Русские и украинцы: трудные отношения братьев [Дмитрий Ефимович Фурман] (doc) читать постранично

Дмитрий ФУРМАН
РУССКИЕ И УКРАИНЦЫ: ТРУДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ БРАТЬЕВ
Предисловие1
После бесконечно откладывавшегося визита российского прези­дента в Киев в июне 1997 г. отношения России и Украины заметно улучшились. Но никто не может сказать - надолго ли. Уже после ель­цинского визита и подписанных в Киеве договоренностей московский мэр в очередной раз заявил, что, чтобы там президенты ни говорили и какие бы договора ни заключали, Севастополь все равно был и будет российским городом. И практически несомненно, что российские по­литические деятели еще будут предъявлять к Украине всякого рода территориальные и другие претензии, как и украинские - использо­вать лозунг о российской угрозе. Почему?
Было бы совершенно неверно, как это иногда делают, обвинять одних политиков и противопоставлять их безответственность и агрес­сивность здравому смыслу и дружелюбию простых людей. Политики, особенно в относительно демократических условиях Украины и Рос­сии, - лишь конкурирующие друг с другом торговцы, предлагающие на рынок избирателей свои товары. И если бы такие товары никто не по­купал, они или разорились бы, или срочно перешли на продажу каких-то других товаров. Тот же Ю. Лужков, если бы он не чувствовал, что продажа «севастопольского товара» выгодна, несомненно, стал бы по­ставлять своим потенциальным избирателям в будущей президентской кампании нечто совсем иное. Конечно, часто избиратели покупают на политическом рынке товар, от которого, принеся его домой, приходят в ужас. И есть ряд оснований полагать, что националистический товар и в России, и на Украине в большей мере навязывается, чем пользует­ся спонтанным спросом. (Это естественно, ибо производство национа­листических лозунгов обходится производителю во много раз дешев­ле, чем, например, производство реальных планов экономического развития, а продать их, «разогрев покупателя», можно за очень доро­гую цену.) Но все равно в конечном счете все определяется покупате­лем-избирателем, а не продавцами-политиками.
И дело также не в конкретных спорных проблемах, которые по­литики раздувают и эксплуатируют, стремясь «нажиться» на них. Любая конкретная спорная проблема может быть спокойно решена (или даже не решена, но просто «отставлена») и, наоборот, может превра­титься в источник ожесточенного конфликта в зависимости от психо­логического состояния сторон. Каждый из нас знает, как в семье, где муж и жена раздражены друг на друга, любая чепуха может повлечь за собой скандал и как, когда этого раздражения нет, проблемы решают­ся легко и просто. И опять-таки каждый знает, как был даже не «раз­решен», а просто отставлен, «забыт» такой казавшийся вечным, выте­кающим из самой природы вещей, географии и «геополитики», вопрос, как вопрос об Эльзас-Лотарингии, когда изменилось сознание и психо­логическое состояние немцев и французов. Отношения между нациями и государствами ни на йоту не сложнее отношений в семье, или соседей, или сослуживцев (можно эту же мысль выразить иначе: отношения в семье или соседей не проще отношений государств). Различия здесь - количественные, но не качественные.
Российско-украинские проблемы поэтому - это не конкретные и рациональные проблемы. Тот же самый черноморский флот можно бы­ло поделить сотнями разных способов или вообще не делить, была бы добрая воля. Но ее то не было и раздел флота превратили в подобие по­шлой свары разводящихся супругов из-за «совместно нажитого телеви­зора». И не было не у политиков, ведущих переговоры, а у народов, об­ществ, ибо политики и дипломаты просто боялись, что, какой бы дого­вор они ни заключили, поднимется крик, что они продают националь­ные интересы и - прощай, карьера. И вот здесь-то, в психологии, в от­ношениях наших наций, и заключена проблема. Из них проистекают (и, возможно, еще будут проистекать) отдельные частные конфликты, и лишь их улучшение может создать условия, при которых эти конфлик­ты или вообще не будут возникать, или будут решаться просто и легко.
Отношения индивидов не делятся просто на плохие и хорошие, лю­бые отношения - неповторимы, как неповторимы и сами вступающие в них люди. И то же можно сказать про отношения народов.
Русско-украинские отношения - уникальны, как уникальны рус­ско-немецкие или русско-еврейские, и сказать, что русско-украинские, скажем, лучше, чем русско-немецкие, - это не сказать ничего. Надо по­пытаться понять, какие они и как-то их описать.
На уровне отношений индивидов отношения русских и украинцев (хотя не всех украинцев, про западных, и особенно галицийских, этого сказать нельзя) - очень «хорошие». Никакого заметного культурного барьера, барьера языкового (подавляющее большинство украинцев знает русский) или барьера, связанного с каким-то особым и ярким ан­тропологическим типом между украинцами и русскими нет, и в меж­личностном общении фактор национальности почти не присутствует. В этом русско-украинские отношения очень не похожи на отношения с другими народами. Русские и