Разные люди [Василий Зеленкин] (fb2) читать онлайн

Василий Зеленкин Разные люди

                               Бывает так, что изменить уже ничего нельзя.

И нужно только действовать, причем быстро.

Описываемые далее события произошли спустя полгода с того момента, как прозвучала знаменитая песня про Мишку, который улетел в небо после закрытия Московской Олимпиада.

Давно это было. Но старшее поколение, конечно же, помнит, что автором этой песни была уже тогда известная не только на территории Советского Союза, но и далеко за его пределами Александра Пахмутова. Эта небольшого росточка, но удивительно талантливая и работоспособная женщина создала множество настоящих хитов, которые мгновенно расходились по всей стране. В то время у нее не существовало конкурентов.

Великолепно исполнили песню Татьяна Анциферова и Лев Лещенко. Кстати, на месте Лещенко могли оказаться и Иосиф Кобзон, и Валерий Леонтьев, и Юрий Антонов. Но он исполнил этот мелодичный и проникающий в душу шлягер лучше всех. Поэтому и попал в историю олимпийского движения.

На улице была весна.

Весна, и с этим сложно спорить, всегда ассоциировалась у людей с рождением чего – то нового, с обновлением старого. Обычно считается, что в эту пору года просыпается все живое от маленькой травинки до чего-то большого и родного. Все к этому привыкли. И радостно откликаются на призывы весны.

Да и как не радоваться теплым ярким солнечным лучикам, падающим на Землю откуда-то свысока, шелесту только что появившейся и рвущейся вверх молодой траве, звонким песням птиц по утрам, когда еще только забрезжит рассвет.

Все это будет и в тот год. Только несколько позже.

А сейчас погода не совсем соответствовала этот благодатной поре года. Прямо скажем, не радовала она человека. Один из моих друзей отзывался о ней так: «Мерзопакостная!» Сергей Есенин однажды метко заметил: «Весна на радость не похожа».

И действительно, на улице ничего хорошего не было. Хотя снег уже сошел, но все еще донимали дожди, слякоть. Прохлада сменялась теплыми деньками. И опять становилось сыро и неуютно. Деревья пока не распустились. Поэтому вокруг было серо и уныло.

Главным положительным героем этой истории я считаю Сергея Попова. Сравнительно молодой человек, которому в то время было около 30 лет от роду. Но выглядел он несколько старше. Бодрый, упрямый, я бы сказал, настырный, горячий и боевой в хорошем смысле этого слова.

Что еще можно сказать о нем?

Среднего роста. Крепкий, хорошо сложен. Заметно, что в свое время занимался спортом, скорее всего, борьбой.

Нос обыкновенный, не такой, как у кавказцев. Лучше сказать, что тот похож на нос «бульбаша», как некоторые называют белорусов.

Волосы рыжеватые. Видно, в детстве был рыжим. За что, скорее всего, ему доставалось от сверстников. Зато они до сих пор закручиваются у него на голове. На зависть девчонкам и женщинам, которым для того, чтобы привести свои волосы в такое состояние, нужны плойки, фены, пенки и т.д.

Улыбается он широко и приятно.

По характеру дружелюбный, отзывчивый, располагающий к себе. Можно сказать, сострадательный. Что не часто можно заметить у человека его профессии. Если друг вдруг (какой каламбур!) окажется в беде, никогда не отвернется, не пройдет мимо, сделав вид, что это его не касается. Из-за этого он несколько раз оказывался в довольно затруднительном положении.

Ведь по знаку зодиака он – Водолей. А Человек, относящийся к этому знаку, не льет воду на чужую мельницу. Его положительными качествами являются независимость, дружелюбие, доброта, умение мыслить нестандартно. Последнее качество очень даже помогает ему в его профессиональной деятельности.

Естественно, как и у всякой медали, у которой есть две стороны, Водолеи обладают и такими не совсем хорошими качествами, как непоследовательность в действиях, импульсивность. Что не характерно для людей его профессии.

Но что отличает Водолеев от людей иных знаков Зодиака, так это их главная, наверное, черта – любопытство. Кажется, что нет такой загадки в мире, которую они бы не разгадали. Или хотя бы не пытались разгадать.

Единственное, что явно плохое можно сказать о нем, так это то, что курит. И довольно часто.

В первый раз он закурил «горьким ребенком» во втором классе. Пацаны постарше во дворе угостили сигаретой. А потом долго смеялись, когда ему от первой же затяжки стало плохо. Еще никогда до этого ему так плохо не было. К тому же вечером отец с подачи матери «отодрал» его своим офицерским кожаным ремнем. Долго помнил он этот «урок».

Но в армии так сложились обстоятельства, что закурил он одну сигарету. Потом другую. Третью…

И пошло, поехало. Понимает, что это – вредная привычка. Говорит всем, что хотел бы избавиться от нее. Но сам ничего для этого не делает. Надеется на русский «авось». Наверное, силы воли в данном случае не хватает. Жаль! А так был бы образцом для многих.

Хотя надо отметить, что жизнь уже успела покрутить его маленько и побросать. Побросала, побросала, да и вынесли его на одну из грузовых станций, которых тьма тьмущая фактически было в то время.

Должность его интересно называлась – инспектор ОБППГ. Для тех, кто не знает, могу помочь расшифровать эту аббревиатуру так: отделение по борьбе с преступными посягательствами на грузы. Подразделения этой службы были созданы в системе транспортной милиции в марте 1980 года.

Кстати, буквально через короткое время его должность вновь переименовали с «инспектор» в «оперуполномоченный», как это было со времен создания ВЧК. Только в 70-х годах опера значились инспекторами. Но, как мы видим, это наименование должности оперативника не прижилось.

В свое время в эту службу транспортной милиции направлялись, как официально говорилось, лучшие оперативные работники. И базой для них служили такие органы милиции, как ОБХСС (отделения или отдела по борьбе с хищениями социалистического имущества и спекуляции, сейчас эта служба называется ОБЭП – отделение или отдел по борьбе с экономическим преступлениями) и уголовного розыска. Надеюсь, что о последней службе, имеется в виду угрозыск, знают все. Как и то, что, наименование этой службы не менялось более 100 лет, еще с царских времен.

Основная задача работников ОБППГ была – обеспечение безопасности перевозимых разными видами транспорта, кроме автомобильного, грузов, раскрытие преступлений, а именно, хищений, их профилактика. Ведь не секрет, что крали, крадут и, уверен, в ближайшем обозримом будущем будут красть все ценное, что перевозится по железной дороге, самолетами и кораблями. Это объясняется легкостью доступа к ценностям в пути следования.

И это несмотря на предпринимаемые государством усилия по охране грузов путем, в частности, создания ведомственной военизированной охраны железнодорожного транспорта. На конкретных, чаще сортировочных, станциях формировались стрелковые подразделения или команды (ВОХР), работники которых имели огнестрельное оружие. В частности, револьверы системы Наган, пистолеты ТТ (7,62-милимитровый самозарядный пистолет Тульский Токарев). Последние были приняты на вооружение в 1930 году. Но тогда никто не знал, что эти пистолеты станут легендой и рекордсменами – долгожителями, как самые надежные пистолеты в мире. Кроме этого на вооружении стрелковых команд были еще винтовки и карабины Мосина и Симонова, пистолеты – пулеметы Шпагина, пулеметы Дегтярева.

Но, в конце концов, не поставишь же к каждому контейнеру, вагону, полувагону, хопперу или цистерне стрелка ВОХР или милиционера. Слишком накладно это будет для государства.

Вот и приходилось операм в первую очередь, ну, и, конечно, другим работникам правоохранительных органов охранять грузы, раскрывать преступления. Причем чаще всего совершаемых самими же работниками транспорта, либо при их участии. А для ускорения работы и обеспечения условий для этого основное место нахождения оперов этой службы были сортировочные грузовые станции, на которых располагались ЛПМ (линейные пункты милиции).

На одной из таких сортировочных станций нес свою не легкую, прямо скажем, службу Попов.

В тот день он приехал на службу, как обычно в начале девятого утра. Слегка побаливала голова. Ведь был понедельник. А по понедельникам у этого одинокого молодого человека частенько болела голова. Многие смогли бы понять его и посочувствовать. Кроме начальства, конечно. Дело в том, что накануне отмечали день рождения одного из его друзей, соратника по совместной борьбе с преступностью. А это дело святое.

Формально он еще был женатый. Но этот брак существовал только и пока на бумаге.

Только на бумаге по той причине, что уже несколько месяцев Сергей проживал один. Как это часто бывает, жена не выдержала будничной рутинной жизни на съемных квартирах. Собрала свои вещи и уехала с дочкой к своей маме в соседний город. С того времени прошло уже довольно много времени. Парень встретил девушку, которая ему понравилась. Оказалось, что это взаимно. Решили связать свои судьбы воедино. Но штамп в паспорте мешал воссоединению двух душ. Пусть и формально, но Сергей был женат.

Чтобы исправить такое положение подал в суд исковое заявление о разводе. Судья в соответствии со сложившейся практикой, впрочем, не устраивающей большинство разводящихся, дал время для примирения сторон. Вроде он не заметил, что люди разъехались, живут каждый по-своему и своей жизнью. И в то же самое время еще могут помириться. Удивительно бывает иногда на этом белом свете. Вот теперь он и ожидал истечения времени для примирения, чтобы окончательно оформить развод.

Ученые говорят, что, если где-то убывает, то одновременно в другом месте прибавляется. Бракоразводный процесс – дело плохое. Но он же сыграл и хорошую роль в жизни Сергея. По причине того, что ему не очень хотелось идти в пустую съемную квартиру, и заливать горе огненной водой, он все чаще задерживался на работе. А это положительно сказалось на его показателях в борьбе с преступностью. И начальство не раз отмечало это. Поэтому с уверенностью можно сказать, что Сергей был на хорошем счету.

Только переступив порог уже ставшего для него родным помещение ЛПМ, Попов увидел сидящего за одним из четырех столов старшину милиции Стрельченко Вадима.

Говорят, что внешность обманчива. Это полностью относилось и к Вадиму. На вид он был еще мальчик, сухощавый, среднего роста. Красивый овал лица. Открытый взгляд карих глаз. Но это только на первый взгляд. Милицейская форма скрывала накаченную мускулатуру. Мало кто знал, что Вадим в недалеком прошлом десантник, совершивший несколько десятков прыжков, о чем свидетельствовал специальный значок на его груди. В армии он был разведчиком. А это о многом говорит. По крайней мере, для знакомых со службой в разведке. Так что хорошую школу жизни прошел этот парень.

Навыки бойца уже не раз пригодились ему в службе. Ведь ночью на грузовой станции из всего состава работников ЛПМ чаще всего остается один дежурный милиционер. Порой и позвать на помощь некого. А тут еще приходится иметь дело не просто со шпаной какой-то. А с взрослыми работягами, в основном грузчиками, среди которых немало ранее судимых не только за кражи, но и за хулиганство и убийство. Многие з них так и не встали на путь исправления. Во время работы и после у них одно стремление – стащить, что-нибудь поценнее, продать, напиться и забыться. Благо, что вокруг добра много.

Надо еще отметить, что, если в отношении умственного развития эти ребята прямо скажем не очень, то физически они развиты достаточно хорошо. Достаточно не только для того, чтобы ящики, коробки перетаскивать, но во время драки или скандала они могут постоять за себя. Поэтому палец в рот им не клади, откусят вместе с рукой.

А тут на всю станцию один милиционер. Да еще ночью. Поэтому не каждый пойдет на такую службу. Далеко не каждый останется на ней длительное время. А Вадим уже пятый год служил своему делу верой и правдой.

– О! Наконец-то. Я уже подумал, не загуляли ли Вы товарищ старший лейтенант, – как – то даже весело и обрадованно заговорил Вадим. При этом он не вставал, а, сидя за столом, накручивал барабан телефонного аппарата.

– Вот те раз. Что случилось? Я ведь не опоздал. Да и потопа-наводнения вроде не наблюдается, – также весело ответил Сергей, здороваясь со старшиной за руку.

– Наводнения пока не наблюдается. Но отдел недавно подняли по тревоге. Вот сижу и обзваниваю всех наших.

– Так, что случилось-то! Говори поскорей, не задерживай добрых и честных людей.

– Дежурный по ОВДТ (отдела внутренних дел на транспорте – от автора) сообщил, что от наших стрелков поступило уведомление о том, что ночью, точное время я пока что не знаю, у одного из них украли револьвер с патронами. Вначале они хотели разобраться сами. Но утром проинформировали нашего дежурного. Есть реальный подозреваемый. Но он скрылся с пистолетом. Пока найти его не могут.

– Подожди. А почему о том, что происходит на нашей станции, мы узнаем от дежурного по отделу?

– Я пока еще с этим не разбирался. Нужно звонить пока всем о сборе.

В этот момент Вадим теснее прижал к уху телефонную трубку.

– Доброе утро, товарищ майор. Только что дежурный по отделу объявил тревогу. Всем прибыть в отдел на построение, – он замолчал и слушал, что ему говорили на другом конце провода. – Понял. Кроме Сапченко, я уже всех предупредил. Тот пока не отвечает.

Старшина помолчал и через несколько секунд сказал в трубку:

– Есть. Будет исполнено. Жду, – и положил трубку на рычаг. – Начальнику уже звонили из отдела. Поэтому он в курсе дела. Сказал, чтобы все двигались в отдел за оружием. Построения не будет. В отделе дадут фото уркагана, укравшего пистолет.

– Так уже известно кто злодей?

– Я же говорю, что его стали подозревать почти с самого начала. По сообщению мухобоев их стрелок Кульчицкий Владимир вчера утром заступил на суточное дежурство. Хотя и был в состоянии не стояния после двухдневной попойки по случаю свадьбы сестры. Заменить его с утра не смогли. Поэтому оставили работать дальше. Но в рейс с грузом уже не отправили. Дали задание охранять вагоны на станции. Кое-как он продержался до вечера. А потом где-то хлебнул горячительного. И свалился в комнате отдыха железнодорожников. Дежурный по стрелковой команде решил дать ему отдохнуть. Тем более, что подошло время для отдыха. Он и завалился сразу там спать. А пистолет в кобуре на поясе висел. Никто и не подумал забирать его у спящего. Ведь кругом, вроде, свои, железнодорожники. В это время туда же пришел на отдых осмотрщик вагонов Дорожко Юрий. Тот заступил на работу с 20 часов. Он тоже был поддатый. Вот там и встретились два одиночества. Дорожко, видимо, увидел у мухобоя пистолет. И стибрил его. А потом смылся со станции, бросив работу. Вот такие дела. Сейчас его ищут.

– Ищут пожарные, ищет милиция, – тихо, как будто про себя, пропел Сергей. – Вот тебе бабушка и Юрьев день. Давненько ничего подобного я не слышал.

– Так ведь на этом он не остановился, – Стрельченко понизил голос, как будто враг мог услышать то, что он скажет сейчас. – Дежурный по отделу дополнил информацию. Мало того, что этот урод украл пистолет. За это тюрьма однозначно ему светит. Так он сразу поехал к своим родителям. Они в нашем городе живут. Разбудил их и потребовал деньги. Наверное, он их уже достал со своими выбрыконами. Поэтому они отказались его субсидировать. Тогда эта гнида достал пистолет и направил его на мать. На мать, понимаешь?! Представляю, что она пережила тогда. Наверное, пожалела, что родила такого изверга. Пригрозил убить их обоих. И отец отдал всю заначку, что старики на похороны собирали. Больше не было денег. Дорожко забрал все деньги и ушел.

– Он, что судимый?

– Так в том то и загвоздка, что нет. Хотя ведет себя хуже, чем зэчара. Это ж надо, родителям угрожать убийством из-за денег! Да его уже за одно такое нужно кончать без всякого следствия и суда. Это ж не человек.

– Да, огорошил ты меня, – вздохнут Сергей. – Но придется ехать в отдел за оружием. Знал бы раньше, так сразу поехал бы туда из дома. А так теперь крутиться по городу придется. Эх, была бы у нас машина на пункте.

– Так я ведь позвонил Вам домой. Но трубку никто не поднял. Вы, наверное, уже в пути были. Кстати, Вы к мухобоям позвоните. У них ведь две машины есть. Пусть по такому случаю расстараются. Тем более, что сейчас Петя должен подбежать. Я дозвонился до него. Вот и поедете вместе.

Надо заметить, что слово «мухобои» в разговорной речи относилось к работникам военизированной охраны на железнодорожном транспорте. Кто именно, когда и почему придумал такое название или лучше сказать прозвище, теперь уже никто и не скажет. Но прикрепилось оно к этим работникам крепко и надолго. Фактически эти работники играли важную роль в охране грузов на транспорте.

Вот и на этой станции располагалась своя стрелковая команда.

Сергей хорошо знал всех руководителей команды и большинство стрелков. Но Кульчицкого вспомнить не смог.

– А, ведь это мысль. Действительно должны помочь бедной милиции найти злодея и вернуть пистолет. Это же в их интересах. Какой у них внутренний телефон. Дай – ка телефонный справочник. Ага, вот он.

Для того, чтобы позвонить по внутристанционной линии, нужно было набрать трехзначное число. Что и сделал Сергей.

–Алло! Виктор Иванович?

– Да, а кто это?

– Очень хорошо, что до Вас дозвонился сразу, – Сергей действительно был рад слышать голос своего друга Виктора Павлова.

Тот был заместителем начальника команды. Как-то не сложились взаимоотношения у Сергея с начальником команды. А вот с Виктором не один литр вместе выпили. А песен сколько спели! Типа Караоке. Между собой они называли друг друга по-дружески по именам. Но на людях нужно было соблюдать дистанцию.

– Богатым буду, раз не узнали, – засмеялся Сергей.

– О! Приветствую тебя дорогой, – судя по тому, что на другом конце провода говорили так свободно, значит, друг был один в своем кабинете. – Если станешь богатым, про меня бедного не забудь. Тем более, что я тут с нашими раздолбаями скоро совсем работы лишусь. Хорошо еще, что за кадры сам шеф отвечает, а не я лично. Ты, конечно, в курсе нашей беды? Шефа срочно вызвали в управление дороги. Ничего хорошего он оттуда не привезет. Такие вот дела наши грешные. Не доглядели. А теперь расхлебывать придется по полной.

– Да, подсунул он Вам свинью.

– Согласен. Но ты же, дорогой ты мой человек, не просто так звонишь?

– Конечно. За помощью обращаемся. Срочно нужно в отдел за оружием. А добираться на автобусах с пересадкой сложно и долго. На такси, сам знаешь, денег не наберешься с нашей зарплатой. Вот мы тут и подумали, что может вы, смогли бы помочь с транспортом. Только туда и обратно.

– В смысле, свозить в отдел?

– Ну, не только меня одного, но и Веснушкина тоже.

– Добро. Начальник команды поехал на одной машине. Ну а другая свободна. Поэтому она в Вашем распоряжении. Если вдруг возникнет какой-нибудь вопрос, в чем я сомневаюсь, можно будет оправдать случившемся.

– Конечно. Ничего не случится. Все будет нормально. Мы туда и обратно рысью. Пусть водитель подъезжает к нам.

– Договорились.

В процессе этого разговора в помещение ЛПМ вошел сержант Веснушкин.

Говорят, что фамилия может многое сказать о ее владельце. Но к данному человеку это правило не относилось. По крайней мере, ни одной веснушки у него за все 24 года жизни не было. Спокойный, как удав. Малоразговорчивый. Но верный друг и товарищ, который не подведет и на которого можно положиться. Всегда поможет.

В отличие от некоторых теперешних милиционеров, он, как и все тогдашние работники милиции, отслужил в армии. Правда, не десантником, а связистом. Но эти университеты закалили его. Вот уже второй год он на этой станции. Сергею нравилось работать с ним в паре в засадах, при задержании.

– Доброе утро, если оно доброе.

– Не понял, – удивился старшина, – ты что, не в курсе, что у нас чрезвычайное происшествие?

– В курсе. Но у нас периодически что-нибудь случается. Что же теперь плакать об этом. Нужно смотреть на жизнь проще.

– Надо же. Оказывается, у нас философ есть. А мы и не знали.

– Вот, теперь будете знать.

– В общем, философ, собирайся. Сейчас поедешь со старшим лейтенантом в отдел за оружием. Может и информация какая-нибудь появилась. ВОХРовцы дадут машину. С ветерком прокатитесь.

– Конечно, на машине лучше, чем на общественном транспорте.

В это время с улицы раздался сигнал клаксона.

– Все, поехали, – и Сергей первым направился к двери.

Спустившись с крыльца, они увидели микроавтобус РАФ – 2203 «Латвия» синего цвета, на борту которого сияла надпись: «стрелковая команда».

Молодежь, вероятно, и не слышала о такой марке автомашин. А в те времена, как говорил мой один знакомый, при советской власти, когда было такое государство, как Советский Союз, таких машин, выпускаемых в Прибалтике, в нашей стране было немало. Сравнить его можно с теперешними импортными микроавтобусами, наводнившими просторы бывшего Союза. Хотя, по правде сказать, сравнение это возможно только разве по внешнему виду и предназначению. Качество машин, а тем более внутренность их в те времена были гораздо скромнее и проще.

– Приветствую! Как сказал наш первый космонавт: « Поехали!» – довольно бодро скомандовал пожилому водителю Сергей, садясь вслед за Веснушкиным в салон машины.

– Привет. Как прикажете, – согласился тот.

Машина тронулась по направлению к выездным с грузового двора воротам. Действительно ехали довольно быстро. Ведь в те времена не было таких пробок на улицах и дорогах, как теперь. Сейчас некоторые говорят, что плохо, трудно живется народу. С этим можно согласиться отчасти, но, судя по обилию иностранных транспортных средств, причем довольно дорогих, трудно полностью признать это утверждение за аксиому.

Не прошло и двадцати минут, как машина затормозила около здания ОВДТ.

– Мы быстро,– бросил Сергей, вылезая из машины.

– А мне все равно, – ответил водитель. И раскрыл газету, запасливо прихваченную из команды.

Удивительно, но ребятам повезло. Около оружейной комнаты, кроме дежурного, выдававшего оружие, никого из сотрудников не было. Поэтому получение табельных пистолетов с запасными магазинами или обоймами и патронами взамен на карточки-заместители, переданные дежурному, не заняло много времени.

Буквально через несколько минут они оба вышли из оружейки, уже полностью вооруженными.

В те времена сотрудники милиции вооружались различным стрелковым оружием. Но в основном это были пистолеты Макарова или ПМ калибра 9 мм. Конечно, у современных пистолетов есть много преимуществ перед тем же ПМ. Но я консерватор в этом смысле. И сейчас считаю тот пистолет наиболее подходящим для оперов. У него наблюдалась безотказность в работе. По крайней мере, у меня и я не слышал, чтобы у моих знакомых при стрельбе из ПМ произошел отказ. Естественно, если за ним смотреть и ухаживать, как за любимой женщиной. Ведь справедливо говорили старшие товарищи, которым не раз приходилось применять пистолет в деле, что оружие, как женщина, любит ласку и смазку.

      Как только они вышли в коридор, то сразу столкнулись с заместителем начальника отдела по оперативной работе Николаем Ивановичем Соловьевым.

Да, была в то время такая должность в милиции. Прямо надо сказать незавидная должность. Два преимущества было от нее: первое – это была последняя ступенька в служебной лестнице к должности начальника отдела, и второе – большой объем скрытой от многих информации о жизни и деятельности множества людей. Дело в том, что к нему стекалась оперативная информация от всех подчиненных оперов отдела. Довольно часто такая информация о темной стороне жизни и деятельности должностных лиц и верхушки криминальных кругов использовалась для профилактики и раскрытия преступлений. И не только на транспорте.

Но была и проза жизни, перечеркивающая все это. Фактически человек на этой должности был между молотом и наковальней. Я имею в виду то, что с одной стороны было вышестоящее руководство, а с другой – подчиненные ему работники. Начальство жестко требовало улучшения статистики раскрываемости преступлений, что стояло во главе угла работы любого подразделения органов внутренних дел, а также улучшения оперативной работы. А это очень тяжелый и ответственный труд.

В свое время один умудренный оперативный работник сказал, что не уважает стукачей, которые могут сдать любого, в том числе и самого опера, и такие случаи бывают, но уважает их труд. Ведь, если мы посмотрим правде в глаза, ни одно мало – мальски запутанное преступление по линии уголовного розыска либо ОБЭП, не раскрывалось само собой, а только с помощью агентов и доверенных лиц. Но их ведь нужно найти и заставить работать на государство. А это очень сложный и порой опасный путь.

С другой стороны, как я уже сказал, были подчиненные. И у каждого свой опыт работы, жизненный опыт, характер и способности. Ведь все люди разные. А требовать с них приходилось с каждого по полной. И в плане раскрытия преступлений делать это приходилось именно этому заместителю начальника. Сейчас наименование должности изменилось на начальника криминальной милиции. Но суть работы и отношений остались прежними.

Соловьев занимал эту должность довольно давно. Был на хорошем счету у руководства. Тем не менее, в начальники его выдвигать не спешили. По какой точно причине сказать довольно трудно. Ведь с работой, вроде бы, справлялся. Скорее всего, это было из-за его характера. Возможно, сказалось то, что по характеру он был упрямый. Его трудно было переубедить свернуть с того пути, который он выбрал, переубедить в том, во что он верил. Жестковатый характер. Не жестокий, а жестковатый и прямой в отношениях с людьми. Тем более, что довольно часто в сложной ситуации он оказывался правым. Ведь, как говорится, опыт не пропьешь. А опыт у него был, начинал он службу простым опером. Но не всем нравилось такое его поведение.

– Попов, зайдите ко мне.

– Слушаюсь.

Сергей прошел вслед за Соловьевым к двери в его кабинет. Уже внутри его Соловьев спросил:

– Ты ведь в курсе случившегося?

– Так точно.

– Как такое могло произойти, кто в этом виноват будут разбираться потом. Сейчас нужно побыстрее найти этого отморозка. Пока возбуждено только одно уголовное дело по факту хищения огнестрельного оружия. В ближайшее время будет возбуждено еще несколько. Дело в том, что, похитив пистолет с патронами, он поехал к родителя, и, угрожая пистолетом, завладел довольно крупной суммой денег. Родители уже написали заявление о привлечении их сына к уголовной ответственности.

Соловьев встал и прошелся по кабинету. Какие – то мысли не давали ему покоя. А может он думал говорить все Попову или нет.

Усевшись снова в свое кресло, он продолжил:

– Со слов матери, Дорожко был пьяный и заявил, что сейчас у него появилась возможность рассчитаться со Светой. Нам удалось установить, что Светлана – это бывшая девушка Дорожко. Дело даже шло к свадьбе. Но потом она бросила его. И не мудрено. Вышла замуж за другого. Прошло уже два года. Но он не может успокоиться. Сейчас она с мужем и ребенком проживает в другом городе нашей области. Доехать туда можно и на электричке, и на поезде, и на машине и на автобусе. На попутке, в конце концов. Этим способом он, вероятно, и будет добираться до того города, если, конечно, поедет туда. Мы связались с территориалами и попросили их проконтролировать Светлану, прикрыть ее. Связались с нашими на станции в том городе. Надеюсь, что они его встретят. Нам же нужно зачистить все в нашем городе. Чтобы потом не оказалось, что он никуда не поехал, а пошел разбойничать здесь. Допустить этого мы не можем.

– Конечно. Я прекрасно понимаю это. И не только я. Все наши готовы работать. Но я лично с ним не встречался.

– А ты мог его и не знать еще. Дорожко только две недели, как работает на вашей станции. До этого он был на другой. Но там что-то произошло. Что именно мне доложат позже. Ты же знаешь, какой большой некомплект у железнодорожников. Ведь их всех нужно обязательно обучать, готовить. Только специалисты могут работать в условиях постоянного движения железнодорожных составов. Вот и взяли его на свою голову.

– Понятно.

– Сергей, я прошу, как человек, и требую от тебя, как твой начальник: подними всю свою агентуру, установи знакомых Дорожно. Самое главное – установи, где он сейчас скрывается. Он ведь не дурак, понимает, что его ищут. Значит, схоронился где-то. Конечно, может он уже едет к Светлане. Тогда нам будет полегче. А, если нет? Если прячется где-то здесь? Тогда мы без штанов останемся. Понятно?

– Конечно. Постараемся все сделать, что сможем.

– Постарайся. Если будет какая-нибудь информация, которую сам не сможешь проверить, звони мне или дежурному в любое время дня и ночи. Поможем. Сейчас все стоят на ушах. Уже звонки посыпались. Страхуется начальство. Дело пахнет керосином. Разбор полетов будет жестким. Такого у нас уже давно не было. Пойми меня правильно.

– Все понятно.

– Фотографию Дорожко получили?

– Да, по факсу из дежурки прислали. Раздадим всем, кому нужно. Разрешите идти?

– Иди. Работай. Надеюсь на успех.

«Да, дела, – подумал Сергей, выходя из кабинета начальства.– Видно уже накрутили ему хвоста. Придется действительно взяться за дело».

Выйдя из здания отдела, Сергей направился к РАФу. Веснушкин уже сидел в нем.

– Ну, что, как там?

– Придется покрутиться.

– Откровенно говоря, я посмотрел на фото. И не могу сказать, что знаю этого парня. Как-то не пришлось встретиться.

– Так и я тоже не знаком с ним. Вот это и плохо. Недостаточно еще мы знаем работников станции. А ведь должны знать всех.

– Согласен, что почаще нужно общаться с людьми. Тогда никто и не выскочит из поля зрения.

– Вот именно. Ну, что, поехали, – обратился Сергей к водителю.

Тот молча кивнул и завел движок. Машина тронулась и покатила на базу, как говорил обычно Веснушкин про ЛПМ.

А на станции работа кипела, как обычно. Все так же маневровый тепловоз подгонял на станцию составы вагонов с грузами и пустые под погрузку. Все также ритмично двигались шестеренки этой машины, называемой железнодорожным транспортом. И каждый работник выполнял свою роль винтика в этой машине.

Все также деловито подъезжали автомашины с грузами, быстро разгружались и отъезжали от складов и погрузо-разгрузочной рампы. Их место занимали порожные машины, которые быстро загружались товарами и также отъезжали в сторону.

Приемосдатчики, в основном, почему – то, женщины, быстро и уверенно оформляли необходимые документы и одновременно следили за погрузкой – выгрузкой. А представители заказчиков вприпрыжку гонялись за ними, суя все новые и новые документы.

И не было, казалось, никому дела до того, что милиционеры зашевелились по тревоге, что совершено преступление, и могут быть совершены новые.

А, может так и должно быть на самом деле? Каждый должен делать то, что обязан делать на своем рабочем месте. И тогда все будет хорошо.

Выйдя из машины у здания, где располагался ЛПМ, Сергей огляделся. Неожиданно взгляд его упал на приемосдатчицу контейнерной площадки. Он хорошо ее знал. Зовут Зоей. Работает давно. Опытный работник. Да, и как женщина, приятная. Аккуратная такая. Симпатичная.

Сергей обратил внимание на то, что она сидела на скамейке посередине этой суеты, какая-то умиротворенная и тихая. Как будто вовсе не обращала внимание на эту повседневную кутерьму вокруг нее. Он присмотрелся к ней. И вдруг его как током пронзило. Взгляд его задержался на ее животике, который упруго и ненавязчиво выпирал из-под рабочего халата, прикрытого сверху телогрейкой.

«Вот те раз! Сколько общался с ней раньше, а только сейчас заметил, что она беременна. А ведь так оно и есть. Ну, Семен, ты даешь!» – усмехнулся про себя Сергей.

Он имел в виду мужа Зои, который тоже работал на контейнерной площадке крановщиком, но в другую смену. Сергей знал, по какой причине они не могли работать в одной смене. У них ведь уже было двое детей – дошколят. А тут, видишь, еще один просится.

« Ну, теперь пивом ты не отделаешься», – Сергей с удовольствием представил, как Семен будет «проставляться».

Войдя в кабинет, Сергей увидел там Стрельченко и еще двух милиционеров ЛПМ. Если про последних он как-то не задумался, то нахождение Стрельченко в кабинете в такое время было удивительным. Ну, понятно, были бы там занятия по служебной или политической работе. Но не теперь.

– А ты чего не идешь домой? Ночь же отбарабанил. Положен отдых.

– Пойдешь тут как же, – старшина вздохнул. – Телефонограмма пришла из отдела о задействовании всего личного состава, даже тех, кто на выходных, или, как я, отработал ночную смену. Отпускников только не отзывают. А тут ночью даже прикорнуть не сумел. То одно, то другое. Пока спать не хочется. Но по себе знаю, что часа через два свалюсь просто – на просто и все. Я вот тут подумал, читая эту телефонограмму, неужели те, кто издает такие умные приказы, никогда сами не дежурили ночью? Попробовал бы кто-нибудь из них отдежурить 12 часов, а потом снова заступить на вахту. Хотя, что я травлю душу и себе и вам всем. Ничего ведь не изменишь. Приказ есть приказ. Нужно работать дальше. Хотя это и несправедливо.

Он как-то горестно махнул рукой и отвернулся к окну.

«Расстроился парень, – подумал о нем Сергей. – Он, наверняка уже планы какие-то построил, что будет делать после того, как отдохнет. Действительно отработал же человек свое. И имеет право на отдых. Но и отпустить его никто не отпустит. Кому нужно потом отчитываться перед начальством. Пускай даже оно не право. Но есть ведь Дисциплинарный устав и так далее. Так, что никуда не деться. Придется Вадиму помучиться. А ведь на его месте мог оказаться любой из нас. В том числе и я. Э-хе-хе».

– А кому сейчас легко? – Сергей старался говорить спокойно и уверенно. – Нужно работать. Начальник не появлялся?

– Звонил из отдела, сказал, что подпишет какие-то бумаги и прибудет руководить нами по поимке Дорожко, – деловито доложил старшина.

– Понятно, – Сергей задумался. – Ребята, а что мы знаем про этого злодея, кроме того, что он недавно устроился на нашу станцию, прибыв с другой?

– Что, что, – переспросил старшина – Да ничего толком не знаем. Пока Вы ездили в отдел, я сходил и поговорил с мужиками. Они про него всякое говорят. Но, кстати, ничего подобного никто от него не ожидал. У нас на станции недавно. Тихий, скромный даже. Исполнительный. Поэтому ему и позволили отдохнуть. Кстати, чайку кто будет? Я тут вскипятил чайник. Правда, кроме сахара к чаю ничего нет. Все уже съели.

– Так у меня же есть, – живо отозвался Веснушкин.

Он достал из полиэтиленового пакета, с которым пришел на дежурство, сверток из газеты. А в нем лежало несколько бутербродов с колбасой и сыром. – Да, каждое дело делается лучше на сытый желудок. Это не я сказал, а ученые доказывают. К тому же, когда еще придется перекусывать. Сейчас налетят архаровцы. И пошло, поехало. Только успевай, поворачивайся и исполняй их распоряжения: отнеси-поднеси то, приведи – привези того.

      «Действительно, нужно поговорить с людьми, пока начальство не нагрянуло. Может кто-нибудь и подкинет дельную мысль. Сейчас нужно хвататься за каждую соломинку. Ведь в любом случае с нас не слезут, пока Дорожко не поймают. Преступление совершено на нашей территории. Значит, нам и раскрывать его или отдуваться перед начальством. Как раскрывать? Способов много. А нужно выбрать самый оптимальный. Может даже неожиданный способ. Кстати самый верный – это люди. Через них, а точнее с их помощью можно раскрыть любое преступление. Главное найти этих людей, которые смогли бы помочь. И расшевелить их. Ну, и самому пошевелиться. Раскинуть мозгами».

Рассуждая, таким образом, Сергей обратился к соратникам по совместной борьбе с преступностью:

– Хорошо. Вы тут чаёвничайте, а мне нужно отойти на несколько минут.

Прихватив блокнот и ручку, он вышел из кабинета и направился к ангарному складу, где располагались четыре железнодорожных пути и 3 платформы для погрузки – выгрузки отправок различных грузов в крытых вагонах. Работа в ангаре не затихала ни на минуту.

Там-то и работали сейчас те, кто по разным причинам согласился помогать нашим правоохранителям, беречь наш покой и имущество.

Сергей решил встретиться с теми, кто работал в эту смену. Сделать эту нужно было безотлагательно по разным причинам. Во-первых, кто-нибудь действительно, если не поможет, то подскажет верное направление поисков. А во-вторых, даже при отрицательном результате можно будет отчитаться перед начальством о проделанной работе.

У сыщика на связи было несколько агентов. Возможно, что должно было бы быть больше. Но все эти люди действительно помогали бороться с преступностью. И это несмотря на то, что практически все они сами были судимые. Меняются люди. В том числе и в лучшую сторону. Он не раз уже имел возможность убедиться в этом.

Конечно, умными и опытными людьми издано множество приказов и инструкций по ведению оперативно-розыскной работы. Есть теперь даже Закон об оперативно-розыскной работе. В них хорошо и гладко все расписано, что и как можно и нужно делать. Но одно дело инструкция и другое – действительность. Не все можно уложить в текст инструкции или закона. В жизни на практике все значительно сложнее. Взять хотя бы такой прием, как вербовка агента, без чего не будет никакой оперативной работы. Как вот так вот просто подойти к человеку и предложить работать на государство против в основном таких же, как он сам. Хорошо, если есть возможность прижать его на чем-то. Но и это далеко не всегда действует.

Раньше про такое открыто, и говорить – то было не принято. Да, что там непринято. Категорически запрещалось. К тому же действовала цензура.

Теперь другое дело. Кто только и где не рассказывает про оперативную работу. И не только рассказывает. Но и показывает в деталях в художественных фильмах.

За все то время, что Сергей работал опером, он завербовал только двух агентов. И понял на собственной шкуре как это не просто.

По крайней мере, в высшей школе милиции, где два года он изучал, наряду с другими дисциплинами, оперативно-розыскную деятельность, а потом еще на практике на третьем и во время стажировки на четвертом курсах, все казалось довольно просто: находишь человека, разговариваешь с ним и оформляешь соответствующие документы.

Ан, нет. Не все так просто.

Почему-то вспомнился далекий уже по времени случай.

Дело было в высшей школе МВД, где Сергей учился 4 года. Семинары по оперативно-розыскной деятельности у них на курсе вел майор внутренней службы, фамилию которого Сергей уже и подзабыл. Какая-то не русская фамилия была. Нет, не английская, немецкая или французская. А одного из многочисленных народов тогдашнего бескрайнего Советского Союза.

Интересный был этот преподаватель. Ребята говорили, что он из бывших кагэбешников. За границей даже побывал. Но никто не знал, каким ветром его занесло с систему МВД и тем более преподавателем в школу милиции. Но по всему чувствовалось, что оперативную работу он знает не по книжкам. По крайней мере, у большинства ребят было такое мнение. На все их вопросы у него были ответы. При чем, правильные. В этом они убеждались на стажировке, на экзаменах и уже на практической работе. Уважали его практически все слушатели школы.

И только однажды, уже перед государственными экзаменами он вызвал бурю негодования слушателей их группы. Ведь ребята вернулись после трехмесячной стажировки. Считали, что уже все познали. А тут этот майор возьми да как-то грустно и скажи:

– Вот я смотрю на вас ребята. Взрослые вы уже стали. Оперились. Многие уже жениться успели. Все хотите быть операми. Никто про штабную бумажную работу и не заикается. Будете вы направлены в свои отделы и отделения на должности оперов. По крайней мере, несколько первых лет. А потом многое и для многих из вас изменится. По разным причинам. Не обязательно даже по вашей вине или из-за ваших ошибок. Просто так устроен человек. Вот я с вами уже два года. Могу с уверенностью утверждать, что практически многих из вас я узнал хорошо. Поэтому что я и хочу вам сказать дорогие вы мои слушатели. Если хотя бы пятеро, которых я не стану сейчас называть, из Вас действительно станут операми не на бумаге, а на деле, то я буду считать, что поработал эти два года не зря.

И такая грусть сквозила в его словах. Да и не только в самих словах. Во всем его облике, когда он говорил это.

Тогда практически все зашумели, что он ошибается. Все станут операми. И точка. Возмущению ребят не было предела. А ведь некоторым из них к окончанию школы милиции было уже под 30. У некоторых уже по двое детей было. Вот тебе и «ребята».

Потом они не раз обсуждали эти слова майора. Тогда каждый, и Сергей не был исключением из этого, думал, что именно его майор включил в ту знаменитую пятерку.

Уже позже он убедился в правильности слов преподавателя. Не всех ребят он знал дальнейшую судьбу. Но некоторые уже давно расстались с оперативной работой, и перешли на другие должности. Некоторых вообще уже нет в этой системе. Одного уже и осудить успели.

Но сам Сергей верил в себя. Верил, что, если не сейчас, то со временем станет действительно оперативником, о котором говорил майор.

Вот и ангарный склад. Знакомые все лица.

– Привет! Приветствую! – Только и успевал он говорить знакомым и малознакомым на первый взгляд, в ответ на их приветствия.

Ага, вот один из завербованных им же самим агентов – Николай Болотов. Надо сказать неплохой парень этот Болотов. Если бы еще скинуть куда-нибудь его судимость за грабеж, за который он отсидел по малолетке пару лет, то цены бы ему не было. Веселый, симпатичный парень. Общительный. Компанейский. Кстати, малопьющий. Но вот что-то с девчонками ему не везло. Познакомится с кем-то, а потом что-то не идет дальше. Нет продолжения отношений. И чего уж такого сногсшибательного нужно этим девчонкам? Не понятно.

Несколько раз уже Николай помог Сергею в раскрытии краж. Правда, у Сергея были подозрения, что он своих противников ему сдает. Чтобы самому присмотреться к чужому имуществу. Некоторые говорят: не пойманный не вор. Хотя сам Сергей считает, что, хотя он и не пойманный, но все равно вор. Но Николай нигде не засветился пока.

Хотя с самого начала их совместной работы Сергей предупредил Николая, что, если тот попадется за совершение преступления, то он его спасать не станет. Так, по мелочи, поможет.

Напрямую поговорить не получалось. Именно в этот момент бригада Николая выгружала товары из вагона на платформу. Все открыто. Везде люди. Тогда Сергей стал поочередно разговаривать с разными людьми. Практически задавал одни и те же вопросы про Дорожко и пистолет. Записывал фамилии, с кем разговаривал для отчетности.

Так осторожно подошел к Николаю. Разговаривал с ним о том же, что и с другими. Оказалось, что, как, впрочем, и другие грузчики и приемосдатчица,Болотов уже был в курсе событий. Только не слышал, кто именно совершил хищение пистолета.

–Дорожко? – переспросил он. – Постой, а не тот ли это Дорожко, с которым мы тянули лямку на мелькомбинате? Но тот, вроде, нормальный парень был. А фотка его у тебя есть?

– Конечно, – Сергей достал из кармана фотографию подозреваемого, которую прислали из отдела.

Мельком взглянув на нее, Николай сказал, понизив голос:

– Ну, конечно, это он. Сомнений не может быть. Если не ошибаюсь, зовут этого хмыря Юрасиком. Так он сам себя любил называть. Или просто Юркой. Так?

– Вот те раз! Действительно его зовут Юрием. А что ты еще можешь про него сказать. Видишь ли, он скрывается. А мы не знаем, даже предположительно, где он сейчас может быть. Ты не знаешь, где он может скрываться?

– Сразу хочу сказать, что приятелями с ним мы никогда не были. Так, иногда пересекались. Один раз по пьяни даже подрались. Но потом помирились. Уже по трезвому. Что я могу о нем сказать. Да, ничего существенного и хорошего. Помню, что лентяюгой был ужасным. И соней. Заснуть мог в любом положении, где угодно и когда угодно. Мы тогда работали с ним сцепщиками при мотовозе на мелькомбинате. У них там подъездной путь есть для подгонки вагонов и хопперов. А на самой территории комбината несколько путей для подгонки вагонов к складам. Работа не пыльная. Правда, если погода хорошая. Если снег или дождь, то плохо, конечно.

– Подожди! – Сергей остановил разговорчивого Николая. – Ты лучше скажи, где он сейчас может быть

– Я и говорю. Иногда за смену всего пару часов поработать приходилось. Все зависело от поступления вагонов и отправки их с территории комбината. А так в основном в специальном домике между путями мы вместе с машинистами маневрового тепловоза и проводили. Помню, что в домике было две комнаты. В одной стояли лавки, стулья и стол большой. Там обычно ели, играли в домино и карты. А во второй комнате стояли такие кушетки, на которых можно было неплохо отдохнуть. Начальство заглядывало в домик редко. Поэтому, если кого жена выгоняла из дома, то он там и ночевал. Но это было несколько лет назад. Что и как там теперь я не знаю. С того времени, как меня турнули с комбината за пьянку, я там не был. Поди, уже и людей-то старых там нет.

– Это интересно. Ну, а еще где он может быть сейчас, не в курсе?

– Так я ведь говорю, что мы встречались на комбинате. Работали и расходились. Куда он уходил я толком не знал. Я даже не знаю, где он жил. Не были мы с ним близки, – несколько громковато ответил Николай.

– Тихо, тихо, – Сергей украдкой оглянулся по сторонам, не слышал ли восклицания Николая кто-нибудь.

Но никто не обращал на них внимания. Все занимались своими делами.

– Хорошо, а как можно проверить, не подъезжая туда на комбинат, нет ли там нашего друга?

– Запросто. Нужен только телефон и телефонный справочник. Я ведь телефон точно не помню. В том домике был свой телефон.

– Ну, с этим трудностей не будет. Добудем. Нужно только повод найти, чтобы тебе к нам отлучиться. Там тебя никто не засветит.

– Хорошо. Мы уже заканчиваем. Иди к себе. Через несколько минут я подойду. Только еще с кем-нибудь поговори для отвода глаз.

– Давай, жду тебя.

После расставания с Николаем, Сергей еще поговорил с двумя грузчиками и отправился к себе в кабинет.

Какое-то чувство переполняло его. Он почувствовал плохо объяснимую словами страсть охотника, который напал на след зверя.

Теперь сыщик только и думал, как бы не потерять этот след. След не простого зверя. А зверя вооруженного и непредсказуемого. Никто не знает, что он может выкинуть в следующую минуту. Поэтому выследить его и остановить нужно обязательно. И как можно быстрее. Нужно по долгу службы. Но самое главное это нужно сделать для того, чтобы он не наделал еще больше того, что уже совершил.

Такое состояние ему было знакомо. Оно возникало в тот момент, когда нужно было мобилизоваться и сделать что-то такое, что в обыденной жизни он делать не стал бы, да и просто не смог бы. Сам он не понимал толком, откуда у него возникает такое состояние. Это было как само собой разумеющееся в данной конкретной ситуации.

Он уже не мог думать ни о чем другом, как только о том, чтобы найти и обезвредить преступника. Как будто тот был не просто преступником, а злейшим врагом ему самому.

Один его товарищ, правда, погибший год назад по своей же оплошности, говорил в свое время, что опасность щекочет его нервы. Это и приятно, и в то же время тревожно как-то. В таком состоянии он готов был на подвиг.

Вот и Сергей сейчас испытывал такое же состояние. Состояние охотника, вышедшего на след зверя, и опасающегося потерять этот след.

В помещении ЛПМ были все те же лица, за исключением разве, что начальника, который еще не приехал, да двух милиционеров, которые пошли рыскать по станции в поисках следов Дорожко.

Попов сел на свой стул перед столом около окна. Через это окно он мог, не вставая со стула, осматривать большую территорию грузового двора. Естественно, кроме внутренней части крытого ангара и места выгрузки сыпучих грузов, которое располагалось в дальнем конце двора.

Полистав телефонный справочник, он нашел контактные телефоны мелькомбината. Выписал их на листик, который сложил вчетверо и зажал в кулаке.

Буквально через пару минут он увидел, как от ангара в сторону здания, где размещался ЛПМ, направляется Болотов. Еще через минуту тот уже входил в кабинет.

– Какие люди и без охраны! – весело приветствовал его Стрельченко.

Это лишний раз подтверждало, что он действительно знал практически всех работников станции и со всеми у него были ровные отношения.

– Да, вот зашел позвонить на халяву, если не возражаете?

– Кто бы возражал, а мы так нет. Звони.

Говоря это, Сергей осторожно кивнул в сторону кабинета шефа, который был пустой.

Николай понял намек.

– Ребята, если можно я позвоню с другого телефона, чтобы не занимать ваш.

– Ну, что разрешим человеку? – спросил не понятно у кого Сергей. – Тайну его мы все равно узнаем, только позже. Иди, звони. Желательно только не по междугородке.

– Нет, нет, это по городу.

Пока Николай направлялся в кабинет шефа, который был смежным с их кабинетом, Сергей как бы ненароком сблизился с ним и незаметно для присутствующих передал ему записку с номерами телефонов.

После этого подошел к старшине.

– Ничего нового не сообщали, пока меня не было?

– Нет, никто не звонил.

– Может, этого злыдня уже задержали, а мы тут не знаем просто ничего? – как-то неуверенно проговорил Веснушкин. Хотя даже по его тону было понятно, что он и сам – то в это не верит.

– Такое никто скрывать не станет. Сразу же дали бы отбой тревоге. Ведь сейчас множество людей работает только на раскрытие этого преступления, – уверенно проговорил старшина.

– Согласен на все сто, – это Сергей поддержал старшину.

Сказал это так, чисто машинально. При этом всем своим видом старался не показывать, что его сейчас больше всего на свете интересовал разговор Николая с кем-то по телефону. Ах, как бы он хотел услышать сразу то, что отвечали Болотову. Он ведь даже не знал, с кем тот разговаривал. По отдельным словам Николая общую картину составить было трудно. Тихонько вздохнув про себя, Сергей стал ожидать, что ему скажет Николай. Время для него тянулось медленно. А разговор все не кончался.

Наконец тот положил трубку на аппарат и вышел из кабинета шефа. Слегка кивнул головой Сергею в сторону выхода.

– Спасибо, ребята. С меня пол – литра.

– Каждому, – засмеялся старшина.

– Идет. Ну, пока.

– Пока.

Николай вышел из кабинета.

      По его веселому тону Сергей понял, что тот узнал что – то интересное. Его подмывало спросить напрямую об этом. Но он вовремя остановился. Не все полагалось знать даже тем, кто работал с ним в милиции. Разные люди бывают. Даже небольшая оплошность в работе с агентами могла повлечь большую беду. И фактов таких довольно много.

Подождав несколько минут, Сергей тоже вышел из кабинета в коридор. Николай стоял около окна и прикуривал сигарету.

– Не томи. Что узнал? – Попов сразу же, но только тихо обратился к Николаю.

– Все нормально, Николаевич. Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Значит, так. Мой знакомый машинист тепловоза сказал, что Дорожко пришел к машинистам ночной смены под утро. Предыдущая бригада сообщила, что он был поддатый. Попросился на постой до 11 часов. Просил его разбудить, если сам не встанет. Значит, до 11 он будет там. Никаких вещей, сумок у него не видел. Вел тот себя нормально, как обычно. Он оказывается уже несколько раз, таким же образом, ночевал у них в домике. Хоть и бывший, но все-таки свой. Поэтому ничего необычного в этом нет. По крайней мере, для машиниста, с которым я разговаривал. Тем более, что Дорожко принес с собой две бутылки водки. Одну распили те, кто сменился утром. А другую бутылку уже эта бригада собралась оприходовать после окончания смены вечером. Сейчас Дорожко спит. Он сам это видел, когда заступал на смену.

– Твой друг не мог ошибиться? Хотя о чем это я. Он же его хорошо знает. Я так на всякий случай спросил. Слишком просто ларчик открывается.

– Просто, да не очень. Я понимаю так, что, наломав дров, Дорожко сдаваться сам не собирается. У него пистолет. Может и пальнуть в кого-нибудь.

– Ну, мы еще посмотрим, кто по бульвару пройдется гоголем.

Сергей задумался. Он представил себе на секунду, как вяжет Дорожко и отнимает пистолет. Кстати, ни о какой славе он при этом даже не подумал. Не об этом у него болела голова. В голове засела одна мысль: как задержать вооруженного преступника? Вот и все. И при этом, чтобы все остались целыми и невредимыми. Не очень – то хотелось погибнуть от рук этого нелюдя.

«А чего здесь долго думать? – задумчиво рассуждал про себя Сергей. – Наливай, да пей, как говорит мой знакомый бармен Сашка. Но сейчас нужно определиться, когда сообщать про Дорожко начальству. По крайней мере, надо бы самому убедиться, что тот там, где указал Николай. И по возможности задержать сукиного сына. А ведь потом засмеют и проходу не дадут, если вдруг окажется что-то не так. Правильно. Так и будем действовать».

Но вслух сказал иначе:

– Значит, будем действовать так, живьем его из нас знаешь только ты один. Фото может быть старым. Да и машинистов этих знаешь только ты. Мы без тебя будем долго их разыскивать. Поэтому придется с нами подъехать на мелькомбинат.

– Э, нет. Мы так не договаривались. Я подсказал, навел, и все. Ведь, если он узнает, кто его сдал, я себе кровника наживу. Никто его не расстреляет за это. Он отсидит свое. Выйдет условно-досрочно за хорошее поведение на зоне. И поквитается со мной. Я таких хорошо знаю. Еще на зоне насмотрелся на всякое. Ты, что хочешь, чтобы он на пику меня посадил? Моей смерти хочешь? Я ведь еще пожить хочу. Как, впрочем, и ты сам.

– Погоди, не тараторь, – остановил его Сергей. – Никто не собирается тебя под пику подставлять. Ты еще нужен будешь и мне и Родине живой. Просто ты укажешь домик машинистов. И, глядя со стороны, не афишируя свое присутствие, укажешь на Дорожко. Остальное – это наша забота. Ты, я обещаю тебе, будешь в стороне. Про тебя вообще никто, словом не обмолвится. Тем более, что и в суд ты не пойдешь. Согласен?

– Ой, не знаю, не знаю. Стрёмно, все это как-то. Но, как я понимаю, ты с меня теперь не слезешь. Да, в очередной раз убеждаюсь в правильности народной мудрости, которая гласит, что инициатива наказуема. Какой черт меня потянул за язык, что знаю Дорожко. Промолчал бы сейчас, здоровее был бы. Вы и так его нашли бы, без меня.

– Короче, дело к ночи. Все будет хорошо. Поверь мне. Я ведь никогда тебя не подводил и не обманывал. Не так ли? И не плачь, как институтка. А то я сейчас тоже разрыдаюсь.

– Ого! Как красиво заговорил. И все для того лишь, чтобы меня сунуть в пекло.

– Я еще раз тебя заверяю…

Сергей не успел закончить фразу, как Николай перебил его:

– Ладно. Пусть будет по-твоему. Я тебе верю. Действительно, еще ни разу ты меня не подставил и не подвел. Другому бы не поверил. Разные люди есть. И хороших и плохих повидал и на свободе и за колючкой. А тебе верю. Поехали. Только нужно как-то решить с моим бригадиром.

– У тебя бригадиром Зеленко, дядя Миша?

– Ну, да.

– Считай, что все договорено. Я сам потом поговорю с ним. Он мне должен, как земля навозу. Поэтому с этой стороны не волнуйся, все будет нормально. Только мне еще нужно организовать транспорт, помощников. Так, что ты покури здесь пока. Я позову тебя. Будешь, как дружинник. Ты ведь в дружине записан?

– Записан формально. Только ни разу еще не работал, как дружинник. Ребята засмеют, если выйду с повязкой. Но формально записан. Так у нас всех подряд записывали. И не спрашивали, хочешь или нет. Попробуй, вякни.

– Вот и отлично. Дружинник, он и есть дружинник. Короче, ожидай. Тем более, что уже почти десять часов. А нам еще собраться надо и доехать. Ожидай. Я скоро.

Сергей стремительно вернулся в кабинет. Старшина читал газету, а Веснушкин что-то чертил на листе бумаги. Коротали время до получения новой вводной.

Вопрос о том, кто поедет с ним на задержание, перед Сергеем не стоял. Ведь могло случиться разное. Все предусмотреть до конца никогда не получается. Тем более, что работать придется на чужой не знакомой территории. Вокруг будут чужие люди. На них особо рассчитывать не приходится. Поэтому с ним должен быть человек, на которого он смог был положиться, как на себя самого. И при этом тот должен еще и физически подходить для силового задержания Дорожко. Таким человеком из обоих милиционеров, имевшихся в наличие, был старшина.

– Значит, так. Сейчас я и ты, – он обратился к старшине,– отъедем кое-куда. По делу Дорожко, – Сергей упредил вопрос Веснушкина, который замер у того на языке. – Я взял бы и тебя. Но оголять станцию нельзя. Тем более, что могут поступать новые сообщения. Их кому-то нужно принимать. Надеюсь, что мы справимся, сами. Да и ВОХРовцы помогут, если станет невмоготу. Только об этом никому. Кстати, нужно опять им звонить.

      Он подошел к своему столу и поднял трубку телефона. Набрал номер Виктора Павлова.

– Еще раз привет. Спасибо за машину.

– Да, брось ты. Одно дело делаем. Может еще что нужно. Говори. Если сможем, поможем.

– Я звоню опять с просьбой дать еще раз машину. Нужно подъехать по одному адресу и проверить, нет ли там Дорожко. Ехать нужно срочно. Иначе можем упустить. Из отдела машина придет поздно. Поэтому с вас нужен транспорт. Ну, и пару человек в помощь. А то у нас людей, кот наплакал.

– Какие вопросы. Ты только говори, что и как нужно делать. Машина под парами. Но в отношении людей сложнее. Всех разослали по объектам. Даже с выходных отозвали, кого смогли. Но, кроме водителя, буду я и дежурный по команде. Устроит?

– Да, конечно. Только все нужно делать в темпе. Мы уже выходим во двор. От нас будет старшина Стрельченко и дружинник, который согласился помочь. Давай, быстрее.

– Сей момент, – Виктор повесил трубку.

– Вот и вся организация. Остается совсем малость – повязать эту сволочь. И живыми остаться. Так, Вадим, вперед на мины. Машина уже движется к нам. Оружие не забудь.

– Такого быть не может. Что я маленький.

Старшина встрепенулся, как будто очнулся от спячки. По его поведению было видно, что он был даже рад куда-то двигаться, что-то делать. Пусть даже не зная куда двигаться и что делать. Это все-таки лучше, чем тихо – мирно дремать на стуле и бороться со сном.

Ожидать автомашину из команды долго не пришлось. Это был все тот же РАФ. В салоне, кроме знакомого уже водителя, сидели Виктор Павлов и незнакомый Сергею молодой парень. Форма стрелка и карабин в руках прямо указывали на принадлежность его к стрелковой команде.

– Сергей, – представил его Павлов.

– О! Тезка. Это хорошо, – почему-то обрадовался Попов.

После того, как все сели в салон, обменявшись рукопожатиями с Виктором и охранником, Сергей повернулся к водителю, который уже направлял машину к выездным воротам со двора.

– Знаете где мелькомбинат?

– Конечно. Приходилось там бывать по делам. Но, насколько я знаю, там могут возникнуть трудности с проездом на территорию. По крайней мере, у нас они были. Больно уж ретивые отставники дежурят на въезде. Непробиваемые люди. Пропускают только по пропускам. А у нас, как я понимаю, его нет, – скорее констатировал, чем спросил водитель.

– Ничего, это не самое страшное в нашем деле. Проезд я беру на себя. Главное сейчас – двигаться быстрее. А то, как бы не опоздать. Обидно будет упустить его.

– Не волнуйтесь, доедем быстро, – заверил водитель и прибавил газу.

Тем временем Сергей продолжил:

– Теперь о наших дальнейших действиях. По предварительным, пока что не проверенным данным, Дорожко может находиться в домике машинистов тепловоза на территории мелькомбината. В каком конкретно месте домика я не знаю. Кстати, – он обратился к Виктору, – ты его в лицо знаешь?

– Откуда? Он же не из нашей команды. Да, вообще, насколько я знаю, на грузовом дворе появился недавно.

– Плохо. На этот случай у нас есть человек, который знает его в лицо, – Сергей кивнул в сторону тихо сидевшего у окна Николая, – наш дружинник. Надеюсь, что там будет именно Дорожко. Мы с Николаем и старшиной пройдем к домику. Близко к нему подъезжать не будем. Лучше перестрахуемся.

– Да, это и не возможно. Домик среди путей. Машина к нему не пройдет, – пояснил Николай. – Придется идти пешком.

– Вот, поэтому покажешь, как подъехать к нему поближе. А дальше пойдем втроем пешком. Вы же, – Попов посмотрел на представителей стрелковой команды, – чтобы не пугать его своей формой, которую тот, конечно же, знает, будете на подхвате. Тем более, что рисковать Вами я не имею права. Ловить жуликов и убийц, все-таки наша обязанность. А в домике будем действовать по обстоятельствам. Не рисковать лишний раз. На рожон не лезть, – теперь он уже непосредственно обращался к старшине и Николаю. – Ребята, прошу Вас, будьте внимательны. Он вооружен пистолетом. И не простым пистолетом, а револьвером системы Наган. Вы все, надеюсь, знаете, но просто хочу напомнить, что у этого пистолета есть, конечно, недостатки, но очень много преимуществ перед другими пистолетами. При его использовании нет задержки при снятии с предохранителя. Кстати, он может находиться постоянно в боевом положении без постановки на предохранитель. Иными словами его не надо перезаряжать для приведения в боевое состояние. Нажимай на спусковой крючок и получай фашист гранату. Всем все понятно?

– Конечно, – ответил за всех старшина.

Остальные покачали в знак согласия головами.

– И еще. Из револьвера в отличие от автоматического пистолета можно произвести выстрел и после осечки. При этом достаточно просто повторно нажать на спусковой крючок. Поэтому будьте внимательны все.

Некоторое время ехали молча. Каждый думал о своем. По крайне мере лица у всех были серьезными. Обстоятельства их вояжа обязывали настроиться на серьезный лад. Всем было не до смешков.

И тут голос подал сидевший до этого молча стрелок Сергей. Обращаясь к Попову, он спросил:

– Скажите, если можно, а как Вы попали в милицию? Наверное, по призванию?

– Ну, я так категорично не сказал бы, – задумался над вопросом Сергей. – Кем я только не хотел быть в детстве. И космонавтом, и исследователем Арктики, и нашим советским разведчиком, только, почему-то не в Америке, а в Англии. Да, в старой Англии. Вот так – то. Потом понял, что жизнь несколько иная, чем она представляется в детстве.

– И все же, как Вы стали милиционером. Это ведь теперь не престижно. И даже очень. Тем более, что иметь дело Вам, наверняка, приходится в основном с отребьем.

– Все произошло до банального просто и неожиданно. После возвращения из армии встал вопрос, чем заниматься. Тем более, что определяться нужно было на всю жизнь. Профессии у меня к тому времени не было. Жизненного опыта я только еще начал набираться. Никаких коммерсантов в то время еще не было. Таких живжиков, которые занимались только тем, что покупали подешевле, а продавали подороже, в то время называли спекулянтами. В уголовном кодексе была даже статья, если не ошибаюсь 154, которая предусматривала ответственность за спекуляцию. Реально в колонию отправляли таких «бизнесменов». Кстати, интересно, что тот же кодекс предусматривал наказание за скармливание хлеба домашнему скоту. Вот так вот!

Сергей призадумался и добавил:

– Тем более, что никакой тяги к торговле у меня не было. Не торгаш я по натуре. Да и неплохо наслышан я был о судьбе большинства из таких ловкачей. Ведь у меня отец работал, точнее, проходил службу в органах внутренних дел. Кстати, на железнодорожном транспорте.

Машину тряхнуло на ямке. Это водитель не стал перед ней притормаживать. Поэтому Сергей приостановил свой ответ – рассказ.

Через несколько секунд продолжил, как ни в чем не бывало:

– Да. У меня ведь и мама работала в милиции. Правда, не аттестованным сотрудником, то есть погоны не носила. Работала секретарем – машинисткой. Была тогда еще такая должность в горотделе. Теперь уже нет никаких печатных машинок, как и машинисток. Всюду компьютеры. Это гораздо удобнее в работе с документами. Но и она видела работу милиционеров не со стороны, а изнутри. Вот они сообща и посоветовали мне идти в милицию. Причем только в транспортную. Почему, уж этого я не знал. А у них не спрашивал. Не заставили принять такое решение и не притянули за уши. Убеждали постепенно. Хотя надо сказать, что я особенно-то и не сопротивлялся. Молодой был еще. Главный козырь был тот, что работа эта постоянная. Пусть тяжеловата, но интересная в основном. По крайней мере, разнообразная.

– Да, уж разнообразия у Вас достаточно.

– К тому же материальное обеспечение. Я имею в виду зарплату постоянную, да к тому же не совсем маленькую. А также льготы. Например, бесплатный проезд в городском транспорте, бесплатный проезд к месту отдыха раз в год. Причем по всему Советскому Союзу. И самое основное, что на пенсию можно выйти на 10 лет раньше основной массы работников.

Здесь следует сделать отступление от нашего рассказа. Дело в том, что те льготы, о которых говорил Сергей, действительно существовали и действовали на протяжении длительного времени. Действовали они и в то время, когда происходили описываемые события.

С распадом могучего на первый взгляд СССР многое в жизни населявших необъятную территорию Союза народов кардинально изменилось. Эти изменения коснулись и сотрудников правоохранительных органов Беларуси. В частности, в отношении льгот. Большинство из них попросту были отменены новой властью. Сказались материальные затруднения. В частности, это коснулось льгот по проезду на транспорте. Но срок выхода на пенсию при соответствующей выслуге и достижении определенного возраста, который на 10 лет был короче установленного для остальных тружеников страны, остался. Я считаю, что и это не мало!

– А, опасность в работе? Ведь каждый год, я слышал, погибает несколько милиционеров именно при исполнении своих служебных обязанностей. А сколько еще становятся инвалидами!

– Ты прав. Травмируются. Погибают. Так ведь и горняки, и шахтеры погибают. А водители, к примеру, дальнобойщики? Мало ли можно представить профессий, где опасно. Пожарных не меньше погибает при ликвидации пожаров и стихийных бедствий. А моряков в открытом море! А спортсменов! А любителей восхождений на горные вершины! Этот список можно продолжать. Короче. Поступил в милицию, простым милиционером. Общественный порядок охранял на станции Витебск. Потом поступил и окончил высшую школу милиции. И вот, работаю. Ни о чем не жалею.

– Значит, никакой романтики?

– Почему же, есть и романтика. Хотя много грязи. Согласен. Не всегда благодарная работа. Ведь не всем можно всего объяснить, как работаем, что конкретно делаем. Общаться приходится с разной нечистью. Только отец мне говорил не раз:

– А кто же тогда с ворами и убийцами, хулиганами и дебоширами, насильниками и дугой шелупенью будет бороться? Какой-то дядя, какая-то тетя, чей-то сын или дочь? А чем они хуже тебя?

Попов помолчал не много, а потом добавил:

– Тем более, что я ничего другого – то и не умею делать. Так что родители оказались правы в выборе моей профессии.

– И все равно я этого не понимаю. Видимо, разные мы с Вами люди.

– Конечно, разные. Так ведь это и хорошо, что разные. Представляешь, что было бы на свете, если бы все люди были одинаковые, как роботы? Мрак был бы, да и только.

В этот момент РАФик резко затормозил. Так жалобно заскрипели тормоза, что в голове Сергея пронеслось:

«Это ж надо до чего технику довели!»

Подал голос водитель:

– Вот мы и приехали. И встречают нас с распростертыми объятиями. Все, как я предупреждал. Ну, сейчас действуйте товарищ старший лейтенант, понастойчивее.

Действительно машина остановилась буквально в нескольких метрах от закрытых массивных металлических ворот. От них, как заметил Попов, по направлению к их машине степенным шагом человека, знающего себе цену, шел охранник. Сомнений в этом быть не могло, так как одет он был в специальную униформу охранника. По его телосложению и выправке можно было с уверенностью сказать, что он был отставным военным.

Попов вышел из автомашины и шагнул навстречу охраннику, одновременно показывая ему служебное удостоверение.

– Инспектор ОБППГ Попов. Транспортная милиция. Мы выполняем спецзадание по поимке вооруженного преступника. Поэтому немедленно пропустите нас на территорию комбината.

Только выпалив на одном дыхании эту тираду, он понял, что не на того нарвался. Охранник стоял и молча смотрел то на него, то на удостоверение. По его поведению было видно, что ему до лампочки спецзадание опера, да и сам вооруженный преступник. У него есть ИНСТРУКЦИЯ. И все. Хоть бейся головой о ворота, он их не откроет.

Осознав это, Сергей, удивительное дело, успокоился. Другими словами пришел в себя. И уже спокойно продолжил:

– Очевидно, я не убедил Вас не препятствовать нам? И ворота Вы не откроете?

– Вы правильно поняли. Не открою до тех пор, пока Вы не предъявите специальный пропуск. Вы же понимаете, что территория этого комбината не проездной двор.

Только сейчас до Сергея дошло, что охранник не просто истукан, слепо выполняющий свои обязанности. Это самый настоящий вредитель. А с вредителями он всегда поступал жестко и бескомпромиссно.

Резко повернувшись к машине, Попов скомандовал водителю:

– Вперед! Всю ответственность я беру на себя.

И, обращаясь уже к охраннику, бросил:

– А с Вами мы еще встретимся и поговорим. Только при Вашем начальстве. Думаю, что для Вас эта непыльная работа закончится сегодня же. Я уж не говорю об ответственности за воспрепятствование законной деятельности сотрудников милиции при задержании опасного преступника.

Хотя водитель и включил движок, но машина не трогалась. Видимо, умудренный опытом, он все еще сомневался исполнять ли ему приказ милиционера. В конце концов, он водитель. И несет ответственность, как водитель транспортного средства.

Но тут вмешался Павлов:

– Ты, что не понял, что нужно делать? Вперед!

Водитель, как затравленный кролик, посмотрел на Павлова. Как тут не подчиниться. Ведь это непосредственный его начальник, а не просто какой-то милиционер. Тем более, что он и сам понимал, что время играет против них. Ехать нужно сейчас. Потом может быть поздно. Но тогда виновником в этой грустной истории может оказаться он. Ведь придется таранить ворота государственного охраняемого предприятия да еще служебным автомобилем! А это ему очень не хотелось.

«Что будет! Что будет!» – Промелькнуло у него в голове.

Промелькнуло и скрылось куда – то. А милиционер и ворота остались на своих местах. Поэтому он решил двигаться, как ему было приказано.

Сергей уже на ходу вскочил в салон, наконец – то двинувшегося на эти ненавистные ему ворота комбината РАФа. Удар по воротам был не сильный. Ведь машина еще не успела разогнаться. Но створки ворот держались, видимо, на честном слове. Они сразу же слетели с петель на землю.

Дорога была свободна. И машина, словно вырвавшаяся на свободу лань, помчалась по асфальтированной площадке уже по территории комбината.

Что делал охранник, Сергею уже было все равно. Мысли его были сосредоточены на задержании Дорожко.

Удивительно, но сыщик не испытывал никакого страха. А, между прочим, ехали брать вооруженного преступника. По всему было видно, что тот не собирался сдаваться просто так. Но Попов даже не думал про это.

      Болотов, сидя за водителем, указывал дорогу.

Проехав мимо маленьких и высоких зданий, каких- то башен, через закоулки, машина выскочила на площадку, практически сплошь усыпанной каким-то белым веществом. Только потом Попов понял, что это была мука. Площадка оканчивалась около железнодорожных путей, которые в несколько линий расходились в разные стороны.

Машина остановилась. Все вышли из нее. Сергею бросилось в глаза, что рельсы на путях были стерты до зеркального блеска. А деревянные шпалы практически все были разломаны.

«Да, ремонтировались они, видать, еще при царе Горохе. Если бы у нас на станции было такое хоть на небольшом участке, всех путейцев разогнали бы», – промелькнуло в голове у Попова.

На некотором расстоянии от площадки между путями стояло одноэтажное деревянное здание. Непосредственно с их стороны в стене здания видны были две двери и два окна. Все они были прикрыты. Из трубы на крыше здания клубился дымок.

«Раз топится, значит, в домике есть люди», – подумал Сергей.

– Это и есть домик отдыха поездных бригад, – на немой вопрос Сергея ответил Николай. – Нам туда. Дверь слева ведет в комнату, где сидят машинисты. А дверь справа – в комнату отдыха. Скоро будет одиннадцать. Дорожко, возможно, уже встал и сейчас в левой комнате. Но утверждать я не могу. Отсюда не видать.

– Дальше действуем таким образом, – слегка дрогнувшим голосом, который выдавал его волнение, скомандовал Попов.

И дело было даже не в том, что это первое его крещение боем и встреча с вооруженным преступником. Просто до сих пор он толком и не представлял всей опасности своей затеи. К тому же он только сейчас осознал весь груз ответственности за тех, кто пошел с ним на эту авантюру. Кто по воле случая оказался у него в подчинении.

Риск быть раненым ли даже убитым для сотрудников милиции предполагается образом их работы и деятельности.

Правда, государство компенсирует им этот риск. Прежде всего, льготами и компенсациями. Тем более, что такую ситуацию подспудно обязан понимать и представлять каждый, кто выбрал свой путь в службе в милиции. При поступлении в органы внутренних дел он прекрасно должны были понимать, что когда-либо, и может не единожды, ему придется столкнуться с такой опасностью лицом к лицу. Поэтому морально и психологически все сотрудники милиции до единого должны быть готовы к этому.

Но это не относилось напрямую к тем ребятам, что сейчас были с ним. Кроме Вадима, конечно же. Они – то не были работниками милиции.

«Стоп! Нужно определиться, что делать дальше. И определиться нужно срочно, прямо сейчас», – решил Сергей.

Хуже всего было то, что они ничего не знали, что в данную конкретную минуту делает Дорожко.

– Так,– взмахом руки Сергей остановил всю свою команду, которая уже намеревалась идти к домику. – Поступим следующим образом: Ты и ты, – он взглянул на водителя и стрелка Сергея,– поскольку Вы в форме, которую знает Дорожко, остаетесь в резерве. Если он прорвется мимо нас, то придется Вам брать его. Лучше, конечно, живым. Но не рисковать. Я понимаю, что это не просто, но придется стрелять в него. Сможешь? – обратился он к тезке.

– Постараюсь, – как-то неуверенно ответил тот.

«Да, может возникнуть проблема»,– мелькнуло в голове Попова.

Но вслух он продолжил:

– Дальше. Виктор Иванович! – Сергей обратился к Павлову, – держишься сзади старшины и прикрываешь его тыл. Если понадобится, поможешь ему.

Тот кивнул головой, давая знать, что согласен и ему понятно, что нужно делать. При этом достал из кобуры, которая висела у него на поясе, пистолет ТТ, снял его с предохранителя, передернул затвор, досылая патрон из магазина в патронник.

– Вадим! – Попов повернулся к старшине. – Надеюсь на твои навыки разведчика. Думать нам долго не придется. Смотри в оба. Мы с Николаем входим в домик. Ты,– он обратился к Николаю,– только кивнешь головой в сторону Дорожко, если я его не узнаю. И сразу уходишь в сторону. Твоя задача только в опознании и уточнении его личности. Да, и машинистов знаешь только ты. Понятно?

– Конечно.

– Как только определимся с подозреваемым, я его задерживаю. Вадим! Помогаешь мне в этом. А ты, Иванович, продолжаешь прикрывать его сзади и смотришь за окнами. Дорожко может попытаться уйти через них. Вроде все. Всем все понятно?

– Понятно, чего там, – тихо загалдели участники группы задержания.

– Тогда вперед!

Сказать, что они бежали к домику, значит, ничего не сказать. Они просто рвались вперед, как при преодолении полосы препятствий. Любой спринтер позавидовал бы их прыти. Впереди Попов и старшина. Остальные старались в меру своих сил и способностей не отставать от них.

Казалось, что они бегут вечность. Хотя фактически через несколько секунд Попов первым оказался непосредственно у домика.

Сердце Сергея стучало, как никогда раньше. Оно даже не стучало. Это не то слово для описания его состояния. Оно молотило изо всех сил. Такое впечатление было, что еще не много и оно выскочит из его груди. Но при этом сознание было четким и ясным.

Действовал он, как на учениях. Притормозил резко около левой двери домика. В стене левее ее располагалось окно. Оно было освещено изнутри, но посмотреть в него было не возможно из-за занавески. Справа по стене за второй дверью располагалось еще одно окно. Но оно было затенено.

«Значит, люди там, где горит свет», – решил Сергей.

Переведя дух, даже не взглянув на подбежавших следом ребят, Сергей рванул дверь на себя. И шагнул внутрь.

Изнутри комнаты сразу пахнуло теплом и каким-то спертым запахом пота. Но Сергей не обращал на это внимание. Он осматривал комнату.

Посередине нее стоял стол, сбитый из деревянных досок. Окружали его такие же деревянные лавки – скамейки. Сколько их было, он не считал. Не до этого было.

В углу справа от входа располагалась металлическая печь – буржуйка. Дверца ее была несколько приоткрыта. Поэтому небольшие язычки пламени выбивались из нее. На трубе, которая вела от печи к стене домика, висела верхняя одежда, состоящая из рабочих курток и халатов.

На скамейках сидело трое мужчин. По их внешнему виду и одежде было видно, что это трудовой люд. До их вторжения мужчины играли в домино. И при этом негромко покрикивали друг на друга. Это было слышно еще за дверью.

Следом за Сергеем в комнату снаружи заглянул Николай.

Мужчины молча повернулись к ним. На их лицах было неприкрытое удивление. Видимо, не часто сюда приходят посторонние.

Бегло осмотрев мужчин, Сергей понял, что Дорожко здесь нет. Слишком отличались все они от того, фотографию которого передал им дежурный по отделу.

Он повернулся к Николаю. Но ничего не успел спросить, как тот тихо, чуть не шепотом, обратился к самому старшему по возрасту мужчине:

– Никандрыч, где он?

Николай не сказал, кого конкретно имеет в виду. Но по всему было понятно, что мужчина понял его. Скорее всего, это с ним он разговаривал по телефону.

Мужчина молча указал рукой, в которой находилось костяшки домино, на стену справа от входа в комнату.

Теперь Сергей реально увидел, что домик состоит не только из одной комнаты, а, по крайней мере, из двух не смежных комнат, как и говорил Николай. Между ними была дощатая перегородка. Она даже не была оклеена обоями. По всему было видно, что она не препятствовала чудесной слышимости между комнатами.

«Черт, не в ту комнату ломанулись,– в сердцах чертыхнулся Сергей, поняв, что Дорожко находится в соседней комнате, – придется ускоряться. Главное, чтобы он не услышал нас».

Ничего не говоря, он махнул рукой старшине, который только собирался войти в комнату. И, проскочив мимо отшатнувшегося от него Николая, выскочил наружу.

До другой двери рукой подать. Но пришлось сделать два шага, чтобы подойти к ней. Кажется, ну, что тут такого, два шага. Раз и два. Но ведь время неумолимо бежит вперед. И это короткое, в общем – то расстояние, показалось сыщику очень уж длинным.

Попов понимал, что своим вторжением в домик они подняли некоторый шум. Он, конечно же, был слышен через перегородку в соседней комнате. Не услышать его мог только человек, который крепко спал. Вся надежда была на то, что Дорожко именно в этот самый момент действительно крепко спал.

Делая эти такие трудные два шага, Попов махнул рукой Павлову на окно, которое было затенено. Он больше не оглядывался на друга, надеясь, что тот поймет его правильно и перекроет окно на всякий пожарный случай.

Только позже при «разборе полетов» он узнал, что Павлов понял его даже не с полуслова, ведь он молчал, а по жесту рукой, и встал под окном, направив на него пистолет.

Попов рванул дверь на себя с такой силой, будто она была заперта изнутри. Но она не была заперта на задвижку, которая висела на ней. Вот это везение!

Пока Сергей открывал дверь, Николай заглянул вовнутрь, не заходя туда. Затем резко отклонился от двери и кивком головы указал вправо от двери, как раз в то место, где находилось окно.

– Он, – пробормотал Николай и отступил от двери в сторону.

Что тот делал потом, Сергей не видел. Было не до него.

Раздумывать было уже некогда. Попов резко ворвался в комнату. В ней был полумрак. Но не полная темнота, потому, что от неплотно закрытого каким-то покрывалом окна, а также от открытой им двери в комнату все – таки проникали лучики дневного света. Поэтому глаза оперативника быстро привыкли к такому освещению и стали различать обстановку внутри комнаты.

Сергею сразу же бросились в глаза несколько пустых топчанов – лежаков. Но на одном из них, который стоял вдоль стены справа от входа, прямо под окном, шевелился человек. По внешнему виду это был мужчина.

Скорее всего, он перед этим лежал ногами в сторону входной двери. Но к тому моменту, как Попов влетел в комнату, он уже практически сел на топчане, свешивая правую ногу на пол. В чем он был одет, кроме, как одну куртку, даже черты лица его Сергей не рассмотрел. Было не этого. Да и видимость все – таки была не идеальная для рассматривания.

Но в его сознании отложилось, что Николай опознал разыскиваемого. Этого было достаточно для начала активных действий по задержанию преступника. Теперь ни тени сомнения в том, что перед ним именно Дорожко, у сыщика не было.

В этот момент он, как в замедленном кино, заметил, как правая рука Дорожко скользнула во внутренний карман куртки, которая была одета на нем.

«Пистолет», – мелькнуло в голове опера.

Больше не раздумывая, он подпрыгнул и всей массой своего тела навалился на мужчину, прижимая того к топчану. Правда, при прыжке не совсем точно угадал, и упал практически только на грудь мужчины. При этом он резко обеими руками схватил правую руку подозреваемого, которой тот уже начал что-то вытаскивать из кармана. Что он вытаскивал, Сергей не видел. Но он не сомневался, что это был револьвер.

Надо отметить, что Попов понимал, что он не контролирует все тело мужчины, теперь уже лежавшего на спине, кроме его груди и правой руки. Перехватив руку мужчины у запястья, он резко стал выкручивать ее наружу. Одновременно нажимал на запястье, чтобы ослабить хватку руки мужчины.

В какой-то момент Попов ясно увидел лицо Дорожко в нескольких сантиметрах от себя. Без сомнения, это был разыскиваемый. Это придало сыщику дополнительные силы.

Но его противник яростно сопротивлялся, пытаясь освободить руку и вытащить пистолет. Правда, у него ничего не получалось. Опер мертвой хваткой удерживал его правую руку, продолжая медленно, но уверенно постепенно выкручивать ее наружу. Похоже, было, что никакая в мире сила не смогла бы помешать ему сделать то, что он должен был сделать здесь и сейчас.

Краем глаза Сергей заметил, как левая рука Дорожко резко опустилась вниз к голени левой ноги. При этом он попытался скинуть Сергея с себя. Надо сказать, что он был действительно крепкого телосложения. Тем более, что он, скорее всего, прекрасно понимал, что ему нужно сопротивляться до последнего. Именно это и звериный инстинкт самосохранения придавали ему силы.

      Я дольше описываю эти события, чем все происходило на самом деле. Ведь с начала непосредственного задержания преступника прошло всего несколько секунд.

В какой-то момент Сергей почувствовал, а потом и увидел, как старшина за его спиной упал на ноги Дорожко и прижал их к топчану. При этом он что-то сделал, правда, Сергей не видел, что именно. Но подозреваемый застонал. Видимо, от боли. И ослабил сопротивление. У Попова просто не было никакой возможности следить за всеми действиями старшины. Для себя он считал в данный момент основной задачу – не дать задерживаемому достать и использовать пистолет, обезоружить его.

Но мысленно он поблагодарил старшину:

«Молодец! Чтобы я без тебя делал».

Продолжая удерживать руку задерживаемого правой рукой, вывернув ее, насколько мог в такой ситуации, левой он нащупал в кармане куртки предмет, который удерживал Дорожко. Это действительно был пистолет. Правда, пальца на спусковом крючке не было. Не смог все-таки тот дотянутся до него и нажать.

Неожиданно Дорожко вскрикнул. Лицо его исказилось от боли. Видимо, старшина сделал ему болевой прием.

– Ой! Все сдаюсь, сдаюсь! – и действительно затих, перестав сопротивляться.

Только теперь сыщик почувствовал от него такой сивушный запах перегара, что впору было закусывать.

– Тогда медленно отпусти пистолет.

Дорожка расслабил руку. Сергей левой рукой достал из его кармана револьвер. При этом продолжал удерживать Дорожко правой рукой. Оглянулся назад к двери. В проеме стоял Павлов.

– Возьми пистолет, – обратился к нему Попов.

Передав пистолет Павлову, он приказал задержанному:

– Теперь медленно, без выкрутасов встаешь и становишься на колени. Усек?

– Да, – скорее простонал, чем сказал задержанный.– Да не дави ты меня, больно, – все еще с перекошенным от боли лицом обратился он к старшине.

– Ослабь захват, но не отпускай его на всякий случай полностью, – приказал Сергей старшине.

– У него к ноге резинкой прикреплен чехол, а в нем нож, – сказал старшина, без всякой видимой охоты ослабив хватку.

– Так вот зачем ты полез рукой к ноге. Хитер батенька. Возьми-ка у него нож, на всякий непредвиденный случай.

Старшина вытащил из чехла на голени левой ноги Дорожко нож – финку.

– Готово.

– Теперь вставай и на колени.

Дорожко, удерживаемый как Поповым, так и старшиной, кряхтя и жалобно постанывая, медленно поднялся с топчана и встал около него на колени.

– Давай наручники, – обратился Попов к старшине.

– А у меня их нет, – как-то очень ужспокойно и растянуто ответил тот.

– Как нет? Вот те раз. А как же связать его руки?

– Придется ремнем, – вмешался Павлов. – Его же собственным ремнем, если он у него есть.

Старшина приподнял низ куртки задержанного.

– Есть. Сейчас сниму.

– Ну, и вяжи его, как Вас учили в разведке.

      После того, как руки задержанного оказались крепко связанными его же собственным ремнем, его, наконец-то, поставили на ноги.

      И почти сразу все услышали его голос, хриплый, низкий, в общем, не приятный:

– Больно же. Ослабьте ремень.

– Вот разговорился! – как то даже весело воскликнул старшина. – Может тебя еще похмелить после вчерашнего?

– Не помешало бы. Только ты ведь застрелишься, но не сделаешь этого, – бормотнув это, Дорожко зло сплюнул на пол под ноги старшине, чуть не задев его ботинок.

– Вот гад! Ну, сейчас я научу тебя разговаривать с сотрудником милиции при исполнении, – старшина замахнулся рукой на наглеца.

– Стоп! Этого только не хватает, – одернул старшину Сергей, перехватывая на всякий случай его руку. – По прокуратурам затаскают. Не знаешь, что ли? Что, как, почему? Ничего не докажут, но нервы потреплют, это я знаю точно. Было дело. Вспоминать тошно. Тебе это надо?

– От, сволочь! – Не унимался старшина. – Но ничего, на зоне тебя научат уму разуму. А до нее еще будут и изолятор временного содержания, и следственный изолятор. Так, что не радуйся очень то.

Тем не менее, руку опустил. По всему его виду было заметно, что он не согласен с Сергеем. Но вынужден подчиниться старшему по званию и более опытному товарищу.

– Так – то лучше. Выводим его,– скомандовал Сергей самому себе и старшине одновременно.

Они потащили задержанного наружу.

Николая Болотова около домика не было. Уже позже Сергей узнал, что он перед тем, как они вывели Дорожко, шмыгнул в помещение к машинистам. И через окошко наблюдал за происходящим. А потом уже на перекладных добирался до грузового двора своей станции.

«Вот и хорошо, что догадался смыться, – подумал Сергей.– Так, теперь нужно побыстрее доставить в отдел этого урку. Сбудем с рук это чудовище, и перекрестимся, что он ничего больше не успел сотворить».

– Давай в машину его.

Они вдвоем со старшиной чуть не на руках поволокли через железнодорожные пути не упирающегося, но часто спотыкающегося и чуть не падающего задержанного.

После того, как Дорожко усадили на сиденье посередине салона автомобиля, все расселись по своим местам. Сергей не беспокоился о подозреваемом. Тот бдительно охранялся старшиной и стрелком по имени Сергей. Да и Павлов сидел прямо за ним.

– Теперь в отдел на Красную, – он обратился к водителю, который уже разворачивал машину в обратную сторону.

– На Красную, так на Красную. Нам цыганам, что вперед бежать, что назад бежать. Все одно – бежать.

– Тогда, вперед и с песнями.

Настроение у Сергея было приподнятым. В полной мере всего того, что они все вместе под его началом совершили, он тогда еще не понимал. Это придет позже. После того, как улягутся первые впечатления. Прямо скажем, эйфория от достигнутой такой неожиданной победы. Но он хорошо осознавал, что сделали они не мало. И даже что-то очень важное. Поэтому он с волнением представлял, как приведет Дорожко с пистолетом и ножом к начальству. Это видение даже несколько развеселило его. Он улыбнулся.

И напрасно. Сергей совершенно забыл про охранников на воротах комбината. А ведь они приближались к этим воротам, только уже с другой стороны, со стороны территории предприятия.

– А нас встречают, – голос водителя прервал его мысли.

Посмотрев в лобовое стекло, Сергей увидел, что створки ворот приставлены друг другу и снова перекрывают проезд. Около ворот стоит милицейская автомашина. А рядом с ней топчется несколько человек в милицейской форме и в камуфляжной форме охранников. Сколько всего было человек, он не подсчитывал. Он твердо решил, что все равно дело будет иметь только со старшим.

РАФик остановился прямо около вышедшего им навстречу человека в форме милиционера, который фактически перегородил им проезд. Позже уже Сергей, взглянув на его погоны, определил, что это был капитан милиции.

Он вышел из машины и подошел к капитану. Предъявив тому свое служебное удостоверение, и, стараясь говорить спокойно, сдерживая себя, как только мог, уверенно сказал:

– Здравия желаю! Инспектор ОВДТ Попов. С кем я разговариваю?

– Заместитель начальника районного отдела охраны Ежов, – как – то вальяжно, даже как будто свысока ответил капитан.

Но свое удостоверение не предъявил. Посчитал, наверное, это ниже своего достоинства.

– Что же Вы инспектор, вместо того, чтобы охранять общественный порядок, сами нарушаете его, угрожаете расправой должностным лицам комбината при исполнении ими своих служебных обязанностей. Наносите материальный вред государственному предприятию. И еще много чего можно сказать.

Попов молча слушал эту тираду, стараясь преждевременно не выдать свои чувства к этому напыщенному индюку. Но внутри у него все кипело. Ох, как кипело!

«Понятно, что рисуешься ты перед своими подчиненными и этими бывшими вояками, которые тебе в рот смотрят. Цену себе набиваешь. Наверняка, даже как бы со стороны любуешься собой. Ну, да я сейчас собью с тебя эту спесь. Собью. Не сомневайся в этом. Ты еще не знаешь, с кем связался».

– Все? Теперь я могу говорить? А то я смотрю, что Вы уже заранее квалифицировали мои действия. Остается только статьи уголовного кодекса присобачить. И в кутузку меня нехристя.

Он старался говорить как можно спокойнее, как только мог в такой нервозной обстановке.

– Но, я посоветовал бы Вам, товарищ капитан, вначале разобраться во всем, а уже потом обвинять кого-нибудь, в частности, меня. Я с молодости уяснил одну истину, что при возникновении спора нужно выяснять мнение обеих сторон, а не одной. В принципе я мог бы и не слушать Ваши измышления, а просто проехать дальше и все. Но я не хочу ухудшать и до того обостренную ситуацию. Поверьте мне на слово, я не имею права и возможности все рассказать Вам. Но в двух словах я могу сказать, что мы прибыли сюда для того, чтобы задержать вооруженного преступника, который уже совершил ряд тяжких преступлений и намеревался продолжить куролесить с пистолетом в кармане. Однако вот они, – он указал рукой на охранников, тихо, но горделиво с чувством собственного достоинства стоявших поодаль,– пытались воспрепятствовать нашим законным действия. Заметьте, что я сразу же им представился, показал свое служебное удостоверение и объяснил причину приезда. Надеюсь, что эти, так называемые стражи государственного добра не станут отрицать это. Поскольку охрана препятствовала нам в выполнении своих служебных обязанностей, нам пришлось проехать на территорию комбината без их разрешения. Эти черти отказались открывать ворота. Поэтому нам пришлось таранить их. Но это все на совести самих охранников. Мы действовали в соответствии с требованиями УПК и Положения «О советской милиции». Кстати, задержанный нами преступник находится в салоне РАФа. У него изъят пистолет и нож. Можете посмотреть на него, если есть желание.

Сергей отступил на шаг, пропуская капитана к машине.

По мере того, как говорил Сергей, выражение лица капитана менялось. Это было видно не вооруженным глазом. Он уже не выглядел таким напыщенным, самовлюбленным и самодовольным начальником, который только что отчитывал провинившегося подчиненного либо какого-то набедокурившего и не понимающего что совершил ребенка.

.      Он смотрел на опера все более и более серьезно. Теперь уже Сергей не смог бы назвать его индюком. Капитан в этот момент напоминал больше побитую собачонку.

Тот не сразу, но подошел к машине и заглянул в салон.

– Что тебе здесь зоопарк, где показывают зверей. Я не зверь,– обращаясь к капитану, возмутился Дорожко и злобно скрежетнул зубами. – В гробу я вас всех видал.

И тут же обратился к старшине:

– Ослабь ремень, руки затекли.

– Сиди спокойно. Скоро приедем, сдадим тебя конвоирам, вот тогда и выставляй свои требования по содержанию, – удивительно, но довольно спокойно, даже как-то флегматично, среагировал на его выпад Вадим.

– Но я об этом не знал, – пробормотал капитан.

И, посмотрев в сторону переминающихся с ноги на ногу охранников добавил:

– Мне почему-то об этом никто ничего не сказал.

– Да, лишний раз убеждаюсь, что прежде, чем принимать какое-нибудь решение, нужно разобраться. – Сергей уже успокоился, поняв, что одержал верх над этими напыщенными охранниками – служаками.

Обращаясь уже непосредственно к капитану добавил:

– Кстати, к той же самой бдительной охране есть немало вопросов. В частности, каким образом уже не первый раз постороннее лицо в пьяном виде проникает на так строго охраняемый объект, на который даже сотрудников милиции пропускают по специальным пропускам, и отлеживается здесь? Получается, что они охраняют его покой. И за эту «работу» получают зарплату и премии. При этом это лицо имеет при себе заряженный боевыми патронами пистолет и бандитскую финку. Удивительно все это! Вот на что следует обратить Вам внимание, товарищ капитан. Надеюсь, что наши следователи учтут это обстоятельство при расследовании уголовного дела и установлении причин и условий, способствовавших совершению тяжких преступлений.

Сергей буквально на секунду остановился, давая возможность капитану осознать хорошенько то, что он только что сказал, а затем продолжил:

– Ну, а мы можем следовать в отдел?

– Конечно, конечно, – заторопился капитан милиции. – Открыть ворота! До свидания и успехов Вам. Не обижайтесь, если, что не так было. Подвели меня эти вояки – отставники. Но ничего, разберемся сейчас со всеми, – он косо посмотрел на охранников.

А те стояли, как истуканы, ничего не понимая из разговора милиционеров. По их внешнему виду было очевидно, что они не понимали действий капитана. Это было выше их понимания. Похоже, было, что они еще не осознали, что сейчас будут разбираться уже с ними, а не они с желающими попасть на территорию комбината.

– Счастливо оставаться.

Сергей сел в машину, и она тронулась вперед, поскольку охранники уже отнесли в стороны створки ворот. Дорога была свободной. Старшина издевательски помахал им рукой.

Выехав с территории комбината, РАФ помчался, как мог в сторону отдела внутренних дел на транспорте.

Ехали молча. Как – то не шли на ум слова. Каждый по-своему переживал случившееся.

Только сейчас, несколько успокоившись, но, все еще находясь в состоянии эйфории от одержанной победы, Сергей Попов начал понимать, что сравнительно недавно, буквально несколько минут назад, он находился между жизнью и смертью. От осознания этого даже пот прошиб.

«Бывает же такое! А ведь он мог нас всех запросто перестрелять. Или, по крайней мере, финкой пырнуть, хотя бы меня. Да, и стрелял бы он вначале в меня. Я же ведь был первым. И броника у меня не было. От, было бы дело! Не опоздай он на секунду, и все. Не ехать бы мне сейчас живым с места происшествия. А ведь услышал нас, ирод проклятый. Услышал. Это хорошо, что мы поторопились. Ай, да молодцы!» – сам себя и других похвалил сыщик.

И все-таки неприятный осадок от случившегося остался.

Все больше и больше успокаиваясь, так как все – таки операция уже закончилась успешно, можно даже сказать великолепно, Сергей постарался больше не думать о плохом, что могло случиться, но не случилось.

Никогда больше он не возвращался к этому. Ни один человек на свете не узнал, что он испугался за свою жизнь, за жизнь товарищей. Правда уже после всего случившегося. Никогда.

Через некоторое время РАФ затормозил около входа в отдел.

– Мы со старшиной выводим задержанного и ведем в отдел. Пистолет и нож у тебя? – Сергей обратился к старшине.

– Так точно.

– Тогда так, выводим, доставляем в отдел и сдаем старшине отдела. Пока мы сдадим его, подождите нас, – он обратился уже к Павлову.

– Само собой. Не сомневайся. Будем ждать, сколько нужно. Не торопитесь. Большое дело сделали. Теперь можно и не торопиться. Поразмыслить не мешает заодно.

– Пошли! – скомандовал Попов.

Вместе со старшиной они вытащили обессилевшего, какого – то обмякшего Дорожко из машины и повели в помещение отдела.

Прямо за входной дверью в фойе стоял небольшой письменный столик, за которым, как помнил Попов еще с момента его появления в отделе в прошлом году, постоянно восседал старшина милиции.

Как его звали – величали, Сергей не знал. Да, это было и не нужно. Того все, начиная с сержантов и заканчивая начальником отдела называли только так – старшина или товарищ старшина. И он не возражал.

По его внешнему виду можно было сразу сказать, что это уже старожил, или точнее, ветеран милиции. И пенсия уже не за горами. А может и вообще он уже был на пенсии. Но по разрешению руководства, которое нуждалось в нем, он продолжал служить дальше. Такое было возможно. А почему было? И сейчас также вышестоящее руководство имеет право продлить срок службы сотруднику милиции, которому уже можно выходить в отставку по выслуге лет.

При появлении Попова и других старшина встал и вышел из-за стола.

– Так, что это такое? – строго спросил он у входящих. – Что за задержанный?

– Так ведь это Дорожко, которого разыскивают за хищение пистолета.

– Да, ну! – удивился тот. – Тогда скоренько в клетку его и рапорт о задержании.

– А пистолет и нож куда?

– Это уже не мое дело. Передашь следователю или начальнику отдела. Сейчас я ему доложу. У него в карманах что-нибудь есть?

– Мы изъяли только пистолет и нож. Остальное должно быть в его карманах.

– Я немедленно докладываю начальнику отдела. А ты, – он обратился к Вадиму, – выверни содержимое его карманов сюда на стол. Я позже составлю протокол личного обыска.

Старшина поднял трубку телефонного аппарата внутренней связи и крутанул три раза диск. Когда ему ответили на другом конце провода, он сказал в трубку:

– Товарищ полковник! Докладывает старшина отдела. Попов доставил в отдел разыскиваемого Дорожко вместе с пистолетом и ножом. Что делать? – Слушая указания начальника, старый служака стоял навытяжку и при этом утвердительно кивал головой. – Понял. Есть! Понятно.

Поговорив, и получив ценные указания, он осторожно, как какую – то ценность, положил трубку на телефонный аппарат и сказал, обращаясь к Попову:

– Начальник приказал посадить его в клетку одного. Да, там и так пока, что никого нет. А Вам явиться к нему. Можете идти. А рапорт напишет Вадим.

«Молодец старая гвардия!» – Подумал Сергей, глядя на то, как легко старшина узнал их обоих, хотя встречались они не часто. Старшина практически из отдела не отлучался. А он приезжал в отдел только по вызову начальства или по другой необходимости. Поэтому виделись они очень даже редко. А, видишь, все помнит, всех знает.

– Действуй, – Попов обратился к Стрельченко. – Только много не расписывай. Все равно нас обоих обязательно допрашивать будут. Вот тогда подробно все расскажешь. Ну, а я к начальству за наградами.

И пошел по длинному коридору.

В те времена отдел располагался в здании одного из шести отделений Белорусской железной дороги. Занимал целый этаж. Поэтому все кабинеты располагались в этом коридоре справа и слева по ходу движения.

Это уже в настоящее время отдел располагается в отдельном здании. Тогда такой роскоши не было доступно для милиции. Особенно транспортной. Ютились в приспособленных помещениях. И этому были рады.

Пройдя метров двадцать, Сергей подошел к двери, на которой была прикреплена табличка с надписью: «Начальник отдела».

Постучав и выждав несколько секунд, Сергей отворил дверь и вошел в кабинет.

Само помещение кабинета было небольшое. Ведь здесь заседали только руководители подразделений. Весь личный состав отдела при необходимости собирался в ленинской комнате. Там было гораздо просторнее. По крайней мере, помещались все желающие и не желающие.

За стандартным офисным столом без всяких там наворотов, которые в те времена не были распространены, сидел начальник отдела Анофриев Олег Петрович. Был он в гражданской одежде.

Насколько Попов был осведомлен о своем начальнике, тот вырос из простого оперативника уголовного розыска. Поэтому гражданка была ему привычнее, нежели форменное обмундирование. Хотя форма, как говорили ребята из отдела, висела у него в шкафу в этом же кабинете. И он мог в любой момент переодеться. Например, в Белорусское управление внутренних дел на транспорте он являлся всегда в форме.

– Разрешите войти?

– Входи, входи, – полковник даже рукой поманил его к столу. – Присаживайся.

Было видно, что его так и подмывало сразу же выяснить все о случившемся. Но он старался сдерживать себя и свои эмоции. Все-таки он был начальником отдела, в том числе и Попова.

Когда Сергей уселся сбоку у приставного к столу хозяина кабинета столику, начальник спросил:

– Все нормально прошло, без эксцессов?

– Практически, да. Никто, в том числе и сам Дорожко, не пострадал.

– Ну, как взял его? Где? С кем?

– Со старшиной Стрельченко при поддержке заместителя начальника стрелковой команды. Отлеживался на нашем мелькомбинате. Взяли так, что он не успел даже пикнуть. А навел на него мой человек. Они вместе раньше работали.

– Твой человек? Это хорошо! Очень хорошо! И вовремя. Пока я не забыл, хочу сказать, чтобы ты сегодня же оформил все оперативные документы. Не откладывай в долгий ящик. Сделай все обязательно сегодня. Будет раскрытие с помощью агентуры.

Полковник о чем-то призадумался.

– Дело заведи, сам знаешь какое. Я все понимаю. Много событий. Устал и физически и морально. Перенервничал, как я понимаю с высоты своего опыта оперативника, и за себя, и за других, и за исход дела. По – хорошему надо бы расслабиться, отдохнуть. С ребятами посидеть, поговорить. Но, сегодня вместо этого нужно будет тебе попотеть и оформить дело. Надеюсь, ты понимаешь, что требования такие предъявляются к нам. Нужно укреплять оперативные позиции. Отчет не за горами. Чтобы ускорить процесс, я все документы подпишу сам. К Соловьеву можешь не обращаться. Если спросит, то передай мой приказ.

– Понял. Все сделаю. Тем более, что ничего, в общем – то, придумывать и не нужно.

– Наградим всех. Как, это уже определим позже. А сейчас пошли, посмотрим на него. Что за зверь такой?

– С виду, вроде, как все. Только озлобленный какой-то.

– Да, наделал шуму паршивец. Хорошо еще, что так быстро все закончилось. Пошли, показывай.

После того, как они с начальником отдела оглядели задержанного, который уже сидел в камере для доставленных, в простонародье – в клетке, смотря на всех исподлобья, действительно по-звериному, Сергей вместе со старшиной Стрельченко покинули отдел. К тому времени около клетки уже побывало немало интересующихся сотрудников отдела. Всем было интересно посмотреть на этот экземпляр рода человеческого.

За то время, что Попов был у начальника отдела, Стрельченок оформил рапорт и сдал дежурному по отделу табельные пистолет с магазинами и патронами.

Расставшись с начальником, и сыщик сделал то же самое со своим оружием.

– Ну, что, сдали друга нашего? – поинтересовался Павлов, как только они уселись в машине.

– Сдали, сдали, – пробормотал Сергей, отчетливо представляя при этом, какое количество документов ему придется теперь оформлять. И сделать все нужно именно сегодня. Начальник прав. За оперативную работу спрос будет серьезный.

«Кому – то праздновать победу. А кому – то бумажки заполнять, – безрадостно подумал он про себя. – Странно только почему сам будет подписывать документы по делу. Обычно это делал Соловьев. А! Вот где собака зарыта. Как я это сразу не смикитил? Хочет все лавры раскрытия резонансного преступления, да еще по горячим следам, себе присвоить. Ну, полковник! Ну, мастер!»

Но вслух с нескрываемым вздохом сказал:

– Поехали на грузовой двор.

– Товарищи, если можно, подкиньте меня на Фрунзенскую, домой. Пожалуйста. А то на общественном транспорте с пересадкой буду добираться до обеда. И усну по дороге. Так, что-то спать разобрало. И вроде стресс не малый. А спать все – равно хочется. Глаза совсем слипаются. – Как – то почти жалобно попросил старшина.

– Действительно, давайте подкинем Вадима домой. А то он с ночи без отдыха, из-за этого идиота, – обратился Сергей к Павлову, как к старшему по машине.

– Конечно, – тот повернулся к водителю. – Поехали на Фрунзенскую. Знаешь как?

– Да, я весь город знаю. А тем более такую улицу. Только она большая. Нужно, чтобы ты, – водитель повернулся к старшине, – показал, куда конкретно ехать.

– Поехали. Конечно, покажу, как надо подъехать.

Машина снова помчалась по улицам живущего по своим законам города. Никто из прохожих не обращал на нее внимания. Машина, как машина. Мало ли таких проезжает мимо. Никому не было дела до ее пассажиров. Никто из горожан тогда, а большинство из них до сих пор так и не узнает о перипетиях этого дела. О переживаниях участников этих событий.

Да, наверное, так и должно быть. Каждый должен делать свое дело. Учитель – учить; врач – лечить; слесарь – ремонтировать. А милиционер должен обеспечивать их покой, поддерживать общественный порядок, ловить тех, кто преступил закон. Даже ценой своего здоровья или жизни. Как говорится, каждому свое.

Только теперь, расслабившись, Сергей сообразил, что все это время, в течение которого занимался поиском и задержанием Дорожко, он не выкурил ни одной сигареты. Ни одной! Надо же! Это при том, что он обычно выкуривал примерно по сигарете в час.

«Да, так и бросить курить вообще можно. Можно, но не нужно».

Размышляя таким образом, он ощупал карманы куртки и пиджака. Сигарет не было.

«Вот разиня! Оставил в кабинете. Не попрошайничать же. Тем более, что Виктор с Вадимом точно не курят. Да, и остальные в моем присутствии даже попыток закурить не делали. Значит, придется ждать, пока вернемся на базу. Надеюсь, что к тому времени мои уши не опухнут без курева».

Тяжко вздохнув, и, чтобы отвлечься от грустных дум, он стал смотреть в окно на мелькающие мимо пейзажи города.

                        * * *

Прошло три дня. Каждый из них был чем-то отмечен. Но таких событий, которые произошли в тот злополучный понедельник, к счастью, не было.

Все шло своим чередом. Остались только разговоры и пересуды по поводу случившегося. Все ожидали, кого отметят за хорошую работу, кого пожурят, а кого и накажут.

О том, что, кроме Дорожко, который уже обживал камеру в следственном изоляторе № 1 в г. Минске на Володарке, найдутся еще виновные в громком и резонансном происшествии, никто на станции не сомневался.

Особенно мрачные прогнозы были у руководителей стрелковой команды, да и самой станции. Ведь это их работники: один совершил преступление, воспользовавшись безалаберным отношением к службе и сохранности оружия другого. А ведь кто-то из должностных лиц брал их на работу. Кто-то должен был их воспитывать. Кто-то должен был контролировать их работу, в том числе и ночью. Ведь стрелок команды имел свободный доступ к огнестрельному оружию.

Да и с руководством Дорожко тоже не все так уж ладно.

Ведь это надо, что в таком состоянии не стояния тот работал с подвижными железнодорожными составами! Он же запросто мог сам погибнуть под колесами мчащихся мимо поездов, и других погубить!

А, если бы при этом возникло нарушение графика движения поездов, как грузовых, так и государственных? Мрак!

И ведь кто-то из должностных лиц станции допустил его к травма – опасной работе в таком виде. Кто-то контролировал его в процессе «работы».

Вот и получается, что не только один Дорожко должен будет отвечать за свершившееся.

Но кто будет таким стрелочником, пока никто не знал, в том числе и сами следователи транспортной прокуратуры, из которых вместе с оперативниками руководство создало следственно – оперативную группу. Это будет выяснено в процессе расследований уголовного дела. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Это в отношении виновных.

А как же быть с победителями? И кто они, по мнению руководства?

Оказалось, что и здесь не все так просто.

Да. Действительно злоумышленник задержан, предотвращено совершение нескольких тяжких преступлений. Но ведь он успел совершить другие преступления. Не менее тяжкие.

Вот здесь – то и зарыта собака. Ведь, кроме раскрытия преступлений наша милиция в лице ее доблестных сотрудников, несущих службу днем и ночью, должны и предотвращать эти преступления. Другими словами, заниматься профилактикой.

В этом вопросе не все так гладко, как хотелось бы. Такое понятие, как «профилактика преступлений», предусматривает целый комплекс мероприятий. И сотрудники правоохранительной системы прекрасно знают об этом. Разработано множество рекомендаций на этот счет. Но все это в теории. А на практике есть рутинная работа, в основном, по раскрытию преступлений. В многочисленных отчетах руководители милицейских подразделений упор делают на раскрываемости уже совершенных преступлений. Да, что там говорить. Работа этих подразделений оценивается именно этим показателем – раскрываемость преступлений. А профилактика остается на втором, если не на третьем плане.

Тем не менее, когда случаются такие вот происшествия, всегда ищут крайних или, как говорится, стрелочников. И, что самое удивительное, их всегда находят. Находят и наказывают. Может быть, так и должно быть? Вопрос очень даже спорный.

И в данном случае можно не сомневаться, что таких стрелочников из числа сотрудников милиции найдут и накажут. Хотя бы за плохо налаженную профилактику преступлений на транспорте.

Но к счастью к нашим героям это не имело никакого значения. Никто и не думал их наказывать. А за что?

По прошествии трех дней начальник отдела издал приказ, согласно которому двое сотрудников были поощрены. Это были Сергей Попов и Вадим Стрельченко.

Было еще одно распоряжение о награждении Николая Болотова. Но по понятным причинам его имя не фигурировало в официально оглашенном приказе. Приказ об этом положили в специальное дело. И все.

Все трое были поощрены денежным вознаграждением в сумме 30 рублей каждый. Много это было или мало? Вопрос довольно интересный.

Это сейчас кажется, что сумма очень маленькая. Но следует учитывать, что Попов в то время получал, как говорится, «на руки» после удержания подоходного налога 165 рублей. Это вся его зарплата за месяц работы, состоявшая из оклада по должности, оклада по специальному званию и за выслугу лет. Кстати, бутылка водки тогда стоила 3 рубля. Поэтому вознаграждение было сравнительно большим.

Попов и Стрельченко получили деньги в кассе БУВДТ, поскольку все выплаты, в том числе и зарплаты, и вознаграждений, и командировочные, и компенсации производились в кассах предприятий и учреждений. Не практиковалось тогда еще производство выплат через банки вместе с банкоматами и карточками.

Болотову деньги вручил Попов. Произошло это в тихой спокойной обстановке без свидетелей.

Как тот потратил полученные деньги никому не известно. А сам он этим не хвастался, по понятным причинам. Скорее всего, пропил с друзьями.

Сергей с Вадимом «накрыли поляну» для своих сослуживцев прямо в кабинете начальника ЛПМ и под его личным руководством. И никого при этом не опасались. То есть не боялись, что вдруг нагрянет начальство и начнутся разборки за пьянку на рабочем месте. Все знали, что везде так делается. И негласно никто из руководителей не вмешивался в этот процесс. Тем более, что и они в свою очередь поступали также. Только в своем кругу. Хорошее было мероприятие. Оно как бы сближало членов коллектива.

Это теперь все, или почти все, шарахаются от таких мероприятий на рабочих местах. Разве только в фильмах российского производства показывают, как полицейские (это бывшие милиционеры) пьют в кабинетах, даже не закрывая двери. На самом деле, как у них, так и у нас такого уже давно нет. Искоренили после поголовной и бездумной борьбы с пьянством за здоровый образ жизни. А если и соберутся теперь два три человека выпить, то делается это так, чтобы никто ничего не заподозрил. Даже чокаться рюмками, стаканами или чашками научились уже тихо, касаясь друг друга не посудой, а пальцами рук.

      Такая история приключилась на одной из станций нашей Белорусской железной дороги в приснопамятные времена.

Разные люди жили и живут на нашей Земле. Одни совершают преступления, другие их ловят, изобличают, осуждают. Есть такие, кто активно помогает бороться с таким злом, как преступность. Другие инфальтивно к этому относятся. Правда, до тех пор, пока эта зараза не коснется лично их самих, их близких. Вот тогда они живенько бегут к борцам с преступностью. При этом частенько не просто просят, а даже настойчиво требуют оградить их от таких посягательств.

А где вы были раньше? Почему скромно отворачивали свой взор от тех, кто уже пострадал? Почему поступали по принципу – моя хата с краю, ничего не знаю?

Хотя ответ на эти риторические вопросы лежит на поверхности – своя рубашка ближе к телу.

Вот и в этой истории участвовали разные люди. Но хороших, чутких и отзывчивых все равно больше. Это уж точно!