О деньгах и людях [Прокоп Сметанин] (fb2) читать онлайн

Прокоп Сметанин О деньгах и людях

«Всякий уважающий себя вор сначала освоится среди чужого добра,

а уже потом начнет его присваивать».

О. Генри

Аркадий Борисович Дудкин находился на посту управляющего городским хозяйством пять лет и за это время ни украл ещё ни копейки.

Нельзя сказать, чтобы он совсем не пытался. Попытки были, но всякий раз, как в нём проскакивала зловещая решительность присвоить себе казённое имущество, на Аркадия Борисовича откуда ни возьмись накатывала тоска, и желание красть само по себе откладывалось на неопределённый срок.

Он был некрупным, имел щуплые плечи, впалый живот и редкие, как леса в западносибирской равнине волосы. Даже природа на нём сэкономила, намекая – хочешь жить, умей вертеться. И он вертелся, правда, сидя на стуле в своём кабинете, рассуждая на больную тему.

«Украсть, – бормотал Аркадий Борисович, – Мне непременно нужно что-нибудь украсть. Все чиновники воруют… ну, почти все. Чем я хуже?»

По правде сказать, Дудкин был ничуть не хуже остальных.

За годы служения народу, он успел познать немало схем для отвода бюджетных денег в собственный карман. А скольких советов он наслышался от более опытных коллег по цеху… столько, что будь у Аркадия Борисовича писательский талант, накопилось бы на пухлый сборник. Не говоря уже про тираж, который непременно разошёлся бы на миллионы экземпляров, заняв почётное место на полке золотых бестселлеров русской литературы.

Жаль, но все его знания нещадно пропадали зря.

Крутясь на стуле, он укачал себя до тошнотного головокружения. У него был на удивление слабый вестибулярный аппарат. Выскользнув из-за стола, Дудкин решил пройтись по кабинету.

Его никак не покидали мысли, что ему непременно нужно что-нибудь прикарманить. Это походило на наваждение. Пять лет в должности управленца и ни одной лишней копейки. За этот срок нормальные чиновники успевают украсть, получить статью, отсидеть, выйти и снова украсть.

О лучшей карьере и мечтать нельзя.

Аркадий Борисович с досадой пнул стеллажный шкаф. Удар не произвёл на мебель никакого впечатления. Тонны бумаг, силой утрамбованные в полки, навеки сроднили его с линолеумом. На гнев чиновника откликнулась только ваза, стоящая на самом верху. Она покачалась из стороны в сторону, как бы говоря «ц-ц-ц», осуждая действия Дудкина, а после замерла в привычном для неё положении.

Ваза служила напоминанием о его неудачном воровском прошлом.

В этом ремесле Аркадию Борисовичу не везло с детства. Когда мальчишки воровали груши, вызывая негодование садового сторожа, он умудрился попасть на сбор урожая, да ещё и записался в «тимуровцы». В студенческие годы Дудкин выкрал зачётку из деканата, чтобы досрочно закрыть экзамены и, по невнимательности, сдал все экзамены не за себя, а за своего однофамильца из параллельного потока.

Но последний неудачный опыт его воровства требует отдельного разбора.

Аркадий Борисович уже работал в мэрии. Желание нажиться по-крупному его больше не привлекало, и он заинтересовался клептоманией. Из статей бульварных журналов он узнал, что зависимые от мелких краж люди часто промышляют в супермаркетах. Как раз неподалёку от его дома открылся подобный. Идти туда в безлюдное время суток Дудкин не решился, велик риск попасться, что при его должности вдвойне неприятно. Аркадий Борисович стал ждать часа пик. Им оказалась распродажа в канун Дня кого-то там, который что-то там, где-то там… не важно. Главное знать, что в этот день магазин был набит под завязку. Слившись с толпой, чиновник блуждал по отделам, старательно подбирая жертву для своего тёмного дела.

«Всё-таки стаж многое решает, – рассуждал Дудкин. – Клептоманы с опытом точно знают, что брать и когда. Даже если берут, не глядя первую попавшуюся вещь. У них это доведено до автоматизма. А как быть тем, кто только начал вливаться в общество обладателей «преступного трофея»? Могли бы хоть пособие написать: «Воровство для чайников» например. Уверен, такие книги найдут читателя. Только с продажами возникнут проблемы – зная аудиторию, книги попросту бесследно исчезнут с полок».

Наконец, дойдя до отдела игрушек, Аркадий Борисович заметил утёнка. Тот одиноко затесался среди резиновых жирафов и слонят, нарушая последним идиллическую атмосферу африканского сафари.

– Мы, изгои, должны держаться вместе, – подумал Дудкин, – впрочем, утёнок внесёт яркий мазок в унылую атмосферу моей ванной комнаты.

Не теряя времени, он торопливо сцапал игрушку, запихнув её в передний карман пальто. Далее последовало облегчение, сравнимое с состоянием больного, принявшего дозу морфина. Достигнув нирваны, он не заметил, как достиг очереди в кассу.

Впереди стояла раздраконенная мамаша, стрелявшая отказами менять честно нажитые средства на неравноценную по цене и качеству вещь. Она трепала за руку пятилетний ревущий объект своего раздражения, метая в него угрозами устроить им встречу с аксессуаром, поддерживающим штаны. Её дочь была не из робкого десятка. Стоя на своём, она плачем выпрашивала у матери купить разрекламированную безделушку.

Аркадий Борисович не считался эмпатом, но крикливый ребёнок мог довести любого. Ходят слухи, министерство обороны тестирует горластых сорванцов на предмет оружия массового поражения. В попытке удержать нервы под контролем, Дудкин крепко сжал в кармане резиновую игрушку.

Утёнок издал звонкий пронзительный свист.

Не трудно догадаться кому досталась львиная доля внимания. Даже девочка прервала сольный концерт, с любопытством выискивая источник звука. Начинающему воришке ничего не оставалось, как вынуть утёнка, продемонстрировав его всему миру. Он уже смирился с мыслью, что его обвинят в воровстве, но тут на помощь пришла девочка.

– Хочу! Купи! – по-генеральски приказала она матери, но та не повела ухом.

Зато Аркадий Борисович, находящийся под впечатлением от провала, воспринял её слова как призыв к действию. Он судорожно сунул продавцу деньги и, приобретя товар, вручил его девочке. Всё бы ничего, но тут продавец уставился в монитор и, подозвав администратора магазина Галю, с гордостью назвал Дудкина тысячным покупателем. В подарок ему вручили ту самую вазу, служившую напоминанием о загубленной карьере вора.

Череду воспоминаний прервал звонок секретарши.

– Аркадий Борисович, к вам посетитель. Раскопай Иван Иванович. Впускать?

Дудкин замер на месте.

Раскопай числился доцентом кафедры археологии областного института и был прикомандирован в их город для поиска останков древней культуры. По мнению чиновника, институт занимался ерундой, ведь, глядя на пенсионеров в поликлинике, ясно, что культуры здесь не было и в помине.

Он посмотрел на часы. Утро.

В столь ранний час приходят либо дать взятку, либо пожаловаться. Что-то он не слышал, чтобы в учёной среде воротили деньгами. Однозначно – второе. И это хорошо. Теплилась надежда, что Аркадий Борисович мог украсть неосознанно. Заверить смету, не проверив цифры, и дело с концом. По факту, конечно, воровство, но если по делу, то просто ошибка. Хотя для галочки сгодится. В любом случае стоит попытать удачу.

– Пусть заходит, – буркнул Дудкин, скрестив пальцы.

Раскопай вошёл в кабинет чуть запыхавшись. Щёки были налиты румянцем, а тело пульсировало, будто после утренней зарядки. Всем бы так выглядеть в семьдесят с небольшим. Но, не смотря на свой здоровый вид, он стоял одной ногой в могиле. Порою даже двумя. Странное было у старика увлечение.

– Аркадий Борисович, слышали новость? – с ходу начал пожилой археолог, – Грушин перешёл дорогу Мишкину, и Мишкин донёс на него в прокуратуру. Дело поручили Филиппову, тот, что племянник Сонина, а Филиппов по натуре конформист, ему как скажут, так он и сделает, вот и накопал компромата. Да там копать-то и не надо, всё на поверхности…

«Почему некоторые считают, что если в их головах умещается база данных фамилий всей области, то и у других непременно должно быть так же, – размышлял Дудкин, слушая речь археолога».

Раскопай – жуткий сплетник. Будто в свободное от работы время трудится цыганским осведомителем. Возможно, когда в детстве детям врали, мол, их принёс аист в клюве, Ивана Ивановича принесла сорока на хвосте.

… – Грушин подстраховался и всё на жену переписал, а она сразу в Рим… – продолжал старик лить на Аркадия Борисовича поток информации.

Вы наверняка слышали подобные истории, когда всё имущество чиновника, включая холодильник, кота и десять миллиардов на счету, оказываются переписанными на его жену, а сам чиновник живёт на воде и хлебе, честно служа во благо отечеству. Слушая такие новости, Дудкин сожалел, что за сорок лет жизни не сумел обзавестись второй половинкой. Видимо, чёрная полоса в его воровской карьере негативно сказалась и на умении похищать женские сердца.

Слушать археолога становилось невыносимо, и чиновник вынужден был соврать. В отличие от казнокрадства, этот порок ему был не чужд.

– Если вы по делу, то говорите. Иначе я занят.

Раскопай умолк. Сотворил на лице улыбку вымогателя, чуть-чуть помялся, стараясь подобрать слова, а после выдал то, что изначально являлось целью визита.

– Аркадий Борисович, меня и моих коллег интересует, отразится ли арест губернатора на дальнейшем финансировании раскопок?

– Средства, выделенные на исследования, заложены в бюджет и никуда не денутся, не беспокойтесь.

В глазах археолога блеснула искра. Он жадно пожал Дудкину руку и, получив своё, скрылся за дверью кабинета.

«Если я когда-то решу украсть бюджетные средства, – мысленно заключил Аркадий Борисович, провожая гостя взглядом, – то точно не у вас. Вы же меня из-под земли достанете».

Вновь раздался телефонный звонок, но на этот раз вместо мелодичного фальцета помощницы проскрипела фальшивая пародия на звук пенопласта по стеклу.

– Здравствуй, Ложкин, – без удивления поприветствовал звонящего Дудкин. – Заходи, раз пришёл.

– Ах ты, чёрт! Что на этот раз меня выдало? – сорвался в грубый бас голос звонящего.

Чиновник чуть не ответил – «предсказуемость», но удержался и соврал.

– Увидел в окно. Случайно. Хорошо маскируешься.

Сразу после этого в кабинет вломился здоровенный детина в малиновом пиджаке.

– Хоть понял, кто я на этот раз? – страстно допытывался Ложкин.

– Судя по виду, заезжий предприниматель, собирающийся построить в городе торговый центр и, для ускорения бюрократических проволочек, намеренный предложить взятку мечеными купюрами в крупном размере.

– Ага. И ты возьмёшь? – с интересом уточнил Ложкин, считая, что в словах Дудкина не было ничего саркастичного.

– Нет.

Ложкин нахмурился и побагровел.

Он был силовиком. Подобие местного ФСБ, МВД, Минюста и цирка в одном лице. Сколько раз Ложкин отправлялся на задание под прикрытием в надежде поймать Аркадия Борисовича на взятке? Не счесть.

Почему он? В силовых ведомствах города Ложкин единственный, у кого имелась актёрская подготовка.

Любовь к искусству у него с детства.

В школьном театре Ложкину обычно отводилась роль неодушевлённых предметов. Однажды он играл дуб в Шервудском лесу. Когда герои спектакля пытались пройти через лес, Ложкин незаметно бил их под дых. Мало кто выходил оттуда нетронутым. Это был единственный случай, когда в постановке «Робин Гуд», леса боялись больше, чем разбойников.

– Не хочешь брать взятку, тогда признавайся в воровстве, – процедил сквозь зубы представитель службы безопасности.

– Не могу, – спокойно ответил чиновник. – Я ничего не крал.

– Тогда укради, – наседал Ложкин.

У него с Дудкиным назревал конфликт интересов. Ложкин поставил крупную сумму в тотализаторе и намеревался сорвать большой куш.

О тотализаторе. У местной элиты распространена собственная система ставок. В ней держат пари: возьмёт госслужащий взятку или нет. Благодаря тотализатору Аркадию Борисовичу удалось из рядового специалиста подняться до управленца. Букмекеры помогли продвинуться ему по карьерной лестнице, считая, что он не берёт взяток, ибо мелко плавает и мечтает сыграть по-крупному. Но их ожидания не оправдались, с тех пор на Дудкина никто не ставил. Кроме Ложкина, мечтающего о быстром обогащении.

Поэтому он принял отказ Дудкина за личное оскорбление.

– Бери взятку или укради, – завёлся Ложкин, – а если украдёшь взятку, то будет ещё лучше.

Аркадий Борисович собирался ответить отказом, но вены на висках представителя службы безопасности начали опасно вздуваться.

– Неужели так сложно взять… и присвоить чужое! Все воруют, и ты прикармань!

Дудкин совершил вторую попытку высказаться в отрицательном ключе, но вены на висках Ложкина вздулись так, что походили на полноводные реки, на берегах которых вот-вот возникнут первые человеческие цивилизации.

Идти против системы у чиновника не оставалось сил. И он сказал себе:

«Украду! Когда если не сейчас? А при свидетелях даже лучше!»

Аркадий Борисович бросился к шкафу, на верхней полке которого лежал договор со строительной компанией по «распилу» госзаказа. Он быстро вскарабкался на стул и, находясь в метре над полом, неожиданно вспомнил про вестибулярный аппарат. Ноги сразу задрожали, голова пошла кругом, и Дудкин стал искать руками точку опоры. К несчастью первой попалась та самая ваза. Ухватив её, Аркадий Борисович полетел вниз. Ложкин стоял там, где нужно и как итог – пустой сосуд и голова силовика нашли друг друга.

Когда на шум вбежала секретарша, ей предстала следующая картина: в осколках фарфора почивал Ложкин, а Дудкин сидел на стуле, весело покачивая ногой.

– Леночка, – обратился он к помощнице, – я напал на сотрудника ФСБ при исполнении, и это лучший день в моей жизни!

– П… почему? – запинаясь, проговорила секретарша.

– Ведь я больше не хочу воровать!

Заявление оказалось столь шокирующим, что у бедняжки покосились очки.

В ответ её начальник лишь простодушно отмахнулся, продолжая радостно раскачивать ногой.

– Эх, как ни старайся, – сентиментально заявил чиновник, – но после моего сегодняшнего преступления, любая кража покажется несерьёзной, – он задумчиво оглядел девушку с ног до головы. – Кстати, Елена, у вас есть какие-нибудь планы на вечер?