Другая [Екатерина Береславцева] (fb2) читать онлайн

Екатерина Береславцева Другая

Глава 1

– …Снег идёт, снег идёт, к белым звёздочкам в буране тянутся цветы герани за оконный переплёт¹…

Слова кувыркались в воздухе, путались, вверх взлетали – над этим полем искристо-белым, над угольными нитями дорог. Она летала вместе с ними, не понимая – зачем всё это? И, когда смешались звуки, а небо и земля местами поменялись, она вдруг осознала, что…

Толчок, ещё один. В чёрную воронку понеслось и небо, и поле, и птицы, взмахнув ей на прощание испуганным крылом. Она вздохнула и глаза открыла. Поезд электрички по-прежнему нёсся сквозь метель, и она сидела на том же самом месте, где задремала пять минут назад. Или прошло чуть больше времени? Ей показалось, что в вагоне вроде бы светлее стало. И тише – песня музыканта, под которую она почти заснула, смолкла, и слышались теперь лишь шорохи, покашливание и чей-то тихий разговор за спиной.

«Надо было всё-таки на машине ехать, – подумала она, бросая взгляд в окно. – Подумаешь, оранжевый уровень опасности. С моим Мустангом это ерунда».

Когда отец дарил ей «мерседес», он первым делом, после радостных поцелуев любимой дочери, спросил: «Как назовешь её?» – предполагая, видимо, что имя будет женским.

– Мустанг, – не думая, выпалила она.

– Почему Мустанг? – удивился папа.

– А ты хотел, чтоб я её Красоткой назвала? Ну уж нет, – хихикнула она, – одной красотки в моём прекрасном лице нам хватит. Правда, мальчик? – И провела рукой по серебристому боку новой игрушки.

И вот теперь, упираясь в жёсткую спинку, от которой разболелась спина, она кляла себя за послушание.

– Нет, девочка моя, МЧС предупреждает, что сегодня будет метель и москвичам лучше пересесть на общественный транспорт!

– Но папа!

– Или ты хочешь, чтобы я весь день переживал о тебе? Ты же знаешь, моё сердце…

Это был запрещённый удар, и отец всегда им пользовался, когда хотел настоять на своём. И что было ей делать? Да, пересаживаться на этот чёртов общественный транспорт! Хорошо, что хоть место в переполненном вагоне ей досталось. Но это случайность, просто она оказалась чуть расторопнее своей соседки справа, толстой бабищи с объёмными авоськами, которая просто не успела первой добраться до заветного сидения – габариты тела не позволили. А нечего запускать себя до скотского состояния! Весит небось больше, чем её Мустанг! Зато с места не сдвинешь эдакую махину. А ведь вроде бы не такая уж толстуха и старая. Кожа вполне ещё, гладкая, без морщин. Только мерзкие прыщики по скулам разбрызганы. Её косметолог говорит, что это от печени, а уж Фатиме можно верить, сколько лиц под её руками побывало!

Сладко зевнув – недавняя дрёма подействовала на неё расслабляюще, – она бросила быстрый взгляд наверх, в сторону толстухи, но почему-то теперь её не увидела. На её месте колыхался худосочный тип в узкой шапочке и круглых очочках. Странно. Куда же тётка делась? Или она дремала не пять минут, как показалось, а гораздо больше, и станцию проспала? На которой толстуха и вышла… Ажурные часики подлетели к самому её носу. Да нет, вот же, три минуты прошло с тех пор, как от станции отъехали. А этот отрезок длинный самый, нет здесь больше остановок. Значит, объяснение может быть только одно – неудачливая пассажирка просто передвинулась дальше по салону, покинув поле её зрения.

Она пожала плечами и вновь повернула голову к окну. Нашла о ком думать! Как будто мало у неё своих проблем, чтобы вспоминать ещё о каких-то там тётках с авоськами. Кстати, и слово это, авоська, из папиного лексикона, до чего же неприятное! Но уж очень подходящее к таким особам, которые совсем за собой не следят. На авось надеются. А вот нетушки вам, собой надо заниматься! Вот как она, например. Утром бассейн, днём фитнес, и никаких булочек на ночь, боже упаси!

Улыбнувшись, она закуталась поплотнее в шубку и прикрыла глаза. Буду думать о чём-нибудь хорошем. Об Антоне, к примеру, и его сильных руках. И почему я всегда на мужские руки обращаю особенное внимание? А они у нового тренера то, что доктор прописал. Такими руками только девушек красивых поднимать. Вот как я…

Поезд, плавно замедляя ход, приближался к станции. Суетливо пассажиры менялись местами, толкались, бормотали что-то. А девушка в шубке из искрящегося серебром меха лишь разок повела плечиком и вздохнула, улыбаясь каким-то своим, далёким от этого вагона, мыслям…

Глава 2

– Ничего не понимаю…

Вот уже несколько минут Лиля растерянно взирала на яркую вывеску, прибитую над высокой, увитой металлическими листьями, стеклянной дверью. «Лилия. Цветы на любой вкус» – вот что затейливыми буквами было написано на ней.

– Ничего не понимаю… – повторила вслух Лиля и отошла на несколько шагов назад, видимо надеясь со стороны найти ответ на своё непонимание. Она посмотрела направо, затем налево. – Супермаркет на месте, свадебный салон тоже. Улицей я не могла ошибиться. Тогда в чём дело?

– Это вы мне, простите? – из-за её спины раздался вопрос, заданный густым мужским голосом, и Лиля обернулась.

Перед ней, близоруко прищуриваясь, топтался мужчина лет пятидесяти, в руках он мял жиденький букет из красных гвоздик. Лиля слегка поморщилась – с детства эти цветы навевали на неё тоску.

– Нет, не вам! – резко ответила она и повернулась к мужичку боком.

– Извините, – незнакомец вздохнул. – А я уж подумал, что вам помощь требуется.

– Мне?! – скривила губки Лиля. И дёрнула презрительно плечиком.

– Любому человеку порой необходима помощь, – ответствовал мужчина столь же вежливо.

– Я – не любой!

– Вы знаете, это я заметил…

Странный тон, каким были сказаны эти слова, заставил Лилю обернуться вновь. Лицо незнакомца выражало святую невинность. Ну вот ничего низменного Лиля в нём не увидела, как ни старалась!

– Мне кажется, вы немного растеряны сейчас, скажу даже больше – сбиты с толку… – продолжал он.

– А вы что, психолог? – не удержалась от едкости Лиля.

– Кто? – почему-то удивился незнакомец. И даже прижал к своей груди букетик, будто испугавшись такого определения себя.

На Лилю же его испуг подействовал не менее странным образом – она вдруг успокоилась, подумав, что, видимо, и впрямь этот странный тип психолог, если смог унять её нервное состояние одним только своим видом.

– Проехали! – махнула она рукой примирительно. – Вы случайно не знаете, куда салон переехал?

– Не понял вас. Какой салон? Свадебный? – его лицо обратилось к магазинчику, расположенному дальше по дороге, на другой стороне улицы.

– Да нет же! Вот тут, – кивнула девушка на вывеску, – раньше был салон красоты. Я записалась на сегодня, понимаете, на два часа, – Лиля потрясла перед носом незнакомца своими часиками, – неделю назад записывалась. Но никто мне не сказал, что они переезжают!

– Тут? Вы уверены, барышня? Возможно, вы адрес перепутали…

– Да нет же! – нетерпеливо воскликнула Лиля, раздосадованная тем, как к ней обратились. Барышня была для неё из той же пошлой сказочки, что и авоська. – Ничего я не перепутала! Я уже год сюда хожу, к Марату. Ну, мастер это мой, стилист. Он сначала в том салоне был, что на Кузнецком, а потом они сюда переместились. И вот опять…

– Простите, как вас звать-величать?

– Лилия. Но какое это имеет значение…

– Вот так имя! – незнакомец почему-то обрадовался. – Удивительное! Особенно удивительно совпадение, вы не находите?

И он бросил взгляд сначала на вывеску, а затем на подоконник магазинчика, где за стеклом выстроились цветочные горшки, и в одном из них росла лилия – белая, как шубка у её тёзки, и с нежно-розовыми прожилками внутри.

– Так уж получилось, я не планировала, – Лиля даже позволила себе улыбнуться одним уголком губ.

– Верю. А что же касается вашего салона красоты – хотя зачем он вам, вы и так само совершенство! – так вот что я могу вам сказать: его тут никогда не было. Я уже несколько лет покупаю здесь цветы, вот в этом самом магазине. Его, кстати, мой друг открыл…

– Вы, наверное, шутите…

– Честное слово. Алексей Иванычем его зовут.

– Да я не про друга вашего! А о цветочном магазине! Говорю же, ещё месяц назад здесь был салон красоты, а неделю назад я записалась, и никто мне даже не соизволил сказать, что…

Дверь, напротив которой происходил горячий разговор, вдруг стала открываться. Замолчав на полуслове, Лиля повернула голову. На крыльцо выходил мужчина – статный, высокий, с окладистой чёрной бородой, прямым скульптурным носом и выразительными карими глазами, которые сейчас горели живым интересом.

Мужичок с гвоздиками обрадовался.

– А вот и Алексей, о котором я вам только что рассказывал!

– А я смотрю, отчего это мой Савелий домой уходить не собирается. А он вона чего, оказывается. Разговоры душевные плетёт, да с кем! Здравствуйте, милая барышня! Вы к нам?

– Я… – Необычный вид бородача да и говор его, протяжно-напевный, слегка сбили Лилю с толку, но она мигом взяла себя в руки. Не на ту напали! – Ну, если вас зовут Марат, то к вам!

Слова эти были сказаны с вызовом, который заставил удивлённо поднять густые брови нового незнакомца, а тот, кого назвали Савелием, добродушно хихикнул.

– Алёша, представляешь, прекрасная барышня с не менее прекрасным именем Лилия утверждает, что вместо твоего магазина тут должен находиться салон красоты!

– И он действительно был тут по крайней мере месяц назад! – уверенно заявила Лиля.

– А я и объясняю, что уже несколько лет здесь висит эта вывеска, которую, между прочим, мы с тобой вместе сотворили! – и Савелий радостно кивнул на затейливую надпись над дверью. – Если память мне не изменяет, случилось сиё событие ровно пять лет назад…

Бородач посмотрел сначала на вывеску, потом, внимательно, на Савелия, а затем, помолчав несколько мгновений, в течение которых Лиля зачарованно смотрела в его лицо, не отводя глаз, – на Лилю.

– Лилия… – произнёс наконец он и кашлянул. – Насколько я вижу, вы производите впечатление нормального человека…

– Вы весьма проницательны, – Лиля усмехнулась.

– …а значит, в ваших словах может оказаться истина, которая видна вам, но пока непонятна нам с моим другом. Поэтому…

Тут он сделал ещё одну долгую паузу, во время которой Лиля успела заметить, что глаза его, сначала показавшиеся ей цвета горького шоколада, окрасились ярким янтарным оттенком – точь-в-точь как у камушка в её колечке с увязнувшей внутри застывшей смолы маленькой мушкой. Лиле показалось даже, что она видит эту мушку и в глазах бородача – крохотное насекомое в серебристой шубке…

Хозяин цветочного магазина между тем продолжал:

– …поэтому, чтобы спокойно и без спешки распутать эти узелки, я приглашаю вас выпить с нами чашку, а может быть даже и две, чая. Или ты торопишься, Савелий? – этот вопрос был задан человеку с гвоздиками с еле заметной надеждой. Надеждой на утвердительный или отрицательный ответ – этого Лиля не уловила.

– Я никогда никуда не тороплюсь, Алёша. Ты же знаешь.

– Знаю. И тем не менее всё равно спрашиваю…

– И правильно делаешь… – в этом месте Савелий грустно вздохнул. – Потому что меня ждёт моя Матрёна, а обманывать её в ожиданиях, разочаровывать её я не могу…

Вообще медлительная витиеватость речей обоих мужчин, некоторая нудность даже, Лилю начинала раздражать. Ей очень хотелось подтолкнуть их, особенно этого типа с букетом, но, с другой стороны, она ясно понимала, что давление мало к чему приведёт. Поэтому приходилось терпеть и вежливо улыбаться.

– Тогда позволь с тобой откланяться, Савелий, – и бородач после этих слов в буквальном смысле поклонился другу. – Матрёне передавай мои самые добрые пожелания.

– Передам, Алёша, рада будет хозяйка… А с вами, барышня Лилия, я думаю, нам ещё придётся свидеться.

Это вряд ли, усмехнулась про себя Лиля.

Савелий, оборачиваясь и помахивая радостно букетиком, быстрым шагом направился по дороге прочь. Лиля с бородачом провожали его взглядами вплоть до поворота улицы, за которым он, в последний раз улыбнувшись обоим, скрылся.

Хозяин цветочного магазина повернулся к Лиле.

– Ну что ж…

– Вы знаете, а ведь мне тоже пора…

– Пора? – янтарный блеск слегка потускнел. – Но ведь вы хотели разобраться…

– Нет, это вы хотели, Алексей. Вы пригласили меня на чашку чая, за что я вам премного благодарна, – Лиля внутренне скорчилась от собственной словесной затейливости, – но принять приглашение не могу. Времени нет, понимаете? Мне ещё на работу забежать нужно…

– На работу… – задумчиво повторил Алексей.

– Ага. Так что ещё раз вам спасибо и…

– А где вы работаете, Лилия?

Он спросил это таким тоном, как будто сомневался, способна ли такая девушка вообще работать. «Сам дурак», – обиделась Лиля и хотела было уже ответить дерзостью, но в последний момент передумала.

– В офисе, – расплывчато протянула она. – На Цветном…

– Понятно… Тогда не буду вас задерживать, Лилия.

– До свидания, Алексей! – Лиля кивнула и, не дожидаясь ответного прощания, быстрым шагом направилась прочь от цветочного магазина и его хозяина.

– Вы правы… – донеслось ей вслед.

Но оборачиваться она уже не стала.

– Конечно, права, – пробубнила Лиля себе под нос. – Ну, может и соврала самую малость, но ведь офис действительно имеется. И на Цветном! Правда, не мой, а папин, но какое это имеет значение! Кстати, надо же Марата набрать, что за дела, в самом деле?!

И Лиля, не сбавляя шага, достала из сумочки телефонную трубку и нажала на вызов.

– Что за чёрт? – спустя несколько секунд пробормотала она и посмотрела на светящийся экран. Сети не было. И ни одного звука из аппарата, только глухое тёмное молчание, которое почему-то вызывало неприятный холодок где-то в животе.

Лиля выключила и вновь включила телефон, но обнадёживающих изменений не произошло. И как теперь быть? Ладно Марат, но отцу-то она тоже не может дозвониться, а это уж совсем плохо! Переживать будет, а у него же сердце… Придётся, кажется, всё-таки зайти к нему на работу. Кстати, он ведь её и домой на своей машине сможет отправить, чтобы не тащиться ей опять в душной электричке. Вспомнив об электричке, Лиля поёжилась и поплотнее запахнула воротник шубки. Да ещё и ветер налетел, колючий, снежный, от которого совсем пакостно на душе стало. И дёрнул же её чёрт сегодня в салон ехать! Сидела бы сейчас дома, в тепле, с кружкой горячего кофе в руке…

Вздохнув, Лиля убыстрила шаг, спеша поскорее добраться до метро. Зря она о кофе подумала, в животе сразу забурлило, закрутило от голода. Но заходить в кафе не хотелось – недолюбливала Лиля общепитовскую кухню, брезговала. Привыкла к Тамариной стряпне. Ладно, у отца выпьет. Огромную кружку горячего кофе с корицей. А лучше даже две!

Глава 3

Симпатичный охранник Семён находился на своём обычном месте. И в ту минуту, когда Лиля, отряхивая от снега шубейку, проходила сквозь прозрачные крутящиеся двери, Семён разговаривал с каким-то мужчиной, стоящим к Лиле спиной. На звук её шагов охранник, прервавшись на слове, повернул голову, и улыбка окрасила его лицо доброжелательным светом.

Семён давно нравился Лиле. Особенно после предыдущего охранника Арнольда, которого Лиля невзлюбила всем сердцем и от которого уговаривала папу отделаться. Ей неприятно было в нём всё – от пышных усов, красующихся на худом скуластом лице и ещё более подчёркивающих его остроту, и до тонких длинных пальцев, вид которых напоминал Лиле паучьи лапы, а этих гадких насекомых она боялась с детства. В один чудесный день папа поддался на её уговоры, и нового охранника Лиля выбирала уже сама из сотни претендентов – в крупной корпорации, занимающейся строительством, мечтали работать многие. Краснощёкий весёлый Семён приглянулся Лиле сразу же, лишь только ей показали его фото. Ну а при личной встрече юноша окончательно очаровал дочь генерального директора, и с тех пор, каждый раз при посещении отцовского офиса, Лиля радовалась как ребёнок – и от того, что её каприз в очередной раз исполнен, и от явного обожания, которое рисовалось при виде неё на лице парня.

– Сёма, привет!

Лиля с ослепительной улыбкой приближалась к охраннику. На звук её голоса собеседник Семёна обернулся, и Лиля, увидев знакомое лицо, даже споткнулась. Неприятный сюрприз…

– Арнольд? – тон её голоса понизил температуру. – А вы что здесь делаете?!

– Простите? – отчего-то удивился бывший охранник и перевёл взгляд на Семёна, видимо обращаясь за поддержкой.

«Вот гад!» – пронеслось в голове у Лили.

– Насколько я помню, – ещё более холодно процедила она, – вы получили расчёт, а более никаких дел в нашей компании у вас не должно быть. Или мы неясно выразились?

– Я что-то не совсем понимаю… – продолжал прикидываться дурачком Арнольд.

– Тогда объясняю ещё раз, – теперь в Лилином голосе лязгал металл. О, она в совершенстве могла управлять собственными голосовыми связками! – Вас уволили месяц назад, и за это время…

– Откуда меня уволили? – невежливо перебил её Арнольд, и охранники опять переглянулись, только на этот раз и в глазах Семёна мелькнуло что-то странное, непонимание какое-то и даже растерянность.

Ах, ты ещё и пацана против меня вздумал настраивать! Лиля невольно сжала кулаки. Ну, погоди же, голубчик, я тебе сейчас всё припомню!

– Раньше вы на память не жаловались, господин Берг! Значит, так. Или вы сейчас сами покинете это помещение, или я позвоню папе и тогда вас вышвырнут отсюда раз и навсегда. Мне ещё раз повторить или вам теперь всё ясно?

– Семён, ты что-нибудь понимаешь? – вместо ответа спросил Арнольд у охранника. Тот, моргнув, нерешительно помотал головой. – И я не понимаю. Какой папа, какое увольнение?

– Простите, девушка… – кашлянул Семён.

– Девушка? – Лиля даже рот раскрыла от такого обращения. И чьего! Человека, которого она сама сюда устроила! Вот это неблагодарность! – Это ты мне, Семён?!

– В-вам, – пробормотал охранник.

По его круглым щекам начинал расплываться румянец. От стыда, надо полагать, заключила Лиля.

– Значит, так, – вспомнив, что телефон у неё не работает, Лиля кивнула на внутренний аппарат у Семёна за спиной, – звони моему отцу.

– Вашему отцу? – отчего-то медлил Семён.

– Моему, моему. Или у тебя тоже проблемы с памятью?

– Эм-м-м… Похоже, что так…

– Тогда я тебе напомню! – взорвалась Лиля. – Мой отец – Шатров Роман Сергеевич, генеральный директор компании «Шатров и Ко».

– Роман Сергеевич? – оба охранника одинаково выпрямились.

То-то, голубчики!

– Значит, вы дочь Романа Сергеевича? – переспросил Семён.

– Да! – рявкнула Лиля.

– Внебрачная, что ли? – усмехнулся Арнольд.

– Что?!

От такой наглости у Лили потемнело в глазах. Никто и никогда не смел говорить с ней подобным образом!

– Арнольд, зачем ты так… – миролюбиво протянул Семён.

– А я знаю, зачем! – выплюнула Лиля. – Мстит, подлец! За то, что под зад получил. Да-да, это я сказала папе, чтобы тебя отсюда вышвырнули! Ну что ты так на меня вылупился? Не знал?

– Не знал, – Арнольд хмыкнул. – Не знал, что меня уволили. Значит, я могу идти?

– Проваливай! На все четыре стороны, понял?

– А может быть, мы лучше у вашего папеньки спросим? Тем более что он как раз сюда направляется…

И Арнольд, ещё больше ухмыляясь, бросил взгляд в сторону лифта, двери которого в этот момент открылись и оттуда действительно вышел её отец. Когда он постричься успел? – успела удивиться Лиля где-то на фоне своей злости.

– Папа! – громко крикнула она и замахала руками. – Папа, иди скорей сюда!

Отец среагировал на её призыв немного странно. Он зачем-то оглянулся, как будто ища того, к кому обращалась Лиля, затем с неудовольствием посмотрел на Семёна.

– Роман Сергеевич, простите, можно вас на минутку? – ответил на его молчаливый вопрос Семён. – У нас тут проблемка маленькая вырисовалась.

– Что-то срочное? – нехотя произнёс Лилин отец, не спеша отрываться от своего собеседника, молодого мужчины в строгом костюме, с которым они вместе вышли из кабинки лифта.

– Срочнее не бывает! – крикнула Лиля. И добавила вполголоса охранникам: – Ох, не завидую я вам сейчас…

Широким шагом отец направился в их сторону, оставив своего спутника позади. Тот же, увидев какую-то даму, вышедшую в эту минуту из коридора, направился к ней с приветственным возгласом. Лиля невольно засмотрелась, как они обнялись, и ухоженная тётка даже получила радостный поцелуй в щёку. Странно, не знаю обоих, успела подумать Лиля. Тётка новенькая, наверное. А мужик ничего себе, видный…

– Так что случилось, Семён? – папа быстро оказался возле Лили, и она вздохнула с облегчением.

– Ты представляешь, па… – начала было она, но Арнольд её перебил.

– Роман Сергеевич, эта девушка утверждает, что вы меня уволили!

– Почему? – отец перевёл взгляд на Лилю.

– А разве мы должны объяснять персоналу, почему и за что мы их увольняем? – взвилась Лиля.

– Почему уволили? – папин взгляд на Лилю стал странен. – Я никого не увольнял.

– Как! – пришёл черёд удивляться Лиле. – Месяц назад! Ты что, забыл?

– Я же говорил, что у меня с памятью всё тип-топ, – усмехнулся Арнольд. – В отличие от некоторых…

– Да как ты смеешь! – Лиля побледнела от ярости. – Подонок!

Не помня себя от злости, она схватила не ожидающего подвоха Арнольда за воротник рубашки, на что тот повёл себя невежливо в присутствии её отца – просто отцепил её побелевшие пальцы и заломил руку назад, за спину. У Лили от унижения и резкой боли брызнули слёзы из глаз.

– Отпусти, сволочь!

– В самом деле, нехорошо как-то, Арнольд, – поддержал её добрый Семён.

– Рефлекс, – пожал плечами Арнольд и ослабил хватку. Лиля, задыхаясь, отшатнулась назад.

– Вы все с ума посходили, что ли! – крикнула она. – Папа, а ты что стоишь, когда твою дочь обижают!

– Чью дочь? – удивился отец.

– Я же говорю, чокнутая, – осклабился Арнольд.

– Понимаете, Роман Сергеевич, эта девушка утверждает, что она ваша дочь… – осторожно произнёс Семён, на всякий случай отойдя от Лили подальше.

– А мы ей пытаемся объяснить, что у вас нет дочери, – добавил Арнольд.

– У меня нет дочери, – повторил отец, чем поверг Лилю в ступор.

– Пап, ты что говоришь…

– По крайней мере, я ни о каких дочках не знаю, – спокойно продолжал отец.

– Не понял, какая ещё дочка?

Лиля в пылу чувств и не заметила, как к их группке присоединился бывший собеседник отца, мужчина в костюме.

– Мы тоже не поняли, Максим Романович, – заискивающе, как показалось Лиле, улыбнулся Арнольд незнакомцу.

– Отец, что происходит? – посмотрел на Шатрова этот человек, и тут у Лили раскрылся рот от изумления. Она стояла и бесцеремонно пялилась на человека, который таким образом обратился к её отцу. К её отцу, Лилиному! – Кто-нибудь может мне объяснить?

– Максим Романович, я вам сейчас всё объясню, – торопливо начал Семён. – Понимаете, вот эта девушка утверждает, что она дочь Романа Сергеевича, то есть ваша сестра…

Арнольд при этих словах хихикнул, чем заслужил от Шатрова негодующий взгляд.

– Что?! – незнакомец сузил глаза, оглядывая с ног до головы Лилю. – Какая ещё сестра? Вы ненормальная?

– Да это ты ненормальный, козёл! – прорвало Лилю. – Что тут происходит вообще, я не понимаю! Папуль, да скажи уже им! Или ты обиделся на меня за что-то? Но за что? Я же послушалась тебя, Мустанга дома оставила, на электричке сюда приехала! А салона красоты на месте не оказалось, представляешь? И Марат меня даже не предупредил!

– Это и видно, что не оказалось… – едко усмехнулся Арнольд.

Действительно, Лилю сейчас трудно было назвать красавицей – волосы её растрепались, шубка сбилась, тушь размазалась.

– Мустанг ещё какой-то… – тихо пробормотал Семён.

– Не какой-то, а моя машинка! Мне её папа подарил, между прочим!

– Ты подарил ей машину? – удивился Лилин «брат».

– Ты в своём уме, Макс?

– Слушай, отец, – Максим моргнул, – а может, действительно ты что-то от меня скрываешь, и эта ненормальная – твоя дочь?

– Так, мне надоела вся эта история! – сурово рявкнул Шатров. – Не говори чепухи, Макс! А вы оба, – он тяжёлым взглядом посмотрел на охранников, – кажется, забылись. За что я вам зарплату плачу? Разберитесь уже с этим наконец!

Лицо его брезгливо сморщилось, брови сдвинулись к переносице, а вокруг губ явно обозначилась синева. Лиля, которая к таким симптомам привыкла присматриваться, испугалась – даже больше за отца в этот момент, чем за собственное состояние.

– Папочка, сердце, да? – она бросилась к Шатрову, но была перехвачена по дороге Максимом. – Пусти меня, идиот! У него сердце больное, надо срочно лекарство дать!

– Кажется, лекарство тут кому-то другому требуется! – вцепившись в рукав Лилиной шубки, Максим хладнокровно потащил девушку к выходу. По дороге её перехватили охранники, железно стиснув за руки с обеих сторон, и повели к крутящимся дверям. Лиля кричала, царапалась, пыталась даже зубами ухватить Арнольда за паучьи пальцы, но тот оказался проворнее.

– И не смейте больше пускать сюда эту дамочку! – крикнул им вслед Максим.

Словно выпущенная верной рукой стрелка, пулей вылетела Лиля из дверей, пролетела несколько метров вперёд и растянулась в сугробе, не долетев пары шагов до бордюра. Её шапочка отлетела далеко в сторону, рукав шубки от хамского обращения с ним жалко повис, треснув по швам, а смазавшаяся косметика изменила лицо до неузнаваемости. Но страшнее всех физических потерь оказалось моральное состояние – никогда ещё за всю свою жизнь Лиля не испытывала таких сокрушительных эмоций! Ей хотелось выть в голос, рвать на себе волосы, громко и яростно топать ногами – в общем, совершать все те вещи, о которых она только читала в книгах и с которыми до этого дня ни разу не сталкивалась. И что ей в этот момент было до удивлённых взглядов прохожих, пробегающих мимо неё! Ничто не могло сейчас отвлечь девушку от ужаса и ненависти ко всему миру, посетивших её бедный организм – испачканный как снаружи, так и внутри.

– Вам помочь? – сердобольная тётка с огромным жёлтым пакетом в руке приостановила свой шаг. И уже потянулась было к Лиле, не дождавшись ответа, но та, жёстко встретив руку помощи, вскочила на ноги сама и в каком-то ослеплении кинулась обратно, сбивая с ног прохожих. Не добежав до стеклянной вертушки несколько шагов, Лиля упёрлась в каменный монумент, сверкающий улыбкой, презрительно изогнутой под пышноцветием усов.

– Куда? – голос Арнольда был сродни его хватке.

– Руки убери, сволочь!

И вновь Лиля была отброшена назад, но в этот раз клокочущая в ней ярость помогла ей удержаться на ногах. Ещё и ещё раз девушка, словно ослеплённый гневом бык, наскакивала на ненавистного человека, пытаясь пробить броню. Увы, каждая её попытка встречалась со всё более жёстким отпором.

Силы закончились в один момент. Вот только что Лиля слышала неистовое биение собственного сердечка, и вдруг руки её ослабли, а ноги, став похожими на кисель, потянули её вниз, к земле, и не осталось более энергии, чтобы сопротивляться этой слабости. Тяжёлым кулем повалилась Лиля в грязь и заскулила, завыла, как обиженный несправедливой хозяйкой щенок.

– Больше чтоб близко не подходила, а то мигом в дурке окажешься! – на прощание выплюнул в её сторону Арнольд и, шагнув назад, слился со сверкающим величием входа.

Сколько минут провела Лиля на земле, размазывая по щекам слёзы? Она потеряла счёт времени. Мелькающие мимо неё люди слились в одно размытое пятно. Тисками сдавливало грудь, выкачивая из её тела всё новые реки жгучей влаги. Ясность мыслей разрушилась, и билась в висок только одна, единственная, пугающая своей неотвратимостью: всё это происходит именно с ней, с Лилей, и невозможно очнуться от страшного сна, потому что это не сон.

Новых попыток проникнуть в отцовский офис больше совершать не хотелось. Иссушив себя до трещин в горле, Лиля, в каком-то тупом оглушении, поискала шапку, по-прежнему валяющуюся на снегу, вцепилась в неё, как в спасительную соломинку, и, покачиваясь из стороны в сторону, поднялась. У неё теперь был один путь – домой.

Глава 4

Эскалатор метро, вокзал, покупка билета и даже вагон электрички, в котором Лиля прибилась к окну, никого и ничего не видя, – всё это не удержалось в её памяти, прошло, как будто никогда и не было. Понемногу приходить в себя она начала лишь тогда, когда за поворотом показался знакомый ярко-зелёный забор соседского дома. Оставалось пройти с десяток метров, и эти шаги Лиля совершила почти бегом, в нетерпении поглядывая на родные ворота. В посёлке звенела морозная тишина, прерываемая лишь нетерпеливым цоканьем Лилиных каблучков.

Вот и калитка, и блестящий спасительный кругляш ручки, а под ним – сложное устройство, от которого у Лили, конечно же, имелся ключ. Впрочем, порадоваться этому обстоятельству девушка не успела – ключей в её сумочке не оказалось. Наверное, при падении они вывалились в снег – это единственное объяснение пропажи, которое могла Лиля придумать, совершенно ничего об этом теперь не помнив.

На дорожку, расчищенную ещё утром сильными руками Егора Егоровича, помощника по хозяйству, выпало всё содержимое Лилиной сумочки, но это не спасло положение – среди всяких женских штучек самого нужного сейчас предмета так и не нашлось. В бессилии Лиля несколько раз ударила по калитке ногой. Тут же, в ответ на её неистовство, пространство огласилось металлическим мужским голосом, искажённым до неузнаваемости – никому из известных Лиле людей, охраняющих периметр дома, он принадлежать не мог.

– Девушка, отойдите от ворот!

– Это я, Лиля! – она прильнула к глазку камеры, висящей над входом. – Я ключ потеряла! Откройте!

– Немедленно отойдите от ворот! – продолжал лязгать голос, не узнавая хозяйку. – Или у вас будут проблемы!

– Это у тебя сейчас проблемы будут!

Лиля, для острастки стукнув ещё несколько раз по калитке ногой, стала трясти её руками, вложив в это движение всю свою злость.

Во дворе надрывно и громко залаяли собаки, но их яростные голоса вызвали в девушке лишь усмешку – попробовал бы любой из псов только тронуть дочь хозяина, мигом бы был пристрелен!

– Я вам покажу! – от напряжённых усилий у Лили заболела голова, но отступать она не имела права. – Вы у меня попляшете! Всех уволю к чертям собачьим!

Наконец к захлёбывающемуся лаю присоединились мужские голоса. Их звук нарастал. Лиля слегка снизила амплитуду своих движений, но полностью прекращать не собиралась.

В калитке металлически лязгнуло и открылось маленькое окошко, вместившее в себя лишь чей-то карий глаз с красными прожилками.

– Ну, чего надо?

– Он ещё спрашивает! – чуть не захлебнулась от неслыханной дерзости Лиля и остановилась. – Открывай, идиот! Считаю до трёх или…

– Или что? – с любопытством, приправленным безнаказанностью, поинтересовался карий глаз.

– Или уволю тебя, гад! Не посмотрю, что ты лопух новенький!

– Какой же я новенький? Три года от рассвета до заката…

– Зубы мне не заговаривай! Открывай сейчас же! Или я папе скажу!

– А кто у нас папа?

– Шатров Роман Сергеевич! – плюнула Лиля прямо в ненавистный глаз, и окошко тут же захлопнулось. Лиля значительно повысила голос. – Что, съел? Считаю до трёх! – Она покрепче ухватилась за металлическую ручку. – Раз, два…

На слове «три» Лилю тряхануло так, что она отлетела на несколько шагов назад и чуть не упала, споткнувшись о какое-то препятствие на земле. Этим препятствием оказалась сумочка, продолжавшая по-прежнему лежать в снегу. Со злостью отшвырнув её ногой, Лиля с недоумением оглядела высокую калитку сверху до низу. Этот идиот что, ток включил, что ли?

Не веря собственным глазам, Лиля смотрела на знакомые огоньки, весело бегущие по периметру дверного замка, – папа когда-то демонстрировал ей новую охранную сигнализацию, и девушка помнила ещё собственную довольную улыбку, когда рисовала в своём воображении злополучного вора, пытающегося вставить отмычку в замок. И теперь в роли злоумышленника оказалась она, Лиля?!

Этому невозможно было поверить, потому что это не могло привидеться ей даже в самом кошмарном сне. Её, дочь строительного магната Шатрова, полноправную хозяйку всего, что находилось на территории размером с аэродром – огромного трёхэтажного особняка с гордым флюгером-кораблём на шпиле стеклянной башенки, бассейна, уютного парка, собственного пляжа на берегу местной речушки, спортивной площадки и ещё много чего другого, – не пускали в собственный дом? В дом, обязанный защищать и оберегать её от хаоса мира?! Не было и не могло быть названия тому, что происходило сегодня в Лилиной жизни!

– Наверное, я всё-таки сплю, – вслух пробормотала Лиля и пребольно ущипнула себя за одно ухо, потом – за другое. И тут ещё одна неприятность поджидала девушку – только сейчас она обнаружила отсутствие на обеих мочках бриллиантовых серёжек. Её пальцы долго стискивали уши, лихорадочно надеясь всё же отыскать пропажу, затем спустились вниз, к воротнику шубки, потом проникли в ворот водолазки – увы! Дорогущее украшение, за которое её отец отвалил не одну тысячу евро, исчезло, оставшись, видимо, там же, где и ключ – в снежном месиве перед зданием офиса. Но при мысли о том, чтобы вернуться и найти утерянное, Лилю затошнило и пришлось даже поспешно ухватиться за сосну, вросшую мощными корнями невдалеке от ворот. Несколько долгих минут Лиля вдыхала сосновый запах, прижавшись к шершавой коре и стараясь не двигаться. Понемногу полегчало. Но отпускать невольную помощницу не хотелось. Всё ещё жила в Лилином испуганном сердечке надежда, что вот сейчас она обернётся, и всё станет как прежде…

– Эй, ты… – высокий с визгливыми нотками женский голос вывел Лилю из мечтаний. Нехотя оторвав руки от сосны, она повернулась и тут же скривилась при виде той, которая сейчас стояла перед ней.

– Тебя только не хватало, – пробормотала Лиля.

Иссушенную жизненными невзгодами тётку, нетвёрдо державшуюся на ногах, с весьма большой натяжкой можно было назвать женщиной. Ничего женского, кажется, в ней уже не осталось. Грубое обветренное лицо с еле тлевшими угольками глаз и гримасой вечного недовольства (и подобострастия в нужные моменты жизни), копна седых нечёсаных волос, худая шея, переходящая в плоскую грудь, острые, выпирающие даже через ветхую мужскую рубашку ключицы, короткие джинсы с бахромой на краях; голые лодыжки, имеющие какой-то синюшный оттенок, и, как венец всему образу, огромные, на несколько размеров больше, чем нужно, кеды ярко-жёлтого цвета – да, она явно была не из тех, кого жаловали в этом посёлке для богачей. Из всех вещей лишь обувку, пожалуй, можно было бы назвать приличной – но приобретённой уж совсем не в фирменном магазине.

Лиля, к сожалению, знала эту женщину и презирала всей своей заносчивой душой.

– Чего тебе? – грубо спросила она, не задерживая, впрочем, (много чести!) взгляда на тётке. Глаза её заприметили какое-то яркое пятно справа и, повернув голову, Лиля громко чертыхнулась – она совсем забыла о своей сумочке, по-прежнему валяющейся на снегу выпотрошенным брюхом кверху. Обладательница жёлтых кед повернула шею вслед за Лилей…

Вожделенной вещицы достигли обе одновременно и одновременно вцепились в неё своими пальцами, одна – холёными, гладкими, другая – грубыми и холодными.

– Это моя! – вскрикнула Лиля, тщетно пытаясь вырвать из хватких рук собственную сумку.

– Да пошла ты! – дыхнула перегаром тётка, не собираясь расставаться с добычей.

Силы были неравны – что может сделать сытая молодость против закалённого в уличных боях опыта! Несколько секунд борьбы, и Лиля с ужасом поняла, что вскоре к потерянным ключам и серёжке добавится и сумка. Пришлось пойти на крайние меры. Одной рукой она продолжала тащить на себя кожаную ручку, а другой вцепилась в волосы противницы, на удивление густые и даже как будто чистые. Не ожидая такой дерзости, тётка, взвизгнув, дёрнулась в сторону, невольно ослабляя хватку, чем тут же воспользовалась Лиля. Подхватив сумочку покрепче, она отбежала от воровки на несколько шагов и, быстро подобрав с земли газовый баллончик, прежде лежавший в уютном кармашке сумки, замерла наизготове.

– Чего ты? – плаксиво заныла тётка, ощупывая волосы. – Больно же!

– Попробуй только подойти, ещё и не так больно будет!

– Ну чего ты! – повторила опять женщина. – Жалко, что ли? Для меня?

– Жалко у пчёлки! – выплюнула зло Лиля. – Пошла отсюда! Слышишь? Вон пошла!

– Бить тебя некому, дуру!

– Кто бы говорил! Ну, сама уйдёшь или охрану позвать?

При слове «охрана» тёткина голова вжалась в плечи, а глаза метнулись к окошку, из которого недавно выглядывал карий глаз.

«Ага, – подумала Лиля, – не забыла ещё, как я тебя турнула на днях, нищебродку. Теперь-то уж навеки запомнишь!»

– Ну?

– Лилёк, чего ты, ну? – опять заканючила тётка плаксиво. – Я ж ничего такого, даже в мыслях не было!

– Какая я тебе Лилёк! Совсем допилась!

– Маковой росинки с утра во рту не было…

– Ври кому-нибудь другому!

Лиля, побросав свои вещи в сумочку, с треском закрыла замок и немигающим взглядом уставилась в лицо противницы.

– Ну? Долго мне ждать?

Оборванка попятилась, но через несколько шагов остановилась.

– Давай-давай! – Лиля сделала маленький шажочек вперёд.

– Не жалеешь ты меня, Лилёк!

– Всё, ты мне надоела! – Лиля выставила руку с баллончиком в сторону тётки. – Считаю до трёх!

– Тьфу, вся в папашу своего, уголовница! – тётка плюнула себе под ноги, но реальная угроза всё же заставила её совершить ещё несколько отходных движений.

Лиля, не опуская руку, подалась вперёд, на что тётка убыстрила свой побег. И, уже собираясь завернуть за угол улицы, крикнула Лиле на прощание:

– Только попробуй ко мне сунуться, на порог не пущу!

– Ха-ха три раза! Сплю и вижу твою жалкую лачугу!

Лиля ещё несколько минут выждала, не появится ли снова зловредная пьянчужка. К счастью, дорога по-прежнему оставалась пустынной, в морозном воздухе разливалась тишина, прерываемая только отзвуками какой-то далёкой мелодии. Похоже, из дома Белогуровых, решила Лиля. Очередная тусовка с резвящейся толпой и морем выпивки. Каждую неделю весёлое семейство громко радовалось жизни, оглашая окрестности посёлка криками, музыкой и даже порой звуками выстрелов – в воздух, разумеется. Хотя, как говорил Лилин отец, не за горами то время, когда направление стволов может существенно измениться. Он вообще недолюбливал Белогуровых, особенно младших, распущенных бездельников Эдика и Толика. В отличие от Лили, которая когда-то, в последнем классе, даже была влюблена в красавца Анатоля. Возможно, именно эта симпатия и повлияла на папино отношение к соседу, а затем перекинулась и на остальных членов шумного семейства…

Мысли о соседском веселье отозвались в Лилином пустом желудке недовольным урчанием. Чувство голода подтолкнуло девушку на поиски иного выхода.

– Ладно, если гора не идёт к Магомеду, я сама к вам приду…

О существовании маленькой, почти не видимой глазу калитки в заборе Шатровского парка, знало всего несколько человек, одним из которых была Лиля. Да и ей бы никогда не догадаться об этом потайном входе, если бы не случай, связанный с взаимной симпатией их домработницы Аннеты и Тимура, соседского садовника. Именно Тимур, исследуя заросшие бурьяном дальние уголки хозяйского участка, обнаружил калитку в заборе, разделявшем земли Шатровых и Зотовых. Эта оплетённая ветвями преграда так искусно спряталась от людских глаз, что только внимательное око профессионала могло её обнаружить. А именно таким оком и обладал Тимур. Помимо пристальных глаз, этот молодой человек также имел хитрый ум, который подсказал ему, что открывать наличие двери между соседними участками своему хозяину, пожалуй, не стоит. Вот так и получилось, что отныне дорожка между влюблёнными укоротилась, а одно из тайных свиданий как раз и подглядела Лиля, гулявшая как-то раз поблизости. Как человек, наделённый некоторой дальновидностью, она тоже не стала рассказывать об этом своему отцу, но непосредственной участнице событий, Аннете, всё же бросила несколько едких словечек. Нет, ханжой Лиля никогда не была, но дёргать за ниточки человеческих слабостей любила и умела. И вот теперь, спустя несколько месяцев после того события, Лиле представился случай воспользоваться чужой тайной…

Глава 5

Проникнуть на чужую территорию не составляло никакого труда – Зотовы славились своей безалаберностью. Вот и сейчас ярко-голубые ворота, как обычно, были распахнуты настежь – заходи, кто хочешь! А Лиля хотела, да ещё как! Чувство голода вкупе с чувством мести – мощная смесь для подвигов. Пробраться к самому отдалённому от входа участку удалось без помех, не пришлось даже прятаться. С решительным видом Лиля, как будто имела на это полное право, обогнула дом и, так и не встретив никого на своём пути, направилась дальше, через мостик на небольшом пруду к дальним делянкам. Территория, принадлежавшая соседям, была гораздо меньшей по площади, чем шатровская. И это понятно – Зотов-старший со своими магазинами слесарного инструмента стоял на несколько ступенек статусной лестницы ниже, чем глава строительной корпорации.

Открылась калитка легко, и легко Лиля проскользнула внутрь, вступая на собственную землю. Мысль о том, что вскоре ей, наконец, дадут поесть, подгоняла в спину, но не лишала осторожности – каждый свой шаг девушка совершала как можно тише, поминутно всматриваясь в окрестности.

«По собственной земле как вор крадусь!» – с кривой усмешкой думала Лиля, однако проявлять себя отчего-то боялась.

Ей предстоял путь сначала через парк, затем, обогнув озерцо, следовало повернуть к спортивной площадке, на которой в это холодное время никого не должно было находиться, и далее прямо к дому, где Лиля сначала забежит в гостевой туалет на первом этаже, ну а потом уж прямиком в Тамарины владения…

Первая неожиданность поджидала Лилю за озером. Теннисный корт, на котором дочь хозяина так любила состязаться с отцом, оказался занятым – какой-то человек, при виде которого девушка тут же шмыгнула за дерево, разминался на прямоугольной площадке, разбрасывая руки то вправо, то влево. Мужчина был ей явно незнаком, и это обстоятельство, которое в другое время вызвало бы у Лили негодование, сейчас заставило лишь нахмуриться и ещё крепче вжаться в шершавый ствол. Незнакомец между тем, шумно выдохнув, пружинисто попрыгал на месте, затем взял со скамейки теннисную ракетку и принялся набивать мяч о стенку корта. Движения его были уверенные, как у опытного спортсмена, Лиля даже невольно залюбовалась им. Играл он гораздо лучше как самой Лилии, так и её отца, а уж Шатрова-старшего трудно было бы назвать новичком.

«Надо будет у папы спросить, кто это такой, – решила Лиля. – Хотя… Наверняка, родственник кого-то из персонала. Может быть, даже Степаныча. Да, кажется он даже похож на нашего садовника, толькопомоложе…»

Решив всё же не показываться на глаза незнакомцу, Лиля потихоньку отползла назад и, прячась за кустами, обошла площадку справа. Вскоре хлёсткие звуки мяча остались далеко позади, а прямо по курсу показался дом, при виде которого Лиля поневоле ахнула и резко затормозила.

– Что это такое… – ошарашенно пробормотала она, вперив взгляд в боковую пристройку, которой ещё сегодня утром здесь не было!

Лиля потёрла глаза, головой помотала до хруста в шее, но видение не исчезло. Стройное со стеклянной крышей здание, примыкавшее к правой стенке особняка, по-прежнему стояло на месте, отражая в своих стёклах зимнее небо. За то время, что Лиля отсутствовала, никто, даже самый гениальный строитель, не успел бы возвести это архитектурное строение! И была ещё одна неприятная новость – куда-то делся флюгер в виде маленького корабля, который Лиля так любила!

– Или я чего-то не понимаю…

В мыслях девушки мелькнули воспоминания о каком-то сюрпризе, который готовил отец к Новому году. Возможно, именно об этом стеклянном чуде и велась речь? Ну, папа, ну, удивил!

Придумав вполне разумное объяснение чудесному событию, Лиля немного успокоилась. И, любуясь игрой бликов в высоких окнах, продолжила путь к подсобному входу в особняк, откуда можно было прямиком добраться до кухни. Ей повезло – на пути из живых существ встретился только огромный чёрный котище, при виде которого, впрочем, Лиля недовольно поморщилась. Кошек она терпеть не могла с детства. Но сейчас было не до выяснений, откуда тут взялось это раскормленное чудовище, если она, хозяйка, приказала на километр к дому не подпускать кошек. Смерив негодующим взглядом непрошеного гостя, Лиля прошмыгнула в открытую дверь и плотно её за собой прикрыла.

Давненько не заходила девушка с этой стороны в дом. Хорошо, что везде горел яркий свет, иначе ей пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы не наткнуться на какие-то тюки, коробки, тут и там лежащие на полу. Всё ещё стараясь соблюдать тишину, Лиля ужом проскальзывала меж препятствий, видя перед собой одну только цель – гостевой туалет. Слава богу, он оказался незанятым, и выходила из интимной комнаты девушка уже совсем в другом настроении. Одно дело сделано, следовало приступать к другому.

Владения кухарки Тамары ещё издали подмигнули хозяйке дома синим глазом – светильник, висевший над кухонной дверью, был с ярко-синим стеклянным плафоном. Насколько помнилось Лиле, раньше тут висела просто лампочка на проводке, и каждый раз при виде неё Тамара ворчала – когда же наконец её оденут в приличное одеяние? Вот наконец дождалась. Да, давно сюда Лилю не заносило…

Перед дверью в кухню девушка замедлила шаг. Отчего-то сердце забилось чаще, как будто действительно она не имела права здесь находиться. Но ведь имела же! Разозлившись на себя и свои неуместные колебания, Лиля рывком распахнула дверь и… нос к носу встретилась с Тамарой, поварихой. Женщина при виде неожиданной гостьи ахнула и отступила назад.

– Добрый день, Тамара! Или уже вечер? – затараторила Лиля, стараясь, чтобы голос её не дрожал. – Свари мне кофе, пожалуйста. И сделай бутерброд с ветчиной и сыром. Нет, лучше два.

– Здрассть… – пробормотала Тамара растерянно, оглядывая Лилю с ног до головы.

– Что ты на меня так уставилась? – Лиля опустила взгляд на свою шубку. – Ах, это. Так я упала. Из этой… из электрички выходила и прямо в сугроб угодила. Вот… Шубку порвала и серёжку потеряла. А всё из-за оранжевой опасности!

– Из-за чего? – несмело подала голос повариха.

– Ну, папа мне не разрешил утром на моём Мустанге поехать. МЧС предупреждает и всё такое…

От раздражающей саму себя неловкости Лиля несла какаю-то чепуху и никак не могла остановиться.

– А что за котяра меня на пороге встретил, а? Жирный, как свинья! Небось, ты прикормила? Я вроде ясным языком объяснила – никаких кошек в моём доме!

– Простите…

– Чтоб сегодня же его тут не было, поняла?

– Простите, а вы кто?

– Что?!

Простой, в сущности, вопрос заставил Лилю остановить своё быструю речь и обалдело впериться глазами в Тамарино лицо.

– Я не совсем понимаю… – осторожно продолжала повариха, вжав голову в плечи от Лилиного взгляда.

– Это я не совсем понимаю, что происходит! – загрохотала девушка. – Или ты забыла, с кем разговариваешь? Так я тебе сейчас напомню!

– Мне кажется, ваше лицо я где-то видела… Только не помню, где. Вы уж простите…

– Да как ты смеешь! – Лиля сделала шаг вперёд, Тамара отступила и упёрлась своим необъятным телом в стол. – Говорить такое мне, хозяйке этого дома…

– Хозяйке? – окончательно растерялась Тамара. – Но как же так… Роман Сергеевич ничего не говорил… – Тут лицо её вспыхнуло, а затем озарилось пониманием. – Боже мой, так вы его невеста!

– Чья невеста? – обалдела Лиля.

– Романа Сергеевича! Господи, простите меня, пожалуйста! Я ж ничего не знала!

– Ты что несёшь… – тут уже растерялась Лиля. Кто-то из них двоих явно сошёл с ума. И если это не Лиля, то… – Тамарочка, у тебя всё в порядке? Кажется, ты переутомилась… Хочешь, мы тебя в отпуск отправим?

– Меня? В отпуск? – прошептала Тамара так испуганно, как будто не про отдых шёл разговор, а об увольнении. – Не хочу…

– Съездишь куда-нибудь на море, в Египет например. Там сейчас тепло…

– Нет-нет, я никуда не поеду! Пожалуйста, не прогоняйте меня!

– Да никто тебя не гонит, дурёха! – Лиля ласково улыбнулась, делая ещё один шажок вперёд. Повариха затравленно съёжилась – отступать ей больше было некуда. – Отдохнёшь недельку-вторую, а мы на это время вместо тебя кого-нибудь другого подыщем.

– Другого?!

И таким скорбным стало Тамарино лицо, таким несчастным, что у Лили сердце дрогнуло от жалости.

– Ну, не хочешь в отпуск, не надо! Можешь просто выходной взять, с сыном его провести. Сашка твой, наверное, уже ого-го как вырос! Давно я его не видала…

Лиля широко улыбнулась, представив себе веснушчатое лицо Тамариного сына. Не сказать, чтобы она уж очень жаловала Сашку, довольно беспокойного и шустрого пацана, но упоминания о сыне приятны любой матери.

– Сашка? – растерянно переспросила повариха.

– В каком он сейчас классе, Тамарочка? Я что-то подзабыла…

– Но… у меня нет сына…

– Как это нет? – вздрогнула Лиля. Или она чего-то не знала? Боже мой, неужели с Сашкой случилось что-то плохое? Но почему ей никто не доложил? – Тамарочка, прости, пожалуйста… Я не знала… – Лиля приложила ладонь к губам. – Что случилось? Давно он… давно он у-у-ушёл?

– Ушёл?

– Ну да, твой сын. Он ведь… умер?

– Господи… – Тамара глупо захлопала ресницами. – У меня нет никакого сына и никогда не было! Я не замужем!

– Как – не было?

Тут Лиля ясно осознала, что с её поварихой стряслась беда. Страшная беда, и с этим надо поскорее что-то делать. Уволить её надо, вот что! Если речь идёт о потере памяти, то это может плохо отразиться на всех них, обитателях этого огромного дома! А если однажды вместо соли забывчивая повариха подсыплет им в еду что-нибудь… не то?!

– Так… Ты только не волнуйся, Тамара…

Мысли в Лилиной голове торопливо засуетились, забегали в поиске выхода. Как бы половчее провернуть это дело, чтобы не нарваться на истерику? Скандалы Лиля не любила, предпочитая решать проблемы тихо и, желательно, чужими руками.

– А я не волнуюсь!

– Это хорошо… Знаешь что, не надо мне сейчас готовить никакого кофе, я передумала. Давай лучше сделаем так – я даю тебе выходной вот прямо сегодня, сейчас…

Девушка взглянула на часики, но стрелки на них почему-то оставались в том же положении, что и несколько часов назад, когда она в последний раз смотрела время – кажется, это было в электричке. Странно, вроде батарейки меняли совсем недавно…

В этот момент скрипнула дверь, и Лиля с Тамарой одновременно повернули головы на звук. На пороге, раскрасневшийся от мороза или недавних спортивных упражнений, стоял тот самый человек, встреченный Лилей на корте. Вблизи схожесть его со Степанычем казалась ещё явственнее. Точно, родственник, выдохнула Лиля про себя.

– Родион Степанович! – обрадованно воскликнула Тамара, устремив своё крупное тело навстречу гостю.

Надо же, удивилась Лиля, и зовут их одинаково. Видимо, в семействе Красновых любят называть мальчиков одинаковыми именами. Странно только, почему раньше Лиля не слыхала ни о каких родственниках садовника? Да и держит этот человек себя так, как будто бывает тут каждый день…

Действительно, незнакомец явно хозяйским взглядом смотрел на Тамару. Лилю же его внимание пока обходило стороной.

– Тамара Эдуардовна, моё почтение!

Мужчина нежно поцеловал Тамарину руку. Сделано это было с каким-то таким неуловимым чувством, что Лиле сразу же стало понятно – между поварихой и родственником садовника существовала связь. А ведь у Тамары имелся муж!

– Как позанимались сегодня, Родион Степанович? – в Тамарином голосе слышался трепет.

– Отлично, Тамарочка! Воздух такой свежий, как я люблю!

Взгляды их скрестились. Эти двое как будто находились одни в этом помещении.

– Кхе-кхе, – кашлянула Лиля, напомнив себе героиню одного глупого фильма, который почему-то очень любил отец.

Незнакомец, полный тёзка садовника, перевёл взгляд на Лилю и, оглядев с ног до головы, улыбнулся ей уголками губ. И было в этой улыбке что-то такое неприятное, отчего у Лили тут же сжались кулаки.

– Простите… – он сделал шаг к девушке, – вы, наверное, новая помощница Тамары Эдуардовны?

– Кто я? – обалдела Лиля.

– Ну, как это называется… Поварёнок? – мужчина улыбнулся шире. – Весьма, должен заметить, милый. Как вас зовут, девушка?

– Родя… – Тамара понизила голос. – Это невеста хозяина…

– Кто? – мужчина моментально выпрямился и убрал улыбку со своего лица. – Невеста? Романа Петровича? Но…

– А вот вы кто такой? – Лиля отмела в сторону Тамарины слова. Какой спрос с больного человека? – Вы очень похожи на нашего садовника Степаныча. Наверное, его родственник?

– Я-то? – мужчина булькнул смешком. – Ну да, родственник. Самый близкий, можно сказать.

– Это видно. Но почему раньше Степаныч о вас не рассказывал? Я вас в первый раз вижу.

О своей действительно первой встрече с этим человеком Лиля умолчала, зачем кому-то знать о её странном проникновении в собственный дом?

– И я вас в первый раз, – совсем уж развеселился незнакомец. – Но, если верить словам Тамары, мы теперь будем гораздо чаще видеться, не правда ли?

– Почему?

– Ну как же, раз вы выходите замуж за хозяина этого дома…

– Вы знаете, – Лиля понизила голос, – Тамара Эдуардовна сегодня плохо себя чувствует, и я бы не стала придавать её словам такое значение…

– Вам плохо, Тамарочка? – забеспокоился мужичок. – Опять ваша голова?

– Вот именно, голова, – поддакнула Лиля, не дав Тамаре ответить. – Я думаю, что мы сейчас нашу Тамару отпустим домой. Вам надо отдохнуть, голубушка…

– Домой? – удивился мужчина. – Но у Тамары частенько голова болит, однако это не мешает ей выполнять свои обязанности.

– Давайте я сама буду решать, что мешает, а что не мешает выполнять свои обязанности моей, между прочим, поварихе!

У Лили самой начала болеть голова от этого странного разговора.

– Резво за дело взялась, – тихо пробормотал мужчина Тамаре, но Лиля его слова услышала и тут же воспламенилась.

– Выбирайте выражения в моём присутствии! И вообще – я не понимаю, что за шуры-муры на глазах у всех? Ладно Тамара могла позабыть о наличии мужа, но вам-то как не стыдно! Пользоваться доверчивостью больного человека подло!

– Мужа? – воскликнул он и в изумлении посмотрел на повариху.

– Позвольте, кто тут больной? – вздрогнула Тамара, поморгав растерянно. – Разве моя мигрень…

– Какая мигрень, Тамара! Да у вас склероз, если не хуже! Забыть о собственном сыне может только очень… нездоровый человек!

– Ах, ещё и сын имеется? – с непонятным для Лили выражением протянул мужчина.

– Да какой ещё сын! – всегда робкая Тамара вдруг разозлилась и пошла в наступление. – Что вы тут сказки рассказываете, девушка! Нет у меня никакого сына! И мужа тоже нет! А вот вас я в первый раз вижу! Роман Сергеевич никогда о вас никому не говорил! Так что это я у вас должна спросить – кто вы такая и у кого тут склероз?

– В первый раз? – мужичок удивлённо повернулся к Лиле. – Я не понял, так вы не будущая жена Романа Сергеевича?

– Какая ещё жена! – заорала Лиля. – Я его дочь! Лилия Романовна Шатрова!

Её слова прозвучали как гром в безоблачном небе. Тамара медленно опустилась на табуретку, а у её воздыхателя брови взлетели вверх.

– Дочь, – осторожно повторил он, оглядываясь на Тамару.

– Да, дочь!! А вы кто такой и что делаете в моём доме?!

– Я… Вообще-то я работаю тут… уже много лет…

– Кем?!

– Садовником.

– Кем?? – Лиля помотала головой, которая от этого нервного движения разболелась ещё сильнее.

– Садовником, – спокойно повторил мужчина. – Меня зовут Родион Степанович Краснов. Между прочим, с… вашим батюшкой мы учились вместе в школе.

– Это не вы учились! Это учился настоящий Степаныч! А вы… вы… самозванец!

– Ну, знаете, это переходит уже всякие границы. По-моему, самозванец тут кто-то другой, не буду показывать пальцем… Или… – он с усмешкой оглядел Лилю с ног до головы, – вы его внебрачная дочь? Тогда это меняет дело!

– Вы наглец!

Лиля, не выдержав, бросилась на мужчину с кулаками. Но не успела она даже прикоснуться к нему, как дверь опять заскрипела и на пороге появился ещё один человек. От одного только его вида Лилю затрясло от злости.

Резко затормозив и еле удержавшись на ногах, она впилась глазами в ненавистное лицо и выплюнула:

– А тебе что тут надо, урод?

Признаться честно, мало кто мог бы наградить этого мужчину таким нелестным эпитетом, разве что уж совсем далёкий от общепринятых представлений о человеческой красоте. Более совершенного лица – а Лиля это понимала даже в таком состоянии, как сейчас, – она в своей жизни не встречала. Негодяй, назвавший себя сыном её отца, был прекрасен той строгой мужской красотой, от которой любая женщина начинает испытывать острое желание поскорее завладеть этим сокровищем.

– Опять ты? – кривая усмешка, появившаяся на лице красавца при виде Лили, вовсе не испортила его, а добавила весьма пикантную горькую нотку в драгоценный аромат. – Что она здесь делает? – этот вопрос уже был обращён к Тамаре.

– Понимаете, Максим Романович, эта девушка говорит, что она дочь Романа Сер… – залепетала было повариха, но её слова были остановлены величественным жестом гостя.

– Вон!

– Кто, я? – испугалась Тамара.

– Да! – рявкнул тот. – И ты, Степаныч, тоже уйди. Быстро, я сказал!

Повариха со своим воздыхателем шустро ретировались из кухни, оставив Лилю наедине с красавцем.

– Ну, сама мне обо всём расскажешь или отца звать? – он сложил руки на груди и уставился на девушку таким взглядом, от которого даже самый отважный храбрец растерялся бы. Впрочем, она сейчас была так взвинчена, что никакие взгляды никаких негодяев не могли её остановить.

– Нет, это ты мне расскажешь, что ты делаешь в моём доме!

– Я? В твоём доме? Это забавно… – усмехнулся мужчина. – Давно меня так никто не смешил!

– Я тебе что – обезьянка, чтобы смешить? Вон пошёл отсюда!

– Ну, так мы ни до чего не договоримся, – голос его оставался спокойным, глаза только чуть потемнели.

– Я не собираюсь с тобой ни о чём договариваться! Это мой дом, мой отец и моя земля, а ты самозванец!

– То же самое могу и о тебе сказать.

Он прошёлся под яростным взглядом Лили туда-сюда, а затем, придвинув к себе стул и уселся на него задом наперёд, облокотившись локтями о спинку.

– Давай поговорим?

– Мне не о чем с тобой разговаривать! Ты глухой? Вон отсюда, или я сейчас охрану позову!

– Зови, – просто сказал Максим. И голову склонил набок, разглядывая Лилю как неизвестное науке животное. Мол, посмотрим, на что ты ещё способна.

Этот его взгляд и совершенно невозмутимое поведение сбавили накал Лилиного возмущения. Впервые за сегодняшний день в неё закралось подозрение – а уж не случилось ли что-то именно с ней, с Лилей? Если все в один голос утверждают, что ты неправ, может быть стоит хотя бы прислушаться к этим словам?

Немного поразмышляв, Лиля, не отводя взгляда от мужчины, уселась на табуретку, на которой прежде сидела Тамара.

– Ладно, давай поговорим. Но только не думай, что ты тут самый умный!

– Ну что ты, я вовсе так не думаю! – усмехнулся Максим.

– Мне не нравится тон, которым ты это произнёс.

– Мне тоже много чего не нравится, но я же молчу.

– О чём ты хотел поговорить?

– О тебе. Любимая тема для каждой девушки, не правда ли?

– Я не каждая!

– Это я уже успел заметить… Ладно, не злись. Итак… – он осмотрел её снизу доверху, чем вызвал в ответ странный трепет в Лилиной груди. Она нахмурилась. – Итак, кто ты такая?

– Я Лилия Романовна Шатрова! – прочеканила каждое слово Лиля. – Тебе это о чём-нибудь говорит?

– Пока не очень. Но надеюсь во всём разобраться.

– Уж разберись, пожалуйста! – с ехидцей ответила девушка. – А то есть охота, с утра ничего не ела.

– А что так?

– Не твоё дело!

– Откуда ты взялась, Лилия Романовна?

– Отсюда! Я взялась отсюда! – выкрикнула Лиля, которую невозмутимый тон собеседника начинал выводить из себя. – Я здесь живу, понятно тебе? В этом доме! На втором этаже! А это – моя кухня, а там за дверью – моя кухарка Тамара! И Оля, уборщица, тоже работает на меня! Я уж не говорю о Егоре Егорьевиче, Людмиле Васильевне и Аннете, которые тоже все работают на меня! На меня, понятно?

– Не надо так кричать, Лилия Романовна.

– Это я ещё не кричу, как тебя там…

– Максим Романович!

– Хрен с маслом ты, а не Романович! Самозванец! Это мой отец, мой, мой!

– Вот это-то и странно… Отец уверил меня, что никаких внебрачных детей у него нет.

– Сам ты внебрачный, идиот! Всё, мне это надоело!

Лиля вскочила, сбросила с себя шубейку, которая стала ей мешать, и заметалась по кухне, выискивая, что бы такое потяжелее схватить, чтобы разобраться с этим придурком. Но тот, не раздумывая, рывком остановил девушку и заломил ей руки назад.

– Отпусти, гад! – взвыла она от боли.

– Послушай сюда, дура, – зло зашептал Максим ей в ухо. – Я не знаю, зачем ты придумала эту историю, но я тебя узнал. Если бы не твоя дурацкая шуба – у кого ты её, кстати, стащила? – то узнал бы раньше. На что ты надеялась, тварь?

– Пусти!

– Овечкой бедной прикинулась? В волчьей шкуре! – он отшвырнул ногой шубку в сторону. – Я целый час из-за тебя потерял! Отца чуть до сердечного приступа не довела!

– Что с ним? Ему плохо? – даже в таком состоянии Лиля боялась за здоровье отца.

– Нет, хорошо! – он встряхнул её несколько раз. – А будет ещё лучше, когда ты уберёшься из нашего дома!

Он ослабил хватку, и Лиля чудом удержалась на ногах, задыхаясь от боли и гнева. Со всей силы она укусила мужчину за руку, и тут же получила страшный удар в солнечное сплетение.

– Зараза белобрысая! – и он прибавил ещё несколько слов матом, которые доносились до Лили уже в некотором тумане.

Помещение кухни закрутилось перед ней, пол поменялся местами с потолком, в глазах потемнело, и она отключилась.

Глава 6

Очнулась Лиля от холода и страшной боли в висках. Ещё не вполне понимая, где она и что с ней, она застонала и с трудом разлепила отчего-то очень тяжёлые веки. Перед глазами всё плыло, летало, и только через несколько минут до неё дошло, что просто идёт снег. Да-да, обычный снег падал на её лицо, кружился рядом, а сама Лиля полулежала на спине, облокотившись обо что-то мягкое и шуршащее. Над ней чернильным морем разливалось небо. Скосив глаза направо и от этого движения почувствовав дурноту, она уткнулась взглядом в какую-то поверхность – грязную, с подтёками чего-то отвратительного на вид. Тошнота подступила к самому горлу и попросилась наружу. Лилю вывернуло тут же, она еле успела наклониться, и долго ещё корчилась, хватая ртом воздух и сотрясаясь всем телом.

– Эй, ты… – внезапно послышался тонкий голосок откуда-то сбоку. – Тебе плохо?

В ответ Лиля закашлялась и сползла куда-то вниз. Шуршащее под ней оказалось огромным чёрным тюком, набитым чем-то вонючим. Пакет с мусором, дошло до Лили, и эта мысль вызвала в ней ещё один позыв рвоты.

– Тебе помочь? – голосок приблизился, но говорящий пока оставался невидимым для Лили.

Лиля судорожно перевела дыхание, прижав кулачок к губам. Ни думать, ни, тем более, говорить она пока была не в состоянии.

– Я Тоха, а ты?

Но Лиля только вяло рукой махнула – уйди, мол. Тишина, последовавшая вслед за этим, дала Лиле надежду, что больше её не потревожат. Но мгновение спустя вдруг резко вспыхнул свет, ударив Лилю в самые зрачки. Она зажмурилась и застонала. Вновь темнота окутала её.

– А я тебя знаю! – довольно произнёс голосок.

– Уйди… – прошептала Лиля.

– Тебя зовут…

– Прочь!

– Ну и ладно!

Невидимый собеседник обиженно запыхтел, потом раздались лёгкие шлепки шагов, как будто кто-то шёл по снегу босиком. Затем всё стихло.

Лиля повернула голову вбок, отметив про себя, что головная боль вроде стала отступать. Зрение прояснилось, привыкнув к темноте, и Лиля поняла, что это такое рядом с ней, обмазанное вонючими подтёками. Мусорный бак! Она валялась на мусорке, среди гнилья и пустых консервных банок!

Воспоминания вспыхнули одновременно, высветив все те события, которые предшествовали её появлению в этом мерзком месте. Карий глаз охранника, заснеженный парк, Тамара со своим любовником и самозванец, который, конечно же, и кинул её сюда в надежде, что она сдохнет! Она, Лилия Шатрова, настоящая дочь своего отца!

Сжав кулаки до посинения, Лиля рывком села и, не обращая внимания на головокружение, попыталась встать. С трудом, но ей это удалось. Хватая ртом падающие снежинки, она выпрямилась и какое-то время просто стояла, стараясь унять разрывающую тело дрожь. Так и не добившись в этом успеха, она сделала первый шаг и громко застонала от боли в лодыжке.

Пришлось опереться о край контейнера – нога не слушалась, подворачивалась, и злые слёзы навернулись на её глаза.

– Ногу мне сломал! Ублюдок, негодяй! Чтоб ты сдох, гадина!

– Ругаться нехорошо… – тонкий голосок вернулся.

– Да пошёл ты!

Резко обернувшись, Лиля еле устояла на ногах – то ли от своего движения, то ли от вида того, кто сейчас стоял перед ней. А удивляться было чему. Этот кто-то, имеющий тонкий, будто струна, голосок, оказался ребёнком неопределяемого возраста и пола – то ли мальчик, то ли девчушка с ясными светлыми глазами, вздёрнутым кверху носом, чумазыми щёчками и одним розовым ушком. Другое ухо, впрочем, как и вся голова, было покрыто толстым серым платком, таким большим, что его хватало, чтобы обернуться вокруг маленького тельца дважды. Из-под этого платка спускались вниз, обнимая каждую ногу, две штанины, явно не по размеру – они были такие длинные, что касались земли. И лишь когда маленький человечек переступил с ноги на ногу, Лиля, ахнув про себя, поняла, что ноги-то у него босые!

– Ты кто?

– Тоха!

– А почему ты… без обуви?

– Так получилось… – существо пожало плечами. – А я тебя знаю.

– Откуда?

– Ты Лиля, да?

– Лиля… Но откуда ты меня знаешь? – забыв от удивления об осторожности, она оторвалась от контейнера и тут же дёрнулась, шипя от боли.

– Больно? – участливо спросил оборвыш. – Кто это тебя так?

– Гад один.

– Местный?

Он (или она?) это так спросил, как будто собирался отомстить – за неё, за Лилю!

– Н-не знаю… – она покрутила головой, озираясь. – А что это вообще за место?

И он назвал ей улицу, на которой Лиля жила все свои двадцать девять лет.

– Как? – поразилась она. – Не может быть! Я ничего не узнаю́…

– Тебя, наверное, по голове ударили? – с пониманием спросил малыш. – Один раз у меня тоже так было… Два дня как в тумане… Потом прошло. И у тебя пройдёт, точно!

– Два дня… За два дня я окочурусь тут от голода!

– Ты есть хочешь?

– В последний раз я ела утром… Сегодня… Или вчера?

Лиля помотала головой, вспоминая. Сколько времени ей пришлось проваляться здесь, среди мусора? Казалось, что с момента разговора с тем негодяем прошла вечность, но ведь она не могла бы продержаться так долго без еды! Хорошо, что хоть шубка при ней осталась, пусть и разодранная, – всё же натуральный мех…

– Давай я тебя до дома доведу!

– Нет, мне туда нельзя. Там… этот гад.

– Мамкин хахаль? – с недетским пониманием протянул малыш. – Это он тебя приложил?

– У меня нет мамы.

– Ты не бойся, это правда пройдёт, – оборвыш вздохнул после долгой паузы. – Скоро всё вспомнишь. И про маму свою, и…

– У меня нет матери! – разозлилась Лиля. – Она умерла двадцать лет назад! Я с отцом живу, понятно тебе?

– Понятно. Ты только не кричи так, у меня ухо болит…

– Господи! Как ты мне надоел! Как вы мне все надоели! Все, все!

Лиля рванулась вперёд, позабыв о больной ноге. Душившее её чувство ненависти ко всему миру и особенно к этому оборванцу с жалостливым взглядом сработало не хуже обезболивающего. Темнота приняла в себя девушку, оставив где-то позади ребёнка с его сочувствием. Лиля неслась вперёд, не разбирая дороги. И неизвестно, сколько бы продолжался её побег, если бы она не налетела со всего маха на кого-то, появившегося перед ней как из-под земли. Этот кто-то оказался большим, тёплым и пах чем-то знакомым, и изо всех своих несчастных сил Лиля прижалась к этому человеку и замерла.

– Эй, ты! Ополоумела, что ли?

Её довольно грубо отпихнули назад. Лиля подняла голову и вскрикнула от радости.

– Анатоль, это ты!

– Разве мы знакомы? – Анатолий Белогуров, а это оказался именно он, Лилин сосед и первая её любовь, с недоверием осмотрел девушку с ног до головы. Что-то изменилось в его облике с последней их встречи, но в своём нынешнем разодранном состоянии Лиле не удавалось понять, что именно.

– Ты что, не узнаёшь меня? – осознавая, что выглядит сейчас не самым лучшим образом, девушка кокетливо поправила шубку. – Это же я, Лиля! Соседка твоя! Анатоль, тебя мне сама судьба послала! Не поверишь, что со мной случилось! Я сейчас тебе всё расскажу…

– Эм-м-м, – после паузы произнёс мужчина. – А вы… ты уверена, что я хочу об этом знать?

– Ты мне должен помочь! Представляешь, моего отца окрутил какой-то проходимец, который внушил ему, что он его сын!

– Сын проходимца?

– Да нет! – Лиля рассмеялась тем своим смехом, который, как она знала, мог очаровать любого мужчину. – Сын моего отца!

Она сделала шаг к Анатолю, но тот, зажав рукой нос, резво отскочил назад.

– Да, я тебя очень хорошо понимаю, самой противно, – быстро забормотала Лиля. – Я всю ночь на мусорке провела.

– На мусорке…

– Ну да! Из-за негодяя этого. Максим Романович Шатров – как тебе, а? И этот наглец, этот самозванец посмел…

– Макс?

– Ты его знаешь? – ахнула Лиля. – Но…

– Ещё бы не знать. Он же мой сосед. Сын Романа Сергеича.

– Но…

– Послушай, как тебя там…

– Лиля…

– Послушай, Лиля. Иди своей дорогой, а? Я устал, всю ночь работал, приехал только что, а тут ты со своими истериками…

Анатоль оглянулся в темноту, и тут только Лиля заметила автомобиль, припаркованный невдалеке. Видимо, сосед из него как раз выходил, когда Лиля бежала, не разбирая дороги. Потому и не увидела сразу.

– Ты? Работал? Не смеши меня, Анатоль! Да ты за свою разгульную жизнь пальцем об палец не ударил!

– Кто бы говорил, – усмехнулся он, оглядывая её насмешливым взглядом. Его лицо озарилось воспоминанием. – Слушай, а ведь я тебя знаю…

– Ну, наконец-то!

– Просто в этой одёжке сразу не признал.

– Ну да, самой жалко, теперь выбрасывать придётся… – Лиля вздохнула, погладив любимую шубку. – Рукав вон оторвали, и вообще…

– Ничего, украдёшь другую, тебе не привыкать!

– В смысле?

– Да в прямом! – Анатоль, теряя интерес к девушке, повернулся к машине. И забормотал сам себе: – Чуть документы не забыл, дурак…

Онемев от изумления, Лиля наблюдала, как он открыл переднюю дверцу автомобиля, пошарил в салоне рукой, достал какую-то папку, захлопнул дверь и нажал кнопочку на брелоке. Автомобиль знакомо прощебетал хозяину. Не обращая больше никакого внимания на недавнюю собеседницу, Анатоль прошёл мимо неё и направился к своему дому.

– Анатоль!

– Отстань! – не оборачиваясь, махнул рукой он.

– Да как ты смеешь вообще! – девушка бросилась вперёд, но не добежала до своего обидчика несколько шагов – он резко остановился и посмотрел на неё таким взглядом, от которого у Лили похолодело в животе. И тут она поняла, отчего её всё это время кололо изнутри какое-то неудобное чувство. У Анатоля не было родимого пятна! То место на виске, которое он всегда прикрывал волосами, сейчас было чистым, таким же, как кожа вокруг. И это странное обстоятельство до жути напугало Лилю.

– Где… где твоё родимое пятно, Анатоль?

– Какое ещё пятно?

– Вот тут… – растерянно Лиля провела пальцами по собственному виску, – у тебя пятно было. Родимое. Тёмное такое. На человечка похоже… Помнишь, мы ещё шутили…

– Не было у меня никакого пятна! Слушай, не доводи до греха, топай отсюда по-хорошему!

– Как это – не было?! – Лиля закричала, уж очень страшно ей стало. – Я что, с ума сошла? Было! У тебя на левом виске!

И она подлетела к Анатолю, чтобы показать это место, но её руки были перехвачены мужскими.

– Ты точно спятила! – с брезгливой гримасой Анатоль отпихнул её от себя подальше. – Или накурилась.

– Сам ты накурился!

Споткнувшись о бордюр, Лиля чуть не упала, но, восстановив равновесие, вновь кинулась на Анатоля. На этот раз мужчина церемониться не стал – прихватил Лилю, как щенка, за воротник шубки и потащил куда-то.

– Ты меня достала уже!

– Отпусти, урод!

– Тебя уродкой сделаю, если не заткнёшься. Предупреждал же, до греха не доводи!

Лиля пищала, пытаясь вырваться, но сил в Анатоле было немерено. Наконец, протащив девушку по всей улице и свернув на повороте, он, встряхнув её несколько раз, бросил в какую-то кучу. Лиля в пылу драки сначала даже не поняла, что её вернули в то место, откуда она сбегала некоторое время назад. К мусорным контейнерам!

– И запомни, дура, – Анатоль отряхнул руки, – если ещё раз приблизишься ко мне – мало не покажется. Ментам сдам. Поняла?

– За что?! – всхлипнула Лиля, которая уже совсем перестала что-либо понимать.

– О, на этот счёт не беспокойся! – пропел он. – Повод даже искать не придётся. Бродяжничество, хулиганство, воровство – всё налицо, как говорится!

– Я не воровка!

– Рассказывай кому-нибудь другому. Покедова, соседка! И помни – одно только твоё движение!..

Он ушёл, напевая себе под нос что-то весёлое, а Лиля, привалившись к холодному боку контейнера, обессиленно закрыла глаза. Жизнь превращалась в ад, и противостоять этому у неё не оставалось никаких сил…

Когда в небе появились первые лучи рассвета, Лиля по-прежнему сидела в куче мусора – сжавшаяся в комочек, продрогшая до костей. Двигаться не хотелось, не хотелось вообще ничего.

– Так и умру здесь… – бормотала она дрожащими губами. – Никому я не нужна… Даже папе…

– Кто здесь? – чей-то хриплый голос раздался так близко от девушки, что она вздрогнула и с трудом разлепила ресницы.

К мусорным контейнерам, позёвывая, вразвалочку приближался мужичок, хозяйским взглядом ощупывая всё вокруг. Видимо, он и правда ощущал себя хозяином этого места. Лиля следила за ним, как мышка из своей норки за котом.

На незнакомце была довольно поношенная дублёнка, чёрная вязаная шапочка на голове, потёртые, но вполне приличные на вид джинсы, вдетые в высокие, с белой опушкой, сапоги. В общем, обычный вид человека, не отягощённого богатством…

Разглядев среди гор мусорных пакетов девушку, он замедлил шаг, и губы его растянулись в такую неприятную улыбку, что Лиле стало не по себе.

– Опаньки! У нас гости? – мужичок остановился за несколько метров от девушки и близоруко прищурился. – Кто такая? Ну, чего молчим?

Но у Лили почему-то губы не соглашались двигаться.

Так они и смотрели друг на друга, пока незнакомец не сделал ещё пару шагов к ней.

– Так это ж Лилька! Вот так сюрприз! – радостный тон его был приправлен непонятным Лиле злорадством. – А я тебя сразу не признал! Старею, видать…

И он потёр руки, этим жестом совсем напугав девушку. Она осторожно отодвинулась назад. Огромный мусорный мешок под ней соскользнул в сторону, и пришлось уцепиться за него ногтями, чтобы не сверзиться на землю.

– Да ты сиди, сиди, – хмыкнул мужичок. – В ногах, говорят, правда нет.

Он уселся на пустой ящик, коих хватало в этом злачном месте, и вытащил из кармана дублёнки толстую сигару.

– Каким ветром к нам, Лилёк?

– Разве мы знакомы? – с трудом выдавила из себя Лиля непослушными губами.

– А то! – хохотнул он. – Потому и удивляюсь. Как это вы до нас снизошли?

– Долгая история…

– А ты расскажи. До следующей пятницы мы совершенно свободны! – Вслед за сигарой из кармана показался спичечный коробок. Мужичок затянулся.

– Что-то мне не хочется…

Лиля сделала попытку встать, но не смогла – ноги затекли до невозможности, а сил исправить это обстоятельство у Лили пока не было.

– Я же говорю, в ногах правды нет, – усмехнулся мужичок. – Не торопись, Лилёк, побудь с нами. Или тебе западло?

– Что это вы к себе во множественном числе…

– Так я не один! Или ты запамятовала о моём дружке?

С этими словами незнакомец, гадливо улыбаясь, потянулся рукой куда-то себе под дублёнку, и Лиля в ужасе замерла. К счастью, всё оказалось не так страшно, как она подумала, хотя и довольно неприятно. Мужик извлёк из-под дублёнки существо, похожее на огромную толстую крысу, которое, попав на воздух, усиленно заработало любопытным пушистым носом.

– Крыса! – ахнула Лиля, отшатываясь назад.

– Вот ещё! Галя не крыса, Галя – нутрия! Правда, моя хорошая?

Он потёрся носом с грызуном. Лиля брезгливо скривилась.

– Омерзительная гадость!

– Сама ты гадость! Галя, ты только посмотри на неё!

И Галя посмотрела. Она повернула мохнатую голову в сторону Лили и долго-долго всматривалась в испуганное женское лицо. Лиля сидела ни жива ни мертва, боясь пошевелиться. Она слишком хорошо помнила историю из своего детства, когда однажды, пробравшись в подвал собственного дома, вдруг встретилась там с крысой. Огромной, отвратительной, чёрной крысой! Если бы не Анатоль, который был в тот момент рядом, неизвестно, сколько бы пролежала Лиля на каменном полу, грохнувшись от потери сознания.

И вот теперь, вновь переживая ужас тех мгновений, Лиля не могла оторвать зачарованного взгляда от гадкого существа. И когда нутрия, шевельнув длинными белыми усами, вдруг злобно оскалилась и подалась вперёд, Лиля, вскрикнув хриплым от страха голосом, пошла проторенной дорожкой – потеряла сознание…

Глава 7

– Ландыши, ландыши, светлого мая приве-ет…

Лиля застонала, заворочалась и с трудом разлепила глаза, перед которыми плавал туман. Несколько долгих минут она силилась понять, кто она такая. В памяти вспыхивали моменты какого-то кошмара: ухмыляющиеся оскалы незнакомых ей людей, зловонный запах, холод, пробирающий до костей…

– Ты сегодня мне принёс не букет из пышных роз, не тюльпаны и не лилии…

Лилия! Вот как звали её! Слова простенькой песенки, доносящейся откуда-то издалека, помогли вспомнить и собственное имя, и события, предшествующие её появлению тут. События, о которых ей совсем не хотелось вспоминать!

Она опять застонала и зажмурилась – ничего не вижу, никого не слышу, никому ничего не скажу… Не помогло. Наоборот, чернота послужила прекрасным фоном для нахлынувших воспоминаний. Чтобы хоть как-то прервать их, отдалить хотя бы на время, Лиля вновь распахнула глаза и заставила себя оглядеться.

Комната, в которой она очнулась, производила неприятное впечатление, особенно на человека, привыкшего совсем к другим условиям. Потолок свисал так низко, что, казалось, до него можно было достать рукой. Чистотой он тоже не радовал – весь в каких-то пятнах, трещинах, в некоторых местах обнажённый до дранки. Помимо неудобной жёсткой кровати, на которой лежала Лиля, в маленьком помещении находился платяной шкаф с большим мутным зеркалом, в котором отражалось приземистое кресло, накрытое вульгарной ярко-розовой тряпкой, какие-то коробки и тюки на полу, а также кусочек окна, мытого, видимо, ещё при царе Горохе. Занавесок на карнизе не было.

Сколько же дней она провела в беспамятстве? Два? Три? Казалось Лиле, что уже очень давно она ощущает под собой эту жёсткую поверхность. И ещё вспомнились чьи-то руки… Да-да, чьи-то – кажется, женские, – руки то накрывали её одеялом, то прикладывали холод ко лбу, то вливали в её вялый рот тёплую жидкость, то ласково гладили по плечу… Не их ли обладательница сейчас поёт где-то за пределами этой убогой комнатёнки?

– …пусть неярок их наряд, но так нежен аромат, в них весны очарование…

Акварельные слова песни плохо сочетались и с окружением, и с внутренним состоянием Лили. Жалкими, нелепыми показались они девушке, но долго ещё она внимала им – морщась от досады, но не решаясь прервать.

– Эй… – наконец отважилась произнести Лиля, пугаясь собственного хриплого голоса.

Тотчас же песня оборвалась, и послышались шаги, которые направлялись в Лилину сторону.

– Очнулась!

На пороге, радостно сверкая щербатым ртом, возникла женщина, которую Лиля сперва не узнала. Её длинный, до пола, халат, украшенный райскими птицами, переливался всеми цветами радуги, успешно гармонируя с розовой тряпкой на кресле, а на голове красовалось что-то подобное восточному тюрбану. Но грубое неухоженное лицо её, особенно эти чёрные глаза, похожие на угольки…

– Ты! – вскрикнула неприятно поражённая Лиля.

– Я, – ласково согласилась женщина, оказавшаяся той самой неудачливой воровкой, которая чуть не стащила Лилину сумочку. – Как ты себя чувствуешь, Лилёк?

– Если бы не твоё присутствие, было бы гораздо лучше! Как я оказалась в твоей хибаре?

– А ты что, не помнишь? – тёткина улыбка от явного Лилиного хамства стала угасать.

– Если бы помнила, не спрашивала бы!

– Ну что ты кусаешься, Лилёк, – вздохнула хозяйка. – Я вроде не чужая тебе…

– Ты не ответила на мой вопрос!

– Ну а что отвечать… Иннокентий тебя принёс. Ну, дядя Кеша, – заметив непонимание в Лилиных глазах, пояснила тётка, – помнишь, он когда-то заходил к нам. Точнее, ко мне…

Она покраснела.

– Хахаль твой, значит. А эта его дрянь усатая…

– Галя? – поёжилась тётка. – Я тоже её не особо люблю…

– Они друг друга стоят, красавцы, – Лилин взгляд задумчиво прошёлся по комнате, затем вернулся к хозяйке дома. – Сколько дней я тут?

– Три… или четыре, не помню. Жар у тебя был, ну я и лечила чем могла…

– Четыре дня! – Лиле даже в голову не пришло поблагодарить женщину за спасение. – Офигеть!

– А что это ты отца всё время вспоминала, Лиль? В бреду всё папа, да папа… Встретила его, что ль?

– Не твоё дело!

– Ну как же не моё, Лилечка! – забормотала тётка жалобно. – Всё-таки муж мой, хоть и бывший…

– Ты что, с дуба упала?

– Ну ладно, не муж, – стыдливо согласилась женщина, – ведь мы с ним так и не расписались. Но ты ведь знаешь, почему! Всё мать его, цаца московская! Мол, не ровня он мне, провинциалке. Зато когда её сыночек в кутузку угодил, на коленях ползала, всё умоляла на себя вину взять. Сразу ровней стала, ага.

– Меня не интересуют твои родственники!

– Значит, ты не встречала его, Лиль? А то я испугалась, что выпустили его уже…

– Никого я не встречала! И вообще… – Лиля резко села в кровати, отчего сразу же закружилась голова, – мне пора.

– К-куда пора, Лилечка?

– Домой!

– Домой? – тётка посмотрела на неё таким взглядом, как будто видела перед собой сумасшедшую. – К кому домой?

– Ко мне! Ну что ты глаза вытаращила! Или ты думаешь, что я теперь тут жить буду, в твоём дворце распрекрасном? – Лиля расхохоталась прямо в лицо хозяйке. – Так я тебя разочарую, милочка!

– Но…

– И даже не уговаривай меня! – продолжая нервно смеяться, Лиля встала на ноги. Каждое движение давалось ей с трудом, будто приходилось пробираться сквозь вязкую топь. Но уж лучше что-то делать, лишь бы не ощущать в себе это едкое чувство страха, разъедающее изнутри.

– Куда ты в таком состоянии, Лиль…

Но Лиля её не слушала. Подгоняемая нервным нетерпением, она вдела ноги в свои сапожки, которые валялись тут же, под кроватью, и тут впервые обратила внимание на коротенький выцветший халатик, который болтался на её похудевшем теле.

– Что за дрянь ты на меня нацепила?

– Так это же твоё…

– Ха-ха три раза! Давай тащи мою одежду!

– Какую?

– В которой я поступила в вашу дурку, идиотка! Костюм мой, итальянский, между прочим! И шубку! Ну, чего застыла?

– Так я…

– Живо, я сказала!

Испуганная тётка ретировалась из комнаты и плотно закрыла за собой дверь. Лиля, заставляя себя ни о чём не думать, сделала несколько шагов туда-сюда, привыкая к вертикальному положению, затем подошла к окну. Сквозь грязные подтёки был виден кусочек разбитого забора и заснеженные верхушки елей вдалеке. Она сразу же поняла, что это их лесок, Шатровский, а справа от него речка, а дальше… Нет-нет, лучше не продолжать!

Отпрянув от окна, она чуток покачнулась налево, задержалась рукой о стену и нос к носу столкнулась с лицом, смотрящим на неё с фотографии. Эта фотография, висящая там, на стене, в окружении ещё нескольких других, словно под дых её ударила. Легкомысленно и радостно улыбаясь, на неё смотрела она сама, Лиля, но лет на пятнадцать моложе. Ясный девичий лоб со спадающей на правый глаз светлой чёлкой, тонкий нос, ямочка на правой щеке – это была она, Лиля, не узнать её было невозможно! Но самым шокирующим, внушающим ужас фактом было присутствие рядом с юной Лилей тётки, хозяйки этого дома! Даже несмотря на то, что выглядела эта женщина совсем иначе – ещё молодое лицо, довольно миловидное, весёлые глаза, в которых пока не угадывалось пьяное будущее, – это точно была она!

Неожиданный скрип двери заставил Лилю вздрогнуть. С трудом оторвав взгляд от фотографии, она обернулась. На пороге комнаты, улыбаясь неуверенной улыбкой, стояла тётка с Лилиной шубкой в руках. Точнее, с тем, что от этой шубки осталось.

– Что это? – космическим голосом спросила Лиля.

– Я пробовала её очистить, Лилечка, – быстро забормотала женщина, – но у меня не шибко получилось. Без химчистки тут не обойтись, но откуда деньги взять…

– Я не об этом! Вот это что такое? – Лиля повернулась к фотографиям. Женщина прошла в комнату.

– Где?

– Да вот же! – Лилин палец упёрся в лицо молодой женщины на фото.

– Это? – тётка подошла ближе, не выпуская шубку из рук. – Ну, так это же я. Я это, Лилечка, – она вздохнула. – Красотка была…

– А это?

– А это ты…

– Это что, фотомонтаж? – Лиля, наконец, нашла разумное объяснение страшной загадке и даже как будто успокоилась немного.

– Почему фотомонтаж? – обиделась тётка. – Всё поправде. Это было аккурат перед твоим выпускным. Мишка фоткал…

– Какой ещё Мишка?!

– Так друг твой, Лиль! Ты забыла? Ты с мальчиком дружила, с Мишей… С одноклассником своим. Помнишь, ещё замуж за него собиралась? – её губы растянулись в дрожащую улыбку. – А я тебе говорила: вот в институт, доченька, поступишь, тогда и поговорим… А ты…

– Что ты несёшь, дура старая!

– Да-да, почти так ты мне тогда и ответила, Лилечка, – тётка сделала попытку приобнять девушку, но та зло дёрнулась в сторону.

– Ты сумасшедшая? Какая я тебе дочь?

– То есть как же это какая? Самая что ни на есть родненькая, – залепетала женщина. – Да что с тобой? Ты… головой ударилась, да? Божечки мой, что ж делать нам теперь! На врача денег нет…

– Да заткнись уже! – в ярости выкрикнула Лиля, не желая верить страшным словам. – Это ты головой ударилась, причём давно и надолго! Дай сюда!

И, выхватив из рук оторопевшей хозяйки шубу, Лиля бросилась к двери. Однако далеко убежать ей не удалось. Выскочив из комнаты и в секунду преодолев заставленную хламом прихожую, она нос к носу столкнулась с человеком, который в этот момент, занося с собой морозный ветер, входил в дом. Возможно, его появление не остановило бы девушку, если бы не одно обстоятельство – нежданный гость, краснощёкий толстяк лет сорока пяти, был одет в форму полицейского.

– На ловца и зверь бежит, – крякнул он довольно при виде девушки. – А ты куда это собралась, хозяюшка?

– Не ваше дело! – буркнула Лиля зло, однако шаг всё же замедлила.

– Ты, девка, не наглей! – мужчина постучал сапогами о порог, сбивая снег. – А то вмиг окажешься там, где по тебе уже соскучились!

– Где это?

– В отделении!

Пристроив на тумбочку свой портфель и аккуратно повесив фуражку на крюк, одиноко торчащий возле входной двери, гость взглянул на себя в маленькое зеркало, которое висело тут же, на стене. Его руки быстро прошлись по волосам, любовно пригладили густые усы, поправили воротничок форменной рубашки. Отражение явно нравилось своему хозяину. Наконец полицейский повернулся к Лиле.

– Ну?

– Что? – с вызовом ответила девушка, всё ещё не теряя надежды на побег.

– Так и будем на пороге стоять?

И тут Лиля поняла то, что должна была сообразить уже давно. Полиция! Вот кто ей нужен был, чтобы разобраться во всей этой истории! А она, со своими глупыми переживаниями, о таком простом решении даже не подумала. Да этого замечательного полицейского – сержанта, кажется, судя по количеству звёздочек, – послала ей сама судьба!

– Проходите, пожалуйста! – мгновенно изменив тактику, улыбнулась Лиля. – Что же это я, в самом деле…

– Вот давно бы так, – усмехнулся толстяк.

И ещё одно потрясение ждало девушку – в мгновение притянув не успевшую и пикнуть Лилю к себе, мужчина смачно поцеловал её в губы! Произошло это так стремительно, что Лиля чуть не задохнулась.

– Да вы что! – выдохнула она наконец, отталкивая от себя наглеца. – Что вы себе позволяете!

– А вот такой ты мне нравишься больше, – ничуть не смутился гость, впрочем отходя от девушки на безопасное расстояние. – Сама невинность! Ладно, чего пыхтишь, в дом пойдём. Потолковать с тобой нужно. Мать на месте?

И, не дожидаясь ответа, он направился в комнату. Лиля, не видя ничего перед собой от потрясения, как сомнамбула, поплелась следом за ним.

При виде гостя лицо и сам облик хозяйки изменились в мгновение ока. Вот только что она стояла перед россыпью фотографий на стене, уставившись на них растерянным взглядом, но с появлением на пороге полицейского встрепенулась, радостно всплеснула руками и кинулась ему навстречу.

– Яков Борисович, дорогой!

– Здорово, Ксения!

Вот как, значит, эту тётку зовут! Раньше-то Лиле без надобности было имя пьянчужки, что живёт за границей их посёлка. Чтобы послать наглую попрошайку, которая каким-то макаром ухитрялась пробираться в их посёлок, минуя бдительную охрану, имя знать не нужно. «Пошла вон, пьянь», – вот и всё обращение, которое заслуживают подобные опустившиеся существа. Каждый получает по заслугам – на этом фундаменте зиждилась вся прошлая Лилина жизнь. Вот, например, её отец, умный, хитрый и расчётливый человек, готовый ради благополучия собственной семьи пойти на многое, – разве не заслужил он своим трудом той жизни, которую ведёт? А она, Лиля? Умница, красавица, окончившая школу и престижный институт с золотой медалью, – кто, как не она, имеет право и на роскошный дом в престижном посёлке, и на собственный автомобиль, и на побрякушки, делающие её жизнь ещё прекраснее? Даже легкомысленный Анатоль, которого невзлюбил её отец, – даже он заслуженно пользуется всеми благами, которые преподносит ему судьба и отцовский бизнес. Ну а оборванки вроде этой Ксении – глупые, вздорные, слабые люди, и жизнь они заслужили по своим способностям. Несколько дней, проведённых в жалкой халупе, только подтвердили Лилины убеждения – каков ты сам, таким делаешь и мир вокруг себя.

– А ты всё хорошеешь! – гость ущипнул Ксению за бок, на что та довольно взвизгнула и шутливо погрозила ему пальчиком, бросив быстрый взгляд в сторону Лили.

– Ах, Яков Борисович! Твоими бы устами да мёд пить!

Мужчина по-хозяйски прошёлся по комнате, на несколько секунд задержался у окна, вглядываясь куда-то вдаль, затем развернулся на каблуках.

– Мёд – не мёд, а что-нибудь я бы не отказался глотнуть. Пошуруй там у меня в портфеле, в прихожей оставил…

– Сей момент, Яков Борисович! – тётка, повеселев, бросилась вон из комнаты и загремела, зазвенела там чем-то.

Толстяк, грузно опустившись в кресло, посмотрел на Лилю.

– А ты чего в дверях застыла, как неродная?

Лиля, всё ещё пребывая в тягучем шоке, побрела к кровати, единственному оставшемуся месту в этой комнате, куда можно было сесть, и опустилась на краешек.

– Вещички-то повесь, – хмыкнул мужчина, кивнув на шубку, по-прежнему находящуюся у Лили в руках, – или боишься, что сопрут?

Тут он захохотал, широко раскрыв рот, в котором поблескивали золотые зубы. Ему в ответ хихикнула и Ксения.

– Чего ты, Яков Борисыч? – крикнула она из кухни.

– Дочка у тебя больно весёлая, Ксения!

– Послушайте, товарищ сержант… – быстро и тихо, оглядываясь на дверь, забормотала Лиля, решив, что момент для разговора настал.

– А чего так официально, лапонька? Вроде не чужие люди…

– Яков Борисович…

– Яша.

– Понимаете, Яша, мне необходимо обсудить с вами одну проблему…

– Надо же, какое совпадение! – хохотнул гость. – И мне!

– Дело в том, что я вовсе не дочь этой вот… Ксении! – решив идти напролом, выпалила Лиля.

– Вот как? – сержант удивился. – Ну, Ксюха, ну, партизанка. Так она тебя из детдома, что ли, взяла? И ты поэтому такая смурная сегодня? Сильна, мамаша, ничего не скажешь!

– Да нет, вы всё не так поняли, Яков Борисович! Я вообще, можно сказать, первый раз вижу эту женщину! Понимаете?

– То есть как это первый раз? – моргнул толстяк.

– Ну, не совсем первый, конечно, – слегка смутилась Лиля. – Но в её доме точно впервые! Я там живу…

Лиля махнула в сторону окна. За её рукой поспешил и взгляд полицейского.

– В лесу, что ли?

– Ну в каком лесу! В доме! В доме Романа Сергеевича Шатрова! Вон он там стоит, справа, видите? Крыша такая красная…

– Как интересно… – толстяк окинул Лилю насмешливым взглядом, явно не веря ей. Ещё бы, Лиля уже и сама не знала, во что верить. – И в качестве кого ты там живёшь, крошка?

– Я дочь Романа Сергеевича! – гордо выпрямилась Лиля.

– Опаньки! Так вот в чём дело! От Шатрова тебя Ксенька нагуляла?! – сержант радостно потёр руки. – Так это же совсем меняет дело! Такие перспективы теперь перед нами открываются, мама не горюй!

– Какие ещё перспективы! – заорала Лиля, не выдержав. – Никто меня не нагулял, чёрт вас возьми! Я законная дочь Шатрова, а его жена, то есть моя мать, умерла двадцать лет назад! Умерла, понятно вам? Когда мне было девять лет!

– Кто умер? – на пороге показалась изумлённая Ксения с подносом в руках. Гранёные стаканы, стоявшие на нём, мелко звенели. – Я?!

– Да не ты, нищебродка! А моя настоящая мать! Шатрова Елена Владимировна!

Руки Ксении дрогнули, поднос опасно накренился на бок, и один из стаканов, скользнув к краю, чуть не полетел на пол.

– Э-э… – нахмурился сержант, – Елену Шатрову я помню, красивая была баба. Сынок ейный Максим очень на неё похож…

– Да не сын он ей! Самозванец хренов! Всех задурил, подонок. Или… – тут Лиле пришла в голову светлая идея, – или он купил вас всех, а? Папу за…загипнотизировал, а вас всех купил! Сколько он вам заплатил, признавайтесь?!

– За что? – Ксения с толстяком переглянулись.

– За то, чтобы комедию передо мной ломали!

– Кажется, тут не комедия, – толстяк поморгал, – а фарс какой-то… Сильно головкой ударилась, красавица? Кстати, как ты на помойку-то попала? Кеша сказал, что ты ночевала там вроде…

– Ночевала! А всё из-за самозванца этого! Сначала он меня из офиса папиного вышвырнул, а потом из собственного дома! И вы, как представитель закона, обязаны с этим разобраться!

– Я?! – толстяк опять многозначительно переглянулся с Ксенией.

– Вы, вы, не я же! Ну что вы так на меня смотрите, как будто думаете, что я сумасшедшая!

– Что ты, доченька, никто так не думает… – неуверенно забормотала Ксения.

– А ты вообще заткнись! Пьянь подзаборная, мало я тебя гоняла, дуру!

– Зачем ты так, Лилечка… – в глазах хозяйки появились слёзы. – Яков Борисыч, что же это, а?

– Разберёмся! – гость поманил Лилю к себе пальцем. – Ну-ка, сюда иди, поговорим. А ты, Ксения… Да поставь уже этот чёртов поднос куда-нибудь!

Вздрогнув, Ксения торопливо пристроила поднос со стаканами и бутылкой на одну из коробок, лежащих на полу, и растерянно застыла посреди комнаты.

– Что стоишь, мать! Документы тащи!

– Какие документы?

– Паспорт, свидетельство о рождении дочерино, ну что там у тебя ещё есть? Давай, давай, не стой столбом. А ты, красавица моя, сюда пересядь. Разговор до тебя серьёзный имеется. Хотя нет, лучше мы к вам…

Ксения, всхлипнув, выскочила из комнаты, а толстяк, с трудом вытащив грузное тело из неудобного кресла, направился к кровати. Лиля подвинулась. Пружины под гостем заскрипели.

– Не знаю, что за песню о самозванце ты мне поёшь, это дело десятое. А вот о наших с тобой делах потолковать надо.

– О каких ещё наших? – удивилась Лиля.

– Ты мне дурочку тут не валяй! – он довольно грубо прихватил Лилю за плечо и задышал ей в ухо: – Деньги принесла?

– К-какие деньги…

– Ты что, действительно головкой ударилась? Те самые, которые от сама знаешь кого забрать должна была!

– Я?!

Лиля, морщась от боли в плече, попыталась отстраниться. Но хватка толстяка оказалась волчьей.

– Ты меня знаешь, Сёмина, я твоих фортелей не потерплю. Или забыла, где бы ты сейчас была, если бы не я? Так я тебе живо напомню! Одно только моё слово, и окажешься там, где тебе самое место, поняла?

– Где?

– За решёткой! – он с такой силой прижал Лилю к себе, что у неё перехватило дыхание. – Так что советую тебе сто раз подумать, прежде чем начинать шутить со мной! Поняла?

– П-поняла, – сдавленно пискнула девушка. – Не буду… шутить…

– Вот то-то! – гость разжал пальцы и как раз вовремя – в этот момент на пороге появилась Ксения с кипой бумаг в руках. При виде хозяйки толстяк улыбнулся и прижал Лилю к себе, но уже совсем по-другому – нежно и ласково, как влюблённый мужчина.

Заметив это его движение, Ксения расплылась в улыбке.

– Принесла? Сюда давай. Сейчас твоей дочке память возвращать будем.

Толстяк перехватил у хозяйки стопку бумаг. Лиля, моментально воспользовавшись свободой, отодвинулась от него подальше. Но шею всё же вытянула, чтобы разглядеть принесённые документы. А посмотреть было на что. Сначала в руки сержанта попалась шершавая плотная книжечка, но долго рассматривать он её не стал, сразу передав Лиле.

– Диплом об окончании кулинарного техникума. На, изучай.

Лиля открыла книжицу и прочитала вслух:

– Диплом о среднем профессиональном образовании выдан Сёминой Лилии Альбертовне… Присвоена квалификация повар четвёртого разряда… Что это?

– Диплом, Лилечка. О присвоении…

– Вижу, не слепая! – оборвала тётку Лиля. – И что мне с этого диплома?

– Так, а вот и паспорт твой. Любуйся! – из рук толстяка перекочевал в руки Лили ещё один документ. – С фотографией. Сличай, как говорится. Все приметы на лицо.

С первой страницы паспорта на Лилю смотрела она сама. Чёлка, зачёсанная за ухо, полные губы, ямочка на правой щеке…

– Сёмина Лилия Альбертовна, дата рождения 25 мая 198… года, место рождения – город Брянск…

Прочитав это вслух, Лиля помотала головой и перечитала ещё несколько раз, но уже про себя, с каждым словом погружаясь во всё бо́льшую оторопь.

– Ну, убедилась наконец? – толстяк по-отечески похлопал девушку по плечу.

Лиля вскинула на него ничего не видящие глаза.

– Я не понимаю… Я тоже родилась 25 мая в Брянске… Роды случились раньше срока, когда мама у бабушки гостила… И фотография точь-в-точь как в моём паспорте… Но фамилия… и это дурацкое отчество…

– Почему дурацкое? – обиделась Ксения. – Между прочим, так зовут твоего папашу. А родителей, как говорится, не выбирают!

– Но это не мой паспорт! – Лиля отшвырнула от себя бордовую книжицу, словно та была пропитана ядом. – Не мой, понятно вам? Я Шатрова Лилия Романовна! А это… это… фальшивка!

– И это всё тоже фальшивка? – толстяк начал раскладывать перед ней, одну за другой, фотографии разных годов, где Лиля (или её двойник) была то маленькой ясноглазой девочкой, то угловатым худеньким подростком, то превращалась в стройную блондинку с утончёнными чертами лица. И всюду вокруг неё были какие-то люди, которые совсем не были ей знакомы. Чаще всего с ней соседствовал мальчик, юноша, молодой человек – круглолицый весельчак с родинкой над верхней губой.

– Миша, – с удовольствием пояснила Ксения, заметив Лилин взгляд. – Ах, как вы дружили! Помнишь, дочка, как однажды он подрался с мальчишками из-за тебя? В каком же классе это случилось? В пятом, кажется…

Лиле казалось, что этого парня, в отличие от остальных людей на фотографиях, она как будто даже помнила. Эти его глаза, лазурные, как небо…

– Никто и никогда из-за меня не дрался! – вырвалось у неё невольно.

И это была правда. В той, другой её жизни, где она ещё жила с отцом в роскошном доме, ни одному мужчине не приходило в голову выяснять отношения с другими представителями сильного пола из-за неё, Лили.

– Я всегда мечтала о таком сыне… Хороший был мальчик, – вздохнула Ксения.

– Почему был? – не удержалась от вопроса Лиля.

– Так ведь… – женщина бросила быстрый взгляд на Якова. Тот пожал плечами. – Пропал твой ухажёр.

– То есть пропал?

– В прямом смысле. Уехал на Север и больше ни слуху от него, ни духу.

– Почему уехал? – продолжала спрашивать Лиля, сама не понимая, зачем.

– Так вы же с ним поссорились, дочка, – Ксения опять вздохнула. – Уж не знаю, почему. Не заладилось у вас что-то. Прямо перед свадьбой. Вот он и уехал, чтобы что-то тебе доказать. Или себе. Больше мы его не видели.

– А я?

– А ты…

– А ты по наклонной покатилась, вслед за папенькой своим, – хмыкнул толстяк. – И если бы не я, докатилась бы до самого дна…

– И мы тебе за это так благодарны, Яков Борисович! – Ксения всхлипнула от избытка чувств.

– Ну полно, полно тебе, Ксения! – фальшиво, как показалось Лиле, пропел гость. – На моём месте каждый порядочный человек так бы поступил!

– Послушайте! – Лиля заставила себя встряхнуться. – Мне ещё раз вам повторить, что это вот всё – не я? Вы меня путаете с этой девицей, а я имею к ней такое же отношение, как… как… балерина к поварихе. И готовить, кстати, я не умею! Всё, мне это надоело!

Лиля решительно вскочила с кровати, но была схвачена за руку толстыми мужскими пальцами.

– Куда это ты собралась?

– Куда-нибудь подальше от этого бреда! Домой, к родному отцу!

– Верной дорогой идёте, товарищи, – хмыкнул толстяк. – Твой родной папаша как раз сейчас на нарах, так что правильное направление выбрала, красавица моя.

– Да как вы смеете!

– Смею! – мужчина, резво поднявшись, жёстко притянул Лилю к себе. – А вот ты только посмей сбежать от родной матери! – И зашептал ей в ухо, чтобы Ксения не слышала: – Деньги мои вернёшь, тогда хоть удавись, сучка!

– Вы мне делаете больно!

– А ты делаешь больно святой женщине! – громко воскликнул он. – Мать ночами не спала, воспитывала тебя, кормила, последнее отдавала, лишь бы человеком дочь вырастить, а ты ей в душу теперь плюёшь?!

Ксения всхлипнула.

– Да не мать она мне!

– Чтобы больше я этого не слышал, поняла? – загремел толстяк. – А ты, Ксения, перестань реветь. Должно быть, и правда головой девка стукнулась, память потеряла. Ничего, напомним ей. Есть у меня один доктор знакомый…

– Правда, Яков Борисыч? – с надеждой вскинулась Ксения.

– Он как раз такими случаями занимается… Психиатр, – мерзко усмехнулся гость.

– Не надо… психиатров… – испугалась Лиля. – Я не сумасшедшая!

– А раз не сумасшедшая, так и веди себя, как нормальный человек! – и толстяк рывком развернул девушку к Ксении, не переставая сжимать её руку. – Ну, извинись перед матерью сейчас же!

– Она мне не ма…

– Не дури, сучка! – прошептали в Лилино ухо толстые губы. – Моё терпение не безгранично! Или деньги, или дурка с решётками, выбирай!

– Гад!

Лиля присмирела, спешно обдумывая ситуацию. Перед её глазами быстрыми птицами пролетели кадры с отцом, который отказался от неё, с ненавистным ей самозванцем Максимом, с охранником Арнольдом и его злобной усмешкой. Она сжала кулаки.

– Ладно, ваша взяла. Я на самом деле ударилась головой и… кое-что позабыла о прошлом. Но… обещаю вспомнить.

– Вот то-то! А прощение попросить перед родной матерью?!

– Прости… мама… – сквозь зубы произнесла Лиля. – Я больше так не буду.

– Лилечка моя, доченька! – Ксения кинулась к Лиле и прижала к себе. Толстяк отошёл в сторону.

Подняв голову, Лиля увидела его кулак, грозящий ей. Она вздохнула и хмуро кивнула, морщась от запаха чужого женского тела, приправленного перегаром.

Глава 8

– Давай, рассказывай… мать.

– Чего… рассказывать… – еле ворочая языком, спросила Ксения, делая вялую попытку заслонить от Лилиного взгляда початую бутылку, стоящую на столе. Ту самую, что принёс недавний гость.

– Наклюкалась уже! – зло протянула Лиля, остановившись на пороге кухни. – Когда только успела, алкоголичка!

– Сама ты… дура! – выпив, Ксения становилась агрессивной. – А я… не это… не алког-голичка, в любой момент остановиться могу!

– Да мне плевать, можешь ты остановиться или нет! Твоё здоровье, не моё! – поморщилась Лиля. – Ты говорить сейчас в состоянии?

Брезгливо отодвинув ногой табуретку подальше от стола, она присела на её краешек.

– Обижаешь, начальник! – сказала заплетающимся голосом Ксения. Затем, остановив тяжёлый взгляд на бутылке, она, с минуту подумав, налила водку во второй стакан и со стуком поставила его около Лили. – Давай… ик… за твоё здоровье!

– Сама пей эту гадость!

– Ну и пёрышко тебе в одно место! – Описав круг, рука Ксении с наполненным стаканом направилась к своей хозяйке. – Мне больше достанется!

Лиля дождалась, когда прозрачная жидкость перекочует из стакана в жаждущий рот, и продолжила:

– Рассказывай.

– Сказку? – хихикнула Ксения.

– Дошутишься сейчас. Про меня рассказывай! Чем я занимаюсь, где работаю. И какие у меня дела с этим ментом!

– С Яшей? – Ксения подняла на Лилю мутные глаза. – У тебя с ним эта… как её… любовь!

– Ты хочешь сказать, секс? – Лилю передёрнуло от отвращения.

– Тебе видней, – мерзко ухмыльнулась Ксения. – Я свечку не держала…

– Гадость какая!

– Любовь зла, полюбишь и козла!

– Вот уж действительно козёл! Ладно, не об этом речь. Какие у меня могут быть с ним дела? Я у него что, деньги в долг брала?

– Деньги? – Ксения долго думала, вперив взгляд в стакан. – Н-не знаю, не видела…

– А что ты вообще видишь со своей водкой? На какие шиши мы с тобой живём? Ладно, ты по помойкам побираешься, а я? Я работаю?

– Ты… – мыслительный процесс Ксении заметно замедлялся. – Работаешь… или не… работаешь… Вот в чём вопрос…

– Господи! – Лиля вздела глаза к потолку. – За что мне это, а?

– Не поминай имя его всуе! – пьяно помахав перед Лилей пальцем, Ксения залпом прикончила остатки жидкости и, покачнувшись, с глухим стуком уронила голову на стол.

– Эй, ты! – немного испугалась Лиля. – Тебе плохо?

В ответ Ксения забубнила что-то. Голос её становился всё тише и тише, пока в конце концов не превратился в храп.

– Пьянчужка! – в сердцах воскликнула Лиля и, отбросив ногой табуретку, выскочила из кухни…

К тому времени, как из кухни послышались первые шорохи, Лиля успела перетряхнуть весь платяной шкаф и заглянуть почти в каждую из коробок, стоящих на полу. Ей требовалось хоть что-то делать, лишь бы не думать о том, в какой страшный кошмар она угодила.

Коробки оказались сверху до низу забиты каким-то шмотьём разных размеров и с бирками, а недра шкафа хранили в себе одежду для двоих – самой хозяйки этого дома и молодой девушки, лишённой какого-либо вкуса. Вытаскивая с полок одну вещь за другой, Лиля морщилась и жмурила глаза, хоть как-то ослабляя блеск пайеток и люрекса, щедро рассыпанных по всевозможным кофточкам, юбочкам (в основном, предельно коротким) и сумкам. Одну из блузок, наименее вульгарную, Лиля надела и долго-долго смотрела на себя в мутное зеркало, то одним боком поворачиваясь, то другим. Размер блузки идеально ей подходил, но в той, прошлой её жизни ни за какие деньги не согласилась бы она надеть эту безвкусицу! Прошлой жизни… Вот она уже и начинает свыкаться с тем, что счастье осталось где-то безвозвратно позади!

Топнув зло ногой, Лиля рывком стащила с себя блузку и закинула её подальше в шкаф.

Послышался осторожный стук, идущий откуда-то со стороны прихожей. Лиля замерла на месте.

– Чего надо? – вяло откликнулась на звук невидимая Лиле Ксения.

Входная дверь тихонько скрипнула, и в дом со свистом ворвался холодный воздух, впустив с собой ещё кого-то. Лиля прислушалась, не торопясь выходить из комнаты.

– А, это ты? – голос хозяйки подобрел. – Чего тебе?

– Она очнулась? – ответили ей тонко, и Лиля нахмурилась. Где-то уже она слышала этот голос.

– Очнулась, не переживай.

– А, ну ладно тогда… – пропел довольно голосок.

Дверь опять скрипнула.

– Подожди, Тоша!

Тоша! Или Тоха, как назвал себя этот маленький человечек. Лиля моментально вспомнила и ясные детские глаза, и огромный платок, укутывающий это существо с ног до головы.

– Вот, угощайся! Хлебушек… почти свежий…

– Спасибо, я не хочу. Будь здорова, тёть Ксень!

– Тошка, постой!

Но дверь уже захлопнулась, и Ксения что-то пробормотала, громко вздохнув. Лиля вышла из комнаты и остановилась перед открытой дверью на кухню. Ксения, о чём-то задумавшись, сидела за столом, подперев руками голову.

– Кто это был?

– А? – вздрогнула хозяйка и подняла лицо на девушку. В глазах её плескалась жалость вперемешку с чувством вины.

– Кто приходил? – повторила Лиля, переступая через порог.

– Тошка, – вздохнула Ксения.

– Кто это – Тошка?

– А ты разве не помнишь?

– Помню. Маленький приставучий оборвыш.

– Зачем ты так, Лилёк! Ну, не повезло бедняжке в жизни…

– Значит, заслужил! Как и ты, впрочем! – Лиля выразительным взглядом окинула стол с пустой бутылкой посередине, убогое убранство кухни. – Каждый получает по заслугам!

– Ты злишься на меня, да? Я знаю, доченька, виновата я перед тобой, ох, как виновата… Не такую жизнь ты заслужила, но… – Ксения вздохнула, – что ж теперь поделать… Всё водка эта проклятущая, век бы её не видеть!

Она широким движением руки сбросила со стола пустую бутылку, вслед за ней полетели стаканы и засаленное блюдце с остатками хлеба. Лиля отпрянула в сторону.

– Лечиться тебе надо!

– Лечиться… – Ксения моргнула. – Ага, надо. Обещаю, доченька, обязательно буду лечиться, ты мне только… это самое…

– Что?

– Ну, плесни немного сейчас, чтобы в себя прийти. В холодильнике ещё осталось вроде, глянь.

– Ничего я тебе не собираюсь… плескать!

– Что ты злюка такая, Лилёк! Ладно, без тебя обойдусь…

Ксения с трудом приподнялась и, покачиваясь, сделала несколько шагов к маленькому холодильнику, стоящему в углу кухни. Из открытой дверцы пахнуло чем-то таким гадким, что Лиля зажала нос от отвращения. Холодильник был пуст, лишь на самой нижней полке одиноко лежал заплесневелый кусочек лимона. Ксения взяла этот лимон, понюхала и положила обратно. Затем обернулась к Лиле с несчастным выражением лица.

– Как же это, а?

– Алкашка! – презрительно выплюнула девушка.

– Мне бы только глоточек… для ясности мысли. А? – и Ксения просительно заглянула в Лилины глаза.

– Я-то тут при чём? – возмутилась Лиля.

– Проси, что хочешь, доченька, всё для тебя сделаю, только помоги больной матери! Умоляю!

Ксения с протянутыми в мольбе руками сделала было шаг к Лиле, но зацепилась за табуретку и, не удержавшись на ногах, кулем повалилась на пол. Впрочем, неожиданное падение не изменило её настрой. Она поползла в сторону Лили, не прекращая стенать.

– Заклинаю тебя, всего один стаканчик!

– Встань уже, дура! – поморщилась Лиля, отступая назад.

– Ладно, полстакана!

– Да откуда я тебе водку возьму! У меня и денег нет… – в Лилиных мыслях промелькнуло воспоминание о сумочке, в которой, насколько она помнила, оставался кошелёк, а в нём – кое-какая мелочь и, главное, банковские карточки! Лишь бы только этот проходимец Максим их не успел заблокировать…

– У тебя всегда есть, я знаю! Ты же запасливая у меня!

Заискивающий голос женщины и весь её вид были настолько неприятны Лиле, что захотелось поскорее покончить с этой историей.

– Ладно, придумаю что-нибудь. Но в ответ на услугу.

– Проси, что хочешь! – взвыла Ксения.

– Мне нужны деньги. Много денег! – Лиле хотелось себя обезопасить на тот случай, если карточки всё же не действуют.

– Где же я их возьму?

– А это твоё дело. Хочешь – хату свою продавай, хочешь – банк ограбь. Мне без разницы.

– Да кто ж на эту халупу позарится, Лиль! Кроме нас с тобой, никому она и задаром не нужна!

– Я тебе русским языком сказала: мне нужны деньги! Остальное – не моя забота. Ну, идти за бутылкой?

– Господи боже мой… Родная дочь по миру пускает… – слезливо запричитала Ксения.

– Отказываешься? Тогда сама разбирайся. Я ухожу.

И Лиля решительным шагом вышла из кухни.

Ксения несколько раз в отчаянии приложилась головой об ножку стола, затем судорожно перевела дух и громко крикнула:

– Хорошо, я согласна! Только не тяни, а то от жажды помру!

– От жажды, ага. Очень смешно! Ладно, жди меня, и я вернусь. Может быть.

Спустя несколько минут стукнула входная дверь. Ксения, так и не сделав попытки приподняться, устало закрыла глаза, прислонившись к столу.

Дом затих, и только дробный перестук капель, стекающих в кухонную раковину, заунывно рассекал тишину.

Глава 9

Лиля нацепила на себя первое, что попалось в руки: потрёпанные джинсы, ярко-красный свитерок с блестящими цветами на груди и алый шарф, который прекрасно прикрыл голову. Свою шубку она скрепя сердце заменила на чей-то пуховик, висящий в прихожей. Зато в таком виде не будет привлекать ненужное внимание, а ей в таком сумбурном состоянии оно совсем ни к чему.

Её сумочка, слава богу, нашлась там же, в прихожей, под ворохом висящей одежды. И кошелёк даже был на месте, а в нём – о, радость! – три тысячи наличкой и две банковские карточки. Так что первым местом, куда направилась девушка, было отделение банка, которое, по её воспоминаниям, находилось совсем рядом с железнодорожной станцией. Там же должен быть и супермаркет…

Банка на месте не оказалось. И вообще пятачок возле станции неузнаваемо изменился. Странно, что она не заметила этого в тот страшный день, когда ездила электричкой в Москву. Возможно, виной тому было её тогдашнее шоковое состояние. Хотя утром-то ещё ничего не предвещало беды…

Пока Лиля стояла, не отрывая растерянного взгляда от пустыря перед платформой, мимо неё торопливо пробежали несколько человек, явно спешащих на электричку. Наконец она встряхнула головой и обратилась к одному из прохожих, ярко накрашенной пожилой даме в высокой меховой шапке.

– Простите, вы не скажете… – начала было Лиля, но так и не смогла закончить фразу. В ответ она увидела такой неприязненный взгляд, что продолжение застряло у неё в горле.

Невежливая тётка продолжала путь, повернувшись к девушке спиной. А Лиля, поплотнее укутавшись в пуховик, как будто это действие могло ей помочь, повернулась к другому прохожему, молодому парню в длинном чёрном пальто. Лицо её помимо воли приняло заискивающее выражение.

– Извините, вы не поможете мне…

– Бомжам не подаю! – равнодушно ответствовал парень и свернул вслед за давешней дамой.

– Сам ты бомж, урод! – не выдержала Лиля. – Я дочь миллионера!

– Во даёт, – весело хмыкнул парень, не оборачиваясь. – Лучше работать иди, миллионерша.

– Тебя не спросила!

Но её уже не слышали. Парень, быстро достигнув здания вокзальной кассы, скрылся внутри, а Лиля, чуть не плача от унижения, сделала несколько шагов назад и чуть не сбила с ног следующего прохожего, довольно пожилого мужчину в тёмных очках и с палочкой в руке.

– Простите! – одновременно воскликнули оба, Лиля и незнакомец – судя по всему, слепой.

– Я не видела вас, извините!

– Сам виноват, – улыбнулся доброй улыбкой старик. – Скажите, к станции я правильно иду?

– Да-да, осталось метров двадцать… Давайте я доведу вас! – и Лиля подхватила незнакомца под руку, не дожидаясь приглашения.

– Вот спасибо вам, девушка! Я что-то рассеянный сегодня. Обычно-то легко добираюсь, но день с утра не задался.

– Как я вас понимаю…

Они пошли рядком к станции.

– Скажите, а вы не знаете, тут раньше банк был, справа от кассы…

– Разве? – удивился старик. – Не припомню такого.

– Значит, я что-то перепутала, – не стала настаивать Лиля, хотя она была твёрдо уверена в том, что ещё несколько дней назад здесь точно стоял банк, а также супермаркет и несколько магазинчиков со всякой всячиной, которых теперь тоже почему-то не было. – А где ближайший, не подскажете?

– Не знаю даже. Мне как-то без надобности, понимаете?

– Понимаю. Извините… Скажите, а… что это за станция? Ну, как называется? Я просто на машине, указатель пропустила…

Незнакомец рассеял её сомнения. Да, действительно, они находились рядом с родной Лиле станцией. Но почему тогда вокруг всё так неузнаваемо преобразилось?

– Ну, вот и дошли, – улыбнулся старик за несколько метров до здания – Через семь минут электричка подойдёт…

– Откуда вы знаете, что через семь?

– Слышу…

Лицо незнакомца стало отрешённым, как будто он действительно прислушивался к тому, что никому ещё не было слышным. Возможно, так оно и было на самом деле.

– Вот это да! Удивительно…

– Удивительно то, что я вас тут встретил, – не меняя выражения лица, сказал старик.

– Почему?

– Потому что вас тут не должно было быть.

– То есть как это – не должно быть? – оторопела Лиля.

– Чувствую я в этом что-то неправильное. Нелогичное чувствую. Словно вы – это не вы, а…

– А кто? – Лиля даже дыхание затаила.

– Сам понять не могу… – Он встряхнул головой и будто вернулся откуда-то издалека в настоящее. Его губы тронула извиняющаяся улыбка. – Кажется, я вас напугал, милая барышня. Простите, я не хотел…

– Нет, не напугали… – потерянно пробормотала Лиля, чувствуя, как сердце в груди забилось быстрее. Она даже не обратила внимания на ненавистное ей обычно слово «барышня». – Но мне так важно знать…

– У вас что-то произошло, не правда ли? – мягко спросил слепой.

– Не то слово… А впрочем…

Лиля вдруг очнулась. Что она говорит, да и кому?! Человеку, который, даже будучи тысячу раз зрячим, не смог бы ей помочь! Разве есть у него то, что даёт право управлять чьими-либо жизнями? Разве есть у него власть и деньги?

– Что-то разговорилась я, – совсем другим тоном продолжила она. – Так вы на электричку опоздаете. Идите прямо, затем направо, там будут ступеньки…

– Я знаю, – тонко усмехнулся мужчина. – Спасибо вам, добрая девушка. И… будьте осторожнее на дорогах, сейчас столько лихачей!

– Лихачей? А, ну да… – не сразу вспомнила Лиля о своём вранье про машину. – Буду… осторожна.

Она быстро зашагала по дороге, не оглядываясь. Подальше, подальше от этого человека с его странными словами…

Отделение банка возникло перед ней совершенно неожиданно. Вот только что справа вдоль дороги нудно тянулся высокий забор, за которым велись, судя по характерному шуму, строительные работы, и вдруг, будто по мановению волшебной палочки, он кончился, сделав крутой поворот направо, и прямо перед собой Лиля увидела высокое трёхэтажное здание, в котором располагались и банк, и супермаркет, а также салон красоты, химчистка и ещё какие-то магазинчики с незнакомыми названиями, вероятнее всего одёжные.

– Наконец-то! – обрадовалась Лиля и убыстрила шаг.

К банкоматам, которые стояли в небольшом закуточке рядом с основным отделением банка, Лиля подходила с некоторым страхом. Впрочем, со стороны её вид выражал такую решительность, что какой-то парень, стоящий крайним в очереди, даже отступил назад, невольно пропуская Лилю вперёд себя.

Пробормотав что-то неразборчивое, Лиля замерла на месте, нервно зажав в руке банковскую карточку. У банкомата перед ней топталась женщина, явно неопытная в таких делах. Она суетливо тыкала пальцем то в одну кнопку, то в другую, тем самым лишь замедляя работу бездушного автомата. Лиля изо всех сил сдерживала своё нетерпение. Наконец, облегчённо вздохнув, женщина с пачкой купюр в руке отошла, и её место тут же заняла Лиля.

Карточку, сверкающую золотом, банкомат не принял. Просто выплюнул из себя, ворчливо проскрежетав что-то, как будто еда не пришлась ему по вкусу. Ещё несколько раз Лиля настойчиво впихивала карту в прорезь, но автомат словно издевался над ней.

– Да что же это такое, чёрт возьми! – наконец не выдержала Лиля.

– У вас проблемы? – перед ней тут же материализовалась девушка-консультант. Довольно миловидное лицо её светилось профессиональным доброжелательством.

– Это у вас проблемы! – раздражённо воскликнула Лиля. – Точнее, у вашего банкомата! Вы сначала его почините, а потом уже людям предлагайте!

– Не переживайте, сейчас мы во всём разберёмся. Попробуйте ещё раз вставить карту. Возможно, вы не той стороной её вводили.

– Да я уже по-всякому пробовала! – Лилины пальцы вновь просунули сверкающую золотом карточку в прорезь, и вновь, в который уже раз, карта была отвергнута. – Ну вот, видите?!

– Можно? – работница взяла Лилину карту. – Простите, но ведь это… – лицо девушки приняло удивлённое выражение, – карта не нашего банка, хотя и очень похожа…

– В смысле – не вашего? – повысила голос Лиля. – Я пользуюсь этой картой уже пятый год!

– Не знаю, как и где вы ею пользуетесь, – слегка улыбнулась девушка, – но явно не в нашем банке.

– Что за намёки вы себе позволяете! – вскипела Лиля.

Народ в комнатке заволновался. Кто-то даже хихикнул, и это ещё больше разозлило Лилю.

– Простите, но я ничего такого не имела в виду… – смутилась работница.

– Знаю я, что вы имели в виду! Я жаловаться буду на вас и на вашу компанию! Где ваш управляющий?

– Но…

– Давайте зовите своё начальство!

Спустя несколько минут, во время которых Лиля, сжав кулаки, кругами ходила вокруг банкомата, бросая злые взгляды на окружающих, появился ещё один служащий банка, солидного вида мужчина с круглыми очками на тонком носу. Его глаза, увеличенные линзами, смотрели на Лилю внимательно и спокойно.

– Добрый день, чем могу вам помочь?

– День не очень-то добрый, впрочем так же, как и ваши сотрудники! – выпалила раздражённо Лиля. – А от этого чурбана, – она пнула ногой банкомат, – и вовсе ничего доброго ожидать не приходится! Если у вас техника неисправна, значит, надо таблички вешать, а не вводить людей в заблуждение! Я целый час без толку потратила!

– Позвольте, я посмотрю вашу карту.

– Да уж посмотрите, будьте так любезны! – ядовито прошипела Лиля, передавая в мужские руки свою карточку.

– Интересно… – очкарик оглядел карту со всех сторон, затем поднял глаза на Лилю. – Позвольте узнать, где вы её взяли?

– У вас! У вас я её взяла! В вашем банке! Вы же видите, вот тут чёрным по белому, точнее по золотому, написано: Горбанк! Ну?! Или вы не Горбанк?

– В том-то и дело, что Горбанк. Но понимаете, какая странность… Наш банк никогда не выпускал карт с таким дизайном. Вот, смотрите, – в руках мужчины оказалась ещё одна карта. – Видите? Тут зелёное, а у вас золотое, логотип наш в пятиугольнике, а у вас в круге, да и количество цифр в номере карты… Не совпадает количество цифр, хоть слева направо считай, хоть наоборот…

– Дайте сюда! – Лиля выхватила у него из рук обе карты и застыла, переводя взгляд с одной на другую. Действительно, разница между ними была довольно заметна, особенно если приглядеться повнимательней. Но что это означало? Лиля слегка растерялась. – Я ничего не понимаю…

– Я, признаться, пока тоже. Хотя варианты у меня есть.

– И какие? – Лиля с надеждой вскинула глаза.

– Первый – это какой-то новый вид карты, о котором нам пока не сообщили. Но… вряд ли этот вариант возможен, понимаете?

– Понимаю. А второй?

– Второй… Боюсь, вам он не понравится. Но я склоняюсь к мысли о том, что вот это вот… – он кивнул на Лилину карту, – фальшивка. Кто-то – я не утверждаю, что вы! – подделал нашу дебетовую карту в надежде на… Впрочем, на что тут можно надеяться? Никакой пользы из этой карты извлечь невозможно, это я вам как профессионал утверждаю. Так что смысл её создания мне непонятен. Однако сделано с умом, от настоящей не отличить, если не знать оригинала.

– Но послушайте! Я уже несколько лет ею пользуюсь! И никогда никаких проблем не возникало!

– Вы уверены? – еле заметная улыбка, имеющая, как показалось Лиле, пренебрежительный оттенок, скользнула по губам банковского работника. – Значит, кто-то из нас двоих ошибается. Но мне почему-то кажется, что это не я…

– Вы что, не верите мне?!

– Я бы очень хотел поверить, но… – он развёл руками. И опять его губы изогнулись в усмешку, а взгляд пробежался по всей Лилиной фигуре с таким презрением, что Лилю затрясло от негодования.

– Это какой-то бред! Но погодите, я разберусь с вами. Со всеми вами разберусь!

Кинув мужчине его карту, Лиля бросилась вон из помещения, еле сдерживая себя от гнева. Ей хотелось вопить, топать ногами, но даже в таком состоянии она понимала, что ни к чему хорошему это не приведёт. А исход будет таким же, как и тогда, в папином офисе. Если не хуже, всё же банк – не та организация, с которой стоит шутить.

– Уроды, мерзавцы, негодяи! – восклицала Лиля на ходу. Выскочив из дверей банка, она по инерции пробежала несколько десятков шагов, прежде чем сообразила, что не все ещё свои цели реализовала. Она ведь обещала купить спиртное этой алкоголичке! Пришлось возвращаться.

Вход в супермаркет располагался рядом с банковской дверью. Не глядя по сторонам, Лиля влетела внутрь, подхватила корзинку для покупок и быстрым шагом направилась вглубь магазина. Её ум всё ещё перебирал фрагменты недавнего происшествия, а глаза уже оглядывали полки с расставленными на них продуктами. Не сразу Лиля сообразила, что упаковки как-то уж очень отличаются от знакомых ей. Вот, например, пакеты с соками – странные, не известные ей названия и самих соков, и фирм, их производящих. То один пакет оказывался в её руке, то другой, и каждый она пристально рассматривала, теряясь от изумления.

– Извините, вам помочь? – обратилась к ней девушка в форменной одежде. Вздрогнув, Лиля подняла на неё глаза. – Вы не можете определиться с выбором? Смотрите, тут у нас соки, здесь нектары, а вот там…

– У вас тут что, сплошные новинки? – перебила её Лиля.

– Новинки? Нет, почему же. Например, вот эта фирма на рынке уже более сорока лет. Представляете?

– Не может быть. Я впервые вижу такую упаковку…

– Ну как же, мы ими много лет торгуем. Кстати, дизайн самой упаковки у них за эти годы ни разу не менялся, представляете? Возьмите на пробу, уверяю вас – не пожалеете!

– Ладно, возьму…

Находясь под воздействием неиссякаемого удивления и даже ошеломления, Лиля набирала в свою корзину один продукт за другим, ни одной знакомой упаковки при этом не увидев. О главной цели своего прихода в этот магазин она бы точно забыла, если бы не наткнулась на полку с алкогольной продукцией. Обилие выбора заставило Лилю схватить первую попавшуюся в руки бутылку с водкой (тоже Лиле незнакомой), и, больше ни на чём не оставляя взгляд, она устремилась к кассам.

И вот тут её ждало ещё одно потрясение. Пожалуй, не менее сильное, чем в банке. Деньги, которые она достала из своего кошелька – две тысячи рублей одной бумажкой, – на кассиршу произвели странное впечатление.

– Это что? – спросила она, уставившись на купюру.

– Как что? Деньги! Две тысячи рублей! А вы сказали – к оплате тысяча триста.

– Тысяча триста двадцать.

– Это неважно.

– Ну и?

– Что – ну? – Лилин голос задрожал от нетерпения. – Сдачу мне давайте! Или вы считать не умеете?

– Я-то? – фыркнула возмущённо кассирша. – Я-то умею, милочка, а вот вы, кажется, не умеете. Нормальные деньги мне дайте!

– А эти вас чем не устраивают?!

– Эти?! Да это фальшивка какая-то! – женщина с треском хлопнула Лилиной банкнотой по столу. – Ну, будете платить или охрану позвать?

– Это что, шутка такая? – ошалела Лиля.

– Да это вы, кажется, шутить изволите. Забирайте свою бумажку и уходите, пока я действительно охрану не позвала.

– Это деньги! Две ты-ся-чи руб-лей! – по слогам отчеканила Лиля, тряся купюрой перед носом кассирши. Возмущение её достигло предела. – А если вы не хотите их брать, тогда я всё бесплатно заберу!

И Лиля принялась быстренько укладывать в пакет свои продукты.

– Эй, ты чё делаешь! – кассирша вцепилась в пакет рукой и громко закричала на весь зал: – Са-ша-а-а, бегом сюда, у меня тут воровка!

Послышался громкий топот ног, стоящие у кассы люди заволновались, забурлили. И тут Лиля ясно осознала – мир сошёл с ума. А раз так, значит, нужно спасаться. И, схватив со стола неупакованную ещё бутылку водки и пакет с пряниками, любимым её лакомством, она бегом понеслась к выходу, раскрыв от ужаса глаза. Вдогонку ей летел вопль кассирши, подкрепляемый мужским голосом.

– Стой! Ловите её! Ату!

Как Лиле удалось выскочить из магазина, не попав в руки цепляющихся за неё покупателей, неизвестно. Ей повезло. Хоть раз за эти страшные дни ведь должно было ей повезти!

Пулей выстрелив из дверей, она понеслась вперёд, не разбирая дороги. Не важно, куда бежать, лишь бы ногиунести! Её понесло вдоль дороги, мимо забора, за которым по-прежнему что-то гудело, скрежетало и противно лязгало, мимо железнодорожной платформы, где час назад – подумать только, это было всего час назад! – Лиля встретила слепого. Ноги сами несли обезумевшую от потрясения девушку в то место, где хоть кто-то её ещё ждал.

Дом содрогнулся от громкого хлопка старенькой двери.

– Доченька, это ты? – слабым голосом спросили Лилю из глубины дома.

– Я, я, – пискнула «доченька», вваливаясь на кухню, не утруждая себя переобуванием.

При виде Лили (а точнее, заветного приза в её руке) Ксения в секунду оказалась рядом с ней.

– Спасительница моя! – завопила она и дрожащими руками потянулась к бутылке.

– Мне тоже налей! – заявила Лиля, решив, что самый верный способ не свихнуться – влить в себя стакан водки. А лучше два. Если учесть, что водку она, привыкшая к элитным сортам вина, пробовала всего раз в жизни, двух стаканов должно было хватить с лихвой.

– Так я мигом! – обрадовалась Ксения.

Соблюдая предельную осторожность, она разлила жидкость по стаканам и первую стопку, опережая Лилю, выпила сразу же, стоя и не закусывая. Ко второй же подошла более вдумчиво – уселась за стол, подвинула к себе тарелку с солёными огурцами, неизвестно откуда взявшимися, и замерла со стаканом в руке с глубокомысленным видом.

– За любовь! – её рука потянулась к Лилиной. Лиля не заставила себя долго ждать.

Водка обожгла горло и вызвала кашель.

– Ты закусывай, дочка!

Огурчики слегка смягчили жжение, и внутри стало разливаться тепло, долгожданное и прекрасное. Лиля скинула сапоги, кое-как пристроила пуховик на спинку стула и, положив в рот пряник, удовлетворённо вздохнула.

– Хорошо…

– Не то слово! – согласилась с ней Ксения.

– Ты знаешь, как тебя там…

– Мама…

– Ты знаешь, мама, оказывается, я сошла с ума… Смешно, правда?

– Кто это тебе такое сказал? – Ксения, на которую водка подействовала привычным способом, стукнула кулаком по столу и нахмурилась. – Уши оторву негодяю! Сказать такое моей… ик… любимой дочурке! В землю зарою! А ну, наливай!

– Как скажешь, мамуля…

К концу пиршества Лиля с Ксенией, обнявшись и покачиваясь из стороны в сторону, пели – возможно, не очень стройно, но зато от души:

– Ландыши-и-и, ландыши-и-и, светлого мая приве-е-ет…

– Никто нам с тобой… ик… больше не нужен, правда, Лилёк?

– Правда, мамуль…

– Вот только твой Миша… Надо его… это… найти…

– Найдём!

– Выдадим тебя замуж, нарожаете мне внучат… Ты сегодня мне принёс не букет из пышных роз, не тюльпаны…

– …и не лилии! – затянули они в один голос.

Как Лиля оказалась на кровати, она уже не помнила. Да это и не важно. Главное, что этот вечер оказался, как ни странно, самым хорошим вечером за последние несколько дней. Спала Лиля крепко и снился ей мальчик Миша, его пронзительные голубые глаза и тепло ладони, которой он нежно поглаживал Лилину макушку. С этим ощущением нежности и заботы она и открыла глаза. А проснувшись, ещё долго лежала, всматриваясь в пятна причудливой формы на потолке. Сейчас ей казалось, что всю свою жизнь она видит перед глазами этот низкий убогий потолок, а отец, шикарный дом в престижном посёлке, быстрый автомобиль – всё это ей приснилось.

– Приснилось, – тихо произнесла она вслух. – Я – Лиля Сёмина, моя мать – алкоголичка, а папа… Папа сидит в тюрьме.

Её взгляд упал на сумочку, которая висела на спинке кровати. А в сумочке… В сумочке-то доказательства того, что не она, Лиля, потеряла память, а мир сошёл с ума! Она резко поднялась и схватила своё добро. Её руки проворно пробежались по содержимому сумки и вынырнули на свет пустыми. Кошелька с деньгами и банковскими картами на имя Шатровой Лилии на месте не оказалось! В растерянности девушка повесила сумку на место и вновь легла. Что это значило? Неужели и правда что-то странное происходило с её памятью? Но чему ей верить теперь? Кто она? И главное – как теперь жить дальше?

– Доченька… – послышался слабый голос Ксении откуда-то снизу. Лиля повернула голову. Хозяйка дома лежала прямо на полу, на матрасе, положив под голову кучу тряпья. Её тельце скрючилось в попытках согреться. – Холодно мне что-то.

– Пить меньше надо… – пробормотала Лиля, чувствуя одновременно и отвращение к этой пьянчужке, и жалость.

– Воды стаканчик принеси…

– Да пошла ты!

Но всё же она поднялась и сходила на кухню за водой. Пришлось даже напоить страждущую самой, поскольку у Ксении не было на это сил. Её била мелкая дрожь. С похмелья, решила Лиля. Она и сама ощущала в себе позывы лёгкой тошноты. Ещё бы, столько выпить вчера!

– А водочки у нас не осталось, а?

– Нет! – резко ответила Лиля. – Завязывай ты с этой водкой уже!

– Да я ж в любой момент, Лилечка… Ты мне только последний раз налей, а? И всё, больше ни-ни! Честное слово!

– Старая песня!

– Вот те крест! – рука Ксении вяло прошлась от плеча к плечу.

– Всё, мамаша! – поднялась Лиля и со стуком поставила пустой стакан на стол. – Больше никакой выпивки! Денег у меня всё равно нет, так что привыкай. Лучше напомни, чем я зарабатываю на жизнь?

– Скажу, если принесёшь мне стаканчик… Хоть три капли! Пожалей родную мать!

– Да нет у меня денег, я кошелёк потеряла! Так что или скажешь, откуда мне их взять, или пропадай тут от жажды!

– Кого я воспитала на свою голову! Шантажистка!

– Вся в тебя! Ну?

– Да на рынке ты торгуешь! У станции!

– Торгую? Я?!– удивилась Лиля, совсем не представляя себя в роли продавщицы. Вот так кульбиты её память выписывает! – Чем??

– Шмотками! Вон твой товар… – Ксения мотанула головой в сторону коробок, которые стояли на полу. Лиля вспомнила, что действительно видела вчера там какие-то вещи, вроде даже новые, с этикетками.

– И откуда я их беру?

– А об этом ты мне не докладывала. У Якова спроси, это ведь он тебя туда пристроил.

– Опять этот Яков! – помрачнела Лиля, без удовольствия вспоминая вчерашний разговор с полицейским. Что он там, кстати, о деньгах говорил? – Я у него что, в долг брала?

– У него, говорю, спроси. Вы меня в свои дела не посвящаете. Меньше знаешь, лучше спишь!

– Вот уж точно. Я теперь сама как чистый лист. Правда, на моём сне это не особо сказалось…

Тут же Лиле вспомнилось лицо мальчика, увиденное сегодня ночью. Миша, её бывший дружок, даже жених. Но почему она ничего о нём не помнила? Лиля со стоном потёрла лоб.

– Головка бо-бо? – со злорадством заметила Ксения. – Пить меньше надо!

– Кто бы говорил!

Лиля решительно направилась к шкафу. Если у неё нет денег, значит, надо их где-то доставать. Она плохо представляла себя в роли торговки, но для начала и эта работа сойдёт. Главное сейчас – немного прийти в себя, а всё остальное будет решаться по мере поступления. И ещё очень хотелось кофе…

Глава 10

– Красавица, не проходи мимо! Смотри, джинсики какие, как раз на твою фигуру… Ой, Лилька, это ты! Не узнала, богатой будешь!

За прилавком, к которому повернулась Лиля, стояла, улыбаясь во весь рот, торговка – рослая, краснощёкая, лет под пятьдесят, в дублёнке нараспашку и с голой шеей. От неё шёл пар – двадцатиградусный мороз, похоже, был этой тётке нипочём.

– Здравствуйте…

– Ну, здорово! – Лиля чуть не упала от приветственного хлопка торговки. – Чего смурная такая, не с той ноги встала?

– Да так…

– Слушай, а мы тебя потеряли! Вчера Армен даже место твоё другому отдать хотел, так наша Танька ему чуть глаза не выцарапала, даром что китайка!

– Почему – китаянка? – осторожно поинтересовалась Лиля, не понимая пока, как себя вести и о чём можно спрашивать, чтобы не попасть впросак.

– А это у Танькиных папы с мамой спросить надо! – хохотнула незнакомка. – Хотя, знаешь, что я тебе скажу… – она придвинулась к Лиле поближе, – наша Танька хоть и ничего себе девка, но я бы этих китайцев и близко сюда не подпускала. Они ж нам всех клиентов, мать их так, отобьют, с ихними-то ценами! Ну, ты моё мнение знаешь!

– Знаю… – неуверенно кивнула Лиля.

– Не, у тебя явно что-то случилось, Лиль. Колись, где была, чего нос не казывала?

– Болела я…

– Серьёзное что-то?

– Как сказать… Голова…

– Мигрень, что ль? – понимающе протянула торговка. – Знакомая история. У моей свекрухи та же хрень. Как приступ начинается, она чуть ли на стенку не лезет. И таблетки, прикинь, не помогают!

– Нет, у меня не мигрень. Память подводить стала…

– Па-а-амять?! Молодая вроде ещё на память жалиться!

– Болезнь на возраст не смотрит…

– Это ты верно говоришь, – вздохнула женщина. – Есть у меня сосед один, парень молодой, так у него с детства печёнка шалит. Прикинь, даже пить человеку нельзя, а какая жизнь без этого дела, а? Ни на праздник тебе посидеть, ни в гости сходить. Скукота! Слушай, а от памяти, я слыхала, таблетки одни есть. Как же их… – она сморщила лоб и зыркнула глазами к соседнему прилавку, за которым в окружении валенок притоптывала с ноги на ногу девица. – Слышь, Оль, как эти таблетки называются, что Розка принимает? Ну, от памяти!

– Для памяти? Не помню, Тамара.

– И ты туда же! – весело расхохоталась торговка.

Тамара, значит, вздохнула Лиля. Хоть имя узнала, и то хлеб…

– Мне эти таблетки всё равно не помогут, – пожала плечами Лиля. – Запущенный случай. Врачи говорят, впервые в их практике такое. Как будто дырки в памяти. Что-то помню, а что-то напрочь отшибло.

– Да ты чё! – ахнула женщина. – Вот беда-то! Ну а меня помнишь?

– Честно говоря, смутно…

– Вот так номер! – она переглянулась с продавщицей валенок. – Слыхала, Оль? Меня! Не помнит!

– Я и Олю не помню, – вздохнула Лиля, разводя руками.

– Ольку-то, положим, ты и не должна помнить. Третий день она с нами стоит, – усмехнулась тётка. – А вот меня… Слушай, а место-то своё ты узнаешь аль нет?

– Я у вас хотела спросить…

– Ну ваще!

Лиля выдохнула. Всё-таки говорить правду, пусть и не всю, гораздо выгоднее, чем лукавить. Иначе как бы она узнала, куда ей идти и что делать дальше?

– Хорошо, что ты на меня первую наткнулась. Злые у нас люди. А я тебе помогу. Идём! – Тамара, решительно взяв Лилю за руку, потянула её по проходу дальше. И вдруг остановилась. – Слушай, а как же Армен?

– Что – Армен? – еле устояла на ногах Лиля от неожиданной остановки.

– Он же башли от тебя ждёт!

– Что ждёт?!

– Ну, деньги! За аренду!

– Деньги? – испугалась Лиля. Опять деньги, всюду они, проклятые!

– Ну да. Ты ему за прошлый месяц ещё торчишь!

– Но у меня нет… – залепетала Лиля растерянно. – Я на врачей всё потратила…

– Ладно, придумаем что-нибудь, не боись! – встряхнула волосами тётка. – Своих в обиду не дадим! А то оккупировали, понимаешь, всякие там землю нашу! Правильно я говорю?

– П-правильно…

По обеим сторонам от прилавка, за которым, как объяснила Тамара, торговала Лиля, стояли две очень похожие девушки – маленькие, тоненькие, как соломинки. Только одна была одета во всё чёрное – чёрная шапочка, обрамляющая ярко накрашенное скуластое лицо, чёрный пуховик, чёрные высокие сапожки, а другая – в розовое.

– Ну вот, наша китайка Таня, – указала Тамара на ту, что в розовом.

– Танака Юки, – привычно поправила, блеснув белозубой улыбкой, девушка. – Пиривет, Лиля-сан!

– Почему китаянка? Японка же? – удивилась Лиля и получила в ответ ещё более ослепительную улыбку от девушки в розовом.

– А это Айка!

– Привет, Лиль! – на чистом русском языке отозвалась соседка в чёрном. – Ты где пропадала?

Тут только Лиля заметила, что девушки совсем разные, лишь на первый взгляд их можно было спутать. У японки было классическое восточное лицо с раскосыми глазами и нежной кожей, а вот та, которую назвали Айкой, явно не принадлежала к жителям островной страны. Бурятка или чувашка, определила Лиля про себя.

– Прикиньте, девчонки, наша Лиля память потеряла!

– Как это? – удивилась Айка.

– Чито эта потеряра память? – не поняла японка.

– Ну, не совсем потеряла… – пробормотала Лиля, – но…

– Даже меня не вспомнила! – в голосе Тамары послышалось радостное возмущение. – Вот до чего работа на морозе доводит! А я говорила: берегите, девочки, голову! Ушки ваши прекрасные надует – не то что рынок, маму родную не вспомните!

– А сама-то! – усмехнулась Айка, поправляя свою шапочку.

– А что я? Я белоярская, мне ваши московские морозы – растереть и выплюнуть! Ну, девки, принимайте свою соседку. А я к вам попозжа загляну, как бы Олька не нахимичила там чего с моим товаром.

Краснощёкая Тамара развернула свою корму и, ловко лавируя между покупателями, поплыла обратно. Долго ещё слышался её весёлый громкий голос, переговаривающийся то с одним продавцом по дороге, то с другим.

– Лиль, так ты правда память потеряла? – в Айкиных глазах светилось любопытство.

Лиля пожала плечами – мол, что тут такого особенного – и с размаху взгромоздила огромную сумку на прилавок.

– Прям как в кино! – продолжала Айка. – Помнишь, в сериале «Забытая страсть» у дочки нефтяного магната память отшибло…

– Не помню… – буркнула Лиля.

Её сейчас занимала только одна мысль – что делать с вещами, которые она принесла.

– Да ты что! Вот ужас! – Айка всплеснула руками. – Там же ещё этот, как его, ихний самый главный артист играл. Ну, он всё время мачо играет, классный такой, с карими глазами и волосами до попы…

Но Лиля её уже не слушала. «Какое убожество, неужели кто-нибудь может позариться на это добро!» – думала она под щебечущий голосок Айки, выкладывая из своей сумки вещи на прилавок. В глазах рябило от блёсток, пайеток, искрящихся нитей, переливающихся всеми цветами радуги.

– Клёвые у тебя всё-таки вещички, Лиль, – вздохнула Айка, прерывая на несколько секунд своё щебетанье. – Ну вот, а сынок её, Томас, и говорит своей невесте…

И опять голосок её зажурчал без остановки.

– Помогаю тебе… – за спиной Лили неожиданно появилась японка. – Хочу?

– Ты хочешь мне помочь? – слегка растерялась Лиля.

– Да, да! – быстро закивала соседка с раскосыми глазами. – Помочь! Я!

– Спасибо…

Руки японки сноровисто запорхали над прилавком. Не успела Лиля оглянуться, как на столе, очень аккуратно, были разложены вещи: кофточки с одной стороны, юбки – с другой, разная мелочёвка с краю. Часть одежды переместилась на «плечики», которые были повешены наверх, на перегородку между прилавками.

– Ловко ты, Танака Юки, – улыбнулась Лиля, легко вспомнив незнакомое имя.

– Спасибо! – японка осветилась довольной улыбкой.

– Слышь, Лиль, а кофточку, которую я просила, принесла? Ну, с золотой полоской по краю, синюю такую… – Айка цепко оглядела разложенные вещи. – Не вижу что-то…

– Не знаю. Что ещё за кофточка? Твоя?

– Я ж тебе деньги за неё уже отдала!

– Извини, не помню…

– Странная у тебя память, Лиля, – недовольно протянула Айка. – Избирательная. Тут помню, там не помню.

– Да принесу я твою кофту! Завтра же!

– Надеюсь… – Айка отвернулась, сделав ещё более кислое лицо.

Японка легко коснулась Лилиной руки.

– Лиля-сан, удачи тебе…

Столько нежности и понимания было в блестящих чёрных глазах, что у Лили потеплело на душе.

– И тебе, Танака Юки!

– Просто Юки… – мягко выговорила японка и отошла к своему месту.

Глава 11

– Девушка, почём у вас эта юбка? – перед Лилей остановилась покупательница, первая за это утро. Дама лет сорока в дорогом пальто с норковым воротником.

– Э-э… – руки неопытной продавщицы дёрнулись, поспешно осматривая юбку на предмет ценника. Не найдя ничего похожего, Лиля ляпнула наобум: – Пять тысяч.

– Сколько?! – ошарашенно переспросила дама.

– Пять тысяч! – повторила Лиля с вызовом, решив играть до конца.

– Да за пять штук я десять таких куплю! – с возмущением воскликнула женщина и направилась дальше по проходу. – Вот люди, а? Совсем обнаглели от жадности!

– Да, Лиль, – усмехнулась Айка. – У тебя, похоже, не только с памятью проблемы… Или тебе так сильно деньги нужны, а?

– Нужны.

– Твоей юбке красная цена семьсот, не больше. И то если дурочку какую найдёшь. А эта тётка явно не дура. Видала, какой у неё мех? Это тебе не кролик вшивый, понимать надо. А ты ей – пять тыщ. Насмешила!

– Да откуда я знаю, сколько ваши шмотки стоят! – разозлилась Лиля. – Я вообще на рынке первый раз! В других местах одежду себе покупаю, понятно тебе?

– Понятно, – ехидно оглядев Лилю с ног до головы, усмехнулась Айка. – В других местах, значит. Ну-ну…

– Да, в других! А если тебе посмеяться хочется, так иди в цирк, там тебе самое место!

– Кто, я в цирк? – ахнула соседка. – Да сама ты… клоун! Ты думаешь, если ищейку в любовниках имеешь, так тебе всё можно?

– Что?!

– Что слышала! А вот я Армену скажу, мигом отсюда вылетишь, и никто, даже вся японская диаспора вместе взятая, тебя не отмажет, поняла?!

– Вот гадина!

Упоминание о Якове и, не меньше этого, наезд на японцев, одна из которых, улыбчивая девушка в розовом, так тепло отнеслась к Лиле, совершенно разозлили Лилю. Схватив со своего стола кучу тряпок, она внезапно швырнула их в обидчицу. Вещи разлетелись в разные стороны. Большинство угодили в цель, а несколько – в подходящего к ним мужчину, маленького коренастого типа с характерной внешностью.

– Э, что творите, а? – он с брезгливостью отшвырнул от себя яркий топик, попавший ему прямо в лицо. – Что за базар? Всех покупателей распугаете!

– Арменчик, как ты вовремя! – отфутболив обратно разноцветный комок и поправив растрепавшиеся волосы, Айка схватила мужчину за руку. – Лилька с ума сошла, вещами швыряется. Дура!

– Сама ты дура!

– Стой, да? – перехватив Лилину руку, занесённую для следующего броска, армянин неприятно осклабился. – Что творишь, зачем?

– Хамок не люблю!

– Какие такие хамки? На себя посмотри! Ты мне сколько уже должна, а?

– Сколько?

– Много! Два месяца тут бесплатно стоишь!

– А ты кто такой вообще?!

– Я? Я кто такой?! – армянин захлебнулся словами от возмущения.

– Я же говорила тебе, Арменчик! – Айка томно поморгала ресницами. – Совсем сбрендила девка. Тамарка сказала, с памятью у неё что-то. Ну, как у Марты из «Забытой страсти»! Небось тоже головкой стукнулась. Стукнулась, да, Лилька?

– Ты у меня сейчас сама стукнешься, кретинка! Я не посмотрю, что этот чмо твой любовник, враз язык укорочу!

Откуда в Лиле, девушке с прекрасным образованием, вдруг взялись такие слова, неизвестно. Она и сама не могла ответить на этот вопрос. Впрочем, было ли это образование? Кто она на самом деле, девушка из богатой семьи или нищенка с матерью-алкоголичкой? Судя по всем последним событиям, у Лили действительно произошла подмена памяти, и значит, нужно уже как-то с этим смириться и… получать удовольствие от жизни. Все эти мысли вихрем промчались у неё в голове и, придя к такому выводу, она выдохнула. Если она на самом деле лишённая вкуса и воспитания девица, значит, и действовать надо соответствующе. Именно в этот момент произошёл перелом в её сознании и поведении. Прошлое, искажённое непонятными состояниями её памяти, было забыто, и жизнь началась с чистого листа.

– И Якову всё расскажу! – продолжала Лиля с новыми силами. – Мало вам не покажется, голубчики!

– Кто такой этот Яков-Шмяков, э! – армянин вдруг схватил Лилю за воротник и к себе прижал. Глаза его сверкали от гнева, а в руках оказалась недюжинная сила. – Слышь, ты, овца бледнолицая, я тебя сгною, мамой клянусь!

– Кишка тонка! – Лиля плюнула прямо в его лицо, вложив в этот плевок всю свою злость, все силы свои.

– Гадина! – завизжал Армен и встряхнул Лилю так, что у неё в голове зазвенело.

Со злостью он влепил Лиле пощёчину под громкий Айкин вскрик и замахнулся снова. Но продолжения не последовало. Лишь только волосатая рука его поднялась для следующего удара, в воздухе стремительно просвистело что-то розовое, и враг, выпучив глаза, был отброшен в сторону, хрипя и матерясь по дороге. Лиля оглянулась. Японка Танаки Юки, натянутая, как струна, со сверкающими глазами, возвышалась над Арменом, который выл и корчился на снегу.

– Ого! – выдохнула Лиля.

– Карате! – с уважением воскликнул кто-то из соседей-продавцов, невольных свидетелей потасовки.

Из маленьких прелестных губ восточной девушки выскочило такое витиеватое ругательство, что весь рынок притих. Кроме Армена, который громко всхлипнул в наступившей тишине.

– Руку сломала, сволочь узкоглазая!

– Ты! – разрезала воздух японка острым, как клинок, голосом, заставив Армена замолчать и вскинуть на неё глаза. – Один твой слово и будет так! – Она свирепым жестом провела по собственной шее ребром ладони. – Поняла?

После долгого молчания Армен легонько кивнул.

– Не слышу! Поняла?

– Да понял я, понял, – скороговоркой пробубнил мужчина и добавил тихо: – Азиатка чёртова…

– Ты! – японка сделала шаг вперёд, и Армен втянул голову в плечи.

– Понял, говорю же!

– Пошёл вон!

В ещё более сгустившейся тишине Армен, словно побитый пёс, ползком покинул поле боя. Лиля подала руку японке.

– Спасибо тебе, Юки!

Танака Юки скрепила рукопожатием союз и улыбнулась ослепительной улыбкой сначала Лиле, затем всем вокруг. Кусочек от улыбки достался и Айке. Видимо, именно это обстоятельство заставило глаза обидчицы наполниться слезами.

– Девчонки, простите меня! – шмыгнула носом Айка, переводя взгляд с Лили на Юки. – Вот я дура в самом деле…

– Ладно! – миролюбиво рассмеялась японка. – Мир!

– Мир, дружба, жвачка! – поддержала её Лиля, тоже улыбнувшись.

– Какие вы хорошие, соседки мои!

Айка по очереди обняла каждую, а Лиле шепнула на ухо:

– А что такое жвачка?

– Да неважно, – отмахнулась Лиля весело. – Из прошлой жизни. Забыли. Ну что, за работу, девчонки?

– За работу! – подтвердили в один голос обе соседки, чёрная и розовая.

– Лиль, я тебе помогу… – и Айка торопливо принялась собирать раскиданные вещички…

Глава 12

Они расположились в одном из магазинчиков, среди блестящих кастрюль, медных турок и стопок с разноцветными полотенцами. На столе, расточая во все стороны вкусные ароматы, лежали свежие овощи, дымилась варёная картошка, купленная в соседнем павильоне, радовали глаз сладости.

– Что ни говори, а жизнь всё-таки прекрасна! – восклицала Айка, жуя толстый бутерброд. – Правда, Лиль?

– Не буду спорить!

Лиля с хрустом откусила огурец. Ей действительно было неплохо в компании новых знакомых, и ни одно воспоминание о прежней жизни не тревожило мысли. Кроме Айки с Юки, она сегодня познакомилась ещё с несколькими торговками, а также с парочкой мужчин, которые сейчас вместе со всеми обедали, точно так же хохоча над шутками, как и соседки по столу.

– Тань… – в одну из пауз обратился к японке Сашка, невысокий худощавый паренёк с узкими очками на носу. – Научи меня этому своему карате, а?

– Нет. Неризя.

– Почему нельзя, Тань? Я тебе платить за уроки буду. Пожалуйста! Скажите ей, девчонки!

– Юки, действительно, – поддержала Сашку Лиля. – Глянь, какой он гибкий и жилистый, из такого как раз толк получится. Я в детстве немножко занималась карате, так наш сенсей говорил, что лучший вид спорта для человека тот, который зародился в его стране. А Сашка как раз телосложением на ваших похож, и если…

– Ты занимарся карате? – перебила её обычно вежливая японка, округлив глаза от удивления. – Ты?

– Ну да, – Лиля пожала плечами. – Это давно было.

– Не может быть это. Карате… – Юки напряглась, подбирая слова. – Карате неризя евиропец. Неризя. Табу.

– В смысле – европейцам нельзя? – пришёл черёд удивляться Лиле. – Я же занималась! Нас там много было, и ни одного японца в группе, между прочим! Правда, я недолго походила, с полгодика, а потом истерику закатила… Ну, то есть…

Лиля сбилась под негодующим взглядом Юки.

– Ты врунишка! – лицо японки пошло красными пятнами. – Это не так! Ты… ты… – Она сделала несколько глубоких вздохов, помолчала, и через несколько секунд лицо её разгладилось, приняв своё обычное выражение. – Я поняла. Ты всё забыл. Памьять. Вот тут…

И Танака Юки постучала пальцами по своей голове. Лиля пожала плечами. Спорить с новой подругой, её защитницей, ей не хотелось. К тому же – действительно, память…

– Ты права, Юки…

– Да! – улыбнулась японка облегчённо. – Потому что карате неризя евиропец. Совсем неризя. Страшный тайна.

– Ну, тайна, так тайна, – вздохнул Сашка. – Ладно, ну его, это ваше карате. Лучше книжек всё равно ничего нет. Правда, Айка?

– Лучше книг есть сериалы, – возвестила Айка с умным видом. – Там тебе и живая картинка, и диалоги. А в книге что? Мёртвые слова!

– Ты просто хороших книг не читала, – не обиделся Сашка. – Хочешь, принесу?

Он явно симпатизировал Айке. Но та, женским своим нутром понимая это, лишь крутила хвостом, делая вид, что ничего не замечает.

– Неа, не хочу! – и Айка томно обратилась к другому парню, немногословному качку Роману. – Ро-о-омочка, передай мне конфетку, если не трудно!

– На! – мускулистая рука Ромы со стуком поставила около Айки большую тарелку со сладостями. – Мне не трудно.

– Спасибо, Рома! – Айка таким восторженным взглядом посмотрела на бугая, что тот чуть не поперхнулся. Сашка же только хмыкнул понимающе. Да, этот паренёк явно разбирался в жизни и в женщинах, подумалось Лиле. Он чем-то напомнил ей одного студента, который учился в её институте, но на параллельном курсе. Как же его звали? Лёша? Или тоже Саша? Нет, кажется Миша. Да, точно, Михаил Изотов, он ещё встречался с Лилиной однокурсницей Алёной…

– Лиль, что с тобой? – тихо спросила у Лили одна из соседок, полная светловолосая женщина с мягкими чертами лица. – Вспомнила что-то нехорошее?

– Тебе показалось, Наташ, – напряжённо улыбнулась Лиля, встряхивая волосами. Кажется, впервые за этот приятный вечер её опять завлекло в омут не тех воспоминаний. Вот именно, не тех. Не её. А чьих?..

– Мне пора! – громко возвестила Айка, ни к кому конкретно не обращаясь, но умудряясь стрельнуть глазами и в сторону Романа, и в сторону Сашки. – Домой ещё пилить два часа…

– Вот совпадение – мне тоже пора! – Сашка вскочил. – Кстати, нам с тобой сегодня по пути, Айка…

– С чего ты взял, Александр? – Айка поднялась не торопясь и так же медленно, с чувством собственного достоинства, подхватила со спинки стула свою сумку. – Меня Роман обещал подбросить до автобуса. Ты не забыл, Ромочка?

– Я?! – удивился недогадливый Роман.

– Ну вот, забыл, – со вздохом протянула Айка. – Вот и верь после этого людям…

– А, вспомнил! – Роман хлопнул себя по голове и тоже вскочил. – Вот я дурак.

– Да уж не дурак, – пробормотала Наташа себе под нос.

– Это точно, – так же тихо поддакнула ей Лиля.

Они с Наташей понимающе улыбнулись.

Роман с Айкой вышли из магазина, следом за ними засобирались и остальные. Японка сноровисто принялась убирать со стола; чувствовалось, что делает она это не в первый раз. Лиля, которая сделала уже было шаг к выходу, передумала и тоже схватилась за грязные тарелки. Им на подмогу пришла и Наташа. Вскоре в магазинчике остались лишь они втроём.

Уже в самом конце уборки Лиля, чувствуя себя немного неловко, украдкой положила в свою сумку остатки нетронутой еды – бутерброды с колбасой, пару огурцов и несколько конфет. Ей показалось, что японка заметила это её быстрое движение, но вслух ничего не сказала, даже в лице не изменилась…

Когда Лиля подходила к своему дому, было уже совсем темно. В их районе не светилось ни одного фонаря. Зато в соседнем, там, где жили богачи, светло было как днём. Впрочем, Лиля чувствовала себя такой уставшей после тяжёлого дня, что на такие нюансы не обратила никакого внимания.

Входная дверь в их дом была приоткрыта, и Лиля напряглась. Она постояла несколько мгновений в нерешительности, опасаясь заходить, но потом всё же с осторожностью потянула на себя дверь.

– Эй… Ксения, ты дома?

Из глубины лачуги послышался слабый стон. Ни о чём больше не думая, Лиля решительно распахнула дверь и ввалилась в дом.

Ксения лежала на полу кухни. Первым, что бросилось в Лилины глаза – неестественно изогнутая рука женщины. Длинный халат с павлинами прикрывал сейчас только верхнюю часть женского туловища, а ноги, оголённые до бедра, были в страшных кровоподтёках. Неизменного тюрбана на голове не было, он валялся рядом, около разметавшихся по полу чёрных волос. Ксения вновь застонала. В одно мгновение Лиля очутилась возле неё.

– Ты жива? Что случилось?!

– Доченька… это ты… Ты пришла… – заплетающимся голосом сказала Ксения и приоткрыла на Лилю один глаз. В нём явно плавал алкоголь.

– Чёрт! – брезгливо отшатнулась Лиля. – Ты опять нажралась!

Ксения сделала попытку улыбнуться, но лицо её лишь жалко перекосилось набок.

– Я упала, Лилечка…

– Это я вижу!

– Хотела… ик… краски достать, полезла в этюдник, а там… – взгляд Ксении, описав дугу, остановился в тёмном углу за столом. Оттуда, стыдливо поблёскивая, на них смотрела бутылка из-под водки. Пустая. Рядом лежал старенький этюдник вывороченным нутром кверху.

– Молодец! – воскликнула негодующе Лиля. – В этюднике ты нашла выпивку и алле оп! Откуда у тебя этюдник, кстати?

– Так я же это… художник, мать твою!

– Ты? Ты не художник, мать моя. Ты артист с погорелого театра, как говорила моя бабуля. Артистка, блин! Навязалась на мою голову!

Лиля со злостью пнула попавший под ноги табурет. Тот отскочил в сторону, задев ножкой деревянный чемоданчик. Оттуда полилась какая-то мутная жидкость.

– Масло, – выговорила Ксения и улыбнулась. – Льняное. Самое то для живописи.

– Давно ты тут валяешься?

– Не помню…

– А с ногами что случилось?

– А? – Ксения слегка подняла голову и долго осматривала свои лодыжки. – А, так это краплак.

– Чего?

– Краплак красный. Краска такая. Едкая, зараза.

– Тьфу. А с рукой у тебя что?

– С какой? – удивилась Ксения. Она пошевелила левой рукой, затем попробовала поднять правую, ту самую, что так напугала своим видом Лилю, и вскрикнула.

– Больно!

– С чем тебя и поздравляю! Сломала руку и даже не заметила этого. А всё почему?

– Почему?

– Потому что заспиртовалась вся, как при наркозе. Алкашка! Я домой после работы спешу, еды натащила, а она…

С грохотом поставив на стол пакет, Лиля, пылая злостью, вышла из кухни.

– Доченька, а как же моя рука? – жалобно донеслось ей вслед.

– Твоя рука, сама и разбирайся!

Через несколько минут из кухни послышался радостный крик.

– Пирожное! Моё любимое! Спасибо, Лилёк!

– Какое ещё пирожное? – удивилась Лиля, совершенно точно помня, что ничего такого она в сумку не клала. В две секунды она оказалась на кухне.

– И орешки в сахаре. Пируем, дочь! А за пирожное я отца родного продам!

С удивлением Лиля смотрела на вкусности, лежащие на столе. Только через несколько минут до неё дошло. Японка! Это она, добрая душа, заметив Лилины ухищрения, дополнила ей продуктовый набор. Ну, Юки, спасибо!

Глава 13

Вот уже целый месяц Лиля, с утра и до позднего вечера, торговала на рынке, всё больше погружаясь в эту жизнь. Ложные воспоминания больше не посещали её, не бередили своей назойливостью. Облик Шатрова мутнел, покрывался трещинками, рассыпался на глазах, и вскоре от него и остальных знакомых незнакомцев не осталось ни клочка, ни осколочка. Жизнь, в которую погрузилась Лиля, казалась ей теперь настоящей, и порой она даже удивлялась – как могла она называть когда-то себя дочерью строительного магната? Что за бредовые мысли, что за наваждение владело ею? Вот же она, её настоящая жизнь – ранний утренний бег по заснеженным улицам, стояние на морозе за прилавком, весёлое переругивание с соседями, дружеские посиделки после работы, мягкая улыбка японки, женская игра Айки, живые деньги, полученные из холодных рук покупателей. Даже ежедневные запои Ксении, её родной матери, казались теперь Лиле привычными, она как-то смирилась и с этим. Несколько раз, правда, порывалась усовестить пьянчужку, уничтожала заначки, но каждый раз откуда-то, неизвестно откуда, бутылки со спиртным вновь появлялись в доме, и всё начиналось сначала.

В доме Лиля попыталась навести порядок, и это даже ей удалось. Она купила по дешёвке шторы – у Наташи, соседки по ряду, с которой сдружилась за эти дни, – и теперь нежно-сиреневая ткань радовала Лилю своей весенней свежестью. Вскоре был приобретён, тоже со скидкой, платяной шкаф, в котором нашлось место для всех вещей обеих хозяек, а также для шмоток, которыми Лиля торговала. Эти вещи она закупала через Якова и продавала в два, а то и в три раза дороже у себя на рынке. В общем, крутилась как могла. Вот только на подозрительные махинации, которые Яков с неиссякаемой настойчивостью продолжал ей втюхивать, не поддавалась. Боялась. Уж слишком всё это пахло криминалом, а связываться с уголовщиной Лиле не хотелось. Кстати, те большие деньги, которыми он когда-то её пугал, были якобы взяты Лилей у человека с запятнанной репутацией для передачи самому Якову, но об этом факте она почему-то не могла вспомнить. Как и о многом пока из своей прошлой жизни. Но на то, чтобы отдать партнёру по бизнесу долг, она копила, хоть и трезво понимала, что расплатиться удастся не скоро. Это вам не домами торговать. Да и в любовницы к нему не спешила, хотя он клятвенно её уверял, что между ними уже не раз были отношения такого рода. Но… теперь Лиля почему-то содрогалась при одной только мысли об этом.

А в свободные от работы, беготни, посиделок, материных запоев минуты она с каким-то щемящим чувством разглядывала фотографии, особенным взглядом выделяя мальчика, юношу с голубыми глазами, с которым когда-то дружила. О нём она тоже так и не смогла пока вспомнить, но любоваться этим широким лицом, веснушками на носу и светлыми вихрами доставляло ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Иногда в такие моменты ей даже казалось, что какие-то воспоминания проскальзывают в её память, и она цеплялась за них, хотела вытащить наружу, осветить, но каждый раз оставалась ни с чем.

И так сильна была в ней надежда на удачу, так крепко было желание вспомнить, что однажды ей пришла в голову одна мысль, от которой она даже громко и радостно рассмеялась, разбудив Ксению, спавшую в это время на диване.

– Чего ржёшь как лошадь? – спросонья пробормотала хозяйка, с трудом приоткрывая глаза. Это было в один из тех счастливых дней, когда Ксения жила без выпивки. Впрочем, хватало её обычно на три дня, не больше.

– Мам, а где сейчас может быть Миша, не знаешь?

– Миша? Какой Миша?

– Ну, жених мой бывший.

– А, Мишка! Так бы сразу и сказала! – тут же приободрилась Ксения и даже села, потирая глаза левой рукой (правая после перелома пока мало поддавалась движениям) и зевая. Всё-таки очень он ей когда-то нравился, дочкин дружок. – Если бы знала, Лиль, силой бы сюда притащила.

– А как это можно узнать?

– Ну как… – Ксения прошлась пятернёй по спутанным волосам. – Написать куда-нибудь. Позвонить.

Лилина память тут же обратилась к мобильнику, который она когда-то засунула за ненадобностью подальше и совсем с тех пор о нём позабыла. Так он и не заработал тогда, а какой смысл в бесполезном предмете?

– Куда позвонить?

– Да чёрт его знает. Ты у Якова спроси, он в этих делах разбирается. Слушай, сооруди мне супчику, а? Оголодала я что-то.

– Ладно.

И всё время, пока Лиля разогревала грибной суп – сама, между прочим варила! – наливала его в тарелку, резала хлеб, она не переставала размышлять о Мише и той идее, что пришла ей в голову. И почему она не подумала об этом раньше? Надо просто найти этого парня и перестать себя мучить. Уж наверняка реальная встреча подтолкнёт её память!

К Якову обращаться не хотелось, а других знакомых в этой области у неё не было. Вот разве что у Наташи спросить. Вроде бы брат у неё то ли служит в полиции, то ли знаком с кем-то из органов.

Следующим утром она первым делом, не заходя к себе, направилась к Наташе. Та, ранняя пташка, уже была на своём месте, раскладывая товар на прилавке.

– Привет, Лиль! – слегка удивилась она подруге. – А ты чего так рано? Не спится?

– Дело у меня к тебе, Наташ! – Лиля действительно почти на спала всю ночь, ворочаясь с боку на бок и думая о мальчике Мише. – Человека надо одного найти.

– Какого человека? С рынка? Опять вспомнить не можешь? – понимающе кивнула Наташа, не раз наблюдавшая Лилины мучения из-за странных блужданий памяти. Она, кстати, очень толково однажды объяснила Лиле, почему в её мозгу отпечатались совсем другие события. Мол, Лиля так хотела убежать от бессмысленной и неприкаянной своей жизни, от вечно пьяной матери и прагматичных отношений с любовником, что придумала себе историю с богатым папашей и роскошным домом. Случилась подмена одной памяти другой, и в какой-то момент девушка действительно в это поверила и стала совершать глупости. А возвращаться в реальность ох как непросто и болезненно!

– Нет, не с рынка. Мы с ним в школе вместе учились. А потом он уехал куда-то на Север и пропал.

– Ну а я-то чем помочь могу?

– Ты говорила, что брат у тебя в органах работает…

– А, Костик! Так он же там просто мальчик на побегушках – подай то, принеси сё…

– Но он наверняка знает людей, которые могут помочь. Мне бы хоть совет получить, Наташ. С чего и как поиски начинать.

– Ну, если только совет… – Наташа с готовностью потянулась за своим телефоном. Он у неё был маленький, с торчащей кверху антенной, неизвестной Лиле фирмы. Как, собственно, и телефоны других её приятелей – ни одной знакомой модели ни у кого девушка не приметила, но такие нюансы уже не пугали её своей странностью. – Костик? Привет! Я тебя не разбудила? А, уже на работе, хорошо. У меня к тебе вопрос, точнее просьба…

Пока Наташа разговаривала, Лиля, с волнением ожидая результата, автоматически наблюдала за покупателями, в такое раннее утро редкими. Дни, проведённые за стойкой прилавка, научили её осторожности и внимательности. Именно эти качества сейчас позволили ей заметить одно существо, которое она узнала в первую же секунду по огромному старенькому платку, обматывающему всю его фигурку.

– Тоша! – невольно вскрикнула Лиля и рукой замахала.

Ребёнок, заметно вздрогнув, обернулся. Сверкнули испуганно глаза, но вот узнавание произошло, и на бледном измазанном личике появилась улыбка.

Они одновременно сделали шаги навстречу друг другу.

Лиля уже знала от матери, что Тоша – мальчик восьми лет, сирота, оказавшийся после потери родителей на улице. Подробной его истории никто не знал – сам мальчишка на эту тему не распространялся, жил неизвестно где, питался чем придётся и ловко прятался от любого человека в форме, боясь, очевидно, что его заберут в детский дом. В этом заведении, по видимости, ему уже приходилось бывать, и ничего хорошего он там не нашёл. Ксения Тошку изредка подкармливала, даже, как поняла Лиля, не раз приглашала жить к себе, но тот упрямо отказывался, не желая ни к кому прикипать душой. За то время, что потерявшая память девушка осознавала себя живущей в доме Ксении, мальчик приходил всего раз, как будто боялся этой новой Лили.

– Ты что здесь делаешь, Тошка?

– Да так, ничего… – Мальчишка переступил с ноги на ногу, и Лиля заметила, что сегодня он был обут в лёгкие парусиновые кеды большого размера. Хоть не босой! – Как твоя голова? Больше не болит?

Он спросил это таким тоном, как обращается с вопросом доктор к пациенту – с участием и желанием помочь. Этот малыш, сам нуждающийся в помощи!

– Не болит, – улыбнулась Лиля. – Тоша, а давай тебе валенки купим! У меня соседка валенками торгует. Тёплющие!

– Зачем? – почему-то испугался Тоша. – Мне не надо!

– Лиль! – крикнула в этот момент Наташа и помахала Лиле рукой. – Иди сюда, я всё узнала!

– Тошка, ты не уходи, подожди меня тут, ладно? – Лиля, прикоснувшись к детскому плечу, сделала шаг назад. – Я быстро!

Она стремительно побежала к подруге, всё время оглядываясь назад. Мальчишка пока стоял на месте, бросая по сторонам опасливые взгляды.

– Кто это, Лиль?

– Сосед, – коротко бросила Лиля, боясь сейчас терять время на лишние разговоры. – Рассказывай скорей, Наташ. Что сказал твой брат?

– Короче, поговорил он с одним товарищем. А тот согласился тебе подсказку кинуть – с чего начинать поиски. Только он телефонные разговоры не очень-то любит. Ты сама к нему поезжай. В управление.

– С глазу на глаз даже лучше!

– Вот и я говорю! Держи адрес и его внутренний телефон, – Наташа протянула Лиле листок с записями. – Когда подъедешь, позвони, он пропуск выпишет. Только это сегодня нужно сделать, завтра он в командировку отчаливает. Ну или уже через две недели, после его возвращения…

– Не, так долго я не выдержу. Сейчас Айку попрошу за товаром приглядеть и поеду. Спасибо тебе, подруга!

– Всегда пожалуйста!

Когда Лиля, довольная успехом, вернулась туда, где оставила Тошку, того на месте уже не оказалось. Она сразу поняла, почему. По длинному проходу шёл Яков, зорко поглядывая по сторонам. Он своим властным видом и напугал мальчишку.

– Вот не вовремя! – пробормотала вслух Лиля недовольно.

– Привет, красавица!

Подойдя, Яков попытался прижать её к себе, но получил болезненный тычок в бок.

– Говорила же! – прошипела Лиля, отстраняясь. – Без рук!

– Раньше ты сговорчивей была, девка! – завёл привычную песню толстяк.

– Всё течёт, всё меняется. Меня ищешь? Вроде мы на сегодня не договаривались.

– Я по другому делу и не к тебе, – Яков махнул рукой куда-то в сторону. – До Ларки разговор есть. А ты чего по соседям шляешься? Работы нет? Так я тебе сейчас найду…

– Да пошёл ты! – дёрнув плечиком, Лиля зашагала прочь под весёлый хохоток Якова.

– Потом к тебе забегу. Жди, красотка!

Глава 14

Не меньше получаса замёрзшая девушка топталась перед подъездом, пока ждала ответного звонка Виктора Павлова – человека, который обещал ей помочь. Вышла какая-то заминка с пропуском. Но вот, наконец, из двери выглянуло пожилое лицо охранника, который устало махнул Лиле рукой – мол, заходи. Лиля и зашла, точнее забежала, очень уж у неё озябли ноги.

– Второй этаж, направо, двести тридцатый кабинет. Пропуск потом не забудь подписать, а то не выпущу!

– Не забуду. Спасибо!

У двери в указанный кабинет, на старенькой скамейке, сидела девица и, кажется, спала. Голова её откинулась назад, рот приоткрылся, а толстенная бумажная папка, которую она держала в руках, вот-вот грозилась упасть вниз.

– Вы к Павлову? – тихо спросила Лиля, но незнакомка даже не пошевельнулась. Тогда, стараясь не шуметь, Лиля негромко постучала в дверь и, не услышав из-за неё ни звука, нерешительно потянула за ручку. – Можно?

– Ты думаешь, у нас детский сад? – громко раздалось из открытой двери, и Лиля вздрогнула.

– Н-нет, не думаю… – пробормотала она, задерживаясь на пороге.

– Это я не вам! Проходите… – мужчина в погонах полковника, сидящий за столом, махнул ей не глядя рукой, продолжая властно говорить по телефону. – Это я не тебе, Никита! Значит, так – ещё один прокол с твоей стороны, и вылетишь отсюда пулей. Всё ясно? Вот то-то!Работай!

Он бросил трубку на стол и перевёл взгляд на Лилю. Цепко и очень быстро глаза его пробежались по всей фигуре просительницы, ни на чём особенно не задерживаясь, но всё запоминая – так, по крайней мере, показалось Лиле.

– Присаживайтесь, – кивнул хозяин кабинета на стул, стоящий впритык к столу.

Лиля послушно села и, оправив юбку, открыла было рот, чтобы произнести заготовленную фразу, но не успела.

– Минутку… – Павлов полез в ящик стола и чем-то там зазвенел. Лиля терпеливо ждала. Вскоре на столе оказались две стеклянных чашки, блюдце с лимоном и тарелка с бутербродами. – Заодно и пообедаем.

– Но… – растерялась девушка, не готовая к такому повороту событий.

– А кое-кому согреться не помешает, – усмехнулся Павлов. – Ожидание на морозе ещё никого не красило. Чай, кофе?

– Кофе, спасибо…

– А я больше чай уважаю. Минутку…

Пока хозяин разбирался с чайником, Лиля осторожно пробежалась взглядом по кабинету. Это помещение предназначалось для двоих сотрудников, судя по второму столу, загромождённому стопками с документами, – его хозяин, видимо, ушёл по каким-то своим делам. Вообще было здесь даже уютно, что удивительно, если учесть характер заведения. На подоконнике стояли горшки с цветами, лёгкие занавески, висящие на окнах (вместо привычных для таких мест жалюзи) радовали глаз, пол застилал ковёр, пусть и местами потёртый, – в общем, не кабинет следователя, а комната в офисе или даже в квартире.

– Вам с сахаром? – голос Павлова отвлёк Лилю от разглядывания.

– Одну ложку…

Виктор разлил кипяток по чашкам и сел.

– Скажите, Лилия Альбертовна…

– Можно просто Лиля.

– Скажите, Лиля, вы действительно память потеряли? – тон его голоса был далёк от праздности. Скорее звучал в нём профессиональный интерес.

– И так, и не так. Моя память просто, как бы это сказать… заменилась другой…

Не хотелось Лиле рассказывать об этом постороннему человеку, но раз уж она собирается просить о помощи, откровенности не миновать.

– То есть как это? – слегка удивился Павлов.

– Ну… я помню то, чего не было на самом деле. Как будто раньше я жила совсем другой жизнью, понимаете? В другом доме, с другими родителями…

– Не совсем, признаться, понимаю. Вы пейте кофе, пока не остыл.

– Да-да, спасибо, – Лиля отхлебнула из чашки, обжигаясь. – Очень вкусно. Но как-то необычно. Вкус такой, знаете… – Она помолчала, прислушиваясь к своим ощущениям. – Даже не знаю, на что похоже. Ни с чем сравнить не могу.

– Я просто щепотку межлицы добавил.

– Щепотку чего, простите?

– Ну, межлицы молотой, это растение такое, его частенько в кофе добавляют. В любом кафе или баре можно заказать…

– Странно, не слышала и не пила. Впрочем, я и в кафе давно не бывала…

– А вот это действительно странно. Такую девушку просто обязаны как можно чаще приглашать в кафе… – Он на мгновение улыбнулся, но тут же его лицо вернулось к прежнему выражению строгой внимательности. – Простите, это не моё дело. Итак, Лиля, вам нужно найти человека…

– Да, – Лиля отставила чашку в сторону. – Очень нужно! Только я совсем мало о нём знаю. Имя с фамилией знаю, есть также фотографии десятилетней давности и примерное направление, куда он мог уехать. Вот, собственно, и всё.

– Это ваш родственник?

– Несостоявшийся… – со смущённой улыбкой произнесла Лиля.

– Что это значит?

– Это мой бывший жених.

– А-а-а, значит, о нём вы помните!

– К сожалению, нет.

– Вот как! – взгляд Павлова стал ещё более внимательным. – Зачем же тогда его искать?

– Я не могу вам ответить на этот вопрос.

– Потому что это не моё дело?

– Потому что у меня нет пока ответа… – После молчания Лиля неуверенно продолжила: – Это обстоятельство что-то меняет? Вы… не станете мне помогать?

– Нет таких обстоятельств, которые заставили бы меня нарушить слово. Я обещал, значит найду. По крайней мере, приложу все свои силы и умения, чтобы это сделать.

– Спасибо вам, Виктор! Я… не знаю, как вас благодарить…

– Я обещаю подумать над этой проблемой, – усмехнулся Павлов. – А теперь давайте ваши, точнее вашего жениха, фотографии, ведь вы их принесли?

– Конечно! – Лиля потянулась к своей сумочке.

– А в каком направлении скрылся товарищ?

– Мама сказала, что он собирался ехать на север. То ли в Архангельск, то ли в Норильск…

– Да-а-а… – хмыкнул мужчина. – Большое поле для размышлений. Ладно, будем работать. Показывайте вашего молодца.

Глава 15

– Ты где шляешься, девка? Два часа уже здесь торчу! – в голосе Якова, встретившего Лилю на её рабочем месте, сквозило раздражение.

– Так уж и два!

Лиля бросила сумку в угол и, поправив стопку с маечками, встала к прилавку. Она действительно задержалась – после ухода от Павлова какое-то время провела в маленьком кафе, в которое попала по совету Виктора, и там заказала кофе с этой самой межлицей, о которой, как и о многих других вещах, память не подкинула ей ни одной подсказки. Она сидела за столиком у окна, прихлёбывала из чашки и думала, думала, позабыв о времени…

– А ты на часы посмотри!

– Тебе какая разница, здесь я или нет! – огрызнулась Лиля. – Главное, что деньги я отдаю вовремя, а остальное тебя не должно волновать.

– Не делай из меня чудовище!

– Это уже до меня сделали…

– Лилька, не дерзи!

– Да ладно тебе, Яша, – миролюбиво улыбнулась Лиля. – Говори, зачем пришёл, и сваливай, не мешай мне работать.

– А что это ты сияешь, как будто тугой кошелёк нашла?

– Ты только о деньгах и можешь думать!

– Не только, – толстые ручищи обхватили Лилину талию, но тотчас же были сброшены в сторону.

– Яков Борисыч! Сколько можно уже! – прошипела Лиля, оглядываясь по сторонам. – Сто раз тебя просила не приставать. Всё, любовь прошла, завяли помидоры!

– Не понял, при чём тут помидоры? – нахмурился толстяк.

– При том! Хватит, в самом деле! Говори, зачем пришёл? Мне правда работать нужно… – Лиля зазывно улыбнулась подошедшей к прилавку потенциальной покупательнице, но та, увидев человека в форме, поспешила пройти мимо. – Ну? Всех клиентов мне распугаешь!

– Есть у меня к тебе одно дело, Сёмина. Под силу справиться только тебе.

– А Ларка, значит, не подошла? – догадалась вдруг Лиля. – Ты же, небось, ей сначала предложил, да?

– Что ты мелешь!

Толстяк напыжился, щёки его покраснели. Значит, она угадала, подумала Лиля.

Ларка, или Лариса Стрелецкая, арендовала магазинчик в соседнем ряду, недалеко от Наташи, и тоже все свои товарно-денежные дела проворачивала через Якова. Лиля догадывалась, что не только по бизнесу они были напарниками. Не раз она встречала полицейского выходящим из Ларкиного заведения – сытого, довольного, разве что не облизывающегося от удовольствия. И то сказать, Лариска была бабой видной, статной, не то что худенькая Лиля, так что понять охочего до ласки мужчину можно. От одного только Лилю коробило – зачем сразу с несколькими шашни крутить? Но такова уж, видно, мужская природа, что одной женщины им мало, разнообразие подавай. Нет, она в такие игры не играет!

– Это мельница мелет, а я твои манёвры издалека чую. Ладно, говори, что за дело.

– Короче, – Яков понизил голос, вплотную приблизив губы к Лилиному уху, – помочь надо одному человечку.

– Какому человечку? Что за помощь?

– Ч-ш-ш, не ори! Это дружбан мой, вместе учились когда-то…

– Что ему надо? И почему ты сам ему помочь не можешь?

– Если бы я бабой был, – хохотнул Яков, – то уж помог бы. Но из меня такая же тётка получится, как из тебя дочь Шатрова.

– Да пошёл ты! – мгновенно обидевшись, Лиля дёрнулась в сторону, но Яков её придержал за руку.

– Ладно тебе, я пошутил.

– Дурак ты, боцман, и шуточки у тебя дурацкие.

– Не знаю, как насчёт боцмана, но больше я так шутить не буду, обещаю!

Видно, ему и вправду была очень нужна Лилина помощь, если он стал вдруг таким покладистым.

– Ладно, продолжай.

– В общем, Веньке нужна женщина, которая сыграет роль его жены. Сама понимаешь, я на эту роль никак не гожусь.

– Зачем ему этот спектакль?

– Ну, слушай…

И Яков поведал Лиле весьма запутанную историю, из которой она узнала, что Вениамин – бывший российский гражданин, сейчас же проживает в Бразилии и в связи с этим, как иностранец, не имеет права вывезти из России фамильные ценности. Будто бы есть статья в российском законодательстве, по которой это сделать невозможно. Бразилия-то приняла бы эти ценности с распростёртыми объятьями – не так уж она богата, по словам Якова, чтобы разбрасываться такими ресурсами, но бывшее отечество зорко стоит на страже своих интересов.

– Разве это справедливо, что ценности, которые по праву принадлежат Веньке, как единственному из оставшихся потомков, не могут вернуться к своему хозяину? Вот ты скажи, разве справедливо?

– Странная вообще-то история, – задумчиво протянула Лиля, вспоминая обо всех правилах перевозки вещей из одной страны в другую, о которых она когда-либо слышала. Впрочем, поправила она сама себя, все её воспоминания зиждутся на неправильных данных, взятых из повреждённой памяти…

– Ничего странного, одна только вопиющая несправедливость!

– Допустим, всё так, как ты говоришь. Но зачем ему фиктивная жена?

– Не фиктивная, а настоящая! Нужно будет официально зарегистрировать ваш брак!

– Час от часу не легче… – Лиля сглотнула, переваривая новость. – Что может изменить регистрация?

– Многое! – Яков схватил Лилю за руку в пылу горячности. – Тебе, как официальной супруге, можно будет вывезти эти драгоценности из страны! Ведь ты женщина и имеешь право носить на себе хоть тонну золота и бриллиантов!

– А, так это ювелирные изделия?

– Ну да! Бабкины, прабабкины… Их в Венькином роду много было. И каждая покупала бирюльки на свой вкус. Ты представить себе не можешь, какое разнообразие этих финтифлюшек в Венькином сундучке!

– Значит, ты видел их уже…

– Конечно! Говорю же, Венька – мой дружок детский, вместе по двору гоняли, потом в школу одну ходили. Нас даже за братьев принимали. Нет у него от меня секретов. Он потому ко мне и обратился за помощью – знает, что я его не сдам.

– Кому не сдашь? – удивилась Лиля.

– Ну, это я так сказал, вообще, – щёки Якова покраснели. – Короче, если ты нам поможешь, то получишь огромные башли. Венька парень не из бедных. И сердце у него щедрое. Ну, согласна? Ты не мохай, он всю дорогу рядом будет. Тебе надо будет только цацки указать в декларации, перелететь с ними на самолёте, а там Венька от них тебя освободит и всё, денежки у тебя в кармане, гуляй не хочу.

– Ты упускаешь один момент. Я должна за него замуж выйти. Печать в паспорте и все дела.

– И что тебя смущает? Как выйдешь, так и обратно зайдёшь. Дело-то минутное. А удовольствия море. Кстати, этими деньгами ты потом со мной расплатишься и будешь вообще свободна, как ветер. По-моему, расклад удачный для всех троих. Что скажешь, голуба моя?

– Интересно, а почему Ларка отказалась от такого заманчивого предложения? Если всё так легко и просто…

– Ларка глупая баба, – лицо Якова сморщилось, как от боли. – И языком болтает много. А ты кремень, уж я-то знаю.

– А зачем обязательно замуж выходить? Ну, напялю я на себя брюлики, точно так же укажу их в декларации, перелечу вместе с ними в Бразилию, отдам твоему Вениамину, и всё! Я ему – фамильные драгоценности, он мне – деньги. На том и расстанемся.

– Всё ты ладно рассказала, краса моя, только вот обратно ты вернуться уже не сможешь. Никто тебя без указанных в декларации ценностей не выпустит из чужой страны, а тем более домой не впустит.

– Но ведь в первом случае я тоже без них буду!

– В первом случае ты отдашь их законному мужу! А это уже совсем другая история!

– Как-то всё запутанно, непонятно… Где здесь подвох, Яков?

– Какой подвох, глупенькая? Всё чисто, как в ювелирном магазине. Соглашайся, когда ещё такой шанс выпадет подзаработать! Это тебе не на рынке шмотками торговать, тут совсем другие деньги, понимать надо!

– Мне нужно подумать.

– Думай, я разве против? – обрадовался Яков, понимая по Лилиному голосу, что есть шанс на победу. – У тебя целых три дня есть на думки твои.

– Почему три дня? – удивилась Лиля.

– Потому что через пару недель Веньке улетать надо. Сейчас-то он здесь, а потом его срочные дела ждут в Бразилии. Так что успеть надо будет вам брак заключить ну и вообще все дела с документами отрегулировать. Загранпаспорт там, виза…

– Ох, ещё и загранпаспорт! У меня ведь его нет, кажется… – с сомнением протянула девушка. Перед её глазами всплыла красная книжечка с золотыми буквами, но Лиля помотала головой, и видение исчезло. – Его ведь оформлять надо, а это быстро не делается!

– Если надо – делается. Не мохай, Лилька, всё решим. Эти дела тебя вообще не касаются. Самое главное, что от тебя нужно – твоё добровольное согласие. Всё остальное предоставь профессионалам.

«И всё же странная история, – думала Лиля, возвращаясь домой. – Пахнет от неё чем-то таким неприятным, опасным даже. Хорошо бы посоветоваться с кем-нибудь знающим, только где такого человека взять? Павлов укатил в командировку, не с Наташкой же или Юки о таких делах говорить? Мать тоже не в счёт, вряд ли она даже поймёт, о чём речь, с её-то беспрерывными запоями! Мать… А ведь такая интересная в молодости была, – перескочила Лиля мыслями на другую тему. – Глаза сияющие, радостные, лицо светлое… Интересно, после чего она пить начала? Не просто же так люди в пьянку бросаются, должен быть повод какой-то. Жаль её вообще-то. Пусть я не питаю к ней особых дочерних чувств, но живой человек всё-таки. Добрый. Как она меня после ночёвки на морозе спасала. С того света, можно сказать, вытащила, Иннокентий врать не будет. Он, конечно, тоже помог тогда, но в основном материна заслуга, что я в те страшные дни душу Богу не отдала. Нет, надо докопаться до причины её пьянства. Если найти ту самую точку отсчёта, переломный момент, после которого жизнь её под откос пошла, то можно будет, наверное, что-то исправить… Хоть к психологу иди, – вздохнула Лиля. – Денег только нет. А деньги появятся, если соглашусь на эту аферу с Бразилией. В общем, замкнутый круг получается. И что мне делать?»

После долгих раздумий Лиля всё же решила пойти на риск. Хотя чем она рисковала? Печать в паспорте поставить – не подсудное дело. Нацепить на себя украшения и перелететь в другую страну – тоже ерунда, даже интересно. Получить за доброе дело кучу денег – и вовсе удовольствие, правильно Яков сказал. Тогда в чём дело, почему так тревожно замирает сердце, лишь только она начинает думать об этой истории?

Так и не определив причину своих сомнений, Лиля бросилась с размаху в ледяную воду – следующим утром позвонила Якову заявить о своём согласии.

– Сегодня же встретимся с Венькой в уютном месте и всё обсудим! – у того даже голос изменился от радости. В телефонной трубке что-то тоненько звякнуло. – Лилёк, я в тебе не сомневался! С меня шампанское!

– Заранее только праздновать не начинай. Может, мне твой Венька доверия не внушит. Тогда я ещё подумаю, связываться с ним или нет.

– Внушит, не сомневайся даже! Ты, главное, сама в него не втюрься, он парень видный. Да только у него невеста есть…

– Невеста? Почему же она сама не согласилась помочь?

– Так она бразильянка! Ладно, куколка моя, до вечера!

Лиля отключила телефон и какое-то время ещё в задумчивости стояла, не двигаясь, будто рассматривая что-то внутри себя. Этот её отрешённый вид заметила Юки, которая в это время отдыхала, сидя на маленьком тряпичном стульчике неподалёку.

– Лиля-сан, ты в порядок?

– А? – не сразу ответила Лиля.

– Ты странный стал последний день. Очень странный. Могу помочь?

– Ну что ты, Юки, всё хорошо у меня! – Лиля, посмотрев по сторонам и убедившись, что по такому морозу много клиентов не ожидается, подсела к японке, захватив свой стульчик. – Знаешь, я вот думаю о Ксении…

– Кто это?

– Это моя мама… Она… Понимаешь, Юки, она пьёт. Очень сильно пьёт. – Никому ещё здесь, на рынке, не рассказывала Лиля о своих домашних проблемах. Но сейчас словно что-то заставило её это сделать. – И я думаю, как мне ей помочь…

– Пиёт? Она… – японка наморщила лоб, подбирая слова.

– Алкоголичка, – выдохнула Лиля. – К тому же запойная. Три дня пьёт беспробудно, три дня приходит в себя. И так по кругу.

– Нет хорошо…

– Ещё как нехорошо! А что с этим делать, ума не приложу.

– Я приложу, – Юки несколько раз кивнула, улыбаясь.

– Ты не поняла. Я имею в виду, что совсем не знаю, как ей помочь…

– Я поняла! Танака Юки знает! Я! – для пущей убедительности японка ударила себя кулачком в грудь. – Я лечить человек. Могу!

– Ты можешь её вылечить? – не поверила Лиля. – Правда?

– Правда, да! Я хороший… лечун!

– А разве ты врач? Доктор?

– Нет-нет, не доктор! Я… – Юки покрутила руками в воздухе. – Асаномити!

– Асаномити? – переспросила Лиля. – Это что такое?

– Это есть путь… Такой… такое…

– Это какое-то ваше учение? Медицинское?

– Меди…синское, философичное, разное. Путь для проснулся.

– Красиво звучит. Асаномити… Юки, хорошая моя, помоги нам, пожалуйста!

– Танака Юки помогать! Да! – обычно сдержанная японка порывисто сжала Лилину ладонь. – Ты пришли своя мама. Сюда. Здесь!

– Может быть, лучше у нас дома? Ты сможешь к нам прийти, Юки? Здесь не очень уютно…

– Да! Я сможет!

– О, какая же ты хорошая! – Лиля порывисто обняла японку.

Глава 16

Вениамин оказался высоким смуглым красавцем с густой чёрной шевелюрой, изящными усиками над верхней губой и миндалевидными тёмными глазами, хищный блеск которых сразу же не понравился Лиле. Но – ей ведь с ним не жить!

– Рад знакомству с такой прекрасной леди!

Учтиво поцеловав Лилину ладонь, Вениамин предложил ей кресло, сам же направился к стулу, стоящему с другой стороны круглого стола, и пружинисто сел. Движения его были пластичны, от всей фигуры исходило спокойствие, если бы только не этот взгляд… Яков, напротив, нервно суетился, всё время что-то ронял, криво улыбался и всё никак не мог взять себя в руки. Сегодня он был без своей обычной формы, в строгом костюме, пиджак которого не сходился в талии. Скорее всего, усмехнулась Лиля про себя, костюмчик не надевался очень давно, и за это время господин полицейский успел хорошенько раздаться вширь.

– Мой друг нервничает, и я его могу понять. Ваше общество, дорогая Лилия, любого мужчину заставляет дышать быстрее, – взгляд Вениамина предупреждающе метнулся к Якову и вернулся к Лиле уже смягчённый. – Вы очень красивая женщина.

– Благодарю вас, – Лиля улыбнулась, чувствуя при этом холодный озноб, ветерком пробежавший по шее.

– И мне очень жаль, что наши отношения будут иметь лишь кратковременный характер. Впрочем, о делах потом, – Вениамин махнул рукой официанту. – Для начала предлагаю заказать какой-нибудь апритив…

– Аперитив? – невольно поправила Лиля. – Напиток, вызывающий аппетит…

– Не знаю, как у вас, милая Лиля, а у нас это всегда называлось апритив, – улыбнулся Вениамин и повернул голову к подошедшему официанту. – Даме белый коктейль, пожалуйста, а нам с другом по бокалу вермута.

Лиля прикусила язычок, уже не вникая в то, что заказывает для неё Вениамин. Ей было страшно неловко из-за своей оплошности. Когда же наконец память к ней вернётся!

– А пока несут напитки, прошу приступить к выбору еды, – Лиле пододвинули книжечку с меню. – Здесь очень вкусно готовят рыбу, рекомендую.

– Вы здесь часто бываете? – не удержалась от вопроса девушка.

Если бы она в этот момент смотрела в лицо Вениамина, то заметила бы молниеносный взгляд, брошенный им на Якова, но Лиля была сосредоточена на первой странице меню, точнее на названиях блюд, которые звучали для неё совершенно неожиданно. Ни одного знакомого наименования! И это для неё, которая частенько когда-то посещала такие заведения и… Стоп! Опять в её размышления вмешиваются не те воспоминания!

– Что вы, – рассмеялся мягким смехом Вениамин, – как я могу здесь часто бывать, если живу в другой стране! Просто об этом заведении мне рассказывал один приятель, местный завсегдатай. Рыбу он особенно хвалил.

– А я рыбу не очень-то люблю, – призналась Лиля, поднимая голову и встречаясь с безмятежным взглядом Вениамина. – Ни жареную, ни печёную. Особенно почему-то не люблю, когда её лимонным соком поливают. Просто бр-р-р. А вот папа, наоборот, только рыбой и…

Тут Лиля осеклась и виновато посмотрела на Якова. Вениамин по-своему понял её взгляд.

– Яков рассказывал о вашем отце, – печальным голосом произнёс он. – Что поделать, судьба порой бывает к нам неблагосклонна. Впрочем, я слышал, что и там, за колючей проволокой, можно жить достойно. Особенно человеку сильному. Я уверен, ваш отец как раз из таких людей. Сколько ему ещё осталось до конца срока?

– Э-э… Я не помню… – Лилины глаза невольно обратились к Якову за поддержкой.

– Ещё год, – не заставил себя ждать толстяк. – В марте выпустят.

– Последний год тяжелее всего даётся, – вздохнул Вениамин. – Впрочем, не будем о грустном. Выбрали себе что-нибудь, Лиля?

– Да. Вот это и это, – пальчик её, поколебавшись, остановился в двух местах меню. – А пить буду кофе.

– Прекрасный выбор, – похвалил её черноволосый красавец. – Значит, вы всё-таки решили последовать моему совету и попробовать рыбу? Уважаю!

– А… Э… Да!

Вот дурёха, подумалось Лиле, надо было всё же спросить, что это такое, перед тем, как заказывать. Мучайся теперь!

Впрочем, рыба действительно оказалась недурна. Даже ей, которой только от одного вида водных обитателей становилось не по себе, пришлась по вкусу эта упругая, с поджаристой корочкой тушка, обильно сдобренная очень вкусной приправой желтоватого оттенка. Название её она побоялась даже спрашивать, опасаясь опять попасть впросак, но вкус постаралась запомнить…

– Что ж, – сыто протянул Яков, когда они перешли к десерту. За время обеда он заметно расслабился, вернув свою обычную нагловатую важность. – Пора переходить к нашим делам…

– Не торопись, Яша, дай нашей даме спокойно выпить кофе! – Вениамин, сверкнув глазами, строго зыркнул на Якова, но Лиле уже самой хотелось поскорее обо всём договориться. Почему-то общество этих двоих, особенно жгучего брюнета, начинало её угнетать. Поэтому она сказала:

– Мы можем и во время десерта поговорить. Зачем терять время? Тем более, что уже достаточно поздно, а мне завтра рано вставать…

– Убедительный аргумент! – поднял руки Вениамин и широко улыбнулся. – Тогда предлагаю начать мне, а потом я с удовольствием выслушаю все ваши вопросы и пожелания, дорогая Лилия.

– Договорились.

– Итак, – он откинулся на спинку стула, – моя бывшая родина вынуждает меня идти на авантюру. Как вы уже знаете, Лиля, в моей семье сохранились кое-какие ценности, которые из-за некоторых обстоятельств (не будем сейчас об этом говорить) остались тут, в России. Поскольку они, помимо принадлежности мне, значатся также в государственном реестре, то…

– В каком реестре? – перебила рассказчика удивлённая Лиля. – Мне об этом ничего не сказали…

– Реестр, то есть список, каталог всех ценностей, в который включены все эксклюзивные вещи, принадлежащие гражданам России. Именно в этом и состоит вся суть проблемы! Я не могу вывозить без разрешения из страны драгоценности, значащиеся в этом чёртовом реестре! Простите за грубость, дорогая Лилия, но уж очень это меня возмущает! – Вениамин несколько секунд тяжело дышал, затем, глубоко вздохнув, вернулся к прежнему спокойствию. – Так вот, свои же собственные вещи без разрешения вывезти я не могу, а разрешения мне никто не даст, поскольку я гражданин другой страны! Понимаете?

– Кажется, начинаю понимать…

– Отлично! – просиял он. – В общем, эту путаницу можете распутать только вы. Как моя законная супруга и полноправная владелица драгоценностей, а также, что самое главное, гражданка этой чёр… простите, чудесной страны вы сможете не только вывезти за границу своё имущество, но и оставить его мне там, как законному супругу. Это ведь тоже просто понять, не правда ли?

– Да, теперь мне всё ясно.

– Ну вот! Дело совсем не сложное, если разложить его по полочкам! А мы с вами сейчас так и сделали. Ну что, Лилия, вы готовы помочь восстановить справедливость? Поверьте, весь риск, если таковой окажется, я оплачу! Я человек порядочный и весьма благодарный, Яков Борисович может это подтвердить!

– Подтверждаю! – важно заявил Яков, выпятив пузо. – Самый порядочный человек из всех, кого я знаю!

– Вот интересно, – Лиля улыбнулась своей внезапной мысли. – А если вдруг я окажусь не таким порядочным человеком, как вы? Ну, захочу присвоить ваши семейные ценности. Приеду в эту вашу Бразилию и сбегу. А ещё лучше – скроюсь прямо из аэропорта… Что вы на это скажете, Вениамин?

– Ты… – начал было Яков резко, но его перебили.

– Яков, твоя подруга просто шутит! – Вениамин ослепительно улыбнулся, правда в глазах его промелькнуло что-то такое тяжёлое, отчего Лиля поняла – с этим человеком лучше так не шутить. – И мне нравится ваше чувство юмора, дорогая Лиля! Что же касается моих возможных сомнений – уверяю вас, я очень хорошо разбираюсь в людях, поэтому могу заявить со стопроцентной уверенностью, что вижу перед собой умного человека, не способного совершать глупые поступки, подвергающие свою жизнь риску…

Лиля невольно поёжилась от его тона. Бежать, поскорее бежать отсюда без оглядки!

– Но я вижу, что невольно напугал вас, милая Лиля! – совсем другим, очень мягким, голосом продолжал Вениамин. – Поверьте, это только потому, что я очень злюсь на всю ситуацию в целом. Уже долгое время я нахожусь в изнурительном поиске выхода, и лишь теперь передо мной забрезжил лучик надежды. Не лишайте же меня его!

Он посмотрел на неё такими умоляющими глазами, что моментально стёр все Лилины опасения и сомнения.

– Хорошо… – пробормотала она, завороженная его взглядом. – Я помогу вам, Вениамин.

– О-о-о! – он с чувством поцеловал её руку, тем самым укрепив Лилину решимость. – Вы возвращаете меня к жизни! Итак…

Обговорив все детали предстоящего приключения – а с каждой минутой Лиля всё больше убеждалась в увлекательности этого события, – они расстались, вполне довольные друг другом. В руках у Вениамина остался Лилин паспорт, нужный ему для оформления всяких документов, а Лиля наполнилась надеждами на будущее. В её серую, ничем не примечательную жизнь врывался свежий ветер перемен. Пусть ненадолго, но кто знает, что он ей принесёт ещё!

Добравшись до дома, она уснула мгновенно, лишь коснулась головой подушки. Ксения уже спала, свернувшись калачиком на диване. На полу валялась пустая бутылка…

Глава 17

Её разбудил какой-то звук, похожий на звон колокольчика. Он шёл, казалось, отовсюду, заполняя собой всё пространство вокруг. Она улыбнулась, не торопясь открывать глаза, – почему-то подумалось, что стоит только хоть чуть-чуть приподнять веки, как этот волшебный звон исчезнет, растворится, и останется лишь обычная серая пелена, туман, которым окутаны все её последние годы. Этот туман стреноживал ноги и вязко охватывал её руки, такие умелые когда-то. Вспомнились даже слова её мастера, которые оказались сейчас так созвучны этому лёгкому звону. Тебя ждёт великое будущее, Ксюша. Да-да, именно так он и сказал, ни больше ни меньше. Великое. И она ждала его. Всю жизнь ждала. Пока однажды не оглянулась вокруг себя, а везде, насколько хватало взгляда – он, этот мучительно вязкий, густой туман, в ядовитом дыхании которого растворились все краски мира. Её краски её мира. И оказалось, что её обманули, а будущее, которым она грезила, так и не пришло. Было съедено по дороге этой мутной, разъедающей все цвета, рекой.

Колокольчик продолжал звенеть, а ей теперь вспомнился мужчина – высокий и нервный, с влажными ладонями цепких рук. Как же звали его? Память почему-то не сохранила имя. Только цвет. Сизый с блеском металла по острым краям. Этими гранями в неё и вонзились, и выскоблили всю до звенящей пустоты. А затем – свято место пусто не бывает – жижу белёсую влили, и растеклась она по сосудам, по венам, захлёстывая через край. Весь мир собой заполнила, не вдохнуть.

Она со страхом теперь попыталась сделать вдох и, закашливаясь паникой, открыла глаза. В комнате было светло. И этот звон – не прекращающееся лёгкое дрожание колокольчиков – сменился тишиной.

– Мама…

Её девочка с улыбкой смотрела на неё, расположившись рядом, а чуть поодаль, почему-то на коленях, неподвижно как камень, сидела на полу незнакомка. Белое тонкое лицо, иссиня чёрные штрихи глаз и палочки с горошинками на конце, пронзившие застывший океан волос.

Она попыталась что-то сказать, но не смогла. Вырвался из горла хрип, больше похожий на птичий клёкот. Совсем некстати вдруг вспомнился попугай, который жил у неё дома в детстве. Гоша, Гоша хороший…

– Мамочка, не пугайся, сейчас всё закончится, – рука её дочери нежно опустилась ей на висок.

Белолицая незнакомка пошевельнулась. И, кажется, что-то сказала. Но слова не стали понятными её уму. Тогда Ксюша ещё раз попыталась вытянуть губы, чтобы произнести хоть слово. Ей удалось.

– Кто…

– Мамочка, это Танака Юки, моя подруга. Ты не бойся, она тебе поможет…

– Я не боюсь…

– У тебя голова не болит?

Она прислушалась к себе и покачала головой. Не болит. Но что-то изменилось внутри. Неуловимо, но наверняка. Вот только никак не удаётся ухватить это «что-то» за хвост. Дать определение и угадать сущность.

– Хорошо, что не болит. Юки боялась, что будет хуже. Но ты очень сильная, мама!

– Юки… – на звук её голоса белолицая повернула голову в её сторону. И улыбнулась краешками губ. – Красивое имя Юки.

– Спасибо, Сеня-сан. Лиля-сан, конец!

– А кто слушал – молодец! – живо воскликнула Лиля и звонко поцеловала Ксению в щёку. Та от неожиданности даже вздрогнула, а потом залилась радостным, растворяющим все печали смехом. Ей казалось сейчас, что внутри стало легко-легко, как будто она доверху наполнилась весёлой пустотой. Вот, оказывается, что изменилось в ней! Не было уже этого удушающего тумана в теле, и мир свежими красками заблестел, словно вымытый утренней росой.

– Ещё надо некоторый раз… – улыбаясь, сказала Юки. – Можно, Лиля-сан? Завтра, после завтра… Надо. Три раз.

– Конечно, Юки! Сколько надо, столько надо!

– Лиля, доченька моя, я… заболела? – Ксения с Лилиной помощью приподнялась и с удивлением осмотрелась. Она была в своей комнате, без сомнения, но это помещение – так же, как и она сама, – теперь преобразилось, как будто больше стало и светлей. А самое главное – в нём появился цвет, который она перестала видеть много лет назад.

– Наоборот, мама. Ты начала выздоравливать!

– Какие у нас занавески, Лилечка… Яркие!

– Вообще-то они уже месяц висят, мама.

– Правда? Я не замечала… – взгляд Ксении поплыл дальше, за оконное пространство. – Птицы поют… Как будто весна пришла…

– Так она пришла, мама. Сейчас март…

– Март…

Долго-долго вглядывалась женщина в небо, распустившееся первыми лучами солнца. Так долго вглядывалась, что в глазах стало жечь от напряжения.

– Не плачь, мамочка… – Лилины пальцы запутались в волосах, окрашенных тусклым серебром.

– Я не плачу. Я смотрю…

Где-то далеко, за пределами этого пространства, тактично закрылась дверь.

– Юки ушла…

– Юки… Какое красивое имя… – прошептала Ксения, не поворачивая головы. Она боялась пошевельнуться, боялась спугнуть, нарушить, разорвать ниточку, протянувшуюся от неё к дочери.

Они долго сидели рядом, прижавшись друг к другу, связанные теперь одним – прекрасным, радостным, наступившим Настоящим.

Глава 18

Когда раздался звонок, Лиля находилась в кафе – том самом, в котором она побывала по совету Павлова несколько дней назад. Обычно днём, в перерыве, они быстро перекусывали с соседками прямо на рабочем месте, но сегодня Юки набиралась сил после сеанса асаномити, а Айка приболела, поэтому Лиля, не особенно раздумывая над своими действиями, вбежала в распахнутые двери автобуса, который довёз её прямёхонько до кафе. Здесь она заняла тот же столик, что и в прошлый раз – у окна, и потихоньку попивала свой кофе, наслаждаясь ароматом. После крутого виража своей жизни почему-то этот напиток наполнился для неё особенной притягательностью.

Звонок телефона прозвенел неожиданно, и в первую секунду Лиля даже испугалась немного, особенно когда увидела незнакомый номер на маленьком светящемся дисплее. Этот аппаратик, кстати, когда-то принадлежал Наташе, но после подаренного ей нового быстро перебрался в Лилины руки.

– Да… – осторожно произнесла Лиля в трубку.

– Лиля? – раздался оттуда мужской голос, который она не сразу признала.

– Д-да…

– Это Павлов.

– Виктор Олегович! – выдохнула она облегчённо и одновременно с радостью. – Я вас не узнала! Вы уже вернулись?

– К сожалению, ещё нет. Но о вас я не забыл… Точнее, о вашей просьбе, уважаемая Лиля.

– О! У вас есть какие-то новости? Что-то удалось узнать?

– Пока немного, но у меня появилась зацепка. Довольно прочная, надо сказать. Следы вашего Михаила ведут в один город…

– В какой?!

– Не знаю, говорит ли вам что-нибудь название Ойск?

– Ойск… – повторила она задумчиво. – Боюсь, что нет.

– Это небольшой городок в Белоярском крае, расположен на реке Оя, оттого и получил своё имя.

– Белоярск – это очень далеко от нас? – Лиле вспомнилось, что она от кого-то уже слышала название этого края, но от кого?

– Далековато, – усмехнулся Павлов. – На поезде шесть дней ехать.

– А на самолёте?

– А самолёты туда не летают.

– Ох…

– Я думаю, что за мечтой можно поехать хоть на край света. Если, конечно, это действительно мечта.

– Вы правы, Виктор! Вот разберусь со своими делами и… Но вы уверены, что Миша поехал именно туда?

– Что поехал – уверен, но там ли он сейчас, неизвестно.

– И, чтобы это точно узнать, надо ехать самой?

– Боюсь, что так.

– Я вас поняла. Спасибо вам огромное, Виктор! Я ваша должница!

– Кстати, я придумал, чем вы можете меня отблагодарить, уважаемая Лиля. Ведь в ближайшую неделю вы точно не уедете на поиски?

– Нет, это случится не раньше, чем через две недели. У меня намечается одна срочная поездка… в другую страну. Дней за десять надеюсь управиться, – Лиля помолчала. – Если не случится ничего неожиданного…

– В другую страну? – удивлённо переспросил Павлов. – В какую именно?

– Вы знаете, Виктор, я не могу вам сейчас об этом сказать. Это не моя тайна… Простите, пожалуйста!

– Вы уверены, что эта поездка вам нужна? – после молчания спросил мужчина. – Мне почему-то не нравится эта новость, Лиля, а своей интуиции я привык доверять – не раз в работе проверено.

– Поездка необходима, чтобы помочь одному человеку. Но вы не переживайте, Виктор, ничего криминального! Ну а когда я вернусь, то сразу же возьму билет в этот Ойск и…

– Да, вот об этом я и хотел вас попросить – не берите билет до нашей с вами встречи, хорошо?

– Хорошо, – пробормотала Лиля непонимающе. – Но почему?

– А об этом я вам расскажу потом. Итак, до встречи, Лилия Альбертовна!

Разговор с Виктором оставил у Лили странный осадок.

– Темните вы что-то, господин Павлов, – вслух пробормотала она и отпила глоток из чашки. Кофе остыл, а заказывать свежий не было времени – нужно уже бежать обратно. Оставив деньги на столе, Лиля быстро собралась и направилась к выходу. Возможно, если бы она не так спешила и была чуть внимательней, то заметила бы, как вслед за ней из-за стоящего в глубине помещения столика поднялся посетитель – человек, скрывающий лицо под большим капюшоном, – и, стараясь не привлекать ничьего внимания, зашагал за девушкой. Выйдя из дверей, Лиля повернула направо, и незнакомец, запахнувшись поплотнее в широкий плащ, тоже направился в ту сторону…

Первой, кого встретила Лиля на рынке, оказалась Тамара. И эта встреча сразу же натолкнула девушку на одно воспоминание, вызвавшее в ней сейчас огромную радость.

– Тома, ты ведь из Белоярска? – вместо приветствия выпалила Лиля.

– Из него самого, – широко улыбнулась Тамара. – А что это ты вдруг интересуешься?

– В ваших краях есть маленький городок Ойск, не слыхала?

– Как же не слыхала, когда слыхала! У меня там бабка жила когда-то, по материной линии. Так что всё своё детство, почитай, там провела-пробегала.

– А в последний раз когда там была?

– Погодь, – Тамара нахмурила брови, вспоминая. – Так лет пятнадцать назад, не меньше. Как бабка умерла, я туда больше ни ногой. В бабкином доме брательник мой поселился со своей чувырлой, а я, честно тебе признаюсь, Лилёк, жену его на дух не переношу, через неё, змеюку, даже с братом поссорилась. Вот и перестала туда ездить. А зачем ты спрашиваешь-то?

– Понимаешь, – Лиля понизила голос, – в этот ваш Ойск один человек уехал несколько лет назад. Интересно узнать, там ли он ещё живёт…

– Как звать человека?

– Михаил Ордынцев. Он мой ровесник…

– Не, о таком не слыхала. Наверное, уже не застала его.

– Жаль… А у брата своего спросить не сможешь? Вдруг он…

– Вот чего нет, того нет! – отрезала Тамара. – Говорю же, не общаюсь я с ними больше – ни с Ленкой, ни с Шуриком. Так что считай свой вопрос закрытым, и точка!

Она отвернулась от Лили к своему прилавку, принявшись перекладывать что-то с места на место. Видимо, сильно зацепила её Лиля своими вопросами.

– Ладно, извини, Том…

– Угу, – не обернувшись, буркнула Тамара.

Лиля направилась дальше, к своему ряду, по дороге сожалея о невозможности тотчас же узнать про своего друга. И зачем близкие люди ругаются, вздыхала она. Вот если бы у неё был родной брат – свой, собственный, любимый, – то ни за какие коврижки не позволила бы она вставать между ними никому, даже его жене!

– Мам, я пришла! – крикнула Лиля с порога, закрывая за собой дверь. Но лишь молчание было ей ответом. Удивившись и даже немного испугавшись этому обстоятельству, Лиля, не снимая ботинок, быстрым шагом пересекла прихожую и в изумлении остановилась на пороге комнаты. А изумляться было чему. Её мать, одетая в старенький короткий халатик, весь измазанный красками, с отрешённым видом водила по небольшому холсту кисточкой. Холст, натянутый на подрамник, стоял на этюднике, а сам этюдник уютно устроился у окна, освещённый лучами заходящего солнца. На звук шагов женщина не отреагировала. Её лицо, обращённое на яркую россыпь красок, было исполнено сейчас таким счастьем, что у Лили комок в горле появился. Медленно она отступила назад и направилась в кухню, где опустилась на табуретку и замерла, наполненная доверху невыразимым, но прекрасным чувством чего-то очень хорошего.

Глава 19

– Да, ваши предки знали толк в красивых вещах… Ой, какое колье! Это что, настоящие изумруды? А эти камушки похожи на аквамарин. Боже, как я люблю аквамарин!

– Это действительно изумруды и ваш любимый аквамарин, а тут алмазы, сапфиры, аметист, циркон…

– Это просто невероятно! Такие вещи должны в музеях выставляться, на радость ценителям искусства!

Вениамин с Яковом переглянулись незаметно для Лили, поглощённой разглядыванием драгоценностей, небрежно рассыпанных на чёрном сукне стола. Чёрный цвет очень выгодно оттенял их блеск и изменчивую красоту граней.

– Но их тут так много… Боюсь, что всё просто физически не поместится на мне!

– Всё и не надо. Оставшуюся часть мы просто положим в ваш чемоданчик и никому об этом не скажем, правда? – вкрадчиво сказал Вениамин.

– А разве так можно? – Лиля не совсем вслушалась в его слова, не в состоянии оторвать глаз от сверкающих украшений.

– Можно, если осторожно, – поддакнул Яков. – Не переживай, красавица, всё продумано. В твоём чемодане есть…

– Яков! – Вениамин послал поверх Лилиной головы в сторону друга суровый взгляд – мол, помолчи! – и продолжил ласковым голосом: – Знаете, дорогая Лиля, я решил подарить вам одну из этих вещиц в знак благодарности за помощь…

– Как?! – Лиля удивлённо воззрилась на него, вскинув голову.

– Это не в счёт уже обещанной награды, не волнуйтесь!

– Да я не об этом волнуюсь! – воскликнула Лиля. – Ведь это ваши ценности, вашей семьи! Как же вы можете… Я же вам никто, пусть и значусь теперь в паспорте как законная жена, но на самом деле…

– О, пусть это вас не беспокоит, – расплылся в улыбке Вениамин. – Во-первых, я, как владелец этих побрякушек, имею право дарить их любой даме. А во-вторых, я уверен, что такие вещи должны использоваться по своему прямому назначению, а не пылиться в тёмных сундуках. А на вас, моя дорогая, вот эта, например, миленькая штучка будет смотреться просто изысканно!

– Вы серьёзно?

– Абсолютно! – тонкая цепочка изящно охватила Лилину шею, и руки Вениамина подтолкнули девушку к зеркалу. – Вы только посмотрите, как вам идёт!

Лиля, не в силах сказать ни слова, долго смотрела на своё отражение. Действительно, висящий на цепочке кулон в виде ажурного цветка с золотой сердцевиной и мельчайшими жемчужными созвездиями, сверкающими по краям лепестков, невероятно шёл ей, подчёркивая белизну и нежность кожи.

– Правда неплохо. Но всё же я сомневаюсь…

– Никаких сомнений! Он ваш с этой минуты! Возражения не принимаются.

– Спасибо… – Лиля счастливо выдохнула. Ей казалось, что никогда в жизни у неё не было таких чудесных украшений. Даже те, которые грезились её несчастной душе когда-то, во времена её придуманной жизни, не могли по своей роскоши приблизиться к этому волшебному цветку. – Что ж, давайте теперь обговорим детали нашего путешествия. Вы сказали, что билеты на самолёт уже на руках…

– Да, вылет завтра в три часа дня, лететь до Рио семнадцать часов с пересадкой в Париже…

– В Париже… – повторила задумчиво девушка. – Я там бывала когда-то… Во сне…

– Вы сможете посетить этот чудный город наяву, но только на обратной дороге. Мы же покидать аэропорт в этот раз не будем, просто пересядем в самолёт другой авиакомпании и снова в путь.

– Да, я понимаю…

– Из Рио нам надо будет ехать в пригород, где находится мой дом. Там вы оставляете все драгоценности, я вам даю бумагу о согласии на расторжение брака и обещанное вознаграждение, и, собственно, всё – вы свободны, как птица! Дальнейшие свои действия можете планировать по собственному желанию. Билет на обратную дорогу, естественно, я вам оплачу!

– С ваших слов выглядит всё легко и просто…

– Я уверен, что в реальности всё пройдёт так же гладко, как и на словах! Никаких трудностей возникнуть не должно – все документы в порядке, все законы соблюдены.

– Значит, завтра…

– Да. Встречаемся с вами здесь, в моей квартире, ровно в полдень. Наряжаемся, берём вещи – и в путь на моей машине. Яков поведёт автомобиль и поможет нам в аэропорту.

– Да, хорошо, – Лиля улыбнулась. – А теперь я могу идти? Мне ещё нужно собраться в дорогу, с делами разобраться – всё же несколько дней меня дома не будет.

– Разумеется! –Вениамин галантно поцеловал Лилину руку. – Вы даже представить себе не можете, дорогая Лиля, как много значит для меня ваша помощь! И знаете, если бы не моя невеста… – он сверкнул глазами. – Как жаль, что мы не встретились с вами раньше!

– Мне тоже жаль… – невольно поддалась на его обаяние Лиля. – Но ваша невеста…

– Да, – вздохнул Вениамин, – моя невеста… Яков, проводи нашу дорогую гостью и возвращайся, нам с тобой ещё нужно обсудить кое-какие дела. До завтра, Лиля!

– До завтра, Вениамин…

И опять девушка была не в том состоянии, чтобы оглядываться по сторонам и присматриваться – следует ли кто-нибудь за ней. Она думала о завтрашней поездке, перед её глазами мелькали картинки из воображаемого, а не действительного. Именно поэтому человек в длинном тёмном плаще, который вновь следовал за ней по пятам от самого дома Вениамина, остался ею не замеченным. А жаль. Ведь если бы она что-то увидела и поделилась своими сомнениями с напарниками по авантюре, всё могло бы сложиться для всех совсем иначе…

Глава 20

– …а Юки эти несколько дней поживёт с тобой, я с ней уже договорилась. Тебе не будет так скучно, да и добираться ей отсюда до рынка гораздо ближе…

– Это, конечно, хорошая новость, но вот твоя поездка… Тревожно мне что-то, доченька!

– Не придумывай, ма! Ничего опасного в том, чтобы съездить за шмотками в другой город, нет! Многие наши так делают! А я тебе что-нибудь красивое привезу, юбчонку какую-нибудь, хочешь? – Лиля скрыла от Ксении истинную цель и направление своей поездки, и теперь об этом нисколько не жалела. Зачем волновать мать?

– Никаких юбчонок, ты меня и так уже задарила одёжкой! А вот кое о чём другом я тебя попрошу…

– Небось, красок привезти? – понимающе улыбнулась Лиля.

– Нет, красок у меня хватает, ещё старые запасы остались. А вот растворитель на подходе. Я тебе напишу, что конкретно мне нужно, посмотришь?

– Конечно! Обещаю, мам! – Лиля звонко чмокнула Ксению в левую щёку и со смехом потёрла пальцем по правой, на которой виднелся зелёный мазок. – Художница ты моя!

– Лилечка… – Ксюша быстро поцеловала Лилины пальцы. – Обещай мне, что будешь осторожна! У меня сердце не на месте…

– Обещаю, мам! Ну всё, пойду собираться, а то завтра не успею. Ты, кстати, поужинала уже или опять забыла?

– Поужинала… – неуверенно сказала Ксения.

– Мама! Я же сто раз тебе говорила – делай перерыв хотя бы на чай с бутербродами! Как маленькая, честное слово!

– Да я как-то увлекаюсь и забываю обо всё на свете…

– Хорошо, что Юки вместо меня будет, уж она проследит за твоей забывчивостью! У неё не забалуешь.

– Это точно! Ну, иди, не буду тебя задерживать, а то и правда не успеешь из-за меня ничего сделать.

– Давай сначала поужинаем, а потом я пойду собираться. И не спорь со мной, мама!

– Не буду! – с удовольствием подчиняясь дочери, рассмеялась Ксения и пошла вслед за ней на кухню.

В открытую форточку залетел ветерок. Он с озорством пробежался по комнате, задел мимоходом картонку, которая была прислонена к ножке этюдника, и та упала, открыв взору портрет, легко прорисованный карандашом – мягкий овал девичьего лица казался вытканным из тумана, сквозь который просвечивался дом-сказка, дом-мечта с высокими стройными окнами, стеклянной башенкой в центре и маленьким флюгером-кораблём на её шпиле…

Глава 21

Выбегая в спешке из дома – почему-то с утра у неё всё валилось из рук, – Лиля чуть не сбила с ног ребёнка, съёжившегося на ступеньках их крыльца.

– Тошка! – воскликнула она удивлённо. – Ты что здесь делаешь?

– Отдыхаю… – шмыгнув носом, мальчишка вскочил. Вид у него был бледный, глаза красные. – А ты куда?

– Уезжаю в другой город. По работе…

– Без вещей?

И правда, из поклажи у Лили был только небольшой красный рюкзачок за спиной – чемодан-то она возьмёт у Вениамина!

– Да я ненадолго, – быстро пробормотала девушка. – Ты к нам заходи, чего на улице торчать? Мама дома…

– А ты уже всё вспомнила, да?

– Ну так… почти, – уклончиво ответила Лиля. – Тошечка, я опаздываю, а то бы сама занялась тобой…

– Не надо мной заниматься! – мальчик поспешно сделал шаг вниз и оглушительно чихнул.

– Да ты заболел! – быстро приложив к маленькому лбу ладонь, Лиля почувствовала жар. – Тошка, я умоляю тебя, иди к нам! Мама! – закричала она во весь голос, распахивая дверь в дом. – Иди скорей сюда!

Через несколько секунд Ксения появилась на пороге. Увидев мальчика, она расплылась в радостной улыбке.

– О, Тошка! Привет!

– Мам, Тоша заболел, ты сможешь ему помочь? Я бы сама осталась, но не могу… – с сожалением сказала Лиля, хватая за руку пацана, который, по всей видимости, хотел сбежать. – Тошка, ну что ты упрямишься! Или ты на улице окочуриться хочешь? Так в твоём нынешнем состоянии это раз плюнуть!

– Боже, он же весь горит! – Ксения тоже пощупала лоб мальчишки. – Температура тридцать девять, не меньше!

– Ерунда! – Тошка попытался вырваться, но не тут-то было, женщины оказались сильней. – Да у меня тыщу раз так было, подумаешь!

– Ну а в тыщу первый поболеешь, как нормальный человек, в тепле и заботе! – Ксения решительно подхватила упрямца на руки, откуда только силы у неё взялись! – Цыц, кому сказала! От горячего чая с малиновым вареньем ещё никто не умирал! Иди, Лилёк, мы сами справимся!

– Мам, может, мне всё-таки остаться…

– Иди, говорю, а то на поезд опоздаешь!

Вскоре дверь за Ксенией и Тошкой захлопнулась, и ещё некоторое время Лиля простояла, прислушиваясь к звукам в доме. А затем, успокоенная тишиной, спустилась с крыльца и направилась к калитке. Однако сердце её всё же сжимала тревога. Может, ну его, этого Вениамина со своими алмазами, ведь человеческая жизнь, особенно жизнь ребёнка, гораздо важнее, чем все богатства, вместе взятые?

Потоптавшись ещё некоторое время у забора, Лиля в какой-то момент всё же решила вернуться, но тут в окне появилась Ксения, державшая Тошку за плечо, и они оба помахали ей руками – Ксения успокоительно, а Тошка смущённо. Лиля, больше не колеблясь ни секунды, распахнула калитку и побежала по дорожке вперёд.

Глава 22

– В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла…

– Что ты там бормочешь всё время? – оглянулся на Лилю толстяк.

Он шагал по залу аэропорта впереди, пыхтя под тяжестью огромного баула, за его спиной висел не меньший по объёму рюкзак. Вениамин катил за собой чемодан неприметного серого цвета. Лиля, одетая в длинный наглухо закрытый плащ, тоже везла чемоданчик, изящный по форме и роскошный по содержанию, весь набитый эксклюзивной одеждой – уж в этом-то Лиля разбиралась! Размер, правда, был не её – Вениамин приобрёл вещи для своей невесты, пухленькой низкорослой бразильянки, и теперь для всех остальных, и прежде всего для работников таможни, всё это – одежда его официальной жены, выезжающей вместе с мужем за границу. Бирки, понятное дело, они аккуратно срезали, ну а кто будет разбираться, подходят вещи девушке по размеру или нет!

– Чувствую себя новогодней ёлкой, – хмыкнула Лиля в ответ на слова Якова. – Никогда столько побрякушек на себя не вешала!

– Радуйся, о женщина! – усмехнулся Яков, останавливаясь и с возгласом облегчения ставя баул на пол. – Когда ещё доведётся королевой походить!

– Думаю, вряд ли мне ещё раз захочется…

– Нам туда, – Вениамин указал в направлении одной из стоек регистрации, перед которой начинал собираться народ. – Сектор А-4, наш.

– Поскорее бы это закончилось! – пропыхтел толстяк, вновь поднимая свою ношу. – Бедные мои руки!

– Потерпи ещё немного, – Вениамин легко покатил свой чемоданчик к стойке. Лиля, усмехнувшись, последовала за ним. Потный Яков, громко вздохнув, поплёлся сзади.

К моменту их появления у цели очередь на регистрацию успела изрядно разрастись. Они встали за высокой молодой блондинкой, успевшей опередить их буквально на секунду – она как будто ждала их прихода, вынырнув, как змейка, из ниоткуда и заняв место в конце очереди. Пришлось пристроиться за ней. Впрочем, Якову даже понравилось это соседство. Сначала он, освободившись от баула, цепким охотничьим взглядом с ног до головы оглядел блондинку (довольно вульгарно накрашенную, на Лилин взгляд), прикидывая что-то себе в уме, затем усмехнулся хитро и негромко произнёс в спину незнакомки:

– Вениамин, я сбегаю за кофе, а ты держись пока вот за этой светловолосой красавицей, – Яков подмигнул другу и вздохнул. – Эх, и почему я не лечу вместе с тобой…

Спина блондинки вздрогнула, но этим её действия ограничились. Тогда Яков, стремительно, как будто не он только что умирал от тяжести, понёсся через весь зал куда-то и вернулся через минуту с двумя дымящимися стаканами в руке. Одни стакан он отдал Лиле, а другой, улыбнувшись улыбкой блудливого кота, протянул блондинке со словами:

– Самой прекрасной девушке в этом зале!

Незнакомка обернулась и с удивлением посмотрела на Якова и стаканчик в его руке. Затем её взгляд метнулся к Лиле, и тонкие брови взлетели ещё выше. Яков понимающе осклабился.

– О, простите, я не представился. Меня зовут Яков, а это мои друзья, молодая семейная и очень счастливая пара!

Взгляд блондинки слегка смягчился, но не настолько, чтобы принять предложенное угощение.

– Я не люблю кофе! – хорошо поставленным голосом произнесла она и, легонько пожав плечами – то ли с сожалением от своих кулинарных пристрастий, то ли от того, что её потревожили, – отвернулась.

Но Яков отступать не собирался. Цепляясь за еле уловимый шанс, он передал стаканчик Вениамину и сделал шаг, встав лицом к лицу с блондинкой.

– Ещё раз прошу прощения за свою недогадливость, прекрасная незнакомка! Готов исправить свою вину и принести всё, что вы пожелаете! Чай? Зелёный, чёрный? Бутерброд, булочку? О, по вашим красивым глазам я вижу, что опять ошибся! Тогда – шампанское, красное вино и коробку самого изысканного шоколада?

Блондинка рассмеялась, Яков облегчённо выдохнул.

– Я не голодна и пить тоже не хочу. Но за предложение спасибо…

– Тогда позвольте скрасить томительное ожидание разговором… Я вижу, вы летите в дальние края совсем одна, а это неправильно для такой красивой женщины!

– Ну что ж поделать, – вздохнула незнакомка. – Так сложились обстоятельства…

– Ай-яй-яй, какие нехорошие обстоятельства! – Яков покачал головой и сделал шажок к девушке поближе. – Знаете что…

Его губы прошептали что-то в ухо незнакомки, отчего та тоненько рассмеялась, стрельнув глазами в сторону спутников Якова. Лиля усмехнулась про себя – уж она-то знала о качестве юмора толстяка, не блещущего изысканностью. Впрочем, блондинку, кажется, это нисколько не смутило. Не прошло и минуты, как Яков с соседкой уже вовсю болтали, перемешивая слова оглушительным смехом. Лиля старалась не вслушиваться в их разговор. Сейчас её занимал один момент – как пройдёт регистрация на самолёт и проверка документов и вещей. Чем ближе они подходили к стойке, чем учащённее билось её сердечко. Не помогло даже дружеское пожатие руки, к которому прибегнул Вениамин, почувствовав её состояние. В итоге, оказавшись у цели в нескольких шагах, Лиля превратилась в упругую пружину, готовую разжаться в любой момент. И этот момент не заставил себя долго ждать.

Всё случилось в одно мгновение. Вот только что девушка стояла, крепко стискивая ручку чемодана, и вдруг она оказалась отброшенной в сторону – какой-то тип в чём-то тёмном (Лиля даже не успела толком увидеть, во что он был одет) выхватил у неё из рук чемодан, резким движением оглушил Вениамина, попытавшегося его остановить, и, ловко ускользнув от толстого Якова, бросился наутёк. Лиля слова не успела вымолвить, так молниеносно всё произошло! Но на этом напасти не закончились. Недавняя собеседница Якова тоже повела себя непредсказуемо. Лишь только толстяк собрался броситься в погоню за похитителем, она брызнула ему в лицо из какого-то баллончика. Яков, шатаясь, осел на пол, рядом с уже лежавшим Вениамином, а блондинка, повернувшись к Лиле и наставив ей в лицо баллончик, кивнула в сторону выхода – мол, двигай туда. От страха у Лили окаменело тело, и она только качнула головой в сторону, как сломанная игрушка. Видя её состояние, соучастница похитителя, не церемонясь, вцепилась в Лилю железной хваткой и потащила через весь зал под взглядами ничего не понимающих зрителей. Всё происходило как во сне, и Лиле очень хотелось проснуться. Но стоило ей лишь только раз дёрнуться в сторону, как тут же она почувствовала в боку резкую боль, причинённую чем-то острым.

– Убью, дура! – в самое ухо прошипела ей блондинка и вывалилась из стеклянных дверей аэропорта вместе с Лилей. Никто из охранников, проверяющих вещи на входе, не попытался их остановить, зачарованные угрожающим видом похитительницы.

Они беспрепятственно преодолели несколько десятков метров до автомобиля, припаркованного у тротуара. Задняя дверь в него была предупредительно распахнута, и блондинка со всей силы втолкнула туда Лилю.

– Ты сбрендила? – услышала Лиля со стороны водителя, больно стукнувшись обо что-то плечом.

– Все цацки на ней! – зло прохрипела похитительница, падая рядом с Лилей. – Гони!

И это были последние слова, которые слышала бедная Лиля. Взвизгнул громко мотор, а у неё потемнело в глазах от удара, который пришёлся в живот – у блондинки оказалась тяжёлая рука. А после следующего удара, попавшего куда-то в шею, у Лили отключилось сознание…

Глава 23

Мутный кошмар, в котором причудливо перемешались участники обеих жизней, закончился под аккомпанемент тишины. Лиля очнулась резко и от этого толчка почувствовала сильнейшее головокружение. Память пока сочувственно дала ей отсрочку, и первые минуты девушка лежала с закрытыми глазами, мучительно борясь с тошнотой, но без каких-либо мыслей о том, что привело её к этому состоянию. Однако беспамятство продолжалось недолго. Стоило только Лиле приоткрыть левый глаз, потом, с трудом, правый – он казался залеплен чем-то вязким, – как тут же она вспомнила всё. Вспомнила и ужаснулась. Её похитили, нагло и безнаказанно, как какую-то вещь! Сначала чемодан, а потом её со всеми драгоценностями. Руки девушки судорожно потянулись к шее, ушам, ощупали каждый пальчик – ни одного из украшений, которые должны были перелететь вместе с ней через границу, на теле больше не было!

– Гадость какая! – простонала она и тут же прикусила язычок. А если её не только похитили, но ещё и собираются убить, как ненужную свидетельницу? От такого предположения по её шее пробежался холодок страха. Хотя нет, действительно подуло откуда-то, будто где-то рядом приоткрылось окно или дверь.

Она огляделась, с трудом фокусируя зрение. Это тем более было сложно выполнить, что в помещении, в котором она оказалась на этот раз, стоял полумрак. Но не оттого, что была ночь. Оба окна, которые имелись в этой мрачной комнате, были закрыты снаружи чем-то похожим на ставни, через которые почти не проникал солнечный свет. Значит, она в деревенском доме? Судя по тишине, обступающей её со всех сторон, так дело и обстояло. Не зная, радоваться этому или нет, Лиля приподнялась и, застонав от резкой боли в животе, встала с лежанки, которая оказалась продавленным диваном с разодранной временем и людьми обивкой. С предельной осторожностью, чутко прислушиваясь к окружающему миру и к самой себе, Лиля направилась к окну. Глаза уже начинали привыкать к темноте, поэтому она смогла увидеть и непокрашенные деревянные стены, и раскуроченную мебель – точнее то, что от неё осталось, – и глубокий камин, и толстый слой пыли на всём. Похоже, что жильцы этого дома покидали его в спешке – уж не для того ли, чтобы здесь появилась она? Но самое глубокое разочарование постигло Лилю тогда, когда она подошла совсем близко к окну. Нет, не ставни закрывали его, а доски, заколоченные рядком вплотную друг к другу! Щели между ними были такие узкие, что свет с огромным трудом проникал в лазейки. Стёкла на самих окнах почти не сохранились, пугая острыми разбитыми краями, выступающими из рам. Опасаясь задеть эти обломки, Лиля надавила на деревянные оковы окна – увы, так крепко они были приколочены, что даже не шелохнулись под её пальцами.

Тогда, убедившись в том, что на её движения никто не реагирует, она осмотрела всё здание. Времени это заняло не много и никакого утешения, увы, не принесло. Судьба забросила Лилю в нежилой дом, не имеющий выхода. Окна заколочены, массивная дверь крепко заперта, а единственное отверстие, выходящее на улицу – крохотное окошко над дверью в сенях, – оказалось настолько мало, что в него не смогла бы протиснуться даже кошка. Но заглянуть туда Лиле удалось. Увиденное не добавило оптимизма в её состояние. Её нынешнее обиталище соседствовало с участком, заросшим бурьяном, по которому уже давно не хаживала нога человека, а за штакетником забора начинался лес.

– Эй! – крикнула Лиля в окошко. – Есть кто живой? Помогите!

Но лишь какая-то пичужка слетела откуда-то сверху и понеслась в сторону леса. Мир ни звуком не отозвался на отчаянный крик девушки.

Ещё множество раз Лиля звала на помощь, била ногами и руками в дверь, трясла оконные доски. Всё без толку. Тогда рухнула она на диван в бессильном отчаянии и зарыдала.

Глава 24

Тонкий луч уходящего дня проворно пересёк комнату, забрался на стол, пробежался по блюдцу с мокрыми огурцами, отразился в блеске бутылки, наполненной доверху, метнулся к окну и сбежал, только его и видели. Впрочем, не было до него никому дела в этой комнате с живущей в ней тишиной. Даже человеческой фигуре, что застыла в немом движении на скамье, – даже этот человек ни словом, ни жестом не выдал своего интереса к непрошеному гостю. Его взгляд не отрывался от стеклянной ёмкости с прозрачной жидкостью внутри. И было в том взгляде не вожделение, не жажда, не предчувствие блаженства. Нет. Ненависть в нём была и безысходная скорбь.

Как долго он сидел здесь? Этого он не помнил. Память подсовывала совсем другие фрагменты его жизни, путая и сбивая с толку. Карусель неслась во весь опор, покинутая тем, кто должен был ею управлять. Звуки и слова мешались в одно, являя собой совсем не привлекательную взору картинку. Когда он потерял вожжи?

Почему он оказался здесь – он, который родился, чтобы стать счастливым?

Он вздохнул, и этот вздох рябью прошёлся по всему телу, создав первое движение. Откуда-то издалека, словно ему ответив, послышался лёгкий шорох. Он нарастал, и вот вдруг обрушился в окно, с ворчаньем распахнув хлипкую форточку. Дыхание ветра смело пыль с подоконника и заставило человека совершить второй вздох.

– Ф-ф-ф-у-у-уф, – вторил ему посланник Зефира.

Где-то далеко гулко прокатился гром. И вновь всё стихло, только в комнату, мягко ступая, неслышно зашла темнота.

– Всё, – твёрдо сказал человек и протянул руку к бутылке.

Часть жидкости переместилась в стакан, а стакан, столь же решительно, понёсся вверх, к обветренным губам, окружённым колючей щетиной. Но ему не суждено было опорожниться. Дверь содрогнулась от чьего-то стука. Рука, вздрогнув тоже, опустила стакан на стол.

Лицо человека повернулось на звук. Впрочем, это было единственное движение, которое он себе позволил в ближайшие несколько минут. Всё это время он напряжённо прислушивался, ничем не выдавая своего присутствия. И, кажется, ему удалось остаться невидимкой. Вновь тишина затопила комнату, не оставив шанса ни единому звуку.

И снова рука потянулась к стакану, а стакан – к жаждущему рту. Но…

– Эй, есть кто живой? – раздалось вдруг совсем рядом, и кто-то несколько раз звонко стукнул в окно.

Рука от неожиданности дрогнула, пальцы разжались, и глаза человека повторили кривую падения вместе со стаканом. Мелкие осколки стекла звонко разлетелись по полу.

Стук повторился, став ещё громче.

– Эй, вы там, дверь откройте!

К стеклу прижалась чья-то пятерня. Человек в доме чертыхнулся.

– Чего надо? – хрипло выкрикнул он.

– Надо, надо! Открой, говорю!

Пятерня слилась с темнотой. А через несколько секунд опять постучали в дверь, на этот раз гораздо настойчивее.

– Вот достал! – досадливо буркнул хозяин и нехотя встал. Его походка выдавала человека, смертельно уставшего от жизни.

Скрипнул дверной замок.

На пороге стоял незнакомец. Долговязый, с длинным худым лицом, похожим на лошадиное, и впалой грудью.

– Ну? – спросил его хозяин дома, загородив собой проход. – Что за пожар?

– Ты Михаил? – ответил вопросом на вопрос гость. И вдруг улыбнулся такой доброй, такой искренней улыбкой, что спина его собеседника дрогнула.

– Ну, Михаил. И что?

– Слава богу! Я тебя целую неделю ищу!

– Зачем? – в голосе хозяина послышалось недовольство.

– Пусти, объясню.

– Некогда мне, – мужчина потянул дверь, чтобы закрыть. Но не успел.

– Какой некогда! – в щель просунулась тапка – розовая с пушистыми ушками. Эти ушки настолько ошеломили хозяина дома, что он отступил. – Я же говорю, целую неделю на поиски потратил, а он – некогда!

Обладатель «лошадиной» физиономии решительно протиснулся в дверь, в два шага пересёк прихожую и скрылся в комнате.

– Чего ты там застрял? – раздался оттуда его голос. – Дверь закрой, дует! Слышь, а ты чё, в одиночку пьёшь или ждал кого? Может, меня?

Под громкий смех гостя мужчина рывком захлопнул дверь и, отшвырнув свои ботинки, попавшие под ноги, направился в комнату.

Незнакомец уже сидел за столом со стаканом в руке.

– Давай за знакомство!

– Я не пью! – зло ответил Михаил и, с грохотом выдвинув из-под стола стул, уселся на него с мрачным видом.

– Шутишь? Ну-ну, – рука гостя поднялась вверх. – А я выпью. Вот уж не ждал такой радости. Ну, за встречу!

Он выпил, крякнул от удовольствия и смачно захрустел огурцом.

– Чего ждём? – гость красноречиво покосился на осколки на полу. – Доставай второй стакан. Я же не алкаш какой-нибудь.

– Я не пью! – повторил Михаил.

– Да ладно! – не поверил длиннолицый. – А это зачем тогда?

Он кивнул на бутылку. Михаил нахмурился.

– Не твоё дело. Говори, зачем пришёл, и проваливай.

– Короче, есть у меня сеструха… А ты точно Михаил? Ордынцев?

– Точнее не бывает.

– Ну вот. Ищут тебя, Миша.

– Кто, твоя сестра?

– Да не, зачем? Подруга её. Обыскалась вся. Сказали ей, что ты здесь обитаешь, но точного адреса не дали. Вот я и искал. Весь город оббегал, всех друзей на уши поднял. И нашёл, прикинь! А главное, где – в соседнем доме! Так, по этому поводу у меня созрел тост…

Рука гостя опять потянулась к бутылке, но та была перехвачена на полпути хозяином.

– Что ещё за подруга?

– Давай-ка тяпнем, и я тебе всё расскажу!

– Что за подруга? – повторил Михаил, с грохотом ставя бутылку около себя и не выпуская из рук.

Гость вздохнул.

– Не местная, сам понимаешь. Она в Подмосковье живёт…

И он назвал городок, от имени которого у Михаила ухнуло где-то внутри.

– Как её зовут, твою подругу?

– Да не мою, а твою! Лиля её звать. Тебе это о чём-то говорит?

– Лиля… – выдохнул хозяин ошеломлённо, опуская руку. Этим немедленно воспользовался гость. Быстрым движением плеснув в стакан из бутылки, он одним залпом влил водку в рот и вытер рукавом губы.

– Ага, Лиля. Фамилия ещё такая смешная у неё…

– Сёмина…

– Точно!

– Этого не может быть…

– Да как же не может, когда я…

– Этого не может быть! – вдруг вскочив, хозяин схватил гостя за грудки. Тот округлил глаза от испуга. – Слышишь, ты! Этого не может быть! Она не может меня искать!

– Вот чумовой, – сглотнул длиннолицый, тщетно отдирая от себя чужие руки. – Ты думаешь, я тебе байки тут рассказываю? Да отцепись уже, репей!

– Прости…

Михаил слепо побрёл на своё место. Гость, потирая шею, неуверенно уселся обратно.

– Слышь, Михай, а кто она тебе? Жена? Ты от неё сюда сбежал?

Вместо ответа хозяин со стуком поставил бутылку перед гостем и весь подобрался. Не осталось в нём той апатии, что была ещё несколько минут назад. Совсем другой человек теперь сидел за столом. И другими глазами на мир смотрел. И на того, кто принёс ему важные вести.

– Пей и рассказывай, – требовательно сказал он, не спуская глаз с гостя.

– Чё, один? – несмело подал голос узколицый. – Не, я так не могу…

– Можешь!

Перед гостем появилась также тарелка с материализовавшейся на ней новой порцией огурцов, к которым добавились чёрный хлеб и нераспечатанная упаковка с печеньем.

– А ты…

– Пей, говорю!

– Ну, если ты настаиваешь… – Рука гостя смущённо взялась за стакан.

– Как тебя, кстати, зовут?

– Саня. Можно просто Шурик, так меня сеструха зовёт…

Вторая ночь мелькнула мимо него, и третья накатила, налетела. А он всё думал, глаз не смыкал – о жизни своей бессмысленной, о круговороте, который затянул его в город северный да и брякнул на самое дно – то ли сможешь подняться, вынырнуть, то ли кишка тонка. А ведь сначала карабкался. Пальцы в кровь сбивал, зубами в твердь вгрызался. Полз. И казалось, что вот он – берег желанный, близко, только руку протяни. Но не сдюжил. Сил не хватило или упорства. Покатился вниз, хребтом считая бугры и выступы, и когда до самой чёрной точки осталось совсем чуть-чуть – один шаг, кувырок, прыжок, – вдруг откуда-то сверху, невозможная в своём чуде, эта рука появилась. Которую он сначала оттолкнуть хотел. Глупец.

Он вздохнул и поплотнее укутался в одеяло. Поезд замедлил движение, за окном встревоженными птицами метались огни.

– Станция Счастье. Стоянка десять минут, – донеслось до него.

– Десять минут… Ничего, успею, – улыбнулся он и, закрыв глаза, прижался лбом к стеклу. – Теперь успею…

Глава 25

– Я тебя в землю урою, ты понял?

– Не вали всё на меня!

– Да это из-за тебя мы сейчас в дерьме! Идея – твоя, девка тоже, чёрт бы её побрал. Я вообще думаю, что… – минутное молчание, – что это она нас сдала.

– Кому, Лютому? Лилька?! Ты сбрендил?

– Сбрендишь ты, если теперь её не найдёшь, понял? – чёрные глаза схлестнулись с карими. – Ты меня знаешь, толстяк, у меня рука тяжёлая!

– Её и в живых-то небось уже нет… Лютый шутить не любит!

– А мне начхать на это! Мёртвая, живая – лишь бы добро моё законное вернула!

– Такое же твоё, как и моё…

– Ещё одно слово, и я полноценным хозяином стану, понял? Не слышу, ты меня понял?

– Да понял я, понял… – прохрипел толстяк, тщетно пытаясь сорвать с собственной шеи чужие руки. – Остынь, Веня. Найду я Лильку, из-под земли достану, живую или мёртвую…

Глава 26

Долго, очень долго он стоял перед калиткой, вглядываясь в оконные тени. Не к своему бывшему дому сперва направились его ноги – да и какой смысл встречаться с чужими соседями? – а сюда, к тому месту, с которым связаны все самые лучшие и самые тоскливые его воспоминания. Руки узнали блестящий изгиб крючка, которым калитка смыкалась с основой. Легко соскочил он с насиженного места и так же легко попал обратно, но уже за спиной. Дорожка с высаженными по её бокам цветами показалась ему самой длинной на свете.

Из приоткрытой форточки послышался детский смех, который оглушил его и заставил ноги прирасти к земле. Ребёнок? В её доме?!

Он застыл с кривой улыбкой на лице. Что он знал об этих десяти годах, которые она провела без него? И почему он вдруг решил, что она искала его для того, чтобы всё исправить? Глупец!

Он сделал шаг назад. Затем ещё один, но вдруг наткнулся на что-то и чуть не упал. Под ногами, блестя от первых капель дождя помятым боком, лежал детский мячик с весёлой жёлтой полоской. Это был его мяч!

С поспешностью резиновый кругляш оказался в его руках, а губы тронула улыбка воспоминания. Так, с этим отблеском былого, он и направился обратно, уже не чувствуя в душе никакого сомнения и нерешительности.

Громкий настойчивый стук огласил дом…

– Глазам своим не могу поверить! Миша, Мишенька! – вот уже несколько минут Ксения не могла оторвать влажных глаз от гостя и всё тормошила, обнимала его, плача и смеясь одновременно. За её спиной, нахмурившись, стоял мальчишка, готовый, казалось, в один миг броситься на помощь хозяйке – если таковая потребуется. Михаил ловил его напряжённый взгляд, чувствуя в маленьком человечке большого мужчину. Он никак не мог понять – похож ли пацанёнок на обитателей этого дома или нет.

– Ну, проходи, что же я тебя на пороге держу! – Ксения, продолжая всхлипывать, отстранилась от гостя. – Ты давно приехал? К своим заходил?

– Нет пока… Вот, к вам сначала решил заглянуть…

Он начал разуваться, не переставая ощущать на себе недоверчивый взгляд детских глаз.

– И правильно! Соседей-то твоих почти не осталось. Лёшка с Тонькой на юг перебрались, баба Рая померла, а из пятой квартиры – этот, как его…

– Абдуллаев?

– Во-во, так он домой вернулся давно, лет пять назад. Только Вовка из четвёртой живёт по-прежнему, хотя что это за жизнь, в пьяном угаре… – Ксения вздохнула и вдруг, совершенно неожиданно для гостя, зарыдала в голос, опустив руки. Только теперь в её плаче было такое горе, что у Михаила болезненно сжалось сердце.

– Ты чего, тёть Ксень? – он сделал шаг к ней, и Ксения уткнулась ему в плечо, спрятав лицо и продолжая рыдать.

– Лиля… – всхлипнула она, не в силах продолжать дальше.

– Что – Лиля? – нехорошее предчувствие похолодило Мишин затылок.

– Пропала!

– Что?!

– За вещами уехала и не вернулась!

– За какими вещами? – ничего не понимая, он перевёл взгляд на мальчишку, который, казалось, тоже готов был заплакать, но сдерживал себя изо всех сил.

– Она в другой город уехала, – тем не менее очень спокойным голосом ответил Тошка. – А вещи – для рынка. Торгует она там, понятно?

– Ничего не понятно… – Михаил отстранил Ксению и заглянул ей в лицо. – Тёть Ксень, успокойся и всё по порядку расскажи. – Он вновь перевёл взгляд на пацана: – А ты, кстати, кто, Лилин сын?

– Не-е-е, я ничейный! – помотал головой тот. – Я просто заболел.

– Заболел, значит… – повторил ничего не понимающий Михаил и покрутил до хруста шеей. – Значит, так. Идёмте в кухню, там мне обо всём и расскажете. Кстати, чай в вашем доме есть? С утра ни капли во рту…

– И чай, и кофе, – всхлипнула Ксения. – Кофе Лиля покупала, вку-у-усный…

– Вот и отлично!

Приобняв женщину за плечи, гость потянул её из прихожей внутрь дома. Тошка зашагал следом, смешно переставляя ноги в огромных клетчатых тапочках.

Глава 27

– …Ну вот, прошло уже три дня, а от неё ни слуху, ни духу! И Яков тоже куда-то пропал…

– Кто такой этот Яков?

– Приятель её, – Ксения поймала напряжённый взгляд Михаила и заторопилась с объяснениями: – Ты не подумай чего, у них просто бизнес общий. Он и не нравится ей совсем, правда-правда! Полицейский он вообще-то…

Михаил перехватил злой взгляд Тошки. Мальчишка явно не обрадовался при упоминании об этом Якове.

– Так может, они вдвоём поехали? А там заработались, на связь выйти некогда…

– Ты что! Лиля сказала бы мне, если б вдвоём. Да и вообще, она каждый день обещала звонить, она же знает, как я волнуюсь… А ведь я как чувствовала, – голос у Ксении дрогнул, – сердце перед отъездом не на месте было. Отговаривала её, но разве эту упрямицу переубедишь!

– Значит, она в Краснодар отправилась. Далеко, за вещами-то…

– И без чемодана… – тихо сказал Тошка.

Михаил посмотрел на него удивлённо.

– Что значит – без чемодана?

– У неё только рюкзак с собой был. Маленький такой… Правда, тёть Ксень?

– Разве? – озадаченно протянула Ксения. – А я и не заметила. Ты же в тот день как раз к нам приблудился, вот всё моё внимание на тебя и переключилось…

– Ты точно знаешь про рюкзак? – Михаил впился глазами в лицо мальчишки.

– Точнее не бывает! – вскинул подбородок Тошка, стойко выдерживая взгляд. – Красный рюкзак с золотым замочком. И больше никаких вещей не было!

– Странно… Она это объяснила как-то?

– Сказала, что ненадолго.

– Ненадолго… – Ксения опять залилась слезами.

– В полицию вы уже обращались?

– Обращались, да что толку-то! – всхлипнула женщина. – Раньше трёх дней после пропажи пальцем об палец не ударят, шакалы! Завтра только заявление примут…

– Всё равно не найдут, – себе под нос пробубнил мальчишка и, мрачнея, отвернулся к окну.

– Почему ты так думаешь? – расслышал его бормотание Михаил.

– Им хоть три дня, хоть три года – всё равно, – не поворачивая головы, заявил Тоша. – Не найдут, даже стараться не станут. Знаю я их.

– А ты откуда знаешь, Тошечка? – перестала плакать Ксения. – У тебя тоже кто-то… пропал?

– Мне на двор надо, – Тошка вдруг вскочил и бросился из кухни. Через секунду громко хлопнула входная дверь. Ксения с Михаилом переглянулись.

– Что это с ним? – озадачился гость.

– Сама не поняла…

– Откуда он вообще у вас, тёть Ксень? Родственник ваш?

– Да какой там! Просто несчастный сирота, которому негде жить. Улица ему дом.

– Вот как!

– Я давно предлагала ему у нас поселиться, но ты не представляешь, Миша, какой у него характер упёртый!

– Что тут представлять, факты на лицо, – усмехнулся Михаил.

– Если бы не эта его болезнь, нам с Лилечкой ни за что не удалось бы затащить его в дом. А теперь мальчик здесь, а девочка… – голос у Ксении сорвался.

– Девочку мы тоже найдём! – твёрдо пообещал гость. – Она меня нашла, и я всё сделаю для того, чтобы её найти!

– Кто тебя нашёл? Лиля? – заморгала удивлённо Ксюша.

– Так ты ничего не знаешь? – выдохнул Миша. – А я думал… В общем, несколько дней назад сижу я дома, и вдруг стук в дверь…

В этот момент, словно иллюстрируя его рассказ, в дверь постучали – негромко, но настойчиво.

– Лиля… – прошептала Ксения и, вскочив, понеслась в прихожую. – Лиля, доченька!

Михаил бросился за ней.

Но это оказалась не Лиля. На пороге дома стоял Виктор Павлов, держа за руку насквозь промокшего Тошку. За их спинами шумел ливень.

– Ваш? – Павлов передвинул Тошу вперёд себя.

– Наш! – схватила мальчика за руку Ксения.

– Я так и подумал, – устало улыбнулся Виктор. – На улице дождь хлещет, а пацану всё нипочём, знай на лавочке себе сидит, загорает. Закалённый!

– Тошка, ещё ведь не выздоровел! – Ксения прижала мальчишку к себе и улыбнулась Павлову. – Спасибо вам…

– Виктор, – подсказал Павлов.

– Спасибо вам, Виктор! Тоша просто расстроился немного, вот и не заметил, как дождь пошёл…

– Понимаю. А расстроился, случайно, не из-за своей мамки?

– Из-за кого? – ахнули Ксения с Тошкой в один голос. Тошка при этом ещё и покраснел, а потом побледнел, как лист бумаги.

– Лилия Сёмина ведь здесь живёт, я правильно понимаю?

– П-правильно… – пробормотала Ксения, стискивая руку мальчишки ещё сильнее. – А вы кто? Вы… из полиции?

– Почти. Разрешите? – Павлов мотнул головой в сторону прихожей.

– Конечно! Проходите, пожалуйста! – засуетилась Ксения.

Гость переступил через порог и тут встретился взглядом с Михаилом. Несколько секунд они пристально изучали друг друга, затем, всё поняв, Виктор усмехнулся.

– Значит, сам приехал…

– В смысле? – Михаил нахмурился.

– Михаил Ордынцев, не так ли? – Рука Павлова полезла в карман куртки и вытащила на свет чёрно-белую фотографию, на которой был запечатлён юный Миша. – Возвращаю хозяину. Надеюсь, больше она мне не понадобится.

Михаил растерянно взял протянутую карточку.

– Ничего не понимаю… – пробормотала изумлённо Ксения, переводя взгляд то на фото, то на нового гостя.

– Я пока тоже, – признался Миша. – Вы кто? Откуда вы знаете Лилю? Это она вам фотку дала?

– Все вопросы в порядке очереди, – взмахнул рукой Виктор. – Ответьте только мне сначала – Лиля уже вернулась? Я до неё три дня дозвониться не могу. Конечно, заграница, связь может быть плохая, но всё же не настолько…

– Почему заграница? – севшим голосом переспросила Ксения. – Она сказала, что в Краснодар едет…

– Значит, кто-то из нас ошибается, – после паузы произнёс Павлов и оглядел каждого с нарастающим беспокойством. – Так она дома уже? Или… Что у вас случилось? С Лилей что-то?

Ксения лишь кивнула, не в силах говорить.

– Пропала Лиля, – мрачно подтвердил Михаил. – На материны звонки не отвечает. Уже три дня. А обещала каждый день созваниваться.

– Та-а-ак… – протянул Виктор. – Значит, интуиция меня не подвела, чёрт её возьми… Мне ведь сразу эта поездка не понравилась. Я ей так и сказал. Но вашу дочь трудно остановить…

– Доченька моя… – всхлипнула Ксения и уткнулась лицом в грудь Ордынцева. Тот выразительно посмотрел в лицо гостя.

– Мне нужны все подробности, – металлическим голосом сказал Павлов. – Где у вас можно поговорить?

– Идёмте на кухню, – махнул Миша рукой. – Ох, не нравится мне эта история…

– Разберёмся! – твёрдо сказал Павлов и начал разуваться.

Ксению уложили, Тошка, как ни храбрился, тоже не смог устоять перед дремотой, и вскоре на кухне остались только двое мужчин, уставшие, но готовые сидеть хоть до утра, лишь бы отыскать пропажу. Стеклянное блюдце, выступающее сейчас в качестве пепельницы, было полно окурков – сначала Михаил курил во дворе, выбегая на дождь каждые пять минут, но потом Павлов сжалился и разрешил ему курить прямо на кухне, в форточку. Сам он не имел такой привычки, а нервы успокаивал чашкой крепчайшего чая.

Звонок, который ждали оба мужчины, раздался ровно в полночь.

– Да, Никита, ну что? – Виктор покрепче затворил кухонную дверь и сел. – В аэропорту? Так… Понял. Мне нужны списки пассажиров и… Уже? Сёминой среди них нет? Это странно. Но под описание подходит? Так… Почему не поступило заявление от охраны? Ладно, я с ними сам разберусь. Номер автомобиля кто-нибудь запомнил? Уже начали искать? Молодец, Никита, вот можешь же, когда хочешь! Да, сейчас выезжаю, а ты в управление возвращайся. На связи! – Павлов опустил трубку и в ожесточении потёр лоб.

– Её нашли? – Михаил нервно придушил очередную сигарету.

– Пока нет, но зацепка появилась. Быстро тебе расскажу и поеду. В общем, три дня назад в Северном аэропорту случилось происшествие: при регистрации на рейс Москва – Рио у будущих пассажиров украли вещи, а также похитили одну из этих бедолаг, молодую женщину…

– Это была Лиля? – нетерпеливо перебил Михаил.

– По описаниям, которые предоставила работница аэропорта, оформлявшая в этот момент регистрацию, похищенная очень похожа на Лилю. Но вот странность – в списке пассажиров нет её фамилии! То есть либо она вообще не собиралась лететь, и тогда я совсем ничего не понимаю, либо…

– Либо летела по подложным документам…

– Да. И это мне совсем не нравится, Миша… – Павлов помолчал, что-то обдумывая. Затем продолжил: – Эту женщину запихнули в автомобиль, который затем умчался в неизвестном направлении.

– И никто об этом похищении никуда не сообщил??

– Сообщил, мать их, – выругался Виктор. – Дежурящий в тот день сотрудник охраны аэропорта написал отчёт о странном событии своему начальству, но дальше эта информация не пошла.

– Как такое может быть?!

– Руководство решило не выносить сор из избы. К тому же никаких заявлений от пострадавших – двух мужчин, которых один из похитителей (кстати, девица!) ловко вырубил на месте, – не поступало. А нет заявления – нет преступления.

– Значит, Лиля была не одна? Что это за типы?

– Пока известно лишь то, что эти двое мужиков оклемались и быстренько скрылись с места происшествия. Никто их останавливать не стал, а сами они разъяснения давать не захотели.

– Бред какой-то… Может, это вообще не Лиля была?

– Ох, сдаётся мне, что она, – вздохнул Павлов и встал. – Сколько времени упущено! За эти дни с ней что угодно могли сделать…

– Убью гадов! – Миша тоже вскочил. – Хочешь ты или нет, а я еду с тобой.

– Это плохая идея. Сейчас ты мне ничем не поможешь, к тому же нельзя Ксению одну оставлять…

В этот момент скрипнула тихонько дверь, и на пороге появился Тошка, одетый в длинное пальто с чужого плеча и в кедах. Лицо у него пылало решительностью.

– Я с тобой, дядь Витя! Пусть он, – кивок на Ордынцева, – тут остаётся, а я тебе помогу. Я много чего умею!

– Мал ещё… – начал было Михаил, но осёкся под мрачным взглядом мальчика. – Послушай, Тоша, это не детское дело…

– Вот и сиди дома, а я с ним пойду! – упрямо набычился мальчишка и сделал шаг к Павлову. – А лучше вообще уезжай, откуда приехал. Никто тебя тут не звал!

– Вот тебя не спросил, что мне делать и куда идти! – Михаил слегка растерялся от явной неприязни Тошки, но виду не подал. – Ты вообще кто такой права качать?

– Стоп! – Павлов поднял обе руки, останавливая стычку. – Сейчас не время штыками мериться, поберегите оружие, оно вам ещё пригодится. Значит, сделаем так: в аэропорт едем мы с Михаилом, а ты, брат, тут останешься за старшего. Сам понимать должен, – остановил он жестом вспыхнувшего мальчишку, – не маленький! Ксении ты сейчас больше нужен, чем нам. Но обещаю, что при первой же возможности подключим тебя к делу. А эта возможность будет совсем скоро, уж поверь моей интуиции. Ну, по рукам?

Не сразу ударил по протянутой руке Тошка. Но, после молчания, всё же это сделал, хоть и нехотя.

– Ладно… – процедил он сквозь зубы.

– Вот и отлично! А теперь иди сон женский сторожи. Оставлю тебе свой номер, если вдруг новости какие будут, сразу же мне звони. Понял?

– Понял!

– Телефон-то в доме есть?

– Вон стоит, – кивнул на тумбочку Тошка, где стоял старенький аппарат с круглым цифровым диском.

– С этого ты не особо раззвонишься, – усмехнулся Михаил и достал из кармана мобильник. – Свой оставлю. Разобраться сможешь?

– Не маленький! – Тошка взял трубку и засунул её небрежно в задний карман своих штанов. Затем зевнул и тут же покраснел.

– Ну, иди, солдат! – Павлов пожал руку мальчишке. – Будем на связи. И помни, если что…

– Я позвоню!

Двое мужчин вышли в темноту, а третий, маленький человек с большим мужественным сердцем, послушал сонное дыхание вверенной ему женщины и, на цыпочках пройдя на кухню, сел у окна с прямой спиной и зажатым в руке телефоном. Часы на стене пробили полпервого ночи.

Глава 28

Несмотря на ночное время, дорога к Северному аэропорту была заполнена спешащими в обе стороны машинами.

Сидящие в стремительно мчащемся чёрном автомобиле молчали – водитель всматривался в дорогу, думая о чём-то своём, а второй, устало прислонив голову к окну и закрыв глаза, то ли дремал, то ли просто отдыхал. Время от времени Павлов бросал на него быстрый взгляд, в котором прятался невысказанный вопрос, но пассажир никак на его посыл не реагировал.

Но вот наконец Михаил вздохнул, открыл глаза и выпрямился.

– Далеко ещё? – он прищурился, вглядываясь вперёд.

– Минут двадцать. Отдохнул?

– Маленько. Курить охота…

– Кури.

Правое стекло опустилось вниз. В темноте вспыхнул огонёк зажигалки.

– Я ведь бросил вообще-то. Год назад. Пятнадцать лет курил, в старших классах ещё баловаться начал, а тут решил – всё, хватит. И бросил, как отрезал.

– Зачем же опять?..

– Вот Лилю найду и всё, больше никогда.

Михаил затянулся на несколько секунд ивыпустил дым в окно.

– Я у тебя спросить хотел, Миша…

– Валяй.

– Зачем ты уехал?

– Зачем? – ещё одна затяжка, и следом долгое молчание. – Так сразу не ответить. Много причин было. Только теперь, когда я назад оглядываюсь, кажется, что важной не было ни одной.

– Отсюда прошлые поступки вообще нелогичными видятся. А по факту ты просто делаешь так, как велит твоё сердце или разум, или ещё какая-нибудь фигня…

– Во-во, или ещё какая-нибудь фигня, – криво усмехнулся Михаил. – Это ты правильно обозначил проблему. Есть такая штука, как гордыня, слыхал?

– Слыхал вроде, – улыбнулся Павлов.

– Ну вот, а я на себе испытал. Ну, то есть я это чувство тогда по-другому называл, конечно. Я был одержим мечтой переделать мир и не понимал, что начинать надо прежде всего с себя. Но мне-то казалось, что я и так идеален… В общем, решил я для начала завербоваться на корабль, чтобы поднабраться сил и опыта, а также проверить себя, так сказать, в боевых условиях. Устроился радиотелеграфистом на один военный корабль – не без протекции, конечно. Я колледж связи окончил, ну и поговорил кое с кем из наших педагогов, у кого друган в то время служил в министерстве. Наверное, и сейчас служит, но это не важно… Короче, отчалил я от берега в дальние края…

– А Лиля обещала тебя ждать?

– Лиля… – Миша помолчал. – А Лиля не знала ничего.

– Почему? У вас вроде свадьба намечалась…

– Я уехал тайно, ничего ей не сказав, и это ещё один грех, за который мне придётся отвечать. Но не перед тобой, понятно?

– Понятно, не злись, – Павлов слегка пожал плечами.

– Извини… – Михаил невидящими глазами обратился к окну. – Много на мне грехов, Витя. Но и раскаяния не меньше… Ладно, что теперь об этом говорить.

– Так что там со службой на флоте вышло?

– А ничего путного не вышло. Не справился я. Нет, в профессии мне равных не было, всё-таки голова у меня варит нормально, да и руки из нужного места растут, а вот характер собственный подлянку устроил. Не смог я ужиться с мужиками, Витя, а всё из-за гордыни своей. Они меня тоже, впрочем, не жаловали. А какому опытному волку понравится, если его будет жизни учить салага сопливый? В общем, прослужил я год, промучился, а потом списался на берег и, вместо того, чтобы домой ехать, виниться перед любимой девушкой, меня ещё дальше понесло. Города и службы менялись, а я оставался с самим собой и с собственным дрянным характером. Других людей в своих несчастьях винил, а чтобы на себя посмотреть честным взглядом – решимости не хватало. Или ума.

– А теперь, значит, ты поумнел…

– Когда я в Ойске оказался, вот тут-то меня прижало по-крупному. Словно все мои прошлый грехи разом навалились и затоптать надумали. Выть хотелось, веришь. От безысходности, бессмысленности своей жизни. Никому я в итоге ненужным оказался. Сам себе нужен не был!

– Запил?

– Запил бы… У меня, Вить, папаша алкоголик, и я всю жизнь от этого бежал, боялся, что так же могу кончить, как родитель. Но в один момент сломался. Купил бутылку, закрылся в доме и… Шурик помешал.

– Какой Шурик?

– Ну, брат Тамары…

– А, которая на рынке торгует с Лилей…

– Да, соседка её. Вообще-то Шурик с Тамарой в ссоре уже несколько лет, ну, там семейная история какая-то. И сначала она Лиле отказала, когда та её просила обо мне в Ойске поспрашивать. А потом подумала, подумала, да и позвонила брату. Ты не представляешь, Витя, как он ей обрадовался! – Мишино лицо осветилось улыбкой. – Весь вечер, что мы с ним сидели, только о ней и говорил, мол, какая у него прекрасная сестра и какой он сам дурак, что обидел её когда-то. Всю мою бутылку от радости вылакал, хотя сам-то не алкаш, не подумай. Просто отпустило человека. Ну вот, от Шурика я и узнал, что Лиля меня ищет. И так меня это потрясло, что я сам чуть от шока к бутылке не потянулся, вовремя остановился. А на следующий день я уже в поезде сидел…

Они помолчали, каждый о своём.

– Виктор… – спустя несколько минут сказал Михаил, не поворачивая головы на водителя.

– Не было у нас ничего. Ты ведь об этом хотел спросить?

– Об этом…

– Не скрою, понравилась она мне, хоть и виделись мы с ней всего один раз. Но… очень она мне сестрёнку мою младшую напомнила, Олю. Лицо решительное, а сама… несчастная и какая-то неприкаянная, что ли… Знаешь, как человек, который никак не может понять: что он тут, на Земле, делает? Как моя сестра… – голос Павлова дрогнул. – Оля из окна выбросилась. Так и не нашла ответ на свой вопрос, понимаешь?

– Понимаю…

– В общем, как увидел я Лилю, так сердце моё чуть из груди не выскочило. И такая жалость вдруг накатила, так мне захотелось хотя бы для этой девушки сделать то, что я для сестрёнки своей не успел!.. Короче, я сразу решил на твои поиски вместе с ней ехать, когда про Ойск узнал. Прямо тебе об этом говорю, чтобы не было между нами недомолвок. Я даже из командировки раньше вернулся. А тут ты…

– А тут я…

– Не простая у неё жизнь была, Миша. Мать запойная, отец – преступник. Но самое главное, самое тревожное – эта беда с памятью её.

– А что такое с её памятью? – удивился Михаил.

– Так ведь не помнит она ничего из прошлой жизни. Ты разве не знал об этом?

– Н-нет… Как не помнит?

– Вот так. Совсем другие картинки память ей подкидывает. Другой дом, другую семью, окружение другое. Ты только.

– Что я?

– О тебе она только не забыла, Миша. Вот уж не знаю, почему. Не просто же так искать начала. Я вот тут подумал: может, твоё появление толчком послужит для её памяти? Как ты думаешь? Увидит тебя, и всё сразу вспомнит. Я узнавал, в медицинской практике такое бывает.

– Не знаю…

– Вот и я не знаю, брат, – вздохнул Павлов, – но надеяться хочется. Всё, приехали.

Автомобиль плавно затормозил. Михаил посмотрел в окно – перед ними сверкало разными огнями здание аэропорта. Надо же, за разговором он не заметил, как они достигли цели.

– Так, все вопросы буду задавать я, ты только рядом стой и помалкивай. Всё ясно? – голос Павлова изменился, стал резким, жёстким.

– Ясно, не переживай.

– Тогда идём.

Они вышли из машины и направились к центральному входу, куда нескончаемой рекой вливались будущие авиапассажиры. После разговора с Виктором у Миши осталось гнетущее чувство, природу которого он никак не мог понять. И, лишь проходя через звенящую охранную рамку, понял: это чувство имело запах страха. Он страшно испугался, что Лиля никогда его не вспомнит…

Глава 29

– Моё дело маленькое, Виктор Олегович. Начальству я доложил, а дальше не моя забота. Я вообще в тот день дежурить не должен был, напарника подменял…

– Да понял я уже, понял, Василий Васильевич, – раздражённо перебил сотрудника безопасности, грузного мягкотелого мужика, Павлов. И как только такие в охрану попадают? Он же при необходимости не то что чужую, свою жизнь не сможет защитить! – Ты мне этих женщин опиши.

– Тётки как тётки. Одна блондинка, и другая тоже…

– Очень исчерпывающая характеристика.

– Да не смотрел я на них особо, вот и не запомнил! У меня в это время ЧП на ленте случилось…

– Какое ЧП?

– Незаконный провоз оружия. Ну, то есть это мне так доложили. А когда я на место прибыл – к третьему подъезду – и вещи нарушителя проверил, то оказалось, что это ложный вызов. Короче, не настоящая пушка в чемодане лежала, а детская игрушка. Но время-то ушло! Так что ваших тёток я только в спины увидел – одна другую вроде как под ручку вела, правда у этой другой вид был довольно напряжённый. Ну и блондинки обе, как я и сказал.

– А двое мужчин, которых похитительница приложила?

– О, этих-то я рассмотрел. Когда я к ним подошёл, они уже очухались. Я говорю, мол, что случилось, ваши вещи украли? заявление писать будем? А они: типа, всё в порядке, начальник, просто наши друзья так глупо пошутили. Ну и всё, улетели.

– Как улетели? На самолёте?

– Да не, на каком самолёте! Быстро так смылись, только пятки сверкали. Ну а я-то что? Заявления от потерпевших на кражу не поступало. Да и сами потерпевшие – вроде как не потерпевшие. А об инциденте со слов Курицыной, агента по регистрации, рапорт написал и кому нужно отнёс. Да вы у этой Курицыной и спросите, она, небось, побольше меня видела.

– Где она сейчас? – Павлов огляделся. Михаилу же в это время не давала покоя одна мысль…

– Во-о-он там, видите? Стойка регистрации пассажиров номер семь. Та, что повыше, это Курицына и есть. Елена, не помню отчество.

– Идём, – Виктор кивнул Ордынцеву и направился было в указанную сторону, но Миша задержался.

– Подождите, Василий Васильевич, ещё один вопрос…

– Да? – притормозил сотрудник безопасности.

– Вы того парня с игрушечным пистолетом контакты записали?

– Контакты? – Василий нахмурил лоб, а Виктор, с удивлённым любопытством взглянув на Мишу, приостановился.

– Фамилию, адрес, куда путь держал…

– А, так в отчёте всё записано. Только он никуда путь не держал…

– Как? Вы же сказали, что он с чемоданом был…

– Ну да, с чемоданом. Однако в списках пассажиров его не оказалось, мы проверили. Он, когда узнал об этом, страшно расстроился. Мол, даты перепутал. Билет ему секретарша заказывала и в дате ошиблась. А он не проверил, в аэропорт приехал, а оно вона как оказалось. У него конференция какая-то важная в этот день намечалась в Бельгии. И прикиньте, какой облом? Ну, мы ему посоветовали билет обменять, его самолёт как раз к регистрации готовился. Он туда и побежал. Да, видно, не получилось.

– Что не получилось? – это уже Павлов спросил. – Билетов не было?

– Да билеты вроде были… – с сомнением пробормотал Василий. – Наверное, срочность отпала. У меня тогда дела кое-какие нашлись, а спустя минут пятнадцать я видел, как он в такси садился. И с кем-то в это время по телефону говорил, но далеко было, я не слышал.

– Это точно он был?

– У меня на лица чёткая память! – обиженно сказал толстяк. – Он, даже не сомневайтесь. А то, что я дамочек ваших не запомнил, так потому, что только со спины видел! У нас в тот день запарка жуткая была, говорю же, один по залу бегал. Вот и не доглядел. Я уже по шапке получил от начальства, и вы тут ещё…

– Не обижайтесь, Василий Васильевич, – смягчил голос Павлов, – вас никто не обвиняет, просто нам нужно с этим делом разобраться. Девушка пропала, вы понимаете?

– Да понимаю я всё, у самого дочка на выданье.

– Вы нам контакты того парня с игрушкой предоставьте, и ещё: раз, говорите, на память не жалуетесь…

– Говорю!

– Тогда опишите, как выглядели те двое потерпевших. Миш, ты запиши всё дословно, пожалуйста, а я пока с Курицыной поговорю.

– Хорошо, Виктор Олегович.

Павлов, не теряя больше времени, направился к стойке регистрации, а Михаил, поискав глазами, увидел высокий столик у банкомата, на котором лежали какие-то бланки, и потянул туда Василия. Тот, вздохнув, подчинился.

– Конечно, запомнила! У меня же память профессиональная на лица, нас специально этому обучают.

– Отлично! Тогда, думаю, вам не составит проблемы узнать возможных участников событий по фотографиям.

– Не составит!

Курицына Елена Владимировна, или просто Лена, как представилась симпатичному Павлову девушка, имела умное личико отличницы и длинные каштановые волосы, вплетённые в толстую косу. Всё в ней было безукоризненно, от строгой форменной шапочки до блестящих чёрных туфель, выглядывавших из-под идеально отглаженных брюк. Она напомнила Виктору одноклассницу, всезнающую Свету, с которой ему повезло сидеть за одной партой и у которой он частенько списывал на контрольных по литературе – Павлову никогда не давались гуманитарные науки.

Он разложил перед Леной фотографии. Среди взятых из архива фоток случайных людей была также карточка Лили и групповое фото с рынка, где Лиля сидела за столом в окружении коллег по торговле.

– Так вот же она! – радостно воскликнула Лена, сразу же схватив фотографию с изображением Лили. – Это она, та девушка, которую увела блондинка. И вот тут тоже она, – тонкий пальчик ткнул на смеющуюся Лилю в общем фото. – Я её очень хорошо запомнила, знаете. Она чем-то на мою подругу похожа, я потому и обратила на неё внимание ещё до того, как это всё произошло. Она это!

– Я так и думал… – помрачнел Виктор. – Спасибо вам, Лена!

Он стал собирать фотографии, но одну, с застольем, девушка продолжала рассматривать, внимательно вглядываясь в лица.

– Вы знаете, а ведь это, кажется, тот толстяк…

– Какой толстяк? – быстро спросил Павлов.

– Вот, в полицейской форме. Видите, он мимо двери по улице идёт. Мне кажется, это он. Ну, тот, который с блондинкой хихикал, а потом она ему из баллончика в лицо прыснула.

– Вы уверены?

– Чем дольше смотрю, тем яснее вижу, что это он. Меня сначала форма смутила, ведь здесь, в аэропорту, он в обычной одежде был, а лицо мне сразу показалось знакомым. Он это, точно!

– Та-а-ак…

– Неприятное у него лицо, правда? – заметила Лена. – Хоть и полицейский. А я бы такому свою жизнь не доверила…

– Да, не красавец, конечно… – пробормотал задумчиво Павлов.

– Вы думаете, он как-то замешан в похищении, да? – спросила девушка, понизив голос. – Он ведь с этой блондинкой общий язык нашёл, я видела. На весь зал хихикали.

– Будем выяснять! Значит, больше на этих фотографиях вы никого не узнаёте?

– Больше нет, – с сожалением вздохнула Лена. – Но если у вас появятся ещё какие-нибудь фотки, я готова помочь! Второго парня я тоже на лицо запомнила, красавец такой чернявый. А вот того, кто чемодан стащил, не видела. Я в это время паспорт проверяла, а подняла глаза только тогда, когда ваша девушка вскрикнула.

– Она не моя… – не сдержал вздоха Павлов.

– Ну, это я так сказала, – смутилась Лена, – извините. В общем, я тут через день дежурю. Завтра выходной. Так что если ещё вопросы будут…

– Я понял. Спасибо вам, Лена, за всё. Вы очень мне помогли! Нам помогли…

– И вам спасибо!

– А мне за что? – удивился Виктор.

– За приключение, – улыбнулась девушка. – У нас тут обычно так скучно, знаете…

– Да? – Виктор с улыбкой огляделся по сторонам, на волнующееся всеми цветами и эмоциями людское море. – Вы правы, Леночка. Аэропорт – самое скучное место на планете.

– Ага, – хихикнула девушка и, не оглядываясь, побежала к стойке регистрации.

– Я с утра еду на рынок искать вот этого товарища, – Павлов, оторвав взгляд от дороги, кивнул на фотографию, которую рассматривал Михаил, – а ты отдыхай, приходи в себя после дороги.

– Да я уж найду, чем заняться, – буркнул пассажир.

– Только никакой самодеятельности, понял?

– Понял, не кричи.

Миша бросил последний взгляд на фото и положил его на приборную доску. А затем отвернулся к окну. Ему было о чём подумать.

Глава 30

– Так это же Яков!

– Какой Яков?

– Яков Борисыч, у него с Лилькой дела всякие, – брякнула Тамара, мельком взглянув на фото. Ей было некогда, клиентка мерила за занавеской платье, а то бы она уж поговорила. – Вы лучше у Ларки спросите, у них с Яковом шуры-муры.

– Что за Ларка, где её найти?

– Лариса Стрелецкая. Вот до конца ряда пройдёте, там направо и через два ряда её магазин увидите. Посудой она торгует, не промахнётесь.

– Дайте мне на размер больше! – донеслось из-за занавесочки. – А лучше на два.

– Сейчас-сейчас!

Тамара потянулась к сумке с вещами, а Павлов, убрав фотографию в карман, направился указанной дорогой.

Действительно, магазинчик с посудой оказался приметным – яркая вывеска зазывала всех насладиться изысканной посудой, из которой едала сама английская королева.

Хозяйка заведения, высокая краснощёкая дама, с первого взгляда разглядела в Викторе непростого человека. Глаза её сверкнули, губы изогнулись в кокетливой улыбке, а грудь в мгновение увеличилась на два размера.

– Приветствую вас! – направилась она навстречу Виктору, виляя бёдрами. – У нас огромный выбор самой качественной продукции, есть и наборы, и отдельные предметы. Фарфор, стекло, дерево…

– А что, деревянная посуда тоже бывает? – усмехнулся Павлов.

– А как же! Позвольте, я вам всё покажу. Вам на подарок или для себя?

– Вообще-то я по другому поводу, – вздохнул Виктор и вытащил из кармана фотографию. – Мне нужно узнать вот об этом человеке.

– Да? – Лариса быстро взглянула на карточку, и лицо её тотчас же изменилось, потвердело. Совсем другим, холодным тоном она продолжила: – А я тут при чём?

– Мне сказали, что вы с ним знакомы.

– Тут многие с ним знакомы, но я не понимаю, почему именно ко мне вы пришли. Кто вас послал?

– Посылают обычно на базаре или в края дальние, – жёстко ответил Павлов таким тоном, что женщина вздрогнула. – Я жду от вас чёткого ответа. Вы знакомы с этим человеком?

– Знакома, – нехотя выдавила из себя Лариса.

– Как его зовут?

– Яков Борисович Субботин.

– Отлично. Где мне его найти?

– А это и я бы хотела узнать, где его найти! – взорвалась вдруг женщина. – Скотина, деньги мои взял и смылся.

– Какие деньги?

– Я ему в долг дала. Две недели назад. Сказал, что через два дня вернёт. И ни слуху от него, ни духу!

– Когда вы его в последний раз видели?

– Да когда он мне эту аферу с замужеством предлагал… – поняв, что ляпнула лишнее, Лариса замолчала.

– Какую аферу? – неумолимым тоном спросил Павлов.

– Да вам-то какая разница!

– Вы в курсе, что ваша соседка пропала? Лилия Сёмина.

– Лилька? – ахнула Лариса. – Они ж с Яшкой дела делали, ну, шмотками он её затаривал. Так это он её… того, да?

– Отвечайте на мои вопросы! Что за афера с замужеством?

– Яшка мне предлагал замуж выйти. Да не за него, что я, дура, что ли? За друга его. Мол, вещички кое-какие надо вывезти за границу, а этот друг сам не может, только с помощью законной супруги. Я, если честно, даже вникать не стала. Не по душе мне такие дела. Постель – постелью, а в сомнительные предприятия я лезть не хочу.

– У вас были с ним какие-то отношения?

– Ой, да какие там отношения! Ну, пару раз это самое… – женщина покраснела. – Да и вообще, не ваше это дело!

– Не моё, согласен. Значит, вещи надо было перевезти в другую страну.

– Так он сказал, ага.

– А в какую, не сказал?

– Да не помню я уже. В южную вроде какую. То ли в Египет, то ли в Индию. Не помню!

– Может быть, в Бразилию?

– Точно, в Бразилию! – обрадовалась тётка. – А вы откуда знаете? Значит, правильно я сынтуичила, что туда не полезла? Я к Яшке доверия никогда не имела! Он хоть и мент, а с гнильцой. Ох, извините. Вы ведь тоже из органов, да?

– Мне нужны все подробности вашего с ним разговора. Имя друга он назвал?

– Называл вроде. Такое, короткое. Валька, Вовка, Валерка – как-то так…

– Что ещё говорил? Что за вещи такие для перевоза?

– Ну, семейные ценности какие-то. Этого то ли Вовки, то ли Веньки. А, точно, Венька его звали, я вспомнила! Я ещё подумала, что на веник похоже. Да, Венька! Это же Вениамин полное будет вроде?

– Возможно. А что за семейные ценности?

– Подробностей не знаю. Я и не спрашивала, понимаете? Зачем мне подробности, если я не собираюсь в это дело ввязываться? Меньше знаешь, лучше спишь.

– В данном случае эта поговорка себя не оправдала, – вздохнул мрачно Павлов.

– Значит, Лилька согласилась на его предложение, да? – поняла Лариса. – Вот дурочка! У неё вообще с головой в последнее время непорядок. Раньше нормальная баба была, как все, а потом как подменили девку. Томка болтала, что память ей отшибло. У них ведь с Яковом тоже шуры-муры были когда-то, ещё до меня, а потом, как с памятью этой беда стряслась, она его на шаг к себе не подпускала. Он ко мне и переметнулся. Здоровый ведь мужик, понять можно…

– Спасибо за информацию, – Павлов резко развернулся к выходу.

– Так не за что! А может, вы тарелочки всё же посмотрите? – донеслось ему вслед. – Из тончайшего фарфора!

Но в ответ Ларисе лишь жалобно звякнул колокольчик, висящий над дверью.

– Ну и ладно, была бы честь предложена, – пробормотала она и тяжело опустилась на стул. Её лоб прорезала глубокая морщинка. – Ну, Яшка, ну, гадёныш, только попадись мне под руку!

– Никита, мне нужен человек с именем Вениамин, посмотри в списках пассажиров… Двое? Сколько лет? Нет, этот слишком стар. А другой? Вениамин Лазариди, сорок лет – подходит! Не прошёл регистрацию? Тогда наверняка он. Он один… а, с супругой! Лия Лазариди… Это они, Никита, я уверен. Глянь ещё одного, пожалуйста, – Яков Борисович Субботин… Нет такого? Значит, они вдвоём собирались лететь. По автомобилю новости есть? Понял, продолжаем поиски…

Виктор положил трубку на стол и задумчиво посидел какое-то время, не отрывая взгляда от листка с записями.

За окном кабинета промелькнула летящая птица. В воздухе запахло дождём.

– Лия Лазариди, – произнёс вслух Павлов. – Почему Лия, понятно. Но зачем надо было фамилию менять? Ох, Лиля, Лиля, наворотила ты дел. Не опоздать бы нам теперь…

Глава 31

У него затекли ноги, а глаза пощипывало от напряжения. Он скользнул взглядом на приборную доску. Прошло почти три часа. Ладно, терпения ему не занимать, а вот об удовлетворении самых простых человеческих надобностей он как-то заранее не подумал, балбес. Да и то сказать, опыта в слежке у него никакого. Хорошо, что хоть с машиной повезло. Этот старенький жигулёнок как нельзя более подходил для таких дел. Ничем не примечательный автомобиль тускло-серого цвета – именно то, что нужно. Михаил с улыбкой вспомнил неприкрытое удивление агента, когда он указал на эту машинку при выборе. Вы уверены? – несколько раз переспросил парень. Уверен, уверен! Главное, чтобы мотор в порядке был, а в этом его агент уверил, мол, вид у арендуемого автомобиля неказистый, но работает как часы. И действительно, до места назначения Михаил докатил без проблем. И вот уже ровно три часа сидел тут в ожидании. А сколько ещё предстоит просидеть, не известно. Вдруг этот человек не собирается сегодня возвращаться домой?

Он перевёл взгляд на листок, лежащий рядом. На разлинованном глянцевом буклете банка чернели штрихи, сделанные талантливой рукой Василия Васильевича. Лучше бы он в художники пошёл, с усмешкой подумал Миша. Всё-таки как важно для человека найти своё место в жизни. А сам он, Михаил Ордынцев, нашёл это место?

Он вздохнул и, отмахивая от себя неприятные мысли, поднял голову. И вовремя. К подъезду, перед которым стоял его автомобиль, стремительным шагом подходил человек. Он узнал его сразу, даже сверяться по рисунку не пришлось.

– В десятку, Василий Васильич! – прошептал водитель и, вдавливаясь в спинку сиденья, сосредоточенно проследил за тем, как объект его слежки подошёл к двери, звякнул ключом домофона и через секунду скрылся в тёмной глубине подъезда. Дверь за ним закрывалась медленно и плавно, словно не желая возвращаться на место.

Глаза Михаила, повторяя невидимое нам движение незнакомца, стали подниматься наверх – первый этаж, второй, третий… Спустя несколько минут ожидания в окне четвёртого этажа зажёгся свет.

– Ага, – сказал водитель и взялся за ручку дверцы.

К подъезду он подходил не спеша и уверенно, словно имел полное право здесь находиться. Ему повезло – его нагнали звонко цокающие каблучки, и, слегка посторонившись, Миша пропустил вперёд женщину, которая на ходу доставала из сумки связку ключей. Через секунду дверь в подъезд была открыта, и он вошёл вслед за незнакомкой, которая даже не оглянулась на него…

Глава 32

– Всё будет хорошо, Сеня-сан! – уже в который раз повторяла Юки, гладя Ксению по плечу. – Юки знает!

– Тёть Ксень, я тебе чай налил. Выпей… – детская рука подвинула к женщине чашку. – С сахаром!

– Спасибо, Тошечка… – всхлипнула Ксения и улыбнулась японке сквозь слёзы. – И тебе спасибо, Юкочка! Я тоже знаю, что с Лилей всё хорошо будет!

– Да! – кивнула Юки. – Это так есть!

– Тош, достань из буфета вазочку с конфетами. И Юке тоже чаю налей, пожалуйста!

– Я сама! – вскочила Юка и покраснела. – Чай есть женская работа.

Вскоре Ксения, Юки и Тошка устроились в комнате, сидя на подушках прямо на полу. Перед ними, на квадратном коврике, дымились горячим чаем чашки, а сбоку от живописной группки на полу стоял пузатый заварочный чайник.

– Вкусно… – одобрил Тошка, с шумом отхлебнув из своей чашки.

Юки улыбнулась.

В дверь неожиданно позвонили. У Ксении дрогнула рука, и на коврик пролилось несколько медовых капель.

– Я открою! – Тошка стремительно вскочил и помчался в прихожую.

Через несколько минут на пороге комнаты показался новый гость. Он удивлённо застыл, наткнувшись взглядом на странную картину.

– А у нас тут чайная церемония! – похвастался мальчик и потянул гостя за руку. – Проходи, дядь Вить! Мы тебе тоже чаю сделаем! Да, Юки?

– Конечно, Тоша-сан! – японка плавно поднялась с колен и церемонно поклонилась гостю. – Прошу, пожаруста!

– Спасибо, – не сразу ответил ошарашенный Виктор.

– Виктор, есть новости о Лиле? – Ксения попыталась привстать, но была остановлена мягким, но сильным взглядом японки.

– Новости будут ждать. Так? – она посмотрела на гостя.

– Д-да, – кивнул Павлов и слегка покраснел.

– Прошу, пожаруста! – повторила тогда Юки и махнула рукой в сторону стола.

Виктор опустился на пол рядом с Ксенией. Тошка тоже бухнулся на своё место и громко втянул в себя очередную порцию чая.

– Чш-ш-ш, – прошелестела Юки, и мальчишка замер, скорчив уморительную рожицу.

Японка неторопливо принялась колдовать над чайником, а Павлов, чувствуя внутри себя всё нарастающее спокойствие, наблюдал за её плавными завораживающими движениями, не отрывая глаз.

Чай оказался невероятно вкусным. Он, стойкий любитель чайного напитка, никогда такого не пил!

– Волшебно! – с чувством сказал Виктор, расплываясь в блаженной улыбке.

Его слова вызвали лёгкую, почти незаметную улыбку японки. Она склонила голову в знак благодарности.

– Возьми конфету, дядь Вить! – детская ладошка переместила к нему ближе вазочку.

– Я сладкое не люблю…

– А я очень! – Тошка, развернув блестящую обёртку, бросил шоколадный квадратик себе в рот. Бумажка полетела к остальным, коих скопилось рядом со сладкоежкой уже не меньше десятка.

– А вы… – обратился к Юке Павлов.

– Ой, я же вас не представила друг другу! – спохватилась тут Ксения. – Юкочка, это Виктор, он нам помогает Лилю искать. Виктор, а это Юки, подруга моей дочери. Они работают вместе…

– Значит, вы тоже знаете Якова?! – выпалил вдруг Павлов.

– Якова? – в один голос воскликнули обе женщины и переглянулись.

– Якова Борисовича Субботина, – кивнул Виктор.

Тошка при этом имени заметно напрягся.

– Он знает что-то о моей дочери? – охрипшим от волнения голосом спросила Ксения.

– Знает. Только его мы пока тоже не нашли. Они вместе были в аэропорту…

И Виктор принялся, тщательно подбирая слова, пересказывать события четырёхдневной давности. Ксения с Юкой слушали, затаив дыхание, а Тошка ещё больше мрачнел.

– Ну вот… – закончил рассказ Павлов. – Автомобиль мы ищем, уже есть кое-какие ниточки. Я думаю, что в ближайшие дни или даже часы место нахождения Лилии мы установим. Некоторые нюансы нам пока не ясны, но это всего лишь дело времени. От себя могу добавить: я уверен, что с вашей дочерью всё в порядке, она жива, так что для волнений нет никаких причин! Поверьте, моя интуиция ещё никогда меня не подводила.

Голос его звучал спокойно и уверенно, и вообще весь облик внушал такое доверие, что не поверить ему было невозможно. Ксения громко перевела дыхание и как-то даже расслабилась.

Юки продолжала смотреть на Павлова, только взгляд её стал каким-то туманным, как будто мыслями она сейчас была очень далеко отсюда.

– Дядь Вить, – мальчишка тихонько потряс Павлова за руку. – Идём, я тебе телефон отдам…

– Но… – начал было Виктор, но осёкся, увидев Тошкины глаза. Что-то такое в них темнело, что он без разговоров встал и направился следом за мальчиком, который повёл его на кухню. Пропустив мужчину вперёд себя, Тошка плотно закрыл за ними дверь.

– Он очень плохой человек, – твёрдо произнёс мальчик, не отрывая немигающего взгляда от лица Павлова.

– Откуда ты знаешь? – тот сразу же понял, о ком идёт речь.

– Знаю. Из-за него… – голос Тошки дрогнул, – не стало моей мамы.

– Тоша… – Виктор помолчал, ошеломлённый новостью. – Ты можешь мне об этом рассказать?

– Нет. Теперь ничего не изменишь, – с недетской мудростью ответил мальчик. – Я просто хочу, чтобы ты знал. Лиля в опасности. И этот… кусок дерьма здесь замешан. Сто пудов!

– Мы их найдём, Тоша!

– Да, я знаю. Лишь бы… – взгляд мальчика скользнул в сторону и вернулся через несколько секунд увлажнённый. – Найди её, дядь Вить. А если она… Я его своими руками придушу.

– Тошка… – рывком притянул Павлов голову ребёнка к себе. Тот судорожно перевёл дыхание и затих. – Я найду её, обещаю.

За окном прогрохотал гром, где-то вдали сверкнула молния.

– Я найду её, – твёрдо повторил мужчина.

Глава 33

Вот когда ему пригодились профессиональные навыки. Дверь, обитая чёрной кожей, была исследована за пару секунд, на установку почти невидимого глазу устройства понадобилось и того меньше. Вскоре он нашёл для себя место на подоконнике выше этажом: в руке незажжённая сигарета, в правом ухе – маленький чёрный наушник.

Время начало свой разбег.

Глава 34

Прошлая ночь повторялась, схожая мрачными своими чертами, но различная в главном – теперь перед ним вместо мужчины сидела женщина. Но – женщина необычная, он понял это сразу, лишь увидел её тонкую фигурку и – главное! – лицо. Это лицо погружало его в какие-то далёкие и оттого забытые воспоминания, туманные и прекрасные.

Они молчали, и даже в этом молчании Павлов слышал музыку, перезвон маленьких нежных колокольцев.

– Я вижу… – то ли прошептала, то ли пропела японка.

– Что? – спросил он негромко.

– Дом, – руки её прочертили в воздухе крест. – Вот так… Окно, ещё окно.

– Дом с закрытыми окнами?

– Закрытыми, – кивнула японка. – Гвоздь и… так…

Она легонько ударила одной ладошкой об другую. Павлов невольно залюбовался изящностью их линий.

– Заколочены окна, – сказал он через паузу.

– Так. Дом… не живёт. Умирает.

– Дом умирает или… тот, кто в нём? – с волнением спросил Виктор.

– Дом. Она нет. Спит…

– Это Лиля? Юки, вы увидели Лилю в каком-то заброшенном доме?

– Да.

– Где этот дом находится? Здесь, в посёлке, или в Москве?

Танака Юки склонила голову набок, как будто рассматривая что-то.

– Думаю, нет Москва.

– Значит, где-то здесь?

– Н-не знаю…

Глава 35

Он был в квартире один, без сомнения. Значит, с одной надеждой придётся распрощаться. Шаги его то удалялись от маячка, то звучали совсем близко – и в такие моменты Михаил напрягался, готовый вскочить в любой момент. Но, похоже, обитатель квартиры не собирался пока её покидать.

Звуки, время от времени доносящиеся до его ушей, определялись очень легко: закипающая вода в чайнике, скрип дверцы шкафчика, металлический лязг кухонного ножа. Человек явно собирался ужинать.

Следующие пятнадцать минут Михаил провёл, доедая купленную днём булку, под аккомпанемент тишины, изредка разбавляемой постукиванием столовых приборов о тарелку. Трапеза в квартире неожиданно прервалась резким звонком и произнесённым вслед за этим ругательством. Наблюдатель, а точнее слушатель, навострил уши.

– Ну! – с неудовольствием сказал невидимый жилец кому-то. – Умеешь ты выбирать момент для звонка! Срочно? Нет ничего срочнее ужина после целого дня воздержания. Ладно, рассказывай!..

Следующие пять минут телефонный разговор оживлялся только словами «ага», «угу», высказываемыми с настороженной интонацией. К концу разговора тон незнакомца резко изменился.

– Что?! – с неожиданной яростью воскликнул он. – Он же мне клялся, что ни одна крыса не узнает! Да я понял, понял! Вот уроды! И что мне теперь делать? Куда?! А не пойти бы тебе самому… Я не кричу! Мне обещали полную безопасность, иначе я бы и пальцем ради вас не шевельнул! Ты меня знаешь, толстяк, со мной лучше по-хорошему дела решать! Так и передай своему дружку! Что? – говоривший слегка сбавил пыл и дальше объяснялся уже спокойнее. – Нет, не знаю. Где это место находится? Ну, понял. Понял, говорю! Через полчаса не успею, давай через час. И смотри у меня, толстяк, если обманешь… Ну-ну…

Послышался громкий звон, как если бы со всего размаху грохнули тарелкой по стене. Возможно, так оно и было на самом деле.

– Чтоб вы все сдохли!

Вслед за звоном послышался какой-то грохот, и человек, невидимый Михаилу, принялся, похоже, бегать по квартире. Шаги его то приближались, то затихали, нарушаемые злым бормотанием и ещё каким-то шуршанием. Вещи собирает, решил Михаил. Он отряхнул руки от крошек и бесшумно спрыгнул с подоконника, готовый сделать шаг в любую секунду.

Эта секунда пришла через несколько минут. Шаги человека приблизились к маячку, и спустя мгновение раздался тонкий, довольно неприятный скрип открываемой двери.

Михаил замер, перестав дышать.

Дверь с тем же звуком закрылась, послышалось лязганье ключей в замке. Вскоре человек, явно стараясь не создавать много шума, начал спускаться по лестнице. Михаил сделал осторожный шаг к лестничным перилам и аккуратно заглянул вниз. Он увидел неприметного цвета шапку, надвинутую на лоб спускающегося мужчины, синюю блестящую куртку с белой полоской на спине и небольшую спортивную сумку, которую незнакомец держал в левой руке. Правая его рука была занята чем-то длинным, похожим на трость. Непростая штучка, определил с усмешкой Миша. Дождавшись, когда незнакомец спустится ещё на несколько пролётов, он тихонько сбежал на этаж ниже, быстрым движением отлепил от двери маленький блестящий предмет и побежал дальше.

Внизу со стуком открылась и закрылась дверь.

Глава 36

– Не знаю, Витья-сан… – из уст японки имя Павлова прозвучало так нежно, что он даже вздрогнул. – Дом вижу да, чёрный крыша, окно, ещё окно… Много… – руки Юки разлетелись в стороны… – куст, такой старый…

– Около дома?

– Да. Давно не ходит туда человек. Растёт всё высоко. До неба. Как лес.

– Лес? – встрепенулся Виктор. – Там рядом лес?

– Да. Много лес. А дом мало. Нет люди там. Красиво… – лицо японки озарилось улыбкой. – Маленький домочек, сорнышка на крыша.

– Крыша освещена солнцем?

– Нет. Сорнышка на крыша. Так крутит… – она повертела ладошками в стороны. – Ветер дуть, сорнышка крутит.

– Флюгер, что ли? – догадался Павлов. – В виде солнца?

– Да, да! – быстро закивала Юки.

– Красиво, наверное, – вздохнул Виктор. – Всегда мечтал о флюгере на крыше своего дома. Но… у меня только квартира в городе, да и та на втором этаже. Не в окно же выставлять…

– Я думаю, дом настанет, – улыбнулась японка. – Да, так будет с тебя, Витья-сан!

И снова его пронзило лучом нежности, услышанным в голосе девушки. В сердце стало разливаться тепло.

– Настанет… – тихо повторил он.

Они столкнулись взглядами и так и остались сидеть, не отрывая друг от друга глаз, и потому не заметили маленькую фигурку мальчика за дверью. Мальчика с бледным, почти белым от потрясения лицом.

Глава 37

Такси свернуло на перекрёстке направо, выезжая за город, и Михаил тоже крутанул руль в правую сторону. Интересно, далеко ли собрался этот тип? Бензина хватит, но вот уже несколько часов его организм требовал избавления от чая, выпитого днём, и сколько он сможет ещё выдержать, одному Богу известно.

– Потерпи, дружок, – пробормотал вслух Миша, крепче вцепляясь в руль. – Осталось совсем немного.

Сорок минут после телефонного разговора уже прошло, а договаривались о встрече через час. Значит, осталось всего ничего, каких-то двадцать минут. Судя по всему, едем в сторону Сосновки, там когда-то жил его дружок Васька. Правда, не долго жил. Посёлок около леса начали строить лет десять назад, как раз перед его отъездом, и дома возвели с невероятной скоростью, на радость новым жильцам. А потом что-то случилось. То ли застройщики вообще не имели права строить на этой земле, то ли её, эту землю, не поделили с кем-то – в общем, из домов людей стали выселять. Васька съехал одним из последних, всё держался – переезжать-то ему было некуда. Помнится, звонил ещё ему, когда он – Михаил наморщил лоб, припоминая, – как раз в Ойск перебрался. Просил Васька у него в квартире пожить, да только он отказал – квартиру-то он перед отъездом сдал. В общем, куда подался неудачливый дружок, так он и не знает. Кстати, в этой Сосновке тётка одна жила, с ребёнком вроде, так она вообще не собиралась съезжать. Как Васька рассказывал – забаррикадировалась в своём доме и никого не пускала, мол, деваться им с сыном некуда, все деньги в этот дом вложили. Чем там эта история закончилась, вздохнул Миша, и не вспомнится уже. Конечно, ничем хорошим. Никому ещё не удавалось в одиночку сражение выиграть…

Жёлто-синее тело такси свернуло с трассы на просёлочную дорогу. Задумавшись, Михаил чуть не прозевал этот момент, в последнюю секунду вывернул. Сзади кто-то истошно просигналил, взвизгнув тормозами.

– Береги нервы, дядя, – проворчал Михаил, скользнув глазами по зеркальцу заднего вида. И вновь прильнул взглядом к лобовому стеклу.

Такси, петляя по заросшей травами дороге, ехало впереди, не сбавляя ход.

– Торопишься, гад!

Следя за дистанцией, Миша тоже поднажал на газ…

Глава 38

– …Ты уверен, Никита? В этой Сосновке уже давно никто не живёт. Номер автомобиля точно совпадает? Понял тебя, выезжаю.

Он положил трубку и посмотрел на Юки. Она сидела в той же позе, что и до начала его разговора, только взгляд её был направлен за окно. В который уже раз за этот длинный вечер Павлов поразился её лицу – лицу, которое не могло принадлежать обычной земной женщине.

– Машину нашли, в которой Лилю увозили, – выдохнул Виктор. – Мне нужно ехать, Юки-сан…

– Витья-сан… – японка повернула голову, и в её глазах Павлов впервые увидел страх. – Обещай для меня…

– Всё, что угодно! – воскликнул он и покраснел, стесняясь неожиданной своей пылкости.

– Обещай для меня… Здесь вернёшься. Живой.

– Обещаю, Юки-сан! Юки… – он на мгновение сжал её тонкие пальцы своими. – Обещаю вернуться живым!

– Так хорошо… – страх из её глаз схлынул мгновенно, и лёгкая улыбка тронула нежные губы.

Никогда ещё никто не доверял ему так глубоко, так неистово!

– Юки… – дрогнувшим голосом сказал он.

– Иди, Витья-сан. Надо иди.

– Я только с Тошкой попрощаюсь! – он вскочил и направился к выходу, но глаза его – странное дело – видели перед собой только лицо восточной девушки.

Однако вернулся Павлов на кухню через несколько секунд. Довольно обескураженный.

– А Тошки в доме нет… Ничего не понимаю. Куда ему понадобилось уйти? Одному, ночью?..

Глава 39

С противоположной стороны от той дороги, по которой ехал Михаил, к Сосновке приближался автомобиль. Темнота его салона смешивалась с темнотой ночи, только светился маленький огонёк, бегающий вверх-вниз около правого окна.

– Достал уже, толстяк! – помахала перед собой рукой девушка со светлыми волосами, сидящая на заднем сидении. И брезгливо поморщила нос. – Хватит курить, уже всё провоняло тут! Лютый, скажи ему!

– Отвянь, – лениво буркнул водитель, не поворачивая головы. Ему было лет двадцать пять, не больше, но любой, увидевший белёсый шрам, спускающийся по его скуле, жёсткий изгиб губ и, особенно, глаза – молочно-белые с застывшим в них выражением безжалостности, – сразу бы понял, что не зря этот человек получил своё прозвище.

– Господи, с кем я связалась! – вздохнула блондинка и отвернулась к окну. – Вы меня достали оба! Особенно ты, толстый! Из-за тебя теперь приходится с этой девкой возиться.

– Сколько можно повторять, Люсьен! – выдохнул дым в окно толстяк. – Я знать не знал, что камушки на неё напялят!

– Не знал он! Да если бы я случайно не заметила кулончик на её гадкой шее, мы бы почти треть барахла потеряли. Ух, никогда тебе этого не прощу! Небось, специально ничего не сказал, чтобы тебе больше досталось – и от нас, и от этого засранца грека! Знаю я твою подлую натуру, Яшка!

– На себя посмотри, лапа! Святая нашлась. Или тебе припомнить наше прошлое дело? Молчишь? Вот то-то!

Яков глубоко затянулся и опять пустил струю дыма в приоткрытое окно. Его губы изогнулись в кривой усмешке.

– Заткнитесь вы оба! – таким тоном произнёс водитель, что оба спорщика моментально присмирели. – Подъезжаем.

Автомобиль, сбавляя ход, приближался к посёлку.

– Жутковато здесь… – передёрнула плечами Люсьен, вглядываясь в окно. – Как на кладбище.

– Считай, кладбище и есть, – усмехнулся толстяк. – Только не человеческое. Хотя такое у них тоже имелось, вон там, за леском, – он махнул рукой куда-то в сторону. – Правда, мертвяков там раз, два и обчёлся. Недолго посёлок просуществовал.

– Если есть кладбище, значит и привидения имеются…

– А что это у нас голосок задрожал? – Яков хихикнул. – Удивляешь ты меня, Люсьен! Из живых людей покойников делать тебе не стрёмно, а от кучки истлевших костей поджилки затряслись.

– Да пошёл ты! – огрызнулась девица.

Автомобиль тряхнуло на повороте. Они свернули на одну из улиц, направляясь вглубь безжизненного посёлка.

Дома, разбросанные по обеим сторонам дороги, равнодушно наблюдали за гостями пустыми окнами. В свете луны сверкнуло что-то на одной из крыш. Водитель оглянулся на этот блеск.

– Это флюгер, – хмыкнул Яков, заметив взгляд соседа. – Жила здесь когда-то одна деваха с сыном…

– Тёлка твоя, что ли? – равнодушно спросил Лютый, вновь поворачивая голову вперёд.

– Да какой там. Я с такими не связываюсь. Ненормальная, одним словом. Была.

– Померла?

– Сгинула бесследно. Её пацан ко мне прибегал, мол, найди мамку. А зачем мне её находить, если она моим хозяевам как бельмо на глазу была? Я же первый и рад был, что она пропала. Из дому, прикинь, уходить не хотела, мол, хоть режьте меня, хоть бейте, а это мой дом и всё тут. Ну, кто-то и порешил ситуацию.

– Ты, небось, и порешил, – буркнула блондинка.

– Жаль только, всё равно земля ничейная осталась, – вздохнул толстяк. – Что-то у них не срослось. Там Чуб с командой ещё подключился к разделу. Помнишь Чуба, Лютый?

– Помню. Получил своё по заслугам.

– Ну, это потом случилось. А тогда Чуб ещё в силе был. Впрочем, ну их, что старое ворошить. Вон туда сворачивай, Лютый.

Автомобиль, взвизгнув на повороте, проехал ещё с десяток метров и остановился возле одного из домов, прямо у крыльца с прогнившими деревянными ступеньками. Тихонько скрипнула дверь, открыв зрителям зияющее чернотой нутро дома.

– Один пойду, – толстяк затушил сигарету. – Из машины не выходите, я быстро.

– Лютый, я ему не верю! – взвизгнула блондинка.

– Пусть идёт, – кивнул головой водитель. – Будешь пищать, и из тебя привидение сделаем. Вопросы есть?

В его руке вдруг появился пистолет, дуло которого посмотрело на сидящую сзади девушку.

Она отшатнулась и забилась в угол, обиженно надув губы.

– Вопросов нет, –хладнокровно ответил сам себе Лютый и убрал пистолет обратно.

– Да идите вы оба…

Яков, пыхтя, выбрался из машины. Громко хлопнула дверца в тишине ночи.

Постояв несколько секунд и прислушиваясь к темноте, Яков, сплюнув на землю, зашагал по дорожке, не оборачиваясь.

– Чтоб ты сдох! – прошептала ему вслед блондинка.

Глава 40

Счастье для него кончилось в ту секунду, когда он увидел на полу смятый пакет с вытекающей из него белой струйкой и распахнутую дверь во двор. Именно в тот момент он понял, что все их мечты растоптали с той же злобой, что и этот несчастный пакет из-под молока. А ведь он до последнего верил, что всё образуется. Стыдно теперь признаться, но казалось ему даже, что всё это – их добровольное заключение в доме, угрозы со стороны тех, кто оказался по ту сторону стен, – просто игра. Даже мама, которая по-прежнему шутила с ним – даже она, казалось, воспринимает всё как игру, немного странную, но которая обязательно должна привести к победе. Нет, не привела. И дверь, созданная, чтобы оберегать их маленькую семью от угроз внешнего мира, не смогла их спасти.

Что-то произошло в его душе, когда он увидел эту дверь. Она поразила его не только фактом своей свободы. Часть её, самая главная – металлическая накладка замка, – оказалась вырванной с корнями и зияла теперь страшной, приводящей в ужас дырой.

Да, именно в ту секунду он всё понял. И что бы потом ни предпринимал, чтобы вернуть сбежавшее счастье, любое его действие сопровождалось этим страшным знанием, что всё кончено. Что не будет больше в его жизни сказки на ночь и нежного поцелуя по утрам, пышного омлета с лепестками петрушки и бережно заштопанных штанишек, и радость, которая встречала его каждый день, покинет этот дом навсегда. И, лишённый этой радости, дом зачахнет, как забытый цветок без воды.

Тошка смахнул влагу со своей щеки и поднял голову вверх. Удивительно, как удалось этому хрупкому солнцу устоять перед жизненными бурями. Они когда-то сами его смастерили. Мама принесла с работы железяку, списанную за негодностью, и они просидели всю ночь, колдуя с красками и хихикая от предвкушения. И когда следующим прекрасным днём с помощью соседа, дяди Васи, поделка оказалась на крыше, в небе будто солнце зажглось. Оно и зажглось – не только для них двоих, но и для всех жителей Сосновки. И вот теперь не осталось никого из тех, кто радовался маленькому светлячку, а сам флюгер – пожалуйста вам – по-прежнему взирает на мир со своей высоты, как будто ничего в этом мире не изменилось.

– Эх ты… – беззвучно прошептал Тошка.

Откуда-то справа послышался шорох. Мальчишка замер, остановив заготовленный шаг, и скосил глаза вбок. По улице, через несколько домов от него, шёл мужчина. Походка его была спокойной, как у человека, который ничего не боится. Общие очертания фигуры показались Тошке знакомыми, а через пару мгновений вспыхнуло узнавание, сжавшее его сердечко ледяной лапой. Лёд растаял в ту же секунду, воспламенившись от жаркой ненависти.

Человек продолжал свой непринуждённый шаг, а Тошка, стараясь унять пульсирующий нерв, потихоньку двинулся следом. Тоненько скрипнул флюгер над его головой, будто поддерживая решимость бывшего хозяина.

– Отомсти! – услышалось мальчику в этом скрипе.

Внезапно с другой стороны он уловил боковым зрением ещё одно движение и одновременно с ним услышал звук автомобильного мотора. Метнувшись к ближайшему дому, мальчишка спрятался за стену и оттуда наблюдал, как из подъехавшей машины вышел высокий худой мужчина, у которого в руке была какая-то палка. Незнакомец несколько секунд постоял, оглядываясь кругом, и Тошка прижался к стене, почти слившись с ней в одно. Вновь раздался шум двигателя – видимо, автомобиль уехал прочь.

– Яков! – эхом разнеслось по пустому посёлку.

Осторожно выглянув из-за угла, мальчишка увидел, как ненавистный ему человек, остановившись, повернулся в сторону звавшего его незнакомца. Двое мужчин приблизились друг к другу и между ними произошёл какой-то тихий разговор, слова которого унёс беспечный ветерок в другую сторону от Тошки. О чём-то договорившись, эти двое зашагали дальше уже вместе.

Тошка, отлипнув от стены, перебегая от дома к дому, направился за ними.

Глава 41

Ему удалось очень вовремя припрятать машину в зарослях. Спустя полминуты мимо него, переваливаясь на ухабах, проехало такси, держа курс на обратную дорогу. Проводив автомобиль взглядом, Михаил, с облегчением освободив себя от сегодняшних напитков неподалёку в кустах, двинулся в сторону заброшенного посёлка.

Сначала он передвигался довольно быстро, но соблюдая возможную тишину – уж очень не хотелось упустить цель, за которой он охотился. Она нашлась спустя несколько минут. Озарённые светом луны, за развалинами одного из домов метрах в пятидесяти от Миши мелькнули двое – человек с яркой белой полоской на спине и приземистый бочкообразный мужичок. Тот самый толстяк, понял Михаил, с кем договаривались о встрече в этом месте. Он прищурился, разглядев в этом мужичке что-то знакомое. И вдруг его осенило – это был полицейский с фотографии, человек, которого видели в компании с Лилей в аэропорту! Михаил с чувством выругался, и тут же ему пришлось рухнуть на землю, потому что на его неосторожный возглас обернулся человек с тростью.

– Ты чего? – донёс до Михаила ветер голос толстяка.

– Там кто-то есть…

– Кто тут может быть! – гулко рассыпался по безлюдному поселению смех мента. – В Сосновке уже года два никто не живёт!

– И всё же я слышал…

– Показалось! Давай быстрее, Костян, у меня ещё куча дел.

Подхватив приятеля за локоть, толстяк повёл его дальше. А Михаил выдохнул. Чуть не спалился по собственной глупости, идиот!

Звуки шагов стали затихать, и только тогда он разрешил себе поднять голову. Парочка уже подходила к самому дальнему от него дому, одиноко стоявшему почти у самого леса. Похоже, именно этот дом и был их целью.

Миша быстрой тенью устремился туда.

Глава 42

Если бы не скудные посылки с «Большой земли», долго она не протянула бы.

Когда в первый раз Лиля услышала глухой стук со стороны входной двери – а это случилось на второй день её заточения, – сердце её чуть не выпрыгнуло из груди от волнения. В секунду она оказалась в сенях, но её взору вместо ожидаемой свободы предстал какой-то мешочек, лежащий на полу. Видимо, кто-то забросил его сюда сквозь отверстие над дверью. В мешке, поспешно открытом дрожащими руками, обнаружилась маленькая пластиковая бутылка с водой, булочка и, словно в издёвку над ней, небольшой пакет с пряниками.

Лиля метнулась к окошку. Увы, в нём она увидела то же самое, что лицезрела перед собой уже много часов – глухую стену леса за густыми зарослями палисадника.

– Эй! – крикнула девушка, приблизив губы к самому отверстию. – Выпустите меня отсюда!

Но ответом ей был лишь ветерок, поднявший с земли пыль.

– Гады, негодяи, бандиты!..

Выкрикнув все ругательства, какие знала, Лиля принялась изо всех сил молотить по двери руками, ногами. Увы, никто на её действия так и не отозвался. Пришлось возвращаться в комнату, забрав с собой мешочек.

Посылки приходили каждый день, но в разное время. И как ни старалась Лиля увидеть почтальона, каждый раз оставалась ни с чем. Содержимое этих посылок не менялось. Только однажды вместо воды она обнаружила маленький пакет с соком, от которого потом её мучила ещё большая жажда. Что же касается пряников, то через несколько дней ей настолько опротивел их вкус, что она поняла: никогда больше в своей жизни, если только ей удастся выбраться отсюда живой, она больше не взглянет на эти приторные сладости!

В остальном дни её протекали однообразно и вяло. Дом, в который её заключила судьба, не предоставил никаких возможностей для развлечения. Лишь несколько пыльных газет обнаружила Лиля в ящике для обуви, но и те были откинуты прочь за ненадобностью – читать в той темноте, что царила внутри дома, было невозможно. Одно радовало – наличие туалетной комнаты; пусть в трубах и не оставалось больше воды, но к этому Лиля как-то приспособилась. Что было бы, если бы ей пришлось совершать свои ежедневные надобности где-нибудь в уголке, не хотелось даже думать. Так что даже в таком существовании можно было найти положительные моменты. А ещё, вдобавок к этим моментам, здесь жила тишина, поначалу пугавшая девушку, но с течением времени ставшая ей даже другом. О чём только не выговорилась она ей, поверяя свои самые заветные тайны и высказывая самые тяжёлые мысли. Да, Лиля говорила вслух, обращаясь то ли сама к себе, то ли к этому дому, и со временем эти разговоры стали единственной для неё отдушиной…

Глава 43

– Здесь меня подожди, – Яков понизил голос.

– Чё это?

– Костян, буду перед тобой честен – у меня там бардак кой-какой, хочу привести в порядок перед твоим… хм… визитом.

– Бардак? – человек с тростью осклабился. – Небось, припрятать хочешь то, что не полагается видеть чужим глазам. Ладно, валяй, толстяк. Я подожду.

– Я знал, что ты меня поймёшь, брат! – Яков кивнул на скамейку, стоявшую поодаль от дома. – Тут посиди, я мигом.

– Валяй.

Костян расположился на лавочке, а Яков, обогнув забор, с трудом открыл покосившуюся калитку и ступил на дорожку. Шаг его стал мягче, движения плавнее. Он зорко вглядывался в дом.

На крыльцо Яков поднялся бесшумно и какое-то время постоял, прислушиваясь к происходящему внутри дома. Наконец он достал из кармана ключ, быстрым движением вставил его в замочную скважину и провернул два раза. Так же быстро открыл дверь и сразу же закрыл её за собой.

Сегодня ей нездоровилось. Моральная подавленность вкупе с физическим истощением – не самый лучший фактор для хорошего самочувствия. Ночь прошла в рваных кошмарах, и утром она даже не смогла встать с дивана, настолько слабой себя ощущала.

Эти кошмары преследовали её и днём. Стоило только закрыть глаза, и перед внутренним взором сразу же появлялись люди, начинавшие жить по им самим известным правилам. Всё смешалось в этих снах. Её больная память сталкивала друг с другом тех персонажей, которые в реальной жизни никак не могли увидеть или узнать друг друга. Особенно часто почему-то мелькал образ того красавчика, который поселился в доме Шатровых вместо неё. Лиле казалось в её спутанных мыслях, что он один виноват во всех её бедах.

Когда послышался звук в сенях, реальность настолько слилась с фантазиями, что у девушки возникла уверенность в том, что сейчас перед ней появится этот негодяй. И вместе с этой уверенностью в ней, откуда ни возьмись, родились силы, которые помогли ей бесшумно и быстро спуститься на пол и метнуться к подоконнику. Там, на широком подоконнике, пылились гантели, забытые хозяевами, так поспешно покинувшими свой дом. В секунду железяки, каждая по пять килограммов веса, оказались в её руках, и Лиля замерла в темноте, готовая в любую секунду к мщению.

Глава 44

К одному из окон, забитых снаружи широкими деревяшками, Тошка проскользнул незаметно – незнакомец, сидевший на лавочке недалеко от дома, в это время задумчиво смотрел в другую сторону.

К сожалению, сквозь еле заметные щели разглядеть то, что происходило внутри дома, было невозможно. Низко пригибаясь, мальчишка обошёл дом с другой стороны, оставаясь невидимым для сидящего мужчины. Здесь ему тоже не повезло – в стене было всего одно окошко и тоже крепко заколоченное. Оно располагалось очень высоко, под самой крышей. Когда Тошка сделал осторожный шаг назад, чтобы задрать голову наверх, он чуть не вскрикнул от боли – нога его наткнулась в темноте на что-то твёрдое, находящееся в густой высокой траве. Он наклонился, раздвинул заросли и не поверил собственным глазам. На земле лежала деревянная стремянка…

Глава 45

У Лили было преимущество – глаза, привыкшие к темноте. Поэтому, когда на пороге комнаты появилась фигура человека, она оказалась удобной мишенью для броска. В чём девушке не повезло – что сил для этого броска ей не хватило. Гантели, звонко встретившись друг с другом в воздухе, приземлились прямо перед ногами вошедшего, и он благополучно отскочил в сторону, громко выругавшись.

Лиля узнала этот голос.

– Яша!

– Ты чё, Лилёк, друзей не узнаёшь! – ухнул недовольно Яков. – Метко, ничего не скажешь.

– Яша! – Лиля бросилась к нему и, обхватив руками, уткнулась в грудь. – Это ты! Боже мой…

– Я, я, красавица! Долго же я тебя искал!

– Главное, что нашёл! – Лиля разрыдалась. – Я думала, что умру тут…

– Ну-ну, не плачь, девочка моя…

От ласкового поглаживания по спине в Лилю вселился забытый покой, и она отняла мокрое лицо от Якова.

– Вы их нашли, этих гадов, да?

– Нашли, Лилёк, не переживай. Сядь-ка лучше, ты на ногах еле держишься.

Он заботливо усадил её на диван и сам присел рядом.

– А что это вообще за дом? Где он находится? – задала Лиля вопрос, который уже давно мучил её.

– В посёлке Сосновка. Здесь уже давно никто не живёт. Людей расселили несколько лет назад.

– Сосновка… Нет, не слышала раньше. И больше слышать не хочу! – она помотала головой, и вдруг слёзы опять поднялись к её глазам. – Яша, они с меня все драгоценности сняли! Все-все! Даже кулончик, который мне Веня подарил…

– Ну-ну, не плачь! Главное, что ты сама жива осталась!

– Я так устала, если бы ты только знал… Весь день одна… в этом мрачном доме… Я каждую минуту ждала, что они вернутся и… – Лиля всхлипнула, – и мне конец… Я ведь теперь ненужный свидетель. Только они меня зачем-то кормили, Яша. Я всё время думала – зачем? Ведь если хотят от человека избавиться, его ведь не кормят, правда?

– Не знаю, девочка моя.

– Воду мне приносили с булкой. И пряники. Я эти пряники уже видеть не могу!

– Вот гады! – с чувством сказал толстяк.

– В окно бросали, как собаке!

– Не переживай, они за всё заплатят! – в голосе Якова послышался металл.

– Яша, милый, пойдём скорее отсюда! Ты маме уже сказал, что меня нашёл?

– Сказал. Она тебя ждёт дома.

– Мамочка моя! – Лиля опять заплакала. – Я так соскучилась по ней… По всем соскучилась… Даже по тебе, Яша…

Она всхлипнула и опять уткнулась Якову куда-то в плечо. Её трясло.

– Ты вся горишь, Лиля! Ну-ка, выпей вот это… – он достал из-за пазухи маленькую бутылочку и взболтал её. – Поможет.

– Что это?

– Бальзам с травами. Любой недуг лечит. Пей. Побольше пей, не бойся.

Лиля послушно сделала несколько добротных глотков, которые обожгли ей горло и заставили раскашляться.

– То, что надо! А теперь посиди пока тут, а я к машине сбегаю за пледом.

– Зачем за пледом? Не надо за пледом! – испугалась Лиля. – А я? Я с тобой, Яша, не оставляй меня опять одну!

– Ну что ты, девочка моя, – он погладил её по щеке. – Я не собираюсь больше тебя бросать. Я просто схожу за тёплым пледом, туда и обратно! Сама рассуди, куда тебе сейчас в таком виде на улицу? Ночь, холодный ветер, моментально воспаление лёгких подхватишь! А моя машина тут рядом, за домом стоит. Ну, договорились?

– Ладно, Яша, раз ты так говоришь… – жалобно всхлипнула Лиля. – Только обещай, что ты быстро!

– Конечно, обещаю! Ты пока приляг, моя девочка, вот так… Ох, и горячая же ты! Ну, я пошёл?

– Иди, Яша… – у Лили почему-то оставалось всё меньше сил. – Я жду тебя…

Яков поспешно выбежал из комнаты, а Лиля прикрыла глаза. Ей страшно захотелось спать…

До человека, сидящего на лавочке, донёсся тонкий свист. Он повернул голову в сторону дома. Яков махал ему с крыльца, подзывая к себе.

– Прошу! – толстяк указал на открытую дверь с нарочито вежливой улыбкой на лице.

– Только после тебя, – усмехнулся Костян.

– Да ладно тебе, Костик. Невежливо хозяину первому в дом заходить.

– Наплюй на этикет, друг.

– Ну, смотри.

Пожав плечами, Яков первым переступил порог. Его спутник, подобравшись всем телом, вошёл следом. Глаза его зорко всматривались в темноту, а рука ещё крепче сжала длинную крепкую трость.

– Деньги и документы на кухне. Шагай за мной.

– А в комнате что?

– Ничего интересного, Костян. В этом доме старички жили, муж с женой, лет по восемьдесят каждому. Выезжали в спешке. Сам подумай, что после них могло тут остаться?

– Родственники твои?

– Нет, конечно.

– А ключи от дома тогда откуда?

– Ключи я уже после сделал. Замок новый врезал. У меня тут что-то вроде склада, ну, я тебе рассказывал.

Но в комнату гость всё же заглянул. В темноте трудно было что-то разглядеть, но вроде бы ничего подозрительного не видно. Он уже собирался отступить, как вдруг взгляд его наткнулся на предметы, лежащие недалеко от порога.

– Старички, говоришь? – ботинок гостя поддел одну из гантелей, ближайшую к нему. – А это откуда?

– А, так внук у них был. Москвич… – Яков небрежно сплюнул в сторону. – Как же его звали… То ли Ромка, то ли Борька, не помню. Здоровый такой бугай. К дедам приезжал, когда со своей девахой ссорился. Они к нему, кажется, потом и перебрались. Когда посёлок расселили.

– Здоровый, значит? – ловко прихватив одну гантель за кругляш, Костик красноречиво посмотрел на отпечатки, оставшиеся на пыльной рукоятке от тоненьких Лилиных пальцев. – А это что?

– Это? Послушай, Костян… – толстяк шагнул вперёд, одновременно делая движение рукой к себе в карман.

– Стой, где стоишь! – остановил его окрик приятеля, который вдруг быстро выставил перед собой трость, в мгновение ока превратившуюся в грозное оружие – меч, отливающий холодным блеском металла. – Руки подними!

– Да ты чё, братуха! – Яков отпрянул назад.

– Вверх, говорю, руки поднял!

– Да ладно, ладно, – руки толстяка нехотя взметнулись вверх. – Чё ты нервный такой, Костян!

– Я не нервный, я осторожный. С тобой, толстяк, по-другому нельзя. Давай объясняй, откуда пальчики!

– Да была тут одна тёлка, – хмыкнул будто нехотя Яков. – Вчера. Ну, любовь у меня с ней, понятно?

– Ты мне зубы не заговаривай. Чё это за тёлка, которая в таких условиях согласна любовь крутить? – Костян скосил глаза направо, в ту сторону, где стоял диван. Этот предмет мебели был повёрнут спинкой к двери, поэтому лежащую девушку гость не заметил.

– Не все такие привередливые, как ты. Моя девчонка к роскоши не привыкла. Ей главное, чтоб мужик умелый был, всё остальное её не колышет.

– Это ты-то умелый? – ухмыльнулся Костян.

– Хочешь проверить? – осклабился Яков.

– Язык за зубами держи! – передёрнулся гость. Кончик меча чуть опустился вниз. – Ладно, хватит болтовни, надо дело делать. Идём на кухню.

Яков послушно направился к кухне, опустив руки, а Костян, размахнувшись, откинул гантель в сторону дивана. Тяжёлая пятикилограммовая железяка звонко ударилась о металлический набалдашник диванной ручки и грохнулась об пол одновременно с женским протяжным стоном.

– Едрить твою! – гость отскочил назад, переводя взгляд с дивана на стоящего сбоку Якова. – Это чё, толстяк?

– Говорю же, подружка моя, – Яков сделал шаг вперёд, но наткнулся на остриё меча. – Да спит она, Костян! Она эта… сова.... Днём спит, а ночью гуляет.

– Стой, где стоишь!

Не спуская пристального взгляда с приятеля, Костян, пятясь, передвинулся на несколько шагов в глубину комнаты, затем одним быстрым движением перемахнул через диван и оказался с той стороны. Одновременно с этим что-то щёлкнуло в руках Якова. На Костяна уставилось дуло пистолета.

– Вот и славно, – усмехнулся Яков, делая шаг вперёд. Гость нервно выпрямился, держа меч перед собой. – Ты сам сделал свой выбор, братан. Саблю опусти.

– Пошёл ты!

– Ты же не дурак, Костик, понимаешь, что маленькая пуля летит быстрее громоздкой железяки.

– А так? – кончик меча переместился ниже и уткнулся в живот неподвижной девушки. Костян сглотнул слюну. – Одно твоё движение, и девке каюк!

– Да ради бога! – хохотнул Яков. – Она мне больше не нужна. Я в старые игрушки не играю, брат.

Клинок ещё крепче прижался к женскому животу, а глаза Костяна, не отрываясь, напряжённо сверлили лицо толстяка, неумолимое в своей решительности. Наконец гость не выдержал.

– Ладно, чёрт с тобой, – его рука, держащая меч, опустилась вниз. – Давай мои документы, и я уйду.

– Какие ещё документы? – невинно удивился толстяк.

– Кончай дурить, Яшка! Согласен, я немного погорячился. Виноват. Больше так не буду. Но и ты тоже хорош, о девке меня не предупредил! – голос гостя звучал миролюбиво. Он даже сделал маленький шажочек вперёд, будто в порыве раскаяния. Но его собеседник на уловку не повёлся.

– Один твой шаг – и тебе конец, – жёстко сказал Яков, поднимая руку чуть выше. Дуло пистолета не мигая уставилось прямо в лоб Костяну. – Саблю свою брось.

– Ну я же сказал, что погорячился! Обещаю, документы получу и сразу свалю.

– Повторяю последний раз – саблю на пол, руки наверх.

И таким тоном это было сказано, что гость без промедления отбросил свой меч в сторону и поднял руки.

– Не глупи, Яшка! Давай разойдёмся по-хорошему. Ты мне – обещанные документы, я – молчание. По-моему, справедливая сделка.

– Насчёт молчания ты попал в точку, брат, – нехорошо улыбнулся Яков. – А вот с бумажками тебе придётся подождать. До следующей жизни.

Его палец медленно нажал на спусковой крючок. И тут почти одновременно случилось несколько действий – раздался неожиданный громкий шум где-то в дымоходе, который заставил дрогнуть руку Якова, и быстрое падение Костика на пол ровно на секунду опередило прозвучавший выстрел, а со стороны двери послышались быстрые шаги.

Вбежавший в комнату Михаил увидел следующую картину: возле камина, почерневший от золы и копоти, замер Тошка, лежащий на полу Костян в отчаянии приговорённого к смерти пытался ухватиться за рукоятку своего меча, а Яков переводил руку с пистолетом от одного к другому. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

При виде Михаила дуло оружия повернулось к новому гостю.

– Брось пистолет, – спокойным голосом сказал Миша.

– Заткнись, или я сам тебя заткну, – словно в подтверждение своих слов рука Якова сделала молниеносное движение, раздался выстрел, и Костян завопил от боли – его рука, почти дотянувшаяся до меча, обагрилась кровью.

– Ублюдок, – прошипел толстяк, и вновь навёл дуло на Михаила. – А ты кто такой? Чё тебе здесь надо?

– Где Лиля?

– Лиля?! – в глазах Якова сверкнула искорка понимания. – А-а-а, женишок вернулся! Вот так новость! Жаль только, невеста не дождалась.

– Где она?

– Она на диване… – подал голос мальчишка, которому была видна лежащая девушка. Пистолет на секунду дёрнулся в его сторону и вновь вернулся обратно. – Спит…

– Ага, спит, – ухмыльнулся толстяк. – Вечным сном.

Тошка сделал было шаг к Лиле, но реакция Якова оказалась мгновенной – дощатый пол в метре от ног мальчишки встретился с пулей. Тошка отпрянул назад, а Миша стиснул зубы.

– Не дёргайся, пацан, а то стрелку тебе устрою. С твоей мамашей! – по дому раздался гулкий хохот.

Тошка побледнел от ненависти. В таком состоянии он был способен совершить глупости, и Михаил, интуитивно поняв это, решил взять огонь на себя.

– Послушай… – спокойным голосом начал он, весь содрогаясь внутри от злости.

– Чё надо? – глаза толстяка сверкнули.

– Давай поговорим как взрослые люди. Ну зачем тебе ребёнок?

– Я не ребёнок! – процедил Тошка сквозь зубы.

– Слыхал? – осклабился толстяк.

– Отпусти пацана! Вспомни, что ты полицейский, а не…

– Сволочь он продажная! – выплюнул Костян. Кровь уже до плеча пропитала рукав его рубашки, а боль, видимо, была такой сильной, что побелели даже его скулы. – Что ему мальчишка, он мать родную не пощадит!

– Заткнись, пока пулю в лоб не получил! – толстяк перевёл злые глаза на раненого. – Ещё одно твоё слово, Костян, и ты окажешься там же, где мамаша этого малолетнего урода…

Договорить он не успел. Случилось то, чего опасался Михаил – Тошка, подстёгнутый хлёсткими словами, с яростным криком бросился на Якова. Всё могло бы окончиться очень печально, если бы Михаил не опередил толстяка. По счастью, он стоял ближе к нему, чем Тошка.

Секунда, в которую Яков колебался, выбирая между противниками, оказалась для него роковой. Миша успел броситься в подкате к его ногам, тот покачнулся и пальнул куда-то в воздух перед тем, как в его руку зубами вцепился Тошка. Пистолет отлетел далеко в сторону и завязалась драка, исход которой никто не смог бы предугадать. Яков брал мощью своего тела, Михаил ловкостью, а Тошка – ненавистью. Костян, подвывая от боли, медленно полз в сторону пистолета, прижимая к груди окровавленную руку. Добраться до оружия ему не удалось. На пороге показался ещё один человек, при виде которого раненый испуганно замер и даже перестал стонать.

Лютый – а это оказался он – верным ударом ботинка отбросил пистолет назад, за себя (его тут же подобрала Люсьен, шедшая следом) и выстрелил в воздух из своего оружия.

– Всем стоять! – приказал он и ещё раз нажал на курок. Только на этот раз пуля просвистела в нескольких сантиметрах от Михаила. Тот не стал больше испытывать судьбу – быстрым движением забросив за свою спину Тошку, он отступил к дивану.

Яков, тяжело пыхтя, вытер пот со лба рукавом.

– Наконец-то! Лютый, я твой должник.

Костян то ли всхлипнул, то ли застонал, и это был последний звук, который он издал – пуля, выпущенная из пистолета Лютого, настигла его в грудь. Смерть наступила мгновенно.

Тошка сжал руку Михаила до боли в пальцах.

– Ты! – Лютый направил пистолет на Якова. – Где девка?

– Вон, – толстяк кивнул в сторону дивана. – Отмучилась уже. Бальзамчика моего налакалась. Я же говорил тебе, Лютый, я сам справлюсь. Если бы не эти двое…

– Пошёл к ним! – ещё одно движение пистолета указало Якову его дальнейшие действия.

– Но Лютый… – удивлённо пробормотал толстяк.

Вместо ответа ещё один выстрел прогремел в страшной тишине комнаты. Пуля ударила в нескольких сантиметрах от правой ноги Якова, и это подвигло его соображать быстрее. Вскоре около дивана, прикрывая его своими телами, как амбразуру, стояли трое.

– А я тебя предупреждала, вонючка! – злорадно пропела Люсьен, направляя свою руку с пистолетом в сторону полицейского. – Эх, с каким наслаждением я всажу пулю в твою тупую башку!

– Заткнись, – коротко оборвал её Лютый. Он медленно обвёл пустым, ничего не выражающим взглядом всю троицу, словно решая, с кого начать.

– Лютый, ты не можешь сделать это! – залепетал испуганно Яков. – Вспомни, сколько раз я вытаскивал тебя из передряг! Я нужен тебе, слышишь?

Взгляд Лютого остановился на толстяке, и тот принял это за хороший знак.

– А помнишь, кто отмазал тебя от ментов, когда Стас, придурок, оказался предателем? А Чика? Она же со всем нашим добром сбежать собиралась, если бы я её не остановил! Скажи, Люсьен, ты ведь тоже там была!

– Пасть закрой, гад! – возмутилась девица и качнула рукой. – Лютый, давай я сама его прикончу, он меня уже достал!

Лютый даже бровью не повёл. Его глаза скользнули по Михаилу.

– Ты кто?

– Да он жених Лилькин! – подсказал Яков, всё ещё надеясь умаслить дружка. – А этот пацан – сынок той придурочной, что из дома с флюгером. Ну, я тебе рассказывал, Лютый. Они Лильку прибежали спасать, дураки.

Тошка дёрнулся было в сторону Якова, но был остановлен крепкой рукой Михаила.

В глазах Лютого промелькнуло что-то странное, живое даже что-то.

– Откуда узнал, что она здесь? – он посмотрел на Михаила.

– От него, – после паузы ответил тот, кивнув на убитого.

– Вот гад! – выругался Яков. – Надо было сразу его мочить, после аэропорта. Я же тебе говорил, Люська, надо было ещё там…

– Пасть закрой! – огрызнулась девица. – Сам в кустах отсиживался, пока мы с Лютым дело делали!

– Оба рты вонючие закрыли! – повысил голос Лютый и в последовавшее затем мрачное молчание обратился к Тошке со странным вопросом: – Где твой пахан?

– Не твоё дело! – бесстрашно выплюнул мальчик. В глазах Лютого опять что-то пробежало, отдалённо похожее на интерес.

– Да нет у него папаши! – подал голос Яков. – Сбежал, когда сучка ещё на сносях была.

Если бы не хватка Михаила, в этот раз Тошка точно бы добрался до врага. Успев отшатнуться, толстяк тяжело засопел.

Лютый усмехнулся.

– Ты, – обратился он к мальчику, – со мной пойдёшь. Остальные в расход.

– Никуда я с тобой не пойду! – и Тошка таким отборным матом покрыл Лютого, а заодно с ним и Якова с девицей, что Михаил с уважением присвистнул. А Лютый теперь уже окончательно развеселился.

– Ты чё, Лютый, зачем нам этот щенок приблудный? – завопила тут Люсьен. – Если мы каждого попрошайку будем с собой звать, то…

– У тебя два варианта, – не обращая внимания на возгласы подельницы, сказал Лютый Тошке. – Или к мамаше отправиться, или настоящим мужиком стать. Если голова у тебя варит, правильный выбор сделаешь.

Кажется, впервые за свою жизнь этот человек говорил так долго. Тишина, возникшая после его слов, была густой и зловещей.

Тошка смачно сплюнул на землю и звенящим голосом сказал:

– Я пойду с тобой. Но при одном условии.

– Что ещё за условие? – Лютый произнёс эти слова таким тоном, как если бы обсуждал дела с равным себе партнёром.

– Ты отпускаешь его (кивок в сторону Михаила) и её (взгляд в сторону лежащей Лили), тогда я иду с тобой.

– Вот наглец! – обалдела Люсьена.

Лютый при словах мальчика вскинул брови, а затем вдруг громко и весело захохотал. Его смех был не менее страшен, чем обычная пустота в глазах. Дом содрогнулся от этого смеха.

– Я в тебе не ошибся, паря, – кончил смеяться бандит и выдохнул: – Ладно, пусть уходят.

– Он же нас сдаст, Лютый! – заверещала Люсьен. – Ты с ума сошёл? Из-за какого-то малолетки…

Тут она получила такую оплеуху, что чуть не ударилась головой о стену, так её отшвырнуло в сторону.

– Ты мне надоела, – спокойно сказал Лютый и направил взгляд на Михаила. – Забирай отсюда свою девку и топай.

– Да пошёл ты! – усмехнулся Ордынцев и в свою очередь выдал такой мат, что теперь уже Тошка громко и радостно рассмеялся.

– Вот, значит, как, – протянул Лютый. Его лицо менялось на глазах, возвращаясь к тому выражению равнодушной жестокости, которое было на нём изначально. – Ладно, будь по-вашему.

Тело его выпрямилось, рука напряглась, но выстрелить он уже не успел – его самого настигла пуля откуда-то сзади. Люсьен вскрикнула и отшатнулась, а тело Лютого мягко осело на пол. Дом как по волшебству наполнился в одно мгновение звуками, ворвавшимися вместе с людьми в военной форме. Запястья брыкающейся Люсьен охватили наручники, Яков получил пулю в ногу при попытке сбежать.

– Дядь Витя! – Тошка бросился навстречу Павлову, замыкавшему отряд специального назначения.

– Ну, брат, ты даёшь! – Павлов обнял мальчика и посмотрел на Михаила. Тот, не обращая ни на кого внимания, пытался поднять с дивана Лилю, морщась от боли – его правой руке досталось в драке с Яковом.

– Давай я, – метнулся к нему Виктор.

– Они убили её! – Тошка, наконец, дал волю слезам. – Дядь Вить, этот жирный сморчок отравил её каким-то бальзамом!

– Дышит, Витя! – Михаил поднял на Павлова глаза, полные надежды. – Нужно срочно в больницу!

– Понял!

Машина скорой помощи встретилась с автомобилем Павлова на полпути к больнице. Поспешно, но очень бережно девушку перенесли в белый фургон, и дальше она отправилась уже в сопровождении врачей и Михаила, который не отнимал от её руки своей.

Павлов с Тошкой последовали за ними, но за полкилометра от больницы свернули с трассы на просёлочную дорогу. Их ждали, не отрывая беспокойных глаз от окна, две женщины…

Глава 46

Её разбудил лёгкий звон колокольчиков, и, открывая глаза, она знала, кого увидит перед собой. Её губы даже сложились в улыбку, намереваясь произнести имя той, чьё появление всегда сопровождалось этим тихим звуком.

– Ю… – выдохнула Лиля, впуская в себя свет. И осеклась на полуслове. Юки перед ней не было. Собственно, не было в этой белой комнате никого, кроме неё самой. Белый потолок, белая стена напротив, белый столик с россыпью белых и прозрачных пузырьков. Странно. Где она? И откуда появился в этой тихой белоснежной комнате тот звук, разбудивший её? Но вот опять он повторился, и Лиля скосила глаза вбок, чуть повернув голову. В комнате обнаружилась ещё одна кровать, а на ней спал какой-то человек с забинтованной рукой – для разнообразия одетый в чёрные брюки и серую рубашку, – уткнувшись лицом в стену. Звук шёл от него, точнее, кажется, из его кармана.

– Эй… – тихо сказала Лиля, но человек не шевельнулся. Она повторила чуть громче: – Вы меня слышите? У вас телефон звонит…

Тело незнакомца дрогнуло, и он повернулся, сонно щуря глаза. Звук оборвался.

Лиля узнала его в ту же секунду и чуть не закричала от изумления.

– Очнулась!

В одно мгновение Миша оказался у её кровати и, рухнув рядом на паркет, схватил её за руку.

– Я, наверное, сплю…

– Надеюсь, что нет, – он прижал её ладонь к своим губам.

– Боже мой… Миша, это правда ты! – её глаза наполнились слезами. – Я тебя искала, Миша…

– Я знаю. Считай, что нашла…

– А где… Яков? – память толчками стала к ней возвращаться. Она нахмурилась. – Он отыскал меня в том страшном доме, а потом… Я заболела, да?

– Немного, Лиля… – взгляд его дрогнул. – Но теперь всё будет хорошо!

– Так где Яша? Мне ему нужно сказать… спасибо…

– Боюсь, что теперь ты не скоро сможешь это сделать.

– Почему? – она испугалась. – Они с ним что-то сделали? Это очень страшные люди, Миша! Мне кажется, они могут даже убить…

С тихим шелестом открылась дверь, такая же белая, как и всё вокруг, и на пороге показались двое: взволнованная женщина и мальчишка с ромашками в руке. Лиля вскрикнула от радости.

– Мама! Тошка!

Михаил встал, давая возможность вошедшим обнять и поцеловать девушку.

– Боже мой, как я соскучилась!

– И мы, правда, Тошечка?

– Это тебе! – покрасневший мальчик вложил в её пальцы длинные стебли с жёлтыми головками.

– Спасибо! – Лиля переводила сияющий взгляд с одного на другого, затем повернулась к Михаилу. – Мама, а ты знаешь, Миша приехал…

– Я знаю, – рассмеялась Ксения. – Если бы не ребята, я не представляю, что бы с тобой было, девочка моя… И со мной…

Тут голос её дрогнул, и мальчик успокаивающе сжал её руку.

– Какие ребята? Я не понимаю… И скажите же мне, где Яков? Он в опасности?

При звуке этого имени Тошка скрипнул зубами, а Ксения переглянулась с Михаилом.

– Он… жив? – пробормотала с испугом Лиля.

– Лучше бы сдох, – грубо ответил Тошка и отвернулся. Лиля ахнула.

– Лиля, мы тебе всё объясним, – Михаил сжал её пальцы. – Немного попозже. Ты, главное, ни о чём не волнуйся, всё плохое уже позади.

– Но…

Завершить фразу девушка не успела. На пороге комнаты показались ещё двое, он и она. Лиля не сразу признала в этих двух сияющих от счастья людей свою подругу Юки и сурового полковника Виктора Павлова. Их лица были обращены на Лилю, но сами они, казалось, смотрели только друг на друга.

– Юки, родная моя… – пролепетала Лиля растерянно и, в то же время, всё больше наполняясь тихим счастьем. Как будто подзаряжаясь им от находившихся вокруг неё людей. – Виктор, это вы… Как я рада вас всех видеть… Боже мой, как я рада!

Глава 47

Только через несколько дней, в течение которых она набиралась сил, ей всё рассказали.

В палате, наполненной ароматом садовых цветов, находились непосредственные участники недавних событий: Миша, держащий сейчас Лилю за руку, Тошка, Виктор, а также сотрудник Павлова Никита Васильев, темноглазый серьёзный парень лет двадцати пяти. Он, собственно, и рассказывал, а остальные внимательно слушали его, не перебивая.

– Между группировкой Лазаря (вашего знакомого Вениамина Лазариди) и Лютого (Александра Лютаева) давно шла вражда. Яков болтался между ними, как, извините, говно в проруби, полностью соответствуя качеству этой субстанции. Лазарь, естественно, о двойной игре своего подельника не знал. Впрочем, уже никогда и не узнает – его положили во время бойни в ресторане два дня назад. Жаль, он мог бы о многом нам рассказать…

У Лили перед глазами мелькнуло красивое лицо Вениамина. Действительно, жаль, пусть он и оказался негодяем, но всё же человек…

Никита продолжал:

– О кладе, спрятанном в одном из старинных особняков Москвы, обе группировки узнали примерно в одно время. И, сообразно собственным методам, принялись искать способы этот клад изъять. Я не буду вам рассказывать подробностей, они нам ни к чему, главное состоит в том, что первой до драгоценностей добралась группа Лазаря. Да, им повезло, но оставался вопрос сбыта этих вещей, и тут Яков подал идею воспользоваться вашей, Лиля, помощью. У Лазаря было двойное гражданство, что существенно облегчало то, что они решили провернуть. Суть идеи была в следующем – объявить вас законной владелицей драгоценностей, изменить фамилию, под которой вас никто не сможет найти и, после вывоза груза в Бразилию, избавиться от лишних свидетелей. То есть от вас, Лиля. Таков был генеральный план Лазариди. О чём-то мы догадались сами, а что-то нам подсказал ещё один участник группировки, молодой воришка по кличке Соха (вы его не знаете и никогда, надеюсь, не узнаете). Однако этому плану не суждено было воплотиться в жизнь, потому что внезапно Яков решил играть по собственным правилам. Что его подвигло на это…

– Деньги, что ж ещё, – буркнул Миша.

– Не только деньги, – без улыбки сказал Никита. – Власть – вот что нужно было Якову Субботину. Мы думаем, что он готовил переворот – то ли в одной группировке, то ли в другой, в любом случае выгоду он получил бы однозначно. В общем, изворотливый ум этого человека подсказал ему идею, как столкнуть одну банду с другой, а затем, воспользовавшись ситуацией, стать во главе одной из них. Он сообщил о плане Лазаря Лютому, и тут машина завертелась. Дальше всё просто. Вас, Лиля, похищает из аэропорта Людмила Завадская, она же Люсьен, подружка Лютого. Кстати, тут Яков дал промашку. Вы ему не нужны были, ему просто надо было столкнуть две враждующие группы между собой. Но Люсьен рассудила иначе, увидев на вас блеск сокровищ. Итак, она заталкивает вас в машину. Вас везут в заброшенный дом, логово Якова, где оставляют также часть награбленного. Под домом есть оборудованный подвал, – пояснил Никита, отвечая на удивлённый взгляд Лили, – Яков давно им пользовался для своих нужд. У Лазаря Яков вне подозрений – он ведь тоже пострадал от действия Люсьен. Итак, для Субботина всё складывается очень удачно. Если не считать вашего присутствия в доме, конечно. Но избавляться от вас, в отличие от Лютого, Яков не хочет, поэтому приносит вам каждый день еду – не много, но достаточно, чтобы не умереть от жажды и голода. Он собирался вас отпустить, Лиля, – потом, когда завершит все свои дела. В тот день, когда должно было всё определиться, Яков с Лютым и Люсьен приехали в Сосновку, чтобы забрать драгоценности, а также избавиться от ненужного свидетеля.

– От меня? – прошептала Лиля.

– Нет, от некоего Костяна, который отвлекал внимание охраны в аэропорту, когда происходило похищение, и который всё-таки попал под подозрение благодаря Михаилу.

– Но я не видела никакого Костяна…

– И уже не увидите, – вздохнул Никита. – Бедняга попал не в то место и не в то время… Ну так вот. Яков сказал Лютому, что сделает всё сам. И пошёл в дом с намерением забрать вещи, а также усыпить вас сильнодействующим снотворным и разобраться с Костяном, которому назначил в доме встречу. Якобы для того, чтобы отдать Костяну документы, чтобы тот мог сбежать за границу от подозрения. Яков рассчитал всё хорошо. Не учёл лишь одного – что Антон с Михаилом найдут вас раньше, чем он завершит свои дела.

– Какой Антон? – не поняла Лиля.

– Да вот этот, – подмигнул Тошке Никита.

– Тошечка… – Лиля пожала руку мальчику и вздохнула.

– Вообще-то Яков Субботин – не убийца, – продолжал Никита. – Костяна он убивать не собирался. Ему важно было забрать драгоценности и усыпить опасную свидетельницу, чтобы Лютый решил, что она мертва и угрозы больше для него не представляет. Костяна же он хотел просто оглушить и запихнуть в подвал. Но всё пошло не так, когда в доме появились незапланированные свидетели. Яков испугался и от страха стал делать глупости. А когда на пороге показались подозрительный, не доверяющий никому Лютый со своей подружкой, всё вообще обернулось против Субботина. Не просто так Лютый получил своё прозвище, и не от фамилии, как вы могли подумать. Я в своей практике не встречал более хладнокровного убийцы. А я повидал многое, уж поверьте мне.

И, посмотрев на молодое, но суровое лицо парня, Лиля почему-то не усомнилась в его словах.

– В общем, если бы не Михаил с Антоном, которые помешали планам Якова, мы бы могли упустить этих людей, – заключил Никита. – А если бы не Виктор Олегович с группой захвата, всё могло бы закончиться совсем печально. Для большинства из здесь сидящих.

Он обвёл красноречивым взглядом всех по очереди и вздохнул.

– Боже мой… – сказала Лиля в наступившей тишине.

– Но теперь всё позади, – мягко произнёс Павлов. – Преступники понесут заслуженное наказание, а вы, Лиля, скоро будете дома среди родных. Вы очень сильная девушка!

– Я очень глупая девушка! Ведь если бы я не согласилась участвовать в этом ужасе, ничего бы не случилось!

– Тогда они нашли бы кого-нибудь другого на твою роль, и вот тут уж точно не известно, чем всё могло закончиться! – пылко сказал Тошка. – Благодаря тебе было раскрыто преступление, Лиль! Я бы гордился этим!

– Смешной ты, Тошечка… – Лиля с любовью потрепала мальчика за волосы.

– Он не смешной, Лиль, – на мальчика особенным взглядом посмотрел Михаил. – Он вообще герой, если хочешь знать. Настоящий! Уважаю!

Его рука устремилась навстречу мальчишеской, и они скрепили союз двух благородных сердец молча, по-мужски.

– Предлагаю на этой прекрасной ноте оставить нашу Лилю, которой нужно отдыхать и поскорее приходить в себя, – Павлов встал, и все, кроме Миши, тоже поднялись. – Мы и так уже превысили все лимиты, о которых нас предупреждал доктор.

– А я пока посижу… – Михаил сжал Лилины пальцы и покраснел. – У меня есть ещё один очень важный вопрос к Лиле…

Двое мужчин и один мальчик гуськом, бросая назад лукавые взгляды, вышли из палаты и бережно прикрыли за собой дверь.

Рука Михаила потянулась к карману, в котором он весь вечер ощущал приятную тяжесть от коробочки, прячущей в своих недрах некий маленький блестящий предмет…

Глава 48

– Нет, мамуль, мне больше понравилось вот это, – Лиля перевернула страницу. – По-моему, оно мне больше пойдёт, как думаешь?

Ксения с удовольствием посмотрела на изящное длинное платье со струящимся шлейфом, подходящее скорее какой-то сказочной фее, чем обычной земной женщине.

– Оно невероятное! – воскликнула она. – Просто сказка, а не платье! Но всё-таки надо мерить…

– Так я завтра и собиралась в салон. Заодно туфли присмотрю. Недалеко отсвадебного есть как раз обувной магазин, я по карте посмотрела.

– Мне с тобой съездить или Мишу возьмёшь?

– Нет, жениха точно с собой брать не собираюсь! – весело рассмеялась Лиля. – Это плохая примета! А у тебя заказ срочный, так что ты тоже дома останешься.

– Заказ подождёт…

– Ну уж нет! – решительно отрезала девушка. – Клиент серьёзный, из Питера приедет позировать, так что никаких «подождёт»! А я Юки с собой возьму!

– У твоей Юки токсикоз, ты забыла? Бедная девочка, так тяжело переносит беременность. Наверное, мальчишка будет, на радость папаше.

– Виктор, по-моему, девочку хочет. Хотя всё равно, правда, мам? Главное, чтобы здоровый был. И счастливый, как его родители.

– А этого у них не отнять, – улыбнулась Ксения. – Знаешь что, ты Тошку с собой возьми. Заодно краски мне купите, я напишу, какие нужны. Ладно?

– А Тошка разве завтра не учится? – с сомнением спросила Лиля.

– Каникулы же с завтрашнего дня начинаются!

– Вот я балда, совсем с этой свадьбой обо всё позабыла. Так и быть, возьму названного брата. Где он, кстати?

– Так в комнате своей. Мастерит что-то. Опять флюгера свои, наверное.

– Наверняка.

– Доченька, мне Миша рассказал о том, куда вы собираетесь поехать в свадебное путешествие…

– О, мама! Правда же, это здорово?!

– Только далековато всё-таки…

– Так ведь на самолёте! Мамуль, ты только представь себе… – Лилины глаза зажглись, – весна, цветущая сакура, белые пагоды – и мы с Мишей. Мечта, мамочка! Кстати, заедем к родителям Юки, они живут в деревушке Цумаго, она стоит как раз на тропе Накасэндо, одной из пяти главных дорог Японии времён Эдо, и…

– Остановись, дочь моя! – рассмеялась Ксения. – Я всё равно ничего не запомню, а вы мне потом фотографии привезёте и всё подробно расскажете…

– Обещаю, мамочка! Ладно, пойду братца обрадую о завтрашнем шопинге!

Лиля нежно поцеловала мать в щёку и выскользнула из комнаты. Ксения смотрела ей вслед. И было в её взгляде что-то такое неуловимо-тревожное, как будто она заглянула в будущее…

Глава 49

Звонок прозвучал тогда, когда они с пакетами в руках вышли из свадебного салона, довольные, но уставшие. На улице мела метель, и у Лили почему-то защемило сердце.

– Давай подержу, – она перехватила у мальчика коробку с платьем, и Тошка вытащил из кармана телефон.

– Аллё! – важно сказал он в новенькую трубку, Мишин подарок. – Привет, дядь Вить. Неа, уже закончили. Купили, ага. К тебе? А зачем? А, так это я с радостью! Точно-точно, у меня же каникулы начались! Не переживай, разберусь.

Он отключился и, убрав телефон обратно в карман, забрал у Лили пакет.

– Мне к Павлову надо.

– Это я поняла, – усмехнулась Лиля. – Что у него на это раз сломалось?

– Военная тайна! – выпалил строго мальчик и через секунду расплылся в хитрой улыбке. – В общем, ты всё равно не поймёшь.

– Да не глупее некоторых! – Лиля щёлкнула по козырьку Тошкиной кепки, на что тот возмущённо фыркнул. – Ладно, ладно, не злись. Иди к своему Павлову. Я за цветами сама заскочу. Давай пакеты.

– Вот ещё! Сам всё донесу! – Тошка сделал попытку забрать у девушки пакеты, но она отдёрнула руки назад.

– Не детское это дело – тяжести носить! – строгим голосом сказала Лиля.

– Сама ты ребёнок! – мальчик упрямо дёрнул за пакеты, и в этот момент сзади них взвизгнули тормоза какого-то автомобиля.

Они обернулись одновременно.

Из водительского окошка остановившейся рядом с ними иномарки высунулось лицо мужчины, в котором Лиля с неприятным изумлением узнала хама и наглеца Максима Шатрова.

– Девушка, вам помочь? – не узнавая Лилю, он бросил пренебрежительный взгляд на Тошку. – Эй, пацан, отвяжись от неё!

– Ты чё, дядя, с дуба упал? – уличное прошлое мальчика дало о себе знать. – Сам отвяжись!

В подтверждение своих слов Тошка смачно сплюнул прямо под колёса автомобиля.

– Я?! – ошалело переспросил водитель. Его красивое лицо моментально покраснело от злости. – Щенок!

Он рывком открыл дверцу и выскочил на тротуар. Лиля успокаивающе схватила Тошку за руку, хотя сама почувствовала нарастающий гнев.

– Сам щенок! Гав-гав! – не остался в долгу Тошка. Впихнув в Лилины руки пакеты, он сделал шаг вперёд, сжав кулаки. За полгода, проведённые в доме Сёминых в качестве законного сына и брата, Тошка окреп и возмужал, и уже никто не смог бы его перепутать с девчонкой.

– Наглец! Да ты знаешь, с кем ты говоришь?

– Неужели с самим Шатровым? – с усмешкой вступила в разговор Лиля, переводя внимание мужчины на себя. Тот вздрогнул и посмотрел на девушку, пока ещё ничего не понимая. Лиля между тем продолжала ёрничать. – Какие люди и без охраны! Как это вы, господин Шатров Максим, сын Романа, один, без шофёра? Ай-яй-яй, непорядок!

Лицо мужчины менялось на глазах. Из красного оно стало белее снега, а глаза, наоборот, потемнели. Максим Шатров узнал Лилю Сёмину, и это обстоятельство почему-то совсем его не обрадовало.

– Ты! – выдохнул он.

– Фу, что за фамильярность! – Лиля презрительно оттопырила нижнюю губу. – Вы вроде не с нищенкой и воровкой разговариваете!

– Вот именно! – поддакнул Тошка, включаясь в игру. – Вы разговариваете с моей сестрой, так что выбирайте выражения!

– Сестрой? – обалдел Максим.

– Вас что-то не устраивает, господин Шатров эм эр? – Лиля откинула волосы назад. Она выглядела сегодня великолепно и страшно теперь порадовалась этому. Лёгкая серебристая шубка, подаренная любимым мужчиной, высокие сапожки, ладно обтягивающие стройные ноги, кокетливый стильный шарфик, так идущий её глазам, – да, в таком виде она никак не могла напоминать ту испуганную девицу, которую год назад этот негодяй вышвырнул на улицу. Боже мой, прошёл всего год, а столько всего изменилось в её жизни! Изменилась она сама – и это было самое главное. Лиля усмехнулась. – Ой, а что это с нашим лицом? Отчего это нас так перекосило?

– Я… я… – от возмущения Шатров не мог вымолвить ни слова.

– Братик, кажется он потерял дар речи. Как ты думаешь, это пройдёт?

– Вряд ли, – веско заявил Тошка. – Хотя надежда есть – если господин Шатров эм эр уберётся на своей развалюхе отсюда. И побыстрее.

– Ты, щенок сопливый…

Не надо было господину Шатрову делать шаг вперёд. Довольно неосмотрительно это оказалось с его стороны. Тошка раздумывать не стал. С громким резким выкриком он прошёлся пяткой по животу магната, вложив в свой удар всю ненависть к чванливым хамам, и, сжав кулаки, замер в защитной стойке. Уроки карате не прошли даром. Вот уже несколько месяцев мальчишка занимался этим боевым искусством втайне от всех, получив благословение самого Ёсико Усибу, учителя Танаки Юки.

– Бщх, – сказал Шатров и согнулся пополам.

– Сопли подбери, – весело воскликнул Тошка.

– И пошёл вон отсюда! – присовокупила Лиля, делая шаг вперёд.

– Я вам это припомню, – с трудом выговорил побеждённый и отступил. Из машины он погрозил им кулаком. – Я вам это припомню!!

Вскоре его автомобиль стремительно мчался прочь, взвизгивая на поворотах.

Лиля с Тошкой смотрели ему вслед и улыбались.

– Слабак, – сказал мальчишка.

– Сопливый, – поддакнула Лиля.

– Ладно, я пойду. Павлов ждёт, – Тошка забрал у Лили пакеты, и та даже слова против не сказала. – Дома встретимся!

– Спасибо тебе, братик! – звонко чмокнув не успевшего увернуться пацана в щёку, Лиля рассмеялась и, встряхнув волосами, направилась по дороге. – Я тебя люблю! До встречи!

Тошка долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом. И было в его взгляде что-то такое неуловимо-тоскливое, как будто он заглянул в будущее.

Глава 50

Только увидев яркую вывеску, Лиля вспомнила, при каких обстоятельствах она здесь была когда-то. Боже мой, как она хотела об этом дне забыть!

Лилия. Цветы на любой вкус…

Не поддающийся объяснению страх сковал её ноги, заставив застыть в нескольких метрах от двери. Очень хотелось тут же сбежать отсюда, но ведь ей надо было купить цветы, а до ближайшего цветочного магазина полчаса пешком…

– Чёрт с ним, лучше пройти, чем… – вслух сказала она, но не закончила фразу, услышав за спиной торопливые шаги. Она обернулась.

– Ба, да это же наша Лилия! – сказал человек, подходящий к ней почти бегом. Кажется, он замёрз – снег облепил его седую голову вместо шапки, морщинистые щёки посинели, но в глазах плескалась радость. – Вот так встреча! Хотя я знал, что мы с вами ещё увидимся. Здравствуйте, барышня!

– Здравствуйте, Савелий, – имя легко соскочило с Лилиных губ, как будто хранилось на самых верхних полках её памяти. Но ведь она забыла обо всём, забыла!

– Идёмте же скорее, пока вы тоже не замёрзли. Надо же, в тот день была точно такая же метель…

И, не давая ей больше и слова вымолвить, он подтолкнул её к ступенькам и сам бодро затопал следом.

– Алексей Иваныч, это мы! – крикнул Савелий на весь магазин, в котором сейчас не было ни одной живой души. Лиля с неловкостью огляделась, чувствуя полнейший сумбур в своей голове. Мысли не хотели подчиняться ей, разбегались кто куда.

– Иду! – откликнулись на зов откуда-то издалека.

Скрипнула, открываясь, дверка в дальней стене, и оттуда появился высокий бородатый мужчина, хозяин магазинчика. В его руках была огромная кипа срезанных цветов, а сам он за этот год ничуть не изменился, даже одет был, как вспомнилось Лиле, в тот же самый серый свитер с высоким воротом и синие рабочие джинсы. Разве что его борода показалась ей чуточку короче.

– Так-так, – сказал он удивлённо, останавливаясь на пороге. – Лилия! Вы всё-таки вернулись!

– Не прошло и года, – рассмеялся Савелий и зачем-то посмотрел на часы, висящие на стене. Лоб его прорезала морщинка. – Хотя… Кажется, действительно ровно год с того самого дня, когда вы почтили нас своим присутствием, барышня! Не так ли, Алёша?

– Тебе виднее, Савелий…

Алексей тронулся с места и, дойдя до ближайшего стола, аккуратно выложил туда цветы. Затем повернулся и внимательно всмотрелся в Лилино лицо.

– Конечно, виднее! – без тени сомнения сказал Савелий и потёр руки. – Что-то я озяб, Алёша. Хорошо бы чаю, да со смородиновым листом. Лилия, как вы относитесь к чаю?

– Хорошо… – словно под гипнозом произнесла девушка, не отрывая взгляда от медовых глаз бородача. О том, что чай она не любит, в эту секунду забылось ею напрочь.

– Вот и ладненько! – обрадовался Савелий. – Алёша, я похозяйничаю у тебя?

– Я сам, Савелий, – встрепенулся Алексей.

Нить, протянувшаяся от цветочника к девушке, оборвалась на время. Лиля с трудом перевела дыхание, а бородач принялся хлопотать с чайником. По небольшому помещению, и так поражающему разнообразием ароматов, потянуло чем-то приятным.

– Смородиновый лист, – объяснил Савелий, проходя мимо Лили. Вообще он не мог устоять на месте, перебегая от одного растения к другому – то понюхает что-то, низко склонившись над горшком, то землю рукой зачерпнёт, то замрёт задумчиво.

– Чего ты суетишься, Савелий? – заметил его метания спокойный Алексей. Он поставил на стол чайник с чашками, в центр водрузил корзинку с бубликами и сделал приглашающий жест. – Прошу к столу, гости дорогие.

– Да понимаешь, Алёша, – почесал в затылке Савелий, усаживаясь на стул рядом с девушкой, – моя Матрёна попросила цветок один присмотреть. Название Матрёна не знает, а рассказала ей об этом чуде бабка одна. Ярко-красного он будто цвета и красоты невиданной.

– Ну, красных цветов в природе множество. А ещё какие-нибудь приметы имеются?

– Та бабка ей ещё поведала, что счастье сей цветок в дом приносит.

– Так-таки и счастье? – улыбнулся Алексей.

– Точно так, – вздохнул Савелий. – Вот тебе смешно, а поди Матрёне моей объясни, что не в цветах счастье, а в руках человеческих.

– Так вы, наверное, про аленький цветочек говорите… – несмело подала голос Лиля.

– Аленький? – напрягся Савелий. – Он так и называется?

– Я что-то не слыхал о таком… – удивился Алексей. – Хотя многое о цветах знаю.

– Да нет, это же из сказки. Ну, сказка Аксакова, помните?

– Сказка? – в один голос переспросили мужчины.

– Да. Она так и называется «Аленький цветочек». О купце и трёх дочерях. Младшая из дочек попросила отца привезти ей из заморских стран цветочек аленький, а этот цветок оказался собственностью лесного чудища… – Лиля замолчала, удивляясь реакции собеседников. Они как будто впервые об этой сказке слышали! – Разве вы не читали?

– Нет, – переглянулись мужчины.

– Но как же так, любой ребёнок о ней знает! Ещё мультик такой есть…

Она осеклась на полуслове. Ну вот, опять это бессилие при встрече с собственной памятью. Когда же это закончится? Доктор, к которому они недавно с Мишей ходили, объяснил провалы её памяти каким-то научным термином и обнадёжил, что через какое-то время правильные воспоминания вернутся к ней, а те, которые она привыкла за этот год прятать как можно глубже, растают, испарятся, не оставив и следа.

– Вы не волнуйтесь так, Лилечка, – погладил её по руке встревоженный Савелий. – Какой спрос с двух дуралеев, которые давно позабыли обо всех сказках…

– А этот аленький цветочек не из той же сказки, что и салон красоты? – задумчиво произнёс Алексей, тихонько звякая ложечкой о дно стакана. Он вскинул голову и обжёг Лилино лицо горячим взглядом. – Тот салон, вместо которого вырос мой магазин?

Она даже отшатнулась, вдавливаясь в спинку стула и боясь вздохнуть. Минута прошла в полнейшем молчании, и наконец Лиля ожила.

– Вы знаете… Я, пожалуй, пойду… Спасибо вам за чай, но…

Она вскочила, ногой задев ножку стола. Чашки покачнулись, из одной выплеснулся чай, но Лиля, не замечая этого, уже стремительно неслась к выходу.

– Сколько вы ещё будете бегать от себя, Лилия? – донеслось ей вслед, когда рука её уже открывала дверь.

– Вы ничего не понимаете, Алексей… – прошептала она, не решаясь захлопнуть за собой дверь. Так и стояла на распутье – то ли туда ей идти, то ли сюда.

– Так давайте вместе разберёмся, – голос бородача звучал уверенно и обнадёживающе. – Ведь сообща проще противостоять невзгодам!

– Вы ничего не понимаете! – громче повторила Лиля, оглядываясь. – Даже я ничего не могу понять!

– Но это не значит, что ответа не существует!

На неё смотрели лица людей, которые почему-то искренне хотели ей помочь. И она решилась.

– Ладно, я всё вам расскажу. Но это всё равно ничего не изменит!

– А вы вперёд не забегайте, барышня… – улыбнулся Савелий. – Исход дела уж точно никто не может узнать. Но поспособствовать в поиске ответа нам по силам. Правда, Алёша?

– Истинная правда. Садитесь, Лилия. Мы внимательно вас слушаем. Может быть, ещё чаю?

– Да, спасибо…

Глава 51

Когда Лиля закончила рассказ, метель совсем разошлась, завывая в печных трубах на все голоса. В магазинчике было тепло и уютно, и совсем не хотелось никуда идти.

– Да, исто-о-рия… – протянул Савелий.

Алексей задумчиво молчал, держа чашку в руке. Во всё продолжение Лилиного монолога он не произнёс ни слова, в отличие от своего друга, который реагировал на повествование соответственно своему эмоциональному характеру. Вот и сейчас Савелий долго раздумывать не стал, в глазах его светилась озарённая какой-то мыслью радость.

– Друзья мои, мне кажется, я знаю, в чём тут дело! – он обвёл горделивым взглядом собеседников. – Гипноз!

– Гипноз? – растерянно переспросила Лиля.

– Конечно! Поясню свою мысль на примере, взятым из моего прошлого. Был у меня в студенческие годы один приятель, Пётр Богачёв, который мучился частыми головными болями. Никакое обезболивание ему не помогало, врачи беспомощно разводили руками, и тогда кто-то посоветовал ему обратиться к гипнотизёру – мол, есть на примете такой специалист, который с любой болью в два счёта справится с помощью своей науки. Петька долго не думал, в тот же день попал на приём к мастеру гипноза, и вот тут, друзья мои, начинается самое интересное. Головную боль тот товарищ ему действительно снял в первый же сеанс, но потом произошло что-то непонятное, чудесное в своём роде. Вдруг откуда ни возьмись стал Петька вспоминать события, которые никогда на самом деле с ним не происходили, но он был убеждён, что всё это – не плод его воображения, а реальность. Он ясно видел страны, в которых он никогда прежде не бывал, и времена, которые давным-давно минули. Вы понимаете, Лилечка, к чему я веду?

– Но я никогда не посещала ни одного гипнотизёра!

– Так ли это? Возможно, это событие так же могло забыться вами, как и многое из прошлого…

– Времена, которые давно минули? – повторил слова друга Алексей, нарушая своё молчание. – Это как же, Савелий?

– Очень просто! Ты слыхал о непрерывности существования человеческой души? Проще говоря, о бессмертии? Душа воплощается в разных телах в разное время истории, только память о прошлых воплощениях обычно стирается. Но бывают случаи, когда вдруг, под воздействием каких-либо факторов, память вспыхивает, освещая самые дальние и тёмные уголки. Это случилось с моим другом Петей и это же, возможно, произошло и с нашей Лилией.

– Очень красивая теория, но я с тобой не соглашусь, Савелий.

– Я тоже, – вздохнула Лиля. – Ведь я помню не какие-то свои прошлые жизни, а эту, современную. Мобильные телефоны, компьютеры, реактивные самолёты – все признаки в ней присутствуют. По моим воспоминаниям я – та, которой я была год назад, – родилась в тот же день и год, что и я теперешняя.

– Да, об этом я как-то не подумал… – погрустнел Савелий.

– А в памяти ли вообще тут дело? – внезапно спросил Алексей.

– То есть… как? – растерялась Лиля.

– А в чём же ещё? – горячо воскликнул Савелий. – Если у человека одни воспоминания, а все вокруг уверяют его, что такого в его жизни никогда не происходило и не могло происходить, в чём, как не в памяти, может быть дело?

– Что-то мне в этой истории покоя не даёт… – потёр лоб Алексей. – Мне кажется, мы упускаем что-то очень важное, и…

– Я знаю, что! – внезапно вскричал Савелий и обвёл всех сияющими глазами. – Я наконец понял! Наша дорогая Лилия – проводник!

– Кто я? – обалдела девушка.

– Представьте себе, друзья мои, что существует некое информационное поле, где собраны все идеи человечества, от уже известных нам до нереализованных. И вот особо восприимчивые люди – такие, как наша Лилия, – черпают из этого источника разные знания. То есть как проводник в утончённом значении этого слова! В вас, барышня, трансформируется энергия из космоса, и появляются на свет сказки об аленьком цветочке, новые слова…

– Новые родители и новые воспоминания… – закончила с грустной улыбкой Лиля.

– Да, пожалуй, не сходится, – вздохнул Савелий. – Но согласитесь, друзья мои, какая красивая идея!

– Очень, – улыбнулся и Алексей. – Но увы…

– Увы… – Савелий, ещё раз вздохнув, отпил из чашки остывший чай. – Не хватает мне ясности взгляда, друзья мои. Всё куда-то в сторону слепо уносит…

– Слепо… – прошептала Лиля и вдруг сердце её дрогнуло от нахлынувшего воспоминания, а щекам стало так горячо, что она невольно потянулась к ним руками.

– Что с вами? – встревожился Алексей. – Вам нехорошо?

– Я просто вспомнила… одного человека…

– Из этой жизни или из… той?

– Я встретила его на станции в тот день, когда всё случилось. Помните, я рассказывала, что искала банкомат, но не нашла…

– Да-да, помним, – закивали головами мужчины.

– Он был… – Лиля сглотнула, – слепой. И потому, наверное, видел то, что обычному человеку видеть не дано. Он, например, знал каким-то образом, что электричка подъезжает. Впрочем, я не о том хотела сказать… Ах, боже мой, отчего-то мне сейчас так страшно стало, так морозно!

Она поёжилась и обхватила себя руками. Алексей кинулся ставить чайник на огонь, а Савелий придвинул к самым её ногам маленький обогреватель.

– У вас пальцы ледяные, – он нагнулся, чтобы своим дыханием согреть её ладошки. – Алёша, у тебя найдётся что-нибудь тёплое? Куртка или тряпица какая-нибудь?..

– Сейчас!

Вскоре Лиля, укутанная колючим жарким пледом, пила горячий чай, и понемногу её отпускало. Мужчины с беспокойством следили за её состоянием.

– Спасибо вам, мне гораздо лучше! – улыбнулась она, и они с облегчением выдохнули. – Я готова теперь рассказать, чем огорошил меня тот слепой старик. В тот день я была в таком сумбурном состоянии, что его слова практически мгновенно выпали из памяти, но сейчас… В общем, он сказал, что меня вообще не должно было там быть.

– Где, на станции? – спросил Савелий.

– Я не знаю… Может быть, на станции, а может быть… – сжав пальцами чашку, Лиля с каким-то страшным предчувствием вскинула глаза на Алексея.

– А может быть, в этом мире, – сказал он.

И наступила тишина.

Она нарушалась лишь мягким стуком снега в окно, тиканьем часов и монотонными шагами прохожих за дверью.

– Только этого не может быть, ведь правда? – прошептала Лиля.

– Это невероятно… – пробормотал Савелий.

– Но другого объяснения нет… – мрачно произнёс Алексей. – И тогда всё у нас складывается. Ваша жизнь в другом мире, другая семья, родители, воспоминания. И… перемещение в наш мир.

– Боже мой… – Лиля потрясённо закрыла лицо руками. – Боже мой!

– Вы попадаете сюда, а та, за которую вас все тут принимают – в ваш мир. Звучит совершенно фантастически, но… – Алексей перевёл дыхание, – кажется, это правда. Я не знаю, где и в какой момент случился этот переход, но он случился. И ваш незрячий, но очень ясно видящий старик это подтвердил. Вас тут не должно было быть, Лилия, потому что это не ваш мир!

Лиля опустила руки и взглянула на цветочника страшными от тоски глазами.

– Я чувствую… я знаю, что это правда… И весь этот год, мне кажется, я это знала, но…

– Но боялись…

– Панически!

И вновь тишина затопила комнату.

Лилины глаза не отрывались от окна, за которым, белые от снега, бежали редкие прохожие. Она им мучительно сейчас завидовала, их уверенному совпадению с этим миром. Они были у себя дома, а где была она?

– Что же мне теперь делать?! – вырвалось у неё отчаянно.

– Я думаю, – откашлялся Алексей, – что если вам позволили сюда пройти, значит есть дорога и обратно. И если в подробностях вспомнить тот поворотный день, то к этой дороге обязательно отыщется ключ. Вопрос лишь в том, Лилечка…

– …хотите ли вы туда вернуться… – закончил за него Савелий.

Глава 52

Она просидела на станции, пропуская одну электричку за другой. Никто не смотрел на одинокую девицу, съёжившуюся на самой дальней лавочке. Поезда менялись, их временные постояльцы сменялись тоже. Только полицейский, патрулирующий перрон, изредка бросал на неё усталый взгляд, но – пока не трогал.

Она встрепенулась, лишь когда услышала звонок из сумочки…

– Любимая, ты где?

– Ещё в Москве, любимый. Немного задержалась. Но… скоро буду, не переживай!

– Метель такая… Давай, я за тобой заеду? Машину со стоянки заберу и…

– Нет-нет, родной мой, это ни к чему! Я не замёрзла, и скоро электричка подойдёт… Как там мама, Миша?

– Мама в своей комнате, рисует что-то.

– Это хорошо! А Тошка… Он уже вернулся?

– Да-да, не беспокойся. Вернулся и закрылся сразу в мастерской. Стучит там чем-то. В общем, все при деле!

– А ты?

– А я тебя жду, милая моя. Жду и волнуюсь. Сердце почему-то не на месте…

– Миша… – она помолчала. – Ты жди меня всегда, пожалуйста. Жди, хорошо?

– Ты так это сказала, Лиля… Твой голос…

– Это просто ветер, Миша…

– Ветер?

– Да, искажение в сети… – Она моргнула, и маленькая искорка разбилась об асфальт. Гудок накрыл перрон протяжным звуком. – Электричка подъезжает, слышишь?

– Слышу! Наконец-то!

– Миша…

– Да, родная?

– Как хорошо, что ты вернулся!

– Ещё как хорошо! И ты, малыш, скорее возвращайся. Слышишь? Какие-то помехи здесь действительно… Твой голос будто на другом краю земли…

– Я слышу, Миша… Я вернусь!

Глава 53

…Снег идёт, снег идёт, снег идёт, и всё в смятеньи: убелённый пешеход, удивлённые растенья, перекрёстка поворот…

Слова кувыркались в воздухе, путались, вверх взлетали – над этим полем искристо-белым, над угольными нитями дорог. Она летала вместе с ними, не понимая – зачем всё это? И, когда смешались звуки, а небо и земля местами поменялись, она вдруг осознала, что…

Толчок, ещё один. В чёрную воронку понеслось и небо, и поле, и птицы, взмахнув ей на прощание испуганным крылом. Она вздохнула и глаза открыла. Поезд электрички по-прежнему нёсся сквозь метель, и она сидела на том же самом месте, где задремала пять минут назад – у окна, в котором отражалось её размытое лицо.

– Заснула… – успела удивиться она перед тем, как услышала звук, похожий на дрожание колокольчиков. И повернула на этот звук голову. Впереди, у закрытых дверей тамбура, возился с гитарой какой-то паренёк, совсем юный, с длинными светлыми волосами. Видимо, это он только что пел песню, отголоски которой ещё звучали в Лилиных ушах. И, похоже, этой песней он заканчивал свой трудовой день – гитара бережно укуталась кожаным чехлом, а в руках музыканта появилась сумка. С этой сумкой он и направился по проходу, предлагая её раскрытое нутро то в одну сторону, то в другую. Он шёл, покачиваясь от тряски, как уставший пароходик, а монетки, изредка бросаемые ценителями музыки и просто добрыми людьми, звонко бились друг о друга в завершающем аккорде.

– Очень красивая песня… – выдохнула Лилина соседка, сидящая справа, и тоже расщедрилась на пятачок. – Прямо до нутра пробрало.

– Спасибо… – улыбнулся паренёк и, мазнув по Лиле отрешённым взглядом, проплыл дальше.

– Это Пастернак, – знающе сказал кто-то сзади.

– При чём тут овощ? – не поняла соседка и с недовольством оглянулась на любителя поэзии. Однако на вопрос ей не ответили, и тётка, поджав губы, повернулась обратно, добавив тихо: – Старый маразматик…

Что-то заставило Лилю тоже бросить взгляд назад, и тут она чуть не вскрикнула. Это был он, тот слепой старик! Ей был виден только его профиль с тёмными очками на носу, но этого оказалось достаточно. Огромных усилий ей стоило не вскочить тут же, чтобы кинуться к этому человеку с расспросами. Несколько томительных станций она проехала, настороженно наблюдая за соседом краем глаза, боясь, что он исчезнет прежде, чем ей удастся к нему подойти. Она даже перестала следить за тем, где они едут и пора ли ей самой выходить – это сейчас не имело для неё никакого значения. Она жаждала узнать правду и она узнает её, чего бы ей это ни стоило!

Дело разрешилось в тот момент, когда поезд стал приближаться к очередной станции, замедляя скорость. Старик в чёрных очках поднялся и, постукивая впереди себя палочкой, направился к выходу. Лиля бросилась за ним, в спешке задевая выставленные ноги соседки и чуть не падая.

– Осторожней, девушка! – донеслось ей вслед, но она уже ничего не слышала. Главное – успеть, главное – не упустить!

Двери электрички распахнулись в тот момент, когда взволнованная Лиля, невежливо растолкав впереди идущих, добралась до старика. Рука её сама пристроилась ему под локоть, и они вместе вышли на заснеженный перрон.

– Благодарю, – улыбнулся слепой. Сверкнуло солнце, отразившись в блестящем мраке его очков.

– Я вас доведу до выхода… – дрожащим голоском сказала Лиля.

– Ну что вы, я и сам могу!

– Нет-нет, мне совсем не трудно!

Не слушая возражений, она вцепилась ещё крепче в его руку и, в лихорадочном нетерпении, повела его вперёд. Вскоре был преодолён переход, свисающий над полотном железной дороги, затем здание маленького вокзала, и тут, на улице, они остановились.

– Дальше я сам. Ещё раз благодарю, любезная барышня!

– Простите, а вы меня не помните?

– Вас? – он склонил голову на бок. – Боюсь, что нет.

– Мы с вами встретились год назад на этом же самом месте, – быстро проговорила Лиля. – И вы мне сказали, что…

И тут случилось весьма для неё неожиданное – старик вдруг снял свои очки и посмотрел на неё совершенно ясным видящим взглядом.

– Вы не слепой! – не удержалась от поражённого возгласа девушка.

– А должен был? – нахмурился старик.

– Конечно! – невежливо воскликнула она. – Ваши чёрные очки… и палочка…

– У меня от яркого снега глаза болят, – начиная раздражаться, проскрипел мнимый слепой. – А трость – для устойчивости. Вот доживёте до моих лет, барышня, сами узнаете, что такое старость!

– Но в прошлый раз вы…

– Да не было никакого прошлого раза! – буркнул он, возвращая очки на нос. – Вы меня с кем-то путаете!

– Как же не было! – Лиля всё ещё надеялась на чудо. – Я у вас спрашивала, где тут банкомат. А вы мне сказали, что меня тут вообще не должно было быть! Почему, почему вы так сказали?!

В порыве чувств она хотела схватить его за руку, но наткнулась на выставленную вперёд трость. У старика оказалась прекрасная реакция.

– Я не знаю, кто вам и что сказал, но мне бы сейчас тоже очень хотелось, чтобы вас тут не было!

– Но…

– А что касается зрения, так ещё неизвестно, кто из нас хуже видит! Или это не банк? – хмыкнул вредный старик и дёрнул концом своей трости в сторону, указывая Лиле на что-то справа.

Она повернула голову, и кровь перестала бежать по её жилам. Там, в трёхэтажном здании, примыкавшем вплотную к зданию вокзала, блестела на солнце зелёная вывеска.

«Горбанк. Мы всегда вам рады».

В полном ошеломлении Лиля стояла и всё никак не могла оторвать взгляда от ярких букв. Она не видела, как старик, теряя к ней интерес, бодро просеменил дальше по натоптанной тропинке, перешёл на другую сторону дороги и скрылся за киоском «Союзпечать»…

Глава 54

Сначала она под нервное биение собственного сердца направилась к маленькому домику, окружённому редким, частично сломанным штакетником, и долго топталась на крылечке, страшась прикоснуться к двери. Наконец решилась и тихонько поскреблась. Ни одного звука не донеслось в ответ. Тогда, стараясь не вдумываться в свои дальнейшие действия, она быстро сбежала по ступенькам, выскочила за ограду, с силой хлопнув кривой калиткой, и, всё убыстряя бег, помчалась вперёд, туда, где сверкало стеклом здание пропускного пункта посёлка. Дверь распахнулась перед ней так стремительно, как будто её тут уже ждали.

Внутри за маленьким окошком сидел охранник, молодой паренёк, лицо которого Лиле показалось незнакомым. При виде посетительницы он оторвал голову от какой-то книги, лежащей перед ним на столе, кивнул отсутствующим взглядом и вновь уткнулся в чтение. Несколько метров до двери, ведущей на территорию посёлка, Лиля преодолела в нервном напряжении, каждую секунду ожидая останавливающего окрика в спину. Но так и не дождалась.

Дверь закрылась за ней бесшумно, и тишина посёлка встретила её, с интересом заглядывая в лицо. Набрав полную грудь этой тишины, она медленно двинулась вперёд – с звенящей от волнения головой и ледяными руками.

Путь до цели был довольно далёк, и за время дороги она успела хорошенько промёрзнуть – то ли от ледяного ветра, то ли от нервного напряжения, не отпускающего её ни на секунду. За пару кварталов от места назначения сзади вдруг послышался нарастающий рёв двигателя, который заставил Лилю метнуться в сторону и повыше поднять воротник шубки. Впрочем, её желание остаться незамеченной не сбылось. Автомобиль, проехав несколько метров мимо неё, вдруг взвизгнул тормозами и сдал назад. Боковое окошко мягко приспустилось на пару сантиметров.

– Я не понял, а ты что здесь делаешь? – с угрозой, как показалось Лиле, донеслось из глубины. Она ещё на несколько шагов отступила назад, почти вплотную прижавшись к чьему-то забору. – Ну, чего молчим, чего ждём?!

В голосе говорившего, скрытого пока от Лили затемнёнными стёклами, послышался смешок, и вдруг ближайшая к ней дверка распахнулась. Лиля осторожно заглянула внутрь и похолодела. На водительском месте сидел её враг, Максим Шатров, и нагло улыбался!

– Ты! – выдохнула она, сжимая кулаки.

– Я! – весело согласился тот. – Ты обиделась, что ли? Ну, Лиль, совсем шуток не понимаешь! Давай быстрей в машину, холодно же!

– Кто, я?!

– Да садись уже!

Не зная, зачем, но Лиля последовала его приказу. В салоне было тепло и чем-то вкусно пахло.

– Точно обиделась! – хмыкнул Максим, когда на его быстрое к ней движение она отпрянула. – Ладно, это мы исправим.

Он завёл мотор, и автомобиль, мягко шурша колёсами по снегу, вновь поехал по дороге, держа курс в ту же сторону, куда направлялась и Лиля.

Она расстегнула верхнюю пуговицу шубки. У неё начала кружиться голова, а по шее из-под волос стекали вниз капельки пота.

– Жарко? – его рука метнулась к кнопке кондиционера. – Ты мне так и не ответила, Лиль. Что ты здесь делаешь в такое время? Ты же вроде в салон собиралась.

– В какой… салон?

– В свадебный, какой же ещё!

– Ах да, в свадебный… – после долгой паузы потрясённо выговорила она.

– Ну? Там закрыто было, что ли?

– З-закрыто, да…

– Ясно-понятно. Ну ничего, так даже лучше. Завтра сам тебя отвезу.

– Ты?!

– Не бойся, внутрь заходить не буду. Я же понимаю, плохая примета видеть свою невесту в подвенечном платье до свадьбы.

– Плохая… – медленно сказала Лиля и провела ладонью по своему взмокшему лбу.

– Вот и я говорю, – он улыбнулся. Его улыбка была просто сногсшибательная, Лиля отметила это даже в том потрясённом состоянии, в котором сейчас пребывала. Его правая рука опустилась вниз, на её коленку, и ей стоило невероятных усилий, чтобы не выпрыгнуть из машины на ходу. – Любовь моя, – протянул он виноватым голосом, – хватит уже дуться! Согласен, утром я слегка погорячился, но я ведь уже попросил прощения! А?

– Да-а…

– Ну вот! – довольно вздохнул он и крутанул руль налево. – Кстати, у меня для тебя есть сюрприз!

– Какой? – не сразу спросила она, чувствуя, что сюрпризов на сегодня для неё достаточно.

– Дома увидишь! – рассмеялся он. – Ведь на то он и сюрприз! А вот и твой дом, лёгок на помине!

Он всё-таки ухитрился поцеловать её в щёку перед тем, как выскочить из машины. А после того, как она шагнула на твёрдую землю, обнял за талию и повёл вперёд. К воротам дома Шатровых!

Сзади прощально пискнул его автомобиль.

– Прошу!

Калитка перед Лилей распахнулась, и она, бледная от волнения, поймала взглядом луч солнца, блеснувший на шпиле стоящего вдали особняка – её встречал верный страж дома, маленький кораблик, звенящий от дыхания ветров.

Глава 55

Возвращение в родной мир оказалось страшнее исчезновения. Об этом думала она, бредя, как сомнамбула, по нескончаемо длинной дорожке, поддерживаемая своим спутником. Эта поддержка, кстати, оказалась сейчас для неё спасительной, иначе она просто не смогла бы идти!

– Твой отец сегодня задержится, он звонил мне час назад.

– Да? – она почувствовала даже облегчение от этой новости. Значит, будет время немного прийти в себя и понять, что делать дальше. Главное сейчас было не думать о том, что она потеряла, вернувшись в этот мир. Нет-нет, только не думать!

– Кстати, тебе привет от наших японских партнёров. Господин Танака Тору несколько раз вспоминал о тебе во время встречи. Смешные они всё-таки, эти япошки!

– Почему это смешные? – резко отреагировала она.

– Малышка, ну хватит уже на меня обижаться! – он стиснул её пальцы.

– Я… не обижаюсь.

– Да ладно, я же вижу! Раньше ты со мной во всём соглашалась, а теперь споришь мне назло. Ну прости, милая!

Он вдруг остановился и развернул Лилю к себе. Она с ужасом поняла, что сейчас он её поцелует, и от такой перспективы задрожала всем телом. Впрочем, судьба на этот раз дала ей небольшую отсрочку. Громко хлопнула дверь, и Максим (кстати, а так ли его звали в этом мире?) отстранился от неё, недовольно обернувшись. На верхней ступеньке широкой мраморной лестницы стояла Тамара, повариха, всем своим видом выражая смущение. За год, который её не видела Лиля, эта женщина, кажется, раздалась ещё больше вширь.

– Добрый вечер, Лилия Романовна. Здравствуйте, Максим Вячеславович! – тихо пробормотала она. Её нога, уже занесённая для следующего шага, замерла на несколько секунд в воздухе и… вернулась назад.

Значит, всё-таки Максим, подумала Лиля. Что ж, тем проще для неё, не надо переучиваться…

– А вы уже уходите, Тамара? – с лёгкой ноткой недовольства осведомился Максим. – Разве ваш рабочий день закончился?

– Но я… – взгляд толстухи беспомощно метнулся к Лиле.

– Тамара отпрашивалась у меня, – следуя своей интуиции, выпалила девушка и по благодарному взгляду Тамары поняла, что всё сделала правильно.

– Да? А я-то надеялся на сытный ужин…

– Я сама приготовлю, – пожала плечами Лиля. – Идите, Тамара.

– Ты?! – с удивлённым недоверием переспросил Максим.

– А что тут такого? Подумаешь, ужин приготовить, смешно даже.

Лиля поднялась на первую ступеньку, чувствуя, как к ней постепенно возвращается самообладание. В конце концов, за этот год ей через столько пришлось пройти, так закалился её характер, что уж возвращение в свою прошлую жизнь, пусть и состоявшееся без её согласия, она выдержит без труда. Главное, что она вернулась, и именно этому сейчас надо радоваться. А как же Миша? – ядовито спросил её внутренний голос, но она заглушила его усилием воли.

Лиля с Тамарой встретились прямо посередине высокой лестницы. Они улыбнулись друг другу, Тамара – робко, а Лиля – открыто.

– Кстати, Тамарочка, – приостановилась девушка. – Как ваш сын? Я забыла, сколько ему сейчас?

– Тринадцатый пошёл…

Тамара слегка растерялась, и Лиля сразу поняла, почему. Раньше она никогда не спрашивала о сыне у своей поварихи. Да что там, она никогда не интересовалась никем из людей, работающих в её доме, ей это просто в голову не приходило! Вот же мерзость я какая была, тут же устыдилась она саму себя. Ну ничего, никогда не поздно всё исправить, было бы желание. А оно у неё было!

– Тринадцатый! Такой сложный возраст, правда?

– И не говорите! – осмелела толстуха. – Очень непослушный стал. Что ни скажешь, он всё поперёк. Никаких авторитетов у ребёнка…

– Вы знаете, Тамарочка… – Лиля понизила голос, – вам просто нужно крепкое мужское плечо рядом. Для мальчишки это очень-очень важно!

– Да где ж его взять… – вздохнула женщина. – Я ж всё время на работе, с утра до ночи, устаю как не знаю кто, а домой приползаю и… – тут она осеклась, моргнула и быстро залепетала: – Ох, простите меня, Лилия Романовна, я что-то совсем не то говорю…

– Да всё то вы говорите, Тамара! – махнула рукой Лиля. – Всё правильно вы говорите! И знаете что, я обещаю что-нибудь для вас придумать.

– Что? – испуганно спросила повариха. – Вы… уволите меня?!

– Даже не мечтайте! – Лиля весело рассмеялась. – Но я обещаю вас с кем-нибудь познакомить! Да-да! А Сашке своему скажите, что если он не будет слушаться свою маму, я сама с ним разберусь. Так и скажите, обещаете?

– Обещаю! – выдохнула Тамара и улыбнулась широчайшей улыбкой. – Так я пойду, Лилия Романовна?

– Идите, Тамарочка. Только называйте меня просто Лиля, ни к чему тут политесы разводить.

Во всё продолжение диалога лицо у Максима, как краем глаза видела Лиля, вытягивалось от удивления. Правда, в разговор он благоразумно не вмешивался. Но стоило только поварихе спуститься с лестницы и бодро засеменить по дорожке, он повернулся к Лиле.

– Что это было, Лиль? Игра в добрую барыню и несчастную служанку?

– Глупости не говори! – легко рассмеялась девушка и, наконец, распахнула дверь своего дома. Своего. Родного. Дома.

Однако радость от встречи с домом слегка померкла, лишь только Лиля окинула взглядом сначала помещение холла, затем – гостиную, куда её ноги направились сами. Что-то изменилось здесь за год, но ей никак не удавалось понять, что именно. Вроде бы всё стоит на прежних местах, но как будто нарушилась общая гармония всего пространства…

– Боже мой! – ахнула она наконец. – Вы перекрасили стены! Зачем? Какая безвкусица! А я-то смотрю, что…

Тут она осеклась, наткнувшись на изумлённый взгляд «жениха». История повторяется, с тоской подумала она. В чужом мире попадала впросак, теперь в своём собственном. То, что она ляпнула глупость – это очевидно, придётся теперь как-то выкручиваться. Впрочем, её спутник ей невольно подсказал выход.

– Это что, шутка такая? – поднял он брови. – Ты же сама заставила отца цвет изменить! Бедняга сопротивлялся как мог, но всё-таки не устоял перед любимой дочерью. И теперь ты говоришь…

– Ха-ха-ха, – сказала Лиля, выдавливая из себя улыбку. – Я правда пошутила, а ты повёлся. Просто мне хотелось, чтобы ты перестал быть таким серьёзным. Ну же, улыбнись!

Она быстро поцеловала его в щёку, и он тут же расцвёл, превратившись в невероятно обаятельного мужчину. Да, лучше иметь его в друзьях, чем во врагах, вздохнула Лиля про себя.

– Шутница ты моя маленькая, – Максим прижал её к себе и крепко поцеловал в губы. На этот раз он не застал её врасплох, поэтому Лиля успела закрыть глаза и представить, что обнимается не с этим чужим, хоть и весьма сексапильным мужчиной, а со своим Мишей. Да, только эта замена смогла примирить её сейчас с действительностью, но удастся ли ей так же справиться с более интимными прикосновениями (а они наверняка последуют этой ночью или же другой) – об этом Лиля подумала с содроганием. Но поспешно постаралась запихнуть свои страхи как можно глубже – о, теперь она это умела делать в совершенстве!

– Идём к тебе в комнату, – продолжая прижимать её к себе, прошептал Максим. – Пока отца нет…

– Сначала ужин! – Лиля, будто в шутку, оттолкнула его и ослепительно улыбнулась. – Я ведь обещала приготовить что-нибудь!

– Разве ты умеешь готовить? Впервые слышу, дорогая.

– Это сюрприз!

– Кстати, о сюрпризе! – спохватился он. Рука его полезла во внутренний карман пиджака и вытащила на свет какой-то конверт. Он таинственно помахал им в воздухе, не спеша открывать.

– Что это?

– А ты догадайся!

– Я не знаю, Макс… Ну, билеты, например…

– Горячо! Куда?

– Не знаю, в театр, скажем…

– Не угадала! Ещё попытка!

– В кино. Или на концерт.

– Мелко мыслите, госпожа Шатрова! Алле оп! – он заправским жестом фокусника вытянул из конверта два глянцевых листка. – Читай!

И Лиля прочитала, с каждым словом внутренне холодея. Это были авиабилеты в Японию, на неё, Шатрову Лилию Романовну, и Аверина Максима Вячеславовича. В Японию! Туда, куда собирались полететь они с Мишей!

– Это невероятно, Макс…

– Ага, ты потрясена! – радостно улыбнулся Максим.

– Не то слово…

– Я знал, что тебе понравится мой сюрприз. Я, конечно, не забыл, что ты хотела в свадебное путешествие в Париж слетать, но туда мы и так с тобой проторим дорожку, а Япония, согласись, это круто!

– Это очень круто! – выдавила из себя улыбку несчастная Лиля.

Глава 56

Готовить на кухне, где властвовала Тамара, оказалось сплошным удовольствием. Всё у рачительной хозяйки находилось там, где и должно находиться – ножик к ножику, кастрюлька к кастрюльке, и царила в этом довольно просторном помещениибезукоризненная чистота. Потому и блюда получались у Тамары отменные, ведь в такой сияющей атмосфере невозможно создавать что-то иное, кроме шедевров.

Приготовить девушка решила свой фирменный салат, рецепт которого, кстати, она вычитала в одной из тетрадок той, другой, Лили. Эти тетрадки, заполненные размашистым почерком, она обнаружила случайно, на дне коробки, пылившейся на чердаке. Её тёзка окончила кулинарный техникум, но, по воспоминаниям Ксении, готовить особо не любила. А вот Лиля, наоборот, взялась за изучение искусства кулинарии с интересом и за этот год освоила множество вкусных блюд. Наверное, будь она с рождения на месте той Лили, уж точно стала бы зарабатывать не на рынке, а в каком-нибудь ресторане… Будь она на месте той Лили… Господи, только не думать об этом сейчас, ни в коем случае не думать!

Но всё же маленькая слезинка скатилась вниз, упав прямо в центр яблочной дольки. Она не стала её вытирать…

Ей очень хотелось накрыть стол здесь же, в этой уютной кухне, но, пожалуй, это был бы перебор. Неизвестно, как отнесётся к этому её «жених» да и все остальные жители этого дома. Не будите лихо…

Когда отец переступил порог гостиной, они сидели за изысканно сервированным столом и Максим уплетал уже вторую тарелку мясного салата, заедая его малюсенькими пирожками, которые Лиля тоже приготовила по рецепту, взятому из тетрадки. Она услышала шаги отца задолго до его появления и в ту же секунду их узнала, как будто и не было этих долгих месяцев разлуки.

– А чем это у нас так вкусно пахнет? – Лицо отца было красным с мороза, глаза уставшие, но выглядел он совершенно счастливым и даже как будто помолодевшим.

– Папа! – она всё же не смогла сдержаться и, вскочив с грохотом из-за стола, бросилась к отцу. – Папочка!!

Настоящие отцовские объятия нельзя ни с чем сравнить. Это – как возвращение домой.

– Девочка моя… – немного удивлённо пробормотал он и заглянул в её лицо. – Что-то случилось?

– Да, папа… – она перевела дыхание и широко улыбнулась. – Я очень по тебе соскучилась!

– И я по тебе… – он поцеловал её в лоб и потрепал по волосам. – О, ты постриглась? Когда успела?

– С-сегодня…

– Довольно необычно, но тебе идёт. А будущий муж одобрил?

Лиля перехватила взгляд отца, которым тот посмотрел на Максима. Кажется, эти двое очень хорошо понимали друг друга, словно мыслили на одной волне.

– Будущий муж рассеянный дурак! – с искренним раскаянием воскликнул Максим. – Я заметил, что моя невеста изменилась, но причину этого не понял. А теперь вижу, что всё дело в причёске! Любимая, я раздавлен, мне очень стыдно! Ты сможешь меня когда-нибудь простить?

А ведь он действительно меня, то есть её, очень любит, – вихрем пронеслось в голове Лили. Боже мой… Боже мой!

– Уже простила! – дрогнувшим голосом сказала она.

– Я страшно рад! Ну, иди же ко мне. Роман Сергеевич, присоединяйтесь, у нас сегодня пир на весь мир.

– Пахнет потрясающе! – отец тоже направился к столу. – А по какому случаю праздник? Неужели платье выбрала, дочь?

– Нет, свадебный салон сегодня был закрыт, – Максим приобнял Лилю. – А праздник в честь Лилиного кулинарного таланта!

– В каком смысле?

– Вот это всё, Роман Сергеевич, приготовила ваша дочь.

– Ты шутишь, Макс?

– Я абсолютно серьёзен!

– Но Лиля никогда не умела готовить! – отец повернулся к дочери. – Тебя даже мама не могла научить, помнишь, как однажды ты пыталась омлет приготовить?

– Но мама как раз… – Лиля вовремя спохватилась. – Да, не могла, ты прав, папочка. Но некоторое время назад я вдруг захотела что-нибудь приготовить сама, попросила Тамару немножко со мной позаниматься и вот…

– Но мы почему об этом не знали?

– Сюрприз, – растянула Лиля губы в улыбке.

– Ну ты даёшь, дочь! – отец горделиво приосанился. – Вот что значит порода, вся в меня, такая же упорная! Уж ежели что захочет, ни перед чем не остановится. Цени, зятёк будущий!

– А я ценю! – Макс нежно поцеловал Лилю в висок.

Из кармана Шатрова заиграл марш, и он быстрым движением вытащил мобильник. Взглянув на высветившийся номер, отец почему-то слегка покраснел.

– Извините, ребятки, важный разговор…

Он торопливо вышел из гостиной и плотно закрыл за собой дверь.

– Она… – загадочно улыбаясь, сказал Максим.

– Кто? – не поняла Лиля.

– Ну кто-кто, твоя будущая мачеха.

– Кто??!

– Согласен, мне тоже это слово не нравится. Мачеха не может быть доброй по определению, в любой сказке об этом написано. Но эта тётушка, кажется, исключение из правил.

– Да кто она такая вообще??

– Лиль, ты меня удивляешь! – неверно истолковал её тон Максим. – Разве ты не хочешь видеть своего отца счастливым? Ты радоваться должна, что наконец он встретил достойную женщину, способную дать ему то, что никогда не сможет дать ни одна дочь, даже такая любящая, как ты! А ты вместо этого ведёшь себя, как маленький ревнивый ребёнок!

– Но я…

– Или ты боишься, что его женитьба как-то ущемит твои права?

– Я не…

– Так я тебя могу успокоить, твой отец никогда ни в чём не обидит тебя. Я, как его адвокат, заявляю об этом со всей ответственностью.

– Ну зачем ты, Максим… – её глаза помимо её воли наполнились слезами. – Я вовсе не ревную, наоборот, бесконечно рада папиному счастью! Просто это как-то неожиданно для меня, понимаешь?

– Я понимаю, девочка моя, – он прижал её голову к себе. – Не так-то просто сразу смириться с новостями, даже очень хорошими.

– О да!

– А вот и я! – отец вернулся с сияющей улыбкой на лице. – Ну, накладывай свой салат, дочь! И пирожков побольше! С чем они, кстати?

– Эти вот с мясом, эти с рыбой твоей любимой, а в той тарелке сладкие…

– Давай каждого по два, а сладкие с чаем на десерт, – он откусил от пирожка и расплылся в довольной улыбке. – М-м-м, какая вкуснотища! Божественно!

Глава 57

А после ужина Максим, к огромному Лилиному облегчению, уехал домой. Похоже, жених с невестой придерживались старых традиций, и Лилю это весьма порадовало. Она не представляла, как смогла бы остаться с ним наедине в спальне, даже зная, что здесь, в этом мире, он оказался очень порядочным и добрым человеком.

Пожелав отцу спокойной ночи и нежно обняв его, она направилась к себе, впервые за этот день оставаясь одна.

Спальня её преобразилась до неузнаваемости, Лиля даже не сразу узнала в ней свою комнату. Нет, здесь не было какой-то безвкусицы или дисгармоничности – здесь было просто по-другому. Впрочем, находилась сейчас Лиля в таком состоянии, что все эти изменения показались ей не стоящими внимания. Её жизнь дала трещину, и вот почему девушка с размаху бросилась на кровать и зарыдала. В её слезах скопилась вся горечь, вся боль от потери – потери тех людей, которых она полюбила всем сердцем и потеряла в одночасье. Она вспоминала их улыбки, их жесты, их слова, она уговаривала себя, что здесь её родной отец, – и рыдала вновь, обрушивая слёзы на подушку. Эта подушка, наверное, повидала не только её слёзы. Здесь жила девушка, которая точно так же страдала от потери своего мира. А сейчас – что чувствует она сейчас, пусть даже в окружении родной матери и друга детства, но потеряв любимого мужчину и тот комфорт, к которому наверняка привыкла за этот год?

– Что нам делать с тобой, Лиля?!

В порыве отчаяния она отшвырнула от себя несчастную подушку и вдруг увидела под ней небольшой томик со стихами Пастернака, из которого выглядывал какой-то листок. Ещё один сюрприз! Трясущимися руками она вытащила этот лист, сложенный в два раза, развернула и, вскрикнув от того, что тотчас же узнала этот размашистый почерк, начала читать.

Здравствуй, Лиля! Если ты сейчас читаешь это письмо, значит, мы с тобой опять поменялись мирами. Господин Танака Тору предупреждал меня, что такое может вновь случиться, но мне очень не хотелось ему верить. Хотя ещё ни слова из того, что он говорил, не оказывалось неправдой.

Лиля, моя дорогая Лиля! Если ты сейчас читаешь это письмо, значит, я сейчас самый несчастный человек в мире! Даже в двух мирах, ха-ха – видишь, я пока ещё могу шутить на эту тему, но если господин Танака Тору окажется прав… Нет, я пока не буду об этом думать, ведь сейчас у меня всё хорошо, просто зашибись, как говорят у вас здесь! Я живу в своём (твоём!) уютном доме, лежу на своей (твоей) мягкой кровати и думаю о своём (!) любимом человеке, ещё чувствуя у себя на губах вкус его поцелуев. Он ушёл только что домой, как уходит туда каждый вечер в течение семи месяцев, тринадцати дней и пяти часов… Нас познакомил мой (твой) отец, человек, которого я с любовью и гордостью могу называть папой. Ровно семь месяцев и четырнадцать дней назад Максим устроился работать адвокатом в папину фирму, и это был самый счастливый день в моей жизни! Хотя, признаться, за этот странный год я вообще мало печалилась. Даже в самый первый день прихода сюда, когда твой папа увидел меня на улице и принял за тебя – даже в тот день я не грустила, расставшись со своим миром и пока ничего не понимая. Только потом мне всё объяснил господин Танака Тору, а тогда я просто приняла подарок судьбы с благодарностью и благодарю за него до сих пор!

Моя дорогая Лиля! Прости, что я так обращаюсь к тебе, но мне кажется, что случившееся связало нас с тобой неразрывной нитью, пусть даже нам никогда не суждено встретиться лицом к лицу. Лиля, я знаю, что я невольно забрала твоё счастье, но, да видит Бог, я в этом не виновата! Я не знаю, как ты живёшь сейчас. Я боюсь об этом думать, предполагая, что тебе, наверное, не сладко после тех условий, к которым ты привыкла в этом мире. Знаешь, я всю жизнь завидовала таким, как ты, но когда судьба вдруг забросила меня сюда, я поняла… Не сразу, Лиля, но я поняла, что всё это – роскошный дом, бассейн во дворе, собственный автомобиль и парк – всё это ничто, если нет рядом людей, которые искренне любят тебя и которым ты отдаёшь собственное сердце. А здесь эти люди нашлись для меня, и даже сейчас, сидя в этой комнате (твоей или моей?), я горюю о том, что могу их потерять. Не дом, не бассейн, не Мустанга – а своего, пусть и не родного, отца и… своего возлюбленного. Максима, Макса, человека, который полюбил меня без всяких условий и готов мириться с любыми моими недостатками. Так же, как и я с его – хотя у него нет никаких недостатков, честное слово!

Моя дорогая Лиля! Завтра наступает тот день, о котором предупреждал меня господин Танака Тору. И потому я решила написать это письмо, чтобы попросить тебя… Если ты вернёшься, пожалуйста, люби нашего отца за двоих! А Максима, я знаю, ты тоже сможешь полюбить, хотя писать мне об этом и даже думать очень непросто. Но ведь у нас с тобой нет другого выхода, правда? Господин Танака Тору сказал, что врата откроются ещё лишь один раз и ровно в полночь захлопнутся навсегда, а значит, нет у нас с тобой иного пути, как смириться с этим. Он, кстати, не захотел объяснить мне, почему именно нас с тобой разметало в разные стороны, но он знает это, я чувствую. Но… ох уж эти таинственные восточные люди! Как говорят у вас здесь: Восток – дело тонкое. Между прочим, ещё господин Танака Тору поведал мне, что некоторые произведения искусства, созданные человеческим вдохновением, одинаковы у нас и у вас. Я слышала здесь песни, например, которые любят петь и у нас, и видела картины (Максим водил меня в музеи, он очень образованный человек, в отличие от меня, простушки), которые я знаю по открыткам из нашего мира.

На этом я заканчиваю письмо. Завтра мне предстоит тяжёлый день в смысле необходимости много всего сделать, но невероятно радостный, потому что я еду в Москву выбирать свадебное платье!

Лови мой поцелуй, дорогая Лиля! И не держи на меня зла, пожалуйста, за те изменения, которые ты найдёшь в своей обычной необычной жизни… если вернёшься…

А я буду молиться, чтобы врата закрылись прежде, чем мы к ним подойдём!

Прощай!

PS. Ты, наверное, решила, что я какое-то чудовище, ни слова не написала о родной матери и тех людях, которые меня окружали там, в моём мире. Лиля, если бы ты только знала, как я устала и замучилась в той жизни с пьющей матерью, которую так и не смогла простить за то, что она сделала с собой и со мной!.. Но теперь, когда рука моя выводит эти строчки, я решила и я клянусь тебе, что попробую помочь хотя бы той женщине, что так похожа на мою мать, если останусь в этом мире…

Только бы остаться!!!…

В конце письма был жирно отпечатан ярко-красный поцелуй девичьих губ, и Лиля провела по нему пальцем с нежностью и печалью.

Если ты сейчас читаешь это письмо… Я сейчас читаю это письмо, моя дорогая Лиля, и я плачу вместе с тобой, потому что так же несчастна в эти минуты, как и ты!

Она сложила листок по сгибам, вложила его обратно между страницами и, прижав книгу к груди, затихла, свернувшись клубочком на кровати. Тишина затопила её комнату, лишь слышался монотонный звук часов, отбивающий последние секунды этого дня. Сколько их осталось до окончания? Лиля подняла голову и туманными от слёз глазами вгляделась в циферблат. Одиннадцать часов вечера. Ещё шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь минут – и врата навсегда закроются. И они с Другой останутся на разных берегах, не в силах преодолеть расстояние, которого нет, и время, которое им неподвластно.

Но… у неё ведь есть эти пятьдесят… семь минут!

Лихорадочно написав на листке несколько слов и вернув его под подушку, она торопливо оделась и выскочила из спальни, бросив ей прощальный взгляд.

Никогда ещё в своей жизни она не бежала так быстро. Она мчалась так, как будто убегала от смерти. В её руках была та сумка, с которой она вернулась в этот мир, а в сумке лежал маленький томик Пастернака и альбом в сафьяновой обложке с семейными фотографиями. Прощаться с отцом она не решилась, да и разве она уходила? Рядом с ним останется его дочь, пусть в жилах её течёт кровь другой группы, и женщина, которая сумеет заменить этой дочери мать, а отцу станет любящей женой.

На платформу она вбежала в последнюю секунду перед отправлением электрички. Одиннадцать пятьдесят три. Ещё семь минут, чтобы прийти в себя и – что ещё нужно сделать для перехода? Заснуть? Или…

Она бухнулась на сиденье возле окна и рывком раскрыла томик Пастернака – не глядя, но точно зная, что сейчас увидит. Тот же снег, что кружился за окном, сыпал и здесь, на странице с этим стихотворением.

Снег идёт, снег идёт.

К белым звёздочкам в буране

Тянутся цветы герани

За оконный переплёт.

Снег идёт, и всё в смятеньи,

Всё пускается в полёт, -

Чёрной лестницы ступени,

Перекрёстка поворот.

Снег идёт, снег идёт,

Словно падают не хлопья,

А в заплатанном салопе

Сходит наземь небосвод.

Словно с видом чудака,

С верхней лестничной площадки,

Крадучись, играя в прятки,

Сходит небо с чердака.

Потому что жизнь не ждёт.

Не оглянешься – и святки.

Только промежуток краткий,

Смотришь, там и новый год.

Снег идёт, густой-густой.

В ногу с ним, стопами теми,

В том же темпе, с ленью той

Или с той же быстротой,

Может быть, проходит время?

Может быть, за годом год

Следуют, как снег идёт,

Или как слова в поэме?

Снег идёт, снег идёт,

Снег идёт, и всё в смятеньи:

Убелённый пешеход,

Удивлённые растенья,

Перекрёстка поворот.

Слова кувыркались в воздухе, вверх взлетали, наполненные силой её голоса – над этим полем искристо-белым, над угольными нитями дорог. Она летала вместе с ними, не понимая – зачем всё это? И, когда смешались звуки, а небо и земля местами поменялись, она вдруг осознала, что мир, её истинный мир – там, где она сама. И, поняв это наконец, она распахнула глаза навстречу настоящему и на какое-то мгновение успела увидеть перед собой в пустом вагоне электрички сидящую фигурку девушки. Она махала ей светлой книжицей и встряхивала длинными волосами, а на лице, зеркально похожем на её собственное, горячим заревом металось счастье…

Но вот образ девушки расплылся, поезд качнуло и понесло в обратный путь, за окном взвыла на прощание метель, а из Лилиной сумки раздалась тихая трель, точно задрожали колокольца.

– Алло!

– Любовь моя, что случилось? Тошка сказал, что ты умчалась в направлении станции, и я торчу тут уже полчаса, а ты трубку не берёшь! Ты где?

– Я здесь, Мишенька!

– Где здесь, сумасшедшая девчонка?!

– Уже к тебе спешу! Ты меня только дождись, пожалуйста, никуда не уходи!

– Да куда я теперь от тебя денусь, Лиль! Я тут стою и буду здесь стоять хоть до скончанья мира!..

Примечания

1

Из стихотворения «Снег идёт» (Б.Л. Пастернак).

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

*** Примечания ***