2023 год. Прошло три года с того момента, как беспощадная болезнь унесла жизни половины человечества. Буквально за пару недель неведомая сила совершила самый страшный геноцид в истории. Убийца без имени, преступление без наказания. Словно небеса обрушились на землю. Люди падали замертво повсюду. События тех двух недель и последствий хочется вымыть, стереть из памяти. Рассказать словами, насколько это жутко, невозможно. Таких слов ещё не придумали. Как описать чувства, когда каждую секунду ждёшь конца, когда всюду смерть, а воздух настолько пропитан ужасом, что больно дышать? Неизвестный недуг схватил за нерв всех без исключения и дергал за ниточки. Жить в ожидании смерти, ждать, когда и до тебя дойдет очередь, невыносимо. Многие не справились с таким кошмаром. Сколько случилось самоубийств в то время, сосчитать так и не удалось. Но живые знали, что много. Видели своими глазами. Помимо того, что людей косила болезнь, на каждом шагу случались прыжки из окон, передозировки, вскрытые вены и другие изощренные способы сведения счетов с жизнью.
Если когда-нибудь потомки попросят описать, как переживали 2020 год, я вряд ли смогу передать атмосферу мира того времени. Со временем ощущения меркнут. Боль утрат не проходит, но уже не так остро чувствуешь и помнишь пережитый ужас. Особенно, если жизнь возвращается в более-менее привычную колею. Только сейчас я понимаю, что любой исторический факт не отражает самого главного – эмоции людей, которые стали участниками событий. Теперь я четко понимаю, почему рассказы очевидцев порой отличаются друг от друга и от исторических справок довольно сильно. Каждый проживает и видит их по-своему. Я испытывал ни сколько страх, сколько безысходность. Страх, конечно, тоже присутствовал, но как-то скоро переместился на второй план. Жажда жизни покинула меня довольно быстро, но болезнь не приходила за мной, а сдаваться я был не готов. Бороться, правда, тоже. Мой разум и тело погрузились в состояние самосохранения, со стороны скорее похожее на зомби. В первые дни пандемии я остался один. Стыдно признаться, но с уходом последнего близкого человека, стало легче. Оставалось бояться только за себя, страдать одному. Не думать, как за меня, съедаемые ужасом перед лицом неизвестного монстра, переживают близкие. Кто любит, точно поймет, что я имею в виду. За родных переживаешь сильнее. Страшно от неизвестности, страшно за близких, страшно заболеть. Все мои страхи ушли с последним вздохом последнего родного человека, и я погрузился в это странное состояние. Жизнь разделилась на «до» и «после», где после не было ничего.
Болезнь не поддавалась лечению, точнее лечить не успевали. Зараза как огонь выжигала жизнь. Если заболел – шансов нет. Человек сгорал за считанные часы, полное поражение и отказ дыхательной системы. Даже те, кому выпадала удача попасть в больницу под аппараты и надзор медицинского персонала, все равно умирали. Это поняли довольно быстро, и уже никто не спешил в больницу, только под натиском паники. Правда, и в больницах делать было нечего, там тоже буйствовал вирус. Нигде не было безопасно, нигде не было спасения. В итоге в живых остались только те, у кого имелся иммунитет, как в последствие выяснили ученые.
Так как же выглядел мир? Пытаюсь подобрать одно слово, и язык не поворачивается назвать случившееся как-то односложно. Вся картина предстала передо мной, когда я вышел из дома. Многое вспоминается, будто в тумане. После смерти жены, я просидел в соседней комнате два дня. Никто не приходил, службы не отвечали, а я не знал, что делать. Поэтому не придумал ничего лучше, как вынести ее остывшее тело на балкон. На третий день все же пришли. Я молча открыл дверь и впустил людей в костюмах химической защиты. Жена заболела в середине второй недели. До сих пор не пойму, как. Она не покидала пределы квартиры. За два дня до ее смерти, я выходил, чтобы достать каких-нибудь продуктов. Необходимая мера, запасов дома никогда не было. Мы привыкли покупать день в день. Кто же знал, что когда-то это будет стоить жизни. Я не отчаивался и боролся до последнего, хотя на тот момент было уже очевидно, ни одного заболевшего спасти не удалось. Она сгорела за восемь часов. Я то ли не мог поверить, то ли прибывал в шоке, но закрылся и сидел молча, отрешенно глядя в стену, пока не пришли за телом. Кто знает, сколько бы я провел там, если бы никто не пришел. Я ничего не помню, ни времени, ни звуков. Только глухая тишина в ушах. Ничего не чувствовал, ни боли, ни холода, ни жажды. Для меня смерть жены значила только одно – конец, потерю смысла. Я остался один.
Спустя три дня, я заметил, что понемногу прихожу в себя. Помимо пустоты появились редкие мысли, которые сподвигли меня заняться хоть чем-то, желательно немаловажным. Я вышел из дома и побрел на работу пешком. Только там я теперь мог оказаться полезным и то вряд ли. Просто больше не мог находиться в квартире в гнетущей тишине, в сером одиночестве. Общественный транспорт не ходил в целях безопасности. ТВ и радио не работали, интернет с перебоями. Новости появлялись редко. Было не до новостей. Обстановку в основном освещали в социальных сетях, когда удавалось выйти в сеть. На дорогах встречались редкие машины, светофоры мигали желтым. Я шел и не узнавал город. Пустынные мёртвые улицы, наспех заколоченные окна, трупы. Море трупов. На автобусных остановках, возле подъездов и магазинов, прямо на тротуарах. Везде. В голове невольно промелькнула мысль: «Хорошо, что зима и достаточно холодно». Город тяжко переживал время, когда добрая половина населения перестала его обеспечивать, а другая находилась в панике. Не пришлось ждать перебои с водой и электричеством. Все силы бросили на то, чтобы не допустить прекращение работы жизненно важных предприятий. Это давалось с большим трудом. Людей не хватало, и организовать их в таких условиях было крайне проблематично. Наверное, если бы все же пришлось выбрать одно слово, я выбрал бы хаос.
Паника утихла не сразу, ещё долгое время выжившие ждали конца, пока не поняли, что конца не будет, что люди больше не умирают и пора продолжать жить, выбираться на свет. Ресурсов и возможностей стало больше, но рабочей силы меньше. Это породило еще больший хаос и неразбериху. Как обычно, нашлись те, кто извлекал личную выгоду из страшных событий. На улицах господствовало мародерство, грабежи, убийства. Теперь возникла иная опасность. Дома тоже нельзя было быть уверенным, что к тебе не придут. Людская масса все ещё была напугана и становилась неуправляемой. Многие, гонимые страхом, покинули большие города. Кто-то напротив тянулся к сосредоточию скопления людей, поближе к стабильности, медицине, рабочим местам, инфраструктуре. Четкого понимая, где лучше, не было. Чтобы выживать, сбивались в группы, так казалось надежнее. В некогда перенаселенном городе М. осталось по официальным данным не больше четырех миллионов жителей. Я предпочитал пребывать в одиночестве.
В первые дни, после того как не зафиксировали больше ни одного случая смерти от вируса, началось восстановление города. Действовали быстро, решения принимались здесь и сейчас. В первую очередь нужно было что-то делать с умершими. Убирать трупы начали сразу, но людей и организованности катастрофически не хватало. Тут человечность отошла на второй план. Вряд ли кто-то из ныне живущих точно знает, где захоронен прах погибших от болезни родственников. Тела сжигали массово, без разбора.
Во-первых, пока они не стали разлагаться, во-вторых, боялись, что мертвые все еще могут переносить заразу. Умерших было в разы больше, чем живых. Спустя год в городах стали устанавливать мемориалы с длинными списками имен людей, чьи жизни унес страшный вирус. Дань уважения к умершим, которых не удалось проводить в последний путь должным образом, и к безутешным родственникам, которые не смогли проститься с родными. Страшное время, когда просто необходимо было забыть о личной трагедии и сплотиться во имя будущего. Звучит немого пафосно, но когда на деле столкнулся с тем, что людей стало чуть ли не в два раза меньше, понимаешь как никогда, какое значение они имели. Теперь не было личных желаний, точнее о них думали в последнюю очередь. Приоритет – потребность и благо общества. Правительство пропагандировало идею восстановления для будущих поколений, недопущение упадка цивилизации. Люди по большей части верили и следовали идеям, даже те, кому не было ради кого строить будущее. Кто-то из страха перед новыми законами, кто-то по личным убеждениям. Кто-то не верил, не боялся и не следовал. Всегда найдутся те, кто против системы. Никакая трагедия не заставит их мыслить и поступать иначе, даже трагедия мирового масштаба. Даже если весь мир рушится, непременно найдутся те, кто извлечет из событий выгоду.
Со временем жизнь более или менее устаканилась, страх постепенно уступил потребности жить, а не выживать. Но это было не так-то просто. Многие привычные составляющие повседневности исчезли. Сфера развлечений вовсе стала подпольной. Главы государств, под страхом суровых наказаний, запретили тратить ресурсы на то, что не способствовало восстановлению мира. Люди не возражали, понимали, что нельзя снимать кино пока не хватает врачей, спасателей, инженеров, строителей. Да и не до развлечений после такой трагедии. Правда, спустя время, всё же осознали, что без эмоциональной разрядки никуда. Так появились тайные увеселительные заведения – бары, кинопоказы, кафе, клубы и другие места, где предлагались развлечения на любой вкус и кошелек. Правительство оставалось непреклонным в этом отношении. В случае поимки наказывали и посетителей и владельцев. Но все проявляли осторожность и случалось это крайне редко.
Профессию теперь назначали в специальном профессиональном центре и вели строгий учёт специалистов. Детей и подростков готовили к будущей работе сразу. В двенадцать лет проходили первичный тест, определяющий наиболее выраженные способности. С этого возраста дети уже помогали взрослым после школьных занятий. По два часа в день, согласно результатам теста и потребностям общества, выполняли легкую работу. В шестнадцать тестировали вновь, уже окончательно и направляли на обучение. После этого профессию не меняли. Свобода в этом отношении отсутствовала. Во время учебы подростки работали уже по пять часов, и выполняли более значимые поручения. Для взрослых дела обстояли иначе. Назначение получали исходя из навыков и образования. Если в прошлом работал врачом или спасателем, то твоя судьба очевидна. А если, например, актером, юристом, дизайнером, менеджером, тебе грозила переквалификация. Появился внушительный список ненужных теперь специалистов и список важнейших. Представителей отмирающих профессий оставили в небольшом количестве, ведь кто-то должен снимать новости, обращения к гражданам, делать одежду, писать законы.
Законы к слову сильно изменились и не давали возможности отстаивать свои права. Их соблюдали из страха, потому как наказания за нарушения назначали серьезные. В основном ссылали на тяжелые работы. Например, добыча угля, меди, хлопка, шерсти и другого сырья, лесозаготовки, рубка тростника и многое другое. Законы были направленны на восстановление прежнего уклада и в основном обязывали граждан. Прав, считай не осталось. Правительство убеждало, что это временные меры, на период реабилитации. А люди, благодарные за то, что выжили, готовы беспрекословно выполнять любые требования. Шок от последствий смертельного стихийного вируса прошел не сразу. Жизнь стала гораздо сложнее, появилась масса ограничений и запретов, но никто не спешил кричать о свободе. Свобода выражалось в том, что люди получили право жить, второй шанс.
Ввели комендантский час. После десяти вечера и до пяти утра находиться на улице разрешалось только при наличии удостоверения, доказывающего работу в указанное время. В ином случае – наказание. Владельцы увеселительных заведений как раз подделывали такие документы для своих посетителей. День был расписан по минутам, в основном все время занимала работа. Выходной только один. За нами разве что не следили по камерам. Такая инициатива была предложена, но ее отклонили временно, из-за больших финансовых и человеческих затрат. Сейчас на такую систему не хватало ни времени, ни финансов. Но в каких-то государствах эту затею осуществили, и она считалась успешной. Значит вопрос времени, когда ее введут у нас. Я не жаловался на любые ограничения. Честно говоря, мне было совершенно все равно. Я стал безразличен ко всему, кроме работы.
Мне повезло. До страшных событий я работал врачом, им и остался в новом мире. Даже больше, мне доверили возглавлять одну из больниц на севере города. Возможность остаться при любимом деле и получение новых полномочий, помогали держаться на плаву. Во мне нуждались, это не давало сломаться после всего пережитого. Жизнь полностью превратилась в работу. О большем я не просил. Теперь только работа имела значение, больше у меня ничего не осталось. Я переехал ближе к больнице, но дома практически не появлялся. Обустроил кабинет таким образом, чтобы не возникало необходимости покидать пределы больницы. Так я мог больше времени посвящать пациентам.
Все шло хорошо. Я нашел для себя формулу приемлемого существования, весьма успешно подстроился под новые реалии. В моем жизненном укладе присутствовал смысл, и я умело использовал данную возможность, чтобы не думать о потерях. Работу омрачал лишь поставщик лекарств и медицинского оборудования. Бывший заключённый, выпущен по амнистии. Новое правительство амнистировало всех, кроме особо опасных преступников. Людей не хватало, поэтому важно было использовать любой человеческий ресурс во имя восстановления мира. Для каждой категории преступников предусматривалось назначение. Одних отправляли на заводы, других на водные и электростанции, третьих на работы в транспортной сфере и другие. Точно не знаю, по какому принципу проводили распределение, но важные назначения не давали. Бывшие заключенные находились под постоянным строгим контролем. Мой поставщик стал одним из редких исключений. Получил должность через старые связи. Он не был хорошим человеком раньше, не стал им и сейчас. Осужден по статье причинение вреда здоровью средней тяжести группой лиц по предварительному сговору. Из всех участников преступления получил наименьший срок, опять же помогли влиятельные знакомые. Отмазать его полностью не удалось, слишком уж очевидно засветился на месте преступления. Я наводил справки об этом человеке, чтобы понимать, с кем имею дело, потому знаю достаточно. Преступлений, организованных по его указаниям, числилось много. Только сам он никогда в них не участвовал, не считая последнего раза. Тут у него были личные мотивы. Потерпевшая – девушка, его бывшая, которая судя по материалам дела, ушла от него к другому. Мужчина разобрался с ней так, как умел. А умел он подкараулить в темном переулке с двумя охранниками. Возлюбленного бедной девушки, к слову, так и не нашли, но и улик тоже. Остается только догадываться, какая судьба его настигла. Мерзавец не успел толком отбыть наказание. Разбирательство то и дело откладывали, а он разгуливал на свободе под подпиской о невыезде. После вынесения окончательного приговора прошел месяц, а после пришел вирус.
Когда поставщик приехал на первую встречу для подписания договора, я сразу понял, что мы не сработаемся. Его образ представлял собой стереотипную классику девяностых. За тем лишь исключением, что он выглядел моложе типичного авторитета. В кабинет вперед него вошли два амбала охранника. Всё тщательно осмотрели и смерили меня презрительным взглядом. Только потом вошел он, наглой уверенной походкой в сопровождении еще одного не менее неприятного мужчины. Как потом выяснилось его помощник – правая рука. Сам поставщик всегда молчал, на этой встрече и всех последующих, от него редко можно было услышать хоть пару слов. Если его что-то не устраивало, он лениво толкал локтем своего помощника и многозначительно смотрел на него. Помощник и вел все дела. Поведение всегда вызывающее. Каждая реплика отдавала неприкрытой агрессией и презрением. Общались со мной крайне высокомерно. О деловом подходе речи не шло. Я сдержанно терпел выходки, тон и подколы. Перед каждой предстоящей встречей с этими людьми настроение портилось. В их обществе я чувствовал себя невнятным школьником. Выбора не было, только этот поставщик снабжал мою больницу всем необходимым. Приходилось как-то уживаться с тем, что есть. Всякий раз я напоминал себе, что делаю это ради пациентов, поэтому не позволял себе поддаваться эмоциям. Убеждал себя, что встреча не займет больше часа. Встречались раз в месяц. Потерпеть редко и недолго неприятное общество не так уж сложно. Они поспорят, покажут превосходство, напомнят, что я завишу от поставок. Неприятели хорошо прощупали мое нутро и понимали, что ради пациентов я готов, если не на все, то на многое. В итоге мы кое-как согласуем условия и подпишем очередной документ. После, когда я с облегчением поставлю подпись в контракте рядом подписью поставщика, они уйдут, напоследок кинув очередную колкость. Я закроюсь в кабинете, попрошу не беспокоить меня минут пятнадцать и выкурю сигарету другую. Одной обычно не хватает после подобных встреч.
Наши стычки стали привычным делом, но последняя выходка угрожала жизни нескольких замечательных людей. Мы всегда спорили о суммах и сроках, но приходили к соглашению, пусть даже совсем на невыгодных условиях, которые заставляли меня нервничать и искать лазейки, то в бюджете, то в способах растянуть остатки препаратов из-за задержек с поставками. Нужно отдать должное, условия контракта поставщик никогда не нарушал. Но сегодня вместо необходимых пятидесяти баллонов кислорода, он прислал в больницу тридцать. Телефонный разговор ни к чему не привел. Мы договорились о встрече. Второй раз за месяц придется неизвестно сколько терпеть неприятное общество. Но я был готов к любым неприятностям и неудобствам, лишь бы получить необходимое количество кислорода в срок. От мысли, что его не хватит и настанет день, когда я потеряю пациента, меня бросало в дрожь. Холодный пот струился по спине. В это трудно поверить, но в больнице за время моего руководства не умер ни один пациент. Именно поэтому смерть так страшила меня. Как врач я должен быть готов к смертям, но после того как я видел улицы и дома, заполненные трупами, что-то сломалось. Каждая жизнь приобрела еще большую ценность. Мне хотелось спасти всех, кто выжил. Отсутствие летальных исходов в практике легко объяснить. После вируса в живых остались в основном люди с сильным иммунитетом и без хронических заболеваний. Тяжелых пациентов в больницу поступало крайне мало и мы как-то справлялись. Особую группу составляли разве что пожилые. С ними дела обстояли сложнее в силу возраста.
Отсутствие достаточного количества кислорода ставило меня в ситуацию, в которой я должен выбрать, кому жить, а кому умирать. Я не мог обратиться в полицию или в суд. Во-первых, это заняло бы приличное время. Прождать начала процесса можно было от трех до шести месяцев, иногда и дольше. Во-вторых, по новым правилам при обращении в правоохранительные органы, судья в первую очередь решал, справедливо ли вообще обращение. Не зря ли ты тратишь время и ресурсы государства. И то и другое подвергало меня риску. Времени ждать процесса в такой ситуации, конечно, не было.
Все оборудование и препараты теперь заказывали исключительно на месяц, по разрешению от министерства здравоохранения. Дела обстояли так, сначала я утверждал списки со всем необходимым в министерстве, а затем делал заказ у закрепленного за мной поставщика. Соответственно кислородные баллоны были рассчитаны на месяц, больше бы не дали. Мы в больнице уже привыкли к этой бюрократии и научились оставлять небольшой запас на крайние случаи. Но сейчас, даже с учетом запаса, я мог выиграть всего дня три от силы. Месяцев на судебные тяжбы не было. Действовать нужно было здесь и сейчас. Поэтому единственным способом было выбивать обещанную поставку из поставщика.
Обращение за защитой в государственные органы также затрудняли связи поставщика. Я бы попробовал, если бы не отсутствие времени, но знал, что все равно проиграю. Если суд решает, что ты зря тратишь время со своими жалобами, ты получал наказание, называемое административным. Я изучил вопрос. Меня могли оштрафовать на крупную сумму. Это бы ударило по больнице в первую очередь. А могли снять с должности, чего я тоже, конечно, не желал. Итог – на поиск справедливости и поддержки у государства рассчитывать не приходилось. Именно поэтому я искал способы справиться своими силами. Сначала взывал к совести поставщика, затем тыкал в договор. Ожидаемо попытки успехом не увенчались. Тогда я с трудом уговорил его на встречу. Я не придумал четкий план, но надеялся, что так получу еще одну возможность. Голову посещали даже безумные идеи запереть его в кабинете и не выпускать до тех пор, пока не привезут остаток заказанной партии.
Который день я ходил сам не свой. Рассеянный, погруженный в собственные мысли. Я не мог думать ни о чем, кроме как о злополучных кислородных баллонах, которых катастрофически не хватало. Вечером накануне дня встречи с поставщиком я зашёл в палату к пациенткам, пожилые женщины, одна очень напоминала мою мать. Я сел на край кровати, опустил голову и теребил краешек накрахмаленного пододеяльника. Мне трудно было посмотреть ей в глаза и произнести в слух то, о чем она подозревала. Другие обитатели палаты уже спали. Милая старушка накрыла мою руку шершавой ладонью. Она все поняла по моему лицу, прочитала во взгляде. Я все еще не нашел сил взглянуть женщине в глаза, зная, что ничего не могу для неё сделать. Миниатюрная аристократичная дама добродушно с материнским теплом и заботой глядела на меня почти прозрачными глазками. Наверное, когда-то давно они сияли, словно голубое бездонное озеро на солнечном свете. Седые длинные волосы, забраны в тугой пучок у основания шеи. Впалые щеки и чуть дрожащая нижняя губа. Мама, наверняка, выглядела бы также в ее возрасте. Голубые глаза тоже поблекли бы, но не потеряли бы задорного блеска, жизнелюбия и тихого спокойствия. Раньше стоило заглянуть в родные глаза и становилось так хорошо. Все проблемы тут же становились игрушечными. Мама жизненные трудности воспринимала с пониманием и стойкостью. Я всегда по-доброму завидовал этому свойству. Вот бы хоть на минуточку заглянуть в ее глаза и ощутить покой и тепло. Как же мне тебя не хватает, мамочка! Как бы ты мне сейчас помогла! Совсем не важно, сколько тебе лет. Для родителей мы навсегда дети. Я перестал быть ребенком, когда ушла мама. Отца с нами не было на момент страшных событий уже пять лет. Никогда не был маменькиным сынком. Довольно рано стал самостоятельным и съехал от родителей. Начал строить свою взрослую жизнь. Но при трудностях всегда приходил домой. Место силы. Стоило просто прийти, побыть немного с мамой в молчаливом диалоге взглядами, покурить с отцом в кухне, тоже молча и услышать его коронное: «Ну чего раскис то, сынок? А?!». И всё сразу становилось не таким уж и сложным. Сразу находилось решение проблемы. Каждый раз выходя из подъезда старой пятиэтажки, где жили мои старики, где я провел детство, я дышал иначе, полной грудью. Воздух казался бодрящим, походка уверенной, трудности всего на всего легкими препятствиями.
Ну вот, ударился в воспоминания, расчувствовался. Старушка, очевидно, заметила и более настойчиво сжала мою руку. Потом тихонько заговорила, так чтобы не разбудить соседок по палате:
– Не терзайся, все равно нам недолго осталось, – я тяжело вздохнул, а она продолжила совсем тихо, шепотом. – Мне внучка номер записала, сказала, тут могут помочь. Мне он ни к чему, а тебе пригодится. Не сейчас, так потом. Попробуй, вдруг сработает.
С этими словами женщина протянула мне аккуратно сложенный вдвое клочок бумаги с телефонным номером. Я позвонил тут же, как вернулся в кабинет. Я не верил в чудо, но решил попробовать, терять то нечего. Когда человека загоняют в угол, он пробует даже самые нелепые методы борьбы со своими проблема. Я настроился любой ценой вырвать законные двадцать баллонов, которые задолжал поставщик. Я просто не имел права опускать руки, пускать дело на самотек и ждать, пока бедные старушки умрут на больничных койках моей больнице. На их долю итак пришлось достаточно ужасов. Я знал историю каждой, привязался к ним и не мог так просто отпустить в лапы смерти.
После нескольких длинных гудков, на том конце провода ответил уставший женский голос. Я кратко обрисовал ситуацию. Разговор не сулил ничего определенного и прошел скомкано. Говорил в основном я, девушка не задавала встречных вопросов. Она молча выслушала, продиктовала адрес электронной почты, попросила выслать документы и сказала, что возьмётся. Я ненавязчиво и несколько виновато сообщил, что встреча с поставщиком завтра днём. Она только попросила адрес. Странный разговор, не понятно во что я ввязался. Мне пришлось положиться на одно лишь краткое слово: «Возьмусь». Оставалось только наедятся, что девушка не подведет.
Помимо страха, что она ничем не сможет помочь, присутствовал также страх, что меня подставили. При новом жизненном укладе, не составляло труда нажить себе проблем на каждом шагу. Когда я набирал неизвестный номер, я, конечно, все это понимал. Девушка вполне может оказаться агентом, который отслеживает бунтарей и нарушителей. И завтра на встречу ко мне прибудет не подмога, а наряд полиции. Потом суд, потом меня сошлют на тяжелые работы в какую-нибудь шахту или нефтяную вышку на север. Больше я никому не смогу помочь, спасать моих пациентов станет некому.
В назначенное время поставщик прибыл в сопровождении напарника и двух охранников. Я и двое моих коллег, уже ждали в переговорной. Больше никого не было. Я нервничал, я даже не знал, кого или чего жду. С девушкой мы ни о чем толком не договорились. Какой помощи ждать? И ждать ли вообще? Встреча началась. Я отчаялся. Стоило помощнику поставщика осыпать меня унизительными фразами, как дверь отворилась и в кабинет впорхнула она. Миниатюрная, невысокая, хрупкая, эфемерная. Тонкие ножки обтянуты узкими чёрными брюками, на высоких каблуках и в свободном длинном сером пиджаке. Остальная одежда черная. Волосы собраны на затылке. Неяркий макияж. В первую минуту я опешил и тут же подумал, чем эта девочка может помочь, может она дверью ошиблась и сейчас уйдёт? Но стоило ей посмотреть на меня, я тут же поменял мнение. Она уже не казалась слабой девчушкой. Взгляд строгий, деловой. Она уверенно подошла ко мне и протянула руку. Я так и продолжил сидеть на месте, пока не понимая, чего ожидать, лишь машинально привстал и протянул руку в ответ, не отрывая вопросительный взгляд от девушки. Она слегка склонилась ко мне, очевидно, заметив мое недоумение или немой вопрос и прошептала:
– Мы с вами вчера разговаривали. Прошу прощения, немного опоздала.
Я кратко кивнул, все еще настороженно, но уже более оживленно и динамично продолжил спорить с поставщиком.
– Этим людям не поможешь. Естественный отбор. Старики – обуза для общества! Какая от них польза?! Только ресурсы тратят зря, – выкрикивал напарник поставщика. Сам поставщик привычно молчал и сверлил глазами девушку. Он переключил на нее внимание, как только она расположилась напротив.
– Правительство велело спасать всех, кого можно спасти, – парировал я. – Людей еще много лет будет катастрофически не хватать. Мы должны ценить и беречь каждого. Тем более это не по-человечески, в конце концов!
О последней фразе я тут же пожалел. Никогда нельзя показывать врагу эмоции. Он обязательно воспользуется и ударит в самое больное место. Глядя на их самодовольные ухмыляющиеся рожи, сложно держать себя в руках. Я честно старался казаться бесстрастным, но буря эмоций, которая бушевала внутри, рвалась наружу со страшной силой. В голове не укладывалось, как можно цинично и холоднокровно лишить людей возможности жить. Их забавляло все происходящее, забавляло мое беспокойство, только на девушку они смотрели с недоумением.
– Это второй сорт. Зачем тратить ресурсы на этих недостойных жизни? Так решила сама природа. Была бы моя воля, я бы не поставил тебе ни баллона, ни грамма. Правительство нам ещё спасибо скажет. И что ты со своим правительством сделаешь? Не стану повторять, кто стоит за нами. Ты же не хочешь отправиться уголь добывать?
Злость закипала во мне с каждой секундой. Кто он такой, чтобы решать? Вор и мошенник. Я сдержал очередной порыв и в деловой манере продолжил общение. Чувства не помогут мне отстоять своё. Я уже и так показал уязвимость.
– Мы заказали пятьдесят и оплатили всю сумму. По договору должны предоставить полную партию.
– Да что мне твой договор? Филькина грамота! – мужчина разорвал контракт, резким движением. Он хотел швырнуть его мне в лицо, но попал в девушку. Она усмехнулась и вступила в разговор. До этого момента она только слушала.
– Вы серьезно полагаете, что ваш жест снимает с вас ответственность? Вы прекрасно понимание, что должны поставить укомплектованную партию немедля или заплатить компенсацию. Стоит ли объяснять последствия?
– Последствия будут у тебя, если не заткнешь свой рот. Тут серьезные люди ведут дела, не лезь, девочка.
Мужчина под локоть подтолкнул поставщика, затем охранника, который расположился в кресле слева от него. Он смеялся. Его веселило, что какая-то девчонка пришла на встречу и решила заговорить с ним, да еще таким тоном. Он даже не сомневался в том, что сейчас одним лишь словом напугает ее до смерти или доведет до слез, после чего она уйдет. А если не уйдет, то останется сидеть молча на своем месте, пряча взгляд, пока встреча не закончится. Такой сорт мужчин вряд ли поставит женщину, да еще столь юного вида на одну ступень с собой. Сомневаюсь, что он вообще уважает женщин или хотя бы кого-нибудь. Она вновь усмехнулась. Ее светлое лицо выглядело безмятежным и уверенным. Ни один мускул не дрогнул, тон не изменился. Ее сила крылась в уверенности и спокойствии. Она чуть подалась вперёд, без тени страха заглянула в глаза оппоненту, тем самым уверив его, что угрозы не производят на неё никакого впечатления.
– Предлагаю вернуться к существу вопроса, если вы наигрались в крутых ребят. Когда нам ждать полную партию?
Он не успел сказать и слова. Вновь заржал, обнажая большие белые зубы. Молчаливый главарь тоже сверкнул злобной ухмылкой. Она достала из сумки несколько папок и прокатила по столу, по одной каждому. Ступор и злость с каждой секундой все больше отражались на их лицах. Брови в удивлении поднимались вверх. Через пять минут они покидали помещение, щедро осыпая оскорблениями меня, моих сотрудников и в особенности нашу спасительницу. Когда оппоненты прочли содержимое папок, сначала многозначительно переглянулись. Поставщик яростно сверлил взглядом напарника. Тот взглянул на него с долей испуга, как будто был виноват в том, что таилось в папках. Затем напарник перевел взгляд на девушку, теперь в нем искрилась исключительно ярость. Его губы разомкнулись, но в последний момент он решил промолчать и стиснул зубы. Резко поднялся, оттолкнувшись от стола, и поспешил к выходу первым. За ним медленно и бесстрастно проследовал поставщик. Процессию завершали охранники. Когда мы убедились, что они ушли достаточно далеко, я подскочил к девушке, не скрывая восторга.
– Как вам это удалось? – я ликовал, и мне не терпелось узнать, как она справилась, что показала и кто она такая.
– Не у них одних есть связи, – девушка скромно улыбнулась и смущенно достала из нагрудного кармана пиджака карточку, на которой значилось – «Начальник отдела полиции».
На моем лице отразилось изумление, рот чуть приоткрылся и вытянулся буквой «о». На вид я дал бы ей не больше двадцати лет. Как такое возможно? И почему она помогает мне? Может это ловушка? Полицию в новом мире боялись как огня, никто не обращался туда за помощью, тем более с жалобами. Во что же я все-таки влип? Она поймала мои недвусмысленные эмоции и поспешила успокоить.
– Не стоит беспокоиться, я на вашей стороне. С этой должностью мне легче продолжать помогать людям. Этим я и занималась в прошлой жизни.
Последнее она произнесла с долей грусти, и глаза погасли. Она вкратце рассказала, что раньше работала социальным юристом. В проф.центре ей помогли друзья умершего мужа. Так она оказалась в полиции по распределению, хотя должна была отправиться на завод за ненадобностью. Теперь девушка использовала должность и доступ к информации, чтобы в тайне помогать людям. Я не стеснялся и щедро высказал благодарность. Чувства переполняли меня. Конечно, баллоны еще не находились у меня в руках и могло произойти все что угодно. Но она подарила мне надежду на лучшее. Эйфория позволяла думать, что кислород завтра доставят, и я не потеряю ни одного пациента. Давно не испытывал такого счастья, таких ярких эмоций. Они наполнили меня на столько, что я боялся не справиться и выглядеть глупо.
– Могу я проводить вас? Не стану скрывать, меня беспокоит, что из-за моей проблемы вы подвергли себя опасности. Эти угрозы… Я не склонен верить в безобидность слов этого человека.
Девушка ухмыльнулась, будто я предложил нечто непристойное. Конечно, ей вряд ли нужна моя помощь. Она выглядит такой независимой и сильной. Предложение ей явно не польстило, даже напротив, могло задеть.
– Благодарю, – деликатно начала она. – Но в этом нет необходимости. Поверьте, я умею за себя постоять.
Повисло неловкое молчание. Настаивать было бессмысленно, а других предлогов я не нашел.
– Тогда, прощайте? – неуверенно с вопросом произнес я.
– Прощайте.
Краткое «прощайте», неловкое рукопожатие и она выскользнула за дверь. Что-то внутри сигнализировало найти повод для продолжения знакомства. Как будто я вспомнил давно забытое чувство внутри, но никак не мог разобраться, что значит легкое приятное волнение и учащенное биение сердца. Догнать девушку, так и не решился. Вряд ли наши пути пересекутся вновь.
Я поднялся в кабинет, оперся на раму и устало взглянул в окно. Улица совсем пустая, сумерки наступали, и лишь она нарушала тишину цоканьем каблуков по асфальту. Я думал о смелой девушке, которая спасла моих пациентов. Невзирая на последствия для себя лично, она делала то, что считает правильным. Подвергала себя риску, ведь за использование служебного положения в личных целях ее могли осудить и отправить на тяжелые работы. Мне вдруг стало так грустно от мысли, что жестокая реальность заставляла ее подвергать себя опасности, хотя боролась девушка за правое дело. Почему-то мне представлялось, что ее место в уютном загородном доме, с заботливым мужчиной, собакой и парой детишек. Она сильная, когда нужно, но чаще мягкая и спокойная. В пушистом свитере, на террасе с чашкой горячего чая любуется умиротворением природы. Девушка напомнила нежную розу, которая при необходимости может и шипы выпустить. Странное чувство, ведь я ее совсем не знаю.
Горечь от того, что стало с миром, делала меня сентиментальным. А может, я думал так обо всех, о ней, потому что сам был несчастлив. Я не переставал жить прошлым, в надежде вернуть то, как было прежде. Сложно смириться, когда мир рухнул в два счёта. Сложно будет до тех пор, пока хотя бы один будет помнить, как было раньше. Людям это свойственно, жалеть о том, что безвозвратно утрачено, страдать о том, что невозможно вернуть. Трудно найти силы двигаться дальше. Я пока не смог.
Тогда я считал свою жизнь обычной. Жена на последнем месяце беременности, квартира в ипотеку на окраине М., отпуск два раза в год, работа. Я воспринимал это как рутину, пока не потерял. Я лелею в воспоминаниях каждый прожитый день. Я был счастлив. Сейчас я выживал, подчиняясь законам нового мира, кое-как созданного на руинах старого.
Так вот, глядя на неё, эту маленькую миловидную девчушку, я чувствовал родственную душу, читал в ее глазах ту же боль утраты, грусть, тоску и бессилие. Мне хотелось обнять ее. Кажется, мы бы поняли друг друга без слов. Первый человек, к которому я почувствовал что-то подобное с момента, когда мир погрузился в хаос, и я потерял семью и все что имел.
Из-за угла вдруг с визгом вырулила машина. Звук резко выдернул меня из размышлений, в которые я погрузился с головой. Автомобиль остановился у ворот больницы. Девушка еще не успела выйти за пределы территории. Двое выбежали из передних дверей с двух сторон и стремительно направились к ней. Сразу стало понятно, что они задумали. Она замерла на мгновение, а потом развернулась и побежала обратно к приемному отделению. Я тут же подорвался с места и рванул на улицу. Благо мой кабинет находился на втором этаже, прямо над выходом. Я стремительно преодолел два лестничных пролета. Возле выхода окликнул двух санитаров. Смог, задыхаясь, вымолвить лишь два слова:
– Срочно! Помощь!
Они не поняли, что стряслось, но тот час без промедления сорвались за мной. От страха не успеть вовремя, я еле дышал. Адреналин отдавал в виски пульсирующими движениями. Расстояние между девушкой и охранниками было небольшим, метров пятьдесят. Надежду вселяло лишь то, что она не успела выйти за забор, тем самым выиграв немного времени, чтобы подоспела помощь. Если бы я не смотрел в окно в тот самый момент, никто бы и не увидел, как за ней приехали. Никто бы так и не узнал, куда она пропала. Улица в это время становилась совсем безлюдной, даже машины проезжали редко. Окраина города, вдали от общественного транспорта, не в часы посещения больницы, плюс близость комендантского часа. Идеальное место и время для похищения.
Когда я выбежал из дверей больницы, то стало немного легче. Я понял, что успею, она не сдавалась. Охранники поставщика тащили девушку в машину. Она сопротивлялась, мужественно отбивалась. Такая маленькая и такая сильная. Девчушка ловким движением сбила с ног одного, но второй по-скотски набросился сзади. Схватил ее и повалил на землю, прижав всем своим весом хрупкое тельце к асфальту. Поставщик и его напарник наблюдали из машины. Первый, как и на встрече, молча смотрел гипнотическим взглядом, второй по обыкновению вел себя вызывающе.
– Посмотрим, всегда ли ты такая дерзкая! – выкрикивал он. – Вот же зараза, мы с тобой быстро разберёмся. Никто и не вспомнит! – это он прокричал, когда она сбила с ног здоровяка.
Поставщик первым заметил нас. Помощник был сильно захвачен действом, а охранники девушкой. Я видел, как он по привычке толкнул локтем в бок помощника и тот тут же прокричал амбалам:
– Сворачиваемся! Сворачиваемся!
Охранник, что придавил девушку к асфальту, приподнял голову и вопросительно посмотрел на мужчину, кивнув взгляд на девчушку.
– Брось эту суку! Потом разберемся! – после переключился на девушку. – Слышишь, тварь, запомни! Тебе так просто это с рук не сойдет! Не забывай оборачиваться, когда идешь!
Когда охранники запрыгивали в машину, мы подбегали к месту событий. Автомобиль с рыком тронулся с места, помощник прокричал мне:
– Ты тоже бойся! Вы еще не поняли, с кем связались!
Жаль, что злодеи успели бежать. К своему разочарованию, я понимал, что это ничего и не даст. Я не знал, какие люди стоят за этим человеком, но точно знал, что влиятельные. Даже если бы мы успели и справились с ними, то полиция вряд ли бы его задержала. А если и задержала, то вскоре отпустила. Также я осознавал, что подставлю девушку. Ее дела выплывут наружу. Поставщик это тоже понимал, поэтому чувствовал безнаказанность. Отъезжая, он встретился со мной взглядом и провел указательным пальцем по шее, показывая тем самым, что мне конец.
Злодеи остались ни с чем на сей раз. Девушка так и лежала на асфальте. Я поднял ее и прижал к себе, она ответила тем же и сильнее вцепилась в меня. Она вся дрожала. Такая сильная и такая слабая. Почему-то я почувствовал за неё ответственность. Молча подхватил ее на руки, легкая как пушинка, и понёс обратно в больницу. Я укрыл ее пледом, обработал ссадины на руках и скуле, дал воды. Она все ещё молчала и смотрела на меня испуганно. Я набрался смелости и обнял ее. К моему удивлению, она ответила на объятья. Носом уткнулась мне в грудь и прижалась ближе. Так мы просидели пару минут, пока я не почувствовал, как ее плечи рывками поднимаются и опускаются, а затем услышал тихие всхлипы. Она плакала. Это повергло меня в странное состояние. Я уже зафиксировал ее образ в сознании, как сильный. Ни в коем случае не против слез. Просто я, наверное, ощутил свою беспомощность в этот момент. Боялся оказаться бесполезным для сильной девушки, которая восхитила меня храбростью, настойчивостью, даже бесстрашием.
Я чуть отодвинулся, чтобы видеть ее лицо. Она устремила взгляд в пол. Тогда я осторожно заговорил:
– Эй… Почему ты плачешь?
Мне давно не приходилось никого утешать. Поэтому, когда она подняла на меня печальные полные слез глаза, сердце сжалось еще сильнее. Мне было невыносимо больно видеть то, что таилось в них. Все нутро скукоживалось и мне срочно требовалось устранить причину. Так всегда случалось, когда плакала жена. Во мне ее боль пробуждала невероятную силу, такую, что я мог горы свернуть, только бы на ее лице вновь сияла улыбка. Сейчас же я боялся. Я не знал, как вести себя. Я забыл, что значит, испытывать подобные чувства. Они проснулись внутри, и я чувствовал себя так странно, как будто заболел. В какой-то момент тошнота подступила к горлу от внутренних переворотов и борьбы.
Скрывая дрожь в руках, я протянул к ней ладонь, провел по щеке и вытер слезу, которая едва успела выкатиться из глаза.
– Прости, – тихо прошептала она почти ровным, но до боли печальным голосом. – Так давно не плакала, слез совсем не было. Они будто все высохли, а сегодня вдруг такое. Ты представить себе не можешь, как же я хочу, чтобы все было как прежде! Мне нравится то, что я делаю сейчас. Я рада помогать людям. Но пойми, я выбрала это не по своей воле. Точнее, по своей, конечно. Но как было бы прекрасно, если бы это выбор никогда не стоял передо мной! Ты меня понимаешь?
Я кивнул, потому что понимал. Она стала так защищать людей, потому что не могла иначе. Но если бы не случилось катастрофы, она бы счастливо жила той жизнью, которая осталась где-то далеко, в 2020 году. Она продолжила:
– Я часто задаю себе вопрос, за что это все случилось с нами? Я была так счастлива и так не понимала своего счастья! Ты даже не представляешь! Ворчала на мужа, откладывала желания. Всё говорила, как-нибудь потом. А потом не настало. Не настало! Теперь я совсем одна, в этом холодном мире. Мне приходиться выживать, людям приходится выживать! Куда не посмотри, все несчастны. Я думала, я адаптировалась, я смогла привыкнуть, смогла стать сильной. Но иногда, в такие моменты, как сейчас, я остро ощущаю, что не справилась и вряд ли когда-то смогу. Я знаю, конечно, что завтра проснусь,и все будет как прежде. Я встану с кровати, заварю себе кофе, выпью его в одиночестве на пустой кухне. Затем пойду на работу, параллельно буду помогать людям. Немного пожалею о том, какой была дурой, и что расплакалась, дала волю эмоциям перед незнакомым человеком. Все будет терпимо, приемлемо. Но я точно знаю и то, что настанет такой момент, когда я вновь сорвусь. Потому что ничего уже не станет нормальным. Порой мне так кажется. Вряд ли мы когда-нибудь оправимся. Может следующее поколение, но точно не мы. Те, кто привык жить иначе, те, кто знал счастье и все потерял. Для нас все решено. Жалкое существование, вот наш удел.
Девушка говорила отрывисто, несвязно, перескакивала с одного на другое, пыталась объяснить мне, что творится внутри. Как будто испытывала чувство вины за свои мысли. Но объясняться не было необходимости, я и так понимал ее переживания, как ее разрывает на части от собственных противоречий и о чем она тихо мечтает каждый одинокий вечер. Сильные тоже плачут, сильным тоже больно.
Наблюдая за стойкой снаружи, но такой уязвимой внутри девушкой, я с каждой минутой утверждался в том, что мы родственные души. Я четко осознал, что мы нужны друг-другу и нельзя отпускать ее. В прошлом мы бы никогда не встретились. Она жила своей счастливой жизнью, а я своей. Наши вселенные не пересекались до тех пор, пока страшная беда не соединила их в одно. Теперь мы жили в одном мире. В том, где больно от потерь, в том, где необходимо выживать, и, наконец, в том, где людям, которые сохранили сердце и не обросли толстой кожей, было крайне сложно мириться с несправедливостью. А несправедливости кругом хватало. Это знал я, это знала она. В той или иной мере мы боролись, каждый как мог, на своем фронте. Я спасал пациентов, на которых с трудом выбивал все необходимое и обеспечивал им должный уход. Она словно супергерой оказывалась там, где возникала несправедливость и помогала страждущим. Безусловно, то, что она делала, заслуживало уважения. Каждый раз, предлагая помощь, девушка рисковала собственным благополучием. В любой момент ее могли обнаружить, и тогда непременно отправили бы работать в шахты. По новым законам не делили преступления по половому признаку. Все были равны в наказании, несмотря на то, что наказанием в основном являлся физический труд. Однажды я видел, как приходится женщинам, сосланным в шахты. От больницы мы ездили оказывать помощь пострадавшим после обвала. Люди там изнеможденные, замученные, болезненные. Страшно смотреть. Поэтому я восхищался ее мужеством и стойкостью еще больше. Понимая тяжесть последствий, она не бросала благое дело.
Мы просидели в кабинете до поздней ночи. Девушка немного поспала, а когда проснулась, я заварил ей чай с ромашкой и мятой. Она уютнее закуталась в плед и с благодарностью приняла чашку. Полный решимости, я начал разговор. Пока она спала, я много думал.
– Мы так и не познакомились, как подобает.
– Вы могли видеть мое имя на карточке, а как вас зовут, я знаю.
– И все же. Никита. Близкие называли меня Ник.
Последние слова звучали печально. В этой фразе в прошедшем времени таилось все. Больше не нужно было ничего пояснять. Это как шифр. Прошедшее время и сразу понятно, что нет больше никаких близких, и давно никто не называл тебя привычным и родным – Ник. Если собеседник уловил это печальный код, то очевидно – такой же, как ты. Человек, который потерял все, но зачем-то остался жив сам. Нас, таких одиночек, убитых событиями трехлетней давности выдают глаза. Тоскливые, смирившиеся глаза. Такой взгляд ни с чем не спутаешь. Я сразу понял, что она одна из нас.
– Аглая, – девушка смутилась. – Близкие называли меня Ая.
– Рад знакомству, Ая, – я по-доброму усмехнулся. Слишком необычное, детское сокращение. Она решила объяснить, и сердце сжалось от боли сильнее прежнего.
– Так называл меня мой сын. Мама Ая. Двухлетней крохе тяжело давалось выговорить Аглая, вот и говорил – мама Ая. Так и повелось.
Слова дались ей трудно. Она говорила с паузами, смотрела вниз, грустно улыбалась. Давала время восстановиться голосу, чтобы он не дрогнул в момент фраз о маленьком сыночке. В конце, будто смахнула все эмоции и подняла на меня уверенный твердый взгляд. Слезы в нем не стояли. От этого в груди щемило еще сильнее. Сколько в ней силы… Сколько в ней боли… Я не успел подержать на руках своего ребенка и страдал невыносимо от его потери. Она же выносила дитя, чувствовала его, родила на свет, видела как растет кроха, а потом его не стало. Думать об этом невыносимо, как же пережить такую трагедию? Я срочно решил сменить тему. Если она готова так стойко держаться, то я, пожалуй, нет. Для меня это слишком.
– Предлагаю на «ты», – она кивнула. Я слегка улыбнулся, внутри все застыло в напряжении. Я выдохнул, затем глубоко вдохнул и произнес вслух то, о чем не переставал думать в серьез последний час. – Пойдем домой?
Девушка на секунду замерла, как будто поняла, что я имею в виду. Потом замешкалась и, вынырнув из пледа, суетливо засобиралась.
– Да, конечно. Я слишком злоупотребила вашим гостеприимством, давно нужно было уйти.
Она уже потянулась к сумке, но я остановил ее осторожным касанием.
– Ты не так поняла. Пойдем домой вместе. Ко мне.
По ее замешательству я понял, что, скорее всего, девушка сразу сообразила, что я имел в виду. Просто попыталась избежать неловкой сцены. Дала мне шанс ретироваться. Благородно с ее стороны, но совсем не нужно мне. Ая опустила взгляд в пол. Я полностью отдавал себе отчет в своих действиях. Осознавал абсурдность предложения. Конечно, это выглядело со стороны вульгарно. Мужчина помог девушке и теперь зовет ее к себе домой. Мы едва знакомы. С какой стати ей согласиться и как я выгляжу в ее глазах? Но то чувство, которое во мне пробудил ее образ, толкало вперед, давало право задать этот вопрос. Я рассчитывал, что внутренний голос не подвел меня. Мы почувствовали друг друга, так к чему тогда любые условности? Я уже когда-то жил в ожидании счастья. Сейчас, пережив катастрофу и личную трагедию, я ценил шанс как никогда раньше. Я осознал ценность фразы «жить здесь и сейчас». Что бы она не ответила, я попробовал. Поэтому меня не терзало чувство стыда или неловкости. Я твердо знал, чего хотел и шел к цели.
Я ждал, воздух в комнате магнитом собирал напряжение. Девушка, наконец, вскинула голову и устремила взор мне в глаза.
– Я поняла, – долгая пауза, во время которой она не переставала сверлить меня взглядом. – Довольно смелое предложение и …
Я не дал ей закончить. Мое внешнее спокойствие пошатнулось. Мне резко захотелось оправдаться, так сурово она смотрела на меня. Разочарование от того, что она неверно истолковала мое предложение, смешалось с неловкостью от того, что она подумала. Я мямлил как подросток.
– Ты не так поняла… Не подумай, я не имел в виду ничего предосудительного… Я просто хотел…
Теперь она прервала меня. Сначала ее глаза заблестели озорными огоньками, щеки медленно приподнимались и губы расходились в улыбке. Затем она засмеялась, так заразительно, что я не смог не засмеяться в ответ. Хотя не понимал, что так насмешило ее. Это был вовсе не злой смех, а напротив, искренний и звонкий. Ая посмотрела на меня с широкой улыбкой.
– Я поеду с тобой. И я сразу поняла, что ты имел в виду. Это странно, но ты вызываешь у меня доверие. С первого взгляда почувствовала, будто нас с тобой что-то связывает. Как будто мы знакомы тысячу лет. Сложно объяснить. Вряд ли ты поймешь, это так глупо. Но я чувствую так.
– Поверь, я понимаю. Очень хорошо понимаю.
Так мы поселились у меня дома. Теперь я чаще появлялся в своей квартире. Мы не стали счастливы в одночасье, не забыли прошлое, не утратили боль потерь и не перестали болезненно ностальгировать. Жизнь не стала легкой, но стала проще. Мы обрели друг друга, как два одиноких странника. Наши отношения больше походили на соседские. Нас обоих это устраивало. Мы не спешили, словно в омут с головой, окунуться в чувства. Мы помогали друг другу и осторожно шли в совместном направлении. Меня все устраивало, ее, похоже, тоже. Дома стало теплее, жизнь обретала новый смысл помимо работы и давала надежду на счастье.
Без сомнения, было страшно. Тот, кто однажды потерял все, боится испытать боль вновь. Мы жили теперь в неспокойное время. Опасность поджидала на каждом углу, тем более Аю. Подпольная помощь нуждающимся и пользование служебными ресурсами в этих целях, не сулили ничего хорошего, если ее обнаружат. Еще и этот поставщик. Баллоны пришли в больницу на следующий же день. Мои пациенты не пострадали. Но я точно знал, что радоваться не стоит. Он не забудет и обязательно отомстит. Этот факт не давал мне покоя.
Месяц пролетел незаметно. Следующая встреча с поставщиком прошла без его участия и участия его напарника. Явился представитель, и без вопросов подписал документ. Никаких привычных споров и препирательств. Я удивился, но не предал этому особого значения. Меня устраивала такая перемена. Я решил, что досье, которое собрала Ая и то, что несколько человек стали свидетелями покушения на неё, сильно его напугали. Мысль, что не нужно взаимодействовать с этим типом усыпила бдительность. Буквально две недели спустя, мужчина напомнил о себе.
Я привык работать без выходных, но сегодня сделал исключение. Тому был повод. Мы с Аей провели первую ночь как любовники. Это случилось внезапно, словно стихия. Я только домыл посуду после ужина и протирал тарелки. Она наблюдала. Ая часто смотрела за мной, мне это нравилось. Вдруг она поднялась со стула, легким поступью босых ног подошла ко мне и встала совсем близко. Мы давно почувствовали родство наших душ, но это было нечто особенное, магнетическое, неподвластное. Мы открывали друг друга по новой, телом. Губами, руками, кожей исследовали неизведанное и с каждым прикосновением обретали родное, сильное, чувственное. Впервые мы проснулись в объятьях друг друга.
Группа людей в плотных чёрных масках ворвалась в дом в районе десяти утра в субботу. Обычно в это время я уже в больнице. В момент вторжения, Ая варила кофе, стоя у плиты в моей рубашке. Я сидел за стойкой, читал и время от времени смотрел на девушку. Длинные тонкие ноги сводили с ума, а солнечные свет играл на спутанных волосах. Я чувствовал ее иначе, по-новому. То и дело она оборачивалась и улыбалась. Все произошло слишком стремительно. Дверь с грохотом слетела с петель. Мы оба вздрогнули от неожиданности. Я рванул в сторону Аи, но не успел. Что-то тяжелое обрушилось на голову, и я потерял ощущение пространства.
Кажется, я недолго находился без сознания. Когда начал приходить в себя, сквозь мутную пелену увидел нечеткие силуэты. Услышал незнакомый голос одного из людей. Он говорил по телефону.
– Да, он тоже оказался в квартире, – молчание. – Ликвидировать? – снова молчание, на этот раз дольше. – Принято, босс.
На фоне действий, отчётливо слышу глухие удары сердца, судорожно пытаюсь восстановить разум и параллельно придумать план действий. Я не знаю, где Ая и что бандиты решили на мой счёт. Нужно посчитать, сколько их. Шансы на успех ничтожны, но мне жутко от того, что они сделают с ней. Жестокая шутка судьбы, только вчера мы, наконец, перестали осторожничать и поддались чувствам. Сегодня кого-то из нас или стразу обоих не станет.
Пока я размышлял, в вакуум сознания вновь прорвался чужой голос:
– Пакуем и этого тоже.
– Куда его? – раздается другой голос.
Первый мужчина молча делает пару шагов, наклоняется ко мне. Я задерживаю дыхание. Он прощупывает пульс.
– К девчонке. Ты его хорошо приложил. Не скоро придёт в себя.
Глупец, я уже в себе. В душе затеплилась надежда. У нас ещё есть шанс. Бороться, пока живы. Сейчас меня отведут к ней, мы будем вместе и решим, что делать. Двое крепких мужчин подняли меня, подхватили подмышки и поволокли из квартиры. Голова сильно кружилась, но я находился в сознании, поэтому приходилось вести себя осторожно, чтобы бандиты не заподозрили. Я максимально расслабил мышцы. В лифте, когда меня прислонили к углу, сполз по стенке вниз, как случилось бы с человеком без сознания.
Машину преступники припарковали прямо перед подъездом. Я не успел ощутить свежий воздух и дуновение ветра на коже, как уже оказался в кузове. Дверь за мной тут же затворилась, забрав весь свет. Ая вскрикнула и бросилась ко мне:
Ник! – девушка ощупывала меня и гладила по голове. – Что они с тобой сделали!
– Эй, тише там!
Спереди раздался стук и приглушённый голос. Я понял, что в кузове мы одни.
– Ая, милая, со мной все в порядке, – прошептал я, ухватив крепко ее голову и прижав к своим губам. – Как ты? С тобой все в порядке?
– Боже! Слава богу! Да-да, со мной все хорошо. Они ничего мне не сделали.
Она тоже шептала, а затем положила голову мне на грудь. Через тонкую ткань футболки проступили горячие крупные слёзы.
– Ну, тише-тише, милая. Все позади. Мы справимся. Нам нужно собраться и придумать, как быть.
Я почувствовал, как она кивнула. Голова гудела страшно, в ушах шумело. Я протянул руку к месту удара и нащупал приличную рану, сантиметров пять в длину. Волосы намокли от крови. В кузове было темно, тонкая полоска света проникала сквозь щель между заклеенным окном и металлом. Слишком тонкая. Ая словно прочла мои мысли, перекатилась на колени, подползла к окну и ногтем подцепила пленку. Отходило плохо, но света стало больше, и мы смогли видеть дорогу.
Машина мчалась на приличной скорости. Других автомобилей в поле зрения не наблюдалось. Мы уже выехали за пределы города и неслись по дороге, окруженной с двух сторон лесом. Как бы я не пытался мобилизовать все оставшиеся силы, это давалось с большим трудом. Голова кружилась, я терялся в пространстве. Ая окончательно пришла в себя, похитители ее действительно не тронули. Девушка уверенно осматривала кузов в поисках того, что может помочь. Она теперь держалась строго и холоднокровно. Действовать стоило быстро и с холодным расчетом. Слишком мало шансов на успех. Исследовав все вокруг и не обнаружив ничего, что пригодилось бы, она посмотрела на меня и четко, но так, чтобы не услышали бандиты, произнесла:
– Только прыгать!
Я не видел страха в ее глазах, только силу и уверенность. Мы оба понимали, что выпрыгивать на полном ходу из машины абсурд. Но это предоставляло хотя бы минимальный шанс на спасение. Вторым вариантом мы видели лишь дождаться встречи с главарем и там молиться о благоприятном исходе. Эта мысль звучала еще более абсурдно. Поэтому, несмотря на безумие первой идеи, я кивнул в знак согласия. Так мы хотя бы будем сами писать свою судьбу и рассчитывать только на себя, а не зависеть от человека, который считает нормальным похитить людей мирным утром в их собственном доме.
– Нам нужно будет действовать быстро и надеяться, что удача улыбнется нам. Ты сможешь бежать, Ник?
– Я постараюсь. Но я хочу, чтобы ты пообещала мне кое-что.
При тусклом свете я заметил, как ее глаза стали темнее, а взгляд еще серьезнее и тверже, чем прежде. Она не паниковала, не впадала в истерику и не думала о худшем исходе.
– Нет, Ник. Просто постарайся получше, – строго произнесла она.
– У нас нет времени, так что обещай мне. Если я не смогу, ты должна бежать одна.
Ая посмотрела на меня так, будто это обещание лишнее. Будто она не сомневалась в успехе сомнительного предприятия. Может, для нее так и было, но не для меня. Важнее всего, чтобы с ней все было хорошо. Я ценил ее хладнокровие и уверенность. Это зацепило меня в ней с первой встречи – сила и хрупкость.
– Хорошо, – прошептала она. – Но и ты должен пообещать, что постараешься, как следует. Сделай это ради меня. Я знаю, как будет сложно.
Я снова кивнул. Конечно, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы спастись. Ни сколько ради себя, сколько ради нее. Моя маленькая сильная девочка, еще одной потери она не переживет. Это слишком страшно. Боюсь представить, что будет с ней после такого. Я не имею права так поступить. Мы кратко обсудили план действий. Я в очередной раз убедился, что спасет нас только чудо. Мы договорились по возможности прыгать на повороте, при сниженной скорости. Поскольку мы видели дорогу только сзади, определить наилучший момент для прыжка заранее делалось невозможным. Ждать поворота тоже никак не вышло бы. Дверь выбьет с шумом. Нужно приложить всю силу, чтобы получилось с первого раза. В боковое зеркало распахнувшуюся створку тоже сразу заметят. Таким образом, даже если бы не шум, всё сразу станет явным.
Ая показала, как лучше прыгать и приземляться. Ее учили разным трюкам перед поступлением на службу в полицию, в центре переквалификации. Я оторвал кусок ткани от пижамных штанов снизу и плотно перетянул голову. Мне хотелось поцеловать ее, возможно, в последний раз. Но я одернул себя. Нельзя давать волю чувствам в такой момент. Только холодный рассудок спасет нас. Нужно без лишних мыслей совершить то безумие, которое мы задумали. Иначе будет сложнее. Лишние рассуждения и сентиментальность только собьют. Я лишь крепко сжал ее ладонь:
– Готова?
– Да, без тени сомнения произнесла она.
Я поднялся на ноги. В полный рост, конечно, вытянуться не удалось. Ая отошла в сторону, чтобы в нужный момент выпрыгнуть из кузова без промедления. Я ухватился за выступ на потолке, глубоко вдохнул и с силой ударил ногой по двери. «Не медлить» – без остановки повторял я про себя. Фраза дробью отдавала в висках. Отдача от удара перешла в голову, и я почувствовал головокружение с новой силой, в глазах поплыло. «Держись» – повторял я теперь. «Не смей упасть». В этот момент свершилось первое чудо. Я сквозь пелену заметил, как машина зашла на крутой поворот, сбавляя скорость. Ая немедля прыгнула. Ни капли сомнений и страха не просматривалось в ее движениях. Я невольно вскрикнул, когда она шлепнулась на асфальт и прокатилась несколько оборотов. Но ступор прошел, она тут же поднялась, а я проследовал за ней.
Я не позволил себе думать о падении. Отступил на шаг и, оттолкнувшись, вылетел из машины. Сгруппировался в прыжке, как показывала Ая. В ушах всё еще шумело, а адреналин не дал почувствовать боль. Я скорее услышал, будто со стороны, глухой удар приземления об асфальт. Кожу в некоторых местах обожгло от торможения оголенной плоти о шершавую бетонную поверхность. Несмотря на острое желание распластаться прямо на месте и прийти в себя, я заставил себя встать. Я не мог сориентировать, а конечности подгибались. Ко мне подлетела Ая. Я оперся на ее плечо и с горем пополам сумел подняться на ноги. Тело не слушалось. Я ничего толком не видел и не слышал. Будто сквозь толщу воды проникал ее голос:
– Скорее, Ник! Потерпи! Прошу, попытайся!
Я старался, как мог. Зрение потихоньку фокусировалось. Я увидел сквозь деревья, как автомобили разворачиваются. Я только открыл рот, чтобы просить ее уходить, как нас оглушил визг тормозов, затем удар, хлопки и скрежет метала. Машины с похитителями было две, они ехали друг за другом, на расстоянии метров пятидесяти. Впереди ехал легковой автомобиль, а чуть позади фургон, из которого вы выпрыгнули мгновением раньше. В первой машине тоже увидели наш побег. Водитель пошел на разворот и увеличил скорость. Вторая машина двигалась медленнее, но тоже пошла на разгон на развороте, чтобы не упустить нас. Они действовали спонтанно и не слаженно, поэтому первая машина с силой вписалась во вторую и снесла фургон напрочь. Зрелище ужасало. Перед второго автомобиля сложился гармошкой и вдавился в кузов. Вряд ли кто-то там выжил. Первому автомобилю повезло больше, пострадала в основном левая сторона. Те, кто находился справа могли остаться в живых, но не без повреждений, слишком уж сильный был удар.
Ая замерла и медленно опустила меня на землю. Несколько минут мы прибывали в шоке. Лично я не думал о том, что может произойти дальше и что нужно уходить. Для нас случившееся можно назвать одним словом – чудо. Второе чудо за день.
– Нужно проверить, что там, – произнес я, все еще пребывая в шоке.
– С ума сошел? Нужно бежать отсюда, как можно скорее! – Ая проявляла больше эмоций. – Если все в машине погибли, то за ними все равно скоро приедут или нагрянет полиция. Ты представляешь, что это может значить для нас?
Я представлял, хоть и смутно. Сложно охватить разумом всё сразу. Нас затаскают по судам, могут обвинить в случившемся. Варианты посыпались в сознании тут же после слов Аи. Но самое страшное, раскроют наше участие и методы в борьбе с поставщиком за доставку препаратов. Страх за то, что сделают с Аей, парализовал. Холодок пробежал по спине, и ладони вспотели. Конечно, нужно убираться отсюда, как можно скорее. Так у нас останется хоть маленький шанс выйти сухими из воды.
– Ты права, уходим, пока никто не обнаружил нас тут.
– Я помогу тебе подняться.
Я оперся на ее плечо и медленно разогнулся в полный рост, но тут же упал обратно на землю. Контролировать головокружение стало сложнее. Меня затошнило, и жар пробежал от кончиков пальцев до лица. Я отклонился в сторону, и меня вывернуло наизнанку. Потом еще раз. Я тяжело дышал, остатки сил покидали тело. Было трудно оставаться в сознании. Соблазн погрузиться в темноту велик, но я не мог оставить Аю одну наедине со всеми проблемами.
– Ты сможешь идти? – ее голос звучал беспокойно, она гладила мой лоб. – Давай хотя бы спрячемся.
– Дай мне минутку, – тяжело дыша, тихо пробормотал я.
– Придумала! – она ловко подскочила и рванула к месту аварии.
– Стой!
Сколько ужасов пришло мне на ум в ту же секунду не сосчитать. Похитители выжили и ранят ее, а может, и убьют, машина взорвется, внезапно нагрянет полиция. Откуда-то вдруг появились силы. Я поднялся и то и дело падая, потащился за ней. Преодолеть расстояние метров в двести-триста стало адом, но я кое-как справился. Бандиты либо были мертвы, либо без сознания. Это меня успокоило, но лишь отчасти. Ая бесстрашно копошилась в машине, в попытке добраться до аптечки. Теперь понятно, что привело ее сюда. Жаль ее огорчать, но вряд ли что-то из автомобильной аптечки посильно поможет. Я, тем не менее, наполнился благодарностью за ее старания. Как минимум, нашатырь и повязка поддержат мое состояние.
Девушка достала оранжевый чемоданчик и прямо на обочине наспех туго замотала мне голову. В машине мы нашли бутылку воды, которая пришлась как нельзя кстати. Пить хотелось ужасно. Мы не переставали прислушиваться, чтобы не пропустить приближение кого-либо к месту аварии. На всякий случай заприметили в лесу, метрах в ста, место, где сможем временно укрыться.
– Ну вот, готово! – Ая улыбнулась обворожительной широкой улыбкой. – Это мы возьмем с собой. Теперь пора уходить.
Она взяла бутылку, необходимые медикаменты и бинты. На этот раз я встал сам, подтянувшись за искореженный корпус легковой машины. Отдых на обочине и вода придали немного сил. Меня всё ещё штормило, но уже не так страшно. Возможно, я просто привык к этому состоянию. По наитию я протянул руку сквозь разбитое стекло и прощупал пульс мужчины. Биение не ощущалось. Я переместил руку, но в этот момент меня окликнула Ая:
– Скорее же, нам пора.
Она явно теряла спокойствие, не хотелось заставлять ее нервничать. На сегодня переживаний хватило сполна. Осторожно вытаскивая руку из машины, мой взгляд упал на папку с документами и ноутбук. Я застыл в удивлении.
– Ник! – в нетерпении крикнула Ая.
– Постой, я видел этот логотип раньше!
Я указал пальцем в машину, она подошла и заглянула внутрь, куда указывала моя рука.
– Где? – непонимающе произнесла она.
– Помнишь, я рассказывал, что в двух странах вновь вспыхнула эпидемия? – Ая настороженно кивнула. – Так вот это символ компании, которая выпустила антидот. Нам предлагали его закупить на случай второй волны вируса, как в тех странах.
Девушка замерла, информация ввела ее в ступор. Меня, по правде говоря, тоже. Что может объединять поставщика, который поставляет медицинское оборудование и лекарства в нашей стране, в нашем городе с компанией, которая изобрела антидот от вируса трехлетней давности?
Когда нам поступило предложение о закупке, собрали консилиум. Все главные врачи страны пришли к выводу, что в антидоте нет практического смысла. Во-первых, период действия вируса крайне мал. После заражения человек проживал от пяти до восемнадцати часов в среднем. При большом проценте заболевших, никак не успеть спасти всех. А если учесть, что среди заболевших будет и медицинский персонал, шансы крайне малы. При таком раскладе нужно было закупить и распространить антидот среди граждан заранее. Минусов у такой затеи нашлось достаточно. Вопросы, паника, подпольные продажи, финансовый вопрос, в конце концов. Стоимость производитель выставил неподъемную для государства с экономикой в упадке. Страна не успела встать на ноги после страшных событий. Но основной причиной мнения врачебной коллегии, конечно, явилось то, что ни один вирус по составу никогда не повторяет предыдущую версию. Состав мутирует. Если мы столкнемся со второй волной, то антидот, изготовленный по примеру состава первого вида вируса, вряд ли поможет. Течение второй волны в двух странах выглядело весьма сомнительно. Правительство сочло это грубой рекламой антидота. Так как одна из стран была разработчиком, а другая ближайшим союзником. Данных об исследованиях и эффективности, можно сказать, не предоставили. То, что предоставили, выглядело спорно и неправдоподобно. Вердикт вынесли большинством голосов. Были несогласные, но в меньшинстве, к счастью. Основная группа сошлась на мнение, что мошенники хотят подзаработать на страхе повторения болезни 2020 года.
– Заберем ноутбук, бумаги и бежим.
Я наспех расчистил разбитые стекла. Ая забралась в машину, взяла папку с документами и ноутбук. После мы как можно скорее покинули место аварии. Нас, вероятно, будут искать, если не заказчик похищения, то полиция. В кузове остались наши отпечатки. В базе имелись отпечатки пальцев всех граждан страны. Не знаю, что лучше. Оба варианта не сулили ничего хорошего, но если придет полиция, можно что-то придумать. В конце концов, нас похитили.
Мы кое-как добрались до шоссе и поймали попутку. Водителю пообещали солидную плату, и он не задавал вопросов. Наш вид их определенно вызывал. Оба в домашней одежде, растрепанные, в ссадинах. Я с пробитой головой и в крови. В руках ноутбук и папка с документами. Мы сошлись на мнении, что лучше ехать в больницу. Дорога до шоссе забрала последние силы. Не знаю, сколько мы шли пешком, через лес, чтобы не привлекать внимание. Путь показался вечностью. День выдался жарким, и это изматывало еще сильнее. Спасала только лесная прохлада. Всю дорогу молчали, заговорили только когда подошли к дороге, чтобы обсудить дальнейшие действия. Так и решили ехать в больницу. Мне нужна была помощь, тем более в квартире нас уже могли поджидать. В больнице тоже, но там хотя бы многолюдно и нападать вряд ли станут. Полиция так быстро не придет за нами. Пока нас вычислят, как участников ДТП, пройдет немало времени. Потому самое разумное ехать туда.
Помимо всего прочего, пока за нами не пришли, кто бы ни был первым, я хотел ознакомиться с документами и нарыть что-нибудь стоящее внимания в ноутбуке бандитов. Таинственный логотип не давал покоя. Маленькие глазки-бусинки черной змеи с короной на голове, извивающейся вокруг бардовой розы, с которой падает того же цвета капля, буквально гипнотизировали. Все это неспроста, я чувствовал. Ай-ти специалист из больницы, по совместительству мой хороший приятель, не откажет в помощи вытащить данные из компьютера, который мог повредиться при ударе. Даже если не повредился, то, скорее всего, запаролен. Проверять на месте времени не было.
В больнице нам тут же оказали помощь. Помимо моего сотрясения, полученного от удара, травмы оказались не серьезными. Ушибы, синяки, да ссадины. Благо Ая сильно не пострадала. Как я беспокоился, когда она прыгала из машины! Как же хорошо, что пока все обошлось. Я дал нам время на отдых. Отдал ноутбук Марку, чтобы тот поработал над ним. Как мы и ожидали, он оказался запаролен. Ая быстро уснула, свернувшись калачиком на диване в моем кабинете. Я остался в палате под капельницей и с собой прихватил папку с документами, которую мы вытащили из машины преступников. В бумагах я не обнаружил ничего существенного. Договоры на поставку, расчеты, маршрутные листы. Основная часть на английском языке. Речь шла о каких-то препаратах и антидоте. Я погрузился в цифры и не заметил, как уснул.
Разбудил меня Марк. Друг ошеломлённый вбежал в палату и, позабыв о том, что я не вполне здоров, стал трясти с силой.
– Ник, Ник! Просыпайся скорее!
Я переполошился. Сон оказался на удивление глубоким, и я не сразу понял, что проснулся и что происходит.
– Что… Что стряслось? – отрывисто и тревожно произнес я.
Не дождавшись ответа, мозг уже генерировал самые страшные сценарии. Есть у меня такая дурацкая привычка. Нас нашли, Аю забрали, приехала полиция. Резко я подскочил, но тут же потерял равновесие и ухнулся обратно на койку. Марк присел на колени возле кровати и подхватил меня за локти.
– Полегче, дружище, все в порядке! Я просто расшифровал, раскрыл все данные.
– То есть ничего не случилось? С Аей все хорошо? – я потихоньку стал воспринимать пространство и зрение сфокусировалось.
– С ней все в порядке. А вот насчет ничего не случилось, не уверен. Не стал смотреть без вас, но чувствую, ничего хорошего нас не ждет. Уже по обрывкам понятно.
– Ну, пойдем разбираться, что тебя так переполошило. Только разбужу Аю.
– Она уже не спит, ждет в кабинете.
Втроем мы расположились за столом в моем кабинете, уставились в монитор и неотрывно читали. Каждое предложение повергало в шок. Глаза становились шире, по спине бежали холодные неприятные мурашки. К финалу лоб покрылся испариной. От увиденного я вновь ощутил тошноту. Голова пошла кругом и в ушах зашумело. Сильные мира сего готовили заговор. Кучка влиятельных людей объединилась и работала над тем, чтобы повторить эпидемию 2020 года искусственным путем. Как?! Как такое пришло кому-то в голову! Мало было ужаса, который пережило человечество. Немыслимо подвергнуть людей такому испытанию вновь, да еще и в столь грязных целях. Вторая волна в тех двух странах оказалась экспериментом и театром одновременно, чтобы заработать на антидоте. Когда злодеям стало понятно, что никто не хочет его закупать впрок, они придумали план пострашнее, и нашли единомышленников среди влиятельных лиц более десятка стран. Среди них и наша. Ая и Марк пребывали в таком же шоке. Лица бледные, глаза распахнуты, у Аи мелкой дрожью тряслись руки.
Цель жуткого действия – устрашить и подчинить людей. Вирус искусственно запустят через системы вентиляций в общественном транспорте, крупных магазинах, офисах, учебных учреждениях. Везде, где собирается достаточное количество людей ежедневно. С больницами заключают договор и поставляют в них антидот. Людям сообщают, как можно спастись и чего это будет стоить. А стоить это будет столько, что организаторы всего этого действа получать бесплатных рабов на всю жизнь. Мало кто позволит лекарство за такую цену. Все было продумано до мелочей. Паника заставляет людей совершать необдуманные поступки. Желание спасти близких заставляет совершать людей необдуманные поступки. Подлецы знают, на чем сыграть. Именно для этого поставщик терроризировал меня. Ему нужен был договор на этот обман. Он – один из исполнителей в нашей стране. Его задачей было договориться со мной, и когда он понял, что это не так просто, решил действовать через шантаж. Но вмешалась Ая, и ему не удался и этот план. Именно поэтому нас решили устранить, чтобы не путались под ногами. Сначала, возможно, меня хотели шантажировать ее жизнью. А когда обнаружили в квартире нас вместе, поменяли план. Но мы опять спутали им все карты.
Я не предполагал, что дело обернется настолько серьезно. Что мы станем помехой мирового заговора. От этого голова шла кругом. Три года назад, всего лишь три года назад я жил самой простой жизнью и сколько бы я отдал за то, чтобы все так и осталось. Теперь я не могу поверить в то, что за моей персоной охотятся злые гении, придумавшие такое безумие. Которые, к слову, теперь наверняка невероятно рассержены. Мало того, что мы опять сбежали, так еще и прихватили с собой ценную информацию. Я словно попал во второсортное кино. За тем лишь исключением, что все происходило в реальности. И потасовки, и похищения, и прыжки из машины, и заговор, все было настоящее. Да уж, прав был Марк, ничего хорошего это не предвещает.
Долгое время мы молчали и смотрели друг на друга. Я прервал затянувшуюся немую паузу первым.
– Не могу поверить. Мы действительно все это видели? – я отрешенно смотрел на экран ноутбука и говорил будто издалека, медленно проговаривая каждое слово.
– К сожалению, видели. А может, кстати, и к счастью, – более живо, чем я отозвался Марк.
– Что ты хочешь этим сказать?
– А то, милый друг, что план только в начальной стадии и мы еще можем помешать злодеям.
– Ты прав, пока пострадали немногие. Но раз кто-то затеял такое, у него много союзников или весьма влиятельные покровители. Ты представляешь масштабы?
– Представляю… Но теперь, когда мы знаем, бездействовать не имеем никакого права.
– Марк, это не онлайн шутер. Тут все серьезнее и геройство не всегда оправдано. Нужно подумать, прежде чем что-то предпринять.
– Марк прав, – Ая, все еще отрешенная и пребывающая в шоке, вступила в разговор. – Мы должны что-то предпринять. Но и ты, Ник, тоже прав. Действовать нужно обдуманно. Только вот времени совсем мало. Дата распространения в нашем городе всего через пять дней.
Я мимолетом взглянул на Аю. Она быстро приходила в себя. Девушка боролось, чтобы как можно скорее вернуть самообладание, отпустить ненужные эмоции и подключить нужные. Именно это цепляло в ней. Она скорее горячая и импульсивная, а я холодный и рассудительный. Чем не идеальный тандем? Я невольно улыбнулся, наблюдая, как она меняется.
– С чего начнем, друзья?
Я тоже отошел от оцепенения, в которое меня повергла информация. Я не мог отставать от своих союзников. Марк быстро переключился. Мыслительный процесс отражался в его позе, глазах, мимике. Нужно хорошенько все обдумать. Права на ошибку нет. Слишком многое поставлено на карту.
Мы не герои, мы просто хотели жить дальше. Вариант пустить все на самотек или забыть о том, что видели, даже не рассматривался. Что не говори, но человек без общества не сможет. Мы слишком социальны, чтобы думать только о себе. Да, все люди эгоисты. И даже совершая поступок, как может показаться на благо общества, я в первую очередь думал о себе, о нас. Я хочу жить в мире полном здоровых и счастливых людей, не рабов. Я хочу выходить на улицу и как в былые времена слышать детский смех, ругань соседей, автомобильные сигналы. Желаю видеть улыбки, объятия, дружбу, любовь. Я истосковался по всему этому. Пусть такая простая и такая ценная жизнь вернется на каждую улицу. Пусть люди живут. Жизнь невероятно прекрасна. Простая, незамысловатая, со счастьем во всех его проявлениях. Я вдруг понял, как остро хочу простого человеческого счастья и главное покоя. Проснуться без страха и тяжести, как в то утро, перед похищением. Если каждый день будет начинаться так, я готов за это бороться, чего бы мне это не стоило. Ибо жизнь в страхе, напряжении, боли и сожалении – это не та жизнь, за которую я готов сражаться. Но за то, что мне дорого, я готов бороться с уверенностью и упорством. В такой борьбе не страшно пасть. Страшно существовать, когда знаешь что такое жить.
С этими мыслями я двинулся в бой с большим и малоизвестным врагом. Рядом со мной были дорогие сердцу люди. Женщина, которую я полюбил с первого взгляда, какой-то особенной, другой любовью и надежный друг.
– Предлагаю привлечь как можно больше людей. Нужно распространить то, что мы знаем, но не посеять панику и не привлечь внимание сторонников злодеев. Кто знает, где они? – начал Марк.
– Не возражаю, тем более за нами в любой момент могут прийти из полиции или бандиты. Но нужно все хорошо продумать. Ты прав, люди должны быть непременно надежные. Большое количество будет сложно заткнуть, когда информация разойдется.
– Распространение информации хорошая идея, но еще важен антидот на случай запуска. Что толку трубить о заговоре, если нет решения. Это верный путь только к панике. Считаю, что в первую очередь нужны люди из лаборатории, которые оценят составы и определят, сколько времени потребуется, чтобы создать лекарство в необходимом количестве. И можно ли его вообще вывести. А мы подумаем, как его распространить. Потом правительство, нам нужна влиятельная поддержка. Не надо так смотреть на меня. Без сильных друзей мы не провернем всё это, сколько бы людей не привлекли. Начнем со своего человека. У меня такой есть. Но пойдешь к нему ты, Ник, – Ая выдавала идеи одну за другой, я не успевал за ее ходом мыслей.
– Я?
– Несомненно. Ты сможешь все объяснить с холодной головой, без лишних эмоций.
– Этот человек надежный? Права на ошибку у нас нет, – настороженно спросил я.
– Самый надежный. Беспокоиться не о чем, – заверила Ая.
– Хорошо. Тогда резюмирую. Лаборатория. Распространение. Переговоры. Вы займетесь людьми. Сначала списки, затем нужно встретиться с каждым. Ая, но ты должна быть крайне осторожна. Одной тебе совсем нельзя. Тебя точно будут искать.
– С этим я разберусь, не переживай.
– Я возьму на себя и лабораторию. Но, Марк, пойдешь со мной. Подхватишь после объяснений, а я поеду к человеку из правительства. Пока ребята в лаборатории будут работать, если будут, займись списками и тем, как защитится и распространить как можно больше без вреда и паники.
– За дело? – выдохнув, с кивком произнесла Ая.
– За дело! – повторили мы с Марком
Голова шла кругом. Не хватило времени даже чтобы осознать масштаб и безумие, с которым мы столкнулись. Но мы все понимали, что угроза большая и реальная. Уверен, что каждый из нас испытывал схожие чувства. Разве только Марк находился в приподнятом состоянии, и сложно было разобрать, защитная это реакция или он действительно наслаждается тем, во что ввязался поневоле. Обычные люди, не герои и не спасители, от действий которых теперь зависят судьбы людей. Уму непостижимо. От этой мысли накатывала животная паника, с которой приходилось бороться всеми силами. Сейчас не до эмоций. Поддаться панике – значит принять поражение уже сейчас. А мы поборемся, еще как поборемся! Только действовать и ни шагу назад. Стучать во все двери, ставить всех на уши. Сделать все возможное, чтобы не дать случиться страшному. Мороз пробегает по коже каждый раз, когда хотя бы на секунду представляю, что все вернется, что люди вновь переживут ужасы эпидемии.
Главным для меня, как и для Аи и для Марка, было не останавливаться и не задумываться о том безумии, в котором мы принимали участие. Перед тем как бросится в омут с головой, я подошел к Ае, схватил за голову и поцеловал в лоб. Задержался немного дольше, чем требовалось. Она ухватилась своими руками за мои. Несколько секунд я вдыхал ее запах, чтобы запомнить. Затем шумно вдохнул, развернулся и пошел прочь. Марк поспешил за мной. Мы направились прямиком в лабораторию. Перед этим мой друг прихватил ноутбук и передал Ае флешку с записанными данными.
В лаборатории я провел совсем немного времени. Бесконечно благодарю судьбу за людей, которые повстречались мне на жизненном пути. Чуткие, добрые, неравнодушные и отзывчивые друзья и коллеги существенно облегчали задачу.
– Я понял тебя. Немедленно приступим к работе, дружище, – после рассказа что к чему заключил Кир – заведующий лабораторией.
– Благодарю, дружище! Держи в курсе, мне нужно бежать дальше. Времени в обрез.
– Непременно. Как только будет что сообщить, мы сразу с тобой свяжемся.
Я оставил детали на Марка, и лаборатория тут же приступила к работе. Я же направился в правительство. Больница была моим фортом, покидая ее, я становился еще более уязвимым и доступным для противника, чем где-либо еще. Цель – выйти незамеченным и не привлечь к себе внимание. Я вызвал такси прямо ко входу и по дороге забежал в кабинет, накинуть толстовку от спортивного костюма. Вид становился совершенно непримечательным. Черный спортивный костюм, капюшон, надвинутый на голову, скрывает лицо, кроссовки. С собой спортивная сумка с одеждой попрезентабельнее. В таком виде, как сейчас, могут и на порог не пустить. Главное не задерживаться и без промедления запрыгнуть в машину. Что я и сделал.
Всю дорогу до здания правительства я оглядывался, проверял, нет ли слежки. К счастью всё прошло гладко, за мной никто не следил. По пути я переоделся в джинсы, рубашку и ботинки. Стремительно вышел из машины прямо напротив входа в здание и нырнул внутрь. На проходной за стеклом сидел молодой охранник в черной форме и увлеченно читал вчерашние новости. Посетители тут не частное явление.
– Доброго дня. Мне назначено. Кабинет 208, – сухо продекламировал я. Молодой человек нехотя отвлекся от газеты, осмотрел меня и произнес четким поставленным голосом.
– Документы, пожалуйста.
Наверняка бывший военный, интересно, что привело его сюда. Я достал личную карточку из нагрудного кармана рубашки и протянул охраннику. Он тут же отсканировал ее, и на экране у него появилась вся информация обо мне. Какое-то время он читал, хотя кроме фамилии, чтобы свериться с графиком посещения, ему сейчас ничего не требовалось. Я терпеливо ждал, когда он удовлетворит любопытство. По личной карточке, разработке нового правительства, можно узнать все, начиная от родственников, заканчивая метами посещения. Отсканировал карточку и получил полную биографию человека: где родился, где учился, куда ходишь, что покупаешь, где работаешь, нарушения, штрафы и многое другое, что когда-либо фиксировалось. Разным организациям давали разный уровень доступа. У правительства он был полный. Через пару минут я занервничал, что в моей карточке появились какие-то новые отметки в связи с событиями последних дней, но вида не подал. У бандитов везде могут найтись свои люди. Кто знает, кто на их стороне? Может меня давно разыскивают. Хотя маловероятно, в первую очередь пришли бы в больницу, а там пока тихо. Из размышлений меня вырвал голос охранника:
– Проходите, господин Левцов. Вам на второй этаж, лестница справа, – с этими словами он протянул мне карточку и открыл турникет.
– Благодарю.
Быстрым шагом я прошел широкий коридор и взлетел по лестнице. Сердце колотилось быстрее, и ладони потели. Я не волновался всю дорогу, а теперь на подходе к кабинету ощутил, что нервничаю. Я – врач и часто принимал решения, от которых зависит судьба человека и его близких. Но еще никогда от меня не зависело так много жизней одновременно. Отбросив все страхи, я закрыл глаза, глубоко вдохнул, выдохнул и повернул ручку двери кабинета 208.
Обстановка весьма аскетичная. Я не часто бывал в правительстве, этот визит третий, но такой минимализм вэтих стенах встретил впервые. Обычно обстановка помпезная и вычурная, показывает высокий статус человека к которому пришел с визитом. Сейчас же передо мной открылся кабинет, который выглядел, пожалуй, проще, чем мой собственный. Хотя я никогда не отличался любовью к статусным деталям, считаю их лишними. Напротив двери простой длинный стол, позади большое окно, через которое проникает много света. Обычные серые шторы и открытые жалюзи. По периметру узкие шкафы для документов. На столе цветок с пышной зеленью в горшке. За столом в простом кожаном кресле сидит мужчина, на вид лет пятидесяти. Щуплый, невысокий, седовласый, черты лица мягкие и добродушные глаза. Мы познакомились. Я немного успокоился, его вид внушал оптимизм и возможный успех по вопросу, по которому я явился. Я тут же сказал, что от Аглаи, и мужчина расцвел.
– Ая, – протянул он с отеческой нежностью. – Как поживает юная леди?
Почему-то я решил, что он старинный друг ее отца и скорее всего, знает ее с детства.
– Старается не унывать и сделать мир лучше, – с улыбкой произнес я.
– Очень на нее похоже. С детства была такой. Эх… давно наши дорожки не пересекались. Сколько воды утекло, сколько всего случилось.
Седовласый господин погрустнел, а я растерялся. Эмпатия не позволяла мне остаться равнодушным к его добрым воспоминанием, но и дело по которому я пришел, не терпит отлагательств. В иных обстоятельства, я бы с удовольствием послушал истории о детстве моей возлюбленной. Мужчина заметил мое смятение и сам перешел прямо к делу.
– Что-то я расчувствовался. Вы же по делу пришли. Давайте к нему перейдем. А то я долго могу предаваться теплым воспоминаниям. Хорошее было время, – глаза мужчины стали еще печальнее, но по-светлому. – Ая сообщила, что оно не терпит отлагательств.
Я изложил все, что мне было известно. Мужчина внимательно выслушал. Удивление не показалось сильным. Нет, он не знал, но скорее всего о чем-то догадывался. Сложно скрыть полностью столь масштабную операцию. Так и вышло. После того, как я закончил, он глубоко вздохнул и заговорил.
– Я догадывался, что готовится что-то неладное. В последнее время много странностей происходит у нас тут. Странные люди, медицинские работники зачастили, препараты завозят на склад. Я задавал вопросы, но от меня все отмахивались. Мол, своим делом занимайся. А недели две назад и вовсе заблокировали высший доступ. Теперь я мало что могу узнать. Но чтобы такое! Такое я даже в самых смелых догадках не предполагал!
– Вы нам поможете?
– Чем смогу, безусловно. Только вот, что я могу. Тут надо хорошенько подумать.
Я выжидал, с надеждой смотрел на собеседника. Он почесал висок, взгляд устремился, будто сквозь меня. Мужчина думал. Я нервно постукивал пальцами по коленке. Хорошо, что он воспринял новость, как надо. Я радовался уже тому, что он не был причастен к этому безумию. Хотя доля сомнения сопровождала меня до самого конца. Каждую секунду я ждал, что вот-вот откроется дверь, войдут бандиты, а добродушный с виду человек зло ухмыльнется и закончит нашу встречу какой-нибудь банальной злодейской фразой. Я, кажется, совсем потерял веру в людей. Мое нутро протестовало против таких мыслей, за них становилось даже немного стыдно. Но судьба обошлась со мной жестоко и вряд ли теперь я когда-то стану тем человеком, которым когда-то являлся. Цинизм, осторожность и недоверие теперь мои верные спутники, которых я себе не выбирал.
Не знаю, сколько времени прошло в звенящей тишине, которая буквально сводила с ума. Когда мужчина заговорил, я подался вперед и внимал каждое слово.
– Вот как мы поступим, молодой человек. Есть у меня одна идея, как получить больше информации и следить за каждым их шагом.
– Но ведь мы и так знаем, что и когда они собираются делать! – возразил я.
– А вы уверены, что поняв, что вы все знаете, а если не вы, то кто-то другой, кто добрался до файлов, не поменяют планы?
– Не уверен. Вы правы.
– Так вот, я сделаю все что нужно. А также через свои каналы предоставлю вам доступ к СМИ, чтобы в случае опасности или по другой необходимости, вы могли придать огласке то, что неизбежно случиться.
– Уже не плохо, – с улыбкой произнес я, но ожидал чего-то более решительного.
– Конечно, я постараюсь подключить максимум влиятельных людей. Но тут не знаешь, кому доверять. Мне нужен список от вас, кто точно задействован, кого вы выдели в документах. Это поможет мне не ошибиться.
– Сделаем.
– Остальное по возможности, друг мой, – собеседник разочарованно развел руками, как будто понял, что я ожидал от него большего.
– Тут любая помощь сгодиться. Спасибо вам.
Я поднялся и пожал ему руку через стол.
– От вас список. Я сообщу результат немедля и перешлю доступ и как выйти в СМИ при необходимости. На связи, – он немного помялся, а затем улыбнулся и сказал. – И обнимите за меня Аю.
Я кивнул и выскочил за дверь. Нужно спешить обратно в больницу. Я тут же вызвал машину и дождался ее прибытия в холе. Затем незаметно скользнул в салон и снова всю дорогу оглядывался. Странно, что за мной никто не следит. Хотя это уже похоже на паранойю. Меня могли вычислить, только если кто-то из здания правительства слил информацию, а это маловероятно.
В больнице меня ждали друзья с хорошими новостями. На создание антидота понадобиться немного времени и все необходимое имеется. Состав слишком простой. Правда, что делать с тем, что закончатся препараты, которые были расписаны для других целей, надо еще подумать. Будем действовать по мере поступления проблем. Еще в дороге я попросил Марка сбросить список нашему другу из правительства. Теперь оставалось только ждать. Я отправил всех отдыхать и сам прилег ненадолго. Нужно восстановить силы, нам предстоят тяжелые дни. Только одно не давало покоя, не то чтобы я этого хотел, но странно, что никто не пришел за мной и Аей. Она еще не вернулась в больницу, но по телефону заверила, что в полной безопасности и за ней никто не следит. С этими мыслями я задремал.
Разбудила меня Ая. Цела и невредима стояла передо мной.
– Пришла с хорошими новостями, Ник, – она застенчиво и мило улыбалась, я приподнялся и обнял ее. – На нежности нет времени. Вот спасем мир и будем обниматься, – теперь она смеялась.
– Как скажете, капитан. Ну, выкладывай, что за новости.
– Нам удалось собрать много сторонников. Вот все, кто с нами. И не беспокойся, тут все надежно. Нет причин ждать неприятностей от этих людей. Каждый из них в свою очередь найдет в своем окружении еще по несколько таких же надежных друзей. Так что сеть запущена.
– Отлично. Твой милый друг из правительства передавал привет.
– А, Анатолий Александрович, – девушка снова заулыбалась. – Как он?
– Выглядит бодро и сразу взялся за дело. Обещал помочь, чем сможет. Вот жду от него письма. Он кстати сказал, что даст лазейку в СМИ, на случай, если нужна будет масштабная огласка.
В этот момент раздался звук входящего сообщения. На почту пришло письмо. Анатолий Александрович прислал ссылку на доступ к данным злодеев и куда обратиться в СМИ, а вместе с тем доступ к сети вещания в онлайн режиме на всю страну или на наш город. Такого я никак не ожила. Я думал, он пришлет контакты надежных людей нам в помощь.
– Ну и Анатолий Александрович, ты только посмотри.
Ая заглянула в экран и тоже поразилась.
– Вот это сила вокруг нас собирается. Я даже начинаю верить в успех.
– Пока рано радоваться, но я тоже уже чувствую себя увереннее. Только это дурацкое чувство меня беспокоит.
– Какое?
– Когда все идет по плану. Ждешь, что вот-вот случиться что-нибудь ужасное и все успехи рухнут, как карточный домик.
– Не будем о плохом, пожалуйста. Я верю, в итоге всё получится.
– Будем надеяться.
Первая проблема появилась на горизонте гораздо раньше, чем мы ожидали. Марк воспользовался предоставленным доступом и узнал, что дата всеобщего отравления перенесена и теперь у нас не пять дней, а два. По некоторым отрывистым данным, мы убедились, что с нас не спускают глаз, следят из далека. Одно из сообщений гласило, что нас нельзя трогать, с нами покончат тихо, во время запуска вируса. Так вот почему до нас С Аей никому нет дела. От нас рассчитывают избавиться иным способом, который не привлечет ничье внимание. Все будет выглядеть естественно. Но злодеи не представляют, какую кашу мы успели заварить.
Вторая новость стала ударом. Анатолий Александрович последним звонком условился с нами связаться через час. Сказал, что у него для нас грандиозный сюрприз, и он лично приедет, чтобы посмотреть на наши лица. В больницу въехала вереница грузовиков. Я вышел узнать, что это такое. Водитель сообщил, что лекарства. Я сразу решил, что это от Анатолия Александровича и нужно подождать его появления. Но он так и не появился. Мужчина словно сквозь землю провалился, не отвечал на звонки. Мы по сей день не знаем, что с ним случилось, и куда он пропал. Оставалось только догадываться.
Очевидно, что наш спаситель поплатился за помощь нам. В грузовиках оказалась партия антидота. Он через свои каналы направил несколько машин не по адресу, на который доставляли вакцину бандиты, а к нам. Исчезновение Анатолия Александровича выбило нас всех из колеи. Особенно расстроилась Ая.
Третьим ударом стал приезд нежданного гостя, прямо в день запуска искусственного вируса, когда мы готовились приступить к делу. Мужчина без сопровождения, в дорогом черном костюме, до блеска начищенных ботинках вошел в здание больницы и потребовал встретиться со мной. Я как раз стоял в холле и слышал, как он в деликатно манере настаивал на встрече.
– Что вы хотели? – крикнул я.
– Поговорить, – с неприятной любезной улыбкой произнес он.
– Прошу, – вызывающе произнес я и мы молча прошли по лестнице к моему кабинету.
В кабинете сидели Марк, Ая, Кир и все наши союзники, которых удалось собрать. Когда вошел мужчина, они все с недоумением уставились на него. Он в свою очередь смерил их презрительным взглядом и произнес:
– Я бы предпочел наедине.
– Нет уж, от моих друзей мне скрывать нечего. Все останутся.
– Ну, как скажете, – вздохнув, произнес он.
Я обошел стол и сел в кресло, жестом указав гостю, чтобы он присаживался напротив. Что он тут же и сделал. Затем сощурив глаза, посмотрел на меня внимательно и заговорил.
– Я полагаю, вы уже сообразили, кого я представляю, – я кратко кивнул. – Так вот, я не собираюсь тратить время на споры, баталии, обсуждения. Я говорю – вы слушаете и делаете выводы, принимаете решения. Если ваши решения неверные – мы принимаем свои решения.
Я продолжал молча слушать. Разговаривать с этим типом не было никакого желания. В этом наши взгляды сошлись. Друзья также настроились враждебно. Аю приходилось сдерживать рядом сидящему Марку. Я читал во взгляде, что она готова его разорвать.
– Вы плохо понимаете, во что ввязались и какие люди стоят за всем, какие цели преследуют. Вы мешаете, скажу прямо. Сейчас я пришёл один. Мы не хотим поднимать шум, думаю, вы понимаете. Вы поиграли в героев и хватит. Мы готовы простить эту детскую шалость и все забыть. Более того, мы дадим вам антидот, на всю вашу компанию, а вы просто отойдёте в сторонку. Можете уехать из города, если так угодно. Мы все оформим. Поймите, наконец, вы букашки и раздавить вас не составит труда. Никто и не заметит. Вы вряд ли представляете, куда влезли. Решили геройствовать, но слишком вы мелкие людишки.
Я боролся с желанием придушить его прямо на месте. Челюсть сжалась до боли, костяшки пальцев побелели от напряжения. Меня колотило. Холоднокровный ублюдок. Хочет откупиться. Он и за людей нас не считает, угрозы не видит. Улыбку вызвало лишь то, что он не знает, какого успеха мы достигли. У нас есть антидот и много. И людей, гораздо больше, чем в этой комнате знает о заговоре. Эту машину уже не остановить. Но, несомненно, на этот случай у них есть второй вариант. Интересно, какой? Они наблюдали за нами, но судя по всему не так уж тщательно. Нужно выведать, как можно больше. Но этот парень не из тех, кто мелет языком, сразу видно. Но попробовать стоит. Мои друзья замерли все как один и наблюдали со стороны, будто за аквариумом, где один вид пытается сожрать другой, чтобы выжить.
– А что если вы не все о нас знаете? У нас есть надежная поддержка.
Мой оппонент усмехнулся без стеснения, чем вызвал мое недоумение. Все же они ничего не знают про наш план или знают, поэтому не боятся?
– Если вы про старика, то он вряд ли кому-то ещё поможет. Вряд ли он вообще что-либо уже сделает в этом мире, – он некрасиво и самодовольно оскалился.
Бедная моя Ая! Представляю, что происходило у неё внутри в этот момент. Она резко вскочила, ударив ладонями по столу. Прерывистое и шумное дыхание вырывалось из груди, на лбу выступила испарина. И хотя она смотрела на мужчину, складываюсь ощущение, что она ослеплена и не видит ничего вокруг. Марк моментально сообразил что нужно ее остановить. Он быстро встал, надавил ей на плечи. Она на удивление подчинилась и опустилась обратно на стул. Он что-то шепнул ей на ухо и оставил руку позади, в районе лопаток на всякий случай. Тем временем гость невозмутимо медленно повернулся в их сторону на хлопок и выразительно посмотрел на вскипающую от гнева девушку. Марк сохранял маску спокойствия. Это было важно, никаких эмоций. Он пожал плечами и сказал первое, что пришло в голову:
– Прошу прощения, так неловок. Книгу уронил.
Без сомнений, мужчина все понял, но инцидент был исчерпан. Мы вновь вернулись к невозмутимому диалогу, как будто речь не шла о чем-то жизненно важном.
– Допустим, – начал первым я. – Если мы не согласимся на ваши условия?
– А, тогда все просто.
Мужчина зашевелился, полез во внутренний карман пиджака и вытянул оттуда сложенный вчетверо листок бумаги. Он привстал с кресла и протянул его ближе ко мне. Я собирался взять бумагу, но он дразнящим движением отдернул ее обратно, показывая, чтобы я читал так. Я прочёл и сначала побелел, затем паника или страх или что-то другое медленно отступили. Мужчина самодовольно уселся обратно и продолжил:
– Скажу для всех, ведь все должны иметь выбор, – он не повернулся к моим друзьям, все также смотрел прямо на меня. – Это приказ. На любое ваше действие, стрелять на поражение. Да, да, в каждого сидящего тут и в отсутствующих тоже. Мы знаем про всех, кто замешан. Не сомневайтесь, мы воспользуемся этим приказом. Если не договоримся, я разошлю его во все силовые структуры тут же. Дальше дело случая, может, вы даже из больницы выйти не успеете. Кто знает, что не понравится властям. Спешу предупредить ваши аргументы, вас объявят врагами народа и повернут все так, что никто иной, как вы готовили заговор. У нас же доступ в СМИ. Как вам такое сообщение: «Банда злодеев из полиции и городской северной больницы объединилась для уничтожения целого города» или «Бездушные преступники играют судьбами мирных жителей, чтобы пополнить кошельки». Звучит, правда? Да нам и приказ отдавать не придётся, люди сами разорвут вас на части. После трагедии 2020 им только повод дай.
Мужчина засмеялся словно сумасшедший. А я понял, что он выдал мне ещё одну немаловажную деталь. Они точно не знают, что Анатолий Александрович помог нам с доступом к СМИ. Он прав, люди разорвут любого, кто посягнёт на их жизнь, жизнь близких, здоровье и благополучие. И это нам на руку. Тут важно только кто кого, мы злодеев или они нас. Но я готов рискнуть. Незваный гость самодовольно и дерзко поднялся, сделал несколько шагов в сторону двери. Затем остановился боком к моим друзьям, повернулся и пренебрежительно бросил им листок с приказом стрелять в любого из нас на поражение.
Злодеи проигрывают только в книгах и фильмах, в суровой реальности они чаще побеждают. Как же хочется, чтобы сейчас все вышло иначе! Я отказываюсь терять надежду, отказываюсь опускать руки и отдаваться на волю случая. Я человек и просто хочу быть счастлив, жить спокойной простой жизнью. Я буду бороться за это право, и грызть зубами землю! Я не дам победить плохим парням, во что бы то ни стало. На этот раз я отказываюсь терпеть, иначе какой смысл жить?! Становиться чьим-то рабом я не собираюсь. Не для того мы проделали такой огромный и сложный путь.
С этими мыслями я встал и молча принялся упаковывать ампулы в сумки. Руки тряслись, пальцы не слушались. Я боялся разбить, но медлить совсем нельзя. Поэтому мысленно я успокаивал себя, чтобы унять волнение. Все присутствующие смотрели на меня с недоумением и опаской. Я посчитал необходимым ответить на их немой вопрос.
– Я не собираюсь сдаваться. Эти ублюдки не выиграют бой, – руки затряслись с новой силой. Как же меня злила несправедливость! При малейшей мысли об этом накрывала волна ярости, растерянность и всякий намек на смирение исчезали. – По крайней мере, я точно не собираюсь сидеть сложа руки, со мной вы или нет. Я раздам столько ампул, сколько успею. Спасу всех, кого в силах спасти.
Еще пару мгновений ребята оставались на своих местах, первой зашевелилась Ая. Она схватила сумку и тоже поспешно стала складывать ампулы. Затем в движение пришли остальные, но кто-то еще прибывал в оцепенении. Тогда Ая скомандовала. Моя уверенная, сильная девочка вернулась в строй, собрала волю в кулак.
– Ну что вы стоите? Давайте, шевелитесь, времени почти не осталось. Марк! В больнице всем раздали капсулы?
– Всем, капитан! – с улыбкой отозвался Марк.
– Прекрасно! Друзья, на сколько человек у нас хватит антидота? С учетом готовых ампул.
– Миллиона на два, – отозвался Кир.
– Тогда предлагаю разделиться и действовать. Подключаемся к эфиру и транслируем, что в больнице есть антидот, мы примем всех обратившихся. Этим займется первая группа. Всех, кто готов помочь, мы тоже ждем. Нужно организовать перед больницей дополнительные пункты выдачи. Вторая группа берет вакцину, и разбиваемся по парам, спешим в места скопления людей, где будет больше пострадавших. Будем действовать на месте. Транслируйте все, доказательства, места распыления, меры предосторожности.
– Я пойму, если кто-то решит уйти. Это не шутки, мы можем погибнуть.
Я должен был произнести это вслух. Пара десятков недоуменных взглядов все еще смотрели на меня. Глаза наполнены страхом, непониманием. Смешение чувств сковывает движения. Мои друзья замерли в тех же позах, в каких стояли. Кто-то держал в руках бумаги, кто-то ампулы, кто-то просто застыл в неудобной позе. Никто не решался пошевелиться и никто не решался сказать, что затея провальная. Риск действительно велик. Нас могут схватить, мы можем создать сильную панику, тогда последствия могут быть необратимы. Мы не знаем, как точно поведет себя враг, перейди мы свои действия в открытые. Нам никто не прикроет спину, рассчитывать можно только на себя. Я лично все решил. Я не могу, зная весь ужас, который ждет город, просто сидеть, сложа руки и ждать. От одной этой мысли меня тошнило в буквальном смысле. У нас то есть антидот, мы то знаем, что готовят для мирных жителей. И молча сидеть, заботясь только о своей безопасности, как минимум подло. Но готовы ли к этому мои друзья? Я приму любое их решение и упрекать не стану. Это безумство чистой воды и совершенно точно процент успеха минимален. Если он вообще есть.
Молчание прервалось, как гром среди ясного неба. Я даже не сразу сообразил, что меня поддержали все до единого. Никто не ушел.
– Из ума выжил? Уйти! Вот же скажешь! Веселье только начинается, – раздалось из разных углов кабинета.
– Ну что же мы стоим, за дело! Марк, ты займешься трансляцией, тут главное не создать панику раньше времени и выйти в эфир, когда все начнется. Бери всех, кто тебе нужен. Кир за тобой организация процессов в больнице. Найди человека, кто будет отвечать за дополнительные пункты на улице, и кто будет принимать и координировать волонтеров. Мы с Ником займемся местами скопления людей и раздачей антидота пострадавшим. Кто с нами, прошу остаться здесь. Остальные, кто будет работать с Марком и Киром, в соседнюю комнату.
Ая снова приняла командование на себя. Никогда не перестану удивляться, как хрупкая девушка, такая маленькая и с виду беззащитная, то и дело находит в себе силы бороться. Только за одно это я готов восхищаться ей вечно. Мой маяк, мой источник.
– За дело, за дело, друзья! Времени совсем мало. До запуска всего два часа, – подвела черту Ая, прихлопнув ладонями.
С этого момента не оставалось никаких сомнений, что мы пойдем до конца и сделаем все возможное. Небольшая группка маленьких людей, продолжила сопротивление. Все машинально обратили взор на таймер, который мы установили в кабинете, а затем все завертелось, закрутилось со страшной скоростью.
Когда все приготовления были окончены, мы разбились по парам и с набитыми ампулами рюкзаками двинулись к точкам, я ощутил небывалый подъем. Мы действуем! На пороге больницы, когда мы расходились в разные стороны, мне вдруг захотелось поцеловать Аю. Я никогда не славился проявлением чувств в открытую, да еще и на людях, но сейчас не смог сдержать порыв. Тем более я не был уверен, увидимся мы еще раз или этот раз станет последним. Поэтому, в тот момент, когда мы уже направлялись в разные стороны, я окликнул ее. Она повернулась, я подбежал к ней, сгреб в охапку и крепко впился в губы. Так мы простояли всего несколько секунд. Прекрасное мгновение. Когда я отстранился, все еще держал ее одной рукой прижатой к своему телу. Свободной рукой отвел прядь волос со лба и улыбнулся. Она буквально светилась.
– Думала, ты уже не попрощаешься, – с улыбкой произнесла она.
– Я не прощаюсь. До встречи, милая. И обещай, что будешь осторожна, – с этими словами я кратко поцеловал ее в лоб и отпустил.
– Обещаю, – тихо произнесла она.
Дальше все как в тумане, голова не соображала, тело действовало. Мы раздавали капсулы и заранее подготовленные листовки. Судя по разговорам на улицах и беспокойству людей, которые спустя полчаса, казалось, сами нас ищут, ребята запустили трансляцию по всем возможным каналам. Люди подходят, просят капсулы, кто-то благодарит, кто-то помогает.
Мне дышалось хорошо, как никогда раньше. Я чувствовал небывалой силы подъем. Поначалу дело шло как нельзя лучше, потом мы поняли, что злодеи запустили заражение. На город постепенно опускалась паника. Она текла по улицам сначала тонким ручейком, но стремительно разрасталась и превращалась в бурный поток. Не все держали себя в руках и адекватно реагировали на сообщения о помощи. Животный страх сильнее. Люди вновь стали падать, терять сознание и задыхаться от кашля. Моментально, стремительно, беспощадно. Мы оказывали помощь пострадавшим. Не знаю, сколько капсул я влил в задыхающиеся тела, пока что-то не ужалило меня в районе груди. В этот самый момент я бежал к мужчине, получившему искусственное заражение. После обжигающего грудь чувства я сделал ещё несколько шагов и повалился на колени. В этот момент вторая пуля пронзила живот. Словно в бездну, падая на землю, я видел, как полицейские стреляют по моим друзьям, выкрикивают гражданским, что мы опасны. Люди сопротивляются, они знают правду, они выбрали, кому верить. Завязывается борьба, на улице все больше и больше хаоса, все смешалось. Я проваливаюсь пустоту с мыслью о том, что все было не зря, мы разбили планы злодеев, а это уже дорогого стоит.
Мог ли я надеяться, что вновь открою глаза и увижу мир? Пожалуй, нет. Но случилось чудо. Вначале я почувствовал биение сердца в темноте, затем услышал собственные мысли. Еще не понимая, что происходит, я ощутил, как сквозь веки пробивается яркий свет, а затем услышал голоса. Родные, знакомые, так близко, все четче и четче. Я медленно открыл глаза, больно смотреть. Будто после крепкого сна резко включили лампу. Зрение сфокусировалось не сразу, но уже по прикосновению я понял, что рядом Ая. Сердце совершило быстрый удар и ухнулось в пятки. Не могу передать словами, что я испытал в тот момент, когда понял, что она жива и, кажется, в порядке.
– Ая…, – еле слышно, больше губами прошептал я.
– Тшш… Тише, милый, тебе пока не стоит говорить, – она приложила палец к моим губам.
Я вновь закрыл глаза и наслаждался ее прикосновениями. Нежные руки, губы ласкали кожу. Мне не терпелось задать тысячу вопросов. Я вновь забеспокоился, что сразу отозвалось на мониторе сердечного ритма. Она все поняла без слов.
– Мы победили, Ник, победили! Тебе не о чем беспокоиться. Я обязательно все тебе расскажу, только не волнуйся, пожалуйста. Все хорошо, все в порядке, ты дома, в нашей больнице.
Оказалось, мне повезло. Первая пуля прошла в миллиметрах от сердца, а вторая пробила лишь селезенку. После того как я отключился, меня практически сразу привезли в больницу. Обычные люди. Каждого из нас уже знали в лицо, своих героев-спасителей. Марк потрудился над этим. Пострадала почти вся наша команда, не обошлось и без жертв. Молодой санитар и один из врачей, которые оказывали помощь на улице и раздавали ампулы, получили смертельные ранения. Трое в реанимации, их дальнейшая судьба еще неизвестна. Нас спас только доступ к СМИ. Не устану благодарить Анатолия Александровича за это. Все повернулось бы совсем иначе, не будь у нас возможности транслировать правду везде, где только возможно. Люди поверили и восстали. Все понимали, действовать нужно здесь и сейчас, иначе потом не будет шанса. Общая цель и элементарное желание жить объединили и сплотили людей быстрее, чем можно было ожидать. Полиция, ее основная часть, тоже быстро перешла на сторону гражданских. Суматоха, паника, все это присутствовало, но все получилось. Антидота не хватило бы на всех, но под страхом толпы, злодеи отдали все что было. Кто-то бежал, кого-то поймали и посадили за решетку.
Что будет дальше, как мы будем жить непонятно. Нам многое предстоит впереди, но я дышал полной грудью. Мы сделали это, мы смогли. Перевернули ситуацию, и вышли победителями. Добрые люди, простые смертные победили. Я ликовал. Хотя страх перед будущим все еще жил где-то внутри, от ощущения, что я могу диктовать свои правила, было гораздо спокойнее.
Мы стали народными героями. Каждый знал нас в лицо, невозможно было пройти по улице незамеченным. Прошло две недели, и мы с Аей прогуливались по больничному парку. Я стремительно шел на поправку. Погода стояла прекрасная, светило солнце, небо необычайно голубое, а трава сочно-зеленая. Одно рукой я опирался на костыль, под вторую меня держала моя любовь. Я улыбался, так искренне, как давно не мог.
– Ну, что дальше, милый?
– Дальше мы будем жить, моя родная. Жить.
Primary menu
2023 - Библиотека "КЛиб" - тут можно читать книги онлайн а также скачать их бесплатно и без регистрации
Последние комментарии
3 часов 14 минут назад
3 часов 22 минут назад
9 часов 34 минут назад
9 часов 38 минут назад
9 часов 48 минут назад
9 часов 55 минут назад