Адъютант и его Превосходительство [Юрий Букин] (fb2) читать онлайн

Юрий Букин Адъютант и его Превосходительство

Поезд остановился – мы почти приехали: оставалась недолгая поездка на машине. Южное солнце пряталось в облаках и асфальт перрона не был раскалённым – было комфортно. Морской воздух тут же, на вокзале Анапы, начал исцелять всех от гайморита, ларингита, ангины, бронхита и бронхиальной астмы, насыщая пока ещё белокожие организмы бромом, йодом, магнием, хлоридом натрия, калия и кальция.

Кого то встречали, кто то шёл на автобус, а кто то начал торговаться с местными "бомбилами".

Нас встречали: молодой человек, добродушно улыбаясь, на уровне груди держал картонку на которой была написана моя фамилия . Он смотрел в толпу прибывших и наверное пытался угадать кто сейчас к нему подойдёт. Со стороны казалось, что он как бы спрашивает у граждан: " Как ? Подходит мне такая фамилия ?".

– "Нас двое",– сказал я, указывая на картонку и кивнул на Полковника, – "Последняя буква должна быть "ы" ".

Ребёнок в эту секунду без интереса взглянул на свою фамилию и стал быстро озираться по сторонам в поисках развлечений и выгоды. В следующую секунду он хотел было бежать в зал ожидания, но рука отца крепко держала его руку в своей. Мимо прошла грустная старушка, она везла чемодан на колёсиках. Сын стал смотреть ей вслед.

– "Вообще то да.. меня предупредили, что вас двое – сказал молодой человек улыбаясь,– В следующий раз напишу во множественном числе. Разрешите… Вашу сумку… "

Он взялся за ручку моей спортивной сумки и потянул.

До этой минуты я всегда носил свои вещи сам и вообще был в курсе ,что " У нищих слуг нет". А тут, впервые в жизни мне предлагают за меня понести мои же вещи. Стало как то неудобно.

– "Да ладно, я сам", – и я потянул сумку к себе.

Молодой человек не сдался и улыбаться не перестал.

– "Донесу до машины". – и он опять робко потянул сумку к себе.

– "Да уж… чай не графья ! Сам донесу!"

Я демонстративно повесил сумку на плечо.

– "Вообще то… – сказал молодой человек и улыбка исчезла с его лица,– вообще то мне за это деньги платят. И даже уже заплатили."

Нашли компромисс: я несу сумку до машины , он от машины до отеля.

За окном автомобиля мелькали южные пейзажи и проносились невиданные для жителей средней полосы деревья: платан, грецкий орех и алыча. Склоны и подъёмы кавказского предгорья и прекрасные цветущие долины вызывали восторг. Солёный воздух сулил скорую встречу с морем.

Ребёнка, которому только-только исполнилось шесть, пейзажами не пронять – он слегка заскучал. Его предыдущая поездка на юг, состоявшаяся год назад, была не очень: почти сразу же после приезда сын заболел ветрянкой и почти всё время просидел в номере. В этот раз ребёнок ехал без особого восторга, несмотря на заверения, что теперь то он наверняка накупается в волю. Не унывающий, но не легковерный Алексей на всякий случай ждал какого ни будь подвоха.

Саша – так звали парня который нас встретил на вокзале. Он торжественно внёс мою сумку в холл отеля , узнал у администратора в какой номер её нужно доставить, покрутил головой и убедился, что все работники отеля видели его несущим поклажу. В номер он направился с таким видом, будто то это был багаж принца Уэльского.

Всего работников видевших Сашу в эту минуту было трое: администратор, горничная и повар – все женщины. Они скучали в почти пустом отеле – курортный сезон должен был открыться через неделю .

Пока я утрясал формальности с администратором, у сына настал "звёздный час". Его усадили в кресло в стиле барокко, стоявшее тут же. Слева от него на корточки присела повар, справа, так же на корточки присела горничная. Они стали заглядывать Алексею в глазки, сюсюкать и спрашивать как же зовут такого хорошенького мальчика.

Хорошенький, раскованный и временами нагленький мальчик быстро понял, что здесь умеют встречать гостей должным образом. Слегка развалясь он отвечал на дежурные вопросы и с радостью принимал дежурные конфеты. Рассказывая свою биографию ребёнок слегка поворачивал голову то вправо, то влево, поочерёдно обращаясь к благодарным слушателям. Сын охотно рассказал какой состав его семьи, о том что мама осталась дома работать, а брат поступать в институт. Вскользь упомянул о том, что на море он и раньше бывал, и подробно рассказал о нашествии бабочек непарного шелкопряда на Дальнем Востоке и методах борьбы с ними.

Когда же я повернулся от стойки администратора к сыну, что бы идти в номер, тот не желая терять внимание публики, решил напоследок выдать сенсацию и развить свой успех. Он с укором посмотрел на меня и начал:

– "А вот мой отец…" – Алексей подождал пока слушатели начнут слушать ещё более внимательно.

– "А вот мой оте-е-ц…" – и последовала ещё большая пауза, после которой лица трёх дам повернулись в мою сторону, а на лестнице замерли шаги возвращавшегося из номера Саши.

– "..мой отец зачем то всем врёт… "– все замерли и стало слышно как тикают часы на стене.

– " ..всем врёт, что мы приехали из Москвы !!!"

Не то что бы я доносил эту информацию до каждого встречного, но об этом уже знали: грустная старушка, Саша, а теперь и администратор. Она спросила: "Из Москвы ?". И я, живущий в километре от столицы, ответил: " Из Москвы".

Часы ти́кали, публика ждала разоблачения.

Горничная, не отводя от меня взгляда, чуть повернула голову к Алексею.

– « Так откуда вы приехали , Алёша ?», – спросила она.

Алексей сидел уже не в кресле, а возвышался на троне. Его подручные ловили глазами каждое пусть самое маленькое моё движение, которое можно бы было трактовать как замешательство . В воздухе повисла интрига.

Алёша не спешил – монарху не к лицу торопливость. Разводить суету – удел плебеев. Он парил орлом. Сейчас всё было в его руках: правда, отец и внимание публики. Во время последней паузы замерли даже часы.

–"А приехали мы не из Москвы … Мы приехали из России!!!"– выдал царь и попеременно посмотрел на своих придворных.

Сначала на лестнице облегчённо выдохнул Саша, затем раздались бурные аплодисменты переходящие в овации. Администратор посмотрела на меня с сочувствием, повар хохотала, а горничная смотрела с таким торжеством, будто сама приехала не из Москвы, а из России, хотя она была с Украины.

–" Как же вы тут без мамы то будете?"– спросила администратор.

Сутками ранее мама провожала нас вокзале. Она стояла на перроне и видела в окне поезда две довольные рожи. Рожи были очень довольными и счастливыми, и, похоже, довольными и счастливыми они собирались быть и дальше, и даже без мамы! Маме было обидно, она рыдала. Со стороны людям казалось, что отец забрал ребёнка и больше его не вернёт или, что мать лишили родительских прав и теперь по этому поводу в вагоне веселье. Конечно нам было жалко родного человека, и до этой минуты пролившего не мало слёз на ухабах семейной жизни, но мы уезжали не навсегда и утешали себя тем, что мама не любит жару и не умеет плавать. Жена же была безутешна и её успокаивали сотрудники РЖД .

Сердобольная проводница видя как убивается несчастная женщина посоветовала ей сесть на одну из электричек, которая должна на короткое время обогнать поезд: выйдя на платформе Перово мама сможет снова помахать рукой и вдоволь поплакать.

Для любви нет преград и расстояний – супруга всхлипывая пошла искать заветную электричку в недрах Казанского вокзала.

Поезд тронулся, перрон плавно поплыл в сторону, путешествие началось. Впереди нас ждали: жаркое солнце и тёплое море, удовольствия и развлечения, обгоревшие плечи и выгоревшие на солнце волосы. Позади оставались пасмурная Москва и рыдающая жена.

Наш состав долго и аккуратно пробирался по каким то неведомым мне раньше путям казанского направления, а потом мы с сыном увидели в окно: как ранним воскресным утром, в мокрой от слёз кофте, одинокая женщина на платформе Перово плачет и машет рукой проходящему поезду. Поезд проходил довольно далеко от платформы по каким то дальним путям и поэтому наша мама не промелькнула в окне, а проплыла медленно и торжественно как в хорошей мелодраме. Вместо её плача были слышны рыдания младенцев в купе справа и слева от нашего.

Нас в купе было двое – шик!

***

Подвох , которого боялся Алексей, не заставил себя долго ждать – купаться в море оказалось нельзя ! Однако шторм и девятиградусная вода не стали аргументом для Полковника. Он сердито швырял гальку в море, ворчал и капризничал. Потом понизил меня в звании до рядового.

Обожая всё военное сын ввёл в нашей семье звания. Быть генералиссимусом и повелевать сотнями тысяч мечтают даже взрослые дяди, а ребёнок и подавно. Сияние орденов, звёзд и эполет, сабли и кортики, аксельбанты и этишкеты не давали покоя сыну. К его сожалению не все члены семьи оценили преимущества войсковой субординации и из подчинённых у генералиссимуса остался один я.

С моими званиями происходила жуткая чехарда. Чины генералиссимус присваивал в зависимости от настроения, поэтому в течении дня я успевал сделать головокружительную карьеру и так же быстро низвергнуться вниз. Несколько раз.

Побыв недолгое время генералиссимусом, Алексей из-за своей врождённой скромности, перешедшей к нему по генам от отца, решил стать простым полковником. Я выше майора обычно не поднимался и состоял адъютантом у Его Превосходительства. Служба мне нравилась, хотя и требовала иногда недюжинной выдержки.

Мы шли по пустому пляжу. В моё левое ухо шумело море, в правое шумел Алексей. Я в их споре был посредником.

–« А зачем мы приехали та сюда ?!» ,– вопрошал сын .

– «Ш-ш-ш !!!» – шипело море.

–« Завтра море успокоится, наверное… да и потеплее будет… Сейчас вон и нет ни кого.» – переводил я.

– «Да давай сейчас искупаемся-та ! Я не простужусь ! Я по краешку буду ходить! Ногами искупаюсь !»

– « А-а-б-ш-ш-ш !!!» – смеялось море.

Несколько раз Полковник начинал разоблачаться. Я, на тот момент ещё майор, препятствовал этому и приводил всякие доводы, которые , как мне казалось, могли остудить пыл Полковника.

– « А-а-б-ш-ш-ш-а !!!» – смеялось уже надо мной море.

–« Да вон купается же!» – сын показал на мужика который « купался ногами». Он выглядел счастливым убегая от довольно больших волн. К пляжному грибку мужик привязал своего бассет-хаунда. Тот унылым взглядом смотрел на хозяина. Пса можно было и не привязывать – он не делал ни каких попыток подойти к хозяину или убежать от него, он смотрел на своего хозяина как жёны алкоголиков смотрят на своих мужей в момент возлияния: дожидаясь пока муж не свалится.

– «Полковник!» – обратился я к сыну, – « Наверняка этот джентльмен умеет плавать ! В отличии от Вас ! И у него сил хватит, что бы выбраться на берег, если вдруг волна и собьёт с ног.»

– « Я тоже умею ! Я с «плавниками» умею! Потом побегаем и я не заболею! Хватит тебе уже скандалить! Что ты всё время скандалишь? Ты вот всё время устраиваешь !»

– « А – б – ш-ш-ш-а !» – смеялось слева от меня море.

– « Вот зачем мы приехали та сюда ? Лучше бы на Тарелочке купались» – сокрушался справа сын.

Мужик упал немного не добежав до сухой гальки и его таки омыло волной. Кажется в этот момент бассет вздохнул.

Алексей видя это падение стал ещё более напорист:

– « С краю вот тут похожу!»

– « Волной может утянуть и всё! Можно утонуть!!»

– « Да как утащит та? Дядю то не утащило!»

– « Да лучше бы утащило»,– не стал кривить душой я.

–« Зачем утащило?»

–«Для наглядности, Полковник! Что бы Вы видели !».

– «Да как утащит та ? Волны то сюда идут, сюда и вытолкают! Не утащит.»

– « Утащ – щ-щ-щ у !» – шипело море.

– «Утащит.» – перевёл я.

–«А ты на что?! Рядышком стой, но неподалёку! И не мешай!. А я только ногами похожу»

– « Нет, Алексей Юрьевич, может быть сегодня вечером, либо завтра, но точно не сейчас.»

–« Та-а-ак !»,– угрожающе протянул Полковник, и в этом «Та-а-ак!» слышались знакомые нотки, которые не передались по генам от отца, но были умело скопированы. «Та – а – ак!» произносится мной когда Алексей Юрьевич заходит слишком далеко и как говорится « перестаёт видеть берега»

–« Та-а-ак !», – повторил он.

–« Нет!»,– ответил я, и вложил в ответ всю решительность и твёрдость какая у меня была.

–«Всё!»,– ещё более решительно и твёрдо произнёс Полковник. – «Всё , ты разжалован ! Ты теперь младший сержант !».

Врождённое великодушие Полковника унаследованное от предка не позволяло ему разжаловать майора сразу в рядовые – всегда была какая ни будь промежуточная ступень, а уже после того как Его Превосходительство являли милость и всё равно не получали желаемого я становился рядовым.

После трёх следующих минут ожесточённого спора мне всё таки пришлось вспомнить любимую армейскую поговорку всех разжалованных сержантов : «Чистые погоны – чистая совесть!». Разжалованный, но не сломленный я выдвинулся к отелю держа Полковника за руку. Мимо нас, параллельным курсом прошёл жизнерадостный и мокрый мужик с собакой. Пёс куда то вёл хозяина . В глазах собаки была вселенская грусть.

***

Бассет напомнил мне грустную старушку. Она вошла в Рязани. До этого мы с Полковником думали, что по какой то счастливой случайности нас всего двое в купе. Старушка с грустью оглядела нас, вздохнула, печально разложила вещи и легко и торжественно влезла на верхнюю полку. Там она продолжила вздыхать и смотреть в окно. На вид ей было лет этак шестьдесят пять – семьдесят. Каждое её движение олицетворяло музыку Камиля Сен-Санса – бессмертного «Умирающего лебедя».

Она долго и печально ела. Каждый кусок она отправляла в свой рот как будто зная, что он отравлен, но поделать уже ни чего нельзя и съедала его с обречённостью смертника. Плавно и скорбно наводила потом порядок на столе, тщательно выверяя расстояние между салфетками и стаканами, потом удивительно легко залезала на свою полку – наверное также легко Мария Антуанетта всходила на эшафот. А когда грустная старушка отправлялась по коридору в сторону туалета, то я прямо таки начинал слышать трагические аккорды виолончели и казалось, что больше мы нашу соседку по купе не увидим.

Одета старушка была в чёрный спортивный костюм и ядовито-красные носки. При этом с её фаталистично-безрадостным обликом явно входили в противоречие её руки. Руки были очень сильными. Старушка на одних руках забиралась к себе на полку, ноги она при этом совсем почти не задействовала. Она взмывала ввысь как гимнаст на брусьях , поворачивалась в воздухе, садилась на свою полку и некоторое время выжигала мне глаза своими носками. Потом забрасывала ноги на полку и принималась грустить.

В её отсутствие я пытался проделать тот же фокус, но сто килограмм моей плоти в отличии от бесплотной старушки несколько секунд трепыхались между двух верхних полок и возвращались на землю.

Полковник будучи известным светским львом начал разводить политесы и пытался построить светскую беседу. Но у старушки была манера давать односложные ответы. Точнее ответ был один: «да». Произносилось «да» на выдохе и не глядя на собеседника, старушка смотрела при этом на стену купе . Каждое «да» звучало как последнее. Однако Полковник знал своё дело и «да» повторялись снова и снова.

– «Это вы теперь с нами будете ехать?»

– « Да..»

– «Мы в Анапу едем, в отель. А вы тоже ?»

– «Да…»

– « Вы купаться будете там ?»

– « Да…»

– « Вы отдыхать едете ?»

– « Да…»

– « Вы и загорать там будете ?»

– « Да…»

Что бы «да» действительно не стало последним словом старушки, Полковника приходилось тихонько урезонивать.

– « А мне её жалко!»,– прошептал на ухо Полковник.

– « Мне тоже»,– ответил я, «Поэтому дай человеку отдохнуть!».

Старушка услышала «… дай человеку отдохнуть» и махнула рукой дескать: «Да пускай спрашивает, кто ж дитю про жизнь то расскажет ?»

Полковник лишённый подробностей в ответах старушки и сам потихоньку отстал.

Вечером выяснилось, что в нашем купе есть ещё один попутчик и едет он с нами от самой Москвы в соседнем купе, где расположились его внуки. Этот дедушка заглянул к нам , что бы положить какие то свои вещи и заодно поведал нам откуда он взялся.

Алексей Юрьевич слушал не совсем внимательно и решил, что дедушка тоже вошёл в Рязани, поиграл с какими то внуками и теперь вернулся к своей бабушке.

И дабы возродить угасшую беседу Полковник сказал старушке: «Хороший у вас дедушка – с внуками играет»

–« Да..» – сказала старушка и беседа опять закончилась.

То ли старушка на всё отвечала «да», то ли действительно где то существовал хороший дедушка – так я и не понял.

Утром, в Анапе старушенция поплелась к выходу везя за собой чемодан на колёсиках. Казалось, что чемодан подталкивает её сзади к морю. Она была сама безнадёжность. Море ждало её и от этой встречи старушка отвертеться не могла.

***

Отель, в котором мы жили, Полковник называл «наш отель». Эти два слова Алексей Юрьевич произносил так, что и сомнений не оставалось в принадлежности отеля кому то ещё. Вёл он себя соответственно – как хороший владелец и вообще барин. Чванства и снобизма со своей стороны не допускал, наоборот – был очень ко всем благосклонен и снисходителен. Наверное неведомые итальянские предки, от которых Полковник унаследовал эти качества, были аристократами с явным либерально-демократическим уклоном.

Сашу Алексей называл «наш водитель», повара Катю «наш повар», а горничную «наша горничная Олеся».

Когда Полковник громогласно рассказывал мне на пляже как «наш повар сегодня смеялась над моей шуткой» или « наш водитель показал мне где идёт труба в наш бассейн» , люди начинали посматривать в нашу сторону с интересом, а я сам начинал верить в своих предков – неизвестных итальянских аристократов.

Отчасти это родство подтверждалось нашим умением сорить деньгами, как и положено представителям благородных итальянских семей. С наличными мы расстаёмся легко, не успев как следует ими развратиться. Полковник, когда в его руках появляется сто рублей, становится одержимым желанием немедленно их потратить, его распирает от финансовой мощи, деньги жгут ему карман.

Мне, как отцу и человеку старшему по возрасту, конечно кажутся смешными такие суммы, потому что деньги начинают «жечь» мой карман где то при ста пятидесяти – двухстах рублях и задерживаются в моих карманах дольше.

Наша мама и супруга хорошо осведомлена , что копить и преумножать мы с Алексеем не умеем совсем. Поэтому мудрая женщина подробно расписала какую сумму мы должны тратить в день, а главное на что тратить. Она очень боялась что финансовый крах может случится с нами уже в середине срока нашего там пребывания. Мы старались, но не очень. Утром и днём Алексей Юрьевич тратил деньги на всякие игрушки и аттракцион «Катапульта» , а вечерами, пока Полковник играл со своими сверстниками за высокой оградой отеля, я с другой стороны ограды в магазинчике по соседству опустошал холодильник с мороженным в тайне от сына. Было очень удобно: сын рядом, но не видит как отец предаётся чревоугодию. Никогда в жизни я не съедал столько мороженного за вечер!

Полковник очень полюбил такси и стал иногда возмущаться нашими пешими переходами. И если совесть не позволяла нам ездить к морю на такси, то на всех других маршрутах она затыкалась. У нас появился почти личный водитель Саша – всё как у настоящих сеньоров !

В общем мы купались в роскоши!

***

Самое главное место в наших развлечениях занимали рыцари. Они были наше всё! Точнее ВСЁ они были для Полковника. О них Полковник мог говорить бесконечно, смотреть на них он мог не моргая сутки на пролёт. Рисунки на которых парни в латах пронзают друг друга мечами и копьями выходили из под кисти Полковника в ужасающем количестве .

Рыцарские турниры проходили в километрах четырёх-пяти от отеля, на ристалище. Это было развлекательное шоу. Впервые Полковник попал туда годом ранее, когда ему было пять лет. Мы всей семьёй отправились туда посмотреть представление, но, увы, перед этим не удосужились посмотреть расписание и приехали не вовремя – в этот день шоу не было. Походили, попричитали, поцокали языками и уже хотели уезжать, как вдруг нас стал заманивать к себе и таки заманил экскурсовод музея средневековых пыток.

Потребности римлян древнеримский поэт Ювенал охарактеризовал в двух словах – « Хлеба и зрелищ !». Пройдя через века, крылатое выражение стало девизом отдыхающих на курортах Черноморского побережья. Спрос рождает предложение… и вот: народу явилось незамысловатое культурно-развлекательное заведение, где за умеренную, по мнению владельцев этого бизнеса плату можно развить свои познания о изощрённых способах причинения человеку боли.

Музей располагался в этом же здании.

Жена не хотела показывать « всякие страсти» младшему сыну, заявляя , что он и так не вполне уравновешен. Я возражал и говорил, что в этом возрасте для него всё это не более чем сказка, а экскурсовод говорил, что ребёнок вообще ни чего не поймёт и «не впечатлиться». Экскурсовод ошибался.

Полковник спокойно оглядел всякие цепи, орудия пыток, и попытался заглянуть под юбку манекена посаженной на кол женщины , но тут экскурсовод подозвал всех к картине на которой был изображён палач и начал рассказывать про него . Он поведал , что в палачи брали людей очень сильных и за работу хорошо платили.

– «Посмотрите на его бицепсы» ,– сказал экскурсовод, -«Видите какие у его большие мышцы ?»

Палач на картине был хорош – атлет в характерной красной накидке с топором в могучих руках. Создавалось впечатление, что заплечных дел мастер явился на соревнования по метанию топора на дальность и уверенный в своей победе слегка ухмыляется. Палач просто таки излучал оптимизм . Алая накидка и топор запали в душу ребёнка – Полковник «впечатлился».

С этого дня Алексей Юрьевич начал тиражировать рисунки где основой композиции был палач. Чуть позже к нему добавились рыцари и викинг.

У Пикассо был «голубой период», «розовый период», «африканский период» и кубизм. У Полковника начался «палачный период», который плавно переходил в «рыцарский период». «Палачный период» длился месяца три . Палач сиял великолепием на фоне цепей держа в руке топор. Иногда на заднем плане была изображена посаженная на кол женщина.

Как адъютант Его Превосходительства я вежливо, но настойчиво просил Полковника изображать на бумаге одних только рыцарей, без палача и несчастной женщины, а в детском саду не рисовать вовсе. Постепенно « палачный период» сошёл на нет. Остались только рыцари.

Кстати, на следующий день после этой экскурсии Алексей увидел на пляже огромного мужика. Мужик был, как говориться, гора мышц и тень от него закрывала половину пляжа. Полковник глядя с низу вверх на мужика не спеша обошёл вокруг него, как обходят памятники что бы осмотреть их и потом встав напротив ,восхищённо сказал обращаясь к нему: «Ну вы и палач!».

***

В этот нынешний приезд мы уже успели побывать на шоу рыцарей три раза и намеревались съездить туда ещё пару раз.

В нашу культурно-развлекательную программу попыталась вмешаться жена. Во время сеанса телефонной связи бедная женщина подтвердила свои догадки: что на шоу мы ходим как на работу, а иногда и в две смены и, надо отдать должное её проницательности, безошибочно определила кто в нашей маленькой компании является инициатором походов.

Наша мама стала сетовать, что живём мы зашорено и однобоко, что мир прекрасен и удивителен и что в нём, кроме звенящих латами рыцарей есть ещё много всего на что стоит взглянуть.

– Ты знаешь, я читала в интернете, тут километрах в сорока от вас есть долина лотосов ! – пропела в телефон супруга

– Целая долина и там цветут лотосы… Какая красота… Вот вы бы туда съездили.. Лёшке бы показал.. Представляешь ? Лотосы ..! Представь !

Я представил: сорок километров в такси… такие сеньоры как мы – не осилим, значит – автобус. Через десять минут пути Полковник лишённый романтики и новых впечатлений явно заскучает.. Начнутся споры, ссоры… и может быть нас выгонят из автобуса..

Потом я попытался представить долину. Само слово долина ни чего не говорит человеку родившемуся в Подмосковье. Но я представил её себе бескрайней как степь и мне понравилось!

Теперь – лотосы !

Лотосы ни как не представлялись… Я знал с детства: астры, тюльпаны, мимозы и гладиолусы, но не лотосы. Поэтому представить лотосы ни как не получалось.

Но я представил себе их в виде гладиолусов.. бескрайнюю степь.. и решил ,что это очень даже ни чего!

А вот дальше я очень отчётливо и живо представил недоумевающего Полковника глядящего на бескрайнюю степь гладиолусов:

– А чего тут будет та ?

– М-м-м.. Да ни чего не будет… Вот, лотосы. Красиво, правда ?

– А зачем мы приехали сюда ?

– Посмотреть на красоту эту, на лотосы. Но я так понимаю насмотрелись мы уже, ага, сейчас обратно поедем…

После этой милой беседы вопрос о моём разжаловании наверное даже бы не затрагивался. Полковник не стал бы тратить время на оглашение приговора, а просто пристрелил бы адъютанта-недотёпу из наградного пистолета.

Поездка к лотосам отметалась, досуг вырисовывался привычный – ристалище.

Алексею Юрьевичу больше нравились вечерние представления, в отличии от дневных, которые были рассчитаны на детей. Вечером представление шло дольше, сюжет был позаковырестей , поединков было больше, поверженные рыцари «умирали» при свете факелов, а не на солнцепёке. Во время вечерних представлений ребёнок не дышал. Была ещё одна причина из-за которой Полковник отдавал предпочтение вечерним сеансам – это викинг.

Скандинавский воин появлялся только на вечерних представлениях.

Мужики в латах во время представления были разбавлены амазонками, нимфами, гладиаторами и викингом с которым Алексей познакомился тоже год назад, минут через пять после эпохальной экскурсии в музее пыток. Викинг ходил возле ристалища и немилосердно обирал редких в этот час отдыхающих за право сфотографироваться рядом с ним. Не первый год играя одну и ту же роль артист легко входил в образ и видимо тяжело возвращался в нормальное состояние. Викинг рычал, кричал, размахивал топором и охотно позировал за рубли, после чего опять принимался махать топором и кричать. Он вошёл в музей. Загорелый и мускулистый «северный варвар» сразу покорил сердце ребёнка. Белозубую улыбку подчёркивала чёрная борода «скандинава». Обаяние викинга и его атлетическое сложение делали его очень похожим на палача, только без красной накидки .

Варвар встал на одно колено, правый кулак он прижал к сердцу, левой рукой он опирался на топор.

– Приветствую, тебя в замке Львиная голова, храбрый рыцарь Камелота ! – произнёс он.

Сердце ребёнка замерло. Сын как раз примерял шлем и держал в руках короткий меч что бы сфотографироваться.

Варвар продолжал:

– Меня зовут Торвальд. Рыцари круглого стола ждут тебя! Мы должны помочь королю Артуру победить Моргану и вернуть ножны Эскалибура !

Живой викинг, до которого можно дотронутся, с которым оказывается можно запросто пойти и победить какую то Моргану потряс Полковника не меньше чем палач.

После короткой фотосессии Викинг, ни на секунду не выходивший из роли, пожал руку Полковнику и сказал:

– Жду тебя завтра на ристалище , друг!

После чего скрылся за воротами музея.

Алексей Юрьевич светился как лампочка. Он теперь охотно согласился бы, что бы на новый год к нему пришёл не дед Мороз с подарками, а викинг Торвальд, пусть и с пустыми руками, но зато с ним можно мстить Моргане и рубить врагов.

После исторического рукопожатия , скандинавский дикарь был зачислен Полковником в лучшие друзья. Дикарь об этом не знал.

На следующий день во время представления случилось страшное: викинг был «убит» и его «бездыханное» тело унесли с ристалища. Полковник принял всё происходящее за чистую монету – он рыдал. Моргана наверное ликовала.

Когда после представления артисты вышли на поклон, вышел и викинг. Безутешный Полковник перестал плакать.

– Видишь ? Он живой! -, сказала мама.

– Вылечили уже – добавил папа.

Но на обратном пути в отель Алексей опять начал сетовать на несправедливость мироустройства, плакать и жалеть «заколотого» мечом викинга. Даже по возвращении в родной город довольно часто приходилось искать в интернете видеоролики с участием этого викинга и показывать ребёнку, что бы тот опять убедился, что с его «другом» всё в порядке.

***

Скандинавский друг Полковника, сам того не ведая, через год, в этот наш приезд очень даже выручил меня в одной неприятной ситуации.

В замке « Львиная голова», на вечернем представлении, которое мы предпочли всяким там гладиолусам, где то в середине действия я понял, что хочу в туалет. Квас и мороженное помноженные на жадность дали знать о себе. Жидкость требовала выхода наружу, но Полковник категорически отказывался меня отпускать да и уходить со мной вместе пусть и на короткое время тоже решительно не хотел. Разговаривал он со мной не отрывая глаз от ристалища.

– Алёш, я отойду на пять минут ?

– Куда это ты собрался ?! , – тоном строгого учителя спросил сын.

– Лёш, я в туалет хочу !

– Потерпи.

На фоне тревожной музыки раздавался звон стальных мечей, рыцари сражались с какими то басурманами .

– Я очень хочу!

– Папуль, ты маленький что ли ? Потерпи.

Вскоре рыцари круглого стола на пути к Моргане встретили ещё одно очередное препятствие в виде попавшего в их эпоху гладиатора.

– Да не могу я уже терпеть! Сейчас приду.

– Э – э… Не !! А я что ? Тут один что ли ?!

– Почему один? Вон вокруг народу сколько ?

На ристалище снова начался поединок.

– Папуль, ты хочешь что бы меня украли ?!

– Полковник, за пять минут , да при всём честно́м народе Вас вряд ли кто то успеет похитить.

– Ага, не успеет ?! Вон темно уже ! Потерпи, после представления сходишь !

– После представления мне уже не нужно будет! Пошли вместе сходим быстренько !

Гладиатор перешёл на сторону рыцарей и тоже пошёл с ними к Моргане, видно она уже всех достала.

– Потерпи, папуль. – сказал Полковник по-прежнему не отрывая глаз от действия и взял меня за руку.

Я вспомнил. На пляже в Сукко стоял надувной городок для детей. За сто рублей дети резвились там на полную катушку целых пол-часа. Пол-часа отмеряла тётка на входе: каждого нового ребёнка она записывала в тетрадь и проставляла время его входа в аттракцион. Как только время истекало, тетка безжалостно сообщала об этом ребёнку.

Я ждал когда закончатся пол-часа Полковника. Тётка попеременно смотрела то на часы, то в тетрадь. В этот момент надувной городок решила покинуть девочка, ровесница Алексея .

– Как тебя зовут, девочка ? – спросила тётка глядя поверх очков и затягиваясь сигаретой.

– Маша.

– Та-ак… Маша… – тётка полезла в свой гроосбух, – а куда это ты собралась, Маша ?

– Я пойду в туалет.

– Какой туалет? Тебе ещё десять минут тут прыгать ! Иди прыгай !

И девочка пошла прыгать . Она быстро скрылась в недрах надувного городка.

Каюсь: за девочку я не заступился. В этот момент я хохотал над тёткиной педантичностью.

Теперь, мне было не смешно – проснулось сочувствие к Маше и стало тревожно за своё совсем ближайшее будущее.

Справа от нас, в ряду который был спереди и ниже нашего сидела наполовину пьяная семья. Трезвыми в семье были двое детей – серьёзные мальчик и девочка, а отец и мать изрядно навеселе. Папаша допил литровую бутылку пива и достал из сумки ещё одну.

– И не лопнет ведь ! -, позавидовал я.

Дети из наполовину пьяной семьи спокойно и сосредоточенно смотрели на сражающихся рыцарей, их мама и папа наоборот горячо обсуждали поединки , переживали за «раненых» , жалели и оплакивали «убитых». С каждым новым глотком они всё больше погружались в эпоху средневековья, становясь при этом всё более эмоционально раскованными.

Я сделал ещё одну попытку покинуть трибуны – Полковник был неумолим.

Рыцари продолжали свой поход, попутно убивая всех плохих во имя всего хорошего . Глава наполовину пьяной семьи допивал уже и этот литр.

– Ну что же ты ?! Эх !!! -, кричал он серу Персивалю упавшему с лошади.

Из сумки пьяного главы семейства, как у фокусника на сцене, появилась ещё одна литровая бутылка.

– Куда в тебя влазит,– подумал я,– факир хренов !

При виде пива мне становилось хуже.

Теперь когда рыцари круглого стола одерживали в очередной раз победу, а это происходило довольно часто, пьяные родители трезвых детей стали иногда вскакивать с места , прыгать от счастья и хлопать в ладоши. Я тоже стал прыгать. А чего ещё оставалось делать? Прыжки на месте немного облегчали мои страдания. И даже подумалось, что не так уж наверное и страдала девочка Маша попрыгав десять минут. Но девочка прыгала десять минут, а мне предстояло прыгать ещё час!

Через некоторое время я уже не переставал прыгать даже тогда, когда полупьяное семейство прекращало скакать и принималось оплакивать очередного « погибшего». Моё желание что бы рыцари как можно быстрей поквитались с феей Морганой было огромным. Все зрители вместе взятые не желали этого так как этого желал я.

И тут на ристалище появился он – викинг! Алексей Юрьевич замер. Я был спасён. Почти.

– Я отойду? – спросил я сына. – Ага. – вяло и рассеянно ответил поглощённый явлением викинга Алексей.

Через пять минут викинга должны были убить. Пять минут ребёнок не будет ни чего видеть вокруг, только любимого героя. Я помчался в проход под трибунами сожалея о том ,что роль северного варвара такая ничтожная. Проход был как в цирке и отделялся от зрителя занавесом, я нырнул туда. Вообще то этот проход использовался для входа и выхода зрителей, но для усиления эффекта отсюда на ристалище должна была неожиданно появится фея Моргана. Она и стояла тут скрытая занавесом. Рядом с ней стояла лошадь.

В детстве, когда мы угощали одну лошадку травкой, отец сказал мне, что лошадь может запросто убить человека копытом. Лягнуть и убить. Почему то между «запросто» и « от нечего делать» в детской голове образовался знак равенства. Поэтому к лошадям я всегда относился и отношусь с пиететом: щипала травку лошадка, заскучала, хрясь – и убила кого ни будь. Довольно кровожадное вырисовывалось животное.

Фея Моргана ждала своего выхода и читала сообщения в телефоне. Лошадь покосилась на меня.

«А этого я , пожалуй, убью. Копытом.» – прочёл я в глазах лошади.

– Девушка! – позвал я Моргану, – я в туалет очень хочу.

Она на секунду оторвалась от телефона.

– А.. – равнодушно молвила злая фея и снова принялась читать сообщения.

– Понимаете… я должен успеть пока викинга не убьют. У нас с викингом очень мало времени.

Злая фея вопросительно поглядела на меня.

– У меня сын на трибунах остался. Вот билеты. Покамест викинг там ещё сражается – сын не заметит моего отсутствия . Очень хочу в туалет!

– Идите. – Моргана кивнула в нужном направлении.

– А лошадка?

– Что лошадка ? – начала раздражаться фея.

– Лошадка не убьёт меня копытом?

– Идите. – грустно повторила Моргана и вздохнула. Видимо Морганина лошадь уже давно перестала развлекать хозяйку убийством мирных граждан.

Я стал аккуратно пробираться к заветной цели между стеной и лошадью. Было страшно. Мышцы лошади подрагивали, мои мышцы тоже. Когда расстояние между мной и лошадью стало безопасным лошадь презрительно фыркнула.

Вернувшись на трибуны и оказавшись рядом с сыном я ощутил некое единство с рыцарями круглого стола, так как посчитал , что и я с честью прошёл испытания и не спасовал перед Морганой и её лошадью. Ну или почти… Сын даже не заметил моего отсутствия.

Викинг упал.

– Убили ! – выдохнула пьяная мать. Её муж ни чего не говорил , а только обречённо кивал головой. Полковник повернулся ко мне и жалобно посмотрел на меня. Мне тоже стало жаль викинга – он погиб с мечом в руке, прикрывая мой отход с трибун. Вне всякого сомнения: валькирии забрали его в Вальгалу в царство Одина. Он это заслужил.

***

На море явилась новая напасть – медузы.

Незадолго до своего пятилетия Полковник изучал с бабушкой мифы древней Греции. Книга была адаптирована для детей и многие подробности там были пропущены. И слава Богу !

Ребёнок обычно рисовал, а бабушка читала вслух. Однажды повествование дошло до Медузы Горгоны. Страшилище со змеями вместо волос на голове, способное взглядом превращать человека в камень насторожило Алексея Юрьевича. Змею Горынычу надо отрубить три головы, импульсивную бабу Ягу достаточно просто хитростью усадить на лопату и отправить в печь, с Кащеем можно вообще не встречаться лицом к лицу, а только найти дерево с ларцом и до заветной иглы рукой подать. К Горгоне же ни с какого бока не подступишься: с тыла пойдёшь у неё волосы-змеи – всё видят, во фронт заходить вообще не вариант – сразу в камень превратит. Может быть могла бы помочь маска сварщика… но её наверное надо надеть не на себя, а на Горгону. Опять же: как ?

Ребёнок приуныл опасаясь, что при встрече с мифическим персонажем не сможет дать достойный отпор.

Достаточно быстро удалось убедить Полковника, что Горгона миф и вероятность встречи с ней равна нулю. В убеждении участвовали : папа, мама, старший брат и бабушка. Полковник немного успокоился. Но как говориться: «Ложечки нашлись, а осадочек остался»… Через неделю Алексей Юрьевич узнал, что вся семья отправляется на море. Он знал, что в море водятся рыбы, дельфины, акулы, морские звёзды и они… медузы.

На всякий случай Полковник рассказал папе, маме, брату, бабушке , воспитателям в детском саду и ещё десятку компетентным, по мнению Полковника, взрослым о том , что медуза Горгона – миф . Ни кто не стал опровергать заявлений Алексея и он успокоился. Правда уже на море, совсем уж на всякий случай, ну просто ради смеха он опять торжественно провозгласил, что Горгона миф. Все согласились и поддержали. А что бы вбить осиновый кол в эту историю Полковнику была продемонстрирована медуза в руке отца. Алексей Юрьевич даже ткнул в неё пальцем.

Через год, опять за неделю до отъезда, Ваш покорный слуга и адъютант Его Превосходительства по недосмотру, разгильдяйству и халатности забыл вовремя выключить телевизор и отправился заниматься какими то адъютантскими делами на кухню. Полковник в это время расставлял на полу войска и строил фортификационные сооружения. По телевизору шла невинная передача про животных. Из этой передачи Полковник узнал, что самая ядовитая тварь на нашей планете – это медуза, которая называется «Морская оса». Яд Морской осы разбавленный в десять тысяч раз убивает морскую свинку за десять секунд. И хотя Полковник к шести годам был в двадцать три раза тяжелее и крупнее свинки ехать на море ему всё равно перехотелось .

Как адъютант и ближайший военный советник я навёл справки в интернете, дабы развеять опасения Полковника по поводу предстоящей экспедиции. На основе добытых данных папа, мама, старший брат и бабушка по очереди объяснили Полковнику, что Морская оса живёт на другой стороне земного шара, у побережья Австралии и к нам доплыть не сможет даже если сама очень захочет, любит тёплую воду и в нашей воде сразу гибнет. Полковник вроде бы успокоился, однако уже находясь на берегу Чёрного моря , глядя на медуз, начал сомневаться. Наверняка Морская оса может быть так же хитра и коварна , как ядовита? Вдруг она прицепилась к морскому лайнеру и гадко похихикивая приплыла в Чёрное море ? Может она закалённая ? Может сказала: «Прохладно тут, но терпимо – остаюсь.». И добавила: «По дороге ни одной морской свинки не встретила, а и ладно, ни чего: затесаюсь среди местных медуз, дождусь Полковника.»

Алексей Юрьевич внимательно следил за тем , что бы в зоне видимости не было медуз. Ходил по берегу, иногда заходил по колено – « купался ногами». При малейшем подозрении, что приближается кишечнополостное животное – выбегал на берег.

Я как мог пытался завлечь Его Превосходительство в море: изображал кита, дельфина, тонущего пирата и крокодила. Полковнику нравилось, но в воду он идти не хотел. Другим детям тоже нравилось, особенно тонущий пират. Кит, дельфин и крокодил потихоньку сошли на нет и пирата я изобразил на бис полтора десятка раз ощущая себя мультяшным львом Бонифацием среди негритянских детей. Выступление пришлось прервать, не смотря на то что Алексей Юрьевич был очень доволен и горд , ведь не у каждого полковника есть такие талантливые подчинённые. Шоу прервалось из-за одного мальчика, который где то отыскал медузу и принёс её на всеобщее обозрение.

Захотелось дать «леща» этому мальчику. Я никогда не любил детишек как Корней Иванович Чуковский, особенно чужих. Внутри меня ожил Бармалей, хотя снаружи я продолжал быть Бонифацием.

Алексей стоял на берегу и взгляд его говорил о том, что он предвидел встречу с медузой. Заманить его в море стало практически невозможно. Трагикомедия с тонущим пиратом была тут же всеми забыта – все переключились на медузу. Дети стояли по пояс в воде. Любознательный мальчик, наверное юннат и будущий Дроздов перекладывал дохлую медузу из руки в руку, окунал её в воду, демонстрировал окружающим и вообще наслаждался жизнью и дышал полной грудью. Полковник с серьёзным видом наблюдал за этим с берега.

– Есть такая медуза – морская оса называется…, – начал Алексей Юрьевич.

– Знаю, – ответил юннат. – Это она! Вот тут у неё жало,– и он ткнул пальцем в бесформенное желе.

– Нет у неё жала! – сердито заявил Полковник.

– Знаю.– важно ответил мальчик.

– У неё стрекательные клетки!– продолжал Алесей.

– Знаю. – опять ответил юннат.

– Она самая ядовитая на свете,– нахмурил брови Полковник, – от неё сразу умрёшь !

И хотя мальчик-юннат принадлежал к породе людей которые всё знают, этот факт он явно упустил.

Он поспешно бросил медузу в воду и стал отряхивать руки. Вокруг дохлого тельца образовался довольно широкий круг детишек. Медуза торжественно покачивалась на волнах, дети молча смотрели на ядовитую тварь.

– Может это не она? – робко спросила одна девочка.

– Если у неё есть длинные щупальца и двадцать четыре глаза, то это морская оса,– авторитетно заявил Полковник. Он в этот момент походил на профессора , который стоя на берегу втолковывает своим стоящим по пояс в воде студентам отличия кишечнополостных.

– Это не она, точно, – поспешил всех успокоить я.

Самоуверенный юннат перестал трясти руками.

Сомневающаяся девочка спросила:

– Точно ?

– Я у ней даже двух глаз не нахожу, а щупалец тем более, – поспешил я поддержать девочку.

Полковник прошёлся взад-вперёд по берегу, многозначительно поглядывая на детей в воде, но мальчик-юннат всё ни умирал.

Как бы от нечего делать Алексей стал кидать гальку в море. Совершенно случайно галька падала в воду рядом с медузой, всё ближе и ближе. Медуза не реагировала, да и не могла, т.к. жизнь её закончилась ещё до встречи с юным последователем Николая Дроздова.

Люди вокруг смеялись, плавали, ныряли , плескались друг в друга водой и наслаждались жизнью. Ужаленных среди них не наблюдалось.

После долгих уговоров Полковник вошёл в морскую пучину, не очень далеко, а так,что бы можно было отойти на заранее приготовленные позиции.

Его Превосходительству очень нравится когда его высоко подбрасывают и он падает в воду – воздушная стихия сменяется водной. Тут уж я старался изо всех сил и Полковник был очень доволен. Наконец то можно было вдоволь насладится недолгим полётом, морской водой и волнами.

Однако откуда то опять явился мальчик-юннат. Вполне себе живой и мало того держащий в руках черноморского баклана. Баклан был ненормально спокойным. Птица не проявляла беспокойства или агрессии и даже спокойно плавала рядом, когда мальчик отпускал её. Явно что то было не так.

– Где ты взял его ? ,– спросил я.

– Там, – кивнул юннат в сторону Анапы.

Наверное звери и птицы приходили умирать к этому мальчику.

Собралось очень много детей желающих посмотреть , погладить и потискать баклана. Даже «тонущий пират» не собирал такие аншлаги. Полковник тоже кинулся к птичке. Я мягко но настойчиво стал объяснять Полковнику и присутствующим его сверстникам, что птичка скорее всего чем то больна, а мы и не знаем чем. Дети не реагировали и по очереди передавали баклана друг другу. Толпа ликовала. Потом мальчик-юннат забрал баклана себе и крепко обнял добычу. Мой голос тонул в шуме моря и детских голосов. Пришлось чуть возвысить голос , добавить баску и произнести пламенную речь о заразных болезнях.

На детей мой спитч не произвёл ни какого эффекта – Бонифация ни кто не слушал. Единственный кто поддакивал мне при перечислении всякой заразы, так это мальчик-юннат. Он говорил: «да» или «я знаю», но птицу из рук не выпускал. Полковник среди прочих детей был в авангарде и пытался вырвать из рук «юнната» несчастного баклана, что бы тискать его самому. Баклан спокойно ждал, когда его задушат в объятьях. Шестнадцать рук тянулись птице.

Я нахмурил брови, добавил к басу металла, и мой внутренний Бармалей, отодвинув мямлю Бонифация, громко и жёстко заявив, что птица должна жить на воле !

– Рождённый ползать – летать не может! – заявил я, – Эта птица рождена , что бы плыть или лететь – ведь она водоплавующая ! Пусть плывёт! Может это чей ни будь папа? И детки ждут его ?

– Или мама… – сказала сомневающаяся девочка.

– Или мама,– согласился я. – Давайте отпустим птичку, пусть плывёт в свою семью, к деткам.

– А вдруг утонет? – засомневалась девочка.

Баклан взял курс на Турцию и поплыл.

Детишки потихоньку разошлись. «Тонущий пират» был исполнен ещё пять раз персонально для Полковника. Его Превосходительство был ещё двадцать раз подброшен, а после того как у меня окончательно отсохли руки, Полковник решил отправляться к Мураду – очередному другу. Мурад был владельцем аттракциона «Катапульта» и через раз пускал Алексея насладиться полётом бесплатно.

Когда мы явились в отель, навстречу нам выбежала горничная Олеся. Она из глубокой симпатии к Полковнику добровольно взяла на себя обязанности его ангела-хранителя – ей нравились эрудированные, не лезущие за словом в карман, брутальные мужики. Полковник подходил под все требования.

– Как искупались? – спросила горничная.

– Не очень,– томно ответил Алексей, поудобнее устраиваясь в кресле-троне.

– Что так ?

– Дело в том, – сказал Полковник, навалившись на подлокотник и закидывая ногу на ногу, – дело в том, что существует такая медуза – Морская оса.

– Морская оса? – и горничная скосила глаза в мою сторону.

– Да ,– сказал Алексей, – она ужасно ядовитая. Может слона убить! Её яд, – продолжил сын, растопырив возле своей головы пальцы, -разбавленный в десять тысяч раз, за десять секунд убивает морскую свинку !

Горничная молчала.

Полковник продолжал:

– У неё длинные щупальца, на которых находятся стрекательные клетки и у неё двадцать четыре глаза !

– Да у нас нет таких!!! – возмутилась горничная.

– Там была одна… Но у неё не нашлось и двух глаз, – сказал Полковник продолжая жестикулировать как уроженец Сицилии, – и щупалец у неё нет.

– Ну вот… – обрадовалась горничная.

– Потом она куда то делась и мы купались недолго. Я смотрел везде, что бы она к нам не подплыла.

– Недолго купались ?,– переспросила горничная.

– Недолго. А ещё есть медуза – Горгона называется. Страшная! Она взглядом… человека превращает в камень, а вместо волос у неё змеи на голове.

Горничная уже не косилась, а широко открытыми глазами смотрела на меня. Очевидно она думала что источником ужасов являюсь я и рассказываю их что бы ребёнок поменьше рвался в воду.

– Взглядом в камень?! – спросила она и вопрос наверное был уже адресован мне.

– Да. – сказал Алексей,– Но это миф.

***

Мы полезли на гору. Восхождение на местную достопримечательность сулило нам красивые фотографии. На горе камнями была выложена очень крупная надпись «Сукко». Надпись было видно отовсюду . Отдыхающие добавляли свои надписи различного содержания: топонимы, собственные имена и ругательства. Надо заметить, что это не так просто как кажется. Одно дело как герои известного романа нацарапать мелом или написать краской на скале «Киса и Ося были здесь», другое: на склоне горы камнями на грунте выложить эту надпись и при этом её должно быть видно внизу. Даже самое короткое ругательство требовало больших физических усилий. Особенное уважение вызывали неизвестные влюблённые. Однажды утром выйдя из отеля я увидел рядом с надписью «Сукко» другую, поменьше : «Наташа я тебя люблю!». С расстояния в километр надпись легко читалась ! Стало безумно интересно: оценила ли подвиг Наташа? Остались ли силы после проделанной работы у безымянного влюблённого хотя бы на поцелуй? Надпись продержалась два дня, затем, ночью она трансформировалась сразу в две надписи «Клин» и «Орша». Каково было пылкому воздыхателю Наташи поутру увидеть такое ?

Подниматься было тяжело – лишние килограммы моего избалованного тела давали о себе знать и мне вспоминался отец Фёдор с украденной колбасой – как он лихо залез по отвесной скале убегая от Бендера !

Дабы драгоценный Полковник не вильнул куда ни будь с тропинки, если у него закружиться голова, я крепко держал его за руку. Его Превосходительству не нравилось такое амикошонство и Полковник периодически принимался ворчать. Я же ,как человек проведший год на стройке, высоты совсем не боялся.

Солнце пекло́, ветер обдувал нас, бесконечное лазоревое небо с каждым шагом становилось ближе.

Однако наверху меня ждал сюрприз: оказалось, что на стройке я был двадцать один год назад и после этого выше восьмого этажа не поднимался и что высоты я теперь боюсь, и боюсь панически.

Мы присели на какой то выступ рядом с тропинкой. «Полюбуемся видом и пойдём дальше на верх» – было сказано Полковнику. Сидели, любовались. Вставать и идти вверх или даже вниз не хотелось категорически. Хотелось, что бы меня как отца Фёдора сняла отсюда пожарная команда.

– Красиво… – выдавил из себя я.

Полковнику быстро надоело сидеть и любоваться, он хотел встать и идти, но рука верного адъютанта и до этого не отпускавшая его ,теперь сжималась всё сильней. Я начал лихорадочно соображать как быть дальше. Только вот, что бы соображать мне надо было успокоиться, а это как раз не получалось. Спускаться вниз было страшно, подниматься было легче, если не смотреть назад . В расчёте на то, что где то должен быть более пологий спуск я решил двигаться вверх.

– Ну пойдём? – спросил Алексей.

– Отдохнуть надо, посидим ещё. Нога что то болит.

Далеко внизу, на пляже, Мурад на своём аттракционе тянул вниз за ноги детишек, отпускал и они влекомые резиновыми канатами устремлялись вверх.

– Ну пойдём, пап !

– Посидим… на красоту посмотрим..

Красоту я видел всё хуже, потому что холодный пот прямо таки заливал мои глаза. Через пару минут мы пошли. Поднявшись ещё метров на пятнадцать вверх мы увидели ещё один подходящий для отдыха камушек .

– Надо передохнуть !

Мы уселись.

– Пап, ты больно мне руку жмёшь !

– Да переживаю за тебя сынок ! Ты смотри, аккуратней, а то можно и вниз покатиться…

Мимо нас вниз по тропинке прошла полупьяная семья. Впереди шёл в шляпе, красный от загара и алкоголя отец семейства, за ним такая же красная жена, за ней серьёзные дети с облупившимися носами.

– Ты смотри, Коля, ты смотри ! -, причитала его супруга.

Коля молча смотрел и лишь сопел носом. Восторг и алкоголь парализовали его речь.

– Какая ж красота! Красота и высота! – продолжала щебетать дама. Её дети невозмутимо молчали – все эмоции в этой семье транслировались через родителей.

Из предметов одежды в полупьяном семействе ни чего не поменялось, только у Коли шляпа добавилась. Создавалось впечатление, что в свой номер или в какое другое их пристанище они после шоу ещё не заходили, у кого то отняли шляпу и бродят по побережью восторгаясь красотами. У самурая нет цели – у самурая есть только путь.

– Да !.. – где то внизу прорезался голос у Коли, – Да!.. – восхищённо рычал он.

Семья самураев скрылась из вида .

Мы снова пошли на верх. Ноги мои слегка тряслись …от усталости, рука всё крепче сжимала руку Полковника, тело потело, душа от окружавшей её красоты должна была петь, но на самом деле она трусливо скулила и подвывала где то в пятках.

На самом верху была довольно широкая тропинка по всему гребню Лысой горы. В начале тропинки была небольшая площадка и обрыв за ней, за обрывом бездна, а на дне бездны море.

На краю площадки у обрыва папа, мама и сын – молодая семья, трезвые и совершенно не страдающие боязнью высоты, по очереди фотографировали друг друга. Они очень обрадовались увидев нас поднимающихся на площадку.

– Сфотографируйте нас, пожалуйста, – попросил папа протягивая увесистый Кенон. – Что бы у нас фотография была где мы все вместе.

Полковник критически поглядел на них и на Кенон. От жары и от ограничения свободы отцом он был очень сердит. Мне же хотелось скорее куда ни будь присесть, а лучше прилечь, закрыть глаза и ни куда не смотреть, тем более не смотреть на семью стоящую на краю бездны .

Я виновато улыбнулся:

– Ох, вы знаете… наверное стоит попросить кого то другого…

– Да мы попросили тут одних…– сказала жена молодого человека, – Нам не отказали… Мужчина чего то пыхтел – пыхтел, вроде бы фотографировал, чуть фотоаппарат не уронил! Оказалось , что они пьяные. И фоток нет!

«Сука ты, Колян! Подставил!» -подумал я.

– Я хоть и трезвый, но боюсь, что не смогу…

Я завидовал Коле: он смог пошатываясь, но уверенно спустится по тропинке – я нет.

– Сфотографируй их, пап, помоги людям! – вступился Полковник. – Людям надо помогать !

– Тут только кнопочку нажать. Вы же сможете? – спросил молодой человек.

Я не успел ответить.

– Сможет. Он умеет. Он у нас любит фотографировать. Сфотографируй, пап!

Когда просит Его Превосходительство – отказать невозможно. С Полковника было взято обещание стоять рядом и не отходить ни на шаг, вот прямо ни – ни! Дрожащими руками я взял фотоаппарат. Если до этого момента я старался не смотреть на счастливую семью у края обрыва, то в видоискателе фотоаппарата на них пришлось любоваться долго. Но что то было не так в композиции и было страшно. Ноги дрожали и подкашивались, я инстинктивно присел – чуть снизу кадр показался лучше . Затвор щёлкнул в дрожащих руках, фотка вроде бы получилась . Я протянул фотоаппарат хозяевам, не решаясь сделать шаг на встречу и глядя при этом в сторону от бездны.

– Прекрасная фотография,– резюмировал молодой человек,– Спасибо, большое!

Я как мог снисходительно улыбался: молодым людям повезло встретить «мэтра фотографии». В душе проклинал себя за дурацкую идею залезть на Лысую гору. Полковник наоборот был доволен, что его адъютанта хвалят.

– Давайте мы вас тоже тут сфотографируем,– предложила жена молодого человека.

– Не надо ! – выпалил я,– Там дальше спуск есть?

– Есть, мы там поднимались.

– Молодец, что помог людям, пап! Попросили – ты сфотографировал! Да, пап ? Кто бы им тут помог, пап ?

– Да, Лёш…

Брутальное щебетанье Полковника помогало не потерять сознание.

Когда мы с Полковником подошли к спуску, мне стало понятно, что зря мы сюда шли – по этой узенькой, незнакомой, петляющей и уходящей под большим углом вниз тропинке я точно не спущусь.

– Надо передохнуть.

– Опять ?! – Возмутился Алексей.

– На красоту посмотрим .

– Да смотрели уже!

Мы сидели на тропинке. Мне опять вспомнился отец Фёдор из романа «Двенадцать стульев»: сребролюбивый батюшка сошёл с ума на вершине скалы.

Ветер дул ещё сильней , солнце пекло́, Полковник ворчал.

Спускались мы там же где поднимались. За время спуска я похудел килограмм на пять.

***

Мы с Полковником продолжали ловить на себе любопытно-ехидные взгляды Кати, Олеси и Оли. Очевидно они ждали когда гиперактивный ребёнок доведёт отца до нервного срыва. Может быть даже делали ставки. Вообще многие в отеле, не только персонал, после десятиминутного общения с Полковником начинали предполагать, что я отправлен на юг с ребёнком, один без жены, в качестве наказания. И сразу делали догадки о степени вины , о виде и тяжести проступка. Версии были самые разные: от семейно-бытовых до возвышенно-романтических. Предположения делали в основном дамы и выносили вердикт который сводился к: «красиво извиниться не сумел – поделом.» Вспыльчивый характер Полковника, его устрашающая словоохотливость и подвижность ртути говорили собеседнику о том, что мальчик держит отца в тонусе. Естественно возникал вопрос о поддержании дисциплины на должном уровне.

В наших отношениях с Полковником был достигнут паритет – мы оба постоянно балансировали на грани, эта грань и была дисциплина. Сын всё время хотел что бы чаша весов качнулась в его сторону, я пытался блюсти баланс сил. Иногда, очень редко, не взирая на субординацию и Полковнику приходилось претерпевать от своего адъютанта.

Ещё в Москве, пока поезд не успел покинуть её пределы , Алексей успел два раза тихо и быстро исчезнуть. Когда я поднял сиденье, что бы достать и разложить необходимые вещи, в купе стало тихо. Гнетущая тишина длилась слишком долго – наверное секунд тридцать, это насторожило и я обернулся – Полковника в купе не было. Молниеносный осмотр туалетов и тамбуров результата не дал. Пришлось быстро и бесцеремонно распахивать дверь каждого купе и искать его там. Полковник был найден через два купе от нашего, он мирно ел банан и смотрел мультфильмы на чужом планшете.

Не сразу, а после короткой дискуссии Алексей Юрьевич изволили вернуться на место согласно купленным билетам. Там Его Превосходительству пришлось напомнить о недопустимости мародёрства никак не вяжущееся с его чином. Полковник уверял меня , что это был не налёт , а дружеский визит. Я парировал: «Визиты наносят знакомым людям! По приглашению!»

«Я уже познакомился и тут ты пришёл!» – не унимался Алексей Юрьевич.

Через десять минут Полковник всё-таки пообещал новых знакомств не заводить, чужие гатжеты не использовать и продукты у граждан не забирать.

Однако через пару часов, во время чтения газеты, Морфей ненадолго, минут на пятнадцать, заключил меня в свои объятия. Разбудила меня вновь внезапно наступившая тишина в купе. Полковника не было. Решил его искать по уже отработанной схеме. Тамбуры оказались пусты, а оба туалета заперты. В одном из туалетов находился Полковник, о чём я узнал чуть позже. Когда я опять осматривал чужие купе, рискуя схлопотать по морде за такую бесцеремонность, краем глаза увидел как по коридору вагона шёл улыбающийся сын .

В этот раз я был менее учтив. Наша беседа состояла лишь из моей короткой и пламенной речи, которая оказалась очень похожей на речь персонажа Е.Леонова в «Джентльменах удачи»: «Без меня не пить!!! Не воровать!!! Огня не разводить !!!…» в общем отлучаться куда либо без разрешения, Алексею Юрьевичу было строжайше запрещено. Сын понял: шутки кончились.

С Полковником к этому моменту я был знаком уже давно – шесть лет. За это время я успел как следует изучить характер Его Превосходительства. Поэтому на случай если силы и выдержка начнут покидать меня и ситуация начнёт выходить из под контроля, мною заранее был куплен mp3 плеер. В него были закачаны несколько аудиокниг . Из этих книг я запомнил , да и Полковник тоже, только одну – «Остров сокровищ». Алексей слушал её не переставая, а некоторые главы выучил наизусть. Читал книгу Евгений Терновский.

Его Превосходительству были почти насильно вставлены наушники и включено воспроизведение.

Расчёт оказался верным, а попадание произведено – точно в цель: книга сразила Полковника наповал с первых строк, поразив его чувствительную душу. Ребёнок стал смотреть в окно и увлечённо слушать . Появилась надежда ,что он до вечера не «разнесёт» купе, а там глядишь и спать уляжемся. Вскоре к нам подселилась грустная старушка и Алексей перемежал прослушивание книги с попытками разговорить соседку .

Ночью я спал хорошо – лёгкое покачивание вагона и еле слышный стук колёс помогли быстро уснуть. Рядом, на соседней полке сопел Полковник, над ним минорно посапывала грустная старушка . За окном был мрак, иногда мелькали какие то фонари.

Пробудившись ,я первым делом убедился, что сын на месте. Полковник и во сне сражался, руководил и отдавал приказания. Перемещаясь во время сна по полке, Алексей скомкал одеяло в кучу. Куча эта продвинулась в сторону подушки и почти заняла её место, подушка напротив – проползла под Полковником к ногам. Получалось что покамест противник изучал карты Полковник менял рельеф местности .

Алексей начал вертеться. Видно было , что Его Превосходительство скоро проснётся и я поспешил повернуться на другой бок в надежде подремать ещё. Опоздал. Бдительное око проснувшегося Полковника заметило мои передвижения, манёвр был разгадан и подремать не удалось. Через несколько секунд возле моего уха раздалось шипение:

– Па – ап! Па – а – ап! Паа-па!

Я решил не сдаваться.

– Папа, я описался !,– прошипел сын.

Сон как рукой сняло.

– Как описался?! – повернулся к нему я.

Дальше мы продолжили разговор шёпотом , но на повышенных тонах . Грустная старушка спала.

– Я в туалет хотел, а ты спал !

– А я тут причём?! Кто тебе мешал ?

– Ты мне запретил без тебя уходить!!

– Ну-так разбудил бы меня, Лёш !

– Я будил тебя, а ты не проснулся !

– Лёш, не говори ерунды…

– Я кричал тебе!!!, – возмущённо шептал Полковник.

– Как же ты так кричал, а я не слышал ?!

– Я шёпотом кричал!!!, – и он показал вверх над собой большим пальцем правой руки , – Что бы не разбудить !

При осмотре постельного белья Его Превосходительства выяснилось, что Полковник явно шутит так как бельё сияло первозданной чистотой . Все предметы одежды Полковника были тоже сухими и чистыми.

– Хватит мне голову морочить!, – шипел я,– Вон всё сухое!!

– Я не морочу!! ,– шипел в ответ Алексей.

– Почему тогда постель сухая ?!

– Потому что я под стол сходил! Ты же не просыпался !

Выручил нас рулон туалетной бумаги, которую я набросав на пол, а затем собрав в пакет удалил следы преступления. Старушка спала .

***

Держать Алексея Юрьевича крепко за руку нужно было всё время, не только на вершинах гор. «Шилопопие» Полковника было десятибальным по десятибальной шкале и без опеки своего адъютанта он начинал слишком быстро перемещаться в пространстве по непредсказуемой траектории, создавая вокруг себя облако хаоса. В этом была опасность для окружающих и что более важно: для самого Полковника. Поэтому от отеля к морю и обратно мы ходили за руку и ни как иначе. Полковник привык к такому обхождению и как только мы куда ни будь выдвигались всовывал свою руку в мою ладонь. Хотя дорога на пляж для остальных постояльцев отеля занимала десять минут, мы с Алексеем Юрьевичем перемещались гораздо дольше.

Любимые книги, в бумажном варианте зачитывают до дыр и растрёпанных страниц, Полковник же «заслушал» аудиокнигу до двух порванных наушников.

Как только начинался наш поход к морю, Алексей вставлял в уши наушники и включал Стивенсона. Мы шли. Поговорить мне было не с кем – Полковник был глух и на мои замечания и просьбы не реагировал. Когда воспроизведение книги доходило до особенного интересного места, вставал как вкопанный и слушал не шелохнувшись. Рядом как вкопанный вставал я. Так мы и стояли взявшись за руки – папаша с недовольным видом и ребёнок с затуманенным, ни чего не видящим взглядом. Перед глазами Полковника проносились клубы порохового дыма из которых выныривали пираты, он видел как сверкали и звенели клинки , лилась кровь. В такой момент сдвинуть с места Его Превосходительство было невозможно. Иногда интересным моментом была целая глава, например двадцать первая – «Атака». Тут уж Стивенсон расстарался на мою голову. В этой главе пираты пытались отвоевать форт и обе стороны не жалели пороха и свинца, сходились в рукопашную – кровища лилась рекой. Полковник в такие минуты цепенел. Отобрать у него плеер было равносильно тому как отобрать у наркомана «дозу». Даже когда Полковник выучил любимые главы и абзацы наизусть он всё равно в любимых местах книги вставал и говорил : «Пап , подожди.» Папа ждал. Я оттаскивал Алексея с дороги, что бы не мешать прохожим и если было куда присесть , то присаживался. Люди с оживлёнными лицами, в предвкушении солёной прохлады шли к морю, а на обочине дороги стояли ни чего не видящий ребёнок и мрачный папаша. Я боялся, что народ начнёт нам подавать милостыню.

Таких остановок бывало две или три. И чем дольше и тернистей путь к цели, тем слаще награда. Я жаждал побыстрей броситься в изумрудные волны, но Полковник сначала шёл на аттракцион к своему другу Мураду, рассказывал ему о последних событиях, хвастался последними покупками и конечно прыгал на катапульте.

– Вчера тебя не было.– говорил Мурад хватая подвешенного на резиновых жгутах Полковника за ноги.

– Мне «Лего» хотелось,– отвечал Полковник,– и отец мне сказал, что у меня есть право выбора: либо «Лего», либо на «Катапульте».

– Правильно сделал,– резюмировал по восточному сдержанный Мурад,– я бы тоже выбрал «Лего».

Он несколько раз подпрыгивал вместе с Полковником, чтобы достичь максимальной амплитуды, затем разжимал ладони и Его Превосходительство устремлялись ввысь.

Затем , напрыгавшись и разоблачившись Алексей Юрьевич оглядывал берег, а так же воду на наличие медуз, на всякий случай проводил артподготовку забрасывая море галькой и мы шли в воду.

Купались мы до одури или до посинения Его Превосходительства. Полковник тут являл массу талантов: забирался своему адъютанту на плечи и прыгал в воду, падал в воду когда руки адъютанта подбрасывали его, плавал держась за шею адъютанта, плавал под водой и даже на поверхности с нарукавными поплавками, которые называл «плавниками». Я тоже не оставался в стороне и свои таланты реализовывал изображая «тонущего пирата». Мы наслаждались волнами и солнцем, брызгались друг в друга и плавали на надувном матрасе.

Потом я просил посиневшего Алексея Юрьевича присмотреть за вещичками, что бы спокойно поплавать в одиночестве. Мы обычно приходили пораньше и располагались у кромки воды, купались рядом и вещи были всегда в поле зрения. Полковник откликался на эту просьбу со всей присущей ему серьёзностью, отправлялся к нашим вещам и укрывался полотенцем, важно хмурился. Отплыть подальше и поплавать вдоволь часто не получалось. Полковник обычно «стерёг вещички» не дольше двух минут.. Я успевал отплыть метров на двадцать , Алексею становилось скучно и он начинал искать собеседников. Поиски всегда были не долгими. Найти собеседника для экстраверта в квадрате не проблема: быстрые оценивающие взгляды вправо и влево, и Полковник отправлялся с визитом к соседям вызывающим наибольшую симпатию. Светский лев грациозно заваливался на чьё то полотенце или покрывало и пока я грёб к берегу он успевал со всеми познакомиться , коротко обсудить и сравнить здешний и московский климаты и чем ни будь угоститься. Следуя всем канонам этикета Алексей Юрьевич с благодарностью принимал подношения, даже те продукты которые терпеть не мог, например кукурузу. На мои попытки остановить продуктовые потоки заявлял, что всё это люди дают от чистого сердца – значит надо брать и не обижать дарителей.

Жуя кукурузу я утешал себя тем, что с Алексеем Юрьевичем голодным не останусь, но всё же мягко пенял Его Превосходительству об их излишней общительности и беспечном отношении к нашим вещам.

***

На пляже рядом с нами расположился дедушка лет семидесяти, с тремя внуками. Дед выглядел как престарелый Голиаф – высоченный, загорелый и поджарый. Старик сначала стоял по колено в море рядом со своими крохами пока они купались, а потом с высоты своего роста умилялся как внучата играют на пляже. И ни разу не присел. Внук у него на самом деле был один – самый младший, спокойный и молчаливый, внимательно повторяющий всё за своими старшими сёстрами. Самая старшая внучка была ровесница Алексея. Девочки что то рисовали на гальке акварелью и Полковник, до этого на камнях не рисовавший, был заинтригован, а потому проявил инициативу и быстро влился в коллектив.

Девочки изображали на камне какие ни будь цветочки, солнышко или домик и складывали свои работы в такую же как старик поношенную, но крепкую и объёмную спортивную сумку. Великан при этом радовался каждому новому камню. Дети рисовали быстро и размашисто, а камни для рисования выбирали пошире да побольше, сумка наполнялась. Вскоре в сумку стали отправляться просто приглянувшиеся чем то камушки.

Его Превосходительство решили, что нам тоже необходима коллекция камней и принялся откладывать камни в наш полиэтиленовый пакет. На галечном пляже ссорится из-за камней глупо, поэтому всё происходило тихо и мирно: сумка старика и мой пакет наполнялись крупной галькой. Алексей старался не отставать, но дедушкины внуки в шесть рук складывали разрисованные камни в уже изрядно набитую сумку, а у нас с Полковником не набралось и четверти пакета. Я надеялся, что дед начнёт протестовать и попросит оставить камни на пляже, а под шумок и я освобожу свой пакет, однако старик по прежнему умилялся .

– Дедушка, давай и эти камушки тоже к нам отнесём!

Очень насторожили слова «и эти» и «тоже». Внучки и внук действовали уверенно: похоже что дедушка уже носил камни, да и сейчас наверное не откажется .

– Отнесём!,– заулыбался старик.

– И мы отнесём! – решил не отставать Полковник, – Да, пап ?

– Отнесём, но не все! – начал бунтовать я,– Возьмём три штучки и хватит.

– Э-э.. нет! Три – мало!, – цифру три Полковник знал хорошо, – Смотри какие они красивые ! Мы же не будем их тут оставлять?!

– Хорошо, возьмём шесть ! – сказал я, – Это в два раза больше!

В слово «шесть» я вложил как можно больше значительности, а «в два раза больше» произнёс так пафосно, будто речь шла о золотых слитках, уповая на то, что Полковник пока ещё не любит считать и «шесть» вместе с «в два раза больше» произведут нужный эффект.

Полковник не согласился:

– Всё возьмём, пап!

Его Превосходительство не мог смириться с тем, что кто то унесёт с пляжа камней больше чем мы, я же не мог представить себе как их нести и где их хранить.

Торг начался.

– Я всё не утащу!

– А ты постарайся и утащишь!

– Утащщ-щ-щиш-шь! – вторило Алексею море.

– Не смогу!

– Нет, папуль, сможешь, неси!

– Нес-сссс-си! – шипели у берега волны.

В это время старик-гигант собрал вещи, посадил на шею внука, на левое плечо повесил сумку с камнями, которых хватило бы на хороший камин и взяв за руки внучек отправился, как он сам заявил, на обед.

Наш спор продолжался и люди вокруг стали смотреть в нашу сторону. Конечно ,им стало интересно: чья возьмёт и сможет ли папаша в случае сдачи своих позиций упереть на себе мешок с камнями. У нас даже появились свои болельщики. Правда у Алексея их было гораздо больше, чем у меня.

Я стал упирать на то, что полиэтиленовый пакет не выдержит и порвётся и даже демонстрировал как сильно натягиваются ручки пакета при попытке его приподнять. Полковник в ответ заявил, что можно нести пакет и не за ручки , а обхватив его руками. Болельщики Алексея радостно закивали головами. Теперь меня перестала согревать мысль о том, что если у пакета оторвутся ручки, то я смогу избавится от ноши. Я придумывал новые предлоги не тащить камни , Алексей Юрьевич громко и красноречиво убеждал меня в обратном.

Прошло ещё минут пять. Мы с Полковником подходили к финальной части спора и скоро должен быть уже затронут вопрос о лишении меня всех чинов и званий. Я не ошибся:

– Та-а-к! – угрожающе протянул Его Превосходительство, – Та-а-ак! Хочешь быть рядовым?! Да?!

– Нет, Полковник ,– произнёс я с сожалением.

– А придётся! – сказал он грассируя.

Ещё через минуту я улёгся на полотенце и вспомнил любимую поговорку всех рядовых: «Солдат спит – служба идёт» . Полковник продолжил ворчать.

Предложил Алексею Юрьевичу послушать Стивенсона, что бы как то отвлечь его. Однако тут выяснилось, что пока мы с Полковником поднимали и пинали несчастный пакет, забытые в нём китайские наушники от плеера оказались размолотыми в труху. Последняя надежда выбросить часть булыжников пока ребёнок будет слушать любимую книгу , погибла вместе с наушниками. Перспектива снятия ранее наложенного взыскания и возвращение майорских погон отдалялась. К счастью в маленьком китайском mp3 проигрывателе был предусмотрено воспроизведение через встроенный динамик.

Под звуки набегающих волн Терновский читал Стивенсона: « Я  сразу кинулся к нему и позвал мать. Но было поздно. Капитан скоропостижно скончался от апоплексического удара. И странно: мне, право, никогда не нравился этот человек, хотя в последнее время я начал жалеть его, но, увидев его мертвым, я заплакал.»

Алексей задумчиво смотрел вдаль. Я смог незаметно выкинуть несколько камней.

***

Мы тоже отправились обедать. Полковник, как и положено старому воину, мог очень долго обходиться без сна и пищи и никогда не выказывал желания поесть или поспать, да и некогда было – не оставляли времени многочисленные дела. Правда, особенно ближе к ночи, характер старого воина сильно портился, начинались споры, скандалы, интриги и расследования – это означало, что Его Превосходительство пора укладывать. Находясь рядом с Полковником уже шесть лет, я как верный адъютант Его Превосходительства хорошо изучил привычки шефа и мне бы следовало брать пример с него, ибо сам я был далёк от аскезы и мучимый грехом чревоугодия всегда проигрывал битву с плотью. Хотя… что я вру – битвы ни разу не было, я каждый раз сдаюсь, только почувствовав запах еды. Совесть меня конечно укоряет, но не сразу, а после того как изрядно набьётся моё чрево. И когда совесть окончательно просыпается я уже успеваю задремать.

Длинный проход к морю – рай для торгашей. Преодолевая эти 300 метров отдыхающие подвергались недюженному напору поклонников Гермеса. С обеих сторон дороги располагались открытые рыночные развалы, где продавались футболки, шорты, маски, ласты, крема для загара и тысячи других курортных товаров которые труженики прилавка пытались силой убеждения, внушения, гипноза и обмана продать отдыхающим. С обеих сторон в уши лилась сладкоголосая информация о качестве и дешевизне товара. Продавцы кепок и панамок видя мою покрытую футболкой голову наперебой предлагали свой товар , продавцы игрушек плотоядно улыбались Полковнику.

Его Превосходительство с презрением игнорировал всяких плюшевых медвежат , зайчат и другие мягкие игрушки. Надувные утята, круги, мячи и прочие изделия из полихлорвинила тоже не трогали сердце старого солдата . Лишь когда взгляд Полковника натыкался на какое либо оружие, холодное или огнестрельное , пусть даже из пластмассы, Его Превосходительство оживлялся. Мы купили Полковнику очередной пистолет: вечерами возле бассейна в отеле разыгрывались масштабные сражения, китайские пистолеты быстро приходили в негодность и арсенал приходилось периодически пополнять. Я опять стал майором.

Пакет с проклятыми булыжниками я тихонько оставил в холле возле кресла, что бы лишний раз не подниматься в номер и сразу отобедать. Все обеды, завтраки и ужины проходили внизу на террасе с видом на бассейн.

Кулинарные творения повара Кати имели внушительный размер – это никак не способствовало борьбе с лишним весом. Зато обед можно было разделить с другом, таким как Полковник, а ужином накормить сразу троих врагов. Только вот врагов у нас в отеле не было .

Катя принесла обед и спросила:

– Что то вы рано сегодня пришли ?

– «Ранняя птица больше корма клюёт!» – процитировал Джона Сильвера Полковник.

Катя загоготала умиляясь находчивости Его Превосходительства и представляя как далеко наверное заходят наши с Алексеем дискуссии. Я набивал своё чрево, Полковник не смотря на вышеупомятую поговорку лениво ковырялся в своей тарелке и разглядывал бассейн. Перешли к третьим блюдам.

– Папа, купи мне такую же водичку,– Алексей показал на даму в шезлонге, сидевшую к нам спиной возле бассейна. Она периодически отхлёбывала алкогольный коктейль из алюминиевой банки и ставила её обратно на раскалённую солнцем плитку. Похоже, что у неё было похмелье.

– Не могу я тебе купить такую водичку, сынок – это алкоголь.

Сынок покачал головой, поставил компот и решительным полковничьим шагом направился к даме. Движимый желанием творить добро он деликатно постучал пальцем по её плечу.

– Если вы не бросите пить, то с вами может случится апоплексический удар, – сказал даме Полковник.

Дама обернулась – это была жена Николая и пьяная мать трезвых детей . Как она тут оказалась наверное не знала даже она сама. Обвинение в пьянстве, неожиданное предсказание и малопонятный медицинский термин озвученный шестилетним ребёнком сильно озадачили её. Видимо дама и сама уже приблизилась к пониманию того, что уже пора «завязывать», а слова мальчика-оракула только подкрепили эту мысль. Она опять поставила на пол коктейль и стала мутными глазами смотреть в небо.

Я допил компот и прошёл к стойке администратора, что бы оплатить обеды на следующие два дня, а заодно кивнул на даму в шезлонге:

– У нас новые постояльцы ?

Администратор Оля вздохнула:

– Эти «новые» на два дня позже вас заселились. Целая семья.

– Что то не видно их было здесь раньше?

– Режим дня у них очень интересный, поэтому их ни кто и не видит. Да и сами то… ни чего не видят.

Полковник в это время уже хвастался приобретённым пистолетом перед мальчиком с которым они устраивали баталии или, если уставали стрелять друг в друга, «снимали фильм» с интересным названием «Заговор официантов». Последние три вечера половина отеля выходила посмотреть на «съёмки». Сценарий фильма Полковник озвучивал на ходу, руководил процессом и играл одну из главных ролей. Три бабули из числа постояльцев единогласно решили , что отец Полковника может быть только режиссёром, а сын явно «нахватался» у него. Так в глазах отдыхающих я стал причастен к творческой интеллигенции.

Полковника всё таки пришлось позвать, иначе рассказ о пистолете грозил продлиться до вечера. Его Превосходительство обещали скоро быть и я принялся ждать усевшись на диван. В этот момент подошла горничная Олеся и шёпотом, но достаточно отчётливо стала жаловаться администратору на то, что вот она десять минут назад протирала пол и наткнулась в холле на пакет с камнями, который как она сказала: еле сдвинула.

– Наверное эти притащили! – и Олеся кивнула в сторону пьяной дамы.

Я сделал вид, что задремал. Появился шанс избавиться от камней: судя по глазам пьяной мамаши она мало что помнит из своего отдыха и если ей вежливо напомнить про камни, вполне может быть заберёт их. Надо было срочно придумать, что наплести Полковнику. Однако долгожданный вояка явился и сразу двинулся к пакету с галькой.

– Пойдём пап,– сказал он заглядывая в пакет.

– Ой, Алёша, это ваши камушки?– спросила горничная Олеся.

И Полковник важно и обстоятельно рассказал чем ценны эти булыжники и что они теперь дороги как память. В течении следующих десяти минут они вдвоём осмотрели каждый камень и дали оценку эстетической форме и целостности предмета. Поскольку Полковник давно и навсегда разбил сердце горничной, возникла новая опасность, что Олеся теперь сама начнёт таскать камни в наш номер – потому что: как сказано в известном фильме Рязанова «это нога – у того у кого надо нога!» – эти камни не какая ни будь пьянь притащила, а камни для дела !

Неожиданно подошла повар Катя и отозвала в сторонку.

– Простите, забыла предупредить… Я в маринад для курицы добавила белое вино. Лёха то как ?

Катя издевалась – она как повар прекрасно знала, что алкоголя в курице при готовке не осталось. Да и съел он той курицы ничтожно мало.

Я решил подыграть и сделал взволнованное лицо.

– Надо срочно всем сообщить, что бы до вечера из номеров не выходили!

Повар снова загоготала и удалилась на кухню.

***

Мне всегда казались странными люди способные часами смотреть на поплавок. Рыбаки сидят с таким видом будто сейчас решается судьба мира, не меньше! После четырёх часов такого времяпрепровождения, иногда не поймав ни одной рыбёшки, они могут произнести якобы оправдывающую их фразу: « Три поклёвки было» – от чего кажутся ещё более странными. Материальные затраты на снасти , дорогу и прикормку делают пойманного пескаря равным по стоимости рыбе фугу, однако и тут рыбак находит себе оправдание: « Зато удовольствие получил! Где ещё так отдохнёшь ?!» И в глубине души раздираемый тем , что не всю рыбу в реке или пруду удалось уничтожить, с вымученной улыбкой отправляется восвояси.

По пляжу ходил абсолютно чёрный мужик похожий на Жванецкого. Он был раздет по пояс. Судя по его загару разделся он ещё в декабре прошлого года. У него за спиной был рюкзак, а в руках рупор, с помощью которого он зазывал отдыхающих на морскую рыбалку.

Короткий, но проникновенный рассказ мужика о морской рыбалке сподви́г Полковника заставить меня оплатить сие мероприятие. В назначенный час мы отчалили от берега.

На баркасе собрались человек двенадцать поддавшихся как и мы с Полковником уговорам загорелого мужика с мегафоном. Над палубой был натянут тент, защищавший от солнца, к тенту крепилось множество удочек , внизу у кормы имелся гальюн.

Его превосходительство был как никогда серьёзен. В спасательном жилете и в псевдокапитанской кепке-фуражке, растиражированной по всему Черноморскому побережью, Алексей выглядел морским волком вышедшем в море на китобойном судне. Пару раз он подходил к настоящему капитану и пытался невзначай покрутить штурвал, капитан не разрешал, но потом сам позвал Полковника и тот немного «порулил». Алексей остался доволен и небрежно облокотившись о борт стал вальяжно беседовать с новым другом. «Друг» сначала улыбался, дивясь словесному потоку и итальянской жестикуляции Его Превосходительства, потом ,устав от вопросов, улыбаться перестал и попытался отделаться от собеседника. Капитан решил отвечать односложно, однако Полковник уже проходил это на примере грустной старушки и продолжил громогласно задавать неудобные вопросы, строить предположения и на их основе сам же озвучивал ответы.

– Вы наверное много получаете та денег? На такой шхуне можно славно заработать! Вы наверное богатый?

Его Превосходительство сумел завладеть вниманием публики – потихоньку разговоры стихли, все уставились на командира судна. Капитан остался один на один с интервьюером. Кричали чайки, за бортом плескались волны. Двенадцать пар глаз, как двенадцать присяжных смотрели на капитана и если Алексею Юрьевичу интерес зрителей к своей персоне всегда нравился, то капитану похоже нет. Капитан стал путаться в ответах. Полковник неумолимо, как прокурор продолжал задавать вопросы.

Адвокатом был я – безмолвным, но в глубине души очень сочувствовавшим капитану. Что бы как то помочь командиру нашего кораблика я тихонько потянул Полковника за футболку.

– Ты чего, пап?– встрепенулся он.

– Ваше Превосходительство, не мешайте человеку.

– А я и не мешаю. Мы беседуем. Да ? – и он посмотрел на капитана.

– Да – обречённо кивнул капитан.

Полковник всё таки решил завершить «беседу» и хитро улыбнувшись и грозя пальцем морскому волку он снова процитировал Стивенсона: «Знаю я вашего брата. Налакаетесь рому – и на висилицу!» . И Полковник пошёл осматривать корму.

Немного отойдя от Утриша в сторону Новороссийска судно бросило якорь. Голубая вода, голубое безоблачное небо, берег вдали, солнечные блики на воде, всё это наполняло душу восторгом и радостью, а души рыбаков ещё и предвкушением солидного улова . Полковник привыкший быть всегда впереди первым забросил удочку, снарядить которую помог капитан. Вскоре весь баркас ощетинился удочками. Все напряжённо смотрели в воду, иногда переговаривались. Где то там, на глубине, в морской пучине, мимо стальных рыболовных крючков производства ооо «Игольный завод» посёлка Колюбакино проплывали морские обитатели, может быть даже акулы. Я снимал на камеру.

Первым поймал рыбу, конечно же Его Превосходительство. И раньше не отличавшийся сдержанностью Полковник стал кричать и звать на помощь своего адъютанта. Когда из воды показался черноморский бычок, Полковник стал кричать ещё громче, вид у рыбы был совсем не дружелюбный.

– Папа, что это?!

Бычок угрожающе растопырил свои плавники, а в широкой «пасти» были видны мелкие зубы . Его Превосходительство не пожелал брать в руки несимпатичную рыбу и поэтому пытался махнуть удочкой так, что бы рыба попала в мои объятия. Качка и темперамент мешали Полковнику. Казалось, что Алексей раскручивает спининг, что бы забросить рыбу обратно в море. Рыба летала над палубой и остальные рыбаки пригибались опасаясь отхватить ей по лицу, но при этом рыбной ловли не прекращали. На помощь пришёл капитан он перехватил удочку и отцепил бычка. Рыба ловилась в общий котёл и Алексей без сожаления отдал её на уху.

Следующие три заброса принесли меньший результат – Полковник вытащил одну совсем мелкую барабульку. Отдавать её на уху не стал и потребовал от меня сохранить рыбку, что бы потом вместе с галькой отвезти её домой. Тут же началась бурная полемика между мной и Его Превосходительством, ибо я осмелился утверждать, что несчастная маленькая рыбка совсем скоро начнёт источать сильный запах и лучше бы и её отправить в общий котёл, а не тащить в наш номер. Полковник был неумолим. Он ожесточённо спорил, хмурил брови , не принимал ни каких аргументов и бледнел – Его Превосходительство укачало. Он лёг на лавку вдоль борта позеленевший и обессиленный, однако продолжал спорить и ругаться. Несчастная рыбка уже была не важна, Полковник начал цепляться к пытавшимся его утешить рыбакам. Слабость всё больше и больше охватывала Его Превосходительство, но он не сдавался и скандалил из последних сил.

– Нечего тут устраивать! ,– сердито заявил он добродушному дядькепытавшемуся как то его развеселить. Потом повернулся на бок лицом к борту, продолжая что то сердито бормотать.

Положение нужно было как то спасать и я пошёл к капитану.

– Как избавиться от морской болезни, кэп?

– Сто пятьдесят грамм водки! – радостно ответил капитан, – Колебания волн и алкоголь будут нивелировать друг друга, но если выпить больше стапятидесяти, то колебания могут совпасть – это явление называется резонанс.

Я молча показал в сторону Полковника. Капитан посмотрел на ребёнка, подумал и добавил:

– Будет жуткий резонанс.

Потом продолжил:

– Можно ещё найти неподвижную точку на горизонте или на берегу и не отрываясь следить за ней.

Уговорить Полковника неотрывно смотреть в одну точку на берегу было невозможно.

Меня тоже укачивало , но я справлялся. Единственное, что меня чуть не вывело из строя так это гальюн. Квас, мороженное и жадность снова помогли мне найти весёлые и опасные приключения. Томимый желанием поскорее сделать все свои дела я быстро зашёл в гальюн, закрыл дверь и только тут понял какую совершил ошибку. Баркас качало. Меня мотало из стороны в сторону и я несколько раз звонко и больно ударился головой об каждую стену. Можно было упереться руками в разные стороны и тем самым сохранить голову, но тогда не получалось сделать то зачем пришёл. Я стал пытаться действовать сообразно амплитуде и частоте морской качки и терпел фиаско продолжая биться головой о стены. Угроза позорной смерти в вонючем сортире нависла надо мной. Вспомнилась лошадь Морганы, которая могла убить одним ударом, когда я тоже шёл в туалет. Но лошадка явила милость и не тронула. Здесь же немилосердные волны трясли сортир как шейкер, выбивая из меня ругательства, которые наверное не слышал даже капитан нашего баркаса. И всё таки побитый, но не побеждённый я вернулся на палубу.

Полковник продолжал лежать и ворчать. В него брызгали водой и предлагали леденцы – старый воин оставался в том же скверном состоянии. Появившиеся дельфины тоже не вызвали у Его Превосходительства ни какого интереса. На обратном пути, во время остановки для купания в открытом море, Его Превосходительству было предложено освежиться вместе со всеми. Чуть- чуть поплавав в спасательном жилете он, поднявшись на борт, снова принялся хандрить и скандалить. Чайки стали облетать наш баркас за пятьдесят ярдов, видя издалека как хмурит брови Полковник.

Погода была чудесная – Рыбаки продолжали ловить рыбу и радовались каждому новому трофею. Почему то от качки страдали только мы – я и Полковник. Его Превосходительство продолжал сердито комментировать действия наших попутчиков и из последних сил пытался вступить с кем ни будь в словесную перепалку.

Послеполуденное солнце щипало кожу, волны поднимали баркас и бросали его вниз, в километре от нас виднелся заповедник Утриш. Я сидел рядом с Полковником, неотрывно смотрел на какой то выступ на берегу и думал: как же эти мужественные люди – моряки ходят в туалет в шторм ?

***

В отеле, среди персонала царила небольшая суета – ждали хозяйку заведения, о чём мне шёпотом, конфиденциально и по очереди сообщили сначала Олеся, потом Катя и Оля. Видно было, что с начальством их связывают не только деловые, но и простые человеческие отношения.

С верху спустился Николай. Шляпа на нём была сильно помята, может быть он даже спал в ней. Плохо фокусирующимися глазами оглядев обстановку, вздохнул и уселся в шезлонг икать. Икал Николай часто и ритмично как хронометр и ни чуть не смущался этим.

Хозяйка приехала на белоснежной Ауди , вышла из машины, прошла мимо икающего Николая и остановилась возле служебного помещения, где её ждал персонал. Она была ещё молода, привлекательна и элегантна. Радостные Олеся, Катя и Оля прятали за спиной большой кусок торта, который и вручили хозяйке позвав её пить чай.

Идущий куда то по своим делам Полковник обратил внимание на некоторое оживление и незнакомую даму. Алексей Юрьевич не любит когда что то хорошее проходит в его отсутствии. Пожелав быть представленным хозяйке он решительно зашагал в сторону тёплой компании.

– А вот и Лёшенька,– сказала Олеся.

– Наслышана, – сказала хозяйка обращаясь к Алексею,– Девочки рассказывали мне по телефону. Ты, значит, тот самый Алёша ?

– Да,– ответил Полковник, – Алексей Юрьевич!

Светский лев не стесняясь оценивающе разглядывал даму.

– Алексей Юрьевич, пойдёшь с нами чай пить,– спросила хозяйка показывая на торт.

– Мне некогда. У меня сейчас съёмки. Мы фильм снимаем, «Заговор официантов» называется.

– Как интересно!

– Ну да!,– протяжно сказал Полковник,– там события разворачиваются!

– Детектив?

– Ну да … Как «Остров сокровищ»! Такую книгу знаете?,– решил блеснуть Его Превосходительство .

– Знаю,– сказала хозяйка,– Тебе наверное мама с папой читали? Или сам?

– Мне читать не нравиться, мне нравится слушать через наушники.

И Полковник начал читать по памяти, со всеми интонациями Терновского, любимую главу книги « Атака».

Николай сидел спиной к Полковнику, слушал, и задавал ритм своей икотой.

Полковник был в ударе. Публика замерла в восторге приготовившись хлопать, но Алексей решил идти до конца. На второй минуте Николай перестал икать и повернулся. Когда он всё таки сумел сфокусировать зрение, то понял, что ребёнок читает не с листа.

Полковник купался в лучах славы. По окончании главы раздались бурные и продолжительные аплодисменты.

– Слышала, что завтра уезжаешь? Оставайся у нас!– сказала хозяйка.

– Вообще та,– важно протянул Полковник,– у вас мне нравится!

– Ну вот! – сказала хозяйка отеля.

– Да я бы остался… да матерь будет плакать.

И Полковник развёл руками мол: не обессудьте, на долго её оставить нельзя – сразу начинает рыдать.

–-За-ачем? За-ачем?,– включился Николай , – Зачем вы заставляете ребёнка всё это учить ? Лишшёные детства дети вырастают социопатами! Поверьте мне!

– Он сам. По доброй воле, ответил я.

Николай попытался посмотреть на меня изобличающим взглядом и икнул.

***

На следующий день мы стояли возле машины Саши. Нас провожали Катя, Оля и Олеся. Олеся украдкой смахивала слёзы, Катя улыбалась, а Оля сказала: «Вот мама то вам обрадуется!»

***

Мы с Полковником шли по мокрому тротуару родного города. Навстречу нам бежала мама.