Мы проколоты временем [Олег Родис] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Олег Родис Мы проколоты временем

***

Мы как будто проколоты временем,


кони подкованы и давно ноги в стремени,


и над полем мы флаги развеяли,


снова бой и мы мчимся в забвении.



Поломали мы ружья заряженные,


и бросаем на землю отважно их,


мы берём в руки копья остреные,


знаем точно, они закаленные.



Не боимся мы стрел с наконечниками,


и кольчуги у нас безупречные,


шлемы кованые, щиты вечные,


мы за жизнь, за любовь человечную!



Мы за правду и за равноправие,


и идём уже против правил мы,


против лжи, не любови и пошлости


и мы ищем поддержку у Господа.



И быть может, в бою мы попадаем,


да на землю, всю кровью запятнанную,


упадем мы  с открытыми ранами,


Бог поможет, всегда он с нами  ведь.



Возродимся, ведь мы не забытые,


не истерзанные, врагом не побитые,


мы не сломленные, мы не пленные,


мы все воины  незабвенные!


***

Я целовал твои руки и плечи,


и запах ловил волос,


и вдруг пожалел в тот вечер,


что никогда не плел тебе кос.



И не вплетал я в них незабудки,


и лент красивых не вплел,


считал, что это глупо,


любить вот так, всерьез.



Мне все казалось, что много,


просто цветы дарить,


и иногда без всякого повода,


любимую боготворить.



Ведь мы и так годами,


вплетаем друг в друга себя,


и дарим себя без остатка,


любя друг друга, любя.



Целуя руки и плечи,


и губы твои невпопад,


в тот самый чудесный вечер,


я сплел из волос твоих сад.


***

В этой осенней сырости и простоте тумана,


хочется божьей милости, дай нам любви хоть малость,


чтобы могли согреться просто от рук друг друга,


пусть к нам листва стучится, ну а потом и вьюга.



В этой осенней сырости и крышевой капели,


пусть постучится к нам то, во что мы верим,


и мы возьмём с собою капли любви с надеждой,


и сохраним тот луч, что к нам идёт из сердца.



В этой осенней сырости, плотных дождя капелях,


пусть мы получим то, что так давно хотели,


и по земле расстелится белая  мгла и дымка,


в жизни хватает серости,  и обещанья зыбки.



В этой осенней сырости пусть мы услышим песню,


лучше услышать вальс, чтоб закружиться вместе,


чтобы поднять листву жёлтую и с багрянцем,


будем опять кружиться мы с тобой в этом танце.


***

Мы с тобою не раз говорили о жизни


и писали стихи строчками в ряд,


покупали билеты, по купе расходились,


я уехал в Москву, ну, а ты в Ленинград.



Мы писали, звонили, отправляли емейлы


и, как-будто встречались  и дарил я цветы,


мы роняли слова и писали сюжеты,


я писал про Москву, в ней была только ты.



Ну а ты мне про сырость и про туманы


и о том, что опять неспокойна Нива,


и терялась ты снова в бесконечных кварталах,


поглощала тебя Ленинградская тьма.



И в колодцах домов, на проспектах веселых


и в уюте огней бесконечных, как сон,


мы друг друга любили и просили у солнца,


подарить нам с тобою весенний огонь.



Покупали билеты в поезда, самолеты


и летели,  как-будто друг к другу любя,


но в купе было пусто и кричал я вдогонку,


 что уже не могу, не хочу без тебя.



Ну а ты в Ленинграде, как обычно, на Невском,


там, в кафе, где уютно и ты не одна,


я тебя забываю и сдаю все билеты,


от себя отпуская обещаний слова.


***

Иногда, до одури, ревность разрезает меня пополам,


оставляя где-то на теле  бесконечный неровный шрам,


и снимает белую кожу с огрубевшей моей души,


не хочу я быть одиноким в этой громкой ночной тиши.



Может быть, ты меня обнимешь и согреешь своим теплом,


ведь  душа  без любви остынет и покроется вся рубцом,


и в надежде до боли робкой задыхается и кричит,


слишком много моих пороков у меня внутри сидит.



Слишком рьяно и бесконечно выпивал я у жизни сок,


и теперь от моих изъянов кровь стучится прямо в висок,


ритмом четким, как барабанным, поднимает меня с колен,


я, от этого ритма уставший хочу сдаться в твой сладкий плен.


***

Мама, я вернусь, обязательно, слышишь,


я вернусь обязательно, знай,


Бог твои все молитвы услышит,


пронесется мгновенно февраль.



А за ним и март подоспеет,


зазвенят по апрелю ручьи,


я вернусь обязательно, верь мне,


я вернусь обязательно, жди.



Здесь конечно не очень комфортно,


но  бывает и хуже, поверь,


мы ждем мая, когда на избенках


совьет  дом свой опять журавЕль.



Мы все ждем, когда сделаем дело


и вернемся домой к своим,


а  я помню, как ты мне пела


под мои детские сны…



Мама, только ты не волнуйся,


я вернусь обязательно в дом,


пусть черемуха отсмеется,


заиграет каштан под окном.



Я вернусь обязательно, верь мне,


даже пусть разгуляется дождь,


и туманы сядут на ветки,


закраснеет рябины гроздь.



Я вернусь, обязательно, мама!


Я вернусь, обязательно, знай!


Я ж твой сын и я очень упрямый


и давно позади февраль.


***

Я закрыл на засов все двери, опустил на окно жалюзи,


я кому-то когда-то верил, все ушло лишь в иллюзии,


по какой-то странной привычке иногда  я верю в них,


и февральский холодный ветер на столбы их нанИзывает.



Они там смеются громко, иногда  рыдают навзрыд,


ну а мне перед ними неловко, я же вижу небо, красным  горит,


значит, завтра будет ветер, встречный ветер, штормовой,


от иллюзий останется пепел, как от серы, подожженной мной.


***

Не хочу я бубликов, пряников, и виски не хочу с коньяком,


я хочу любовью пораниться, не осколками, а целиком.


Я хочу чувств полноводие, ненавижу запруды в любви,


в ней должно быть все GOOD, а не вроде бы,


и должно быть гетеро, без би.



Я желаю открыть себя заново и хочу все в любви испытать,


снова чувства, возможно, терзания, надо все это вместе связать,


надо в ней убежать от отчаяния, пусть разлука будет, как сон,


я отброшу все напрочь страдания, запустив стук сердец в унисон.



И мне хочется ревности бешеной, и чтоб в кровь эндорфин побежал,


страсти с нежностью перемешанной и любимый, чтоб кто-то сказал,


и любовью, задетый я заново, не страдаю, а просто живу,


я счастливый, немного пораненный,  тороплю я любовь, тороплю…


***

Когда грустно бывает очень,


не отчаивайся и не ной,


может просто пришла твоя осень


этой холодной зимой.



Тихо в дверь она постучала


и открытки не стала слать,


не расстраивайся, что рано


ты увидел белую прядь.



Это просто, всего лишь осень,


у жизни твоей быстрый бег,


не смотри на седую проседь,


у тебя очень длинный век.



Обязательно будет лето


и весна с ручьями придет,


так устроено у человека,


день за днем и за годом год.

***

Не хочу я тебя отпускать,


не хочу я с тобой расставаться,


даже если  на миг, не на час,


не хочу я один оставаться.



Не хочу рук своих размыкать,


и губ разрывать касание,


лучше просто лежать и молчать,


слышать сердце твое и дыханье.



Не хочу разрываться теплом


наших душ, мы же друг в друге  навеки,


нам так надо чувствовать пульс


на руках, на родном человеке.



Мне так нужно себя ощущать,


погружаясь в тебя душою,


и лежать и дышать и молчать,


становясь друг для друга судьбою.


***

Может быть я когда-нибудь стану умнее,


разберу все дела, напишу, что хотел,


научусь понимать, что сейчас мне важнее,


кто мне друг, а кто враг, где у правды предел.



И пойму наконец, где оно, это счастье,


в чем причина причин, где начало начал,


смогу путь  проложить сквозь ветра и ненастья,


чтоб дойти мне туда, где  родимый причал.



Там мои тополя, облака и ромашки,


тихо стелет ковыль, как морская волна,


терпко  пахнет цветами настоящее счастье


там где дом мой родной,  где Отчизна моя.


***

Мы давно не встречаем друзей на полустанках,


мимо нас пролетают, мерцая огнями, "сапсаны" или "стрижи",


не ведем дневники и не пишем в них планы на год или завтра,


потерялись в бушующем мире, на перроне оставшись одни.



Может мы заблудились в лесу, а может в ромашках чистого поля,


все не можем понять, как нам  реку жизни вброд перейти,


надо просто любить, погружаясь друг в друга, как волны синего моря,


все плохое нам надо забыть и порвать и оттуда уйти.



Я налью молока, давай выпьем его с краюхой горячего хлеба,


и пойдем вдоль полей, вдыхая хмельной и ржаной аромат,


иногда человеку достаточно чистого синего неба,


чтоб пройти сто дорог не желая вернуться назад.


***

Своих любимых целуйте только в губы,


не надо в щеку, в затылок или в лоб,


руками прижимайте сильно или бережно,


кто, как желает и кому, как повезет.



Своим любимым дарите себя нежно,


и не стесняйтесь в отношениях простоты,


чем проще, тем надежнее, наверно,


в открытости есть много чистоты.



Своих любимых обожайте просто,


дарите им цветы, подарки без причин,


и по утрам варите вкусный, ароматный кофе,


делите с ними яблоко или последний апельсин.



Своим любимым себя вы доверяйте,


они всегда поймут, вдруг, если  все пошло не так,


достаточно вам рядом сесть, обнять их,


и скажут вам они, что все пройдет и  время маг.



Своих любимых обнимайте крепко,


пусть даже и на пять минут вы отошли,


пишите им в смартфоне или на салфетке:


уже скучаю, я люблю тебя, пиши…

***

Как сложно разглядеть в других прекрасное,


давно мы научились видеть все не то,


и дней своих прожили не напрасно мы,


но спрятали слова любви в пальто.



И вот уже как раньше, ласково,


никто нас не погладит по руке,


и мы живем стыдливо и опасливо,


боимся встретить тех, кто вдалеке.



Случайных встреч, я знаю, не случается,


и что-то мы скрываем в наших днях,


и словно листья тихо обрываемся


в словах души, в несбывшихся мечтах.



И мы торопимся, и мы опять торопимся


найти в себе, что спрятали давно,


и собираем снова, как горошины,


слова, которые не скажет нам никто.


***

Я брожу по выставке, любуюсь искусством.


Здесь квадрат Малевича и полотно Дали,


а я ищу картины, на которые лучше смотреть издали.



Присматриваюсь, всматриваюсь в детали, но не пойму,


что нам хотел сказать своими творениями Сальвадор Дали?


Там женщина его, а здесь гранат и капли крови,


стрелы, шмель … он не в себе был что ли?



Давят на меня картины Гойя: бежит там Демон и горы в темноте,


а я хотел увидеть просто море и альбатроса на прибрежной полосе.


И был я поражён триптихом Босха, он показал всю нашу жизнь наизворот,


и манит Рафаэль меня немножко, иду по галерее я за новый поворот.



И вот она! И я остановился… издалека любуюсь теперь ей,


и будут долго всматриваться лица в глаза лучистые Сикстинскую Мадонною моей.


Искусство нам даётся, как лекарство, отдушина для нашей для души,


и я иду в безумстве красок царстве, хочу свои я краски обрести.


***

Я пред иконами стою да на коленях,


когда в душе бывает мрак его огнем свечей развею,


и обращусь к душе своей да без ужимок,


почувствую в душе тепло да без зажимов.



Скажу спасибо за любовь и за здоровье,


что умывается моя земля росой, не кровью,


молитву я прочту , чтобы мои родные долго жили,


чтоб Родина моя цвела, а не дышала гарью пороха


или от взрывов пылью.



Еще у Бога попрошу всем процветания,


родная моя сторона, чтоб расцветала,


смогли очиститься мы от всего нам чуждого и наносного,


я верю, что Господь услышит мое слово!

***

На рассвете меня разбудила, и сказала простые слова:


я тебя всегда очень любила и ждала я тебя,  ждала.


А в твоих глазах безупречность, а в моих то ад, то рай,


и твоя любовь бесконечна, ты ее мне немного хоть дай.



Одари ты меня ею, и я стану совсем другим,


сам себе давно я не верю, растворяюсь, как серый дым,


и, вдыхая тебя, я душу наполняю свою тобой,


я надеюсь, что я тебя нужен, даже пусть я и самый плохой…


***

А у меня сегодня меланхолия,


но холить я ее не буду и себя жалеть не стану,


я просто сяду у окна и перестану думать о плохом,


еще я, может, чемодан дорожный свой достану,


протру его, и, положив обратно, пойду я чистить дом.



Я знаю, что осенняя распутица всегда по нервам бьет,


и хочется вина, и хочется услышать,


как на улице, вдруг дрогнет гитарная струна,


и может песня зазвучит не так, как надо,


мне все равно становится легко,


на самом деле, нам так немного надо,


краюху каравая, сыр и молоко.



И свой, почистив дом, становится мне легче,


и каравай уже дымится на столе,


и слышу я гитару в нашем маленьком предместье,


и  меланхолия уже за домом, не во мне.

***

Все, что с нами случится пройдет незаметно,


дверь закрыли мы  уже давно изнутри,


и исчезнут вдруг лица тихонько и бесприметно,


растворятся, как дым, пропадут все в дорожной пыли.



Проживаем мы то, что когда-то уже с кем-то было,


по спирали бежим и крутим историю вспять,


все, что было нам дорого и все, что когда-то  любили


от безумия нашего можно предать и распять.



Сохранить и сберечь  можно то, что ты искренне любишь,


и построить мосты и красивые с парком дома,


нам ведь важно понять, что ты для кого-то дорог и нужен,


остальное лишь только пустые слова.


***

Ты смотрела на меня пристально и как-то по новому,


взгляд пробежал до линии глаз,


улыбнулась.. .да, знаю, не Казанова я,


но я здесь рядом с тобою сейчас.



Ты, как всегда стройная, модная,


очки не очки, Шанель отдыхает в тени,


а я на тебя смотрю, словно ты новая,


глазами тебя говорю: не глупи,


подойди, поцелуй, обними.



В твоих руках сила нежная, страстная,


от рук твоих тепло разбегается, как по сети ток,


я знаю, как ты любишь ко мне прижиматься,


то под Чайковского, то под  тяжелый рок.



Глазами встречаемся, этого достаточно,


не надо нам ничего говорить,


мы раньше с тобой растекались,


а теперь просто взрываемся,


в каждом из нас есть любви динамит.


***

Мы все еще спим, дня час первый,


нервы расслаблены терпким вином,


я знаю, как иногда сдают нервы,


не темной ночью, а ярким днем.



Хочется чашку терпкого кофе


и сигареты почувствовать дым,


я вдруг опять вспомнил,


как был еще вчера молодым.



Как получал удовольствие


от губ любимой и нежных рук,


и затаив дыхание слышал


ритм пульса ее и сердца стук.



Глаза закрываю  и возвращаюсь


в наше с тобой на проспекте кафе:


«Нам два эклера, кофе и с лимоном чая»


глаза открываю: мы все еще те…


***

Ты его никогда не услышишь,  не увидишь его следы,


в этом городе с серыми крышами загорелись в ночи огни,


в этом городе со старыми башнями в кабаках наливают грог,


кто-то пьет его от  отчаяния, он же пьет, потому что продрог.



Он продрог от души молчания, не играют в ней скрипки давно,


в ней он слышит лишь нотки печальные, видит титры немого кино,


лишь глаза его освещаются огоньками на стрелках рельс,


отражаются словно всполохи той звезды, что упала  с небес.



И он ловит их с упоением и  душа его пишет свой вальс,


в этом городе с серыми крышами все случается не сейчас,


и в карманах его пальто нет давно хрустящих  купюр,


в этом городе душ изношенных растворяется он, как сюр.


***

А ты знаешь, как непросто все,


как непросто жить в молчании,


когда от всего, что давно не важно


ты бежишь молча, в отчаянии,


когда все, что опостылело


покрывается пеленою,


а ты просто молчишь и жилами


наливаешься нелюбовью.



Когда хочется с головою


зарыться в сугроб холодный и жесткий,


и лежать в нем в надежде, бессовестно,


ждать когда ты коснешься рукою,


и волною тепла наполниться


и почувствовать, что я тебе нужен,


мне всегда хотелось по совести,


а теперь я душою простужен.


***

На душе у меня капель,


хоть еще за окном зима,


а я помню, как заиграла свирель,


когда ты меня обняла,


и как тонкий и хрупкий стан


я почувствовал просто взглядом,


ты же юной совсем была,


вкусно пахнущей мармеладом.



Мы не знали еще любви,


только думали, что все знаем,


и цвести мы с тобой могли,


как весною цветут тюльпаны,


и мы нежно шептали слова,


и смотрели в глаза друг другу,


в наших душах всегда весна,


даже в самую сильную вьюгу.


***

Я сжигал все мосты и ломал  перемычки,


мне хотелось в тоске утонуть с головой,


мы молчали с тобой по дурацкой привычке,


хотя об руку с нами  бежала любовь.



Не хотел я к тебе  быть совсем безразличным,


мне хотелось твоих с желанием ласк,


так мы жили с тобой,  и в нелепой привычке


каждый день обжигали друг друга резкостью  фраз.



Мы рубили с плеча, в чемоданы что-то кидали:


пару книг для души, парфюм и немного белья,


по привычке мы вдаль от себя все летели, бежали,


убежать от себя не смогли и не ты и не я.



Я хочу в чемоданы складывать вместе


пару книг для души, парфюм и немного белья,


и лететь и бежать и, просто ходить только вместе,


есть такая привычка теперь у тебя и меня.


***

Тихо в нашем саду догорают костры,


и искрятся угли, отдавая тепло незаметно,


собираем с земли мы осколки любви,


мы сгребаем руками остатки теплого лета.



Согреваем кострами  кусты и деревья,


и спасаем лозу  винограда уже не одну,


по утру без костров все вокруг индевеет,


мы сжигаем опавшие листья в чудесном саду.



Отдаем мы тепло земле и деревьям,


и лозе, дающей нам летом плоды,


собираем с земли то, о чем мы давно не жалеем,


и бросаем в костры, листья лета бросаем в костры.



И сгорит все дотла и останется сладкая дымка,


и забудется все, что когда то тревожило нас,


собираем мы в нашем саду, что было красиво, но зыбко,


все ненужное мы бросаем в огонь и сжигаем в кострах.


***

Как в жизни просто все и как непросто,


Вопросов много, а ответов 100,


и я иду по жизни, как подросток,


зимой одетый в  не по мне пальто.



Я строю планы, верю, ошибаюсь,


Надеюсь,  что у нас все впереди,


И как весной подснежник я срываю


слова любви.



Любви к тебе, к родным и близким,


к друзьям, и к осени уже моей.


И знаю, что любовью я пропитан


ко мне твоей.



И греет, это  очень душу греет,


и слезы счастья выбивает на ветру,


когда я знаю, точно знаю, верю,


что вместе мы проснемся по утру.



И, прикасаясь,  с нежностью друг к другу,


найдем ответы на вопросов 100.


Ну что же из того,  что я зимою


иду по жизни в не по мне пальто.


***

Иногда нам нужна тишина,


в тишине мы словно в крепости,


не читаем серьезных книг,


не смеемся мы до нелепости.



Погружаемся снова в себя,


нашей жизни мы видим линии,


вспоминаем любви слова,


что когда-то говорили мы.



И находим в застенках души,


то, что так усиленно прятали,


признаваться себе не спешим,


как медведи мы косолапые.



Наша черствость и жесткость слов,


разрывает любви нить тонкую,


ну а наших души оковы,


навзничь падают, громко ведь.



Мы, как раненное зверье,


в нападении защищаемся,


и, смывая с души дерьмо,


зацепиться за веру пытаемся.



И когда нам нужна тишина,


чтоб в себе разобраться достали,


мы вторгаемся вглубь себя,


в Храм идем к Божьим апостолам.


***

Не спешите, не пишите эпилогов,


не пугайтесь, жизнь не прожита,


хоть вам 30, а может и за 40,


можно все начать, как с чистого листа.



Не расстраивайтесь, если обманулись,


в этом и заложен наш урок,


мы не можем просчитать все в суе,


в первом классе не даем последний мы звонок.



Улыбнитесь, если повстречали


парочку влюбленных на заре,


в нашей жизни мы всегда в ее начале,


и порадуйтесь веселой детворе.



Соблазняйтесь, если вдруг в метель и стужу,


вам захочется простого эскимо,


это счастье, когда друг вам очень нужен,


тот, с которым вы не виделись давно.



И, конечно же, влюбляйтесь, это мудро,


без любви не сможем мы прожить,


только никогда не расставайтесь,


и друг другом научитесь дорожить.


***

Когда меня переполняют чувства,


и медленно окутывает мгла


мне хочется все не искусственное,


мне хочется изведать жизнь сполна.



И вот уже я не в квартире,


не в доме, а я просто на холме,


и наблюдаю, как косяк из уток


летит на север, туда тоже нужно мне.



Мне  надо в чистоту, где край безбрежен,


где правят кучевые облака,


хочу я окунутся в снега нежность,


пройти по морю в дальние края.



Я все мечтаю взять руками семгу,


погнать ее на нерест и хочу


лицом своим почувствовать дыхание


краев земли, в которой я живу.



Люблю когда в заснеженной постели


уже не нежатся дремучие леса,


я шишки полюбил на толстых елях,


ветвями, уходящих в небеса.



А ночью в  полыханье небывалом,


в горящем небе сине-золотом,


хочу найти я много новых красок,


и  холст увидеть в зареве ночном.



Хочу, чтобы деревья пели,


когда их ветер продувает на заре,


и чтоб весной услышал я капели,


на нашей, вновь проснувшейся земле.


Мы уже не вернёмся в то время, которое сами забыли,


запорошило все и событий давно потеряли мы счёт,


мы когда-то,  искали, встречали,  любили,


все внезапно вдруг стало ненужным, ушло, все  не в счёт.



Без расчёта, без подлости и без прагматизма,


мы влюблялись в кого-то,  дарили кому-то цветы,


мы стояли на пристанях нежности и ждали любимых,


а потом согревали  теплом мы  друг друга в ночи.



Мы шептали слова, обнимали друг друга  покрепче,


не боялись, что вдруг для кого-то мы станем смешны,


провожали вместе закаты и встречали рассветы,


мы друг друга любили и были друг с другом честны.



И мы  были чисты в наших мыслях и в наших поступках,


прочитали о жизни все книги и там находили  других и себя,


и мы  с вами учились на своих,  на наших ошибках,


и встречаясь друг с другом,  смотрели с надеждой в глаза.



Нам уже не вернуться в то время, которое было когда-то,


мы давно по другому ведем нашему времени счет,


ждем любви, вдруг она придет к нам внезапно,


мы на пристанях нежности ожидаем ее каждый год.


***

Я на поезд любви билеты не покупал,


мне сказали, что их давно разобрали,


я ходил по вокзалу и их все искал,


мне за деньги большие их тоже не дали.



Кто-то взял себе два, а кто-то десяток схватил,


и когда завезут теперь никому не известно,


я красивую девушку на кассе очень  просил,


дать на поезд любви хоть плацкартное место.



Каждый день на вокзал я ходил, на перроне стоял,


и, однажды, хотел я уехать уже на подножке,


проводник мне сурово на это сказал:


безбилетные ходят по перронной дорожке.



Я согласен в  Москву, Читу или С. Петербург,


может быть в Воркуту, где холодные ночи,


на перроне стоят, тихо поезд свой ждут,


все по парам, и все хотят обязательно в Сочи.



Ну, а мне все равно, куда ехать с тобой,


но билетов заветных пока в кассу не дали,


я  возьму   нам билеты  на поезд любой,


ну не век же нам ждать любви на вокзале.


***

Наш  перископ завис, я на подводной лодке,


на этой субмарине реально я застрял,


и этот капитан в замызганной пилотке,


уже, как следует, меня достал.



Мы здесь давно, наш рейд продляли дважды,


и экипаж уж выбился сил,


но мы не дрейфим,  все делаем, как надо,


о чем бы капитан  не попросил.



Он молодой, и борода его с рыжинкой,


он тверд и непреклонен, как всегда,


а перископ висит и мы на субмарине,


и мне «везет», ну, впрочем, это ерунда.



И вдруг удар и лодка содрогнулась,


и голова звенит, и носом пошла кровь,


сирена воет, и наш кок разбился,


большим половником  рассек себе он лоб.



Мы по местам, и к бою все готово,


задраены все   люки, отсеки все отсечены,


и мы молились  Богу и целовали все иконы,


и мам мы вспоминали, как могли….



Мерцает свет и напряжение на пределе,


и нервы, как натянутый канат,


и ждем команды: торпедная атака,


хотим понять, ну, где наш враг.



И вдруг наш перископ сверкнул, подав нам знак надежды,


и эхолот нам  показал, что близится земля,


мы спасены, дойдем мы до земли, как прежде,


у молодого капитана уже седая борода….


***

Меня не прет и тает с виски лед в стакане, пятый.


И день прошел и снова вечер, словно враг заклятый.


И на столе горит свеча и отблески на стенах,


и медленно стекает воск, подсвечник, словно в платье белом.



Я перебрал и больше уж себе не наливаю,


тоску свою и настроение крепким чаем прогоняю.


По ком тоска? По детству, может быть по юности моей,


а может по любви, по нежности и по страданиям,


когда неважно, сколько пробежало дней


и только ждёшь с любовью ты свидание.



Я не бешусь, лишь в чайник добавляю страсти


и горло обжигаю ею, ну может это мне прибавит счастья


и пусть рассвет придёт скорей.


Рассвет, который нам подарит солнце, лучами снова наш согреет дом


и договорит опять свеча из воска, уже подсвечник в платье золотом.


***

Нас непристойность не волнует,


не трогает нас откровенность,


пустили мы давно бездумность


в расширенные наши вены.



Мы согласились понемногу


играть с собой не в наши игры,


и с болью разминаем соль мы


в набухших от сомнений икрах.



Мы съели все, что нам давали,


вином запили обольщение,


надеемся, что нас простили,


и мы получим отпущение..



..грехов, которые все наши,


и слов разбросанных по свету,


мы их бросали и кидали,


в надежде получить ответы.



Нам все равно чужие судьбы,


мы равнодушны, как медузы,


мы скользкие, как будто слизни,


и движемся по амплитуде.



Нам откровенность стала чуждой,


и непристойность нас не манит,


мы в игры все уже сыграли


и хочется нам понимания.



И утром мы глаза откроем,


и сварим кофе и съедим эклеры,


и пустим жизнь мы тонкой струйкой


в свои расширенные вены.


***

Не дарите цветов не любимым,


не говорите им слов о том, чего нет,


не обманывайте их и не лгите,


и вас никогда не обманут в ответ.



Не разжигаете камин для тех, кто не мил вам,


не наливайте в бокал им сухого вина,


не дразните вы их и не обольщайте,


и вас не постигнет безответная тьма.



Не обещайте того, что не сможете дать им,


не пытайтесь кого-то и себя обмануть,


не дарите подарков, которых не взять им,


на дорогу любви без любви не свернуть.



Вам уже не прельстить их и уже не разжечь вам


камина, костра, не зажечь вам свечи,


вы уже обманулись, и живете в забвении,


ни кого не обманывайте, и не стройте мечты.



Никогда не дарите цветов не любимым,


не обманывайте их и не лгите себе,


лучше все, что имеете отдайте любимым,


просто будьте своей благодарны судьбе.