык. Да и ночь-то, Татьян новогодняя, не забыла?

– Забыла! – голос женщины стал еще злее, – лет десять уже назад. Не трави мне, Коль душу!

– Да, я Татьян, ничего! – забормотал Колька, – а куда ж ты гостя?

– Да вон, соседняя квартира.

– Это ж агронома!

– Он домой на Новый год уехал. А мне велел печку топить. Тепло поддерживать.

– А сколько? – задумался провожатый Валентина.

Женщина оценивающе посмотрела на гостя.

– Пятьсот! – вдруг выдохнула она.

Колька ахнул:

– Ты что, Татьян!

– А что? Да ни куска мяса, шаром покати – все пропил, гад!

Вот тебе и Новый год! А дети, небось, подарков ждут!

И еще раз, посмотрев на гостя, уже решительно сказала:

– Пятьсот!

– Ладно! – Валентин решил прекратить торг.

– Возьмите деньги, – и он полез за кошельком.

– Да вы сначала комнату бы посмотрели, – уже мягче произнесла Татьяна.

– Мне все равно. Одна ночь – не месяц!

… Комната, в которую Татьяна ввела Валентина, оказалась довольно чистой. Стояла застеленная кровать, был стол, телевизор, в углу рукомойник с ведром внизу и печь.

– Сейчас принесу воды, щи у меня вчерашние остались – уже гостеприимно проговорила Татьяна.

– Да не надо! – Валентин хотел, наконец, остаться один, – в поезде успел пообедать.

… Татьяна вскоре вернулась. Причесанная, в длинной, правда, мятой юбке и серенькой кофте, она оказалась молодой еще женщиной, лет тридцати пяти. Подкинув дров в печь, принесла ведро воды.

– Ну, отдыхайте! – попрощалась она.

Валентин, не раздеваясь, прилег на кровать. Предновогодняя тоска навалилась еще больше. И он задремал.

Разбудил его стук в дверь. Он нехотя поднялся. В дверях стояла Татьяна.

– Не поможешь? – впервые обратилась она на «ты»

– Мой – то надрался уже, упал посреди двери, закрыть не могу.

Валентин пошел за ней.

Посреди входной двери в квартиру, впуская в дом морозный воздух с улицы, лежал здоровый мужик.

– Нажрался! – грустно вздохнула Татьяна – не дожил до Нового года!

– А если бы дожил? – раздраженно спросил Валентин.

– Ну, значит лежал бы уже под столом! Ох, ты горюшко мое! – опять вздохнула Татьяна.

Валентин подхватил мужика за руки и с помощью Татьяны кое-как затащил его домой, взвалили на кровать, не раздевая.

В проеме между двумя комнатами было видно, как на своей кровати сидят двое испуганных детей.

– Раздела бы ты его! – указал на мужика Валентин.

– На черта он мне сдался! – в сердцах крикнула Татьяна. И так до утра проспит!

– А как же Новый год? – удивленно спросил Валентин.

– Да видишь, уже наотмечался! – Татьяна присела на табуретку. – Ладно, иди. Спасибо!

Валентин вышел. Такое он видел в новогодний вечер впервые.

На улице стало уже совсем темно. В декабре в шесть вечера наступает ночь.

Улица была пуста. Слышен только лай собак. Он постоял, подумал и опять постучался в дверь.

– Что? – открыла Татьяна.

– Слушай, где тут у вас магазин? Что-нибудь на ужин себе куплю.

– Да уже, наверное, закрыли! – посмотрела на часы Татьяна.

– А так-то недалеко – свернешь в конце улицы направо и сам увидишь!

Магазин был еще, слава богу, открыт.

– Еще бы минут пять, и не успел, – радостно приветствовала его продавщица.

– С наступающим! – приветствовал ее Валентин, – что-нибудь есть для ужина?

– Да все перед тобой! – провела руками, по прилавкам и полкам продавщица.– Не густо, конечно.

Ну, что было, то и купил.

– А что-нибудь для детей?

– В подарок что ли? – удивилась продавщица, – что-то поздно ты вспомнил! Нет, конечно, ничего. Вот только конфет коробка, – она посмотрела на коробку и добавила, – Правда, немного просрочена …

– Давайте!

… В комнате уютно потрескивали догорающие дрова, отблески пламени из-за неплотно прикрытой заслонки гуляли по стенам, лампа с абажуром свисала над столом.

Валентин поставил на стол оставленную Колькой елку, нашел на кухонной полке тарелки, разрезал и разложил все что купил.

– Вроде бы красиво, – оглядел он новогоднее убранство.

Часы уже показывали десять.

Валентин посидел, надел куртку и постучался к Татьяне. Она даже и не удивилась, открыла.

– Как он? – кивнул Валентин на соседнюю комнату.

– Спит, – равнодушно ответила она.

– Давай ко мне! – пригласил Валентин. – Новый год все же!

– А дети? – испуганно спросила Татьяна.

– Я для них все и сделал!

У Татьяны удивленно вспыхнули глаза

– Ты что, серьезно?!

– Ребята! – позвал Валентин, смотревших на него с кровати малышей – в гости хотите?

Те настороженно посмотрели на мать.

– Сейчас придем?

Минут через двадцать в дверь постучали.

Наверное, все, что было в доме самого лучшего, было надето на детей и Татьяну.

Валентин и не представлял, что она могла оказаться такой красивой! Ну, никак нельзя было узнать ту растрепанную, в байковом халате, в галошах на босу ногу, женщину без возраста в теперешней Татьяне!

– Ничего себе! – сказала она, – где ты все это достал? С собой привез?

– Да в вашем магазине!

– А елку?

– Колька ваш, будь он неладен, – на перроне продавал! Из-за него я и здесь!

Татьяна засмеялась.

– Ну, прямо наш дед-мороз! С подарками.

Дети не слушали, они, молча, смотрели на стол.

– Садитесь! – догадался Валентин, – начнем праздновать!

Дети, все также молча, оглядываясь на мать, потянули в свои тарелки по кусочку всего, что стояло на столе.

Валентин дождался. Он сдвинул все общие тарелки к детям и объявил:

– Поздравляю с Новым годом! Начали.

Тарелки со стремительной скоростью начали опустошаться!

– Постой! – вдруг остановила Валентина Татьяна, – а выпить немного, все ж Новый год!

Метнулась куда-то в угол и вытащила на половину опустошенную бутылку с чем-то красным.

– Наливка! Сама готовила.

– А почему она у агронома? Пьете вместе?

– Нет. Да он старенький! Это чтобы мой не обнаружил. Иногда самой нет-нет да захочется!

Выпили, разговорились.

– А елку-то зачем с поезда вышел покупать? В Москве елок нет?

– Просто хотел своим ребятам хоть что-то с Севера привезти. Хотел

сказать, что у нас на Севере такие елки наряженные с конфетами прямо в лесу растут. Сказка новогодняя, – пояснил он.

– А сколько их у тебя?

– Двое. Мальчик и девочка.

– И у меня, – вздохнула она.

– А ты в город ездишь? – почему-то спросил Валентин.

– Иногда. Да что ездить, если денег нет.

– Слушай – сказал Валентин – вытаскивая из кошелька. – Вот десять тысяч. Купи что-нибудь из игрушек, или то о чем мечтают дети. Скажи от Деда Мороза.

Помните, спроси их, приезжего? Притворился что человек, а на самом деле это был Дед Мороз.

– Не возьму! – твердо сказала Татьяна.

– Возьми! Только обещай. Они пойдут именно на подарки! Не на хозяйство, ни на еду. На подарки. Должен же быть у детей Новый год!

– Татьяна, вдруг склонилась к его руке и поцеловала.

– Я никогда не знала, что так бывает – прошептала она.

… Дети уснули прямо за столом.

Валентин и Татьяна осторожно перенесли их на застеленные одеялом полати на печке.

Стрелки часов подходили к двенадцати.

– Включить телевизор? – спохватилась Татьяна.

– Зачем?

– Ну, как же, президент поздравляет!

– Я сам тебя поздравлю!

Взяв стакан, Валентин объявил:

–Ну, с Новым годом! Я как Дед Мороз, знаю – в новом году все у тебя будет хорошо. Знаешь, когда я был маленький, пять раз встречал Новый год самым несчастным человеком! Потому что без мамы и папы, потому что больной, И потому что все было очень плохо! А теперь, видишь, – все исправилось.

Он подошел к ней, обнял и поцеловал.

Она задержала его руку.

– Подожди. Ты это…. Ну, в общем….Ну, ты, наверное, …хотел бы со мной…. Ну, как это называется? Вон сколько сделал! Прости меня, пожалуйста! У меня месячные…

– Ничего я не хотел!

– Что, такая страшная? – насмешливо спросила Татьяна.

– Нет. Ну, просто не думал. Я сегодня не про это.

Татьяна опять взяла его за руку и поцеловала.

…Спать легли, не раздеваясь валетом.

… А в пять часов утра м, разламывая дверь, в комнату с топором с перекошенным от ярости лицом ворвался с диким криком полупьяный Васька!

– Где, сука!? Убью! – орал он, замахиваясь топором над кроватью.

Инстинктивно убирая ноги, не вставая, Валентин отбросил его к стене и, вскочив, бросился к Ваське, вырвав у него топор.

Заорали дети с печи.

– Стой! Оставь его! Отойди от него, козел! – заорала Татьяна и, вскочив, оттянула от Васьки Валентина, упала на мужа, осматривая его лицо и вытирая рукавом кофты кровь.

– Не убил он тебя? Не больно? – запричитала она, оглядывая Ваську, который с выпученными от удивления глазами смотрел в потолок, соображая, что собственно произошло…

.. Валентин быстро оделся и под общий вой и плач вышел из дома.

– Подарки детям купи! – крикнул он Татьяне вместо «до свидания», понимая, что никаких подарков не будет. Пропьет их озверевший от водки Васька.

…Утренний поезд на Москву уносил его к дому. Взошло зимнее запоздавшее солнце, и заискрился снег за окном, возвещая, что наступило первое января, и новогодняя ночь прошла и все дальше будет хорошо и спокойно, и растаял оставшийся далеко вдали поселок с разрушенным дворянским домом. Будто и не было его.

***

Большие детские страхи перед новогодней ночью к Валентину почему-то никогда не возвращались.

– Видишь, не к психологу надо было тебе идти, а ехать на ту станцию, где ты потерялся! – шутила жена.

И Валентин опять вспомнил эту комнату, детей, смирно сидящих за столом, глядя на еду голодными глазами и их несчастную мать…

И давал себе слово, что перед очередным Новым годом он туда поедет и привезет этим детям подарки. От Деда Мороза.

… Но не ехал…