Никто не исчезает навсегда [Catrine Crane] (fb2) читать онлайн

Catrine Crane Никто не исчезает навсегда

Земля. Две тысячи трехсотые годы.

Последние триста лет технологии бурно развивались. Среда существования человека, окружающий мир отдалились от природы и напрямую зависела от технологий и инноваций. Человечество оказалось в той точке, которой смогло самостоятельно изменять свою природу, управлять жизнью, заменять материю на искусственную и практически постичь бессмертие. Свой век доживали последние поколения полностью естественных людей, которые отказались от использования благ современной цивилизации. Таких осталось совсем мало. Мир будущего – искусственный мир, стал прямым результатом инновационного развития.

Современный мир поражает своей технологичностью. Города стали удобнее и практичнее, разделились на несколько уровней. Появился подземный город, что создало больше жилых мест, сэкономило пространство и укрывало от природных катаклизмов. Транспорт стал в разы быстрее и управлялся только искусственным интеллектом. Между населенными пунктами и внутри появилась сеть герметичных колб для транспортировки ускоренным способом. Дороги теперь проходили не только на суше, но на воде и в воздухе. Медицина позволяла предупредить и излечить практически любой недуг, сохранить внешность и заморозить процесс старения в любом желаемом возрасте. Люди теперь жили только во имя развития науки и усовершенствования технологий, чтобы жизнь становилась технологичнее и проще. Андроиды во многом заменили человека. Роботы стали настолько высокоразвитыми, что часто превосходили людей. Эра искусственного интеллекта подарила человечеству массу благ. Но кое-что было утеряно на общем фоне позитивного развития и технического прорыва. Проблемы с экологией и массовая механизация, переход к искусственному привели практически к полной утрате функции естественного воспроизведения человеческого рода. Именно поэтому люди делали все возможное, чтобы продлить жизнь. В противном случае рано или поздно человечество исчезнет, оставив после себя лишь результаты своего прогресса.

Проблема решалась, лучшие умы неустанно трудились в тандеме с искусственным разумом, но успех не был близок. В погоне за развитием, люди забыли о важном и естественном, а спохватились тогда, когда проблема грозила вымиранием человеческого рода.

Вступление.

Бывают дни, чернее, чем сама ночь. Даже солнце встает после таких дней нехотя. И неизвестно сколько времени потребуется, чтобы забыть те страхи, ту боль, которую испытал в мрачное время. Проходят годы, а ты все не можешь оправиться, становится только хуже. Боль из острой превращается в тупую и тянущую. Что ничем не лучше. Тьма липкая и вязкая. Из нее так просто не выбраться. Рано или поздно она вновь вернется. Самое скверное, ты не знаешь когда именно. Часто это случается в самые счастливые моменты жизни. Боль приходит без приглашения и приносит с собой горькие слезы. Ты вспоминаешь и бьешься от отчаяния, рвешь и ломаешь все вокруг от бессилия. Потом затихаешь, останавливаешься и только слезы рекой молчаливо текут по щекам. Дыхание восстанавливается, разум проясняется, и ты живешь дальше, пока внезапная гостья не явится вновь. От такой боли не лечит время. Да ничего, пожалуй, от нее не лечит. Это боль от потери близкого, горячо любимого человека.

Чем сильнее ты хочешь забыть, тем сильнее становится воспоминание. На самом деле ты не хочешь забывать, сознание сопротивляется потребности вытеснить из памяти дорогие сердцу моменты. Это похоже на замкнутый круг, это похоже на вечное безумие.

Акт первый. Дом семьи Фостеров. Сентябрь 2337 года.

Маленькая Ада не понимала, что значит смерть, но девочке было страшно. Мама все время плакала. Отец не вставал с постели пятый день. Он тяжело дышал и изредка отрывисто говорил шепотом. Дочь не подпускали к постели больного. В доме непривычно, до боли в носу пахло лекарствами. Врачи в белых халатах сновали туда-сюда. В эти дни много людей заходило в дом Фостеров. Дверь квартиры не закрывали и родственники, друзья, знакомые приходили и уходили. Дни превратились в водоворот. Кто-то не замечал Аду, а кто-то, напротив, уделял девочке излишне много внимания, хотел развлечь. Она не хотела развлечений, понимала, что это неуместно, чувствовала детским сердцем, что происходит что-то непонятное, страшное. Папа больше не играет с ней, как всегда, прежде, не ходит на работу и не рассказывает удивительные истории на ночь дочери, не шутит и не смеется. Никто ничего не объяснял ребенку, маме было не до нее.

Напуганная девочка спряталась в гардеробной, зарылась в вещах и не выходила весь день. Даже свет не включала. Ее не пугала темнота, сейчас ее преследовали другие страхи. Малышка обнимала коленки и шептала словно мантру: «Пусть с папочкой все будет хорошо». Ада уснула, совершенно обессилив от потрясений и эмоционального истощения. Никто не заметил ее исчезновения.

Ранним утром Ада вышла из гардеробной и тихо брела по коридору. Дверь в комнату отца оказалась открыта и на удивление никто не сидел возле его постели. Девочка, не подавая ни единого звука, на цыпочках подошла к кровати, прислушалась и осторожно, чтобы не задеть многочисленные провода и трубки, забралась к отцу под бок. Слабая жилистая рука подтянула к себе дочь.

– Ада, моя драгоценная девочка, – тихо протянул И́́́ван Фостер. – Как ты, солнышко?

– Мне страшно, папа.

– Почему, милая?

И́́́ван Фостер старался держаться уверенно и выглядеть сильным. Девочка повернулась к отцу и заглянула в его потухающие глаза. Его сердце сжалось от взгляда дочери. Как же ему хотелось, чтобы малышка никогда не узнала горечи утраты. Он винил себя, за то, что ей выпали такие страдания.

– Девочки в школе соболезнуют. Говорят, что за тобой пришла какая-то смерть. Они слышали, что это то, что забирает людей навсегда. Я им не поверила, хотела спросить у мамы, но она всегда плачет. Папа, так ведь не бывает, что навсегда? Правда?

И́́́ван Фостер тяжело вздохнул. Этот вздох не был связан с тяжелой болезнью. Ему предстояло объяснить маленькой дочери, что такое смерть. Мужчина понимал, что никто кроме него не сделает это должным образом, не сможет сгладить углы. Он всегда разговаривал с дочерью как с равной.

Смерть теперь стала редким явлением. Люди даже не старели, а продолжительность жизни измерялась сотнями лет. Искусственный интеллект распознавал болезни на стадии зарождения, и они тут же лечились. Любой непригодный орган стало возможно заменить на искусственный. Каждое утро начиналось с проверки организма, нужно было всего-то запустить приложение на смартфоне, и оно через специальный порт давало полную картину состояния человека всего за минуту. Практически не существовало состояний или травм, с которыми бы не справилась современная наука и технологии, до момента наступления смерти мозга. Единственное, что пока оставалось неподвластным – репродуктивная система. Неполадки в мониторинге здоровья случались редко и чаще в тех случаях, когда человек делал что-то не так самостоятельно. Свой сбой И́́́ван Фостер вызвал сам. Не нарочно, конечно. Выдающийся ученый, биолог и генетик отключил себя от системы для эксперимента по проверке поведения организма человека в усовершенствованной искусственной модели экологической системы. Он не хотел искать добровольца и подвергать кого-либо опасности, поэтому проводил исследования на себе лично. И допустил непоправимое, находясь в уязвимом состоянии.

Мужчина был не молод по современным меркам. Отпечаток наложило и то, что он стал одним из первых людей-долгожителей. В его бытность все технологии только проходили испытания и хотя все завершилось успешно, организм первых долгожителей отличался от всех последующих усовершенствованных версий. Он был слабее. Именно поэтому пары недель без наблюдения хватило, чтобы безвозвратно потрепать жизненно важные органы и функции, не обнаружив вовремя сбой и не предотвратив его. Приговор был вынесен – И́́́ван Фостер не выживет. Системы жизнеобеспечения не подлежат восстановлению. Созданная им модель экологической системы предназначалась для улучшения физического состояния биологической формы человека, сокращения использования искусственных органов и в итоге должна была привести к восстановлению репродуктивных функций. А привела только к смерти своего создателя. Эксперимент провалился.

– Знаешь, Ада, – начал мужчина и девочка сразу напряглась. Отец называл ее Адой только тогда, когда говорил о чем-то действительно серьезном. – Твои подруги и правы и нет.

– То есть как это, папочка? – испуг отразился на лице девочки и прозвучал в голосе.

– Ничто и никто не исчезает навсегда, милая. Я навсегда останусь жить вот тут и вот тут, – мужчина неуверенной рукой указал на сердце дочери и погладил ее по голове.

Отец еще долго говорил с дочерью и отвечал на ее вопросы, не показывал слабость. Мужчина ощущал, как жизнь утекает из его тела. Разговор с Адой подарил легкость и покой. Спустя пять часов И́́́вана Фостера не стало.

Акт второй. Годы после.

Годы неумолимо неслись вперед. Все шло своим чередом. Время заставляет адаптироваться и мириться с новыми реалиями, чтобы не происходило и как бы горько не было. Ада росла. В доме Фостеров не сразу, но со временем жизнь вошла в привычное русло. Было пусто и эту пустоту ничем невозможно было заполнить. И́́́ван Фостер словно луч света озарял не только свой дом и семью, но и жизни многих других, для кого не был безразличен. Его потерю невозможно восполнить.

Жизнь после утраты столь важных и родных сердцу людей, конечно, возвращается на круги своя, но только про то, что время лечит все врут. Можно научиться жить с утратой, но излечить душу от боли, которую причиняет точка невозврата невозможно. А как иначе назвать смерть? Так и с маленькой Адой, она научилась жить без отца. Сначала плакала каждую ночь, тихо, чтобы не услышала мама. Она скучала, так невыносимо и проникновенно, что мало кто выдержал бы смотреть на терзания ребенка. И девочка, умная не по годам, это понимала, поэтому никому не открывала свою печаль. Потом боль притупилась и особенно остро напоминала о себе в моменты одиночества и обиды. Аде казалось, будь рядом отец, он непременно нашел бы нужные слова. Девочка сделала его своего рода личным супергероем, который мог спасти от любой напасти и несправедливости, если бы только смог оказаться рядом.

С матерью они сильно отдалились друг от друга. Лина Фостер тяжело переживала потерю мужа и в своем горе совсем позабыла о ребенке, который остро нуждался в поддержке и любви. Ада ее не винила, но в душе таилась обида. Ведь ей тоже было сложно, а вместе они бы может быть преодолели потерю гораздо легче.

Итак, в свои десять лет Ада стала совсем взрослой и теперь заботилась о себе сама. К совершеннолетию она чаще вспоминала об отце уже со светлой грустью и любила лелеять в памяти особенно дорогие сердцу моменты. Но боль, которая возвращалась время от времени стала гораздо сильнее, беспощаднее, острее. Она наступала стихийно, пусть теперь редко, но выжигала внутри все живое. После таких внезапных визитов Аде требовалось прилично времени, чтобы оправиться и прийти в себя.

Акт третий. Июнь 2345 года. Важное решение.

В очередной раз внезапная боль пришла в день выпускного бала. Ада вертелась перед напольным зеркалом в своей комнате. Погода стояла чудесная, солнце озаряло светлое девичье жилище и бликами играло на стенах. Сегодня пройдена очередная ступень, окончена школа. Не просто так, Аду наградят как лучшую ученицу выпуска, она будет говорить речь для всех выпускников. Поправляя локоны и макияж, расправляя элегантно струящееся платье цвета шампанского, Ада про себя повторяла слова, которые скажет через пару часов тысячам сверстников. Вдруг в сердце больно укололо, девочка подумала о том, как бы сейчас гордился ей отец. Этой искры хватило, чтобы разжечь выжигающее пламя внутри. Ада замерла и устремила взгляд прямо в зеркало, слезы бесконтрольно катились по щекам. Сейчас он вошел бы в комнату и сказал: «Моя принцесса стала совсем взрослой» и потрепал бы за волосы. Ада непременно бы завозмущалась, мол не порти прическу старик. А он продолжил бы говорить какая она красивая и умная и что лучшей дочери он и желать не мог. Она снова отшутилась бы и сказала бы, что пошла вся в отца. Потом они вышли бы из комнаты, папа поторопил бы маму, которая красила бы губы любимой алой помадой. Мама снова бы смеялась и обнимала отца. Она была бы жизнерадостной и энергичной, как прежде, при его жизни, а не хмурой и безразличной, как сейчас. Горе поглотило ее с головой. В машине с открытым верхом они резво ехали бы к школе и светились от счастья.

Больно думать об этом. Ада так и стояла, боясь пошевелиться. Вдруг выжгло на столько, что можно рассыпаться прямо на месте от любого малейшего движения. Так чувствуется боль утраты спустя годы. Собрав волю в кулак, девочка вытерла слезы и тихо проскользнула в кабинет отца. Она часто грустила тут по нему, ведь в этой комнате все осталось нетронутым. Мать не заходила сюда со дня смерти И́́́вана Фостера. А Ада любила перебирать вещи отца и читать научные труды. Так она сохраняла связь с частичкой его жизни. Девочка взяла толстую пачку страниц, сшитых нитками, и удобно устроилась в кресле, не думая о том, что помнется платье. Сейчас ничего не заботило ее кроме боли от отсутствия отца. Ада листала станицы, погруженная в свои мысли и совсем потеряла счет времени. В кабинет постучали, и девушка вздрогнула, так будто делала что-то противозаконное. Она не хотела, чтобы мать застала ее за воспоминаниями и в растерзанных чувствах. Ада боялась этого столкновения двух болей, поэтому при матери всегда скрывала свои чувства, старалась выглядеть уверенной и стойкой. Будто боль утраты прожита и забыта, будто она смогла жить без сожаления, ведь когда не стало отца, Ада была совсем ребенком.

В дверь просунул голову темноволосый худощавый юноша.

– А это ты, Сидни, проходи.

Сидни – одноклассник и лучший друг Ады. Подающий надежды юноша. Ему прочили головокружительную карьеру в генной инженерии и развитии искусственного интеллекта. Его школьные проекты поражали выдающихся ученных, а научные институты соревновались в предложениях, чтобы заманить парня к себе. Правда в других областях Сидни отставал, а точнее был ленив. Как он всегда говорил Аде, не хочет тратить время на то, что ему не интересно, лучше все вкладывать в науку, не отвлекаясь на остальной шум.

– Опять тут зависаешь? Нам ехать пора. Сказал твоей матери, что ты все прихорашиваешься, как знал, что ты тут.

Ада не смутилась, но с глубокой скорбью опустила блуждающий взгляд в пол. Сидни знал про нее практически все. Единственный человек, которому она доверяла все горести и радости, все самые сокровенные секреты и раскрывала потаенные уголки души.

– Знаешь, Сидни, как ты думаешь, можно ли оживить андроида?

Сидни подавил нервный смешок, но Ада, не обращая внимания и не поднимая глаз, безэмоционально водила пальцами по страницам трудов жизни отца.

– Что ты имеешь в виду? Андроиды и так мало чем уступают людям – посерьезнев спросил юноша.

– То и имею, – подняв, наконец, взгляд ответила Ада. – Можно ли внедрить память живого человека в андроида и получить очеловеченный искусственный разум. Ну знаешь, чтобы он был не запрограммирован, а сам чувствовал, выбирал. Не по алгоритмам.

– Почему ты интересуешься? – отвечать на вопросы юноша явно не хотел и недоуменно почесал затылок.

– Почему просто нельзя ответить? – раздраженно отозвалась Ада, закатила глаза, демонстративно опустила ноги с кресла на пол и хлопнула ящиком, в который поместила труды отца. – Пойдем, зануда.

Девушка стукнула друга по плечу, нацепила маску непринуждённой уверенности и выпорхнула за дверь. Недоумевая Сидни мгновение постоял не двигаясь, затем окинул кабинет взглядом и выскользнул след за подругой.

Сегодня Ада блестела, как никогда. Девушка не была обделена вниманием, в школе считалась лидером. Сверстники стремились к общению с ней. Вне школьных стен она тоже привлекала внимание. Энергичная, остроумная, красивая, талантливая, начитанная и умная, люди тянулись к ее неиссякаемому свету и энергии. Кому как не ей было произносить выпускную речь. Кандидата лучше не нашлось бы. Но в жизнерадостных глазах всегда таилось что-то печальное и меланхоличное.

В своей речи Ада призывала следовать за мечтой, никогда не забывать о том, что действительно важно, совершать невозможное на пути к своим целям, даже если они всем кажутся недостижимыми, расширять горизонты и не переставать верить в успех.

– Дерзайте, друзья! Грядет наше время, давайте используем его по полной!

Ада закончила свою речь, легкой изящной походкой, спустилась в зал и продефилировала к своему месту рядом с Сидни и матерью под гром аплодисментов.

– Спасибо, мисс Фостер! Какая прекрасная вдохновляющая речь! – подхватив микрофон произнес директор.

– Как всегда блестяще, мисс Фостер! – наклонившись к Аде, с легкой иронией прошептал Сидни и улыбнулся подруге. В ответ Ада лишь ткнула его пальцем в плечо и засмеялась.

– Ты спрашивала про внедрение памяти в андроида. Почему это интересует тебя? И почему теперь? – также шепотом продолжил юноша, но уже с серьезным лицом.

– Просто интересует и все. Чего пристал то? – ответила Ада с некоторым раздражением.

Девушка редко бывала откровенна с кем-либо, почти никогда не открывала душу. Предпочитала все делать самостоятельно и уж потом, если все получится выносить на обсуждение с самыми близкими. Сидни знал Аду больше остальных, но сейчас она не хотела открываться и перед ним. Юноша не мог понять, что такого секретного в этом вопросе. Зная подругу, он был уверен, что что-то есть, какой-то секрет, который делает эту тему для Ады важной. Юноша не давил, с ней этот номер не пройдет. Под давлением Ада совсем закроется. Немного задумавшись, он ненавязчиво продолжил.

– Я тоже интересовался этой темой. Но так, чисто для общего развития. На одной из лекций в университете Искусственного интеллекта говорили об этом, и я запомнил. Даже записал это в список плюсов при выборе университета. Это ведь здорово, когда люди не останавливаются на достигнутом и идут дальше, исследуют, изучают возможности.

– И что в итоге? Ты выбрал университет?

– Ты же знаешь, что нет, – с улыбкой произнес юноша.

– Ох уж эта твоя неопределённость и несерьезность, – с напускной строгостью сказала Ада.

– Ничего подобного, я самый серьезный человек на свете. Просто полагаюсь на волю случая.

– Ага, как же. Тешь себя этим, друг. Ты сам знаешь, что за этим скрывается боязнь ответственности и ошибки выбора.

– Ой, прекрати, зануда. Хотя бы сегодня, у нас же выпускной, нам велено веселиться. Об остальном подумаем завтра.

– Как скажешь, но ты же знаешь, что я не отстану никогда? – улыбалась Ада.

– Конечно, если ты отстанешь во что превратиться моя жизнь? Сплошной хаос.

Дети смеялись и наслаждались вечером. Серьезные решения отложены на завтра. Но внутри у Ады скреблось от того, что вновь все осталось в подвешенном состоянии, хоть и только до завтра. На самом деле для себя она давно все решила, просто поддержка в виде друга рядом стала бы отличным бонусом. С надеждами и пророчествами всего взрослого окружения девушки было покончено. Родные и преподаватели прочили Аде карьеру великой журналистки. Она умела обращаться со словом, как никто другой. Но девушка твердо решила связать свое будущее с наукой, ведь она преследовала личные цели.

Акт четвертый. Август 2352 год. Университет искусственного интеллекта. Лаборатория.

Ада пребывала в возбужденном настроении. С самого утра бродила в своих мыслях. Наспех оделась, собралась небрежно, даже случайно смахнула кружку с кофе со стола. Все валилось из рук, стало сложно сосредоточиться. Перед выходом из дома подлетела к матери и поцеловала ее. Сложно вспомнить, когда она так делала в последний раз. Миссис Фостер тут же решила, что с дочерью твориться что-то неладное.

В лаборатории Ада наконец сосредоточилась, хотя все еще заметно нервничала. Ведь сегодня она встретится с отцом, по которому скучала столько лет, которого так и не смогла отпустить. После разговора с Сидни на выпускном вечере Ада написала в Университет искусственного интеллекта. Ректорат рассмотреть ее заявку и предложения и одобрил ее кандидатуру. Сидни не бросил подругу после того, как она все ему рассказала. Друзья вместе работали над проектом вживления памяти человека в андроида под руководством коллегии профессоров Университета. Идея Ады, ее мысли, которые в ней породило нежелание смириться с утратой отца, пришлись по вкусу ученым. Ада старательно собирала все доступные данные об И́́́ване Фостере, все что могло воссоздать его память. Фотографии, видеозаписи, труды, заметки, свои воспоминания и восприятие – все что хранило отца в ее сознании было перенесено в виртуальный мир для загрузки в андроида. И вот сегодня настал тот самый день. Нажать одну кнопку, немного потерпеть и он предстанет перед ней. Из размышлений Аду вырвал голос друга.

– Ну что, готова?

– Как никогда, – уверенно ответила девушка, она нисколько не сомневалась в успехе и думала только о том, какой счастливой станет ее семья вновь. А как обрадуется мама!

Пути назад не было, уверенная рука опустилась на клавишу и все закрутилось. Экран загрузки, тающие цифры, обратный отсчет. В этот момент жизнь остановилась, все замерло, Ада забыла что нужно дышать. Андроид открыл глаза и молча всматривался в девушку.

– Ада? – неуверенно произнес голос совсем непохожий на отцовский, с компьютерным тоном.

– Папочка! – глаза моментально наполнили слезы.

Андроид не был копией И́́́вана Фостера, но сходство определенно имелось. Телосложение, формы, рост, небрежно растрепанные тонкие волосы с медным оттенком, усы щеточкой и глаза. Более того робот обладал памятью и разумом мистера Фостера. Он узнал ее, он вспомнил. Это значит одно – все удалось.

Несколько часов разговоров и тестов окончательно утвердили успех. Счастью Ады не было предела, она едва смогла дождаться вечера и поспешила домой вместе с новым воплощением отца. Мама должна поскорее узнать и стать такой же счастливой, как девочка. Миссис Фостер дома не оказалось. Ада с отцом устроились на кухне в ожидании хозяйки дома. И́́́ван Фостер озирался и неуверенно касался предметов, когда-то дорогих его сердцу. Он помнил их, но мучился от непонятного чувства, как будто теперь не мог наслаждаться окружающим миром. Мужчина ощущал любовь к дочери, но этому сопутствовали беспокойство и тревога, чувство что его не должно тут быть. Мужчина не подавал вида, чтобы не расстроить такую радостную Аду.

Отец и дочь не заметили, как миссис Фостер вошла в кухню. Женщина замерла и побледнела, а затем начала мотать головой из стороны в сторону, отступая назад.

– Мамочка! Ты только посмотри, кого я привела! – счастливая девушка бросилась к Лине Фостер, но та остановила ее жестом и отпрянула еще дальше, гонимая ужасом.

– Что ты наделала, Ада! Что ты наделала!

– Мама, это отец! – в растерянности и непонимании крикнула Ада, она ждала совсем не такой реакции. В своем мирке она была спасительницей. Столько лет смерть отца угнетала их жизнь, а она все поменяла, совершила невозможное, победила саму смерть.

– Твой отец умер пятнадцать лет назад! А это всего лишь кукла! – отрезала мать и выбежала из квартиры.

– Да как она так может! Ты совсем не кукла! Ты живой! Ты настоящий! Ты мой отец!

Каждую фразу Ада произносила на выдохе. И если вначале тон звучал возмущенно и гневно, то к концу скорее убеждающие и тревожно. Тем временем мистер Фостер понял, что не чувствует себя живым и вряд ли когда-то почувствует. Он был и не был прежним собой одновременно. Точнее он не принадлежал себе.

И́́́вану Фостеру пришлось вернуться в университетскую лабораторию. Шли дни и недели, мать категорически отказывалась разговаривать с дочерью. Ада все время проводила с андроидом, но не чувствовала того счастья, о котором мечтала. Все стало еще сложнее. Воссозданный И́́́ван Фостер был добр к девочке и вел себя как отец, но что-то было не так, что-то мешало вернуться счастливому существованию. Мистеру Фостеру было некомфортно в теле андроида, он не знал, как сказать об этом дочери. Пока однажды не выдался удачный момент.

Ада в слезах прибежала в лабораторию и рассказал отцу, как вновь поругалась с матерью.

– Она совсем не понимает! Это ведь такое счастье, что мы снова вместе. Правда, папа?

Затянувшаяся пауза не понравилась Аде. Отец виновато смотрел на нее и она осознала, что он все решил.

– Нет, я не сделаю этого! Даже не проси! Это безумие! Это несправедливо!

– Я мог бы сам стереть себя из системы, но это должна сделать ты. Иначе вновь будешь искать способы вернуть то, что утрачено безвозвратно. Я не виню тебя, твоему поколению мало знакомо чувство утраты. Поэтому ты не справилась с этим. Ты должна понять и смириться с тем, что некоторые вещи нельзя исправить и как прежде не будет. Ты должна прожить боль и двигаться дальше, без меня. Ты должна отпустить и освободиться, моя девочка. Ты и так слишком много драгоценного времени потратила на своего старика.

Андроид И́́́вана Фостера ласково улыбался. Ада начинала понимать, что хочет сказать отец, но яростно сопротивлялась мыслям. Хотя уже знала, как должна поступить. Она судорожно соображала, как все поменять, как заставить родителей изменить решение. Как уговорить отца остаться, как договориться с матерью о его принятии. Но чем больше девушка думала, тем сильнее убеждалась в том, что предки правы, а она совершила ошибку.

– Значит, все было зря? – в растерянности вырвалось у Ады. Ее взгляд бегал от предмета к предмету, она нервно перебирала пальцами. В глазах уже скопились слезы, готовые вырваться наружу.

– Совсем не зря, милая. Ты обязательно это поймешь. И у меня есть кое-что для тебя, чтобы ты убедилась, что все не напрасно. В верхнем ящике стола. Посмотришь, когда будешь готова, моя смелая сильная девочка. Моя дочь.

Еще с пару минут Ада смотрела в глаза Андроида, такие же болотно-зеленые, как были у ее отца. Затем что-то решительно промелькнуло в ее взгляде. Было видно каких усилий это стоит девушке.

– Прощай, папочка… Я тебя отпускаю.

С этими словами, прозвучавшими дрожащим шепотом, Ада опустила руку на клавишу «Delete». Рука тряслась так сильно, что не понятно, как она попала по нужному месту. В последнюю секунду андроид улыбнулся и кивнул, а затем замер словно кукла. И́́́ван Фостер ушел, теперь навсегда. Ком в горле душил, слезы неконтролируемо стекали по щекам. Шевелиться было страшно. Сидни появился из ниоткуда, тихо подошел и сжал руку девушки. Ада про себя поблагодарила друга, за то что он рядом в этот нелегкий момент. Сейчас прощаться с отцом было гораздо больнее, чем в детстве. Но это прощание было необходимо. Все эти годы девочка жила мечтами и сожалениями о том, как могло быть. Последние пять лет она потратила на цель воскресить отца и вернуть ту жизнь, которую, казалось, кто-то отнял у ее семьи. Несмотря на боль, которая рвала на части, Аде стало легко. Она поняла, что прожила, что отпустила и теперь будет жить дальше свободной от плена, в котором сама держала себя столько лет.

В заключение.

После этой истории, отношения между Адой и матерью наладились. Лина Фостер наконец поняла, как страдала дочь, а дочь поняла, почему мама вела себя так, почему изменилась и не смогла стать прежней.

Труды Сидни и Ады не пропали даром. «Воскрешать» умерших таким образом, конечно, запретили. Но исследования и работы продолжились. И́́́ван Фостер оставил дочери заметки и замечания, как можно использовать во благо эксперимент с разумом человека в теле андроида. Спустя еще пару лет успешных исследований, Университет искусственного интеллекта предложил программу переселения человека из обычного тела в тело андроида в тех случаях, когда физическая оболочка становилась нежизнеспособной, как случилось с Мистером Фостером. Главным было провести пересадку до смерти мозга. Таким образом человечеству удалось сделать еще один шаг в спасении людей от вымирания и дало время на решение проблемы естественного воспроизведения потомства. Ведь так больше людей могло сохранить себе жизнь.