Байки Каллиопы [Пиня Копман] (fb2) читать онлайн

Пиня Копман Байки Каллиопы

Предстишие

Старшая дочь Зевса и Мнемозины, мать Гименея, Орфея и Гомера, божественная муза эпической поэзии Каллиопа сильно состарилась.

Да-да, боги и богини могут состарится, если вместо толп почитателей осталась лишь жалкая горсточка высушенных профессоров никому не нужных наук.

Что поделать? Времена настали динамичные и прагматичные. Читать героические поэмы некому и некогда. И даже вполне уважающие Каллиопу профессора пробавляются краткими пересказами в цветных брошюрках с картинками, или роликами на Ютубе вроде «Вся Илиада за 10 минут»

Вот в таком, рассеянно-депрессивном состоянии я и застал почтенную Музу, когда заглянул к ней по мелочному вопросу насчет биографии Одиссея.

Богине было скучно. Вначале она пыталась общаться привычным ей пафосным языком гекзаметров. Но я сразу перевел беседу на привычную нам речь, и Каллиопа со вдохом (а что делать?) согласилась.

Ох и много же она мне поведала между делом! Верить — не верить, это был тот еще вопрос! Вот ты, дорогой мой читатель, Гомера читал? Ну и как, поверил? То-то!

Так что некоторые из сюжетов, подаренных мне Богиней, я прямо назвал байками.

Располагайся же поудобней, и внемли! То есть (Прости!) просто почитай. Возможно, это тебя развлечет.

Всегда преданный тебе

Пиня

Рождение поэзии

(100 тысяч лет назад)

После долгой загонной охоты,

потеряв лишь десяток мужчин,

племя мясом объелось до рвоты

в закопчённом, задымленном гроте,

меж отрогов у стоп Аппенин.

Кто-то камнем ударил о камень,

зов раздался гортанный, суров.

Прыгнул вождь как олень, что подранен,

племя вспыхнуло пляской, как пламень

на горе пересушенных дров.

Страсть ярилась и вилась бураном

среди дыма густых облаков,

и сплетались в соитии рьяном

ожерелья из обсидиана

и браслеты из волчьих клыков.

А у входа юнец худоликий

наблюдал на стене, не дыша,

тени в пляске безудежно-дикой,

и от слов нерождённых язы́ков

замирала у парня душа.

Пусть его называли уродом,

он прозрел, изнутри и извне,

всех вселенских гармоний природу.

Человек выходил на свободу,

чтоб с богами идти наравне.

Одиссей

(XIII–XII вв. до н. э)

Все проходит

Бил Борей по бортам кораблей,

жег надеждой и хмелем свободы.

Был коварен и смел басилей.

Весла весело пенили воды.

От гранитной границы земли,

где грохочут валы белопенно,

шли на запад его корабли:

заглянуть за предел Ойкумены.

Истирались крепленья снастей,

истлевали мечты и одежды.

Кронос жрал непокорных детей,

только горы стояли, как прежде.

Сединой серебрилась зола

в очаге, как в глазнице циклопа

и, седея, свой саван ткала,

ожидая его, Пенелопа.

Пенный след исчезал за кормой,

гордо в Гадес сходили герои…

А старик возвратился домой,

чтобы грезить о битвах у Трои.

Он пивное брюшко отрастил.

Во хмелю как проснется бравада,

все бахвалился: «Я и Ахилл…

Мы с Афиной… Под стенами града…»

Гелий гнал златогривых коней,

и Эллада лишь юность познала.

Но уже поседевший Эней

поднимался на склон Квиринала…

Призвание варягов

(862 г.)

"Посланцы скорым шагом

Отправились туда

И говорят варягам:

"Придите, господа!

Мы вам отсыплем злата,

Что киевских конфет;

Земля у нас богата,

Порядка в ней лишь нет".

А. К. Толстой

На дальнем Свейском юге,

среди шенгенских стран

водились раньше Руги

из Северных Славян.

Строгали лодки-струги,

вникали в суть вещей,

а также, на досуге,

хлебали лаптем щей.

Когда уж — врать не стану,

не знаю точно я,

явились к ним Славяне

Восточные братья́.

И говорят дебильно:

мол, братцы, е-мое!

Земля у нас обильна,

но князи — все ворье.

Пусть лучше нас захватит

какой заморский гад:

зарплату князь не платит

четвертый год подряд.

Мы, братья, так и знайте,

давно не ели всласть.

Короче: Жрать давайте,

и забирайте власть.

Сказали Руги: "Братие!

Неужто ж не спасем?

Основы демократии

мы вам преподнесем.

Подкрасьте чуть заплаты,

да сделайте рентген.

А мы вас примем в НАТО,

Европу и Шенген"

А ихний главный, — Рюрик,

был очень даже рад:

"Я, я! Их бин, натюрлих,

ваш самый кровный брат!"

Как много приходило

с тех пор на Русь князьев:

и умных, и дебилов,

и мамок и зятьев.

Богатство про…зевали

народ изведал бед…

Зачем их только звали?

Порядка ж нет как нет!

Не от ума большого.

Но я здесь — не при чем.

Читайте же Толстого:

он знает, что-почем!

Путь к Йерусалиму

(1147–1149 г.)

«…европейская земля не в состоянии прокормить людей, поэтому для сохранения христианского населения необходимо завоевание богатых земель на Востоке.»

Папа Урбан 1095 г

Чутко спит, опившись готской крови

и Юстиниановой чумы

над Европой тьма средневековья.

Только серость жизни хуже тьмы.

В грезах губы кривятся жестоко.

щурятся голодные глаза.

Про богатства Юга и Востока

что-то шепчут в храмах образа.

Пыльно-серы старых гор отроги.

Время беспощадно и к горам.

Где-то здесь, в пустыне, бродят боги,

воя от тоски по вечерам.

Небо потемнело на восходе.

Ветер выметает прочь тепло.

Нет ни зла и ни добра в природе.

Каждый человек добро и зло.

Потерявший старые святыни,

собирая дух и веру в горсть…

Но не он пока король пустыни.

Даже не хозяин. Просто гость.

Чуждый, вредный, как в ноге заноза,

горестно судьбу свою кляня,

поджигает горсточку навоза

и спасает душу у огня.

Гнилью пахнет полотно на ране.

Путь един, но все желанья врозь.

Что же вам здесь нужно, христиане?

Почему ж вам дома не жилось?

Раны душ уже неисцелимы.

Благодать не взвесить, врёт безмен.

Крестоносцы шли к Йерусалиму.

Мир дрожал от жажды перемен.

Ррричард!!!

(1157–1199 г.)

Он был добрый охотник: сливаясь с конем

мог неделю идти по следам.

И готов был сражаться и ночью, и днем

ради чести, и славы, и дам.

Он сгорал, все вокруг опаляя огнем,

словно солнце в полуденный зной.

И сто тысяч баллад сочинили о нем,

а о братце его ни одной.

Пусть он шкуру с народа содрал не одну,

пусть кругом разоренье и боль,

пусть ушел на войну, обезглавив страну,

но прославлен, как добрый король.

А братишка его, принц по имени Джон,

остальным королям не в пример,

чтил порядок, закон. Но запомнился он

как хвастун, интриган, лицемер.

Подмастерье не пух с голодухи едва,

но, собрав три медяшки на эль,

повторял он слова про отважного льва,

что заезжий напел менестрель.

И английский крестьянин, простая душа,

представлял, наяву ли, во сне,

будто сам он несется, неверных круша,

по пустыне на ратном коне.

А узнав, что захвачен предателем в плен

тот, кто сек сарацин, как лозу,

возмущался йомен и ругался йомен,

в эль роняя густую слезу.

Ни один менестрель и не вспомнил о том

(проза жизни у них не в чести),

как налог собирали с йоменов кнутом,

чтоб за Ричарда выкуп внести.

Впрочем, Темза все так же спокойно течет,

и мудрейший, уж кто б он ни был,

хоть заплачь, не сечет что нужнее: расчет,

или к славе взывающий пыл.

Да что толку теперь в словопреньи пустом,

хоть до тысячи лет проживи?

И балладу, потом, я сложил не о том,

а сложил я ее о любви.

Был избалован Ричард веселой судьбой:

слухом полнилась звонким земля,

что, прекрасны собой, дамы громкой гурьбой

окружали всегда короля.

Лев был падок на баб, несдержѝм, словно чих,

и любил не детей, но процесс.

Он на сене крестьянок валял и купчих,

а на шелке — графинь и принцесс.

И смогла отказать королю лишь одна

(Дочь анжуйца, безродная тля!)

Мол, в другого она много лет влюблена,

и не любит совсем короля.

Был разгневан король, и безмерно суров.

И его приговор был жесток.

И при чем здесь любовь? Нет закона для львов,

кроме права на лучший кусок.

Был у Ричарда шут, балаболка и плут,

карлик с кожей, чернее, чем ночь.

И она, как жена, за него отдана

и из Франции услана прочь.

Ах, как ночи в апреле в Анжу хороши!

И на свадьбе ее шутовской

веселился весь двор короля от души,

лишь невеста глядела с тоской.

Возразить не посмели ни мать, ни отец,

так был страшен отвергнутый лев!

Лишь пузатый чернец, поднимая венец,

часто путал слова, захмелев.

С девой в брачный покой удалялся жених,

грубой шуткой гостей веселя.

Черно-белым покров был на ложе у них,

и презрителен смех короля.

Только гордый король в самомненьи своем

и не думал, бедняга, о том,

что бывает и карлик в любви королем,

а король — просто жалким шутом.

Я не стану покровы с их тайны срывать,

хоть прошло с той поры много дней.

Остальным наплевать. Помнит только кровать

как был чуток и нежен он с ней.

Но лишь только заря заалела вдали,

пробиваясь в предутренней мгле,

появился бальи, и ее увезли

к серым скалам у Па-де-Кале.

И она из Кале на большом корабле

отплывала от отчих земель.

Об изгнаньи ее ни канцоны, ни лэ

не сложил ни один менестрель.

А к утру, в белом мареве Дуврских скал,

вдруг увидела, словно во сне:

пролетел-проскакал словно счастья искал,

статный рыцарь на белом коне.

В том, что Бог есть любовь, и сомнения нет:

в сердце рыцарь был вмиг поражен.

Повеленьем планет то был Плантагенет,

принц несчастный по имени Джон.

Поднялся по скале он в предутренней мгле,

чтоб приветствовать солнца лучи.

И увидел красавицу на корабле,

чьи глаза — словно звезды в ночи.

И, уже, зачарованный ей до конца,

о других и подумать не мог.

Только грезил улыбкой, овалом лица,

безупречностью грудей и ног.

А она с корабля шла, как пленник к врагу

входит в путах, чтоб выйти рабом.

Вдруг узрела слугу на морском берегу

и портшез с золоченым гербом.

Привезли ее к темной стене городской,

когда гаснут лампад фитили,

и над Темзой рекой в королевский покой

две служанки с почтеньем ввели.

Был принц Джон куртуазен, как папа Анри,

безупречно красив и учен,

и встречал ее стоя, у самой двери,

хоть и в мантию был облачен.

— О прекрасная дева! — сказал ей принц Джон, -

я своей благодарен судьбе.

Пусть я права на трон бессердечно лишен,

но могу быть слугою тебе.

Но улыбка не тронула дамы уста,

и она отвечала: «Сеньор!

Королем была выдана я за шута

и весь род мой пятнает позор.

Мне не лестны признанья твои и слова.

Я твердила уже королю:

есть на сердце мое у другого права.

Я любила его и люблю.

— О, мадонна! — воскликнул принц Джон наконец,

Кто же этот счастливец, открой:

сладкогласный певец, иль богатый купец,

или славой покрытый герой?

— О мой принц, — отвечала с улыбкой она

(словно солнышко вспыхнуло вдруг)

— тот, кому я душою и сердцем верна, -

это мой же законный супруг.

Схож он внешностью с пнем, опаленным огнем,

но смеяться над ним не спеши!

Ведь под черною кожей скрываются в нем

острый ум и богатство души.

Коль позволит Господь, я еще расскажу

как от шуток его и проказ

Ангулем, и Бретань, и родной мой Анжу

помирали от смеха не раз.

Что мне вся молодежь? Для меня он пригож

и таким, как создал его Бог.

И весь мир обойдешь — никого не найдешь

кто в любви с ним сравниться бы мог.

Он умней и сильней недалеких парней,

что кичатся родней и мошной.

Пусть мой шут не богат, и не знатных корней,

лишь ему я бы стала женой.

Но отец мой согласья б не дал никогда.

Запретил бы — и дело с концом.

И сыграли мы шутку (и ей я горда!)

над самим королем и отцом.

Шут устроил: двором я прошла напоказ,

короля возмущая покой,

и возжаждал наш Ричард, и встретил отказ,

и был шут в этот миг под рукой…

Эта шутка острее всех прочих проказ:

Лев ярился, рычал и орал,

и за дерзкий незнатной девицы отказ

тут же свадьбой он нас покарал.

Если принц пожелает — он вместе со мной

посмеется, веселье деля.

Вскоре муж мой умрет от болезни дурной

при дворе, на глазах короля.

А затем и меня ждет печальный конец.

Рассекая тугую волну

поплывет к королю с сообщеньем гонец.

Я же с мужем — в другую страну.

Был принц Джон поражен, и воскликнул принц Джон:

Извлечем из истории соль:

Пред любовью смешон хоть слуга, хоть барон,

Даже лев, будь он трижды король!

Фридрих I Барбаросса

(1122–1190 г.)

О пользе плавания

Герцог швабский, Фриц Краснобородый,

был учтивый рыцарь и боец,

в молодые (и не только) годы -

покоритель девичьих сердец.

Раз цыганка Фрицу нагадала,

что вода ему грозит бедой,

что ему, не много и не мало,

захлебнутся суждено водой.

Фриц держал судьбу железной лапой,

выбирал не самый легкий путь.

и, как Фридрих, был помазан Папой.

Император вам, не что-нибудь!

Он ходил в военные походы

против Папы, с Папой заодно,

но не пил с тех пор ни разу воду.

Пил он соки, пиво и вино.

Даже если грязный был и потный

(танцевал ли, или морды бил)

мылся Фридрих очень неохотно,

а купаться вовсе не любил.

Даже в очень жаркую погоду

он не плавал в речке никогда.

Нет! Он не боялся прыгнуть в воду,

но ему не нравилась вода.

Через реку мост построит новый,

чтоб пройти, не замочивши ног.

Но однажды был поход крестовый

Он, как рыцарь, не пойти не мог.

Цвет тогдашних рыцарей собрался

Гроб Господень отобрать войной.

Фридрих плыть по морю отказался,

и пошел дорогой обходной.

По Европе, в пыль вбивая обувь,

чтоб не контактировать с водой,

вел свои войска к Господню Гробу

славный Фридрих с рыжей бородой.

По тропинкам вдоль скалистых склонов

по армянским долам и горам

Шла немецких рыцарей колонна,

Барабаны били по утрам.

А в горах ручьи сбегают звонко

с тающих снегов весенних дней

Салеф, — это мелкая речонка.

Иногда — канавы не полней.

Там, где летом вброд гуляют куры,

по весне — бушующий поток.

Немцы раньше часто гибли, сдуру

путь свой устремляя на Восток.

В речку не ходи, не зная броду!

Даже если рыцарь ты, и смел.

Тут-то Фридрих бултыхнулся в воду.

Плавать он, понятно, не умел.

Кто с самой Фортуной спорить вправе

от царя до низкого раба?

Барбаросса утонул в канаве.

Ничего не сделаешь — судьба!

Но не стоит все-же, слово-право,

жаловаться на судьбу свою.

Взрослые! Детей учите плавать!

Это пригодится, зуб даю!

Духи степи шепчут монголам

(1227 г)

Песнь о Покорителе Вселенной

Земля дрожала от ужасной вести

и ветры разносили пыль и страх:

Ушел Сын Неба. Ночью, в тайном месте

сокрыт от всех его священный прах.

Он был начало всех начал, и воин и творец,

Сквозь огнь он вышел из горнил, блистая как сапфир.

Клич боевой его звучал как Хаоса конец.

Своей душой он съединил рассыпавшийся мир.

Коней, рабынь и золото сокрыли

в холодных недрах Матери-Земли

Три тысячи рабов ушли в могилы

и знание с собою унесли.

Пред ним рассыпался в песок китайских стен кирпич

И перед ним лежали ниц цари могучих стран

Дрожали Запад и Восток, и был Он меч и бич.

О, разрушитель всех границ, Великий Чингис-хан!

И шесть веков империи обломки

как угли в пепле будут слабо тлеть,

а память свято будут чтить потомки

как восемь юрт, знамёна, лук и плеть.

(Реликвии культа Чингисхана)

И пусть вас кони понесут свободно и легко,

укажут путь вам звёзд угли и пастухов костры.

Налейте в золотой сосуд кобылье молоко,

и духи Неба и Земли благословят дары!

Из монгольского канона «Алтан дэбтэр»

Орлеанская дева

(1412–1431)

О героинях, отдавших жизнь за Родину

На угля́х костра зола, будто иней

и останки в Сену ушли.

Ты свободна, Жанна! Ты, — героиня.

А еще — больная совесть земли.

В небесах теперь твой сад и обитель,

восхваления Богу — как всхлип:

Твой дофин трусливый стал — "Победитель".

Торговал тобою "Добрый Филипп".

Но тебе сейчас, наверно, неплохо

там, где мир, и благость, и тишь.

Кстати, Карла, малодушного жоха,

ты его за подлость простишь?

Ты простишь их всех: Филиппа, Кошона,

англичан, бургундцев, Париж?

И народ твоей страны потрошенной,

Ты, конечно, тоже простишь?

***

Верой для богатых и бедных

В блеске лат, мечей и одежд

Как ты шла красиво, победно,

Вопреки неверью невежд.

Побеждала непобедимых

И тому примеров не счесть,

Потому что необходимо,

Потому что Вера и Честь.

С Верой шла на смерть, на страданья.

И с тобою — Знамя и меч.

Знатоки Святого писанья

твердо знали, что таких нужно жечь.

"Франции спасенной быть девой"

прорекли в надежде пустой.

Ты могла бы стать королевой.

Но сожгли — и стала святой.

И тебе поётся "Осанна!"

Ты уже почти божество.

Так скажи теперь, Дева Жанна:

стоила ли Вера того?

Солнце, утопив полушарье

Пялится багровым бельмом.

А Руан опять пахнет гарью,

потом, кровью, ржавью, дерьмом,

безнадегой, конским навозом.

Вонь от войн, предательства, лжи.

Ты идешь по облачкам, да по розам…

Жанна, ты довольна? Скажи!

Жизнь твоя могла ли быть серой?

Стоит жизнь — свободы земли?

Ты болела правдой и верой.

Вот за то тебя и сожгли.

Ты могла б любить, целоваться,

выйти замуж, — только живи!

Каково сгорать в девятнадцать,

не познав восторги любви?

Как принять без желчи, без гнева?

Верить как, когда без стыда

предана и продана Дева,

а народ молчал, как всегда.

Май идет, звенящий и терпкий.

Ночь надвинет синий тюрбан.

Возожжет тебе фейерверки

помнящий тебя Орлеан.

Людям надо зрелищ и хлеба.

Ты ж простила род наш худой?

И слезинка скатится с неба

падающей в Вечность звездой.

В эпоху Ивана Грозного

(1530–1584 г.)

О вертикали власти

Ещё в средневековом антураже,

монгольских "иг" пересидев века,

Россия обрела себя на страже

чужих идей, неясных ей пока.

Народ пока не сознавал бесправность,

крестились мужики на пушек гром.

В Москве, в Кремле, СОБОРНОСТЬ и ДЕРЖАВНОСТЬ

тихонько зрели в тишине хором.

Мираж ромейский, на весь мир простёртый,

блазнил, манил в неведомую даль.

Великий князь и царь Иван четвёртый

решил построить власти вертикаль.

В войне с пяти сторон завязло царство.

Холопили славян, и чудь, и людь.

И резали опричники боярство,

самодержавью расчищая путь.

А Русь росла и вдоль и вширь все боле,

народ терпел нужду и батоги,

и твёрдо верил, что по Божьей воле

И Грозный царь, и злобные враги.

Что праведных не уведут татары,

а праведники кротки и тихи.

Что рабство и пожары — Божья кара

за дерзость, слабость веры и грехи.

Гремели ружья, пушки. Степь дымилась.

И на царя молилась вся страна.

Но ждали Русь не благодать и милость,

а Смутные глухие времена.

Галантный век

(1715–1770 г.)

Галантный век — дразнящий и опасный,

Держащий мир монархов дланью властной,

И бьющий в стену предрассудков лбом…

И были кардиналы в чем-то красном,

А мушкетеры — в чем-то голубом.

Там шпаги звон, фата-моргана чести,

опасный, как алмазов крошки в тесте

феодализма пряничный конец.

Там жили вместе "Преданный без лести",

и предавший без всякой чести льстец.

Блистали двор, вельможи, королева

над безымянной массою людской.

Полз дух гнилой из каменного чрева.

А в черни созревали гроздья гнева,

чтоб хлынуть в мир кровавою рекой

Последние костры еще горели,

иезуиты сеть свою плели,

но старые ветшали цитадели.

Буржуазия вышла из купели,

и банки щедро множили ноли.

Читать об этом грустно отчего-то.

Галантный век последним был оплотом

иллюзий, украшавших жизнь пестро́.

Рыдали менуэты и гавоты.

И подгоняли доски эшафота

Вольтер, Руссо, де Сад, Буше, Перро.

Капричос

(1795–1799 г.)

Сон разума рождает чудовищ

Франсиско Гойя

Гнили у причалов каравеллы,

и имперский гонор был забыт.

Гордая Испания старела,

позолотой прикрывая стыд.

Промотав богатое наследство,

и скупив запасы всех аптек,

старая карга, не без кокетства,

ожидала в гости новый век.

Тараканы бегали в покоях,

пахли пылью бархат, шелк, виссон.

Разум спал. И лишь Франсиско Гойя

видел чудищ через этот сон.

И, зажав резец привычно в руку,

наплевав на стразы миражей,

обличал двуличье, лень и скуку

лицемерных и тупых ханжей.

Бесполезных, глупых, беззаботных

Гибнущих из-за пустых страстей…

Он судил их, чудищ и животных,

скрытых под личинами людей.

Он еще наивно верил в разум,

что способен исцелить калек…

Так "Капричос" стали парафразом,

эпитафией на сдохший век.

Век галантный полз гниющим трупом.

Символом грядущих страшных бед

Сталь и пар по желобам и трубам

мощною волной лились вослед.

Забывалась ночь средневековья.

Призраки рассеялись к утру.

Третье молчаливое сословье

обретало голос не к добру.

Рвался Ад из алых домн утробищ,

пароходы выли в унисон…

Ум неспящий создавал чудовищ

в сотни раз страшней, чем всякий сон.

Век железа и пара

(XIX век)

Буржуазные мелодии

В век, когда понятия "слово" и "честь"

не утратили вес,

шлялся по Земле, а зачем — бог весть,

беспокойный бес.

Сеял лебеду меж колосьев ржи,

соблазнял правителей призраком славы,

обещая новые рубежи,

Честь средь королей.

Ветром рвал и путал снасти ветрил,

ссорил и дурил мировые державы.

Может сам не ведал он, что творил,

по натуре своей.

А царил над миром газетный лист

задавая тон.

И писал статьи скромный журналист

Пьер-Жозéф Прудо́н.

Он ниспровергал королей и закон,

и тряслись фундаменты и колонны

От горячих выдохов в унисон

паровых машин.

Пароходы вспенили воды рек,

встали горы угольных терриконов,

и ручьями тек посеревший снег

с Альпийских вершин.

Может в шестеренках часов мировых

накопилась грязь,

многим горечь слов чудаков двоих

по душе пришлась.

Комкались под жаром юных тел простынѝ,

души вверх взлетали от полночный поллюций,

жертвенный огонь в душах бунтарей

жег до сладких мук.

Абсолютной власти последние дни

корчились в предчувствиях революций

и балансы банков росли быстрей

чем китайский бамбук.

Возгорался мир как соломы снопы.

видно неспароста.

У основы веры подгнили столпы,

вскрылась нагота.

Век двадцатый призраком крался из тьмы.

Распахнулось небо для дерзких полетов.

Звали звезды к счастью: "Приди и возьми

хоть простак, хоть мудрец!"

А на смену ужасам оспы-чумы

приходили газы и пулеметы.

Люди оставались все так же людьми.

Хохотал Творец.

Но все так же с тяжких осенних туч

Тек прозрачный сок,

А с барханов тёк, легок и сыпуч,

на ветру песок.

Как все десять тысяч растаявших лет

пас пастух овец и костры согревали,

и рождались дети в полуночный час,

и был сладок мёд.

Обещал всем людям надежду рассвет,

что конец сегодня наступит едва ли.

Новый Искупитель придет не сейчас.

Мир еще поживёт.

Королевский опыт

(1625–1918 г)

Жил король английский Карл Первый,

добрый семьянин, и франкофил.

Католичкой и французской стервой

карлову жену народ честил.

И хоть Карла признавали милым,

(чистых был кровей интеллигент)

но башку бедняге отрубили:

очень подходящий был момент.

Были то ли смуты, то ли войны,

ошибиться в том немудрено

Хоронили короля достойно.

И забыли б мы об этом, но…

Жил Луи под номером шестнадцать.

Тихий, добрый и не сибарит.

Мог такой замок с ключом забацать,-

хрен хороший слесарь повторит.

А в душе Луи сама невинность,

хоть целуй, а хоть пиши романс.

На беду, он исполнял повинность

короля игривой la belle France.

(la belle France — Прекрасная Франция)

Он любил жену, — Антуанетту.

Австриячку, что совсем беда.

Не любил народ ее за это

Ведь народ несправедлив всегда.

Собирались кучки всякой швали,

пошепталсь тихо в темноте,

и французы вдруг забунтовали:

Дайте libertе — еgalitе!

(libertе, еgalitе свобода, равенство)

И Луи, как Карлу простофиле,

И Антуанетте заодно,

Тоже головенки отрубили.

А народ за то ругать грешно.

Но…

Жил-был Николай Второй Романов.

Тоже был тетеря из тетерь.

И не бабник, а из женоманов

(что опасно, знаем мы теперь)

Александра, женка Николая,

немка-англичанка с юных лет,

и любима (вот судьбина злая!)

мужем. А народом вовсе нет.

Николай наш, душка и милашка

был романтик, добрый хлебосол.

В общем, к Карлу и Луи в компашку

очень точно третьим бы вошел.

Тут война, мятеж и невезуха,

интервенты проявляют прыть.

А в стране и голод и разруха.

Не до гуманизму, стало быть.

Как обычно, только в новом стиле,

(Вы же прочитали между строк?)

Николая с женкой застрелили.

И детишек. Видно вышел срок.

В мире все меняется некстати

Тем важней, чтоб было учтено:

Развелось по миру демократий,

Королей все меньше. Меньше, но…

Выводом своим могу быть гордым

(для чего еще нужны мозги?)

Сел на трон — жестоким будь и твердым.

И любить супругу не моги!

Послестишие

Дорогой читатель!

Если мои стишки тебя не слишком разочаровали, посмотри и другие мои книги на ЛитРес.

Если захочешь со мной связаться, найди меня через мою страничку на Фейсбуке: Пиня Копман, https://www.facebook.com/profile.php?id=100013147813479

или на сайте «Поэмбук». Там, кстати, появляются новые стишки, которые, надеюсь, тебя позабавят.

Хорошего тебе настроения!

Твой Пиня

Приложение. Источники иллюстраций

1-1

https://commons.wikimedia.org/wiki/File: Tunisia-4725_-_Ulysses_(7864116312). jpg

1-2

https://picryl.com/media/odysseus-vertelt-van-zijn-avonturen-aan-penelope-63455c

2-1

https://pxhere.com/ru/photo/1404875

2-2

https://pxhere.com/ru/photo/488200

2-3

https://commons.wikimedia.org/wiki/File: Crusaders_before_Jerusalem_MET_ep87.15.110.jpg

3-1

https://openclipart.org/detail/258769/richard-i-framed

3-2

https://pixabay.com/ru/photos/%D0%B7%D0%B0%D0%BC%D0%BE%D0%BA-%D1%81%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%BD%D0%B8%D0%B5-%D0%B2%D0%B5%D0%BA%D0%B0-%D1%88%D1%83%D1%82-2704287/

3-3

https://commons.wikimedia.org/wiki/File: Painting-john-unknown-49805.jpg

4-1

https://picryl.com/media/friedrich-i-barbarossa-romisch-deutscher-kaiser-1122-1190-659369

5-1

https://pixabay.com/ru/illustrations/%D0%B6%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D0%B0-%D0%B4–%D0%B0%D1%80%D0%BA-%D0%BA%D0%B0%D1%80%D1%82%D0%B8%D0%BD%D0%B0-%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D1%89%D0%B8%D0%BD%D0%B0-5371198/

6-1

https://snappygoat.com/s/?q=bestof%3AIvan%20the%20pup.JPG%20en%20Ivan%20The%20Terrible%20cutest%20puppy%20that%20ever%20was%20own%20Baisleyde%20Puppies%20Prone%20dogs#2b9e615016aef8216e50fdd73f618dfbc95431db,0,1.

7-1

https://commons.wikimedia.org/wiki/File: The_French_Royal_Family_in_1782_(anonymous_artist,_Versailles). jpg

8-1

https://commons.wikimedia.org/wiki/File: Las_resueltas_(72)_(Goya). jpg

8-2

https://picryl.com/media/plate-55-from-and39los-caprichosand39-until-deathand39-hasta-la-muerte-66e38d

8-3

https://snappygoat.com/s/?q=bestof%3ACoa+Hungary+County+Krass%C3%B3-Sz%C3%B6r%C3%A9ny+%28history%29.svg+en+The+historical+coat+of+arms+of+Krass%C3%B3-Sz%C3%B6r%C3%A9ny+county+hu+Krass%C3%B3-Sz%C3%B6r%C3%A9ny+v%C3%A1rmegye+c%C3%ADmere#7a1b000f5e94caa3d56db49bed4187dabf8636e1,0,83.

9-1

https://commons.wikimedia.org/wiki/File: Advert_for_airship_excursions_Wellcome_V0050583.jpg

9-2

https://commons.m.wikimedia.org/wiki/File: Encicop%C3%A9dia_iluminista.jpg

10-1

https://pixabay.com/ru/illustrations/%D1%88%D1%83%D1%82-%D0%B4%D0%B6%D0%BE%D0%BA%D0%B5%D1%80-%D0%B7%D0%B0%D0%BC%D0%BE%D0%BA-%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%BA%D0%B0-%D0%BA%D0%BB%D0%BE%D1%83%D0%BD%D0%B0%D0%B4%D0%B0-1385532/

11-1

https://pxhere.com/ru/photo/1133633

11-2

https://pixabay.com/ru/photos/%D0%BF%D0%B5%D1%89%D0%B5%D1%80%D0%B0-%D0%BF%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4-%D0%BC%D0%B5%D1%82%D1%80%D0%BE-%D1%81%D0%BE%D0%BB%D0%BD%D0%B5%D1%87%D0%BD%D1%8B%D0%B9-%D1%81%D0%B2%D0%B5%D1%82-690348/

11-3

https://pxhere.com/ru/photo/169800

12-1

https://commons.wikimedia.org/wiki/File: Charles_I_of_England_and_Henrietta_of_France_-_Anthony_van_Dyck.jpg

12-2

https://picryl.com/media/separation-de-louis-xvi-de-marie-antoinette-le-dauphin-mme-elisabeth-mme-royale-e547e9

12-3

https://www.romanovempire.org/media/emperor-nicholas-ii-and-empress-alexandra-feodorovna-288ded

13-1

https://snappygoat.com/free-public-domain-images-img_22531/qfuPC89wzbc8DxN0SvZXQVhogEo_ahe4lK1VecMs7qU.html#,0,0.0ccee67a13ff65710390eaf29bfc76b14ff7383c

17-1

https://commons.wikimedia.org/wiki/File: Calliope_MET_ap74.43.jpg

18-1

https://pixabay.com/ru/photos/%D0%B2%D0%BE%D0%B8%D0%BD-%D0%BB%D0%BE%D1%88%D0%B0%D0%B4%D1%8C-%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D0%B0-%D1%87%D0%B8%D0%BD%D0%B3%D0%B8%D0%B7-%D1%85%D0%B0%D0%BD-6138891/