Шансы выжить [Алексей Юрьевич Ковалев] (fb2) читать онлайн

Алексей Ковалев Шансы выжить

Часть 1. Честная игра

«Прислушивайся к своему страху, быть может, он твой единственный друг».

Уильям Гибсон, «Джонни-Мнемоник»

Они переехали с семьей в город в самом конце лета, прямо накануне нового учебного года. Саша, конечно же, не хотел уезжать, но отцу наконец-то дали работу. В городе, в крупной корпорации, и с окладом, о котором они ранее и мечтать не могли. К тому же, как говорил отец, получить такую должность немодификанту – невероятная удача. Такого шанса упускать было нельзя. Мама буквально светилась от радости, да и отец как будто сразу помолодел, приободрился. Когда пришло письмо с приглашением, то они не думали ни минуты, в тот же день даже устроили праздничный ужин и весь вечер радостно обсуждали планы на будущее. А Саша весь вечер молчал. Такой привычный мир, старые друзья, уютные, изученные до последнего закоулка дворы, родная школа, где он был капитаном сборной по баскетболу и только два мальчика-модификанта на весь класс. Все, чем он жил, в одночасье осталось в прошлом. Кроме того, он знал, что ему будет тяжело в городской школе.

– Ребята, в нашем классе новый ученик. Его зовут Саша Глазов, и он немодифицорован. Саша, познакомишься с ребятами на перемене, а пока проходи, вот там, на предпоследней парте, есть свободное место.

– Так он оттуда увидит хоть что-нибудь? Простым зрением-то?

– Силантьев, тебя забыла спросить. Проходи, Саша.

Он направился к месту, указанному учительницей, но когда проходил мимо мальчика, который пошутил по поводу зрения, тот дернул под партой ногой. Сумка, стоящая на полу у парты вылетела в проход прямо Саше под ноги. Он запнулся и чуть не упал.

– Смотри куда прешь, немод, мою сумку истоптал!

Смех в классе был сдержанным, аккуратным, пробным. Учительница сделала вид, что ничего не заметила.

***

Модификанты выполняли большое количество самых разных специализированных работ и на Земле, и за ее пределами, на орбите. Модификация стала нормой. Она закладывалась в период внутриутробного развития и окончательно сформировывалась годам к восемнадцати-двадцати у мальчиков и к шестнадцати-восемнадцати у девочек, совпадая с окончанием периода полового созревания. И хотя операции по модификации стоили достаточно дорого, корпорации давали своим сотрудникам, чаще всего таким же модификантам, большие скидки и различные субсидии, чем стабильно обеспечивали себе пополнение качественной рабочей силы. А родители, имеющие такую возможность, с удовольствием проводили операции своим детям, чем определяли их будущее, гарантировав им получение рабочего места. Вплоть до окончательного формирования все модификанты за редким исключением, учились вместе с обычными детьми, и только потом шли на специальное образование, соответствующее их назначению. Новую Сашину школу курировала компания, которая предложила должность его отцу. В восьмом «Б» только два мальчика и одна девочка, кроме Саши, были немодифицированными, обычными людьми, немодами..

***

– Эй, немод! Глазов, или как там тебя? Глазов без глаз…

Ник Силантьев, главный заводила в классе, огромный, на полголовы выше всех одноклассников, похоже, что модифицированный по физическим показателям. Большая перемена, перед уроком физкультуры, да и учитель что-то опаздывает. Большинство ребят, во главе с Ником, бросают мяч в кольцо, несколько ребят стоят в сторонке. Немодифицрованная девочка, то ли Аля, то ли Алла, вообще не выходит из раздевалки до начала урока.

– Эй, ты что, не слышишь? Еще и глухой, что ли?

– Чего тебе? – Саша сидит на скамейке, в стороне. Бросать мяч со всеми его не звали, да и не очень-то с ними и хотелось. А прибиваться к небольшой компании «неудачников», жмущихся к стенке в ожидании начала урока, хочется еще меньше.

– Подойди сюда, смотри, это Алекс, он модификант-математик, или что-то такое, может рассчитать траекторию полета мяча до миллиметра. Алекс, ну-ка, покажи.

Алекс послушно встал за два метра от трехочковой зоны, взял мяч, на секунду замер, и отправил его по великолепной дуге. Только сетка дернулась.

– Ну-ка, немод, слабо так же? – Ник с ухмылкой кинул мяч Саше. Саша знал, что не нужно этого делать. Понимал, что ничего это не изменит, и уж тем более он ничего никому этим не докажет. Но мяч так послушно, так привычно лег в ладонь. Встав туда же, откуда бросал Алекс, Саша примерился к мячу, несколько раз стукнул его о паркет и отправил точно в корзину, как под копирку повторив траекторию броска Алекса.

– Так, ребята, извините за опоздание, встаем в линейку, начинаем урок!

– Ладно, немод, посмотрим… – прошептал Ник сквозь зубы, направляясь в начало линейки.

***

Звонок с последнего урока, толпа ребят, галдя и перешучиваясь на ходу, вышла из класса. Саша выходил одним из последних. Пройдя несколько метров по коридору и свернув за угол, он увидел троих: Ник, Алекс и третий мальчик, Вик. Явно ждали именно его. Основная толпа ребят уже убежала дальше, так что они оказались фактически одни.

– Ну, что, немод? Саша тебя зовут, да? Крутой, похоже? – конечно же, Ник. – Что молчишь?

– Что вам нужно? Драться хотите?

– И правда крутой, смотри, Алекс, драться, говорит, – все трое дружно заржали. – Подраться можно, конечно, – Ник сделал шаг вперед, улыбаясь. Саша напрягся, приготовившись отбиваться.

– Но нет, немод, драться с тобой пока не будем, скучно. Мы сделаем круче, мы тебя испытаем, да, парни? – Алекс с Виком послушно закивали, продолжая ухмыляться. – Мы так со всеми новичками делаем, так что не отвертишься, а то хуже будет. Послезавтра, после уроков, готовься.

***

В пятницу после уроков вся троица ждала Сашу у выхода из школы.

– Ну что, немод, не зассал? Пошли?

Страшно не было. Саша волновался, но только от неизвестности, что за испытание они задумали. Саша понимал, что это, пожалуй, единственный выход. Учиться в этой школе ему еще несколько лет, прожить их в постоянных драках со здоровяком Ником – не самая хорошая перспектива. Но быть затюканным неудачником в компании таких же, жмущихся по стенам на переменах, лишь бы их не заметили, прошли мимо – еще хуже. Эти два дня его постоянно подтрунивали, сможет ли он «сделать это», Ник нагнетал, Алекс с Виком ухмылялись. Вот и сейчас они шли чуть впереди, иногда оборачиваясь на него и посмеиваясь.

– Да нет, парни, струсит, я уверен, вон смотри, побелел уже весь.

Саша молчал. Они шли довольно долго, забрались в какую-то промзону, пока не уперлись в сеточный забор с обрывками колючей проволоки поверху.

– Ну что, парни, вперед, – скомандовал Ник, и они полезли через забор. В нескольких метрах от забора стояли два длинных невысоких здания, похожих на склады, между которыми был проем метра полтора. Они пошли между зданиями, переступая через обрывки арматуры, каких-то кабелей и битые стекла. Ник шел первым, за ним Алекс с Виком, Саша последний. Наконец они вышли на площадку перед зданиями, и Саша понял, что это территория какого-то склада металлолома. С одной стороны целой горой лежали остовы автомобилей, туда же уходила укатанная колея дороги,оттуда же, доносился шум работающего погрузчика или крана. Ребята повернули в другую сторону, пересекли открытую площадку наискосок и пришли к маленькому серо-желтому дому, который, судя по всему, был одновременно и сторожкой, и офисом. Чуть левее от этого дома стояла будка, из которой тут же вылез прикованный к цепи здоровенный черный пес. Он не залаял, но сделал несколько шагов вперед и глухо зарычал.

– Смотри, немод, пришли. Одноглазого Джона сейчас в сторожке нет, он в это время принимает разгрузку, а вот эта лохматая тварь есть. Тебе нужно пройти в сторожку мимо пса и стащить что-нибудь оттуда.

– В смысле стащить? Что? И как можно пройти мимо собаки?

– Ага, парни, я же говорил, не пойдет! Что, зассал, немод, да? Не пойдешь? Что стащить? Да все равно, что, любую безделушку, что найдешь. Если сможешь, конечно. А как – так и быть, подскажу, смотри. Если пройти справа вплотную к стене, то пес тебя не достанет, длины цепи не хватит, вот увидишь. Ну что, пойдешь? Или ты не такой крутой, а?

Саша сделал несколько шагов вперед, пес тут же дернулся навстречу, рык стал громче, отчетливей, шерсть на загривке начала вставать дыбом. Саша пошел по кругу, приближаясь к стене, где, по словам Ника, есть безопасное пространство. По словам. Он обернулся, вся троица, ухмыляясь, смотрела на него.

Саша приближался к стене, пес тоже двигался не спеша, цепь медленно растягивалась, позвякивая. И не было ясно, докуда она может дотянуться. А вот пес явно давно и абсолютно точно знал, когда можно будет сорваться с места, чтобы наверняка достать чужака. Саша дошел до стены, и начал постепенно подходить ближе, шаг за шагом, не отрывая взгляда от собаки. Пес уже стоял наизготовку, глухо рыча, опустив голову чуть к земле и обнажив зубы, цепь слегка провисла, поднявшись с земли. Шаг, еще шаг, еще… Огромная туша зверя с невероятной, молниеносной скоростью рванулась вперед. Саша не успел даже дернуться, лишь инстинктивно вжался в стену. В десятке сантиметров от него щелкнула зубами ужасающая пасть с клыками размером с большой палец. Не достал. Если бы Ник соврал насчет длины цепи, Саши бы уже не было. Если бы это была такая шутка, чтобы проверить, пойдет новичок или нет…. Саша бы не успел отскочить, он был в этом уверен на все сто.

Пес, раздосадованный неудачей, рвался вперед со всей силы, уже заливаясь лаем. Чудовищная пасть щелкала в нескольких сантиметрах прямо перед Сашиным лицом. Глубоко выдохнув, как будто вспомнив, что нужно дышать, весь липкий от внезапно выступившего пота, Саша сделал шаг вперед, прижимаясь к стене как можно сильнее. Всего несколько метров, надо пройти всего несколько метров, самое сложное он уже сделал. Главное, чтобы цепь выдержала. Думать об этом было нельзя. Шаг правой, приставной шаг левой, еще шаг правой, приставной левой. Он дошел. Дверь в сторожку была открыта. Саша, ничего не видя, схватил с рабочего стола первое, что попалось, глубоко выдохнул несколько раз, и пошел в обратную сторону. Пес рвался и бился в истерике, но достать все-таки не мог. Саша чувствовал вонь из этой ужасающей пасти, его обдавало потоком мерзкой и липкой слюны с каждым рывком страшного зверя. Да, он сделал это, черт возьми, он прошел!

На подкашивающихся ногах он подошел к ребятам, те смотрели на него, слегка удивленные, сами напуганные.

– Смотри-ка, прошел, ни фига себе! Прошлый новичок сдрейфил, не пошел. Красава, Глазов, покажи, что стащил? – Ник хлопнул его по плечу. Саша и забыл даже, зачем он ходил, разжал левую ладонь. Маленькое пресс-папье, фигурка оскаленного пса. Смешно.

– Ну, даешь, Глазов, ничего себе! – Алекс улыбался.

– А что, вы сами не ходили? Кто-нибудь ходил?

– Да ты что, совсем, что ли? Мы что, идиоты, что ли? На фига нам это надо? – Вик покрутил пальцем у виска. – Да и никто не ходил, черт его знает, вдруг эта псина все-таки достанет.

– Так, парни, двигаем быстрее, а то Одноглазый Джон сейчас вернется.

Они побежали обратно к проходу между складами, пес за спиной все лаял и рвался с цепи – добыча уходила.

Когда они уже подходили к забору, лай внезапно затих. Ребята обернулись одновременно, в самом начале этой узкой тропки между складами, заваленной мусором, возникла фигура пса. Его слегка занесло, когда он вбегал в проем, и обрывок цепи громко и отчетливо звякнул о стену. Пес все-таки сорвался.

– Бегом, бегом, быстро! – до забора всего несколько шагов и триста метров для обезумевшего, несущегося со всей возможной скоростью, пса.

Ник с Алексом перелезли первыми, буквально перемахнули, Саша за ними, последним лез Вик.

– Парни, подождите! – они уже успели отбежать от забора на несколько шагов, когда Вик окликнул их. Он успел перекинуть через забор одну ногу, но второй штаниной зацепился за обрывок колючей проволоки, и теперь нелепо дергался наверху, пытаясь одновременно и дотянуться рукой до того места, которым зацепился, и вырвать ногу из колючки. Пес пробежал уже половину пути.

Ник с Алексом переглянулись. Алекс на мгновение замер, потом шепотом сказал:

– По моим расчетам, – не успеет.

– Понял, ходу, к черту, – ответил Ник, разворачиваясь.

Саша принял решение моментально, даже не пытаясь спорить.

– Ах вы, модификанты сраные…

Он рванулся обратно, перемахнул через забор, схватил с земли какой-то обломок арматуры. Пес приближался, он был уже метрах в десяти и готовился прыгнуть с ходу, не останавливаясь. Саша бросил прут, как копье, целясь в пасть псу. Этого собака явно не ожидала и сбилась с прыжка, в попытке увернуться. Саша выиграл драгоценные секунды и метнулся обратно к забору. Ребята не убежали, пока Саша отвлек пса, они вернулись и вместе сдернули Вика с забора.

– Давай, Санек, быстро, быстро!

Саша бы наверняка не успел, шансов опередить этого чудовищного пса не было, но когда он стал перебираться обратно, ребята, все трое, подобрав кому что попалось, влезли на забор. В пса полетела еще одна арматура, кусок трубы и несколько камней. Саша перемахнул на безопасную сторону, Ник, Алекс и Вик тут же посыпались с забора, как какие-нибудь гребаные коммандос. Саша заржал в голос, это было очень похоже на истерику, но этот момент показался ему чертовски смешным. За ним засмеялись и остальные. Так, все еще смеясь на ходу, они побежали дальше. Пес, сделав несколько нервных кругов у забора, развернулся и побрел обратно.

Ту самую фигурку оскаленного пса на круглой подставке, маленькое пресс-папье, Саша хранил потом очень долго. С ребятами они даже подружились, но тот момент, когда Ник с Алексом хотели убежать, оставив застрявшего на заборе Вика, когда Ник положился на расчет модификанта-математика Алекса, Саша запомнил хорошо. И еще иногда думал о том, что случилось бы с Виком в тот день, если бы рядом не было человека, не умеющего рассчитывать вероятности до процентов.

Часть 2. Шансы выжить

«Прислушивайся к своему страху, быть может, он твой единственный друг».

Уильям Гибсон, «Джонни-Мнемоник»

Я держу в руках старую газетную вырезку, помещенную в рамку для фотографий. Мне подарил ее отец, он по старой привычке читал бумажные газеты. Помню, я тогда спросил его: «Зачем?», ведь есть масса фотографий в «цифре». Сейчас я понимаю отца, ведь где они теперь, те цифровые фото? Погребены где-то в бесконечных папках в архиве компьютера и на страницах соцсетей, не долистаешь. А рамка с вырезкой из газеты вот она, у меня в руках.

«Первая экспедиция на Марс готовится к полету», гласит заголовок статьи. Далее много слов об открытиях, научных перспективах, освоении и прочее о еще одном гигантском шаге для человечества. Под заголовком – фото, на котором мы, в костюмах Космического Агентства счастливо улыбаемся в камеру. Мы тогда еще ничего не знали, ничего.

Дворник поливал дорожки из шланга. Пахло горячим мокрым асфальтом, так по-летнему. Как же мне не хватало этого запаха там, за тысячи километров от Земли. Нас было четверо. Два модификанта – Виктор, модификант по физической силе, инженер-техник, Рик – модификант-логик, мастер в программировании и компьютерах. И двое обычных людей – Ольга, биолог и психолог, и я, капитан экипажа. Двое «немодов».

Модификация плотно вошла в нашу жизнь и давно стала нормой. По внешнему виду обычного человека, «немода», от модификанта, никак не отличить. Модификация закладывается еще в период внутриутробного развития, но окончательно формируется только к совершеннолетию. Мы учимся вместе, в одних школах, до шестнадцати лет, и лишь потом, когда модификация начинает активно проявляться, модификантов переводят в специальные заведения, соответствующие их специальностям. Однако же я помню, когда мы переехали с родителями в город, и я перешел в новую школу, в восьмой класс, с каким трудом мне удалось влиться в коллектив. В новом классе кроме меня было только три немодифицированных. Я до сих пор храню маленькое каменное пресс-папье в форме оскаленного пса, добытое во время дурацкого и опасного мальчишеского испытания.

Мы вчетвером готовились к полету много месяцев, и два из них в полной изоляции в специальной капсуле, где единственной связующей ниточкой с внешним миром была радиосвязь. Из всех кандидатов мы оказались самыми квалифицированными и сплоченными. Друзьями мы не стали, но нам было комфортно и удобно друг с другом. В тот день, когда наш состав объявили экипажем номер один, и была сделана та фотография для газетной статьи.

Забавно, но я почти не помню день взлета. А сам полет прошел штатно и без нареканий. Только в самом конце, уже на подлете к планете, Виктор с Ольгой немного повздорили, но это был совершенно незначительный эпизод. Проблемы начались при посадке. Наш корабль имел две обшивки, и одна, внешняя, при приземлении раскрывалась четырьмя лепестками, создавая дополнительные опоры. Но посадка оказалась жесткой, помешала пылевая буря, и один лепесток немного заело, он открылся не с первого раза. Однако и это было не самое страшное. После проведенной диагностики Рик сообщил, что повреждена система очистки и регенерации воздуха. Мы провозились целый день, прежде чем смогли наладить ее хотя бы на минимально допустимый уровень работы.

– Я сделал, что мог, – сказал Рик. – Но автоматика упорно выдает системную ошибку. У нас будет только один выход на поверхность, мощности на продув и шлюзование недостаточно, нам просто не хватит воздуха на обратный полет. Ну, максимум, два выхода, но придется перезагружать и перезапускать систему.

– Ну, что ж, – ответил я. – Тогда постараемся сделать все за один раз.

Автоматический вездеход уже колесил вокруг корабля по спирали, собирал данные, удаляясь с каждым витком все дальше от места посадки. Ольга, сверяясь с получаемыми данными, прокладывала маршрут, по которому хотела бы пройти, посмотреть и собрать образцы вручную. Но потом началась очередная буря, мы оказались заперты на корабле еще на день, а связь с вездеходом прервалась. Когда пыль немного осела, мы споро собрались и вышли наружу. Местная погода вряд ли дала бы нам много времени.

Мы успели сделать почти все, что было запланировано. Воздух в баллонах подходил к концу, и отдал приказ по радиосвязи всем возвращаться к кораблю. Ответы пришли с помехами, это значило, что скоро снова начнется буря. Виктор и Рик подошли ко мне первыми. Ольга, скрывшаяся за скалой, задерживалась. Я на всякий случай повторил распоряжение.

– Я …няла, мне …пять минут… идите, – донеслось из динамика. , – …о… в порядке… быстро… успею.

Я махнул ребятам рукой, и мы двинулись к кораблю. Издали он выглядел как удивительный, распустившийся лепестками лотос, такой чуждый этому каменному холодному миру. Подойдя к борту, я еще раз оглянулся, Ольги видно не было. Мы стояли в шлюзовой камере, Рик ковырялся во внешнем терминале.

– Капитан, надо срочно шлюзоваться, система сейчас захлебнется, – радиосвязь вблизи корабля была значительно лучше.

– Ждем.

– Капитан, у нас три минуты, не больше.

– Но мы же не сможем открыть шлюз снова, ты сам говорил.

– Да, так и есть.

Мы ждали до последнего, я всматривался в мутную дымку и чуть ли не кричал в динамик, но Ольга все не появлялась. Я знал, что должен был сделать, но все никак не мог решиться. Единственное верное решение означало смерть для Ольги. Я стоял в проеме шлюза и ждал до того момента, пока Рик в истерике не заорал, что времени больше нет. Я выдохнул, развернулся и зашел на борт, махнув Рику рукой. Озвучить свое решение у меня не было сил, но он и без этого знал, что делать. Не сомневаясь. Шлюз за моей спиной моментально зашипел, захлопываясь.

Через две минуты из-за холма показалась фигурка в скафандре. Ольга передвигалась большими, насколько позволяла слабая сила тяжести, скачками, но даже так было видно, что она прихрамывала на левую ногу.

– Я попала в расселину, у меня застряла нога, – сказала она, когда подошла к иллюминаторному окошку.

– Нам нужно открыть шлюз, Рик, – сказал я.

– Капитан…

– Нам нужно открыть, Рик.

– Мы сможем это сделать только через три часа. Шансы на то, что мне удастся восстановить систему один из десяти.

– Кислорода в баллоне еще на пять-семь минут. Один к девяти, Рик, на жизнь члена экипажа!

– И девять к одному на жизнь всех четверых и судьбу всей экспедиции.

– Рик, давай-ка еще раз. Это Ольга, член нашего экипажа, она жива, она сейчас жива, и у нас есть шанс спасти ее. Десять процентов, если ты не ошибся, на то, чтобы сохранить жизнь одного из четверых. Считай, черт побери. Сколько, по-твоему, будет достаточно? Да какие проценты, это жизнь!

– Слишком мало, капитан.

– Я приказываю открыть шлюз.

– На этот случай есть пункт в уставе, капитан… Саш. Ты прекрасно знаешь его сам. При таких расчетных шансах мы не имеем права подчиняться этому приказу.

Рик был прав. Как всегда прав. Ольга все поняла, она не спорила, не кричала, она просто стояла у входа молча. Когда до окончания кислорода в баллоне Ольги оставалось пара минут, я рванулся к отсеку и попытался его открыть. Виктор схватил мои руки и свел у меня за спиной. Он не был груб и держал меня аккуратно, лишь слегка прижав к двери. Но вырваться из хватки модификанта по физической силе было невозможно. Я прислонился щекой к иллюминаторному окошку. Ольга посмотрела на меня, странно, как будто виновато, улыбнулась, развернулась и пошла от корабля. Шагов через двадцать она легла на землю и раскинула руки, смотря в небо. Я отвернулся.

Началась буря, а через четыре часа Рик сказал, что мы можем еще раз открыть шлюз и выйти наружу. Стекло шлема Ольги полностью помутнело, и ее лица было не видно. Я был этому, признаться, рад. Пусть в моей памяти она улыбается. Через шлем и иллюминатор шлюза, виновато, но улыбается. Я поступил правильно, я знал это. Даже в том моменте, когда она попросила лишних пять минут в поле. Это было ее мнение как профессионала. Перед Уставом я был чист. А перед собой? Может быть, не умея так четко рассчитывать шансы, мы бы рискнули. Может быть, мы могли бы ее спасти. Может быть, я сумел бы убедить экипаж, если бы он состоял из немодификантов.

Мы забрали тело и отнесли к кораблю. Затем я вернулся на то место, где она лежала, и начал собирать камни, складывая их в пирамиду. Рик с Виктором подошли и начали помогать. Мы связали из двух прутов из ремнабора какое-то подобие креста и установили его на вершине. Вряд ли он продержится тут долго, с такими-то бурями, но я должен был это сделать.

Тело Ольги мы поместили в медицинский отсек, в герметичную камеру. Обратный полет прошел спокойно, без происшествий. А эпизод у шлюза мы обсудили только один раз. Мне показалось, что с точки зрения Рика и Виктора вообще не было повода что-то обсуждать. Нет, они не были черствыми и бесчувственными, они тоже переживали. Но только они были уверены, что поступили правильно. В их понимании даже не могло произойти иначе. Да и психологи нас натаскивали на все возможные ситуации, и на потерю члена экипажа тоже. И сама Ольга в том числе. Ольга…

Многочисленные комиссии на Земле, разбиравшие нашу экспедицию по косточкам, признали правильность действий экипажа, и мои действия лично, как капитана, в том числе. Даже в том моменте, когда я, опираясь на ее мнение, на стал ждать или настаивать на немедленном возвращении.

А на закрытых индивидуальных комиссиях перед непосредственным начальством я высказывал мнение, что модификанты не готовы к полноценной работе в смешанном составе экипажа. Во время очередной такой комиссии пришел какой-то независимый эксперт, модификант-логик, пролистнул еще раз папку с отчетом, хотя наверняка знал все материалы наизусть, закрыл ее и сказал:

– Что ж, на мой взгляд, дело следует считать закрытым. Я не вижу никаких поводов его продолжать, действия капитана абсолютно правильны и соответствуют уставу, а жизнь всего экипажа и миссия экспедиции, несомненно, важнее жизни одной единицы экипажа.

«Одной единицы», он так и сказал. В этот момент во мне что-то щелкнуло, сам не знаю, что на меня нашло. Но я привстал и заехал ему по физиономии. Меня отстранили и временно перевели на отдых в закрытый санаторий в пригороде, окруженный бесконечным, как казалось, парком с асфальтовыми дорожками. Напрямую со мной не говорили, но среди сотрудников санатория, врачей и подсобных рабочих, не было ни одного модификанта.

Дворник поливал дорожки из шланга. Как же мне не хватало этого запаха горячего асфальта после дождя там, за тысячи километров. Я отложил в сторону газетную вырезку, достал планшет и посмотрел на последнюю новость в ленте:

«После успеха первой экспедиции, Космическое Агентство готовит новый запуск к спутникам Юпитера. В состав экспедиции войдут четыре человека, два из которых модификанты…»

Я все обдумал, у меня было время. И кажется, мне нужно подготовить еще один доклад. Я попытаюсь доказать, что модификанты не готовы к совместной работе.