Ледяной Улей [Конъюнктурщик] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Глава I Безумие

Монстр приближался. Но человек об этом ещё не подозревал. Насекомое было уже близко. Один из многих, и воля Паука направляла его туда, где он хотел вкусить свежее мясо. Человечину он уже ел, и она была неплоха на вкус. Но тот налет на деревню был ничем не примечательной трапезой, по сравнению с тем, что будет в будущем. И Паук открывал им видение, пришедшее во сне. И всех их обдавало жаждой крови, они видели город, множество людей, огромные армии и их противостояния!

* * *

Баор сидел, разглядывая следы на снегу. Он был уже не молод, но ещё оставался в форме… Это был местный охотник. Не примечательные черты лица: карие глаза, черная густая борода, мощные надбровные дуги, ровный нос с горбинкой, на голове грива черных волос, лоб был не слишком развит, жесткий взгляд. Он внушал доверие, и оправдывал это впечатление, которое могло о нем сложиться с первого взгляда.

Приближения опасности ещё нельзя было учуять. Но ужас приближался.

Охотник был одет в меха, накинут капюшон, обувь составили хорошие сапоги, походная сумка была перекинута через плечо, в руках лук, колчан свисал с дорогого пояса. Каждая стрела была из стального наконечника купленного у торговцев южного хребта.

"Сколько времени ещё пройдет, прежде чем я окажусь дома?" — подумал Баор. Ему ужасно захотелось ощутить уют. Костер, его семья, его сын… родная деревня. Еда и свежее молоко, разбавленное кровью…

Дерево было дорогим, завезенным из Южных Лесов Варгеса. Баор хорошо зарабатывал на поставках дичи, поэтому мог позволить себе хороший лук. Он не мог сделать его сам, так как вблизи родной деревни, и вообще в зоне пустошей не было дерева, но было мясо. Здесь ничего не было, кроме мха и некоторых кустарников, живущих под снегом, что всегда Баору казалось невероятным.

Животные могли находить их и есть… так они и выживали. Также были и опасные хищники, иногда нападающие на небольшие деревни. какой была деревня, в которой жил охотник. Поэтому такие места окружены ледяными стенами…

Баор думал в этот момент о том, куда идет зверь. Он следовал по следам уже несколько дней. Метель бывает примерно раз в неделю. И могла начаться завтра, так что нужно было торопиться. Баор услышал посторонний шум и все его мысли развеялись, чувства напряглись, глаза стали видеть лучше, а уши слышать острее.

Охотник повернулся к источнику шума, еле слышно встал во весь рост, когда увидел, что некое темное животное, каких он до сих пор не видел, шло прямо на него. Это было создание, отдаленно напоминавшее муравья или паука. У него было черное тело, вытянутое, вверху оно утолщалось, снизу свисало небольшое брюшко. Он было в пол роста самого Баора, а он был средней высоты для человека. Из тела выходили во все стороны четыре ноги, оканчивающиеся мощными единичными когтями. Ноги сгибались пополам и коготь занимал одну четверть всей конечности. Из туловища спереди выходила ещё одна конечность, направленная вперед, она сгибалась назад и держалась согнутой над самим телом, которое держалось чуть ниже мест сгиба на ногах.

Баор подумал, что это некий кошмар… когда оно приблизилось ещё, он увидел, что оно было покрыто мощными чешуями хитина, черного цвета. И поэтому монстр очень сильно выделялся на равнине. На конце пятой конечности находилась кисть, являющаяся одним мощным острым когтем, в половину длины туловища монстра, ноги были в два раза длиннее туловища чудовища…

Эта мерзкая тварь приближалась с большой скоростью. Баор остолбенел, он не знал: что это? Что ему делать? Что происходит. Когда зверь приблизился ещё, Баор заметил, что тот слегка блестит на солнце, его хитин был чем-то смазан… Кажется это было насекомое… И оно было агрессивно направленно на Баора.

Страх прошелся по нему колющей волной, когда до монстра оставалось семьдесят шагов. Он поспешно вытащил стрелу, руки затряслись. В глазах резко потемнело, но вдруг темнота ушла, когда страх сковал его настолько, что в сознании сработал инстинкт, благодаря которому некоторые люди в нужный момент обретают немыслимое хладнокровие.

Разум Охотника отчистился от лишних чувств и тот быстро представил в голове все, что должно случиться. Он решился это реализовать. Рука потянулась к колчану на поясе. Баор достал стрелу и натянул её на лук, тетива напряглась, как и все тело и сознание охотника, в культовый момент!

Он доверился своему глазу и расслабил руку, тетива затрещала, стрела дернулась и просвистев в воздухе полетела в цель… Зверь остановился, в легком страхе и шоке перед неизвестностью. Стрела прилетела прямо в туловище, в то место, где рука выходила из туловища, выпирала крепка мышца. Стальной наконечник вошел в неё и застрял там. Существо завопило невероятно мерзким писком… Звук стал резать уши Охотника. Это было самое неприятное, что он слышал в своей жизни, которая не была короткой…

Охотник понял, что лучше будет отступить, пока есть время, но неожиданно из снега, прямо из-под снежного одеяла, стряхивая с себя, поднялось ещё два таких же монстра, в четырех десятках шагов от Охотника… Они недолго очухивались и не стали трепаться, увидев охотника. Они сразу дернулись с места, прямо на Баора, быстро перебирая своими четырьмя они двигались в его сторону с бешеной скоростью!

Человек побежал! Жизнь была ему дорога, ведь жил он не только ради себя, он бежал как мог быстро. Это бег рисовал стать последним в его жизни, поэтому скорость он только увеличивал.

Монстры не отставали, расстояние сокращалось. Баор понял, что успеха это не принесет. Тот, первый монстр, Баор обернулся один раз и увидел, что он до сих пор мечется, истекая синим подобием крови, в боли и мучениях. Видимо стрела попала в больное место монстра.

Баор решился, он повернулся выхватил стрелу и молниеносно дал выстрел из лука! Стрела пролетела, рассекая холодный воздух, попав в одного из монстров преследователей отскочила от мощного хитина на ноге. Охотника охватила паника и жар. Он натянул ещё одну стрелу, твари вот-вот убьют его! Он натянул стрелу и ещё раз выстрелил. Сощурив глаза безумным взглядом сопроводил стрелу. Она просвистела ниже, задев нежное брюшко монстра, тот завопил, ноги его подкосились.

Охотник понял, что контраст слабости между защищёнными и открытыми местами в теле чудовищ был слишком ярким. Из раны в брюшке полилась темно-синяя жидкость… кровь монстра. Баор с удовольствием наблюдал, как тварь умирает.

Но некогда было засиживаться и наблюдать, третье насекомое приближалось, чтобы уничтожить охотника. Тогда Баор вспомнил, что у него на поясе был нож. Он выхватил его и откинул в сторону лук, в голове всплыл образ, картина всего происходящего. Яркий план мелькнул в голове Охотника и тот кинулся на монстра. Монстр со страшной скорость выкинул в бешеном ударе свою пятую конечность, со страшным когтем на конце, и не дотянулся до охотника, во время поменявшего местоположение.

Баор невероятным образом понял, как действовать, он схватил за сгиб руки монстра, и ударил со всей силы ножом в то место, где рука схваченная конечность крепилась к телу. Брызнула темная кровь на снег. Охотник с маниакальным желанием ударил ещё раз, ещё сильнее, затем вновь занес руку, железно держащую окровавленный охотничий нож. Баор ударил в третий раз, монстр вопил и дергался, он так сильны вырывался, после третьего удара он в сильных конвульсиях силой пятой конечности откинул охотника.

Баор лежал в снегу, подняв голову он смотрел как монстр содрогнулся последний раз, завопил мерзким голосом и дернув всеми конечностями завалился на бок…

Человек был спасен… он очнулся спустя четверть часа, встал и ощутил, как болит тело, как гудит голова, после тех криков, как до сих пор, трясутся его руки. Он посмотрел на лежащий труп монстра. Это был не сон. Баор только что убил троих гигантских насекомых, пытавшихся сожрать его. Первая битва с этими существами была выиграна человеком!

* * *

В деревне Глаор правил совет старейшин из пяти почитаемых стариков, эти старожилы имели большой опыт во всем и решали, где построить новый дом, как распорядится скудной казной деревни. Какой караван пустить за ледяную стену, а какой — нет. Их круг вопросов и задач не был широким, но все же был. Это должен был кто-то решать, и они лучше всего подходили для этого.

Сама деревня располагалась среди охотничьих угодий и почти все местные жители занимались охотой. Каждый мужчина умел пользоваться луком и копьем. Времена были тяжелые, суровые…

Это был Фьод. Так все жители называют этот мир, точнее бескрайний ледяной панцирь, за краем которого был ледяной океан. Преодолеть который ещё не пытался никто… У единственного материка не было названия его называли просто "льды", или "ледник"… он имел форму неровного круга.

На самом юге располагалось одно из трех-городов государств. Великий Варгес. Город был на холме, перед хребтом, состоящем из одной цепи гор, вытекающих друг и друга…

За хребтом находятся леса, где добывают лес, хребет тянется с юго-востока на северо-запад. Далее, владения Варгеса и подвластные ему земли уходят в глубь ледника. Где и обитает множество различных животных, мех, жир, клыки и мясо, которых добывают охотники. Они живут деревнями, причем деревни находятся на гигантском расстоянии друг от друга, примерно в радиусе двух сотен миль, или в четырех днях пути, не будет ни одного соседа. Всего чтобы пересечь весь ледник пешим нужно потратить чуть больше семи месяцев. Города-государства имели большое влияние и официально не властвовали над деревнями, так как контроль такой территории занял бы много сил и времени, тогда как иметь в подлизах старейшин куда проще…

Каждый охотник должен был отдать часть добытого мяса, чтобы прокормить Варгес, иначе боевые фаланги сойдут с гор и застонут жители ледяных пустошей! Все деревни стабильно платили мясом и город не знал недостатка в еде. А потому, все было хорошо…

И не совет старейшин давно ни о чем не беспокоился, лица их были спокойными и беспечными, но, когда в доме совета, Баор вывалил на пол из саней тушу невероятно мерзкого монстра, все пять старейшин встали, с белыми лицами, круглыми глазами стали пялится на огромное, мертвое чудище, при том остолбенев.

Глаор располагалась среди снежных дюн, представляла из себя несколько сотен небольших снежных домиков, сложенных из камня, а снаружи обделанных ледяными кирпичами. Внутри жители жгли жир убитых зверей для тепла, ели почти сырое мясо и пили молоко с кровью. Суровые желудки жителей этих земель были закалены таким жестким питанием и поэтому могли переварить всё, что угодно… А значит зубы "снежных охотников", как их называли жители Варгеса, были очень крепкими, а клыки хорошо развиты.

Дома деревни, как и любой другой были сверху обделаны ледяным кирпичом, крыша была из шкур животных, держащихся на костях мамонтов. Самых опасных жителей пустыни. Только очень опытные охотники берутся выслеживать мамонтов.

Мамонтов справедливо называют королями пустошей. Ведь их стадо способно на открытой местности уничтожить все, что угодно! Мамонты были непобедимы. Поэтому охотники прятались и убивали их только мощным капканами или отравленными стрелами, после чего убегали, лишь спустя время возвращаясь за добычей.

Между домами в деревне были узкие дорожки, и только одна широкая пересекала всю деревню, с востока на запад. На ней располагались прилавки приезжих караванов, которые выменивали мясо и мех на самые разные товары.

Там, по середине этой улицы, в центре перед площадью, которая была просто более широким участком дороги, даже не мощенной камнем, а просто истоптанной, стоял дом советов. Это был обычный дом, однокомнатное строение, правда больше жилого… Вход был проложен коротким коридором выходящим из строения полукругом, из ледяных кирпичей. Вход был завешен шкурами. Внутри были расстелены ковры, привезенные купцами из Варгеса.

В центре лежала чаша, наполненная горящим жиром животных. Старейшины сидели полумесяцем, у стены против входа. Когда туша была брошена перед чашей они встали и обошли её с двух сторон, уставившись на мертвечину…

В совете были только мужчины. Это были совсем дряхлые старики, которые на самом деле были чуть сильнее, чем казались. Но все же не были уже в форме. Они также носили меха, их кожа на щеках висела, все лицо было испещрено морщинами, глубокими. Глаза были усталыми, но взбодрились при виде этого.

Баор стоял, сурово глядя на свою необычную добычу. Один из старейшин, Глорен, посмотрел круглыми глазами на охотника. Его черты были грубее, чем у остальных, может лицо и казалось грубым: мощная челюсть, узковатый лоб, маленькие, но живые варварские глаза… Но Глорен был умен, сохранял ясность ума и мог быстро соображать, в отличии от некоторых старожилов деревни…

— Где ты это откопал, Баор? — спросил ошарашенный Глорен… он пронзительно посмотрел в глаза охотника. В них он увидел гордость и немного страха, под самодовольствием. Боязнь неизвестности лежала глубоко и ещё не просыпалась в разуме Баора, но была там… — Что это?

— Я точно не знаю, где оно водится… точно. Но это — охотник показал на мёртвое чудовище, — может убить неопытного охотника или даже воина. Эта тварь чуть не убила меня. Но я… — самолюбиво добавил Баор, — ходил на мамонта и меня так просто не убьёшь.

— Беда с нами, ежели такое бродит по пустыням и жрет наших людей, которых у нас не бесконечно! — завопил Дорс, меньше ростом, самый дряхлый, вечно с сощуренными глазами, вечно не довольный, его благородное лицо, с сжатыми губами, казалось всегда выражает ненависть и обиду, даже страх.

Сейчас казалось оно выражало нечто среднее… между страхом, удивлением и гневом. Он был самым неприятным членом совета, но имел ум, достаток и уважение, на уровне деревни. Его сын был одним из лучших охотников, и превосходил кое в чем Баора.

— Что же мы будем делать, старейшины, с уважением… Я жду приказа, или хотя бы ответа. — бодро заговорил охотник.

— Да. Нам нужно время. — Объявил Глорен.

— Ступай. — приказал Дорс, — Скажи дежурным, чтобы за ледяную стену никого не выпускали. После этого… ближайшая к нам деревня… — старик задумался, в попытках вспомнить. — Арма! — резко вспомнил он название. — Да. Отправишься туда и скажешь тамошнему совету. А в доказательство… — старик тупо начал пялится в пустоту.

— У меня есть ещё две такие, они в переулке, рядом с моим домом, в санях, накрыты шкурами, — сказал Баор.

— Возьмешь и отнесешь им одну, последнюю оставишь здесь. Все понял?

— Да. — кратко ответил охотник.

* * *

Охотник бодро ехал на санях, запряженных десятком собак. Собаки вообще активно использовались на всем Леднике. Они были основой транспорта. Также были олени. Но их разводили только на юге, и в малых количествах. В окрестностях Варгеса скотоводство было основным делом, но также было и горная добыча, в рудниках Хребта трудится множество жителей города, которые живут в своих домах лишь иногда, больше времени они проводят под землей.

Он мало давал собакам передышек и теперь опасался, что некоторые из них могут пострадать. Но такой искусственный садизм сейчас был необходим. Старейшины наказали ему как можно быстрее прибыть в Арму. Эта деревня была в двух днях пути пешим. Он должен был прибыть туда в один день и ночь. А затем также быстро прибыть назад, чтобы доложить.

Было страшно. Он помнил, как лица дежурных забеспокоились, потому, что последняя война была больше сотни лет тому назад, между Варгесом и Стальградом, где жили Северяне. Это была короткая и жестокая война.

Фаланги Стальграда вышли за стены великого города-государства и пошли одной огромной волной, грабя и сжигая все деревни на своем пути. Но неподалеку от Глаора их встретили ряды сплоченных варгесцев, их войско было несовершенным, напуганным, меньше числом и подготовкой.

Стальград разбил Варгес. И дальше пошла волну грабителей, нелюдей, уродов, которые убивали всех, и не щадили никого! Вскоре они увидели стены великого Варгеса. И тогда, их лидер, царь тогдашний Стальграда, Друмин, в гневе сказал: "Эти стены не увидят нашей гибели! Но топот наших ног запомнят!". Он был мудрым царем, хоть и не искал войны, она его нашла. И не желал смерти своих воинов. Потому он вернулся. Но Варгес и вправду запомнил эту страницу истории.

Баор все-таки решил остановить сани и дать своим питомцам и друзьям отдохнуть.

— А ну! Стой! — крикнул он…

Сани остановились… собаки задыхались… Вокруг были только снега… одни сплошные снега. Солнце заходило за горизонт.

* * *

По утру Баор уже подъезжал к деревне. Десять крупных собак, покрытых лоснящимся белым мехом, с крепки ногами, оплетенными стальными мускульными веревками, остановились. Баор, одетый в меха, с натянутым капюшоном, с написанным на коже посланием, свернутым в небольшой рулон.

Было облачно, солнце ярко светило и вокруг были лишь снежные дюны.

У входа, который был представлен пустым участком, где не было ледяной стены, которая была толщиной с шаг, и в полтора роста человека. По обе стороны прохода стояли двое. Одетые также в меха, но рядом лежали у стен их луки и по одному колчану стрел, в каждом примерно по десятку. Они носили черные бороды, имели узкие лбы и массивные челюсти.

Суровые глаза дежурных смотрели с недоверием на Баора. Который приветливо показал им свиток.

В руках каждый держал копье с железным наконечником.

— У меня послание к совету вашей деревни. — бодро начал Баор. Он был наполнен сил, и не хотел тратить их на споры со стражей.

— Совет никого не хочет принимать. — твердо ответил один из дежурных. Его рука напряглась сильнее сжав копье, вторая потянулась к кинжалу на поясе, который Баор до этого не заметил. Губы сжались, а лоб напрягся, появились морщины. Стражники были чуть по старше Баора.

— Меня послал совет Глаора. Мне передать, что жители Армы не пустили посланника? — Баор поднял одну бровь, лицо его стало серьезным.

Второй стражник, который молчал, взял копье двумя руками и направил на Баора, со словами, сквозь зубы: "Ступай, тебя здесь никто не ждал". Эти слова дежурный скорее прошипел, чем сказал…

Баор не стал рисковать против двух опытных воинов. Если он здесь умрет, то кто доложит об этом? Охотник отступился, встал на сани, взялся за поводья. Он удивленно, почти что… испуганно, смотрел на дежурных, который скалились, жадно пожирая его глазами.

— Вперед! — скомандовал Баор. Собаки весело тронулись с места, сани начали движение, шурша снегом. Охотник ещё некоторое время не мог отойти от такого… его слегка трясло. Что он скажет в совете?

* * *

Облака продолжали плавно плыть по небосводу. Им не хотелось спешить. в отличии, от мчащегося по снегам посланца Аскольда.

Это был юноша, семнадцати лет. Резвый, ловкий как снежный барс, такого же ума, как и ловкости. Такой высокой была и его сила. Молодой и смелый, он ещё не видел страха, и весть о неких монстрах, что теперь разгуливают под Хребтом его не пугала, он считал это бредом. Но внутри себя немного испугался.

Его лицо было благородно развито, правда лоб узковат, волевой подбородок, нос чуть вздернут, скулы выделялись. Глаза были голубыми и плохо переносили снег, а потому были вечно сощурены, когда он был на улице. Красные от холода щеки уже горели. В этот день был ветер. Он то и нес облака. Хоть и не так хорошо.

Светлые волосы, черные брови и щетина. Это был признак физического превосходства. Вообще вся жизнь Аскольда была стремлением к превосходству. Он учился среди остальных молодых воинов и славился лучшим среди сверстников, но пока ещё не прославился ка настоящий воин, но стремился к этому.

Аскольд летел на своем лихом вороном коне, большой силы и выносливости, густая грива развивалась. Аскольд ехал, закрыв один глаз, на случай если в один попадет снег или ещё что-нибудь…

Одетый в дубленку и штаны, шапку и хорошие сапоги, гонец имел при себе хороший меч, короткий лук да туго-набитый колчан обычных стрел. Меч был длинный, отлитый из стали. "Варгес стал лучше заботиться о своих солдатах…" — говорил радостно отец Аскольда, которого уже не было в живых. Смертоносная стрела дикаря северо-восточных племен. Там жили Варвары, имевшие свой город, кочевники, выращивающие северных оленей. Это был единственный народ, который приручил барсов, и те разгуливали по их станам, как собаки по деревням южного Ледника.

Аскольд остановил коня и опасливо посмотрел на деревню. Это была Арма. Кольцо ледяной стены, из-за неё в небо поднимались несколько тонких столбов серого дыма. Деревня располагалась среди снегов, преграждая одну из дорог, выходящих из "кровавой руки". Это было место, где разветвляется широкая дорога, идущая прямо на великий Варгес. От неё отходит пять дорог.

Именно на кровавой руке произошла битва между фалангами Стальграда и Варгеса. Это место знает весь ледник, и весь Фьод знает эту битву. Особенно жители Варгеса, где стоял после неё великий плач матерей, жен, дочек и сестер.

Аскольд дернул коня за поводья.

— Но! — прикрикнул он, подгоняя коня.

Вскоре он подъехал прямо ко входу, остановив своего скакуна и спешившись. Он подошел к дежурным, которые недовольно смотрели на него. Второй, более молодой смотрел на коня, который был ему в диковинку. Ведь лошадей выращивали в небольших количествах, и только на юге Ледника, на южных окраинах леса, за хребтом.

Стражи презрительно глядели на Аскольда, который был одет по Варгесцки. Они нахмурились и взялись обоими руками за копья, луки лежали рядом, и тут же были колчаны, на поясах кинжалы, надеты капюшоны.

Они напряглись, одну ногу выставив вперед другой и направив копья на гонца.

— В чем дело? Я посланник из Варгеса, у меня письмо к совету.

— В деревню вход закрыт. Совет Армы никого не принимает. — яростно ответил старший стражник. Он был с бородой, узким лбом, мощной челюстью, но борода его была светлой, глаза карими.

— С кем разговариваешь?! — бросил Аскольд и крепко сжал рукоять меча, что был в ножнах на дорогом кожаном поясе. В отличии от него, стражники подпоясывались веревками и носили обувь из мягкой кожи.

— Проваливай, столичный пес! А не то выпущу тебе кишки! — пригрозил старший дежурный. На что Аскольд вытащил меч, блеснувший на солнце, и яростно посмотрел прямо в глаза стража.

— Ах ты собака! — крикнул юноша и кинулся в атаку, но стражник ушел от выпада влево и дал удар копьем, проткнув одежу и попав в живот гонцу, Аскольд, будто не заметил и ударил мечом по голове, медлившего стражника. Гонец отпрыгнул назад, копье осталось в руках падающего на снег трупа. Его челюсть после удара превратилась во что-то мерзкое.

Второй дежурный оскалившись пошел прямо на Аскольда. Внутри залаяли собаки. Аскольд подбежал к своему коню и на бегу вскочил на него. Дежурный метнул копье, но гонец пригнулся, и оно пролетело мимо, упав в снег. Всадник мчался вперед. Собаки выскочили за ворота, когда было поздно. Лошадь мчалась далеко. Младший страж прикрикнул: "Тихо!", на своих собак, те застыли как вкопанные и принялись громко и злобно лаять и рычать.

Аскольд приложил руку к ране, из неё лилась кровь. До столицы три дня пути… ему не дожить. А это была ближайшая к городу деревня…

* * *

Баор уже видел деревню, которую освещали первые утренние лучи. Родные стены ждет страшная новость. Баор подъехал к воротам и остановил сани, собаки стали отчаянно хватать воздух открытыми ртами, высунув языки. У них была возможность отдохнуть после долго й и изнурительной дороги.

Стены блестели под солнцем. Стражники стояли, оживленно переговариваясь, беспокойно, о чем-то.

— Что случилось, братцы? — спросил Баор. Они казалось только сейчас его заметили. Они встали по краям, как будто мимо проходил кто-то важный, вроде старейшины.

— Проходи, Баор, не задерживайся. — быстро выговорил дежурный.

Охотник не стал спрашивать, ему в какой-то степени было попросту страшно знать, что происходит. На дорогу выбежал сын Баора, с очень испуганным лицом, взволнованный.

— Что случилось Дияр? — спросил отец. Его сын был его копией, младше возрастом, такие черные волосы и брови, карие глаза, крепкий, плечистый, среднего роста, ему было шестнадцать. Он был похож на отца, он отличался от большинства сверстников тем, что думает перед тем, как начать делать.

Про него говорили ребята: "Осторожен, как Варгесец!" или "Расплескать себя боится!"… Но Дияр считал это в каком-то роде даже комплиментами и не часто обращал внимание, тем более, что дух пустошей льда и жесткость жителя ледяной деревни.

— Совет сказал мы уходим. — коротко объяснился сын. Охотник осмотрелся. Все вокруг бегали и таскали различные вещи, грузили сани, запрягали собак. накрывали груз шкурами и привязывали веревками.

У дома советов, который было отсюда видно, но только частично, стояли вдалеке старейшины и бурно обсуждали что-то. Баор побежал, оставив сани, для того, чтобы сын начал их грузить. Жена Баора видимо была в доме и собирала вещи.

Когда он добежал до них, то все как один повернулись, посмотрев на него с надеждой, что Баору стало даже как-то не по себе, потом все вновь все погрузились в беседу. Кроме Дорса. Он стал ещё старше и злее, казалось его морщины стали глубже. Он имел при поясе кинжал, что Баор заметил и при этом удивился.

— Ну что там?! — нервно спрашивал он.

— Меня не впустили в деревню. А почему, мы уходим? — испуганно спрашивал Баор. Он был взбудоражен последними событиями.

— Наши Дежурные убили двух разведчиков, которые как безумцы бросились на пост, когда тот их обнаружил. Их было двое, одному Харп пробил голову, попал копьем. Второй побежал, невероятно здоровый. Его нашпиговали стрелами! Черт знает! Они кажется были из Шорина, Харп одного из них знал, то был охотник…

— И что же? Испугались людей Шорина, наших больше в полтора раза… разве нет? — негодовал Баор.

— Мы не фаланга, нам нельзя терять мужчин. Мы всего лишь небольшая деревня, и должны не ввязываться в распри, а хранить жизни наших людей. Баор, я думал ты думаешь, что говоришь. — у охотника от этих презрительных слов остался неприятный осадок. Да он знал, как никто другой, что Дорс умеет одной фразой испортить настроение или заставить человека трястись от страха.

Люди в деревне собирались, и Баор принял участие в сборах. Он, как и все стал ожидать, вместе с женой и сыном, когда обоз тронется. Вскоре всем раздали оружие. Луки и копья, которые были на содержание совета. А также по десятку стрел. Мужчины должны были по распоряжению старейшин идти двумя колоннами, по двум сторонам от обоза. Причем не у каждого были сани, и некоторые мужчины посменно работали носильщиками.

Впереди шли самые ловкие и тихие охотники, из которых был сформирован отряд разведки. Баор же, как один из самых опытных воинов, был ближе к совету, чтобы выполнять особые распоряжения.

Баор вообще в последнее время заметил, что старейшины и Дорс, использую его как средство достижения своих целей, причем весьма успешно и хорошо одаривают его за такое послушание. Что охотнику нравилось.

Обоз был быстро сформирован и направлен по дороге. Выбор направления у старейшин не вызвал не секунды сомнения: Варгес. Только одна дорога. Город-государство, которое должно принять своих покорных младших братьев, или даже детей, в каком-то смысле.

К вечеру караван остановился среди снегов, прямо на дороге. Выставили дозоры, патрули разведчиков, с собаками. Старейшины основательно подошли к вопросам обороны. Лагерь был построен уже после темноты. Половина мужчин, которая будет дежурить в следующий раз, спала крепким сном.

Баора подозвали в свою хижину старейшины. Они все сидели в шатре из шкур, держащихся на бивнях, в центре было место расчищено от льда. Под ним были камни, на них положили чашу. В ней горела тряпка, смазанная жиром, как всегда. Баор посмотрел на огонь и немного залип.

Все старейшины сидели, скрестив ноги, на шкурах, положив руки на колени.

Дорс посмотрел на охотника, и тот, как будто почувствовал этот взгляд, который у Дорса невольно внушал ненависть и отвращение. Любой под таким взглядом становился не чем и ни кем. Даже у самого гордого охотника стыла кровь в жилах при таком взгляде. Дорс это умел.

— Садись, Баор. — приказал Глорен, который был намного спокойнее. Он даже немного располагал к себе. И Баор послушано сел.

Дорс углубился в свои мысли, смотря некуда. Глорен смотрел на Баор, оценивая его, хотя давно знает, ему как будто хотелось в последний раз на него посмотреть и запомнить его. Баору это не слишком нравилось. Он угрюмо уставился на костер. Но стал смотреть в глаза Глорену, когда тот начал говорить.

— Ну… что ж. Мы хотели, чтобы ты направился в другую деревню, на этот раз в Стэрм. Эта деревня находится в трех днях пути к северу. Мы ещё не знаем, произошло ли там что-либо ненормальное. — Глорен говорил это беспокойно. Баор внимательно слушал его, нахмурив брови, сделав серьезное лицо, хотя был уставший пытался полностью внимать всем словам.

— Ты сказал, что в той стороне все обезумили. Не думаешь ли ты, что в Стерме ещё остались люди? Я право испугался, когда ты сказал, что охотники Шорена напали на наш пост. Слава богу они никого не убили и не ушли живыми назад…

— Я знаю, Баор, когда ты ещё не родился, я уже знал. Все боятся смерти, даже храбрые люди. И я боюсь… все боятся. Но делают. И ты останешься, Баор.

Охотник кивнул с лицом, словно нахлебался по самое горло. Как будто ему стало жутко холодно. Баор не мог представить, что его может ожидать, но в голову закрался образ пылающей среди ночи деревни. Глорен ненадолго сделал усталое лицо, но потом вновь напрягся.

— Отправляйся. Чем раньше, тем лучше. Но время до утра твой отдых. — пояснил Глорен. Он поёрзал на своем месте. Затем стал смотреть на реакцию Баора.

Охотник встал и живо выскочил из шатра. Он шел в сторону своей палатки, очень быстрыми шагами. Сделав ужасное лицо.

* * *

Баор не стал прощаться с семьей. Ему не хотелось их тревожить, может он сказал сыну: "Береги мать, береги наши сани, и не лезь куда не надо, не геройствуй." И он бы понял его, потому, что и так это знал и никогда не старался быть героем. Для его сына, как и для него, приоритетом была жизнь, а не слава или общее уважение.

Охотник взял с собой лук, копьё, кинжал. Сумку он надел через плечо, в ней были припасы и жир, кремний и кадмий, чтобы разжигать огонь, вяленное мясо. Даже был небольшой котелок, и железная чашка, чтобы сделать из снега чистую воду. Он надел хорошие сапоги, дорогой пояс, обычное одеяние охотника, а то, есть мех.

Охотник двигался по снежной пустыни пешим. У него были запасы на неделю. он будет три дня двигаться вперед, ему придется найти ещё еды, или немного поголодать.

Ему почему-то было страшно. Хотя вроде бы ничего особенно опасного, если грамотно идти и не привлекать внимания. К своей деревне он не будет близко подходить. Он уже продумал, что обогнет её и пойдет вперед, на север, к деревне Стэрм. Там может ещё остались вменяемые, не обезумившие люди… хотя Баор очень сильно сомневался.

Он делал шаг за шагом. Но вдруг остановился, он всегда любил при возможности посмотреть на рассвет. Начало нового дня. Самое, как ему казалось важное время. Утром начинаются битвы. Когда воин полон сил.

Солнце только показалось, снег залился золотым светом утренних лучей света. Баору светило прямо в глаза, но он не мог оторваться, это было невероятно красиво. Охотник закрыл глаза, они начали болеть, сильно. Он шагал всю ночь, и глаз привык к тьме.

Баор истосковался по одиночеству. Сейчас ему хотелось побыть одному. Охота вынуждает проводить много времени одному, и мысль могла лететь, как ей хочется. В окружении родных и близких Баор забывал о своем голосе, о себе и жил своей семьей. Он был привязан к домашним, но жил охотой и уже так вжился в неё, что не мог не охотится.

Охотник почесал бороду и посмотрел вдаль. Там, ему оставалось ещё не много. может пару миль. А это три часа пешком, Баор ходил гораздо дальше.

Одна нога вновь стала обгонять другу…

* * *

Это было страшно. Это было место, где Баор провел много лет, где он жил. Ещё позавчера оно было полно жизни и его друзья, его семья. Все они жили здесь. Дети бегали везде, они были неугомонны. Собаки мирно грызлись за кости, приветливо лаяли, при приближении хозяев.

Сейчас Глаор была пуста, абсолютно. Молчаливые стены, мертвые дома. Деревня слилась с ледяной пустыней и стала такой же холодной и безжизненной. Кровь стыла в жилах. Баору никогда не было так жутко. Словно целая деревня вымерла за ночь.

Нет, конечно он знал, что все его сородичи сейчас двигались караваном к пристанищу. Но страх пробежался по нему волной. В глазах ненадолго потемнело, а внутри как будто множество мельчайших кусочков льда разлетелись и стали колоть кожу изнутри. Сердце сильно билось, дыхание перехватило. Баору не нравились эти ощущения, и это место ему хотелось обойти…

Но почему-то мертвая деревня приковала его взгляд и особенно пустой вход, без дежурных, которых он так привык здесь видеть. Там было пусто, и его это не могло не трогать. Охотник не мог не смотреть на это, как на нечто дикое, не нормально. Не мог просто пройти мимо. Ему хотелось зайти.

Вверху неожиданно будто что-то пронеслось. Баор как ребенок, дивившийся чуду, резко повернул голову и стал всматриваться, но там уже ничего не было.

"Что может ждать меня в пустой деревне, разве что призрак?" — сказал сам себе Баор и пошел решительно вперед, прямо по дороге, потом он все-таки решил, что лучше будет идти скрытно, и слегка пригнувшись он двинулся легким тихим шагом.

Баор быстро проскользнул к стене, после чего примкнул к ней и пошел вдоль, к выходу. Он соблюдал все осторожности, хотя и не замечал никого. он видел, что в округе не было не души. И все равно ему казалось, что кто-то может здесь оказаться там, где он недоглядит и не посмотрит.

Вход был преодолен, охотник глянул из-за края стены одним глазом. В деревни никого не было. Все по-прежнему, пустая дорога, по краям которой все было заполнено опустевшими лачугами, обстроенными льдом. Белая деревня. Пустота и одиночество сейчас настолько сильно навеивали страх… Но это притяжение охватило Баора и его разум окунулся в нечто, что поглотило целиком его и заставляло идти в деревню.

Охотник не понимал, почему ему так хотелось зайти сюда. Страх был, но он не имел давления, а теперь и вовсе исчез. Все, он больше не боялся. Баор встал на середину дороги и стал всматриваться в пустые дома. Любая боязнь в это время потеряла силу власти над ним, и охотник спокойно, не спеша, пошел по дороге, осматриваясь, словно идет по этому месту в первый раз, но во взгляде его была опаска или легкая неприязнь, будто место стало неродным.

Тишина стала внезапно звенеть в ушах. Прерываемая лишь скрипом она все равно рвала уши. И на это Баор не обращал внимание, вскоре он перестал замечать свои шаги, как во сне. И вдруг он резко начал идти вперед. Баора нечто толкнуло, и он пошел быстрее. А может охотник сам решил так, ему было все равно.

Он подошел к дому старейшин. Он разбудил его. Баора обдало жутью и страхом. Он проснулся и задрожал, как ребёнок. он взялся за своё копье обоими руками и направил на дом, его вход был темным, страшным. Такое ощущение, что если войдешь в него, то не выйдешь.

Вдруг усилился ветер, он сильным потоком подул с запада. Надо было выйти из-за стен, обогнуть их и выйти на северное направление. Баор мог быстро думать в опасные моменты. Из него наружу выходил резерв, сила била ключом и решительность…

Баор пошел прочь от этого места. Снег вновь заскрипел под ногами, тогда он услышал некий шум. Кто-то направлялся к входу в деревню. Он метнулся в переулок и исчез меж белых домов. Баор стал прислушиваться и наблюдать.

У входа появились они. Чужаки. Они двигались безумно, ужасно громко, без стеснения, чуть согнувшись, они были вооружены копьями, у каждого была сумка с запасами. Их было трое и все одеты в мех. Один из них был крупнее, он шел впереди, узколобый, с мощной челюстью и впалыми глазами. Через чур дикий и тупой по виду.

Троица смело шла, осматриваясь. Они исследовали эту деревню, будто это была опушка леса или ущелье, где-то в горах. Вдруг один из них заметил что-то неладное. Он не подал виду, но Баор увидел, что тот забеспокоился. Охотник испугался, возможно они поняли, что здесь кто-то есть. Он еле слышно снял лук, вынул из колчана стрелу и натянул на тетиву, оставив копье рядом. Он один раз подглядел за ними. Они пялились в переулок на противоположной стороне, чуть восточнее, Баор проходил мимо этого места.

Троица стала тщательно вслушиваться. Баор показался из-за угла, прицелился. Натянул тетиву до максимального напряжения и отпустил! Стрела сорвалась с места, как бешеный пес и полетела в воздухе, как коршун пикирующий с небес за жертвой! Просвистев в воздухе, стрела нашла цель, попав в голову их крупного главаря, наконечник полностью вошел, и урод упал мертвым в грязный снег дороги. Двое других обернулись и увидели Баора.

Охотник поспешно бросил лук в сторону, взял своё копье и метнул его в следующего врага, второй урод упал мертвым, отлетев чуть назад от попадания в голову! Третий побежал за Баором, он метнул копье, но охотник ушел за угол белой лачуги, он, схватив лук, побежал в переулки и пропал в них. Вражеский разведчик помчался за ним. Он метался меж домов ища убийцу. Но тщетно…

Того, кто убил его братьев не было, провалился сквозь землю. Тогда тот решил выбежать из деревни, чтобы привлечь внимание. Он вышел на дорогу и побежал к выходу, очень глупое решение. "Только безумец решился бы так сделать!" — подумал Баор, он вслед за ним показался на дороге, встал в полный рост, натянул стрелу и стал прицеливаться, подняв лук под углом, он выстрелил. Стрела полетела, возвысившись в небо, а потом стремительно упала прямо в спину беглецу. Тот встал на месте, и распростер руки, в одной из них было копье… Он упал на колени и испустил дух, затем он свалился в снег. С врагами Баора было покончено.

Охотник поспешил к трупам, чтобы осмотреть их и вытащить копьё.

* * *

Две походные сумки, совсем немного мяса, только копья… все, что нашел у них Баор. Они не были подготовлены к сражению. Они вели себя безумно. Он не мог определить из какой они деревни. Видимо это очень далекое место. Может на границе с Сталь градскими прихвостнями.

"Прихвостни Стальграда" — так охотники пустошей называли людей, чьи старейшины точно так же отчитываются, только перед Стальградским царем, а не перед правителем Варгеса. Так, что… они по сути были точно такими же охотниками и жителями деревней.

Путь продолжался. Баор продвигался по снежной пустыни и размышлял. Если до ближайшей деревни три пути, а них так мало еды с собой, значит есть местечко поближе, откуда они могли бы прийти, может лагерь? Баор нашел у них мяса на один прием пищи. Неужели они сами вздумали голодать?

У них не было с собой инструментов для отчистки воды… и даже фляжки или ещё чего-либо. Эти разведчики прибыли из места намного ближе. "Да, — заявил себе Баор, — здесь определённо должен быть лагерь!" С этой мыслью он зашагал быстрее, ему лучше не приближаться к подобному месту. Но он должен будет узнать об этом хоть что-нибудь…

* * *

Так и было, он нашел то место. Это был лагерь. множество палаток, он был в десять раз больше. Кости, на которые были натянуты шкуры животных. У входов были воткнуты копья. В кучу сбрасывали мертвых собак. Эти безумцы резали собак и складывали их трупы в большие кучи у лагеря.

Вокруг этих бесчисленных палаток ходили патрули воинов, с копьями, в мехах, с кинжалами на поясах. Все они были сильными, дикими, патрульные и дозорные громко о чем-то разговаривали.

Чаши лежали на снегу, в них горел жир. За палатками можно было видеть некоторые костры, с котлами, вокруг которых сидели воины и весело шумели. Женщин и детей не было видно. Тут были только солдаты. Это было очень странно. Здесь наверняка находились воины не одной деревни, все они объединились и встали лагерем здесь… Что происходит? Где дети? Где женщины? неужели они их оставили? Баору было жутко неприятно даже думать о том, что могли произойти там. Он решил, что вернется. Ему нельзя рисковать собой, теперь он знает то, что должен знать совет, и если он пожадничает, то ему несдобровать! Баор медленно, пригнувшись во тьме снегов попятился назад.

* * *

— Ну что же там? — крикнул Дорс, когда совет заметил шум за шатром. Охранники снаружи о чем-то переговаривались, очень активно.

В это время, вечером. Пять старейшин собирались и разговаривали о проблемах, после чего Дорс и Глорен принимали решение, так как были по сути лидерами деревни. Никто не мог им перечить, никто не мог им не подчиниться.

Все сидели вокруг горящей чаши, на шкурах, скрестив ноги. Охранник отдернул шкуру и заглянул внутрь с растерянным видом. Это был самый обычный охотник, молодой, с копьем в руках.

— Там… нечто… — губы его тряслись, а глаза стали наполнены страхом. Видимо он видел нечто жуткое.

— Ну что там такое! — Дорс вскочил, стражник вышел из шатра, ожидая. Следом выскочил Дорс. Лагерь был в форме круга, шатер старейшин был в центре, костры горели, в их кругу сидели семьи и тихо отдыхали, поедая мясо и запивая водой с кровью, разговаривая обо всем на свете, совершенно беспечно. Дети баловались, собаки грызли кости, но в той части лагеря, куда они направились уже все спрятались в свои шатры, а собаки стояли напряжено вглядываясь во тьму, как и охотники.

Воины стояли с луками, за санями, которые как укрепления были расставлены вокруг стана. В руках они держали луки, со стрелами, готовы в любой момент прицелится и дать залп.

Дорс встал меж них. Стражник указал ему на темноту.

— Там. — боязливо выдавил он из себя.

— И что же там что тут…! — Дорс не смог договорить, он увидел, как в темноте, между снежных дюн несколько существ с четырьмя ногами быстро двигались в кучке, перебегая с места на место. Дорс округлил глаза. Старейшина как завороженный пялился в темноту, где нечто мерзкое тянулось в сторону людей…

Он вошел в ступор, его сердце забилось в бешеном такте, в глазах потемнело. Страх окутал его и Дорс задрожал… губы затряслись, глаза начали слезиться.

Их было много. Несколько десятков, и никто из них близко не приближался, словно они выжидали какой-то момент для того, чтобы зайти и начать пожирать людей. Все они расступились и вперед вышло нечто…

Это существо было настолько омерзительным, что лучники невольно натянули стрелы и прицелились. Дорс поднял руку рефлекторно.

Когда он её опустит они дадут залп, но рука застыла, и он не мог двигаться… Дорс не мог пошевелить её, как будто она стала чугунной, он закаменел словно. Он простоне мог её опустить, как будто неведомая сила не давала ему этого сделать, а существо медленно стало приближаться.

В тьме можно было разглядеть только силуэт. Туловища было сложно разглядеть, оно было выше человека в два раза ростом, все твари, которые вертелись в снегу ушли назад. Они просто разбежались… Это нечто тянуло вперед бесчисленное количество щупалец, из-за них ничего не было видно. Только щупальца, их было множество, все они были скользкими отростками на конце, имеющими мощный длинный как кинжал коготь, чуть загнутый на конце. Все щупальца без конца двигались и извивались…

* * *

Среди снежной пустоши, среди снега, лежали разорванные шкуры, бивни, на которых строились шатры, разорванные тела людей, почти две сотни трупов. Валяющиеся руки, ноги, другие части были надкусаны.

Валялись засохшие трупы собак, перевернутые разломанные на куски сани, множество разорванных мешков и в дребезги разбитых ящиков. Среди сугробов и дюн были лужи крови… Много мусора.

Стан был разрушен до основания, а все его жители убиты. Стервятники и вороны кружились над полем боя. Остатки тел воинов и копья были разбросаны вокруг лагеря, на десятки метров.

Тела Дорса нигде не нашлось, даже остатка. Но Баор обнаружил труп Глорена он замер в ужасе. Он не хотел искать тела своих родных и близких. Он упал на колени.

Лучи солнца, уходящего за горизонт, кровавым светом залили ледяные просторы. Розовый свет заиграл на трупах и шкурах. Вокруг было только тухлое мясо, бывшее некогда родными и близкими, друзьями и соседями Баора. Копье выпало из рук. Охотник тихо закрыл лицо руками и застонал, в страхе и ужасе…

Глава II Рождение

Существо находилось в состоянии спячки. Это было создание, представляющее из себя червя полу-гусеницу, множество органов, нервную сеть и жалкую предпосылку мозга, внутри вытянутого мешка кожи, нелепо переваливающегося, во время движения.

Создание передвигалось при помощи полусотни мелки ножек, сгибающихся пополам, имеющих микроскопически подушечки, благодаря которым существо могло спокойно двигаться по скальной неровной поверхности. Под ногами встречалось много мелких частиц, камней и всякой прочей грязи.

Жизненный цикл существа протекал в пещерах, которые составляла совокупность почти круглых проходов, через скальные породы. Сверху и снизу были небольшие каменные отростки. В пещерах было сыро, тепло, иногда встречались небольшие лужицы воды. вода появлялась из небольших трещин в потолке. В пещерах было много пространства.

Червь не успевал выпить все, поэтому вода уже затопила несколько проходов чуть ниже. Но процесс затопления был настолько медленным, что ещё несколько биологических циклов могли пройти абсолютно спокойно, без опасений подводного конца…

До начала спячки существо бродило по системе проходов и пожирало съедобные наросты. У червя был один единственный глаз. Зрение со временем покинуло существо, за ненадобностью. Но все же, червяк мог различать контуры и некоторые грани, поверхности пространства. Под глазом, чуть под наклоном, находилось отверстие, которое могло сужаться и расширяться. Это был рот, внутри было множество неровных, неодинаковых, но острых, зубцов, которые перемалывали пищу, попадающую в ротовую полость червя.

Когда началась спячка червь уже начинал слабеть, но это не было связанно с усталостью, он просто был стар, жизнь подошла к концу и пришло время дать возможность расцвести новой. Червь свернулся в спираль, подогнул ножки под себя и улегся мягкой тушей на скальную поверхность.

* * *

Черные муравьи жили на поверхности уже давно. Это были маленькие, активные существа. Два тельца, одно впереди другого, переднее было почти круглым, заднее вытянутым. Они соединялись узкой перемычкой, из переднего тельца выходила короткая шея, на которой держалась овальная, плоская голова, располагающаяся горизонтально. На ней было по бокам два черных мелких глаза-бусинки, они были снабжены веками, имели возможность моргать.

Из переднего тельца выходило три пары ног, задняя пара была более вытянутая. На голове, по середине спереди располагались челюсти и рот, в котором было множество зубов, по обоим сторонам рта располагались парные клыки, которые могли сходится и расходится, над ними располагались антенны, два очень тонких отростка, на конце которых были бусинки. С помощью этих органов муравьи издавали импульс чувств, которые могли принимать другие особи. Таким образом они могли общаться на длинном расстоянии и чувствовать одно и то же, но правда не могли мыслить также…

Для этого у муравьев была королева. Это была обычная особь, но в полтора раза больше размеров, сзади у неё был отросток, белого цвета, как желоб, их него выходили новорожденные особи. Почти весь муравейник был детищем королевы. За исключением муравьев командоров, которые рождались на уровне королевы, старой королевой, и были младшими братьями нынешней.

Королева раздавала импульсы и приказы, командоры принимали их на местах и раздавали далее, таким образом диапазон командования и власти королевы расширялся и мог менять площадь и объем, при необходимости.

Муравьи командоры могли на огромных расстояниях принимать приказы королевы и транслировать их в мозги подчиненных особей, работников, разведчиков, которые работали на муравейник.

Муравейник соответственно делился на касты. Ближе всех к королеве, которая располагалась в сердце муравейника, находились муравьи, которые ухаживали за яйцами, а потом и за личинками, которые из них вылуплялись.

В самом низу муравейника находилась большая полость. В центре которой была небольшая возвышенность, на ней лежала королева, её яйца принимали подчиненные и раскладывали вокруг, по территории всего помещения. От него по краям расходились разные проходы, которые плавно закручивались спиралью вверх, где был выход, от них иногда отходили короткие проходы к помещениям, где располагались белые гусеницы, которые давали еду. На брюшке этих находилось множество мельчайших спор, из которых лилась голубая жидкость, позже застывающая, превращающаяся в синий нарост, который пожирали муравьи. Также были проходи в помещения для других нужд, в основном казармы и спальни, полости, где хранилась вода, которой питались белые черви.

Также существовали муравьи кормильцы. Эти особи приносили с поверхности воду, а когда наступали смертельные холода они таскали воду из хранилищ… Были также муравьи военные, которые все время проводили в казармах, ожидая своего часа, когда они понадобятся королеве, но войны уже долго не было, поэтому основной обязанностью военных стало удаление муравьев, вышедших из-под контроля.

Последними были муравье-разведчики, которые имели возможность бесшумно передвигаться. Они патрулировали снега, вокруг муравейника…

Само жилище всех особей находилось подо льдом, поверхность внутренних просторов была покрыта застывшей слюной муравьев, которая при в таком состоянии была твердой, но, чтобы она дошла до такого качества нужно было время, примерно в два световых цикла.

Полный световой цикл представлял из себя два периода, когда был свет, и когда его не было. Нужно было примерно несколько сотен циклов, чтобы особь успела состариться и умереть, принеся пользу муравейнику, а главное — королеве.

Все реки богатств текли именно к королеве. А ей двигали только два инстинкта: уничтожения и расширения. Первый заставлял её уничтожать все, что не принадлежало к её контролю, а второй: это расширять владения и поставки в муравейник любых ресурсов: жизненных, продовольственных, рабочих…

Муравейник расширял владения, когда старая королева отмирала, тогда все особи возвращались внутрь и становились на защиту, в это время пожиралась часть запасов, а военные становились в боевую готовность, утраивались патрули разведчиков. Командоры сидели в муравейнике и занимали место королева, пока из яйца не вылупится две новые, первая займет место старой, а вторая станет ещё одним командором, тогда площадь власти увеличится, а роды продолжаться…

Вокруг выхода из муравейника была огромная тундра, которой не было конца. Это были бесконечные снега, прерываемые изредка пещерами агрессивных зверьков, это были одноглазые, зубастые комки шерсти, с плоскими головами. ИХ задние лапы были мощными, а передние были короче, они могли быстро передвигаться и драться передними лапами, кусаться мощно челюстью… Но против армии муравьев они не могли выстоять.

Военные муравьи отличались мертвой хваткой своих клыков, которыми они закусывали жертву и пускали кровотечение, пока жертва не умрет, они её держали в своих клыках.

Зверьки и муравьи были сходи в размерах, но не в количестве. Пещеры зверьков, при встрече разведчиками, подвергались чистке, а позже их занимали муравьи колонизаторы, выбирающиеся королевой из числа военных.

Колонизаторы брали с собой несколько белых гусениц. Приходили в занятую пещеру, облепливали стенки ледяных помещений своей слюной, после чего та застывала. Они обустраивали полость под хранилище, другую под общую спальню, остальные помещения занимали гусеницы.

Муравьи далее жили в новом доме и охраняли его от новых зверьков. Ведь они имели привычку селится к другим семьям в пределах своего вида. И могли запросто заселить заново отчищенную пещеру. Но муравьи им не давали.

Снега представляли собой бесконечные ледяные пустоши, покрытые снегом, время от времени, примерно раз в десяток световых циклов, шла метель, все муравьи укрывались в логове, снег заметал все, тогда выходили разведчики и военные, на добычу снега, который был в избытке. В такое время часть военных также начинала рыть из муравейника новые ходы и строить новые помещения, хранилища были переполнены, а гусеницы активно производили нарост. Это было хорошее время для вида… для королевы…

Но вечно жизнь муравейника не могла продолжаться, ничто не вечно…

* * *

Червь лежал мертвым… возле него передвигались десяток маленьких паучков. Они и были новой жизнью…

Когда червяк впадал в спячку, в районе середины возник небольшой мешок, растущий прямо из червя. В нем и росло новое поколение. По окончанию времени, в положенный срок, червь умер, мешок порвался и из него выпало восемь мелких пауков, черных, они имели два круглых тельца, соединенных перемычкой.

Заднее было больше переднего в два раза, они были покрыты хитиновым панцирем на спине телец. Также хитин был на ногах, но тоньше и легче. Ноги были длиннее телец в два раза, покрытые незаметным волосяным слоем. У пауков на переднем тельце располагалось в ряд два черных глаза-бусинки, ниже располагалась ещё одна пара, в ней глаза находились на большем расстоянии друг от друга.

Ниже располагался рот, как у червя, отверстие способное сужаться, по краям которого множество мелких зубов, размалывающих пищу. Вокруг рта было две пары черных сильных клыков.

Паучки при рождении выпали из порванного мешка, который стал свисать в сторону, они скатились по поверхности закруглившегося червя и упали на скальную неровность… в окружении тьмы, камней и сырости, они перевернутые трясли лапами, как могли, не понимая, что происходит…

Темнота окутывала их. Они не понимали, что происходит. Но вскоре один из них пришел в норму, самый мелкий по размеру. Он перестал бессмысленно дергаться, и одним мощным рывком перевалился на ноги. Но спокойствие сохранилось не на долго, им овладела паника и он начал быстро перебирать ножками в неизвестно направлении. Он был в десятки раз меньше червя, и ему было сложно преодолевать камни и неровности скального пола.

В процессе движения пришло спокойствие, разум молодого паука стал чистым, в нем возникли желания и стремления, вызванные инстинктом. паук продолжил движение по пещере. Он быстро приноровился и теперь уже мог спокойно обходить камни и другие препятствия.

Он не смотрел куда идет, а шел на ощупь. Кончики лап были снабжены нервами, и он мог щупать поверхности, с которыми контактирует. Паук шел, ничего не видя своими четырьмя черными глазами, просто двигался вперед. Но в заднем тельце вскоре появилась смутная ноющая боль, внутри… это был голод. Инстинкт заставил паука ускорится, поднапрячься…

И через некоторое время он увидел свечение… Это был синий свет. Паук направился к его источнику. Скальный проход шел в этом месте ровно, пространства было так много, что для паука пещера казалась почти равниной…

Он перебирал по скале своими ножками до тех пор, пока не достиг своей цели, тогда силы начали его покидать. Он добрался. Это был нарост, синий нарост, нечто застывшее, на поверхности скальной стены.

Пол пещеры плавно переходил в крутую поверхность, и этот переход и был покрыт наростом. Паук приблизился ещё, свет был мягким, приятны и манящим. он откуда-то знал, что нарост съедобен, это знание уже находилось в его разуме, и он им воспользовался… Он потянулся к ожидаемой еде, высунул свой, не слишком длинный язык и облизнул нарост.

Вкусовые ощущения вызвали наслаждение у паука, и он принялся слизывать пищу, толстым слоем крепящуюся к пещере. Он ещё не знал, что раздает из своего разума импульсы удовольствия, которые уловили его братья и направились к нему.

Вскоре он услышал топот шагов множества ножек. Это его братья шли к нему. О том, что их разум имеет крепкую связь он тоже ещё не знал, никто из них не знал… Но они были одним, единым целым, хоть и не до конца.

Имелась часть собственных мыслей, представленных образами, в разуме, сменяющим друг друга. Так что их все-таки было восемь, что увеличивало способность к выживанию.

Следующее время пауки провели за поеданием нароста, утолением голода, а далее, погрузившись в процесс сна, самого важного отдыха. Тогда происходит накопление сил, которые они используют затем для активной пещерной жизни…

* * *

Муравьи разведчики ходили не по одиночку, а небольшими группами, чтобы хотя бы один мог после столкновения войти вновь в привычное состояние, чтобы передать информацию королеве. Так как, в шоковом состоянии или во время драки их разум переживает стресс, и все силы интеллекта и вся энергия идут на устранения угрозы, и только потом, в привычной форме, они могут войти в контакт с королевой, или чаще, с командором, чтобы тот доложил королеве.

И в этот день они шли стаей. Этот муравей был опытным и даже участвовал в драках, потому на заднем теле у него был шрам, повествующий об одном столкновении со вышедшими из-под контроля остервеневшими муравьями кормильцами. Они были сильнее разведчиков, но разведчики в свою очередь были более проворные. И ловкость в тот световой период спасла старого муравья со шрамом.

Во время боя, среди снегов, один из муравьев подошел сзади и почти укусил разведчика, который находился в движении, почувствовав невыносимую боль, разведчик повернулся и стал стремительно обходить по кругу неповоротливого кормильца. А затем уже укусил его в перемычку между телец, кормилец был разорван на двое, разведчик оставил тогда его умирать и начал двигаться к своей команде, которая уже отступала…

В тот день он запомнил на всегда, что нужно знать, что происходит у тебя за спиной. Этот опыт и помог ему продержаться на своем посту так долго. Обычно первые бои идут с разведкой. И он, за свою жизнь, которая длилась уже около шести десятков световых циклов, убил много зверей…

Но в этот раз ему предстояло найти нечто новое. Он шел в этот светлый период во главе своего отряда, в составе семи муравьев. Лидер со шрамом ничего и не предчувствовал. Инстинкты жителей муравейника не были настолько развиты.

И вдруг в его разуме начали попадаться чужие образы. Муравьи двигались колонной, лидер был впереди всех, он неожиданно сбился с курса и начал петлять, после чего вовсе остановился, подчиненные окружили его и уставились в ожидании чего-то.

Муравей вошел в ступор, он не мог двигаться и что-либо предпринимать. Он просто не мог заставить своё тело совершать действия, как будто попал под чей-то абсолютный контроль…

Он неожиданно пришел в себя, так же легко и быстро, как и входил в ступор. Он получил приказание, неожиданно, словно это были инстинкты, существовавшие у муравьев когда-то давно, когда ещё не существовало королевы… была лишь стая особей, питавшихся снегом…

Он как будто вспомнил эти чувства и эмоции, которые испытывали свободные от чужеродного разума его предки… но кажется это было не так. Он ощутил голод. Он направился туда, где, как, казалось, нужно было оказаться. Он просто захотел этого и повел отряд в этом направлении. Он начал быстро перебирать своими шестью лапами.

Лидер ощутил, как командор попытался войти в контакт с ним, но у того ничего не вышло, муравей просто оказался под собственным контролем, как ему казалось…

Время начало течь с большой скоростью, светило начало двигаться по небу, стремясь к горизонту. Муравей ничего не замечал… просто шел к своей цели. Но вдруг резко направление должно было смениться. Он обнаружил вход в пещеру. Похожую на нору зверей. Страх прошелся по нему волной. Разведчики, все-таки, не были военными… его делом было добывать информацию для королевы, но не убивать за неё, хоть он это и умел…

Сомнения, ненадолго охватившие его, ушли легко, не застревая в разуме. Чистый интеллект вновь мог направить силы на движение и нахождение искомого. Лидер двинулся по ледяной гладкой поверхности пещеры, плавно идущей вниз, в глубину, где было темно. Колонна шла за ним, также не задумываясь о чем-либо. Они были в его распоряжении.

Они и не думали, и не остерегались того, что командор мог распознать их как "вышедши из-под контроля" и объявить тревогу. После таких сигналов Королева дает распоряжение в казармы, откуда выходит отряд военных, на истребление "нечисти"…

И лидер спокойно продолжал следовать намеченному пути. Он чувствовал дорогу. Вскоре темнота пещеры проглотила всю колонну. И теперь особи двигались лишь на некие импульсы, издаваемые чужеродными существами, которых они не встречали.

Но муравьи не испытывали к ним ненависть или страх, у них не было приказа уничтожать врага, или вести себя агрессивно… они просто искали контакта, потому что должны были.

* * *

Пауки отдыхали, когда самый догадливый, раньше всех вставший на ноги, проснулся от некого излучения. Он почувствовал приближение чужеродных существ.

По началу паук испытал страх, но затем он перерос в желание контактировать, или нечто вроде интереса. Своим сильным излучением паук разбудил братьев, когда все они поднялись он перестали чувствовать приближение чужого разума и в их чистый разум влилось желание потребить пищу. Голод мягкой рукой провел по ним, и все принялись слизывать нарост.

Пауки мирно питались, когда в зону синего света вошли семеро, впереди которых шел восьмой, лидер.

* * *

Командор почувствовал неладное, когда не смог войти в контакт с одним из отрядов разведки. Он уже начал предчувствовать как приближается угроза… как он потерял целый отряд. Он находился в одном из округов подконтрольных муравейнику снежных просторов.

Он следил за контролем над несколькими тысячами муравьев, которые собирали и относили снег на склады возле входу, где его брали кормильцы, напрямую подчинявшиеся разуму королевы, действовавшему во всем логове.

Командор хорошо выполнял свою работу, а после переставал быть тем, кто он есть и просто вместе со всеми в толпе шел поедать синий нарост, после вечерней кормежки гусениц.

Командор забеспокоился, его ненадолго охватила паника, тут же она рассеялась. Он взял себя под четкий контроль. он мыслил.

Сами командоры находятся на своих постах, на расстоянии от входа, в окружении стражников-муравьев, которых обычно было несколько десятков. остальные двенадцать отрядов продолжали патрулировать периметр. Рабочие продолжали добывать снега из сугробов. Все шло так, как должно. Командору пришла в голову мысль. Он решил проблему, выделив четверо стражников он сформировал из них отряд разведки и направил на патруль.

Все встало на своим места. Когда неожиданно на связь вышла королева. Её разум дал мощный поток желания, он хотела понять состоянии муравьев. Тогда командор направил её импульсы тревоги. Беспокойство командора слабо отразилось на сознании королевы и прошло незамеченным, не принятым во внимание. Все продолжилось. Королева не заметила пропажи.

Началась метель, командор приказал подчиненным двигаться ко входу в логово… огромные снежинки, размером с голову муравья падали на землю… Паники не было. Все было под власть и четкой слежкой…

* * *

Начался период снегопада. В это время все муравьи отдыхали в логове, при тепле и заботе королевы, больше питаясь синим наростом и проводя большее количество времени во сне. Набираясь сил для последующих трудовых световых циклов.

И Командор, уже забывший тревогу в это время, ничем не отличался от других муравьев. Он точно также отдыхал, бродил по темно-синим коридорам муравейника, петляющим немыслимой сетью, от помещения к помещению, поедал нарост и спал.

Это было самое счастливое время для черных муравьев. Все они только и делали что отдыхали, за исключением только кормильцев, которые продолжила немного работать, перенося оду из внутренних хранилищ к питомцам.

Но часть тревоги все же оставалась где-то глубоко в сознании командора и не давала ему полностью расслабиться. Его нервы были в напряжении. И позже он вдруг решил, что почуял беду.

Это произошло, когда он пожирал синий нарост. Муравей, охваченный паникой, начал выходить на связь с королевой. Но та не отвечала, и тогда он направился к ней, чтобы установить контакт вручную. Он вышел из продолговатой полости столовой, где другие муравьи продолжали питаться и направился по проходу, представляющему из себя трубку, по которой в ряд могут двигаться только два муравья.

Страх находил волнами… подгонял беспокойного муравья, быстро перебирая своими шестью ногами, в стремлении доложить королеве. Коридор логова стал плавно закручиваться вниз, идя по дуге, которая потом становилась спиралью.

Через некоторое время, командор вышел из тьмы коридоров, которые все муравьи с детства знают наизусть, на ощупь. Он вошел в величественное главное помещение муравейника. Закручивающийся по спирали коридор долго вел его сюда. И вот он здесь. В нескольких сотнях шагов впереди шло возвышении, на котором величественно лежала королева, похожая на обычного муравья, но гораздо больше, в полтора раза, и из заднего тельца свисал белый желоб, в котором создавались яйца, через некоторое время выходили и их принимали муравьи, которые ухаживали за яйцами. Они суетились, ожидая новую жизнь…

Командор прошел меж рядов аккуратно разложенных яиц, в которых теплилась жизнь. Он подошел к королеве на расстоянии пяти шагов и начал пытаться устанавливать контакт. Королева снисходительно повернула к нему свое голову, её антенны направились в его сторону.

Командор почувствовал, как его обдало волной ласки и заботы. Ему сразу стало легче дышать, разум стал чище. Его голова была избавлена от тяжести, тревоги, какой-либо суеты или беспокойства. Осталась только информация, которая тут же рекой полилась в голову королевы. Тревога не отразилась внутри неё. Она начала упорно думать и размышлять. Её разум напрягся.

Командор передал ей все, что хранилось в его разуме, и теперь он мог спокойно подчинятся ей.

Королева не могла испытывать беспокойства. Но ей это не нравилось. Волна лаки ушла. Командор направился к выходу, оставив королеву логова в её сложных раздумьях.

В свою очередь владычица начала перебирать образы в голое, чтобы найти выход из этой ситуации. Это было страшно, но она пыталась не издавать импульсы, чтобы не расстроить разумы подчиненных и не ввергнуть их в всеобщую панику, которая неминуемо повлечет беспорядок и хаос, а значит потерю её контроля и власти, а этого она не могла допустить, не в коем случае.

Мысли начали вести её в направлении решения…

* * *

Паук лежал где-то в глубине пещер, в окружении трех муравьёв, которые теперь стаяли на его страже. Остальные пауки, под присмотром лидера отправились на поверхность, для установления контакта с другими отрядами патруля. Снегопад кончился и сейчас же должны были начаться работы по очистке пространства.

Тогда при вхождении в коллективный интеллект новых участников паук также получил информацию, много информации. Он очень быстро повзрослел, познав все аспекты жизни муравьев он начал копировать их модель, с некоторыми неотъемлемыми качествами и особенностями, ведь он был, все-таки, черный паук. Первый в своем роде…

Единогласно он был выбран братьями, так как его способности к мышлению были гораздо выше. Он начал контролировать всех существ вблизи себя, так появилась новая система жизни. Первое, что нужно было сделать, это обеспечить питание, потому что без него невозможно выживание и совместное существование видов.

Муравьи приручили гусениц с приходом первой королевы. До этого дикие белые черви разгуливали по снежным равнинам. И сейчас они бродят по ним, изредка сооружая ледяные трубчатые пещеры, для пережидания периодов снегопада.

Муравьи ловили их и затаскивали в пещеры, и сейчас нужно было создать животноводство заново. Для этого новые муравьи разделились на два отряда. И первый охранял покой главного мыслителя новой системы, а другой помимо установки контакта и внедрения новых муравьев должен был также добыть гусениц.

Из пещер был выход, но жить в них вечно было нельзя, потому что происходило затопление. Гусеницы также должны были исправить эту проблему. Их можно будет активно разводить на нижних уровнях.

Система представляла из себя спиралью закручивающийся проход, во льду, в котором некоторое время жили гусеницы, но вскоре они вымерли, по неизвестным причинам… От главной спирали шли небольшие ответвления, которые были небольшими отростками различных сообщающихся под разным углом проходов.

Поверхность была покрыта материалом, похожим на застывшую слюну муравьев, но бывшей чем-то другим, а чем именно — неизвестно…

Паук решил обустроится ближе к самым нижним, затопленным ответвлениям спирали. Через несколько циклов Муравьи и пауки должны были вернуться с гусеницами и начать производство синего нароста, для обеспечения более активной жизни!

А сейчас паук перебирал в своей голове образы из жизни лидера, внутри муравейника… это было для него чем-то новым, шокирующим…

* * *

Командор двигался по приказу королевы, с отрядом в две сотни военных муравьев, для полного уничтожения опасности. Две сотни крупных сильных муравьев шагали по снежной бесконечной пустоши, чтобы истребить угрозу логова, а главное — угрозу королевы…

Они шагали по не совсем ровной местности, то и дело обходя комья снега или большие кусочки льда. Впереди шли параллельно три отряда разведчиков, чтобы заранее сообщить о находке противника, чтобы муравьи были готовы к атаке или сами могли стремительно атаковать врага.

Армия двигалась пятью длинными колоннами. Сам командор находился слева, ближе к середине войска, сопровождаемый муравьями — стражниками.

Прошла светлая часть светового цикла. Светило клонилось к горизонту и уже начало его касаться, когда началась внезапная паника, командор перестал контролировать войско, а на этом расстоянии власть переходила в его руки. Он не мог управлять их разумом… А они не могли подчиняться. Муравьи начали расходиться в разных направлениях. Затем неожиданно командор почувствовал чье-то присутствие, как будто рядом был ещё один командор, который пытался установить свою власть над армией.

Командор попытался приказать подчиненным, чтобы те окружили его плотным кольцом. Часть послушалась, остальные не подчинялись. Он распознал их как "вышедших" из-под контроля, и начал излучать агрессию, примерно одна треть войска вышла из-под его власти! Он приказал уничтожить их.

Но другие уловили импульсы злобы и пошли в атаку. Началась резня. Муравьи, в красном свете заката кусали друг друга на смерть, они закусывали врагов, хватались своими сильными клыками, уворачивались. Муравьи начали окружать вышедших из-под контроля.

Битва была тяжелой, вскоре враги были взяты в кольцо, и оно начало сжиматься. Противники отбивались отчаянно как могли. Тогда неожиданно из-за кучки снежных сугробов появился небольшой отряд разведчиков.

Это были муравьи, но командор не распознал их, он пытался выйти с ними на связь. Они начали атаковать военных, чтобы дать коридор вышедшим из-под контроля. Командор кинул в бой свою стражу. Его охватил шок, он не понимал, что нужно делать в таком случае. Войско также охватила паника. Неизвестный отряд атаковал стремительно, хоть и был всего из четырех муравьев. Военные не ожидали их атаки и у зажатых появился шанс. В войске началось смятение. Противник начал прорываться, и вскоре кольцо было порвано.

Вышедшие из-под контроля быстро отступали, теряя при этом много солдат. Командор отозвал свои силы. Когда неожиданно он взял себя в четкий контроль. Он начал активно думать и размышлять. Тогда в его голове появились мысли о решении этой проблемы. Он решительно начал действовать.

Вышедшие из-под контроля отошли на некоторое расстояние и построились в атакующее звено. Позади их армии стояла кучка новых восьминогих созданий. Видимо это они вывели армию из-под власти командора.

Первая половина военных двинулась массивной силой на врага, в то время как другая половина поделилась ещё раз на две части и стала обходить вышедших из-под контроля по флангам.

Удар был нанесен! Муравьи ударили в центр общей кучи противника, она была оттеснена назад, враг стал терять уверенность и тогда ударили дополнительные силы с боков, к которым были не готовы силы пауков.

Пауки вновь начали отступать. Тогда их войско быстро разделилось и начало перенимать тактику врага. Но получилось лишь подобие. Одна половину вышедших ушла с поля боя. Оставшиеся окружили пауков кольцом и стали ожидать атаки.

Тогда командор сконцентрировал все свои силы для одного сильного удара и направил всю мощь своей армии на противника. Муравьи хотели уже начать, как им казалось последнюю, атаку, когда с боку в них вклинилась ушедшая с поля боя армия вышедших из-под контроля.

Тогда враг, приготовившийся к обороне, пошел вперед и также нанес удар. Муравьи начали терять в численности значительно… командор потерпел поражение. Он собрал свою стражу и стал быстро покидать сражение.

Пауки теперь имели в своей власти, оставшиеся несколько десятков военных, а командор потерял две сотни муравьев… Эта битва была за пауками!

* * *

Пещера содрогнулась от грохота ног. Шум движения нескольких десятков муравьев и ещё множества белых гусениц раздавался на всей системе… Эти скальные проходы ещё не видели столько жителей, как казалось пауку.

Солдаты разбредались по пещере, пауки уже выбрали ответвления, которые послужат хранилищами. Муравьи складывали кусочки льда, которые превращались в воды, гусеницы принялись пить её и выпускать синюю жидкость.

Муравьи принялись питаться… Теперь они наполнялись силами. Цель была достигнута. Черный паук имел в своём распоряжении много еды и некоторые силы муравьев, причем обученных войне.

Теперь он уже мог начать атаку интеллекта королевы, чтобы было в его дальновидных планах…

* * *

В руках он держал черный пузырек. Небольшой ажурный стеклянный флакон, полностью наполненный черной жидкостью…

Зил бежал по ледяной пустыне, преследуемый своим бывшим учителем. Да… Это было тяжело. Ещё тяжелее было решиться. Это был юноша, с средним телосложением и самой не примечательной внешностью.

Это был юноша

Он был одет как самый обычный житель деревни пустынь, а, то есть, в меха диких животных. Поясом служила тонкая веревка. Капюшон был сильно натянут. Обувь из мягкой кожи.

У Зила не было ничего с собой… он был черноволосый, с средними чертами, но нос его был мощным, почти без переносицы, глаза живыми, боязливыми. Они видели нечто страшное и мерзкое, после чего Зил был вынужден сделать то, что делает.

Страх бил по нему волнами, обнимая своими жуткими крепкими руками. Иглы холода терзали лицо, а иголки страха были разбитым стеклом внутри. Снег скрипел под ногами, звезды сияли в чистом небе, свет луны падал на ледяную равнину.

Вначале он бежал быстро. Затем сбавил темп. Ему все больше казалось, что он оторвался, но другая его часть кричала о том, что это не так. Он не знал, что делать теперь.

Спустя пол часа он перестал бежать, его грудь горела от холодного воздуха, ноги болели, он продолжал идти. адская боль начала терзать все тело. Зил не был подготовлен к кроссу через тундру. Он вообще не имел физической подготовки, а потому, его силы были на исходе.

Обувь стала зарываться в снег, он стал шаркать. Все тело болело, бок колол. Холод усилился… Зил почувствовал, как силы предательски его покинули. Ноги перестали идти. Он упал на колени. Флакон выпал из рук и упал на землю, где из снега торчал небольшой камень.

Пузырек упал на кривую грань камня и, дав трещину, скатился в снег. Зил упал на бок… он бежал как мог. Но скоро смерть его нагонит…

Луна ушла за горизонт, луч солнца ударил по равнине, озарив её ярчайшим светом.

* * *

Солнце уже во всю светило вверху. В самый разгар светлой части цикла отряд в составе семи пауков под охранной военных шел через снежную равнину.

Они двигались к муравейнику. Где должны были посетить панику и начать захватывать разумы муравьев. Но неожиданно отряд наткнулся на некий объект. Это был большой шар, из которого вытекал конус и на конце заканчивался неким цилиндром, вложенным в конус… Он был чуть больше военного муравья. Здесь на боку его была трещина. Он был из прозрачного материала. И поэтому муравьи по разные стороны от этой странной вещицы могли друг друга видеть… Пауков охватил интерес. Внутри было пусто.

Они разглядывали его со всех сторон, но вдруг все пауки разом начали чувствовать недомогание… Военные стали испытывать страх и вверглись в панику.

Никто не знал: что происходит? Как вдруг по равнине, заглатывая снежные сугробы стало приближаться небольшое черное облако. Это был темный туман, который быстро шел прямо на отряд.

Вскоре все оказались во тьме…

Глава III Встреча

Варгес был невозмутим. Это были кварталы, дома из черного кирпича, иногда темно-красного, ближе к черному, с черепичной крышей из темной обожжённой глины. Все переулки города были мощенные круглым гладким камнем. Между кварталами дороги были покрыты бордовой квадратной плиткой. Город был неровным. Торговая площадь находилась у ворот. От неё расходились бедные кварталы, и по мере приближения ко дворцу, дома становились богаче.

Но все богатства были внутри домов, снаружи все были одинаковые, безмолвные, без особых архитектурных деталей, твердые, прямые, правильные. Только окна были украшены решетами с простым геометрическим узором. У основания домов были неодинаковые красные кирпичи, иногда не ровные, специально для красоты. Они были из красного песчаника. Одни из них были меньше, другие больше.

Карнизы между этажами тоже были просты. Это были просто ряды немного выходивших из стены кирпичей. Варгесцы ходили под этими окнами с решётками, в узких неровных переулках. И по широким улицам, где по краям дорог, примкнув к стенам стояли телеги, в них товары, которые предлагали купцы из пустошей, с южных берегов Ледника и из Стальграда, немного. Они продавали самые разные товары: мясо, рыбу, мех, шерсть, жир, молоко, оружие, инструменты… Здесь можно было найти всё, что угодно…

Варгесцы покупали это. Они ели мясо, добытое в снежной пустыне, пили молоко, одевались в меха, добытые в опасное охоте на барса или на ледяного быка. Варгесцы носили штаны и рубашки, шубы, сапоги из кожи, шапки из меха лесных зверей.

Город был великим, как и его жители. Он располагался на холме, в самом центре, то есть в самой высокой части холма, далее он снижал высоту, а затем снова набирал и плавно перетекал в склон горы, где стены поднимались так высоко, что склон становился максимально крутым для передвижения. Тогда городская стена оканчивалась высокой башней, вторая находилось в семи сотнях метров, а сам город был примерно три на два с половиной километров.

Через каждые двадцать метров городской стены, которая была настолько толстой, что могла вместить телегу, шла круглая башня. Каждая башня была не на много выше стены, и была плоской, также окруженной зубцами. на каждой располагалась небольшая баллиста. Стены были снабжены квадратными зубцами, примерно треть шага в толщину. Стена была из черного камня, который блестел на солнце.

Погода была солнечной, безоблачной. Это был обед, в этот день было не так холодно.

Баор теперь шагал к воротам города, с ним была сумка, лук и стрелы, копье он оставил в пустоши. Это был массивный барбакан, который можно было бы принять за крепость. Это было квадратное здание по углам которого стояли башни, пристроенные к нему так, что почти сливались с ним.

Он был окружен зубцами, был выше стен и сильно выпирал вперед. от него шла дорога, как огромная стена, постепенно уходящая в землю и вскоре исчезающая в снегу. Она была выше холма, и от неё отходило два склону. Чтобы взять город нужно было бы двигаться именно по ней, потому, что подводить стенобитный механизм невозможно по такому холму. Даже лошади не смогли бы нормально по нему двигаться. Так что город был настолько хорошо защищен, что Стальград не посмел бы на него напасть. В осаду его бесполезно брать, еда бы кончилась, а обходить хребет, чтобы отобрать у лесных деревень еду бессмысленно. Лесной народ гордый, они сожгут весь урожай и затеряются в горах, но не дадут спокойно расхаживать на их земле. Холод не позволял вести долгие войны.

Варгес был неприступен. Но до последних недель Маркус действительно думал, что Варгесу ничего не угрожает, пока разведчики не донесли, что деревни в неделе пути пусты, а меж них в пустошах, в темноте ночей бродят стаи тварей, что питаются людьми.

И пара таких чуть не убила Баора. Но теперь он подходил к воротам. Дорога была построена из камней и земли, и только по краям была оббита стеной из черных кирпичей, а покрытие её была, как и в городе из бордовых ровных плит.

Стражники были одеты в штаны и сапоги, сверху на них были дубленки, поверх рубашки кольчуги, наплечники из стали, вычищенные до блеска нарукавники блестели. Шлема из которых торчали красные "Конские хвосты" вызывали смех у Баора, который он сдерживал. Для него вообще было странным, что люди носят на себе металл. Но он никогда не видел Варгеса, и потому его вид поражал. Барбакан возвышался над Баором на десяток с лишним метров, и нависал над ним. Охотнику казалось, что сейчас строение упадет на него и разотрет в порошок. Врата, открытые, толстые, деревянные, обитые железными пластинам, с шипами.

По краям подъёма был небольшой бортик из тех же кирпичей. Баор оперся на него и посмотрел вниз. Холм был высоким, он втекал в равнину только за две сотни метров от стены, и был довольно крутым. Стена к тому же была укреплена сваями, в толщину двух телег, через каждые десять метров. Баор уже стал восхищаться величием и мощью этого города, его силой. Вспомнив, что необходимо попасть в город, он направился к воротам. Стражники кинули на него взгляд, но не думали его трогать, северянин заходящий в город обычное зрелище. Некоторые охотники сами заходят в город, чтобы посмотреть более широкий выбор товаров, таких как наконечники или сапоги, может даже немного рыбы, которая была редкостью в центре ледника.

Баор прошелся под огромной аркой, своды которой поддерживали деревянные балки, тяжелые, огромные… От ворот в центр шла одну большая дорога, Баор внимал всем ароматам города, это была пыль и вонь, которые ему не нравятся. Он быстро попытался отвлечься от них, ведь они не были похожи на чистый воздух пустошей.

Дома вокруг нависали над ним. Баор не мог привыкнуть к строениям такого размера, и к тому, что он не видит горизонт и часть небосвода. Он стал осматриваться, здесь ходили люди, одетые в городские наряды, они все гуляли, смотрели товары, присматривали себе что-нибудь, торговали, разговаривали между собой, абсолютно беспечно. "Никто из них не видел того, что видел я."

Баор хотел рассказать все прямиком правителю, но понимал, что так просто это сделать не получится. Так, что сейчас, ему лучше просто найти постоялый двор и поспать… он захватил все сбережения старейшины Дорса, а все что у него было, он ещё давно переплавил в золотой слиток, на который здесь можно было бы купить дом, жить в нем несколько лет. Помимо Дорса также своего мешка золотых монет лишился посмертно и Глорен. В сумме этих денег хватало на жизнь одного человека, при том, что тот мог не работать, а просто отдыхать и развлекаться.

Баор пошел дальше по улице, которая после первых двадцати метров начала немного вилять. Город стал сразу более мрачным, более тихим. Спустя ещё тридцать метров улицы наполовину опустела. Баор уже несколько раз видел вывески гостиниц вроде: "Сова" или "Ночной покой", ещё неподалёку от ворот. Но ему хотелось найти место тихое, и без лишних глаз.

Он решил, что свернет в переулок и углубится в кварталы города.

* * *

После двух часов поисков и оценок, Баор выбрал подходящее место, где он может расположится на несколько дней. Это был трактир "Глухой дом". Там он нашел себе комнату. Он назвал хозяину имя: "Варма", и тот не обратил внимания на одежду охотника, воспринял Баора как обычного посетителя постоялого двора.

При входе в комнату он почуял запах сырости. Это была одна из самых бедных гостиниц, но при этом и самая тихая, незаметная. Деревянный пол, темный кирпичные стены, деревянный потолок. Против двери окно, с железной решеткой, из кусочков прозрачного камня, скрепленных переплетами металла. В центре располагался кусок побольше, по краям долями отходили по меньше.

Слева от двери кровать, которая занимала в углу ближе к окну одну шестую всей комнаты. На против кровати стоял небольшой обычный комод, Кровать, также, как и комод, была сделана из дерева. Баору придется спать на этой кровати, как он понял. На ней было постелено, значит там и нужно ложится. Правда Баор на самом деле не знал, как называется вся эта мебель, так он всю жизнь провел в ледяной деревне, где не имели обычая ставить в жилищах мебель.

Некоторые жители Варгеса считали, что варвары не умеют читать и писать, но это было не так. Они владели языком и письмом ледника. Правда варвары на север-западе говорили на своём наречии,которое считалось диким и уродливым.

"Здесь пережду ночь…" — с этими мыслями Баор кинул рядом с комодов лук и колчан стрел. Вдруг боль сковала его желудок. Он ужасно хотел есть. В воде недостатка не было. Он мог насытится очищенной в любом месте в пустыне. Но вот вяленное мясо или молоко с кровью так просто не достанешь. В деревне некоторые семьи держали белых коз, они были крупнее тех, что держат жители лесов за хребтом. Козы давали молоко, правда всех зарезали, когда обоз ещё только начал путь из деревни. Позже и людей перебили как скот…

Молоко с кровью всегда казалось Баору вкусным. Но когда он услышал запахи этого города, он переосмыслил свои представления о том, что называет "Вкусным". Сейчас эти размышления могли подкрепиться фактами. Желудок напомнил о себе, ноющей болью, которая медленно кипела в животе. Голод сковал Баора. Приятные воспоминания о звоне золотых монет навеяли чувство тепла охотнику. Он спрятал свою сумку, в которой был слиток в комод, он быстро догадался как им пользоваться, что ящики можно выдвигать и задвигать.

Баор взял весь мешок. Одна половина золота всегда должна быть с ним, на случай внезапных проблем, а в городе на них легко можно было нарваться. Он вышел из комнаты и закрыл дверь за собой. Когда он заранее спросил у хозяина как пользоваться этим предметом, тот посмотрел на него, будто он спросил: "Светит ли солнце днем?", или "Правда ли в пустоши полно снега?"… Баору этот взгляд не понравился, он почувствовал себя дураком.

Теперь эта неприятная эмоция ушла, охотник мог спокойно спуститься в зал, на первом этаже, что и сделал. Узкий коридор, с ковром на полу, тянущимся к повороту влево, после которого сразу вела винтовая лестница вниз на первый со второго этаж. Лестница представляла собой Деревянный круглый столб, к которому скреплялись деревянные ступени, непонятным образом. Лестница была окружена полукругом решетки, с ажурной ковкой, изображавшей странные узоры из линий и непонятных силуэтов. Когда скрипнула последняя ступень и Баор бодро направился к стойке, хозяин трактира повернул голову в его сторону и стал ожидать чего-то.

С первой встречи Баор узнал, что трактирщика зовут Рой. Он был среднего роста, сутулый, плечи не были широки, он был немощен и взгляд его был как у вьючного животного. Вокруг глаз были двойные большие круги, приближающиеся к лиловому цвету. Будто был сильно уставшиё, но это только с виду. Прямой нос, почти без переносицы, пухлые щеки, расширяющаяся лысина. Невыразительные брови, морщинистый лоб, но заметный круглый подбородок. Он носил усы, противные до безобразия.

Рой был разговорчив и при разговоре чаще улыбался своей не искренней улыбкой.

— Чего-нибудь ещё? — Рой принял деловой вид, его губы сжались. Баору стало смешно, он улыбнулся. Но потом сразу посмотрел в сторону, чтобы сдержать смех. Рой выглядел искусственно важным.

— Что-то не так, милостивый сударь? — спросил растерянно Рой. Его руки были сложены замком на стойке, как-то неестественно.

— Да. — собрался Баор. — я хотел бы поужинать. Что у тебя есть для меня?

— У меня подают жаренную баранину, но готовится она будет не быстро, могу предложить колбасы бараньей, хлеба… или налить вам вина?

— Вина… — Баор вспомнил о тех днях, когда в деревню заезжали караваны, среди которых были торговцы винами, тогда он покупал бутылку. Он любил вино, что делали Варгесцы, оно было хорошим, но сравнивать было не с чем. Он также слышал, что в Стальграде тоже делают вино, и оно не хуже Варгесцкого… но то охотник в жизни не пробовал. Видя, что Хозяин достаёт кружку, Баор дал жест остановиться. — Мне бутыль. И хлеба ещё дай, сколько будет готовится баранина?

— Два часа. — коротко ответил Рой.

— Я ужасно голоден, дай мне колбасы и лучше две бутылки, я буду есть у себя в комнате. — распорядился Баор.

— Как скажете милостивый сударь. — покорно отозвался хозяин. Это вежливость была искусственной и Баору она не особо нравилась. Охотник также заметил, что его слова ободрили и порадовали Роя.

Баор взял деревянный поднос с тем, что заказал, когда тот был готов и удалился в свой номер… следующим утром, когда ещё улица не будет оживленна, он пойдет во дворец.

* * *

Перед дворцом возвышалась небольшая площадь, окруженная большими домами, каждый из которых имел крупное строение в центре и два крыла отходящих в стороны, вдоль края площади, отличавшиеся от центра высотой. Окна у этих домов были прямоугольной формы, крупные. На самых верхних этажах не было железных решёток. Крыши этих домов были почти плоскими, из светлой черепицы, окруженными ажурными перилами из железа. По углам каменные скульптуры, небольших размеров, это были птицы, расправившие крылья.

Их было против дворца три, и по бокам от входа по два по меньше. Основания находилось ниже площади. К ней вели ступени, в проходах между домами. Площадь из больших светлых плит, каждая размером с одну хижину в родной деревне Баора.

Сам дворец представлял из себя мощный бастион, почти квадратное здание, возвышающееся над городом, по углам — сваи, поддерживающие его, под наклоном. Вход выступом, окруженный каменными брусками, по бокам было два каменных ровных квадратных столба, оканчивающихся у крыши, её не было видно, она уходила.

Баор взирал на дворец и огромную площадь, которая вместила бы десяток деревень из пустошей. В один из растянувшихся моментов он почувствовал руку у себя на плече. Он тут же повернулся и отступился, взялся за рукоять охотничьего ножа, что носил на поясе обычно, и в этот день взял с собой…

Перед охотником стоял человек не самой приятной наружности. Но одетый при том, как обычный житель ледяных пустошей. Он был крепкого телосложения. В мехах, кожаный хороший пояс, хорошие сапоги. За плечом виднелась рукоять меча, лямка ножен через плечо. Поджарый из себя, человек был как заведённый, такой бодрости Баор мог позавидовать. Он выставил ногу вперед слегка, волевой подбородок был поднят.

Лицо его было и не скуластым, и не толстощеким, а в меру. Прямой нос, узковаты глаза, брови черные, как волосы, словно смола. Был он зализан, как цивилизованный. Были также усы, свисающие ниже подбородка, и щетина. Это был сам Кхолин, которого Баор знал. Старый знакомый глядел в упор.

— Что же брат? Не признал? — Задорно сказал Кхолин. Глаза его заиграли радостью, уголки рта поползли вверх и вскоре его лицо расплылось в улыбке.

От такого, выражения и Баор улыбнулся. Настолько сильно Кхолин излучал радость. С первых мановений становилось тепло и легче…

Все вокруг него казалось воздушным. Но Баор не так, чтобы был хорошего мнения о нем, он недолюбливал его, как раз за это тепло. Неведомо почему, но Баор не любил людей слишком радостных, добрых и счастливых. Они внушали отвращение, всегда казались глупыми, Баор каждый раз в голове размышлял на тему их ничтожности. Глубокие мысли всегда могли найти место в разуме охотника. Баор так много времени проводил один, что разговор с самим собою для него был привычнее, чем с другом.

Но когда в деревне бывал Кхолин, а он редко бывал в Глаоре, Баор не думал так о нем, и не кидал ему в спину косого взгляда. Кхолин не был подонком, как внушал себе охотник. Он просто был несерьёзным, но и на самом деле Баор не видел его в тех моментах жизни, когда чувства в любом человека пропадают, и остаётся чистый в своем виде разум, холодный как пустошь, и резкий как стрела. Все откидывается и остается только хребет, который человек может показать, который может хрустнуть и сломаться… если человек слаб. Эта ситуация выжимает все соки, показывается чистого, без всяких страхов и предубеждений, без правды или лжи, истинного…

Баор откинул все тяжелые думы.

— Не здесь, Кхол, ко мне в трактир, там я комнату снял. Там и поговорим. — быстро выговорил Баор, прямо и серьезно. Кхолин строил гримасу недоумения в ответ, он нахмурил брови, но улыбка осталась.

— Пошли лучше ко мне в дом… у меня здесь и свой дом, — самолюбиво говорил Кхолин. При этом Подбородок его поднимался выше, а глаза более щурились. Не без толики гордости он заявлял о своих богатствах.

— И услуги, наверно? — Дивился Баор. Кхолин понял, что охотник круглил глаза для виду и пихнул его, потом усмехнулся. Баор залился громким смехом.

* * *

Кхолин застыл, он встал, словно камень, ничто не шевелилось, кажется и сама комната по его велению заснула, замерла и впала в некое состояние, в котором сейчас был Кхолин. Баор никогда не видел его таким. Из него вышло все, в его голове с бешенной скоростью прокручивались последние слова охотника. Они не могли найти себе места и летали кругами… Кхолин просто не мог в это поверить.

Они оба стояли в его покоях. Деревянный потолок, под которым деревянные балки, по ним бегали коты, дорогие, купленные на рынке Кхолином лично. Эти коты должно быть чувствовали себя величественнее, чем властитель Варгеса.

Во всем доме на полу были ковры, испещренные рисунками и узорами. Так е ковры были вешаны и на стены. Так же, как и мечи, луки и арбалеты Варгесцкие, или как их называют в пустоши — "самострелы". Шкуры разны крупных лесных хищников, во всем доме… Подсвечники на длинных шестах из бронзы. На столах и в комодах, шкафах серебряное убранство, бесчисленные наряды, меха, золото. Кинжалы с позолотой, рукояти коих были невиданной красоты.

Комнат было с два десяток. Крупный дом, располагался ближе к дворовой площади, нежели чем к воротам. И по меркам Варгеса Кхолин жил очень богато и достойно. В доме бы три прислужника: горничная, повар и привратник, который на деле занимается больше делами секретаря и помощника.

Двое поднялись по винтовой лестнице, что была в зале, самой крупной комнате, в которой находилось множество дверей в другие комнаты. Это была квадратная комната, занимающая два этажа. Первый этаж выступал как ступень, пройти по его потолку, как по веранде, можно было в любую комнату второго.

Затем зашли в его спальню, по размерам, как две хижина Баора. Слева был стол, почти вплотную к стене, увешенной оружием, стена против оружий была увешана охотничьими трофеями, которым Баор позавидовал. Против двери было два окна. В углу, ближе к левому окну была двуместная кровать Кхолина, на которую Баор кинул взгляд ребёнка, увидевшего, невиданную доселе, игрушку.

На столе, к которому подошел Кхолин уже стоял графин хорошего вина, качество которого хозяин дома не забыл подчеркнуть. Два бокала. Кхолин налил в один гостю, затем стал наливать себе… тогда охотник не знал, как начать. И слегка нелепо выговорил: "Кхолин… деревня. Они все… они все мертвы.

Кхолин застыл. Вино полилось на ковры, которые по пути к комнате он так расхваливал. После окончание внезапного ступора, он поставил графин и повернулся. Они дико посмотрел на Баора, тот стоял в растерянности, но с суровыми глазами, полными смеси страха и надежды.

— Что ты говоришь такое. — Кхолин пялился на Баора, как будто тот сделал нечто мерзкое, или кинул ругательство в адрес хозяина дома… Глаза его сощурились и наполнились отчаянием, каким-то страхом перед неизвестностью.

— Я сам видел. Все они… и моя семья. — охотник стал пялится в пол. Глаза его пронзили любую поверхность и устремились в пустоту, в бесконечную тьму. Туда же смотрел и Кхолин теперь.

— Что случилось? — спросил наконец Кхолин, после затянувшегося молчания.

— Я сам не знаю. Это началось, когда я встретил нечто… — начал Баор. Кхолин прервал его. Он выдвинул стул из-за стола себе и охотнику. Они присели. Хозяин налил себе. И они выпили.

— Ты уверен, тебе это не приснилось? — Кхолин сильно сомневался. Но Баор не был острый на язык, и не слишком часто шутил. Охотник искренне серьезно глядел ему в глаза.

— Я абсолютно уверен в своих словах, Кхолин. Позволь мне сказать.

— Теперь говори. — холодно сказал Кхолин, глаза его стали жалостными. Баор никогда не видел его таким, и ему было непривычно.

— Все началось, когда нечто напало на меня в пустыне… — начал Баор. Он сглотнул и продолжил, — я зарезал это, а туши принес в деревню. Когда Дорс увидел их он решил, что в Глаоре нельзя оставаться. Тогда он послал меня в соседнюю деревню. Там меня не пустили стражники, что было очень странно. Понимаешь? Они пригрозили мне оружием. Я вернулся и сказал об этом Дорсу, пока меня не было, на деревню напали двое, но никто не погиб. Наши охотники убили их. Я опознал тех двоих, эти были соседи из деревни, западнее нашей… Мы вышли конвоем за стены. Он вновь послал меня, но на этот раз к соседям на севере, но там, я нашел огромный стан. Лагерь, там собрались охотники с многих деревень. Я не рискнул к ним сунуться. Я пошел прямой дорогой назад. Я догнал конвой, но все были мертвы… кто полакомился ими.

Кхолин смотрел вникуда. Он снова вошел в ступор и слова Баора доносились до него из дали, из места, где он никогда не был, и никогда не будет, оттуда, где темный свет и бесконечные поля… Кхолин затерялся в собственных мыслях. Настолько потрясло его это… Слова Баора потрясли его.

Через некоторое время они уже оба шли по площади прямо к воротам дворца. Всю дорогу они прошли безмолвно, сурово глядя на землю. Одна плита под ногами сменяла другую, и дворцы на площади медленно двигались, по мере того, как они приближались к "бастиону". Громадный, мощный и сильный, не такой как его жители в своё время. Сейчас они кажется стали мягче.

— Кто ты, что можешь так просто провести меня во дворец, я так и не спросил. — поинтересовался Баор.

— Я телохранитель "его светлости". -быстро и не в своей манере ответил Кхолин. Они ускорили шаг с этими словами.

— Кто он… этот "его светлость"? — вновь спросил охотник, мало смыслящий в жизни города.

— Главный жрец Архиса. Бога, которому молятся в Варгесе, и жертвы приносят. Знал бы ты, какие… — Кхолин встрепенулся. Видно что-то вспомнил, подумал Баор.

Они подошли к воротам. Их закрывали массивные ворота. Вдвое выше человека. По бокам стояли два дворцовых стража. Оба были одеты в штаны и рубашки, поверх них кольчуга, наплечники, блестящие на солнце, также, как и нарукавники и шарообразные шлема, открывавшие лицо. Варгесцы называли их "цервельер", и из них торчали "конские хвосты". Из оружия у ног стояли щиты, а на поясах мечи в ножнах. Баор думал, что у стражников будут эти ткани за плечами, которые торговцы в деревнях называли "плащ". Но плащей не было… охотник немного огорчился, точно по-детски.

— Пропустить! — властно сказал Кхолин. Охранники, как будто были не живые, тут же зашевелились, но лица их остались такими же бесчувственными. Они начали толкать врата, а он были тяжелыми, ведь на них помимо дерева были и стальные пластины, для крепости. А также небольшие отверстия для копий и стрелы. Правда сейчас закрытые железными крышками.

Ворота открылись, стражники отошли в стороны. Охотник и его приятель вошли внутрь… Это был огромный зал, по размеру сравнимый с половиной площади, потолок его уходил в бесконечную высоту. Баор был потрясен этими размерами. Зал был во всю высоту бастиона. Вдалеке виднелся свет. Сам зал был темным и разглядеть его красоту сейчас не представлялось возможным. Свет исходил из огромного, больше чем ворота прохода, очень высокого, в следующий зал, должно быть не такой большой.

Кхолин и Баор стали теперь пересекать зал, прямо в сторону следующего прохода. Баор не мог молчать, хоть и понимал, что лучше будет пройти путь без слов, дать другу спокойно переваривать то, что недавно узнал. Кхолин родился в той же деревне. Но ещё в детстве ушел из неё, побрел в город. С тех пор он жил богаче чем Дорс и весь совет старейшин вместе взятые. Здесь он работал, но только изредка приезжал в деревню, навестить родных и близких, тех, кого знал. А в Глаоре все друг друга знал, это же пустошь, там все друг друга знают в лицо…

Он жил здесь, а тянуло его назад. Но богатое жильё… работа, золото, прислуга… Все это весило больше чем тепло родного дома. И Баор это понимал, и понимал, что поступи он также в раньше. Он бы также не жалил о том, что бросил пустошь. Ведь пока он был моложе это было много легче. Сейчас ему перебраться тяжело. Он не свыкнется с городом. Он привык к снегу, безмолвию, тишине и ветру. Все это не было дороже, но было легче и спокойнее, что главное.

— Ничего не говори. Я буду разговаривать, а когда скажу. Ты подойдешь и его светлость послушает тебя. — Кхолин сам прервал не ловкую тишину.

Но и зал вскоре кончился, и они предстали светлому, по меньше, но достаточно просторному помещению. Это был длинный коридор, с высоким потолком, также во всю высоту бастиона. Вверху его своды представляли какие-то фигуры, напоминавшие скрещенные бивни, какие служили основанием для походных хижин у жителей пустоши. Баору они напомнили дом и пустыню. Ему стало легче. На стенах по обе стороны через расстояния шли огромные проходы, но ещё чуть ниже. Похоже, чем глубже, тем меньше комнаты в этой обители.

На стенах висело множество факелов, их ряды устремлялись в конец коридора, где они обрывались, и темнота поглощала проход. Из-за этого Бастион казался бесконечным.

Здесь камни и кирпичи, из которых был сложен бастион, были светлее, отдавали желтоватым цветом, бледным. Кхолин ещё раз ускорился. Баор за ним не поспевал. Звуки их шагов звонко отдавались от стен в этой пугающей и необъемлемой тишине. Наконец они повернулись, после трех проходов. Глазам охотника предстал зал, не слишком большой. против двери были ступени, ведущие к некому квадратному проходу, за ним стена, было видно пару ступеней у края. Видно подъём разветвлялся. По бокам было два небольших прохода, по середине стен, против друг друга. На полу были плиты по меньше. По углам светильники на высоких серебряных стержнях, как у Кхолина дома, только лучше, красивее и богаче. В центре стоял видимо он сам. В самом центре зала также находился бассейн. Углубление в полу заполненное чистой, прозрачной водой, квадратное. По его другой край и стоял светлость. Он держал в руках горсть каких-то зёрен или крупы.

Охотник и Телохранитель подошли к краю бассейна. Его светлость даже не поднял голову. "Какой самодовольный, какой значимый" — Баору он сразу понравился. Хоть тот даже с ним не заговорил и сделал вид, что в комнате один.

Это был высокий седой старик, в мантии великолепной работы, белой с золотыми узорами у самого низа. Ноги его были обуты в некую мягкую шерстяную обувь, из очень тонкой материи. Также на рукавах были узоры. Он был подпоясан тонкой позолоченной бечёвкой. На среднем пальце и мизинце на каждой руке было по золотому кольцу. Без камней, как видел Баор в городе у других обывателей, а из чистого. В Бастионе любят строгость и простоту, чистоту и симметрию, но больше всего — величие. Старик имел тонкие черты лица. Щеки его свисали, нос был прямой, но в отличии от множества Варгесцев имел переносицу, глаза впалые, мощный лоб, тонкие губы, сжатые. Благородно развитая челюсть. Бесчувственный взгляд его светлости пронизал небольших рыбок, плавающих в воде. Им он кидал корм. Как эти создания могли жить в этом бассейне, Баор удивлялся…

Он стоял, расправив плечи, но не напряженный, почти полностью расслабленный, погруженный в свои мысли, важный.

— Приветствую вас, ваша светлость, мудрый Агил. — при этих словах самолюбивый Жрец поднял голову и посмотрел на Кхолина как на дерьмо, хоть и для виду искусственно изобразил заботу и ласку. Охотнику это понравилось. Но вот телохранителя бы стошнило. Но он не так тонко чувствовал людей, как Баор, хотя и общается с ними каждый день, а охотник проводит все время в пустыне.

Кажется, вся безмятежная пустыня отражалась в глазах Жреца.

— Чего тебе, сын мой? — ответил Агил. Он получал удовольствие от того, что уже просто мог называть так людей. И даже его величество должен был терпеть такой обращение. Но и сам Маркус иногда мог поглумится над ненавидимым жрецом.

Кхолин вначале посмотрел серьёзными глазами, взор заставил Агила принять такое же выражение лица. Теперь он смотрел с искренней заинтересованностью.

— Что случилось, говори. — завысил тон его светлость. Губы его исказились и затряслись. Он был в нетерпении.

— Баор, подойди. — позвал Кхолин, и охотник подошел ближе. Светлость уставился на него нечто диковинное. Телохранитель обратился вновь к жрецу…

— Он расскажет. Он видел. — коротко объяснил Кхолин.

— Я видел необычных существ в пустошах. Они напали на меня, когда я охотился.

— В ледяной пустыне сотни видов зверей, и многие из них не отказались бы поесть людей, и что! — Жрец смотрел на них обоих как на идиотов. Он был явно раздражен… ему не нравилось, что его отрывали, казалось, по такое глупости.

— Это не такие звери, после того, как я вернулся с встречи с ними, я показал их туши совету. Старейшины послали меня к соседям на востоке, а сами стали готовится уйти оттуда. Но стражники той деревне пригрозили мне оружием. Я не рискнул им перечить, или бы я здесь не стоял сейчас.

— Что за бред? Если ты сейчас врешь, мерзкий червяк, я прикажу надеть твою голову на копье! Признавайся! — Жрец не хотел и думать, о том, что этот охотник может сейчас говорить правду, что его слова были правдой. Это было немыслимо.

— Это истинно! Я клянусь вам! Все мои близкие погибли, когда мы вышли за стены! — начал паниковать Баор. — Мы отправились конвоем в Варгес, а меня послали на север. Там я видел лагерь! — Баор стал тяжелее дышать… у него началась отдышка.

— Что? Какой ещё лагерь? — жрец теперь серьезно заинтересовался, потому, что это уже звучало убедительнее.

— Да, лагерь. там был стан, тысячи палаток, много охотников, все с оружием. Я не рискнул подойти ближе. Но я их узнал! Это были жители пустошь…

— Не Варвары ли? — усомнился жрец.

— Нет. Охотники, такие же уроженцы пустыни, как и я. — утверждал Баор, теперь уже спокойнее, увидев, что жрец начинает верить.

— Кхолин, возьми с собой десяток лучших, и возьми этого мерзавца с собой, узнай, что и где. Пусть он отведет тебя туда, где все это дерьмо, как он говорит было. Если в наших окрестностях действительно рыскает армия, я хочу знать, кто её лидер, зачем он здесь, что он хочет… И сколько же их там. — Агил поднял голову и посмотрел в потолок, — О, Архис, убереги нас от всего! — Затем его светлость снова обратился к своему телохранителю. — Ты понял меня, Кхол?

— Да. — Ярко ответил Кхолин.

— Приступай немедля! — яростно приказал жрец. Он быстро показал вытянутой рукой на проход в зал. Сильно нахмурившись, глаза его горели огнем страха перед неизвестностью, какая бывает у собак. Охотник узнал этот взгляд…

Кхолин и Баор повернулись и пошли в сторону выхода.


Глава IV Похищение

Ветер летел над бесконечными снегами. Вечно мелкие белые частицы летели над льдами, которым конца нет. Эти льды молчаливо внимали свету солнца и не замечали жалких существ, живущих на их поверхности.

Восемь пар сапог мнут снег под собой, скрип его приятен для ушей. Отряд двигался колонной, так было удобнее… Никто не говорил не слова, а был погружен в свои мысли. Лишь изредка кто-то мог перекинутся парой слов. Снег летел под ногами плотным слоем, как песок. Пустыня была гладкой.

Солнце ярко светило в безоблачном небе… По скончанию дня светило ушло за горизонт, а на черном небосводе засверкали звезды, и засияла луна.

Они расположились на месте, не ища более удобного, потому что пустыня в такое время была идеально одинаковой, ровной и гладкой. После сильной метели… Один положил чашу, налил жир в неё и зажег. Все грелись, и пока шел ужин, состоящий из вяленного мяса, немного разговорились.

Среди них было шесть незнакомых Баору дюжих следопытов. Каждому два с половиной десятка лет. Только Кхолин был постарше их. Почти ровесник зрелого Баора. Они были амбициозные, и уже опытные. В деле он, конечно, их не видел, но ка люди они были обычными, невыдающиеся умом или мудростью. Но потрёпанные жизнью больше, чем Баор в свои годы. Они все знали толк в убийстве и поиске людей.

Разговор был не о деле, так эти люди не любили говорить о том, что им придётся убивать людей. Не все они были довольны своим делом, ремеслом. Но все были довольны зарплатой, и потому, не хотели отказываться. Баору было скучно вникать в их обсуждения… он отключился и ещё больше углубился в себя самого. Кхолин был душой компании. Он кидал шутки, высмеивал разных видных людей в городе и говорил здесь, в окружении своих подопечных все, что хотел. Мог уничтожить словесно кого угодно… Но когда они вернутся в город, если вернутся, он будет молчать о том, как бранил своих коллег и хозяев.

Время остановилось, Баор лег, устроился поудобнее и заснул. Остальные в это время уже кончили разговор и присоединились к нему. Был выставлен один дежурный, который будет сторожить вс. эту ночь, следующую будет стоять уже другой.

И так продолжался их путь. Они шли днем и отдыхали ночью. И вот, когда они увидел деревню Баора на горизонте, все встали в ряд и стали всматриваться…

* * *

Это была просто груда ледяных кирпичей. Сколько дней прошло с последней метели. Это было разрушено после неё. Кругом были кучи льда, изредка попадались камни и какие-то вещи, копья, они даже нашли тела. Баор их не узнал. Они были обезображены, будто их кто-то поел. Они насчитали три десятка мертвецов. Видимо здесь кто-то ими пообедал, или позавтракал, потому что здесь были найдены и их собранные вещи. Они были в походном состоянии.

Значит лагерь был далеко отсюда. Точно, в паре дней пути — минимум. Отряд бродил среди руин, продолжая осматривать место. Кажется, здесь произошло столкновение. Баор склонился над одним из трупов, одетым, как и все, в мех.

Он лежал среди нескольких куч ледяных кирпичей, раскинув руки и ноги в стороны, немного криво. Рядом валялась его сумка. Баор прежде всего пошарил в ней. Там было ожерелье с клыками. Это был далеко неопытный охотник. У Баора было далеко не одно такое ожерелье. Каждый клык символизировал убитого зверя…

У трупа была дыра в груди, видимо пробили когтем. Ног не было, правый бок также был надкусан огромной пастью… Но там мясо было разорванно. А вот на ногах отрублено. Похоже, что вначале те монстры их убили, а уже потом их поели дикие звери. Мясо в их сумках также было поедено мелкими зверьками.

Дыра была пробита когтем, каким они пытались заколоть Баора при встрече. Баор даже не знал коготь это, или клык… Рот мертвеца был раскрыт, из него текла кровь, теперь течь уже остановилась, кровь замерзла на лице, его волосы покрылись инеем. Глаза его видели нечто очень ужасное и страшное. Баор не хотел бы столкнутся с этим.

Парень по имени Ярон крикнул что-то. Все поднялись повыше на кучки и посмотрели на него. Он был высоким, черноволосый, волосы его развивались на ветру, они были почти до плеч. Он смотрелся как варвар, у него был мощный волевой подбородок, лоб узковат, выпученные глаза. У него был очень спокойный взгляд, слегка нахмуренный. Брови были темные, не слишком густые.

Он был крепкого телосложения, сильный и ловкий, быстрый. Отличный воин, хороший разведчик.

— Там что-то надвигается. Я кого-то видел. — он указал рукой на север. Все посмотрели туда. Там на горизонте появилась полоса. Все всматривались. Полоса становилась шире. Это была армия. Теперь весь отряд видел, а жители пустошей обладают зоркостью Баор различал армию. Это было достаточное войско, чтобы заставить понервничать любого опытного полководца. Пол десятка тысяч имеют вес.

— Уходим отсюда! — запаниковал Кхолин. Он быстрее всех вышел из ступора и дал знать, что нужно бежать. — Сматываемся, черт возьми! Войско ещё не было в боевом порядке. И лучше им не выпускать погоню потому, что отряд был налегке, без коней.

* * *

Было решено обойти войско с боку и двигаться параллельно ему. Они расположились в снегу. Огонь никто не разводил. Все залегли и ждали, в том числе и Баор, когда вернётся Кхолин.

Следопыт был уже близко к стану. Это были походные хижины, построенные по принципу жителей деревень. Огромные кости, обтянутые шкурами. Кхолин двигался, примкнув к снегу, незаметно, бесшумно, как он это умеет. Из оружия он взял только кинжал и один глиняный небольшой флакон, покрашенный в темно-синий цвет.

Вокруг лагеря стояло множество стражников, и все смотрели в тьму снежной пустыни. Но никто и не думал. До наступления темноты они долго думали, но, когда Баор высказал свою мысль, все сразу поняли, что лучше будет поступить именно так. Они договорились о том, что, когда Кхолин подойдет к лагерю совсем близко, они зажгут огонь. В лагере сразу начнется небольшая суматоха, которая поможет Кхолин пробраться внутрь.

Как и должно было быть, вдалеке зажглась чаша с жиром. Увидев огонь там, где уже не было поджигателей, ближайшие стражники пошли на него. Баор и остальные ползли в это время в обход. Кхолин прошел в проход меж хижин, который они сторожили. В лагере большинство воинов спало, но изредка попадались костры, у которых сидели охотники, они шумно болтали или пили свои дрянные напитки… иногда даже играли в кости, или в какие-то свои игры, спорили о чем-то… в общем: отдыхали.

Пользуясь отсутствием их бдительности, Кхолин начал быстро искать нужную себе хижину, перебегая меж них и избегая широких проходов, факелов, или чаш с огнем, патрулей воинов, которые иногда проходили мимо. Он держался в тени, за хижинами.

Вскоре, он углубился в центральную часть лагеря. Он метался от одной хижины, к другой, осторожно заглядывая внутрь, иногда он тихо прорезал шкуры своим кинжалом и смотрел. Это продолжалось около получаса, пока он наконец не наткнулся на крупную хижину. У входа любой хижины было воткнуто одно или два копья, которые обозначали, что хижина занята кем-то. У входа этой хижины было пять копий. Над её входом было воткнуто два древка, меж которыми выше входа была растянута кожа, на ней был красный рисунок, вероятно кровью. Кхолин не знал смысл этого знака. Он подошел к задней части хижины, где его скрывала тень. Он аккуратно прорезал шкуру, и стал слушать. Внутри было тихо. Он сделал щель по шире, и заглянул.

Внутри был стол. На нем карта и ещё что-то, какие-то фигурки, игральные кости, стеклянный графин с вином и четыре бокала. У стен разные ящики. Эту армию ведет явно не житель пустынь. В комнате спал один здоровый деревенщина. Рядом с ним лежал меч в ножнах, не пустынное оружие, теперь уже не странно было его видеть. Возле него кажется спали ещё две девушки, также одетые в меха. Он громко храпел, судя по тому, что графин был почти пуст, этот урод хорошо повеселился.

Кхол не стал вдаваться в размышления, он сделал достаточный разрез и проник. Теперь он ещё лучше мог наблюдать всё убранство это "скромного походного жилища деревенщины". Здесь были такие же светильник, как и у него дома, похожие на Варгесцкие. Кажется, под ногами также были и ковры. Кхолин загасил светильники. Взял за ворот здоровяка и встряхнул. Он проснулся, в темноте его лицо было плохо видно. Но лоб Кхолин различил. Он со молниеносно ударил его лбом в переносицу. Здоровяк не успел даже открыть рот, чтобы закричать.

Одна из девушек проснулась. Они была тонких черт, молодая.

— Что-то не так, Энрико? — спросила она, очень сонная, она даже не открывала глаза.

— Спи, дорогая. — негромко сказал Кхолин и ударил его кулаком в нос. Они вырубилась. Кхолин побоялся, что мог убить её этим ударом. Он взвалил на плечи того, кого, судя по всему, и звали Энрико, и пошел в сторону выреза.

Следопыт посмотрел назад. Увидев все это, он ухмыльнулся и проскочил в вырез…

* * *

Кхолину пришлось развести пожар, теперь уже, чтобы вылезти из лагеря. Теперь он полз, тоща за собой вражеского главаря. Если он ошибся, и это не их лидер, следопыт будет проклинать себя весь остаток жизни. Кхол был уверен, что абсолютно справился… но сомнения нахлынули волной, когда он услышал вой собак за спиной.

Кхолин не знал, что делать. прямо в его сторону мчались сани, на них двое. Неожиданно впереди, за тридцать метров он разглядел свой отряд. Они двигались прямо на встречу. Когда сани были близко, они стояли в десятке метров от него. Все достали луки и начале обстреливать сани. Стрелы засвистели в воздухе. Они попадали в собак, двоих наездников уже не было, они валялись в снегу, когда Кхол повернулся. Сани стали тяжелыми, так как пять из восьми собак запряженных, было убито.

Баор и остальные достали ножи. Они окружили собак и кинулись на них. Зарезав их, они подбежали к Кхолину, взяли здоровяка за подмышки и за ноги, и побежали, пока их не было видно.

— Ярон, останешься, нам нужен беспорядок в лагере, что уйти не замеченными. Ты знаешь, что нужно сделать. — приказал Кхолин. Ярон кивнул ему и быстро и легко направился к хижинам.

— Ты чуть не погиб. — Заметил Баор.

— Да, знаю я… — виновато кинул Кхол в ответ.

* * *

Восемь двигалось по пустоши. Все было кончено. Связанный Энрико дергался по началу, но, когда ему пару раз прилетело сапогом по затылку и кровь брызнул из носа, он перестал пытаться. Он был тяжелым, но люди Кхолина были сильным, так что, для них это было не помехой.

Падал легкий снегопад. Погода была пасмурной. Их путь был точно таким же, они ночью отдыхали, а днем шли, но теперь на ночь сторожили двое. Баор иногда поглядывал на пленника. Тот ужасно раздражал его…

Энрико имел грубые черты, ровный нос, но очень неблагородно развитую челюсть, узковатый лоб, длинные черные засаленные волосы, с жирным блеском на солнце, маленькие глазки, быстрые, живые. По началу он ненавистно смотрел на тех, кто его украл. Но потом, ему казалось, стало наплевать. Как будто он знал, что все они скоро умрут, а его освободят…

Его невыразительные надбровные дуги впалые глаза делали его похожим на крысу. Нос его был чуть вздернут. Он был в зрелом возрасте, покрыт морщинами. Глаза болезненные, взгляд, ненавидящий все и вся. Это и был лидер войска, взявшегося не известно от куда, и почему. Ещё даже не пугающего Варгес…

Спустя четыре дня пути они увидели на горизонте горы, холм, а на нем мощные темные стены великого города, и его бастион, который стоял выше. Дворец Варгеса…

* * *

Неподалёку от ворот, они остановили телегу, и за несколько десятков золотых, молчаливый купец согласился провезти нечто, завернутое в шкуры. Кхолин предварительно ударил Энрике в нос, рукояткой кинжала, чтобы тот точно не дал о себе знать, когда они будут проходить мимо стражи. Все восемь разделились, и входили в город по одному, только Баор и Кхолин входили вместе с телегой, как охрана торговца. Отряд договорился встретится в одном из трактиров.

В это время Баор и Кхолин уже шли по одному из переулков города, пока остальные по очереди проходили в ворота. Город здесь был таким же, но тише. Все дома были такими же простыми и молчаливыми, лишь железные решётки на окнах были не такой хорошей работы. Они шли более-менее ровно, пока переулок резко не пошел вверх. Здесь появились ступени. Пока в город успел войти кроме них только Ярон. Он и повел купца к безлюдному месту, где бы смог достать свой груз без лишнего внимания. Должно было встретится в баре "Белый медведь". Куда обычно заходит множество охотников из пустошей. Но в последние недели, что неудивительно, бар пуст. а репутация о его посетителях осталась.

Кхолин хорошо знал хозяина, и бармена этого заведения… ведь сам часто там бывал. Мог видеть там знакомых и друзей из пустошей. Ведь он сам родом из пустыни. Бывает конечно, что его заносит в вечные льды. Но… не так уж и часто. А ему так хотелось бы вернутся в простор. Быть телохранителем и по совместительству следопытом и карателем — не легко. Свободного времени мало выпадает. И сейчас у Кхолина должен был быть отпуск в месяц. Он заявил Агилу ещё неделю назад, что тот задолжал ему отдых. Жрец не стал спорить.

Но вот вновь задание… В баре Кхолин хотел выпить, и не просто вина… Ещё одна причина, по которой он любил это место. Там подавали северные напитки, которые пьют жителе деревень.

Через некоторое время они достигли этого бара. Это был обычный дом, в не самом лучшем районе, ближе к городской стене. Он выходил лицом на единственную по близости улицу, по которой могла проехаться телега. Над деревянными мощными дверями вывеска: "Белые медведь". Никаких символов, только это название. Вверху три окна в ряд. Всего два этажа, все остальные стороны, кроме парадной были в плохом состоянии, там окна были замурованы. А стены расписаны разными чудными рисунками, высмеивающие городскую жизнь и самых разных жителей. Также здесь валялся всякий мусор, была одни узкая дверь. Когда Баор и Кхолин подошли. у неё уже стоял Ярон с огромным Энрико в шкурах. пленник валялся у ног Ярон. Тот весело пнул его, когда тот очнулся.

— Ладно, Ярон. — заговорил Кхолин, с видом облегчения. Он стоял, с походным мешком и мечом на поясе, весь уставший. Это было тяжелое задание. Выкрасть и протащить через пустыню здорового варвара… Но он уже задолго до этого накопил усталость. — Когда сюда подойдут остальные, несите его во дворец. Найдите там Агила, скажите от меня, что я устал, если он хочет меня найти, и ещё беспокоить, пусть приходит в "Белого медведя", лично.

Ярон недовольно ухмыльнулся. И встал, опираясь на стенку. Он вытащил кинжал и стал разглядывать его.

— Как скажешь, Кхол. — выговорил он и принялся скучать.

Баор и Кхолин зашли внутрь. Здесь был коридор, проходящий в зал. По левую и правую сторону было две запертых двери. Одна вела в кладовую и была заперта на висячий замок, небольшого размера. Другая была открыта, из неё лился единственный, но яркий и теплый свет. Это была кухня.

Коридор был темным… и не слишком длинным. Они прошли мимо кухни и почуяли запах жаренного мяса. Баор посмотрел на Кхолина и тот его понял. Оба хотели есть… Кхолин ускорил шаг. Они бодро вошли в зал и направились к барной стойке. Там стоял жирный и недовольный бармен. Он хмуро глядел на пустующий зал. В одном, дальнем столике, на углу, сидели притаившись двое подозрительных и играли в карты, на их столе стояли две темные бутылки. Оба лишь изредка потягивали из них напиток, так как были сильно увлечены игрой. Баор увидел и горстки монет на их столе, серебряных, золотых, медных, неудивительно.

Бармену они не нравились, но посетителей и так не стало. И желанные деньги перестали течь в его карман. Зал был квадратным в основании, под потолком тяжелые деревянные балки на уровне карниза. Ко второму этажу вела лестницу слева от входа. Они вела к двери, за которой были покои хозяина.

За барной стойкой располагались шкафы, полки которых были полны разного цвета бутылок и графинов. В них был самых разный алкоголь. Сам бармен был даже одет в шкуры, в духе пустынь. Он был толстым, натирал какую-то кружку тряпочкой до идеальной чистоты. Он был широк в плечах, крупный. Лицо его было таким же, мощная челюсть, мощные надбровные дуги, нос широкий, глазки мелкие, заплывшие, пышные губы.

Грустно пялившийся в некуда, он сразу заметил приближающегося Кхолина и стал более жизнелюбивым. Он поднял брови, раскрыл глаза и расплылся в улыбке.

— Кхолин! — его бас звучал подавляюще. — Давно не виделись! Как долго ты ко мне не заходил. Расскажи, как твои дела! — при этих словах он уже начал наливать и Кхолину, и себе, и Баору, в три кружки, какой-то ядрено пахнущий темный напиток.

— Да, давно… давно я не был у тебя, Кордас. Ну, что ж, дела идут как видишь полных ходом, если даже нет времени к тебе заскочить! — радостно отвечал Следопыт.

— Кстати… — Баор толкнул его локтем в бок, и Кхол повернулся к охотнику. Тот подозрительно посмотрел на бармена, потом в пустоту. — Зачем мы отправили их во дворец, а сами сидим в баре? — изумился охотник.

— Я устал, Баор. Честно. Агил немного позлится, что я отправил его, а сам пошел отдыхать. Ему нравится, когда я докладываю сам…

— И что же… хорошо ли он тебе платит? — спросил Баор.

— Не видел сам, ты же был у меня дома… — самодовольно припомнил Кхолин.

* * *

Спустя примерно час, проведённый в баре, за разговором с барменом и питьём весьма крепких напитков, пришел Ярон. Он был весьма решительно настроен, судя по его виду. Когда он входил он странно посмотрел на Баора. Естественно, что охотнику это не понравилось.

Кхолин в это время смеялся с очередной шутки, остроумно отпущенной Кордасом. Этот здоровяк умел шутить. И притом очень лихо. Баор мало бывал в обществе, и поэтому был молчалив. Но когда речь зашла об охоте, он влился в беседу и стал чувствовать себя легче. Баор похвастался своими трофеями. Которые до сих пор лежали в его сумке. Он даже показал их. Бармен начал увиливать, говоря, что если бы он так много времени проводил в этом деле, то и сам набрал бы не меньше клыков, и не одно ожерелье…

Ярон сел за столик, где-то в середине зала и глазами подозвал Кхолина.

— Я на минуту, — оправдался Кхол и тут же пошел к молодому следопыту.

— Мне бы тоже в пустошь. — Начал мечтать Кордас. — Я так давно не был на охоте, забыл, что такое, когда снег летит в лицо, не держал много лет в руках копья. Все здесь пропадаю. Брошу я это дело и метнусь в пустыню.

— Но что заставляет некоторых из нас ехать в Варгес, если и Кхол и ты хотят вернутся. — задумался охотник.

— Ты, я вижу, мало времени провел здесь… — заметил Кордас. Ты спал в кровати?

— Да… — довольно вспомнил Баор. Ночь в постели понравилась ему…

— Ты ел здесь мясо? Овощи? Пил здешнее вино?

— Да.

— Ты был в здешних борделях? — ухмыльнулся бармен.

— Ещё нет… но да, блага цивилизации. Мне нравится, но вед все родные мои там…

— Эх, поэтому и хотят возвратится те, кто здесь живут, деревенщина.

Баор дал залп из кружки ядреного снадобья и повернулся в зал. Кхолин сидел за столиком и переговаривался о чем-то с Яроном. Было ощущение, что парень оправдывается перед Кхолом. Потом следопыты опустили голову, и стали грустно пялиться в дерево стола.

Ярон встал, постоял немного и пошел к выходу. Вскоре и дверь закрылась за ним, а Кхолин все сидел и тупился в стол. Баору это не понравилось, он почувствовал тревогу. Странные ощущения начали теснить грудь. Это было предчувствие опасности. Кхолин встал и подошел к Баору.

— Ладно. — сказал Кхолин. Его глаза умоляюще посмотрели на Бармена. Тот нахмурился, будто Кхол сказал ему что-то обидное. — Мы пойдем, Кордас. Нам пора. — такое ощущение, что Кхолин был очень сильно отягощен, но пытался играть бодрость и быть веселым.

— Что такое? — спросил охотник.

— Нам пора, пошли, Баор. — в глазах Кхолина было отчаяние. Баору это не понравилось, он посмотрел на охотника как-то сожалеюще.

Они встали, взяли сумки и мечи в ножнах и пошли. Кхолин достал звенящий монетами кошель и небрежно, будто торопился, бросил на стойку.

— Здесь медные. Счастливо Кордас. — кинул Кхолин, прежде чем они быстрыми шагами направились к той же двери, откуда ивышли. Бармен ничего не ответил.

Они прошли по коридору. Теперь уже не слыша запах мяса. Они поели, да и Баору было не до этого, он настолько сильно ощутил страх, что почти-что впал в ступор. Он шел машинально. Не зная, о чем беспокоится, и это ещё больше коробило охотника.

Кхолин открыл дверь. И встал у входа. Баор вышел, закрыл дверь и встал возле него. Кхолин посмотрел очень холодным взглядом на Баора. Глаза охотника округлились. У его друга был настолько холодный взгляд, что ему стало не по себе. В этих глазах, казалось, блестела ненависть.

Кхолин сжал руку в кулак и один раз сильно ударил Баора, прямо в нос. Баор упал в темноту… он провалился, словно его окунула волна… Кхол вырубил его одним сильным ударом. Охотник упал на плитку уже бес сознания. Кровь текла из его носа, глаза закрылись. Рот раскрылся. Сумка валялось теперь рядом.

Кхолин скривил лицо, от отвращения, он сделал громкий хриплый выдох, будто всплакнул. Он повернулся в сторону и плюнул на плитку. "Черт возьми, но почему ты так много видел, и зачем я взял тебя с собой?" — подумал Кхол. Из-за угла вышел Ярон, с большим приготовленным заранее мешком. Он тупо глядел на все это…

Глава V Звон колокола

Картины пейзажей сменяли друг друга. Ледяные просторы, над ними мчатся и перетекают из одного в другое облака. Солнце невероятно быстро поднимается и проделывает дугу, ему так и не хватает чего-то, чтобы попасть в самый центр небосвода… оно пролетает мимо и стремительно падает. Только у горизонта, последний луч особенно ярко окрашивает белую гладь кровью света. Потом выходит луна, ярко сверкают они над снегами. Никого, ничего. Затем снова день, ночь… они менялись один за другими. Иногда мелькали непонятные, и неведомые до этого момента существа, покрытые мехом, передвигающиеся на четырех конечностях, с вытянутыми мордами, клыками, живыми глазами… Они бродили по пустоши стаями и ели похожих на себя, то больше и менее ловких.

Это продолжалось долго… достаточно, чтобы появились силы. Чтобы были силы для пробуждения. Но разум паука временил, и не хотел поднимать тело раньше времени, которое сам назначил. Приход тьмы сильно изменил его. Главное открытие было осознание самого себя. Паук понял наконец, что существует. Что он жив. Затем пришло осознания того, что он должен найти ответ. Единственно главный вопрос — почему? Паук начал поиски. И для того, чтобы понять, он начал поглощать всю информацию, всю энергию. Одно было ясно, чтобы найти ответ, нужно достичь максимального развития.

Единственно верный путь к достижению вершины развития — это расширение возможностей, сил. А значит усиление его контроля над живыми особями. Их было примерно сотня. И всем нужно было потреблять энергию. Для её поиска он и заснул… его разум блуждал по пустоши. Пока не был найден живой… некто, с кем он решил вступить в контакт. Паук пробудился.

Никто не ответил на его зов, а значит эта жизнь подлежит уничтожению и преобразованию в энергию, так необходимую его подконтрольным, его улью. В ходе размышлений о том, каковы будут дальнейшие действия по добыче энергии, паук почувствовал нечто необъяснимое, что скорее, пока что, он чувствует физически больше…

Это были слабые проблески чувств, эмоций. Он немного смутился, когда думал, что его подконтрольным нужна энергия. Кажется, это было нечто, отдалённо напоминавшее ласку или заботу. Пауку захотелось ощутить удовольствие других существ, связанных с его разумом.

Первое, что он сделал, после пробуждения, послал всех своих особей в пустоши. Они неминуемо начали сталкиваться с другими животными, обитателями льдов.

В новых обликах муравьи имели четыре конечности и одну мощную сверху. Эти преобразования, как и появление хитинового панциря сильно увеличили их боевые качества и способность передвигаться. Возросшая выносливость сделала их жизнь несравненно легче.

Первые столкновения с другими формами жизни дали ощутить силу и мощь муравьев. Они убивали любых живых существ на своем пути, и тут же съедали хи. Паук же продолжал блуждать и поедать изредка приносимую ими пищу.

Теперь его муравьи могли прокормить себя за счет охоты. Нужно было позаботиться о ночлеге, о логове. Им нужен был муравейник. И тут они проявили себя. Муравьи орудовали когтями, они били лед и по кусочкам выносили из вскоре образовавшихся шахт. Спустя примерно несколько десятков световых циклов они создали готовую систему шахт… где они хранили убитую дичь и пережидали ночь. Шахты начали быстро расширятся.

Жизнь кипела. Муравьи начали откладывать яйца. За исключением разума муравьи были полностью самостоятельными, что было хорошо. Паук пользовался ими как хотел. Сам паук также внешне изменился, он стал гораздо больше, теперь он весь был в тельце, от которого вперед вокруг рта расходились мощные щупальца. Передвигался он также с помощью них, сзади также были отростки, которые были снабжены сильными мышцами, которые толкали тушу паука. В пещерах паук чувствовал себя великолепно, но, когда он вылезал на равнину, он становился легкой добычей. Ведь двигался он там неуклюже, медленно.

Любой хищник или враг мог его обойти с любой стороны. Поэтому он стал реже показываться свету, и вскоре вновь привык к тьме. Но иногда эмоции и неопределённые желания толкали его к тому, чтобы поддаться и выйти. Но паук имел абсолютную власть над самим собой. Он полностью мог изгнать любую эмоцию или непонятную муть из своего разума, чтобы оставить его чистым. Чистота нужна была для больше концентрации. Паук хотел максимально использовать свои силы для достижения силы и уровня развития.

Для яиц, которые начали откладывать муравьи, вырыли ещё одну большую камеру, поближе для той, что была сделана специально для паука. Так решил сам паук, потому, что его помещение находилось дальше лабиринта, где обитали муравьи. У него было спокойнее. И потому яйца здесь были менее подвергнуты опасности.

Когда вылупилось первое поколение численность улья увеличилась в шесть раз. Паук ощущал волны радости и тепла, которые расходились по нему, при каждом новом рождении. Когда муравьев становилось больше он ощущал прирост силы и власти. Контроль немного сильнее напрягал его мозг. Но он выдерживал. Это заняло примерно пять световых циклов. На восьмой наконец вылупились особые яйца. Они были отложены муравьями, бывшими при прошлой королеве, контролёрами. Муравьи, вышедшие оттуда мгновенно облегчили ношу Паука. Теперь он был не единственным, кто мог думать. Контролеры представляли собой ещё одну ступень. теперь улей стал пирамидой. В вершине её находился паук, ниже контролеры.

С приходом свежих муравьев началась колонизация. Подчинённые тут же начинали рыть рыть лед под снежными просторами, натыкаться на каменные скопления у поверхности ледника и создавать отдельные системы под ними. Для того, что на поверхности было легче ориентироваться пауку. Его разум покрывал ещё большую территорию. Паук даже показалось, что он чувствует все, абсолютно. Он ощутил на мгновенье всю жизнь, и это поразило его.

Но также быстро это ушло. Паук не придавал таким вещам значения. когда он пробудился муравьям пришлось рыть одну большую спираль, по которой он мог бы вылезти наружу. Как только он вылез свет ослепил его и начал жутко раздражать глаза.

Тьма дала пауку и всем его подконтрольным способность мутировать в лучшую сторону с бешеной скоростью и легкостью. Но как только он пробудился мутации прекратились. Почему? Неизвестно…

Когда спираль была готова, паук немедля поднялся по ней и вдохнул воздух ледника. Яркое солнце, снежный ветер… все это по началу мучило его тело. Но не столько боль, сколько раздражение и неприязнь. Но и к этому он привык с такой же легкостью, как и к темноте муравейника. Стражники окружали его со всех сторон.

Снег летел как легкая буря, под ногами муравьев и не поднимался выше. Свет заливал все своим абсолютным светом. Отражаясь от снега, лучи били в глазки паука, располагавшиеся у рта. Он открыл рот, в котором жаждали крови тысячи клыков, расположенных кольцами, и любое животное, прежде чем попасть внутрь, измельчалось и сортировалось тремя языками, как хлысты, бродившими по глотке паука. Теперь это был, мягко говоря, не паук…

Внутри он это не воспринимал, и понимал себя как слабого жителя недр льда…

Видимо ему нужно было столкнутся с кем-либо, чтобы ощутить свою силу и возможности своего тела. И был шанс. Быстро определив место, где он, послав импульс, услышал молчание, паук пополз туда. Но вперед послал муравьев.

* * *

Ночью паук проснулся с ужасным воплем, раздавшимся на мили вокруг, но никто этого так и не услышит. Всех животных в округе его подопечные съели… Но вот в муравейнике начался переполох.

Паук услышал импульсы многих тысяч разумов… но прежде он почувствовал тончайше утрату. Контролер передавал сигнал. трое муравьев не отзывались с той области, где ему не ответили в первый раз. Но теперь он забыл это и отодвинул на другой план. Он ощутил разумы тысяч других существ, которые внимали его импульсам, хоть в них и оставалось. это продолжалось совсем недолго. Но это дало пауку большое удовольствие.

Паук заставил притащить остывающих муравьев, что сделать не удалось. Контролер не обнаружил трупы. Но паук нашел в свое разуме остатки тех тревожных сигналов от, уже, мертвых.

Удалось запечатлеть образ того существа, убившего муравьев. Это был странный, везде кроме головы, покрытый мехом зверь, с некий вещью в руке, и ещё что-то было у него за спиной. Его морда была плоской, клыков не было, как копыт или когтей. Паук недоумевал, как это слабое существо могло выживать, да ещё и убить его подконтрольных. Так устроен был разум мыслящего, что он больше чувствовал интерес, чем горе, от этого убийства.

Вскоре после выхода, через два световых цикла, обнаружен был другой. Похожий на этого. Но крупнее, сильнее и отвечающий на сигналы. Паук залез в его разум и увидел его. Он быстро отыскал его среди просторов льда и увидел…

Новый имел шерсть на морде, в отличии от предыдущего, более черную и густую. Был более слабым в плане разума… его импульсы были лучше слышны, он легче поддавался вскрытию и даже контролю. Паук начал связывать его и свой разум, но это быстро прекратилось, паук ощутил боль… вскоре она прошла, и он продолжил руководить колонизацией.

* * *

Энрико чувствовал усталость… боль разливалась по всему телу. Он не помнил и не знал. Почувствовав, что он сидит на стуле он тут же начал думать, что тот давит на него снизу, а воздух сверху. Энрико был в поту. Здесь было жарковато.

Он, конечно, хотел открыть глаза, но было больно. Глаза горели… в горле была жуткая сухость и першение. Слюна загустела. Во всем теле раздавались волнами гадкие ощущения. И голову словно сдавливало.

Он слышал треск огня. Должно быть, печь. Потому, что позже он услышал звук кочерги, которой перемешивали подгорелые деревяшки… Воздух также был теплым, было душно. Энрико подумал, что он в аду, потому что сейчас должен прийти кто-то, и, явно, начать его пытать, ведь его взяли живым не просто чтобы подержать в каком-то поганом подвале…

Так и произошло. Он услышал скрип деревянной двери и звуки шарканья по каменному полу. Затем скрип ржавого ведра и… Энрико окатили водой.

"Какое облегчение!" — подумал он. Но тут же услышал голос, едва знакомый, но не разобрал. Его ещё раз окатили водой. Энрико через силу открыл глаза, они болели. Тогда лидер закрыл один глаз. Стало намного легче. Он разглядел перед собой Агила. Его седые волосы порадовали Энрико.

Энрико быстро огляделся. Комната, абсолютно пустая, одно отверстие, в железной пластине, обшивающей кусок стены, оттуда шел жар и в небольших дырках был виден свет огня. ещё дверь из дерева. Агил подошел к ней и захлопнул её, тихо быстро и аккуратно. Потолок был кривой, скальный, поддерживаемый деревянными балками. Стены были обложены кирпичом.

Агил подошел к Энрико и стал смотреть на него грустными глазами, как на собаку, которую нужно было за ненадобностью усыпить.

— Ну что ж? — спросил Энрико. — что будешь со мной делать, жрец? — грубо по-варварски, спросил Энрико, недовольный тем, что привязан к стулу, и глазами намекающий на это.

— Я тебе не прощу таких оплошностей. Как ты, подонок, позволил себе такие ошибки. Никто! Понимаешь?! Никто не должен знать! — Агил шипел как змей. Губы его тряслись, а глаза щурились от злости. Лоб напрягся и покрылся множеством морщин. Глаза выражали недовольство, смешанное с редким видом удовольствия от того, что он орал на Энрико.

Варвар уловил это тончайшие нотки, потому что был очень проницательным.

— Тебе не следовало бы посылать за мной так. Если ты хотел сказать мне, что я кусок дерьма, ты мог бы и сам ко мне прийти. Там целая орда, без меня.

— Не принимай меня за глупого мальчишку, Энрико. Я раздавлю тебя, таких как ты у меня десяток. — раздраженно, теперь уже более искреннее, говорил его светлость.

— Что теперь? Убьешь меня, Агил? — злобно и нагло спросил Энрико, сквозь зубы. Агил дал ему сильную пощечину. У Энрико зазвенело в голове, перед глазами были вспышки света. После нескольких минут он пришел в себя и уставился на верховного жреца.

— Не забывайся, с кем говоришь! — приструнил его Агил.

— Жрец, я больше не могу, развяжи меня.

— Агил достал кинжал из-за пояса, обошел Энрико и разрезал его. Тот рухнул на пол. Почти без сознания.

— Энрико, ты знаешь, что я не убью тебя. Почему? Потому, что ты лучший. Я знаю, что никто кроме тебя не сможет повести это полчище снежных уродцев за собой. Но остерегайся. Не заменимых нет. И если не сейчас, то вскоре… пойми мы сильны как никогда… И никакая потеря не заставит нас остановится.

— Воды… жрец, я тебя ненавижу… воды… — стонал Энрико, скрюченный на полу.

— Эй там! — позвал Агил. Дверь отворилась и вошел здоровяк в наплечниках, нарукавниках, одетый в рубашку и штаны, в сапогах. Он держал левую руку на рукояти меча, что был в ножнах на поясе. — Отнеси этого… — Агил пнул Энрико, который уже вырубился. — в трактир под названием "Барс под соусом". Потом иди в круг, скажи, что Агил приказывает этот трактир "заморозить". Чтобы никто туда не входил, и не выходил. Чтобы привели этого в порядок. И чтобы он ждал меня там же. Если он попытается сбежать, выбить из него все дерьмо! Пока он не начнет плевать кровью…

— Так точно! — бодро отозвался стражник, но лицо его не выразило никаких эмоций. Он прошел в центр комнаты, где лежал Энрико, взвалил его на плечи и поспешно удалился. Агил остался пялится на печь… Он углубился в размышления…

* * *

Агил шел по главному коридору, в самый конец его. Где были закрытые врата. Он шел долго, не спеша. Иногда поглядывал на своды бастиона. Они нравились ему. Изредка он даже мог застрять, глядя на них, любуясь ими, рассматривая каждый элемент и изгиб.

Один шаг сменял другой. Так прошел он весь коридор. В некоторые минуты он даже не думал или наблюдал свои мысли будто со стороны. Он напряг глаза и включился в реальность.

Покинув грезы его светлость увидел перед собой вытянутые ворота, которые в три раза были выше него. Агил толкнул их, он приложил большую силу, чтобы их открыть.

"Где черт возьми прислужники. Почему я должен внутренние врата сам открывать!" — мысленно выругался Агил. Потом он вошел в огромный зал. Задняя сторона которого состояла из колонн. В просветах меж них он видел огромный сад, простирающийся до площадки, которая будет возвышаться над склоном, который уходил в долину, меж горных цепей.

В саду были одни ели, громадные, под которыми петляли тропинки, мощённые камнем. Изредка попадались правильно подобранные и гармонично вставленные валуны. Они живописно смотрелись в этом уголке природы. Сад был из искусственного холма, облесённого и укрепленного ровной каменный стеной. Холм был ровным… его делали лучшие строители и архитекторы Варгеса, ещё давно, во времена Халвиса Второго, который был третьим правителем в городе. Тогда бастиона не было.

В те далекие годы город был просто скоплением деревянных хижин… Темные времена. Приходилось обороняться от, ещё тогда враждебных, деревень ледника…

Агил окинул зал довольным взглядом зал. Это было помещение. Такое же огромное, как и первый зал. Но пол был покрыт мрамором. И по краям он был лучше освещён. Н отдельных небольших коврах лежали чаши. Побольше тех, что используют жители пустыни.

У квадратного основания одной из колонн, представлявшего из себя большой каменный куб, покрытый мрамором, стоял тот самый. Маркус, властитель Варгеса. Его величество, монарх. Агил с начала внимательно посмотрел на верховного человека во всем самодержавии.

Маркус был чем-то занят, рассматривал какое-то письмо, написанное на свитке. Чтение поглотило его полностью.

Агил прошел через весь зал. В тишине его шаги раздавались эхом от мраморного пола, от сводов бастиона, он стен, от колонн… Маркус заметил. И вот, его светлость предстал перед монархом. Это был Маркус. Двадцати восьми лет. Высокий, широкий в плечах, сильный. Его лицо было лицом всего Варгеса. Это был развитый лоб, говоривший о разуме, как и глаза, проницательный взгляд. Волевой подбородок, нос без переносицы, с горбинкой. Тонкие губы говорили о сдержанности и некоторой деспотии в характере. не слишком видные скулы. Черные густые волосы, зачесанные назад. Он был хорошо прилизан.

Маркус посмотрел недовольным взглядом на Агила. Тот смиренно поклонился и уважительно посмотрел на Маркуса. Тогда монарх моргнул и едва заметно кивнул. его светлость начал:

— Ваше величество. — Агил сильно принизил себя перед монархом. Он доже иногда опускал голову ниже. Маркус был чуть выше него ростом.

— Что хотел, верховный жрец? — ответил Маркус на обращение. У него был тягучий низкий голос, который приятно разливался в ушах.

— Вы читаете донесение? — спросил почтенно Агил. он даже изменил голос. Маркус чувствовал это и ему это не нравилось.

— Да. Наших разведчиков разбила банда под Нур'Аром. Деревня была пуста, что и привлекло моих людей туда. Всех, кроме одного убили. Но банды той больше нет… — Недовольно говорил властитель.

— Вы собираетесь выпускать фаланги в пустошь? — аккуратно поинтересовался жрец. На что Маркус посмотрел в сад и не глядя ответил…

— Да. Я отпущу в снега восемь тысяч. Я хочу, чтобы эта армия не показывалась в моих землях. — Властно сказал Маркус.

— А кто поведет их? — снова спросил Агил и глазами внимательно он смотрел на лицо Маркуса, которое было суровым в эти минуты.

— Ардес. Он поведет.

— Неудивительно, ваше величество, что вы отдаете ему предпочтение.

— Он мой самый опытный полководец. Я думаю, что такую битву доверить ему было бы правильно. — пояснил монарх, и даже казалось не замечал Агила, когда говорил, будто сам с собою.

— Все правильно, ваше величество… — Агил задержался, прежде чем сказать. Маркус повернулся и подняв одну бровь посмотрел на него с изумлением. Агил замялся, словно забыл, что хотел сказать, но также резко вспомнил. — Но уход фаланг из города вызовет сильное беспокойство. Может мне участить службы? Я мог бы, ваше величество… — Агил знал, что, когда к Маркусу так обращаются ему это, нравится, — выслать из города проповедников, чтобы копейщики чувствовали присутствие Архиса. Чтобы они чувствовали себя защищёнными.

Маркус задумчиво посмотрел в пол, потом снова повернулся к его светлости.

— Да, хорошо. Распорядись, Агил. хорошая идея. На счет горожан участи службы и… Устрой хождения. А ещё лучше поставь столы в трактирах. Устрой праздник. Скажи, что это "Пир во славу воинов". И ещё неплохо было бы предречь победу моим фалангам. Разрежь пару птиц…

— Как скажите, ваше величество! — повиновался Агил. Маркус самодовольно посмотрел на своды бастиона. — Все будет сделано.

Агил поклонился и пошел обратно к дверям, оставив Маркуса наедине со своими мыслями.

* * *

Спустя полчаса Агил уже был здесь. В этом месте. После Маркуса он сразу же направился в город. Пройдя через главный коридор, он завернул в один из бесконечных проходов, там затерялся в лабиринте подземных сетей, где были созданы просторные богатые кельи для служителей Архиса. Почти весь дворец проводил ночь в подземной системе. Эти не слишком большие уютные помещения служили ночлегом воинам, жрецам, придворным бастиона. Казармы города ещё не наполнились суетой, а праздничные приготовления ещё даже не начались.

Где-то внутри бастиона Ардес только готовился к предстоящему походу… Агила он не слишком волновал, сейчас по крайней мере…

Он прошелся по узким проходам, несколько раз свернул, пока не нашел нужную дверь. Вошел в свою комнату, где был стол, справа от двери, в углу комнаты, шкаф напротив стола, состоящий из полок со старыми книгами, некоторые из которых были прочитаны Агилом неоднократно. На против двери — кровать, справа и слева от неё комоды. Свет коридора очень тускло освещал комнату.

Агил вышел в коридор и взял со стены факел, вошел в комнату и закрыл за собой новую деревянную дверь, хорошей работы. Он подошел к шкафу с внимательнейшим видом окунулся в поиск, который не заставил ждать. Жрец быстро отыскал нужную книгу.

Книга в кожаном переплете, покрытая небольшими драгоценными камнями по углам обложки, и, с другой стороны. В центре была вырезана надпись: "История Фьода. Том второй". Агил подошел с книгой в руках к столу, не выдвигая стул встал у стола, положил книгу и открыл её. Она была тяжелой. Он сдул с первой страницы слой пыли. От древней рукописи повеяло приятным ароматом бумаги… но также повеяло и тревогой. Агил почувствовал некоторое ощущение, волны, исходящие от писания. Кинга словно была жива и имела ауру.

Агил углубился в книгу… Когда мимо прошел стражник, увидев открытую дверь он решил заглянуть. Агил сразу повернулся к нему. Тот виновато поклонился и поспешил удалится. Жрец сопроводил его недовольным взглядом. Его светлость снова повернулся к книге, поставил факел в железное кольцо в стене.

Чтение вновь захватило Агила…

"От трех тысяч и четырех сотен лет с первого прихода. Явился вновь Черный человек. Пришел он от запада, оттуда, где лед заканчивается и заглатывает землю бесконечный океан. И пришел чтобы даровать людям неразумным силу и разум.

Он встретил племена неразумных в снегах, ниже Стальграда, питались они мясом как сейчас и били друг друга. И сказал он им: "Не бейте друг друга, скрепитесь и встаньте воедино. Идет на вас невиданный враг. Придет он со своими воинами, и будет их много. Будут они уродливы, страшны и глухи. Придут они чтобы убить и съесть вашу плоть."

Люди не слушали черного человека. Стал поднимать руки к небу. Вышел тогда Рул, сильный и молодой воин. Обрубил он руки черному человеку и оставил его умирать на снегу. И пошли за ним многие люди. Привел он их к Варгесу. Пришли тогда с северо-востока несметные полчища их. Уродливых пауков. Они ели и убивали все, что попадалось. Ушел тогда Рул под землю, со своими людьми.

Долго сидели они под землей. А когда вышли они то увидели, что никого нет. И стали жить в том месте…"

Агил прервался. "Что за уродство" — подумал жрец… Он положил книгу в шкаф, взял факел и вышел в коридор. После он направился на поверхность к бастиону. Когда он вышел в главный коридор было слышно сильнее. Он побежал к последнему залу, в том конце коридора. Он быстро и тяжело вновь открыл врата. Агил буквально влетел в зал… он увидел колонны.

Маркуса нигде не было… он первым услышал это и уже был где-то на башне или на городской стене. Жрец схватился за голову и сжал в кулаках клочья волос. Он смотрел на сад и ничего не видел… Он слышал звон колоколов. Они били тревогу…

Колокола били тревогу…

Глава VI В недрах льда

Баор лежал на каменном берегу, когда он открыл глаза то увидел, что лежит на скальной плоскости, плавно уходящей в некое подобие озера. Это был камень, где-то внутри огромного ледника. Как например те, что встречаются на поверхности, как вершины скал, острые иногда как небольшие шпили.

Вверху также располагались скальные пароды, но была и трещина, большая в которой поместился бы человек, она уже была над водой. От неровного потолка пещеры вниз тянулись каменные острые шпили. Баор открыл глаза и посмотрел вокруг. Было очень темно. Свет исходил лишь из какой-то синеватой пыли, которая светилась в этой тьме. Вокруг неё бегали маленькие паучки… Баору это было омерзительно. Эта пыль была везде вокруг него, один из паучков забрался на его лицо и укусил его за нос. Баор прихлопнул его ладонью, что его сильно взбодрило. Он встал и осмотрелся ещё раз.

Пруд уходил в тьму, позади была скала, по бокам пруд огибали стены из вечного льда. Баору ничего не оставалось, кроме как пойти через пруд. Он аккуратно и очень брезгливо ступил в непроглядную гладь. Темнота стала медленно окутывать его. Вода была по щиколотку. Охотник неспеша зашагал вперёд. Через пять шагов, ровной под трещинной он шагнул и чуть не ушел в бездну. Он обошел этот участок. "Так вот значит, как? Должно быть, мне ужасно повезло…" — подумал Баор и ухмыльнулся.

Вскоре тьма полностью поглотила его. Баор шел прямо, сворачивать было некуда. Нечто необъяснимое происходило здесь… воздух был другим. Через сотню с лишним шагов вода кончилась. Баор стал ровнее идти и увереннее. Света не было, и он опирался на скальную стену.

Неожиданный страх стал волнами разливаться по всему телу, и скоро прекратился. Баор почувствовал, как его кисть нащупала ровный камень, кажется кирпич. потом он стал обоими руками исследовать стену. Здесь были ровные квадратные камни, выступавшие из стены, все были разные. одни меньше, другие больше, выступали сильнее, некоторые даже углублялись в стену.

Потом и пол стал таким же. Баор сел на корточки выставив одно колено подальше для большего равновесия. Охотник водил руками по полу, который не отличался от стен, разве что был более плоский.

Баор встал и пошел далее. Вскоре он увидел свет. Синий свет озарил кирпичную пещеру, стремящуюся к квадрату. Источником света служил шар, неизвестно как цепляющийся к потолку, на половину уходил в кирпич. Кирпичи оказались темно-серыми, бордовыми черными и других подобных оттенков, смесей красного и черного в разных пропорциях.

Под этим своеобразным светильником расходилось четыре прохода. Это был перекресток. И каждый уходил в тьму. Баор повернул направо. Спустя ещё четыре десятка шагов он вышел к огромной пещере… Он шел по полу, левая стена пропала, как и потолок. А пол и правая стена втекали в одну огромную скальную, а за тем и ледяную стену, вверху, вдалеке был один огромный синий шар. Размером должно быть с деревню. Это пещера была куполообразна. И одна её доля была из скалы, все остальное было льдом, необычно светлым. Он не походил на тот лед, как обычный, а скорее на белый неровный мрамор, более чистого и ровного оттенка. В этом льду было больше белого… Баор почувствовал смятение и страх, когда подошел к краю и посмотрел вниз.

Там была непроглядная тьма, но в ней что-то двигалось, как множество огромнейших змей, больше, чем мамонты в толщину, или щупалец, или неких гигантских червей, словно они там двигались и перетекали, бесконечно смазывая друг друга слизью, которая жирно блестела от синего шара… Это нечто двигалось там и переваливалось. Баор услышал бульканье и какое-то урчание или мычание. Нечто огромное и мерзко там существовало.

Охотник отпрянул, он почуял вонь, запах мертвечины… Коридор продолжался уходил в скалу и впереди его поглощала вновь темнота. Баор посмотрел в это тьму и услышал теперь оттуда запахи вони и звуки стрекотанья, какое-то движение, словно четыре когтистых конечности скоблили кирпич, затем некоторое рычанье и скрип зубов. Затем Баор и увидел, это был огромный монстр, такой, каких он встречал в пустоши, в снегах.

Это был крупный, с четырьмя конечностями и одной с когтем, как кинжал, на верху, согнутой и готовой ударить со скоростью и силой летящей бронебойной стрелы, с тяжелым наконечником… Страх стал накатывать, грудь стеснило, в глазах потемнело. Баор услышал себя изнутри, его мысли летели с бешеной скоростью, его глаза искажали образ увиденного и рисовали нечто мутное от избытка эмоций. Охотник перестал думать и лишь замер в ожидании чего-то, пока в его голове мешались ужасные образы.

Но сила духа, которая спасает жителя пустынь в самые ужасные моменты и дает ему невероятную силу жизни, пробудила его. Баор почувствовал неожиданный приток сил, какой бывает в самые тяжкие мгновенья, чтобы выжить открывается спящая сила. Невиданная энергия стала бить внутри. Баор повернулся и побежал с огромной скоростью. Тьма тут же скрыла его. позади послышались звуки быстро перебирающего множества ног, лап, стрекотанье и жуткое пение, жужжание.

Страх ушел, как и все другие чувства и то, что нужно делать уже будто выучено наизусть, решения сами приходили в такие моменты. Баор бежал как мог, эти уродцы похожие на насекомых не поспевали за ним. Он вышел на перекресток и продолжил бежать прямо… как если бы сначала выбрал левый путь.

Темнота долго не проходила, Баор продолжал бежать. Тут была целая система лабиринта, бесконечны повороты и перекрестки. Баор выбирал путь как попало… не думая ни о чем, словно знал. И возможность потеряться его не коробила.

Шорох уродливых конечностей позади прекратился. Баор вышел к комнате… Это было небольшое помещение, похожее на келью, здесь не было ничего, кроме ещё одного синего светильника в потолке.

"Когда прекратится этот ужасный лабиринт!" — охотник начал паниковать, так как заряд первобытной силы в нем иссяк за ненадобностью. Баор ничего не видел. Тогда впереди он услышал стук. Будто с той стороны кто-то бил киркой. За стеной явно послышались голоса. Баору это не нравилось. Оно отошел назад, чтобы исчезнуть в темноте прохода. Каменные квадраты начали шевелиться… по ту сторону голоса были невнятными, булькающими, хриплыми и низкими…

Целый участок стены начал двигаться, и тогда с грохотом куча кирпичей обвалилась. Облако песка и пыли поднялось и заполнило комнату, Баор задержал дыхание… Из образовавшейся дыры вышли существа, сперва охотник принял их за людей, но потом рассмотрел их по лучше.

Они были больше людей, крупнее, выше на несколько голов, их головы были сплющены, шеи короче и толще, кожа представляла собой крупные пластины чешуи, серой, пальцы были нормальных пропорций, но ногти были толстые и бежевые, заострённые. У них были змеиные головы. На головах у них были железные шляпки куполообразные, с коротким полами. У них были широкие рты, скорее пасти, узкие глаза, веки, которые быстро и часто моргали, горизонтально, глаза были как абсолютно черные шары.

Один открыл рот и высунул язык, похожий на вилку с двумя остриями. В пасти его показалось бесконечное множество острых мелких клыков, похожих на пилу. У каждого также были рожки, загнутые назад на локтях… Ноги, были такими же как у людей, но только с их кожей и подобные тем, что на руках, когтями.

Это монстры были одеты только в набедренные повязки… Баор заметил, что здесь прохладно. Это были некие люди-ящеры, как понял Баор. Монстры подземелья. Ещё ребёнком он слышал о том, что глубоко под льдом живут самые странные существа. Ящеры были вооружены кирками. Баор также заметил, что у них были через чур мощные шеи, которые слишком плавно переходили в плечи.

Баор перестал дышать. Эти змеи были похоже глухими, а запахи они тоже не слышали… Каждый из троицы монстров облизнулся. Они ушли обратно в шахту, которую копали. Баор подождал, пока кончились звуки их шагов. Тогда он тихо и быстро устремился вперед к этой самой шахте.

Честно говоря, он не знал, что делать и как быть… Главное, что ему нужно было выйти на поверхность. Он только двигался и искал… и это все, что охотник мог сейчас делать ради собственного спасения. Он чувствовал, что теперь уже ничем не обязан, ни Варгесу, ни своей семье, ни мертвой деревне и уж точно ни Кхолину, который так ужасно его предал. Хоть его и не убили, бросили по всей видимости здесь. В месте, где смерть пирует и царствует вместе с тьмой. Черная рука ужаса опустилась на эти шахты и лабиринты, подземелье заполнил страх.

Баор услышал звуки кирок. Похоже, что ящеры где-то ещё продалбливали проход. В темноте летели искры… "Как эти ящеры общались между собой?" — в голове Баора мелькнула мысль… "Может у них одни мысли, одна голова, один разум?" — предположил он. Баор иногда наблюдал за снежными муравейниками… мелкие кочки среди пустоши. Он никогда не видел, что эти маленькие создание общались как-то. Они только делают дело, словно заранее знают, что нужно делать.

Шахта петляла и была очень неровной, кривой. Баор снова очутился в темноте, но она часто прерывалась… шахты также были лабиринтом, и ящеры ходили по проходам как хотели, он всегда таскали с собой светильники, такие же голубые шары они держали в руках. Змеи не переговаривались… Баор подумал, что его мысли верны. Они глухи и общаются по-другому.

Охотник стал чувствовать себя спокойнее. Вдруг в тьме он наткнулся на какой-то продолговатый предмет. Он поднял его и порезался. Это было какое-то лезвие, он не стал его отбрасывать, как захотел. Он стал аккуратно нащупывать его. Он был очень гладким в некоторых местах. "Это коготь, выдернутый коготь. Кто-то из ящериц обронил…" — довольно подумал Баор. У основания коготь был толще, был круглым и удобным.

"Неплохой кинжал" — подумал вновь охотник. Эта находка его очень обрадовала. Он стал двигаться дальше. Вновь лабиринт…

Прошло около получаса, прежде чем он достиг казалось чего-то нового и необычного. Это был огромный проход, освещённый синим светом. Это был лед. Как заметил Баор скальные поверхности кончились десяток шагов назад. Пол шахты стал скользким, и охотник шагал осторожнее.

Новая шахта, которой достиг в поисках Баор, была вертикальная. Он стал пялится туда. Проход в новую шахту был просто дырой. Никаких ступеней или подъёмов. "Похоже, что я никогда не выберусь отсюда…" — печально подумал охотник.

Баор услышал, как когти рубят и бьют, скоблят лед. Потом он увидел. За десять шагов, по ту сторону прохода, по льду карабкается ящер. Он быстро перебирал своими руками и ногами, вбивая когти в лед, таким образом цепляясь за поверхность шахты. Тогда Баор посмотрел на свой клык, вытащил из-за пояса. Сзади послышались звуки когтей, скребущих лед…

Охотник резко повернулся, перед ним был муравей, он жадно стрекотал, и кажется эта тварь немного изменилась. Под передним краем панциря сиял красный глаз, он жадно смотрел на охотника, как будто Баор убил его, и тот воскрес, и теперь жаждал именно его мяса.

Разум вновь отчистился, как при первой встрече. Баор увидел, как он это делает: монстр резко кинул коготь вперёд. Но Баор немыслимо успел поставить свой коготь горизонтально и ударил снизу по когтю монстра. Вражеский клык отскочил вверх и тогда Баор ударил прямо в глаз.

Муравей страшным воплем завопил и откинулся назад. Баор ударил горизонтально. Отрубленная кисть монстра отскочила к поверхности пещеры и упала звонко где-то рядом… муравей исчез во тьме, Баор слышал, как его когти на четырех ногах скребут лед, потом уже камень, а потом он в спешке убегал куда-то…

Баор склонился и стал искать в темноте руками коготь. Вскоре он нашел его. Он попытался выдернуть коготь, что получилось с легкостью, плоть сразу размякла и стала гнить, после отхождения от тела монстра… Видимо они быстро гнили, даже стервятники бы не успели полакомится.

Теперь, когда охотник был вооружен двумя когтями для того, чтобы взобраться по шахте, он не стал медлить… Баор подошел к краю. Встал спиной к бездне, замахнулся правой рукой и вбил коготь подальше. Он держался за него не крепко. Он взял бечевку, которой был подпоясан и отрезал немного, её было достаточно. Этим он обмотал рукоять получившегося кинжала, первого, затем второго. Тогда он схватился крепко за уже вбитый кинжал и стал вбивать следующий повыше.

Его ноги оставили край дыры и теперь он висел над непроглядной тьмой, внизу скорее-всего было нечто ужасное… нечто ещё более страшное и тёмное, подобно тем щупальцам, переваливающимся в темноте огромной пещеры. Баор выдернул с большой силой первый кинжал, подтянулся на втором и вновь занес первый. Удар! Треск льда, кинжал вновь вошел в белый непрозрачный лед…

Начался подъём. Баор двигался вверх, где, как он увидел, когда посмотрел, был также синий шар, от которого кривым куполом расходился свод шахты. Но там также была и дыра, подобно той, из которой он начал путь вверх, только по шире. Баор поднимался все выше, и чем ближе он был, тем чаще он поглядывал на этот проход. От той дыры где он стоял семь минут назад было примерно тридцать шагов до прохода, теперь оставалось десять. Тогда он услышал внизу скобления, царапине, огромное движение. Баор повернул голову, наклонил её вниз и увидел ужасное: из тьмы появлялись десятки ящеров, они перебирали своими конечностями и двигались быстро вверх. Потом он услышал и стрекотание сотен.

Баор увидел, как по льду меж них также двигаются и насекомые, также быстро вбивающие свои когти в лед. Они не уступали ящерам в скорости. Насекомые обгоняли по высоте ящеров, а затем били их своими клыками. Алая кровь лилась из ран ящеров, они летели трупами вниз, в тьму. Баор не стал долго зацикливаться на это зрелище. Он стал бить лед кинжалами и быстро подниматься вверх.

Через полминуты охотник достиг края нового прохода, тогда оттуда показалась рука в черной кожаной перчатке, расшитой надписями и украшенной камнями, которые сильно светились ярим желтыми свечением, оно вдруг залило всю шахты, синий свет перестал существовать, Баор был ослеплен!

Он схватился за эту руку, словно ему кто-то приказал. Звуки исчезли. Он ничего не видел. Теперь уже белый свет все залил. Тьма! Резко все стало черным. Баор перестал чувствовать… он потерял сознание…

* * *

Охотник очнулся где-то в кирпичной комнате. Это были ровно подогнанные серые кирпичи. Все они были почти одинаковыми. Комната была ровной. Потолок представлял из себя доски, поддерживаемые толстыми балками. Здесь были маленькие окна, закрытые кусочками слюды, в железном обрамлении, как в Варгесе. А это был не Варгес. Баор понимал, что он в тех местах, где ещё никогда не был… и это пугало его. Он находился явно далеко от шахт невиданных существ, глубоко под Варгесом, глубже чем копают искатели драгоценностей, не разгибающие спины для того, чтобы пополнить казну Маркуса. Для того, что Агил мог стоя у края бассейна сыпать корм своим проклятым рыбкам… "Будь они все прокляты!" — подумал яростно охотник.

Он лежал на кровати, которая представляла собой несколько таких же балок, скрепленных между собой, на них было постелено. Подушки, как в Варгесе не было. Никакой-другой мебели, кроме комода по право от кровати, не было. Против кровати находилась дверь, просто проход в другую комнату. Сверху были вывешены шкуры, закрывавшие его.

Баор почувствовал запах масла и смерти, и услышал шаркающие шаги. В комнату вошел человек, обутый в сандалии, одетый в тогу, грубая ткань струясь свисала по нему. Это было серое, в тон стен, одеяние. Сам незнакомец был черноволосым, с густой бородой. Такими же черными бровями. Кое-где уже прорезалась седина. Глаза его были стеклянными, болезненными. Лоб развит. Ровный нос, обычный… у него была не самая лучшая осанка, он слегка сутулился, но выглядел достойно. Он был чуть ниже ростом, чем сам Баор, но шире в чуть шире в плечах. Он держал руки за спиной.

— Приветствую тебя, незнакомый мне охотник. Как твоё имя? — у него был низкий голос, бодрый. Когда он говорил одну бровь поднимал вверх. Взгляд был наглым.

— Мой имя: Баор. И… да, я охотник. Как я здесь оказался? — поинтересовался аккуратно Баор.

Человек поначалу не ответил, а только вынул одну руку из-за спины и показал её охотнику. В этой руке он держал смятую кожаную перчатку, которая была украшена камнями. Ту самую, которую Баор видел в пещере, в последний момент…

— Я могу влезть в любое дерьмо… но, когда это со мной… я могу также легко и выйти. — Самодовольно ответил незнакомец. — Меня зовут Хаасат. — и тут он поднял подбородок чуть выше и убрал снова руку за спину. — Ты догадываешься почему я тебя вытащил?

— Нет… не думаю, — сухо ответил охотник.

— Не мудрено… ведь тебе не откуда знать… — также сухо заметил незнакомец. Баор ещё не мог определится как он относится к нему.

— Ну так…? Зачем я сюда попал? — спросил Баор.

— Перчатка светилась, когда я держал тебя… значит ты то, что я ищу. — радостно говорил Хаасат.

— А что ты ищешь? — заинтересовался охотник.

— Лучше тебе не знать, охотник. — радостно, даже игриво, отрезал незнакомец. Сделал лицо, будто что-то замышляет. Какое обычно делают перед тем, чтобы напакостить…

— Где мы находимся? — спросил Баор.

— Слишком много вопросов. Вставай, одевайся… я жду тебя у входа. — сказал быстро Хаасат и удалился.

Спустя четыре минуты Баор уже оделся, взял свой клык, второй был потерян. Клык был перевязан, как и должно быть. Он засунул его за пояс и пошел. Охотник прошелся по всей комнате, лучи света из двух небольших окон, размером с походную сумку, пронизали тьму комнаты, которая была в полумраке.

Баор вышел в другую комнату, тут был перекресток, из прохода слева веяло вкусным запахом жаренного мяса. Этот проход был также задернут шкурами. Он посмотрел направо, тот проход тоже был задернут, но спереди была дверь, из толстого дерева, с железными пластинами. Баор отворил эту дверь и прошел в коридор, здесь уже было множество разных закрытых такими же дверями проходов. Баор прошел двадцать шагов в самый конец, где была дверь из более светлого дерева. Он открыл её и вышел на улицу. Где на крыльце, которое было площадкой, от которой спускались ступени, стоял Хаасат. Только уже одетый, так же, как и Баор в меха.

Взору охотника предстал Стальград, город, который он никогда не видел. Они стояли на вершине холма, одноэтажный дома, такие же простые, даже ещё более статичные, чем Варгесцкие, из серых кирпичей, иногда попадались двухэтажные. Они были испещрены мелкими темными окнами. Меж них росли деревья, ели, не выше двухэтажных домов.

Дома стояли плотно, меж них серые переулки, также из кирпича, кругом было множество ступеней, разных площадок и тропинок… И здесь не было главного здания, все дома были в стиле одинаковые, не было дворца, как в Варгесе. Стальград был проще.

Но Баор также увидел множество странных колодцев, на которыми были сколочены досками квадратные арки, на них было привязано множество веревок.

Город был просто скоплением серых домов. Он не впечатлил Баора.Охотник слегка расстроился. Потом вспомнил, что он не знает зачем он здесь, что у него нет денег, еды, сил и хорошего оружия. А этот город был местом, где подобное не слишком легко достать, но легче, чем в Варгесе. Баор вспомнил, что у него больше нет тех денег, которые были и понял, что теперь очень жалеет об этом. Ведь он был владельцем состояния…

— Пойдем. — сказал Хаасат. — Ты нужен мне.

— Куда мы идем? — спросил Баор, он решил, что лучше не стоит сразу отказываться, а расспросить.

— В дом моего хозяина… — самодовольно ответил Хаасат.

* * *

— Так это он и есть? — довольно спрашивал хозяин. Он сидел в кресле у чаши, в которой горел жир. Он держал руки немного подав их вперед. Видимо он плохо переносил холод. Так как, когда они вошли он немного скривил лицо, они запустили холодный воздух.

Это был двухэтажный домик, но они находились в той части, где был один этаж, снаружи она смотрелась как пристройка. Здесь была дверь внутрь двухэтажной части, прикрытый висящими шкурами. Здесь была кровать, слева от входа, такая же, как та, на которой успел уже поспать сам Баор.

В комнате не было никакого убранства, это совсем не то, что было в Варгесе. Сам Хозяин был одет как Хаасат, при первой встрече, в какую-то невзрачную тогу. Он был в возрасте, глубокие морщины на лице: на лбу особенно, и возле глаз, от уголков рта тянулись они вниз, чуть ли не огибая подбородок.

Он имел тонкие черты, ровный нос, большие мертвые глаза, тонкие женские губы. Он щурился и смотрел на охотника, как на грязь. И Баору это не слишком нравилось, как и сам Хаасат.

По дороге к этому дому незнакомец объяснил ему, что он нашел его в пещерах, и что его хозяин давно его ищет, и жаждет встречи. Но они не знают кто он, но только у Баора есть нечто, что им нужно…

— Так значит, Баор? — переспросил старик. Он опустил руки и расслабился. Возле него было ещё два кресла. Баор и Хаасат подошли, развернули их почти против хозяина и сели, тихо и аккуратно.

— Да, я родом из пустыни, благодарю за спасение. — выдавил из себя охотник.

— Я рад, что мы наконец нашли тебя. — расслаблено заметил Хаасат.

— Моё имя — Лор'Беор. Дело в том, — начал старик, — что леднику грозит опасность. Может ты уже слышал о нападениях ужасных тварей под Варгесом? Об армии пустынников, стан которой в тех же местах.

— Я видел. — Черство ответил Баор. — Я видел армию. Их шесть тысяч… Я был в двух десятках шагов от их стана. Не рассказывайте мне о них. А ужасных тварей я убивал сам. — С этими словами Баор вытащил из-за пояса кинжал, представляющий собой коготь, обмотанный у основания бечевкой.

Старик протянул руки, и охотник подал ему самодельное оружие. Лор'Беор стал тщательно осматривать трофей. Он округлил глаза и выражение его лица было тупым, Баор сдержал злобный смех.

— Это поразительно. Так ты сам убил одного из этих насекомых? — старик не совсем верил в это.

— Да. Я убил его. Он встретился мне в пещерах.

— А как ты там оказался? — спросил хозяин.

— Я оставлю это тайной. — отрезал сразу Баор. — Говорите, зачем я вам нужен?

— Твой разум хранит то, что нам нужно. Я не буду подробно объяснять. Эти поиски идут уже несколько месяцев. Все сложно для твоего понимание. — Это замечание немного уязвило Баора.

— Я думаю, я покину вас… — поторопился Баор. Хаасат сделал знак рукой. И глазами попросил повременить. — Ну хорошо. Только говорите быстрее…

— И знать, что мы ищем тебе не стоит. Мы дадим тебе много золота, оружия, провизии, лошадей. Но… только помоги нам. — Лор сделал умоляющие глаза. В этот момент он выглядел жалким.

— Знаете. — Баор сделал паузу. — У меня за спиной более нет ничего… Я пуст. У меня есть только мои руки и голова. Ни денег, ни семьи, родного племени, дома… Я не знаю теперь, что мне делать, когда творится весь этот ужас за стенами города, там, в пустоши…

— Мы знаем, — начал говорить Хаасат, — что Насекомые не станут ничего делать, пока не будет истреблена армия пустынников. Так как насекомые не вечны, они также смертны и реальны как мы. Они тоже боятся, и ими тоже что-то движет.

— А потому их численность ограничена… — подчеркнул старик, — и есть голова у их воинства. Иначе они бы не вели себя так осторожно.

— Они ушли под лед. — вставил Хаасат и стал глядеть на огонь. Баор кинул на него взгляд, а потом снова переключился на Лор'Беора.

— Так что нужно от меня?

— Не слишком много, то, что мы ищем, находится в твоем теле. — резко, четко и быстро проговорил Стрик и посмотрел абсолютно бесчувственным лицом на охотника.

Баор округлил глаза. Хаасат резко повернулся и хотел было встать, но Баор резко попал по его лицу прямым ударом кулака. Хаасат отлетел, опрокинув на себя чашу, его облило горящим жиром, он начал кричать и вопить, огонь жег его лицо.

Старик вскочил и отпрыгнул назад. Он так сильно взбодрился этим, что его нельзя было сравнивать с ним же несколько минут назад. Кинжал Баора был до сих пор в руках старика. Тот сжимал его сильно.

Охотник кинулся к выходу, старик не рискнул его преследовать, он метнул ножик, но промахнулся, нож пролетел на самой головой Баора, тот почувствовал движение воздуха от полета кинжала. Запоздалый страх прошелся по нему, когда нож уже отскочил от кирпича и упал где-то на каменный пол, в глаза на секунду потемнело. Баор открыл дверь и выскочил на улицу. Баор помчался в город… "Здесь нельзя оставаться!" — сказал Баор.

* * *

Баор убегал не долго, вскоре он понял, что выйти из города ему не дадут, и даже если он и выйдет, если успеет… его вскоре нагонят, и утащат обратно. Не прошло и получаса, как его нашли в закоулках. Одетые в шкуры, поверх которых были вкреплялись металлические пластины, служившие нехитрой бронёй. Стражники города были вооружены копьями, Баор не стал лезть на них, хоть и догадывался, что скорее всего так быстро его не убьют, если они хотели это сделать… о чем они думали?

Хаасат прикидывал, что Баор не попытается вывернутся, узнав, что они решили вскрыть его? Что-то явно не так. Баор понимал, и все равно попытался убежать… Что-то темное охотится за ним и хочет использовать его в своих целях.

Суровые, крепкие стражники Стальграда кинули его в темницу, которая представляла из себя яму в земле, накрытую тяжелыми десками, и вход был через лестницу, закрыт железной решеткой, на тяжелый висячий замок.

Глава VII Затишье

Темная полоса на горизонте перед Варгесом. Это и была та самая армия. Теперь уже другой вел её. Это был суровый друг Энрико, Яр. Рослый, мускулистый, сильный, не такой харизматичный, но более дальновидный и обходительный Яр был правой рукой Энрико. И не удивительно, что теперь он вел это полчище, собранное воедино немыслимыми средствами и усилиями!

Яр был не слишком похож на своего друга. Он был скромнее, сдержаннее. Не держал девушек в своём шатре и не баловался вином, всегда сохраняя трезвость ума. Разум его был часто напряжен. Он вставал поздно, и не спал ночами, раздумывая план битвы, внося новые поправки, новые идеи. Он долго и тщательно все продумывал, пока Энрико делал тоже то, что мог лучше, а то есть… вел за собой людей на смертоубийство.

Они знали свое дело, место и умели работать в команде, где каждый делал то, что должен. Яр — думать, Энрико — быть лидером. И им это подходило. Теперь, когда Энрико нет в войске недовольства. Армия не в том боевом духе.

И это произошло, как в тот раз, когда властитель Стальграда привел сюда свои войска, он взглянул теми же глазами, какими сейчас видел неприступные стены Яр. И как тогда, Яр повернул войско.

И Маркус стоял на самой высокой башне, и видел лучше, всю полноту шеститысячной армии. И увидел, как войско это поворачивает назад. Башня была круглой в основании, пол, на котором стоял Маркус был из досок. Сверху ничего не было… Только зубцы окружали его. Это и была левая, чуть выше правой, башня. Вершина Варгеса… Отсюда он видел, как темное огромное пятно армии поворачивает назад.

Облегчение не посетило Маркуса. Так как он все равно был под впечатлением. Он стоял одетый в штаны и рубашку, сапоги, поверх них шуба в пол. Он круглыми покрасневшими глазами смотрел на армию, двумя руками державшись за каменные зубцы башни. Позади него отварился квадратный люк в полу, и по лестнице взобрался Агил, одетый также, но одежда его была лучше качеством. Властитель не соблюдал моду и не заботился о своем одеянии, потому что ему было некогда.

— Они отступают! — искренне радостно закричал его светлость. Он пригнулся перед Маркусом. Властитель повернулся и посмотрел на него, как на нечто мерзкое.

— Проваливай жрец, мне не до тебя! — накричал не Агила Маркус.

— Простите, прошу прощения… — начал отбиваться Агил и тут же пятился назад в люк. Вскоре он скрылся там, и крышка прохода захлопнулась за ним.

Монарх ещё долго смотрел, как войско уходит за горизонт. Но страх бил внутри, пульсировал, не давал покоя. В глазах поминутно темнело, внутри он ощущал нечто темно, что разливается по телу. Таков был страх. Он сковывал все внутри, все…

Но позже Маркус все же освободился. Он почувствовал облегчение, когда полчище уже не резало его глаза. Он видел только льды… бесконечную белую пустыню.

"О, Архис, спаси меня и мой народ!" — отчаянный мысли все ещё возникали в голове, но теперь уже не так кидали в жар…

* * *

Агил зашел в трактир. Это и был тот самый "Барс под соусом", забавное название. Но ещё и не такие встретишь в Варгесе. Здесь около полу сотни разных заведений, включая бары, харчевни, бордели, трактиры, постоялые дворы. Тысячи купцов заходят в город торговать с жителями… И почти каждый посещает что-нибудь. Грех не пройтись по злачным местам Варгеса.

Шумный ночной город просыпается после захода солнца в стенах каждого бара и трактира! И везде пьянствую, едят и делают всякую грязь. При мыслях об этом Агил говорил: "блаженство!".

Это была вытянутая крупная комната. Вдоль стен с закрытыми занавесками окнами, теперь и на день, стояли столы, на них перевернутые стулья. В дальнем конце, где вдоль стены была лестница, поднимавшаяся на второй этаж, где располагались таким же образом комнаты постояльцев, стояли двое.

Это были охранники. Они были одеты в легкую броню, у них были облегченные металлические нагрудники, поверх кожаных панцирей, нарукавники и налокотники, наколенники. Без шлемов, их волосы были собраны в длинные хвосты, болтавшиеся сзади. На дорогих поясах ножны, они держались за рукояти своих дорогих мечей, превосходной работы.

Агил был одет также, как когда взбирался на башню. Стражники заметили его. Он поднял согнутую чуть в локте руку, он показал ладонь, с сомкнутыми пальцами. Стражники выпрямились, они его узнали. Его светлость прошелся по всему залу, мимо них и по лестнице, далее пред ним предстал коридор, который и привел его к дальней двери.

Дверь скрипнула, и жрец вошел. Он застал Энрико, лежащего на кровати, справа от окна, которое было напротив двери, вдоль правой стены. Вдоль левой располагались два шкафа, один закрытый с вещами, другой книжный. Варвар лежал и читал книгу, на полу рядом с кроватью лежал поднос, на нем грязная, измазанная в сочном жире тарелка, с костями. Также пустой стакан и крошки хлеба, вилка и ножик.

Варвар лежал, почесывал затылок рукой, на которой была голова, другой держал книгу. "История Варгеса" — прочитал Агил на черной кожаной обложке.

— Ты умеешь читать? — презрительно спросил его светлость. Энрико делал вид, что не замечает его, но спустя треть минуты ответил:

— Ты меня недооцениваешь, жрец. — парировал Энрико. Агил тяжело вздохнул и посмотрел на варвара с искусственной лаской.

— Ты уже готов? Боли не терзают тебя, моя радость? — Агил усмехнулся при этих словах. Потом не выдержал и посмеялся. Энрико посмотрел на него, как на барана…

— Перестань издаваться, ублюдок. Я готов, отпусти меня наконец. — после этих слов Энрико закрыл книгу и положил её рядом с подносом. Сам встал и подошел к окну, стал в него смотреть, разглядывая улицу, в частности людей, проходящих мимо под окнами.

— Зачем же ты так грубо. Я отпущу тебя сегодня ночью. Ты вернёшься и возглавишь войско…

— К чему все это? Для чего эта игра? Почему ты держишь меня так долго? — недоумевал Энрико.

— Потому, что я не могу выдать круг. Маркус убьёт нас всех, придет со своей золотой стражей, и мы захлебнемся в собственной крови. А я не могу этого допустить, не могу… Нам нужно время. Скоро он выйдет из города, все жрецы объявят, что он враг Архиса, и тогда наши тысячи войдут в город по потайным ходам. А до этого момента, ты должен хранить молчание.

— Нас здесь не услышат?

— Половина городских стражников мои люди.

— Но в городе также десятитысячная фаланга в казармах. Они не "твои люди"?

— Нет. Но боятся нечего, мы и так предпринимаем меры предосторожностей. Наши разведчики везде, абсолютно везде! — голос жреца стал ненадолго хриплым. Потом он вновь стал мягким и приятным, он над этом работал. — Сегодня ночью мои стражники не будут тебя держать. Ты уйдешь по подземному ходу.

— Почему нельзя просто зайти сейчас через эти ходы? — спросил Энрико. В глаза его была скрытая ненависть к жрецу. И слабая надежда.

— Потому что армия Варгеса это не вы, которым если отрубить все ваши головы, то вы разбежитесь, или если зайти в ваши палатки посреди ночи… Варвары податливы страху и смятению. — Жрецу нравилось выставлять варваров в невыгодном свете… его глаза слегка блестели. — Фаланга — это совсем другое. Им плевать, это воины без страха и упрека. У этого войска нет головы, они едины, представь себе. Все бьются ка один. Один большой кулак. И им все равно, где, когда, с кем, и сколько их. Они просто дерутся. Фаланга идеальная машина смерти, коса смерти, которая не ломается. Даже один солдат Варгеса будет сражаться против тысячи, и нет… не до смерти, а до победы. — Его светлость обильно жестикулировал и тряс руками.

— Да, теперь понимаю… — поник Энрико. — Но ведь и мы…

— Нет. Вы — варвары. И ничего более. — прервал его Агил.

* * *

Вышедши от Энрико, Агил направился к своему знакомому, Ерузе. Он жил через несколько десятков кварталов. Жрец шел по улицам города, под карнизами домов. Он часто посматривал на железные решётки на окнах и любовался ими.

Агил проходил мимо черных домов, по темной плитке. Изредка он здоровался со многими купцами в городе, которых знал. Агил ведал также делами, по поводу легальности торговли. И многие купцы, продающие то, что нельзя продавать знали его, потому что платили ему деньги. Агил мог в любой момент перерезать артерию контрабандистам, показать охране лица всех тех, кто не законно продавал курительные смеси, которые покупают сами жрецы и немногочисленные провидцы. Портреты тех, кто продаёт перья птиц, которых запрещено подстреливать, из-за их красоты этих птиц считали священными, и убивать их можно было только для предсказаний…

Он не сделает этого, потому что питает с них не малые деньги. Их много, а значит даже за малую плату с каждого наберется не хилый оброк… И каждый раз, когда в день платы Агил приходил в назначенное место, где собирались купцы, он собирал с каждого мешок медью. Да… это было наслаждением. Получать деньги за то, что он просто молчит и ничего не делает. У Агила ещё с детства была страсть к деньгам, ко всем драгоценностям.

И всячески отец Агила её поощрял. Он тоже был верховным жрецом. Титул после смерти перешел к Агилу. Уже седой он был, но сохранил скупость и жадность, не бросался деньгами зря, даже теперь, когда их было особенно много. Его казна, то есть золото храма Архиса, была заполнена до верху, различные рубины, мечи с золотыми рукоятями, украшенными камнями, различные книги, украшенные драгоценностями, кольца, чаши, кубки… и многое другое хранилось там. И когда Агил навещал этот зал, глубоко под землёй, душа его трепетала пред таким богатством. Он наслаждался им…

До сих пор ничто так не греет его душу, и золото в его сердце может потеснить разве что склонность к садизму… Страдания также доставляли ему удовольствие, но не в такой мере.

Его светлость прошел мимо лавок с пряностями. Когда он проходил мимо, то уловил чудесные ароматы. Рот наполнился желанием. Но некогда было отрываться. Тем более, что он сможет насладится каким-нибудь блюдом там, куда направляется…

* * *

Это был один из тех больших домов на дворцовой площади, перед бастионом. Он стоял напротив бастиона, рядом возвышался ещё один такой же крупный. Двери их был в полтора раза выше человека. Толстые из дерева, обитого металлическими полосками, с шипами через равное расстояние.

Агил толкнул дверь, проложив массу усилия. Кое-как он вошел в зал. Здесь было тихо. Только один слуга стоял справа от дверей в следующую комнату. Это была передняя, как короткий широкий коридор, по углам которого стояли огромные горшки с растениями из леса, за хребтом… На стенах висели чисто красные полотна, как украшения, внизу их черные по две черные полосы.

Агил прошел мимо прислужника, небольшого роста, одетого как горожанин в тогу, с мечом на поясе. Он поднимал подбородок и выглядел как величественная неподвижная статуя.

Жрец прошел мимо, не обращая на него внимания, по проходу, уже чем передняя и одернув шелковые занавески, висевшие вместо двери, в несколько рядов, он очутился там, где и должна была быть встреча. Большой зал в два этажа, вверху был деревянный потолок, поддерживаемый балками, стены также были оббиты красными полотнами, только намного длиннее.

На полу же расположились ковры и низкие лежаки, на которых лежали разные гости, также одетые в тоги, один Агил был одет как средний горожанин, в уличной одежде. Он снял шубу и кинул её возле входа. Здесь не было мебели, кроме лежаков и низких столиков, на которых были горшки поменьше с красивыми цветами, разных оттенков, чаши с фруктами, графины с винами и экзотическими напитками.

Возле них сидели или лежали люди. Много девушек, мужчин, где-то были пустые места, на которых гостей развлекали танцовщицы и жонглёры, факельщики. Это было пиршество…

Где-то ближе к дальней стене, где кое-где попадались двери, ведущие в другие комнаты, было особое место, ковер побольше, кресло, на котором сидел хозяин. Это был Ерузе.

Агил прошел по краю зала, не потревожив никого своим появлением. Но несколько взглядов были кинуты в его адрес. Но никто не удивился, увидев в таком месте, в такое время, верховного жреца Архиса. Его светлость подошел к самому креслу, где по обе его стороны стояли рослые слуги, оба были одеты в всеобщем духе. Слева держал чашу с фруктами, справа — графин с вином. Ерузе держал золотую чашу, с рубинами, полную вина и попивал из неё, пока смотрел на танцы.

— Приветствую тебя, Ерузе. — громко сказал его светлость. И радушно улыбнулся.

Хозяин повернулся к жрецу. Это был высокий, тонкий, не мускулистый, даже хилый, худосочный горожанин. Житель центральных кварталов Варгеса. Ерузе имел длинные черные волосы, которые спускались до плеч. Сам был не плечист, но быстр и ловок. Всегда был сдержан, но иногда и давал волю эмоциям, мог разгорячится… он был самым обычным богачом, каких в Варгесе достаточно.

Ладонь его была меньше, чем у обычного горожанина, размер ноги также был необычно меньше, чем должно быть при его росте. Походка его был такой же расслабленной везде, он шел так, словно идет по своим владениям, даже в бастионе. Заострённый нос, невыраженные скулы, обычные губы, развитый лоб. У него были яркие зелёные глаза, и необычный разрез. Когда его лицо было расслабленно создавалось ощущение, что он грустит, или находится в глубокой печали.

Этот разрез глаз передался ему от отца по наследству…

— Рад тебя видеть! — воскликнул Ерузе, своим певучим приятным голосом и улыбнулся… он распростер руки, встал и пошел на встречу Агилу. Они обнялись, как старые друзья.

Ерузе тут же повел жреца в одну из дверей, они отворили её. прошли в узкий коридор и закрыли за собой. Весь шум музыки и свет был для них теперь недоступен. Агил почувствовал себя легче. Они прошли по проходу, застеленному ковром, на стенах все также были красные полотна с черными полосками. Через каждый десять шагов на стене висел факел. Освещение было тусклым. Но Агил привык к такому, он много времени провел под бастионом, проникая в самые темные тайны Варгесцкого двора.

В конце коридора была узкая дверь. Ерузе открыл её и пошел первый по каменным ступенькам вниз, ступеньки были покрыты трещинами и пылью. Эта часть дома была намного старше.

Двое прошли вниз, где была круглая комната, десять шагов диаметром. Плинтус был из камня и выступал большой ступенькой, такая же была и в углу между стенами и потолком, который был из больших каменных плит, которые поддерживались неизвестно чем…

На кирпичном полу был нарисовано кольцо кровью, почти во всю комнату. Здесь уже было три человека. Все в робах, с натянутыми капюшонами. Это были темно-синие робы, с золотыми рисунками, которые шли полосками на рукавах и у ног. Каждый был подпоясан также позолоченной бечевкой.

Их лица были скрыты. Все трое держали в руках чаши, в которых была абсолютно черная жидкость. Они стояли треугольником. Ерузе остался у двери и принял величественный вид. Агил встал в центр, ровно, поднял подбородок и стал говорить что-то, на другом языке, где было больше твердых, резких звуков. По мере того, как он говорил, он поднимал руки, и опускал их, указывал на какого-то из троих незнакомцев в робах.

Культовая церемония была начата. Все трое немного наклонили чаши, так искусно, чтобы струи жидкости были тонкими, они попадали прямо в еле заметные углубления. И далее черная вода текла в центр комнаты. Агил снял обувь. Через минуту он уже стоял в черной луже. Ерузе поднялся по ступеням. Агил продолжал произносить то, что обычным обывателям недоступно. Он ускорял темп.

Через минуту вбежал Ерузе с факелом в руках. Агил поднял руки вверх и замолчал. Он закрыл глаза. Ерузе кинул факел ему в ноги. Черная жидкость загорелась!

Трое в капюшонах отошли, можно сказать, отпрыгнули от огня. Агил не горел, словно языки пламени струились в воздухе абсолютно не задевая его, словно его там не было. Он вышел из огня, ни объятый им. И произнес несколько последних слов… Глаза его стали ярче и даже начали издавать свечение. Он повернулся в сторону, противоположную входу. Там стена начала рушится и все увидели проход, который образовался после того, как упала целая куча кирпичей и поднялось облако пыли, заполнившее всю комнату. Квадратный каменный коридор. Он уходил в тьму…

Агил пошел прямо в этот проход. Через несколько шагов тьма заглотила его. Все оставшиеся в комнате стал ждать…

* * *

В гроте тихо капала вода со скального потолка. Это была плоская полость в скале. Кирпичный проход резко входил в это помещение. Вместо пола был неглубокий пруд, где воды было по колено.

Света здесь абсолютно не было. У стен пещеры были каменные шпили, небольших размеров. Послышались шаги. Вошел Агил. Он посмотрел на воду так, словно видел её. Через несколько минут в комнату вошел Ерузе с факелом в руках.

Мелкий грот озарился светом. До другой стороны пещеры меньше десятка шагов. Пещера оказалось мелкой. Агил подошел к пруду и зашёл в воду по щиколотку. В воде показалось движение. Агил вытянул руку и сделал движение пальцами, будто он кукловод.

Брызги воды полетели, из пруда вдруг поднялся человек. Он был в набедренной повязке изуродованный. Вся его кожа была черной, облезлой, в некоторых местах кожи не было вовсе, и виднелось опаленное мясо. Огонь оставил на этом теле свою красоту. Пламя долго лакомилось этим человеком.

Агил смотрел на него светящимися глазами, которые не выражали ничего.

— Ты! — хриплым, утихающим и вновь поднимающимся голосом болезни и смерти закричал обгорелый человек, стоя в странной позе, сильно согнув ноги и локти, вест он пытался скукожится, но при этом стоять… Он трясся и казалось, его раздирали ужасные боли.

Крик этого человека затих где-то в горле…

— Ты думал я тебя не найду, Хаасат. Ты думал ты так просто уйдешь от меня! — властно и громко кричал Агил, не своим голосом, казалось внутри него эти слова выкрикивало несколько существ, не похожих на людей.

— Нет! Тебе не одержать победу! Ты упадешь в ноги собственного господина и будешь молить о жизни… Потому, что он карает таких как ты, ничтожеств, не по нраву занимающих свои места! — кричал Хаасат, и через каждые два слова захлебывался чем-то, что бурлило и билось наружу в его горле.

— Нет. Я не слуга Маркусу, скоро меня спустят с цепи, и приду за его душой.

— Будь ты проклят… — пытался говорить Хаасат.

— Нет… нет! Ни за что! Я просто погребу твою душу, здесь, в этой пещере, я заточу тебя навсегда. — с этими словами Агил поднял руку и резко опустил её вниз. Изуродованный Хаасат упал в воду. Сразу пруд стал гладким, как будто ничего не было… и наступила тишина.

* * *

Маркус стоял возле стола с картой. В одном из дворцовых залов стоял вытянутый стол, за котором могло бы сидеть десяток людей. На нем лежала карта, где были намеченные около сотни с лишним деревень, которые до этих пор принадлежали Варгесу, и были покорны. Внизу карты был намечен хребет, который представлял из себя три горных цепи, идущих параллельно, между ними текло две реки, в глубоких долинах, по обе стороны поля, где выращивали пшеницу, с которой кормился Варгес.

На карте были также небольшими деревянными фишками намечены лагерь врага, в предполагаемом месте. А, то есть, неподалёку от Варгеса… Также за столом было пять стульев с обеих сторон, и один во главе, где стоял Маркус.

Вокруг него толпились четверо полководцев. Все они только смотрели на Маркуса и ждали от него слов. Властитель взял одну из золотых чаш на столе, неподалёку от графина, затем взял графин и налил себе вина. Он потупился, глядя на вино, потом отпил и поставил на стол.

— Ну что ж… — начал он не спеша. Маркус явно был не в духе, или как-то подавлен. — Что мы знаем? Первостепенно меня интересует их численность, их возможности, их замыслы… — Маркус тупо глядел в карту, рассматривая место, где должна была быть армия врага.

— Их замыслы наверняка безумны. — сказал Ардес. Это был рослый, старше Маркуса на десяток лет, опытный полководец.

— Если они собрались вместе, значит у них есть возможности. — Заметил другой, по имени Арне. Это был ниже остальных ростом, но плечистый, с узковатым лбом, тонкими губами, ровным носом, с горбинкой. Его глаза горели огнем, у него был очень жесткий суровый взгляд. Арне был человеком дела… Но о том, какой он внутри любой мало знал. Он вращался в темных кругах, и это все, что было о нем известно.

— Думаю, лучше было бы их раздавить. — Предположил Люциус. Это был третий полководец, он был самым старым. У него были правильные черты, седая щетина, белые волосы его отступали, уже показывая лысину. На слова Люциуса Маркус повернулся в его сторону и взглядом дал знать, что бы тот продолжал.

— Действительно? — спросил Маркус.

— Возможно наши ворота должны открыться, или нечто подобное должно произойти, чтобы они смогли победить. — Арне говорил не спеша.

— Значит, среди нас предатели! — громко и яростно заявил несдержанный Ардес.

— Потише… — спокойно попросил Маркус. — Арне, что ты думаешь? И вправду есть возможность обмана?

— Да. Раз их в полтора раза меньше, чем нас. — ответил Ардес.

— Раз так, то нужно атаковать. — снова заявил Люциус. Теперь уже жёстче.

— Нет, не в коем случае. Мы не можем разбрасываться войсками. — Сказал громко Маркус. Он посмотрел на Ардеса.

— Может и вправду… Они безумцы, раз решили пойти на Варгес. А раз они безумцы можно ожидать чего угодно!

— Вряд ли они безумны. — выразился Арне. — Эти варвары собрались вместе и пошли сюда. Они отрезали нас от поставок. Пустынники действуют решительно, а значит у них есть преимущества, кто бы их не вел, сколько бы их не было. — Маркус смотрел сквозь карту, когда Арне говорил, — Скорее всего они знают то, чего не знаем мы.

— Нам нельзя сейчас атаковать… — завершил Маркус…

* * *

— Он не выйдет из города. — холодно сказал Люциус.

Агил и Люциус сидели в тогах в подземной комнате Агила. Книжный шкаф пылился, на столике, за которым они сидели был один подсвечник, на котором было три свечи. Своим огнем они тускло освещали лица беседующих жреца и полководца.

Комната была во мраке. Дверь была заперта изнутри, за нею стояло двое стражников, принадлежавших к влиянию круга.

— Так ты говоришь "нет"? — переспросил Агил. Мысль о том, что его планы срываются была нестерпима.

— Да… то есть, нет. — заколебался Люциус. — Он не выйдет из города, благодаря словам Ардеса и Арне. Они убедили его в том, что вывести фаланги из Варгеса будет неразумно.

— Но мясо? Пустошь снабжает нас мясом, жиром, шкурами… нечем будет отапливаться… шерсть, молоко… — негодовал его светлость. Люциус чувствовал себя смущенным и несколько неловко. Любой чувствовал себя неудобно при жреце, ведь он был опасным человеком.

— Прошу прощения… — начал трепаться полководец.

— Нет. Стой. Ты ни в чем не виновен, но я просто зол. — губы Агила сжались. Глаза округлились и, кажется, воспалились. Брови нахмурились, а лоб напрягся и морщин на его лице стало больше.

— Я не смогу его убедить. — говорил старый полководец.

— Архис, нашли на них бедствие! — вскрикнул жрец, не выдержав. Но в подземелье его никто не услышит… никто…

— Они чуют обман, ваша светлость, они догадываются о хитрости.

— Да, неудивительно. Ведь никто меня не слушает. Я говорил, что нельзя так просто, но так круг решил, и все будет так. А я должен решать эти проблемы. Я бы убил их всех…

— У вас нет столько сил, чтобы противится воле круга. — пояснил Люциус.

— А жаль… почему все так сложно, почему я не воин, я бы просто зарубил их всех, и пошел бы в бастион, и даже погиб бы, меня бы насадили на копье и вознесли к небу, но я сейчас не терзался бы всем этим дерьмом! — злился Агил.

* * *

Стальград накрыла темная ночь… звезды сияли в небе.

Лор лежал в своей грубое деревянной кровати и спал. Это была пустая комнатка в его сером кирпичном доме. Вдруг голова его неожиданно заболела, он проснулся, вскочил и упал на каменный пол, больно ударившись коленями.

Он встал на колени, распростер руки у стал видеть… Он открыл широко глаза и его взору предстала пустыня днем… и только темное полчище…

* * *

…наступало. Десятки тысяч четвероногих, крупных, ужасных тварей, чьи единичные когти-кинжалы были уставлены вперед. Они шли без лидера, без построения. Их было столько, что ничто не могло стоять на их пути. Они просто шли.

Пустыня дрожала от топота десятков тысяч когтей, которые царапали и били лед. Снежные просторы внимали их величию, их беспричинной злобе и ненависти ко всему, что не похоже на них не являлось подконтрольным их бесконечно великому хозяину, сила разума которого простиралась во всем пространстве, абсолютно!

И их полчище докажет это. Они стремились к стану людей только с одной целью, чтобы сокрушить их. Теперь, когда Мыслящий видел, что войско ведет не тот, кого он видел, он боялся.

Тот человек, которого он встретил в пустыне, он подчинился его разуму, и паук влил в его сознание нужные мысли… он заставил его идти по пути, который сам создал! Но теперь нет его…

И Паук не мог подчинить своей воле других жителей пустыни, а значит они это нечто темное, нечто злое и враждебное… нечто, что должно быть уничтожено…

Глава VIII Насекомые в пустоши

Стражник, чье имя неизвестно, и не будет более напоминать людям о чем-то, вышел на пост. Такой же, как и он, воин пустыни, одетый в шкуры, с копьём, ушел в лагерь, чтобы спокойно отдохнуть.

Тот, которого сменили потрясет головой, ухнет, пробежит мимо жилищ и забежит в свою палатку из шкур и костей, где у огня спят друзья, и только один сидит и смотрит в горящую чашу, думает о чем-то…

Новый же страж стоит и смотрит, нет ли где-нибудь вражеского глаза, и не приближаются ли враги? В его голове вертятся разные мысли, но они все исчезают, когда он видит, как черная линия расползается по всему горизонту. Весь он вскоре становится черной полосой… Это враг. Их так много, что нет места, где бы их не было видно.

"Что это, нет, что это!" — истерично подумал стражник и тут же пустился обратно в лагерь. Паника овладела им, пробежав к одному из крупных проходов, где могла поместится телега, он встал и во всю глотку закричал: "Враги идут!"

В Стане пустынников сразу же началась паника. Она разрасталась по всему лагерю. Вскоре в каждой хижине веяло тревогой, в воздухе было напряжение, послышался звук бряцающего оружия, шаги солдат, которые целыми группами устремлялись к общей толпе, которая стояла перед лагерем, но разницы, где выставлять воинов не было. Враг окружал лагерь абсолютно со всех сторон, их было настолько много, что бежать было некуда… казалось просто бесконечность их окружает лагерь.

Яр не знал, что делать, он не мог усмирить воинов, вожди кричали что-то, но никто не слышал, всеми овладел страх. Огромная армия варваров не могла собраться с духом. Их было шесть тысяч, но они боялись… как забитые собаки. Солдаты людей скулили и кричали, взывая к снежным просторам. Их никто не спасет.

Кольцо начало сужаться. Теперь охотники видели, что на них идут мерзкие твари, все одинаковые, ни какая не отличалось от другой. Все были скользкими. Их клыки-кинжалы красовались белизной на восходящем солнце. Их когти скребли лед, который дрожал под ними, потому что их было действительно много.

Ничто не смогло бы противостоять им, и сейчас люди им не помеха, ничто на их пути. Просто им вот-вот суждено было стать пылью. Воодушевление не приходило в души и головы воинов-людей. Их терзало смятение. Смута затуманила войско… Страх бил ключом в их рядах, которые уже были расстроены.

Кольцо сузилось до такой степени, что охотники могли кидать копья, тогда лучники открыли огонь, без приказов… без чего-либо. Яр был уже где-то убит или попросту был затоптан насмерть, вдолблен в лед… Меж палаток уже тоже бегали насекомые и убивали всех, кого могли найти.

Охотники начал кидаться на тварей. Но насекомые не отвечали на выпады, тогда все замерли. Войско только внимало любым движениям… все замерло. Словно обе армии умерли ненадолго. Никакой охотник не кидал копьё и не стрелял, не замахивался… никто не кричал и не говорил. Твари не дергались…

Затем пустошь вдруг резко накрыл всепоглощающий шум, насекомые завопили темными ужасными своими голосами… охотники начинали падать на землю и хвататься за уши, потому что из них текла алая кровь и красила снег. Солдаты кричали от боли… Тогда шум также резко прекратился, и твари преступили к трапезе…

* * *

Маркус снова стоял на башне, теперь уже с грустным взглядом глядел в снега. Ему хотелось выйти из города, взять коня и поскакать в пустыню. И так далеко, пока копыта на застучат об края ледника.

Люк отварился и на башню взошел гонец. Это была Аскольд, он был в штанах, сапогах и дубленке, которую считали несколько "Варварской" одеждой. На голове его была меховая шапка. Юноша держал в руках письмо. Бумажный свиток, запечатанный. Он передал без слов его Маркусу, который повернулся на звук.

Властитель вновь повернулся, чтобы ещё чуть-чуть полюбоваться видом с самой высокой башни города. Тем временем Аскольд подошел обратно к люку, открыл его и скрылся, закрыв люк за собою. Маркус снова остался один. Он сломал печать и развернул послание:

"Ужасные твари на подступах к городу. Варваров нигде не видно, похоже, они уже пали жертвой. Их много, государь, мы не знаем, кто они, и кто их вождь. Они едят убитых на поле боя и нет среди них правил, они убивают друг друга и бродят по снегам. Твари не разумны.

Кхолин"

Маркус порвал письмо и поспешил к люку… он был в смятении.

* * *

Кхолин сидел в баре, который сменил хозяина и тосковал. "Белый медведь" теперь назывался "Варгесцкий коротышка". И здесь уже не подавали тех крепких напитков. Но новый хозяин наливал хороший скотч, и разведчик был вполне доволен этим.

В бар теперь не ходили охотники, а ворота города закрыли. Теперь никого не выпускают, и впускают только тех, кто приходит с горных ворот из леса. В горах все тропы также перекрыты, патрули везде… Воздух был напряжен в городе. Но только не здесь…

Такое заведение не слышит шума города. За деревянной дверью трактира или постоялого двора всегда тихо и спокойно. Можно отдохнуть от суеты, за это Кхолин любил бар. Он мог бы и дома напиться. Но там он чувствовал тоску и одиночество…

Уже вторая бутылка… Кхолин посматривал на выход и думал уже уйти, когда в него вошел встревоженный Ярон. Он посмотрел на Кхолина, многозначительно, потом осмотрелся, презрительно глянул на бар и вышел.

Разведчик встал, взял бутылку и пошел к выходу…

* * *

Властитель уже ждал его в подземной небольшой комнатке. Он сидел в кресле у чаши на толстой каменной подставке, обделанной золотом. Жир горел, освещая все внутри. Дыма было немного, ещё первые строители Варгеса построили проходы вверх и если раздолбить потолок, то можно будет найти тоннели, между подземными уровнями бастиона.

Здесь были только два кресла и столик, на стенах висели синие полотна, которые скрашивали темную атмосферу комнаты. На круглом деревянном столике стоял графин вина, который был наполовину пуст, рядом стоял один бокал, второй был в руках Маркуса, и тот попивал из него, через каждую минуту и глядел… то на огонь, то на полотна.

В комнату вошел Ярон. Маркус посмотрел на него, тот услужливо ответил:

— Разведчик, которого вы просили здесь, ваше величество. — после этих слов Ярон удалился и вошел Кхолин, одетый как самый обычный горожанин, в штаны, сапоги и рубашку. Шубу он снял и положил на спинку кресла, после чего сел. Марку предложил ему вина, но разведчик отказался. Сказал, что уже изрядно приложился к хорошему крепкому скотчу.

Маркус посмотрел вникуда, сквозь огонь. Потом повернулся к Кхолину и начал:

— Ты действительно видел тварей в пустыни? — недоверчиво спросил Маркус, глаза его оценивали лицо Кхолина в эти минуты.

— Да. — Уверенно ответил разведчик. Глаза его бегали с огня на графин, кажется он пожалел, что отказался от вина.

— Мне и прежде доносили о том, что в окрестностях происходит нечто… но… — Маркус отпил из бокала вина. И посмотрел на Кхолина ещё раз. Потом стал пялится вникуда… — Сколько их? Ты написал, что они разбили войско пустынников… их несколько тысяч?

— Их десятки тысяч, и больше. Я видел их войско издалека, я не решился приблизится, ещё ближе, чем, когда увидел, что они едят трупы и ходят по изломанным палаткам. Кругом были мусор, оружие… поломанные ящики и разные вещи, все валялось на снегу, много-где попадались мне под ногами обглоданные кости и потроха. Они ели их, как еду. Это было ужасно.

Маркус повернулся к Кхолину и сказал: "Иди… ты свободен…", после разведчик поспешил удалится. А Правитель Варгеса вновь погрузился в мысли, его тревожили эти новости, и даже пугали.

* * *

— Насекомые мешают нашим планам… — Возразил Агил.

Жрец и Ерузе беседовали в саду, где сейчас было пусто. Уши его светлости расположились, как и глаза, чтобы дать им возможность побеседовать спокойно, на каменной лавочке. Собеседников накрывала тень от пушистых веток высокой, громадной ели. Неподалеку, среди мощных корней лежали живописно уложенные булыжники.

Архитекторы и садоводы Варгеса значительно отличались от Стальградских художников. Стальградские Зодчие привыкли к статичности, симметрии. Но при первом взгляде на город этого нельзя было сказать. Потому, что город находился под землёй… Агил был в нем когда-то давно. Красивое место. С местным искусством его связывает любовь к величию и вечности.

— Но эффект от их пребывания в окрестностях такой же, как и от толпы варваров. Почему бы нам не попробовать завладеть ими? — предложил Ерузе, он был одет в шубу. Как и Агил, он фокусировал взгляд на одном из булыжников, по другую сторону петляющей дороги, мощённой плоским камнем. Его лицо выражало беззаботность.

— Нет. Мы плохо с ними знакомы. Любая попытка даже войти в контакт с ними… Это опасно. Мы не можем себе такого позволить. — Глаза Агила метались, он сидел чуть сгорбившись, напряженный, в отличии от Ерузе, который был расслаблен.

— Мы за стенами города. И для всех мы на стороне его Величества. А табуны дикарей, с Северо-востока, уже на половине пути, они медленно двигаются, но скоро будут в наших пределах. — Ерузе посмотрел весело на Агила, и жрец подумал, что Ерузе принял какой-либо пузырек, с жидкостью сомнительного действия, — Даже если они придут сюда, на твой зов, начнут убивать все подряд, пытаясь достичь твоего разума в нужном для них расстоянии. Мы с легкостью сможем уйти, к этому времени город будет пуст. Но Дикари заполнят его дома. И уже никакая армия не сможет нам помешать. Не на кого будет распространять свою власть и авторитет полководцам Маркуса.

— Мы не знаем возможностей насекомых. Может фаланга не сможет их разбить… Что тогда? Если они окажутся куда более серьезной проблемой?

— Но ничего не делать тоже опасно. — заметил Ерузе, уже более серьезным тоном.

— Почему же, дай знать, мы ничего не делаем? — спросил его светлость.

— А что же мы предпринимаем?

— Я послал Кхолина с отрядом, взять живым, несколько тварей, даже повозку с клеткой, лошадей. Я снабдил их бутылками с кровью особых пауков.

— Черных? Тех, что ты разводишь в своем стеклянном ящике? И кормишь мясом? Этих жутких тварей? Их кровь…

— Да. Их кровь на воздухе быстро испаряется и одурманивает. Кхолин знает свое дело. Он принесет мне насекомого, и я посмотрю на него сам. Думаю, я сделаю несколько надрезов, посмотрю из чего они состоят, эти черные мешки с дерьмом…

— А не боишься, что друзья придут за ним? Не боишься привлечь внимание пол сотни тысяч насекомых?

— Я же сказал, он вырубится, и тогда его разум не будет больше в их власти. Он будет под моим контролем. Но вряд ли я что-нибудь там найду.

— Почему?

— Я думаю, если эти насекомые никогда не выделяют лидеров, значит их мозг должен быть в другом месте, и должен быть менее приспособленным к действиям, но больше к мышлению… Вроде королевы. Мы должны подчинить себе королеву… или матку. Если её не окажется, мы сначала позволим фаланге вырезать их… и пойдем по старому плану. Как с варварами.

* * *

— Я не дешёвая шлюха с улицы, напичканная травой и пивом, и не безумец чтобы лезть под нож к жрецам! — кричал Баор, его тащили по огромному коридору, связанного, двое крепких парней. Впереди шел Беор, часто оборачиваясь и презрительно смотря навырывающегося охотника. Вскоре Баора стали волочить на веревке, чтобы легче было тащить его.

Коридор был больших размеров, высечен из камня. Они находились глубоко под землёй, шагов сто, может больше. Это был верхний храм Стальграда, как ему сказал Лор'Беор. Нижний же был заброшен, так как там случилось нечто темное, о чем Лор не стал рассказывать.

Храмом назывался огромный зал, к которому вел огромный коридор, дверью был прямоугольный вход, во всю высоту стен, до самого потолка. Из стен этого коридора, которые были желтовато-серого цвета, мутного, даже с примесью оранжевого в некоторых местах… Через каждый десять шагов, а все проход был длинной примерно в двести шагов, шли громадные полу колонны, выходившие прямо из стен. Они были гладкие из мрамора, их кубические основания были из цельного желтого камня, цвета стен. Под ногами было много пыли, немного песка, иногда попадались щепки. Потолок скрывался во тьме. Его не было видно, из-за его высоты. На против каждого основания была широкая чаша-светильник, в метр диаметром.

После прохода также шла тьма, непроглядная. Позади был другой коридор, в который упирался тот, по какому они шли.

Лор был одет в белоснежную тогу, его лысина блестела от уютного света огня. Но здесь свет был каким-то омерзительным. Баор несколько раз успел подумать, что ему было бы гораздо легче, если бы это происходило во тьме, но позже он представил, что может произойти дальше… нет, уж лучше при свете. Иначе его разум сотворит картину намного хуже…

Те двое мужчин с грубой внешностью и мозолистыми руками, что его тащили, были одеты в желтые короткие туники, и также были налысо выбриты. Вообще-то здесь, под землей было гораздо теплее, чем в пустоши. Здесь и был настоящий Стальград. Вверху жили купцы, которые часто ходили в пустоши. Здесь ведь ещё сохранилось деревни, которые снабжали товарами города. И жир зверей был здесь нужен для света, а не для тепла, так, что без него можно было бы выжить в определённых частях города.

Они волочили его долго, так, что Баору, вновь одетому в меха, стало жарко.

— Я все равно не пойду под нож, сволочи, лучше просто убейте меня! — кричал он в панике и отчаянии, злобно глядя покрасневшими глазами на Лора.

Баора дотащили до прохода, он встал и стал всматриваться во тьму, с отдышкой. Некое чувство так поразило его, что он вошел в ступор. Жрец встал перед ними, войдя в зону темноту, он поднял руки и распростер их в стороны.

— Услышь меня, спаситель… Властвующий над бесконечным пространством! О прими нас, позволь нам пройти.

Тогда весь зал заполнился еле видным, светящимся туманом, словно луч солнца проник сюда и растворился. И вверху заблестело нечто скользкое. Баор поднял голову и увидел, как нечто скользкое передвигается и блестит от этого. Их было много и все они молча скреблись по потолку, передвигаясь с места на место.

Внизу также послышались шаги, шорохи, какие-то движения. Казалось, сотни мелких ног топчут, пыльный пол этого гигантского зала, который был два десятка метров в высоту и пять десятков шагов в длину… Зал был квадратным.

Страх пронзил своими иглами охотника, и распространился дрожью по всему телу, на мгновенье сдавило горло, в глазах потемнело. Баор пошатнулся. И тогда зажглось множество, сотни свечей на полу. Появились темные освещаемые круги, в них стояли Уродцы, горбатые, низкорослые… все они были грязные, носили лишь набедренную повязку. Уроды копошились в пыли на полу, трясли какими-то инструментами, непонятных форм из дерева и металла, кидались пылью

Один из них вышел в зону света коридора и предстал перед Лором. Он был, как и они все, горбатый, полусогнутый. Руки его болтались без дела. На нем была набедренная рванная повязка, на руках золотые нарукавники, чему Баор удивился, как и на ногах, через плечо был одето нечто на подобии тонкого кожаного ремешка.

Беор опустил руки и расслабился, тогда уродцы в зале затянули песню, своими хриплыми писклявыми уродливыми голосами. Их пение отскакивало от сводов зала… Баор сплюнул в сторону и неприязненно посмотрел на уродца, уродец посмотрел на него как на еду.

— Ну что ж, чего ты просишь от всеобъемлющего нашего владыки, чья власть распространяется везде, куда достиг свет, и где накрыла жизнь темнота? — когда урод говорил, он смотрел по сторонам. Он делал легкие нервные движение руками и содрогался всем телом изредка.

— Мне нужно достать артефакт, который спрятан в его плоти. — Лор указал на охотника, Баор замялся и стал отступать назад, один из здоровяков положил ему руку на плечо. Охотник успокоился снаружи и стал представлять ужаснейшие сцены расправы над ним…

— Что ж, как попросишь. Думаю, владыка не откажется от хирургического дела. Наши ножи наточены, а эликсиры готовы. Мы все сделаем как надо… Владыка укажет нам… — при последних словах уродец вознес руки вверх, и Баор увидел, как в противоположной стене зала зажглись два крупных красных глаза на половине высоты помещения. Они сверкнули, и тут же исчезли.

Страх ещё раз волной накрыл Баора, и тот содрогнулся. Ужас охватил его разум и стал терзать изнутри. В глазах снова потемнело ненадолго. Уродцу один из парней дал конец веревку… Уродец пошел во тьму, и охотник поплелся за ним.

Спустя несколько шагов он потерял сознание.

* * *

По Варгесу прошлась волна паники. Но вскоре появление вооруженных отрядов копейщиков на улицах все изменило. В первую очередь слухи об огромной армии варваров, который до сих пор не утихали вносили свою лепту во всеобщий страх и ужас.

Потом вошли в силу наконец-то слухи о насекомых, которые до этого мало упоминались в беседах жителей. Потому, что, если кто-либо говорил об этом, его могли посчитать за ненормального. Но когда об этом узнало столько людей, и столькие говорили, что видели это… Не оставалось сомнений, что доля правды в этом есть…

Вооруженные отряды начали проводить рейды в тайне от жителей. Маркус разослал небольшие группы воинов, по пять десятков в каждом. Начались патрули. И вскоре обнаружилось, что насекомые начали отступать, их нигде не было.

Тогда Маркус снарядил тысячу человек, поставил во главе Арне, и дал ему приказ двигаться вперед, и крушить всех врагов, численностью не превосходивших их. В случае превосходства немедля отступать… Фаланги дошли до того места, где состоялась резня и кровавая расправа над арией пустынников.

И тогда поползли слухи в городе о том, что насекомые исчезли… Но сидящие в тюрьмах бешенные пророки, уже не имели права на жизнь. Их головы были отрублены на городской площади, в пример тем, кто вдруг собирался начать тревожить и смущать народ своими россказнями…

Порядок был наведен. Но товары не поступали в город. И тогда внутри города стали формироваться отряды охотников, которые должны были найти все необходимое в пустыне. Маркус вздохнул с облегчением, как и сотни тысяч жителей великого города.

* * *

Ещё несколько дней назад Аскольд шел в составе колоны. Целая тысяча, разбитая на отряды по десять человек прочесывала всю местность, двигаясь дугой. Их было много, все были вооружены луками, копьями, короткими мечами и щитами. Двигались они слаженно, четко, быстро. Хоть и были отряды составлены из обычных работящих мужчин Варгеса и уцелевших охотников, которым повезло находится в городе… Варгесцы всегда отличались от пустынников своей непоколебимой дисциплиной и порядком.

Отряды легко прочесывали пустошь. Были планы и инструкции, в случае нападения десять отрядов своей группы, двигались назад, смыкались и становились в боевую сотню, после чего они вели отступления, давая бои, только в тех случаях, когда могли сравнится с противником. Каждый вечер они зажигали огни в чашах, с особыми травами, отчего дым поднимался высоко в небо. Так они обозначали порядок.

И каждый вечер справа и слева поднимались столбы. Сто отрядов шли по пустоши так примерно неделю. Но не нашли ни одного зверя… Спустя ещё несколько дней пути это произошло. Аскольд тогда дежурил вечером и ночью. Пока все спали он стоял и ждал пока не поднимется столб, чтобы убедится, что все в порядке с их друзьями.

Он взял в личных вещах трубку и немного травы, чтобы быть бодрее. Да, некоторые воины смотрели на это косо, но не кто не говорил ему, что это несколько плохо или дико. Аскольд наслаждался курением, пока смотрел на закат. Солнце опускалось все ниже и ниже, и по мере того, как оно приближалось к горизонту оно наливалось алым цветом.

И от лучей уходящего светили снег наполнялся и красился красным. Изредка попадавшиеся сугробы контрастными темными пятнами теневой синей стороны выделялись немного, из общей красоты пред ночной пустоши. Лед внимал последним словам солнце, тогда оно вспыхнуло, и вся пустыня засияла, после оно быстро исчезло и небосвод стал стремительно темнеть… Но где-то ещё вдали горели облака от пурпурного света умирающего дня.

Теплые ощущения покоя и уюта распространялись по телу Аскольда, он почесал щетину, появившуюся за время почесывания пустоши. "Теперь пора!" — подумал он и достал камни. Он подошел к чаше, которая лежала на ровном участке льда, в центре кучи спящих охотников. Склонившись над чашей, он чиркнул камнями и дал искру. Животный жир в чаше вспыхнул огнем. Тогда Аскольд взял свою сумку, достал мешочек с травами и кинул немного в чашу. Тогда темный густой дым, пахнущий приятно, стал подниматься вверх. Аскольд встал, отошел подальше от спящих и стал всматриваться на запад, потом на восток.

Так прошло примерно десять минут, но огонь вспыхнул только на востоке. Аскольд стал встревоженно смотреть на запад. Но там ничего не происходило… Тревога нарастала и переходила в панику! Стремительно…

— Подъем! На западе что-то не так! Запад не откликается! — кричал Аскольд. Страх охватил его и стал бить ключом внутри.

Молодой охотник повернулся на восток и дым там прекратился, значит и там что-то случилось.

— Чего тебе, что случилось? — вяло пробормотал один из рослых охотников, перевернувшись на другой бок. Он говорил из полусна.

— Запад не отвечает! — крикнул ещё раз Аскольд. Тогда охотники начали подниматься и смотреть в нужную сторону, где и вправду ничего не происходило.

— Уходим в точку сбора! — тревожно приказал командир отряда. Это был зрелый Варгесец, с черными волосами и бородой, если бы он носил шкуры, его бы не отличали от пустынников, которые, кстати, были его далекими предками, перебравшимися в город несколько поколений назад. Его звали Дормин.

Охотники стали в спешке собираться, хватая свои вещи и как попало складывать их в походные сумки. Примерно через три минуты они уже были готовы. Отряд двинулся в спешке назад, на юг…

* * *

Здесь было примерно шесть отрядов… Все переполошились, но командиры отрядов быстро навели порядок. Шесть десяток построились в круг, сложив внутрь все свои вещи, взяв луки и стрелы, копья и щиты они положили на лед.

Похоже это случилось, и Аскольд был в предвкушении. Это была вражеская атака. На них напали насекомые. Ночь была темной, облака затмили луну и застелили собой почти все небо. Только изредка попадались открытые светлые участки, где даже изредка мерцали звезды.

Все стояли и ждали, когда же начнется бой. Благодаря дисциплине страх ушел, и на его место пришло возбуждение. Бодрость наконец пробилась и стала захлестывать готовых к резне воинов.

Командиры охотников стояли в строю и сурово глядел в ледяную пустыню, чей бескрайний простор уходило за горизонт на многие сотни миль. И наконец появились они. Враг стал мелькать на линиях горизонта. Но вскоре сбился в единое целое. После черная куча врагов сжималась и теснилась и, казалось, единым целым, двинулась на вставших в круг воинов.

Командиры дали команду построится в строй.

— Целься! — кричал один за другим.

— Залп! — крикнул первый командир, лучники натянули стрелы, подняли луки к небу и отпустили тетиву. Стрелы полетели, рассекая ледяной воздух и обрушились легким дождем на врагов, лишь изредка попадая в противников, которые плотной кучей двигались, и вскоре уже было видно, что это насекомые.

Ужасные четвероногие монстры сверкали красными глазами и пялились на людей. Стрелы торчали из их твердых панцирей, и лишь некоторые из них упали на землю со стрелами, торчащими из глаз, и стали отчаянно биться в страшных болях, темная, почти черная кровь текла из них. Они дергали когтями и клыками-кинжалами, задевая сородичей, от невыносимых мучений. Глаз был их больным местом…

Отряд перевооружился, взяв щиты и копья и двинувшись бодро на врага. Насекомые стали расходится в стороны. Люди вернулись на исходные места и встали кругом. Тогда насекомые сомкнули кольцо и стали ждать. Их было немногим больше людей, примерно в два раза. Для фаланги численность не всегда имела значения.

— Копья! — прозвучала команда, и Все люди направили свои копья на монстров, а затем все, как один, метнули их. Копья попали в глаза, иногда в панцири. Раненные и умирающие твари стали шипеть и кричать, визжать. Боевой дух при этом охватил людей.

— В атаку! — вновь дали команду! Солдаты достали короткие мечи и кинулись на тварей, которые были уже слегка помяты. Люди защищались от них большими круглыми щитами из дерева, которые трещали и разлетались в щепки от мощных и быстрых ударов единичных клыков, монстров. Охотники были мечами снизу, тыкая острием в брюшко монстров, и их внутренности вывались на лед, издавая пар, насекомые умирали, от таких ударов, в считаные секунды.

Дело перешло в руки людей, и началась резня! Начался беспорядок, но Командиры резко усилили контроль и кольцо людей сжалось. Силы насекомых таяли, подступая к строю людей. Вскоре тварей стало меньше сотни, а потом и вовсе они сравнились с людьми, которые почти не теряли воинов.

Битва продолжалась ещё не долго, до рассвета было далеко. И небо вдруг открылось, звезды засияли непривычно ярко, озарив холодным светом пустошь вокруг.

Когда насекомых стало меньше, чем людей, они отступили, они бежали, перебирая своими когтями, быстро как могли. Это неплохая победа, и воины были ею воодушевлены. Теперь, после арьергардного боя, было необходимо вернутся в город и быстро сообщить о том, что случилось.

* * *

Через несколько дней тысяча охотников, которая потеряла примерно сотню людей, сошлась и общей колонной двинулась в Варгес. Отряды охотников сошлись в неравной схватке с отрядами разведки насекомых. И твари были уничтожены. Но печально было то, что люди не нашли никаких животных и припасов. Пустошь была пуста.

Насекомые пожрали всех зверей. И тогда охотникам казалось, что тень голода вскоре накроет Варгес… Но это было ещё впереди. Ведь поставки зерна и мяса из леса за хребтом ещё не прекратились…

Глава IX Новый путь

Баор долго истекал кровью, но все же выжил. Рану перевязали, дали еды и воды. Он почувствовал себя лучше только на следующий день. И когда он окончательно пришел в себя, то мог заключить, что теперь он чувствует себя вполне нормально и даже может ходить, но не бегать и уж тем более не дать деру отсюда…

Всё путешествие по нижнему Стальграду вышло из его головы. Голова стала болеть, но не слишком сильно. Словно каждые несколько минут в затылок вонзалась игла.

Камера, в которой он сидел была выбита во льду и обшита камнем. Вместо одной стена решетка, в которой была дверь, запертая висячем замком. Это был обычный дом, в верхнем Стальграде, где-то посреди остальных жалких домиков для мелких торговцев, бедных шахтеров или воинов. На полу были деревянные доски. На них пыль… Кровати не было, только несколько старых облезлых шкур.

Охотник сидел здесь и размышлял о том, что сейчас происходит в Варгесе и в пустошах. И Баор не знал о беспорядках, которые кончились также быстро, как и начались, о походе в пустыню, о столкновении охотников с передовыми отрядами насекомых… и еще об одном страшном событии…

Тюремщик, поджарый неразговорчивый парень, одетый как охотник, носил лишь меч на поясе, приносил ему еду на деревянном подносе, в железной миске похлебку. Баор не пользовался приборами, а пил как из чаши. Тюремщик был грубоват и прост чертами лица и мощный фигурой, он не говорил ни слова, а только кидал простодушный и не щадящий взгляд на Баора, когда тот ел. И Баор хотел выколоть ему глаза… это очень бы удовлетворило всю его потребность в мести.

На против его камеры была ещё одна, камер было десять, в два ряда, в конце дверь и небольшой столик, и стул, на котором и сидел охранник, проводивший время за чтением. Что было в диковинку для Баора. Как и то, что в камере напротив лежал один заключенный уже несколько дней. И… как и думал Баор, вскоре его унесли двое, чтобы сжечь на костре его труп.

Спустя только неделю, его посетил Лор'Беор. Он был одет в мех, как житель пустыни. Вообще в Стальграде одевались как пустынники. Он напомнил ему о совете старейшин. Но вся жизнь деревни в прошлом. Баор мог провести четкую грань, между сегодняшним днем и тем, что было далеко, когда он бродил по снежным просторам, убивая зверей, ради мяса, крови, жира и меха… Все это в прошлом. Но яркие сцены всплывали иногда в его голове, и он тосковал, по всем тем, кого знал, все они мертвы.

Жрец, или маг, Баор обозначал его жрецом для себя, и страшился его имени, вошел в камеру. Он отпер дверь железным темным ключом и бросил рядом замок, с ключом в нем. Лор встал рядом с Баором, который дремал, лежа на пыльном полу. Спустя несколько секунд он пнул его.

Баор живо представил в голове сцену убийства и даже напряг все свои мускулы, но в коридоре показался охранник, вооруженный мечом. Баор все быстро обдумал и понял, что лучше будет не делать этого. Он тупо пялился в никуда.

— Совет при нашем короле решил тебя отпустить. Король согласился. Теперь я могу позволить тебе уйти… — проговорил жрец. Баор ощутил яркое облегчение.

— Что вы вытащили из меня? — спросил Баор, так, будто не слышал слов Лора.

Беор ничего не сказал в ответ, лишь только показал золотое кольцо на своей руке, которого до этого Баор словно не замечал. Потому, что оно было какое-то бледное и не заметное.

— Что это? — снова спросил охотник, нахмурив брови и сделав тупую гримасу, он начал вставать, чувствую при этом легкую боль и усталость.

— Тебе лучше не знать, варвар, да и ты не сможешь полностью понять. Кольцо может ломать волю живых… это все, что ты можешь о нем знать. Теперь убирайся.

— Ты все же сказал мне, я этого не ожидал. — изумился Баор.

— Проваливай из города, пока я не приказал отрубить тебе голову. Мы дадим тебе всего понемногу и копье. Потому, что мы все-таки не звери. Думаю, ты выживешь. — холодно говорил Лор'Беор.

— Вблизи Стальграда есть деревни? — с надеждой спросил охотник.

— Да. Пол сотни деревень мы еще держим под нашим контролем. — пояснил Лор, совершенно спокойно.

* * *

— Да, неплохо. — сказал себе Баор вслух. Вокруг не было никого, кроме него и мертвого снежного волка одиночки. Такое не редко встретишь. Обычно они ходят стаями. И если встретил их, то лучше бежать. Но одиночки иногда уходят из стаи и живут как могут.

Снежные волки были мало изучены людьми. Они вели себя по-другому и те, кто сказали, что собаки вышли из них, были неправы. Собаки скорее всего вышли из лесных волков. Но снежные были не такими миролюбивыми, но иногда и приручались, но только детеныши.

Баор бросил рядом сумку, в которой было немного вяленного мяса дня на три, кожаная фляжка с водой, на два дня. Специального станка для добычи чистой воды не было. Но, впрочем, он мог и так растопить чистый снег, которого было полно…

Последняя неделя в дне пути назад послала его к чертям, когда сказал, что из Варгесцких владений. Ему даже пригрозили оружием. Знакомая сцена. Но двигаться было некуда, кроме одного места. Это были деревни отшельников. Рядом с Варварами. Это были опасные места, но вблизи их кто-то жил… все же. И на сколько слышал Баор, варвары брали с них дань. И если они брали с них дань, то вряд ли защищали их.

* * *

И вот, спустя примерно пять недель он достиг того, чего ожидал увидеть. Баор стоял, медленно внимая разочарованию, смотрел на пустую ледяную деревню, которую на половину замело снегом. Глубокие сугробы мешали ему идти. Жители ушли из деревни. Он мог бы наблюдать их трупы, но их наверняка съели животные. Которые, в этих местах ледника были живы. В деревне было пусто…

Баор даже заглянул в несколько хижин. И в некоторые он даже смог забраться. Там он нашел только брошенную золотую чашу в снегу. Он обнаружил её, когда наступил на нечто твердое… Но он оставил её там же. Охотник поспешил выбраться из хижины, а потом и покинуть деревню, в ней было нечто ужасное, она пахла смертью.

Следующий день он провел в более спокойной обстановке. Он подстрелил ещё одного северного оленя, в то время как он поедал остатки мха с камней. Срезал с него достаточно мяса, пожарил его и поел. Далее продолжил путь. Ледяная пустошь стала ему надоедать. Странно, что за такое время ни разу не случилось метели. Они как будто перестали существовать. Несколько раз был снегопад. Баор вырыл себе берлогу и провел в ней время, во время последней метели, что была полтора месяца назад, незадолго до того, как он покинул последнее пристанище живых людей.

При мысли о том, что он уже несколько месяцев не спал в нормальной обстановке, ему стало странно, а когда он тут же подумал, что не разговаривал с нормальным человеком ещё дольше, ему стало не по себе. Он уже достаточно долго идет в одиночестве. Баор раньше думал, что может вечно бродить по пустыни, убивая оленей и поедая их мясо, любуясь закатом и рассветом… но теперь одиночество давило на него. Сжимало его разум.

Его языку нужно больше простора. Нужно, что бы было с кем поговорить… И даже на мгновенье охотник побоялся, что сойдет с ума. Но он быстро развеял эти мысли, но он лезли в его голову и застревали там, прокручивались не желая уходить. Он попытался отвлечься, подумать о чем-то необходимом, вроде как о том, куда он двигается. Ведь он шел на восток, даже не думая, что делает.

На востоке стоял Великий Стан, или Отец Пустошей, как его называют на юге охотники. Там живут люди, которых истинно называют варварами. Нет, все же охотники пустыни — не варвары. А Восточные табунщики — вот, кто настоящие варвары. Они не признают цивилизованного общества. Не строят домов, охотятся так же, как обитатели деревень, дерутся меж собой на диких праздниках и приносят жертвы своим богам, которым счету нет. Язычники они, в отличии от деревенщин, которые редко обращаются к религии, и в отличии от Варгесцев, которые были Архоми, то есть теми, кто поклонялся Архису. Кому поклонялись Стальградцы, Баор не знал… И вряд ли хотел знать, хотя даже был в их храме, он ничего не помнил. Что пугало его иногда. Ведь охотник так и не узнал о том, что же с ним произошло…

* * *

Спустя ещё пару недель он добрался до того места, где и должен был располагаться великий стан. В пяти милях о того места, где был самый северо-восточный край ледника. Здесь не было ничего. Абсолютно ничего, кроме множества каменных площадок и булыжников, на которых росло очень много мха, которых образовывал целые поля.

Камень больше, камень меньше, мох… все. Неужели место где должно быть не меньше нескольких сотен тысяч человек пусто… Может он ошибся? Скорее всего, Баор никогда здесь не было.

Охотник огорченно вздохнул и увидел оленя вдалеке, который мирно пасся, поедая мох, где-то ещё дальше было пробегающее стадо. олень хотел было уйти…

* * *

Тень неожиданно спустилась на льды… все вокруг стало туманным, мутным, темным. Был не день и не ночь. Что-то среднее… Солнца тоже не было. Звезд и луны тоже, как и облаков. Даже вверху был серо-голубой молочный туман. Он окутывал Баора со всех сторон. Но охотник не чувствовал не страха, ни смятения.

Словно он попал в другое далекое место, но оно находится здесь и сейчас, точно так же это было реально, как воздух, солнце и лед. И Баор не задумывался об этом. Он перестал испытывать чувства и эмоции, его не терзали страхи и сомнения, или даже заинтересованность, уместная более чем страх в такой ситуации. Он не знал, что произойдет и не контролировал ничего.

Баор не прилагал усилий, и все вокруг изменялось независимо от него. Охотник даже не замечал, он почувствовал, смог ощутить, как течет время. Но изменений не было видно. Все чувствовалось, будто мысли и знания заранее втекали в сознание охотника, и он не пытался даже думать и понимать, а только знал.

Затем, после времени, а сколько его утекло он не знал, все вокруг приобрело зеленные мутные оттенки. Течение времени также было неясным, как и все остальное… Как и появление новых цветов в тумане. Баор посмотрел вниз и ничего не увидел. Но вспомнил, что у него есть тело, и подумал о своих руках, как они тут же появились перед ним. И весь он. Баор представил даже свое лицо и попытался его потрогать. Он ничего не почувствовал, но понял и узнал, что лицо было на месте.

Как все происходило охотник не понимал, но и не пытался, а уже знал и только негласно наблюдал. Даже его собственные помышления выходили не из него, а входили из окружения. Как он это понимал…

Туман начал двигаться. Пространство стало уходить назад. Баор несся стремительно вперед. О направлении Баор тоже не знал. Но понимал, куда его несет, только мутно. Через некоторое время перед охотником вдалеке выросли силуэты гор, их тени и очертания, слегка дающие о себе знать из тумана.

От стороны гор Баор узнал чьи-то шаги. К нему направлялся человек… Это был некто, кого охотнику не слишком хотелось видеть. Но чувствительность ушла, вместе с неприязнью. Баору подумалось, что это сон. Он даже смел подумать, что может нечто изменить, и попробовал выплеснуть желание, что это не происходило… но четно. Человек уверенно, мерно приближался и охотник ощущал это до тех пор, пока пред ним не появился незнакомец…

На этом все кончилось… Баор проснулся от шума…

* * *

…убегающей в ночи огромной тени.

Было тихо, спокойно, даже не слишком холодно. Баор встал со шкур, которые постелил себе на лед. Рядом тихо горел животный жир в чаше. Он ощутил приятное тепло, а затем вновь неприятный страх. Он волной ударил по охотнику и исчез. Тень рассеялась, так же быстро, как и появилась.

Баор сел, скрестив ноги на шкуры и уставился на чашу, на плавный и уютный огонь, который тянулся вверх, поднимаясь вихрями и растворяясь в холодном воздухе.

Вверху сияли звезды, ненормально сильно и бодро. В отличии от охотника, который уже начал затухать и клонится в сон. Он снова лег и представил себе силуэт тени. Это было нечто, человекоподобное. Но Баор так легко об этом забыл, должно быть потому, что это показалось ему случайностью игры его разума…

* * *

Ещё один день в пустыне, где настолько пусто… что становится тошно. Баор некогда не был здесь. Но ни одно селение, и даже звери не ходили уже несколько дней. Запасы начали кончаться. И тогда охотник сменил направление с южного, на юго-западное.

Изменения пошли в лучшую сторону. Да, земли западного берега Ледника действительно были пустынны… но почему? Может потому, что здесь уже орудовали насекомые, пожирающие все живое вокруг.

Местность менялась, ближе к горам с северо-запада, появлялось много каменистых участков, на которых росло много мха. Там можно было встретить много обычных оленей. Обычные от северных отличались только размером. Они были в полтора раза меньше. Не такие выносливые, но более быстрые в забегах на короткие расстояния. Им здесь часто приходится убегать от хищников, таких как барсы и волки.

Волки, их и боялся Баор. Да, огонь мог их отпугнуть и задать им страх на большое время. Но если тебя окружает стая, это очень опасно. Изголодавшиеся, волки могут пойти против своих страхов и даже пренебречь огнём. Из-за этого они иногда нападают на западные деревни, подконтрольные Варгесу.

Куда, кстати, и направлялся охотник. Он надеялся, что там ещё кто-то остался. И если у подножия гор он никого не найдет, но отправится через хребет в низину. Чтобы поселится у тамошних обитателей. Из-за всех неудобств, которые уже начали надоедать, Баор стремился как можно быстрее сокращать расстояние пути.

Днем он шел. Вечером обыкновенно убивал оленя, если кончались запасы, жарил его мясо на разведенном в чаше огне, и спал. Он шел днем за днем все медленнее, словно усталость накапливалась. И он это чувствовал.

* * *

Показались горы. Это было чудесно. Спустя столько времени видеть вновь, как огромные каменные стены уходят к небу, и превращаются в шпили, так и не достигнув своей цели. Их вершины, покрытые снегом, отражали свет и сияли. Баор вздохну, и бодрость в нем стала бить ключом.

Он побежал трусцой. На встречу Первому небольшому селению, которое видел…

Горы возвышались на тысячи метров, они плавно вытекали из земли. Справа было много ущелий, их охотник заметил, только когда подошел к краю одного из них. Они были небольшие, несколько метров в ширину, но уходили бесконечно вниз. Их поверхность резко выходила из-под снега и была серого враждебного и холодного цвета. По краям было много мелких камней, самых разных размеров, на них так же рос мох, и даже низкорослый кустарник…

Ущелья тянулись пол сотней шагов до того места, где снежная равнина очень плавно начинала подниматься в гору и набирать крутизну. И первые несколько десятков метров она также был серая, каменная. Изредка прерываясь неровностями так, словно на неё положили ещё один тонкий слой. Там мох не рос. Скала была чиста, выше она покрывалась снегом.

Баор стал идти в гору. Наверху, где склон не на долго становился ровной полоской, было расположено селение, окруженное полуразвалившейся ледяной стеной. Когда он увидел, что стена разрушена, остановился и слегка попятился. Баор решил преодолеть сомнения и все же заглянуть в деревню.

До неё было три сотни метров, потом скала становилась уже труднопроходимой. Деревня была овальная в основании… ворота были, как и всегда, просто голым участком, по обе стороны не были воткнуты копья. Да и охранников тоже не было. Разочарование хлынуло волной на Баора. Он пригнулся и стал активно сокращать десятки шагов, когда увидел, что в деревне поднимается дым.

Значит здесь кто-то есть, прямо сейчас. Чутье подсказывало Баору, что здесь присутствуют враждебные существа. Сам же он соглашался с этим чутьем… потому, что чутье редко подводило его, он был из тех людей, внутренний голос которых знает, что и когда, говорить и советовать. Момент сомнений не наступал, и Баор уже примкнул к стене. Он стал двигаться вдоль до ближайшей бреши в стене.

Достигнув образовавшегося прохода, он проник внутрь и оказался в одном из переулков, меж куполообразных ледяных хижин, покрытых заледеневшими белыми кирпичами. Здесь не было запахов масла, жира или свежей крови, к каким он привык, и которые здесь можно было бы встретить.

Долго Баор не раздумывал. Он продолжил действовать на ощупь и пройдя немного дальше в кучу домов, он проскользнул в один. И, одернув шкуры он вошел на меховой пол и увидел одну лишь перевернутую чашу и гниющий кусок мяса, вместе с разлитым кувшином молока, в которое ещё не добавили кровь. Здесь был труп. Но почему-то Баор даже несколько мгновений не замечал его, за что чуть позже он немного забеспокоился.

Это была женщина, одетая в охотницу, мех ей не шел к лицу. Оно было тонких черт. Баор подумал, что он скорее бы мог видеть её в Варгесе. Охотник быстро развеял эту мысль, ведь девушка уже была мертва, и ничем не послужит ему. Баор вышел из хижины и стал дальше исследовать подворотни деревни. Добравшись до главной улицы деревни, которая, как и положено была одна, он высунулся ненадолго, чтобы посмотреть: на середине улицы был разведен огонь в крупной чаше, в ней, завернутая в шкуру дичь, кажется небольшая коза. Вокруг неё ходили люди в кольчуге и штанах из шкур, в руках у них были железные боевые топоры.

Баор сложил свою сумку и взял копьё. Затем он вытащил свой топор, поменьше и плохо заточенный. Похоже придется их убить… теперь охотник прислушивался. Когда он видел их, насчитал четверых. Не слишком большое превосходство. Но зачем? Почему бы просто не уйти? Нет. Охотника побудила ярость, он хотел отомстить. Никто не может безнаказанно резать пустынников. И что ему терять?

Они говорили с варварским акцентом, и движения их были грубыми. Эти люди вряд ли занимались охотой и скорее всего просто убивали людей, иначе их глаза и уши подсказали бы им о присутствии Баора.

* * *

Удар был сильным. Голова раскалывалась, когда он очнулся. Все-таки они заметили его. Это были варвары. Северяне. Да, теперь он знал где они были…

Он сидел вместе с каким-то связанным пустынником, который был также сильно избит, но в отличии от Баора, его казалось били много больше.

В хижине было пусто, они вдвоем лежали в не слишком светлой, и не просторной комнате, на холодном льду. Ноги Баора была более свободны, но это не утешало его. Охотник не был сведущ в узлах, и надежда на вызволение медленно покидало его.

За пределами дома послышались шаги, и вскоре шкуры отдернулись и вошел бородатый здоровый воин, с мечом в ножнах на толстом кожаном поясе. Он был также одет в кольчужную рубашку, спускавшуюся ниже и чуть закрывавшую меховые штаны. Кожаные сапоги сомнительного качества шли ему. Он был статным и мощным, грубым и безжизненным во взгляде.

Баору он напомнил себя самого в момент отчаяния… Но он понял, что думать должен не об этом, когда новый знакомый хорошенько пнул его в бедро.

— Ты! Откуда!? — произнес с тяжелым акцентом мужчина в кольчуге.

— Я пустынник, охотник, я живу недалеко! — в страхе выкинул Баор, на его лице был страх с примесью негодования. А глаза бородача сверкали гневом, и ему не терпелось уйти из этой хижины.

Он вытащил меч из ножен и встал на Баором, положив ему одну ногу на грудь. Тогда охотник увидел, как другой пустынник, уже освободился и его фигуры выросла позади, наполненная яростью. Его лицо выражало ненависть, маскированную в пустоту. Его губы сжалось, а рыжеватая борода затряслась. Он был русым и одетым в меха, ростом чуть ниже здоровяка, стоявшего над Баором.

Бородач резко изменился в лице, он округлил глаза, сжал рукоять и обернулся. Охотник ударил его кулаком по лицу, так резко, что удар был невидим… Варвар рухнул рядом с Баором. Охотник вынул меч из его ножен, перевернул Баора и разрезал веревку.

— Кто ты? — спросил Баор, тихо и настороженно. Но новый друг, ничего не сказав, многозначительно посмотрел на Баора и выскочил с мечом в руках. Баор выскочил вслед за ним. Был вечер, солнце было на предпоследнем этапе, свет начал заливать ледяные стены алым.

Охотник соскучился по напряжению. Он начал искать выход… первым делом нужно было раздобыть оружие, копье или лук… главное то, чем можно убить оленя.

* * *

Через несколько часов Баор уже стоял и смотрел на развалины деревни, из которой по-прежнему шел дым, но уже слабее. Солнце село и последний красный луч уже успел вспыхнуть и уйти в след за светилом.

Охотник повернулся и зашагал по неровной скалистой поверхности на восток.

* * *

Прошло ещё несколько дней. Двигаться было легче. Ведь в последнее время абсолютная пустыня нагнетала и наводила на плохие мысли. Скалы даже согревали, в каком-то смысле. Охотник припоминал то место, где он встретил во сне, или это был не сон, человека, одетого в темную мантию. Его лица он не помнил.

Но желание вновь пройти это и зайти дальше преследовало охотника.

Утро началось с удачной и короткой охоты за мелкой дичью. Потом был вновь долгий протяжный путь. Теперь Баор был напряжен, после той встречи с опасными людьми, кто они он так и не узнал. Как и не понял, кто был охотник, что спас его. Так и не узнал его имени. А жаль…

Путь продолжался вдоль подножия хребта, пока Баор не нашел перевал меж двух гор, где было бы удобно перебраться в долину. Охотник не медлил. Бодрость появилась в нем… Серые плоские камни, изредка покрытые снегом, уже сияли и искрили в глазах. Справа и слева было по две белых вершины, покрытых льдом и снегом. Они величественно наблюдали, как ничтожный человек проходит мимо них, в поисках жизни.

Баор взбирался все медленнее, склон перевала становился круче, и появлялось множество крупных камней. Он перебирался с камня на камень, и, как и должно было случится, он взобрался на один из крупных камней, плоских и округлых, перед ним был другой, на который охотник хотел прыгнуть. Баор приготовился к прыжку и был наготове, ведь другой камней не казался ему слишком устойчивым. Он напрягся, чуть согнулся и прыгнул, сгруппировавшись в коротком полете. С глухим звуком он приземлился на плоскую поверхность серого булыжника и не удержав равновесия, стал клонится назад, тогда он выставил назад ногу, полетев назад, которая встретила удачно лежавший небольшой камень, размером с голову.

Баор застонал слегка… последовала частая отдышка от боли, он вывихнул ногу. Она ныла и пульсировала болью при каждом неправильном движении, и боль ещё не вошла в ту стадию, где будет расти с бешенной скоростью…

От каждой болевой волны охотник содрогался и пыхтел, даже выл. Он не помнил, когда последний раз у него была травма, хотя бы легкая…

Охотник поднялся на тот камень, с которого отступился… и увидел, что далее шел более ровный, монотонный склон, который через три десятка шагов уже спускался в долину… Он был покрыт льдом. Баору это не нравилось, но он должен был идти.

* * *

У подножия перевала шла небольшая каменная площадка, которую занимали несколько десятков домиков из ледяных кирпичей, не окруженный стеной… Далее от площадки шел спуск в чащу леса, который был густым, даже слишком. Кусты там были в изобилии, они росли в корнях огромных елей, поднимавшихся выше домов. У оснований домов также пробивались мелкие кустарники. Дыма нигде не было… Запахов жизни тоже. Баор подумал, что деревня пуста, но печальный опыт заставил его остановится подальше и пройти в деревню только с топором в руках, на разведку.

Он спустился, согнувшись, двигаясь по серому каменному склону. Он приблизился к одному из домов, обошел его и заглянул внутрь, там было пусто. Он вышел и стал двигаться к другому также напряженно и сдержанно. Расстояние меж домов было побольше, чем в нормальной деревне, шагов пять. Обычно они строятся плотней…

Это дома были больше и просторней, но строились также, как и пустынные. Поэтому охотник воспринимал их как нечто знакомое и даже слегка родное…

Вскоре он обошел ещё несколько домов, пока в одном из них не заметил некое подобие вязанного ремня из ткани, валявшегося среди шкур на полу. Он потянул за него, почуяв что-то непонятное. Охотник ощутил сопротивление. Он потянул сильнее и одна из шкур дернулась, он стал подымать шкуры на полу, и обнаружил связку неизвестных ему трав. Их запах был ему незнаком, как и вообще запах трав и растительности. Он оставил травы в покое, накрыв их шкурами.

Баор вышел поспешно из хижины и, завершив поиски безрезультатно, он пошел назад к своим вещам…

Вскоре он уже шел по темному лесу.

* * *

То, что местность сменилась слишком сильно подействовало на Баора. Столь большое множество деревьев и тот факт, что он не может видеть горизонт, было для него чем-то сверхъестественным. Множество зеленных цветов сделали его более расслабленным, что он сам вскоре заметил. Он чувствовал, как его глаза отдыхают и видеть было с каждым днем все приятнее…

Примерно к первой половине первого дня, проведённого здесь, его изумление и легкий шок спали, и он освоился. Тогда он стал видеть и замечать, и проникся красотой и таинственностью леса. Это были высокие деревья, в несколько десятков метров, с темно-серо-бурой карой, среди которой иногда прорастал мох или грибок. Ветви их были направленны вниз и усеяны зеленными иголка, источавшими необычный приятный аромат.

Баор уже слышал, что эти деревья называются елями. Но никогда не видел их. Их не было ни в пустыне, ни в Варгесе, но были в Стальграде, но не такие впечатляющие, и вблизи он никогда их не изучал. Охотник чувствовал себя ребенком, в стране, о которой рассказывают родители совсем немного, но об этом хотелось бы знать и впечатление передавали скорее их лица, чем слова. Глядя на людей, возникало желание побывать в этих сказочных недосягаемых местах.

Новые запахи и звуки необычных лесных птиц также заставляли встрепенутся и окунутся в них, застыв и лишь слушая их. Баора часто посещало желание просто остановится и слушать бесконечно их пение. Иногда он специально нагонял плохие мысли, чтобы долго не зацикливаться на впечатлениях и не задерживаться. Он должен был стремится к жизни не только телом, но и духом и сознанием, иначе ничего бы не вышло.

Он шагал все время, огибая одно за другим высокое дерево, чьи ветки всегда начинали расти на разных высотах от ствола, и были они по-разному пышные и цветущие в своей красе. В пути неудобства доставлял только многочисленный кустарник, росший в корнях, в тени могучих елей и мощных сосен. он рос по колено и встречался крупными островами, которые Баору не всегда было легко обойти, потому что иногда встречались также и скопища упавших, сгнивших веток. Засохшие крупные ветки больно кололись и затрудняли ходьбу, преграждая путь.

Лес был огромен. Баор в этом убедился, прошагав в его глубь день.

Переждав ночь, он встал утром, позавтракал тем, что у него было. Животных он не встретил, а птиц, что так пели он смог увидеть лишь раз, они были мелкими и не подходили для еды. Баор также нашел среди кустарника некие растения, по запаху и цвету схожие с грибами, и даже на ощупь. Но выглядели они по-другому. Они имели толстый стебель и один плоский жирный лист, выходящий из этого стебля. Нечто подсказывало Баору, что это вполне можно есть, но он побоялся невиданных растений…

Охотник был не молод и опытен, особенно в странствиях, знал, что может стоить такая ошибка. Но в пустошах… двигаться по звездам было легче. А здесь он даже не знал на что ориентироваться. Ему хотелось вернуться, но зачем… вечно бродить в ледяной пустыне? Он рано или поздно наткнется на чей-нибудь меч, или стрелу варвара, или ещё хуже… встретит насекомых, чего он боялся больше. Уже сколько месяцев он не встречал этих тварей, и уже стал забывать о них. Забывать обо всем, что случилось до этого. Охотник почти привык к тому, что ищет новый дом, и к тому, что все его родные и близкие умерли и были съедены. Он поймал себя на том, что слишком уж легко воспринял их кончину, словно он мог бы их никогда не знать. Ему казалось, что он должен был попасть в другое состояние, при котором любое общение было бы сейчас ему противно, болезненно колко и показалось бы излишним…

Но нет. Просто и ровно, понятно. Всебыло не так. Сейчас он бы многое отдал, за исполненные самые простые и пошлые желания, за то, чтобы его нога прошла, или за ночь, проведенную с женщиной, которая знает свое дело.

В конце концов по нему нанесли удары голод, и боль в ноге становилось хуже, а запасы кончились. Он начал хиреть и слабеть. Когда Баор думал, как ему посчастливилось до сих пор не встретить ни одну деревню или поселение людей, он неожиданно понял, что вопреки травме, нога прошла.

Охотник радостно прошелся от дерева к дереву, и убедился в этом. Затем он ощутил, что никакие ощущения не терзают его, голода словно и не было и он был бодр, как несколько недель тому назад! И сейчас это смогло его осчастливить, по-настоящему. Никогда он не был так рад просто тому, что может спокойно и безболезненно двигаться.

Затем он ощутил странное, нечто большое. Он остановился и стал долго внимать своим ощущениям.

Это был ясный день, который уже клонился к вечеру, было светло и не холодно, но и не тепло, никаких звуков лес не издавал и абсолютная тишина, которой Баор ещё не заметил, не пугала его, так как он был погружен в свои мысли. Лес был особенно чист и прост, даже приятен, хотя и раньше Баор конкретно не оценивал лес как место, где можно жить.

Охотник просто шел, продвигался вперед, возможно в последний момент он просто думал о том, что ожидает его за ближайшим деревом или зарослями. И тогда эти странные ощущения нахлынули на него, с полнотой, которая постепенно приходила. Он все более это чувствовал… Словно он видел, но больше осязал весь лес, как свою часть. Это было нечто непередаваемое. Неуловимое, но ощутимое в считанные мгновенья. Мановением ока все прошло. Баор осмотрелся и почувствовал боль в ноге, отчего невольно скорчился и скривил лицо. Затем пронзающая боль стала бить ключом в плечах. Баор застонал, боль была сильной, позже ноющая боль разлилась по спине… Это было невыносимо.

От возвращения мучений он опечалился и был неприятно удивлен. Он прошел ещё несколько миль, когда солнце село за горизонт, как он подумал. Свет сходил на нет. Он разжег на чаше огонь… жир у него ещё оставался, но совсем немного. А о том, что можно жечь хворост или ветки, он не знал, так как не жил в лесу, и ранее никогда не был.

Начавшаяся ночь оказалась теплее предыдущих…

* * *

Внезапное пробуждение вызвал странный звук, исходивший из-за соседнего дерева. Спустя несколько секунд это произойдет, но те несколько мгновений растянулись на вечности, в которых пронеслись мимо его глаз жизненные циклы многих поколений и все спектры ощущений, ярким свет озарявших его разум, который ничего не видел вопреки всему и был так глух, что даже гром от раскола горы не смог бы пробудить его…

Была ночь, тихая и безлунная, лишь раскаленная чаша ещё чуть светилась на пустом, очищенном от всего лишнего, клочке земли, рядом со шкурами, постеленными Баором на ночь. Те места небосвода, где кроны елей не закрывали его, были закрыты темными облаками. Было темно, жутко темно. Но и это не затрагивало Баора в тот страшный момент, но страх мог прийти лишь потом. А сейчас одна пустота.

Все случилось быстрее, чем можно было ожидать. Баор проснулся от шелеста в кустах, в нескольких шагах от себя. Баор не успел даже открыть глаза полностью, когда из кустов прямо на него уже летел мускулистый волк, с черной шерстью и горящим яростью глазами, потрепанный и искусанный сам окровавленный во многих местах. Глаза, которые блестели в темноте, смотрели в лицо человека. Охотник поднимался, когда волк кинулся и свалил его, он был размером чуть больше пса из деревни. Он отчаянно рычал, над поваленным охотником, поставив на него обе лапы, с затупившимися когтями. Волк открыл пасть и хотел загрызть охотника, но тот подставил левую руку, и та ушла частью в пасть монстра.

Белоснежные клыки мгновенно впились в мягкое человеческое мясо и кровь просочилась в глотку зверя, отчего от ещё больше зарычал. В его глотке родилось нечто похожее на предисловие к гавканью, но утонувши в рычании, так и не донеслось до ушей Баора, которые ничего не слышали.

Разум охотника перестал испытывать ощущения и был поглощен борьбой. Баор вспомнил о чаше. Она была справа от него, и в те мгновенья, пока волк закусывал его ладонь, он схватил чашу голой рукой, отчего мясо мгновенно стало жарится и ожоги стал появляться на его коже. Неимоверная боль кусала ладонь и пальцы, но Баор даже не смог ощутить. Он даже не думал, а просто действовал, он взял чашу и плотно прижал её к морде волка.

Зверь заскулил и отпрыгнул, воя и скуля он недолго метался. Баор кинул чашу на землю, схватил шкуры и ими как перчаткой ухватил чашу и решительно кинулся к волку. Пока тот метался от полученной не долгой, но яркой боли.

Баор схватил его за одну лапу, и снова прижал чашу к его боку, волк вырвался из его рук, и стал ещё громче скулить и отпрыгивать назад. Тогда Баор откинул чашу сжал кулаки и отошел назад. Волк чуть погодя вновь зарычал и кинулся к нему! Охотник ушел в сторону и молниеносно ударил кулаком волка по морде, с такой точностью и быстротой, что удар получился невидимым и максимально сильным. Волка повело в сторону, и он упал, вырубившись от сильного удара.

Немного поскулив, он испустил дух… Баор знал, что череп волка далеко не самое его сильное место… Боль в руке нахлынула на него, он схватился за неё и скорчившись упал на землю, захлебываясь в стонах, сжав зубы.

* * *

Это случилось на третий день его пребывания в лесу. Он не стал вновь задавать вопросов себе, почему этого раньше не случилось. Какая темная анти-фортуна окутала его путь к пристанищу? Но не важно, что было, и как тяжело это было. Главное всегда остается впереди… И его нашли.

Он двигался вновь. Утром он встал, после короткого продолжения того, что он посмел назвать сном. После недолгой прогулки его пронзила настолько сильная боль, что он упал на колени и из глаз его потекли слезы, он сжал зубы и чуть не прикусил язык. Немного просидев в такой позе, впитывая пульсирующую боль в районе поясницы, он упал на землю без сознания.

Часом позже его нашел фермер, идущий, как он потом рассказал, за грибами.

Очнулся Баор в большой, просторной комнате. Пол и высокий, три метра, потолок были дощатыми, потолок был на квадратных балках. Стены были из круглых, отесанных бревен. Он лежал на мягкой кровати, также сделанной из дерева, постелено было также, как в Варгесе. Он уже спал на белье горожан, и приятное ощущения сопровождалось легкой ностальгией.

Он лежал ногами к деревянной двери, обшитой снизу и сверху двумя полосками металла. Ручка также была из металла.

Справ в стене было два окна, ближе к потолку, чем к полу, небольших и округленных в углах, из тех же прозрачных камней, что он видел и в Варгесе. Через них проходило достаточно света, но комнат все равно была окутана призраком той темноты, которая наступит позже, и будет намного приятнее, и уютнее, чем даже сон в родной ледяной хижине.

Справа от кровати Баор увидел комод, с четырьмя ящиками. На нем лежали какие-то платки и куски ткани. Самый нижний ящик был открыт, и из него торчали меха. Баор их узнал. Это было то, что он стелил на землю, но торчащий край выглядел лучше. Похоже его вещи были приведены в порядок.

В этот момент Баор еще не заметил, что его переодели, без всяких неудобств и стеснений, так как был слишком сильно потрясен тем, то наконец оказался в месте, где наверняка есть еда и ночлег. Он сдернул одеяло с себя, встал и обнаружил, что одет единственно в штаны из легкой ткани. Ему это нравилось. Он провел в одной и той же одежде несколько месяцев. Но смог бы и больше провести, ведь был закален в нечеловеческих условиях и спал под снегом, в берлогах, при мучительно холодных метелях и бурях. Он проходил сквозь дикие ветра, и выдерживал их. И теперь наконец проснулся не в пустыне, а здесь, где есть крыша над головой.

Было тепло, сухо, приятно. Баор чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Нога прошла. Но потом на него нахлынул голод. Он решил выйти из просторной комнаты, где почти не было мебели… кроме комода и кровати. Он быстро прошелся по комнате к двери и попробовал её. Она поддалась, и охотник открыл её, после прошел в другую комнату.

Следующая комната была такой же по размеру и не меблированной, отчего казалась больше. Также освещалась, и даже окно было в том же месте. Но здесь был большой шерстяной ковер, покрывавший почти весь пол комнаты. В противоположной стене, правее середины, была дверь. Они была такой же, ещё одна была в стене слева. Так как в противоположной стене было также окно на улицу, Баор понял, что впереди выход на улицу. Но идти туда ему не хотелось.

Охотник прошелся босыми ногами к двери слева. Она была приоткрыта, и он проскользнул в комнату. Это был продолговатый зал, с балками под потолком крупнее. В дальнем углу были деревянные ступени, идущие к двери в потолке. Справа был стол, длинный во всю длину стены, на нем лежало множество трав и разных овощей. Здесь не было ковра, но в противоположной стене было четыре окна. Это было самое светлое помещение. В дальней стене была дверь чуть ниже человеческого роста. Под окнами было четыре кровати, стоящих поперек стены.

Возле стола стоял человек, одетый в штаны, обувь из мягкой кожи. На нем была белая рубашка, закрывающая пояс, с воротом, красного цвета. На голове была меховая шапка, переливающаяся от черного к пепельному цвету и блестящая в свете. Сзади спускалось нечто, на подобии хвостика мелкого лесного зверька, какой мог бы жить в неглубокой норе.

У незнакомца были простые черты: черные глаза хитро смотрели на Баора, у него была светлая борода, черные густые брови, светло-русые волосы. Он был на голову ниже Баора, но более широкий в плечах. Немного сутулый, цвет кожи был розоватым.

По-видимому, хозяин дома смотрел на проснувшегося охотника с некоторым удивлением.

— Ты проснулся, странник? — спросил он, у него был хриплый голос, приятный тембр и успокаивающий тон. Он поднял брови. Этот человек показался Баору очень обаятельным.

— Кто ты такой? И почему я здесь? — спросил Баор, подозрительно.

— Меня зовут Вилмар. Я здешний фермер. — начал говорить незнакомец. Но Баор посмотрел в сторону и потупился, тогда фермер замолчал. Но потом спросил.

— Ты в порядке?

— Да, да… — поспешил ответить Баор, когда почувствовал, как по всему телу прошлась боль, а в глазах резко потемнело. Вскоре все прошло, и охотник вновь продолжил спрашивать.

— Это и есть поселение жителей леса? — недоверчивым взглядом Баор давил на Вилмара.

— Да, точно так. Это называется фермой. Мы здесь живем, — успокаивающе говорил Вилмар.

— Кто вы? — Баор сглотнул и прокашлялся.

— Я, моя жена и две мои дочки. — уже настороженно говорил Вилмар, потому что, охотник его пугал. — Может тебе лучше пойти и ещё поспать?

— Да, ты прав. Благодарю, что впустил меня… мне…

Баор упал на колени, а затем раскинулся на полу. Вилмар подскочил к нему и опустился на одно колено, стал поднимать его.

Глава X Ферма

Все предполагали это… рано или поздно он должен был прийти. Голод начал своей темной рукой подкрадываться к людям. Все начиналось медленно. Сначала продукты на рынке и у разных торговцев подорожали… их цена неуклонно росла. С каждой неделей… затем с каждым днем.

Люди начали паниковать… с этого момента пошли слухи. Но вскоре, вслед за ними пошли последствия. Одно из которых было организованно Арне. Он не говорил какие-то речи перед толпой, чтобы успокоить людей… нет. Он действовал по указаниям Маркуса, а значит замысел его был прост и жесток.

Он заключался в простом отрезании лишних, "гниющих" частей общества. То есть, тех людей, которые распространяли голод. Речами же занимались другие люди, в частности Агил. Жрец занимался пропагандой. Именно он говорил, что голод не грозит столице…

На самом деле в окрестностях Варгеса жгли фермы… этой началось… поставок становилось меньше, так как фермеры попросту сбегали. Все они огибали хребет с юга и шли в сторону Стальграда. Варвары с северо-востока заполонили леса. Они бродили целыми бандами по нескольку десятков человек, с хорошим вооружением, в кольчуге, иногда даже на лошадях. Они регулярно сталкивались с сотнями варгесцких солдат.

Маркус выдвинул целые тысячи, распылили их по лесу, чтобы они истребили варварские банды. В одном из таких отрядов служил и Аскольд. Он стал настоящим воином. Он носил штаны, сапоги, рубашку, на нем была кольчуга, панцирь и налокотники, с наколенниками. Также у него был, как и у всех шлем с "конским хвостом", свисавшим позади. Броня была чисто-черного цвета. Он был вооружен коротким мечом, копьем, и большим круглым щитом.

Их отряд шел в это время по лесу, по одной из дорог, проведенных к ферме, с которой ещё шли поставки. Они шли, чтобы защитить её. Сотня двигалась строгой колонной, по пять человек в ряд. В центре в несколько рядов шли лучники, их было двадцать. Аскольд одно время хотел попасть в их ряды. Но после битвы с насекомыми он передумал.

Ему понравился дух ближнего боя. В тот день, когда он вонзал лезвие короткого меча в красный глаз монстра… и тот отчаянно вопил и кричал от боли… А позже Аскольд отходил теснее к строю, чтобы его не задел муравей, который в агонии бил когтями во все стороны и втыкал когти в лед, некоторый остались без ступней после этой битвы, или с тяжелыми ранениями… от когтей насекомых.

Но Аскольд не участвовал в крупных драках между людьми. И теперь у него уже был шанс. Теперь он окончательно закрепился в армии… и не хотел уходить. Множество людей из колонны охотников вошли в отряды, которые недавно стали называть отрядами "истребителей". И не смотря на старания Арне и Агила, о бедствиях и войне все же говорили…

Но каждая каждая победа истребителей заканчивалась письмом в столицу. Позже Агил оглашал эти письма, принесенные гонцами, чтобы воодушевить толпу. Это работало… ведь сотники побеждали регулярно. Война шла успешно.

И никто из отряда Аскольда даже не думал о том, что их могут разбить, они были бодрыми и резвыми, они только недавно выступили из столицы. На них ни разу не напали, за полтора дня пути.

Солнце скрывалось за хвойными ветвями пышных, гигантских елей и сосен. На обочинах, среди корней росли высокие заросли кустов. Чтобы упредить засаду, в нескольких метрах от дороги, среди деревьев, параллельно колонне, шли два отряда легко вооруженных воинов, с мечами и средними щитами, одетые в простую одежду, для более легкого передвижения. Эта методика работала. Но не в этот раз…

Солнце стало печь сильнее, свет стал лучше пробиваться через ветки. Отряды не откликались. В колонне начали переговариваться, но сотник резко навел порядок, он кинул по одному десятку воинов в лес. Все остановились, среди леса.

Пахло травой, влагой. Душно не было, но стало непривычно жарко. Ещё спустя некоторое время солнце стало резко клонится к западу, стало легче, прохладнее. Солдаты вновь стали переговариваться, на этот раз и сотник начал беспокойство. Вскоре кусты зашевелились. Слева вышел десяток воинов. Немного погодя, справа вышел один десятник, весь в крови. С мечом, в другой руке был обломок щита.

Сотник подошел к нему и стал о чем-то тихо переговариваться. Воины сидели на дороге, некоторые болтали, другие точили оружие… кто-то достал флягу с водой, ещё какой-то воин, сидевший подальше достал сухарь и стал грызть его, тупо пялясь в пыльную земляную дорогу, кое-где покрытую снегом.

Аскольд болтал вместе с компанией из четырех солдат, среди которых он уже знал Малона, который лучше всех в сотне владел коротким мечом. Он часто смотрел в небо, словно высматривал там нечто… позже он сказал.

— Птицы перестали петь. — у него был обычный голос. А сам Малон был высоким, с простыми чертами, чуть выпученными глазами. На деле же был сообразительным и ловким.

Четверо прервали беседу и посмотрели вверх… и вправду. Аскольд почувствовал себя странно, нечто среднее между страхом и удивлением просочилось в его голову. Он отстранился от последующей беседы и погрузился в себя, в свои мысли.

Закончив разговор с десятником. Сотник крикнул: "Подъем!". Колонна встала. Нельзя было ослушаться такого сотника, он был мощным, коренастым, с густой бородой, всегда был злым и имел немного потрепанный неаккуратный вид. Имел грубые черты, ровный нос с горбинкой, большие ноздри и впалые глаза, узкий лоб. Нижняя челюсть была неблагородно развита. Сотник единственный, кто имел в сотне длинный меч, хорошей работы Варгесцкого мастера, по имени Арнольд, что славился среди далеко не самых лучших людей города…

Колонна поднялась, и в спешке тронулась, под лучами угасающего солнца. Спустя несколько часов, они разбили лагерь, выставили дозор, и воины стали отдыхать. Их десятки миль были пройдены…

* * *

По утру, когда взошло солнце. Второй дозор стал будить остальных. Сотника будить не пришлось. Он был настолько взволнован, что просто не мог погрузиться в сон. Страх терзал его.

Колонна вновь начала движение. Лес был таким же. Местность была однотипной, словно пустошь. Лишь дорога изредка петляла и виляла из стороны в сторону, иногда расходилась. Перекрестков здесь не было. Фермы не сообщались. Дороги проложили Варгесцы, покорившие жителей леса, ещё давно, чтобы собирать с них дань зерном. Говорят, что, когда даже у людей в лесу был город… но Варгесцы его сожгли и запретили фермерам строить города. И именно тогда поделили их на участки, установили предел численности людей в разных районах леса… Но город в лесу… только легенда.

А легенды нравились Аскольду. Он с удовольствием слушал сказания разных чудаков в городе. И среди приятелей не упускал возможности выслушать какой-либо слух. Но знал, что не им нельзя до конца верить, но знания в них есть… в каждой легенде есть доля истинны. Хорошо спрятанной, глубоко под ложью.

Сотня теперь была меньше численность, и солдаты постоянно шептались. Пока Сотник не ударил по лицу одного из солдат, так сильно, что тот лишился зуба, зато, что тот болтал. Командир пресекал любую панику, Аскольд легко мог его понять, так как всегда считал дисциплину залогом успеха армии, и никогда её сам не нарушал.

Час летел за другим, время шло быстро. Вскоре они добрались до фермы. Её было видно. Они остановились там, где лес переходил в открытую площадку. Лес резко прекращался. Далее шла равнина, примерно размером с городскую площадь, перед дворцом-бастионом. Напротив них были развалены, обгоревшие останки двух крупных домов.

Тут было одно пшеничное поле, разрезанное пополам не широкой дорогой, ведущей к развалинам. Поле было почти квадратным… Чуть правее, ближе к западной стороне, стоял ещё один домик, одноэтажный. Возле него, в поле работали какие-то люди. Три женские фигуры, и две мужских.

— Отдыхаем! — приказал сотник. Уже назначенные в первую смену дозора, вышли и встали среди деревьев.

Колона рассыпалась, солдаты сели на землю и стали отдыхать, они ели вяленное мясо, пили воду, или вино, если у кого-то было, грызли сухари, болтали, о чем только можно, рассказывали легенды. Их отдых был не слишком богатым и интеллектуальным, но был простым и уютным. Природа, свежесть леса делали свое дело, здесь лучше было дышать, спать, просто находится. Среди такого обилия зелени, солдаты чувствовали себя лучше с каждым днем.

Сотник взял с собой нескольких человек, полностью вооруженных и направился к людям. Когда те увидели колонну, то женщины поспешно скрылись в доме, а мужчины стоял и ждали, держа в руках грабли, опиравшись на них.

Сотник был вместе с Аскольдом, Малоном и ещё одним солдатом, которого Аскольд не знал. Двое стояло на самой границе поля, здесь был легкий прохладный ветерок, солнце было в зените, и светило очень ярко. Сотник щурился от света. Он подошел к одному из них, тому, что был одет в штаны и рубашку, сапоги, меховую шапку, каких Аскольд не видел раньше.

Сотник держался за рукоять меча, хоть и левой рукой, но крепко. Фермер смотрел на его руку. сотник сразу одарил его недобрым взглядом.

— Я Вилмар. Это моя ферма. Зерно для столицы ещё не готово… что вам нужно?

— Мы здесь для защиты. — смягчился сотник.

Аскольд внимательно разглядывал в это время другого, его помощника видимо. Он был одет также, но у него были северные черты лица, как у пустынника. Тот сразу заметил, что Аскольд его рассматривает и сурово посмотрел ему в глаза. Молодой воин отвел взгляд и подошел ближе к Малону, который держался сотника.

Сотник увел в сторону фермера и стал тихо переговариваться с ним. Малон и Аскольд стояли вдвоем и смотрел на поле, рассматривая его моря его колосья. Тогда сотник закончил разговор и повернулся к Малону, хотел что-то сказать, но тут же свалился, со стрелой в голове… послышались свистящие звуки, Фермеры бросились в дом, закрыв дверь.

Из кустов, позади дома, из леса, стали выскакивать Варвары, их было пятеро, все были вооружены топорами и щитами, выбежал также и лучник. У всех была борода, каждый был в кольчуге, без шлема. Двое из них гневно кричали, чтобы нагнать страху, и показать боевой дух.

Малон взял своё копья и метнул его, попав одному из врагов в голову, его немного откинуло назад, и он упал на землю. Аскольд метнул затем копье в лучника, и попал в грудь. Лучник схватился за копья, закатил глаза, открыл рот и упал на колени, стал медленно загибаться назад, пока не рухнул на землю мертвой тушей.

В это время Аскольд уже прикрылся щитом от удара топора, и мгновенно нанес скользящий удар, порезав бедро противника, другие окружали его. Отбившись, он стал отступать от троих противников. Другой оставшийся пехотинец пытался побить Малона, но тот только отбивался.

Малон пронзительно закричал: "Сюда!". Его крик пронесся через все поле, добравшись до ушей колоны, которая уже полминуты двигалась туда. Завидев её Варвары стали отступать. Оставшийся лучник взял рог, висевший у него на поясе и затрубил.

Аскольд представил худшее. Все кричали в панике, ища сотника, паника охватила ряд. Но послышались шаги десятков врагов. Они целой рекой вылились из леса, чуть восточнее. Они собрались в строй, их командир не решался двинуться…

Фаланга собралась, встав в шар. Лучники в центре без команд стали стрелять в сторону противника. Мертвые варвары стали падать на землю, со стрелами в теле, и на щитах. Тогда дикари стремительно двинулись вперед, не шагом, а бегом, их строй был нарушен. Шар не сходил с места. Солдаты Варгеса выставили копья. Варвары облепили шар и стали бить по круглым щитам топорами, за что в ответ получали удары копей. Лучники также стреляли в них. Битва шла жарка. Аскольд был в передовой и постоянно бил копьём в ответ, закрываясь щитом. Удары топора не прекращались, но один за другим Варвары ложились на землю мертвыми, истекая кровью от ран, и стрел. Отряд дикарей таял, теряя все больше солдат, в конце они стали отходить, и тогда шар расстроился, и горожане кинулись в атаку, началась резня. Это была большая ошибка, ведь Варгесцы начали терять людей.

Копья были не удобны и в ход пошли короткие мечи. Варвары побежали, их командир погиб, где-то в ходе резни… утоптанный сапогами, утопленный в крови. Вся голая площадь перед уцелевшим домом была усеяна трупами.

Остатки варваров падали со стрелами в теле, не добегая до леса, нескольким удалось все же скрыться в кустах. Десяток воинов погнался за ними. Остальные стояли и, тяжело дыша, пыхтя от боли в мышцах, приходили в себя. Солнце начало клонится к горизонту, и небо только чуть приняло другой оттенок. На Аскольда напала тоска.

Солдаты стали оттаскивать трупы, и складывать в кучи, другие стали собирать хворост в лесу, неподалеку. Фермеры в этот момент вышли из дома. Аскольд бросил труп, который тащил и решительно подошел к ним.

— Сколько вас? — немного запыхавшись спросил Аскольд, весь запачканный кровью. Его лицо изображало ещё не спавший ужас битвы.

— Пятеро. — испугано ответил Вилмар, он держал топор в руках, как и другой фермер, похожий на пустынника.

— У вас не найдется для нас немного еды?

— Найдется. — ответил спокойно Вилмар. Он выпрямился и принял более расслабленную позу. — у нас есть вода… немного точильных камней, но вот кров мы вам не дадим…

— Понимаю. Мы расположимся у развалин… думаю… — не договорил Аскольд.

* * *

Наступила ночь. Солдаты расположились в развалинах. По окончанию выборов, которые длились не больше получаса, новым сотником был выбран десятник Дормин.

Новый сотник сразу же выставил дозор, в три смены, а не в две, как до этого, причем удвоенный. Сотня теперь имела лишь шесть десятков солдат. Воины вновь сидели, болтали ели хороший хлеб, испеченный хозяином фермы, пили вино. В одном из сгоревших домов они нашли погреб, в котором остались запасы, и даже немного зерна.

Разожженные костры освещали спины дежурных… и ничто не предвещало нападения.

* * *

Всю ночь Аскольд не мог уснуть. Солдаты расположились прямо земле, кладя под голову походные сумки, и стеля покрывала. Шум уже стих. Все спали под звездами. В доме хозяина, в одной из комнат горел свет. И он мучал Аскольда.

Молодой воин лежал на боку, на самой окраине всех спящих, и глядел на окно. Потом он думал, много, обо всем… о доме, о семье, о том, что будет дальше. Не умрет ли он завтра? И эти мысли не давали ему покоя. Его голову и разум терзал страх смерти, проникающий неглубоко, и лишь холодной рукой проводивший по спине. Затем его сменяло ликование… он убил пятерых варваров… он помнил, с какой ненавистью, они смотрели на него, и как холоден он был тогда, и мог бы показаться самому себе страшным, бесчувственным. Словно душа и дух вышли из него. Осталось только сознание. Оно не знало чувств и эмоций, но знало цель.

Цель была в убийстве противника, подобного себе самому, и этот противник также сильно хотел убить его…

Аскольд скинул покрывало и встал. Он подошел к фермерскому дому. Пройдя несколько шагов он оказался на трех ступеньках, каменного очага квадратного в основании фермерского дома, сложенного из бревен, крыша была приземистой, но двухскатной все же, покрытая слоем грунта, сверху был дерн. Трава росла там, дом показался Аскольду забавным. Он постучал в еловую дощатую дверь.

Внутри послышались шаги, со стороны светящихся окон. Кто-то бодро прошелся внутри к двери и с легким скрипом открыл её. Перед молодым воином, выглядывая из темноты спящего дома, стоял рослый фермер, похожий на пустынника.

— Можно зайти к тебе?

— Зачем тебе, воин? — лениво спросил фермер. Он глядел мягкими сонными глазами. Голос его был обычным, более простым, чем у Вилмара.

— Мне не спится. Может выпьем бутыль вина? У меня есть. — предложил Аскольд.

— Хм… ну бери свое вино и иди сюда. Не когда не откажусь от хорошего вина. — довольно согласился фермер. Аскольд только сейчас подумал, что это фермер может на десяток лет старше него, недавно пересекшего черту совершеннолетия.

* * *

В доме было три комнаты, не считая подвала, зал, в котором спали фермер и его семья, была справа, они прошли в комнату спереди и расположились там. В ней второй фермер жил один. Здесь у него был стол, комод и сундук, стул за столом, а на самом столе, что был под окном слева от двери, ближе к потолку, небольшому, лежала бумага, чернильница, пара перьев, грязное блюдо из бронзы.

Они сели на пол, фермер расстели два одеяла. Они положили на небольшой деревянный поднос полную бутылку хорошего вина, из Варгеса. Два стеклянных бокала принес фермер. Они устроились по удобнее. Между них, возле подноса по полу стоял подсвечник, освещавший комнату. Аскольд увидел один лист, на половину исписанный на столе. Он хотел его почитать, но решил, что это было бы неприлично…

Но листок застрял у него в памяти, и желание его прочесть все нарастало.

— Наливай… — тихо проговорил Аскольд, когда заметил, что Фермер задумался и ушел в себя, неизвестно от чего…

— Как тебя зовут, солдат? — спросил фермер, наливая в свой бокал, держа и бокал, и бутылку на весу.

— Аскольд. — самодовольно ответил воин.

— А тебя? — заинтересовался Аскольд.

— Баор. Тебе, наверное, странно видеть на мне одежду лесных жителей?

— Да, как ты догадался?

— Я из пустыни. Я слышал, что у Варгесцев есть особое чутье на людей, что они гораздо проницательнее и лучше знают людей, чем другие народы.

— Как ты понял, это правда. — пояснил Аскольд, беря бутыль из рук Баора, который держал свой бокал и смотрел уже, как воин бережно наливает себе вино. Он смотрел как шевелятся его ноздри, еле заметно, вдыхая запах вина.

Солдат налил себе и поставил бутылку. Оба чокнулись и поднесли бокал ко рту, затем аккуратно стали пить. Аскольд выпил половину полного бокала, Баор выпил все и налил себе ещё. Затем стал пялится в окно, где темнотой светилась ночь.

Аскольд вспомнил про исписанный лист.

— Слушай… — Аскольд немного помялся, Баор повернулся к нему, затем он продолжил, — я заметил листок на столе, ты что-то пишешь? Может это тупой вопрос…

— Как если бы я спросил: "Что ты носишь под штанами…?" — саркастически отпустил Баор, на которого уже повлияло вино. Так как он был жителем пустыни, то бутылки вина для него было достаточно чтобы вырубиться.

— Так… может, все-таки, дашь посмотреть? — начал настаивать Аскольд.

— Там я описал все увиденное мною, в одном странном сне.

— Что за сон? — поинтересовался Аскольд, он посмотрел на Баора, и пустынник заметил нотку насмешки в глазах солдата.

— Это тебя не должно интересовать. — резко отрезал Баор, и посмотрел на Аскольда, пытаясь повторить его взгляд.

— Как скажешь, Баор. — сдался солдат. И тогда Баору захотелось рассказать Аскольду и посмотреть на его реакцию. И это было неприятно, так как он уже отказал ему… и почему-то думал, что он должен уже не менять решение.

Баор снова уставился в окно. Создался легкий ступор… И солдат попытался разрядить его, самым дурацким вопросом, так как быстро хотел нарушить молчание. В момент молчания возникают самые неприятные мысли, особенно, если до этого был, даже короткий, разговор.

— А ты случаем не положил глаз на жену Вилмара? — спросил Аскольд, сжал губы и посмотрел беззаботно на пустынника.

— Аскольд… ты идиот. — холодно произнес Баор, и посмотрел вопрошающим взглядом на молодого воина.

— Прости. Когда я пью, я иногда могу быть не в себе. — Аскольд закончил бокал и налил следующий. Баор выпил половину своего бокала. И стал мягким, он расслабленными глазами посмотрел на свечу, потом на свою рукопись.

— Ладно. Возьми почитай, только никому не говори.

— Конечно… как скажешь, друг. — Аскольд усмехнулся.

* * *

Аскольд даже не смотрел на лист, он спрятал его в своей походной сумке и лег спать. Он оставил вино у Баора, который проводил его до двери, позже свет в его комнате погас. Когда он провожал его, то шатался, и шаг его был нетвердым.

Воин упал, проспал до утра…

* * *

Свет ударил в глаза. Как бы он не старался закрывать веки. Они были светлыми. Но он хотел спать. Затем все пришло… он ощутил бодрость, и смесь легкого страха, конфуза.

Аскольд открыл глаза и встал. Он быстро стал одевать доспех, быстро нашел взглядом свои вещи, среди толпы остальных, среди кучи людей, в спешке собирающихся. Дежурные с последней смены возвращались.

Сотник уже инструктировал оставшихся шесть десятников. Все они настороженно и внимательно его слушали. Аскольд немного задержал на них взгляд, потом продолжил собираться. Спустя пол минуты солдаты уже были построены. Сотник провел перекличку.

Шестьдесят два солдата… не слишком сильно для защиты деревни от банд варваров, которые могли достигать двух сотен, и даже больше… Дисциплина и профессионализм обычно делают свое дело, конечно бьют число, но…

Сборы закончились, Сотник дал команду, и десятники, которые уже знали, что делать, повели свои отряды на окраину поля. Спустя ещё некоторое время десятки разбрелись по полю, перейдя по дороге, или идя в обход и устроились на местах. Заняв позиции, они выставили дозоры, назначили тех, кто будет сменять. В день было пять смен, так что одна половина каждой десятки могла отдыхать.

Делать было совершенно нечего… Солдаты отдыхали… играли в карты. Затем пришел сотник, которому, по-видимому, было также скучно. Он поболтал с фермерами… прогулялся по ферме. Он узнал, что на ферме есть тропы, которые ведут к другим фермам. И это его заинтересовало.

Два воина, которые не входили не в один из десятков, это были Аскольд и Малон. И Аскольду это показалось просто великолепной удачей. Они остались без семи своих товарищей и командира. И тогда Дормин подошел к ним.

Было пасмурно, прохладно, свежо. Верхушки елей трепались на ветру… лес был таким, каким был тысячу лет до этого, и каким будет тысячу лет после. Аскольд умрет. Закончится партизанская война в лесах, а лес все будет здесь стоять. Такое же впечатление производили горы, или древние города Варгес и Стальград, но только если зайти в его старые подземные кварталы.

Сотник прошел к развалинам, где двое бездельников отдыхали, болтали и распивали бутылку дешевого вина. Дормин встал перед ними и властно посмотрел, оценив их с головы до ног. Аскольд заметил его тень, одновременно с Малоном. Оба встали и подровнялись.

— Отлично. Вы ребята пойдете со мной. Чтобы мне не отрубили голову в лесной глуши. А глушь здесь действительно… — он уже говорил скорее для себя, чем для них. Но воины слушали его внимательно.

— Так точно. — в один голос спокойно ответили воины.

— Расслабьтесь… — мягко сказал офицер.

— Можно вопрос? — спросил Аскольд, и тупым взглядом уставился на Дормина, что ему не слишком понравилось. Дормин сделал взгляд человека, который собрался делать свое дело так мастерски, будто знает его не один десяток лет.

— Спрашивай, Аскольд. — Сотнику хотелось уже отправится.

— Куда мы идем?

— На соседнюю ферму, я хочу узнать, что там.

— Но обычно посылают разведчиков.

— Не знаю… я лучше все пойму, если увижу сам, тем более что, Вилмар сказал, они здесь близко, пол часа ходьбы.

* * *

Через несколько минут они уже шли по тропе, которая была спрятана дерном и кустами, специально, чтобы в случае чего, варвары её не нашли. Она круто петляла меж стволов, меж зарослей кустов, огибая корни гигантских елей… им даже попался ручей.

Вскоре они достигли того места, которое искали. Видя, что после елей шло открытое пространство, Малон положил руку на плечо Аскольду. Они двигались колонной, и Малон был сзади, а Дормин спереди. Молодой воин повернулся и посмотрел на товарища, который знаком попросил его посмотреть выше.

Аскольд повернул голову и увидел, что ели кончаются, через несколько десятков метров… В некоторых местах попадались валуны, поросшие мхом, и высокие заросли, кучи засохших веток… И они плохо видели горизонт, и часто смотрел под ноги, чтобы не оступиться в слое гниющих трав и веток, среди которых иногда могли попасться змеи.

— Мы пришли… — сказал Аскольд, смотря в затылок Дормину. Тот повернулся и посмотрел на него вопрошающе. — Там. — Аскольд пальцем тукнул вперед.

— Ты прав, солдат. Рассредоточится. Приготовьтесь, — тихо проговорил Дормин.

Они встали в ряд. Солдаты направили копья вперед, выставили щиты. Командир снял с пояса свой топор, трофейный, варварский, немного затупленный, но несколько раз обагренный кровью, прежде чем достаться в бою Дормину.

Трое медленно, как можно тише продвигались, теперь уже сквозь заросли, по обе стороны тропы, спрятанный конец которой, они уже нашли. Вскоре они выглянули и увидели ферму. Это было такое же поле, пшеница была с него собрана… оно было голым. Земля была усеяна трупами. Вверху кружили стервятники, немного их было, но ужас они нагнетали…

Вдали были были разрушенные дома, их обломки были разбросаны, поломанные бревна, кучи грунта… Ощущение было, словно дом разнесли одним мощным ударом изнутри. Обломки мебели и досок также были различимы… Сено, и ещё разный мусор. Мертвецов было около десятка.

Гари не было, дыма не было… но был странный сладкий запах, едва уловимый.

— Чувствуете? — спросил Дормин, сощурив глаза и проведя по трупам взглядом, в котором мешались злоба, страх и негодование…

— Да… — немного погодя согласился Малон.

Аскольд промолчал.

Дормин не давал команды двигаться. Он хотел, но передумал, когда услышал странный звук, похожий на гул, потом на шум, какой бывает в бурю, смешанный со свистом, или звуком от хлыста, разрезающего воздух. Он боязливо посмотрел вверх. И через мгновенье, с огромной скоростью, быстрее, чем парящий орел, на высоте чуть выше елей, в небе появился сильно сплющенный каменный шар.

Дормин не знал, что это… но страх захлестнул его… Шар был скорее овальным. Его пересекали светящиеся белым светом полосы, горизонтально вдоль, между параллельными полосами были короткие полосы, соединяющие их, под наклоном. Камень был серым, с оттенком темно-синего. Звук прекратился, а неизвестный камень повис в небе.

— Отходим! — скомандовал Дормин, хотя скорее прошипел в приступе смешанного чувства. Но все же он осознавал, что боится так, как никогда не боялся.

Из кустов рядом с обломками домов выбежали несколько крупных темных фигур, с плоскими головами. Они были без одежды, лишь в набедренных повязках. Они подбежали к центру поля. Они двигались удивительно бодро и легко, они делали большие прыжки во время бега. Их было пятеро.

Шар все не шевелился. Но затем белые полосы стали светить тусклее. Вокруг шара появился некий дым… он стал тяжелыми плотными клубами опускаться вниз. В это время из-за тех же кустов появились ещё две фигуры, с небольшими, продолговатыми блестящими серебристыми цилиндрами. Они подняли их к небу, и дым стал засасывать в них. Этот процесс был потрясающ и нагонял страх неизвестности сильнее, чем чтобы то ни было…

Дормин повернулся.

— Уходим отсюда! — прошипел он снова. Теперь его голос дрожал, он уже проявлял страх, во всей его красе, в полном спектре ощущений.

Трое повернулись, и стали медленно отступать, через кусты, заливаемые эмоциями, и старающиеся не допускать никаких звуков. Никто не повернулся, но воины услышали свистящий звук, и это было ужасно. Паника стала проникать в их сознание, и они стали хрустеть ветками, и сами того не замечать… страх нарастал. И потом они побежали по тропе со всех ног, падая, спотыкаясь, получая ветками по лицу. Звеня болтающимися у пояса мечами.

Варгесцы бежали так быстро, как только могли. Страх абсолютно овладел ими…

* * *

Кусты зашевелились и на поле выбежал Дормин, ошеломлённый, сопровождаемый двумя своими разведчиками, столь же напуганными. На ферме Вилмара все было спокойно. Десятники играли в карты с солдатами, распивали бутылки, болтали… как всегда. Дежурные были на постах. Вилмар со своей "бригадой" пололи один из участков поля.

Но Сотник заметил, как Баор стоял поодаль от них и беспокойно всматривался в небо. Они находились в нескольких десятках шагов. Дормин повернулся к Аскольду и Малону.

— Идите, обойдите всех десятников, скажите, чтобы строились колонной возле дома фермера. Скажите, что захватили все припасы, какие есть! Живо! Немедленно! — он уже кричал, вопил в истерике, полный страха и отчаяния.

Аскольд и Малон побежали к ближайшему посту. Сотник пробежался до Баора. Пустынник повернулся к нему и вопросительно посмотрел, говоря этим взглядом: "что происходит? Что-то случилось? Ты меня пугаешь…" Сотнику казалось, что Баор что-то почуял, почувствовал.

— Ты что-то знаешь? Ты что-то слышал? — растерянно спрашивал Дормин, не зная, какие слова говорить, лепил фразы на ходу.

— Кажется… — ответил Баор, не зная просто что отвечать на такой вопрос, от испуганного командира варгесцкой сотни.

* * *

Колонна была готова меньше, чем через полтора десятка минут. Через пол минуты она двинулась. Теперь по середине, по мимо лучников, шла семья фермера, вместе с Баором. Они шли по той же дороге, по которой пришли сюда, на ферму, но теперь их целью был город…


Глава XI Путь на юг

После того, как колонна отправилась назад, прошло уже около десяти часов. И эти часы беспрерывной ходьбы, в ускоренном темпе окончились долгожданным привалом. Солдаты отдыхали. Были выставлены, как всегда, дозоры. Вилмар присоединился к солдатам, играющим в карты.

Для Баора же, это был шанс. Он встали и прошелся до сотника, который стоял между дозором впереди на дороге и местом, где сидели солдаты. Он шел немного вяло, устало. Но скорее он не устал, а утомился. Устал от однообразия. Ему хотелось наконец вырваться. Похоже он понял тогда, что ему пора возвращаться в пустошь… Иначе он не мог.

Сотник переминался с ноги на ногу, держался ближе кустов, оглядывался и о чем-то думал. Он был испуганным и странным с самого начала дня. Баору причины его беспокойства были неизвестны. Он просто подошел к нему, шаркая по пыльной дороге, поросшей мелким кустарником.

— Я хочу уйти. — сказал Баор, глядя бесчувственным, серьезным взглядом прямо на Дормина. Тот оглянулся, в его глазах была насмешка и негодование.

— Ты серьезно? просто хочешь уйти? — Дормин явно намекал насмешливым наглым тоном, что это невозможно.

— Я не фермер. Я пустынник, я работаю на ферме временно, как наемник. расспроси Вилмара… — начал объяснять Баор.

— Если ты не прекратишь сейчас это, я выбью тебе все зубы, мужик. Иди обратно и не дергай меня по пустякам, мне сейчас не до тебя… — Дормин был слегка озлоблен. — Мне плевать, кто ты. Я нашел тебя на ферме, вместе с остальными. И это все. — он вновь повернулся и стал куда-то вглядываться.

Баор был в гневе. Но он ужасными усилиями погасил его… он принял абсолютно хладнокровный вид, и решился вновь достучаться до сотника. На этот раз он был настроен куда серьезнее.

— Я превращу твой череп в месиво быстрее, чем твои солдаты доберутся до меня. — спокойно сказал охотник. Дормин повернулся с ошарашенным видом. Он округлил глаза…

Дорога в этом месте поворачивала. И проходя к сотнику, Баор сделал еле заметную дугу, дозорный находился ещё дальше. Но кусок лагеря все же выглядывал, и причем достаточный, на расстоянии шести десятков шагов…

Баор быстрым и точным ударом попал в солнечное сплетение. Потом быстро нанес удар по почкам. Он схватил Сотника, который начал задыхаться и падать, у того видимо потемнело в глазах, и он уже начал терять сознание…

* * *

Сотника он положил в кустах. Сразу же двинулся на юго-запад, там, где через пару десятков миль от фермы Вилмара, начинается Вторая цепь гор. Там и появляются те самые низины.

Он решил, что пройдется по лесу в поиске ещё ферм. Затем он выйдет и пойдет южнее, где есть полоса ледника, но в основном покрытаякаменистыми полями с мхом и мелким кустарником. Там, где выращивают лошадей. Он попробует там найти свой дом…

Эта проблема стала для него центральной, и никак не могла быть решена. Он и сам понимал, но пытался. Так как, ничего другого не оставалось. Но если подумать, что идеал не существует… А для него сейчас это была бы семья, дело и дом… То он может жить бесконечным стремлением к лучшему. Теперь он уже не сможет даже сказать: "… и я буду доживать свои дни." Нет. Теперь он будет только искать жизнь, и умрет в этих поисках. Но это было не так страшно.

Люди города, как он однажды услышал, называют таких людей бродягами. "Бродяга… — подумал он, — звучит неплохо."

Он не умел охотится на животных в этих краях, и поэтому найти ферму было крайней необходимостью. О своих страхах и подозрениях сотник ничего не рассказал. Значит Баор мог только догадываться, что же он увидел, на другом конце ужасающей, мертвой тропы.

Охотник двигался быстро, тихо, скрытно. По ночам он не разжигал костры, здесь было тепло… но он тот факт, что свет может увидеть кто-то, кого ему не хотелось бы встретить, пугал охотника. Он только ненадолго поджигал огарок свечи. Чтобы окутать себя легким запахом дыма, от которого уходят звери.

Днем он снова шагал, как несколько недель тому назад, до того, как вернулся на ферму. Там его вылечили… И он снова мог путешествовать. Баору можно было бегать, ходить и вновь часто голодать. Но этого ему не хотелось, и мысли возвращаются к поиску ферм. Их достаточно. Также достаточно и дорог, проторенных в лесах, чтобы собирать зерно. Настолько, чтобы рано или поздно наткнуться на одну из них.

Это произошло во второй половине дня. Баор повернул на юг, и решил идти в нескольких десятках метров от дороги. Он даже встретил один из отрядов фаланги, потрепанный, неполный, с большими телегами зерна. Видимо, там была крупная ферма, больше, чем та, на которой жил охотник до прихода колонны. Была также ещё одна телега, в которой везли раненных, несколько солдат хромало, на щитах были стрелы, копья были потеряны, было даже несколько без руки или ноги. Солдаты были тотально уставшими, почти фатально. Казалось, они не выдержат ещё одного боя. Но это было не так, и Баор знал по себе, что страх смерти бьёт усталость, другие страхи, жажду… все что только можно, иногда даже боль, но только если человеке действительно боится и отчаян. Отчаянные на многое способны. Фермеров в колонне не было, значит они остались там, возможно там есть еще солдаты, туда лучше не ввязываться.

Баор хотел только еды, питья, возможно лук и одежду…

* * *

Новая ферма представляла из себя четыре крупных поля, в квадрате, они пересекались лесными полосами, толщиной в одно дерева.

В центре, на перекрестке лесополос, стоял один большой бревенчатый дом, двухэтажный, с дощатой крышей, верху покрытой слоем грунта, поросшим травой. Окна были такие же маленькие, ближе к потолку. К двери вели деревянные ступени, очаг также был из камня, как и в прошлый раз. Дом был повернут на юг. Ферма была построена по сторонам света.

Здесь было не слишком много солдат, примерно девять десятков, четыре дежурило по концам лесополос, один в перекрестке, и еще четыре по углам фермы. Поля поросли колосьями пшеницы. Вот-вот будет сбор. Солнце начало садится, и колосья трепались на ветру, покрашенные в еле заметный красный оттенок, как и хвоя на ветках елей. Баор сидел на юге… неподалеку от одного из дозоров. Его не заметили, он был профессионалом в плане того, чтобы быть тихим. И он думал о том, что ему стоит делать, когда судьба преподнесла ему подарок!

Внезапно вдалеке поднялся дым, на севере. Только тогда Баор подумал, что вполне мог бы это использовать, чтобы отвлечь фалангу, но это было бы рискованно… Дым поднимался большим столбом. Баор почувствовал запах гари и его начал окутывать страх. Его собственные мысли кололи его, и он понял это, и попытался не пугать себя. Похоже, что в лесу пожар. Он увидел свет вдалеке, меж деревьев. Да, это был пожар затем он услышал топот копыт, мимо пробежало несколько оленей. Они перепрыгивали через кусты, задевая их. Они промчались и вышли в поле, дальше они быстро помчались. Вдалеке в поле также выскочил одинокий волк, он ни на кого не обращал внимания, а лишь бежал, не видя ничего…

Звери взбесились, это точно значит пожар. Баору это было незнакомо, но он был наслышан от одного торговца, родом из леса. И этот торговец однажды видел пожар в лесу, и сказал, что его потушил сильный снегопад, перемешанный с дождем. Люди не в силах справится с пожаром…

Фаланга быстро собралась и построилась в колону, вместе с телегами и фермерами. Они пошли вдоль лесополосы, ближе к Баору, который не выходил из кустов, на южной стороне полей, ближе к востоку… Солдаты спешно шли, в быстром ритме, телеги, запряженные лошадьми, также быстро подгоняли. Фермеров был десяток, четыре женщины, двое мужчин и четверо мальчишек.

Когда колона прошла мимо него, и скрылась в лесу, Баор двинулся аккуратно, через поле, к дому. Из которого они явно не вынесли все, что можно вынести. И у него было немного времени. Люди бежали в спешке, были в страхе. А значит у него есть шанс найти многое полезное внутри большого дома. Охотник прошел под деревьями, вдоль лесополосы к дому, проходя под большими елями и соснами, по дерну, рядом трепались колосья пшеницы. Запах пожара становился чуть более ярким. Вскоре Баор уже забеспокоится и сомнения охватит его.

Да, это был так. Но он двинулся, мучимый голодом и жаждой. Он пришел к ровной площадке, где была только скошенная трава. Тропа, проходящая прямо к дому, вела от той лесополосы, по которой он двигался. Баор пробежал прямо к крыльцу и вошел в проход, дверь была открыта.

Охотник очутился внутри коридора, в конце которого были ступени наверх. По бокам было по две двери. Одна была открыта, и охотник вошел в неё. Он проскрипел по дощатому полу и прошел внутрь. Потолок был из досок, на балках. На полу же был ковер. Он увидел сундук справа от двери, в углу. Потом глянул на лево, там был шкаф, большой, широкий. Под окном была кровать, ногами к выходу, она была не заправлена, белье валялось на ней, скомканное, ещё какая-то шкатулка и грязная рубашка. Сундук был открыт, изнутри торчало, свисающее с края, белое платье. Баор подумал, что в этой комнате, кроме остатков вещей ничего не найдет.

Он быстро вышел из комнаты и толкнул другую дверь. Она открылась, внутри было точно такое же убранство. Но только кровать была не тронута, шкаф опрокинут, он был треснут. На полу были какие-то бумаги, в углу также был опрокинутый стол. Рядом с кроватью под окном стоял открытый сундук…

* * *

Далее Баор двинулся на юг. Лес стал меняться. Места между деревьями стало больше. Чаща стала редеть. Позже движение затруднилось. Ели росли из кучи огромных валунов, которые покрывали крупные территории. Когда Баор стал двигаться по ним сосны стали расти в десятках метров друг от друга. Стало больше кустов, росших из щелей, также появилось много мха и грибка, лишайника, мелкого кустарника в местах, свободных от глыб.

И вот спустя многие мили и дни пути, лес перестал. Теперь это было одно сплошное каменистое поле, покрытое небольшими камнями и мелкими камнями, где все сплошь и рядом было покрыто мхом и кустарником, попадались даже карликовые деревья.

Охотник слышал, что эти места называют тундрой. Вдали он видел, как мчится стадо лошадей.

* * *

Баор продолжал путь по тундре. Стадо было диким. Таких было немного. Но несколько специально оставили в покое. А почему? Неизвестно… наверное причуда жителей тундры, они не любят злить богов.

Это были табунщики, мало чем отличавшиеся от варваров. Разве что… одеждой были на фермеров. Но это только с виду. На самом деле они были теми же пустынниками, только держали не коз, а лошадей, и гораздо больше. Они и вышли из пустынников. Когда-то давно жители пустошей разделились, и часть пошла южнее. Они покорились и на прямую стали подчиняться городу. Те пустынники нашли здесь лошадей и подружились с ними. И до сих пор они очень бережно относятся к лошадям. И козы выращиваются также. Лошадей никто не режет… они здесь в особом почете и ласке.

Не только из-за ментальности здешних людей, но больше потому, что за коней хорошо платят Варгесцы. Здесь жители строят более крупные каменные дома, сюда привозят деревья и грунт, чтобы строить дома. Внутри хорошее убранство, ковры, медные чаши, многие позволяют себе иметь часть убранства из серебра.

Сюда также стекается масло, вино, меха, многое другое из ферм, и даже из города. Так что… выращивание коней и лошадей — прибыльное дело. Очень выгодное ремесло. Варгес обеспечивает коневодство, чтобы иметь сильную конницу в поле.

Баор нашел в пяти милях от последних деревьев деревню. Это были десяток домов, в каждом по нескольку комнат, на каменном очаге, как в фермах, стены сложены из камня, крыши двухскатные из досок, также, как и в лесах, покрытые грунтом, сверху ещё растет мелкий кустарник. Радом с фермой пастухи пасли стадо коз. Пастухи были одеты как фермеры.

Охотнику сразу понравилось это место. Домики стояли вдоль одной короткой дороги, просто отрезок, где камни были выложены ровно. Там, где-то мелькали люди. Баор стоял в семи десятках шагов. Он решительно пошел дальше. Окна были больше, чем в лесах на ферме, но также сделаны. Подойдя по ближе, он обошел крайний дом и вышел на дорогу. Стадо было на противоположном конце. Один старик сидел на груде камней, у двери дома, справа от Баора.

Старик был одет в шубу, без шапки, его седые волосы в некоторых местах оставались черными как смола. Его лицо было покрыто глубокими морщинами, а взгляд был такой, что создавалось ощущение, будто эти глаза не способны выражать интерес к чему-либо. На ногах обувь из мягкой кожи.

— Ты кто такой? — спросил мягко, но нагло старик.

— Я Баор, я охотник. Пришел из пустошей, я прошел через лес и вот — я здесь. Мне нужен ночлег и работа. — Баор вопросительно посмотрел на старика, смягчил взгляд и поднял брови, немного скорчившись.

— Тебе нужно идти к моему сыну…

Глава XII Ликующий Варгес

Колонна благополучно двигалась назад. Фермер и его семья успокоились, солдаты чувствовали себя легче, во многом потому, что знали, что идут домой.

Дормина похоронили ещё в том месте, где его нашли, он был вырублен и валялся в кустах без сознания, а позже испустил дух, так и не придя в себя. Аскольду не было жаль его. Как и Малону. Они шли ровно, отдыхали чаще, без сотника, и потому солдаты не были в постоянном напряжении. То, что осталось от сотни потеряло то свое важное качество, что звалось дисциплиной. И теперь они брели просто, как кучка бродяг, возвращающихся в Варгес.

Но вскоре все кончилось… солдаты шли кучками, телеги лениво брелись за ними. Вилмар тоскливо смотрел себе под ноги. Но тогда кусты зашевелились. Засвистели стрелы. Меж деревьев показались варвары — лучники. Из кустов стали выскакивать дикари, в кольчугах, без шлемов, с топорами и круглыми деревянными щитами, обтянутыми кожей. Они били топорами по щитам своим и кричали, выкрикивая что-то невнятно и рыча.

Солдаты фаланги сбежались в кучки и встали кругами, ощетинившись. Варвары хлынули поток из леса на дороги и стали бить по щитам горожан, обтекая их строй.

Варваров становилось больше. Они лупили топорами по щитам, в ответ получали удар копий, по ногам, в головы, по открытым местам. Бородатые кричащие табунщики падали мертвыми на пыльную лесную дорогу… Но так продолжалось только десяток минут. Строй горожан дрогнул. Варвары захлестнули океаном все место битвы.

Аскольд стоял в одной из групп и отбивался как мог. Он метнул копья в противника и вытащил короткий меч. Он начал бить по щиту противника, забивая его. Его товарищи сделали также, послышался лязг одновременно выходящих мечей из ножен. Варгесцы закричали, подобно варварам и кинулись.

Спустя ещё несколько минут положение стало меняться. где-то в центре битвы, в самом пылком, жарком месте, плечом к плечу со своими друзьями также отчаянно дрался Малон. Он резал и рубил на лево и направо. Он кричал и бил по щитам, бил снизу и сверху, вырезая одного за другим врагов.

Скоро ситуация стала меняться…

* * *

После боя дорога была усеяна трупами. Телеги горели… Вилмар валялся среди двух сотен трупов воинов, со своей семьей. Выжившие восемь воинов сидели полумертвые, на обочине, кто-то опирался спиной на ствол ели. Кто-то ещё точил меч.

Место выглядело ужасно. Трупы валялись друг на друге, с воткнутыми копьями. Между ними были лужи мутной крови, смешавшейся с дорожной пылью и засохшей грязью и мелкими камнями. Мечи также торчали из тел. Это был страшный бой.

Стоны раненых и визги, крики уже умирающих людей звенели в ушах, как лязг мечей. И тогда Аскольд стоял, приклонив одно колено, держа на руках захлебывающегося в крови Малона… Тот пытался говорить, но у него не получалось. В двух местах: в груди и в животе, из него торчали обломки копий, пробивших его насквозь. Он был весь в ранениях от мечей, лицо было в шрамах, он был облит, запачкан кровью. Последние минуты боя стали для него роковыми в жизни.

Аскольд смотрел на него холодным взглядом, не проявляя эмоций, и самому ему становилось от этого не по себе. Ведь он всегда считал, что должен испытывать нечто, когда люди умирают, такие, которых он знал. Но он просто смотрел как его сослуживец умирает ни за что…

* * *

Варгесцы их не приветствовали. Они скромно прошли через горные врата, и прошлись под темными окнами кирпичных молчаливых домов, прямо к дворцу-бастиону. Они прошли через подземный ход. На пути в городе им встретилось меньше жителей, чем можно было бы предположить.

В просторной подземной комнате, где по середине стоял стол, а кирпичные стены были закрыты красными полотнами, стоял у стола, с бокалом вина в руке тысячник. Ему было около тридцати на вид, он был худым и выглядел не внушительно, имел правильные черты лица. Командир сурово смотрел на карту. И о чем-то думал.

Все восемь, из, тускло освещённого редкими факелами, коридора, ввалились в комнату, уставшие, волочащиеся. Окрашенные кровью и грязью, чудом уцелевшие воины стояли перед своим командиром, таким далеким от них. Между ними была пропасть. На них с высока, ленивыми, почти такими же глазами, смотрел тысячник. Высокий, гладко выбритый, его черные волосы лоснились, они были коротко подстрижены, но его одежда была восхитительного качества. Он был не усталым, а утомленным. Он не дрался в пылу битвы. А лишь ждал.

В это мгновенье у Аскольда появилась мысль, что все храбры и доблестные полководцы уже исчезли. А тысячник перед ними слабак и бездарь, напрасно занимающий свое место. Но чуть погодя молодой воин утешил себя другой мыслью, что это могло быть только поверхностное впечатление об этом человеке, ведь он его совсем не знал. И видел второй раз в жизни.

— Где ваш командир? Где ваш сотник? — спросил он, сопроводив свои слова унылым взглядом, будто его заставляют делать тяжелую работу.

— Он мертв, — резко ответил Аскольд.

— И что же? Что произошло? — начал расспрашивать Тысячник. Аскольд подошел к нему ближе, встал у стола и продолжил:

— Мы попали в засаду. На нас несколько раз нападали. Последний раз был по дороге сюда. Телеги с зерном подожгли.

— Что!? — Тысячник был в ярости. — То есть вы потеряли всех людей, и даже не сохранили зерно. наши горожане голодают! — завопил истерично Тысячник. Он был не самого крепкого телосложения, можно даже сказать был костлявый, или худосочный…

— Все так, ваше превосходительство. Мы только уцелели.

— Ладно… — Тысячник очень резко сменил тон и уставился вникуда остекленевшими глазами, — проваливайте. — он сжал губы и лоб его покрылся морщинами, — Для вас на время война закончена. Идите в бар или бордель, в общем… отдыхайте. Вы заслужили.

* * *

Спустя десяток минут. Аскольд стоял, без меча и щита, без кольчуги, в лохмотьях, но с хорошим поясом, к которому крепился кошель серебра. Такого хватило бы на несколько месяцев хорошей жизни. Молодой воин стоял и вдыхал сладкие запахи города. Ароматические масла, приправы… Кругом были жители, они ходили в шубах и дубленках, с меховыми лоснящимися и, переливающимися на солнце, шапками.

Главная дорога, широкая, плавно спускающаяся вниз через сто шагов на север. "И куда мне теперь идти?" — растерялся молодой воин. Аскольд шагнул в толпу и направился по главной дороге. Он пойдет в ближайший постоялый двор и отдохнет там от всего. Он подумал, что мог бы навестить родителей. Но… нет. Этому не бывать. Ему не хотелось сейчас с кем-либо говорить. Он устал от всего, от чего можно было устать.

* * *

Обшитая железными полосками, дубовая дверь, с ажурной железной ручкой, открылась без скрипа, тихо. Аскольд вошел внутрь постоялого двора, под названием: "Глухой дом". У барной стойки грустил Рой. Клиенты почти перестали заходить. Жизнь словно остановилась.

Хозяин остался таким же невзрачным и гадким на вид, каким был. Только теперь менее сговорчивый. Но Аскольд не знал его прежнего. И для него здесь не было чего-то удивительно. Он вяло прошел к барной стойке. Потом он положил возле кисти хозяина серебряную монету.

— Мне нужен хороший ужин, мясо, хорошего вина, немного овощей, и хлеб, как можно более свежий. Потом… я был бы рад, если бы ты дал мне комнату. — Аскольд говорил устало. День клонился к вечеру. Внутри помещения уже горело несколько светильников. — Мне нужна хорошая комната.

Рой наполнился энтузиазмом и, взяв монетку, пошел быстрым шагом выполнять все заказы. Усталый воин подошел к ближайшему столику и сел за него, развалившись на стуле. Он пару раз зевнул и стал ждать.

* * *

Ему подали так, как он хотел, и то, что он хотел. Вино и вправду оказалось хорошим. И чуть повеселев, получив до ужина ключ, он поднялся в свою комнату. Там он и провел всю ночь. Здоровый долгий сон, в мягкой постели… Сейчас это было нужно Аскольду.

Солнце пробивалось в комнату лучом, шторы были задвинуты. Аскольд встал. ему было приятно. Он был полон сил после такого отдыха. Неужели ему хватило всего лишь одной спокойной ночи и нормальной еды, чтобы восстановится? Да, но он с удовольствием еще раз был плотно поел, а позже выпил бы крепкого и пошел искать своих восемь друзей, которые также остались живы, чтобы повеселится вместе, пока их не отправили снова в мясорубку, только в составе другой сотни, возможно другой тысячи.

Аскольд услышал шаги по коридору. Кто-то шел в сапогах. Дверь квадратной комнаты отворилась и зашел Агил, в шубе. В левой руке он держал свою шапку.

В комнате, просторной и светлой, дверь была против кровати, справа от кровати было окно, а слева комод. Агил был очень тихим и скромным в этот момент.

— Приветствую тебя, Аскольд. Я верховный жрец Архиса — Агил. Я хотел бы с тобой поговорить. — у него был спокойный добрый взгляд. Он даже согревал, как и голос, от которого именно в эту минуту завораживало.

— Я простой воин, служу Варгесу, о чем мы можем говорить, ваша светлость? — спросил недоверчиво Аскольд. И поднял одну бровь, что изумило Агила и тот на глазах похолодел.

Аскольд встал, подошел к комоду и начал доставать оттуда свои вещи, выдвинув одну из полок выше. Он кинул удивленный вопросительный взгляд на Агила, лицо которого перестало выражать эмоции.

— Мне нужно знать, солдат. Не видел ли ты в лесу нечто странное? Нечто, что могло бы тебя поразить… то, что ты не видел никогда, и не думал даже, что способен видеть такое.

— Нет. — ровно ответил Аскольд и стал одеваться.

— Ты уверен в своих словах. — Агил сжал губы и поднял брови вверх, посмотрел в окно.

— Да. — точно также сказал Аскольд.

— Конечно… это хорошо. Ведь ходят слухи о разных причудах, виденных в лесу. Будь осторожен, воин города. — сказал напоследок Агил и вышел. Его шаги были на этот раз более громкими и частыми.

* * *

Спустившись, Аскольд позавтракал. Рой был рад ему прислуживать. Когда Аскольд уходил, сказал, чтобы хозяин придержал комнату. Что он вернется и проведет в ней ещё пару ночей. Рой на это сказал, что в ближайшую неделю продаст здание.

Слушать о том, что человек оставит место, созданное трудом, временем и деньгами, он покидает навсегда. Это было его дело, которое он хорошо делает, а теперь целой гостиницы просто не будет. Но молодому воин было не до этого. Теперь, когда у него было столько денег, он решил, что пора обзавестись хорошим мечом.

Аскольд прошел по переулкам к главной дороге, широкой и так же многолюдной. Торговля пошла на убыль, да и людей было намного меньше все же, чем до того, как стали распространятся слухи о насекомых и вторжении варваров. Теперь то и другое воспринималось не как бред, ходящий из одних уст в другие, гуляющий по переулкам и темным закоулкам города, но как общепризнанное и такое же реальное, как небо и вода, метель и величие Варгеса.

Вдоль главной дороги он шел по направлению к центру города, и когда оставалось несколько кварталов до дворцовой площади, он нашел вывеску, которую искал: "Оружейная Арнольда". Воин давно мечтал меч, который был бы сделан именно этим мастером. Он делал мечи и сам продавал их, причем торговался также искусно, как и ковал, и был он дьявольски хитер.

Аскольд проходил к двери, к которой вели каменные ступени, по обе стороны были ажурные красивые металлические перила, мимо богатых унылых варгесцев. Он поднялся по ступеням. Перед тем, чтобы войти в крупное здание из кирпича, с окнами за решетками, он посмотрел на свою обувь и свою одежду. Сапоги были нормальными, но вот те лохмотья, в которые он был одет. Это было нечто жуткое… Словно он был бездомный. "Я куплю себе хорошую рубашку, штаны и дубленку, меховую шапку и сапоги по лучше, ремень… но только потом. Сначала меч… о, да!" — подумал он и толкнул дверь.

Воин вошел в чистое помещение, пахнущее маслами. На столах на белых покрывалах разложены самые разные мечи. Столы располагались у противоположных стен, над ними также висели клинки, наконечники для стрел и копий, кинжалы… Все блестело, было хорошо заточено. Прямо была дверь. Закрытая. Возле неё стоял человек, одетый в чисто белую тунику и обут в сандалии, был подпоясан черной бечевкой.

Это и был Арнольд. Он был худым, его кости оплетали мышцы как веревки, также их оплетали ветви вен. Он имел скулы, не слишком выраженные, горбатый нос, черные брови, и седеющие черные волосы. Но волевом подбородке была седая щетина. Арнольд приветливо улыбался.

Дела у этой лавки в последние дни идут лучше, чем когда-либо. И хозяин просто рад. Война — это то время, когда он максимально востребован, а значит и приток денег только увеличивается.

— Чего-то желаете? — приветливо спросил Арнольд. Он слегка улыбался.

— Да, мне нужен хороший длинный одноручный меч, лезвие должно быть острым с двух сторон. — говорил Аскольд. Хозяин внимательно с важным видом его слушал.

— Клинок широкий? — поинтересовался Арнольд.

— Нет.

Тогда Арнольд подошел к одному из столов и поднял с него один из блестящих мечей. Затем поднес его к Аскольду, который шагнул на встречу.

— Неплохо… — Аскольд любовался своим отражением в клинке.

* * *

В след за мечом молодой воин прикупил хорошей одежды и только теперь отправился на поиск своих приятелей. Ещё там, у ворот, они договорились, что соберутся вечером, на второй день после возвращения, в таверне: "Снежный барс". Но по дороге к этой таверне он завернул в один из переулков, чтобы срезать дорогу. Он шел по узкому проходу, где может поместится два человека в ряд, и то очень тесно. Под темными зарешеченными окнами варгесцких мощных, молчаливых и статичных домов.

И года он обогнул угол одного из домов, то увидел крупную дорогу, по какой обычно ездили телеги, но сегодня она была пуста, что не удивительно, в связи с опустошением льдов, подвластных Варгесу. По этой дороге обычно проходили телеги, которые везли меха на рынок, на дворцовой площади. но и этот рынок даже в обычное время работал не всегда, а за несколько месяцев до начавшейся войны с варварами и насекомыми, его просто убрали, и запретили устраивать торговлю в этом месте. Дворцовый базар так легко прекратил существование… никто не возмущался и не шел к властителю за ответами.

Со стороны дороги вошел человек, резко прервавший все раздумья и мысли Аскольда. Он был одет как оборванец: штаны рваные в нескольких местах, также потрепанная дубленка, без шапки, в сапогах, подошва которых видела далекие от этого дня времена, и удивительно, что до сих пор не рассталось со своим хозяином. Но только пояс был хорошим, на нем были не самые лучшие ножны… В руках оборванца блестел короткий меч.

Молодой воин вытащил свой новенький, блестящий меч, сделанный мастером Арнольдом. Аскольд глазами оборванца просто, показывая свой кошель на поясе, говорил: "ограбь меня, я такой богатый!" Аскольд стал решительно наступать, но услышал сзади звуки быстрых шагов и, не оборачиваясь, кинулся на врага впереди.

Незнакомец выставил меч впереди, горизонтально, на уровне груди, потом резко поднял выше, когда увидел, что Аскольд замахивается и готовится ударить сверху вниз. И Аскольд ударил, с лязгом расколов меч врага, и блестящий клинок вошел с хрустом в череп оборванца. Кровь брызнула на лицо молодого воина. Тот быстро вытащил меч. Труп упал на каменную плитку переулка с коротким тупым звуком, чуть приглушенным.

Аскольд обернулся, там был такой же грабитель, но он резко остановился и побежал. Воин не стал его преследовать, и тот вскоре исчез среди мрачных закоулков этого тихого квартала.

* * *

Они встретились в "Снежном Барсе", как и предполагалось, как и планировалось. Все прошло шумно и весело. Они выпили и хорошо поели. Позже они все восемь вспомнили о своих погибших товарищах. И уже потом они разбрелись по домам и гостиницам.

Аскольд вернулся в тот постоялый двор, где его уже ждал Рой, готовый услужить ему. Но воин уже был пьян и сыт, так что он без лишних слов поднялся к себе в комнату и там лег спать. На улице уже было темно. Облака застелили небо, и звезд не было видно… как и луны, на которую Аскольд иногда любил посмотреть перед сном, потому что та манила его.

Он просто рухнул, как мешок мяса, а не тот бесчувственный скелет, одетый в мышцы, который разрезает железом плоть людей на пол боя, в лесу, или в пустоши, не важно — где. Тот труп он оставил там, и даже не стал обращать внимания на кровь, оставшуюся на лезвии. Утром Аскольд вытрет её, затачивать меч пока нет необходимости.

С приходом света наступило то, что называется тяжелой мирной жизнью. Аскольд начал чахнуть. Но он и не ожидал, что такое может быть. Ничего не делая он просто лежал и размышлял на темы, которые обычно не затрагивал и говорил самому себе то, что боялся вспомнить или представить.

Но также быстро, как наступил некий странный застой, он исчез… Аскольд неожиданно наполнился силами. Он встал и решил прогуляться на, не слишком свежем, воздухе Варгеса. Аскольд отдернул одеяло, подскочил и буквально подпрыгнул к комоду. Он уже слышал приглушенный город, который заметно ослабел во время войны. Но на самом деле просто большинство жителей заперлись в домах или сконцентрировались в небольших парках, в верху города, ближе к горным вратам.

Желание выйти из здания все больше нарастало в Аскольде. Он быстро оделся и спустился. Проходя по лестнице, он встретил Роя и сказал ему, что не будет завтракать, но плотно пообедает, и лучше Рой поискал у себя хорошего скотча.

Выходя, Аскольд не видел ничего… Люди вдруг стали несущественны. Воин только все больше наполнялся желанием выйти куда-то за город. Но зачем? Неизвестно. Он шел по плитке, по широкой дороге, кое-где ещё стояли лавки, на половину заполненные, и это притом, что ещё не настал полдень.

Людей было мало. Среди них появилось множество бедных. На углу одного дома сидел попрошайка, один из многих, ведь было их достаточно, по нескольку на квартал, ближе к центру.

— Подай монету, милостивый сударь! — с искусственным отчаянием и жалостью говорил бедняк… весь в рванине, вонючий… поросший бородой. Хотя и сам Аскольд порядком зарос, и уже имел бороду.

— Заткнись, нищеброд! — крикнул на него в ответ Аскольд. Тогда нищий быстро ушел с того места и нырнул в переулок. На его лице был страх. Как будто его поймали за каким-то обманом или воровством.

Кстати, о ворах… Их также в Варгесе стало много. Как и разбойников. Вообще сам город стал на порядок грязнее. Нище бродили иногда даже компаниями по улицам. Иногда даже нападали на лавки. Стражники также разгуливали по городу. Но не на каждой улице. Появился контраст. Яркое различие. Где через один квартала тебя не тронут, а подальше от центра — тебя просто изобьют ради одежды, будь ты хоть чуточку привлекательнее чем обычно. А иногда и просто ради сапог, неважно каких, они нападали на людей.

Каждое утро в городе умирало чуть меньше двух десятков человек. Что было рекордно для Варгеса, где обычно было тихо и спокойно, и не больше пяти людей умирало в день. Позже число мертвецов в переулках, замерзших или сдохших с голоду, стало расти.

Аскольда такие проблемы не касались. он был вооружен, хорошо владел тем, чем был вооружен, был в достатке, по крайней мере на несколько месяцев. Молодой воин был уверен, что скоро его пошлют снова в какую-нибудь мясорубку. Где он будет снова и снова потрошить людей, протыкать их копьями, резать короткими мечами.

Время шло… настал обед. Аскольд зашел в неизвестный район города, где никогда не был. И, увидев банду нищих, у некоторых из них были ножи, вышел из этого места и пошел назад. Он подумал, что надо бы вернутся в постоялый двор, и залечь в своей комнате. Но воздух ему казался чище обычного, а солнце теплее. Небо в этот день было необычайно мягким и приятным для взора.

И тогда… по дороге назад, когда Аскольд проходил по узкому переулку, под темными крышами высоких кирпичных домов, он услышал звон колокола. Он ещё не знал: в честь чего, но уже догадывался, что случилось нечто.

* * *

Все люди шли в одном направлении. И Аскольд пошел за ними. Он шел быстро, ускоряя шаг. Глухой, короткий звук его шагов терялся в десятках, а потом и сотнях шагов. Людей становилось больше с каждым кварталом. Шум толпы все быстрее нарастал…

Позже среди людей стало тесно, и тогда Аскольд приблизился к горным вратам. он протиснулся в первые ряды, с большой силой, наступил кому-то на ноги, кого-то пихнул. Ему зверски хотелось увидеть… И вот когда он попал в первые ряды он стал завороженно смотреть.

Улица шла прямо, спускаясь ниже, огибая сады, на краю которых располагался Бастион, в десятках кварталов ниже, но все равно он был выше врат, которые вели к дороге. Сама дорога огибала вершину, плавно входя, как бы, с боку, в место, откуда можно было уже спустится, крутой суженной дорогой к низинам. Та дорого петляла по склону.

Горные врата были двумя башнями, между которыми была арочная перемычка, арка служила вратами. Башни были толщиной в небольшой дом, высокие. Несколько окон-бойниц по кругу было в них. На их вершинах были округленные помещения, под крышей, конусообразной, приземистой. Внизу башню поддерживали мощные сваи. В два ряда дома шли по обе стороны улицы, не слишком богатые, но не портящие этот момент.

Несколько сотен солдат, порядочно измученных в тяжелой войне, шли счастливые. У кого-то не было ноги, руки, глаза, или кисти, кто-то хромал… кого-то несли на щите. Кто-то шел целый… таких было меньше. В основном было много раненых, калек… Но не так много осталось лежать в лесу… в траве, глазея в стволы деревьев стеклянными глазами, мертвыми. Их уже должно быть ели падальщики, или кто-то другой. Может изголодавшийся одинокий волк вдруг решил отведать мертвечины.

Те люди, заколотые, или раздробленные булавами, или же порубленные топорами, все в сквозных дырах от копий… лежали в лесу и не видели этого знаменательного, торжественного момента. Никто их даже не оплакивал в тот день. О них вспомнят позже.

Сотни избитых шли, а перед всей толпой. Один харизматичный, рослый командир, сотник, как понял Аскольд, вел за собой, на цепи, избитого, всего в крови, одетого в рванье, местами виднелась голая кожа, заросшего масляными жирными волосами, грязного варвара. Дикарь еле волочился. Его колени подкашивались, он шел лениво. Бессилие выражалось в нем, просто воплощалось своим ужасом. Он как живая боль и страдание. Лицо его говорило о желании умереть, в любой момент он мог бы просто упасть. Но его не будут бить до смерти. Он нужен живой. Иначе его бы не тащили так помпезно.

Даже не каждый горожанин догадывался кто он такой… и Аскольду было не слишком любопытно, кто этот лидер варваров. Варгес ведет тяжелую войну… и теперь главный враг великого города. Аскольд не чувствовал облегчения. Так как он не мог отделаться от мысли, что война в такую минуту может быть окончена…

* * *

Вечернее солнце бледно-красными лучами пыталось осветить город, многие дома из темных кирпичей. Варгес ликовал… многие жители собрались, в окружении величественных дворцов, перед бастионом. Из дверей которого вышел сам Маркус. Дворцы, казалось, также присутствовали на этом собрании… молчаливо наблюдая.

Солнце уже долго не садилось и люди начали переговариваться по этому поводу… казалось сам Архис остановил светило, чтобы дать людям насладится этим моментом. Толпа была самой разношерстной. Здесь были бедняки, нищеброды, богатые горожане, убийцы, воры, купцы, ремесленники, выжившие охотники, лесорубы, выжившие фермеры и скотоводы, которые бежали в город, услышав о насекомых… воины и офицеры также были здесь.

И сейчас было не важно, кто они, сколько их. Глаза просто пожирали Маркуса, который вошел на большую деревянную плаху, специально построенную, заранее, теперь уже известно, что для вражеского лидера. Все громко переговаривались до этого… но, когда он вышел. Наступила настолько внезапная и жуткая тишина. Никто не смел её нарушить.

Ближе даже было слышно, как стучат его сапоги. Маркус был красив и силен, харизматичен и умен. Его любили солдаты, горожане, фермеры. Он никого не давал в обиду… такого лидера ещё долго не будет среди людей. А пока он жив, и к тому же ещё молод… Люди буду счастливы жить под его началом, под его главой.

Он самодовольно обвел толпу взглядом. Тысячи глаз… все с надеждой. Властитель Варгеса поднял высоко подбородок и начал говорить:

"Война была для нас тяжелым испытанием. Мои верные люди, поданные, мои воины, я обращаюсь к вам, чтобы сказать. Что наконец-то — тяжелая война окончилась нашей победой. Мои храбрые солдаты ворвались ночью в лагерь врага. Они узнали, где он находится и ударили в его сердце. Лидер Северо-восточного табуна, чье имя — Ярлогар, был взят. Никто не ожидал нашего стремительного удара. Фаланга сомкнула ряды и колонной прошлась к лидерскому шатру, где он развлекался… Этот дикарь даже не верил в то, что такое возможно. Но теперь, для него будет уготовлена самая жуткая казнь, какую можно вообразить… никто в свете, что падает на ледник, не умирал настолько мучительной смертью.

Сейчас войска варваров разрозненны, и отступают на север… они вернутся в свои родные края, и продолжат существовать в своей дикости. Они ещё долго не станут ходить в наши земли.

Насекомые также ушли из наших земель… эта темная угроза, страшная, более не нависает над головами благородных варгесцких горожан. Солдаты фаланги уже патрулируют территории наших охотников. И дичь возвращается в наши края. Стада диких оленей уже пасутся сотнями и тысячами в пустоши.

Ледяные деревни вновь усеют собой огромный ледник… Война окончена, как и все бедствия!"

Толпа ликовала! Люди выкрикивали имя правителя, и разные возгласы радости, вроде "Ура!" или "Слава Архису, нашему богу, спасителю!", "Слава и хвала воинам фаланги!". Странно, что никто не кричал "ура" ремесленникам, или кузнецам, которые выковали мечи, или крестьянам, которые сделали хлеб для воинов, и продолжали делать его, пока варвары резали их соседей.

Война окончилась…

Глава XIII Змеиная тропа

Кхолин сидел в своем доме и рассматривал недавно купленную картину, у одного очень опытного уважаемого мастера. На ней человек, в рванье, борющийся с барсом, где-то в лесной чаще… Человек был повален и одной рукой огородился. Барс вцепился в эту руку, и его зубы впивались в мягкую теплую плоть человека. Другая рука выжившего сжимала кинжал, готовясь вонзить стальное лезвие в тело барса, которое пульсировало жаждой крови. Но глаза человека пылали огнем, яростью, которая не уступала животным глазам белого мускулистого кота.

И человеку, который не слишком часто ввязывался в такие жестокие драки, было интересно наблюдать противоборство природы, инстинкта и воли человека, самой беспощадной силы в мире. Ведь обычно Кхолин дрался не долго, и все его драки происходили в несколько секунд. А ещё чаще, он не дрался, а просто делал одно движении кинжалом, в нужное место. Реже он даже не применял кинжал, а пользовался ядом.

Вообще-то Кхолин был скорее добытчиком информации, а не убийцей. И он охотно поменялся бы судьбой с каким-нибудь доблестным воином. Поменялся бы судьбой… но не домом и всем, нажитым нечестным темным делом, добром: серебро, золото… разное убранство, резная мебель, наряды, книги, оружие, эфесы которого отделаны Арнольдом — особенно большая ценность и богатство. Арнольд делает лучшие мечи, топоры и молоты, лучшие наконечники для стрел…

Также здесь были панцири, в особом кладовом помещении, внизу, куда вел узкий коридор. каменные ступеньки спускались к такой же заурядной, но таинственной дверце, еле достигающей человеческого роста. Кхолину приходилось наклонять голову. Потолок там также был низким. Но там уже можно было встать свободно.

И ящики, столы, где валялись мечи, наконечники для копий, молоты, топоры. Все хорошего качества, искусно сделанное, ажурно украшенное, со вкусом. Множество боевых трофеев. Кхолин иногда брал оружие, у тех богатый людей, которых убивал. А иногда и просто покупал. Но самые дорогие он, конечно, повесил на стенах, как украшение. Над камином, в своей комнате… На эфесах нередко встречались разные имена.

Картина противостояния барса и человека называлась: "Жизнь, вопреки смерти." Автором был Ерузе. Да, его живопись ценилась в высших кругах. Его кистью восхищались, и восхищаются сегодня. И буду восхищаться потомки. В Стальграде нет таких искусных мастеров, такого тонкого дела.

И висела эта картина в комнате Кхолина. Он и не заметил шагов Агила сзади. Жрец подошел так тихо. Но Кхолин скорее не услышал в последний момент, а почувствовал это. Он резко достал кинжал с пояса и обернулся, встав в расслабленной позе, направив кинжал на "врага". Агила изумился, но потом скорчил гримасу. Он нахмурился.

— Ты плохо реагируешь. Ты не услышал, как открылась дверь? — язвил жрец.

— Я… жрец, у меня нет оправдания. — Рассеяно ответил Кхолин. Он стал весел, сразу как отвел внимание от картины.

— Ты ужасен и противен. Проклятый варвар. — Агил говорил совершенно спокойно, и казалось даже слегка женственно. Агил мог позволить себе, или же просто думал так, легкую истерику.

— Что ты от меня хочешь, Агил. — спросил Кхол, и сделал усталый взгляд.

— Мне нужно, — с этими слова Агил поднял лениво руку и стал рассматривать свою кисть, еще более женственно, — чтобы ты узнал кое-что для меня. В городе вновь ходят слухи…

— Какие слухи? — искренне удивился Кхолин.

— Слухи о крупных существах, человекоподобных, со змеиной кожей… некие люди-змеи. Солдаты распространяют эти слухи. Но над этим я сам поработаю. А вот ты… — Агил поднял глаза и уставился прямо на Кхолина, отчего тот немного помялся и сжал губы, поднял одну бровь, изо всех сил пытался не выглядеть глупо, но лицо его дрожало.

— Я все узнаю. А возьму одного своего помощника. Все будет сделано жрец.

* * *

Горы были суровым местом. Дорога петляла из стороны в сторону. Кое-где можно было шагнуть в сторону и оказаться в долгом полете вниз… убийственное место. Но каждый день, сюда вновь, хоть и не с такой силой, теперь — одинокие, прибывали повозки с зерном, мехом, пушниной, мясом. Путь через горные врата вновь был открыт.

Странники, барды вновь стали открыто ходить по земле… как они делали это раньше… странствующие торговцы, которые продают разный мусор, также вышли из Варгеса и пошли по миру. Как и разбойники. Теперь их боялись больше, чем табунщиков. Грабители заполнили леса и это было страшно.

Воры озверели на столько, что теперь не заходят бесшумно, чтобы утащить золото, а вламываются, и теперь они не лучше грабителей. Нет больше того порядка. Его придется строить заново. И головная боль захлестывает Маркуса, уже какую неделю.

Но этим мыслям не должно быть места в голове Следопыта, разведчика Кхолина. Он медленно и сторожено, вместе со своим напарником и помощником Яроном, который был молчалив в подобного рода занятиях. Ярон и без того вечно был угрюмым, в последнее время. Он стал закрытым, замкнутым. Безвылазно сидел у себя дома. Кхолин не звал его, и не давал никаких поручений.

Через несколько часов напряженной прогулки, они доберутся до низин, и там будет широкая дорога, с разветвлениями…

* * *

Лесная чаща казалось расцвела… с окончанием войны. Все здесь стало цветущим. Запахи казались сильнее. Все было более свежим. Корни деревьев, словно пульсировали, высасывая желанную жизнь из почвы, где тысячами лет, десятками тысяч лет, разлагались живые существа, теперь их кровь, плоть… все это стало черной смесью, плодородной. Великие, могучие деревья выросли здесь из миллионов трупов живых организмов. Жизнь кончатся смертью, а смерть порождает жизнь.

Кхолин заметил, что лес определенно стал другим…

Они шли пешим по дороге… потому, что миссия их была мирной. Разбойников они вряд ли встретят близко к городу. Второй хребет и Третий находятся южнее и восточнее, чем город. А грабители и последние очаги варварских лагерей обосновались именно там.

Да, дикари по-прежнему сопротивлялись. Фаланга давала им арьергардные бои. Тысячники Маркуса не хотели тратить много воинов, они изматывали врага. Эта техника работала, она была недавно разработана Ардесом. Он самолично вел своих воинов к последнему рубежу войны. Ходили слухи, что грабители также начали сколачиваться в крупные банды, чтобы давать отпор армии Варгеса…

* * *

Двое подъезжали к ферме Вилмара. Он вернулся на свою ферму около недели назад и теперь уже преступил к сбору урожая, часть которого была растоптана дикими зверями и воинами, во время боев за ферму. И Вилмар надеялся, что вскоре к нему снова пришлют сотню для защиты.

Фермер был прав. Сейчас, чтобы удержать порядок, Маркусу нужно былонезамедлительно возобновить поставки зерна и мяса в Варгес, причем с прежней силой… И потому — каждая ферма была важна для города. Полководцы фаланги теперь сильно беспокоились за земледельцев.

Кхолин подошел показался на середине дороги, Вилмар вместе с семьей косил пшено. Он выпрямился вдалеке и стал всматриваться в двоицу, не вызывающую доверия… Двое рослых мужчин, одетых в кольчугу, в плащах и с длинными одноручными мечами, с походными сумками, в хороших сапогах и штанах, с великолепными ремнями и искусно сделанными ножнами. Слишком богатые для странников и хорошо вооружены для торговцев.

Вилмару не нравилось их появление. Он взял крепко косу, что-то крикнул своим домашним, и те побежали в дом. Затем он откинул косу и подошел к дому, что-то подобрал там, потом быстро и решительно, почти воинственно, пошел прямо на разведчиков. Фермеру не нравились эти двое, и почему он не мог прогнать их со своей земли?! Он, все-таки, делает то, из-за чего живет Варгес… иначе люди бы там не жили… Не было бы больше того баланса лесов и пустоши… мясо и хлеб не встречались бы на улицах, где живут купцы и ремесленники.

Ярон схватился за рукоять меча, но Кхолин сделал знак рукой, и тот расслабился, или сделал вид. Сам же разведчик распростер руки и улыбнулся, немного изумив Вилмара, который уже был в пятидесяти шагах от них. Кхолин резко пошел на встречу, Ярон остался позади и стал оглядываться, стараясь не нервничать.

Следопыт улыбнулся и начал диалог:

— Не надо так! — Вилмар остановился и опустил крепко сжатый в руке топор, стал подозрительно разглядывать незнакомца. — Зачем ты к нам с топором. Я горожанин. Я пришел от Варгесцев. И мне нужно кое-что узнать…

— Что ты хочешь знать? — Вилмар казалось поверил ему, нагнулся, отряхнул штанину, а затем лениво выпрямился, и принялся исследовать Ярона своим обычным, таинственным хитрым взглядом, морщинки возле глаз его украшали и придавали хитрости и ума в лице.

— Я слышал, что ужасное, темное здесь творится. — Кхолин был с Вилмаром чем-то схож, и казалось он будто играл роль в дешевом театре.

— Здесь уже три месяца творятся необъяснимые вещи, что именно тебя интересует. — Вилмара утомился и хотел побыстрее прогнать их со своей земли, чтобы спокойно заняться своим делом.

— Я слышал, об существах, которые стали бродить в лесной чаще, среди деревьев, по заброшенным тропам лесников и фермеров, они даже напали на несколько деревень. Я слышал, что перемещаются с чудовищной скоростью, что они способны летать, в своих каменных шарах. — Кхолин повернулся к Ярону, который стал улыбаться. — Я сейчас не похож на придурка? — спросил Кхол, и парень заржал, самым добрым смехом. Вилмар расплылся в улыбке, как будто смотрел на идиота или циркача.

— Да. Как бы это глупо не звучало. Я также слышал об этом. Проверь соседнюю ферму… там есть тропа. — Вилмар указал на одно место, среди кустов, где они странно выглядели…

* * *

Ярон остался в той ферме, Вилмар расположил его у себя дома. Земледельцы могли располагать завидным гостеприимством, но лишь тогда, когда знали, кого пускают под свой кров, к своему огню… Сам Кхолин же уже спокойно исследовал тропу, начало которой было спрятано за кустами, специально посаженными в том месте.

Лес сразу же перестал быть тем цветущим нечто, каким был при выходе с горной тропы, где она становилась широкой дорогой в лес. Полтора дня ходьбы резко изменили те образы в голове следопыта, которые там были до этого. Раньше он всегда представлял себе лес таинственным местом, в синих тонах… для солнечного света в этих образах и мыслях не было места.

Можно сказать, что Кхол представлял лес неким чудом. Столько жизни, сильной, буйной, в одном месте. Одно огромное зеленое пятно на леднике… на все большом леднике.

Тропа кончилась. Он видел опустевшее, истоптанное поле, в противоположном крае верхушки деревьев были поломаны, на разной высоте, а у подножья гигантских древ лежала мертвая ель, половина хвои с которой уже опала… Кое-где лежали трупы людей. Их клевали немногочисленные стервятники, обгладывая последнее гнилое мясо… уже не один раз дикие звери полакомились мертвечиной. Дома вдалеке также были разрушены, до основания… везде валялся мусор и обломки. Словно дом вынесло одним мощным ударом изнутри.

Страх мощно нахлынул на Кхолина. Но он быстро подавил его в себе и стал огибать поле, чтобы приблизится к развалинам. Ничего не было слышно… Только сейчас он заметил, что птицы перестали петь… ветер стих, верхушки деревьев не качались. Словно время здесь остановилось.

Ничего не было видно… Кхол шел сквозь кусты, цепляясь одеждой за ветки, но стараясь не шуметь, и не показываться на глаза. Все стало каким-то призрачным и неестественным. Кхолин уже добрался до развалин, когда увидел, как рядом с ним, прошли несколько крупных человекоподобных фигур. Они быстрым, уверенным шагом прошмыгнули среди стволом гигантских елей, и скрылись среди пышных зарослей колючих кустов.

Кхолин разглядел только, что они были в полтора раза выше человека, сзади у них были хвосты, которые виляли из сторону в сторону. Хвосты были покрыты чередой мелких тонких, плоских отростков, размером с рукоять меча, и были они приблизительно треугольной формы.

Похоже это и были ящеры. Они были метр в плечах, с блестящими серебристыми наплечниками, на спине крестом располагались лямки, благодаря которым держались эти наплечники. Лямки были из черного, переливающегося на свету материала, отдалено напоминающего лед, только гораздо более эластичного. на них были набедренные повязки, из такого же материала. На них были нашиты пластины, из той же материи, что и доспехи на плечах… также у них были нарукавники и наколенники.

Головы их были плоские, длинномордые. Скорее у них были морды, чем лица… у этих тварей. Кхолин не мог воспринимать их как гуманоидов, просто твари, невиданные монстры.

Кхолин решил, что проследует за ними, этими монстрами. Они передвигались быстро и тихо. Были покрыты крупными чешуйками, вместо кожи или шерсти… Руки их были толстыми и мускулистыми, как и ноги. Ноги были трехпалыми, и на конце каждого пальца был объемный загнутый вниз коготь. Они оставляли характерные следы там, где попадалась голая земля.

Следовать за ними было тяжело. Но Кхол изо всех сил двигался как можно тише, при нужной скорости. Потом он заметил… или скорее заметил, что до сих пор не заметил. У них не было ушей. Он задался вопросом, как же слышат эти ящеры-люди. Потом он предположил: "они глухие… вот почему они меня до сих пор не заметили…"

Следопыта передернуло. Он мог уже давно стать их жертвой, так быстро и стремительно, что не успел бы узреть это. Его окунули бы в непроглядную тьму вне разума и сознания, или по-другому — вырубили. Ящеры вышли на некую тропу, достаточно широкую для человека. Похоже, что это тропа была проделана специально. Здесь был целый слой сена, утоптанный и помятый. И через каждые десять шагов здесь торчала деревянная толстая палка, на конце которой был шар. Кхолин двигался вдоль этой тропы, теперь уже более открыто, в то время как Ящеры шли прямо по ней, один за другим.

Кхолин приблизился к одному из них, и тогда шар стал издавать странное тепло, и начал гудеть. Это тепло Кхол сразу же ощутил. Как и ящеры. Два монстра резко обернулись и уставились своими узкими черными глазами на следопыта.

Кхол резко кувыркнулся в сторону. Ящеры метнулись за ним.

* * *

Темнота, в ней мучительная боль. Затем что-то ужасно страшное. Кхолин ничего не видел, не слышал и не чувствовал. Даже не мыслил. Его взору, если это можно так назвать, представала кромешная бесконечно черная темнота.

Пустота, страшная, первичная пустота. Это не так страшно, как если бы он оказался в абсолютном свете. Где настолько светло… настолько много света, что не остается места ни для чего другого. Также, как и для человека… И Кхолин представил вдруг огромный свет, который его обтекает, заволакивает. И свет кругом, тогда он начинает давить на Кхола. Это вызвало волну страха, а затем и пробуждение.

Перед Кхолином было то, чего он так не хотел видеть… это был свет. Яркий и ослепительный. Он давил и жарил глаза. от боли они просто пылали. Кхолин вскрикнул Он закрыл глаза, опустив веки, но они светились… Это было невыносимо. Следопыт попытался повернуться голову, но не смог… он был скован, стиснут, какими-то металлическими деталями. Свет резко выключили.

Кхолин снова оказался в полной темноте. Теперь он обратил внимание на свои ощущения, и понял, что скован деталями, вроде оков, но тоньше и легче, в нескольких местах. Он сам лежал на чем-то большом, и кажется таким же твердым, как оковы. Должно быть это стол… наверное для пыток. Ужасные образы стали появляться в голове Кхолина. Он был прикован по рукам и ногам, также его шею огибал такой же полукруг пластинки из того металла.

Затем свет включился вновь… теперь не так ярко. Затем послышались какие-то шаги. Затем короткий лязг меча. Кхолин не мог поворачивать голову, а только пялился на какой-то странный фонарь. Просто подвешенный на цепочке, еле светящийся шар… он источал белый свет, не вредящий для глаз. За ним был деревянный потолок. Кхолин только подумал, что шар подвешен, потому что видел, как он заметно качается.

Послышались звуки падающего грузного тела, наверное, ящера. Потом шаги по скрипучим деревянным ступеням. Потом над Кхолином нависло пылающее страхом лицо Ярона, он стоял в кольчуге, с мечом в руках, прямо над Кхолином и пытался его освободить. Потом ударил по шару вверху мечом, и тот громко лопнул.

— Что ты делаешь, ты нас погубишь! — зашипел Кхолин.

— Некогда объяснять, Кхол, они все глухие. Они поймали тебя. — задыхаясь, просто захлебываясь в отдышке, проговорил Ярон.

Затем он дотронулся пальцами до одного из оков, в то время как, меч другой рукой засунул в ножны и уже хотел вытереть, стекавший обильно со лба, пот, как вдруг оковы отпали. Кхолин стал свободным.

Следопыт вскочил и увидел, что это был какой-то подвал. Впереди были ступеньки наверху, где была дверь под углом… Крыша была дощатой, как и пол. стены также были обшиты досками… На полу было разбросанно много сена. Кхолин был в своей одежде, даже кольчуга была на нем. Только пояса с хорошим мечом не было.

Они вдвоем не стали раздумывать, а быстро рванули к лестнице. Дверь была открыта, из неё проникал свет, в лучах которого можно было видеть вихри пылинок. Запахов не было… Кхолин обнаружил, что здесь ничто не издает запахи… Когда они вышли он увидел ту самую тропу, и несколько столбов, в половину человеческого роста, какие уже видел… только шаров на них не было.

Похоже, что Ярон основательно поработал над этой темой, и уже много смог узнать про этих ящеров. Кхолина привлекло внимание нечто большое. Он повернул голову и увидел серо-зеленное чудище. Это был человек ящер, но не такой большой, и без брони. Был всего на голову выше его самого. Похоже, что те ящеры, которых видел Кхол, были воинами. А этот кто-то другой.

— Он вырублен или убит? — спросил Кхол. Глаза его горели азартом, они были круглыми от всего происходящего и покрасневшими, от усталости… которая все больше наступала на него.

— Убит…

— Ладно. Мы должны взять его с собой. — Кхолин был вне себя.

— Нет, Кхолин, мы его не поднимем, они очень много весит…

— Черт бы меня побрал, мы должны. — настаивал Кхолин.

— Это самоубийственно! — прикрикнул Ярон.

* * *

Ящер и вправду много весил… а как потом оказалось. Он даже оказался живым. И тогда Ярон пришлось его вырубить. Они быстро нашли для него цепь, и капли, что были у Кхолина, хорошо действовали на него. Эффект сна был мощным, сильным и достаточно долгим… достаточно, чтобы спокойно добраться до столицы.

* * *

Агил смотрел на один живописный камень, потом он повернул голову и стал всматриваться в одну из еловых веток. Зеленый цвет всегда чем-то манил его… он расслаблял и успокаивал. И жрец мог долгое время сидеть и концентрировать свой взгляд на чем-то зеленом, вроде хвои. В такие минуты он отдыхал и забывал все…

Тогда эти минуты становились часами. И он мог наблюдать за своими мыслями. ощущения были поразительными. Чем дольше он сидел, тем дальше уносился. Но никогда это не длилось дольше двух часов, потому что рано или поздно это все такие ему надоедало. Силы приходили к нему, и они требовали, чтобы он их потратил. Пару раз он пытался продлить это время. Но что-то шло не так. Появлялись некие тревожные мысли, которые вспыхивали обжигающем пламенем.

В их числе были страхи. Невиданные обычным людям страхи… сравнимые с паранойей. Ему казалось нечто, и он долго не мог отделаться от этого. Агил подавлял это в себе. Мог контролировать себя. Но последние месяцы, то есть, когда началась война, он стал видеть ужасные очертания в темноте. Такие вещи нельзя обделять вниманием. Агил упорно работал над собой. Но самоконтроль все более становился потерянным. А в последние дни ему и вовсе показалось, что он сходит с ума… что было крайне ужасно!

Парк не внушал более спокойствия. Но только здесь можно было хотя бы иногда не думать… отдохнуть от собственных страхов. Зеленый действительно действовал хорошо. Агил чувствовал, что ему становится лучше. Словно он крепнет.

Это было то самое место, где он беседовал с Ерузе, много дней тому назад. И вот перед ним появился Кхолин. Он докладывал лично, был немного взволнован. Его страхи чувствовались Агилом.

Следопыт был в городской одежде, простой… в дубленке, без шапки… Его волосы стали длиннее обычного, они развивались на легком прохладном ветру. Он подошел и сел рядом с расслабленным жрецом. Тот вздохнул и поднял брови, сделав очень добрый вид.

— Ну, что ж. Ты узнал то, что я хотел? — спросил спокойно его светлость. На столько спокойно, что Кхолину стало не по себе.

— Да… — холодно ответил Кхол.

— И так… — Агил заинтересовался.

— Я взял одного живым.

— Что?! — закричал Агил. — Да как ты посмел? Ты хоть понимаешь — что ты сделал?! — завопил истерично верховный жрец. Он встал и энергично стал шагать, то в одну, то в другую сторону.

Кхолин молчал, он смотрел в сторону пустыми глазами… тело его слегка дрожало, дыхание участилось. Он побледнел, как и жрец. Глаза Агила вспыхнули он уставился на разведчика.

— А если его спохватятся. Ты понимаешь? Что будет, если его друзья, о которых я ни черта не знаю, придут за ним. Откуда мы можем знать, на что они способны?!

— Они взяли меня в плен, и мне пришлось бежать. Я не слишком много о них узнал. Но никаким оружием они не пользовались…

— Продолжай, так, расскажи мне, что узнал. Живо! — быстро проговорил Агил, после чего стал вновь концентрировать взгляд на каком-то участке… но глаза его горели огнем страха, смешанного с злобой, и все эти чувства были преувеличены и истекали из его собственных мыслей. Глубже он понимал, что ведет себя не так.

— Они расположились возле фермы одного земледельца, по имени Вилмар. Я видел только небольшой участок. Они живут в небольших хижинах… землянках. Они связаны тропами… На этих тропах через каждый несколько шагов поставлены странные фонари, которые светятся только по их командам, и когда ты приближаешься к ним, они начинают гудеть. Дома их разбросаны на большой территории. Где их центр понять нельзя. Я видел, как в тех местах над землей, как птицы, или как стрелы, летают в небе странные шары, из камня. Они что-то кидают в эти шары… после чего, шары улетают. Все это не понятно, и необъяснимо. Что это ящеры делают там, я так и не узнал. Знаю только, что они добывают что-то. А где? Этого я тоже не знаю.

— А самих их ты видел… а… ты же взял живого… — Агил уже успокоился.

— Да. Но это видимо, рабочий, или мирный… не знаю, как сказать, назвать его. Но я видел крупнее него, в полтора раза. Они были местами в броне, и были сильными быстрыми. Но вот, благодаря чему я смог спастись, это их дефект или слабость… — Кхол запнулся.

— Дефект? — жрец был изумлен.

— Они глухие… все ящеры, которых я встретил… они не слышат. Они могут видеть и чувствовать то, чего не улавливаю я. Но они не слышат.

— Интересно. — задумался Агил.

* * *

Это была тихая, закрытая комнатка… Она была квадратной. В центре было квадратное углубление. На нем лежал, прикованный, как некогда Кхолин, ящер. Ужасный монстр. Он тяжело дышал своей огромной пастью, наполненной множеством мелких острых зубов. Эта челюсть могла бы надкусывать людей, и ломать им ребра… ноздри также энергично расширялись. Узкие чисто черные глаза вяло глядели в каменный потолок.

Дверь открылась и вошел Агил. Он попал в хону факельного света, факел крепился к стене.

Стены этого каземата под землей были обделаны кирпичом. Потолок был скальной плоскостью… как и пол. Все было выдолблено много сотен лет назад… Такой аромат древности был здесь силен… И монстр, казалось, чувствовал его. Потому, как глаза его расширились, когда он повернулся к кирпичам. Он стал их внимательно разглядывать и даже не подавал виду, чтобы хотел сбежать или вырваться, хотя бы просто освободиться от оков.

Агил был одет в тогу, на ногах были сандалии. Он прошелся к центру, встал над ящером и ударил в ладоши. Монстр не реагировал. "Похоже и вправду глух." — подумал жрец. Тогда он обошел его и встал перед ним.

Ящер резко повернул голову и уставился на жреца. Теперь монстр сверлил человека взглядом. В его глазах не было ничего, кроме холодного интереса, или даже изумления. Ящер открыл рот и провел раздвоенным языком по нижнему ряду зубов, при этом издав какой-то звук, вроде шипения. Затем его язык затрясся. монстр закрыл рот и напрягся. Он фыркнул и его мышцы вздулись. Оковы затрещали. Агил поднял руку…

Монстр расслабился. Он посмотрел снова на Агила. Огромная тяжесть легла на его тело. Жрец знал свое дело. "Может разрезать его, вскрыть в паре мест. Может я увижу много интересного?" — мысли в голове Агила были ужасны. Ящер стал вертеть головой, в поисках чего-то. Словно услышал мысли Агила и испугался.

"Что же ты хочешь сделать со мной? Думаешь меня можно так легко убить?" — подумал Агил. Он отшатнулся… резко, странные ощущения наполнили его. Он схватился за голову и понял, что это была не его мысль. Чужие слова мелькнули в его голове. Кажется он услышал ящера.

Монстр посмотрел на человека и то, что было вокруг его рта, очень тонкое и однородное, зашевелилось. Будто бы у человека затряслись губы. "Не убивай меня, ты об этом пожалеешь. Мы за тобой придем. Если ты убьешь меня, они придут за мной, оставь меня в лесу… или пожалеешь. Рано или поздно они придут за мной!" — вопил ящер. Но Агил слышал его слова лишь в своих мыслях.

— Умри! — крикнул жрец, просто завопил в страхе и гневе. Губы жреца затряслись, сжались, лоб покрылся морщинами, рот раскрылся в бешеном оскале. Он вскинул руки и направил их на монстра.

Послышался хруст, ящер напрягся, он стал выгибаться, но оковы его сдерживали. Вновь послышался звук ломающихся костей, тело монстра начало двигаться странным способом. Он раскрыл рот и оттуда ударил фонтан черной крови… он лилась из его рта, а потом стала литься из глаз. Агил зашевелил руками, скривив пальцы, руки его покрылись взбухшими венами. Лицо Агила скривилось в маниакальной улыбке. Ящера трясло, он бился и рвался, пока внутри его плоть сжималась, мялась, кости ломались и дробились. Монстра пронизывала невыносимая боль во всех частях тела!

Агил резко расслабился и опустил руки. Монстр замер в каком-то рвении, погнувшись и выставив грудь как можно выше. Затем он развалился мертвой тушей… уже бездыханной. В ней больше не сидел дух, который не был знаком человеку. Агил о нем так ничего и не узнал.

Но ему показалось, что ящер был так похож на него… он также испугался. И также боялся умереть… Агил ужаснулся.

Глава XIV Битва в пустоши

Это было так ужасно… но кто-то мог себе представить. Он мог. Он долго жаждал этого. Совесть, злоба, обида… нет. Ему это было чуждой. Зачем ему эти чувства? Они ему не нужны. Всевидящий разум, распространяющийся на бесконечно огромные пространства. Он жаждал расти и увеличивать свою силу и мощь. Возможно, он был на пути к тому, чтобы им овладела жажда власти.

Паук смел такое представить. Да. Это было для него очень светлым и блаженным чувством. Представить себя, во все величии. Он больше не выходит на поверхность. Он лишь думает. Все лишние части тела отпали…

Он заполнил своей плотью огромную пещеру, очень глубоко, сверху муравьи распространили множество ходов. Можно сказать они снова построили муравейник заново. Только теперь ближе к новому театру действий, то есть "Стальграду".

В разуме пойманных особей вражеского вида он нашел это слово, и образы подземных ходов, обделанных камнями, множества подземных жилищ, выстроенных с таким тонким искусным мастерством, что привлекли внимание Паука. Мозг муравейника был потрясен тем, что люди могут жить в таких жилищах… нечто подобное, даже более величественное он видел в Варгесе. Но там все было наверху, как это похоже на людей.

Но Стальград располагался под землей, как огромный людской муравейник. Странно было представить такое… Но плоть его бесконечные споры медленно всасывали суки уже мертвого человека… его тельце находилось в одном из сотен желудков и там оно расщеплялось, а та смесь, полученная из его плоти и кислоты уже всасывалась…

Чувства были великолепны. Теплая растворенная плоть превращалась в энергию. Эта энергия поступала в центр всей туши, разросшейся на шарообразном пространстве, и там, где пульсировал, от напряжения, мозг начинались приятные ощущения. Разум насыщался силой. Спокойствие приходило на смену короткому напряжению…

Тем временем армия муравьев увеличивалась. Паук наблюдал как интенсивно прирост особей набирал скорость и постоянство. Муравьев становилось больше и больше. Они рыли все больше ходов. И уже по мыслям Паука готовился отдельный крупный тоннель напрямую от муравейника к Стальграду. Паук уже видел: огромная круглая пещера проходит прямо к одному из логов, где не так много людей, в светлое время. Там будут сделаны разветвления. Множество проходов, ведущих к разным ячейкам, на которые делятся жилища этих… людей. Как только все будет готово. Муравьи по команде продолбят последние стены, отделяющие их от людей, и тогда начнется новая, пышная и кровавая трапеза. Его питомцы вновь полакомятся. В Стальграде много людей, достаточно, чтобы накормить стотысячную армию солдат, уничтожающих врагов во имя одной великой цели! Ради развития!

* * *

Отряд разведчиков, численностью сто сорок три особи, быстро шел по пустыне. Впереди уже показались холмы, окруженные низкой стеной. Не чета варгесцким укреплениям. Те башни просто пугали, если можно так сказать о муравьях. Но что-то они все же испытывали, видя своими красными единичными глазами огромные каменные сооружения людей.

Ощущать и думать не было их заботой. Это была обязанность Паука, который правит ими. Им не нужно было как-то заботится, только идти и уничтожать, затем пожирать то, что убито, или тащить то, что уготовлено в пищу всевышнему разуму. Всеобъемлющий жестко пресекал любое неповиновение. Так как рассматривал его другой формой жизни. А другая форма жизни — своим существованием теснит и вредит всеобъемлющего, а значит должно быть уничтожено. Все просто, без излишеств.

Это было хорошо. Это легко укладывалось в сознании, и в его глубине не было никаких противоречий. Думать в этом направлении было легко. А вообще, необязательно. Паук не поощрял любых мыслей, или умственных порывов и продвижений. Муравьи должны были использовать только мускулы и клыки, для добычи энергии, себе и Пауку.

Отряд быстро передвигал когтями-ногами, кусочки льда, и снега вылетали из-под когтей, под цоканье. Шум распространялся в достаточном пространстве.

Стальград уже был на виду. Насекомые остановились. Красные глаза, выражающие ненависть, но на самом деле только голод и жажду крови, пялились на верхний город. Кучка холмов, за ними будут каменистые поля с мхом и кустарником. Как же беден этот мир… "Кровь… Люди, мясо, кровь." — эти мысли вспыхивали картинками пожирания людей, в мозгу каждого муравья. Там это все сопровождалось мышечной памятью, воспоминаниями о вкусе плоти человека. Солдаты муравейника приходили в странное блаженство. Затем в их головах появилась другая картинка: отряд идет, вокруг, не приближаясь к стенам. Затем он идет по полям…

Разведчики Паука принялись исполнять приказ.

* * *

Паук чувствовал, как в городе началась паника.

Сам Стальград представлял из себя кругл пещеру, устремляющуюся вниз, где в самом низу блестело озеро воды. В нем плавали светящиеся рыб. Они отдавали желтыми и красными, оранжевыми оттенками. Эти рыбы носились в нем и просто жили своей беззаботной жизнью. Стальградцы кормили их зерном. Выше находился храм. Главный храм. Все остальное только небольшие святилища, больше похожие на кельи. Храм был огромной комнатой…

От храма вправо и влево вели по кругу проходу. Сама пещера была ступенчатой. Ступени соединялись небольшими каменными лестницами. идущими параллельно пещерной поверхности. Выше, над пещерой, находилась огромная каменная пластина, вокруг которой шли дугообразные проходы на поверхность, продолбленные во льду. По ним Стальградцы спускались в богатые кварталы под землей. Ближе к озеру, можно сказать на его берегу, который представлял из себя крутой резкий обрыв, находились базары, где торговались жители, ремесленники и скотоводы.

Кто управляет все этим Паук так и не узнал. Но и это было ему не важно. Не будет это важно и стотысячной армии муравьев, когда они вторгнутся и начнут резать всех, кто попадется, невзирая на размер, возраст и состояние.

* * *

Солнце начало спускаться, когда муравьи уже ушли от холмов, покрытых мелкими серыми домиками, меж которых росли ели, и встретили первое поселение. Это были телеги, покрытые сверху тканями, на странном каркасе из дерева. Не запряженные. Лошади паслись рядом, ещё чуть погодя там вышло стадо коз. Люди пасли этих животных.

Муравьи хотели набросится, но в их разуме пошло резко отторжение этих мыслей и желаний. Они пошли назад.

Вскоре, здесь появится огромная толпа, жаждущая мяса. Вот тогда он спустит их. Паук знал, что и когда нужно делать…

* * *

Муравьи мелькали на горизонте. Казалось, что телеги были так же далеки, как и небо. Муравьи страстно хотели пожрать плоть людей. Тех мирных пастухов, которые даже не подозревают, что скоро станут пищей, для огромной армии насекомых.

Но вот… Гул шагов разнесся по пустоши. Армия уродливых тварей, ищущих плоть людей и кровь, показалась большой черной полосой на горизонте.

* * *

Клык муравья был воткнут в мясо, уже мертвого человека, он тащил его по круглому тоннелю, криво идущему и петляющему вниз. В конце тоннеля находилась пасть. Один из множества ртов Всеобъемлющего. Огромные черные губы, вокруг полости, под губами уже не прятались смазанные прозрачной слюной острые клыки, в три ряда. Мышцы пульсировали, и клыки тянулись к центру. Там ещё, в тьме пасти, виляли, двигались и отчаянно тянулись, наполненные возбуждением черные языки, они были покрыты множество мелких отростков, очень мелких, настолько, что поверхность языка просто казалась шершавой. Языков было пять. На конце каждого был клык, способный прятаться.

Клыки уже показались, они также смазывались слюной, вперемешку с ядом… языки вытянулись к мертвечине.

Муравей подполз достаточно близко, тогда языки внезапно выскочили из пасти, захватили, обхватили тело человека, и так же быстро уволокли одним рывком в непроглядную тьму рта Всевидящего. Зубы зашевелились, а языки били и хлестали тело… оно измельчалось. Клыки выскочили из языков, и мерзкие щупальца стали рубить человечину на куски. Слюна стала выделятся обильнее и быстрее. Вскоре плоть и кровь, плавали в роту, а затем они отправились, внутри сгустка слюны по смазанному слизью пищеводу, такому же темному и мрачному, ужасному. Где-то позже, внутри, они попадут в желудок, где начнут перевариваться. Кровь и мясо, будут медленно всасываться. Какое блаженство для Паука!

В такие минуты он чувствовал несравненное удовольствие от поглощения пищи. И лишь редко он борол себя, что вначале изучить что было в разуме, человека перед тем, как убить его и съесть. Жертва уже начала перевариваться. Это займет несколько минут.

Позже он не будет занят наслаждением, и его сознанию представятся пейзажи, видимые множеством насекомых, подчиненных ему. Паук ещё не признался себе, что власть дает ему наслаждение. Но он уже думал над тем, что будет с его армией… он уже думал о том, что его солдаты недостаточно сильны для войны.

Тогда, он выставил против людей, против охотников из Варгеса. Эти силы ненамного, но превосходили людей. И охотники разбили всех его солдат. Паук проиграл эту битву. Но он мог бы призвать в десятки раз больше, и тогда люди бы просто задохнулись в ужасающем море черной плоти и хитина. Их бы уже клевали сотни клыков, превращая в ненавидимое все муравейником месиво.

Но он выставил столько, сколько нужно было для того, чтобы проверить на что способны его воины, не знающие страха и упрека, но знающие гнетущий голод. Пауку нужно было улучшить их. Сделать их более сильными.

* * *

Одинокий муравей стоял один, среди пустоши. Его ноги подгибались. Странно было, но он этого не ощущал. Это существо и думать не могло о том, что было бы необычным вообще.

Пустошь была такой, как и всегда. Ничто не предвещало чего-то нового. Снег мелким слоем, словно песок, летел где-то в ногах, вихрями, как пыль, видимая в лучах утреннего солнца, белая пыль. Солнце было высоко над горизонтом. Где-то ещё дальше, уже не было видно, как тысячи муравьев раздирают на куски живых людей. Там звуки, но не битвы, а бойни. Как загнанный скот. И лошадей, и коз, других домашних питомцев, женщин и детей, всех они ели, без каких-либо противоречий внутри. Для них это было не концом жизни, а простым, но долгожданным поглощением пищи. То есть тем, за что они дрались. И дрались легко, не думая. Отчаяние не было им знакомо. По крайней мере… не всем.

И только в сознании этого муравья мелькнула картинка одиночества в пустыне. Паук приказала ему отделиться от всех прочих, неважных в этот момент. Он переступал с ноги на ногу, цокая когтями по льду. И тогда резкая боль внезапно пронзила его. Он почувствовал злобу, затем обиду.

Затем его наполнил невероятный страх перед Пауком. Жалости Паук не испытывал. Он лишь пытался сотворить… и тогда это ужасное зрелище воплотилась в жизнь. А страх все поглощал Муравья.

И он содрогался. Внутри все хрустело и дробилось, что-то ужасное происходило там внутри, рвались ткани, что-то менялось. Муравей издал вопль или визг, прошел несколько шагов, вытянулся и неожиданно рядом с его клыком начало рваться мясо, черная кровь брызнул оттуда, из рвано раны, и ещё одна конечность вырвалась наружу, гладкая, смазанная кровью и слизью. Муравей почувствовал удовольствие, боль его отпустила. Он начал быстро импульсивно шевелить и дергать новым клыком… это было восхитительно.

Паук почувствовал удовлетворение, это эмоция распространилось на весь муравейник, и тысячи живых существ ликовали от удовольствия. Теперь нужно был сделать ещё сильнее… Паук даст им настоящую силу.

* * *

Теперь пауку нужно было опробовать новых воинов. И сделает он это там, где уже делал… тысяча насекомых устремилась в пустоши Варгесцев. Где вновь стали жить люди…

* * *

Их вновь отправили туда. Когда Аскольд проснулся в своей комнате, он уже был почти что на грани. Он ушел в запой. Кроме выпивки он ничего не видел и не знал. Он просто не мог представить себя без меча в руке. Это было мучительно.

Но вот все закончилось. Аскольд уже решил, что многое осмыслит именно в походе.

Глашатаи на конях быстро прочесывали улицы, объявляя, что идет призыв. Он встал, быстро прыгнул к комоду. Выдвинул ящики и, буквально, выкинул свою одежду на кровать. Затем открыл ящик ниже. Там лежал его меч, хороший, с поясом. Теперь, так он уже участвовал в боевых действиях, он мог взять разрешение у своего тысячника на то, чтобы вооружаться и экипироваться к войне самостоятельно.

Это было одновременно и роскошью, и чем-то, что нужно заслужить… Только богатые воины, а тот тысячник очень щедро наградил своих восьмерых удачливых солдат, могут позволить себе очень качественное, дорогое оружие, даже легкую броню, вроде облегченных панцирей, нарукавников. Они не носили шлема, так как те мешают в бою. Они никогда не шли на острие атаки. Так как все опытные командиры пускали их не сразу в бой, а позже, и в слабые места противника, как правило, чтобы быстро и мощно развить успех. Поэтому солдаты, которых считают опытными, были в почете, долго жили, получали меньше ранений, и чаще выходили из жарких битв живыми и невредимыми. А молодых и неопытных бросали в самое пекло. Иногда, чтобы усилить атаку, опытных воинов пускали в первые ряды, чтобы за них держались молодые бойцы.

Теперь и Аскольд попал в этот "класс" хороших бойцов, которых берегли. Но в мечтах он хотел стать тысячником. Чтобы вести армию солдат в атаку, как самые сильные командиры, всегда идущие в жарких местах боя, чтобы своими глазами видеть, где нужно ударить, а где отступить. Они управляют солдатами напрямую, и считают профессионалами. Таким мечтал он стать… но пройдут десятки лет, прежде чем такое случиться.

А сейчас он уже закончил одеваться. Сапоги уже были на нем, как и пояс. Он вытащил свой блестящи меч и стал рассматривать своё отражение. Это было великолепно. Он вернул меч в ножны, распростер руки, как пророк, потянулся, а потом расслабился и уверенной походкой пошел к двери.

* * *

Ардес собирал тысячу сам. Это была средняя армия. Не самого лучшего состава. Он хотел сделать умеренное войско. Что бы не терять многого, но и не вести в бой каких-то сопляков.

Первая сотня состояла из очень опытных солдат. Она должна была находился в резерве. Следующие пять сотен состояли из охотников, которые вернулись из пустошей. С ними и дошла весть об втором нашествии ужасных тварей. Это были те самые охотники, участвовавшие в драках с муравьями, в составе колонны. Они уже знали, как биться с насекомыми, и поэтому просто были необходимы в этом походе. Остальные четыре состояли из стандартных солдат, в состав которых также входили лучники. Войска не делились на классы, или по оружию, они делились на тысячи, а тысячи на сотни, сотни на десятки. И только десятки различались по трем типам: лучники, копейщики и воины особого назначения. Это были люди, которые могли лазать по горам, заниматься разведкой, но, когда их не было, разведкой занимались обычные пехотинцы. Также они были обучены ориентироваться везде и всегда.

Солдаты особого назначения делали самые необычные вещи. И в большинстве формирований таких десятков не было. Они были отдельными. И в этот день Ардес взял к себе один такой десяток. Аскольд с радостью вошел бы в такой, но он был определен к пехотинцам… и это было правильно. Ведь чтобы попасть в особое назначение нужно было показать себя в разведке. Аскольд же проявил себя как воин, простой, но по-настоящему жесткий и живучий. В битве нужно не убивать, а выживать. И Аскольд этому научился.

* * *

Армия выступила колонной, под барабанную дробь, без обоза, налегке. Ардес представлял себе эту войну короткой и победоносной. Они выступят. через несколько недель активных марш-бросков. Они прибудут туда, где уже развернуться насекомые. Они должны будут собраться и ударить по фаланге, максимально готовой к защите. Это будет эффективно. Ардес не вел такие бои, но он уже осведомился о том, как это происходит.

* * *

Тысяча шла уже четыре дня. Солдаты не устали, все шло обычных ходом, как должно быть. И все было хорошо, но в один из прекрасных дней битва началась.

Все сотни шли по порядку. Десяток, вместе с самим Ардесом шел впереди. Каждая сотня двигалась колонной. Вначале шли новобранцы, затем охотники, в конце опытные. Когда один из разведчиков увидел что-то на горизонте он сказал об этом Ардесу. Ардес сразу дал команду. Тысяча мгновенна стала строится в один большой круг. Чтобы дать насекомым окружить себя. В самый большой слой, в первых рядах встали новобранцы, одетые в легкую броню, в шлемах, нарукавниках, с копьями и большими круглыми щитами. Они ощетинились копьями.

Новобранцы должны были выдержать бои самостоятельно… они должны были с легкостью выдержать этот бои. Насекомые представляли из себя очень слабых противников.

Вторым кольцом встали охотники. Они были вооружены также, но одеты были без легких панцирей и шлемов. И последним кольцом шла сотня опытных солдат, обращающихся с мечами так же, как владеет повар кухонным ножом. Они оставались на крайний случай, были последней надеждой. Между колец стояли десятки лучников, которые должны были в нужном месте быстро оказаться и дать залп, при необходимости.

Эта битва будет тяжелой. Аскольд был в самом последнем кольце, но он с охотой вступил бы в первые ряды. В такие минуты просто хотелось уже начать бой.

Тысяча выстроилась в кольца. Теперь они были готовы к бою. В то время как на горизонте метались небольшие разрозненные группы насекомых. И внезапно они появились огромной кучей. Их было примерно столько же, сколько и людей. Они жаждали мяса. Все они застрекотали. Ужасный вопль, смешанный с криком. Это было их пение. Паук наблюдал за этой великой битвой. В ответ на стрекотание солдаты Варгеса стали кричать и стучать копьями и щитами. Все были в предвкушении.

Тогда насекомые стали быстро и активно окружать людей. Первое кольцо фаланги ощетинилось копьями. Лучники приготовили стрелы.

Насекомые замкнули круг и стали медленно приближаться, сужая кольцо и набирая плотность в рядах.

— Целься! — прозвучала команда. Сотня лучников натянула стрелы. Луки поднялись вверх, люди напряглись.

— Пли! — кричали сотники. Сотня стрел поднялась в воздух со свистом, и спустя несколько мгновений стала падать стремительно на ряды насекомых. Послышался визг и крик, несколько из тварей заметались. Десятки насекомых забились в предсмертных конвульсиях. Лучники знали свое дело и ударили туда, куда нужно. Но туча ужасных тварей все наступала. И вот, они были хорошо видны. Теперь они были больше, на их конечностях стало больше мускул, они двигались активнее. Охотники видели, что это были не те насекомые и странные страхи начали поглощать их.

Но вот твари были совсем близко, на расстоянии двух десятков шагов. Лучники стали стрелять вновь, теперь уже без команд поливая монстров стрелами. Монстры ринулись с неистовством в атаку. Они быстро перебирали когтями по льду и снегу, подбегали к людям и ужасно сильными, быстрыми двойными клыками били по щитам, от чего те трещали, ломались, из них вылетали щепки и куски. Насекомые нападали без передышек.

Муравьи били щитами фаланги, в ответ они получали удары копий… в глаза, в брюхо, их слабое место, падали, валялись и бились, в собственных конечностях. Черная кровь била фонтанами, брызгала во все стороны.

Но и люди терпели потери, но не настолько значительные и только по неаккуратности. Насекомые таяли на глазах, и ряды ломались и бились легко. Тогда они стали неожиданно отступать. Люди хотели кинутся на них…

— Стоять! Всем стоять в строю! — кричали командиры. — Держать строй!

Солдаты людей теснились… тыкая копьями полуживые трупы у своих ног…

Насекомые, потеряв почти сотню особей отступали. Паук боялся потерять все войско. Теперь он понял, что так просто людей ему не одолеть. Ему нужно будет придумать нечто более сильное…

* * *

Ардес дал команду устраивать лагерь. Солдаты стали разжигать костры в блюдах. При этом собирая мелкие камни, и делая из них небольшие подставки для блюда, чтобы не оказаться в болотах. Но вообще, растопить лед в пустошах не так просто…

Лагерь также был построен кольцами. Все сотни расположились одним кругом. Солдаты развели огонь в чашах, стали есть вяленное мясо и отпивать небольшие глотки от фляжек от с вином и большие от фляжек с водой. Так же они ели сухари и сушенные фрукты, овощи.

Солдаты в походе питались не так хорошо и обильно. Но все шло как надо, спокойно. Они дали муравьям отличный отпор и показали, что они имеют превосходство над ними.

Только в центре лагеря сидели в кругу Ардес и его десять сотников, и там они спорили над тем, что же делать дальше.

* * *

Особу десятку вел Ярон. Он был похож на Кхолина, и Кхолин помог ему пройти в этот отряд, так как имел хорошие отношения с Ардесом. Он лучшим образом зарекомендовал его.

"Ярон знает свое дело. Я часто брал его с собой, и он знает свое дело так же хорошо, как и я." — сказал он Ардесу, в богатой комнате одного из дворцов перед Бастионом. Дворец и принадлежал Ардесу. Полководец был богат. Маркус хорошо устраивал людей, которые поддерживали его мнение, идеи и желания, в особенности стремления. И Ардес жил хорошо.

И комната была уставлена золотой утварью, резной мебелью. На стенах были картины Ерузе. Это была роскошь, какая она есть во всей своей красе и желанности. Кхолин восхищался тем, как обставлен был дом изнутри. И восхищался талантом Ардеса, как полководца. Именно он разработал план войны с варварами. Именно он вел эту войну. Ардес направлял силы Варгеса в те месяцы, и он победил.

По окончанию войны Ардес перестал быть таким, каким был до неё. То есть похожим на Маркуса. Он стал самодовольным, гораздо более расслабленным. Агил пытался наладить с ним отношения, пригласил его пару раз на оргию, но Ардес отказался, считая такие вечеринки дрянными и мерзкими. Наркотики, курени, и множество женщин… Нет. Ему это не нравилось. Но он ценил все величественное, а потому и считал такие сборища не достойными его, из-за низости и отсутствия интеллекта в таких делах.

Да, это в нем осталось. Такой же благородный. Но теперь к его качествам прибавилась хвастливость. Он любил рассказать о том, как тяжело было для него командовать. Хотя, по сути — эта война была выиграна талантливыми сотниками и профессиональными разведчиками.

Кхолин этого самодовольства не замечал, так как вообще мало общался с Ардесом. Они знали друг друга, как специалисты, работающие на Варгес и официально — выполняющие свой долг. И Ардес уважал Кхолина, потому что знал, на что тот способен. Кхолин же делал вид, что почитает полководца.

Разведчик знал, что Ардес берет с собой небольшую группу, специально для особых целей, то есть разведки. Он хотел, что этим делом занялись люди, которые знают толк, а не простые пехотинцы. И мнение Кхолина по поводу Ярона сыграло свою роль. Ардес повелся и взял шпиона к себе.

ТеперьЯрон делал все, чтобы узнать как можно больше и остаться при этом в живых.

Это была ночь, темная непроглядная. Темные облака застилали небеса и не давали видеть звезды и луну. Двое солдат шли прямо по одному направлению — на север. Ещё такая же двойка шла на юг, третья на восток, четвертая на запад. Пятая двойка осталась в лагере, в резерв. Они должны были вернуться до того, как солнце взойдет, иначе их посчитают мертвыми. А это чревато не слишком приятными последствиями.

Пустошь была такая же темная, как небо. Такая же молчаливая и угрюмая. Люди шли в холоде и темноте, рыскали, ища насекомых. И скоро они увидел. На горизонте показалась черная полоса… Ярон стал идти, чуть согнувшись и легче. Ему не хотелось и близко подходить к лагерю этих тварей. он надеялся, что его не заметят. Все они спали на снегу, расставив ноги в разных направлениях, и чуть согнув их, глаза их были закрыты. Все они спали тихо, не издавая звуков.

Они лежали отдельными кучками, по нескольким десяткам. Ярон принялся обходить спящих насекомых.

* * *

— Что значит много? Ещё появились? — спрашивал Ардес.

— Да. Я видел. Их примерно в два раза. Кажется они поняли, что нас нельзя так просто уничтожить, и теперь стягивают новые силы. Похоже, что вчера была только разведка боем.

— Они нас оценивают… — задумался Ардес. он посмотрел вдаль, потом живо глянул на Ярона. — Хорошо мыслишь, разведчик.

Вокруг них были постелены многочисленные покрывала, на которых спали солдаты, множество чаш, в которых уже ничего не горело, но запах дыма был ещё ярким.

Это было солнечное, яркое утро. Ардес уже закончил инструктировать сотников. И его новый план уже осуществлялся. Воины готовились к следующей атаки. То есть — рыли ров. Это было огромное кольцо широкое, которое должно было составлять трудность для атаки Насекомых. Несколько участков были оставлены, как мосты. В них и должны были лезть насекомые… Это были приманка, основная уловка. Заставить тварей принять невыгодное для боя положение. Да, они стали сильнее, но не умнее.

Похоже, что теперь Ардес должен будет показать себя не как стратег, но как тактик. "Мне придется думать, как бить, а не куда и когда." — думал он. Солдаты били небольшими кирками, специально заранее взятыми для этого. Ардес ещё в городе долго думал над этим планом, оставляя его на случай, если у насекомых хватит сил для второго удара, или если будет время для подготовки, которое появилось сейчас.

Ров должен достигать человеческого роста в глубине. Насекомым будет крайне затруднительно пробираться через него. Они будут просто вынуждены идти по мосту.

* * *

Следующим утром солнце уже не светило так. Было пасмурно. Небо было таким угрюмым и тревожным. Дул ветер, облака летели по небу с бешенной скоростью, снег поднимался и кружился вихрями. Мороз ударил так, что лица солдат стали покрываться инеем.

Ардес специально дал приказ съесть только половину пайка, а для чего? Неизвестно. Солдаты стали в спешке зажигать чаши, ставить с помощью копий и покрывал стены от ветра, сидеть за ними и есть, при этом болтая о том, какая война тяжелая штука, и как было бы хорошо вернуться домой, и забыть об этом.

Но Аскольду тяжелые условия нравились. Ему нравилось, что природа так награждает солдата, закаляет его. Но по-настоящему, ему нравился бой, и ощущения дыхания смерти… она дышала прямо в затылок, и холодно становилось. Но во время самого противостояния — ощущение сопротивления и силы противника, боль, крики, стоны и жизнь, уходящая, обрывающаяся в руках…

Аскольд стал мало уделять времени болтовне и еде. Он больше стал упражняться, заниматься простыми физическими упражнениями. Он бы охотно поучаствовал в разведке. Но Ардес не отпускал его, хотя он не раз просил о том, чтобы назначить его в лазутчики. Ардес видел только то, что хотел, слышал то, что хотел. И не терпел инакомыслия. "Все должно быть по плану!" — говорил он.

Но план не предвещал такой погоды. Вскоре началось то, чего в такой день не хотелось больше всего. Аскольд в это время околачивался на краю лагеря. Он подошел к краю рва и глянул на солдат, который отдыхали внутри рва. Они накрылись одеялом и снег покрывал их. Кажется, эти вояки болтали о своем, хвастали тем, кто и сколько убил насекомых. О полученных ранах…

Затем Аскольд поднял голову и посмотрел вдаль. Ветер спал… колоть щеки перестало. Пасмурная погода неожиданно изменилась: в считанные мгновенья облака сбавили скорость и стало гораздо светлее. А на горизонте появились черные фигуры.

— Тревога! Насекомые! — громко крикнул Аскольд. В лагере сразу начался переполох. Сотники стали выкрикивать команды на построения. Солдаты делились, и десятками становились у рва. Единый строй был отмене. Двадцать солдат встали у каждого прохода, их всего было три. Рядом с ними встали лучники. Ардес приказал заранее экономить стрелы и стрелять только по команде…

Поэтому лучники будут только наблюдать за битвой. Насекомые стали появляться. Они показывались крупными группами. Вскоре они плотным кольцом окружили лагерь. Крупные группы выделились и клином к мостам. Остальные небольшие группы насекомых быстро подходили к рву и становились на его краю. Десятки копейщиков подходили к ним и ожидали их действий. Напряжение росло. На мостах уже встали копейщики.

Все было готово. В центре лагеря по-прежнему стояла сотня самых опытных солдат и ждала приказаний Ардеса, который стоял по ближе к рву. Охотники стояли в резерве. Они еще не разу не вступили в бой. Аскольд наблюдал из центра лагеря за битвой.

Клин ударил! Насекомые стали наступать. Но Варгесцы били их копьями так, что те не могли подойти. Тогда их трупы падали в ров. Мелкие группы насекомых дождались подхода основных сил, и теперь весь ров был окружен кольцом. Тварей стало больше, теперь их было в два раза больше, чем людей.

Муравьи стали спрыгивать в ров. Десятки солдат стали бить сверху в низ. В ответ твари начали бить по краю рва. Лед вылетал кусками от мощных и быстрых ударов клыков, люди падали в ров, сползали. Муравьи били лед, и он трескался, ссыпался, края рва крошился. Люди в первых рядах падали в низ, где их превращали в кровавое месиво.

— Назад! — прозвучала команда Ардеса.

Копейщики стали отходить от краев рва. Тогда муравьи стали карабкаться по свои собратьям и входить внутрь кольца. В фаланги появилась брешь. Они заходили внутрь уже крупной рекой.

— Назад! — вновь скомандовал Ардес. — Залп!

Лучники стали стрелять, поливать ужасных тварей стрелами, они визжали и бились в агонии. Нестерпимая боль в глазу заставляла их брыкаться и задевать всех, кто стоял рядом, включая и свою сородичей. Копейщики отступали, сколачиваясь, становясь вновь в плотное кольцо. Муравьи стали давить на людей с новой силой. Битва приняла прежнее русло. Насекомые окружили фалангу. Вновь они ударили и били отчаянно. Щиты трещали и ломались, трескались и разлетались от ударов. Клыки втыкались в ноги, в берда, отрезали их по колено, вспарывали животы. И люди падали, крича в предсмертной агонии от боли, ворочаясь в собственных потрохах и лужах крови.

Число трупов увеличивалось. новобранцы гибли с бешеной скоростью. Как и насекомые. Смешанные трупы ужасных монстров и солдат, поломанные копья, обломки щитом, разные отрубленные части тел, все валялось в лужах крови. Снег стал алым. Кишки и внутренности, черные кишки и непонятные органы, сочная, густая кровь муравьев брызгала на лица людей, кривые от злости.

Вскоре Новобранцы стали отходить к центру, на горы взобрались охотники и их взору предстали муравьи. Добивающие кровавые куски людей, кромсающие их и разрубающие на кусочки. Насекомые топтались среди трупов… Охотники стали кричать и стучать копьями. Они встали в строй и пошли бодро в атаку, спускаясь с гор трупов. Насекомые набросились на них, и получили серьезный отпор. Охотники все как один метнули копья, вытащили мечи и пошли в ближний бой, они толкали насекомых и били снизу, разрезая их брюха. Они били в глаза. Муравьи не могли нормально сражаться при таком напоре людей. И они стали наступать.

Сотники скомандовали, охотники ушли назад. Они побежали назад, взбираясь по трупам и идя к центру, из которого уже шли и строились в фалангу солдаты. Насекомые в это время отступали и оправлялись от кровавой бойни.

Фаланга построилась и вновь пошла в атаку. Насекомые не стали отвечать наступлению, они в спешке выходили через мосты и выбирались из рва.

Битва была окончена…

* * *

Колона вышла из ужасного поля, где произошла эта бойня. В то время как отряды разведчиков следили за тем, как отступают толпы насекомых. Солдаты шли домой. Из тысячи вернется только четыре сотни… Шесть сотен их братьев лежали мертвыми в пустоши. Их стеклянные глаза смотрели на небо, как бесчисленные трупы в лесу. И им не будут кидать цветы с крыш домов. Варгесцкие улицы не воспоют им хвалу потому, что они мертвы. Потом их будут оплакивать. Но оно того не стоит. Эта война действительно ужасна.

Глава XV Мертвый клад

Баор не остался в деревне. Он стал охотится, а в ней появлялся изредка. Только в случае необходимости. Когда нужна была ткань, или наконечники для стрел, или копье.

Но позже он обнаружил деревню на окраине леса, куда стекались купца из Варгеса. Там они продавали оружие и разные вещи, изготовляемые ремесленниками города. Эта деревня разрослась, в ней был базар, вокруг которого находилось несколько десятков деревянных домов, часть была сделана из камней. Там также поблизости паслись стада коз, лошадей. И неподалеку была крупная ферма. Это место было просто идеальным. Баор часто его навещал, потому что там можно было легко достать все что угодно, а главное — нужно.

"Лебрас" — так называлось поселение. Там также был бар, где продавались хорошие крепкие напитки, в частности — ржаной виски. Баор полюбил его с первого глотка. Потом он пристрастился к сигарам. Он стал охотится на редких зверей, чтобы продавать их меха.

Иногда он мог достаточно накопить, чтобы просто сходить в местный бордель, или выпить в баре, может поесть чего-либо в харчевне. Он очень любил, как там готовят тушенные овощи и похлёбку. Вскоре он стал копить деньги на мебель. Он хотел построить себе дом. Люди деревни уже привыкли к нему, познакомились с ним. В шестидесяти домах жила тысяча людей. Примерно четыре десятка его знали. Среди них у него появился друг, с которым он хорошо общался. Часто навещал его.

Этого друга звали Хеном, и он уже стал говорить о том, что Баору следует построить здесь себе дом, а не шляться по пустоши и ночевать в это постоялом дворе. Место дрянное. Хеном сказал: "Я позову своих знакомых, и мы построим тебе дом. Ты хороший охотник, а люди умеющие добывать мех должны ценится в деревне." А спустя два дня Баор вновь ушел на охоту, ответив Хеному, что ему нужно было подумать, а в пустыне легче размышлять.

И вот теперь он лежал, разглядывая звезды. Небо было потрясающе красивым. И охотник не упускал возможности полюбоваться им перед сном. Когда небо неожиданно потемнело. Это было страшно… звезды стали исчезать. Небо покрывалось темным туманном… Вокруг стало темно, и тьма поглотила Баора. Он встал и стал искать свое копье, но не найдя его он окунулся в страх.

Все тело кололи иголки, а затем то ощущение ушло. В глазах потемнело… голову сдавило, но и это быстро ушло. Он перестал чувствовать свое тело, и обнаружил, что видит, света не было, но вокруг был черный туман. Потом появились лучи. Они упали сквозь туман и покрыли снег, или это был не снег. Туман стал сгустками витать в ногах и Баор даже не мог увидеть на чем стоит. Холода не было… не было ничего.

Немного погодя все стало двигаться. Баор почувствовал, или узнал… мысли, или скорее сознание движения родилось в его голове и явилось ему. Он знал, что мир, в котором он находится летит с огромной скоростью, и нужное место надвигается на него.

* * *

Пещера была на удивление светлой Туман перестал быть черным и стал цвета охры. Все вокруг было неосязаемым и нереальным. Пещера была просто дырой в льду. И плавно загибалась, после чего уходила в темноту. Вернее — Баор знал, что это темнота. Сама тьма исчезла. Как и свет. Охотник скорее видел объем и пространство, грани местности.

Это было дико, но в этот момент Баор не думал, а только наблюдал. А все его действия представлялись в голове, после чего происходили наяву. Он прыгну в ледяную пещеру.

* * *

Темнота, потом головная боль, затем Баор открыл глаза. Он оказался в большой пещере под льдом. Впереди был проход, позади выход на поверхность, по которому вряд ли удастся взобраться. При нем не было ничего…

Пещера представляла неровный круглый проход в льду. Свет исходил только из выхода. Но мало. Темнота заглатывала проход. Баор встал и пошел вперед, не испытывая ничего, кроме легкой паники и любопытства. Ничего другого не оставалось.

Баор стал бодро шагать, затем медленнее и аккуратней, под ногами все же был лед. "Что могло сделать этот тоннель?" — думал охотник. Была тишина, кроме звуков собственных шагов ничего не было. Один за другим они сменяли друг друга.

Пещера начала петлять. Проход менял направления и вел ниже. Один неверный шаг, и Баор поскользнулся. Он больно шлепнулся и стал соскальзывать вниз с большой скоростью. Потом он больно ударился и увидел, что врезался в ледяную поверхность. Он не слишком больно, но ушибся. Впереди него было небольшое помещение. После него находился проход, идущий плавно вверх. Но в центре был небольшой каменный куб, на нем лежало что-то небольшое. Потолок комнаты уходил далеко вверх, в десятки шагов, и оттуда, из небольшой дыры падал свет. По кроям этой полости, в форме конуса, были ледяные острые шпили в половину роста человека. Также они были и вверху, и отходили от наклонной поверхности пещеры, ближе к источнику света…

Баор встал и медленно подошел к кубу. Здесь пол был ровным, и из каменной плитки. Значит это место создал кто-то разумный. Плитки были разных размером, похожи на те, которые он видел в ужасном подземелье, где встретил монстров… Воспоминания о тех нескольких часах блуждания в том месте навеивали на него страх. И сейчас, увидев эти плитки, идеально подогнанные, он ощутил страх, и даже панику… но она быстро рассеялась, когда он заинтересовался предметов на кубе. Это было небольшое золотое кольцо… на нем был камень, красный камень, достаточно большой и круглый, и золотые ветви как был оплетали его. Работа была очень тонкой. Этого кольца хватило бы должно быть, чтобы жить в Варгесе долгое время… Баора оно привело в восторг. Он взял его. Не боясь, и не думая ни о чем. Потом он побежал вперед, по проходу, в конце которого виделся свет, сквозь щели деревянной трухлявой двери, находящейся под наклоном.

* * *

Наверное, эта дверь долгие годы смотрела на небо. Баор вышиб её одним ударом, щепки полетели в стороны, кусок откололся, а дверь слетела с одной петли и нелепо повисла на боку. Он вышел. Посмотрел назад и увидел, что прямо от него поднимается плавно склон горы. Гора была просто огромной.

Это была самая западная вершина хребта. Похоже, Баор оказался в другом конце Варгесцких владений.

* * *

Лор'Беор мыслил внутри одного из домов верхнего Стальграда. Он встал со своего кресла, чем был обычный деревянный куб, сверху ткани, и подошел к Хаасату. Его обгорелое тело лежало на сене. Оно было смазано особой мазью, для сохранения плоти, и накрыто сверху шелковым покрывалом. Ничего Лор не испытывал к своему мертвому соседу по комнате, ибо был он бездушен и эмоции в нем давно угасли, ушли за ненадобностью.

Он скрутил трубку из тонкой бумаги, внутри была особая высушенная трава. Она заставит его хотя бы ненадолго отвлечься. Раньше он читал древние книги и уходил в них с головой. Но не долго такое может продлится. Дурные мысли все равно лезли к нему.

Из этой комнаты был один выход — на улицу. Это был очень небольшой, квадратный домик. С печью, труба выходила наружу. Чаши здесь не было. Все было таким серым и скучным, мертвым. Он подошел к печи. Склонился над ней и засунул скрутку внутрь, найдя угасающий угол, он прислонил конец косяка к ней, и тот задымился. Лор встал, отошел и закурил.

Его стал окутывать злобный дым. Он подошел снова к мертвому Хаасату. Сделал затяг и выдохнул наркотический дым в покрывало. Лор почувствовал, как он расслабляется. На нем была тога. Рядом с тем, что ни один варгесец не назвал бы креслом, валялись штаны, шуба, рубашка и меховая шапка, также сапоги, пояс с ножнами, в которых был один из лучших мечей в Стальграде.

"Ну что ж, надо приступить." — подумал Лор'Беор. Когда его вдруг окутал странный воздух. Лор почувствовал, что его пронизывает непонятная энергия. Он вдруг ощутил странную бодрость. Его всего просто переполняла сила. Он почувствовал, что дышит легче, что мог бы сейчас пробежать несколько миль и не устать… Все это навалилось на него. Все вокруг стало ярче. Он понял эту силу. Это была магическая силы… такое с ним давно не происходило. Он наполнился этой силой, способной творить то, о чем простые люди не догадываются. Обычно для этого нужно было зайти в "реку". Но ощущения были такие, словно он уже в ней находится.

Он стал в спешке одеваться.

* * *

Баор шел по пустоши, в надежде на то, чтобы в ближайшее время найти деревню, потому что голод бил по нему. Он шел уже день. И так охотник не ел, холод проник в его тело и стал терзать его, колоть иглами.

Боль была нестерпима. Баор просто не хотел идти. Он ждал, когда все закончится… В глазах резко потемнело. Он уже не чувствовал пальцем и ног по колено.

Пустошь была яркой, как никогда. Солнце светило. Был легкий прохладный ветер, хлопья снега кружили в ногах. Баор остановился и упал на колени. Он открыл рот и туда хлынул холодный воздух. Легкие распирало от ужасного мороза и воздуха, который теперь бушевал внутри. Баор перестал чувствовать боль.

Глаза стали стеклянными. Они уставились в небо и жизнь в них исчезла. Баор замерз на смерть. Он уже был мертв, но до сих пор стоял. Его мертвое тело упал в снег.

* * *

Лор шел по пустоши. Он шел не один. С мечом, с запасами мяса за спиной, и тремя десятками хороших солдат. Все они шагали, как один. Лор чувствовал это. Он почуял тогда, и не мог сам себя обманывать. Чутье не могло обманывать его. Это произошло. Артефакт найдет.

То, что они нашли в теле простого охотника оказалось ничем. Значит он должен был сам найти то, что должно было быть найдено. Значит он не хранил это, а искал. И жизненный путь привел его к кольцу. А кольцо должно принадлежать Лор'Беору!

Пустошь была ясной, солнечной. Ветра не было. Все было тихо. Только снег скрипел под ногами суровых убийц. Все они были вооружены мечами, щитами, каждый был без шлема, в легкой броне, с арбалетом и десятком стрел. У них был запас еды, питья. Несколько деревень на пути.

Им предстоит пройти далекий путь, от Стальграда, до Варгеса и дальше…

Глава XVI Энрико грабитель

Это были грязные люди. Они стояли и ждали на улице. Это было необходимо… так им сказали. Четверо дюжих парней, во главе их стоял Энрико. Агил не дал ему другого задания и сделал попросту наемником.

Он был чертовски зол. Ещё недавно этот отморозок правил войском. Всего лишь пару месяцев назад ему обещали власть и богатства. невиданные ни одному варвару, ему обещали целый город. Варгес должен был стать его городом! К его ногам, а не к чьим другим, должны были пасти люди, и золота этого древнего города. И что же теперь…?

Сегодня он просто стоит в темном переулке, ночью, с кучкой низких людей, вооруженных самыми дешевыми, не заточенными как следует, мечами. В легкой кожаной броне, в дешевых сапогах. Эти босяки не могли позволить себе не то, чтобы комнату в постоялом дворе, а просто нормальную шапку. Они спали в притонах, в логовах, где скрывались разные воры и убийцы. Куда даже стража города не суется, что на них не напало нечто… Там порой можно встретить не только людей, но что-то более грязное.

И никакой ремесленник не может себе представить, сколько дерьма, мусора, грязи и тьмы живет под городом, в его подземельях… в канализации. Там, где целые пещеры служат пристанищем для самых бесчестных людишек.

Дом был не самым большим. Это был обычный дом, но находился он на окраине, ближе к городской стене, и вдали от широких улиц. он был прямоугольным. Дверь была деревянной, уже старой, требующей замены. Вверху было два окна, одно справа от двери. На сколько ему сказали там коридор, от которого вправо отходят две комнаты, в конце лестница, которая ведет наверх, там одна сплошная комната, с колонами, поддерживающими не слишком высокий потолок.

Из темного переулка вышел человек. Он был в капюшоне. Он был одет и вооружен также, как и эти грабители, за исключением плаща. Он вытащил меч, с негромким лязгом. Он был грубых черт, с щетиной. На щеке уродливый шрам. Он оказал связку ключей и улыбнулся. Двое тихо посеялись, другие фыркнули. Энрико ничего не сказал. Ему вообще не нравилась эта идея.

Они вышли из переулка и подошли к двери. Они шагали тихо. На улице никого не было. Вверху ветер гнал облака. Луна показывалась иногда. Дома уходили вдаль, улица поднималась и заворачивала. Ни в одном из окон не горел свет. Спокойствие накрыло эти кварталы.

Человек в капюшоне подошел к двери и тихо её открыл. Он толкнул её, она поддалась, с легким скрипом. Тот, что стоял за ним толкнул его. Все четверо неаккуратно, громко ввалились внутрь. Все было, как и сказано. Все начали разбредаться по комнатам. Взломщик снял капюшон и стал открывать дверь за дверью.

Первая открылась и туда вошли трое, другой пошел к следующей, ближе к лестнице с взломщиком. Коридор был обставлен скудно. Здесь не было ни картин, ни убранства. Только одна тумба, на которой был огарок свечи. Энрико не стал долго любоваться этим запустением. Он вошел в первую комнату и застал как его люди роются в сундуках с вещами и вытаскивают пустые ящики комода. Здесь также ничего не было.

— Да что за черт! — вскрикнул Энрико. — почему здесь так пусто!

Он быстро пожалел о том, что закричал. На лестнице послышались шаги и скрип деревянных ступеней, причем в большой спешке. Затем лязг короткого меча. Энрико выскочил в коридор.

Вниз спускался здоровый амбал, в тунике, заросший черными волосами, в руках он держал короткий меч. В коридоре было пусто. Видимо взломщик с другом уже рылись во второй комнате. Мужик стоял и вслушивался. Увидев в полумраке Энрико, он бросился в атаку. Энрико вытащил ножик из-за пояса и метнул его. Ножик попал с тупым звуком в шею мужика, тот открыл рот, из которого полилась кровь, он закатил глаза и упал на пол. Без звука. Легко бурление послышалось из его рта… Энрико вытащил меч, подошел к нему и вонзил со всей силы в спину. Тело не дрогнуло. Он был мертв.

Энрико вытащил меч и стал подниматься по лестнице…

* * *

Через несколько минут они уже выносили мешки, звенящие от золотой посуды, которая была спрятана в одной из комнат дома.

— Тише! — прошипел Энрико, и все сразу притихли и стали двигаться осторожнее. Квартал спал. Никто об этом не узнает до утра. Они сматывались переулками, в темноте ночного города, ища путь в свое логово.

Они прошли ближе к горным воротам. Переулки петляли, они миновали один поворот, другой. Дома сменяли друг друга, а перед их глазами были только кирпичные стены. На крупные дороги они не выходили. Там шли патрули фаланги. Которые обязательно бы спросили их о том, что же у них в мешке? И если там обнаружат посуду, то они спросят, на кой черт им ночью носить посуду в мешках?

Здесь было на небольшой кошель золота, в пол сотни монет… Да. Не самый хороший улов, но все же.

* * *

Прошло примерно пол часа, когда они достигли входа. Это был небольшой люк. Железная решетка на амбарном замке. Взломщик открыл им путь, и Энрико медленно спустился в небольшое сырое помещение, ему подали мешок. Здесь было темно и прохладно. Все остались снаружи.

Внутрь должен был зайти только Энрико. Впереди послышались шаги. Банда Энрико Толпилась у выхода. Взломщик закрыл люк, но не запер его, он держал замок в руках и переговаривался со своими четырьмя друзьями. Лидер же прошел в темноту.

Это было грязное место, под ногами мусор и мох, воняло плесенью и мочой. И света не было. Он пошел вперед на ощупь, на звук приближающихся шагов. Показался свет. Впереди был узкий коридор, который резко поворачивал вправо. Здесь были черные кирпичные стены.

Свет мелькал и был неровным, похоже это был дрожащий огонек свечи. Так и оказалось. Показался из-за угла человек, низкого роста, но широкий в плечах, с пузом, в тунике. Его лоб и брови нависали над заплывшими глазами, которые не выражали ничего, кроме скупости, разве что… Его кожа была тянущейся, щеки обвислыми, он был покрыт немногочисленными морщинами, а кожа вся его была в неровностях и разных точках, прыщах, родинках… Он был ужасен своей уродливостью, и одновременно это делало его лицо очень живописным и живым.

Он хриплым голосом начал разговор, не подходя к Энрико близко.

— Ты принес? — нагло спросил незнакомец. Энрико ещё не знал кто он, но только знал, что должен ему отдать награбленное, чтобы тот дал денег.

— Да. — ответил лидер.

— Тогда получи. — сказал толстяк, изумив Энрико этим. Он нагнулся и пошарил за углом, вытащил оттуда лежащий мешочек, приятно звенящий монетами и кинул его Энрико, тот ловко поймал его.

— Как твое имя? — с этими словами Энрико кинул нелегкий мешок к ногам толстяка. Толстяк развязал мешок и стал перебирать посуду. Энрико самодовольно смотрел на него.

— Ксандр. — пробубнил толстяк. Потом он выпрямился. — убирайся. Ты золото получил, там сто монет. Все, теперь проваливай и не мешай мне… — холодно проговорил толстяк.

Энрико повернулся и быстро зашагал к лестнице. Он взялся за перекладины, взломщик открыл ему люк, и помог вылезти. Энрико развязал мешок и раздал каждому по пять монет… Все были довольны таким легким заработком. Энрико был очень удивлен и доволен тем, что ему дали сотню.

— Отлично сработано. — сказал он. После чего все разбежались в разные стороны и скрыли в темноте спящих кварталов.

* * *

Остаток той ночи Энрико провел в постоялом дворе один. Он разбудил хозяина "Снежного Барса". Тот дал ему выпить. Хотя мог бы и послать его ко всем чертям, потому что на дворе была ночь… Но золотая монета была ему дороже, чем крепкий сон, и он с фальшивой радостью достал бутылку хорошего ржаного Виски.

Утром лучи солнца проникли сквозь цветные окна. Энрико позвал к себе бармена. Помещение было обычным. Он сидел за круглым столом, на обычном стуле и отпивал небольшие глотки, растягивая стакан виски. Бармен вышел из небольшой двери, ведущей на кухню.

— Чего тебе? — спросил бармен.

— Я хочу хорошо поесть. Уже утро, а я с прошло обеда ничего не ел… — лениво стал рассказывать Энрико. — Окорок был бы сейчас кстати. А бутылку я заберу с собой.

— Конечно. — ответил хозяин, и пошел выполнять заказ.

* * *

После того, как Энрико поел, он допил виски, уже порядком опьянел и пошел в свою комнату. Поднявшись по лестнице, он прошелся по коридору, отыскал номер и вяло ввалился в него.

Энрико закрыл дверь, отрыгнул и упал на кровать. В номере было чисто, был комод и даже письменный стол слева от двери, под окном. Напротив двери была кровать… также чисто и хорошо заправлена, лучшим бельем. В этом номере пахло порядком и спокойствием… И этой аурой постоялых дворов, где все так правильно, и гораздо лучше, чем в доме. У них хочется жить.

Он спал, не раздеваясь, в мыслях проклиная весь свет. Но скоро он забылся и захрапел… У него уже отросла борода… волосы были густыми, грязными. Он сам был запущен. Но сейчас нужно было только поспать.

* * *

Утром к нему зашел Агил.

Энрико проснулся от стука в дверь. Он встал и осмотрелся. Был уже день. На улицах были слышны люди. Город будто снова ожил. Все стало лучше. Люди больше не распространяли слухи. Спокойствие вернулось на улицы древней столицы. Купцы вновь были в деле, но преступность еще билась в агонии. И стражники регулярно устраивали облавы. Что грозило и Энрико.

Он встал. И не обращая внимания на повторившейся стук стал раздеваться. Вначале он снял сапоги, потом ремень. Стук повторился в третий раз. Затем дверь толкнули. Вошел Агил. Энрико встретился с ним взглядами. Потом отвернулся и продолжил раздеваться. Класть вещи в комод. Он положил свой меч, в ножнах с поясом на кровать. Достал точильным камень, из своей небольшой сумки. Он оставил на себе штаны и рубашку, сел на кровать.

Энрико повернул голову и посмотрел в окно. Там было светло. Он улыбнулся и принялся точить своей меч, склонив голову и смотря на него.

Агил был в шубе, его сапоги стучал по деревянному полу, и немного скрипели, совсем тихо и приятно. Он глянул на мешочек золота, который Энрико положил сверху на комод.

— Я вижу. Ты неплохо зарабатываешь. Даже когда я не даю тебе задания. — ехидно съязвил жрец.

— Да. Ты, кстати, перестал мне платить. — холодно ответил Энрико.

— Что бы ты делал, чем бы ты был без меня, сын мой. — наиграно сказал Агил. И Энрико посмотрел на него серьезными и холодными глазами, с оттенком презрения. Агил ответил таким же взглядом.

— Тебе снова нужен мой меч, жрец? — спросил Энрико.

— Нет. Я просто хотел узнать, не сдох ли ты в какой-либо канаве. Я просто знал, что ты придешь сюда. Здесь ржаной виски лучше, чем в любом другом месте. А ты любишь именно этот виски. Ты бы не пошел в "Ястреб", или "Окорок совы". Нет. Тебе нужен эта гостиница…

— Ну… теперь ты знаешь, что я жив. Думаю. Я позже понадоблюсь тебе, так?

— Да, конечно. Ты нужен мне, мне вообще нужны догадливые, умные воины, которые знают дело и знают, что не нужно задавать вопросы. Который с удовольствием предоставят свой меч, свои услуги.

— Ты много говоришь просто так.

— Это привычка, Энрико. Ладно… теперь я оставлю тебя. — Агил посмотрел на Энрико, как на дерьмо и вышел в коридор.

Один в комнате, он слышал шаги по полу, а потом по ступеням.

* * *

Когда наступил вечер Энрико кончил сон, встал, размялся и стал одеваться. Его ждали дела. В одном из притонов, его всегда рады видеть. Это место не имеет названия. Но грабители, которые там бывают, решают вопросы и сбывают то, что награбили, называют его "центр". Туда они все стекаются. Там можно отдать вещь, за неё тебе заплатят. И дадут не так много, потому что больше нет людей, которые возьмутся за такое. А продавать награбленное самому это верное самоубийство.

Это только одна из причин, по которой Грабители недолюбливают скупщиков и черных торговцев. В центре так же можно было купить наркотик, алкоголь, разные вещества и напитки, сомнительного эффекта.

Энрико оделся, взял свои запасы и вышел на улицу.

Спустя десяток минут быстрой ходьбы он уже был на месте. Ключ у него был. у каждого чего-то стоящего грабителя был ключ, с помощью которого можно было попасть в нижний Варгес. Это был люк в переулке, на углу одного большого дома.

Черная круглая решетка. На ней был замок. В темноту вела лестница. Энрико нагнулся. Пошарив в сумке, лямка которой была надета через плечо, он отыскал ключ. Вставил его в замок. Послышался нужный приятный звук, и уже через полминуты Энрико оказался в коридоре, ведущем поперек круглого тоннеля, по которому текло дерьмо. На нем жителями подземелья был построен небольшой деревянный мост, хлипкий, который вел через круглый тоннель к продолжению коридора на другой стороне. Там было темно.

Чтобы развеять мрак, Энрико специально взял огарок свечи. Он поджег его там, где падал свет из люка. Закрыл люк за собой и пошел дальше. Здесь ужасно воняло… Энрико прошел мост, затем коридор вел его, под Варгесом. Проходя по мосту, он ещё слышал звуки города: цокот копыт лошадей, которые тащили телеги, разговоры людей о том, что фаланга вновь одержала обеду в пустоши, над ужасной армией монстров, слухи о том, что надвигается нечто темно, что в лесах появилось нечто, пожирающее неосторожных фермеров.

Но спустя ещё несколько десятков шагов по скучному кирпичному проходу, Энрико перестал слышать город и полностью окунулся в атмосферу подземелья. Далее по улице дома шли выше, холм поднимался, и Варгес становился все выше. Вонь пропала. Появился звук лязга оружия. Энрико увидел перекресток. Там был также источник свет.

Свет резко прекратился там, послышались звуки боя. Энрико поставил подсвечник на пол, и положил руку на рукоять меча, крепко сжав её. Он затаил дыхание, нахмурился и стал вслушиваться в шум противостояния. Кто-то пыхтел и задыхался, а после лишь падающее тело. Тишина наступила, затем её прервали, послышался звон монет. Потом шаги. Кто-то вышел из-за угла, и показался в перекрестке коридоров.

Это был незнакомец в плаще, с мечом в руках. Он хитрыми глазами посмотрел на Энрико, а потом улыбнулся и показал неполный ряд желтых зубов, в другой руке он держал кошель. Он повернулся и скрылся в переулке. Энрико это не понравилось. Он нагнулся, подобрал свечу, вытащил меч из ножен и пошел дальше. Решительным шагом он преодолел перекресток. Там ничего не было. Только за углом лежал труп, какого-то бродяги.

Энрико оказался в целой системе коридоров и проходов, различной длины и размера. Он не долго искал то место. Вскоре он его нашел. Он видел несколько дверей. И наконец нашел ту, на которой была ручка, железная, ажурна, что было редкостью для таких мест.

Он толкнул её. Его глазам открылся коридор. Такой же. Только на полу было постелено дерево. Потолок также был каменным. Десяток шагов, по обе стороны под две двери, трухлявые, старые, покрытые внизу плесенью. Энрико закрыл за собой дверь. И потушил свечу. Здесь в конце горел факел, на стене.

Дверь, к которой Энрико подошел была с табличкой, прибитой к двери. За дверью были звуки приглушенных разговор. На табличке была вырезана надпись: "Бар Хулио". Энрико открыл дверь и вошел.

Помещение было квадратное, шагов двадцать каждая стена. Потолок был выше в два раза, чем человеческий рост, его поддерживали толстые деревянные балки. По ним иногда пробегали крысы. Здесь все было в дыму. Энрико почувствовал запах травы, дурманящий. Затем запах дыхания десятка люде, сидящих за круглыми столиками, все, как в обычно баре, за исключением того, что здесь было душно, грязно и воняло дешевым алкоголем. Они пили эль, кто-то смог позволить себе виски. Барная стойка была напротив входа, и была самой обычной, позади неё располагались полки с бутылками. Энрико подошел к бармену.

Это был высокий парень, худосочный, долговязый. Он имел тонкие черты лица, длинные черные волосы, щетину на лице, мягкий хитрый взгляд, даже умный. Он имел ровный нос, развитый лоб, волосы его были сальными, блестели в свете факелов на стенах.

— Я Хулио. Ты должно быть Энрико? — спросил бармен, видя, что Энрико подошел к нему. Хулио уже начал наливать ему ржаного виски в стакан.

— Откуда ты знаешь, и почему этот виски? Почему не скотч или эль? — недоумевал Энрико, и подозрительно глядел на Хулио, которому было лет двадцать от силы. Хулио смотрел на него самым простым безобидным взглядом.

— Я много чего знаю, и знаю, что должен, и что не должен знать, что должны знать другие, и что они вполне могут узнать. Но совсем другое дело, когда речь идет о том, на какие знания они имеют право.

— И что же могу знать я? — спросил изумлено Энрико, после он поднял свою кружку и отпил из неё глоток.

— Ты можешь знать, что постоялым двором "Тихий дом", владеет один очень хитрый, тупой человек, по имени Рой. — Хулио улыбнулся и принялся мыть другой стакан, пока Энрико делал новый глоток, и чувствовал, как тепло распространяется из горла по всему телу, вместе с расслаблением.

— И что нужно знать про него? — заинтересовался Энрико, и веселым взглядом уставился на Хулио, который достал бутыль и подлил аккуратно и быстро еще виски в его кружку.

— Нужно знать… — Хулио сделал паузу и посмотрел вникуда, сзади в баре кто-то откашлялся, кто-то что-то сказал и ударил кулаком по столу, опять наступил привычный шум. — что… этот Рой не платит деньги. А он должен платить деньги, потому что есть люди… Понимаешь, Энрико?

— Да, да, продолжай. — ответил Энрико.

— Есть такие люди, которые решают, кто должен иметь гостиницы, кто должен ими управлять. И они решили, что Рой должен платить за право владеть этой гостиницей. Потому, что в последние недели дела его стали идти лучше. Можно сказать, почти вернулись в прежнее русло.

— Понимаю… — Энрико вновь сделал глоток. Хулио заглянул за спину Энрико. Потом поглядел на дверь. Хулио повернул голову и прошелся глазами по полкам с самыми разными напитками.

— Рой должен платить, но он отказался. А те самые люди… они не прощают такие обиды. И ты должен навестить его. Здесь должен быть его палец, отрубленный, в знак того, что он мы еще раз сказали ему.

— Да, я понял. — Энрико залпом выпил весь стакан. Повернулся и пошел к двери.

* * *

Энрико, и еще пятеро человек, тех самых грабителей стояли у входа в гостиницу "Тихий дом", хозяином которой был Рой. Это был день. Холодный, морозный. Обычный Варгесцкий день, следующий после той вечерней встречи Энрико с Хулио.

Все шестеро были в кожаной броне, с мечами, в плащах, с накинутыми капюшонами. Они о чем-то говорили. Пока Энрико ожидал. Он все готовился к этому, и почему-то… идея ему не нравилась. Он не зал почему. Энрико откинул все прочие мысли и открыл дверь.

На улице, в отличии от бара, было мало людей. Улица была неширокой, тихой. Лишь несколько людей гуляло по ней, любуясь эти днем, варгесцкими статичными домами, молчаливыми и угрюмыми. Шестерка грабителей вошла с шумом в бар. Где сидел десяток тихих людей, одетых по-разному и, болтающих за кружкой пива, о своем.

Энрико сразу уставился на барную стойку, за которой и стоял этот урод, Рой. Он был действительно мерзкий тип, с очень паршивой внешностью. Увидев Энрико, идущего к нему, он сделал испуганный взгляд и пронзительно закричал: "Тревога! Они здесь!".

Энрико округлил глаза. Он вытащил с лязгом меч, как и все пятеро его людей. Они все стали таращится на Роя и оглядываться. Сам Рой спрятался за стойкой, засев под ней…

С лестницы спустился молодой парень, с ярко выраженными скулами, длинными волосами, поджарый, без брони и с великолепным мечом в руках. Он самодовольным резким взглядом стал разглядывать Энрико. Сам Энрико уставился на него, в полном негодовании, они были застигнуты врасплох. На улице послышались шаги. Там бежал целый отряд. Это была не фаланга. Это были одетые в кольчугу наемники, или те же стражники, только подготовленные для этой засады. Они все стали ломится в дверь, которую уже толкали двое. Энрико бросился на этого незнакомца.

Тот бросился в ответ и сделал решительно выпад, Энрико отразил его удар подставив меч. Все люди встали из-за столиков, вытащили мечи и кинулись на пятерых людей Энрико. Сам Энрико сцепился с молодым воином. Он быстро кинул взгляд и увидел, что его людей уже рубят на куски переодетые солдаты Варгеса.

Он ударил кулаком воина, тот отшатнулся назад и ударил мечом, но его клинок лишь рассек воздух. Энрико уже бежал по лестнице вверх. Солдат бросился в погоню за ним. Внизу слышались звуки резни. Грабителей должно быть уже раздирают на куски… Там все забрызгано кровью, а солдаты с кривыми злыми лицами бьют то, что осталось от людей Энрико. Такие картины возникали в его голове… Это было страшно.

Энрико быстро промчался по коридору, вошел в один из номеров, там он пробежался по кровати, которая была под окном, повернута ногами к выходу. Энрико разбил окно, поработав рукоятью меча, он выбил из стены пару кусков, и они упали с шумом н плитку узкого переулка. Он ногами пролез в него, и спрыгнул вниз.

Больно ударившись ногами, он приземлился на ступни и их пронзила адская боль, Энрико вскрикнул. Потом посмотрел вверх. Из окна высунулась голова преследователя. Это был все тот же скуластый ублюдок…! Энрико очутился в переулке. Солдат скрылся, а затем показались его ноги, высовывающиеся из окна.

Потерявший всякий дар мысли, Энрико бросился по переулку в глубь квартала, там был узкий проход, отделяющий дома, смотрящие в разны стороны от квартала. Он побежал вдоль. Он бежал так быстро, как только мог. Его руки сжали в кулаки, и он просто не мог отпустить меч. От страха, хватка стала железной. Страх пронизал его, окутывал и бил в сердце, потом в глаза, сдавливал голову и сотней иголок колок и щекотал изнутри. Энрико все бежал и не мог остановиться.

Позади послышались звуки. Солдат бежал за ним. Энрико уже пробежал пару кварталов. Воин Варгеса догонял его. Он был действительно хорошо подготовлен. Но Энрико бежал как мог и изо всех сил не давал расстоянию сократится. Его сердце билось с большой скоростью, и кровь стучала в висках, в глаза темнело время от времени. Такого ужаса он ещё не испытывал. Квартала сменился другим кварталом. Энрико отказали ноги он споткнулся и полетел вперед, упав на плитку и разбив лицо…

Грабитель не чувствовал тело… ужасающая боль растеклась по тело. Легкие горели, как и горло, от холодного воздуха. Мороз распирал его изнутри. Энрико задыхался, в глазах потемнело. Голова стала болеть. Все мышцы тела болели, особенно ноги. Над ним встал молодой воин. Он задыхался… в руках его был меч… где меч Энрико, он сам уже не помнил, должно быть все-таки выронил где-то.

Погоня была окончена.

* * *

Избитые до смерти, растоптанные и порезанные во многих местах синие тела грабителей, изуродованные и без некоторых частей, были повешены, уже будучи мертвыми. На площади перед Бастионом их тела болтались на ветру.

К вечеру возле них столпились люди. Все смотрели на них и читали табличку, приколоченную внизу.

"Казнены за грабительство." — гласила надпись. И множество людей ужаснулись, видев жестокость руки Маркуса.

* * *

Избитый и покалеченный, со сломанной ногой Энрико сидел казематах Бастиона. По длинному коридору иногда проходил стражник, с факелом в руке. Другой рукой он важно держал рукоять короткого меча, на своем поясе. На стражниках всегда была кольчуга, и минимум вооружения.

Казематы были из желтовато-серого кирпича. На полу был песок, смешанный с пылью. Энрико сидел, согнув одну ногу в колене, на неё он положил руку, другая лежала лениво на сломанной ноге, что была вытянута. Одежду у него отобрали и дали эти тряпки… рванье. Энрико вдыхал запах собственной мочи из угла, куда он испражнялся, так как других мест не было.

Здесь было тошнотворно, но он смог привыкнуть и даже расслабится, послед почти двадцати дней заключения… человек отличается тем, что привыкает ко всему.

И Агил на заставил себя ждать дольше, чем, когда Энрико вышел из терпения и стал просто проговаривать молитвы, которые знал толькокусками, не полностью, и то плохо. Он не бушевал. Энрико просто перестал верить, в то, что выберется отсюда.

Может быть его просто перестанут кормить, и он скончается один, среди пустых камер. Это крыло тюрьмы было самым заброшенным. В дальнем конце коридора была еще одна камера, где тоже кто-то сидел. Агил пришел одним днем… или ночью… Энрико не видел здесь белого света. И не знал, какое время. Да и вообще сколько дней прошло. Может быть их было больше, или меньше. Скорее всего меньше, потому как время здесь текло не так быстро, как в остальном городе. Здесь оно растягивалось и это было ужаснее всех этих отвратных условий.

Он здесь перестал быть человеком.

Вначале показался свет факела, затем шаги. Вошел Агил. Он открыл ключами камеру. И вошел. Энрико смотрел на него обиженными холодными глазами замученного зверя.

— Вставай… пошли. — сказал Агил, мягко. — Ты наконец пригодился мне. Для тебя есть работа, и ты её выполнишь. Но вначале я тебя приведу в нужное состояние.

* * *

Аскольд шел по каменной городской стене. На ней стоял Ардес, теперь вновь командовавший городской стражей, своим районом города. В его руководстве было много солдат. Но Аскольд выделился… и это можно было назвать началом лестницы, не совсем той, на которую рассчитывал сам воин. Но все же…

Стена была усилена зубцами с обеих сторон. В этом участке стены они были частыми, толстыми, мощными, почти достигали роста человека. Расстояние между ними было небольшое. Через десять шагов возвышалась башня.

Ардес безмятежно глядел на пейзаж ледяной пустоши. Ему иногда нравилось выходить сюда и смотреть на пустыню, которой словно не было конца. В его голове возникали самые разные мысли, он думал о том, что произошло и о том, что произойдет.

Аскольд даже в обычной одежде был воином. Он мог снять доспехи, сложить оружие, но от этого он не перестанет быть тем, кто убивает людей. Но вот он подошел к Ардесу и стал молча глядеть ему в лицо, которое было повернуто в пустошь. Ардес был самодоволен и будто не замечал Аскольда, что слегка раздражало.

— Ты мне нравишься Аскольд. Твой десяток хорошо работает, как следопыт ты очень неплох. Из сотни, которую я назначил чтобы уничтожить преступность в том районе, ты выделился как лучший. — полководец повернулся к десятнику.

Аскольд невольно расплылся в улыбке. Ему доставляло огромное удовольствие слушать о том, как он выделился среди таких же вояк как он сам.

— Да… решено. Ты назначен сотником.

— Благодарю, ваше превосходительство! — быстро выговорил Аскольд.

— Ты молодец, Аскольд. На твое место у меня есть человек. А ты сам пойдешь к горным вратам. Там тебя ждет твоя сотня. Один из десятников расскажет тебе о том, какое задание я тебе уготовил.

Глава XVII Атака людей

Аскольд был назначен командиром сотни новобранцев. Он должен был с ними справится… Он был несравненно рад. Его снова отправляли в бой. Но теперь уже не просто солдатом. Спустя месяц он возвращается в лес командиром сотни.

Колона шла по горной извилистой тропе, несколько мелких камней полетело вниз, ударяясь об склон гор, которая медленно перетекала в низину. Десять десятков солдат, ещё не видавших битву, но готовых ко всему, готовых к геройству. Ему дали в подчинение таких, каким он сам раньше был. Это были неоперившиеся птенцы.

Все они еще не знали, куда попадут. Аскольд уже знал, куда они идут, где враг, и как его нужно уничтожить…

* * *

Те объекты находились не так далеко от владений Вилмара. С окрестностями этой фермы Аскольд уже был знаком. Когда колона прибыли, он разместил её в тех же самых развалинах. Семья Вилмара засеивала поле. Мешки с зерном уже были готовы.

Все здесь было в таком же состоянии. Аскольду только не нравилось пасмурное небо, и какие-то странные звуки, иногда проявляющиеся в небе. Но он уже знал, что это может быть. Инструкция была ясной и понятной. Только цель этого похода внушала страх Аскольду, все больше, с момента выхода из города. Он пытался подавить и заглушить его в себе, но делать это становилось все труднее. Позже он начал иногда поглядывать в небо, что заметили немногие из его солдат, но их это не заинтересовало.

Вилмар тоже не изменился. Война никак не повлияла на него, и не коснулась его. За исключением большой радости. Теперь он единолично владел фермой, и претендовал на брошенные земли неподалеку. Вскоре он станет крупным землевладельцем…

— Да. Здесь были какие-то люди. Разведчики из города, должно быть. Они пришли сюда, обошли соседнюю заброшенную ферму. Потом куда-то пропали… Я их больше не видел. Их интересовали необычные вещи, — говорил Вилмар. Аскольд внимательно его слушал.

— Какие именно?

— Существа, которые бродят в лесу. — коротко и напряженно сказал фермер, после чего выдохнул.

— Да? Ты их видел? — изумился Аскольд.

— Нет. Как и тебе, им я указал на ту ферму. Но ты здесь кажется уже бывал. Мне знакомо твое лицо. — Вилмар скривил лицо и его лоб покрылся морщинами, в процессе думы.

— Не важно. Я переночую у тебя, в тех руинах. А потом мы уйдем. — Аскольд поднял брови и сделал спокойный взгляд. — Что скажешь? Ты не против?

— Хорошо. Ты будешь в скором времени возвращаться в город?

— Да, если дела пойдут хорошо… — Аскольд посмотрел в небо и нахмурился.

— Какие дела? — заинтересовался Вилмар.

— Ты не должен знать. И даже задавать такие вопросы. Понял? — сказал Аскольд властным тоном.

— Да, конечно… — потупился Вилмар. — Мне нужны телеги. Ты можешь сказать в городе, что мое зерно уже готово?

— Да могу. — вновь спокойным тоном ответил Аскольд.

* * *

Ночь была относительно тихой. Ни ветра, ни дождя… Чистое звездное небо. Луна ярко сияла. Солдаты спали спокойно. Дозоры были выставлены. Голая земля в поле для глаз Аскольда была непривычна. Он сидел возле дома Вилмара и тихонько ворочал горящий жир в чаше, тонкой палочкой. Он горела, тогда он, как ребенок, поднимал её и смотрел. Он знал, что для того, чтобы сделать факел её нужно обмотать тряпкой, смоченной жиром, и уже тогда поджечь. Но ему было лень. Днем не терял сил. Они шли медленно. Аскольд тянул время.

Солдаты двигались лениво, и находились, как и их сотник, в легком апатичном состоянии. Силы не были потрачены и уходили сами собой. Лень навалилась тяжелым грузом. Утром он поднимет их и заставит пробежаться в полном боевом облачении вокруг поля, потом один из десятников проведет разминку. Они должны немного размяться перед боем.

Они ещё не знали, на что способны ящеры. Только Аскольд знал, что их просто кидают в мясо, чтобы понять, как фаланга справится с новым, необычным противником. Какого ещё не видел Варгес, за сотни лет своего существования.

Кусты зашевелились. Аскольд услышал это и подбежал к углу дома. Он выглянул и увидел, что из кустов выходят двое без легких доспехов, без шлемов, с короткими мечами. Они шли тихо и ровно. Аскольд узнал своих разведчиков и вышел к ним навстречу. Они были поджарыми, среднего роста и внешностью самыми заурядными. Но ловкость этих ребят была потрясающей.

— Их деревня в часу ходьбы отсюда на юго-запад. От заброшенной фермы мы знаем дорогу, — быстро прошептал тот, что чуть крупнее.

— Их около двадцати, пять из них меньше остальных. Они ничем не вооружены, но у некоторых мы видели кирки и металлические блестящие шлема, — заговорил второй.

— Но мы видели, как один из них шел со странным посохом, на конце которого был черный шар. Посох также был из того же металла. — снова рассказывал первый.

— Отлично. Можете отдыхать. Завтра пойдем на них. — ответил Аскольд, и направился обратно к горящей чаше.

* * *

Все десятки были готовы. Тропа была примерно прямой, через определенное расстояния от неё отходили небольшие тропы к землянкам. Аскольд был предупрежден о том, что нужно остерегаться "гудящих фонарей". О том, что они могу привлекать внимание ящеров.

Вверху были деревья, среди их корней рослы пышные заросли кустов. В кустах сидели вооруженные молодые копейщики, только что выпущенные из города, и все они жаждали битвы, потому как никогда в ней не участвовали. Каждый десяток был возле землянки, все уже знали как действовать.

Варгесцы не варвары, они дисциплинированы и действуют четко, слажено, быстро. Стремительное нападение должно было начаться через несколько минут.

Все это освещало необычно яркое полуденное солнце. Когда солдаты глядели на него, он слепило. Это было неудобно и необычно. Этот день сам по себе предвещал не быть таким, как все предыдущие. Аскольд это понимал и надеялся, что изменения будут в лучшую сторону, слабо надеялся…

И так… на тропе никого не было видно. Все притихло. Только птицы пели, гудения также не было. Аскольд сидел на окраине тропы. Он достал рог, специально приготовленный. Рядом с ним был крайний десяток. Два десятка лучников остались на ферме. Здесь они будут не эффективны…

Аскольд закрыл глаза встал, выпрямился и подул в рог. Пронзительный звук распространился в лесу, на всем протяжении тропы. Десятники услышали его и пустились в тихую стремительную атаку. Десяток Аскольда вышел на тропу. Других десятков видно не было. Все действовали по плану заранее, в разных местах. В случае потерь десяток должен был бежать к ферме Вилмара и уже там биться до конца.

Но потери явно не предвещались… Солдаты быстрой кучкой, шумя копьями, вышли на тропу, затем они кинулись на тропу, ведущую к люку в землянку. Солдаты быстро достигли его. Гудящие шары они тут же разбивали, не давая им достаточно заявить о себе. Один из воинов открыл незапертый люк. Другой подал ему факел. Третий уже стоял рядом, держа флягу с жиром.

Остальные солдаты разливали воду поливали сверху землянку водой, и вокруг, из больших кожаных мешков. Аскольд только наблюдал за этим и опасливо посматривал вверх. Никого… ничего… никто не реагировал на их вторжение. Вот, что было страшным и непонятным…

Факел был зажжен, вода разлита. Жир из фляги разлили по ступенькам из дерева… Воин кинул факел внутрь и пламя вспыхнуло. Внутри показалось движение, затем шипение. Что-то крупное внутри завопило страшно и пронзительно. Солдаты, охватываемые ужасом, отступили от люка, и направили на него копья, закрывшись щитами. За ними стоял Аскольд. Он вытащил свой великолепный меч и, сощурившись, стал глядеть на люк.

Вопли повторились. Кто-то внутри горел, послышались шаги по ступеням… Из люка выскочил огромный ящер, в полтора раза выше человека, он был объят пламенем. Задернув назад плоскую голову, он, открыв огромный рот и обнажив ряды зубов, кричал от страха и боли, невыносимых мучений. Его плоть плавилась!

Один из солдат метнул в него копье. Острие вошло полностью в мясо монстра, и он упал на колени, затем свалился на бок… крик прекратился. Был слышен лишь треск горящего дерева. Но все это внезапное спокойствие прервал гудящий звук.

Аскольд резко повернулся к небу. Он поднял лицо к небесам, охваченное страхом и ужасом. В небе быстро что-то пролетело. Затем послышался более громкий треск… послышался свист. Солдаты все стали перешептываться. Ими завладела паника.

— Все! Живо за мной! — прокричал Аскольд. И десяток, во главе с сотником помчался по тропе.

* * *

Через некоторое время вся сотня, не потеряв ни одного воина отступала к деревне Вилмара. Ничего больше не было не видно, и не слышно. Они все вышли в поле, в страхе и панике, которая очень медленно, но росла. Солдаты не понимали, что происходит. Почему они отступают, когда все началось так быстро и хорошо. Деревня оказалось больше… они нашли еще одну тропу, там также были дома, где-то даже видели убегающих ящеров. Почему не стали преследовать, почему не продолжили поджигать дома и громить фонари?

Они побеждали… так думали солдаты. Но главное — так не думал Аскольд.

Сотня вышла из кустов и очутилась на полосе сочной травы, перед голой землей пшеничного поля. Солдаты притихли. Все успокоились. Аскольд вышел вперед. Он посмотрел вдаль, затем в воздух. Потом он повернулся и оглядел своих воинов, расстроенных, стоящих как попало, обсуждающих произошедшее. Лучники подбежали и стали наблюдать за этим безобразием.

— Все внимание! — крикнул Аскольд. Сотня замолчала, и солдаты стали его слушать, как заворожённые. — Я не знаю, с чем мы столкнулись…

На лице сотника выражался страх и воинам это не нравилось. Аскольд немного погодя продолжил:

— Чтобы это не было. Мы не знаем, что это. Но мы отлично показали себя в действии. Мы ударили по ним, и отступили. Никто из нас не погиб, значит мы можем с ними сражаться. Сотня сделала то, что нужно. Теперь нам необходимо немедленно отступить.

Тишина… Аскольд начал тяжело дышать и испуганно глядеть на своих воинов. Потом он изобразил спокойствие и выдохнул.

— Всем отдыхать. Завтра выступаем в город, — произнес он.

Солдаты стали медленно разбредаться, кто-то шел вдоль поля, кто-то в руины. Все успокоились, страх и паника были подавлены. Аскольд чувствовал себя настоящим командиром.

* * *

Утром колона благополучно шла по дороге к городу. Скоро они достигнут Варгеса.

Глава XVIII Путь обреченных

Все было быстро.

Небольшая бедно обставленная комнатка, на полу ковер, рядом небольшой приземистый комод. Жена и муж, сидят в рванине. Утром они пойдут на работу, а пока они могли посидеть перед горящей чашей, на полу своей комнаты… эти люди жили в бедном подземном квартале, рядом с шахтами.

Все было спокойно. Стены здесь были желтоватые, на полу было много пыли, как и на потолке… Под потолок цеплялась тонкая железная труба. Эта труба шла в "комнату воздуха". Где соединялись трубы соседних домов, в одну большую трубу, ведущую на поверхность. Так осуществлялась смена воздуха.

Истинно нищее место. Но все изменилось в тот день. Эти люди встали, когда услышали странный шум и стук. Звуки исходили от пола… затем он стал исходить от стен. Потом он резко усилился. Они давно заметили какие-то шумы, но подумали, что это шахта. Но теперь…

Пыль стала сыпаться с потолка и стены, против прохода в более крупный коридор. Дверей здесь не было… как и любой деревянной мебели, за исключением редких случаев. Это квартал был по-настоящему беден. Кирпичи на стене начали двигаться и вываливаться, падая с грохотом на пол и разбиваясь, крошась.

Затем стена рухнула. В комнату ворвалось облако пыли, её было так много, что она стала попадать в глаза. Супруги отошли назад, чихая и закрывая глаза. Потом они открыли их, когда пыль осела. Перед ними был проход… кривая пещера, а в ней стояло огромной черное существо… и красный глаз глядел на них… Два клыка уже дрожали, в предвкушении мяса и крови!

Спустя несколько часов все было необратимо.

Муравьи начали быстро занимать территории бедных кварталов. Они беспрепятственно проходили по коридорам, двигаясь группами до десяти особей. Немногочисленные отряды стражников не могли их сдержать.

Насекомые быстро расправлялись с людьми, убивая их парными клыками. Кровь брызгала на их тела. И окровавленные твари продолжали идти по коридорам, врываясь в тесные комнатки… Они проходили все новые и новые помещение. Люди стали быстро убегать. Тревога быстро распространилась по городу, но не все могли убежать.

К следующему дню Стальград был мертв. Муравьи ели убитых, лакомились ими. Пир был кровавым.

* * *

В ледяной пустоши бушевал сильный пугающий ветер. Солдаты Лор'Беора поставили из копий и ткани защитные стены от ветра. За ними они сидели и грелись у чаш. Поедая мясо. Сам же Лор сидел за отдельной стеной, у своей чаши и пил вино, слушая метель.

В голове его мелькали мысли. В то, что вторжение в его город — вполне реально, он старался не верить. Такие мысли заводили в пропасть отчаяния и страха. А он легко показывался на лице, менял глаза, и что более ужасно. Его страх отражался на его же людях. Они верили в него, верят и в его страхи.

Путь командира, это и путь солдат. Об этом нельзя забывать.

"Мы уже рядом… мы рядом." — весело подумал Лор.

* * *

После полутра месяца движения на юг, его мышцы окрепли. Легкие распирал холодный воздух. Мороз укрепил его. Вообще путешествие по ледяной пустоши сделало Лор'Беора более молодым. Солдаты брали с него пример, шагали бодро, не думали о плохом.

Лор был хорошим лидером, до сих пор крепким телом, и бесконечно сильным, умом и духом. Странная энергия до сих пор была в нем. Он чувствовал, как внутри него что-то переливается, что-то происходит. Иногда по ночам он не мог заснуть. Но не из-за мыслей, как обычно, а из-за того, что в нем нечто побуждало его к действию. Ему хотелось пробежать милю… он чувствовал, что может пробежать не одну, он мог встать и побежать. Он мог бы бежать целый час, и н устать.

Если бы каждый солдат Стальграда чувствовал бы себя так… Они бы смогли уничтожить Варгес с кухонными ножами и топориками… воины севера смогли бы сокрушить Бастион с кирками! Это было бы невероятно. Но только Лор ощущал это… когда он найдет источник этой силы, он наполнит ей своих людей. Он создаст новый вид человека!

Но все это было только впереди…

* * *

Следующие дни Лор не мог заснуть. По среди ночи он вставал, разглядывал звездное небо, а затем делал марш-бросок на тысячу шагов от того места, где спят его солдаты. Затем, после полуминутного отдыха, он бежал с такой же скоростью обратно. И не уставал. Это было потрясающе.

Лор чувствовал себя настолько молодым, каким был десятки лет назад… и это ему не снилось, и не чудилось. Так было, так есть. Солдаты удивлялись необычной бодрости Лора. Все его солдаты уже устали от похода, им хотелось вернуться домой. Им было холодно, прошло больше двух с половиной недель, от дня, когда они последний раз встретили дружественную деревню. Далее все деревни они обходили. Попадались и заброшенные, но туда они не лезли, в интересах безопасности.

И, что было для них дикостью, так это то, что Лор'Беор, предводитель этой авантюры, до сих пор не сказал им, куда, и почему они идут. Но слава Архису, в отличии от своих людей. Лор знал, что насекомые уже буйствуют в Стальграде, что они уже накинулись на деревни, что люди из тех мест бегут. Он чувствовал это, он чувствовал все, что происходило в тех местах, он видел это ночью, в своих коротких снах, и ему это не нравилось…

И вот все это кончилось. Один из воинов за несколько минут до этого сказал, что видит черную точку на горизонте. А теперь тридцать воинов и маг, стояли возле обглоданного трупа охотника, который пережил нашествие насекомых, войну между Варгесом и северо-восточным Табуном, но умер здесь от холода… Но он лежал в странной позе. Похоже, что умер в несколько другом месте, а сюда его оттащил кто-то. Вдалеке, на востоке от них, высились деревья… гигантские деревья… Севернее них, казалась скала, от которой пойдем южный хребет.

Вверху светило солнце, обычное. Самый обычный день в этой местности, за исключением трупа охотника. Которого явно недолжно быть в этом месте. Он был настолько изуродован, что Лор просто не мог разглядеть его черты. Щеки были съедены, как и мясо на шее, он весь был изгрызен, глаза выклевали стервятники. Его одежда была порвана, и окровавлена, внутри дыр виднелись кости, некоторые сломаны. "Что с ним здесь творилось…?" — подумал Лор.

Кольцо… Лор заметил кольцо. Он долго его рассматривал, но только сейчас заметил. Он нагнулся и снял его. Он встал и увидел. В его голове представились образы, картины того, что уже случилось пару месяцев назад. Это был Баор. Он забрался внутрь… он был в пещере, и он нашел это, и это убило его… Лор видел, как в тумане, Баор идет по пустоши, как его руки и нога дрожат. Он весь покрыт инеем. Он смотрит в небо, а затем падает на колени и жизнь покидает его. Ужасный мороз убил его.

Охотник, переживший несколько войн, замерз насмерть. Несколько странным это показалось Лору. Он почувствовал, как вновь в нем пульсирует энергия. И это ему понравилось. Тепло разливалось внутри по телу. Тогда труп стал шевелиться. Все тридцать воинов отступили назад и стали наблюдать. Ни сказав ни слова. Лор направил руки к трупу. И они начали светится, ярким белым светом.

Труп стало немного трясти… Кости вдруг окрасились кровью. Крови было много, она стала течь из всех дыр и ран, из глаз… Кровь стала наливаться внутри, затвердевая, потом Лор увидел, что это мясо… мышцы. Мертвые кости начали покрываться мышцами. Этот было потрясающе. Лор чувствовал, как из него вытекает энергия и она наполняет это тело.

Вскоре шкуры порвались на нем и сползли… он был без одежды, в первозданном виде. Все его кости покрылись мышцами, затем на них начало появляться кожа… в начале кровь покрывала мышцы, затем становилась вязкой и тягучей, меняла цвет и становилось телесного цвета, потом затвердевала.

Кровь в его черепе также стала кожей, а кровь в глазах ушла, и там оказались глаза. Они были стеклянными. Труп был очень бледным. Когда он был полностью готов Лор узнал Баора. Те же надбровные дуги, развитый лоб, покрытый морщинами, волевой подбородок. Его лицо было мужественным, выражало храбрость и отвагу. Это был самый крепкий охотник из пустошей, которого Лор'Беор знал в своей жизни. И сейчас он был наполнен энергией.

Баор открыл глаза. Его подкинуло вверх, и он упал на лед, из-под него вылетели хлопья снега. Баор открыл глаза и уставился в небо, запуганным взглядом. Его рот открылся, из него вырвался хрип, а затем он стал похож на "Я жив!". Лор отступил и опустил руки. Он стал спокойно наблюдать за тем, как пустынник ворочался на снегу.

Затем он быстро встал, и стал осматриваться, поворачивая головой, и при это выгибаясь всем телом. его мускулы пульсировали, кровь била в висках. Кожа быстро покрылась ярким красным цветом. Затем он успокоился… он отошел от Лора, встал в агрессивной позе, чуть согнувшись и напрягшись все телом, выставив впереди руки, с сжатыми кулаками, одну дальше другой. Также с ногами. Весь он показывал собой воплощение силы.

— Ты! Нет! — каждый звук Баор растягивал, словно читал какой-то древний текст, или даже пел его, в процессе обряда. — Ты! Тебе не удастся снова захватить меня! Оставь меня в покое, проклятый жрец! — бешено кричал Баор.

— Я оставлю тебя в покое. Я только заберу это кольцо. — Лор говорил спокойно, его взгляд был холодным, словно разум был задурманен.

— Забирай, я погиб из-за этого кольца. — небрежно бросил пустынник. Его губы шевелились слишком активно. Он был до сих пор напряжен. Но позже он выпрямился и расслабился.

— Да… ха ха ха…! Ты знаешь, что отдаешь, варвар? — засмеялся Лор'Беор. — Ты даже не знаешь, что это за кольцо!

— Оно мне не подвластно… — сказал Баор.

— Однако, ты не лишен знаний. Значит ты понимаешь, что и без того, не смог бы завладеть им… — усмехнулся Лор.

— Оно мен убило. — фыркнул Баор, после чего скривил лицо.

— Ты изменился. — заметил Лор.

Солдаты позади стали тихо перешептываться.

— Пусть кто-нибудь даст мне сапоги, одежду, и копье. Иначе я умру здесь.

— Ты жив, благодаря этому кольцу, если его сила иссякнет, ты исчезнешь вместе с этой силой.

Баор задумался. Его лицо напряглось, лоб покрылся морщинами, глаза сощурились. Весь он напрягся. Страх и сомнения наполняли его и Лор это видел, и это даже доставляло ему удовольствие. Уголки его рта медленно поползли вверх, превращая его спокойствие в злобную ухмылку. Брови поднялись вверх…

— Нет… Нет! — Баор вновь растянул эти слова и схватился за голову, он вцепился в свои волосы и сжал пальцы в кулаки. Паника его терзала… Он неожиданно выпрямился, посмотрел раскрытыми глазами, почти круглыми на жреца, и тут же, прыгнул с места на него, он свалил Лора, и тот упал на землю. Баор запрыгнул на него, и пока тот даже не понял, что происходит, ударил его кулаком в челюсть. Лор вырубился. Баор взял кольцо, одел его. Встал и рванул с места, в направлении деревьев.

Тридцать воинов кинулись за ним. Один из них остался рядом с жрецом, и склонился над им. Встав около жреца на колени, солдат стал ощупывать его, приподнял его голову. Он стал что-то искать в районе шеи. Почувствовав, что в жреце бьется жизнь, солдат подложил свою походную сумку под голову жреца.

* * *

Они не смогли догнать его. Варвар бежал так быстро, что полностью облаченные солдаты не смогли за ним угнаться… Вернувшись из леса, они встретили Лора, который сидел, скрестив ноги, приложив меч плоскостью к своей челюсти. Удар был сильным.

Если бы не эта энергия, наполняющая его, он бы возможно умер. Удар такой силы мог сломать челюсть. Он угрюмо смотрел на чашу, которая горела перед ним. Рядом лежал воин, он смотрел в открытое, синее небо. Солдаты, запыхавшись, держа копья вертикально, некоторые на них опирались, стояли и смотрели виновато на своего лидера.

— Я видел много идиотов… — Лор сделал паузу, — но таких чертовски тупых… — снова пауза, — никогда, мать вашу!

Он встал и откинул грубо меч в сторону.

— Идем, немедленно, собирайтесь! — Лор подобрал свою походную сумку, засунул меч в ножны и быстрым шагом пошел в сторону деревьев.

* * *

Баор все бежал, и бежал. Его ноги не чувствовали усталости, его дыхание было ровным и спокойным. Так же, как и лицо. Он просто бежал, несся мимо больших деревьев, голыми ногами ступая по листьям и веткам, которые хрустели под ним. Казалось иногда это гигантские ели проносились мимо, а не он.

Лес был тихим местом, спокойным. Только птицы иногда прерывали эту тишину, и звуки его шагов. Бег был настолько легким, что Баор решил, что тут не все в порядке, и возможно его мышцы уже рвутся, а ему кажется, что он бежит, хотя на самом деле мертв, и уже валяется среди леса…

Баор отогнал эти бредовые мысли и остановился. Кольцо было до сих пор сжато в кулаке. Он не чувствовал усталости. Ощущение было такое, будто он только что встал с кровати и размялся. И десятки миль не остановят его. Он мог бы бежать вечно… и ему хотелось бежать. Сила внутри била ключом.

Охотнику это не нравилось. Он стал быстро и бодро идти. Но потом… он понял… что сила требует свободы, и стал бежать. Его дыхание не участилось, не на мгновенье… мили пролетали одна за другой.

* * *

Лор не мог бежать также, как пустынник, но он знал, где кольцо, и чувствовал его, и он чувствовал, что силы у его солдат кончаются. Отряд просто не мог преследовать его. Но они должны были сделать это.

Пустошь не менялась, они шли по краю леса. Верхушки деревьев трепал ветер. Нужно было что-то сделать для того, чтобы остановить его. Лор резко встали повернулся к своим воинам. Тридцать солдат, вооруженных копьями, щитами, мечами, в кольчуге и легких панцирях, наплечниках и нарукавниках. Без шлемов их длинные темные волосы развивались на ветру. Все как один, на подбор, сильные и выносливые.

— Я пойду за ним один… идите в ближайшую деревню и ждите меня там… если я не вернуть после двух дней лучи солнца разбудят вас, и вы не увидите меня… делайте что хотите.

После этих слов, Лор повернулся и быстрым шагом пошел дальше, затем он побежал рысью. Спустя сотню шагов воины стояли и смотрел, как он бежит во всей своей скорости… он бежал так быстро, как не смог бы не один из них.

* * *

Баор почувствовал, как за ним мчится нечто… ужас охватил его. Он не переставал бежать. И наконец забрел на ферму. Это был небольшой домик, перед ним поле.

Дом был прямоугольным, с двухскатной крышей, покрытой сеном. Сам дом был из дерева. Одна дверь была, и к ней вели деревянные ступени. На поле выращивали какие-то овощи. Оно было не слишком большим. В дальней его границе были люди…

Поле было квадратным, одна стороны примерно двести шагов. Люди, стоящие вдалеке пололи его… Увидев их Баор почувствовал облегчение. На нем было лишь некое подобие белья… Его руки были покрыты шрамами, а борода исчезла. Он только сейчас заметил, как изменился. Мышцы его стали больше, на ногах и руках. Тело было в отличной форме… энергия не покидала его. Он лукаво посмотрел на свои пальцы, на одном из них, было кольцо. Красный камень сиял и переливался на солнце.

"Варгес… я иду в Варгес" — эта мысль мелькнула в голове Баора, он посмотрел в небо и улыбнулся. Затем послышался крик, его кто-то звал.

* * *

Лор двигался по лесу и ощущал присутствие Баор. Он чувствовал, что тот оставил здесь свои следы. Он чувствовал, как места, по которым он пробегал наполнялись силой. Все здесь цвело и било живностью. Это кольцо… оно наполняло жизнью все, что могло. Место, куда оно попадало становилось ярким, выносливым и сильным, живым.

Лор остановился. Он посмотрел в небо… там послышалось гудение… странный шум. Потом нечто крупное очень быстро промчалось в небе. "Что это?" — подумал Лор, и страх уколол его своими иглами.

Глава XIX Осада

Один из стражников шел по городской стене. Здесь был его патруль… ну… смотря как это назвать. Он должен был сидеть в башне, и следить за тем, чтобы в ближайших просторах к Варгесу никого не было.

Еще вчера телеги прекратили поступать в город и все вновь заговорили о войне, о нашествии насекомых. Повод для этого дали охотники, который стали десятками, а затем и сотнями стекаться по ночам в город. Где они проходили, никто не знал. Должно быть где-то был ход. И наверняка его уже искали солдаты города.

Маркус не потерпит такой наглости. Но сейчас не о том была дума простого варгесцкого солдата на его посту. Он только хотел, чтобы его глаза его обманули. Но это было не так. Черная полоса заполняла весь горизонт.

* * *

Город наполнился паникой. Маркус видел, что такое настоящий страх. Когда толпы людей бегут к бастиону, даже не зная зачем, это бегство возникло стихийно. Никто не знал, что именно происходит, но каждый боялся. Только кто-то один сказал, что наступил "конец света!", кто-то ещё сказал, что на город напали, и надо прятаться, или уходить через горные врата… Маркус сразу отдал приказ заблокировать все выходы из города, поднять отряды лучников на стены.

Он встал на краю его крыши. В шубе, на его поясе уже были искусные ножны, в которых был самый лучший меч в городе, его рукоять была украшена одним большим драгоценным камнем, синего цвета, множество более мелких, была украшен эфес. Его ноги были обуты в самые лучшие сапоги.

Все стали смотреть на него и громко переговариваться… Маркус только смотрел на толпу, потом он повернулся назад и пошел в сторону лестницы, где были распахнуты горизонтальные двери, ведущие к лестнице вниз. Он пытался обдумать то, что будет говорить. Потому, что сейчас же он должен выйти к ним и начать говорить. Варгесцы ждут этого от него…

* * *

Двери открылись и вышло множество вооруженных людей, с щитами и копьями, в тяжелой броне. Это была дворцовая стража. Они разгоняли толпу, рассекая её крестом, двигаясь по диагоналям. Группы людей становились меньше, и они отступали к улицам. Потом была вытащен телега, на которую забрался Маркус, чтобы его видело как можно больше людей.

Он скоро появился и стал осматривать людей. Все были в волнении и панике. Ему нужно было их успокоить. Маркус боялся также как они, но единственный мог подавить в себе чувства и стать холоднокровным лидером, чтобы принять правильное решение, то есть сказать нужные людям слова.

— Внимание! — все притихли. Кто-то н окраине сборища ещё переговаривался. Маркус не обратил на это внимания. — Послушайте, граждане Варгеса. Сегодня на нас напал враг. Он окружает город. Выходить из Варгеса нельзя. Это опасно. Враг может поджидать нас, где угодно… и когда угодно… — он сделал паузу и посмотрел на реакцию людей. Толпа становилась все тише и спокойнее. Просто потому, что их правитель говорил, это уже успокаивало. — Да, город окружен. Но у нас достаточно запасов. В городе множество хороших воинов, которые уже бились с таким врагом, и которые способны его уничтожить. Мы выстоим. — Люди окончательно успокоились.

— Это конец! — закричали где-то в толпе. Но этот голос притих. Послышались короткие звуки ударов.

— Варгес стоит здесь много лет, и будет стоять, потому что наши стены несокрушимы. Именно отсюда мы правим нашими территориями потому, что это место обладает самой великой силой. на этом холме, за нашими стенами, мы можем обороняться так долго, что ни одна армия не сможет долго держать нас в нашем убежище. Скоро силы противника иссякнут. Они разобьют свой строй об наши неприступные стены! Это война не может быть проигранной… И для того, чтобы укрепить нашу оборону… вы все должны принять спокойствие и разойтись по домам. Это будет содействовать нашей победе. Все должны принять это. Сейчас каждый гражданин может помочь нам, вступив в наши ряды… А сейчас расходитесь по домам, ваше спокойствие, только оно сегодня сможет нам помочь.

* * *

Речь Маркуса произвела сильный эффект. Жители и вправду успокоились. Вот, что значит сильный лидер. Он смог подавить панику, злейшего врага дисциплина. А победа без дисциплины не возможна. Это закон. Варгес его знает и чтит. Правитель Варгеса знал свое дело…

Насекомые тем временем окружали город. Горные врата были открыты вечером, в них хлынули толпы фермеров, с телегами. Молва о нашествии распространилась в лесах, быстрее, чем началась осада Варгеса с севера. Несомненно, земледельцы заранее приготовились для отступления в город. И они знали, что их пустят, потому что зерно в таких случаях большое богатство. И не важно, что погреба и склады, амбары города полны запасами. любое зерно сейчас не было лишним.

Как и оружие, жир, дерево, любые ресурсы. Все, что может пригодится в жизни, все это обеспечивает победу. Потому что эта война не на смерть, а на выживание. Это скорее игра, чем война… на войне армии пытаются уничтожить друг друга. А это больше похоже на голодный бунт, попытку штурмовать амбар.

Несомненно… все, что не было в пределах Варгеса, было уже мертво, съедено, обглодано, поглощено. Муравьи были прожорливыми. Они должны были жрать или умереть. Их нашествия до этого были просто ничем. Теперь перед вратами столицы стояло сто тысяч, и даже больше. Все они были голодными, измученными, но силы их от этого не убавились.

Маркус уже размышлял на тему того, что это самый сильный и необычный противник, с которым им придется столкнуться. И потому нужны новые альтернативные решения, новая тактика…

Люди же думали о другом. Придя в свои дома, они заперлись, начали закрывать окна, запирая железные решетки, начали баррикадировать дома. Мужчины стали собираться в барах… каждый для себя решал, нужен он больше своей семье, или же ему необходимо помочь армии. Рабочие руки нужны были везде… Но не все понимали, что один из них вдруг мог уйти, потому что нужен дома своим детям, своей жене. Некоторые называли таких трусами. Но это была не самая большая проблема.

В городе еда не была вечной. Значит рано или поздно она кончится. А эта война не предвещала быть короткой… Вскоре начнется голод. Он придет. Запасов, конечно, много, его можно ждать год, или два, может даже три. Но рано или поздно он все равно придет. А сколько могут стоять насекомые у стен Варгеса. Этого никто не знал. И никто до конца не знал, на что они способны.

Город жил, он думал и переживал. Пока стены патрулировались сотнями лучников, по всей длине. Горные врата перестали принимать телеги, спустя день. Похоже, что там тоже что-то начало происходить…

Для того, чтобы это выяснить, была направлена сотня, под руководством Аскольда. Его успешное нападение на деревню ящеров, дал руководству фаланги знать, что он вполне талантливый командир, и может быть полезен, в предстоящей очередной войне… И его сотня уже шла по тропе, спускавшейся с гор, вначале в восточном направлении, потом в западном, петляя вдоль крутого склона скалы. В конце она спускалась среди зеленых веток елей… и уже позже она становилась спокойной, ровной и шла уже среди леса.

* * *

Та же сотня вновь шла среди зеленой хвои. Сто солдат, вооруженных копьями, щитами, одетыми в легкие панцири, с шлемами и нарукавниками. Они уже были в лесу, и уже были закалены в бою. Аскольда уже все знали.

Теперь он, идущий сбоку от колоны, было нормальным зрелищем, да и сам сотник чувствовал себя спокойнее. Его солдаты мерно шагали… но это спокойствие долго не будет длится. Он это просто знал. В этом невозможно было сомневаться.

Если телеги перестали ходить, это не значит, что в лесах не найдется еще людей. Это значит, что твари уже зашли в леса, они везде… а это значит, что они устроили засаду. В этом также Аскольд не мог сомневаться.

— Стой! — скомандовал он. Аскольд взялся за рукоять своего меча и сжал её. Он взглядом знатока осмотрел кусты, на обочине дороги. Меж корней деревьев было тихо… здесь было тихо. Даже слишком. Это настораживало.

Вверху уже были деревья. С горных врат за ними наблюдали, но теперь… это уже было не так легко, когда вид загораживало множество веток… Солнца не было. Облака были серыми и темными, они не слишком быстро, но заметно, летели по небосводу. Верхушки деревьев качались на ветру.

— Построение — "Клин"! — крикнул Аскольд.

Солдаты быстро начали менять позиции, в ожидании чего-то, все были напряжены. Впереди построилось две десятка. Один из них присел на одно колено, копья они выставили впереди. Все это делалось с шумом, когда копья бились об деревянные щиты, шум создавали шаги солдат по пыльной дороге, покрытой множеством мелких камней. Пыль летела мелкими облачками из-под ног.

За двумя десятками копейщиков встали лучники. Оба десятка. Они натянули стрелы и приготовились, чтобы дать залп, поддерживающий копейщиков. по бокам встали остальные десятки, по ближе к краю дороги, которая впадет в равнину спустя лишь несколько шагов… Они уже были готовы, хотя и не знали, зачем так строились, на узкой местности это было вообще ни к чему…

Аскольд сжал губы и стал смотреть, он даже начал громко дышать… он сощурил глаза и стал вглядываться в кусты, в висках забила кровь. Ему все казалось, что нечто шевелится в них, что-то там жаждет его плоть… жаждет убить его.

— Цель по кустам! — крикнул он. Лучники натянули стрелы, напряглись и направили наконечники в заросли у подножий гигантских елей. Аскольд поднял руку, открыл рот…

Он хотел крикнуть: "залп!", но замолчал, когда услышал звук метательного ножа, попадающего в дерево. В один из щитов копейщиков прилетел огромный, размером со стрелу шип, похожий на коготь… затем последовал ещё один выстрел. Воин, стоящий впереди закричал, щип насквозь попал ему в ногу, пробил её и застрял в мясе. Аскольд округлил глаза от ужаса и стал пылающими глазами смотреть в кусты, где уже на самом деле кто-то шевелился!

— Назад! Лучники залп! Огонь по кустам! — отчаянно стал кричать Аскольд, увидев его беспокойство солдаты стали в спешке отходить назад, так, что камни летели у них из-под ног, пыль поднималась. Два десятка неуклюже шли назад. Лучники все, как один отпустили стрелы, и они полетели, рассекая воздух в кусты. Где-то там они попали в живых монстров… послышался визг и стон, потом более интенсивное шевеление, кто-то уходил, затем что-то черное показалось меж деревьев.

— Уходим, живо! — кричал он, уже взяв себя в руки, он и сам стал немного идти назад. Он, почти, что чувствовал своих солдат, и ему не нравилось это… что бы это не было… Сейчас они столкнулись с чем-то, с чем не сталкивались, а значит он не знает, на что рассчитывать.

Копейщики отступали назад, поднимаясь выше… в этот момент из кустов стали выскакивать муравьи, они жадно дергали своими парными белоснежными клыками, и красные глаза жадно глядели на воинов Варгеса.

— Стройся! Всем приготовится. Построится колонной, лучники в конец! — крикнул Аскольд. Все сразу начали перестраиваться, пропуская лучников наверх дороги. Они спешно выстраивались и уже заряжали луки.

Аскольд смотрел на это, стоя в центре, между двумя передними десятками и всеми остальными. Муравьи уже стали подниматься по дороге.

— Отходим! Медленно! Лучники — залп! — снова скомандовал Аскольд.

Лучники дали залп, стрелы полетели, сделав дугу, стали падать на муравьев, попадая в глаза, застревая в хитине, торча из их покрытия… Насекомые этого не замечали, они шли. Те, кому попали в глаз, отступали, корчась в предсмертных болях, медленно падая и умирая так, чтобы не задеть остальных… Муравьи менялись все более интенсивнее. Это были уже не те существа, с которыми они сталкивались в пустыне. Они действовали ещё стремительнее, ещё сдержаннее, ещё хладнокровнее. Они стали подниматься по дороге… тогда первый десяток копейщиков, занимавший почти все ширину дороги сделал шаг вперед, и все воины одновременно нанесли удары копьем. насекомые отшатнулись, но потом попытались вновь начать давление. Но и тогда десяток ударил, насекомые напоролись на копья… острия вспарывали их брюхо и потроха вываливались на землю, загрязняя её. Они мучительно и быстро умирали, не издавая звуков, кроме шума на земле… Одни только звуки шагов нарушил тишину этой битвы. Люди дрожали от такого напряжения. Аскольд наблюдал все это, без единого слова, а они все двигались по дороге.

Новый слой монстров прошелся по трупам. Колона поднялась еще выше. Монстры вновь предприняли атаку, но десяток жестко ударил по ним, и снова целая группа муравьев попадали на землю, слабо ворочаясь в собственной крови, выливающейся на землю… Лучники шли выше и стали отрываться от копейщиков.

— Залп! — крикнул Аскольд. Лучники встали, натянули стрелы и пустили их. Стрелы стали падать на дорогу, отпугивая муравьев, попадая изредка по ним. Монстры стали отступать в лес… Эта битва была окончена.

* * *

Короткий бой, прошедший в низинах, на дороге, у входа в лес, нашумел в городе… Это означало, что Варгес теперь был заперт. Внешний мир не откликнется.

Никто не сможет на равнине победить стотысячную армию насекомых… но может быть их и больше. Они бродили огромными толпами… под стенами, иногда забираясь на холм, но лучники обстреливали их со стен, и те отступали. Их основная толпа лишь раз показалась, должно быть специально, чтобы напугать людей. Теперь все их силы были в другом месте и ждали, когда нужно будет идти в атаку… взять одним приступом Варгес нельзя. Многие люди города уже поняли, что насекомые будут проводить лишь короткие атаки, по тактически важным местам, вроде стен города, или врат. Но как они это будут делать. основным же их оружием станет голод.

Вот в чем был вопрос… где быстрее кончится еда, снаружи? Или внутри?

Уходя из пустошей, подконтрольных Варгесу, они не оставили после себя вообще ничего живого… Потом животные снова появились… Если там их больше нет… значит нет и людей. Насекомые бы остались в пустоши, потому что нападать на людей они уже пытались, и они отступили, потому что не смогли. Значит завоевать людей не получится.

Они знали, что люди их превосходят, но нападают. Значитэто необходимость, которая загоняет их в угол. Это не исключает возможность серьезного штурма.

Маркус думал на это тему, когда стоял вновь на крыше бастиона, откуда часто любовался видом на город, в последнее время. Словно он уже давно ждал, когда придут насекомые. Он не стал созывать совет. Его полководцы уже знали, что делать… они хорошо обороняли город. Попыток штурма еще не последовало.

Больше всего его беспокоили ходы под землей. Маркус о них знал. И поиски уже шли… "Подземные ходы… вот наше слабое место…" — думал он.

* * *

Кхолин был холоден в действии… Он уже шел по кирпичному коридору, и спустя пару шагов, слева от него оказалась дверь. За ним шел бесшумно десяток стражников города — новобранцы, набранные из числа ремесленников, зрелые мужчины, с бородами, крепкими мускулами. Они были вооружены в этой облаве только короткими мечами. Все остальное в этих коридорах было неуместным, даже щиты.

Ещё несколько сотен уже обыскивали огромное подземелье, о котором знали стражники. Но до этого он было необитаемым, и в последние месяцы здесь возникла целая система, жизнь здесь била ключом, бурлила. подкупленные начальники стражи уже украшали собой виселицы на дворцовой площади, те самые, что умалчивали, и скрывали существование разросшейся преступности в Варгесе.

Кхолин выломал дверь. Далее последовали крики, стоны, горящие факела падали на землю… Солдаты начали вваливаться в коридор, затем они стали бить двери ногами… один удар сапогом! Послышался хруст, ещё удары. Все это происходило в сумраке, и под жесткое кислое дыхание зрелых мужиков, с мечами в руках. Они не потерпят того, чтобы в их городе были воры и грабители!

Одна дверь вылетела, справа, ближе к входу. Туда зашли двое, в ней были девушки, в рванине, они сидели на облезлых изъеденных молью коврах… Началась резня. Одна из них достала кинжал… Кровь летела, ремесленники избивали всех, кто попадался, забивали до смерти, топтали и кололи мечами. Они потрошили этих грязных людей, с совершенной четкостью и сдержанностью, они просто считали, что это не люди. Это грязные животные, оскверняющие честь города…

Резня продолжалась ещё около двух минут, затем все было кончено.

* * *

— Да. Все зачищено, ваше величество. — отчетливо произносил Кхолин.

Он стоял перед властителем Варгеса, в переднем, самом крупном зале Бастиона. Маркус держал в руках подсвечник и радостно слушал его доклад. Он был одет в тогу в то время, как Кхолин был весь в крови, в кожаном панцире, с кожаными нарукавниками, в сапогах.

Вверху тьма поглощала красивые своды зала… также и отдаленные участки были погружены в мрак. Таким огромным был Бастион. Маркусу это нравилось.

— И что же, Кхолин, куда ведут подземные ходы? Меня интересует, есть ли выход из города? — властно проговорил Маркус.

— Да, есть, ваше величество. — быстро выговорил Кхолин. Маркус довольно посмотрел на него… Кхолину это также понравилось.

— Отлично… Куда именно ведут они?

— В горы, и в подножья холма. Ближе к скальному склону, там, где он начинается, по обе стороны от города. Теперь эти проходы под нашим контролем, ваше величество.

— Передай Арне, чтобы взял это место, под свой контроль. Чтобы там стояла сотня, у каждого из проходов. И… чтобы они стояли намертво. Пусть начинает немедленно застраивать их. Мне нужно заложить эти проходы… А пока все не будет достроено, он должен усиленно следить! — с этими словами Маркус хмуро посмотрел в никуда. Это сделало его лицо ещё более солидным.

* * *

Аскольд стоял перед Ардесом и Арне. Они были в той самой комнате, в которой его принимал тысячник, и ещё семь выживших солдат, после того страшного похода на ферму Вилмара. Сам Вилмар теперь находился в городе и был в отличном состоянии, уже командовал десятком ополченцев. Все фермеры объединились в особое ополчение и вошли в состав стражи города.

Но речь не о земледельцах. Арне был снисходителен к Аскольду. Но Ардес был другого мнения. Они были одеты в штаны, рубашки, на них были легкие панцири их кожи, на поясах мечи отличной работы, оба были побриты и подстрижены, в отличии от Аскольда, который покрылся щетиной. От полководцев хорошо пахло, они были величественными. Аскольд же был обычным сотником, и не более, и последний две недели все его развлечения сводились к напиткам в "Снежном Барсе".

И потому военачальники смотрели на него сверху вниз. Аскольд размышлял на тему того, что они сидели здесь, только делая заметки и переставляя флажки и фигурки на карте в то время, как он боролся с муравьями лицом к лицу, смотря им в глаза, стоя в рядах собственных солдат. И они еще смеют оценивать его…

Это люди только стояли здесь, смотрели на бумаги и пили вино из графинов, иногда развлекаясь с девушками. Но Арне был не совсем такой, как Ардес, самомнение которого в последнее время зашкаливало. Арне стал на него косо смотреть. Маркус стал ему многое позволять.

— Он отступил! — крикнул Ардес, не выдержав.

— Он выполнил свою цель, и не потерял ни одного воина. — резко отрезал Арне.

Аскольд виновато смотрел на карту, стоя ровно, держа руки за спиной. Ардес попивал из бокала дорогое вино и смотрел на Аскольда сверху вниз, как на дерьмо… Арне это не нравилось.

— Теперь весь город знает, что мы не смогли выиграть бой.

— Зачем… чего ты пытаешься добиться, может ты хочешь потешить его величество, и казнить еще пару десятков военных? — резко сказал Арне, не выдержав, можно сказать прошипел. Ардес пугливо на него посмотрел, показывая свою слабость. Арне стал давить на него глазами.

— Я не потерплю такого. — сказал тихо Ардес, и посмотрел озлобленно на Аскольда.

— Я не потерплю, чтобы фаланга убивала собственных сотников. — сказал спокойно Арне, но прозвучало это скорее вызывающе. Наступила тишина.

— Нет. Это мальчишка опозорил целый город. Жители уже начали говорить о том, что насекомые могут быть сильнее нас, это недопустимо!

— Жители ничего не говорят, Ардес. — отрезал Арне. Он залпом выпил свой бокал. — Тебе нужно кого-то повесить, или наказать… может тебе недостаточно того внимание, что тебе уделяет его величество?

— О чем ты?

— Ты слишком много о себе возомнил, если решил повесить командира просто так? Ты не тиран. Тебе нужна трепка, Ардес…

Ардес оскалился. Он повернулся и решительно направился к выходу. Комната наполнилась пугающей тишиной.

* * *

В городе стало тихо. Следующая неделя прошла без каких-либо событий. Монстры перестали появляться в пределах города. Люди перестали распускать слухи. Некоторых такое спокойствие пугало. Словно что-то ужасное произойдет очень скоро, и насекомые готовятся к решающему удару. Что их засада возле лесной дороги не отпугнула их. Это была только разведка боем.

Еще тогда люди стали говорить о Штурме…

Глава XX Штурм

Это было одним очень тихим днем. Арне сказал Аскольду, что Ардес беседовал с Маркусом по поводу того не слишком приятного доклада… Арне сказал, что Маркус был доволен тем боем, что Аскольд хорошо себя показал. И что он не позволит Ардесу казнить его. Но от этого молодой сотник не успокоился…

Ардес терял популярность среди фаланги, а он в то время только начал расти, как командир. И Ардесу нужны были заслуги перед Маркусом, чтобы не терять лидерства среди полководцев Варгеса. Но он терял его… А значит он будет биться в агонии, пока не сделает нечто ужасное, или просто не уйдет в запой.

Город дремал, как и Аскольд. Он сутками спал в своем номере, в постоялом дворе Роя. Тихий дом не был продан. Рой остался в городе. Он так и не решился бежать в нужный момент. Теперь было поздно… но. Чтобы ждало его за стенами города? Сейчас все говорят, что кроме Варгеса, насекомые не оставили ничего живого на всем леднике. Они одни в мире. Теперь есть только Варгес. Исполнилась зловеще мечта первых правителей.

Теперь нет ничего… только Варгес, и его величество. Но скоро и он исчезнет.

* * *

Ночь опустила свою тень на город. Темные дома спали. Люди в них не ожидали того, что случится через несколько минут после того, как темные облака открыли взору ледника луну. Прекрасную, особо ярко светящую в эту ночь. Бодрые стражники зорко следили за ледяными просторами.

Они ходили по стенам, мелькая среди каменных зубцов. В это время в башнях спали лучники, окруженные туго набитыми колчанами, не вынимая из рук свои длинные луки… они видел светлые сны, где мир не был таким. Все в там было таким, каким было меньше, чем полгода назад: охотники в пустошах охотились на диких зверей, а богатые варгесцы ходили пу широким улицам прекрасного города, ходили среди рядов прилавков с мехами, пряностями, великолепно украшенными кинжалами, где в мастерских ремесленники создавали свои чудные предметы, горшки, ножи, все столь необходимое людям вне города. Фермерские телеги, забитые овощами и зерном, входили через горные врата, где стражники им приветливо улыбались… и, конечно же, правитель вновь стоял на краю Бастиона, задумчиво вглядываясь в ледяную даль. Все было хорошо. Но на самом деле была ночь, за городом не было живых людей, там бродили толпы тварей, не знающих эмоций и чувств, кроме голода и жажды, которые заставляют их убивать все, не похожее на них.

В домах спящие люди видели такие же сны… все они только засыпая переставали думать о тех мучениях, которые им предстоит вынести. А все было только впереди, вот чтобы ужаснее всего. Кажется, что ожидание голодной смерти, страшнее, чем сама смерть, это дольше, это нагнетает.

В одном из постоялых дворов Аскольд неожиданно проснулся. Им завладело то чувство, которое, когда вывело его на улицу… он ощутил это. Будто кто-то просил его выйти на улицу, и пойти вниз. Это было так знакомо и не мыслимо. Он решил, что лучше подчинится этому зову.

Он сдернул одеяло. встали и начал одеваться…

* * *

В зале собрались все девять. Ровно столько их было. Каждый из них был покрыт суровыми морщинами. Все были в черных мантиях, без украшений. Само это сборище было простым… без лишних украшений, без обрядов, без каких-либо торжественных знаков и таинственных оккультных действий, имеющих скрытый смысл.

Зал был выдолблен в скале. Покрыты кирпичами были стены, серого цвета, бледного, грязного. Факелы цеплялись к стенам и ярко освещали зал. Он был примерно пять шагов высоту, и десяток в диаметре. Один вход, который был длинным коридором, ведущим в темноту.

Одна ступень большая, как скамья, тянущаяся по всему краю зала, отделяла пол от стен. На ней сидели все девять. Среди них был Дорс. Он был весь погрызен, весь покусан, его лицо было покрыто шрамами. Он склонил свою голову к груди и закрыв глаза, сжав губы, думал и размышлял, пока остальные садились, устраивались по удобнее на почтительно расстоянии друг от друга. Все стали негромко переговариваться хриплыми старыми голосами. Это были дряхлые старики, некоторые из которых прожили даже больше, чем сто лет. Их мантии были из шелка, и переливались на факельном свету. Все они были наделены мудростью, которая будто и создала эти морщины…

Послышались шаги, все замолчали. В проходе показался Агил. Дорс поднял голову и посмотрел на него, широко раскрытыми глазами. Его губы затряслись, потом глаза сощурились. Агил приветствовал его уважающим, почтительным взглядом, чуть поклонился и прошел в центр зала. Все тихо стали смотреть на него, оценивающими глазами.

— Прошу внимание. Благодарю собравшихся, за то… — Агил говорил четко, его слова были наполнены чувством искреннего уважения. Он делал многозначительные паузы и смотрел перед собой. — за то, что они позволили мне, затронуть их внимание и драгоценное время.

— Довольно, Агил. — резко сказал Дорс, он сидел против входа. — Я был на краю, я был мертв. Я прошел такое далекий путь, я столько месяцев лежал в гробнице, где мои раны затягивались. Ты знаешь, откуда меня вытащили жрецы. Без этого наигранного почтения и разных долгих речей. — обвел всех присутствующих взглядом и в пол тона добавил. — Кратко и ясно, мы слушаем…

— И так. Насекомые не подвластны моему контролю. Поэтому нам придется их уничтожить. Фаланга разбила все наши планы в пух и прах. А наших собственных сил недостаточно, чтобы уничтожить Маркуса. Нам придется пустить корни и начать тайную войну против полководцев. — четко выговорил Агил, словно заучивал заранее.

— Это опасно. — выразился низким слабым голосом один из стариков. — В такой схватке у нас есть все шансы проиграть… — он раскрыл глаза и изобразил страх и смятения на своем лице. Девятеро стали переговариваться. Дорс увидел это и встал.

— Прошу тишины, господа. Не стоит так бурно реагировать, — сказал Дорс, и все сразу замолчали.

— Нет… Дорс. — сказал Агил вызывающие. — Стоит. Мы потерли слишком много времени. Я скован… я давно говорил, что следовало бы сделать. Но никто не слушал меня…

— Что ты хочешь сказать? — прошипел Дорс и уставился в упор на Агила, его глаза выражали презрение, с нотками злости.

Все замолчали и уставились на них. Агил напрягся телом.

— Нам следовало бы открыть горные врата и впустить армию табунщиков в город. Нам следовало бы поставить моего человека, во главе армии. Но вы оставили проклятого вождя на его деревянном троне… теперь там нет ничего живого. Но теперь… когда насекомые здесь. Это уже не значительно. Теперь ни что не имеет значения кроме жизни.

— Ты слишком много говоришь, Агил. И я не понимаю… к чему ты клонишь. — настороженно, медленно проговорил Дорс, сверля злобным взглядом Агила. Агил дрожал. Его тело еще больше напряглось, все вновь стали шептаться. Зал наполнился шумом.

— Энрико! — крикнул Агил. Он также жестко глядел на Дорса, тело которого также напряглось. Все вновь замолчали и стали пугливо смотреть.

Резкие, быстрые шаги раздавались в темноте прохода, послышался лязг металла. В зал вбежал Энрико, в легких доспехах, с мечом в руках, в боевой стойке, чуть согнувшись. Весь он был воплощением силы. Резким слишком трезвым взглядом он смотрел на собравшихся, потом уставился на Дорса и глаза его стали холодными.

— Никто не пользуется сломанным клинком… также и от ненужных людей… — верховный жрец сделал многозначительную паузу. — …избавляются… — сказал он, уже намного тише.

Дорс фыркнул, он выставил руки вперед, чуть согнув их в локтях… его пальцы затряслись, они стали издавать странное свечение. Энрико встал перед Агилом и направил меч в сторону Дорса. Послышался треск, нарастающий шум, все встали, округлив глаза, и, объятые страхом, стали завороженно смотреть. Руки Дорса затряслись и из них ударила белая молния, она осветила весь зал, с громким грохотом влилась в меч Энрико и тот отлетел в сторону, сбив с ног Агила.

Дорс повернулся. Позади него стена разрушилась, обвалилась, поднялось облако пыли и грязи, в котором он исчез. Облако осело… там был пещерный проход, который также уходил в непроглядную темноту, слышались только звуки шагов.

Агил быстро встал… он посмотрел назад. У стены, позади него, возле выхода лежал обуглившийся черный труп Энрико. Агила охватил страх и ненависть, он весь дрожал… он потерял контроль над собой. Члены совета стояли, также в ступоре, не понимая, что произошло. Вскоре контроль вернулся. Мысли жреца стали лететь с бешеной скоростью. Он повернулся к проходу и метнулся к нему, подойдя к нему он пригнул голову и залез в непроглядную темноту.

* * *

Аскольд, вооруженный мечом, бежал к главным вратам. Голова стражника вверху меж двух зубцов появилась, но уже не смогла увидеть бегущего сотника. Молодой командир открыл дверь, которая был в пяти шагах от главных ворот, толстых из дерева, оббитых железными пластинами с шипами. Он открыл дверь. Вбежал внутрь. Здесь была лестница.

Деревянные ступени вели вверх, где был люк на крышу, они поворачивали несколько раз, прежде чем достигнуть вертикальных дверей в потолке. Аскольд начал быстро взбираться. Его терзали страшные мысли. Паника охватило его. Кровь била в висках, все вокруг казалось нереальным, в таком состоянии. Голову сдавливало, он не чувствовал себя и забыл про все, что существует. Он просто не мог мыслить.

Аскольд добрался дол люка, он открыл его, тот был не заперт и увидел стражника, сурового копейщика, который недоумевающе глядел на него. Молодой сотник, тяжело и часто дыша уставился в ответ.

— Какие-то проблемы? — произнес мягких низким голосом стражник.

Аскольд ещё больше расширил, и без того круглые, глаза, наполненные безумием. Он бросился к зубцам, и посмотрел в ледяную пустошь. Стражник подошел к нему, и хотел положить ему руку на плечо. Но Аскольд резко повернулся. Он посмотрел на стражника и сказал:

— Они здесь!

— Кто они? Насекомые? — недоумевал солдат.

— Да. Посмотри… — сказал Аскольд, почти задыхаясь. Он сглотнул, он дрожал, трясся, не чувствовал ничего и не осознавал.

Стражник подошел и стал вглядываться в темную ледяную пустыню. Затем стал нарастать шум, он видел… он видел…

— Тревога! — завопил стражник, — Тревога!

* * *

Штурм начался. Звон колокола наполнил город. Жители запирались в своих домах, баррикадирую двери. Воины стекались к вратам. Лучники бегали по стенам, обстреливая насекомых.

Спустя десяток минут. Ардес на коне прискакал к барбакану. Он слез с коня, и вскоре уже поднялся на крышу, где стражники, стоящие среди лучников, бросали увесистые камни вниз, там слышался хруст и писк, визги гибнущих ужасных созданий.

Врата города трещали от натиска. Муравьи били их своими клыками и щепки от ударов летели, слышался хруст и треск дерева. Вскоре они прорвутся это был только вопрос времени, и тогда все полетит под откос. Вдруг один из лучников вскрикнул и упал, весь дрожа, он бился в судорогах. Несколько воинов бросились к нему и оттащили его. Меж ребер торчал огромный шип. Лучник кричал от боли и ворочался. Солдаты держали его… но тот бился. Один из них выдернул шип, но лучнику не стало лучше. Кровь фонтаном брызнула у него изо рта, кровь потекла из раны и из глаз, а ещё через несколько минут он умер.

Все это происходило под шум кричащих людей… под звуки битвы. Ворота все еще держались. За ними стояли тысячи копейщиков, построившихся в ряды. Они ждали, когда дерево не выдержит и ужасные твари прорвутся в город. Ардес подбежал к краю крыши барбакана. Он поднялся меж зубцов, расталкивая воинов и стал вглядываться вниз: среди обычных муравьев бегали более мелкие, без клыков, из спины были покрыты иглами, они становились и иглы вылетали с бешеной скоростью из их спин, попадая в стену, ломаясь об кирпичи, или же попадая в лучников.

Эта перестрелка была немыслима. Ардеса охватила паника, но он этого не показывал, чтобы сохранить бодрость воинов. За стена Варгеса насекомых было так много, что их толпы простирались почти до горизонта… настолько их было много. И они не перестанут наступать. Каждый солдат думал об этом, и задачей Ардеса было убедить их в боратном, внушить им веру в победу.

Он метнулся к другому краю плоской дощатой крыши. Лучник продолжали перестрелку, но теперь не так интенсивно, скрываясь за зубцами, камни летели вниз, насекомые выбрасывали своих собратьев с края дороги, чтобы те не мешали им долбить врата города. Ардес встал на один из зубцов.

Солдаты, чьи ряды заполнили улицу. Здесь их было две тысячи, остальные стояли в районе бастиона в резерве и ждали приказаний, готовые ринутся в бой, в любой момент. Все две тысячи заполнившие несколько кварталов, смотрели на него. Лучники уже встали на крыши ближайший к вратам домов. Туда же поднимались солдаты, они поднимали туда запасы камней, в переулках строились баррикады, ставились ограждения.

— Солдаты! — крикнул Ардес. Он ещё раз оглядел их, потом кинул взгляд назад, снова уставился на них. — Мы били насекомых в пустоши, мы били их два раза! И мы одолели их. Сейчас они пришли в наш город. Варгес никогда не терпел поражения, и мы… — его прервал крик толпы, гул стал настолько громким, что Ардеса никто не слышал. Прямо из переулка вышел муравей, там поднялся переполох.

Плитка дороги стала подниматься, под ногами послышался гул и шум, потом целый участок дороги рухнул… поднялось облако пыли. Солдаты стали обступать образовавшуюся дыру… пара воинов свалилась туда. Послышались крики, вопли, лязг мечей, а затем какие-то стуки. Их дыры стали подниматься муравьи. Солдаты ощетинились копьями и стали бить их и заталкивать обратно в дыру. Это происходило под вопли разъяренных сотников и крики солдат, впавших в панику от неожиданной атаки.

Потом поднялось ещё большее облако пыли… внутри него что-то стало бурно, жадно шевелится. С шумом и грохотом переваливающихся обломков тяжелой плитки, из дыры, куда падали убитые муравьи и раненные люди, которых те утаскивали, вылезла огромная щупальца. Она была покрыта склизкой кожей, которая блестела и переливалась в лунном свете. На её конце были огромный клык, длинной с копье, и шириной с три или четыре клинка палаша, оно извивалось и тянулось к небу, затем оно замерло. Все солдаты глядели на него.

В это время барбакан начал трястись, лучники и стражники стали переглядываться. Почувствовавший подземные толчки Ардес, повернулся и крикнул:

— Вон со стен! Все прочь отсюда! — после этих слов его лицо скривилось в страхе, который все же проступил, и тогда щупальца дернулась и устремилась к нему. Она ударила его, пробив клыком на сквозь! Тело Ардеса было насажено на огромный коготь — клинок. Из его рта текла кровь… Щупальца вознесла его высоко, а потом опустилась в дыру, из которой вылезла… послышался хруст и жевание… Потом брызг крови и вылетающие потроха из ямы.

Солдаты бежали с барбакана на стены. Барбакан стал ссыпаться и разваливаться на глазах. Муравьи бежали с моста, по другую сторону люди бежали вверх по улице… весь этот ужас сопровождался криками, лязг метала прекратился, как и хруст. Из ямы вышли ещё щупальца… Лучники на домах открыли огонь. Из дыры поднялось шесть ужасных щупалец. Все шесть стали бить по крыше, протыкая лучников и уволакивая их в тьму дыры, где их что-то пожирало. с другой крыши также начали стрелять из луков, бросать камнями и кидать копьями.

С грохотом Барбакан превратился в груду камней, и камни эти летели вниз по склону холма. На образовавшиеся кучи поломанных темных кирпичей стали взбираться муравьи. В это время один из стражников вышел из рядов перепуганных солдат, с мешком жира, он начал лить его вниз, затем, недолив полностью кинул его внутрь. Показался Аскольд. Отступающая толпа воинов остановилась и стала глядеть, как на фоне наступающих по развалинах тварей, злобный озверевший сотник кидает факел внутрь дыры. Поднимается дым, в дыре вспыхивает пламя, щупальца ускользают внутрь.

На весь город раздалось бурление и визг, нечто схожее с ужасными воплями…

— Умри! Ужасная тварь! — кричал Аскольд… его люди вышли из фаланги и стали закидывать камнями дыру, другие кидали увесистые обломки плит внутрь, с метали копья. Ещё десяток вышел и спереди окружил дыру, встав ровно и направив копья на врага.

Толпа воодушевилась таким беспримерным мужеством! Несмотря ни на что, Аскольд командовал солдатами, не слушая приказов, он просто защищал свой город.

— Стоять! Держать строй! Лучники огонь! — кричал он, уже не думая, слушают его или нет, он просто действовал, охваченный злобой и стремлением уничтожить врага.

Лучники на ближайших дома и на краю стен, после которых шли развалины, стали стрелять. Стражники стали хаотично, стихийно выстраиваться в фалангу и направлять копья на врага. Они встали по всей ширине улицы, у переулков, на баррикады, под самыми стена встали лучники и стали с боков обстреливать муравьев. Те все наступали, топча и превращая в месиво своих братьев, или родителей, все они слишком быстро плодоносили и не так скоро умирали.

Ужасные монстры стали вклиниваться в ряды, но люди стояли жестко и били их, копьями снизу, кололи их в глаза, кидали камнями. Монстры гибли десятками, строй людей не дрогнул… Муравьи наваливались все больше и больше, они шли с новым рвением, и не уступали людям в целеустремленности. Но их холод и жажда крови только гнали их на смерть. Фаланга стала отступать. Аскольд стоял среди воинов и поддерживал их.

— Стоять до конца! Бей их! Бей! — кричал сотник, но командовал он целым тысячами. Из-за толпа показались шипастые твари, они забрались на горы мертвых муравьев… другие отступили. Покрытые шипами монстры стали дрожать потом они приподнялись на задним лапах и из их спин полетели шипы. Шипы попадали в ноги Людям, в щиты, в голову.

Солдаты кричали от боли и падали мертвые, строй ломался.

— Лучники! — крикнул Аскольд, и среди расстроенных копейщиков стали выбегать лучники и пускать стрелы в шипастых стрелков врага. Те визжали и прятались, разбегались… лучники палили по ним, без передышки. Со стен все продолжали стрелять. Град стрел обрушился на монстров.

— Вперед! — крикнул Аскольд, и махая своим великолепным мечом в руках кинулся в первых рядах. За ним побежали сотни солдат, по всей ширине улицы, и стали также нелепо карабкаться по мертвым муравьям. Они зашли на горы. Лучники снова встали среди копейщиков и стали пускать стрелы, которые уже кончались… когда все снаряды были пущены во врага. Копейщики ринулись на муравьев. Муравьи ужа отступали к дороге. Лучники на стенах стали уходить, за новыми стрелами, которые почему-то перестали доставлять на поле боя…

Насекомые бежали из города. Этот удар был отбит. Люди города ликовали. В то время, как на дворцовой площади вновь разъяренная запуганная толпа ломилась в бастион. Когда глашатаи стали выкрикивать на всех улицах новость о победе, солнце уже озарило первым лучом город, и толпа успокоилась. Насекомые уходили из города, и толпами устремлялись за горизонт.

— Слава Архису! — раздавались крики ликующих горожан.

* * *

Агил бежал по переулку, из одного в другой, в сером утре этого дня, по улицам бегали патрули из десятков солдат, их топот был слышен везде. Дорс оказался в хорошей форме… но Агил чувствовал, что тот испытывает страх, он чувствовал, как тот оставляет следы, что его страх распространился. Агил впитывал это и шел по его следам.

Вскоре он оказался на середине одной из широких дорог, близко ко дворцу. Он услышал грохот, повернулся и увидел, как из угла на летят кирпичи, выбитые неизвестной силой, вырванные из стены. Он отпрыгнул в сторону и обломки стали падать совсем близко от того мечта, где он стоял. Вверху послышалось чье-то пение, а затем злобный смех. Агил посмотрел на крышу дома, напротив него. Там стоял Дорс, в рясе, он держал руки впереди и дергал ими. Затем он замер и дернул ещё раз.

Агил инстинктивно отпрыгнул и вниз полетели еще обломки, с жутким грохотом. Тогда жрец побежал назад и скрылся в переулке. Он поднял к рту руку, сжатую в кулаке, и стал нашептывать что-то над кольцо, с большим синим камнем, переливающимся в свете утреней зари. Он представлял как из всего его тела, прямо в это кольцо перетекала энергия, он внушал это себе так сильно, и с такой активностью, что через полминуты рука с кольцом отяжелела и он почувствовал, как наполняется и пульсирует, бьет ключом та энергия.

Жрец вышел из переулка. Дорс стоял все там же, он махнул на него руками все также, растопырив и скривив пальцы, и из его кистей ударила молния, мимо Агила. Попав в участок дороги, оттуда с грохотом вылетели плитка и подлетела в воздухе, после чего попадала на дорогу. Агил махнул на него руками точно также, и Дорс отлетел назад, также взлетев в воздухе и скрывшись где-то… Он отлетел достаточно далеко, словно силой неведомого удара. Послышался короткий тупой звук. Агил бросился, в противоположный квартал. Переулок завернул, и выйдя из-за угла Агил увидел мертвого Дорса, лежащего на грязной плитке, из его рта текла кровь…

Это значило, что теперь Агил был свободен.

Глава XXI Боги спускаются с небес

Насекомые не ушли. Но от этой победы люди воодушевились. Аскольд сделал свое дело как надо. И за это Маркус сделал его одним из полководцев. Его мечта сбылась. Подвиг сделал его не только героем и любимцем толпы, теперь он был военачальником. Он управлял фалангой, совместно с Арне и Люциусом. Это были самые уважаемые люди города. Теперь он был в тех кругах, куда не смог бы забраться никогда, если бы не эта война.

Варгес выдержал этот удар. Фаланга вновь верил в свою победу. Это было самое громкое сражение с насекомыми с того момента, как они объявились в пустоши. Ничто не может сломить людей. Похоже, этот город будет стоять вечно.

Но есть и темная сторона победы. И Аскольд в тот момент стоял на грудах, смотрел, как ополченцы отстраивали укрепления, как они тащили своих мертвых товарищей. Из этой битвы не вернуться живыми двести солдат фаланги. Против пол тысячи насекомых это не так хорошо. Всего фаланга насчитывала двадцать тысяч солдат.

Неожиданно послышалось гудение. Аскольд вначале не понял, что это за звук, но затем он вспомнил и ужас накрыл его. Он посмотрел в небо… все люди не понимали, что происходит. Они перестали работать, просто встали и стали смотреть, даже не переговариваясь… Среди небес, прорезая облака спускался огромный каменный шар, немыслимых размером. Он имел милю в диаметре. Он был серого цвета.

Аскольда наполнил страх, он волной накрыл его. Кровь стала стучать в висках, в глазах потемнело, его голове лишь представлялись темные сгустки в груди, которые лопаются и растекаются по телу иглами… Паника стала проникать в разум людей… все стали переглядываться. На город опустилась тень, люди стали громко кричать от ужаса. Шум был настолько сильным, что люди не слышали голоса.

Над городом, на расстоянии десятков шагов от крыш домов стали летать сплюснутые шары, прорезанные белыми светящимися полосками… Рев и грохот заполнили воздух, ничего не было слышно… только этот шум.

Это был конец…

* * *

Баор шел по лесу, в полном снаряжении, с хорошим мечом, в лучшей одежде, в кожаной броне. Он уже пару раз натыкался на мелкие группы муравьев, н ему удавалось уничтожить их. Охотник мог бы гораздо быстрее достигнуть города, но рядом с горными вратами было уж слишком много этих тварей… И он решил, что проберется через горы, там должны быть где-то шахты, ведущие в город. Должны быть.

Он метил на те, о которых только слышал. Или ему придется карабкаться вверх, чтобы проскользнуть мимо двух самых высоких башен города, тех самых, что расположены на склоне горы, куда перетекает варгесцкий холм.

Баор шел среди деревьев, огибая одни заросли за другими, прислушиваясь к пению птиц, но оно вскоре прекратилось. Тогда охотнику только показалось что, что-то неладно. Он услышал гудение. Оно стало нарастать, он вспомнил… Страх охватил его, он вспомнил то, о чем говорил испуганный сотник. ОН вспомнил, почему тогда фаланга ушла с фермы. Баора охватил ужас.

Он посмотрел вверх и увидел: прямо над ним, среди верхушек деревьев висел в небе шар из сере-зеленого камня, он был пересечен множество светящихся полос, по его краям воздух плавился.

После этого взгляда Баор опустился на колени и в глазах потемнело, он внезапно почувствовал ужасающую слабость, сильную боль во всем теле. А после только темнота…

* * *

Его вели через белый коридор… его тащили. Баор не помнил, как оказался там. И даже когда проснулся не совсем понимал, что происходит. Только когда его бросили на пол в просторной белой комнате он пришел в себя окончательно и уже стал трезво осознавать кто он сам, что он. Но он не знал, где находится.

Комната была круглой. Сзади послышался мягкий звук, как будто что-то задвигается, скользя по камню, что-то гладкое. Баор встал и повернулся назад. Там была гладкая белая стена, он не знал из какого она материала, но она была гладкой на столько, что он мог разглядеть свое отражение.

Он повернулся. Стены комнаты шли по кругу и закруглялись дугой от пола к потолку, без единой неровности, за исключением большого черного окна. Кажется за ним была ночь, очень темная, беспросветная. Комната была шириной с улицу Варгеса.

В центре её стоял огромный монстр. Такого Баор видел в пещере. Он был одет только в набедренную повязку. На нем не было ничего. Он был абсолютно без одеяния. Это был Ящер, два с половиной метра в высоту, один в ширину плеч, голова была плоской, чуть выше и дальше широко рта с ороговевшими губа шли узкие черные глаза, выпученные. Это глаза без чувств, холодные, глядели прямо на Баора, и моргали с разной частотой.

Он открыл рот, в котором мелькнул раздвоенный язык и оголил многие ряды бесчисленных острых зубов. Мускулы этого монстра были массивными, под стать его величию, так и зубы его показывали силу и внушали страх. Весь он был невообразим. Изображал собой силу и бесчувственный холод, безграничное спокойствие, которое даже Баору внушило нечто, что было противоположно страху.

Из его пасти донеслись шипящие тихие звуки, похожие на человеческую речь, он не говорил, он шипел, но это Баор не слышал. Речь ящера текла в его мыслях, и он чувствовал, что мысли эти не принадлежат ему.

— Подойди… к… окну… — он растягивал буквы. Его голос был низким и мягким, успокаивающим. И Баор повиновался, без сомнения.

Только сейчас Баор глянул на себя и увидел, что был не обут. Здесь было тепло. На нем была белая рубашка из тянущейся приятной материи, такие же штаны, без пуговиц, внутри них было что-то тянущееся и эластичное, что держало их, как ремень. Оно легко тянулось и быстро возвращалось обратно и крепко держалось.

Человек подошел к окну и отошел. Его охватил ужас и страх перед неизвестность, в глазах потемнело…

— Вернись… — прошипел Ящер. — Да. — он растянул звук. — Ты увидел там это. Да… это так и есть…

Баор не рискнул ответить. В его голове не могло вместится то, что он увидел. Он встал и посмотрел снова, теперь ему уже было легче. Все стало неожиданно легко… Но все еще это потрясало. Его взору предстал огромный шар, синий, он был в сотни тысяч, немыслимо, казалось, просто бесконечно больше, чем он. Баор почувствовал себя невероятно мелким и крошечным. Шар был окутан огромными белыми парами. Это были облака. Мир. Это был его мир. Баор и не думал, что есть нечто кроме ледника.

Но сейчас Баор видел ледник. Огромное бело-голубое пятно, покрывающее большую часть шара, выше. Он был темным. Это была ночь. Баор посмотрел влево, вправо, вверх и вниз, кругом были звезды. Они сияли так ярко, что Баору казалось, будто он может взять их руками. Он потянулся, но наткнулся на нечто невидимо. Он понял, что это было нечто вроде слюды в окнах Варгесцких домов, только более прозрачное и легкое.

Затем где-то на края возник источник света. Что это? Это Солнце! Баор видел солнце! Он видел его мир, это был шар, все это не умещалось в его голове. Баора это просто потрясало. Солнечный свет здесь был гораздо сильнее, и он ударил в глаза. Баор вскрикнул его глаза вспыхнули болью, он закрыл их и прикрыв руками он упал на колени.

— Да… это — твой мир… — Ящер вновь изобразил мир.

— Кто ты? Кто ты такой черт возьми? Где мое кольцо? — Баор заметил, что на руке нет кольца. Он почувствовал резкую слабость и тошноту.

— Перестань паясничать, Баор. — С этими словами Ящер стал приближаться. Он подошел к окну и посмотрел туда глазами, не способными выражать эмоции.

В то время Баор отползал на четвереньках от окна. Кажется, то место, где они были повернулось, и когда Баор вновь рискнул посмотреть в это окно он увидел, что ящер стоял на его фоне и смотрел в черноту, покрытую прекрасными звездами, которые мигали, словно были живыми.

— Кто ты такой? — Баор встал и уставился покрасневшими глазами, заплаканными и растертыми на мощную спину Ящера.

— Я… тот… кто управляет.

— Зачем я тебе? — спросил снова Баор и посмотрел с презрением и пугливым оттенком обиды на Ящера. — Ты, монстр… зачем я тебе?

— Я не монстр. — прошипел Ящер. Он повернулся и стал смотреть на Баор. Затем он стал медленно идти, описывая дугу. — Мы, очень похожи-и-и на вас-с-с. Мы также страдаем, радуемся и… злимся… с-с-словно вы, люди. — меж рядов зубов часто мелькал язык.

— Так зачем я тебе? — спросил Баор, но ящер продолжал свой рассказ, будто не замечал слов человека.

— Лучше будет, если я покажу…

Тогда мысли Баора стали течь намного быстрее, и он вырубился. Все наполнилось темнотой, затем светом. А потом в его сознании стали всплывать картинки, и чужие мысли потекли сквозь него…

* * *

"Восемнадцать тысяч лет назад… мы были отребьем… почти частью природы родного мира. Наш мир сложно назвать живым. Вулканическая пустыня… когда-то здесь бурлила и кипела лава. Но позже, ударил мороз. Выжили только те существа, чья кровь содержала соли и не застывала от такого сильного мороза. Если заморозить человека, то его кровь начнет резать ткани, и он умрет.

Но мы другие, и можем выдерживать жуткие морозы, благодаря составу нашей крови. Это позволяло нам выжить среди ущелий и бесконечных заставших лавин и волн магмы… Атмосфера нашего мира осела. Мы сами видели это. Под застывшим слоем еще теплилась лава. Мы спустились в пещеры, где был тот газ… он наполнился чем-то, из-за чего стал другим. Мы стали по-другому дышать. Новый воздух позволил нам дольше жить.

Мы питались растущими там растениями, это были крепкие сладкие лозы, не дающие плоды и очень быстро растущие на вулканической пыли и песке. В пещерах мы столкнулись с множеством другим змееподобных существ и многими другими тварями, которые в чем-то были похожи на нас. Именно тогда мы начали вымирать, и разум пришел к нам. Никто не знает, когда именно это произошло.

Но отдельные особи расы стали мыслить гораздо активнее других…

В недрах планеты он нашли камни, обладающие силой. Они светились белыми светом и источали энергию. И тогда мы нашли металлы, мы стали развиваться. По прошествии пяти тысяч лет упорного медленного развития мы стали властителями нашей планеты. Но она перестала быть пригодной для жизни, когда окончательно замерзла. Мы поднялись в небо… Камни позволяли с достаточной скоростью передвигаться до ближайших миров. Всего их три в нашей системе. Наш был самым дальним. Самый ближний мы назвали "Первым". Ваш мы назвали "Ледник". Спустившись сюда, мы стали добывать множество полезных веществ, которые содержаться в недрах ледника. Но наша планета гораздо больше вашей, и те условия сделали нас гораздо более сильными, более крепкими. Наша раса не такая многочисленная. И не имеет так много потребностей, сколько испытываете вы. Наше общество развивалось гораздо дольше. Мы вечно стремимся к идеалу… но не это сейчас достойно твоего внимания. Другие миры также интересовали нас. Но достигнув все десятки звезд мы дошли до края. И не у одной звезды нету миров, пригодных для жизни, может в они изменятся в ближайшие сотни лет, если мы ускорим процесс.

В первом мире мы нашли горы и равнины Он был очень похож на наш, в прошлом. Среди гор также попадались низины. Именно там росли гигантские ели. Среди них обитало множество живых существ. И мы начали скрещивать их… И лучше не знать, что мы творили прежде, чем появилось гениальное создание, подобное нам, то есть способное мыслить: "человек". Это было по истине великолепно. Мы вырастили целый лес у подножья гор ледника, и там мы высадили людей. Мы дали им первичные знания в обработке материи, в использовании разных орудий и строительстве. Мы нашли позже другие расы, но никто не мог сравнится с нашими созданиями…

Позже разведчики нашли нечто темное глубоко в недрах Первого мира. Это нечто темное было перенесено на Ледник. И что же произошло? Тьма достигла самых мелких созданий вашего мира… Что же произойдет дальше?

Ваш мир будет уничтожен, и заселен вновь. Как бы это не укладывалось в твоем сознании. Сотни тысяч людей будут уничтожены… Так как их существование стало опасностью, смерть нескольких шахтеров — подтверждение тому.

На их место придут другие, и никто не узнает о вашем существовании, вы просто будете стерты и созданы вновь. Но не ты… ты, который знает и видит все это, послужит для нас."

* * *

Баор очнулся в той же комнате, но один. Окно было закрыто белой заслонкой из того же материала. Он вспомнил последние воспоминания… в его разуме замелькали картины далекого мира. Баор вскочил.

— Нет! Нет! Я не верю в это! Я отказываюсь от этого! Это невозможно! Нет! — кричал он, в панике.

Но его крики ударялись об стенки комнаты и не достигали никого. Тут было пусто… он упал на колени и вцепился руками в волосы. Все было кончено…

* * *

В это время, среди руин Варгеса, где дымились горы мусора и мертвечины, в тоннеле, проделанном через скалу, и ведущему в леса, через хребет, сидел Агил. В руках у него была корзинка, в которой кричал ребенок.

Верховный жрец мрачно смотрел в темноту, рядом валялся факел, тени плясали на каменных стенах. Агил повернул голову и посмотрел в темноту.

"Прощай Варгес" — подумал он и встал.

Теперь нужно было только выжить…


Оглавление

  • Глава I Безумие
  • Глава II Рождение
  • Глава III Встреча
  • Глава IV Похищение
  • Глава V Звон колокола
  • Глава VI В недрах льда
  • Глава VII Затишье
  • Глава VIII Насекомые в пустоши
  • Глава IX Новый путь
  • Глава X Ферма
  • Глава XI Путь на юг
  • Глава XII Ликующий Варгес
  • Глава XIII Змеиная тропа
  • Глава XIV Битва в пустоши
  • Глава XV Мертвый клад
  • Глава XVI Энрико грабитель
  • Глава XVII Атака людей
  • Глава XVIII Путь обреченных
  • Глава XIX Осада
  • Глава XX Штурм
  • Глава XXI Боги спускаются с небес