Куренёвская трагедия. Девятый вал шестьдесят первого года [Яна Вадимовна Яременко] (fb2) читать онлайн

Яна Яременко Куренёвская трагедия. Девятый вал шестьдесят первого года

То утро было светлым, довольно тёплым для середины марта. Солнце светило вовсю и снег уже сошёл с тротуаров города. Природа оповещала о долгожданном приходе весны, и потому Рита оделась совсем легко, возможно даже слишком для такой погоды – лёгкие туфли, юбка да чулки, укороченное мамой пальто, повязала шёлковый платочек на голову.

На пороге дома ей встретилась радостная Ада – соседская девочка – улыбка во всё лицо.

«Мы в школу не пойдём сегодня! – возвестила она. – Там какая-то лужа разлилась – я вернулась».

«А я поеду, у меня Специальность», – ответила Рита.

«Да ты тоже не ходи!»

«Ой, нет, – Рита покачала головой, – меня мой профессор, Евгений Михайлович, будет сидеть ждать, а я не приду… Я не могу так, я поеду». И оставив довольную Аду, она зашагала по Сахарному переулку к троллейбусу.

У остановки по тротуару и вправду что-то текло – почти как обычные весенние ручейки, только грязные, серые, и их пару раз пришлось переступить, чтобы не запачкать туфли.

Время тянулось медленно. Мимо проезжали редкие автобусы, легковые машины, но троллейбуса всё не было видно – гораздо дольше, чем его обычно приходилось ждать. Улица как будто опустела и тонкий мутный ручеёк дразнил своим журчанием в образовавшемся безмолвии.

К остановке подошёл автобус, полный людей. Рита никогда на нём раньше не ездила, и толком не знала, куда он идёт, однако других вариантов не было видно даже на горизонте, сколько ни всматривайся, а время уже поджимало.

«Ну ладно, – подумала она и поспешно сунулась в битком набитый автобус. Тот закрыл за ней двери, вдавив в других пассажиров. – Я проеду немного, где эта лужа, а там пересяду».

Люди тряслись в автобусе в едином ритме, освещаемые лучами сквозь запылившиеся стёкла. Рядом что-то щебетали родителям маленькие дети, стоял, прислонившись к сиденью, паренёк в матросской тельняшке, как из морского училища.

Дома, деревья, тротуары неспешно ускользали вдаль. Мысленно Рита уже пересаживалась на свой троллейбус и спешила на урок, извиняясь за опоздание перед стареньким профессором. Провода между столбами в мыслях почти сливались с нотным станом. Рита отвела глаза от заднего окна, заслоняемого чужими фигурами. Она хоть не забыла свою тетрадь?

Автобус неспешно двигался по Фрунзе, но Рита не сразу заметила, как он замедлил ход, двигаясь всё более и более вяло. Её поток размышлений прервался только тогда, когда они и вовсе застыли на месте и кто-то за спиной спросил: «А почему мы стоим?»

Рита обернулась к окну и замерла, несколько секунд глядя наружу и не понимая, что именно видит. Привычная картина за окном изменилась – тротуары больше не были видны, а вместо дорог, повсюду, куда простирался взгляд, разливалась мутная река.

В тревожном недоумении, Рита оглядела улицу, где около десятка легковых машин были по самые окна залиты какой-то серо-коричневой жижей, походившей то ли на глину, то ли на жидкий цемент. Люди спасались от наводнения, вылезая на крыши своих автомобилей и так же растерянно и испуганно озираясь.

Мотор автобуса натужно загудел, пытаясь сдвинуть машину, но та лишь затряслась на месте. По салону прокатились взволнованные и недовольные шепотки. Люди оглядывались, оценивая картину вокруг. Автобус застрял возле стадиона Спартак, прямо напротив забора, лишь немного не доехав до подъёма по Нагорной.

«Мне сотрудница уже давно говорила, что здесь, возле Бабьего Яра, вода протекает, – поделилась женщина с рядом стоящими пассажирами. – Она тут недалеко живёт, прямо по Фрунзе».

«Надеюсь, скоро поправят», – покачал головой пожилой мужчина.

Вода, казалось, прибывала – колёса автобуса были уже полностью ей покрыты, а он всё ещё не мог сдвинуться с места; поднимался и уровень волнения пассажиров.

«А нам не страшно, – бодро сказала Рита, – у нас тут моряк рядом. Всё в порядке будет!»

Кто-то улыбнулся, обрадовавшись возможности отвлечься. И вправду, всё не так уж страшно. Паренёк в тельняшке скромно отвёл глаза.

Автобус буксовал, ощутимо содрогаясь, будто в воздухе вибрировало напряжение пассажиров. «Дрр-д-д, дрр-д-д!» – натужно гудел мотор, то взвизгивая, то обнажая голоса и шепотки людей. Взгляды кружили по тесному салону, пытаясь сквозь окна пробиться наружу, но толстый слой стекла преграждал им путь.

«Вот мы тут застряли, – подумалось Рите, пока она смотрела на подступающую к окнам воду, – а здесь же проходят линии, электричество. А вдруг провод упадёт на автобус, и он загорится?» – непрошенная мысль холодной волной окатила шею. Рита постаралась отбросить пугающий образ, задержавшись взглядом на папке с тетрадями, которую прижимала к себе. Всё будет в порядке.

А спереди всё так же настойчиво трудился мотор.

Вдруг, краем глаза Рита заметила за окном какое-то движение. Тревога проснулась в ней раньше, чем картина оформилась в сознании. Люди, стоявшие на машинах, в панике бросались в воду, как крысы, покидающие корабль, и, барахтаясь, бежали к забору. Сердце пропустило удар – что-то происходит. Что-то серьёзное. Подняв глаза, Рита увидела, как на горизонте, в самом конце до боли знакомой улицы, стремительно вырастает нечто серое, огромное, как гора. Цементные столбы вдалеке обламывались и летели, будто спички; как катушки от ниток, кувыркались катушки с проводами высотой почти в человеческий рост, и всё это, гонимое мощью волны, двигалось в их сторону, касаясь неба.

Люди в автобусе закричали. «Водитель, откройте двери! Откройте двери!» Салон наводнила паника. Пассажиры рвались наружу, но двери завязли в тягучей глинистой массе, и водитель ничего не мог сделать, сколько ни пытался. Забор был так близко, до других людей, карабкающихся и плывущих к стадиону, можно рукой подать, но вокруг – железные стены. Мотор визжал и хрипел, вторя крикам людей, а навстречу им двигался тёмный вал.

В следующие секунды произошло сразу несколько вещей.

Крупный мужчина, стоявший впереди, схватился за железные двери автобуса и с нечеловеческой силой разжал их, шагнув наружу. Не раздумывая, словно повинуясь инстинкту, Рита выскользнула следом сквозь маленькую щель, которая тут же замкнулась у неё за спиной. Вязкая серая масса двигалась, и Рита оступилась, окунувшись в неё по самые плечи. Барахтаясь, Рита наконец восстановила равновесие и, преодолевая течение, стала идти к забору, где уже висели на прутьях другие люди.

«Атомная война, – казалось Рите, пока вал становился всё выше, – это конец». Она зацепилась за прутья забора, не помня, как взбиралась на его основание. Папка со мгновенно намокшими тетрадями и библиотечными нотами осталась погребена где-то на дне. Судорожно цепляясь, Рита пригнула голову к забору и зажмурилась. «Это конец, – казалось ей. – Сейчас это рухнет на нас – и всё». Но когда она открыла глаза, вынырнув из пульсирующей темноты, перед её взором предстала церковь, прямо на склоне горы за стадионом.

И в голове возникла только одна мысль: «Господи, спаси».

Краем глаза Рита уловила движение – люди слева от неё боком продвигались по забору, перебирая прутья и перелезая через широкие белые столбы, выше и выше, по направлению к горке. Сбросив оцепенение, Рита поспешила за ними. Прут за прутом, шаг за шагом, один столб за другим, держась за предыдущий прут и делая широкий шаг над густеющей жижей, пока нога наконец не утвердится на камне. Узкая юбка сковывала движения, но Рита как будто не замечала и продолжала двигаться, не останавливаясь ни на секунду, и не зная, дошла уже до них волна или нет.

Остановилась она только раз, когда воздух прорезали нечеловеческие крики, ножом вонзившись в самое сердце. Резко обернувшись, Рита увидела, как в небо поднимается чёрный столб дыма, и автобус, в котором она была меньше минуты назад, охвачен огнём.

Внутри неё всё разбилось и рассыпалось на куски, но тело безотчётно продолжило двигаться дальше, машинально переступая столб за столбом, шаг за шагом, унося её всё дальше от разверзшегося ада. Перед глазами мелькали прутья, серая жижа, знакомые деревья где-то за стадионом. За забором, влекомый течением, проносился мужчина. Его голова, вся в грязи, то появлялась на поверхности, то исчезала в потоке.

Наконец, Рита добралась до места, где реки почти не осталось. Вся дрожа, она слезла с забора, и под ногами, жадно покрыв щиколотки, чавкнула густая кашица. Немного пройдя наискось, вдоль забора, Рита обернулась, окинув взглядом залитую улицу, оставленную позади. Навстречу ей по горе поднимались женщина и две девочки, на вид почти старшеклассницы, перепачканные с головы до ног. У женщины обгорели передние пряди волос, девочки казались невредимыми. Возможно, они выбрались из автобуса? А катится ли ещё та волна или уже прошла за её спиной?

На дороге затянутые по самые окна стояли трамвай и десятки машин, не в силах сдвинуться с места.

«А как же Аля? – в голове у Риты беспомощно метались мысли. Ей вспомнилось, что сестра должна была везти сына в детский сад. – Как она, проехала или нет?.. А вдруг они с Валериком в этом трамвае?» Она вот-вот вылезла из ледяного болота, но только сейчас её тело сковало холодом.

И тут, как-то совершенно внезапно, по ту сторону дороги пронзительно взвыла и начала носиться кругами собака. На улице вдруг потемнело, мгновение – и только доски взлетели вверх. Над волной поднялся столб серой пыли, а лавина хлынула вниз по улице, унося с собой то, что осталось от одноэтажного дома.

Рита брела вдоль дороги, как ожившая статуя. Наверху тротуары уже были сухими, и случайные прохожие с удивлением замечали перемазанных людей, неизвестно откуда возникающих на горе.

Слой глинистой массы застывал на одежде. Улица мутнела, как будто и глаза постепенно покрывались цементом, окончательно превращая её в памятник, что сошёл с места трагедии, где ему надлежало оставаться. Тяжело дыша, Рита остановилась у дороги. Сзади показался нагоняющий её грузовик, и недолго думая, она подняла руку, сигналя водителю.

Подъехав, грузовик остановился, и из кузова свесился худенький мужчина лет пятидесяти или больше.

«Мы в больницу едем», – сказал он. «Хорошо», – Рита кивнула, хотя толком его не расслышала, и мужчина тут же протянул ей руки, помогая взобраться. Ей просто хотелось уехать куда-то подальше от этого места.

Взбираясь на машину, Рита опустила глаза и увидела, что с рук, аккуратно её поддерживающих, свисают, как перчатки, лоскуты кожи, обнажая красную плоть. Оказавшись в кузове, она почти сразу осела на пол, приткнувшись у борта. Грузовик тронулся и, размеренно подрагивая, поехал в гору.

Сбоку лежала женская фигура, такая же перепачканная застывшим цементом. От неё до Риты, донёсся нетвёрдый голос: «Посмотрите на меня, я очень страшная?» Рита оглянулась и едва удержала судорожный вдох – вместо лица у женщины был вздутый пузырь. «Нет-нет, всё нормально! – ответила она, быстро отведя глаза и еле сдерживаясь, чтобы не выпрыгнуть из машины. – Всё хорошо!» Мир вокруг сжимался и гудел, и она плотно прижималась к борту, который казался последним надёжным островком.

Так их, как три испорченные глиняные фигуры, грузовик довёз до больницы.

В коридорах мелькали чужие обожжённые лица и руки. К врачу, плача, подбежала медсестра – совсем молодая девушка, немногим старше Риты. «Я не знаю, что делать… Я не знаю… – всхлипывала она. – Они идут, они все в грязи, а у них кожи нет… Я не знаю, что с ними делать».

Женщина-врач внимательно слушала, немного нахмурившись, но не давая волне паники захлестнуть и её.

«Они все идут с поднятыми руками, а у них эта кожа, и я не знаю, как их обрабатывать, они же все в этой глине!» – восклицала медсестра.

«Так, спокойно», – внушительно остановила её врач и принялась объяснять, как обрабатывать повреждения. Её голос ни на секунду не покидала уверенность, будто бы оборачивающая и медсестру, и даже Риту в спасательный жилет. Выслушав инструкции, девушка кивнула и побежала на помощь людям.

Вместо ледяного грязного ада вокруг теперь были чистые простыни и тишина маленькой, одиночной палаты, а к телу прилегала свежая больничная рубашка. Ей дали выпить какие-то лекарства, что-то успокаивающе говорили. Диагноз – «шок». Врач положила ей в ноги горячую грелку и присела рядом у койки.

«Пожалуйста, – тихо сказала Рита, – позвоните, – к счастью, в затуманенном, внезапно ставшем тесным, разуме всплыл верный номер. – У меня сестра должна была здесь ехать с маленьким ребёнком. Узнайте, приехала она на работу или нет». Врач сразу же пошла к телефону.

Спустя несколько невыносимо долгих минут она вернулась. «Ваша сестра на работе. Всё в порядке, не волнуйтесь» – сказала она.

Рита откинулась на подушку. Теперь она наконец почувствовала, что жива.

Она пролежала в больнице до вечера. Около пяти часов за ней наконец пришла сестра со своим мужем Димой, и с ними его друг Вася, тоже лётчик гражданской авиации, высокий, как великан.

Ей вернули часы, аккуратно сложенную одежду, пропитанную цементом – всё завёрнутое в узелок из больничной наволочки. Рита машинально окинула взглядом свои вещи. Эта аккуратность, кажется, походила на её собственную. Возможно, их складывала она сама.

Алюша решительно свернула всё и снова завязала в узелок.

Когда они вышли из больницы, солнце уже спряталось. К вечеру на улице сильно похолодало и поднялся студёный ветер, пробирающий до костей. Вася разделся, оставшись в пиджаке и шарфе, как Остап Бендер, и отдал Рите свою форменную шинель. Из-за разницы в росте Рита в ней теперь походила на солдата.

Дима шутил, Алюша тоже была в хорошем настроении, бодро шагая и неся в руках узелок. Все были весёлые и довольные, ведь Рита была с ними. Жизнь как будто бы вернулась в прежнее русло.

Вчетвером, в опускающихся на город сумерках, они покинули территорию больницы и направились к дороге. Они шли домой.

Ещё не один год с тех пор запахи ранней весны казались Рите запахом смерти. Однако всё проходит, и как сезоны сменяют один другой, так и новые годы приносят новые воспоминания взамен предыдущих, постепенно притупляя старую боль.

С того дня прошло шестьдесят лет. Моя бабушка, Маргарита Николаевна, закончила консерваторию, вышла замуж, работала преподавателем фортепиано и аккомпаниатором. А тринадцатое марта – день, в который чудом осталась жива – она с тех пор считает своим вторым Днём рождения.