Триллер [Марта Молина] (fb2) читать онлайн

- Триллер 533 Кб, 11с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Марта Молина

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Марта Молина Триллер

Я открываю глаза.

Вокруг все такое белое.

Ощущения притуплены, как будто смотришь кино без звука. Чувствую лишь слабое удивление от того, насколько мне все безразлично. А еще боль: ноет все тело, от лба до коленей. Руки дрожат, тошнит, голова кружится. Сегодня я явно не в форме. Неужели вчера опять перебрал?

В оглушительной тишине и ослепительной белизне я добираюсь до какой-то двери. Ванная. В ней темно. Я шагаю в приятный полумрак, включаю кран, набираю в ладони холодной воды и пытаюсь умыться. Но что-то не так. Никаких ощущений на коже. Что за черт…

В зеркале над раковиной отражается бледное пятно. На секунду я пугаюсь, но потом осеняет: точно, я же весь в бинтах. Кажется, пора их снять.

Слабыми пальцами я начинаю разматывать повязки. Дурнота нарастает, а с ней и боль. Наверно, заканчивается действие препаратов, надо поторопиться. Я вспоминаю, что недавно уже делал это, уже стоял на этом самом месте и снимал с себя бинты – а дальше темнота. Видимо, вырубился. На этот раз надо закончить начатое. Я торопливо срываю остатки марли и вглядываюсь в отражение. Сплошные отеки и синяки. Вроде после операции так и должно быть, да? Я осторожно трогаю нос, уши, брови. Провожу языком по зубам. Что-то не так… Прикус явно не мой. Откуда взялась горбинка на носу? И почему весь лоб покрыт рубцами, как после ожогов?

Я отступаю в темноту, не сводя глаз с уродливого отражения. Меня окатывает ледяная волна ужаса. В голове бьется единственная мысль. Не то лицо. Не то лицо. Я шепчу эту фразу, и от шепота становится еще страшнее. Я слышу шум, шаги и речь на незнакомом языке. В ванную вбегают трое, меня хватают, что-то говорят.

– Не то лицо, – жалуюсь я им, кивая на зеркало и позорно всхлипывая.

Затем вижу шприц, дергаюсь, но они так крепко держат, а я так слаб! От обиды и страха я принимаюсь кричать, что меня надо отпустить и вернуть мне мое лицо, но игла входит в вену, наркотик достигает цели, я обмякаю и уплываю в темный океан грез.

*

Однажды я проснулся знаменитым. Три долгих года я скитался по кастингам и прослушиваниям в надежде засветиться в кино или хотя бы рекламе – а слава подкралась совсем с другой стороны.

Меня взяли в реалити-шоу, где в компании второсортных актрисулек и неудачливых бодибилдеров я должен был бороться за дорогущее поместье на юге Франции. Угадайте, кто его получил? Да, я: вежливый красавчик с тихим голосом, который покорил три миллиона домохозяек – именно столько зрителей проголосовало за меня после того, как я объявил, что если получу выигрыш, то подарю его любимым родителям. Как только я произнес эту фразу, придуманную идиотом-сценаристом, мамаши всей страны ахнули, прослезились и кинулись за меня голосовать.

Поместье, конечно, пришлось отдать предкам. Я стал любимцем публики. Мое тривиальное имя переделали в романтичного «Пьеро». Мне предлагали какие-то съемки, за которые я брал авансы и тут же все просаживал на бухло и девок. Чего греха таить: мне снесло крышу. Я немного выступал, немного светился на ТВ, но в основном позировал для обложек дамских журналов. Всенародное обожание не прекратилось даже после того, как я пьяным въехал на байке в «Детский мир». Я объяснил этот инцидент срывом из-за развода, и фанатки возлюбили меня еще сильнее. А, да, я говорил, что был женат? С ростом моей популярности нам пришлось расстаться, имидж обязывал.

А потом мне дали звание самого сексуального артиста года. Я помню тот проклятый вечер и сцену, с которой начался мой спуск в ад.

*

После происшествия в ванной прошло уже дней десять. В моей комнате нет ни окон, ни часов, как в чертовом казино, и дни я засекаю только по визитам доктора. Думаю, он заходит ко мне раз в сутки.

Доктор – крепкий азиат лет пятидесяти. По-английски не говорит, мои вопросы игнорирует. Обращается со мной, как с куском мяса или больной коровой: молча щупает отеки, светит фонариком в глаза, меряет температуру, затем дополняет свои записи непонятными закорючками и уходит.

Еду и лекарства мне приносит строгая узкоглазая старуха. Они вообще как будто немая. Раньше я мог в два счета расположить к себе женщину любого возраста. Но бабка оказалась непробиваемой: только хмуро зыркала на меня, как будто я паук в углу, которого давно пора прихлопнуть, да тянуться лень.

Как-то раз я пытался объявить бойкот: прекратил есть и не принимать таблетки. Если меня тут держат и кормят, значит, я им зачем-то нужен, логично? Покажу протест – может, со мной заговорят? Позовут главного босса, например. Объяснят, почему у меня чужое лицо. Ну или хотя бы разрешат погулять на улице…

Но реакция бабки меня удивила. Обнаружив нетронутый поднос, она просто развернулась и ушла. Ни ругани, ни угроз. Никто не заставлял меня глотать пилюли. И через несколько часов я понял почему: в теле разыгралась настолько невыносимая боль, что я не мог даже дышать. Я, конечно, разом принял все лекарства, но стало только хуже. Через пару минут они достигли пустого желудка, и к общей боли прибавились невыносимая резь и рвота. Я промучился всю ночь – если это, конечно, была ночь – и уснул на полу рядом с унитазом. Утром я услышал писк электронного замка: вернулась старуха. Я выполз в комнату, обезвоженный, вонючий и несчастный. Я мечтал о завтраке. Почему-то так хотелось свежего омлета! Да и за любую другую теплую еду я был готов отдать свое место в раю. Но меня ждало глубокое разочарование. Бабка принесла только новую порцию лекарств, а еду оставила вчерашнюю. Помню, как я давился сухой булкой с почерневшим бананом и думал о своем поведении.

Уж чего-чего, а времени на раздумья у меня тут навалом.

*

– Расскажи нам, дорогой Пьеро, каково тебе быть самым сексуальным мужчиной страны? – спросила меня тогда звездная ведущая.

Ее лицо казалось знакомым, но я даже не прикладывал усилий, чтобы вспомнить ее имя. Какая-то размалеванная фря.

– Отлично, зайка, – ответил я. – Чувствую себя превосходно. Как будто пазл сложился. Рыбу выпустили в море. Бог вернулся на Олимп.

Я был под легким кайфом, и меня несло. Повсюду были камеры, в зале сверкали вспышки, люди хлопали и радовались мне.

– У тебя миллионы поклонниц, – смеялась ведущая, греясь в лучах моей славы.

– И я люблю все эти миллионы! – выкрикнул я, раскинув руки и утопая в овациях.

Я не сразу заметил смену фоновой музыки. Почему-то заиграла какая-то сопливая хрень типа главной темы из «Титаника». Но фанфары в моей голове звучали громче.

– Пьеро, у тебя есть отличная возможность поделиться любовью с одной твоей поклонницей, – заявила фря. – Один из наших спонсоров, фонд «Воплоти мечту», занимается тем, что осуществляет желания особенных людей. И я приглашаю на сцену Марию – девушку с невероятной любовью к жизни и к тебе, Пьеро. Ее мечта – один твой поцелуй, Пьеро! И ради этого она прилетела из самого Ханты-Мансийска. Ну как, исполнишь желание своей фанатки прямо сейчас?

– Конечно, исполню, зайка! – кричал я. – Я ведь тоже особенный! Может, с нашей особенной Марией мы создадим особенно прекрасную пару? Как считаете, может, Пьеро пора остепениться с прекрасной Мальвиной?

Публика ликовала.

А потом на сцену вышла Мария. Я взглянул на нее и вдруг растерял весь кураж.

– Какая же она особенная? – возмутился я. – Она же даун!

*

Иногда я думаю сбежать. Стукнуть врача стаканом в лоб, выхватить карточку и рвануть на выход. Но в комнате есть камеры, а в здании наверняка полно охраны – вон как быстро они прибежали в тот день, когда я снял повязки. А у меня совсем не сил… Не уверен, что способен пробежать хотя бы двадцать метров.

Бинты и повязки мне больше не нужны. Отеки почти сошли, и каждый день, когда я чищу чужие зубы, я разглядываю в зеркале чужое, безобразное лицо.

У меня больше нет надежды, что последствия пластической операции пройдут и со временем внешность станет лучше. Не станет. По какой-то чудовищной ошибке мое фотогеничное лицо заменили этим уродством. Перекроили все: нос, уши, разрез глаз. Уменьшили губы, добавили носогубные складки и следы ожогов. Работа проделана поистине ювелирная. И наверняка это стоило миллионы.

Кто это оплатил? Кого я так сильно обидел?

*

Слово «даун» перечеркнуло все. От меня отвернулись все. Но они не спешили меня забывать – нет, они возненавидели меня, травили, стыдили, высмеивали в интернете и на телевидении. Я стал героем мемов, не мог ходить по улице, чтобы не нарваться на хамство или насмешки.

Мою машину поливали краской, у ворот коттеджного поселка дежурили хейтеры, и в результате меня выселили – снобы-соседи, видите ли, не чувствовали себя в безопасности рядом со мной.

Полиция меня ненавидела тоже, и помогать мне никто не собирался. Еще и деньги кончались… Рядом был только Дэн – мой старый друг, которого я не успел оттолкнуть или предать.

– Будь взрослым, – говорил он мне. – Принеси публичные извинения, загладь вину. Признай, что был придурком и раскаиваешься.

– Что за бред! – возмущался я. – За что извиняться? Что назвал вещи своими именами?

– Ладно, – вздыхал Дэн. – Тогда просто пережди, и все уляжется. Пошумят и забудут. И сможешь жить спокойно.

– Не хочу я жить спокойно! – огрызался я. – Я хочу вернуть свое законное место. Фанаток, признание, весь этот блеск. Это моя стихия, без нее я засохну, как цветок без воды. Понимаешь? Хотя куда тебе это понять. У тебя же нет ни полета фантазии, ни размаха души.

Дэн тогда обиделся, а я ушел и затаился. Я больше не мог и не хотел жить в забвении. Быть никем – что может быть хуже?

Я решил вернуться на Олимп и восторжествовать над этой убогой публикой, которая боится слышать слова правды. «Не хотите правду? Жрите обман», – подумал я и разработал план триумфального возрождения из пепла.

*

Я так взволнован! Сегодня я обманул бабку! Сымитировал приступ удушья, а когда она подошла и наклонилась, незаметно вытащил телефон!

Оставшись в одиночестве, я закрылся в душевой кабине и пустил горячую воду, чтобы комната наполнилась паром. Я видел только одну камеру в ванной, но мало ли, осторожность не помешает: из-за пара охрана не увидит, чем я занимаюсь на самом деле.

Вот он, момент истины! Я захожу в интернет, но ничего не понимаю: все в иероглифах, я даже не могу разобрать сегодняшнюю дату. Ладно, попробуем позвонить. Цифры, на счастье, арабские. Я набираю единственный номер, который помню.

Мне отвечают после третьего гудка. Такое родное «алло» с твердым «л» и растянутым «о».

– Дэн, – зову я в трубку, – Дэн, это ты?

– Да, кто это?

– Дэн, это Пьеро, – шепчу я. – Петя.

– Петя? – недоверчиво переспрашивает друг.

– Да, я! Дэн, помоги, я в беде!

– Это прикол такой несмешной? – возмущается Дэн.

– Какие приколы, брат, друг, Дэнчик, – я так боюсь, что он бросит трубку, что меня услышат, что путаюсь в словах.

Воцаряется тишина. Только душ шумит.

– Ты же умер, – наконец произносит Дэн, и я так радуюсь этому «ты»! Не «он», а «ты» – значит, верит, что я это я!

Я начинаю говорить быстро-быстро:

– Не умер я, Дэн, пока не умер. Меня похитили, поменяли мне внешность и держат взаперти! Я даже не знаю, где я, в какой стране. Точно где-то в Азии, может, Таиланд или Япония… Сходи в полицию, дай им этот номер, с которого я сейчас звоню, пусть отследят и вытащат меня отсюда!

– Стой, стой, – перебивает меня Дэн. – Я тебя уверяю, что ты умер. Причем давным-давно. Год назад.

– Год?! – я замолкаю, переваривая услышанное.

– Да. Ты сгорел в машине, нашли и опознали твой труп. Дело закрыто. Так что никто тебя теперь искать не будет.

– Так вот что означало «новая личность под ключ», – бормочу я.

Краем глаза я замечаю, как открывается дверь. Ну сейчас начнется. Вбегает охранник, отбирает телефон, вытаскивает меня в комнату, а из нее – ого, что-то новенькое! – в коридор. Я слабо радуюсь: ура, я перешел на следующий уровень, и теперь мне объяснят, что тут происходит! Хотя я, кажется, уже и сам обо всем догадался.

*

План был прост. Я хотел вернуть себе славу, но не мог сделать этого в своем обличии. Я понимал, что клеймо «дауноненавистника» уже не смыть. Поэтому я решил измениться до неузнаваемости и заставить всех снова меня полюбить. Я знал, что на «черном рынке Азии» можно купить что угодно вплоть до новой личности. И дело не только в документах на другое имя. За несколько миллионов тебе изменят внешность и подарят шанс на новую жизнь. Я мог возродиться из пепла и вернуться на сцену еще более красивым и молодым!

Меня свели с мистером Чу. Он обещал все сделать так, что комар носа не подточит – «новая личность под ключ», так он и сказал. Просто выбери себе новое лицо – и забудь о старых проблемах! Три-четыре месяца – и на свет появится новый человек, а о старом все забудут.

Я заложил поместье, в которое перебрались мои предки. Совесть меня не мучила: еще немного, и эти люди будут уже не моими предками, так чего за них волноваться?

Вырученные деньги я отдал мистеру Чу, меня посадили в частный самолет, привезли в Бангкок, где с почестями в лимузине привезли в клинику. За две недели мы с хирургом продумали мою новую внешность до мелочей. Я не задумывался, что Чу сделает с Пьеро. Теперь понял: подстроил мою смерть, чтобы никто не искал. Отличная идея!

И теперь я надеюсь, что меня ведут к Чу. Пусть он объяснит, почему за мои деньги я вместо внешности юного бога получил эту отвратительную физиономию!

*

Впервые за долгое время мои ожидания оправдались. В кабинете, куда меня втолкнул охранник, я вижу мистера Чу.

– Как это все понимать, Чу? – подскакиваю я к нему.

– Сядь, – властно кричит он и толкает меня.

Ноги подкашиваются, я падаю в кресло.

– Что, телефон у бабушки украл? – укоризненно спрашивает он. – Кому звонил?

– Другу, – бурчу я. – Скоро тут будет полиция.

Чу усмехается:

– Не в твоих это интересах.

– Ошибаешься, – ехидно говорю я. – Я ничего противозаконного не делал! Это все ты! Я просто заплатил тебе за пластическую операцию – это легально! А ты меня обманул, похитил, изуродовал!

– Ну-ну, не хнычь, – качает он головой. – Во-первых, ты хотел другое имя, а это какое-никакое, а преступление. А во-вторых…

Он встает и отворачивается к окну. Там качаются пальмы. Пауза затянулась.

– Что во-вторых? – не выдерживаю я.

Чу смотрит на меня и вздыхает.

– Такой наивный. Такой глупый. Доверил свою жизнь первому встречному. Как ты вообще с таким скудоумием дожил до тридцати лет?

– До двадцати семи вообще-то, – возмущаюсь я.

– Теперь тебе тридцать два. Хотел стать другим человеком – и стал им. Хотел стать знаменитым – я и это за тебя сделал!

Он вдруг начинает смеяться.

– А ведь и правда, только сейчас понял, что случайно исполнил твою мечту! – заливается он. – Ну не хмурь свой щербатый лоб, сейчас все разъясню.

Он открывает ноутбук и стучит по клавишам.

– Вот, смотри, – гвоорит он, повернув ко мне монитор.

Я послушно смотрю. Это репортаж о каком-то преступнике. Куча финансовых махинаций, убийства, терроризм, международный розыск и все в таком духе.

– Знакомься: Михаил Орлов, – объясняет Чу. – Насолил всем, кому только мог. На него зуб точит даже местная мафия, не говоря уже о структурах. Угроза нацбезопасности трех государств. Звезда мирового масштаба!

Он снова хихикает. Мне становится нехорошо.

– А причем тут я? – робко спрашиваю я.

– Сейчас узнаешь, – обещает Чу.

На экране показывают мужика. Невзрачный щуплый такой мужичонка. Сначала он просто идет, а потом снимает шляпу и глядит прямо в камеру. Горбатый нос, на лбу следы от ожогов.

– Неуловимый Михаил Орлов, – продолжает Чу. – Орел! Столько особых примет: ожоги, тату. Все знают, как он выглядит, а поймать никто не может. Награда за него объявлена – ух, закачаешься! Можно три твоих ранчо купить, и еще останется.

– Не ранчо, а поместье… Стоп, какие тату?

– Да на правом плече сзади. Ты что, еще не видел? – Чу снова гогочет. – Ну ничего, сокамерники тебе расскажут.

Мне ставится страшно и обидно. Больше обидно, чем страшно.

– Ты что же, угробил меня ради денег? Просто сдашь меня в надежде, что никто не будет разбираться, и меня примут за этого вашего Орлова?

– Не только ради денег, – отмахивается Чу. – Но и денег, конечно, немало: твои, Орла, плюс вознаграждение…

– Как Орла? – перебиваю я.

– Говорю же, глупый ты. Орлов сам это все и спонсировал. Выбрали мы тебя не из-за денег, а по фактуре. Ты тоже русский, как и он. Комплекция совпадает, мы тебе только рост чуть увеличили. Да-да, ноги у тебя из-за этого и болят. Так что тебе просто не повезло, что вышел на меня в неудачный момент. Не было бы заказа от Орла – сделали бы из тебя красавца и отпустили с миром. Но не судьба… Пришлось тебя полгода на препаратах держать, пока Орел свои дела не закончит. Его мы тоже отфотошопили. А теперь твой выход.

– Не сходится! – подскакиваю я. – Сроки не сходятся! У меня отеки только на днях прошли – значит, операцию недавно провели!

– Давно ее провели, но за полгода у тебя нос поехал, переделывать пришлось, – отмахивается Чу. – Еще подобные тупые вопросы будут?

– Любой врачебный осмотр подтвердит, что мне делали операции. Я расскажу факты из своей биографии и докажу, что я не Орлов.

– Да кто тебе там поверит, – презрительно цедит Чу. – Да и про сокамерников я пошутил. Решим дело без полиции.

– Мафии меня решил сдать?.. – догадываюсь я.

– Мафии, мафии, – кивает Чу. – А они на тебя злые очень. Грохнут и все. Даже жаль, такая ювелирная работа пропадает!

Его мерзкая рожа снова начинает расплываться в улыбке, я поднимаюсь, чтобы напоследок ему врезать – и вдруг замечаю, что с потолка сыпется тонкая струйка побелки. На миг мы оба замираем с поднятыми головами, и в тишине слышны отдаленные щелчки. Перестрелка! Чу хватается за телефон, я кидаюсь к выходу в слепой надежде сбежать из этой безысходности. Распахиваю дверь и вижу, как на меня несутся трое вооруженных людей.

– Он здесь! – кричит один из них на чистом русском.

– Шеф, бежать можешь? – кричит мне второй, а третий стреляет куда-то в глубину коридора.

– Так вы люди Орла… – доходит до меня. – Пришли спасти своего босса… Но как? Как нашли?..

– Когда ты пропал, отследили контакты, вышли на Чу, – рапортует боец. – Раскололи каргу. Она подтвердила, что тебя здесь держат. Дальше дело техники.

– Так карга не немая… – я расплываюсь в глупой улыбке.

– Бежать он не может, – решают мои спасители, подхватывают меня под руки и тащат по коридору.

Кругом творится какой-то ад. От выстрелов я почти глохну, а от стресса не соображаю, что происходит. Кажется, пуля попала мне в бедро – или это боль после операции по увеличению роста?.. Мы выбегаем во двор, и меня ослепляет солнце. Все такое яркое, что больно смотреть. И я закрываю глаза.