Раз, два, три, во двор выходи [Юлия Мартыненко] (fb2) читать онлайн

Юлия Мартыненко Раз, два, три, во двор выходи

Кире было пять лет, когда померла бабка Полина. Худая, маленькая, сухая старушка, с желтой кожей, покрытой коричневыми пятнами, жила по соседству, где-то в десяти метрах от родительского дома. Комнат в ее хатенке было всего три – небольшой коридорчик, забитый кухонной утварью, зал, в котором находились печь и кровать, и спальня, где стояла еще одна кровать и старый платяной шкаф.

И вот когда бабка Поля умерла, посреди спальни на табуретки поставили гроб. Кира вместе с мамой подошли к деревянному ящику, и в первый раз девочка увидела настоящего мертвеца. Стоит ли говорить, что эти минуты она запомнила навсегда.

Бабка в последние годы жизни хворала и выглядела худо, поэтому Кира боялась старуху и временами говорила, что она похожа на Бабу Ягу. А уж теперь облик покойницы ухудшился троекратно. Под впалыми глазами чернели круги, лицо покрывали глубокие морщины, кожа стала бледно-желтой.

Одели бабку в простое платье, которое она сама предпочитала носить на праздники. Тощие ноги спрятали в плотные колготы, на ступни надели тапки. Но вот руки, держащие в руках свечку, пугали невообразимо. Кира представила себе, что бабка сейчас откроет глаза и кинется душить ее своими длинными, тонкими, как палочки, ручищами. Поэтому она старалась держаться подальше от покойницы, и в качестве защиты прижимала к груди любимую куклу.

Когда на кладбище заколотили гроб и опустили его в землю, Кира облегченно вздохнула – бабку она не любила. Девочке вспоминалось, как при жизни Поля поглядывала на нее большими темными глазами, покрытыми белой пеленой, и сиплым голосом поговаривала: «Раз, два, три – во двор выходи. Четыре, пять, шесть – здесь мы будем есть. Семь, восемь, девять – ветер будет веять. Десять, одиннадцать, двенадцать – начинай бояться». И в конце этой жуткой считалки бабка кричала: «У-у-у-у», и хватала Киру за плечо холодными пальцами.

Мама, папа, Кира и бабка Поля вместе часто собирались ужинать во дворе. Общий двор располагал к этому, да и лавка, у которой ставился стол, находилась напротив бабкиного дома. Полина давно овдовела, да и подруг у нее не было – все отошли на тот свет. Семье ничего не оставалось, кроме того, как заботиться о бабушке.

Раз в неделю мама приходила к Полине, чтобы помочь ей помыться и убрать в доме. Туалет и кран с водой находились на улице, приходилось купать бабку в коридоре, прямо в тазике. К своим вещам Поля прикасаться не разрешала, хотя Кира не особо любопытствовала, и в дом к ней заходила крайне редко.

Перед смертью бабка очень мучилась, три дня и три ночи она выла не своим голосом, и не подпускала к себе врачей. Вместе с ней не умолкал дворовой пес Рекс. Кира боялась высунуть нос из дома, потому что жалобные стоны умирающей временами доносились до ее ушей.

На третью ночь девочка проснулась оттого, что кто-то стучался ей в окно. Кира испугалась и заплакала. Родители прибежали к ней, включили свет. Мама стала успокаивать дочь, а отец пошел на улицу и обнаружил под окнами бездыханное тело бабки. Оказывается, старуха просила, чтобы к ней привели девочку, но что-то остановило родителей исполнить последнюю просьбу умирающей.

После поминок бабки Поли все разошлись по домам. Кира вошла во двор и, кажется, сразу забыла, что была такая бабка, и один ее вид нагонял ужас. Больше всего она огорчилась, что ее любимая кукла пропала. Родители облегченно вздохнули, словно их миновала страшная беда. Они пообещали, что если кукла не найдется, они купят ей новую, и отправили дочь играть к себе.

***

На десятый день рождения Киры собралась огромная толпа. Пришли дедушки и бабушки, тети и дяди, братья и сестры. Даже школьная подруга Светка забежала на праздник. Дома накрыли большой стол. Мама, румяная от жара печки, и веселая, только и успевала подавать блюда.

Киру нарядили в красивое велюровое платье, заплели косу. Взрослые сидели за столом, а дети тем временем бегали из комнаты в комнату. Затем принесли бисквитный торт с вареной сгущенкой, украшенный десятью свечками.

– А желание только одно можно загадать? – сказала Кира и хитро посмотрела на маму.

– Давай два, – мама подмигнула Кире. – Только дуй сильнее.

Девочка набрала полный рот воздуха и разом задула все свечи. Она загадала, чтобы Артем из параллельного класса наконец-то обратил на нее внимание, и чтобы пошел снег.

Уж близилась середина декабря, а промерзшая земля так и ни разу не покрылась белым пушистым ковром. А Кира так любила, когда зимой на улице все белым-бело.

Внезапно кто-то из гостей указал на окно и громко сказал:

– Смотрите, снег!

Кира обернулась и застыла от удивления – крупные снежинки медленно опускались на землю. Второе желание сбылось настолько быстро, что от восторга у Киры закружилась голова.

– Мама, а можно пойти погулять?! – воскликнула девочка.

Имениннице отказать не смогли. Платье сменили на теплый костюм, сверху укутали в пуховик, на голову надели новенькую красную шапку с помпоном.

Дети выбежали гулять и понеслись к площадке, где стояла лавка. Только Кира задержалась у дома, собирая на себе снежинки. С момента смерти бабки она почти не пересекала границу ее дома. Девочка боялась приближаться к брошенному жилищу, сама не понимая почему.

– Кира, иди же сюда! – позвала именинницу Светка. – Давай в прятки играть!

Собрав всю свою храбрость, девочка переступила незримую границу и побежала к детям. Кира, Света и Леша прятались. Вадим искал. Из всех детей он был самый младший, поэтому его поставили водить. Кира знала все места, куда можно удачно спрятаться, и сразу шмыгнула за сарай, в котором хранились дрова. Здесь ее вряд ли кто смог бы найти.

Медленно, словно во сне, пушистые снежинки падали с неба, покрывая стылую землю. Кира сидела на корточках, и с приятным волнением наблюдала за снегом, до сих пор не веря, что ее желание исполнилось. Она уже и позабыла, что Вадька ее ищет. Так бы и наслаждалась своей мечтой, если бы не братик, который, хныкая, прошел рядом и позвал ее.

– Вадька, я здесь, – Кира осторожно покинула свое убежище. – Ну не плачь. Хочешь, я сейчас поищу?

Брат потер красный нос варежкой и кивнул. Кира встала лицом к стене дома, закрыла глаза и громко начала считать:

– Раз, два, три…

И ужаснувшись нахлынувшим воспоминаниям, она запнулась. Кира украдкой поглядела на бабкин дом, и, убедившись, что ничего не изменилось, продолжила считать до тридцати, но уже чуть тише.

Двор к тому времени покрылся тонким белоснежным одеяльцем. И голые деревья, протягивающие свои руки-веточки во все стороны, принарядились. Но что-то в этом черно-белом пейзаже, в звонкой тишине и непрекращающемся снегопаде было и сказочным, и пугающим одновременно.

Кира посмотрела на землю – повсюду было натоптано. Лешка мог специально запутать ее беготней и за летней кухней, и за подвалом, чтобы его искали долго. Девочка вышла на площадку и осмотрелась. Ей показалось, что кто-то мелькнул прямо позади бабкиной хатки. И следы чьих-то ботинок вели в ту сторону.

Кире ужасно не хотелось идти туда, но страх нужно было преодолевать, поэтому девочка медленно направилась по оставленным подсказкам. Она шла рядом, стараясь не наступать на следы, слишком уж они были маленькие. Даже у Вадьки визуально нога была больше. Хотя чертенок мог и провести ее за то, что она долго пряталась и не выходила.

Миновав входную дверь, Кира пошла вдоль дома. Как же давно она не была в этой стороне двора. По правую сторону тропинки находился открытый вольер, в котором родители несколько лет назад держали уток и кур. Но дело это оказалось невыгодным – живность то и дело дохла, поэтому высокий забор ограждал пустой участок земли.

Повернув налево, Кира оказалась у торца дома. Следы уводили за дом, где между забором и стеной летом густо росла малина.

– Ох и Вадька, – шепнула Кира. – Надо же было сюда забраться!

Кира заглянула за дом, но кроме нескольких засохших палок малины ничего и никого не обнаружила. Следы просто-напросто обрывались.

Совершенно ничего не понимая, Кира осмотрелась и поняла, что на улице слишком тихо. Снег продолжал идти, но все остальное словно застыло. Девочка крикнула: «Вадька!», однако, ее голос утонул в этом сером безмолвии.

Сердце девочки забилось чаще, ладошки вспотели, теплые варежки стали колоть кожу. Теперь ей нужно было как-то вернуться на площадку, но ноги стали ватными, непослушными. Девочка повернулась и с трудом сделала первый шажок.

Прежде Кира не считала шаги, зная, что дом небольшой, и обойти его ничего не стоит, но в этот раз решила поступить иначе.

«Раз», – шепнула Кира и шагнула вперед. «Два». Кира почти дошла до середины торца. «Три». Еще немного и она сможет увидеть площадку.

Вдруг Кира отчетливо услышала стук по стеклу. Девочка замерла на месте, закрыла глаза от страха и почувствовала, как сильно дрожат ее руки и ноги. «Тук-тук» – стекло легонько прозвенело снова. Кира судорожно вспоминала, и все никак не могла припомнить наверняка одну важную деталь. Руки дрожали еще сильнее, ноги подкашивались, голова резко разболелась. А ведь она минуту назад проходила мимо стены и почти была уверенна, что окна в нем не было…

В третий раз стекло задребезжало сильнее. Кира почувствовала на себе тяжелый взгляд. Тело, пылающее от жара, обдало холодом. По руке что-то скользнуло, и варежка вмиг слетела с ладошки. Девочка открыла глаза и увидела окно, а за ним бабку Полю. Та, одетая в черный платок и такого же цвета платье, обезумившими белыми глазами смотрела на Киру.

– Во двор выходи, – прошипела бабка, обнажив широкий беззубый рот.

Кира отчетливо услышала каждое слово и уже через несколько минут опомнилась в объятиях матери, заплаканная и испуганная до ужаса. Мама прижимала к себе дочку и гладила ее по голове, просила успокоиться. Потом Кира узнала, что дети нашли ее на площадке, сидящую на земле. Обхватив колени руками и опустив лицо, Кира кричала только одно слово, постоянно повторяя:

– Нет, нет, нет…

Так день рождения и закончился. Перед сном девочке дали успокоительный чай с мятой и медом. Мама пообещала Кире остаться с ней на ночь.

– Мама, – шепнула Кира, все еще очень встревоженная, – а зачем сделали еще одно окно в спальне бабы Поли с боковой стороны?

– Нет там никакого окна, Кира, – мама ласково посмотрела на дочку. – Тебя окно так испугало?

– Там была бабка, – девочка вздрогнула при этих словах, и словно отгоняя недавние воспоминания, спросила: – Это мне только показалось? Ведь так?

– Ну конечно, – успокоила мама. – Бабушка давно умерла. Ты боишься ее, вот и привиделась она тебе.

Кира не рассказала маме о том, что слышала голос бабки, как наяву. Девочка постаралась забыть ужасное видение и поклялась больше никогда и ни за что не ходить к страшному дому.

На следующий день улицы замело так, что ноги проваливались в снег по щиколотку. Можно было идти лепить снеговика, но Кира решила остаться дома. Пока мама пошла в магазин за хлебом, девочка осматривала подарки.

Крестная подарила золотой кулон, тетя – небольшой кукольный домик. Школьная подруга Светка принесла блеск и тени, братья упаковали в подарочную бумагу альбом для фотографий и коробку конфет. Подарков было много, но Кира не могла отвлечься. Она сидела на полу, собирая домик для куклы, как вдруг услышала легкий стук по стеклу. Волна страха окатила тело. Кира подняла глаза к окну, которое зимой папа утеплял со стороны улицы матовой пленкой, и увидела силуэт человека. Кто-то неподвижно стоял прямо у окна.

Девочка медленно встала и на цыпочках пошла к коридору. Нужно было проверить, закрыла ли мама входную дверь. Теперь же кухня показалась ей бесконечно длинной. Кира протянула руку к двери между кухней и коридором и осторожно открыла ее. Дверь недовольно скрипнула. Девочка застыла в проходе, боясь сделать шаг. За окном проплыл черный силуэт. Отбивая сумасшедший ритм, сердце пульсировало даже в ушах, перекрывая другие звуки.

«Нужно подойти к двери и проверить ее, нужно идти…», – умоляла себя Кира, но не могла шевельнуться. Проклятый страх не давал сделать шагу.

Ручка двери повернулась, но дверь не открылась. Все вокруг, до этого момента бесконечно пульсирующее, остановилось. Большой пустой дом замер в ожидании чего-то ужасного, и только ручка дернулась еще раз. Позади Киры сгущалась темнота, сотканная из детских страхов. Стоило бы бежать в свою комнату, спрятаться под кровать, но сил не осталось. В глазах Киры потемнело, дверь открылась, и перед тем, как упасть без сознания, девочка увидела, что кто-то входит в дом.

***

Мама сидела возле Киры и гладила ее по волосам. Девочка открыла глаза и вздрогнула.

– Слава богу, очнулась, – мама тревожно посмотрела на дочку. – Кира, что случилось? Я нашла тебя на полу, в коридоре. Уже хотела скорую вызывать.

Девочка вспомнила, что произошло и, проигнорировав вопрос родительницы, спросила:

– Мама, это ты стучалась и за ручку дергала?

– Я, – подтвердила мама. – Ключи затерялись в сумке, и я хотела, чтобы ты открыла. Наверное, я тебя испугала? Прости, солнышко. Ты не слышала, как я звала тебя?

Нет, Кира вообще ничего не слышала, кроме собственного сердцебиения. Она отрицательно покачала головой.

– Завтра же поедем в больницу. Пусть тебя посмотрят. Этот обморок и непонятно откуда взявшиеся страхи меня очень волнуют.

– Все хорошо, не надо больницы, – попросила Кира. – Я просто испугалась.

– Тебе нужно быть чаще на свежем воздухе, и не придумывать всякого. Ладно, я пойду на кухню, а ты отдыхай.

Мама уже выходила, но вдруг обернулась и взглянула на дочь странным пугающим взглядом. Когда она ушла, девочка еще долго уговаривала себя, что все увиденное ею вчера и сегодня только игра воображения. Бабка Полина мертва, а мертвые не бродят по улицам.

Удивительно, но до самого лета кошмарная история с бабкой больше не тревожила Киру. Девочка выбегала во двор и гуляла возле своего дома, не слышала стуков по стеклу и пугающего шепота. И только одной летней ночью тяжелая пелена страха снова сковала ее сердце.

Когда Кира уснула, то оказалась в своей же комнате. Папа еще весной снял пленку с окон, и теперь видно было, как мама сажает что-то в огороде. Но, несмотря на жаркое лето, в доме было зябко. Тяжелый, спертый воздух проник в комнату, дверь со скрипом пошатнулась. Кира встала с кровати и подошла к окну. Мама стояла спиной к дому и почему-то совсем не двигалась. Снова подул ветер, и у окна показалась тощая фигура в длинном платье. Бабка Полина прижалась руками к стеклу и, не моргая, буравила девочку безумными глазами. Ее длинные седые космы развивались на ветру. Бабка зло усмехнулась и беззубым ртом прошепелявила:

– Раз, два, три, гулять выходи.

Привычный страх и сейчас обуял Киру, но теперь ее тело сохраняло подвижность. Девочка застучала по стеклу и громко крикнула: «Мама». Форточка была открыта, но мама не шевельнулась.

Бабка улыбнулась, растянув тонкие синие губы в злобной улыбке. Белые глаза шатались в глазницах, как маятники.

– Мама, – на этот раз Кира закричала со всей силы, надеясь, что мама спасет ее.

– Четыре, пять, шесть, здесь мы будем есть, – послышался голос бабки.

Кира отпрянула от окна и быстро выбежала в коридор. Страх за себя и за мать гнал ее во двор.

– Мама! – тонкий голосок Киры срывался. – Мама, спаси, она хочет меня убить!

Мама обернулась. Она была похожа на статую, абсолютно неподвижную и безразличную ко всему. Бабка же с холодным вихрем подлетела к ней и схватила девочку. Кира вскрикнула. Каменная дорожка, ведущая к дому бабки, замелькала перед глазами. Деревянная, покрашенная в грязно-красный цвет дверь отворилась. Бабка, крепко вцепившись в кофту девочки, перенесла ее через коридор и зал, и залетела в спальню. Вместо кровати в углу комнаты стояло большое конусообразное туловище, покрытое сеном и палками, а наверху этого чудовища виднелась голова улыбающейся потерянной в детстве куклы. Улыбка искривилась, кукла раскрыла огромную черную пасть, и девочка с криком полетела внутрь нее.

Кира проснулась. Покрытая холодным потом, она встала с кровати и постаралась успокоиться. Тело ее дрожало. Задыхаясь от рыданий, она добралась до кухни, с трудом налила себе воды. Родители проснулись, услышав ее рыдания, нашли Киру и стали ее утешать. Мама была такой же, как и обычно – доброй, милой, светлой. Теплые ее руки согревали дочку.

Вопрос с больницей был решен однозначно. Киру показали психотерапевту. Добрый низенького роста дядечка спрашивал Киру о ее снах и страхах. Он долго что-то писал в медицинской карточке, затем отдал список лекарств родителям, а Кире сказал, что жуткий вид ее бабушки на похоронах так глубоко затронул ее, что воображение проецирует все страхи в реальность. Принято было источник страха на время устранить с глаз долой, а в будущем все наладится.

Маме с Кирой пришлось переехать к бабушке по маминой линии – пухленькой смешливой Маше, умеющей готовить изумительный ароматный хлеб и вкуснейшие булочки.

И Кира успокоилась. Все каникулы она отъедалась, гуляла с друзьями и читала добрые детские книжки, а когда пришло время возвращаться домой, она не испугалась. Папа взял Киру за руку, и они вместе обошли бабкин дом.

– Видишь, – сказал он, указывая на стену, – здесь нет никакого окна.

Папа даже постучал по побелке, отчего та немного осыпалась. Вольер убрали, а на месте его родители устроили небольшой сад.

Затем папа открыл бабкин дом, и они вместе вошли внутрь. Впервые за много лет Кира снова находилась здесь наяву. Почти ничего не изменилось в страшной хате с тех пор, как бабки не стало. Ее запыленные вещи стояли в неприкосновенности, будто дожидаясь хозяйку. Внутри пахло сыростью, и было довольно темно.

Кира осмотрела все очень внимательно, со старательностью сыщика изучила угол, где стояла мерзкая соломенная кукла. Соломы, как и кукольной головы не нашлось, к счастью. А вот окна были какие-то странные. Вроде бы и стекло обычное, прозрачное, но отливало оно сине-зеленым цветом.

Осмотр дома прошел более чем успешно. И папа смог уговорить дочь, что, даже если дом заброшенный, и смотрится жутковато, он ей никак не угрожает.

– Бабушка выглядела плохо в последнее время, болела, была угрюмой. Но в молодости она была красивой и доброй. Она бы никогда не причинила тебе вреда.

Так сказал папа, а его словам Кира верила всегда. Да и ничего странного больше не происходило. Девочка старалась и дальше обходить дом бабки, а о ней самой больше не думать.

Прошло еще пять лет. Школьный год подошел к концу, и вместе с ним заканчивалась прекрасная теплая весна. Двор украсили белые с желтой сердцевиной нарциссы и разноцветье тюльпанов, а большая цветущая черешня с каждым дуновением ветра сбрасывала лепестки, и они медленно кружились в воздухе, а затем падали на асфальт.

Кира любила читать книги на лавке, возле бабкиного дома. Теперь ее и грязно-красную деревянную дверь отделяли клумбы цветов. А еще у девочки появился защитник – маленький серый котенок. Он сам проник во двор еще в апреле и мяукал до тех пор, пока его не заметили. Тимофей, так назвали серого пушистика, сразу полюбился всем домочадцам.

Ласковый и игривый, котенок быстро почувствовал себя полноправным хозяином двора, и стал осматривать свои владения. До появления Тимы мало кто из животных уживался во дворе. Дворовой пес Рекс после смерти бабки занедужил и отправился на тот свет следом за ней. Остальные животные либо сбегали, либо сильно болели. Родители Киры приняли решение больше не брать питомцев, но Тимоша пришел сам, и его решили оставить.

Когда Тимошка впервые приблизился к дому бабки, Кира читала книгу. Она услышала шипение малыша и увидела, что у того выгнулась спина и вздыбилась шерстка. Котенок подошел к двери и тут же отскочил от нее, громко мяукая.

Кира подозвала малыша и усадила рядом с собой. Девочка опасливо посмотрела на дверь, но не спешила уйти. Все же пятнадцатилетней девушке стоит быть немного храбрее. Тима улегся рядом, и все время косился на дом, погрязший в одиночестве и полном безмолвии.

Как-то раз Кира осталась дома одна. Родители ушли на работу рано и, скорее всего, выпустили Тимошку во двор. На улице стояла прекрасная солнечная погода. Редкие облака показывались на безупречном синем небосводе. Кира открыла дверь и стала звать малыша, но тот не прибежал. Обычно Тимошка почти не отходил от Киры, а здесь как в воду канул.

Девочка вышла во двор и начала громко звать котенка. Она обошла свой дом, летнюю кухню, сарай и подвал, и только у дома бабки услышала тихое жалобное мяуканье. Котенок каким-то образом проник внутрь дома и теперь звал на помощь. Девочка сделала шаг назад и осмотрела темно-красную деревянную дверь. Ей еще не приходилось в одиночку открывать тяжелый амбарный замок, который у папы вечно заедал, и бывать в ужасном доме одной. Котенок беспрерывно мяукал, поэтому Кира, не раздумывая, побежала искать ключи.

Найдя нужный ключ, девочка стала проворачивать его в замке. На удивление, замок щелкнул сразу, Кира потянула дверь и та, издавая протестный визг, отворилась. Из темноты коридора понесло спертым гнилым воздухом. Котенок буквально вылетел на улицу и остановился у ног хозяйки. Весь вздыбившийся, он шипел и глядел большими испуганными глазами в сторону коридора.

Кира замерла у порога, не спеша запирать дверь. Опустевшие комнаты, покрытые слоем пыли и темноты, бесшумно призывали девочку к себе. Ее детские страхи давали о себе знать – ладошки вспотели, во рту пересохло, а перед глазами возник образ древней старухи. А ведь все это только разыгравшееся воображение, и не больше. Кира сделала глубокий вдох и неожиданно для себя переступила порог. Котенок предостерегающе мяукнул, но пошел следом за хозяйкой.

За десять лет ничего внутри не поменялось. В коридоре до сих пор стоял стол, забитый кухонными принадлежностями, а рядом висела вешалка для одежды. Старые доски скрипели и шатались под ногами, каждый шаг давался Кире с трудом, но она прошла в зал. В правом дальнем углу, скрючившись под слоем копоти и пыли, ютилась печка. У печи находилась черная, как ночь, кочерга и тощий веник, собранный из прутьев деревьев.

Рядом на стене висел тонкий ковер с изображенными на нем оленями, гуляющими в лесу. Под ковром находилась маленькая одноместная кровать. Два небольших деревянных окна прикрывали посеревшие от времени вязаные занавески. В углу, над массивным дубовым столом, покрашенным в противный алый цвет, притаилась на полочке икона Божьей матери, прикрытая вязанной запыленной салфеткой и черным узором из паутины. Все вокруг словно задохнулось с уходом хозяйки, а теперь слишком медленно разлагалось, источая неприятный и тягостный запах смерти.

Каждый уголок этого брошенного дома тонул во мраке день и ночь. Не дом, а холодный и темный склеп, с погребенными в нем тайнами и страданиями встречал Киру. Девочка медленно повернула голову и посмотрела на третью, последнюю комнату. Ноги сами понесли ее туда. Она осторожно заглянула за угол и первым делом проверила, не появилась ли соломенная кукла. Вместо куклы стояла кровать и никого, кроме черных длинноногих пауков, облепивших стены и окна, в спальне не было.

Возле стенки, где Кира когда-то увидела окно, все еще находился платяной шкаф. Прямо посреди шкафа, висело большое зеркало, от старости покрывшееся темно-коричневыми пятнами. Странно, но девочка раньше никогда не заглядывала внутрь шкафа и не смотрелась в зеркало.

Кира прошла через всю комнату, стараясь не смотреть на окна, которые еще сильнее отливали сине-зеленым цветом, и подошла к шкафу. Она отворила дверцы и стала с интересом изучать те вещи, которые остались от бабки. Изъеденные молью пальто и шубка, несколько платков в дырочку и маленькая дамская сумочка с документами лежали на полках. Здесь же Кира отыскала древний альбом с фотографиями.

Только она взяла его в руки, как вдруг увидела внизу знакомое платье. Давние воспоминания всплыли в омуте памяти. Мама стирала и гладила это платье когда-то давно. Кира тогда спросила у нее, для чего она приводит чужое платье в порядок, а мама ответила, что в нем будут провожать бабушку в последний путь.

Дрожащей рукой Кира достала платье и из него выпала кукла, та самая, которая пропала у девочки десять лет назад. Та все еще улыбалась и смотрела на мир неживыми стеклянными глазами.

Кира вскрикнула и сделала шаг назад. Платье и альбом упали на пол. Несколько фотографий рассыпалось по полу. Кира посмотрела в зеркало шкафа и увидела позади себя открытый гроб, стоящий на табуретках. А в нем худую маленькую старушку, держащую свечу длинными сухими пальцами. Холодный, несвойственный для мая вихрь ворвался в комнату. Все поблекло, посерело, будто солнце прикрыли полотном из туч.

Мерзкие шипящие слова заполонили маленькую комнату: «Семь, восемь, девять… ветер будет веять». Внезапно тощая белая рука ухватилась за гроб. Туловище медленно и с отвратительным скрипом стало подниматься. Бабка села в гробу и медленно повернула одну только голову. Белые глаза с черным узким зрачком хищно глядели на девочку.

Сильный ветер подул еще раз, и входная дверь с грохотом закрылась. Кира не могла оторвать взгляд от гроба, не могла сделать шаг. По ее щекам лились слезы, но она неотрывно следила за тем, как белая рука с длинными пальцами тянется к ней. Вот-вот бабка схватит Киру и тогда ей конец.

Черный беззубый рот отвис, и последняя часть ужасной считалки эхом прошлась по комнатам:

– Десять, одиннадцать, двенадцать. Начинай бояться!

Холодная кисть прикоснулась к плечу Киры и с силой потянула к себе. Девочка закрыла глаза и попыталась удержаться за шкаф. Она услышала шипение и пронзительный ужасающий крик, от которого пошатнулся дом. Хватка ослабилась, а затем рука и вовсе отпустила Киру. Девочка открыла глаза и последнее, что увидела перед тем, как зеркало треснуло и осыпалось на много мелких частей, был ее котенок, вцепившийся зубами в лицо бабки.

Будто солнце погасло на несколько секунд, ввергнув мир во тьму. Лишь свеча, оставленная в бабкином гробу, освещала черные покои ведьмы. Кира успела схватить котенка, локтем скинуть свечку, и бежать прочь по темным длинным коридорам. Ужасный вопль разрывал ткань пространства, а ледяной вихрь гнался за ней. Холодное дыхание смерти чувствовалось совсем рядом. Слова из мерзкой считалки повторялись, как на заезженной пластинке.

Кира увидела красную дверь, плечом толкнула ее и, выскочив из проклятого жилища, упала на асфальт. Краски, которые вовсе потонули в доме, снова стали проявляться, но небо и вправду затянуло черными тяжелыми тучами, отчего все вокруг потускнело.

Из печной трубы вырвался ветер. Он летал вокруг дома с сумасшедшей скоростью. А внутри обители ведьмы визжали сотни разных голосов. Кира видела, как тени бьются об стенку и окна, но не могут покинуть пределов дома.

Огонь от свечи, которую девочка столкнула, уже распространялся по дому. С сумасшедшей скоростью он охватывал шкаф и другую мебель, вязаные салфетки и занавески, и даже грустный лик иконы, которая на протяжении многих лет взирала на зло, что творилось в стенах дома. Трещали и бились сине-зеленые стекла окон, и вскоре черная шапка крыши засияла ярким пламенем.

Горели фотографии и лица тех, кто уже давно покоился мирным сном, стирались всепоглощающей стихией.

Кира сидела на асфальте и смотрела на пылающий дом. Вдалеке слышались звуки пожарных сирен. Черный дым вздымался ввысь, рассеиваясь в бесконечном небесном пространстве. И напоследок, будто бабкино лицо с белыми глазами показалось в дыму и исчезло навсегда. Все было кончено.

Тимошку Кира любила и оберегала всем сердцем на протяжении всей его долгой жизни. Именно он отвлек ведьму и спас девочку от неминуемой смерти. На всю жизнь на плече Киры остался след от руки, о котором она никогда и никому не рассказывала. Но еще много лет, когда Кира засыпала, ей чудилось, что за окном стоит бабка и шепчет жуткую считалку:

«Раз, два, три, во двор выходи».