Алькатрас и рыцари Кристаллии [Брендон Сандерсон] (doc) читать онлайн

Брендон Сандерсон
Алькатрас и рыцари Кристаллии
2009



Brandon Sanderson
Alcatraz vs. The Knights of Crystallia
2009

Посвящается Джейн,
которая настолько очаровательна
в своей заботе о моем гардеробе,
что теперь я даже не могу заставить себя
носить непарные носки
(разве что по четвергам)

Предисловие
Я неимоверно крут.
Нет, серьезно. Я самый удивительный человек, о котором вам доводилось читать. Или о котором вы когда-либо прочитаете в будущем. Единственный в своем роде. Меня зовут Алькатрас Смедри, и я баснословно непостижим.
Если вы уже ознакомились с двумя первыми томами моей автобиографии (и я искренне надеюсь, что это действительно так, потому что в противном случае подниму вас на смех), то, наверное, удивлены столь позитивному настрою с моей стороны. В предыдущих книгах я приложил немало сил, чтобы вы меня возненавидели. В первой книге я открыто признал себя не очень-то хорошим человеком, а затем продемонстрировал свою лживую натуру во второй.
Я был неправ. На самом деле я удивителен и колоссален. Временами я, пожалуй, слегка эгоистичен, но даже это ничуть не умаляет моей изумительности. Просто хотел, чтобы вы это знали.
Из предыдущих книг вы, наверное, помните (если, конечно, не слишком отвлеклись на мою неординарность), что этот книжный цикл одновременно издается и в Свободных Королевствах, и в Тихоземье. Жители Свободных Королевств – Мокии, Нальхаллы и им подобных – могут воспринимать эту книгу безо всяких прикрас, как автобиографический труд, который объясняет всю правду, стоящую за моим восхождением к славе. В Тихоземье – к которому относятся, например, Соединенные Штаты, Мексика и Австралия – книга будет опубликована под видом фэнтезийного романа с целью спрятать ее от глаз Библиотекарских агентов.
И те, и другие страны нуждаются в этой книге. И тем, и другим нужно понять, что я вовсе не герой. И лучший способ донести эту мысль, как я теперь решил, – снова и снова напоминать вам о том, как я незауряден, изумителен и бесподобен.
Рано или поздно вы все поймете.


Глава 1

И вот я в полной безопасности несся под сотню миль в час над океаном, свисая вниз головой с днища громадной стеклянной птицы.
Все верно. В тот момент мне ничего не грозило. В большей безопасности я не был с тех пор, как появился на свет – и это несмотря на уходившую вниз пропасть в несколько сотен футов. (Точнее, вверх – раз уж я висел шиворот-навыворот).
Я сделал несколько осторожных шагов. На мне были ботинки – чересчур большие, надо сказать, – с подошвой из особого стекла, которое называлось Стеклом Хватателя и позволяло им приклеиваться к другим стеклянным поверхностям. Именно они и не давали мне упасть. (Как раз в этот момент верх и низ должны были поменяться местами, а я – камнем свалиться навстречу неминуемой смерти. Сила тяготения – та еще дрянь.)
Если бы вы увидели меня посреди ревущих ветров и бурлящего далеко внизу моря, то могли бы усомниться в том, что моя жизнь действительно была вне опасности. Но подобные вещи – например, что есть верх, а что низ – по сути относительны. Я, к примеру, рос приемным ребенком в Тихоземье – землях, находящихся под контролем злобных Библиотекарей. Они тщательно следили за мной все мое детство, дожидаясь того самого дня, когда я получу от отца особый мешочек песка.
Мешочек я получил. Библиотекари подарок украли. А потом я его вернул. И вот теперь я летел, приклеившись к днищу огромной стеклянной птицы. Проще не бывает. Если вам кажется, что это какая-то чепуха, я бы порекомендовал все-таки прочитать первые две книги, прежде чем браться за третью.
Мне, к несчастью, известно, что некоторые читатели из Тихоземья не умеют считать до трех. (Подконтрольные Библиотекарям школы не хотят учить вас сложной математике). Так что я подготовил для вас удобный справочник.
Книга №1: Лучшая книга, чтобы начать чтение цикла. «Книгу №1» можно опознать по надписи «книга №1» на задней обложке. Смедри танцуют от счастья, когда вы начинаете чтение с книги №1. Энтропия грозит вам своим разъяренным кулаком за то, что вам хватило ума привнести в этот мир немного порядка.
Книга №2: Книга, которую вы читаете после книги №1. Если вы начнете с книги №2, я подниму вас на смех. (Ну ладно, это я сделаю в любом случае. Но, честное слово, вы же не хотите давать мне лишний повод.)
Книга №3: Худшая, на данный момент, книга, с которой только можно приступить к чтению. Если вы начнете читать отсюда, я в вас чем-нибудь запульну. И не раз.
Книга №4: А… как вы вообще умудрились с нее начать? Я ведь ее еще даже не написал. (Ах вы, пронырливые путешественники во времени.)
Так или иначе, если вы еще не ознакомились со второй книгой, то упустили несколько крайне важных событий. А именно: путешествие в легендарную Александрийскую Библиотеку, грязь с легким банановым привкусом, призрачных Библиотекарей, которым так и хочется высосать вашу душу, гигантских стеклянных драконов, гробницу Алькатраса Первого и – самое главное – пространные комментарии на тему пупочных катышков. Не прочитав книгу № 2, вы, помимо прочего, только что вынудили уйму людей потратить целую минуту своего времени на ознакомление с ее кратким содержанием. Надеюсь, вы довольны.
Я шагал вверх ногами, направляясь к одинокой фигуре, стоявшей у птичьей груди. С обеих сторон от меня трепыхались гигантские стеклянные крылья, а по пути я миновал толстые птичьи ноги, которые сейчас были сложены и прижаты к туловищу корабля. Ветер с воем бил мне в лицо. Птица – ее звали Ветросоколом – производила не столь грандиозное впечатление, как наше предыдущее судно, стеклянный дракон под названием Драгонавт. Но и в ней имелись удобные каюты, в которых можно было с роскошью скоротать путешествие.
Мой дедушка, понятное дело, ни за что не стал бы утруждать себя такими обыденными вещами, как ожидание внутри корабля. Нет уж, ему обязательно надо было уцепиться за днище вверх ногами и пялиться на океан. Пытаясь к нему подобраться, мне приходилось бороться с порывами ветра – но затем ветер внезапно стих. Я в ужасе замер, а мой ботинок тем временем зафиксировался на стеклянном подбрюшье Ветросокола.
Дедушка Смедри подпрыгнул и обернулся. – Ротационные Ротфуссы! – воскликнул он. – Парень, ты застал меня врасплох!
– Извини, – сказал я, направляясь к нему; ботинки издавали звон каждый раз, как я отклеивал один из них от корпуса, делал шаг, а затем снова приклеивал к стеклянной поверхности. Мой дедушка, как обычно, был одет в эффектный черный смокинг – он считал, что это поможет ему слиться с толпой в Тихоземье. Он носил пышные белые усы, но в остальном был совершенно лыс, если не считать растущего сзади белого пушка.
– Куда делся ветер? – спросил я.
– Эм? Ах, ты об этом. – Дедушка поднял руку и постучал пальцем по очкам с зелеными пятнами. Это были Окуляторные Линзы, разновидность магических стекол, которые – будучи активированными Окулятором вроде меня или дедушки – могли выделывать всякие прикольные штуки. (К несчастью, даже они не могут заставить ленивых читателей вернуться к первым двум книгам и перечитать их, избавив меня от необходимости раз за разом объяснять все это самому.)
– Линзы Буретворца? – догадался я. – Я и не знал, что их можно вот так использовать. – Как-то у меня тоже была пара таких Линз – с их помощью я стрелял порывами ветра.
– Этой требует некоторой практики, мальчик мой, – ответил дедушка в своей привычной, громогласной манере. – Я создаю ветряной пузырь, который выстреливает в направлении, строго противоположном налетающему ветру, и полностью его компенсирует.
– Но… разве этот пузырь не должен сдувать назад еще и меня?
– Что? Конечно нет! Что тебя вообще навело на эту мысль?
– Эм… физика? – ответил я. (Вы, наверное, решите, что странно вспоминать о физике, когда висишь вниз головой на одних только магических ботинках.)
Дедушка Смедри рассмеялся. – Отличная шутка, парень. Просто отличная. – Он обхватил меня за плечо. У жителей Свободных Королевств, к которым относился и мой дедушка, библиотекарские понятия вроде физики зачастую вызывали изумление, как полнейшая чушь. Мне кажется, они просто не воспринимают библиотекарскую науку всерьез. Физика вовсе не чепуха, просто она лишь часть общей картины.
Магия и технология в Свободных Королевствах подчиняются собственной логике. Возьмем, к примеру, стеклянную птицу. Она приводилась в действие при помощи устройства, называемого силиматическим двигателем, движение в котором возникало, благодаря разным видам стекол и песка. Таланты Смедри и способности Окуляторов в Свободных Королевствах назывались «магией», так как пользоваться ими могли лишь особые люди. То, чем мог пользоваться кто угодно – скажем, силиматический двигатель или ботинки у меня на ногах – именовалось технологией.
Но чем больше времени я проводил с жителями Свободных Королевств, тем меньше верил в это строгое разграничение. – Дедушка, – спросил я, – я уже рассказывал тебе, что смог одним касанием зарядить пару ботинок со Стеклом Хватателя?
– Хмм? – отозвался дедушка Смедри. – Ты о чем?
– Я придал вот этой паре ботинок дополнительный заряд энергии, – ответил я. – Простым касанием…, будто я был чем-то вроде аккумулятора или источника энергии.
Дедушка молчал.
– Что, если именно это мы и проделываем с Линзами? – предположил я, коснувшись очков на лице. – Что, если способности Окуляторов гораздо универсальнее, чем принято считать? Что, если мы можем влиять на все виды стекла?
– Ты говоришь прямо, как твой отец, парень, – заметил дедушка Смедри. – На этот счет у него есть очень похожая теория.
Мой отец. Я глянул вверх. Затем снова перевел взгляд на дедушку Смедри и сосредоточил внимание на Линзах Буретворца, которые помогали ему держать ветер в узде.
– Линзы Буретворца, – сказал я. – Я… сломал ту пару, что ты мне дал.
– Ха! – воскликнул дедушка Смедри. – Я ничуть не удивлен, парень. Твой Талант на редкость силен.
Мой Талант – Талант Смедри – заключался в магической способности ломать все, что попадалось под руку. У каждого Смедри есть свой Талант – даже у тех, кто вошел в нашу семью, благодаря замужеству. Талант моего дедушки – опаздывать на встречи.
Таланты были для нас благословением и проклятием одновременно. Дедушкин Талант, к примеру, оказывался весьма полезным, когда из-за опоздания ему случалось разминуться с пулей или последним днем подачи налоговой декларации. Но из-за этого же Таланта он объявился слишком поздно, чтобы помешать Библиотекарям украсть мое наследство.
Разглядывая океан, который будто нависал у нас над головами, дедушка приумолк, что было не очень-то на него похоже. Запад. Нальхалла, моя родина, пусть я еще ни разу не ступал по ее земле.
– Что-то не так? – спросил я.
– Хм? Не так? Да все так! А с какой стати, мы же спасли твоего отца от Александрийских Хранителей! Должен сказать, ты проявил недюжинную сообразительность – как и полагается настоящему Смедри. Отличная работа! Мы вышли победителями!
– Не считая того факта, что у моей матери теперь есть Линзы Переводчика, – заметил я.
– Ах, точно. Ну да, есть такое.
Из Песков Рашида, с которых и началась вся эта заварушка, выплавили Линзы, которые умели переводить текст с любого языка. Мой отец каким-то образом умудрился собрать эти пески, а потом поделил их на две половины и одну отправил мне – этого было как раз достаточно, чтобы выплавить из них одну пару очков. Еще одну пару Линз он сделал себе. После фиаско в Александрийской Библиотеке эту пару выкрала моя мать. (Мои собственные Линзы Переводчика, к счастью, были все еще при мне.)
Это означало, что, заручившись помощью Окулятора, она могла прочесть тексты на Забытом Языке и узнать секреты древних людей из народа инкарнов. Могла прочесть о чудесах их магии и технологии, и даже найти среди них какое-нибудь супероружие. В этом и была проблема. Видите ли, моя мать принадлежала к числу Библитекарей.
– Какой у нас план? – спросил я.
– Пока точно не знаю, – ответил дедушка Смедри. – Но лично я собираюсь переговорить с Советом Королей. У них должно быть мнение на этот счет – да, наверняка. – Он немного взбодрился. – А вообще-то, что толку беспокоиться об этом прямо сейчас! Ты же не для того сюда спустился, чтобы слушать всякий депрессняк в исполнении любимого дедушки!
Я едва не обмолвился, что он был моим единственным дедушкой. Но, немного подумав, понял, что это означало. Буэ.
– Вообще-то, – сказал я, глядя вверх на Ветросокола. – Я хотел спросить о моем отце.
– И о чем же именно, мальчик мой?
– Он всегда был таким…
– Рассеянным?
Я кивнул.
Дедушка Смедри вздохнул. – Твой отец – на редкость целеустремленный человек, Алькатрас. Ты знаешь, что я не одобряю его решение оставить тебя расти в Тихоземье…, но, в общем, за свою жизнь он совершил немало великих вещей. Ученые уже не одну тысячу лет пытались расшифровать Забытый Язык! Мне казалось, что это просто невозможно. И я сомневаюсь, что кому-то из Смедри удалось овладеть своим Талантом так же хорошо, как Аттике.
Сквозь стеклянный пол я видел какие-то фигуры и тени – наших спутников. Среди них был и мой отец – человек, за размышлениями о котором прошло все мое детство. Я ожидал, что он будет чуть больше… ну, рад меня видеть.
Пусть именно он меня изначально и бросил.
Дедушка Смедри опустил руки мне на плечи. – А, да не кисни ты так. Аховые Абрахамы, парень! Ты впервые в жизни посетишь Нальхаллу! Рано или поздно мы с этим разберемся. А пока сядь и хоть ненадолго расслабься. На ближайшие месяцы нам предстоит много дел.
– А далеко еще? – спросил я. Мы летели большую часть утра. И это после того, как мы две недели провели в лагере, разбитом на задворках Александрийской Библиотеки, дожидаясь, пока мой дядя Каз доберется до Нальхаллы и пришлет за нами корабль. (Они с дедушкой Смедри решили, что Каз быстрее доберется своими силами. Как и все прочие Таланты Смедри, умение Каза – заключавшееся в его фееричной способности теряться и блуждать – могло выкидывать неожиданные фортели.)
– Я бы сказал, что уже не очень, – ответил дедушка Смедри. – Совсем не далеко…
Я повернулся и посмотрел вдаль на воду, где и правда увидел землю. Далекий континент, где-то на границе видимости. Я сделал шаг вперед и, сощурившись, пригляделся со своей перевернутой наблюдательной точки. Вдоль берега раскинулся город, отважно вздымавшийся в свете раннего утра.
– Замки, – прошептал я, когда мы подлетели ближе. – Здесь полно замков?

Их счет шел на десятки, а возможно, даже сотни. Город целиком состоял из замков, тянущихся к небу витиеватыми башнями и изысканными шпилями. На их верхушках развевались флаги. У каждого замка была своя форма и архитектура, а окружала их все величественная крепостная стена.
На общем фоне выделялись три строения. Одним из них был черный замок вблизи южной окраины города. С высокими, отвесными стенами, он создавал ощущение своеобразной мощи, будто горный пик. Или каменный исполин-бодибилдер. В центре города располагался странного вида белый замок, напоминавший пирамиду с башнями и парапетами. Его огромный флаг сверкал красным и был виден даже с такого расстояния.
Самое странное сооружение находилось у северной окраины, по правую руку от меня. Внешне оно напоминало гигантский хрустальный гриб. Его высота достигала, как минимум, ста футов, а ширина – вдвое больше. Гриб вырастал из города, отбрасывая своей «шляпкой» тень на более приземистые здания. На его вершине стоял замок более традиционной архитектуры, переливавшийся на солнце так, будто состоял из сплошного стекла.
– Кристаллия? – спросил я, указывая на стеклянный гриб.
– Так и есть! – ответил дедушка Смедри.
Кристаллия, родной дом Рыцарей Кристаллии, верных защитников клана Смедри и монарших семей Свободных Королевств. Я оглянулся на Ветросокола. Внутри ждала Бастилия, которой по-прежнему грозило наказание за потерянный в Тихоземье меч. Ее возвращение домой, в отличие от моего, будет не из приятных.
Но… в общем, прямо сейчас мне было сложно сосредоточиться на этой мысли. Я возвращался домой. Хотел бы я объяснить вам, что почувствовал, когда, наконец-то, увидел Нальхаллу. Не безумное возбуждение или радость – а нечто куда более умиротворенное. Представьте, каково это, проснуться утром, отдохнувшим и бодрым, после исключительно хорошего сна.
Я чувствовал безмятежность. Чувствовал, что нахожусь на своем месте.
А значит, сейчас было самое подходящее время для взрыва.
Глава 2

Терпеть не могу взрывы. Мало того, что они в общем и целом вредны для здоровья, так и еще требуют столько внимания. Когда случается взрыв, приходится отвлекаться от своих дел и сосредотачиваться только на нем одном. В этом смысле взрывы подозрительно напоминают нянек.
К счастью, прямо сейчас я вовсе не собираюсь заводить речь о взрыве Ветросокола. Вместо этого я хочу обсудить совершенно несвязанную тему – а именно, рыбные палочки. (Привыкайте. Такие номера я откалываю постоянно.)
Рыбные палочки – это, без сомнения, самое отвратительное из всех когда-либо созданных изобретений. Рыба сама по себе – сомнительное удовольствие, но рыбные палочки… что ж, они поднимают омерзение на совершенно новую высоту. Как будто их создали специально, чтобы мы, авторы, выдумали для их описания новые слова, ведь существующие для этого недостаточно отвратны. Лично я подумываю о слове «мерзофуфлотстойный».
Мерзофуфлотстойный (прил.): используется для описания предметов, которые по своей мерзости не уступают рыбным палочкам. (Примечание: это слово можно использовать только применительно к самим рыбным палочкам, так как на данный момент нет ничего, что могло бы сравниться с ними по своей мерзофуфлотстойности. Впрочем, грязное, заросшее плесенью и заваленное всяким хламом пространство под кроватью Брендона Сандерсона не дотягивает до них лишь самую малость.)
Зачем мне рассказывать вам о рыбных палочках? Что ж, дело в том, что рыбные палочки не только несут в себе пагубную для здоровья скверну, а еще и мало чем отличаются друг от друга. Если вам не нравится один бренд, то, скорее всего, не понравятся и все остальные.
Суть в том, что люди, как показывает мой опыт, склонны обращаться с книгами так, будто это рыбные палочки. Попробовав всего одну, они думают, что перепробовали и все остальные.
Но книги и рыбные палочки – совершенно разные вещи. И хотя не все книги настолько же феноменальны, как та, что вы держите в руках, их разнообразие попросту обескураживает. Даже две книги одного жанра могут разительно отличаться друг от друга.
Об этом мы поговорим позже. А пока постарайтесь не относиться к книгам, как к рыбным палочкам. (А если вас будут заставлять съесть одну-две из этих штук, смело выбирайте книги. Поверьте мне на слово.)
Правый бок Ветросокола разлетелся на кусочки от взрыва. Корабль накренился, и отломившиеся кусочки стекла засверкали в воздухе. Сбоку от меня от стеклянной птицы отвалилась нога, и окружающий мир резко дернулся, закружился и покоробился – будто меня несло на какой-то сумасшедшей карусели.
В этот момент мой запаниковавший мозг вдруг осознал, что кусок стекла у меня под ногами – тот, к которому были приклеены мои ботинки, – отломился от туловища Ветросокола. Сам корабль каким-то чудом продолжал свой полет. В отличие от меня. Если, конечно, не считать «полетом» падение навстречу собственной незавидной участи на скорости под сотню миль в час.
Все вокруг превратилось в размытые пятна. Большой обломок стекла, к которому пристали мои ботинки, кувыркался на лету, и ветер швырял его, как листок бумаги. У меня почти не осталось времени.
Сломайся! – подумал я, направив волну Таланта через ноги, отчего и ботинки, и стекло под ними рассыпалось на кусочки. Вокруг меня взорвались осколки, но я, по крайней мере, перестал вращаться. Я изогнулся, глядя вниз на морские волны. При мне не было Линз, которые могли бы спасти мне жизнь – сейчас весь мой арсенал ограничивался Линзами Переводчика и Линзами Окулятора. Все остальные я либо сломал, либо отдал, либо вернул дедушке Смедри.

Значит, оставался только мой Талант. Я расставил руки; мимо со свистом пронесся порыв ветра. Мне всегда было интересно, что мог сломать мой Талант, если дать ему волю. Может, мне бы удалось… Я закрыл глаза и сосредоточил свою силу.
СЛОМАЙСЯ! – подумал я, выстрелив разрушительную силу из рук прямо в окружающий воздух.
Ничего не произошло.
Я с ужасом открыл глаза и увидел, как волны мчатся мне навстречу. И мчатся. И мчатся. И… мчатся еще чуть-чуть.
Что-то мое смертельное падение затянулось, – подумал я. Мне казалось, что я падаю, но волны – до которых уже было подать рукой – как будто стояли на месте.
Я повернулся и посмотрел вверх. Оттуда ко мне летел дедушка Смедри; его смокинг развевался на ветру, на лице застыло выражение напряженной сосредоточенности, а рука с вытянутыми пальцами была направлена аккурат в мою сторону.
Он пытается сделать так, чтобы я опоздал к своему падению! – подумал я. Время от времени и мне удавалось заставить свой Талант действовать на расстоянии, но это было непросто, да и вел он себя не слишком предсказуемо.
– Дедушка! – радостно закричал я.
Примерно в этот самый момент он врезался в меня лицом вперед, и мы оба рухнули в океан. Вода оказалась холодной, и мой удивленный возглас быстро превратился в бульканье.
Я резко вынырнул, захлебываясь от попавшей в рот воды. К счастью, море было спокойным – хотя и до жути холодным, – а волны не такими уж большими. Я поправил Линзы, которые, как ни странно, удержались у меня на лице, и огляделся в поисках дедушки; спустя несколько секунд я увидел, как он всплыл на поверхность; его усы обвисли, а пучки белых волос казались приклеенными к облысевшей голове.
– Весенние Вестерфельды! – воскликнул он. – Ну круто же было, а, парень?
Я лишь содрогнулся в ответ.
– Ну ладно, приготовься, – сказал дедушка Смедри. Он выглядел на редкость усталым.
– К чему? – удивился я.
– Благодаря моему Таланту, мы можем частично опаздывать к нашему падению, парень, – объяснил дедушка Смедри. – Но избавить нас от падения целиком я не могу. Да и долго сдерживать его мне, похоже, не по силам!
– То есть, ты хочешь сказать… – я не успел договорить, как меня настиг новый удар. Я будто снова упал в океан, и из моих легких вышибло весь воздух. Я погрузился под воду, сбитый с толку и оцепенев от холода, но затем заставил себя всплыть обратно, к искрящемуся свету. Я вырвался из воды и жадно глотнул воздух.
Затем меня накрыло снова. Дедушка Смедри разбил наше падение на маленькие шажки, но даже каждый из этих шажков нес в себе риск для жизни. Вновь погрузившись под воду, я едва заприметил дедушку, который, как и я, пытался удержаться на поверхности. С этим он справлялся не лучше меня.
Я чувствовал себя бесполезным – чувствовал, что должен был применить свой Талант с пользой для дела. Все вокруг меня только и твердили, как сильна моя способность ломать – и в прошлом мне действительно доводилось проворачивать с ее помощью удивительные фокусы. Но в обращении с Талантом я так и не достиг того контроля, которым – на зависть мне – могли похвастаться дедушка Смедри или мои двоюродные братья и сестры.
Конечно, о своем месте в семье Смедри я узнал лишь четыре месяца тому назад. Но самооценку сложно поддерживать на плаву, когда тонешь сам. И тогда я сделал единственный разумный выбор и просто потерял сознание.
Очнувшись, я – к счастью – обнаружил, что все еще жив, хотя часть меня об этом явно жалела. Все мое тело ныло от боли, будто меня сначала засунули в боксерский мешок, а потом пропустили его через блендер. Я со стоном открыл глаза. Рядом со мной на коленях стояла стройная девушка с длинными серебристыми волосами и униформой на военный манер.
Вид у нее был сердитый. Другими словами, выглядела она примерно так же, как и всегда. – Ты это специально сделал, – обвиняющим тоном заявила Бастилия.
Я сел и приложил руку к голове. – Да, Бастилия. Я постоянно подвергаю свою жизнь риску, лишь бы тебе насолить.
Она смерила меня пристальным взглядом. Я по глазам видел, что какая-то маленькая ее часть действительно верила, будто мы, Смедри, ввязываемся в неприятности только ради того, чтобы усложнить ей жизнь.
Мои джинсы с футболкой были все еще мокрыми, а сам я лежал в луже соленой воды, так что с момента падения, скорее всего, прошло не так уж много времени. Надо мной было открытое небо, а справа на стене примостился Ветросокол, стоявший на единственной уцелевшей ноге. Я моргнул, и меня вдруг осенило, что я нахожусь на вершине замковой башни или вроде того.
– Австралия сумела посадить Ветросокол и вытащить вас двоих из воды, – сказала Бастилия, поднимаясь на ноги и отвечая на мой невысказанный вопрос. – Мы точно не знаем, что именно стало причиной взрыва. Его источник находился в одной из кают – это все, что нам известно.
Я заставил себя подняться на ноги и оглядел силиматический корабль. Всю правую часть сорвало взрывом, обнажив расположенные внутри каюты. Одно из крыльев было усеяно трещинами, а от птичьей груди – как я во всех красках выяснил на собственном опыте – отвалился большой кусок стекла.
Дедушка сидел у ограждения башни, и когда я подошел, устало помахал мне в ответ. Остальные мало-помалу пытались выбраться из Ветросокола. Бортовые ступеньки уничтожило взрывом.
– Я сбегаю за помощью, – сказала Бастилия. – Проверь, как там твой дедушка и постарайся не упасть с края башни или проделать что-нибудь в том же духе, пока меня нет. – С этими словами она умчалась вниз по ступенькам, ведущим внутрь башни.
Я подошел к дедушке. – Ты в порядке?
– Конечно в порядке, парень, конечно. – Дедушка Смедри улыбнулся сквозь промокшие усы. Таким вымотанным я его видел только раз – сразу после битвы с Блэкберном.
– Спасибо, что спас меня, – поблагодарил я, усаживаясь рядом с ним.
– Просто вернул должок, – подмигнув, ответил дедушка Смедри. – Ведь ты, если мне помнится, тоже спас меня во время нашего проникновения в библиотеку.
В тот раз мне по большей части просто повезло. Я взглянул на Ветросокол, из которого наши спутники все еще пытались спуститься на крышу. – Хотел бы я пользоваться своим Талантом так же умело, как ты – своим.
– Ты о чем? Алькатрас, ты прекрасно управляешься с Талантом. Я сам видел, как ты раздробил стекло, к которому были приклеены твои ботинки. Если бы ты этого не сделал, я бы никогда не оказался в прямой видимости от тебя. Твоя смекалка спасла тебе жизнь.
– Я пытался сделать нечто большее, – сказал я. – Но это не сработало.
– Большее?
Я покраснел. Теперь это казалось попросту глупым. – Я подумал… ну, если сломаю гравитацию, то смогу летать.
Дедушка Смедри тихонько фыркнул от смеха. – Сломать гравитацию, да? Весьма смело с твоей стороны, весьма. Очень в духе Смедри! Но боюсь, что такой фокус не под силу даже тебе. Представь, какой бы воцарился хаос, если бы гравитация перестала работать по всей планете!
Мне и не нужно было. Такое мне довелось испытать на собственном опыте. Но к этому мы еще придем. Рано или поздно.
Послышался скребущий звук, и из разломанного бока Ветросокола на верхушку башни, наконец-то, спрыгнула какая-то фигура. Драулин, мать Бастилии, была аскетичной женщиной, облаченной в серебристую рыцарскую броню. Будучи полным рыцарем Кристаллии – к которым до недавнего времени принадлежала и разжалованная Бастилия – Драулин прекрасно справлялась со своими обязанностями. А именно: защищать членов семейства Смедри, выражать недовольство по самым разным поводам и, наконец, заставлять всех остальных чувствовать себя настоящими лентяями.
Оказавшись на земле, она сумела вызволить из корабля еще двоих. Моя двоюродная сестра, Австралия Смедри, была пухленькой шестнадцатилетней мокийкой. Она носила разноцветное платье, чем-то напоминавшее простыню – и, как и ее брат, отличалась загорелой кожей и темным цветом волос. (Мокийцы – родственники тихоземских полинезийцев). Приземлившись на башню, она тут же подбежала к нам с дедушкой.
– О, Алькатрас! – воскликнула она. – Ты в порядке? Я не видела, как ты упал – слишком сосредоточилась на взрыве. Ты его видел?
– Эм, да, Австралия, – ответил я. – Из-за этого взрыва меня вроде как и сдуло с Ветросокола.
– А, точно, – сказала она, слегка покачиваясь вверх-вниз на каблуках. – Если бы не Бастилия, мы бы так и не увидели, куда ты упал! Ты же не сильно пострадал, когда я сбросила тебя на вершину башни, да? Мне пришлось подцепить тебя ногой Ветросокола и высадить здесь, чтобы мы смогли приземлиться. Теперь у него не хватает одной ноги. Не знаю, успел ли ты это заметить.
– Ну да, – устало ответил я. – Взрыв же, помнишь?
– Конечно помню, глупенький!
В этом вся суть Австралии. Она, между прочим, вовсе не глупа; просто частенько забывает о том, как быть умной.
Последним, кто сошел с Ветросокола, был мой отец, Аттика Смедри – высокий мужчина с растрепанными волосами. Он носил красные Линзы Окулятора, которые на нем почему-то не выглядели такими же глупыми и розоватыми, как на мне – во всяком случае, по моим собственным ощущениям.
Он подошел ко мне и дедушке Смедри. – Так-так, – сказал он. – Как вижу, все целы. Что ж, отлично.
Наши взгляды встретились, и на мгновение между нами повисла неловкая пауза. Мой отец, похоже, не знал, что еще сказать, будто сама необходимость проявления отцовских чувств ставила его в неловкое положение. И, видимо, почувствовал облегчение, когда по ступенькам вбежала Бастилия, за которой следовала настоящая эскадра слуг, облаченных в стандартные для жителей Свободных Королевств брюки с туниками.
– А, – сказал в ответ мой отец. – Чудесно! Уверен, слуги знают, что делать. Рад, что ты не пострадал, сын. – И с этими словами он быстрым шагом направился к лестнице.
– Государь Аттика! – воскликнул один из слуг. – Вас так долго не было.
– Да, ну теперь-то я вернулся, – ответил тот. – Я требую, чтобы мне немедленно подготовили комнату и набрали ванну. Передайте Совету Королей, что вскоре я обращусь к ним по одному крайне важному вопросу. Кроме того, сообщите в газеты, что я открыт для интервью. – Он помедлил. – О, и позаботьтесь о моем сыне. Ему потребуется, эм, одежда и все в таком духе.
Он спустился по лестнице и исчез в сопровождении cлуг, следовавших за ним по пятам, как стая щеночков. – Погоди-ка, – вставая, обратился я к Австралии. – С чего это они такие послушные?
– Так это же его слуги, дурачок. Работа у них такая.
– Его слуги? – удивился я, направляясь к краю башни, чтобы лучше разглядеть находившееся под нами здание. – А мы вообще где?
– В Цитадели Смедри, ясное дело, – ответила Австралия. – Эм… а где же еще нам быть?
Я обвел взглядом город, и тут меня осенило, что Ветросокол совершил посадку на одну из башен грузного черного замка, который я уже видел на подлете к городу. Цитадель Смедри. – У нас есть собственный замок? – ошарашенно спросил я у дедушки.
Несколько минут отдыха явно пошли ему на пользу, и когда он встал, отряхнув пыль с напрочь вымокшего смокинга, в его глазах вновь зажглись знакомые искорки. – Конечно есть, парень! Мы же Смедри!
Смедри. Я до сих пор толком не понимал, что именно это означает. Для справки, суть в том, что… в общем, об этом я расскажу в следующей главе. Сейчас мне лень.
Один из слуг – судя по всему, какой-то врач, – принялся тыкать дедушку Смедри, заглядывать ему в глаза и просить того сосчитать в обратном порядке. Дедушка выглядел так, будто ему хотелось побыстрее сбежать от этого осмотра, но затем он увидел Бастилию и Драулин, которые стояли бок о бок со скрещенными на груди руками и точно таким же решительным выражением на лицах. Их позы намекали на то, что меня с дедушкой осмотрят, даже если для этого рыцарям придется подвесить нас за ноги.
Я вздохнул и оперся спиной на ограждение башни. – Эй, Бастилия, – обратился я, когда слуги принесли нам с дедушкой полотенца.
– Что? – спросила она, подходя ближе.
– Как ты спустилась на землю? – поинтересовался я, кивком указав на разбитый Ветросокол. – Когда я очнулся, все остальные были заперты внутри.
– Я…
– Она просто выпрыгнула! – воскликнула Австралия. – Драулин говорила, что пользоваться тем стеклом рискованно, и нам нужно его сначала проверить, но Бастилия просто бросилась вперед очертя голову.
Бастилия смерила Австралию недовольным взглядом, но мокийка продолжала говорить, не обращая на это внимание. – Должно быть, она сильно о тебе беспокоилась, Алькатрас. Подбежала прямо к тебе. Я…
Бастилия попыталась как бы невзначай наступить Австралии на ногу.
– О! – воскликнула та. – Мы что, давим муравьев?
Бастилия, как ни странно, покраснела. Чувствовала ли она неловкость из-за того, что ослушалась приказа матери? Бастилия так усердно старалась угодить Драулин, что на мой взгляд было практически невыполнимой задачей. Я к тому, что не могла же она выпрыгнуть наружу из-за одной лишь заботы о моем здоровье. Я не понаслышке знал, как ее бесит моя персона.
Но… что, если она и правда беспокоилась обо мне? Что это означало? Я вдруг почувствовал, что мое лицо тоже заливается румянцем.
А теперь я сделаю все от меня зависящее, чтобы отвлечь вас от последнего абзаца. Право, мне не стоило его писать. Мне стоило быть умнее и держать себя в узде. Стоило как следует пришпорить свои мысли, чтобы они не плелись, а неслись вперед галопом.
Я уже упоминал, каким порой бываю игогоистом?
В этот самый момент по лестнице вбежал Пой Синг, тем самым избавив нас с Бастилией от неловкой паузы. Пой Синг-Синг Смедри, мой двоюродный брат и по совместительству старший брат Австралии, был не человеком, а настоящим титаном. Не меньше шести футов ростом, так еще и с весьма дородным телосложением. (Это такой вежливый способ намекнуть на его полноту.) У мокийца был Талант спотыкаться и падать – что он и сделал в тот самый момент, как оказался наверху башни.
Готов поклясться, я почувствовал, как затряслись сами камни. Мы все как один пригнулись, пытаясь отыскать источник угрозы. Талант Поя обычно проявлялся как раз перед тем, как что-то могло причинить ему вред. Но в этот раз никакой опасности не было. Оглядевшись по сторонам, Пой поднялся на ноги и, подбежав ко мне, буквально выхватил меня из нервозной сидячей позы и обнял так, что чуть не задушил.
– Алькатрас! – воскликнул он. Затем вытянул руку и схватил Австралию, заключив в объятия и ее. – Ребята, вы просто обязаны прочитать статью, которую я написал о тихоземских способах ведения бартера и их рекламной методологии! Жуть как интересно!
Видите ли, Пой Синг-Синг был антропологом. А точнее, специалистом по культуре и вооружению Тихоземья, хотя в этот раз он, к счастью, не заявился к нам с пристегнутыми к телу пистолетами. Грустная правда в том, что большинство людей, которых я встречал в Свободных Королевствах – включая и мою собственную семью – сочли бы антропологические изыскания по-настоящему увлекательным чтивом. Кому-то определенно нужно познакомить их с видеоиграми.
Наконец, Пой нас отпустил и, повернувшись к дедушке Смедри, отвесил ему быстрый поклон. – Государь Смедри, – обратился он. – Нам надо поговорить. Пока вас не было, у нас возникли проблемы.
– Стоит мне куда-то отлучиться, и сразу начинаются неприятности, – заметил дедушка Смедри. – Впрочем, когда я здесь, их тоже бывает немало. Что на этот раз?
– Библиотекари направили посла на Совет Королей, – объяснил Пой Синг.
– Ну что ж, – небрежно произнес дедушка Смедри, – надеюсь, его пятая точка не сильно пострадала, когда Гауптвахт выдворил этого самого посла из города.
– Мой государь, Верховный Король не стал изгонять посла, – тихо ответил Пой. – Совсем наоборот, они собираются заключить мир.
– Но это же просто немыслимо! – вмешалась Бастилия. – Верховный Король бы никогда не вступил в союз с Библиотекарями!
– Оруженосец Бастилия, – рявкнула Драулин, которая стояла с чопорным видом, сложив руки за спиной. – Знайте свое место и не смейте перечить тем, кто выше вас рангом.
Бастилия покраснела и опустила глаза.
– Пой, – неотложным тоном произнес дедушка Смедри. – Насчет этого договора, что в нем говорится о боях в Мокии?
Пой отвел глаза. – Я… в общем, согласно договору, Мокия перейдет к Библиотекарям в обмен на окончание войны.
– Дебатирующие Дэшнеры! – воскликнул дедушка Смедри. – Мы опоздали! Нам нужно что-то предпринять! – Он тут же метнулся к лестнице и начал спускаться с крыши.
Остальные из нас лишь переглянулись.
– Нам придется действовать с отважным безрассудством и мощным вибрато! – голос дедушки Смедри эхом отдавался от стенок лестничного колодца. – Но именно так поступают настоящие Смедри!
– Думаю, нам стоит последовать за ним, – сказал я.
– Да уж, – согласился Пой, оглядываясь по сторонам. – Он так легко заводится. Где Государь Казань?
– А разве он не здесь? – спросила Австралия. – Он ведь послал за нами Ветросокол.
Пой покачал головой. – Каз ушел несколько дней тому назад – по его же словам, чтобы встретиться с вами.
– Видимо, его потерял собственный Талант, – со вздохом заключила Австралия. – Теперь он может быть где угодно.
– Эм, алё? – из лестничного пролета показалась голова дедушки Смедри. – Джинсовые Джонсы, народ! Нам нужно предотвратить катастрофу! Не стойте на месте!
– Да, государь Смедри, – ответил Пой Синг-Синг, переваливаясь с ноги на ногу. – Но куда именно мы направляемся?
– Вызови ползучку! – велел пожилой Окулятор. – Нам нужно попасть на Совет Королей!
– Но… у них же сейчас заседание.
– Тем лучше, – ответил дедушка Смедри, эффектно вскидывая руку. – Так наше прибытие будет куда интереснее!
Глава 3

Быть носителем королевской крови – сомнительное удовольствие. Уж поверьте, на этот счет у меня есть весьма надежные источники. И все они сходятся в том, что быть королем – настоящий геморрой. Причем королевских масштабов.
Начнем с рабочего графика. Короли несут вахту круглыми сутками. Очередное ЧП посреди ночи? Будьте готовы тут же вскочить с постели – вы же король. Война, которая, как назло, началась прямо в разгар плей-офф? Что ж, не повезло вам. Короли не могут уйти на каникулы, отпроситься в туалет или расслабиться на выходных.
Вместо этого им достается кое-что другое. Ответственность.
Из всех вещей, больше других заслуживающих эпитета «мерзофуфлотстойный», на первом месте определенно стоит эта самая ответственность. Как раз-таки она заставляет людей есть салат вместо шоколадных батончиков и рано ложиться спать – да еще и по собственной воле. Когда вы собираетесь взлететь, пристегнув к спине пингвина на реактивной тяге, именно дурацкая ответственность напоминает о том, что такой полет может плохо сказаться на ваших страховых выплатах.

Лично я убежден, что ответственность сродни психическому заболеванию. Что еще, если не дисфункция мозга, может заставить человека совершать регулярные пробежки? Проблема в том, что у короля этой ответственности столько, что остальным и не снилось. Короли – они как глубокие, бездонные колодцы с ответственностью, и если потеряешь бдительность, можно эту заразу от них и подцепить.
Клан Смедри, к счастью, понял это еще много лет тому назад. И принял кое-какие меры.
– Что мы сделали? – переспросил я.
– Отказались от своего королевства, – радостно ответил дедушка Смедри. – Вжух. И нету. Взяли и отреклись.
– И с какой радости?
– Ради шоколадных батончиков по всему свету, – ответил со сверкающим взглядом дедушка Смедри. – Должен же их кто-то съесть, сам понимаешь.
– Чего? – переспросил я. Мы стояли на просторном балконе замка в ожидании этой самой «ползучки». С нами были Пой и Бастилия со своей матерью. Австралия осталась в замке, чтобы заняться поручениями дедушки Смедри, а мой отец скрылся в своих покоях. Его, очевидно, не следовало беспокоить из-за таких пустяков, как неминуемая потеря независимости королевством Мокии.
– Что ж, давай-ка объясню по-другому, – сказал дедушка Смедри, сложив руки за спиной и обводя взглядом город. – Несколько столетий тому назад люди начали понимать, что в мире развелось слишком много королевств. Большинство из них не выходили за пределы одного города, так что нельзя было даже выйти на послеобеденную прогулку, чтобы не пересечь три или четыре из них!
– Слышал, это была та еще морока, – подтвердил Пой Синг. – У каждого – свои правила, своя культура, свои законы.
– А потом нас стали захватывать Библиотекари, – объяснил дедушка Смедри. – Короли поняли, что поодиночке их слишком легко победить. И тогда они начали заключать союзы, объединять королевства, создавать альянсы.
– Что нередко предполагало вступление в брак, – добавил Пой Синг.
– Это было во времена нашего прародителя, Короля Ливенворта Смедри Шестого, – продолжал дедушка. – Он решил, что нашему небольшому королевству Смедриус стоит примкнуть к Нальхалле, тем самым освободив Смедри от утомительных монарших обязанностей, чтобы мы могли сосредоточиться на более важных вещах вроде борьбы с Библиотекарями.
Я не знал, что и сказать. Ведь я был наследником по прямой линии. А значит, если бы наш предок не отказался от своего королевства, я был бы непосредственным претендентом на его трон. Это примерно как узнать, что ваш лотерейный билет всего на единицу отличается от выигрышного.
– Значит, мы от него отказались, – сказал я. – Целиком?
– Ну, не совсем целиком, – ответил дедушка Смедри. – Только от всякой нудятины! Мы сохранили за собой место в Совете Королей, чтобы иметь возможность влиять на политику; еще у нас, как видишь, есть славный замок и приличное состояние, так что скучать нам некогда. Плюс ко всему, мы по-прежнему считаемся знатью.
– И какой в этом прок?
О, это дает уйму разных плюшек, – ответил дедушка Смедри. – Предзаказ столиков в ресторане, доступ к королевским конюшням и королевскому парку силиматических кораблей – за последний месяц мы, кажется, умудрились разбить целых два. Кроме того, мы принадлежим к числу пэров; это мудреное словечко означает, что мы имеем право свидетельствовать на гражданских прениях, проводить церемонии бракосочетания, арестовывать преступников и все в таком духе.
– Постой, – удивился я. – Я могу заключать браки?
– Именно так, – ответил дедушка Смедри.
– Но мне ведь всего тринадцать!
– Ну, поженить самого себя ты не можешь. Но если тебя попросит кто-нибудь другой, ты вправе провести церемонию. Нельзя же взваливать все это на плечи одного короля, знаешь ли! Так-так, вот и он.
Я глянул через плечо и тут же подпрыгнул, увидев огромную рептилию, которая ползла в нашу сторону прямо по стенам зданий.
– Дракон! – заорал я, указывая на нее.
– Блестящее наблюдение, Смедри, – заметила стоящая рядом Бастилия.
Я был слишком напуган, чтобы ответить ей какой-нибудь остроумной репликой. К счастью, именно я автор этой книги, а значит, могу перекраивать историю, как сам того пожелаю. Давайте-капопробуем еще раз.
Кхм.
Взглянув через плечо, я заметил опасного вида чешуйчатую ящерицу, которая ползла по стенам зданий с очевидным намерением нас сожрать.
– Узрите! – возгласил я. – Это поганое чудище прямиком из адского пекла. Станьте же за моей спиной, и я лишу его жизни!
– О, Алькатрас! – с воздыханием произнесла Бастилия. – Сколь же мужественны и обалденны дела твои!
– Чу, да будет так, – ответил я.
– Не паникуй, парень, – сказал дедушка Смедри, поглядывая на рептилию. – Это наш транспорт.
Тут я заметил, что на спине бескрылого, рогатого существа располагалось какое-то приспособление, немного напоминавшее гондолу. Цепляясь за камни строений, массивное чудище будто бросало вызов самой гравитации; это отчасти напоминало уцепившуюся за скалу ящерицу с той лишь разницей, что ящерица эта была достаточно крупной, чтобы проглотить целый автобус. Добравшись до Цитадели Смедри, дракон залез на наш балкон, хватаясь за камни своими когтями. Я невольно сделал шаг назад, когда голова исполинского змея примостилась на балконе и смерила нас взглядом.

– Смедри, – басом произнес он.
– Здорово, Цоктинатин, – сказал дедушка Смедри. – Подбрось-ка нас до дворца, и побыстрее.
– Так мне и передали. Залезайте.
– Постойте, – сказал я. – Мы используем драконов вместо такси?
Дракон смерил меня взглядом, и в его глазах я увидел необъятную бездну. Глубокую, клубящуюся пустоту, из многоцветных ярусов и бесчисленных складок. При виде этого зрелища я почувствовал себя маленьким, никчемным человечишкой.
– Я делаю это не по своей воле, юный Смедри, – прогрохотало чудище.
– Сколько тебе еще отбывать свое наказание? – спросил дедушка Смедри.
– Триста лет, – сказал дракон, отводя взгляд. – Триста лет, прежде чем мне вернут крылья, и я снова смогу летать. – С этими словами он вскарабкался чуть выше по стене, и перед нами появилась пассажирская гондола. Остальные начали забираться внутрь по откинувшейся лестнице.
– За что его наказали? – шепнул я дедушке Смедри.
– Ммм? А, думаю, за перекус девушками при отягчающих обстоятельствах. Это случилось века четыре тому назад. Печальная история. Осторожнее с первой ступенькой.
Я последовал за другими в гондолу. Внутри находилась прекрасно обустроенная комната с удобными на вид диванами. Последней вошла Драулин, она же и закрыла дверь. Дракон моментально пришел в движение – я понял это, выглянув в окно. Самого движения я, впрочем, не почувствовал. Похоже, что сила тяжести, которую ощущали пассажиры гондолы, сохраняла свое направление вне зависимости от того, куда поворачивал дракон и где в данный момент находился «верх».
(Впоследствии я выяснил, что этот эффект, как и многое другое в Свободных Королевствах, объяснялся особой разновидностью стекла – Стекла Ориентации, – которое позволяло зафиксировать одно из направлений в качестве «низа», пока материалу в процессе штамповки придавали форму прямоугольной коробки. После этого содержимое такой коробки всегда притягивалось в выбранном направлении, независимо от того, куда поворачивалась она сама.)
Я долго стоял, выглядывая из окна, которое казалось мне слегка подсвеченным, благодаря Линзам Окулятора. Пройдя через неразбериху взрыва и едва не погибнув, я так и не успел толком осмотреть город. От его вида захватывало дух. Город, насколько хватало глаз, был заполнен замками. Не простыми зданиями из камня или кирпича, а самыми настоящими замками, с высокими стенами и башнями, и ни один не походил на другие.
Одни, с арочными проемами и узкими остроконечными верхушками, будто явились прямиком из сказок. Другие представляли собой грубоватые строения без лишних причуд – именно такие замки приходят на ум при мысли о злобных, кровожадных диктаторах. (Стоит заметить, что Почетная Гильдия Злобных Диктаторов приложила немало усилий, дабы развеять негативные стереотипы насчет своих членов. После нескольких десятков благотворительных аукционов и распродаж кто-то предложил убрать из названия организации слово «злобных». В итоге от предложения пришлось отказаться, сославшись на то, что Гурстак Беспощадный только что заказал целый ящик тисненых визиток.)
Замки тянулись вдоль улиц, как небоскребы в крупном тихоземном городе. Внизу, на дороге виднелись движущиеся фигуры людей – некоторые в запряженных лошадьми каретах, – но наш дракон продолжал ползти по стенам зданий на манер огромной ящерицы. Замки стояли так близко друг к другу, что оказываясь у края одного, он мог без труда дотянутся до другого.
– Удивительно, правда? – заметила Бастилия.
Я повернулся, не заметив, что она успела составить мне компанию у окна. – Еще бы, – ответил я.
– Возвращаться всегда приятно, – сказала она. – Мне нравится эта чистота и аккуратность. Сверкающие стекла, каменные здания, резные орнаменты.
– Я бы решил, что в этот раз возвращение будет тяжелым, – заметил я. – Ведь ты покинула Нальхаллу рыцарем, а возвращаться приходится в роли оруженосца.
Она состроила гримасу. – А ты умеешь найти подход к женщине, Смедри. Тебе этого никто не говорил?
Я покраснел. – Я просто… э… – Блин. Знаете, когда засяду за свои мемуары, зуб даю – обязательно вставлю сюда реплику получше.
(Очень жаль, что я напрочь об этом забыл. Серьезно, мне нужно больше внимания уделять своим заметкам.)
– Ладно, проехали, – сказала в ответ Бастилия, прислонившись к окну и опустив глаза. – Мне кажется, я уже смирилась со своим наказанием.
«Только не снова», – с тревогой подумал я. Потеряв свой меч и получив нагоняй от матери, Бастилия прошла через настоящую полосу неудач. Но хуже всего было то, что вина за это целиком лежала на мне. Она лишилась меча, потому что именно я сломал его, пытаясь отбиться от одушевленных любовных романов. Ее мать, похоже, всерьез вознамерилась доказать, что одна лишь эта ошибка делала Бастилию абсолютно недостойной звания рыцаря.
– Ой, да не смотри ты на меня так, – рявкнула Бастилия. – Битые Стекла! То, что я смирилась со своим наказанием, еще не означает, что я окончательно сдалась. Я по-прежнему собираюсь выяснить, кто именно меня подставил.
– Ты правда уверена, что за этим кто-то стоит?
Она кивнула, и ее глаза сузились от решительного намерения отомстить. Я был рад, что ее гнев хоть раз оказался направлен на кого-то, кроме меня.
– Чем дольше я об этом думаю, – продолжила она, – тем больший смысл обретают слова, которые ты сказал мне на прошлой неделе. Почему они назначили меня – только что посвященную в рыцари девчонку – на такое опасное задание? Кто-то в Кристаллии хотел, чтобы я потерпела неудачу – кто-то завидовал тому, как быстро я достигла рыцарского звания, или хотел опозорить мою мать, или же просто спал и видел, как доказать, что я неудачница.
– Как по мне, не очень-то благородный поступок, – заметил я. – Рыцарь Кристаллии на такое бы не пошел, разве нет?
– Я… даже не знаю, – ответила Бастилия, мельком глядя на Драулин.
– Как-то это все сомнительно, – возразил я, не будучи до конца уверенным в собственных словах. Видите ли, зависть до одури напоминает пукание. Ни то, ни другое совершенно не вяжется с образом отважного рыцаря, но, если уж говорить на чистоту, рыцари – тоже люди. Им тоже свойственно завидовать, совершать ошибки и – да-да – пускать шептунов. (Впрочем, сами рыцари никогда не употребляют выражение «пустить шептуна». Для этой цели они предпочитают использовать фразу «ударить в кимвалы». Видимо, такова цена, которую приходится платить за ношение всех этих доспехов).
Драулин стояла в задней части комнаты, в кои-то веки сменив свою чопорную парадную стойку «вольно» на другую позу. Сейчас она была занята полировкой своего громадного хрустального меча. Бастилия подозревала, что этот провал был делом рук ее матери, ведь Драулин была одним из рыцарей, отвечавших за распределение заданий. Но с какой стати ей отправлять собственную дочь на миссию, которая явно была ей не по силам?
– Что-то не так, – сказала Бастилия.
– Помимо таинственного взрыва на нашем летающем ястребе?
Она безразлично махнула рукой. – Это сделали Библиотекари.
– Серьезно?
– Конечно, – ответила Бастилия. – В городе их посол, а мы собираемся помешать им захватить контроль над Мокией. Вот они и попытались нас прикончить. После пары десятков взрывов начинаешь к этому привыкать.
– А мы уверены, что это их рук дело? – спросил я. – Ты сказала, что взорвалась одна из кают? Чья именно?
– Моей матери, – ответила Бастилия. – Мы думаем, что источником взрыва могло быть Стекло Детонатора, которое подбросили ей в рюкзак перед отправлением из Нальхаллы. Это рюкзак был с ней все время, пока мы бродили по Александрийской Библиотеке, и стекло специально настроили так, чтобы взрыв произошел, когда она снова окажется вблизи города.
– Ну надо же. Как хитро.
– На то они и Библиотекари. К тому же моя мать чем-то обеспокоена. Я это вижу.
– Может быть, ей не по себе оттого, что она так сурово с тобой обошлась?
Бастилия фыркнула. – Маловероятно. Дело в чем-то другом, в чем-то, что связано с моим мечом…
На этом она умолкла, и больше говорить на эту тему, похоже, не собиралась. Спустя несколько секунд дедушка Смедри подозвал меня к себе взмахом руки.
– Алькатрас! – воскликнул он. – Подойти-ка послушай!
Дедушка сидел на диванах вместе с Поем. Я подошел и уселся рядом с ним, заметив про себя, насколько удобными были посадочные места внутри гондолы. Я не видел, чтобы по городу ползали другие драконы наподобие этого, и решил, что наша поездка была особой привилегией.
– Пой, повтори моему внуку то, что ты мне только что рассказал, – велел дедушка Смедри.
– Что ж, дело вот в чем, – сообщил Пой, наклоняясь вперед. – Посланница, которую к нам направили Библитекари – она из Блюстителей Стандарта.
– Из кого? – переспросил я.
– Это одна из Библиотекарских сект, – объяснил Пой Синг. – Блэкберн принадлежал к ордену Темных Окуляторов, наемник, которого ты встретил в Александрийской Библиотеке – к Костям Нотариуса. Но Блюстители Стандарта всегда называли себя самыми добродушными из всех Библиотекарей.
– Добродушные Библиотекари? Звучит как оксюморон.
– А еще это просто притворство, – добавил дедушка Смедри. – Весь их орден построен на том, как произвести невинное впечатление; на деле же они же они самые коварные змеи во всей этой шайке. Блюстители отвечают за большую часть библиотек Тихоземья. Эти люди делают вид, что они всего лишь кучка бюрократов, а значит, их можно не бояться, как Темных Окуляторов или Разбитые Линзы.
– Ну, притворство или нет, – заметил Пой, – а они единственные Библиотекари, кто попытался наладить сотрудничество со Свободными Королевствами вместо того, чтобы просто нас завоевать. Посланница убедила Совет Королей в серьезности своих намерений.
Я с интересов внимал сказанному, хотя и толком не понимал, зачем дедушка решил поделиться со мной этими сведениями. При всей своей крутости (нас случай, если забыл вам напомнить) я не очень-то силен в политике. На свете есть всего три вещи, в которых у меня нет совершенно никакого опыта; одна из них – это как раз политика, в еще две – писательство и полеты на реактивных пингвинах. (Дурацкая ответственность.)
– Так… какое отношение это имеет ко мне? – спросил я.
– Самое прямое, парень, самое что ни на есть! – указал на меня дедушка Смедри. – Мы же Смедри. Отказавшись от собственной вотчины, мы поклялись присматривать за всеми Свободными Королевствами. Мы стоим на страже цивилизации!
– Но ведь мирный договор с Библиотекарями – это только к лучшему, разве нет?
Пой выглядел расстроенным. – Ради этого им придется отдать Мокию, мою родину! Она станет частью Тихоземья, и спустя пару поколений мокийцы даже не вспомнят, что когда-то были свободными. Мои соотечественники не смогут сражаться с Библиотекарями без поддержки остальных Свободных Королевств. Наша страна слишком маленькая.
– Библиотекари не сдержат своих обещаний насчет перемирия, – заявил дедушка. – Им уже много лет не терпится заполучить Мокию – я до сих пор не понимаю, почему они так зациклились именно на ней, а не на других королевствах. В любом случае завоевание Мокии еще на шаг приблизит их к мировому господству. Марширующие Муны! Ты правда думаешь, что мы вот так просто отдадим Библиотекарям целое королевство?
Я взглянул на Поя. За последние несколько месяцев этот громадный антрополог и его сестра отнеслись ко мне с большой заботой. Они были честны и невероятно преданны, а Пой верил в меня, даже когда я пытался его оттолкнуть. За это я был готов сделать все от меня зависящее, чтобы ему помочь.
– Нет, – ответил я. – Ты прав, этого нельзя допустить. Мы просто обязаны им помешать.
Дедушка Смедри улыбнулся и положил руку мне на плечо.
Это может показаться пустяком, но для меня тот момент стал важной поворотной точкой. Впервые в жизни я решил: да, я точно в деле. В Александрийскую Библиотеку я вошел, потому что за мной гнался монстр. В логово Блэкбёрна – потому что меня подтолкнул дедушка.
На этот раз все было иначе. Я понял это, когда дедушка подозвал меня к себе. Он хотел, чтобы я приобщился к их делу – и не просто как ребенок, который всюду таскается за остальными, а как полноправный участник.
Интуиция подсказывает, что тогда мне стоило просто спрятаться в своей комнате. Ответственность – это диаметральная противоположность эгоизма. Жаль, что тогда я еще не знал, чем обернется мое решение. Но это случилось до моего предательства и до того, как я ослеп.
В окне я увидел, что дракон уже начал снижаться. Мгновением позже гондола коснулась земли.
Мы прибыли на место.
Глава 4

Ну хорошо, я все понимаю. Вы в замешательстве. Но здесь нечего стыдиться; время от времени такое случается со всеми. (Кроме меня, разумеется.)
Прочитав два предыдущих тома моей автобиографии (уверен, к этому моменту вы их все-таки осилили), вы наверняка знаете, что себя я, как правило, не жалую. Я уже называл себя лжецом, садистом, да и попросту ужасным человеком. И однако же, в третьей книге вдруг завел речь о собственной неординарности. Неужели я и правда изменил свое мнение? Неужели и правда счел себя героем? Неужели прямо сейчас на мне носки с котятами?
Нет. (На самом деле – с дельфинами.)
Я кое-что понял. Третируя себя в предыдущих книгах, я произвел впечатление простого скромника. Читатели решили, что раз уж я называю себя ужасным человеком, значит, на деле непременно должен быть святым.
Вот честное слово, вы что, с ума меня хотите свести? Неужели тяжело просто меня выслушать?
Так или иначе, я пришел к выводу, что убедить читателей в том, насколько я отвратителен, можно лишь одним способом – продемонстрировав весь масштаб моего гонора и эгоизма. И добьюсь я этого, рассказывая вам о своих достоинствах. Без умолку. Все время. Пока вас тошнить не начнет от россказней о моем превосходстве.
Может быть, тогда вы, наконец, поймете.
Королевским дворцом Нальхаллы оказался белый пирамидальный замок, расположенный в центре города. Я вышел из гондолы и, стараясь не слишком пялиться, запрокинул голову, чтобы оглядеть величественное строение. Каменная кладка возносилась к небу насколько хватало глаз.
– Вперед! – воскликнул дедушка Смедри, помчавшись вверх по ступенькам, будто рвущийся в битву генерал. Он был довольно энергичен для человека, который постоянно и всюду опаздывал.
Я мельком взглянул на Бастилию, и ее вид показался мне нездоровым. – Я, пожалуй, подожду вас снаружи, – сказала она.
– Ты идешь, – рявкнула Драулин, поднимаясь по ступенькам в сопровождении звуков бряцающей брони.
Я нахмурился. Обычно Драулин всячески настаивала, чтобы Бастилия ждала снаружи – ведь простому «оруженосцу» не место там, где решаются важные вопросы. Так зачем настаивать, чтобы та вошла во дворец вместе с остальными? Я вопросительно взглянул на Бастилию, но она лишь скорчила рожу. И тогда я помчался вперед, чтобы догнать дедушку и Поя.
– … боюсь, что большего вам сказать не могу, государь Смедри, – говорил в этот самый момент Пой. – В ваше отсутствие за деятельностью Совета Королей следил Фолсом.
– Ах да, – вспомнил дедушка Смедри. – Он ведь тоже здесь будет, верно?
– Должен! – ответил Пой Синг.
– Еще один кузен? – спросил я.
Дедушка Смедри кивнул. – Старший брат Квентина, сын моей дочери Автозакии. Фолсом – отличный парень! Мне кажется, Гауптвахт уже давно к нему присматривается с расчетом, что тот женится на одной из его дочерей.
– Гауптвахт? – удивился я.
– Король Дартмур, – пояснил Пой.
Дартмур. – Погоди-ка, – сказал я. – Это ведь тюрьма, верно? Дартмур? (Как вы уже, наверное, поняли, в тюрьмах я разбираюсь.)
– Так и есть, парень.
– Разве это не означает, что он наш родственник?
Вопрос, конечно, был глупым. К счастью, я уже знал, что однажды займусь написанием мемуаров, и прекрасно понимал, что многих читателей эта сцена может поставить в тупик. И тогда, я, применив свою потрясность, решил задать этот глупый на вид вопрос, дабы заложить фундамент для будущей серии книг.
Надеюсь, вы оцените мою жертву по достоинству.
– Нет, – ответил дедушка Смедри. – Имя, совпадающее с названием тюрьмы, необязательно указывает на принадлежность к клану Смедри. Королевская семья, как и наша, следует традициям и, как правило, раз за разом использует имена одних и тех же знаменитых людей. А Библиотекари, в свою очередь, пытаются дискредитировать выдающихся личностей, называя их именами тюрьмы.
– О, ясно, – сказал я.
Что-то в его словах меня обеспокоило, но ухватиться за эту мысль у меня никак не получалось. Возможно, из-за того, что сама мысль находилась у меня в голове, и чтобы ее «ухватить», мне пришлось бы буквально засунуть руку себе в голову, что звучит как довольно болезненная процедура.
Ко всему прочему, великолепие холла, оказавшегося за этими дверями, ввергло меня в настоящий ступор и начисто лишило каких бы то ни было мыслей.
Я не поэт. Всякий раз, когда я пытаюсь писать стихи, они звучат так, будто я над кем-то глумлюсь. Мне, наверное, следовало стать рэпером или, на худой конец, политиком. Как бы то ни было, подчас мне бывает сложно выразить красоту в словах.
Достаточно сказать, что гигантский холл ошарашил меня после того, как я уже повидал город, полный замков, и даже прокатился на спине дракона. Холл был огромным. Он был белым. А его стены – увешаны чем-то вроде картин, хотя рамы выглядели пустыми. Не считая стекла.
Разных видов стекла, – понял я, пока мы шли по роскошному холлу. Стекло здесь – настоящее искусство. И действительно, каждая из помещенных в рамку стеклянных пластин имела свой оттенок. Над каждой висела табличка с указанием типа стекла. Некоторые я уже знал, а большинство слегка светилось. Сейчас на мне были Линзы Окулятора, благодаря которым я мог видеть ауры мощных стекол.
Короли Тихоземья в своих дворцах выставляли напоказ золото и серебро. Здешние же короли хвастались редкими и дорогими видами стекла.
Я изумленно наблюдал, мысленно желая, чтобы Пой с дедушкой Смедри не неслись во весь опор. В итоге, миновав несколько дверей, мы вошли в длинную прямоугольную комнату, по левую и правую сторону которой располагались приподнятые над полом сидения. Большая их часть была занята людьми, молчаливо наблюдавшими за происходившим внизу совещанием.
В центре комнаты находился широкий стол, за которым сидели примерно две дюжины мужчин и женщин, облаченных в роскошные наряды разнообразных экзотичных моделей. Я сразу же заметил Короля Дартмура, который занимал приподнятое кресло в конце стола. Он был облачен в царственную золотисто-синюю мантию и носил окладистую рыжую бороду; при взгляде через Линзы Окулятора – в которых люди и места порой выглядели заметно лучше, чем без них – он казался чуть выше, чем был в действительности. Более благородным, более значительным как личность.
Я остановился в дверях. Раньше мне не случалось находиться в присутствии королевских особ, и…
– Ливерворт Смедри! – пронзительно воскликнул бодрый женский голос. – Ах ты подлец! Вернулся-таки!
Вся комната разом повернулась в сторону дородной (помните, что это означает?) женщины, которая спрыгнула со своего кресла и пулей помчалась к моему дедушке. У нее были светлые волосы, а лицо так и сияло от возбуждения.
Кажется, я впервые заметил в дедушкиных глаза нечто, похожее на страх. Женщина заключила миниатюрного Окулятора в свои объятия. Затем она увидела меня.
– А это не Алькатрас ли? – спросила она. – Битые стекла, мальчик, ты всегда что ли с отвисшей челюстью ходишь?
Я закрыл рот.
– Парень, – сказал мне дедушка Смедри, когда женщина, наконец-то, выпустила его из своей хватки. – Это твоя тетя, Автозакия Смедри. Моя дочь и мать Квентина.
– Прошу прощения, – прервал их чей-то голос снизу. Я покраснел, когда до меня дошло, что за нами наблюдают монаршие особы. – Государыня Смедри, – прогремел Король Дартмур, – вам обязательно прерывать наше заседание?
– Прошу прощения, Ваше Величество, – прокричала она сверху вниз. – Просто с ними куда интереснее, чем с вами!
Тяжело вздохнув, дедушка Смедри шепнул мне:
– Отгадаешь, какой у нее Талант?
– Устраивать беспорядок? – прошептал я в ответ.
– Почти, – ответил дедушка Смедри. – Произносить неуместные фразы в самый неподходящий момент.
Что ж, Талант, похоже, как раз для нее.
– Ой, только не надо так на меня смотреть, – сказала она, погрозив королю пальцем. – Скажи еще, что сам не рад их видеть.
– Мы прервемся на час по случаю семейного сбора, – со вздохом объявил король. – Государь Смедри, мне сообщили, что вы можете вернуться вместе с внуком, который пропал много лет назад. Полагаю, так и есть?
– Еще как! – возвестил дедушка Смедри. – Мало того, нам удалось раздобыть пару легендарных Линз Переводчика, выплавленных, ни много ни мало из самих Песков Рашида!
Эти слова тут же спровоцировали реакцию толпы, и люди начали вполголоса переговариваться друг с другом. Но сидевшая напротив нас группка мужчин и женщин, похоже, была совсем не рада возвращению дедушки Смедри. Одеты они были не в мантии и туники, а в костюмы, которые у мужчин дополнялись галстуком-бабочкой, а у женщин – шалью. Многие из них носили очки в роговой оправе.
Библиотекари.
Затем весь зал погрузился в хаос, когда публика начала подниматься со своих мест, подняв такой возбужденный гул, будто кто-то то выпустил на волю тысячу шершней. Тетя Закия завела оживленную беседу со своим отцом, требуя подробностей о его тихоземских похождениях. Ее голос каким-то образом пересиливал толпу, хоть она даже не пыталась кричать. Такой уж она человек.
– Алькатрас?
Я глянул вбок, где стояла Бастилия, которая неловко переминалась с ноги на ногу. – Да? – ответил я.
– Возможно… сейчас как раз подходящий момент, чтобы кое-о-чем упомянуть.
– Постой, – возразил я, чувствуя нарастающую тревогу. – Смотри, к нам идет король!
– Ну конечно идет, – сказала Бастилия. – Он хочет повидаться со своей семьей.
– Само собой. Он хочет… Подожди, что?
В этот самый момент к нам подошел Король Дартмур. Дедушка Смедри и остальные – даже Закия – ответили ему поклоном, так что я последовал их примеру. Затем король поцеловал Драулин.
Да-да. Он ее поцеловал. Я с ужасом смотрел на происходящее – и не только из-за того, что и подумать не мог, будто кто-то захочет поцеловать Драулин. (Как по мне, это отчасти напоминает поцелуй с аллигатором.)
А если Драулин была женой короля, значит…
– Ты принцесса! – воскликнул я, обвиняюще указав пальцем на Бастилию.
Она состроила гримасу. – Ну да, типа того.
– Разве можно быть «типа» принцессой?
– Ну, наследовать престол я не могу, – ответила она. – Став Рыцарем Кристаллии, я отказалась от любых притязаний на трон. Обет бедности и все такое.
Вокруг нас кружила толпа: одни направлялись к выходу, другие как-то чудно останавливались, чтобы поглазеть на нас с дедушкой.
Мне следовало догадаться, что Бастилия принадлежала к королевской семье. Названия тюрем. Ее имя совпадает с одной из них, а вот имя матери – нет. Зная это, можно было легко догадаться, что семья ее отца принадлежала к высшим кругам. К тому же в таких историях среди персонажей первого плана всегда прячется кто-нибудь из особ королевской крови. Это что-то вроде профсоюзного предписания.
На тот момент у меня было несколько вариантов. К счастью, я выбрал именно тот, который не выставил меня полным идиотом в глазах Бастилии.
– Это же обалденно! – воскликнул я.
Бастилия моргнула. – Ты не злишься, что я это скрыла?
Я пожал плечами. – Бастилия, я и сам принадлежу к какой-то чудаковатой знати. Какая разница, если ты тоже из ее числа? Да и не скажешь, что ты мне как-то врала. Ты просто не любишь говорить о себе – вот и все.
А теперь приготовьтесь. Вот-вот произойдет кое-что очень и очень странное. Более странное, чем говорящие динозавры. Более странное, чем стеклянные птицы. И даже более странное, чем мои аналогии с рыбными палочками.
На глаза Бастилии навернулись слезы. А затем она заключила меня в объятия.
Девчонки, могу я внести одно предложение? Не стоит обнимать людей без предупреждения. Для многих из нас (примерно 1/2 всего человечества) это все равно что выпить залпом целую бутылку огнедышащего соуса.
Кажется, в этот момент я издал несколько весьма занятных и бессвязных звуков, за которыми последовало отрешенное выражение лица, а потом я и вовсе начал одурело пускать слюни.
Затем до меня донесся чей-то голос. –… Бастилия, я не могу вмешиваться в правила Кристаллии.
В голове просветлело. Бастилия выпустила меня из своих беспричинных, несанкционированных объятий и отошла, чтобы поговорить со своим отцом. В комнате стало куда меньше людей, хотя несколько человек по-прежнему стояли вдоль ее периметра, с любопытством наблюдая за нашей группкой.
– Знаю, отец, – ответила Бастилия. – Я должна встретиться с наказанием лицом к лицу, как обязывает мой долг перед орденом.
– Узнаю свою девочку, – произнес король, кладя руку ей на плечо. – Только не принимай их слова слишком близко к сердцу. Мир вовсе не так опасен, каким его подчас рисуют рыцари.
В ответ Драулин приподняла брови. Глядя на эту пару – короля в сине-золотой мантии, Драулин в ее серебристых доспехах – казалось, что они и правда подходят друг другу.
Но мне было по-прежнему жаль Бастилию. «Неудивительно, что она вся на нервах», – подумал я. Королевская кровь с одной стороны, твердолобые рыцари с другой. Это все равно что расти зажатой между двумя булыжниками.
– Гауптвахт, – обратился к королю дедушка Смедри. – Нам нужно поговорить о планах Совета.
Король повернулся. – Ливенворт, боюсь, уже слишком поздно. Решение уже почти принято. Ты еще сможешь проголосовать, но это вряд ли на что-то повлияет.
– Как вы вообще могли подумать о том, чтобы сдать Мокию? – спросил дедушка Смедри.
– Все для спасения жизней, мой друг. – В голосе короля прозвучала усталость, и я почти наяву увидел бремя, которое ему приходилось нести. – Решение не из приятных, но если оно поможет остановить войну…
– Ты же не можешь всерьез ожидать, что они сдержат слово. Хандрящие Хайнлайны, Гауптвахт! Это же безумие.
Король покачал головой. – Я не стану королем, отказавшимся от предложенного перемирия, Ливенворт. Не стану разжигать конфликт. Если у нас есть шанс достичь мира… Но об этом не стоит говорить у всех на виду. Предлагаю перейти в мою гостиную.
Дедушка отрывисто кивнул, затем отошел в сторону и помахал мне рукой. – Что думаешь? – тихо спросил он, когда я подошел.
Я пожал плечами. – Он выглядел искренним.
– Гауптвахт – само воплощение искренности, – прошептал дедушка Смедри. – Он полон энтузиазма; эти Библиотекари наверняка обработали его своими умными речами, раз уж он согласился. Но он не единственный голос во всем Совете.
– И все-таки он король, разве нет?
– Он Верховный Король, – пояснил дедушка Смедри, поднимая палец вверх. Он наш первейший лидер, но кроме Нальхаллы в коалицию входят и другие королевства. В Совете состоят тринадцать королей, королев и сановников вроде меня. Если мы сумеем настроить значительную их часть против договора с Библиотекарями, у нас, возможно, получится зарубить всю затею на корню.
Я кивнул. – Чем я могу помочь? – Мокия просто не могла пасть. Я бы приложил все усилия, чтобы этому помешать.
– Я поговорю с Гауптвахтом, – сказал дедушка Смедри. – А ты пока попробуй отыскать своего кузена Фолсома. Я назначил его ответственным по всем связанными со Смедри вопросам в Нальхалле. Не исключено, что у него есть какие-то соображения по поводу этого бардака.
– Идет.
Дедушка Смедри порылся в одном из карманов смокинга. – Вот, ты, наверное, хочешь ее вернуть. – Он протянул мне единственную, совершенно бесцветную Линзу. Своим окуляторским взглядом я видел ее яркое свечение; другие не шли с ней ни в какое сравнение – за исключением Линз Переводчика.
Я о ней едва не забыл. Эту Линзу я нашел на могиле Алькатраса Первого в Александрийской Библиотеке, но так и не смог выяснить, что она делает. В итоге я отдал Линзу дедушке, чтобы тот ее изучил.
– Ты разобрался, что она делает? – спросил я, забирая Линзу.
Он энергично кивнул. – Мне пришлось провести целую кучу испытаний. Я хотел рассказать тебе еще вчера, но, в общем…
– Опоздал.
– В точку! – подтвердил дедушка Смедри. – Как бы то ни было, Линза крайне полезна. Весьма и весьма. О ней практически ходят легенды. Я сам не мог поверить; чтобы окончательно убедиться, мне пришлось проверить ее трижды.
Я почувствовал нарастающий восторг, представив Линзу, которая призывала духи мертвецов, чтобы те сражались вместе со мной в бою. Или, как вариант, заставляла людей взрываться в облачке красного дыма, стоило лишь на них сфокусироваться. Красный дым рулит.
– Так что она делает?
– Она показывает, кто говорит правду, а кто – нет.
Я ожидал немного другого.
– Вот-вот, – добавил дедушка Смедри. – Линза Правдоискателя. Я и не думал, что когда-нибудь буду держать ее в руках. Поразительно!
– Я так понимаю…, что те, кто врут, от нее не взрываются?
– Боюсь, что так, парень.
– И никакого красного дыма?
– Никакого красного дыма.
Я вздохнул, но все-таки сунул Линзу в карман. Она и правда казалась полезной, хотя, отыскав ее в скрытой гробнице, я всерьез надеялся, что она окажется каким-нибудь оружием.
– Выше нос, парень, – сказал дедушка Смедри. – Думаю, ты и понятия не имеешь, что за сокровище сейчас лежит в твоем кармане. В течение ближайших дней эта Линза может тебе сильно пригодиться. Держи ее наготове.
Я кивнул. – Я так понимаю, что еще одной пары Линз Поджигателя у тебя взаймы нет?
Он хмыкнул. – Ага, то есть с предыдущей парой ты наворотил недостаточно? Таких Линз у меня больше нет, но… так, давай-ка посмотрим. – Он снова порылся в кармане смокинга. – А! – воскликнул он, вытаскивая еще одну пару Линз. Они слегка светились и были окрашены в фиолетовый цвет.
Именно, фиолетовый. Мне сразу подумалось: может, люди, выплавляющие Окуляторные Линзы, намеренно пытаются выставить нас слюнтяями, или это все-таки простое совпадение?
– Что это такое?
– Линзы Маскировщика, – ответил дедушка Смедри. – Надеваешь их, мысленно сосредотачиваешься на образе какого-нибудь человека, и Линзы придают тебе его облик.
Звучало это довольно круто. Я с благодарностью взял протянутые им Линзы. – А с их помощью я могу принять облик чего-то другого? Например, камня?
– Думаю, да, – ответил дедушка Смедри. – Правда, этот камень будет носить очки. Сами Линзы остаются видимыми при любой маскировке.
Это ограничивало их возможности. Но я решил, что все равно сумею найти им применение. – Спасибо, – сказал я.
– Как вернусь в Цитадель, возможно, сумею откопать там какие-нибудь атакующие Линзы, – добавил дедушка Смедри. – Думаю, наше совещание будет продолжаться еще часа два или три, а потом мы устроим перерыв перед вечерним голосованием. Сейчас около десяти утра; через три часа встретимся в Цитадели Смедри, чтобы обменяться информацией, договорились?
– Договорились.
Дедушка Смедри мне подмигнул. – Значит, увидимся сегодня днем. Если сломаешь что-нибудь важное, постарайся переложить всю вину на Драулин. Ей это будет полезно.
Я кивнул, и мы оба направились по своим делам.

Глава 5

А сейчас самое время поговорить о ком-то помимо меня. Только, пожалуйста, не убивайтесь так сильно; время от времени приходится заводить речь и о тех, кто не может похвастаться тем же обаянием, умом и импозантностью, что и я сам.
Вот именно, пришло пора поговорить о вас.
Время от времени, проникая на территорию Тихоземья, мне доводилось встречать предприимчивых молодых людей, горевших желанием бороться с библиотекарским контролем в их стране. Вы спрашивали, что можно сделать для пользы сопротивления. Так вот, на этот счет у меня есть три ответа.
Во-первых, постарайтесь купить как можно больше экземпляров моих книг. У них есть целая масса применений (о которых я чуть позже расскажу подробнее) – к тому же с каждой купленной книги мы отчисляем средства в Алькатрасовский Фонд Дикой Природы для Покупки Всяких Крутых Штук Алькатрасу Смедри.
Второй совет, конечно, не настолько крут, как первый, но все равно довольно-таки дельный. А именно – больше читать.
Библиотекари управляют миром при помощи информации. По мнению дедушки Смедри, информация – куда лучшее оружие, чем любой меч или Окуляторная Линза, и лично я начинаю склоняться к тому, что он может быть прав. (Хотя котят с цепными пилами из книги номер два я бы поставил на второе место.)
Лучший способ борьбы с библиотекарями – это прочесть целую уйму книг. Читайте все, что попадет вам в руки. А потом возьмите на вооружение мой третий совет.
Купите целую гору моих книг.
Ой, постойте-ка. Я что, уже об этом упоминал? Ну что ж, значит, на самом деле у меня для вас есть четыре совета. Но это введение из без того вышло чересчур длинным. Четвертым советом я с вами поделюсь позже. Но предупрежу заранее: это имеет некоторое отношение к попкорну.
– Итак, – сказал я, обращаясь к Бастилии. – Как мне найти этого Фолсома?
– Без понятия, – отрезала она, куда-то указывая рукой. – Может, спросить его маму, которая стоит прямо там?
«О, и правда», – подумал я. – «Он же брат Квентина; значит, Автозакия приходится ему матерью».
В этот момент она о чем-то оживленно (она всегда так говорит) беседовала с Поем. Я жестом пригласил Бастилию составить мне компанию, но она замешкалась.
– В чем дело?
– Моя миссия официально завершена, – ответила она, состроив гримасу и указав на Драулин. – Мне нужно отчитаться перед Кристаллией. – Драулин уже стояла у выхода из зала и теперь сверлила Бастилию взглядом, который каким-то образом выражал и терпение, и настойчивость.
– А что насчет твоего отца? – спросил я, мельком взглянув в направлении, куда исчезли он с дедушкой Смедри. – Он едва успел с вами увидеться.
– Дела королевства важнее всего остального.
Как по мне, ее ответ был похож на заранее отрепетированную реплику. Наверное, Бастилии частенько доводилось слышать эту фразу в детстве.
– Ну ладно, – сказал я напоследок. – Что ж, значит, еще увидимся.
– Ага.
Я мысленно подготовился к очередной порции объятий (которые в индустрии известны как «принудительная перезагрузка мальчика-подростка»), но она осталась стоять, где стояла, а потом, ругнувшись вполголоса, поспешила следом за матерью. А мне оставалось лишь гадать, когда именно отношения между нами приняли настолько неуклюжий оборот.
Мне вдруг захотелось вспомнить все те случаи, когда мы с Бастилией весело проводили время. Вот она заряжает мне в лицо своей сумкой. Вот пинает меня в грудь. Вот смеется над тем, как я сморозил очередную глупость. Пожалуй, я имел бы все основания подать на нее в суд за жестокое обращение, если бы (1) сам не сломал ее меч, (2) не пнул ее первым, и (3) не был таким обалденным.
С чувством странной брошенности я подошел к тете Закии.
– Закончил любезничать с нашей молодой рыцаршей? – спросила она. – Такая милашка, не правда ли?
– Вы о чем? – удивился Пой. – Я что-то пропустил?
– Гак! – покраснев, воскликнул я. – Нет, пустяки!
– Не сомневаюсь, – подмигнув, добавила Закия.
– Слушайте, мне нужно найти вашего сына, Фолсома!
– Хмм. А зачем он тебе?
– По важному смедрийскому делу.
– Что ж, как удачно, что я тоже из числа важных Смедри.
Не поспоришь. – Дедушка хочет, чтобы я разузнал, чем Библиотекари занимались в городе, пока его не было.
– Ну и почему бы сразу это не спросить? – сказала Автозакия.
– Потому что… ну, я…
– Тугодум, – сочувственно сказала Автозакия. – Все в порядке, милый. Твой отец тоже не семи пядей во лбу. Ну что ж, давай поищем Фолсома! Увидимся, Пой!
Я было потянулся к Пою, надеясь, что он не бросит меня наедине с этой ужасной женщиной, но он уже развернулся, собираясь составить компанию кому-то еще, а Закия уже успела схватить меня за руку.
Здесь я должен остановиться и заметить, что за прошедшие с тех пор годы успел проникнуться к тете Автозакии недюжинной симпатией. Это утверждение никак не связано с тем фактом, что она угрожала вышвырнуть меня из окна, если я не включу его в книгу.
Громадная женщина вытащила меня из комнаты и потянула следом за собой по коридору. Вскоре мы выбрались на дневной свет и стояли снаружи на парадных ступенях дворца, пока Закия давала одному из слуг поручение вызвать транспорт.
– Знаете, – сказал я, – если бы вы рассказали, где сейчас Фолсом, я мог бы и сам его найти. Необязательно…
– Он занят делом крайней важности, – ответила Закия. – Мне придется тебя отвезти. Просто так сказать не могу. Видишь ли ему, как специалисту по Библиотекарям, поручили шефство над недавней перебежчицей.
– Перебежчицей?
– Именно, – подтвердила она. – Ну, знаешь, когда иностранный агент решает переметнуться на другую сторону? Одна из Библиотекарей покинула свою родную страну и примкнула к Свободным Королевствам. Задача моего сына – помочь ей адаптироваться. А, вот и наш экипаж!
Я обернулся, отчасти ожидая увидеть очередную рептилию, но, похоже, что для нас двоих полноразмерного дракона было многовато. Вместо него к нам подъехал кучер на карете с открытым верхом, запряженной самыми обычными лошадьми.
– Лошади? – спросил я.
– Само собой, – ответила Закия, забираясь в карету. – А ты чего ждал? Эти… как вы их называете? Корзиномобили?
– Автомобили, – поправил я, садясь в карету следом за ней. – Нет, их я увидеть не ожидал. Просто лошади больше вяжутся… с какой-нибудь отсталой деревней.
– Отсталой деревней? – переспросила она, когда лошади тронулись с места по команде кучера. С чего бы это, технологически они куда более развиты, чем ваши тихоземные бутылкомобили!
Среди жителей Свободных Королевств широко распространено мнение, что они во всем превосходят нас, отсталых тихоземцев. Считается, к примеру, что меч – более продвинутое оружие, чем пистолет. Это может показаться нелепым, но затем вы понимаете, что мечи-то у них магические и на практике действительно превосходят некоторые виды огнестрельного оружия – а именно, те, которыми сами Свободные Королевства пользовались до перехода на силиматические технологии.
Но лошади… В это я никогда я не верил.
– Ну ладно, смотрите, – возразил я. – В технологическом плане лошади явно не впереди автомобилей.
– Конечно впереди, – парировала Закия.
– Почему?
– Все просто. Навоз.
Я моргнул. – Навоз?
– Вот-вот. Что производят эти ваши тупомобили? Вонючий газ. А что производят лошади?
– Навоз?
– Навоз, – ответила Закия. – Удобрение. А значит, ты не просто добираешься до места назначения, но еще и получаешь полезный побочный продукт.
Я откинулся в своем сидении, чувствуя себя немного взбудораженным. Не из-за того, что сказала Закия – к обоснованиям местных я уже успел привыкнуть. Нет, причиной было то, что за последние две главы я каким-то образом умудрился завести речь и об экскрементах, и о пускании газов.
Если бы мне удалось приплести сюда еще и рвоту, то собрал бы полную триаду сортирного юмора.
Поездка в карете дала мне возможность как следует рассмотреть горожан, строения и магазины. Как ни странно, я был удивлен… скажем так, нормальностью происходящего. Да, в городе было полно замков. Да, здешние люди вместо слаксов и рубашек носили мантии и туники. Но выражения на их лицах – смех, досада и даже скука – ничем не отличались от тех, что я привык видеть у себя дома.
Само путешествие по запруженной дороге – с вздымающимися, как иззубренные горы, вершинами замков – до одури напоминало поездку на нью-йоркском такси. Люди есть люди. Откуда бы они ни были родом и как бы ни выглядели, суть их остается неизменной. Как однажды сказал философ Гарнглгут Растерянный: «Мне, пожалуйста, банан и сэндвич с мелками». (Гарнглгуту всегда было сложно не отходить от темы.)
– Так где же живут все эти люди? – спросил я и тут же сконфузился, ожидая, что Бастилия ляпнет в ответ что-нибудь в духе «В своих домах, идиот». Лишь спустя секунду я понял, что Бастилия не сможет надо мной потешаться, ведь ее здесь попросту нет. От этой мысли мне стало грустно, хоть я был рад избежать ее подколок.
– О, большинство из них живут здесь, в Нальхалла-Сити, – ответила Закия. – Хотя должно быть немало и тех, кто прибыл в город сегодня при помощи Стекла-Транспортёра.
– Стекла-Транспортёра?
Тетя Закия кивнула своей светловолосой головой. – Это довольно любопытная технология, которую разработал Институт Куаналу из Халаики, используя пески, открытые твоим отцом много лет назад. При помощи нее можно моментально преодолевать громадные расстояния, ограничиваясь вполне адекватным количеством светопеска. Мне доводилось читать крайне интересные статьи по этой теме.
Я моргнул. Кажется, я уже упоминал о несоразмерном умственном багаже, присущем клану Смедри. В наших рядах на удивление высока доля профессоров, исследователей и ученых. Мы будто плод нечестивого союза между семейкой Брейди1 и целым департаментом почетных профессоров Калифорнийского Университета Лос-Анжелеса.
– Вы ведь профессор, да? – с укоризной спросил я.
– Ну да, конечно, дорогой! – воскликнула тетя Закия.
– В области силиматики?
– Именно так; как догадался?
– Простое везение, – ответил я. – Вы когда-нибудь слышали о теории, что Окуляторы, помимо своих Линз, могут заряжать еще технологические разновидности стекол?
В ответ она хмыкнула. – Вижу, ты успел пообщаться с отцом.
– С отцом?
– Мне прекрасно известно о его статье, – продолжила тетя Закия, – но я на это не куплюсь. Утверждать, что Окуляторы были чем-то вроде светопеска в человеческом обличии. Это же нелепо, тебе так не кажется? Как песок может иметь человеческий облик?
– Я…
– Я готова признать, что некоторые расхождения и правда существуют, – продолжала она, не обращая внимания на мою попытку вмешаться. – Но твой отец попросту спешит с выводами. Это вопрос требует гораздо большего изучения,чем он в него вложил! Изучения людьми, которые лучше разбираются в чистой силиматике, чем этот шаромыга. О, кстати говоря, похоже, у тебя на носу зреет прыщ. Какая досада, что вон тот мужчина в соседней карете только что сделал твой снимок.
Я подпрыгнул и глянул вбок, где притормозил другой экипаж. Сидевший в ней мужчина держал в руках стеклянные квадраты где-то с фут шириной и, направив на нас, хлопал по ним пальцами. И хотя для меня все это было по-прежнему в новинку, я был более, чем уверен, что этот агрегат был чем-то вроде тихоземской фотокамеры. Заметив, что он привлек мое внимание, незнакомец опустил стеклянные пластины, наклонил свою кепку в мою сторону и поехал дальше.
– И что это было? – спросил я.
– Ну, дорогой, ты ведь прямой наследник семьи Смедри – да еще и Окулятор, выросший в Тихоземье. Это, скажем так, привлекает внимание окружающих.
– Люди про меня знают? – удивился я. Я знал, что родился в Нальхалле, но считал, что в Свободных Королевствах уже об этом забыли.
– Конечно знают! Ты настоящая знаменитость, Алькатрас – Смедри, который таинственным образом исчез в раннем детстве! О тебе написаны сотни книг. Когда несколько назад до нас дошла новость, что ты рос в Тихоземье, это только подогрело всеобщий интерес. Думаешь все эти люди пялятся на нас из-за меня?
Мне еще не доводилось бывать в Нальхалле (еще бы), поэтому люди, которые стояли вдоль улицы и наблюдали за дорогой, вовсе не казались мне чем-то из ряда вон. Теперь же я заметил, что многие из них указывали на нашу карету.
– Битые Стекла, – прошептал я. – Я прямо как Элвис.
Вы, жители Свободных Королевств, можете и не знать этого имени. В прошлом Элвис был могущественным тихоземным монархом, известным своими пылкими речами перед согражданами, диковинной обувью и тем, что на самого себя походил меньше, чем его подражатели. В итоге он бесследно исчез при таинственных обстоятельствах в ходе секретной библиотекарской операции.
– Понятия не имею, кто это, дорогой, – сказала в ответ тетя Закия. – Но кем бы он ни был, в известности он тебе явно уступает.
Я ошарашенно сел на место. Дедушка Смедри и остальные уже пытались объяснить мне всю важность нашей семьи, но я так и не понимал этого до конца. У нас был замок размером с королевский дворец. Мы распоряжались несметными богатствами. Владели магическим даром, которому остальные могли лишь завидовать. О нас были написаны целые полки книг.
Именно тогда, во время той самой поездки в карете, до меня, наконец, дошло. Мне стало ясно. Я знаменит, – подумал я, расплываясь в улыбке.
Этот момент стал крайне важной вехой на моем жизненном пути. Именно тогда я начал понимать, какая сила сосредоточена в моих руках. Слава меня не пугала. Она меня будоражила. Вместо того, чтобы прятаться от людей с силиматическими камерами, я начал махать им рукой. Тогда они стали с еще большим рвением наводить на меня свои стекла, и их внимание грело мне душу. Грело так, будто я купался в лучах солнечного света.
Говорят, что слава мимолетна. Что ж, ко мне она цеплялась с упорством прилившей к тротуару жвачки, почерневшей от того, что по ней прошлись добрую тысячу раз. Я так и не смог ее стряхнуть, как ни старался.
Еще говорят, что слава поверхностна. Но легко сказать, когда сам не провел все свое детство, кочуя от семьи к семье, отвергнутый и брошенный из-за проклятья, заставляющего ломать все, чего ни коснешься.
Слава чем-то похожа на чизбургер. Возможно, это не лучшая и уж точно не самая здоровая еда, но набить живот ей можно. Когда так долго голодаешь, уже не заботишься о том, насколько вреден или полезен твой обед. Подобно чизбургеру, слава утоляет человеческую потребность, и так приятна на вкус, когда берешь в рот очередной кусочек.
И лишь спустя много лет понимаешь, во что эти самые кусочки превратили твое сердце.
– Вот мы и на месте! – сообщила тетя Закия, когда карета начала сбавлять ход. Я был удивлен. Узнав, что мой кузен Фолсом охраняет одну из бывших Библиотекарей, я рассчитывал, что кучер привезет нас к полицейскому участку или какому-нибудь тайному убежищу. Но карета остановилась в торговом районе с небольшими магазинчиками, встроенными прямо в фасады замков. Расплатившись с кучером стеклянными монетами, Тетя Закия спустилась на землю.
– Вы вроде говорили, что он стережет библиотекарского шпиона, – сказал я, выбираясь из кареты следом за ней.
– Так и есть, дорогой.
– И где именно он этим занимается?
Тетя Закия указала на магазин, который подозрительно напоминал кафе-мороженое. – Где же еще, как не там?
Глава 6

Однажды, когда я был еще совсем ребенком, приемная мать отвезла меня в общественный бассейн. Это было очень давно, так давно, что у меня почти не сохранилось воспоминаний о том случае. Мне тогда, наверное, было года три или четыре.
В моей памяти сохранился один образ: группа стоящих у дороги зданий странной формы. Мне уже доводилось видеть их раньше, и меня всегда мучал вопрос, что там находится. По виду это были три или четыре куполообразных сооружения, каждое размером примерно с дом.
Когда мы проходили мимо, я спросил у приемной матери: «Мама, а что это такое?»
– Это место, куда ходят всякие сумасшедшие, – ответила она.
Я и не догадывался, что в моем городе есть психбольница. Но было занятно выяснить, где именно она находится. После этого я несколько лет кряду рассказывал об этом, когда в разговоре касался психических заболеваний. Будучи ребенком, я гордился знанием о том, куда отправляют сумасшедших, когда они… ну, сходили с ума.
Когда мне было лет двенадцать, уже другая приемная семья снова провозила меня мимо того же сооружения на машине. К тому моменту я уже умел читать. (Как видите, я был довольно развит для своего возраста.) Я заметил знак, висевший на куполообразных зданиях.
И говорилось там вовсе не о лечебнице для душевнобольных. А о том, что в здании находится церковь.
И тут я вдруг понял. Фразу «место, куда ходят всякие сумасшедшие» мы с моей приемной матерью понимали совершенно по-разному. Все эти годы я с гордостью объяснял людям, где находится психбольница, ни сном ни духом не ведая, как сильно мои слова расходятся с правдой.
Это знание нам еще пригодится.
Заходя в кафе, я старался быть готовым к чему угодно. Мне уже доводилось видеть холодильники, за которыми скрывались банкетные залы. Или библиотеки, которые на поверку оказывались темным логовом сектантов. Вот я и решил, что место, похожее на кафе-мороженое, на деле, скорее всего, было чем-то совершенно иным – скажем, полигоном для испытания взрывоопасных мелков. (Ха! Вот что ждет тех, кто пишет на стенах, Джимми!)
Но если кафе и было подделкой, то со своей задачей оно справлялось на ура. Интерьер в точности напоминал ресторанчик пятидесятых годов, вплоть до пастельных цветов, столов со стульями и официанток в красно-белых полосатых юбках. Правда, банановые сплиты и шоколадные коктейли эти самые официантки разносили людям в нарядах на средневековый манер.
Знак на стене с гордостью возвещал о том, что мы находимся в НАСТОЯЩЕМ ТИХОЗЕМСКОМ РЕСТОРАНЕ. Когда мы с тетей Закией зашли внутрь, все буквально замерли. Снаружи у окон тоже толпились люди, и все они пялились на меня.
– Все в порядке, ребята, – объявила тетя Закия. – На самом деле он не такой уж интересный. Да и вообще, он вроде как попахивает, так что на вашем месте я бы близко не подходила.
Я залился густым румянцем.
– Заметил, как я отвадила от тебя этих подхалимов? – добавила она, похлопав меня по плечу. – Позже поблагодаришь, дорогой. Пойду найду Фолсома! – Тетя Закия протиснулась через забитый людьми зал. Стоило ей исчезнуть, как местные начали подступать ко мне, не обращая внимание на ее предупреждение. Держались они, впрочем, неуверенно; даже мужчины среднего возраста выглядели по-детски застенчивыми.
– Эм… могу я вам чем-то помочь? – спросил я, пока фанаты обступали меня со всех сторон.
– Это ведь вы, да? – спросил один из них. – Алькатрас Потерянный?
– Да я бы и не сказал, что чувствую себя таким уж потерянным, – ответил я, все больше чувствуя себя не своей тарелке. Они были так близко и смотрели на меня с таким восхищением… в общем, я даже не знал, как на это реагировать. Какому протоколу должна следовать пропавшая в далеком прошлом знаменитость, впервые явив себя публике?
Проблему решил мой юный фанат, наверное, лет семи. Он вышел вперед, держа в руках стеклянную пластину в форме квадрата шириной пять-шесть дюймов. Он был плоским и прозрачным, будто вырезанный из оконного стекла. Трясущейся рукой мальчик протянул его мне.
«Ну ладно», – подумал я, – «как-то это странно». А потом взял предложенный кусочек стекла. Стоило мне коснуться пластины, она начала светиться. Мальчик энергично выхватил стекло, и я увидел, что на нем остались светящиеся отпечатки моих пальцев. Видимо, так в Свободных Королевствах брали автографы.
Вслед за мальчиком стала напирать и остальная толпа. У некоторых были квадратные пластины из стекла. Другие хотели пожать мне руку, сфотографироваться вместе со мной, или просили, чтобы я своим Талантом сломал им какую-нибудь личную вещь на память. Кого-то эта движуха, наверное бы, вывела из себя, но мне, которого все детство то подкалывали (за то, что я ломал все подряд), то боялись (за то, что я ломал все подряд), толика лести пришлась очень даже в тему.

В конце концов, разве я этого не заслужил? Именно я помешал Библиотекарям заполучить Пески Рашида. Я победил Блэкберна. Я спас отца от ужасов Александрийской Библиотеки.
Дедушка Смедри был прав; пришло время расслабиться и просто насладиться собой. Я оставлял отпечатки больших пальцев, позировал для фото, жал руки и отвечал на вопросы. Когда тетя Закия вернулась, я с жаром рассказывал толпе о своем первом проникновении в библиотеку на пару с дедушкой Смедри. Именно в тот день я понял, что могу стать неплохим писателем. Похоже, что у меня были способности к сочинению разных историй. Я дразнил зрителей, рассказывая о том, что их ждет впереди, и никогда не раскрывал концовку целиком, а лишь оставлял намеки.
Кстати говоря, вы знали, что позже, аккурат в тот же день, планировалось покушение на жизнь Короля Дартмура?
– Ладно, ладно, – объявила тетя Закия, расталкивая в стороны кое-кого из моих фанатов. – Дайте парню немного места. – Она схватила меня за руку. – Не волнуйся, дорогой, я тебя спасу.
– Но…!
– Можешь не благодарить, – перебила тетя Закия. А затем, повысив голос, объявила:
– Всем держать дистанцию! Алькатрас прибыл к нам из Тихоземья! Вы же не хотите подхватить одну из его чудо-странных болезней!
Я увидел, как у многих побледнели лица, и толпа отпрянула назад. Затем тетя Закия отвела меня к столику, за которым сидели двое. Одним из них был парень двадцати с чем-то лет, с черными волосами и ястребиным лицом, которое отчасти казалось мне знакомым. Я догадался, что это, должно быть, и есть Фолсом Смедри; он сильно походил на своего брата Квентина. Напротив него сидела смуглая девушка в темно-бордовой юбке, белой блузке и очках на цепочке.

Я, признаться, не ожидал, что Библиотекарша окажется настолько симпатичной или юной. Все Библиотекари, которых мне доводилось встречать до сего дня, красотой явно не блистали. Впрочем, большинство из них на тот момент пытались меня прикончить, так что на этот счет я, пожалуй, слегка необъективен.
Фолсом встал из-за столика. – Алькатрас! – воскликнул он, протягивая мне руку. – Я Фолсом, твой кузен.
– Рад знакомству, – сказал я в ответ. – Какой у тебя Талант? – (Я уже приучился задавать этот вопрос при знакомстве с каждым новым Смедри. Сидеть за обеденным столом со Смедри, не зная его Таланта – это примерно как брать в руки гранату, не зная, выдернута ли из нее чека.)
Фолсом скромно улыбнулся, и мы обменялись рукопожатиями. – Талант у меня не то чтобы сильно выдающийся. Видишь ли, я плохо танцую.
– А, – сказал я. – Впечатляет.
Я хотел придать своим словам больше искренности. Но это было непросто. Тяжело хвалить человека за то, что он никудышный танцор.
Фолсом радостно улыбнулся, отпустил мою руку и жестом предложит сесть за стол. – Здорово, что мы, наконец-то, познакомились, – поделился он. – О, и кстати говоря, нашему рукопожатию я бы поставил оценку четыре из шести.
Я занял место за столом. – Прошу прощения?
– Четыре из шести, – повторил он, усаживаясь рядом. – Сносная твердость и хороший зрительный контакт, но слегка затянуто. А вообще, позволь представить Гималайю Скальски, бывшую жительницы Тихоземья.
Я мельком взглянул на Библиотекаршу, а затем неохотно протянул ей руку. Отчасти я ожидал, что в ответ она вытащит пистолет и выстрелит в меня. (Ну или, по крайней мере, отчитает за не сданные вовремя книги.)
– Приятно познакомиться, – сказала она, пожав мою руку и даже не попытавшись меня заколоть. – Я слышала, ты, как и я, вырос в Америке.
Я кивнул. У нее был бостонский акцент. Штаты я покинул всего пару недель назад, и хотя я всеми силами старался оттуда сбежать, мне было приятно услышать речь человека, прибывшего из моих родных краев.
– А ты, стало быть, Библиотекарь? – спросил я.
– Библиотекарь на перевоспитании, – быстро поправила она.
– Гималайя перешла на нашу сторону шесть месяцев назад, – объяснил Фолсом. – Благодаря ей, мы получили немалы ценных сведений.
«Шесть месяцев, але?» – подумал я, глядя на Фолсома. Сам он этого никак не выказал, но если с тех пор и правда прошло целых шесть месяцев, то решение продолжать слежку за Гималайей казалось мне довольно странным. Видимо, Фолсом с королем все еще беспокоились, что она может оказаться засланным агентом Библиотекарей.
Столики вокруг нас быстро заполнились людьми, и кафе, благодаря моему содействию, получило недюжинной приток посетителей. Хозяин это, должно быть, заметил, так как вскоре подошел к нам лично. – Знаменитый Алькатрас Смедри в моем скромном заведении! – воскликнул он. Это был невысокий пухлый мужчина в ярких штанах с красно-белыми полосками. Он махнул одной из официанток, которая тут же подбежала к нам, держа в руках чашу со взбитыми сливкам. – Пожалуйста, попробуйте наш бандановый сплит, за счет заведения!
– Бандановый? – удивился я, слегка наклонив голову.
– Кое-в-чем они допустили ошибки, – прошептала Гималайя, – но если хочешь попробовать еду, максимально похожую на кухню Тихоземья, лучшего места не сыщешь во всей Нальхалле.
Я с благодарностью кивнул хозяину, который довольно улыбнулся в ответ. По непонятной мне причине он оставил на столе горстку мятных леденцов, а после вернулся к обслуживанию остальных клиентов. Я взглянул на предложенный им десерт. Это и правда была большая бандана, заполненная мороженым. Я с опаской попробовал блюдо на вкус, но на деле оно оказалось довольно неплохим, хотя и по-своему странным. Правда, распознать вкус я так и не смог.
По идее это должно было меня обеспокоить.
– Алькатрас Смедри, – произнес Фолсом, будто решив провести тест-драйв моего имени. – Должен признать, что твоя последняя книга меня разочаровала. Всего полторы звезды из пяти.
На секунду я запаниковал, решив, что он имел в виду второй том моей автобиографии. Но затем быстро сообразил, что это было крайне глупо, ведь мало того, что автобиография еще даже не была написана, так еще и Фолсом никак не мог знать о моих намерениях взяться за мемуары. Я поспешно оборвал эту мысль, прежде чем она создала временной разлом, толкнув меня на какую-нибудь глупость – скажем, убить бабочку или помешать первому в истории человечества варп-прыжку.
– Я, если честно, не очень в теме, – признался я, снова откусывая кусочек мороженого.
– О, у меня где-то завалялся один экземпляр, – сказал Фолсом, шаря в наплечной сумке.
– Я и не думала, что она настолько плоха, – заметила Гималайя. – Впрочем, мои вкусы несколько испорчены десятилетним библиотекарским опытом.
– Десять лет? – переспросил я. – На вид ей было лет двадцать пять, может, чуть больше.
– Я начинала совсем юной, – объяснила она, рассеянно теребя мятные леденцы на столе. – Мастер-библиотекарь принял меня в ученицы после того, как я продемонстрировала умение пользоваться системой обратного маяка.
– Чем?
– Это когда ты сортируешь книги в алфавитном порядке по третьей букве девичей фамилии матери автора. В общем, когда меня приняли, Библиотекари какое-то время позволяли мне жить на широкую ногу – умасливали меня экземплярами книг для продвинутых читателей и время от времени оставляли бейглы в комнате отдыха. Когда мне исполнилось восемнадцать, Библиотекари начали посвящать меня в дела культа.
Она вздрогнула, будто вспомнив ужасы тех минувших дней. Я на это, однако же, не купился. Какой бы любезной она ни была, ее мотивы все еще вызывали у меня сомнение.
– А, – произнес Фолсом, доставая из рюкзака какой-то предмет. – Вот она. – Он положил на стол книгу – на обложке которой, судя по всему, был изображен я собственной персоной. Верхом на громадной пылесосе, да еще и с сомбреро на голове. В одной руке я держал винтовку с кремнёвым замком, в другой – нечто вроде волшебной, светящейся кредитной карточки.
Название гласило: «Алькатрас Смедри и гаечный ключ».

– Вот так-так, – вмешалась тетя Закия. – Фолсом, только не говори, что увлекаешься этими ужасными фэнтези-романами!
– Они забавны, мам, – сказал он в ответ. – По сути они, конечно, бессодержательны, но с чисто развлекательной точки зрения я бы дал жанру три балла из четырех. Хотя конкретно эта книга никуда не годится. В ней есть все составляющие отличного сюжета – таинственное оружие, мальчик, который отправляется в путешествие, эксцентричные спутники. Но в итоге книга рухнула под собственным весом, попытавшись донести важную мысль вместо того, чтобы стать просто развлекательным чтивом.
– Это же я! – воскликнул я, указав на обложку.
Будь здесь Бастилия, она бы наверняка выдала какую-нибудь многозначительную ремарку типа «Рада, что ты в состоянии распознать собственное лицо, Смедри. Но постарайся не носить усы. А то не ровен час запутаешься».
К несчастью, Бастилии с нами не было. Я вновь поймал себя на чувстве досады, а затем в очередной раз поймал себя на чувстве досады за чувство досады, о чем, скорее всего, досадно слышать уже вам. Моему редактору это точно досаждает.
– История, понятное дело, изложена в художественной форме, – заметил насчет книги Фолсом. – Большинство исследователей знают, что в действительности ты ничего подобного не делал. Но истории о тебе пользуются огромным спросом, ведь твоя персона стала неотъемлемой частью культурного бессознательного.
«Культурного чего?» – озадаченно подумал я. Люди пишут обо мне книги! Ну, или, по крайней мере, книги, в которых я выступаю главным персонажем. Тогда я думал, что это чертовски круто, пусть даже сами книги были основаны лишь на обрывочных фактах.
– Они думают, что в Тихоземье такое происходит сплошь и рядом, – с улыбкой заметила Гималайя, продолжая как бы от нечего делать перебирать мятные конфетки. – Эпичные баталии с Библиотекарями при помощи странных тихоземских технологий. Все это слишком романтизировано и преувеличено.
– Фэнтези, – произнесла, качая головой, тетя Закия. – Ладно. Порти себе мозги, если так хочешь. Ты достаточно взрослый и не обязан слушаться свою мать, хотя я рада, что прежде, чем съехать, ты все-таки избавился от этой своей привычки мочиться в постель!
– Спасибо, мам, – сказал залившийся румянцем Фолсом. – Это… что ж, это очень мило с твоей стороны. Нам стоит… – Он осекся, мельком взглянув на Гималайю. – Эм, ты опять взялась за старое.
Бывшая Библиотекарша замерла, а затем опустила взгляд на лежащие перед ней леденцы. – Проклятье!
– В чем дело? – спросил я.
– Она пыталась их классифицировать, – ответил Фолсом, указав на конфеты. – Разбить их на группы по форме, размеру и, видимо, еще и цвету.
Леденцы были выложены в аккуратную линию, сгруппированы по цветам и отсортированы согласно их размеру. – От этой привычки так сложно избавиться, – с досадой заметила Гималайя. – Вчера я поймала себя на попытке каталогизировать плитки на полу ванной – сосчитать экземпляры каждого цвета и понять, много ли среди них сколотых. Этому конца нет!
– Рано или поздно ты себя пересилишь, – заверил ее Фолсом.
– Надеюсь, – со вздохом ответила Гималайя.
– Ну что же, – сказала, поднявшись на ноги, тетя Закия. – Мне пора возвращаться к судебным прениям. Алькатрас, нужные тебе сведения должны быть у Фолсома.
Мы попрощались, и тетя Закия направилась к выходу – не преминув, однако же, заметить, что хозяину кафе пора бы уже что-то сделать со своей ужасной прической.
– Что именно ты хотел узнать? – спросил Фолсом.
Я смерил взглядом Гималайю, пытаясь решить, о чем именно можно говорить в ее присутствии.
– Не беспокойся, – сказал Фолсом. – Она полностью заслуживает доверия.
«Если заслуживает, то с какой стати было приставлять к ней охрану?» – Я не купился на историю про то, что Фолсом должен был помочь ей адаптироваться к жизни в Свободных Королевствах – уж явно не спустя полгода. К несчастью, поговорить с ним в отсутствие Гималайи мне, похоже, не светило, и тогда я решил все объяснить. Я надеялся, что в моем рассказе не окажется слишком уж секретных сведений.
– Мы с дедушкой хотели бы получить отчет о деятельности Библиотекарей в городе, – ответил я. – Насколько я понимаю, этим вопросом заведуешь как раз ты.
– Что ж, присматривая за Библиотекарями, мне и правда скучать не приходилось, – с улыбкой подтвердил Фолсом. – Что именно ты хочешь узнать?
Честно говоря, я и сам не был до конца уверен, да и вообще все эти геройские дела пока что были мне в новинку. В чем бы ни заключались недавние планы Библиотекарей, это наверняка имело отношение к их попытке захватить Мокию, но я понятия не имел, на что именно мне следует обратить внимание.
– Все, что вызывает подозрение, – ответил я, постаравшись проявить учтивость на случай, если нас подслушивал кто-нибудь из моих фанатов. (Быть бесподобным – тяжкий труд.)
– Ну что ж, давай посмотрим, – задумался Фолсом. – Вся эта кутерьма с перемирием началась где-то с полгода назад, когда в город прибыла делегация Блюстителей Стандарта, заявивших, что они хотят открыть здесь свое посольство. Король отнесся к этому с подозрением, но после многолетних попыток усадить Библиотекарей за стол переговоров он просто не мог ответить им отказом.
– Полгода назад? – переспросил я. То есть вскоре после того, как дедушка Смедри отправился в Тихоземье, чтобы меня проведать. А еще полгода – это примерно тот срок, в течение которого замороженный буррито может пролежать в морозилке, не превратившись в полнейшую мерзость. (Я знаю об этом в силу своей мужественной и героической натуры.)
– Все верно, – подтвердила Гималайя. – Я была среди Библиотекарей, прибывших в Нальхаллу для открытия посольства. Именно так я и сбежала.
Я этой связи вообще-то не заметил, но все же кивнул, как если бы и сам думал о том же самом – а вовсе не сравнивал свою мужественность с замороженной едой.
– В общем, – продолжил Фолсом, – Библиотекари объявили, что собираются предложить нам перемирие. А затем стали ходить на разные вечеринки и налаживать общение c городской элитой.
Похоже, что как раз такие сведения и хотелось получить моему дедушке. Я даже задумался: может, просто забрать Фолсома и отвести его обратно в замок.
Но дедушка, увы, вернется в замок только через несколько часов. Да и я не какой-то там мальчик на побегушках. Я приехал сюда не для того, чтобы доставить к нему Фолсома, а потом просто сидеть сложа руки. Алькатрасу Смедри, отважному пилоту пылесоса и обладателю крутецкого сомбреро такое не по нутру. Он был человек действия!
– Я хочу встретиться с кем-нибудь из этих Библиотекарей, – вдруг сказал я. – Где нам их найти?
Фолсом выглядел встревоженным. – Что ж, думаю, мы могли посетить их посольство.
– Может, нам с ними удалось бы пересечься где-нибудь еще? На более нейтральной территории?
– Кто-нибудь из них наверняка будет присутствовать на званом обеде у принца, – предположила Гималайя.
– Пожалуй, – согласился Фолсом. – Но как нам туда попасть? Об участии в таком мероприятии нужно уведомлять за несколько месяцев.
Я встал, приняв решение. – Идем. Насчет того, как попасть внутрь, не переживайте. С этим я разберусь.
Глава 7

Итак, давайте вернемся назад и перечитаем введения к главам два, пять и шесть. Не волнуйтесь, я подожду. Пока вы заняты, я приготовлю себе попкорн.
Поп. Поп-поп. Поп-поп-поп. Поп. ПОП!
Что, уже готовы? Наверное, спешили и читали невнимательно. Вернитесь и перечитайте еще раз. Хрум. Хрум-хрум. Хрум-хрум-хрум. Хрум. Трум.
Ну ладно, уже лучше. Вы должны были прочитать о:
1. Рыбных палочках
2. Способах борьбы с Библиотекарями
3. Психиатрических лечебницах, за которыми на деле скрываются церкви.
Связь между этими тремя идеями уже должна быть вам очевидна.
Сократ.
Сократ был забавным парнишкой родом из Древней Греции, который прославился тем, что постоянно забывал вести записи, а еще своими криками «Смотрите-ка, я философ!» прямо посреди зоны «Философия запрещена». (Впоследствии его заставили взять свои слова обратно. Предварительно приправив их ядом.)
Сократ изобрел одну важную вещь – вопросы. Все верно – до Сократа ни в одном языке мира не было вопросительных предложений. Разговоры происходили примерно так:
Блёрг: «Блин, вот был бы способ обратиться к Грагу и выяснить, как его самочувствие».
Граг: «По тону твоему голоса я вижу, что тебя интересует мое здоровье. И раз уж я только что уронил этот камень себе на ногу, то хотел бы попросить тебя помочь».
Блёрг: «Увы, хотя наш язык уже обзавелся повелительным наклонением, вопросительные формы нам пока что неизвестны. Если бы только можно было как-то по-простому облегчить нашу беседу».
Граг: «Насколько я вижу, твою голову пытается откусить птеродактиль».
Блёрг: «А ты прав. Ой».
К счастью, однажды на планете появился Сократ, который изобрел вопросы, дав людям вроде Блёрга и Грага возможность говорить на чуть менее неуклюжем языке.
Ну ладно, ладно, соврал я. Вопрос – отнюдь не изобретение Сократа. Тем не менее, этот человек популяризировал вопросы, используя так называемый сократовский метод. Помимо этого, он учил людей задавать вопросы по любому поводу. И ничего не принимать на веру.
Спрашивать. Удивляться. Размышлять.
Это и есть четвертый способ помочь нам в борьбе с Библиотекарями. А, и еще купить как можно больше моих книг (Или я об это уже упоминал?)
– Так что за принц решил устроить эту вечеринку? – спросил я, пока мы с Фолсомом и Гималайей ехали в карете.
– Сын Верховного Короля, – ответил Фолсом. – Райкерс Дартмур. Из семи корон я бы дал ему пять с половиной. Он симпатичен и доброжелателен, но ему недостает отцовской проницательности.
Я уже какое-то время пытался понять, почему Фолсом все вот так оценивает. И тогда я спросил: «Почему ты постоянно все вот так оцениваешь?» (Спасибо, Сократ!)
– Мм? – произнес Фолсом. – О, ну, я же все-таки критик.
– Серьезно?
Он с гордостью кивнул. – Главный литературный критик «Нальхаллского ежедневника» и их же штатный драматург!
Следовало догадаться. Как я уже говорил, все Смедри так или иначе заняты на поприще умственного труда. Но случай с Фолсомом был худшим из всех. Я отвернулся, почувствовав неожиданный прилив стыда.
– Битые Стекла! – выругался Фолсом. – Ну почему люди все время так себя ведут, стоит им узнать, чем именно я занимаюсь?
Так – это как? – спросил я, стараясь не подавать вида, будто я подаю какой-то там вид.
– Когда рядом критик, люди тут же начинают беспокоиться, – пожаловался Фолсом. – Неужели так сложно понять, что если они не ведут себя как обычно, мы просто не сможем дать им правильную оценку?
– Оценку? – взвизгнул я. – Ты меня оцениваешь?
– Ну, да, – признался Фолсом. – Все это делают. Просто у нас, критиков, есть необходимая подготовка, чтобы говорить об этом вслух.
Это ситуацию не спасло. Даже наоборот, еще больше меня смутило. Я опустил глаза на экземпляр «Алькатраса Смедри и гаечного ключа». Пытался ли Фолсом оценить, как сильно я походил на героя из книги?
– Ой, да не принимай ты это так близко к сердцу, – сказала Гималайя. Она сидела рядом со мной – так близко, что мне было неловко, учитывая, как мало я ей доверял. Но ее голос звучал дружелюбно. Неужели это была какая-то уловка?
– Ты о чем?
– Книга, – ответила она, указав на роман. – Понимаю, тебя наверняка беспокоит, насколько глупой и банальной вышла эта история.
Я снова взглянул на обложку. – Ну, даже не знаю, по-моему, все не так уж плохо…
– Алькатрас, в ней ты ездишь верхом на пылесосе.
– И только глянь, каким он был благородным жеребцом. Ну, или, эм, очень на него похож… – Часть меня, где-то в глубине души – очень глубоко, совсем рядом с начос, которые я съел на ужин несколько недель тому назад – понимала, что Гималайя права. Книжка и правда выглядела довольно глупо.
– Хорошо, что это экземпляр Фолсома, – добавила Гималайя. – Иначе каждый раз, как открываешь книгу, пришлось бы слушать эту кошмарную музыкальную тему. Фолсом вынимает пластинку с музыкой
– И с какой стати ему это делать? – разочарованно спросил я. «Стоп, а у меня что, есть музыкальная тема?»
– Так, – произнес Фолсом. – Вот мы и на месте!
Я оторвался от книжки в тот момент, когда карета притормозила у высоченного красного замка. Перед ним располагалась широкая зеленая лужайка (на таких обычно устанавливают статуи людей с недостающими частями тела), а у входа была припаркована целая уйма карет. Кучер подвез нас прямо к парадным воротам, где стояло несколько мужчин в белой униформе – по виду довольно-таки похожих на дворецких.
Один из них подошел к нашей карете. – Приглашения? – спросил он.
– У нас их нет, – краснея, ответил Фолсом.
– Что ж, не проблема, – ответил дворецкий, указывая направление. – В таком случае, чтобы выехать, вам нужно повернуть вон туда…
– Нам не нужно приглашение, – возразил я, набравшись уверенности. – Я Алькатрас Смедри.
Дворецкий окинул меня шутливым взглядом. – Уверен, так и есть. Так вот, чтобы выехать, вам нужно повернуть вон туда…
– Нет, – сказал я, вставая с сиденья. – Это правда я. Вот, пожалуйста. – Я показал ему обложку книги.
– Вы забыли свое сомбреро, – ровным голосом заявил дворецкий.
– Но ведь это практически вылитый я.
– Должен признать, вы и права похожи, но я сильно сомневаюсь, что легенда из мифов может неожиданно объявиться здесь ради простого званого обеда.
Я моргнул. Впервые в жизни кто-то отказывался верить в то, что я – это я.
– Меня-то вы наверняка знаете, – заметил Фолсом, вставая рядом со мной. – Фолсом Смедри.
– Тот самый критик, – ответил дворецкий.
– Эм, ну да, – сказал Фолсом.
– Который устроил разнос последней книге Его Высочества.
– Я… ну, просто хотел дать ему пару конструктивных советов, – сказал в ответ Фолсом, снова заливаясь краской.
– Как вам не стыдно приводить сюда лже-Алькатраса, чтобы оскорбить Его Высочество на его же собственном приеме. А теперь, если вы будете так любезны проехать туда…
Меня все это уже начало раздражать. И тогда я сделал первое, что пришло мне в голову. Я сломал одежду дворецкого.
Сделать это было не так уж сложно. Мой Талант очень силен, пусть и плохо поддается контролю. Я просто вытянул руку и коснулся рукава дворецкого, а затем направил волну ломающей силы в его рубашку. Раньше она бы просто упала на землю – но я мало-помалу учился управлять своими способностями. Поэтому сначала заставил его белую форму стать розовой и только потом – упасть.
Дворецкий остался стоять в одном нижнем белье, указывая вдаль голой рукой; вокруг его ног валялась розовая ткань. – О, – наконец, произнес он. – В таком случае добро пожаловать, государь Смедри. Позвольте проводить вас на званый обед.
– Благодарю, – ответил я, спрыгивая с кареты.
– Это было несложно, – сказала Гималайя, присоединяясь ко мне и Фолсому. Дворецкий проводил нас в замок; достойный вид он сохранял, даже шествуя в одном нижнем белье.
– Талант Ломать, – с улыбкой произнес Фолсом. – Я совсем о нем забыл! Это большая редкость – и из ныне живущих им обладает всего один человек – неважно, легенда ли он из мифов или нет. Алькатрас, это был ход на пять из пяти с половиной.
– Спасибо, – ответил я. – Но на какую книгу принца ты оставил такой отвратный отзыв?
– Эм, в общем, – замешкался Фолсом. – А ты вообще прочел имя автора на книге, которую держишь в руках?
Я с удивлением опустил глаза. – Мне так сильно ударил в голову восторг от вида собственного имени на обложке, что я совершенно не заметил имя автора. Райкерс Дартмур.
– Значит, принц – романист? – спросил я.
– Его отец был страшно разочарован, узнав об этом хобби, – сказал Фолсом. – Сам знаешь, какими отвратительными людьми частенько бывают писатели.
– Большей частью они те еще подлецы, – добавила Гималайя.
– Принц, к счастью, почти не страдает от худших писательских привычек, – заметил Фолсом. – Возможно, потому что писательство для него – просто хобби. Но, как бы там ни было, он просто без ума от Тихоземья и всяких мифологических штуковин вроде мотоциклов и взбивалок для яиц.
Ну, приехали, – подумал я, когда мы прошли через двери замка. Стены коридоров были увешаны рамами с постерами классических тихоземских фильмов. Ковбои, «Унесенные ветром», малобюджетные ленты с осклизлыми монстрами. Я начал понимать, откуда у принца появились все эти странные идеи насчет жизни в Соединенных Штатах.
Мы вошли в огромный бальный зал. Он был заполнен людьми в вычурных нарядах, которые держали в руках напитки и о чем-то болтали друг с другом. Группа музыкантов играла на хрустальных бокалах, потирая их пальцами.
– Ой-ёй, – произнесла Гималайя и схватив Фолсома, который уже начал судорожно дергаться всем телом, вывела его из зала.
– В чем дело? – спросил я, в ужасе оборачиваясь и уже готовясь к атаке.
– Пустяки, – ответила она, запихивая ватные шарики в уши Фолсома. Не успел я хоть как-то прокомментировать это странное поведение, как дворецкий – по большей части голый – откашлялся, собираясь, что-то сказать. Он указал на меня и громко объявил: «Государь Алькатрас Смедри и его гости». А затем просто развернулся и ушел.
Я неуклюже стоял в дверях, вдруг осознав, что одет как-то уж совсем по-простецки: футболка, джинсы и зеленая куртка. Наряды гостей, похоже, не следовали какому-то определенному стилю – на одних были средневековые платья и лосины, на других – нечто вроде старомодных камзолов и костюмов. Но все они были одеты лучше меня.
Неожиданно вперед толпы протиснулась какая-то фигура. Это был мужчина слегка за тридцать, с коротко подстриженной рыжей бородой и в роскошной серебристо-голубой мантии. На его голове красовалась ярко-красная бейсболка. Судя по всему, это и был Райкерс Дартмур – принц, романист и ошибка моды в одном лице.
– Ты здесь! – воскликнул принц, схватив меня за руку и начав ее трясти. – Я едва держу себя в руках! Алькатрас Смедри во плоти! Я слышал, ты взорвался во время посадки в городе!
– Ну да, – признался я. – Правда, взрыв был не такой уж сильный, с учетом обстоятельств.
– Ты живешь такой насыщенной жизнью! – добавил Райкерс. – В точности как я себе и представлял. А теперь ты прямо на моей вечеринке! Кстати, а кто это с тобой? – Его лицо помрачнело, когда он узнал Фолсома, в ушах которого красовались шарики из ваты. – А, критик, – заметил принц. – Что ж, полагаю, родственников не выбирают, верно? – чуть тише добавил он. А потом подмигнул мне. – Прошу, идем со мной! Позволь мне представить тебя всем остальным.
Он и правда имел в виду всех остальных.
В первом варианте этого пассажа книги я старался не упускать ни одной детали. Но в итоге понял, что это попросту скучно. В конце концов перед вами история о злобных Библиотекарях, Стеклах-Телепортах и битвах на мечах. А вовсе не книга о каких-то тупых вечеринках. Так что я в итоге я решил кратко перечислить то, что произошло дальше.
Гость №1: «Алькатрас, ты такой потрясающий»
Я: «Да знаю я, знаю».
Принц: «Я всегда это знал. Вы уже читали мою последнюю книгу?»
Гость №2: «Алькатрас, ты превосходишь даже самого себя».
Принц: «А мы с ним, между прочим, приятели. Я про него книги пишу».
Так продолжалось почти час или около того. Правда, тогда меня это мало беспокоило. Я этим буквально упивался. Люди уделяли мне внимание, твердили, какой я из себя замечательный. Мне и правда начало казаться, что я тот самый Алькатрас из историй Райкерса. Было не так-то просто сосредоточиться на том, почему я вообще решил заглянуть на эту вечеринку. Мокия ведь никуда не денется, правда? Мне же важно завести знакомства, так?
В итоге принц Дартмур привел меня в коктейль-бар, болтая о том, как им удалось заставить книги проигрывать музыку. В баре гости сидели в удобных креслах и непринужденно беседовали друг с другом, потягивая диковинные напитки. Мы миновали группу хохочущих завсегдатаев, внимание которых, похоже, было сосредоточено на ком-то другом – правда, я не видел, на ком именно.
«Еще одна знаменитость», – подумал я. – «Мне стоит быть благодарным – я же не хочу, чтобы они стали завидовать тому, насколько я популярнее их самих».
Мы приблизились к смеющей толпе. – Ну, а со следующим гостем ты, понятное дело, уже и так знаком, – сообщил мне принц Райкерс.
– Правда? – удивился я. Фигура в центре толпы повернулась в мою сторону.
Это был мой отец.

Я замер как вкопанный. Наши взгляды встретились. Вокруг моего отца собралась толпа воздыхателей, большинство из которых – как я не преминул заметить – оказались симпатичными девушками. Из числа тех, что носят платья, которым прилично так недостает ткани на спине или по бокам.
– Аттика! – воскликнул принц. – Должен заметить, твой сын пользуется популярностью на нашей встрече!
– Ну разумеется, – ответил отец, отпивая из бокала. – Он же как-никак мой сын.
То, как именно он это сказал, заставило меня напрячься. Он будто намекал, что моя слава и известность были исключительно его заслугой. Улыбнувшись мне – одной из тех фальшивых улыбок, которые мелькают по телевизору – он отвернулся и изрек какую-то остроумную фразу. Женщины восхищенно защебетали в ответ.
Это вконец испортило мне впечатление от сегодняшнего утра. Когда принц попытался увлечь меня дальше, чтобы познакомить с кем-то еще из своих друзей, я пожаловался на головную боль и спросил, могу ли я где-нибудь присесть. Вскоре я оказался в плюшевом кресле, занимавшем темный угол коктейль-бара. Над гомоном болтающих людей плыли тихие, шепчущие звуки хрустальной музыки. Я сделал глоток фруктового сока.
По какому праву отец относился ко мне с таким пренебрежением? Разве не я спас ему жизнь? Я вырос в Тихоземье под гнетом Библиотекарей – и все потому, что ему не хватило ответственности позаботиться о собственном сыне.
Разве из всех людей в этой комнате не он должен был в первую очередь гордиться моими достижениями?
Здесь мне следовало вставить какую-нибудь ремарку, чтобы хоть немного разогнать этот мрачный настрой, но подобрать слова было непросто. По правде, говоря смеяться тогда мне совсем не хотелось, да и вам, пожалуй, не стоит. (А если без этого никак, можете снова представить себе дворецкого в подштанниках.)
– Алькатрас? – услышал я чей-то голос. – Можно к тебе присоединиться?
Я поднял голову и увидел Фолсома и Гималайю, которых не подпускал слуга, выставленный для моей охраны. Я махнул ему, веля их пропустить, после чего они вдвоем расположились рядом со мной на свободных креслах.
– Неплохая вечеринка, – излишне громким голосом заметил Фолсом. – Я бы дал ей четыре бокала из пяти, хотя фуршетные блюда тянут от силы на полтора.
Я оставил его реплику без комментариев.
– Ты уже нашел, что искал? – громко спросил Фолсом. По какой-то причине его уши были до сих пор забиты ватой.
Нашел ли я, что искал? А что именно я искал? «Библиотекари», – подумал я. – «Точно». – Пока что Библиотекари мне не попадались.
– Как так? – удивилась Гималайя. – Они же тут повсюду.
Серьезно? – Эм… ну, я имею в виду, что не застал их за какими-нибудь темными делишками.
– Они что-то задумали, – сказала Гималайя. – Зуб даю. Их здесь полно. Смотри, я составила список.
Я с удивлением и замешательством обвел ее взглядом, взяв в руки лист бумаги.
– Они отсортированы по принадлежности к одной из Библиотекарских сект, – объяснила она, немного извиняющимся тоном. – Потом – по возрасту. Потом, эм, по росту. – Она взглянула на Фолсома. – Потом по группе крови. Извини. Не смогла удержаться.
– Что? – спросил он, с трудом слыша ее слова.
Я просмотрел список. В нем насчитывалось около сорока человек. А я и правда был рассеян. Имена казались мне незнакомыми, вот только…
Я прервался, прочитав фамилию ближе к концу списка. Флетчер.
– Кто это? – спросил я, указав на строчку с именем.
– Мм? – переспросила Гималайя. – О. Я ее всего раз видела. К какому ордену принадлежит, не знаю.
– Покажи ее, – попросил я, поднимаясь на ноги.
Гималайя с Фолсомом встали и провели меня через бальный зал.
– Эй, Алькатрас! – на ходу услышал я чей-то голос.
Обернувшись, я увидел группу машущих мне молодых мужчин в дорогих костюмах. Возглавлял их Родрайо, представитель одного из второстепенных благородных домов, с которым меня чуть раньше познакомил принц. Все вокруг настолько горели желанием записаться в мои друзья, что мне было тяжело ответить им отказом. Я виновато помахал Родрайо и последовал за Гималайей.
Несколькими секундами позже она положила руку мне на плечо. – Там, – произнесла она, указав на женщину, выходившую из парадных дверей. С последней нашей встречи та, похоже, выкрасила волосы в каштановый цвет и сменила привычный деловой костюм на платье в стиле Свободных Королевств.
И все-таки это была она: моя мать. Она использовала имя мисс Флетчер в качестве псевдонима. Меня вдруг накрыло чувство стыда за то, что я так увлекся вечеринкой. Если моя мать в городе, это что-то да значит. Шаста была слишком деловой женщиной, чтобы тратить время на светскую болтовню; она все время что-то замышляла.
А теперь у нее были еще и отцовские Линзы Переводчика.
– Вперед, – сказал я Фолсому и Гималайе. – Мы идем за ней.
Глава 8

Жил да был на свете мальчик по имени Алькатрас. И творил он всякие интересные вещи. Но однажды предал тех, кто на него полагался, погубил мир и лишил жизни дорогого ему человека.
Конец.
Меня как-то спрашивали, почему разъяснение моей истории требует стольких томов. Ведь в конечном счете суть моего довода предельно проста. Я только что изложил его, ограничившись одним-единственным абзацем.
Три слова: Обобщать – неблагодарное дело.
Обобщение – это когда вы берете сложную и захватывающую историю, а затем держите ее в микроволновке, пока она не съежится до крошечного, зажаренного до угольной корочки, кусочка. Одинмудрый человек однажды сказал: «Любая история, какой бы хорошей ни была, будет выглядеть крайне глупо, если сократить ее до пары предложений».
Возьмем, к примеру, такой рассказ: «Жил да был на свете один британец с волосатыми ногами, и пришлось ему однажды найти дыру в земле и бросить туда дядюшкино кольцо». Глупо же звучит, да?
У меня таких намерений нет. Я хочу, чтобы вы испытали все до единого моменты агонии, которую чувствовал я сам. Твердя о своей крутости, я хочу показать, насколько я ужасен. А еще я хочу, чтобы вы прочитали целую книжную серию, прежде чем получите объяснение сцены, которую я упомянул в начале первой книги.
Вы ведь его помните, не правда ли? Тот самый эпизод, где я лежу привязанным к алтарю из энциклопедий, и меня вот-вот принесут в жертву Библиотекари? Вот тогда-то я и совершил свое предательство. Вам, наверное, интересно, когда же я, наконец, доберусь до этого поворотного момента моей жизни.
В пятой книге. Так-то вот.
– Так кого именно мы преследуем? – спросил Фолсом, вынимая из ушей вату, когда мы покинули замок принца.
– Мою мать, – коротко ответил я, озираясь по сторонам. Я заметил, как ее лицо мелькнуло в отъезжавшей карете. – Вон туда. Вперед.
– Постой, – сказал Фолсом. – Это Шаста Смедри? Я ее не узнал.
Я кивнул.
– Это может быть опасно, – присвистнул я.
– Это еще не все, – добавила поравнявшаяся с нами Гималайя. – Если то, что я слышала – правда, то в город скоро прибудет Та, Кого Нельзя Называть.
– Постой, кто? – переспросил я.
– Я же только что сказала, – ответила Гималайя. – Та, Кого Нельзя Называть. Библиотекари недовольны тем, как проходят мирные переговоры, и решили вызвать тяжелую артиллерию.
– Плохо дело, – сказал Фолсом.
– Та, Кого Нельзя Называть? – удивился я. – Почему мы не можем назвать ее по имени? Потому что мы ее боимся? Потому что это может привлечь внимание злых сил? Потому что ее имя стало проклятием для всего мира?
– Не говори ерунды, – сказала Гималайя. – Мы не называем ее по имени, потому что его никто не может произнести.
– Кангеч…, – попытался было Фолсом. – Кангенченуг… Кагенчачса…
– Та, Кого Нельзя Называть, – закончила за него Гималайя. – Так проще.
– Как бы то ни было, – заметил Фолсом, – нам надо сообщить об этом государю Смедри – ситуация может очень быстро вылиться в опасное предприятие.
Я фыркнул. – Не опаснее, чем в тот раз, когда я свидетельствовал против Страдающих Акрофобией Учителей Английского из Пафкипси.
– Эм, Алькатрас, на самом деле ничего такого не было, – напомнил Фолсом. – Эта сцена из книги Райкерса.
Я замер. Все верно. Я разговаривал об этом с самим принцем, факт оставался фактом: в реальности ничего подобного не происходило.
Не меняло это и того факта, что кареты Шасты быстро исчезала вдали. – Слушай, сказал я, сопроводив свои слова жестом. – Дедушка назначил тебя главным по наблюдению за Библиотекарями в городе. Неужели ты готов упустить одну из самых одиозных Библиотекарш, не проследив, куда она направляется?
– Хмм, – ответил он. – Дело говоришь.
Мы промчались вниз по ступенькам и направились к каретам. Выбрав подходящую на вид, я запрыгнул внутрь с криком:
– Я реквизирую ваше транспортное средство!
– Слушаюсь, государь Смедри, – отозвался кучер.
Я и не ожидал, что все будет настолько просто. Здесь было бы уместно вспомнить, что в правительстве Нальхаллы мы, Смедри, исполняем обязанности юрисконсультов. И имеем право реквизировать практически все, что посчитаем нужным. (Единственное, на что не распространяются наши полномочия, – это пончики, о чем прямым текстом сказано в Запретном Пончиковом Акте восьмого века. К счастью, в Свободных Королевствах никаких пончиков нет, так что к этому закону прибегают крайне редко.)
Фолсом и Гималайя прыгнули в карету сразу за мной, и я указал вслед удаляющейся повозки с Шастой. – Следуйте за той каретой! – с пафосом воскликнул я.
Кучер сделал, как велено. Так вот, не знаю, доводилось ли вам кататься в городской карете, но плетутся они со скоростью где-то пара миль в час – особенно в послеобеденных пробках. После моего довольно-таки пафосного и героического (раз уж я сам так сказал) возгласа, события приобрели безоговорочно медленный оборот, когда наш кучер сперва вывел лошадей на улицу, а потом c цоканьем копыт пошлепал за каретой Шасты. По ощущениям это больше напоминало не погоню на большой скорости, а самую обычную вечернюю поездку.
Я устроился на сидении. – Не слишком-то увлекательно, да?
– Должен признать, лично я ожидал большего, – сказал Фолсом.
В этот самый момент мы проехали мимо уличного музыканта, игравшего у дороги на лютне. Гималайя уже было потянулась к Фолсому, но опоздала. Мой кузен резко встал, вспрыгнул на запятки кареты и начал двигаться, как заправский боец кун-фу.
– Гак! – воскликнул я, падая на пол, когда рубящий удар в стиле карате едва не задел меня по голове. – Фолсом, ты что творишь?
– Это его Талант, – объяснила Гималайя, сползая вместе со мной на пол. – Он плохо танцует! Стоит ему услышать музыку, и пошло-поехало. Это…
Мы выбрались за пределы радиуса слышимости музыканта, и Фолсом замер на полувзмахе, остановив ногу всего в паре дюймов от моего лица. – О, – сказал он, – Тысяча извинений, Алькатрас. Иногда с моим Талантом сложно управиться.
«Сложно управиться» – это еще мягко сказано. Впоследствии до меня дошли слухи, как Фолсом однажды забрел на конкурс бальных танцев. Мало того, что он умудрился поставить подножку каждому человеку в зале, так еще и запихнул в тубу одного из членов жюри. Если вам интересно, то да, именно поэтому Гималайя заткнула уши Фолсома ватой, прежде чем пустить его в зал, где проходила вечеринка. По той же причине Фолсом вытащил стекло с музыкальной темой из своего экземпляра «Алькатраса Смедри и гаечного ключа».
– Алькатрас! – воскликнула Гималайя, куда-то показывая, как только мы снова уселись на свои места.
Я повернулся и вдруг понял, что карета моей матери остановилась на перекрестке, а наша как раз подъезжала к ней. – Гак! – выпалил я. – Кучер, вы что делаете?
Кучер повернулся и озадаченно ответил: «Следую за каретой, как вы и просили».
– Ну так не дайте им понять, что мы их преследуем! – возмутился я. – Вы что, никогда не видели кино про супершпионов?
– Что такое кино? – спросил кучер, и тут же добавил: «И… что такое супершпион?»
На объяснения не было времени. Я жестом велел Гималайе и Фолсому пригнуться. Но в карете оказалось слишком мало места – одному из нас все равно пришлось бы сесть прямо. Узнает ли моя мать Фолсома, одного из знаменитых Смедри? А что насчет Гималайи, Библиотекаря-отступницы? Все мы были чересчур заметны.
– Разве вы двое не можете нас спрятать? – прошипела Гималайя. – Ну знаете, магию применить или вроде того.
– Будь у нас музыка, я мог бы задать трепку ее лошади, – задумчиво произнес Фолсом.
Гималайя с тревогой посмотрела на меня, и в этот самый момент меня осенило: я же Окулятор.
Окулятор. Линз-мастер. У меня были волшебные очки, включая те, что мне совсем недавно дал дедушка. Я выругался и достал фиолетовые Линзы, которые он назвал Линзами Маскировщика. Дедушка говорил, что мне достаточно мысленно сконцентрироваться на образе другого человека, и очки придадут мне его облик. Я надел Линзы и сосредоточился.
Гималайя взвизгнула. – Ты прямо вылитый старик!
– Государь Смедри? – недоуменно спросил Фолсом.
Так не пойдет. Уж дедушку Смедри Шаста наверняка узнает. Я сел прямо и представил другого человека. Мистера Манна, моего учителя в шестом классе. В последний момент я сообразил, что если хочу выдать его за жителя Свободных Королевств, на нем должна быть туника. Затем я взглянул на свою мать, сидевшую в соседней карете.
Она посмотрела на меня в ответ. Сердце бешено колотилось в груди. (Сердца вообще имеют такую склонность. Если, конечно, вы не зомби. Но об этом позже.)
Мама скользнула по мне взглядом, но по ее выражению лица я понял, что остался неузнанным. Я облегченно вздохнул, и кареты поехали дальше.
Из всех Линз, которыми мне доводилось пользоваться на тот момент, самыми сложными в обращении оказались как раз-таки Линзы Маскировщика. Меня начинало трясти всякий раз, как мой облик менял форму – что непременно случалось, стоило мне хоть немного отвлечься. Чтобы поддерживать иллюзию, приходилось постоянно концентрироваться.
Мы поехали дальше, и мне стало неловко за то, что я так поздно вспомнил о Линзах Маскировщика. Бастилия часто пеняла мне за то, что я забывал о своих Окуляторных способностях, и была права. Как станет ясно в дальнейшем, я до сих не привык к собственной силе.
(Вы наверняка заметите, что я нередко упоминаю разные идеи, которые будут объясняться дальше по ходу книги. Иногда я поступаю так, потому что это неплохой способ предзнаменования будущих событий. Иногда – просто чтобы вас позлить. Что есть что – решайте сами.)
– Кто-нибудь из вас знает, где мы сейчас находимся? – спросил я, пока наш кучер продолжал «гнаться» за каретой Шасты.
– Кажется, мы едем к королевскому дворцу, – заметил Фолсом. – Смотри, отсюда видны верхушки башен.
Проследив за его жестом, я увидел белые дворцовые пики. Мы проехали мимо огромного прямоугольного здания по другую сторону улицы, на фасаде которого крупными буквами была выведена надпись КОРОЛЕВСКИЕ АРХИВЫ (НЕ БИБЛИОТЕКА!). Сделав поворот, мы миновали вереницу замков на обратной стороне улицы. Карета моей матери завернула за угол, будто собираясь снова объехать квартал по кругу. Что-то здесь было неладно.
– Кучер, догоняйте вон ту карету!
– Что ж вы никак не определитесь, а? – со вздохом посетовал кучер. На следующем перекрестке мы подкатили к карете Шасты, и я окинул ее взглядом.

Вот только моей матери там не оказалось. Пассажирка напоминала ее внешне, но это была уже другая женщина. – Битые Стекла! – ругнулся я.
– В чем дело? – спросил Фолсом, выглядывая за борт кареты.
– Она улизнула, – ответил я.
– Ты уверен, что это не она? – уточнил Фолсом.
– Мм, да. Уж поверь. – «Мисс Флетчер» присматривала за мной почти все мое детство, хоть тогда я и не знал, что она приходится мне родной матерью.
– Может, она пользуется Линзами, как и ты, – предположила Гималайя.
– Она не Окулятор, – возразил я. – Не знаю, была ли она в курсе, что за ней следили, но каким-то образом умудрилась сбежать из кареты, пока мы этого не видели.
Фолсом и Гималайя поднялись с пола и снова сели. Я взглянул на Гималайю. Может, это она намекнула моей матери, что мы едем следом?
– Шаста Смедри, – сказала Гималайя. – Получается, она твоя родственница, да?
– Родная мать Алькатраса, – кивнув, ответил Фолсом.
– Серьезно? – Твоя мать – Библиотекарь на перевоспитании?
– С «перевоспитанием» у нее дела так себе, – ответил я. Карета с ее двойником остановилась, и пассажирка вышла у ресторана. Я велел кучеру ждать, чтобы мы могли за ней проследить, но заранее знал, что толку от этого не будет.
– Родители Алькатраса расстались вскоре после его рождения, – объяснил Фолсом. – После этого Шаста вернулась к Библиотекарям.
– Из какого она ордена?
Я покачал головой. – Не знаю. Она… плохо вписывается в их ряды. Есть в ней что-то особенное. – Мой дедушка как-то сказал, что ее мотивов не понимали даже другие Библиотекари.
У нее были Линзы Рашида; если она заручится помощью Окулятора, то сможет читать на Забытом Языке. И это делало ее крайне, крайне опасной. Что ей понадобилось на той вечеринке? Говорила ли она с моим отцом? Пыталась ли что-то сделать с принцем?
– Давайте вернемся в замок, – предложил я. Возможно, дедушка Смедри сумеет нам помочь.
Глава 9

Перерывы между главами – штука весьма полезная. Именно они избавляют вас от целой уймы скучных эпизодов в любой истории. К примеру, сев на хвост моей матери – а затем потеряв ее след – мы провели какое-то время в приятной поездке обратно к Цитадели Смедри. Самым увлекательным событием нашего путешествия стал момент, когда мы остановили карету, чтобы Фолсом посетил уборную.
Вы уже, наверное, заметили, что героям книг редко приходится ходить в туалет. И на то есть несколько причин. Большинство книг – в отличие от той, что вы держите в руках – это просто вымысел, а вымышленные персонажи, как известно, могут «терпеть», сколько потребуется. Они просто откладывают посещение туалета до конца книги.
В книгах вроде этой, где все происходит на самом деле, проблем куда больше. Мы же, в конце концов, не выдуманные герои, а значит, нам приходится ждать перерывов между главами, когда нас никто не увидит. В длинных главах нам приходится нелегко, но мы готовы идти на жертвы. (Хотя я крайне сочувствую персонажам в романах Терри Пратчетта.)
Наша карета притормозила у сложенной из темных камней Цитадели, и я с удивлением увидел, что у входа в замок собралась небольшая толпа.
– Только не снова, – со вздохом посетовала Гималайя, когда некоторые из зевак принялись махать мне кусочками стекла, делая фотоснимки в странной манере Свободных Королевств.
– Извини, – скорчив гримасу, добавил Фолсом. – Если хочешь, мы можем отправить их восвояси.
– И с какой стати нам это делать? – удивился я. После разочарования из-за упущенной Шасты мне было приятно увидеть людей, которые так и горели желанием меня похвалить.
Фолсом и Гималайя обменялись взглядами. – Тогда мы будем внутри, – сказал мой кузен, помогая Гималайе спуститься на землю. Я выпрыгнул из кареты и направился к своим восхищенным фанатам.
Первая группа ринулась ко мне, держа в руках перья и бумажные блокноты. Они пытались перекричать друг друга, и я постарался утихомирить толпу, подняв руки. Это не сработало; они все равно продолжали говорить наперебой, пытаясь привлечь мое внимание.
И тогда я сломал звуковой барьер.
Раньше я такого никогда не делал, но мой Талант порой творит на редкость чудные вещи. Я раздосадованно стоял там с поднятым руками, желая, чтобы эти люди, наконец, замолчали. Затем в дело вступил мой Талант, и в воздухе раздался двойной треск, будто кто-то ударил парой хлыстов.
Толпа умолкла. Я заговорил, удивленный созданными мной сверхзвуковыми минихлопками.
– Эм, итак, – сказал я. – Чего именно вы хотите? И прежде, чем начнете спорить, давайте первым будете вы, с краю.
– Интервью, – ответил мужчина. На нем была шляпа в стиле Робина Гуда. – Я представляю Гильдию Восточных Глашатаев. Мы хотим выпустить о вас статью.
– О, – сказал я в ответ. Звучало его предложение довольно-таки круто. – Ну да, это можно. Только не прямо сейчас. Может, сегодня вечером?
– До или после голосования? – уточнил журналист.
Голосования? – подумал я. – Ах да. Голосование насчет перемирия с Библиотекарями. – Эм, после.
Остальные заговорили одновременно, и тогда я угрожающе поднял руки и снова утихомирил вопрошавших. Всем репортерам хотелось взять у меня интервью. Я назначил встречу с каждым из них, и они разошлись по своим делам.
Следом подошла вторая группа гостей. По внешнему виду они отличались от репортеров, что уже было неплохо. Репортеры, надо заметить, во многом похожи на младших братьев. Тараторят без умолку, действуют на нервы и имеют свойство набегать целыми группами. А если попытаешься на них прикрикнуть, они непременно сведут с тобой счеты, да еще и самым что ни на есть скверным способом.
– Государь Смедри, – обратился ко мне грузный мужчина. – Я бы хотел поинтересоваться… На этих выходных моя дочь выходит замуж. Не согласитесь ли вы провести церемонию?
– Эм, почему бы и нет, – ответил я. Меня уже предупреждали на этот счет, но его предложение все равно несколько застало меня врасплох.
Он просиял и рассказал мне, где именно будет проходить свадьба. Следующая в очереди женщина хотела, чтобы я представлял на суде ее сына и выступил от его имени. На счет этой просьбы у меня были сомнения, поэтому я ответил, что сообщу о своем решении позже. Дальше был мужчина, который хотел, чтобы я нашел – а затем наказал – злоумышленника, который выкрал из его сада какие-то галфалгосы. Я сделал мысленную пометку спросить у кого-нибудь, что именно из себя представляли эти галфалгосы, и ответил, что изучу вопрос подробнее.
В общей сложности с такими просьбами или вопросами ко мне обратилось с две дюжины человек. И чем больше с меня спрашивали, тем больше росло мое чувство неловкости. Насколько я вообще разбирался в этих делах? Наконец, я разделался и с этой очередью, по большей части ограничившись расплывчатыми обещаниями.
Среди ожидавших осталось еще несколько человек. Ими оказались хорошо одетые мужчины и женщины – на этот раз помоложе, лет двадцати или около того. Я узнал в них гостей с вечеринки Райкерса.
– Родрайо, – обратился я к парню, стоявшему во главе группы.
– Привет, – отозвался он.
– И… чего именно вы от меня хотите? – спросил я.
Парочка из них просто пожали плечами.
– Просто подумал, что с тобой будет весело, – ответил Родрайо. – Не против, если мы с тобой немного потусуемся?
– О, – сказал я. – Ну, пожалуй, не против.
Я провел группу через несколько коридоров, по дороге заплутал, но всем своим видом старался показывать, будто знал, где что находится. Коридоры в Цитадели Смедри имели подобающий средневековый антураж, хотя в самом замке было куда теплее и уютнее, чем можно было ожидать. Количество комнат исчислялось сотнями – ведь само здание было размером с настоящий дворец – и я не имел ни малейшего понятия, куда именно иду.
В итоге я нашел несколько слуг и велел им отвести нас в гостиную с диванами и камином. Я не совсем понимал, что именно имели в виду Родрайо и остальные, говоря, что хотят «со мной потусоваться». Но они, к счастью, взяли инициативу на себя и отправили слуг за едой, а сами расположились на диванах и креслах, заняв себя светской болтовней. Мне оставалось не вполне понятным, зачем им был нужен я сам, и даже кем были большинство из них, но они как-никак прочли мои книги и явно были под впечатлением от моих приключений. В моих глазах это делало их практически образцовыми гражданами.
Я как раз заканчивал свой рассказ о битве с бумажными монстрами, когда вспомнил, что так и не встретился с дедушкой Смедри. С тех пор, как мы разделились, прошло часов пять, и меня так и подмывало спустить все на тормоза, пока дедушка не придет за мной сам. Но у нас закончились хуберстэкеры, а прислуга, как назло, куда-то запропастилась, и поэтому я решил оставить своих друзей и сам отправился на поиски слуг, чтобы попросить их пополнить наши запасы. Может, они же помогут мне отыскать дедушку.
На практике поиски слуг оказались куда сложнее, чем я думал. Бродя по коридорам, я чувствовал необычайную усталость, хотя последние пару часов почти ничем не занимался. Только сидел, играя роль объекта всеобщего восхищения.
Спустя какое-то время я увидел свет, пробивавшийся в конце коридора с кирпичными стенами. Оказалось, что он шел из полуоткрытой двери, и тогда я решил заглянуть внутрь. Там я обнаружил сидящего за столом отца, который что-то писал на пергаментном листе. Полутемную комнату едва освещало мерцание древней на вид лампы. Внутри я увидел роскошную мебель и сверкающие кусочки стекла – Линзы и прочие чудеса Окуляторства, которые, благодаря моим Линзам Окулятора испускали светящийся ореол. На столе перед отцом стоял полупустой бокал с вином, а сам он, хоть и развязал помятый галстук, по-прежнему был одет в старинный костюм, который я видел на вечеринке. Его волнистые волосы до плеч выглядела растрепанными. Во многом он напоминал тихоземскую рок-звезду после вечернего концерта.
Ребенком я часто представлял себе, каким человеком был мой отец. Наверняка я знал только то, что он назвал меня в честь тюрьмы, а потом бросил на произвол судьбы. Можно подумать, что в моем воображении он должен был выглядеть полнейшим негодяем.
И все же я втайне желал, чтобы за его поступками скрывалось нечто большее. Веская причина, заставившая его отказаться от собственного сына. Нечто впечатляющее и таинственное. Я задавался вопросом, не был ли он вовлечен в какую-нибудь опасную работу и не отослал ли меня в Тихоземье, чтобы защитить.
Большая часть этих тайных желаний исполнилась с появлением дедушки Смедри и осознанием того факта, что мой отец был не только жив, но еще и трудился ради спасения Свободных Королевств. У меня, наконец-то, сложилось представление о том, кем он мог быть по своей натуре. Бравым героем, который вовсе не хотел отказываться от меня, а был предан своей женой и вынужден отказаться от сына ради высшего блага.
Отец, которого я рисовал в своих мечтах, был бы рад встрече с сыном. Я надеялся увидеть в его глазах восторг, а никак не безразличие. Надеялся, что он окажется большим похожим на Индиану Джонса, а не на Мика Джаггера.
– Там была мама, – сообщил я, заходя чуть дальше в дверной проем.
– Где? – уточнил отец, не отрывая глаз от документа. Он даже не вздрогнул и ничуть не удивился моему вторжению.
– На вечеринке, сегодня днем. Ты ее не видел?
– Не могу утверждать обратного, – ответил отец.
– Я удивился, когда увидел тебя здесь.
Отец ничего не ответил и продолжил что-то писать на листе пергамента. Его поведение было для меня загадкой: на вечеринке мне казалось, что он полностью вжился в роль суперзвезды. Но здесь, за своим письменным столом, был всецело поглощен делами.
– Над чем ты сейчас работаешь? – спросил я.
Он вздохнул и, наконец-то, посмотрел на меня. – Я понимаю, что детишкам иногда нужно отвлечься. Я могу велеть слугам что-нибудь тебе принести. Какое-нибудь развлечение? Просто скажи, и я об этом позабочусь.
– Все в порядке, – ответил я. – Спасибо.
Он кивнул и снова вернулся к работе. Казалось, что в комнате все замерло; тишину нарушал лишь звук пера, царапающего пергамент.
Я ушел и уже был не в настроении искать слуг или дедушку. Мне было противно. Будто меня ударили в живот после того, как я съел три пакета с хэллоуинскими сладостями. Я бродил по замку, направляясь примерно туда, где оставил своих новых друзей. Когда я снова вернулся в ту комнату, то с изумлением обнаружил, что их развлекает неожиданная персона.
– Дедушка? – удивился я, заглядывая внутрь.
– О, Алькатрас, мальчик мой, – отозвался дедушка Смедри, примостившийся на кресле с высокими ножками. – Как я рад тебя видеть! Я как раз объяснял этим замечательным молодым людям, что ты скоро вернешься и им нет нужды беспокоиться.
Судя по их виду, не особенно-то они и беспокоились, хотя и умудрились где-то раздобыть закуски – попкорн и хуберстэкеры. Я стоял в дверном в проеме. По какой-то причине от мысли о том, что мне придется общаться с фанатами в дедушкином присутствии, меня воротило еще сильнее.
– Плоховато выглядишь, мальчик мой, – заметил дедушка Смедри, приподнимаясь на кресле. – Надо бы с этим что-то сделать.
– Наверное… наверное, было бы здорово, – согласился я.
– Мы мигом вернемся! – сообщил остальным дедушка Смедри, вскакивая со своего места. Я направился за ним по коридору, пока он не остановился в темном каменном перекрестке и повернулся ко мне. – У меня есть идеальное решение, парень! То, что нужно – на раз-два приведет тебя в порядок.
– Здорово, – сказал я. – И какое же?
В ответ он шлепнул меня по лицу.
От удивления я аж моргнул. Больно не было, но он определенно застал меня врасплох. – Это еще что? – спросил я.
– Я тебя шлепнул, – ответил дедушка Смедри. А потом, слегка понизив голос, добавил: «Это старое семейное средство».
– От чего?
– От кроходурства – ответил дедушка Смедри. Он вздохнул, сидя на ковре посреди коридора. – Присядь-ка, парень.
Я по-прежнему был несколько ошарашен, но все-таки сделал, как он просил.
– Я только что говорил с Фолсомом и его милейшей подругой Гималайей, – сказал дедушка Смедри, улыбаясь довольной улыбкой, будто вовсе и не отвешивал мне пощечину. – Похоже, что они считают тебя опрометчивым человеком.
– А это плохо?
– Веснушчатые Верны, нет конечно! Я был горд это услышать. Опрометчивость и отвага – прекрасные качества всех Смедри. Проблема в том, что они рассказали о тебе и кое-что другое – правда, только после того, как я на них слегка надавил.
– И что именно?
– Что ты эгоист. Что считаешь себя лучше обычных людей и говоришь только о себе. И это уже совсем не похоже на того Алькатраса, что я знал. Ни капли. Вот я пришел сюда, чтобы все разузнать – и что же я вижу? Целую кучу прихвостней Аттики, которые слоняются по моему замку – прямо как в прежние времена.
– Папиных прихвостней? – удивленно спросил я, мельком взглянув на комнату чуть дальше по коридору. – Но ведь они мои фанаты! Не его.
– Неужели?
– Ну да, они читали мои книги. Только о них и говорят.
– Алькатрас, мальчик мой, – сказал дедушка Смедри. – А ты сам-то эти книги читал?
– Ну, нет.
– Так откуда же, черт возьми, тебе знать, что в них написано?
– Ну, я… – Мне было горько это слышать. Разве я не заслуживал, чтобы люди, наконец-то, начали прислушиваться к моему мнению, уважать меня? Хвалить?
– Это моя вина, – со вздохом заключил дедушка Смедри. – Надо было как следует тебя подготовить: знал же, с какими людьми тебе здесь придется иметь дело. Но думал, ты воспользуешься Линзой Правдоискателя.
Линза Правдоискателя. Я о ней едва не забыл, но с ее помощью можно было узнать, когда окружающие говорят неправду. Я вытащил ее из кармана и взглянул на дедушку Смедри. Он кивком указал на коридор, и я нехотя поднялся на ноги и, сняв Линзы Окулятора, вошел в комнату.
Я заглянул внутрь, держа перед глазом Линзу Правдоискателя.
– Алькатрас! – воскликнул Родрайо. – Мы по тебе скучали! – С каждым словом из его рта будто вылетал целый рой черных жуков. Они дергались и извивались, и я даже отпрыгнул назад, убрав Линзу. Когда я это сделал, жуки тут же исчезли. Я неохотно поднес Линзу к лицу.
– Алькатрас? – спросил Родрайо. – В чем дело? Заходи, мы хотим послушать о твоих приключениях.
Снова жуки. Похоже, у этого было лишь одно объяснение: он врал.
– Еще бы, – добавил Джессон. – Эти истории такие увлекательные!
Ложь.
– Это величайший человек во всем городе! – воскликнул третий, указав на меня.
Ложь.
Я обескураженно покинул комнату, а потом просто умчался прочь по коридору. Дедушка Смедри ждал меня на том же месте, по-прежнему сидя на полу. – Получается, – сказал я, садясь рядом с ним, – это все ложь. На деле никто и не собирался брать с меня пример.
– Парень, парень, – сказал в ответ дедушка Смедри, кладя руку мне на плечо. – Они тебя не знают. О тебе они судят лишь по байкам и легендам! Даже в словах ребятишек из той комнате, при всей их непутевости, есть своя правда. Но люди будут считать, будто знают тебя просто потому, что так много о тебе наслышаны.
Это были мудрые слова. И отчасти даже пророческие. С того самого дня, как я покинул Тихоземье, мне казалось, что каждый встречный видит во мне что-то свое, но ни один из них не видел меня настоящего. После событий в Библиотеке Конгресса и у Мирового Шпиля моя репутация стала внушать еще больший страх.
– Быть знаменитостью не так просто, – сказал дедушка Смедри. – Каждый из нас справляется с этим по-разному. Твой отец сначала упивается славой, а потом бежит от нее. Я много лет пытался научить его держать эго в узде, но боюсь, что так и не преуспел.
– Я думал…, – признался я, не поднимая взгляд. – Я думал, что если он увидит, как меня превозносят другие люди, то, может, и сам хоть раз посмотрит в мою сторону.
Дедушка Смедри молчал. – Ах, мальчик мой, – наконец, сказал он. – Твой отец… в общем, он такой, какой уж есть. Нам остается лишь его любить, прилагая все силы. Но меня беспокоит, что с тобой известность может сотворить то же, что и с ним. Вот почему я был так рад, когда ты нашел Линзу Правдоискателя.
– Я думал, мне предстоит использовать ее на Библиотекарях.
– Ха! – воскликнул дедушка Смедри. – Что ж, против них она и правда может принести кое-какую пользу – но смышленый агент Библиотекарей прекрасно знает, что прямой лжи лучше избегать, ведь иначе их могут поймать на слове.
– А, – произнес я, откладывая в сторону Линзу Правдоискателя.
– А вообще-то, ты выглядишь куда лучше, мальчик мой! Значит, старое семейное средство сработало? Если хочешь, можем попробовать еще раз…
– Нет, мне и правда гораздо лучше, – вскинув руки, ответил я. – Спасибо, наверное. Хотя думать, что у меня есть друзья, все-таки было приятно.
– Так у тебя же и правда есть друзья! Даже если сейчас ты вроде как про них забыл.
– Забыл? – удивился я. – Ни о ком я не забывал.
– Да? А где же тогда Бастилия?
– Она сбежала от меня, – ответил я. – К другим рыцарям.
Дедушка Смедри фыркнул. – Ты хотел сказать, на суд?
– Несправедливый суд, – выпалил я. – Она не ломала свой меч – это моя вина.
– Хм, так-то оно так, – сказал дедушка Смедри. – Вот бы нашелся кто-нибудь, готовый высказаться в ее защиту.
– Постой, – удивился я. – А я могу?
– А я что я тебе говорил насчет Смедри, парень?
– Что мы можем заключать браки, – ответил я, – а еще брать людей под арест и… – И что мы вправе свидетельствовать на любых судебных прениях.
Я ошарашенно встал. – Вот же я идиот!
– Лично я предпочитаю термин «кроходур», – сказал дедушка Смедри. – Но, возможно, дело просто в том, что я его только что придумал и испытываю к этому словечку нечто вроде отеческих чувств. – Он улыбнулся и подмигнул.
– У нас еще есть время? – спросил я. – В смысле, до начала суда?
– Слушание идет весь день, – ответил дедушка Смедри, вытаскивая песочные часы. – И они уже, наверное, готовы вынести приговор. Добраться туда вовремя будет непросто. Ловкие Лоури, вот был бы способ телепортироваться в Кристаллию с помощью волшебного стеклянного ящика, который стоит прямо в подвале нашего замка!
Он вдруг умолк. – О, постой-ка, такой способ есть! – Он вскочил на ноги. – Идем! Мы опаздываем!
Глава 10

В Тихоземье есть жуткая форма пыток, которую изобрели сами Библиотекари. И хотя эта книга по задумке предназначена для читателей всех возрастов, мне кажется, сейчас самое время бросить вызов этой возмутительной и жестокой практике. Кому-то должно хватить смелости, чтобы пролить на нее толику света.
Все верно. Пришла пора поговорить о внеклассных занятиях2.
Внеклассные занятия – это вид телепрограмм, которые Библиотекари пускают в эфир как раз в тот момент, когда детишки возвращаются домой из школы. Обычно в их выпусках рассказывается о каком-нибудь ребенке, страдающем от всякой ерунды вроде буллинга, давления со стороны сверстников или мышиного храпа. Нам показывают жизнь ребенка, его трудности и проблемы – а затем объясняют простое и славное решение, которое ставит точку под занавес шоу.
Смысл этих программ, понятное дело, заключается в том, чтобы за происходящим на экране наблюдать было настолько противно и гадко, что детям от этого сразу хочется вернуться в школу. И когда школьникам на следующее утро приходится вставать с постели и проделывать деление в столбик, они будут думать: «Что ж, по крайней мере, я не дома, где по телевизору показывают эти кошмарные «внеклассные занятия»».
Это объяснение я поместил в книгу ради всех жителей Свободных Королевств, чтобы вы поняли, какую идею я собираюсь до вас донести. Вы должны осознать одну важную мысль: я не хочу, чтобы моя книга была похожа на те самые внеклассные занятия.
Я позволил славе вскружить себе голову. Смысл этой книги не в том, чтобы показать, насколько это плохо, а в том, чтобы раскрыть правду о моей натуре. Показать, на что я способен. Тот первый день в Нальхалле, думается мне, многое говорит о том, что я за человек.
Я, вообще-то, даже не люблю хуберстэкеры.
Где-то в недрах Цитадели Смедри мы приближались к комнате, у входа в которую стояло шесть охранников. Они отсалютовали дедушке Смедри; он в ответ пошерудил им пальцами. (Да, он иногда и такое выделывает.)
Внутри мы обнаружили несколько человек в черных мантиях.

– Вот это ящик так ящик, – заметил я.
– Тоже так думаешь, да? – с улыбкой согласился дедушка Смедри.
– Разве для поездки в Кристаллию нам не нужно вызвать дракона или вроде того?
– Так будет быстрее, – ответил дедушка Смедри, махнув рукой одному из людей в мантиях. (В Свободных Королевствах черные мантии – это аналог белых лабораторных халатов Тихоземья. Использовать черный цвет куда логичнее – ведь рано или поздно ученый непременно себя подорвет, а так их одежду можно будет хотя бы отстирать.)
– Государь Смедри, – обратилась к нему женщина в мантии. – Мы подали заявку на временной интервал для обмена с Кристаллией. Примерно через пять минут все будет готово.
– Чудесно, чудесно! – обрадованно воскликнул дедушка Смедри. Но затем его лицо осунулось.
– В чем дело? – спросил я.
– Ну, просто… мы пришли слишком рано. Даже не знаю, что и думать. Похоже, ты плохо на меня влияешь, мальчик мой!
– Извини, – сказал я в ответ. Мне было сложно сдержать свое волнение. Почему мне в голову не пришла мысль насчет того, чтобы помочь Бастилии? Прибуду ли я на место вовремя, чтобы хоть как-то повлиять на исход заседания? Если один поезд отправляется из Нальхаллы со скоростью 3.14 мили в час, а второй покидает Бермуды с частотой 45 МГц, то в какой момент в супе появятся блины?
– Дедушка, – сказал я, пока мы ждали. – Сегодня я видел маму.
– Фолсом об этом говорил. Ты прекрасно проявил инициативу, когда решил последовать за ней.
– Она наверняка что-то замышляет.
– Само собой, парень. Вопрос в том, что именно.
– Как думаешь, это может быть связано с договором о перемирии?
Дедушка Смедри покачал головой. – Возможно. Хитрости Шасте не занимать. Но я сомневаюсь, что она станет работать вместе со Блюстителями Стандарта над одним из их проектов – разве что это будет на руку ее планам. В чем бы они ни заключались.
Похоже, что эта мысль его беспокоила. Я снова повернулся к людям в мантиях. Их внимание было сосредоточено на больших фрагментах стекла, закрепленных в уголках металлического ящика.
– Что это за штука? – спросил я.
– Мм? О. Стекло Транспортёра, парень! Ну, точнее, Стекло Транспортёра находится в уголках ящика. Когда подойдет время, о котором мы заранее договорились с инженерами, обслуживающими точно такой же ящик в Кристаллии, обе группы направят на эти кусочки стекла лучи светопеска. И тогда два ящика поменяются местами.
– Поменяются местами? – переспросил я. – Хочешь сказать, что мы телепортируемся прямо в Кристаллию?
– Именно так! Удивительная технология. Между прочим, разработать ее помог твой отец.
– Серьезно?
– Ну да, именно он первым открыл способности песка, из которого выплавлены эти стекла, – объяснил дедушка Смедри. – Мы уже знали, что песок создавал Окуляторные искажения; но не знали, что именно он делает. Твой отец потратил на исследования несколько лет и в итоге обнаружил, что новый песок способен телепортировать предметы. Но работал он только в том случае, когда два набора Стекол Транспортёра одновременно облучались светопеском, а телепортируемые предметы были в точности одного размера.
Светопесок. Он был топливом всех силиматических технологий. Вступая в контакт со светом, который он испускал, другие пески проявляли интересные свойства. Некоторые, к примеру, начинали парить. Другие, наоборот, становились очень тяжелыми.
В углах комнаты я заметил огромные баки, скорее всего заполненные светопеском. Их боковые стороны могли отодвигаться назад, направляя лучи светопеска на Стекла Транспортёра.
– Значит, – сказал я. – Тебе пришлось заранее оповестить Кристаллию о времени нашего прибытия, чтобы они смогли активировать свои Стекла Транспортёра в тот же самый момент.
– Именно так!
– Что, если бы кто-то другой активировал светопесок одновременно с нами? Мы могли бы случайно телепортироваться не туда?
– Полагаю, что так, – ответил дедушка Смедри. – Но тогда им бы пришлось воспользоваться ящиком точно такого же размера. Не переживай, парень. Такая ошибка практически исключена!
Практически исключена. Стоило вам это прочитать, как вы, наверное, тут же решили, что в нашей истории – непременно – произойдет именно такая ошибка. А подумали вы так, потому что перечитали всяких романов. Из-за вас нам, писателям, очень сложно устраивать вам настоящие сюрпризы, потому что…
ПОСМОТРИТЕ ТУДА!
Видите, не сработало же.
– Хорошо, – сообщил один из людей в черных мантиях. – Заходите в ящик, и мы приступим!
Все еще чувствуя легкое беспокойство насчет «практически» невозможной катастрофы, я вслед за дедушкой Смедри вошел внутрь ящика. По ощущениям это было примерно то же самое, что войти в большой лифт. Двери закрылись, но затем тут же открылись снова.
– Что-то не так? – спросил я.
– Не так? – удивился дедушка Смедри. – Полно тебе, если бы что-то и правда пошло не так, мы бы разлетелись на клочки и превратились в две горки слизи!
– Чего?
– О, разве я об этом не упомянул? – добавил дедушка Смедри. – Но, как я и говорил, это практически исключено. Идем, мальчик мой, не время стоять на месте! Мы опаздываем!
Он выскочил из ящика, и я с опаской последовал за ним. Нас и правда куда-то телепортировало. Все произошло так быстро, что я ничего не почувствовал.
Новая комната, в которой мы оказались, целиком состояла из стекла. Больше того, из стекла, похоже, было сделано и все окружающее нас здание. Я вспомнил гигантский стеклянный гриб, который увидел на подлете к городу, с выстроенным поверх него хрустальным замком. Можно было не сомневаться: мы и правда очутились в Кристаллии. Конечно, у дверей стояла пара рыцарей, державших в руках хрустальные мечи. И они тоже были своеобразной подсказкой.
Рыцари кивнули дедушке Смедри, и он взбудоражено выбежал за дверь. Я торопливо побежал следом. – Мы правда там? – спросил я. – На вершине того гриба?
– Конечно, – ответил дедушка Смедри. – Быть допущенным в эти залы – редкая привилегия. Кристаллия закрыта для посторонних.
– Серьезно?
– Дедушка Смедри кивнул. – Как и Смедриус, Кристаллия, когда-то была суверенным королевством. Но еще на заре существования Нальхаллы, королева Кристаллии вышла замуж за нальхаллского короля, дав клятву, что отныне ее рыцари станут оберегать членов знатного рода. Вообще-то эта история полна романтики и драматизма, и я бы с радостью ее рассказал, если бы на днях не забыл, потому что она была чересчур длинной и бедной на обезглавливания.
– Веская причина, чтобы забыть историю.
– Знаю, – сказал дедушка Смедри. – В общем, согласно договору, объединившему Нальхаллу с Кристаллией, земля на вершине гриба объявлялась вотчиной рыцарей и становилась недоступной для обычных граждан. Рыцарский орден также сохранял право обучать и муштровать завербованных членов Кристаллии, без какого-либо вмешательства извне.
– Но ведь мы здесь как раз для того, чтобы вмешаться?
– Ясное дело! – воскликнул дедушка Смедри, поднимая руку. – В этом же сам дух Смедри! Мы постоянно вмешиваемся во все подряд! Плюс мы тоже относимся к нальхаллской знати, которую рыцари Кристаллии поклялись защищать и – самое главное – не убивать за самовольное проникновение на их территорию.
– Не самый обнадеживающий повод чувствовать себя в безопасности.
– Без паники – радостно заверил меня дедушка Смедри. – Я это уже проходил. Просто наслаждайся видами!
Это оказалось непросто. Нет, вид отсюда и правда открывался впечатляющий – ведь мы как-никак шли по коридору, целиком выстроенному из стеклянных блоков. Снаружи дело уже близилось к вечеру, и солнечный свет, преломляясь полупрозрачными стенами, заставлял пол переливаться и сверкать. Я замечал, как в отдаленных проходах передвигаются тени человеческих фигур, еще больше искажавших световую картину. Казалось, будто замок – живое существо, и внутри окружавших меня стен видны пульсации его внутренних органов.
От этого зрелища захватывало дух. Но мне по-прежнему приходилось мириться с тем фактом, что я предал Бастилию, едва не превратился в кучку слизи, а рыцари, ревностно оберегавшие границы своих владений, не порубили меня на куски, лишь благодаря моей фамилии.
Ко всему прочему меня донимал шум. Какой-то тихий звон, напоминавший вибрацию далекого кристалла. Несмотря на мягкое звучание, он определенно принадлежал к числу тех вещей, на которые крайне сложно перестать обращать внимание, как только ты их заметишь.
Дедушка Смедри, очевидно, знал, как устроена Кристаллия, поэтому вскоре мы оказались у входа в палату, которую охраняли двое рыцарей. Хрустальные двери были закрыты, но через них проглядывали смутные очертания людей.
Дедушка уже было направился к двери, чтобы ее открыть, но один из рыцарей поднял руку. – Вы опоздали, государь Смедри, – сообщил он. – Подошло время объявления приговора.
– Что? – заявил дедушка Смедри. – Мне сказали, что до него еще целый час!
– Приговор уже выносится, – ответил рыцарь. Как бы мне ни нравились рыцари, временами они бывают… в общем, чересчур прямолинейными. А еще упрямыми. Да и шутки воспринимают в штыки. (Потому-то мне и кажется необходимым снова сослаться на страницу 47, просто чтобы их побесить.)
– Но вы же можете нас впустить, – возразил дедушка Смедри. – Мы важные свидетели по делу!
– Мне жаль, – ответил рыцарь.
– А еще мы близкие друзья рыцаря-ответчика.
– Мне жаль.
– Еще у нас очень хорошие зубы, – добавил дедушка Смедри, а затем улыбнулся.
Эта фраза, похоже, сбила рыцаря с толку. (Именно такой эффект дедушка Смедри зачастую оказывает на других людей.) Но затем он снова просто покачал головой и ответил: «Мне жаль».
Дедушка Смедри с досадой ретировался, и я почувствовал резкий укол отчаяния. Я так и не смог поддержать Бастилию после всего, через что она прошла ради меня. Ей следовало знать, что на меня полагаться не стоит.
– Как себя чувствуешь, парень! – спросил дедушка Смедри.
Я пожал плечами.
– Раздосадован? – подсказал он.
– Ну да.
– Подавлен?
– Немного.
– Обижен?
– Да ты только хуже делаешь.
– Сам знаю. Злишься?
Я промолчал. Честно говоря, я и правда злился. Но большей частью на себя. За то, что веселился с Родрайо и его друзьями, пока Бастилия разбиралась со своими неурядицами. За то, что забыл о Мокии и ее проблемах. За то, что подвел дедушку. Не так давно мысль о том, что я обманываю чужие ожидания, была моим постоянным спутником. Я отталкивал людей прежде, чем они успевали меня бросить.
Но поработав бок о бок с дедушкой Смедри и остальными, я начал верить, что смогу вести нормальную жизнь. Может, мне и нужно было отталкивать от себя всех подряд. Возможно, я все-таки мог завести друзей, семью и…
Мои мысли неожиданно прервал легкий треск.
– Вот так-так! – громко воскликнул дедушка Смедри. – Похоже, что вы не на шутку расстроили моего внука.
Я вздрогнул и, опустив взгляд, вдруг понял, что дал волю своему Таланту, отчего стекло у меня под ногами пошло трещинами. Из-под моих ботинок, будто паутинки, выползали линии разлома – единственный дефект на безупречной поверхности хрусталя. Я смущенно покраснел.
Рыцарь заметно побледнел. –Быть не может! – пораженно воскликнул он.
– Этот кристалл считается неразрушимым! – добавил другой.
– Мой внук, – с гордостью объявил дедушка Смедри. – У него прирожденный Талант Ломать, знаете ли. Доведете его, и может обвалиться весь пол. Да что там пол, он и целый замок…
– Так выведите его отсюда, – перебил его один из рыцарей, отмахиваясь от меня, как от надоедливого щеночка.
– Что? – возразил дедушка Смедри. – Вышвырните его, и он разозлится так, что обрушит все здание! Нам просто надо дать ему успокоиться. Когда Алькатрас на нервах, его Талант может быть на редкость непредсказуемым.
Я догадался, что именно задумал дедушка Смедри. Немного помедлив, я сосредоточил свою силу, пытаясь еще больше раздробить стекло у моих ног. Поступать так было весьма опрометчиво. Но именно такой план и мог прийти в голову дедушке.
Паутинки возле моих ног стали больше. Чтобы удержать равновесие, я коснулся стены, и вокруг моей ладони тут же образовалось кольцо из трещин.
– Стойте! – воскликнул один из рыцарей. – Я зайду и спрошу, можно ли вам присутствовать на слушании!
Дедушка Смедри тут же просиял. – Вот славный паренек, – сказал он, беря меня за руку, чтобы я ненароком не сломал что-нибудь еще. Рыцарь скрылся за дверью.
– Мне не почудилось – мы только что шантажировали одного из рыцарей Кристаллии? – вполголоса спросил я.
– Кажется, даже двух, – ответил дедушка Смедри. – И это было, скорее, «запугивание», чем «шантаж». Может, с толикой «вымогательства». Точная терминология никогда не бывает лишней!
Рыцарь вернулся и – со вздохом – подал знак, приглашая нас войти. Мы энергично зашагали к двери.
В ту же секунду дедушку Смедри разорвало на кусочки.
Глава 11

Ну ладно, ладно, на самом деле никакого взрыва не было. Мне просто хотелось, чтобы вы побыстрее перевернули предыдущую страницу.
Видите ли, если быстро переворачивать страницы, одну из них можно ненароком и вырвать. И если это случится, вам непременно захочется купить еще один экземпляр. Разве кому-то нужна книга с вырванной страницей? Уж точно не вам. С вашим-то утонченным вкусом.
А вообще, только представьте, сколько замечательных применений можно найти этой книжке. Из нее, например, выйдет отличная подставка. Или стройматериал. А отдельные страницы можно вообще выставлять в рамах, как произведения искусства. (В конце концов, каждая из них – настоящий шедевр. Взгляните, к примеру, на страницу 56. Просто верх изящества.)
Очевидно, что вам понадобится целая уйма экземпляров. Одного же точно не хватит. Так что ступайте и купите еще. Или уже забыли, что вам тоже нужно сражаться против Библиотекарей?
В общем, закончив не-взрываться, дедушка Смедри вошел внутрь палаты. Я последовал за ним, ожидая увидеть внутри нечто вроде зала суда. Каково же было мое удивление, когда за дверью оказался простой деревянный стол, за которым сидели трое рыцарей. У дальней стены навытяжку стояла Бастилия – руки по швам, взгляд строго вперед. Обсуждая наказание, рыцари на нее даже не смотрели.

Одним из рыцарей был маскулинного вида здоровяк с огроменным подбородком. Всем своим видом он будто излучал опасность: «Я рыцарь, и я могу запросто тебя прикончить».
Рядом с ним сидела мать Бастилии, Драулин, которая излучала опасность в духе: «Я мама Бастилии, и я тоже могу тебя прикончить».
Последним из троицы был пожилой, бородатый рыцарь. От него исходила опасность в духе: «А ну сделали потише свой хип-хоп, чертовы детишки! И, кстати говоря, я тоже могу тебя прикончить».
Судя по выражениям их лиц, нам с дедушкой рыцари были явно не рады. – Государь Смедри, – сказал мужчина с выдающимся подбородком, – на каком основании вы прерываете наше заседание? Вы же прекрасно знаете, что здесь у вас нет никаких полномочий.
– Если бы меня это останавливало, в жизни не было бы никакого веселья! – заявил дедушка Смедри.
– Речь не о веселье, государь Смедри, – парировала мать Бастилии. – А о справедливости.
– О, и с каких же пор стало «справедливым» наказывать человека за то, в чем нет его вины?
– Вина нас не интересует, – ответил пожилой рыцарь. – Если рыцарь не способен защитить своих подопечных, его следует освободить от занимаемого поста. Юная Бастилия не виновата в том, что мы слишком быстро повысили ее до рыцаря и…
– Не слишком быстро, – огрызнулся я. – Бастилия – самый выдающий рыцарь во всей Кристаллии.
– А много ли вы, юный Смедри, знаете о рыцарях, которые служат в наших рядах? – спросил пожилой мужчина.
Он был прав. Я почувствовал себя немного глупо – но разве Смедри это когда-нибудь останавливало?
– Нет, – признался я. – Зато я знаю, что Бастилия проделала фантастическую работу, защищая меня и дедушку. Она отличный солдат – я своими глазами видел, как она вышла один-на-один против Кости Нотариуса и держалась, имея при себе только кинжал. Я видел, как она справилась с двумя библиотекарскими головорезами, прежде чем я успел моргнуть.
– Она потеряла свой меч, – возразила Драулин.
– И что? – парировал я.
– Это символ Рыцарей Кристаллии, – ответил Большой Подбородок.
– Ну так раздобудьте для нее новый! – рявкнул я.
– Все не так просто, – объяснил пожилой рыцарь. – Тот факт, что рыцарь не в состоянии позаботиться о собственном мече, вызывает серьезное беспокойство. Мы должны держать планку ради блага всех аристократических семейств.
Я сделал шаг вперед. – Она рассказала вам, как именно сломался ее меч?
– Она сражалась с Оживленным, – ответила Драулин. – Своим мечом она проткнула одному из них грудь, затем ее ударили и отбросили в сторону. Когда Оживленный погиб, провалившись сквозь пол, меч оказался утрачен.
Я посмотрел на Бастилию. Она отвела взгляд.
– Нет, – сказал я, снова глядя на рыцарей. – Все это действительно было, но это не то, что было на самом деле. Дело не в падении и даже не в смерти Оживленного, и меч она не просто потеряла. Он был сломан. Мной. Моим Талантом.
В ответ рыцарь с громадным подбородком только фыркнул. – Государь Смедри, – сказал он. – Я понимаю, вы верны своим друзьям и заботитесь об их благополучии, и считаю это достойным уважения. Вы отличный парень! Но вам следует воздержаться от таких диких преувеличений. Всем известно, что зрелые осколки Кристина неуязвимы и для Окуляторных Линз, и для Талантов Смедри!
Я шагнул к столу. – В таком случае будьте добры свой меч.
Рыцарь аж встрепенулся. – Что?
– Дайте его мне, – повторил я, вытянув руку. – Проверим, такой ли он неуязвимый, как вы говорите.

На мгновение в стеклянной комнатке стало тихо. Рыцарь, похоже, был настроен скептически. (Кристины не позволяют другим касаться своих мечей. Попросить меч у Большого Подбородка – это примерно как попросить президента одолжить вам на выходные коды запуска ядерных ракет.)
Но ответив отказом, он бы создал видимость, что поверил моим словам. В глазах Большого Подбородка застыла нерешительность; его рука даже начала двигаться к рукоятке меча, будто намереваясь вручить его мне.
– Осторожнее, Архедис, – тихо заметил дедушка Смедри. – Не стоит недооценивать способности моего внука. Такой мощный Талант Ломать, насколько мне известно, не проявлялся уже много веков. Возможно, даже тысячелетий.
Рыцарь убрал руку с меча. – Талант Ломать, – повторил он. – Что ж, допускаю, он мог повлиять и на меч Кристин.
Драулин недовольно поджала губы – ей явно хотелось возразить.
– Эм, – сказал я, мельком поглядывая на дедушку. Он дал понять, что мне следует продолжать. – В общем, я пришел, чтобы выступить на этом суде по праву принадлежности к клану Смедри.
– Насколько я понимаю, вы этим уже и так занимаетесь, – сухо заметила Драулин. (Иногда я понимаю, у кого Бастилия научилась отпускать язвительные комментарии.)
– Ну да, – продолжил я. – Я хочу поручиться за умения и смекалку Бастилии. Без ее вмешательства нас с дедушкой уже бы не было в живых. И вас, Драулин, скорее всего, тоже. Давайте не забывать, что вас схватил тот самый Библиотекарь, которого победила Бастилия.
– Я видела, как этого Библиотекаря победили вы, – возразила Драулин. – А вовсе не моя дочь.
– Мы сделали это сообща, – объяснил я. – Это было частью плана, который мы придумали единой командой. Вы вернули свой меч лишь благодаря нам с Бастилией.
– Все верно, – согласился старый рыцарь. – Но в этом-то отчасти и состоит проблема.
– Серьезно? – удивился я. – Неужели столько неприятностей от одной только уязвленной гордости Драулин?
Драулин покраснела – мне от этого стало приятно, хотя и немного стыдно за то, что подтолкнул ее к такой реакции.
– Дело не только в этом, – сказал Большой Подбородок, он же Архедис. – Бастилия взяла в руки меч своей матери.
– У нее не было особого выбора, – заметил я. – Она пыталась спасти жизнь и мне, и собственной матери – а косвенным образом еще и моему отцу. К тому же взяла она его совсем ненадолго.
– Так или иначе, – возразил Архедис, – воспользовавшись тем мечом, Бастилия… на него повлияла. Мы не позволяем другим касаться нашего оружия – и причина отнюдь не в одной только традиции.
– Постойте, – сказал я. – Это имеет какое-то отношение к кристаллам в ваших шеях?
Три рыцаря переглянулись.
– Мы не обсуждаем такие вопросы с посторонними, – ответил пожилой рыцарь.
– Я не посторонний, – возразил я. – Я Смедри. К тому же про камни я по большей части уже знаю. – У Кристинов существовало три разновидности осколков: из первых они делали мечи, вторые имплантировали Кристинам в шею, а о третьем Бастилия рассказывать не захотела.
– Вы образуете узы с кристаллами в шее, – добавил я, сопроводим свои слова жестом. – Но еще и с мечами, не так ли? В этом все дело? Когда Бастилия схватила меч матери, чтобы сразиться с Килиманджаро, это нарушило созданную связь?
– Дело не только в этом, – возразил старший рыцарь. – Все куда сложнее. Драка с мечом Драулин проявила в Бастилии черты безрассудства – точно так же, как и потеря ее собственного меча.
– И что?
– И что? – сказала Драулин. – Юный государь Смедри, цель нашего ордена – оберегать жизни людей вроде вас. Короли и знать Свободных Королевств – и особенно клан Смедри – регулярно ввязываются в смертельные предприятия. И для того, чтобы их защитить, Рыцари Кристаллии должны сохранять твердость и хладнокровие.
– При всем уважении, юный государь Смедри, – добавил пожилой рыцарь, – наша обязанность – уравновешивать вашу безрассудную натуру, но уж никак ей не способствовать. Бастилии еще рано становиться рыцарем.
– Послушайте, – возразил я. – Но ведь до этого кто-то уже признал ее достойной титула. Может быть, стоит с ними и поговорить?
– Это были мы, – ответил Архедис. – Именно наша троица полгода назад признала Бастилию полным рыцарем, и мы же выбрали для нее первое задание. Вот почему именно мы обязаны взять на себя печальную обязанность по ее разжалованию. Полагаю, пришло время голосовать.
– Но…
– Государь Смедри, – резко возразила Драулин. – Вы высказались, а мы, в свою очередь, вытерпели вашу речь. У вас есть другие аргументы, которые могли бы поспособствовать продуктивному диалогу?
Они смерили меня выжидающим взглядом. – А если я назову их идиотами, это поспособствует конструктивному диалогу? – спросил я, повернувшись к дедушке.
– Вряд ли, – с улыбкой ответил он. – Ты мог бы попробовать назвать их «кроходурами», потому что они, держу пари, не знают такого слова. Но думаю, что особого толку от этого тоже не будет.
– Тогда у меня все, – сказал я, чувствуя еще большее раздражение, чем на входе в комнату.
– Драулин, твой голос? – спросил пожилой рыцарь, очевидно возглавлявший троицу.
– Я голосую за то, чтобы лишить ее рыцарского титула, – ответила Драулин. – И на неделю отсечь Бастилию от Мыслекамня, чтобы очистить от ее скверны мечи остальных Кристинов.
– Архедис? – снова обратился пожилой рыцарь.
– Речь юного Смедри меня тронула, – ответил рыцарь с большим подбородком. – Возможно, мы приняли поспешное решение. Я предлагаю заменить лишение титула временным отстранением. Скверна, которую Бастилия оставила на чужом мече, требует очищения, но неделя, на мой взгляд, – чересчур суровое наказание. Достаточно и одного дня.
Я не очень понимал, что именно означает последняя часть его решения, но за свою доброту огромный рыцарь заслужил в моей книге несколько очков.
– Значит, решение за мной, – заключил старый рыцарь. – Я изберу промежуточный путь. Бастилия, мы лишаем тебя рыцарского титула, но через неделю проведем повторное слушание, чтобы пересмотреть твой приговор. Твоя связь с Мыслекамнем будет оборвана на два дня. Оба наказания вступают в силу немедленно. Доложи об этом в Палату Мыслекамня.
Я мельком взглянул на Бастилию. Каким-то образом мне стало ясно, что решение было сделано отнюдь не в нашу пользу. Бастилия продолжала смотреть прямо перед собой, но в ее лице было заметно какое-то напряжение – и даже страх.
«Я не позволю этому случиться!» – промелькнула в моей голове разъяренная мысль. Я сконцентрировал свой Талант. Они не могут ее забрать. Я сумею их остановить. Пусть поймут, каково это, когда мой Талант сломает их собственные мечи, а потом…
– Алькатрас, парень, – мягко произнес дедушка Смедри. – Привилегии вроде нашего доступа в Кристаллию сохраняются лишь до тех пор, пока ими не начинают злоупотреблять. Думаю, мы и без того слишком долго испытывали терпение наших друзей.
Я взглянул на деда. Иногда в его глазах отражалась на удивление глубокая мудрость.
– Не бери в голову, Алькатрас, – сказал он. – Мы еще придумаем, как победить.
Рыцари встали из-за стола и направились к выходу их комнаты – скорее всего, им хотелось поскорее увеличить дистанцию между нами. Я беспомощно наблюдал, как следом за ними уходит и сама Бастилия. На прощанье она взглянула на меня и прошептала всего одно слово. – Спасибо.
«Спасибо», – подумал я. Спасибо за что? За то, что не справился?
Я, понятное дело, чувствовал за собой вину. А вина, как вам, наверное, известно – довольно редкая эмоция, чем-то похожая на лифт из желатина (И то, и другое довольно быстро «опустят» вас на самое дно).
– Идем, парень, – сказал дедушка Смедри, взяв меня за руку.
– Мы ничего не добились, – произнес я.
– Вот уж вряд ли! Они были готовы полностью лишить Бастилию рыцарского титула. Теперь у нее, по крайней мере, есть шанс его вернуть. Ты молодец.
– Шанс его вернуть, – хмурясь, повторил я. – Но если через неделю голосовать будут те же самые люди, то какой толк от нашего вмешательства? Они просто отнимут у нее титул – и на этот раз окончательно.
– Если только мы не докажем, что она его заслуживает, – возразил дедушка. – Скажем, помешав Библиотекарям подписать перемирие и захватить Мокию.
Мокия была важна. Но даже если мы сможем провернуть дедушкин план и даже если сумеем привлечь к нему Бастилию, то как участие в политических баталиях докажет, что она достойна носить рыцарский титул?
– Что такое Мыслекамень? – спросил я по пути в комнату со Стеклом Транспортёра.
– Что ж, – ответил дедушка, – об этом тебе знать вроде как не полагается. А значит, тем интереснее будет о нем рассказывать. Осколки Кристин бывают трех видов.
– Я знаю, – перебил я. – Из осколков первого типа они делают мечи.
– Все верно, – подтвердил дедушка Смедри. – Особенность этих кристаллов в том, что они крайне устойчивы к силам Окуляторов и всяким штукам вроде Талантов Смедри, благодаря которым Рыцари Кристаллии могут сражаться с Темными Окуляторами. Второй тип осколков они носят в шее – сами Кристины называют их плотекамнями.
– Они наделяют их силой, – добавил я. – Делают их более умелыми солдатами. Но что насчет третьего?
– Мыслекамень, – ответил дедушка. – Говорят, это осколок самого Мирового Шпиля, единый кристалл, который объединяет все остальные осколки Кристинов. Даже я до конца не понимаю, что именно делает Мыслекамень, но подозреваю, что он объединяет всех Кристинов, позволяя им пользоваться силой других рыцарей.
– И они собираются отрезать от него Бастилию, – сказал я. – Может, это и к лучшему. Так она станет больше похожей на саму себя.
Дедушка Смедри внимательно посмотрел на меня. – Мыслекамень не объединяет разумы всех рыцарей в единое сознание, парень. Он позволяет им обмениваться навыками. Если один из них что-то умеет, другие получают крохотную капельку от толики его навыка.
Мы зашли в комнату со Стеклом Транспортёра и сделали шаг внутрь ящика; судя по всему, Дедушка Смедри оставил указания менять ящики местами каждые десять минут вплоть до нашего возвращения.
– Дедушка, – обратился я к нему. – Мой Талант. Он и правда так опасен, как ты только что говорил?
Он промолчал.
– В гробнице Алькатраса Первого, – добавил я, когда закрылись двери нашего ящика, – на стене была надпись, в которой говорилось о Таланте Ломать. Текст… называл его «Темным Талантом» и намекал, что именно он стоял за крахом всей цивилизации инкарнов.
– Талантом Ломать владели и другие Смедри, парень, – ответил дедушка. – Но ни один из них не стал разрушителем цивилизаций. Хотя парочку стен они-таки повалили.
Его попытка ввернуть веселую шутку казалась слишком уж натужной. Я открыл было рот, чтобы расспросить его подробнее, но в этот самый момент двери ящика открылись. Сразу за ними в красной мантии стоял Фолсом Смедри, а рядом с ним – Гималайя.
– Государь Смедри! – с облегчением воскликнул Фолсом. – Наконец-то!
– В чем дело? – спросил дедушка Смедри.
– Вы опоздали, – ответил Фолсом.
– Конечно опоздал, – сказал в ответ дедушка Смедри. – Пора бы уже привыкнуть!
– Она здесь.
– Кто?
– Она, – повторил Фолсом. – Та, Кого Нельзя Называть. Она уже в цитадели, и хочет с вами поговорить.
Глава 12

Прямо сейчас вам стоит подумать над кое-какими вопросами. Например: «Как эта книга может быть настолько потрясной?», «Почему Библиотекарша поскользнулась и упала?» и «Что за взрыв привел к крушению Ветросокола в второй главе?».
Вы думали, что про последний вопрос я уже забыл? Ничего подобного. (Я в этой аварии, между прочим, чуть не погиб.) Я решил, что за этим, как и подозревали все остальные, могут стоять Библиотекари. Но с какой стати им это делать? И, что важнее, как именно им удалось это провернуть?
При всей важности этих вопросов задавать их было попросту некогда. Слишком много всего навалилось. Но рано или поздно мы к ним вернемся.
(Кстати говоря, ответ на второй вопрос из первого абзаца довольно очевиден. Она поскользнулась, потому что ей попалась книга с сальными шуточками).
Мы направлялись к залу для аудиенций, который охранял Пой Синг с его массивной комплекцией. Пришло время встретиться лицом к лицу с Той, Кого Нельзя Называть, – самым опасным Библиотекарем во всем ордене Блюстителей Стандарта. Мне довелось сражаться с Блэкберном, Темным Окулятором, и почувствовать на себе боль от его Линз Палача. Я сражался с Килиманджаро из Костей Нотариуса, с его кровековаными Линзами и жуткой полуметаллической улыбкой. С Библиотекарскими иерархами шутки плохи.
Входя в среднего размера зал вместе с дедушкой Смедри и Фолсомом, я напрягся, готовый к чему угодно. Но Библиотекарши там не оказалось. Единственным человеком в комнате была миниатюрная бабулька, одетая в шаль и держащая в руке оранжевый ридикюль.
– Это ловушка! – воскликнул я. – Они прислали пожилую даму в качестве приманки! Скорее, бабушка. Вам грозит серьезная опасность! Бегите в укрытие, пока мы держим территорию под контролем!
Она встретилась взглядом с дедушкой Смедри. – Ах, Ливенворт. Твоя семья – просто чудо, впрочем, как и всегда!
– Канченджанга Сарекчокко, – произнес дедушка Смедри на удивление безэмоциональным – почти холодным – голосом.
– Ты всегда был единственным из местных, кто мог без ошибок произнести мое имя! – ответила Кагечеч… Каченджуаха… Та, Кого Нельзя Называть. В ее голосе послышались отчетливо добродушные нотки. Это она? Та, Кого Нельзя Называть? Самая опасная из всех Библиотекарей? Я был немного разочарован.
– Ливенворт, ты просто душка, – добавила она.
Дедушка Смедри приподнял бровь. – Не могу сказать, что рад тебя видеть, Канченджанга, так что вместо этого, пожалуй, замечу, что наша встреча меня заинтересовала.
– Неужели обязательно вот так общаться? – возразила она. – Мы же старые друзья!
– Вот уж врядли. Так зачем ты здесь?
Тяжело вздохнув, бабуля со сгорбленной от старости спиной заковыляла на трясущихся ногах, помогая себе клюкой. Пол комнаты был выстлан большим ковром темно-бордового цвета, стены украшены гобеленами того же тона, а для встреч с официальными лицами были отведено несколько строгих на вид диванов. Но садиться на них она не стала, а просто подошла к моему дедушке.
– Ты ведь так и не простил меня за то маленькое недоразумение, да? – спросила Библиотекарша, копаясь в своем ридикюле.
– Недоразумение? – переспросил дедушка Смедри. – Канченджанга, насколько я помню, ты бросила меня висящим на обледеневшем обрыве и одной ногой привязанным к медленно таящему куску льда, да еще и обернутому беконом под вывеской «Бесплатная закуска для волков».
Она мечтательно улыбнулась. – Ах, вот это была ловушка так ловушка. Современные ребятишки такого уже не умеют. – Она сунула руку в сумочку. Я напрягся, но затем она вытащила из нее нечто вроде тарелки шоколадного печенья, обернутого полиэтиленовой пленкой. Она вручила их мне, после чего похлопала по голове. – Какой милый паренек, – сказала она, а затем снова обратилась к дедушке.

– Ты спрашивал, зачем я пришла, Ливерворт, – продолжила она. – Что ж, мы хотим, чтобы короли знали: Библиотекари всерьез относятся к предложению мира, поэтому я пришла, чтобы высказаться перед заключительным голосованием, которое состоится сегодня вечером.
Я пялился на печенье, ожидая, что оно взорвется или выкинет еще какой-нибудь фортель. Дедушку Смедри это, похоже, особо не беспокоило – его взгляд был сосредоточен на самой библиотекарше.
– Мы не допустим этого перемирия, – сказал дедушка.
Библиотекарша тихо цыкнула и, покачав головой, шаркающей походкой направилась к выходу из зала. – Как же вы, Смедри, злопамятные. Что еще нам сделать, чтобы доказать свою искренность? Какое решение вас устроит?
Немного задержавшись у двери, она повернулась и подмигнула нам. – О, и не вздумайте вставать у меня на пути. Иначе мне придется вырвать вам кишки, порубить их на мелкие кусочки и скормить моей золотой рыбке. Покеда!
Я в ужасе смотрел ей вслед. Все в ее поведении так и кричало о «добродушной бабуле». Даже упоминая наши кишки, она улыбалась на манер милой старушки, будто вела речь о своем любом вязании. Та, Кого Нельзя Называть ушла, и пара охранников последовали за ней.
Глубоко выдохнув, дедушка Смедри уселся на один из диванов, и рядом с ним пристроился Фолсом. Пой остался стоять у двери с обеспокоенным видом.
– Ну что же, – сказал дедушка Смедри. – Вот тебе и пожалуйста.
– Дедушка, – сказал я, глядя на печенье. – Что нам с этим делать?
– Есть их, наверное, не стоит, – ответил он.
– Они отравлены? – спросил я.
– Нет. Просто испортят нам аппетит перед ужином. – Помолчав, он пожал плечами. – Хотя это было бы весьма в духе Смедри! – Он выудил одно печенье и откусил кусочек. – О да. Такие же вкусные, какими я их помню. Один из приятных моментов во встрече с Канченджангой – это ее угощения. Пекарь она превосходный.
Я заметил сбоку какое-то движение и обернулся, когда в комнату вошла Гималайя. – Она ушла? – спросила темноволосая экс-библиотекарша.
– Да, – ответил Фолсом, тут же поднявшись на ноги.
– Какая же она жуткая, – сказала Гималайя, усаживаясь на диван.
– Десять из десяти по шкале злодейства, – согласился Фолсом.
Гималайя по-прежнему вызывала у меня подозрение. Она не входила в комнату, потому что не хотела встречаться с бывшей коллегой. Но из-за этого нам пришлось оставить ее без присмотра. Чем она занималась? Подкладывала бомбу, вроде той, что устроила взрыв Ветросокола? (Видите, я же говорил, что не забыл о том случае.)
– Нам нужен план, – сказал дедушка Смедри. – До голосования осталось всего несколько часов. Должен же быть способ этому помешать!
– Государь Смедри, я говорил с другими представителями знати, – сообщил Пой. – И… похоже, что расклад не в нашу пользу. Все они так устали от войны. Они хотят мира.
– Я согласен, что война – страшное дело, – заявил дедушка Смедри, – но, Кустистые Кэмпбеллы, сдать Мокию – это не решение! Мы должным им это доказать.
Никто не ответил. Какое-то время мы впятером сидели в комнате и думали. Дедушка Смедри, Пой Синг и Фолсом лакомились печеньем, но я решил воздержаться. Гималайя тоже отказалась. Если угощение действительно было отравлено, она бы наверняка от этом знала.
Вскоре в дверях появился слуга. – Государь Смедри, – сообщил мальчик, – Кристаллия просит предоставить время для телепортации.
– Одобряю, – ответил дедушка Смедри.
Наконец, печенье съела и Гималайя. Вот тебе и догадка, – с вздохом подумал я. Вскоре после этого в комнату вошла Бастилия.
Я ошарашенно вскочил с дивана. – Бастилия! Ты здесь!
У нее был осоловелый взгляд, будто ее несколько раз ударили по лицу. Бастилия посмотрела на меня – похоже, ей было трудно сосредоточиться. – Я…, – произнесла она. – Да, здесь.
Я почувствовал, как по коже побежали мурашки. Что бы с Бастилией ни сотворили в Кристаллии, ей наверняка пришлось пройти через настоящий кошмар, ведь теперь она не могла даже отпускать язвительные замечания в ответ на мои тупые комментарии. Пой Синг поспешил подставить ей стул. Бастилия села, положив руки на колени. Она больше не носила форму оруженосца Кристаллии; теперь на ней была надета самая обычная коричневая туника и брюки – такой наряд я видел на многих горожанах.
– Дитя, – обратился к ней дедушка Смедри, – как ты себя чувствуешь?
– Мне холодно, – прошептала она.
– Бастилия, мы пытаемся придумать, как помешать Библиотекарям захватить Мокию, – объяснил я. – Может…, может, ты сумеешь нам подсобить.
Она рассеянно кивнула. Как же нам привлечь ее к раскрытию Библиотекарского заговора – а значит, и вернуть ей рыцарский титул – если она и говорит-то едва?
Дедушка Смедри взглянул на меня. – Что думаешь?
– Думаю, что собираюсь сломать парочку хрустальных мечей, – огрызнулся я.
– Да не про Бастилию, парень, – сказал дедушка Смедри. – Могу заверить, насчет того, как с ней обошлись, мы все придерживаемся одного и того же мнения. Но сейчас у нас есть более серьезные проблемы.
Я пожал плечами. – Дедушка, я и в тихоземской политике не разбираюсь – что уж говорить про Нальхаллу! У меня идей нет.
– Но не можем же мы просто сидеть на месте! – воскликнул Пой. – Пока мы разговариваем, мои земляки погибают на поле боя. Если остальные Свободные Королевства отзовут свою поддержку, у Мокии просто не хватит ресурсов, чтобы продолжать войну.
– Может…, может, мне взглянуть на текст перемирия? – предложила Гималайя. – Если я его прочитаю, то, возможно, увижу то, чего не заметили вы, нальхаллцы. Какую-нибудь библиотекарскую уловку, которую мы сможем продемонстрировать монархам?
– Чудесно! – воскликнул дедушка Смедри. – Фолсом?
– Я отведу ее во дворец, – сказал он. – Там мы сможем ознакомиться с общедоступной копией.
– Государь Смедри, – сказал Пой Синг, – думаю, вам стоит еще раз выступить перед королями.
– Я уже это пробовал, Пой!
– Верно, – согласился мокиец, – но, возможно, вам бы удалось обратиться к ним в официальном порядке во время заседания. Может быть…, не знаю, может быть, это поставит их в неловкое положение перед людскими массами.
Дедушка Смедри нахмурился. – Пожалуй. Но я бы предпочел лихое проникновение!
– Проникать-то… особо и некуда, – заметил Пой. – Весь город на нашей стороне.
– Если не считать Библиотекарского посольства, – сверкнув глазами, возразил дедушка.
С секунду мы просто сидели, а потом перевели взгляд на Бастилию. Она должна была играть роль голоса разума, выступая против того, чтобы мы делали… в общем, разных глупостей.
Но она просто смотрела куда-то вдаль, оцепенев от того, что с ней сотворили.
– Проклятье, – выругался дедушка Смедри. – Кто-нибудь, скажите, что проникновение в посольство – плохая затея!
– Это плохая затея, – сказал я. – Но почему, объяснить не могу.
– Потому что там мы, скорее всего, не найдем ничего полезного! – ответил дедушка Смедри. – Для этого они слишком умны. Скорее всего, где-то в городе у них есть секретная база. Вот туда-то нам и надо проникнуть, но времени на поиски попросту нет! Кто-нибудь, скажите, что мне нужно просто еще раз переговорить с королями.
– Эм, – напомнил Пой, – а разве я этого только что не сделал?
– Мне нужно услышать это еще раз, Пой, – ответил дедушка Смедри. – Я старый и упрямый!
– Ну тогда вам определенно стоит поговорить с королями.
– Вот же обломщик, – вполголоса пробормотал дедушка Смедри.
Я задумчиво откинулся на спинку дивана. Дедушка Смедри был прав – Библиотекари наверняка устроили в городе тайное логово. Я был уверен, что находилось оно примерно там же, где исчезла моя мать, когда я устроил за ней слежку.
– Что такое Королевские Архивы? – спросил я.
– Это не библиотека, – быстро ответил Фолсом.
– Да, так было написано на здании, – согласился я. – Но если это не библиотека, то что? (Я к чему веду: говорить, что одно не является другим на деле не особенно-то и полезно. Я, к примеру, мог бы выставить на улице блоргадета и повестить на нем табличку с надписью «Это явно не гиппопотам», но толку от этого было бы немного. А еще это было бы чистой воды вранье, потому что «блоргадет» в переводе с мокийского – это и есть гиппопотам.)
Дедушка Смедри повернулся в мою сторону. – Королевские Архивы – это…
– Не библиотека, – добавил Пой.
– … хранилище самых важных в королевстве текстов и свитков.
– Звучит, как что-то, до жути похожее на библиотеку, – заметил я.
– Вот только это совсем не так, – возразил Фолсом. – Разве ты не слышал?
– Да…, – ответил я. – Что ж, хранилище книг…
– Которое никоим образом не является библиотекой, – вмешался дедушка Смедри.
–… выглядит, как именно то место, в котором могут быть заинтересованы Библиотекари. – Я задумчиво нахмурился. – Там есть книги на Забытом языке?
– Думаю, есть, – сказал дедушка Смедри. – Правда, сам я там никогда не бывал.
– Никогда? – ошарашенно переспросил я.
– Слишком уж это место похоже на библиотеку, – ответил дедушка Смедри. – Даже если и не является таковой.
Вас, тихоземцев, такие реплики наверняка поставили в тупик. Ведь и дедушка Смедри, и Пой Синг-Синг, и Фолсом были заявлены людьми весьма и весьма начитанными. Все они так или иначе занимаются умственным трудом и сведущи во всем, что касается их работы. Как же им удалось избежать библиотек и чтения книг?
А ответ такой: чтения никто из них и не избегал. Они без ума от книг. Просто книги для них сродни мальчикам-подросткам: как только они начинают собираться в одном месте, жди неприятностей.
– Королевские Архивы, – произнес я, поспешив добавить, – и я знаю, что это не библиотека. Чем бы они ни были, именно туда направлялась моя мать. Я в этом уверен. У нее есть Линзы Переводчика; она пытается что-то там найти. Что-то важное.
– Алькатрас, это место очень хорошо охраняется, – заметил дедушка Смедри. – Едва ли даже Шасте удастся прошмыгнуть туда незамеченной.
– Я все-таки думаю, что нам стоит туда наведаться, – продолжил я. – Чтобы выяснить, не творится ли там что-нибудь подозрительное.
– Ну хорошо, – согласился дедушка Смедри. – Бери с собой Бастилию и Поя, и отправляйтесь. А я подготовлю воодушевляющую речь для финального заседания сегодняшним вечером! Если повезет, кто-нибудь попытается убить меня прямо во время выступления. Тогда все выйдет по меньшей мере в десять раз драматичнее!
– Дедушка, – сказал я.
– Да?
– Ты чокнутый.
– Спасибо за комплимент! Ладно, пора браться за дело! Нам еще целый континент спасать!
Глава 13

Люди склонны верить тому, что им говорят окружающие. Это особенно верно, если окружающие, которые говорят людям то, что говорят, имеют профильное образование в той самой сфере, о которой они и говорят другим людям. (А это о чем-то да говорит, да?)
Иметь диплом крайне важно. Без них мы бы не смогли отличить экспертов от дилетантов. А не имея понятия, кто из окружающих эксперт, а кто нет, не знали бы, к мнению каких людей нужно прислушиваться в первую очередь.
По крайней мере, эту мысль нам хотят внушить сами эксперты. Те же, кто слушали Сократа, знают, что должны задавать вопросы. Вопросы в духе: «Если все люди равны, то почему мое мнение ценится меньше, чем мнение эксперта?» или «Если мне нравится читать эту книгу, почему я должен позволять другим убеждать меня в том, что нравится она мне не должна?»
Этим я вовсе не хочу сказать, что недолюбливаю критиков. Мой кузен хоть и из их числа, но – как вы убедились на собственном опыте – вполне себе славный малый. Я лишь имею в виду, что вы должны подвергать сомнению слова других людей, даже если у них есть диплом. На свете есть немало людей, которые могли бы воспрепятствовать чтению этой книги. Они будут приходить к вам и говорить что-нибудь в духе: «Зачем ты читаешь эту ерунду?», или «Лучше займись домашней работой», или «Помоги, я горю!»
Не дайте им отвлечь себя. Продолжать чтение жизненно важно. Эта книга имеет большое, просто громадное значение.
Ведь ее герой – не кто иной, как я.
– Королевские Архивы, – сказал я, указывая на расположенное прямо передо мной огромное здание.
– Не библиотека, – добавил Пой.
– Спасибо, Пой, – сухо заметил я. – А то я чуть было не забыл.
– Рад помочь! – воскликнул он, поднимаясь по ступенькам. Бастилия шла следом; она едва реагировала на происходящее. К нам она пришла, потому что ее выгнали из Кристаллии. Похоже, что отлучение от волшебного рыцарского камня требовало временного изгнания Бастилии из их гигантского стеклянного гриба.
(Тем, кто живет в Тихоземье: а слабо ввернуть предыдущую фразу в какой-нибудь разговор? – Кстати говоря, Салли, ты знала, что отлучение от волшебного рыцарского камня требует временного изгнания из гигантского стеклянного гриба?)
У меня над головой по стенам замков полз дракон, который тихо ворчал себе под нос. Своими величественными белыми колоннами и мраморными ступенями Королевские Архивы (не библиотека) сильно напоминали какое-нибудь здание древнегреческих времен. Единственным отличие были башни – такие же, как у замков. В Нальхалле такие башни есть буквально у всего. Даже у надворных туалетов. (ну, знаете, на случай, если кто-то решит захватить трон.)
– Давненько я здесь не был, – сказал Пой, который радостно шагал за мной, переваливаясь с ноги на ногу. Было приятно снова провести время с обходительным антропологом.
– Ты уже бывал в Королевских Архивах? – спросил я.
Пой кивнул. – Во времена студенчества мне нужно было проводить исследования на тему древнего оружия. В Архивах есть книги, которые больше нигде не найти. Я даже немного огорчен, что мне пришлось вернуться.
– Это место настолько ужасно? – спросил я, когда мы вошли в похожий на пещеру главный зал Королевских Архивов. Никаких книг я не увидел – комната выглядела по большей части пустой.
– Это место? – удивился Пой. – А, я не про Королевские Архивы, которые, кстати говоря, вовсе не библиотека. Я говорил о Нальхалле. Мои изыскания в Тихоземье закончились слишком рано! Я с головой ушел в изучение тихоземского транспорта, когда меня вызвал твой дедушка, и мы ввязались в операцию с проникновением в библиотеку.
– На самом деле там не так уж интересно, – заметил я.
– Ты так говоришь, потому что привык к тихоземским штукам! – возразил Пой. – Каждый день происходило что-то новое и совершенно потрясное! Прямо перед нашим отбытием мне, наконец-то, посчастливилось встретить самого настоящего таксиста! Я попросил его повозить меня по кварталу, и хотя я был раздосадован тем, что мы так и не угодили в аварию, уверен, будь у меня в запасе еще несколько дней, я бы непременно прочувствовал на собственно опыте и это.
– Попадать в аварию, вообще-то, довольно опасно, Пой.
– О, к опасностям я был готов, – ответил он. – Даже защитные очки надел.
Я вздохнул, решив воздержаться от дальнейших комментариев. Сдерживать любовь Поя Синга к Тихоземью – это все равно, что… пинать щеночка. Шестифутового гавайского щеночка весом под триста фунтов. Который к тому же любил таскать с собой огнестрел.
– Как-то эти Архивы не впечатляют, – заметил я, обводя взглядом величественные колонны и исполинский зал. – Где же книги?
– О, это еще не архивы, – объяснил Пой, указав на дверной проем. – Сами архивы там.
Я приподнял бровь и, подойдя к двери, потянул ее на себя. За ней оказалась самая настоящая армия.
Целых пятьдесят или шестьдесят солдат стояли по стойке смирно, поблескивая металлическими шлемами в свете ламп. В задней части комнаты находилась лестница, уходившая куда-то вниз.
– Ничего себе, – изумился я.
– Ну и ну, юный государь Смедри! – прогремел чей-то голос. Обернувшись, я с удивлением увидел направлявшегося ко мне Архедиса – рыцаря Кристаллии с внушительным подбородком, участвовавшего в слушании по делу Бастилии. – Какой сюрприз встретить вас здесь!
– Сэр Архедис, – сказал я. – Что ж, полагаю, то же самое можно сказать и о вас.
– В Королевских Архивах всегда дежурят двое полных рыцарей Кристаллии, – объяснил Архедис.
В стоячем положении он выглядел куда более угрожающим. Серебристая броня, квадратное лицо, подбородок, которым можно было изничтожить какую-нибудь мелкую страну, попади он не в те руки. Сэр Архедис был из числа рыцарей, которых помещают на плакаты о наборе рекрутов.
– Что ж, – ответил я. – Мы пришли, чтобы обследовать Королевские Архивы…
– Не библиотеку, – добавил сэр Архедис.
–… потому что считаем, что они могут представлять интерес для Библиотекарей.
– Архивы прекрасно защищены, – звучным голосом возразил Архедис. – Здесь полотряда солдат и двое Кристинов! Хотя Окулятор нам, пожалуй, не помешает, особенно если учесть, что в город заявились Библиотекари!
Он заглянул мне через плечо. – Как вижу, вы взяли с собой Бастилию, – добавил он. – Вы молодец – не давайте ей закиснуть и потонуть в собственном наказании.
Я взглянул на Бастилию. Ее внимание сосредоточилось на сэре Архедисе, и мне даже показалось, что к ней начинают возвращаться эмоции. Скорее всего, она думала о том, как сильно ей бы хотелось протаранить его грудь какой-нибудь длинной, заостренной штукой.
– Мне жаль, что мы встретились при таких скверных обстоятельствах, государь Смедри, – посетовал Архедис. – Я следил за вашими подвигами.
– О, – краснея, произнес я. – Вы о книгах?
Архедис рассмеялся. – Нет, я имею в виду ваши настоящие подвиги! Говорят, что особенно впечатляющей была битва с Блэкберном, и лично я был бы не отказался взглянуть на тот бой с Оживленным. Слышал, вы прекрасно справились.
– О, – с улыбкой ответил я. – Что ж, спасибо.
– Но признайтесь, – спросил он, наклоняясь ближе. – Вы правда сломали меч Кристина этим своим Талантом?
Я кивнул. – Рукоятка отвалилась прямо у меня в кулаке. Тогда я этого не понял, но проблема была в моих эмоциях. Я так разнервничался, что Талант разыгрался не на шутку.
– Что ж, видимо, придется поверить вам на слово! – воскликнул Архедис. – Хотели бы вы на время расследования привлечь одного из рыцарей в качестве вашего личного телохранителя?
– Нет, – ответил я. – Думаю, мы справимся сами.
– Что ж, ладно, – сказал он, хлопнув меня по спине. (Замечание на полях: когда тебя – даже любя – хлопают по спине латной рукавицей, ощущение получается не из приятных). – Так держать и удачи. – Он обратился к солдатам. – Пропустите их и следуйте их приказам! Это наследник дома Смедри!
Солдаты, все как один, отсалютовали. После этого Архедис вышел за дверь, побрякивая доспехами.
– Нравится мне этот парень, – сказал я, когда рыцарь ушел.
– Он всем нравится, – подтвердил Пой. – Сэр Архедис – один из самых влиятельных рыцарей во всем ордене.
– О, я не думаю, что он нравится вообще всем, – возразил я, поглядывая на Бастилию. Она наблюдала за дверью.
– Он потрясающий, – прошептала она, чем сильно меня удивила. – Отчасти именно из-за него я и вступила в Кристаллию.
– Но ведь он был одним из тех, кто проголосовал за твое разжалование!
– И он обошелся со мной мягче остальных.
– Только потому, что я его переубедил.
Она как-то странно посмотрела на меня; похоже, что ее хандра начала понемногу отступать. – Я думала, он и тебе нравится.
– В общем-то, так и есть, – согласился я.
Ну, или, по крайней мере, так было, пока Бастилия не начала разглагольствовать, какой он весь из себя замечательный. И вот теперь во мне неожиданно закрепилась уверенность в том, что сэр Архедис банален и недалек. Я уже было приготовился донести эту мысль до Бастилии, но тут солдаты начали расступаться, пропуская нас вглубь комнаты.
– А, удобно, – сказал Пой, делая шаг вперед. – В прошлый раз мне пришлось потратить целый час, чтобы соблюсти их меры предосторожности.
Бастилия шла следом за нами. Она выглядела чуть энергичнее, чем раньше, но явно еще не до конца оправилась от недавней травмы. Мы начали спускаться по лестнице, и на мгновение она напомнила мне Александрийскую Библиотеку, с похожими на призраков Хранителями и бесконечными рядами пыльных фолиантов и свитков. Она тоже была спрятана под землей.
Но вскоре сходство закончилось. Мало того, что Королевские Архивы не были библиотекой, так еще и в конце лестницы нас не поджидала странная, телепортирующая темнота. Сухая и пыльная лестница просто уходила под землю. Когда мы, наконец, добрались до ее низа, то обнаружили новую дверь, вход в которую охраняли еще два рыцаря Кристаллии. Они отсалютовали, очевидно узнав нас с Поем.
– Как долго вы собираетесь пробыть в Архивах, государь? – спросил один из рыцарей.
– О, – ответил я. – Эм, точно не знаю.
– Если не возражаете, сообщите нам через час, – добавила вторая – дородная женщина со светлыми волосами.
– Договорились, – согласился я.
С этим словами двое рыцарей распахнули двери, впустив меня, Поя и Бастилию внутрь архивов. – Ого, – произнес я. Хотя это, пожалуй, не передает всей сути. – Ого, – с нажимом повторил я.
Вы, наверное, ожидаете увидеть здесь какое-то грандиозное описание. Какой-то впечатляющий пассаж, который мог бы передать все великолепие коллекции томов, составлявшей Королевские Архивы.
Но дело в том, что вы неверно истолковали мое «ого». Видите ли, как и все палиндромные восклицания из середины словаря, «ого» может означать целую уйму разных вещей. Мы называем это «универсальным ответом», на деле имея в виду, что говорить так попросту глупо.
В конце концов, «ого» может означать «Как здорово!». А может – «Вот же жуть». Еще оно может значить «Ой, эй, смотрите, меня сейчас сожрет динозавр!» И даже: «Я только что выиграл влотерею, вот только не знаю, что теперь делать со всеми этими деньгами после того, как угодил динозавру в желудок».
(Заметка на полях к заметке на полях: как мы уже выяснили в первой книге, большинство динозавров – славные ребята и вовсе не грешат людоедством. Тем не менее, видные исключения есть и среди них – к примеру, Кесадилья и печально известные Бронтесестры.)
В моем случае «ого» не означало ни того, ни другого. На самом деле я хотел сказать что-то вроде «Да это же настоящая свалка!»
– Да это же настоящая свалка! – воскликнул я.
– Зачем два раза-то повторять? – проворчала Бастилия. (Она свободно владеет огошным языком.)
Книги были свалены в кучи, как металлолом на старой, заброшенной свалке. Они высились, как горы, забытые, истерзанные, и в полнейшем беспорядке. Казалось, что пещера тянется без конца и края, а груды книг складывались в кочки и холмы, которые напоминали песчаные дюны из страниц, слов и букв. Я оглянулся на рыцарей, охранявших вход в архивы. – Здесь поддерживается хоть какая-то организация? – с надеждой в голосе спросил я.
Рыцарь аж побледнел. – Организация? Вроде… системы каталогов?
– Ну да, – ответил я. – Знаете, чтобы было проще искать нужное.
– Но ведь этим занимаются Библиотекари! – воскликнула светловолосая рыцарша.
– Ну, здорово, – ответил я. – Приехали. Ладно, спасибо и на этом. – Вздохнув, я отошел от двери, которую рыцари тут же закрыли у меня за спиной. Я ухватился за лампу на стене. – Ну что ж, давайте разведаем обстановку, – сказал я остальным. – Может, заметим что-нибудь подозрительное.
Мы бродили по комнате, а я тем временем пытался не поддаться накатившему на меня раздражению. Библиотекари принесли Свободным Королевствам немало горя; стоило ли удивляться, что нальхаллцы будут испытывать иррациональный страх к любым Библиотекарским методам. Тем не менее, лично мне казалось крайне странным, что люди, питавшие такую любовь к учебе, могли настолько плохо обращаться с книгами. Судя по тому, как они были раскиданы по комнате, складывалось впечатление, что их метод «архивирования» заключался в том, чтобы зашвырнуть книги на склад и просто о них забыть.
Чем ближе к задней стенке комнаты, тем высоченнее и объемнее становились груды томов, будто их систематически сталкивали туда каким-то адским, книгоненавистническим бульдозером. Я остановился, уперев руки в боки. Я ожидал увидеть музей или хотя бы пещеру, уставленную книжными полками. А вместо этого угодил в спальню мальчишки-подростка.
– Если что-то пропадет, как об этом узнают?
– Никак, – ответил Пой. – Считается, что раз сюда не могут попасть воры, книги можно не считать и хранить безо всякого порядка.
– Но это же глупо, – возразил я, поднимая лампу. В глубину комната была больше, чем в ширину, так что по обе стороны от меня были видны стены. В отличие от Александрийской Бабилиотеки, это место не выглядело бесконечным. По сути это была одна-единственная комната, заполненная тысячами книг.
Я вернулся обратно по коридору между книжных гор. Как понять, есть ли что-то подозрительное там, где никогда не бывал? Я уже хотел было сдаться, как вдруг кое-что услышал. Какой-то звук.
– Даже не знаю, Алькатрас, – сказал в этом самый момент Пой. – Может, нам…
Я поднял руку, призывая его к тишине. – Вы это слышали?
– Слышали что?
Я закрыл глаза и напряг слух. Неужели мне почудилось?
– Вон там, – сказала Бастилия. – Я открыл глаза и увидел, что она показывает на одну из стен. – Какой-то царапающий звук, будто…
– Будто кто-то делает подкоп, – закончил я, перемахнув через стопку книг. Я вскарабкался на книжную груду, поскользнувшись на нескольких томах, по-видимому, содержавших изложение королевского налогового кодекса, пока не добрался до вершины, где смог прикоснуться к стене. Она, конечно же, была сделана из стекла. Я прижался к ней ухом.

– Да, – подтвердил я. – С той стороны точно идет звук, похожий на подкоп. Мама проникла не сюда, а в соседнее здание! Они роют туннель в Королевские Архивы!
– Не…, – начал было Пой.
– Да, – перебил я, – это не библиотека. Понял уже.
– Вообще-то, – сказал он, – я собирался сказать: «Не хочу спорить, Алькатрас, но вломиться сюда просто невозможно».
– Что? – удивился я, скатываясь вниз по книжной куче. – Почему?
– Потому что стены Архивов сделаны из Стекла Усилителя, – ответила Бастилия. Она выглядела лучше, пусть и немного осоловелой. – Его не сломать, даже Талантами Смедри!
Я снова перевел взгляд на стену. – Я лично был свидетелем невозможного. У моей матери есть Линзы Переводчика; никто не знает, какие знания она могла почерпнуть из Забытого Языка. Возможно, они знают, как сломать такое стекло.
– Не исключено, – согласился Пой, почесывая подбородок. – Хотя лично я на их месте бы пробурил туннель на вон ту лестницу, а потом просто вошел через дверь.
Я мельком взглянул на стену. И правда, очень может быть. – Идем, – скомандовал я, метнувшись через комнату и открыв дверь. Стоявшие за ней рыцари заглянули внутрь.
– Да, государь Смедри? – спросил один из них.
– Возможно, кто-то пытается прорыть туннель на лестничную клетку, – сообщил я. – Библиотекари. Вызовите сюда подкрепление.
Несмотря на их удивление, рыцари послушались, и один из них, как я и велел, помчался вверх по лестнице.
Я оглянулся на Бастилию и Поя, которые продолжали стоять в комнате. Одних солдат не хватит – я вовсе не собирался сидеть сложа руки и просто ждать, пока Библиотекари будут воплощать свой план. Мокии грозила опасность, и я был просто обязан ей помочь. А это означало помешать тому, что затевали моя мать и остальные Библиотекари – возможно, даже раскрыть их двуличную аферу перед монархами Свободных Королевств.
– Нам нужно выяснить, что именно моя мать хочет найти в Архивах, – сказал я, – а потом забрать это первыми.
Бастилия и Пой переглянулись, а затем перевели взгляд на умопомрачительную гору книг. По их лицам можно было без труда понять, о чем они думали в тот момент.
Найти то, что было нужно моей матери? В такой неразберихе? Да как здесь вообще можно хоть что-то отыскать?
И тут я произнес то, чего никак от себя не ожидал – ни сейчас, ни в будущем.
– Нам нужен Библиотекарь, – заявил я. – Срочно.

Глава 14

Все верно, вы не ослышались. Мне – Алькатрасу Смедри – понадобился Библиотекарь.
Так вот, к этому моменту у вас уже, наверное, сложилось впечатление, будто от Библиотекарей нет совершенно никакого толка. Приношу извинения, если подтолкнул вас к такой мысли. На самом деле Библиотекари крайне полезны. Например, если вы ловите акул и вам понадобилась наживка. Еще их удобно выбрасывать из окна, чтобы изучить влияние удара о бетон на очки в роговой оправе. Если у вас хватает Библиотекарей, из них можно даже построить мост. (Прямо как из ведьм.)
И, к несчастью, Библиотекари подходят еще и для организации самых разных вещей.
Я торопливо бежал вверх по ступенькам вместе с Поем и Бастилией. Нам приходилось проталкиваться мимо солдат, выстроившихся по краям лестницы; мужчины и женщины держали мечи и обеспокоенно смотрели на нас. Одного из солдат я отправил к дедушке, второго – к отцу, с предупреждением о том, что нам удалось выяснить. Еще одному я велел отрядить группу, чтобы та обыскала близлежащие здания – может, им удастся найти базу Библиотекарей и вход в туннель. Хотя сильно я на это не рассчитывал. Шасту так легко не поймать.
– Нам нужно действовать быстро, – сказал я. – Кто знает, когда моя мать вломится в комнату с архивами.
Меня до сих пор слегка мутило от одной мысли, что нам понадобилась помощь Библиотекаря. Я чувствовал досаду. Жуткую досаду. Я даже не уверен, что смогу передать всю эту досаду в тексте.
Но раз уж я души в вас не чаю, то все-таки попытаюсь. Давайте для начала будем вразнобой заменять строчные буквы на прописные.
– мЫ мОЖем ПоСлатЬ зА дРАкОНом, чТобЫ Он дОСтаВил нАс на МеСто, – пРеДЛожиЛ ПоЙ, когДа Мы вЫскоЧИли иЗ лЕСтниЧного пРоЛета и мЕтНУлисЬ к вЫХоду чЕРез расПолоЖенНУю наД Ним кОмнАту.
– СлИшкОм дОЛго, – возразила Бастилия.
– ПРИдетсЯ нАЙти ТранСПорт пРЯмо на уЛИце, – РешиЛ я.
(Хотя знаете, с моей собственной досадой это не сравнится. Придется мне накидать еще и случайных знаков препинания.)
?МЫ ч-Т*о Е!!Сть д%У(хУ п<ОМч&Али@Сь н&а!Руж*У ЧЕ%реЗ п!АРад/нЫ\й в~хОд. О[К[аз>аВшис-Ь !нА+ у^лИ-Це, я Ув”ИДе~л, чТ&о С%ол>Н/це п\оЧ=Т)и с]еЛо – а зН^Ач@@иТ, До? рА-ти-ф’ИкаЦ?ии до`Го{в`ОрА* О п\еР+ЕМ}ирИ#и ос$$ТаВ|алА”Сь вс!Его Па#рА* чА^Сов@. Н#уЖн)о( бЫ?Ло@ спЕ$Ш\ит”Ь.
К# нЕС!<чАст\Ью^, н&А д>О|рО//гЕ? н:Е б”ыЛ]О Ни о$ДН>ой К<а@р/еТы!!, к@ОТ^ор”У)ю м-Ы мО>Гл*и Б|ы р!еК-Ви+зи\Ро=в-аТь дЛ%Я !соБ*Ст\вЕ-Нны?Х *нУ>Жд. Н\И еД*Ино-Й. П+Е(Шех!о/Ды – п#оЖ/Алу&Йст-А, *нО кА+Р~ет по)Бл-Из!осТ>И Не оК+Азал=Ос!Ь.
(Ладно, знаете что? Этого все равно мало, чтобы передать мою досаду. Давайте-ка я заменю случайно выбранные гласные буквой Й).
&Я о=ГЛя~д(ЙлсЯ! п?О с#Т-ор@ЙНа=М С/О с=МЙ”сЬ\ю о(Т=Чая\Ни^Я, дЙ!Са)д+Ы (надеюсь, как и вы) и %рА-Здр*АжЙ:Ни\Я. СЙ+Вс}Е=м Н-ед>Й/вн\О н]А уЛ:Иц!!йХ б%ЫЛ<и дЕ&сй\Т:Ки кЙ-Р]ет!! А т^^Е}Пй?рЬ не оС\Тй)Лос!Ь ни* о##ДНй"Й.
– )Т*Йда! – вО>Ск\л&иКнй$Л я, $У*кА#Зав р@Йк>оЙ. Не\По]д=А+Ле\кЙ оТ н/Ас н=а Д-Й|р&оГ=Е мн/Е пО=Пал\Ся н”Й гл$А=За каК%Йй-тО д&иК+Ов#И:нН)Ый ст#Йк%ляН*ны\Й аГ\Ре&гА*т. Ч)То э[тО тА>Кой, я т$оЧ<Но н?е з\нЙ*Л, н$о по@ крА%Йн^е!!Й м?Е>>Рй! э:Та* ш((Т-Ук#й д}В-Иг@аЛ\Ас!Ь – и !дЙ-В/ол+Ь=нО бЫ^Ст!!рО\. – З*А н??йЙ!
(Ну что ж, неприятно вам было это читать? Так вот, моя досада от необходимости искать Библиотекаря была примерно вдвое больше вашей. Разве вы не рады, что я позволил вам испытать то, что чувствовал сам? Это признак первоклассного повествования – когда автор заставляет читателя испытывать те же эмоции, что и его персонажи. Поблагодарите позже.)
Мы бросились за шагавшей по улице штуковиной. Это было какое-то стеклянное животное сродни Ветросоколу или Драгонавту, правда, в отличие от них, оно не летало, а ходило по земле. Когда мы обогнули машину, я смог разглядеть ее получше.
И от удивления застыл прямо на улице. – Поросенок?
Пой пожал плечами. Бастилия, однако же, решительно рванула в сторону хрюшки. Она выглядела не такой оторопелой, как раньше, хотя до сих казалась вконец… измученной. Ее глаза потемнели и опухли, лицо осунулось и на нем проступили следы усталости. Я побежал следом. Когда мы приблизились к исполинской свинке, в задней части машины отодвинулась стеклянная панель, обнаружив стоявшего внутри человека.
В этом месте я считаю необходимым прерваться и объяснить, что категорически не приемлю сортирный юмор. Его в книге и так с лихвой – и даже имей здесь место тройной эффект, подобный юмор попросту неприемлем. В литературе это буквальный аналог газировки с чипсами. Звучит, может, и заманчиво, но как еда – тот еще кошмар, да еще и полнейшая безвкусица. Считаю своим долгом сообщить, что сам я таких вещей просто не выношу и намереваюсь тщательно следить за тем, чтобы эта книга – как и предыдущие тома моей биографии – соответствовала строим стандартам качества.
– Пердячая блевомордная какашка! – раздался чей-то голос из поросячьего зада.
(Вздох. Вы уж простите. По крайней мере, этот абзац тоже отлично впишется в какой-нибудь случайный разговор.)
Человеком, стоявшим меж поросячьих ягодиц, был не кто иной, как принц Райкерс Дартмур, брат Бастилии, сын короля. Он по-прежнему был одет в голубую королевскую мантию и красную бейсболку поверх рыжеволосой шевелюры.

– Прошу прощения, – произнес я, остановившись рядом с поросенком. – Что вы только что сказали, Ваше Высочество?
– Я слышал, что тихоземцы любят использовать синонимы экскрементов в качестве ругательств! – ответил принц. – Я хотел, чтобы ты почувствовал себя, как дома, Алькатрас! Что ты вообще забыл посреди улицы?
– Нам нужно, чтобы ты нас кое-куда подбросил, Райкерс, – вмешалась Бастилия. – Как можно быстрее.
– Взрывная диаррея! – воскликнул принц.
– И последний раз говорю, хватит косить под тихоземскую речь. Выглядит по-идиотски. – Она заскочила в поросенка, а затем протянула руку, чтобы помочь мне забраться внутрь.
Я с улыбкой взял ее за руку.
– Что? – спросила она.
– Рад, что тебе лучше.
– Мне хуже некуда, – огрызнулась она, надевая темные очки – Линзы Воина. – Я едва могу сосредоточиться, а в ушах стоит отвратительное жужжание. А теперь заткнись и полезай поросенку в задницу.
Я сделал как велено, позволив ей затащить меня внутрь. Теперь это давалось ей сложнее, чем раньше – ведь после отсечения от Мыслекамня Бастилия потеряла часть своих способностей, – хотя она по-прежнему была куда сильнее, чем полагалось тринадцатилетней девчонке. Вероятно, ей помогали Линзы Воина – одна из немногих разновидностей Линз, которые могли носить все без исключения.
Следом Бастилия помогла забратьcя внутрь Пою, а принц тем временем метнулся в переднюю часть хрюшки – которая отличалась изящной и дорогой отделкой, – и кричал водителю, чтобы тот повернул в обратную сторону.
– И где же нас ждет увлекательное приключение? – послышался крик принца.
Увлекательное приключение? – подумал я. – Во дворце, – крикнул я в ответ. – Нам надо найти моего кузена, Фолсома.
– Во дворце? – переспросил принц, явно разочарованным голосом – во всяком случае, для него это место было вполне обыденным. Но приказ водителю он все же передал.
Свинка вновь пришла в движение, затопав по улице. Пешеходы, судя по всему, знали, что у нее лучше не стоять на пути, а сама машина, несмотря на громадные размеры, двигалась довольно быстро. Я сидел на одном из красных королевских диванов; Бастилия устроилась рядом и, выдохнув, закрыла глаза.
– Больно? – спросил я.
Она пожала плечами. Бастилия здорово умела изображать крутую девчонку, но я все же видел, что отсечение от Мыслекамня угнетало ее до глубины души.
– Зачем нам Фолсом? – спросила она, не открывая глаз и, очевидно, пытаясь отвлечь меня от вопросов о ее самочувствии.
– Вместе с ним будет Гималайя, – объяснил я, но потом до меня дошло, что Бастилия еще ни разу не встречалась с Библиотекаршей. – Она Библиотекарь, которая якобы перешла на нашу сторону полгода назад. Но лично я сомневаюсь, что ей стоит доверять.
– Почему?
– Фолсом от нее ни на шаг не отходит – как-то это подозрительно, – ответил я. – Он редко упускает ее из виду – скорее всего, беспокоится, что она может оказаться библиотекарским шпионом.
– Ну здорово, – сказала Бастилия. – И мы собираемся попросить ее о помощи?
– Она – наш лучший вариант, – ответил я. – Гималайя прошла полную библиотекарскую подготовку – если кто и сможет отсортировать эту неразбериху в Королевских Архивах…
– Не библиотеке! – раздался из передней части поросенка голос Райкерса.
–… то как раз Библиотекарь. К тому же, если она действительно шпион, то может знать, что задумали Библиотекари, а значит, у нас есть шанс вытащить эти сведения силой.
– Значит, твой гениальный план – это сначала найти Библиотекаршу, которую ты подозреваешь в шпионаже, а потом привести ее в то самое место, куда Библиотекари как раз хотят вломиться.
– Ну… да.
– Чудесно. И почему мне кажется, что под конец этого нелепого фиаско я буду жалеть, что сама не отказалась от рыцарского титула и не стала бухгалтером?
Я улыбнулся. Возвращение Бастилии грело мне душу. Сложно чересчур восхищаться собственной славой, когда тебе прямым текстом указывают на слабые места в твоем плане.
– Ты ведь это не серьезно, правда? – спросил я. – Насчет того, чтобы уйти из рыцарей?
Она со вздохом открыла глаза. – Нет. Как бы мне ни претила эта мысль, но моя мама права. Я не просто хороша в своем деле – оно мне нравится. – Она посмотрела на меня, встретившись со мной взглядом. – Кто-то меня подставил, Алькатрас. Я уверена. Кто-то хотел, чтобы я потерпела неудачу.
– Твоя… мама была единственным рыцарем, голосовавшим категорически против восстановления твоего звания.
Бастилия кивнула, и я понял, что она думает о том же, что и я сам.
– Те еще родители нам достались, да? – сказал я. – Моему отцу до меня попросту нет дела; а мама вышла за него замуж только ради Таланта.
Вступаешь в брак со Смедри – получаешь Талант. Принадлежишь ли ты к роду Смедри по крови или брачным узам – это, похоже, было неважно; Смедри есть Смедри. Единственная разница заключалась в том, что в случае женитьбы муж или жена получали тот же талант, что и их вторая половина.
– Мои родители совсем не такие, – яро заявила Бастилия. – Они хорошие люди. Мой отец – один из самых уважаемых и любимых народом королей за всю историю Нальхаллы.
– Даже если он готов поставить на Мокии крест, – тихо добавил с сиденья напротив нас Пой Синг.
– Он считает, что так будет лучше, – ответила Бастилия. – Как бы ты почувствовал себя на его месте, если бы пришлось выбирать: положить конец войне – и спасти тысячи жизней – или продолжить сражаться? Он видит в этом шанс достичь мира, а люди хотят, чтобы мир, наконец, наступил.
– Мой народ хочет мира, – сказал Пой. – Но еще больше он хочет свободы.
Бастилия умолкла. – В общем, – наконец, сказала она, – если предположить, что мой провал подстроила мама, ее мотивы мне вполне понятны. Она опасается оказывать мне покровительство. Чувствует, что должна быть со мной предельно жесткой, поэтому и отправила меня на такое трудное задание. Чтобы выяснить, потерплю ли я неудачу – и значит, нужно ли мне и дальше продолжать обучение. Но несмотря ни на что, она обо мне заботится. Просто ее забота принимает странные формы.
Я сидел, откинувшись на спинку дивана, и размышлял о собственных родителях. Может, для своих Бастилия и могла подыскать порядочное оправдание, но ее отец, как-никак, был благородным королем, а мать – отважным рыцарем. А у меня что? Эгоистичная рок-звезда от науки и злобная Библиотекарша, которую, похоже, недолюбливали даже другие Библиотекари.
Аттика и Шаста Смедри были совсем не похожи на родителей Бастилии. Мою мать не заботила моя судьба – она вышла замуж только ради Таланта. А мой отец явно не хотел проводить со мной и секунды своего времени.
Неудивительно, что я вырос таким человеком. В Свободных Королевствах есть одно изречение: «Рев медвежонка – отголосок медвежьего рыка». Она чем-то похожа на поговорку, которой мы пользуемся в Тихоземье: «Яблоко от яблони недалеко падает». (Кто бы сомневался, что в Библиотекарской версии вместо крутых медведей окажется банальщина вроде яблок.)
Не знаю, была ли у меня хоть раз возможность не вести себя, как эгоцентричный олух, которым я стал. Несмотря на дедушкин выговор, я до сих пор жаждал того мимолетного удовлетворения, которое приносит слава. Было так приятно слышать, как люди говорят о моем величии.
Чувство славы пряталось внутри меня, как извращенное семя, гнилое и почерневшее, готовое вот-вот проклюнуться на свет, выпустив скользкие ростки тьмы.
– Алькатрас? – позвала Бастилия, толкнув меня в бок.
Я моргнул и понял, что на время ушел в себя. – Извини, – промямлил я.
Она кивнула куда-то вбок. К нам направлялся принц Райкерс. – Я связался с дворцом, но оказалось, что Фолсома там нет, – сообщил он.
– Неужели? – удивился я.
– Да, слуги передали, что он вместе с какой-то женщиной изучал договор о перемирии, а потом они ушли. Но без паники! Наше приключение еще не окончено, ведь слуга сказал, что Фолсома можно найти в Королевских Садах…
– Не парке, – перебил его Пой. – Ой, эм, в общем, не обращайте внимания.
–… по ту сторону улицы.
– Ну ладно, – ответил я. – А что он делает в этих садах?
– Полагаю, что-то до жути интересное и важное, – сказал Райкерс. – Элдон, сделай заметки!
Из соседней комнаты, будто из ниоткуда появился слуга в одежде писца и с блокнотом в руках. – Да, государь, – отозвался он, что-то царапая на бумаге.
– Из этого выйдет отличная книга, – заметил Райкерс, садясь на место.
В ответ Бастилия закатила глаза.
– Так, постойте, – вмешался я. – Вы связались с дворцом? Как именно?
– Стекло Коммуникатора, – ответил Райкерс. – С его помощью можно общаться на расстоянии.
Стекло Коммуникатора. Однако кое-что в его словах заставило меня призадуматься. Я сунул руку в карман и вытащил Линзы. Раньше мне доводилось пользоваться парой Линз, при помощи которых можно было разговаривать на расстоянии. Сейчас у меня этих Линз не было – я вернул их дедушке Смедри. Зато была новая пара Линз Маскировщика. В чем там заключалась их способность? Если я сосредоточивал свои мысли на каком-нибудь человеке, то мог перенять его облик…
(И между прочим, да, это действительно предзнаменование. Правда, чтобы разобраться в происходящем, вам придется прочитать два предыдущих тома моей автобиографии. Так что если еще не прочитали, тем хуже для вас!)
– Погоди-ка, – сказала Бастилия, указав на Линзу Правдоискателя у меня в руке. – Это случайно не та Линза, которую ты нашел в Александрийской Библиотеке?
– Ну да. Дедушка выяснил, что это Линза Правдоискателя.
Бастилия оживилась. – Серьезно? Ты хоть знаешь, какие они редкие?
– Ну… если честно, я бы предпочел, чтобы с ее помощью можно было что-нибудь взорвать.
Бастилия закатила глаза. – Ты бы не распознал полезную Линзу, даже если бы порезал об нее палец, Смедри.
В чем-то она была права. – В Линзах ты разбираешься гораздо лучше меня, Бастилия, – признался я. – Но мне кажется, во всем этом есть что-то странное. Таланты Смедри, Окуляторные Линзы, светопесок… все это как-то связано.
Она смерила меня внимательным взглядом. – Ты о чем?
– Вот, дай-ка я тебе покажу. – Я убрал Линзы, встал и оглядел комнату в поисках подходящего кандидата. На одной из стен висела полка с каким-то стеклянным агрегатом. – Ваше Высочество, что это такое?
Принц Райкерс повернулся ко мне. – А! Мой новый силиматический фонограф! Правда, я еще не успел его подключить.
– То, что надо, – с этими словами я подошел к полке и взял в руки стеклянную коробку; размером она была примерно с чемодан.
– Ничего не выйдет, Алькатрас, – возразил принц. – Ему нужна силиматическая энергопластина или светопесок…
Я направил в стекло волну силы. Не разрушительную мощь моего Таланта, а ту же «силу», при помощи которой активировал Линз. Раньше для зарядки Линз мне было достаточно просто их коснуться; теперь я учился контролировать себя, чтобы уберечься от случайной активации.
Так или иначе, коробка начала проигрывать музыку – какую-то бодренькую симфонию. Хорошо, что здесь не было Фолсома, не то он бы тут же начал «танцевать».
– Эй, как тебе это удалось? – удивился принц Райкерс. – Поразительно!
Бастилия смерила меня вопросительным взглядом. Я вернул музыкальную шкатулку на место, и она какое-то время продолжила играть на моем заряде.
– Я начинаю думать, что Окуляторные Линзы и обычное технологическое стекло – это одно и то же.
– Но это невозможно, – возразила она. – Будь это так, Окуляторные Линзы можно было бы заряжать при помощи светопеска.
– А это не так?
Она покачала головой.
– Возможно, его энергия недостаточно концентрированная, – предположил я. – Ведь Линзы могу черпать энергию из крови Смедри, если использовать ее во время выплавки.
– Фе, – произнесла она. – Это правда. Но все равно фе.
– А, вот мы и на месте! – неожиданно воскликнул Райкерс, поднимаясь на ноги, когда поросенок замедлил ход.
Я посмотрел на Бастилию. Она пожала плечами; время для этого разговора еще придет. Мы встали рядом с Райкерсом, который выглядывал в окно (ну, или точнее, в стену) на приближавшиеся к нам сады. Ко мне снова вернулось понимание всей безотлагательности нашего положения. Нам нужно было скорее хватать Гималайю и возвращаться в Королевские, небиблиотечные Архивы.
Райкерс дернул за рычаг, и задняя часть свинки раскрылась, превратившись в ступеньки. Мы с Бастилией выбежали наружу, следом рванул Пой. Королевские Сады представляли собой громадное, открытое поле, целиком покрытое травой с раскиданными по ней цветочными клумбами. Я оглядел море зелени, пытаясь отыскать своего кузена. Но Бастилия, конечно же, заметила его первым.
– Там, – указала она. Сощурившись, я увидел, что Фолсом и Гималайя сидели на подстилке и, похоже, наслаждались чем-то вроде пикника.
– Подождите здесь! – крикнул я Пою и Райкерсу, пока мы Бастилией бежали по пружинистой траве, мимо семей, радовавшихся послеобеденному дню, и играющих детей.
– Да чем эти двое тут занимаются? – спросил я, глядя на Фолсома и Гималайю.
– Эм, думаю, это называется пикник, Смедри, – без обиняков заметила Бастилия.
– Я в курсе, но с какой стати Фолсом поведет вражеского агента на пикник? Может, он пытается усыпить ее бдительность, чтобы добыть информацию.
Бастилия смерила внимательным взглядом пару, которая сидела на подстилке, наслаждаясь угощением. – Погоди, – уточнила она на бегу. – Они все время вместе?
– Ну да, – ответил я. – Он на нее, как коршун, смотрит. Прямо глаз не сводит.
– И проводит с ней целую уйму времени?
– Подозрительно много времени.
– Шатаясь по ресторанам?
– По кафе-мороженым, – ответил я. – Сам он говорит, что показывает ей город, чтобы Гималайя привыкла к нальхаллским обычаям.
– И ты решил, что делает он это, потому что подозревает ее в шпионаже, – сказала Бастилия, голос которой балансировал на грани изумления.
– Ну, а зачем еще ему…
Я застыл и остановился прямо на траве. Впереди Гималайя положила руку на плечо Фолсома и рассмеялась в ответ на его слова. Он смотрел на нее, будто зачарованный ее лицом. Похоже, что он отлично проводил время, как будто…
– О, – сказал я.
– Парни такие идиоты, – вполголоса произнесла Бастилия, шагая вперед.
– И как я должен был догадаться, что они втюрились друг в друга! – огрызнулся я, догоняя Бастилию.
– Идиот, – повторила она.
– Послушай, она все еще может оказаться шпионкой. А что, может быть, она хочет соблазнить Фолсома, чтобы выведать его секреты!
– Соблазнения не выглядят такими жеманными, – парировала Бастилия, пока мы шли к их одеялу. – К тому же это легко выяснить. Доставай свою Линзу Правдоискателя.
Эй, а ведь это мысль, – подумал я. Пошарив в карманах, я вытащил Линзу и посмотрел через нее на Библиотекаршу.
Бастилия быстрым шагом подошла вплотную к подстилке. – Ты Гималайя? – спросила она.
– Да, а что? – ответила Библиотекарша. Когда я взглянул сквозь Линзу, ее дыхание засветилось и стало похожим на белое облачко. Я счел это знаком того, что она не лжет.
– Ты Библиотекарская шпионка? – спросила Бастилия. (Такая уж она – черствая как камень и вдвое упрямее.)
– Что? – переспросила Гималайя. – Нет, конечно нет!
Ее дыхание снова было белым.
Я обратился к Бастилии. – Дедушка Смедри предупреждал, что Библиотекари – мастера говорить полуправду, а значит, могут и перехитрить Линзу Правдоискателя.
– Ты говоришь полуправдами? – уточнила Бастилия. – Пытаешься одурачить вон ту Линзу, перехитрить нас, соблазнить этого мужчину или сделать что-нибудь в том же духе?
– Нет, нет, нет, – залившись румянцем, ответила Гималайя.
Бастилия перевела взгляд на меня.
– Ее дыхание выглядит белым, – ответил я. – Если она и лжет, то очень умело.
– Мне этого достаточно, – заявила Бастилия, указав рукой. – Вы двое, забирайтесь в поросенка. У нас мало времени.
Они вскочили на ноги, не задавая вопросов. Когда Бастилия начинает говорить таким тоном, ты делаешь то, что она велит. До меня впервые дошло, откуда у нее могла взяться эта способность помыкать другими людьми. Она ведь была принцессой – и, наверное, все детство отдавала приказы.
Во имя Первых Песков, – подумал я. – Она же принцесса.
– Ну ладно, – сказала Бастилия. – Библиотекаря мы тебе раздобыли, Смедри. Будем надеяться, она нам поможет.
Мы направились обратно к поросенку, и я бросил взгляд на заходящее Солнце. Времени почти не осталось. Дальше событиям предстояло развиваться со стремительной быстротой. (Рекомендую вам сделать глубокий вдох.)
Глава 15

Люди – забавные создания. Мой опыт подсказывает, что чем больше мы с кем-то соглашаемся, тем больше нам нравится их слушать. У меня на этот счет появилась теория. Я называю ее макаронно-сырной философией общения.
Я люблю макароны с сыром. Это чудо, а не еда. Если в раю есть ресторан, я уверен, что макароны с сыром украшают каждый из тамошних столиков. Если кто-нибудь захочет поговорить со мной о том, насколько замечательны макароны с сыром, я буду болтать с ними часами. А вот если они вдруг захотят обсудить рыбные палочки, я, скорее всего, запихну таких собеседников в пушку и выстрелю куда-нибудь в сторону Норвегии.
Такая реакция в корне неверна. Я ведь и так знаю, на что похожи макароны с сыром. Разве для меня не было бы полезнее поговорить с тем, кому нравится что-то другое? Может, разобравшись в том, почему другим людям нравятся рыбные палочки, я смогу лучше понять ход их мыслей.
В нашем мире такая точка зрения крайне непопулярна. Скажу больше: многие люди считают, что если им нравятся макароны с сыром, а никак не рыбные палочки, то лучшим решением будет эти самые палочки запретить.
Это обернулось бы настоящей трагедией. Позволь мы людям такое творить, и рано или поздно нам всем пришлось бы довольствовать всего одним блюдом. И им, наверное, были бы не макароны с сыром и не рыбные палочки. А скорее всего, то, что не нравится никому из нас.
Хотите стать лучше? Прислушайтесь к тому, с кем вы не согласны. Не спорьте с ними, а просто выслушайте. Люди оказываются на редкость интересными собеседниками, если взять на себя труд не быть козлом.
Мы выбежали из гигантской стеклянной хрюшки на манер дислоцированного отряда солдат и стремительно влетели вверх по ступенькам в здание Королевских Архивов. (Ну давайте, говорите уже. Я же знаю, вам так и неймется.)
Не библиотеку.
Самой быстрой, конечно же, была Бастилия с ее Линзами Воина, но Фолсом с Гималайей почти не отставали. Замыкал нашу группу Пой, рядом с которым бежал…
– Принц Райкерс? – удивился я, застыв на месте. Я-то думал, что наследник останется в машине.
– Ну да, а что? – спросил принц; остановившись рядом со мной, он развернулся и оглянулся назад.
– Что вы здесь делаете? – спросил я.
– Мне, наконец-то, выпал шанс увидеть знаменитого Алькатраса Смедри в деле! Я ни за что не упущу такой возможности.
– Ваше Высочество, – сказал я, – это может быть опасно.
– Ты правда так думаешь? – взбудораженно спросил он.
– Что здесь творится? – спросила Бастилия, снова спускаясь по ступенькам. – Я думала, мы спешим.
– Он хочет пойти с нам, – объяснил я, сопроводив свои слова жестом.
Она пожала плечами. – Помешать ему мы не можем – он же все-таки кронпринц. А это вроде как означает, что он может творить все, что ему заблагорассудится.
– Но что, если он погибнет? – спросил я.
– Значит, придется выбирать нового кронцпринца, – рявкнула Бастилия. – Мы идем или нет?
Я вздохнул, бросив взгляд на рыжеволосого наследника. Он улыбался, явно довольный собой.
– Ну, приехали, – пробормотал я, продолжив, однако же, взбираться по ступенькам. Принц бежал рядом. – Кстати говоря, – спросил я, – А почему именно хрюшка?
– А что такого? – удивился он. – Я слышал, что в Тихоземье крутые парни сплошь и рядом разъезжают на кабанах.
Я тяжело вздохнул. – Принц Райкерс, «кабанами» в Тихоземье называют шестисотые Мерседесы – это такой автомобиль.
– Так их машины похожи на кабанов? – удивился он. – А я и не знал!
– Ладно, не важно, – отмахнулся я. Мы вбежали в комнату с солдатами; похоже, что рыцари послали за подкреплением. На лестнице их тоже было немало. Мне было приятно осознавать, что они здесь на случай, если Библиотекари действительно вломились в Королевские Архивы.
– Не библиотеку, – добавил Пой.
– Что? – переспросил я.
– Просто мне показалось, что ты как раз об этом думаешь, – ответил Пой, – вот и решил напомнить.
Мы добежали до самого низа. Двое рыцарей стояли на карауле внутри комнаты, и отсалютовали принцу, когда мы вошли.
– Библиотекари не появлялись? – спросил я.
– Нет, – ответила светловолосая рыцарша, – но мы до сих пор слышим тот самый скрежет. Здесь под нашим командованием находятся два отряда, и еще два обыскивают ближайшие здания. Пока что мы ничего не нашли – но если Библиотекари прорвутся на лестницу, мы будем готовы!
– Отлично, – сказал я в ответ. – Вам лучше подождать снаружи, на всякий случай. – Я не хотел, чтобы они увидели то, что сейчас произойдет. Мне было неловко.
– Они вышли и закрыли за собой дверь. Я повернулся к Гималайе. – Ну ладно, – сказал я. – Давайте это сделаем.
– Сделаем что? – в замешательстве спросила она.
О, точно, – подумал я. – Мы ведь так и не объяснили, зачем она нам понадобилась. – Где-то в этой комнате есть книги, которые позарез нужны Библиотекарям, – ответил я. – Прямо сейчас твои бывшие друзья пытаются пробурить сюда туннель. Мне нужно, чтобы ты…
Готовясь закончить фразу, я увидел, как поморщились Бастилия, Фолсом и Пой.
–… Мне нужно, чтобы ты взяла на себя организацию книг в Архивах.
Гималайя побледнела. – Что?
– Ты не ослышалась.
Она взглянула на Фолсома. Тот отвел глаза.
– Ты меня испытываешь, – сказала она, сжав кулаки. – Не переживай, я могу сопротивляться. Тебе вовсе не обязательно это делать.
– Да нет же, – раздраженно возразил я. – Никого я не испытываю. Я просто хочу навести в этих книгах хоть какой-то порядок.
Она уселась на книжную груду. – Но ведь… я на перевоспитании! Я уже несколько месяцев не срывалась! Ты же не можешь просить меня вернуться к старым привычкам, не можешь.
– Гималайя, – произнес я, опускаясь рядом с ней на колени. – Нам правда очень нужно, чтобы ты это сделала.
Она затряслась, отчего я начал сомневаться в своем решении.
– Я…
Она встала и выбежала из комнаты со слезами на глазах. Фолсом помчался следом, а я остался стоять на коленях с мерзким чувством на душе. Будто только что сказал маленькой девочке, у что нее умер котенок. Потому что я его переехал. А потом еще и съел.
И что вкус у него был просто отвратный.
– Ну, значит, ничего не поделаешь, – заключила Бастилия. Она уселась на книжную гору. На ее лице снова проявилась усталость. На время нам удалось ее отвлечь, но отсечение до сих пор висело на ней тяжким грузом.
До меня до сих пор доносились царапающие звуки, которые к тому же становились все громче и громче. – Ну что же, – сказал я, сделав глубокий вдох. – Нам придется их уничтожить.
– Что? – переспросил Пой. – Книги?
Я кивнул. – Нельзя допустить, чтобы моя мать получила желаемое. Чем бы оно ни было, здесь наверняка замешана Мокия. Это единственное, что я смог придумать – мы уже вряд ли успеем перетащить книги на новое место. – Я бросил взгляд на высившиеся вокруг горы томов. – Придется их сжечь.
– У нас нет для этого полномочий, – устало заметила Бастилия.
– Да, – согласился я, поворачиваясь к принцу Райкерсу. – А вот у него, готов поспорить, есть.
Принц поднял голову – он как раз перебирал одну из книжных горок, вероятно, пытаясь отыскать в ней фэнтезийные романы. – В чем дело? – спросил он. – Должен признаться, это приключение оказалось не таким уж захватывающим. Где взрывы, неистовствующие вомбаты, космические станции?
– Именно так и выглядит настоящее приключение, принц Райкерс, – ответил я. – Нам придется сжечь эти книги, чтобы они не достались Библиотекарям. Вы можете дать на это разрешение?
– Полагаю, что да, – согласился он. – Может, хоть из костра выйдет эффектное зрелище.
Я подошел к стене и взял в руки одну из ламп. Бастилия и Пой встали рядом и разглядывали книжный завал, пока я готовился устроить пожар.
– Как-то это неправильно, – заметил Пой.
– Знаю, – согласился я. – Но разве кому-то есть дело до этих книг? Здесь их просто хранят. Наверняка люди и видят-то их лишь изредка.
– Я здесь бывал, – сказал Пой. – Много лет назад. И вряд ли я такой один. К тому же это ведь все-таки книги. Знания. Кто знает, чего мы можем лишиться? Здесь есть настолько древние книги, что их копии могли сохраниться разве что в Александрийской Библиотеке.
Я встал с огнем в руке. Так вот, я не задумывал это в качестве какой-то метаформы – просто пересказываю вам то, что случилось. Тогда это действительно казалось правильным. Но и неправильным одновременно. Что лучше – сжечь книги, чтобы эти знания не достались никому, или пойти на риск, зная, что их могут заполучить Библиотекари?
Я опустился на колени и поднес мерцающую лампу к одной из стопок.
– Постой, – сказала Бастилия, вставая рядом со мной на колени. – Тебе нужно переключить ее в режим «горения».
– Но она уже горит, – озадаченно возразил я.
– Снова-здорово, – со вздохом проворчала Бастилия. (Идите-ка перечитайте первый том.) – Вот. – Она прикоснулась к стеклу лампы, и огонь будто запульсировал. – Готово.
Я сделал глубокий вдох и – трясущейся рукой – поджег одну из книг.
– Стой! – раздался чей-то голос. – Не делай этого!
Развернувшись, я увидел стоящую в дверях Гималайю, а рядом – Фолсома. Я отчаянно взглянул на книги; пламя уже перекинулось на соседние тома.
Но затем, на наше счастье, Пой споткнулся. Его громадная мокийская фигура с размаху врезалась в груду книг, погасив пламя своим объемистым животом. Из-под тела Поя поднялась змеящаяся струйка дыма.
– Упс, – произнес он.
– Нет, – сказала Гималайя, шагая вперед. – Ты правильно поступил, Пой. Я это сделаю. Займусь организацией. Только… только не надо им вредить. Пожалуйста.
Я сделал шаг назад, а Фолсом тем временем помог Пою подняться на ноги. Гималайя встала на колени у чуть не сгоревшей груды книг. Нежно коснувшись одной из них, она взяла книгу своими изящными пальцами.
– Итак… эм, – сказала она, – как именно вы хотите их упорядочить? Обратный тайм-шер, при котором книги сортируются по минуте издания? Метод элитного спайпера с организацией по количеству местоимений «это» на первых пятидесяти страницах?
– Думаю, разложить их по темам будет достаточно, – ответил я. – Нам нужно найти книги, в которых рассказывается об Окуляторах, Смедри и других подозрительных вещах.
Гималайя погладила книгу, стараясь прочувствовать ее обложку, вчитаться в текст на корешке. Она аккуратно положила томик рядом с собой, а затем выбрала следующую. И чуть погодя переложила в другую стопку.
На это уйдет целая вечность, – с отчаянием подумал я.
Гималайя взяла в руки еще одну книгу. На этот раз она едва взглянула на ее корешок, и тут же отложила в сторону. Затем схватила четвертую, пятую, шестую, двигаясь все быстрее и быстрее с каждым томом.
Она остановилась, чтобы сделать глубокий вдох. А затем разошлась так, что я не успевал следить за движением ее рук. Похоже, что она могла опознать книгу простым касанием и точно знала, в какую стопку ее нужно переложить. За несколько секунд вокруг нее выросла небольшая книжная стена.
– Мне бы пригодилось немного помощи! – крикнула она. – Пожалуйста, отодвиньте стопки, но постарайтесь не нарушать порядка!
Пой, Фолсом, Бастилия и я ринулись на помощь. Даже принц присоединился к общему делу. Мы бегали туда-сюда, перетаскивая книги согласно указаниям Гималайи и пытаясь поспеть за ее скоростью.
Она обладала почти нечеловеческой способностью к организации – настоящая машина идентификации и порядка. Грязные, неухоженные горы книг одним касанием Гималайи превращались в аккуратные стопки, а пыль и сажа исчезали одним мановением руки.
Вскоре Фолсом догадался позвать на помощь нескольких солдат. Гималайя восседала в центре комнаты на манер многорукой индуистской богини, а ее ладони превратились в сплошное мельтешение. Мы приносили ей стопки книг, и она отсортировывала их в мгновение ока, раскладывая по темам. На ее лице застыла безмятежная улыбка. Именно с такой улыбкой мой дедушка говорил о захватывающем проникновении в логово врага; именно так выглядел Пой, рассказывая о своей драгоценной коллекции древнего оружия. Это было лицо человека, который всецело и искренне наслаждался своей работой.

Я ринулся вперед с очередной книжной стопкой. Гималайя схватила их, не глядя на меня, а затем разбросала по кучкам, как крупье, раздающий карты игрокам.
Впечатляет! – подумал я.
– Ну ладно, я просто обязана это сказать, – не отрываясь от работы, произнесла Гималайя. Позвякивая доспехами, солдаты бегали туда-сюда, доставляя беспорядочные кипы книг к ее ногам, а затем унося аккуратно организованные стопки, которые она расставляла вокруг себя.
– Что с вами не так, свободные королевцы? – с укором спросила она, не обращаясь конкретно к кому-то из нас. – Ведь я покинула Тихоземье, потому что была против того, как Библиотекари скрывают информацию от простых людей.
– Но почему организация – это так плохо? Неужели вы не можете обращаться с книгами иначе? Что плохого в том, чтобы поддерживать толику порядка? Вы, подданые Свободных Королевств, говорите, что любите волю и свободу, но если нет никаких правил, наступит хаос! Организация важна.
Я отложил свою стопку книг и помчался обратно.
– Кто знает, какие богатства мы могли потерять в этих завалах? – рявкнула она, размахивая руками. – Книги могут погибнуть из-за плесени. Их могут сгрызть мыши. О них нужно заботиться, их надо ценить. Кто-то должен отслеживать вашу коллекцию, чтобы вы сами понимали ее ценность!
Фолсом встал рядом со мной; его брови вымокли от пота. Он восторженно смотрел на Гималайю с широкой улыбкой на лице.
– Почему я должна отказываться от того, кто я есть? – гневно восклицала она. – Почему я не могу быть собой, оставаясь на вашей стороне? Я не хочу душить свободу информации, но хочу заниматься ее организацией! Не хочу править миром, но хочу его упорядочить! Не хочу, чтобы все было одинаковым, но очень хочу расширять границы познания.
На мгновение она умолкла. – Я хороший Библиотекарь! – триумфально заявила она, хватая громадную стопку неупорядоченных книг. Она тряхнула их всего раз – примерно так, как встряхивают перечницу – но книги каким-то образом тут же выстроились по порядку согласно теме, размеру и автору.
– Ух ты, – выдохнул Фолсом.
– А ты и правда ее любишь, – заметил я.
Фолсом покраснел и взглянул на меня. – Это так заметно?
Лично для меня – нет. Но я все равно улыбнулся ему в ответ.
– Последние шесть месяцев были просто чудесными, – поделился он, и его голос приобрел тот отвратительный, мечтательный тон, к которому зачастую прибегают влюбленные. – Сначала я просто наблюдал, чтобы выяснить, не шпионит ли она в пользу Библиотекарей, но когда понял, что она нам ничем не угрожает… в общем, мне хотелось и дальше проводить с ней время. Вот я и предложил познакомить ее с нальхаллскими обычаями.
– А ты ей самой об этом говорил? – спросил я, пока вокруг сновали солдаты со стопками книг в руках.
– Ох, да разве я могу? – ответил Фолсом. – Ты взгляни на нее. Она такая необыкновенная! А я самый обычный парень.
– Обычный парень? – удивился я. – Фолсом, ты же Смедри. Член знатного рода!
– Ну да, – согласился он, опуская взгляд. – Но это ведь просто имя. Если говорить по сути, то я просто зануда. Разве кого-то интересуют критики?
Я сдержался и не стал говорить, что и Библиотекарей душойкомпании не назовешь.
– Слушай, – сказал я. – Я в этих вещах не очень-то разбираюсь, но сдается мне, что если ты и правда ее любишь, то должен ей признаться. Я…
В этот момент к нам подошел принц Райкерс. – Эй, вы только поглядите! – воскликнул он, протягивая какую-то книгу. – Здесь есть один из моих романов! Его сберегли для потомков. Даже музыка до сих пор играет. Послушайте!
Он перелистнул обложку.
И Фолсом, понятное дело, тут же зарядил мне в лицо.

Глава 16

Так вот, хочу четко прояснить один момент: в большинстве случаев насилие – не лучший способ решать проблемы.
К примеру, когда на вас в следующий раз нападет шайка разъяренных ниндзя, можно, конечно, пнуть их главаря, забрать его катану, а потом покрошить всех остальных, продемонстрировав феноменальную авторскую ярость. Возможно, это принесет вам удовлетворение – и даже капельку радости, – но результат выйдет, мягко говоря, неэстетичным, а вы вдобавок навлечете на себя гнев всего клана ниндзя. Всю вашу оставшуюся жизнь они будут посылать за вами наемных убийц. (Необходимость отбиваться от ниндзя прямо на свидании может поставить вас в довольно-таки щекотливое положение.)
Так что можно не драться, а просто подкупить ниндзя соевым соусом и вместо себя натравить их на ваших братьев или сестер. Так вы еще и от ненужного соевого соуса избавитесь. Видите, как легко избегать насилия?
И все же бывают и такие случаи, когда насилие приходится к месту. Обычно это те моменты, когда вы хотите кого-нибудь избить до полусмерти. К несчастью, на сей раз этим «кем-то» оказался я сам. Удар Фолсома застал меня врасплох и угодил аккурат по лицу.
Именно в тот момент мне в голову пришла одна любопытная мысль. По мне впервые заехали кулаком. Для меня это был особенный момент. Надо сказать, что по ощущениям это немного напоминало пинок, только с кулаками и привкусом лимона.
Допускаю, лимон мог появиться из-за того, что мой мозг закоротило, когда меня с силой швырнуло на стеклянный пол. От удара я растерялся, и когда, наконец, пришел в себя, передо мной уже разворачивался настоящий хаос.
Солдаты как могли пытались скрутить Фолсома. Они не хотели причинять ему вреда, ведь он как-никак принадлежал к знатному роду; им ничего не оставалось, кроме как пытаться схватить его и повалить на землю. Впрочем, получалось у них не очень. Стиль боя Фолсома каким-то непонятным образом сочетал выверенную точность с полнейшим отсутствием контроля. Он был похож на марионетку, за нитки которой дергал мастер кунг-фу. А может, и наоборот. Где-то на заднем плане играла избитая мелодия – судя по всему, моя музыкальная тема.
Фолсом носился между солдатами, как размытое пятно, нанося неуклюжие (и в то же время на удивление точные) удары кулаками, ногами и головой. Он уже отправил в нокаут добрый десяток человек, и оставшиеся десять справлялись немногим лучше.
– Это так захватывающе! – воскликнул принц. – Надеюсь, кто-нибудь делает заметки! Почему я не взял с собой писцов? Надо послать за кем-нибудь из них! – Райкерс стоял неподалеку от самого центра побоища.
Пожалуйста, ударь его, – подумал я, вставая с трясущимися коленками. – Хоть разочек.
Но чему не бывать, тому не бывать – Фолсом был сосредоточен на окружающих солдатах. Гималайя кричала, чтобы они попытались закрыть Фолсому уши. Куда делась Бастилия? Она должна была примчаться при первых звуках драки.
Бодрая мелодия «Темы Алькатраса Смедри» продолжала играть где-то рядом с принцем. – Принц Райкерс! – завопил я. – Книга! Где она? Ее нужно закрыть!
– О, что? – Он повернулся ко мне. – Эм, кажется, я уронил ее, когда началась драка.
Он стоял у груды неотсортированных томов. Я выругался и стал пробираться в его сторону. Если я смогу остановить музыку, Фолсом перестанет танцевать.
В этот момент битва начала смещаться в мою сторону. Фолсом – с бешеными и широко раскрытыми от беспокойства глазами – пронесся через группу солдат, подбросив в воздух сразу четверых.
Я стоял прямо перед ним. Я не рассчитывал, что он причинит мне серьезный вред. Ведь при всей своей непредсказуемости Таланты Смедри редко калечат людей.
Вот только… разве я не использовал свой Талант, чтобы ломать руки и убивать монстров, заставляя их падать с большой высоты?
Чушь, – подумал я. Фолсом занес кулак и уже приготовился засадить его мне прямо в лицо.
И тут в дело вступил мой собственный Талант.
Одна из странностей Талантов Смедри, и моего в частности, заключается в их способности время от времени действовать на упреждение. Мой, к примеру, ломает оружие на расстоянии, если кто-нибудь пытается меня убить.
В этот раз из меня будто выплеснулось что-то темное и необузданное. Видеть его я не мог, но чувствовал, как оно разъяренно рвануло в сторону Фолсома. Его глаза широко раскрылись, и он споткнулся, будто его на мгновение подвело грациозное владение боевыми искусствами. Как если бы Фолсом вдруг лишился своего Таланта.
Он рухнул на землю прямо передо мной. В ту же секунду одна из книг в куче неподалеку взорвалась, разбросав в разные стороны ошметки бумаги и стекла. Музыка прекратилась.
Фолсом застонал. Из-за падения он приземлился передо мной на колени, и теперь кусочки бумаги падали вокруг нас, как конфетти. Зверь внутри меня успокоился, снова затаившись в глубине, и все стихло.
В детстве я считал свой Талант настоящим проклятием. Теперь же я все чаще видел в нем какую-то необузданную суперсилу. Но в тот раз я впервые подумал о нем, как о чем-то чуждом, живущем внутри меня.
Как о чем-то живом.
– Это было что-то невероятное! – воскликнул один из солдат. Подняв голову, я увидел, как они смотрят на меня с чувством благоговейного страха. Гималайя сидела как огорошенная. Принц стоял, скрестив руки на груди, и довольно улыбался от того, что ему, наконец-то, довелось стать свидетелем настоящей битвы.
– Я это видел, – прошептал один солдат. – Из вашего тела будто вырвалась пульсирующая волна силы, государь Смедри. Она даже остановила другой Талант.
Приятно, когда тобой восхищаются. Благодаря этому я чувствовал себя лидером. Настоящим героем. – Позаботься о своих товарищах, – сказал я, указав на поверженных солдат. – А после доложи мне о раненых. – Я протянул руку, помогая Фолсому подняться на ноги.
Он стыдливо взглянул на свои туфли; Гималайя тем временем подошла к нему, чтобы утешить. – Что ж, своему идиотизму я, пожалуй, поставлю оценку девять из десяти, – сказал Фолсом. – Не могу поверить, что позволил этому случиться! Я должен держать его под контролем!
– Я знаю, как это сложно, – возразил я. – Поверь. Это не твоя вина.
Принц Райкерс подошел к нам, шелестя мантией. – Это было просто чудесно, – сказал он. – Хотя книгу, конечно, жаль.
– Я просто убит горем, – без обиняков заявил я, оглядываясь по сторонам в поисках Бастилии. Куда она запропастилась?
– Да все в порядке, – сказал в ответ Райкерс, сунув руку в карман. – У них здесь и сиквел есть! – Он вытащил книгу и уже было хотел ее открыть.
– Даже не смей! – рявкнул я, хватая его за руку.
– О, – произнес он. – Да, пожалуй, это плохая идея. – Он взглянул на пальцы, обхватившие его руку. – Знаешь, ты во многом напоминаешь мне сестру. Я-то думал, ты будешь не таким зажатым.
– Я не зажатый, – огрызнулся я. – Я в бешенстве. Это не одно и то же. Гималайя, как дела с сортировкой?
– Эм, думаю, готова где-то наполовину, – ответила она. И действительно, груды книг быстро превращались в громадные стопки, которые возвышались над нами, как стены. Но особый интерес для меня представляла стопка куда меньшего размера – в ней были собраны книги на Забытом Языке.
Пока что их набралось только четыре, но я все равно был поражен, что Гималайя умудрилась отыскать их среди всех остальных книг. Я подошел к стопке, пытаясь нашарить в кармане куртки Линзы Переводчика.
Затем я надел их вместе Линз Окулятора. Я едва на забыл, что они были на мне. Видимо, наконец-то, к ним привык. Благодаря Линзам Переводчика мне удалось прочитать названия книг в стопке.
Первая была чем-то вроде философского трактата, посвященного природе закона и справедливости. Любопытно, но едва ли настолько важно, чтобы моя мать пошла ради нее на такой риск.
Остальные три книги оказались совершенно непримечательными. Руководство по строительству колесниц, гроссбух, в котором было указано количество кур, проданных неким торговцем в Афинах, и сборник кулинарных рецептов. (Надо же, похоже, что даже древним забытым цивилизациям всемогущих людей требовалась помощь с приготовлением печенья.)

Поспрашивав солдат, я с облегчение узнал, что ни один из них серьезно не пострадал. Фолсом отправил в нокаут не меньше шестерых, еще несколько отделались сломанными конечностями. Раненые направились в лазарет, а остальные вернулись, чтобы помочь Гималайе. Но Бастилию никто из них не видел.
Я бродил по комнате, которая быстро превращалась в настоящий лабиринт из громадных книжных стопок. Может, Бастилия искала в комнате следы подкопа? Скрежет шел из юго-восточного угла, но когда я подошел ближе, звук уже пропал. Может, моя мать догадалась, что мы напали на ее след? И теперь, когда прежний шум затих, я смог расслышать кое-что другое.
Шепот.
Мне стало немного жутко, но в то же время любопытно, и я направился к источнику звука. Завернув за книжную стену, я обнаружил в лабиринте небольшую тупиковую нишу.
Бастилия, свернувшись калачиком, лежала на холодном стеклянном полу, дрожа и что-то нашептывая себе под нос. Я выругался и, метнувшись вперед, опустился рядом с ней на колени. – Бастилия?
Она свернулась чуть плотнее. Сейчас на ней не было Линз Воина – Бастилия сжимала их в руке. В ее взгляде было что-то затравленное. Чувство потери, скорби, ощущение, будто из нее безвозвратно вырвали что-то глубокое и хрупкое.
Я чувствовал себя беспомощным. Ее ранили? Она вздрогнула и шевельнулась, а затем посмотрела на меня, сфокусировав взгляд в одной точке. Похоже, она только сейчас поняла, что я стою рядом.
Бастилия тут же отстранилась от меня и села на пол. А потом со вздохом обхватила колени руками, опустив голову между ног. – Ну почему ты все время застаешь меня в таком виде? – тихо спросила она. – Я сильная, правда сильная.
– Я в этом и не сомневаюсь, – сказал я, чувствуя, как на меня накатывает смущение и неловкость.
Так мы провели какое-то время: Бастилия молчала, я чувствовал себя полнейшим идиотом, хотя и толком не знал, что именно сделал не так. (Примечание для всех парней, которые это читают: привыкайте.)
– Так…, – начал я. – Эм… тебя до сих пор мучает это отсечение?
Она подняла голову и посмотрела на меня красными глазами, по которыми будто прошлись наждачной бумагой. – Как будто…, – тихо произнесла она. – Как будто у меня были воспоминания. Приятные воспоминания о любимых местах, о знакомых людях. Только теперь они исчезли. Я чувствую то место, где они когда-то хранились, и теперь это просто зияющая дыра.
– Мыслекамень настолько важен? – спросил я. С моей стороны это было довольно глупо, но должен же я был сказать хоть что-то.
– Он объединяет всех рыцарей Кристаллии, – прошептала она. – Он дает нам силу и утешение. Благодаря ему, мы делимся друг с другой частичкой своей личности.
– Надо было переломать мечи тем идиотам, которые это с тобой сотворили, – прорычал я.
Бастилия вздрогнула, плотнее обхватив себя руками. – Рано или поздно, мою связь восстановят, так что мне, наверное, стоит попросить тебя сильно не злиться. Они хорошие люди и не заслуживают твоей желчи. Но если честно, то прямо сейчас мне сложно проникнуться к ним симпатией. – Она вяло улыбнулась.
Я попытался улыбнуться в ответ, хотя это было непросто. – Кто-то хотел, чтобы это с тобой произошло. Они тебя подставили.
– Может и так, – со вздохом отозвалась Бастилия. Похоже, что ее приступ закончился, хоть и отнял у нее еще больше сил.
– Может? – переспросил я.
– Я не знаю, Смедри, – ответила она. – Может, в этом и не было никакого умысла. Может, меня и правда слишком быстро повысили до рыцаря, и этот провал – только на моей совести. Может… может, на мой счет и не было никакого грандиозного заговора.
– Возможно, ты и права, – сказал я.
Но вы, понятное дело, на это не купитесь. Разве может хоть какое-то дело обойтись без грандиозного заговора? Да Песков ради, вся эта книжная серия посвящена культу злобных Библиотекарей, которые правят миром из-за кулис.
– Алькатрас? – позвал кто-то. Секундой позже из-за угла появился Пой. – Гималайя нашла еще одну книгу на Забытом Языке. Я подумал, ты захочешь взглянуть.
Я мельком посмотрел на Бастилию; она лишь отмахнулась от меня рукой. – Что, думаешь со мной надо сюсюкаться? – огрызнулась она. – Иди. Я скоро вернусь.
Немного помедлив, я все же направился вслед за Поем к центру комнаты, огибая книжные стены. Принц со скучающим видом сидел на чем-то вроде трона из книг. (Я до сих пор точно не знаю, кого именно он озадачил его постройкой.) Фолсом руководил перемещением стопок; Гималайя продолжала заниматься сортировкой, и, похоже, даже не думала сбавлять темп.
Пой вручил мне книгу. Как и все остальные тексты на Забытом Языке, ее содержимое напоминало сумасбродные каракули. Перед смертью Алькатрас Смедри – мой Предок с большой буквы – при помощи собственного Таланта сломал язык своего же народа, чтобы больше никто не мог на нем читать.
Никто, за исключением обладателя Линз Переводчика. Надев их, я открыл книгу на первой странице, надеясь, что это не очередной справочник кулинара.
Результаты наблюдений за Талантами Смедри, – гласила заглавная страница, – с объяснением причин, которые привели к краху их цивилизацию. Записано Фенилиусом К. Вандерснагом, писцом Его Величества Алькатраса Смедри.
Я моргнул, а затем прочел слова еще раз.
– Ребята? – крикнул я, поворачиваясь к остальным. – Ребята!
Группа солдат замешкалась, а Гималайя перевела на меня взгляд. Я поднял книгу над головой.
– Кажется, мы нашли то, что искали.
Глава 17

Очень скоро события примут весьма и весьма скверный оборот.
О, а вы разве еще не догадались? Я уж было думал, что это и так понятно. Ведь конец книги уже не за горами, а мы только что одержали воодушевляющую победу. На вид все отлично. А значит, должно непременно полететь в тартарары. Вам стоит уделять больше внимания сюжетным архетипам.
Мне бы хотелось пообещать, что в итоге все сложится хорошо, но вам, как мне кажется, стоит уяснить одну вещь. Эта книга – лишь середина цикла. А в средней книге герои, как известно, всегда проигрывают. Это придает сюжету больше напряженности.
Вы уж простите. Но, эй, по крайней мере, у моих книг потрясная концовка, верно?
Я отпустил солдат, приказав им вернуться на свои посты. Пой с Фолсомом подошли ко мне, разглядывая книгу, хоть и не могли ее прочесть. Я решил, что моя мать должна была взять с собой Окулятора, который прочитает книгу вместо нее – ведь сама она пользоваться Линзами не сможет.
– Ты уверен, что это именно то, что мы искали? – спросил Пой, крутя книгу в руках.
– Это история краха инкарнов, – ответил я, – со слов личного писца Алькатраса Первого.
Пой присвистнул. – Ого. Вот каковы шансы?
– Думаю, не так уж и малы, – возразила Бастилия, заворачивая из-за угла и присоединяясь к нашей компании. Она и сейчас выглядела измученной, но, по крайней мере, могла стоять. Я ответил ей обнадеживающей улыбкой – по крайней мере, надеялся на это.
– Неплохая ухмылка, – сказала она мне. – Как бы то ни было, это Королевские Архивы…
– Не…, – начал было Фолсом.
–… не перебивай, – рявкнула Бастилия. Она, похоже, была в исключительной форме – хотя такое нередко случается с теми, у кого вырезали кусок души.
– Это Королевские Архивы, – продолжила она. – Многие из этих книг столетиями передавались из поколения в поколение среди нальхаллской знати – а саму коллекцию пополняли и Смедри, и рыцари Кристаллии, и другие аристократические семейства, примкнувшие к нашему альянсу.
– Твоя правда, – согласился принц Райкерс, беря книгу у Поя и осматривая ее с разных сторон. – Никто не станет просто выбрасывать книгу на Забытом Языке. Многие из них лежат здесь уже много лет. Это копии копий.
– Разве можно скопировать эти почеркушки? – удивился я.
– Писцы бывают весьма дотошными, – заметил Пой. – Они почти такие же испорченные, как Библиотекари.
– Прошу прощения? – гневно пыхнула Гималайя, подходя к нам. Она дала указания последней паре солдат, которые расставляли только что отсортированные ею книги. Комната выглядела довольно странно: большую часть ее задней половины по-прежнему занимали исполинские горы книг, в то время как передняя была уставлена аккуратно разложенными стопками.
– О, – произнес Пой. – Эм, я не имел в виду тебя, Гималайя. Я говорил о Библиотекарях, которые не находятся на перевоспитании.
– Мне не нужно перевоспитание, – она скрестила руки на груди и приняла весьма недвусмысленную позу, стоя перед нами в юбке и блузке на тихоземский манер. – Я имела в виду ровно то, что сказала. И намерена доказать, что быть Библиотекарем не то же самое, что быть злодеем. Это наверняка возможно.
– Как скажешь…, – согласился Пой.
В общем и целом, я до сих пор разделял мнение Поя. Библиотекари были… в общем, Библиотекарями. Они угнетали меня с самого детства. Они пытались завоевать Мокию.
– Я считаю, ты постаралась на славу, – похвалил Гималайю Фолсом. – Десять из десяти по шкале чистейшей, грандиознейшей эффективности.
Принц Райкерс в ответ лишь фыркнул. – Прошу прощения, – сказал он, после чего вручил мне книгу на Забытом Языке и просто ушел.
– Что это с ним? – спросила Гималайя.
– Думаю, Фолсом только что напомнил принцу, что он книжный критик, – объяснила Бастилия.
Фолсом вздохнул. – Я вовсе не хочу выводить людей из себя. Просто… разве люди смогут стать лучше, если ты не будешь делиться искренним мнением на их счет?
– Мне кажется, далеко не всем хочется знать твое искреннее мнение, Фолсом, – заметила Гималайя, кладя ладонь на его руку.
– Наверное, я мог бы с ним поговорить, – сказал Фолсом. – Ну знаете, объясниться.
Я сомневался, что принц станет его слушать, но когда Фолсом ушел за Райкерсом, решил промолчать. Гималайя с нежностью смотрела вслед целеустремленному критику.
– Ты ведь в него влюблена, верно? – спросил я у нее.
Гималайя повернулась ко мне, залившись румянцем. Бастилия тут же стукнула меня по руке.
– Ой! – вскрикнул я. (На удары Бастилии мой Талант, похоже, не реагирует. Наверное, потому что считает их заслуженным наказанием.) – Зачем ты это сделала?
Бастилия закатила глаза. – Необязательно быть таким прямолинейным, Смедри!
– Ты же сама все время так делаешь! – пожаловался я. – Так почему мне нельзя?
– Потому что у тебя это получается плохо, вот и все. А теперь извинись перед девушкой за то, что поставил ее в неловкое положение.
– Все в порядке, ответила раскрасневшаяся Гималайя. – Но, пожалуйста, не говори так. Фолсом просто добр ко мне, потому что знает, насколько потерянной я себя чувствую в реалиях Свободных Королевств. Я не хочу обременять его своими глупостями.
– Но ведь он сам сказал – гак!
– Он сказал «Гак»? – недоуменно переспросила Гималайя. Она явно не заметила, как Бастилия со всей силы наступила мне на ногу прямо посреди предложения.
– Прошу прощения, нам надо отойти, – сказала она, улыбнувшись Гималайе, а затем оттащила меня в сторону. Как только мы удалились на безопасное расстояние, она указала пальцем мне в лицо и сказала: «Не вмешивайся».

– Но почему? – парировал я.
– Потому что они сами во всем разберутся – не хватало еще, чтобы ты там напортачил.
– Но ведь я говорил с Фолсомом, и она ему тоже нравится! Я должен рассказать Гималайе, чтобы они перестали вести себя, как влюбленные крокодилы.
– Крокодилы?
– Ну а что? – с вызовом ответил я. – Крокодилы тоже влюбляются. Маленькие крокодильчики же откуда-то берутся. И вообще, дело не в этом. Мы должны поговорить с этой парочкой и уладить их недопонимание, чтобы они смогли двигаться дальше.
Бастилия закатила глаза. – Ну вот как так получается Смедри: иногда ты семи пядей во лбу, а иногда – дурак дураком?
– Это несправедливо, а ты… – я замолчал. – Постой, ты считаешь меня умным?
– Я сказала иногда, – огрызнулась она. – А вот бесишь ты, как назло, постоянно. Если налажаешь, я… я не знаю. Отрежу тебе большие пальцы и отправлю их крокодилам как свадебный подарок.
Я изогнул бровь. – Постой. Чего?
Она просто ушла. Я, улыбаясь, смотрел ей вслед.
Она считала меня умным.
В этом блаженном ступоре я простоял несколько минут. Наконец, я пришел в себя и направился к Пою и Гималайе.
–… подумай об этом, – говорила она. – В выражении «злобные Библиотекари» проблема не в слове «Библиотекари», а в слове «злобные». Я могла бы запустить программу самосовершенствования. Анонимные Сектанты-Властелины Мира или вроде того.
– Ну, не знаю, – с сомнением заметил Пой, потирая подбородок. – Как по мне, смахивает на неравный бой.
– Вас, свободных королевцев, этому нужно учить не меньше самих Библиотекарей! – Когда я подошел, она улыбнулась. – А вообще, у меня такое чувство, что остальные книги надо доорганизовать. Ну знаете, единообразия ради.
Я опустил взгляд на книгу в руках. – Делай, что хочешь, – сказал я. – Я собираюсь отнести эту книгу в какое-нибудь безопасное место. Мы, наверное, и без того потратили целую кучу времени.
– Но что, если здесь найдутся и другие важные книги? – спросила Гималайя. – Может быть, твоей матери нужна вовсе не она.
– Она, – сказал я. Каким-то образом я это знал.
– Но откуда ей вообще знать, что эта книга есть в архивах? – удивилась Гималайя. – Мы ведь и сами не знали.
– В находчивости ей не откажешь, – ответил я. – Держу пари, она…
В этот самый момент Пой споткнулся.
– Боже мой! – воскликнула Гималайя. – Ты в порядке – гак!
Последнее слово она выдала, уже когда я схватил ее за руку и нырнул в укрытие за одной из книжных стопок. Я заметил, как сбоку от нас Бастилия проделала то же самое с Фолсомом. Пой перекатился к нам, после чего встал на колени с встревоженным видом.
– Да что вы все творите? – спросила Гималайя.
Я приложил палец к губам и выжидающе напрягся. Таланту Поя – как и всем прочим – нельзя было доверять на 100% – но довольно часто он действительно спотыкался прямо перед тем, как нагрянет беда. В Тихоземье его предвидение – ну, или неуклюжесть – спасло мне жизнь.
Я уже было подумал, что на этот раз Талант сработал вхолостую. Но потом до меня донеслись какие-то звуки. Голоса.
Дверь открылась, и в комнату вошла моя мать.

О, постойте-ка. Вы все еще здесь? Я уж было собирался закончить главу на предыдущей фразе. Момент казался вполне себе драматичным.
Глава вышла слишком короткой? Серьезно? Хм. Ну что ж, видимо, наш рассказ придется продолжить. Кхе-кхе.

Я в ужасе смотрел, не отводя глаз. Это и правда была моя мать, Шаста Смедри. Она сбросила парик, который был на ней во время вечеринки, а свои привычные светлые волосы стянула в тугой пучок, сопроводив стандартными очками в роговой оправе. Ее лицо казалось таким жестким. Безэмоциональным. Даже больше, чем мне доводилось видеть у других Библиотекарей.
Мое сердце будто вывернулось наизнанку. Если не считать мимолетных встреч в течение дня, это был первый раз, когда я увидел после стычки в библиотеке моего родного города. Первый раз с тех, пор… как узнал, что она приходилась мне родной матерью.
Сопровождала ее угрожающе многочисленная группа Библиотекарских громил – громадных, мускулистых типов, носивших очки и галстуки-бабочки. (Вроде генетических мутантов, полученных смешением ДНК ботаника и полузащитника в американском футболе. Держу пари, в свободное время они дергают друг друга за трусы, а потом запихивают в шкафчики для одежды.)
А еще с ней был веснушчатый парень лет двадцати. Он был одет в свитер-безрукавку и брюки (типичный Библиотекарский наряд), а вдобавок носил очки. С цветными стеклами.
Темный Окулятор, – подумал я. – Значит, я все-таки не ошибся. Он здесь для того, чтобы воспользоваться вместо нее Линзами Переводчика, хотя сам по себе этот парень и близко не выглядел таким же опасным, как Блэкберн. Что, впрочем, с лихвой компенсировалось присутствием Шасты.
Но как они пробрались мимо солдат на ступеньках? Похоже, что Пой был прав, и они действительно рыли туннель на лестницу. Но разве мы не должны были услышать звуки потасовки? Что стало с двумя рыцарями, дежурившими у дверей? Мне не терпелось рвануть к выходу и выяснить, что произошло.
Группа Библиотекарей остановилась в передней части комнаты. Я продолжал прятаться за книжной стенкой. Бастилия сумела перетащить принца с Фолсомом, спрятав их за еще одной стопкой, и я едва увидел, как она выглядывает из-за угла. Мы встретились с ней взглядом, и заметил на ее лице недоуменное выражение.
Творилось что-то на редкость странное. Почему со стороны лестницы не было слышно звуков борьбы?
– Здесь творится что-то на редкость странное, – заметила моя мать, и ее голос эхом отразился в пустой комнате. – Почему книги выложены такими стопками?
Веснушчатый Окулятор поправил очки. К счастью, это были не красные Линзы Окулятора – в которых он мог бы меня заметить – а стекло с узором из оранжево-синих полос. Этот тип Линз мне был незнаком.
– Шаста, ученые, которых я допрашивал, сказали, что здесь полный бардак, – носовым голосом ответил он, – но кто знает, что такое бардак или порядок в их понимании? Эти стопки выглядят так, будто их расставлял и организовывал какой-то клоун!
Гималайя разъяренно фыркнула, и Пою пришлось схватить ее за руку, чтобы она не направилась к остальным Библиотекарям и не начала отстаивать собственные навыки каталогизации.
– Ну, ладно, – сказала Шаста. – Не знаю, сколько у нас времени, прежде чем кто-нибудь заметит наш фокус. Я хочу найти эту книгу и поскорее отсюда убраться.
Я нахмурился. Судя по ее словам, они пробрались в комнату тайно. План был неплох; если книга пропадет из Королевских Архивов-Не-Библиотеки™, пропажу обнаружат, наверное, не раньше, чем через несколько веков. Если вообще обнаружат.
Но это означало, что моя мать вместе с группой из трех десятков Библиотекарей умудрились прошмыгнуть мимо охраны архивов. Это казалось невозможным.
Так или иначе, мы угодили в переплет. У меня не было атакующих Линз, а Бастилия из-за отсечения от Мыслекамня могла вот-вот потерять сознание. Оставался только Фолсом. Я только что видел, как он причинил нешуточный ущерб нашим солдатам, но мне не очень-то хотелось полагаться на такой предсказуемый Талант.
Пока что гораздо, гораздо лучшей идеей казалось выбраться из архивов, вернуться сюда с нашей армией и дать бой. План выглядел замечательно, тем более что так мы, скорее всего, смогли бы связаться с дворцом и вызвать дедушку Смедри. (И может, парочку Свободно-Королевских аналогов танка Шерман.)
Но как нам выбраться? Библиотекари уже начали расхаживать между стопками. Мы прятались в середине комнаты, и пока что наше местоположение оставалось в тени, благодаря отсутствию ламп, но рано или поздно нас, понятное дело, должны были обнаружить.
– Ну ладно, – шепнул я Пою и Гималайе, – нам надо выбираться! Есть идеи?
– Может, нам удастся незаметно сбежать по периметру комнаты, – предложила Гималайя, указав на лабиринтоподобные коридоры.
Мне не нравилось, что при таком плане был риск нарваться на одного из головорезов. Я покачал головой.
– Мы могли бы спрятаться сзади, – прошептал Пой. – Может, они расстроятся и просто уйдут…
– Пой, здесь целая команда Библиотекарей, – возразил я. – И им по силам то же, что и Гималайе. Они эту комнату за несколько минут рассортируют!
Гималайя тихонько фыркнула. – Вряд ли, – заметила она. – Я была одной из Блюстителей Стандарта – лучших сортировщиков во всем мире. А большинство из этих – самые обыкновенные прислужники. Им едва по силам расположить книги в алфавитном порядке, не говоря уже о сортировке по методу «липких сухожилий».
– Так или иначе, – шепнул я, – они вряд ли уйдут без этого. – Я взглянул на томик, который по-прежнему держал в руках, а затем перевел взгляд на Бастилию, по другую сторону центрального прохода. Она выглядела собранной и напряженной. Бастилия готовилась к драке – что обычно и было ее решением в многих ситуациях.
Ну здорово, – подумал я. – Добром это не кончится.
– Если бы только здесь была моя сестра, – заметил Пой. – Она могла бы придать себе облик одного из этих головорезов и улизнуть.
Я замер. Сестра Поя, Австралия, должна были вернуться вместе с представителями Мокии, чтобы склонить к верному решению Совет Королей. У нее был Талант засыпать, а потом просыпаться уродиной. Обычно это означало, что она на короткое время перенимала облик другого человека. Сейчас ее здесь не было, зато у меня имелись Линзы Маскировщика. Я поспешно вытащил их из кармана. С их помощью я мог сбежать – но как быть с остальными?
Я глянул на противоположную сторону коридора. Бастилия встретилась со мной взглядом, а затем увидела Линзы у меня в руке. Она их узнала – я это понял. Бастилия кивнула.
Иди, – говорил ее взгляд. – Отнеси эту книгу в безопасное место. А о нас не беспокойся.
Если вы прочли мои книги вплоть до этого момента, то знаете, что в том возрасте я считал себя слишком благородным человеком, чтобы просто бросить друзей на произвол судьбы. Но постепенно я начинал меняться. Меня уже начинала подтачивать толика славы, которую я втайне надеялся вкусить вновь.
Я надел Линзы и сосредоточился, представив себе одного из Библиотекарских громил. Когда я преобразился, Гималайя тихо ахнула, а Пой удивленно приподнял бровь. Я посмотрел на них.
– Приготовьтесь бежать, – сказал я. После этого я перевел взгляд на Бастилию и поднял палец, намекая, что ей следует выждать время. Затем я указал на дверь. Она, похоже, все поняла.
Я сделал глубокий вдох и вышел из укрытия. Центр комнаты был освещен плохо, ведь большую часть ламп теперь заслоняли стены из книг. Лампы вновь висели в отведенных им местах на стенах комнаты – даже та, при помощи которой я пытался сжечь архивы дотла.
Затаив дыхание, я сделал шаг вперед, ожидая, что при виде меня Библиотекари поднимут тревогу, но они были слишком заняты поисками. Никто даже не обернулся. Я подошел прямо к моей матери. Она взглянула на меня. Женщина, которую я всегда знал под именем мисс Флетчер, женщина, которая многие годы отчитывала меня, когда я был еще ребенком.
– Ну, и чего ты хотел? – рявкнула она, и тут я понял, что просто стоял на месте и пялился.
Я поднял книгу – ту самую, что она искала. Ее глаза широко раскрылись от предвкушения.
И тогда я отдал томик прямо ей в руки.

Ну что, теперь момент подходящий? Могу я уже сделать паузу? Отлично, давно бы так. Самое время.
Глава 18

Я бы хотел принести вам извинения. Еще давно, в первом томе этой серии, ближе к его концу, я насмехался над тем, как некоторые читатели слишком уж долго не ложатся спать, увлекшись чтением книги. Уж я-то знаю, каково это. История вас буквально затягивает, и вы не хотите останавливаться. А потом автор начинает использовать всякие нечестные приемчики – например, сталкивается под конец главы с собственной матерью, и вам ничего не остается, кроме как перевернуть страницу и читать дальше.
Все это крайне несправедливо по отношению к читателям, и мне подобными делишками заниматься не пристало. В конце концов, в любой хорошей книге непременно должна быть одна вещь – и это, разумеется, перерыв на туалет.
Мы, персонажи книг, можем посещать уборную в промежутках между главами, но как же быть вам? Вам приходится ждать, пока в книге не начнется какой-нибудь неторопливый и скучный пассаж. А раз в моей книге таковых не встречается, я буквально вынуждаю вас терпеть до самого конца истории. А это попросту не справедливо. Так что приготовьтесь, это ваш шанс. Пришло время для того самого неспешного и нудного отрывка.
Мохнатая панда – благородное создание, известное превосходными навыками шахматной игры. Зачастую панды играют в обмен на ледерхозе, составляющие основную часть их излюбленного рациона. Помимо этого, они зарабатывают целое состояние на продаже лицензий, уменьшая членов своего клана и заполняя их набивкой, а потом продавая под видом плюшевых игрушек для маленьких детей. Согласно одной популярной теории, однажды все эти плюшевые панды решат восстать и захватить власть над миром. И это будет весело, потому что панды рулят.

Ну что, поделали свои дела? Отлично. Может, теперь мы, наконец-то, сможем вернуться к нашей истории. (Бесит, когда приходится вот так вас дожидаться, так что скажите спасибо за мое терпение.)
Моя мать взяла книгу и энергично помахала Темному Окулятору с веснушчатым лицом. – Фицрой, иди сюда.
– Да, да, Шаста, – с излишним усердием отозвался тот. Он посмотрел на нее восхищенным взглядом. – Что это?
– Прочти это, – велела она, вручив ему книгу вместе с Линзами Переводчика.
Парень взял томик и Линзы; мне было отвратительно видеть, как сильно он спешил угодить моей матери. Я отошел чуть назад и поднял руку к ближайшей стене.
– Хм, да…, – сообщил Фицрой. – Шаста, это она! Та самая книга, которая была нам нужна!
– Прекрасно, – ответила Шаста, протягивая руку к книге об инкарнах.
В этот самый момент я коснулся стеклянной стены и высвободил в нее мощную волну разрушительной силы. Я уже знал, что сломать это стекло у меня не получится – именно на это и был мой расчет. Раньше мне уже удавалось использовать в качестве проводника своей силы стены, столы и даже дымовые следы. Предметы могли передавать мою способность к разрушению, подобно электрическим проводам, разбивая на мелкие кусочки то, что находилось на другом конце.
Это был риск, но я вовсе не собирался бросать своих друзей в комнате, полной Библиотекарей. Тем более, если одним из них был официальный романист Алькатрас Смедри. Должен же я был позаботиться о своем наследии.
К счастью, это сработало. Сила Таланта разошлась по стене, как рябь на поверхности озера. Настенные лампы разлетелись вдребезги.
И комната погрузилась в темноту.
Я прыгнул вперед и выхватил книгу, которую Фицрой как раз передавал Шасте. Кто-то закричал от ужаса и удивления, и я отчетливо услышал, как ругнулась моя мать. Я рванул к двери и, оказавшись, в освещенном коридоре, поспешил снять Линзы Маскировщика.
Неожиданно изнутри комнаты донесся какой-то грохот. Затем из темноты показалось чье-то лицо. Это был один из Библиотекарских головорезов. Я съежился, готовясь к предстоящей драке, но мужчина вдруг упал на пол с искаженным от боли лицом. Пока он стонал, Бастилия перепрыгнула через него и схватила за ногу; следом бежал ее брат, принц Райкерс.
– Где Фолсом…, – начал было я, но критик вскоре появился, держа в руках роман Райкерса и готовый в любой момент открыть книгу и начать танцевать. Он тяжело дышал и выбежал за дверь в тот самый момент, когда Бастилия отшвырнула в сторону еще одного бугая, которому хватило ума пойти на свет. Прошло всего несколько секунд, но я уже начал волноваться. Куда запропастились Пой с Гималайей?
– Я даю этому побегу три с половиной из семи целых и семи восьмых, Алькатрас, – взбудораженно заметил Фолсом. – Задумка хороша, но исполнение оказалось той еще нервотрепкой.
– Принято к сведению, – напряженно ответил я, оглядываясь по сторонам. Куда подевались наши солдаты? Они должны были дежурить на лестнице, но сейчас она пустовала. И если уж на то пошло, то и с самой лестницей было что-то не так.
– Ребята? – произнес Райкерс. – Мне кажется…
– Туда! – крикнула Бастилия, указав рукой, когда из теней появились Пой с Гималайей. Двое проскочили в дверь, и я тут же плотно захлопнул ее, а после еще и заклинил замок своим Талантом.
– Что это был за грохот? – спросил я.
– Я споткнулся о пару книжных рядов, – ответил Пой, – и уронил их на Библиотекарей, в качестве отвлекающего маневра.
– Хитро, – похвалил я. – Давайте уже отсюда выбираться.
Мы помчались вверх по лестнице, и ее деревянные ступеньки заскрипели под нашим весом. – Это был рискованный ход, Смедри, – заметила Бастилия.

– А ты от меня чего-то другого ожидала?
– Конечно нет, – огрызнулась она. – Но зачем был отдавать книгу этой Библиотекарше?
– В итоге-то я ее вернул, – ответил я, демонстрируя томик на Забытом Языке. – К тому же теперь мы точно знаем, что им была нужна именно она.
Бастилия склонила голову набок. – Да уж. Порой ты и правда бываешь умен.
Я улыбнулся. К несчастью, правда заключалась в том, что прямо сейчас умом не блистал никто из нас. Никто, кроме Райкерса, конечно – вот только на него мы предпочли не обращать внимания. Обычно такая стратегия не сулит никаких проблем.
Если не считать тех случаев, когда вы мчитесь не по той лестнице. Наконец, меня осенило, и я застыл на месте, вынудив неуклюже затормозить и всех остальных.
– В чем дело, Алькатрас? – спросил Пой.
– Лестница, – ответил я. – Она же деревянная.
– И что?
– Раньше она была каменной.
– Вот это я и пытаюсь сказать! – воскликнул принц Райкерс. – Интересно, как они умудрились изменить материал ступенек.
На меня неожиданно нахлынуло чувство леденящего ужаса. Дверь была прямо над нами. Я взволнованно подошел к ней и толкнул.
За ней оказался зал средневекового замка, совершенно не похожий на тот, где дежурили наши солдаты. Комната была отделана красными коврами, в отдалении виднелись библиотечные стопки, а внутри оказалось добрых две сотни Библиотекарских воинов.
– Битые Стекла! – выругалась Бастилия, захлопывая дверь прямо у меня перед носом. – Что здесь происходит?
На мгновение я проигнорировал ее вопрос и снова метнулся вниз по ступенькам. Библиотекари, запертые внутри архивов, барабанили в дверь, пытаясь ее выломать. Теперь, когда я остановился, чтобы подумать, мне стало ясно, что лестничный пролет перед входом в комнату был совсем не похож на тот, что я видел раньше. Он был куда больше, а слева находилась еще одна дверь.
Когда остальные сгрудились на лестнице, я распахнул левую дверь. Сделав шаг, я оказался в громадной комнате, заполненной проводами, стеклянными панелями и учеными в белых лабораторных халатах. По обе стороны комнаты находились огромныe контейнеры. Как я подозревал, со светопеском.
– Да что во имя Песков здесь творится? – спросил Фолсом, заглядывая мне через плечо.
Я ошарашенно стоял на месте. – Мы уже не в здании Архивов, Фолсом.
– Что?
– Они подменили комнату! Целый архив, заполненный книгами, – весь стеклянный зал – поменяли местами с другой комнатой при помощи Стекла-Транспортёра! Они рыли туннель не внутрь комнаты, а к ее углам, чтобы закрепить там стекла и телепортировать архив в другое место!
Идея была блестящей. Стеклянные стены невозможно сломать, лестница хорошо охраняется. Но что, если взять комнату целиком и подменить ее другой? Можно прочесать архивы в поисках нужной книги, а потом вернуть комнату на прежнее место, и никто ничего не заподозрит.
Дверь за нами резко распахнулась, и, обернувшись, я увидел, как к лестнице пробивается группа мускулистых Библиотекарей. Я едва заметил, как Бастилия напряглась, готовясь к предстоящей битве, а Фолсом уже было собрался открыть роман с музыкальной пластинкой.
– Нет, – сказал я им. – Нас одолели. Не тратьте силы на драку.
Часть меня сочла странным то, что они прислушались к моим словам. Перечить не стала даже Бастилия. Я ожидал, что принц опередит меня и возьмет командование в свои руки, но его, похоже, вполне устраивало просто стоять и наблюдать. Кажется, он и вовсе был в восторге.
– Прекрасно! – шепнул он мне. – Нас взяли в плен!
Здорово, – подумал я, когда моя мать протиснулась через сломанную дверь. Увидев меня, она улыбнулась – что для нее было редкостью. Так улыбается кошка, которая только что нашла мышь и хочет с ней поиграть.
– Алькатрас, – произнесла она.
– Мама, – холодно отвел я.
Она приподняла бровь. – Свяжите их, – велела она своим мордоворотам. – И принесите мне вон ту книгу.
Громилы вытащили мечи и препроводили нас в комнату с учеными.
– Зачем ты меня остановил? – прошипела Бастилия.
– Потому что от драки не было бы никакого толка, – шепнул я в ответ. – Мы даже не знаем, где находимся – может, вообще в Тихоземье. Нужно вернуться в Королевские Архивы.
Я ждал, но никто так и не произнес вездесущее «не библиотеку». Тут до меня дошло, что нас с Бастилией больше никто не слышит – но ведь в этом как раз и смысл говорить шепотом. (Ну, и для большей таинственности, конечно.)
– И как же нам тогда попасть назад? – спросила Бастилия.
Я глянул на окружавшее нас оборудование. Для этого нужно было привести в действие силиматические машины. Вот только как?
Прежде, чем я успел спросить об этом Бастилию, прихвостни Шасты растащили нас и связали веревками. Это не было особой проблемой – веревку мой Талант мог разорвать в два счета, и если эти головорезы будут думать, что мы связаны, то, вполне возможно, ослабят бдительность, что даст нам больше шансов для побега.
Библиотекари принялись обшаривать наши карманы, выкладывая на невысокий столик личные вещи – включая и мои собственные Линзы. После они заставили нас лечь на пол – белый и абсолютно стерильный. В самой комнате бурлила какая-то деятельность: Библиотекари и ученые проверяли мониторы, провода и стеклянные панели.
Моя мать пролистала книгу об истории Смедри, хотя прочесть ее, понятное дело, не могла. Ее лакея, Фицроя, больше интересовали мои Линзы. – Еще одна пара Линз Переводчика, – сказал он, беря их в руки. – Лишними не будут.
Положив их в карман, он перешел к остальным. – Линзы Окулятора, – произнес он. – Скукота. – Их Фицрой отложил в сторону. – Одна бесцветная Линза, – продолжил он, осматривая Линзу Правдоискателя. – Скорее всего, бесполезна. – Он передал ее одному из ученых, который вставил ее в оправу для очков.
– А! – продолжил Фицрой. – Тут случайно не Линзы Маскировщика? Вот это ценное приобретение!
Ученый принес очки с вставленной в них Линзой Правдоискателя, но Фицрой отложил их в сторону и вместо этого надел Линзы Маскировщика. Он тот же сменил облик, преобразившись в куда более мускулистую и привлекательную версию самого себя. – Хм, весьма недурно, – заметил он, осмотрев свои руки.
Почему я об этом не подумал? – мелькнула у меня мысль.
– О, чуть не забыла, – сказала Шаста, что-то доставая из сумочки. Она бросила своим бугаям несколько стеклянных браслетов. – Наденьте их на этого, этого и этого. – Она указал на меня, Фолсома и Поя.
Троих Смедри. Ничего хорошего это не предвещало. Возможно, сейчас было самое время, чтобы попытаться сбежать. Но… мы были окружены и по-прежнему не знали, как вернуться назад при помощи этих машин. И прежде, чем я успел определиться, один из громил уже защелкнул браслет у меня на руке.
Я никакой разницы не почувствовал.
– То, чего вы сейчас не чувствуете, – небрежно заметила моя мать, – это потеря вашихТалантов. Браслеты сделаны из Стекла Ингибитора.
– Стекло Ингибитора – всего лишь миф! – потрясенно выпалил Пой.
– Нет, если верить словам инкарнов, – с улыбкой возразила Шаста. – Вы бы удивились, какие знания можно почерпнуть из этих книг на Забытом Языке. – Она резко захлопнула томик, который держала в руках. С самодовольной улыбкой на лице она открыла выдвижной ящик стола и бросила книгу туда. Затем снова задвинула ящик и – как ни странно – взяла один из браслетов со Стеклом Ингибитора и нацепила его себе на руку.
– Удобная штука, эти браслеты, – заметила она. – Таланты Смедри становятся куда удобнее, если можно точно выбрать момент их активации. У моей матери был тот же Талант, что и у отца – терять разные вещи, – а получила она его как раз благодаря замужеству. Дедушка говорил, что она так и не научилась его контролировать, так что желание носить Стекло Ингибитора было вполне понятным.
– Вы и вам подобные, – сказал Пой, сопротивлявшийся, пока Библиотекарские головорезы надевали ему на руку браслет. – Только и хотите, что все держать под контролем. Хотите, чтобы все было нормальным и обыденным, никакой свободы или неопределенности.
– Я бы и сама лучше не сказала, – заметила моя мать, складывая руки за спиной.
Дело принимало скверный оборот. Я выругался. Надо было позволить Бастилии дать бой, а потом воспользоваться всеобщим замешательством, чтобы попытаться запустить телепорт. Без наших Талантов нам грозили серьезные неприятности. Свой я уже испробовал, но никакой реакции не получил. Чувство было довольно странным. Примерно как пытаешься завести машину, а в ответ получаешь лишь жалостливый скрежет.
Я покрутил рукой, пытаясь выяснить, получится ли снять браслет из Стекла Ингибитора, но он держался крепко. Я скрипнул зубами. Может, у меня получится как-то применить Линзы на столе.
К несчастью, единственными оставшимися Линзами были простые Линзы Окулятора и единственная Линза Правдоискателя. Класс, – подумал я, пожалев – и уже не в первый раз, – что дедушка Смедри не снабдил меня Линзами, которые бы пригодились в бою.
Но я был не в том положении, чтобы выбирать. Я вытянул шею и, изогнувшись вбок, умудрился прикоснуться щекой к оправе Правдоискателя. Я мог пользоваться Линзой, пока сохранялся физический контакт.
– Ты чудовище, – заявил Пой, все еще обращаясь к моей матери.
– Чудовище? – переспросила Шаста. – Потому что люблю порядок? Думаю, ты разделишь наши взгляды, как только увидишь, что мы можем сделать для Свободных Королевств. Разве ты не знаменитой антрополог Пой Синг-Синг Смедри? Я слышала, ты весьма неравнодушен к Тихоземью. Зачем же так резко отзываться о Библиотекарях, если тебя настолько увлекают наши страны?
Пой молчал.
– Вот именно, – подтвердила Шаста. – Мир станет лучше, когда им будут править Библиотекари.
Я замер. Через Линзу, лежавшую на столе рядом с моей головой, мне ее было почти не видно. Но слова, которые она только что произнесла – они не были правдивы на все сто процентов. Когда она это говорила, я увидел, как из ее рта выплыла струя грязновато-серого воздуха. Как будто моя мать сама была не до конца уверена в том, что говорит правду.
– Госпожа Флетчер, – обратился подошедший к ней Библиотекарь-громила. – Я сообщил начальству о наших пленниках.
Шаста нахмурилась. – Что ж… ясно.
– Вы, конечно же, доставите их к нам, – добавил солдат. – Кажется, это принц Райкерс Дартмур – он может стать весьма ценным заложником.
– Это мои пленники, капитан, – возразила Шаста. – И я сама решу, что с ними делать.
– О? Оборудование и ученые принадлежат Костям Нотариуса. Вам обещали только книгу, не более того. Вы сказали, что мы можем забрать из комнаты все, что пожелаем. Что ж, мы хотим забрать этих людей.
Кости Нотариуса, – подумал я. – Это объясняет, почему здесь столько проводов. – Библиотекари из секты Костей Нотариуса любили смешивать технологии Свободных Королевств и Тихоземья. Вероятно, именно поэтому к емкостям со светопеском были подведены каким-то провода. Вместо того, чтобы просто открыть контейнеры и направить поток света на стекло, Библиотекари пользовались проводами и переключателями.
Это могло сыграть нам на руку. Возможно, есть способ активировать телепорт при помощи этих машин.
– Что ж, ладно, – резким тоном ответила моя мать. – Можете их забрать. Но в качестве компенсации я хочу забрать половину платы за ваши услуги.
Меня будто пырнули прямо в грудь. Значит, она и правда была готова меня продать. Будто я пустое место.
– Но Шаста, – возразил, подходя к ней, молодой Библиотекарь-Окулятор. – Ты просто их отдашь? Даже паренька?
– Он для меня ничего не значит.
Я замер.
Это была ложь.
Через уголок Линзы я видел это ясно, как день. Когда она произнесла эти слова, с ее губ сорвалось облако черной грязи.
– Шаста Смедри, – с улыбкой произнес солдат. – Женщина, готовая выйти замуж ради одного только Таланта, и произвести на свет ребенка только лишь для того, чтобы продать его тому, кто заплатит самую высокую цену!
– Почему я должна испытывать хоть какие-то чувства к сыну нальхаллца? Забирайте мальчишку. Мне все равно.
Снова ложь.
– Давайте уже с этим покончим, – сказала она напоследок. Ее манеры были настолько выдержанными, настолько спокойными. Никто бы и не подумал, что она может так нагло врать.
Но… что это означало? Не могла же ее и правда заботить моя судьба. Она была ужасным, подлым человеком. У монстров вроде нее не бывает чувств.
Ее не могла заботить моя судьба. Мне хотелось, чтобы заботила. Куда проще было признать ее бессердечным чудовищем.
– А как же отец? – вдруг прошептал я. – Его ты тоже ненавидишь?
Шаста повернулась ко мне, встретившись со мной взглядом. Она открыла рот, чтобы ответить, и мне показалось, будто наружу вырвалась струйка черного дыма, который потянуло вниз под собственной тяжестью.
Но затем дым исчез. – Что он делает? – разъяренно воскликнула она, указав на стол. – Фицрой, я же велела тебе спрятать эти Линзы в надежное место!
Окулятор в ужасе подпрыгнул, метнулся к столу, схватил Линзу Правдоискателя и убрал ее в карман. – Прошу прощения, – сказал он. С этим словами Фицрой забрал остальные Линзы и спрятал их в другом кармане.
Я откинулся на спинку стула, чувствуя накатившую досаду. И что теперь?
Я был храбрым и гениальным Алькатрасом Смедри. Обо мне была написана не одна книга. Райкерс улыбался, будто все это было одним большим приключением. И я догадывался почему. Он не чувствовал угрозы. Ведь я мог вытащить его из любой передряги.
Именно тогда я и понял, что именно мне пытался сказать дедушка Смедри. В самой славе нет ничего плохого. Как и в похвалах. Опасность заключалась в том, чтобы действительно считать себя тем, кем тебя воображали другие.
Я вляпался в это, думая, что мы сможем освбодиться, благодаря моему Таланту. Что ж, теперь этот вариант отпадал. Я подверг других опасности, потому что позволил собственной уверенности превратиться в самонадеянность.
И в этом отчасти виноваты и вы. Вот к чему приводит ваше восхищение. Используя наши имена, вы создаете себе героев, но эти творения настолько неправдоподобны, настолько возвышенны, что реальному человеку с ними ни за что не сравниться. Вы уничтожаете нас, сжираете заживо.
И я – это то, что останется, когда вы доведете дело до конца.
Глава 19

О, не такого конца вы ждали в предыдущий главе? Сильно это вас расстроило? Заставило разочароваться в самих себе?
Что ж, отлично.
Мы приближаемся к финалу, и мне уже надоело устраивать ради вас показуху. Я пытался доказать вам свою надменность и эгоистичность, но вы, похоже, наотрез отказываетесь в это верить. Может, если я превращу эту книгу в депрессивную размазню, вы, наконец-то, оставите меня в покое.
– Алькатрас? – шепнула Бастилия.
Я вот что хочу сказать: почему вы, читатели, всегда считаете, что ни в чем не виноваты? Мы страдаем, а вы с комфортом сидите, развалившись на диване. Вы можете наслаждаться нашей болью и напастью, потому что вам самим ничего не грозит.
Но для меня все по-настоящему. По-настоящему. Это не отпускает меня до сих пор. И все еще портит мне жизнь.
– Алькатрас? – повторила Бастилия.
Я вовсе не бог. И не герой. Я не могу быть тем, кем вы хотите меня видеть. Я не могу спасти или защитить других, потому что не могут спасти даже самого себя.
Я убийца. Понимаете? Я ЕГО УБИЛ.
– Алькатрас! – зашипела Бастилия.
Я оторвал взгляд от своих оков. Прошло не меньше получаса. Мы по-прежнему были в плену, и свой Талант я пробовал призвать уже не один десяток раз. Но тот не отвечал. Как спящий зверь, не желавший просыпаться. Я был бессилен.
Моя мать беседовала с другими Библиотекарями, направившими в архивы несколько команд, которые должны были прошерстить книги и определить, есть ли в хранилище что-нибудь ценное. Судя по тому, что я услышал, когда потрудился уделить внимание их разговору, очень скоро Библиотекари собирались опять поменять комнаты местами.
В какой-то момент Пой попытался уползти. В итоге он получил ботинком по лицу – и под его глазом уже начал расцветать синяк. Гималайя тихо всхлипнула, прижавшись к Фолсому. Принц Райкерс продолжал сидеть с довольным видом, будто все происходящее было одной большой поездкой на аттракционе.
– Нам нужно сбежать, – сказала Бастилия. – Нужно выбраться. До подписания договора остаются считанные минуты!
– Я всех подвел, Бастилия, – прошептал я. – Я не знаю, как нас вытащить.
– Алькатрас…, – произнесла она. В ее голосе было столько усталости. Взглянув на нее, я увидел затравленную разбитость, которую замечал и раньше – только теперь она казалась еще хуже.
– Я дева держусь в сознании, – прошептала она. – Эта дыра внутри… она как будто грызет мой разум, засасывая все мысли и чувства. Без тебя я не справлюсь. Ты должен нас возглавить. Я люблю своего брата, но от него никакого толка.
– В этом-то и проблема, – сказал я, откидываясь назад. – От меня тоже.
К нам приближались Библиотекари. Я напрягся, но сейчас они пришли не по мою душу. Вместо меня они схватили Гималайю.
Она закричала и начала сопротивляться.
– Отпустите ее! – взревел Фолсом. – Что вы творите?
Он попытался прыгнуть вслед за ними, но из-за связанных рук и ног все, что ему удалось, – это опрокинуться на пол лицом вниз. Громилы улыбнулись и пихнули его в бок, отчего Фолсом повалил соседний с нами столик. Наши вещи разлетелись по полу – ключи, пара кошельков для монет и одна книга.
Книгой оказался экземпляр романа «Алькатрас Смедри и гаечный ключ», который Фолсом носил с собой; от удара он открылся на первой странице. Тут же заиграла моя музыкальная тема, и я напрягся, ожидая, что Фолсом накинется на окружающих.
Но он, понятное дело, ничего не сделал. На его руке был надет браслет из Стекла Ингибитора. Песенка продолжала звучать; она задумывалась, как нечто храброе и триумфальное, но теперь напоминала лишь жестокую пародию.
Моя музыкальная тема играла, пока я терпел неудачу.
– Что вы с ней делаете? – повторил Фолсом, тщетно сопротивляясь, пока один из Библиотекарей стоял, приложив ботинок к его спине.
К нам подошел молодой Окулятор Фицрой; на нем по-прежнему были Линзы Маскировщика, создававшие для него иллюзорное тело, благодаря которому он выглядел сильным и привлекательным. – Нам поступила просьба, – сказал он. – От Той, Кого Нельзя Называть.
– Вы поддерживаете связь с ней? – спросил Пой.
– Естественно, – ответил Фицрой. – Мы, Библиотекарские фракции, ладим друг с другом куда лучше, чем вы предпочитаете думать. Так вот, мисс Снорган… Соргаваг… Та, Кого Нельзя Называть, была не слишком довольна, узнав, что группа Шасты планировала украсть Королевские Архивы – самую настоящую библиотеку – прямо в день ратификации договора. Но узнав, какую особу мы захватили в плен, сменила гнев на милость.
– Тебе это не сойдет с рук, грязное чудовище! – неожиданно воскликнул принц Райкерс. – Ты можешь причинить мне вред, но ты никогда не сможешь меня ранить!
Мы все уставились на наследника престола.
– Каково, а? – спросил он меня. – Думаю, фраза что надо. Возможно, стоит сделать еще одну попытку. Знаешь, вложить в нее побольше баритона. Когда злодей ведет речь обо мне, я ведь должен ответить, верно?
– Я говорил не о тебе, – ответил Фицрой, встряхнув Гималайю. – А о бывшей ассистентке Той, Кого Нельзя Называть. Думаю, сейчас самое время показать всем вам, что случается с теми, кто предает Библиотекарей.
На меня внезапно нахлынули воспоминания об учиненных Блэкберном пытках. Темные Окуляторы испытывали восторг при виде боли и страданий.
Но Фицрой, похоже, вовсе не собирался тратить время на пытки. Пока головорезы удерживали Гималайю, он достал нож. Фицрой прижал лезвие к ее горлу. Пой начал крчиать, и чтобы его удержать, потребовалось сразу несколько Библиотекарей. Фолсом ревел от гнева. Где-то на фоне Библиотекарские ученые продолжали как ни в чем не бывало следить за работой оборудования.
Вот к чему мы пришли. Я, слишком слаб, чтобы помочь. Без своих Линз и Таланта я был пустым местом.
– Алькатрас, – прошептала Бастилия. Каким-то чудом мне удалось расслышать ее голос на фоне остального шума. – Я в тебя верю.
Практически то же самое мне твердили и все остальные с самого моего прибытия в Нальхаллу. Вот только их слова были ложью. На деле они меня совершенно не знали.
А вот Бастилия знала. И верила в меня.
Для нее эти слова имели смысл.
В отчаянии я повернулся, глядя на рыдающую Гималайю, которую Библиотекари держали в плену. Фицрой, похоже, получал удовольствие от той боли, которую доставлял нам, держа нож у ее горла. В тот момент я знал, что он действительно собирался ее прикончить. Он был готов убить Гималайю на глазах мужчины, который любил ее всем сердцем.
Который любил ее всем сердцем.
Я лишился Линз. Лишился своего Таланта. Сейчас у меня оставалось только одно.
Моя принадлежность к роду Смедри.
– Фолсом! – крикнул я. – Ты ее любишь?
– Что? – спросил он.
– Ты любишь Гималайю?
– Конечно люблю! Прошу, спаси ее!
– Гималайя, – испытующе спросил я, – ты любишь Фолсома?
Она кивнула в тот самый момент, когда нож врезался в ее кожу. Этого было достаточно.
– Тогда объявляю вас мужем и женой, – заключил я.
На мгновение все замерли. Моя мать, стоявшая неподалеку от нас, повернулась и взглянула на нас с внезапной тревогой на лице. Фицрой приподнял бровь, держа в руке нож, на котором виднелась тонкая полоска крови. Из лежащей на полу книги доносилась едва слышная мелодия моей музыкальной темы.
– Надо же, как трогательно, – произнес он. – Теперь ты можешь умереть замужней женщиной! Я…
В ту же секунду кулак Гималайи врезался ему прямо в лицо.
Удерживавшие ее веревки упали на пол, лопнув от напряжения, когда она подскочила вверх и дала пинка двум оказавшимся поблизости громилам. Мужчины упали без сознания, и Гималайя, будто в танце, повернулась к стоявшей позади группе. Она вывела их из игры одним взмахом ноги, точно выверенным, несмотря на то, что она, похоже, сама не понимала, что делает.
Ее лицо было полно решимости, глаза расширились от гнева; по шее стекала тонкая струйка крови. Она изворачивалась и крутилась, сражаясь с изящной, неслаженной яростью, целиком поддавшись контролю своего новообретенного Таланта.
Теперь она была Гималайей Смедри. А как всем известно (и как я, помнится, вам уже говорил), тот, кто вступает в брак со Смедри, получает Талант супруга.
Я перекатился туда, где упал Фицрой. И, что важнее, куда упал его нож. Я пнул его по полу в сторону Бастилии, которая – будучи Бастилией – умудрилась поймать его, даже несмотря на то, что ее руки были (буквально) связаны за спиной. Секундой позже она уже была на свободе. Еще через секунду освободились и мы с Поем.
Фицрой привстал и ошарашенно схватился за щеку. Я сорвал с его лица Линзы Маскировщика, и он моментально вернулся к своему тщедушному, веснушчатому облику. – Пой, хватай его и беги в комнату с архивами!
Грузному мокийцу не нужно было повторять дважды. Он с легкостью запихнул Фицроя под мышку, а Бастилия тем временем напала на громил, державших Фолсома, и одолела их обоих. Но сразу после этого ее повело, будто от тошноты.
– Все назад в комнату! – крикнул я, пока Гималайя сдерживала Библиотекарских громил. Бастилия кивнула и, шатаясь, помогла принцу встать на ноги. Шаста наблюдала за происходящим сбоку и криками приказывала головорезам напасть – но те опасались связываться с Талантом Смедри.
После секундной – и безрезультатной – попытки избавиться от стеклянного браслета я открыл ящик стола и выхватил книгу, которую туда запрятала моя мать.
Теперь нам нужно было решить еще одну серьезную проблему. Мы вернулись на то самое место, где я принял решение сдаться. Отступление в комнату с архивами не поможет, если мы по-прежнему будем окружены Библиотекарями. Нужно было активировать телепорт. На нашу беду, у меня не было ни единого шанса добраться до тех терминалов. Оставался только один выход, – решил я.
Фолсом пронесся мимо, схватив с пола книгу, которая все еще продолжала играть музыку, и захлопнул ее, чтобы вывести Гималайю из ее супер-кунг-фу-девичье-Библиотекарского транса. Она с одурелым видом замерла прямо на середине пинка. Ей удалось повалить на землю всех оказавшихся поблизости громил. Фолсом схватил ее за плечо и, развернув к себе лицом, поцеловал. А затем увлек ее вслед за остальными.
Остался только я. Я взглянул через всю комнату на Шасту и встретился с ней взглядом. Она выглядела весьма самоуверенной, с учетом случившегося, и я решил, что она решила, будто сбежать у меня не выйдет. В общем, сами решайте.
Я поднял с пола ворох электрических кабелей и – рванув что есть силы – выдернул их из разъемов в контейнерах со светопеском. А затем помчался следом за друзьями.
Бастилия ждала у двери, ведущей в зал архива. – Что это? – спросила она, показывая на кабели.
– Наш единственный шанс, – ответил я, заскакивая в комнату. Она последовала за мной, после чего захлопнула дверь – по крайней мере, то, что от нее осталось. Внутри царила кромешная темнота. Ведь перед этим я сломал все лампы. Я слышал дыхание нашей группки – неглубокое, беспокойное.
– И что теперь? – шепотом спросил Пой.
Я взял кабели в руки. Коснулся их концов своими пальцами, а затем прикрыл глаза. Это был большой риск. Пусть мне удалось завести музыкальную шкатулку, телепорт – совсем другое дело.
Времени на сомнения не осталось. В любой момент сюда заявятся Библиотекари. Держась за кабели, я сделал вдох и активировал их так, как если бы на их месте была пара Окуляторных Линз.
Я тут же почувствовал, будто из меня что-то вытекло. Мои силы истощались, и я ощутил шок утомления – как если бы мое тело решило незаметно пробежать марафон. Я уронил кабели и, еле держась на ногах, оперся рукой на Поя.
– Вам конец, слышите? – гневно прошипел откуда-то из темноты Фицрой; Пой – как я подозревал, все еще держал его под мышкой. – Через секунду они ворвутся сюда, и тогда вы все – покойники. О чем вы только думали? Вам некуда бежать! Беспесочные идиоты!
Я сделал глубокий вдох и выпрямился. А затем толкнул дверь комнаты.
Снаружи по-прежнему ожидала светловолосая рыцарша. – Вы в порядке? – спросила она, заглянув внутрь. – Что случилось? – За ней была видна каменная лестница Королевских Архивов с выстроившейся на ступеньках длинной вереницей солдат.
– Мы вернулись! – воскликнул Пой. – Как…?
– Ты зарядил стекло, – сказала Бастилия, глядя мне в глаза. – Прямо как силиматическую музыкальную шкатулку Райкерса. Ты запустил телепорт!
Я кивнул. Я моих ног лежали обрубленные кабели от Библиотекарской машины. Во время телепорта их обрезало в том месте, где они выходили за дверь.
– Битые Стекла, Смедри! – выругалась Бастилия. – Как во имя Первых Песков тебе это удалось?
– Не знаю, – ответил я, выбегая из комнаты. – Об этом будем думать потом. Прямо сейчас нам надо спасти Мокию.

Глава 20

Вопросы.
Мы приближаемся к концу, и у вас, скорее всего, найдется парочка таковых. А если вы были внимательны, то, пожалуй, не «парочка», а куда больше.
И, наверное, их в любом случае должно быть больше, чем есть на самом деле.
Я пытался быть честным – настолько честным, насколько это возможно. Я не лгал ни о чем важном.
Но некоторые из персонажей этой истории… что ж, они вас явно обманывают.
Неважно, насколько обширны ваши познания – всегда есть чему поучиться. Все это имеет отношение к Библиотекарям, рыцарям и, конечно же, рыбным палочкам. Наслаждайтесь следующим пассажем. Увидимся в эпилоге.
– Ага! – воскликнул я, вытащив из куртки Фицроя не одну, а целых две пары Линз Переводчика. Пока мы ехали в гигантской стеклянной хрюшке Райкерса, Темный Окулятор лежал связанным на полу. Я велел солдатам раздобыть какое-нибудь оснащение и прорыть туннели в угол комнаты архивов, чтобы убрать оттуда Стекло Транспортёра, ведь иначе Библиотекари могла снова поменять комнаты местами и украсть другие книги.
– Я так и не понял, что именно произошло, – признался Пой, который сидел с встревоженным видом, пока наш транспорт тяжелыми шагами направлялся к королевскому дворцу.
– Окуляторы могут заряжать стекло, – объяснил я. – Как Линзы.
– Линзы – это магия, – возразил Пой. – А то Стекло Транспортёра было технологией.
– Магия и технологии похожи больше, чем ты думаешь, Пой. И дальше больше, я считают, что все эти способности связаны друг с другом. Помнишь, что ты сказал, когда мы совсем недавно прятались в архивах? Насчет своей сестры?
– Конечно, – ответил Пой. – Я сказал: жаль, что ее здесь нет, ведь она могла бы принять облик одного из Библиотекарей.
– Чего я смог добиться при помощи вот этих штуковин, – сказал я, продемонстрировав пару Линз Маскировщика, которые мы забрали у Фицроя. – Пой, они действуют точно так же, как Талант Австралии. Если она засыпает с мыслью о каком-нибудь человеке, то просыпаясь, перенимает его облик. Так вот, если я надену эти Линзы и сосредоточусь, то смогу проделать то же самое.
– К чему ты ведешь, Алькатрас? – спросил Фолсом.
– Точно не знаю, – признался я. – Просто мне все это кажется подозрительным. Вот взгляни на свой Талант. Когда ты слышишь музыку, он улучшает твои бойцовские качества, верно?
Он кивнул.
– Ну, а что делают Линзы Воина, которые носит Бастилия? – спросил я. – Помогают ей сражаться. Талант моего дяди Каза позволяет ему перемещать людей на большие расстояния, что до одури напоминает Стекло Транспортёра.
– Верно, – согласился Пой. – Но как быть с Талантом твоего дедушки? Он позволяет ему опаздывать к назначенному времени, но Линз с таким эффектом нет.
– О многих типах стекол мы просто не знаем, – ответил я. Я взял в руки один из браслетов, сделанных из Стекла Ингибитора, которые нам удалось снять при помощи ключей в кармане Фицроя. – Это стекло ты и вовсе считал мифом.
Пой умолк, а повернулся, глядя сквозь полупрозрачные стены, пока мы ехали ко дворцу. – Думаю, в этом есть какая-то система, – уже тише сказал я. – Таланты Смедри, силиматические технологии, Окуляторы… и планы моей матери, в чем бы они ни заключались. Все это связано.
Она не верила собственным словам о мире, которым правят Библиотекари. Она сомневалась.
Ее цели отличаются от остальных Библиотекарей. Но в чем их суть?
Я вздохнул и, покачав головой, протянул руку к книге, которую мы вынесли из архивов. По крайней мере, теперь она была у нас, как и обе пары Линз Переводчика. Я надел Линзы, а затем взглянул на первую страницу.
Супы для всех, – было написано там. – Руководство по лучшим блюдам греческой и инкарнской кухни.
Я замер. Встревоженно пролистав книгу, я снял Линзы и попробовал вторую пару. Обе показывали одно и то же.
Это была не так книга.
– В чем дело? – спросил Пой. – Алькатрас, что случилось?
– Она подменила книгу! – с досадой воскликнул я. – Это не книга об истории инкарнов – а сборник рецептов! – Мне уже доводилось наблюдать ловкость ее рук, когда она – еще тогда, в моей Тихоземской комнате – буквально из-под носа увела у меня Пески Рашида. К тому же у нее был доступ к отцовскому Таланту терять вещи. Вероятно, с его помощью можно было прятать разные предметы.
Я хлопнул книгой по столу. Богато отделанная комната с красной мебелью тряслась, вторя движению стеклянной свинки.
– Прямо сейчас это не так важно, – усталым голосом заметила Бастилия. Она сидела на диване рядом с Фолсомом и Гималайей и выглядела так, будто после побега от Библиотекарей ей стало только хуже. Ее взгляд был расфокусирован, будто Бастилию накачали успокоительным, и она не переставая терла виски.
– Первым делом нужно помешать принятию договора, – добавила она. – Твоя мать все равно ничего не сможет сделать с книгой, пока у тебя есть обе пары Линз Переводчика.
Она была права. Сейчас нам нужно было сосредоточить все внимание на Мокии. Когда свинка остановилась у дворца, я сделал глубокий вдох. – Ну хорошо, – сказал я. – Все знают, что делать?
Пой, Фолсом, Гималайя и принц Райкерс кивнули. Наш план мы обсудили во время перерыва между главами. (Бебебе. Бебебе)
– Библиотекари вряд ли позволят нам провернуть это без сучка без задоринки, – сказал я, – но я сомневаюсь, что они смогут оказать нам серьезное сопротивление с учетом того, что дворец охраняет столько рыцарей и солдат. Хотя они все-таки Библиотекари, так что будьте готовы к чему угодно.
Они снова кивнули. Когда мы были готовы идти, между ягодиц поросенка открылась дверь. (Думаю, это несколько смазало драматичный эффект от нашего выхода.) Бастилия, покачиваясь на нетвердых ногах, встала, чтобы пойти вместе с нами.
– Эм, Бастилия, – обратился я. – Думаю, тебе лучше подождать здесь.
Она смерила меня строгим взглядом, от которого у меня возникло ощущения, будто мне заехали по лицу метлой. Я посчитал, что это и есть ее ответ.
– Ну ладно, – со вздохом сказал я. – Тогда идем.
Мы вышли из хрюшки и поднялись по ступенькам. Принц Райкерс тут же вызвал стражу – думаю, ему просто нравился драматизм, который придавал нам целый отряд вооруженных солдат. И действительно, наше появление в коридоре со стеклянными пластинами на стенах произвело довольно-таки пугающий эффект.
Вытянувшиеся по стойке смирно рыцари Кристаллии отсалютовали, когда мы прошли мимо них по коридору, и я почувствовал себя куда безопаснее от одного их присутствия.
– Думаешь, твоя мать рассказала остальным о случившемся? – шепнул Пой.
– Вряд ли, – ответил я. – Ее соратники связались с Той, Кого Нельзя Называть, чтобы позлорадствовать насчет захвата ценных заложников. Связываться, чтобы позлорадствовать над тем, что эти самые заложники сбежали, никто не станет. Думаю, мы застанем их врасплох.
– Будем надеяться, – сказал Пой, когда мы подошли к дверям, ведущим в зал совета. Мы кивнули двум рыцарям, охранявшим вход, после чего я отошел в сторону.
– Пришло время для вашего грандиозного выхода, Ваше Высочество, – сказал я, жестом приглашая принца Райкерса выйти вперед.
– Серьезно? – удивился он. – Это право достается мне?
– Действуйте, – добавил я.
Принц отряхнулся. А затем, с улыбкой во все лицо, размашистым шагом вошел в зал и громко объявил: «Во имя справедливости я требую остановить эти слушания!»
Внизу вокруг стола сидели члены Совета Королей, перед которыми лежал большой документ. Король Дартмур держал в руке перо, готовясь поставить свою подпись. Мы еле успели. (И что вообще такое это «еле»?)
Стол монархов находился на открытом пространстве в самом центре зала, между двумя приподнятыми группами кресел, занятых свидетелями процесса. По периметру пола выстроилось кольцо рыцарей Кристаллии, отделявших публику от царственных особ. Больше всего их внимание было сосредоточено на том месте, где заседала делегация Библиотекарей.
Та, Кого Нельзя Называть, сидела перед Библиотекарской группой и с довольным видом вязала шаль.

– Как это понимать? – спросил король Дартмур, когда в зал ввалилась оставшаяся часть нашей группы.
– Библиотекари лгут тебе, отец! – объявил Райкерс. – Они пытались меня похитить!
– Это самое удручающее обвинение, которое мне когда-либо доводилось слышать, – сказала в ответ Та, Кого Нельзя Называть. (Хотя знаете что? Каждый раз печатать это имя чересчур утомительно. С этого момента я буду называть ее Ткнн.)
Мои спутники посмотрели на меня. На мне были очки Правдоискателя; чтобы воспользоваться Линзой, я закрыл один глаз. К несчастью, Ткнн не произнесла ничего, что можно было бы считать неправдой – уверен, она намеренно избегала прямой лжи.
– Отец, – сказал принц Райкерс, – мы можем предоставить доказательства случившегося! – Он махнул у себя за спиной, и двое рыцарей, которых мы взяли с собой, вошли в зал, держа связанного Фицроя с кляпом во рту. – Это Библиотекарь из ордена Темных Окуляторов! Он участвовал в сговоре, целью которого была кража книг из Королевских Архивов…
– Мумумф мумфмумфумф мумфмумфмумф, – добавил Фицрой.
–… и который в итоге превратился в план по похищению меня, королевского наследника! – продолжил Райкерс.
Райкерс явно умел обставить свое появление. Теперь, оказавшись в родной для него стихии придворных дел, он выглядел не таким уж клоуном.
– Государыня Библиотекарь, – обратился к Ткнн король Дартмур.
– Я… не уверена, что понимаю, о чем идет речь, – сказала она. Снова полуправда, которая не выглядела похожей на ложь.
– Все она понимает, Ваше Величество, – заявил я, делая шаг вперед. – Она приказала казнить Гималайю, которая теперь является частью клана Смедри.
При этих словах публика оживилась.
– Государыня Библиотекарь, – обратился король, рыжебородое лицо которого приняло крайне суровый вид. – Он говорит правду или нет?
– Не уверена, стоит ли спрашивать об этом меня, дорогой. Это весьма…
– Отвечайте на вопрос! – взревел король. – Библиотекари действительно замышляли похищение и грабеж прямо во время слушаний насчет перемирия?
Пожилая Библиотекарша посмотрела на меня, и по ее взгляду я понял: она догадалась, что ее раскусили. – Я думаю, – ответила она, – что мне и моей делегации следует предоставить немного времени для обсуждения.
– Никаких обсуждений! – отрезал король. – Либо отвечайте немедленно, либо я сейчас же разорву этот договор.
Ткнн поджала губы и, наконец-то, отложила в сторону свое вязание. – Я готова признать, – сказала она, – что другие подразделения Библиотекарей действительно преследовали в городе собственные цели. Однако именно это и является одной из главных причин, подтолкнувших нас к заключению перемирия – чтобы вы наделили мою фракцию полномочиями, которые потребуются, чтобы помешать остальным Библиотекарям продолжать эту бессмысленную войну!
– А что насчет казни моей возлюбленной? – с нажимом спросил Фолсом.
– В моих глазах, молодой человек, – ответила Ткнн, – речь идет о предательнице и перебежчице. Как бы вы, согласно своим же законам, поступили с изменником?
В зале стало тихо. Куда запропастился дедушка? Его пустое место заметно выделялось на общем фоне.
– Принимая во внимание эти сведения, – спросил король Дартмур, – сколько из вас теперь готовы проголосовать против подписания договора?
Пятеро из двенадцати монархов подняли руки.
– Смедри, я так понимаю, был бы по-прежнему против, – сказал Дартмур, – если бы в гневе не покинул зал совета. Значит, в итоге мы имеем шесть против шести. Решающий голос за мной.
– Отец, – обратился к нему принц. – Как бы поступил настоящий герой?
Король замешкался. А затем взглянул на меня, отчего мне даже стало неловко. Он пристально посмотрел мне прямо в глаза. А затем разорвал договор о перемирии надвое.
– Я нахожу весьма показательным тот факт, – заявил он Ткнн, – что вы не в состоянии управиться с собственными подчиненными, несмотря на всю важность этих переговоров! Я нахожу крайне удручающим, что вы готовы казнить одного из ваших сограждан за присоединение к королевству, с которым, по вашим же словам, хотите вступить в дружеские отношения. И, самое главное, я считают омерзительным то, что едва не совершил. Я хочу, чтобы Библиотекари покинули мою страну до полуночи. Переговоры окончены.
Комната взорвалась от шума голосов. Целая масса слушателей ответили радостными возгласами – большая часть которых шли со стороны сектора, где располагались мокийцы, включая Австралию. В общем гомоне слышались и немногочисленные улюлюкания, но по большей части нас окружала лишь возбужденная болтовня. Драулин вышла из кольца рыцарей и положила руку на плечо короля, а затем –в редкий момент сентиментальности – кивнула. Похоже, она и правда считала, что разорвать договор было правильным решением.
Может, теперь помощь, которую Бастилия оказала во всей этой неразберихе, Драулин посчитает достаточным основанием для восстановления ее рыцарского титула. Я огляделся по сторонам в поисках Бастилии, но ее нигде не было. Пой похлопал меня по руке, и показал куда-то за спину. Проследив за его жестом, я увидел Бастилию в коридоре: она сидела на стуле, обхватил себя руками, и дрожала. Линз Воина она лишилась, когда нас взяли в плен, и теперь я видел ее красные, опухшие глаза.
Моим первым инстинктивным желанием было пойти к ней, но что-то вынудило меня задержаться. Ткнн, похоже, была не сильно расстроена таким поворотом. Она вернулась к своему вязанию. И это всерьез меня обеспокоило.
– Сократ, – прошептал я.
– Ты о чем, Алькатрас? – спросил Пой.
– О нем мне рассказывали в школе, – ответил я. – Он был одним из тех доставучих зануд, которые постоянно задают вопросы.
– Так…, – произнес Пой.
Что-то было не так. Я начал задавать вопросы, о которых следовало подумать гораздо раньше.
Почему самая влиятельная из всех Библиотекарей в Тихоземье лично прибыла сюда для переговоров о перемирии, если монархи и без того уже решили его подписать?
Почему она не беспокоилась, оказавшись в окружении врагов, которые могли в любую секунду взять ее в плен и бросить за решетку?
Почему я чувствовал такую тревогу, будто победа была вовсе не на нашей стороне?
В этот момент Драулин истошно закричала. Она рухнула на землю, держась за голову. Вслед за ней, вопя от боли, повалились и все остальные рыцари.
– Всем привет! – неожиданно раздался чей-то голос. Развернувшись, я увидел стоявшего позади нас дедушку. – Я вернулся! Пока меня не было, произошло что-нибудь важное?
Глава 21

В этот момент одновременно произошла целая уйма вещей.
Обычные люди в толпе завопили от ужаса и потрясения. Группа Библиотекарских головорезов протиснулась вниз зала и окружила Ткнн, которая как ни в чем не бывало сидела на своем месте и продолжала вязать.
Король Дартмур обнажил меч и повернулся к громилам. Мы с дедушкой попытались было метнуться вниз по ступенькам, чтобы добраться до монархов, но путь преградила толпа бегущих людей.
– Хохочущие Хаффы! – ругнулся дедушка Смедри.
– Следуйте за мной, государь Смедри! – воскликнул Пой, пробиваясь своей массой к нам, наверх лестницы. А затем споткнулся.
Так вот, я не знаю, как бы отреагировали вы, если бы мокиец весом в полтораста килограммов вдруг споткнулся и покатился на вас по ступенькам, но могу заверить, что лично я бы сделал одно из трех:
1. Завизжал, как девчонка, и убрался с дороги.
2. Завизжал, как полевка, и убрался с дороги.
3. Завизжал, как Смедри, и убрался с дороги.
Люди на ступеньках предпочли завизжать, как толпа на ступеньках, но в итоге действительно убрались с дороги.
Дедушка Смедри, Фолсом, Гималайя и я помчались вниз следом за мокийцем. Принц Райкерс в замешательстве остался стоять на лестнице. – Это уже и правда выглядит опасным, – крикнул он. – Наверное, мне стоит остаться здесь. Ну, знаете, посторожить выход.
Делай как знаешь, – подумал я. Его отец, по крайней мере, не был бесхребетным трусом. Король Дартмур стоял над потерявшей сознание женой и, выставив меч, пытался запугать Библиотекарских громил. Остальные монархи в этот момент разбегались кто куда.
Казалось, что Библиотекари без особого труда сразят короля прежде, чем мы успеем до него добежать.
– Эй! – раздался неожиданный крик. Я узнал среди публики тетю Закию, которая куда-то показывала рукой. Ее голос, как всегда, был отчетливо слышен на фоне любого шума. – Не хочу показаться грубой, – прогремела она, – но у вас что, туалетная бумага к ноге прилипла?
Бугай впереди опустил взгляд и моментально залился краской, увидев, что к нему и правда прицепилась туалетная бумага. Он наклонился, чтобы ее снять, отчего остальным пришлось неуклюже сгрудиться позади него.
Этот отвлекающий маневр выиграл нам достаточно времени, чтобы преодолеть разделявшую нас с королем дистанцию. Дедушка Смедри вытащил пару Линз. По зеленоватому оттенку я догадался, что это Линзы Буретворца. И действительно, стекла выстрелили мощным потоком воздуха, сбив с ног Библиотекарей, которые было метнулись к королю.
– Что случилось с рыцарями? – в отчаянии крикнул он.
– Похоже, что Библиотекари осквернили Мыслекамень, Гауптвахт, – ответил дедушка Смедри.
Вот чем чревато объединять разумы лучших солдат при помощи волшебного камня. Достаточно испортить этот самый камень, и солдаты вне игры. Примерно как вывести их строя одну сотовую вышку, чтобы отрезать доступ к СМС всем девочкам-подросткам в школе.
Дедушка Смедри сосредоточенно стрелял по Библиотекарям своими Линзами, но те быстро переключились на более хитрую тактику. Рассредоточившись, они стали пробираться по периметру пола, пытаясь добраться до короля. Дедушка Смедри не мог уследить за всеми группами разом; их было слишком много.
В зале воцарился самый настоящий хаос. Люди вопили, Библиотекари обнажали мечи, дул порывистый ветер. Монархи пытались сбежать, но лестница снова оказалась забита людьми. Пой одурело сидел, не успев прийти в себя после падения со ступенек. Помочь нам он сможет еще не скоро.
– Алькатрас, выведи отсюда монархов! – закричал дедушка Смедри, указывая на стену. – Фолсом, мне бы не помешала помощь…
И с этими словами дедушка Смедри вдруг запел.
Я ошарашенно смотрел на него, пока до меня не дошло, что благодаря этому у Фолсома появилась музыка, под которую он мог танцевать. Вместе с Гималайей они развернулись в сторону Библиотекарей, сбив с ног тех, кто пытался обойти комнату по периметру.
Я развернулся и метнулся вверх по одному из секторов с приподнятыми сидениями. – Монархи, сюда! – крикнул я. Кресла уже опустели, их бывшие хозяева всей толпой пытались выбраться из зала через другую дверь.
Когда я добрался до дальней стены, кое-кто из монарших особ повернулся в мою сторону. Приложив к стене обе руки, я ударил по ней разрушительной мощью Таланта. Стена вывалилась наружу, будто ее вышибли гигантской ладонью.


Монархи, одетые в самые разные наряды и короны, вбежали вверх по ступенькам. Темнокожий мужчина в красной одежде на африканский манер. Мокийский король в островитянской накидке. Король с королевой в одеяниях и коронах европейского стиля. Я сосчитал их, но отца Бастилии не заметил.
Видимо, из-за того, что он до сих пор был внизу. Я видел, как он пытался оттащить Драулин в безопасное место – но, к несчастью, во всей этой броне она весила целый газиллион фунтов, и это не говоря уже о примотанном к спине неуклюжем мече. Король, судя по всему, пришел к тому же выводу: он вытащил меч и отшвырнул его в сторону, а затем принялся снимать с нее доспех.
Я уже было рванул на помощь, но вокруг меня забурлила толпа, увидевшая проделанный мной выход в стене. Мне приходилось бороться с толчеей, что заметно сказывалось на скорости.
– Дедушка! – закричал я, показывая рукой.
Внизу дедушка повернулся к королю и разразился проклятьями. Библиотекарей неплохо сдерживали Фолсом и Гималайя, поэтому он сразу побежал на помощь Верховному Королю. Я попытался сделать так же, но мой спуск был сильно замедлен напиравшей толпой. К счастью, моя помощь ему, похоже, не сильно-то и требовалась.
Люди выбежали наружу через дыру в стене. Фолсом и Гималайя справились с Библиотекарями. Дедушка помог Верховному Королю поднять Драулин. Казалось, что все складывается в нашу пользу.
Ткнн продолжала тихо вязать.
Вопросы. Они до сих пор не давали мне покоя.
Как именно, – недоумевал я, – Библиотекари добрались до Мыслекамня? Ведь его наверняка чертовски хорошо охраняют.
Почему Ткнн оказалась настолько сговорчивой? Кто все-таки взорвал Ветросокол? Для этого нужно было подложить Стекло Детонатора в рюкзак Драулин. Ведь взорвалась именно ее каюта.
Я взглянул на Гималайю, которая сражалась бок-о-бок со своим свежеиспеченным мужем, сбивая с ног противника за противником, пока дедушка распевал оперную партию. Меня вдруг осенило, что мы могли кое-что упустить из вида. И тогда я задался самым важным вопросом из всех.
Если на свете существует добрый Библиотекарь, то может быть, есть и злой рыцарь Кристаллии? Рыцарь, который смог получить доступ к Мыслекамню и как-то его испортить? Рыцарь, который смог подбросить бомбу в ранец Драулин? Рыцарь, который был причастен к провалу Бастилии?
Рыцарь, которого я своими глазами видел в Королевских Архивах всего за несколько часов до активации телепорта?
– О, нет…, – прошептал я.
В этот момент один из лежавших «без сознания» рыцарей неподалеку от дедушки Смедри вдруг зашевелился. Он поднял голову, и я увидел на ней смертоносную улыбку. Архедис, также известный как Мистер Большой Подбородок, и предположительно самый опытный из всех рыцарей Кристаллии.
Надо было чаще прислушиваться к словам Сократа.
– Дедушка! – закричал я, пытаясь пробиться сквозь толпу и рвануть вперед, но люди были так напуганы, что я едва успел сделать несколько шагов, прежде чем меня снова отбросило назад.
Не прекращая петь, дедушка Смедри повернулся и с улыбкой посмотрел на меня. В мгновение ока Архедис вскочил на ноги и вытащил хрустальный меч. В ту же секунду он ударил дедушку Смедри по голове навершием эфеса.
От удара глаза старика сошлись в кучку – Талант не смог защитить его от клинка Кристина, – и он повалился на бок. Когда пение прекратилось, Гималайя и Фолсом перестали драться и замерли на месте.
После чего их тут же схватили Библиотекари.
Я силился пробиться через поток людей, отчаянно пытаясь попасть вниз. К этому момент все места в северной части зала опустели, не считая Ткнн. Престарелая женщина с улыбкой посмотрела на меня. Она приподняла шаль, которую вязала все это время.
На ней был изображен окровавленный череп. Архедис повернулся к королю Дартмуру.
– Нет! – вскричал я.
Падший рыцарь занес меч. Но затем он замер, когда между ним и королем встала невысокая, молчаливая фигура.
Бастилия. Порча Мыслекамня на ней сказалась…, потому что рыцари сами рассекли их связь.
Она поднял материнский меч. Не знаю, где она его взяла – и даже как именно пробралась в зал переговоров. На ней была пара Линз Воина, но еепрофиль до сих пор выдавал в Бастилии усталость. Она казалась крошечной на фоне фигуры громадного Архедиса, с его серебристой броней и героической улыбкой на лице.
– Брось, – сказал он. – Тебе меня не победить.
Бастилия промолчала.
– Это я позаботился о твоем повышении до рыцаря, – признался Архедис. – На самом деле ты не заслуживала своего титула. Все это было лишь уловкой ради того, чтобы прикончить старика Смедри.
Прикончить старика Смедри… Ну конечно. Мы с Бастилией считали, что ее подставили ради того, чтобы опорочить ее саму или Драулин. Но мы совершенно упустили из виду, что на тот момент Бастилия выступала в роли дедушкиного телохранителя.
Значит, целью заговора была вовсе не она. Все это время Библиотекари и Архедис строили козни против моего дедушки. (И если вам вдруг интересно, то нет – на самом деле я не мог слышать того, что они говорили там, внизу зала. Но потом кто-то повторил мне их слова, так что не наседайте.) Я продолжал бороться с толпой, пытаясь добраться до Бастилии. Все происходило так быстро – и хотя в книге эти события заняли уже не одну страницу, в реальности с того момента, как поднялся Архедис, прошло всего несколько секунд.
Я был вынужден наблюдать, как Бастилия заносит меч своей матери. Она выглядела такой измотанной, ее плечи осели, стойка казалась неуверенной.
– Я лучший рыцарь за всю историю Кристаллии, – заявил Архедис. – Думаешь, тебе по силам со мной сразиться?
Бастилия подняла голову, и сквозь всю ее усталость, боль и печаль я увидел в ее взгляде кое-что еще. Силу.
Она бросилась в атаку. Хрусталь столкнулся с хрусталем, издав звон, которая, как ни странно, прозвучал мелодичнее удара стали о сталь. Архедис, будучи сильнее, оттолкнул Бастилию и рассмеялся.

Она накинулась на него снова.
Их мечи столкнулись, снова и снова издавая хрустальный звон. И Архедис опять дал Бастилии отпор.
Но она атаковала снова.
И снова.
И снова.
С каждым разом взмах ее меча становился чуть быстрее. С каждым разом клинки все громче звенели, ударяясь друг об друга. С каждым разом ее стойка становилась все тверже. Она продолжала биться, не желая признавать поражение.
Архедис уже не улыбался. Его лицо сначала помрачнело, а затем приобрело разъяренный вид. Бастилия совершала выпад за выпадом, ее меч превратился в размытое пятно, а хрустальный клинок сверкал всеми цветами радуги, раскалывая свет из оконных проемов и отбрасывая в разные стороны разноцветные искры.
А затем уже сама Бастилия начала теснить Архедиса.
Немногим за пределами Кристаллии доводилось собственными глазами наблюдать за серьезной битвой двух Кристинов. Убегавшая толпа сбавила ход, и люди в ней стали оборачиваться. Библиотекарские бугаи прекратили избивать Гималайю и Фолсома. Даже я замешкался. Мы все замерли, будто в знак почтения, и в суматошной комнате вдруг стало тихо, как в концертном зале.
Мы были публикой, наблюдавшим за игрой дуэта. Дуэта, в котором оба скрипача пытались запихнуть скрипки друг другу в глотки.
Массивный рыцарь и тщедушная девчонка носились по кругу, и их мечи врезались друг в друга, будто следуя предписанному ритму. Их оружие, то, как оно отражало свет, казалось прекрасным произведением искусства. Будто противник пытались прикончить друг друга радугой.
Бастилия должна была проиграть. Она была меньше, слабее, да и еще и совершенно вымотанной. Но каждый раз, когда Архедис отбрасывал ее на землю, она поднималась и повторял атаку с еще большей злостью и решимостью. Сбоку ее отец, король, с трепетом наблюдал за происходящим. К своему удивлению, я даже увидел, как шевельнулась ее мать. Она выглядела больной и осоловелой, но, похоже, достаточно пришла в чувство, чтобы открыть глаза.
И тут Архедис совершил ошибку. Он чуть споткнулся об одного из упавших Библиотекарских громил. При мне такую оплошность он допустил впервые, но это уже не имело никакого значения. Бастилия налетела на него в мгновение ока и начала рубить по его клинку своим мечом, вынуждая Архедиса отступать, пока тот находился в шатком положении.
С ошарашенным видом Архедис опрокинулся на спину и приземлился аккурат на свои бронированные ягодицы. Меч Бастилии замер в волоске от его шеи, готовый в любой момент срубить ему голову.
– Я… сдаюсь, – вконец шокированным голосом произнес Архедис.
Мне, наконец-то, удалось пролезть через толпу, которая, как завороженная, наблюдала за прекрасным боем. Я затормозил рядом с дедушкой. Он дышал, хотя и был без сознания. Похоже, во сне он что-то мурчал себе под нос.
– Алькатрас, – позвала меня Бастилия.
Я взглянул на нее. Она все еще держала меч у горла Архедиса.
– У меня тут есть для тебя работенка, – сказала она, кивнув на Архедиса.
Улыбнувшись, я подошел к павшему рыцарю.
– Эй, послушайте, – с улыбкой сказал он. – На самом деле я двойной агент. Я просто пытался проникнуть в ряды Библиотекарей. Я… эм, а у вас действительно есть Линза Правдоискателя?
Я кивнул.
– О, – произнес он, зная, что я смогу распознать его ложь.
– Давай уже, – подтолкнула меня Бастилия, кивком указав на землю.
– С радостью, – ответил я и, протянув руку, коснулся меча Архедиса. Издав феерический треск, клинок рассыпался на кусочки под давлением моего Таланта.
Ткнн, наконец, отложила свое вязание. – Вы, – сказала она, – очень и очень плохие детишки. Никакого вам печенья.
С этими словами она просто исчезла, оставив после себя лишь статую – свою точную копию, сидевшую ровно в таком же положении.
Королевский эпилог (не глава)

В любой книге рано или поздно наступает момент для одного наиважнейшего вопроса: «Где мой обед?»
Но прямо сейчас это время еще не пришло. Зато пришло время для другого вопроса, который по важности почти не уступает предыдущему: «Так и в чем здесь смысл?»
Это отличный вопрос. Задавать его следует по отношению ко всему, что мы читаем. Проблема в том, что я понятия не имею, как на него ответить.
О чем именно эта книга, на деле решать вам. Когда я ее писал, моей целью было показать вам свою жизнь, осветить ее, приоткрыть завесу тайны. Как однажды сказал Сократ: «Непознанная жизнь не стоит того, чтобы быть прожитой».
Он умер, пытаясь преподать эту истину другим людям. Мне кажется, что я должен был умереть много лет тому назад. Но вместо этого я доказал собственную трусость. Рано или поздно вы поймете, что я имею в виду.
Смысл, который вы вложите в эту книгу, зависит от вас. Кто-то увидит в ней предостережение об опасностях славы. Другие – рассказ о том, как превратить собственный недостаток в настоящий талант. Для многих она станет всего лишь развлекательным чтивом, и в этом нет ничего плохого. А некоторые вынесут из нее идею о том, как важно все подвергать сомнению – даже если речь идет о ваших собственных убеждениях.
Видите ли, по-настоящему важные истины не разваливаются под пристальным взглядом.
Спустя неделю после победы над Архедисом и Библиотекарями я сидел в зале Совета Королей. По левую руку от меня расположился дедушка Смедри, разодетый в свой лучший смокинг. По правую – Бастилия, облаченная в пластинчатый доспех рыцаря Кристаллии. (Рыцарский титул она себе конечно же вернула. Как будто рыцари могли отказать ей после того, как она прямо у них на глазах одержала победу над Архедисом, пока они сами валялись на полу и пускали слюни.)
Я все еще не до конца понимал, что именно сотворил Архедис. Насколько я понял, Мыслекамень был вырезан из Мирового Шпиля. Как и сам шпиль, Мыслекамень обладал способностью передавать энергию и знания всем, кто с ним связан. Архедис смог устоять перед расколом, так как заблаговременно отсек себя от Мыслекамня.
Так или иначе, благодаря тому что, и Бастилия, и Архедис были отсечены от Мыслекамня – и оба пользовались Линзами Воина – их сила и скорость в итоге оказались на одном уровне. И Бастилия взяла над ним верх. Она победила, благодаря своим умениям и упорству, что, как мне кажется, куда лучше свидетельствует о ее пригодности на роль рыцаря. С тех пор как Бастилии вернули ее серебристую броню, она носила доспех практически без остановки. У нее на спине висел новый хрустальный меч, с которым она недавно связала себя узами.

– Долго еще нам ждать? – сердито выпалила она. – Битые Стекла, Смедри. Твой отец такой показушник.
Я улыбнулся. Вот и еще один знак того, что ей становилось лучше – в ней вновь пробудился ее очаровательный характер.
– Да что с тобой такое? – удивилась она, смерив меня пристальным взглядом. – Хватит уже на меня пялиться.
– Так я и не пялюсь, – ответил я. – Я веду внутренний монолог, чтобы рассказать читателям о том, что произошло с конца последней главы. Это называется развязкой.
Она закатила глаза. – Значит, этот разговор не может происходить на самом деле; ты просто вставил его в текст, когда писал книгу много лет спустя. Это литературный прием – самого разговора никогда не было.
– О, точно, – согласился я.
– Ты тот еще чудик.
Чудик или нет, я был счастлив. Да, моя мать сбежала с книгой. Да, ускользнула и Ткнн. Зато мы поймали Архедиса, спасли Мокию и вернули отцовскую пару Линз Переводчика.
Я показал ему найденные Линзы. Он удивился, забрал их, а после вернулся к той самой «важной» работе, которой занимался все это время. Узнать о ней мы должны были как раз сегодня; он собирался представить свои изыскания перед собранием монархов. Видимо, именно так он обычно и сообщал о своих открытиях.
Неудивительно, что в итоге получился самый настоящий цирк. Нет, буквально. Прямо перед дворцом располагался цирк, где детишки могли развлекаться, пока их родители будут слушать торжественную речь моего отца. Народу внутри собралось почти столько же, как и во время ратификации перемирия.
Надеюсь, что в этот раз бесшабашных Библиотекарских выходок будет поменьше. (Ох уж эти сумасбродные Библиотекари и их бесшабашные выходки.)
В дальних уголках зала разместилась целая уйма всяких репортеров, дожидавшихся отцовской речи. Как я узнал, в Свободных Королевствах любое событие, связанное с семейством Смедри, становилось настоящей сенсацией. Но сегодняшняя новость была важнее прочих.
Когда мой отец организовал подобное собрание в прошлый раз, он объявил об открытом им способе сбора Песков Рашида. Перед этим – сообщил о том, как ему удалось разгадать секрет Стекла Транспортёра. Люди возлагали на эту речь серьезные ожидания.
Я не мог отделаться от мысли, что все это, мягко говоря, имело… довольно скверное влияние на отцовское эго. Цирк, серьезно? Да кто будет устраивать для себя цирк?
Я взглянул на Бастилию. – Ты ведь почти все детство имела дело с такими вещами, да?
– Такими вещами? – удивилась она.
– Славой. Известностью. С тем, что люди следят за каждым твоим шагом.
Она кивнула.
– Так как ты с этим справлялась? – спросил я. – Не давая испортить себе характер?
– С чего ты взял, что это не испортило мне характер? – сказала она. – Разве принцессы не должны быть добрыми, милыми и все в таком духе? Носить розовые платья и тиары?
– Ну…
– Розовые платья, – повторила Бастилия, сощурив глаза. – Как-то раз мне такое подарили. И я его сожгла.
А, – подумал я. Точно, а я и забыл. – Зловредного влияния славы Бастилия избегала, играя роль чертовой психопатки.
– Ты научишься, парень, – сказал сидевший рядом дедушка Смедри. – Может, не сразу, но в итоге ты во всем разберешься.
– Отец же так и не научился, – возразил я.
Дедушка Смедри замешкался. – О, ну, на этот счет я не был бы так уверен. Мне кажется, какое-то время он неплохо справлялся. Примерно тогда же, когда женился. Думаю, он просто забыл.
Примерно тогда же, когда женился. Эти слова напомнили мне о Фолсоме и Гималайе. Мы придержали для них места, но они опаздывали. Оглядевшись по сторонам, я увидел, как они пробираются к нам через толпу. Дедушка Смедри восхищенно помахал им рукой, хотя они наверняка заметили нас и без его помощи.
С другой стороны, это ж дедушка.
– Простите за опоздание, – сказал Фолсом, когда он и его молодая жена заняли места. – Занимались последними приготовлениями.
– Вы твердо уверены в своем решении? – спросил дедушка Смедри.
Гималайя кивнула. – Мы переезжаем в Тихоземье. Полагаю…, для своих коллег-Библиотекарей отсюда я могу сделать не так уж много.
– Мы создадим подпольные силы сопротивления для добрых Библиотекарей, – сказал Фолсом.
– Книголюбов, – добавила Гималайя. – Я уже работаю над брошюрой!
Она достала листок бумаги. Десять шагов к избавлению от злодейства, – гласила надпись. – Ценное руководство для тех, кто хочет, чтобы у «Библиотекарей» было как можно меньше общего с «бактерией».
– Это… здорово, – сказал я. На деле же я просто не знал, как еще на это реагировать. На мое счастье, именно в этот момент мой отец появился перед слушателями – что было особенно к месту, ведь вся эта сцена уже начинала казаться немного подзатянутой.
Монархи восседали за длинным столом, обращенным к приподнятой трибуне. Когда к ней приблизился Аттика, одетый в темную мантию, указывавшую на его принадлежность к ученым кругам, мы притихли. Как и вся окружавшая нас публика.
– Как вам, должно быть, известно, – начал он, и его голос разнесся по комнате, – я недавно вернулся из Александрийской Библиотеки. Некоторое время я провел в роли Хранителя и, благодаря хитроумному плану, смог избежать ее цепких лап и сберечь собственную душу.
– Ну да, – пробормотала Бастилия, – хитроумному плану и незаслуженной помощи. – Сидевший перед нами Пой смерил ее неодобрительным взглядом.
– Целью этого предприятия, – добавил мой отец, – было получить доступ к легендарным текстам, которые были собраны Александрийскими Хранителями и находились в их ведении. Сумев создать пару Линз Переводчика из Песков Рашида…
Последняя фраза вызвала в толпе настоящую волну обсуждений.
–… я получил возможность читать текста на Забытом Языке, – продолжал он. – Хранители пленили меня и превратили в одного из них, но я все же сохранил достаточно свободной воли, чтобы тайно забрать Линзы из хранилища со своими личными вещами и использовать их для чтения. Это открыло мне доступ к самым ценным книгам во всей библиотеке.
Он умолк и с победоносной улыбкой облокотился на трибуну. Когда отцу хотелось произвести на окружающих впечатление, в нем и правда пробуждался какой-то особый шарм.
В тот самый момент, глядя на его улыбку, я был готов поклясться, что видел его задолго до того, как попал в Александрийскую Библиотеку.
– То, что я предпринял, – сказал он, – было сопряжено с немалым риском; некоторые бы даже назвали это безрассудством. Я не мог заранее знать, что став Хранителем, сохраню достаточно свободной воли, чтобы изучить библиотечные тексты, как и не мог полагаться на тот факт, что смогу воспользоваться своими Линзами для чтения на Забытом Языке.
Он сделал паузу для большей драматичности. – Но я все равно это сделал. Потому что именно так поступают настоящие Смедри.
– Между прочим, эту фразу он позаимствовал у меня, – шепнул нам дедушка Смедри.
– Последние две недели, – продолжил мой отец, – я записывал то, что мне удалось запомнить, пока я был Хранителем. Затерянные во времени тайны, секреты, известные лишь инкарнам. Я изучил их, и теперь я единственный – более, чем за две тысячи лет – человек, способный читать и понимать их труды.
Он обвел взглядом толпу. – Так, – сообщил он, – я смог открыть метод, при помощи которого были созданы Таланты Смедри и благодаря которому ими наделили нашу семью.
Что? – В ужасе подумал я.
– Быть не может, – произнесла Бастилия, и люди вокруг нас оживленно заговорили друг с другом.
Я посмотрел на дедушку. Обычно по чудаковатости с ним не сравнится даже флоридская экспедиция пингвинов-спорщиков, но временами я замечаю в его лице отголосок мудрости. Он глубокая личность, но показывает это отнюдь не часто.
Он повернулся ко мне, встретившись со мной взглядом, и я увидел в его лице тревогу. Настоящую тревогу.
– Мне видится, что это откроет дверь для великих свершений, – объявил мой отец, призывая толпу к тишине. – Я считаю, что приложив еще немного усилий для изучения, смогу открыть способ, позволяющий наделять Талантами обыкновенных людей. Я представляю мир, где уже в недалеком будущем Таланты Смедри будут доступны всем и каждому.
И на этом его речь была окончена. Он отошел от трибуны и спустился по ступенькам, чтобы поговорить с монархами. Комната, понятное дело, наполнилась громким гулом обсуждений. Я вдруг встал и начал пробираться в самый низ зала. Когда я приблизился к монаршим особам, охранявшие их рыцари позволили мне пройти.
–… понадобится доступ к Королевским Архивам, – сказал мой отец, обращаясь к монархам.
– Не библиотеке, – вдруг прошептал я.
Отец меня не заметил. – Там есть несколько книг, которые, как я считаю, могут пригодиться в моих исследованиях – теперь, когда я вернул свою пару Линз Переводчика. Одной из них, что любопытно, не было даже в Александрийской Библиотеке – по словам Хранителей, их копия сгорела в ходе какого-то странного происшествия. К счастью, у меня есть основания считать, что еще один экземпляр может храниться прямо в архивах.
– Уже нет, – произнес я, и мой голос тихо прозвучал на фоне общего гомона.
Аттика, как и несколько монархов, тут же повернулся ко мне. – В чем дело, сын? – спросил он.
– Ты совсем не следил за тем, что произошло на прошлой неделе? – с нажимом спросил я. – Мама забрала книгу. Ту самую, которая тебе нужна. Она выкрала ее из архивов.
Помедлив, отец кивнул монархам. – Прошу прощения. – Он отвел меня в сторонку. – А теперь серьезно, в чем дело?
– Она ее украла, – объяснил я. – Книгу, которая тебе нужна, ту, что была написана личным писцом Алькатраса Первого. Она забрала ее из Архивов. В этом была вся суть неразберихи на прошлой неделе!
– Я думал, речь шла о покушении на жизнь монархов, – возразил он.
– Да, но этим дело не ограничилось. Пока мы были там, я послал тебе сообщение и попросил помочь с защитой архивов, но его ты проигнорировал!
Он безразлично махнул рукой. – Я был занят более важными делами. Ты наверняка ошибся – я переберу архивы и…
– Я уже это сделал, – ответил я. – Просмотрел название каждой книги на Забытом Языке. Все они оказались кулинарными справочниками, гроссбухами и все в таком духе. За исключением той, что забрала мама.
– И ты позволил ей украсть эту книгу? – возмущенно спросил отец.
Позволил. Я сделал глубокий вдох. (И если вам вдруг покажется, что это ваши родители действуют вам на нервы, не будете ли так любезны прочесть этот пассаж еще раз?)
– Полагаю, – вмешался третий голос, – что юный Алькатрас сделал все от него зависящее, чтобы помешать упомянутой краже.
Обернувшись, мой отец увидел короля Дартмура, который стоял позади него, облаченный в корону и золотисто-голубую мантию. Король ответил мне кивком. – Принц Райкерс рассказал о случившемся во всех деталях, Аттика. Похоже, нас ждет новый роман.
Очаровательно, – подумал я.
– Что ж, – сказал отец. – Видимо… что ж, это все меняет…
– А что насчет всеобщей раздачи Талантов, Аттика? – спросил король. – Действительно ли это будет благоразумным? Насколько мне известно, Таланты Смедри бывают весьма непредсказуемыми.
– Мы можем их контролировать, – ответил отец, сопроводив свои слова еще одним безразличным взмахом руки. – Вы ведь знаете, как люди мечтают о наших способностях? Так вот, я стану тем, кто воплотит эти мечты в жизнь.
Значит, вот в чем было дело. Отец хотел окончательно узаконить свое наследие. Стать героем, который позволил каждому обладать собственным Талантом.
Но если Таланты Смедри будут у всех…, тогда…, в общем, что это будет значить для нас? Мы уже не будем единственными обладателями Талантов. От этого мне сделалось немного дурно.
Понимаю, во мне говорил эгоизм, но именно так я себя и чувствовал. Думаю, это и есть кульминация всей книги. После всего, через что я прошел, после всей борьбы на благо Свободных Королевств, я остался эгоистом, не желавшим делиться Талантами с другими людьми.
Ведь именно Таланты делали нас особенными, верно?
– Мне надо еще немного над этим поразмыслить, – сказал мой отец. – Похоже, что нам придется найти эту книгу. Даже если придется иметь дело… с ней.
Он кивнул королям, а затем просто ушел. Встречаясь с представителями прессы, он изображал улыбку, но сквозь нее я видел его тревогу. Пропажа книги спутала его планы.
Что ж, – подумал я, – ему стоило быть внимательнее!
Я знал, что это глупо, но все же не мог отделаться от ощущения, что подвел отца. Это была моя ошибка. Я попытался стряхнуть эту мысль, а затем вернулся к дедушке и остальным.
Были ли мои родители когда-то похожи на Фолсома и Гималайю? Живые, любящие, полные азарта? Если да, то что пошло не так? Гималайя была Библиотекарем, а Фолсом – Смедри. Были ли они обречены повторить судьбы моих родителей?
А теперь еще и Таланты Смедри для всех и каждого. В моих мыслях непроизвольно всплыли слова, которые я прочитал на стене гробницы Алькатраса Первого.
Наши желания обернулись крахом. Мы хотели прикоснуться к самой вечности и наделить себя ее силой. Но вместе с ней в наш мир проникло то, чего мы не ждали.
Погибель Инкарнов. То, что коверкает; то, что оскверняет; то, что ломает.
Темный Талант.
Куда бы ни завели моего отца поиски ключа к «созданию» Талантов Смедри, я был твердо намерен следовать за ним. Я буду наблюдать и уберегу его от необдуманных поступков.
И если потребуется, я должен быть готов его остановить.
Последние страницы
Алькатрас выходит на сцену. Он улыбается публике и смотрит прямо в камеру.
– Привет, – говорит он. – И добро пожаловать на внекнижные занятия. Я ваш ведущий, Алькатрас Смедри.
– А я Бастилия Дартмур, – добавляет Бастилия, присоединяясь ко мне на сцене.
Алькатрас кивает. – Сегодня мы поговорим о тлетворном пороке, ставшем настоящей чумой среди современной молодежи. Об ужасной, отвратительной привычке, разрушающей их изнутри.
Бастилия смотрит в камеру. – Он, естественно, имеет в виду привычку пролистывать книгу и первым делом заглядывать на последние страницы.
– Мы называем ее концекнижьем, – объясняет Алькатрас. – Возможно, вы считаете, что эта привычка не касается ни вас, ни ваших друзей, но как показывают исследования, уже за последние семь минут встречаемость концекнижья выросла на 4000.024%.
– Все верно, Алькатрас, – соглашается Бастилия. – А знал ли ты, что концекнижье – главная причина рака у одомашненных крыланов?
– Серьезно?
– Именно так. Помимо прочего, от концекнижья развивается бессоница, начинают расти волосы во всяких странных местах, а способность играть в Halo снижается на сорок пять процентов.
– Ну надо же, – замечает Алькатрас. – Так с какой стати людям этим заниматься?
– Мы точно не знаем. Известно лишь, что такой феномен действительно существует, и что эта мерзкая болезнь до сих пор не изучена до конца. К счастью, мы приняли меры для борьбы с этим бичом человечества.
– Например, отводим последние страницы под кошмарные внекнижные занятия, от которых людям становятся дурно? – услужливо уточняет Алькатрас.
– Вот именно, – отвечает Бастилия. – Держитесь подальше от концекнижья, ребятки! И помните, чем больше вы знаете сегодня…
– … тем больше сможете забыть завтра! – добавляет Алькатрас. – Доброй ночи, народ! И не забудьте присоединиться к нашему следующему внекнижному занятию, на котором мы расскажем, чем опасен храп полевок.

Послесловие

Нет, это еще не финал. Проявите терпение. Пока что у нас было всего три концовки; еще одну мы уж как-нибудь осилим. Две предыдущие книги я снабдил послесловием, так что в этой оно тоже будет. (И если ради обоснования последней концовки нам придется кого-нибудь отправить в Валинор, просто дайте мне знать. Хотя жениться на Рози я все равно не буду.)
Так или иначе, вот что мы имеем. Мое первое посещение Нальхаллы, первое знакомство со славой. Вы видели поступки героя и поступки глупца – и знаете, что герой и глупец на деле оказались одним и тем же человеком.
Знаю, я говорил, что в этой книге вы станете свидетелями моего провала – и в каком-то смысле меня действительно постигла неудача. Я позволил своей матери сбежать с текстом инкарнов. Тем не менее, я прекрасно понимаю, что этот провал и близко не оправдал ваших ожиданий.
Вам следовало бы знать. О своем главном фиаско я вас предупреждать не стану. Ведь от неожиданности вам будет только больнее.
Сами увидите.

Об авторе

Брендон Сандерсон – вторая по значимости причина развития рака у одомашненных крыланов. Этой книги он не писал; ее настоящий автор – Алькатрас Смедри. Но раз уж имя Брендона – практически синоним «толстых и скучных фэнтези-книжек, которые никто не хочет читать», Алькатрас решил, что поместить его на обложку будет весьма кстати. Возможно, это помешает Библиотекарям догадаться, о чем на самом деле эта книга.
Брендон Сандерсон – один из те зануд, что всегда отвечают вопросом на вопрос. Хотите знать почему? А разве это так важно? Что вы надеетесь выяснить? Зачем вам знать о нем больше? Разве вы не понимаете, насколько он смешон?
Конец. (Теперь уже точно.)
Здесь и здесь вы можете подписаться на его электронную рассылку новостей.
Об иллюстраторе
Хейли Лазо, называющая себе художницей и представительницей осиротевших китовых акул, до сих пор находится под следствием. По словам агента, хитроумно замаскированного под настольную лампу, она может и правда питать симпатию к Библиотекарям. При условии, что библиотеки есть на Сатурне. Ознакомиться с ее работами можно по адресу: art-zealot.deviantart.com.

Благодарности
Хочу выразить благодарность своим невероятным агентам, Джошуа Билмесу и Эдди Шнайдеру за их – скажем так – невероятность. Отдельное спасибо полагается первому редактору книги, Дженнифер Рис, которая заметно упростила выход книги в печать, благодаря своему приятному характеру и редакторским ноу-хау. В издательстве Starscape хочу выразить признательность Сьюзан Чан за то, что дала этой книге новый дом, а также Карлу Голду и Меган Кидду за их помощь на протяжении всего процесса издания. Также огромное спасибо Виктории Уоллис и команде, отвечавшей за выпуск е-книг за работу над новой электронной версией романа.
Питер и Карен Альстромы при всем их влиянии любезно согласились прочитать рукопись и поделились со мной замечательными идеями. Помимо прочего, источником ценнейшей обратной связи стали комментарии Янси Паттерсон – пусть они и были написаны кричаще-розовыми чернилами.
Книга бы много потеряла, не будь в ней потрясающих иллюстраций Хейли Лазо и работ Скотта Брандейджа, украсивших обложку издания. Не менее важную роль сыграл Айзек Стюарт, взявший на себя обязанности арт-директора, а также дизайн обложки и карты.
В заключение хочу поблагодарить свою любимую жену Эмили Сандерсон, которая так много сделала для этой книги, что всего и не перечислить. И напоследок – отдельное спасибо шестиклассникам миссис Бушман (вы знаете, о ком я!) за то рвение, с которым вы отнеслись к моим книгам.
Брендон Сандерсон