Проводник [Борислав Киселев] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Проводник

Глава № 1

Здорово просыпаться, зная, что у тебя сегодня день рождения? Подумал я, мне 33, некоторые знакомые мне люди приписывают этой цифре навеянные религией мистические свойства. Так же было и в 27, ведь именно в этом возрасте уходят творчески одарённые личности (хэштег пережить Хита Леджера). Я же имею своё мнение по поводу религий, мистики и всего, что с этим связано, так что для меня это обычный день, разве что разбавленный поздравлениями и всяческими пожеланиями. Хотя я имею привычку рассматривать с разных точек зрения одно и то же действие, что приводит к множеству мнений (самодостаточное собрание с демократическим строем, при этом каждое мнение не имеет своей личности, так что я не привык считать это чем-то вроде расслоения личности или шизофренией), не скажу, что это помогает мне сосредоточиться, как раз наоборот, я могу зависнуть с решением простейшей задачи на час, а сложнейшую решить за пару секунд.

— Проснись!

Услышал я над самой головой. Тут же закололи виски, и сухой холод разошёлся по телу. Я у себя дома. И я один. Внезапно в голову пришло оправдание, я же в полудрёме, ещё глаза не открыл, а значит это может быть «эхо сна», ведь бывает же так, что просыпаешься от стука в дверь, которого на самом деле не было.

— Просыпайся, тебе сказали. День длинный, дел много.

Это был уже другой голос, холод сменился ужасом, я вскочил с остервенело бьющимся сердцем, в комнате никого, хватаю первое, что было под рукой и медленно выглядываю в коридор, ведущий на кухню… Никого. В голове пусто, мысли как будто застряли (где же то хвалёное собрание, видимо закрыто на техобслуживание, свет не горит, но слышно шебуршение, как при налёте налоговой) Это уже точно было не во сне, я чётко слышал голос, грубоватый и хриплый, голос, который был первым, звучал как у подростка, его «проснись» было с надломом, второй же был поставлен и наделён возрастом явно за 40 (заработало собрание, убедившись, что в квартире я действительно один).

— И что это было?

Невероятно тонко для своего голоса произнёс я почти шёпотом.

Галлюцинации? Шизофрения всё-таки нашла ключ от моего сознания, и теперь мой разум официально открыт под ярким названием «Театр не одного актёра».

— Нет.

Опять заключил я, уже чуть громче. Не знаю как кто, а я, являясь публичной личностью, стесняюсь разговаривать вслух, когда нахожусь в своей квартире один.

День начался необычно. Во второй раз убедившись, что квартира пуста от нежелательных гостей, я всё же включил чайник и позволил себе позавтракать, время от времени произнося «бред» и хмыкая, не в состоянии вспомнить ничего похожего в жизни.

Телефон уже был переполнен поздравлениями различных типов, голосовые сообщения, открытки, всякие чудеса современных гаджетов позволяли превращать обычные слова в феерию красок. Знаю, что это не очень хорошо, но я только читаю поздравления, нет желания отвечать на них. Только сухое «спасибо» и то не всем. Такие черты характера и привели меня к состоянию публичного человека, у которого никого нет, но об этом позже.

Я музыкант, и поэтому моё «слишком занят» может оказаться стоянием, уперевшись головой в дверной косяк, пока не начнёт болеть лоб. Живу я за счёт выступлений в ресторанах, барах и небольших площадках, так как из среднего круга мне так и не удалось вырваться, хотя многие говорят о таланте и голосе… Это приятно слышать, но эти слова никому ещё не помогли.

Читая сообщения и размышляя о том, чем же я займусь сегодня, смог отвлечься от голосов, буквально заставивших меня подпрыгнуть на кровати. Далее пол дня занимался разбором очередной композиции и самобичеванием вроде «как же криво всё свелось, мать же вашу, и с этим ты собираешься идти на радио?»

— А почему бы и нет?

Сказал голос подростка.

— Побольше драйва бы и басов, а то прям J рок какой-то.

Стал спорить с ним голос за 40.

Что же делал я? А я ровно через 2 секунды после этого лежал на полу без сознания, потому что угол кровати деревянный, в отличии от моей головы. Пытаться вскочить из-за кресла с опутанными ногами в проводах от микрофона и гитар было, скажем так, не самой лучшей из идей. Но что мне ещё оставалось делать? Я опять услышал голоса в квартире, где по моему мнению, кроме меня никого не должно быть. И голоса не в голове, не из окна, не от соседей (у меня великолепная звукоизоляция, которая влетела мне в копеечку), а голоса прямо за моими плечами, так, будто сзади меня стояли два человека и переговаривались между собой, склонив головы почти к моим ушам, каждый со своей стороны.

Через какое-то время, сквозь туман и гул со свистом я опять услышал «их».

— А ты уверен, что вот это самое недоразумение и есть проводник?

Сказал голос за 40.

— Мне, если честно, и самому не очень-то хочется в это верить, но Сёма говорил, чтоб мы дали ему время всё осознать. Глядишь, и из этого остова выйдет усадьба.

Изрёк (не сказал, а именно изрёк) не подходящую такому юному, ломающемуся голосу мудрость тот, что был явно моложе.

Я открыл глаза и никого опять не увидел… Я явно схожу с ума.

— Кто здесь? (молодец, ты так оригинален в этом вопросе)

Спросил я тяжёлую, звенящую тишину. Мне, естественно, никто не ответил. А чего ещё я ждал? Теперь мне действительно стало не по себе, да какой там не по себе, я был просто в ужасе, я читал что происходит с шизофрениками, и как они теряют связь с реальностью, начиная именно с таких вот голосов.

— Срочно обратиться к врачу.

Выдавил я сквозь сухость во рту, отчего мой голос больше напоминал шипение.

— Нет. Никаких врачей, я же почти закончил демку для радио, мне нельзя в дурдом.

Уже ничего не стесняясь, продекламировал я, удивившись своей решительности.

Сняв провода с ног, я попытался встать и понял, что хоть и не особо серьёзное, но у меня всё же сотрясение, меня шатало и подташнивало. Никак не могу понять, что со мной происходит, мне бы разобраться, но я сознательно игнорирую происходящее, для меня слишком много стоит на кону, прямой шанс вырваться из среднего круга музыкантов посредством запуска песни на радио, благо заиметь полезные знакомства мне удалось на одном из выступлений, от меня требовалась только вменяемость и трек, готовый и соответствующий всем требованиям станции. Ныне, подчёркнутая красным «вменяемость» подводила меня в самый неподходящий для этого момент. И я начал представлять, как стою в студии на радио, в смирительной рубашке, улыбка до ушей, волосы всклокочены, слюна сползает с уголка рта (я слишком часто визуализирую свои мысли). От этого зрелища я почему-то не испугался, а громко заржал вслух, висок отозвался острой болью…

— Твою ж!

Выругался я сдавленно, и юмор у меня абсурдный, и ситуация не лучше.

— Видит, смотри, он опять видит. (16)

— Объяснять, или пусть сам думает? (40)

— А вдруг опять хлопнется в обморок? (16)

— Дай шанс задохлику. (40)

Голоса уже не стесняясь обсуждали меня, а я вместо того, чтоб испугаться или рассуждать «кто/где?» обиженно сказал.

— Сам ты задохлик, Дед хриплый уже, а над молодыми издеваешься.

Две секунды тишины.

— Хааахаха!!!

Разразились гомерическим хохотом оба голоса, почти в унисон. И я, честно говоря, слегка расслабился (а что, контакт почти налажен, с шизофренией тоже можно подружиться, подумалось мне, и перед глазами появилась картина, как я сам себе пожимаю руку со словами: «-приятно познакомиться, обитатель 7 палаты, а вы? о, а я тоже 7… -ух ты! вскликиваю я и хлопаю в ладоши, — какое совпадение, значит соседи?»

— Ну и понесло его. (40)

— Не мешай, он почти понял. (16)

Стоп… И тут все наваждения смело звенящей пустотой, логика мой лучший козырь. Я слышу голоса, когда ухожу в визуализацию. То есть, они плод моего воображения? Нет, не то, я всегда контролирую свои визуализации на 100 %, а это значит…

— А что, вашу мать, это значит?!

Уже прикрикнул я сам на себя? И следующая мысль повергла меня в пучину пустоты и жуткого интереса одновременно. Чтоб выяснить прав ли я, я должен начать что-либо визуализировать, если голоса появятся, значит я прав, а нет, значит, придётся подумать ещё.

Эксперимент номер 1.

Я пытаюсь свизуализировать свою комнату, только с немного изменённой мебелью.

— А можно мне кресло поудобнее? А то спина затекла (хруст, как будто кто-то разминает шею). (40)

— А мне и на диване удобно, как и всегда, можешь его оставить. (16)

Я был прав… Они появились снова, каждый из голосов был именно там, где находились предметы интерьера, о которых те рассуждали.

— Вы кто такие?

Сказал я тихо и монотонно, пытаясь не прервать визуализацию.

— Привидеееееееенья!!!! Уууууу

Растянул тот, что обладал юношеским голосом.

— Ну хватит.

Смерил его серьёзным тоном голос за сорок.

— Вестники мы. (40)

— Шизофрении!!! Ахахахаа! (16)

Хлоп!

Прозвучал настоящий хлопок, звук, который по моему мнению должен сопровождать подзатыльник.

— Ай. Ну я шучу, посмотри как он побледнел, весело же. (16)

У меня начало темнеть в глазах, и последнее, что я услышал, проваливаясь в пустоту, было недовольное ворчание того, что за 40.

— Ну какого хрена?! Могли же поговорить, объяснить всё, в конце-то концов! (40)

— Извини, я не буду больше…

Глава № 2

Где-то вдалеке слышится раскат грома, и «петрикор» (запах пыли или земли после дождя) ощущается всё чётче (странно, я никогда раньше не использовал это слово, да и узнал его в каком-то сериале, но это был именно он). Мне кажется, что я лежу на влажной траве, футболка немного промокла, но мне всё же тепло и я чувствую, как по мне едва ощутимо плывут волны ветра. Боюсь открывать глаза, ведь я уверен, что был в квартире, но голоса, которые я слышал придают абсурдность и нереальность происходящему, так что я вполне мог напиться и уснуть где-нибудь в парке, с равной на то вероятностью. Мне нравится иронизировать и поэтому я подумал, что для полноты картины сейчас не хватает именно тех голосов, чтоб окончательно добить меня. Не успел я открыть глаза, чтоб удостовериться в том, что просто загулял и теперь придётся расхлёбывать последствия, как услышал уже знакомое.

— Вставай! (16)

— Тише ты, не иначе как он по нам соскучиться успел, это так мило… Тьфу.

С наигранным отвращением выдавил последнюю часть фразы тот, что был старше.

— Кто бы вы ни были, идите в задницу!

Окончательно осмелел я.

— Я не собираюсь! Ни вставать! Ни открывать глаза! (кажется, у меня истерика)

— Ну, тут ты как хочешь, конечно. Но я бы просто не лежал посреди поля во время грозы, и если тебя прожарит молнией, как следует, до медиум велл, нам придётся искать другого на твою роль, а это лень.

Я вскочил на ноги… Слов просто не было, хаотичные мысли роились в голове, как муравьи вокруг сахара. Шок — это совершенно не то слово, я действительно стоял посреди огромного пространства, больше похожего на колышущийся океан высокой, желтовато-зелёной травы, а небеса были затянуты грузными, почти чёрными облаками, через которые (как я заметил, весьма динамично) пробивались лучи света. Эта картина соединяла нереальные вещи.

— Я стою в океане травы под бурлящим океаном небес.

Произнёс почти шёпотом и похолодел. Я уже слышал эту фразу, меня схватил озноб. Всё это, я всё это видел раньше! Только где?

— Да тут ты это и видел. (16)

Сомнений в том, что голоса читают мои мысли не оставалось.

— Где я?

Жалобно проскулил, аж обидно за себя стало.

— Это по мере посещений мы тебе объясним, если не сломаешься. (40)

— Ты же сам иногда двигал под рюмку теории о многослойности реальности. Так вот, добро пожаловать в один из слоёв. (16)

— Это не совсем точно. (40)

— Думаю, ему и этого пока хватит. (16)

Я опустился на землю, потому что дыхание перехватило. То ли от свежего воздуха, который, казалось, можно зачерпнуть ладонями, сложенными лодочкой, и выпить, то ли от осознания, что я нахожусь совершенно не в квартире (какая свежая мысль). Как быстро я сменил направление своего удивления с голосов на обстановку, теория относительности в действии. И как только эта мысль проползла (именно проползла) в моей голове, из-за моей спины в поле моего зрения вышли двое.

— Двое из ларца.

От неожиданности ляпнул я первое, что пришло в голову. Двое переглянулись и залили, кажется, всё пространство смехом, перекрывающим гром, каждый на свой лад. Один из них был одет, как заправский ковбой: шляпа Стэтсон, джинсы, сапоги со шпорами и рубаха вышиванка (мать вашу, вышиванка), перевязанная верёвкой. Ростом он был явно выше меня, на первый взгляд около двух метров (в голове начали всплывать фразы из сказок «косая сажень в плечах») и, чёрт возьми, это было про него. Лицо, по которому нельзя было сказать о возрасте, обрамляла аккуратная, но густая борода. И кроме всего остального абсурда, его глаза выдавали в нём нечто нечеловеческое, они переливались серо-голубым светом. Это был не блеск и не свечение, какое рисуют в играх, больше всего это напоминало туман, который вращается по спирали, а в его центре горит свеча голубого пламени. Это был обладатель голоса за 40.

Второй выглядел вполне современно: деловой костюм, очки, короткая стрижка и дубина на плече в треть размера самого человека (если это был человек). Его глаза были такими же, как и у ковбоя, за исключением цвета, огонь был зелёным.

— Это ты «дубина», а у меня палица. И не чья-нибудь, а палица самого «Ильи».

Подняв указательный палец к небу, продекламировал тот юношеским голосом, что абсолютно не вязалось с его внешностью.

— Ильи? Ильи Муромца?

Спросил я почти срывающимся голосом на грани истерики. И взглядом указал на бородатого в ковбойке.

Двое опять заржали, громко и заливисто.

— Нет. Но хорошо, что у тебя сохранилось чувство юмора, значит с ума не сойдёшь… По крайней мере сразу. (16)

— Есть у нас мастер, зовут его Илья Геф. Он делает чудеса всякие, оружие, броню, гаджеты по-современному. Левша, в общем, своеобразный, если это применимо к его случаю. (40)

— Я, возможно, повторюсь, но уж извините за грубость.

Прошипел я нарочито наигранно.

— Но кто вы, нахрен, такие, и где я?!

— Ты главное успокойся, нам твои потери сознания уже надоели.

Мы проекты, это слово нужно произносить, отождествляя с живым существом, как название вида, если угодно, от слова проецировать. Меня зовут Керус, я олицетворение внешней стороны сферы, бесконечно огромной и расширяющейся. Этот болван в костюме — мой брат (если это к нам применимо) Понтий, олицетворение бесконечно малой, но видимой части вселенной, по сути он «точка», начало отсчёта, если хочешь, это его функция. Ну и он, соответственно, думает, что является самым важным проектом в известной вселенной. Так что можешь звать нас Кер и Понтокрыл.

Закончил, с издёвкой глядя на брата, Керус. Из-за спины здоровяка поднял в знак приветствия руку Понтий.

— Пон и Херус. Звучит солиднее.

Ответил на колкость Понтий, за что немедленно получил от брата очередную затрещину.

— А тебя мы знаем, можешь не напрягаться с объяснениями. Кристиан Д'Арк сценическое имя, в народе Дмитрий Кристоф, баламут, алкаш и сумасшедший, в общем, обычный музыкант.

— Почему сразу алкаш?

Возмутился я почему-то только этим обвинением.

— Понтий совершенно не пьёт, и поэтому считает алкашом любого, кто когда-либо употреблял.

Стал разъяснять Кер.

— И ты тоже алкаш.

Перебил его Понтий.

— Вам не кажется, что это не самая интересующая меня сейчас тема? Я, как вы же и сказали, нахожусь с двумя «проектами», олицетворениями непонятных мне, да и 90 % населения моей родной планеты (как межизмеренчески и космически ты вдруг стал рассуждать) и я не думаю, что ваши объяснения сильно помогут мне разобраться в ваших формулировках! Так почему бы просто не сказать, что, чёрт возьми, вам от меня нужно?!

— Хорошо! Ты должен спасти вселенную! (Пон)

— Самая заезженная тема для фильмов.

С грустью и иронией добавил Кер.

И после двухсекундной паузы они опять разразились хохотом так, будто я не был опять в предобморочном состоянии после их слов.

— Да шутим мы, ты будешь удивлён, но вселенной чихать на вас и нас, она будет существовать и после нас, так же, как и до нас. (Кер)

— Дело в том, уважаемый товарищ Кристоф, а можно я буду звать тебя Крис? Так проще же, и друзья тебя так зовут, хотя какие у тебя друзья. (Пон)

Я кивнул, потому что, кажется мне, выбора у меня просто не было. После чего Понтий продолжил.

— Есть переходящее звание «Проводник», это существо, которое может передавать и проецировать, в твоём случае визуализировать всё, что происходит между мной и моим братом. (Пон)

— Как же по-гейски это звучало, Пон, ну ты специально? Хватит над ним издеваться! Крис, ты смог нас увидеть и воспринять, как людей только потому, что оказаться в поле, под дождём, в другой реальности, — для тебя это более странно, чем «какие-то там» голоса в голове, мы просто построили ситуацию так, чтоб войти в зону твоего восприятия. А самому тебе никогда не казалось, что, визуализируя что-либо, ты полностью чувствуешь всё, от ветра на лице до боли в коленях, путешествуя по выдуманному миру, и как будто время останавливается в «реальности»? Так вот, на самом деле, так и происходило. Ты визуализируешь проход между мирами, и он открывается. Ты — связующее звено между точкой отсчёта и бесконечностью, поэтому как ты, так и мы, можем слышать мысли друг друга, о чём ты уже и сам догадался. (Кер)

— К помощи проводников проекты обращаются крайне редко, потому что мы не затрагиваем планы бытия друг друга.

Сказав это, Понтий заметно помрачнел, а свет в его глазах стал ярче, и сложилось впечатление, что огонёк свечи его зрачков всколыхнул ветер. Вокруг глаз как будто сгустился чёрный дым, и тишина стала ещё более тяжёлой и звенящей.

— Остынь, брат.

Положив руку на плечо Понтия, сказал Кер, что явно вернуло тому некоторое подобие морального равновесия.

— Я сам.

Продолжил Кер.

— Мы действительно не обращаемся за помощью к людям и на это есть очень много причин, о некоторых из них ты узнаешь. У нас есть свои законы и правила, есть и своеобразный суд. Но дело в том, что хоть наши миры находятся в разных планах, как выразился мой брат, они сплетены между собой. И некоторые проекты уже давно живут среди людей, кто-то в неизменном виде, кто-то ассимилировался.

— Звучит так, будто вас изгнали из рая.

Сказав это, я стал переживать за свою жизнь, потому что теперь уже оба проекта смотрели на меня мерцающими свечами зрачков, затянутых чёрным дымом.

— Ты просто не представляешь, насколько ты близок к истине.

Казалось, Кер просто транслировал эту мысль мне в голову, потому что губы его не шевелились.

— Все проекты жили в относительном равновесии, до прихода одного «популярного парня», который по факту разорвал наши миры и, выражаясь современным языком, монополизировал право на силу и статус. Зови это магией, влиянием, да хоть мидихлорианами, а суть того, что он сделал не изменится. И относительно недавно через своих последователей объявил, что он — единственный заслуживающий права существовать в обоих мирах. По сути, он объявил охоту на ведьм, а в роли ведьм все, кто не носит его знак. Сейчас в твоей голове пронеслась мысль, — ну и чёрт с вами, пусть он грохнет или запрёт вас в какую-нибудь космическую тюрьму, я-то тут при чём? В свою очередь, я тебе отвечу, ты отмечен знаком трёх, так что ты тоже в списке «ведьм», прошлое — Пон, настоящее — ты и будущее — я. Когда-то давно наши миры были едины, а после разделения самых значимых из нас, тех, кто имел полную силу только в полном составе, разъединили. И часть из них сделали, угадай кем? Правильно, людьми.

— И аспект твоего сознания, имеющий власть «транслировать» между реальностями, планами, измерениями и плоскостями — единственное, что может помочь нам избежать гибели или заточения. (Пон)

— Уж не знаю, что этот парень придумал, но тот факт, что он провернул величайший обман в истории вселенной не оставляет нам возможных шансов надеяться на несерьёзность его заявлений. (Кер)

— Хватит болтать. Брифинг, так сказать, на этом окончен, остальное покажем на практике.

С явным нетерпением оборвал объяснения Пон.

— И то верно.

Согласился Кер.

В следующий миг Понтий закатал рукава и ухватился за палицу «Ильи», как бейсболист, стоя прямо напротив меня.

— Мне что-то не нравится такая практика! Я ведь даже не согла…

Хотел сказать я, но свист рассекающего воздух орудия (по моему мнению, мгновенного убийства) прервал фразу метким ударом в лоб.

Глава № 3

Яркая вспышка в глазах, и молниеносный удар тяжеленой палицы отправляет меня в краткий (показалось мне метров на десять) полёт, который прекращается встречей моей головы с чем-то твёрдым. Открываю глаза и морщусь от боли, я опять в своей квартире, на полу, и мои ноги опутаны проводами…

— Так, стоп!

Выругиваюсь я, испытывая дичайшее дежавю. Неужели я просто всё это время валялся без сознания на полу рядом с кроватью, после того, как ударился об её угол. Это был сон? Трогаю на всякий случай лоб, как ни странно, но он не болит, а значит и удара не было. Смятение скользким червём заползало в сознание, теперь я уже сомневался во всём, что видел и слышал (или не видел и не слышал). Я сел на кровать, вернее ноги подкосились от мысли, что я не могу доверять сам себе.

— Мало ли что могло привидеться в обмороке.

Пытался успокоить себя же. Но как же «Эти» Понтий и Керус. Такие реальные и абсолютно несовместимые с моим собственным понятием «нормальность».

— Вууууух, привиделось.

Выдохнул я с небольшим облегчением. Мне вспомнились некоторые события из своей жизни, а именно те самые вечера или ночи в шумных компаниях, где нельзя было отказаться от предложенного алкоголя А утром, проснувшись у себя дома, при своих деньгах, при всех документах, проверив на всякий случай телефон и не обнаружив там никаких нежелательных звонков или сообщений, всё же испытываешь жуткое, снедающее тебя изнутри жгучим угрём, ощущение необоснованного стыда. Сейчас было так же. И, соответствуя ходу мыслей, я направился к холодильнику на кухню. Выпить бы однозначно не помешало. Достал пиво, с мягким шипением отделил крышку от бутылки, поднёс ко рту и вспомнил засевшую иглой фразу Понтия «баламут, алкаш и сумасшедший».

— Ах ты ж, холёный засранец.

Улыбнулся я своему случайному каламбуру, да и тому, что ругаю персонажа странного сна.

Достал с полки чипсы и откупорил крышку, достал одну чипсину и принялся с хрустом поедать дико вкусную, но вредную пищу. Под моей футболкой, около брюк, что-то шевельнулось и поползло по животу к горлу, еле ощутимо царапая кожу. Самое первое, что я подумал, это о своём самом сильном страхе, — я представил, что по мне ползёт большой паук или, хуже того, сколопендра. Ужас сковал меня, и я медленно стал опускать бутылку с пивом на стол, чтоб не разбить её после того, как истерика окончательно возьмёт верх над моим рассудком, и я вскочу со стула, как сумасшедший, пытаясь стряхнуть с себя то, что карабкалось по мне вверх.

— Сиииип!

Тоненьким голоском пропищало нечто на уровне ключицы, чем ввело меня в очередной ступор (я могу разбогатеть на кирпичах за один только день!)

— Виииис!

Опять пискнуло нечто уже под самым подбородком. Оттолкнулось и оказалось на руке, которой я доставал чипсы из упаковки, и закружилось вокруг запястья, как бешеный электрон вокруг атома.

На мгновение остановилось, и в этот миг мне удалось разглядеть это нечто.

Я, естественно, никогда не видел ничего подобного. На моей руке сидело существо, строением напоминающее хорька, змею и насекомое одновременно. Тело его было вытянуто, вдоль спины покрыто перламутровой чешуёй, пушистый хвост, как у хорька, был одной толщины с телом (так казалось из-за шерсти). Шесть маленьких лапок с небольшими коготками, блестящих серебристой, как и на остальном теле, шёрсткой, мордочка, как у белки летяги, за исключением того, что между ушек были небольшие рожки с пупырышками, а чешуя со спины наползала на рот существа.

— Сиииииип!

Громко пискнуло существо, глядя на меня, и я обнаружил ещё одно отличие от белки летяги. Рот был, как у насекомого или краба, он раскрывался в четыре стороны, и глаза… их было четыре… четыре чёрных, окружённых переливающимися ободками (как в бензиновой плёнке) зрачка. Два побольше, ближе к ушкам, два поменьше, ближе к розовому носу.

Я всё же опустил бутылку на стол и очень аккуратно достал чипсу. Мне показалось очевидным, что существо требовало именно этого лакомства, ведь, если бы оно хотело укусить меня, оно бы это сделало, не выбираясь из-под футболки. Заметив угощение, оно серебристым росчерком блеснуло на другую руку, выхватив заветную пластинку картофеля (как говорят в рекламе) в специях, прыгнуло мне на голову, вызвав марш целого батальона мурашек по телу, и принялось громко хрустеть, обильно посыпая крошками мои волосы. Страх сменился недоумением. Но не успел я начать соображать со своей обычной скоростью, как «это» свесилось с головы к моему лицу и огласило мне прям в глаза (давая разглядеть острые зубки) желание продолжить трапезу.

— И что же ты такое?

Сказал я, доставая очередную чипсу.

Странно было ещё то, что эта ксено, или инсекто, или змее белка/хорёк (ох и намутил же ты), в общем, оно не прыгнуло в упаковку с едой, оно терпеливо ждало, изредка попискивая, пока я не дам ей прямо в лапки чипсину. Закончив трапезу, оно немного покружило у меня на голове, спустилось на шею, сомкнулось кольцом и, издав несколько раз звук, похожий на тихую трель пан флейты, уснуло.

— И откуда же ты взялось такое странное.

Сказал я сам себе, и беспокойство вернулось ко мне, так как из-под футболки, откуда вылезло пушистое нечто, я извлёк пару травинок, жёлто-зелёных, из которых состоял тот самый океан травы из видения, вызванного травмой. А означало это только одно — я действительно там был. Я мог бы свериться с часами, попробовать найти промежуток времени, который я отсутствовал, чтоб определить исчезал ли я из квартиры, но дело в том, что я не в фильме, где каждый персонаж вплоть до минуты может описать свои действия за день. Я обычный человек, который забывает время через мгновение после того, как глянул на часы или телефон. Мозг опять начал требовать доказательства того, что я был в другой реальности…

— А вот же они, вернее оно.

Самое настоящее, пушистое, шестиногое, четырёхглазое, жадное до вредной пищи доказательство. Таких просто не может быть, и всё же вот оно, спит у меня на шее.

— Как же тебя назвать? И что ты за вид вообще?

Сказал я вслух и услышал уже знакомый голос.

— А это ты как хочешь называй, в той «плоскости», а не «реальности» нет бюрократов, да и людей, собственно, тоже нет, так что имена придумывать некому, да и названия видов тоже.

Понтий был явно доволен произведённым эффектом своего внезапного появления. Но я, уже немного закалённый странностями сегодняшнего дня, отыгрывал полную безучастность, чтоб скрыть своё внутреннее ликование. (Правда! Это всё правда!)

— Уверен, что правда? Сам же видишь, насколько всё неестественно, в соответствии с твоими же нормами.

Хитро улыбаясь, сказал Понтий.

— Ну?

Нетерпеливо и раздражённо добавил мой гость.

— Что ну?

Немного опешил я.

— Не тупи.

Протянул Пон.

— Назовёшь как, зверушку-то? (Пон)

— А с чего ты взял, что я собираюсь её себе оставить?

Иного смысла давать имя зверьку не было.

— Мы оба знаем, как ты тащишься с необычных явлений, а тут миленькое и маленькое, в придачу единственное в своём роде для этой «плоскости».

— Убедил. Назову его…или её Сип. Постой, а это он или она, да и как определить-то вообще?

— А мне почём знать? Я не всеведущий. Сип? В смысле, от первого звука, который оно издало при тебе? А ты точно творческий человек? Знаешь ли, собак в этой «плоскости» не называют «гав».

Нахмурил тонкие брови Понтий.

— Я просто сделаю вид, что не слышал твоих суждений.

— Да и без разницы. Сам и заботься, раз прихватил. (Пон)

— Ты же не просто так явился? Сейчас опять дубиной своей размахивать начнёшь? И засандалишь меня куда-нибудь на луну из арахиса или в пряничный домик?

— Эка, обидчивый какой, не было же больно. А способа быстро вышибить тебя из той «плоскости» не было. (Пон)

— Слушай, вот ты говоришь «плоскость», чем же это отличается от «реальность», и почему «плоскость» объёмна?

— Потому что шутки у тебя «плоские»… Видимо, как и у меня.

Опустил взгляд Пон.

— Проще всего тебе будет понять это таким образом. Реальности отличаются друг от друга законами физики в основном, и как бы глупо это не звучало, они «реальны». А «плоскости», или «слои реальности» отличаются вариантами, то есть, это одна и та же «реальность», но с одним или более отличием, основанном на выборе. И пока выбор не сделан, эта «плоскость» является всего лишь «вероятностью».

Объяснил Пон, имитируя профессорскую манеру речи. И как бы для меня это не было странно, я понял, что он имеет в виду.

— Собирайся давай, по дороге задашь интересующие тебя вопросы. (Пон)

— А куда едем-то? Мне что брать? Пуховик, панамку, крем от загара, скафандр, может шапочку из фольги?

— Не тупи, оденься поприличнее, и билет на трамвай не забудь. Ехать-то всего минут 30, ты и сам не знаешь, от чего живёшь на таком незначительном расстоянии. (Пон)

— И от чего же?

— От бара «Баюн на печи». (Пон)

— И чем же этот бар отличается от остальных? Там наливают межпространственное пиво?

— Не будь идиотом, такого пива нет, перелить что-то из одного пространства в другое не настолько сложно, чтоб называть в эту честь пиво. (Пон)

Я тут же представил, как Понтий переливает из одного стакана в другой пиво и с умным видом говорит: "в обоих стаканах есть «пространство» и оно разное, а значит пиво межпространственное". Мои мысли прервал слегка разочарованный и пристальный взгляд Понтия.

— Да, да, я идиот, а ты видишь мои мысли. Знаешь ли, трудно перестроиться от того, чем ты был всю жизнь.

— Не важно, тебя никто не просит поумнеть. Просто, пока что, делай то, что тебе говорят.

Сказал он с некоторой грустью. После чего я оделся по осенней погоде, которая была за окном. Снять с шеи Сип так и не удалось, она затягивалась, как петля вокруг шеи, когда я пытался что-нибудь с ней сделать, (наверное, они так и живут в своей плоскости, обвиваются вокруг шеи других существ и требуют еду). Взял деньги, проездной, и мы вышли с Понтием из квартиры.

— Кстати, а где твой брат?

Поинтересовался я.

— Он будет ждать нас в баре, для твоего появления там нужно было предпринять кое-какие действия. Так как клубной карты у тебя пока что нет, а новичков там не сильно любят.

Глава № 4

— Эй, Пон!

Окликнул я своего компаньона, пока мы спускались по лестнице.

— Чего ещё?

Немного раздражённо спросил он.

— Там на улице прохладно, ты в костюмчике не замёрзнешь, вы вообще мёрзнете?

И тут, как по заказу, на его шее появился шарф, он буквально связался из ниток, вылетающих из-под воротника костюма.

— Ну спасибо… Не мог хотя бы подходящий к костюму спроектировать? (Пон)

— Я-то тут при чём?

Возмутился я, и тут же вспомнил, что по словам «проектов», это я визуализирую их внешность.

Немного напрягшись, я представил шарф более подходящим к костюму и, к моему невероятному изумлению, тот стал меняться.

— Мы закончили с модным приговором?

Нетерпеливо высказался Понтий.

— Да.

Неуверенно промямлил я.

— Успеешь ещё наиграться, только я тебя прошу, не увлекайся. (Пон)

Выйдя из подъезда, мы направились к трамвайной остановке в неловком молчании. Я услышал звук подъезжающего трамвая, проговорив про себя «звук есть, а трамвая нет».

Через мгновенье мне перестало быть весело, потому что для начала я получил подзатыльник от Понтия, а потом я увидел, как сопровождаемые звуком едущего трамвая по воздуху плывут люди…

Водитель сидит в своём невидимом кресле, нажимает кнопки, дёргает рычаги, а пассажиры беспристрастно сидят, некоторые стоят, держась за несуществующие поручни, и слегка пошатываются при движении. Но главное, никто не удивлён отсутствием транспортного средства, кроме пары ребятишек, которые делают вид, что летят, расправив руки.

— Это что такое?

Задал я чуть ли не самый популярный вопрос за последние сутки.

— А это то, что я назвал «не увлекайся»!

Буквально орал на меня Понтий.

— Поскольку ты находишься рядом со мной, ты можешь делать свои визуализации реальными для восприятия. Это ещё хорошо, что у взрослых так туго с фантазией и восприятием. Они на краткий миг увидели, что трамвай исчез, но они настолько уверены в том, что этого не может быть, что его отсутствие не вошло в зону их восприятия.

— Но я же не знал, что такое может быть.

Пытался я оправдаться.

— Ты знал, просто ты сам не до конца веришь в происходящее, и если будешь продолжать в том же духе, то превратишь «реальное» в «вероятное»!

Это ты понимаешь!? Тебе нельзя сомневаться! Твои сомнения — это «хаос».

Сказать, что я был ошарашен реакцией Понтия, не сказать ничего. Было такое ощущение, что он готов кинуться на меня и разорвать голыми руками.

— Не подавай вида, что со мной разговариваешь.

Прошептал он. И стал оглядываться.

— Люди обращают на тебя внимание. (Пон)

— А, так это на меня они обращают внимание, ты уверен? А может их смущает то, что какой-то мужик орёт, как сумасшедший, на другого какую-то ахинею?

— Именно, только вот меня они не видят. (Пон)

— …

Я сжал губы так, что они превратились в тонкую полосочку.

— А раньше ты не мог сказать?

Почти неслышно прогнусавил я, глядя себе под ноги.

— Ты сразу придумал бы, как это проверить и выставил бы себя идиотом, а нам бы хотелось избежать потерь времени в местных психушках. Приемлемо? (Пон)

Я кивнул в знак согласия, не рискуя говорить что-либо вслух. И мне в голову пришёл отличный вариант, как в современном мире можно разговаривать с кем-то невидимым в открытую, не рискуя попасть в дурку. Я достал из кармана гарнитуру, вставил себе в ухо и с улыбкой повернулся к Понтию, надеясь на одобрение.

— Я разочарован. Если ты хотел моей реакции.

Сказал Понтий и хлопнул себя по лбу ладонью.

— Да что сейчас-то не так?!

Уже взбесился я не на шутку.

— Я тебе последний раз повторяю, мы можем слышать мысли! Тебе не обязательно отвечать мне вслух. (Пон)

Сразу вспомнился случай из детства, когда мама попросила отделить ягоды от компота, я тогда взял дуршлаг и слил компот в раковину, отделив ягоды. Выражение лица Понтия полностью соответствовало маминому на тот момент. В очередной раз почувствовав себя идиотом, я шагнул в трамвай, который опять стал видимым, из-за того, что я отвлёкся. Понтий зашёл вслед за мной.

— Крис, не бесись и слушай внимательно. В баре, куда мы едем, всё не так, как ты привык и всё, повторюсь, и акцентирую на этом ещё раз, абсолютно всё не то, чем кажется. Тебе, по большей части, нужно будет молчать и выполнять наши указания, и тогда, возможно, именно возможно, нам помогут.

— Такие всемогущие «проекты», как ты и твой брат просят о помощи? Есть кто-то сильнее вас?

Мысленно спросил я Понтия.

— Ты зря приписываешь нам «всемогущество», мы всего лишь «проекты» явлений, можешь воспринимать нас, как людей. Мы являемся процессами, которыми не управляем, насколько они масштабными бы не были. (Пон)

— И кого же о помощи вы будете просить?

— Богов. (Пон)

Я буквально услышал, как моя челюсть щёлкнула об пол трамвая.

— Кого? Богов?

— Мы же вроде бы тебе объясняли, что всё в этом мире имеет «событие» и «форму». Событие — это гром, жизнь, болезнь, солнце, а форма — это облик, которым наделяют «событие» люди, если их очень много. (Пон)

— Ну или аспект проводника может самолично облачить в «форму» «событие», если ему это взбредёт в голову.

Добавил Понтий, задумавшись.

— Так это я, получается, опасен?

С гордостью спросил я?

— В нынешнем состоянии? (Пон)

— Ага.

— Примерно, как щипанный волнистый попугай.

Сказал, глядя мне в глаза Понтий, и ехидно засмеялся.

Я представил себе то, что он сказал и тоже засмеялся.

— Хорошо, с существованием «богов» разобрались, а кого именно просить-то будем, и как? Ритуал там какой, или жертвоприношение, и почему в баре?

С энтузиазмом первоклассника задавал я вопросы.

— Кто-то из ныне бездомных «богов» там живёт. Кто-то приходит, чтобы встретиться с семьёй. Те, кто уже обезумел, просто существуют, как …

Понтий немного помрачнел, но продолжил.

— Понимаешь, каждое божество — это «событие», сила, как и разум «формы» зависит не только от веры в «событие», но ещё и от, скажем так, «подношений». Кому-то из них достаточно кратких упоминаний, кому-то болезней, а кому-то нужны целые ритуалы и жертвоприношения. Так вот, кто лишается, грубо говоря, «еды», тот медленно, но уверенно теряет силы, рассудок, и «форма» начинает терять свои изначальные свойства. И такие боги истлевают, более понятно я не могу тебе объяснить, это нужно увидеть самому, чтоб понять.

— То есть, это скорее приют, чем бар?

— Можно и так сказать… последний приют.

Окончательно помрачнев, закончил фразу Понтий.

В неловкой тишине я задумался и углубился во внутренний диалог. Неужели мир тех сказочных существ и чудес, которые я себе всегда представлял, на самом деле так ужасен. Не просто даже ужасен, а невероятно печален в своей простоте и бессилии. По сути, одно из важнейших событий во вселенной не имеет над ней никакой власти. Боги забываются и умирают… даже нет, не умирают, а иссыхают, подобно осенней листве, но при этом не дают новую жизнь, а остаются лежать под ногами, незамеченные и никому не нужные, буквально преданные теми, кто олицетворил их, придав им облик и сознание. Неужели при этом всём есть смысл продлевать существование обречённых? Всех когда-то настигнет забвение.

— Ты-то чего помрачнел?

Выхватил Понтий меня из плена подсознания.

— Вам хорошо, прожил свою жизнь и баиньки, а они в пыль, причём в сознании превращаются. (Пон)

— Впервые слышу, что в смерти есть что-то хорошее.

— Ну, в контексте бесконечности многие вещи приобретают совсем иной смысл, нежели за отдельно взятый отрезок времени, называемый вами «жизнь».

Опять по-профессорски огласил Понтий.

— Всё, выходи, приехали.

Указал Понтий на открывающуюся дверь трамвая.

— Наша остановка, осталось через дорогу перейти, и на месте. (Пон)

Мы вышли из трамвая, и я немного огляделся. Обычная улица, обычная дорога, пешеходный переход, на другой стороне серое, ничем не примечательное здание и в нём вход в бар. Бар почему-то назывался не «Баюн на печи», а «Стопка». Я посмотрел на Понтия и задал справедливый вопрос.

— Нам вот туда?

И не успел Понтий мне ответить, как меня за локоть потянула маленькая, дряхленькая старушка.

— Молодой человек, тут есть пешеходный переход? Бабушка старенькая уже, очки дома забыла, мне бы на ту сторону перейти, да только не могу разглядеть, где тут переходить нужно. Не могли бы Вы помочь бабушке?

Обращалась бабулька ко мне, говоря о себе, как иногда это делают старые люди, в третьем лице.

— Да, матушка, нам тоже на ту сторону, помогу конечно.

Я взял её под руку и стал, аккуратно глядя по сторонам, переводить через дорогу.

— Вот ведь спасибо тебе, сынок. Гляди какой вежливый, а то остальные все мимо ходят, помочь никто не хочет, вид делают, что не замечают. А ты вот заметил, не побрезговал помочь.

Продолжала причитать, и мне показалось, чуть не расплакалась.

— Тяжело старикам, а у кого нет никого так и вовсе, хоть пропадом пропадай.

И под эти слова мы вместе поднялись на ступеньку бордюра, оказавшись на другой стороне улицы.

— Спасибо тебе, сынок. Вот, держи яблочки спелые, только с дачи привезла, и друга своего угости.

Положила она два яблока мне в руку и кивнула в сторону Понтия, чем ошарашила меня до стадии нервной дрожжи в поджилках.

— Ты же говорил, что люди тебя не видят?!

Обозлённо спросил я у Понтия.

— Люди нет. А она да. (Пон)

Я перевёл было взгляд обратно на бабушку, но та, как ни в чём не бывало, стояла опять на другой стороне дороги.

— А теперь обернись назад. (Пон)

Тебе не кажется, что механизм, отвечающий за удивление, в твоём организме выйдет на пенсию раньше срока, сказал я сам себе. Переборов один шок, обернувшись, я встретился с другим.

— Кот, это кот.

Просипел я. Улица изменилась. Здание, которое я видел до этого, как будто растянулось в разные стороны, в его центре появилась массивная деревянная дверь, а вокруг двери вырастал очень старый на вид дом. Он был встроен в новое здание и как будто не был. Создавалось впечатление, что смотришь на стерео картинку, под определенным углом обзора в которой что-то менялось, и этим чем-то был целый дом! Но это отходило всё на задний план по сравнению с тем, что на крыше этого дома лежал огромный чёрный кот, размером с трактор, и смотрел прямо на меня.

— Чешир?!

Пискнул я, как девчонка.

— Мышь.

Пробасил кот, не отрывая от меня взгляд.

— Дай ему мышь. (Пон)

Сказал Понтий так, будто у меня и вправду есть с собой мышь.

— Какая мышь, откуда ей взяться?

Пытался опровергнуть я его требование.

— В руке у тебя. (Пон)

Я глянул в руку, в которую старушка (ага, как же, старушка) положила два яблока, и обомлел по второму кругу. Не то чтобы я боялся мышей, но вместо яблок у меня в ладони сидели две тёплые и мягкие, явно настоящие и живые мыши. Я протянул руку, и кот с невероятной грацией, неизвестно как укладывающейся в столь огромном теле, спрыгнул с крыши на тротуар и оказался прямо передо мной. Я почувствовал на своём лице его горячее дыхание. Он одним махом слизнул обеих мышей с моей ладони и бесшумно прыгнул обратно.

— Не Чешир, а Баюн, ну или Нелюб, как Вам будет угодно, господин Проводник. Давненько Вы к нам не захаживали, да ещё и в такой компании. Не поделитесь целью визита?

Сказал кот голосом, больше подходящим дракону… наверное. Мысли вскипели в голове. Почему он сказал «давненько»? Я же тут никогда не был.

— Он не различает людей, только их души. А у тебя прямое подключение к бессмертной душе проводника. Так что, он считает, что уже видел тебя.

— ШШшшшшш.

Как будто труба с паром под высоким давлением лопнула нам прямо в лицо.

— Я спросил Проводника, а не тебя, несносный, самовлюблённый пустой звук.

Казалось, кот выплёвывал каждое слово, относящееся к Понтию (его тут явно не любят, или натворил чего). Стало понятно, что ответить должен я, и как бы не было сложно собраться с духом (вспомнилась фраза— лучшая мотивация — это отсутствие выбора), я ответил.

— Я тут, чтоб обратиться за помощью к богам.

Кот явно не ожидал такого ответа. Он вжался в крышу, сложил огромные уши, и глаза его превратились в два бездонных чёрных колодца. Он был напуган (только чем?).

— Не смею Вас задерживать, и присмотрите вот за этим.

Указывая на Понтия, стал открывать деревянную дверь кот. И только когда Понтий скрылся в темноте помещения за дверью, Баюн свесился с крыши, глядя на меня, и сказал уже более тихим голосом.

— Я впервые за всё своё существование слышу, чтоб Проводник нуждался в помощи.

Глава № 5

Сделав пару шагов в тёмный проём прохода, я как будто упёрся в невидимую стену, сотканную из тьмы. Она была не прочнее тёплого, дующего в лицо ветра, но на несколько секунд задержала меня от последнего шага. Ещё шаг, и я вышел в освещённое помещение, в котором был гомон различных голосов, стук бокалов, ничего необычного, пока я не начал приглядываться. В помещении было очень людно и противоположной стены видно не было, но не из-за посетителей, а именно из-за бесконечности самого помещения. О людях же, наполняющих зал «бара», стоит сказать отдельно… Если не задерживать на них взгляд, то кажется, что они самые обычные, но. Но если вдруг вам в голову (как мне) пришла бы «великолепная идея» начать приглядываться, вас, несомненно, ожидал бы шок. Ближайший ко мне «человек», проходивший буквально в паре метров от меня, был полноват немного, но чем дольше я на него смотрел, тем больше он становился, при этом он не начинал давить на окружающих. Пространство вокруг него расширялось, тем самым давая ему проход, позволяя никого не цеплять своими огромными боками. Его борода шевелилась, в ней, кажется, что-то жило и смотрело прямо на меня горящими глазами. Когда он всё-таки закончил проходить мимо меня, я увидел, что за ним стояли девушка с парнем, облокотившись на деревянную балку спиной. С первого взгляда это были обычные подростки, если бы не светящаяся кожа девушки. Она переливалась изнутри, кажется, я даже уловил звуки колокольчиков, исходящие от неё при прохождении очередной волны блеска под бледной кожей. Парень напротив смотрел на собеседницу и говорил что-то с улыбкой. Только мне стоило остановить взгляд на его лице, как из двух обычных глаз на нём появилось ещё полсотни, как минимум. И всё это умещалось на лице каким-то неописуемым образом и смотрелось «гармонично». Нет, его голова не стала больше, для каждого глаза было отдельное пространство, «идите нахрен, законы физики» воскликнуло что-то внутри меня. И меня потянули за рукав. Это был Понтий.

— Ты бы не пялился так на местных. (Пон)

— Эмммм ну ааа.

Глубокомысленно заключил я.

— Вот поэтому и не пялься, бухнешься в обморок, лови тебя потом опять неизвестно где.

Начиная раздражаться моим оторопевшим состоянием, прошипел Пон.

— Они все не люди…

То ли спросил, то ли заключил я.

— Какой догадливый, это ты после того, как «Бурелома» разглядел понял? (Пон)

— Все, они все одновременно и люди, и нет.

— Поправочка, они все совсем не люди. Это боги, божества, нечисть, демоны. Да, зови как хочешь. Обычный человек, если их увидит, то не заметит ничего необычного, но ты же, если начинаешь смотреть, то видишь их суть.

Стал пояснять Понтий, и тут вклинился женский голос.

— Братишка!

— Вот её ещё не хватало.

Проворчал Понтий, опуская глаза и, ухватившись покрепче за палицу, направил её в сторону молодой, привлекательной девушки.

— На три шага назад, сестра. Иначе…

— Иначе ты лишишься последних капель достоинства?

Перебила девушка мягким и вкрадчивым голосом Понтия и расхохоталась. Когда она смеялась, её чёрные волосы (которые не давали, кстати говоря, никакого отблеска, они словно были матовые) парили в невесомости. Нет, не растрёпанные, они ниспадали на плечи и ниже, но гравитация явно была не властна над ними. Глаза её были, как две пропасти. Всё в ней, её стройность, правильные черты, фигуристость, красота (она была очень красивой, прямо-таки завораживающей). Всё это было неправильным, от этого всего веяло верной гибелью и одиночеством.

— Бездна.

Прошептал я, и она обратила на меня внимание.

— Коля.

Сказала она.

— Нет, меня зовут Дмитрий.

Промямлил я, не в силах перебороть неловкость.

— Это я Коля.

Продолжила, как ни в чём не бывало, вгоняя меня в очередной ступор (откуда такой стыд и закомплексованность?) (Первый раз тебя восхитил транс?)

— Я не транс, глупенький.

Надула переливающиеся, красно-оранжевые губки девушка.

— Коля — это сокращённо от Коллапс, мне братья придумали, когда я появилась.

Сказала она, улыбаясь, слегка кивнув в сторону Понтия, и продолжила.

— Бездна, Апофеоз и самое известное из моих имён «Чёрная дыра»… жутко мне не нравятся. Вот их придумали люди. Я конец всего сущего, потому у меня нет пары. Но, в конце концов, нас останется только двое — я и смерть, плывущие в абсолютной пустоте, объятые прахом тех, кто когда-то был нашими знакомыми, родственниками, любовниками…

С такой же улыбкой и как-то даже игриво закончила она.

— Отойди от него, сестра. Без него даже твоей мечте не суждено сбыться.

Впервые придав мне хоть какое-то значение, сказал Понтий.

— Да вижу я кто он, и не собираюсь я его трогать, просто хотелось посмотреть на новенького, он же знает, как заканчивают проводники? Ой, я кажется, сказала что-то лишнее.

Наигранно закрыв рот ладонью, продолжила Коллапс. И зевнула… Я бы и не обратил внимания на это действие, мало ли, может я для неё как человек слишком скучен. Но когда её рот начал приоткрываться, даже из-за ладони было видно оранжевые всполохи и тьму, вливающуюся, казалось, вместе с искажённым пространством прямо в неё.

— О, ещё одной галактике настал конец.

Прощебетало довольно явно самое опасное существо во вселенной.

— Запомни, малыш, вы все всего лишь части меня, просто вы ещё не пришли к этому. (Коллапс)

— Какая всё-таки притягательная у нас сестрёнка.

Сказал откуда-то справа от меня хриплый бас уже знакомого мне Керуса, которого я, не знаю отчего, был невероятно рад слышать.

— Здорова, Крис! Как тебе сестрица наша? Не надоедает? Вижу-вижу, поприветствовать пришла, как бы не так.

И Керус начал увеличиваться в размерах, да так стремительно, что казалось, сейчас пробьёт потолок (только потолок оказался тоже недостижим, как и стены вокруг).

— Не пыжься, брат! Я когда-то вырасту больше тебя, бесконечно большое не сильнее абсолютного конца.

Презрительно глядя на Керуса снизу-вверх, сказала девушка, взяла бокал с чем-то сияющим ярким светом с барной стойки, которая по причудам пространства оказалась прям у неё под рукой, и бокал с хрустом и треском просто втянулся ей в ладонь.

— Буду ждать с нетерпением.

Улыбнувшись своим раскрасневшимся лицом, сказал Кер уже в спину удаляющейся девушке.

— Эх, дела семейные. Пон, ты уже всё объяснил нашему «ловеласу суициднику»? (Кер)

— Да когда бы я успел?

Развёл руками Понтий.

— Ну, значит, как обычно, по наитию… Пошли.

Барная стойка как раз по случаю оказалась рядом.

— Нам сначала нужно убедить бармена поделиться кое-какой информацией. (Кер)

— А без нас ты этого не мог сделать?

Задал я абсолютно справедливый, по моему мнению, вопрос.

— Тут, знаешь ли, дело такое, что без назначенного проводника мы не имеем «формы». Так и болтаемся в пространстве «ноль», ждём, пока появится подходящий человек для того, чтоб нашептать ему о нашем существовании. После этого он «олицетворяет» нас, и тут мы вступаем в игру. Так что, да! Без тебя никак.

Закончил тираду Керус.

— Я важный!

С расплывшейся улыбкой попытался я пошутить. И моя шутка не вызвала одобрения. А на что я, собственно, надеялся. Я, по сути, просто роутер с наименьшим пингом. После этой мысли моя улыбка стала ещё шире и, как следствие, дебильнее, чем была до этого.

— Пон, ты что с ним по дороге делал, что он вот… а что это вообще с ним? Нервный срыв, что ли? (Кер)

На секунду мне показалось, что он перестал слышать мои мысли, но я тут же отогнал это заключение. Вероятнее всего, он просто издевается так же, как и Понтий.

Мы сделали несколько шагов вдоль барной стойки, которая, как и всё вокруг, казалась бесконечно близкой и недосягаемой одновременно. Странно, конечно, но эта мысль начала вызывать у меня морскую болезнь. А через две секунды я замер, потому что меня пробил озноб, и всё вокруг стало немного серым, и голос…

— Ваш мир уже давно поразила скверна, вы этого даже не замечаете, влача своё, вне всяких сомнений, великое существование, не видите, как в зёрнах пшеницы появились оспины чёрного пепла, которые безжалостный ветер разносит дальше по полям, заражая всё на своем пути, вам не приходит в голову, что птиц на небосклоне стало меньше… остались лишь вороны, выжидающие своего часа, и вы так же не заметите, как он сделает шаг вам за спину и шепнёт — меня зовут…Мор…

— А ну, пошёл отсюда, стервятник!

Крикнул Понтий и махнул за моей спиной палицей.

— Иди куда шёл, плешивый. Пока Понтий не врезал тебе. Не до тебя.

Добавил Кер.

— И что же мне сделает твоя палица, о Несущественнейший!

С насмешкой сказал появившийся из тёмно-бурого облака старик. Весь в язвах, неестественных наростах и опухолях, его жидкие, редкие, грязные волосы сочились самой настоящей скверной.

— Палица магическая, но магией тебя не отгонишь, это мы в курсе (все кроме антипрививочников), только вот, я её уже пенициллином обсыпал. Тяжко тебе пришлось, когда люди лекарства придумали, а? Забывать стали все твои имена и бояться перестали, ослаб видать уже, смотри, скоро совсем исчезнешь.

Яростно водил из стороны в сторону палицей Понтий.

— Вы ещё услышите обо мне, вшивые недомерки.

Глядя прямо на меня, прошипел, плюясь кислотой, жуткого вида агрессивный монстр, и исчез в том же облаке, из которого появился.

— Это был Мор? Самый настоящий?

Спросил я сдавленно.

— Да, это был именно он, много имён у него было, в разные времена — разные имена. Но люди почти избавились от него, по-своему. Целыми городами не вымирают, как прежде, вот он и ослаб. Всё ищет своего нулевого пациента, согласного за бессмертие нести «поветрие» в широкие массы. (Кер)

— Ну и жуть у вас тут.

— Не у нас, мы тут не обитаем. С нами такого не случится, и тут нас не жалуют из-за того, что поклонение, как и подношение, для жизни нам не нужно. Мы вечны по своей сути, а они уйдут в забвение.

Сказал Керус даже с какой-то грустью.

— Двигай давай, пока очередное чучело не кинулось на тебя с надеждой напомнить о себе людям.

Ткнул меня в плечо Понтий.

— А куда двигать-то? Мы сколько не идём, такое ощущение, что на месте стоим!

Запротестовал я.

— Да, пространство тут хитро устроено. Если бармен не хочет тебя видеть, то ты никогда до него не дойдёшь, а если ты новенький, то он сам к тебе подойдёт, стоит его только позвать.

Мудро заключил Керус.

— Давай, зови. (Пон)

— Бармен!

Крикнул я, и пространство подёрнулось волнами, как от раскалённого воздуха, барные стулья оказались прямо передо мной. Посмотрев налево, я увидел это.

Барменом оказался огромный, метра под три, лесоруб, не иначе. Жёлтые, звериные глаза под густыми, могучими бровями, срастающимися с волосами на голове. Виски выбриты и покрыты татуировками, похожими на ацтекские узоры, усы едины с бородой до самого живота, шея просто срасталась с плечами исполина. Рукава на руках, толщиной со средний ствол дерева, закатаны до локтей, ниже татуировки, такие же, как и на шее. Больше он походил на медведя, нелепо напялившего человеческую кожу.

— Велес Родович. А ты кто таков?!

Пробасил великан, указав на меня пальцем. И не успел я ответить, как на шее зашевелился позабытый мной Сип, и с яростным визгом бросился на палец Велеса, вцепившись в него зубами.

— Ты смотри, токсин в клыках.

Осматривая начинающий чернеть толстый палец, на котором так и продолжал болтаться и шипеть Сип, заключил бармен.

Глава № 6

— А Родович это фамилия или отчество?

Спросил я, пытаясь разрядить обстановку. (И гран-при года в области «неуместный вопрос, заданный не вовремя» уходит…)

Керус приподнял указательным пальцем полы шляпы, и смотрел на меня широченными глазами, огонёк в которых сжался до размера искры, мне кажется, в них угадывался ужас, перемешанный с удивлением (неужели такое существо можно чем-то удивить?). Понтий же, напротив, сгибался от хохота, прижав руки к животу.

— Как необычно…

Сказал великан Велес Родович и закатил глаза, начиная медленно падать, заваливаясь на спину. Вспомнились сразу фильмы, в которых валили исполинские деревья. Падал он, как в замедленной съёмке, по пути смахивая распростёртыми в стороны руками напитки с полок. Шум разбивающегося стекла и трескающегося дерева, разлетающиеся брызги и осколки с щепками, всё это переливалось и блестело, пока медведеподобный мужичище не проломил собой дощатую стену позади себя. Через пару секунд всё стихло. Не только звуки падения и разрушения, а и голоса в баре. Пон больше не смеялся, он был напуган. Три секунды тишины, и из-за потолка раздался рокот, похожий на звук проезжающего грузовика по деревянному мосту, ещё секунда — треск ломающейся балки перекрытия, гул начал разноситься со всех сторон, бар начинал разрушаться. Пространство в баре хаотично менялось, посетители начали налетать друг на друга, где-то проламывался пол и разлетались в дребезги столы, оставаясь висеть щепками и осколками в воздухе, реальность комкалась, как бумага. Посетители оживились, то и дело уворачиваясь от летящих во все стороны запчастей самого бара и его утвари, но, что странно, они не паниковали, им было весело. Кто-то заливисто гоготал в несколько глоток, судя по звуку, кто-то крутил невообразимые пируэты, каких не увидишь на лучшем выступлении акробатов со всего мира. Похоже происходящее их забавляло, мне даже показалось, что я видел, как сквозь всё это пронёсся крылатый волк с горящей головой. В какой-то миг бар сотряс звук, который я могу описать, как взрыв бомбы под водой, и всё вокруг замерло, застыло в воздухе. Посетители с удивлением рассматривали висящие в воздухе доски и стёкла бутылок и бокалов. Ещё миг, и снова всё пришло в движение, только на этот раз не хаотичное, а постепенно ускоряясь, всё вставало на свои места, собирались обратно столы, склеивалась посуда.

— Сииииииип!

Услышал я откуда-то снизу, видимо в этом хаосе я не заметил, как мелкий «сатана» в белой и пушистой окантовке (вне всяких сомнений, по вине которого произошёл весь этот локальный апокалипсис) отпустил палец несчастного и запрыгнул мне на штанину, требуя пустить его обратно на шею. Я внутренне похолодел, но опираясь на вышеизложенные обстоятельства, не стал мешать ему занять своё законное место.

— Ууух, ну и сильный же яд у твоего дружка.

Сказал поднимающийся на ноги, ещё больше напоминающий медведя бармен.

Из зала послышались аплодисменты и восторженные возгласы. Отовсюду кричали «БРАВО!!!» «ЗАСЛУЖИЛ» «ХОТЬ КТО-ТО».

— Ну, будет вам.

Пробасил Велес, смиряя посетителей движением руки. После чего достал из-под стойки небольшой бочонок, откупорил его голыми руками (мне почему-то кажется, что если бы он был металлической кегой и заварен, он открыл бы его с той же лёгкостью), в бочонке были маринованные огурцы.

— Я прошу прощения за…

Попытался я извиниться, но здоровяк поднял бочонок и начал из него пить, сделав жест ладонью «подожди». Пил он долго и, кажется, проглатывал огурцы вместе с рассолом целиком. Закончив, поставил с грохотом бочонок на стол, выдохнул и заговорил.

— Это Вы меня извините, Проводник. Я не сразу понял кто Вы, и животинку Вашу, защитницу не учуял сразу. Напужалась она, вот и в защиту кинулась, меня, как опасность от Вас отвадить. Не журите её по чём зря, нет её вины в случившемся.

Стал оправдывать Сип громила.

— А как Вы поняли, что я проводник?

— Да как же тут не понять?

Усмехнулся он, и продолжил.

— Я Велес, сын Рода, привратник миров Яви, Нави и Прави, хранитель зверей, покровитель охотников. И, скажу я тебе, ни в одном из трёх миров я не видел смерти более быстрой и пушистой, нежели у тебя на шее. Из этого исходит, что ты принёс её из других миров или плоскостей реальности. А прав на такое нет ни у кого во всей вселенной, кроме проводника.

Внезапно ко мне спиной прижалась неизвестно откуда выскользнувшая девушка небольшого росточка, её движения больше всего напоминали кошачьи, и очень быстро заговорила, немного протягивая слова и картавя.

— Мать моя Исида, это же сам Пррроводник, какими судьбами, что Вам нужно? Здорррово Вы уложили на лопатки этого гррромилу, последний ррраз такое было, когда он взялся пить с этим жутким чудищем, сотканным из тьмы и бороды, как его зовут-то, а, Черррнобог, весело было, его же перепить невозможно, и с ног свалить, а ты вот свалил, что дальше будешь делать?

— А ну, брысь отсюда! Тебе бы пить да веселиться!

Кинул в неё, как в надоевшую орать под окном кошку, веник Велес. Девушка отпрыгнула в сторону и зашипела, оголив действительно кошачьи зубы и, сверкнув глазами, удалилась, бросив соблазняющий взгляд на меня, немного при этом оттянув пальцем и без того низкое декольте на груди.

— Понтий, а это нормально, что я нашёл это зрелище немного волнующим?

Протянул я, не совсем понимая свои же чувства.

— Ну, тут нет ничего извращённого, если ты об этом, потому что тут нет животных, как таковых. Это всё сущности другого порядка, тем более, она олицетворяет «плодородие».

Сам, уставившись чуть ниже талии уходящей вдаль девушки, медленно проговорил Понтий.

— Хорош тут брачные игры затевать!

Гаркнул Керус, и мы с Понтием получили по подзатыльнику.

— Что поделать, он теперь своего рода знаменитость в моём заведении, тут же ничего никогда не происходит, а моя пьянка с дядькой была с десяток столетий назад. Славно мы тогда посидели, я даже бар на время укрыть забыл, да так люди и увидели некоторых из нас.

Как-то по-отечески он сказал, и продолжил, расплывшись в улыбке и зардев щеками.

— Слушай, а где ты её взял? Крохотульку свою?

Спросил он, потирая руки.

— Разрешишь в руках подержать? Я опасности для вас не представляю, она почувствует, ну что, можно? (Велес)

— Я, если честно, и сам не знаю как её снять.

— А что она есть любит?

Задал очевидный (не для туповатого меня) вопрос.

— Точно, чипсы когда унюхала выползла, стоп, она? Это девочка?

— Да, девочка ревнивица, я такое чувствую. Чипсы, говоришь, а какого вкуса? Это важно. (Велес)

— По-моему, со вкусом краба.

Тут же он достал из-под бара пачку чипсов и хлопком открыл. Я почувствовал шевеление на шее, Сип заскользила вокруг меня, нежно касаясь коготками кожи. Высунула свою мордочку так, чтоб наши глаза пересеклись, и пискнула.

— Сииииииииииииип!!!

— Она явно хочет, чтоб ты её покормил с рук.

Сказал Велес, доставая чипсы из пачки и насыпая мне в ладони. Я взял пару чипсин и отдал их зверьку. Та радостно заурчала, схватила чипсы и взобралась мне на голову, чтоб там отобедать.

— Ах, вот оно что.

С умилением сказал Велес, совершенно уже не напоминавший жуткого хищного медведя, скорее плюшевого мишку в магазине игрушек.

— Эти зверьки, скорее всего, стоят на вершине пищевой цепочки в своём биоме. Сип твоя совсем молодая ещё, она не успела найти себе хищника, чтоб жить с ним в симбиозе, и выбрала тебя. Я так понимаю, из своих ощущений, а голова у меня немного до сих пор кружится, что их яд не просто смертелен, он убивает почти мгновенно, поэтому нет зверей, которые могли бы съесть её, не умерев при этом от отравления, а её интеллект позволяет понимать полезность общества. Таким образом, они находят себе перевозчика, который снабжает их едой взамен на жизнь и защиту. Велес, кажется, был в таком восторге, что у него почти катились слёзы из глаз. У меня же подступили слёзы из-за того, что у меня на шее обитает живая ампула со смертельным токсином и склонностью к рэкету.

— Как же я себе такую же хочууууу.

Практически пропищал громадный бородатый мужик.

— А…

Почти начал я говорить, как Велес меня перебил.

— Слушай! Проси что хочешь! Только своди меня туда, где взял этот комок счастья! Тебе же наверняка что-то нужно, ты бы не стал приходить сюда в компании «пустобреха» и «зануды» без веской на то причины. Ну что, договорились? Ты мне, я тебе.

Великан переминался с ноги на ногу, как ребёнок в магазине, упрашивающий родителей купить щенка.

— Вот они, «двери проводника».

Прозвучало в голове голосом Керуса.

— Соглашайся без раздумий, мы за этим и пришли.

Так же передал мне мысль Понтий

— Что за «двери»?

Подумал я.

— Это череда событий, которые позволяют проводнику идти, невзирая на препятствия. Говорят, сама вселенная выстилает перед ним «красную дорожку».

— Договорились, Велес Родович.

Сказал я, протягивая руку для рукопожатия в сторону гиганта.

Глава № 7

Велес протянул мне свою огромную, нечеловеческую лапищу (это, конечно, была рука, но то, насколько она была покрыта густыми, бурыми волосами, заставляло сомневаться в том, что её хозяин человек).

— Да будет так, Проводник.

Сказал он, закрепляя наше соглашение. При этом он почему-то обращался как будто не ко мне, а к чему-то внутри меня. И глядя мне прямо в глаза, он пожал мою руку. Его ладонь обхватила мою, полностью скрыв её из вида, но я не ощутил давления тисков, как ожидал, это было похоже на покалывание тысячи крохотных иголочек, распространяющих тепло по руке, переходящее уже за пределы ладони. Этот процесс превратился в таинство буквально со второй секунды, потому что в местах соприкосновения наших рук стало исходить неяркое, но различимое свечение. Татуировки на его руках, как я заметил позже, на висках и на шее, пришли в движение. Медленно начиная ход вокруг рук, они постепенно ускорялись, при этом я начал слышать хор множества голосов. Я подумал сначала, что где-то невдалеке включили радио, и из динамиков играет запись хороводных старославянских песен. Но этот звук играл, кажется, прямо у меня в голове.

— Говори, чего хочешь!

Пробасил уже во всю окружённый светом, звуком и вихрем из рунной вязи великан.

Голоса в голове, принадлежащие Керу и Понтию, подсказали, что я должен произнести.

— Я хочу встретиться с Витой и Фати.

Глаза великана вспыхнули тем же светом, что и окружающий его ореол, он поднял левую руку вверх и с силой ударил ладонью об столешницу барной стойки. Стук удара сопровождался уже знакомым «взрывом глубинной бомбы». Весь свет, что окружал Велеса, начал концентрироваться вокруг нашего рукопожатия, рунная вязь змеями ринулась на мою руку, и чёрные символы в оранжевой окантовке света впились мне в предплечье. И очертанием походили на след от медвежьей лапы. Рассматривая их, я не заметил, как Велес отпустил мою руку.

— Контракт заключён.

Сказал громила, и улыбнулся.

— За многие годы первый, я уже и забыл, когда ко мне приходили с «требой». Но скажи, зачем тебе понадобились эти двое, их же тут, вроде как, тоже не любят, как и твою компанию, которая тебе нашёптывает всякую чушь.

— Позволите объяснить?

Вежливо попытал счастье Керус.

— Да уж, валяй.

Небрежно бросил Велес, всем видом показывая своё пренебрежение.

— Вита и Фати, одни из 4 «внепространственных» сущностей, то есть им всё равно на границы между нашими мирами, плоскостями и реальностями. Эти четверо существуют только в одном своём экземпляре и видят сквозь все пространства, а значит, ответа на наши вопросы можно добиться только у них.

— Разумно, только если не брать в учёт то, что они ни с кем не разговаривают.

Сказал Велес задумчиво.

— Ну ты же как-то заманил их в свой бар?

Попытался аргументировать Понтий. На что Велес поднял руку в знак «тишина».

— Обожди, болезный, никто их не заманивал, я возвёл это место вокруг них. Они статичные точки мироздания. Эта компания пронзает всё существо насквозь. Их нельзя заставить. Но они молчат, хотя те, кто их видел, утверждают, что они говорят между собой, но не слышно ни звука. Хотя в одном ты прав, если у тебя есть вопрос, на который не может никто во вселенной ответить, значит, спросить остаётся только их.

— Мы ждём.

Послышалось откуда-то из середины бара, и при первом взгляде в ту сторону пространство начало перестраиваться. Столы и посетители раздвинулись (причём те, кто стояли напротив друг друга и говорили, как будто не заметили, что между ними расстояние теперь метра три, так и продолжая шептаться, слыша при этом друг друга). Там стоял высокий стол с барными стульями, стульев было четыре, три с одной стороны и один напротив.

— Идём.

Взял меня под руку Пон.

— Мастер Проводник, не забудьте и о моей просьбе, свою часть сделки я выполнил, если не выполните свою, медведь натурально отгрызёт Вам руку.

Прокричал вслед Велес с улыбкой ребёнка, размахивая мне рукой на прощанье.

Мы втроём сделали шаг вперёд, и я тут же оказался возле стола, а мои попутчики отстали от меня на… несколько километров, судя по размеру их силуэтов на горизонте бара.

— Тут только четыре места.

Сказала миловидная девушка в свободном белом платьице, заметив моё замешательство из-за происходящего. Она была, бесспорно, очень красивой и фигуристой, но почему-то воспринималась как мать, нежели как объект заинтересованности.

— Но нас только двое.

Ответил я, замечая очевидный факт.

— Не торопись, мы вне времени, и ждём моего брата. Мне есть что тебе сказать до его прихода, поскольку он бывает резковат. И можешь ничего не говорить, по очевидным причинам, я знаю уже всё, что произошло, не утруждайся. Мне нужно от тебя только то, что не произошло и не может произойти без облачения в форму. Это будет твоя плата за информацию. Начнём с того, что я Вита.

— Не до конца понимаю, что Вы от меня хотите… Мне можно называть Вас Вита, или у Вас есть какое-то звание? (очередной титул мямля года в кармане)

— Вот смотри, она идёт. (Вита)

— Но Вы же сказали брат, почему она?

— Потому что ты нужен ей, это моя сестра. Велес разве не сказал, что нас четверо, два брата, две сестры. Лично я олицетворяю фактор «существования», другими словами, я сама жизнь. Моя сестра, которая идёт сюда, она фактор изменчивости и перехода от одного состояния к другому, она единственная не имеет своего имени, поэтому её можно звать как угодно, Фантазия, Вдохновение, Муза. Она продлевает всем жизнь, то есть она неотъемлемая часть меня. И ты должен отдать ей часть своих миров, которые по причине твоей несостоятельности, как проводника, живут только у тебя в голове. А должны рождаться и процветать.

Что-то абсолютно бесформенное, но привлекающее взгляд появилось на барном стуле слева от Виты (кстати, на стороне, где стоял один стул, сидел как раз я, как на собеседовании прям).

— И тысячами и одним голосом сказало нечто.

И тыся…..

— Стоп, что?!

— Я просто облегчаю тебе мысли. (Муза)

— Я бы и без тебя обошёлся.

Пробурчал я, эти двое вызывали во мне, конечно, благоговейный ужас, но бунтарский дух (он же идиотизм) брал верх.

— Думаешь, обошёлся бы? А хочешь, проверим? (Муза)

Начала провоцировать под тихий, но явный смешок Виты.

— Я сформирую мысль для тебя. Ты же у нас такой уникальный и творческий, попробуй развить мысль из того, что ты зашёл в чат или беседу, где ты никогда не здороваешься, а просто выпаливаешь очередную витиеватость твоего сознания на суд людей.

И мой мозг взорвался, эта картина всплыла у меня перед глазами по-настоящему…

— Представляете? Я просто поздоровался, а дальше не было никакого безумия и сумасшествия, никакой космической и внепространственной чуши, никаких историй и фантазий. Так, будто вдохновение покинуло меня, как будто сама жизнь встала, глядя мне в глаза, и тихо прошептала: «Делай что хочешь. Всё. Судьбы больше нет! Нет предназначения! И иллюзия о том, что тебе дарован шанс менять своё и чужое мировосприятие с помощью слова утеряна навсегда. Сдавленный стон умирающей музы, это всё, что ты слышишь вместо сонма мириад звуков движения вселенной…

Тебе скучно?»

Мне тут просто подумалось, а что, если в какой-то момент творческая нить мира оборвётся? Вот так внезапно, как например, понимание того, что ты вроде с друзьями (и алкоголем) отдыхаешь на набережной, но только что ты был на площади Ленина, а что было в промежутке между ты не помнишь. То есть, совсем внезапно. И я говорю не о каком-то конкретно стиле или направлении в музыке, а именно о творческой составляющей вселенной. Время остановится. Ведь творчество есть не только в «искусстве» (особенно в современном). ОНО есть и в чертежах нового рукомойника, или здания, или автомобиля. Я не о том, что каждый выбирает, как творчество, ведь есть те, кто считает, что «Бутырка» это предел полёта мысли, а «Шопен»… А кто это вообще? Доказательством того, что искусство прячется там, где мы его не ждём, а именно в технарях, служит мой отчим, который, проработав инженером/конструктором полмиллиарда лет, внезапно взял кисть и стал рисовать прекрасные картины.

Представь, полёта фантазии больше нет! На этом моменте технологический прогресс остановится, никто не придумает ничего нового, никто не сможет придумать стих или музыку! Всё станет серым, потому что нет разницы какого цвета уныние.

Вот теперь, тебе скучно?

Люди идут на работу, завёрнутые в одеяло и позавтракавшие хлебом и водой, потому что — а зачем выбирать одежду, если в одеяле и так тепло, и какая разница, что ты будешь есть, если придумать завтрак ты не в состоянии… всё, что было под рукой — хлеб на столе и вода в кране…

Не хватает только холодных серых глаз, отблескивающих в темноте, и голоса, похожего на сыплющийся песок, говорящего, — тебе уже достаточно скучно? — Но ведь, тогда будет абсолютный порядок, скажете вы. — Нет, тогда сам хаос пожалеет вас. Ведь настанет вечный конец света — бесконечное уныние и безразличие.

— И это твои слова, Проводник. (Муза)

— Не сердись на неё, она всегда такая. Пока не признают её важность, даже говорить толком не станет. (Вита)

— А что, собственно, это было?

Сказал я, приходя в себя.

— Я просто подтолкнула тебя на размышления, в этом моя функция «Развитие». (Муза)

Стул громко скрипнул, послышался треск, напоминающий треск мороза. Край стола подёрнул иней, когда на него легла рука в чёрной перчатке. Фигура, полностью облачённая в чёрный балахон, скрывающий и лицо тоже, села слева от Виты.

— Вот и все в сборе.

Весело сказала Вита.

— Продолжим беседу…

Глава № 8

— Я думаю, нам даже нужно немного ускориться, а то, пока мы подойдём к сути дела, наш собеседник успеет умереть, ввиду краткости жизни обычных людей.

Вита произнесла это с явным подколом в сторону смертных. В компании людей с завышенной самооценкой я не обратил бы внимание на такие слова или просто посмеялся, тут же меня охватила дикая обида и злость. Мне захотелось доказать, что наши короткие жизни стоят гораздо дороже, чем их вечность (и плотину прорвало).

— А кто-нибудь из вас знает, сколько живёт «творец»?

Троица недоумённо переглянулась.

— Не тот метафорический творец, которого каждый представляет себе по-разному, а тот, который пишет музыку, или стихи, или картины. Вы представьте себе, сколько жизней приходится проживать им ежедневно… нет, ежесекундно!? Каждый из них делает это по-своему. Ох уж эти музыканты со своими песнями и мотивами))) Они же не только сами в этом всём — неееет, им мало этого. Они говорят миру и каждому, кто их слышит «- Смотри, где я был!». Да так, что некоторые из нас окунаются с головой в иные миры, навеянные «творцами». Примером тому являются как известные, так и малоизвестные музыканты. Думаете, можно спокойно спуститься в метро, слушая, допустим, «Мельницу»? Нет! С каждой нотой всё отчетливей слышатся удары старателей гномов в тоннелях, и ты ждёшь, когда же наконец голова дракона покажется из-за нарастающего гула темноты. Или сидя в пабе или баре, «Nheymr» поёт так, что ты оказываешься в окрестностях Вызимы, провожая взглядом выходящего за двери корчмы самого Геральта из Ривии. Или невероятные небеса других сказочно неописуемых миров, созданных словом, вы думаете они их выдумали? Опять же, нет! Они прожили каждое сказанное своё слово, и эти слова заставляют наши нейромедиаторы просто взрываться, посылая сигналы всплеска адреналина, дофамина и эндорфинов, которые отправляют нас на растерзание счастья, ненависти, зависти, возбуждения и восторга! (срывающимся голосом закончил я свою пламенную речь)

Вита, сидевшая напротив, посмотрела на соседа, всё это время тихо слушавшего разговор о скуке и творцах. Затем перевела взгляд обратно на меня и спросила.

— Ты уже догадался, кто это?

— Нет.

Ответил я, невольно поёжившись, потому что от соседа Виты, сидевшего в просторных, чёрных одеждах с закрытым чёрным капюшоном лицом, повеяло холодом.

— Это мой брат Фати, и он пришёл за тобой.

Сказала Вита, немного потупив взгляд.

— Сколько жизней ты уже прожил?

Спросил незнакомец в капюшоне. И отрезвляющим холодным лезвием в мой ум врезалось понимание того, что из-под чёрного капюшона на меня смотрит сама «Смерть».

— Так вот, как это происходит! Это и есть ответ на вопрос миллионов «Почему творцы уходят так рано?», ты считаешь все их жизни? Так значит, они уходят не рано, а наоборот, они живут больше всех…

— Ты всё правильно рассудил. Только «творцов», которые могут подарить Музе иные миры очень мало, нам приходится очень долго ждать.

Сказал Фати, и его голос больше напоминал шелест листьев. Теперь я знаю, как звучит громогласный шёпот.

— Так что сегодня счастливый день.

Прошептал он так, как будто действительно радовался.

— Сколько лет, Вита? Муза? Мы не говорили по душам с «творцами»?

Он продолжал ликовать, а на моём лице стала натягиваться нервная улыбка. Что вообще происходит? Ликующая «Смерть», которая радуется появлению новой жизни? Я сошёл с ума на каком-то новом уровне?

— Фати, стой. Мне кажется, наш гость сейчас рухнет без сознания в очередной раз. Давай-ка кратенько набросаю тебе объяснение сложившейся ситуации.

Стала привносить логику в случившееся Вита.

— Первая новость, которая тебя шокирует, это то, что Фати не плохой, Да, ты не ослышался, «Сама Смерть» не плохая. Он часть триединства, которое собой представляет «порядок».

— Триединства? Велес сказал, что вас четверо. Кстати, а где, и кто четвёртый?

Влез я посреди объяснения, чем заслужил неодобрительное «Цыц».

— Я как раз к этому подхожу. Так механически сложилось, что сила не имеет никакого значения без противодействия. И где есть порядок, там должен быть и беспорядок, он же Хаос. Ты и сам должен был это заметить. Ведь ты уже знаком с «Коллапс»? Так вот, она ваш четвертый, и она тоже не «Зло». Чтоб свершался «цикл» обновления и развития, любое из «триединств» (оно же единица, или целое, положительный фактор) «строит», а четвертый (он же «ноль», отрицательный фактор) разрушает. Так мы и добрались до того, кто же наш четвертый. И это именно Хаос. И если Муза бесформенная, то Хаос имеет сразу все формы. Это наверняка сложно представить, но так и есть. Где он шляется и чем занимается известно лишь ему. Предугадать его действия, по понятным причинам, просто не представляется возможным.

Последнюю фразу Вита произнесла слегка надув губки.

— И вот, мы уже у самой сути. Ни один из «богов», «проектов» и «сущностей» не способен создавать новые миры без поддержки, как ты громко успел выразиться, «творцов». Мы банально не умеем фантазировать. (Вита)

Были бы мы в мультике, моя челюсть сейчас пробила бы стол и клацнула бы об пол заведения. У меня буквально выступили слёзы от изумления.

— Да что за демо-версия вселенной мне попалась? Почему даже самые, казалось бы, важные и сильные мира сего ни на что не способны?!

Я уже открыто кипел от злости.

— Вы все тут как дети, у которых в игрушках одни только ядерные бомбы, но вы не знаете, как их взорвать. Каждого из вас нужно вести прям за ручку… вести… прям… за ручку.

Оторопь и пустота посетила меня от осознания того, что я сказал. А трое, напротив, улыбались.

— Вот и ты понял свою роль.

Сказала Вита, и обратилась к сидевшим по бокам от неё.

— Поскольку мы разобрались, можете идти с ним. Насколько я знаю, у нас тут намечается «крестовый поход» на того, кто играется с балансом, объявив себя центром всего. Мне идти с вами незачем, иначе, что я была бы за жизнь, вмешиваясь в дела с вероятными смертями.

Звонко засмеялась Вита. Увы, чувство юмора у этих «проектов» было выше моего понимания.

— Ну что, «Мастер Проводник», веди нас. Для начала в мир, где ты достал эту вот «вероятностную» зверушку. Поможешь мне сделать его не «вероятностной плоскостью», где ты прячешься от стрессовых ситуаций, а самой настоящей реальностью. Судя по всему, ты его достаточно хорошо проработал уже, раз такие зверушки в нём завелись. (Муза)

— Почему это так важно для вас?

— Это, Крис, не для нас важно, а в первую очередь для тебя и твоих спутников. Тот, против кого вы намылили хвосты, или что у вас там? Испытал на себе все виды влияния, оружия и магии. И знаешь, что произошло? Ничего. Мы все тут надеемся на то, что это фактор известности применения. Он просто знает все старые виды воздействия, поэтому резистентен к ним, являясь частью этого мира. А новый мир, созданный нами с твоей помощью, будет содержать «что-то», способное остановить или повлиять на него. (Муза)

— Я правильно понимаю, что вы собрались вырубить его чем-то, не знаю чем, чего ещё нет, но что я должен выдумать.

— Да, разве это не логично? Соберись, Крис. Ты нас как будто не слушаешь.

Закивали с серьёзным и суровым видом все, кто сидел напротив меня.

К этому моменту мои спутники Кер и Пон, запыхавшись, приблизились к столу.

— А ещё дальше нас откинуть нельзя было?

Выдавил Понтий.

— Вы как раз вовремя.

Сказал Фати.

— Я вас уже заждался.

И трое за столом опять начали хихикать.

— Оооочень смешно, прям обхохочешься. Заставили ждать саму смерть, ха-ха. Вы, между прочим, все тут созданы лично мной, если бы не я, таких понятий как «жизнь», «смерть» и вся остальная ваша чушь не существовало бы вовсе! Побольше уважения к старшим!

Истерил Понтий, не заметив, как на середине фразы его голос исказился и стал писклявым, как будто под действием гелия.

Смеялись все в Баре, так как кто-то из троицы повлиял на пространство, и сцену увидели и даже услышали все окружающие.

Чувство стыда и жалости к Понтию, страх и непонимание того, что на меня возложили задачу придумать некое супер оружие «божественного» масштаба, чтоб одолеть «его», а кого «его»? Я так ни разу и не спросил. Всё это окончательно выбило меня из седла и без того шаткого морального равновесия. Я опять уходил во тьму. Последнее, что я заметил, как Муза приобрела очертания маленькой девочки и улыбнулась мне.

Глава № 9

Тишина… Не такая тишина, в которой слышно стук сердца и движение крови в сосудах, собственное дыхание и странный писк, многими называемый «звенящей тишиной».

Тишина, в которой слышен ветер, пролетающий над тобой, отчётливый шелест травы, словно ты слышишь, как каждая травинка соприкасается друг с другом. Где-то вдалеке уже знакомый и ни с чем не сравнимый «рокот небесного океана». Единственное, что может вернуть мне моральное равновесие и спокойствие. Тут я в безопасности. Мне никогда не нужно было открывать глаза, чтоб видеть то, что происходит вокруг меня в этом месте. Мой личный мир, «бескрайний океан травы, под бурлящим океаном небес».

— Я снова тут.

Просто осведомился сам для себя, так и не открыв глаза. В прошлый раз мне не удалось остаться в этом мире в одиночестве, в тот раз, когда этот мир приобрёл подобие реальности.

— Что говорила Вита?

Сказал я вслух. Чтоб завести ход мыслей. Кажется, что-то вроде того, что Муза поможет мне сделать этот мир не просто вероятностной плоскостью, а целым и настоящим. Я не хочу открывать глаза, боюсь того, что вокруг меня будут стоять эти жуткие чудища, которые представлялись богами. Я им не верю до конца, и не чувствую их присутствия, да и если бы они были тут, то наверняка уже попытались бы меня поднять или заставить что-то делать.

— Вас тут нет.

Заулыбался я, и перевернулся на бок так, чтоб почувствовать лёгкие покалывания и касания травы, на которой лежал. Трава заскользила по моей щеке, как я всегда её представлял, мягкая, чуть влажная из-за росы. На шее чуть заёрзал мой «живой ошейник». Как-то даже мило замурлыкал, видно почувствовал запах травы родного мира, дома. Странно, я никогда не чувствовал себя где-либо как «дома». В голове всплыло воспоминание того, как выглядит входная дверь в мою квартиру, но я не узнал её. Нет, это была именно та самая дверь, но за ней было уже что-то совсем чужое, это была та же квартира, с той же мебелью, но это не было «домом». Я туда никогда не вернусь, не только я… мы все… Мы никогда не вернёмся домой… Каждый раз, выходя за порог, нас обдувает уже новый ветер, мы дышим новым воздухом, даём своим действиям новый смысл, думаем по-новому, встречаем новых людей. Каждый из нас непостоянен на молекулярном уровне, каждый человек обновляется, а дом — он стоит всегда на одном и том же месте, пылится, скрипит разбухающими от влажности полами осенью, звенит тишиной… Мы можем войти в ту же дверь того же самого места, назвав его домом снова, но на самом же деле, мы никогда не возвращаемся домой, никто из нас, не потому, что дома нет… Потому что мы изменились, пока были вне помещения, громко названного словом «дом». Может, это от того, что у меня нет чувства привязанности к месту, что бы это ни было за место, они ведь тоже меняются… там больше не звучит смех, там больше нет тепла на плечах и взглядов, полных страха, что момент закончится. У каждого это своё место, и даже если считать, что дом — это то, что ты о нём помнишь или чувствуешь, становится ещё хуже, ЕЩЁ ХУЖЕ!!! Потому что ты уже изменился, и это лишь воспоминание, которое больше никогда не повторится, поэтому мы больше никогда не вернёмся домой, не потому что дома нет, потому что мы стали другими… И я стал другим… Дом внутри, он всегда был внутри меня, мой разум является домом тысяч миров и созданий, «творца невозможно запереть в клетку» я только что понял, что значит эта фраза, и открыл глаза.

Сип взвизгнула и спрыгнула с моей шеи в высокую траву, прижалась к земле и жалобно и испуганно запищала, почувствовала, что теперь в этом мире естькто-то сильнее и страшнее, чем она.

Я видел себя не просто со стороны, а со всех сторон, мой взгляд проникал и под землю, и сквозь облака, открывая вид на звёзды и туманности, свет двух светил, голубого и красного. Разноцветные облака, если смотреть на этот мир сверху, и серые, а местами и грузные, чёрные, огромные, кипящие волны небес. Мне открылись океаны, леса, громады гор и вереницы природных пещер под ними. Всё это наполняли самые разнообразные животные, каких я никогда не видел ни в одном фильме или не читал про них ни в одной книге. Исполинские, трёхногие толи крабы, толи насекомые вышагивали друг за другом среди краснолистых деревьев, в ветвях которых резвились крохотные, круглые комочки оранжевой шерсти с длинными щупальцами. Внизу грохотали бронированными ногами на бегу, как будто живые камни с несколькими парами глаз, переливающимися всеми цветами радуги. И практически на каждом живом существе виднелась полосочка серебристого меха, у кого-то на шее, у кого-то на лапе. Это была местная мафия, а точнее, родственники Сип. Океан был единственным местом, где фауна могла скрыться от самой «пушистой смерти». Я увидел, как один, размером с грузовик, клыкастый зверь с лапами, накачанными до такой степени, что места соединения мышц были просто провалами в тело, только что обзавёлся «наездником» и по непривычке влетел со всего маху в камень, пытаясь стряхнуть с себя бесстрашную зверушку. И его план провалился, скорость у родственников Сип была просто немыслимая, она кружилась вокруг зверя, ни на секунду не покидая его. Следующей попыткой избавления был прыжок в воду не особо глубокого водоёма. Погрузившись в воду, «качок» задержал дыхание, а «наездник» открыл жабры, чего «извозчик» не мог видеть, и поэтому, когда у него закончился воздух, тот просто выбрался на берег и, смирившись, побрёл куда-то в лес.

— Ха, а ведь Велес был прав.

Я видел всё. Видел всю эту планету, и видел, что вокруг неё есть прозрачный барьер, который отделяет её от космоса. Без сомнений, этого места раньше не было, я просто втиснул его во вселенную. Самый настоящий обитаемый мир. Вот бы прийти с фотографиями этих мест в местную редакцию или какой-нибудь НИИ. Посмотреть на ошарашенные лица учёных мужей и, увлекаемый санитарами в палату, кричать во всю глотку, что я был на другой планете.

Смеясь со своих же глупых мыслей, я надавил на барьер, и он прогнулся и лопнул, как мыльный пузырь. Вселенная раздвинула свои грани, принимая нового ребёнка в виде целого мира со своим уникальным образом жизни.

— Невероятно.

Прошептала Муза, появившись рядом со мной.

— Ты не просто сделал этот мир реальным, ты вдавил его в нашу вселенную и разбил барьер. (Муза)

— Думаю, теперь ему точно некуда бежать.

Шелест голоса, который мог принадлежать только Фати, вывел меня из транса окончательно.

— В смысле, некуда бежать?

Поинтересовался я.

— Помнишь, эти вот ребята тебе рассказывали о том, что миры были разделены?

Указывая на ошарашенных Понтия и Керуса, сказала Муза.

— Так вот, ты только что сделал кое-что противозаконное, ты разнёс один такой разделяющий барьер в щепки.

— Но я, вы мне, да как вы могли мне об этом не сказать вообще!!!

Стал я кричать, паникуя.

— Кто ж знал, что у тебя хватит и ума, и сил на такое? (Муза)

— Мы думали, ты просто сделаешь ещё один мир, в который можно будет попасть через разлом в твоём разуме, а не долететь, пусть через 10 лет, но на космическом корабле. (Фати)

— Что теперь со мной будет?

— Тебя распылят. А поскольку ты человек, это займёт мгновение, а не несколько тысячелетий, как с нами. Ну или ты объявишь войну, и мы все пойдём за тобой выбивать свою свободу у узурпатора.

Прошелестел Фати. Я не уловил в его словах и доли сарказма, а это означало, что он серьёзно мне предлагает идти бодаться с вселенским злом.

— Стойте.

Крикнул я, выдержав театральную паузу. Потому что-то, что я собирался сказать было очень важно.

— Я заметил кое-что странное. Вы все говорите о каком-то «Зло», но никто из вас ещё ни разу не сказал, как его зовут.

Повисла тишина. Все, кто был рядом начали переглядываться. И первым заговорил Керус.

— А мы тебе ещё не говорили? Я уверен, что говорили.

— Я тоже говорил.

Уверенно произнёс Понтий.

— Так скажите мне сейчас. Ещё один раз. Просто назовите его имя.

У Керуса насупились и без того густые брови, да так, что слились в одну большую. Муза стала менять и без того свой бесформенный/ветренный образ. Фати буквально задымился.

— Мы… я не могу вспомнить, но я уверен, что мы говорили.

Недовольно прорычал Кер.

— Нет, Кер, вы ни разу ещё не назвали имя. Вы даже не знаете, с кем я должен бороться, не знаете, как я должен бороться и даже не знаете, где это «существо» находится. Вы, как будто сами запрограмированы на то, чтобы быть против «кого-то», не зная кого именно, это единственная ваша мотивация для существования.

Немного отдышавшись, я продолжил.

— Господа, я сейчас вам скажу одну очень неприятную вещь, и вы должны попытаться её понять. Мы все уже проиграли. Мы не армия. Мы подполье, которое кричит, что государство «плохое», не имея понятия, как оно работает.

Теперь пришла пора быть в ступоре богам перед человеком, а не наоборот.

— Но, спешу вас обрадовать. Я, кажется, знаю с кем мы боремся, и как его одолеть я тоже знаю.

Сип всё это время сидела на траве и внимательно слушала, что происходит, время от времени жалобно попискивая, явно уже не требуя, а прося разрешения взобраться по штанине.

— Да, моё чудо, я разрешаю тебе взойти на борт.

Объятый внезапной нежностью к «пушистой смерти», сказал я.

— Ты, моя девочка, мне и подсказала всё это.

Сип замерла, посмотрела мне в глаза и заползла на шею, естественно, не понимая, что я несу.

Внезапно воздух прямо перед нами задрожал и лопнул синеватой вспышкой, откинув меня на добрый десяток метров назад, хорошо что трава была мягкой. На месте вспышки высился метров на пять сверкающий вихрь разлома, а моих спутников держали в плену. Каждого по-своему: Муза была в таком же «пузыре», как и мой мир, Фати стоял на коленях, обмотанный цепью, Кер и Пон стояли с потухшими глазами и не шевелились.

— Привет.

Сказал человек в белом смокинге, позади которого стояли люди в белых одеждах, именно они и пленили моих спутников.

— Ты же проводник, да? Мне доложили, что ты хулиганишь.

Человек шумно вдохнул воздух полной грудью и с удовольствием улыбнулся. Нагнулся, сорвал пару травинок, поднёс к лицу, дотронулся ими к щекам, выдохнув от явного наслаждения.

Я не мог разглядеть его лица, сколько не пытался. Он был не далеко, просто когда я пытался сосредоточиться, взгляд сползал в сторону.

— Вот почему тебя никто не помнит.

Сказал я, пытаясь встать.

— Не торопись, теперь у тебя вся жизнь на этой планете. Корабль ты сам не соберёшь, а с момента, как ты втиснул этот мир в нашу вселенную, он подчиняется здешним правилам. Нарушителей, раз они уже рискнули высунуться из своего убежища, я забираю на «сохранение». Счастливо оставаться, пока ты жив, а тут ты жить будешь долго, новый проводник не появится, так что ты решил мою проблему самостоятельно. Спасибо и прощайте, «мастер проводник».

Сказал с усмешкой незнакомец, и последним шагнул в разлом.

— Трындец…

Глава № 10

— Трындец…

Выдохнул я, глядя на то место, где мгновение назад ещё было голубое и одновременно чёрное пламя разлома. Этот «некто» забрал всех, кто мог бы мне хоть чем-то помочь. Теперь я действительно один. Один против целого нового мира и есть подозрения, что после того, как я его вытолкнул в «общую» реальность, он мне не подчиняется, так что я тут надолго, если не навсегда.

— Хватит рассуждать, как покойник.

Сказал я сам себе, чтоб успокоиться… не помогло. Отсюда нужно выбираться. Я, кажется, начинаю паниковать. Я погрузил руки в волосы и стал раскачиваться из стороны в сторону, приговаривая.

— Думай, думай.

— Сииииииип!

Пискнула мне в самое ухо моя «пушистая смерть», или стоит называть её наездник? Нет, на мне она потеряла право наездника, как только спросила разрешения взобраться обратно, теперь я командую Сип, а не она мной! Невелика победа, в данной ситуации.

— Думай, думай.

Сип взобралась мне на голову и с силой подпрыгнула так, чтоб приземлиться всеми шестью лапками мне прямо в центр головы. Это было совершенно не больно, но встряхнуло неслабо.

— Ты чего по мне скачешь!

Прикрикнул я на неё. И вдруг слово «скачешь» как-то выделилось в моей голове. Скачок. «Они» же пришли сюда через разлом. А что мне мешает тоже открыть разлом? Ну как это, что? Отсутствие инструментов, чтоб собрать генератор кротовых нор?

— Мда… да я чёртов гений. (собрание в голове в полном составе хохотало надо мной разными голосами)

— Я знаю, что есть способ отсюда выбраться, он есть. Но что это может быть, если не космический корабль и не «ГКН»?

— Стоп.

Я же попал сюда через своё подсознание, опять мимо, я это сделал из реального мира, а теперь я и так в нём, а возвращаюсь я всегда в точку входа.

— Что делать?

Сип разбежалась, оттолкнулась от камня и опять на полной скорости налетела на меня, ударив лапками уже в лицо.

— Да что, чёрт побери, с тобой такое!?

Крикнул я на излишне активную в такой безысходной ситуации зверушку.

— Тебе хорошо, ты в своём родном мире.

Стал я жаловаться зверьку, который явно пытался меня растормошить. Где-то вдалеке раздался раскат грома. И я вспомнил, что это то самое место, где мне должно быть спокойней всего, и прилёг спиной на траву, раскинув руки в разные стороны.

— Я проведу тут всю оставшуюся жизнь?

Как только я лёг, Сип забралась обратно мне на шею.

— Так вот чего ты хотела. Ты знаешь, что мне так спокойнее и пыталась меня уложить.

Сип довольно замурчала. Не знаю, от стресса или усталости, но я мгновенно провалился в сон. Он был очень сумбурным и странным, но некоторые детали мне казались очень реальными, и через какое-то время я понял, что это не совсем сон, а, скорее всего, воспоминания предыдущих проводников. Я пытался с ними говорить или наводить на мысль, но всегда тщетно, до одного момента, который показался мне безумней всего. Я увидел человека в плаще, с покрытой головой, он держал в руке посох с янтарным изголовьем. Посох был покрыт рунами, похожими на руны на руках Велеса. Незнакомец стоял посреди огромного поля, посыпая землю смесями металлических порошков, выкладывал разноцветные камни в узоре, составленном в углублениях, засыпанных порошками. Когда он закончил, получилось огромное изображение, похожее на те, что рисуют на полях, чтоб привлечь прессу или туристов. И до меня дошла одна очень тупая мысль. Когда незнакомец, стоя в центре рисунка, поднял посох к небу, на его счастье или нет, была гроза. В посох ударила молния, и он опустил край посоха в центр изображения. Порошки вспыхнули и начали гореть и передавать с разной скоростью электрический заряд в разные стороны…

— Стоп!

Вскрикнул я, и проснулся. Безумней мысли в моей голове не было. В рисунке я узнал нечто, отдалённо напоминающее звёздную карту, камни служили катализаторами и направляющими, это же, по сути, была огромная «микросхема».

— Ну что, либо надо мной посмеются все родственники Сип, если увидят, либо меня убьёт молнией. В третьем варианте я сделаю тоже самое, что сделал незнакомец в моём сне и перемещусь в нужное мне место, как это сделал он. Итак, я тут единственный Альфа на всю планету, а значит меня должны слушать. Жаль, что я не придумал тут более развитой цивилизации, было бы проще, а пока придётся повозиться, благо «создатель мира» знает до последнего миллиметра своё «творение».

Заставить местных животных копать землю и добывать мне металлы и самоцветы было ещё той проблемой. Они меня не боялись, но только стоило мне отдать какой-то приказ Сип, так животные в панике начинали разбегаться, а некоторые совершенно по-человечески теряли сознание. Именно эти потеряшки, придя в себя, обнаруживали, что их наездник, договорившись с Сип, отдавал приказы «копать», «измельчать», в общем, быть мне полезным. Через некоторое время мне добыли достаточное количество «порошков», и я принялся выстругивать посох заботливо принесённым чьим-то клыком. Даже думать не хочу, как он достался «каменному» монстру, который его принёс, кровь на нём была ещё свежей. Закончив посох и доведя на нём руны, я принялся чертить схему на поляне, которую заботливо для меня вытоптали мои новые подопечные. Круги солнечной системы, искажённые линии соединений, какие-то символы, всё соприкасалось друг с другом, для меня это всё не имело никакого значения, я не понимал, что именно рисую, меня вёл «незнакомец с покрытой головой». Закончил рисовать и посыпать борозды порошками я только к ночи, как раз к этому времени гигантские чёрные облака заволокли небеса и озаряли окрестности нередкими молниями фиолетового цвета.

Я поднял посох. Раскат грома не заставил себя ждать, молния вонзилась в изголовье посоха, и меня чуть не вбило в землю «по пояс».

— Машу ВАШУ, ты что, терминатор!?

Кричал я приснившемуся мне незнакомцу, от которого узнал этот странный способ «перемещения». Восстановив равновесие, я заметил, что руны на посохе, как и янтарь, светятся (отлично! пока что всё как во сне), я с силой вонзил посох остриём в центр «карты», из которого во все стороны поползли змейки огня и молний, заполняя борозды, сжигая порошки и оплавляя камни. Краем глаза я заметил, что вокруг меня стали появляться и исчезать голубоватые искры, они кружили вокруг, становясь всё плотнее (я подумал, может это и есть тот самый «Эфир», или электричество, которое всегда вокруг нас, о котором говорил Тесла). К концу этой мысли огни достигли краёв изображения, и на краткий миг весь огонь и электрические разряды как будто превратились в воду и заполнили пробелы между линиями. Вспыхнули голубые искры, которые летали уже повсюду, и тут же погасли… Всё вокруг было чёрным.

— Так и знал, что ничего не выйдет!!!

Крикнул я от злости, и швырнул посох в сторону, тот срикошетил от чего-то и отлетел мне прямо в голову.

— Да чтоб тебя.

Сдавленно выругался я, хватаясь за голову. Боль отрезвила меня, от чего мог отскочить посох? Я же стоял в поле. И тут глаза начали привыкать к темноте, и я разглядел огромный каменный столб, рядом ещё один, и ещё. Каменные столбы окружали меня со всех сторон. Ещё одна монетка в копилку невозможного. Я, чёрт побери, стоял посреди самого настоящего Стоунхэнджа.

— Земля!!!

Заорал я, как сумасшедший, (хотя почему как) как я теперь объясню местной полиции, как я тут оказался? Объяснять не пришлось.

— Мастер Проводник?

Услышал я знакомый, басовитый и одновременно мягкий голос.

— Перепутали выход? Сейчас я Вас верну к Вашему выходу.

Огромной, чёрной тенью с камней соскочил «Баюн», схватил меня за воротник зубами и прыгнул в проём между исполинских колонн Стоунхэнджа. Тьма исказилась, и передо мной стоял оторопевший от ужаса Велес, за барной стойкой.

— Проводник? Как Вы здесь оказались, и где все остальные?

Громадный кот опустил меня перед Велесом и почти бесшумно юркнул в открытый, видимо им, личный разлом.

— Велес, у нас ооочень серьёзные проблемы.

Протянул я, останавливая отдышку.

— Да. Я, кажется, вижу.

Сказал великан, двумя пальцами потушив небольшой огонь на моём плече (как я умудрился его не заметить).

— Ты не слишком молод, для того чтоб пользоваться «магией друидов»? Ну, по сути, это и не совсем магия, а так, технология, просто не актуальная на данный момент. Но всё же. (Велес)

— Я во сне увидел. Да и не в этом дело!

Попробовал я оправдаться. А Велес громко и раскатисто расхохотался.

— Прям во сне увидел целый ритуал, который друидов возвращал к моим дверям? (Велес)

— Да.

— Так это что получается, один из моих друидов был проводником, а я и не знал об этом? Вот это потеха.

— Велес!

Крикнул я изо всех сил так, что тот замолчал и насупил брови.

— Музу, Фати, Кера и Понтия забрали люди в белом. Схватили, как-то обездвижили и увели в разлом!

— Что ты сказал!?

Сразу сотней голосов отозвалось из центра бара так, будто сотня сказочных «банши» кричали в бешенстве.

Из-за стихшей толпы посетителей выходило, затмевая и превращая в липкую тьму свет, нечто, отдалённо напоминающее ту хрупкую девушку, представлявшую из себя Виту.

— Как ты допустил подобное!?

Взревело чудовище и бросилось в мою сторону. Велес одной рукой-лапой схватил меня за воротник и швырнул куда-то в сторону, спасая от неминуемой гибели.

— Жалкий червь!

Продолжала неистовствовать та, что была Витой.

— Я её успокою, выходи в дверь, быстро выходи в дверь.

Крикнул Велес. Я быстро поднялся с пола, (да почему меня сегодня все швыряют) голова ходила кругом, но я нащупал дверную ручку и повернул её. Дверь открывалась наружу, и поэтому я выпал.

— Перебрал, что ли?

Услышал я голос сзади себя. Быстро обернулся и не поверил глазам. Я стоял на той самой улице, куда мы приехали с Понтием, передо мной был вход в бар «Стопка» и прислонённый к стене выпивоха, повторивший свой вопрос.

— Перебрал, что ли, парень?

Глава № 11

— Эээ, парень.

Протянул ещё раз, как мне показалось, изрядно подпитый и потрёпанный жизнью человек. Синяки под глазами, опухшее лицо, всклокоченная, но на вид чистая борода, чёрная с двумя полосками проседи (как будто престарелый актёр, после многих пластических операций, нацепил на себя костюм бомжа).

— Ты чего это тут устроил? Сначала подходишь к стенке рядом с дверью, упираешься в неё головой и мычишь что-то вперемежку со смехом, слюни разве что не пускал только, а потом отскакиваешь, как ошпаренный от стены и кричишь, жопу-то не отбил? Голову-то точно отбил, но это видимо ещё до того, как пришёл, да?

Грубовато и с насмешкой закончил мужичок.

— Не отбил, а в каком это смысле, я тут стоял и мычал?

Выразил я своё справедливое недоумение.

— Эко тебя накрыло, видимо, да? Ну ты приехал минут пятнадцать назад на трамвае, подошёл сюда и вперился в стенку. И всё, дальше вот, сам видишь, отошёл уже, да?

Разъяснил мне невольный наблюдатель. Секунду спустя я принялся ощупывать шею и, к моему невероятному удивлению, на ней не оказалось Сип.

— Хе… Хехе…. Хахахахаха

Расхохотался я диким, неестественным хохотом, чем изрядно напугал своего собеседника, он аж отскочил от меня на пару метров.

— Ты это! Не дури! Парень! Ты чего?!

Стал он полу-кричать, полу-говорить, на манер врачей в психбольницах, чтоб одновременно показать, что он контролирует ситуацию, уже давно вышедшую из-под контроля и ни в коем случае не боится, хотя поджилки дрожат, как лист на ветру.

— Фуууууух. Извини мужик, я просто только что лишился последнего доказательства своего существования, как чего-то большего, нежели просто «идиот».

Тот слегка улыбнулся, и с облегчением сказал.

— А, так ты блаженный, я-то подумал, что наркоман, а они агрессивные, ещё зарежут чего доброго. А блаженных я знаю, у нас, вон, Васильич ныряльщиком раньше был, так как-то случилось, что задержался под водой, и вовремя откачать не успели, но не помер он, а ожил, но слегка «другой». Заикается теперь и иногда как скажет чего, так хоть стой, хоть падай. Но с вами зато интересно хоть, вы ж такие на выдумки горазды, истории там всякие.

Как-то сбивчиво и с непомерной дозой радости выпалил мой собеседник.

— Слушай, а у тебя не будет, случайно, лишних рублей старому медработнику на антисептические процедуры? Сейчас Серёга «поэт» подойдёт и Васильич, а я пуст и душевно, и финансово, стыдно будет перед коллегами.

Скромно, но довольно изысканно, как это умеют только уличные философы, попросил у меня денег расплывшийся в улыбке человек. Не знаю почему, но я всегда испытывал какой-то интерес к таким людям, (не то чтобы я хотел к ним присоединиться) но узнать как они живут мне почему-то всегда хотелось. И поскольку я только что лишился своей «жизни», теперь сомнений в этом не было никаких. Я предложил следующее.

— Слушай, меня вот Дмитрий зовут (не буду представляться творческим именем, после всех галлюцинаций оно во мне почему-то вызывало дикую панику), а тебя как?

— Владлен Петрович, можно просто Петрович.

— Очень приятно познакомиться. Такая вот идея у меня, у вас затруднительное положение в финансовом плане, а у меня затруднение с жизненным выбором, и в виду этого мне нужно провести время в несвойственной мне среде. Таким образом, я предлагаю следующее, я покупаю сейчас еды и выпивки, так как деньги имеются, и иду с вами куда бы вы не собрались. Я угощаю вас, а вы мне рассказываете свои истории, согласен?

— Ссогласен.

С некоторым содроганием, сглотнув слюну, сказал Владлен Петрович, а сзади к нему подходили двое мужичков похожего вида. Один с плешью почти во всю голову, таким образом, что остатки длинных волос по бокам торчали на несколько сантиметров в стороны и падали на плечи, образ завершали трехслойные очки, чем-то он даже напоминал Дэнни ДэВито. А второй, похоже, до перелома в жизни был военным, грубое лицо с несколькими шрамами, тельняшка, выглядывающая из-под куртки цвета хаки, и кирзовые сапоги.

— П-петрович, т-ты чего это такой перепуганный, тебя ш-шпана донимает?

Сказал тот, что был в тельняшке.

— Васильич, это Дмитрий, он не шпана, он как ты, контуженный неизвестным способом.

Пошутил на свой лад Петрович, чем вызвал аккуратные смешки своих товарищей.

— Говорит, что нас угостит, а мы ему про жизнь свою авантюристскую расскажем.

— Что ж, и такое бывает.

Философски протянул Дэнни ДэВито «русская версия», как я понял это и был Серёга «поэт». Я быстренько сбегал в магазин, купил три бутылки прозрачной, но весьма обжигающей жидкости, пару литров сока, банку огурцов, каких-то салатов на развес, хлеб, колбасу, в общем, всё, что можно спокойно есть из пластиковой тары в каком-нибудь парке за столиком.

— Ох, да у нас сегодня банкет.

Хищно произнёс Серёга, и мы двинулись по одним им известному маршруту. Меня не интересовало то, куда именно мы идём, я за этот день видел уже и так слишком много. А точнее говоря, я видел зарождение целого мира и мгновенное его крушение, мне очень не хотелось пытаться сейчас осознать, что именно это было. Шизофрения? Но почему такая реальная, я же не просто выдумал себе одного-двух собеседников, я видел толпы несуществующих людей и событие, которое точно не должно было уместиться в пятнадцать минут стояния, уперевшись лбом в стену. Как же моя важность в мировом масштабе? А нет никакой важности, просто воспалённый мозг подкидывает мне очередной повод тронуться умом окончательно.

Мы подошли к какому-то забору в промзоне, где было отверстие, в которое мог пройти средний человек, если пригнёт голову.

— Прошу, в нашу обитель и рабочее место.

Приглашающим жестом указал Серёга.

— А что это, собственно, за место?

— Ну, когда-то это был завод эмальпосуды, а теперь склады. Васильич тут сторожем работает, мы у него на смене. Знакомый его похлопотал, поскольку, по превратности судьбы, жить нам больше негде. Так что тут сторожим, тут и живём.

Ответил Серёга.

— А чего в ворота не зашли?

— На ворота камера смотрит, а тут техническое отверстие, через которое время от времени списываются объекты, не подлежащие более хранению.

Объяснил, улыбаясь Серёга, давая понять, что они распродают остатки неподконтрольного металла или техники, оставшиеся от предприятия. Остановились мы возле времянки, составленной из трёх грузовых контейнеров, организованных под сторожку-общежитие для горе-друзей. Внутри было достаточно тепло и чисто, что меня действительно удивило, я ведь думал, что иду пьянствовать с настоящими бомжами, а тут, оказывается, приличные люди, просто в сложной ситуации. Мы разложили нехитрый скарб на стол, порезали колбасу и разлили горькую по пластиковым стаканчикам. Тут Серёга «поэт» резко встал, и объявил.

Я видел проспиртованные лица,

Я знал, в них скрыта доброта,

Нам третий нужен был союзник против водки,

И из-за мусорного бака услышал я спасительное да.

Наш бой был долог и опасен,

Но мы стояли насмерть как всегда,

Ведь мало кто на этот вечный бой согласен,

Во благо мира чистого терять здоровье и года.

Я был никто! Какой-то средний сварщик,

Петрович был на скорой санитар.

Василиьич в море был ныряльщик.

Теперь на страже мира мы втроём — ЛОК'ТАР ОГАР!

После этого они резко выпили и синхронно выдохнули. Я тоже выпил, и до меня стали доходить слова, сказанные Серёгой. Доля неправильности отозвалась металлом в голове, «на страже мира мы втроём». Трое против одного, естественный ход сопротивления во всём мире и в том, что мне якобы привиделся.

— А почему именно втроём?

Задал я неуверенно свой вопрос.

— Как почему?

Возмутился Серёга.

— Потому что это правильно, «троица», «триединство», ты когда-нибудь слышал такое? Это же залог мироздания. Даже на троих всегда соображают, ну кроме этого раза. Ты, как гость или наблюдатель, историк, проводник в мир людей с несчастными поворотами, которые привели их «не туда», ты же вроде записывать это всё будешь для книги, ведь так? Сам же сказал, что истории наши нужны, а для чего ж ещё?

Выдал своё заключение по моему поводу Серёга, теперь уже ясно почему «поэт». Но всё ещё какая-то неправильность крылась в происходящем.

— О, с-слушайте!

Привлёк к себе внимание Васильич.

— Очередная офигительная история?

Спросил Петрович.

— Д-да.

Согласно кивнул крепыш в тельняшке.

— Слушай, Дмитрий. Серёга, когда истории свои рассказывает, перестаёт заикаться, но выдержать без смеха их очень трудно, но ты не смейся, а то обидится.

— Ну, давай, Пал Васильич, пали историю.

— Так вот.

Голос повествователя превратился в выверенный дикторский тон.

— Прочитал я в газете про цунами, толчки подземные и бури в бермудском треугольнике, а также недавно закончил интересную книгу читать, Говарда Лавкрафта. И кое-что понял.

Он выдержал театральную паузу, и продолжил.

— Все мы знаем, кто такой товарищ Хвтанг, крылатый, щупальцеротый гигантище, что дрыхнет на дне морском (вернее не на дне, а в разломе между мирами, открываемом в глубине глубин, чернее черноты бесконечности). Призвать, а вернее включить ему «Бузову» на будильнике, могут только весьма глубоко знающие люди (последователи), их можно узнать по лицам-«крабовым палочкам». И разбудить несколько раз за год его особо не составит труда. Вопрос напрашивается сам собой, так где же эта весёлая осьминожка (съем вас всех немножко)? А вот вам теория. Остальные боги, или небожители, в курсе, что после его пробуждения будет пати, но не у них на хате, соответственно, они против, но на корню Ктулху Сквидвардовича не извести, божество всё-таки, а всех селёдкопоклонников найти проще пареной репы. Значит, небожители ждут момента, когда первый рингтон на будильнике отзвенит, товарищ Ктулху вскакивает (по дороге перекусывая парочкой судов), чтоб навсегда удалить с будильника «Бузову»… но сзади стоит во весь свой исполинский рост, допустим, «Тор» со своим кухонным молюскорасплющивателем Мьёльниром, и прописывает знатного Леща царю морского хаоса и храпа. Итак, у нас готово объяснение сдвига тектонических плит, пропажи судов и цунами) А Ктулхуслав Зойдбергидзе отдыхает ещё 5 минуточек до следующего звонка, ни о чём не подозревая.

Такого рассказа я точно не ожидал. Моя челюсть буквально лежала на столе, глаза просто вываливались из орбит, а мои новые знакомые (все кроме Серёги) катались от смеха по полу.

Смеялся, казалось, даже импровизированный дом из контейнеров.

— Крис, Алкангел Прибухнутий тебя побери, видел бы ты своё лицо.

Сказал Серёга, и тот же час его лицо превратилось в моё, искажённое гримасой удивления.

— Сёма, ну ты даёшь.

Сказал поднявшийся с пола Петрович. Куртка куда-то исчезла, теперь на нём были чёрные, просторные одежды, и голова его была покрыта странным убором, я узнал в нём человека из сна, который показал мне обратный путь домой.

— А что, он сам напросился.

Хохотнув, сказал «Серёга».

— Семаргл.

Протянув руку, сказал псевдо «Сергей».

— А это Чернобог и Перун.

Представил по новой своих друзей мой собеседник.

Реакцией на что была моя очередная попытка потерять сознание. Но меня подхватил Семаргл и, прищурившись, глядя мне в лицо сказал.

— Дружище, да у тебя же опухоль.

Свет погас.

Глава № 12

На этот раз обошлось без безумных снов и галлюцинаций. Глаза я открыл уже в больничной палате. Всё вокруг было белое и голубое, пищало какое-то оборудование, в руке саднило от капельницы. Я хотел было подняться, но жуткая тяжесть в области виска, да и, по сути, всего тела, придавила меня обратно к кровати.

— Ты бы особо не дёргался.

Произнес голос откуда-то справа от койки.

— Слушай, ты извини, что мы подшутить над тобой взялись, кто ж знал, что ты уже на последней стадии.

Сказал с явной печалью голос, который, как я понял, принадлежал старику в чёрном, что сидел возле койки.

— Помнишь меня хоть?

— Помню, Чернобог, кажется. Ты же «дядька» Велеса?

— Да, он самый. Как там у него, всё хорошо? Шарашку свою не прикрыл ещё?

Говорил Чернобог монотонно, но и так было ясно, что его что-то очень сильно беспокоит.

— Не прикрыл, всё процветает, мне так кажется… я его даже с ног свалить умудрился.

Попытался похвастаться я заслугой Сип.

— То-то я думаю, почему границы миров истончились на краткий миг. Последний раз такое было, когда мы с ним «мёда» немного выпили.

— Судя по рассказам в баре, это был не «мёд», и было его около цистерны.

— Что, прям так и говорят? Да нет, не цистерна, так, 4 меры выпили и всё, но мёд-то особый, «навий мёд».

Уже с улыбкой произнёс старец. И в эту минуту дверь открылась, за ней показалась высокая и сильная на вид женщина с властным взглядом.

— Дмитрий, меня зовут Мария Сергеевна, я главврач этой онкоклиники, и у нас не самые лучшие известия. У вас был обнаружен…

— Морена хватит, он всё видит и знает, давай уже к сути.

Перебил её старец, отчего лицо её сделалось абсолютно безучастным, и продолжила она совсем по-другому.

— Хорошо, я Морена Свароговна. А ты, друг дорогой, перешёл дорогу кому-то из верховных аспектов. Предположу, что Вите. И она наградила тебя долгой и мучительной жизнью на последней стадии рака головного мозга. Так понятней?

Выпалила, уже изменившаяся в лице женщина.

— Мора, ну ты не перегибай уже.

Возмутился старик.

— А ты не учи меня, мне в отличие от тебя по больницам работать приходится, чтоб рассудок и силы сохранить. Ты-то у нас на одних только «барских харчах» можешь жить. А мне не просто подношения нужны, а добровольно отданные жизни. Такого новый барин нам выдавать не может — «преступление против человечества».

Почти крича, закончила Морена, глядя огненным взглядом на Чернобога.

— Каждого из нас отец создал таким, каким мы нужны были людям. У каждого своя роль. Сама знаешь, меня все злом считают, а я единственное, что делал, это не давал им упасть в Навь, разрушая очередной мост в бездну, так сказать.

Сказал Чернобог, и Морена немного успокоилась.

— У всех нас была своя жизнь и свои обязательства. Сейчас всё не так, как было раньше. И не будет уже как раньше.

Добавила Морена, и Чернобог хитро улыбнулся.

— И чего это ты скалишься, душегубец? Аль задумал чего? Против барина идти? Сам знаешь, что никто не знает кто и где он, а младшие так и вовсе не могут вспомнить, что произошло и когда.

Более тихим и заговорщицким голосом сказала женщина, обволакиваемая как будто мглой.

— Этот вот доходной, которого Вита с психу наградила шишкой в башке, мастер Проводник. И он видел «барина» не позднее, чем вчера. Как думаешь, чего это Вите простого смертного в мученики определять? А того, что «барин» умыкнул у него из-под носа двоих из трёх «упорядоченных» и пару балбесов «точку» и «тире».

Морена не смогла сдержать своего восторга и прям упала на стул перед Чернобогом.

— А ещё он целый новый мир вдавил в тутошнюю реальность.

Добавил старик, и подмигнул Дмитрию.

— Право, я удивлена. Чтоб «барин» сам вылез, это ж какую нужно было угрозу предоставить?

Хлопнув в ладоши, спросила Мора.

— А всё просто, калеченый наш способен барьеры «барина» силой, видимо, одной только мысли рвать. Это значит, что он может и его самого достать, и нам наконец-то будет, что ему противопоставить за его обман.

И эти двое засмеялись уже вдвоём, и от этого смеха веяло тьмой, холодом и смертью.

— Господа, совет вам да любовь, конечно, но я тут как бы умираю, или что?

Прервал я их разговор, показавшийся мне чем-то вроде какого-то потустороннего флирта.

— Спасибо за добрые слова, но мы и так давно уже женаты.

Сказал Чернобог.

— Я даже как-то и не думал, что у вас такое бывает.

— Что бывает? Любовь? Ты думаешь, это даровано только смертным? Нет, этот подарок-наказание для всех.

Сказал Чернобог и нежно взял Морену за ладони, на что она резко их отдёрнула и дала пощёчину старику.

— Я тебя ещё за ту пьянку, с тем медососом не простила.

Резко выпалила раскрасневшаяся женщина и отвернулась с характерным хмыканьем.

— Тысяча лет уже прошло, а она всё дуется. И не на то, что напился, а на то, что с собой не позвал. Вот и живу теперь на складе с братьями. Их жёны тоже повыгоняли, сёстры её, кстати. (Чернобог)

— И поделом. (Мора)

— А можно всё-таки к моему вопросу вернуться?

Неуверенно промямлил я, глядя на то, как боги ругаются о простых, житейских вещах.

— Да, извини. Я бы, конечно, ни за что не пошла бы против действий Виты. Только при сложившихся обстоятельствах, она сейчас не в полой силе, так как «триединство» нарушено. Если бы это было не так, ни в жизнь тебе бы помогать не стала. Но раз мой окаянный говорит, что ты можешь «барину» поднагадить знатно, то держись за всё, что можешь, сейчас будет больно.

И не успел я что-либо сказать в свою защиту, Морена выросла в размерах, её докторский халат разлетелся широкими полами белоснежного платья, разбросав по и без того белой палате снег, вокруг натурально поднялась метель. Я слышал голос Морены, вой вьюги, не иначе. Мои руки и ноги мгновенно окоченели, мне стало дико больно и страшно, из-за снега я уже ничего не видел, как вдруг снег завис в воздухе, и холод стал, как будто осязаем. Из снега ко мне тянулись длинные посиневшие руки, и на горизонте видимости сияли два огромных синих глаза. Руки взяли меня за плечи и протянули через снег, висящий в воздухе, но снег не расступался, он проходил сквозь меня. Я чувствовал каждую снежинку, кровь не текла в тех местах, где в меня входил снег только по той причине, что, по-видимому, был абсолютный минус. Этот кошмар продолжался пока всё моё тело, до последнего миллиметра не было проткнуто. Морена прижимала меня к себе и пела песню. А сзади меня по снегу было размазано моё тело.

— Крис, теперь ты не совсем человек. (Морена)

— Я бы сказал, совсем не человек. (Чернобог)

— Я провела тебя в Навь, оставив твою личность тебе. Ты никогда не заболеешь и никогда не проголодаешься, если сам не захочешь. (Морена)

— Я что, умер?

— Технически? Да. Морена провела твою душу на ту сторону и дала тебе навье тело. (Чернобог)

— Мы же в серьёзный такой поход на войну собираемся? А зачем нам хилый и больной союзник, хоть и с супер оружием, я бы сама размахнулась бы и случайно тебе бы шею свернула, такой ты хрупкий. (Морена)

Сзади неё кивал Чернобог так, чтоб я это видел.

— Не поддакивай, не прощён ещё. Но за новую надежду спасибо.

Мора приобняла старика и крепко поцеловала его.

— Так, сейчас я только тут приберусь быстренько, и пойдём братьев твоих бедовых проведаем, слышишь Чёрный? (Морена)

— Приберусь, это ты имеешь в виду…? (Чернобог)

— Да, именно это. (Морена)

— Крис ты бы это, отвернулся, что ли.

Сказав это, Чернобог немного поморщился.

— А что такое? Видел я уже трупы. То, что он мой не делает его каким-то особенны… ТВОЮМАТЬ АААААААААААААА!!!!!!!!

— Я же говорил, отвернись. (Чернобог)

Сказал Чернобог и повернул меня за плечи от зрелища, как миленькая улыбка Морены растянулась в огромную волчью пасть, и она с хрустом костей и характерными чавкающими звуками принялась поедать моё бывшее тело.

— Я тебе потом как-нибудь расскажу.

Прошептал старец в чёрном, и мы двинулись прочь из палаты.

Глава № 13

— Кто вы такие, и как вы попали в нашу закрытую онкологическую клинику? Я сейчас вызову охрану!

Кричала на нас с Чёрным (как его нежно успела при мне окрестить Мора) средних лет, круглолицая, полноватая девушка в халате с отличительными знаками старшей медсестры.

— Тома, а ну быстро прикрой свой пухлый грехоприёмник!

Весело и злобно одновременно гаркнула Мора из-за наших спин. Толкнула нас в разные стороны, и подошла к немеющей от ужаса и непривычного обращения к ней со стороны начальства девушке. А ужаснуться было чему, ведь Мора забыла вымыть лицо после своей недавней трапезы.

— Это мой муж и его друг. Бегом выпустила нас. (Мора)

— Мария Сергеевна, да как Вы смеете, и что у Вас с лицом? Вы же говорили, что муж Ваш умер.

Затароторила переходя на визг Тома, а Чёрный начал заливаться смехом.

— Значит, умер? (Чернобог)

— И пока барина не проучим, не воскреснешь.

С ехидцей, прищурившись, заявила Морена.

— Я закрываю клинику. Можешь быть свободна, и ещё одно.

Подошла впритык Морена к начинающей сползать по стенке девушке, и резко прижала руку к низу живота, и уже знакомый холод разлился по коридору.

— Не к столу за калачом, не на печь за снами, а на сени с мужиком, с крепкими руками.

Первую половину сказанного было отчётливо слышно, а вторую заглушил истеричный вопль теряющей сознание бедняжки. Всё закончилось так же стремительно, как и началось. Морена отпустила девушку, и та завалилась на пол.

— Всё, как очнётся, такая её охота на мужика одолеет, что наш охранник, который ей конфеты да пирожные носит уже второй год, а она от него нос воротит, сегодня нехило так удивится и обрадуется.

Чёрный смеялся и сбивчиво пытался что-то сказать. Наконец, успокоившись, прокашлялся и спросил.

— Милая, ты чего это?

— Да, я не думаю, что мы с этого похода вернёмся, не в том смысле, что головы сложим, хотя и этот вариант вполне возможен, а если удача нам улыбнётся.

Морена очень внимательно посмотрела на меня, и продолжила.

— Так вот, если удача нам улыбнётся, то больше не нужно будет прятаться. Так что, в обоих вариантах назад дороги нет. Я, кстати, хотела спросить, мастер Проводник, а как это, жить с безграничной удачей? У тебя же не жизнь, а один сплошной рояль в кустах.

Я уже было спросил о том, что же она имеет в виду, но меня опередил Чёрный.

— Мора, этот юнец от силы два дня проводник.

После этих слов, на пару секунд Морена остолбенела, глубоко вздохнула и с натянутой улыбкой сказала.

— Ну, малыш, так даже лучше. В твоём случае незнание — это оружие против тех, кто может тебя запугать пытаться.

И, дав подзатыльника своему мужу, пошагала к выходу, махнув нам рукой в знак того, что мы должны следовать за ней.

— Слушай, Чёрный, а чего все «проекты» дают друг другу подзатыльники?

— Если честно, то я не помню. Наверное — это одно из нерушимых правил, не вступать в открытые конфронтации, так вот и осталось, что недовольство между собой можно выразить максимум только подзатыльником.

Примерно к концу объяснения мы поравнялись с Мореной на выходе, где она уже говорила охраннику, что Тамара потеряла сознание в коридоре и последнее, что она сказала, это что хотела бы его видеть. Тот с невероятной прытью выскочил из сторожки и скрылся в коридоре. Мы беспрепятственно вышли из клиники.

— А в каком мы районе?

Поинтересовался я, чтоб понимать, сколько нам идти или ехать обратно к заводу.

— А какая разница.

С деланным безразличием сказал Чёрный, и ударил невесть откуда появившимся посохом себе под ноги.

— Мы ведь не прячемся.

И прямо перед ним открылся разлом. Мора резким движением расправила руки в стороны, и в них блеснули сотканные изо льда (не поверите) сковороды. В разломе был виден контейнер-общежитие. Мора прицелилась и метнула по очереди сковороды в разлом (что за бред, подумалось мне) таким образом, что они, вращаясь по дуге, влетели, со звоном разбивая стёкла, в окно времянки. Из импровизированного жилья послышались звуки разрушения и громкой ругани. Казалось, контейнеры ходят ходуном. Через две минуты окно с противоположной стороны от окна, куда залетели сковороды разбилось, вышибаемое телом одного из братьев Чёрного, это был Семаргл. Он держал в своих руках по одному огненному клинку и бешено озирался по сторонам.

— Живым не возьмёшь, карга старая! А ну, покажись, я тебе твои сосульки в (нечленораздельное славянское описание, по всей видимости, половых органов) запихаю, да так, что сидя (ещё один эпитет, не подающийся расшифровке) на вулкане, не растопишь!

Кричал всё больше краснея и покрываясь всполохами пламени, уже полностью обратившийся в свой нечеловеческий лик, аспект солнца. Ещё через мгновение из окна нелепо вывалился, запутавшись в длинной бороде, суховатый, но охваченный разрядами молний старик, у которого, на первый взгляд, на затылке была корона и только при ближайшем рассмотрении оказалось, что это сосульки, выросшие на голове бедолаги.

— Задела, стерва. Не удался, значит, план Чёрного. Порешить нас пришла.

Хрипя, прокашлял Перун.

Морена стояла, прижав ладонь к губам и еле сдерживала смех и восторг от происходящего. Чёрный вопрошающе посмотрел в сторону жены, и та ему кивнула в знак согласия на дальнейшие действия.

— Что ж вы, братья, так расслабились-то, что вас девка отделала.

С насмешкой продекламировал Чернобог, шагая в разлом.

— Чёрный?

Сказал Перун, не веря глазам и стряхивая лёд с головы.

— Неужто ведьма с нами?

С некоторым сомнением спросил Семаргл, утихомиривая пламя на своём теле.

— С вами, непутёвые, с вами.

Уже откровенно смеясь, сказала Морена, шагнув за Чёрным в разлом.

— И проводник тоже с нами, улучшенная версия, так сказать, благодаря моей любимой жёнушке.

Подхалимски протянул Чернобог, приобнимая за плечи Морену.

— Убила.

Сказал Перун.

— И съела.

Добавил Семаргл, глядя на Чернобога и подбирая челюсть с пола.

— Где наш брат, ведьма?!

Крикнули оба, изготовившись к бою.

— Да я это, я. Помирились мы просто.

Сказал успокаивающим тоном Чёрный. После чего братья расслабились, глянулидруг другу в лицо, и сделали вывод вслух.

— Каблук. (Перун)

— Точно каблук. Цок-цок. (Семаргл)

Последнее, что успел сказать Семаргл перед тем, как его сшибло с ног мощной струёй воды, затушив на нём последние всполохи огня.

— Душа моя, что ж так сразу-то из кадки, нет чтоб приобнять.

Говорил, лёжа на земле, даже не пытаясь подняться на ноги, во избежание нового удара от уже своей жены, Семаргл.

— Сёмочка, я же тебе говорила, не водись ты с этим плешивым, в лужу сядешь.

Пошутила как-то по-своему девушка в белой просторной рубахе и с венком на голове.

— А ты куда, старый истерик?

Раздался громкий раскатистый женский голос, явно обращённый к Перуну, пытающемуся перелезть через забор в попытке к бегству. Раздался громкий свист, и ногу Перуна обвила длинная плеть и сдёрнула с забора.

— Дивушка, я так рад тебя видеть.

Говорил сквозь слёзы подтаскиваемый за ногу ко всем остальным Перун.

— Вижу, что рад. Через забор, видимо, за цветами бежать собирался?

Сказала двухметровая девица с греческим профилем.

— Вот видишь, я же всегда говорил, что ты у меня такая разумница, всё поняла сразу, даже объяснять не пришлось.

Промямлил старик, с каждым словом ещё больше седея на глазах.

— Вот они, мои храбрые, гордые и независимые братья.

С издёвкой сказал Чернобог, заливаясь от хохота.

— Мастер Проводник, меня зовут Дива, а это Купальница.

Сказала та, что тащила за ногу Перуна.

— Сёстры Моры?

— Сёстры не родные, а по рождению.

Ответила Купальница.

— Как это?

Недоумевал я.

— Ну, мы все тут дети старших «божеств», по-вашему, у нас братьями и сёстрами являются целые поколения. (Купальница)

— Теперь понял.

Кивнул я, но на самом деле я был очень далеко от понимания всего, что происходит, но плыть по течению для меня сейчас было лучшим из решений.

— Итак, вся команда в сборе, теперь нужно шума наделать, чтоб «барин» пришёл, а дальше, Крис, дело за тобой, сам сказал же, что понял, как надрать его метафорическую задницу.

— И я не отказываюсь от своих слов.

Гордо заявил я.

— Вот только, как вы его выманивать собираетесь? В прошлый раз пришлось целую планету в эту реальность вдавить.

— А это ты уж нам оставь. Мы сейчас сделаем кое-что, чего не делали уже пару тысяч лет, такое трудно не заметить. Твоё тело, хоть и ослабевшее, несло в себе заряд силы огромной мощности. (Мора)

Меня замутило от воспоминаний того зрелища, но я сдержался, хоть и чувствовал, что побледнел.

— Ну что, костра не хватает.

Весело крикнула Купальница.

— Сейчас устроим.

Ответил, улыбаясь и начиная смеяться как ребёнок, обретая черты молодого парня, Семаргл. Я так понял, что их внешний вид зависит от их настроения напрямую, потому что они молодели на глазах, как только начинали улыбаться.

Дальше начало происходить нечто просто невообразимое. Семаргл, чуть присев, подпрыгнул так, что оказался на крыше здания бывшего завода эмальпосуды и начал крутиться в танце на месте, расставив руки. С каждым оборотом он увеличивался в размере, а его тело разгоралось более свирепым и ярким пламенем без дыма. Девушки богини завели песню, я даже не успел заметить, как они стали метров десять в высоту, и держась за руки со своими мужьями, стали водить хоровод вокруг здания, уже полностью охваченного пламенем Семаргла. Через несколько минут он и сам выпрыгнул из этого пламени и присоединился к хороводу и песнопениям. Их было шестеро, но «Гори гори ясно, чтобы не погасло» слышалось так, как будто поёт целый хор человек из пятидесяти. С каждым мгновением пламя становилось выше и выше, а вместе с ним росли и аспекты, они были уже исполинских метров 30 в высоту, и хоровод сопровождался громогласным топаньем их гигантских ног. Это зрелище не осталось без внимания простых людей, которые останавливались на улице, вперив взгляды в небо там, где на высоте десятиэтажных зданий виднелся огонь и гигантские фигуры, поющие и кружащиеся в хороводе.

— Теперь точно заметит.

Подумал я, и услышал уже знакомый «взрыв глубинной бомбы» и голос за спиной.

— Я смотрю, вы решили себе устроить пышные проводы, господа отставники.

Глава № 14

— Вам действительно нужно было устраивать этот спектакль?

Спросил с сарказмом «Некто» в белом. На его лице всё так же сложно было сконцентрироваться, всё равно, что пытаться ухватить в зрительные рамки квант, ускользающий из наблюдаемой области. В этот миг место, где появился «Некто», превратилось в огромный столб пыли, и Крис немного пошатнулся от того, что землю сотряс огромной мощности удар. Не взрыв, а именно удар, в облаке пыли вырисовывались очертания громадной ступни. Кто-то из «семейного трио» решил раздавить узурпатора без лишних слов и объяснений. И если бы это было так просто, то я думаю, что до этого момента бы вообще не дошло.

— Серьёзно, старички, ну это же не первый раз, когда вы мне устраиваете засады, я же даже сам на них прихожу. Даже немного жалко, что вы не в состоянии запомнить ни одного события с моим участием.

Фигура в белом продолжала стоять на том же месте, только подняв руку над головой, с лёгкостью удерживая исполинскую ногу. Еле уловимым движением он отталкивает ногу, принадлежащую Перуну и тот, теряя равновесие, начинает заваливаться на спину. Со звуком падающего самолёта огненный меч Семаргла летит из костра, которым был завод эмальпосуды, и разбивается на осколки от одного небрежного удара обратной стороны ладони «Незнакомца», не долетев до него самого буквально пару сантиметров. За спиной «Незнакомца» так же спокойно, как и в прошлый раз, стоят человекоподобные фигуры, одетые в белые, просторные одежды.

— Я даю вам шанс избежать строгого наказания, если вы добровольно пойдёте со мной. Это моё единственное и последнее предложение.

Без доли напряжения сказал тот, кто вселял уже невероятный ужас своей неуязвимостью.

— Мы никогда не подчинимся! Кем бы ты ни был.

Громко крикнула Дива, и со всего размаха бросила в него кусок горящего здания, отломанный до этого за мгновенье. Тот просто расставил руки в разные стороны, улыбнулся и принял удар бетонных плит в огне, не защищаясь. С шумом крушащихся скал обломки разлетелись в разные стороны, не нанеся ему хоть какого-либо видимого урона.

— Чёртова тварь!

Взревела Морена, и схлопнула ладони в направлении «Незнакомца». Сказав какие-то слова на незнакомом мне языке, она резко раскрыла руки, и из них вырвался «Белый ветер». Сразу стало ясно, что это тот же ветер из снега, который заморозил всё в больнице, потому что на его пути всё покрывалось льдом, пламя гасло, а песок, пыль и камни, висящие в воздухе, так и замерли, давая понять, что она заморозила всё, вплоть до воздуха. Две секунды промедления, и оглушающий треск льдов Антарктиды, отламывающихся от айсберга, сопровождают движение «Незнакомца», как ледокол проламывающего само пространство.

Ещё шаг, и коснувшись Морены, он делает её одного с собой размера, хватает за запястье, заламывает руку и с силой отправляет головой в бетонные обломки стен. Она пролетает сквозь них, разнося их на мелкие куски, но тот ловит её за ногу в полёте и, как метательный молот, бросает в сторону белых фигур, которые уже стоят полукругом, а над их руками, сложенными лодочкой, горят огненные символы. Как только Морена пересекла линию первых белых фигур, они развели в стороны руки, и огненные знаки окружили богиню зимы. Раздался дикий вопль, больше напоминающий вой вьюги, и Морена рассыпалась на осколки льда и снег, заключённый в шарообразный барьер. «Незнакомец» схватил его одной рукой, как только тот уменьшился, потряс, посмотрел вовнутрь шара и сказал.

— Эй, Чёрный, подарок тебе на рождество.

И бросил под ноги гиганту в Чёрном.

На его лице читалась немая ярость.

— Ты никогда не будешь править над всеми.

Чернобог поднял руку ладонью вверх и сомкнул её так, что что-то хрустнуло внутри ладони. И воздух вокруг «Незнакомца» задрожал и потемнел, частицы мусора из-под его ног стали подниматься вверх и истлевать, рассыпаясь прахом.

— Ух ты, сама смерть научила тебя этому фокусу, не правда ли? Только вот, видишь это?

И «Незнакомец» достал из воздуха обвитую цепями косу.

— Это та самая коса Мортум. А внутри неё сидит Фати.

Он резко взмахнул косой, и «область тлена» переместилась под ноги Чернобога. Тот немедленно зашатался, стал уменьшаться и рухнул на одно колено, опираясь на посох. Его лицо стало покрываться морщинами, а волосы выпадать клочьями, одежды рассыпались пылью. Через несколько секунд на месте гиганта лежала ссохшаяся мумия и вращала по-прежнему живыми глазами.

— Сейчас!

Внезапный, словно гром среди ясного неба, прогремел крик, и в «Незнакомца» ударила молния. Из облака дыма, которым теперь был завод, вылетела плеть и обмотала «Незнакомца» с ног до головы. Из-под земли ударил гейзер, в нём выросла женская фигура, сотканная из воды, она схватила со спины сплетённого, и стала стремительно поднимать его вверх, туда, где со стороны солнца спускался на крыльях огромный огненный не то лев, не то волк. Перед самым столкновением крылатый принял человеческий облик, объятый пламенем, и обнял женскую фигуру, сотканную из воды таким образом, что связанный оказался между ними.

— Русалка и Лев. Огонь и вода. Ночью и днём. Твоя навсегда.

Прошептала Купальница часть свадебной клятвы Семарглу.

— Твоя судьба воды холодной Бездна. Без сердца никому на берегу нет места.

Ответил ей, поцеловав, Семаргл. Они взялись за края лент, которые обвивали их руки, и резко их сорвали. Небо озарилось вторым солнцем. Взрыв был поистине великим, но взрывная волна не разошлась за пределы завода, сдерживаемая всё тем же барьером. Сомнений, что «Незнакомец» остался жив не было. Новое солнце погасло и растворилось внутри барьера, а следом на руины завода опустился всё так же нетронутый «Незнакомец».

— Надо же, водородная бомба, не иначе. Ну и выдумщики.

— Дива, Перун, сдавайтесь по-хорошему. Этих двоих собирать теперь пару месяцев. Вам же не хочется присоединиться к ним или к этому сухарю?

Обратился «Незнакомец» к двоим оставшимся божествам, указывая на высушенного Чернобога.

— Что тут происходит?

Сказал Дмитрий.

Никто из свиты «Незнакомца» не обратил на него внимания.

— Вы что творите?

Крикнул он ещё громче, глядя прям на «Незнакомца».

— Пожар, не видишь, баллоны на заводе взорвались. Покиньте зону аварии немедленно.

Сказал сам «Незнакомец», видимо, автоматически воспроизводимую фразу.

— Гражданин, Вы стали очевидцем аварии, о которой Вам следует подробно рассказать в соответствующих органах.

Добавил «Незнакомец», сообразив что Дмитрий их видит. А Дмитрий, в свою очередь, понял, что его не узнали.

— Сопроводите очевидца в участок.

Крикнул «Незнакомец» своим подручным.

— Мы займёмся устранением последствий аварии.

— А это кто такие?

Делая вид, что не понимает, что происходит, сказал Дмитрий, указывая на гигантского размера Диву и Перуна.

— Не задерживайтесь, тут ещё не безопасно.

Подтолкнули в спину Дмитрия подручные.

— Э, оглобля, полегче!

Попытался воспротивиться Дмитрий, и развернулся лицом к приспешнику, чтоб получше его разглядеть.

Перед ним стоял обычный человек, только в белом костюме, который немного был подсвечен изнутри. Из-под просторных одежд выглядывали окрашенные в белый цвет бронированные пластины. На голове была надета маска, которая тоже очень сильно светилась, не давая сосредоточить на ней больше пары секунд зрение.

— Вам следует немедленно удалиться со мной в безопасное место.

Повторил тот слова своего лидера.

— Да как так-то?! Тут, вон, огромные деревенские чучела завод разносят, а я удалиться?!

Запротестовал я, чтоб окончательно убедить их, что я всё видел. В это же время мой взгляд пересёкся с глазами Перуна, он улыбнулся, давая мне понять, что всё нормально и, сделав один оборот вокруг себя, запустил в нас молнию. Приспешник не мешкая прыгнул в сторону, уклоняясь от сине-фиолетового росчерка, и тот угодил прямо мне в грудь, откидывая меня метров на десять назад и оставляя на том месте, где я стоял, следы оплавленного бетона, но не оставляя никаких следов на мне, не считая прожжённой насквозь куртки.

— Твою мать!

Крикнул я, делая ошарашенный вид. Перун, в свою очередь, тоже сделал абсолютно недоумённое лицо и начал осматривать руку, которой швырнул молнию. Эта секунда замешательства стоила ему свободы, так как прямо перед ним лежала Дива в бессознательном состоянии, на её спине стоял уже явный победитель побоища. Ещё секунда, хлыст Дивы издаёт щелчок в руках «Незнакомца», смыкается на шее Перуна, и он падает вперёд лицом.

— Готовы, товарищи. Забирайте последних, и домой. Тут мы закончили.

Скомандовал «Незнакомец» своим подручным и не спеша двинулся в мою сторону. Я же лежал в пыли, озираясь в разные стороны и имитируя ужас.

— Молнией, значит, не убило. Что ж, в нашей профессии это очень важный фактор сопротивляемости. Кто таков? Говорить можешь?

Мягко, с интонацией смотрителя дома престарелых, проговорил «Незнакомец», глядя на меня (если в его случае можно так выражаться).

— Н-не убило, хорошо, к-кто такой, да… эээ… Ви… Дми… Не могу вспомнить.

Начал мямлить я, мотая головой в разные стороны.

— Не помню. Да что, чёрт возьми, такое!

Крикнул я, срываясь на истерические нотки.

— Так даже лучше, благо в неведении. А лет сколько, помнишь?

Продождал задавать вопросы всё тем же тоном «Незнакомец».

— Тридцать три вроде бы?

— А вот это очень даже хорошо, я тоже стал таким в тридцать три.

С восторгом хлопнул в ладоши «Незнакомец», осматривая меня и помогая подняться. Его свечение стало более мягким и уже не так резало глаза, но так и не давало увидеть его лицо.

— Граждане, в нашем полку прибыло. Вот так удача, встретить одного из «неподверженных» прямо на задании.

Окрикнул он своих подручных, и они сделали какой-то быстрый жест руками.

— Давай-ка с нами, где живёшь ты, я так понимаю, тоже не помнишь. А мы тебе и жильё, и работу, а со временем, может даже и выясним, кем ты был до сегодняшнего дня. («Незнакомец»)

— А вот эти кто?

Задал я вопрос, указывая на обездвиженных великанов.

— Это пережитки прошлого, паразиты, некогда правящие, кровавые тираны, так называемые «сущности», позиционирующие себя как «божества». И наша задача избавить мир от них.

Глава № 15

— Звучит так, будто вы секретная организация, которая борется с пришельцами, только вы «Люди в белом».

— Что ж, совершенно неправильно, но суть ты уловил. Не совсем люди, не совсем в белом. То, что ты видишь, не всегда является истиной. (Незнакомец)

— А можно ещё позагадочней, а то я ещё не начал слюни пускать.

— Чувство юмора? Хорошо, молодец. Бесстрашный, неуязвимый к молниям и ни черта не помнит о себе, прям идеальный кусок глины для обработки. (Незнакомец)

— Ну, про бесстрашный это, наверное, не совсем точно, может я просто не помню чего я боюсь?

— А ты, случайно, в психбольнице не проходил практику «проживания»? Размышляешь, как их местные жители. Просто странно, что ты только что увидел гиганта, который швырнул в тебя молнию и не задаёшь об этом вопросы, тебя больше интересует «спецназ в белом»? (Незнакомец)

— Хорошо, ты меня раскусил.

Незнакомец остановился и, видимо, немного напрягся.

— Я не спрашиваю, потому что ссусь. Живёшь вот так вот обычной жизнью сантехника…

— А ты был сантехником? (Незнакомец)

— Может и был, не уверен. В общем, живёшь себе, в носу ковыряешься, муравьёв там лупой в солнечные дни пропекаешь, потому что «Я ЦАР, вся природа!», а потом идёшь за хлебом, а какой-то «Полифем» кидает в тебя молнию из руки и отправляет в полёт. Не смертельно конечно, но я же наверняка до этого был уверен, что молния меня убьёт. В том смысле, что это же молния, непреодолимая сила стихии. И его размер, этого мужика в рубахе из сказок про Никиту Кожемяку, это что вообще такое?! Не то что бы я спрашивал, но чтооооооооо?

Сбивчиво, постоянно теряя мысль и делая неловкие паузы, договорил я.

— А ничего и никогда не происходит постепенно, все жизненные повороты они резкие, как та же самая молния. Только вот я уверен, что в одном ты прав. (Незнакомец)

— И в чём же?

— Молния тебя бы убила. (Незнакомец)

— Стоп, а почему же сейчас не убила?

— А потому, что тебе тридцать три года. Это такой своеобразный таймер, который зашифрован в каждом человеке. Это у каждого своё, кто-то начинает недалеко видеть будущее, ну не совсем конечно «будущее», а просчитывать в автоматическом режиме возможные исходы ситуаций. Кто-то становится сильнее физически или ментально, а ты вот невосприимчив к молниям стал. (Незнакомец)

— Совершенно ничего не понял, а почему так? И почему у всех разные особенности?

— Это право по рождению. Раньше люди были немного не такие, как сейчас, но особенности прошли через поколения. (Незнакомец)

— То есть, ты хочешь сказать, что мы потомки вот тех самых великанов?!

— Совершенно и очевидно, что нет. Эти «великаны», как ты их назвал, не могут размножаться тем путём, о котором ты подумал. Просто у вас были другие генетические особенности. (Незнакомец)

— Ты сказал у вас. Это значит, что ты тоже не человек? И вообще, ты не назвал своё имя, и почему у тебя лицо светится?

Пытаясь не перестараться, делал я вид, что возмущён, удивлён и максимально обеспокоен своим неведением.

— А называй меня Ноль. И я действительно не человек. А лицо… так это и не лицо, а маска, просто один умелец её сотворил при помощи тех же самых «великанов» или, если быть точнее, из одного великана, а именно Люмоса, ну или Гелиоса, у них много имён. Эти маски не дают запомнить твоё лицо, потому что напрямую выжигают память о тебе у того, кто смотрит. (Незнакомец)

— А почему я тебя помню?

— Так я ослабил эффект. Кстати, твоя амнезия тоже может быть последствием взгляда на нас, ты же до взрыва нас не видел и не слышал? А когда мы вошли в зону твоего восприятия, первое, что ты увидел, были наши маски, активированные для боевых условий. (Незнакомец)

— Как же всё это замудрёно.

— Ладно, хорош уже пустой трёп разводить, пока не вспомнишь своё имя, или не получишь новое, будешь носить номер, как и все в ковенанте. (Незнакомец)

Сказав это, он подозвал одного из приспешников.

— Сорок седьмой, сколько сейчас сотрудников в отряде «Гром»?

— Сорок два!

Ответил тот незамедлительно.

— М-да, как-то иронично. Ты ведь тоже из отряда «Гром»?

— Так точно! (47)

— Так, а где ещё пятеро? (0)

— Убиты при исполнении. (47)

— Как? (0)

— Молнией. (47)

— Шутишь? В отряде, который должен предотвращать угрозы, сопряжённые с опасностью прямого попадания электрических разрядов высокого напряжения, и персоналом, специально отобранным с наивысшей сопротивляемостью к этому фактору, пятерых убило молнией? (0)

— Так точно! (47)

Ноль нажал на затылке какие-то кнопки, маска разошлась, и он снял её, чтоб было видно его недоумение и разочарование. Это был пожилой мужчина с прямой, седой до бела бородой, его глаза были не просто синего, а лазурного цвета. Волосы собраны сзади, отчего было видно, что у него заострённые уши. Его лицо было слишком прямым и правильным. Больше всего, если бы это было возможным, то он напоминал сказочного, но старого эльфа. Он хлопнул себя по лбу, и немного раздражённо сказал.

— Сорок седьмой, ты видел, как этого молодого человека отшвырнуло молнией? Не отвечай, это был риторический вопрос. И всё же, он не был одет в специально изготовленный костюм, предотвращающий повреждения такого рода, у него просто есть на это сопротивляемость! Его, чёрт возьми, не убила молния одного из богов этих самых молний! Ты меня понимаешь? Так какого хрена люди, специально обученные и одетые по последнему писку в этой сфере, были убиты тем, что не должно им причинять никакого вреда?

— Вода. (47)

— Что вода? (0)

— Стояли в воде, когда ловили «Навок», кто-то из «электрогенерирующих» «сущностей» бросил «заряд» в озеро. Были сварены заживо. Убитых непосредственно молнией в отряде «Гром» — ноль. (47)

— Пшёл вон, сорок седьмой! Ты, вот ты всегда такой, аж бесишь. Напомни, почему ты всегда в отряде быстрого реагирования? (0)

— Вы не можете меня убить. (47)

— Ах, да. Тебе же невозможно нанести вред. (0)

— Это как?

Спросил я, действительно удивившись услышанному.

— А вот так.

Резко сказал Ноль, вытащил пистолет, направил в лоб сорок седьмому и нажал спусковой крючок. Прозвучал щелчок, но звука выстрела не было, ещё щелчок и опять тишина. Перевёл пистолет вверх, и прозвучал выстрел.

— Восхитительно.

Всплеснул я руками.

— Для него да, а вот когда его хочется за что-нибудь уволить, причина тут же выпадает из головы, из-за этого его прозвали «Непогрешимый». Нанести вред он может только сам себе, и то, только если действительно сочтёт себя за что-то виновным. Именно вот таких людей мы находим и вербуем тех, в ком сильна кровь «по праву рождения».

— Значит так, теперь ты сорок восьмой из отряда «Гром».

Обратился ко мне Ноль, положил руку на плечо, улыбнулся и добавил.

— Добро пожаловать в «Рагнарёк».

— Это так называется ваша организация?

— Именно, создана 2053 года назад и успешно борется с наступлением тёмных времён под предводительством «Иномировых сущностей» и сохранением «Человека» доминирующим видом на планете.

Прямо перед нами встали двое подручных и с силой воткнули руки в воздух так, как будто собирались его растянуть в разные стороны. Что, собственно говоря, и проделали в следующие секунды. Они буквально разорвали плоть пространства, открыв разлом.

— Ни черта себе! Это что такое?

Сказал я, как можно более удивлённым голосом, немного пятясь назад.

— Это дверь домой. У всех есть такое место, которое они называют домом, и место, которое находится за разломом, «Рагнарёк» называет своим домом, хотя у каждого из нас когда-то был свой дом.

Краем глаза я уловил еле заметную, но глубочайшую печаль в бесконечной синеве его взгляда. Он знал, что такое потерять дом, не в смысле разрушения здания, а в том смысле, что и я, он стал слишком чужим для своего же дома. Потеря этой связи оставляет огромный рубец на теле нашего сознания и полностью меняет восприятие мира в целом. Ты теряешь дом, но обретаешь волю быть свободным даже в заточении. (Неужели я сопереживаю ему? Хотя, я до конца не уверен, что он абсолютное зло. С его слов, зло это как раз «сущности», и они защищают человечество от гибели или рабства, но почему тотальным уничтожением, разве нельзя договориться?) Загомонили в голове голоса. Давно не слышались, как только вернулось ощущение защищенности, заработало и собрание? Трусливые нытики. Дожили, я уже ругаюсь со своим подсознанием.

— Прошу, после Вас.

Указал на разлом в пространстве Ноль.

— Нужно тебя разместить перед первым твоим заданием, а их, я чувствую, будет много в скором времени. Наши «небожители» в последнее время как-то подозрительно активно себя ведут. Думается мне, что готовится что-то крупное, так что нужно быть во всеоружии.

(Ты даже не представляешь, насколько ты прав)

Глава № 16

Я вошёл в разлом и оказался в круглой, освещённой со всех сторон комнате. С разных сторон на меня смотрели разного вида оружия дальнего и ближнего боя в руках у солдат, стоящих наизготовку к бою.

— Вольно!

Громко скомандовал Ноль, и бойцы расслабились.

— Этот радушный приём приготовлен на тот случай, если вместо нас «домой» заявятся те, за кем мы охотимся.

Будто прочитав мои мысли, сказал седой предводитель.

— А почему такое разнообразное оружие?

— А так нет универсального, а нет, вру…

На пару секунд задумавшись, начал объяснять мой новый «руководитель».

— Не было универсального, но недавно мы нашли одно, почти универсальное, честно сказать, сделанное нашим мастером очень давно, для тех самых «небожителей». И это оружие имеет свойства подстраиваться под слабости противника, но оно такое только одно. (Ноль)

— А как так оказалось, что ваш мастер делал оружие не для вас.

— А очень просто, он стал нашим мастером сравнительно недавно. Как только мы рассказали ему, кто он такой. Представляешь, он даже не знал сам, что его мастерство — это способность «неподверженного». (Ноль)

— Ты говоришь «неподверженный» уже второй раз, а что это вообще значит?

— «Неподверженный» это человек, на которого не действует напрямую «воля небожителей». Такая себе телепатическая особенность, оставляющая право делать свой независимый выбор, а не слепо двигать за «символом власти». (Ноль)

Неторопливо прогуливаясь по коридору, такому же белому, как и всё остальное, за исключением одной тонкой, чёрной черты на протяжении всех стен, Ноль посвящал меня в подробности, которые должен был знать каждый новоприбывший «неподверженный».

— А вот и мастерская нашего умельца, сейчас я вас познакомлю. (Ноль)

Остановились мы у массивной, слегка оплавленной двери. Местами на ней виднелись следы от ударов, пулевые отверстия и повреждения, которые я не смог идентифицировать на первый взгляд (мне показалось, что там была вмятина, по форме напоминающая плюшевого мишку).

— Илья!

Громко крикнул Ноль, стоя от двери на расстоянии около двух метров.

— Илья! Новенького нужно экипировать, открывай!

Послышался скрип металла и тяжёлое дыхание. Дверь медленно стала отъезжать в сторону, при этом немного проминаясь в середине, из-за двери тут же вырвался сильнейший жар, ощущение было такое, что за дверью жерло вулкана.

— Входите!

Зычно, как контрабас, прорычало существо за дверью, явно превышающее размеры самой двери.

— Знакомься, это сорок восьмой, новенький, он электрорезистентный. Одень его для «Грома».

Я сделал пару шагов в дверной проём. Оказалось, что дверь не крепилась петлями, Илья её просто вставлял в стену и вытаскивал, когда нужно. И, видимо, чересчур внимательно изучал я дверь, потому что Илья хохотнул и сказал.

— Вылетает всё время. Много оружия, много взрывчатки, стены крепкие, двери нет.

— Я поняяяял.

Протянул я, понимая, что тут не совсем безопасно. Илья, кстати говоря, даже не поворачивался ко мне, но видя его со спины я не мог не заметить, что с ним не так абсолютно всё. У него было три руки, и эти руки вроде бы даже не крепились к телу, а парили на небольшом расстоянии от него. Огромная, гипертрофированная спина с небольшим горбом, лысая голова, перекачанные ноги, и одет этот чудо-человек был в старинный кузнечный фартук на голое тело.

— Илья Геф.

Одна из рук быстро подлетела ко мне и схватила за ладонь. Потрясла в знак приветствия и улетела обратно к своему хозяину.

— Сорок вось…

— Он ушёл.

Перебил меня Илья, когда я только хотел представиться.

— Кто ушёл?

И тут же заметил, что Илья имел ввиду «Ноля».

— Ушёл, настоящее.

Пробасил Илья, повернувшись уже наконец ко мне, и я заметил расползающуюся по лицу без единого волоска улыбку.

— А ты немногословен.

— А ты хитрец. (Илья)

В одной части моего сознания я понимал, о чём говорит Илья, так же я помню, что Понтий говорил, что его «палицу» сделал сам «Илья». Значить это могло только одно, что речь шла именно об этом мастере. Но я не был до конца уверен в том, что Илья понял кто я или каким-то образом узнал меня.

— Вижу естество, тело новое, душа нет. Мастер. (Илья)

— Почему не сдал?

— Незачем, ты своё дело, я своё. (Илья)

— Почему ты им помогаешь? На тебя же наверняка надеялись Понтий, Керус.

— Не здесь, идём.

Махнул одной из рук Илья, всё так же улыбаясь, призывая идти за ним вглубь мастерской. Помещение мастерской было заполнено разнообразными станками, светящимися камнями, рунами, вырезанными прям в воздухе, технологиями, которые можно увидеть только в фантастических фильмах про далёкое будущее. Мы шли, пока не дошли до огромной печи, из которой прямо-таки давило жаром. И в самой печи не было угля или дров, или нагнетателей. Там, свёрнутые в кольца, лежали метровые ящерицы. Поначалу я принял их за причудливые спирали, но стоило Илье подойти вплотную к печи, одна из ящериц перевернулась на спину, выставляя раскалённый добела живот. Илья, продолжая улыбаться, почесал животик ласковой (как я успел сообразить) саламандре, та довольно заурчала и уснула.

— Тут не услышат.

Сказал, глядя на саламандру, Илья.

— Ты тут пленник?

Спросил я, двойственно надеясь услышать утвердительный ответ. Мне больше не было понятно, за кого я на самом деле сражаюсь.

— Одна цепь на всех. Я тут, потому что нужен сейчас тут, так же, как и ты. Все мы что-то потеряли. Я потерял отца, Геф это не фамилия, это имя отца. Это его руки.

Руки, паря в воздухе, показывали друг на друга.

— Извлекаю суть, даю вторую жизнь, обращаю в предметы. (Илья)

— Не понимаю, так оружие, которое ты делаешь, состоит из душ богов? В том числе из души твоего собственного отца?

Меня действительно прошиб холодный пот. Мне казалось, что я попал в логово серийного убийцы, о котором не один год писали в газетах, а по итогу он оказался твоим лучшим другом.

— Но почему?

— Не хочу убивать, пусть живут так. Не двигайся.

Я замер, его руки облетели меня по кругу, изредка ощупывая, как бы измеряя. И улетели в разные стороны, чтоб через пару секунд вернуться с белой экипировкой и продолговатым свёртком.

— Твоё, одевай, береги, не сломай. (Илья)

На фразе «не сломай» рука опустила мне в ладони свёрток, указала на него пальцем и сжалась так, что было слышно хруст каждого сустава.

— Уходи. Скоро братьев привезут, нужно приготовить для них вместилища. Уходи.

Я практически был сломлен. Кузнец богов был одним из тех, кто пленил их же самих, и я не понимал до конца, почему так происходит. Мне было одновременно и жалко его, и стыдно за его действия. Хотя у меня и не было времени проникнуться особой симпатией к «проектам», но чтоб свой же! Это выбивало меня из колеи, я настолько растерялся внутренне, что уже не знал, кому верить. Столько лет жил без «богов» и прожил бы столько же, если бы не их война. Люди могут и без них, и всегда могли без них, исходя из сказанного самими «богами» и тем, что сказал «Ноль». Я помню, что мне говорили Пон и Кер, они не влияют на свои природные проявления, а значит тут что-то другое, и больше похоже на геноцид со стороны людей, чем тиранию со стороны «богов».

На этот раз мне удалось убедить себя в том, что «Ноль» не прав, первый раунд одного моего я против другого выигран в сторону бесполезных, но угнетённых. В этих печально жутких мыслях я покидал мастерскую, где за отверстием для двери меня уже ждал Ноль.

— О, я смотрю, Илья и тебе объяснил, что ты абсолютно бесполезен без его гаджетов. Отсюда все выходят с таким лицом, ну он даже в чём-то прав, без его умений у нас явно не шло бы всё так хорошо. (Ноль)

— Именно так.

Не стал я спорить, раз так удачно подкрался очередной рояль из-за кустов.

— Ну ничего, сейчас я тебя отведу к нашему «советнику», там ты вообще потеряешь все остатки мыслей о своей значимости.

Улыбнувшись, хлопнул меня по плечу Ноль, не обозначив, шутит он или нет. Не насторожить это не могло. Пройдя по коридорам ещё какое-то расстояние, мы пришли в тупик.

— Это какая-то шутка?

— Какие уж тут шутки, мы ждём, пока нас пригласят. (Ноль)

— Так, стоп, а ты тут разве не главный?

— Я-то?! Неееет, я основной, главных у нас тут нет, есть только детали механизма, и каждая деталь по-своему важна! А тут у нас тот, кто всё знает.

Ну конечно, как я мог забыть про корпоративную этику (а кружки вы выдаёте с номером один и мотивирующими фразами?).

— Ну, я имею ввиду, директор тут есть?

— Технически нет, но я старший оперативный сотрудник. Просто я старше всех и знаю больше всех, по эту сторону сте…

Не успев обозначить смысл сказанного, Ноль замер. Не застыл по своей воле, а именно моё восприятие времени изменилось, и обернувшись, я понял, что стою по другую сторону стены, причём я вижу Ноля, стена стала вроде как стеклянной, но когда я успел переместиться? Я повертел головой, и за мной был только мрак, огромное пространство, уходящее бесконечно далеко вглубь и вверх, при этом границы пола были обозначены более-менее чётко. На границе видимого пространства тьма приобрела очертания человеческой фигуры и стала приближаться ко мне, каждый шаг отдавался эхом.

— Здравствуй. Зачем ты пришёл?

Мне хотелось начать разыгрывать спектакль, но при приближении фигуры все мои чувства потеряли для меня смысл, и я сказал правду, всю от начала до конца, осознавая, что это конец.

— Ты рассказал мне то, что я и так знаю. Я спрашиваю не причины, по которым ты оказался тут, а почему ты хочешь сражаться?

У этого голоса было миллиард оттенков, он был и старый, и молодой, и мужской, и женский, и не знаю, как я это понял, но он превосходил все эти понятия и был чем-то всем сразу и ничем одновременно. А сама фигура, сколько бы не шагала в мою сторону, не приближалась ко мне физически, но всё равно становилась ближе. Готов спорить, это могло продолжаться вечно, но она так бы и не дошла до меня.

— Я знаю, что ни одна из сторон не права, и у меня есть решение их проблемы.

— До тебя тут была уже сотня таких. Чем ты отличаешься? (Нечто)

— Я знаю, кто ты. И знаю, что ты не поддержишь ни одно из решений, принятых обеими сторонами, а иначе ты не достоин своего имени!

Поборов апатию, вызванную подавляющей силой существа, буквально рыкнул я. Мне показалось, что во тьме всего необъятного пространства вокруг открылись и закрылись глаза.

— Ты интересный, играйся, пока мне забавно. (Нечто)

Прошелестел голос прямо за спиной, когда я увидел, что фигура исчезла из того места, где я наблюдал её бесконечное шествие.

…ны, там такое, чего ты никогда ещё не видел и больше не увидишь.

Закончил фразу Ноль, и я осознал, что я уже опять нахожусь в коридоре по эту сторону. Я был весь взмокший и наверняка бледный.

— Ааа, вижу, ты уже побывал там. И кем он привиделся тебе? (Ноль)

— Он? А это он, вообще?

Медленно проговорил я, давая понять собеседнику, что я испытал сейчас что-то ужасное, вызвавшее шок.

— Да, оплошал я, действительно, понятие «он» тут не совсем уместно. Ну да ладно, главное ты вернулся с той стороны. (Ноль)

— А что, кто-то не возвращался?

— Было и такое, просто испарялся человек и всё. Ну, мы привыкли считать это чем-то вроде проверки на чистоту. Хватит о плохом, давай я тебя в комнату твою отведу, тут у каждого своя, отдельная, благо измерение позволяет иметь ровно столько комнат, сколько людей в здании.

Глава № 17

— В твоей комнате будет всё необходимое конкретно для тебя, тут так всё устроено. (Ноль)

— Как так?

— Я и сам не знаю, и не хочу знать. Знаешь, я понимаю, что это тоже как-то относится к ребятам, против которых мы воюем, но пока мы не переловим их всех, я буду пользоваться любыми ресурсами. (Ноль)

— Как категорично, а сколько вы уже тут базируетесь?

— Около полутора тысяч лет назад я просто проснулся тут и бродил по этим коридорам, пока не наткнулся на тупик, за которым был «он». (Ноль)

— И что, за это всё время ты не задавался вопросом кто «он», почему помогает, и как этот «дом» работает?

— Нет! (Ноль)

Как-то нервно и грубо сказал Ноль, давая понять, что не хочет это обсуждать. Мы преодолевали очередной поворот на пути к моей новой комнате, как чёрный росчерк, разделявший стены, раздвинулся и стал экраном. На экране появилось изображение слегка дёрганного человека.

— Ноль, у нас в Греции внештатная ситуация. (Координатор)

— Опиши. (Ноль)

— Местные провидцы клянутся, что к ним приходил некто Дый, во снах, и требовал свою дочь обратно, или пробудит Кракена. (Координатор)

— Ты хоть знаешь, кто такой Дый и Кракен? (Ноль)

— Дый никак нет, Кракен… (Координатор)

— Да не отвечай, и так же понятно, что тебе знать неоткуда. Дый это сам Зевс, мать его, а Кракен это Ктулху, а дочь мы и вправду его захватили. (Ноль)

— Наши действия? (Координатор)

— Соедини с любым из провидцев. (Ноль)

Сказав это, Ноль повернулся ко мне, улыбнулся и сказал.

— Смотри, как нужно богов бесить.

Экран разделился на две части, и на одной из сторон появился растрёпанный человек, говоривший на греческом языке.

— Я этой девке её же кнутом лицо располосовал так, что отец родной не узнает.

Проговорил Ноль, всё так же глядя на меня, потрясывая в руке хлыстом, который явно принадлежал Диве.

Не прошло и двух секунд, как грек на экране схватился за голову и закричал. Глаза его залило золотистым светом, а волосы на голове вспыхнули пламенем.

— Клянусь Тартаром, я сам лично буду охранять Кракена на пути к суше, вопреки договору с остальными старшими, если ты не вернёшь мне дочь. (Зевс)

— Ты сам выдал свою дочь за этого остолопа из леса, так что и вини себя за то, что она пошла против закона. Я лишь соблюдаю директивы, так что ничего личного, но ты же сам понимаешь, что тебе стоит только спрыгнуть с опустевших, не без моих усилий, улиц Олимпа, как я посажу тебя в батарейку, и ты будешь… ну, допустим, заряжать мой налобный фонарик, я на нём даже буковку Z нацарапаю.

С издевательским смехом закончил Ноль.

— Ты подписал всем, кто встанет на моём пути смертный приговор.

Заключил спокойным голосом Зевс, и голова провидца взорвалась изнутри, забрызгав камеру и комнату, в которой он находился.

— ОООуууу.

Вскрикнул я, не сдержавшись от увиденного, и меня тут же стошнило.

— Эвоно как, я и не знал, что они так могут. (Ноль)

— Я в порядке, в порядке.

— Ты мне боец тут не раскисай, сейчас не до слабостей. С комнатой твоей повременить придётся, задание-то, как раз для твоего отряда. Так что амунируйся, выдвигаемся немедленно.

— Прям тут?

Ноль только взглянул на меня, и я не стал переспрашивать. Только в голове заиграло:

Встаю один, сердце рвётся из груди,

поднимая знамя, не доживший до седин

под солнца зной, так ненадолго живой

так сегодня надо, НИКОГО СО МНОЙ!!!

Моментально переодевшись, я развернул свёрток, который мне передал Илья. И в руках у меня оказалась палица, которая принадлежала Понтию, только она была маленькой, в руках Понтия она выглядела громоздкой.

— Ух ты. Эка ты Илье приглянулся, это же и есть то самое «универсальное орудие». (Ноль)

— А что в нём такого универсального, палка же.

— Сам ты палка, это Палица, но я не уверен, что это его истинная форма.

Как только Ноль договорил последнее слово, палица стала жидкой, как ртуть и свисла каплями вокруг моей руки, а после начала её обвивать и впиталась в кожу.

— Я не, не сломал, точно, ты сам видел, оно взяло и исчезло.

Начал я оправдываться, а Ноль задумался и сказал.

— А ну-ка, представь, что держишь в руке оружие. (Ноль)

— Какое?

— Да любое!

Гаркнул Ноль, наверное, уже устав от моей тупости, и тут же прогремел взрыв…

— Кхе-кхе…

— Какого хьена!?

Послышался чей-то картавый голос, вперемежку со смехом, который мог принадлежать только Нолю. Вокруг было всё в пыли, которая быстро оседала, и я смог разглядеть, что прямо передо мной в стене зияла примерно двух метров в диаметре дыра, из-за которой выглядывал человек с ошарашенным видом, силившийся понять, что произошло.

— Расслабься, пятнадцатый, полевые испытания нового вооружения. Новенький, а почему именно мортира? Да ещё и пиратская, гляди, сбоку череп с саблями. (Ноль)

— Какая мортира?

Удивлённо спросил я и посмотрел на свою руку, а вместо руки была та самая мортира.

— Офигеть.

— Э, новенький, тебя стаышый спосил, какого чёта ты мне в стену с коабельной пушки палишь? (15)

— Ну, на Кракена идём, я и вспомнил фильм «Пираты карибского моря».

— Ноль, ты как хочешь, а я с этим умалишённым никуда не пойду. (15)

— Пятнадцатый, ты вот как раз и пойдёшь, он в твоём отряде. (Ноль)

— Ноль, мы только что венулись! Я только пееоделся. (15)

— Одевайся обратно, дорогой, веселиться идём, против самого Зевса, а если не успеем, то и против Ктулху. (Ноль)

— Вот с этого и нужно было начинать, давно этому электовенику хочу его высоковольтный зад надать. Только давай ещё двадцать тетьего возьмём из «левиафанов», пусть за ногу отыгается. (15)

— Я и собирался его оповестить. (Ноль)

— Пьям, стаички одни в бой пойдут.

С радостью завершил разговор, начиная одеваться, пятнадцатый. А в это время дыра в стене начала сама собой заделываться. Пыль с пола и стен складывалась в кирпичи, и они вставали на место, закрываемые самовосстанавливающейся краской, пока от выстрела не осталось и следа, а моя рука снова была рукой.

— Хорошо оружие в хороших руках. (Ноль)

— Да уж, только я, как бы, и не знаю чего эти «боги» боятся, мне бы матчасть поучить.

— Не сцы, молодой, бой — это лучшая тренировка, тем более «отсутствие выбора, это лучшая мотивация». (Ноль)

— А выбора у меня нет?

— Естественно!

Радостно закончил Ноль, и мы пошли обратно в круглую комнату, в которой уже стоял отряд бойцов, одетых в белое.

— Левиафаны и Гром, ликбеза не будет, основные угрозы — Зевс и Ктулху. Все готовы?

Вместо ответа два отряда сделали быстрый жест рукой в знак согласия.

— Привратники! Дверь! (Ноль)

Двое из отрядов встали рядом друг с другом и проделали фокус с разрыванием воздуха, открыв разлом.

— Ты хоть с всезнающим успел повидаться?

Грубо толкнул меня в плечо пятнадцатый.

— В чём твоя проблема?

— Пью как конь и пропадаю на несколько дней, зато весёлый, как стендапеы. (15)

Слишком буквально воспринял мой вопрос пятнадцатый. Он, видимо, просто был «такой» сам по себе.

— Ну, так видел? (15)

— Да, видел.

— И кем он тебе пивиделся? (15)

— Я толком даже и не понял, тень вдалеке, куча глас, шёпот за спиной.

— Ух ты.

Восторженно сказал пятнадцатый.

— А мне вот, имя даже своё назвал, только все смеются, говоят, что он надо мной пошутил. (15)

— И какое же он тебе имя назвал?

— Тоже будешь смеяться, но я сидел у коста, со своими дузьями, а он из леса вышел такой спокойный, и никто на него внимания не обащает, действительно, подумаешь, псевдособака с человеческим лицом к косту пишла, села ядом и говоит, — так и живём, и все такие понимающе, — да, так и живём, я спашивать у дузей кто это, а они мне, — ты что, это же Семён.

— На позиции!!!

Громко скомандовал Ноль, прервав рассказ пятнадцатого о «Семёне, который всё знает», когда привратники расширили разлом до необходимой величины для прохождения отрядов. А через разлом было видно море, небольшой островок и исполинского кудрявого мужика в тунике, который держал в рукесверкающий сгусток света.

— Не успели…

Глава № 18

— Гасители, в разлом!

Крикнул Ноль, и несколько бойцов прыгнули в горящее кольцо перехода.

— А я в какой группе?

— Ты в группе «Натиск», как только гасители примут на себя первую атаку, «Натиск» давит всем чем есть, пока я готовлюсь к запечатыванию, только учти, запечатывание работает только когда «Проект» полностью выходит из себя. (Ноль)

— А сейчас он абсолютно спокоен, по-вашему?

— Сейчас он опечален, да и только. «Боги» злятся совершенно на другом уровне, не было бы у тебя амнезии, ты бы помнил это по заводу. (Ноль)

В разломе разворачивались события, которые немного не вязались с простотой плана, который озвучил Ноль. Так как, не успел Зевс размахнуться молнией, чтоб запустить её в остров, под которым или которым был Ктулху, сзади него прогремел раскат грома, и в синей вспышке вырос ещё один исполин. Этот гигант был одет в сияющие доспехи, его гипертрофированная мускулатура даже по сравнению с Зевсом внушала благоговейный ужас.

— Во имя Всеотца, грек! Какого чёрта ты затеял?!

Прогремел ещё один раскат грома, сложившийся в слова. И больше всего напоминавший скандинавского воина из мифов гигант схватил руку с занесённой молнией Зевса.

— Не мешай, дикарь! Они забрали мою дочь! И заперли её в кнут! (Зевс)

Зевс попытался вырвать руку из стальной хватки оппонента.

— Они забрали и так уже слишком многих, не давай им повод забрать и остальных! Я не позволю тебе выпустить Зверя из междумирья!

«Проект» в доспехах замахнулся свободной рукой, она стала сверкать и испускать молнии, пока в ней не обрёл очертания огромный молот.

— Это что, Тор?

Спросил я у Ноля.

— М-дааа, немного не по плану всё пошло.

Задумчиво протянул тот.

Как только молот полностью приобрёл физическую форму, сотканную в то же время из чистой энергии молний, Тор быстрым взмахом, нацеленным в голову Зевсу, бросил своё грозное оружие. В момент, когда Зевс должен был получить по лицу молотом, он мгновенно переместился Тору за спину и, швырнув его за воротник назад, улыбнувшись, крикнул.

— Именно по этой причине я не ношу эти консервные банки! А ты думал, я сам смогу его выпустить?! (Зевс)

Молот Тора летел прямиком в остров, Зевс рассчитал всё до мелочей.

— И маленький штришок. (Зевс)

Зевс развёл руки в стороны, и в небе над островом сгустилась огромная, чёрная туча. Через миг из неё в пролетающий над островом Молот ударила молния, которая ослепила всю команду.

— Совсем не по плану.

Продолжал задумчиво говорить Ноль.

— Так! Новый приказ, пока эти две катушки Теслы будут вольтами меряться, наша задача сдержать и по возможности захватить или запечатать Ктулху.

— Так он же ещё…

Сказал кто-то из команды, и остров раскололся пополам, оказавшись огромной, переливающейся скорлупой. Раздался оглушительный рёв, двое человек в белых костюмах потеряли сознание.

— Приковать, «Зов» может на некоторое время склонять к безумным действиям тех, у кого воля не достаточно сильна. (Ноль)

Несколько бойцов быстро приковали потерявших сознание.

— Левиафаны! Вы слышали приказ.

Выступил боец, отличавшийся от остальных ростом и телосложением, настоящий Гигант среди людей (подумалось мне), это был командир отряда «Левиафаны». После чего они быстро шагнули в разлом, туда, где стояли готовые принять на себя удар гасители. Они, не церемонясь, растолкали коллег и побежали прямо по воде в сторону острова, с каждым шагом стремительно увеличиваясь в размерах, пока не стали примерно такого же роста, как и Зевс с Тором.

— Таран!

Громогласно завопил их командир, весь отряд выставил правое плечо вперёд и на полном ходу устремился к трещине в острове, из которой уже показалось нечто смутно различимое из-за расплавленного воздуха над этим местом. Ещё секунда, и трещина увеличилась почти вдвое, из неё показалась тёмно-зеленая рука, которая, ко всеобщему сожалению, оказалась от кисти до локтя уже размером с Богов, швыряющих друг в друга сейчас молнии, на фоне появления настоящей угрозы.

— Пожиратель Миров.

Прошептал Ноль.

— Я и не думал, что Ктулху и «Пожиратель» это одна и та же сущность. Кажется, тут мы облажались.

Печально добавил через пару секунд Ноль, опуская голову.

— В каком это смысле!?

Приготовился я к самому худшему.

— Нужно было захватить соевый соус и васаби, иначе, как мы из него роллов накрутим!

С ехидной улыбкой крикнул оставшимся бойцам Ноль.

— Левиафаны, дави!

Крикнул ещё громче их командир, и вся команда, бегущая по воде стала одного роста с монстром, который уже полностью выбрался из трещины. Огромный, крылатый, несколько красных глаз, сверкающих на поглощающем свет лице/морде в щупальцах, руки/лапы, налитые мышцами, размахнулись в ударе, но были схвачены первым приблизившимся из отряда, остальные же налетели на него со всей скорости, врезавшись выставленными плечами в броне. Гигант был повален немного в стороне от разлома, после чего Ноль скомандовал.

— Наш выход! Представь свою мортиру, только чтоб она смогла свалить такую вот «лягушку» с ног.

— Да как же, он же уже на земле.

Дикий вопль, и весь отряд, прижимающий Ктулху к земле, взлетает в воздух, как от взрыва гранаты, и разлетается в разные стороны.

— Простачок ты, это же божество, а они просто люди. (Ноль)

— Как же, просто. Да каждый из них сейчас размером с Эверест.

— Это не даёт им преимуществ, делай что говорю!

Я представил, что держу в руках пиратскую мортиру, таких размеров, чтоб смогла нанести хоть какой-то вред гиганту.

— ИДИОТ!!!

Крикнул Ноль, выталкивая меня в разлом. (в очередной раз ты показал себя с самой умной стороны, браво). Я вылетел из разлома на очень приличной высоте, и только что осознал, что каждого из отряда «высаживали» на строго для него отведённое место. Сконцентрировавшись, мне удалось вернуть образ мортиры в сознании, и прямо перед собой я увидел голову монстра, она была передо мной, я уверен, что на расстоянии нескольких километров, но это абсолютно не помешало ей закрыть мне весь обзор.

— Иди на хрен!

Крикнул я, видимо, с перепугу. И прогремел взрыв, из мортиры вылетел снаряд, который за мгновение перекрыл мне обзор, на нём сверкали какие-то символы, значение которых я не понимал, но для меня время как будто замедлилось, толи от адреналина толи от использования этого загадочного «табельного оружия», это название само всплыло в голове. В момент того, как снаряд коснулся исполинского чудовища, краем глаза я заметил тень, пролетавшую надо мной. Это был Ноль, он летел, расставив руки со сложенными странным образом пальцами, вокруг его рук летали символы, которые я видел раньше на его барьерах. Снаряд врезался в голову монстра, как я понял, на всех уровнях бытия, он буквально пришибал его в моём поле зрения, раз за разом проламывая каждый слой реальности, в котором сейчас двигалось чудовище и собирая его суть в этой плоскости (так вот почему его никто не смог победить, он находится сразу в нескольких плоскостях и перемещает между ними своё естество, находясь от угрозы в суперпозиции).

- №(%*(№!

Прогремело заклинание из уст Ноля, и голова монстра осталась висеть в воздухе, отсечённая барьером, в то время, как тело начало перемещаться, дёргаясь в судорогах, из одной плоскости в другую, распадаясь чёрным, жирным пеплом.

Последние звуки падающих кусков исполина, и на фоне этого два застывших в ужасе бога грома и молний. Стоят и молча смотрят, как монстра, которым пугали даже поколения старших богов, физически обезглавили, не убили (божество всё-таки), но заточили навечно. Это стало рычагом для заключения временного перемирия. Боги встали в свои боевые позиции, размахнувшись руками, набирая силу молний для последнего самоубийственного удара.

— Не стоит самопожертвований, мы можем сотрудничать.

Прокричал Ноль, стоя на парящей в воздухе исполинской голове, которая медленно уменьшалась внутри наложенного им барьера.

Боги молча выбросили руки вперёд, запуская каждый своё оружие, огромный сверкающий синими молниями молот и стремительное, рассекающее само пространство копьё, сотканное из жёлтых молний. Прямо перед Нолём возникла команда «гасителей», которые приняли удар на себя. Оружие богов, способное сжигать города, просто и тихо «без лишних искр» впиталось в стоящих цепочкой людей в белом.

— Знакомая вещь?

Крикнул Ноль, замахнувшись кнутом Дивы в сторону Зевса. Удара не было, Зевс просто появился в нескольких метрах от Ноля, готовый разорвать его на молекулы, если бы не одно но. Он уже был в барьере. Задача была не в том, чтоб затолкать Зевса силой, нужно было чтоб он сам в него попался. Увидев это, Тор решил ретироваться, но сделав шаг назад, он тоже замер. Никто не заметил того, как Ноль успел наложить столько барьеров, но повсюду вспыхнули пузыри, очерченные светящимися символами, и тут же погасли, кроме тех, в которых уже были запечатаны «Проекты».

— Я никуда тебя не отпускал.

Тихо и злобно произнёс Ноль, и мне показалось, что его голос звучал из одного места, но как будто от нескольких разных людей сразу.

— Потери?!(Ноль)

— Два дурака без сознания, одно сломанное плечо, двое с ожогами третьей степени. Один потерянный протез.

Отчитался, стоявший на одной ноге, командир Левиафанов, и я понял, что это и был двадцать третий, тот, о котором говорил пятнадцатый. Кстати, а где сам пятнадцатый?

— Пятнадцатого и шестого на психокоррекцию. Остальные в лазарет. Очередная победа, господа.

Продекламировал Ноль и добавил, немного разочарованно.

— Пятнадцатый, что ж ты так-то? Привратники, домой!

Глава № 19

— Ты отлично справился, если не считать того, что хотел выстрелить из «квантовой дестабилизирующей пушки», размером превосходящей даже «Большую Берту», прямо в проходной.

Похлопав меня по плечу, сказал Ноль.

— Я как-то не подумал сперва.

— В следующий раз думай. Мне нужно к Гефу, может он нам новые гаджеты выдаст. А ты пока прогуляйся, «Дом» приводит сотрудников туда, где они нужны, ну или туда, куда хотят, если не нужны.

Вздохнув напоследок толи от огорчения, толи от облегчения, Ноль развернулся и ушёл.

А куда же мне нужно, отдыхать или «забываться» совсем не хотелось, я хотел выяснить об этом месте как можно больше, думая о том, что в очередной раз моя жизнь сделала лихой поворот, перевернув всё с ног на голову. Во что, и кому верить?

— Не верь никому, кроме себя.

Услышал я голос из-за приоткрытой двери.

— Дуг, а как веить себе?

Эту картавость я узнал сразу. И, распахнув дверь, я вошёл в лазарет.

— Пятнадцатый, ты как?

Попытался спросить я, как можно более дружелюбно. Но увидел картину, которая не предвещала ничего хорошего. Лицо пятнадцатого было синеватого оттенка, глаза выпучены и кожа как будто поблёскивала чешуёй.

— А, соок восьмой. Да, как видишь, не очень.

Ответил тот, и задёрнул ширму. Человек, который сидел рядом с пятнадцатым, посмотрел на меня и кивнул в сторону выхода, призывая пойти поговорить. С явным усилием он поднялся с прикроватного стула, что дало мне возможность заметить протез вместо правой ноги.

— Ты двадцать третий? Командир «Левиафанов»?

— Ты? А ты дерзкий, хотя у нас тут звания особо ничего не значат, это одно из первых правил ковенанта, «Иерархия под запретом» (23)

— А что такое с пятнадцатым?

Спросил я, как только мы отошли на достаточное расстояние от двери, ведущей в палату.

— «Зов». Левиафаны, в честь которых назван наш отряд, имеют пренеприятнейшую способность подчинять и обращать людей в своих последователей. Но это ненадолго, скоро пройдёт. (23)

— А почему именно пятнадцатый попал под «Зов», а остальные нет?

— Ну, во-первых, не только 15, еще 6 бухнулся, но про шестого я и сам не знаю, а вот 15, это особое дело. Могу рассказать, если хочешь, он вроде бы питает к тебе некоторое чувство долга. Это ведь он отпрыгнул от тебя тогда на заводе, и если бы ты был просто человек, то тебя бы испепелило на месте. Ему стыдно.

— Я даже и не знал об этом.

— Я так ему и сказал. Но он очень мнительный, в его ситуации это понятно. Каждый бы был мнительным после такого. (23)

— Не понимаю, о чём ты?

— Тут дело вот в чём. Вот ты, допустим, уверен в том, что ты сейчас именно тут и разговариваешь со мной, а не в палате больницы для умалишённых, пускаешь слюни на мягкий пол? (23)

— Я уверен (НИ В ЧЁМ Я, НАХРЕН, НЕ УВЕРЕН) просто по той причине, что помню себя только начиная с завода, и за неимением другого опыта, я вижу эти события единственно верными.

Двадцать третий взглянул на меня настороженно и продолжил.

— Тебе легко говорить, а вот пятнадцатый до сих пор не может понять, спит он в дурке или правда всё, а может, он до сих пор «там в лесу». (23)

— О, а лес, это ты про «Семёна»?

— Так говоришь, будто знаешь, о чём речь идёт. (23)

— Пятнадцатый упоминал об этом.

— Упоминал.

Хмыкнул двадцать третий. Мы как раз дошли до небольшого освещённого помещения с двумя креслами.

— Садись, новичок, и послушай, как всё обстояло на самом деле.

Когда-то мы с 15 пересеклись в походе, ездили на реку с компанией музыкантов. Я запомнил эту поездку, как обычный отдых, но я временами видел, как 15 странно озирался и вёл себя так, будто за ним следят или он за кем-то следит. И только тут я узнал от него, в чём дело.

Каждый новенький ходит к тупику, чтоб его проверили на достойность.

После похода к тупику 15 спросил меня про поход, не помню ли я каких-либо странностей, я ответил, что кроме его поведения ничего странного не было. На что он мне рассказал свою версию истории, которую ему, видимо, внушил тот, кто находится за стеной. И эта версия совпадала с некоторыми деталями похода, чего не может быть, ведь поход был за 10 лет до нашего поступления на службу.

А дело было, по его мнению, так:

15 — Двадцать третий, помнишь мы ехали в электричке, и мимо нас иногда проходили торговцы, и каждый говорил, что у них в продаже. Самый запоминающийся из них был «мороженое, вода, пиво, соки», тот самый человек, который всё время выходил из хвоста поезда и проходил мимо нас к голове. Такое впечатление было, что он материализовывался сзади и распадался в следующем вагоне. А бабка, которая сошла посреди поля с огромными сумками и ушла просто прямо, а через две станции зашла в поезд обратно. А подростки, которые расклеивали какие-то символы по вагону, из-за чего тот отрастил ноги и ушёл с бабкой, а посреди поля мимо них прошёл мужик «мороженое, вода, пиво, соки».

А помнишь поле из вырванных деревьев и огромного мужика, который вырывал их одной рукой с корнем. Он искал что-то, и каждый раз, когда не находил, стоял и чесал подбородок, выкидывая очередное дерево. А сам лагерь помнишь? Я уснул после того, как палатки расставили, и под вечер только проснулся, из палатки выбежал, к костру подбежал, а там все молча сидят, задумчивые. А как из-за деревьев вышла псевдособака с человеческим лицом, села рядом со всеми у костра и сказала, вздохнув, — Эхх, так и живём. А все за ней такие, — Да, так и живём. И все всё понимают. Она вдруг голову поднимает и спрашивает, а как так-то? И все со спокойных лиц на изумлённые переключились и отвечают невпопад, — А действительно, как так? Я же ужаснулся и закричал, — Люди, вы что не видите, это же, это же, да кто это, что это вообще такое!? А они мне спокойно так, — Ты что, это же Семён, псевдособака с человеческим лицом, он же всё знает. И Семён мне кивнул, мол вот, мужики правы, это я и я всё знаю. А тут крик из лесу, — Нашёл!!! И выбегает к костру мужик в старых трениках с петельками на пятках и желтоватой футболке-борцовке, счастливый, в руках бутылка с водкой, он ей потрясает, и опять такой — Мужики, нашёл же! Смотрит на нас и понимает, что не к тем вышел, не те мы мужики, к которым он бежал с известием. А по одежде понятно, что бежал он долго, лет 50. Сел он рядом с Семёном на камень, заплакал и взгрустнул, а Семён ему, — Вот ты нашёл, а он там ищет до сих пор.

А обратно, помнишь, как ехали обратно, и на поле из вырванных деревьев перед костром сидел Семён, мужик в трениках который нашёл, гигант который искал, и бабка которая несла, а мимо них проходил «мороженое, вода, пиво, соки». И ты понимаешь, что все это видели, и никто не удивлялся, один я только. И всё это осознал я только после того, как за стеной побывал, я не придумал это, это просто заново всплыло в моих воспоминаниях. Я теперь просто не знаю, что реально, а что мне подкинул тот, кто за стеной. Нет никого, кто смог бы мне доказать истинность одних или других событий, и способа проверить тоже нет.

Договорив последнее слово, двадцать третий замер. Я сразу понял, что случилось.

— Ты разве не в тупике только появляешься?

— Наблюдательный, нет необходимости. Я всегда и везде, я, по сути, «всё». Тупик для Ноля стал местом первой встречи и он думает, что я там живу. (?)

— Не время ли поговорить о твоих планах?

— Хочу играть… Держи.

Время снова пошло своим обычным темпом, и у меня в руке появился бэйдж с надписью «48, старший сотрудник отдела по борьбе с внепространственными сущностями». На плечах моего костюма появились непонятные мне отличительные знаки. Двадцать третий, увидев это, отдал мне честь, а за его спиной из-за угла появился Ноль, успевший всё это застать. И по его обычно беспристрастному лицу было очень многое понятно.

Глава № 20

— Сорок восьмой, я надеюсь на твоё понимание, но тебя придётся изолировать на некоторое время. До того, как прояснятся обстоятельства нетипичного поведения нашего всезнающего покровителя в отношении тебя. Как ты уже знаешь, у нас нет начальства, а звания вроде «Командир отряда» означают только «самого эффективного» в процентном соотношении сотрудника. То, что «Он» назначил тебя «начальником отдела» ещё ничего не значит. «Он», между прочим, сам является «внепространственной сущностью» и должен понимать, что когда мы переловим всех, то его тоже придётся поймать. Потому что этот мир слишком мал для всех сразу!

Последнюю фразу Ноль почти выкрикнул, ведя меня под руку куда-то по коридору. Было видно, что он не в себе от ярости, но непонятно от чего именно больше, от того, что он не «начальник», или от того, что «сущность» командует его людьми.

— Мы пришли, это твоя камера на некоторое время, в ней есть всё необходимое для жизни и она полностью ограждена от всего, что снаружи неё. Располагайся.

Камера выглядела действительно, как камера, решётка вместо двери, простая кровать, стол, стул. Ничего лишнего.

— И без глупостей.

Добавил Ноль, закрывая за моей спиной решётку, когда я зашёл вовнутрь. После щелчка замка закрывающейся решётки странные звуки заполнили весь коридор, решётка начала превращаться в деревянную дверь с полупрозрачными стёклами, кровать превратилась в диван, стул в кресло, а на столе появились средства связи и стопки документов. Треугольная табличка с фразой «48 старший сотрудник отдела по борьбе и контролю внепространственных сущностей» завершала новый ансамбль. И точно такая же табличка висела на двери со стороны коридора, я убедился в этом, открыв дверь, чтоб удостовериться, что я всё ещё в «Доме».

— Какого чёрта?

Тихонечко шептал Ноль.

— Вы по делу или в гости?

Решил я пошутить, как всегда не в тему. И из почтового отверстия двери выпала бумага, похожая на официально составленный документ. В нём была указана нынешняя иерархическая лестница, представленная двумя пунктами. Номер 1 — 48, номер 2–0. Ноль, читая свою копию заверенного документа, обратил внимание на последнюю строчку, так же, как и я. Там было чётко написано «Ноль, мы против Иерархии, но твоими словами выражаясь, 48-й более эффективный сотрудник, так что теперь ты выполняешь его приказы, твоими словами, «следуешь его рекомендациям».

— Я понятия не имею, что тут происходит, клянусь.

Произнёс я как можно менее раздражающим голосом, как мне показалось. Но это не особо заботило Ноля на данный момент, он был явно подавлен, если не сказать «раздавлен».

— Разрешите идти, на 6 часов назначен брифинг с Ильёй Гефом. Будет обсуждаться крупнейшая операция за последние… за всё время существования организации.

Выпалил Ноль, глядя мне в лицо, но явно сквозь глаза.

— Разрешаю.

— Вам тоже необходимо присутствовать. Рекомендую подготовиться заранее, извините за дерзость.

— Я буду вовремя. Спасибо.

Только что Ноль выдвигал свои бунтарские мысли против того, кто за стеной, а после получения бумажки превратился в послушного пёсика? Я начинаю думать, что это опять какая-то злобная шутка.

Какое-то время я провёл в раздумьях, сидя за столом и пялясь в компьютер. Я мог ввести абсолютно любой вопрос и получал ответ немедленно, только вот умные вопросы в голову не приходили. Но кое-что я всё-таки выяснил. Оказалось, что большая часть потенциально опасных «Проектов» уже и так была поймана и, скажем так, была заперта в стенах «Дома». Остались только те, кто прятался в «Убежище», по всей видимости, под этим словом они подразумевали «Бар», но об этом не упоминалось, а значит организация «Рагнарёк» не имеет понятия, где и что это.

— Ну хоть какой-то плюс в этом всём. Я теперь Биг Босс…

После этих мыслей вслух на компьютер пришло сообщение.

«Ты нос-то не задирай» «Думаешь, я тебе кресло нарисовал, чтоб твоей заднице было удобно в нём штаны протирать?». После того, как я это прочёл, стол отъехал в сторону, освободив проход до двери, и кресло вытолкнуло меня из кабинета.

— Грубиян…

Недовольно фыркнув, я проверил время, и оказалось, что уже было без пятнадцати шесть. Пора идти на брифинг. Пройдя пару поворотов я пришёл в зал для брифинга. В нём, кажется, были абсолютно все сотрудники, а на трибуне стоял Геф и что-то показывал на расположенном сзади него экране. Когда я вошёл в помещение, Геф сделал объявление.

— Юниты и Юнитессы, слушай сюда! Всё это время вы гонялись за «Проектами», выманивая их из убежищ и полей, что вне всяких сомнений, приносило результаты. Но не такие результаты, как если бы мы нашли их логово.

Народ в помещении загудел. Кто-то даже выкрикнул «сказки всё это, нет никакого убежища».

— А вот и есть, господа. И недавно оно было обнаружено! Причём, это самое убежище настолько кишит «проектами», что способ их всех сдержать даже мне представляется сомнительным. Обнаружено оно было с помощью одного из рекрутированных контрагентов, из-за спины Ильи показался Понтий и помахал всем рукой. Появилось это убежище в нашем мире буквально на 30 секунд, но всплеск, который оно вызвало, спутать было не с чем. И сегодня в полночь все отделы во главе со Старшим сотрудником 48 (Геф указал на меня) выступят против этой «Самой опасной на данный момент» угрозы. После успешного задержания большей части «сущностей» в убежище нам останется только переловить «диких», и наша миссия будет завершена!

Все сотрудники загудели и заликовали, как один. У них вызывал явный восторг результат ещё даже не начавшейся операции.

— Всем сотрудникам надлежит явиться в Мастерскую для обновления и пополнения запасов и амуниции. У вас есть несколько часов перед самой крупной операцией, которая когда-либо проводилась, распорядитесь этим временем с умом. Ровно в 23:30 все должны быть в «проходной», высаживаться будем все одновременно. Мы опора человечества, нам нельзя проиграть!

Закончив свою речь, Илья сделал быстрый жест рукой, который, как я теперь понял, служил и приветствием, и прощанием, и закреплением результатов, короче говоря «универсальный жест». Все, кто был в помещении, повторили за ним и стали расходиться.

— Сорок восьмой! Уделите нам немного своего внимания.

Крикнул Геф мне, и помахал одной из рук.

— С удовольствием.

Я подошёл к Илье, с ним рядом до сих пор стоял Понтий, всё такой же, каким я его помню, молодой, напыщенный, только теперь ещё и улыбающийся своему нынешнему положению.

— Сорок восьмой, старший сотрудник по борьбе и контролю внепространственных сущностей, а это один из проектов, который давненько уже согласился с нами работать, Понтий.

Представил нас друг другу Илья, и Понтий протянул мне руку. Я пожал её в ответ. Понтий не знал, кто я на самом деле.

— О, 48-й, я чувствую в Вас «табельное оружие», ну раз оно Вас выбрало, то Вы действительно достойны вести этих людей. (Пон)

— Почему Вы так думаете?

Глядя в его сверкающие глаза, спросил я, не подавая вида, что знаю его.

— Всё просто, это оружие сделано из «Проводника», одного из самых могущественных «Проектов», и оно само подстраивается под события и противников. Без всяких сомнений, это самое грозное оружие во всей вселенной. Я сам лично привёл прошлого «Проводника» на «наковальню» к Гефу, а нынешнего при моём активном участии мы заперли не где-то, а на другой планете. (Пон)

Просто восторгаясь собой, проговорил всё это Понтий.

— А что заставляет Вас поступать так со своими братьями?

Мой вопрос смёл улыбку с лица Понтия.

— Когда речь идёт о выживании, тот, кто выбирает сторону победителя, становится не рабом, а сотрудником. Тем более, понятие «братья» не совсем уместно у нашего вида. Они просто не в состоянии понять, что их время ушло. (Пон)

— А ваше — нет?

— Между нами слишком мало различий, чтоб меня причислять к «Проектам». Подумаешь, глаза светятся, так-то я абсолютно не опасен, просто вечен, а потерять свободу на вечность, это уже совсем другое дело. (Пон)

— С вами всё понятно.

Сказал я, пытаясь сохранять абсолютно нейтральное выражение лица, хотя мне хотелось, как никогда, наброситься на него и избивать его, пока руки не сотрутся в пыль, но не время поддаваться эмоциям. После я развернулся и начал уходить, краем глаза заметив, что Геф опять улыбается той своей «счастливой» улыбкой.

— Я не знаю, что делать. Брат продаёт брата и считает это правильным.

Размышлял я вслух в «Своём» кабинете. Звук сообщения прервал мои мысли.

«Теперь от тебя зависит всё, не подведи себя» прочитав это, я почувствовал усталость и решил немного отдохнуть.

— Всем сотрудникам явиться в «Проходную» в полной амуниции, высадка через 29 минут.

Разбудил меня голос, гремевший из громкоговорителя, очень удобно расположенного прямо над подушкой у дивана. Странно, когда я засыпал его там не было.

— Всем сотрудникам…

— Да понял я, понял!

Крикнул на громкоговоритель и, чтоб закрепить эффект, кинул в него подушкой, чтоб он замолк. Так и случилось. Я спешно оделся в свой новый командирский наряд, посмотрел на руку, как будто так можно было определить степень готовности «табельного оружия», вышел в коридор, и через пару минут был в «проходной». Там находились абсолютно все сотрудники. «Проходная» из маленькой круглой комнаты заботливо увеличилась до размеров футбольного поля, чтобы места хватило всем.

— Привратники!

Крикнул Ноль, но его жестом остановил Геф.

— Привратники не смогут открыть проход в убежище, но «табельное оружие» сможет, не зря оно сделано из «Проводника».

Рука Ильи подлетела ко мне, схватила за руку, и воткнула со всей силы мою руку в пол. Я сморщился в ожидании того, что мою руку сейчас расплющит, но когда открыл глаза увидел, что пол вокруг руки разошёлся на пару сантиметров, и из этого отверстия мне послышались знакомые голоса из «бара», а прямо на меня смотрел ошарашенный Велес. Поворот руки, и пол под ногами, как и потолок в «Баре» исчез. Все сотрудники «Рагнарёк» упали сквозь пол, который располагался всё это время над самим «Баром». Я же стоял на столе, который принадлежал четырём столпам мироздания.

— РАСЩЕПЛЮ!!!

Завизжало что-то чёрное, аморфное, больше напоминающее кипящую смолу с огненными глазами.

— Трындец…

Глава № 21 Ноль (часть 1)

— Я и не думал, что мне когда-нибудь придётся сделать это во второй раз.

Сказал Ноль, не успевший надеть свою шлем-маску до падения.

— Это всё ради людей.

Добавил он, водрузив её себе на голову под рычание и проклятия со всех сторон.

— Люмос! Открой глаза.

После этих слов на маске появилось лицо, которое можно описать только эпитетами, как «божественно красивое», глаза его были закрыты, а кожа сверкала перламутром. Через мгновенье глаза стали открываться, и из мельчайшей щели вырвался свет, по силе сравнимый со вспышкой сверхновой звезды.

(Д.Н.И. — До новейшей истории)

30 лет д.н.и.

— Ц^Так, слушай, наш сын сказал первое слово.

— Он сказал мама? Ниа, он сказал мама или просто назвал твоё имя?

— Нет милый, он назвал твоё имя.

— Ты знаешь, у меня такое имя, что он мог просто причмокнуть языком, и ты спутала это с моим именем.

— Нет, он именно назвал твоё имя, а это значит, что к нам придут сегодня жрецы.

— Значит, сегодня наш сын получит своё предназначение и свою роль в процветающем мире, слава Великим.

Громкий стук в дверь.

— Ц^Так, открывай, это — наверное они.

— Да, дорогая, сейчас.

Дверь в прихожую дома открывается, и освещает гостиную, не слишком богатую, но имеющую всё необходимое для комфортного проживания, на данный период развития цивилизации «ГОР» (Государство объединённых рас)

— Да не обойдёт справедливость Четырёх ваш дом, эльфы. (трое в плащах)

— Приветствуем вас в нашей обители, жрецы. Вы к нашему сыну или к нам? (Ц^Так)

— Мы не жрецы, охотник. (трое в плащах)

После этих слов трое откинули капюшоны с голов и предстали перед хозяевами дома в своём естественном виде. Молодой человек со светящимися зелёными глазами, древний старик с фиолетово-чёрными глазами и взрослый, бородатый муж с серо-голубым светом из глаз.

— Чем обязаны такой чести? «Архитекторы» приходят только к тем, кому уготованы великие дела, мы же семья простых охотников. (Ц^Так)

— Ваш сын. Жрецы не могут определить его судьбу, они уверенны в том, что он заменит меня на посту, но у нас уже есть кандидат. Он уже на пять лет старше, и я готов уйти к его тридцатитрёхлетию. Но жрецы неуклонны. Поэтому ваш сын будет жить и учиться, как кандидат в «Говорящие с богами», а после станет спутником моего приемника и, как его правая рука, будет сопровождать его и все мои будущие воплощения. Вы, эльфы, долговечны, но ваши дети рождаются крайне редко, так что мы не могли пропустить такое пророчество. Оно обязано быть исполнено. Ваш сын будет «Тенью Проводника», и будет следовать за ним и помогать ему во всём.

— Да будет так, как хотят «Четверо». (Ц^Так)

После этого трое надели капюшоны и вышли из дома, бросив на прощание.

— За вашим сыном придут завтра, успейте дать ему имя. У него не должно остаться от вас ничего, кроме имени.

— Ц^Так, милый, ты выбрал имя нашему сыну? Оно должно соответствовать его великому предназначению, ведь он пройдёт всю свою жизнь по правую руку от богов.

— Да, Ниа. Его будут звать Т^Аон. (Ц^Так)

— Хорошее имя, сильное, независимое. Ц^Так, мне так же больно, как и тебе, но его ждёт жизнь на самой высокой ступени мира. Мы должны радоваться, мы не смогли бы ему дать такую жизнь. Ты это хорошо знаешь, земля переполнена, все расы уже на грани войны. Так он хотя бы будет в безопасности. Мы долговечны, но не бессмертны.

20 лет д.н.и.

— Т^Аон! Держи меч крепче, а то поранишься.

— И это говорит человек, который лежит под моей ногой, абсолютно безоружный и, позволь заметить, с порванной набедренной повязкой. Кстати, какого чёрта ты надел набедренную повязку? Мы что варвары, нашей цивилизации завидуют все расы и Орки, и Великаны, и даже технически подкованные Гномы. А ты вырядился, как Человек. (Т^Аон)

— Т^Аон, ты забыл. Я Человек. Это у вас всех есть предрасположенность к магии, технике, выживанию, у нашей расы есть только я.

— Да, Кристиан, жрецы мне говорили, что только человек может стать «Проводником», но это только потому, что ваш век ограничен максимум ста семидесятью годами, и это даёт Проводнику возможность быть беспристрастным во время склонения чаш весов правосудия. (Т^Аон)

После этих слов ветер бросил пыль в глаза парню, державшему меч у шеи лежавшего на тренировочной площадке противника. Чем тот мгновенно воспользовался и поменял ход событий в свою сторону.

— Ну что, Т^Аон, ты не поранился? (Кристиан)

— Кристиан, если бы не ваше безграничное «Проводничье» везение, ты был бы уже обезглавлен. (Т^Аон)

— Ха-ах, ты же знаешь, Т^Аон, «Проводника», как и избранного кандидата, невозможно убить. Мы просто не в состоянии умереть насильственной смертью, вселенная следит за этим. Даже ни один из Богов не может причинить нам хоть какого-либо значимого урона. (Кристиан)

10 лет д.н.и.

— Т^Аон, брат. У меня плохие новости. «Архитекторы» брали меня с собой в столицу вашей империи. Теночтитлан пуст, эльфы в бегах. И, по всей видимости, это был не просто набег, повсюду следы магии высшего порядка. (Кристиан)

— Кристиан, я рад тебе также, как и опечален этим новостям. Но это может значить только то, что какой-то из народов использует поддержку своих богов в нападениях. (Т^Аон)

— Как ни печально, но это так. «Архитекторы» созывают совет. Потому что, если уже боги принимают участие в войне, то это может просто уничтожить наш мир целиком, весь, каким мы его знаем. (Кристиан)

— Брат, через пять лет ты станешь «Проводником», и ты сам сможешь говорить с богами, так что ты сам будешь решать их судьбы, а не они будут решать наши. (Т^Аон)

— Т^Аон, они не решают наших судеб, они живут в своих мирах и ограничены лишь своим народом, которому помогают или наказывают за отклонение от правил, которые сам же народ и создаёт. (Кристиан)

— Поэтому мой народ в бегах?! (Т^Аон)

— Этого мы ещё не знаем наверняка, Т^Аон. Совет решит, кто виноват. Ты многого ещё не знаешь, когда тебе исполнится 33, Т^Аон, и твои боги подарят тебе твою «особенность», я расскажу тебе, как устроен этот мир по-настоящему. (Кристиан)

Взрыв огромной силы сотряс дворец храма в Гизе. И из-за горизонта показалась огромная фигура с шестью руками.

— Т^Аон, беги. Мы с «Архитекторами» остановим её. Ты ещё не готов к такой схватке. (Кристиан)

«Архитекторы» откинули капюшоны, двое по бокам положили руки на плечи старику, что стоял в центре. Голос был его подобен грому, и через несколько мгновений с небес быстро спустился сияющий человек, размером с гору. Глаза его были закрыты, но он с лёгкостью уворачивался от каждого удара шестирукого божества с пунцовой кожей, испускающего пламя и размахивающего клинками. Через некоторое время светящийся гигант поднырнул под руки богине разрушения и открыл глаза, смотря ей прямо в лицо. Вспышка ослепила пустыню возле берегов великой реки, и наступила тишина.

— Кали, ты проспишь в забытьи пять тысяч лет, без возможности помогать своему народу, за нарушение границ «ГОР» и помощь своему народу в войне против Теночтитлана. (Проводник)

Кали молча, с абсолютно безразличным взглядом села на песок и обратилась в камень.

— Кристиан, на этом месте нужно будет возвести монумент в назидание другим народам и богам, чтоб они помнили, что есть в этом мире те, кто готов отстаивать справедливость. (Проводник)

— Проводник, а что будет с моим народом? Их выгнали в леса, им негде жить, мы и так очень плохо уживаемся с остальными расами… (Т^Аон)

— Т^Аон, мы ничего не можем сделать, и Кристиан несколько приукрасил события, на твоей родине ваша раса почти истреблена, потому что считала себя выше и важнее остальных. А то, что ты тут и жив, лишь прихоть провидения. Так что учись исполнять свои обязанности и, возможно, ты не станешь последним из своего рода, а сможешь помочь остаткам своего надменного народа. Понтий, Керус, совет ещё не начался, а мы уже решили проблему, необходимо сообщить об этом вашей сестре и «Четверым» столпам. (Проводник)

После этих слов проводник, оперевшись на своих неизменных спутников, с тяжестью прошёл через разлом и исчез.

— Прости его, Т^Аон, он уже слишком стар и предвзят, когда я стану проводником, мы вместе изменим мир, я обещаю. (Кристиан)

Глава № 22 Ноль (часть 2)

В этот вечер Т^Аон не смог уснуть, его терзала ужасная участь его народа. Хоть жрецы уже многие годы внушали ему, что ни проводник, ни он сам не принадлежат себе и не принадлежат ни одному из народов, их миссия нести равновесие.

— Вы должны быть беспристрастны.

Говорили они.

— Но как я могу быть беспристрастным, когда сотни тысяч эльфов были стёрты с лица планеты, а жалкая горстка… остаток моей некогда великой расы, вынужден прятаться по лесам, как дикари!?

Сдавленно, глотая ком за комом в горле, рычал от злости и тоски Т^Аон, сидя у «Великой реки».

— Почему я ничего не могу сделать!? (Т^Аон)

— Почему не можешь?

Послышался голос из-за тростника.

— Я не в настроении говорить! Убирайся, кто бы ты ни был!

Со злостью ответил Т^Аон, закрывая лицо руками.

— Я не могу уйти. (?)

— Раз пришёл, значит и уйти сможешь! (Т^Аон)

— Я не приходил, я всегда тут был. (?)

— Тогда я уйду!

Прошипел Т^Аон, и стал подниматься с песка, как вдруг его на секунду одолело чувство интереса.

— То есть как, всегда тут был? (Т^Аон)

— То есть, ты пришёл, а я был. Глупый человек. (?)

— Я не человек, я эльф, и меня зовут Т^Аон. Я правая рука…

— Козлиной жопы… (?)

Грубо перебил и засмеялся тот, кто сидел в тростнике.

— Да как ты смеешь?!

Т^Аон, вытащив меч, бросился в тростник.

— А ну, выходи, невежда. Я научу тебя, как разговаривать с …

Войдя на поляну, окружённую тростником, Т^Аон осёкся. Перед ним был не то лев, не то громадный пёс, в холке его высота уже превышала человеческий рост, но самое странное было его человеческое лицо.

— И чему же ты собрался меня научить? (?)

— Прошу прощения.

Опустившись на одно колено и спрятав меч, сказал испуганный Т^Аон, и добавил уже более почтительно.

— Я понятия не имел, что тут может обитать кто-то из «Проектов».

— Мне всё равно, но вернёмся к твоему вопросу. Я могу тебе рассказать, что ты можешь сделать, чтоб спасти остатки своего народа. Естественно, не за просто так.

— От помощи богов не принято отказываться.

Ещё ниже склонил голову Т^Аон, чувствуя, что земля уходит у него из-под ног. Он был готов практически на всё, чтоб иметь возможность хоть как-то повлиять на последние события.

— Начнём с малого. Тут меня знают, как «Сфинкса», но это не моё настоящее имя. И я знаю абсолютно всё, и являюсь абсолютно всем. Но есть у меня одна проблема, некоторое время назад я разошёлся во мнениях со своими сёстрами и братом. И поскольку на тот момент они оказались сильнее, они выгнали меня из-за стола, (не спрашивай, всё равно не поймёшь), а учитывая, что я не могу сделать и шаг, чтоб не оказаться совершенно не там, где нужно, я вынужден просто сидеть тут. К этому же случаю относится и моя внешность, которая, как ты уже должен был понять, не моя. В попытке принять хоть какую-либо пристойную форму меня разносит на куски и собирает в абсолютно неестественном порядке. То, что я сейчас лев с собачьими лапами, человеческими сиськами и не пойми чьим лицом, это не мой выбор. Ко мне иногда приходят за советом жрецы и проводники. Они знают моё настоящее имя и поэтому могут задавать любые вопросы, на которые я обязан ответить. Так что, готов сыграть в игру со мной? Я задам тебе один вопрос, и если ты ответишь правильно, то сможешь воспользоваться моей мудростью. (Сфинкс)

— А если я не смогу ответить? (Т^Аон)

— Что ж, очень жаль, ну я хоть перекушу свежей эльфятиной. Кстати говоря, есть мне тоже не нужно, особенно живых существ, это мои родственнички придумали, чтоб меньше было желающих задавать мне вопросы.

— Извини, великий, но я не принадлежу себе. Такие жертвы мне не по карману.

Ответил опечаленный Т^Аон, поднимаясь с колена.

— Я действительно был готов отдать всё, что есть, но только если это гарантированно изменит положение вещей. Любые погрешности могут погубить меня, а значит, и остаток моего народа.

С незнакомыми до этого чувствами, соединяющими в себе страх, гордость и одиночество, Т^Аон развернулся и приготовился уходить, как «Сфинкс» сказал ему в спину.

— Ты рискуешь стать просто никем, а можешь стать великим «Ничто», скажем так, это тебе аванс. Скоро мы увидимся вновь.

Т^Аон, ускорив шаг, помчался к храму, чтоб рассказать о том, что он увидел, и спросить совета у жрецов. К проводнику обращаться категорически не хотелось, казалось, что он ненавидит эльфов.

— Следующий удар мы нанесём по гномам.

Услышал Т^Аон, пробегая мимо двери зала советов. В недоумении он остановился и понял, что это были слова проводника.

— Если гномы прибегнут к своей технике, да ещё и смогут склонить своих богов к войне, то человеку не найдётся места в этом мире.

Сказал один из советников.

— Никто из богов не посмеет сделать и шагу к оружию после сегодняшней демонстрации. Наш народ превосходят во всём, кроме одного, и поэтому нас сильно недооценивают. Я лично могу контролировать каждого бога. (Проводник)

— Но не всех же сразу. (Советник)

— Это и не нужно, для этого есть наш ручной бог Люмос. Мы что зря несколько поколений проводников убеждаем каждое существо на планете, что он сильнейший из проектов? Вера — это сила, которая даёт безграничную мощь божеству, которому поклоняются. А в Люмоса теперь верит весь мир, хоть мы и создали его сами. (Проводник)

— А как же «Четверо»? (Советник)

— Им нет дела до нас, им бы между собой договориться. Хаос был изгнан и наказан, а остальные трое слишком заняты попытками разделить реальности, чтоб всем хватило места. (Проводник)

— Но это только мечты, и никакого смысла в них нет, мы должны взять всё в свои руки и уменьшить количество и силу остальных рас, чтоб построить светлое, процветающее будущее человеческой империи.

Последнюю фразу сказал очень близкий и знакомый голос.

— Кристиан, не может быть, как ты мог?

Прошептал, закрывая рот руками Т^Аон, и бросился обратно к «Великой реке».

— Я согласен на твои условия!

Запыхавшись, закричал Т^Аон, выбегая на поляну.

— Я в курсе. Я же всё знаю, просто давал тебе время подумать и взвесить, так сказать, приоритеты. Ну давай, называй моё имя, мой дорогой ужин.

— Твоё имя Хаос!

— Бинго!!! Это слово придумают чуть позже, называя спланированное хаотичным. И чего же ты хочешь знать? Мой юный и необузданный мститель всему миру. (Хаос)

— Я должен знать, как прекратить войну, при этом не уничтожая все расы. (Т^Аон)

— Ты не понял, будущего я не знаю, я знаю всё, что произошло, происходит и возможно произойдёт. Но у меня есть план специально для тебя, как ты можешь изменить ход событий. Главное, точно следуй моим инструкциям и запомни, с этого момента ты «Никто», ты просто орудие Хаоса, ты не правая рука Проводника и, тем более, ты не помощниктем, кто запер меня в этой квантовой петле. Делай вид, что ты ничего не знаешь, делай вид, что ты прилежно учишься, делай вид, что ты заинтересован во всём, что тебе говорят. (Хаос)

— Прости, что перебиваю, но какая выгода тебе в этом? (Т^Аон)

— Когда мы с тобой пересажаем всех богов и моих родственников в клетки, как они это сделали со мной, я стану свободен. (Хаос)

— Но разве ты не приносишь разрушения и не желаешь смести всё, что есть сущего в энтропию? (Т^Аон)

— Ты посмотри вокруг, идёт война. Тот, кто должен блюсти равновесие, хочет уничтожить все расы кроме своей, посмотри в реку! Даже рыбы плавают как попало! Это ли не хаос?! Я просто займу за столом своё законное место и буду смотреть, как вы тут живёте, изредка гуляя среди тех, кто признаёт величие Государства объединённых рас. (Хаос)

— У меня нет выбора, я согласен. (Т^Аон)

— Вот и замечательно. А теперь, ступай обратно и при первой возможности расскажи всем в храме, что наткнулся на меня совершенно случайно, и я пытался совратить тебя своими речами. Они должны построить вокруг меня «Дом» без окон и дверей, в который невозможно попасть. Это обезопасит наш с тобой союз. И ещё одно, в день, когда тебе подарят твою «особенность», ты уже будешь знать, что это. У всех глубоко в крови отпечатан знак, дающий право пользоваться одной способностью своих богов. И надо же, как тебе повезло, ведь твоё божество это я. Я услышал твою кровь, когда ты произнёс впервые имя своего отца. Как жаль, что он уже мёртв, он бы мог гордиться тобой. Да не делай такие широкие глаза, полные слёз, в глубине души ты знал, что твоя мать и отец мертвы, их убили во время набега на твой родной город. Я думаю, ты должен это знать, их звали Ниа и Ц^Так. Их кровь на руках проводника. (Хаос)

— Я хочу быть готов к тому моменту, как моя сила окажется у меня в руках. (Т^Аон)

Выдавил рык трясущийся от ненависти эльф.

— Твоя сила, как я и говорил, это ничто. Зона ноль, если хочешь, ты сможешь отменять любое действие, связанное с самой силой. Сводить к Нолю всё. В день твоего тридцатитрёхлетия Кристиана будут приветствовать на великой пирамиде, построенной вокруг Кали, в этот момент они хотят завершить свой план по свержению остальных рас. С помощью Люмоса они заставят всех забыть о своих богах, и заставят их же богов уничтожить свои расы в последние минуты своего существования. Останови их, потому что на тебя не подействует сила Люмоса, если ты сам не захочешь. (Хаос)

— Я сделаю всё, что ты скажешь. (Т^Аон)

Последний день старой истории.

— Великий народ Государства объединённых рас, в этот тёмный день, когда война стоит у каждого порога, и мы не можем не сплотиться, и не можем себе позволить стоять в стороне, великие судьи и совет Архитекторов, во главе со мной, приняли решение стереть границы и выжечь нетерпимость ясным взором! И если наши помыслы чисты, то на зов наш откликнется он, Люмос Свет Истины! И каждый народ должен взмолиться к своим богам в просьбе принести справедливость. Как высшая ступень суда, каждый бог сам решит, насколько вы достойны своих жизней.

Вещал с вершины пирамиды новоиспечённый «Проводник», некогда бывший Кристианом, верным братом Т^Аона, стоявшего по правую руку от него. Сзади «Проводника» стояли неподвижными статуями Керус и Понтий.

— Люмос!

Выкрикнул «Проводник». Небеса разошлись и, мерцая перламутровым светом, спустилась огромная человекоподобная фигура.

— Закрой глаза, Люмос!

Это выкрикнул уже не «Проводник», голос принадлежал Т^Аону, стоявшему за спиной у «Проводника». Правая рука его была глубоко в спине у Кристина, а ладонь с ещё бьющимся сердцем немного выпирала из груди.

— Кристиан, убив большую часть моего народа, вы вырвали мне сердце, теперь ты чувствуешь, как это? А желая убить ещё миллионы под предлогом того, что их боги разочаровались в них, вы стали ещё хуже тех, кому приносят человеческие жертвы.

— Но как?

Прохрипел уже теряющий сознание «Проводник».

— Кристиан, проводники — это ключи, которые должны открывать двери между богами и их народами. Так вот, вы не думали о том, что есть и замки, которые должны закрывать эти двери. Назовём это отрицательным фактором.

За спиной Т^Аона в недоумении корчились Керус и Понтий, не в состоянии пошевелиться.

— Т^Аон, ты не должен был убивать его, его звание перейдёт следующему.

Зарычал голос в голове Т^Аона.

— Его некому будет обучить. И ты думал, я полностью тебе поверю!? Как же, выпустить Хаос. Вы все и есть корень проблемы, всех богов и «проектов» нужно изолировать, оставив лишь одного, и то не существующего, чтоб они верили, но ничего не получали, как бы не просили. Ты, кстати, молодец, что предложил построить для себя тюрьму, из которой тебя никто не сможет выпустить. Но есть ещё одна проблема, разница рас. Я сотру ваши воспоминания о том, чем отличаются расы, оставив только память о том, что вы все одна самая слабая и ничтожная раса, которая из-за своей трусости чуть не уничтожила весь мир, чтоб вы боялись сами себя. Ах да, чуть не забыл. Люмос, открой глаза.

Произнёс последние слова Т^Аон, раздавив сердце проводника в руке. В этот миг Люмос открыл глаза, озарив светом весь мир, подчиняясь приказу нового хозяина.

— Не так быстро, сопляк.

Зашипело в голове Т^Аона.

— Держи подарок, хочу, чтоб ты увидел всё моими глазами. Хоть мне теперь и придётся собирать себя по частям лет так 500, но ты забудешь дорогу домой и забудешь, кто ты такой. (Хаос)

В этот миг глаза Т^Аона изменили цвет, и он увидел, как вспышка света пронизывает всё сущее, в последнее мгновение успев закрыться барьером, которым удерживал Керуса и Понтия, дав им возможность испариться. Чувствуя, как теряет сознание, он слышал слова в голове.

— Ты великое ничто, ты ноль…

Глава № 23

Лучи света пронзали пространство прямо перед маской, струились и перетекали, но не распространялись дальше полуметра от головы Ноля. Всё замерло, но не было признаков присутствия того, из-за стены. Время остановилось на совершенно другом уровне. Если «за стеной» ты становился невероятно быстрым, чтоб соответствовать частоте восприятия того пространства, то в этот раз само пространство и материя времени стояли на месте.

— Почему я осознаю себя? (48)

— Правильный вопрос, а главное, как ты это делаешь, где и зачем.

Ответил мне весёлый старческий голос.

— Почему-почему, думаю, стоит взглянуть на твои штаны сзади, там наверняка написано, насколько ты обделался.

Сказал ещё один голос с более грубыми нотками.

— Ну обделался и что, сам-то ты будто не обделывался? В ваше время вообще никакой санитарии не было. Обделывались где и когда попало. А если бы Виту в таком состоянии бы увидел, то твоё место раньше времени бы заняли, смельчак.

— Ну вот, опять эти голоса, как-то не вовремя вы заседание устроили. (48)

— Ты до сих пор думаешь, что мы просто голоса в голове?

— Идиот, мы проводники. Части твоего и общего сознания.

— А почему я вас слышу, и почему время стоит, и почему я не могу пошевелиться? (48)

— Потому что всё, что есть вокруг тебя это ноль. Ты сейчас буквально находишься между было и будет, то есть, сам в себе. Ты в измерении ноль. То самое пространство, а точнее плоскость, в которой не произошёл выбор. Ты всю вселенную остановил. Поставил на паузу, чтоб подумать над ответом в диалоге, как в игре. Мы не говорим, что это плохо, ведь мы единственные, кто может свободно обмениваться тут мыслями. Ну и что плохого зависнуть в одном моменте жизни, который довёл бы до инфаркта кого угодно. Мвахахахаха.

— А есть среди вас тот, кто может более понятно объяснить? (48)

— Кроме тебя самого некому.

— Это в каком же смысле? (48)

— А в том смысле, что у каждого проводника своя воля и старые, как и новые, не имеют права следовать пути друг друга. Проводник это настоящее — вечно изменяемое и идущее только своей дорогой. Хотя у нас был пример, когда проводники сговорились, и то, что ты видишь сейчас, это последствия дисбаланса, который внёс их сговор. Главное — это непредвзятость суждений, основанных на данном отрезке времени.

— То есть, вы хотите сказать, что в этом всём виноваты вы? (48)

— Трое из нас, если быть точными. А ты разгребай, работа у тебя нынче такая.

— И как же я должен поступить, чтоб всё это закончилось? (48)

— Для начала, тебе нужно сделать выбор. Ты стоишь между Т^Аоном и Витой, любой из них может размазать тебя сейчас по полу. Ты должен сделать так, чтоб этого не произошло, а мы понаблюдаем.

— Т^Аоном? (48)

— Вы знаете его, как Ноль.

— Что-то мало информации!? (48)

— Нам пофиг, в общем, выпутывайся сам, проще говоря.

После этих слов голоса стихли. Что я должен сделать? Какой выбор? А, кажется понял, я должен помочь либо «богам», либо людям. Но стоп, помочь Т^Аону это не равно помочь людям.

Вокруг был настоящий кошмар. То, что было Витой, было искажено до абсолютной неузнаваемости. Чёрная, перетекающая масса дымящегося ужаса с пылающими глазами и щупальцами, кажется, сделанными из кипящей смолы и, мать его, кричащих пастей. Вся эта замечательная субстанция тянулась в сторону Ноля, я был всего лишь хрупкой преградой на пути того, что порождало, а на данный момент с лёгкостью отнимет жизнь. Проекты и боги вокруг тоже изменились, все они переходили в свои «боевые» формы. Маленькая девчушка с кошачьими повадками сейчас напоминала львицу, её крохотные заострённые зубки, которые я разглядел в прошлый раз, были сейчас огромными клыками, лапа-рука, обрамлённая когтями-кинжалами, была занесена над головой одного из оперативников. И из его шлема-маски тоже лился свет. Огромное божество, состоящее только из одних глаз, теперь состояло ещё и из бесконечного количества ртов, перед ним, выставив руки перед собой, стоял ещё один оперативник… и из его шлема тоже шёл свет. Все в баре были готовы нанести удар, кроме меня и бородача Велеса, его лицо застыло в изумлении, которое можно было описать только «Сейчас опять мне разнесут весь бар?»

Стоп! Свет… Свет из всех шлемов-масок. Божество, заключённое в маску, это Люмос. И он только один, а значит, не может находиться сразу во всех масках, за исключением того случая, если он находится только в одном месте, а «окна», как двери в баре, ведут куда угодно. То есть, все заключённые божества находятся в карманных измерениях, а я, как мне помнится, свободно могу гулять между ними. (Ах ты ж, агент на все фронта, а говорят, нельзя усидеть на всех стульях сразу, сказал я сам себе, глядя на Илью Гефа, который сидел возле Велеса и поднимал бокал в жесте «тост», и когда он только успел?)

— Я знаю, что делать. (48)

Время запустилось. Один краткий миг и всё снова замерло, но только в реальном времени, замерли все оперативники «Рагнарёк» и все посетители Бара. Картина, которая предстала перед ними, шокировала всех. Сорок восьмой стоял напротив Ноля, погрузив руку в маску, закрыв ладонью глаза Люмосу. И всепроникающий свет не пробивал его руку, лицо внутри маски извивалось и хрипело, не имея своего сознания, вело себя как зверь, показывая истинную натуру. 48-й сжал пальцы сильнее, послышался хруст и рёв, исходящий из масок всех оперативников. Первой опомнилась Вита и ринулась на стоящих лицом к лицу сорок восьмого и Ноля, занеся над ними своё щупальце для удара, как из-за Велеса вылетела «серебристая молния» и, уцепившись за шею сорок восьмому, зашипела в сторону Виты. Сип издала свой самый яростный рёв, на который была только способна, защищая своего хозяина от неминуемой гибели. Увидев это, Вита засмеялась так, как может смеяться взрывающийся вулкан и вместо того, чтоб опустить щупальце на голову бедолагам, обхватила за талию сорок восьмого и с силой дёрнула на себя.

— Крис!!!

Завопили со всех сторон. А Крис, тем временем, отлетал от Ноля, держа в руке Люмоса, вонзив ему в перламутровую кожу пальцы.

— Закрой свои чёртовы глаза, Люмос! (Крис)

Ни одна из масок больше не светилась, «Рагнарёк» остался без своего способа быстро переломить ход событий. Мимо головы Криса пролетела рука Ильи, сложенная в знак одобрения.

Неистовство сражения, какого не могут показать ни в одном фильме. Первые секунды Велес кричал, чтоб все успокоились, но после первого отлетевшего в бар и разбившего добрую половину бутылок, зарычал и превратился в огромного медведя. Вита, тем временем, добралась до Ноля.

— Где Фати и Муза?

Взревело разъярённое нечто, занося в очередном ударе щупальце.

— Там, где им место!

Крикнул в ответ Ноль, и его руки сверкнули символами. Вита замерла и её начало медленно сдавливать. Ноль скинул с головы маску.

— Бесполезный хлам! Я запру вас всех, и никогда больше вы не увидите света.

Он сомкнул руки, и Вита исчезла. По бару прокатился сумасшедший смех, и всё снова стихло.

— Ну наконец-то. Мне понадобилось чуть больше времени для этого, чем ожидалось, но я всё же снова дома.

На фигуру, сотканную из густой тьмы с красными прожилками энтропийных вспышек, бросился «Проект», напоминающий многорукого человека с неопределённым количеством лиц.

— Гека, нет!

Крикнул ему кто-то из толпы.

Но фигура только повернулась к исполину, как тот стал меняться, сминаться, разрываться на части и собираться снова во что-то явно нежизнеспособное, но всё ещё вопящее от боли.

— Тихо.

Сказала фигура.

— Обнимать не нужно, даже если у тебя столько рук для этого, Гекатонхейр. Как же мне было скучно, я снова хочу на своё место за столом! (Хаос)

— Именно за это тебя и лишили всех привилегий! (Велес)

— Тихо, медвежонок, мне плевать на твоё мнение, но. Есть одно но, мне помогли две персоны, и я хочу их поблагодарить за это. Желающие мне помешать пойдут на винегрет в одну тарелку с Гекой. (Хаос)

— Крис, Т^Аон, давайте сюда. Что же вы, мои любимцы, так порастрепались-то? (Хаос)

Сзади Хаоса появился старый деревянный стол с четырьмя стульями. Он занял тот, что стоял отдельно от остальных.

— Присаживайтесь. (Хаос)

Он взмахнул рукой, и Криса с Т^Аоном разорвало на части и собрало снова в правильном порядке, уже на стульях.

В остолбеневшей толпе от появления самого Хаоса пытался скрыться Понтий.

— Брат!

Сказал женский голос у самого уха Понтия.

— Я так рада, что ты в порядке, где ты пропал?

Голос принадлежал Коллапс, которая стояла прямо за его спиной, и по ней было видно, что она, мягко говоря, «слегка раздосадована».

— Я видела, как ты провалился сюда вместе с этим сбродом, ты же не хочешь сказать, что предал нас всех?

Понтий стоял, боясь пошевелиться.

— Можешь не отвечать, я и так это уже знаю давно, но я не в обиде. Ты же знаешь, я только буду рада, если Хаос всё тут разрушит, тогда останусь только я.

Понтий медленно повернулся к своей сестре, Коллапс выглядела как никогда величественной и внушала благоговейный ужас.

— Иди, брат, я обниму тебя. Успокойся, всё уже прошло.

Она расставила руки в стороны, собираясь принять его в объятья, Понтий упал в них и начал быстро говорить.

— Я не хочу в пустоту, я не хочу туда снова, я почти человек, я только бахвалюсь, что я начало всего, это всего лишь титул. (Пон)

— Тише брат, тише, ты не попадёшь в пустоту снова. Но ты знаешь, ты ошибаешься в одном, первый это не просто титул.

Коллапс сомкнула руки вокруг Понтия и сжала его так, что послышался звук ломающихся костей.

— Ты хотел быть человеком, Понтий, ну как тебе им быть?

Через мгновенье от Понтия не осталось и следа.

Бар начал сотрясаться от жутких ударов. Потолок, в тех местах где ещё оставался, начал осыпаться.

— Что происходит? (Хаос)

— Ой, а я забыл сказать? (Крис)

— Что! (Хаос)

— Я, кажется, отменил все барьеры, которые поставил Т^Аон. (Крис)

И засмеялся диким смехом, ещё безумнее, чем смех самого Хаоса.

Глава № 24

— Ну что, друзья… Сыграем эту партию красиво?

Сказал Крис, прищурив один глаз. Волосы на его голове местами колыхал ветер, складывалось впечатление, что он находится в состоянии одержимости или абсолютного безумия, так как даже голос его изменился, стал грубым и срывался на писк в такт спазмам, которые время от времени сотрясали его тело. Грохот прекратился, но как только всё стихло, послышались шаги, много шагов с разных сторон. Уже издалека в этом искажённом пространстве было видно, что возвращались пленённые «сущности». Сверкая разнообразными оттенками электрических разрядов, шли «проекты», олицетворяющие гром и молнию. Скандинавский воин с огромным молотом, загорелый и кудрявый грек в одной лишь тунике поудобнее перехватывал копьё в руке, угрюмый славянин, от гневного вида которого становилось не по себе. Эту компанию сопровождала фигура в чёрной мантии, от шагов которой расползался иней по деревянному полу «бара» … со всех сторон к центру, которым являлся стол четырёх столпов, сходились некогда заключённые боги.

— Разрешите пройти.

Послышался голос, принадлежащий той самой Вите, красивой девушке, а не жуткого вида монстру из смолы и пламени. Пространство раздвинулось так, чтоб образовался коридор прямо к столу.

— Видимо, нужно ещё два стула.

Вита моргнула, и рядом со столом появились ещё стулья, которые стояли немного в удалении от стола по разные стороны таким образом, чтоб со всех углов сидящие за столом могли видеть друг друга. Ещё миг, и Крис и Т^Аон материализовались на этих стульях, освободив место для истинных хозяев.

— Здравствуй, брат.

Произнесли трое из столпов, так же мгновенно появившиеся за столом напротив Хаоса.

— О, теперь все в сборе, ну и как мне вас наказать за то, что вы меня изгнали? (Хаос)

— Ты серьёзно думаешь, что сможешь что-либо нам сделать? Нас трое, ты забыл исход прошлого нашего разногласия? (Фати)

— Нас тоже трое.

Сказал, ехидно улыбаясь, Хаос, указывая на Криса и Т^Аона.

— Что за вздор, проводник никогда не встанет на сторону хаоса, а Ноль, недостойный своего имени, опозоривший имя своего народа, оставшись последним «чистым» из своей расы, уже не имеет своей прежней силы, я не чувствую, чтоб она нас сдерживала. (Вита)

— А-а-аа.

Произнес Крис, помахав пальцем из стороны в сторону и встав со стула. Что изрядно ошарашило «Четверых», но вызвало дикую улыбку у Т^Аона.

— Как ты… (Хаос)

— Ай, заткнись уже.

С ещё большим презрением произнёс Крис. Хаос на мгновенье впал в ярость и попытался встать, но после краткого всполоха его энтропийных глаз с ужасом заметил, что при первой попытке что-то сделать у него буквально отвалилась рука и часть лица, на стол.

— Что за? (Четверо)

— Вы все думаете, что если уж выбрались из карманных измерений, то вы на свободе? (Т^Аон)

— Это наша партия. (Крис)

Ещё несколько богов попробовали пошевелиться и фактически развалились на части.

— Не стоит этого делать, я вам сейчас объясню почему, мы сейчас находимся в карманном измерении, являющемся проходом между мирами, само карманное измерение окружено барьером, который создал Т^Аон, я правильно говорю?

Т^Аон, улыбаясь, одобрительно кивает.

— Внутри барьера также сейчас благодаря «области ноль» бесконечное количество хаотично изменяющихся барьеров. И вы могли бы подумать, «А почему же мы в них не упираемся, а разваливаемся на части?» А всё очень просто, я тоже внутри барьера использовал свою «область прохода» или «туннель проводника», как вам удобней. Так что любое ваше движение вызывает столкновение с двухсторонне отсекающим барьером, через который могу беспрепятственно ходить только я. (Крис)

— Сними немедл…

Попыталась произнести угрозу Вита, и часть её языка выпала на стол.

— Я же предупредил. (Крис)

Снисходительно осведомился теперь уже внушающий ужас Проводник.

— Т^Аон, можешь вставать, я даю тебе право свободно перемещаться. (Крис)

— Я не до конца понимаю, что ты задумал. Ты хочешь всех нас запереть внутри этого кармана? (Т^Аон)

— Неразумно, мне же тогда придётся провести с вами вечность, а вон тот с сотней глаз мне не очень нравится, мне всё время кажется, что он за мной наблюдает. Не лезь в моё личное пространство!

По-заговорщицки сказал Крис, что добавило присутствующим уверенности в том, что Проводник окончательно сошёл с ума на фоне стресса.

— Чего же ты хочешь? (Т^Аон)

— Я просто вот тут подумал, а Вита ещё и ясность внесла. Ты же не человек и не «сущность», так кто же ты, чёрт побери, такой?

— Это уже давно не имеет значения, все расы ассимилировались. Я сам стёр разницу между ними. (Т^Аон)

— Ты друг мой, враг мой, не во всём прав. Из-за того, что ты не стал выяснять кто такой Люмос, пользуясь его силой, ты и сам не заметил, что он не может менять ничего. Он только лишь стирает «знания» о чём-либо. Это всё равно, что если бы я увидел призрака, то я бы не закричал и не обратил бы даже на него внимания, имея достаточную силу самообладания, потому что уверен был, что их не существует, мой мозг бы заменил эту часть воспоминаний. Точно так же и работает сила «Люмоса света Истины», он высшая стадия истины, а истина в полном отсутствии информации или знаний, такое «просветление», если хотите. Только, если верить остаточным воспоминаниям всех остальных… Похоже, что «вселенский обман», (лучше кстати и не назовёшь) сработал не только на людей, на богов, но и на тебя самого. И поскольку мы сейчас в «весёлой мясорубке», советую договориться по-хорошему, потому что здесь и сейчас я определяю реальность. (Проводник)

— Вита, Фати, Муза и Хаос, что вы не поделили такого, что Хаос был изгнан туда, где он представляет ещё большую опасность, чем тут, за столом? (Проводник)

— А, точно, я снял барьеры с ваших голов, но не более. (Проводник)

Трое молча, злобно смотрели в сторону Проводника.

— Ой, да ладно. Что, не нравится быть не самыми важными шишками во вселенной? Есть у меня один такой знакомый, из ваших же. Понтий, ты где, я снял с тебя барьер, выходи, поболтаем.

— Понтий временно недоступен для звонка, перезвоните пожалуйста позже или оставьте голосовое сообщение, ответ оператора ожидается примерно через 99999999999999 миллионов лет, ожидайте…

— Обана, а это ещё что такое? (Проводник)

Т^Аон, единственный, у кого было право шевелиться, развёл руки в стороны за всех находящихся рядом.

— Я знала, что ты забавный, но мне казалось, что мои братья угробят тебя раньше, чем ты их, помнишь, я тебя предупреждала.

— Коля, нежное ты создание, Понтий нашёл свой конец в твоих объятьях? (Проводник)

— Совершенно верно, мой господин.

Игриво и томно одновременно произнесла Коллапс за спиной у Криса.

— Можно я поиграю тут, пока вы уладите свои разногласия? Я больше никого не съем, честно-честно. Я просто всегда хотела найти одного «проекта»», которого никто не видел. Он представляет собой «квантовую суперпозицию, или горизонт», то есть он, понимаешь, зовёт всех на вечеринки, сборы, или войны, а сам на них никогда не появляется. А у кого ни спроси — говорят, что он только что тут был, но точно никто не уверен. Прозвали его ещё так странно «Антон», что за имя вообще, что оно может значить? Ну а поскольку никто не имеет права шевелиться, то я точно его найду.

— Извини, чудище ты ненасытное, но горизонт для тебя так и останется вечно удаляющейся метафорической линией. (Проводник)

После этих слов клок чёрных волос упал рядом с Проводником, а над ним застыла женская обольстительная фигура с раскрытыми для объятья руками.

— Неугомонная какая. Так, ну суть, в общем, я думаю, я до вас донёс. Мы все в одной лодке, господа, и по словам экс «проводников», вы всей компанией, во главе с моим предшественником, чуть не привели мир к катастрофе. Проекты потеряли свою еду в виде веры в них, у людей появилась «вера Шрёдингера» вроде верю в одного, но никогда его не видел, и эффекта от него никакого нет, по сути, потому что и его самого тоже нет. А прототипом ему стал этот, на тот момент ещё, как я понимаю, молодой бородач Т^Аон.

— Что ты предлагаешь?

Не выдержал потока (по его мнению) лишней информации сам Т^Аон.

— Т^Аон, ты превращаешь своими действиями их в зверей и жестоких монстров. Посмотри на Люмоса, он не более, чем животное, а был исходя из воспоминаний, хоть и искусственным, но разумным и прекрасным богом, дарящая забвение путеводная звезда. И тут мне стало интересно, а если мы снимем поставленное тобой ограничение восприятия? Как люди отнесутся к тому, что они не люди, а богов целая куча. (Проводник)

— Наступит… (Т^Аон)

— Хаос, совершенно верно, именно для этого мы тут все и сидим сейчас, для того чтоб эти четверо упрямых ослов договорились между собой, и мы смогли, наконец, все разойтись по домам. Я имею в виду не только твоих ребят, Т^Аон, я говорю о всех присутствующих. (Проводник)

— Они один раз уже привели мир на грань самоуничтожения. (Т^Аон)

— Нет, не они, а только эти четверо, они и есть первопричина. Муза сама натолкнула меня на эту мысль при первой же встрече, «- Но ведь тогда будет абсолютный порядок, скажете вы. — Нет, тогда сам хаос пожалеет вас».

После этих слов все, кто мог шевелиться, посмотрели на Музу, которая уже явно давала понять, что смущена, если это вообще уместно, говоря о сущности её типа.

— Я не хотела никогда его выгонять, вы просто чересчур радикально были настроены. (Муза)

— Мы создавали целый Мир ради того, чтоб было куда идти тем, кому не хватит места в старом! Благоприятный мир! В котором нет ничего отрицательного, «Рай», если вам так удобно. (Вита)

— Значит и тут я был прав, рай тоже был, но провалился на этапе бета-тестирования. (Проводник)

— Да, был, и там было всё необходимое для жизни любой расы и любого «проекта», но пришёл наш брат и принёс «Баланс», как он это назвал, равновесие сил противодействия. И это уничтожило труд многих тысяч лет. Оказалось, что мы не можем выходить за пределы своих функций. (Фати)

— И вот так, господа, силы добра оказались в итоге хуже того, что все считали злом… Что ж, будем исправлять.

Глава № 25?

— Ты ничего не сможешь изменить уже, тут нужна глобальная чистка. (Хаос)

— Хоть ты и считаешься самым непредсказуемым во всей вселенной, но я абсолютно на все 100 процентов знаю, что ты будешь говорить и как себя вести. А самое забавное то, что ты не можешь исполнять свою функцию, потому что банально не можешь её контролировать. Ты же Хаос, страшный и невероятный, не имеешь никакого отношения к порядку, а значит не можешь сам себя систематизировать. Ты серьёзно думал, что тебя разносило каждый раз, когда ты пробовал перемещаться, из-за того, что тебя наказали? Друг ты мой недалёкий, тебя просто некому было собрать по порядку, потому что твои же родственники были на тебя в обиде. (Проводник)

В этот момент у одного из рядом стоящих проектов отвалилась челюсть на пол, и из-за приступов смеха развалилось ещё несколько. А трое столпов, «краснея», отвернулись в стороны.

— Вот, судя по реакции этих троих, я начинаю верить. Но скажи на милость, а как я вообще мог забыть о тако… ЛЮМОС, ТВОЮ Ж ТЫ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ТЕБЯ ДЕРИ! Но когда? (Хаос)

— Это вот вопрос к тому, кто глубже всего спрятал своё лицо под капюшон, я так думаю. (Проводник)

— Фати! Отмороженный ты мешок, с чем ты там вообще, я не думал об этом никогда… Что скажешь, брат?

— Давай, я скажу. У нас тут, ребятки, самое банальное, что могло только произойти. Сознание. Вы все внезапно получили сознание и стали развиваться, а через какое-то время поняли, что вы не просто функции мира, в котором обитаете, а каждый из вас является аспектом этого мира, но правами «администратора» никто из вас не обладал, поэтому влиять напрямую на сам мир вы не можете, но это же скучно. И тут каждому из вас четверых приходит отличная идея, а почему бы не создать свой мир? И у вас бы получилось, работай вы все вместе. Но сознание предполагает амбиции, каждый из вас хотел управлять или своим отдельным миром, или управлять по своим правилам. Но, являясь аспектами, вы не создали ничего нового, а раздербанили старый. Все мифы и легенды это всего лишь технически необоснованные летописи ваших похождений втайне друг от друга. Я прав? Яви, Прави и Нави.

— Теперь это уже не важно, старую модель уже не восстановить. (Вита)

— Ты как никогда права, не восстановить. Но есть один способ всё уравновесить, создать четвёртый мир. Без вашего вмешательства. Не правда ли, отличный план? И он как раз впишется в ваше любимое правило 3 + 1. (Проводник)

— Ты явно с ума сошёл. Когда последний раз мы это пытались сделать, мы просто разорвали мир на трое, а не создали рай. (Вита)

— Как раз наоборот, вы создали Рай, Ад и мир людей. Я предлагаю снять с мира ограничения сознания и создать новый мир вместе. Такой, в котором будет место не определённому кругу, а всем, кто захочет. Такую себе, бесконтрольную зону, и отдать её Хаосу. (Проводник)

— Что ты такое несёшь?! Этому психу ничего нельзя доверять… (Фати)

— Это вам троим нельзя доверять!

Проводник сказал это спокойным голосом, но тот раскатился громом по неограниченным пространствам «Бара».

— Хаос вообще ничего не может контролировать, он единственный из вас, кто не может составить хоть какой-нибудь завалящий план, просто потому что это выходит за рамки его функциональности. Идеальный правитель, как по мне. Он не сможет навязывать свою волю никому. Он всё это время сидел, запертый в каморке и ждал, пока наступит удобный момент.

— Хочешь сказать, что можно построить идеальное общество, как в фантазийных рассказах? (Муза)

— Дело в том, что это общество было, до того, как вмешались все вы. Вы сами же и уничтожили то, что хотели построить. Как ребёнок, не понимающий с какой стороны хвататься за молоток.

— Интересно, и как же ты предлагаешь это сделать? (Т^Аон)

— Спасибо за отличный и своевременный вопрос. Самое первое, что нужно сделать, это дать людям понять, что они не единственные хозяева этого мира. Нужно им рассказать, что есть другие расы. Боги, Проекты, Столпы, магия, рай и ад — это не выдумка, многие не поверят — это да. Но у них есть выбор, они могут остаться тут и жить дальше, веря в ложного бога и не обращая внимание на то, что мир стал другим. А те, кто примет изменения, могут отправиться в один из недоступных им ранее миров и жить себе там, поддерживая общество, построенное заново. Таким образом, мы получим…

Внезапно раздался треск, и на столе, за которым сидели столпы, появилась трещина. Еле заметная, но прямо посередине столешницы.

— Я продолжу. Таким образом, мы получим и живых людей, и расы, которые не конфликтуют между собой, и богов, которые не рвут жилы ради того, чтоб усилить своё влияние, потому что в них и так верят, мы сделаем полноценные миры! А не ущербные, которые в итоге получились у вас.

— С трудом в это верится. (Т^Аон)

— А тебе и не нужно в это верить. Тебе придётся стать стражем, я лично назначу тебя хранителем врат, никого лучше тебя на эту роль и представить невозможно.

Ещё более громкий хруст, и трещина на столе становится ещё больше, в неё уже свободно могут пролезть пальцы.

— Что это такое?

Возмутилась Вита.

— Не обращай внимания. Господа, я слушаю ваши предложения и правки к моему плану, если я вдруг слишком утопически рассуждаю. (Проводник)

— Это безумие. (Фати)

— Ещё что-нибудь от создателя мира из огня и льда, только для мёртвых? Или милая девушка, которая вечной жизнью обеспечила лишь перенаселение в своём мире, что привело к снятию вечной жизни и переселению в новый, неблагоприятный, но более обширный мир? Или Муза, та, кто вас на это натолкнула? Нет? Ничего более умного? Ладно, давайте так. Я вам сейчас расскажу один секрет, а вы скажете, пришлось ли вам это по душе. Я снял некоторые ограничения с вас всех, и вы можете оглядеться вокруг себя, и обнаружить, что некоторых аспектов среди вас нет, так же, как и нет Ильи Гефа, шпиона из шпионов. Как вам такое? (Проводник)

— Что это могло бы означать? И при чём тут Геф? (Т^Аон)

— А ещё я отдал Гефу ключ от врат. И сказал спрятать там, где никто не найдёт. (Проводник)

— Какой, к чёрту, ключ? Какие врата? (Вита)

— Ах, да….

Проводник положил руку на стол и с небольшим усилием надавил на него, от чего стол прогнулся и развалился на части с ужасающим треском и грохотом.

— Ключ от врат в другие миры.

Из-за одного из проектов вышел Геф. Подошёл к Проводнику, одной из рук он тащил за собой Люмоса, который рычал и сопротивлялся.

— Мастер Проводник, всё готово. (Илья Геф)

— Что вы задумали? (Четверо)

— Тихо, тихо. Т^Аон, помнишь мир, в котором ты меня якобы запер? (Проводник)

— Да, помню.

Не на шутку беспокоясь о том, что он совсем ничего не понимает в происходящем, ответил Т^Аон.

— Так вот, Хаос, я назначаю тебя аспектом этого мира, встречай новоприбывших, твой мир примет тех, кто захочет принять истинный облик своей расы и богов, что не найдут себе места в трёх старых мирах.

Проводник поднял руку, и Хаос испарился.

— Вы трое. (Проводник)

Оставшиеся столпы оцепенели от того, что произошло, ну и от того, что барьеры не были сняты.

— Каждый отправляется в тот мир, что создал. Вита в Рай, Фати в Ад, Муза на Землю, без возможности общаться друг с другом напрямую. Всего доброго!

В очередной раз поднятая рука проводника распыляет столпов.

— Т^Аон, а ты, как я и сказал, будешь хранить врата, через которые сможет пройти любой, кто захочет. (Проводник)

— И зачем тогда нужен хранитель? Если пройти может кто захочет? (Т^Аон)

— Ну, понимаешь, я слишком много играл в стратегии всякие и боюсь, что начнутся войны за ресурсы, вот ты тут и выходишь такой! Я вам не позволю! И всё такое. (Проводник)

— Что!? Что!? Что ты, ты вообще понимаешь, что говоришь? (Т^Аон)

— Естественно, нет. Так, товарищи, все на выход из бара, я объявляю эту зону вратами, чем собственно она и является, только вот пользоваться теперь ей могут все! А хотя, знаете что, я не буду сносить такое милое заведение. Велес, если хочешь, то будешь тут и дальше торговать своим контрафактом. Ну и, как обещал, ты сможешь посетить мир, откуда Сип. Так что контракт выполнен.

Проводник обвёл всех взглядом.

— Геф, давай уже.

После этих слов Илья обнял Проводника, сказал ему спасибо, прижался щекой к его щеке, поднял Люмоса перед собой на манер камеры, глядя ему прямо в лицо.

— Скажи прощай, воспоминаниям о ключе. Люмос, время для селфи, открой глаза.

Стены бара раскололись и рухнули, образовав арочные проходы во все стороны света. И в каждом было видно, что люди, различные расы и боги разглядывают друг друга и себя. В центре бара было три двери, соединённые треугольником, каждая в свой мир, рядом стоял ошарашенный Т^Аон. На полу перед ним лежали двое, растрёпанный нави, которого обнюхал серебристый зверёк и убежал, и странное существо с парящими в воздухе руками.

— Вы кто?



Оглавление

  • Глава № 1
  • Глава № 2
  • Глава № 3
  • Глава № 4
  • Глава № 5
  • Глава № 6
  • Глава № 7
  • Глава № 8
  • Глава № 9
  • Глава № 10
  • Глава № 11
  • Глава № 12
  • Глава № 13
  • Глава № 14
  • Глава № 15
  • Глава № 16
  • Глава № 17
  • Глава № 18
  • Глава № 19
  • Глава № 20
  • Глава № 21 Ноль (часть 1)
  • Глава № 22 Ноль (часть 2)
  • Глава № 23
  • Глава № 24
  • Глава № 25?