Зелёное знамя [Константин Пылаев] (fb2) читать онлайн

Константин Пылаев Зелёное знамя

Посвящается Янушу Корчаку и всем жертвам Треблинки и других концлагерей смерти.

Основано на реальных событиях.

– Пастас, прекрати.

Хулиганистый мальчуган, послушно повесил голову, но не забыл пнуть товарища под столом, считая необходимым оставить право последнего слова за собой. Приятель оказался с ним несогласен, и баталия могла перейти в затяжной конфликт.

– Всё. – учитель, погладив обоих по бритым головам, склонился над ними. – Кто бы ни был последним, на этом всё.

Ушьян Чаккор оглядел своих учеников. Двадцать две пары зелёных глаз замерли, в ожидании начала урока. Стоило лишь ему открыть рот, и тут же прекращались все детские шалости, потасовки и болтовня. И неважно, о чём он рассказывал – это могли быть история, география и даже философия, о которой маленькие «бесы», как называли их мазеуры, понятия не имели – очарование его голоса творило чудеса.

Ушьян знал – в кармашках каждого из них лежит его пустячок – цветной камушек, бусинка или кусочек пёстрой ленточки. Он частенько раздавал перед уроком подобный хлам, который он мог просто подобрать на улице – других игрушек здесь не было.

«Бесово дно», как он значился в официальных отчётах мазеуров, самый отвратительный из приютов для детей-сирот Санда, куда отправляли всех потерявших в чандорском конфликте родителей. Его мрачная слава вызывала дрожь при одном упоминании о нём. Сами мазеуры в разговорах между собой называли его «Последний путь» или «Крематорий» – детская смертность здесь была чудовищной, пока не появился Ушьян Чаккор.

«Профессор» – так проходил он в анкетах мазеуров, привыкших заводить досье на любого, попавшего в их поле зрения. Попав сюда, практически вымолив у администрации возможность работать в приюте, он тут же, с энтузиазмом обречённого принялся наводить порядок.

С помощью самих ребят отдраил всю казарму, которая ранее служила цехом по производству космических двигателей, завёл привычку мыться два раза в неделю. Наладил, пусть и скудное, питание, чем заслужил лютую ненависть поварихи, сосланной на Санд за какое-то небольшое преступление и постоянно воровавшей продукты, несмотря на хороший паёк и зарплату, положенную ей, как переселенцу. Появились уроки, чего совсем не было до его появления.

С малышнёй ему повезло – маленькие «бесята», в силу своего возраста в большинстве легко адаптировались к бытовым ужасам приюта. Ему достаточно было ласково заговорить с любым из них, отвыкших от нежности, как он завоёвывал их любовь. Со старшеклассниками было трудней – они знали, кому быть «благодарными за своё счастливое детство» и ненавидели всех, кто работал на администрацию, а значит и его.

Но он учил их, был всегда рядом, дышал с ними одним воздухом, отказавшись от квартиры, выделенной ему департаментом всего в пяти минутах ходьбы от места работы.

– Зачем вам это нужно? – спросил, регистрирующий его прошение, служащий департамента. – Вы уважаемый житель несмотря на неполноценность. Ваши труды востребованы здесь и даже на Земле. Многие ваши работы опубликованы и имеют успех. Включив монетизацию, вам даже работать не придётся. Не понимаю, почему вместо прошения признать вас полноценным, вы подаёте рапорт о переводе в «Бесово дно». Перспектив ноль. Зарплата и того меньше. Воспитывать и учить отребье, участь которого ковыряться в рудниках – оно вам надо?

Как объяснить этому землянину, что нельзя бросить своего ребёнка в горе и несчастии только потому, что мазеуры считают его неполноценным.

– А что ты сегодня расскажешь? – слегка шепелявя, спросила Фаста.

– Сегодня? – Ушьян задумался. – Что ж такого вам поведать? – он таинственно улыбнулся. – Хотите сказку?

Два десятка голов дружно закивали, сделав круглыми глаза, в ожидании чуда.

Он долгие дни раздумывал – стоит ли рассказывать эту историю, придуманную когда-то, давно забытым самими мазеурами, писателем. Как мог такой родиться среди них – жестоких и равнодушных к чужому горю, землян? Как он смог остаться в их истории? Как читая подобные сказки они становились чёрствыми и циничными?

– Как холодно было в этот вечер! – начал Ушьян. – Шёл снег, и сумерки сгущались. А вечер был последний в году – канун Нового года. В эту холодную и тёмную пору по улицам брела маленькая нищая девочка с непокрытой головой и босая.

Много лет назад он специализировался на изучении характера, незадолго до этого появившихся около Санда, пришельцев, желавших наладить контакт. Изучал их историю, и главное – их литературу, пытаясь через неё понять психологию землян.

Планета, богатая редкоземельными металлами, представляла для чужаков определённый интерес, и прибывшие сразу захотели наладить торговые связи. Санд принял чужих радушно, хотя и не был особо заинтересован в сотрудничестве – пришлые сильно отставали в развитии, как в техническом плане, так и в плане физически-духовном. Они агрессивно торговались, пытаясь, во что бы то ни стало, навязать свои условия, а не добившись своего, переходили к угрозам, грозя санкциями и намекая на какие-то неприятные последствия.

Последствия вылезли в виде чандорского конфликта, как прозвали бойню, уничтожившую весь флот Санда, мазеуры. Молодая, наглая нация смогла победить значительно более древнюю и сильную планету лишь благодаря своему менталитету. Проигрывая в технологиях и тактике боя, они выиграли стратегически, поскольку в психологии жителей Санда не было понятий экспансия, завоевание и подлость.

– Девочка робко вытянула одну спичку и… чирк! – Ушьян потихоньку рассматривал детей, следя за их реакцией. Сорок четыре глазика впились в него, с надеждой ожидая счастливой развязки. Бедные, счастливой развязки не будет. – Как спичка вспыхнула, как ярко она загорелась! Девочка прикрыла её рукой, и спичка стала гореть ровным светлым пламенем, точно крохотная свечечка.

Флот Санда был уничтожен сразу после подписания мирного договора. А дальше… Дальше их просто откинули в каменный век.

– Морозным утром, – безжалостно заканчивал рассказ Ушьян. – за выступом дома нашли девочку: на щёчках ее играл румянец, на губах – улыбка, но она была мертва; она замёрзла в последний вечер старого года.

Он поднял мокрые глаза на детей. Класс молчал.

*

Красивый, с идеальными формами посольский лайнер, садился, управляемый опытной рукой, на взлётную площадку. Тормозные двигатели поставили корабль точно в центр термозащитного круга, предназначенного для предупреждения выгорания взлётного поля. Любому, с первого взгляда становилось ясно – за пультом управления сидит ас экстракласса. Грузовые и торговые суда приземлялись как придётся, считая более дешёвым заплатить штраф за повреждение покрытия, чем нанимать пилота, способного рассчитать и посадить ракету в двадцатиметровый круг с высоты в тысячу километров.

Спустя пятнадцать минут, когда обшивка и разогретая двигателями поверхность полосы остыли, из лайнера вышла группа людей – четверо мужчин и женщина. Спустившись по поданному трапу, они проследовали к зданию регистрации.

– Здравствуйте, господин посланник. – девушка в зелёной форме, приветливо улыбалась. – Ваша машина ждёт. Вы сразу в департамент или в гостиницу?

Прилетевшая с посланником женщина, в белом, обтягивающем комбинезоне, прошла мимо него, напоследок обернулась с лёгкой улыбкой, кокетливо помахала ручкой и, взяв под локоток помощника капитана, исчезла в недрах космопорта.

– Хороша. – причмокнув, подумал Гальс, успев прощально оглядеть её задницу. – И почему космомед не рекомендует заниматься сексом перед прыжком?

Он облизнул губы, вспомнив, как за два часа перед уходом в гипер, кувыркался с ней в своей каюте. И пусть при выходе его крутило, но зато сам прыжок прошёл на ура. Везёт бабам – хоть во время перехода трахайся – последствий никаких. А мужикам – то же самое, только без удовольствия.

– В департамент. – скомандовал посланник, решив не откладывать дела в долгий ящик.

– Господин Гаульберг. – префект лично встретил его перед дверями своего кабинета. – Прошу.

Кабинет. Выкрашенные в красный цвет стены и чёрная мебель, со вставками белого. Лизоблюдство возведённое в квадрат. Портрет президента над креслом хозяина. Примитивная пошлость. Впрочем, ничего другого ожидать и не следовало.

– Давайте сразу к делу. – предложил Гальс. – Вы подготовили списки?

– Да, только есть непонятное место в распоряжении.

– Какое?

– Подлежащие частичной ликвидации. – лицо префекта отображало недоумение. – Это простите как?

– Знаете, – менторским тоном начал посланник, – я начинал карьеру мелким инспектором на рудниках в Каиште, от сохи, как говорится, и знаю, каково это – работать в шахте. И это на Земле, где работают полноценные, и их права защищены законом. Что говорить о неполноценных, обязанных своим существованием лишь нашему милосердию. Что до меня – я бы… Впрочем, сейчас не время рассуждать на подобные темы. Итак, где списки?

Префект принялся вытаскивать из сейфа папки.

– Так, это на полную ликвидацию. – он плюхнул на стол толстенный талмуд. – Но это только по нашему округу. В соседнем…

– С соседями я сам как-нибудь. – неприязненно оборвал чиновника Гальс. – Дальше.

– Это, – обидевшись, сухо продолжил префект, выкладывая следующую папку, – рабочее мясо. Их вы имели в виду, говоря про частичную ликвидацию?

– Вот видите, – усмехнулся Гаульберг, – вы прекрасно всё поняли. Скажите, почему это нельзя было оформить в электронном виде? Мне что, вручную всё разгребать?

– Дикари. – пожал плечами префект. – Признают только бумажный вариант. Может, вы и правы, надо их всех…

– Это не нам решать. – вновь осаживая чинушу, постучал пальцами по чёрной обложке в нетерпении Гальс. – И…

– И вот. – префект несколько растерянно положил на стол тонюсенький прозрачный файл.

– Это то, что я думаю? Так мало? – лицо Гальса вытянулось. – Им что, рудники больше по душе?

– Не могу знать. – префект сжался, ожидая выволочки. – Мы тут даже уговаривали одного. Ни в какую.

– И кто этот самоубийца? – заинтересовался посланник.

– Некто Ушьян Чаккор. По досье он проходит как «профессор».

– Ушьян Чаккор, автор «Зелёного Знамени»? Где он?

– Работает в «Бесовой Яме».

– Что это? – состроил гримасу Гальс.

– Приют. Редкий гадюшник. – префект с отвращением поджал губы. – Отбросы.

– Я хочу с ним поговорить. А вы пока распорядитесь насчёт помещения.

*

Элегантный, молодой мужчина, в дорогом белом костюме, смахивающем на военную форму мазеуров, целенаправленно шёл по коридору. Сам его вид чудовищно контрастировал с помещением – убогие, с обветшалой и сбитой штукатуркой, стены, покоцаный пол с выбоинами, серый потолок в трещинах. Но надо отдать должное – всё было чистое, и мужчина мог не переживать за свой костюм. Впрочем, его это и не беспокоило – он шёл к тому, с кем давно хотел познакомиться. Он постучал.

– Войдите.

– Можно? – спросил мужчина, открывая облезлую дверь. Его лицо излучало радость от предстоящей встречи.

– Прошу. – директор поднялся со стула и двинулся навстречу посетителю. – Представьтесь, пожалуйста.

– Гальс. Гальс Гаульберг. – представился вошедший, протягивая по земному обычаю руку. – Ушьян Чаккор, я так полагаю?

– Да– а. Это я. – немного потерянно спросил Чаккор. – Вы…

– Я посланник с Земли, прибыл с важной миссией. Но речь не об этом. Я очень рад вас видеть.

– Меня? Почему?

– «Зелёное Знамя».

– Понимаю. Вы читали мои книги.

– Да, профессор. Вы позволите мне так вас называть?

– Я так понимаю – профессор – это научная степень на Земле. Пожалуй, это звание вполне ко мне допустимо. Что привело вас сюда?

– Ну как же. «Зелёное знамя» – любимая книга детства. Я знал её почти наизусть. Правда, сейчас уже не ручаюсь за свою память, но впечатления всё так же сильны и ярки. И вот я здесь – имею возможность увидеть легенду детства. Даже не думал когда-нибудь вас встретить.

За дверью послышался детский топот, и в раскрывшейся двери появилось заплаканное девичье личико. Увидев незнакомца, девочка в нерешительности замерла, не зная, можно ли заговорить с главным воспитателем.

– Простите. – прикладывая ладонь к груди, извинился Ушьян. – Фаста, что случилось?

– Пастас меня толкнул, и я разбила тарелку.

Горе было бескрайним. И дело, похоже, даже не в разбитой тарелке. Вряд ли воспитанница Ушьяна пришла бы ябедничать. Вероятней всего, с тарелкой пропал и её обед, и она останется голодной.

Ушьян присел на корточки. Уже сильно не молодому «профессору» это далось с трудом. Сильно болели колени. Он погладил девочку по голове и её колючий ёжик защекотал его ладонь.

– Успокойся. – беря её руки в свои, Ушьян улыбнулся. – Обед? Сейчас напишем записку. Хорошо?

– Угу. – шмыгнув и размазывая слёзы по щекам, успокаивалась Фаста. – Прости.

– А Пастаса мы накажем. – Гальс присел рядом и тоже протянул руку погладить девочку. – Правда, профессор?

– Не надо. – Фаста в ужасе отпрянула. – Не надо записки, только не наказывайте Пастаса. – в её глазах снова появились слёзы.

– Не будем, не будем. – поспешил успокоить её Ушьян. – И записку напишем, и ты голодной не останешься. Вот, – он быстро чиркнул по клочку бумаги, – отдашь поварихе. А Пастусу скажи, чтоб убрал осколки тарелки, а ещё лучше, уберитесь вдвоём. Справишься?

– Да, Ушьян. – ответила расслабившаяся девочка. – А почему он, – она указала на Гальса, – называет тебя профессор?

Чаккор почесал ей макушку.

– Всё, беги. И не забудьте убрать осколки! – крикнул он ей вдогонку.

– Ладно! – крикнула она в ответ, даже не обернувшись.

– Голодно у нас. – словно извиняясь, прокомментировал поведение своей воспитанницы Ушьян. – А так живём дружно.

– Да полно вам извиняться. – отмахнулся Гальс. – Дети есть дети. У меня их двое. Вот, взгляните. – он достал из внутреннего кармана маленький триптих – Это моя семья, жена, сын и дочка. Кстати, ваше творчество тоже нравится моему сыну. Я дважды читал ему «Зелёное Знамя». Он в восторге.

– Красивый мальчик. – Ушьян посмотрел на фотографию. – Даже по меркам Санда.

– Вы так считаете? – в голосе Гальса прозвучала неподдельная нежность. – Он моя гордость. Но господин Чаккор, я здесь не только чтоб познакомиться с вами и показывать своих отпрысков. У меня к вам серьёзный разговор.

– Слушаю вас. – Ушьян указал посланнику на стул. – Присаживайтесь. Не бойтесь, он чистый.

– Благодарю, профессор.

– Итак?

– Скажите, почему вы отказались подать прошение на признание вас полноценным? Признаюсь, я не нахожу этому объяснения. Вам сразу всё оформят, а я добьюсь для вас гражданства Земли. Такой, как вы достоин этого. А на Земле вам сделают коррекцию глаз, и никто, кроме спецслужб, не будет знать, что вы из неполноценных.

– Вы видели девочку, которая здесь была? На кого я здесь, – Ушьян обвёл комнату руками, – её оставлю? На повариху, что обкрадывает детей, таская продукты? На администрацию, которой нет до них дела? Они без меня пропадут. Вы знаете сколько умерло, пока я сюда не пришёл? – Чаккор плотно сжал губы. – А сказать сколько умерло после моего прихода? Ни одного.

– Но дорогой мой профессор, нельзя спасти всех. Чего вы добьётесь, оставаясь здесь?

– Я буду рядом с ними, что бы ни случилось. У них нет никого, кроме меня.

– А что дальше? – не унимался Гальс. – Дальше что?

– И дальше буду оставаться с ними. Я их не оставлю.

Посланник заметался по комнате, силясь придумать подходящие доводы для убеждения упрямого старика.

– Я вот даже и не знаю, как вас переубедить. – Гальс заломил руки. – Давайте так – вы хорошенько, слышите, хорошенько подумаете и передумайте. Я не должен вам этого говорить, но времени у вас мало.

– И что должно случиться? – уже подозревая нехорошее, спросил Ушьян.

Гальс глубоко вздохнул.

– Будет поздно.

*

Громкий вой сирены прервал занятие в самом начале. Снаружи раздался звук подъехавших машин, короткие, отрывистые команды и топот ног, взбегающих по ступеням.

– Что это, господин воспитатель? – почти весь класс прилип к окнам. – Это за нами?

– Сядьте. Сядьте, пожалуйста. – призывал к порядку старшеклассников Ушьян. – Отойдите от окон. Гама, Прокл, Фемила, – назвал он имена старост, – наведите порядок.

Внизу, на первом этаже послышались детские крики.

– Так, оставайтесь здесь. Ждите. – спокойным тоном распорядился главный воспитатель. – Ни шагу из класса. – и добавил для их успокоения, хотя самому до спокойствия было, как от Санда до Земли. – Пожалуйста. Всё будет хорошо.

Он быстро зашагал к лестнице, ведущей вниз. Едва он прошёл один пролёт, как навстречу ему поднялся офицер полиции, в бронежилете, каске и с автоматом.

– Господин Чаккор?

– Да, а что происходит?

– Немедленная эвакуация. – отрапортовал офицер. – Вам непременно следует покинуть здание.

– Но у нас уроки. – Ушьян уже понял, что это ни какая не эвакуация, и просто тянул время, чтобы хоть что-нибудь придумать. – И вещи воспитанников.

– Никаких вещей. Немедленно спускайтесь вниз. Гарри, Гарри, где тебя черти носят? – рядом оказался здоровый детина в таком же обмундировании. – Так, бери директора и веди к машинам. И смотри, поаккуратней с ними. Господин Чаккор, на втором этаже есть кто-нибудь?

Ушьян растерялся, мысли в голове путались. Он не мог сообразить, как правдоподобнее сказать, что наверху никого нет.

– Ясно. – всё поняв сказал офицер. – Второй десяток, за мной. – и рванул наверх.

– Но… – пытался протестовать Ушьян, увлекаемый вниз приставленным к нему полицейским. – Там никого …

– Идёмте, господин директор. – мягко подталкивая его и оберегая от толчков, бежавших по лестнице товарищей, попросил Гарри. – Всё будет хорошо.

На дворе уже грузили ребят в грузовики. От входа к машинам, плотной стеной с двух сторон стояли полицейские, образовав непреодолимый коридор. Испуганные дети не осмеливались не то что кричать, даже плакать от страха, хотя сами блюстители порядка вели себя более чем деликатно, помогая воспитанникам взбираться по доскам в кузова.

Ушьян двинулся к машине.

– Можно мне в ту? – он указал туда, куда погрузили самых младших. – К маленьким?

– Вы собираетесь ехать с нами? – осведомился другой офицер. – Вам необязательно.

– Я поеду с ними. – потребовал Ушьян. – Позвольте. – и не дожидаясь разрешения, наступил на доску.

– Помогите ему. – приказал офицер. Дождался, когда его затолкнули на борт. – Отъезжай. Следующая.

Взревел мотор, и кузов дёрнуло. Ушьян еле устоял на ногах. И прежде чем с крыши слетел закрывший обзор тент, увидел, как выводили из корпуса старшеклассников.

– Куда нас везут? – спросил Пастас. Голос мальчика был спокоен, но он выражал мнение всех находившихся в кузове ребят, которым было страшно.

– В безопасное место, Пастас. – умный мальчик понимал происходившее не хуже самого Ушьяна. Но помимо ума обладал и невероятным мужеством.

– А, ну понятно. – сказал он самым непринуждённым голосом. – Слышь, Фаста. Хорош нюни разводить. Слышала, что сказал Ушьян. Он врать не будет. – и подмигнул главному воспитателю.

Как же благодарен был Чаккор этому мальчику. Без него, вряд ли бы он смог так легко их успокоить. Более того, всю дорогу мягко подначивал остальных, ведя себя как обычно, то есть хулиганил, отвлекая товарищей от тревожных мыслей.

Кузов снова тряхнуло и машина остановилась. Приехали.

– Вылезаем. – раздалось снаружи.

Откинулся тент, и проворные руки приставили к борту доски.

– Живей, живей. – требовали команды, теперь уже не такие заботливые. – Шевелимся.

Снова живой коридор, теперь уже упирающийся в распахнутые железные ворота, приземистого, наспех сооружённого здания, без окон, с другой стороны заканчивающегося старым ракетоносителем.

Их выгрузили и поставили рядами. Ушьян, уже знавший, что будет дальше, взял за руки дрожащую от страха Фасту и другую девочку со смешным именем Куайя.

– Я боюсь. – прижимаясь к нему, прошептала Фаста. – Мне страшно.

– Не бойся. Я рядом. – беря её за другую руку, сказал Пастас. – Смотри, Ушьян, что у меня есть. – он достал из-за пазухи зелёный лоскут. – Мы готовились к твоему дню рождения, а наволочка всё равно старая. Вот мы и покрасили её, как в твоей книжке.

– Вы у меня умницы. – Ушьян кивнул. – Спасибо. Это будет лучший мой день рождения.

Он оглядел своих подопечных. Пожалуй, здесь были все. Вряд ли кто мог укрыться. В приюте даже в прятки играть негде. Хорошая игра. Земная. В его детстве такой не было. Лучше, чтоб и у них её тоже не было.

Старшеклассники стояли в конце колонны, но он видел их всех. Чувствовал. Фемилу, прижавшуюся к Проклу и плакавшую у него на плече. Ушьян знал, что они любят друг друга, и что они уже не только целовались. Гаму, Гуню, остальных. Как же все они молоды и невинны.

– Дорасскажи сказку. – дёрнула его Куайя, боясь не успеть узнать окончание. – Что стало с русалочкой? Они с принцем поженились.

– Конечно. – улыбнулся Ушьян. – Пойдём, я дорасскажу по дороге.

И они пошли. Молча. Презирая мазауров, обрёкших их на смерть лишь из-за цвета их глаз. И только голос Ушьяна звучал над колонной обречённых.

– Господин Чаккор! Профессор! – человек в белом костюме махал рукой. – Пока не поздно!

Ушьян даже не прервал рассказ, на ходу придумывая счастливый конец.

– Давай. – угрюмо скомандовал Гальс Гаульберг, когда железные ворота со скрипом закрылись.

Взвыла, разгоняясь турбина, загудели, выбрасывая пламя, сопла.

*

Когда на следующий день ворота нового крематория открылись, и уборщики вошли внутрь, от них почти ничего не осталось. Лишь кучки пепла на бетонном полу.

А в самом дальнем углу, как символ непобеждённости, уборщики нашли непонятно как уцелевший маленький, обгорелый кусочек материи, выкрашенный дешёвой краской.

8 марта 2021 Москва.