Тафгай 6 [Владислав Викторович Порошин] (fb2) читать онлайн

Тафгай 6

Глава 1

Я думаю, многие знают историю появления кубка Стэнли. Эта такая декоративная серебряная ваза 90-сантиметровой высоты, купленная за 50 долларов генерал-губернатором Канады Артуром Стэнли. Сначала Артур вручал чашу всяким залётным встречным поперечным, лишь бы они выиграли хоккейный матч у лучшей любительской команды губернской страны «К». И первым обладателем кубка стали хоккеисты из Монреаля в 1894 году, в то самое время, когда у нас в России скончался государь-император Александр третий Миротворец. В общем, было не до хоккея. Затем в 1908 году за кубок Стэнли стали бороться исключительно профессионалы. За пятнадцать с половиной килограммов декоративного чистого серебра бились победители двух ведущих лиг Канады НХА и ТХА вплоть до 1917 года. А у нас уже вовсю бушевала ВОСР, то есть Великая Октябрьская социалистическая революция, и опять было не до клюшек с шайбой. Кстати, в 1920 году в Канаде тоже случились волнения. Новые победители кубка Стэнли, хоккеисты «Оттавы Сенаторз» перепились, подрались и ценный трофей целые сутки проплавал в сточной канаве. Однако восстание пьяных хоккеистов не перекинулось на сам сенат, на правительство и монарха. А вот 17 марта 1955 года в Монреале из-за дисквалификации Мориса Ришара, легендарного франкоговорящего хоккеиста тех лет, возмущённые жители полдня громили свой собственный город, но вновь до Октябрьской революции не дотянули.

Итак, к 70-ым годам кубок Стэнли, серебряная декоративная ваза, на которой гравировали имена всех победителей, пройдя испытание временем, стала трофеем номер один в Мире. Только одного не испытал этот кубок, его ещё никогда победно не вздымал над головой ни один хоккеист из Европы. Кроме трёх игроков — исключений, приехавших в Канаду ещё детьми. Это родившийся в Бирмингеме англичанин Кен Ходж, чехословак Стэн Микита, и такой же канадец, но родившийся в Югославии, Иван Болдырев. Двое последних — мои будущие партнёры по тройке нападения.

«Смогу ли я прикоснуться к хоккейному трофею с такой огромной историей?» — в среду 4 октября 1972 года я совсем не думал. В этот день мне пришлось из хмурого Чикаго прилететь на одни сутки в солнечный Вашингтон. Посещение радиостанции «Голос Америки», было прописано в контракте с клубом НХЛ «Чикаго Блэкхокс», или «Чёрными ястребами», как команду называли местные болельщики и фанаты. Регулярный сезон Национальной хоккейной лиги открывался через три дня, и тянуть мне с посещением «вражьего американского радио» дальше было уже некуда. Генеральный менеджер «Ястребов» Томми Айвен на каждой тренировке капал на мозг, что контракт — это дело святое, и уважать, прописанные в нём буквы, почётная обязанность каждого гражданина Соединённых штатов.

— А почётное право вписывать мелким шрифтом разные подозрительные дополнения к договору — это прерогатива всех граждан США, или только особо хитрожопых? — Высказался я прямо во время одного из занятий на льду, но так как после драки «махаловка» — это дело бесперспективное, поехал в столицу соединённых штатов.

Всю ночь думал и гадал, как бы дать такое интервью на радиостанции, чтобы и нашим и вашим как минимум не навредить, а как максимум — угодить. Да и генменеджер Томми тут не причём, звякнули ему откуда надо, намекнули про внезапную налоговую проверку, припугнули финансовыми неприятностями, вот он и пошёл на подлог, впечатал вредное для меня дополнение прямо перед подписанием договора. Мне сразу вспомнился контракт подписанный Павлом Буре с «Ванкувером Кэнакс», где вместо американских долларов были вписаны канадские зелёные бумажки, которые подешевели на 60%.

А «Голос Америки» я вам скажу, забрался в самоё историческое сердце столицы США. Вокруг музеи, министерства, Белый дом на Капитолийском холме, куда любит прилетать на барбекю Римский Папа, в общем, ни больше ни меньше Третий Рим, чтоб четвёртому не бывать. Однако здание, где кроме «вражеского» радиопередатчика ютились департаменты здравоохранение и образования, упрямый архитектор выстроил в так называемом египетском стиле, а центральный вход в вестибюль — это один в один вход в двуспальную гробницу Тутанхамона и Нефертити. «Вы товарищ, коль пришли, так мордой не фертити», — усмехнулся я про себя, остановившись на крыльце монументального здания.

На первом этаже, рядом с полицейским на вахте меня встретила женщина средних лет, одетая в деловой костюм с юбкой, прекрасно говорившая по-русски. Странное дело, пробыл в штатах меньше месяца, а уже истосковался по родной речи. Языковой барьер давил на нервы особенно во время тренировок, где хоккеисты болтали не вынимая жвачки изо рта и без того на ужасном небрежном английском языке, проглатывая все окончания.

Женщина, которая представилась секретаршей Татьяной Петровской, проводила меня на третий этаж в русский отдел «Голоса Америки». Большое помещение, напоминавшее чем-то конструкторское бюро на заводе «ГАЗ» полностью было заставлено столами с пишущими машинками. Кроме этого в комнате были отдельные кабинки, как на переговорном пункте, где корреспонденты работали со звуком. Именно там, выйдя из одной из кабинок, со мной поздоровался незнакомый деловой мужчина:

— Приветствую в стране, где свобода слова — это священное право каждого гражданина! Меня зовут Виктор Адольфович Французов, я начальник отдела политики.

«А я Кутузов приехал бить Французов», — подумал я про себя и представился сам:

— Иван Тафгаевич Иванов, то есть Тафгай Иван Иваныч, можно просто Иван, центральный нападающий, спортивных званий не имею, только достижения.

— Ну, как же наслышан. — Начальник отдела политики показал мне рукой следовать за ним. — Олимпийский чемпион, чемпион мира. Я ведь тоже спортсмен, шахматист. Если вы не против, проведу вам небольшую экскурсию. Как вы, Иван, считаете, дожали бы канадские профессионалы сборную СССР, если Суперсерию продлили бы до десяти игр?

Эта тема с продлением серии сразу же всплыла в Канадской и Американской прессе, как только сборная НХЛ выиграла три последние московских матча. Кстати, в прежней истории профессионалы тоже выиграли подряд три встречи, правда, они до этого уступали по матчам 3 : 1 и это имело смысл, а не 4 : 0. В общем, нужна была хорошая мина при плохой игре, и североамериканские газетчики с телевизионщиками «рвали жилы», спасали престиж родоначальников хоккея, забивая мозг поротых болельщиков разными теориями. В одной жёлтой газетёнке даже написали, что хоккеисты из Советского союза во время игр использовали допинг. Рецепт ядрёной пищевой «спортивной» добавки приводился тут же: мёд, чеснок и самогон. В подтверждения бредней журналиста, игрок команды НХЛ, участник суперсерии, который пожелал остаться неизвестным, заявил, что во всех трёх финальных московских матчах от проклятых комуняк несло перегаром за версту. Странно, как они ещё держались на коньках?

— Если бы серию продлили, то СССР выиграла бы не 4 : 3, а 5 : 4. — Хмыкнул я. — Это всё разговоры в пользу бедных. Что тут у вас? — Я кивнул на застекленную студию, где вёл эфир какой-то важный гражданин, переставляя на проигрывателе музыкальные пластинки.

— Меняем постепенно формат. — Грустно улыбнулся Французов. — Новый шеф требует больше развлекательных музыкальных программ. — Он нажал на кнопочку на пульте звукорежиссера, и в маленькой будке из динамика раздался голос радиоведущего из-за толстого звуконепроницаемого стекла:

— К нам пришло письмо от Гены из Ростова, — сказал в большой микрофон радиодиджей с сильным прибалтийским акцентом. — Геннадий просит поставить Иосифа Кобзона. Извини Гена, но, к сожалению, мы в Америке про такого певца никогда не слышали, поэтому предлагаем Мика Джаггера. Итак, группа «Rolling Stones» композиция «Jumpin Jack Flash» из альбома «Get Yer Ya-Ya's Out!». Поехали!

— Ясно, — буркнул я, когда из динамика зазвучал жёсткий ритм-н-блюз. — Музыкой разлагаете советскою молодёжь.

— Воспитываем музыкальный вкус, — немого обиделся Виктор Французов. — Попомните моё слово, когда рухнет железный занавес, люди в России буду слушать только хорошую музыку.

— «Белые розы» они будут слушать в исполнении детей из детского дома «Ласковый май», и ещё одного их певца и дельца некого Стеньку Разина, который даже в ноты не попадает. И ещё это: Атас! Эй, веселей, рабочий класс. Атас!

— Я вижу, вы скептик, — заулыбался мне, словно маленькому ребёнку сморозившему глупость, наивный начальник отдела политики. — Готовьтесь к интервью, наш выход в эфир через пятнадцать минут. Подумайте, что вы можете о себе рассказать радиослушателям со всего мира.

«Что мне поведать всему разумному человечеству? — задумался я, усевшись за журнальный столик с чашечкой халявного здесь на радиостанции кофе, когда Французов оставил меня одного. — Что я попаданец, человек из 2021 года, бывший профессиональный хоккеист, который после смертельной автоаварии, не исчез насовсем, а переместился в молодого и сильного телом парня в 1971 год в город Горький. Рост 189, масса под 100 кг, удар с правой как у панчера, если вколочу с левой тоже мало не покажется. Затем, благодаря устроенной на заводе «ГАЗ» спартакиаде, спасибо родному профсоюзу, на меня обратили внимание в команде мастеров горьковского «Торпедо». А дальше, больше. Победа на предсезонном турнире в Череповце. Не без моего участия, смена главного тренера, удалось перетащить в город на Волге легендарного Всеволода Боброва. Дебют за вторую сборную СССР. Удачный старт на призе «Известий» уже за первую сборную Советского союза. Золото Олимпиады 1972 года в японском городе Саппоро, где я отыграл в тройке нападения с Сашей Мальцевым и молоденьким Борей Александровым. Потом была историческая победа на чемпионате СССР с «Торпедо» Горьким и золотые медали на чемпионате мира в Праге. В общем, я — человек из ниоткуда, который выскочил как чёрт из табакерки, и внёс свои посильные коррективы в хоккейную историю самой большой страны Мира. Но выигрыш Суперсерии 1972 против канадских профессионалов — это событие на века! Однако моё рвение пошло в разрез с линией партии в лице Леонида Брежнева, пообещавшему западным партнёрам проиграть в престижной серии, для чего и была устроена перестройка в сборной и сменили на тренерском мостике дуэт Чернышёва и Тарасова на новичков Боброва и Кулагина. Я понимал, что Леониду Ильичу надо огромную страну кормить и развивать, а для этого нужны были выгодные контракты с Англией, США, Канадой и прочими странами Британского Содружеств Наций, но сердцем такое решение принять не мог! Поэтому опасаясь возмездия, я и бежал за океан, где сидел сейчас в студии вражеского «Голоса Америки». Сгодится такое сочинение на тему: «Как я провёл год при развитом социализме во времена дорого Леонида Ильича?». Думаю, что нет».

— Прошу в студию, — вывел меня из задумчивости Виктор Адольфович, который бы за такое отчество в Союзе быстро бы схлопотал в челюсть и быстро бы «перекрестился» во Львовича.

— Только после вас. — Тяжело вздохнул я.

В принципе болтать в большой микрофон, закреплённый на специальном держателе, похожем на механическую руку робота, ума большого не надо. Главное знать несколько заготовленных фраз, заученных шуточек и произносить их в произвольном порядке, дабы наивный слушатель почувствовал в вас одновременно интеллектуала с прекрасным чувством юмора и своего в доску парня. А барышни бы томно вздохнули, какой интересный мужчина, не то, что мой — три слова связать не может.

— Итак, расскажите Иван, почему вы бежали из Союза из-за железного занавеса? — Весело подмигнул мне Виктор Французов.

— Спасибо за вопрос, — сказал я, подумав, жаль, что мой собеседник не играет в хоккей, воткнул бы его в борт и конец интервью. — Бежать от друзей и знакомых мне пришлось под грузом обстоятельств.

«Каких обстоятельств, придурок? Скажи, что по ошибке сел ни в тот самолёт!» — обругал я сам себя, но продолжил:

— Есть ещё в Советском союзе то, о чём не пишут в газетах и не принято говорить вслух…

— Это отсутствие гласности и свободы слова? — Скорее подсказал, нежели спросил меня радиоведущий.

— Нет, как раз выйти на Красную площадь и покритиковать нехорошими словами президента США — можно, не возбраняется. А вот про подпольный тотализатор молчок! На матчевую серию между сборной СССР и канадскими профессионалами ставили большие суммы разные криминальные тёмные личности. Вот кто требовал, угрожая расправой, сдать от меня игру, предать своих товарищей по команде. Чего естественно я позволить себе не мог. Какой у вас следующий вопрос? — Улыбнулся я, выставив напоказ полный рот здоровых зубов.

— Почему же вы не обратились в полицию? — Удивился, глянув на меня, с нарастающим разрежением Виктор Адольфович.

— А в полиции, то есть в милиции, у них есть свои люди. — Я с облегчением выдохнул, тем с коррупцией в милиции сама скоро всплывёт в СССР, и мне за неё ещё спасибо скажут. — В Казани, например, уже поднимает голову ОПГ «Тяп-Ляп», которую сколотили в районе завода «Теплоконтроль». ОПГ — это организованная преступная группировка, если что. Или ОПГ «Жилка» или ОПГ «Хади Такташ». И всех их кто-то покрывает на самом верху в правительстве.

— А как вам, Иван, Америка? Не правда ли здесь настоящая свобода? — Решил перевести тему разговора Французов.

— Давайте поговорим об этом через год, я пока кроме тренировок и тренировочного катка ничего не видел. А то свобода, свободой, но кушать хочется всегда.

Ещё пятнадцать минут мы с радиоведущим в эфире «переливали из пустого в порожнее», когда он сдался, наконец, сообразив, что на мне где сядешь, там и слезешь, и попрощался с радиослушателями. На выходе же из радиостудии Виктор Адольфович обиженно бросил:

— Я понял, что вы очень скользкий и хитрый тип, вы только маскируетесь под свободного человека, а внутри вы всё такой же «упёртый совок»!

— Не прав ты, Адольфыч. — Усмехнулся я. — Мне как хоккеисту выше среднего уровня по ремеслу полагается просчитывать ходы на несколько шагов вперёд. Вот, к примеру, я могу предсказать, что будет с «Голосом Америки», когда рухнет «железный занавес». Вас закроют. Подумай об этом на досуге.

— Враньё, — пробурчал Виктор Французов.

* * *

На следующий день в четверг 5 октября я уже резал коньками лёд со своими новыми товарищами по команде на тренировке под руководством легендарного Билли Рэя, который выиграл два кубка Стэнли как хоккеист «Монреаль Канадиенс». А вот на тренерском поприще я бы назвал нашего наставника самым большим неудачником. К 1972 году он за 9 сезонов проиграл с «Чёрными ястребами» 6 раз в полуфинале и 2 раза в финале Кубка Стэнли. Поэтому, поговаривали, что генеральный менеджер Томи Айвен уже поставил Рэю ультимативные условия, либо в этом сезоне он берёт кубок Стэнли, либо проваливает на все четыре стороны. Ведь именно под кубок прикупили меня на два сезона, за 170 тысяч долларов в год, а так же перспективного Ивана Болдырева из «Калифорнии Голден Силз», правда, на более скромные деньги.

Кстати, со своим тёзкой мы пока сняли двухэтажный домик в районе Уэст-Таун на Норт-авеню недалеко от улицы Дивизион стрит, больше известной, как польский Бродвей. В районе кроме огромной польской диаспоры проживали украинцы и русские, если кого пошлёшь на три буквы, то поймут без переводчика. В общем, устроились хорошо — на втором этаже одна спальня моя, другая спальня товарища по тройке нападения. А весь первый этаж, где на одной большой территории гостиная сливалась с кухней, расположился чёрный кот Фокс. Во-первых, холодильник рядом, а во-вторых, на сковородке всегда что-то шкварчит и из бутылки с молоком всегда что-то вкусное разливают, и потом на второй этаж после сытного обеда подниматься просто лень.

— Иван! — Подозвал меня после товарищеской двухсторонки главный тренер Билли Рэй, гладковыбритый седовласый 55-летний мужчина с небольшим животиком и толстым мясистым носом, большой любитель носить на голове бейсболки или шляпы. — Ребята на тебя обижаются. Они же просто пошутить хотели, зачем ты их побил?

— Извини Билич, — буркнул я, вспомнив как на третий день моего пребывания в команде, войдя в раздевалку, где был выключен свет, на меня накинулись пятеро великовозрастных остолопов. — Я же не знал, что одни здоровые мужики любят другим здоровым мужикам ради смеха брить яйца. У нас в Союзе за такое можно в реанимацию загреметь и впасть в кому.

— Ладно, — хмуро усмехнулся тренер, поправив на голове бейсболку с эмблемой клуба. — Откуда так хорошо знаешь английский?

— В школе была учительница английского редкой красоты женщина. Дальше рассказывать? — Соврал я, не говорить же тренеру, что когда-то давно в будущем мне уже довелось поиграть в США в низшей лиге за «Уилинг Тандербёрдс».

— Хэх! Ладно, что ты там мне говорил про ловушку в средней зоне? — Как бы невзначай спросил Билли Рэй. — Пойдём в тренерскую, нарисуешь, а эти пусть без тебя побегают. — Махнул он в сторону легенды клуба Стэна Микиты и Ивана Болдырева. — Ральф, встанешь в центр вместо Большого Тафа. — Скомандовал он ветерану, который был очень недоволен появлением проклятого коммуниста в команде.

* * *

Вообще, кроме хоккеиста ветерана были и ещё недовольные тем, что приехал игрок из Советского союза, который будет отбирать их рабочие места и получать их зарплату. И в первый же день, как мы с Болдыревым сняли дом, на телефон позвонил неизвестный, и щедро сдабривая свой монолог американскими матерными словами, предложил мне убираться восвояси. Повторилось это и на следующий день и через день, и после того, как я написал заявление в полицию, меня тоже по телефону обматерили. Лишь после того, когда я сказал безымянному бандиту, что вы позвонили в приёмную президента Соединённых штатов Ричарда Никсона, три дня телефон молчал.

Единственный кто был искренне рад моему появлению в команде — это игрок словацкого происхождения Стэн Микита или Станислав Гоут, которого в восьмилетнем возрасте усыновили и перевезли в Канаду родственники. Кстати, Микита был заявлен на Суперсерию 1972, и сыграл в третье матче в Виннипеге, но больше против сборной СССР на лёд не выходил, не вписался в тренерскую концепцию Гарри Синдена. Когда Стас увидел мою наглую ряху в раздевалке своей команды, минуты две обнимал меня и не мог поверить своим глазам.

— Большой Таф, парни! — Восторженно заголосил Микита. — Это же тот самый Большой Таф, который навалял даже канадскому пухляшу, Филу Эспозито. Извини Тони, — буркнул он родному младшему брату знаменитого канадского форварда.

— Да, ладно. — Отмахнулся наш голкипер Тони Эспозито. — Я с Филом после Суперсерии не разговариваю. Нашли крайнего! Как будто я должен был не только шайбы отбивать, но и забрасывать. Привет, Таф. — Протянул мне руку и голкипер сборной звёзд НХЛ.

В тот день кроме Микиты и младшего брата Фила Эспозито, в раздевалке появились и ещё три звезды «Чёрных ястребов», которые приехали с Суперсерии, отыграв последний матч со сборной Чехословакии 29 сентября. Это нападающий Деннис Халл и пара защитников Билли Уайт — Пэт Стэплтон. Двое последних мои кулаки запомнили очень хорошо и надолго, и восторга Стэна Микиты не разделяли.

* * *

В тренерской комнате Билли Рэя царил настоящий флотский порядок. Все папки были разложены по полчкам, в книгах по хоккейной теории виднелись закладки, несколько больших тетрадей были бережно обёрнуты в плотную прозрачную обложку. Но на столе, вместо миниатюрного хоккейного поля с фишками, лежала миниатюрная школьная доска и мел. Рэй больше любил рисовать комбинации, как это делалось в Американском футболе, а не двигать фишки.

— Чего задумался, рисуй, — буркнул тренер.

— Мне бы мел сменить на фишки, живо б прояснилось в голове. — Ответил я, немного переиначив песню Высоцкого, и начал рисовать крестики, кружочки и стрелочки на доске. — Основная идея, оттеснить игрока противника с шайбой к борту, где уже взять его в коробочку. В данной схеме центрфорвард играть роль волнореза.

— Занятно, — задумался Билли Рэй и вдруг спросил. — А, правда, что тебе бонус выплатят в 50 тысяч, если ты станешь лучшим бомбардиром лиги?

— И ещё 150, если выиграем Кубок Стэнли. — Усмехнулся я, когда вспомнил вытянутое лицо генменеджера при подписании контракта. — У нас с тобой коуч теперь только два пути — либо мы поднимем Кубок над головой, и ты сохранишь работу, а я возможность уладить свои проблемы в Союзе, либо без Кубка мы оба сядем в калошу.

— Что такое есть калоша? — Билли от удивления даже снял бейсболку.

— Калоши — это кроссовки «Адидас», только из резины и без шнурков. — Хмыкнул я. — Хорошо, скажу по-другому. Сядем мы с тобой, Билич, в коричневую субстанцию, которая не тонет и плохо пахнет.

— Ясно, значит паршивые у вас кроссовки, — пробормотал тренер. — Тогда 7 октября в первом матче против Торонто мы всем должны показать, что достойны в этом сезоне самых высоких наград. — Торжественно произнёс Билли Рэй и зачем-то спросил. — Как устроился на новом месте?

— Душевно. — Тяжело вздохнул я. — «Поклонницы» каждый день звонят по телефону, на свидание напрашиваются. Как бы мне номер сменить, а?

Глава 2

«Торонто Мэйпл Лифс», куда мы летели в исторический день 7 октября 1972 года, как и наш клуб из Чикаго, входил в так называемую оригинальную шестёрку. Это шесть команд, которые с 1942 по 1967 годы, когда произошло расширение лиги до 12-ти клубов, в самые тяжелые в финансовом отношении времена разыгрывали Кубок Стэнли и сохранили НХЛ от экономического краха. Экономика настолько просела в военные и послевоенные годы, что почти все профессиональные хоккеисты, когда заканчивался сезон, устраивались работать на фермы и заводы. Кстати, в 50-е годы наши «любители» Советские звёзды хоккея на заводах уже не работали. Ну и конечно заокеанская лига выжила во многом благодаря системе розыгрыша — это 78 матчей регулярного чемпионата и ещё порядка 20 сложнейших игр в плей-офф. Звёзды НХЛ за год проводили на льду больше 90-та официальных матчей. Наши лучшие мастера хоккея с шайбой за сезон участвовали в 32 играх внутреннего чемпионата, проводили порядка 6 встреч на международном уровне с любителями из Европы, а так же десять поединков на Чемпионате мира и ещё три на призе «Известий». В итоге выходило, что наши хоккеисты в два раза больше тренировались, а канадские в два раза больше играли, наигрывали комбинации и связки во время официальных встреч.

Кстати о встрече. В международном аэропорту имени бывшего премьер-министра Канады Лестера Пирсона нашу команду встретила армия журналистов.

— По твою душу парень, — пробурчал мне менеджер команды Томми Айвен.

— Сказать, что без адвоката на провокационные вопросы отвечать не буду? — Усмехнулся я.

— Сдурел? — Недовольно глянул на меня Айвен. — Хорошее интервью — это деньги, реклама, новые зрители на стадионе. Деревенщина горьковская.

— Поаккуратней на виражах, Иваныч, Горький — это Горький. — Не успел договорить я, как разъярённая толпа с микрофона и фотоаппаратами оттеснила меня от остальной хоккейной команды и стала «швырять» в меня разными каверзными вопросиками.

— Как вам Америка? — Выкрикнул журналист, которого быстро затолкали на зады.

— Если отвечать с пролетаркой прямотой, — улыбнулся я, — то дороги хорошие. Молодцы, постарались к моему приезду.

— Почему вы бежали из СССР? — «Вжарила» не в бровь, а в глаз, какая-то корреспондентка с сильно накрашенными глазами.

— Сел случайно не на тот самолёт! — Хохотнул я. — Мне нужно было в Васюки, а лайнер полетел в Вашингтон. Задумался в аэропорту над шахматной партией Бобби Фишера и Бориса Спасского.

— Как вы считаете, если бы Суперсерию продлил до 10-ти игр, то сборная Канады смогла бы победить? — Спросил кто-то меня из-за спины.

— Поздно пить боржом, когда почки отвалились! — Ответил я не глядя и стал пробиваться к своему автобусу, где меня уже поджидали новые товарищи по команде.

— Дайте прогноз на сегодняшнюю игру! Умоляю! — Взмолился ещё один корреспондент, возможно любитель просаживать деньги в спортивном тотализаторе.

— За самыми точными прогнозами обращайтесь к синоптикам! — Заголосил я. — Всем спасибо за вопросы, приходите на хоккей и приводите туда своих детей! Это лучше, ежели они будут шляться по улицам, и курить травку.

— Ну, ты и пустомеля, — пробормотал Томми Айвен, когда я спрятался от журналистов в автобусе. — Я в заявке указал тебя, как гражданина из страны Советов. Ты когда собираешься принимать американское гражданство?

— Отвянь Иваныч! — Не выдержал я, так как с этим гражданством США меня уже все достали. — Во-первых, у меня на год рабочая виза. И год я спокойно играю, как хоккеист из СССР. Во-вторых, меня ещё в Союзе не лишили гражданства. Да, уголовное дело возбудили, но на этом пока всё.

«И в третьих, — подумал я. — Я может, быть в следующем году домой вернусь, когда там многое поутихнет и обиды забудутся. Зачем же мне гражданство США? Контракт у меня подписан по системе один плюс один, и в конце сезона мы либо его расторгнем, либо продлим. Я ещё хочу в Советском союзе пожить, у меня там друзья, у меня там Светка в положении, да и с московским «Динамо» обещал председателю КГБ Юрию Андропову помочь. А обещания я привык выполнять».

* * *

На крытой спортивной арене Мэйпл Лиф-гарденс, построенной в 1931 году, на первую игру сезона набилось порядка шестнадцати с половиной тысячи человек. И даже если бы на хоккей пришло всего человек двадцать, то распознать, кто из них офицер ЦРУ, было бы нереально. Так как Гордон Дэвис малозаметный седой мужчина с внешность простого скучного офисного служащего знал чёткое правило: чем меньше выделяешься, тем выше твой профессионализм. К хоккею Гордон был безразличен, и если бы не служебная необходимость, то он этот вечер провёл бы в баре, попивая дешёвое пиво и слушая сплетни простых рабочих, дальнобойщиков и служащих. А если повезёт, то подцепил бы какую-нибудь хмельную мадам. Ведь одиночество цэрэушнику периодически давило на мозг.

Свою карьеру в центральном управлении Гордон начал просто замечательно. Поучаствовав в послевоенный период в операции «Скрепка» по вербовке немецких учёных, среди которых были такие фигуры, как Вернер фон Браун, Артур Рудольф, физик Губертус Штругхольд, он был отмечен и денежной премией и наградами. Но потом срыв на нервной почве дорого ему обошёлся. Гордона Дэвиса перевели в подразделение Отдела Советской России, где он застрял, скорее всего, уже до пенсии. Поэтому работу свою Гордон тихо ненавидел, но за новое задание, психологически обработать бежавшего из СССР хоккеиста Ивана Тафгаева, взялся с энтузиазмом. Начальство требовало, чтобы хоккеист принял американское гражданство и самое главное выступил с обличительными высказываниями в сторону советского образа жизни. На интервью «Голосу Америки» такой фокус не прошёл. «Скользкий, сволочь, — подумал тогда о бежавшем из Союза хоккеисте Гордон Дэвис. — Ничего и не таких обламывал. Зря я что ли разным придуркам заплатил, чтобы они слали ему угрозы по телефону? Вот и совершим сделку. Тафгай решит мою проблему, а я решу его».

Тем временем хоккеисты играющих команд появились на льду. И когда диктор по стадиону объявил составы первых пятёрок «Чикаго Блэкхокс» и «Торонто Мейпл Лифс», зрители от души освистали русского Тафгая.

* * *

— Убирайся к своим Советам! — Услышал я, когда прозвучало моё имя, поэтому назло болельщикам улыбнулся и победно поднял клюшку вверх, из-за чего свист и крики только усилились.

«А вот если бы Фил Эспозито приехал в Союз играть за условный «Спартак», такого бы не было, — с горечью подумал я, встав на точку вбрасывания. — Ничего, немного ненависти в самый раз для спортивной злости». Шайба упала на лёд, и всё вокруг уже привычно завертелось перед глазами. Но самое главное во время игры знать и интуитивно чувствовать, где твои партнёры. А с лева от меня — словак Стас Микита, по правую руку югослав русского происхождения Ванька Болдырев.

— Балда не спи! — Я постучал клюшкой об лёд, требуя паса и шайба тут же как радиоуправляемая примагнитилась, нарушив законы физики, в деревянный не магнитный крюк клюшки.

Опекать меня сегодня тренер «Кленовых листьев» из Торонто отрядил капитана команды тридцатидвухлетнего Дейва Кеона. По сравнению со мной старина Дейв выглядел, как мальчик из шестого класса случайно оказавшийся на переменке среди десятиклассников, которые решили порезвиться. И после первого же соприкосновения наших тел я этого «старину» где-то на льду потерял и полетел в атаку. А вот в защите у хозяев уже было кому со мной потолкаться — это защитника громила Брайан Гленни, участник прошедшей Суперсерии. Я вовремя переадресовал шайбу на левое крыло атаки Стасу Миките, а сам от души врезал Брайану плечом в плечо. Хороший получился удар, упали оба, он от меня, а я на него. А в это время шайбу второму защитнику «Кленовых листьев» удалось вместе с резким, но миниатюрным, Микитой прижать к борту, и рефери свистнул вбрасывание в зоне хозяев льда.

— Ты где пропал? — Улыбнулся я капитану соперников Дейву Кеону. — Я уже хотел в полицию звонить в отдел пропажи хоккеистов.

— Фак ю! — Зло выпалил старина Дейв, но вбрасывание опять проиграл.

Шайба отлетела мне за спину, и наш же защитник Билли Уайт зарядил от всей души по воротам, но так чтобы твёрдая как камень шайба впечаталась мне прямо в лоб. Как я увернулся от удара, который мог меня отправить на больничную койку, не смотря на шлем на голове, сам не понял. А уже когда я поехал на смену, то краем глаза заметил, что Билли, сучёнок, очень доволен, своей подлой выходкой.

— Что за дела Стас? — Спросил я уже на скамейке запасных капитана нашей команды Стэна Микиту.

— Не все парни тебе рады, ты приехал отбирать их хлеб, потерпи, — пробубнил он.

— Как бы у «терпелки» резьбу не сорвало, — по-русски сказал я себе под нос.

* * *

Ближе к концу первого периода весь стадион, шестнадцать с лишним тысяч человек, взревел от восторга, так как нападающий Деррил Ситтлер открыл счёт.

— Скооор! — Выпалил и офицер ЦРУ Гордон Дэвис и ещё показал большой отогнутый палец своему соседу, а сам подумал: «Тупая игра. Бей, беги. А этот Большой Таф не такая уж большая хоккейная величина. Обломаю».

* * *

После первого периода, который мы проиграли 1 : 0, праведная злость кипела в моей крови. В раздевалке, чтобы сразу никого не убить, я выпил воды и закусил одним спелым бананом. Старший тренер Билли Рэй в это время уже что-то рисовал мелом на доске, объяснял не то нашу ошибку, не то новый вариант развития наших атак. Я стёр со лба пот, встал, вытащил клюшку, у которой уже был надтреснут крюк и сказал тренеру:

— Билич, дорогой, подержи доску со своими стрелочками пока в руках.

— Ты что задумал Таф? — Пробормотал Билли Рэй, но снял свою «плазменную телевизионную панель» с деревянной подставки.

— Сейчас новую игровую модель объясню, нашу советско-пролетарскую. Все смотрим сюда! — Гаркул я на раздолбаев, которых отрицательный счёт не парил. — Эй, там в углу! Вас персонально касается!

И когда все свои глазёнки направили на сумасшедшего русского, я показал что такое моё временное помутнение. Ведь за десять секунд расколошматил клюшкой деревянную подставку на дрова, осталось только объявление о продаже вывесить. Кстати, клюшка тоже отправилась в поленницу.

— Значит так! — Я обвёл всех притихших хоккеистов пока ещё вменяемым взглядом. — Если вы свои сраные задницы не заставите во втором периоде шевелиться, то ляжете здесь вместо подставки! А тебя, лосяра, накажу так, что попадёшь в реанимацию! — Я ткнул пальцем в защитника Билли Уайта. — Там сейчас как раз студентам практикантам дураков для обследования не хватает. Вы можете меня ненавидеть, можете не любить, но у нас сейчас с вами одна цель — это Кубок Стэнли. И я с вами в одной лодке! Что вы скажете своим детям и внукам, когда ваше имя будет написано на серебряном боку Кубка? Что я играл с проклятым русским, или что я добился того, что многие никогда не смогут? Подумайте хорошо, у нас до начала второго периода есть ещё две минуты.

Вторые двадцать минут игры начали так резво, что просто сердце радовалось. Прижали хоккеистов из Торонто к воротам и не давали продохнуть сразу три смены подряд. Легендарный вратарь «Кленовых листьев» 43-летний Жак Плант, 6-ти кратный обладатель Кубка Стэнли, крутился в рамке как в свои лучшие молодые годы. Наконец, после третьей тройки нападения во второй раз в этом периоде на лёд вышел я вместе со Стэном Микитой и Ваней Болдыревым. Вбрасывание было вынесено в среднюю зону, но народ на трибунах настороженно притих. Бывалые болельщики, хорошие знатоки спорта всегда предчувствуют, что сейчас что-то неприятное грянет. Осталось только предчувствия преобразовать в конкретные заброшенные шайбы и голевые передачи, ведь иногда бывает, что такого так и не происходит.

— Ты куда всё время пропадаешь, Дэйв? — Хохотнул я, поставив на точке вбрасывания свою клюшку на лёд. — Я тебя буду звать Дэйв — человек невидимка, окей?

— Фак ю! — Фыркнул канадец и в тот момент, когда шайба упала на лёд, треснул так по моей клюшке, что обломал свой собственный крюк.

А играть сломанной клюшкой, запрещают правила, за это сразу можно схлопотать две минуты штрафа. Поэтому Дэйва я опять потерял, зато Стас Микита свободно по левому краю ворвался в зону атаки, обыграл выкатившегося на него защитника и беспрепятственно бросил по воротам. Жак Плант, у которого на лице больше шрамов, чем мне лет, невероятно как отбил шайбу «блином». Чёрный непослушный кругляш врезался в перекладину ворот и подлетел вверх. Я же коршуном бросился на добивание. «Убить, покалечить, затолкать, растоптать», — отдавалась в моём мозгу, и поэтому на удары и оплеухи от защитников я не обращал внимания, и вколачивал как бейсбольной битой первую свою шайбу в НХЛ!

— Скооор! — Взвыли мои партнёры по команде и бросились меня поздравлять, когда загорелся красный фонарь за воротами Жака Планта, про которого я когда давным-давно, словно про былинного богатыря, читал книжку, а теперь значит огорчил.

— После первой и второй, по хорошей русской традиции, перерывчик не большой, — засмеялся я, когда мы с партнёрами не поехали на смену, а вновь вернулись в центральный круг вбрасывания, так как отыграли всего двадцать секунд.

— Хорошая традиция, особенно для бара, — захохотал Стэн Микита. — Жаль, что шайбы с такой скоростью не вколачиваются.

— Подожди, а как же рекорд Билла Мосиенко? — Втянулся в дискуссию на льду Болдырев. — Хет-трик за 21 секунду, рекорд на все времена.

— Да, когда это было, — отмахнулся Стас. — В современном хоккее одну заковыряешь и уже герой.

— Вы играть будете или нет?! — Окрикнул нас судья. — Мне за простой деньги не платят. Шевелите свои задницы!

«Значит, хет-трик Мосиенко, — задумался я, не обратив внимания на недовольное бухтение капитана «Листьев» Дэйва Кеона. — Сначала нужно вырвать вбрасывание!». Блокирующий щелчок по клюшке канадца, удар по шайбе себе за спину на своего защита Билли Уайта, удар в плечо старину Дэйва, пусть ещё полежит, отдохнёт и рывок к чужой синей линии.

— Стас дай на ход! — Выпалил я, постучав клюшкой по льду, ведь шайба от Уайта пришла на левый фланг Стэну Миките, и он переадресовала её в центр.

Я зацепил черный диск крюком клюшки и ломанулся прямо на двух защитников мордоворотов, которые готовы были меня если не остановить, то хотя бы покалечить. Но в мои планы, поломанные ребра и разбитый нос пока не входили. Поэтому я выбросил из головы мысли о вечном рекорде Мосиенко, канадца с украинскими корнями, и швырнул наудачу по воротам Жака Планта с кистей. Шайба пошла низом, зацепила конёк одного защитника мордоворота, затем подскочила и чиркнула колено другого игрока обороны хозяев льда, и всё это сбило с толку голкипера. Бедный Жак Плант, недоверчиво и растеряно посмотрел себе за спину, когда уже загоревшийся красный фонарь всему стадиону известил, что счёт в матче стал 1 : 2 в пользу «Чёрных ястребов» из Чикаго.

— Скооор! — Кричала наша скамейка запасных, а я поднял победно клюшку вверх.

Когда-то, будучи игроком, наш старший тренер Билли Рэй первым так отпраздновал заброшенную шайбу. А сейчас Билич скомандовал смену пятёрок, но я решил снова вспомнить о рекорде Мосиенко:

— Пожди коуч! — Обратился я к Рэю. — По русской традиции, меж второй и третьей — промежуток не заметен. Попридержи пока парней на лавке, мы ещё не устали. Стас, Балда куда уселись, бездельники?!

Когда я с партнёрами в третий раз подряд выехал в центральный круг вбрасывания, тишина на «Мэйпл Лифс Гарден» установилась как в Ленинской библиотеке после закрытия. Судья на точке ухмылялся, а центральный нападающий хозяев Дэррил Ситтлер, который сменил неудачно отыгравшего против меня старину Дэйва, напряжённо всматривался в мои глаза. «Пять секунд чистого игрового времени уже «отъедено», осталось до рекорда пятнадцать, — подумал я, глядя на электронный куб, висящий под сводами ледовой арены. — Если вбрасывание проиграю, то про рекорд можно забыть». И как только я мысленно заикнулся про неудачу, шайбу, брошенную на лёд, первым выбил в бок Дэррил Ситтлер. Кстати, на льду остались из первой тройки нападения команды из Торонто мои старые знакомые по Суперсерии Пол Хендерсон и Рон Эллис. Именно Эллису шайба и отлетела, но за неё резко пошёл в отбор Стас Микита и вынудил соперника отпасовать шайбу назад к воротам Жака Планта. Я тоже пошёл в прессинг, и надо сказать, удачно. Защитник хозяев засуетился, махнул мимо шайбы и подарил её мне. «Вот это подарочек!» — возликовал я, полетев в зону атаки, но не далеко залетел, так как второй игрок обороны схватил меня борцовским приёмом и словно дзюдоист заплёл ноги.

— Балда делай! — Рявкнул я, падая на пузо и переправляя шайбу Ваньке Болдыреву, который вывалился один на один с вратарём.

Иван качнул вправо, влево и резко бросил почему-то низом, наверное, хотел попасть в «домик». Но Платн оказался на чеку и отыграл просто Блестяще, вовремя уронив щитки на лёд. На все эти игровые пертурбации я взирал лежа на животе, а сверху меня поколачивал защитник хозяев льда Брайан Глени. Почему рефери не свистнул нарушение правил? Наверное, решил расширить арсенал хоккейных силовых приёмов от банальной уличной драки до классического дзюдо. Но лично мне сейчас было фиолетово, и на защитника задиру, и на судью пофигиста, ведь шайба откатилась ко мне, родимому, и я её ткнул клюшкой, словно бильярдным кием в сетку ворот. Сразу почему-то вспомнился древний детский фильм «Приключения Электроника», когда Сыроежкин забросил победную шайбу.

— Скооор! — Заверещали мои партнёры по команде.

А зрители пришедшие поглазеть, как их любимцы порвут на части проклятого русского, сначала немного помолчали, затем кто-то свистнул, кто-то что-то маловразумительное крикнул, и раздались самые настоящие овации. Народ на трибунах встал и проводил мою тройку нападения, аплодируя стоя.

— Двадцать секунд! — Орал мне в ухо Стас Микита. — Двадцать чёртовых секунд! Ты соображаешь Таф, что натворил?!

— Догадываюсь, — буркнул я улыбаясь. — Рекорд Мосиенко переписал. Нужно будет срочно просить прибавку к зарплате. Эй, Иван Иваныч, сколько мне полагается за рекорд Мосиенко?

— Нисколько, — хмыкнул генменеджер Томми Айвен. — И не называй меня Иванычем. Либо Томми, либо мистер Айвен.

— Понял тебя Иван Иваныч! — Загоготал я и подумал, что для меня сейчас любое достижение — это шаг к возвращению на Родину. — Какие ещё рекорды осталось побить? — Спросил я у старшего тренера Билли Рэя.

— Я бы любой рекорд отдал за Кубок Стэнли, — с грустью ответил наш наставник.

* * *

Под конец матча между командами Торонто и Чикаго несколько невесёлых мыслей и нехороших предчувствий незаметно прокрались в «бронированное» сердце офицера ЦРУ Гордона Дэвиса. Гости после феноменальных двадцати секунд, устроенных Большим Тафом, расколошматили хозяев со разгромным счётом 1 : 7. А Тафгай отметился ещё одним результативным пасом на Ивана Болдырева под занавес ураганного второго периода. И хоть в третьей двадцатиминутке русский хоккеист не отличился, Гордон понял, что оперативное задание будет не лёгким. Да, хоккей он не любил и особо не понимал, но то, что Иван Тафгаев — это талант, осознал.

«С настоящими талантами договариваться крайне сложно, — думал цэрэушник, покидая насиженное место на трибунах. — Это с бездарностью, готовую ради успеха на любую подлость и гадость, можно без проблем сделать всё, что тебе нужно. К настоящему таланту на хромой козе не подъедешь. Зато интересней будет игра и конечная победа». С такими мыслями Гордон выбрался из толпы и уселся за руль своего авто Pontiac GTO Judge 1969 года, рекламный плакат которого звучал примерно так, что судью, Judge — это судья, можно купить.

— И не таких обламывал, — пробубнил себе под нос Гордон и, задумчиво, закурил.

Глава 3

Перед отлётом обратно домой в Чикаго, где нас уже завтра вечером ждала вторая игра сезона против «Нью-Йорк Рейнджерс», генеральный менеджер Томми Айвен устроил небольшой ужин в скромном ресторанчике недалеко от аэропорта. Еда и закуска за счёт клуба, выпивка уже за свои кровные.

— Не налегайте на алкоголь, парни, если завтра будете ползать по льду как сонные мухи, вычту из зарплаты! — Довольный собой и прошедшей игрой громогласно заявил мистер Айвен.

— А если завтра мы будем парить надо льдом как Карлсоны, будет прибавка? — Ухмыльнулся я и, видя, что сказку шведской писательницы никто из хоккеистов не читал, пояснил. — Карлсон — это человечек с пропеллером за спиной.

— Вечно вы, русские, сказки всякие сочиняете. Ладно, дам каждому по 100 долларов, если будете летать, — криво улыбнулась «акула хоккейного бизнеса».

— «Разминай» свой бумажник, я тебя, Иваныч, за язык не тянул, — засмеялся я, похлопав делового мужичка по плечу, и вышел из ресторана.

Я уже давно планировал отправить большое письмо в Финляндию своему закадычному другу шаману Волкову Михаилу Ефремовичу, который теперь стал обычным финским фермером по имени Хвосто Лаппоннен. Тоже бежал на чужбину, повздорив с правоохранительными органами. Я же говорил ему, что спасать СССР надо маленькими шажками и втихаря. Не хватило Волкову терпения выдержать такую тактику. Кстати, он такой же как и я попаданец во времени, но из 1985 года.

На первом листе письма я обращался к самому шаманидзе, и просил его в первых числах ноября посетить, пройдя тайной тропой, Советский союз, чтобы передать моей Свете, что всё у меня нормально, устроился хорошо, играю в хоккей. И еслизадуманное мной получится, то вернусь в Союз через год, максимум через два. Потом я просил шамана отдать Светке одну мою сберегательную книжку на предъявителя на сумму в десять тысяч рублей и уверить девушку, что всё будет хорошо.

Далее, на втором листе я написал несколько слов персонально для Всеволода Михайловича Боброва, где извинялся и клялся, что по-другому поступить не мог. И самое главное просил тренера, чтобы при случае он намекнул председателю ГКБ Юрию Андропову, что я, готов вернуться в страну, при условии, что моё дело замнут и дадут спокойно играть и за сборную и за московское «Динамо». И вообще по возможности неплохо было бы во всесоюзной прессе написать, что я не бежал, а уехал по просьбе товарищей из ЦК перенимать опыт в заокеанскую лигу НХЛ. Конечно, звучало это дико нелепо, но у нас народ хороший, верующий, ещё и не в такое при желании поверит.

Третий лист предназначался для юного гения прорыва Бориса Александрова. Во-первых, он должен был восемь моих сберкнижек передать шаману Волкову, а во-вторых, я юношу предупреждал, если он начнёт нарушать спортивный режим и снизить требования к себе, то я приеду и уши так ему изогну, что второе прозвище его станет не «Малыш», а «Чебурашка».

Ну и последнее, одну мою сберкнижку я просил, чтобы шаманидзе взял себе, в качестве моего добровольного вклада в дело борьбы за социальную справедливость и социалистический образ жизни. Оставшиеся же шесть сберегательных документов, я хотел, чтобы Волков привёз ко мне в Чикаго, а так же месячную подшивку «Советского спорта», так как в США наших газет днём с огнём не сыскать.

А вот почему я это письмо опустил в почтовый ящик в Торонто, а не по месту жительства в Чикаго, объяснить себе не мог. Некое нехорошее предчувствие витало в воздухе.

— Мистер Тафгаев. — Услышал я чуть хрипловатый голос незнакомца, когда на обратном пути вошёл в вестибюль ресторана.

— Подумать только, я тоже мистер Тафгаев! — Улыбнулся я и подумал, что не нравится мне этот дядя. — В Союзе не было ни одного однофамильца, а тут есть. Ну, рассказывай как ты? Из какой волны эмиграции?

— Нет, нет, нет. — Замахал руками неприятный незнакомец, лицо которого было столь обыкновенным и малозаметным, что не отпечатывалось в памяти. — Я офицер ЦРУ Гордон Дэвис. — Мужчина вытащил моё заявление в полицию по поводу звонков с угрозами. — Вот, должен реагировать.

— Ну, теперь я спокоен. — Я хлопнул опешившего Гордона по плечу и направился в ресторан, так как давно уже хотелось проглотить поджаренного «динозавра», однако служака меня догнал и стал торговаться.

— Я не могу решить вашу проблему, пока вы не примете гражданство Соединённых штатов.

— Слушай, офицер. У меня на год рабочая виза — это раз. Второе — с телефоном я решил проблему уже сам. Я его выключил из розетки. И если мне нужно заказать пиццу, то дальше сам догадайся, как я поступаю. Всё, разговор окончен. Я устал и хочу есть!

Я ещё раз хлопнул цэрэушника по плечу, чтобы он осознал степень тяжести моей руки, если не отвяжется и продолжит наглеть. После чего я всё же вошёл в ресторан и направился к столику, где меня поджидали Ваня Болдырев и Стас Микита. Заказанный мною бифштекс с макаронами уже остывал, поэтому прежде чем перекинуться парой слов с товарищами по команде я сначала принялся уплетать мясо. Без белковой пищи на льду много не наиграешь, хоккей — это не йога.

— Таф, — обратился ко мне, расслабленно откинувшись на стуле Стас. — Расскажи, как живут в Союзе хоккеисты? Лучше нас или хуже?

— Да, где больше платят? — Поддакнул Балда.

— Даже в первой лиге наш брат хоккеист живёт нормально. — Ответил я, оторвавшись от трапезы. — Хоккей в СССР в почёте. И с квартирами помогают и с машинами. Даже глаза закрывают на спекуляцию заграничными шмотками, главное не зарываться. И это всё с учетом того, что в Союзе — хоккей не бизнес. За 32 игры в четырёхтысячных дворцах много не заработаешь, а сборы на юге, а проживание на базе на всём готовом.

— На какой базе, на военной? — Насторожился Ванька Болдырев. — За колючей проволокой?

— В ГУЛАГе, — хмыкнул «знаток» Стас Микита.

— Это от старшего тренера зависит, — улыбнулся я. — Анатолий Тарасов мог своих парней, за плохую игру, и на военную базу сослать, за колючую проволоку.

* * *

А на другой стороне земного шарика в далёком уральском городе Свердловске, который при проклятом царизме именовался Екатеринбургом, когда в США наступила тёмная ночь, на лёд готовились выйти местный «Автомобилист» и приезжее московское «Динамо». Это была календарная игра третьего тура чемпионата СССР по хоккею с шайбой.

— Я вас что? На базе должен запереть, за колючей проволокой? — Распекал хоккеистов старший тренер Всеволод Бобров, вызвав в отдельный кабинет братьев Мальцевых Александра и Сергея, а так же Валерия Васильева и Бориса Александрова. — Сегодня уже 8 октября, Суперсерия закончилась десять дней назад! Так какого лешего вы всё ещё отмечаете?

— Обижаешь, Михалыч, — обиделся Саша Мальцев. — Мы только по шампусику.

— Чтоб мышцы не забивались, — пояснил оздоровительную суть «Советского шампанского» Валера Васильев.

— Чтобы в последний раз, давайте на раскатку. — Недовольно посмотрел на своих подопечных старший тренер, понимая, что его угроза — это как слону дробина. — «Малыш» подожди. От Ивана есть что-нибудь? — Спросил Бобров, когда братья Мальцевы и Васильев покинули кабинет.

— Ни записочки, — пробубнил Боря Александров. — Да, чё там, бросил нас Иван!

— Молодой ещё скорые выводы делать. — Помолчал несколько секунд Всеволод Михалыч. — Сегодня начнёшь игру на скамейке запасных. Вместо тебя в тройку к Саше Мальцеву и Саше Голикову встанет Юра Чичурин. А ты, пока посиди и подумай о своём поведении.

— Война — херня, главное манёвры, — недовольно бросил юный гений прорыва и пошёл на раскатку.

Бегство из страны хоккеиста Ивана Тафгаева на голову старшего тренера Всеволода Боброва обрушило множество проблем. Самая большая из которых — это собранная в конце прошлого сезона команда «Динамо». Больше половины ростера теперь составляли талантливые и перспективные, но ещё очень молодые хоккеисты. Такой команде по первоначальному замыслу Иван должен был добавить силы и мощи, а что теперь? Центру нападения первой тройки Александру Голикову, только в ноябре исполнится двадцать. Второму центральному нападающему Виктору Жлуктову в январе, после Нового года стукнет всего девятнадцать. Лишь третий центральный форвард Миша Титов пока готов был биться с мужиками на равных. Хорошо, что председатель КГБ Юрий Андропов, который курировал «Динамо», сказал, что этот сезон можно смело потратить на эксперименты, но в следующем году результат нужно будет дать!

Всеволод Михалыч прошёл по коридору свердловского Дворца спорта профсоюзов и присел на скамейку запасных, в ожидании начала игры. Вторая проблема была поменьше — это сборная команда страны. Прав оказался тогда ещё в Канаде Тафгаев, после завершения серии, все газеты разом победителем канадских профи объявили именно его, Боброва, а все неудачи в трёх последних матчах списали на неопытность Бориса Кулагина. Естественно вопрос, кто будет старшим тренером сборной СССР на ближайшем Чемпионате мира 1974 года в Москве, даже не обсуждался. Всеволоду Михайловичу просто позвонили из Спорткомитета и поставили его в известность. И уже меньше чем через месяц нужно было собрать сборную для товарищеских матчей против Финляндии, затем следовал приз «Известий». Обсуждалось и турне по Северной Америке с 25 декабря по 6 января 1973 года.

«Кандидатов в сборную сейчас вагон и маленькая тележка, — подумал Всеволод Бобров, когда уже было произведено стартовое вбрасывание. — И без Тафгая сыграем. Главное с чехами не оступиться, что маловероятно. Почти все ребята после игр с профессионалами заматерели».

— Мальцев не передерживай шайбу! — Крикнул тренер, после того как Александр не отдал в выгодной позиции пас на пустой угол Саше Голикову. — Смена! Пятёрка Жлуктова на лёд!

Внезапно на скамейку прибежал взволнованный администратор команды Михаил Леонидович Купфер и зашептал Боброву на ухо:

— Михалыч, сейчас говорил с Москвой, как вернётесь из турне по Уралу срочно зайди в Министерство. Андропов хочет встретиться.

— Что-то по Тафгаю новое появилось? — Сразу же догадался старший тренер.

— Счастливый ты человек Михалыч, не слушаешь «Голос Америки», — затараторил Михаил Леонидыч. — Иван по радио сказал, что бежал из страны из-за русской мафии. Представляешь!

— На лёд смотри! — Прикрикнул Бобров, на «пригревшего уши» Борю Александрова. — Час от часу не легче. — Тихо пробормотал он, наконец, сосредоточившись на хоккейном поединке третьего тура.

Пока его новая динамовская команда стартовала хорошо. Дважды был обыгран на выезде «Трактор» из Челябинска: 4 — 9 и 4 — 6. Лучше всех проявила себя вторая тройка нападения Капустин — Жлуктов — Балдерис. Если Серёжа Капустин пахал и в защите, и в нападении, а Витя Жлуктов «выгрызал пятачок», то латышский нападающий просто творил, изводя своих оппонентов великолепным катанием. Челябинску он положил четыре шайбы, по две в каждом матче. На уровне отыграл и Саша Мальцев, отличившись трижды. А вот Борю Александрова, после бегства из страны Тафгая, как подменили.

— «Малыш» приготовься, выйдешь вместо Чичурина! — Скомандовал Бобров юному гению прорыва.

— Шайбу! Шайбу! — Скандировали болельщики свердловской команды. Причём сидели они так близко над головами хоккеистов, что наиболее безбашенные могли плюнуть прямо на каски гостей-соперников.

Саша Голиков выехал на точку вбрасывания, на левом фланге приготовился ринуться в борьбу Александров, а Мальцев встал на право. В защите осталась пара Валерий Васильев и ветеран Виталий Давыдов. Всеволод Михалыч львиную долю времени предпочитал держать на льду именно эту связку. Челябинский судья Домбровский бросил шайбу и поспешил отскочить в сторону. Центрфорвард хозяев льда Аркадий Рудаков отчаянно рубанул клюшкой, но быстрее оказался Голиков, и шайба отлетела на «Малыша», который к тому же рванулся вперёд. Затем Борис сделал резкий разворот, оставив за спиной опекающего его свердловчанина Мишу Малько, и полетел в атаку.

— Пас! Пас! — Заблажил катящийся параллельным курсом Мальцев. — Пас, б…ь, Малыш!

Но Александров уже ничего не слышал и не соображал, даже со скамейки запасных чувствовалось, что Боря сейчас либо забросит сам, либо расшибётся вдребезги! Резкий бег «Малыша» со сменой направления сбил с толку сразу двух защитников свердловского «Автомобилиста», катящихся спиной к своим воротам. Один игрок обороны качнулся влево, а другой ушёл вправо и открыл для Бориса дорогу к воротам через центр. Доли секунды и уже никого кроме свердловского голкипера Вити Пучкова не осталось на пути «Малыша». Резкий бросок с пяти метров, прыжок вратаря и трибуны разочарованно ахнули, так как счёт в матче стал 0 : 1 в пользу московских хоккейных гастролёров.

— Малорик, «Малышатина»! Малорик! — Одобрительно загудели запасные игроки, поздравляя катящегося вдоль борта Борю Александрова.

— Как, Михалыч, годится? — Усмехнулся Борис.

— А чё ты раздухарился?! — Неожиданно для себя вспылил Бобров. — Ты так забрось московскому ЦСКА. Кстати нам с ними играть 14-го. Свердловск ещё вчера в первой лиге околачивался. Юра Чичурин замени нашего принца Уэльского.

Боря Александров отчаянно перескочил через борт, швырнул свою клюшку в проход и крикнул:

— Да, пошли вы все! Если не нравлюсь, могу хоть завтра уехать в Усть-Каменогорск!

— Был бы здесь Иван, он бы тебя за уши на лёд вытащил. — Пробормотал Всеволод Михалыч.

— Был Иван! И нет Ивана! Всё б…ь! — Махнул рукой слишком юный и горячий гений прорыва и потопал в раздевалку, не смотря, что в первом периоде ещё оставалось двенадцать минут чистого игрового времени.

— Вторая тройка нападения на лёд, — сказал Михалыч, похлопав по плечу меланхолично спокойного Хельмута Балдериса, а сам подумал, что до призового места в этом сезоне будет ой как тяжко дотянуться. «Спартак» укрепился, парни в ЦСКА за прошлый «серебряный» сезон готовы шайбы зубами ловить, лишь бы вернуть себе пальму первенства, и «Крылышки» с тройкой нападения Лебедев — Анисин — Бодунов тоже готовы биться за самые высокие места. А у меня дети в команде, капризные.

Бобров посмотрел на ледовое поле, а там левый крайний Сергей Капустин обыграв своего визави, укатил за ворота Виктора Пучкова, однофамильца олимпийского чемпиона и чемпиона мира вратаря Николая Пучкова. Витя Жлуктов вломился на пятак в ожидании передачи, но на нём повисли хоккеисты из «Автомобилиста», поэтому Капустин запустил шайбу вдоль борта в сторону синей линии, где её подобрал Валерка Васильев. Могучий замах и под шайбу героически бросился игрок хозяев льда. Бросок в направлении правой штанги, и словно теннисной ракеткой, шайбу клюшкой переправил в пустой угол Хельмут Балдерис. Красный фонарь вспыхнул за заградительной сеткой, и вдруг кто-то из зрителей громко крикнул хоккеистам своей команды, которые печально покатили на скамейку запасных:

— Да, мужики, это вам не «Уралмаш» и «Вторчермет» обыгрывать!

— Сам покажи, как играть надо! — Ответил болельщику кто-то из хоккеистов «Автомобилиста», когда на табло загорелся новый счёт — 0 : 2.

К Всеволоду Михайловичу подбежал второй тренер Владимир Юрзинов и тревожно зашептал на ухо:

— Ты слышал, что Тафгай недавно ляпнул по «Голосу Америки»? Говорит, что русская мафия голову поднимает. Через три года всю страну бандиты на части поделят, и порядки свои бандитские установят. А в Казани уже сейчас организованная преступность сколачивается из подростков.

— Ну? — Недовольно нукнул Бобров.

— Да я так просто сказал. — Пожал плечами Юрзинов. — Что будем делать с молодым, с Борькой Александровым?

— Тренировать, — пробурчал Всеволод Михалыч. — Андропов дал добро на эксперимент.

* * *

В воскресенье 8 октября за четыре часа до первой домашней игры сезона я заглянул в наш чикагский универсальный «Chicago Stadium», где кроме хоккейной команды базировался и баскетбольный клуб «Чикаго Буллз». Через двадцать лет баскетболисты Майкл Джордан, Скотти Пиппен и Дэннис Родман здесь знатно пошумят. А сегодня пошуметь и пошалить захотелось лично мне. По катку медленно ползала заливочная машина, техники проверяли, в каком состоянии находятся осветительные приборы, уборщики подметали между рядами мусор, оставленный после баскетбольного матча. В поисках менеджера универсального стадиона мне пришлось двадцать минут побегать, сделав круг с верхних этажей до полуподвальных помещений, где находились хоккейные раздевалки.

— Хэлло, Джек! — Обрадовался я малознакомому мужчине лет сорока, который отвечал за ремонт и функционал всего здания, построенного ещё до второй мировой войны в 1929 году. — Томми Айвен просил помочь в одном серьезном деле. — Я сразу же вытащил на обозрение Джека двадцать баксов, чтобы придать весомости своим словам. — Нужно перекинуть канат через одну из балок, находящуюся над нашей половиной поля. Один конец каната должен свисать до льда, а другой должны будут держать трое крепких парней в проходе между зрительскими секторами.

— К чему такая хреновина? — Буркнул недовольно менеджер стадиона, покосившись на доллары.

— Ты извилинами-то пошевели. — Я вынул ещё десять долларов. — Народ придёт на хоккей, чтобы получить заряд положительных эмоций, а мы «Черные ястребы» что?

— Что? Проиграете что ли сегодня? Вешаться прилюдно будете?

— Молодец, соображаешь? — Я сунул тридцать баксов в карман Джека. — Запомни, я как рукой махну, твои парни должны будут канат на себя потянуть, труп значит, чтобы надо льдом приподнялся.

— А кого первого повесите?

— Кто в карты первым перед игрой проиграет, того и вздёрнем. — Я подмигнул менеджеру и поспешил домой, благо домик, который мы сняли с Болдыревым на двоих, находился в пятнадцати минутах ходьбы.

На улице не смотря на октябрь месяц, стояла замечательная тёплая летняя погода, но мои мысли унеслись далеко от Чикаго в холодный и родной Советский союз. Вдруг до боли захотелось обнять Светку, похохмить со Всеволодом Михайловичем Бобровым, подколоть Борьку Александрова, и кого-нибудь из своих одноклубников по московскому «Динамо», за которое я уже должен был выступать, подёргать за уши в воспитательных целях, конечно.

Глава 4

Отличительной чертой чикагского универсального стадиона, где несколько раз даже устраивался ежегодный съезд коммунистической партии Чикаго, был настоящий музыкальный орган из трёх с половиной тысяч труб. Представьте на минуту: огромный портрет президента Авраама Линкольна, родившегося в семье бедняка, рядом чуть поменьше Владимира Ленина, уже из дворян, и церковный музыкант, играющий на органе коммунистический интернационал на спортивной хоккейной арене, заполненной местными коммунистами. Воистину — весь мир театр!

Кстати у «Чикаго Стадиум», расположенного на Мэдисон стрит, было ещё одно неофициальное название — это «Сумасшедший дом на Мэдисон». И сегодня вечером 8 октября в этом «сумасшедшем» доме был день открытых дверей. Наша команда «Чёрных ястребов» ещё ни разу не бросила по воротам «Нью-Йорк Рейнджерс», а народ на трибунах уже скандировал «Блэкхокс». Что характерно ладонями болельщики отбивали точно такой же ритм, как фанаты московского «Спартака», только выкрикивали они не слово «Спартак», а «Блэкхокс».

— Прямо как дома, на футболе в «Лужниках», — усмехнулся я, подмигнув генеральному менеджеру Томми Айвену.

На лёд уже выкатились два наших лучших игрока обороны: Уайт и Стэплтон, вратарь Тони Эспозито, а так же нападающие Иван Болдырев и Стэн Микита. Последнему хоккеисту, легенде клуба, зрители устроили минутную овацию. Наконец, диктор объявил и мою залётную персону:

— Иииивааан Таааф Гаааефффф!

Не буду кривить душой, трибуны встретили меня хорошо, ведь газеты весь день трубили про побитый мною рекорд Мосиенко, сделанный пусть и не без везения хет-трик за 20 секунд. А когда я выкатился на лёд и махнул рукой, шепнув про себя «поехали», и с потолка спикировал длинный прочный канат, народ на трибунах почему-то притих. Один конец веревки я намотал на левую руку и в полной тишине, против часовой стрелки начал нарезать круги по своей половине поля.

— Давай, Джек! — Гаркнул я работягам на верхний зрительный ярус, и они дали, то есть дернули канат на себя, как в цирке. — Юхууу! — Заорал я, когда мои коньки оторвалась от скользкой холодной поверхности льда, и по окружности полетел. — Иваныч, гони 100 баксов! Парю надо льдом!

И когда я уже сделал один стремительный круг по воздуху, трибуны «взорвались» — кто-то визжал, кто-то свистел, кто-то топал ногами, наиболее впечатлительные зрительницы плакали. Самый сообразительный из стартовой пятёрки словак Стас Микита, как только я приземлился, следующим полез на канат, чтобы почувствовать себя настоящим летающим «ястребом».

— Иваныыыч! Готовь сто долларов! — Выкрикнул он, проносясь рядом с нашей скамейкой запасных.

— Я для вас мистер Айвен! — Погрозил кулаком в ответ наш генменеджер.

А далее в покорители воздушного пространства выстроилась настоящая очередь, и каждый, поднявшись в воздух, кричал: «Иваныч 100 долларов!». Закончилась клоунада тем, что за канат уцепились сразу трое хоккеистов и мужики-работяги с другой стороны не выдержали и отпустили свой конец. И эта троица, три брата-акробата, мало того, что грохнулась, так они снесли хоккейные ворота и чуть не получили вывихи и растяжения. Зал ревел от восторга и рыдал в приступе истерического хохота.

— Вы у меня не получите ни цента, идоты! — Проревел Томми Айвен.

А что же в это время делали хоккеисты «Рейнджерс»? Кто-то успел в проходе покурить, кто-то, раскрыв рот, смотрел, как летают «Чёрные ястребы», а голкипер гостей Эдвард Джакомин, по прозвищу «Эд», как истинный профессионал разминался. Ему не хотелось получить от меня самый быстрый хет-трик в истории мирового хоккея.

* * *

Комментатор североамериканского спортивного телеканала CBS тридцатишестилетний Дэн Келли, который уже не единожды работал на этой арене, когда режиссёр трансляции вывел его в прямой эфир, очень эмоционально затараторил:

— Дорогие телезрители, дамы и господа, я чувствую, как трясется наша телевизионная кабинка! Это просто настоящее землетрясение в два, нет, в три, нет, в четыре балла по шкале Рихтера! А ведь ещё не произведено стартовое вбрасывание. Итак, рефери из Канады Нил Армстронг подозвал хоккеистов в центральный круг. На точку от команды из Нью-Йорка выехал Жан Рателль №19, а от «чикагских ястребов» Большой Таф №30. Звучит традиционная для Чикаго стартовая сирена и игра началась. Шайбой завладели хозяева поля. Пас назад на защитника Билли Уайта, Бил ведущий игрок обороны «ястребов» и он знает, что надо делать с шайбой. Резкая разрезающая передача под чужую синюю линию! Вне игры? Нет, вход в зону произведён чисто! Стэн Микита проносится вдоль левого борта, резкая передача в центр! Бросок! Ещё бросок! Замечательно играет голкипер гостей Эд Джакомин. Но шайба опять остаётся у хозяев льда. Какой мощный стартовый навал! Щелчок от синей линии защитника Билли Уайта… И бам! Шайба от перекладины отлетает в заградительную сетку. Вбрасывание в зоне «рейнджеров» из Нью-Йорка.

* * *

— Балда, — сказал я по-русски Ваньке Болдыреву, — я сейчас всех «ментов с улицы разбитых фонарей» на пятак затолкаю, а ты откройся на правой штанге и шлёпай с лёту. Уайт! — Окрикнул я защитника и кивнул ему головой на югославского Ивана. — Стас, внимательней на подборе! — Добавил я персонально для Микиты, склонившись над точкой в правом круге вбрасывания.

Честно сказать Жана Рателля, центрального нападающего «рейнджеров», по Суперсерии я не запомнил. В ней мне больше приходилось действовать против Фила Эспозито, но уровень мастерства у этого канадца был не меньший и на точке он играл лучше, чем Фил. Однако сейчас я оказался на долю секунды быстрее. Мы всё-таки на канате разогревались, а гости на другой половине стояли и мерзли. Поэтому шайба отлетела к нашему второму игроку бороны Пэту Стэплтону, тот не задумываясь, перевёл на товарища Уайта, а товарищ Билл Уайт пару секунд подождал, пока я толкаю двух защитников и Жана Рателля в центр поближе к пятачку перед воротами.

— Нужно Женя ещё чуть-чуть потерпеть! — Приговаривая по-русски, я толкнул 19-го номера плечом в грудь.

В ответ же Раттель обхватил меня крепким борцовским захватом, и я не стал сопротивляться, рухнул прямо на него и ещё одного защитника повалил следом. Из-за всей этой «кучи малы» на пятаке вратарь гостей Эд Джакомин даже не заметил, как точный и быстрый пас от Уайта прилетел на клюшку Вани Болдырева, и шайба затрепетала в сетке его ворот.

— Скооор! — Взвыли трибуны и, перекрикивая рёв толпы, завыла тревожная пожарная сирена. — Ууууу!

На видеокубе, висящем под сводами арены, архаичные механические часы показали почти минуту игры, а счёт 1 : 0 уже высветился электронными цифрами.

— Так держать парни, так держать! — Встретил нашу тройку нападения на скамейке запасных тренер Билли Рэй и тут же выпустил на лёд новое игровое сочетание: Деннис Халл — Пит Мартин — Джимм Паппин.

Я обратил внимание, что Стэн Микита немного загрустил, ведь идёт второй матч, а он пока имеет на своём счету всего две результативные передачи. Я, кстати за эту шайбу Вани Болдырева, тоже ничего не заработал, так как ассистентами записали защитников Стэплтона и Уайта. А в НХЛ личная статистика — это двигатель прогресса, поэтому там команда, которой по турнирной таблице уже ничего не светит, всегда может дать бой заведомому фавориту, ведь каждый хоккеист «готов грызть лёд» за свой контракт.

— Спокуха Стас, — я подбодрил Микиту. — Сейчас Балда по правому флангу пройдёт и за синей линией даст пас мне на ход, а ты беги сразу на левую штангу. Нам с Ванькой по ассисту, а тебе голешник.

— Всё у тебя просто, — пробухтел словак.

— Это же хоккей, тут мудрить некогда, раз, раз и в глаз! — Хохотнул я.

* * *

— На табло пятая минута матча, счёт 1 : 0 в пользу «Ястребов» из Чикаго, — на автомате пробормотал в микрофон Дэн Келли. — А спонсор сегодняшней трансляции пылесосы Electrolux! Ничто так не отстой, как Electrolux! То есть, я хотел сказать, что ничто так не всасывает, как Electrolux! Итак, на площадке вновь тройка нападения Большого Тафа. Вбрасывание в средней зоне. Как быстро и чётко работает Таф своей клюшкой, он словно оголодавший на кусок мяса бросается на шайбу. И вот она уже у правого крайнего Ивана Болдырева. Обманное движение и 12-ый номер, югославский новичок «Чёрных ястребов», устремляется в атаку. Он проскакивает центральную красную линию, уходит от силового приёма и влетает в зону атаки. Бросок! Нет постойте, Болдырев, резко затормозив на две ноги, пасует в центр вдоль синей линии на Большого Тафа. Бросок! Да как же так? Почему чикагские новички не бьют сразу по воротам? Таф продвигается ещё дальше, вытягивает на себя защитника гостей и пас с неудобной руки на Стэну Микиту! Он стреляет! Он забивает! Скоооор! 2 : 0! — Закричал Дэн Келли, повторив при этом любимую присказку знаменитого в прошлом комментатора Фострера Хьюитта — «Он стреляет! Он забивает!».

— 2 : 0, а ведь ига ещё только началась. — Дэн вытер платком пот на лбу. — Нелегко сегодня придётся «рейнджерам» из Нью-Йорка.

* * *

Ближе к концу первого периода, когда счёт на табло всё ещё был прежний, и я выехал на точку вбрасывания рядом с нашими воротами, Микита с Балдой о чём-то загадочно пошептались.

— Если вбрасывание выиграешь, кати сразу к чужим воротам на пятак, сюрприз будет, — подмигнул мне Стэн Микита.

— Сюрприз на пятачке? Да я пока там буду чего-то ждать, — хмыкнул я, кивну в сторону защитников «Рейнджерс» спросил, — мне Парк и Сейлинг по шее надают, подкравшись со спины.

— А ты сам им надавай, — улыбнулся словак, но ничего пояснять не стал.

«Заговорщики, мать твою, — пробухтел я про себя, но вбрасывание у хоккеиста, родившегося в Германии в семье украинских эмигрантов, Уолта Ткачука выиграл. — Ткачук, Ткачук? — Задумался я и шустро покатил, как было уговорено к воротам «рейнджеров». — Вроде не родственник Кейту Ткачуку, известному американскому нападающему 90-х. Хотя какая сейчас в 70-х разница кто там кому брат, а кто кому сват? Ну вот, я приехал, где сюрприз? Алё?». Я покрутил головой и увидел, что мои партнёры по тройке нападения нарезают виражи в зоне атаки, пытаясь запутать игроков из Нью-Йорка. А вот защитник гостей Бред Парк без всяких предварительных виражей врезал мне клюшкой в спину, затем, видя, что мне мало, дал второй раз в ту же самую точку, и хотел было уже в третий раз приложиться, но я его опередил, легонько ткнув локоточкем в грудь. Парк внезапно пошатнулся и потерялся на пару секунд. Как раз в эти самые секунды уместилось несколько молниеносных передач. Микита прострелил на Болдырева, тот шмальнул шайбой мне прямо в крюк. А я что, рыжий? Щелкнул по науке слёту точно под перекладину. Голкипер гостей Эд Джакомин от досады грохнул клюшкой об лёд, а красный «домашний» фонарь за воротами от удовольствия загорелся красным цветом.

— Скооор! — Заревели переполненные трибуны, а тревожная сирена, которая больше бы подошла к Великому Чикагскому пожару столетней давности, загудела, закладывая уши мне и моим «хитрым» партнёрам по тройке нападения.

— Как сюрприз?! — Радостно заголосил Стас из-за того, что всё разыгралось в лучшем виде.

— Без вопросов сюрприз что надо! — Я поздравил с результативными очками Микиту и Болдырева. — Но в следующий раз нужно поставить на пятак шезлонг и коктейль с трубочкой.

— Вот ты сам в следующий раз себе и пасуй, лёжа не шезлонге, ха-ха! — Загоготал Балда. — Кстати, после игры вся команда собирается в клубный ресторан. Ты как?

— Я как все, — ответил я, приехав на скамейку запасных. — Иваныч, гони 100 баксов! — Напомнил я менеджеру клуба уговор, который дороже денег.

— 100 баксов, Иваныч, — тут же принялись канючить и остальные хоккеисты, позабыв, что игра ещё не окончена.

— Я для вас всех — мистер Айвон! — Отчаянно выкрикнул он, до конца ещё не осознав, что теперь на ближайшие десять лет его имя для всех Иван Иваныч. — Выиграйте сначала. — Уже не так уверенно пробормотал генеральный менеджер.

* * *

— Итак, через пятнадцать секунд закончится матч между чикагскими «ястребам» и «рейнджерами» из Нью-Йорка. — Весело сообщил телезрителям комментатор Дэн Келли. — Команды откровенно доигрывают, ведь счёт 7 : 1 в пользу хозяев льда, и к счастью для ньюйоркцев сегодня Большой Таф отметился лишь одной заброшенной шайбой. А я напомню, что спонсор трансляции пылесосы Electrolux! И как меня в перерыве поправил редактор, рекламный слоган шведской компании дословно звучит так: «Ничто не отстой, как Electrolux!». С вами был Дэн Келли до скорых встреч в эфире!

— Проклятые шведы, — пробурчал себе под нос комментатор, когда выключил микрофон. — Не могли придумать нормальную рекламу.

* * *

— Спасибо за премию, Иваныч! — Хохотали хоккеисты, один за другим покидая раздевалку, уже помытыми и переодетыми.

— Иди к чёрту, — отмахивался от них Томми Айвен.

— Спасибо за сотню, Иван Иваныч!

— Проваливай к чертям! — Нервничал генменеджер.

— Иваныч, может 11-го перед матчем с Атлантой ещё полетать? — Снова подкалывал Айвену кто-то из игроков.

— Сбросься с крыши, олух! Я продам эту новость на кабельное телевидение! — Уже орал на парней бедный Томми. — А всё из-за тебя проклятый Таф! — Гаркнул он на меня. — Но ты ещё плохо знаешь старину Айвена! Я вас всех здесь продам, куплю и снова продам, но уже дороже!

— Иваныч, а ты что читал «Золотого телёнка»? Чешешь как Паниковский! — Загоготал я. — Дай миллион, дай миллион! Береги нервные клетки, как бы они не разбежались.

— Иди к чёрту! — Махнул рукой склочный старик и вышел из раздевалки, а вместо Томми Айвена в помещение вернулся, весь сияющий как начищенный самовар, Ваня Болдырев и спросил:

— Сразу идёшь в ресторан, или как? А то я девочкам позвонил, обе красотки, увидишь — закачаешься!

— Сначала кота заеду, покормлю. Так что начинай без меня. — Я ненадолго задумался, с красивыми девушками пересекаться что-то не хотелось. — А есть у твоих красоток подруга поумнее, но не с такой яркой внешностью? Чтобы с ней можно было о чём-нибудь умном поговорить, и на амурные подвиги не потянуло. Меня невеста в Союзе ждёт.

— Я спрошу, — захохотал мой тёзка.

Глава 5

Ресторан хоть и носил наше гордое имя «Чикаго Блэкхокс» собственностью хоккейной команды не был. Хозяин заведения просто платил клубу за использование бренда, поэтому постороннего народу в нём сегодня гуляло превеликое множество. Были здесь также жёны и подруги хоккеистов, и естественно кроме них рядом тусовались барышни, которые только намеревались попасть в разряд жён и подруг. Ведь игрок НХЛ — это более чем перспективный жених, особенно в рассвете лет и физической формы.

Наверно поэтому «гад» Ванька Болдырев моей просьбе не внял и привёл сегодня в ресторан двух очень очаровательных девушек, ноги длинные, фигурки точёные, брови вразлёт. Звали красоток Роза и Лорен. Жгучая брюнетка Роза Вилсон сразу обозначила свои притязания на Болдырева, чему он был рад, а Лорен Харрис с пышной копной русых волос, предназначалась, надо понимать, для меня. Занимались девушки в свободное от отдыха время ремеслом несерьёзным — подрабатывали на поприще модельного бизнеса, кино и театра. Кстати, платья на них сегодня тоже были несерьёзные — лёгонькие полосочки яркой ткани на бретельках. Именно из-за несерьёзности гардероба начинающий актрис и манекенщиц пропустившие по литровке пива товарищи по команде ломали шею, пялясь на наш столик и позволяли себе громкой комплимент с присвистом:

— Фьююю-фьюю! Вот эта детка!

— Ого! Вот это крошки! — Высказался и наш менеджер Томми Айвен, который откуда-то внезапно выскочил и уселся рядом. — А где третий? Где Микитка? Ха-ха! Хотя ясно где, у него уже четверо ребятишек, отгулял своё рысак.

— Только ты, Иваныч, год от года всё моложе, — усмехнулся я. — Всё ещё тянешься к злачным местам.

— Пошутил? — Недовольно прошипел он. — А теперь послушай меня. У нас в Чикаго и его окрестностях двадцать радиостанций, и ты должен на каждой дать интервью до 11-го числа, до игры с проклятыми «огоньками» из Атланты. Ты по контракту обязан давать интервью, которые нужны мне и клубу. Я тебя продал за 150 долларов каждой сраной радиоточке, ха-ха-ха! — От смеха Иван Иваныч так затрясся, что мне показалась ещё чуть-чуть и его хватит кондрашка. — Как тебе моя шуточка, ха-ха-ха!

— До игры всего два с половиной дня осталось, — заступился за меня Ваня Болдырев, — когда Таф успеет?

— Ай! — Отмахнулся менеджер. — Восемь интервью завтра после тренировки, восемь послезавтра и четыре штуки в день игры. Мой помощник утром привезёт тебе на дом точное расписание.

— Ну, Иваныч, ты и жучара. — Я почесал затылок. — Тебя бы назначить первым секретарём Ставропольского крайкома КПСС. И я ручаюсь, что к 90-му году ты бы стал первым и единственным президентом СССР. И это не шутка.

— Ай, срань! Парни! — Выскочил из-за столика Томми Айвен. — Если вы сегодня себе слишком много позволите, и проиграете сраным «огонькам» из Атланты, то вычту из зарплаты!

— А если выиграем, то премия в 100 баксов? — Спросил я.

— Сто долларов, Иваныч! — Гаркнули хором хоккеисты с дальнего столика.

— Идите к чёрту, олухи! — Выругался мистер Айвен и побежал на выход, чтобы благополучно избежать в будущем лишних финансовых издержек.

Потом на сцене появился музыкальный коллектив, с гитарами и духовыми музыкальными инструментами и на радость всех собравшихся заиграли какую-то смесь джаза и ритм-н-блюза. Балда со своей новой подругой побежал на танцпол, а оставшаяся со мной за столиком Лорен Харрис решила завести интеллектуальную беседу. Наверное, её подруга предупредила, что я люблю девушек умных.

— Что ты любишь читать? — Спросила девушка, перекрикивая музыку. — И когда успеваешь, у вас же почти каждый день игра?

— Я в самолёте читаю, книга действует лучше всякого снотворного. Ну а предпочитаю классику: «Три сестры», «Три вишнёвых сада» и «Чайка», три штуки.

— Ха-ха-ха! — Прыснула Лорен. — А я тоже недавно прочитала один бестселлер, называется «Суперстар». Вроде ничего, но какое-то послевкусие от книги осталось не то.

— Если от книги остаётся не то послевкусие, значит, тебя прямо в мозг накормили чем-то не тем. — Пробухтел я и стал подумывать, как бы слинять с вечеринки. Так как красивую девушку настоящий русский разведчик должен игнорировать, а я здесь почти как разведчик.

— Пойдём, потанцуем! — Красавица взяла меня за руку.

— Ты извини, мне надо бы выспаться и подготовиться к интервью. Сама слышала нашего менеджера.

— Значит, я тебе не понравилась? — Улыбка моментально слетела с лица красавицы. — Я подбирала наряд, делала причёску, книгу эту чёртову читала, как дура!

— Ты пойми, у меня в Союзе осталась невеста, — виновато пробормотал я.

— Проводи меня! — Бросила Лорен и сама же пошла на выход, а я тяжело вздохнув, поплёлся следом.

В гардеробе, помог девушке накинуть лёгкую кожаную куртку и вышел на улицу, где была припаркована наша с Болдыревым общая машина, старенький «Ford Falcon» 1963 года. Учитывая местную неблагоприятную криминогенную обстановку, хорошую машину мы с Иваном пока покупать не решились.

— Куда тебя отвезти? — Спросил я, открывая переднюю дверь машины.

— Мы с Розой снимаем квартиру на двоих в центре в высотках, — сказала девушка и внезапно её глаза «округлились».

Я резко обернулся за спину, где уже стояли три чернокожих парня. Один из них, тот, кто был ближе всех ко мне, держал в руке длинный стальной нож.

— Гони ключи проклятый «гринго», — прошипел он и добавил. — Мы просто покатаемся на твоей колымаге. Съездим на одну «вечеринку». Иначе тронем и тебя, и твою цыпочку.

— Держи, — я махнул рукой, эмитирую бросок ключей и мгновенно сократил дистанцию.

Из-за страха, который тут же впрыснул в кровь огромную порцию адреналина, я врезал так ближайшему бандиту, что нож отлетел метров на десять, а сам хозяин ножа метра на три, и замер. Но это была только разминка. Потому что двое разбойников с большой чикагской дороги очень профессионально по-боксёрски бросились меня молотить. И один, не смотря на мою удачную защиту, достал прямо в глаз, но и я тоже его зацепил в челюсть. Зубы клацнули и второе тело рухнуло под ноги.

— Аааа! — Закричала откуда-то с боку Лорен, так как третий бандит вытащил кольт, хрен знает какой модели.

— Ключи гринго, — осклабился он. — И беги пока я в тебе дырок не наделал.

Чего греха таить, один раз в бурные девяностые на меня уже направляли «пушку», чтоб нервы пощекотать. Удовольствие, я вам скажу, не из приятных. И сейчас, лучшие эпизоды моей жизни, словно страницы растрёпанной книги, замелькали перед глазами. Вот меня дед учит кататься на коньках, вот я гоняю шайбу во дворе, среди сугробов с воткнутыми в них выкинутыми новогодними ёлками. А вот и первое свидание, первый поцелуй. Иногда люди называют Родиной, что угодно, но не этот волшебный сказочный мир твоего детства и юности, который всегда в сердце, всегда с тобой, даже в этот последний час.

— Чего застыл! Гони, факер, ключи! — Бандит передёрнул затвор и направил мне дуло в голову.

— Русские, сука, не сдаются, — неожиданно для самого себя выдавил я сильно охрипшим голосом.

И вдруг где-то вдалеке завыла полицейская сирена, а очнувшиеся на асфальте разбойники «первой волны», потащили своего вожака с кольтом прочь, приговаривая, что этот русский псих ненормальный, и пора валить! А когда пятки бандитов засверкали на темной, плохо освещённой улице, мои ноги сами собой подогнулись, и я присел оперевшись спиной к корпусу автомобиля. Только сейчас я заметил, что Лорен громко рыдает и её бьёт сильнейшая дрожь.

— Нормально погуляли, — пробормотал я себе под нос.

* * *

Дабл ю, дабл ю, дабл ю, би, би, би, жи, жи, жи, радио столько-то ФМ, все радиостанции перемешались в моей голове за три дня в единую радио хоккейную волну. Наш хитрый менеджер Томми Иваныч Айвен, компенсировал свои убытки, после «цирковых полётов» перед началом игры с «рейнджерами» за мой счёт, точнее за счёт моего свободного времени. Встречали же меня на всех чикагских радиостанциях одинаково:

— Как поживаете, мистер Таф? Будете ли вы кофе, мистер Таф? Пройдёмте к микрофону, мистер Таф? Выиграю ли «ястребы» в этом году Кубок Стэнли?

«Был бы сейчас в Москве, таких проблем не было, — грустно думал я, слушая краем уха, что щебечет ведущий. — Там пока всего четыре станции: первая программа Всесоюзного радио, программа «Маяк», третья программа того же Всесоюзного радио и 4-ая загадочная программа, которую я никогда не слышал».

— Выиграете ли вы в этом году Кубок Стэнли? — Улыбнулся ведущий, после пятиминутного «трёпа», предоставив слово мне.

— Если я скажу «да», то меня не поймут мои товарищи по команде, так как мы хоккеисты не любим делать прогнозы, это плохая примета. Если я скажу «нет», то меня не поймут радиослушатели. Ведь Чикаго в последний раз владел кубком в 1961 году. Поэтому я отвечу прямо, не кривя душой — поживем, увидим. Впереди ещё очень большой регулярный чемпионат.

— Прокомментируйте ваш рекорд, как вы побили достижение Билла Мосиенко? Как вам это удалось?

— Это было не просто. Я принял шайбу, разбежался, и пульнул по воротам, попав точно в цель в стеку ворот. И так три раза подряд.

— Вот так бы в каждой игре! Ну, хорошо, до Кубка на самом деле ещё далеко. А как закончится сегодняшний матч против «Атланты Флэймз»?

— Я думаю, будет весело! — Весело закончил я последнее, двадцатое интервью, за эти три ненормальных дня. — Приходите на хоккей, ведь в него играют настоящие мужчины, лишь трус не играет в хоккей!

* * *

— Итак, мы возвращаемся в «Сумасшедший дом на Мэдисон»! Сегодня 11 октября, и я всем напоминаю, что завтра большой праздник День Колумба, спешите заказать столики в ресторане. Кстати спонсор нашей трансляции сеть ресторанов «Стейк-н-Шейк»! С виду это должно быть правильно! — Придав голосу как можно больше оптимизма, выпалил в микрофон комментатор спортивного телеканала Дэн Келли. У него сегодня сутра ныло где-то в боку, и изображать вселенскую радость от хоккейного поединка было не просто. «Неужели аппендицит?» — тревожно подумал Дэн, проклиная нездоровую быструю еду, но продолжил эмоционально тараторить в микрофон. — Впереди нас ждёт третий заключительный период матча между «Чикаго Блэкхокс» и «Атлантой Флэймз». Счёт пока 4 : 1 в пользу «Чёрных ястребов», у которых отличились Иван Болдырев, Большой Таф, Дик Редмогд и Клифф Королл. У «огоньков» из Антанты шайбу забросил Кит Маккрири. Прозвучала традиционная для Чикаго сирена, и вбрасывание в центральном круге вновь выиграл Большой Таф.

«А русский-то в лиге пошумит, — подумал Дэн Келли. — Третья игра, он уже 5 шайб забросил и отдал 6 результативных передач. Элитный уровень. А если сюда приедут другие парни из Союза? Они же разгромят всю лигу! Чёртовы Советы».

* * *

В третьем заключительном периоде явственно нарисовалась причина, по которой я всё меньше думал об игре и всё больше представлял, как отрываю жареное крылышко от хорошо пропечённой толстой индейки. Жрать хотелось — спасу нет. Пока мотался по радиостанциям, нормально не пообедал, не позавтракал и не поужинал. Лишь на льду голод немного отступал.

— Балда, пасуй! — Крикнул я, постучав клюшкой по льду. — Куда прёшь! Мать твою! — Добавил я по-русски, в прочем Болдырев язык предков прекрасно понимал.

Но Иван, на которого сегодня пришли полюбоваться Роза и Лорен, забросив одну шайбу, решил ещё раз показать, что такое настоящий хоккейный дриблинг. Он прохватил шайбу в нашей зоне защиты и, обыграв одно игрока гостей, стремительно покатил через центр в атаку, не глядя ни на меня, ни на Стаса Микиту. Затем в районе центрального круга, заложив резкий разворот, он ускользнул ещё от одного хоккеиста из Атланты.

— Пасуй на Стаса! — Выкрикнул я ему в спину, так как наш левый край, только и ждал шайбы, чтобы вылететь один на один.

Но Балда, он и в северной Америке Балда. Иван полез в обыгрыш ещё одного хоккеиста и попал под сокрушительный силовой приём защитника гостей Пэта Куинна. Этот здоровенный канадец, который был даже крупнее меня, три года назад поломал знаменитого Бобби Орра, не дав тому сыграть в Суперсерии против сборнойСССР. И хоть Ваня Болдырев не Бобби Орр, но рухнув на лёд, словно столкнувшись с бетонной стеной, согнулся пополам.

Хорошо, что я оказался поблизости и тут же вломил Пэту Куинну в бок. Но скорость у меня была не та, поэтому канадец покачнулся, но на ногах устоял, причём пошатываясь, успел сбросить перчатки на лёд, приглашая меня на «вальс или сальсу». Народ на трибунах взвыл от восторга. Я тоже отбросил краги и ухватил громилу Пэта за игровой свитер. Первый удар просвистел над моей головой, словно чугунный снаряд, выпущенный из средневековой пушки. Второй удар достал меня по рёбрам, я же заскрипев зубами, выдал свою серию убийственных боковых и апперкотов. И парочку свежих только что из печки горячих звездюлей прилетело точно в цель. Куинн закачался, но ухватив меня двумя рукам, решил поискать счастье в вольной борьбе. «Хозяин-барин», — подумал я, и прежде чем мы упали на лёд, всадил ещё два апперкота снизу в челюсть.

Когда сверху на нас набросилась «медицинская бригада» в полосатых судейских свитерах, крови на лёд натекло целая лужа. Один судья, схватив меня под руки, повёз сразу на скамейку штрафников, а двое других рефери, приподняв огромную тушу Пэта Куинна, сначала отвезли пострадавшего хоккеиста к врачам, чтоб тот ему заклеил пластырем сечки на лице. И лишь после минутной паузы, неудачника-забияку доставили в бокс для оштрафованных.

— Как ты, бро, живой? — Спросил я очень грустного канадского защитника, который сидел на той же лавке, но с другой стороны от двух бдительных полицейских, вооружённых не только полицейскими значками.

— Хрен ли ты полез, проклятый русский, я играл чисто?! — Обиженно он выкрикнул мне.

— Ты сделал больно моему другу, а я сделал больно тебе, какие могут быть обиды? — Буркнул я и посмотрел на лёд, где играя четыре на четыре, наша вторая тройка нападения Денис Халл — Пит Мартин — Джим Паппин забросили пятую шайбу.

Весь зал просто ревел от восторга, ибо драка, заброшенные шайбы и третья победа подряд на старте чемпионата, всё слилось сегодня воедино.

* * *

— Вот это игра! Вот то хоккей! — Орал возбуждённо в микрофон Дэн Келли. — Это же просто битва при Ватерлоо! Счёт 5 : 1 и за две минуты до конца, я думаю, ни у кого не осталось сомнений в том, кто сегодня победит. Но не переключайтесь, так как после игры из эксклюзивного интервью нашему спортивному каналу вы узнаете, из какого камня сделаны стальные кулаки Большого Тафа? Сталь, камень, ха-ха! Окей, я облажался, но, в общем, вы меня поняли — главное не переключайте телеканал!

* * *

Я посмотрел на часы, которые отсчитали последние две минуты игры, затем бросил короткий взгляд на тренера Билли Рэя, старавшегося в третьем период нашу тройку использовать по минимуму, ведь сезон большой, семьдесят с лишним матчей, силы нужно уметь распределить грамотно. Вдруг в животе неприятно заурчало. Особенно после драки мне казалось, что я готовь сесть даже жареного динозавра.

— Эй, парень! — Я заметил в проходе паренька, который разносил пиво и бутерброды. — Есть что поесть? Деньги отдам после сирены.

— Только хот-доги остались мистер. — Растерянно улыбнулся молоденький работник арены.

— Давай хот-дог! Спасибо! — Рыкнул я, и только хотел было его сунуть в рот, как старший тренер Билли Рэй решил выпустить нашу славянскую тройку нападения на лёд. Закрепить, так сказать, успех.

«Ё моё, — я быстро посмотрел по сторонам. — Куда спрятать сосису в тесте? Сожрут ведь оглоеды. Вон у Халла какая морда красная, толстая и наглая». И не найдя ничего лучше я сунул хот-дог в раструб хоккейной перчатки, то бишь краги.

— Внимательней в концовочке! — Прикрикнул тренер Рэй.

«Конечно повнимательней, сосиску бы не потерять», — улыбнулся я про себя и поехал на точку вбрасывания в зону гостей. Напротив меня встал Бобби Лейтер, лучший центр нападения «Атланты Флэймз» и мстительно пообещал:

— С нетерпением ждём в гости! Узнаете, что такое настоящий ад!

— Как бы вам, черти, в аду не стало тошно! — Хмыкнул я и шайбу выиграл показательно, чётко отправив её себе за спину на защитника Степлтона.

Тот перевёл на своего кореша Билли Уайта на левый край. Уайт же обыгравшись со Стэном Микитой, недолго думая выстрелил по воротам и попал туда, куда его совсем не просили! Точно в мой хот-дог, который я припрятал в раструб краги. Шайба подлетела вверх, а сосиска в тесте рванула куда-то в сторону ворот наших гостей из Атланты. Бедный голкипер «огоньков» Фил Майр, наверное, тоже проголодавшись, махнул клюшкой по хот-догу, приняв его за шайбу. А я в это время шлёпну по шайбе, зная, что это она, дискообразная из черной вулканизируемой резины несъедобная вещица.

— Скооор! — Хором заорали на трибунах болельщики, а игроки «Атланты Флэймз» рванули к судье доказывать, что на поле посторонний предмет, помешал сыграть вратарю.

Я же сообразив в чём дело, тоже ускорился, но не к рефери, а к своему многострадальному хот-догу, который в два прикуса проглотил. А мои партнёры по команде, которые сейчас были на льду, прикрыли меня, поздравляя с заброшенной шайбой и нашёптывая, чтобы я быстрее работал челюстями.

— Где предмет? — Подъехал к воротам судья. — Где, я спрашиваю?

— Вот тут был на этом самом месте, — взмолился вратарь гостей Фил Майр. — Могу поклясться на Библии! Это они его съели! — Фил обиженно ткнул клюшкой в нашу сторону.

— Нужно срочно организовать видеоповтор, — с серьезным видом заявил я, зная что это в начале 70-х невозможно. — А вдруг это была террористическая атака?

— Не морочь мне голову Майр! И ты Таф отвяжись! Шесть — один шайбу на центр! — Рявкнул лайнсмен в полосатом свитере.

* * *

Вся наша команда после финальной сирены не могла успокоиться примерно минут десять. Парни ржали, принимая душ, хохотали, складывая хоккейную амуницию, гоготали, надевая костюм с рубашкой и галстуком. И даже когда в раздевалку ввалилась телевизионная бригада, оператор, осветитель, звукорежиссёр и корреспондент, хоккеисты тихо сотрясались от распиравшего их смеха.

— Мы находимся в раздевалки «Чёрных ястребов» и с вами я корреспондент CBS Дэн Келли. И первый вопрос к Большому Тафу. Что это было в конце матча? Откуда на льду взялась вторая шайба, и куда она пропала после?

— Я думаю с этим вопросом лучше обратиться к специалистам с паранормальными способностями. — Ответил я, еле удерживая серьезное выражение лица. — У нас в Советском союзе такой феномен называют пространственным временным миражом. Допустим, когда-то давно шайба залетела в те несчастные ворота. А сегодня под воздействием неизвестных науке сил мы увидели далёкий оптический след той самой шайбы.

— Ничего глупее я в жизни никогда не слышал! — Заулыбался корреспондент. — Смотрите наш спортивный канал, здесь каждый день случаются чудеса. С вами был Дэн Келли и Большой Таф! До скорых встреч в эфире.

— Ха-ха-ха-ха! — «Порвало» всех мужиков в раздевалке, когда камера, наконец, отключилась.

Глава 6

В пятницу 12-го октября, когда в слишком деловой и суетной Северной Америке была ночь, на берегу речки Саминки, где располагался санаторий с правительственным спецобслуживанием «Барвиха» светило солнце и прогуливались два известных человека. Один — председатель КГБ Юрий Андропов, и его многие боялись, а другой старший тренер московского «Динамо» и сборной СССР Всеволод Бобров, и его многие хоккейные и футбольные болельщики любили и боготворили.

— Извини, Сева, что я тебя прямо с тренировки вызвал, у меня и без хоккея забот много, — сказал Юрий Владимирович, остановившись на берегу водоёма, где плавали толстые откормленные уточки. — Догадываешься, о чём хочу поговорить?

— Я все, что знал по поводу Ивана Тафгаева, всё сказал, ещё две недели назад, — ответил Всеволод Михалыч, которого дважды приглашали для беседы в разные кабинеты, после побега своенравного хоккеиста в США.

— Слышал, что наш Иван дал интервью «Голосу Америки»? — Спросил скорее для проформы председатель КГБ и продолжил. — Смешно звучит — русская мафия. А мы взяли и в Казани рейд провели. Вскрыли три организованные молодёжные банды, которые свой город уже на участки поделили. И там дело совсем не шуточное, подкуп должностных лиц, убийства, изнасилования, оружие. Кстати, организаторам банд грозит расстрельная статья. Откуда Иван это всё мог знать?

— Не знаю, что ответить? — Замялся Бобров, а сам подумал, что Тафгаев вообще слишком много знал про будущее. — У нас круглый год сплошь игры да тренировки. И если бандиты уже наказаны, может быть, Ивана есть смысл вернуть на Родину. Ох, как его сейчас в «Динамо» не хватает.

— На Родину? — Задумчиво проговорил Андропов. — Скажу по большому секрету, у некоторых товарищей в ЦК тоже появилось такое мнение. Сам видишь, что газеты наши про Ивана молчат, в США он ведёт себя по-умному. Не льёт воду на мельницу империалистов, не клевещет на наш Советский строй, как некоторые перебежчики. Ты сам как считаешь, вернётся Тафгай если мы ему дадим зелёный свет?

— Думаю, да, — неуверенно пробормотал Всеволод Михалыч. — Но ему как-нибудь бы сообщить, что его готовы принять обратно, и чтобы он глупостей там не наделал.

— Это разумно, — согласился председатель КГБ. — Я свяжусь с ним по своим каналам. И желательно, чтобы Иван отыграл за нашу сборную на пробном Кубке Мира, который пройдёт в США с 29-го декабря по 2-е января. Участвуют ЧССР, сборная США и какая-то канадская команда. Потом тебе в Спорткомитете про турнир всё подробно расскажут. И ещё нужно, чтобы Иван, что-нибудь в НХЛ выиграл. Ну этот, Кубок Стёпы. Тогда его в Союзе вся общественность примет с распростёртыми объятьями и кое-какие недовольные товарищи из ЦК тоже.

— Кубок Стэнли, — поправил шефа КГБ Бобров.

— Да один хрен, — улыбнулся Юрий Андропов. — Кстати, поздравляю тебя с удачным началом чемпионата, четыре выездные игры — четыре победы. Как в субботу сыграете против ЦСКА?

— Да мы пока обыграли-то Челябинск и Свердловск по два раза. А ЦСКА после ничьи на выезде с горьковским «Торпедо» злые будут, заведённые, а у меня одни пацаны зелёные в команде. — Поморщился, словно от зубной боли Всеволод Бобров. — Сложно будет в субботу.

— А кто гитлеровской гидре шею сломал в 45-ом, не пацаны? Ты, Всеволод Михалыч, давай настраивай команду как на последний и решительный бой. Только так твои пацаны превратятся в мужиков.

* * *

14 октября, субботний матч лидеров чемпионата СССР по хоккею с шайбой, ЦСКА и «Динамо» Москва, в интересах телевидения перенесли с вечернего времени на 14 часов дня. Вечером же Первая программа транслировала чемпионат Европы по баскетболу среди женщин из болгарского города Варна, где наши девчонки должны были разгромить сборную Франции. Иной результат, кроме как выигрыш в 30 с лишним очков могли признать неудачей. Кстати, в той сборной СССР блистала Татьяна Николаевна Овечкина. И кто бы мог подумать, что спустя годы баскетболистка Татьяна Николаевна к мировому хоккею будет иметь самое непосредственное отношение.

А Всеволод Михалыч Бобров за сорок минут до стартового свистка ломал голову над тем, как ему сдержать две ударные тройки нападения ЦСКА: Викулова — Фирсова — Харламова и Михайлова — Петрова — Блинова. И хоть для Валерия Харламова эта игра была первой в чемпионате, легендарный 17-ый номер залечивал травму лодыжки, нанесённую ему Бобби Кларком в 6-ом матче Суперсерии, недооценивать большого мастера было нельзя. Как не переставлял на бумаге Бобров своих хоккеистов, всё равно получался «Тришкин кафтан». Однако двадцать, переодетых в хоккейную форму ребят, уже ждали последние наставления своего старшего тренера.

— Против Викулова, Фирсова и Харламова сегодня сыграет тройка нападения Сергей Капустин — Виктор Жлуктов — Хельмут Балдерис, — наконец сказал Всеволод Михалыч. — Викулов и Харламов будут часто меняться местами Хельмут и Серёжа внимательней. Витя, — тренер кивнул юному гренадёру Жлуктову. — Пару раз разрешаю жестко встретить Толю Фирсова, он этого не любит. При потере шайбы сразу откатываемся в среднюю зону и выстраиваем там плотнейший редут, чтоб мышь не проскочила.

— А кот? — Переспросил Саша Мальцев, чем вызвал в раздевалке тихие и скромные смешки.

— Против Михайлова, Петрова и Блинова, сегодня играют, — Бобров, проигнорировав шуточку своего лучшего нападающего, посмотрел на две оставшиеся тройки. — Против них на лёд выйдут Юра Чичурин, Саша Голиков и шутник Мальцев старший. В третьей тройке начнут матч: Владимир Голиков, Миша Титов и Юра Репс. Если с армейской тройкой Петрова большой шутник Мальцев и компания не справятся, то играть придётся вам. Далее по защитникам. Первая пара: Валера Васильев и Виталий Семёныч Давыдов, вторая: Саша Филиппов — Стас Щёголев, играть сегодня придётся через смену. Запасные игроки обороны: Бабинов, Билялетдинов и Назаров, будьте наготове.

— А мы с «Малышом»? — Спросил Сергей Мальцев.

— Мальцев младший и Борис Александров — сегодня наш атакующий резерв, который я брошу в бой в самый ответственный момент. Ясно? — Всеволод Михалыч украдкой глянул на Борю, который оставшись вновь запасным, судя по выражению лица, готов был прямо сейчас снять коньки, переодеться и со скандалом покинуть стадион, но решение своего менять не стал. — В воротах сегодня играет Володя Минеев, запасной Саша Пашков. Всё, давайте на раскатку.

* * *

Первые десять минут игры, в переполненном двенадцатитысячном ледовом дворце спорта в Лужниках назвать конструктивными было категорически нельзя. На скамейке запасных ЦСКА, словно тигр в клетке метался и своими эмоциями, бьющими через край, пытался завести команду Анатолий Владимирович Тарасов:

— Петров, б…ь, не передерживай шайбу! Михайлов, мать твою, б…ь, пасовать надо! Пасовать надо своевременно! Что ж вы вязните в средней зоне, б…ь? Кто хочет в командировку в Чебаркуль — поднять руку? Мать вашу!

— Шайбу! Шайбу! — Дружно скандировали трибуны.

«Эх, года через два мои парни всем кузькину мать покажут, — думал Всеволод Бобров, чаще меняя атакующие тройки, чтобы держать высокий темп игры. — Но сегодня и ничья — хороший результат».

— Темп парни держите, темп! Мальцев не передерживай шайбу, быстро бежим, быстро пасуем! — Прикрикнул Всеволод Михалыч на своих подопечных. — Тройка Жлуктова на лёд.

Бобров открыл калитку, когда судья свистнул проброс, и выпустил новых нападающих, Капустина, Жлуктова и Балдериса, оставив на льду, отыгравших уже четыре минуты, защитников Васильева и ветерана Виталия Давыдова. Бросать в бой против матёрого соперника молодых защитников Бабинова и Билялетдинова Всеволод Михалыч не имел никакого желания, да и паре Филиппов — Щёголев он давал поиграть не более чем минуту.

— Покажите этим соплякам настоящий хоккей! — Гаркнул Анатолий Тарасов нападающим Викулову, Фирсову, Харламову и защитникам Цыганкову и Рагулину. — Дайте им, б…ь, как следует!

На точку вбрасывания около динамовских ворот московский судья Захаров подозвал Жлуктова и Фирсова. Один ещё зелёный юниор, а другой уже заслуженный и увенчанный победами ветеран. Большая секундная стрелка на табло, резко дёрнулась, отсчитав одно деление, и восьмикратный чемпион мира, вчистую проиграл шайбу, брошенную на лёд. С левого края её подхватил динамовец Сергей Капустин, которого тут же принялся прессинговать армеец Валерий Харламов, подбивая тому клюшку. Поэтому Капустин, поставив корпус, запустил шайбу через борт за своими воротами, где её уже подхватил реактивный Хельмут Балдерис и рванул с места быстрее, чем конькобежец.

— Хельмут давай! — Заорали преданные болельщики бело-голубых. — Шайбу, давай! Шайбу!

— Цыганков, мать твою, держи латыша! — Хлопнул кулаком по краю деревянного борта старший тренер ЦСКА. — Вернулись! Вернулись!

Но легко сказать держи, когда смотришь матч с дивана, или стоя у бортика. А на льду, когда хоккеист несётся на высокой скорости, стремительно меняя направление движения, остановить без нарушения правил практически невозможно. Поэтому Гена Цыганков, видя, что динамовец улетает один на один, ничего лучше придумать, чем зацепить соперника клюшкой как багром, не смог. Балдерис покачнулся и, пролетая на высокой скорости, грохнулся на лёд, однако шайбу успел откинуть на левый край. Судья поднял руку, фиксируя нарушение игроком ЦСКА, но в свисток не дунул, ведь по хоккейным правилам армейцы должны сначала эту шайбу зафиксировать. Александр Палыч Рагулин прославленный ветеран ЦСКА, не обратив внимания, что за спиной нарезает лёд динамовец Капустин, сбросил скорость и к шайбе не успел.

— Палыч, мать твою! — Выругался Тарасов и заорал своему вратарю. — Третьяк держать! Держать!

А Сергей Капустин, который ещё в прошлом сезоне портил нервы своим соперникам, играя за «Крылья советов», очень быстро несколько раз подряд, переложив шайбу с внешней на внутреннюю сторону крюка клюшки, швырнул с кистей. Владислав Третьяк, упав на колени, вскинул ловушку, но шайбу зацепил лишь вскользь, поэтому она бабочкой залетела в верхний угол ворот.

— Гоооол! — Закричали болельщики московского «Динамо», когда их коллеги, сжигающие нервные клетки за ЦСКА, громко и никого не стесняясь выматерились.

— Шайбу с передачи Балдериса №19 забросил Сергей Капустин №8, — объявил диктор по стадиону, когда улеглись страсти, связанные с празднованием гола в «Динамо» и выяснением отношений, кто виноват в ЦСКА.

* * *

На третий решающий период матча ЦСКА и «Динамо» Москва, команды вышли при счёте 1 : 2 в пользу бело-голубых. Во второй двадцатиминутке сначала «Динамо» удачно разыграло лишнего игрока, и отличился Александр Мальцев, а затем армейцы Москвы реализовали своё численное преимущество. Шайбу с передачи Цыганкова забросил Валерий Харламов. И все эти сорок минут чистого игрового времени юный гений прорыва Боря Александров просидел на лавке.

«Если сегодня не дадут сыграть, то всё, к лешему, уезжаю в Усть-Каменогорск, — решил Александров. — Лучше дома шайбу гонять на первенство города, чем тут лавку шортами полировать. Скоро на попе две большие мозоли натрутся. Что же пошло не так? — хоккеист равнодушно посмотрел на ледяное поле, где ЦСКА с первых минут кинулся штурмовать ворота Володьки Минеева и снова углубился в свои невесёлые мысли. — Иван, сказал, что сделай, как я скажу, ничего не спрашивая, так будет лучше для всех, поверь. Ну, вот я сделал и что? Он сейчас в НХЛ сбежал предатель, и ни строчки не написал, ни записочки не оставил. Что я маленький что ли? Ты скажи, напиши, я пойму!».

Борис вновь посмотрел на лёд и в этот самый момент в их зоне защиты Борис Михайлов, капитан ЦСКА и сборной СССР, переиграл около борта Юру Чичурина, оторвался от него на три метра и прострелил с неудобной руки вдоль минеевских ворот. А на пятачке, словно танк армеец Владимир Петров, сдвинул корпусом Сашку Голикова, а заодно и защитника ветерана Виталия Семёныча Давыдова. Голкипер Минеев кинулся на шайбу, пытаясь её прижать ко льду, но Петров ловко ткнул клюшкой и хитрая, скользкая и твёрдая как камень шайба вползла в сетку ворот, сделав счёт 2 : 2. Всеволод Михалыч беспомощно всплеснул руками, и пока народ на трибунах радовался, тут же скомандовал:

— Саша Филиппов выйдешь в защиту вместо Семёныча в пару к Валерке Васильеву. Терпим мужики, терпим! До конца игры ещё тринадцать минут, нужно всё отдать, но ничью выгрызть!

«Да, — горько усмехнулся про себя Боря Александров. — Тафгай бы сказал, всё отдать, но противника порвать, а тут катаем в ничейку — и уже герои. А, между прочим, так последние три игры профессионалам и просрали. Хотели зацепить ничью, а получили три подряд баранки».

— «Малыш», — внезапно обратился Бобров к юному гению прорыва. — Готовься, заменишь Юру Чичурина.

Борис молча встал с лавки и начал делать разогревающие мышцы приседания. Ведь выскочишь сейчас на лёд холодным — можно и связки порвать и мышцы растянуть. А спустя три минуты Боря Александров с Голиковым старшим и старшим же Мальцевым уже стоял около правого круга вбрасывания в зоне ЦСКА.

— Шайбу! Шайбу! — Донеслось до его ушей, и адреналин мгновенно впрыснулся в кровь.

«Дайте мне только добраться до шайбы, и я покажу чего стою!» — сказал он себе, и судья бросил шайбу на растерзание динамовцу Голикову и армейцу Петрову. И пока центры нападения безуспешно боролись на точке, мешая царапнуть шайбу друг другу, Боря резко рванул вперёд и сам выгреб чёрный резиновый кругляш себе на крюк. И тут же его наградил неприятным и болезненным ударом в спину Боря Михайлов. «Не на того напал», — зло подумал «Малыш» и заложив крутую «улитку», отбросил шайбу на синюю линию Валерке Васильеву.

— Васька шмаляй! — Загомонили болельщики, сидящие около ворот ЦСКА. — Бей Васька!

Защитник Васильев сделал огромный замах и щёлкнул очень сильно и точно. Но Владислав Третьяк сыграл замечательно, и шайбу в красивом прыжке отбил в левое закругление. Александров как бульдог ринулся снова за ней, не обращая внимания на толчки и удары от капитана ЦСКА Михайлова. Поставил корпус, показал, что сейчас опять отдаст на синюю линию «Ваське», как ласково называли фанаты Валерия Васильева. Но сам резко крутанувшись, повёл шайбу в право за ворота Третьяка. Рагулин попытался назойливого юниора расплющить об борт, но промахнувшись, сам воткнулся в деревянную плоскость и упал на лёд.

— «Малыш» пас, пас, пас! — Услышал Боря знакомый голос за спиной и не глядя отшвырнул шайбу в ту сторону.

— Ох! — Разочарованно выдохнули болельщики, ведь шайбу юный гений прорыва отдал точно в крюк Валерию Харламову, который временно вышел с Михайловым и Петровым, вместо получившего небольшое повреждение Юрия Блинова.

— Сукааа! — Закричал Александров.

А хитрый и находчивый Харламов уже летел в контратаку и в поддержку ему параллельным курсом разогнался Борис Михайлов, которого должен был опекать «Малыш». Боря Александров ещё раз себя обругал и покатил изо всех сил следом, чтобы помочь в обороне, если Харламов и Михайлов ещё раньше не разыграю, как по нотам, выход двое против одного динамовского защитника Саши Филиппова.

— Малыш, б…ь, лучше сидел бы на лавке, — услышал он в спину недовольное ворчание Александра Мальцева.

Но обижаться теперь на партнёра по команде было некогда, нужно было выправлять ситуацию самому. Однако как ни старался Александров, когда он пересёк центральную красную линию, армеец Харламов уже накрутил Сашку Филиппова и вывел один на один Бориса Михайлова. Михайлов сыграл и хладнокровно и мастерски, на замахе уложил голкипера динамовцев Минеева на лёд и бросил уже в пустые ворота, сделав счёт 3 : 2!

— Гооол! — Возликовала многотысячная толпа армейских болельщиков.

— Ничего, и не такое бывает, — тяжело вздохнул Всеволод Бобров, встретив юного гения прорыва с поникшей головой на скамейке запасных.

* * *

После финальной сирены в раздевалке «Динамо», которое уступило в дерби 3 : 2, не все хоккеисты выглядели подавленными. Точнее кроме «Малыша» и голкипера Володьки Минеева, все остальные вполне были собой довольны, так как молодёжная команда дала бой заведомому фавориту, что ещё можно требовать? Но Борю Александрова от такой пофигистской расслабленной атмосферы брала злость, если так команда продолжит играть и дальше то третье место в чемпионате СССР будет за счастье.

— Ты чего Харламу отдал? — Усмехнулся Саша Мальцев, выйдя из душа, обмотанный по пояс в полотенце. — Мы же не в сборной СССР. Валерка же за другую команду бегает.

— Да ладно не бери в голову, сезон большой, отыграемся, — улыбнулся и Валера Васильев. — Мы в ресторан, ты с нами? Выпьешь там шампусика с Харламовым на брудершафт, полегчает, ха-ха.

— Чё, б…ь, отмечать-то? — Пробубнил Боря Александров. — Как с ЦСКА обделались?

— Ты что, не в курсе? — Удивился Александр Мальцевых. — В конце декабря летим в США играть товарищеские матчи и на тестовый Кубок Мира. Слух прошёл такой, что Тафгай за команду сыграет, — шёпотом добавил Мальцев.

— Не понял? — Опешил «Малыш».

— Чего непонятного? Советского гражданства Ивана не лишили, а сам он от него не отказался. По закону имеет право играть за сборную на коммерческих профессиональных турнирах. — Подмигнул Саша Мальцев своему юному партнёру по команде.

— Информация 100%, — хохотнул Васильев.

— Пока официальной заявки не увижу, не поверю, — упёрся Александров. — И вообще я с этого дня с шампусиком, пивусиком и винусиком завязал. Я хочу вернуться в стартовый состав. Хватит, погуляли после Суперсерии, пора за голову браться.

* * *

Домой на улицу Верхнюю Масловку Боря Александров и вратарь Володя Минеев ехали месте на такси, так как жили пока в одной трёхкомнатной квартире. Мысль о том, что через два с лишним месяца он снова сыграет в одной тройке с Ванькой Тафгаевым, грела Борису сердце. И этой новостью очень хотелось поделиться с Алёнкой, с которой в последние дни они практически не разговаривали. Девушка злилась на «Малыша», что он постоянно где-то пропадает со своими корешами, Мальцевым и Васильевым, и приходит домой хорошо поддатый. Толи дело Минеевы, и свадьбу сыграли, и ребёнка уже ждут, и квартиру им однокомнатную от «Динамо» пообещали. Хватит жить в этой служебной трёшке, как в гостинице на птичьих правах, укоряла его Алёнка. «Хватит, так хватит. Всё, начинаю новую жизнь!» — радовался про себя Борис, поднимаясь на третий этаж вместе с Минеевым в их общую служебную квартиру.

— Завтра утром Миней, поехали в «Кристалл», часик поработаем персонально. Я пощёлкаю, ты вратарскую технику пооттачиваешь, — сказал Боря, нажав на дверной звонок.

— У меня с женой на завтра другие планы, — буркнул Вова Минеев.

А когда дверь открыла супруга Минеева Вера, довольный собой Борис Александров крикнул с порога:

— Алёнка, я как и обещал — всё, начинаю новую жизнь!

— Не ори, — проворчала Вера. — Ушла твоя Алёнка. Вон записка. Так что сейчас делай что хочешь, хоть новую жизнь начинай, хоть старую продолжай. Только не кричи, и магнитофон свой не врубай на всю катушку. До тех пор пока мы с Вовой отсюда не съедем. К Новому году обещали квартиру однокомнатную дать.

— Ну и ладно, — пробубнил Борис. — Я прекрасно в трёх комнатах и без вас поживу. Простор, тишина. Кого хочешь — приводи, кого хочешь — уводи.

— Аха, простор. Вот поэтому сюда Витьку Жлуктова с Хельмутом Балдерисом скоро заселят. — Похлопал своего товарища по плечу Володя Минеев. — Я недавно разговор нашего директора Михаила Леонидыча с Михалычем слышал.

— Жлуктик и Хельмут нормальные парни, сыграемся, — махнул рукой Боря Александров и грустно улыбнулся.

Глава 7

В субботу 14 октября в городе Сент-Луиз, названного в честь святого французского короля Людовика IX, который организовал 7-ой и 8–ой крестовые походы, где ухайдокал тысячи невинных душ ради фантазий очередного Римского папы, мы играли в не пойми что.

— Парни, вы сегодня играете в не пойми что. — Как всегда очень спокойным голосом призвал к нашей спящей совести старший тренер Билли Рэй. — За весь первый период вы бросили по воротам Жака Корна всего семь раз.

— А нужно? — Спросил я.

— Побеждать нужно! — Взревел менеджер команды Томми Иваныч Айвен. — Да чё с ними, с олухами, нормально разговаривать! Дай я здесь чего-нибудь разнесу!

— А платить, кто будет? — Одёрнул я генерального менеджера, который даже менялся в лице, когда речь заходила о дополнительных тратах.

Однако упрямец Иваныч выхватил мел из рук тренера Рэя и грохнул этот ни в чём не повинный кусок известняка об пол.

— Чтоб четвёртую победу подряд взяли мне и добыли! — Мистер Айвен погрозил нам пальцем, и тут кто-то из парней ляпнул:

— 100 долларов Иваныч! — И вся хоккейная команда от гогота сложилась пополам.

— Каждому по десятке и только попробуйте мне не победить! — Выкрикнул он и первым выбежал из раздевалки.

Вообще в первом периоде игра шла нормально, в начале матча мы две шальные шайбы пропустили, получившиеся в результате обидных рикошетов. Зато перед сиреной на перерыв два раза отличился наш правый крайний хоккеист второй тройки нападения Джим Паппин, сравняв счёт — 2 : 2. Поэтому лично мне было непонятно, чего так завёлся генменеджер Иваныч. «Неужели играет на тотализаторе? — подумал я. — Это дело для хоккеистов и работников клуба подсудное. Если случайно такой факт вскроется, то про кубок Стэнли можно смело забыть. Начнутся скандалы, шум в прессе, суды и так далее. Влипнет команда по самые помидоры».

— Иван, хочу с тобой поговорить, — зашептал мне на ухо Ваня «Балда» Болдырев, когда мы потопали из раздевалки на хоккейную арену.

— Что ты опять натворил?

— Проваливай в свои Советы, проклятый комуняка! — Заорали мне болельщики Сент-Луиса, когда мы из подтрибунного коридора стали выкатываться на лёд, а я в ответ улыбнулся, сделав вид, что не понимаю по-английски, и помахал им рукой.

— Почему сразу натворил? — обиделся Балда. — Ну да, ты у нас безгрешный. Большой Святой Таф.

— Таф, твоя тройка начинает второй период! — Скомандовал тренер Рэй, и мы с Микитой и Болдыревым покатили в центральный круг вбрасывания.

— Короче, Склифосовский, сейчас игра начнётся, — буркнул я.

— Девочкам, Розе и Лорен, жить негде, их из квартиры выселяют, — немного покраснев, сказал Иван.

— Какую комбинацию разыграем? — Подъехал к нам примерный семьянин и отец четырёх детей Микита.

— Предлагаю девочек перевезти к Стасу, — улыбнулся я и покатил на точку. — Вот это комбинация!

— Тех «цыпочек», которые сейчас на каждую тренировку приходят посмотреть?! — Присвистнул словак. — Да вы оба охренели! Если они появятся в моём доме, меня жена…

Что там жена сделает с Микитой, я не дослушал, так как судья в поле бросил шайбу на лёд, и стало не до «цыпочек». На табло 2 : 2, на скамейке запасных рвёт себе волосы на голове генменеджер Иваныч, а центральный нападающий «блюзменов» Гарри Унгер по прозвищу «Железный человек», проиграв мне вбрасывание локтем заехал в челюсть. Само собой, как бы случайно. Спасибо боксёрской подготовке, я вовремя откинул голову назад, и удар пришёлся по касательной. Шайба между тем отлетела на Стаса Микиту, который, обыгравшись с защитником Уайтом, сделал с левого края длинную передачу на Болдырева.

— Балда сзади! — Подсказал я Ваньке, так как со спины его решил протаранить игрок хозяев льда.

Болдырев заложил крутой разворот и отпасовал уже мне, в тот момент, когда меня цеплял «Железный человек». «Плотно прижали, суки», — подумал я, откатываясь с шайбой в сторону своей синей линии и сделал резкий разрезающий пас на Стаса Микиту. И как бы случайно, врезал «железяке» локтем в бок.

— Дыши глубже! — Буркнул я «блюзмену» Унгеру, и рванул в атаку, где уже наш примерный папаша, накручивал двух защитников братьев Плейджеров.

— Так как быть с девочками? — Успел меня спросить Балда, когда мы вкатывались в зону атаки.

— Стас под тобой! — Гаркнул я Миките. — Очень вовремя ты пристал с девочками! — Ответил я уже Болдыреву.

Стас по борту передал шайбу на меня, а сам побежал открываться на левую штангу. И вдруг я краем глаза заметил, что «Железный человек» пришёл в себя и сейчас горит желанием размазать меня в борт.

— Давай девочек перевезём к себе! — Балад постучал клюшкой по льду требуя пас от меня.

И я тут же передал шайбу настырному партнёру. После чего резко присел и так же стремительно поднялся, чтобы посмотреть, жив «железяка» или уже готов к пионерскому сбору металлолома. Ведь Унгер мало того, что перелетел через моё богатырское тело, он ещё воткнулся в борт. А тем временем, разыграв короткую двоечку с Микитй, Иван Болдырев победно вскинул руки вверх.

— Скооор! — Заорали мужики на нашей скамейке запасных, и громче всех загорланил Томми Иваныч Айвен.

— Ну, что? На две недели перевозим девчонок к себе? — Снова принялся уламывать меня Болдырев, когда я подъехал поздравить его с заброшенной шайбой.

— Если из них вышли плохие актрисы и танцовщицы, пусть едут домой к родителям и устраиваются на курсы секретарей-машинисток! — Ответил я, а Стас Микита меня поддержал:

— Такие «цыпочки» легко могут устроиться работать секретарём в какую-нибудь контору.

— Разговор ещё не кончен, — буркнул недовольно автор заброшенной шайбы.

* * *

После второго периода, довольный ходом игры генменеджер Иваныч, победно вышагивал посередине раздевалки. Ещё бы, Балда сделал счёт 2 : 3 в нашу пользу, а затем отличились парни из третьей тройки нападения Рон Маки и Клифф Королл, погрузив местную болельщицкую «торсиду» в траур, 2 : 5.

— Четвёртая победа подряд на старте сезона! — Радовался мистер Айвен. — Так держать парни, так держать!

— А сто долларов? — Напомнил кто-то.

— Иди к чёрту! — Рыкнул Иваныч.

— Хорошо, давай на неделю, — загундосил снова в ухо Иван Болдырев. — У нас первый этаж свободен, там кроме кота никто не живёт.

— Кота не трожь, пусть въезжают, но на три дня, — сдался я, подспудно понимая, что где три дня там и неделя, а где неделя, там и месяц. — Иван Иваныч! — Обратился я к генменджеру, из-за чего наш деловой мужичок вздрогнул. — Есть такая идея, организовать группу поддержки хоккейной команды, как на баскетболе или на американском футболе. Будут девчонки в коротких платьишках выкатываться во время рекламных пауз и флагами махать. Зрителям это нравится.

— А платить, кто этим девочкам будет? — Уставился на меня как на врага рода человеческого мистер Айвен. — Бесплатно пусть машут, я не против. Но за деньги я сам на лёд полезу флагом размахивать и в дудку дуть.

— И платьишко наденете короткое? — Усмехнулся я. — Спорим на сто долларов, что слабо?

— Сто долларов каждому! — Поддакнул мне Стас Микита.

— Иди к чёрту! Идите вы все к чёрту, олухи! — Рявкнул Иваныч, спешно покинув раздевалку.

— С группой поддержки Иван Иваныча уломать можно, — сказал я Миките и Болдыреву. — Мы туда девочек пристроим, чтоб им было чем за квартиру платить, а то они из нашего дома до конца сезона не съедут.

— Логично, — согласился более умудрённый опытом тридцатидвухлетний словак Стэн Микита.

* * *

«Восемнадцать тыщ посменно воют, раскалились добела, вот как сильно беспокоят их хоккейные дела», — успел подумать я, когда в третьем периоде матча меня пригласил на «танго» боец «блюзменов» Стив Дурбано по прозвищу «умалишённый». Крепкий и высокий парень с усами, как у Тараса Бульбы, с расшатанной нервной системой, с безумными огоньками в глазах, ещё в первые две двадцатиминутки порывался на больничную койку, но тренер Рэй до поры до времени выпускал меня против сильнейшей пятёрки хозяев льда играть в хоккей, а не драться. Однако в третьем периоде наставник команды из города Сент-Луиса Эл Арбор, очкарик похожий на учителя черчения, сам лично бросил в бой Дурбано против меня и моих парней. Может быть, он хотел заварушкой перевернуть ход неудачной игры? Может быть, решил отомстить за «Железного человека», который после своего же силового приёма на лёд больше не вышел, так как потерял кое-какие железные детали, история умалчивает. Поэтому сейчас «умалишённый» Стив стоял напротив меня в открытой боксёрской стойке, это когда руки находятся значительно ниже подбородка, и пытался меня нокаутировать, на меньшее парень был не согласен.

И первые выстрелы в голову и по корпусу мы нанесли друг другу именно с дистанции, на которой Дурбано работал очень мощно и прилично. Я рассек «блюзмену» бровь, а он меня сделал похожим на Деда Мороза красного носа, который так напоздравлялся, что где-то налетел носом на дерево.

— Выбей ему глаз! — Орали с трибун «миролюбивые» горожане. — Порви русского на части!

— Один один. — Обрадовался канадец. — Молись своим советским богам, проклятый комуняка! Сейчас я тебя отправлю к ним!

Однако «умалишённый» Стив не знал, что в СССР особенно в 70-е годы культивировался научный атеизм, безбожие. Поэтому его первая радость оказалась и последней, мы резко сошлись во второй раз, и стальные кулаки в безумной рубке полетели в наши каменные головы, пока один мой удар не вышел на загляденье, точно в челюсть. Я ещё подумал, что теперь его будут крутить по телеку двадцать четыре часа в сутки, пропагандируя хоккей и здоровый образ жизни. Стив Дурбано обмяк и рухнул на настил ринга, то есть на твердый, словно асфальт, окровавленный лёд. Я поднял руку вверх и назло всем местным фанатам заорал по-русски:

— Слава КПСС! Ура покорителям космоса!

Однако это было ещё не всё, не весь цирк с конями. Через пять минут мой партнёр по команде из третьей тройки нападения Жан Пьер Бардело забросил шестую шайбу, а ещё через пять Стэн Микита и Ваня Болдырев вывели меня на убойную позицию, из которой промахнуться было невозможно. «Седьмая шайба в четырёх матчах, неплохое начало заокеанской карьеры», — подумал я, когда покатил на свою скамейку запасных. И вдруг Стив Дурбано, пришедший в сознание ближе к концу матча, но всё ещё не подружившийся с мозгами, приподнялся со своей лавки и запустил в меня своим ботинком с коньком на подошве. Как я успел среагировать и вовремя присесть, известно было лишь советским богам. Но конек, полетев дальше вращаясь, словно индейский томагавк больно ударил в плечо и зацепил по уху судью в поле Рона Уикса. Поэтому на лёд выскочил врач, а на скамейку запасных хозяев поля нагрянули полицейские, чтобы выяснить, что придурок Дурбано сегодня покурил и препроводить его в участок.

— Запомните парни, он плохо кончит! — Авторитетно заявил нам довольный до ушей генменеджер Иваныч. — Вот это игра, вот это хоккей!

— Нам завтра утром с этим сумасшедшим одним рейсом лететь в Чикаго, — сказал тренер Билли Рэй, кивнув на хозяйскую скамейку запасных, где Дурбано уже толкался с полицейскими. — Он же клинический идиот, куда только смотрит медицинская комиссия?

— Идиоты — это те, кто составляют такой календарь, — разгорячился генменеджер. — Завтра с этими же «блюзменами» играем дома, а потом у нас шесть выездных матчей подряд! А этого Дурбано, я думаю, на десять игр сейчас дисквалифицируют. В крайнем случае, с нами Большой Таф, который отправит бузотёра в багажное отделение. — Иваныч одобрительно похлопал меня по плечу.

— А ты ещё не хотел девочек пускать, — зашептал мне на ухо Ванька Болдырев. — Мы почти две недели в разъездах проведём. Кто присмотрит за твоим котом, если не они?

— Ладно, пусть живут две недели, — пробурчал я. — Мне для Фокса ничего не жалко.

* * *

На следующий день 15 октября поздно вечером состоялся праздничный ужин, по поводу новоселья в наш дом подруг Розы Вилсон и Лорен Харрис. Девчонки приготовили пасту, салатики, купили бутылку вина. Настроение же на «празднике» было паршивое. Если вчерашнюю выездную игру мы выиграли у «блюзменов» с разгромным счётом — 2 : 7, то сегодняшнюю домашнюю проиграли 2 : 3. Все штанги и перекладины ворот Жака Корна обстучали, я сам с трёх метров махнул выше перекладины. В общем, спортивная фортуна сегодня звонко щёлкнула нам по носу, наверное, чтобы он слишком высоко не задирался.

— Да прекрати ты убиваться, — усмехнулся Болдырев, разливая вино себе и девчонкам. — Тем более мы по шайбе забросили. У меня уже на счету — пять, у тебя вообще восемь. А за двадцать штук у меня бонус в контракте прописан. — Балда произнес последнее предложение нараспев. — Подумаешь один раз проиграли, это же регулярный сезон, где нам главное занять первое место на Западе. И заметь, у нас в дивизионе нет ни Бостона, ни «рейнджеров», ни Монреаля. Если только летчики-бандиты из Филадельфии составят конкуренцию и всё.

Да, югославский Иван был прав. Система розыгрыша чемпионата НХЛ в корне отличалась от чемпионата СССР. У нас в Союзе каждое очко на вес золота, так как в Высшей лиге игралось между девятью командами всего 32 матча, и никакого плей-офф не существовало в принципе. Оступился в начале сезона и потом уже исправлять свои ошибки некогда. Да ещё худшая команда вылетала в Первую лигу, поэтому ни один тренер не решался работать на перспективу. Если подбор хоккеистов был слабый то, как правило, такие команды «окапывались» в защите, и надеялись на шальную контратаку. Смотреть такой хоккей могли исключительно самые преданные болельщики.

А вот НХЛ как частная структура вынуждена была деньги зарабатывать, поэтому из неё никто в Первую лигу не вылетал, иначе, кто в команду деньги вложит, если она через год куда-то улетит? В регулярном сезоне сквозь пальцы смотрели на драки и поощряли безбашенный атакующий агрессивный хоккей с множеством заброшенных шайб. Но в плей-офф, в играх на вылет за кубок Стэнли команды действовали уже по другим более строгим лекалам. Делилась же НХЛ на Восточную конференцию и Западную по географическому признаку, по восемь команд в каждой.

На Востоке, так уж исторически повелось, играли самые сильные клубы: «Монреаль Канадиенс» — 26 кубков Стэнли, «Торонто Мейпл Лифс» — 21 кубок, «Детройт Ред Уингз» — 13 кубков, действующий обладатель почётного трофея «Бостон Брюинз» — 12 кубков, «Нью-Йорк Рейнджерс» — 6 побед в кубке. И им компанию составляли три молоденькие команды: «Нью-Йорк Айлендерс», «Ванкувер Кэнакс» и «Баффало Сейбрз».

А на Западе из восьми спортивных коллективов только мы, «Чёрные ястребы» из Чикаго были «старичками» и 5 раз поднимали кубок Стэнли над головой. Остальные семь хоккейных дружин организовались недавно: «Лос-Анджелес Кингз», «Калифорния Голден Силз», «Миннесота Норт Старз», «Сент-Луис Блюз», «Питтсбург Пингвинз», и разбойники с большой дороги «Филадельфия Флайерз» в 1967 году вступили в лигу. А «Атланта Флэймз» присоединилась к НХЛ вообще с этого сезона. И хоть во время «регулярки» играли все со всеми, в плей-офф попадали четыре лучшие команды с сильного Востока и четыре лучшие со слабого Запада. Такая царила в НХЛ вселенская несправедливость.

— А я считаю, что это не справедливо, — заявила Роза Вилсон, раскладывая всем салат из овощей. — Если команда много создала опасных моментов, нужно засчитывать гол.

— Точно, три удара — один гол, — усмехнулся я, впервые после игры. — А если форма у хоккеистов красивее, то на табло нужно приплюсовать ещё шайбу. Затем в перерыве устроить битву ростовых кукол, одетых в логотипы команд и победителю снова добавить голешник.

— А во втором перерыве нужно организовать битву групп поддержки, — поддакнул мне Болдырев. — У кого девочки красивее, тем пририсовать ещё очко. Шайбу забросила группа поддержки «Чикаго Блэкхокс», ухуу!

— Да ну вас, ха-ха, — хохотнула Роза. — Я вас поддержать пытаюсь, а вы смеётесь.

— Кстати, по поводу групп поддержки, это не шутка, — совершенно серьезно сказал я. — Я с Иванычем один раз уже поговорил на эту тему, думаюещё пара бесед, и он сдастся. Вы на коньках стоять умеете? Если нет, пора брать уроки. В ноябре будете кататься во время рекламных пауз с флагами.

— Зачем это? — Недовольно повела плечиком Лорен Харрис, бросая на меня томные взгляды.

— Затем, чтобы вам было чем платить за свою квартиру, пока вы бегаете по кастингам в разные журналы и телекомпании. — Я выпил стакан сока, так как от вина и прочего алкоголя давно и успешно отказался, и посадил на колени заметно потолстевшего на американской пище кота Фокса. — И ещё барышни, хотя бы раз в день выгуливайте кота. А то он у меня скоро станет, как Колобок.

— Мяу, — подмяукнул Фокс.

— Что такое колобок? — Хором спросили Роза и Лорен.

— Колобок — это такой круглый пухляш, который поочередно сбежал от дедушки, от бабушки и ещё целого зоопарка зверей. Русская народная сказка с глубоким космогоническим смыслом.

— Что такое космогония? — Спросили уже и девушки, и Ваня Болдырев.

— В двух словах не объяснить, — пробурчал я, встав из-за стола. — Потом про Колобка поговорим, давайте по койкам. Завтра утром на пробежку, хватит филонить, — обратился я к югославу русского происхождения.

* * *

Днём 17-го октября, когда «Чёрные ястребы» из солнечного Чикаго улетели в холодный Ванкувер на побережье Тихого океана, офицер ЦРУ Гордон Дэвис, сняв номер в дешёвом чикагском трёхзвёздочном мотеле на Гринвуд авеню, разлегся на кровати, не снимая своих не первой свежести ботинок. В его извращённом секретной работой мозгу, складывалась очень даже неплохая комбинация. Во-первых, Дэвис скрупулезно изучил Большого Тафа. Все его сильные и слабые стороны. Главным недостатком Тафгая, он посчитал тупую бессмысленную упрямость. Оказывается, этому русскому предлагали прямым текстом сдать Суперсерию против сборной НХЛ, так как тот хоккей соприкоснулся с большой международной политикой, где в принципе не может быть честной игры. Вот почему он сбежал сюда в США. Во-вторых, у генерального менеджера «Чикаго Блэкхокс» отыскались неуплаченные налоги на сумму в 500 тысяч долларов! Значит, мистер Томми Айвен был уже в кулаке. Осталось только получить доказательства того, что он играет на тотализаторе, ведь мой человечек уже подсказал Айвену быстрое решение всех проблем. И Тафгай, чтобы спасти свою новую команду сам согласится на всё, что от него потребуется. Примет американское гражданство и сделает нужное заявление против Советского союза, если это будет нужно. Сейчас же между СССР и США временный мир и дружба.

В дверь номера скромно постучали и Гордон Дэвис хищно ухмыльнувшись, подумал, что вот и третий «крючочек» на Тафгая пожаловал. «А есть ещё и четвёртый, и даже пятый. Никуда Большой Таф не денется», — хмыкнул он и громко сказал:

— Войди, открыто!

На пороге появилась стройная женская фигура, которая принадлежала актрисе и танцовщице Лорен Харрис. Девушка была одета в лёгкий короткий летний плащ, а глаза её скрывали неуместные для полутёмной комнаты большие чёрные очки. Лорен скромно вошла в номер и присела на стул.

— Встань! Я садиться тебе не разрешил! — Скомандовал офицер ЦРУ. — Слушаю внимательно, какие у нас успехи?

— Мы с подругой переехали к ребятам жить, — пробормотала Лорен, скромно встав со стула.

— Дура! — Горден вскочил с кровати и схватил девушку своей лапищей за подбородок, больно сжав её щеки. — Я это и так знаю. Ты залезла к нему в кровать или нет? Идиотка!

— У него невеста в Союзе, — попыталась оправдаться девушка и тут же получила жесткую и обидную пощечину.

— Кретинка! — Рявкнул цэрэушник. — Вспомни, где я тебя подобрал? Ты же наркоту толкала в Нью-Йоркских клубах. Я тебя пристроил в журнальчик, отмыл от полиции. Ты мне обязана всем! Даю тебе месяц! А невесте русского в Союз, я уже отправил письмо, через своих людей там, чтобы она срочно вышла замуж, если не хочет, чтобы у её Вани были большие проблемы здесь.

— Это же подло то, что мы делаем, — пролепетала Лорен и зажмурилась в ожидании ещё одной пощёчины.

— Идиотка, — хищно улыбнулся Гордон Дэвис и снова, расслабленно развалившись на кровати, совершенно спокойным голосом продолжил. — Это война, а на войне все средства хороши. Ты хоть понимаешь, что напишут Североамериканские газеты, если Тафгай выиграет какой-нибудь приз? Коммунизм победил, игрок из Советской России учит играть в логове капитализма родоначальников в хоккей. Игра кретинов. В конце января состоится матч звезд НХЛ, куда русский попадет 100%. И на него Большой Таф или поедет уже гражданином США или не поедет вообще.

— Что ты с ним хочешь сделать? — Спросила девушка, пытаясь из последних сил не зареветь.

— Помнишь парней, которые пытались угнать его машину? Ха-ха. Это банда идиотов «Чёрный авангард». За деньги прикончат не только Большого Тафа. Поняла меня, дура?

— Всё поняла, — пробормотала Лорен. — Я всё сделаю как ты хочешь. Могу идти?

— Можешь. — Цэрэушник лениво потянулся. — Сейчас разденешься, сделаешь папочке хорошо и проваливай. Мне ещё сегодня отчёты писать для проклятых бюрократов. Поэтому пошевеливайся, идиотка, время дорого.

Глава 8

Во вторник вечером 17-го октября в новеньком ванкуверском спортивном дворце «Пасифик Колизеум» по идее мы не должны были испытывать с местной командой никаких игровых проблем. Но тяжёлый дальний перелёт, и наложившаяся на команду невезуха ещё из прошлого матча против «блюзменов» сыграли с нами «весёлую» шутку. На третий период мы вышли проигрывая «Ванкувер Кэнакс» со счётом 4 : 3. Наш второй вратарь Гэри Смит, очень высокий и немного склонный к полноте парень, мягко говоря, не выручил. Либо переволновался, он сегодня в первый раз подменял нашего первого голкипера Тони Эспозито, либо его укачало в самолёте, как и большинство ребят. Справедливости ради наша славянская тройка тоже не феерила, пару моментов, которые мы бездарно профукали — это все, что было в нашем активе перед последними двадцати минутами выездного матча.

— Эй, русский, проваливай в свой Союз! — Орали мне «ласково» с трибун, когда я с партнёрами Микитой и Болдыревым выкатился на стартовое вбрасывание.

Странное дело, поймал я себя на простой мысли, что негатив, несущийся с трибун, меня перестал волновать и стимулировать на агрессию. Ведь фанаты сейчас проорутся, а потом, когда мы будем покидать ледовый дворец, по пути к автобусу выстроится огромная толпа для автографов и совместных фотографий. А канадские девушки будут выкрикивать: «Ивьян ай лов ю».

Задумавшись, я не заметил, как автоматически выиграл вбрасывание и откатился поближе к своей синей линии, так как «канадцы» из Ванкувера бросились в жёсткий прессинг. Мне нагло врезал в бок невысокий, но широкоплечий центрфорвард Рич Лемье. Я тоже не остался в долгу и, постаравшись не угодить канадцу в челюсть, двинул его в плечо. И в тот же момент, шайбу мне переадресовал наш защитник Билли Уайт. Я заложил крутой разворот, за счёт скрёстного шага сначала рванул влево, а затем резко пошёл через правый фланг. Мой маневр прочитал Ваня Болдырев, который рванул по своему правому борту вперёд. Поэтому я, как только пересёк центральную красную линию, навесом закинул шайбу в правое закругление, в зону ванкуверских «канадцев».

— Балда рви! — Гаркнул я в спину Болдыреву и ещё раз двинул корпусом надоевшему канадцу Ричу Лемье, который мне своей клюшечной обстучал все бока.

— Затолкай им проклятую шайбу Таф! — Донёсся до меня громкий выкрик нашего генменджера мистера Айвена Иваныча.

«Затолкай, затолкай, — зло подумал я, вкатываясь в зону атаки. — Затолкаешь тут, когда один за клюшку мою схватился, а другой на плечах повис, а судье всё до фени! Ну, правильно, никого же ещё пока не убили». А в это время в правом закруглении Болдырев очень ловко ушёл от защитника хозяев арены, и прострелил на меня! Спрашивается, какого хрена? Руки заняты, клюшка как бы застряла под мышкой у канадского защитника.

— Куда дал, ирод?! — Зарычал я и пнул по шайбе с лёту коньком, и удачно так попал, что чёрный кругляш полетел точнёхонько в верхний угол ворот.

«Какой футболист пропадает во мне?» — усмехнулся я, когда голкипер Ванкувера Дунк Уилсон в красивом прыжке отбил шайбу, которую по хоккейным правилам засчитывать не имели права. Однако с левого края выскочил Стас Микита и быстрее всех по отскочившей шайбе щёлкнул клюшкой. А на второй героический бросок, беспомощно лежащий на льду, вратарь Уилсон уже среагировать не мог. Поэтому загорелся за воротами красный фонарь, а со зрительских мест раздался оглушительный и приятный моей отомщённой душе свист.

— Скооор! — Закричала наша скамейка запасных.

— 4 : 4! — Буквально рычал генменджер Иваныч. — Таф, заклинаю тебя, затолкай ещё одну проклятую шайбу!

— Поднажмите ещё парни, — попросил нас тренер Рэй, оставив на льду.

Но после возобновления игры, мы, безуспешно откатав минуту, всё же уселись на лавку перевести дух. «Неужели тотализатор? — вновь подумал я, украдкой поглядывая на нашего, подпрыгивающего на месте менеджера. — Сегодня попытаюсь Иваныча разговорить».

— Да чтоб вас черти проклятые! — Заревел мистер Айвен, так как хоккеисты «Ванкувер Кэнакс» провели резкую контратаку и снова вышли вперёд — 5 : 4, а болельщики на трибунах, словно обезумив, взвыли от восторга.

— Таф давай на лёд, — выпустил нашу славянскую тройку тут же Билли Рэй.

— Если победим всем премия, 100 долларов! — Прогудел Томми Айвен.

Я перемахнул через борт и покатил в сторону центрального круга вбрасывания, а на ходу успел шепнуть Стасу и Балде, что не нравится мне наш менеджер, на что парни уверили меня: «Иваныч, хоть мужик и психованный, и немного больной на голову, но вполне нормальный».

— Ладно, — махнул я рукой и на русском сказал. — После вбрасывания оттянемся поближе к своим воротам, выманим на себя «кануков» и резко контратакуем.

— Ху из контро тока? — Переспросил Микита. — Протиуток?

— Точно, — хмыкнул я. — Играем как против уток! Поехали.

К сожалению, с контратакой у нас не срослось, вбрасывание я проиграл, и ванкуверские канадцы на двадцать секунд зажали нас в зоне защиты к воротам Гэри Смита, нашего второго кипера. За это время они трижды щёлкали по воротам и столько же раз шли на добивание. Хорошо, что на пятаке за шайбу наконец удачно поборолся Билли Уайт, защитник практически не уходящий с поля, и откинул в сутолоке черный кругляш на меня. Я же немного придержал шайбу, чтобы дать своим крайним нападающим разогнаться по флангам. И получив от опекавшего меня хоккеиста клюшкой по рукам, сжав зубы, сделал резкий пас под центральную красную линию на Болдырева. Затем бросил быстрый взгляд на арбитра, который немного «выключился» из эпизода, и дёрнул за шиворот канадца, который безнаказанно бил меня по рукам. Ванкуверский забияка плюхнулся на попу и трибуны тут же недовольно засвистели, посылая проклятия на мою буйную голову. А я побежал в атаку, где уже нарезали виражи Стас и Балда, ведь слёту им поразить ворота не удалось. Отлично сыграли вратарь и успевший на помощь защитник «Ванкувера».

— Дай! Дай! Дай! — Заорал я по-русски, влетая на всех порах, словно метеор в зону атаки.

И словак Микита, узнав мой русский говорок, не глядя швырнул шайбу в мою сторону. Вот что значит великий и могучий язык Пушкина и Толстова, мало того, что им мучают детей на уроках литературы в школе, из-за него защитники «Ванкувер кэнакс» растерялись, опешили и замерли на месте. Я же мчась на хорошей скорости, вколотил шайбу богатырским щелчком в сетку ворот Дунка Уилсона. Всю злость, все потаённые силы вложив в бросок, поэтому голкипер «кануков» даже не шелохнулся, а клюшка в моих руках разлетелась на две сломанные части.

— Скооор! 5 : 5! — Первым заголосил генменджер Томми Айвен.

* * *

Поздно вечером перед отлётом в родной Чикаго, вся команда ужинала в ресторане на Гастингс-стрит, где таких увеселительных заведений множество. До самолёта оставалось ещё часа три, поэтому ребята, заказав себе по литру пива и большие мясные отбивные никуда не спешили. Настроение было неважнецкое, так как после стартовых четырёх побед, мы сегодня проиграли, 6 : 5, второй раз подряд. Пропустили очень обидную шайбу в самом конце. Ведь хотели как лучше, думали, сейчас дожмём «кануков» из Ванкувера, но решающий штурм перед финальной сиреной обернулся ошибкой и роковым выходом один на один на наши ворота. В глобальном смысле от неудачи никакой трагедии не было, но один человек из нас прямо сейчас думал совершенно по-другому. Томми Иваныч Айвен сидел за отдельным столиком и, ковыряя вилкой в салате, смотрел в одну точку.

— Присяду? — Буркнул я и уселся напротив. — Иваныч, ты ничего не хочешь сказать?

— В крематории сезонные скидки, успей воспользоваться подарочным сертификатом, — пробормотал он.

— Судя по твоему лицу, крематорий вовремя устроил распродажу. Ты играешь на тотализаторе? — Спросил я очень тихо, посмотрев по сторонам, не греет ли кто поблизости свои любопытные уши? — Долги? Неуплаченные налоги? Жена отсудила два дома и виллу на «Лазурном берегу» и теперь спасти честь и достоинство может лишь шальная переменчивая удача?

— Налоги, — не глядя на меня коротко ответил мистер Айвен. — Черт его знает, как они вообще откопали мой счёт в Европейском банке? Теперь должен кругленькую сумму выплатить до конца года.

— Допустим, — я задумался и вдруг вспомнил того прощелыгу из ЦРУ, который в принципе мог подобное дело провернуть, значит в проблемах Томми есть моя косвенная вина. — А если ты получишь дополнительную прибыль на нашей команде, то эти деньги могут быть использованы в качестве оплаты?

— Какую ещё чертову прибыль? Если только продать тебя в ВХА?

Айвен упомяну ещё одну хоккейную лигу, которая открылась только в этом сезоне, и где денег не жалели и даже зелёным новичками платили по 100 тысяч долларов в год. Кстати, накануне этого розыгрыша боссы ВХА перетащили из Чикаго звезду НХЛ Бобби Хала. Но эта конкурирующая лига закроется с треском из-за экономических проблем в 1979 году, проиграв в 1976 Суперсерию сборной СССР, и играть там я категорически был не согласен.

— Во-первых. — Я загнул один палец. — Можно устроить несколько открытых тренировок, на которые продать билеты. Во время неё можно сыграть товарищеский матч с любителями, и устроить показательную постановочную драку с искусственной кровью, а так же фотосессию и автограф сессию. Ещё можно привлечь народ живой музыкой и красивыми девчонками из группы поддержки.

— Если билеты продавать по цене в 5 долларов, за большие деньги вряд ли пойдут, то тренировок нужно минимум десять. — Невесело посмотрел на меня Иваныч, в глазах которого блеснул огонёк надежды.

— Десять — это очень много. — Заметил я и добавил. — Тогда нужно устроить «зимнюю классику» на футбольном стадионе. «Солджер Филд» вмещает 60 тысяч человек.

— Гениально, — загорелся идей Томми Айвен и вытащив из внутреннего кармана пиджака расписание игр и ткнул в него пальцем. — 17 декабря к нам в гости приедет Лос-Анджелес, 20-го Филадельфия! Будет большая драка! 24-го Торонто и 27-го Сент-Луис.

— Нихрена себе ты налогов задолжал, — присвистнул я и тихо добавил. — Видишь, если раскинуть мозгами деньги найти можно и законным путём. А за тотализатор со всей нашей команды стружку сдерут.

— Я это, — вдруг замялся генменеджер. — Уже поставил на наши следующие три выездные победы подряд. Против «Лос-Анджелес Кинг», «Калифорнии Голден Силз» и «Бостон Брюинз». Там коэффициент дали — закачаешься. Поговори с парнями, они тебя послушают. Выручай.

— И когда ты, Иваныч, только успеваешь вляпаться? — Вспыхнул я. — Что это за тяга такая: назад в навоз? Мы же только что проиграли. Хух. — Я взял небольшую паузу, чтобы унять злость и не треснуть генменджера в воспитательных целях между ушей. — Допустим «королей» и «морских котиков» мы одолеем. Но в Бостоне половина команды — звёзды хоккея, Тони Эспозито, Бобби Орр! Поддержка родных трибун и судейства.

— Выручай, — проблеял Томми Иваныч Айвен. — Я девочек твоих в группу поддержки возьму. Пусть ездят по льду с фагами в коротких юбочках. И клянусь, ставить больше не буду.

— Если ещё раз узнаю, сдам тебя в ГКБ, и они тебя тайно вывезут в Сибирь. Среди чукчей и эскимосов будешь на вечной мерзлоте соревнования устраивать по хоккею на собаках, ЧХЛ — чукотскую хоккейную лигу. До тех пор, пока тебя белые медведи на закуску не пустят. И это не шутка.

* * *

В четверг 26 октября наша чикагская хоккейная дружина прилетела в Бостон. Если мы две последние игры взяли, переиграв с большим трудом на выезде «Лос-Анджелес Кингз» — 3 : 4 и «Калифорнию Голден Силз» — 2 : 4, то бостонские «медведи» сгоняли вничью с «клинками» из Буффало и проиграли «канадцам» из Ванкувера. Местная спортивная пресса кипела от негодования, больше всех, поливая помойной водицей защитников: Бобби Орра, Дона Оури и нападающих: Фила Эспозито и Уэйна Кэшмана. Хоккеистов называли зажравшимися жирными котами, а главному тренеру действующих обладателей Кубка Стэнли Тому Джонсону активно намекали на его профессиональную непригодность. О том, что ещё в прошлом году именно Джонсон привёл «медведей» к заветному трофею, журналисты благополучно позабыли.

— У меня только один вопрос! — Орал какой-то щуплый корреспондент с микрофоном, встретив нас на выходе из здания аэропорта. — С каким счётом вы расколошматите наших «толстых зажравшихся медведей»?

— Бостон сильная команда, игра будет серьёзной, — ответил тренер Билли Рэй.

— Я бы не стал торопиться с выводами, впереди ещё очень много матчей. — Улыбался менеджер Томми Айвен, ведь первую лёгкую часть его ставки мы благополучно выполняли.

— Большой Таф, сколько ты отгрузишь шайб нашему «толстому дырявому» вратарю? — Насел корреспондент на меня. — Три, четыре, пять?

— Если дадут забросить пять, то я сильно возражать не стану, но что-то мне подсказывает Орр и Эспозито сделают всё, чтобы я не забросил ни разу. — На этих словах я скрылся в автобусе и закрылся от фотокорреспондентов газетой «Чикаго Трибьюн».

Кстати, в газете много лестного писали про игру нашей славянской тройки нападения, которая, по мнению журналиста, разрывала лигу. Свои слова он подкреплял статистикой лучших бомбардиров регулярного чемпионата, где я красовался на первом месте: Иван Тафгаев «Чикаго Блэкхокс» — 10 шайб + 11 передач (21 очко); Фил Эспозито «Бостон Брюинз» — 6 + 8 (14); Стэн Микита «Чикаго Блэкхокс» — 5 + 9 (14); Бобби Орр «Бостон Брюинз» — 4 + 10 (14); Иван Болдырев «Чикаго Блэкхокс» — 5 + 5 (10); Бобби Кларк «Филадельфия Флайерз» — 4 + 6 (10). Далее шла таблица розыгрыша:

Западный дивизион

_____________________________очки__игры___в___н___п___шайбы

Баффало Сейбрз (США)__________13_____8____5___3___0 ___32 — 14

Монреаль Канадиенс (Канада)____13____8____5___3___0____28 — 14

Детройт Ред Уингз (США)________12_____6____6___0___0____31 — 11

Нью-Йорк Рейнджерс (США)______11_____9____5___1___3____32 — 27

Бостон Брюинз (США)____________7_____8____3___1___4____31 — 32

Торонто Мейпл Лифс (Канада)____7_____8____3___1___4____22 — 31

Ванкувер Кэнакс (Канада)________7_____9____3___1___5____26 — 41

Нью-Йорк Айлендерс (США)______2_____6____1___0___5_____13 — 23

Восточный дивизион

_____________________________очки__игры___в___н___п___шайбы

Чикаго Блэкхокс (США)___________12____8_____6___0___2____41 — 19

Питтсбург Пингвинз (США)________10____8_____5___0___3____32 — 22

Миннесота Норт Старз (США)______7_____8_____3___1___4____23 — 22

Атланта Флэймз (США)___________7_____9_____3___1___5____17 — 35

Филадельфия Флайерз (США)_____6_____6_____2___2___2____20 — 28

Сент-Луис Блюз (США)___________5_____7_____1___3___3____17 — 25

Лос-Анджелес Кингз (США)_______4_____9_____2___0___7____28 — 38

Калифорния Голден Силз (США)___3_____8_____1___1___6____18 — 30

— Если ты думаешь, что я дам тебе прибавку за лучшего бомбардира, то не надейся, — заворчал Томии Айвен, усевшись рядом со мной вперёд Ваньки Болдырева. — Мне остальным парням тоже нужно что-то платить. Почему не хочешь подписывать контракт на следующий год? У нас же всё прекрасно. Ребята тебя уважают, хоть и побаиваются. В чём дело Таф? — Спросил Иваныч, когда автобус, наконец, тронулся и повёз команду сначала в гостиницу на обед.

«Если у меня всё буде хорошо, то следующий сезон я проведу в СССР, в «Динамо», — подумал я, посмотрев в окно. — НХЛ сильная лига, с хорошей организацией, но в Союзе мои родные болельщики, которые тоже хотят видеть лучших мастеров у себя на льду. А сюда я смогу вернуться и после тридцати годков. Благо тропинка заветная уже протоптана».

— Что-то ты, Иваныч, рано раздухарился. Бостонцы сегодня злые, их местная пресса головой в это самое уже несколько дней окунает. В победу они вцепятся мёртвой хваткой. Чуешь, чем может для тебя игра закончиться? Банкротство, тюрьма, — очень тихо шепнул я мгновенно побледневшему дельцу.

* * *

К десятой минуте первого периода 14 тысяч зрителей арены «Бостон-гарден», больше она просто не вмещала, кричали и стонали от восторга, когда Бобби Орр ураганным щелчок от синей линии вколотил в девятку третью шайбу в матче. Электронное табло на видеокубе зафиксировало счёт — 3 : 0 в пользу хозяев, а музыкант на органе сыграл похоронный марш, как его коллега в первой игре Суперсерии СССР — Канада. Томми Айвен забившись в угол, схватился за голову, вспоминая насушил он сухари или ещё нет. А старший тренер Билли Рэй беспомощно посмотрел в мою сторону. На волне успеха наставник «медведей» Том Джонсон не стал менять ведущую пятёрку и оставил на ледяном поле защитников: Орра и Оури, а так же нападающих Уэйна Кэшмана — Фила Эспозито — Кена Ходжа.

— Таф, нужна заварушка, врежь кому-нибудь как следует, — сказал Билли Рэй, сняв с головы свою смешную клетчатую шляпу.

— Окей, — буркнул я. — Тогда пусть со мной выйдут Деннис Халл и Джим Паппин. — Я кивнул на двух самых физически мощных нападающих команды, которые кроме мышц, неплохо стояли на коньках и могли вполне мастерски орудовать клюшкой. — А ещё в пару к защитнику Билли Уайту встанет Джерри Кораб.

— Окей, — согласился коуч.

С Джерри я как-то один раз в гимнастическом зале побоксировал, ни ростом, ни массой он мне не уступал и удар у этого двадцатичетырёхлетнего парня был такой, что закачаешься. Только скорости и маневренности ему на льду не хватало. Но сейчас он нужен был для массы. И когда наша пятёрка гренадёров выкатила на точку вбрасывания в центральный круг, то Фил Эспозито спросил:

— Таф, я думаю, что мы все сегодня хотим играть в хоккей, а не драться?

— Я тебе гарантирую, что скальпы не пострадаю, — буркнул я, щёлкнув клюшкой по шайбе.

Наш защитник Уайт тут же завладел заветным чёрным кругляшом. Я оторвался от Эспозито и постучал клюшкой по льду. Но защитник переадресовал шайбу на Денниса Халла, чем сбил с толку защиту хозяев арены. Халл, младший брат знаменитого Бобби Халла, пробежал по левому краю и без раздумий забросил шайбу в зону атаки. «Вот и началось, кто не спрятался, я не виноват!» — подумал я, разогнавшись и словно локомотив, слетевший с рельсов, воткнулся в Бобби Орра, который уже успел шайбу и подобрать и отпасовать её на своего партнёра Дона Оури.

— Бум! — Затряслось заградительное оргстекло, после того как на нём запечатлелся Орр в позе «цыплёнка табака».

— Бам! — Раздалось с другой стороны от ворот наших соперников, так как там в Оури въехал со всего разгона Джим Паппин.

Однако шайба всё равно осталась у хоккеистов Бостона. Ей завладел Фил Эспозито, но ненадолго, ведь в него врезался Деннис Халл. И оба эти игрока рухнули на лёд, так как Эспозито тоже ещё тот крепыш.

— Убью, сука! — По-русски заорал я и бросился на ничейную шайбу, по дороге снеся кого-то из бостонских «медведей».

Я подковырнул дискообразный кругляш пером клюшки на себя и швырнул, не глядя наудачу по воротам, и в этот момент, опомнившийся Бобби Орр рубанул меня клюшкой в плечо. Я потерял равновесие и, падая, схватив канадца за свитер, дёрнул на себя. Как заповедовал Булат Окуджава: «Возьмёмся за руки друзья, чтоб не пропасть поодиночке». А что же шайба? Вратарь бостонцев еле-еле отбил её перед собой и первым на добивание выкатился Джим Паппин. Бросок в касание, но каким-то чудом перекрыв ворота своим телом, Дон Оури отразил первый выстрел. Однако шайба отлетела недалеко, и по ней щёлкнул наш же защитник Уайт, сильно и не точно. Но этого на сей раз оказалась достаточно, ведь шайба, видя наши мучения, сжалилась, бабахнула сначала Джима Паппина в попу, а потом отрикошетила в сетку ворот.

— Скоор! — Завопил на нашей скамейке генменджер Томми Айвен.

* * *

— Сто долларов парни! Сто долларов каждому, если сегодня победим! — Кричал в раздевалке после второго периода Томми Иваныч Айвен.

После той взбучки, что мы устроили на одиннадцатой минуте встречи, было ещё три мелкие потасовки, потом немного поборолись вратари, растеряв во время схватки клюшки, блины и ловушки. И один поединок получился капитальным, защитник хозяев арены Кэрол Ваднейс сломал зуб нашему защитнику Филу Расселу, при этом повредив кисть своей же руки. И когда пятна крови виднелись на льду то тут, то там — команды, как этого хотел Фил Эспозито, начали играть в хоккей, удача в котором качнулась в нашу сторону. 3 : 3 — такие цифры горели на табло после сорока минут игры. К сожалению ни я, ни моя славянская тройка нападения, Стас и Балда, результативными баллами не отметились.

— Сто долларов за победу значит? А если ничья, пятьдесят? — Хохотнул Стас Микита.

— Иди к чёрту! — Рыкнул на него Иваныч. — Идите все к чёрту, кто думает о поражении или ничьей! Нам нужна дна победа, одна на всех, я за ценой не постою!

— Иваныч, а если нас ждёт огонь смертельный? — Усмехнулся я.

— Выпей яду! Вы все выпейте яду, и идите все к чертям! 100 долларов — вот моё последнее предложение! — Вдруг докричался до хрипоты наш гениальный менеджер, чем вызвал гогот всего дружного коллектива.

* * *

В третьей двадцатиминутке ураганный хоккейный темп упал до легкого прибрежного бриза. Ведь мы и соперник уже вдоволь набегались и намахались за прошедшие периоды. Агрессивный хоккейный стиль с большим количеством силовых приёмов всегда отнимал много энергии. И вдруг, за четыре минуты до конца матча, когда казалось, что так и докатаем ничейку, учудил тренер Бостона Том Джонсон. Почему он вместо ведущей пятёрки Фила Эспозито выпусти против меня, Стаса и Балды своё второе звено никто так и не понял. Мы первой же атакой пятёрку Фреда Стэнфилда прижали к их воротам.

— Не спешим! — Орал я, чувствуя, что сейчас сможем решить матч в нашу пользу. — Уайт, сука, только попробуй шмальнуть по воротам! — Первую часть фразы я выкрикнул по-русски, чтобы заслуженный защитник, любитель пощёлкать с дистанции, не обиделся. — Дай через борт.

И защитник дисциплинированно отпасовал на Микиту, который накрутил за счёт шикарного катания своего оппонента по левому краю. И вроде бы в такой позиции надо простреливать вдоль ворот, тут и я в хорошей позиции, и Болдырев готов замкнуть передачу. Но Стас лишь обозначив прострел, резко полетел за ворота, где на него бросился защитник Бостона, забыв меня в пяти метрах от пятака, на самой что ни на есть расстрельной позиции. И хитрый, скрытный пас пошёл точно в крюк. Однако и я кое-что смыслю в хитрости и коварстве. Я не стал бросать, а перевёл шайбу на открытый правый угол. Ванька Болдырев махнул и звякнул в штангу! Шайба, которой некуда было деваться кроме сетки ворот, отлетела на пятак и затерялась среди тел защитника и вратаря бостонской команды. «Мать твою!» — выругался я и куда-то в эту толчею просто ткнул клюшкой. Затем меня толкнули в спину, и я рухнув на вратаря уже по возгласам с трибун догадался, что счёт стал 3 : 4!

— Скооор! — Запрыгали разом все парни на нашей скамейке запасных.

Я вылез с пятака, где мне кто-то успел двинуть по скуле и покатил с чувством выполненного долга к своей команде.

— Иваныч, сто долларов! — Заорали мы дружно, подъезжая к борту.

Какими словами нас материл охрипший добряк Томми Айвен, мы уже не слышали. Но победный счёт 3 : 4, за две минуты до финальной сирены — это далеко не победа и даже не ничья. И тренер хозяев, схватившись за голову, выкрикнул своему вратарю, чтобы тот после вбрасывания сразу же бежал на смену. Поэтому наш коуч, Билли Рэй, не дав нам передохнуть, отправил всю пятёрку обратно на лёд. На последний и решительный бой против ведущего игрового сочетания «Бостон Брюинз», тройки нападения Уэйн Кэшмана — Фила Эспозито — Кена Ходжа и пары защитников Бобби Орра и Дона Оури. Кто там выпрыгнет шестым у Бостона вместо вратаря, меня уже не волновало, нужно было обязательно выиграть вбрасывание. Но я его безнадёжно проиграл. «Закончились силёшки», — подумал я, откатываясь в свою зону защиты.

— Держим мужики, держим! — Гаркнул я по-русски и тут же в голове пронеслась забавная мысль: «А на льду-то прямо гражданская война, где идёт брат на брата. У нас в воротах Тони Эспозито, а у них на острие атаки его старший брат Фил. Кто кого — вот в чём вопрос».

И первым проверить на прочность брата Тони решился от нашей синей линии защитник Бобби Орр. Я честно признаюсь, не только прикрыл рукой подбородок, но и зажмурил глаза, так мощно Орр щёлкнул по шайбе, и попал мне в ногу. От сильнейшего броска, как будто в бедро прилетел кирпич, я хряпнулся на колени и из последних сил и злости махнул клюшкой по шайбе, которая тут же приземлилась передо мной.

— Ну! Давай родная! — Заорал я вслед этой капризной чёрной шайбе, ведь она помчалась не абы куда, а на ту половину поля точнёхонько в проём пустых ворот бостонских «медведей».

— Аааа! — Пронёсся возбуждённый вздох по трибунам и рассыпался, окончившись громким вскриком, — фак!

Так как шайбочка прокатившись, словно на санках, юркнула точно в сетку ворот «Бостон Брюинз» — 3 : 5. «Вот теперь точно всё, — ухмыльнулся я, потирая бедро. — Можно смело расходиться по домам, кина не будет».

Глава 9

Понедельник 30 октября тренер Рэй объявил выходным днём. После «битвы» в Бостоне, о которой пару дней пошумели и тут же забыли спортивные газеты, мы неудачно скатались в Нью-Йорк. 28-го с аутсайдером «Нью-Йорк Айлендерс» сыграли вничью — 4 : 4, а 29-го «рейнджерам» из Нью-Йорка проиграли — 7 : 6.

Однако генменеджер Томми Айвен всё равно был счастлив. Его грела идея с «зимней классикой» на футбольном 60-тысячном стадионе, сулившая большие деньги. Поэтому в Нью-Йорк Иваныч с нами не поехал. Он остался в Чикаго, где решал вопросы с городской администрацией, встречался с владельцем стадиона «Солджер Филд» и самое главное искал подрядчика, который должен был изготовить разборную конструкцию хоккейной коробки с возможностью подключения её к холодильной установке, так как в декабре в Чикаго редко бывает минусовая температура.

В нашем доме тоже произошли кое-какие перемены. Мой сосед Ваня Болдырев держался, держался и сдался. Роза Вилсон впрочем, как и её подруга Лорен Харрис, постоянно мелькая перед нами в самых откровенных нарядах, «дожала» Ванюшу и переехала в его комнату. Лично я, со дня на день ждал известий из Союза, и все ухищрения Лорен игнорировал.

— Сегодня вечером в ресторане «Чикаго Блэкхокс» будет кастинг в группу поддержки ваших «Чёрных ястребов» и прослушивание музыкантов для какой-то хоккейной шоу программы. — Сообщила она всем и без того известную информацию, когда мы завтракали утром вчетвером.

— Что за программа? — Спросила Роза, потянувшись, словно лисичка, накладывая своему Ванечке омлет с поджаренной колбасой, чтобы у парня хватало сил не только на хоккей.

— Спросите Тафа, он больше знает. — Кивнул на меня Болдырев и сам же продолжил. — 31-го октября вечером накануне игры с «рейнджерами» мы проведём открытую тренировку. Матч с любителями, небольшой концерт в перерыве и раздача автографов. Вход пять долларов.

— А выход шесть, — пошутил я. — Ладно у кого какие планы на сегодня? Кто со мной на велосипедную прогулку?

— Мы к кастингу готовимся, ха-ха, — хохотнула Роза, которая уже знала, что они с Лорен заочно приняты.

— У меня после Бостона всё ещё рука болит, — соврал мне Иван. — Ты Фокса возьми. Ему полезно будет воздухом подышать.

— Ясно, — буркнул я и позвал своего чёрного как смоль проныру. — Кыс, кыс.

Однако кот, залез под диван и категорически отказался выходить на прогулку. Плохо на него влиял «воздух» Чикаго. Либо Фоксец скучал по нашим советским отечественным кошкам, либо местные сосиски кроме мяса ещё что-то включали в свой состав, но кот растолстел и обленился. Поэтому я своего спасителя ещё покыскыскал и оставил в покое.

* * *

А на улице стояла замечательная чикагская золотая осень. Температура воздуха примерно 50 градусов по Фаренгейту, что соответствовало нашим 10 градусам тепла. Это странный Фаренгейт считал, что холоднее минус 40 градусов по Цельсию в принципе быть не может, поэтому в минус 40 для Фаренгейта наступал ледяной кромешный ад равный по его шкале абсолютному 0. Наивный был человек никогда не бывавший в Сибири.

— Хау а ю? — Крикнули мне попавшиеся навстречу незнакомые прохожие, когда я крутил педали в сторону Линкольн парка, живописной зелёной зоны в северной части города на берегу озера Мичиган.

— Окей обей! — Кивнул я им головой, намекая, что у меня всё зае…, то есть отлично.

— Хелло, Таф! — Окрикнули меня незнакомые девушки.

— Хай, беби! — Улыбнулся я им в ответ и услышал в спину довольный девчачий визг.

Почему-то у нас в СССР испокон веков считалось, что там за бугром, все улыбаются по ненастоящему, за деньги. Я же думаю всё намного хуже. Если бы нашего советского человека не мордовали, не били по мозгам плакатами массового мозгового поражения: «Не болтай», «Болтун находка для шпиона», «Язык твой — враг твой» и так далее, то люди были бы такими же, как и за бугром. Улыбались, желали бы всем встречным хорошего дня, пусть формально, но интересовались бы, как твои дела. Конечно, процент выловленных шпионов из Мозамбика и Суринама был бы не тот, но нелёгкая повседневная трудовая жизнь, стала бы чуточку лучше.

Кстати, как быстро летит время! Я в Чикаго чуть больше месяца, а уже местная всеми узнаваемая знаменитость. Ещё недавно мне угрожали и проклинали по телефону, а теперь весь город улыбается и желает удачи. Даже в Горьком такого не было, разве только выпить предлагали и денег в займы просили на то чтоб выпить.

— Джень добры, Большой Таф! — Здоровались со мной польские эмигранты, которых в моём районе было большинство.

— Витам! — Отвечал я полякам, что значит по-ихнему «привет».

Неплохо иногда знать несколько слов на разных языках, ведь это делает всех людей в мире ближе и роднее.

— Большой Таф, Советский газет! — Неожиданно окликнул меня продавец газет и журналов, из-за чего я чуть не навернулся с велосипеда.

Я даже уже забыл, что пару недель назад спрашивал у этого толстенького и лысоватого поляка, Патрика кажется, есть ли возможность привезти «Советский спорт»? И вот, вауля, я держал в руках немного помятую Советскую газету за 19 октября. И в ней на последнем развороте родными русскими буквами шёл краткий обзор чемпионата СССР за 17-ое и 18-ое число, в который я впился глазами.

«Крылья Советов» Москва разгромили «Торпедо» Горький — 9 : 0. И в этой игре шесть шайб организовала тройка Лебедев, Бодунов и Анисин. Странно, почему у горьковчан в воротах не играл Виктор Коноваленко, один из творцов победной Суперсерии? Далее «Автомобилист» Свердловск проиграл дома московскому ЦСКА — 0 : 10, а челябинский «Трактор» «попал под раздачу» от московского «Спартака» — 1 : 9. Ну и московское «Динамо» огорчило воскресенский «Химик» — 6 : 2. Две шайбы забросил Саша Мальцев, по одной Капустин, Балдерис, Репс и Боря Александров. «Как там «Малышатина»? — Тут же подумал я. — Ведь ничего не успел парню объяснить. Хотя в некоторых случаях, чтобы лучше спать, нужно меньше знать».

Я отдал пять долларов за драгоценную газету продавцу, отказавшись от сдачи, и медленно пошёл дальше, покатив велосипед рядом. Интересно, как Всеволод Михалыч с молодыми парнями ладит? Это ведь только в агитках — советская молодёжь просто святая, а на деле «ветер в голове» у молодых — это лишь невинные цветочки. К сожалению, через скупые газетные строки, такие подробности, что творится в раздевалке московского «Динамо», узнать было решительно невозможно. А вот судя по турнирной таблице, дела у Михалыча складывались пока нормально. К 19-ому октября первым шли как раз его «динамовцы» — 6 игр и 10 очков, затем ЦСКА — 5 игр и 9 очков, и третье место занимал «Спартак» — 5 игр и 8 набранных очков.

Я остановился посреди тротуара и в лицо подул холодный осенний ветер, и какая-то неутолимая тоска по Родине прокралась в самое сердце. В 90-х, когда массово поедут в США и Канаду наши отечественные хоккеисты, им будет гораздо проще. Затосковал, взял билет на самолёт, прилетел домой, убедился, что тут ничего не изменилось, и улетел обратно. А сейчас я буквально лбом упирался в висящий над Советским союзом глухой «железный занавес». И чтобы его пробить, я точно знал, что должен выиграть здесь в Америке Кубок Стэнли, и тогда меня в СССР просто не посмеют упрятать за решётку. Может быть, дисциплинарный штраф и влепят на месяц, другой, а потом всё равно вернут обратно в большой хоккей. Так как кто в здравом уме захочет заполучить международный скандал из-за простого хоккеиста?

И вдруг из середины газеты выпал сложенный вдвое почтовый конверт. Я естественно его поднял, и первой мыслью было вернуть письмо Патрику, продавцу газет и журналов, но на конверте было написано печатными буквами: «Для Ивана Тафгаева». «Что за шпионские страсти?» — буркнул я про себя и вытащил содержимое конверта на свет. Это была небольшая записочка, небрежно сделанная второпях рукой Светки! От волнения строчки запрыгали у меня перед глазами. «Здравствуй Ваня, — писалось там, — у меня всё хорошо. Ты меня прости, но я скоро выхожу замуж. Будь счастлив».

— Патрик, — чуть не выкрикнул я, тут же вернувшись к газетчику. — Кто тебе принёс «Советский спорт»?

— Женщина какая-то, — пожал он плечами. — Спросила, ты искал для Большого Тафа советские газеты? Я говорю — да. Я на самом деле спрашивал у поставщика про газеты из СССР. И она мне вчера передала вот её. — Продавец кивнул на «Советский спорт». — Только попросила, чтоб я её не разворачивал.

— Дженькую, — пробормотал я и тут же подумал, что записка — это полная херня, ложь, звездёшь и провокация. Вот если приедет шаманидзе, примерно через неделю и подтвердит этот факт, то тогда придётся предпринять кое-что неординарное. Только пока не понятно что.

* * *

Вечером того же дня в ресторане с нашим клубным названием было не протолкнуться. Во-первых, припёрлись все бездельники хоккеисты, чтобы поглазеть на девчонок из будущей группы поддержки, во-вторых пришли сами девушки. Почти пятьдесят человек на семь вакантных мест, точнее на пять, ведь Роза и Лорен уже были заочно приняты. В-третьих, пожаловали два десятка местных музыкальных групп, которые горели желанием грянуть по аккордам на нашей открытой шоу-тренировке. Хозяин ресторана по этому поводу, закрыл заведение на спецобслуживание.

— Вот это крошка! — Орали, выпив пива хоккеисты, встречая очередную кандидатку в чирлидерши. — Что ты ещё можешь детка?! Вот это буфера! Оставь телефончик у бармена, малышка!

И само собой каждый выкрик немного принявших на грудь хоккеистов сопровождался свистом и улюлюканьем. Ещё чуть-чуть и хорошая идея могла бы превратиться в балаган, если бы наш менеджер Иваныч не пригласил для отбора кандидаток бывшую чикагскую фигуристку Лизу Савьер. Эта барышня работала на одном из местных телеканалов, где в качестве режиссёра снимала спортивные сюжеты и передачи. Не знаю, какую оплату мистер Айвен пообещал Лизе, но она не обращая внимания на не совсем джентельменское поведение нашей озабоченной хоккейной команды, что-то записывала в блокнот и задавала девушкам вполне резонные вопросы об умении кататься на коньках, об опыте работы на сцене, о хореографической подготовке.

— А эта, Лиза Савьер, ничего такая, — тихо сказал мне Ваня Болдырев. — Росточком правда маловата, зато на личико симпатичная.

Я тоже бросил пару оценивающих взглядов на режиссёршу, и отметил про себя, что в профиль она чем-то напомнила мою Светку. Да и в фас тоже имелось какое-то сходство. Большие умные глаза, вздёрнутый носик. Хотя исключать того, что у меня на нервной почве после странного письма теперь везде мерещится Света, я бы не стал.

— Ну, хорош базлать! — Прикрикнул я на хоккеистов по-русски и продолжил на английском. — Хватит девчонок пугать. Чего вы верещите, как будто никогда не видели женщин в облегающей фигуру спортивной форме?

— Остынь, Таф, парни просто развлекаются, — пробубнил защитник Билли Уайт.

Он единственный в команде, кроме Стэна Микиты, иногда не боялся высказывать мне претензии, я ведь тоже не идеал, случалось и косячил. Кстати, примерный семьянин Микита сегодняшнюю вечеринку проигнорировал. Да я бы может быть и остыл, но вдруг Лиза Савьер на меня бросила такой благодарный взгляд, что кровь в жилах закипела сама собой:

— Вы парни не вкуриваете важность момента! На дворе разгорается очередной экономический кризис. ВХА переманивает себе лучших хоккеистов и зрителей на трибуны стадионов. В такой момент мелочей быть не может!

— Так мы на скромные буфера и не отвлекаемся, ха-ха-ха, — высказался Деннис Халл и многие парни заржали.

— Буфера — это дело наживное. Выкрики, кто бы тут кому вдул, немедленно прекратить! Я вам дам разваливать капитализм в отдельно взятой стране! — Я погрозил кулаком всем парням, и незаметно им же подмигнул. — С девочками у нас всё? — Спросил я у режиссёрши. — Посмотрим музыкантов?

— Потерпите уж, осталось ещё восемь кандидаток. — Улыбнулась красивой белозубой улыбкой Лиза.

После моей пламенной речи, дальнейший кастинг прошёл в более дружелюбной и спокойной атмосфере. И через двадцать минут на скромную сцену полезли волосатики в потёртых джинсах с гитарами, трубами, банджо и скрипками. Помещение ресторана мгновенно наполнилось звуками кантри, блюза, рок-н-рола и даже фанка. В общем, играли такую музыку, которая никак в моём воображении не стыковалась с жёстким агрессивным силовым хоккеем. И когда отзвучал десятый музыкальный коллектив, я не выдержал и сказал ответственной за будущее шоу Лизе Савьер, что так дело не пойдёт.

— Херня! — Гаркнул я по-русски, махнув рукой. — Нам нужен «Параноик» «Black Sabbath». Или парни лабающие под «Iron Maiden». Или хотя бы так! — Я набрал побольше воздуха в лёгкие и заорал:

И снится нам не рокот космодрома!

Не эта ледяная синева!

А снится нам трава, трава y дома!

Зеленая, зеленая трава!

— Ееее! — Заорали одобрительно мужики из хоккейной команды, несмотря на то, что я все ноты переврал.

— Про что песня Таф? — Спросилпервым Билли Уайт.

— Это песня про траву, которая сниться во сне, — ответил ему, посмеиваясь, Ваня Болдырев.

— Балда — ты Иван! Не про траву, а про Родину, которая у нас у всех одна. — Выдохнул я.

* * *

Домой мы вернулись из ресторана уже ближе к полуночи. Группа для исполнения «Травы у дома» с характерным хеви-металлическим звучанием нашлась в последний момент, когда уже выступили все команды. Ребята, именовавшие себя группой «Styx», отыграв концерт на каком-то школьном вечере, приехали позже вех. Кстати, я им показал ещё один забойный хит — «И вновь продолжается бой», соврав, что это советская запрещённая песня про Джона Леннона из «Битлз», и Леннон такой молодой и юный октябрь впереди. На вопрос — причём здесь октябрь? Я выдвинул такую гипотезу, что в октябре какого-то года «Битлз» дали тайный концерт в Кремле для генералов КГБ и членов ЦК КПСС, «Back In The USSR».

Даже Ваня Болдырев «купился», который всю обратную дорогу в машине как начал обниматься и целоваться со своей Розой Вилсон, так и продолжил, уже поднимаясь на второй этаж в спальню. Я же перед сном решил ещё немного перекусить, хоть это и вредно. И компанию мне составили кот обжора Фокс и Лорен Харрис. Девушка была крайне недовольно моим вниманием, которое я сегодня в ресторане уделял режиссёрше Лизе. «Сейчас взорвётся», — подумал я, разлив по стаканам себе и ей полезный для нервной системы апельсиновый сок без сахара и консервантов.

— Что это было?! — Взревела она. — Ах, Лиза, а давайте послушаем ещё этих, а давайте послушаем тех! Да меня сейчас стошнит! Бееее! Я перед тобой на изнанку выворачиваюсь, а тебе всё безразлично! Что ты в этой сучке нашёл?! Чём она лучше меня?!

Я погладил кота, который за последние дни так попривык, что девушки иногда громко эмоционируют, что теперь поедая сосиски даже ухом не повёл.

— Между прочим, — спокойно ответил я. — Для тебя и твоей подруги стараюсь и для всего «Чикаго Блэкхокс». Если шоу провалится, то меня продадут в ВХА, во Всемирную хоккейную ассоциацию, я перееду в захолустный Эдмонтон, Ваню закинут куда-нибудь в Миннесоту с понижением зарплаты. И вообще проблемы будут глобального хоккейного характера. Хороших снов, — буркнул я, не желая больше выслушать капризы посторонней для меня женщины.

Глава 10

Во вторник 31 октября в Москве, накануне 55-летия Великой Октябрьской революции, чтобы порадовать обычных трудящихся и передовиков производства запланировали сразу два важнейших хоккейных матча. На большой спортивной арене в Лужниках ЦСКА принимал московский «Спартак», а на маленькой хоккейной арене, в спортивном комплексе ЦСКА, «Крылья советов» встречались с московским клубом «Динамо». В общем, всё лидеры этого 27-го чемпионата СССР играли в один день и в одно время. По задумке организаторов первенства — это было гениальное решение.

На матч с «Крыльями» нападающий «Динамо» Борис Александров, проживающий на Верхней Масловке, решил добираться пешком. «Удивительно, — подумал Боря, покупая свежую газету. — Вчера был в полное г…но, а голова не то, чтобы не болит, она даже не постанывает».

— Как сыграете сегодня, Борис Викторыч? — Поинтересовался у хоккеиста пожилой дедушка киоскер, который единственный в Советском союзе называл юного гения прорыва по имени отчеству.

— Да пёс его знает, отец. «Крылья» в этом сезоне не подарок. — Честно признался Александров и развернул газету.

Первое куда упал его взгляд, оказалась программа телепередач, которая сообщала, что сегодня вечером по второй программе будет трансляция хоккейного матча между командами «Крылья советов» — «Спартак». Куда внезапно подевались ЦСКА и его родное «Динамо» в газете не сообщалось. Зато в это же время первая программа передавала концерт Рахманинова для фортепьяно с оркестром, а четвёртая балет Хачатуряна «Гаянэ».

— Они в Останкино совсем, что ли очумели? — Пожаловался Борис киоскёру. — Хоть бы кино какое-нибудь про войну вечером показали. Смотреть ведь нечего!

— Правильно, жаловаться надо в Кремль. — Поддержал хоккеиста отзывчивый дедушка. — Кино снимают в стране мало, да и то ерунду всякую. Толи дело было раньше — «Первая перчатка», «Вратарь», «Запасной игрок»…

— «Хоккеисты», — подсказал Боря, сунув газету в карман пальто, и попрощавшись, с тяжёлым сердцем потопал на игру. А причина тому крылась не в программе телепередач, и не в том, что газетчики перепутали хоккейные матчи, а во вчерашнем странном и в чём-то даже волшебном дне.

* * *

Вчерашнее позднее утро 30 октября Борис встретил в дружеской компании Вити Жлуктова и Хельмута Балдериса. Выглядели парни после двух весёлых дней не ахти. 28-го по чуть-чуть отметили выездную победу над ленинградским СКА — 2 : 4. А потом 29-го уже в Москве докупили ещё «горючки», шпротов, банку огурцов, ещё парочку каких-то деликатесов и обмыли уже как полагается их служебную трёхкомнатную квартиру.

— Все подъём! — Первым загомонил Жлуктик, постучав в двери Хельмута и Бориса. — «Малыш» через два часа тренировка! Подъём! Хельмут!

— Та фстал я уше! — Ответил Виктору дисциплинированный латыш, выглянув из крохотной ванной комнаты. — Тавайте пить кофе.

— Ну, ты Хельмут и даёшь, вчера же вырубился раньше всех, а теперь как огурец! — Хмыкнул Виктор Жлуктов и следующим пошёл в ванную. — Сейчас окачусь холодненькой, одеколончиком попрыскаюсь, хрен Михалыч докопается!

— Тавай, тавай. — Улыбнулся Балдерис и постучал ещё раз в дверь Бориса. — Потьём, «Малыш»! Потьём!

Однако только через пятнадцать минут, последним, перед самым отъездом на тренировку, вышел на общую кухню Боря Александров. В голове его шумело, в животе неприятно клокотало, а на душе было нестерпимо муторно. Боря и сам от себя не ожидал, что разрыв отношений с Алёнкой получится таким болезненным, да ещё накопились игровые проблемы. Старший тренер Всеволод Бобров откровенно не доверял, выпускал в игре на три-четыре короткие смены и всё, поэтому от тоски хотелось выть и рвать на себе волосы.

— «Малыш». — Жлуктов придвинул к Борису кружку кофе и два бутерброда с докторской колбасой. — Так я что-то не понял, ты вчера рассказывал, что мы с Хельмутом в одной команде оказались из-за Тафгая? Дескать, он просто написал наши имена на бумажке, и тренер перетащил нас в «Динамо». Без просмотра, без всяких тестов, так?

— Скаска, — сказал, протянув гласные буквы Балдерис.

— Нет не так, — буркнул Александров. — Иван написал на бумажке, что Капустин — Жлуктов — Балдерис — это будущая ведущая тройка сборной СССР, её надо целиком брать. А Михалыч, это я вам по прошлому сезону скажу, кроме Тафгая ни с кем не советовался. Так же в команде появились молодые защитники Бабинов и Билялетдинов, и нападающие братья Голиковы. А вот про младшего Мальцева, Иван сразу сказал, что на высоком уровне не заиграет.

— Ведущая тройка сборной, — хмыкнул Витя Жлуктов, про которого ещё в прошлом году никто ничего не знал. — Чудеса.

— Вам-то хорошо, вы теперь играете много, а я? — Махнул рукой «Малыш» и, привстав с табуретки, открыл дверцу холодильника, где со вчерашнего дня осталось сто грамм водки в гранёном стакане на поправку. — Задрало всё мужики, — буркнул Боря и залпом «хлопнул» оставшуюся водку.

— Ты совсем сбрендил? — Опешил Жлуктов. — Тренировка же сейчас.

— Тренировка? — Ухмыльнулся юный гений прорыва. — Вот и замечательно, я сейчас покажу Михалычу как в хоккей играть надо. Задрало всё! Похеру! Похеру, мужики!

* * *

Перед тренировочным занятием на катке «Кристалл» Всеволод Михайлович Бобров вывесил в раздевалке новую турнирную таблицу текущего чемпионата СССР:

___________________________очки__игры___в___н___п___шайбы

ЦСКА (Москва)_______________15_____8_____7___1___0___53 — 18

«Спартак» (Москва)___________14_____8_____7___0___1___58 — 19

«Динамо» (Москва)___________14_____9_____7___0___2___44 — 22

«Крылья Советов» (Москва)____10_____7_____5___0___2___31 — 16

«Торпедо» (Горький)___________7_____7_____3___1___3___25 — 33

«Химик» (Воскресенск)_________6_____8_____3___0___5___25 — 26

«Автомобилист» (Свердловск)___3_____9_____1___1___7___21 — 64

«Трактор» (Челябинск)__________1_____8_____0___1___7___25 — 63

СКА (Ленинград)_______________0_____6_____0___0___6___11 — 32

Старшего тренера радовало, что пока его команда шла в тройке лидеров, но огорчало, что были обыграны за девять прошедших игр почти одни аутсайдеры, по два раза «Автомобилист» и «Трактор», и один раз его парни одолели ленинградский СКА и воскресенский «Химик». Отдельной строкой шла победа над прошлогодним чемпионом горьковским «Торпедо», хороший получился поединок. Но поражение от ЦСКА и самое обидное от «Крыльев советов» пять дней назад со счётом 1 : 4, угрожало такому нужному третьему призовому месту. Завтрашний второй матч с «Крыльями» играть вничью, тем более проигрывать, было нельзя.

Всеволод Михайлович сказал, чтобы парни в раздевалке поторапливались, а сам пошёл на каток. Его несколько тревожила обстановка внутри коллектива. Вратарь Володя Минеев жаловался на Жлуктова, Балдериса и Александрова, что они теперь в их общей трёхкомнатной квартире ему и его жене жить нормально не дают. Магнитофон крутят до ночи и девок водят из студенческой общаги. Поэтому старший тренер настоял, чтобы Минееву с женой срочно сняли однокомнатную квартиру. Вратарь с нормальными нервами Всеволоду Боброву требовался не только для «Динамо», но и для сборной СССР. Тем более на днях пришли неутешительные известия из Горького — Виктор Коноваленко, который на своих плечах вытащил серию игр против канадских профессионалов, получил серьёзную травму колена и выбыл самое меньшее на полгода. Теперь Боброву ничего не оставалось, как взять в главную команду страны Владислава Третьяка из ЦСКА.

Он посмотрел на своих бравых хоккеистов, выстроившихся на льду и переодетых в тренировочную форму разных цветов и оттенков, и скомандовал:

— Пошли против часовой стрелки, по свистку ускорение!

И парни медленно покатили длинным раскатистым шагом, продолжая переговариваться о чём-то своём, как будто их два поражения из девяти стартовых матчей не касались. «Хоть на базе запирай», — подумал про себя Всеволод Михалыч и дунул в свисток. Девятнадцать человек резко рванули вперёд, резво перебирая коньками, а один игрок вместо рывка, шлепнулся на бок. Затем подогнув под себя ноги, попытался безуспешно встать и, наконец, развалившись на спине, захохотал.

— Александров! — Свистнул старший тренер и сам выкатился на лёд. — «Малыш», что, травма?

— Аха, — хмыкнул Саша Мальцев, когда вся команда остановилась рядом. — Отравление вино-водочными парами в особо крупных дозах!

— Нормально всё, Михалыч, ха-ха, чё-то сегодня лёд скользкий, ха-ха, — Борис сел на попу и криво усмехнувшись, обвёл мутным взглядом своих партнёров по команде. — Коньки прыт туп пились, — заплетающимся языком добавил он.

— Да ты на ногах не стоишь! — Всплеснул руками Бобров.

— Не, не, я на ногах пока стою, а вот на коньках меня чё-то штормит, ха-ха, — возразил Александров. — Всшспоследний раз, Михалыч, ик, ха-ха.

— Прочь с тренировки! — Рявкнул старший тренер на Бориса. — Вы что думаете, если я вам дал свободу, не запираю на базе, то нужно приходить на тренировку в хлам? Владимир Владимирович, — обратился Бобров ко второму тренеру Юрзинову. — Возьми такси и этого горе голеадора отвези домой. Завтра после матча перед руководством я поставлю вопрос об отчислении Александрова из команды. Пусть едет хоть в Усть-Каменогорск, хоть в Усть-Лабинск.

— Есть ещё Усть-Камчатск, — ляпнул большой любитель географии Саша Мальцев и хоккеисты, зная отходчивую натуру старшего тренера, захихикали.

— Очень смешно! — Завёлся как во время игры Всеволод Михалыч. — А есть ещё спортивная база «Динамо». И сегодня после тренировки вы все туда едите, а проиграете «Крыльям» на неделю там пропишетесь. Я ясно выразился?

— Шайбу! Шайбу! Молодцы! — Заорал Боря Александров, сидя на льду. — Ураааа! Гооол! Ураааа!

— Жаль, Тафгая на вас не хватает, — пробурчал Бобров и дунул в свисток. — Пошли по кругу!

* * *

Примерно через три часа, очнувшись в пустой квартире, Борис протопал на кухню и заглянул в холодильник. На душе было гадко, мерзко и чтобы заглушить боль своих собственных ошибок, душа потребовала продолжение банкета. Однако кроме полбуханки черного хлеба и трети пачки пельменей, холодильник ничего болеутоляющего предложить не мог. Александров сначала посмотрел на часы, затем в окно, где осеннее солнце уже клонилось к закату, и почему-то решил, что если сейчас он не добежит до магазина, и не приобретёт там снотворное и болеутоляюще в одном пол-литровом флаконе, то ночь уже не переживёт. Поэтому на сборы, чтобы натянуть кеды на ноги, курточку на тело и спортивную шапочку на голову, потребовалось меньше минуты.

Гораздо больше времени отнял путь до продуктового магазина. Непослушная дорога постоянно зачем-то раскачивалась и раздваивалась. Из-за чего Боря старался передвигаться короткими рывками. Он делал ускорение на десть шагов, потом дожидался уменьшения качки, которая на редких встречных прохожих не распространялась, и снова рвал вперёд к магазину. «Ну чем не хоккейная тренировка?» — усмехнулся он про себя, когда до его слуха долетел незнакомый и малоприятный голос.

— Эй, чувак, дай закурить!

Борис развернулся, чтобы удостоверится в реальности голоса и того, кто его так нагло остановил. В реальности же на него уставились трое или четверо быдловатого вида ребятишек, на которых он в своём родном Усть-Каменогорске насмотрелся вдоволь. И морды этих пацанчиков, сами собой просили хорошей взбучки или кирпича. К сожалению кирпича, под рукой не нащупывалось, а для взбучки сейчас была не та физическая форма, но всё равно Боря полез на рожон.

— Если интеллекта ноль, нехрен людей беспокоить с идиотскими просьбами? — «Малыш» сплюнул на промёрзший, пока ещё не засыпанный снегом, асфальт.

— Ты чё сказал, падла? — Попёр на него самый резкий и крупный парень из этой быдлокомпании, у которого Борис каким-то чудом своим замутнённым взором рассмотрел золотой зуб во рту. — За грубость ответить придётся!

— Это же хоккеист из «Динамо», — узнал «Малыша» кто-то гопников.

— А я болею за «Спартак», — осклабился главарь с золотой фиксой во рту.

В такие моменты жестокий закон улиц диктует два пути, либо бить первым, либо бежать. И учёный улицей «Малыш», который бежать не мог, со всей силы пробил прямо в фиксу, в золотой зуб, что мелькал перед глазами. Прозвучал смачный и звонкий шлепок, после чего коронка вылетела изо рта и покатилась по тротуару, а главарь гопников плюхнулся на попу. «Хорошо попал», — подумал Боря, но на него тут же посыпались удары со всех сторон, и радоваться стало некогда. За пять секунд несколько очень чувствительных пробоин получило его драгоценное лицо, однако и он тоже успел кому-то навернуть в рыло. Но делая шаг назад, «Малыш» вдруг запнулся об чью-то ногу и лучшее, что он смог предпринять, это во время падения упасть набок и перевернуться к гопникам спиной закрыв голову руками.

— Отойди! Сейчас я с этим фуфелом сам за фиксу рассчитаюсь! — Услышал Боря выкрик главаря и уже приготовился получить сполна за свою собственную глупость и разгильдяйство, как раздался чей-то очень знакомый голос:

— Пшли отсюда, падаль! Если думаете, что обрез не заряжен, то это будет последняя мысль в ваших пустых черепушках. — Уже не так громко прошипел неизвестный спаситель.

— Рассчитаемся ещё хоккеист, — цыкнул главарь, и послышались удаляющиеся шаркающие по асфальту шаги.

Борис за время драки немного протрезвел, поэтому сам встал на ноги и присмотрелся к мужику, благодаря которому встреча с местной гопотой, закончилась легким испугом и парой ссадин на лице.

— Шаман? Волков? Ты как тут? — Улыбнулся разбитыми губами он.

— Стреляли, «Малыш», — гоготнул до безобразия бородатый шаманидзе. — Скажи спасибо Ивану, он как будто знал, что тебя именно сегодня будут бить, и прислал меня. Пойдём домой, буду приводить тебя в человеческий вид. Хватит дурью маяться.

* * *

Примерно через час в служебной трёхкомнатной квартире, на кухонной плите кипело несколько кастрюлек. В одной почавкивала гречневая каша, в другой кипела жидкость напоминающая компот из сухофруктов, а в третьей готово было вырваться наружу обычное кипячёное молоко. Если от каши и молока пахло по-домашнему приятно, то «компот» распространял такое зловоние, что Борис едва принюхавшись, кинулся в туалет, чтобы вернуть в водопроводные трубы весь алкоголь, скопившийся в организме за три последних дня.

— Сейчас молоко с «компотиком» тебе намешаю, — потирал от нетерпения руки шаман, — и маленькими глотками будешь у меня это всё пить. Ты, «Малыш», запомни — это звёзды эстрады могут позволить себе написать пару песен и всю оставшуюся жизнь бухать и колоться, а вам хоккеистам нужно всю спортивную карьеру пахать и вкалывать.

— И тогда благодарные потомки вспомнят о нас пару раз в год, так? — Хмыкнул Боря из туалета и опять припал к унитазу.

— Пару раз — это уже не мало. Ох и едрёная сегодня штуковина получилась, — не уставал нахваливать свое варево шаманидзе. — Кстати, ты же «аршанку» первый раз пить будешь? Значит, можешь загадывать желание.

— Хочу после твоей зловонной «аршанки» остаться в трезвом уме и твёрдой памяти. Или нет. — Борис выскочил из туалета. — Хочу завтра хет-трик положить в ворота «Крыльев советов». Такое загадать можно?

— Хоть полёт на Луну загадывай, — засмеялся шаман. — Исполниться ли — вот в чём вопрос? Это же так, наш шаманский юмор, суеверия. Да чуть не забыл, передай письмо от Ивана вашему тренеру Всеволоду Михайловичу. — Волков выложил свёрнутый вчетверо листок на кухонный стол. — И ещё я у тебя его сберегательные книжки на предъявителя заберу. Завтра одну отвезу в Горький, Светлане, одну пущу на транспортные расходы. Мне мотоцикл подремонтировать надо. И шесть штук отвезу в Америку. Ещё не ясно как встретит Родина нашего Ваню через год.

— Так он на самом деле вернётся? — Почесал затылок Борис, и у него снова неприятно заурчало в животе, но пока терпимо.

— А я тебе, о чём целый час толкую? — Усмехнулся шаманидзе. — Пей «аршанку», а то мне ещё всю ночь в Горький ехать на своём «Урале» с коляской. Ведь поездом нельзя, самолётом тоже, а тут закосил под лесника и никто не прикопается. Только холодно у нас в октябре, не то, что в Копенгагене.

* * *

На следующий день в спортивный комплекс ЦСКА хоккеист Борис Александров пришёл за час до назначенной игры. Вся команда, что провела ночь на базе, уже почти полностью переоделась и готова была выехать на лёд для разминки, помотать круги, пощёлкать по воротам. На Бориса парни посмотрели как на покойника.

— То, что пришёл правильно, — сказал Саша Мальцев. — Мы вчера с Валеркой Васильевым о тебе с Бобровым говорили.

— Да, просили, чтоб тебя, сопляка, взять на поруки. — Тяжело вздохнул Васильев. — Но, б…ь, Михалыч ни в какую, пи…ц. Так что можешь даже не переодеваться. Если сегодня выиграем, ещё раз надавим на жалость. Какого же ты х…я вчера устроил?

— Пить не можешь, не берись, — добавил Мальцев. — Все как люди, отметили в пределах разумного. Только ты у нас особо одарённый.

— Вундеркинд, б…ь, — поддакнул Валерий Васильев. — Загудели, заиграли провода, мы такого, б…ь, не видали никогда.

— Осознал мужики, — буркнул Александров и, сняв верхнюю одежду, начал переодеваться на матч, доставая из баула форму и щитки. — Нам такое не встречалось и во сне, чтобы солнце загоралось на сосне.

— Ты смотри одной нагой уже в Усть-Каменогорске, а ещё шутки шутит. — Присвистнул Александр Мальцев, выходя из раздевалки, и за ним потянулись остальные «динамовские» хоккеисты.

И тут в раздевалку заглянул старший тренер Всеволод Бобров, которому, скорее всего, уже кто-то настучал на опального игрока:

— Зря переодеваешься, я тебя в заявку не внёс. И вопрос по тебе уже решён. Годик в первой лиге погоняешь, не переломишься. Валерка Харламов вообще в Чебаркуле играл, на пользу пошло.

«Малыш» дождался, когда последний хоккеист выйдет из раздевалки, и протянул старшему тренеру письмо от Тафгая из Северной Америки.

— Это от Ивана оттуда, вчера знакомый передал. — Тихо шепнул Борис и добавил. — Можно я просто хотя бы на лавке посижу? Вдруг кто-нибудь травму получит? В хоккее всякое бывает.

— Бывает, — пробормотал Бобров, развернув письмо и быстро его пробежав глазами, спрятал во внутренний карман пиджака. — Ладно, посиди на прощанье. — Улыбнулся Всеволод Михалыч, так как содержимое американского послания ему очень даже понравилось.

Глава 11

За полчаса до игры старший тренер московского «Динамо» Всеволод Бобров случайно столкнулся в подтрибунном помещении со старшим тренером «Крыльев советов» Борисом Кулагиным. Вообще разговор между этими двумя специалистами, которые вместе готовили сборную СССР к Суперсерии 72, давно напрашивался. Но Всеволод Михайлович утопая в своих клубных проблемах всё не находил пяти минут, чтоб позвонить и назначить встречу, между тем темя для беседы была наисерьезнейшая — это главная команда страны.

В Спорткомитете опять решил объединить их в один дуэт для подготовки к призу «Известий», а так же для серии игр в США. Андрей Васильевич Старовойтов, глава Федерации хоккея сказал тогда Боброву при личной аудиенции:

— Под Новый год американцы, рухнув с дубу, предложили провести первый пробный «Кубок Мира» в Миннеаполисе и Колорадо-Спрингс. Понравилась им, видите ли, Суперсерия с профессионалами этими грёбаными. В турнире уже подтвердили своё участие студенческая сборная США, ну это так сопляки, мальчики для битья, которых готовят для Олимпиады в Инсбруке 1976 года. Чехословацкий клуб «Дукла» из Йиглавы, усиленный членами сборной ЧССР — это уже соперник посерьёзней. И внимание, клуб из новой лиги ВХА «Альберта Ойлерз» из Эдмонтона. Профессионалы, едрить колотить. — Тяжело вздохнул Старовойтов. — Только представь, если мы им проиграем! Канадцы опять такой хай в газетах поднимут, что Суперсерия нами была выиграна случайно, что мало не покажется. Если честно, уже задолбали! Как тебе, Михалыч, такое нравится? Вот и мне тоже совсем не нравится.

А в спортивном комплексе ЦСКА, где сегодня 31 октября собралась мизерная аудитория всего-навсего в две с половиной тысячи зрителей, Бобров, молча пожав руку своему коллеге по тренерскому цеху Кулагину, спросил:

— Ты в курсе, что на «Кубок Мира» приедут играть профессионалы из ВХА?

— Это которые? Из лиги, что теперь конкурирует с НХЛ? — Поморщился Борис Кулагин, ведь его после трёх проигранных последних игр Суперсерии не поносил последними словами только ленивый. — Н-да, не дай Бог проиграем. В газетах заклюют. Как бы из сборной не попросили в преддверии чемпионата Мира в Москве. Кстати, кого надумал в команду вызвать?

— Твоих «крылышек»: Лебедева — Анисина — Бодунова. — Пожал плечами Всеволод Михайлович. — Армейцев: Михайлова — Петрова — Харламова. И своих молодых: Капустина — Жлуктова — Балдериса. Четвёртую тройку нападения сделаю составной: Сашу Голикова на левый край, в центр «спартаковца» Сашу Якушева, а на левый фланг Сашу Мальцева.

— Всё своё «Динамо» в сборную тащишь, — хмыкнул Кулагин. — В принципе логично. А ты слышал, что Коноваленко сломался? Придётся теперь Третьяка в сборную вызвать.

— Посмотрим, — буркнул Бобров. — Может твоего Сашу Сидельникова возьму.

— Тебе решать. Давай, хорошей игры, потом поговорим. — Борис Палыч пожал руку своему коллеге и поспешил на скамейку запасных.

«Потом он поговорит? — подумал Всеволод Михалыч, посмотрев вслед Кулагину. — Если дуешься на меня за Сережу Капустина, то так и скажи! Его всё равно либо мы, либо ЦСКА забрал бы как военнообязанного. И не я эти правила придумал».

* * *

Боря Александров, просидев весь первый период у самого края на скамейке запасных, куда обычно ссылают игроков глухого запаса, и во втором периоде остался там же. Хотя пару раз «Малыш» заметил, что старший тренер иногда всё же посматривает в его сторону, ведь дела у команды на ледяном поле шли откровенно плохо. На табло горели неутешительные цифры — 3 : 1 в пользу номинальных хозяев площадки «Крыльев советов». Новая тройка нападения братья Голиковы и Саша Мальцев, не могли даже нормально в зону атаки войти. А тройка Капустин, Жлуктов и Балдерис, отметившись одной заброшенной шайбой, почему-то скисла.

Сейчас же на льду было третье сочетание игроков: Юра Чичурин, Миша Титов и Юра Репс, а в защите пахали незаменимые Валера Васильев и ветеран команды Виталий Семёнович Давыдов. У «крыльев» через смену играли только Лебедев, Анисин и Бодунов, которые в данную минуту штурмовали ворота Володи Минеева.

— Васильев шайбу выноси! Шайбу выноси, говорю! — Крикнул уже не в первый раз от борта старший тренер Бобров. — Проще сыграй!

Но Васька, как любовно называли защитника болельщики, проще играть сегодня не желал. Он подхватил шайбу за воротами Минеева и пошёл обыгрывать всех «крылышек», которые ему попадались на пути. Обыгравшись церз борт он ушёл от Юры Лебедева, пропихнул шайбу мимо Славы Анисина, и рванул из зоны защиты на оперативный простор.

— Дай налево! Налево! — Закричал Всеволод Михалыч, так как по левому краю полетел параллельным курсом никем не прикрытый Чичурин.

Сыграй на него, и получался бы гарантированный выход один на один на ворота Сидельникова, голкипера «Крыльев советов». Но Васильев заковырялся, попал под силовой приём от Будунова и шайбу естественно потерял. А в хоккее если шайба у одной команды убыла, то у другой она тут же обязательно появится, по фундаментальному закону природы — сохранения материи.

— Лебедь держи! — Гаркнул Саша Будунов и отпасовал на своего партнёра по тройке Юру Лебедева.

— Назад! Назад! — Потребовал Бобров от своих подопечных, которые кинулись в атаку.

Однако хоккей такая стремительная игра, и шайба здесь летит под 100 км в час, что в защите в данную секунду остался лишь ветеран Виталий Давыдов против двух молодых и ретивых «крылышек» Лебедева и Анисина, и помочь ему никто не успевал. Юра Лебедев вошёл в зону атаки слева, Слава Анисин справа, а Виталий Семёнович, катящийся спиной к своим воротам, оказался посередине. Ситуация стандартная, в которой владеющие шайбой нападающие если начинают играть правильно, то обязательно выигрывают. Лебедев, сделав пару обманных движений и показав, что сейчас бросит, резко и скрытно пустил шайбу на своего партнёра. Виталий Семёнович прыгнул всем телом на лёд, чтобы шайбу перехватить, но безуспешно, ведь та словно мышка, юркнув под защитником, пришла точно на крюк клюшки Славы Анисина. Бросок в касание, и включившийся красный фонарь за воротами «Динамо» огорчил не только старшего тренера Всеволода Михайловича, вратаря Володю Минеева, пытавшегося отбить шайбу в отчаянном прыжке, но и всю остальную команду. Скромненькое электронное табло спортивного комплекса ЦСКА высветило катастрофический счёт — 4 : 1 в пользу номинальных хозяев «Крыльев советов».

— Чёрт! — Бобров ударил кулаком о край деревянного борта, посмотрел на запасного Борю Александрова и скомандовал, — Голиков старший, Саша Мальцев и «Малыш» на лёд. Спокойно мужики! У нас ещё впереди пять минут в этом втором периоде и целый третий период. Просто без мудрежа покажите то, на что вы способы. Если конечно хотите попасть на «Кубок Мира» в составе сборной СССР.

«Какая нахрен сборная? — невесело подумал Боря Александров. — Завтра первым же рейсом двину в Казахстан. Кстати, на мою комнату уже Бабинов глаз положил. Эх, помирать так с музыкой!». Борис занял своё привычное место на левом краю атаки, где с его правым хватом играть сподручней. Легонько толкнул плечом в плечо нападающего «крыльев» Репнёва и уставился на точку вбрасывания, где друг напротив друга встали на изготовку «динамовец» Саша Голиков и центр нападения «крыльев» Игорь Дмитриев. Судья бросил шайбу и её тут же выбил в бок на «Малыша» не свой Саша, а чужой Игорь. «Не возвращать же мне теперь шайбу обратно», — усмехнулся Борис и повёл её в сторону своей синей линии.

— Куда, мать твою?! — Окликнул его разозлённый на игру команды Мальцев.

«Туда, куда Макар телят не гонял», — опять про себя сказал «Малыш» и, сделав резкий разворот, в доли секунды улетел от опекающего его хоккеиста «Крыльев советов». Но перед ним ту же выросли сразу три игрока соперника. Боря качнул вправо, всем видом показал, что сейчас отдаст на Мальцева, но пробросив шайбу вперёд, рванул сквозь строй чужих защитников и нападающих напролом. Удивительно, но такая дерзкая и авантюрная атака оказалась полной неожиданностью, как для игроков «Крыльев», так и для игроков «Динамо», застрявших в средней зоне. Поэтому через две секунды Борис нёсся уже на ворота Александра Сидельникова в гордом одиночестве. Он переложил пару раз шайбу с внешней стороны крюка на внутренний, и бросил на сближаясь с вратарём точно под левую ловушку.

— Бамс! — Звякнула шайба о металлическую штангу и затрепетала в сетке, сделав счёт 4 : 2.

— Гооол! — Закричали в полупустом ледовом дворце зрители, которым игра с множеством заброшенных шайб уже начинала нравиться больше, чем свежее пиво из буфета.

— Дааа! — Выкрикнул «Малыш» проезжая мимо своей скамейке запасных. — Михалыч, извини меня дурака за вчерашнее, — неожиданно для себя сказал он старшему тренеру Боброву.

— Если сейчас ещё одну положишь, будет разговор, — хитро усмехнулся Всеволод Михалыч. — Давай, давай, в том же духе! — Крикнул он всей пятёрке, которая осталась сейчас на льду. — Веселее мужики, веселее! Мы в хоккее.

«Ещё одну банку, — подумал Боря, возвращаясь на центр площадки и пытаясь вспомнить, что ему говорил вчера вечером шаман Волков, когда поил этим тошнотворным вонючим компотом. — Если вдруг фортуна улыбнётся, то ни капли спиртного брать в рот категорически нельзя, сказал он. Иначе все неприятности вернутся в двойне. Чёжь не в тройне-то? Ё моё». Но как только судья вбросил шайбу, посторонние мысли о магическом напитке шамана мгновенно выветрились из головы Александрова, оставив в ней только одну главную мысль — забросить, забить, затолкать, сделать всё, чтобы закрепиться в команде, прорваться в сборную и поехать на «Кубок Мира».

А тем временем Саша Голиков, выиграв вбрасывание, уже на другом правом фланге попытался разыграть двоечку с Сашей Мальцевым, чтобы войти в зону атаки. Но выстроив плотную оборону на своей синей линии «Крылья» такой наскок отбили, даже не вспотев.

— Дай! Дай! — Постучал клюшкой об лёд «Малыш».

Однако упрямый Мальцев, откинув шайбу защитнику Васильеву, и сместившись с края на центр, поменявшись местами с Голиковым, разогнался и потребовал обратного паса. «Сейчас с разгона через центр попробует проскочить эшелонированную оборону, — понял замысел своего партнёра Борис. — Только хрен получится». И в тот момент, когда Васька отпасовал на Мальцева, центральный нападающий «крылышек» очень жестко въехал в лучшего «динамовского» форварда. Мальцев упал, но успел сгруппироваться и отшвырнуть шайбу налево, в сторону «Малыша».

«Вот шанс!» — вспыхнула короткая мысль в голове Бориса, и он вцепился в него как утопающий в соломинку. Резкий рывок, шайба легла на крюк как приклеенная, и через свой левый край Боря ворвался в зону атаки. «Опачки, а нас тут не ждали!» — обрадовался он, когда один из защитников «Крыльев» рубанул наотмашь его по клюшке, чтобы задержать и, не дав срезать угол на ворота Сидельникова, затолкать к борту.

— Б…ь! — Вскрикнул Борис, так как защитник угодил по рукам в незащищённое место.

«Сука!» — коротко сматерился он про себя, но, не выронив клюшку, попёр на ворота, ведь две минуты большинства хорошо, а заброшенная шайба намного лучше. Голкипер «Крыльев» Сидельников немного выкатился из ворот, сокращая сектор обстрела. И «Малыш» заметив это, не бросил сразу, а заложив небольшой отворот влево, объехал кипера и катнул шайбу под очень острым углом в рамку ворот. Вдруг время как будто притормозило свой безумный стремительный бег, несколько мгновений растянулись на несколько секунд. И Боря даже успел выкрикнуть про себя: «Прошу попади!».

— Бееем! — раздался характерный звуковой сигнал и загорелся красный фонарь за воротами, ведь шайба, услышав мольбы форварда, вползла в сетку.

— Гооол! — Закричали редкие, но шумные болельщики на трибунах.

— Даааа! — Выкрикнул и сам Борис Александров, подняв клюшку словно факел, одной рукой вверх.

* * *

Пятнадцатиминутный перерыв и львиная доля третьего решающего периода для старшего тренера Всеволода Боброва пролетели незаметно. Сначала команда горела 4 : 1, затем две шайбы опального нападающего Александрова вернули надежду — 4 : 3. А в самом начале третьей двадцатиминутки трудяга Сергей Капустин вообще сравнял счёт — 4 : 4. Но ничья для «Динамо» была не самым лучшим результатом. «Сейчас потеряю очко, а потом его как раз для призового места и не хватит», — подумал Всеволод Михалыч, глядя на лёд, где обе команды теперь доигрывали матч предельно осторожно. В атаку большими силами не шли, а в защите выбрасывали шайбу через борт и не мудрили. «Это в НХЛ в регулярном сезоне есть право на риск, на эксперимент, на атакующую игру на встречных курсах, там же главное попасть в плей-офф, — грустно усмехнулся старший тренер «Динамо». — А у нас круговая система, каждое очко на вес золота. Будешь добывать эти очки и сразу станешь новатором и экспериментатором, а нет, то погонят в зашей. Поэтому и зрителей на трибунах с гулькин нос». Бобров посмотрел на заскучавших болельщиков, на табло ледового дворца, где электронные часы уже отсчитывали последние две минуты матча. И тут судья встречи показал вбрасывание в зоне «Крыльев советов». Саша Мальцев с братьями Голиковыми вернулся на скамейку запасных, и за минуту с лишним до конца на лёд вышла тройка Сергей Капустин — Виктор Жлуктов — Хельмут Балдерис.

— Похрен, — очень тихо себе под нос пробубнил Всеволод Михалыч и сказал Боре Александрову. — «Малышь», если Жлуктик выиграет шайбу на точке, выскочишь шестым полевым вместо вратаря. Ясно? Миней! — Гаркнул он голкиперу и показал ему заранее обговоренный условный знак, большой палец вверх, что означило быть готовым в любой момент покинуть ворота и бежать на скамейку.

«Похрен, риск благородное дело, — немного зло усмехнулся старший тренер и вперился глазами в чужую половину поля, где судья уже бросил шайбу под клюшки «динамовца» Жлуктова и центрфорварда «Крыльев» Анисина. — А Лебедев, Анисин и Бодунов, я смотрю, уже наелись», — отметил он про себя.

* * *

Команду — «давай Малыш», Боря услышал, как будто сквозь ватную пелену, но, не раздумывая, перепрыгнул через борт и полетел в зону атаки, где разыгрывали шайбу Жлуктов, Капустин, Балдерис, Васильев и Давыдов. То, что Бобров оставит ворота пустыми и кинет в бой шестого полевого, не ожидал никто из зрителей на трибунах, поэтому народ радостно засвистел и закричал:

— Шайбу! Шайбу!

— Забей Малышатниа! — Зычно гаркнул какой-то преданный фанат «Динамо».

— Дай! Дай! — Закричал сам Борис, и полез на пятачок, где уже толкался с защитниками «крылышек» Витя Жлуктов.

Капустин в левом закруглении, попытался было катнуть шайбу в направлении Жлуктова и прибежавшего к нему Александрова, но на него активно полез Александр Будунов, больно толкнув несколько раз клюшкой в спину. Поэтому ничего лучше, чем отпасовать на синюю линию защитнику Валере Васильеву Сергей Капустин придумать не смог.

— Васька бросай! — Послышалось с трибун.

И Васька щелкнул, вложив в удар всю свою широкую хоккейную душу. К сожалению, шайба до ворот не долетела, застряла по пути среди игроков обороны «Крыльев советов». И до неё первым добрался юркий и шустрый нападающий Слава Анисин, который, как и вся пятёрка «крыльев» сейчас отбивался в защите. Анисин быстро обработал шайбу, укрыл её корпусом от Жлуктова, развернулся и бросил на другую сторону поля по пустым воротам «Динамо»! Как «Малыш» успел прыгнуть, чтобы прервать бросок Анисина, он и сам не понял, сработал, что называется, на одних рефлексах и инстинктах. Шайба, попав ему в бедро, подлетела метра на два вверх и отскочила опять к Валерке Васильеву. А Васильев решив, что попытка не пытка, вновь зарядил по воротам Сидельникова, но на этот раз он угодил в пытающегося встань на коньки Бориса. Второй шлепок уже по другому пока ещё целому и здоровому бедру Борю Александрова озадачил и разозлил.

— Васька, б…ь, чё за херня?! — Заорал он и погрозил кулаком защитнику, но вдруг зрители на трибунах повскакивали с мест и закричали:

— Гоооол!

— Молодчик «Малыш»! Красавец! — Заголосил Всеволод Михайлович Бобров, обнимаясь с хоккеистами на скамейке запасных, и на табло высветился новый победный для «Динамо» счёт — 4 : 5.

«Хет-трик значит, — подумал Боря, когда его бросились поздравлять одноклубники. — Ну, шаман, ну погоди».

Глава 12

Вечером 31 октября на спортивной арене «Чикаго Стэдиум», когда на Москву опустилась глубокая ночь и страсти на хоккейных площадках Советского союза уже улеглись, бывшая фигуристка, а ныне режиссер WSNS-TV или, проще говоря, 44-го телеканала Лиза Савьер готовилась к своему дебюту как постановщик хоккейного шоу. Она выглянула из подтрибунного коридора на арену, которая была заполнена практически под завязку, и почувствовал, как её колотит нервная дрожь, словно она вновь действующая фигуристка, готовая выскочить на лёд на чемпионате штата. К сожалению, когда ты спортсмен всё гораздо проще, ведь всё зависит только от тебя. А когда ты режиссёр успех складывается из множества мелочей. Например, сегодня на дневном прогоне одну из девочек группы поддержки от волнения стошнило прямо на лёд. А барабанщик из музыкальной группы «Styx» приполз на репетицию чуть тёпленький на четвереньках. И сейчас его приводил в себя этот странный русский хоккеист Иван Тафгаев, которого все называли Большим Тафом. Во-первых, он был рослый, большой и сильный, а во-вторых, наводил страх даже на своих партнёров по команде, а музыканты его откровенно побаивались.

— Я тебя, сучонок, сейчас научу рок-музыку любить! — Услышала Лиза голос Тафгаева, который вывел бедного барабанщика за ухо из туалета. — Я из тебя сейчас не только Ринго Старра сделаю, ты у меня сейчас ещё запоёшь, как Фил Коллинз!

— Вы отрываете моё ухо! — Пищал бедняга, согнувшись пополам.

— Постой, — Большой Таф остановился и, перехватив музыканта за шиворот, спросил его, — а знаменитые одноухие барабанщики в истории рок-музыки были?

— Нет, — пискнул бедолага. — Рэй Чарльз, кажется, был слепой.

— Если сейчас не сыграешь, как следует «Траву у дома» будут! — Тафгаев отвесил музыканту подзатыльник и, погрозив уже всей перепуганной группе, добавил. — Только перепутайте у меня ля-минор и ре-мажор, я вам такой фа-диез покажу, ми септаккорд до конца дней в кошмарных снах являться будет! Хелло, Лиза! — Иван помахал ей рукой. — Музыканты для исполнения патриотических рок-баллад построены! Если что, то я все их волосатые морды запомнил, и автомобильные права до конца шоу изъял. А вот девочку пришлось в больницу отвезти, у неё на нервной почве разыгрался аппендицит. Что стоим, кого ждём? — Большой Таф рыкнул на музыкантов группы и скомандовал им. — По гитарам разойдись! Всё, Лиза, можно начинать.

«Вот это дисциплина», — усмехнулась про себя Лиза Савьер, когда мимо неё пробежали музыканты на небольшую сцену, сколоченную специально для хоккейного шоу за защитным стеклом левых, если смотреть от скамейки запасных, ворот.

— Ребята как махну рукой, начинайте, — успела шепнуть музыкантам Лиза и взяла в руки микрофон.

Так-то вести хоккейный вечер должен был специально приглашённый известный телекомментатор, но он заломил такую цену за полтора часа работы, что менеджер «Чёрных ястребов» Томми Айвен счёл лучшим решение доплатить Лизе ещё и за конферанс.

— Внимание, внимание! — Сказала Лиза Савьер зрителям на трибунах. — Впервые в истории Чикаго лучшие хоккеисты любители города скрестят клюшки с отцами и дедами профессиональных хоккеистов «Чикаго Блэкхокс»! Мы начинаем!

Она махнул музыкантам, и те грянули неизвестную в США русскую малопонятную песню «Трава у дома». Мощные хард-роковые аккорды полились из динамиков и солист группы «Styx» высоким и сильным голосом запел на ломаном русском языке:

И итша нау не окат кошморомааа, ееее!

Нооо итааа лиенауу шиниваааа! Е, е, е, е!

«Наверное, это не очень похоже на русский язык», — подумала Лиза и выпустила группу из шести девушек, которые выкатились на хоккейную площадку, размахивая флагами. Один был звёздно-полосатый, другой флаг с эмблемой хоккейного клуба «Чикаго Блэкхокс», третий с большим канадским кленовым листом, а вот три следующих полотнища, красный стяг СССР, и два сине-бело-красных ЧССР и Югославии, символизировали, по словам Большого Тафа, дружбу народов.

Затем из одной калитки на лёд стали выезжать хоккеисты любители. Кстати, за то чтобы сегодня погонять против профессионалов некоторые раскошелились на хорошую сумму. А потом из другой калитки покатили седовласые с длинными бородами старцы. Зрители такой перфоманс встретили свистом и гоготом. Ведь некоторые действительно поверили, что это предки хоккеистов «Блэкхокс» решили сегодня тряхнуть стариной. Иван Тафгаев, который Лизе нравился всё больше и больше, в чём она боялась себе признаться, сказал, что такой фокус с седовласыми париками был в одном советском фильме и, между прочим, имел большой успех.

* * *

— Первые минуты не напираем, — сказал я сквозь накладную седую и длинную бороду Ивану Болдыреву и Стасу Миките. — Пусть любители сначала шайбу нам забросят, и тогда уже поиграем от души.

— Скажешь тоже любители, да там половина парней из низших хоккейных лиг, — заворчал Микита. — Им только дай слабину, потом не остановишь.

— Чёрт, я об этом не подумал, — пробурчал я и поехал на точку вбрасывания.

— Поддержим команды аплодисментами! — Закричала в микрофон Лиза. — Гет рэди, экшен!

Судья еле успел отскочить как шайбой завладели любители, все как на подбор — молодые здоровые ребята, кровь с молоком. Мы по-стариковски покатили в защиту, а эти не понимающие юмора и смысла шоу «бычки», ломанулись нас крушить в атаку. И один из любителей, уже на четвёртой секунде не доходя двух метров до синей линии, шарахнул по воротам. Тони Эспозито не смотря на седую бороду, торчащую из-под вратарской маски, среагировал как молодой, полный сил спортсмен и шайбу отбил, к сожалению не далеко и перед собой. И тут же накативший следом любитель вторым ударом вколотил чёрный иногда летающий диск в самую девятку ворот.

—Скооор! — Захохотали на трибунах.

— Добавьте дедам ещё! — Закричали кое-где болельщики, позабывшие, что старость надо уважать.

Я же с Микитой и Болдыревым снова вернулся на центр поля на точку вбрасывания. «Нет, ребята, так дело не пойдёт», — немного разозлившись подумал я, и когда шайбу вбросил арбитр сыграл без всяких поддавков. Во-первых, шайбу чётко выбил на своего же защитника билли Уайта, а во-вторых, так дал молодому наглецу, автору первой заброшенной шайбы, в бок, что тот под свист трибун брякнулся на лёд.

— Я тебя научу, как пожилым людям место в трамвае уступать, — шикнул я и полетел открываться на чужую синюю линию. — Балда не спи! Стас, мать твою, пасуй!

Я постучал клюшкой и ребята, красиво разрезав хоккейную площадку тремя длинными передачами с фланга на фланг, вывели меня одного на двоих защитников команды любителей. Я вошёл в зону атаки, размахнулся как богатырь Илья Муромец и щелкнул с такой силой, словно в меня вселился былинный великан Святогор. И голкипер любителей, предчувствуя неладное, еле-еле успел увернуться от, летящей как пушечное ядро, шайбы.

— Бамс! — Звякнула она в перекладину и отрикошетила за линию ворот.

— Скооор! — Взревели трибуны «Чикаго Стэдиум».

— Давай ещё деды! — Потребовали болельщики с нижних ярусов.

Однако, Лиза Савьер, стоящая за бортом, где находились скамейки для оштрафованных игроков, махнула рукой, и музыканты заиграли мотив песни «И вновь продолжается бой, Джон Леннон опять молодой», условный сигнал к преображению. Поэтому вся наша пятёрка хоккеистов, что была на льду, стащила седые парики с длинными бородами и подняла в приветственном знаке клюшки вверх. И простодушные чикагские зрители буквально взвыли от восторга, а кое-кто из преданных хоккейных болельщиц даже зарыдал. «В следующий раз принесу сюда кота Фокса, давно он у меня по льду не бегал», — улыбнулся я.

* * *

После первого периода, который мы отыграли двадцать минут «грязного» времени, это когда стрелки часов не останавливают во время хоккейных пауз, счёт уже был астрономический 11 : 3 в нашу пользу. Любители сами виноваты, завели нас, раздраконили в самом начале матча, теперь уже нас было не остановить. И пока мы с любителями переводили дух, музыкальная команда, исполнив в очередной раз два советских забойных хита, затянула какую-то свою рок тягомотину. Не очень удачную часть шоу, спасли чирлидерши, которые сняв коньки, на ковровом настиле, что вытащили прямо на лёд показали несколько заученных групповых упражнений, подражая своим коллегам из баскетбола и американского футбола. И вдруг в эту минуту ко мне подошла Лиза Савьер.

— Иван, у меня на телевидении скоро будет съёмка передачи про разные загадочные феномены.

— Понимаю, «Фантастические истории» с Иваном Дружко, — хмыкнул я.

— У вас разве тоже такое снимают? — Удивилась девушка, смешно изогнув одну бровь дугой.

— Пока нет, сейчас в СССР только готовится к эфиру «Очевидное невероятное» с Сергеем Капицой. О сколько нам открытий чудных готовят просвещенья дух, и опыт, сын ошибок трудных… До «РЕН ТВ» и «Битвы экстрасенсов» народ ещё не дозрел. Вот когда Алан Чумак начнёт воду с одеколоном заряжать, вот тогда люди морально будут готовы к чему угодно.

— Да? — Похлопала глазами Лиза, не поняв и половины сказанного мной. — Так значит, мы будем снимать про шайбу, которая во время вашего хоккейного матча появилась и тут же исчезла. Дашь нашей программе интервью?

— Ноль вопросов, — хохотнул я и посмотрел на лёд, где уже сворачивали ковер, и нам пора было уже продолжать крушить любителей на потеху переполненных трибун.

— Тогда, может быть, вместе поужинаем? — Пролепетала девушка, потупив глазки.

— Давай завтра, после игры с «Нью-Йорк Рейнджерс». — Глупо улыбнулся я, отметив про себя, что американские девушки гораздо практичней наших Советских. Если мужик понравился, так чего «сиськи мять»?

Внезапно из подтрибунки выскочил Томми Айвен и затараторил:

— Таф, не забудь, у нас сейчас во втором отделении запланирована драка и море красной театральной крови.

— Да помню, я помню, — отмахнулся я. — Слушай, Иваныч, появилась такая идея. — Я незаметно подмигнул Лизе Савьер. — Представь, меня любитель сбивает с ног, и вдруг выскакиваешь на лёд ты и начинаешь его колошматить ботинком в руке, при этом выкрикивая, что ты сейчас покажешь всем «кузькину мать»! Народ описается от восторга.

— Да, очень интересный сюжетный поворот. — Кивнула Лиза, еле сдерживая улыбку.

— Я с ботинком в руке? — Задумался на секунду генменеджер и тут же выдал свою «коронку». — Иди ты, Таф, к чёрту! И пусть вообще всё катится к чертям! Хватит филонить! — Закричал он, переключившись на других хоккеистов. — Живо на лёд, бездельники!

— Иваныч, сто долларов, — захохотал первым Стас Микита, и от смеха покатилась вся команда.

* * *

После заключительного второго периода зрители стоя приветствовали обе команды. Буквально всё сегодня было. И множество заброшенных шайб, только мы одни наколотили 19 штук. И драка получилась великолепной, так как для поединка был выбран начинающий актёр, который очень натурально падал, вставал, снова бросался на меня и вновь падал. А искусственной кровью как он искусно и незаметно залил и лицо, и лёд, профессионал. Но больше всего меня поразил Стас Микита, который ничего не сказав ни мне, ни Ваньке Болдыреву, за свой счёт привез на шоу три десятка детей-инвалидов в колясках. Это я узнал, когда началась автограф-сессия.

— Потом поговорим, — зло шепнул я Миките. — Это же благотворительность, дубина! Под это же дело можно организовать бесплатно отдельный сектор для инвалидов, сбор средств на коляски и врачей! Это же работа на имидж клуба.

— Да, Иваныч скряга на такое не согласится, — так же тихо ответил мне Стас, когда мы подписывали хоккейные карточки всем желающим.

— Иваныча я за ухо беру на себя. — Уверил я партнёра по тройке нападения.

Внезапно вместо карточки на стол легла свёрнутая вчетверо записка, где русскими буквами было написано: «Привет от Всеволода Михайловича Борова». Я автоматически спрятал её в хоккейные шорты и посмотрел на незнакомого рыжего мужчину, у которого на лбу читалось, что он сотрудник КГБ. Напряжённый подозрительный взгляд, нервный тик и суетность движений выдавали, что незнакомец в первый раз приехал на задание в капиталистическую страну. «Надеюсь, корочки офицера КГБ он оставил в Союзе?» — ухмыльнулся я и кивнул ему головой, дескать, топай, не привлекай внимания. Мой невинный знак задёрганный странный лазутчик в стане идеологического врага воспринял, как совет бежать и спасаться.

— Простите, разрешите, — залепетал по-русски кэгэбэшник, затрясся и бросился на выход, расталкивая людей в огромной бесконечной очереди.

— Идиот, — очень тихо буркнул я себе под нос.

— Что? — Услышал меня Микита.

— Понаберут по объявлению дилетантов, потом за них разгребай проблемы, — сказал я по-русски.

— Ты про музыкантов что ли? — Удивился нападающий. — Да ладно, сыграли хорошо, а то, что по слова русские перепутали, так тут всё равно, мало кто ваш язык понимает.

— Шо? — Вдруг спросил какой-то дедушка, характерной еврейской внешности, протянув для подписи фотографию нашей хоккейной команды. — Таки сдаётся мне, что Джон Леннон всегда молодой и юный октябрь впереди — это тот самый Вова Ленин всегда молодой? Ну, вы даёте, октябрята.

— Хорошего дня, — буркнул я.

* * *

Почти час, лидеры нашего «Чикаго Блэкхокс» раздавали автографы, и я естественно вместе с ними. Лишь выйдя на автостоянку, когда стемнело, я с нетерпением развернул записку от Всеволода Михайловича. Подчерк был не его! Но содержимое короткого письма очень сильно совпадало с моим планом возвращения на Родину. В нём говорилось, чтобы я не наделал глупостей, не давал бросающих тень на СССР интервью, чтобы попытался выиграть какой-нибудь индивидуальный приз, а ещё лучше Кубок Стэнли, и тогда дорога домой будет для меня открыта. В конце была дописка желательно, это слово было подчёркнуто, принять участие в составе сборной СССР в стартующем 26-го декабря «Кубке Мира» в Миннеаполисе и Колорадо-Спрингс. «Хоть бы написали расписание этого кубка, кто соперники, сколько игр, у меня же свои календарные матчи», — подумал я, поджигая записку, как это делали все шпионы в советских кинофильмах. Затем напряг свои извилины, но никакого «Кубка Мира» прошедшего в конце 1972 года так и не вспомнил. Возможно, это соревнование плохо освещалось в прессе? Или спортивная история из-за моего вмешательства пошла совершенно иной дорогой. И этот кубок сыграет большое значение в этом изменённом будущем.

Глава 13

В среду вечером 1 ноября после двух периодов матча с «Нью-Йорк Рейнджерс» в раздевалке все парни напряжённо молчали. Хоккеисты уже немного изучили мою физиогномику, и если на лице играли желваки, то это было не к добру. Тем более команда летела на домашнем льду непростому сопернику 0 : 3. Но начал я небольшое хоккейно-комсомольское собрание с другой опостылевшей проблемы:

— Иваныч, мы с тобой сколько раз говорили, что нательники в перерыве каждый желающий должен иметь возможность сменить с мокрого от пота на сухой и свежий?! — Рявкнул я на генерального менеджера, взяв для убедительности обломок хоккейной клюшки в кулак. — В каком месте твоего склочного характера прячется маниакальное скупердяйство, которое напрочь отбивает здравый смысл?! Переоделся в сухое, вышел на лёд, выиграл Кубок Стэнли, всё!

— Отвяжись Таф к чертям! — Так же рявкнул Томми Айвен. — Как будто у вас в Союзе, нательное бельё меняют после каждого периода!

— А ты не путай любительскую государственную лигу, и частную богатую компанию! — Я брякнул обломком клюшки по доске, где тренер Рэй рисовал хоккейные комбинации.

— Правильно Таф! — Поддержали меня некоторые хоккеисты. — Жги дальше!

— Теперь вернёмся к игре. — Я вперил бычий взгляд в партнёров по команде. — Я понимаю, что вчера вы любителям набросали полную авоську, где каждый заработал по хет-трику. И сегодня, наверное, помутнение в мозгах произошло от собственного величия? Очнитесь! Мы просираем перед своими болельщиками! Перед людьми, которые заплатили свои, добытые кровью и потом, доллары! Что ни атака, то вошли в зону, шлепок по воротам и побежали на пятак добивать! Кто мозги включать будет?!

— Ваша тройка пока тоже по нулям, — недовольно пробурчал Деннис Халл.

— Правильно, мы свой микроматч против лучшей тройки «рейнджеров» Хэдфильд — Рателль — Жильберт, сыграли по нулям. Не забросили, но и не пропустили! В отличие от вас. Билич, хочешь что-нибудь добавить? — Спросил я старшего тренера.

— Играть надо лучше. — Махнул рукой Билли Рэй.

— Вы слышали?! — Рявкнул я. — Тренер Рэй сказал, что проигрывать мы сегодня не имеем права! Кто с этим не согласен, прямо сейчас получит по хлебалу! — Я со всей силы швырнул обломок клюшки в мусорный бак. — Всё, комсомольское собрание окончено давай на лёд.

— У меня вопрос, а ты когда нас начнёшь принимать в коммунизм? — Криво усмехнулся защитник Билли Уайт, и многие парни в раздевалке захихикали.

— Приём в члены коммунистической партии начну сразу после полной и окончательной победы на Кубке Стэнли, — прошипел я. — Лично каждому вручу красные корочки с печатью, подписью и наглой мордой лица в рамочке. Хватит базлать!

* * *

Лиза Савьер, после тяжелейшего рабочего дня на телекомпании на начало игры против «Нью-Йорк Рейнджерс» немного опоздала. В принципе её присутствия рядом с девчонками из группы поддержки и не требовалось. Они сами прекрасно знали, что перед матчем нужно покататься с флагами, в паузах достаточно выкатиться на лёд и помахать цветастыми мохнатыми помпонами, а в перерыве просто поводить хороводы. Разучивать более сложные синхронные фигуры, пока не было ни времени, ни сил.

В ожидании третьего периода Лиза, сидя прямо за скамейкой запасных игроков Чикаго, поймала себя на мысли, что сейчас её больше волнует, как пройдёт ужин с Иваном Тафгаеевым, а не то, как отыграет любимая команда, сможет ли ликвидировать гандикап в три шайбы. Девчонки чирлидерши поговаривали, что у Ивана в СССР осталась невеста, и он по ней очень грустит. К сожалению, этот непроверенный пока слух немного угнетал. Наконец под рёв трибун на лёд выскочили играющие сегодня команды. И внезапно Большой Таф, заметив Лизу, улыбнулся и помахал ей рукой. А какой-то сидящий рядом молодой парень презрительно заметил:

— Хрен ли этот проклятый русский радуется? Проигрываем же!

— Если Большой Таф улыбается, значит, не проиграем, — ответил ему бывалый пожилой болельщик. — Я отлично помню, как он играл на Суперсерии. Это у него такая улыбка убийцы.

Над переполненной чашей «Чикаго Стэдиум» прозвучала тревожная сирена, и хоккеисты принялись неистово нарезать лёд, в борьбе за маленькую чёрную шайбу. Тройка Большого Тафа в средней зоне после небольшой перепасовки и толкотни, во время которой Иван под одобрительный крик трибун кого-то сбил с ног, прижала соперника к их воротам. Таф тут же полез на пятачок перед воротами, где развернулась самая настоящая война за своё место под хоккейным солнцем. А в это время, его партнёр по команде невысокий и шустрый Стэн Микита, проскользнув за ворота гостей, сделал передачу в эту самую горячую точку нью-йоркских «рейнджеров».

Лиза Савьер как и все зрители на трибунах вскочила на ноги, но рассмотреть что там на пяточке произошло не смогла. Лишь по разочарованному вздоху трибун стало понятно, что шайба отбита. Зато девушка увидела, как другой товарищ по команде Большого Тафа, Иван Болдырев подхватив маленькую чёрную точку на правом фланге вновь её забросил на пятак. И народ на трибунах «взорвался» от восторга.

— Скоооор! — Закричала и запрыгала на месте Лиза, ведь за воротами гостей зажёгся красный фонарь, и жуткая сирена из динамиков ударила по ушам.

— Что я говорил! — Закричал пожилой болельщик. — Когда Таф так улыбается, значит быть беде! Мы сегодня ещё поборемся! Скооор!

* * *

К сожалению после стартового навала, когда мы забросили две шайбы подряд, одну — я, а другую — Деннис Халл, сделав счёт 2 : 3, заряд хоккейного энтузиазма иссяк. «Энтузиазм вообще, это топливо не долговечное и для долгосрочной битвы непригодное», — подумал я, постучав клюшкой по льду, выкатываясь на убойную позицию. И Микита тут же швырнул шайбу в моём направлении, а я по-пижонски встав на одно колено, в касание с кистей зарядил прямо в перекладину!

— Б…ь! — Вырвалось из меня. — Да что ты будешь делать?! — Добавил я снова по-русски, когда вся наша тройка нападения покатилась на смену, а между тем часы на табло показывали, что осталось играть последние три минуты.

— Вратаря, наверное, придётся снимать, — предположил Стэн Микита. — А всё из-за вчерашнего шоу. Слишком много парни потратили эмоций. Вот и не хватает концентрации в завершающей стадии.

— Да, невезуха какая-то, — согласился Ванька Болдырев, который после вчерашнего шоу, ещё одно устроил в нашем доме, отмечая дебют со своей Розой Вилсон, с которой они полночи, потом выли и стонали в спальне. А я в это время выслушивал претензии Лорен, что слишком много уделяю внимания какой-то Лизе, а на неё ноль внимания, фунт презрения. Как я от неё устал!

Мы втроём зашли в калитку, которую открыл тренер Рэй, и плюхнулись на лавку. Наш наставник осуждающе глянул на меня и сказал:

— Готовься, как только парни войдут в зону атаки, сразу побежишь вместо кипера. Тони уже в курсе, — Билли Рэй кивнул на вратаря Тони Эспозито. — А то говоришь-то ты хорошо, а в ворота с двух метров не попадаешь.

— Так звездеть, не шайбы забрасывать, — улыбнулся я и, обратно встав с лавки, сел попой на край деревянного борта, чтоб только ноги осталось перекинуть на лёд. — Сейчас либо шайбу заброшу, либо кого-нибудь покалечу!

— Лучше шайбу. — Поморщился старший тренер и уставился на битву, которая сейчас разворачивалась в хоккейной коробке.

Парни из Нью-Йорка ни в какую не соглашались расставаться со своей шальной победой, а мы не могли пока выбить более чем заслуженную ничью. Наконец, Деннис Халл, лидер атак второй тройки нападения привёз шайбу в зону атаки и я, выждав три секунды, чтобы наш голкипер добежал до скамейки запасных ринулся на помощь. В момент максимальной концентрации, рев трибун в моих ушах понемногу утих, отойдя на второй план, зато собственное сердце застучало, будто поровой молот: «Бу-бух, бу-бух». И под это бу-буханье я так разогнался, что вошёл в толчею перед воротами Эда Джакомини, словно нож сквозь мягкий кусок сливочного масла. «Где шайба?» — мелькнуло в голове. И лишь чей-то удар по скуле помог разглядеть маленький черный кругляш под собственными ногами. Я подбил шайбу коньком, и щёлкнул по ней клюшкой.

— Бамс! — Звякнула она об штагу ворот и отлетела на меня же, чтобы я снова вдарил, поймав её на лету. — Бамс! — Раздался ещё один шлепок.

— Да, мать твою! — Гаркнул я по-русски и в третий раз зарядил клюшкой по крутящейся в воздухе шайбе, уже падая на лёд, так как меня борцовским приёмом повалил защитник «рейнджеров» Бред Парк.

— Бамс! — Донеслось до моих ушей уже знакомое позвякивание, но тут же взвыла сирена, и зрители переполненного стадиона от счастья заорали:

— Скоооор!

А я лежа на льду подумал, хорошо, что не надо никого калечить и убивать, 3 : 3, сгодится для сельской местности.

* * *

Для очень позднего вечернего ужина мы с Лизой Савьер выбрали небольшой уютный ресторанчик подальше от хоккейной арены «Чикаго Стэдиум», чтобы каждые пять минут мне не жали руку разные малознакомые люди. Лиза много рассказывала про свои телевизионные проекты, про новую пилотную программу, которую ждёт неминуемый коммерческий успех. Похвасталась, что записали интервью с человеком, который видел бигфута или снежного человека по-нашему.

— Как-то, будучи нетрезвым, я в горах слонялся и со снежным человеком мирно повстречался. — Прокомментировал я рассказ очевидца, припомнив слова одной шуточной песни.

— А ты откуда знаешь? — Удивилась Лиза.

— А дальше было так, — хохотнул я:

Мы с ним сели на пенечек, хлопнули по рюмке –

За знакомство, за природу, за любовь к науке.

Жаловался: выпить не с кем — кабаны и туры,

Только хрюкают и гадят, никакой культуры!

— Это песня такая, — «раскололся» я. — Кстати, я придумал названия для твоей передачи — «Секретные материалы». Начало каждого сюжета — в каком-нибудь архиве или в библиотеке, а продолжение сюжета уже с выездом на природу. Съёмка трясущейся камерой, жёсткий клиповый монтаж. Народ у теликов будет пищать от удовольствия, и просить добавки.

— Иван, а правда говорят, что у тебя невеста в СССР? — Внезапно перевела тему разговора девушка.

— Правда. — Кивнул я. — Пока играю, тренируюсь, перелёты, переезды ни скучать, ни думать о России некогда. А как вечером дома один останусь, так сразу накатывает. И кот у меня в последние дни только ест и спит, тоже, наверное, скучает.

— И тебе здесь, в Америке, совсем не нравится?

— Ну, почему? Жизнь здесь богаче, много возможностей для бизнеса, народ в частности в Чикаго замечательный. Если не брать южную бандитскую часть города, а рассмотреть отдельно северную и центральную части, где проживает много поляков, украинцев, русских, русскоговорящих евреев, чехов и словаков. Но в Союзе у меня друзья, невеста, кстати, уровень хоккея в высшей лиге там очень приличный. Если бы можно было целую команду из СССР заявить в НХЛ, то мы бы тут шороху навели.

— Я представляю, — пролепетала Лиза и, сразу же включив режим деловой женщины, спросила. — Итак, когда будем писать интервью про шайбу из прошлого?

— В любой день после тренировки. Я — всегда готов. — Я улыбнулся, но вдруг вспомнил ту записку, где говорилось, что моя невеста Света выходит замуж, и подумал, что быстрее бы приехал шаман и внёс полную ясность.

* * *

Пятница 3-е ноября в городе Горьком выдалась необычайно холодной. С неба повалил неприятный мокрый и колючий снег, и люди переодевшись в тёплые пальто, постарались поскорее добраться с работы до дома или, наоборот, из дома добежать до фабрик и заводов работающих в две смены. Шаман Волков уже третий день ночевал в своей старой избушке, не топя печь и не включая свет. Два дня он выжидал, когда мастер-механик приведёт в рабочее состояние, купленным им с рук, мотоцикл «Урал» с коляской, и в то же время внимательно следил за Светланой Самсоновой, невестой Ивана Тафгаева. Волков опасался, что после бегства Ивана в США за девушкой будет установлена слежка. Однако никаких подозрительный «топтунов» ни 1-го, ни 2-го числа, он не заметил. И наконец, когда мотоцикл был уже на ходу, Михаил Ефремович встретил Свету недалеко от главного корпус Пединститута.

— Здравствуйте барышня, — поздоровался он. — Вы не волнуйтесь, я от Ивана вам письмо привёз. У него всё нормально, он в хоккей играет там, за океаном, только скучает сильно. Но обещает, что вы скоро встретитесь и всё будет хорошо.

— От Ивана? — Опешила Света. — А разве в прошлый раз это не по его просьбе мне посоветовали срочно выйти замуж? Чтобы ему не навредить?

— Не может быть, — пролепетал шаманидзе, и догадался, что кто-то, наверное, ведёт свою игру, вводя в заблуждения бедную девушку. — Иван ничего и никого не просил. Поэтому замуж ни за кого выходить не надо. И если всё получится, то летом Иван будет уже здесь.

— У меня свадьба 1 декабря. И я вам не верю, — прошептала Света и неожиданно побежав прочь, закричала. — Помогите! Спасите! Грабят!

— Ненормальная, — пробурчал Волков, но при этом бросился не за девушкой, а к мотоциклу, который завёлся с пол-оборота.

«Блин, — выругался он про себя, выруливая в другую сторону. — У меня больше десяти незаконных переходов государственной границы СССР! Не хватало тут вляпаться из-за пустяка. Что же делать со сберкнижкой на предъявителя и письмом?». Михаил Ефремович повернул на центральный проспект Автозаводского района и, проскочив два квартала, для перестраховки нырнул в один из городских двориков, чтобы там постоять и ещё раз спокойно всё обдумать. «Допустим, сберкнижку и письмо я вышлю из Москвы ценной бандеролью, — подумал он, заглушив мотор. — Но Света 1 декабря выходит замуж! Зачем? Кто ей наплёл какую-то ерунду? Ладно, прилечу в Чикаго там всё с Иваном порешаем».

— Мужик дай закурить! — К шаману подошёл какой-то подозрительно знакомый неопрятно одетый мужчина, и пахнул на него сивушным перегаром. — Чё молчишь? Иностранный шпион что ли? Ха-ха-ха. Курить, спрашиваю есть?

— Вы же этот, Сергей Викторович, писатель, нас как-то Иван Тафгаев знакомил, — пробормотал Волков, рассматриваю бомжеватого вида мужчину. — Бухаете что ли без просыху?

— Тафгай, — презрительно сплюнул на первый снег писатель. — Я не пью, я материал для новой книги собираю, ха-ха. Из жизни дворника и философа в одном флаконе.

— Слушай, дворник и философ, — улыбнулся шаман Волков. — А пойдём к тебе, я меня крупа гречневая есть, литрушка молока при себе. Мы сейчас с тобой такой компотик забабахаем, потом сам спасибо скажешь.

— Пожрать было бы не плохо, — согласился Сергей Викторович. — Но сначала возьми в магазине поллитра, в займы естественно.

— Садись в коляску, поехали, — ухмыльнулся шаманидзе и подумал, что этот писатель, когда хлебнёт компотику, неделю пить не сможет, вот он письмо и сберкнижку по нужному адресу и доставит, ведь всё что ни делается, всё к лучшему.

Глава 14

После тяжелейшего выезда в Миннесоту, где мы с огромным трудом одолели местную «полярную звезду» — 5 : 6, уже на следующий день в воскресенье 5-го ноября дома принимали команду из Калифорнии, которая своим тотемным животным выбрала морского котика. Ничего не имею против этих милых животных, и отлично знаю, что калифорнийские пляжи с котиками знамениты на весь мир, но для хоккейной команды такой талисман откровенно вреден. Ведь хоккей — это не водное поло, на льду бедные морские котики — это неповоротливые и крайне уязвимые существа.

С одной стороны подумаешь какой-то логотип, в хоккей же играют настоящие мужчины, но нет, как вы лодку назовёте, так она и поплывёт. Из-за сомнительного названия удача в самый последний момент обязательно отвернётся от вас, а в спорте, где всё решают доли секунды и миллиметры, без везения больших побед не бывает. Можно пригласить классного тренера, подобрать талантливых ребят, но назови команду, допустим — тюлени или олени, в хоккее удачи не видать. Согласитесь, это даже звучит как-то обидно: «Ты куда тюлень пас даёшь?».

Как показывает хоккейная история самые выигрышные логотипы и названия — всегда связаны со скоростью принятия решений, силой, властью или мощью. Например: молнии, лавины, крылья, лётчики, медведи, нефтяники, сенаторы, дьяволы. Родоначальники хоккея канадцы со своим кленовым листом — тоже годятся для удачного хоккейного названия. Ну, а если на логотипе звезда — то это уже половина успеха в любом виде спорта и не только спорта, но и государства в целом. Орёл так же хорош и для хоккея и для страны. А вот орёл, у которого одна голова смотрит налево, а другая направо, как символом Византийской империи, больших дивидендов самой Византии не принёс, так как сложно куда-то лететь, когда нет согласия в головах.

Что же касается команды «Калифорния Голден Силз», то недолго этим золотым морским котикам осталось плавать. Через три года её прикроют и перевезут в Кливленд, где под новым названием «Кливленд Баронз» она просуществует ещё два бесславных сезона. Но сегодня «золотые котики» трепали наши нервы не по-детски. В первом и вором периодах на наши шайбы от защитника Билли Уайта и нападающего Деннис Халла, гости ответили тремя точными бросками. И за пятнадцать минут до конца встречи калифорнийцы окопались перед своими воротами, как французы на линии Мажино.

— Что же вы творите парни?! — Покрикивал на скамейке запасных за нашими спинами генменеджер Томми Айвен. — Сдаём верную игру! И кому? Аутсайдеру!

— Где свежие нательники Иваныч?! — Отмахнулся я.

— Иди к чёрту! Где заброшенные шайбы?! Коммунист, — пробурчал он мне и заладил по новой. — Что же вы творите парни?

— Таф передохнул? — Спросил тренер Рэй и, не дождавшись моего «нет», скомандовал. — Первая тройка на лёд.

«Через смену гоняет, изверг», — подумал я, выкатываясь со Стасом и Балдой штурмовать бастионы «золотых морских котиков». Вбрасывание из-за положения вне игры, щепетильный и внимательный судья вынес в среднюю зону. «Как по рукам рубят не видит, а как вне игры, так здрасте пожалуйста», — подумал я и шлёпнул по брошенной вниз шайбе, после чего немного откатился ближе к своей синей линии. Хитрые гости, мало того, что внимательно и цепко играли в своей зоне, так встречали нас между центральной красной линией и своей синей, в очень плотном построении, напоминавшем чем-то «капкан» Лемера, который ещё будет тренировать «Нью-Джерси Девилз» в начале 90-х. Кстати сам Жак Лемер сейчас играет за «Монреаль Канадиенс», и пока о таком отдалённом будущем не думает.

— Балда не спи, пасуй! — Постучал я клюшкой об лёд.

Но Ванька Болдырев протиснувшись вдоль правого борта, попал в такой «ощип», что максимум, куда он мог дать — это пробросить вдоль борта в зону атаки, что он и сделал. И пофиг, что мне и Стасу Миките туда нужно было ещё бежать и бежать. «Б…ь», — выругался я про себя, полетев к воротам калифорнийцев, чтобы попытаться в прессинге вернуть шайбу себе и своей команде. Наверное, то же самое подумал и Микита, с которым мы вылетели в зону гостей параллельным курсом, я с разгону врезался в одного защитника, а Стас в другого.

— Ба-бах! — Затрещал борт, и народ на трибунах радостно засвистел и загомонил. — Блэкхокс! Блэкхокс!

Шайба заметалась в зоне калифорнийских «морских котиков» и очень вовремя к ней успел Болдырев. Однако перехватив шайбу, он попал под сокрушительный силовой приём и хряпнулся на лёд.

— Ууууу! — Загудели трибуны.

«Я же говорил, не спи Балда! — выругавшись про себя, ринулся я в борьбу. — Так что ж ты спишь, родной?». С такими мыслями с разгону я двинул плечом в плечо обидчика своего друга и посадил того на попу рядом с Болдыревым.

— Вставай, замёрзнешь! — Гаркнул я Ивану, добравшись до шайбы.

Но ни бросить по воротам, ни отдать пас мне не дали. Кто-то просто схватил меня руками со спины и попытался борцовским приёмом повалить.

— Отъе…сь сука! — Зарычал я по-русски и в последний момент перед падением коньком отбросил шайбу Стасу Миките.

И наш левый крайний не смотря на ветеранский возраст в 32 года, ловко кому-то врезал плечом, укрыл шайбу корпусом и шмальнул с кистей по воротам Жиля Мелоша. К сожалению, для нас реакция калифорнийского голкипера не подвела. Шайбу он поймал в ловушку намертво. Судья тут же свистнул вбрасывание в зоне гостей в левом круге. Зрители же на трибунах внезапно принялись выстукивать ладонями ритм, который наши советские футбольные болельщики обычно ассоциируют с московским «Спартаком», и дружно выкрикивать:

— Блэкхокс!

— Та, та, татата, тататата, Блекхокс!

Услышав же что-то знакомое и родное, я неожиданно для себя улыбнулся и почувствовал небольшой прилив сил и энергии. Поэтому вбрасывание выиграл на раз. Шлёп и шайба уже отлетела к защитнику Билли Уйату. Уайт, зная, что мне не нравится, когда он со всей дури щелкает по воротам, нежно и плавно кинул с кистей. Шайба, пролетев десять метров и поднявшись на высоту около метра пятидесяти, как будто бы ждала, что сейчас встретившись с моей клюшкой, резко нырнёт вниз.

— Бух! — Раздался глухой звук от соприкосновения крюка и шайбы и в доли мгновения она в два прыжка нырнула в нижний угол ворот, ни голкипер, ни защитники гостей даже не шелохнулись.

— Скоооор! — Подпрыгнули болельщики на трибунах.

— В союзе нет ещё пока, команды лучше «Спартака»! — Засмеялся я, принимая поздравления всей пятёрки.

— А как же ЦэСэКа? — Удивился Болдырев.

— Тоже хорошие ребята! — Хохотнул я, приобняв скопом всю пятёрку нападения, и в эти секунды на табло высветился уже более приемлемый счёт — 3 : 3.

* * *

Сразу по окончанию матча, который мы взяли у неуступчивых «золотых морских котиков» со счётом 4 : 3, меня, Ваню Болдырева и автора победной шайбы Стаса Микиту потащили на пресс-конференцию. В раздевалку забежал шебутной генменджер Иваныч и затарахтел:

— Быстрей, парни! Быстрей! Мы после сегодняшней победы вышли в лидеры всей лиги! Скажите этим сраным писакам пару хороших слов!

— Про нательники говорить? — Хмыкнул я, под гогот всей команды.

— А с тобой коммунист, я даже разговаривать не хочу! — Отмахнулся Томми Айвен. — Читай своего Маркса и не мешай мне зарабатывать деньги! Быстрей парни! Быстрей!

«Ну, скупердяй, зря ты про Маркса заикнулся», — мстительно подумал я, натягивая галстук и пиджак, который по контракту обязаны были носить все члены команды в день игры.

* * *

В специально оборудованной на спортивной арене аудитории для прессы, кроме наших чикагских журналистов присутствовали работники пера и микрофона и из других уголков Северной Америки. Например, зачем-то сюда притащился журналист из Филадельфии, где нам через четыре дня предстоял матч с их «лётчиками и бандитами с большой дороги». Именно так многие в лиге называли «Филадельфию Флайерз» за агрессивный и грязный стиль игры. Кстати, именно гость из Филадельфии первым и задал вопрос:

— Что вы ожидаете от встречи с «лётчиками»?

— Пока мы готовимся к игре с «островитянами» из Нью-Йорка, — ответил Стэн Микита. — Они у нас будут в гостях 8-го числа. А к 9-ому ноября для ваших ребят, будьте спокойны, мы уже что-нибудь да придумаем.

— А не боится ли Большой Таф встречи с Дэйвом Шульцем по прозвищу «Кувалда»?

— Мне как хоккеисту из Советского союза, на гербе которого изображён серп и молот, то есть та же кувалда, встреча с Дэйвом будет только в радость. — Ухмыльнулся я. — И потом хоккей не драка, это спорт отважных и так далее.

Далее нашей тройке нападения задал вопрос корреспондент из нью-йоркского издания:

— Почти вся лига играет без хоккейных шлемов, ваша тройка единственная, которая не пренебрегает этой защитой для головы. Вы это делаете из знака протеста или из страха получить синяк или шишку?

— Почему я играю в шлеме? — Удивился Микита. — Просто я хочу проводить лето, подстригая траву, вместо того чтобы покоиться под травой. Ха-ха. — Хохотнул Стас и журналисты одобрительно захихикали.

— Что касается меня? — Я придвинул микрофон чуть ближе. — То я думаю о всей лиге в целом. Недалёк тот час, когда хоккеисты-пенсионеры, страдающие потерей памяти, головными болями, бессонницей, деменцией и другими опасными заболеваниями из-за полученных сотрясений мозга, массово понесут иски в суд на НХЛ. И сумма исковых заявлений превысит 5 миллионов долларов.

— Давайте последний вопрос, — недовольно пробурчал наш генменджер Томми Айвен, услышав про 5 миллионов баксов.

— За счёт чего ваши «Черные ястребы» после первых 14-ти матчей чемпионата возглавили турнирную таблицу? — Выкрикнула пишущая братия сразу с нескольких мест.

— Это всё благодаря нашему менеджеру Томми Айвену, который собрал нашу тройку нападения, — высказался первым Ваня Болдырев, довольный тем, что его перед началом сезона перетащили из аутсайдеров калифорнийских «золотых морских котиков» в команду способную бороться за самый главный приз, Кубок Стэнли.

— Согласен, — поддержал я своего товарища. — Иваныч, как мы любовно зовём Томми, очень много сделал для команды. Например, никто в лиге не меняет нательное бельё в перерыве, а мы меняем. Во-вторых, у нас на спортивной арене со следующей игры будет отведён целый сектор для детей инвалидов, которые попадут на матч по льготным билетам. А какая у нас красивая, я замечу единственная в НХЛ, группа поддержки. Спасибо, Иваныч, за наше счастливое хоккейное настоящее.

— Иди к чёрту, — очень тихо пробормотал мистер Айвен, продолжая при этом улыбаться всем журналистам без разбору.

А после «прессухи» на выходе из пресс-центра меня перехватил журналист из Филадельфии, где, наверное, к нашему приезду готовились с особой тщательностью, и задал самый неожиданный вопрос, что называется без протокола:

— Большой Таф, какие в русском языке есть выражения, которые вас раздражают?

— Русский язык богат на разные обидные ругательства. — Ответил я, подумав пару секунд. — Но самое обидное для меня слышать такое выражение... э... Записывайте, я продиктую по слогам.

Филадельфиец вытащил записную книжку и приготовился со всей тщательностью внимать.

— Первый слог звучит так. — Я перешёл с английского на русский язык. — Йа, пи, два, рас.

— Йа пи дуа раз, — прочитал записанное журналист.

— Молодец. — Хлопнул я по плечу пронырливого писаку. — Но надеюсь, никто про это выражение не узнает в Филадельфии? Секрет останется между нами?

— Да, оф кос, даю честное благородное журналистское слово, — поклялся он на своей записной книжке.

* * *

На следующий день 6 ноября после дневной тренировки, которая прошла в укороченном и облегчённом режиме, я, как и обещал Лизе Савьер, дал интервью для новой телевизионной программы «Секретные материалы». Ради съёмки я надел новенькую форму «Чёрных ястребов» и слушая все команды телеоператора, катался взад и вперёд по опустевшей хоккейной площадке и корчил разные морды.

— Итак, расскажите в подробностях, как произошёл тот невероятный эпизод? — Попросил меня ведущий «Секретных материалов», стремительно лысеющий мужчина лет сорока с приторно слащавым лицом.

— Иван, тебе лучше встать к тем воротам, где это случилось, — посоветовала режиссёр программы Лиза Савьер, которая сегодня выглядела как на свидании, то есть надела такое платье, которое хочется побыстрее сорвать.

— Эта была игра против «Атланты Флеймз», — пробормотал я, припоминая, как перед матчем бегал по разным радиостанциям, из-за чего сильно проголодался. — Шли последние минуты встречи, я стоял спиной к этим воротам, перекрывая обзор вратарю «огоньков», это такая хоккейная хитрость. От синей линии щёлкнул Билли Уайт, шайба угодила в мою хоккейную крагу, и вдруг я заметил пролетающую на уровне плеча непонятно откуда взявшуюся вторую шайбу. Я ещё тогда подумал, неужели кто-то бросил с трибуны сосиску в тесте? Вы же знаете, что в движении все тела иллюзорно вытягивается. А потом присмотрелся, что за ерунда? Какой хот-дог на льду может быть во время игры? Ещё бы кетчуп подбросили с кока-колой и пачку пельменей.

— Так, а что было дальше? — Заинтересовался слащавый ведущий.

— А дальше, появившись из воздуха, шайба так же в воздухе и растаяла, сбив с толку вратаря команды гостей. Лично я считаю, что это был типичный и очень распространённый в природе хрономираж. Ну, как, снято? — Спросил я Лизу.

— Снято, перерыв пять минут, — хлопнула в ладоши девушка. — Иван, подожди ещё чуть-чуть, может быть придётся доснять ещё немного перебивок. А ты, Ник, приготовься записывать стендапы. — Обратилась она к ведущему. — И пожалуйста, будь добр, хотя бы сегодня повтори текст!

— Я профессионал! — Огрызнулся слащавый Ник.

— Слышь ты, титька тараканья, если сейчас с первого дубля текст не оттарабанешь, я тебя головой в лёд макну, — с улыбочкой шепнул я ведущему, проехав мимо на скамейку запасных.

А на скамейке запасных, совершенно неожиданно для меня «материализовался» мужик с большой бородой и с хитрыми знакомыми глазами.

— Шаманидзе, ты ли это? — Я чуть не заорал от радости. — Откуда? Сразу оттуда? Из-за железной занавески? — Очень тихо спросил я.

— Из Хельсинки только что прилетел, — важно пробурчал шаман Волков. — Света замуж выходит 1-го декабря. Вот такие вести. Я ей попытался объяснить, что не спеши, Иван скоро вернётся. А она как закричит: «Помогите, грабят». Я и побежал, сам понимаешь почему. Был в Москве, с «Малышом» поговорил, на обратном пути ещё заскочил к Боброву. Он для тебя передал расписание предстоящего «Кубка Мира», очень нужно чтоб ты там сыграл за сборную СССР.

В принципе, ничего нового шаман Волков мне не сообщил. Оставался один вопрос, а кто тогда мне передал известие о Свете несколько дней назад? «Светка замуж выходит, как же так! Это же предательство!» — от такой мысли всё хорошее настроение в мгновение улетучилось. Я посмотрел на Лизу Савьер и вопросы о том, где и с кем я проведу сегодняшний вечер, отпали сами собой.

— Дружище, — я ещё раз пожал руку шаману, — знаешь же, где я живу? Иди пока ко мне, прими душ, поешь. Вечером или завтра утром поговорим. Дома Ванька Болдырев, я ему про тебя рассказывал. Лиза! — Крикнул я режиссёрше и покатил к ней. — Пойдем, я покажу ещё одно место, где происходят чудеса!

— И мы там тоже сегодня будем снимать? — Скукожил недовольное лицо Ник, посматривая на часы.

— Записывай пока стендапы, — бросила Лиза своему коллеге. — Это волшебное место далеко? — Спросила она меня.

— Внизу, нужно спуститься в подтрибунное помещение.

Раздевалка чикагских «Чёрных ястребов», а именно туда я повёл девушку, была самой настоящей комнатой чудес. Ведь там коллектив совершенно разных людей, озабоченных своими жизненными проблемами и заботами, снедаемыми сомнениями и страхами, в считанные минуты преображался в единый мощный кулак для достижения побед, кубков и наград.

— Это здесь? — Разочарованно протянула Лиза, посмотрев на пустые вешалки и скамейки.

Я, конечно, мог многое ей рассказать про то, какие тут кипят баталии, но вместо слов перешёл к делу. Я как пушинку приподнял девушку, прижал к себе и впился губами в её теплые нежные и полные губы. Минуту, а может и две мы не могли остановиться. Пока вдруг, за спиной с громким стуком не распахнулась дверь и в раздевалку влетела злющая как фурия Лорен Харрис.

— Так вот значит, в каком кино ты тут снимаешься?! — Взвизгнула она.

— Ещё не снимаемся, это репетиция, — прошипел я. — И закрой дверь с той стороны пока я добрый.

— Блаит! Саука! — Выругалась по-русски Лорен и выскочила прочь.

— Что у тебя с ней? — Потребовала объяснений уже Лиза.

— Вообще ничего. Помог ей на работу устроиться, но как говорят в России — не делай добра, не получишь зла. Поехали ко мне? Правда, у меня там полно гостей.

— Нет, ко мне! — Выпалила Лиза и как бывшая спортсменка, подпрыгнув, оплела меня руками и ногами для ещё одного долгого и сладкого поцелуя.

* * *

Домой я вернулся примерно через час. На самом интересном месте в квартире Лизы Савьер зазвонил телефон, и её вызвали на срочную работу. В лесополосе недалеко от северной окраины Чикаго, как назло, был обнаружен труп мужчины, который по подчерку нанесённых увечий напоминал руку какого-то местного серийного убийцы, а Лиза уже год как снимала передачи про эти преступления. «Прости, Ваня, нас телевизионщиков, как пожарных могут выдернуть в самый неподходящий момент», — горько усмехнулась она, когда на наших телах уже остался самый предельный минимум одежды. Ещё бы чуть-чуть и трубку телефона в ближайшие тридцать или сорок минут никто-бы не поднял.

Поэтому на пороге дома я думал исключительно о мести психически ненормальному убийце. Так как если, пораскинув извилинами, покопаться в своей памяти то, кое что я про какого-то чикагского маньяка читал. Был там какой-то «маньячело» в костюме клоуна. Только вот на вопрос, в какие годы этот выродок творил свои зверства, память отвечать отказывалась.

Я по советской привычке снял ботинки в прихожей и, войдя в гостиную, буквально остолбенел. Оказывается, этот чикагский псих и убийца каким-то макаром уже побывал у меня в гостях. И им была зачем-то перебита фарфоровая посуда, кое-где перевернута мебель и разрезаны на части ножницами мои личные вещи. Почему серийный убийца пренебрёг гардеробом Ваньки Болдырева, было не совсем ясно. В довершении сюрреалистичной картины посреди погрома спал на спинке дивана сном праведника черный кот Фокс и, наверное, видел сны про своих советских кошек, так как периодически он довольно поуркивал.

— Всё нормально, — сказал шаман Волков, спускаясь по лестнице со второго этажа.

— Да я вижу, что кот не пострадал. Что за дела шаманидзе?

— Твой сосед со своей кралей укатили в ресторан, а я у тебя в спальне после дальней дороги отрубился без задних ног. А очнулся от звука, что кто-то внизу посуду бьёт. Спускаюсь, а там женщина какая-то психическая. Ну, я её отварчиком успокоительным и напоил. Она у тебя сейчас в спальне по-английски что-то лопочет, правда в сознание пока не пришла. Я же в последнее время животных врачую, вот и не рассчитал рецептуру где-то.

— В первый раз в жизни вижу шамана, который травкамисвоими пользуется наугад. — Пробурчал я, поспешив наверх в спальню. — Не помер болезный — уже хорошо, так? Это называется — метод шаманского тыка! Ну, Волков, ну погоди!

А в спальне, раскинувшись в форме морской звезды, на моей кровати поверх одеяла в своём любимом красном мини-платье лежала актриса, модель и танцовщица в одном симпатичном лице, Лорен Харрис. Я присел рядом, и легонько пошлепал её по щекам.

— Лорен, ты меня слышишь? — Спросил я по-английски.

— Слышу, — не открывая глаз, ответила девушка.

— Скажи ты, зачем порезала мою одежду? Нельзя было взять вещи у Вани Болдырева? У него их больше, и потом он одевается в брендовых магазинах? У него некоторые рубашки за 50 баксов, а у меня почти всё взятое на распродажах, дешёвка.

— Мне приказал офицер ЦРУ Гордон Дэвис залезть к тебе в кровать и уговорить принять американское гражданство. — Пробормотала Лорен с закрытыми глазами. — Он меня на наркотиках взял и теперь делает со мной, что хочет. А ты на меня ноль внимания, с этой сучкой с телевидения целуешься. Вот я и порезала твою одежду. А ещё это негодяй Гордон седлал так, что твоя невеста в Союзе скоро выйдет замуж. Напугал её чем-то, он сволочь хитрый. И если ты до конца сезона не примешь гражданства, то Кубок Стэнли тебе точно не видать, ведь у Гордона есть наёмные убийцы.

— Знаешь что шаманидзе. — Я встал, озадачено почесав затылок, и накрыл Лорен покрывалом. — Ты свой рецептик успокоительной воды, перепиши на отдельную бумажку, порви её, сожги, а пепел рассей на ветру. И не дай Бог, она попадёт на стол спецслужб. Это будет пострашнее миелофона из произведений Кира Булычёва.

— А чё она сказала-то? — Кивнул Волков на спящую красавицу модель. — Что-то про ЦРУ?

— Она сказала, чтоб ты свои шаманские опыты над живыми людьми прекратил! — Махнул я рукой. — Пойдем, поедим что-нибудь. Сковородка, кажется, не пострадала.

Глава 15

Второй праздничный день 8-ое ноября граждане Советского союза встретили по-разному. В эту праздничную среду, семейные люди с детьми пошли по театрам и музеям, молодёжь объединилась для похода в кино и на танцы, а на космодроме «Плесецк» советские инженеры и конструкторы приготовили к запуску очередной ракетоноситель «Космос-2». Но были и те товарищи, которые после возлияния накануне, во славу Октябрьской революции, весь день решили пролежать на диване у экрана телевизора. И телевизионному начальству в эту среду было чем порадовать соплеменников. В два часа футбол Кубок Кубков «Спартак» Москва — «Атлетико» Мадрид. В четыре часа опять футбол Кубок европейских чемпионов «Гурник» Забже Польша — «Динамо» Киев СССР. Ну и в шесть часов уже вечера хоккей «Спартак» Москва — «Динамо» Москва. И чтобы некоторые товарищи хоть иногда привставали с дивана, телевизионщики ради прикола поделили телетрансляции между первой и второй программами. В частности первые два периода хоккейного матча шли по второй программе, а третий период показывала уже первая программа передач.

Меньше всего как будут транслировать хоккей и футбол по телеку в этот день волновало хоккеиста Бориса Александрова. Старший тренер Всеволод Бобров свою угрозу отправить его в Усть-Каменогорск не забыл, но и не привёл в исполнение. А когда перед самой игрой с красно-былыми Михалыч вызвал его в тренерскую комнату, сердце опального хоккеиста вообще ушло в пятки. Однако Бобров сначала показал «Малышу» турнирную таблицу, которую вёл для себя в своей тетради, и лишь затем перешёл к разговору.

___________________________очки__игры___в___н___п___шайбы

ЦСКА (Москва)_______________17_____9_____8___1___0___58 — 21

«Динамо» (Москва)___________16____10_____8___0___2___49 — 26

«Спартак» (Москва)___________14_____9_____7___0___2___61 — 24

«Крылья Советов» (Москва)____10_____8_____5___0___3___35 — 21

«Химик» (Воскресенск)_________10____11____5___0___6___36 — 37

«Торпедо» (Горький)__________9______8_____4___1___3___32 — 37

СКА (Ленинград)______________6_____9_____3___0___6___30 — 43

«Автомобилист» (Свердловск)___3____11_____1___1___9___27 — 75

«Трактор» (Челябинск)________1____11_____0___1__10___35 — 79

— Сам видишь, Боря, проиграем и скатимся на третье место. — Бобров ткнул пальцем в московский «Спартак», который отставал всего на два очка. — Хорошо ты включился в прошлой игре против «Крыльев», давай и сегодня так же. С первых минут сыграешь в тройке с Сашей Голиковым и Сашей Мальцевым.

— Я не подведу. — Улыбнулся «Малыш». — Выложусь на сто процентов, Всеволод Михалыч.

— Верю, — усмехнулся старший тренер. — Что же мне ещё остаётся делать?

«Вот ведь подфартило, — подумал Александров, выскакивая на лёд на предматчевую раскатку. — И не хочешь, а поверишь в разный шаманизм, в гадалок и предсказателей. Сейчас главное не сорваться, не поддаться на уговоры пропустить по маленькой от Жлуктова и Балдериса. Мне теперь за первую тройку нужно хвататься клюшкой и коньками, то есть руками и ногами».

— Привет, «Малышатина»! — Вдруг услышал он от Коли Свистухина, бывшего одноклубника по горьковскому «Торпедо», который сейчас раскатывался на другой половине поля в красно-белом свитере. — Что от Тафгая слышно?

— Иван сейчас за «Чикаго Блэкхокс» играет. — Боря пожал руку сегодняшнему сопернику. — Вроде пока у него всё путём. К сожалению, в наших газетах про НХЛ ни строчки.

— Вообще, это очень странно, что Ивана не клеймят в прессе последними словами. — Тихо сказал Николай. — Слух прошёл, что он даже сыграет на «Кубке Мира» за сборную СССР.

— Вилами по воде писано. — Пожал плечами «Малыш».

— Ладно, хорошей игры. — Махнул рукой Свистухин.

— Да, да, желаю вам не выиграть, а нам не проиграть, — засмеялся Борис и покатил дальше нарезать круги.

* * *

То, что матч будет тяжелейшим старший тренер «Динамо» Всеволод Бобров знал заранее. После не очень удачного прошлого сезона в московском «Спартаке» сменился старший тренер, вместо Юрия Баулина команду возглавил завершивший игровую карьеру Вячеслав Старшинов. И под его чутким руководством хоккейная дружина ведомая тройкой нападения Мартынюк — Шадрин — Якушев заиграла очень мощно. И на первых же минутах именно Александр Якушев с передачи Александра Мартынюка открыл счёт — 1 : 0.

— Мас-ков-ский Спартак! Тататата, та-та! — Принялись скандировать болельщики красно-белых, которых на Большой спортивной арене в Лужниках было большинство. — Мас-ков-ский Спартак! Тататата, та-та!

Бобров бросил вопросительный взгляд на Сергея Капустина, который не успел в данном эпизоде за Якушевым, но ничего не сказал. Так как Якушева, признанного отечественными журналистами лучшим игроком Суперсерии против Канады, сдержать пока в чемпионате не мог никто. «Наворотит он сегодня дел», — подумал Бобров и прикрикнул на своих подопечных:

— Терпим, мужики, терпим! В первом периоде главное выстоять. Чичурин — Титов — Репс на лёд. В защите максимальная концентрация!

Прикрыв калитку за выехавшими на ледяное поле хоккеистами, Всеволод Михалыч после возобновления игры немного приуныл, ведь «Спартак» обрушил новый шквал атак на ворота Володи Минеева. Ни ветераны, ни молодёжь пока справиться с напором красно-белых не могли. И прямо сейчас промчавшийся по дальнему борту «спартаковец» Лёня Борзов выкатил шайбу на убойную позицию перед воротами Виктору Шалимову. Шалимов бросил в касание, и только чудом Минеев отбил шайбу в край площадки. Однако её тут же перехватил другой нападающий «Спартака» Николай Свистухин и переадресовал на синюю линию своему защитнику Юрию Ляпкину. Щелчок Ляпкина, и шайба, словно выпущенная из пращи звякнула об перекладину ворот, и к облегчению Боброва улетела за пределы поля.

— Смена! — Недовольно скомандовал он, выпуская на лёд Бориса Александрова, Александра Голикова и Александра Мальцева. — Саша, попробуйте в атаке что-нибудь сочинить. Отодвиньте игру от ворот. — Сказал Всеволод Михалыч в спину лидеру динамовских атак Мальцеву.

* * *

— Холик, ты вбрасывание хотя бы одно сегодня возьмёшь или нет? — Прошипел Мальцев своему тезке центральному нападающему Голикову и тут же напихал Борису. — Шустрее с шайбой работай, тогда не накроют, ротозей.

«Сам работай шустрее, сам ротозей, — подумал «Малыш». — Что-то сегодня вообще никак не катит». И вдруг Сашка Голиков удачно поборолся на точке против «спартаковца» Володи Шадрина. Шайба откатилась на Бориса, но он не помечался обыгрывать сразу всех парней в красно-белых свитерах, а сначала «Малыш» устремился за свои же ворота, где сделав хорошее ускорение ломанулся по правому краю. «Здесь у «Спартака» Ляпкин бегает, защитник хороший, но скорость не очень», — решил он и проскочил мимо Юры Ляпкина на одном длинном шаге.

— Бах! — Врезался за спиной «Малыша» в борт спартаковский оборонец и рухнул на лёд.

— Шайбу! Шайбу! — Включились болельщики «Динамо», которых пока не было слышно.

— Пас! Пас! — Заголосил летящий параллельным курсом слева Мальцев.

Боря за пол секунды оценил ситуацию и катнул шайбу точно в крюк своему партнёру по команде. Но в этот момент второй игрок обороны «Спартака» Евгений Паладьев, который катил спиной к своим воротам, удачно подстроился и резко встретил Мальцева в корпус. Из-за четко проведённого силового приёма оба хоккеиста, не устояв на ногах, полетели вниз. А шайба вновь отскочила на клюшку «Малышу», который сделав несколько стремительных шагов, выкатился один на один на ворота Виктора Зингера, ветерана спартаковской команды. «Раз пошла такая пруха, залетай!» — обратился он про себя к капризной шайбе и, не сближаясь с голкипером «Спартака» бросил с кистей, метя в левый от вратаря угол. Но в последний момент шайба сойдя с крюка клюшки, полетела не точно в верхний угол ворот, а поскользила низом по центру при этом потеряв скорость. Зингер же ошибочно дёрнулся в одну сторону и, не успев уронить щитки на лёд, пропустил черный вредный кругляш под собой в сетку ворот.

— Беееп! — Сработал сигнал за воротами.

— Гооол! — Воскликнул Борис, подняв клюшку вверх и подумал: «Вот это везуха, вот так бы всегда».

* * *

За пять минут до конца матча Всеволод Бобров уже успел несколько раз от души порадоваться и несколько раз от досады треснуть кулаком по краю деревянного борта. Так как после ничейного первого периода, закончившегося со счётом 1 : 1, его парни выдали обалденный второй период и повели со счётом 1 : 4. Отличились Александр Мальцев, Сергей Капустин и защитник Валерий Васильев. Но третья двадцатиминутка повергла Боброва в шок и уныние. Сначала с небольшим интервалом во времени положил две шайбы Саша Якушев, сократив отставание в счёте «Спартака» до одной шайбы — 3 : 4, а затем Леонид Борзов и Виктор Шалимов, поймав его команду на контратаке вообще сделали разницу в счёте нулевой — 4 : 4.

Спартаковская торсида на трибунах дворца теперь беспрестанно выкрикивала:

— Так, так! Только так! Атакует наш Спартак! Так, так! Только так…

— Нападающие: Жлуктов, Капустин, Александров, а так же защитники: Васильев и Филиппов на лёд. — Скомандовал Всеволод Михалыч и, похлопав Балдериса по плечу, добавил. — Хельмут пока передохни. Сейчас нужно подержать шайбу и сбить атакующий настрой красно-белых. Мужики, эту игру сдавать никак нельзя! Поверьте моему опыту — в конце сезона именно этих очков не хвати до медалей.

— До каких, до золота или серебра? — Спросил Мальцев старший.

— До меди, б…ь. — Брякнул Валера Васильев.

— Шалопаи, мать твою. Слова сказать нельзя, всё опошлите. — Отмахнулся обиженно Бобров.

* * *

— Жлуктик, Капуста, пасуй на меня, — нагло заявил своим товарищам Боря Александров, когда вся пятёрка расставилась для стартового вбрасывания в центре поля. — У меня сегодня пруха.

— Аха, сейчас всю команду обыграем и выкатим тебе на пустые ворота. — Огрызнулся Серёжа Капустин. — Жлуктик внимательней на точке.

«Малыш» бросил короткий взгляд на пятёрку соперника и отметил про себя, что Старшина, то есть тренер «Спартака» Вячеслав Старшинов, выпустил на лёд свои лучшие силы, тройку нападения Мартынюк — Шадрин — Якушев, и защитников Паладьева и Ляпкина. «Дожать нас решили, а вот хрен вам», — зло усмехнулся Борис и как только Жлуктов неудачно поборолся на вбрасывании, сам кинулся выковыривать шайбу, которая отлетела спартаковцу Ляпкину. Ляпкин перевёл на Паладьева, а тот отпасовал Мартынюку. И «Малышу» ничего не осталось как «сесть на клюшку» Якушеву, не давая тому разогнаться и спокойно принять шайбу. Но вдруг Саша Мартынюк закопался, неудачно пошёл в обыгрыш и попал под силовой приём от Сергея Капустина.

— Капуста, дай! — Обрадовался Боря и постучал клюшкой по льду.

— Да, подавись. — Метнул чёрный резиновый диск в сторону своего партнёра Капустин.

«Малыш» же одним касанием подбил шайбу вперёд и полетел вдоль левого борта, где его уже подкарауливал Юра Ляпкин. Защитник красно-былых, катящийся спиной к своим воротам, подстроился, примерился и хотел уже было врезать Борису так, чтоб коньки отлетели. Но Александров такой манёвр прочитал, и резко затормозив на две ноги, шайбу катнул в центр на набравшего хорошую скорость Виктора Жлуктова. И Жлуктик на всех парах влетел в зону атаки, правда, при этом сильно сместился к правому борту. Из такой позиции можно уже было бросать по воротам Виктора Зингера, но Жлуктов хитро отправил шайбу себе за спину, где её тут же подобрал Капустин.

«Сейчас даст на дальнюю штангу», — сообразил «Малыш» и что есть силы, рванул в ту точку площадки замыкать опаснейшую передачу. Капустин сделал одно обманное движение, затем другое и подкидкой отправил шайбу точно на левую штангу спартаковских ворот. Устроенная перепасовка в зоне соперника сбила с толку всю пятёрку красно-белых, поэтому Боре Александрову вколачивать шайбу в пустой угол ворот никто не помешал!

— Беееп! — Раздался противный звуковой сигнал за воротами и зажегся красный фонарь.

— Гоооол! — Закричали болельщики бело-голубых на трибунах.

— Гооол! — Вскрикнул фартовый Борис Александров.

А когда на табло вспыхнул новый победный для «Динамо» счёт — 4 : 5 и пятёрка бело-голубых поехала на смену, Всеволод Бобров похлопал «Малыша» по плечу и сказал:

— Поездка в Усть-Каменогорск пока отменяется. Такой «джокер» нужен самому.

«Надолго ли? — хмыкнул про себя Борис Александров. — Сегодня ты герой дня и звезда, а завтра и не вспомнит никто. Ещё и добавят, что сдулся Борька и пора ему вешать коньки на гвоздь».

* * *

В четверг 9-го ноября на очередную игру регулярного чемпионата против «Филадельфии флаерз» мы прилетели всего за три часа до начала матча. Из-за нелётной погоды в Чикаго наша команда почти пять часов провела в домашнем аэропорту. При этом многие парни маялись головой, ведь накануне 8-го ноября на своём льду был разгромлен «Нью-Йорк Айлендерс» — 6 : 1, поэтому они сочли нормальным отметить победу в ресторане. Лично я в ресторане не пил, но головные боли беспокоили и меня, правда, по совершенно другой причине.

Всё время ожидания рейса и полёта в самолёте я пытался проанализировать ситуацию, создавшуюся вокруг моей скромной персоны. Итак, что же получалось: в Союзе меня готовы были принять, если я не наговорю здесь в Штатах глупости, отыграю за сборную СССР на Кубке Мира и выиграю какой-нибудь приз, желательно Кубок Стэнли. С другой стороны океана товарищи из ЦРУ хотели, чтобы я принял американское гражданство, наговорил на СССР всякой пропагандисткой ерунды, и лишь тогда мне позволят проявить себя в полной красе в НХЛ. Иначе пиф-паф ой, ой, ой, умирает Тафгай мой. Но возможно, как сказала Лорен Харрис, обойдётся и без пиф-пафа. Моим делом занимается офицер ЦРУ Гордон Дэвис, он может поймать меня на хранении наркотиков, посадить за игру на тотализаторе, да мало ли что ещё можно сфабриковать. И крайний срок моего вразумления — это 30 января 1973 года, матч всех звёзд НХЛ. Скорее всего, до этой игры я уже не доеду, если не «поумнею».

И само собой, за два дня ничего умного в моей голове не родилось, кроме одного — я предложил Лорен тянуть время и вешать офицеру ЦРУ лапшу на уши. Дескать, я согласен, но надо ещё подумать, взвесить все за и против итак далее. А самой Лорен посоветовал переехать в Финляндию, в фермерское захолустье к шаману Волкову. Однако девушка заявила, что если уедет она, то на её место пришлют другую, либо Гордон завербует Лизу Савьер, и тогда будет ещё хуже. В общем, сегодня было не до хоккея.

Однако грустные и пораженческие мысли рассеялись, когда нашу команду на выходе из здания Международного аэропорта Филадельфии встретила толпа людей с транспарантами: «Чёрные ястребы — убирайтесь прочь!», «Смерть чёрным ястребам!», «Снимем скальп с чёрных ястребов!». И один из транспарантов предназначался персонально для меня, так как на нём русскими буквами было намазюкано: «Йа пи дуа раз!». Почему организаторы этого балагана при написании плаката не посоветовались с русскоговорящими филадельфийцами, лично я не понял. Наверное, как всегда произошла какая-то накладка. «Вот что значит слово «честного» журналиста», — улыбнулся я, когда толпа хором заголосила:

— Йа пи дуа раз!

Причём в этом признавались не только американцы мужского пола, но и эмансипированные девушки, и даже пожилые прилично одетые леди. В автобусе я объяснил суть происходящего всем хоккеистам, и гогот стоял всю дорогу до спортивной арены местных «лётчиков» — «Спектрума», который вмещал почти 18 тысяч зрителей. Естественно на матч все билеты давно уже были проданы.

* * *

А в те самые минуты, когда «ястребы» готовы уж были скрестить клюшки с «летчиками» из Филадельфии, в одном из номеров мотеля на Гринвуд авеню в Чикаго офицер ЦРУ Гордон Дэвис, развалившись в ботинках на кровати, включил телевизор. Этот хоккейный матч передавали по 44-ому каналу и Гордон блаженно прикрыв глаза представил, как он во время игры будет «давать ценные указания» для идиотки Лорен Харрис, учить её, как нужно правильно доставлять удовольствие мужчине. Иначе на горизонте появилась некая бывшая фигуристка Лиза Савьер и надобность в Лорен полностью отпадала.

Немного портило настроение то, что за номер с телевизором ему пришлось выложить лишние пять долларов. Наконец в дверь постучали и цэрэушник гаркнул:

— Открыто! Ты где шляешься дура? Матч уже начался!

В номер скромно вошла Лорен, и хоть у девушки от страха подрагивали пальцы, сломленной она не выглядела.

— Я требую эти встречи в мотеле прекратить, — внезапно заявила Лорен Харрис.

— Что? — Гордон подскочил с кровати, и в доли секунды оказавшись рядом с Лорен, залепил первую, как он считал, пощечину.

— Ещё раз ударишь, пожалуюсь Ивану, — прошипела девушка, сверля цэрэушника гневным взглядом.

— Что? — Опешил Гордон.

— То, что слышал. Мы с Иваном теперь вместе спим, и он даже согласился принять американское гражданство в январе следующего года. Вот!

— Врёшь! — Гордон Дэвис схватил Лорен своей вонючей пятернёй за лицо прижал девушку к стене. — Врешь сучка! Во-первых, что он мне сделает? А во-вторых, он спит с Лизой Савьер. Я всё знаю.

— Иван много с кем спит, в отличие от тебя его женщины любят. Но слушает он только меня. А тебя он выбросит в окно, если ты ещё раз ко мне прикоснёшься.

— Тут первый этаж, дура, — пробормотал Дэвис, отпустив девушку. — Допустим, он согласился приять гражданство. А почему в январе?

— Он сказал, что для этого хочет переговорить с кем-то в Москве. А это займёт почти полтора месяца, потом потянуться Рождественские и Новогодние праздники, и раньше января оформить гражданство уже не получится.

— Враньё, — отмахнулся цэрэушник. — Ладно, я всё проверю. Но если ты, сучка, меня обманула, то я тебя лет на десять засажу. Выйдешь на волю старой, уродливой и некому не нужной старухой, поняла? Не слышу?

— Поняла, — пробурчала Лорен и, развернувшись, вышла из номера.

* * *

Несмотря на наэлектризованную атмосферу, первые десять минут матча прошли корректно настолько, насколько вообще может быть корректным хоккей в НХЛ. Толчки и удары, на которые никто не обращал внимания не в счёт. А по результату вообще всё было шоколадно, в одной из первых атак Деннис Халл пробил голкипера хозяев Дага Фавелла, выделявшегося бело-красной вратарской маской с лицом инопланетянина Чубакки из «Звёздных войн» и мы повели на выезде — 0 : 1. Чем нас хотел удивить наставник «Хулиганов с Брод Стрит» Фрэд Шеро, пока оставалось не ясным.

— Эй, Тафгай! — Крикнул мне со семейки запасных Филадельфии старший тренер Фрэд Шеро, когда я выехал на вбрасывание в средней зоне. — Йа пи дуа раз!

— Окей, коуч, окей! — Загоготал я, чем смутил его. — Я уже в курсе.

Кстати, Шеро скоро войдёт в историю как один из самых тактически грамотных специалистов, сумевших создать из средних по классу игроков единую мощную команду способную завоёвывать Кубки Стэнли и показывать при этом коллективный хоккей. Но сегодня тренер «лётчиков» воспользовался какой-то мало проверенной информацией.

— Таф, давай сыграем «паровозик», — предложил мне Стас Микита, одну из наигранных на последней тренировке комбинацию.

— Отличная идея. — Кивнул я и сказал по-русски Болдыреву. — Балда, паровоз.

— Постой поровоз, нэ стучите колёсо, кондухтор ножми на тормоза. — Пропел Ванька Болдырев со своим неповторимым югославско-вологодским акцентом.

И выслушав нашего «оперного безголосого гения» судья в поле бросил шайбу на лёд. Вбрасывание я у центрального форварда команды хозяев с трудом, но выиграл. Шайба не очень удобно отскочила на правый край Болдыреву, а он тут же её откинул назад нашим защитникам. Вполне стандартный приём — обыргаться с игроком обороны пока сам набираешь скорость. Вот Балда и рванул, прочертив на льду полукруг, который начинался у правого борта, далее шёл в направлении наших ворот, а затем разворачивался через центр площадки в направлении ворот «Филадельфия Флайерз».

Я же в этот момент попытался заблокировать одного из «лётчиков», и сделал это хорошо, жёстко и мощно, с нарушением всех хоккейных правил из хоккея будущих двухтысячных годов. Ведь товарищу судье сегодня было до одного места, что мы друг друга иногда толкаем, бьём исподтишка и блокируем. А Ваня Болдырев, получив шайбу от нашего игрока обороны и набрав отличную скорость, пролетел красную линию и, сместившись к своему правому борту, проскользнул в зону атаки.

— Выбросить шайбу! Выбросить её к чертям! — Заголосил Фрэд Шеро.

Но Балда, который не обязан был слушать тренера другой команды, сыграл иначе, он откинул шайбу себе за спину, так как в этом и есть суть «паровозика». А я эту шайбу подобрал, тоже заехав в зону атаки через правый фланг, и тут же в касание прочертил сильный диагональный пас на Стаса Микиту. Ведь он, пока мы плели в средней зоне с Болдыревым свои кружева, уже успел на хорошей скорости прибежать и открыться на левом краю атаки.

Голкипер хозяев Даг Фавелл резко переместился с правого карая на левый, упал на щитки и уже приготовился отражать бросок Микиты, но Стас бросать передумал. Он катнул шайбу поперёк поля и её одним мощным щелчком вогнал в сетку Ваня Болдырев, который всю комбинацию «паровозик» и начал, 0 : 2! Зрители «Спектрума» наш успех встретили оглушительным свистом, а Даг Фавелл в своей жуткой вратарской маске от досады треснул клюшкой по штанге ворот.

— Чего загрустил, чудовище? — Спросил я, проехав рядом и вспомнив, что в похожей маске будет расхаживать вымышленный маньяк убийца Джейсон Вурхиз из «Пятницы 13-е».

— Йа пи дуа раз, — огрызнулся голкипер, которому пока ещё не сообщили, что это ругательство не правильное.

* * *

Ожидаемо во втором периоде пошёл совсем другой хоккей, мало похожий вообще на хоккей. Я читал про наставника Филадельфии, что он был очень хорошим мотиватором. Может быть, в перерыве Фрэд Шеро своим «хулиганам» сказал, что успех — это не результат пламени, сначала нужно загореться, а может быть, что легенд без легендарных поступков не бывает, не знаю, но его парни бросились колотить нас с первых секунд. И Бобби Кларк, которого, что греха таить я ненавидел, отквитал одну шайбу в первой же смене — 1 : 2.

Весь «Спектрум» моментально изошёлся в каком-то безумном ликовании. Поэтому когда против моей тройки выкатились на лёд отъявленные головорезы — «Кувалда» Шульц, Боб Келли и амбалина выше меня ростом Дон Салески, толпа на трибунах даже не подумала прижать свои пятые точки на свои законные сидячие места.

Однако сразу после вбрасывания драка не завязалась. Возможно наша молниеносная комбинация немого смутила хоккейное хулиганьё, и поэтому я получив прекрасный пас от Микиты, продрался сквозь двух защитников Филадельфии и шмальнул точно в девятку, доведя счёт до 1 : 3, в нашу пользу. А когда я развернулся, чтобы от партнёров получить причитающиеся мне поздравления то увидел, что драка уже идёт. И что сволочага «Кувалда» Шульц мутузит невысокого Стас Микиту. За секунду в моей голове упала планка, и я полетел на помощь Стасу, вырубая всех, кто попадался мне на пути. Даже амбал Дон Салески рухнул и отключился с одного удара, возможно получив травму головы при падении на лёд.

К сожалению, когда я оказался рядом с «Кувалдой» Шульцем, лицо Стаса уже всё было в крови. Я отмахнулся ещё о кого-то из бандитской команды «лётчиков» и, дёрнув Дэйва Шульца за шкваринк, влепил хук снизу прямо в челюсть. Что было дальше, в моей голове отпечатывалось лишь фрагментарно. Вот «Кувалда» падает на лёд, вот я его приподнимаю и опять всаживаю правым кулаком куда-то в табло. Затем кто ещё нарывается на неприятности, и я опять всаживаю своим уже распухшим, как шар для боулинга кулачищем в разукрашенную разными цветными фломастерами «турнирную таблицу». Потом я зачем-то бегу на скамейку запасных «Филадельфии Флаерз», врываюсь, выбив с ноги калитку, и начинаю просто молотить всех, кто не успевает спрятаться. Наконец, я сижу около врача своей команды в гостевой раздевалке спортивной арены «Спектрум», а рядом ходит взад и вперёд генменеджер Томми Иваныч Айвен.

— Всё Таф довоевался, теперь на целый матч дисквалифицируют, а может и на два.

— За что Иваныч? — Пробормотал я осипшим голосом, чувствуя, что мне тоже хорошо досталось.

— Вот и я спрашиваю, за что? — Махнул рукой Томми Айвен. — Их ведь не переубедишь, капиталистов проклятых, — сказал генмеджер, повторив последнее словосочетание, что он как-то подслушал у меня, по-русски.

Глава 16

На следующий день в пятницу 10 ноября, по поводу «побоища» в Филадельфии в пресс-центре нашей чикагской ледовой арены «Чикаго Стэдиум» состоялась встреча с журналистами, на которую пришёл я, капитан команды Стас Микита и генменеджер Томми Иваныч Айвен. Из-за эпической драки буквально кипели все средства массой информации, а вот босы НХЛ, скорее всего решив, что потасовка благоприятно скажется на телерейтингах, наказала наши команды лишь символическим денежным штрафом. Правильно, чего волноваться, никто ведь не умер. Подумаешь «Кувалда» Шульц получил перелом челюсти и носа, а упавший на лёд громила Дон Салески заработал серьёзное сотрясение мозга, ведь это такая жесткая игра хоккей, а жизнь продолжается.

Но лично я бы, сам себя дисквалифицировал на десяток матчей, а так же такой штраф выписал филадельфийским «Хулиганам с Брод Стрит», зачинщикам драки, чтоб они потом сто раз подумали, прежде чем скидывать перчатки на лёд. Именно с такими мыслями я пришёл на прессуху, где нужно было сделать хорошую мину при плохой игре. Кстати, тот матч мы Филадельфии проиграли — 5 : 3, так как «лётчики» лишились дуболомов-хулиганов, а мы Стаса Микиту, у которого на левом глазу образовалась огромная гематома, ну и меня, лучшего бомбардира этого регулярного сезона. И на пресс-коференции первый вопрос переадресовался именно капитану команды Миките, его спросили как самочувствие.

— Не дождётесь, — засмеялся неунывающий словак. — Дети меня дома узнали, уже хорошо.

— А как чувствует себя Большой Таф? — Выкрикнуло сразу несколько журналистов.

— Правый кулак болит сильно, — признался я. — И левый тоже побаливает. А вообще я хочу сказать, что мы ехали в Филадельфию играть в хоккей, а не махать кулаками. И до вчерашнего дня, кроме Бобби Кларка, который сломал лодыжку в шестом матче Суперсерии Валере Харламову, у меня врагов там не было. Но теперь мой личный враг — это старший тренер «лётчиков» Фрэд Шеро. «Кувалда» Шульц, Андре Дюпон, Боб Келли и Дон Салески, они все всего-навсего деревянные солдаты Урфин Джюса, который и есть корень зла.

— Как вы собираетесь ему мстить? И вы для этого полезли на чужую скамейку запасных, чтобы поговорить с Фрэдом Шеро.? Так зачем вы надавали тумаков, почти всем кто попался под руку? — Полетели в меня вопросы с разных сторон.

— На скамейку запасных Филадельфии я попал случайно, — буркнул я. — В горячке боя перепутал её со скамейкой штрафников. А тумаки раздал исключительно в воспитательных целях, так как хоккей должен нести и воспитательную функцию. Мстить же Фрэду Шеро буду исключительно на хоккейном поле, заброшенными шайбами, а того кто тронет моих парней покалечу, как «Кувалду» Шульца.

— Да, не мы начали драку! Мы играли честно! — Поддержал меня менеджер Томми Иваныч.

— Какой штраф вы заплатили лиге? — Посыпались тут же вопросы на него.

— Коммерческая тайна, но сумма достаточная чтобы больше такого не повторилось, спасибо за внимание! — Прорычал Иваныч в микрофон.

* * *

В тот же день ближе к вечеру я вытащил на велосипедную прогулку шамана Волкова, который всё ещё гостил у меня, ежедневно ноя, что ему надо к себе в Финляндию лечить тамошних коров и лошадей, а так же коз и оленей. И когда мы крутили педали по «Линкольн Парку», наслаждаясь великолепным видом озера Мичиган, Волков опять завёл свою шарманку, что у него там отелилась какая-то корова, прямо накануне отлёта, и за телятами нужен обязательный присмотр, а тут ему всё надоело и обрыдло.

— Подожди, шаманидзе, успеешь ты к своим коровам с козами. Помощь твоя нужна. — Я остановил свой велосипед около песочного пустынного пляжа, так как в ноябре при плюс десяти по Цельсию на пляже делать нечего, и, кивнув головой, предложил ему пройти от оживленной асфальтовой дорожки парка поближе к кромке воды.

— Если ты не знаешь, как с бабами своими разобраться, то тут я тебе ничем помочь не смогу, — пробурчал шаман, следуя за мной. — Они ведь не тёлки, то есть не коровы.

— Не рогатый скот, ты хотел сказать. Только у меня кроме Лизы и Лорен есть проблема посерьёзней. — Начал я, глядя вдаль туда, где полированная водная гладь озера соприкасалась с синим небом. — Помнишь, как ты Лорен напоил своим успокоительным зельем? Так вот она тогда проговорилась, что работает на ЦРУ.

— Не понял? — Присвистнул шаманидзе. — Так зачем ты с ней сейчас спишь? Зачем ты из-за неё поссорился с Лизой. Кстати, Лизка — очень хорошая женщина. Не то, что эта психопатка.

— Зачем сплю? — Я криво усмехнулся. — Сплю для конспирации. Мне нужно было потянуть время, чтобы найти выход из очередного тупика. И я, кажется, его нашёл.

— Когда кажется — креститься надо, — хмыкнул Волков.

— Вот именно. Слушай меня шаман теперь внимательно и не перебивай. Офицера ЦРУ, который под меня капает, я придумал, как можно устранить и подставить. Точнее сначала подставить, а потом устранить, причём так, что три месяца ему будет не до меня, самому придётся свою шкуру спасать. А уже меньше, чем через три месяца пройдёт матч всех звёзд НХЛ, а поучаствовав в нем, я смело могу бежать обратно в СССР. Ведь участник матча звёзд — это уже неплохое достижение.

— И как ты подставишь цэрэушника? — Шаман посмотрел на меня как на чокнутого.

— Я один раз заехал за Лизой, когда она снимала передачу про местного маньяка, который тут мальчиков убивает. Вот я и подумал, если место преступления известно, то почему бы туда не подкинуть нож с отпечатками пальцев офицера ЦРУ. Ты только представь, какой поднимется шум, если какой-нибудь чудак, любитель побродить с металлоискателем обнаружит орудие убийства?

— Ерунда какая-то, где ты возьмёшь нож с отпечатками цэрэушника? — Вспылил Волков.

— Да легко. Приглашу офицеришку на обед к себе домой, чтобы обсудить получение американского гражданства, раз он так хочет. А вместо дверной ручки прикручу рукоятку ножа. Он придёт, дверь откроет, затем закроет и оставит на рукояти свои пальчики. А ты, потаскаешься по нашим польским барам и другим питейным заведениям, где потрясая газеткой со статьей про маньяка, расскажешь бармену, как с металлоискателем можно найти нож преступника. Кстати, в полиции США за подобные находки дают премии в квартал. Ха-ха. Чё репу чешешь? Я же говорю, заляпать человека проще пареной репы.

— Дааа, — протянул, почёсывая затылок, шаман Волков. — Страшный ты человек — Иван Тафгаев.

— Но это ещё не всё. Вот смотри. — Я вытащил из кармана записную книжку с расписанием нашего хоккейного календаря. — 25-го ноября мы встречаемся с Сент-Луисом на выезде, 26-го дома играем против Монреаля, а 29-го опять дома у нас матч против Детройта. И в тот же день мы с тобой летим в СССР, кончено транзитом через Хельсинки.

— Чего, б…ь? — Чуть не вскрикнул шаманидзе. — Тебе, наверное, в Филадельфии все мозги отбили. По каким документам ты полетишь в Хельсинки, и с каким паспортом будешь передвигаться в Союзе. Если случайно вляпаемся нам каюк!

— Что ты как маленький! — Не выдержал я. — В Хельсинки полечу по документам Ваньки Болдырева. Наклею себе усы как у Тараса Бульбы, в которых щеголяет мой верный товарищ, никто даже внимания не обратит. А в Союзе буду ездить со своим советским паспортом. Только фотографию усатую туда вклею и всё. Ты пойми, мы с тобой не находимся во всесоюзном розыске. Мы с тобой обычный пролетариат. Наденем штурмовки с капюшоном как рыбаки, надушимся «рыбным одеколоном», чтоб с ног сбивал всех постовых, и на твоём мотоцикле с коляской покатим в Горький. Я должен со Светкой перед свадьбой всё же поговорить. Нужно в отношениях расставить все точки на «ё» и все чёрточки над «и краткой».

— А потом что?

— 2-го и 3-го декабря две игры против Питтсбурга пропущу, а к 6-ому декабрю к матчу против Лос-Анджелеса вернусь. И если вдруг цэрэушника посадят на больший срок, то постараюсь выиграть с Чикаго Кубок Стэнли и потом уже вернусь в Союз. Команда у нас классная, боевая и играющая. Нашу дружину после битвы в Филадельфии теперь все боятся.

* * *

В субботу 18-го ноября офицер ЦРУ Гордон Дэвис пребывал в препоганом настроении. Во-первых, проклятые чикагские «ястребы» после драки и поражения от Филадельфии, разгромили дома Лос-Анджелес — 5 : 1, и сегодня на выезде накостыляли лидерам «Монреаль Канадиенс» — 3 : 5. Во-вторых, все газеты только и писали про русского Ивана, что он даёт жару всей лиге. Из-за чего начальство давило на Гордона и угрожало передать перспективное дело кому-нибудь поумнее, пошустрее и помоложе, а его отправить на пенсию, охранять лодочную станцию в какой-нибудь дыре. В-третьих, сучка Лорен Харрис действительно сейчас спала с проклятым Тафгаем, и для вымещения своей сексуальной агрессии нужно было искать очередную грязную чертову проститутку.

Дэвис от досады купил бутылку текилы марки «Jose Cuervo», чего не делал очень давно и, закрывшись в номере мотеля, принялся писать отчёт, опрокидывая при этом в себя каждые пять минут по маленькой рюмашке крепкого мексиканского самогона. Для начала он похвастался проклятому начальству, что контакт с хоккеистом налажен, и он даже один раз уже был приглашён к Ивану Тафгаеву домой. И при приватном разговоре хоккеист пообещал, что подаст прошение на получение гражданства не позднее января следующего 1973 года. Далее Гордон задумался, что же ещё дописать, чтоб выбить для себя дополнительное финансирование. И тут в его комнату кто-то постучал.

— Я никого не жду! — Недовольно выкрикнул он, но всё же пошёл открывать дверь.

К его изумлению на пороге стоял детектив-следователь в штатском в окружении трёх крепких парней из полиции Чикаго. И этот «следак» в штатском, улыбнувшись, сказал:

— Гордон Дэвис, вы обвиняетесь в серии убийств совершённых в северном районе города.

— Вы, детектив, обезумели? Я сотрудник ЦРУ! Я буду жаловаться в центр!

— На месте преступления обнаружен нож Ontario MK З Navу Knife, который используют американские элитные войска, на рукоятке ваши отпечатки пальцев. Мы их пробили по базам данных всех силовых ведомств.

— Это провокация! Какого хрена здесь происходит?! — Гордон почувствовал, как закипает кровь из-за принятого им алкоголя, и путаются мысли в голове.

— Вы имеете право хранить молчание. — С равнодушным видом продолжил зачитывать права подозреваемого детектив. — Всё, что вы скажете, может быть и будет использовано против вас в суде. Вы имеете право на присутствие адвоката во время допроса…

Однако дочитать права подозреваемого, так называемое правило Миранды, введённое решением верховного суда США в 1966 году, следователь не успел. Гордон Дэвис неожиданно ловко для своего возраста оттолкнул одного здорового полицейского, вмазал по коленной чашечке другому и выбросил резкий прямой удар в челюсть детективу. Когда же из-за спин своих товарищей полез на Гордона третий полисмен, то он мгновенно развернувшись, разбежался и прыгнул в окно первого этажа, выбив кулаками хлипкое стекло. Осколки водопадом посыпались сверху на цэрэушника и к счастью не повредили ни шеи, ни головы.

— Чёрт, — тихо выругался Дэвис, прижимая окровавленный кулак к губам. «К машине бежать нельзя, заметут», — подумал он и полетел в совершенно другую сторону, стараясь укрыться в городских закоулках, которые в это вечернее время были темны, как ночи в Парагвае. «Что за хрень? Какой к чёрту нож? Гадство! Сейчас главное спрятаться и переждать, — зло усмехнулся Гордон, так как погоня добавила драйва и хоть какого-то смысла в его бессмысленную унылую жизнь. — Ничего, в южных частях города отлежусь, меня там никто не найдёт. И хорошо, что я привык расхаживать в этом сраном мотеле в ботинках, ха-ха, сейчас был бы номер, если бы попался, наступив на стекло голой пяткой. Черти — легавые, ненавижу!».

* * *

В воскресенье 26-го ноября на домашнем льду в «Чикаго Стэдиум» в матче против лидера НХЛ и самой титулованной командой лиги «Монреаль Канадиенс» мы вновь одержали победу — 3 : 2. Дважды огорчили Монреаль за восемь последних дней. И это было сделать втройне приятно, ведь отличилась вся моя тройка нападения. Микита забросил во втором периоде, Болдырев в начале третьей двадцатиминутки, а я под самый конец игры, подвёл черту, кистевым броском из-под защитника. Народ на трибунах после финальной сирены приветствовал всю команду стоя, и мы с поднятыми клюшками вверх совершили по льду два круга почёта.

— Хорошо парни, хорошо! — Ревел в раздевалке генменеджер Томми Иваныч.

Он притащил в нашу святую святых комнату самодельную таблицу чемпионата и теперь после каждого матча вносил в неё изменения, дописывал каждой команде, сколько она очков набрала и сколько при этом игр провела. Остальными показателями, а именно, количеством выигрышей, ничьих, поражений и разницей заброшенных шайб, Иваныч пренебрёг. Итак, у него получалась следующая картина.

Западный дивизион: «Монреаль Канадиенс» — 35 очков и 22 игры; «Нью-Йорк Рейнджерс» — 30 и 22; «Бостон Брюинз» — 28 и 22; «Баффало Сейбрз» — 25 и 22; «Детройт Ред Уингз» — 22 и 21; «Ванкувер Кэнакс» — 16 и 23; «Торонто Мейпл Лифс» — 17 и 21; «Нью-Йорк Айлендерс» — 8 и 20.

Восточный дивизион: «Чикаго Блэкхокс» — 32 очка и 22 игры; «Миннесота Норт Старз» — 25 и 22; «Питтсбург Пингвинз» — 24 и 23; «Атланта Флэймз» — 23 и 24; «Филадельфия Флайерз» — 22 и 23; «Лос-Анджелес Кинг» — 21 и 24; «Сент-Луис Блюз» — 13 и 19; «Калифорния Голден Силз» — 11 и 22.

— Эх, вот что значит проиграли Филадельфии 8-го ноября на выезде — 5 : 3 и дома 19-го ноября обделались Миннесоте — 1 : 5! — Махнул от досады наш генеральный менеджер. — Сейчас бы шли на первом месте во всей лиге!

— Ещё бы мы не проиграли Миннесоте 19-го, — хмыкнул я. — Когда 18-го после выездной победы над Монреалем многие парни так хорошо в ресторане накушались, что затем еле-еле по трапу заползли в самолёт. Мне самолично кое-кого на руках пришлось заносить. А что потом творилось в салоне? А во что был превращён туалет? Почему мне, человеку из Советского союза было стыдно и пришлось извиняться, а вам коренным канадцам до лампочки?

— Хрен с ней, с Миннесотой. — Крякнул Томми Иваныч, который в той поездке тоже хорошо погудел и нагрубил всему экипажу самолёта. — Напоминаю, что завтра у нас вторая открытая тренировка. Шоу-программа, товарищеский матч с любителями, раздача автографов и фото на память.

— 100 долларов, Иваныч, — напомнил кто-то из парней про премию за подобные мероприятия.

— Пятьдесят или катитесь ко всем чертям! — Запротестовал склочный мистер Айвен.

— Вот за что я люблю НХЛ, так это за премии и зарплаты! — Захохотал Стас Микита и заржали почти все хоккеисты в раздевалке.

Я же, быстро накинув на себя рубашку и пиджак, поспешил за генменеджером в коридор. Ведь уже неделю только и думал про поездку в СССР. Моя злая шутка с цэрэушником выстрелила намного лучше, чем я предполагал. Идиот Гордон Дэвис вместо того, чтобы всё отрицать, искать себе алиби, зачем-то пустился в бега. А бегать и скрываться по бескрайним просторам США он мог ни один год. В общем, до февраля я чувствовал себя свободным, как птица в полёте, человеком. С исчезновением офицера ЦРУ, решилась ещё одна проблема — Лорен, наконец-то, из нашего дома переехала, сняв себе небольшую квартиру. Правда она два дня закатывала истерики, перебила уже новую посуду, если бы не целебный напиток шамана Волкова, то даже не знаю, кто бы из нас первым попал в больницу из-за расстройства на нервной почве. А вот с Лизой пока всё было сложно, то есть никак.

— Иваныч. — Я догнал менеджера, когда он уже входил в свой кабинет, все стены которого были увешаны разными дипломами в рамочках. — Мне на пять дней нужно срочно смыться. Против Питтсбурга 2-го и 3-го декабря без меня отыграйте, а прессе лучше сказать, что я получил травму верхней части тела. А 6-го уже буду здесь на игре. Само собой потом вычтешь из моей зарплаты советующую сумму. Не обижусь.

— Не понял? — Томми от растерянности даже приоткрыл рот.

— Ты же заешь что такое КГБ, ГУЛАГ, архипелаг, колония «Белый лебедь», Сибирь, Воркута, лопата, кайло, тачка и «Красный террор»? — Все эти слова я сказал шёпотом и по-русски.

— Я знаю, что такое КГБ, — пролепетал Иваныч. — Туда лучше не попадать.

— Значит, мы с тобой договорились. 29-го я отыграю против Детройта и залягу на дно на несколько дней.

— На дно озера Мичиган? — Не понял смысла этого русского выражения генменеджер.

— Может и Мичигана, а может и Онтарио, но скорее всего Гурона. Главное Иваныч,никому ни слова. — Я поднёс указательный палец к своим губам и сказал. — Язык мой — враг мой.

— Вычту из зарплаты, и чтоб больше никакого дна. — Тяжело вздохнул напуганный КГБ генеральный менеджер «Чикаго Блэкхокс».

Глава 17

В пятницу 1 декабря я и шаман Волков около шести часов утра на его мотоцикле «Урал» с коляской уже миновали чудесный город Калинин, ранее и позже более известный как Тверь. Погода была замечательная, падали редкие и маленькие снежинки, которые появлялись в свете единственной фары и снова пропадали во тьме. Я сидел за рулём шамановской тарахтелки, а мой напарник и подельник отсыпался, ведь он вёл мотоцикл до Великого Новгорода, и снова должен был сесть за руль, когда мы минуем Москву.

Лично я испытывал непередаваемые ощущения невероятной свободы. Только два дня назад я играл на льду чикагской спортивной арены, и вот уже мчусь по бескрайним просторам родного Советского союза. В пути на фоне унылого пейзажа за обочиной дороги, от нечего делать в голову полезли всякие посторонние мысли. И вдруг меня как молнией по темечку шарахнуло. Всплыл в голове вопрос, который я должен был задать шаману ещё в Штатах — что-то как-то подозрительно быстро взяли офицера ЦРУ Гордона Дэвиса?

— Шаманидзе! Волков! — Я потолкал одной рукой дремлющего бородатого мужчину в коляске.

— Что? — Моментально вздрогнул он. — Милиция? ГАИ? КГБ?

— Пограничные войска и ФСБ, — огрызнулся я. — Ты мне ничего рассказать не хочешь? Почему полиция Чикаго подозрительно быстро вышла на цэрэушника? Я думал, и даже планировал, что его прищучат не раньше середины декабря или начала января. А его взяли можно сказать с лёта. Как так?

— А чё рассказывать?

— Подробности! Дело-то не шуточное. Опять ты что-то начудил?

— Чё сразу начудил? — Обиделся шаманидзе, но потом, помолчав, раскололся. — В общем, улетел ты с командой в Монреаль. 18-го кажись ноября было дело, в субботу. Лорен, твоя психопатка, опять мозг мне начала выносить, чтобы я ей сварил приворотное зелье. Я кончено тоже не подарок — покричал, разнервничался и в бар пошёл на польский Бродвей. А там компания одна сидела, по-нашему балакали с украинским акцентом. Я с ними познакомился, подружился, поддали мы как следует за СССР, за США, за дружбу народов, за «Чикаго Блэкхокс»… Вообще-то я не все тосты запомнил.

— Дальше что было?

— Ну а потом я предложил мужикам денег срубить по-лёгкому. Мы в тот же день достали три металлоискателя и нож, спрятанный тобой на месте преступления, очень быстро нашли. Пока ждали полицию, ещё поддали горилки. И когда полисмены прикатили, мы им всё выложили.

— В смысле всё? — Я от изумления резко надавил на педаль тормоза.

— Намекнули, у кого мы этот нож раньше видели. Пьяные, что с нас взять, язык-то без костей. Потом песни пели украинские — это я точно помню.

— Ты мне объясни одну вещь, если ты такой спец по лечению алкоголизма, то почему сам не вылечишься? — Я снова тронул «Урал» с места и покатил в сторону Москвы.

— Слушай, ты хотел, чтоб цэрэушнику было не до тебя, вот теперь ему точно не до тебя. И потом я не алкоголик, могу поддать, но не часто, скорее редко.

— Да метко, — пробурчал я себе под нос.

* * *

Столицу нашей Родины Москву мы миновали примерно в девять утра. Я как раз успел приобрести, в только что открывшемся киоске «Союзпечати» свежий номер «Советского спорта». После чего, удобно расположившись в коляске, я скомандовал шаману:

— Трогай. Что обиделся? — Спросил я, когда шаман вырулил мотоцикл на шоссе соединявшее Москву и город Горький. — Ты хоть понимаешь, что если бы цэрэушник не подался в бега, то тебя и всю вашу гоп-компанию могли бы посадить? Точнее только тебя одного бросили бы за решётку, а потом и мне прилетело бы. Ладно, молчи, молчи. — Пробурчал я и не без удовольствия принялся изучать турнирную таблицу чемпионата СССР по хоккею сезона 1972-1973 года.

На 30 ноября в лидерах было две команды «Динамо» Москва и ЦСКА:

___________________________очки__игры___в___н___п___шайбы

«Динамо» (Москва)___________28____17____13___2___2___80 — 46

ЦСКА (Москва)_______________25____15____12___1___2___85 — 43

«Спартак» (Москва)___________22____16____10___2___4___92 -50

«Крылья Советов» (Москва)____18____15_____8___2___5___57 — 43

«Торпедо» (Горький)__________13____15_____5___3___7___48 — 61

«Химик» (Воскресенск)________12____15_____6___0___9___47 — 53

СКА (Ленинград)_______________9____14_____4___1___9___47 — 63

«Трактор» (Челябинск)_________5____14_____2___1___11___46— 89

«Автомобилист» (Свердловск)___4____15_____1___2___12___39 — 93

«Динамо» под руководством Всеволода Боброва пока шло на первом месте, но по потерянным очкам ЦСКА, где все ещё старшим тренером работал Анатолий Тарасов, имел небольшое преимущество. Следующий сезон для легендарного наставника столичных армейцев должен был стать последним в карьере. Хотя как пойдёт теперь история хоккея, даже мне было трудно предположить. Если Бобров с «Динамо» в этом сезоне выиграет золото, то Тарасова после второй осечки подряд могу поменять на Константина Локтева уже в следующем 1973 году, ведь в прошлом хоккейном сезоне ЦСКА пропустил вперёд моё «Торпедо» из Горького.

Кстати, в прошедшем туре «Динамо» как раз сыграло с «Торпедо» на выезде вничью, и дублем за бело-голубых отметился Боря Александров. «Молодец «Малыш» не снижает обороты, — похвалил я Бориса и, посмотрев на составы команд подумал. — Странно, почему у «Торпедо» не играл Виктор Коноваленко? Попивать, что ли стал и травма? Матч же был важнейший, а в рамке стоял горьковчанин Шутов».

Потом я наткнулся на большую статью про Суперсерию с профессионалами, которая называлась «Канада: Осень тревог и надежд». В ней были взяты отдельные выдержки из североамериканских газет со словами восхищения сборной СССР, показавшей, что такое настоящий коллективный хоккей. С одной стороны вроде статья была правильной, а с другой ни болельщики, ни специалисты, ни сам автор материала не видели нашей самой главной проблемы — это количественное отставание в хоккеистах высокого уровня. На эту Суперсерию Канада могла выставить три разные сборные, а мы только одну.

У нас в Союзе даже между командами Высшей лиги существовала пропасть в уровне мастерства. Вон в таблице «шахматке» «Спартак» выиграл у «Автомобилиста» 16 : 1, а ЦСКА обыграл «Трактор» — 16 : 5, или вот ещё результаты: ЦСКА — «Автомобилист» — 10 : 0, «Трактор» — «Спартак» — 1 : 9, «Крылья Советов» — «Торпедо» Горький — 9 : 0, «Автомобилист» — «Динамо» — 1 : 8. В НХЛ уровень хоккеистов рос и выравнивался за счёт качественного внутреннего чемпионата, где команды бились не жалея себя по 90 игр за сезон. А у нас в СССР росло мастерство лишь игроков — звёзд, которые к 32 играм чемпионата, добирали необходимый опыт, выступая за сборную на призе «Известий», чемпионате Мира, Олимпийских играх и товарищеских матчах за рубежом.

На наболевшей теме, как должны были прогрессировать хоккеисты Свердловска, Челябинска и других периферийных городов, я заснул, вырубился напрочь. Насколько незаметно я впал в целебный для организма сон, настолько неожиданным было моё пробуждение.

— Иван, ГАИ, — потрепал меня за плечо шаман Волков.

— Инспектор Сидоренко, — лениво козырнул нам гаишник, который буквально навис надо мной. — Граждане предъявите свои документы.

— Командир, мы что-то нарушили? — Прохрипел я ещё не проснувшимся голосом.

— Плановая проверка на дорогах, — буркнул инспектор.

С лицом полным скорби и печали, словно нас прямо сейчас отправят калымить на Колыму, шамандизе протянул свой паспорт. Я тоже, тяжело вздохнув, вытащил своё удостоверение сомнительной личности. Минуту, которая показалась мне пятиминуткой, Сидоренко в наших документах что-то выискивал. Рассматривал моё фото с усами и мои бутафорские усы.

— А вам хоккеист Иван Тафгаев родственником не приходится? — Спросил дотошный инспектор ГАИ.

— Брательник двоюродный, — так же прохрипел я, чтоб не выходить из образа. — Младшой.

— Что ж ваш родственник-то в Америку сбежал? Непорядок, — Гаишник, как бы нехотя одной рукой стал нащупывать что-то на поясе.

«Наверное, бывший военный, за пистолетом потянулся», — подумал я и тут же ляпнул первое, что пришло мне в голову:

— Обижаешь начальник. Брательник в США поехал по заданию партии, правительства и лично товарища Брежнева, чтобы перенимать хоккейный опыт. Его может быть, потом ещё наградят, посмертно.

— Секретное распоряжение, за номером две тысячи семьдесят восемь, чтобы наш советский человек выиграл Кубок Стали, то есть Стэнли, — поддакнул шаманидзе. — Он скоро на «Кубке Мира» в Колорадо за сборную Советского союза будет выступать.

— Даже так, — Сидоренко озадачено почесал затылок, сдвинув мотоциклетную каску на лоб. — То-то я смотрю в газетах про Тафгаева ничегошеньки. Засекретили, значит. Ну, правильно у нас в ЦК не дураки сидят. В космос мы первыми полетели, значит, теперь пора и кубок Стали взять. Ладно, я хоккей уважаю, особенно Валерия Харламова, проезжайте товарищи и будьте бдительны на дорогах.

И мы с шаманом Волковым, нарисовав на лице вымученные карикатурно радостные улыбки, медленно отъехали от въедливого инспектора ГАИ и тут же дали по газам.

— Я же говорю, засыплемся! — Горячо зашептал Волков. — И усы твои наклеенные не помогут.

— Не накаркай! — Отмахнулся я. — Сегодня вечером со Светкой поговорю, и завтра утром рванём назад за бугор. Сейчас, даже страшно представить какие слухи по стране поползут.

— Теперь в мою избушку соваться нельзя. Где спать будем, Иван?

— А мы заселимся в гостиницу «Волна», я знаю, кому там дать на лапу. Смотри на дорогу шаман веселей, нас ждут великие шаманские дела!

* * *

В четыре часа дня, слушая беспрестанное нытьё своего напарника и подельника, что я слишком много дал на лапу и что за нами с минуты на минуту приедут менты, мы уже в ресторане «Волна» лопали местные котлеты с макаронами. Только официант нас попросил отсесть за самый дальний столик, чтоб мы не отсвечивали в нашей походной одежде перед солидными гостями сего заведения. А гостей в этот пятничный день в зал набилось множество. Для полноценного праздника не хватало только ансамбля, который вот-вот должен был появиться.

— А хорошо дома, — блаженно откинулся я на спинку стула. — Дал четвертак и уже уважаемый человек. И номер, пожалуйста, двухместный и котлеты, пересоленные, с непроверенными макаронами кушайте на здоровье.

— Может хряпнем по маленькой, — зашептал Волков. — Что-то нервы у меня расшатались.

— Хряпнем, хряпнем и снова нальём, — пропел я. — Ты уже в Чикаго нахряпался, чуть в тюрягу не загремел. Вот компот, его и хряпай. Я на пять минут отойду, позвоню в Москву Михалычу. Всеволоду нашему свет Боброву 50 лет сегодня стукнуло, юбилей. Ты смотри у меня шаман не шали, я ведь тоже могу стучать в бубен. — Погрозил я пальцем и пошёл звонить в кабинет администратора гостиницы, ведь советских рублей для подкупа должностного лица в моих карманах было навалом.

К сожалению, трубку в квартире старшего тренера «Динамо» и сборной СССР никто не взял. Хотя я уже представлял, каким сюрпризом станет для Михалыча мой звонок. Но Бобров, наверное, в этот день заказал ресторан для многочисленных друзей и коллег, поэтому я решил позвонить ему завтра 2 декабря. И вдруг в фойе гостиницы я как вкопанный замер на месте, и чтобы на меня не обратили внимания двое очень знакомых людей, которых накладными усами не обмануть, резко присел на банкетку и закрылся журналом «Крестьянка» фиг знает за какое число.

— Я на тебя, мерзавца, потратила лучшие годы своей жизни! — Вскрикнула Яна Снегирёва, «принцесса» из конструкторского бюро.

— Почему же годы? — Робко возразил ей Василёк, мой бывший сосед по заводской общаге. — Мы женаты были всего четыре месяца.

— А тебе, гад, этого мало!? — Так же эмоционально продолжила Снегирёва или как у неё сейчас фамилия? Плотникова? — Я дура была, надо была за Ваню держаться. Сейчас бы жила в Америке!

— Тафгаев твой преступник, предатель Родины, — пробурчал Василёк. — И потом у него и без тебя баб полно было. Бабник он, ясно?

— Да заткнись ты, мы с тобой неделю как развелись, а ты всё за мной таскаешься? Потому что тебе не я была нужна, а связи моего папы! Но теперь всё, цех твой закрыли, перевели обратно в КБ, детальки разные перечерчивать. А, между прочим, цех этот был благодаря Ивану открыт, а ты всё взял и просрал!

— Да будь проклят твой Иван?! Где он? Нет его! Всё, кончился Тафгай! — Мой бывший сосед по комнате махнул рукой, и по виду его чувствовалось, что он ещё многое хочет высказать, однако испугавшись мести Янкиного отца, неблагодарный паренёк просто выбежал на улицу.

Снегирёва, которая наверно сегодня хотела с друзьями отметить свой развод, подошла к зеркалу и стала приводить растёкшийся макияж в порядок. Зачем я решил поздороваться в эту самую минуту, для самого осталось загадкой. Скорее всего, меня задели за живое слова Василька, что, дескать, кончился Тафгай, то есть я.

— Привет, я смотрю, ты всё хорошеешь? — Немного польстил я девушке, так как месяцы замужества сказались на внешности «принцессы» не лучшим образом, синяки под глазами виднелись даже сквозь тональный крем.

— Иван? — Вздрогнула Яна. — Ты здесь? Как? Зачем?

— По заданию ЦК и лично товарища Брежнева, — хмыкнул я. — По секретному распоряжению под номером две тысячи семьдесят восемь.

* * *

К пятиэтажке Светки Самсоновой я подъехал на мотоцикле примерно около семи часов вечера. Яну Снегирёву, двух её подружек и шамана Волкова пришлось оставить на даче «принцессы» с тяжёлым сердцем, так как шумная компания набрала столько водки, вина и коньяка, что им хватило бы этого на три дня безудержного веселья. С одной стороны пьянство я не приветствовал, но с другой оставаться в гостинице и ресторане «Волна» теперь было крайне опасно. Ведь пьяная барышня своему языку не хозяйка. Так Снегирёва прямо в ресторане при всех дважды попыталась поднять тост за «Чикаго Блэкхокс» и город Чикаго, откуда я приехал специально на её праздник дня развода. Поэтому я сам предложил всей компании перебраться на дачу, где посторонних ушей будет минимум.

К Самсоновым на третий этаж я уже поднялся спокойно, не таясь, и позвонил в дверь. С тем фактом, что завтра в субботу к вечеру весь Горький будет трезвонить, что к ним в город пожаловал из США Иван Тафгаев дорогой, я уже смирился. Всё равно раньше понедельника этими мало проверенными сведениями органы правопорядка не заинтересуются, а в понедельник я и шаман уже будем за тысячу километров в Финляндии.

На мою удачу на пороге меня встретила сама Света. Она тут же выскочила в коридор и захлопнула за собой дверь.

— Ты с ума сошёл? Тебя же ищут! — Зашептала девушка, от испуга широко раскрыв глаза.

— Для того чтобы меня искали, нужно завести уголовное дело, а его нет. И вообще я летом вернусь обратно в Союз. Не выходи замуж, подожди ещё полгода и тогда всё будет хорошо.

— Я тебе не верю. — Упрямо заявила Светка, опустив глаза. — Я тебя разлюбила. Поздно ты приехал, Ваня. И ты не огорчайся за тебя любая пойдёт.

— Ясно. Диалог Маши и Дубровского на современный лад. — Криво усмехнулся я. — Она честная барышня, а он тоже честный, но опальный беглый хоккеист. Все страдают, все друг друга любят и опять все несчастны. Хорошо. Сберкнижку от меня передали? Тебе сейчас деньги лишними не будут. — Я кивнул на заметно округлившийся живот Светланы.

— Так это от тебя? — Светка опять посмотрела на меня своими огромными глазами. — А папа сказал, что сберегательную книжку подарил дальний родственник из Таганрога.

— Передавай папе привет от родственника из Таганрога. Ладно, трагедии делать не надо, как в народе говорят, стерпится-слюбится, — пробурчал я на прощанье.

И первым желанием, когда я выскочил из подъезда — было психануть и напиться. Однако, усевшись за руль мотоцикла, появилось желание номер два — съездить на хоккей, посмотреть, как гоняют шайбу любители или просто детишки. Меня вообще хоккейное зрелище в те минуты, когда не нужно было ни за кого болеть, успокаивало, настраивало на конструктивный лад, и давало новые идеи и заряд для дальнейшей жизни. А в хоккей в это время могли играть только на открытом автозаводском стадионе «Торпедо». Вот туда я и подался, тем более тут и ехать-то было всего метров шестьсот.

Двери на стадион, на месте которого построят в будущем Дворец спорта имении Коноваленко, были открыты. Над самой ледяной площадкой ярко горели низковисящие на стальных тросах фонари, на трибунах подбадривали хоккеистов редкие зрители. А на самом льду шла бескомпромиссная борьба добра со злом, шутка, бегали мужики, одетые кто во что горазд. Как они разбирались, кто за какую команду играет, понять для стороннего наблюдателя было невозможно. Я, поднявшись повыше, сначала скромно сел на центральной трибуне, где был возведён козырёк с часами и ручным хоккейным табло. Но затем, приглядевшись, я заметил знакомую печально-сгорбленную фигуру, Вити Коноваленко.

«Ну, сегодня прямо день встреч», — ухмыльнулся я и, перешагивая через ряды скамеек, подошёл к легендарному горьковскому голкиперу.

— Мужики, дайте спокойно хоккей посмотреть, — пробурчал недовольно, не оборачиваясь, Виктор Сергеевич. — Я же сказал — пить не буду.

— А пепси-колу из Чикаго от Ваньки Тафгаева будешь? — Шепнул я и в очередной раз увидел изумлённое лицо человека, словно тот встретил восставшего из могилы мертвеца.

— Иван? — Так же тихо прошептал Коноваленко. — Тебя же ищут?

— Ищут пожарные, ищет милиция, ищут фотографы в нашей столице, ищут давно, но не могут найти парня какого-то лет двадцати. — Улыбнулся я. — Рассказывай, что с тобой приключилось? Почему не играешь?

— Пойдём ко мне, а то тут спокойно поговорить не дадут, — сказал Виктор Сергеевич, тревожно поозиравшись по сторонам.

Примерно через полчаса мы сидел на кухне легендарного голкипера, и я думал, чем в данной ситуации могу помочь. Надрыв связок коленного сустава вещь не приятная, но излечимая и играть после неё можно. Неплохо было бы Сергеича показать американским врачам, пройти курс лечения заграничными препаратами, чтобы обойтись без хирургического вмешательства. Однако для этого нужны были доллары и общественный резонанс. Иначе Коноваленко наши спортивные чиновники просто не выпустили бы из страны.

— Приседал я со штангой, ну и дёрнул колено, — в очередной раз пророкотал Виктор Сергеевич, продемонстрировав сильно окающий акцент, от которого я уже отвык. — Не послушал тебя, что со штангой заниматься нельзя, вот и результат. И вообще без тебя всё как-то затихло и заглохло. Музыки теперь на хоккее нет, девчонки с флагами в перерыве не катаются. Цех, где шлемы вратарские делали закрыли.

— Знаю про цех, — хмыкнул я, подумав, что река времени если её не бередить, неумолимо вернётся в свои берега и все мои изменения растворит в небытие.

— Заканчивать уже с хоккеем пора, — всплеснула руками его супруга Валентина Дмитриевна. — На заводе должность хорошую дают, жить можно.

— Без любимого дела жить нельзя, — возразил я. — 34 года для хоккейного вратаря вообще не возраст. Сергеич добыл победу над профессионалами, и сейчас, спустя пару месяцев, из-за того, что в него потеряли веру торпедовские тренеры ему пацанов тренировать? Так не пойдёт.

— И что ты предлагаешь? — Посмотрел на меня исподлобья Коноваленко.

— Деньги на поездку в США, на проживание там, желательно с семьёй, на лечение я соберу. — Я встал с табурета, так как на меня напала жажда деятельности. — Дам большое интервью для местных газет, счёт в банке открою для сбора пожертвований. А после выздоровления Сергеич отыграет за моих «Чёрных ястребов» пару показательных товарищеских матчей с местными любителями. Кстати, мы в Чикаго провели два таких шоу, собрали очень приличную кассу.

— Я сыграю в НХЛ? — От самой этой мысли у Виктора Сергеевича заблестели глаза.

— Ты сыграешь с хоккеистами из НХЛ, — улыбнулся я. — Хотя твой уровень ничуть не ниже, чем у лучших вратарей лиги. В конце декабря пройдёт «Кубок Мира» в Колорадо. Я ещё на нём нашим советским журналистам об этом скажу. Так что, не унывай Сергеич, не побухивай, в январе поедешь лечиться в Штаты.

— Да не употребляю я, — обиделся прославленный вратарь.

— Вот и ладушки. — Подмигнул я ему.

* * *

На дачу «принцессы» Яны Снегирёвой я приехал ближе к десяти часам вечера. Вся шумная и беспокойная компания к тому моменту была уже на очень хорошем веселе и отплясывала под магнитофон. Стол гостиной, полностью уставленный бутылками и закуской, кто-то залил чем-то сладким. На полу и по дивану была разбросана разная одежда, главным образом женские платья. На плите небольшой печки буржуйки шаман Волков, прикрыв один глаз, готовил очередное магическое варево, от которого мерзко пахло.

— Ваааня! — Обрадовалась моему появлению Снегирёва, одетая в самое радикальное мини платье. — Стой! Щас девки тебе всё скажут! Ииии, три пятнадцать! — Девушка, сильно покачиваясь, махнула рукой.

— У нас товар, у вас этот, купец! — Гаркнула одна её подружка с огненно-рыжими волосами.

— Где товар? — Я посмотрел по сторонам и насторожился. — Что ещё удумали?

— Да не где! — Захохотали девчонки разом и рыжая подруга продолжила. — Наш товар — это Янка! Отдаём её за тебя купца замуж. Мы согласны! Ха-ха-ха!

— Сейчас наш финский шаман приготовит приворотное зелье и всё, забирай в Чикаго свою кралю! Хи-хи-хи! — Засмеялась вторая подружка «невесты».

— Я не согласна! — Топнула ногой «принцесса». — Я не товар! Я купец! Мы с Ваней оба купцы. Пей быстрее приворотное зелье, и поехали уже в Америку на Бродвей в ресторан.

— Подружек невесты тоже берём с собой? — Хмыкнул я.

— Да! — Активно кивнула головой и брякнулась на диван «принцесса» Снегирёва.

— А мы согласны, мы можем и за финна твоего замуж выйти, если надо, ха-ха-ха! — Девчонки опять покатились со смеху, пытаясь «невесту» поставить обратно на ноги, но вместо этого рухнули рядом.

— Готово! — Выкрикнул такой же кривой от принятого на грудь допинга шаманидзе Волкидзе. — Кто хочет приворотный напиток, подходи!

— А пусть он первый пьёт, ха-ха-ха! — Загоготали хором девчонки, показав на меня пальцем.

«Самое время, чтобы из города делать ноги», — подумал я и, посмотрев на то, что из спиртного, привезённого на дачу было выпито, пришёл к простому выводу — для полной отключки девчонкам не хватает лишь бокала шампанского.

— Ладно, свадьба так свадьба! — Я хлопнул в ладоши и взял неоткрытую бутылку полусладкого «Советского шампанского», которое, по сути, никогда настоящим шампанским вином и не являлось. — Шамана из Финляндии давно пора женить.

— А на ком, ха-ха? — Засмеялась рыжая подружка, хитро стреляя зелёными глазками.

— Сейчас и решим. — Я с громким хлопком открыл советский газированный напиток и разлил по бокалам, которые к счастью на даче нашлись. — Но сначала выпьем по-последней.

— Я жениться не хочу, — пошёл в отказ шаманидзе. — Я не согласный.

— А я согласна! — Громко икнула Снегирёва.

— Согласный, не согласный, — я дал девчонкам фужеры в руки. — Партия сказала — надо! Шаманизм — ответил есть! Желаю, чтоб все переженились! — Выкрикнул я простенький тост. — Загадывайте кто с кем и пейте до дна!

Затем, взяв в руки кастрюльку с шаманским варевом, я вышел на двор, где его благополучно выплеснул на снег. А через пять минут, «ушедшую в астрал», «принцессу» Яну Снегирёву я перенёс в спальню и уложил прямо в платье на кровать. Её подружек разместил валетом на раскрытом раскладном диване. Последним в свои крепкие руки я взял опавшее тело шамана, который тоже уже «общался с духами предков», одел его, как мог, и отнёс в коляску мотоцикла. С родным городом Горьким на Волге, я попрощался тихо и спокойно про себя, как это принято в некоторых английских домах. И только рокот мотоцикла с коляской «Урал», пронесшись, растаял над засыпающим дачным посёлком.

Глава 18

В понедельник утром 4 декабря на тренировочном катке «Кристалл», где готовились к своему последнему в этом году матчу московские «динамовцы», возник большой переполох. Сначала по зданию забегали мужчины с лицами сотрудников правоохранительных органов, которые осматривали все помещения, таская за собой недовольного завхоза. А затем главный и служебный вход перекрыли две бригады крепких мужчин в штатском, чтоб держаться до последней капли крови и выполнить один единственный приказ командования — никого не впускать и никого не выпускать.

Всеволод Михайлович Бобров в этот момент, отрабатывающий на льду с командой действия в неравных составах, тревожно посмотрел на возникшую панику за пределами хоккейной коробки и спокойно сказал своим подопечным:

— Продолжаем работать, не отвлекаемся. Чётче в завершающей фазе.

После чего старший тренер сам поехал смотреть на причину суеты сует. К его облегчению, захват заложников на сегодня отменялся, так как вошедший на тренировочный каток в окружение троих помощников председатель КГБ Юрий Андропов первым делом приветливо поздоровался с хоккеистами:

— Здравствуйте товарищи, хорошей вам тренировки!

— Здравствуйте Юрий Владимирович, — ответили вразнобой не по-военному «динамовцы».

— Работаем! Работаем! — Прикрикнул на них Бобров и пожал руку всесильному шефу КГБ.

— Ты меня, Сева, извини, что приехал без предварительного объявления, — сказал Юрий Андропов, когда Всеволод Михалыч присел рядом на зрительское место. — Ты по составу сборной определился?

— На приз «Известий» можно заявить всего 22 человека, — тяжело вздохнул Бобров. — Два вратаря, семь защитников и тринадцать нападающих. С тринадцатым нападающим пока ясности нет. После завтрашнего игрового дня решу, кого вызывать: Шадрина, Викулова или вон, молодого Борю Александрова.

— Да, Боря твой в последних играх как палочка выручалочка, — усмехнулся шеф КГБ.

— Это точно. Три шайбы забросил «Крыльям», — начал перечислять Всеволод Михалыч. — Две банки положил «Спартаку», затем дважды огорчил «Химик», потом по два раза забросил опять «Спартаку» и горьковскому «Торпедо». За девять последних игр «Малыш» настрелял одиннадцать шайб! А я его хотел уже в Усть-Каменогорск отправить на перевоспитание, а он в «Динамо» сейчас самый результативный и второй пока в списке бомбардиров всего чемпионата. Кстати, Володя Шадрин первый, но он на аутсайдерах много заработал, не показатель.

— Понимаю, — засмеялся Андропов. — Это называется приятная головная боль, когда нужно выбирать из хорошего лучшее. Но я не про приз «Известий» хотел поговорить. 26-го декабря начинается в США «Кубок Мира» и мне уже доложили, что от Канады будет выступать сборная профессионалов новой лиги ВХА, хотя первоначально они хотели заявить один клуб. Чехи вместо «Дуклы», повезут всю свою сборную в полном составе и они уже послали запрос на своего соотечественника Стэна Микиту. Слышал про такого?

— С Иваном играет в «Чикаго Блэкхокс». — Кивнул головой Бобров. — Отличный мастер, чем-то по манере напоминает нашего Валеру Харламова. Один из лучших бомбардиров сейчас в Северной Америке.

— Так же США хотят усилить сборную студентов хоккеистами американцами из клубов НХЛ. — Добавил шеф КГБ. — Поэтому турнир получается наисерьезнейший. А теперь хорошая новость. Мы послали запрос на Ивана Тафгаева в Чикаго. Все разногласия с товарищами из ЦК я решил, товарищ Брежнев не возражает. Другой вопрос — согласится ли Иван играть за сборную страны? Как сам считаешь?

— Конечно, согласится, — хлопнул в ладоши Всеволод Михалыч, из-за чего разом вздрогнули и напряглись все охранники, оцепившие периметр катка. — Он мне сам 2-го декабря позвонил, поздравил с юбилеем и сказал, что приедет в сборную даже мертвым.

— Как позвонил? — Удивился Юрий Андропов и пробормотал себе под нос. — Почему мне не доложили?

— Обычно позвонил по межгороду. — Почесал затылок старший тренер «Динамо» и сборной СССР.

— По межгороду из Чикаго? — Андропов посмотрел на Всеволода Михалыча с огромным недоумением. — Ну, Тафгаев, ну сукин сын. Как вернётся в СССР, лично с ним беседу проведу. Работайте дальше, товарищ Бобров. — Юрий Владимирович встал и ещё раз сам себе пробормотал. — Я покажу вам, дармоеды, что такое непроверенные слухи и с чем их едят!

* * *

Во вторник 5-го декабря на последнюю в этом году игру чемпионата СССР против воскресенского «Химика», Боря Александров шёл как на последний бой. Ещё накануне вечером на спортивной базе, где старший тренер запер команду, Боров предупредил его, если отметишься результативными действиями, то готовься играть за главную команду страны. А если покажешь себя ещё и на призе «Известий» поедешь на «Кубок Мира» в США. Кстати, про этот «Кубок Мира» в «Динамо» теперь не говорил только ленивый. Тем более на него уже настраивались защитники: Васильев и Филиппов, нападающие: Мальцев, Голиков старший, Капустин, Балдерис, Жлуктов и вратарь Володя Минеев. И в эту компанию Борис хотел попасть во чтобы-то не стало.

Однако первые минуты матча с воскресенцами, который игрался в ледовом дворце ЦСКА, для «Малыша» не задались. Прорываясь по своему левому флангу, он попал под жесткий силовой приём от Александра Сырцова, при этом больно ударившись плечом в борт.

— Володя Голиков, — скомандовал тут же старший тренер. — Выйдешь на лёд в следующей смене вместо Александрова. Не теряем своих в поле! Не теряем!

— Михалыч я в порядке! — Выкрикнул Борис, усевшись на скамейку запасных.

— Если в порядке, скажи спасибо зарядке, — усмехнулся Всеволод Михалыч. — Капустин раньше нужно пасовать! Передерживаешь! Жлуктов дорабатывай ногами!

И в этот момент Жлуктик, удачно поборовшись в центре ледяного поля, скинул шайбу на набравшего хорошую скорость Балдериса, и Хельмут, промчавшись ракетой, шмальнул с кистей по воротам «Химика».

— Ох! — Вздохнули болельщики, потому что голкипер воскресенцев Гена Лапшенков взял шайбу намертво в свою ловушку.

— Что за лапоть деревенский? Это «Химик» Воскресенский! — Тут же принялись скандировать самые преданные фанаты «Динамо», которых во дворце спорта было большинство.

— Встали на вбрасывание! Васильев, Давыдов линию закрыли! — Опять прикрикнул от борта Бобров.

«Что-то сегодня Михалыч весь на нервах, как заведённый, — грустно подумал «Малыш», поглядывая и на поле и на своего наставника. — Может его Андропов чем-то напугал? Он вчера весь день был какой-то странный». А на льду в это время Жлуктов выцарапал шайбу и откинул её Капустину. Капутса заложил резкий разворот и сделал длинную передачу через борт за воротами голкипера «Химика» Лапшенкова. И первым до шайбы дотянулся Балдерис, который тут же её переадресовал на Васильева. Васька долго думать не стал, щёлкнул так, что шайба, полетевшая сильно выше, врезалась в заградительную металлическую сетку и отскочила прямо на пятак воскресенской команды.

— Жлуктик решай! — Заголосили мужики со скамейки.

Но Витя заковырялся, и на него тут же налетели два хоккеиста обороны гостей Жулин с Веригиным, шайбу отобрали, тумаков надавали, и опасный момент был безвозвратно утерян.

— Смена! — Ударил от досады кулаком по краю деревянного борта Бобров. — Мальцев и братья Голиковы на лёд.

«Уплывает сборная!» — психанул Боря Александров и снова обратился к тренеру:

— Михалыч выпусти хоть с Титовым.

— Титов, в Усть-Каменогорск поедешь с Александровым?! — Окрикнул Бобров Михаила.

— Нет! — Усмехнулся Миша Титов.

— Вопросы ещё остались? — Всеволод Михалыч посмотрел на Бориса и тут же про него забыл, так как на льду братья Голиковы и Александр Мальцев устроили ещё один штурм ворот Геннадия Лапшенкова.

Старший из братьев Голиковых, Александр обыгрался в левом углу с младшим Владимиром и прострелил вдоль ворот «Химика». Шайба заметалась между игроками обороны и ворвавшимся на пятак Мальцевым, однако вновь была выброшена в поле. Это значило, что нужно всей пятёркой покинуть зону атаки и постараться повторно взломать плотную и вязкую оборону гостей. Вообще играть против команды, собранной Николаем Эпштейном в маленьком подмосковном Воскресенске, никто не любил. Их даже за манеру игры, завязанной на резких контратаках от обороны, называли «чехами». И не было сезона, чтобы «Химик» не отобрал очки у заведомых лидеров всего советского хоккея.

Но в этот раз, приняв шайбу на хорошей скорости в средней зоне, Александр Мальцев сольно проскочил через самый центр обороны подмосковной команды, и качнув голкипера в левую сторону, точно бросил в правый верхний угол ворот.

— Гооол! — Закричали все три тысячи человек на маловместительных трибунах спортивного дворца ЦСКА.

* * *

В раздевалке «Динамо» в перерыве после первого периода Борис Александров молча смотрел в одну точку. И ему было от чего загрустить, ведь тройка братья Голиковы и Александр Мальцев забросили ещё одну шайбу, доведя счёт до 2 : 0, отличился Голиков старший.

— Ты чего скис? — Подтолкнул его в плечо Сергей Мальцев, младший брат лидера динамовских атак. — Сегодня какой день?

— Вторник, — вяло ответил «Малыш».

— Не вторник, лапоть! Ха-ха! А день конституции СССР, официальный выходной и всенародный праздник. — Сергей, который выходил на лёд по этим самым большим праздникам ни грамма не переживал, что из игры в игру протирает хоккейными шортами лавку. — После матча в «Юности» банкет. Сусанка, Сашкина невеста, — хоккеист кивнул в сторону старшего брата, — девчонок приведёт из своего мюзик-холла, позажигаем. Расслабься и получай удовольствие.

— Слушай, Серёга, а тебе не обидно, что ты вечный запасной в команде? — Спросил Борис одноклубника. — Неужели тебе не хочется в сборную пробиться, на чемпионат Мира поехать, на Олимпиаду?

— Я считаю, что всё зависит исключительно от везения. Вон Сашка мой попал к хорошему тренеру, заметили его вовремя. Всё — лидер сборной страны, жизнь удалась.

— Удалась? — Пожал плечами «Малыш». — Что ж он чемпионат СССР ни разу не выиграл? И вообще, мне банкет в «Юности» до одного места. Я в Америку хочу на «Кубок Мира». — Борис от досады ударил клюшкой, словно Дед Мороз посохом об пол, и первым пошёл из раздевалки.

— Зазнался ты, Боря, нехорошо отрываться от коллектива! — Сказал ему в спину Мальцев младший. — Знаешь, почему одна маленькая, но гордая птичка обожгла себе крылья и упала на дно самого глубокого ущелья?

— Пить надо меньше! — Отмахнулся «Малыш», остановившись на пороге.

* * *

Всеволод Михайлович Бобров лишь вчера вечером сообразил, почему Андропов был удивлён звонку Тафгаева из Чикаго. Не мог Иван позвонить ему из США, минуя прослушку и согласования в КГБ. Это значит, что безалаберный хоккеист на свой страх и риск каким-то образом оказался в Союзе! Может быть, поэтому сегодня Бобров чувствовал себя на нервном взводе, и победа ему была нужна как воздух. Но спустя два периода нелёгкого матча, счёт на табло всё так же держался прежний — 2 : 0. «Очень скользкий счёт, — подумал Всеволод Михайлович, глядя на то, как его парни безуспешно бьются об защиту Воскресенского «Химика». — Сейчас один «дурак» в контратаке случайно залетит и в конце игры можно до победы и не дотянуть».

В подтверждении его нелёгких дум, воскресенские братья Сырцовы, Владимир и Александр, перехватив шайбу в защите, на всех порах полетели в атаку вдвоём против одного Валерия Васильева.

— Внимательней! Внимательней! — Выкрикнул Бобров, отлично понимая, что сейчас его никто не услышит и замер на месте, сжав кулаки от внутреннего напряжения.

Александр Сырцов по дальнему борту ворвался в зону атаки, катнул шайбу на своего брата, а защитник Васильев хоть и махнул клюшкой стараясь прервать опасную передачу, но промахнулся. Поэтому Владимир бросал в касание в пустой угол «динамовских» ворот уже наверняка. Щелчок и вдруг, в невероятном прыжке рыбкой на лёд, Минеев сыграл высокоподнятыми вратарскими щитками. Точнее шайба сама ударилась о задранный верх щиток голкипера бело-голубых и улетела далеко за пределы поля.

— Молодец Миней! — Гаркнул Всеволод Михалыч, и зрители на трибунах разразились бурными аплодисментами.

Бобров бросил взгляд на скамейку запасных и увидел сидящего мрачнее тучи Борю Александрова. «Забыл про парня, ёкарный бабай», — усмехнулся про себя старший тренер и скомандовал:

— Титов, Репс и Александров на лёд. Поактивней, поактивней, двигаем батонами, не спим, как говорил Тафгай! — Нервно хохотнул он и пару раз хлопнул в ладоши.

* * *

Выход в третьей тройке нападения «Малыша» немного обрадовал и в то же время огорчил. Ведь каждый хоккеист знает, если тебя перевели в третью или четвёртую тройку, то твой удел не думать о созидании, а удачно отыграть в защите или отработать в прессинге, дав тем самым передохнуть лидерам своей команды. «За что? — подумал Боря, поставив клюшку на лёд в своей зоне защиты, и ожидая, чем закончится вбрасывание, на которое встали динамовец Титов и центральный нападающий «Химика» Фролов. — Что я делал не так? И пахал на тренировках и шайбы забрасывал в важнейших матчах, почему мне снова приходится выгрызать своё место среди лучших форвардов «Динамо»? Я ведь теперь ни капли в рот не беру, куда же пропала удача?».

Московский судья Резников вбросил шайбу и её тут же у Миши Титова выиграл игрок воскресенской команды. Но Борис ловко ускользнул от своего опекуна, рванул на игрока обороны «Химика», который уже замахнулся для щелчка по воротам и присев на одно колено прикрыл левой рукой подбородок. От мощного выстрела шайбой по защите в грудь, мигом перехватило дыхание. Только одна мысль — рвать что есть силы за шайбой, не дала Боре рухнуть на лёд, скорчившись от боли. И «Малыш» полетел, ведь она, шайба, отскочила о его тела на синюю линию, где бесхозно выкатилась в среднюю зону.

— Шайбу! Шайбу! — Завелись трибуны, когда увидели, что игрок по №25 убегает от воскресенских хоккеистов один на один на ворота Лапшенкова.

— Давай «Малыш»! — услышал Борис выкрик Борова от скамейки запасных, и это ему придало дополнительные силы.

Он пересёк центральную красную линию, затем стремительно пронёсся через синюю линию гостей и, резко замахнувшись и убрав шайбу под себя, уложил Гену Лапшенкова на лёд. Катнуть шайбу уже в пустые ворота не составляла большого труда.

— Гооол! — Захрипел Борис, победно подняв клюшку вверх, и тут же почувствовал боль в груди и тяжесть своего дыхания.

— Всё нормально, «Малыш»? — Спросил старший тренер, когда вся пятерка, поздравив автора заброшенной шайбы, вернулась на смену.

— Задохнулся чуть-чуть, — выдавил из себя улыбку Боря. — Жить буду.

— Ладно, — удовлетворительно кивнул Всеволод Михалыч. — Переведи дух и через смену выйдешь с Мальцевым и Голиковым старшим. 3 : 0 — это уже что-то, молодцы мужики, так держать! — Обратился старший тренер уже ко всей команде.

— Что держать-то Михалыч? — Хохотнул Саша Мальцев. — Клюшку или что-то другое?

— А это у кого, б…ь, что есть, — высказался Валера Васильев и загоготала вся команда.

— Я вот сейчас ради смеха кого-то от сборной возьму и отцеплю! — Прикрикнул Всеволод Михалыч, сам еле сдерживаясь, чтобы не захохотать. — Вот тогда и посмеёмся! Капустин, Жлуктов и Балдерис на лёд. Матч ещё не закончен, юмористы.

«Если рёбра сломал в преддверии приза «Известий» и «Кубка мира», то сейчас на самом деле будет смешно», — невесело подумал Борис Александров, единственный кто из всех не смеялся.

* * *

После матча, который номинальные хозяева льда «динамовцы» выиграли — 5 : 0, к старшему тренеру московской команды в раздевалке хоккеистов подошёл корреспондент «Советского спорта» Евгений Рубин и спросил:

— Всеволод Михалыч, можете пару слов сказать о том, какого вы пригласите в сборную на «известинский» турнир?

Бобров посмотрел на своих подопечных, которые подчас напоминали взрослых детей и, немного подумав, ответил:

— На приз «Известий» я вызову всех самых достойных на данный момент хоккеистов. Вратари: «динамовец» Минеев и Третьяк из ЦСКА. Защитники, четыре «спартаковца»: Ляпкин, Паладьев, Куликов и Фёдоров. Нападающие: «армейцы» Михайлов — Петров — Харламов, тройка из «Крыльев» Лебедев — Анисин — Бодунов, тройка из «Динамо» Капустин — Жлуктов — Балдерис. И ещё одну тройку нападения составят три Александра: Голиков, «спартаковец» Якушев и Мальцев. Ещё один запасной, тринадцатый нападающий, будет… — Старший тренер посмотрел на «Малыша», который сегодня забросил очередные две шайбы, и добавил, — Борис Александров.

— Логично, — согласился с выбором Боброва корреспондент и тут же задал второй коварный вопрос. — Читателей «Советского спорта», а так же воскресного приложения «Футбол-Хоккей» интересует, будет ли вызван в сборную на «Кубок Мира» форвард «Чикаго Блэкхокс» Иван Тафгаев?

— Чего притихли? — Шикнул Всеволод Михалыч на хоккеистов, которые в раздевалке мгновенно перестали шуметь, шутить и переодеваться. — Да, Ивану направлен вызов в сборную страны. Надеюсь, все болельщики и любители спорта увидят его игру на предстоящем международном кубке, состав участников которого будет наисерьезнейший. Например, за Канаду выступит сборная, собранная из лучших профессиональных хоккеистов ВХА.

— Значит, опять против профи играть придётся? — Переспросил Мальцев, с болью вспоминая как его лупили в, прошедшей недавно, Суперсерии.

— Да, Саша, и это уже подтверждённая информация. — Бобров пожал руку спортивному корреспонденту, которому пообещал дать позже большое развёрнутое интервью, но уже во время московского «известинского» турнира.

* * *

Вечером праздничного дня сталинской конституции СССР, принятой в очень далеком 1936 году, где всем гражданам гарантировались права на труд и отдых, хоккеисты нескольких московских команд реализовывать своё право на отдых предпочли в элитном ресторане «Юность». Поддался на уговоры Балдериса и Жлуктова присоединиться к общему веселью и Борис Александров. К счастью для него врач «Динамо» перелом рёбер не подтвердил, небольшой ушиб не более, констатировал он. Поэтому Боря, нарядившись в джинсовый костюм, купленный ещё в Мюнхене, приехал в ресторан, где праздник уже был в самом разгаре. А когда он появился в переполненном зале музыканты со сцены, как будто на заказ грянули:

Всё, что в жизни есть у меня,

Всё, в чём радость каждого дня

Всё, о чём тревоги и мечты –

Это всё, это всё ты…

— «Малыш» давай к нам! — Помахал ему рукой Саша Мальцев, сидя за одним столиком с Валеркой Харламовым, с младшим братом Сергеем, а так же Валерой Васильевым.

Кроме хоккеистов компанию лидеру динамовских атак составляли и барышни: его невеста Сусанна, жена защитникаВасильева Татьяна, и ещё две симпатичные незнакомки. Одна явно проявляла свой интерес к Харламову, а вот другая откровенно скучала, принимая ухаживания Сергея Мальцева.

— Познакомьтесь! — Представил дамам Бориса Валера Харламов. — Боря Александров. Чемпион Мира и Олимпийских игр, чемпион СССР и победитель Суперсерии против канадских профессионалов. Ничего не забыл? — Спросил он, улыбаясь, у «Малыша».

— Лучший бомбардир текущего первенства страны, — добавил Саша Мальцев.

— У нас с Шадриным поровну, — признался Боря. — У него 16 шайб и 8 передач, у меня 15 шайб и 9 асистов.

— Такой молоденький, хи-хи, — подмигнула ему одна из незнакомок.

— Молоденький, да ранненький, — хмыкнул Сергей Мальцев.

— А этих девушек зовут Лариса и Анна, артистки «Московского мюзик-холла», — представил Саша Мальцев незнакомых девушек. — Пить будешь? За сборную, за хоккей?

— Пей, «Малыш», а то скоро на базу посадят, и будем там куковать недели напролёт, — пробасил Валерка Васильев. — Отрывайся пока можно.

— Я кофе буду и молочный коктейль, — пробубнил Борис и обернулся к сцене, где неизвестные ему музыканты заиграли «Снег кружится», песню, которую Иван год назад написал на его глазах.

Такого снегопада,

Такого снегопада

Давно не помнят здешние места

А снег не знал и падал…

Хоккеисты со своими подругами пошли танцевать, а Борю неожиданно пригласила Лариса, которой почему-то младший Мальцев не приглянулся. «Малыш» покосился на партнёра по команде и, пожав плечами, пошёл на танцпол, тем более девушка была очень даже ничего. Особенно ему понравилась спортивная подтянутая фигура, длинные ниже плеч волосы и большие персидские глаза.

— Между прочим, эту песню сочинил мой друг, за пять минут, — похвастался Борис.

— Ваш друг — композитор? — Удивилась Лариса, плотно прижавшись к нему.

— Аха, дирижёр. Дирижирует клюшкой и атаками своей тройки нападения в «Чикаго Блэкхокс».

— Шутить изволите?

— Да какие там шутки. Слышали про Ивана Тафгаева?

— Нет, я хоккеем не интересуюсь, — призналась Лариса, однако хоккеист Борис Александров девушку явно заинтересовал, так как она положила ему голову на плечо и томно вздохнула.

Снег кружится, летает, летает

И позёмкой клубя,

Заметает, зима, заметает

Все, что было до тебя…

Когда музыканты закончили песню про снегопад и кружащийся над просторами Советского союза снег. Боря и Лариса, уже держась за руки, вернулись к столику.

— Запыхался, наверное, глотни компотику, раз алкоголь не пьёшь, — сунул «Малышу» в ладонь фужер с рубиновой жидкостью Сергей Мальцев.

И Борис без задней мысли, пребывая всё ещё в расслабленном состоянии после танца с красивой девушкой, сделал большой глоток «компота». Дыхание от влившегося в горло коньяка мгновенно перехватило, и под хохот всей компании слезы сами собой покатились из глаз.

— Запей! Запей! — Быстро сунул ему тут же второй фужер с водой, шутник Мальцев младший.

Боря глотнул и «водички», которой оказалась обычная «Столичная водка». Хоккеист закашлялся и выкрикнул:

— Б…ь! Серёга, ты идиот? Мне же ни капли пить нельзя? Ты же мне всю удачу спугнул! Б...ь!

— Уже и пошутить нельзя! — Обиделся Мальцев младший. — Совсем корона уши натёрла? Проще надо быть! Сядь, посиди, расслабься.

— Да идите вы в жопу! — Распсиховался Борис. — Может вам уже ничего и не надо, а я ещё хочу «Кубок Мира» выиграть! И чемпионом СССР хочу ещё раз стать и Олимпиаду взять. И разменивать свою мечту на эти танцульки и на бухалку желания, б…ь, не имею.

— А мы что, по-твоему, алкаши что ли?! — Обиделся Мальцев старший.

— Вы? Раздлобаи, — махнул рукой «Малыш». — Мы в прошлом году с «Торпедо» горьковским золото взяли, не сильнее вас по составу были! Подумайте за счёт чего?! Всё, отдыхайте, раз перетрудились.

Борис решительно отшвырнул стул и направился на выход. И вдруг завозмущалась Лариса:

— В самом деле, человек не хочет пить, так зачем спаивать? Борис подожди, я с тобой! — Крикнула она Боре Александрову и пустилась следом за хоккеистом-бунтарём.

Глава 19

В понедельник днём 18 декабря после вчерашнего эпического разгрома на домашнем льду команды «Лос-Анджелес Кингз» — 8 : 0, я сидел уже во второй подряд студии телевидения. Томми Иваныч сказал, что нужно больше давать интервью и больше делать рекламы, иначе толку от «Зимней классики» нет никакого. Само собой наш скупердяй прибеднялся, точнее его распирало от жадности. Ведь на вчерашнюю игру, прошедшую под открытым небом на футбольном стадионе «Солджер Филд», при вместимости в 60 тысяч человек пожаловало почти 40 тысяч наших преданных поклонников. Однако 20 декабря мы ждали в гости «Хулиганов с Брод Стрит». И на «Филадельфию Флайерз» ожидался аншлаг. И чтоб этот аншлаг не сорвался я, Ваня Болдырев, Стас Микита, Денисс Халл, Тони Эспозито и Билли Уйат ездили по радиостанциям, давали интервью газетам и журналам, а так же выступали на разных телевизионных программах. В общем, наш проклятый капиталист Иваныч, без зазрения совести распихивал всех звёзд команды на всевозможные информационные площадки. Почему я попал на какое-то юмористическое вечернее шоу, которое естественно снималось днём, чтобы вырезать к эфиру неудобные шутки, ведомо было лишь одному Творцу.

— Итак, встречайте у нас в гостях хоккеист «Чёрных ястребов» Иииивааан Тааавгааай! — Выкрикнул местный комик и стендапер Роберт Венд.

Режиссёр шоу тут же включил «консервированные» аплодисменты, это когда хлопки и торжественные возгласы есть, а самих людей нет. По правилам и законам жанра я тоже радостно выбежал из боковой кулисы в студию телешоу, приветственно размахивая руками.

— Чикаго я тебя люблю! — Гаркнул я, и режиссёр быстро сориентировавшись, вновь включил звук аплодисментов.

— Привет, Большой Таф! — Подал мне руку толстяк Роберт Венд, ведущий шоу.

— Ты мне льстишь Роберт, ха-ха, да я по сравнению с тобой Дюймовочка. Сколько пончиков ты сметаешь за день, чтобы в грузовой лифт кроме тебя больше никто не входил?

— Хочешь сказать, что я и в вагоне метро езжу один? Ха-ха!

— Почему же один? В одной половине вагона ты, а в другой остальные пассажиры, прижатые друг к другу как сельди в бочке! Мистер, вы сунули руку в мой карман! Да? А где тогда, по-вашему, мои карманы? Здесь? Мужчина стойте спокойно, а то ещё чуть-чуть и вам придётся на мне жениться! Так я согласен! Правда? Отлично, мама познакомься это мой будущий муж, я же говорила, что нужно чаще ездить в метро.

— Окей, окей, окей, — замахал руками ведущий шоу. — На метро я больше не поеду. Ведь я уже женат. — В этот момент режиссёр включил «консервированный» смех, а комик продолжил. — Есть такое расхожее мнение, что хоккеисты не очень умны, так ли это на самом деле?

— Ошибочная точка зрения! Во время хоккейного матча всё происходит очень стремительно, поэтому лучшие из нас соображают со скоростью вычислительной машины. Но иногда мы сначала бьём, а затем думаем, возможно, это не есть хорошо.

— Бьёте по шайбе?

— Ну, это как получится, ха-ха, — я подмигнул в камеру. — Спросите у «Кувалды» Шульца и Дона Салекси. Кстати, не забудьте приобрести билеты на ближайшую игру с «Филадельфией Флаерз». Только попробуй эту фразу вырезать из конечного монтажа. — Я показал большой с разбитыми костяшками кулак ведущему шоу. — Я знаю, где ты работаешь. Ха-ха! Шутка! Бамбарбия киргуду! Давай следующий вопрос.

* * *

Примерно через сорок минут я уже сидел в том же офисном здании, но на первом этаже в кафе с чашечкой кофе. До встречи с корреспондентом из журнала «Sports Illustrated» оставалось ещё 15 минут, поэтому я улыбнулся, вспомнив, как верещал телеведущий Роберт Венд после записи шоу, якобы я ему угрожал, и он меня засудит. Я же припугнул «истеричку», что у меня большие связи в шоу-бизнесе, и он может угодить в неофициальный «чёрный список», как проблемный артист, если сейчас же не заткнётся. Подействовало — заткнулся.

Затем я развернул местную чикагскую газету, где печатали обзоры на хоккейные матчи, и углубился в турнирную таблицу, которая сложилась после 17-го декабря:

Западный дивизион.

______________________________очки__игры___в___н____п___шайбы

Монреаль Канадиенс (Канада)____46____32____19___8____5___128 — 75

Бостон Брюинз (США)____________43____31____20___3____8___142 — 102

Нью-Йорк Рейнджерс (США)______42____33____19___4___10___127 — 95

Баффало Сейбрз (США)___________41____32____17___7___8 ___121 — 92

Детройт Ред Уингз (США)_________29____30____13___3___14___95 — 103

Торонто Мейпл Лифс (Канада)____23____31____9____5___17___95 — 108

Ванкувер Кэнакс (Канада)________22____32____9____4___19___93 — 134

Нью-Йорк Айлендерс (США)_______9____30____3____3___24___58 — 148

Восточный дивизион.

_____________________________очки__игры_____в___н___п____шайбы

Чикаго Блэкхокс (США)___________46____31____22___2____7___148 — 81

Миннесота Норт Старз (США)______35____32____16___3___13___112 — 95

Филадельфия Флайерз (США)_____34____33____15____4___14__118 — 117

Питтсбург Пингвинз (США)________33____31____15___3___13___119 — 103

Атланта Флэймз (США)___________31____34____13___5___16____84 — 104

Лос-Анджелес Кингз (США)_______30____32____13___4___15___100 — 103

Сент-Луис Блюз (США)___________26____30____10___6___14____78 — 101

Калифорния Голден Силз (США)___14____30____4____6___20____79 — 131

Что из неё было ясно и понятно? А то, что уже проведено чуть меньше половины всех матчей регулярного чемпионата и первое место мы в «Восточном дивизионе» точно никому не отдадим. Значит четвертьфинал моих «Чёрных ястребов» с любой командой «Востока» будет всего лишь весёлым приключением. А дальше, когда полуфиналы пойдут крест-накрест, нас с нетерпением потреплют либо «рейнджеры» из Нью-Йорка, либо «медведи» из Бостона. И наконец, в финале, если мы туда конечно пробьёмся, с вероятностью в 99% скрестим клюшки с самым титулованным клубом НХЛ «Монреаль Канадиенс».

— Здравствуйте, извините, я не опоздал? Я — Марк Мулвой, журналист «Sports Illustrated».

Я пожал руку невысокому суховатому мужчине в больших с толстой оправой очках и сказал:

— Время — деньги, поэтому, когда видишь деньги — не теряй времени. У вас есть полчаса, время пошло.

— Я готовлю по заданию редакции большую статью про предстающий «Кубок Мира» в Миннеаполисе и Колорадо-Спрингс, — начал тараторить скороговоркой журналист, быстро вынимая из портфеля диктофон, блокнот и ручку. — Как вы оцениваете новый хоккейный турнир? Нужен ли он вообще?

Я усмехнулся, подумав: «А этот парень — деловой малый, оттарабанил вопрос даже кофе не заказал. Ладно, тема Кубка Мира — интереснейшая, дам журналисту для интервью час».

— Считаю, что зарождение «Кубка Мира» для всего хоккейного сообщества — это краеугольный камень. Возьмем к примеру, футбол. Чемпионат Мира по этой древнейшей игре выявляет сильнейшую сборную на планете, так как в нём участвуют лучшие футболисты, без разбору профессионалы они или любители. Почему в хоккей на чемпионатах Мира должны играть исключительно любители? Потому что этого хотят какие-то выбранные на временный срок чиновники, отрицая объективную реальность?

— И какова, по-вашему, эта реальность? — Спросил Марк Мулвой, записывая на высокой скорости мои «ценные» мысли, с которыми бы согласились многие нормальные хоккейные болельщики.

— Реальность? — Я пожал плечами. — Хоккей — это дорогущая игра, больших денег стоит экипировка от шлема до коньков, содержание крытых катков, организация самих соревнований, детский хоккей стоит тоже очень дорого. Без капиталовложений хоккей с шайбой ни существовать, ни развиваться не может. Значит, нужна хоккейная индустрия, которая ничем не отличается от промышленности. А кто трудится на фабриках и заводах? Профессионалы. Другими словами: старший тренер — это инженер-конструктор, а мы хоккеисты — обычные работяги, пролетариат. А как говорили Маркс и Энгельс: «Пролетарии всех стран соединяйтесь».

— Боюсь цитату Маркса и Энгельса редактор журнала не пропустит. Это ведь попахивает мировой революцией, — шепнул журналист. — Но мне посыл ясен. Значит, такой Кубок нужен, а как его вписать в спортивный календарь?

— Играть кроме сентября всем сильнейшим хоккеистам планеты некогда. Можно разыгрывать «Кубок Мира» один раз в два хоккейных сезона по нечётным годам, чтобы соревнование не пересеклось с летними Олимпийскими играми.

— Может, вы и формулу розыгрыша подскажете?

— Могу и подсказать. — Я криво усмехнулся. — Канада, США, СССР, Чехословакия, Швеция и Финляндия разбиваются на две группы и к ним добавляются ещё по три другие сборные команды, которые пройдут предварительный отбор. Но самое главное не это. Если сейчас упустить время, и не организовать Кубок, то постепенно хоккей откатится на задворки мирового спорта, а его место займут баскетбол и волейбол. В большой спортивной семье хлебалом не щёлкают.

* * *

В среду 20-го декабря за полчаса до выхода на ледяную площадку под открытым небом, Томми Иваныч попросил дать ещё одно интервью нашему 44-ому каналу. Он сказал, что рекламы мало не бывает, тем более, когда она бесплатная. На льду временной разборной хоккейной коробки уже раскатывались наши сегодняшние непримиримые соперники, «лётчики» из Филадельфии, а я, тяжело вздохнув, вновь остановился около съёмочной группы. Оператор за телекамерой сначала взял крупным планом корреспондента местных новостей, который восторженно затараторил:

— Наши телекамеры установлены на чикагском футбольном стадионе «Солджер Филд», куда пришло почти пятьдесят пять тысяч человек, чтобы стать свидетелями, так называемой хоккейной «Зимней классики». Рядом со мной находится центрфорвард «Чёрных ястребов» Большой Таф. Как настроение Ивьян?

Оператор перевёл объектив телекамеры на меня и я, словно цирковой клоун весело улыбнувшись, выкрикнул:

— Привет Чикаго! Мороз и солнце день чудесный! Примерно так бы высказался великий русский поэт Александр Пушкин, если бы перенёсся из прошлого и оказался здесь на переполненных трибунах футбольного стадиона. Поэтому у меня настроение боевое!

— Нас сегодня ждёт новая битва с «Хулиганами с Брод Стрит»?

— Если я и скину перчатки, то исключительно в воспитательных целях. Сегодня перед нами, прежде всего, стоит задача выиграть, взять реванш за обидное поражение от «лётчиков» на выезде.

— Что сейчас сказал команде тренер Рэй в раздевалке? — Хитро усмехнулся корреспондент.

— В атаке пошире, в защите поуже, шайбу на синей линии не терять, держим высокий темп, играем в быстрый короткий пас. Ну и с первых минут надо показать Филадельфии, кто в доме хозяин.

— Окей, значит, драка сегодня всё же состоится?

— Посмотрим, — пробурчал я. — А ещё, пользуясь случаем, я хочу пригласить на этот замечательный стадион всех любителей спорта 24 и 27 декабря на игры против Торонто и Сен-Луиса. И так же хочу передать привет и пожелания скорейшего выздоровления Стэну Миките. Выздоравливай дружище, мы все тебя ждём!

— Это были Большой Таф и корреспондент Фил Коннорс специально для WSNS-TV.

Мы с тележурналистом оба улыбнулись в камеру и дождались команды по рации, что прямой эфир закончен. После чего я выдохнул, моментально спрятав радушную улыбку, и сказал на прощанье телевизионщику:

— Поаккуратней в «День сурка», Фил Коннорс. Мой совет лучше останься дома и не езди снимать репортаж из Панксатони. Скажу тебе как большой специалист в этой области — со временем шутки плохи.

— Я каждый год туда езжу, и всё было в порядке! — Крикнул корреспондент мне в спину и пробормотал. — Сурок как сурок, работа как работа, каждый день одно и то же.

* * *

«И зачем я сегодня припёрся на это проклятый хоккейный матч?» — подумал бывший офицер ЦРУ Гордон Дэвис, сидя на трибунах среди огромной толпы развесёлого народа. Внешность опальный цэрэушник немного изменил при помощи парика и большущих усов, которые никогда не носил. Да и честно говоря, искали его спустя рукава. Гордон спокойно осел в бандитских кварталах южного Чикаго, где местные жители не привыкли задавать лишних вопросов, и за эти дни кроме анализа своего незавидного положения, ему удалось через подставных лиц узнать подробности того, что ему инкриминируют.

«Вот что значит выпить лишнюю рюмку текилы в неудачное время в неудачном месте, — часто бубнил он сам себе под нос, лёжа в ботинках на кровати в грязной и пыльной дешёвой комнатушке. — Что тебе, безмозглая башка, помешало поступит по умному? Приехать с детективом в участок, поговорить со свидетелями, обратиться к своим связям в правоохранительных органах. Тупая идиотина!».

Но пару дней назад его как током шарахнуло. Он внезапно прозрел и понял, что корень его бед — это вон тот здоровенный проклятый русский комуняка, который сейчас бегал по ледяному полю и колошматил хоккеистов из Филадельфии. «Ееее!» — вскрикивали на трибунах каждый раз, когда Большой Таф вколачивал кого-нибудь в борт. А Гордон в такие моменты морщился, словно это в него врезался ненавистный Иван Тафгаев. «Это он каким-то непонятным способом заполучил нож с моими отпечатками пальцев, — подумал цэрэушник, с презрением глядя ан беснующуюся толпу. — Это он подбросил нож на место преступления. И я ему ещё отомщу».

В это момент Большой Таф, словно нож сквозь кусок масла пролетел с шайбой через всю площадку и выкатил её на открытого партнёра по команде, который в касание бросил точно в угол.

— Скоооор! — Заревел огромный стадион.

И тут же заиграли зажигательную незнакомую Гордону мелодию в стиле рок музыканты, которые располагались за пределами хоккейной коробки, около дальней трибуны стадиона. А на лёд поехали девчонки с флагами. И хоть девушки были в коротких юбочках, но головы им грели спортивные шапочки, тела были укутаны в пушистые свитера, а ноги были облачены в тёплые колготки. Бывший цэрэушник, у которого давно не было женщины, от вида соблазнительных красоток скрипнул зубами, и вдруг заметил среди чирлидерш знакомую фигурку Лорен Харрис. «Вот кто мне поможет! — зло усмехнулся он. — И хоть я в бегах, за распространение наркотиков статью ещё никто не отменял. Попляшет она у меня и с флагом и без. Всё сделает, что я скажу, мне теперь терять нечего!».

* * *

На второй период матча мы вышли при счёте — 1 : 1. Имея подавляющее преимущество весь первый период, пропустили обидную шайбу за тридцать секунд до сирены на перерыв. Однако в раздевалке никто не паниковал, тренер Рэй вообще сказал, что всё путём парни, продолжайте в том же духе. Ещё бы было не путём, когда основные забияки «лётчиков» «Кувалда» Шульц и Дон «Большая птица» Салески в эти минуты давили массу на больничных койках и копили злость на меня для следующих «приятных свиданий при свечах». Кстати, в нашей команде тоже была одна существенная потеря. Пока я рассекал с шаманом Волковым на мотоцикле по просторам Советского союза, тут получил травму плеча Стас Микита и выбыл примерно на месяц.

— Таф, врежь этим бандитам ещё! — Прикрикнул довольный до ушей Томми Иваныч, который после этой «Зимней классики» закрывал все свои финансовые проблемы.

— 100 долларов Иваныч за каждый силовой приём, — засмеялся я, повеселив и всех остальных хоккеистов команды, которые тут же загомонили: «Иваныч, 100 долларов!».

— Чтоб вам пусто было, бездельники! Чтоб вы все провалились на этом самом месте! — Отмахнулся скупердяй и персонально для меня тихо добавил. — После матча задержись, вчера на заседании руководства НХЛ обсуждали этот хренов «Кубок Мира», и президент лиги Кларенс Кэмпбелл кое-что просил тебе передать, капиталист проклятый.

— Деньги или что-то на словах? — Хмыкнул я.

— Катись к чёрту! — Психанул Томми Иваныч.

«Значит на словах», — усмехнулся я, выкатываясь на стартовое вбрасывание вместе с Болдыревым и Деннисом Халлом, который замени в моей тройке травмированного Стэна Микиту.

— Балда, Халик не спим! — Крикнул я партнёрам, сначала ударив по клюшке Бобби Кларка, а затем следующим щелчком, выиграв шайбу.

«Зачем Фрэд Шеро выставил против меня и моих ребят Кларка с партнёрами? — мелькнуло в голове, когда я, получив обратную передачу от своего же защитника, запустил по правому краю в прорыв Ваньку Болдырева. — Что задумал наставник гостей? Хочет, чтобы я отмутузил гада ползучего Кларка? Знает же, что я его после Суперсерии ненавижу». Болдырев влетел в зону атаки, заехал в правое закругление и пульнул шайбу на меня. Я с большим трудом крюком клюшки уцепил, прыгающий на льду резиновый диск и тут же перевёл налево, где в одиночестве заскучал Деннис Халл.

«Неужто Шеро решил, что я сейчас всё брошу и буду гоняться за его центральным нападающим, чтобы потом мне влепили матч-штраф? — подумал я, постучав клюшкой по льду. И Деннис обыграв своего оппонента отпасовал обратно мне, хоть я и находился в десяти метрах от ворот голкипера гостей Дага Фавелла. Я оттолкну Бобби Кларка, который сам нарывался на драку, что-то обидное нашёптывая на малознакомом мне французском языке, и с кистей бросил под перекладину.

— Бамс! — Звякнула шайба об эту перекладину ворот, при этом зацепив плечо Фавелла, который, потеряв её из вида, отчаянно закрутил головой, спрятанной под красно-белой жуткой маской.

Кстати, не зря голкипер гостей волновался, так как шайба отлетела в правый угол Болдыреву, и Балда тут же её вернул на пятак. Кто-то из защитников сунул ногу, прерывая прострельную передачу, и дорогая моя шайбочка полетела точно на крюк моей клюшки. Небольшой холодок пробежал по моей спине, ведь мысленно я уже праздновал заброшенную шайбу, и в этот самый момент мой повторный бросок и смазался.

— Б…ь! — Вырвалось из груди, но тут же на помощь мне пришёл Бобби Кларк.

Он хотел сыграть как лучше, а получилось — хуже не придумаешь, Ведь от его клюшки, которой он жахнул меня по руке, шайба, словно ледяная лягушка, прыгая по льду, нырнула в самый уголок ворот «лётчиков» из Филадельфии!

— Скооор! — Заревел переполненный футбольный стадион и музыканты грянули «Траву у дома».

«И снится нам не рокот космодрома, не эта ледяная синева!» — пропел я, про себя принимая поздравления партнёров по команде, а электронное табло высветил новый счёт — 2 : 1.

— Окей, мистер Шеро? — Зло улыбнулся я, проезжая мимо наставника «Хулиганов с Брод Стрит».

Тренер же гостей Фрэд Шеро резко отвернулся и принялся что-то втирать своим двум последним, оставшимся в строю забиякам: Бобу Келли по кличке «Гончая собака» и Андре Дюпону по прозвищу «Лось». «Драку заказывали? Нет? Всё равно распишитесь, уплачено», — подумал я и присел на скамейку запасных, чтобы перевести дух. И через две минуты, посланная во Веселенную мыслеформа материализовалась. Когда моя тройка нападения: слева — Халл, в центре — я и справа Ваня Болдырев, снова вышла на лёд против нас выскочили и Боб Келли, и Андре Дюпон. «Партия переходит в эндшпиль, и играть его девушки буду я», — вдруг вспомнилась летучая фраза из кинофильма «Покровские ворота», когда я встал на точку вбрасывания в зоне команды гостей.

— Блэкхокс! Блэкхокс! — Включились трибуны, предчувствуя плавное перетекание искусства игры в хоккей с шайбой в банальную уличную драку.

К сожалению, вбрасывание я проиграл, немного задумался о том, где буду хоронить «Гончую собаку» Келли и «Лося» Дюпона. Иной, противной мысли, а вдруг отгребу я, как-то даже не и возникло, и в этом была заслуга сурового воспитания на улицах заводских окраин. А что же шайба? Точнее где же шайба? Я покрутил головой и заметил, что один из защитников «Филадельфии Флайерз» неудачно попытался её выбросить из своей зоны. И она оказалась у нашего защитника Билли Уайта. Он перевёл её на своего напарника по обороне Пэта Стэплтона, рыжего и конопатого потомка злобных шотландских пиратов. И тут понеслось! «Лось» Дюпон со всего разгона влетел в не владеющего шайбой Денниса Халла и под вой толпы воткнул его в борт, а Боб Келли атаковал Ваньку Болдырева.

— Дай, Пэт, дай! — Отчаянно я стукнул клюшкой по льду, ворвавшись на пятачок перед воротами Дага Фавелла.

Стэплтон бросил с кистей в мою сторону, и я одним черенком клюшки буквально еле-еле коснувшись шайбы, переправил её в ворота. «Потерпите мужики! — выкрикнул про себя, провожая шайбу в верхний угол ворот «Хулиганов с Борд Стрит».

— Скооор! — заорали на трибунах, а я, скинув перчатки на лёд, первым бросился на помощь Болдыреву.

Кто-то из «летчиков» вылез на пути, смёл его как старый трухлявый шкаф. Невысокий, где под метр восемьдесят, но широкоплечий Боб Келли со сбитым как у боксёра носом вовремя заметил, что колотить «игровика» Болдырева пора прекращать. Но резко развернувшись ко мне, он не обратил внимания, что его за ногу успел ухватить мой хороший югославский товарищ, из которого уже капала кровь на холодную белую поверхностью льда. Поэтому первый от меня боковой в челюсть он пропустил, не успев уклонится в сторону. А второй боковой с левой руки я уже бросил вдогонку, придав падению «Гончего пса» Келли дополнительное ускорение. И тут же через секунду потеряв интерес к одному «хулигану» я бросился ловить второго «мальчика задиру» массой под сотню килограмм «Лося» Андре Дюпона.

— Завалю как лосяру! — Заорал я по-русски, уворачиваясь от двух арбитров в полосатых свитерах, которые попытались меня схватить и препроводить на скамейку штрафников, но не тут-то было.

Я оббежал их по большой дуге и под вой почти уже сошедших с ума зрителей на трибунах с разгону воткнулся в Дюпона. Ведь ему было некогда, Деннис Халл всё ещё пытался с ним бороться, огребая по первое число. От неожиданности «Лось» кувыркнулся и распластался на льду, а я, прыгнув на него сверху, принялся молотить в голову одной правой рукой, придерживая его за грудки левой. Только через долгие четыре секунды на моей спине повисли двое работающих на матче судей. И я удостоверился, что «Лосю» тоже пора во врачебный кабинет, чтобы проверить нос на прямоту, зубы на шатание и мозг на сотрясение.

— И снится нам не рокот космодрома! — Заголосил я жутким хриплым голосом, когда меня повезли на двухминутный отдых по системе всё включено на скамейку штрафников. — Не эта ледяная синева! — Услышав мой отчаянный вой, удрали по струнам и приглашённые на матч музыканты из группы «Styx», и я уже продолжил горланить по аккомпанемент, попадая мимо ритма и нот. — А снится нам трава, трава y дома! Зеленая, зеленая трава!

И мой безобразный вокал и очередное ледовое побоище с «Хулиганами с Брод Стрит» толпа встретила восторженными овациями.

* * *

После того как счёт стал 3 : 1 в пользу мерзких «Чёрных ястребов», и после кровопролитной потасовки, где досталось всем, кроме проклятого русского комуняки, бывший офицер ЦРУ Гордон Дэвис, факая направо и налево нагло полез на выход. И хоть играть ещё оставалось впереди половину второго периода и целую третью двадцатиминутку, всё здесь уже было ясно. «Филадельфия Флайерз» на сегодня была морально сломленная и раздавлена, а на лице главного тренера команды гостей читалось, быстрее бы уже это всё закончилось.

— Чёртовы слюнтяи! — Выкрикнул он не то в сторону хоккеистов Филадельфии, не то в сторону чикагской команды. — Не можете играть в хоккей, так хотя бы научитесь драться!

«Чёртовы слюнтяи, — повторил Гордон про себя и побрел в одиночестве по пустому подтрибунному помещению. — Ничего, Большой Таф, мы ещё встретимся. Встретимся, чего бы мне это не стоило».

* * *

После матча, который мы довели до победы — 4 : 1, я с генменеджером Томми Иванычем уединился в небольшом кабинете, который принадлежал менеджеру команды по американскому футболу «Чикаго Беарз».

— Хорошее было шоу, — пролепетал Томми Айвен.

— Какое шоу, Иваныч? Ваньке Болдыреву лицо посекли, у Денниса Халла здоровенная гематома на левом глазу. Почти у всех парней ушибы, разной степени тяжести. У меня кулаки болят, и костяшки так распухли, что руки в карманы не влезают.

— Это Таф хоккей. Все парни в любой момент могут пойти работать на завод, в закусочные, поехать на фермы своих родителей на тракторе кататься. Давай не буем об этом.

— Логично, — буркнул я. — Что лига решила с «Кубком Мира»?

— Капиталисты проклятые, — сильно коверкая русские слова, выругался наш генеральный менеджер. — Ты же в курсе, что сборная Канады на турнир выставит парней из ВХА? А ВХА — это конкурент НХЛ. Для них победа на Кубке хорошая реклама. Если ВХА переиграет вашу сборную СССР, то завтра в эту лигу побегут лучшие парни из всех наших команд.

— Короче Иваныч, я сегодня устал.

— Вчера на заседании мы спорили до хрипоты, но большинством голосов хозяева клубов НХЛ не отпустят своих хоккеистов американцев в сборную США — это раз. На три тура никто не остановит чёртов регулярный чемпионат — это два. Микита травмировался и не поедет в сборную ЧССР — три. Кроме тебя других надеж у лиги нет — это четыре. 27 декабря отыграешь против Сент-Луиса, и я тебя отпускаю в распоряжение сборной СССР. Обратно ты должен будешь вернуться 3 января к игре против Питтсбурга.

— Так, а что мне передал на словах президент НХЛ Кларенс Кэмпбелл?

— Если твоя сборная обыграет ВХА, то ты от лиги получишь чек на 30 тысяч долларов США.

— Ладно. Годится. — Я покачал головой и добавил. — Помнишь, мы говорили про голкипера из СССР Витю Коноваленко? Вот и деньги на его лечение. Дай распоряжение своему подчинённому на поиск хорошей клиники и сделай в МИД СССР приглашение на въезд в Штаты для всей семьи Виктора. И я гарантирую победу над ВХА, вся сборная костьми ляжет.

— За это не беспокойся, — пророкотал Томми Иваныч, пожав мне руку.

Глава 20

Хохломская роспись, уральские самоцветы, тульские самовары, трёхъярусные сибирские чайники, фарфоровые вазы из Гжели, огромные матрёшки и хлеб соль — и это всё не ярмарка народных промыслов, а памятные сувениры для хоккейного турнира «Приз Известий». Турнира, которого все газетчики Советского союза уже несколько лет как вознесли на недосягаемую высоту малого чемпионата Мира или неофициального чемпионата Европы. И в правду хорошо, в преддверии Новогодних каникул и праздников посмотреть по телику за игрой любимых хоккеистов, крушащих финнов, шведов и чехов. Вопрос только в одном, если конечно хорошо подумать, а за чей счёт банкет?

Внутренний чемпионат приостановлен на целый месяц. И за это время никаких доходов от продажи билетов на стадион хоккейные команды не получат. Такую ситуацию невозможно представить там, где не читают, а считают капитал. Допустим, президент США звонит боссам НХЛ и говорит, я вам сейчас пришлю по матрёшке, а вы чемпионат на месяцок сверните, хочу, чтобы мои избиратели под Рождество порадовались. Сюр! Но в СССР деньги народные, можно сказать ничьи: на поворот рек — пожалуйста, возьмите; на распашку целины — да забирайте; лунная база — да не жалко; лёгкая промышленность каждый год выпускает тонны неносибельного брака — завали хлебало, деньги дать!

Но сегодня в субботу 23 декабря перед матчем со сборной Чехословакии нападающий московского «Динамо» Борис Александров такими мыслями свою голову не забивал. После вечеринки в ресторане «Юность» 5-го числа, где ради смеха ему плеснули водки с коньяком, хоккейная удача покинула его. В двух товарищеских матчах против «Крыльев советов» закончившихся с разгромным счётом 10 : 4 и 13 : 4, Боря не забросил ни одной шайбы. В первой игре «известинского» турнира со сборной Польши 17-го декабря, которую команда выиграла — 5 : 1, «Малыш» обстучал все штанги. Во втором матче с финнами, разгромленными со счётом — 11 : 3, старший тренер сборной Всеволод Бобров вообще усадил Бориса в глухой запас. И 21-го декабря главная команда страны расколошматила сборную Швеции — 10 : 2, тоже без участия хоккеиста Александрова.

В принципе сегодняшний матч во дворце спорта «Лужники» против чехословацких «друзей» в турнирном отношении уже ничего не решал. Так как чехи дважды сыграв вничью со шведами и финнами и обыграв лишь сборную Польши — 3 : 0, для итоговой победы должны были переиграть сборную СССР с разницей в 9 шайб. Поэтому Всеволод Михайлович Бобров в раздевалке перед выходом на лёд сказал:

— Мужики, давайте на чистоту — первое место у нас никто не отнимет. Я не верю, что вы можете проиграть — 9 : 0 или 10 : 1. Но именно после этой игры я решу, кто именно поедет на «Кубок Мира» в Америку. И сомнения по некоторым кандидатурам у меня есть.

— Огласите весь список, пожалуйста! — Захохотал Валера Харламов и за ним «слегла» вся команда.

— Ха-ха! — Рявкнул Бобров. — Точно поедут в США Лебедев, Анисин и Бодунов. Поэтому Лебедева и Бодунова я на игру сегодня не заявил. Итак, первая тройка нападения: Михайлов — Петров — Харламов. Вторая тройка: Голиков — Якушев — Мальцев. Третья тройка: Капустин — Жлуктов — Балдерис. Запасные нападающие: Анисин и Александров. По игрокам обороны всё без изменений: Гусев — Васильев, Фёдоров — Куликов, Филиппов — Ляпкин, запасной: Паладьев. В воротах сегодня сыграет Третьяк. Проверим тебя Владислав в настоящих боевых условиях, так как чехословаки сегодня будут биться за престиж.

— А давайте им самовар расписной сразу подарим, чтоб они исподтишка по рукам не стучали, — предложил Мальцев и опять вся команда весело заржала.

— Точно, только сначала туда водки нальём, чтобы было чем освежиться в перерыве. — Добавил Харламов, трясясь от хохота.

— От самовара водки харя, б…ь, не треснет? — Завозмущался Валерка Васильев. — Им и бутылки хватит, а остальное дольём пивом.

— Я вам сейчас налью водки с пивом в одно место! Гогот прекратить! Пошли на лёд! — Скомандовал Всеволод Михалыч, сам же посмеиваясь вместе с командой.

«Смешно им, — подумал Боря Александров, шагая по подтрибунному коридору. — Правильно, чё им не веселиться, когда вся команда уже точно едет в Америку, кроме меня. Кулагин вчера предложил Боброву вызвать из второй сборной СССР на выбор: либо армейца Викулова, либо спартаковца Шадрина. И Бобров по кандидатуре Шадрина согласился. Прав был шаман, выпил каплю — ушла удача. Всё, без шансов». Борис обречённо выскочил на лёд и принялся нарезать круги по своей половине поля, как и вся хоккейная дружина Советского союза.

* * *

— Говорит и показывает Москва, говорит и показывает Москва, — сказал в микрофон Николай Николаевич Озеров, заняв излюбленное место у самого борта, чтобы ощутить в полной мере нерв хоккейного поединка. — Сегодня мы ведём свой репортаж с финального матча московского хоккейного турнира на приз газеты «Известий». Напомню, что наших чехословацких друзей устраивает только победа с разгромным счётом, для сборной СССР достаточно и ничейного результата. Итак, матч начался. У нас на льду первая пятёрка, нападающие Михайлов — Петров — Харламов, в защите Гусев и Васильев. В воротах сегодня играет Владислав Третьяк. Внимание и первый опасный момент у ворот Третьяка. Богуслав Штясны проходит по левому краю пас в центр на Рихарда Фарду, бросок по воротам и шайба отбита в поле. И вот уже наши нападающие перешли в контратаку. Михайлов разогнался по центру площадки, оставил шайбу Петрову, и Владимир делает резкий пас на правый край Харламову. Валерий врывается по правому флангу, бросок! Шайба прошла мимо ворот. Сегодня у гостей на последнем рубеже играет дебютант Иржи Црха из «Теслы» Пардубице. Борьба в углу площадки и Йозеф Хорешовски прижимает шайбу к борту. Вбрасывание в зоне гостей и Всеволод Бобров выпускает на лёд вторую тройку нападения, трёх Александров: Голикова, Якушева и Мальцева.

* * *

Проёрзав на скамейки запасных первые десять минут первого периода Борис с грустью подумал, что ещё немного и ему придётся занозы и пятой точки вытаскивать. «А на льду-то пока игры нет, — усмехнулся он про себя. — Скорее по опасным моментам у чехов преимущество. Вон как резко контратакуют и Третьяк уже два раза реально выручил». И тут Борис, как и вся команда, привстал, так как крупногабаритный нападающий Вацлав Недомански, продавив защитника Ляпкина, вырвался на оперативный простор и вместе с Иржи Кохтой вывалился на одного нашего оборонца Сашу Филиппова.

— Филип держать! — Рявкнул от борта Всеволод Михалыч.

Но Недомански лишь показал, что сделает передачу на своего партнёра, а сам с кистей сильно и точно бросил под ловушку Третьяка. Шайба забилась в сетке ворот, словно рыба, попавшая в сеть, и красный фонарь тут же загорелся за спиной голкипера ЦСКА и сборной СССР, а переполненные трибуны дворца спорта разочаровано ухнули. 0 : 1 — высветило электронное табло.

— Ничего, ничего, — похлопал в ладоши Бобров. — Собрались! Времени ещё вагон и маленькая тележка. Первая тройка на лёд! Держать высокий темп.

* * *

— Не клеится пока игра у наших нападающих, — разочарованно сказал в микрофон Николай Озеров, когда Михайлов с передачи Харламова с трёх метров попал в штангу. — Вбрасывание вынесено в среднюю зону и тренер гостей Ярослав Питнер выпускает Штясны, Глинку и Новака, что-то не понравилось в действиях Рихарда Фарды наставнику Чехословацкой команды. Может быть, и нам бросить в бой запасных Анисина и Александрова. Кстати, на данный момент Борис Александров является лучшим бомбардиром чемпионата СССР. Итак, судья из ФРГ Баадер вбросил шайбу. Петров поборолся на точке с Глинкой, но шайба досталась чехословацкой команде. Теперь надо всей пятёркой срочно возвращаться в защиту. Штясны передаёт шайбу Новаку. Тот проходит правым краем пас в центр на Ивана Глинку. И чехословацкий нападающий рвётся к нашим воротам. Он обыгрывает одного, второго, входит в зону атаки, бросок от синей линии. Ой, ё-ё-ё-ой, какую обидную ошибку допустил Третьяк. Как же так Владислав? И счёт уже — 0 : 2 в пользу хоккеистов из Чехословацкой социалистической республики. Нужно срочно что-то менять в игре, нам такой хоккей не нужен.

* * *

— Мне такой хоккей не нужен, — сказал в перерыве Всеволод Бобров. — Горим 0 : 3 при своих болельщиках, на своём льду. У чехов сегодня нет братьев Холиков, защитника Поспишела, вратаря Холечека. Или может кто-то из вас думает, что товарищи чехи сами себе забрасывать начнут?

— Было бы не плохо, — пробурчал Саша Мальцев, однако в раздевалке никто не засмеялся.

— Значит так, — тяжело вздохнул Всеволод Михалыч. — Во втором периоде, Голиков Саша встанет в центр тройки нападения к Капустину и Балдерису. Ты, Витя Жлуктов, пока отдыхай, набирайся сил. А к Якушеву и Мальцеву на левый край выйдет Слава Анисин. Нужно прибавить в концентрации в завещающей фазе. Моменты есть, осталось только научиться попадать в ворота.

«Ясно, — тяжело вздохнул Борис Александров. — А мне осталось только научиться поковать чемоданы. Прощай Америка, где я был всего лишь раз». Неожиданно Борю подтолкнул в плечо Саша Мальцев и шепнул:

— Не унывай, «Малышатина», сейчас пять минут отбегаем, и я Михалычу намекну, что с Анисей у нас не хватает взаимопонимания. И когда он тебя выпустит, ты уже не подкачай. Шайбу в зону атаки привезёшь, всех обведёшь и выкатишь мне на пустой угол.

— Привезти, обвести, выкатить, понял тебя благодетель, — пробурчал Борис. — А можно тогда я сам заброшу?

— Можно, но не надо. Да шучу я. Кстати, Лариса из «мюзик-холла» через мою Сусаннку тобой интересовалась. У нас завтра последний выходной перед отлётом в США, если выиграем сегодня, устрою тебе свидание.

— Чего спим, кого ждём?! — Окликнул хоккеистов, застрявших в раздевалке Борис Кулагин. — Живо на лёд!

* * *

— Идёт двадцать пятая минута интереснейшего матча, — с напором протараторил Николай Озеров. — Счёт пока 0 : 3, но атаки нашей команды с каждой минутой становятся всё опаснее и опаснее. Пока здорово выручает свою сборную голкипер из Пардубице Иржи Црха. И у нас на лёд выходит вторая тройка нападения: №10 Мальцев, №15 Якушев и №25 Борис Александров. В первый раз сегодня Всеволод Бобров дал шанс молодому динамовскому нападающему. Внимание, вбрасывание в средней зоне, и шайба отлетает к защитнику Куликову. Пас на Фёдорова, и вот уже шайба перешла к Александрову, который на левом краю перехитрил чехословацкого визави и побежал по открытому флангу в атаку. Ну, надо же пасовать! — Вскрикнул Озеров, когда «Малыш» пролетел в двух метров от комментатора, и ускользнул от защитника Иржи Бублы, протиснувшись вдоль борта. — Какой опаснейший момент! Динамовец под острым углом выкатывается на голкипера гостей, бросок! Нет, следует скрытый пас на Мальцева, бросок! Гоооол! Гол! Гол! Гооол! Счёт 1 : 3, и это уже, дорогие товарищи телезрители, похоже на желание биться не только за приз «Известий», но и за победу над сегодняшним непростым соперником.

* * *

Отдышавшись четыре минуты на скамейке запасных, Боря Александров с партнёрами Якушевым и Мальцевым вновь вышел на лёд. «Неужели расколдовался? — подумал «Малыш». — Неужто шаман наврал? Или это просто мои внутренние демоны не давали нормально играть? Хрен с ними демонами, сейчас жилы рвать надо». И как только на точке вбрасывания Саша Якушев проиграл шайбу, Борис тут же пустился в прессинг. За время сидения на лавке в нём скопилась такая уйма энергии, что сейчас он готов был просто порхать надо льдом.

Защитник чехов, которому откатилась шайба, попытался было на обманном движении поймать Бориса, но цепкий нападающий «Динамо» ловко шлёпнул по крюку клюшки чехословака и мигом выбил шайбу к левому борту. Три стремительных шага, и вот «Малыш» уже завладел заветной шайбой. Однако на такую прыть не среагировали Мальцев и Якушев,поэтому Боря полетел в сольный проход. Внезапно перед ним вырос ещё один игрок гостей, и Борис шмальнув шайбой в левый борт, обогнул чеха по правой стороне. И вдруг краем глаза «Малыш» заметил, что черный резиновый диск угодил не в борт, а в грудь телекомментатора Николая Озерова, но выскочил в поле, как и было задумано, прямо ему на крюк.

«Раз нет свистка, значит можно играть», — подумал Борис и полетел на ворота Иржи Цхра, не слушая, что кричат ему в спину раздражённые чехословацкие хоккеисты. Боря пересёк синюю линию, и стремительно сблизившись с воротами гостей, резко пошёл в правую сторону, при этом катнув шайбу низом целя между щитков голкипера сборной Чехословакии. Прием,отточенный на тренировках, сработал и в реальной боевой обстановке.

— Гоооол! — Заорал «Малышатина», победно подняв клюшку вверх.

— Гооол! — Ответили ему дружно переполненные трибуны дворца спорта, все 14 тысяч человек.

* * *

— Не плохо, мужики, не плохо, — похвалил Всеволод Михалыч хоккеистов после второго периода матча, который закончился со счётом — 3 : 4 в пользу гостей, у нас отличился с передачи Михайлова Харламов, а у чехов шайбу заковырял Недомански. — Впереди ещё двадцать минут игры, — продолжил он. — И я лично прошу вас выложиться на все сто процентов. Нельзя давать сборной Чехословакии почувствовать уверенность в своих силах. Иначе это скажется на «Кубке Мира», где нам с ними встречаться 29-го декабря и на чемпионатемира в Москве, весной следующего года.

— А я что-то не понял, шайба, когда вторую забрасывали, попала в борт или в Николай Николаевича Озерова? — Спросил Валерка Васильев.

— Какая хер разница, счёт на табло! — Отмахнулся второй тренер Борис Кулагин. — Я хочу напомнить всем! От этой игры будет зависеть, кто через два дня поедет в Америку, а кто в Комарово на недельку до второго. Минеев разминайся, сейчас выйдешь вместо Третьяка. Спасибо Владик за игру.

Третьяк с «убитым лицом» посмотрел на своего конкурента за место в стартовом составе Володю Минеева, а в это время Кулагин с Бобровым о чём-то стали активно перешёптываться и, судя по выражениям их лиц — это был спор. Саша Мальцев, наклонившись к уху Бориса Александрова, очень тихо заметил:

— Если так дело дальше пойдёт, то Кулагин скоро один сборную возглавит. Слишком много наш Михалыч либеральничает. Кстати, хорошо дал. Надо бы повторить.

— Если надо, повторим, — буркнул «Малыш», — мне не жалко.

* * *

Перед последним третьим периодом телекомментатора Николая Озерова осмотрел Лаврыч, массажист сборной команды СССР, и заявил, что всё нормально — рёбра целы, небольшой ушиб, значит, жить можно. Однако перед тем как начать репортаж Николай Николаевич ещё раз подумал, стоит ли так близко становиться к хоккейному борту, но решив, что хоккейный снаряд два раза в одну грудь не попадет, опять с микрофоном вышел к самому льду.

— Внимание, внимание, говорит и показывает Москва. Мы продолжаем трансляцию хоккейного матча на приз газеты «Известий». Счёт 3 : 4 в пользу гостей из Чехословакии, и команды выходят на лёд. У нас старший тренер Всеволод Бобров выпустил с первых минут вторую тройку нападения: левый край — Александров, центрфорвард — Якушев, и на правом краю — Александр Мальцев, пару защитников составили Васильев и Гусев. У гостей на лёд вышла тройка Вацлава Недомански. Итак, вбрасывание в центральном круге, третий тайм начался. Якушев удачно поборолся на точке, и шайба досталась армейскому защитнику Гусеву. Пас на Мальцева, Александр обыгрывает одного и возвращает шайбу Якушеву. Обманное движение, однако Якушеву навязывает борьбу неуступчивый Недомански и вынуждает нападающего отбросить шайбу защитникам. Тяжело пробиться через плотную среднюю зону чехословацкой команды. Но внимание, очень хороший пас Васильева на левый фланг Борису Александрову. Рывок и наш юный форвард вновь удачно прорвался вдоль своего левого борта…

* * *

«Надо решать, надо решать, — стучала одна единственная мысль в голове Бориса Александрова, когда он ускользнул от Иржи Кохты и ворвался в зону атаки, однако дальше все пути к воротам были перекрыты. Боря резко затормозил на две ноги и катнул шайбу в центр на набравшего хорошую скорость Сашу Якушева. Як пролетел сквозь оборонительные порядки чехов стремительно, но защитник Бубла его хорошенько двинул в бок и отбросил к правому борту. И Александр отпасовал назад на пока ещё открытого Мальцева.

— Саша, дай! Дай! Дай! — Выкрикнул «Малыш», открывшись вблизи левой штанги голкипера чехословацкий гостей, с трудно произносимой фамилией Црха.

Однако Александр Мальцев пошёл сам, обведя одного соперника и попав под силовой приём от Йозефа Хорешовски, он лишь в последний момент от безысходности отшвырнул шайбу налево. «И так сойдёт», — улыбнулся про себя Борис и что есть силы, щелкнул по прыгающему резиновому диску в касание. Вратарь чехов грохнулся на колени, но выпущенная как из пращи шайба, лишь шаркнув по плечу, вонзилась в сетку ворот.

— Бееем! — Послышался звуковой сигнал.

— Гооол! — Подпрыгнули зрители на трибунах и принялись обниматься.

«4 : 4, и я уже чуть ближе к Америке и чуть дальше от Комарово», — усмехнулся про себя Борис принимая поздравления Мальцева, Якушева, Васильева и Гусева.

* * *

— Какой интереснейший матч мы наблюдаем уважаемые товарищи телезрители, — сказал Николай Озеров. — Ещё недавно наша сборная уступала три шайбы и вот уже счёт ничейный 4 : 4. К сожалению, капитан команды Борис Михайлов удалён за подножку и нашей ледовой дружине предстоит две минуты провести в меньшинстве. Отбиваться вчетвером вышли защитники Филиппов и Ляпкин, а так же два нападающих Капустин и Жлуктов. Сейчас очень важно выиграть вбрасывание в своей зоне и выбросить шайбу на другую сторону поля. Судья встречи из ФРГ Баадер подозвал Виктора Жлуктова и Вацлава Недомански, итак, шайба вброшена. К сожалению, на точке проворнее оказался чехословацкий нападающий. Шайба отлетела к Махачу, и тот отпасовал её на другого защитника Кужела. Бросок от синей линии. Минеев отбивает перед собой, Недомански и Кохта бросаются на добивание, стремительная схватка на пяточке, и Юрий Ляпкин выбросив шайбу, разряжает опасную ситуацию. Чехословаки откатываются в среднюю зону, несколько коротких передач и с шайбой продвигается вперёд Иржи Новак, который просто забрасывает её в зону сборной СССР. Первым до шайбы добирается Александр Филиппов, ну же! Нужно выбросит шайбу! Эх, шайбой завладевает Недомански, он пасует на Кохту, бросок, ещё бросок, добивание с близкого расстояния от Новака. Ух, зрители заслуженно аплодируют самоотверженной игре динамовского голкипера Владимира Минеева, который накрыл шайбу, выпущенную в упор. Старший тренер Всеволод Бобров командует смену обороняющейся четвёрки игроков.

* * *

— Васильев и Гусев перед воротами не пожарим! — Прикрикнул Всеволод Михалыч на новую пару защитников. — Нападающие… эээ… Володя Петров, постарайся взять вбрасывание. Иии… Боря Александров давай. Вспомни, как играл в паре с Тафгаем в такие моменты.

— Понял тебя, Михалыч, — криво усмехнулся «Малыш», выкатываясь на лёд.

«Только Тафгай брал вбрасывание в восьми случаях из десяти, а Вова из десяти два, как тут сыграть? — подумал Борис, заняв своё место на окружности левого круга вбрасывания рядом с воротами Вовки Минеева. — Хрен с ним, надо сыграть в меньшинстве, сыграю и в меньшинстве».

— Петя не спи! — Окрикнул он армейского центрального нападающего.

— От…сь! — Огрызнулся Петров.

И вдруг разозлившись на молодого динамовца, армеец Володя Петров удачно поборолся и откинул шайбу в левое закругление. «Малыш» тут же на всех парах рванул в атаку. Ведь Валерка Васильев, первым добравшись до шайбы, знал, что в такие моменты надо делать! Он подцепил резиновый диск крюком клюшки и с кистей по высокой дуге навесом шмальнул его в район центральной красной линии. Резкие и отточенные движения помогли Борису разогнаться так, что крики с трибун: «Шайбу! Шайбу!», в его ушах слились в единую неразборчивую звуковую какофонию.

Примерно четыре секунды нужно хоккеисту, чтобы промчаться от красной линии до ворот соперника. Боря это расстояние пролетел за три. Но в конце он решил не мудрить, а просто, не доходя четырёх метров до голкипера гостей, бросил с кистей сильно и точно в верхний угол. И не дожидаясь звукового сигнала и вспышки красного фонаря, поднял клюшку вверх, ведь Иржи Црха даже не успел дёрнуться — 5 : 4!

— Гооол! — Закричали зрители и партнёры по команде, а громче всех горланил телекомментатор Николай Озеров, который вёл весь репортаж, стоя рядом с хоккейным бортом.

* * *

В раздевалке после матча все хоккеисты сборной прибывали в праздничном настроении. Во-первых, команде вручили главный приз турнира какую-то здоровенную вазу. Во-вторых, с сегодняшнего вечера и до послезавтрашнего утра был объявлен выходной. В-третьих, неуступчивых чехословаков одолели — 8 : 4, забросив ещё три шайбы под занавес матча, и сам товарищ Брежнев аплодировал команде стоя.

— Молодцы, мужики! Молодцы! — Похлопал в ладоши довольный старший тренер Всеволод Бобров. — У меня к вам простая человеческая просьба, если за сегодняшний вечер и завтрашний день нарушите спортивный режим, то в пределах разумного. С запашком на трап самолёта отлетающего в США не пущу.

— Спокойно Михалыч, пить будем много, но аккуратно! — Заржал Валерка Васильев, признанный сегодня лучшим защитником турнира. — Шучу я! — Крикнул он для второго тренера Бориса Кулагина. — Я имел в виду молоко, а вы что подумали?

— Досмеёшься ты у меня Васильев, вот что я думаю, — погрозил ему кулаком Кулагин.

— Михалыч! — Вскрикнул «Малыш», когда Бобров надев пальто, пошёл на выход. — А как же со мной?

— А что с тобой? — Удивился старший тренер.

— Ну, как же? Я лечу или нет? — Растерялся Боря Александров.

— Не опали крылышки, ха-ха, — подколол ему Харламов. — Птичка.

— Конечно, летишь, куда тебя девать? Не в Комарово же? — Засмеялся Всеволод Михалыч и загоготали остальные хоккеисты.

— А как же Шадрин? — Опешил «Малыш».

— И Вова Шадрин летит, у нас заявка 24 человека, а вас здесь 22. Ты считать-то умеешь? Ещё вратаря третьего возьмём в Штаты. Всё, всем хороших выходных. Пока!

«Обманули, значит, — подумал Борис Александров, складывая форму в баул. — И Бобров, и шаман, никому верить нельзя. А с другой стороны, неплохо сегодня сыграл и в чемпионате иду лидером гонки бомбардиров. Как же это говориться-то? Ложь во спасение. Пусть так, главное сработало».

— «Малыш» ты с нами? — Спросил его Саша Мальцев. — В мою однокомнатную квартиру поедем, шампанского попьём, пластинки послушаем. Сусанна с подругами позже подъедет.

— С вами, куда от вас денешься, — пробубнил Борис, покосившись на Мальцева, Харламова и Васильева.

Глава 21

24 декабря после победы в «Зимней классике» над «Торонто Мэйпл Лифс» — 5 : 1, мы небольшой компанией собрались в доме Стаса Микиты и его жены Джилл для празднования Рождественского сочельника. Ваня Болдырев пришёл со своей девушкой Розой Вилсон, Роза в свою очередь привела свою подругу Лорен Харрис, наверное, чтобы было кому взламывать мою нервную систему. А я принёс кота Фокса, решив, что пусть мой обжора побегает по большому двухэтажному дому и прилегающему к нему участку с прудиком, пускай вспомнит свою кошачью молодость. Естественно за рождественским столом нашлось место и «детскому саду» нашего, восстанавливающего после травмы плеча звёздного форварда: дочерям Мэгги и Джейн, а так же сыновьям Кристоферу и Скотту.

Супруга Микиты сегодня приготовила для праздничного стола мясной стейк под соусом тартар. Роза и Лорен привезли с собой салаты, которые они либо сами резали, либо где-то купили, во что верилось больше. Я же для всей компании сварил глинтвейн, алкогольный для тех, кто пьёт, и безалкогольный из виноградного сока для себя, так как, получая в команде чуть ли не самую большую зарплату, идти на праздник с пустыми руками было как-то не комильфо.

— Иван, как вы в Москве празднуете Рождество? — Поинтересовалась Джилл, когда мы выпив по одному бокалу накинулись на мясо.

— Рождество мы не празднуем, у нас Новый год, — хмыкнул я. — И вместо Санта Клауса, у нас Дед Мороз, который непослушных детей в древние далёкие времена превращал в большие сосульки. — Я погрозил пальцем одному из сыновей Стаса, за то что тот, взяв из своей тарелки боб бросил его в свою сестрёнку.

— Вы, наверное, пьёте много водки, — ухмыльнулась Лорен, которая уже была немного поддатая. — А потом гоняете по улицам медведей. Нацепите эти ваши меховые папахи, возьмёте в руки балалайки и поёте свои странные песни. — Она потрясла своими шикарными белокурыми локонами и запела, — Ой полна полна коробушка еть и шитешь и порша…

Перепуганные детишки Микиты даже перестали жевать и уставились на меня, ожидая продолжения новогодней сказки из Москвы.

— С балалайками теперь уже не модно гонять медведей. — Улыбнулся я. — Мы перед Новым годом идём в лес, в самую тёмную-тёмную чащу, отлавливает там самых крупных и клыкастых волков, запрягаем их в сани, берём вилы, рогатины, топоры, и вот тогда уже ловим медведей.

— Чтобы их есть? — Спросила старшая дочь Микиты.

— Зачем есть? — Я подмигнул ребятишкам. — Наоборот, сначала их осматриваем на предмет болезней, затем кормим медом и укладываем спать до весны по берлогам.

— Не морочь детям голову, Таф, ха-ха, — хохотнул хозяин дома, Стэн Микита. — Я был в Москве — это такой же город, как и Чикаго, только больше в два раза. Нет там медведей. Ты лучше скажи, на «Кубок Мира» едешь играть за свой Советский союз? Я вот жаль из-за плеча помочь чехословакам не смогу.

— Не только еду, но мне пообещали премию от руководства НХЛ, если надерём зад сборной ВХА.

— Ну, ясно, — согласился со мной Ваня Болдырев. — Если ВХА вдруг переиграет вашу сборную, то в новую ассоциацию народ из наших команд толпами повалит, там и денег платят больше, и престиж лиги будет выше.

— Надо требовать повышение окладов и у вас! — Вспыхнула Роза Вилсон, которая возможно уже посчитала, что гонораров Балды на её красивую жизнь может и не хватить. — На каждый матч «Ястребов» трибуны забиваются под завязку, а вход в среднем стоит 10 долларов. Это получается…

— Выходит, что одна игра приносит 180 тысяч долларов США. — Посчитала за неё хозяйка дома Джилл Микита. — Ещё на матче продаётся атрибутика, быстрая еда, напитки, да за стоянку автомобиля берут целых 3 бакса. Львиная доля доходов улетает в безразмерные карманы владельцев «Чёрных ястребов», которые наняв управляющего, этого вашего Томми Иваныча, круглый год нежатся на Мальдивах. А вы получаете синяки, шишки и тяжелейшие травмы, которые вас буду беспокоить всю жизнь.

— Окей моя революционерка! — Засмеялся Стас Микита. — Давайте лучше танцевать. Я и так ежегодно бьюсь за повышение зарплат, поэтому предлагаю во время Рождественского сочельника праздновать сочельник. — Стэн первым вышел из-за стола и включил проигрыватель пластинок, а сам поспешил на улицу, чтобы затянуться своими любимыми сигаретами «Camel».

Гостиная наполнилась звуками рождественской песни «Зимняя страна чудес» в исполнении Фрэнка Синатры. Я бы конечно больше в такой момент предпочёл бы ABBA «Happy New Year» или George Michael «Last Christmas», но эти шедевры ещё не были написаны, записаны и проданы гигантскими тиражами. И честно сказать, Синатру вообще не люблю, не моё. Ваню Болдырева потащила на центр просторной комнаты его подруга Роза, а я пригласил на танец хозяйку дома Джилл.

— Давно хотел сказать, — начал я. — Твой Стас играет в хоккей, не вынимая сигаретку изо рта. Это плохо для него кончится.

— Он меньше стал забивать? — Удивилась женщина, с которой наш нападающий прожил уже десять лет.

— Нет, здоровье у него на семерых. Но у меня есть знакомый шаман, по-английски говоря, предсказатель. Он мне по секрету напророчил, что у Стаса обнаружат лет через тридцать рак полости рта, потом ему сделает химиотерапию, из-за которой твой муж начнёт терять память, и за несколько лет до смерти превратиться в слабоумного.

— Это не смешно, — недовольно пробурчала супруга моего чикагского друга.

— Не смешно, поэтому и говорю тебе шёпотом. Стас мне не поверит, да и не могу я воспитывать 32-летнего состоявшегося мужика. После хоккея жизнь не заканчивается, можно заняться бизнесом, открыть свою хоккейную школу, в Словакию можно поехать тренировать. Или просто, когда дети вырастут, вдвоём путешествовать по всему миру. Стоит это того, чтобы сейчас навсегда отказаться от курения?

Внезапно песня Синатры закончилась и тут же игла проигрывателя, заскрипев из динамиков, перескочила на дорожку с новой рождественской композицией от того же Фрэнка Синатры «Have Yourself a Merry Little Christmas», то есть «Весёлого тебе Рождества».

— Эй, эй, эй, Таф! Хочешь, чтобы я тебе врезал? — Подскочил, покурив на улице, Стэн Микита, приняв при этом боксёрскую стойку. — Отцепись от моей женщины! Иначе я тебя нокаутирую.

— Курить надо меньше, — засмеялся я, после чего оставил супругов в покое и пригласил на танец Лорен Харрис. — Ты чего сегодня так набралась? Потерпи хоть до двенадцати часов, чтобы загадать желание Санте. Иначе он не поймёт, что ты хочешь.

— Этот мерзавец Гордон объявился, — пьяно ухмыльнулась Лорен. — Вчера позвонил и приказал, чтобы я целыми днями сидела дома и ждала его новых распоряжений. Он точно что-то задумал, ему сейчас терять нечего.

От этой неприятной новости, танцевать мгновенно расхотелось. Поэтому взяв девушку под руку, я потащил её на крыльцо, чтобы немного поговорить без посторонних и чуть-чуть освежиться. Кстати, погода стояла теплая, около одного градуса тепла. Улицы полностью опустели, так как Рождество — это домашний, семейный праздник, а вот в голове наоборот появилась интересная идея.

— Помнишь, ты говорила, что Гордон «прикормил» какую-то негритянскую банду? Как эти разбойники называются, и какой район южного Чикаго они контролируют?

— Банда? — Лорен поёжилась от неприятного чикагского ветра. — Чёрный цветок — нет, черный тюльпан — не то. Чёрт, Гордон же упоминал как-то. Вспомнила! Чёрный авангард. А вот район я не знаю, я там не была, там вообще каждый день кого-нибудь убивают. Пошли уже в тепло.

— Не пей больше, тебе хватит, — задумчиво пробормотал я. — Иначе вместо Санты придёт наш русский Дед Мороз и превратит тебя в кусок льда, как непослушную девочку.

* * *

В понедельник 25-го декабря, в официальный выходной день в США, я решил немного поработать частным детективом, чтобы ответить на несколько вопросов: где «пасётся» банда «Чёрный авангард», в какой ночлежке этого района прячется сволочь Гордон Дэвис и есть ли жизнь на Венере? Впрочем, последний вопрос — это факультативно. И за ответами я пошёл туда, куда стекаются все городские сплетни в первый попавшийся бар на нашем «польском Бродвее» под названием «Закопане». Вообще американские маленькие бары и рестораны — это то место, где люди коммуницируют. Допустим, ты эмигрировал из Венгрии, устроился на какую-нибудь работенку, снял дешёвую квартирку, тебе плохо, ты никого не знаешь, тебя пугает неизвестность, что делать? Идёшь в ближайший бар, выпиваешь кружку пива, перекидываешься парой фраз с посетителями, а назавтра тебя знает весь район.

Наверное, поэтому в «Закопане», меня сначала встретили восторженными криками: «Хелло, Большой Таф», «Да здравствуют Чёрные ястребы», а потом сам бармен и какие-то посетители попросили передать привет мистеру Вольфу. Оказалось шаманидзе, здесь успел кому-то вылечить руку, кому-то устранил боли в животе, кому-то в спине. И я в свою очередь пообещал, что первым же письмом в Финляндию написать, что в «Закопане» шамана Волкова любят и ждут.

— Привет, Стиф, — поздоровался я с барменом, прочитав его имя на табличке, прикреплённой к нагрудному карману, усевшись на неудобный высокий стул у барной стойки.

— Привет, но это не моя рубашка, — улыбнулся бармен. — Я — Дэвид.

— Извини, забыл, что вы в Рождество меняетесь рубашками, — хохотнул я. — Мне бы одного человечка найти. Я ему задолжал пару сотен, а он куда-то исчез.

— Ха-ха, — засмеялся Дэвид. — Кто-то из нашего западного района? Как имя, может, я его знаю?

— Имя Гордон, но он недавно переехал в южный Чикаго.

— Неудивительно, что ты его потерял, — присвистнул бармен. — У меня свояк частный детектив. Если хочешь, я могу позвонить ему? За сто долларов он тебе отыщет бездомного в южном пригороде, ха-ха. Ты пока чего-нибудь поешь, он сам сюда может подойти.

— Буду признателен, — согласился я, заказав греческий салат и отбивную с бобами, при этом оставив двадцать баксов на чай.

* * *

Невысокий, но коренастый парень, бывший полицейский Кшиштоф Бачурски настоящий частный детектив, в отличие от меня любителя, за час кое-кому позвонив, вычислил район обитания бывшего цэрэушника Гордона Дэвиса. Этим районом оказался злосчастный Ривердейл, на 15 тысяч человек жителей, только четверть имела хоть какую-то работу. Неудивительно, что основные доходы поступали в этот самый южный район Чикаго благодаря торговле наркотиками, проституции и угона дорогих автомобилей. Мы с Кшиштофом уже пятнадцать минут сидели в его машине напротив входа в местный наиболее крупный ресторан с насмешливым названием для царящего здесь бардака — «Счастливчик».

— Почему ты думаешь, что твой друг в Рождество придёт именно сюда? — Спросил Бачурски. — Там дальше по улице ещё несколько вонючих забегаловок поменьше.

Я посмотрел по сторонам. Райончик кончено был ещё тот. Двух или трёхэтажные дома, без архитектурных изысков, больше похожие на гаражи с кирпичными стенами давным-давно не знавшими ремонта. Добавляли депрессивности — мусор, валяющийся вдоль обочин дороги, снующие туда-сюда крысы, пешеходный тротуар из кривых бетонных плит. И воздух здесь бы пропитан чем-то сгнившим, с примесью слабо уловимого запаха марихуаны. Вроде бы «Брата 2» снимали в похожем районе.

— Согласен, высиживать нечего. — Я немного размял костяшки кулаков. — Я сейчас зайду в бар-ресторан и вежливо спрошу, как пройти в библиотеку? Кхе-кхе.

— В этом районе нет библиотек, — пролепетал Кшиштоф.

— Вот поэтому в округе такой свинарник. — Я вышел из машины и добавил. — Жди меня здесь. Я быстро.

Между тем внутри питейного заведения было вполне прилично, не хуже чем в польском ресторанчике «Закопане». Только контингент был диаметрально противоположный. Если в первом пабе европеоиды были в подавляющем большинстве, то во втором ни одного представителя белой расы я не заметил. И так как меня никто не узнал, ведь хоккеем местные жители не интересовались, я, включив дурака, заорал:

— Свободу Анджеле Дэвис, от Анджелы Дэвис руки! Я есть рашен коммунист, хелло товарищи афроамериканцы! — Я нагло попёр к барной стойке, отодвинув в бок, вставшего на дороге, недовольного чем-то бугая, и усевшись напротив бармена, потребовал. — Чёрный кофе, шнель, шнель, бистро, бистро. Что уставился родной? — Спросил я по-русски, непонятливого мужика и продолжил по-английски. — Ты хотеть вступать в ряды комсомол? Платить партийный взнос? Ну, и не дыши на меня перегаром. — Последнее предложение я опять сказал на русском.

— Какого чёрта ты тут делаешь?! Какого хрена ты сюда пришёл?! Да я тебе сейчас голову оторву! — Заголосил непонятливый афроамериканец. — Смотри мне, мудак, в глаза!

После последней фразы рассудок буквально на одну секунду покинул мой мозг, а за этот короткий промежуток времени бузотер зачем-то лицом клюкнул в столешницу основательной деревянной барной стойки. Само собой, когда я ему немного надавил на затылок. Одним словом — помутнение.

— Хорошего Рождества товарищи. — Я помахал рукой остолбеневшим мирным посетителям данного ресторана. — Он был против Анджелы Дэвис и Нельсона Манделы. — Я кивнул на пол, где уже успел развалиться неприятный скандальный тип.

Небольшая встряска пошла на пользу и бармену, ведь он почему-то не спешил готовить мне чёрный кофе, а как только бугай упал и затих, то работа по кулинарной специальности буквально закипела в его руках.

— Товарищ, — обратился я к перепуганному работнику общепита и подозвал его поближе. — Я искать рашен разведчик полковник Исаев. У меня для него посылка от товарищей Иосифа Сталина и Лаврентия Берии. Деньги, оружие и героин для подрыва мировых устоев империализма. Зовут его если по-вашему — Гордон Дэвис. Он белокожий, среднего роста, сухощавый, наверное, не бритый и воняет от него давно нестиранной одеждой, где-то окопался здесь, прячется от ЦРУ.

Под ногами вдруг зашевелился этот неприятный тип, который обзывался. Поэтому я его приподнял и ещё раз познакомил с меню, лежащим на столешнице барной стойки, ткнув в небольшой листок уже разбитым лицом, чтоб освежить ранее полученные ушибы.

— Хороший парень, — усмехнулся я, когда здоровяк вновь упал и притих. — Крепкий какой. Другой бы на его месте ещё минут десять в себя приходил, а этот сразу встал. Надо бы его всё же принять в комсомол. Пиши адрес, мне ещё сегодня листовки раскидывать. И не вздумай позвонить в полицию, у коммунистов длинные руки. Кхе. Вот тебе тридцать баксов за кофе, хорошего Рождества.

Я шлёпнул на стол три зелёные бумажки с портретом Александра Гамильтона, первого министра финансов США и забрал себе маленький клочок бумажки с адресом Гордона Дэвиса, бывшего офицера ЦРУ.

* * *

Где-то минут через тридцать я уже стучал в дверь «неуловимого» цэрэушника, которого чикагская полиция безуспешно искала больше месяца.

— Входи грязная сучка! — Донесся из-за двери знакомый голос.

«Входи, так входи», — подумал я и влетел ураганом в жуткую комнатушку и, не давая опомниться окопавшемуся здесь Гордону, зарядил длинным боковым в подбородок. Однако надо отдать должное бывший цэрэушник успел среагировать, ушёл с линии таки и уже сам пробил с ноги в живот. От удара по моему великолепному прессу, чуть-чуть сбилось дыхание, и одновременно желание разорвать противника на части выросло многократно. Поэтому следующую серию прямых и боковых ударов я выбросил с невероятной скоростью. Гордон кое-что из этого смог заблокировать, но оказавшись прижатым спиной к стене, большую часть всё же поймал на лицо, которое за несколько секунд превратилось в один большой синяк.

— Дурак, — прошипел я, потирая правый больной кулак, когда сопротивление было полностью сломлено и бывший офицер ЦРУ, забившись в угол, закрыл голову руками. — Тебя ведь обвинили в серии убийств. Так вот и ловил бы серийного маньяка, чтобы доказать свою невиновность. Чё ты ко мне привязался? Зачем к девчонке к этой, к Лорен, цепляешься? Теперь влип ты парень по самые помидоры. Ты даже не представляешь, что я сейчас с тобой сделаю.

— Причём здесь чёртовы помидоры? И что ты мне сделаешь? Убьёшь? Выбросишь во кно? Так ты и так сломал мою жизнь. Мне терять нечего.

— Значит, слушай сюда. — Я присел на не застеленную кровать. — Серийный маньяк — это белый мужчина, толстый, должен подрабатывать клоуном. Живёт где-то в северной части города. Интересуется мальчиками и мужчинами. Гомосек в общем. Больше ничего не знаю. Поймаешь его — вернёшь себе честное имя и вернёшься на службу.

— Да? — Недоверчиво посмотрел на меня Гордон. — Не понимаю тебе-то это зачем?

— Сейчас поймёшь. — Я встал, немного поразминал руки, угрожающе пощёлкал костяшками пальцев, намекая на продолжение экзекуции, и сказал. — Бери бумагу и пиши. Я, Гордо Дэвис, такого-то года рождения уроженец такого-то города, исходя из высших интересов СССР, добровольно соглашаюсь работать на комитет государственной безопасности и выполнять только личные распоряжения председателя КГБ Юрия Владимировича Андропова. Чё уставился болезный? Пора тебе расти в профессиональном плане, засиделся ты на одной проклятой работёнке. Пиши быстрее, а то скоро твоя грязная сучка придёт, а у тебя бардак как в свинарнике. — В подтверждении своих слов я пнул ногой под зад неповоротливому новому агенту советских спецслужб.

— А как же нож с моими отпечатками пальцев? — Пролепетал обречённо Гордон.

— Дубина! — Я тяжело вздохнул. — Скажешь, что пришёл в лес специально пометать в дерево ножи, и один случайно потерял. А то, что это произошло на месте притупления, ты не знал. У вас там все такие гении, или ты особенный? И как вы только весь мир под себя подмяли? Ума не приложу.

Глава 22

В четверг 28-го декабря впервые за долгие месяцы, впрочем, которые пролетели незаметно, на тренировке я слышал исключительно русскую речь. Ведь этой дневной тренировкой руководил старший тренер Всеволод Бобров, а рядом со мной резали коньками лёд «Виннипег Арены», партнёры по сборной СССР. Как так вышло, что турнир, запланированный в Колорадо-Спрингс, вдруг перенёсся в Виннипег? Да очень просто, когда «небедные» боссы ВХА заинтересовались маленьким скромным «Кубком Мира», в котором сначала должны были сыграть чемпионы Чехословакии, Советского союза, второстепенной Западной хоккейной лиги США и молодёжной Западной хоккейной лиги Канады, всё быстро переигралось.

Маленькому трёхтысячному ледовому дворцу в Колорадо-Спрингс достался лишь матч открытия между ЧССР и США. Причём чехословаки привезли сюда весь цвет своего хоккея, а за сборную Штатов выступила команда, собранная из игроков АХЛ, лиги, которая на ступеньку ниже национальной хоккейной лиги. Кстати, тот поединок 26-го декабря сборная чехов и словаков выиграла с большим трудом — 3 : 2. Всё же уровень в АХЛ ничуть не ниже, чем чемпионат Чехословакии.

Затем, 27-го декабря сборная ЧССР переехала в городок Сент-Пол, что составляет единую агломерацию с Миннеаполисом, на новенькую 16-тысячную хоккейную арену. И там она уже скрестила клюшки со сборной Канады, собранной из звёзд ВХА, то есть из хоккеистов, которые ещё вчера были элитой НХЛ. И Бобби Халл, Андре Лакруа, Дэнни Лоусон, Рон Уорд в тяжелейшей борьбе вырвали победу у Вацлава Недомански с компанией — 6 : 5.

После этого матча боссы ВХА, Гэри Дэвидсон и Деннис Мёрфи, радостно потирали руки. Так как только одной этой игрой они окупили все затраты на рекламу, на логистику, а так же заполучили деньги для призового фонда. Эти парни, спустя семь лет от своей хоккейной авантюры, то есть от ВХА, получат убытки в размере 50-ти миллионов долларов, а пока они просто получали удовольствие и веселились. Так на первом драфте своей Ассоциации команда «Калгари Бронкос» выбрала себе в состав «хоккеиста» и одновременно министра СССР Алексея Косыгина. Знал ли 68-летний Алексей Николаевич, что теперь он смело может приехать в Северную Америку и встать на коньки, не известно.

Далее по расписанию, выросшего в разы по престижу, хоккейного «Кубка мира» следовало два матча на 10-тысячной «Виннипег Арене». Завтра 29-го декабря СССР — ЧССР и 30-го декабря СССР — США. Завершался же турнир снова в Сент-Поле, в новеньком спортивном дворце «St. Paul Civic Center», или проще говоря «Гражданский центр Святого Павла». 31-го числа США должны были сыграть против Канады и 2 января матч закрытие, вывеска на все времена: СССР — Канада.

В общем, положа руку на сердце, я про себя благодарил авантюристов Дэвидсона и Мёрфи, за то, что они вложились в это соревнование и дали возможность поиграть в одной команде со своими старыми хоккейными партнёрами, Борей Александровым и Сашей Мальцевым. И из-за охватившей меня эйфории я буквально парил надо льдом, не заметив, как пролетело это часовое занятие. Михалыч дунул два раза в свисток и отправил сборную команду в раздевалку, а мне сказал, что как приму душ, подошёл к нему переговорить с глазу на глаз. Ведь я на «Виннипег арену» примчался сразу же из аэропорта и ещё ни с кем не успел пообщаться.

— Мужики, как я рад вас всех видеть! — Выкрикнул я в раздевалке, когда народ стал спешно переодеваться.

— Тебя, что в НХЛ пасы не учат отдавать? — Неожиданно заворчал Саша Мальцев. — Я стучу клюшкой по льду, стучу, а ты как неродной.

— Ты чего «Есенин» не выспался. — Улыбнулся я. — Ты хоть клюшкой стучи, хоть чем другим, я в центре играю мне виднее кому пасовать. «Малыш» был в лучшей позиции. Кстати, мужики! Я вам всем привёз сувениры из Чикаго — праздничные американские значки.

— Чё, б…ь, мы значков никогда не видели, — недовольно пробурчал Валерка Васильев. — Лучше бы виски с текилой привёз, чтоб было чем выигрыш кубка отметить.

— Кому значки не нужны, отдавайте мне, я племяннику подарю. — Захохотал Валера Харламов. — А он их потом на марки поменяет.

— Значит так, кому значки не интересны, кто их в Союзе на марки менять собрался сразу отойдите в сторону и руки свои загребущие не протягивайте. — Я вытащил из-под лавки большую сумку, выставил её на массажный стол и расстегнул молнию. — Здесь джинсы фирмы «Wrangler» подобранные примерно под ваши задницы. Налетай, торопись, разбирай живопись.

— Вот это, б…ь, по-нашему! — Присвистнул Васильев.

— Не понял, а поскольку можно взять в одни руки? — Почесал затылок Володя Петров, который опомнился быстрее всех и заглянул в сумку.

— В магазине, Вова, можешь взять столько, насколько хватит твоих призовых. А у меня один джинсы на одну пару ног. Я ещё не Рокфеллер. — Я вытащил два подписанных пакета с брюками специально для Боброва и Кулагина и, оставив парней в раздевалке одних, пошёл на разговор с Всеволодом Михалычем.

Так как тренерскую комнату нашим наставникам не предоставили, Бобров и Кулагин со своими бумажками, которые они готовили для отчёта в Спорткомитет, расположились прямо на скамейке запасных. Одним глазом просматривая записи, а другим как ледовый комбайн ездит по ледяному полю, они о чём-то переговаривались. А когда из подтрибунного коридора появился я, Борис Павлович тактично оставил нас со старшим тренером одних. Почему-то для начала беседы Всеволод Михалыч вытащил местную газету, где печатались отчёты о прошедшем туре НХЛ и, ткнув в неё пальцем, заявил:

— Я тут ознакомился с кое-чем. Неважнецки ты пока играешь.

Я тоже заглянул в текущую турнирную таблицу и список лучших бомбардиров сложившихся на 28-ое декабря 1972 года:

Западный дивизион

______________________________очки__игры___в___н____п___шайбы

Монреаль Канадиенс (Канада)____52____36____22___8____6___144 — 84

Бостон Брюинз (США)____________49____34____23___3____8___156 — 105

Нью-Йорк Рейнджерс (США)______46____37____21___4___12___140 — 108

Баффало Сейбрз (США)__________45____36____19___7___10___133 — 102

Детройт Ред Уингз (США)_________34____35____15___4___16___106 — 119

Торонто Мейпл Лифс (Канада)____24____35_____9____6___20___107 — 127

Ванкувер Кэнакс (Канада)________25____36____10____5___21___105 — 152

Нью-Йорк Айлендерс (США)______12____34_____4____4___26___69 — 162

Восточный дивизион

_____________________________очки__игры_____в___н___п____шайбы

Чикаго Блэкхокс (США)__________54____35____26___2____7____169 — 93

Миннесота Норт Старз (США)_____39____35____18___3___14____122 — 103

Филадельфия Флайерз (США)_____37____37____16___5___16___128 — 132

Лос-Анджелес Кингз (США)_______36____37____16___4___17___115 — 117

Питтсбург Пингвинз (США)________35____34____15___5___14___126 — 113

Атланта Флэймз (США)___________35____38____15___5___18____96 — 115

Сент-Луис Блюз (США)___________28____34____11___6___17____94 — 117

Калифорния Голден Силз (США)___17____35____5____7___23____93 — 149

Бомбардиры: Иван Тафгаев — 35 шайб + 39 передач = 74; Фил Эспозито — 24 + 41 = 65; Бобби Орр — 16 + 40 = 56; Бобби Кларк — 18 + 37 = 55; Жак Лемер — 21 + 31 = 52; Рик Маклиш — 24 + 24 = 48.

— Михалыч, а ты с Мальцевым ничего сегодня на завтраке необычного не съел? — Пробормотал я. — Ему не нравится, как я пасую, тебе как я играю. Мой Чикаго лидер всей лиги, а я лидер гонки бомбардиров. Если пойду по такому графику, два очка за игру, к концу сезона наберу 150 результативных баллов. Куда ещё лучше?

— Много проигрываете и много пропускаете. — Упрямо ткнул пальцем в таблицу Всеволод Бобров. — Сегодня вечером дашь интервью Николай Николаевичу Озерову, которое он пошлёт в Союз в газету «Правда». Будешь рассказывать о том, как по заданию ЦК приехал перенимать заокеанский опыт. А у твоей команды 7 поражений, это ни в какие ворота!

— Смешно, значит, товарищу Андропову понравилась версия с перениманием опыта. — Ухмыльнулся я. — Ну, а поражения — это нормально. В НХЛ такой игровой календарь, что ты не можешь не проигрывать. Сегодня ты, допустим, провёл сложнейший матч в Бостоне, а завтра уже выходишь на лёд в Сент-Луисе, когда после перелёта всё перед глазами плывёт.

— Ну, может быть. — Улыбнулся Бобров. — Слушай, а если бы мы заявили в НХЛ свою советскую команду, шансы бы у нас были?

— До полуфинала плей-офф точно добрались, а дальше сказать сложно. Здесь в США и Канаде, хоккеисты в матчах за Кубок Стэнли играют с другой самоотдачей. Даже средние по уровню парни выкладываются на 200%, такую игру выдают, которую от них никто и не ждёт. Кстати, за счёт этого как раз идёт рост мастерства.

— А если наше руководство заявит в ВХА свою команду, мы там сможем победить?

— В ВХА можем, там уровень чуть-чуть пониже. А что есть какие-то такие идеи или даже конкретные предложения?

Бобров ненадолго задумался, говорить или нет, и тяжело вздохнув, всё же решился:

— Товарищ Юрий Андропов, хочет представить подобный проект на рассмотрение членам ЦК. Тем более у руководителей ВХА, то есть у владельцев, есть такая заинтересованность. Андропов когда увидел твои успехи, то подумал, а почему бы и нет. Во-первых, престижно, а во-вторых валюту для нашего хоккея заработаем.

— Интересно. — Я почесал затылок. — Для большей экономической выгоды лучше создать целый Европейский дивизион. Две команды из СССР, две из Чехословакии, по одному клубу из Швеции и Финляндии. Хотя, нет. На чехов, шведов и финнов пока американская публика не пойдёт. Более реально сначала заявить две Советские команды и лучше из Москвы: ЦСКА и «Динамо».

— Ладно, я потом в отчёте укажу, — пробубнил Всеволод Михалыч и вдруг громко выкрикнул. — Ну, дай я тебя обниму, чертяку! — После чего действительно сжал меня на несколько секунд в богатырских объятьях. — Это джинсы мне и Кулагину? Что ж, годится. — Обрадовался старший тренер, повертев в руках пакет с обычными американскими брюками для всех слоёв населения.

* * *

Вечером тог же дня в гостинице на Сильвер Авеню, в десяти минутах ходьбы от «Виннипег арены», я уже под диктофон рассказывал о своих успехах Николаю Озерову. Резал «правду-матку» для газеты «Правда».

— Значит ты, Иван, приехал в НХЛ по заданию партии и правительства, — недоверчиво посмотрел на меня проницательный Николай Николаевич.

— Да, — соврал я. — Есть такой проект по созданию в Северной Америке нашей советской команды. Но про это пока лучше не писать, чтобы не сглазить. Пусть товарищи в ЦК спокойно обсудят все за и все против, и примут взвешенное решение.

— Хорошо, а что ты сам приобрёл как хоккеист, играя среди профессионалов?

— Я приобрёл понимание, что наши мастера ничуть не хуже. Тем более это было подтверждено на Суперсерии. И ещё одно я уяснил чётко, что нужно бережно относиться к зарабатываемым деньгам. Например, НХЛ живёт по средствам. Более того эта организация зарабатывает и платит большие отчисления в виде налогов в казну США и Канады. А много ли денег приносит хоккей государственной казне СССР?

— Не все исчисляется деньгами, — недовольно крякнул метр нашей Советской журналистики.

— Безусловно, не всё. Дружбу купить нельзя, любовь, уважение, талант, к сожалению и здоровье тоже сложно приобрести за деньги. Но представьте советское предприятие, которое работает в убыток, другими словами сидит на шее трудового народа. Разве это правильно и хорошо?

— У нас спорт любительский, — поправил меня Озеров. — Иначе нас не допустят до чемпионатов Мира и Олимпийских игр.

— Николай Николаевич, но ведь все хотят лечиться у врача профессионала и лететь на самолёте, которым управляет лётчик профессионал, правильно? Наверное, и хоккей лучше смотреть, когда играют профи? Посмотрите, какой ажиотаж был на Суперсерии. И на чемпионате мира должны играть лучшие из лучших. Вот у сегодняшнего «Кубка Мира» очень высокий уровень. Не может прогресс стоять на месте. Всё равно скоро во всех видах спорта буду доминировать профессионалы. Когда-то наш старший тренер Всеволод Бобров играл и в футбол, и в хоккей, но сейчас это нереально. Большая разница в тренировочном процессе, календари накладываются один на другой. Время изменилось.

— Хорошо, — улыбнулся телекомментатор, приняв мою горячность за юношеский максимализм. — И как ты видишь, чем может зарабатывать Советский хоккей?

— Велосипед уже давно изобретён, достаточно сесть на него и крутить педали. Нужна своя лига наподобие НХЛ. Высшая Европейская лига. На первых порах можно сделать два дивизиона. Западный: по две команды из Чехословакии, Финляндии и Швеции, плюс одна из ГДР и Польши. И Восточный дивизион: четыре команды из Москвы, по одной из Ленинграда, Горького, Риги и Киева. 78 календарных игр, далее матчи плей-офф. За счёт того, что будут задействованы все крупнейшие хоккейные арены Европы и сильнейшие европейские хоккеисты с учётом 3 рублей за билет, вся лига может заработать за сезон порядка 20 миллионов рублей. Как вы считаете, при такой выгоде, хоккей и хоккейная индустрия будет расти или загибаться? Хватит разбазаривать народные деньги — это главный урок игры в НХЛ.

— Неожиданно, — пролепетал Николай Озеров, наверное, представив эту сумму, переведя её на количество автомобилей «Москвич» за 6 тысяч доперестроечных рублей. — Ладно. Как ты, Иван, думаешь, чем закончится завтрашняя игра против сборной Чехословакии?

— Будем биться за ничью. — Я посмотрел на опешившего комментатора и рассмеялся. — Шучу я, Николай Николаевич, завтра обязательно нужно победить. И это дело принципа.

* * *

В пятницу 29-го декабря орущая переполненная 10-тысячная арена города Виннипега болела принципиально против нас. И любое удачное действие чехословацкой команды встречала громом аплодисментов. Потому что наша сборная СССР, проведя здесь третий матч Суперсерии и выиграв его 4 : 5, породила стойкое неприятие местной канадской публики.

Наверное поэтому первый период закончился со счётом — 2 : 2. Сначала отметился заброшенной шайбой Иван Глинка с передачи Иржи Холика, а затем вторую шайбу положил в наши ворота Вацлав Недомански, при этом ему ассистировали Иржи Кохта и Йозеф Палечек. Ну, а потом Саша Мальцев удачно прошёл по правому краю, удачно прострелил вдоль ворот, а я удачно подставил крюк своей клюшки и сделал счёт — 1 : 2. А перед сиреной на перерыв местным любителям спорта, Валерий Харламов показал, что такое высшее хоккейное мастерство. Он подхватил шайбу на своей синей линии, сольно проскочил по центру и катнул её точно в угол мимо застывшего чехословацкого голкипера, сравняв счёт — 2 : 2.

Второй период начался, так же как и первый, с заброшенной шайбы чехов — 3 : 2. Наша третья тройка нападения Лебедев, Анисин и Бодунов провалилась в атаке, обрезалась, и снова прозевала Ивана Глинку. На сей раз результативную передачу сделал Ярослав Холик, выведя своего партнёра один на один. К сожалению, не выручил и наш динамовский вратарь Вова Минеев.

— Совсем Миней обленился, — пробубнил «Малыш», когда мы выехали на площадку, чтобы попытаться в очередной раз сравнять счёт. — Как женился, так и забил на индивидуальную работу. Я ему говорю, поехали — я по воротам пощёлкаю, а он — а у меня с женой другие планы. Жопа толстая.

— У кого толстая? — Спросил Мальцев, не расслышав весь рассказ Бори Александрова.

— Либо у Михалыча, — Я кивнул на старшего тренера. — Либо у твоей Сусанны. Выбирай, кто тебе больше нравиться.

— Да я вас за Сусаннку сейчас обоих умотаю, — угрожающе прошипел Саша Мальцев и он бы бросился в драку, если бы не судья матча, который дунув в свисток, призвал нас вернуться к игре.

Я встал на точку напротив Рихарда Фарды, и хоть наставник чехов Ярослав Питнер против моей тройки задействовал своё звено-разрушитель Мартинец — Фарда — Штястны, это не помешало мне, ловко выбить шайбу на Мальцева. Александр же с таким видом, как будто ему плюнули в душу, демонстративно не бросил в прорыв «Малыша», а откинул шайбу двум нашим игрокам обороны Юре Фёдорову и Саше Куликову. «Как ребёнок малый», — усмехнулся я и,постучав клюшкой об лёд, тут же получил обратный пас от Куликова. Рихарда Фарду, не отличавшегося статью и физической мощью, я просто не заметил, спихнув его корпусом себе за спину, и резко переадресовал шайбу под чужую синюю линию на Бориса. Он давно там нарезал круги. Но защитник из «Кладно» Франтишек Поспишил, вовремя поспешил включиться в отбор шайбы и хоть нашего «Малыша» в зону атаки он впустил, но там затолкал к левому борту.

И так бы атака и заглохла, но вдруг незамеченным ворвался за чужую синюю линию Саша Мальцев. «Малыш» катнул шайбу ему на ход. Лидер динамовских атак доработал ногами, ушёл от силового приёма, который хотел ему устроить Олдржих Махач, и выкатил шайбу мне под щелчок. «Красота, — мелькнула в голове короткая стремительная мысль. — Хочешь, бросай в левый верхний угол, хочешь в правый нижний». Но я не пошёл простым путём, бросил сильно и прямо по центру низом. Точнее шайба сама, раскапризничалась и сошла с крюка. Нет понимания у резинового дискообразного кругляша, что нам отыгрываться надо, что тысячи советских болельщиков за океаном ждут новых исторических побед от сборной страны. И хорошо, что важность момента осознал голкипер из «Кошице» Холечек. Он неловко дёрнулся и, не успев положить щитки на лёд, пропустил третью шайбу в сетку — 3 : 3.

Красный фонарь загорелся за воротами сборной Чехословакии, судья в полосатом свитере показал на центр, а народ лениво похлопал моему успеху. Кстати, приняли меня в Виннипеге очень хорошо. Я даже слышал, что на трибунах тыкая в меня пальцем говорили, что это Большой Таф — лучший бомбардир в НХЛ, сбежал от коммунистов. Но ему возражали другие — не сбежал, а специально забросили, чтобы тут пропагандировать коммунизм. В общем, разговоры были один другого чудесатее.

— Я с вами больше не разговариваю, — пробубнил Мальцев, когда мы поехали на смену. — Да у моей Сусаннки лучшая задница в мире!

— Чем докажешь? — Упрямо и нагло усомнился Боря Александров.

— Как дам по шее, без доказательств. — Погрозил кулаком «Есенин» русского хоккея.

— Вы чего, мужики, словно один из вас болельщик «Спартака», а другой «Динамо»? — Я приобнял обоих партнёров по тройке нападения. — Задница у твоей Сусаннки — во! И закрыли тему. Харлам! — Окрикнул я Валеру Харламова, который уже выехал на площадку. — Пока 2 : 1 — в мою пользу.

— Намёк понял, ха-ха, — Засмеялся наш легендарный № 17-ый.

Я уселся на лавку и приготовился ждать, ещё один шедевр от Харламова. Но играющие против армейской тройки чехи Кохта — Недомански — Палечек, сами выиграв вбрасывание, прижали наших парней к воротам Володи Минеева. А защитники Бубла и Хорешовски за эти секунды дважды щёлкнули от синей линии. В первый раз, под шайбу бросился Валерка Васильев, а во втором случае Минеев сам отбил шайбу к дальнему борту. В этом закруглении Йозеф Палечек отвоевал резиновый диск себе, укатил за ворота и оттуда резко отпасовал на самый пятак перед воротами. И первым на шайбе оказался Вацлав Недомански, который продавив защитников Васильева и Гусева, в касание сильно и мощно щелкнул.

— Бамс! — Звякнула штанга, и шайба пулей отлетела в сторону синей линии.

Иржи Бубла бросился на перехват, но выскочивший с краю Валера Харламов, подбив клюшку чехословацкому защитнику, пропихнул шайбу дальше. Вся наша скамейка запасных разом вскочила на ноги, так как на ворота Холечека кроме Харламова под номером 17, побежал и Михайлов номер 14. Йозеф Хорешовски на хорошей скорости покатил спиной к своим воротам, карауля передачу от Валерия на Бориса. Однако армейский 17-ый номер войдя в зону атаки и приблизившись к воротам Холечека на расстояние убойного выстрела, пожадничал, сам шмальнул с кистей и попал точно в девятку.

— Гооол! — Наконец заорала вся наша команда, пока на табло меняли счёт с ничейного, на 4 : 3 в нашу пользу.

— Два — два, пиво лучше, чем вода, водка тоже, но дороже. — Похохатывая ответил мне Валерий Харламов.

— Половина моя — половина наша! — Я шлёпнул по хоккейному шлему армейского форварда.

* * *

Перед третьим решающим периодом в раздевалке тренерским штабом решался наиважнейший вопрос — что делать с Недомански? Во второй двадцатиминутке поведя 4 : 3, мы умудрились пропустить дважды и каждый раз нас огорчали хоккеисты именно этой чехословацкой тройки. Сначала счёт сравнял Кохта, а затем Палечек с передачи Недомански вывел сборную ЧССР вперёд — 4 : 5.

— Чё Тафгай молчишь? — Угрюмо посмотрел на меня Борис Кулагин.

— Слава Анисин, без обид, ваша тройка напарила. — Ответил я. — Только Борис Палыч, вы же сами настояли на таком стартовом составе. Хотя видели, что Недомански в два раза крупнее Анисина, вот чех грамотно габаритами и воспользовался. А что сейчас делать? Жлуктов не завялен, Якушев чем-то в отеле отравился. — Я посмотрел на парней, которые сегодня на игру даже не переодевались. — Серёжу Капустина, номинального флангового игрока, надо ставить к Лебедеву и Бодунову в центр. Серёжа большой цепкий в Вацлава вцепится, играть спокойно тому не даст. Ну и начать мы можем период в две тройки нападения спутаем чехам все карты. Мы с Володей Петровым пока ещё не устали. Так ведь Вова? — Я посмотрел на армейского центрфорварда, который был мокрый как из душа.

— Надо, сыграем, — пробухтел он.

— Комсомол ответил — есть, — улыбнулся я.

— Капустин разминайся, — согласился с решением тренерского совета Всеволод Бобров.

* * *

В третьем периоде, перепутав все карты, особенно старшие козыри, подопечным Ярослава Питнера и Владимира Костки, мы зажали чехословаков в их зоне так, что в первый ответный бросок они нанесли по воротам Минеева, где то минут за пять до финальной сирены. Единственной недостаток в нашем подавляющем преимуществе был один — шайбы упрямо не шла в ворота. Я даже не выдержал, выбежал в подтрибуный коридор и разбил там ни в чём неповинную клюшку вдребезги. Всеволод Михалыч укоризненно покосился, но ничего не сказал.

— Михалыч, снимай Минея! — Гаркнул я, когда секунды на табло принялись отсчитывать предпоследнюю минуту матча.

— Вбрасывание выиграешь, сниму, — буркнул старший тренер, когда на лёд вышла моя тройка нападения и пара защитников Васильев и Гусев.

— Лады, — кивнул я. — А кого выпустишь-то?

— Всё ребята хороши, выбирай на вкус, — перефразировал Маяковского, не теряя самообладания, Всеволод Бобров.

— Харламов сегодня две положил, вот и пусть катится. — Зло улыбнулся я и почему-то пропел. — Валера, Валера, ты словно снег самый первый, ла-ла-ла!

«Всё понеслась! — подумал я, встав на точку вбрасывания в средней зоне. — В городе регулярный сезон закончился, наступила ночь, все легли спать, и проснулась мафия, начинается плей-офф». Первый щелчок по шайбе за минуту и пятьдесят секунд до конца игры я сделал по-плейоффовски. Вацлав Недомански даже не дёрнулся. Ярослав Питнер выпустил именно его тройку нападения на этот решающий отрезок с защитниками Махачем и Поспишилым. Шайбой завладел Саша Мальцев, обыгрался с Васильевым, и сам же разогнавшись, привёз её в зону атаки, где резко затормозив на две ноги, катнул на меня. Я прикрыл непослушную шайбу корпусом и ломанулся дальше, поближе к воротам Холечека. Правда, передо мной сразу же вырос лес чехословацких клюшек, ног, коньков и хоккейных шлемов, поэтому я, промчавшись по большой дуге, бросить не смог, зато заехал за ворота нашего непримиримого соперника. Там на меня накинулся Франтишек Поспишил, единственный из чехов кто никогда не бил исподтишка и двинул мне так по спине, что потемнело в глазах. Поэтому шайбу я пробросил вдоль борта по закруглению на «Малыша», на левый фланг атаки. «Потом синяки посчитаю», — рыкнул я про себя и ломанулся на пятак. А у синей линии, уже появился шестой полевой — Валерий Борисович Харламов. Он получил пас от Бори, и, пользуясь тем, что его никто не ждал, двумя обманными движениями протиснулся на отличную ударную позицию.

— Да бросай, мать твою! — Заорал я. — Бросай, чистоплюй хренов!

И Харлам шмальнул с кистей, а я в это самое мгновение ещё раз получив по спине от Поспишила, так ускорился, что просто рухнул перед вратарём Иржи Холечеком. Шайба просвистела словно пуля над головой, звякнула в штангу, и, отлетев от неё, угодила мне в плечо, после чего отрикошетила в сетку заколдованных ворот.

— Гооол! — Заорали на нашей скамейке запасных и, народ на трибунах тоже включился по-английски:

— Скооор!

— Нормально мужики, нормально! — Встретил нас на скамейке запасных мокрый от пота второй тренер Борис Кулагин. — 5 : 5 по такой игре — хорошо.

— Ничья хорошо, а победа лучше, — пробухтел я и посмотрел на старшего тренера Михалыча. — Давайте ещё раз Минея заменим. У нас минута времени. — Я кивнул на электронное табло. — Чехи сейчас расстроятся и задёргаются. Есть шанс.

— Башкой ударился, б…ь? — Выкрикнул Борис Палыч. — Ничья и нехрен выёб…ся!

— Ладно, Тафгай останься на льду. — Махнул рукой Бобров. — Если вбрасывание выиграешь и войдёшь в зону атаки со своими архаровцами, то я опять Харламова выпущу. Помирать так с музыкой.

— Оба башкой херакнулись! — Психанул Кулагин, и обиженно отошёл на другой край длинной скамейки запасных.

— Играем на разрыв аорты, Михалыч, — подмигнул я своему старшему тренеру. — Иначе так жизнь и пролетит без больших побед и удач.

— Не обделайтесь там, смотри, — буркнул Бобров.

А через тридцать секунд, когда возобновилась игра, я прямо кожей почувствовал свою правоту. Не ожидали наши непримиримые друзья-соперники, что мы такие психи ненормальные. И появившейся шестым полевым игроком хоккеист с № 17 за спиной, вновь устроил большой переполох в маленькой энхаэловской малогабаритной хоккейной коробке. Но на этот раз Харламов меня не послушал, бросать, как я потребовал, не стал. Он объехал всех, столпившихся на пятаке хоккеистов, просвистел за воротами, выкатился повторно на ударную позицию и с кистевым броском поразил верхний угол ворот бедного Иржи Холечека — 6 : 5! Трибуны в ту же секунду буквально взорвались от удовольствия:

— Скооор!

И вся наша команда высыпал на лёд, словно мы выиграли «Кубок мира».

— Нормально мужики, нормально, — гудел я, похлопывая по хоккейному шлему всех подряд, до кого мог в толчее дотянуться.

А после финальной сирены, которая прозвучала через пять секунд, народ, заполнивший сегодня «Виннипег арену», стоя устроил оглушительные овации нашему легендарному нападающему и нашей сборной СССР

Глава 23

Вечером после матча с чехословаками в ресторане нашей гостиницы в Виннипеге только и были разговоры о создании в ВХА или в НХЛ нашей советской команды. Кто и где первым проговорился про мало реализуемый проект Юрия Андропова, было не ясно. Зато слух оброс такими подробностями, что лично у меня волосы на голове встали дыбом.

— Значит, слушай сюда, — приняв на грудь пару кружек пива, сказал Валерка Васильев. — Всё уже решено. Бумажки-херашки уже давно подписаны. Играть в НХЛ будет ЦСКА, а старшим тренером станет Тарасов. Прокатили наше «Динамо», продинамили.

— Чё ты, Васька, мелишь? — Заявил Саша Мальцев. — Команду назовут «Красные звёзды» — это раз. По одной пятёрке возьмут из ЦСКА, из «Динамо», из «Спартака» и «Крыльев Советов» — это два. А три — это бабушка надвое сказала, кто будет тренировать. Да и не в НХЛ команду заявят, а в ВХА. В общем, хрен знает, соглашаться или нет.

— Это когда тебе предлагали-то? — Хмыкнул «Малыш». — Ты сначала в чемпионате Союза гонку бомбардиров выиграй.

— А кого ещё брать? Не тебя же мелочь пузатую, — улыбнулся Мальцев. — Если бы не Иван, то тебя бы тут давно расплющили.

— Лично я бы попробовал, — сказал мечтательно Валера Харламов. — Мне заокеанский хоккей нравится. Трибуны под завязку, скорости другие, ажиотаж. Всё лучше, чем громить Челябинск или Свердловск. А ты, что Иван скажешь?

— Если бы меня спросили год назад, то я бы точно предсказал, что в 1975 году под Новый год в США поедут играть серию матчей ЦСКА и «Крылья советов». ЦСКА усилят Мальцевым и Васильевым, а в «Крылья» возьмут из «Спартака» Ляпкина, Якушева, Шадрина и вроде Шалимова. Но теперь, всё может быть. Для ВХА — это хороший пиар-ход.

— Какой, б…ь, ход? — Не понял Васильев.

— Реклама, — буркнул я. — Только в Москву они не полетят. Слишком дорого, да и на здоровье хоккеистов, частая смена часовых поясов плохо влияет. В ВХА сейчас играет 12 команд, скорее всего, один дружный коллектив будет расформирован, а вместо него добавят советскую команду.

— Как это? — Заинтересовался Боря Александров.

— Примерно так. — Я ненадолго задумался, прикинул вероятность данного события, и ответил. — Допустим, сейчас в Миннеаполисе существует сразу две команды — это энхаэловская «Миннесота Норт Старз» и вэхэашная «Миннесота Файтинг Сэйнтс». «Файтинг Сэйнтс» расформируют, а вместо этих «боевых святых» пропишут советскую команду «Миннесота Рашен Старз». Тем более 16-тысячнй дворец спорта построен в Сент-Поле, городок такой рядом с Миннеаполисом.

— То есть мы будем жить в Миннесоте? Заеб…ь! — Обрадовался Валерка Васильев. — Мужики за это надо ещё по кружке пива.

— Хорош на пиво налегать, — осадил его Мальцев. — Если Ивана в команде не будет, то я сюда не поеду. Переколотят всю команду. Тут такие бизоны летают, им шайбу не надо, дай кого-нибудь поломать.

— Не бзди, нам только потренироваться в этих кулачных боях, мы тут всех порвём. — Улыбнулся Валерка Васильев. — Слушайте, а жён наших сюда пустят?

После этого вопроса на меня уставились, все кто сидел за столиком, и Боря Александров, и Саша Мальцев, и Валера Харламов. Что характерно все трое пока были холостые.

— Если такой проект пройдёт, если его примут товарищи в ЦК, что маловероятно, — очень медленно сказал я, взвешивая каждое слово. — То наличие жены — будет обязательным условием, как у дипломатов. Только, мужики, денег нам хрен дадут заработать. Всю валюту из карманов выгребут, ещё и должны останемся.

— Херня, выкрутимся, — шлепнул по столику кулаком Васильев. — Давайте ещё по кружке пива и на боковую. Завтра с американцами играть. Я их тут на обеде в ресторане встретил — одни амбалы.

— Само собой, — ухмыльнулся я. — Парней собрали из АХЛ, там мастерства поменьше, зато все носятся, дерутся, толкаются. Кто здоровее тот и побеждает. В общем так, сейчас на боковую, а по кружке пива выпьете завтра после сборной США. Иначе я с вами в одну заокеанскую команду не пойду. Я, честно говоря, уже по дому соскучился.

— А я — по Америке, — недовольно пробурчал Валера Васильев.

* * *

В субботу 30-го декабря, когда все как один нормальные советские люди готовились к Новогодним праздникам, закупались деликатесами, тащили домой ёлки с моментально опадающими иголками и толкались в очередях за новогодними подарками, мы гоняли шайбу против сборной США.

Основу этой команды, собранной за три дня, составили парни, играющие за «Бостон Брэйвз», выступавшую в Американской хоккейной лиге, которая переживала не лучшие времена. Но сейчас на льду, финансовые проблемы АХЛ не имели значения, ведь хоккеисты, мечтавшие об НХЛ, получили реальный шанс показать своё мастерство скаутам из разных команд элитной лиги США и Канады.

Возможно, огромное желание проявить себя и погубило в первом периоде сборную Соединённых Штатов. На второй минуте игры, когда звездно-полосатые полетели в активный прессинг, счёт открыл Хельмут Балдерис, убежав в разящую контратаку. Сегодня тренерский штаб немного перекроил третью тройку нападения, выпустив вместе в одном сочетании Капустина, Якушева и Балдериса. Кстати, ещё через три минуты, они же сделали счёт — 2 : 0, с передачи Сергея Капустина шайбу забросил Александр Якушев. А к десятой минуте счёт стал — 3 : 0, отличился Владимир Петров после хорошего паса Бориса Михайлова. Затем на четырнадцатой минуте игры Саша Мальцев с Борей Александровым удачно пробежались до ворот сборной США, с передачи «Малыша» отметился заброшенной шайбой «Есенин русского хоккея», оставил так сказать роспись классика. Наконец, перед сиреной на первый перерыв, отличился ещё раз спартаковец Якушев. Ему шайбу на пустые ворота выкатил Хельмут Балдерис, при этом обыграв троих игроков обескураженного и морально раздавленного соперника.

— И чего с ними чехи мучились? — Посмеиваясь уже в раздевалке, заметил Борис Палыч Кулагин.

— Так это первая игра была для чехословаков после сложного и дальнего перелёта, — ответил я. — В таких случаях даже в НХЛ признанные лидеры аутсайдерам сливают.

— А ты, Тафгай, пока не впечатляешь, — пренебрежительно бросил второй тренер сборной СССР.

— У нас какая стоит задача, расколошматить сборную из второсортных клубов США? — Огрызнулся я. — Или мы должны завоевать «Кубок Мира», переиграв в очной встрече бывших элитных игроков НХЛ Бобби Халла, Андрэ Лакруа и Дэнни Лоусона? Если мы сейчас побежим рекорды устанавливать по заброшенным шайбам, то сил и эмоций на главный матч турнира не хватит.

— Может тебя тогда заменить? — Насел Кулагин.

— А драться ты, Палыч, полезешь, если американцы вдруг грубить начнут? — Охладил своего помощника Всеволод Бобров. — Всё верно. Играем в том же стиле от обороны и наказываем противника в контр…

Внезапно дверь в раздевалку приоткрылась и в неё заглянула голова чехословацкого защитника Франтишека Поспишила. Сборная ЧССР свои игры на турнире уже провела и в этот выходной день, кто из чехов пошёл по магазинам, а кто пришёл на хоккей, попить пиво и немного расслабиться.

— Чего тебе Поспишил? — Опешил Борис Кулагин. — На лёд в нашей форме хочешь выйти? Так мы тебя в заявку не внесли.

— С Иваном можно поговорить? — Франтишек кивнул в мою сторону.

— Выйди Тафгаев, — пробубнил старший тренер Бобров. — Так на чём я остановился?

— В контратаке ты, Михалыч, застрял, ха-ха, — засмеялся Харламов. — Обрезал неудачной передачей полкоманды. — Парни в раздевалке загоготали, а я вышел за дверь.

Мы с капитаном чехословацкой сборной метров десять прошли по коридору, чтобы оказаться подальше от посторонних ушей, и тут меня Поспишил огорошил:

— Мы знать, что вы в следующем году заявите целый команда в ВХА. Мы тоже там хотеть играть.

— Интересно, — пролепетал я. — А ещё что тебе, Франтик, известно?

— Команда будет назвать «Миннесота Рэд Старз». Будете валюту зарабатывать. Мы тоже хотеть зарабатывать доллары.

— И много вас?

— Я, Махач, Недомански, Фарда, да много кто хотеть ехать. Я так понимать — будут взять только самый лучший.

— Да откуда такие слухи?

— У нас все уже всё знать.

— Франтик, мы вчера просто за кружкой пива пошутили. Никакой «Миннесота Рэд Старз» нет, и не будет. Это просто фантазия.

— Ты главное сказать куда надо, — не поверил мне капитан сборной Чехословакии, пожав руку.

— Окей, я напишу письмо на имя председателя КГБ Андропова. Есть у него примерно такая идея. — Сдался я, ещё раз удивившись скорости распространения слухов, которые из пустых домыслов вырастают в невероятных причудливых размеров информационных великанов.

* * *

Между тем второй период матча со сборной США пошёл совсем по другому сценарию. Наставник звёздно-полосатых Рон Боэм, который так же тренировал «Бостон Брэйвз», за пятнадцать минут перерыва полностью перестроил игру своей команды. Теперь никто из американцев не стремился устроить нам форчекинг, то есть активную игру без шайбы в нашей зоне. Сейчас хоккеисты соперника выстраивали для нас плотный заслон в средней зоне, построение которого чем-то напоминало устаревшую футбольную схему «Дубль-Ве», два защитника на центральной красной линии, а впереди три нападающих. Несколько смен подряд мы бились в такое построение как в стенку. Но постепенно, за счёт индивидуального мастерства, раздергали и такую «американскую защепку». На двадцать седьмой минуте Боря Александров словно ртуть просочился в зону атаки и хорошим кистевым броском переиграл вратаря звёздно-полосатых, доведя разницу в счёте до 6 : 0.

А после пропущенной шестой шайбы со стороны менее мастеровитых соперников понеслась откровенная грубость. Первым получил по лицу настырный Боря Михайлов. Затем срубили Сашу Якушева. Всеволод Бобров выразительно посмотрел на меня.

— Что, Михалыч, кока-колы захотелось? — Хмыкнул я.

— Да, неплохо бы чуть-чуть освежиться. — Усмехнулся он.

Я посмотрел на скамейку запасных, чтобы оценить, кто у нас на лавке сидит «позубастей» и сказал:

— Михалыч, давай Паладьева и Васильева в защиту. Жлуктова и Бодунова ко мне на края атаки. Сейчас устроим маленькую минутку гнева.

— А я? — Ухватил меня Боря Александров за плечо, когда я уже пошёл на лёд.

— Пока накапливай Борис спортивную злость и мышечную массу! — Подмигнул я ему и тихо добавил. — Нахватало, чтоб ты травмировался в ничего не значащей игре. Потерпи.

Почувствовав назревающую потасовку органист «Виннипег арены» заиграл тревожную мелодию, а народ на трибунах загудел и засвистел. Наставник сборной США тоже всё понял, когда против его подопечных выкатилась на лёд моя команда гренадёров. «А что ты хотел дорогой товарищ коуч? — усмехнулся я про себя. — Бить будем больно, но аккуратно. Кто не спрятался, я не виноват». И как только главный судья встречи бросил шайбу на лёд, я туда же в район шайбы сбросил свои хоккейные краги. Мой соперник тоже, отбросил перчатки привычным лёгким движением руки и схватил меня за свитер. И в тот же момент я провёл свой коронный апперкот в подбородок. Крайне неприятный удар, когда кулак прилетает снизу, хлоп и тебе уже «хорошо». Поэтому долго «танцевать» с первым непослушным молодым человеком мне не пришлось. Он обмяк и отцепился от свитера, а я полетел дальше. «Кто тут у нас ещё? Извините, не помню вашего имени отчества», — зло улыбнулся я, вырубая роскошным хлестким боковым ещё одного звёздно-полосатого «десантника», который толкался с Витей Жлуктовым. Затем я доработал ногами, увернувшись от двух бегающих в поле судей, и с разгону вальнул третьего бедолагу. Народ же за оградительным стеклом буквально взбесился. Люди выли и колотили ладонями по стеклу, пищали от пролившейся на лёд крови и полученного садистского удовольствия. «Ладно, хватит, — подумал я, видя, как трое здоровенных ребятишек «целуются» со льдом. — Воспитательный процесс считаю законченным».

— Коуч! — Крикнул я старшему тренеру сборной США, который недовольно воротил морду. — В следующий раз, ты сначала позвони «Кувалде» Шульцу в больницу, а уже потом толкай своих парней на бойню. Да, еду я, еду! — Отмахнулся я от товарищей судей и сам покатил на скамейку штрафников, куда меня определили на целых пять минут.

* * *

— Что довоевался?! — Высказал мне в раздевалке Борис Кулагин после второго периода. — По твоей милости две шайбы пропустили в меньшинстве.

— Ну одну я же потом отыграл, 7 : 2 не плохой счёт перед заключительной двадцатиминуткой. — Я налил себе горячего чая с сахаром, почувствовав, что организму явно не хватает глюкозы. — Тут Палыч, за океаном если один раз дашь слабину, то тебя всегда будут колотить. Жестокие законы рынка.

— Капиталист, едрён батон, — отмахнулся от меня второй тренер.

— Палыч, отстань от парня, пусть американцы сами не лезут. — Заступился за меня Всеволод Бобров и, посмотрев на всю команду, спросил. — Вы мне лучше вот что скажите, это кто тут у меня собрался в Миннесоте остаться, чтобы играть в НХЛ?

— Слухи, Михалыч, ходят не проверенные, дескать, сам товарищ Брежнев в следующем году повелел собрать хоккейную команду из советских хоккеистов для игры против заокеанских профессионалов. — Ответил за всех Саша Якушев, с которым мы по этому поводу даже не говорили. — И у меня встречный вопрос — кому заявление писать на переход в этот коллектив? Так, на всякий пожарный.

— Да не Брежнев это распорядился, а Косыгин Алексей Николаевич. — Поправил Якушева Серёжа Капустин. — Чтобы мы ценную валюту зарабатывали для всего советского хоккея. Кстати, заманчивое предложение.

— Всё, — шепнул мне на ухо Саша Мальцев, — завтра всей Москве будет известно, кто тренер будущей заокеанской команды, кто в ней играет, и сколько будут денег платить. Понеслось говно по трубам.

— Интересно, как на новость отреагируют в самом Кремле Брежнев, Косыгин и Андропов? — Так же тихо спросил я. — Между прочим, чехословаки уже в курсе. Тоже хотят доллары зарабатывать.

— Да иди ты? — Опешил Мальцев.

— Вы тут совсем кукушкой поехали?! — Гаркнул на команду Борис Палыч Кулагин. — Теперь если этот турнир не выиграем, нам за все эти разговоры так шею намылят в Союзе, что вы кроме Монголии никакой другой заграницы вообще больше не увидите. Что скажешь, Всеволод Михалыч?

— Я думаю надо сыграть на опережение. — Бобров почесал затылок и пояснил свою идею. — Надо написать в правительство и в Спорткомитет коллективное письмо, что в данные слухи и разговоры никто в команде не верит и их не поддерживает. Но если такой проект у товарищей в ЦК существует, то мы ниже подписавшиеся его одобряем. В хоккее всегда надо работать на опережение, пошли мужики на лёд!

* * *

Офицер ЦРУ Райан Эдврадс неделю отбрыкивался от нового служебного задания связанного с русским хоккеистом Иваном Тафгаевым. Несколько вещей смущали 45-летнего специалиста аналитика отдела стран Восточной Европы. Первое — почему не справился прежний агент, Гордон Дэвис? И как так вышло, что проныра Гордон оказался замешанным в серии преступлений в Чикаго? Бред! Второе — почему от этого дела всеми правдами и неправдами открещивались другие специалисты? И третье — срок выполнения задания в один месяц, был нереален, так как это время улетит лишь на разработку темы. Но Райан был человеком упрямым, хитрым, и честолюбивым, поэтому за дополнительный гонорар решил доказать начальству, что не зря ест свой хлеб.

И прямо сейчас он сидел на трибунах «Виннипег арены» и досматривал последние минуты матча, как этот Большой Таф добивает хоккейную сборную США, забрасывая 9-ую шайбу и делая счёт 9 : 3. Агент Эдвардс сам раньше занимался боксом и, увидев, как во втором периоде Таф уложил троих очень крепких ребят, остался под большим впечатлением. «Типичный боксёр-панчер, — подумал он. — Самый опасный тип бойцов, потому что его можно мутузить и делать из него отбивную все десять раундов, а в одиннадцатом проиграть бой одним случайным нокаутирующим ударом. Неприятный соперник».

— Большой Таф! Большой Таф! — Скандировали трибуны, когда до финальной сирены осталось меньше минуты, и сборная США прекратила сопротивление.

«Итак, что я имею, — призадумался Райан Эдвардс. — Если завалился такой пройдоха как Гордон, то скорее всего Таф имеет прикрытие советских спец служб, и это очень плохо. Далее компромата против хоккеиста у меня никакого пока нет, и запугать этого хоккейного громилу вряд ли получится — это ещё хуже. Но есть один плюсик — мистер Томми Айвен, главный менеджер «Чёрных ястребов», за которых сейчас выступает в НХЛ хоккеист, прокололся, играя на тотализаторе. И эту карту можно разыграть, если подойти к делу с умом. И есть ещё один бонус, через Большого Тафа можно вскрыть сеть советских спецслужб, и это реальный большой шаг вперёд по карьерной лестнице».

С такими духоподъёмными мыслями офицер ЦРУ Райан Эдвардс встал с кресла и присоединился к аплодисментам устроенным хоккейной сборной СССР всеми любителями хоккея на виннипегской арене.

Глава 24

Вечером 1 января 1973 года, накануне решающей встречи со сборной ВХА в гостинице города Сент-Пола состоялся выездной «совет в Филях». В роли главнокомандующего Кутузова — Всеволод Бобров, Барклай-де-Толли — Борис Кулагин, а в качестве Беннигсена, Дохтурова, Ермолова, Раевского и кого-то там ещё — Мальцев, Харламов, Васильев, Михайлов и я со своей тучной фигурой. Вообще, Всеволод Михалыч любил, когда в чём-то сомневался, собирать самых авторитетных хоккеистов для принятия важнейших решений. Кстати, в этом и есть один из китов демократии — выработка конечной резолюции после всестороннего обсуждения, а не после бредней обезумившего царя.

Что же касается повестки, то вопрос решался только один — кто достоин, выйти в стартовом составе? После нашей победы 30-го декабря над сборной США — 9 : 3, и после разгрома 31-го декабря тех же американцев сборной канадцев их ВХА — 11 : 4, в завтрашней игре нас устраивала только победа. Потому что команду ЧССР мы одолели с одинаковым счётом 6 : 5 , у и Канады образовалось преимущество в разнице заброшенных шайб — восемь банок против наших семи.

— Я же говорил, что Штатам нужно было больше забрасывать, — проворчал второй тренер Борис Кулагин.

— Палыч, мы забросили столько, сколько смогли, — осадил коллегу старший тренер Всеволод Бобров. — Ты же видел, как сборная США в третьем периоде против Канады сыграла? После двух периодов счёт был ничейный — 4 : 4, бескомпромиссная борьба с драками, а в заключительном отрезке их вратарь семь шайб пропустил, как по заказу.

— Да, ясное дело, — завозмущался Саша Мальцев,— занесли чемодан денег куда надо.

— Не об этом сейчас речь! — Хлопнул ладонью по журнальному столику, вокруг которого мы все сидели, в своём номере Всеволод Михалыч. — Значит так, по защитникам изменений нет. Их у нас семь человек, вот всех и заявим. По нападающим: Михайлов — Петров — Харламов — это первая тройка. И вторая — Александров — Тафгаев — Мальцев, так или не так?

— Правильное решение, — буркнул капитан сборной Боря Михайлов.

— Какое правильное решение? Предлагаю вместо Александрова на левый край поставить Якушева, — высказался Кулагин. — Тогда третью тройку составят мои Лебедев — Анисин — Бодунов. Я с парнями поговорил, они всё осознали.

— Тоже годится, — согласился Михайлов.

— Чушь какая-то, — возразил я. — Якушев никогда на левом фланге не играл. В «Спартаке» — он правый нападающий, а в сборной он у нас часто выходит в центре. И потом наша тройка самая результативная, а ты, Палыч, её хочешь разбить? Нахрена?

— Ясное дело, — хмыкнул Мальцев, — свои «Крылышки» ближе к телу.

— Да уж, Борис Палыч, что-то ты загнул. — Усмехнулся Бобров. — Первую и вторую тройку не трогаем. Предлагаю третье звено собрать так: Капустин — Якушев — Балдерис. И два запасных нападающих: центральный Жлуктов и фланговый универсал Бодунов. Вдруг драться придётся.

— Вот с этим я точно согласен, — поддакнул Боря Михайлов.

— А я не согласен, — вновь возрази Кулагин. — Балдерис по такой игре слишком мягкий игрок. Давайте третью тройку сделаем такой: Лебедев — Якушев — Бодунов. Жлуктова и Капустина в запас.

— Балдерис — это самый быстрый хоккеист в команде, — сказал я. — И потом Лебедеву тоже жёсткости не хватает. В игре против Канады скорость важнее. Они с первых минут в атаку попрут, и тут рывки Хельмута нам как раз пригодятся. Лично я, за предложение Всеволода Михалыча, третья тройка Капустин — Якушев — Балдерис, и запасные Жлуктов и Бодунов.

— Ясное дело, так лучше, — поддержал меня Мальцев.

— Спелись, — пробубнил Борис Кулагин. — Кто здесь второй тренер? Я или Тафгаев?

— Ты, Палыч, ты. — Ухмыльнулся Всеволод Бобров. — Но по Балдерису Иван прав. И последний вопрос — кто встанет на ворота? С чехами играл Минеев, пропустил 5 штук, с американцами Третьяк — 3 штуки.

— Чехословаки против нас всегда играют на пределе, и уровень мастерства у них выше, чем у игроков сборной США. Вову надо на ворота ставить, — ответил я, так как уже хотелось на боковую. — Во-первых, Миней в той игре несколько раз выручил. Во-вторых, техника у него более современная, чем у Третьяка.

— Да с Минеем в защите поспокойней, — поддержал меня Валера Васильев.

— Мы и с Минеевым можем сыграть, — согласился Михайлов.

— Ты, Сева, какого хрена меня на совет пригласил? — Махнул рукой Кулагин, покосившись в мою сторону. — Пусть встает, кто хочет. Чуть что заменим.

— Я тоже за Минеева, — согласился Бобров. — Давайте мужики по номерам и спать. Завтра игра в час дня. Организаторы специально пораньше матч назначили, чтобы на Советский союз велась прямая трансляция. Кстати, а сколько в Москве будет времени?

— Двадцать один час, — ответил Кулагин. — Самое то для воскресного вечера. Лишь бы нам в этом прямом эфире не обделаться. Потом в Союзе так заклюют, что небо с овчинку покажется.

— Если выложимся по полной, сыграем так, как можем, проблем не будет, Борис Палыч. — Улыбнулся я. — Расколошматим ВХА, никуда они не денутся. При всём уважении, главная звезда этой сборной — Бобби Халл, нечета Филу Эспозито.

— Точно, нечета, — кивнул головой Борис Михайлов.

* * *

В воскресенье 2-го января вечером двое фрезеровщиков и один токарь из ремонтно-инструментального цеха Горьковского Автозавода напросились на вечернее дежурство, чтобы в свободной и непринуждённой обстановке посмотреть хоккейный матч из Миннеаполиса, где сборная СССР должна была встретиться со сборной Канады. По этому поводу 51-летний фрезеровщик Трофим Данилыч, который и подбил мужиков на эту затею, кроме закуски к домашней наливки, пронесённой через проходную под видом обычного морса, захватил с собой ещё свеженький номер газеты «Правда».

— Политинформацию нам устроишь Данилыч, перед хоккеем? — Хохотнул его друг и коллега Казимир Петрович.

— У нас в армии политинформация была обязательным пунктом культурно-просветительской программы, — засмеялся, разливая из трёхлитровой банки по стаканчикам наливку, Тимур Федосеев, новый токарь этого цеха.

Тимуру как молодожёну, как человеку перешедшему на заочное отделение Пединститута, сейчас как никогда требовалась лишняя копейка, и на дежурство он пожаловал не только чтобы посмотреть хоккей. Кстати, то, что сегодня будет играть Иван Тафгаев, бывший ухажёр его законной супруги Светланы он знал, и пока ещё за кого будет болеть, не решил.

— «Правда» — это орган центрального комитета КПСС, — зачитал шапку на титульном листе фрезеровщик Трофим Данилыч.

— Так, что там пишут ещё интересного? — Пробурчал Казимир, разрезая кусок копчёного сала.

— Мне твои подколы Казимрушка до фрезы, — отмахнулся Данилыч и, развернув газету, начал читать. — Статья называется «Наш человек в НХЛ». День 7 октября 1972 года по праву должен войти в историю отечественного хоккея. В этот день впервые на лёд в Торонто в игре против местной команды «Мипел лайф»… Непонятно напечатано. Вышел наш советский хоккеист, чемпион мира и Олимпийских игр, Иван Тафгаев. И в той игре он отметился тремя заброшенными шайбами, доказав силу Советского спора.

— Давайте за Советский спорт, — предложил Тимур Федосеев, протянув фрезеровщикам по стакану с лёгким алкогольным напитком. — И телек пора настраивать. Скоро матч.

— Да, потом почитаем, — согласился Казимир. — А я сразу тогда ещё сказал, что не мог нас Ванька предать.

— Сбежал по тайному заданию партии и правительства. — Выдохнул Трофим Данилыч, и опрокинул первый стопарик. — И правильно сделал. Эх, хорошо пошла. У нас в Кремле не дураки сидят. Всё заранее просчитали.

Тимур хотел было возразить, вспомнив как его Светлану, с которой они вместе учились в Пединституте, вызывали в разные кабинеты и допытывались о связях с заграницей, но не стал. В принципе официальная версия, что Тафгай сбежал не сам, а по заданию партии, всех устроила и разом закрывала множество неудобных вопросов. Самый главный из которых — как он вообще перешёл границу, которая должна быть на замке? Тем временем Казимир подключил к удлинителю телевизор, принесённый из «Красного уголка», и, воткнув вместо антенны кусок длинной проволоки, принялся его разматывать и тащить по проходу между станков.

— Так что получается, Тафгай в следующем году вернётся обратно в Союз? — Спросил Тимур, пробежав статью по диагонали.

— Партия и правительство ещё не решили, — недовольно пробурчал Данилыч. — Я вообще слышал такое, что лично товарищ Брежнев настаивает на том, чтобы за океан отправили теперь целую хоккейную команду.

— Пиз…ешь! — Криво усмехнулся Тимур Федосеев. — А если они все там разбегутся по Америке?

— Куда они побегут? Соображать надо! — Возразил Трофим Данилыч. — Тут у них родители, братья, сёстры, родственники остались. В Кремле не дураки сидят. Во! Заработало!

— А теперь о новостях спорта, — сказала дикторша в студии программы «Время». — Лучшим футболистом 1972 года по традиционному опросу еженедельника «Футбол-Хоккей» стал Евгений Ловчев. Вторым журналисты назвали вратаря киевского «Динамо» Евгения Рудакова, и третье место досталось футболисту «Динамо» Тбилиси — Муртазу Хурцилаве. А на этом у меня всё, впереди вас ждёт прямая трансляция из Миннеаполиса…

— Девушка дорогая, а кто же у нас лучший хоккеист года? — Возмутился Данилыч, но его вопрос, произнесённый за четыреста с лишним километров от Останкино, услышан не был. Однако если бы фрезеровщик узнал, что именно в это же самое время за океаном тоже обсуждают будущую судьбу хоккеиста Ивана Тафгаева, то сильно бы удивился.

* * *

За минуту до начала матча в доме Стэна Микиты и его жены Джилл, в Чикаго, куда пришли в гости Иван Болдырев с Розой Вилсон, первым о будущем своего партнёра по тройке нападения заговорил Микита:

— Как считаешь, Большой Таф останется в команде на следующий год? А то много разных слухов ходит.

— Всё что я знаю — у Тафа контракт на один год. А сам он о будущем молчит, — ответил Болдырев.

— Да по Союзу он скучает, это и без слов видно, — хмыкнула Роза Вилсон. — Дом здесь покупать не спешит, машину тоже, одевается на распродажах. И как на него только Лорен не вешалась, бесполезно.

— Значит, если в этом сезоне Кубок не возьмём, то для меня потом будет уже поздно. — Тяжело вздохнул Стэн Микита, прибавив громкость телевизора, из которого тут же послышался сверх эмоциональный комментарий Дэна Келли.

* * *

Первые шесть минуты игры, практически финального матча «Кубка Мира», пролетели совершенно не заметно. Высокие скорости, обилие бросков, а так же жёсткая силовая борьба без хоккейной грязи моментально захватили внимание американских болельщиков, которые сегодня пока ещё не решили, кого поддерживать. Удачные и красивые действия обеих команд зрители встречали бурными аплодисментами. А посмотреть в первые минуты было на что.

Сначала сольно пролетел по левому краю Борис Михайлов и очень опасно бросил по воротам Эрни Уэйкли из «Виннипег Джетс». Эту шайбу Уэйкли отбил блином в красивом броске. Затем словно на мотоцикле пронёсся из-за своих ворот Бобби Халл и мощно зарядил от синей линии. Володя Минеев взял шайбу намертво, поймав её в ловушку. Потом я с Борей Александровым обыгрался в стеночку, влетел в зону атаки, скинул на накатывающего следом Сашу Мальцева, и лишь штанга спасла ворота канадцев от первой заброшенной шайбы. А в ответной атаке Андрэ Лакруа чуть не поразил уже наши ворота. Но ближе всех к тому, чтобы открыть счёт оказался Александр Якушев. «Як-15» получил хитрую передачу от Сергея Капустина и под острым углом выкатился практически один на один. К сожалению, финальный бросок подкачал. Шайба подпрыгнула на какой-то неровности и от клюшки Якушева улетела значительно выше ворот.

— Хорошо, хорошо, — похлопал в ладоши Всеволод Михалыч, снова отправляя мою тройку на лёд. — Держим темп, атакуем в раннем нападении и на синей линии шайбу не теряем.

— На входе в зону играем «паровозик», — успел я сказать своим партнёрам, прежде чем встать на точку вбрасывания напротив Терри Кэффери, хоккеиста из «Нью-Инглэнд Уэйлерс». — Кто первый в зону войдет, оставляет шайбу под себя.

— Не учи отца, лучше помоги материально, — пробурчал Мальцев.

— А морально тебе не помочь? — Подколол старшего товарища «Малыш». — Свечку не подержать?

— Совсем оборзел, Малышатина, — услышал я от нашей легендарной десятки, когда судья возобновил игру.

У Терри Кэффери выцарапать шайбу с первой попытки не получилось, черный резиновый диск заплясал под нашими коньками, и лишь после того, как я плечом двинул канадца, мне удалось ногой откинуть шайбу защитнику Васильеву. Перед игрой мы смотрели статистику хоккеистов сегодняшнего соперника, так вот Кэффери сейчас был лидером гонки бомбардиров, больше ничего об этом парне я не знал. В принципе и мы, и канадцы на льду были в неведении, кто как идёт в обыгрыш, кто как работает при отборе шайбы или вступает в силовую борьбу. Наверное, поэтому первую хитрую комбинацию разыграли только на седьмой минуте, когда немного присмотрелись к сопернику.

Боря Александров, получив хороший пас от Васильева, удачно проскочил по левому краю и влетел в зону атаки. Я тоже ринулся, сместившись налево, и даже не успев постучать клюшкой по льду, получил шайбу в своё полное распоряжение. Саша Мальцев ворвался параллельным курсом по дальнему от меня правому флангу. «Б…ь!» — выругался я про себя и пас через две клюшки соперника отдать не решился, подумав, что сейчас обрежемся и получим выход два в одного. Поэтому на замахе я убрал ближнего ко мне канадца, «самокатиком» выкатился на центр, и ещё раз замахнувшись, отдал сильный, но точный пас на Мальцева, который уже накатывал на правую штангу сборной Канады. А дальше комбинация развернулась, словно росчерк молнии. Шайба в доли секунды легла на крюк клюшки Александра и, тут же устремившись вдоль ворот, пришла к Борису, который в касание вколотил её в сетку Эрни Уэйкли из «Виннипег Джетс». И красный фонарь за воротами вспыхнул быстрее, чем лучшие хоккеисты клубов ВХА сообразили что произошло.

— Скоор! — Вскрикнули нейтральные болельщики на трибунах, и было очень приятно услышать аплодисменты в честь нашей сборной СССР.

* * *

— Какую замечательную комбинацию разыграли наши ребята, — эмоционально затараторил в микрофон Николай Николаевич Озеров, которого посадили сегодня куда-то на галерку и матч вынудили смотреть по монитору, так с такой верхотуры номера игроков рассмотреть было решительно невозможно. — Вход в зону, две разрезающие передачи и прекрасный бросок в касание — это и есть наш выдающийся Советский комбинационный стиль. Посмотрим чем ответить Всеволоду Боброву наставник сборной Канады Джек Келли, который по совместительству тренирует «Нью-Инглэнд Уэйлерс». Кстати, это команда в переводе называется китобои из новой Англии. Нехорошо Джек убивать китов, не хорошо. Но внимание на лёд — мы опять атакуем. С шайбой Хельмут Балдерис. Он врывается в зону атаки, мчится за ворота и выкатывает замечательный пас на Якушева. Давай Александр! Ну, надо же забивать! Эх, в самый последний момент защитникам удалось помешать броску и отбросить шайбу от ворот Эрни Уэйкли. И теперь уже сборная Канады летит в нападение. На острие атаки Дэнни Лоусон из«Филадельфии Блэйзерс», он проходит по центру и сильно щёлкает с метров пятнадцати по воротам Минеева. Владимир отбивает шайбу перед собой! Ну как же так. Повторным броском Рон Уорд сравнивает счёт — 1 : 1, и теперь всё нужно начинать с начла. Да, не досмотрели защитники Филиппов и Ляпкин за нападающим из «Нью-Йорк Рэйдерс». На «Кубке Мира», где скорости в разы выше такие оплошности не прощаются. Напомню, нас в этой игре устроит только победа…

* * *

— Что там Казимирушка? — Держась за сердце, спросил Трофим Данилыч, который после остроатакующей встречной игры, где опасные моменты возникали то у одних ворот, то у других немного переволновался.

— Наверное, рекламная пауза, — предположил более молодой и «подкованный» Тимур Федосеев. — Они там у себя в Штатах рекламу крутят, а нам заставку «Интервидения» ставят, чтобы нашему народу ихний секс не показывать.

— Секс? — Переспросил Казимир Петрович, разливая в стаканы по чуть-чуть домашней наливки.

— В общем, баб голых не хотят показывать, которые будут развращать нашу молодёжь. — Махнул рукой, взяв стакан Тимур. — Давайте за хоккей.

— Эти империалисты только спят и видят, — пробормотал Данилыч, не пояснив, что всё же видят империалисты во сне.

И только мужики успели «чокнуться», как заставка «Интервидения» в экране телевизора пропала, а вместо неё замелькали стремительно несущиеся в атаку хоккеисты в красной форме сборной СССР.

— Михайлов передаёт шайбу Харламову, — послышался голос Николая Озерова. — Харламов обыгрывает одного, второго, и пасует на Петрова. Какая красивая атака! Владимир входит в зону сборной Канады по центру и отдаёт пас налево, своему партнёру по ЦСКА Борису Михайлову. Бросок по воротам!

— Давай! Давай! Давай! — Заорали мужики, держа стаканы с не отпитой наливкой в руках.

— Петров первым добирается до отбитой шайбы, пас на Харламова, — заголосил комментатор, — бросок, гоооол!

— Гоооол! — Закричали рабочие Автозавода в пустом заводском цеху.

— Вот вам, заполучите за секс узурпаторы! — Погрозил кулаком в экран телевизора Трофим Данилыч и сладкую домашнюю наливку, как и его товарищи, опрокинул прямо в горло.

— Счёт 2 : 1, и ещё пять минут играть в первом периоде интереснейшего матча СССР — Канада, — прокомментировал Николай Озеров.

— Хорошо пошла, — выдохнул Казимир Петрович.

— Согласен, хороший хоккей. — Кивнул на телевизор Тимур Федосеев. — Только надо бы ещё штуку забросить для надёжности.

— Тогда ещё по одной, — предложил Данилыч, взяв в руки уже наполовину пустую трёхлитровую банку.

* * *

В раздевалке во время первого перерыва, пока мы всё пили сладкий чай, Всеволод Михайлович Бобров коротко подвёл итоги первого периода, который закончился со счетом 2 : 2.

— В атаке играем хорошо, претензий нет. Самая большая наша проблема — мы не успеваем зачищать пятачок. Обе шайбы канадцы забросили как под копирку после добивания с трёх метров. Первый раз не уследили за Роном Уордом, второй раз за Бобби Халлом.

— Отбивать надо не перед собой, а в край, — пробурчал Юра Ляпкин, который дважды был на льду, когда нам забивали.

— А может меньше надо спать? — Огрызнулся голкипер Володя Минеев.

— Ну-ка прекратить! — Гаркнул второй тренер Борис Кулагин.

— Мужики. — Я отставил кружку с чаем и встал с лавки. — Не хотел говорить, но, наверное, придётся. Я понимаю, что этот «Кубок Мира» соревнование пробное, пока ещё не получившее официального серьёзного статуса. С одной стороны если мы вот так в ничью скатаем, то больших претензий к нам в прессе не будет. Красивый интересный матч получается.

— А с другой? — Усмехнулся Валера Харламов.

— Да, ты к чему, Тафгай, клонишь? — Переспросил Кулагин.

— Кто из вас общался в последний раз с Витей Коноваленко? — Я обвёл взглядом всю притихшую раздевалку. — Он получил травму колена, а вместо нормального лечения все теперь только и ждут, заживёт само или не заживёт. Это как?

— Что ты Иван хочешь этим сказать? — Спросил уже Всеволод Бобров.

— Лично мне президент НХЛ сделал устное предложение, если мы обыграем сборную ВХА, то выплатит премию в 30 тысяч долларов. — Я взял небольшую паузу, дождался, пока народ поохает и поахает, и продолжил. — Эти деньги пойдут на счёт в банк, и с него уже оплатят лечение Виктора здесь в Штатах. Нужно выйти сейчас и сыграть матч за Коноваленко.

— 30 тысяч — это же огромные деньжищи, — хитро усмехнулся Володя Петров. — Остальные тугрики куда пойдут? Я бы от трёхсот зелёных бумажек не отказался. А мужики?!

Парни в раздевалке тут же одобрительно зашумели, обсуждая возможную премию.

— Остальные зелёные бумажки останутся на счету в банке, — упрямо повторил я. — Деньги будут вложены под проценты, а так же я на них куплю акции IBM. И в следующий раз они пойдут на лечение, если травму получит кто-нибудь из вас.

— Эй Би Эм? Что ты, Тафгай, городишь? — Недовольно пробурчал Борис Кулагин. — У нас в СССР самое лучшее медицинское обслуживание в Мире! Если премия будет выплачена, если тебя, конечно, не обманут, ха-ха. То она должная быть разделена среди всей команды. Так будет справедливо.

— Во-первых, не обманут. При капитализме сейчас в Штатах, репутация — есть основа финансового благополучия. За плохую репутацию даже президенты страны пулей вылетают из своего кресла. — Я посмотрел на Палыча исподлобья. — Это в других точках мира можно безнаказанно шлёпать языком, обещая золотые горы. Во-вторых, медицинское обслуживание, когда тебе бесплатно ставят градусник под мышку, дают половинку таблетки аспирина и лепят горчичник на жопу, это не совсем дно и то же, что спортивная медицина. В Америке спортивная медицина, особенно фармацевтика на высочайшем уровне.

— А я верю Ивану, — поддержал меня Бобров. — И поэтому следующие два периода предлагаю сыграть за Витю Коноваленко. Кто «против» — можете остаться в раздевалке. Я скажу, чтобы вам ещё чаю принесли с пончиками. Остальные за мной!

Глава 25

— Говорит и показывает Миннеаполис, говорит и показывает Миннеаполис, — чуть-чуть приврал Николай Озеров, так как маленький городок Сент-Пол, где проходила заключительная игра «Кубка Мира» большинству советских людей ничего не говорил. — Счёт 2 : 2 и стартовое вбрасывание выиграла сборная канадских профессионалов из ВХА. О составах играющих команд. У нас на льду сейчас тройка нападения Михайлов — Петров — Харламов, в защите пара: Васильев — Гусев. У канадцев атакуют наши ворота хоккеисты из «Виннипег Джетс» Кристиан Бордело, Норм Боден и Бобби Халл, бывшая звезда национальной хоккейной лиги. Простите, опасный момент! Халл бросает по воротам Минеева! Замечательно играет сегодня наш молодой вратарь. Шайба отбита, и Валерий Васильев длинным пасом посылает в контратаку Бориса Михайлова. Борис проходит вдоль левого борта и следует резкая передача на противоположный фланг на Валерия Харламова. Харламов обходит одного защитника и выкатывается на ворота Эрни Уэйкли, обманное движение! Гол! Гол! Гол! Гоооол! Это уважаемые товарищи телезрители, гол, счёт 3 : 2, и наша сборная опять выходит вперёд. Отличное начало второго периода…

* * *

— Иван, это мой вклад в фонд Вити Коноваленко! — Во время смены составов крикнул мне Валера Харламов. — Намёк понятен, ха-ха, а то языком чесать все горазды!

— Поверь, Валера, ты чемпиона по массовому втиранию пурги даже ещё не видел! — Улыбнулся я. — А я за свои слова отвечаю!

Я тут же подъехал к Мальцеву и Александрову, которые перед вбрасыванием опять спорили, кто из них больше шайб забросил в чемпионате СССР за два последних сезона и сказал:

— Мужики, Харлам сказал, что вы оба большие пиз…болы.

— Чё? — Повернулся в сторону скамейки запасных Саша Мальцев.

— Трындеть надо меньше, а шайб забрасывать больше, вот чё, — прошипел я. — Если сейчас банку не затолкаем, то в глазах ЦСКА совсем уроним человеческое уважение.

— Куда, б…ь, уроним? — Разозлился Мальцев. — Вставай на точку, и ты мелочь пузатая вали на свой левый край. Сейчас мы покажем, кто тут у нас уважаемый, а кто нет очень.

«Вот теперь настрой подходящий», — ухмыльнулся я про себя и вбрасывание вырвал с костями, жилами и мясом. Оставшаяся на льду пара защитников Валера Васильев и Саша Гусев несколько секунд поперекидывала шайбу друг другу и наконец, Гусев катнул резиновый кругляш мне на ход в среднюю зону в саму толчею. Играющий против меня Терри Кэффери два раза успел засадить по рукам клюшкой, а Андрэ Лакруа, который прикатил справа, обхватив меня руками, попытался шайбу отнять. Но не тут-то было, я ведь тоже в НХЛ кое в чём поднаторел. Я таких «собак съел», как Лакруа и Кэффери целую пачку. Поэтому одному я двинул плечом и временно потерял из вида. А другого, почти нечаянно прихватив за клюшку, прижал к себе, и в тот же момент по-футбольному, перекинув шайбу с одного конька на другой, отпасовал на открытого «Малыша». Боря тут же втопил вдоль левого борта, но когда он ворвался в зону атаки, то обнаружил, что Мальцев где-то ещё очень далеко, а я застрял в средней зоне, толкаясь с Лакруа, поэтому рванул дальше за ворота. Бориса хотел было впечатать в борт защитник Рик Лей, но между «хотеть» и «мочь» разница огромная, и Александров беспрепятственно прострелил из-за ворот на накатывающего по центру Мальцева. Как Саша махнул прямо в пузо вратарю, лично я не увидел, так как приехал, когда Эрни Уэйкли лежал, прижав шайбу ко льду. Судья естественно свистнул вбрасывание в зоне сборной Канады.

— Мазила, — шикнул на Мальцева «Малыш».

— Да я тебе сейчас уши надеру, сынок! — Чуть не кинулся в драку «Есенин русского хоккея», который, кстати, тоже любил во время поэтических дискуссий помахать кулаками.

— И как вы в одной команде играете? — Я встал между забияками. — Значит так, ты — налево, ты — направо, а я в центр. Синюю линию держим! — Прикрикну я уже на защитников.

— Не промахнись в следующий раз, папаша, — пробурчал задира «Малыш», так что услышал не только я, но после вбрасывания топор войны опять был временно зарыт.

Шайбой на синей линии завладел Васильев. И недолго думая, так как он больше уважал спонтанные решения, Валера накинул на пятачок. Подправить летящую шайбу на высоте около метра мне удалось лишь черенком клюшки. Она мгновенно звякнула об штангу и отлетела на совершенно открытого Мальцев, который хоть и стоял под очень острым углом, вколотил шайбу с ювелирной точностью прямо под перекладину — 4 : 2.

— Гооол! — Заорала вся наша скамейка запасных и нейтральные зрители на трибунах, которым сегодня больше нравился наш советский хоккей.

— Учись, сынок, — мстительно хмыкнул Саша Мальцев «Малышу», когда мы поздравляли друг друга с успехом.

* * *

— Скооор! — Запрыгали в гостиной дома Стэна Микиты, его жена Джилл, подруга Ивана Болдырева, Роза Вилсон и сами мужчины.

— Ееее! — Выкрикнул Стэн Микита. — Отличный второй период. Молодец Большой Таф! По этому поводу имею право выкурить одну сигаретку. — Стэн жалостно посмотрел на свою супругу.

— Нет, Стэни! — Вскрикнула Джилл. — Я была у врачей, и они подтвердили, что от твоих проклятых сигарет развивается рак лёгких и рак полости рта.

— Не понял? — Болдырев посмотрел на товарища по команде.

— Да, — отмахнулся Стэн. — Кто-то моей жёнушке втемяшил в голову, что у меня через тридцать с лишним лет найдут рак, и после проклятой химиотерапии я потеря мозги. Да к этому времени мне будет 65, а может и более! Некоторые теряют мозги гораздо раньше!

— Ты, друг, и вправду много куришь, — согласился Иван Болдрыев. — Да и потом, ты — не некоторые, ты — легенда «Чёрных ястребов». Представь, тебя пригласят на юбилей по поводу выигранного Кубка Стэнли. Я полностью седой приеду, Тафгай с тросточкой прихромает, а ты будешь сидеть, как дурак, и пускать слюни.

— Всё, окей! Ради этого чёртового юбилея я готов потерпеть! Давайте смотреть хоккей дальше, — зло шикнул Стэн Микита. — Теперь только попробуйте мне с Тафом в этом сезоне не выиграть Кубок Стэнли!

* * *

— Какой замечательный сегодня хоккей! — Сказал Николай Озеров, поглядывая то в телевизионный монитор, то на ледяную площадку, на которой можно было рассмотреть все те хоккейные кружева, что крутила сейчас Советская сборная. — Великолепный второй период. Атака следует за атакой. Только что прекрасный момент не использовал наш нападающий из «Чикаго Блэкхокс» Иван Тафгаев. Мальцев и Александров вывели Ивана один на один, но голкипера «Виннипег Джетс» Эрни Уэйкли переиграть на сей раз не удалось. И старший тренер Всеволод Бобров выпускает новую тройку нападения: Капустин — Якушев — Балдерис, в защите на льду осталась пара спартаковцев Фёдоров — Куликов. Вбрасывание в средней зоне и опять проиграл Александр Якушев и нужно возвращаться в защиту. Преимущество в две шайбы хорошее, но для хоккея, где всё меняется со скоростью калейдоскопа не достаточное. Внимание, Дэнни Лоусон обыгрывает Сергея Капустина, убирает на замахе Юрия Фёдорова, бросок в упор. Браво Минеев, выручил команду в непростой ситуации, но атака ещё не закончилась. Защитник Ларри Хорнунг на синей линии переводит шайбу на Рика Лейя, ложный замах! Но великолепно играет Александр Якушев № 15. Он «не купился» на обманное движение канадца, пропихнул шайбу вперёд, и теперь нужно бежать на ворота Уэйкли. Канадские профессионалы из ВХА застряли в нашей зоне и уже не успевают помешать Якушеву увеличить разницу в счёт! Ну, же Александр, нужно забивать! Бросок и шайба в воротах! Гооол! Вот такой хоккей нам нужен! Великолепный второй период, счёт — 5 : 2, и до сирены на перерыв осталось играть меньше двух минут чистого времени.

* * *

— Всё поплыли канадцы, — удовлетворённо заявил Тимур Федосеев, когда закончился второй период и по телевизору включили короткий новостной выпуск, чтобы рассказать, сколько в стране выплавлено тонн чугуна и как идёт подготовка к возобновлению строительства Байкало-Амурской магистрали.

— Не поплыли, а приплыли, — с табурета встал Трофим Данилыч, посмотрел с сожалением на пустую банку из-под наливки и, хлопнув в ладоши, спросил. — Эти профессионалы и в подмётки не годятся тем из НХЛ. Так, где чертежи?

— Какие, Данилыч? — Улыбнулся Казимир. — Байкало-Амурской магистрали?

— Ты, мне магистраль не трожь! — Погрозил пальцем Данилыч. — Это дело государственной важности. Там, — фрезеровщик махнул рукой в сторону предполагаемого Дальнего востока, — на Амуре, тигры амурские замерзают. Нужно срочно спасать флору вместе с фауной. Я спрашиваю, где чертежи детали? Мы зачем сюда вообще пришли вечером в воскресенье, а?

— Ясно зачем, наливки выпить и хоккей посмотреть в мужской компании, — ухмыльнулся Федосеев. — Потом поработаем, завтра придём пораньше.

— Точно, — кинул головой Казимир Петрович. — Техника безопасности — это святое дело. Приняли на грудь, так нечего станок ломать.

— Эх, вы, станок пожалели, — презрительно посмотрел на коллег Трофим Данилыч. — А у меня может руки сами в работу просятся! У меня нервы не выдерживают, если не выполняется этот, как его…

— План, — подсказал фрезеровщику токарь Тимур Федосеев.

— И план и решения 24-го съезда КПСС, которые нужно кому-то претворять в жизнь. — Данилыч потёр пальцами виски и снова сел на табурет, так как в телевизоре хоккеисты в красной форме сборной СССР и в белых свитерах с большим кленовым листом сборной Канады выехали на лёд.

— Не беспокойся Данилыч, потом как-нибудь выполним и перевыполним. — Похлопал по плечу друга Казимир. — Сегодня главное — это взять «Кубок Мира». Ну, с Богом, поехали!

* * *

На третий период наша сборная команда СССР выскочила как на праздник. Ведь на последней минуте второго периода в глазах своих сегодняшних соперников читалась беспомощность и отчаяние. Конечно, наставник горячих канадских парней Джек Келли хотел было завязать кулачную потасовку, чтобы переломить ход неудачно складывающегося матча. Но зная, чем закончилась драка со звёздно-полосатыми, в сборной Канаде таких желающих рисковать собственным здоровьем не нашлось.

Однако на первой же минуте решающего периода в игру вмешалась третья нейтральная сила. Сначала судьи разглядели на ровном месте нарушение правил со стороны Володи Петрова, зафиксировав безобидный зацеп, которым изобиловала вся игра. И если такое свистеть, то свисток можно изо рта вообще не вынимать. И очень хорошо, что в меньшинстве мы выстояли. Правда, я по просьбе Всеволода Михалыча провёл две минуты на льду, чтоб гарантированно выигрывать вбрасывание. Но как только Петров вышел со скамейки штрафников, подобное нарушение свистнули уже Валере Васильеву.

— Чё творят! — Вспыхнул Борис Кулагин. — Они же нас нагло сажают на свисток!

— Ясное дело, занесли чемодан денег в судейскую, — пробурчал Саша Мальцев. — Вот теперь держись, покувыркаемся.

Старший тренер Бобров посмотрел на скамейку запасных и тяжело вздохнув, бросил в бой защитников Фёдорова и Куликова, а так же нападающих Петрова и Михайлова. Меня товарищ тренер пожалел, так как я всё ещё не мог отдышаться, отпахав две минуты подряд.

* * *

— Второе удаление подряд, — невесело проговорил в микрофон комментатор Николай Озеров. — До конца матча осталось чуть больше 17-ти минут, счёт на табло 5 : 2, и мы снова играем в меньшинстве. Нужно потерпеть, нужно обязательно отбиться вчетвером. К сожалению, Владимир Петров вбрасывание проиграл. С шайбой Бобби Халл, пас на Андре Лакруа, старший тренер Джек Келли ввёл в бой все свои лучше хоккейные силы. Лакруа бросает по воротам и очень самоотверженно шайбу ловит на себя Юрий Фёдоров. Больно Юра, очень больно, но нужно терпеть, нельзя сейчас пропускать, никак нельзя! Рон Уорд первым добирается до шайбы и пасует её на Бобби Халла. Замах, бросок от синей линии, ещё бросок, добивание почти по пустым воротам, но шайба каким-то чудом попадает в перекладину. И Борис Михайлов разряжает обстановку. Очень опасный момент. Нужно быстро поменять подуставших игроков. Однако сборная Канады очень быстро возвращает шайбу в зону Советской команды и по новой припирает наших ребят к воротам Володи Минеева. Шайба у Лакруа, пас на Уорда. Не спешат канадские профессионалы из всемирной хоккейной ассоциаций. Внимание, Бобби Халл врывается на наш пятачок, получает пас от Уорда, бросок в касание! И счёт в матче становится 5 : 3, в пользу сборной Советского союза. До конца матча ещё целых 15 минут игры…

* * *

— Подсуживаешь, сука! — Подскочил с табуретки Трофим Данилыч, когда по ту сторону телевизионного экрана в третий раз подряд удалили нашего хоккеиста и, не сдержавшись, ударил кулаком сверху по деревянному корпусу телевизора. — Получи гад за скандал!

— Данилыч, телевизор-то тут причём?! — Хором вскинули Казимир Петрович и Тимур Федосеев, когда по экрану побежали огромные полосы телепомех.

— А чё они, суки, свистят в одну сторону? — Почесал затылок буйный фрезеровщик.

— Лампы отошли, — сказал Казимир и повторным ударом по бедному, но прочному корпусу телевизора вернул прежнее изображение, за исключением звука.

— Стой! — Скомандовал Федосеев, когда Казимир Петрович замахнулся ещё раз. — Пусть без звука показывает. Так даже лучше, нервы не так напрягаются.

— Правильно, — крякнул Данилыч. — Нам сейчас нервы дороже золота.

* * *

К десятой минуте игры, когда команды поехали меняться воротами, я уже еле-еле стоял на коньках. Ведь после Васильева удалили Капустина, после Капустина на лавку штрафников присел Якушев. И почти четыре минуты я не уходил с ледяного поля. Старший тренер Всеволод Бобров, чтобы дать мне отдышаться, как можно дольше затягивал смену состава. Один раз наши защитник менялись целых тридцать секунд, не слушая покрикиваний беспредельщиков в судейских полосатых свитерах. Ну, а что? Как они к нам, так и мы к ним.

— Может команду с поля увести? — Предложил Борис Кулагин. — Это же скандал, пять удалений подряд!

— Уйдём с поля, ещё хуже будет, — ответил я, хотя меня не спрашивали. — 5 : 3, десять минут отстоим с Божьей помощью. У них лидеры тоже устали. — Я кивнул на канадцев.

— Правильно, надо терпеть, — сказал Бобров.

А на поле нехороший судья встречи дунул в свисток, чтобы возобновить матч. Кстати, зрители на трибунах уже почти полностью болели за нас. Они тоже свистел, встречая спорные решения судей гулом возмущения.

— Михайлов, Петров, Харламов, Васильев, Гусев на лёд, — скомандовал Всеволод Михалыч. — Постарайтесь шайбу подержать, чтобы этим козлам не дать повод найти нарушение. Терпеть надо мужики, терпеть.

Сказано, сделано, Володя Петров внезапно в центральном круге выиграл вбрасывание и откинул шайбу Михайлову. Борис, по привычке откатился к нашей синей линии, сделав передачу на Валерия Харламова. Валера же уходя от зацепов, которые со стороны канадцев так и не прекращались, уехал ещё дальше в нашу зону, откуда длинным пасом под красную линию бросил в прорыв Петрова.

— Вова давай! — Заорали мы, вскочив на скамейке запасных. — Давай, давай, рви!

Петров неожиданно для всех и возможно даже для самого себя вдруг действительно резко рванул, ускользнув от клюшек канадских защитников, которые беззастенчиво попытались срубить нашего центрфорварда. Голкипер Эрни Уэйкли выкатился немного вперёд навстречу Володе, сократив угол обстрела. И всё — осталось только резко уйти в правую сторону и положить шайбу в пустые ворота. Но сказавшаяся усталость сыграла с нашим нападающим злую шутку. Петров бесхитростно бросил прямо в Уэйкли и тот, поймав шайбу, упал, накрыв её своим телом. Володя, катясь по инерции, зачем-то ещё сунул клюшку и случайно зацепил канадского голкипера, задев его амуницию. Тут же бдительные судьи выписали штраф две минуты за атаку вратаря. Я, тяжело вздохнув, снова побрёл терпеть в меньшинстве.

— Боря Александров, выйди с Тафгаем! — Похлопал по плечу юного гения прорыва Всеволод Михалыч. — Знаешь, что надо делать. Не мне тебя учить.

— Учить не надо, лучше помочь материально. — Засмеялся «Малыш».

— Обратись в бухгалтерию. — Улыбнулся и старший тренер Бобров.

«То, что быстрого и свежего Борю выпустили — это хорошо, правильно, — подумал я, встав на точку вбрасывания в зоне сборной Канады. — Только как бы он от большого желания не накосячил. Молодой ещё горячий». Я шлёпнул по шайбе и уже привычно выиграл её у Рона Уорда. Наставник «кленовых листьев» вновь отправил в большинстве: Лакруа, Халла, Уорда и защитников Хорнунга и Лейя. Из зоны атаки, где нам удалось завладеть шайбой, мы постепенно откатились в среднюю зону, затем Васильев отдал шайб мне, и вся наша четвёрка беззастенчиво перекочевала в зону защиты прямо к воротам Володьки Минеева.

Догадывались ли канадцы, что сейчас будет сюрприз, лично я подумать не успел, потому что в хоккее, как и во многих единоборствах, нужно уметь играть на инстинктах. Длинный навесной пас под красную линию я метнул уже от собственного лицевого борта. Отдохнувший «Малыш», которого на меньшинство Михалыч не выпускал, дал такого стрекоча, что улетел от игроков в белых свитерах с большим кленовым листом на груди как от стоячих. Буквально три секунды и Боря Александров уже вырос перед воротами Эрни Уэйкли. «Малыш» качнул кипера в одну сторону и пальнул в противоход.

— Бамс! — Звякнула шайба об штангу и отлетела далеко в поле.

Мгновенно вся ситуацию на льду перевернулась. Андрэ Лакруа завладел шайбой и сделал длинную передачу от своей синей линии на нашу точно такую же линию, поймав меня и двух наших защитников в полупозиции. Секундная расслабленность и уже Бобби Халл прорвался в нашу зону к воротам Володьки Минеева. Бросок с кистей, шайба влетает в верхний угол, и красный фонарь за воротами погрузил всех нас в тягостную минуту молчания.

— Скоооор! — Запрыгали на своей скамейке запасных канадцы, празднуя новый счёт на табло — 5 : 4.

Я же внезапно почувствовал, как от злости и ненависти ко всему творящемуся на льду беспределу, закипает кровь, и как она, словно паровой молот, стучит в висках. Я подъехал к борту, где шла смена хоккеистов и, не слушая, что говорит Всеволод Михалыч, если быть точнее не слыша старшего тренера, вновь вернулся на лёд и встал в центральный круг вбрасывания. Всё звуки бурлящего как раскалённый котёл ледового дворца отлетели на какой-то второй и даже тритий план. «Либо сейчас умру, либо кого-нибудь убью, либо забью», — мелькнуло в голове и судья, наконец-то, подъехав к большой красной точке, метнул шайбу прямо в её центр. Кто был напротив меня, я не разглядел, но шайбу выбил мастерски без шума и пыли. Затем остервенело постучал клюшкой по льду, требуя обратный пас и ту же получил его, тоже не разобрав от кого.

Далее я покатил к правому борту, с моим левым хватом удобнее атаковать ворота соперника, выходя на них как раз справа. Поэтому оказавшись у борта, я сделал резкий разворот и полетел вперёд. Но вдруг краем глаза заметил несущегося на меня хоккеиста в белом свитере, решение тут же красными кровавыми буквами отразилось перед глазами — «присесть». На хорошем ходу я резко присел, и кто-то, перелетев через меня, распластался за спиной. Ещё одно белое приведение, вставшее на пути, я смахнул плечом. «Режь угол на ворота!» — долетела до меня ещё одна команда. «Сам знаю не дурак!» — огрызнулся я неведомому командиру и, резко выкатив на пятачок, ткнул шайбу клюшкой наугад.

— Ааааааа! — Громоподобный звук нахлынул на мои уши, и я услышал визги и крики «скооор!», которые смешались с редкими хриплыми выкриками «гооол!», после чего потерял сознание.

* * *

— Гоооол! — Закричал в микрофон Николай Озеров. — Какой великолепный сольный проход Ивана Тафгаева и сборная СССР делает счёт — 6 : 4, за три минуты до конца матча. И это дорогие товарищи уже победа. Да время ещё много, но нашу сборную сегодня никому не остановить! Гоооол! Гоооол!

* * *

— Дааааа! Съели гады! — Кричали, прыгая вокруг телевизора в пустом заводском цеху в далёком от американского Миннеаполиса городе Горьком два фрезеровщика и один токарь. — Победааа! Мать вашу, победаааа!

* * *

— Ваня дай я тебя обниму! — Прыгал в своём шикарном доме в Чикаго Стэн Микита, хлопая по плечу Ивана Болдырева, который в свою очередь обнимал Розу Вилсон, на глазах которой блестели слёзы.

— А ты знаешь, мне же Бобби Халл звонил перед игрой, — признался Микита, когда радость немного улеглась. — Спрашивал — как действовать против Большого Тафа?

— Ну и?

— Я ему сказал: «Не злите Тафа, иначе у него в голове перемкнёт и всем будет плохо, ха-ха, как в Филадельфии, ха-ха!».

— Не осознали, — захохотал Болдырев.

* * *

После почётного круга с «Кубком Мира», ведь мы всё-таки дожали Канаду — 6 : 4, на меня в подтрибунном коридоре накинулись корреспонденты. Кто спрашивал, про ощущения, кто про мой последний сольный проход, который я плохо запомнил, кто интересовался мои здоровьем, так как меня минуту приводили в чувства, а я отвечал одно и то же: «Спасибо за игру, спасибо за эмоции и до скорых встреч на ледовых площадках Мира. Играйте в хоккей, смотрите хоккей, любите хоккей!».

Конец книги 6.

Nota bene

С вами был Цокольный этаж, на котором есть книги. Ищущий да обрящет!

Понравилась книга?

Наградите автора лайком и донатом:

Тафгай 6

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Nota bene