Тайна происхождения славян [Владимир Алексеевич Колганов] (fb2) читать онлайн

Владимир Колганов Тайна происхождения славян

До сих пор историки не могу дать однозначного ответа на вопрос о происхождении славян. Причина в том, что сведения из древних летописных источников весьма скудны, и на их основе трудно построить убедительную версию. Не вносят полной ясности результаты исследований с привлечением лингвистики, археологии и антропологии – они способны лишь ограничить область поисков, отбросив ничем не обоснованные предположения. Возможно, более кропотливое изучение источников приблизит нас к решению задачи.

Глава 1. Венеды, анты, склавины

Впервые о народах, имена которых позже стали ассоциировать со славянами, сообщил готский историк Иордан (середина VI в.) в трактате «Гетика»:

«Скифия погранична с землёй Германии вплоть до того места, где рождается река Истр [нижнее течение Дуная] и простирается Мурсианское озеро (Scythia si quidem Germaniae terrae confines eo tenus, ubi Ister oritur amnis vel stagnus dilatatur Morsianus, tendens usque ad fluvium Tyram, Danastrum et Vagosolam); она [Скифия] тянется до рек Тиры, Данастра [Днестра] и Вагосолы, а также великого того Данапра [Днепра] и до горы Тавра – не той, что в Азии а собственной, т. е. скифской, – по всей прилегающей к Мэотиде местности и за Меотиду [Азовское море и его окрестности], через Босфорские проливы до Кавказских гор и реки Аракса; затем она [Скифия], загнувшись в левую сторону, за Каспийское море».

«В Скифии первым с запада живет племя гепидов, окруженное великими и славными реками; на севере и северо-западе [по его области] протекает Тизия; с юга же [эту область] отсекает сам великий Данубий [верхнее течение Дуная], а с востока Флютавзий [река Олт]; стремительный и полный водоворотов, он, ярясь, катится в воды Истра. Между этими реками лежит Дакия, которую, наподобие короны, ограждают скалистые Альпы. У левого их склона, спускающегося к северу, начиная от места рождения реки Вистулы [Вислы], на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венетов. Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, всё же преимущественно они называются склавенами и антами.

Склавены живут от города Новиетуна и озера, именуемого Мурсианским, до Данастра, и на север – до Висклы [Вислы] (Sclaveni a civitate Novietunense et laco qui appellatur Mursiano usque ad Danastrum et in boream Viscla tenus commorantur); вместо городов у них болота и леса. Анты же – сильнейшие из обоих [племён] – распространяются от Данастра до Данапра, там, где Понтийское море образует излучину; эти реки удалены одна от другой на расстояние многих переходов».

«После поражения герулов Германарих [король остготов в IV веке] двинул войско против венетов, которые, хотя и были достойны презрения из-за [слабости их] оружия, были, однако, могущественны благодаря своей многочисленности и пробовали сначала сопротивляться. Но ничего не стоит великое число негодных для войны, особенно в том случае, когда и бог попускает и множество вооруженных подступает. Эти [венеты], как мы уже рассказывали в начале нашего изложения, именно при перечислении племён, – происходят от одного корня и ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов. Хотя теперь, по грехам нашим, они свирепствуют повсеместно, но тогда все они подчинились власти Германариха».

О Мурсианском озере и Новиетуне речь пойдёт в другой главе, а здесь следует обратить внимания на утверждение Иордана, будто венеты, анты и склавены «происходят из одного корня, то есть это родственные племена.

О венетах/венедах писали античные историки в I-II вв. н.э. Плиний Старший упомянул их в трактате «Естественная история»:

«Для дальнейших мест сообщения становятся яснее, начиная с народа ингуэнов, с которых уже начинается Германия. Там гигантская гора Сево, не ниже, чем Рипейский массив, причём она образует огромный – до самого Кимврского мыса – залив под названием Кодан. Он усеян островами, из них самый известный – Скатинавия. Размеры его не исследованы, а на той части, которая одна только пока изучена, в своих пятистах деревнях живет народ гиллевионов. Они свой остров называют "второй землёй" (alterum orbem terrarum). [Остров] Энингия, как считают, размером не меньше Скатинавии. Некоторые [путешественники] сообщают, что в этих [местах] вплоть до реки Вислы обитают сарматы, венеды, скиры, гирры».

«Вслед за полуостровом кимвров лежит залив, называемый Коданус синус, наполненный многочисленными островами, из которых крупнейший – Скатинавия, столь большой, что общины гельвионов, располагаются там не менее, чем в 50 областях. Не менее велика, как считают, и Энингия, которую вплоть до реки Вистулы заселяют сарматы, венеды, скиры и гирры (quidam haec habitari ad Vistulam usque fluvium a Sarmatis, Venedis, Sciris, Hirris tradunt)».

Корнелий Тацит в трактате «О происхождении и деяниях германцев» пытался разобраться в происхождении племени венедов:

«Отнести ли певкинов, венедов (Venetorumque) и феннов к германцам или сарматам, право, не знаю, хотя певкины, которых некоторые называют бастарнами, речью, образом жизни, оседлостью и жилищами повторяют германцев. Неопрятность у всех, праздность и косность среди знати. Из-за смешанных браков их облик становится всё безобразнее, и они приобретают черты сарматов. Венеды (Veneti) переняли многое из их нравов, ибо ради грабежа рыщут по лесам и горам, какие только ни существуют между певкинами и феннами. Однако их скорее можно причислить к германцам, потому что они сооружают себе дома, носят щиты и передвигаются пешими, и притом с большой быстротой; всё это отмежевывает их от сарматов, проводящих всю жизнь в повозке и на коне».

Тацит пытался провести сравнительный анализ образа жизни, сопоставив венедов с известными ему многочисленными племенами – оседлыми германцами и кочевыми сарматами. Но выбор его ограничен, поэтому сходство обычаев венедов и германцев ничего не разъясняет.

Клавдий Птолемей, александрийский историк и географ первой половины II в., составил карты известной ему части мира, где среди прочих народов, нашли место и венеды:

«Заселяют Сарматию очень многочисленные племена: венеды – по всему Венедскому заливу [Балтийское море], выше Дакии – певкины и бастарны (κατέχει δε τήν Σαρματίαν εθνη μέγιστα οι δε Ούενέδαι παρ’ δλον τον Ούενεδικόν κόλπον καί ύπέρ την Δακίαν Πευκΐνοί τε καί Βαστέρναι).

Каким же соображением руководствовались древние историки, выделив венетов/венедов в отдельную категорию? Логично предположить, что это наименование было когда-то, ещё до Тацита и Плиния, дано по некоему отличительному признаку – в давние времена римляне и греки часто так поступали по отношению к соседним народам, не имевшим самоназвания и письменности. К примеру, племя певкинов наверняка получило своё имя от греков по месту обитания, в сосновых лесах, поскольку греческое πευκη означает «сосна». Однако с венедами ситуация иная – их земли в Повислинье были гораздо ближе к Риму, чем к Константинополю, поэтому логично предположить, что имя этому народу дали не греки, а латиняне. Вот и Прокопию венеты неизвестны – он пишет только о склавинах и антах.

Действительно, в латинском языке есть подходящие слова: venandi – охота; venatus – рыбная ловля, охотничья добыча, улов; venator – охотник. Если венеды/венеты обитали близ рек и на морском побережье, рыбная ловля (возможно и охота) была их основным способом обеспечить себе пропитание. Вполне логично, что римляне обратили внимание на эту особенность их существования и дали характерное прозвище: Venedi, или Veneti.

Но есть и более раннее упоминание племени с тем же названием – если на латыни оно пишется как Veneti., то для греческого языка характерно другое написание: ’Ενετοί. Племена с таким названием обитали на северном побережье Адриатического моря, к северо-востоку от реки По. Но в «Илиаде» Гомера (ок. 850 г. до н.э.) сообщается, что ’Ενετοί (энетои) населяли Пафлагонию (область Малой Азии) в южной части Черного моря во времена Троянской войны (ок. 1200 г. до н.э.). Пафлагонцы упоминаются среди союзников троянцев в войне, в которой погибли их царь Пилемен и его сын Харпалион. Вот что написано в «Илиаде» (перевод Н. Гнедича):

Вождь Пилемен пафлагонам предшествовал, храброе сердце,

Выведший их из Генет [энет], где стадятся дикие мески,

Племя народов, которые жили в Киторе, Сесаме,

Окрест потока Парфения в славных домах обитали,

Кромну кругом, Эгиал и скалы Эрифин населяли.

Древнегреческий историк Страбон в I в. до н.э. сообщал, что в его время более не существует энетов в Пафлагонии. По его мнению, пафлагонские энеты, покинув Пафлагонию, обосновались сначала во Фракии, а затем, постепенно продвигаясь на запад, добрались до побережья Адриатического моря – якобы от них итальянская Венеция и получила свое имя. Зенодот Эфесский III в. до н.э. и Тит Ливий в I в. до н.э. также полагали, что венеты Адриатики являются потомками энетов Пафлагонии. Впрочем, в четвертой книге Страбон изменил своё мнение и написал, что венецианцы Италии обязаны своим происхождением галльским венецианцам, приехавшим из района, известного как современный Ванн. Вряд ли эта версия достойна внимания, поскольку она основана лишь на созвучии названий. Вот и Плиний Старший усомнился в том, что венецианцы являются потомками энетов, пришедших из Пафлагонии.

«За этой рекой начинается нация Пафлагония, которую некоторые авторы называли Пилеменией, она закрыта страной Галатия. Там находятся Mastya, город, основанный милезийцами, а затем Cromna, где Корнелиус Непот (Cornelius Nepos) также размещает Heneti, и он хочет, чтобы мы верили, будто венецианцы Италии, имеющие подобное имя, от них произошли».

Венеты у Адриатического моря упоминались Геродотом в V в. до н.э. – он писал о том, что янтарь привозят с реки Эридана, якобы впадающей в Северное море, от энетов (венетов), а географ Помпоний Мела в I в. н.э. поместил венетов в Цизальпинской Галлии, т.е. в окрестностях нынешнего Милана («Veneti colunt Togatam Galliam»). Иордан также признаёт, что венеты обитали в тех краях («Veneti seu Liburnes… per totum Adriani maris litus effusi») и даже приводит название провинции – Венетий («Venetum civitates», «ager Venetum Ambuleius»).

Как же так получилось, что одно и то же название относилось к разным племенам? Здесь следует иметь в виду, что венеды получили своё прозвище от римлян, а «энеты» – термин греческого происхождения, причём в латинском языке он произносится, как «венеты». Так что сходство названий, скорее всего, случайно.

Этим соображением можно было бы завершить рассказ о венедах/венетах, если бы не одна странность. На Пейтингеровой карте, где собраны сведения о местоположении народов Европы в период с I в. по V в. н. э., венеды локализуются в двух местах: первый раз (как Venadi) к северу от Карпат, вблизи истока Вислы, а второй (как Venedi) в низовьях Дуная (в районе ипотешти-кындештской археологической культуры). Примечательно и то, что на Пейтингеровой карте нет ни склавинов, ни антов. Судя по всему, до VI в. эти племена назывались иначе, и только после нападения на Византию в 520-х гг. они обрели имена, причём термин «склавины» стал общепринятым на территории Европы. Почему же византийский историк Прокопий Кесарийский пишет в VI в. о склавинах и антах, а о венедах в его трактате нет ни слова? Судя по всему, греки не стали разбираться в происхождении напавших на Византию племён и сами дали им имена. Позже будут рассмотрены версии возникновения этнонимов «склавины» и «анты».

Вот что писал об этих племенах Прокопий Кесарийский:

«Эти племена, склавины (Σκλαβηνοι) и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве [демократии], и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим. И во всем остальном у обоих этих варварских племен вся жизнь и узаконения одинаковы. Они считают, что один только бог, творец молний, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды… Живут они в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга, и все они часто меняют места жительства… У тех и других один и тот же язык, достаточно варварский. И по внешнему виду они не отличаются друг от друга. Они очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них очень белый…Образ жизни у них… грубый, безо всяких удобств, вечно они покрыты грязью, но по существу они неплохие люди и совсем не злобные, но во всей чистоте сохраняют гуннские нравы. И некогда даже имя склавинов и антов (Ανται) было одно и то же. В древности оба эти племени называли спорами (Σποροι, "рассеянными"), думаю потому, что они жили, занимая страну "спораден", "рассеянно", отдельными посёлками. Поэтому-то им и земли надо занимать много. Они живут, занимая большую часть берега Истра, по ту сторону реки».

Здесь важно отметить, что, по мнению Прокопия, склавины и анты говорят на одном языке и имею сходные обычаи. Историк также отмечает, что прежде склавины и анты имели одно и то же имя, что не противоречит тексту Иордана.

О склавинах сообщал в VI в. Менандр Протектор, описывая события, случившиеся уже после прихода аваров на земли к западу от Чёрного моря:

«Ибо перед тем вождь аваров отправил посольство к Даврентию [один из вождей склавинов, обитавших в Дакии] и к важнейшим князьям склавинского народа, требуя, чтоб они покорились аварам и обязались платить дань… Вельможи склавинские отвечали: "Родился ли на свете и согревается ли лучами солнца тот человек, который бы подчинил себе силу нашу? Не другие нашей землей, а мы чужой привыкли обладать. И в этом мы уверены, пока будут на свете война и мечи"».

Эти слова лишь подтверждают вывод о том, что склавины были серьёзной силой, а их союз с аварами (симмахия, по словам патриарха константинопольского Никифора) мог привести к изменению границ внутри Европы. О попытках создания такого союза писал в начале VII в. Феофилакт Симокатта:

«На другой день трое людей из племени склавинов, не имеющие никакого железного оружия или каких-либо военных приспособлений, были взяты в плен телохранителями императора. С ними были только кифары, и ничего другого они не несли с собой. Император стал их расспрашивать, какого они племени, где назначено судьбой им жить и по какой причине они находятся в ромейских пределах. Они отвечали, что по племени они склавины, что живут на краю западного Океана, что каган [аваров] отправил к ним послов с тем, чтобы собрать военную силу, и прислал почетные дары их племенным владыкам».

Тут возникает вопрос: почему люди, пришедшие из Прибалтики, назвали себя склавинами? Греки именовали склавинами народ, обитавший в нижнем течении Днестра и Дуная, а тут явились какие-то самозванцы и назвали себя этим именем. Возможно, здесь тот же казус, что и с переводом известного отрывка из Бертинских анналов, который одни историки переводят как «мы называем себя народ рос», а другие – «нас называют народ рос». Можно предположить, что единое самоназвание имели некие племена, жившие на огромной территории от Чёрного до Балтийского моря, но в пользу этой версии пока нет доказательств. Так что Симокатта, скорее всего, приписал трём этим людям имя «склавины», исходя только из того, что склавины входили в состав аварского войска. Ну а племенная принадлежность этих трёх людей была ему неизвестна.

Кое-что проясняется, если внимательно прочесть текст, написанный Фредегаром Схоластиком (VII в.):

«На 40-м году правления Хлотаря [623 г.] некий человек по имени Само, франк родом из Санса, вместе с другими купцами отправился к тем склавам, которые известны как винеды (Anno 40 regni Chlothariae homo nomen Samo natione Francos de pago Senonago 5 plures secum negutiantes adcivit a , exercendum negucium in Sclavos coinomento Winedos perrexit).

В этом году склавы, известные нам как виниды, убили и ограбили большое число франкских купцов в королевстве Само, и так началась вражда между Дагобертом и Само, королем славян (Eo anno Sclavi coinomento Winidi in regno Samone neguciantes Francorum cum plure a multetudine interfecissent et rebus expoliassint , haec fuit inicium scandali inter Dagobertum et Samonem regem Sclavinorum)».

Здесь опять соприкоснулись устаревшее и новое название народа – «венеды» и «склавины». В отличие от Симокатты, Фредегар не стал приписывать этому народу самоназвание – только указал, что эти люди были известны под разными именами.

Есть ещё один текст, в котором упоминаются и склавины, и анты – это «Стратегикон» Маврикия, датируемый концом VI – началом VII в. Здесь речь идёт не только о силе и выносливости людей из этих народов, но и о сходстве между людьми из двух племён:

«Племена склавинов и антов сходны по своему образу жизни, по своим нравам, по своей любви к свободе; их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению в своей стране. Они многочисленны, выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище. К прибывающим к ним иноземцам они относятся ласково и, оказывая им знаки своего расположения, [при переходе их] из одного места в другое охраняют их в случае надобности, так что, если бы оказалось, что, по нерадению того, кто принимает у себя иноземца, последний потерпел [какой-либо] ущерб, принимавший его раньше начинает войну [против виновного], считая долгом чести отомстить за чужеземца. Находящихся у них в плену они не держат в рабстве, как прочие племена, в течение неограниченного времени, но, ограничивая [срок рабства] определённым временем, предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси, или остаться там [где они находятся] на положении свободных и друзей?

Они селятся в лесах, у неудобопроходимых рек, болот и озер, устраивают в своих жилищах много выходов, вследствие случающихся с ними, что и естественно, опасностей. Сражаться со своими врагами они любят в местах, поросших густым лесом, в теснинах, на обрывах; с выгодой для себя пользуются внезапными атаками, хитростями, и днем и ночью, изобретая много [разнообразных] способов. Опытны они также и в переправе через реки, превосходя в этом отношении всех людей».

Ещё одно ценное свидетельство касается взаимного местоположения этих племён:

«Поскольку хории [владения] склавов и антов расположены вряд вдоль рек и соприкасаются друг с другом, так что между ними нет достойных упоминания промежутков».

Но почему же византийские историки не называли эти родственные племена одним именем? Придётся снова обратиться в тексту Иордана:

«Про них [остготов] известно, что по смерти короля их Германариха они, отделенные от везеготов и подчиненные власти гуннов, остались в той же стране причем Амал Винитарий удержал все знаки своей власти. Подражая доблести деда своего Вультульфа, хотя и был ниже Германариха по счастью и удачам, с горечью переносил подчинение гуннам. Понемногу освобождаясь из-под их власти и пробуя проявить свою силу, он двинул войско в пределы антов (Antorum fines) и, когда вступил туда, в первом сражении был побеждён, но в дальнейшем стал действовать решительнее и распял короля их Божа с сыновьями его и с семьюдесятью старейшинами для устрашения, чтобы трупы распятых удвоили страх покоренных».

Здесь речь идёт о событиях IV в., а это означает, что анты были известны в Византии гораздо раньше появления на политическом небосклоне склавинов. И снова: если это был один и тот же народ, почему он не имел общего самоназвания?

При построении версии возникновения упомянутых двух этнонимов следует учесть, что в IV в. анты не представляли собой опасности для Византии – они даже сражались с пришельцами-остготами. А вот в VI в. ситуация в корне изменилась – склавины напали на Византию и принесли ей много бед. Поэтому и прозвище неизвестному прежде народу могли дать соответствующее. Иначе трудно объяснить то, что писал Иордан в VI веке:

«Хотя их [венедов] наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, всё же преимущественно они называются склавенами и антами».

Надо ли это утверждение понимать так, что древние народы, не объединённые единой властью, имели в своём распоряжении два самоназвания: одно – по роду-племени (венеды), а другое – исходя из своего происхождения (например, славяне), если иметь в виду некую общую прародину? Нет, это невозможно, поскольку противоречит всякой логике.

И всё же допустим, что греки услышали от неких людей, обитавших к северу от Византии, их самоназвание – «славяне». Как утверждают российские историки, Прокопий Кесарийский в середине VI веке добавил в исходное Σλάβηνοι (славинои) букву «к», поскольку Σλ в начале слова почему-то было неприемлемо для греков, и написал Σκλαβηνῶν (склавинон). Эту коллизию в 1828 г. разъяснил Константин Экономид:

«Очевидно, что одни изъ нашихъ Византiйскихь Историковъ прибавили К, а другiе Θ между С и Л, дабы не говорить Σλαβιους или сокращенно Σλαβιυς; ибо ни одно Греческое реченiе не начинаетяся съ σλ. Они же хотѣли образовать сiе имя по Гречески для избѣжанiя грубаго выговора; и притомъ, можетъ быть, по Аттическому, а не по Лаконическому дiалекту, потому что Лакокцы, не въ началѣ, но въ срединѣ слова присоединяли λ къ σ, говоря εσλος и υσλος».

С тех пор эта версия возникновения термина «склавины» не подвергалась сомнению. В 1858 г. Оболенский В. И. с Терновским Ф. А. в книге, посвящённой летописи Феофана Исповедника, приводят новые «аргументы»:

«Здесь у Феофана форма Σκλάβοις. Греческий этноним происходит от *slovêne, откуда греческое Σλαβηνοί, но эта форма быстро перешла в Σκλαβηνοί, так как сочетание звуков σλ для греческого языка чуждо. Наряду с последней формой употреблялась и более редкая Σθλαβηνοί. Когда Σκλαβηνοί стали считать прилагательным, этноним приобрел форму Σκλάβοι, которая встречается уже у Малалы, в "Пасхальной хронике», у Георгия Писиды, наряду со Σκλαβηνοί, затем у Феофана и в "Чудесах св. Дмитрия Солунского"».

Так в чём же дело? То ли σλ звучало непривычно грубо для греков, то ли сочетание σλ было неприемлемо по каким-то другим причинам? Возможно, с σλ начиналось какое-то бранное слово? Вот что написано в книге Вильяма Эдварда Джелфа:

«В греческом языке две или три согласных могут стоять вместе – редко четыре, а не пять. Некоторые комбинации даже двух согласных обычно не допустимы, такие как πμ, νπ, νγ, νλ, νρ, νσ, как показано выше, и λς, ρσ редки. … σλ встречается только в дорическом диалекте, как έσλύς».

Что ж, допустим, что причина превращения термина «славяне» в «склавины» только в том, что грекам неприятно сочетание σλ. Но почему Σκλαβηνοί произносилось как «склавинои», а не «склабинои». Этому тоже есть объяснение: якобы в церковных кругах Византии принято было произношение, согласно которому β звучало как /v/. Впрочем, Эразм Роттердамский полагал, что в Древней Греции β произносилось как /b/.

В «Гетике» Иордана термин Sclaveni вроде бы можно интерпретировать как латинский вариант греческого Σκλαβηνοί, где β произносится как /v/. Но вот откуда Иордан узнал имя этого народа? Источником сведений мог быть трактат «Византийская история и деяния Аттилы», написанный византийским дипломатом Приском в V веке. В составе посольства он побывал в ставке предводителя гуннов Аттилы, которая располагалась в Паннонии. Путь посольства пролегал через территории нынешних Болгарии и Сербии, где Приск общался с местными жителями, однако ни склавинов, ни антов он в своём сочинении не упоминает – только «скифы», «туземцы» и «варвары».

Иордан был знаком и с сочинениями Кассиодора, посвящёнными готской истории. «История готов в 12 книгах» (Historia Gothorum) написана им после 519 года по заказу короля остготов Теодориха. Король скончался в 526 году, так что свою работу Кассиодор завершил не позднее 530 года. В середине XIX века аббат Жак Поль Минь опубликовал сборник текстов под названием Patrologiae Cursus Completus: Series Graeca. В томе 69 содержится трактат Кассиодора под названием De Getarum sive Gothorum rebus gestis, ad Castalium. Вот небольшой отрывок:

«Quorum nomina licet nunc per varias familias et loca mutentur, principaliter tamen Sclavini et Antes nominantur. Sclavini a civitate nova, et Sclavino Rumunnense, et lacu qui appellatur Musianus, usque ad Danastrum, et in boream Viscla tenus commorantur: hi paludes silvasque pro civitatibus habent» (Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, все же преимущественно они называются склавенами и антами. Склавины живут от нового города, и склавинской области близ города Рума, и озера под названием Musianus, до Днестра, и далеко на север до самой Вислы: болота и леса у них вместо городов).

А вот что читаем в «Гетике» Иордана:

«Quorum nomina licet nunc per varias familias et loca mutentur, principaliter tamen Sclaveni et Antes nominantur. Sclaveni a civitate Novietunense et laco qui appellatur Mursiano usque ad Danastrum et in boream Viscla tenus commorantur: hi paludes silvasque pro civitatibus habent» (Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, все же преимущественно они называются склавенами и антами. Склавены живут от города Новиетуна и озера, именуемого Мурсианским, до Данастра, и на север – до Висклы; вместо городов у них болота и леса).

Судя по всему, Иордан доработал текст Кассиодора в соответствии со своими представлениями, а в результате «склавины» превратились в «склавенов», исчезло непонятое им словосочетание Sclavino Rumunnense и civitate nova превратился в civitate Novietunense.

Откуда же в тексте Кассиодора, римского историка и государственного деятеля, мог появиться латинизированный вариант греческого термина Σκλαβηνοί? Казалось бы, Кассиодор мог заимствовать его из трактата Прокопия о готской войне, однако Прокопий закончил свою рукопись по завершении войны готов с Византией, т.е. через 20-25 лет после создания «Истории готов» Кассиодора. Следует также учесть, что Кассиодор работал над своим трактатом в Риме (или Равенне), а не в Константинополе, куда переехал гораздо позже. Не вызывает сомнения, что остготы имели более полное представление о населении Придунавья, чем греки, поскольку в разное время владели не только Македонией, Нижней Мезией, но и Паннонией. Если в Придунавье обитал народ под названием «славяне», Кассиодор так бы и написал – Slaveni. Вряд ли сочетание sl- было «чуждо» не только грекам, но и остготам, к которым принадлежал Кассиодор.

Впрочем, что в «Большом латинско-русском словаре» тоже нет слов на «сл» – есть только такие слова, как scloppus, stloppus, sclingo, stlocus. Неужели латиняне сговорились с греками? Либо термин «склавины» впервые появился не у греков, а у римлян. Ведь Кассиодор – римский историк, а Иордан тоже жил в Италии, а не в Греции.

Итак, по-прежнему не ясно, откуда Иордан позаимствовал термин Sclaveni, однако напрашивается вывод, что источником информации стали греки, и более того – это прозвище они придумали после того, как в 520-х годах некий незнакомый прежде народ стал совершать разорительные набеги на Византию.

Об этих набегах писал Иоанн Бикларийский в «Хронике» (540-621 гг.):

«576 г. Склавины во Фракии достигли многих римских городов, которые оставили полностью опустошенными… 581 г. Народ склавинов опустошил Иллирик и Фракию».

А вот что сообщал Прокопий Кесарийский:

«Эти склавины, победители Асбада [византийский полководец], опустошив подряд всю страну вплоть до моря, взяли также приступом и приморский город по имени Топер, хотя в нём стоял военный гарнизон. Этот город был первым на фракийском побережье и от Византии отстоял на двенадцать дней пути. Взяли же они его следующим образом. Большая часть врагов спряталась перед укреплением в труднопроходимых местах, а немногие, появившись у ворот, которые обращены на восток, беспокоили римлян, бывших на стене. Римские воины, находившиеся в гарнизоне, вообразив, что врагов не больше, чем сколько они видят, взявшись за оружие, тотчас же вышли против них все. Варвары стали отступать, делая вид, что, испуганные их нападением, они обратились в бегство; римляне же, увлечённые преследованием, оказались далеко впереди укреплений. Тогда поднялись находившиеся в засаде и, оказавшись в тылу у преследующих, отрезали им возможность возвратиться назад в город. Да и те, которые делали вид, что отступают, повернувшись лицом к римлянам, поставили их между двух огней. Варвары всех их уничтожили и тогда бросились к стенам. Городские жители, лишённые поддержки воинов, были в полной беспомощности, но всё же стали отражать, насколько они могли в данный момент, нападающих. Прежде всего, они лили на штурмующих кипящее масло и смолу и всем народом кидали в них камни; но они, правда, не очень долго отражали грозящую им опасность. Варвары, пустив в них тучу стрел, принудили их покинуть стены и, приставив к укреплениям лестницы, силою взяли город. До пятнадцати тысяч мужчин они тотчас же убили и ценности разграбили, детей же и женщин они обратили в рабство. Вначале они не щадили ни возраста, ни пола, оба эти отряда с того самого момента, как ворвались в область римлян, убивали всех, не разбирая лет, так, что вся земля Иллирии и Фракии была покрыта непогребенными телами».

После прочтения этих строк вполне логично возникает следующее предположение: прозвище, данное греками этим варварам, должно было подчеркнуть и силу врагов, и жестокость, и коварство. Но прежде, чем предложить вашему вниманию авторскую версию, сошлюсь на мнение Франциско Родригес Адрадоса, известного лингвиста, составителя греческо-испанского словаря:

«Греческий язык является особенным в создании сложных слов и обладает невероятным потенциалом в увеличении словарного запаса… В "Илиаде" Гомера Фетида оплакивает сына, убитого Гектором: «διό και δυσαριστοτοκείαν αυτήν ονομάζει» (дио и дисаристотокиан она называет). Само слово из причитания δυς [плохо] + άριστος [отлично] + τίκτω [малыш] (=γεννώ) равно слову «рождать», и означает, исходя из анализа Великой Этимологии «που για κακό γέννησα τον » (как для этого зла родила его)… Слово «συγκεκριμένος» (конкретный) не может быть написано «συγκεκρυμμένος» как производное от «κριμένος» (т.е. тот, кто нашел) и, конечно, не от «κρυμμένος» (тот, кто был скрыт)».

Итак, сложносоставные слова в греческом языке рождались самым причудливым образом, путём соединения корней слов или даже их обрывков, при этом возникали неизбежные искажения ради благозвучия сложносоставного слова. Тогда почему бы не предположить, что слово Σκλαβηνοί тоже было составным? В его основе могли быть два корня: σκολ + λαβ = σκλαβ (σκολιος – кривой, коварный; λαβρος – сильный; здесь ιος и ρος – это суффиксы). Вероятно, сочетание двух этих эпитетов возникло в сознании простых греков, напуганных смертельной опасностью, исходящей от варваров, напавших на Византию. Так в просторечье мог войти в оборот эпитет σκολλαβρος, но в скороговорке первая гласная выпадала и оставалось только σκλαβρος. Ну а существительное Σκλαβηνοί появился уже в письменных текстах – в официальных документах и в трудах историков.

Однако как объяснить появление формы Σθλαβηνοί? Следует обратить внимание на то, что эта форма появилась через четыре года после «Гетики» Иордана и трудов Прокопия Кесарийского. Тут вот что интересно – в трактате «Об управлении империей», который император Константин Багрянородный написал в Х в. сам, адресуя его сыну Роману, используется форма Σκλαβ- (Σκλαβοι, Σκλαβηνίαι, Σκλαβάρχοντες, Σκλαβήνικος), а в книге «О церемониях» – Σθλαβώνειν. Причина этого несоответствия в том, что сборник описаний церемониального протокола византийского императорского двора был составлен для императора его помощниками – видимо, эти люди, в отличие от императора, были недостаточно образованны, не читали текстов VI в. Вслед за ними эту ошибку повторили автор «Жития св. Климента» (Х в. – Σθλοβενοι), историк Георгий Кедрин (ХII в. – Σθλάβοι) и Никифор Хониятский (XIII в. – Σθλαβησιανοι). Что удивительно, никому из них не пришло в голову использовать форму Σπλαβ- или Στλαβ-, хотя буквосочетания σπλ или στλ вовсе «не чужды» греческому языку. Скорее всего, за образец было взято написание, которое эти авторы увидели в книге «О церемониях». Бывало и так, что в одном тексте встречались обе формы – это свидетельствует либо о неосведомлённости авторов текста о предмете, либо о небрежности переписчиков. Однако предположим, что форма Σκλαβ- имела хождение наравне с формой Σθλαβ- , т.е. этот народ вслух называли то склавинами, то стлавинами. Как же византийские власти допустили такой разнобой? Неужели за несколько веков, с VI по IX, нельзя было навести порядок в этом важном деле?

Итак, форму Σθλαβ- следует признать досадной ошибкой греческих историков, напротив, предложенная здесь версия о греческом происхождении термина Σкλαβηνοί внутренне непротиворечива, хотя и требует дополнительного подтверждения. А что же анты?

Историк М.В. Грацианский в статье «О происхождении этнонима "анты"» пишет следующее:

«Наиболее распространённой теорией является теория иранского происхождения этого этнонима. Через индийское ántas "конец, край" á’ntyas "находящийся на краю" и аналог этого слова в осетинском языке название "анты" толкуют как "живущие на украйне, пограничные жители". Однако в таком случае следует предполагать иранское происхождение племен антов, что полностью противоречит единогласному мнению источников об их родстве со славянами… По нашему мнению, ответ на вопрос об этимологии этнонима анты следует искать в связи с постулируемым Иорданом происхождением антов от венедов… Можно предположить, что речь идет всего лишь об утрате начального билабиального ṷ:*ṷędъ → *(ṷ)ędъ[*(ṷ)ętъ]. Остаётся выяснить, в результате чего произошла такая утрата переднего билабиального звука (призвука). Это могло иметь место при передаче племенного названия «анты» в иностранных языках, прежде всего в греческом».

На самом деле, всё гораздо проще – в греческом языке слово αντα, произносимое как /анта/, означает «против кого-то» (в русском языке превратилось в анти-), а αντείοζ – «стоящий против чего-то, держащийся противной стороны». Таким образом, ант – это либо противник, либо житель сопредельной территории, к северу от Греции. Там как раз и обитали анты в IV-VI вв.

Итак, есть основания считать, что «склавины» и «анты» – это экзоэтнонимы, т.е. прозвища, которые греки дали двум племенам, и уже гораздо позже появился термин «славяне», производный от «склавины». Однако историки-слависты пытаются убедить нас в том, что термин «славяне» – это самоназвание. Вот что написал чешский археолог Любор Нидерле в книге «Славянские древности»:

«У этого многочисленного народа, населявшего в первые века нашей эры обширные земли между Вислой, Балтийским морем, Карпатами и Днепром и Десной, было в ту эпоху своё собственное местное название "славяне"… Мне представляется уже доказанным, что это наименование [словене] с VI века обозначало все славянские племена».

Но есть ли такие доказательства? В «Руководстве по географии» Клавдия Птолемея упоминается народ, имя которого созвучно термину «славяне»:

«Меньшие же народы в Сарматии возле Вислы реки за венедами, как например гифоны, за гифонами финны, за сими буланы, под которыми франгудионы, потом аварины при начале Вислы реки, за оными амброны, потом анартофракты, после бургионы, далее арсиоты, за сими сабоки (может, от того сомбук), затем пенгиты и весы возле горы Карпата, под венедами голинды, судины и ставаны к самым алаунам, за которыми игиллионы, потом костобоки и траномоптаны к самым Певцинским горам [нет необходимости расшифровывать все эти названия, поскольку нас интересуют только "ставаны"]».

Чешский славист П. Шафарик предположил, что в написании этнонима «ставаны» была допущена ошибка и его следует читать не как Σταυανοί (ставаны), а как *Στλαυανοί (*стлаваны):

«Я соглашаюсь с теми, которые в этом испорченном слове видят славян, полагая, что оно первоначально писалось ΣΤΛΑΥΑΝΟΙ, т.е. стлаваны, из коего, смешением буквы Λ с Α (λ с α) и опущением ея, образовалось ставаны… По всему ставаны – немецкая форма имени славян с латиногреческим прибавлением t».

Российский востоковед А.Я. Гаркави вслед за Шафариком пишет: «Греки вставили или букву т, как напр. у Птоломея Στλαυανοι или к». Вряд ли такая версия достойна обсуждения.

Однако историки продолжали настаивать на древнем происхождении термина «славяне». Трубачёв О.Н. в книге «Этногенез и культура древнейших славян утверждает, что термин «ставаны» был калькой с самоназвания славян (индоиранск. *stavana- означает «хвалимый») и добавляет:

«Отсутствие памяти о приходе славян может служить одним из указаний на извечность обитания их и их предков в Центрально-Восточной Европе в широких пределах».

Только «извечность», и никак иначе!

Гораздо логичнее предположить, что в раннем Средневековье жители Восточной Европы взяли за основу греческое Σкλάβοι, но выбросили из него /к/, поскольку сочетание /скл/ было непривычно для их языка, в отличие от /сл/, которое присутствует в праславянском *slovo. Так и могло возникнуть ныне широко распространённое название нескольких родственных народов – славяне. Впрочем, ничего такого не было, поскольку «славяне» – это книжный термин, возникший стараниями учёных-богословов. Жителям Восточной Европы хватало терминов, обозначавших их национальность – словаки, сербы, чехи, ляхи, хорваты, русские…

Однако историки упорно продолжают настаивать на том, что «славяне» – это самоназвание. При этом никто не ставит под сомнение выводы греческого историка начала I века Страбона, который утверждал, что римляне назвали германцев «germani» (в переводе с латинского «настоящие»), чтобы отличать их от схожих с ними в образе жизни кельтов. А ведь такая же ситуация возникла и в VI в., когда византийцы пожелали дать прозвище враждебным племенам, чтобы отличить их других, вполне дружелюбных по отношению к ромеям. Составители книги «Древняя Русь в свете зарубежных источников» так же полагают, что греки сами давали имена малоизвестным племенам – в переводе сочинения Псевдо-Скимна есть подобные упоминания:

«Эфор говорит, что первыми по Истру живут карпиды, затем аротеры (греч. «пахари». – Сост.), далее невры вплоть до необитаемой вследствие холода страны, а к востоку за Борисфеном так называемую Гилею (греч. «Полесье». – Сост.) заселяют скифы, за ними к северу георги (греч. «земледельцы». – Сост.), потом опять простирается на далекое пространство пустынная местность, за нею [живет] скифское племя андрофагов (греч. «людоеды». – Сост.), а за ними опять пустыня».

Глава 2. Сакалиба

В известных нам трудах арабских географов раннего Средневековья упоминается термин «сакалиба» (саклаб):

Вот что арабский астроном Аль-Фазари писал в VIII в.:

«Владение Хакана Турков – 700 на 500 фарс.; владение Хазар и Аллан – 700 на 500 фарс.; владение Бурджана [булгар] – 1,500 на 300 фарс.; владение Сакалиба – 3,500 на 700 фарс.; владение Рума в Кустантинии – 5,000 на 420 фарсангов».

Ибн-Хордадбех в «Книга путей и стран» также упомянул народ сакалиба (IX в.):

«Третья провинция – Макадунийа [Македония]. Её границы: на востоке стена, на юге – море аш-Шам [Сирийское], на западе страна ас-Сакалиба, на севере – Бурджан [страна булгар]».

Об этом народе писал и Аль-Масуди (Х в.):

«Третий народ – ал-Йунаниййуна [ионийцы, древние греки] ар-Рум, ас-Сакалиба, ал-Ифранджа [франки] и те, кто соседствует с ними из [числа] народов, [живущих] на ал-джарби, а это – север».

Российские историки однозначно связывают термин «сакалиба» с этнонимом «славяне», полагая, что «сакалиба» возник как арабский вариант среднегреческого Σкλαβοί. Однако не всё так очевидно: Иордан в «Гетике» написал Sclaveni, а не Sclabeni. Вот и информаторы арабских географов, узнав от греков о существовании народа Σкλάβοι, должны были воспринять его на слух как «склавои» в соответствии с произношением, принятым в Византии. Но тогда в арабских текстах было бы написано слово, читаемое как s.q.l.f – саклаф (см., например, «Псков» на арабском), или как s.q.l.v – сакалива, но не саклаб и не сакалиба. Странно и то, что в арабских текстах нет ни одного упоминания о саталиба – это явная дискриминация по отношению к тем греческим авторам, которые предпочитали использовать термин Σθλάβοι.

Ещё одна загадка связана с сообщением Феофана Исповедника (760-818 гг.) о переходе нескольких тысяч людей из византийского войска на сторону арабов в середине VII в. – он называет их Σκλάβοις. Этих людей расселили в Сирии, и позже там возникло несколько их поселений. Если эти люди имели самоназвание «славяне», как утверждают российские историки, они должны были стать наиболее правдивым источником информации для арабов, в частности, сообщили бы им своё подлинное имя. Почему же современник этих событий, поэт аль-Ахталь (640-710 гг.), описывая внешность людей, пришедших в Сирию, назвал их саклабами (s.k.l.b), а не славами (s.l.v)? Тут возможны два варианта: либо эти люди представились тем именем, которое им дали греки, при этом по неизвестной нам причине исказили его, заменив звук /v/ на /b/, либо этот народ не имел имени и получил его от арабов.

Любор Нидерле в книге «Славянские древности» обобщил сведения о присутствии в Малой Азии людей, которых он упорно называл славянами:

«Первое сообщение о поселении славян в Вифинии содержится в тексте печати славянских союзников из фемы Опсикион, печать относится приблизительно к 650 году. На печати вокруг головы императора надпись (повреждённая): «των ανδραποδον των Σκλαβοων της Βιθυνων επαρχιας» (правителей славян приграничной провинции). К этому следует добавить греческие известия о появлении в 664 году славянских колоний в Сирии в окрестностях Апамеи, в 688 году около Никомедии, где поселилось много славян из Солуни, в 762 году на реке Артане в Вифинии недалеко от Босфора и, кроме того, в восточных источниках, в частности у Михаила Сирийца, имеется ряд упоминаний о поселениях, названных Андак и Гурис (Antiochia – Cyrrhus, Chorus) вблизи Антиохии.

Из этих основных источников и нескольких других известий второстепенного характера видно, что один из центров славян был в Вифинии (разделённый в X веке на фемы Оптиматон и Опсикион), вероятнее всего в окрестностях Никомедии и Никеи, рядом с которыми в VII веке упоминается ещё Гордосерба на пути из Малагины к Дорилаю и какое-то поселение сагудатов (κωμόπολις Σαγουδάοι), очевидно, солуньских сагудатов. Здешние славяне назывались Σθλαβησιάνοι. Второй центр находился в Сирии и прилегающей части Каппадокии, в него входили славянские поселения у Апамеи (Seleukobulos, Sakalábije), Антиохии, – Хорус, крепость Лулон на границе Сирии и Каппадокии (φρούγιον Λοu½λον, Λουλοu½) на дороге, проходящей через Тавриз, затем крепости Hisn-as-Sákáliba южнее от Тавриза и Hisn-Salm?n где-то у Алеппо, а также, по-видимому, поселение, называемое Σθλαβοτίλιν и расположенное где-то в западной Сирии».

Сразу же возникает вопрос: как в одной местности могли уживаться и стлавины (Σθλαβηνοί), и склавины (Σкλαβηνοί), а также сакалиба со славянами? С греками вроде бы всё ясно – для них, что стлавины, что склавины, без разницы, однако у арабов всё не так. Ниже мы попробуем в этом разобраться.

О сакалиба на Ближнем Востоке пишет и Д.Е. Мишин в книге «Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье»:

«У ал-Мас'уди, в повествовании о правлении <праведного халифа> 'Усмана Ибн 'Аффана (644-656 гг.), мы встречаем рассказ об Абу Зарре ал-Гифари, одном из сподвижников пророка Мухаммада… Халиф предложил Му'авийи направить Абу Зарра в Медину. Му'авиЙа так и сделал, причем не упустил случая унизить Абу Зарра. Абу Зарр был посажен на верблюда с жестким деревянным седлом, о которое стер себе кожу, ав провожатые дали ему пятерых славян (сакалиба), которые подгоняли животное… У ал-Мас'уди история с Абу Зарром помещена между рассказами о событиях 35 г.х. (11 июля 655 – 29 июня 656 г.)».

Тут следует иметь в виду, что арабы называли саклабами и волжских булгар, и куманов, и других светловолосых тюрок и угров, так что относиться к их сообщениям надо с осторожностью, а то ведь фантазия может разыграться.

Однако по-прежнему остаётся без ответа вопрос: какая связь существует между склавинами, стлавинами, сакалиба и славянами? Рассмотрим версию, основанную на особенностях греческого и арабских языков.

В древнегреческом языке β в Σкλάβ- произносилась как взрывной звук /b/. В поздневизантийском и в церковных кругах Византии эта буква произносилась как /v/. Этот вариант произношения взял за основу Иордан, но почему арабы поступили иначе?

Напомню, что у греков встречается два варианта написания: Σкλάβ- и Σθλάβ- , но почему-то нет ни Στλάβ, ни Σπλάβ. А что если греки заимствовали термин у арабов, расшифровав арабские письмена? Такое могло быть в том случае, если арабы или персы сами дали имя народу, поселившемуся в Сирии – почему бы нет? Из разговоров с пришельцами они узнали, что те обитали в низовьях Днестра, а затем обосновались в низовьях Дуная, где были рекрутированы в византийское войско. Иными словами, их отличительными признаками было проживание вблизи рек.

Итак, вашему вниманию предлагается «персидская» версия. Персы узнали о существовании некоего народа на территории Восточной Европы в начале VI веке – люди из этого народа, служившие в войске Юстиниана I, могли попасть в плен к персам во время войны Византии с Империей Сасанидов за контроль над Сирией и Месопотамией в 527-532 гг., либо нечто подобное произошло ещё раньше, во время войны 502-506 гг. Узнав, что эти люди, служившие в византийском войске, родом из Придунавья, персы дали им прозвище «saqlab» – saql + ab в персидском языке расшифровывается как «преобладающие на реках», т.е. «речные люди». Впрочем, тут вроде бы есть нестыковка: арабский термин «саклаб» начинается с символа, называемого «сад», а сконструированный нами «saqlab» – с другого символа, который называется «са». Но это несоответствие легко объяснимо: «saqlab» в указанном значении сначала возникло в устной форме, среди персидских воинов и неграмотного населения, и только позже Аль-Ахталь услышал его и записал по-своему, не подозревая, какие слова стали основой этого термина. Если бы у этих людей было самоназвание «словене», они бы наверняка сообщили об этом арабам, и тогда в текстах арабских географов появился бы соответствующий термин, совсем не похожий на «сакалиба».

А что же греки? Они могли использовать этот термин, не видя необходимости придумывать свой – арабское s.k.l.b без труда превращается в греческое Σκλαβ-. Но как же могла возникнуть форма Σθλάβ- ? Допустим, что в руки греков попали арабские тексты, где упоминались сакалиба. При этом следует учесть, что в арабской письменности символы, соответствующие /к/ и /т/ в середине слова, очень похожи – оба имеют две точки над основным иероглифом, и при чтении небрежно написанного текста можно символ, обозначающий звук /к/, принять за символ, обозначающий звук /т/. А вот греческое Σθλάβ- ни при каких условиях не может превратиться в арабское s.q.l.b.

Глава 3. Мурсианское озеро

Напомнию, что писал об этом озере Иордан:

«Скифия погранична с землёй Германии вплоть до того места, где рождается река Истр и простирается Мурсианское озеро… Склавены живут от города Новиетуна и озера, именуемого Мурсианским, до Данастра [Днестра], и на север – до Висклы [Вислы]; вместо городов у них болота и леса».

Для того, чтобы определить территорию, населённую склавинами в VI в., надо, прежде всего, разобраться с границами Германии и с «истоком» Истра, который в древности считался продолжением Дуная – по сути, одна река называлась по-разному в верхнем и нижнем течении.

Вот что писал Тацит:

«Германия отделена от галлов, ретов и паннонцев реками Рейном и Дунаем… Рядом с гермундурами живут наристы, потом маркоманы и квады. Особенно прославлены и сильны маркоманы, которые даже свои места поселения приобрели доблестью, изгнав занимавших их ранее бойев. Они как бы передовая застава Германии, поскольку её граница – Дунай».

Из этого текста следует, что античная Германия граничит с Паннонией, а территорию близ этой границы занимали маркоманы. По сообщению Страбона, это племя в конце I в. до н.э. обитало в стране бойев – по их имени позже эта страна стала называться Богемией, а ныне это Чехия:

«Здесь находится также Геркинский лес и обитают племена свевов, которые живут частью в самом лесу, как племена коадуев; на их территории находится Боигем – царская резиденция Марабода, куда он переселил не только разные другие племена, но и своих соплеменников – маркоманнов».

Таким образом, «передовая застава» античной Германии находилась на территории нынешней Чехии. А что же дальше, на востоке и на юге? В «Естественной истории» Плиния Старшего сказано, что истоки Дуная находятся в Германии, а название Истр он получает «как только начинает омывать берега Иллирии»:

«Он начинается в Германии, в горном массиве Шварцвальд, напротив галльского города Раурик, за много миль по ту сторону Альп, затем под именем Дуная протекает через [земли] бесчисленных племён, вода в нём при этом неимоверно прибывает, а вступив в Иллирию, он далее зовется Гистер [Истр]».

Итак, Истр «рождается» близ западной границы Иллирии, которая, как известно, располагалась к югу от Дуная. Поскольку северо-западная оконечность Иллирии – это район нынешней Братиславы, тогда Мурсианское озеро надо искать где-то здесь – возможно, это озеро Нойзидлер-Зе (Neusiedler See). Но почему Иордан в качестве одного из ориентиров выбрал небольшой водоём, максимальный размер которого не превышает 36 км? Возможно, в VI в. это озеро занимало значительную площадь, но есть и другой вариант.

В принципе, существуют две причины для условного разделения реки на две части: Дунай впадает в большое озеро, их которого вытекает Истр, либо Дунай разделяется на несколько полноводных рукавов реки, и само понятие единой реки теряет смысл вплоть до того места, рукава реки вновь соединяются. Последний вариант реализован между нынешними Братиславой и Комарно, где Дунай разделяется на три потока – Южный рукав Дуная, Дунай и Малый Дунай. При этом Дунай, Малый Дунай и его продолжение Ваг соединяются в один поток близ города Комарно. Образованное этими реками междуречье получило у словаков название Житный остров (Žitný ostrov) – самый большой остров на Дунае.

По мнению словацких геологов, в доисторические времена, в нижнем миоцене, Дунай был гораздо короче и впадал в огромное озеро (море), простиравшееся от нынешней Братиславы до сербского города Джердал. Со временем в дельте тогдашнего Дуная наносные отложения песка и гравия образовали остров, прорезанный большим количеством мелких рукавов реки – это и есть Житный остров. Можно с уверенностью утверждать, что 1600 лет назад Дунай и Малый Дунай были куда более полноводными, чем сейчас, так что не исключено, что это место воспринималось как огромное озеро с островом посередине. Тогда вполне логично древние считали, что в озеро впадает одна река, Дунай, а вытекает из него совсем другая – Истр. Если же Дунай и Малый Дунай были не настолько полноводны, чтобы образовать подобие озера, тогда Мурсианское озеро надо искать в другом месте, однако локализация «истока» Истра вблизи юго-восточной оконечности Житного острова, в район нынешнего города Комарно, с учётом приведённых аргументом вроде бы не вызывает сомнений.

Но вот что пишет Иордан:

«В Скифии первым с запада живет племя гепидов, окруженное великими и славными реками; на севере и северо-западе [по его области] протекает Тизия [Тиса]; с юга же [эту область] отсекает сам великий Данубий [Дунай], а с востока Флютавзий [Олт]; стремительный и полный водоворотов, он, ярясь, катится в воды Истра. Между этими реками лежит Дакия».

Олт течёт с севера на юг через города Фэгэраш, Драганешти, Рымникул-Вылча и Слатину и впадает в Дунай в 100 км на юго-восток от румынской Крайовы. Тиса течёт от Рахова на юг через Сольнок и Сегед до впадения в Дунай близ Нови-Сада. Отсюда следует, что, по мнению Иордана, древний Дунай меняет название на Истр где-то между Тисой и Олтом. Именно там расположены Железные ворота – это сужение реки в 100 км к северо-западу от Крайовы. Однако такой вариант разделения реки на две части не соответствует другим словам Иордана: «Скифия погранична с землей Германии вплоть до того места, где рождается река Истр и простирается Мурсианское озеро». Проблема в том, что у Железных ворот нет большого озера и никогда не было никакой Мурсы – в древние времена там был только римский военный лагерь Тьерн. Да и не могла античная Германия простираться вплоть до нынешней Румынии – ведь от Железных ворот всего 500 км до Чёрного моря. Вот и на карте, составленной в 1645 г. картографами Блау на основе данных Тацита и Плиния, античная Германия на востоке «упирается» в Житный остров, а Нижняя Паннония и Дакия оказываются уже за её пределами.

Приходится сделать вывод, что Иордан что-то напутал – видимо, неправильно интерпретировал тексты Плиния и Тацита, либо их вовсе не читал. Но каким словам Иордана можно верить, а каким нельзя? Попробуем отбросить фразу, которая вызывает наибольшие сомнения: «с юга же [Дакию] отсекает сам великий Данубий [Дунай], а с востока Флютавзий [Олт]; стремительный и полный водоворотов, он, ярясь, катится в воды Истра». А вот фраза «Скифия погранична с землей Германии вплоть до того места, где рождается река Истр и простирается Мурсианское озеро» вполне соответствуют упомянутой карте, если принять любой из двух рассмотренных выше вариантов, согласно которым Мурсианское озеро либо образовано Данаем и Малым Дунаем, а посреди него находился Житный остров, либо это Нойзидлер-Зе.

С «истоком» Истра вроде бы разобрались. Но почему Иордан назвал озеро Мурсианским? Среди римских поселений, перечисленных в Итинерарии Антонина Аугуста (III в.), есть только одна Мурса – это поселение, основанное Адрианом ещё во II в., ныне это город Осиек в Хорватии. В раннесредневековой Иллирии известно также поселение Mursella. Рядом с озером Нейзидлер-зе находится город Сопрон – Скарбантия во времена ромеев, а Мурселла была в 50 км к востоку от озера и в 20 км к югу от Дуная – не реке Раба, которая течёт через город Дьёр. В V веке до н. э. на месте нынешнего Дьёра было кельтское поселение, в римский период оно превратилось в укреплённый город, известный под именем Арабонна. Если Нейзидлер-зе в древности простиралось вплоть до Мурселлы, тогда озеро вполне могли называть Мурсианским.

Следует обратить внимание и на местность между Мурсой и Дунаем – там сейчас расположены мелкие озёра и болота. Осиек находится в 215 км на восток от Загреба и 15 км от места впадения Дравы в Дунай. Нельзя исключать возможность исчезновения Мурсианского озера в результате того, что водно-болотная растительность постепенно разрасталась, а её отмирающие остатки заполнили котловину, постепенно превратив неглубокое озеро в мелкие озёра и болота общей площадью 238 гектаров.

Есть также версия, что Мурсианское озеро – это нынешний Балатон. Однако римляне называли его Пелсо, так что нет никаких оснований считать, что именно здесь располагалось искомое озеро.

Поскольку с местоположением Мурсианского озера пока нет полной ясности, пришла пора заняться поисками Новиетуна – возможно, тогда появится какая-то подсказка. В древности римское повеление со схожим название Neviodunum (дословно Ново место) располагался вблизи нынешнего Ново Места (Словения), в 70 км к западу от Загреба, в районе Дрново в Крско Поле.

В древности существовал ещё один город с подходящим названием. Noviodunum, известный также как Noviodunum ad Istrum – так назывались крепость и порт в римской провинции Мезия, расположенной на нижнем Дунае. В настоящее время возле руин этой крепости находится румынский город Исакча. Возможно, именно здесь располагался искомый город.

Эту версию поддержал румынский историк Александру Мандреару. В 1997 году он писал:

«Наша точка зрения заключается в том, что Иордан установил западную границу территории славян в Южной Молдавии, в районе озёр, расположенных между Галати и Исакча. Это место очень хорошо вписывается в археологические свидетельства середины шестого века».

Если Новиетун – это нынешняя Исакча близ устья Дуная, тогда Днестр расположен на севере от неё, а Висла – далеко на северо-западе, за 1000 км от города Исакча. Эта река начинается в 6 км юго-восточнее г. Висла, в 60 км юго-восточнее Остравы (120 км севернее Тренчина), и течёт через Скочув на север, через Краков на восток, далее на северо-восток, за Тарнобжегом на север и делает поворот на запад близ Пулавы. Почему же Иордан в качестве северной границы славянских земель выбрал не Днестр, а Вислу? Если Мурсианское озеро, как полагают некоторые историки, было расположено близ Исакчи, тогда Иордан написал бы не «где рождается Истр», а «где находится устье Истра» (разница в 200 км несущественна, когда речь идёт об огромной территории, которую занимала Скифия). Но главное разочарование состоит в том, что, приняв эту версию, мы приходим к абсурдным выводам: античная Германия практически граничит с Чёрным морем, поселения гепидов оказываются не в Дакии (между Тисой и Олтом, как пишет Иордан), а на черноморском побережье. При этом истоки древней Вистулы надо искать на востоке Румынии, а не в Польше и Словакии, и там же оказывается Тизия. Нет, этот вариант нам не подходит.

Теперь попытаемся понять смысл слов «склавены живут от города Новиетуна и озера, именуемого Мурсианским, до Данастра». Если город и озеро расположены примерно в одном месте, здесь налицо явное излишество. Зачем давать сдвоенный ориентир? Следовательно, город и озеро задают широтную или меридиональную линию – границу территории, где обитали склавины. Линию от словенского города Ново Место до Осиека можно рассматривать как южную границу территории, но тогда лишено смысла указание «от города Новиетуна и озера, именуемого Мурсианским, до Данастра», поскольку Днестр далеко на востоке, и в этом случае западная граница территории склавинов как бы отсутствует. Совсем другое дело, если линию от Нейзидлер-зе или междуречья Дуная и малого Дуная до Ново Места рассматривать как западную границу. Вроде бы всё встаёт на свои места, поскольку Днестр, текущий в нижнем течении на юго-восток, задаёт восточную границу. Но где тогда проходит южная граница?

И вот ещё одна проблема: если эта версия верна, мы будем вынуждены признать, что склавины проживали и в Паннонии – ведь Нейзидлер-зе и Ново Место расположены как раз на территории этой бывшей римской провинции. Увы, это противоречит утверждению древних историков, согласно которому Паннония находилось под контролем сначала римлян, а позднее – остготов. Впрочем, если взять за основу широтную линию, от Ново Места до Осиека, тогда территория склавинов так же частично оказывается на правобережье Дуная.

Есть и другой недостаток у этой версии. Ещё раз проанализируем то, что пишет Иордан:

«В Скифии первым с запада живет племя гепидов, окруженное великими и славными реками; на севере и северо-западе [по его области] протекает Тизия [Тиса]; с юга же [эту область] отсекает сам великий Данубий, а с востока Флютавзий [Олт]; стремительный и полный водоворотов, он, ярясь, катится в воды Истра. Между этими реками лежит Дакия».

Здесь всё понятно – Иордан описал восточные и западные границы Дакии, где обитали гепиды, причём в Скифии он ставит их первыми с запада, поскольку это самое многочисленное племя, создавшее собственное государство. Однако, если, оставаясь в рамках предложенной выше версии, следовать первому отрывку из «Гетики» («склавены живут от города Новиетуна и озера, именуемого Мурсианским, до Данастра»), тогда получается, что Иордан, противореча сам себе, отдал склавинам территорию, принадлежавшую гепидам. Нет, этот вариант нам тоже не подходит – ну разве что предположить, что земли склавинов находились и западнее, и восточнее Дакии, занятой гепидами. Тогда «западные» склавины должны были жить на территории нынешних Словакии и большей части Венгрии, а «восточные» – на территории Румынии и Молдавии. Но это маловероятно.

Возникшую коллизию попытался разрешить хорватский историк и монах-францисканец Доминик Мандич:

«Около 441 г. н.э. Аттила оккупировал Срижем со столицей Сирмия, и славяне стокавиано-икавского диалекта [два сербско-хорватских диалекта] пересекли Дунай и начали оседать в Нижней Паннонии к востоку от Мурсианского озера, которое простирается на юг от Осиека через Винковцы до слияния Босута и Савы [Босут – в 170 км на юго-востоке от Осиека; Винковцы – в 40км южнее Осиека]… Гепиды отвоевали свои прежние земли от Мароша [река в Румынии и Венгрии] до Олта [река в Румынии], даже интегрировав Нижнюю Паннонию до Мурсианского озера. Во время правления Гепидов в Среме [Среплодородная часть Среднедунайской низменности между реками Дунай и Сава; название происходит от древнего города Сирмий, ныне – Сремска Митровица на правобережье Дуная], продолжавшегося с перерывами в течение столетия (454 – 567 гг.), их подданные, славяне стокавианско-икавского диалекта, в огромных количествах пересекли правый берег Дуная и полностью заселили Срем к востоку от Мурсианского озера. В 551 году современный писатель Иордан пишет, что славяне занимали все доступные участки земли от озера Мурсиан до Новиодунума в устье Дуная».

Тут важно указание на то, что славяне были подданными гепидов – с этим можно согласиться. Далее Мандич пишет:

«Поскольку в римские времена Нижняя Паннония составляла боснийскую территорию на Саве, к востоку от водораздела рек Укрина и Усор, включая Мачву (Mačva, Serbian Cyrillic: Мачва, is a geographical and historical region in the northwest of Central Serbia, on a fertile plain between the Sava and Drina rivers) до реки Колубара, славяне стокавиано-икавского диалекта под Гепидами поселились на этих территориях в то же время, что и в Среме, то есть между штурмом Сирмия гуннами в 441 году и падением гепидов в 567. Славяне поселились в Византийской Далмации от Дрины (река на границе Боснии и Герцеговины и Сербии, правый приток Савы) до Истра, когда они оккупировали эти территории, служа аварам во времена правления императора Фоки (602–10) и первых лет правления Ираклия I (610–641)».

Итак, напрашивается следующий вывод: кто бы ни контролировал некую территорию западнее Тисы, Иордан имел полное право написать, что эти земли населены склавинами. Это вовсе не значит, что они создали там независимое государство или крупные поселения. На описанной Иорданом территории могли хозяйничать гепиды, лангобарды или какой-то другой народ, а склавины в VI в. находились у них в услужении или входили в состав войска. То же было и после прихода аваров в Карпатскую котловину. И всё же таких аргументов недостаточно, чтобы считать предложенную версию достоверной.

А вот что писала Е.Ч. Скржинская в комментариях к «Гетике» Иордана:

«Мнения ученых относительно местонахождения упомянутого Иорданом Новиетуна до сих пор расходятся… В одном случае (в § 30) озеро названо stagnus, что вызывает представление как бы о стоячей воде, т. е. не о реке, а об обширном водоеме, озере или пруде (но не болоте)… Иордан в § 35 добавляет, что склавины живут среди болот и лесов, причем для обозначения болот он употребляет точное слово paludes. Правда, огромный водоем Мэотиды, целое море, обычно называется Maeotis palus, MaiwtiV limnh, т. е. болото».

Что касается болот, то их было предостаточно и на Житном острове и в окрестностях Нейзидлер-зе, так что пока нет аргументов, опровергающих эти версии.

Читаем далее:

«Несмотря на то, что вопрос о месте нахождения Мурсианского озера занимает учёных уже более двух веков, единого, всеми признанного ответа на него нет. Одни полагали. что Мурсианское озеро связано с городом Мурсой (нын. Осиек) и с болотами близ устья Дравы… Другие думали, что Мурсианское озеро соответствует Нейзидлерскому озеру в северо-западной Венгрии. Такого мнения придерживались, например, чешский ученый Сасинек, за ним – Вестберг, Готье; Нидерле допускал, что и первое и второе предположения могут быть правильны. Третьи искали Мурсианское озеро близ дельты Дуная. Ярослав Кудрнач снова вернулся к предложению, что Мурсианское озеро находилось в пределах Паннонии».

Приходится сожалеть, что маститые учёные за два века так и не пришли к единому мнению. Но вот как Скржинская пытается интерпретировать текст Плиния Старшего:

«Иордан отметил, что Дунай называется либо только Данубием, либо Данубием в верхнем течении и Истром – в нижнем. Наиболее интересно сообщение Плиния, по словам которого Дунай "получает название Истра, едва только начинает омывать берега Иллирика". Таким образом, по Плинию, Дунай начинал омывать берега Иллирика приблизительно в районе городов Сирмия [ныне Сремска Митровица], Сингидуна [ныне Белград], Виминакия [в нынешней Сербии], в местах, расположенных недалеко от впадения в Дунай его крупных правых притоков – Дравы, Савы, Моравы. По тексту Иордана где-то здесь (конечно, тоже приблизительно) должно было находиться Мурсианское озеро. При попытках отождествления иордановского Мурсианского озера Балатон вовсе не рассматривается».

Возникает вопрос: причём тут поселения, находившиеся на территории нынешней Сербии, если у Плиния ясно сказано: «начинает омывать берега Иллирика»? Не «омывает», а «начинает», причём, как нам удалось установить, место, где Дунай «начинает омывать» расположено в окрестностях Нейзидлер-зе и Житного острова, в 500 км на северо-запад от Сербии.

Ещё раз приведём цитату из Плиния, в сокращённом виде:

«Он начинается в Германии… затем под именем Дуная протекает через [земли] бесчисленных племён… а вступив в Иллирию, он далее зовется Гистер [Истр]».

Отсюда однозначно следует, что «исток» Истра находился близ нынешней Братиславы, а не Сремска Митровицы. Однако Скржинская предпочла иное толкование текста Плиния.

Далее Скржинская опровергает версию, согласно которой Мурсианское озеро находилось далеко на востоке от Иллирии:

«Следует добавить, что и вообще-то искать данное озеро около дельты Дуная, как делают многие исследователи, представляется неправильным. Западную границу распространения склавенов, отмечаемую Мурсианским озером, современники не могли помещать где-то около Черного моря, когда каждому обитателю дунайского правобережья (более того – в Константинополе, в Фессалонике, в Диррахии и отчасти даже в Италии) было известно, что страшные набеги склавенов из-за Дуная совершаются гораздо западнее и выше его устьев, вплоть до пункта опаснейшего в отношении переправы варварских отрядов – около Сингидуна (Белград) и Сирмия. В глазах ромеев пределы расселения (и появления) склавенов были именно широко растянуты в западно-восточном направлении, почему и второй пункт западной границы склавенов – город Новиетун – также следует искать отнюдь не на нижнем Дунае, а гораздо западнее».

Жаль, что Скржинской так и не удалось найти этот город, ну а мы продолжим анализ мнений известных историков. Вот что писал Любор Нидерле в книге «Славянские древности»:

«Не может быть сомнения в том, что первое название относится либо к болотам в окрестностях Мурсы при устье Савы, либо к Незидерскому, второе же – к Новиодунуму при устье Дуная около современной Исакии (Isaccea). Итак, к середине VI века славяне плотно заселяли земли от Незидерского озера, то есть от устья Савы, вплоть до устья Дуная».

Нидерле весьма своеобразно интерпретировал слова Иордана «склавены живут от города Новиетуна и озера» – в его представлении эта фраза читается так: «склавены живут от города Новиетуна до озера». Но если историк пишет, что «не может быть сомнений», дальше это не стоит обсуждать.

Дискуссия о местоположении Мурсианского озера продолжается много лет. Вот что писал в 1939 г. Григорий Нандрис, румынский историк и лингвист:

«Дискуссия была более продолжительной вокруг идентификации озера Мурсиан. Западная теория, которая связывает это топоним с озером Мур при слиянии Дуная и Савы с рекой Мур или с другими подобными топонимами сегодня, похоже, должна быть заброшена сейчас, когда Дж. Миккола привел адекватные аргументы в поддержку отождествления озера Мурсиан с лагуной Разельм (Разим) [в Добрудже], которая в древности называлась Халмирис, исходя из второй половины этого слова (-мирис), которую он отождествляет с основным элементом в Mursianus».

Далее Нандрис излагает аргументы в пользу этой версии, но предпочитает игнорировать свидетельство Иордана о том, что к северу от Мурсианского находилась Висла.

Обратимся к мнению другого румынского историка, Александру Мадгеару:

«Озеро Mursianus не подтверждено другими источниками. Различные рукописи "Гетики" дают также другие формы названия: Morsianus, Musianum, Morsiamon, Musiano, Musianus. Единственным ориентиром в отношении расположения озера Mursianus является его соседство с городом Novietunum, но это обстоятельство не очень помогает, поскольку известно несколько городов, называемых Novietunum или Noviodunum».

С этим выводом трудно согласиться. Может быть несколько вариантов расположения озера или города, но, как мы убедились, скрупулёзный анализ текста «Гетики» и географических особенностей территории от нынешней Австрии до Чёрного моря позволяет отсеять некоторые версии и приблизиться к решению задачи.

Далее Мадгеару рассматривает различные варианты расположения Мурсианского озера:

«В 1778 году географ Ф. Таубе предположил, что озеро Mursianus можно отождествить с болотами, расположенными в устье Дравы, недалеко от города Мурса (сегодня Осиек). Эта гипотеза была принята многими исследователями. Эти болота известны только как Ulca или Hiulca, но предполагалось, что это имя было заменено в шестом веке другим, происходящим от названия соседнего города. Надо заметить, что древнее название сохранилось до сих пор (Yuka).

Замена названия Ulca на Mursianus не доказана. С другой стороны, ближайший город под названием Noviodunum находился в Дрново (Словения), на реке Сава, в бывшей провинции Савия. Несколько историков отождествляли этот город с civitas Novietunense Иордана, но расстояние между двумя пунктами слишком велико (более 250 км.). Другие авторы предложили отождествление Mursianus с озерами Балатон или Neusiedl, но они также слишком далеки от Дрново. Многие исследователи приняли точку зрения, представленную выше, возможно, потому что эти места были бы подходящими, если Mursianus действительно был точкой, близкой к границе между Скифией и Германией».

Тут Мадгеару попал в ту западню, которую мы успешно миновали после того, как пришли к выводу, что Мурсианское озеро и Новиетун не могли располагаться в одном месте. Столь же неприемлемо и сомнение Мадгеару в том, что Мурсианское озеро располагалось вблизи границы Скифии и Германии.

Читаем далее:

«Мы думаем, что проблема может быть решена, если мы попытаемся понять главу 30 по-другому. Распространение Скифии до истоков Дуная невозможно. Л. Хауптман предположил ошибку в предложении об Истере: orditur вместо oritur. Если мы примем эту идею, текст можно будет интерпретировать следующим образом: «Скифия начинается в точке, где начинается река Истер».

На самом деле, в тексте Иордана ничего не нужно исправлять, поскольку в латинско-русском словаре И.Х. Дворецкого сказано, что «orior, ortus sum, iri (part. fut. oriturus, oriundus)» имеют значения: 1) вставать; восходить, появляться, 2) начинаться; 3) возникать.

Далее румынский историк пытается найти «истоки» Истра (Истера):

«Известно, что древние географы разделили реку на две части: Дунай и Истер. Точка, в которой имя Данубиус заменено Истером, имела разные места в древних географических письмах. Например, у Сирмия или у Железных Ворот. Необычное местоположение дано анонимной работой, датированной началом 6-го века, Hyporyposis geographias: … ([Греческий текст переводится следующим образом] "Река Истер, которая называется Данубиус вплоть до города Новиодунум"). Мы полагаем, что Иордан смешал две концепции относительно точки, в которой имя Истер заменяет имя Данубий. Первый – обычный: Сирмий или Железные Ворота; эта точка также может рассматриваться как предел между Скифией и Германией, потому что гепиды расположены в западной части Скифии. Второй момент – Noviodunum, упомянутый анонимной географией, цитированной выше. Таким образом, точка около Новиодунума была перепутана с границей между Скифией и Германией, и озеро Mursianus было ошибочно расположено в обеих этих точках».

Историк прав – выше было показано, что Иордан неправильно интерпретировал тексты Тацита и Плиния Старшего, поэтому и может возникнуть подозрение, что «исток» Истра он поместил у Железных Ворот.

Но вот Мадрегару возвращается к поискам местоположения города Новиетун:

«Положение озера Mursianus зависит от местоположения города Noviodunum. Идентификация с Дрново невозможна, потому что этот город не был расположен около границы Скифии, и был также слишком далеко от любого озера, которое могло быть идентифицировано с Mursianus. В этом случае мы думаем, что в тексте Иордана содержится ссылка на город Noviodunum в Добрудже (современный Исакча в Румынии). Эта точка зрения не нова. Оно было поддержано несколькими историками и иероглифами, такими как P. J. Safarik (1828), K. Zeuss (1837), J. Kulakovskii (1905), L. Niederle (1923), L. Hauptmann (1928), D. G. Teodor (1978), W. PohI (1988), H. Ditten (1989)».

Историк так и не смог выбраться из западни, поэтому и вынужден принять ошибочную версию, согласно которой Новиетун – это современный город Исакча близ устья Дуная. В итоге Мадгеару приходит и вовсе к абсудным выводам:

«Если предположить, что озеро Mursianus находилось недалеко от Дрново, то мы должны признать, что Паннония уже была заселена склавенами в середине шестого века. Этот факт противоречит археологическим исследованиям. Славяне заселили Паннонию только после аварской миграции 567 года. Наша точка зрения заключается в том, что Иордан установил западную границу территории Славян в Южной Молдавии, в районе озер, расположенных между Галати и Исакча».

Ещё раз напомню строки из «Гетики» Иордана:

«Склавены живут от города Новиетуна и озера, именуемого Мурсианским, до Данастра, и на север – до Висклы [Вислы]».

Что ж, если историк полагает, что Висла находится к северу от Исакчи, то есть в Причерноморье, а Германия простиралась до Чёрного моря, с ним бесполезно спорить.

Итак, анализ содержания «Гетики» и критический разбор работ современных историков, позволяют сделать вывод, что, по мнению Иордана, территория проживания склавинов в VI в. на западе ограничена линией Братислава – Ново Место, а на востоке – Днестром. Но это не означает, что племена, родственные склавинам, обитали только на этих землях – надо принять во внимание ещё часть территории нынешней Чехии, Польши, Украины.

На этом можно было бы закончить поиски территории, где жили склавины в VI в., однако напоследок возникает вот какой вопрос: почему Иордан не дал никаких ориентиров, обозначающих хотя бы часть границы этой территорию с юга? И тут на память приходит текст, который использовал Иордан при написании «Гетики». В главе 1 был приведён отрывок из трактата Кассиодора De Getarum sive Gothorum rebus gestis, ad Castalium:

«Sclavini a civitate nova, et Sclavino Rumunnense, et lacu qui appellatur Musianus, usque ad Danastrum, et in boream Viscla tenus commorantur: hi paludes silvasque pro civitatibus habent» (Склавины живут от нового города, и склавинской области близ города Рума, и озера под названием Musianus, до Днестра, и далеко на север до самой Вислы: болота и леса у них вместо городов).

Как видим, Кассиодор указал пять ориентиров, определяющих границы территории, где жили склавины, – помимо Днестра и Вислы, это «новый город», населённая склавинами область близ города Рума и Мусианское (Мурсианское) озеро. Город Рума находится в 15 км к востоку от сербского города Сремска Митровицаи и в 25 км к югу от Дуная, однако следует учесть, что Кассиодор упомянул не город, а некую область близ него.

С Днестром и Вислой всё понятно, а местоположение остальных ориентиров уточним, исходя из тех соображений, которые высказаны в этой главе выше. При этом перечислим ориентиры для удобства с запада на восток, а не с востока на запад, как у Кассиодора. Первый ориентир – это Мурсианское озеро в районе нынешней Братиславы. Второй ориентир – окрестности города Рума недалеко от Сремска Митровицы. А третий ориентир – город Noviodunum (civitate nova) близ современной Исакчи, недалеко от устья Дуная. Линия между этими тремя точками на карте определяет западную и южную границу территории проживания склавинов, причём вся эта территория оказывается на левобережье Дуная. Восточной границей было Чёрное море, ну а северная граница проходила приблизительно по линии от Вислы до устья Днестра, к северу от Карпат. Крайне важно, что наша итоговая версия соответствует утверждению древних историков, согласно которому правобережье Дуная находилось под контролем вначале римлян, а позднее – Византии и остготов. При этом, как отмечено выше, во времена Кассиодора и Иордана склавины могли жить и на территории, контролируемой гепидами, и только позже обосновались на правом берегу Дуная.

Глава 4. Прародина славян

Задача определения местоположения прародины славян (склавинов) оказалась куда более сложной, чем поиски Мурсианского озера.

Напомню, что писал Иордан в «Гетике»:

«У левого их склона [речь идёт об Альпах], спускающегося к северу, начиная от места рождения реки Вистулы [Вислы], на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венетов. Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, всё же преимущественно они называются склавенами и антами».

В другом же месте своего трактата он пишет:

«После поражения герулов Германарих [король остготов в IV веке] двинул войско против венетов… Эти [венеты], как мы уже рассказывали в начале нашего изложения, – именно при перечислении племен, – происходят от одного корня и ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов».

Где же обитали венеты – на западе или на востоке? Возможно, прояснить эту ситуацию помогут труды историков и географов I-II вв. н.э. Вот что писал Плиний Старший о народах северо-запада Европы:

«Некоторые [путешественники] сообщают, что в этих [местах] вплоть до реки Вислы обитают сарматы, венеды, скиры, гирры».

Клавдий Птолемей во II в. подтверждает эти сведения:

«Заселяют Сарматию очень многочисленные племена: венеды – по всему Венедскому заливу [Балтийское море]».

Чуть раньше о венедах писал Корнелий Тацит в трактате "О происхождении и деяниях германцев":

«Здесь конец Свебии [восточная часть нынешней Германии]. Отнести ли певкинов, венедов и феннов к германцам или сарматам, право, не знаю».

Отметим и то, что на Пейтингеровой карте, в которую вносили уточнения в период с I в. н. э. по V в. н. э., венеды локализуются в двух местах, первый раз (как Venadi) с севера Карпат, второй (как Venedi) в низовьях Дуная (в районе ипотешти-кындештской археологической культуры).

На основании приведённых сообщений можно сделать вывод, что, по крайней мере, до I в. венеды обитали близ Балтийского моря, к северу от Вислы, а к IV в. значительная часть этого племени перебралась в Причерноморье, хотя, возможно, там их знали под другим именем. Выше было высказано предположение, будто римляне дали прозвище «венеты» людям, основным занятием которых были рыболовство и охота. Однако археолог М.Б Щукин выдвинул другую версию:

«К. Ламберг-Кроловский (Lamberg-Krolovski, 1971) предположил в этой связи возможность переноса по янтарному пути самого названия. Торговцы янтарем были венетами с Адриатики, а их имя перешло затем и на местное население. Случаи такие в истории известны. Он полагал, что произойти это могло в IX-VI вв. до н.э., когда янтарная торговля действительно уже существовала (Боузек 1994). У нас, правда, нет никаких данных о существовании венетов в Прибалтике в столь раннее время. Поэтому я склоняюсь к мысли, что подобный перенос, скорее, мог состояться позже, когда янтарный путь был возобновлен специальными дипломатическими усилиями Нерона [I в.]».

Действительно, такую возможность нельзя исключать, но только в том случае, если адриатические венеты задолго до I в. основали своё военно-торговое поселение в Прибалтике для того, чтобы контролировать добычу янтаря и сортировать сырьё. Если так, то ситуация в Прибалтике аналогична тому, что происходило в Ладоге VIII-IX вв., где скандинавы захватили власть, а позже согласно одной из версий расширили своё влияние на Приднепровье.

Где же следует искать прародину славян?

По мнению М.Б. Щукина, прямыми предками «славян» были носители пражской археологической культуры, которая появилась в Полесье, а затем в результате «демографического взрыва» распространилась по Центральной Европе и Балканам.

Лингвист В. Н. Топоров полагал, что славянский язык окончательно обособился от балтского языка в эпоху нашествия гуннов, взломавшего южного «стенку венедского котла» в верхнем Поднепровье.

О. Н. Трубачёв на основе анализа славянской лексики гончарного, кузнечного и прочих ремёсел пришёл к заключению, что праславянские племена выделились из индоевропейской общности на севере Балкан в районе Дуная, после чего мигрировали и смешивались с другими этносами.

А вот мнение Любора Нидерле:

«Все фактические данные заставляют нас искать прародину славян в областях, откуда началась их миграция, а именно на север от Карпат, вдали от Дуная и от Балкан. Таков вывод, к которому нас неизбежно приводят все имеющиеся сведения… История, как я уже говорил, не нашла ни малейших следов пребывания славян по нижнему и среднему течению Дуная в период до нашей эры».

Тут не совсем понятно, что искать. С учётом миграции племён, особенно в период Великого переселения народов, их обычаи и культура могли претерпевать значительные изменения под влиянием других племён. Нидерле предложил искать следы славян в раннесредневековых источниках – к примеру, анонимный Равеннский космограф утверждал, что склавины родом из Скифии. Далее Нидерле ссылается на источник IX в., известный как «Баварский географ», в котором приводится перечень народов Восточной Европы, – там Нидерле обнаруживает народ Zeruiani и сам себе задаёт вопрос:

«Не является ли оно [это название] искаженным названием сарматов или сербов и не идёт ли здесь речь о названии северян позднейшей Руси; во всяком случае, здесь говорится о народе, который жил к северу от Дуная и от Карпат, где-то в глубине древней Сарматии».

Даже если признать, что под этим терминов следует понимать сербов или другой славянский народ, такой аргумент не убеждает в том, этот народ существовал задолго до IX в.

Далее историк продолжает:

«К этим двум свидетельствам можем добавить и третье: само представление историков, согласно которому в то время, когда начали намечаться места жительства и переселения славян, они имели свою прародину где-то к северу от Дуная. Нет ни одного сообщения, которое свидетельствовало бы об обратном».

На самом деле, источники VI в. в совокупности с трудами историков I-II вв. свидетельствуют лишь о местах обитания племён, которые считаются предками славян, с I по VI в. и, возможно, несколько ранее. Однако имеют ли эти сообщения какое-то отношение к прародине славян, по-прежнему непонятно.

По мнению В.В. Седова, словенами именовали себя носители пражской археологической культуры VI-VII вв. Д.Е. Алимов и С.В. Назин полагали, что этноним «словене» относился к конкретному славяноязычному народу или группе народов в Среднем Подунавье, в Паннонии, Норике и соседних регионах. Основой для этих предположений стало содержание «Повести временных лет» (XII в.), где сказано:

«И събравшеся на мѣстѣ Сенарь поле здати <…> столпъ до небесе и городъ около его Вавилонъ, и здаша столпъ за 40 лѣт, и не свѣршенъ бысть… По раздрушении же столпа и по раздѣлении языкъ прияша сынове Симовы въсточныя страны, а Хамовы же сынове полуденныа страны. Афетови же сынове западъ прияша и полунощьныя страны. От сихъ же 70 и дву языку бысть языкъ словенескъ, от племени же Афетова, нарѣцаемѣи норци, иже суть словенѣ. По мнозѣхъ же временѣхъ сѣлѣ суть словени по Дунаеви, кде есть нынѣ Угорьская земля и Болгарьская. От тѣхъ словенъ разидошася по земьли и прозвашася имены своими, кде сѣдше на которомъ мѣстѣ».

В переводе это означает:

«И собрались на месте поля Сенаар строить столп до неба и около него город Вавилон; и строили столп тот сорок лет, и не завершен был… По разрушении же столпа и по разделении народов приняли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама – южные страны. Иафетовы же сыновья приняли запад и северные страны. От этих же семидесяти и двух народов произошел и народ славянский, от племени Иафета – так называемые норики, которые и есть славяне. Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. И те славяне разошлись по земле и назвались именами своими от мест, на которых сели».

Понятно, что никому не запретишь верить в существование Яфета, Сима, Хама, в разрушение столпа и в существование семидесяти двух народов, от которых произошли словене, однако к науке это не имеет никакого отношения. Тем более, что в «Повести временных лет» (ПВЛ) сказано, будто словене осели по Дунаю спустя много лет. Но когда конкретно?

Пространный ответ на этот вопрос попытался дать историк С.В. Алексеев в книге «Славянская Европа V-VI вв.»:

«Гуннское нашествие и последующий уход кочевой волны на запад имели опустошительные последствия для Восточной и значительной части Центральной Европы. Это особенно проявляется с первых десятилетий V в. Остатки черняховского населения сохраняются в V в. только в верховьях Днестра и Южного Буга… Что касается пшеворской культуры, то она в начале V в. прекращает своё существование… Какая-то часть пшеворцев и черняховцев переместилась вместе с гуннами в центральные области новосозданной державы Аттилы в Паннонии и Западной Дакии… В любом случае, славяноязычное земледельческое население явно занимало в государстве Аттилы подчинённое положение по сравнению с кочевниками – гуннами и аланами. Отличалось оно по своему статусу и от сохранявших в основном собственную политическую организацию германцев. Как и остатки романцев в Паннонии и Дакии, славяне в гуннской державе представляли собой особую социально-этническую группу кастового типа. Именно в этих условиях происходит формирование собственно славян как особого этноса».

Так и не предоставив аргументов в пользу своего утверждения, историк переходит к решению проблемы возникновения славянского языка:

«Складывание нового славянского языка лингвисты относят к V столетию. Носители этого языка, в число которых первоначально не входили ни оставшиеся в Восточной Европе анты, ни жители северных польских земель,называли себя старым этнонимом "словене – ‘говорящие’. Применявшееся в зоне распространения пшеворской культуры для различения праславян от германцев (немцев ‘немых’), это название и теперь несло ту же функцию, отделяя славян и от тех же "немцев", и от иноязычных кочевников, и от местного романского населения».

Когда же будут представлены доказательства? Но вот, наконец-то, дождались:

«В подтверждение гипотезы о формировании славянского в узком смысле («словенского») этноса VI в. в пределах центральных областей державы Аттилы можно указать на предание о дунайской прародине славян. Оно приводится в средневековых славянских памятниках – древнерусской «Повести временных лет» (начало XII в.), хрониках Богухвала (Польша, XIII в.) и Далимила (Чехия, XIV в.). Наибольшей цельностью и содержательностью отличается самая ранняя, древнерусская версия».

К сожалению, и в книге С.В. Алексеева нет убедительных доказательств, за исключением всё той же ссылки на ПВЛ и другие сомнительные источники – сомнительные в том, что касается как происхождения славян, так и истории возникновения русского государства.

Поистине, вера в научную ценность сведений о событиях до начала Х в., изложенных в ПВЛ, непоколебима. Вот и историка В.Я. Петрухина не миновало это увлечение, о чём свидетельствует содержание статьи «"Дунайская прародина" и расселение славян» (1996 г.), которая начинается со слов: «Основы славянской и русской историографии, как историографии всемирной, были заложены Нестором в Начальной русской летописи – Повести временных лет». А далее автор переходит к анализу версий возникновения прародины славян:

«Согласно одной концепции праславянская общность зародилась прямо на Дунае, в эпицентре формирования индоевропейских языков в бронзовом веке (если не ранее); в процессе миграций носителей индоевропейских языков праславяне переселились к северу от Дуная, а в эпоху Великого переселения народов возвратились на "дунайскую прародину", о которой славяне сохраняли память на протяжении всей своей истории. Согласно другой концепции праславянский язык (и праславяне) выделились из балто-славянского континуума относительно поздно, в железном веке, и заключительным этапом разделения балтов и праславян был "выход" последних на Дунай».

«Сторонники той и другой концепций стремятся, при отсутствии собственно исторических данных о славянах до VI в. н. э., опереться на данные археологии… Трудности начинаются, когда создаются взаимоисключающие гипотезы, имеющие, по всей видимости, равное право на существование, например, две "автохтонистские" гипотезы, одна из которых помещает праславян на Вислу, другая – на Днепр. Конечно, можно объявить, к примеру, приднепровскую зарубинецкую культуру не славянской, а балтской, но почему – определенно объяснить нельзя».

Действительно, если брать за основу сведения, почерпнутые из ПВЛ, подкрепив их результатами археологических и лингвистических исследований, толку от этого не будет. Нет ничего странного в том, что мигрирующие племена праславян частично восприняли культуру других народов. Нет ничего странного и в том, что одна из культур праславян развивалась более успешно и получила широкое распространение. Однако нельзя исключать из списка праславян некоторые племена только из-за того, что их культура (к примеру, «венедская» суковско-дзедзицкая) не вполне соответствует традициям славян. Культура народов, которых условно называют «праславяне», могла существенно отличаться от культуры славян IX в., поэтому бессмысленно искать прародину славян на основе анализа археологических данных. Возникает подозрение, что не было никакой прародины – есть только желание историков доказать «исконность» существования славянского рода с незапамятных времён.

Однако поиски прародины славян продолжаются. Очередную попытку решить проблему предпринял археолог Игорь Гавритухин:

«Пражская культура, по моему мнению, относится именно к конкретному народу славян, а не ко всей славянской общности. Именно остатки материальной культуры тех людей, которые, как я считаю, сначала жили в Полесье, потом достаточно широко распространились, и к VI веку добрались до Дуная – вот это и есть пражская культура, то есть фиксируемые археологами остатки материальной культуры народа славяне. Но в пути к ним присоединялись какие-то другие группировки. На самом Дунае они активно контактировали с византийцами. Известно по письменным источникам, что они уводили за Дунай тысячи пленных. Кого выкупали родственники или церковь, те возвращались обратно, остальные оставалась жить среди славян и становились со временем славянами… По-видимому, в формировании пражской культуры участвовали какие-то потомки зарубенецкого населения (полесского варианта зарубенецкой культуры), какие-то группы, связанные с культурой штрихованной керамики (северные соседи зарубенецкой культуры) и, вероятно, другие. Но говорить конкретно об этом трудно, так как памятники, существовавшие между зарубинецкой и пражской культурой в Южной Белоруссии, фактически не исследованы… К VII веку пражская культура занимала гигантскую территорию от Днепра до Эльбы, от южного берега Балтийского моря до Дуная. И на разных территориях на её базе складывались новые культуры, связанные с разными группами славян».

Чтобы разобраться в этих хитросплетениях археологических культур и противоречивых мнений, обратимся к книге историка Сергея Назина «Происхождение славян. Реконструкция этнонима, прародины и древнейших миграций» (2017 г.):

«Загадка происхождения славян состоит в том, что древнейшие славянские предания помещают прародину славян на средний Дунай, к югу от Карпат, а первые достоверно славянские памятники пражской археологической культуры обнаружены в областях к северу от Карпатских гор. Автор ставит целью доказать, что обе теории дополняют друг друга: в начале 1-го тысячелетия славянские племена жили по обе стороны Карпат. Собственно «славянское» население, известное в источниках под именем паннонцев, а затем склавинов, занимало Подунавье, а родственные им «вятские» племена, называемые венетами и антами, обитали в Восточной Европе».

Что ж, возможно, привлечение паннонцев и вятичей поможет решению проблемы:

«Рубежом в развитии славянской археологии следует считать работу И.П. Русановой со знаменательным названием "Славянские древности VI–VII вв. Культура пражского типа". Эта работа не была столь всеобъемлющей, как труды Шафарика и Нидерле, но её значение трудно переоценить – впервые были обобщены все археологические материалы c посудой пражского типа, и раннеславянская культура VI–VII веков получила наконец своё археологическое воплощение. Область распространения пражской культуры в целом совпала с границами славянской прародины, очерченной Нидерле. Вопрос о происхождении славян после этого свёлся к проблеме происхождения пражской культуры. Корни последней искали либо на западе, в пшеворской культуре Польши, либо на востоке в зарубинецкой культуре Украины».

Казалось бы, вот-вот будет найдено решение, но нет – автор вынужден обратиться к анализу других археологических культур:

«Теория восточного происхождения славян из Поднепровья имеет давнюю историю. В своем законченном виде она изложена в книге В.П. Петрова "Етногенез слов’ян". Согласно ей, культура исторических славян является очередной ступенью в череде предшествующих ей культур: черняховской, зарубинецкой, скифской и т. д. вплоть до трипольской культуры Украины каменного века. С течением времени эти взгляды претерпели значительные изменения. Исследователи отказались от поиска первых славян в отдалённой древности и сосредоточились на культурах исторического времени, которые можно связать с венетами или славянами письменных источников. Главным претендентом на изначальное славянство стала зарубинецкая культура II века до н. э. – II века н. э., из которой так или иначе выводятся киевская культура "предславянского" или "готского" времени III–V веков н. э. и вырастающие из последней колочинская и пеньковская культуры "ранеславянского времени" V–VII веков. Гвоздём, который скрепил эту череду, стала пеньковская культура… Переломной стала работа В.В. Седова "Происхождение и ранняя история славян". В ней он разделил раннеславянскую керамику на две большие группы, которые связал соответственно со "славянами" (склавинами) и антами письменных источников VI–VII веков».

И вновь эйфория сменяется разочарованием, поэтому вполне логично появляется желание пойти другим путём:

«Накопившиеся затруднения вызвали к жизни концепцию "третьего пути" в поисках древнейших славян. Отдельные положения её давно излагались представителями ленинградской школы отечественной археологии (Лебедев, Мачинский, Щукин), в законченном виде она была изложена в большой статье М.Б. Щукина "Рождение славян". Исследователь отказался от поисков славян в отдалённой древности. По его мнению, славяне возникли в эпоху переселения народов, после разгрома гуннами готского государства Германариха и гибели связанной с ним черняховской культуры. Предками исторических славян были венеты – конгломерат лесных балтских племён Верхнего Поднепровья, смешавшихся с бастарнами – германским или кельтским населением разгромленной сарматами в I веке н. э. зарубинецкой культуры».

То, что предками нынешних славян были венеды – это не подлежащая сомнению данность, поскольку об этом сообщают летописные источники. Не исключено, что в создании славянской общности участвовали и бастарны, ну а других, более достоверных сведений в нашем распоряжении нет. К сожалению, М.Б. Щукин оказался в плену одной из версий возникновения имени венедов и, взяв её за основу, возвёл здание, по сути, на песке:

«Имя венетов было занесено на север по Янтарному пути римскими купцами из Аквилеи и стало обозначением новой общности. Появившиеся в конце II века в Северном Причерноморье готы закрыли венетам выход на юг, превратив Верхнее Поднепровье в подобие "парового котла", где "варились" балты, которым в недалёком будущем предстояло превратиться в славян. Разгром готов гуннами в конце IV века пробил стенку "венетского котла", и его содержимое разлилось по всей Восточной и Центральной Европе».

Это образное сравнение вполне могло бы вызвать потрясение в умах историков, но вот беда – нет никаких доказательств существования этого котла, да и превращение балтов в славян лингвисты считают невозможным.

Однако снова обратимся к книге С. В. Назина:

«Что касается пражской культуры, с которой принято связывать исторических славян, М.Б. Щукин предлагал искать её место рождения в "зоне археологической пустоты" или в "белом пятне" в Полесье, на берегах Припяти. И в самом деле, в этом же году И.О. Гавритухин обнаружил пражские горшки на поселениях, датированных им IV веком, то есть ранее появления самой пражской культуры V–VII веков».

Это обнадёживает, однако находка новых горшков в каком-то другом месте вполне способна перевернуть нынешние представления историков. Так что же делать? Возможно, прав Флорин Курта, автор книги The Making of the Slavs (2003 г.), отрицавший участие славян в собственном этногенезе. По его мнению, славянского языка до VI в. вовсе не было, а возник он в котле, однако на этот раз не в венедском, а в аварском – тут речь идёт об Аварском каганате, включавшем в себя значительную часть территории Восточной Европы. Иными словами, славянский язык сложился как гибридный язык межнационального общения (lingua Franca) разноязычных племён, предшественников нынешних славян. Выходит, что славяне должны в ножки поклониться именно аварам, которые, по сути, заставили их создать новый язык. Ну в самом деле, с ума можно сойти, если оказавшись в котле лишён возможности с кем-либо поговорить!

Развитием этой версии стало превращение «котла» в «гарем» – якобы славянский язык сложился в результате общения между разноплемёнными невольницми в гаремах, которые авары создали на подконтрольной территории для удовлетворения своих естественных потребностей. Более того, основу славянского рода заложили именно посетители гаремов – дети их наложниц и стали первыми славянами…

Иначе, как дикой, эту «теорию» не назовёшь, поэтому и автора не станем поминать недобрым словом, тем более, что его фантазии по поводу возникновения славянского языка опровергаются буквально на раз-два. Ведь в каждом отдельном гареме родился бы свой язык, и что прикажете с этим делать? Автор «теории» извернулся и допустил существование единого гарема для всех аваров… Это что же получается – допустим, был огромный гарем прямо в середине Карпатской котловины, но сколько же дней пришлось бы скакать бедному авару, чтобы обрести желанный покой в объятиях любимой (или нелюбимой) женщины, если он исполнял свой воинский долг где-то на окраинах Аварского каганата, за сотни километров от Карпатской котловины?

С.В. Назин то же видел признаки «дикости» в подобных версиях, однако находил им оправдание:

«Всё же какими дикими ни казались бы рассуждения Курты, он не получил бы такого успеха, если бы в них не содержалось зерно истины. Истина же состоит в том, что румыно-американский учёный скандальным образом привлек внимание к мысли, что переселения славян, известные в письменных источниках, никак не отразились в археологических находках».

Итак, прародину славян искали в Польше и Прибалтике, в Чехии, на Украине, в Белоруссии, в Словакии и Румынии. Однако археологам так и не удалось найти ту археологическую культуру, которую можно было бы назвать истинно славянской. Что ж, придётся обратиться к помощи лингвистов. Вот что пишет С.В. Назин:

«Действительным, а не мнимым "третьим путем" в поиске древнейших славян будет разыскание прародины славян на Дунае, откуда выводят славян их собственные исторические сказания. В конце XIX века дунайская теория была похоронена как ненаучная… Вернул её к жизни выдающийся русский лингвист Олег Николаевич Трубачёв. Обратиться к ней его заставили исследования славянской ремесленной терминологии, которая обнаруживает параллели прежде всего в западных языках: латинском, кельтском и германском – и имеет мало общего с балтийской. Свои изыскания он подытожил в 1991 году в фундаментальной работе "Этногенез и культура древнейших славян. Лингвистическое исследование"… Лингвистический центр славянского мира, откуда языковые инновации распространялись на окраины славянского мира, располагался на среднем Дунае, восточнославянский же ареал располагался на периферии. Имя славян происходит от глагола "*слути" и означает "говорящие на понятном языке"».

Понять связь слов «слути» и «славянин» так же непросто, как и поверить в существование прародины славян на Среднем Дуная. Причина в том, что у сторонников этой версии аргументов кот наплакал – кроме легенды, изложенной в ПВЛ, и не слишком убедительных изысканий лингвистов нет буквально ничего. Однако С.В. Назин настаивает на своём – чтобы не цитировать его обширные рассуждения на эту тему, изложенные в книге, ограничимся отрывком из статьи, размещённой на одном из интернет-форумов. Вот его версия происхождения этнонима «славяне»:

«Это было самоназвание автохтонного нероманизированного населения римских провинций на Среднем Дунае. Речь идёт в первую очередь о паннонцах, которые говорили на своем языке (Pannonicalingua), отличном от кельтского и германского… Очевидно, что местное нероманизированное население, говорившее на "народном языке" (sermovulgaris) и в той или иной степени владевшее латынью, отлично понимало смысл слова sermo "устная речь". Славянское слово "слово" (*slovo) является точным эквивалентом этого термина ("Слово о полку Игореве"). Скорее всего, и сам этноним *slověne был праславянской калькой какого-то разговорного латинского слова, обозначавшего людей, использующих собственное sermo – какого-нибудь *sermons или *sermiani. Об этом говорит сам облик слова*slověne: вместо "нормального" славянского сочетания: поляне – польский, древляне – деревский, мы имеем "ненормальное": славяне – славянский, стоящее в ряду с такими явными заимствованиями как армяне – армянский и крестьяне «христиане» – крестьянский».

Чем дальше в лес, тем больше дров – иначе и не скажешь, поскольку «какое-то разговорное латинское слово» не может стать основой для научной версии. Если пользоваться карточной терминологией, это что-то вроде козырного туза в рукаве. Но чтобы достать его, необходима ловкость рук – не всякому картёжнику это под силу, да и нет никакой гарантии, что туз в рукаве поможет победить в игре.

Вот и в истории славян возникла чем-то схожая ситуация: можно очень долго жонглировать мнениями историков и лингвистов, можно сколько угодно тасовать археологические культуры в надежде на то, что «выпадет флеш-рояль», и на этом завершатся поиски прародины славян. Но сколько ни тасуй и ни жонглируй, это напрасные усилия. Впрочем, к столь важному делу пытаются привлечь ещё и антропологов с генетиками, но достоверных данных явно недостаточно, чтобы создать стройную теорию, – можно всё окончательно запутать.

Итак, требуется найти ответ на два вопроса: где зародился праславянский язык, и каким образом он получил распространение на огромной территории от Вислы до Нижнего Дуная? Попробуем воспользоваться аналогией с романскими языками, которые возникли в результате смешения местных диалектов с вульгарной латынью – её носителями были римские колонисты в период с III в. до н.э. до V в. н.э. По мере развала Римской империи произошло обособление этих смешанных языков от вульгарной латыни.

Понятно, что для возникновения на огромной территории смешанных языков с единой основой необходимо централизованное управление этой территорией. Мог ли Аварский каганат (VI-VIII вв.) претендовать на роль невольного создателя праславянского языка? Однозначно – нет, поскольку Иордан свидетельствует о том, что к VI в. венеды и родственные им племена антов и склавинов уже обитали на огромной территории – от Вислы до низовьев Дуная. Вряд ли это родство выражалось в том, что они лепили одинаковые горшки, и у них была схожая культура погребения. Логика подсказывает, что без уверенности в сходстве языков этих племён недопустимо делать вывод о том, что они имеют общее происхождение.

Конечно, Аварский каганат сыграл определённую роль в распространении праславянского языка, но сам процесс его образования начался гораздо раньше, возможно, в период существования государства Германариха (IV в.), покорившего территории от Причерноморья до Прибалтики, и продолжился в державе гуннов (V в.), также контролировавших большую часть Восточной Европы. К сожалению, нет достоверных сведений о происхождении и языке гуннов, поэтому нельзя определить степень их влияния на славянский язык.

Впрочем, из трудов Приска Панийского известно, что гунны увлекли за собой из Северного Причерноморья в Восточную Европу местные ираноязычные племена скифо-сарматского происхождения, в том числе часть алан. Вот что писал об аланах Аммиан Марцеллин:

«Почти все аланы высоки ростом и красивы, с умеренно белокурыми волосами; они страшны сдержанно-грозным взглядом своих очей, очень подвижны вследствие лёгкости вооружения и во всём похожи на гунов, только с более мягким и более культурным образом жизни…».

А вот что через два столетия Прокопий Кесарийский писал о склавинах:

«Они очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них очень белый или золотистый и не совсем чёрный, но все они тёмно-красные».

Приск пишет, что в ставке вождя гуннов Атиллы, находившейся на территории Дакии, его угощали напитком, называемым по-туземному μέδος (мёд). После погребения Атиллы, на его кургане справляли strava (на славянском «страва» – кушанье, еда). Помимо этих признаков вероятного родства гуннов и будущих славян, Приск отметил использование местными жителями для переправ моноксил (лодок-однодревок), которые, по мнению византийских авторов, были характерны только для славян.

Центром державы гуннов считается Паннония, так что, в определённо смысле, её можно было бы считать «прародиной славян», если кому-то очень хочется.

Но причём же здесь венеды? И как объяснить влияние балтского языка на праславянский? По мнению американского слависта А.М. Шенкера, если локализация Птолемеем венедов на побережье Балтики не была ошибкой географа, то это племя не являлось славянским.

Ещё более усложняют ситуацию с прародиной славян результаты лингвистических исследований. Американский славист Х. Бирнбаум пришёл к следующему выводу:

«Внутри такого обширного ареала, который с различной плотностью населяли славяне к началу VII в., должны были существовать диалектные различия. Однако кажется, что приблизительно до 500 г. н.э. их общий язык, хотя и распространенный на значительной географической территории, был ещё в большой степени однородным».

Отсутствие диалектов вроде бы означает, что когда-то праславяне обитали на небольшой территории, с которой началось их расселение – к этому выводу подводит нас Бирнбаум:

«Такое предположение подтверждается выводами, сделанными лишь недавно… Есть серьёзные основания полагать, что приблизительно до 500 г. н.э. общий язык славян был ещё в высокой степени единообразным».

Каковы же эти основания?

«Не имеется прямых свидетельств, говорящих о фонологической и грамматической (морфосинтаксической) структурах и основном словарном составе общеславянского языка, которые развивались, будучи в общих чертах однородными, до 500 г. Фактически все попытки восстановить эти ранние этапы общеславянского праязыка должны поэтому основываться на методе внутренней реконструкции, т. е. технике, с помощью которой данные последней фазы уже неоднородного общеславянского языка периода 500-1000 гг. н.э. могут быть спроецированы в прошлое».

Итак, сначала поставлено под сомнение «славянство» венедов, потом при отсутствии прямых доказательств возникло «кажущееся» предположение, которое позволило историкам сделать вывод, будто существовала единая прародина славян, причём на относительно небольшой территории, откуда их язык распространился на всю Восточную Европу. В принципе, нечто подобное происходило в истории – примером может служить распространение английского языка на значительную часть Северной Америки. Однако следует учесть, что это произошло в результате переселения множества эмигрантов из Европы и уничтожения местного индейского населения. Есть ли тут что-то общее с тем, что произошло в Восточной Европе в IV-VI вв., когда на этой территории господствовали готы и гунны? Если бы завоеватели почти полностью уничтожили коренное население, тогда здесь утвердился бы язык завоевателей, как это произошло гораздо позже в Северной Америке. Если же истребления аборигенов не было, тогда возникает ситуация, которая напоминает завоевание Россией Прибалтики (в начале XVIII в.), Средней Азии (во второй половине XIX в.) и Кавказа (в XIX в.). При этом народы, вошедшие в состав Российской империи, сохранили свой язык, а немалая часть населения этих территорий освоила и русский – иначе возникали трудности в общении с новыми властями. Но дело в том, что под властью России эти земли оставались лишь в течение одного века, да и миграция населения на территорию собственно России не приветствовалась. Именно поэтому русский язык не утвердился на этих территориях, разве что в Казахстане, где было много переселенцев из России. Так что же получается – пришедшие с готами и гуннами племена полностью заменили коренное население?

И всё же допустим, что прародина славян существовала, и там возник праславянский язык. Затем произошёл «демографический взрыв» и «прорыв» венедского или придунайского «котла», а в результате праславянский язык стал распространяться на территории от Прибалтики до Причерноморья. В принципе, это возможно в том случае, если земли к северу от Карпат были безлюдны, но для такого предположения нет ни малейших оснований. Тогда возникает вполне естественный вопрос: неужели у остальных народов Восточной Европы не было никакого языка, и они объяснялись только жестами? В этом случае они бы с радостью ухватились за возможность освоить хоть какой-то диалект. Однако эта версия абсурдна! Тогда следует предположить, что их заставили освоить «праславянский» язык под угрозой поголовного истребления – на эту роль претендуют пришлые завоеватели. Но позвольте, неужели готам, гуннам и аварам больше делать было нечего кроме как заниматься просветительской деятельностью среди местных жителей? Конечно, вожди племён и командиры воинских подразделений, входивших в состав аварской армии, должны были общаться между собой на едином языке, однако большинству населения это было ни к чему. Вот и на Украине значительная часть жителей общается на русском языке, игнорируя государственную «мову».

Получается какая-то нелепица: по мнению лингвистов и историков, прародина славян должна была существовать, хотя, по нашему мнению, её существование не имело смысла, так как не могло привести к распространению праславянского языка на другие территории. Неужели придётся взять за основу высказанное выше предположение, будто завоеватели заместили большую часть населения Восточной Европы, тем самым создав условия для того, чтобы здесь укоренился их язык? Таким народом-завоевателем могли быть только готы и гунны, господствовавшие на территории Восточной Европы в IV-V вв., ну а авары уже явились «на готовенькое» – это если верить лингвистам, считающим, что праславянский язык уже вполне сложился к 500 г. Готский язык нам не подходит, поскольку он принадлежит к германской группе языков, существенно отличающихся от славянских. Так что же, во всём «виноваты» гунны? Недаром Прокопий Кесарийский утверждал, что склавины и анты «во всей чистоте сохраняют гуннские нравы».

Коль скоро лингвисты не могут подсказать, как возник славянский этнос, снова обратимся к древним источникам и припомним, что писал Клавдий Птолемей в «Руководстве по географии»:

«Заселяют Сарматию следующие великие народы [очень многочисленные племена]; венеды – по всему Венедскому заливу; выше Дакии – певкины и бастерны; по всему берегу Меотиды язиги и роксоланы; далее за ними внутрь страны – гамаксобии и скифы-алауны… Менее значительные племена, населяющие Сарматию, [следующие]: около реки Вистулы, ниже венедов – гитоны, затем финны, далее сулоны, ниже их – фругундионы, затем аварины около истоков реки Вистулы; ниже их омброны, далее анартофракты, затем бургионы, далее арсиеты, сабоки, пиенгиты и биессы возле Карпатских гор».

Здесь следует обратить внимание на то, что Птолемей в перечень великих народов, наряду с венедами, включил певкинов и бастарнов, обитавших к северу от Дакии, на территории нынешней Украины и Молдавии.

В I в. Страбон представил бастарнов как весьма многочисленный народ, населявший территорию от Вислы до Днепра и Дона:

«Внутри материка бастарны живут в соседстве с тирегетами и германцами, вероятно, и сами принадлежа к германскому племени и будучи разделены на несколько колен: некоторые из них называются атмонами и сидонами, те, которые заняли остров Певку на Истре, – певкинами, а самые северные, занимающие равнины между Танаисом [Доном] и Борисфеном [Днепром], это роксоланы».

Бастарны упоминаются и в сочинении римского историка II-III в. Марка Юниана Юстина:

«Даки – потомки гетов. Этот народ, воевав несчастливо под началом царя Оролеса против бастарнов, был принужден его распоряжением в качестве наказания за проявленную трусость класть головы во время сна на место ног и исполнять женские работы».

О певкинах писал в VI в. Иордан:

«Впоследствии, в правление Диоклетиана и Максимиана, их [племя карпов] победил и подчинил римскому государству цезарь Галерий Максимин. Присоединив к ним готов и певкинов с острова Певки, который лежит при устьях Данубия, впадающего в Понт, он [предводитель готов Острогота] поставил вождями во главе [всех этих племен] Аргаита и Гунтериха знатнейших людей их [готов] племени».

Версию происхождения этнонимов «бастарны» и «певкины» можно построить на основе следующих данных. Греческое πευκη означает «сосна», а βαστακτης – «носильщик». Латинское слово греческого происхождения basterna обозначает «наглухо закрытые носилки для женщин». Тогда бастарны/певкины могли быть поставщиками леса для строительства кораблей византийского флота, а территория их проживания находилась в лесистой местности на западе от низовьев Днестра, к северу от Карпат.

Далее припомним, что на Пейтингеровой карте венеды обозначены не только близ Вислы, но и в Причерноморье, а ведь примерно в этих местах Птолемей поместил пектинов/бастарнов. Так, может быть, это близкие по происхождению и по языку племена, и бастарнов надо поставить в один ряд с венедами, склавинами и антами? Жаль, что Иордан не смог разобраться в их «родстве». Впрочем, Страбон в «Географии», написанной в начале I в. н. э., сообщал, что бастарны из рода германцев, однако никаких аргументов в пользу этого утверждения не привёл. В то же время, известно, что германские племена вместе с готами двинулись из Прибалтики на юго-восток только во II в. н.э.

О территориальной близости земель венедов и певкинов писал Тацит:

«Здесь конец Свебии. Отнести ли певкинов, венедов и феннов к германцам или сарматам, право, не знаю, хотя певкины, которых некоторые называют бастарнами, речью, образом жизни, оседлостью и жилищами повторяют германцев. Неопрятность у всех, праздность и косность среди знати. Из-за смешанных браков их облик становится всё безобразнее, и они приобретают черты сарматов. Венеды переняли многое из их нравов, ибо ради грабежа рыщут по лесам и горам, какие только ни существуют между певкинами и феннами».

Но если венеды испытали на себе влияние бастарнов, тогда следует сделать вывод , что эти племена были соседями, а граница их земель располагалась к северу от Карпат. В этом случае племена, которые ныне принято называть славянскими, населяли земли от Прибалтики до Причерноморья. Напрашивается вывод, что это и есть та территория, где обитали «праславяне» до VI в.

Как же мог возникнуть «праславянский» язык? Аналогию этому можно найти в нашей жизни. Допустим, что по соседству живут англичанин и русский, причём каждый из них владеет только одним языком. Очевидно, что они не смогут общаться между собой, разве что один из них согласится выучить язык соседа – это гораздо проще, чем создавать какой-то смешанный, англо-русский язык. Совсем другое дело, если соседями являются русский и поляк. При всём различии русского и польского языков со временем они смогут выработать некий смешанный язык, несомненно, коверкая исходные слова, и это будет своеобразный lingua Franca – язык межнационального общения «в миниатюре».

То же самое могло произойти при общении соседних племён, например, венедов и бастарнов, если языки этих народов принадлежали, условно, к одной языковой группе. В противном случае возникновение lingua Franca и полное замещение прежних языков нескольких племён языком какого-то другого племени невозможно – примером может служить то, что жители значительной части территории Восточной Европы, хотя и находились под властью авар в течение почти трёх веков, так и не стали разговаривать на одном из тюркских или монгольских диалектов.

Но вот беда, при общении бастарнов с венедами мог возникнуть один lingua Franca, а при общении бастарнов со склавинами – совсем другой. Так неужели правы те историки, которые верят в существовании прародины славян на какой-то относительно небольшой территории?

Иордан утверждал, что венеды, склавины и анты «происходят от одного корня», и это как будто бы указывает на то, что у них была общая прародина. Но можно ли представить себе такую ситуацию, чтобы один народ, населявший небольшую территорию, занял огромные пространства от Прибалтики до Чёрного моря? В принципе, такое возможно, но только если этот народ достиг относительно высокого уровня развития, чтобы подчинить себе другие племена. Однако, судя по археологическим находкам, о венедах, бастарнах, склавинах и антах этого не скажешь. Что уж тут говорить, если даже римляне не сумели навязать свой язык народам Западной Европы – в результате возникло только несколько смешанных языков романской группы. Впрочем, «праславяне» могли заселить ранее необитаемую территорию, но это маловероятно, поскольку люди издавна жили вдоль рек – Вислу, Днепр и Днестр нельзя считать исключением из этого правила.

Похоже, без вмешательства внешних сил тут не обошлось. Во II в. под натиском готов, пришедших из Скандинавии, некоторые племена с запада Восточной Европы ушли на восток, а затем, после нашествия гуннов в конце IV в. двинулись на запад. И вот некоему племени приходилось переселяться на земли другого племени, налаживать с ним добрососедские отношения, а через какое-то время люди снова отправлялись в путь, надеясь найти новую землю для спокойной жизни. При этом одна культура, преобладавшая на этой территории, сменялась другой, и можно посочувствовать археологам, которым далеко не всегда удаётся связать найденные артефакты с определённым племенем, «прародителем» славян. Переселение народов продолжалось вплоть до VI в. – в этот период смуты и безвременья, затянувшийся на четыре-пять столетий, и возникла объективная необходимость создания некоего языка для общения «родственных» племён, т.е. принадлежащих к одной языковой группе, – этот смешанный язык позже стали называть «праславянским». Возможно, его распространению способствовало и объединение племён в составе Аварского каганата с VI по VIII в.

Итак, праславянский язык возник в результате регулярного общения нескольких многочисленных, «великих» племён на территории от Вислы до Причерноморья. Необходимость такого общения могла быть вызвана разными причинами – борьбой с общими врагами, заимствованием технологии изготовления изделий из керамики или речных судов, торговыми связями или заключением межплеменных браков. Что же касается «происхождения из одного корня», то этот корень находится где-то в глубине веков, и нам до него не суждено добраться.

Подведение итогов

Итак, что же мы имеем? Самоназвания у славян до IХ в. не могло быть, хотя бы потому, что это было никому не нужно. Нет никаких оснований утверждать, что праславянские племена по доброй воле либо по принуждению приняли в качестве единого наименования название одного из племён. Судя по всему, греческий термин «склавины» превратился в «словене» стараниями Кирилла и Мефодия. Вполне логично, что создатели старославянской азбуки и церковнославянского языка не хотели слепо копировать греческо-латинскую форму. Но вместе с тем новая форма по своему звучанию должна была напоминать прежнюю, тогда в Византии и в Западной Европе её восприняли бы без особых проблем. Ещё более важно, чтобы сами «словене» приняли это название, а для этого в основе термина должно быть слово, понятное всем, от мала до велика.

Наиболее вероятная версия происхождения термина «склавины» основана на предположении, что в VI в. греки дали такое прозвище народу, совершавшему набеги на Византию. Не исключено, что к появлению такого прозвища причастны арабы, приютившие на территории Малой Азии несколько тысяч воинов, бежавших из византийского войска (см. главу 2).

Где же находилась территория обитания «праславян»? Анализ трудов Тацита, Птолемея, Иордана и Прокопия позволяет сделать вывод, что в I-II вв. они занимали часть территории к северу от Вислы, далее их земли простирались на юго-восток, обтекая Карпаты с севера, а восточная часть их земель находилась на территории нынешней Молдавии. Однако начиная с VI в. ситуация изменилась – поселения «праславян» появились на левобережье Дуная, от западной границы Паннонии до низовьев Дуная. По мере ослабления Византии «славянские» племена захватывали земли и на правобережье Дуная, ну а к IX в. территория «славян» простиралась от Прибалтики до Средиземного и Чёрного морей.

Главные вопросы, которые занимают умы современных историков-славистов: где находилась прародина славян и как возник праславянский язык? На самом деле, никакой прародины не было – племена, населявшие территорию от Прибалтики до Причерноморья, создали праславянский этнос и язык в процессе многовекового взаимодействия между собой.

Список использованной литературы

Алексеев С.В. Славянская Европа V-VIII вв. – М., 2009.

«Баварский географ» («Описание городов и областей к северу от Дуная») (вторая половина IX в.) // Древняя Русь в свете зарубежных источников. Т. IV. – М., 2010. С. 25–30.

Бирнбаум Х. Праславянский язык: Достижения и проблемы в eгo реконструкции. – М.: Прогресс, 1987.

Браун Ф.А. Разыскания в области гото-славянских отношений. – СПб., 1899.

Великое переселение народов: этнополитические и социальные аспекты. – СПб., 2011.

Гавритухин И.О. Понятие пражской культуры // Сложение русской государственности в контексте раннесредневековой истории Старого Света. – СПб., 2009. С. 7–25.

Геродот. История в девяти книгах / Пер. с греч. и примеч. Г.А. Стратановского. – Л., 1972.

Грацианский М.В. О происхождении этнонима «анты» // Византийский временник. 2012. Т. 71 (96). С. 27–39.

Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь: Около 50 000 слов. – 4-е изд., стер. – М.: Русский язык, 1996.

Древняя Русь в свете зарубежных источников. Т. I. Античные источники. – М., 2009.

Древняя Русь в свете зарубежных источников. Т. III. Восточные источники. – М., 2009.

Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Getica // Вступительная статья, перевод, комментарий Е.Ч. Скржинской. – СПб., 1997. С. 67. Ср. СДПИС. Т. 1. С. 107–109.

Константин Багрянородный. Об управлении империей. – М., 1989.

Коссович И.А., Коссович К.А. Греческо-русский словарь, том 2 – М. 1848.

Летопись византийца Феофана (Исповедника, 760-818) от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофилакта, Оболенский В. И., Терновский Ф. А. 1884.

Маврикий Стратег. О славянах и антах [Текст] // Хрестоматия по истории СССР. Том I. C древнейших времен до конца XVII века / под ред. В. И. Лебедева, М. Н. Тихомирова, В. Е. Сыроечковского. – М., 1951. С. 18-24.

Марцеллин Аммиан, История, вып. 1-3, пер. и предисл. Ю. А. Кулаковского, Киев, 1906-1908 (2-е издание – СПб, “Алетейя”, 1996).

Мишин Д.Е. Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннее средневековье. М., 2002.

Назин С. В., «Происхождение славян. Реконструкция этнонима, прародины и древнейших миграций». – М.: Грифон, 2017.

Нидерле Л. Славянские древности. – М., 2013.

ПВЛ – Повесть временных лет. Ч. 1. Текст и перевод. – М.; Л., 1950.

Плиний Старший. Естественная история. Книга IV.

Приск Панийский. История // Вестник древней истории. 1948. No 4.

Прокопий Кесарийский. О славянах и антах [Текст] // Хрестоматия по истории СССР. Том I. C древнейших времен до конца XVII века / под ред. В. И. Лебедева, М. Н. Тихомирова, В. Е. Сыроечковского. – М., 1951. – С. 16-17.

Свод древнейших письменных известий о славянах Певтингеровой карты. Том 1 (I–VI вв. н.э.) / Составители Л.А.Гиндин, С.А.Иванов, Г.Г.Литаврин. – М., 1994.

Сведения ал-Мас'уди о народе ал-Ифранджа // Письменные памятники Востока. 1978-1979. – М., Наука. 1987.

Седов, В. В. Славяне: историко-археологическое исследование / В.В.Седов. – М. : Языки славянской культуры, 2002.

Страбон. География / Пер. с греч., статья и коммент. Г.А. Стратановского. – Л., 1964.

Тацит Публий Корнелий. О происхождении германцев и местоположении Германии. Сочинения: В 2 т. – М., 1969.

Трубачев О. Н.. Языкознание и этногенез славян. Древние славяне по данным этимологии и ономастики. //Вопросы языкознания. – М., 1982, № 4. – С. 10-26.

Трубачев О.Н. Germanica и Pseudogermanica в древней ономастике Северного Причерноморья. Этимологический комментарий // Этимология. 1986–1987. – М., 1989. С. 51.

Трубачев О.Н. Этногенез и культура древнейших славян. – М., 2002. С. 98.

Феофилакт Симокатта. История / Пер. с греч. проф. С.И. Кондратьева. – М., 1957.

Хроника Фредегара. – М., 2015.

Шафарик П.И. Славянские древности от Геродота до падения гуннской и римской держав. – М., 2015.

Щукин М. Б. Рождение славян. Из истории вопроса. Два пути ретроспективного поиска. / М. Щукин // Стратум. Структуры и катастрофы. 1997. С.110—147.

Юстин. «Эпитома сочинения Помпея Трога „Historiae Philippicae“» с комм. К. В. Вержбицкого, М. М. Холода. – СПб.: Издательство СПбГУ, 2005.

Сurta F. Th e Making of the Slavs: History and Archeology of the Lower Danube Region, c. 500–700. Cambridge, 2001.

Jelf William Edward. A Grammar of the Greek Language: Chiefly from the German of Raphael Kühner, Volume 1.

Mandic Dominik. Croats and Serbs Two Old and Different Nations.

Madgearu Alexandru. О Мурсианском озере (Иордан, Getica, 30 and 35), "Byzantinoslavica", 58, 1997, 1, p. 87-89.

Nandris Gregore. Earliest contacts between Slavs and Roumanias/ The Slavonic and East European Review, Vol.18, No.52, July 1939.

Patrologiae cursus completus. Vol. 69. Jacques-Paul Migne, 865.

Schenker A. M. The Dawn of Slavic: An Introduction to Slavic Philology. – New Haven: Yale University Press, 1996.

Tibor Z., Banic V., Navrátil L., Kmet V., Ac P., Rajsky D. Az Aranykert közepén – Dunaszerdahelyi járás – Uprostred Zlatej Záhrady – okres Dunajská Streda. Nap Kiadó. Dunaszerdahely, 2012.

Оглавление

Глава 1. Венеды, анты, склавины

Глава 2. Сакалиба

Глава 3. Мурсианское озеро

Глава 4. Прародина славян

Подведение итогов

Список использованной литературы