Смутный день [Валентин Петров] (fb2) читать онлайн

Валентин Петров Смутный день

Глава 1

Весна в поволжский регион пришла с опозданием, и как это часто бывает, «с подвохом». После морозных зимних месяцев, когда в губернской столице температура воздуха доходила до минус сорока градусов по Цельсию, и довольно холодных, с постоянными ледяными ветрами марта и апреля, как-то стремительно и незаметно перешагнув период, когда на смену мрачному серому фону, приходят яркие зеленые краски, и городской воздух пополняется невероятными ароматами природы, в городе установился палящий зной. И те самые местные жители, которые еще два дня назад проклинали затянувшуюся зиму, теперь почём зря ругали внезапно наступившее лето. Как всегда, не угадав с выбором одежды, мужчины и женщины, чертыхаясь и обливаясь потом, ковыляли с мыслями о прохладном ветерке и холодном пиве. Ругательства и проклятья в адрес небесной канцелярии, можно было услышать на каждом шагу. Те, кто мог себе это позволить, несли свои куртки и плащи в руках, а у кого руки были заняты поклажами – смирившись, шли, мечтая поскорее оказаться дома. Некоторые мужики, по «летней» моде, полностью расстегнули рубашки, и дефилировали, выставив напоказ свое полуголое тело, будучи абсолютно уверенными, что волосатая грудь с жировыми складками на животе, выгодно выделяет их в толпе других людей, снующих по улицам города.

Казалось бы, наконец выглянувшее солнышко, даже с учетом вышеописанного обстоятельства, не должно омрачать настроения людей, однако выражение лиц у всех было одинаково напряженное, даже больше агрессивное: такое, словно вот-вот им кто-то наступит на больную мозоль. Лишь маленькие дети, гуляющие с родителями, позволяли себе беззаботный смех. Но он не заражал и даже не вызывал улыбку у взрослых.

В четверг, в послеобеденное время, двое мужчин сидящих на обустроенной набережной Волги, и оживлено беседующих, настолько не вписывались в общий фон, что прохожие бросали на них осуждающие или завистливые взгляды, а некоторые, проходя мимо, что-то бубнили себе под нос. В руках они держали бокалы, а точнее металлические кубки с гравировкой – вероятно, они были серебряные, а рядом с мужчинами, на скамейке, стоял глиняный кувшин, напоминающий греческую амфору. Что было в кубках и в кувшине, понять было не возможно, но вели себя они пристойно, с некоторой аристократичностью, или даже осмелюсь заявить – с духовной благочинностью.

Первый из них, чаще говоривший и более оживленно жестикулирующий руками, был примерно тридцатилетний, высокий брюнет с красивыми глазами зеленого цвета, одетый в белую льняную рубашку с короткими рукавами, белые льняные брюки и идеально белого цвета, лакированные туфли, обутые на босую ногу. Второй мужчина плотного телосложения, скорее низкого роста, пожилой, на вид лет шестидесяти, был одет в черный костюм-тройку и черные лакированные туфли. Очевидно, что стоявшая в воздухе жара на него не действовала, потому что шляпа черного цвета продолжала пребывать на его голове и лишь слегка была сдвинута на бок. Держа правой рукой бокал, и слушая своего собеседника, левой он вертел изящную трость, вероятно из красного дерева.

– Они называют тебя Создателем, Всевышним, Творцом, а ты Светлый, ведешь себя как испытатель – проверяя и испытывая веру людей в тебя, ты, постоянно насылаешь на них беды и созерцаешь их страдания, – с улыбкой на устах говорил брюнет. – Я же, не обрекаю людей на страдания до тех пор, пока они не попадут ко мне. Ты отказываешь им во всём, я ж готов им дать то, что они хотят от тебя, о чем молят день и нощно… – тут брюнет на мгновение замолчал, чтобы испить содержимое своего кубка.

Сделав небольшой глоток, он продолжил: «Вот взять хотя бы это место. Сегодня в этом городе от голодного истощения умерло два старика и одна старуха. Вчера три старика. А зимой и того более».

– Когда я создавал этот мир, я им ничего не обещал, – грустно улыбнувшись, ответил пожилой мужчина. – Люди сами придумали, что у меня можно что-то просить.

– А что сейчас чаще всего просят?

– Денег.

– Всё равно Светлый, я тебя не понимаю – как на протяжении всего времени можно оставаться столь непоколебимым, и отказывать в помощи своему творению. Не ты ли, через своих посланников, довел до людей свои основные требования: не убий, не укради, заботься о ближнем своём. Не полагается ли тебе заботиться о своей пастве? А ты слеп и глух к их просьбам. Разве это справедливо?

– Кстати, хочу спросить тебя Светлый, как часто к тебе обращаются за справедливостью? – на мгновенье, зеленые глаза брюнета вспыхнули красным огоньком, что вероятно ускользнуло от взгляда его собеседника, задумавшегося, над казалось бы простым вопросом.

– Гораздо реже, чем денег.

– У меня родилась отличная идея, – в предвкушение, брюнет откинулся на спинку скамейки, и потер ладони об свои колени. – Давно мы не заключали пари. Вот мое предложение: спросим этих бедных людей, чего бы им сейчас хотелось больше всего. Если из пяти, хотя бы один захочет справедливости, ты ниспустишь на них справедливость. Хотя бы на этот город, и хотя бы на один день.

– Почему каждый раз, когда мы встречаемся, ты заводишь разговор о людях. Не о море, как оно прекрасно на закате, не о благородных животных, пасущихся на степных равнинах, а о людях, которые забыли всё, чему я их учил, и к тому же, Темный, нещадно страдают и в твоем царстве.

– Светлый, ты Создатель, и ты, и только ты, знаешь о моей сущности. Нет во мне зла. Да, я коварен и мятежен, потому и был изгнан тобой с небес, что обвинял тебя, но в отличие от тебя, я всегда хотел дать людям то, что они просят, чего хотят. Помнишь, как Гёте писал обо мне, о моей жалости к людям: «Нет, что ни говори, а плох наш белый свет! Бедняга человек! Он жалок так в страданье, что мучить бедняка и я не в состоянье». К тому же, признаюсь, на ЭТО, было бы весело посмотреть – что будет со всеми этими людьми, если они получат то, о чём просят.

– То Фауст. Да Темный, талантлив ты в своих увещеваниях. Ну что же, я согласен. Но взамен, если никто из пяти выбранных тобой людей, не пожелает от меня справедливости, ты отдашь мне руконаложников, поступивших к тебе из этой страны за последние десять лет.

– Отец небесный! Да ты милосерден, – рассмеялся брюнет. – Я согласен – и так уж слишком много ко мне их прибыло, с этих земель, за последние двадцать лет.

С первыми двумя прохожими, брюнет потерпел фиаско. Мужчина лет пятидесяти с лицом смертельно уставшего человека, не дослушав до конца, суть обращения, без всяких альтернатив отправил брюнета прямиком к мужскому зачинателю новой жизни, который у жителей этой части земли пишется и произносится тремя буквами. Девушка лет двадцати, выслушав вопрос и зачем-то повертев в разные стороны головой, как будто опасаясь ненужных свидетелей, тихо пробормотала, что не верит в бога.

Начало рассмешило обоих интервьюеров, и подогретые первым провалом, мужчины, называющие друг друга: «Светлый» и Темный» продолжили свой эксперимент, договорившись не учитывать отказников.

Следующие трое: два молодых парня и женщина лет сорока, как под копирку, заявили, что им нужен один миллион баксов. Бомж, давно нацелившийся на двух собеседников, но никак не решавшийся подойти и попросить пять рублей, не был проигнорирован. После долгих колебаний и выдохнув из себя благородное амбре, состоящие из утреннего денатурата и лука, он быстро попросил пятьдесят рублей. На предложение просить больше, скромно замотал головой.

Ситуация складывалась не пользу Тёмного – оставался последний респондент, а значит последний шанс.

– Все-таки не будем забывать, что мы находимся в твоём любимом краю земли. Люди здесь порой сами не знают, что им нужно больше всего, – на всякий случай заявил брюнет.

После сказанного брюнет долго выискивал пятого кандидата, пока его взгляд не остановился на пожилой женщине, на вид лет шестидесяти, которая сильно сутулясь, медленно брела по набережной. Взгляд ее был прикован к реке, и казалось, что никого вокруг себя она не замечала.

– Добрый вечер, я корреспондент журнала Губернские новости и сейчас провожу опрос граждан, – галантно склонив голову, представился Тёмный. – Не могли бы Вы уделить мне несколько минут.

Женщина вынуждено остановилась, перед столь внезапно возникшим мужчиной.

– Простите, я Вас не расслышала. Вы что-то сказали?

– Я сказал, что я корреспондент журнала Губернские новости и сейчас провожу опрос граждан, – повторил брюнет. – Скажите, Вы верите в бога?

– Да, я верующая, хотя…– тут на секунду задумавшись и грустно улыбнувшись, женщина вытерла ладошкой глаза – только теперь брюнет обнаружил, что женщина плакала, – после сегодняшнего суда, будет уже труднее верить, что Бог есть.

– Вы когда-нибудь попросили у бога помощи?

– Молодой человек! На протяжении долгих лет я каждый день молила бога о чём-нибудь. С начала я просила для себя у бога мужа хорошего, потом детей. Потом здоровья детям, и мужу, когда они болели. Последние полгода, я каждый день прошу бога о справедливости, но видимо бога нет.

– Екатерина Ивановна, а сегодня, сейчас, о чём бы Вы ЕГО попросили?

– Откуда Вы знаете, как меня зовут, разве я Вам говорила?

– Разумеется! Вы сказали, как Вас зовут, – нисколько не смущаясь, заверил женщину корреспондент. – Вероятно, Вы просто забыли, ведь Вы сильно переживаете из-за решения суда по Вашей квартире.

– Да, наверное, извините меня. Старший сын погиб в Афганистане, дочь неходячая – инвалид первой группы от рождения. Я инвалид второй группы Муж умер в прошлом году. Долго болел. Денег на лекарства не хватало, а банки в кредитах отказывали. Тогда я пошла в микрозайм. Я там подписала какой-то договор – он был напечатан очень мелким шрифтом. Тогда я не поняла, что это договор займа под залог нашей квартиры. Сам долг – сто тысяч рублей я вернула, а проценты – один миллион, не смогла. Кредитор подал на меня в суд, а сегодня судья сказала, что по закону, мою квартиру заберут за долги. Я почти сорок лет работала в школе учителем русского языка и литературы. Муж тридцать лет водителем скорой помощи. Мы за всю жизнь копейки чужой не взяли. Моей пенсии и пенсии дочки, после оплаты коммунальных услуг, еле-еле хватает, чтобы купить картошки и свеклы, и самых дешевых лекарств. На мясо и фрукты уже не остается. А как другие, дежурить возле помойки – ждать, когда с Пятерочки вынесут просрочку, воспитание не позволяет. Я уже лет десять не ходила в театр. Вы знаете, как я люблю театр? – тут женщина опять заплакала. – Как так случилось, что мы стали никому не нужны. Всё что я хочу, это справедливости.

Образовалась неловкая пауза, но тут подошёл собеседник брюнета.

– Екатерина Ивановна, я стал невольным слушателем Вашего разговора. Я являюсь директором юридической компании, и готов Вам оказать юридическую помощь.

– Но у меня нет денег на юриста.

– Мы окажем Вам помощь бесплатно. У нас существует такая программа – безвозмездной помощи нуждающимся. Более того, я уверен, что мы сможем отменить это решение суда. Завтра с Вами свяжется мой сотрудник.

Женщина, с глазами полными слёз недоверчиво смотрела на мужчину. Пытаясь что-то сказать, но видимо не могла подобрать нужных слов и только судорожно открывала рот. Наконец, справившись с волнением, она произнесла: « Храни Вас бог!» и медленно пошла в сторону остановки.

Спохватившись, она обернулась и вскрикнула: «Вы же не знаете мой номер телефона, и где я живу».

– Не переживайте, все необходимые сведения мои сотрудники получат в Ленинском суде, – успокоил её мужчина в черном костюме.

– Откуда Вы знаете, что это был Ленинский суд? – вновь удивилась женщина.

– Профессия обязывает, – улыбнулся в ответ мужчина.

– И так Светлый, к твоим именам можно ещё добавить «директор юридической компании», – рассмеялся брюнет.

Он явно был доволен – пари он выиграл, а значит, завтра будет весело. Веселиться он любил…

– Значит, все-таки ты помогаешь людям, – не то спросил, не то просто подметил вслух брюнет.

– Бог милостив, – ответил его собеседник. Его явно что-то тяготило, и сейчас задумавшись, он не обращал внимания на ликующего брюнета.

– Сейчас я бы утолил жажду твоим божественным нектаром, но пока мы беседовали с Екатериной Ивановной, Владимир Сергеевич завладел нашей амфорой с вином, – с этими словами, брюнет пальцем указал на стремительно удаляющего прочь бомжа, с глиняным кувшином в руках. – Но ничего, – расхохотался брюнет, – следующей зимой ты попадешь ко мне, и тогда я спрошу с тебя, и за этот сосуд и за безвинно убиенную тобой Елизавету Сергеевну. Хорошая была женщина, душевная.

– Надеюсь, завтра жителям этого города воздастся по справедливости? – брюнет обратил свой взор к мужчине в черном костюме.

– Пари есть пари, – прозвучал ответ. – Ну а пока, нам пора заняться своими обязанностями.

Через несколько секунд фигуры этих двух мужчин, сидящих на скамейке, как будто растворились в воздухе. В след за ними, с этой же со скамейки исчезли два кубка, а затем, исчез и глиняный кувшин, пребывавший в руках счастливого бомжа.

Глава 2

Резиденция губернатора размещалась на берегу Волги, в самом центре города, и по своему обустройству напоминала помещичью усадьбу. Территория, отгороженная по периметру высоким забором, занимала сорок гектаров, пять из которых, приходились на природоохранную зону.

Вокруг резиденции было высажено около двух тысяч деревьев, в том числе редких пород. На территории было устроено три фонтана и искусственный пруд с подогревом, в котором разводили карпов кои.

Жилой комплекс состоял из главного дома, в котором проживал Сам (Хозяин) и его семья, нескольких небольших гостевых домов, в которых останавливались приезжающие к губернатору гости, и служебного корпуса, в котором постоянно проживали охрана, горничные, повара, врач и другой обсуживающий персонал.

Для персонала рабочий день начинался в пять утра. Готовился завтрак, осуществлялась уборка территории – хозяин любил чистоту. В семь утра вставал хозяин, мужчина возрастом пятидесяти двух лет, среднего роста, слегка полноватого телосложения, с лицом, не лишенным некоторой привлекательности. Первым делом он направлялся в массажный кабинет, где ежедневно, в течение тридцати минут, над его телом трудился слепой массажист, специально выписанный из Таиланда. Затем губернатор принимал душ и шёл в столовую завтракать – меню на каждый день согласовывалось накануне. А после завтрака, к девяти утра, правительственный кортеж, состоящий из пяти автомобилей, выдвигался к Белому дому (зданию областной администрации, а ранее обкома КПСС).

Дорога от резиденции до дома правительства, для обычного гражданина, заняла бы около пятнадцати минут, но автомобили губернатора и его охраны, сопровождаемые машиной ГИБДД, с включенной сигнально-громкоговорящей установкой, не обращая внимания на запрещающие сигналы светофора, со скоростью значительно превышающей разрешенную, пребывали на место не позднее пяти минут.

И казалось, ничто не могло, и не должно было помешать этой работе, отлаженной еще первыми секретарями обкома КПСС, а затем губернаторами, разве что апокалипсис, однако это утро началось вопиюще необычно. И не только для губернатора, но и для остальных жителей провинциального города.

С начала, в резиденции произошел сбой в подаче электроэнергии – событие небывалое на памяти её обитателей. Вероятно, ночью где-то замкнула электропроводка, и теперь не один электроприбор не работал. К пробуждению хозяина, неисправность устранить не удалось, поэтому персонал пребывал в смятении. К тому же куда-то запропастился слепой таец, и губернатор впервые за много лет остался без массажа. Следующим испытанием, выпавшим на долю обитателей резиденции, было полное отсутствие горячей и холодной воды – из-за отсутствия электричества, не работали электронасосы подающие воду.

По согласованному накануне меню, на завтрак губернатору должны были подать: салат из мяса камчатского краба с авокадо, омлет из яиц страуса с английской спаржей под трюфельным соусом, булочки круассан с французским маслом, стакан свежевыжатого апельсинового сока и чашечку кофе сорта "Копи Лювак", но взамен этого, пришлось подать бутерброды с колбасой из оленины и консервированный сок.

Пребывая в дурном настроении и готовясь к выходу из резиденции, Владимир Сергеевич, мысленно перебирал в голове важные на сегодняшний день вопросы: «Так у нас сегодня пятница. Дел очень много. Самое главное – в десять часов утра видеоконференция губернаторов с президентом страны, затем, после обеда прием зарубежной делегации из города-побратима, а вечером – приватная встреча в загородном дому со своим новым помощником, – при мысли о встрече с помощником у губернатора засвербело внизу живота. Ещё к вечеру зарплата упадёт на карту. Небось, какие деньги – всего-то семьсот кусков, но всё дай сюда – честно заработанное. Главное, конечно, добить вопрос по строительству моста через Волгу – там-то уж, лямов пятьсот, а то и поболее, я себе отожму». Эти мысли подняли испорченное настроение, и садясь на заднее сиденье роскошного служебного мерседеса, губернатор, вновь мысленно вернулся к важной видеоконференции с президентом.

Автомобильный кортеж плавно тронулся и начал набирать скорость, но проехав какие-то сто метров, внезапно встал.

– Что там у тебя? – удивился губернатор столь внезапной остановке.

– Я не понимаю, Владимир Сергеевич, – неуверенно ответил водитель, – такое ощущение, что электрика сдохла. Двигатель резко заглох и не заводится. Датчики не горят.

– Так машине года нет. Я за неё двадцать лямов отдал. Вот тебе хваленая немчура, – недовольно проворчал хозяин, – ну ладно, я на другой поеду, а ты гони машину к официалам. К обеду чтобы сделал, а то будешь вы…бан как собак.

– Всё сделаю Владимир Сергеевич, – ответил водитель голосом побитой собаки.

Пересев в резервную автомашину, следовавшую сзади и отличавшуюся только водителем, губернатор приказал гнать быстрее.

Норовистый мерседес, с места, с пробуксовкой, помчал по асфальтированной дороге резиденции, однако проехав не больше пятидесяти метров, также как и первый, резко встал.

– А с тобой бл…ть что стало? – взревел губернатор.

– Я не понимаю Владимир Сергеевич…, – покрасневший от волнения водитель, каждую секунду, не переставая, жал на кнопку запуска двигателя, – двигатель заглох и не заводится.

– Башка твоя заглохла, долбо…б – у тебя новая машина, Вы что, с Сидоровым (первый водитель) сговорились что ли? Так я Вас уволю нах к ебе..ям, – губернатор уже ненашутку рассердился – опоздание на видеоконференцию могло вылиться в серьезные последствия.

Разъяренный губернатор пересел в третий автомобиль, четвертый, затем в автомобиль ГИБДД, но с ними происходила та же чертовщина. Даже вызванное такси и пойманная попутка, глохли, не проехав и ста метров. Последняя попутка, остановилась, отъехав от резиденции где-то на триста метров, прямо возле остановки общественного транспорта.

– Кто знает, какой маршрут идёт до Белого дома, – угрюмо спросил губернатор у своей свиты. Молодые охранники тут же схватилась за телефоны и стали лихорадочно искать в гугл-поисковике нужный автобус, а люди постарше побежали к остановке, где в ожидании автобуса скопился народ.

– Одиннадцатый и шестьдесят шестой, Владимир Сергеевич, сообщили прибежавшие с остановки помощники.

Губернатор, в сопровождении свиты, удрученно побрел на остановку. Информационная табличка, прикрепленная к столбу возле остановки, заверяла, что автобусы 11 и 66 маршрута останавливались здесь каждые пять минут, однако прождать пришлось двадцать.

Желающих сесть на него было много, поэтому охранники оцепили место посадки и никого не пропускали. Подъехавший автобус был забит полностью, и при удачной трамбовке в него могло влезть не больше двух-трех пассажиров. В ответ на требование самоуверенных охранников освободить часть автобуса, прозвучал смех, вперемежку с предложением идти на х… (слово известное как минимум одной десятой части планеты от ребенка до старика).

Поняв бесполезность требований, губернатор вместе с двумя своими охранниками протиснулся внутрь автобуса. Со всех сторон поджимали люди, с любопытством взирающие на новых пассажиров. В салоне стоял запах пота, выхлопных газов и сивушных масел. Иногда к нему добавлялся запах чеснока, вперемежку с дешевым парфюмом.

Всё происходящее было похоже на дурной сон. Автобус ехал медленно, дергаясь при каждой остановке так, что губернатор каждый раз утыкался головой в спину сильно смердящего старика.

– А ну черепашки, готовим деньги за проезд, – раздался откуда-то, с головы автобуса веселый голос кондуктора.

Держась одной рукой за верхний поручень, второй рукой, губернатор достал из внутреннего кармана дорогой портмоне.

Протягивая подошедшему кондуктору – низкой женщине лет пятидесяти, полного телосложения, с грудью не меньше шестого размера, пятитысячную купюру, Владимир Сергеевич подумал, что если сегодня всё обойдется, то потом он обязательно будет всем рассказывать как он – человек болеющий душой за народ, специально решил проехать на общественном транспорте.

– Ты что, милый, с дуба рухнул? Ты что мне суешь? – возмутилась кондуктор, окатив губернатора «водочным свежачком».

– Как что, – недоумевающее ответил губернатор, – оплата за проезд.

– А где я тебе сдачу найду, с такой суммы – я только на маршрут вышла!

– Ты чё орешь бабка, не видишь, кто перед тобой, – попытался урезонить кондуктора один из охранников.

Всегда чувствующий надвигающуюся грозу, в этот раз, губернатор не успел заткнуть рот своему охраннику, перед тем как тот произнес слово «губернатор». Последующие двадцать минут, пока автобус не остановился возле Белого дома, губернатор в полной мере ощутил всю любовь народа к своей персоне. Охранники беспомощно стояли рядом, не понимая, что в такой ситуации делать. Вдобавок ко всему, кто-то под шумок «тиснул» губернаторский портмоне, в котором было двадцать тысяч евро и где-то сто тысяч рублей.

К началу видеоконференции губернатор все-таки опоздал. Многочисленные сотрудники аппарата правительства с удивлением наблюдали бежавшего по коридору здания Шефа – с безумными глазами, взъерошенного, в мятом костюме и в оттоптанных туфлях.

Но на этом его неприятности не закончились. Об опоздании стало известно в Москве, и от Владимира Сергеевича потребовали письменное объяснение. Но и это было не самое страшное. Гораздо страшнее было следующие три вещи, оглашенные президентом на видеоконференции. Дословно: «1. С сегодняшнего дня я ухожу в отставку, и вместе со мной в отставку уходят: Правительство в полном составе, Федеральное Собрание, руководители регионов. 2. До проведения выборов, исполнительная власть возлагается на Временное Правительство, которое должно быть сформировано в течение десяти дней. Члены Временного Правительства назначается Учредительным Собранием, состоящим из представителей народа при контроле представителей Европейского Парламента и специальной комиссии ООН. В Учредительное Собрание не могут быть избраны лица, состоящие, или ранее состоявшие на государственной и муниципальной службе, депутаты различного уровня и их ближайшие родственники. 3. Организовать Комитеты народного контроля. Подвергнуть люстрации всех лиц состоящих на государственной и муниципальной службе, судей, депутатов различного уровня и их ближайших родственников…».

Дальше губернатор уже ничего не слышал. Голова кружилась, в ушах стоял шум. Это был металлический скрежет тюремной двери, закрывающейся за губернатором. Владимир Сергеевич ярко представил себе картину, как он в спортивном костюме – люди его положения (возможно не осознанно) и покупали-то такие костюмы только для таких случаев (а ещё в больнице полежать), заходит в душную, вонючую камеру, а там его с хищной улыбкой встречают «сидельцы» – сплошь в наколках. Вспомнилась утренняя поездка в автобусе. Стало дурно, и потеряв сознание, губернатор сполз с кресла на пол.

Глава 3

Тем временем, в городе творилось что-то несусветное. Сонный провинциальный город, вдруг ожил и забурлил, словно огромный муравейник.

С началом рабочего дня, жители города приступили к исполнению своих трудовых (а кто-то служебных) обязанностей. До этого дня, для преобладающего большинства граждан, главным, не писанным правилом в исполнении своих обязанностей, было, не навлечь своей работой недовольства со стороны руководства, что в принципе было не сложно – делай всё так, как делают остальные, и не конфликтуй с начальством. А если еще будешь выражать ему свою признательность, по случаю и без случая, то успех продвижения по карьерной лестнице тебе гарантирован.

Но почему-то сегодня, движимые неведомыми силами, граждане провинциального города забыли об этом правиле. Вероятно сами не осознавая того, сейчас, в своей деятельности, они руководствовались законом и справедливостью. А там, где закон вступал в противоречия со справедливостью, выбирали второе.

Пока губернатор, в силу неизвестных причин лишенный обыденного комфорта, ехал на работу на автобусе, другие его подчиненные, и не только, будучи на сей момент более удачливыми, стремительно неслись на службу на своих дорогих машинах. На работе их ждал роскошный офис, как правило, по комфорту не уступающий квартире. Тут для неосведомленного читателя, полагаю, необходимо сделать небольшое отступление и рассказать, что же собой представляет кабинет чиновника уровня – руководитель организации или глава районной администрации и выше. Как правило, офис такого слуги народа состоит из нескольких помещений. Если у известного театрального режиссера Константина Сергеевича Станиславского – театр начинается с вешалки, то у нашего чиновника кабинет начинается с приемной. Это некий форпост, преодолеть который для простого смертного почти не возможно. Сидящий в приемной человек – чаще всего девушка, причем далеко не лишенная прелестей, радующих мужской глаз. Название должности варьируется от секретаря-референта до помощника руководителя, и это большого значения не имеет, поскольку в целом, у всех них стандартный пакет обязанностей. Прежде всего, он(а) безгранично предан(а) своему начальнику и всегда готов(а) грудью вставить на его защиту, или просто создать для него комфортные условия. Без помощника чиновник как дитя малое. Секретарь варит кофе (наличие дорогой и качественной кофемашины является необходимым условием для нормальной работы чиновника), соединяет шефа по телефонному коммуникатору с нужными людьми, вызывает на ковер подчиненных, напоминает о необходимости совершения каких-либо действий: например, позвонить супруге или вышестоящему руководству, выехать на деловую встречу, поздравить с юбилеем коллегу и многое, многое другое. Секретарь, проработавший у чиновника несколько лет, знает о своём шефе так много секретов (в том числе интимного характера), что автоматически превращается в члена его семьи.

Там же, в приемной, часто околачивается еще один «член семьи» – личный водитель, обладающий не меньшим (а иногда и большим) объемом секретных сведений о шефе и его личной жизни.

Ну что ж, на правах автора, нам удалось незаметно просочиться в кабинет чиновника.

Первое, что Вам броситься в глаза, внутри помещения – огромный портрет президента страны. Тут же, в зависимости от статуса или должности хозяина кабинета, чуть в стороне от портрета президента, может висеть портрет «промежуточного руководителя», стоящего по вертикали власти между нашим чиновником и президентом.

Там же, на стенах, размешаны всевозможные грамоты и благодарности «За заслуги перед Отечеством».

Мебель традиционно типовая: огромный т-образный стол для совещаний из массива благородного дерева, хозяйское кожаное кресло, шкафы для номенклатурных дел. Причём, хотя бы один шкаф, должен быть с прозрачными стеклянными дверями. В таком шкафу на всеобщее обозрение выставляются металлические кубки с гравировкой, врученные, опять же, за заслуги перед Отечеством или спортивные достижения.

Ещё, часто, кабинет комплектуется небольшим столом с двумя кожаными креслами – для переговоров.

На рабочем столе хозяина кабинета, кроме прочего стандартного набора офисной техники, типа персонального компьютера, органайзера, пресс-папье с золотыми часами, обязательно размещён телефонный мини АТС. Иногда их два или три. Тут всё просто – чем выше статус хозяина кабинета, тем больше на нём кнопок и больше самых аппаратов. Предметом особой гордости и признаком привилегированности, является наличие на столе так называемой «вертушки» – телефонного аппарата правительственной связи.

Но всё описанное, это то, что может стать доступным взору обывателя, коему посчастливится попасть в такой кабинет. Всё интересное, между прочим, скрыто от постороннего глаза за другой дверью. Такая дверь есть в кабинете каждого «уважаемого» чиновника. Иногда она замаскирована под дверь шкафа, иногда нет, но жизнь чиновника без такой двери, не возможна.

Снова воспользовавшись возможностями автора, проникаем за эту дверь, и нашему удивленному взору открываются помещения: туалет с душем и стиральной машиной (обычно с функцией сушки); комната отдыха с мягкой мебелью и гардеробной; столовая с кухней, оборудованной всевозможной бытовой техникой от электроплиты до смарт-микроволновки и подогревателя посуды.

Особого внимания заслуживает гардеробная, которая кроме запасных комплектов одежды и набора для глажки белья, хранит в себе, многочисленные подношения от благодарных посетителей – начиная от коллекции алкоголя, которой может позавидовать ресторан, удостоенный звезды Мишлен, до широкой линейки сувенирной продукции, которой хватит, чтобы снарядить не один магазин.

Отдельные руководители, уверовавшие в свою непотопляемость, здесь же хранят свои «личные сбережения», часто, стократно превышающие их годовой доход.

Пожалуй, на этом достаточно описаний кабинета, куда так спешит наш чиновник.

Роскошные персональные автомобили «Слуг народа», не обращая внимания на скоростные ограничения и другие правила дорожного движения, стремительно неслись по главным улицам города, периодически вылетая на «встречку» или нахально подрезая автомобили простолюдинов – миссия чиновника, важнее каких-то законов. Это считалось нормальным явлением. Но только не в этот день.

Сегодня, с утра и до позднего вечера, инспекторами ДПС ГИБДД, не смотря на изрыгаемые в их адрес угрозы и проклятья, невозмутимо и непоколебимо составлялись протоколы: на руководство полиции (в том числе ГИБДД), высокопоставленных чиновников, ответственных работников прокуратуры и других государственных ведомств – теми самыми инспекторами, которые еще вчера, усилено, не замечали всех творимых, этой неприкасаемой кастой, правонарушений

Вдруг неоткуда взявшаяся волна справедливости настигла и мздоимцев. За получение взятки были задержаны и заключены под стражу: три высокопоставленных работника прокуратуры, пять руководителей подразделений полиции, одиннадцать гражданских чиновников различных уровней.

Одна из ключевых норм гражданского права звучит так: «Суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств».

Представитель истца по делу о признании права собственности на жилое помещение не сомневалась во внутреннем убеждении судьи, по этому спору. Слишком могущественные силы стояли за её доверителем. Близкая родственница прокурора города, была известным в городе ростовщиком. Деньги она суживала всем нуждающимся, но только под залог недвижимости. Размер процентов за пользование займом был настолько «драконовским», что редко какая недвижимость ускользала от её цепких рук. За последние десять лет, не один десяток жителей города наложил на себя руки, оказавшись в неоплатном долгу у этой бизнес-леди. Её филиалы микро-займа настолько расплодились в городе, что их стало больше чем булочных. И конечно, с расширением её (или её родственника) бизнеса, росло количество принадлежащей ей недвижимости – сейчас, в случае истребования информации из Росреестра, официальные сведения, с перечнем всего её недвижимого имущества, уместились бы не меньше чем на двадцати страницах (если учитывать, что на одной странице, как правило, размещается три-четыре объекта). И это не считая квартир, формально оформленных на многочисленных родственников.

Когда судья начала оглашать решение, представитель истца мысленно обдумывала меню обеда – дело было слишком простым и очевидным, чтобы о нём думать, поэтому, услышав из уст судьи необычное: «В удовлетворении исковых требований – отказать», юрист в полной уверенности заключила, что просто ослышалась, но радостная реакция пенсионера, заплакавшего от счастья, и дальнейшее оглашение текста, подтвердили возникшие у неё подозрения. Это был первый отказ по искам ростовщицы, поэтому самоуверенная юрист была настолько поражена, что допустила непрофессиональное поведение – закатила в зале скандал и начала угрожать судье последствиями.

Еще больше смуты, внесли в судебную практику вынесенные сегодня решения, о размере компенсации морального вреда, причиненного действиями (а чаще бездействием) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов. По таким делам в пользу многочисленных потерпевших, нечаявших надежд на справедливое решение, были присуждены многомиллионные компенсации.

В то же время, по результатам рассмотрения дела чиновника – взяточника, было вынесено решение о лишении его свободы, сроком на двадцать лет, и конфискации имущества, стоимостью более десяти миллиардов рублей, ранее предусмотрительно им оформленного на различных родственников.

Огладываясь на прожитый судами день, можно сказать, что решения судами сегодня выносились довольно необычные. Иногда с учетом имеющихся в деле доказательств, иногда нет, но при этом всегда, решение было справедливым, как если бы правосудие вершилось Судьёй, разбиравшем дело, в котором речь шла о его собственных попранных правах, а не чужих…

Отдельные читатели могут задаться вопросом: «По каким критериям можно определить, что это решение является справедливым. Ведь справедливость является философской категорией, и смысл ее всегда носит субъективный оценочный характер, а значит, вероятно, не позволяет объективно оценивать воздаяния за деяния?».

На что я могу ответить: «Человек с самого рождения живет в среде людей, ибо нуждается в себе подобных, а значит, зависит от других людей. Вместе они образуют общество взаимно нуждающихся друг в друге людей, и как создатели этого общества, люди равны в возможности быть счастливыми, и в обладании необходимыми для этого благами. Люди должны иметь равные свободы, а кроме того, нести равную ответственность.

Попытка получить привилегированность относительно других создателей общества, находясь при этом в зависимости от них – аморально, с точки зрения нравственности.

Справедливость – это воздаяние по делам твоим! Живи по заповедям».

Расположившись в VIP-ложе театра жизни, князь Тьмы известный также под именем Люцифер, а в близком кругу – просто как Темный, со смехом наблюдал за удивленными, напуганными, взбешенными лицами людей, чья жизнь сегодня вышла из привычного ритма.

Глава 4

Прочитав в предыдущих двух главах об испытаниях и лишениях, внезапно постигших ранее вполне благополучных граждан, читатель может заподозрить автора в кровожадности и помешанности на карательных мерах во имя справедливости, поэтому, имеет смысл описать, как в тот же день, развивались события в других организациях и учреждениях города.

Если по понятным причинам, описанным выше, в помещениях суда, прокуратуры, полиции и других силовых структур, царил ажиотаж и даже некоторый хаос, то напротив, в помещениях поликлиник и больниц, на удивлении было тихо, и персонал работал как механизм швейцарского хронометра. Привычных очередей не было – врачи без всяких оперативок-пятиминуток, согласно графику работы, приступили к приему посетителей. Оперативно обследовали и ставили правдивый диагноз. При необходимости, направляли на дорогие комплексные обследования или определяли на лечение в профилактические санатории.

Сотрудники отделов, отвечающие за расчет пенсий, внезапно выявили ошибки в расчетах начислений, и пенсионерам на личные счета упала внушительная сумма с четырьмя нулями. Кроме того, утром из Москвы поступил циркуляр: управлениям и отделам Пенсионного фонда передать свои помещения, именуемые в народе как «Пенсионные дворцы» муниципалитету, для дальнейшего использования в качестве дошкольных учреждений и начальных школ.

Но этой новостью, сюрпризы для жителей города не закончились. Были упразднены все подразделения статистики и отменены все статистические отчеты, столь усердно насаждаемые, в течение многих десятилетий. Теперь сотрудники полиции, предприниматели, врачи, учителя и все остальные, на ком «Дамокловым мечом» весели обязанности: ежедневно, еженедельно, ежедекадно, ежемесячно, ежеквартально и ежегодно предоставлять всевозможные отчеты, должны были отчитываться о своих результатах, только один раз в году. Типовой бланк отчета для всех, занимал всего одну страницу.

Были сокращены до минимума штаты администраций всех уровней: районов, города, области. В связи отсутствием необходимости предоставления каждодневного отчета, и лишения администраций функций контроля, отпала необходимость в большом количестве сотрудников. В итоге, сокращенные в десять раз аппараты, уже к вечеру переселили в одно здание – Белый дом. В освободившихся зданиях готовились открыть поликлиники и больницы, а лишенным работы сотрудникам администрации, было предложено пройти обучение на санитаров по уходу за больными и престарелыми людьми.

Аналогичные сокращения коснулись всех государственных и муниципальных организаций и предприятий осуществляющих контрольные, разрешительные, запретительные, функции. Высвободившаяся армия чиновников и всевозможных клерков должна была заполнить увеличенные штаты учреждений, специализирующихся на оказании социальных услуг населению.

День подходил к концу. Очищенные от мусора дворы, отмытые за день улицы и подъезды жилых домов, заиграли новыми красками. Дышать стало свободнее. Ушло куда-то напряжение, искажающее и даже обезображивающее лица жителей города. На улицах и в квартирах зазвучал смех, наполненный радостью и надеждой на благополучное будущее. Но были и такие, кто сегодня впервые, за долгое время, испытал гнетущее уныние, и теперь со страхом взирал в завтрашний день.

Вечером, возвращаясь с работы на общественном транспорте (чертовщина с автомобилями не закончилась), губернатор, в упадке духа, думал о завтрашнем дне. Перед глазами маячили абсолютно не радужные перспективы: суд, конфискация всего имущества, нажитого непосильным трудом, и тюремная камера на долгие, долгие годы. Жизнь потеряла всякий смысл.

В домашней резиденции по-прежнему не было электричества, но это уже не беспокоило Владимира Сергеевича – со следующего дня, согласно решению депутатов губернской думы, этот дом надлежало покинуть, в связи с передачей объекта под детский профилактический санаторий (к слову, губернаторская резиденция изначально и строилась как детский санаторий). Не беспокоило его уже и отсутствие информации по зарплате – к вечеру, сведений о зачислении на карту семьсот тысяч рублей так и не поступило.

Не смотря на то, что после завтрака, во рту губернатора не побывало и крошки, кусок в горло не лез. По приходу, не проронив ни слова с домочадцами, Владимир Сергеевич, как был в костюме и в обуви – завалился в постель, но мозг, с бешенной скоростью генерирующий мысли, не давая заснуть, еще мучительно долго терзал его душу, вырисовывая ужасающие картины его дальнейшей жизни.

Глава 5

– Володя, просыпайся, пора вставать, – супруга губернатора осторожно потеребила плечо крепко спящего мужчины.

      Владимир Сергеевич, вздрогнув, открыл глаза и внимательно посмотрел на жену, а затем осторожно спросил: «Какой сегодня день?»

– Пятница, – удивленно ответила жена. – Ты что забыл? Сегодня у тебя видеоконференция с президентом. Совсем ты уже заработался. Надо бы тебе съездить куда-нибудь, развеяться. Может, на выходные слетаем на нашу виллу в Ницце? А то два месяца там не были.

Жена продолжала радостно тараторить, но Владимир Сергеевич её уже не слушал. Он думал только об одном: «Сегодня пятница! Это был сон! Он по-прежнему губернатор, и всё у него будет хорошо!!!»

ЭПИЛОГ

В один из майских выходных дней, в вечернее время, двое мужчин сидели на скамейке на набережной реки Волги, и тихим, размеренным голосом, беседовали между собой.

– Почему ты не оставил им справедливость? Разве они её не заслуживают?

– Справедливость нельзя заслужить, её можно только добиться. И сделать это должны сами люди. Невозможно удержать того, чего ты не добился сам…

Собеседники замолчали, залюбовавшись закатом. Солнце, окрашивая розовыми красками редкие облака, застывшие над городом, медленно приближалось к Волге. Широкая река, покрытая небольшой рябью, с первыми лучами, коснувшимся ее вод, преобразилась, словно ожила, и засияла золотом. Сверкающие солнечные зайчики, как крошечные барашки заскакали по накатывающим на берег волнам.

Чем ниже опускалось солнце, тем ярче, зрелищней, становились краски. Облака обагрились, а Волга постепенно начала окрашиваться в огненный цвет. Опускаясь всё ниже и ниже, солнце, своими лучами подсветило часть воды, причудливо её очертив, словно дорогу к себе. И когда, наконец, солнце уже почти растворилось за дальними холмами, последние лучи, какое-то время, ещё продолжали подсвечивать «дорогу» в воде, будто приглашая к себе в гости.

Заканчивался еще один прекрасный весенний день, а мимо, не обращая внимания на закат, уныло брели жители города.