По расписанию [Олег Геннадьевич Фомин] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Олег Фомин По расписанию

Теплым осенним вечером Виктор Сергеевич с супругой Татьяной возвращаются из театра на час раньше, чем планировали. Посреди спектакля случилось замыкание, погас свет. Устранить неполадку не удалось, администрация принесла глубочайшие извинения, и пришлось расходиться. Чему Виктор Сергеевич по-прежнему рад. Домашние работы студентов – и то интереснее…

Татьяна держится за его локоть, каблуки цокают по аллее двора в неспешном ритме.

– Жаль, не узнали, чем кончилось…

– Ой, прекрати, Таня! – ворчит Виктор Сергеевич. – Ты этого Шекспира сто раз перечитывала!

Татьяна тихо рассмеялась.

– Но ты-то нет, Витечка.

Ее пальцы поправили роговые очки на переносице мужа, губы сдули пушинку со шляпы. Мягко, как кошка, она прижалась к рукаву твидового пиджака.

На крыльце Виктор Сергеевич начал бренчать ключами в кармане, но домофон запиликал, из подъезда вышла полненькая женщина-почтальон с пузатой сумкой и в черной медицинской маске. Виктор Сергеевич поймал дверь.

– Кажется, валерьянка попала на одежду, – сказала Татьяна в подъезде. – Чувствуешь?

Виктор Сергеевич принюхался.

– Черт, не хватало еще пятно посадить!

Там, в театре, темнота и давка довели какого-то пожилого мужчину, ему стало плохо, и до приезда «скорой» Виктор Сергеевич с женой отпаивали его валерьянкой. Сами сердечники, с собой всегда куча лекарств.

– Ничего, отстираю, – говорит Татьяна. – Это лучше, чем быть на месте того бедняги.

На лестнице пересеклись с Поклонскими, те живут этажом ниже. Кучерявый здоровяк Поклонский одет, как всегда, небрежно. Даже на светские мероприятия идет как на пляж. Его жена лет на десять моложе Татьяны.

– Привет, Танюша!

– Здравствуй, Жанна.

Виктор Сергеевич лишь кивнул. Татьяна более-менее поддерживает с соседкой отношения, а вот он с трудом терпит бывшего ученика. Бывшим Поклонский сделался сразу после экзамена Виктору Сергеевичу. А по возвращении из армии стал крупным бизнесменом.

– Что, сосед, из театра? Знаю-знаю, Жанна говорила, копили на спектакль с зарплаты… А мне вот сделка подвернулась удачная, послезавтра летим с женой во Францию. На месяц, ха-ха!

– Поздравляю.

– Спасибо, Сергеич! Что выпер меня тогда… А то и я сейчас бы откладывал с зарплаты.

– Не за что.

Треснуть бы портфелем самодовольную ухмылку, но Виктор Сергеевич лишь стиснул до скрипа портфельную ручку. Татьяна мягко обняла, словно пробует впитать разъедающее чувство, повела вверх по лестнице, от греха подальше. Вскоре голоса соседской четы растворились эхом внизу.

Поднявшись на свой этаж, профессор с женой обнаружили дверь их квартиры приоткрытой. Татьяна ахнула, пальцы стиснули плечо мужа. Виктор Сергеевич велел супруге ждать на лестничной площадке, а сам пошел в квартиру.

– Витя, не ходи…

– Тише!

Внутри ни звука, точно в могиле. Виктор Сергеевич стал красться по коридору, мимо дверного проема гостиной… Оттуда из-за угла возникла лысая башка в медицинской маске, сверкнули злые глаза. Твердые, как сталь, ладони пихнули профессора в грудь, его спина ударилась о стену. Очки и шляпа съехали набекрень.

Тип выскочил из квартиры, истошный женский крик.

– Таня! – воскликнул Виктор Сергеевич.

Когда удалось подняться и выскочить следом, жену он обнаружил лежащей ничком у подножия лестницы.

После звонка в «скорую» пальцы судорожно набрали номер майора Топилина. Его внучка учится в институте у профессора. Держа руку Татьяны, Виктор Сергеевич сбивчиво изложил, что случилось. Опергруппа во главе с майором прибыла одновременно с медиками.

За окнами сверкают мигалки двух белых машин с синими полосками и желтой «газели» с красным крестом. По квартире бродят голоса и люди, входная дверь нараспашку, стражи порядка нашли понятых, опрашивают соседей, врачи меряют давление и бинтуют голову Татьяны, та сидит на диване, а Виктор Сергеевич разбавляет в стакане с водой сердечные капли.

– Умеешь, Витя, притягивать неприятности, – сказал Топилин.

Профессор понял, о чем он. Случай год назад… Бывший студент Виктора Сергеевича, затаив на него обиду, сорвал защиту его докторской диссертации и устроил в институте стрельбу. Майор помогал разгребать тот кошмар. К счастью, никто не пострадал. Разве что Виктор Сергеевич отделался ударом по голове. А теперь эстафету приняла голова Татьяны.

– Из квартиры что-то пропало? – спросил Топилин.

Виктор Сергеевич выпил лекарство, после чего пришлось лично провести инспекцию шкафчиков и полок.

– Заначки нет. Таниных украшений тоже.

– Много было?

– Ерунда. Основные сбережения на вкладах, а здесь было так, на всякий пожарный…

– А где Крабик? – подала голос Татьяна.

– Что за Крабик?

Виктор Сергеевич рассеянно оглядел гостиную.

– Кот… Может, забился куда-то.

Держась за голову, Татьяна попыталась встать.

– Крабик, кис-кис…

– Сядьте, вам нельзя!

Врач заставила Татьяну не только сесть, но и лечь, но та задышала чаще, на глазах появились слезы. Пришлось колоть успокоительное. Сбежавший кот волнует ее куда больше, чем пропажа денег и драгоценностей. Топилин велел одному из оперов поискать животное.

– Преступник знал, хозяев не будет, – рассуждает он, отмеряя шаги из угла в угол. – Вы кому-нибудь говорили, что идете этим вечером в театр?

– Нет, – отвечает Виктор Сергеевич. – Я вообще только сегодня утром вспомнил, вернее, Таня напомнила.

– И я нет, – прошептала Татьяна с подушки.

Потом добавила:

– Хотя постойте. Жанне говорила…

– Точно! – подтвердил Виктор Сергеевич. – Поклонские знали! Мы же на лестнице встретились, перед тем как…

Пока Виктор Сергеевич и Татьяна рассказывали о соседе-бизнесмене и его жене, оперативник, так и не отыскав кота в квартире, отправился искать по этажам. Но вместо кота… привел Поклонских! Те как раз вернулись из турагентства, и Топилин вкратце объяснил, по какому поводу они здесь.

– Вам придется проехать с нами, – подытожил майор.

– На каком основании?! – возмутился Поклонский.

– Для дачи показаний.

– Мы и так уже дали! – воскликнула Жанна.

Вокруг бизнесмена и его жены тут же возникли крепкие ребята, зазвенела сталь браслетов.

– Мы будем жаловаться! – угрожает Жанна. – У моего мужа такие связи!

– Знали мы про театр, и что?! – кричит Поклонский. – Не я же крал! У этих нищебродов и красть-то нечего!

– Может, не крали. Обмолвились кому, дали наводку. Случайно или намеренно, выясним.

– А нельзя выяснить здесь?!

– А у нас в отделении, знаете ли, атмосфера особая. Как в санатории. Полезно для здоровья мозга. Сразу память обостряется…

Суета в квартире, как и во всем доме, пошла на убыль. В машине врачи сделали Татьяне рентген, но снимки не показали ничего серьезного, можно сказать, родилась в рубашке. Проводили до квартиры, передали супругу. Топилин и его люди уехали с задержанными, майор пообещал держать в курсе.

Весь оставшийся вечер Татьяна как привидение. И дело вовсе не в ушибах и краже…

У них нет детей. И недавно жене удалось уговорить главу семьи завести кота. Профессор долго сопротивлялся, сетовал, что по квартире будет шерсть и вообще какой прок от животных, только едят задарма, гадят везде…

Но две недели назад у автовокзала Виктор Сергеевич встретил девушку, она отчаянно пыталась пристроить кота в добрые руки, бесплатно, вместе с пластиковой переноской. Была так настойчива в мольбе, что профессор сдался. А Татьяна в тот же вечер расцвела. Купила лоток, наполнитель, миску, когтеточку, игрушки… Нянчилась, как с младенцем.

Оказалось, кот только-только кастрированный, со швом на животе, из-за чего передвигался немножко боком. Татьяна назвала Крабиком. Через пару дней отнесла в круглосуточную ветеринарную клинику, ее голубые визитки расклеены по дому, рассованы по дверям и почтовым ящикам. Болячек у кота не нашли, выписали что-то для профилактики, велели прийти через пару недель снимать шов.

А теперь, сидя в кабинете за компьютером, Виктор Сергеевич слышит из коридора голос Татьяны:

– Алло, добрый вечер! У меня к ветеринару запись на завтра, на десять утра… Да, все верно. Хочу отменить. Видите ли, у нас…

Профессор вздохнул, пальцы продолжили настукивать по клавишам. Работы, как всегда, непочатый край, но это отвлекает. Что бы ни творилось вокруг, а в голове и в рабочих файлах все должно быть по полочкам. Поезд должен идти по расписанию, как он любит говорить.

Через какое-то время о стол деликатно звякнуло блюдце с чашкой чая, макушку согрел поцелуй, а на плечи опустились женские ладони.

– Витя… Не могу сидеть сложа руки. Места себе не нахожу! Сочинила текст о пропаже Крабика… Нашла в телефоне хорошее фото, скинула тебе на почту. Поможешь составить и распечатать? А я расклею завтра…

Но этого завтра Татьяна не дождалась.

Легли спать, а среди ночи Виктор Сергеевич проснулся в одиночестве. Выглянув в окно, увидел Татьяну на скамейке у подъезда, в медном фонарном сумраке. Пока одевался, по квартире порхали ругательства.

«Пропал кот!» – кричит надпись на стене каждого из пяти этажей. С листов А4 глядит черно-белое изображение, ниже россыпь букв…

В лицо профессору дохнула ночная прохлада.

– Таня, ну хватит дурью маяться! Простынешь!

– Не спится…

Объявление с кошачьей мордой теперь и на стенде около домофона. И на столбе. И даже на углу соседнего дома… Вот неугомонная! Виктор Сергеевич накинул ей на плечи пиджак, поднял со скамьи и повел к крыльцу, но тут подъехало такси. Из машины вышли Поклонские.

– Вас что, уже отпустили? – удивился Виктор Сергеевич.

– Под подписку, – буркнул бизнесмен.

Заметно, хочет выдать что-нибудь покрепче, но только зубы скалит. Похоже, Топилин доходчиво предостерег от необдуманных действий в адрес профессора и его супруги.

– Накрылась Франция! – чуть не плачет Жанна. – Завтра едем билеты сдавать…

Следующий день выдался холодный, но работа в институте помогла Виктору Сергеевичу встать на рельсы. Сортировка документов, правка статьи, лекция… Поезд должен идти по расписанию. Даже если снаружи гром и молнии, по вагонам хлещет ливень, а по стеклам – ветки.

Хотя Шилов с кафедры химии, как всегда, раздражает.

– Ты чего, Сергеич, хмурый?

– Не хмурый, а собранный.

– И куда собрался? Сбежать от Татьяны, небось, пилит, хе-хе!

– Очень остроумно.

Когда-то этот старый индюк подбивал клинья к его жене. Виктор Сергеевич прекратил сие безобразие кулаком в челюсть, и с тех пор Шилов регулярно проводит для своего коллеги сеанс словесного иглоукалывания. Но – либо в стенах института, где распускать руки не комильфо, либо по телефону.

После работы Виктор Сергеевич поехал в приют.

Пришлось терпеть запах кошачьих туалетов, пока бродил между клетками, подбирая экземпляр, схожий с пропавшим котом. Если честно, память скупа на детали Крабика. Не вглядывался. Мельтешило под ногами что-то шерстяное с хвостом, и ладно…

В итоге выбрал. Расцветка вроде та же… Только не кот, а кошка.

– К сожалению, Рыбку отдать можем только на передержку, – щебечет девушка-волонтер в кепке. – Нашли совсем недавно, даже не успели обследовать. Если хозяин не объявится, можно будет взять насовсем.

Выйдя из приюта с потяжелевшей переноской, Виктор Сергеевич извлек из портфеля голубую визитку. Ветеринарная клиника недалеко от дома, в соседнем квартале.

Там профессор познакомился с врачом, крепким светловолосым мужчиной лет сорока, у которого Татьяна обследовала Крабика. Пока врач брал у кошки Рыбки анализы, Виктор Сергеевич помогал держать животное.

– У меня тоже недавно украли драгоценности, – рассказывает ветеринар. – Девчонка совсем.

– Ничего себе!

– Уже поймали и наказали, но драгоценности успела спрятать, теперь их найти… проблематично. Меня это знатно выбило из колеи. Но помогает работа.

– Понимаю. Меня выручает институт. Хоть и бесят раздолбаи, которых почему-то называют студентами, где только набирают этих баранов… Но если не брать в расчет их и одного придурка с кафедры химии, то работа в институте помогает… держать ритм. Как дыхание на марафонской дистанции.

– Поезд должен идти по расписанию, – сказал врач с улыбкой.

– Точно!

Ничего серьезного у кошки найдено не было. Виктор Сергеевич оплатил прием и процедуры, после чего привез новую питомицу домой. Татьяна взяла Рыбку на руки, тискала, гладила, умилялась, но уже через минуту улыбка померкла, жена ушла в себя, опустила кошку на пол, та трется о ноги, но Татьяна старается не смотреть, ее душат слезы.

– Витя, так нельзя.

– В смысле?

– Это не вещь! Не кукла, сломалась, потерялась – купили новую…

– Таня, хватит! Это просто кот!

– Это член семьи! Родное существо… Нельзя так с родными. Еще и суток не прошло, а ты хочешь, чтобы я забыла!

– Да котяра уже тебя забыл! Бродит где-нибудь по крышам, голубей шугает, довольный.

– Ну и пусть. Да, он просто кот. Но мы-то люди, Витя!

Татьяна подошла к мужу вплотную, ладони опустились ему на грудь.

– А если что-то случится со мной? Ноги откажут, состарюсь, буду некрасивая… Тоже заменишь?

– Не гони чепуху, Таня! – крикнул Виктор Сергеевич.

Пыхтит, на жену не смотрит, убрал с груди ее ладони, но те перепорхнули на бороду, Татьяна заглянула сквозь стеклянные стены его очков. Лицо мужа осталось насупленным, но дыхание постепенно разглаживается.

– И что ты от меня хочешь? – спросил Виктор Сергеевич.

– Верни кошку в приют. Сегодня. А лучше сейчас… Пока есть надежда, буду верить до последнего, что Крабик отыщется.

Виктор Сергеевич без лишних слов запер кошку в переноске, оттуда робко мяукнуло, и профессор вышел из квартиры. От греха подальше.

Но не успел отойти от подъезда, как позвонил Топилин.

– Радуйся! Сцапали твоего ворюгу.

– Да ты что!

– Хочешь взглянуть? Приезжай.

Профессор рассеянно взглянул на переноску под ногами, затем обернулся и задрал голову к балкону своей квартиры… Придется взять кошку с собой.

В отделении Виктор Сергеевич коротал время разглядыванием стендов с фотороботами беглых преступников и просто пропавших без вести. Пока вспоминал, где мог видеть женское лицо на одном из листов, привели вора.

За стеклом допросной – голый по пояс уголовник в наколках, спина расчерчена свежими царапинами, на щеке след губной помады. Как рассказал майор, взяли прямо в процессе отработки парой проституток тех денег, что он забрал из квартиры Виктора Сергеевича.

– Мамаев Илья. Кличка Хан, – информирует Топилин, они с профессором следят через стекло. – Домушник, недавно вышел по УДО. Чистил исключительно коттеджи и богатые квартиры. Перед этим тщательно собирая сведения о владельцах. Понимаешь, к чему я?

– Знал, у кого ворует.

– Прости за откровенность, Витя, но по своей инициативе Хан бы на твое жилище не позарился. Скорее уж на квартиру Поклонского. Не мог он не выведать про их гнездышко. Но пошел почему-то к вам!

– Хочешь сказать, кражу заказали?

– И даже догадываюсь, кто. Угадай, с кем Хан сидел?

Виктор Сергеевич впал в ступор секунд на пять и прошептал:

– Бурьянов.

Тот самый студент, устроивший в институте пальбу из пистолета год назад.

Майор кивнул.

– Думаю, на зоне Бурьянов чем-то помог Хану, за тем остался должок. И Бурьянов попросил Хана, как только тот выйдет, обнести твою квартиру. Очень уж тебя любит твой бывший студент.

Бурьянова вор так и не сдал.

– Бурьян не при делах, начальник, – говорит следователю. – Баба это была. Баба! Лицо не видел, в наморднике. Ща все в намордниках, даже я, вирус же… Раздолье, хрен кого срисуешь!

– Не отвлекайся.

– Я и говорю, баба! Сказала, бери из хаты че хочешь, только дверь оставь приоткрытой. Типа, это главное…

Топилин сообщил, что Бурьянов отбывает срок далеко отсюда, но запрос уже отправили.

– Не верю Хану, – говорит майор. – Сказки это, про бабу. Покрывает Бурьяна. Ничего, расколем, не таких кололи.

Виктор Сергеевич пробыл в отделение допоздна. Успел на автобус, но приют уже не работает, пришлось возвращаться домой с кошкой. Всю дорогу профессор вспоминал допрос, фразы прокручивались в голове, повторялись… «дверь оставь приоткрытой»… «это главное»… «дверь… открытой»… «главное»…

Зачем нужно было оставлять дверь открытой?

В подъезде Виктор Сергеевич снова обратил внимание на запах валерьянки. Сейчас он слабее, но… все же отчетливый. Вчера с Татьяной подумали, с одежды, но нет. Запах настиг именно здесь, на том же месте. Источник запаха в подъезде!

– Мяу! Мя-я-яу!

Кошка заскребла когтями прутья переноски.

Повинуясь какому-то внутреннему чутью, Виктор Сергеевич опустил пластмассовый ящик на пол, открыл решетку. Рыбка тут же юркнула в темную нишу за лестницей. Профессор последовал за кошкой.

Там обнаружилась высохшая лужа размером с коврик. Запах валерьянки даже спустя сутки теребит ноздри. Похоже, вылили целый пузырек. Именно вылили, а не разбили. Нет осколков.

Кошка лижет пятно, а Виктор Сергеевич разглядывает в нем… отпечатки женской обуви.

Отступив из ниши, запрокинул голову, перед глазами предстала в глубокой перспективе прямоугольная спираль лестничных витков. Смотрит долго, пристально, картина гипнотизирует… Ноги поплыли, кажется, вот-вот взлетит, словно пары валерьянки, до последнего этажа, до двери своей квартиры…

Голова закружилась, пришлось опустить, держась за перила. И в этот момент настигло озарение.

Вспомнил!

Женское лицо с фоторобота в отделении, одна из пропавших без вести. Девушка с автовокзала. Это ведь она всучила Виктору Сергеевичу кота!

А кошка, тем временем, оставила в покое лужу, обнюхивает следы женской обуви. Их цепочка блекнет, растворяется по пути к выходу. Но запах… Обоняние кошки в разы сильнее человечьего!

Животное стало скрести дверь подъезда.

– Мя-я-яу!

Виктор Сергеевич взял переноску, выпустил Рыбку и вышел сам. Уже стемнело, зажглись фонари. Со стороны, наверное, выглядит глупо: кошка что-то обнюхивает, несколько шажков, опять нюхает, опять крадется, а солидный дядька в пальто и шляпе топчется за ней. Наверное, из окон видят и смеются… А кошка в такой манере спустилась с крыльца, прошла вдоль скамейки, свернула на тротуар, идет вдоль бордюра и клумб…

Куда ведут следы?

Закончилось ее шествие в нескольких метрах от покинутого подъезда, около заборчика детской площадки. Рыбка встала, голова вертится растерянно. Нос опять изучил траву, на Виктора Сергеевича уставились беспомощные глаза, кошка запищала.

Тот вздохнул.

Что ж… Особо и не надеялся. Это же не собака-ищейка. Удивительно, что смогла учуять следы валерьянки даже на таком расстоянии от источника.

Профессор нагнулся с переноской.

– Умница, милая. Лезь в домик…

И тут взгляд зацепился за нечто в кустах у заборчика. Ладонь пролезла между ветками и ржавчиной осенних листьев.

Визитка.

Голубая визитка ветеринарной клиники. Да тут целая россыпь одинаковых визиток, словно бросили колоду игральных карт!

– Мяу!

Кошачьи зубы выхватили визитку из пальцев, Рыбка спряталась в переноске. Нюхает, лижет… Виктор Сергеевич закрыл решетку. Пусть грызет, вон их сколько, не жалко. Весь дом ими забит. Все двери. Почтовые ящики… И главное – Виктор Сергеевич вспомнил, – что появились эти визитки едва ли не на следующий день после того, как принес домой кота.

Позвонила Татьяна.

– Алло, Витя! Ты скоро? Уже поздно, я беспокоюсь!

– Да, скоро. Слушай, ты не говорила про театр… врачу, которому носила кота?

– Ой, не помню… Может, и говорила. Мы много болтали, с ним и медсестрой. Душевные люди, сразу чаем напоили! Будто в гостях побывала! А почему ты спрашиваешь?

– Да так…

Еще раз пообещав скоро вернуться, Виктор Сергеевич закончил разговор, нашел в телефонной книжке строку «Топилин», палец завис над кнопкой вызова…

И что скажет майору?

«Хотели украсть не деньги, а кота… Зачем? Не знаю. Кто? Ветеринары! Как я понял? Пустил по следу кошку…»

Бред собачий! Вернее, кошачий… Во всяком случае, на месте Топилина профессор подумал бы именно так. И порекомендовал бы обратиться к психиатру.

Поднялся ветер.

Виктор Сергеевич, плотно застегнув воротник, шагает по пустынным ночным улицам, свет фонарей отращивает от ног причудливые тени, вывески подмигивают разноцветными неоновыми огнями, вокруг человека в шляпе и замшевом пальто суетятся, тревожно шепчутся стайки опавших листьев. В руке портфель, в другой – переноска, а в голове вопрос: на кой оно ему?

Сидел бы сейчас в тепле, ел борщ, а завтра бы ребята Топилина во всем разобрались, не профессорское это дело…

Клиника в соседнем квартале. Виктор Сергеевич переступил ее порог уже минут через двадцать. Хорошо, что круглосуточная. Или плохо. Зависит от того, что он здесь найдет. Ответы или неприятности.

В фойе и коридоре пусто, лишь один посетитель дремлет на краю скамьи под какой-то пальмой. Виктор Сергеевич заглянул в приемную. Тоже никого…

На двери процедурного кабинета табличка:

«Не беспокоить! Идет операция!»

Виктор Сергеевич поставил переноску на скамью. Расстегнул воротник пальто, помахал шляпой у лица. На какое-то время пожалел, что он человек воспитанный, интеллигентный. Быдло сразу бы открыло с ноги. А ему вот надо сначала оправдать сие безобразие…

Ну, если беспокоить действительно нельзя, они, наверное, догадались запереть дверь с той стороны на замочек. Открыть все равно не смогу, почему бы не дернуть…

А нет, смог!

В щели увидел два белых халата, врача и медсестры. Врач к нему спиной, но не тот, что принимал сегодня, ясно по комплекции – щуплый и лысый. Склонился над огромной черной собакой, кажется, немецкий дог. Зверюга лежит на столе с закрытыми глазами, но челюсти клацают.

– Нужен еще наркоз, – сказал врач.

Полненькая медсестра с черными волосами и в маске занесла над шеей собаки шприц, но тут бросила резкий взгляд к Виктору Сергеевичу. Смотрит бесконечно долгое мгновение…

– Закройте дверь!

– Извините…

Дверь со щелчком легла в паз косяка, профессор осторожно выпустил ручку, словно та могла укусить. Он видел эту женщину вчера. Тоже была в маске, но сомнений нет: это она вышла из подъезда, когда Виктор Сергеевич с Татьяной возвращались из театра.

Почтальон.

С большой сумкой, что вполне могла заменить кошачью переноску.

Кошка снова начала скрести решетку. Профессор выпустил, она побежала дальше по коридору, за угол. Там оказалась еще дверь, без ручки, почти не отличимая от стены. Рыбка обнюхивает узенькую щель между дверью и косяком. Виктор Сергеевич поддел ногтями, петли скрипнули.

Профессор вошел.

Здесь горит лишь настольная лампа. Врач обернулся спокойно, над маской Виктор Сергеевич увидел знакомые глаза. Перчатки и фартук забрызганы кровью, со скальпеля в кулаке бежит красная струйка. На столе обмякшее тело Крабика. Там, где был шов, зияет вскрытая плоть. Но кот еще дышит, глаза открыты наполовину.

– Не везет с этим котом, – говорит врач. – Сначала украли. Теперь препарат кончился, только полшприца. Не хочет подыхать, зараза… Так еще и кровища как из фонтана! Передержали, мясо срослось с капсулой…

В другой руке врача тоже что-то окровавленное. Похоже на плавательный пузырь крупной рыбы. Он поднес конец пузыря к столу, стиснул сильнее. Ткань лопнула, на стол посыпались…

Бриллианты!

Рот профессору зажала рука в резиновой перчатке, шею обжег укол. Виктор Сергеевич вырвался, но упавший портфель подвернулся под ноги, профессора отшатнуло в темный угол, где он съехал по стене на пол, держась за шею и глядя на врача и медсестру. Та отбросила опустевший шприц, предназначавшийся, видимо, для собаки, и закрыла дверь. Глядит на профессора.

У того перед глазами помутнело, ладонь с шеи сползла на сердце.

Врач перебирает рукой бриллианты.

– У меня недавно украли драгоценности. Девчонка совсем. Зря взяли ее в дело. Конечно, поймали и наказали, но эта сопля успела передать контейнер. Ей, видите ли, стало жалко… Дуреха. В нашем деле от улик надо избавляться.

Врач потрепал загривок истекающего кровью кота.

– Вернуть контейнер было… проблематично. Это знатно выбило меня из колеи. А ведь поставки задерживать нельзя, поезд должен идти по расписанию…

Ослабшей рукой Виктор Сергеевич расстегнул еще пару пуговиц на груди, дыхание стало хриплым, очки запотели.

– Люди от такого укола обычно не умирают, – говорит ветеринар. – Но у вас, батенька, мотор больно изношенный. Что ж… Бывает. Привели к нам кошечку на осмотр, и вдруг сердце прихватило! Возраст, ничего не поделаешь. У вас, думаю, не первый раз, все к тому шло. Вполне естественный финал, никто не усомнится.

Врач повертел в пальцах сверкающий радугой камушек.

– Только супругу вашу жалко, приятная женщина. Просто бриллиант! Не беспокойтесь, я о ней позабочусь…

Перед тем как потерять сознание, Виктор Сергеевич увидел, как медсестру сшибло распахнувшейся дверью, в комнату ворвались бойцы с автоматами. В темноте под черепом раздалось далекое эхо:

«Всем лежать!»

Очнулся профессор в больничной палате.

Первое, что увидел, – белый потолок. Голова прикована к подушке, не видно, что вокруг, но ритмично пищит аппарат, регистрирующий пульс. На челюстях прозрачная маска, через шланг нагнетается воздух, тело ощущает себя в паутине катетеров и проводов.

– Таня, нужно смириться…

Виктор Сергеевич едва не поперхнулся от возмущения. Шилов?! Какого дьявола он здесь? Наверное, это ад, у чертей новые методы пыток. Меньше всего на свете хочется слушать сейчас голос этой старой обезьяны!

– Не могу, – отвечает Татьяна.

– Он уже третью неделю не выходит из комы.

– Костя, я умею считать.

– Понимаю, ты скорбишь… Мы все скорбим, весь институт. Но надо быть реалистами. Нельзя застревать в прошлом, замыкаться… Нужно жить! Уверен, Витя хотел бы, чтобы ты жила дальше. И не в одиночестве…

– Спасибо за заботу, Костя. Но я не одна. Со мной Витя.

– Но он… далеко! Очень далеко, понимаешь? Из таких далей почти не возвращаются.

– Я буду ждать. Даже если шанс один из миллиона, буду ждать, сколько потребуется. Мой муж – не вещь, которую можно заменить, если сломалась.

Уперев в койку локти, Виктор Сергеевич нашел в себе силы приподнять голову.

Татьяна стоит у окна, задумавшись, обнимает себя, взор устремлен туда, откуда льется мягкий утренний свет. А рядом, за ее спиной, торчит Шилов, глазищи изучают формы чужой жены с головы до ног, еще немного, и потянутся на стебельках!

– Конечно, будем его навещать, заботиться, – говорит он. – Но кто-то должен позаботиться и о тебе.

Его ладони зависли над плечами Татьяны.

– Убрал копыта от моей жены, козлина!

Под куполом маски голос вышел искаженный, как у робота, зловещий.

– Витечка!

Татьяна бросилась к койке, а Шилов шарахнулся, как током ударенный, вжался в стену, таращится на коллегу будто на ожившего покойника. Ходули в джинсах и ботинках спешно попятились к двери.

– С-сергеич, р-радость какая, очнулся! П-пойду институт обрадую…

Споткнулся о порог, ботинки мелькнули в воздухе, исчезли за дверным косяком, из коридора грохот. Дверь при помощи механизма плавно закрылась.

К этому моменту Виктор Сергеевич уже весь зацелованный и обглаженный. Жена смотрит блестящими от слез очами.

– Что я пропустил?

– Ох, Витечка… Пусть расскажет Топилин.

Татьяна набрала майора по видеосвязи, сбивчиво передала радостную весть, экран телефона в ее руке подплыл к лицу мужа.

– С возвращением, герой!

Топилин помахал из своего кабинета в отделении.

– Скажи, Виктор Сергеич, какого лешего ты поперся в ту клинику один? Не мог нас дождаться? Ну хоть догадался перед этим позвонить, и то хлеб… Жди в гости с коньяком!

– Ему пока нельзя спиртное! – возразила Татьяна.

– Ставь мужа на ноги, Таня. У него впереди еще один подвиг. Всем отделом готовим банкет. Настоящую мафию накрыли благодаря тебе, Витя! Они в животных зашивали, перевозили через границу. Драгоценности, наркотики, микрочипы… Целая сеть! Приеду – расскажу.

В палату зашел доктор, состояние пациента его удовлетворило, и он дал добро на снятие маски. Татьяна помогла мужу забраться на подушку лопатками, и тот смог увидеть палату целиком.

Слева от койки обнаружил раскладушку.

– Ты что, здесь ночуешь? – изумился Виктор Сергеевич.

– Мы пытались ее отговорить, – оправдывается доктор, – но ваша супруга готова была держать в палате осаду.

Татьяна надела на переносицу мужа очки, он оглядел помещение.

– Таня, ты сдурела!

Справа от койки… его рабочий стол! Нет, сам стол не его, больничный, но вот предметы на нем… рамка с дипломом доктора наук, песочные часы, кактус… все на тех же местах. Стопка учебников и справочников. Папки, тетради, блокноты. Даже компьютер здесь!

– Я подумала, когда ты придешь в себя, то не сможешь просто лежать. Тут же захочешь вернуться к работе, знаю, это помогает тебе лучше всяких лекарств. Поезд должен идти по расписанию… А я даже не сомневалась, ты очнешься!

На стене – картины из его кабинета. На вешалках – пальто, шляпа, шарф, другие вещи. Под койкой потертый коврик, который они привезли из Египта. Складной столик, годами копивший пыль на балконе, теперь держит на себе электрический чайник и посуду из их с Татьяной кухни. В углу кошачий лоток…

– Мяу!

На койку запрыгнули одна за другой две кошачьи морды, похожи как брат и сестра.

Татьяна просияла.

– Крабик! Рыбка! Ваш папа проснулся!

– Ну вот, теперь и здесь все будет в шерсти, – ворчит Виктор Сергеевич. – Таня, ты что, привезла половину квартиры?

Ежовые колючки на щеке погладила женская ладонь, Татьяна заглянула в глаза очень близко. Губы приютили теплую, как кошка, улыбку.

– Мой дом… там, где ты.


Март – апрель, 2022 г.