Осторожно, станция «Сокольники» [Екатерина Вячеславовна Исаченкова] (fb2) читать постранично

Екатерина Исаченкова Осторожно, станция "Сокольники"

«Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Сокольники». Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи». Мы успеваем запрыгнуть в вагон моего любимого бежевого ретро-поезда до того, как двери больно хлопнут нас по рукам. Смеемся. Мамина сумка через плечо съехала набок, и теперь она напоминает почтальона Печкина. Щеки раскраснелись после мороза, шмыгает носом. Я говорю ей про Печкина. Мама не знает, кто это. Я объясняю, что это почтальон, а был еще дядя Федор, кот Матроскин и пес Шарик. Мама смеется и называет меня всезнайкой. Я показываю язык. Она улыбается и поправляет мою колючую шапку. Я морщусь и стягиваю ее. Чешется голова. Мама снимает свои запотевшие очки и протирает их красивым платком персикового цвета, который пахнет ее терпкими духами. В вагоне совсем немного людей. Мне нравится, как пахнет в метро, что нет никаких пробок и что иногда мне уступают место. Можно сидеть и рассматривать пассажиров. Любоваться красивыми станциями, которые не похожи друг на друга – разных цветов, из разных материалов, с разным освещением. Я забираюсь на пружинистый пузатый диван и смотрю, как поезд проезжает красивую мраморную станцию, набирая скорость. А потом въезжает в глухой тоннель. Поворачиваюсь и сажусь рядом с мамой, случайно задевая ее сапогом. Она отряхивает испачканную брючину и с усмешкой грозит мне пальцем. Я прижимаюсь к ней, рассматриваю уютные бра на стенах, которые гораздо красивее холодных бездушных ламп, и закрываю глаза. Представляю, как мы пойдем в парк, съедим сладкую вату, которая растает на языке и останется липкими разводами на щеках, покатаемся на коньках, а потом будем согреваться горячим травяным чаем из термоса. И наконец-то проведем весь день вместе.

Мама осторожно трогает меня за плечо, спрашивает, как дела в школе. Я не знаю, что ответить. Честно говоря, не очень. На уроке над моим диктантом смеялись ребята и даже учительница. Я неправильно написала самые простые слова: «шкав», «бальто», «гагтус», «компод», «матраз». Ошибки были практически в каждом слове. Мне поставили «двойку». Но я написала эти слова так, как услышала. Чего сразу смеяться-то? А после уроков девчонки о чем-то шептались и не позвали меня с собой. Еще вчера мы вместе играли, они просили показать, как будет «мама», «хочу», «конфета», «спасибо», «люблю» – и нелепо повторяли за мной. Я не смеялась над ними, хотя они очень забавно выглядели. Все было хорошо, мы не ссорились. А сегодня про меня забыли. Утром мальчишки в классе обсуждали маму, спрашивали, где она работает, сколько ей лет, почему не ходит на родительские собрания. Я им ничего не ответила. И маме не буду об этом рассказывать. Не хочу ее расстраивать. Когда мама грустит, то становится похожа на сдувшийся воздушный шарик – под глазами и возле рта появляются морщины, пропадают ямочки на щеках, она сутулится и часто вздыхает. А уголки рта ползут вниз как будто в перевернутой улыбке. Я молча пожимаю плечами. Говорю, что все хорошо – с оценками все в порядке, с девочками дружу. Мама внимательно смотрит на меня. Мы молчим. Некоторое время не разговариваем. Я прислушиваюсь к движению поезда.

Через пару минут она как будто вспоминает что-то и рассказывает про лес, который раньше был на месте парка «Сокольники», где с соколами охотился еще Иван Грозный. Оказывается, что дрессировщиков этих птиц называли сокольниками. Позже на месте леса появились дачи, а потом – парк. В Сокольниках много разных архитектурных стилей – от конструктивизма до панельных многоэтажек, она говорит, что по пути в парк мы их увидим. Рассказывает про встречу с папой, который и познакомил маму со всеми этими фактами в парке таким же морозным декабрьским днем. Про то, каким он был. Я жадно ловлю каждое ее слово.

В этот момент твои зрачки расширяются и голубые глаза становятся карими, увлажняются, смотрят в одну точку. Я вижу, как ты по нему скучаешь. Я тоже очень хочу по нему скучать, но я его совсем не знаю. Поэтому просто внимательно смотрю на тебя и пытаюсь представить себе папу. Мне важно запомнить все, что ты рассказываешь про папу, не упустить ни одной детали. Почему-то вижу его в шляпе и длинном пальто, с кожаным кейсом в руках, с рыжей бородой и веснушками на лице. Хотя ты не раз говорила, что у него русые волосы, зеленые глаза, никогда не было ни усов, ни бороды. Мне кажется, он шумный, обаятельный и веселый. Представляю, как он смеется над твоими шутками и выражением лица, приобнимает и заглядывает в глаза, как покупает твои любимые пирожные, как злится, когда ты упрямишься или как тащит пакеты с продуктами. Я спрашиваю у мамы про пирожные, купит ли она их сегодня вечером. Она молчит.

Поезд останавливается в тоннеле. Машинист скороговоркой сообщает: «Уважаемые пассажиры, просьба сохранять спокойствие, поезд скоро отправится». Несмотря на предупреждение, сердце в такие моменты начинает биться чаще. Мы глубоко под землей, где-то вдалеке грохочут поезда с соседних