Двуликие. Ведьмино пламя [Яна Демидович] (fb2) читать онлайн

Яна Демидович Двуликие. Ведьмино пламя

Пролог

…В студёном воздухе пахло рекой. Жареной рыбой, завёрнутой в напитанную свинцом газету. Вязкий, как гороховый суп, туман стелился по набережной и с деликатностью опытного карманника обшаривал прохожих. Резво стучали красные каблуки, неспешно ударяли мостовую тросточки из слоновой кости. Над шляпами жеманных красавиц бешено качались страусиные перья – возмущённые так же, как их хозяйки. А пижоны в отпаренных утюгом цилиндрах подносили к личикам своих дам надушенные по-модному платки: не стоит им вдыхать плебейский, прилетевший с той стороны запах…

Громыхали конки и кэбы, от мюзик-холла доносился визгливый смех. В окнах непрестанно шевелились портьеры: костлявые руки выставляли на обозрение матово-белые, таинственно мерцающие шары – и любители спиритических сеансов летели на их свечение, словно безмозглые бабочки. Странные, бледные личности ныряли в лавки экзотических товаров, чтобы вынести оттуда баночку Срединновековой краски, древесную лягушку, застывшую в янтаре, который при свете луны и газовых фонарей…

Стоп.

Больше не газовых.

Дориан остановился и окинул взглядом возникший на пути фонарь. Он горел блёклым, затухающим светом и, судя по всему, готовился с минуты на минуту отдать душу богу электричества.

Но вдруг фонарь поднапрягся. Мигнул. И стал гореть сильно и ярко.

Дориан усмехнулся. Подмигнул фонарю и продолжил путь.

Слабая тень побитой шавкой волочилась у его ног. Пульс, что мгновение назад затухал, точно фонарь, опять бился в запястьях.

Дориан шёл по городу, полной грудью вдыхая сентябрьский воздух. И всё думал. Думал…

Этот город.

Он помнил ромманов, одетых в пурпур и металл, и галеры, гружённые вином и оливковым маслом. Помнил франтов и мотов, извозчиков с красными, обветренными лицами и сорванными голосами… Заливных угрей и пироги с патокой, обязательный ростбиф на каждый воскресный ужин…

А ещё: забастовки и демонстрации, потогонные фабрики и конных полицейских с клинками, вложенными в трости. Окна, забитые мешками с песком, и расколотые надвое дома, налёты цеппелинов и пронзительный вой сирен воздушной тревоги…

Да. Город выиграл многие битвы за Альбию.

Но проиграл всего один бой за него.

Дориан мрачно улыбнулся, провёл рукой по жёстким, свинцово-чёрным волосам.

А ведь город помнил его ещё растрёпанным, востроглазым мальчишкой. Настоящей грозой голубей…

Он замедлил шаг, вынул из кармана тканевый мешочек, набитый сушёным горохом. Взвесил в руке. Потом – вытащил часы-брегет и, откинув крышку, вгляделся в лунно-белый циферблат.

Превосходно. Он всё успеет. И на Обелиск, и на Гибралтарскую площадь. Просто покормить голубей. Просто попрощаться.

Он шёл сквозь ночь, и холодный ветер приятно обдувал его лицо. Когда-то, в далёком одна тысяча шестьсот шестьдесят шестом, этот ветер, воздух, в секунду сжигал лёгкие. От земли исходил такой жар, что дымились подошвы, лопались кожа и глаза…

В память о чудовищном Пожаре и поставили Обелиск, с высоты которого можно было и теперь, в двухтысячном году, обозреть весь Линдо.

Шаги непроизвольно ускорились.

Триста сорок пять ступенек чёрного мрамора. Он преодолеет их в четыре прыжка. Взберётся на самый верх, где темнеет железная сетка. И в последний раз вобьёт в память панораму когда-то любимого города. А потом…

Звездой лежать на белом, точно молотая кость, песке. Дремать под уютный рокот волн, что накатывают на берег. Потягивать через соломинку кровь знаменитой Мэри… И ждать, пока солнце, наконец, выжжет из него все эти ливни и туманы.

Он променяет Печальный Остров на Счастливый Континент. Без труда найдёт уголок, свободный от аборигенов и туристов – кенгуру и коалы не в счёт. Пальмы сменят фонари.

Это будет славное одиночество. Такое заслуженное, такое выстраданное, и…

Тот, кто однажды сыграл в ящик, больше не пугается внезапных шагов за спиной.

Однако Дориан заставил себя вздрогнуть и запоздало обернуться.

Позади него, поигрывая ножом в руке, ухмылялся рыжеволосый детина.

– Здоро́во, Джек.

Ох уж эта альбийская привычка обзывать незнакомца «Джеком»…

– Прошу прощения? – вскинул бровь Дориан.

Глаза рыжего нехорошо блеснули.

– Потроши карманы, Джек! Или я буду потрошить тебя, – зловеще пригрозил он.

– Нет-нет-нет! Я всё отдам!

Рыжеволосый не отличался сообразительностью. Покладистость «жертвы» быстро расслабила его. Он убрал нож и начал разглядывать передаваемые ему ценности: серебряный брегет с печальным солнцем на крышке, толстенькую пачку цветных банкнот и металлический кошелёк, в котором лежали плотно притиснутые друг к другу монеты.

– Неужто соверены? – прищурился вор и гоготнул, поверив своей удаче. – Они! Точно они!

– Дедушкин запас… Фамильная драгоценность… – печально вздохнул Дориан. – Быть может, вы оставите мне хотя бы…

– И не мечтай! – сразу рявкнул рыжий, агрессивно шагая к нему. Внезапно протянул руку и по-хозяйски взялся за воротник его пальто. Пробуя ткань, пропустил между большим и указательным пальцами.

– Классное пальтишко… И как раз мой размерчик… – облизываясь, приговаривал рыжий. – Э, а тут у нас чего?

Рука скользнула к нагрудному карману рубашки, что виднелся в расстёгнутом пальто. Ухватила кончик сероватой бумаги… И вытащила билет на пароход.

Рыжий разглядывал находку, и губы его мало-помалу растягивались в злобной ухмылке. Он поднял взгляд.

– Остралия, значит?

– Прошу вас отдать…

– Удрать захотел? Кинуть старушку Альбию?

– Кажется, это лишь моё…

– Никуда не удерёшь. Тут околеешь!

Вор скомкал билетик и, размахнувшись, кинул его за парапет – прямо в чёрную, как нефть, воду.

Но…

Неуловимое движение воздуха – и Дориан аккуратно уложил разглаженный билет обратно в карман.

У вора отвисла челюсть.

– Чего… Да как…

– Легко и просто, приятель.

– Фокусник чёртов, да я тебя… – выхватив нож, рыжеволосый двинулся на Дориана…

…И тот улыбнулся, впервые показав зубы.

Парень резко шарахнулся назад. Потом – неуверенно засмеялся.

– Ну ты придурок… Ночь Всех Святых ещё через…

– Уверяю тебя, они не пластмассовые, – шире прежнего улыбнулся Дориан. В свете фонарей в улыбке блестели острые, собачьи клыки.

Вор отчаянно замотал головой.

– Нет, это не кошмар, – спокойным, будничным тоном сказал Дориан, прочитав полные страха мысли. Тень его быстро съёживалась, пропадала. Пульс затухал, бился всё медленней, будто кулак умирающего в запертую дверь.

Дориан шагнул вперёд – абсолютно бесшумно. С лица рыжего вора схлынула последняя краска, только веснушки остались на мясистом носу. Вор завопил раненым кабаном – и кинулся в атаку.

Поворот, неуловимо быстрый рывок…

Жалобно звякнув, лезвие отломилось у основания и полетело на землю. Хрустнула кость. Следом раздался истошный, почти женский вопль.

– Не дёргайся. Всё моё добро растеряешь, – Дориан выкрутил запястье вора ещё сильнее, поудобнее перехватил его – и потащил в тёмный переулок.

***

Под ногами хрустели мышиные скелетики, мерзко чавкала пахучая грязь. Мимо, оглушительно вопя, то и дело пробегали облезлые кошки. Найдя подходящее местечко, Дориан кинул дрожащего парня меж двух мусорных контейнеров и присел рядом.

– А теперь – немного воспитательной работы, – дружелюбно улыбнулся он, устремив на жертву немигающий взгляд. – Как же тебя угораздило, а? Напасть на джентльмена, обокрасть…

– Возьми! Возьми всё обратно!.. – прохрипел незадачливый вор, лихорадочно опустошая карманы. – Вот! Я больше не буду! Это был первый…

– Первый раз? Неужели? – перебив, насмешливо прищурился Дориан и чуть подался к нему. У парня вмиг затряслись губы. – А та старушка на Фортобелло? Она была похожа на королеву-мать! И как у тебя хватило совести?

В горле у парня что-то пискнуло. Дориан зло и весело оскалился, склонил голову на бок. Перед внутренним взором зажглась новая картина: юный очкарик с разбитыми в кровь губами, крошево зубов на мостовой…

– А тот модник с Варнабе-стрит? Которому ты живописно расквасил физиономию? Ты выпотрошил его до последнего пенни!

– Я всё тебе отдам! Всё-всё!.. – немедля заголосил парень и начал метать из карманов награбленное. – Забирай и отва…

– Мне это не нужно, – презрительно перебил его Дориан. И протянул руку, отчего парень задохнулся и попытался отползти подальше. – Всё… что мне нужно… – медленно проговорил Дориан, – …это глоток старого… доброго… альбийского… гемоглобина.

Холодный палец безошибочно ткнул вену, что билась на шее. Парень побледнел до зелени; на джинсах стало расползаться постыдное пятно. Запахло переработанным пивом.

…А ведь и такое отребье дома кто-то ждёт, с неожиданной досадой подумал Дориан. Какая-нибудь несмышлёная дурочка волнуется за него, греет ему постель… Нянчит пискливую малышню…

У него самого давным-давно не осталось любимых.

– В паре кварталов отсюда плутает девчонка! – внезапно проорал вор, грубо прервав его размышления.

Что-то врезалось в плечо, хлестнули длинные волосы. Вспыхнуло и пропало искажённое паникой лицо.

– Я покажу! Возьми себе её! Её, не меня!..

– Так-так… Надеешься на смену блюд? Не выйдет, приятель, – усмехнулся Дориан, легонько щёлкнув пальцем дрожащий кадык парня.

Мысленный образ мигом потонул в красной вспышке страха.

– Пожалуй, хватит разговоров. Дай-ка я тебя уку…

– Мя-а-а-а!.. – сбоку с противным воплем метнулся кот.

Дориан невольно проводил его взглядом, а когда вновь посмотрел на жертву, увесистая деревяшка с кривым гвоздём уже летела прямиком ему в лицо.

Он увернулся и отскочил. Жертва, которой захотелось жить, заорала не хуже кота и напала снова. Импровизированная дубинка проехала на волосок от головы, но…

Пальцы правой руки, мелькнув в воздухе, переломили крепкое дерево, словно птичью косточку. Левая рука, сжатая в увесистый кулак, ударила щетинистый подбородок.

Вор, отправленный в великолепный нокаут, врезался в контейнер, обдав пальто Дориана дождём картофельных очистков. Дёрнулся всей тушей – и наконец успокоился на холмике из отбросов.

– Какие мы нервные. И пошутить уж нельзя, – укоризненно цокнул языком Дориан.

Он подошёл ближе, задумчиво наклонился, разглядывая обмякшего вора, его открытую шею. Вена трепыхалась на ней подыхающим червяком. Притягательная. Чёткая…

Дориан выпрямился. Лизнул разбитые костяшки – и тут же сплюнул: не время для крови. Совсем скоро наступит рассвет.

Дориан отряхнул пальто, переступил через бесчувственное тело и пошёл к выходу из переулка.

…Обелиск уже высился вдалеке. Пульс победным маршем стучал в висках и запястьях, а улыбка удовлетворения растягивала губы.

Предвкушая последний рывок, Дориан насвистывал «Боже, храни Королеву!» и представлял себе пальмы, когда воздух резанул крик. Тонкий, отчаянный.

Дориан остановился.

Словно удар в плечо. Кто-то врезался в него и отскочил в темноту, хлестнув напоследок волосами.

«В паре кварталов отсюда плутает девчонка!..»

Ну, плутает. Ему-то какая разница? – передёрнул плечами Дориан, продолжая путь.

Новый крик.

Остановка и растущее раздражение.

Кричит. Да подумаешь! Может, крысу увидела. Может, на кого наткнулась. Если на того, о ком он подумал – скоро перестанет кричать…

Рука машинально скользнула в карман. Вытащила отцовские часы.

Солнце на крышке смотрело уже не печально. Сурово.

…Девчонка определённо была везучей. С размаху влететь в самый густонаселённый вампирами район, да наверняка с таким пульсом, что словно аудиореклама привлечёт к ней толпы кровососов-покупателей. Если только…

Дориан сердито тряхнул головой.

«С каких это пор ты занимаешься благотворительностью?!»

Прошлое должно оставаться в прошлом.

Дориан не глядя сунул часы обратно в карман…

…И почувствовал, как серебро чуть обожгло ему пальцы.

Дориан сжал кулак. Вздохнул.

И повернулся туда, откуда донёсся крик.

Глава 1. Битва в сердце бури

В тот день гроза пришла с юга.

Хищные тучи настигли солнце, и оно исчезло, побледнев до мертвенной белизны. Голодным волком заворчал ещё далёкий гром. Ветер сорвал капюшон, заставив чёрным флагом взметнуться волосы, и холодный поцелуй дождя мимоходом коснулся кожи.

Всадник смахнул каплю с лица. Прищурился, разглядывая небо…

«Глуп тот, кто хочет обогнать бурю», – рассеянно подумал он. И сразу улыбнулся.

– Держись, Блейк. Скоро домой, – ободряюще сказал всадник, хлопнув по шее усталого коня. На руке вспыхнул перстень-печать с изображением атакующего ястреба.

Словно обретя новые силы, косматый жеребец встряхнулся и рысью двинулся вперёд.

Гроза неслась по пятам, густо-лиловым расцвечивала небо. Дебри сменялись прогалинами, прогалины – дебрями; каждая колючка на чёрных, как свинец, ветвях блестела нешуточным остриём, рвала и без того потрёпанный плащ. Всадник улыбался, поблёскивая серо-стальными глазами… И продолжал продираться всё дальше и глубже в лес.

Вот буря обогнала, торжествующе взревел небесный зверь. Дождь прекратил нежничать и ударил в полную силу; вихрь поднял с земли опавший цвет терновника и, гудя, понёс его всаднику в лицо. Он пригнул голову, защитил глаза рукавом…

А когда убрал руку – на пути уже стояла ведьма.

Секунда, чтобы достать лук. Вторая – чтобы зарядить. Третья – выстрелить.

…Не было второй секунды.

Всадника вырвало из седла, тряпичной куклой ударило о влажную землю. Пролетев по воздуху, струя тёмного пламени накинулась лук, упавший рядом. Конь отшатнулся, задирая голову, бешено всхрапнул – и, ломая собой лес, удрал куда-то в темноту.

– Беги, сэр Джеймс… Беги вслед за ним… И, быть может, я тебя пощажу… – улыбнулась ведьма, опуская руку, изрисованную краской из вайды.

Джеймс медленно поднялся. Ведьма смотрела в упор; лицо её – не молодое и не старое – украшали синие завитки, те же, что и на руках; на шее висели пугающие бусы: ровно десять желтоватых, зазубренных по краю клыков на простой нитке – не волчьи, не медвежьи клыки…

Джеймс повёл плечами, пнул почерневшие останки лука.

– Вряд ли Двенадцатая сестра Моргейны, ведьма Красного Котла, окажет мне милость, – произнёс он, вытаскивая из ножен меч. – Или ты так ненавидела одиннадцать предыдущих, что решила отпустить их убийцу?

Ведьма оскалилась. И одним движением порвала драконьи бусы.

Клыки рассыпались, с чавканьем вошли в податливую грязь…

А спустя удар сердца – дали урожай.

Ливень забарабанил по чёрным доспехам, ударил в тусклые, как у мёртвой рыбы, глаза. Десять воинов – вооружённых до зубов и с зубами дракона – вытянулись из почвы, чтобы окружить Джеймса кольцом.

«Так близко от дома. Так близко».

Мысль вспыхнула, погасла, смылась дождём…

И Джеймс кинулся в атаку, бешено крутя над головой меч.

– За принца Артуриана!

…Удар за ударом, скрежет лезвия о лезвие. Умелые, небрежно ленивые движения драконьих воинов. Ведьму не достать – слишком далеко – а вот его уже достали и справа, и слева, по кожаной куртке струится не только дождь.

Череда деревьев – и Хокклоу возвысится над ним. Такой неприступный, мрачный… Давным-давно миновало время, когда возле этого замка шла кипучая жизнь. Но камень всё не трескался, не поддавался ни ветрам, ни бурям, а войны и мор обходили его стороной…

Лезвие рассекло плечо, дошло до кости. Крик оборвал мысли, в глазах потемнело, но следующий удар был отбит, и Джеймс выпрямился, скрипнув от боли зубами.

…Скоро буря дойдёт до замка. Раскат грома – и на башне появится девочка. Она любит грозу, он хорошо помнит это… И ради неё ему надо…

Резкий разворот. Немеющая рука.

…убить Двенадцатую… Добраться до Моргейны… Разрушить заклятья-гейсы…

Рывок – сильно и зло. Вниз полетела голова в островерхом, цвета оникса, шлеме. Тело исчезло, а на земле, в самой грязи, появился желтоватый клык.

…гейсы… И она безбоязненно выйдет из Хокклоу. Побежит ему навстречу. И он подхватит её на руки, обнимет, как только что родившееся дитя… И эти шестнадцать лет холода…

Кровь убегала всё быстрей. Всё быстрей сыпался дождь багровых, как бересклет, капель. Но вот рядом возник второй, третий… четвёртый клык…

Ведьма приблизилась, когда Джеймс добил десятого. Подобрала клыки и склонилась над ним – упавшим, обессиленным… Ещё живым.

– Глупый, глупый Джеймс… – ведьма отшвырнула ногой меч, который выпал из его руки. Присела рядом, синей когтистой ладонью погладила шею. – Зачем всё это? Ради Артуриана? Этот недоносок не стоит и мизинца нашей Моргейны! Какой из него король? Присягни Королеве! Присягни – и будешь жить!

Силы, чтобы выругаться, ещё были. И Джеймс выругался – забористо, с чувством – прямо в нависшее над ним, синее лицо. Ведьму перекосило, когти сейчас же впились в горло.

– Так, значит?.. Тогда подыхай!

Из горла Джеймса вырвался хриплый смех.

– Ридделлы не боятся смерти… Вечность – наш удел…

Теперь расхохоталась ведьма.

– Фамильный девиз? Что ж, отправляйся в вечность!

Рука сжалась.

…Хватка на горле с каждой секундой становилась невыносимей. Визгливый хохот резал барабанные перепонки, будто кинжал. Завитки краски на белых щеках внезапно ожили, завертелись; ведьма навалилась на Джеймса всем телом, позади неё материализовалась сине-багряная тень…

Моргейна. Пришла посмотреть, как его посылают в вечность.

«Вечность… Фамильный девиз…»

Затухающая, слабая мысль.

«Нет, неправильно… Это не всё…»

– Вечность… наш… удел… бесстрашие…

Ведьма услышала шёпот – и расхохоталась пуще прежнего. Странный, булькающий смех вырвался из её губ; она содрогнулась всем телом, краска синими струйками сбежала с щёк…

А из груди высунулось окровавленное остриё.

– Бесстрашие – наша сила! – выкрикнул кто-то.

Ведьма рухнула на Джеймса. За ней…

Серо-стальные глаза вдруг распахнулись во всю ширь.

– Здравствуй, отец, – улыбнулась черноволосая девушка.

И начала оседать на землю.

Мёртвая ведьма с мечом в спине была отшвырнута в сторону. Джеймс перевернулся, силясь встать, поскользнулся, упал. Снова приподнялся…

– Нет… Нет!

Из её ноздрей уже тянулись две алые струйки, светло-голубые глаза меркли, всё быстрее теряя осмысленность… Стоя на коленях в грязи, Джеймс прижимал к себе лёгкое тело, плакал и шептал имя:

– Дайана… Дайана…

Нарушенный гейс забирал самое дорогое, с неба сыпался дождь, дождь, дождь…

– Дайана… Леди Дайана…

Ну зачем ты вышла из замка…

– Леди Дайана!

Она вздрогнула – и очнулась, обнаружив себя на площадке башни.

– Леди Дайана, прошу вас… – позади опять раздался дрожащий голос. – Вернитесь в комнату. Темнеет… Да ещё буря…

Дайана Элейн Ридделл, шестнадцати лет отроду, только фыркнула и вызывающе скинула капюшон. Бледную кожу тотчас поцеловал дождь.

– Не смей мне указывать, Хэтти. Делаю, что хочу!

Служанка всхлипнула, чуть ближе подошла к зубчатому парапету, около которого стояла госпожа. Высота страшила Хэтти, но привычки Дайаны пугали её куда больше.

– Госпожа… Барон строго-настрого запретил вам…

– Ах, барон?

Дайана вдруг обернулась и шагнула к Хэтти так, что ей пришлось вплотную притиснуться к парапету. Глаза служанки – и без того, как у ошалевшего кролика, – стали совсем огромными.

– Барон, да? – кривя губы, повторила Дайана. – Но его же здесь нет! Уже полгода нет! – яростно, с тяжёлой злостью, добавила она.

– Госпожа… – слабо пискнула Хэтти.

Дайана не стала её слушать. Вихрем развернувшись на каблуках, она прошла к другому краю площадки и остановилась к Хэтти спиной.

Лицо дёргалось, холодные пальцы ощутимо тряслись. Дайана стиснула кулаки, вдохнула и выдохнула сквозь крепко сжатые зубы. Хэтти мялась позади неё, закусив побелевшую губу. «Интересно, чего ей стоило прийти сюда?» – подумала Дайана, вспомнив извечную дрожь и реденькие, седоватые патлы её служанки. Ещё немного – и станет белой как лунь…

Дайана прекрасно знала про боязнь Хэтти. И порой нещадно издевалась, залезая на парапет у неё на глазах.

«Ридделлы не ведают страха. Ридделлы всегда сильны. Ридделлы – что ястребы: любят высоту и небо», – мысленно повторив заученные с детства слова, Дайана погладила свой холодный, рельефный перстень и обернулась.

Хэтти стояла на том же месте: напуганная, жалкая… Того и гляди ветер унесёт её – хрупкую, точно осенний лист, – прямо в грозу.

– Уходи, – приказала Дайана, мрачно посмотрев служанке в глаза.

Хэтти снова промямлила нечто похожее на «барон» – и получила презрительную гримасу в ответ.

– Хватит трястись. Тебе приказано следить за мной и оберегать – так? Вот и убереги меня от необходимости кричать. Уходи.

Договорив, Дайана резко отвернулась, отчего всколыхнулась подбитая мехом накидка, и вконец перестала обращать на служанку внимание.

…Непокрытые волосы тяжелели от воды, облепляли мрачное донельзя лицо. Буря раскручивалась над замком, гнула верхушки дубов и вязов, тревожным шёпотом отдавалась в лесу; густая, без единого просвета, пелена плащом с ведьминых плеч опускалась на Хокклоу.

Дайана протянула руку. Капля разбилась о доверчиво подставленную ладонь, слезинкой скатилась по запястью. Дождь припустил сильнее, облекая лицо прозрачной водяной маской.

…Раскат грома – и на башне появится девочка…

Сердце обдало внезапным холодом.

…и она безбоязненно выйдет из Хокклоу… Побежит ему навстречу…

Никуда она не побежит. Всё это – сказка. Самообман.

Ногти скользнули по мокрой насквозь ткани, рука неловко накинула капюшон.

…Быть может, кто-то давным-давно выложил над его телом каменное кольцо-койт… Быть может, перстень, такой же, как у неё, уже давно покоится на дне вороньего гнезда, среди костей и помёта…

Дайана отвернулась от грозовой пустоты и пошла прочь, низко опустив голову. Так и не покинувшая её Хэтти засеменила следом.

Глава 2. Колодец Желаний

Звук быстрых шагов гулко отдавался от стен. Пламя факелов, что крепились в железные кольца, дрожало и подобострастно пригибалось, стоило пройти рядом. Сквозь узкие окна ещё пробивался свет, но день был пасмурным и уже затухал, поэтому на пути Дайаны то и дело попадались слуги, зажигавшие факелы.

Она раздражённо кивала в ответ на поклоны и стремительно пролетала мимо, чувствуя, как вслед ей смотрит блёклый, малоподвижный взгляд. Безымянные, безголосые и почти одинаковые слуги были неотъемлемой частью Хокклоу. Исключение составляла лишь Хэтти, которая единственная имела имя и не была немой. Хэтти не особо дружила с другими слугами, однако, если Дайана, задумавшая какую-нибудь авантюру, натыкалась на одного из Безголосых, очень скоро появлялась рядом с ней и принималась учить госпожу уму-разуму.

Впрочем, Дайана небрежно отмахивалась от нотаций и с непоколебимым упрямством продолжала делать, что хотела: пыталась отыскать новые, тайные комнаты, добраться до самой пыльной полки в библиотеке, выяснить, нет ли скрытого лаза в почерневшем от сажи камине… И лишь после позволяла всхлипывающей, причитающей Хэтти обработать свои царапины и ушибы.

«Но сегодня всё должно пройти гладко», – подумала Дайана, бросив очередной взгляд на камешек, что перекатывала в пальцах. Прохладная поверхность его нагрелась в ладони, став почти горячей. Камень был хорошо обтёсан ветром и водой, и только с одного боку белели недавно процарапанные буквы: «Дж» и «Р».

Дайана остановилась у гобелена, на котором был выткан фамильный герб: огромный серебристый ястреб на иссиня-чёрном фоне. Откинула правый уголок снизу и надавила на серый, в багровых прожилках, каменный блок.

Глухо щёлкнуло. Стена рядом с гобеленом дрогнула и стала открываться. Быстро оглянувшись, Дайана прошмыгнула в проход – и запечатала стену за собой.

Темнота. Холод склепа, пробравший до костей…

Удар кремня об огниво породил вспышку, осветил коридор, уходящий вниз. Дайана засмеялась, и тысячи невидимых двойников засмеялись в ответ. Потом зажгла свечу, что ждала на каменном выступе в стене, и двинулась по коридору.

Горячий воск стекал на пальцы, капал вниз, чтобы застыть желтовато-белым жемчугом. Камень, заботливо уложенный в поясной кошель, готовился вот-вот исполнить её желание. «И оно сбудется! Непременно!» – ободряла себя Дайана, вспоминая, как чуть не порезалась, когда выводила на камне инициалы отца.

Теперь дело оставалось за малым: дойти до подвала у богатых кладовых, заглянуть в комнату с колодцем – так, чтобы Дайану не увидели, – и кинуть камешек в воду. Крепко зажмуриться, прошептать желание. И ждать. Ждать…

Дайана мысленно кивнула.

Ничего. Она, как никто, умеет делать это.

Дайана завернула за угол. Сердце вдруг бешено заколотилось.

«Дошла!»

Коридор закончился тупиком; за глухой стеной скрывался подвал, именно то место, где находился простой колодец, которому было суждено стать Колодцем Желаний.

Дайана провела рукой по холодной, влажной стене. Нащупала узкую плитку из камня, что прикрывала отверстия-глазки. Отодвинула её, приникла к отверстиям… И отшатнулась.

У колодца стояла безошибочно узнаваемая фигура.

«Хэтти Джонс, как я тебя…» – скрежетнула зубами Дайана, вновь приникая к глазкам.

Но Хэтти вовсе не поджидала её.

Закрепив на стене факел, Хэтти воровато огляделась и, склонившись над колодцем, принялась зачерпывать воду. Глаза наблюдающей за ней Дайаны сузились.

Хэтти набрала из ведра ковшик, одёрнула юбку и села прямо на пол, прислонившись к выложенному камнем колодцу. Спина её выгнулась колесом; Хэтти нервно смахнула со лба бисерины пота, приблизила лицо к воде… И зашептала – так тихо, что и Дайана с её чутким слухом не смогла разобрать и слова.

Узкие голубые глаза вдруг расширились от смутного озарения.

Ну конечно.

Ведь это уже было.

Дайана усмехнулась, стоя почти в полной темноте.

Другое место. Другое время.

И та же молитва Мёртвым Богам.

***

…В кои-то веки над замком горело обжигающее, по-летнему жаркое солнце. Подставлять ему лицо было приятно, однако, оно не любило Дайану, как дождь, отчего на белой коже выступали некрасивые пятна. Небо казалось гладким, лазурно-стеклянным, как браслет на её руке, и роща внутри Хокклоу выглядела гораздо приветливей, чем в обычно пасмурные дни. В такую погоду совершенно не думалось про гейсы, Моргейну и злоключения Артуриана. Отец был дома, и Дайана, одетая в своё лучшее платье, оставила потрёпанный фолиант и просто гуляла…

Пока не наткнулась на Хэтти.

Быстрой тенью метнуться за дуб, осторожно выглянуть…

Служанка была слишком занята, чтобы её заметить. Она стояла на коленях возле огромного валуна с узором из спиральных кругов, водила пальцем по спиралям и что-то шептала, то и дело кланяясь. Затем встала и насыпала в углубление на верхушке камня горсть отборного зерна. Снова поклонилась, попятилась…

И спиной наткнулась на вышедшую из укрытия Дайану.

– Госпожа!..

Став совсем прозрачной, Хэтти бухнулась на колени, прижала к губам подол хозяйки, запачканный травяным соком.

– Встань.

Старательно пряча глаза, Хэтти медленно, неловко поднялась.

– Что это ты делала? С камнем?

– Я… я просто… – замялась Хэтти.

– Молилась Мёртвым Богам? – ехидно подсказала Дайана, глядя на дрожащую, непрерывно сглатывающую служанку. Хэтти дёрнулась, словно от смертельного удара, вскинула на неё блеснувшие слезами глаза.

– Отец не верит в Мёртвых Богов, – вкрадчиво добавила Дайана, чуть прищурившись. – Я – тоже.

– Умоляю, не говорите ему… – вдруг зарыдала Хэтти, по новой падая ниц.

– Встань!

У служанки обильно текло из глаз. Текло из носа. Дайана подметила это, смерив её презрительным взглядом. Потом смягчилась, вздохнула.

– Успокойся. Успокойся, ну!

Хэтти вытерла нос рукавом и робко глянула на хозяйку.

– Вы… Вы ему…

– Не скажу, – хмуро пообещала Дайана – и добавила, чтобы улыбка на лице Хэтти стала не такой счастливой: – Наверное, не скажу. Ещё не решила.

Хэтти покивала, но продолжила заплаканно улыбаться.

– Иди отсюда. И умойся, а то смотреть противно.

– Да, госпожа! Конечно, госпожа!

Хэтти поклонилась ещё три раза и поспешила прочь. Но Дайана, снова посмотрев на каменный алтарь Мёртвых Богов, неожиданно окликнула её:

– Хэтти!

Служанка споткнулась, обернулась, вся превратилась в слух…

– А моя… моя мать… Тоже не верила?

С лица Хэтти медленно сползла улыбка. Правая рука, что держала остатки подношения, мелко затряслась, просыпала зерно на траву.

– Верила, – выдохнула Хэтти – да как-то так, что её испуг передался Дайане. Это уязвило, заставило натужно рассмеяться.

– Не может бы…

– Верила в другого Бога! – внезапно выпалила Хэтти и зачем-то схватилась рукой за горло. Захрипела, словно удавленник в петле, и, больше не сказав и слова, со всех ног бросилась к замку.

Дайана облизала пересохшие губы. Медленно прошла к алтарю, который всегда считала просто занятным камнем… Вытянула руку, собираясь погладить, как бывало раньше, – и отдёрнула её.

Помедлив, Дайана неспешно побрела обратно. В глазах её пряталась задумчивость…

***

Лицо Хэтти в свете факельного огня блестело от пота. «Наверное, чтобы молиться богам, пускай и мёртвым, надо прикладывать немалые усилия», – равнодушно подумала Дайана. От неподвижной слежки замёрзли ноги, глаза устали щуриться, а желудок затребовал есть. И Дайана стала всерьёз подумывать о том, чтобы выйти и как следует напугать Хэтти…

…Когда ей почудилось, что служанке ответили.

Спина враз похолодела.

Хэтти склонилась ниже к воде. Вслушалась, зашептала опять… Неожиданно смолкла, прикусив губу. А шёпот…

По руке, прижатой к стене, прошлось нечто склизкое и многоногое.

Проглотив крик, Дайана шарахнулась в темноту и уронила свечу, ещё успев заметить, как по камням метнулась сороконожка. В ту же секунду, услышав неведомый шорох, Хэтти вскинула голову и переменилась в лице.

Пока Дайана искала в кошеле новую свечу взамен обронённой, служанка выплеснула воду обратно в колодец, схватила факел и торопливо покинула подвал.

…Когда Дайана, ругаясь, вывалилась из коридора, в комнате у колодца было тихо и пусто.

***

В башне Каменного Дозора гулял ветер. Он грубо подталкивал в спину, по-хозяйски запускал невидимые пальцы в волосы, холодом касался кожи… Но Дайана лишь встряхивала головой и продолжала подниматься по щербатым ступеням – крепко, до белизны сжав губы на суровом лице.

Вскоре крутой подъём кончился. Преодолев последнюю ступень, Дайана вышла на площадку башни и вскинула руку в приветственном жесте.

– Привет тебе, доблестный дозор! Не видать ли вражеских костров вдалеке?

Ни шёпота, ни движения. Только ветер пронёсся мимо, насмешливо дёрнув за прядь волос.

Дайана заправила прядь за ухо, вздохнула и медленно подошла к зубчатому парапету. Каменные изваяния, что застыли меж зубьев, неотрывно смотрели вдаль: странные, грубо сделанные фигуры без лиц – для смотрящего на замок издалека они выглядели всамделишным боевым дозором, а не хитрой подделкой. И хоть стражи были ничем иным, как просто камнем, Дайане нравилось думать, что они – настоящие, заколдованные воины. И когда-нибудь непременно наступит день, когда её Безликие обретут лица, Безголосые заговорят на разные голоса, а барон…

Дайана сжала кулаки, тоскливо посмотрела на темнеющий вокруг замка лес. Заветный камень давно лежал под толщей воды, которая впитала её желание. Дайана страстно верила в силу стихий, но дороги к Хокклоу продолжали зарастать пылью и сорной травой, чащобы не расступались перед всадником, и от этого в сердце копились горечь и злоба.

Боги, что некогда оберегали их Альбион, давным-давно были мертвы. Как ещё объяснить то, что в мире творится такая несправедливость?!

…Но недавно, в комнате с колодцем…

Нет.

Дайана сердито мотнула головой.

Ей почудилось.

Боги мертвы. Отец говорил это.

Дайана прошлась от одного каменного стража к другому, думая, вспоминая…

Когда Боги умерли, человек остался лицом к лицу с колдовством. И оно расплодилось, будто чёрные крысы, обрушилось на страну, что хотела отбиться огнём и мечом…

…Не вышло.

Дайана до крови закусила губу, ожесточённо потёрла бледный, высокий лоб.

Наследник престола, добрый и светлый Артуриан, был изгнан, побеждён. Власть взяла когтистая рука Королевы, что насылала гейсы по щелчку пальцев и взмаху ресниц. Моргейна, Великая Тёмная, беспощадно карала неугодных, извлекая хаос и проклятья из недр Красного Котла, развлекаясь, как могла, вместе с Двенадцатью сёстрами…

Гейсы не миновали и Дом Ридделлов. Ударили по новорождённой дочке союзника Артуриана, заледенили его душу, зачаровали слуг, – с застарелой, горькой ненавистью вспоминала Дайана. Виноваты гейсы. Что же ещё?

И вот отец проводит жизнь в странствиях, не говоря ей о себе ни слова. Но Дайана и так знает, что он трудится не покладая рук. Истребляет Тёмных, ищет лекарство от колдовства – и когда-нибудь…

Вдалеке, среди притихшего на ночь леса, вспыхнул огонёк. Дайана замерла. А спустя мгновение – мрачно усмехнулась. Пару дней назад, расхаживая по крепостной стене, она уже видела этот огонёк чуть подальше от замка. Это баловались Малые Тёмные: фонарники, что заманивали путника в непроходимую чащобу, гоблины, которые вылезали побуянить при свете луны. В лесу, окружавшем Хокклоу, наверняка водились и другие твари: зеленозубые водяные в каждом озере, плутоватые эльфы, что прятались в лисьих норах…

Встретить одного из них на лесной дороге – невелика беда. Но уж если накинутся всем скопом… Дайана поёжилась. И вдруг улыбнулась, представив, как барон Ридделл небрежно отмахивается от Малых мечом, а Блейк, презрительно фыркая, бьёт наглецов копытами.

Огонёк внезапно погас. Улыбка – тоже.

Отмахивайся – не отмахивайся, мечтай – не мечтай…

Отца не было.

А Великая Тёмная, что наложила на неё гейс, до сих пор была жива.

Глава 3. Меч Огненной девы

Вода окрасилась розовым, стоило опустить в неё пораненную ладонь. По коже прошёлся мороз; это притупило боль и заставило почти улыбнуться. Он стряхнул холодные капли, вытянул чистую тряпицу и уж было собрался перевязать руку, когда поблизости раздались шаги.

Тело, едва остывшее от жара схватки, вновь напряглось…

…И расслабилось.

– Это ты, Мэл.

– Верно. Кто же ещё? – ухмыльнулся подошедший человек и уселся рядом, заставив хрустнуть гальку. – Или ты ожидал ведьму? Уже соскучился?

По губам Джеймса скользнула слабая тень улыбки.

– После сегодняшнего я сыт ведьмами по горло.

Мэл Ринн расхохотался, зажмурив единственный глаз. Перевязывая ладонь, Джеймс искоса наблюдал за ним – и, как всегда, удивлялся.

Жизнь его товарища была тесно связана с колдовством. Пожалуй, даже теснее, чем его. Магия изрядно потрепала Мэла Ринна. Стоило разок вглядеться в его лицо: одноглазое, с бугристой, опалённой кожей… Ни бровей, ни ресниц – только жёсткая, узким клинышком, борода. Коготь Красного дракона лишил его правого глаза, дыхание Белого – выжгло лицо. Но странная, врождённая устойчивость спасла его от неминуемой гибели. К тому же, Мэл инстинктивно чувствовал близость колдовства. Именно поэтому знакомство с ним оказалось таким удачным. Мэл Ринн был идеальным соратником в борьбе против магии.

Но сегодня он сам чуть не поставил в этой борьбе точку, рассеянно подумал Джеймс, в который раз прикасаясь к висящему на груди амулету.

Пальцы погладили выпуклое серебро, а затем – раскрыли подвеску, как раковину. Внутри амулета виднелся чёрный, шелковистый завиток. Джеймс глядел на него так долго, что Мэл не выдержал и с любопытством придвинулся.

– Жена?

– Дочь.

Створки амулета захлопнулись. Джеймс, помрачнев ещё больше, опустил руку.

– Сколько ей сейчас? – помолчав, решился спросить Мэл.

– Уже шестнадцать, – без улыбки ответил Джеймс; его взгляд, устремлённый в ручей, приобрёл отсутствующее выражение. Джеймс помолчал, прежде чем с усилием заговорить снова: – Этот амулет… Она подарила его мне, когда ей только-только исполнилось десять. Она считала меня своим рыцарем. А у каждого рыцаря должен быть амулет…

– Сегодня он спас тебя, – осторожно заметил Ринн.

Джеймс кивнул. Смерть и правда не сцапала его – лишь царапнула когтем: вихрь колдовского огня ударил в грудь, но амулет отразил атаку, оставив его невредимым.

– В тот день я не принял амулет, – тихо продолжил Джеймс. – Я обозвал её идею глупостью и хлопнул дверью прямо перед её носом… А следующим утром амулет упрямо лежал на пороге моей комнаты. Внутри него покоился этот мягкий завиток.

Кулак сжался и разжался. Горькая складка резче обозначилась у рта.

– Её любовь хранит меня. Как радостно она бежит мне навстречу, когда я возвращаюсь!.. Но я… Я не могу ответить тем же, – голос Джеймса медленно сошёл на нет.

Мозолистая, обгоревшая рука легла на его плечо.

– Не казни себя. Всё это – чертовка Моргейна. Не станет её – не станет и гейсов, – с непоколебимой уверенностью произнёс Мэл Ринн.

Джеймс встряхнул угольно-чёрными волосами и бледно улыбнулся ему.

– Ты прав, друг. Спасибо.

– Помни о ней. Всегда помни. И береги себя ради неё. Ведь она тебя ждёт, – сказал Ринн и со вздохом добавил: – Вот меня никто не ждёт. И знаешь… Когда всё это закончится… – на грубой физиономии Мэла внезапно расплылась мечтательная улыбка, – …я, пожалуй, найду себе жену. Осядем с ней где-нибудь… У подножья холма… Или там в дубовой роще…Эх…

Мэл Ринн сладко потянулся, кошачьим движением выгнув позвоночник. Облизал губы и, немного подумав, снова повернулся к Джеймсу, чтобы небрежно спросить:

– А твоя дочь…

– Давно просватана, – раздался голос за его спиной.

Мэл с Джеймсом вскочили и обернулись.

– Милорд!

Чуть сузив глаза цвета гречишного мёда, по гальке шёл молодой человек, и ветер трепал его золотые, но уже тронутые сединой волосы.

Он посмотрел на Джеймса и улыбнулся.

– И я не забыл обещания сделать её Королевой, – добавил опальный принц Артуриан.

***

Копыта мягко ступали по вереску цвета запёкшейся крови, тихонько звякала сбруя. Лучи солнца нестерпимо били в глаза, в перстень на бархатной перчатке, и серебро сразу вспыхивало, чтобы тут же погаснуть, всего на миг показывая чёткий ястребиный силуэт.

Но и мига было достаточно. Поэтому Джеймс – и без того мрачный, неразговорчивый – становился ещё угрюмей. Морщины его углублялись, в светлых глазах зарождался стальной блеск. Коснись Ридделла в таком состоянии – и беги, чтобы тебе не отрубили руку.

…Но вот рядом появился ещё один всадник, и над тёмно-красной пустошью поплыли слова:

Средь вереска воин печальный бродил

И думал, что жизнь измеряют боями,

Что жизнь – как война, негасимое пламя,

И вереск багряный мечом ворошил…

Тишина. Артуриан умолк и с виноватой улыбкой взглянул на замершего в седле Джеймса.

– Кончилось моё вдохновение. Но удалось ли мне развеять твою печаль?

Джеймс посмотрел на жениха дочери, увидел своё отражение в золотистых, по-ястребиному, глазах – и заставил себя ответить на улыбку.

– Печаль моя слишком глубока и застарела, чтобы развеяться. Но милорд тронул моё сердце своим талантом, – почтительно склонив голову, проговорил он.

Артуриан подвёл своего коня ближе к Блейку и, уже не улыбаясь, посмотрел на Джеймса.

– Не беспокойся. Добудем Калибурн – спасём Альбион. Всех спасём, – серьёзно сказал он. – Я кляну..

– Мой принц!

Мэл Ринн, ехавший чуть впереди них, резко обернулся в седле. На лице, изуродованном пламенем, читалось возбуждение.

– Чую немалую магию!

Артуриан подобрался; взгляд, что вонзился в зрачки Мэла, стал хищным.

– Чуешь?

– Всей своей обгорелой задницей! – добавил Ринн, сверкнув щербатой улыбкой.

Артуриан усмехнулся, провёл рукой по седоватым, не по возрасту, волосам.

– Что ж, твоя задница ни разу нас не подводила… Но, боюсь, после этого приключения она станет ещё обгорелей.

Запрокинув голову, Мэл Ринн расхохотался на всю пустошь, и даже на лице Джеймса появилось подобие улыбки.

– Поздравляю, друзья, – Артуриан спешился и, выдернув из ножен меч, обвёл спутников сверкающим взглядом. – Мы добрались до владений Огненной девы.

***

Продвигались пешими, быстро и молча. Закреплённые на спинах щиты давили добротной тяжестью, воздух дышал июльским пеклом и становился горячей с каждой секундой. Вереск, что багряным, как в стихе Артуриана, ковром лежал под ногами, сперва почернел, а потом и вовсе пропал. Его сменили камни, булыжники и вся в трещинах земля, жар которой чувствовался и сквозь толстую подошву сапог.

Общались знаками – но ни один из воинов не сдержал удивлённого восклицания, когда все трое одновременно увидели его.

Отбрасывая узкую тень, в огромном, покрытом змеистыми трещинами камне, красовался Меч.

До него оставалось порядка тридцати футов. Воины знали, чего надо было ждать, – и всё же оказались не готовы.

Стоило слову «Калибурн» лишь пронестись в их сознании – подземное пламя струями ударило наружу, образовав кольцо, огненное озеро вокруг камня с мечом.

А над ним…

– Будь я проклят! – хрипло выдохнул Мэл Ринн, запрокидывая голову.

В воздухе, почти касаясь босыми ступнями рукояти меча, зависла девушка: лицо белей парного молока, копна огненно-рыжих волос… И платье, словно вымоченное в свежей крови, сшитое из сотен длинных лент, концы которых свисают до самой земли.

Её звали Нинэйн. Прекрасной и ужасной Огненной девой, чьё пламя охраняло Калибурн от посягательства недостойных. Нинэйн была ведьмой, отвергшей милость Королевы Моргейны, не выдавшей Меч её сыну – Мордретту… Огненная дева не знала пощады и не давала поблажек, поэтому пророчество о том, что добывший Калибурн станет Королём, оставалось только пророчеством.

Но трое, что пришли сегодня, хотели всё изменить.

Джеймс увидел, как алые губы презрительно изогнулись.

– Охотники за Мечом… – шепнула Нинэйн, и в этом шёпоте послышался треск поленьев в раскалённом камине. – Охотники за смертью…

Она взмахнула широкими рукавами. Вниз посыпались почерневшие, обугленные кости и черепа, один из которых прокатился к ногам самого Артуриана. Он посмотрел на чёрный, ухмыляющийся оскал, перешагнул череп и, вскинув подбородок, сверкнул глазами на ведьму.

– Я пришёл по праву.

– Так докажи его, – прошептала Нинэйн, и треск поленьев обратился в треск вековых дубов от лютого лесного пожара.

Огненный вихрь ударил в то место, где только что стоял Артуриан. Мэл Ринн, спасший господина, сбив его с ног, выставил перед собой щит и двинулся на ведьму.

– Добудьте Меч! Я отвлеку её!

Нинэйн вскинула бровь, заметив две серебряные, крест-накрест полоски на его щите.

– Серебро?.. – прошелестела Нинэйн. – Жалкий человек, ты думаешь, это спасёт тебя от моего пламени?

– Красивая. А какая дерзкая… – улыбнулся на это Мэл.

И однимдвижением скинул капюшон.

– Единожды опалённый огнём уже не боится его, дева, – с гордостью сказал Мэл Ринн; единственный глаз, устремлённый на ведьму, неистово сверкал. – Я видывал ярость Драконов. Что мне твоё колдовство? Ударишь, – хитро добавил он, – как погладишь…

Пламя бешено взревело в ответ.

***

Отблески огня пляшут на дымчатой стали, будто вихрь крутятся в глазах. Озеро жидкого пламени вокруг камня с Мечом: ни переплыть, ни достать… Ни уйти невредимым.

Джеймс облизывает треснувшие губы, кивает Артуриану – и прыгает вперёд. Огонь, шипя лесной кошкой, отскакивает от серебряных полос, но тотчас кусает справа и слева. Артуриан за спиной: исступленно, зло вертит щитом, сыпет проклятьями сквозь зубы. Жарко, но пока не горячо. Пламя бьётся не в полную силу: Нинэйн кружит над одним Мэлом Ринном, и завитки волос непрерывно хлещут его безжалостным огнём…

Мэл смеётся, хохочет сквозь боль:

– Ни в чёртовых горах Каледона… ни в Эринионе, зелёном, точно проклятый изумруд, не видывал я лица прекрасней, чем твоё, дева!..

Нинэйн корчится, искры бешенства летят из глаз.

– Быстрей!

Горят перчатки, горит одежда. Плавится на щитах серебро. До камня – совсем чуть-чуть, лишь бы не утонуть, не сгореть в этом жерле вулкана…

Амулет яростно стучит вторым сердцем, отражает все колдовские атаки. Но силы заканчиваются, перед глазами уже не Меч – красно-чёрная мошкара.

– Мой принц… – зов хриплым и чужим голосом.

Артуриан подставляет плечо; в щёку и золотые волосы уже вцепился огненный пёс. Щит плачет серебряными слезами, и пламя вот-вот выжжет его дотла.

Ноги оступаются.

Они летят вниз; огонь, ликуя, распахивает жаркие объятья…

Удар о камень. Далёкий крик.

Рой красно-чёрной мошкары: в глазах, в огне, всюду…

…А сквозь него – чёткая ладонь на рукояти Меча.

– Мой король… – улыбаются треснувшие губы.

И пламя гаснет.

Всё гаснет.

***

Ножны цвета камня медленно, осторожно касались распростёртого тела. С головы до пят, с правого плеча – на левое и обратно…

И вот вздрогнула рука. Нога. Задрожали ресницы.

Внезапная судорога по всему телу.

Ридделл очнулся, широко распахнул дымчато-серые глаза. Увидел протянутую ему ладонь.

А над ней – совершенно чужого человека.

Но, нет.

Не чужого…

– Как ты, мой друг?

Участие в ястребином взгляде. А сам еле держится на ногах, пытается улыбаться, хоть от боли сводит обгоревшее лицо…

Джеймс тяжело поднялся. Глаза нашли Калибурн, скользнули по серой поверхности ножен.

– Вы… – начал было он – и замолчал, не сумев договорить.

Всё было ясно без слов.

Легендарные ножны, что умели вернуть дух в уставшую плоть. Камень, что хранил крепко вонзённое лезвие. Если бы не это…

Джеймс покачнулся, схватился за амулет, до боли вдавив его в руку. Зрение вмиг затуманилось, перед ним вспыхнуло снежно-белое лицо дочери – и раскололось, будто весенний лёд.

«Я жив. Я вернусь!..»

– Обязательно вернёшься, – сказал Артуриан, и Джеймс вздрогнул, осознав, что мыслил вслух.

Тем временем принц – нет, король! – крепко пристегнул ножны к поясу. Поморщился, проведя рукой по изуродованному лицу… А после – горестно усмехнулся.

– Захочет ли твоя дочь быть со мной? Теперь? С такой-то моей красотой?

Джеймс почувствовал на губах улыбку.

– Мужчина не должен быть красив, – произнёс он, кивнув головой туда, где, закончив схватку, беседовали Мэл Ринн и Нинэйн: она – такая же надменная, он – ещё обгорелей…

– Мужчина, – добавил Джеймс, – должен быть героем.

Артуриан тихо рассмеялся. От него тоже не укрылся заинтересованный взгляд непокорной Девы, что парила над Мэлом, не сводя с бывшего противника глаз.

– Героем, – согласно кивнул Артуриан, оглаживая рукоять Калибурна, и вновь повернулся к Джеймсу. – Теперь нам по…

Договорить он не успел.

Позади, далеко в лесу, послышалось надрывное ржание.

– Блейк! – встрепенулся Джеймс, и тревога бешено забилась в висках, когда…

…Дайана поняла, что ей не послышалось.

За пределами Хокклоу и правда ржал конь.

Стрелой к окну! Скорей! Скорей, чтобы увидеть…

…Как в замке, впервые за полгода, открываются ворота.

***

На гобеленах весело искрится золотая канитель, обычно серый камень будто светится изнутри праздничным, алым… Дайана подмечает всё это краешком глаза и, не останавливаясь, проносится мимо: по гулким коридорам и вниз, вниз, вниз, через две ступени разом, с улыбкой столь счастливой, что ноют щёки…

«Вернулся. Вернулся!»

Хочется кричать это каждому встречному слуге, целовать милые, безмятежные лица; схватить в охапку Хэтти и протанцевать с ней всю дорогу до двора…

Но не сейчас, не сейчас.

Всё это будет потом, а пока вниз по ступеням, направо и опять вниз. Сердце – крылатое, восторженное – бьётся в груди беспокойной малиновкой, и вот уже дверь, двор…

Внезапное осознание – как удар под дых. Малиновка-сердце подстрелена, безжизненным комочком в никуда, кружатся последние перья.

Холодея, Дайана смотрит на свои чумазые ладони и обтрёпанный, мужской наряд. На мгновение запускает руку в неубранные, спутанные вороньим гнездом волосы.

Разве так встречают отца? Разве он не запрещал ей это опасное баловство: исследовать замок, подобно неуёмному мальчишке?..

Метнуться бы обратно, за дверь, стремительной молнией в свою комнату…

Поздно.

Чёрный глаз под свисающей чёлкой уже видит её, нос – фыркает.

Блейк приветственно ржёт, и человек, что только-только спрыгнул с него, оборачивается.

И снова хочется бежать, но теперь в другую сторону: вперёд, бесконечно-широко раскрывая объятья…

Но улыбка гаснет, смывается серым, будто октябрьский дождь, взором. Дайана не бежит – еле идёт навстречу, ступая ногами, налитыми чугуном.

Ни морщинки на мраморно-белом лице. Ни единого отблеска серебра в иссиня-чёрных прядях. Барон неизменен. Барон суров.

Рука вдруг тянется… И останавливается, падает. Булавой сжимается кулак.

– Приветствую тебя, отец. – Тихо. Сдержанно. Холодно.

Две ледяные стрелы – прямо в глаза. Насквозь – и будто не видя.

– Привет и тебе, Дайана.

Лёгкий поворот и…

Всё.

Стрелы уже летят в другую сторону, по очереди пронзают спешащих навстречу слуг. Рука в бархатной перчатке хлопает коня по боку – и барон уходит. Плащ – рваный, узорчато-грязный – надменно вздувается за спиной.

…Зябко, так зябко. Словно в секунду заболела лихорадкой. И вокруг – всё белое, больше не алое, и эта белизна нестерпимо режет глаза…

– Прочь, – выдыхают губы, когда один из слуг берётся за уздечку. – Я сказала: прочь!

Слуга шарахается назад, пятится с низким поклоном. Дайана хватает уздечку и сама ведёт Блейка в конюшню.

Щеки дёргаются, дрожит гладящая любимца рука. Блейк ловит пальцы тёплыми губами, фыркая, подставляет морду в шелковистых шерстинках.

«Это не я, это – Моргейна… Это не я, это – Моргейна…» – крутится в голове бешеный, злой вихрь. Но глаза жжёт всё сильнее, и Дайана, тесно прильнув к Блейку, прячет лицо в его густой гриве.

И всё-таки вернулся.

Вернулся.

Глава 4. Незнакомая книга

Вокруг огромного, отливающего закатным солнцем котла скользили двенадцать лёгких силуэтов. Бледные до прозрачности пальцы бросали в его багровую, как глотка зверя, глубину крысиные хвосты и шкурки бородавчатых жаб, выливали из тонкостенных склянок яд болиголова. Рукава одеяний – тёмных, словно крыло нетопыря, – подметали забрызганный свежей кровью пол, а босые ступни, казалось, вот-вот оторвутся от земли.

Дым, что тянулся из котла, густел и рос, будто вихрь смерча, рождённого в глубине северного моря. Быстро, мимолётной мыслью, в нём пролетали короткие молнии и вспышки – зелёные, словно кошачьи глаза. Каждый раз подмечая это, ведьмы приходили в исступленный восторг; гримасничая, кривили пурпурные, цвета сырой печени, губы и пели, шептали, шипели свои тёмные заклинания…

Внезапно голоса стихли. Скрипнула дверь – и в зал, ступая величаво и грозно, вошла она: светлые, как паутина, волосы, льдисто-синие глаза и костяной венец, на котором щетинятся драконьи зубы.

– Королева Моргейна, Королева…

Бескровные губы Великой Тёмной изогнулись в подобии улыбки. Она ступила ближе, поднимая на всеобщее обозрение страшный, зажатый в когтистой ладони предмет, и ведьмы радостно заверещали. То был череп без верхушки – всё, что осталось от вора, срезанного с виселицы пару недель назад, – наполненный кипящим, цвета ночи, зельем.

Моргейна приблизилась и влила чёрное варево в котёл. Один удар сердца – и огненно-дымный столп выстрелил до потолка, в нём стали видны далёкие силуэты: горящие заживо люди, горящие дома, города – всё, что сбудется очень скоро, ибо Королева мстит за любое, самое крохотное оскорбление. Кровью.

Додумав это, Дайана скривилась, всё ещё глядя на красочную иллюстрацию, и в сердцах захлопнула книгу. Сколько раз она читала это? Сколько раз, проведя пальцем по последней строчке, яростно сжимала руку в кулак? И сколько же бессонных ночей, тягостных одиноких дней сама придумывала продолжение?..

История прихода к власти ужасной Моргейны заканчивалась изгнанием Артуриана. Летописец под именем Пэнсер ставил точку именно в этом месте, оставляя ей лишь страхи, догадки, фантазии…

Сдержанно вздохнув, Дайана окинула хмурым взглядом высокие, заставленные книгами полки. Вот бестиарий Малых Тёмных, одетый в застёжки и заклёпки, словно рыцарь – в броню. Чуть дальше – печатный томик с гладкой, как зеркало, обложкой; в нём хранится история Белой Ведьмы, что заморозила далёкую Марнию. Рядом – громадный фолиант о неведомом Среднеземье, где обитает Колдун, сотворивший магическое кольцо…

Почти всё, что находилось здесь, было читано, и не раз. Почти каждая книга рассказывала про ту или иную магию.

Дайана отложила историю Моргейны на стол и задумчиво прошлась вдоль полок. Провела белым, точно кость, пальцем по корешкам. В мире, что лежал за пределами Хокклоу, несомненно, творились страшные вещи, и книги рассказывали ей об этом. Порой там вершилась не только чёрная, но и белая магия, колдовские силы использовались во благо, а добрые колдуны одолевали плохих… Но, всякий раз возвращаясь к летописи её страны – Альбиона, Дайана перечитывала историю Моргейны и чувствовала, как внутри, словно кобра, встаёт застарелая злость…

…И зависть.

Дайана подошла к узкому окну, коснулась горячей ладонью стекла, чтобы найти успокоительный холод. Моргейне и ей подобным стоит только шепнуть – и от пальцев побежит паутинка трещин, стекло взорвётся, не причинив никому вреда, и ветер дружески потреплет по волосам… Нет, по шелковистым вороньим перьям, ибо уже не человек – птица взлетит ввысь, чтобы чёрной стрелой покинуть Хокклоу, глотнуть ледяной, запредельный воздух свободы, увидеть чужие, далёкие страны и моря…

Рука отдёрнулась от стекла. Дайана на секунду прикрыла глаза, призвав себя к невозмутимости и терпению, и пошла к приставной лестнице, намереваясь достать новую книгу. Быть может, это позволит ей, наконец, отвлечься.

Ступеньки тихо поскрипывали под ногами. Встав на носки, Дайана шарила по полкам в заднем ряду, легонько ударяя указательным пальцем по корешкам известных ей книг: гладким и шершавым, потрёпанным и новым, совсем простым и вычурным, с гордо сверкающими вставками из бронзы и серебра…

Серебра?

Глаза вдруг прищурились. Дайана склонилась ближе, раздвинула плотно стоящие тома – и вытащила никогда прежде не виданную книгу.

Томик, небольшой по количеству страниц, странно тяжело давил на ладонь. Он был обтянут чёрной телячьей кожей и поблёскивал вставками чистого серебра: узкой полоской на корешке и четырьмя треугольниками в уголках на самой обложке. Но самым удивительным было вовсе не это.

Дайана безотчётно сглотнула, разглядывая находку. На лицевой стороне обложки стояли буквы, словно продавленные изнутри.

Книга Джеймса.

«Дневник отца?.. Давным-давно забытый здесь?»

Эта мысль заставила голову закружиться. Дайана даже покачнулась, но удержала равновесие и с жадностью вцепилась в книгу. Однако страницы, будто склеенные намертво, никак не поддавались, оберегая хранимые внутри секреты. И Дайана, закусив от усердия губу, вне себя от волнения, страха и неистовый жажды запретного знания, всё-таки приоткрыла середину тома. Мелькнул почерк – знакомый, узкий, стремительный почерк, заставивший её внутренне возликовать.

И тут ступенька хрустнула.

Подавившись воплем, Дайана схватилась за полку, но вспотевшие от волнения пальцы не удержались. Мгновение ужаса – и она ощутила, как падает с высокой лестницы, выпуская из ладони книгу, как больно ударяется о крытый плитами пол…

И увидела, прежде чем потерять сознание, как сверху, прямо на неё, стаей атакующих птиц летят увесистые тома.

***

Верхнюю часть лба жгло и саднило. Дайана приоткрыла один глаз, другой… Тронула кожу над правой бровью и досадливо сморщилась, увидев, что пальцы окрасились алым. Впрочем, других ранений, на её счастье, не было – не считая синяков, которые, несомненно, уже покрыли фиолетовым все ноги и спину.

Дайана медленно поднялась, в голове слегка гудело. Взгляд скользнул по десятку сброшенных наземь книг, нашёл знакомое серебро. И вот чёрный томик уже стиснут в дрожащих пальцах.

На сей раз открылся иной разворот. Чужой, незнакомый почерк… Рисунок. Дайана воззрилась на него: смутный человеческий силуэт и пламя, что охватывало его поднятую к небесам руку. На заднем плане виднелись нечёткие очертания неких стен, башен…

Внутри черепа словно качнулся огромный колокол, заставив Дайану на миг потерять слух. Она стиснула голову, зажмурилась – и вдруг увидела это.

Горящие заживо люди, горящие дома, города. Яростно гудящее, цвета холодного аметиста, пламя. Белёсая, объятая колдовским огнём рука. И маленькая, такая знакомая серебряная вспышка на безымянном пальце…

Веки резко распахнулись. Но после Дайана лишь нервно усмехнулась, провела рукой по глазам. Привиделось. Всё это – результат падения. Что же ещё? Надо бы бросить книги, дойти до своей комнаты и прилечь отдохнуть.

Но пальцы всё лихорадочней цеплялись за странный томик, паучьими лапками метались по нему, ища листы, готовые открыться…

Вот звезда. Пять чётких, гранёных сегментов-лучей и крупная, чёткая середина. Попеременно тёмные и светлые части, чернилами нарисованные от руки. И подписи, добавленные к каждой из них, острым, как лезвие, почерком.

В горле пересохло. Дайана кашлянула и начала читать хрипловатым шёпотом:

– Первая печать… Ведьмино пламя… Вторая печать… Серебро хранителя… Третья печать… Слеза убивш…

«Книга Джеймса» выпала из рук. В глазах потемнело – и вспыхнуло, явив взору ошарашенной Дайаны смутную, быструю тень в рваном, будто клочок тьмы, балахоне и с бьющими по воздуху огромными крыльями. Неощутимый ветер чуть сдул чёрную гриву с бледного, как молодая луна, лица, и прямо на Дайану уставилось жуткое, без зрачка, око.

– Нет!

Дайана закричала, отшатнулась в никуда… И заморгала, осознав, что она – дрожащая и перепуганная – по-прежнему стоит посреди своей библиотеки.

Тонкая книжица валялась у самых ног. Странное, плохо осознаваемое чувство шептало Дайане отшвырнуть её подальше, пнуть, словно мерзкую жабу, чтобы никогда-никогда-никогда больше не прикасаться к ней…

Но Дайана заставила себя поднять все, до одной, книги и хаотично, кое-как рассовать их по нижним полкам. «Книга Джеймса», взятая в руки последней, была задвинута в самый дальний угол, и Дайана долго смотрела на неё, беспокойно кусая губы.

Ничего. Теперь она знает, где её найти. И найдёт, когда захочет. Если захочет. А пока…

Надо подумать.

Дайана схватила том «Пришествие Моргейны» со стола, крепко прижала к себе и быстрым шагом, чуть ли не бегом, покинула библиотеку…

…Чтобы на первом же повороте врезаться в барона Ридделла.

– Отец!..

Дайана отскочила, съёжилась. Склонила голову так, что волосы почти скрыли пламенеющее лицо. Казалось, даже через притиснутую к груди книгу по всему Хокклоу разносится биение перепуганного сердца.

– Что это?

Твёрдые, холодные пальцы тронули подбородок, и барон прищурился, повернув лицо дочери к себе. Тёмная прядь скользнула со лба, открывая ещё не засохшую ранку.

– Уронила книгу. В библиотеке, – быстро ответила Дайана, пытаясь улыбнуться, но задушила улыбку в зародыше. Лёгкое прикосновение к подбородку исчезло так же быстро, как и появилось. Барон медленно отступил на шаг.

– Я скажу Харриет, – бесстрастно пообещал он.

Дайана кивнула, привычно опустила взгляд. Но почти сразу посмотрела на отца вновь – и неожиданно похолодела, поняв, что теперь он внимательно разглядывает её книгу.

– «Пришествие Моргейны»?.. – прочитал он, словно бы говоря сам с собой.

– Д-да… Я… – Дайана запнулась. – Я пойду, отец?

– Иди, – прозвучал холодный ответ.

Дайана обогнула отца и пошла, всё ускоряя шаг.

…На лице барона, что неслышно обернулся ей вслед, играла едва заметная улыбка.

Глава 5. Гости в Хокклоу

Город у подножья холма корчится в немыслимой агонии. Стенания и вопли страдальцев, что умирают от кровавого кашля и горячки, доносятся до самого замка, на высокой башне которого статуей застыл одинокий человек.

Вот он поднимает руку. Вытягивает указующий перст. И с блёклого, цвета скисшего молока, неба на город начинают сыпаться крылатые чёрные клочья.

Крики достигают апогея. Но человек продолжает стоять и ждать чего-то, наблюдая, как тёмные фигуры срывают с петель двери, выбивают окна, проникают в каждый дом…

Мёртвая тишина. Только свистит, сипло и уныло свистит ветер. А с пальцев уже срывается фиолетовая вспышка: она разрастается в полёте, обращаясь в неистовый огненный шторм, и с яростью врезается в притихший было город.

Дома и постройки трещат, трескаются, рушатся. Падает острая башня, увенчанная крестом. Человек больше не смотрит. Он и так знает, что к утру от города у замка не останется даже угольков. Отворачивается и медленно, точно больной, бредёт вниз по винтовой лестнице.

Пустой зал, едва горящие факелы на стенах. Стремительный шорох одежды – и на пути появляется слуга в серебряно-чёрной ливрее. Лицо его бескровно, бело как снег.

– Милорд!..

Слуга падает на колени, хватается за ноги человека, бессвязно бормочет какие-то просьбы и мольбы…

Рука поднимается. На каждом пальце вспыхивает отчётливый аметистовый огонёк.

***

Дайана проснулась от собственного крика. Съёжилась в комок, вдавив лицо в подушку, набитую сухой лавандой. Зубы стиснулись до ноющей боли в скулах, в глазах стало мокро и горячо.

– Это сон. Просто сон!

Но в памяти снова всплыла «Книга Джеймса», заполненная тайными знаниями и откровениями. Дайана мотнула головой, словно отмахиваясь от наваждения. Отец борется с колдовством. С Моргейной. Со всеми Малыми и Великими Тёмными. И всегда боролся. Пускай он не говорит ей об этом, делает вид, что ничего не понимает – он хороший. Хороший!

Дайана села на кровати, откинула одеяло. В комнате было темно, лишь слегка посверкивала искусная, позолоченная роспись на белёном потолке: солнце и месяц в окружении словно танцующих подле них созвездий.

Отец не владеет колдовством. Это его заколдовали. Всё, что она увидела в книге, лишь описания сил чёрных магов, против которых отец сражается. Это заметки, полевые очерки о том, чего стоит от них ожидать. То, что привиделось ей, не имеет никакого значения, твёрдо сказала себе Дайана.

Но беспокойство не уходило, гнусно сосало где-то под ложечкой. И, немного подумав, Дайана всё же решила пройтись. Она не раз ходила по ночному замку, почти каждый уголок которого знала и на вид, и на ощупь, и очень любила подниматься на башни, чтобы поглядеть на бескрайнее, в алмазных точечках звёзд, небо.

Дайана оделась, зажгла свечу. Бесшумно выскользнула из комнаты и, крадучись, пошла по Хокклоу…

Но далеко пройти беспрепятственно не удалось.

Рядом послышались шаги, мелькнул фонарь, скрытый стеклянным колпаком. Дайана метнулась в ответвление коридора, задула свечу и попыталась слиться со стеной, от души надеясь, что её никто не заметит.

Дайане повезло. Никто не свернул в её сторону, никто даже не обернулся. Зато она, всё выше вскидывая невидимую в темноте бровь, с удивлением смотрела на вереницу слуг, проходящую по центральному коридору. В руках у многих покоились блюда и сосуды.

Ноздри Дайаны шевельнулись, чуть сильнее втянули воздух. Пахло ягнёнком, жаренным в травах, печёными яблоками и вином. Что же это? Барон решил перекусить?

Судя по всему, слуги направлялись прямиком в главную залу. И, немного поразмыслив, Дайана решила повременить с ночными бдениями на башне. Дождалась, пока последний слуга не скроется вдалеке, и, найдя на стене в соседнем коридоре заветный, хрустнувший под её ладонью камешек, быстро открыла секретный ход. Вскоре она уже спешила по тайному коридору, придерживая в руке вновь зажжённую свечу.

Вот и то самое место. Крохотные, еле заметные глазки.

Дайана подступила вплотную, почти распластавшись по стене…

…И увидела стол, за котором сидели двое.

***

На секунду – какую-то совершенно дикую, безумную секунду! – Дайане показалось, что напротив барона, в самой дальней стороне крытого льняной скатертью стола, сидит принц Артуриан.

Но за первой секундой пошла вторая, третья, и Дайана напряжённо свела брови к переносице, не зная, что ей и думать. Ведь в Хокклоу, на её памяти, ещё никогда не бывало гостей…

Слуги расставляли кушанья – как всегда безмолвно, аккуратно и споро. Джеймс Ридделл не смотрел на них, лишь цедил вино из кубка: привычно непроницаемый, он был одет в простой чёрный дублет, поверх которого была накинута мантия, отороченная мехом чёрной лисицы. Изредка он поглядывал на некий предмет из серебристого металла, что лежал подле его правой руки на столе. К еде барон не притрагивался – в отличие от гостя, который ел с явным удовольствием и аппетитом.

Дайана прищурилась. Гость был совершенно седым, и его гладкие, безупречно уложенные волосы походили на серебряный шлем. Однако это никак не вязалось с лицом: моложавым и улыбчивым, что было самую толику тронуто загаром. На плечах лежал короткий плащ – весь в густо нашитых вороньих перьях, под ним виднелся бархатный, молочно-белый дублет. А подле резного стула, прислонённый так, чтобы можно было быстро достать, стоял посох – длинная, кривоватая ветка, на верху которой, среди растопыренных, как пальцы, сучков лежал удивительный камень: перламутровый и мягко сияющий.

– Итак, ты закончил? – холодно осведомился барон, когда тарелка гостя опустела.

Тот с преувеличенной тщательностью подтёр остатки соуса хлебным кусочком и улыбнулся. Блеснула полоска очень белых зубов.

– Закончил, милорд. Благодарю. Вы, как никто, умеете угощать усталых путников, – ответил гость, окидывая заинтересованным взглядом стройную, бледнолицую служанку, что тихо, как мышка, убирала объедки со стола.

Уголок рта барона дёрнулся в откровенной усмешке.

– Зря облизываешься.

– И вовсе не зря, – всё с той же улыбкой возразил гость, снова повернув к нему лицо. – Безупречное колдовство!

Барон хмыкнул и пожал плечами. Сделал рукой небрежно ленивый жест. И Дайана сдавленно ахнула.

Потому что лицо кроткой служанки смялось, как сминается под рукой тучной хозяйки сырое тесто. Черты перемешались, смазались, исчезли, и там, где раньше белело живое, пусть и малоподвижное лицо, не осталось ничего человеческого. Да и вообще ничего – лишь ровная, чуть мерцающая внутренним светом поверхность.

Безликая голова повернулась к хозяину, повернулась к гостю. Колыхнулись волосы, обращённые в дым. Руки – тоже преображённые, с быстрыми сполохами света внутри – собрали посуду… И служанка спокойно побрела прочь. Той же походкой, какой ходила раньше. Какой все они ходили.

– Иллюзия. Морок. Только и всего, – медленно произнёс барон, проводив ушедшее создание взглядом.

– Вы слишком скромны, милорд…

Барон поморщился.

– Не заговаривай мне зубы, Лерой. Ты отлично знаешь, что я хочу от тебя услышать.

Гость, названный Лероем, покорно склонил голову.

– Конечно, милорд.

Джеймс Ридделл тут же подался вперёд. Подобрался, как ястреб, готовый обрушиться на добычу; вонзил в собеседника бритвенно-острый взор.

– И? Вы нашли Печать? Говори же!

Лерой только вздохнул, отчего барон, сразу налившись холодной яростью, откинулся обратно на спинку кресла.

– Мы побывали в Пэн-да-Горе… Заглянули в заснеженный Беадорф… Но пока не обнаружили там ничего. Увы.

– Это не оправдание.

Лерой согласно кивнул, опустив уголки рта. Притворно грустно? По-настоящему? Затем сверкнул на барона быстрым, осторожным взглядом – и вновь беспечально улыбнулся. Казалось, он не может долго пребывать в серьёзном настроении.

– Вы торопите меня. Но ведь ваша дочь…

– …весьма скоро к нам присоединится, – перебив его, с непоколебимой уверенностью бросил Джеймс Ридделл, заставив наблюдавшую за ним Дайану по новой ужаснуться. – Да. Она примкнёт к нам. И тоже будет путешествовать по мирам. Это я тебе обещаю.

Барон помолчал. Отпил вина, задумчиво крутанул кубок так, чтобы содержимое всколыхнулось, и негромко договорил:

– Каждый раз новое поколение Ридделлов становится сильнее. Каждый раз Сила впервые проявляется в полную мощь после шестнадцатилетия. Это произойдёт с ней. Уже очень скоро.

– Надеюсь, к тому времени вы заполучите все нужные Печати, – безмятежно заметил Лерой, любуясь собственными ногтями, и с улыбкой добавил: – Кстати, мы нашли его.

– Что? И ты молчал?!

Барон порывисто вскочил. И без того неяркое лицо вдруг стало ещё бледнее.

– Неужели вы не любите сюрпризы, милорд? – сузив смеющиеся глаза, ответствовал гость. – Он бродил у самого замка, но мы успели его перехватить. Теперь он здесь. Во дворе. И вам, несомненно, стоит его увидеть.

– Да. Идём, – резко приказал Джеймс Ридделл, начиная быстро идти к выходу из зала. Лерой грациозно поднялся, прихватил посох и с неспешным достоинством пошёл вслед.

Неприметные глазки в стене закрылись. Чуть помедлив, Дайана – дрожащая, с болезненно колотящимся сердцем – торопливо побежала по тайному коридору, то и дело спотыкаясь на ходу. Первый поворот, второй, третий… Стена, выходящая во двор. Узкая щель – секретное окно.

Двор то темнел, то окунался в лунный свет: по небу, гонимые ветром, неслись тучи. Высились хозяйственные постройки, колыхалась трава.

…А еще – там стоял коленопреклонённый человек.

Руки его были связаны; на груди, средь запылённой одежды, сияло нечто серебряное, похожее на крест. А позади, в густой тени от постройки, виднелись три фигуры: высокие, закутанные во мрак…

Пленник стоял с закрытыми глазами и, низко склонив русоволосую голову, бормотал что-то тихим, полным приглушённой ярости голосом. Барон Ридделл молча шагнул вперёд. И остановился, лишь стоило человеку поднять на него взгляд.

Сверкнули блестящие, как у безумца, голубые глаза. Губы скривились в судороге-улыбке.

– А вот и колдун, – словно выплюнул человек и засмеялся – сипловатым, каркающим смехом.

На лице Джеймса Ридделла не дрогнул ни единый мускул.

– Твоё имя.

Пленник задрал подбородок ещё выше, бросил с непонятным вызовом:

– Я из семьи Хенли!

– Вижу, – медленно кивнув, спокойно и холодно произнёс барон, перед тем, как повернуться к стоящему неподалёку Лерою. – Выживший. И, к тому же, Хенли… Как ты мог допустить такое?

Лерой обезоруживающе улыбнулся.

– Моё первое дело, милорд. Никто не идеален.

Помучив его тяжёлым взглядом ещё некоторое время, барон опять воззрился на пленника.

– Значит, все эти годы о Хокклоу рассказывал ты… И поиски проводил – тоже… – уронил Джеймс Ридделл. Потом спросил, будто бы самого себя: – Сколько же лет было тебе? Тогда?..

Пленник тряхнул головой и оскалился.

– Я был молод. Но помню и крылья… И пламя! – прорычал он, дёргаясь вперёд, к барону. Лерой предостерегающе зашипел, трое чёрных фигур беззвучно метнулись ближе.

Но Джеймс Ридделл не отступил.

– Что ж. Ты долго искал, – словно не услышав последних слов, не увидев произошедшего, промолвил он.

– И хорошо готовился!

– Вряд ли хорошо, раз ты здесь.

Пленник содрогнулся от бешенства. И вдруг взорвался:

– Мы ведь отдали тебе самое лучшее! Самое дорогое, что у нас было!..

На лице Джеймса Ридделла что-то мелькнуло. Пропало. Губы едва шевельнулись.

– Безусловно, – прошептал он.

По щекам Хенли уже струились обильные слёзы. Он плакал, не скрывая этого, но взгляд его – лютый, горестный – ни на миг не отрывался от барона.

– Я знаю, кого ты прячешь за этими лесами, среди этих проклятых башен… – внезапно скрежетнул Хенли.

Барон Ридделл ничего не ответил, и только глаза его нехорошо сузились.

– Потому что я видел… Девушку на стене! – со злым торжеством закончил пленник.

– Ну а я, – неторопливо сказал Джеймс Ридделл, – буду последним, кого ты видел.

И поднял правую руку.

Ярчайшая, фиолетовая вспышка. Стремительная молния, что сорвалась с затянутых в перчатку пальцев и с жужжанием врезалась человеку по имени Хенли в самые глаза. Вой, поднявшийся следом, взвился до небес. Пленник рухнул лицом вперёд и неистово закорчился от боли.

Барон опустил ладонь, окутанную фиолетовым туманом. Отвернулся.

– Найди всех, кто знает хоть что-либо ещё. Уничтожь всех разносчиков слухов и все улики, – металлическим, бесчувственным голосом приказал он Лерою, глядя на слугу через плечо. – А с ним… – взгляд серых, беспощадных, как сталь, глаз на краткий миг обратился в сторону раненого Хенли, – …ты знаешь, что делать.

Джеймс Ридделл повернулся, собираясь уйти. И тут случилось несколько вещей сразу.

Хенли дёрнулся, сбрасывая верёвки с рук; в ладони его блеснуло остриё. Вскинув обезображенное огнём лицо, ориентируясь лишь на слух, он кинулся на спину барона в последней, отчаянной атаке измученного зверя.

Беззвучное: «Берегись!» застыло на губах омертвевшей от ужаса Дайаны. Но наперерез бывшему пленнику успела метнуться одна из тёмных фигур. Барон уже оборачивался, когда раздался странный звук.

Звук огромных крыльев, бьющих по воздуху…

Миг – и чудовищные крыла распахнулись, закрыв собой барона, точно оперённый щит. И кинжал, что целился в ненавистную спину, с размаху вошёл в иную плоть.

Хенли не успел отпрянуть: первая когтистая рука удержала его, не сумевшего вытянуть остриё. Вторая – вонзила в его сердце бескровные и бесплотные, как предутренний туман, пальцы…

Ночной ветер поднял спутанные космы волос, открыл чёрные глаза-жемчужины. С губ Хенли сорвался ужасающий хрип, а из груди, повинуясь силе кошмарных пальцев, потянулось странное, слабое сияние, похожее на тонкое полупрозрачное полотно.

Мгновение – и тело, что трепыхнулось последний раз, было отброшено в сторону. Крылатое существо выдернуло из себя кинжал и, смяв сияющее полотно в когтях, с поклоном подало его Лерою. Тот протянул навстречу посох. Сияние взвихрилось, метнулось к перламутровому камню и, втянувшись внутрь, исчезло.

– Отчаянный. Сумел-таки развязаться… Но глупый. Ведь у него не было никаких шансов, – заметил Лерой, посылая быструю улыбку барону. Тот не ответил, разглядывая затихший на земле труп. – Ну и ладно. От мёртвых меньше проблем. Я прав, милорд?

– Уходи, – вместо ответа прошипел Джеймс Ридделл.

Лерой в секунду вытянулся в струнку. И низко поклонился, прежде чем исчезнуть в воздушном вихре вместе с тремя существами и телом убитого пленника…

Барон ещё постоял в одиночестве, опустив руки. Но вскоре ушёл и он.

Лишь незримая Дайана продолжала неподвижно стоять в темноте. Давно обронённая, погасшая свеча валялась где-то у ног, а по кулаку, что из последних сил сдерживал так и рвущийся из горла крик, алыми змейками бежала кровь.

Глава 6. Бегство от магии

– Пожалуйста, открой! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!..

Дверь вздрогнула, словно от испуга; лязгнул отпираемый засов. В проёме появилась растрёпанная Хэтти, и Дайана, всхлипнув от облегчения, ввалилась в комнату.

– Госпожа, что…

Не говоря ни слова, Дайана крепко-накрепко заперла за собой дверь. Закончив, она обессиленно сползла на пол и съёжилась в дрожащий комок. Хэтти бросилась к ней, встала рядом на колени.

У её госпожи стучали зубы.

– Что случилось?..

Дайана с усилием сглотнула и, не выдержав больше, начала говорить. Речь полилась бешеным, торопливым потоком. Слушая её, Хэтти всё сильнее закусывала губу.

– Но хоть ты, ты настоящая?! – цепляясь за служанку, спрашивала Дайана, с мольбой заглядывая ей в лицо.

Хэтти не отвечала. Только смотрела на неё глазами больной собаки, да порывалась погладить по волосам – но всё отдёргивала руку.

– Не плачьте. Ридделлы не должны плакать, – пытаясь ободряюще улыбнуться, наконец, сказала она.

«Каждый раз новое поколение Ридделлов становится сильнее», – вспомнила Дайана и, зарычав, размазала слёзы по лицу. Взгляд её метнулся по крохотной, тесной комнатке, что освещалась тусклым огоньком одинокой свечи. Дайана никогда не бывала здесь прежде. Стены здесь были почти полностью задрапированы тканью с искусной вышивкой. Оказывается, у Хэтти был свой дар…

…И своё наваждение.

Дайана резко поднялась, шагнула к ближайшей стене. Взгляд её вонзился в фигуру, вышитую чёрной и фиолетовой нитью.

«Я помню крылья. Я помню пламя».

– Ты знала. Да? – удивительно спокойно сорвалось с губ.

Хэтти не ответила. Дайана обернулась, чтобы увидеть, как по лицу её служанки катятся крупные, с горошину, слёзы.

– Я не могу вам ничего сказать. Не могу!

Дайана кивнула, вдруг почувствовав себя очень старой и усталой.

– Гейс, – только и произнесла она. Окинула взглядом стены, подмечая крылатые фигуры и пламя на каждом клочке ткани.

– Он убьёт меня, если скажу… – проглотив слёзы, выдохнула Хэтти. Седые патлы её прилипли к мокрому лицу.

Дайане захотелось закричать. Но она лишь до боли зажмурила глаза, стиснула кулак, покрытый засохшей кровью.

– Я переночую у тебя. Можно? – помедлив, несмело спросила Дайана у Хэтти.

Крохотный кивок.

…Дайана лежала спиной к тихо посапывающей служанке и всю ночь смотрела в темноту.

***

На следующий день, ближе к полудню, барон Ридделл позвал Дайану с ним отобедать.

Хотелось отказаться. Притвориться больной. Сделать всё, что угодно, лишь бы не ходить туда, не говорить, не видеть…

Но пальцы Хэтти уже расчёсывали спутанные волосы, вплетали в них серебряные и синие атласные ленты, закрепляли косы-петли вокруг ушей. Дайана стояла как истукан, позволяя себя одевать и прихорашивать – очень прямо, с белыми губами, стянутыми в ниточку, – и чувствовала себя рыцарем, что вот-вот отправится на войну.

Да только в отличие от настоящего рыцаря она совершенно не знала, что делать.

Барон уже сидел за столом. Заметив вошедшую в зал дочь, он мазнул по ней привычно-быстрым взглядом и молча указал на место рядом с собой. Дайана подошла. Чинно села. За плечом в мгновение ока вырос слуга, поднёс воду для омовения рук – и Дайана чуть не шарахнулась от него, словно от прокажённого. Внутренности будто скрутил железный кулак. Но сила воли взяла своё: на каменном лице Дайаны не отразилось ни намёка на страх или отвращение. Она спокойно омыла руки и заглянула в блёклые, как у снулой рыбы, глаза слуги. Они, как и всегда, ничего не выражали.

«Это иллюзия. Морок. Только и всего».

Дайана взяла кусок пшеничного хлеба. Безотчётно разломала его, проглотила пару кусочков и больше есть не стала. Пальцы мяли крошки, скатывали маленькие, с ноготь величиной, комки. Выдавали всё нарастающее беспокойство.

– Я скоро уеду, – без всяких прелюдий произнёс Джеймс Ридделл.

Дайана коротко кивнула. Раздавила хлебный комочек, как вошь. Сутки назад эта новость заняла бы все её мысли, болезненно отдалась бы в сердце. Но в этот раз…

– Но в этот раз я возьму тебя с собой, – договорил отец.

Теперь сохранить бесстрастность не удалось. Дайана повернулась к барону всем лицом. Увидела устремлённый на неё, выжидающий взгляд. Поймала своё крохотное отражение в серых, как пепел, глазах и выпалила вопрос:

– Куда? Зачем?

Барон моргнул. Отвернулся, взял в ладонь серебряный кубок.

– А вот это тебе знать пока не обязательно.

Хотелось задать ещё тысячу вопросов. Прокричать, до эха проорать их прямо в это безмятежное, словно запертое на сотню замков, лицо. Выбить из руки треклятый кубок, который украл у неё его внимание, содрать со стола скатерть, опрокинуть скамью…

Но Дайана лишь уткнулась взглядом в тарелку. Замолчала. И продолжила сидеть. Она была тиха, почти незаметна. Холодна. И старательно делала то, чего от неё ожидали.

***

Дайана смотрела на своё отражение. Отражение нагло, в упор, глядело в ответ: опалово-голубые глаза; синее, как грозовое небо, платье; богато украшенный пояс, кисти которого болтаются у бедра…

«Каждый раз Сила впервые проявляется в полную мощь после шестнадцатилетия».

Рука сжалась, царапнула ногтями мягкую, податливую ладонь.

«Это произойдёт с ней. Уже очень скоро».

Дайана зажмурилась, и девушка в зеркале, теперь невидимая, тоже сомкнула веки.

«Книга Джеймса». Лерой и его крылатая, неведомая жуть. Колдовские печати и колдовское пламя. И пленник. Этот несчастный пленник, наказанный неведомо как и неведомо за что – всё это казалось каким-то нереальным, неправильным. Кошмаром, от которого она никак не может проснуться.

Дайана открыла глаза, прошлась по комнате так, что взвился длинный подол. В поле зрения мелькнул потёртый томик с историей Моргейны, и губы дёрнулись, словно в рот попала какая-то гадость. Перед глазами вихрем промчались все фантазии, все эти глупые, придуманные россказни и мечты о геройствах отца, о его трудной, каждодневной борьбе… Все эти приключения, что происходили только в её голове, потерявшей рассудок от беспросветного одиночества и скуки… Жизни взаперти…

Скрежетнув зубами, Дайана вырвала скрепляющие косы заколки, выдернула ленты, разворошила пальцами волосы. Моргейна, Моргейна… Это ведь тебе он служит? Или кому-то другому?

У девушки в зеркале прыгали губы. По лицу, точно рябь по воде, то и дело проходила дрожь. Дайана отвернулась, обхватила себя руками.

«В этот раз я возьму тебя с собой».

Нет никаких гейсов, нет и в помине не было… Да с чего она вообще взяла, что ей нельзя, что ей смертельно опасно покидать Хокклоу?! Только слово отца, только сила привычки… Только нелюди-слуги, что повинуются колдовству и следят за ней день и ночь.

Дайана подошла к окну. Взглянула на тёмную, шумящую листвой армию деревьев, плотно окружившую замок.

«Я знаю, кого ты прячешь за этими лесами, среди этих проклятых башен…»

Фиолетовая вспышка. Рывок. Смерть.

Дайану пробил озноб. Она сжала руки сильнее.

«Сила… проявляется…»

Но она не хочет никакой Силы! – хлестнула внезапная мысль. Лбу стало жарко, зубы оскалились. Если то, что умеет барон, это Сила, она не желает ей обладать!

– Я не убийца, – процедила Дайана сквозь зубы и повторила – уже громче, на всю комнату: – Не убийца!

Она – не он.

Иссиня-чёрные, не тронутые сединой волосы. Гипсовая маска-лицо. Твёрдые, холодные пальцы, что чуть тронули подбородок – и исчезли.

Он никогда не обнимал её, не гладил по волосам. Словно она была какой-то грязной, неприкасаемой… Он научил её ездить верхом. Писать, читать, открыл сокровища библиотеки – и, сделав это, под конец оставил совсем одну. Оставил, будто потеряв к дочери всякий интерес. Но теперь она вновь интересна ему – своей пробуждающейся Силой.

Дайана опустила голову. Но вскоре подняла её, приблизилась к зеркалу, шагнув к отражению вплотную… Шестнадцатилетняя наследница Ридделлов, которая недавно не боялась никого и ничего, была бледнее полотна. Под глазами залегли тени, у губ появилась незнакомая угрюмая складка. Волосы были растрёпаны, всклокочены, как грозовая туча. Настоящая ведьма.

Минута, вторая – и на хмуром лице проступила внезапная жёсткость. Из зеркала на неё смотрела уже не она. Джеймс Ридделл.

– Я не поеду с тобой. Я убегу, – сказала Дайана.

***

Побег требовал тщательной подготовки и полной секретности. Решение сбежать было твёрдым, бесповоротным – и всё же нутро Дайаны то и дело сжималось от страха неизвестности и навязчивой тревоги. Что ждёт её за пределами замка? Похож ли Альбион на то, о чём она читала в книгах? И как, как в нём надо выживать?..

Но всё это было второстепенным. Главная задача состояла в том, как ускользнуть из Хокклоу незамеченной.

Поначалу это казалось невозможным: миновать охраняемые ворота, подъёмные решетки, внешний двор, новые решётки и ворота без посторонней помощи и лишних звуков было крайне сложно. Но затем Дайана вспомнила о ходе.

Когда-то она отыскала в библиотеке карту, что, без всяких сомнений, была нарисована рукой её далёкого предка. Карта была ветхой, в ней не хватало кусков, однако, многие комнаты и потайные проходы замка Дайана обнаружила именно благодаря ей.

Если верить карте, один из ходов вёл за пределы Хокклоу: поворачивая то тут, то там, сужаясь и разветвляясь, он выполнял роль спасительного, отходного пути на случай осады. Как-то раз Дайана проникла в него и даже прошла десяток шагов. Но быстро повернула назад, вспомнив, что не может оставлять замка…

Теперь она знала, что это не так.

Стоило Дайане вспомнить о ходе, она чуть ли не бегом отправилась туда на разведку. Она миновала то место, откуда в своё время повернула назад, радостно прошла вперёд, удивляясь тому, как же всё получилось просто…

Но вскоре потемнела лицом: дальнейший путь был заблокирован камнями.

Дайана со злостью пнула один из валунов. Чертыхнулась, зашибив палец, но, погоревав ещё немного, закрепила свечу на полу и стала освобождать проход. Руки, непривычные к грубой и тяжёлой работе, скоро покрылись припухлостями и ссадинами. Но усердие, в конце концов, было вознаграждено: вспотевшая, лохматая Дайана улыбнулась во весь рот, когда один из откинутых камней открыл за собой пустоту. Завал оказался не таким большим, как показалось ей вначале. Несколько дней работы – и путь будет открыт.

Оставалось надеяться, что ход не окажется совсем заблокирован дальше… не обрушится над её головой…

…А ещё – что барон не придёт за ней раньше, чем она сбежит.

***

Дайана в который раз собирала и разбирала путевой мешок. Он был не так уж велик и включал только самое, на её взгляд, важное: небольшой бурдюк с водой, сушёные фрукты, сухари, хлебные лепёшки и жёсткие полоски вяленого мяса в полотняном мешочке – то, что она сумела незаметно вынести из кладовых; сменное бельё, несколько запасных рубашек и сорочек из тонкого льна… А ещё – пригоршню драгоценностей и украшений, которые Дайана, за неимением денег, хотела использовать во внешнем мире: жемчужную сеточкудля волос, вышитый золотой канителью пояс; пару колец, в которых искрились сапфиры, будто зажатые в когтистых «лапах», и увесистый, с голубиное яйцо, опал, внутри которого застыли замысловатые прожилки цвета радуги.

Подумав, Дайана встала с кровати и присела у крытого ковром сундука. Открыла его и, порывшись среди тканей, что так и цеплялись за руку, вытащила большой, с ладонь, серебряный крест.

Серебро холодило кожу, кровь быстро пульсировала в висках. Этой находке было уже много лет: Дайана случайно отыскала крест в одной из потайных комнат, да так и оставила его себе, ничего не сказав отцу. Причиной было смутное детское воспоминание: когда-то она уже находила подобную вещицу, только из потемневшего, как от огня, дерева. На том кресте тоже был вырезан человек: худой, с остро-торчащими рёбрами, кротким, но измученным лицом…

«Кто это?» – помнится, удивлённо спросила она.

«Никто», – побелев скулами, ответил Джеймс Ридделл и властно протянул к её находке руку.

Дайана никогда больше не видела того креста. Но затем нашла этот. А давеча…

На груди, средь запылённой одежды, сияло нечто серебряное.

– Хенли, – произнесла Дайана и стиснула держащую крест руку. – Хенли, Хенли, Хенли…

Неведомый оберег, некое божество? Дайана не знала, что это на самом деле. Но ведь Хенли оно всё равно не спасло. Потому что, безусловно, было Мёртвым. Вряд ли оно будет как-то полезно ей.

Но рука всё не отпускала странную серебряную вещицу. И, когда Дайана готовилась отойти ко сну, крест уже покоился на дне путевого мешка.

…Ночью опять навалился страх. Удушливый, невыносимый. Дайана таращила глаза в темноту и крепко сжимала зубы, чтобы не закричать. Шестнадцать лет. Шестнадцать лет в замке, в этом холодном замкнутом мирке, к которому она так привыкла, непрерывно крутились в воспалённом мозгу. Что она будет делать? Там? Одна?.. Перед глазами закрутились неясные фигуры: вот золотоволосый Артуриан и Огненная дева, вот седая Моргейна и её Двенадцать у кровавого Котла, с узорами из краски – вайды на фарфорово-белых лицах…

Дайана мотнула головой, волосы змеями прошуршали по подушке. Нет, это фантазии, всё фантазии… В этом невиданном, далёком и чужом мире всё может быть по-другому. Совсем-совсем по-другому.

«А ведь ещё не поздно остаться…»

Лёжа, Дайана вцепилась руками в волосы. Напряжённо прислушалась к себе, пытаясь подстеречь пробуждение Силы. Вдруг она совсем не то, что Дайана думает? Вдруг это не так уж плохо? Она не поймёт, пока не почувствует. Не ощутит, каково это – владеть колдовским даром…

Дайана вытянула вверх слегка дрожащую руку – так, как в её фантазиях всегда вытягивала руку Моргейна. Повелительно и бесстрашно.

Всего одно слово родит пламя. Всего один изгиб тонких губ – и на землю обрушится дождь.

Рука бессильно упала.

«А ведь ещё не поздно остаться…»

Дайана зажмурилась и заставила внутренний голос замолчать.

– Я всё равно убегу, – упрямо прошептала она.

Глава 7. Гроза на Южной башне

У линии горизонта сверкнуло – словно небо, ухмыльнувшись, показало заострённый клык. Утробное рычание, что раздалось следом, вспугнуло вороньё, прикорнувшее на жилистых ветвях дубов. Гроза близилась, гроза была на подлёте. Пока что всё складывалось хорошо.

Дайана отошла от узкого окна. Оделась в привычное мужское платье, туго подвязала волосы кожаным шнуром. Закрепила на поясе кинжал в потёртых ножнах и, помедлив, окинула взглядом комнату.

Чем дольше медлить – тем сложнее уходить. Пора!

Закинув на плечо путевой мешок, Дайана тихонько выскользнула из комнаты и пошла по темнеющему коридору. Вечер вот-вот перейдёт в ураганную ночь. Её нескоро хватятся. «А ливень смоет все следы», – думая так, успокаивала себя Дайана.

Ей повезёт. Обязательно повезёт. Она скроется в непроходимых лесах, переждёт все поиски. Сумеет добраться до какого-нибудь города, купит себе коня, а потом… Потом фантазия обрывалась, но Дайана, от души стараясь бодриться, цеплялась за мысль, что всё непременно будет хорошо. Она старалась не думать о Тёмных – Великих и Малых – которые могли подстерегать её во внешнем мире.

Шаг за шагом Дайана продвигалась по тихому замку. Взгляд невольно скользил по сторонам, выхватывал из сумрака знакомые предметы, задерживался на них, будто зная, что Дайане сюда больше никогда не вернуться. Вот гобелен с атакующим ястребом, за которым ведёт потайной ход к прохладным кладовым… Колодцу, что принял и исполнил её желание… Вот малая зала, в которой она сидела у жаркого, гудящего камина долгой зимой… Вот…

Движение в темноте.

Дайана резко остановилась, отпрянула. Сердце подскочило, забилось где-то в горле, как яблоко, проглоченное целиком.

Дайана осторожно выглянула из-за угла. Руки похолодели, словно их полностью погрузили в глубокий сугроб, стоило ей разглядеть высокую, ужасающе-знакомую фигуру, что безмолвным часовым скользила туда-сюда по коридору.

Чувствуя себя так, будто едва не оказалась в ловушке, Дайана отступила, стараясь двигаться как можно бесшумней. Свернула в другой коридор и побежала.

«Они в замке, они в замке, они в замке!..» – панически крутилось в мозгу.

Дайана заставила себя остановиться. Прижала руки к лицу. Как теперь пробиться к её тайному ходу?

«Думай. Думай!»

Пройти по северной лестнице. Потом коридор, тайная комната, из неё – узкий проход, огибающий запретный участок. Миновать его – и она свободна.

Дайана сглотнула вязкую слюну, побежала…

Но, завернув за угол, налетела на Хэтти.

– Госпожа!..

– Молчи, молчи! – зашипела Дайана, отпихивая её от себя и прикладывая дрожащий палец к губам.

Но Хэтти рванула обратно, сунула ей в руки какой-то тяжёлый предмет. Блеснуло серебро.

Удивление на секунду победило панику.

– Это же…

– С его помощью ваш отец странствует по мирам, – торопливо объяснила бледная как смерть служанка. – Он поможет бежать отсюда. Держите его, ну!

Мысли окончательно сбились, запутались в хаотичный клубок.

– Но… – начала было Дайана.

Хэтти придвинулась вплотную. С неожиданной силой, до боли, сдавила руками её плечи.

– Вам надо бежать. Они пришли за вами. Они готовятся сотворить что-то ужасное!

– Хэт…

В уголках глаз служанки блеснул и погас свет.

– Барон злой. Он убьёт вас так же, как убивает всех!.. – с отчаянием прошептала она и отпустила Дайану.

Дальше всё произошло слишком быстро, чтобы это предотвратить. Хэтти метнулась к стене, на которой, в затухающем свете, темнел щит и закреплённые за ним, крест-накрест, мечи. Стремительно выхватила один из клинков из ножен, резко крутанула…

Отчаянный крик Дайаны эхом разнёсся по коридору.

Хэтти, пронзённая насквозь, повалилась к её ногам и скорчилась бабочкой, насаженной на иглу.

– Беги… – из последних сил выдохнули перекошенные, всё быстрее синеющие губы.

В конце коридора послышалось хлопанье крыльев. Дайана всхлипнула и сорвалась с места.

Пройти по северной лестнице. Потом коридор, тайная комната, из неё – узкий проход, огибающий запретный участок…

На ступеньках северной лестницы, в густеющей темноте, блеснул треугольник улыбки. Ниже вспыхнуло мягкое мерцание – бледный камень, украшение посоха.

– Моя прекрасная леди! – с видимым удовольствием воскликнул Лерой, поднимаясь на ноги, чтобы отвесить поклон.

Дайана отшатнулась и побежала, не дожидаясь, пока он выпрямится. Куда теперь? Куда?!

Она влетела в обеденный зал, врезалась животом в стол, охнула и отскочила. За пределами замка громыхнуло – точно уронили две огромные жестянки. По черепице зашипел-застучал дождь.

Куда?

Ноги работали бездумно и быстро, в голове барабанами билось лишь одно: «Не успела. Не успела!»

Мёртвые, остекленевшие глаза Хэтти. Нарушенный гейс.

По щекам поползли слёзы. Дайана бежала, как загнанный зверь, уже не разбирая дороги, как вдруг поняла, что взбирается по винтовой лестнице. Она вывалилась на площадку Южной башни, угодив прямо под обстреливающий замок дождь, споткнулась и упала, с размаху ободрав скулу. Предмет, который, казалось, намертво прирос к руке, металлически звякнул о камень. Поднявшись, Дайана уставилась на него.

«С его помощью ваш отец странствует по мирам!»

Предмет был круглым и увесистым. Состоял из четырёх равных частей, на каждой из которых виднелось особое украшение: звезда, крест, маленькая звезда в кресте и, наоборот, крест в звезде. Части сходились в центре, что представлял собой крупную вставку из выпуклого, чёрного стекла. Вокруг стекла шёл ободок, на котором сидела стрелка из того же серебристого металла, что и сама вещица. А по краю каждой части были начертаны мелкие деления. Шкала?

Стоя у зубчатого парапета, Дайана потрясла предмет, постучала по нему пальцем – ничего не произошло.

– Помоги же мне, помоги! – взмолилась Дайана – и ощутила, как в лицо ей вонзился чей-то ледяной взгляд.

Пальцы ещё успели сдвинуть стрелку, что указывала на звезду. А потом бессильно разжались. Блеснув, предмет выскользнул из рук, чтобы, крутясь в полёте, кануть за парапет, в далёкую, пронизанную дождём, темноту…

Быстрый, сильный взмах крыльями – и тёмная тварь приземлилась на площадку башни. Встряхнулась, как мокрая птица. Вывернула шею под немыслимым углом, продолжая смотреть на Дайану глазами-бусинами… И, шлёпнув голыми ступнями, шагнула ближе.

– Назад! – рявкнула Дайана, выхватывая кинжал.

Она отступила и, прижавшись спиной к парапету, застыла меж двух зубьев.

Всё. Теперь выхода нет.

Громыхнула дверь башни, на площадку ворвался барон Ридделл – в лице ни кровинки, свирепо трепещут ноздри. На мгновение застыл, будто не веря своим глазам, но затем тряхнул головой и решительно пошёл к дочери.

– Дайана, что…

– Назад! Или… или я спрыгну!

В дверном проёме показался Лерой. Прислонился к косяку, неодобрительно цокнул языком. Но выходить на площадку не стал – решил, что здесь слишком мокро? – мелькнула у Дайаны дурацкая, совершенно не к месту, мысль. Ветер с корнем выдирал волосы, ливень-косохлёст заливал глаза и лицо. Всё казалось расплывчатым. Ещё более страшным.

– Дайана, прекрати это немед… – вновь начал Джеймс Ридделл, делая шаг вперёд.

– Не приближайся! Я всё знаю!

Дайана лизнула и без того мокрые губы. Дёрнула дрожащей рукой, которая стискивала скользкий от дождя кинжал. Лицо её исказилось.

– Я видела… «Книгу Джеймса»! – пытаясь презрительно улыбнуться, выкрикнула Дайана. Отец выпрямился. Застыл. – Я знаю, чего ты хочешь… Чего ты ждёшь! Моей Силы, да?

– Откуда ты…

– Я видела, как вы убили Хенли! – яростно закричала Дайана, не дав ему договорить. – Кто он? Что он сделал? И что сделал ты, тогда? Кто ты такой?!

По щекам уже давно лился не только дождь. Дайана неотрывно смотрела на отца, словно видя его впервые, и больше не могла сдерживать долго копившихся слов. Её корёжило, раздирало.

– Я считала тебя героем… А ты… ты убийца!

– Я могу объяснить, – сглотнув, наконец проговорил Джеймс Ридделл. – Но сначала уйдём отсюда. Прошу… Убери кинжал.

Дайана бешено мотнула головой.

– Объясни сейчас!

На лбу отца – на высоком, бледном, облепленном волосами лбу, – яростно забилась жилка. Лерой укоризненно покачал головой, а на площадку башни, заставив Дайану вздрогнуть от омерзения, приземлились ещё два существа.

– Отвечай! Я желаю знать!

– Бойся своих желаний… – тихонько, себе под нос, пропел Лерой. Дайана резко ткнула рукой с кинжалом в его сторону.

– Кто он? Кто они все?

– Это тебе знать…

– …совсем не обязательно, да? – перебив отца, лающе расхохоталась Дайана, которой было вовсе не до смеха. Ободранная при падении скула щипала, сыпала кровью на воротник. – Они помогают тебе колдовать? Творить твои чёрные дела? Накладывать гейсы… – горло внезапно сдавило, словно на него накинули пеньковую петлю. Дайана судорожно вдохнула и продолжила цедить слова: – Гейсы… На Хэтти… Это ведь ты наложил? Ты, да? И теперь это убило её… Убило!!!

Полустон-полувздох, что сиплым шипением вырвался из губ.

– Довольно.

Дайана ещё успела увидеть, как Джеймс Ридделл шагнул вперёд, решительно вскидывая правую руку. Успела безотчётно метнуться в сторону.

Порыв свистящего ветра выбил кинжал из пальцев, унёс куда-то в грозовую черноту. А на руке отца вдруг блеснуло фиолетовое.

«Он убьёт вас так же, как убивает всех!..»

Мысль ошпарила…

…И отозвалась силой, что незримым, горячим вихрем пронеслась мимо Дайаны, чтобы влететь барону Ридделлу прямо в лицо.

Отец вскрикнул и ещё успел прикрыть глаза локтем – когда сила рикошетом ударила в обратную сторону.

Грохот камней. Словно где-то далеко-далеко, в неведомых шахтах обрушилась порода. Спина, что потеряла опору. Исчезнувшая вмиг стена.

Дайану закрутило, подбросило… И швырнуло за парапет.

– ЛЕРОЙ! – взвыл кто-то нечеловеческим голосом.

Поздно. В ушах уже вовсю свистит ветер, тело стремительно приближается к земле. Дайана почти не ощущает его – и только падает, падает, падает… Камнем в глубокий колодец…

Поздно.

У подножья башни, в самом центре лежащего в луже предмета, блеснул свет. Маленький завиток, что поднялся из антрацитово-чёрной глубины.

«Быть может, я снова увижу Хэтти…»

Завиток раскрутился. Выбросил вверх пучок мягкого света. Осветил стремительно летящую фигуру и крылатые тени, ястребом падающие за ней.

«Хэт…»

Вспышка.

Глава 8. Беда в новом мире

Небо в загробном мире было светло-оранжевым, как бочок недозрелой тыквы. Распростёртая на земле, Дайана тупо смотрела в бескрайнюю, полную тёплого сияния высоту, чувствуя, как в голове ползут гусеницы-мысли. Боли не было. Хотя какая может быть боль, если ты – мертва?..

На руке дрогнули пальцы. Зашевелились, точно лапки не до конца придавленного паука. Нащупали нечто, похожее на траву. Зацепили, дёрнули… Поднесли к лицу. Отчётливо пахнуло зеленью. «И правда. Трава», – лениво удивилась Дайана.

Рука опустилась на то же место. Замерла. Стало быть, вот она какая – мёртвая вечность? Лежать, просто лежать под охристым небом, наблюдая, как в нём скользят сливочно-белые облака…

Спокойствие. Мир и спокойствие. Никакой боли, никаких мыслей. Никакого колдовства.

Дайана со вздохом закрыла глаза.

– Р-рав!

Что-то горячее, мокрое мазнуло по лицу ото лба до подбородка, заставив её резко распахнуть веки.

Небо исчезло. Теперь всё пространство занимала огромная, нависшая над ней волосатая морда, которая часто дышала, вывалив из пасти розовый, точно бекон, язык. У Дайаны отвисла челюсть.

– Р-рав, рав! – повторила морда ей в лицо и опасно приблизилась вновь, капнула слюной на щёки.

Сверкнули немаленькие клыки. Дайана заорала.

– Клифф! Клифф, ко мне, паршивец! Я тебя…

Морда заскулила и отодвинулась, не успев как следует лизнуть.

– Беда с этими собаками, мисс, – услышала Дайана и ошалело дёрнулась в сторону говорящего. – Он вас не слишком помял? Давайте-ка помогу…

Но Дайана отпрянула от протянувшейся к ней руки, вскочила с земли – да так резко, что закружилась голова, – и пошатнулась, чуть не полетев обратно.

– Мисс?.. Вы в порядке, мисс? – озабоченно произнёс мертвец, шагая к ней. Дайана отскочила, глядя на него во все глаза.

Мертвец был тёмен, словно горсть корицы. На плечи его, укрытые попоной ярко-малинового цвета, падали скрученные в жгуты пряди чёрных волос. Ноги, все в завитках шерсти, были бесстыдно оголены до узловатых колен, выше которых пузырились странные, сине-белые, обрезанные чулки.

Дайана попятилась. Мертвец вскинул бровь. Потом хмыкнул, пожал плечами.

– Ладно. Пошли, меховой ловелас, – обратился он к огромному псу, дёргая его за вновь пристёгнутый поводок.

Моргая, Дайана проводила их взглядом. Затем тряхнула головой, крутанулась вокруг своей оси, чтобы оглядеться по сторонам… И, охнув, осела обратно на землю.

Загробный мир… А загробный ли?

Мимо её руки, мотая кривым, как вопросительный знак, хвостом, проскочила рыжая белка. Дайана посмотрела ей вслед – и увидела неподалёку свой путевой мешок. А рядом – нечто блестящее.

«…ваш отец странствует по мирам…»

Дайана кинулась в траву, схватила, стиснула в задрожавших вдруг пальцах серебристый предмет. Стрелка указывала на одно из делений в части, где был крест с маленькой звездой внутри. Кругляш чёрного стекла посередине был по-прежнему непроницаем.

– Неужели… неужели получилось?..

Вокруг Дайаны простирался лес. Не та густая чащоба, что со всех сторон давила на Хокклоу, а огромное, похожее на сад, пространство, которое то тут, то там прорезали мощёные дорожки, лужайки, ручейки… Справа тянулось озеро, что напоминало змею; слева, поблизости, виднелась аккуратная скамья с резной спинкой.

И люди. Кругом, везде были люди.

Десятки человек валялись на лужайках, подстелив под себя пёстрые тряпки и скинутые плащи. Сидели на скамьях, уставясь в грязно-серые, мятые пергаменты… Дайана смотрела на них, чуть приоткрыв рот. До неё доносились обрывки речи – и она её понимала. Удивительные, странные и по облику, и по поведению, все они говорили по-альбионски.

Дайана закинула мешок на плечо. Бессознательно шагнула вперёд, заметив краем глаза, как на воде сверкнуло золотое блюдце света – это солнце, что неуклонно скользило к горизонту, бросило в озеро быстрый луч… Ноги неуверенно ступили на ближайшую дорожку.

– Поберегись!

Резкий, истошный звон. Спину Дайаны обдуло внезапным ветром. Вскрикнув, она отпрыгнула в сторону, и мимо по дорожке стрелой промчался быстрый силуэт: шлем в разноцветных кляксах; огромные, как у стрекозы, глаза; непрестанно работающие ноги, что вертят два обода, наполненных спицами… За ним пронёсся ещё один. Потом – ещё, заставив Дайану торопливо попятиться.

– Эй, аккуратнее! – недовольно воскликнули рядом, и Дайана метнулась прочь как ошпаренная, оставив на чей-то клетчатой подстилке грязный отпечаток подошвы.

Ноги дрогнули – и пустились бежать. Подальше от этих лиц, от этих взглядов, что с каждой секундой становились всё пристальней, пугали всё больше и будто ощупывали со всех сторон…

Дайана промчалась мимо тёмной, как нефть, статуи обнажённого воина с копьём и щитом; шарахнулась от группки людей, которые чинно шествовали ей навстречу; завертелась волчком, вцепившись в серебристый, холодящий пальцы предмет.

«Что делать? Куда бежать?»

Вот огромная белокаменная арка, на вершине которой в оранжевом, затухающем свете чернеет колесница, запряжённая тройкой лошадей… И крылатая фигура, что управляет ими…

С трудом проглоченный крик, бег по новой. Громкие, возмущённые возгласы, которые раздаются совсем рядом:

– Эй, мисс!

– Мисс!

– А поосторожней нельзя?

– Видали, как носится?!

Сбоку мелькнул десяток человек, обступивших потного, краснолицего старика с торжественно воздетой рукой. Какие-то стяги и намалёванные на них лозунги.

– Апокалипсис грядет, леди и джентльмены! Апокалипсис почти на пороге! Близится время крови! Скоро, очень скоро в небесах Альбии будут кишеть тёмные ангелы…

Дайана не уловила, что было произнесено дальше. Дайана очумело неслась по упругой траве – пока перед её носом не выросли заградительные решётки. Взгляд широко распахнутых глаз метнулся из стороны в сторону, выхватил открытые невдалеке ворота. Дайана кинулась к ним очертя голову, выскочила на голую землю, покрытую странной каменистой коркой и ещё успела поражённо моргнуть при виде причудливых строений, города, что поднялся вокруг…

БИ-БИИИИИИИИИИИИП!

Рёв, от которого в секунду заложило уши. Скрип и истошный визг не до конца заколотой свиньи. И огромная, чудовищная, красная тварь с дом величиной, что несётся прямо на неё.

Дайану спасло какое-то чудо. Успев заметить, как в прозрачной голове существа орёт проглоченный, мертвенно-белый человек, Дайана прыгнула, пролетела по воздуху, вытянув перед собой руки… И тяжко плюхнулась на живот. Перед глазами промелькнула череда сине-зелёных вспышек.

– Ты как, детка?

Чьи-то руки помогли подняться. Дайана встала, чувствуя, что неудержимо дрожит.

– В порядке?

Дайана с трудом сфокусировалась на поднявшем её человеке. Круглое, как луна, лицо, седенькие волосы…

– Хэт…

Она тряхнула головой.

Нет. Конечно, нет.

Женщина в одежде иного мира с беспокойством смотрела на неё и уже собиралась было сказать ещё что-то, когда Дайана переменилась в лице и, споткнувшись, кинулась в противоположную ей сторону.

– Не трогай!

Но плюгавый паренёк с грязными сальными волосами уже подхватил с земли предмет, обронённый ею при падении. В подступающих сумерках блеснуло серебро.

– Отдай!

Парень ухмыльнулся, показав недостающие передние зубы, и бросился бежать. Негодующе взвыв, Дайана припустила следом.

Переулок, улица, новый переулок. Запах прелых листьев, фекалий и гниения… Кирпичная кладка стен; непонятные, кричащего цвета надписи, нарисованные широкими мазками. Хохочущие люди в кожаных куртках и плащах, платьях – коротких и облегающих фигуры…

Новая улица. В сердце – тысяча мелких иголок. Перед глазами – белёсая муть.

Парень исчез. Дайана остановилась, привалилась боком к живой изгороди какого-то сада. Перевела сбитое напрочь дыхание.

– Проклятье. Проклятье! – выкрикнула она и вдруг сама испугалась, насколько громко это у неё вышло.

Вокруг стояла подозрительная тишина. Хотя, почему подозрительная? – попыталась успокоить себя Дайана. На город медленно, неуклонно опускалась ночь. Все прячутся по домам, взбивают сладко пахнущие подушки. Все…

…Не все.

В начале улицы раздался взрыв грубого смеха. Свет неяркого огня фонаря высветил припозднившуюся компанию, вид которой Дайане совсем не понравился. Слишком много людей, слишком громкие выкрики, слишком…

– Эй, смотрите-ка! Вот это цыпа!

Потребовалась пара секунд, чтобы понять: имели в виду её. Дайана попятилась, развернулась.

– Куда?!

Но Дайана уже сорвалась с места – так быстро, насколько ещё хватало сил. Мешок отчаянно запрыгал на спине.

И снова улицы, переулки, вывески… Какие-то трубки, свёрнутые в загадочные слова, внутри которых полыхает яркое, до рези в глазах, пламя… Быстрые металлические монстры, что с гулом и скрежетом несутся по дорогам… Красные и зелёные огни на перекрёстках…

Шнур, который сдерживал волосы, развязался и, скользнув по спине, улетел далеко в темноту. Освобождённые пряди тут же разметал ветер. Не успев замедлиться, Дайана копьём влетела в толпу, галдящую у витрины, залитой неестественным светом; ринулась дальше, испуганно отскакивая от припозднившихся людей. Сердце болезненно колотилось о рёбра, скулы сводило от напряжения, не получавшего разрядки.

Место у живой изгороди давным-давно осталось позади. Но Дайана продолжала гнать вперёд, сворачивая то в одну сторону, то в другую, петляя, как очумевший заяц…

Запах воды и внезапная свежесть, что обдала разгорячённое лицо. Река, что заискрилась бликами по правую руку.

Дайана не остановилась. Ей было страшно останавливаться.

Фонари – яркие и тусклые, дающие много света и еле живые… Тёмные коробки-дома. Пустые улицы. Пустой переулок…

И – так резко, что она едва успела притормозить, – тупик.

Тупик.

Ноги задрожали, готовые подломиться и бросить её на землю. Стоя к тупику лицом, Дайана обессиленно опёрлась о кирпичи обеими руками, удержалась. Под ногами шуршало и чавкало, ноздри дёргались от запаха гнили. Неудержимо потянуло спать.

Дайана так и уснула бы – свернувшись комочком в самом вонючем, самом отвратительном уголке здешнего мира – да только спать ей позволено не было.

Позади раздался шорох. Смех.

Дайана обернулась и вскрикнула, увидев застывшую в переулке фигуру.

– Привет, сладкая.

В полутьме чётко блеснули кинжально-острые клыки.

***

– Какими судьбами в наших краях? Да так поздно?

Дайана не ответила. Чувствуя угрозу каждым волоском, Дайана смотрела на незнакомца и бледнела всё сильнее.

Он был странен и страшен: по бритой голове шёл жёсткий гребень кричаще-жёлтого цвета, горло стягивал шипастый ошейник, а на высоких, прошнурованных ботинках поблёскивал металл. Ноги были прикрыты какой-то рваниной, разлохмаченным тряпьём голубо-синего цвета; выше виднелась жилетка из красноватой свиной кожи, надетая прямо на голый торс. Руки бугрились мускулами и там, где их не покрывала густая вязь тёмной краски, белели, как мучной червь.

Глаза же были ярко-алыми. И, глядя в них, Дайана непроизвольно скользнула рукой к тому месту на поясе, где совсем недавно висел кинжал.

– От таких, как я, простые клинки не спасают, – самодовольно осклабился незнакомец, заставив Дайану крепче сжать зубы.

«Он прочитал мои мысли! Прочитал!..»

– Да, сладкая. Несомненно, прочитал, – добавил незнакомец, делая ленивый шаг вперёд.

Дайана лихорадочно отступила, вжалась спиной в стену.

– Что тебе нужно? – хрипло выпалила она.

Губы на блёклом, цвета вымоченной рыбы, лице растянулись в широченную острозубую улыбку.

– Чуток твоей крови, сладкая. Промочить горло. Только и всего.

В памяти вспыхнула книга о Малых Тёмных, бешеным вихрем перелистнулись страницы.

Клыки… Кровь… Живой мертвец…

Вампир.

Маленький, еле заметный шажок в её сторону.

– Не подходи! – вскричала Дайана. – Не подходи или я…

– …или ты – что? – в открытую усмехнулся вампир, складывая на груди мускулистые руки.

Что же, что же, что…

Никакого оружия. Никакой защиты. И только неведомая Сила, что спящей, коварной заразой сидит глубоко внутри…

«Как разбудить её вновь, как?!»

У Дайаны запрыгали губы. Казалось, она снова падает с высоты Южной башни: беспомощная, одинокая, ждущая неотвратимой гибели… Но это было давно. Сейчас же, стоя в зловонном переулке со смертью лицом к лицу, Дайана совсем не хотела умирать.

«Вечность – наш удел. Бесстрашие – наша сила…»

Наследница Ридделлов скоро отправится в вечность. Здесь нет принца Артуриана, который ей поможет. Его нет. Может, и вообще никогда не было.

Вампир вразвалочку пошёл вперёд.

«Бесстрашие…»

Дайана выпрямилась. Широко-широко раскрыла глаза.

Надо умереть достойно. Надо…

– Финниган пришёл не зван… Прошмыгнул, как таракан… – вдруг негромко пропел кто-то.

Глава 9. Пленница вампиров

Глаза. Летнее небо над Кайт-парком. А в расширенных зрачках – страх… Свежая ссадина на правой скуле. И стук крови, как пулемётная очередь…

Он ещё успел мимоходом отметить всё это, когда Финниган крутанулся волчком и задохнулся от гнева:

– Ты!..

– Ага. Салют, Финни, – улыбнулся Дориан, смахнув несуществующую пылинку с тёмного, черничного цвета, рукава.

Потом окинул ехидным взглядом воинственно-торчащий ирокез. Улыбка непроизвольно стала шире.

– Сменил цвет? Зря. Теперь ты похож на весенний одуванчик.

Издав невнятное рычание, Финниган подскочил вплотную, ненавидяще выдохнул в самое лицо:

– Вали отсюда! Я первый её нашёл, понял? И…

– …и делиться со старым другом не намерен. Ну-ну, – скорбно вздохнув, перебил Дориан, глянул на девчонку через его плечо. Напуганная, алебастрово-белая, она дёрнулась под взглядом.

– Я выпью её до дна, и ты не получишь ни капли! – ощерился Финниган, перехватывая его взгляд. – Так что проваливай!

– Ей же от силы лет пятнадцать… – медленно проговорил Дориан.

Финниган грубо хохотнул.

– И что?

– Отпустил бы ты её. Пускай бежит.

Рожа Финнигана перекосилась. Челюсть отвисла, показав увенчанный кольцом язык.

– Пускай бежит? – недоверчиво повторил Финниган. – Пускай бежит?! Дрейк, ты и впрямь двинулся?

Глаза Дориана ярко блеснули. Девчонка, пользуясь тем, что на неё почти не смотрят, понемногу скидывала с себя цепенящий страх: вот уже отлипла от стены и бочком, бочком, начала пробираться к выходу из переулка.

«Отлично. Продолжаем».

– Значит, правду говорят, что ты…

– Я пока что в своём уме, дорогой Финни, – громко рассмеялся Дориан. – А вот ты, похоже, подзабыл кое-что. Вернее, кое-кого.

Дориан рывком стянул с правой руки перчатку со срезанными пальцами и торжественно, глумливо продемонстрировал Финнигану ладонь. На красноватой, словно опалённой коже, белел нетронутый участок: единственная, чёткая буква.

– А. Аббат, – весело прочитал Дориан и опустил руку. – Дошло?

Финниган с чувством выругался, стиснув кулак, на ладони которого, насколько Дориан помнил, имелась точно такая же отметина.

– Любой человек, пойманный на этой территории, принадлежит ему. И должен быть приведён к нему, – с лёгкой полуулыбкой напомнил Дориан. – Так что у тебя только два варианта: отпустить – или проводить. Лично я склоняюсь к первому. Возни меньше.

Девчонка пробиралась к ним: медленно-медленно, закусив побелевшую губу. Надо хорошенько надавить на Финнигана, отвлечь всё внимание на себя…

Финниган уступать не хотел.

– Я засёк её далеко отсюда! – клацнув зубом, выпалил он. – Это не считается! Добыча – моя!

– Что, так охота укусить девочку? – будто не услышав его, вскинул бровь Дориан. – Тогда и Распутная Бэтти придётся тебе по вкусу…

Как и ожидалось, лицо Финнигана в секунду стало пепельно-серым. Даже ирокез, стоявший как деревянный от обильного лака, немножко сник и обвис.

– О да, в её объятиях ты быстро забудешь про голод. Пара часов в тесном общении – и ты станешь ещё уродливее, чем сейчас. Пара ночей – и ты и вовсе кучка праха…

– Ты всё гонишь, – лизнув верхнюю губу, прохрипел Финниган. До хруста сжал татуированные кулаки. – Аббат не будет наказывать из-за такой мелочи!

– Будет, ещё как будет, мой милый Финни, – с ухмылкой возразил ему Дориан. – Это ведь не крикет. Ты играешь не по правилам. А их надо соблюдать.

– Да плевал я… Эй!

Всё произошло быстро. Девчонку, что подобралась вплотную, выдал пульс. Она оказалась замеченной, застыла, как оленёнок, угодивший в свет фар, и Финниган хищно дёрнулся в её сторону, чтобы сцапать…

Лоб Дориана со всего размаху вдарил ему в переносицу. Острый носок лакированной, винного цвета туфли что есть силы врезался в голень. Финнигана отшвырнуло назад. Он влетел головой в кучу старых лотков от овощей и остался лежать, погребённый под ними. Ноги в линялых, рваных джинсах дрогнули пару раз и обмякли.

– Второй нокаут за ночь. Непло… – самодовольно усмехнувшись, начал было Дориан – и осёкся.

Девчонка, которой сейчас надлежало бы удирать сломя голову, стояла на том же месте и пялилась на него во все глаза.

– Чего уставилась? – грубовато осведомился Дориан, напуская на себя высокомерный вид. – Беги давай. Эффектно, знаю. Но, уж поверь мне, долго он так валяться не будет.

– Благодарю тебя! – сипло выдохнула девчонка. И, наконец, пустилась бежать.

Дориан проводил её прищуренным взглядом. Что за акцент? Камбрия? Каледония? Впрочем, эта мысль быстро ушла: позади затрещали раскидываемые лотки. Послышалось утробное рычание.

Дориан повернулся, чтобы увидеть, как Финниган – пошатываясь, смахивая с себя остатки щепок и кусочки гнилых овощей, – поднимается на ноги.

– Где… Где она…

– Без понятия. Кстати, у тебя петрушка в волосах. Весьма симпатично.

– Ты… Посмел… Это всё ты!.. Ты отпустил её! – Финниган оскалился, приготовился к атаке. – Это была моя кровь!..

– Значит, не судьба, Финни, – с холодной улыбкой ответил Дориан и пошёл к выходу из переулка.

Финниган рванул следом.

– Двуликий уб…

Дориан обернулся. Да как-то так, что у Финнигана вмиг пропало желание договаривать.

– Вот и славно. Лучше не произноси того, что будет неприятно и мне, и тебе.

Финниган остался на месте, заиграл желваками. Дориан глядел на него вполоборота, чувствуя, как внутри нарастает мрачное удовлетворение. Всё-таки приятно знать, что ты можешь вогнать не трусливого вампира во страх. Репутация, как-никак.

Но тут лицо Финнигана переменилось. Он моргнул, увидев нечто поверх плеча Дориана. И вдруг издевательски захохотал.

Рядом раздались голоса:

– Эй, Финниган! Двуликий! Посмотрите-ка, что за пташку мы поймали для Аббата!

Дориан медленно повернулся…

Посреди улицы стояли четверо вампиров. В руках у них извивалась знакомая, похожая на призрак, фигурка.

Финниган неспешно прошёл мимо Дориана, не забыв основательно двинуть его плечом. Ухмыляясь, встал напротив пленницы. С нажимом провёл по болячке на её скуле пальцем и цепко взялся за подбородок.

– Добегалась, сладкая?

Мотнув головой, девчонка плюнула ему в лицо. Грязно ругнувшись, Финниган отпрянул. Вампиры загоготали.

– Злючка!

– Ты поаккуратней, Финни, а то ведь пальцы откусит!

– Аббат научит тебя манерам, – утерев лицо, прошипел Финниган и обвёл вампиров яростным взглядом. – Чего застыли? Скоро рассвет. Пошли!

Девчонка исступленно забилась. Взгляд её метнулся к Дориану, который каменным истуканом стоял на том же месте. Он видел, как на бледном лице загорелась слабая надежда.

– Пожалуйста… Пожалуйста!..

Девчонку грубо тащили вперёд. Один из вампиров обернулся.

– Двуликий, чего это она?

Финниган довольно оскалился, но смолчал. Глаза Дориана были темны и бесстрастны. Он передёрнул плечами.

– Да кто её знает, – сдержанно ответил Дориан, рассматривая короткий меч, что висел на поясе вампира в потёртых ножнах. Все четверо были отменно вооружены. У него же не было с собой ни одного завалящего кинжала. Сегодняшней, последней ночью он гулял безоружным.

Скоро рассвет.

Дориан вытащил из кармана часы, откинул крышку. Девчонку оттаскивали всё дальше и дальше по улице, ещё немного – и отправят прямиком в Кроличью нору. Всё как всегда. Ничего нового.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»

Четверо. И Финниган, пятый.

Дориан рассеянно подкинул брегет в руке.

Пятеро против одного. Атака посеребрёнными клинками…

И почему сегодня он отказался от оружия?..

…Остралия, вот почему.

Ведь через пару часов его здесь не будет…

Если, конечно, он не ввяжется в драку.

Тёмные глаза сузились, глубокая морщина пересекла лоб. В асфальте открылся люк. Нора готовилась принять жертву. Девчонка упиралась – отчаянно и жалко. Бессмысленно. Куда ей тягаться против пятерых?

Густо-фиолетовое небо начало светлеть. Становиться нежным, лавандовым. Дориан посмотрел ввысь, хлопнул по нагрудному карману, где томился билет, – и принял решение.

Последний крик.

– Пожалуйста!..

«Значит, не судьба».

Дориан отвернулся и бодрым шагом пошёл прочь.

…За его спиной вампиры, отправив девчонку вниз, по одному запрыгивали вслед за ней в Кроличью нору.

Глава 10. В лабиринтах под городом

Дайана летела по извилистому тоннелю: не понимая, где верх, где – низ, чувствуя, как желудок то и дело подпрыгивает, грозя выскочить через вопящее горло… Её бросало из стороны в сторону, закручивало и швыряло так, что казалось, из неё вот-вот вышибет дух. Где-то вдалеке слышались знакомые голоса, азартные выкрики и гнусное улюлюканье: Дайану преследовали даже здесь, и стремительный полёт неизвестно куда становился ещё страшнее.

Впереди замерцал холодный свет. Дайану со свистом вышвырнуло из тоннеля и как следует приложило о некую стену. Перед глазами вспыхнули разноцветные круги; они бешено затанцевали и так же быстро съёжились в точку. Веки дрогнули. Дайана увидела цепь огней, которая шла на далёком тёмном потолке: это они испускали мертвенный, неестественный свет, словно огромные, бескрылые и неподвижные светлячки. Её нестерпимо затошнило.

Рядом бухнуло. Потом ещё четыре раза.

– А ну-ка, ну-ка… – послышался до ужаса весёлый голос, и Дайану рывком поставили на ноги.

Длинная кишка тоннеля – прямого, уходящего вдаль. Пять пар бруснично-алых глаз вокруг. И цепкие, жёсткие пальцы, что гвоздями впиваются в предплечья.

– Пошла!

«Вечность – наш удел. Бесстрашие – наша сила. Вечность – наш уде…», – всё крутилось в голове по кругу. Дайана брела вперёд, чувствуя, будто на её налитые свинцом ноги давят огромные, незримые кандалы. Перед глазами маячил бритый затылок Финнигана, надвое разрезанный желтушным гребнем: он возглавлял группу, отшвыривал пискливых крыс, что попадались ему под ноги, и часто оглядывался назад, на неё, чтобы вонзиться злым и голодным взглядом. Двое держали её за руки с обеих сторон, ещё двое – замыкали шествие.

Бежать не было сил. Да и некуда. Дайана не имела ни малейшего представления, где она может быть, и совсем не удивилась бы, узнав, что это совершенно особый, подземный мир. Адское подземелье.

Вспомнился другой вампир. Кареглазый, патлатый, с презрительной миной на длинном, скуластом лице.

«Чего уставилась? Беги давай».

Беги… А ведь всё было так просто. Несмелая радость свободы, летящий бег стремглав…

Плен. Мольба, от которой теперь так стыдно. Ридделлы не просят. Ридделлы только берут. По праву и…

Дайана пошатнулась, вновь выплыла из смутного забытья, когда её резко встряхнули. Тоннель свернул, расширился, эхом вернул звуки шагов из колоссального пространства. Света здесь было меньше, по сизо-чёрному потолку протянулись какие-то толстые, цвета камня, верёвки. Рядом послышался странный гудёж. Стены задрожали, сверху посыпалась мелкая, точно пыль, крошка.

– Сколько лет прошло, а всё никак не привыкну. Чёртово метро, – непонятно выругался один из вампиров, и Дайану повели дальше.

Зала со сводчатым потолком, два пути-коридора. Поворот, металлические балки, треснутые доски на полу…

– Та-а-ак, куда бы тебя… – прогнусавил один из вампиров над самым ухом.

Ряд неглубоких ниш в бугристой, как скала, стене. Старые, тронутые ржавчиной, решётки. Лязг и долгий, стонущий скрежет.

Дайану втолкнули в ближайшую нишу. Закрыли, навесили на решётки засов.

– Посиди-ка здесь. Аббат не заставит долго ждать.

Растолкав всех, Финниган ступил вперёд, впритык приблизился к решётке.

– Но если ему не понравится твоя кровь, – облизав губы, зловеще добавил он, – учти, сладкая: я очень скоро появлюсь рядом…

Дайана заглянула в кроваво-красные глаза – и, содрогнувшись, опустила взгляд к полу.

– Ну всё, пошли отсюда.

Вампиры стали уходить: вальяжно, неторопливо. Переговариваясь, как друзья, что славно отработали смену и теперь стремятся на заслуженный отдых.

– Слыхал, недавно одного из Фаворитов поймали?

– Да ну?

– Истребители здорово над ним поизмывались, а под конец – запихнули в серебряную клетку, подвесили под самой крышей и оставили ждать рассвета, чтобы в прах изжарился. Как будто им было мало серебра.

– Старушка О’Гвин наверняка рвёт и мечет…

– Ещё бы. Говорят, это был отменно смазливый тип. Любимчик в прямом смысле слова.

– Касси никогда не исправится…

– А по мне – туда ему и дорога!

Вампиры дружно расхохотались, породив громовое эхо. Они ушли уже довольно далеко, когда Финниган всё же обернулся напоследок – и послал Дайане издевательский воздушный поцелуй, от которого её передёрнуло.

Наступила тишина. Дайана скорчилась в узкой нише, уткнулась лицом в колени. Руки крепко вцепились в волосы.

– Вечность – наш удел. Бесстрашие… наша…

Глупо, как же глупо. И всё без толку. Семейный девиз не спасёт её. Она в него больше не верит.

Дайана открыла глаза. Скинула с плеч мешок, чудом уцелевший при падении… Со вздохом подтянула его к себе и запустила внутрь дрожащую осиновым листом руку. Ни есть, ни пить не хотелось: в животе свернулся тугой, колючий, как ёж, клубок страха. Но Дайана всё не убирала пальцы – бездумно шарила по мешочкам, прыгая с одного на другой, пока не наткнулась на холодное серебро.

Крест блеснул в темноте. Дайана легонько провела пальцем по тощей, застывшей на нём фигуре…

И окаменела.

«Как будто им было мало серебра».

Серебра.

– Дура, дура!.. – всхлипнула Дайана, вновь запуская в волосы тряские пальцы, и засмеялась сквозь слёзы.

Как же она могла забыть, что все Тёмные боятся серебра?!

Дайана схватила крест, тесно прижала к груди, к месту, где только что зародился хрупкий, маленький огонёк надежды, готовый разгореться в жаркое пламя.

Она выберется отсюда. Выберется!

Ей поможет спасительное серебро.

Дайана подобрала под себя ноги…

И стала ждать.

***

Ждать и правда оказалось недолго.

В начале тоннеля послышался свист. Затем – кашель, и, наконец, до слуха Дайаны донеслось прочувствованное, однако, до жути гнусавое пение:

– Наш Робби парень был бедняк, но балагур и здоровяк, хорош собой и не дурак, таков был, братцы, Ро-о-оберт…

Дайана торопливо поднялась, изготовилась. Крест заскользил во вспотевшей ладони.

– Богатый фермер Томас был, он Робба дико не любил… За то, что как-то погубил… Тарирарай… Наш Р-р-о-оберт…

Знакомый вампир подошёл к решётке, загремел засовом.

– Ну а теперь твой черёд, милочка. Прошу на вы…

Дайана рванулась ему навстречу.

Резкий взмах, вопль, шипение мяса, кинутого в бурлящую маслом жаровню.

– Маленькая дрянь!.. – услышала Дайана, кидаясь наутёк.

Вампир, на лбу которого вспух крестообразный ожог, ещё успел метнуть ей вдогонку руку. Пятерня гадюкой альбиносом вцепилась в плечо. Дайана от души врезала по ней крестом и побежала.

Выход, где выход?

Бззззззззззззззззз… – прожужжал далёкий светоч на потолке и мигнул. Дайана прибавила ходу, летящим прыжком перескочила через клубок десятка переплетённых крыс.

Два выхода в разные тоннели. Куда?

В пятне света на стене метнулся молочно-белый паук-переросток. Дайана бросилась влево, застучала каблуками по каменистому дну тоннеля. Сердце грозилось пробить грудную клетку.

Вскрик.

Дайана споткнулась и упала.

«Куда же…»

Рядом раздался противный царапающий звук – словно железкой провели по камню. Мимолётный сквозняк, будто из приоткрытой двери, взлохматил волосы на виске.

В стене тоннеля открылся ход.

– И, представь себе, после этого… – донеслось до разом похолодевшей Дайаны.

Внезапная мёртвая тишина. Рдяные, опасные огоньки, что вспыхнули следом.

– Адские колокола! Здесь наша девка!

С лица схлынула последняя кровь. Сбросив оцепенение, Дайана рывком поднялась на ноги и кинулась в противоположную сторону.

«Что делать, что делать, что де…»

Тоннель ожил, захохотал. Заклацал невидимыми зубами, сжался со всех сторон, как гнусный пищевод огромной, бесконечной змеи. Один из огней на потолке неожиданно моргнул и разлетелся вдребезги. Вниз посыпался дождь стекла вперемешку с искрами.

«Не уйдёш-ш-ш-шь…» – казалось, шипело вокруг.

Дайана летела вперёд, чувствуя, как крест холодит руку. Серебряный, губительный для вампиров… Прекрасный против одного – но вряд ли полезный против многих.

Прыжок. Разворот. Бег. Поворот. Ещё поворот.

Высокие металлические двери слева. Приоткрытая, узкая щель.

Выход?!

– Мы тебя пойма-а-а-ем… – страшным эхом прошелестело сзади.

Раздумывать было некогда. Дайана протиснулась в щель, окинула сумасшедшим взглядом огромный, как в соборе, зал с колоннами – пусто! – и…

Приросла кместу.

Преследователи уже стояли по ту сторону дверей.

Недовольное ворчание:

– Резвая чертовка, фиг догонишь…

– Не дрейфь. Бежать ей отсюда всё равно некуда. Найдём!

Шаги, ругань вполголоса… Тишина.

Руки вдруг затряслись. Ноги обратились в студень, заставили прижаться к ближайшей колонне.

Зажмурить глаза. Перевести дух. Позволить себе минутную слабость.

Дайана распахнула веки и оттолкнулась от колонны. Медленно прошла вперёд, разглядывая, куда же её занесло.

Ищущий взгляд метнулся по высоченному потолку, стенам. Приметил очертания недалёкой арки и смутное мерцание в её глубине.

«А вдруг?..»

Дайана решилась. Передвигаясь тихими перебежками, от колонны к колонне, она добралась до арки, что скрывала ещё один зал. Напрягая зрение, сделала несколько шагов внутрь.

Железистый, мрачный, знакомый запах… Мерцание слабенького огня, что подрагивает в двух чашах, возложенных на вычурные постаменты. Меж них – внушительная глыба тёмного, похожего на оникс, камня. Сиденье – искусно вырезанная передняя часть… И некий предмет на нём. Неровный, кругловатый… Блестящий так же, как её крест.

Серебро. Здесь?

Неосознанный шаг вперёд, чуть ближе. На потолке качнулось нечто длинное, словно верёвка. Ощутив быстрый укол страха, Дайана вскинула голову – но очертаний не разобрать. Взгляд снова метнулся по тускло освещённому пространству, задержался было на средоточиях теней – углах.

«Выхода здесь нет. Надо бежать, искать дальше. Выскользнуть, пока вампиры ищут в другом месте».

Но что же это…

Последний шаг к трону из оникса.

Дайана вытянула шею, сузила глаза…

И задохнулась, разглядев человеческий череп, будто отлитый из серебра. А на нём – тонкую, чёткую резьбу в виде буквы.

«А. Аббат», – пронеслось в мозгу.

Дайана попятилась от огней в темноту. Отскочила от странной, напоминающей гроб, махины, что стояла у стены по левую руку.

Крутануться на каблуках, разбежаться как следует и прочь отсюда, немедленно прочь! Через арку, через…

Судорожный вздох. Бег, что закончился, едва начавшись.

Дайана отступила и, словно меч, вскинула перед собой крест.

– Милое дитя… – улыбнулся вампир, шагая ей навстречу из тени возле арки. – Добро пожаловать в мою скромную обитель.

Глава 11. Схватка с Аббатом

Казалось, что по воздуху, отдельно от незримого тела, плывёт голова – лысая, рябая, блёклая… Как щербатая луна. Лицо мнилось благостным, но глаза цвета зёрнышек граната алчно сияли, неотрывно глядя на Дайану.

Мимолётное движение в темноте, яркая вспышка – возле арки зажглись ещё две лежащие на постаментах чаши, осветили фигуру, одетую в угольно-чёрный плащ с пелериной. Аббат улыбнулся, отчего на дряблых щеках появилось по три складки, и беззвучно скользнул ближе.

– Не подходи! – выкрикнула Дайана, замахиваясь крестом.

– Тише, дитя, тише… – пророкотал вампир, не сбавляя скорости, заставляя пятиться к трону, отступать. – Не бойся. Здесь только ты… я… и Бэтти… Славная, старая Бэтти…

Взмах широкими рукавами, странная пыль, выпущенная из беломраморных ладоней.

Язычки пламени, что поднялись с третьей пары сокрытых в темноте чаш, высветили громадину из потускневшего от времени серебра: рельефные волосы, искажённое мукой лицо; саркофаг-корпус – изнутри, безусловно, усеянный шипами…

«Распутная Бэтти. Железная, нет, серебряная дева», – вспыхнуло и угасло в памяти.

Аббат наступал. Тут как тут возникал рядом, куда бы Дайана не отпрянула.

Под потолком закачались цепи с наручниками и ошейниками на концах. Холодно заблестело серебро – посмертные маски, закреплённые на стенах. По обеим сторонам проявились ниши с аккуратными рядками черепов: коричневатых, древних… И совсем свежих, с бурыми, тошнотворными пятнами.

– Истребители. Все, как один, – без труда прочитав мысли отступающей Дайаны, пояснил Аббат. – Моя чудесная, любимая коллекция. А это… – вампир вдруг вырос у трона и, взяв в ладонь серебряный череп, провёл по нему ногтем – острым и белым, как обломок кости, – …первый, кого я убил. Бедный, бедный Лоррек…

Дайана не стала дослушивать – со всей возможной скоростью бросилась к арке.

Аббат улыбнулся ей вслед. Возложил руку на неприметный выступ на камне. Надавил.

Решётки упали прямо перед носом, преграждая Дайане путь.

«В ловушке. В ловушке…»

– Как же ты молода, – мягко проговорил Аббат за её спиной.

Дайана конвульсивно дёрнулась, развернулась к трону лицом. Не отдавая себе отчёта, прижалась спиной к решёткам, перекрывшим арку. До боли стиснула в дрожащей ладони крест.

– Немедленно откройте! Откройте, я…

– …приказываю? – с деланным недоверием улыбнулся вампир, отступая от громоздкого трона. – Милое глупое дитя, кто ты, чтобы мне приказывать? Не думай, крест в руке не даёт тебе такого права. Ведь Древние, – рот Аббата растянулся от уха до уха, обнажив острые, как у хорька, зубы, – не боятся ни креста, ни серебра… И ты не навредишь мне, как бедняге Роберту.

Что-то слегка тронуло волосы, заставило обернуться.

– Попалась, злючка?

Дайана отшатнулась. С той стороны решётки стояли вампиры, в том числе тот, которого она угостила крестом – злорадные улыбки, прожигающие насквозь глаза.

– Думала, не учуем тебя через двери? Громыхание такого пульса не услышим?! Вот дура!

«Дура. Дура, дура, дура…»

В зале с колоннами, будто на огромном болоте, то здесь, то там вспыхивали подвижные, цвета киновари, огоньки. Вырастали безмолвные, сотканные из кружевных теней, фигуры. Подступали теснее, ожидая кровавого зрелища.

«Ты – Ридделл, и Ридделл по крови».

Скоро она исчезнет, подумала Дайана, и кровь отчаянно, как в последний раз, застучала в голове, забилась в хрупких запястьях, барабанами заколотилась в висках…

«Ты – Ридделл».

Сероглазое, каменно-безмятежное лицо вдруг наложилось на уродливый лик Аббата. Исчезло. И слово «отец», не успев сорваться с губ, лишь больно оцарапало язык.

…Если бы не барон, её бы здесь не было. Если бы не он, она бы никогда, ни за что не покинула бы Хокклоу…

– Потерянная. Одинокая. Всеми забытая, – с притворной жалостью вздохнул Аббат и царственно простёр к Дайане когтистую руку. – Идём. Я подарю забвение. Зачем тебе жить, дитя? Ты больше никому не нужна…

«Не нужна», – эхом отдалось в мозгу. Закружилось, завертелось, откликнулось в теле неукротимой дрожью…

А потом пришла ярость.

***

Когда погасла первая чаша, Аббат не повёл и бровью. Но вслед ей угасла вторая, третья – и по залам пролетел удивлённый шепоток.

Девчонка стояла на том же месте: крест в руке ходит ходуном, горячечное дыхание вылетает из губ паром, яркой бирюзой блестит не скрытый волосами глаз… А вот в голове теперь была пустота – и сколько ни старался Аббат, ему не удалось прочесть ни единой мысли.

Четыре, пять, шесть – огонь в последних чашах потух. Словно пламя поглотило самое себя и исчезло.

Во рту Аббата метнулся заострённый, как у птицы, язык.

Тук-тук-тук-тук-тук…

Тук-тук…

Тук. Тук…

Тук.

Пульс, который совсем недавно казался громоподобным, оглушающим, бьющим со всех сторон так, что терпеть и сдерживать себя едва хватало сил, вдруг замедлился, став чётким и спокойным. Девчонка стояла в почти полной темноте. Больше не убегала и не пряталась. Смирилась?..

«Ну а какая, собственно, разница? Пора заканчивать с этим», – подумал Аббат, уже предвкушая вкус горячего железа и соли на нетерпеливо дрожащих губах.

Но стоило сделать шаг – и все чаши на постаментах зажглись. Зажглись одновременно, породив невиданное, сизо-фиолетовое пламя…

Вампиры зароптали, кое-кто присвистнул.

– Выпусти, – приказала девчонка низким, как у чревовещателя, голосом.

Яркая радужка в глазу потемнела, скулы острее проступили на худом лице, что в тревожном свете приобрело оттенок вялой лаванды.

Аббат оскалился. И летящим прыжком бросился на неё в ответ.

Незримый воздушный таран врезался в грудную клетку в полёте. Со всей силы, до вибрации в каждой кости, впечатал его в ониксовый трон. Металлические лианы цепей, свисающих с потолка, истерично закрутились против часовой стрелки – словно лопасти вертушек, что беззвучно вопили, предупреждая: грядёт немаленький шторм.

– Выпусти.

Аббат поднялся, шипя разозлённым змеем. Даже белки глаз теперь налились кровью.

Он повёл шеей из стороны в сторону, растопырил увенчанные когтями пальцы. Крап-хруст – сломанные кости срослись, встали на место, и Аббат снова заулыбался. Девчонка не изменилась в лице. Продолжила стоять.

Аббат подобрался, изготовился – и атаковал вновь.

– Всегда хотел попробовать ведьму! – ещё успел выкрикнуть он, когда невидимая сила ударила навстречу.

Зал содрогнулся. «Распутная Бэтти» со стоном грохнулась оземь, посыпались со стен древние маски… Черепа вынесло из ниш. Столкнуло в полёте, разбив вдребезги – и на пол дождём обрушилось костяное крошево.

У Аббата вырвался вопль. Обсыпанный остатками драгоценной коллекции, как мучной червь – мукой, он неуклюже поднялся на ноги и кинулся к трону. Яростно, с размаху, вдарил рукой по секретному месту. Решётки, что закрывали арку, с визгом поднялись.

– Взять её, взять!..

Несколько вампиров послушно ринулись в зал, на бегу вынимая клинки, готовя когти…

Фиолетовая вспышка.

Гудящий огонь быстрее мысли выстрелил до самого потолка и упал вниз, чтобы пробежать от одного постамента к другому. Аббат непроизвольно облизал ледяные губы, разглядывая окруживший его шестиугольник.

Пламенный, отдающий морозным холодом, контур вокруг. А внутри – только он и девчонка. Девчонка…

Один из вампиров дёрнулся, собираясь перепрыгнуть огонь. Пленница не повернулась, ничем не показала, что раскусила его намерение – но пламя тут же кинулось вверх, заставив его, сквернословя, отступить.

– Что ж, дитя. Пожалуй, нам стоит договориться… – медленно вымолвил Аббат, начиная ощущать растущее беспокойство. И краем глаза усмотрел, как в пальцах одного из вампиров что-то крутанулось.

Кинжал. Посеребрённое остриё. Годится для собратьев-упырей. Сгодится и для ведьмы?..

Аббат приободрился, надел на лицо всегдашнюю маску благопристойности.

– Убери огонь. И я тебя отпущу. Правда, отпущу.

Неуловимо-быстрое движение. Короткий, острый предмет, со свистом пролетевший сквозь фиолетовую завесу…

Словно отгоняя назойливую муху, мотнулись чернильно-чёрные пряди. Сомкнутые губы сжались плотнее.

Кинжал отскочил обратно. Раздался резкий, оборвавшийся вопль. Пламя взревело и расширилось, наваливаясь на тех, кто кружил вне шестиугольника.

Крики, ругань, галдёж – и Аббат пуще заскрежетал зубами, понимая, что его бросили. Потому что вампиры, все как один, кинулись на выход и…

…Отшатнулись обратно, когда от арки дохнуло тем же фиолетовым холодом.

«В ловушке. В ловушке», – вспомнилась недавно пойманная мысль.

– Послушай меня, дитя…

– Я ДОСТАТОЧНО СЛУШАЛА.

Голос, что раздался со всех сторон, породил чудовищное эхо… Аббат ощутил, как стали подрагивать каменные плиты пола. Секунда – и по ним поползла кривая, как молния, щель, которая вскоре обратилась в паутину трещин. Цепи на сводчатом потолке замотало сильнее.

Аббат перевёл взгляд на девчонку. В её ладони нездешним сиянием засветился крест.

Метнуться, вцепиться… Намотать на кулак волосы, дёрнуть так, чтобы открылось ягнячье-белое, незащищённое горло. Распороть кожу одним взмахом кривого когтя. Подставить пересохший рот…

Он ведь пытался, и пытался дважды.

Но правду ли говорят, что третий раз – волшебный?..

«Ну держись, клятая ворожея!»

Прыжок, оскаленные зубы, бритвенно-острые когти…

Свет, что ослепительным прожектором ударил в лицо. Ярчайший, белый, испепеляющий – тот, от которого не было спасения и оставалось только гореть, гореть до последней мёртвой клетки, готовой рассыпаться прахом.

Аббат рухнул к ногам девчонки, завыл, скорчился, завозил лицом по треснутым плитам пола, оставляя на них лоскуты обгоревшей, содранной кожи…

Рука цепко, твёрдо держала над ним крест, испускавший убийственное сияние, – как лупу, что направляла солнечный луч на полудохлого муравья. Вампиры по ту сторону шестиугольника беспокойно метались, изо всех сил прикрывали глаза. Свет был нацелен на одного Аббата, не сильно проходил сквозь плотную аметистовую завесу, но страшил и пугал их без конца.

– Чего ты хочешь, чего ты хочешь, чего ты хочешь?! – возопил Аббат, чувствуя, что подбавь она света – и его не станет.

КРРРРРАК!

Плиты пола вздыбились вокруг него, будто изнутри, из самого земного пекла, стал выбираться неведомый злобный зверь.

Звяк! Дзонк! – отлетели с потолка серебряные цепи. Один из ошейников ударил Аббата по лысой голове, оставив на ней алый след, похожий на венец.

– Мне нужен… – внезапно произнесла девчонка, словно говоря не с ним, а сама с собой, – …тот… кто укажет путь…

Аббат поднял на неё лицо, воспалённые глаза. Кожа так и облезала с него клочьями, обнажая уродливые рытвины плоти, подвижные мышцы.

– Мне нужен… проводник… в этом городе… в этом мире… – отрешённо договорила девчонка, снова посветлев глазами, и Аббат задохнулся:

– Знаю! Знаю! Я помогу!

Из последних сил он повернулся в сторону искрящегося огня.

И надрывно проорал:

– Приведите ко мне Дориана!..

Глава 12. Проводник поневоле

Ох уж этот Линдо с высоты птичьего полёта. Разумеется, не шкатулка с драгоценностями, как ночью или хотя бы в сумерки, – всего лишь тихий город в зыбкой, как сон, утренней дымке… Но для последнего взгляда сойдёт и так. Он и без того многое помнит, рассеянно думал Дориан, оставляя позади Обелиск.

Навстречу катил розовощёкий молочник с тележкой, полной снежно-белых бутылок. И Дориан сразу ощутил влажноватую прохладу на пальцах, вспомнил, как он караулил эти бутылки, сидя в кустах пахучих роз рядом с крыльцом… Чёрно-белого, усатого Томаса и его широкую, мурчащую морду, густо заляпанную белым…

«Стареешь, Двуликий. Всё сантименты, да сантименты», – тут же съехидничал голосок в мозгу.

И правда. Ему давным-давно не десять. И даже не сто десять.

И кота у него нет.

Дориан задрал воротник, прибавил шагу.

Не стоит вспоминать прошлое. Ещё немного – и он всё забудет. Остралия огненным смерчем опалит сознание, память станет младенчески-чистой, ровной, как новёхонький белый лист… И он навсегда позабудет: дом, сплошь увитый плющом, старый дуб и треснутую оранжерею; холод серебряных кольев, зажатых в ладони, свист метательных дисков, выпуклый солнечный лик… И лица, которые так давно не видел, но так и не сумел разлюбить: их волосы, их глаза…

Летнее небо на Кайт-парком.

Дориан резко тормознул. Брови сошлись к переносице.

«А это ещё что?»

Дориан заставил себя идти дальше. Но было поздно: мысль уже перескочила с давнего на недавнее прошлое.

Перед глазами замаячила длинноволосая фигурка.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»

Девчонка. Прощальный подарок Аббату.

Следом вспыхнуло мерзкое рыло Финнигана. Он расплылся в отвратной самодовольной ухмылке и украдкой показал ему средний палец. Дориан раздражённо мотнул головой, и видение растворилось.

А ведь он послал её на куда худшую смерть…

Дориан насупился, чуть прикусил щёки. Внутренний голос был прав. Дориан, как никто, знал повадки Аббата и его методы развлечения. Куда там до него Финнигану. В отличие от главы их Клана, он совсем не обладал фантазией.

«Вот и оставил бы девчонку этому панку! Ну выпил бы он её, и что?! Ты бы мимо прошёл…»

Но он не прошёл. Да только сделал всё гораздо хуже.

Дориан пожевал губами, не глядя задел парочку прохожих и пропустил ругательства мимо ушей. Причал близился. Скоро он увидит гордый, кипельно-белый профиль лайнера «Королева Мэри», взойдёт по трапу…

…А девчонка с мёртвыми, как стеклянные шарики, глазами, измученная и обескровленная, в тот же миг рухнет на хладные плиты пола.

Дориан встал посреди мостовой – высокий, злющий, с похрустывающими кулаками. Брегет, что засел в правом кармане, отчётливо тянул его вниз – словно ядро, привязанное к пирату, брошенному в море. Вниз – в холодные, полные крыс, пауков и вампиров лабиринты.

«Тебе нечего терять».

– Конечно! – натужно расхохотался Дориан на всю улицу. – А поездка?

Но если он рванёт прямо сейчас – то вполне может успеть. Сколько прошло времени? Совсем немного. Рвануть, добежать, нырнуть в Кроличью нору, освободить девчонку, пока её не спровадили к Аббату…

…А если уже спровадили?

«Придётся драться».

Дориан помрачнел, снова принялся шагать. Но мысль уже мчалась дальше.

До Гриндэлл-стрит бежать не стоит: он не успеет быстро обернуться. Выходит, придётся брать оружие там. Ничего – всего-то подкараулить одиночного вампира, заполучить меч – а потом быстро, быстро, быстро, с эффектом неожиданности!

Да только как, ежели что, справиться с самим Аббатом…

«Тебе уже нечего терять».

«Так, забудь про Аббата. Лишь освободить девчонку, протащить её на волю – и пусть бежит куда глаза глядят. Днём её не поймают. А сам – причал, трап, каюта…»

…Остралия. Забвение. Свобода.

Но если их поймают…

Не будет никакой свободы. Ни девчонке, ни ему.

Так стоит ли рисковать?

Дориан продолжал идти, но лицо его становилось всё жёстче и мрачнее. Билетик в кармане, казалось, раскалённым листком металла прожигал грудь.

Вот и «Королева Мэри» на причале.

Дориан остановился, прищурил глаза. Солнце било в бока великолепного судна, искрилось на чётко видимых буквах. Дориан тихо выругался сквозь зубы и со злостью пнул банку из-под «Коллы», что подвернулась под ногу. Мимо шли пассажиры – довольные, предвкушающие, говорливые… Мнилось, что вокруг щебечут неугомонные дрозды.

«Пожалуйста!..»

Дориан провёл рукой по лицу, будто смахивая наваждение.

Остатки жалости, остатки совести… Эй, Дориан! А что, в самом деле, ты можешь от этого потерять? Только свою никчёмную, никому на свете не нужную шкуру, свою жалкую полужизнь…

«Поворачивай назад».

Чемоданы, кейсы, узелки… тявкающие собаки в корзинках…

«Поворачивай назад!»

Надо спасать девчонку.

Дориан развернулся на каблуках и бросился в противоположную причалу сторону.

***

Выскочив из Кроличьей норы, как пробка из бутылки шампанского, Дориан запетлял по коридорам, всё быстрее приближаясь к логову Аббата. Как назло, лабиринты под Линдо выглядели абсолютно вымершими. Не было заметно даже крыс и пауков.

Время беспощадно капало.

Внезапно пол содрогнулся. Через стенную толщу долетел истошный визг тормозов: в метро, проложенном неподалёку от обители живых мертвецов, аварийно затормозил поезд. Но дело было не только в этом. Дориан сдвинул брови, дотронулся рукой до ближайшей стены…

Стена дрожала, словно предвещая о близком землетрясении.

Землетрясение, в Альбии? – ещё успел удивиться Дориан, но быстро одёрнул себя и продолжил бежать. Проскочил через пустые Темницы, подавив желание расчихаться: с потолка здесь в нескольких местах спиралями вилась каменная крошка – недобрый знак.

Ну где же все, где же хоть один?!

В голове больно застучала кровь, и лишь усилие воли заставило этот стук прекратиться. Сейчас Дориан стопроцентный вампир, вампир, вампир…

…Вампир выскочил ему навстречу и издал громкий, ликующий вопль. Ошарашил выражением исступленной радости на бескровном лице.

– Дрейк! Как же ты вовремя!..

Дориана сграбастали, стиснули в объятьях, словно потерянного и вновь обретённого родного брата. Он даже не успел отпрянуть.

– Какого… Да отцепись ты от меня!

– Пойдём скорей, пойдём! – вампир ухватил его за рукав и потащил было за собой. – У нас творятся невероятные вещи! Эта девчонка…

– Сказал же: отцепись! – вырвался Дориан, успев с досадой понять, что ему попался безоружный.

И вдруг обмер.

– Погоди. Кто, ты сказал?

Вампир затараторил, начал рассказывать, перескакивая с одного на другое, и, слушая его, Дориан автоматически прибавил ход.

«А ведь и правда. Невероятные вещи».

– И после этого она опустила огонь. Мне позволили выбраться, чтобы отыскать тебя, а потом…

Дориан не стал дослушивать. Впереди показалась арка, в которой плясало аметистовое пламя – не сплошное, а в несколько узких столпов. Огненная решётка.

Он замедлил бег, ненадолго остановился… И, не обращая внимание на поражённый взгляд попутчика, покрыл оставшееся расстояние спокойным, по-военному чётким шагом.

Дориан вплотную подошёл к огню.

«Звали?» – хотелось задать небрежный вопрос. Но не вышло.

Свет резал глаза. Дориан отчётливо видел его: льющийся из руки свет, гневный и чуждый в их мрачном подземном мире. Свет и девчонку…

Дориан не сразу признал в скрюченной, как побитый пёс, фигуре, что находилась недалеко от неё, стоящего на коленях Аббата. Казалось, он хочет сделаться как можно меньше и незаметней, всё время порывается отползти, но свет – этот яркий, жестокий свет, не совсем дневной, но и не тот, что испускало «Солнечное Око», – буквально пригвождал его к месту. Аббат был объят ужасом, Аббат был по-настоящему жалок.

Взгляд обежал тронутое разрушениями пространство, задержался на шестиугольнике пламени и красноглазых тенях, что вжимались в стены…

Лицо обдувало холодом. Словно Дориан, разгорячённый после грога с корицей, сунул голову в распахнутое окно под Рождество.

«Невероятные вещи».

Дориан усмехнулся своим мыслям. Расправил плечи. И сказал – громко, чтобы и за гудением пламени услышали:

– Я здесь!

Девчонка чуть обернулась, снимая колдовскую защиту арки, и в то же мгновение разглядела его. Аббат трепыхнулся было – но крест не сдвинулся ни на дюйм и продолжил гореть столь же ярко.

Девчонка его узнала. Чем ещё объяснить изумлённо открытый рот? Однако она быстро захлопнула его и выпрямилась – с усилием, но горделиво. Под глазами залегли глубокие тени, и вообще её вроде как пошатывало малость… Но на лице не было и следа слёз. Только хмурая, упрямая сосредоточенность.

– Дрейк… – простонал Аббат, из последних сил поднимаясь на ноги, и Дориан перевёл взгляд на его обожжённый, ободранный лик. – Забери… Забери её с собой. Ув-веди отсюда…

Соглашаться сразу было бы подозрительным. Дориан скривил губы, подбоченился и сказал как можно более нагло:

– Забрать? Не понимаю! Что здесь творится, Аббат? Причём здесь я?

Аббат сжал и разжал руки с обломками когтей. Проорал с былой яростью, что когда-то заставляла низших вампиров трепетать:

– Прекрасно знаешь, причём!.. Именно поэтому ты станешь её проводником! А теперь забирай дев… – он поперхнулся от скошенного в его сторону электрически-голубого взгляда, заново набрал воздуха в грудь, – …з-забирай её – и больше не появляйся!..

Дориан сузил глаза в иглы-щёлки. Глянул на девчонку, что так и стояла к нему вполоборота. Презрительно бросил:

– Ну, пошли.

Слепящее сияние потухло. Девчонка опустила крест, без единого движения погасила огненные ловушки. Пожалуй, чересчур быстро – а вдруг кто-нибудь оклемается да кинется? – но никто и не думал нападать.

И это впечатляло.

Дориан дождался, пока она выйдет из арки, и зашагал на выход, понемногу убыстряя шаг. Девчонка, не отставая, пошла след в след.

На тёмные залы медленно опускалась звенящая тишина.

Глава 13. Остралия откладывается

Подземный мир больше не трясло. Мало-помалу вибрация в стенах успокоилась, и мелкая живность стала вновь самоубийственно кидаться под ноги: тут мелькнул голый крысиный хвост, там – пробежал паучий выводок…

Девчонка пыхтела за плечом – смертельно-усталая, с неровно колотящимся сердцем. Знать бы, что она думает. А ведь стоит обернуться, пристально заглянуть в глаза…

Нет. Не будет он читать её мысли. Некогда.

Дориан свернул в знакомый ход. Вдалеке показалась сетчатая кабина подъёмника.

Распахнуть дверцу, кивком указать девчонке зайти внутрь. Запрыгнуть самому и надавить на нужную кнопку… Готово!

Долгий тоскливый звук. Кабину слегка тряхнуло и стало медленно поднимать вверх. Девчонка забилась в самый дальний угол – подальше от него, но Дориана это не волновало. Он с нетерпением достал часы, откинул крышку… И мысленно чертыхнулся.

Ну разумеется опоздал.

– Блеск. Просто блеск!

Дориан громко защёлкнул крышку, заставив девчонку подпрыгнуть в своём уголке, выдернул из кармана билет на «Королеву Мэри». Досадливо поморщился, смял его в крохотный комочек и пульнул за пределы сетки, в темноту.

«Опоздал. Теперь месяц ждать».

Дориан вздохнул. Кабина поднималась через не могу, подвывала металлическим, не выспавшимся зверем. Дориан повертел шеей по сторонам и, наконец, упёрся взглядом в девчонку.

«Порождает огонь, как у Стивена Линга… А сейчас трясётся как осиновый лист…»

Дориан окинул её, с ног до головы, изучающе-презрительным взглядом. С новым вздохом спросил:

– Звать как?

Девчонка напряглась, нервозно дёрнула рукой, в которой так и находилось будто прилипшее к ладони распятие.

– Дайана… – она запнулась, однако, начала вновь, произнесла потвёрже: – Дайана Элейн Ридделл.

– Бездомная, да? И вдобавок умеешь фокусничать?

На это девчонка не ответила, но побелела так, что, казалось, прямо здесь грохнется в обморок.

– И что мне с тобой делать… – пробормотал Дориан в сторону. В это время кабину ощутимо подбросило.

Приехали.

Дориан скосил глаза на девчонку:

– Ладно, потом придумаю. Пошли, – и добавил, хмыкнув: – Ридделл…

Он первым вылез из кабины, оглядел небольшое, похожее на плохо освещённую комнату, пространство без окон и видимых проходов. Нашёл рычаг, чтобы открыть в стене потайную металлическую дверь, – и она отъехала в сторону с чмокающим звуком. В проём хлынул свет.

Дориан невозмутимо прошёл вперёд, дождался девчонку и запечатал выход. Характерный сухой щелчок, и дверь – помятая, в оспинах застарелой ржавчины – слилась с обшарпанной стеной. Снаружи не откроешь.

Дориан двинулся по улице, девчонка зашагала следом – чуть позади, сбоку, с узелком, что подпрыгивал на плече. Восточный Линдо был угрюм и пустынен – живая декорация к фильму про Апокалипсис. Ни отголоска смеха, ни краснолапого голубя, ни детской коляски – только октябрьский ветер гонит по асфальту лиственную труху. Но всего несколько часов – и за разбитыми стёклами, в тёмной, как угольные шахты, глубине домов, зажгутся опасные огоньки…

Спустя десяток футов Дориан свернул на оживлённую улицу. Рабочий день стоял в самом разгаре, хотя народу на свежем воздухе казалось куда больше, чем обычно. Полицейские с шашечками на фуражках, юркие журналисты и операторы с видеокамерами в руках, чуть поодаль – санитары, носилки, красные кресты… Всхлипывания, тревожные голоса:

– Чудовищно, просто чудовищно!..

– Бедняга Смитерс…

– Я едва успела подхватить дочку!

– Думали, что теракт…

– Ведь в Альбии не бывает землетрясений!..

«Ага. Понятно».

Дориан аккуратно обошёл глубокую трещину, зигзагом пролёгшую на мостовой, приметил выбитое, как от взрыва, стекло витрин в магазинчиках по обе стороны от дороги – на осколках переливалась весёлая радуга… Посмотрел на девчонку.

Она растерянно остановилась. Скользнула взглядом по окровавленным повязкам, что стягивали головы некоторых людей, по их лицам, ещё не забывшим страх… носилкам, на которых, под белой, точно саван, простынёй, вне всяких сомнений покоился свежий труп. И позеленела.

– Идёшь, нет?

Девчонка сглотнула и сдвинулась с места. Да только в глазах у неё так и осталось виноватое выражение.

Дориан размашисто шагал по мостовой – подбородок вскинут, руки в карманы, рот плотно сжат. Линдо понемногу избавлялся от пережитого страха: тут уже убрали стекло, там – звучит популярная песенка, носатый клерк в видавшем виды пиджаке с аппетитом уплетает огуречный сэндвич… По дороге тянулся поток разномастных машин, звучало негромкое, словно вежливый кашель, бибиканье…

Глаза девчонки были как блюдца. Она вздрагивала всем телом, когда мимо проезжали громады двухэтажных автобусов, кидалась поближе к нему – и сразу пристыжённо отступала, стискивала худые кулаки так, что проступали птичье-тонкие, оплетённые голубыми венками кости. Девчонка непрестанно крутила головой – до того нервно и быстро, что того и гляди свернёт себе шею. Таращилась на встречных пешеходов, лотки свежих, пахнущих типографской краской газет, яркие телефонные будки… высотки бизнес-центров, блестящие новенькой монетой, и умело презентованные товары в витринах гастрономов – в общем, на всё, что только попадалось им на пути. А вот под ноги почти не смотрела, хотя и спотыкалась не раз – замечая это, Дориан лишь головой качал.

И он ведёт её туда…

Дориан тихонько фыркнул.

Сумасбродство. Чистой воды сумасбродство.

А, впрочем, что ему остаётся ещё? Не оставлять же девчонку на улице. Он, как-никак, её Проводник…

«Проводник. Ха».

Громкое слово. И совершенно пустое. Кто ему мешает бросить её прямо сейчас, здесь? Аббат ему давно не указ. А уж после сегодняшнего – недобро усмехнулся Дориан – никому не указ.

Тенью метнуться за угол, раствориться в шумливой толпе… И пускай идёт на все четыре стороны. И без него справится…

«Сумасбродство».

Дориан покосился вправо – и моргнул, наткнувшись на встречный взгляд. Щёки под волосами, что давно тосковали по гребню, пошли малиновыми пятнами, сильнее сжались пальцы на кресте – девчонка отвернулась.

«Что мне с тобой делать…»

На горизонте замаячила Гриндэлл-стрит. Дориан отыскал в кармане связку ключей, которую так хотел закинуть в Большой Остралийский залив, провёл пальцем по металлическим бороздкам и зазубринам. Ускорил шаг.

Настроение портилось всё стремительней. И чем ближе становился знакомый дом, тем сильнее стискивались зубы. В левой стороне груди закололо и похолодело, точно там, внутри, распустился игольчатый, декабрьского льда, цветок.

Кованые решётки ограды и серебряные, в налёте лёгкой патины, острия наверший. Скрипучие ворота. Запущенный сад с корявым исполином древнего дуба вдалеке. И трёхэтажный особняк, что спит, густо опутанный плющом…

«Ну, привет. Это снова я. Не обессудь, что потревожу твой мёртвый сон», – сказать бы это, небрежно, громко, весело сказать… Но горло закупорил плотный, как цемент, комок. Зубы разжались, неловко клацнули, задев язык. Во рту стало чуть солоно, захотелось сплюнуть.

Дориан подошёл ко входу, пронзил взглядом серебряный дверной молоток. Как луч прожектора, перевёл глаза на девчонку, которая скромно топталась в двух шагах позади и молчала, словно немая.

– Надеюсь, ключами пользоваться умеешь?

Девчонка нахмурилась – распознала-таки подкол – однако кивнула. Он бросил ей связку.

– Серебряный. С закорючкой на верхушке, – пояснил Дориан, пока девчонка, осторожно кося на него глазом, шла к ступенькам крыльца.

Вот она поднялась, вставила нужный ключ в скважину, толкнула… Машинально зашла. Остановилась на пороге. Дориан видел только её спину и несуразный, похожий на бычий желудок, мешок на ней. Но девчонка, вне всяких сомнений, разглядывала дом: слоистые кружева паутины, что накопились в прихожей, закрытые двери по обе стороны от неё, далёкую лестницу… И дорожку следов, ещё не заметённых пылью. Его дорожку.

Девчонка обернулась.

Что дальше? – явственно говорил её взгляд.

Но Дориан ошибся.

– Почему ты не заходишь? – лизнув губы, неуверенно спросила девчонка.

«Ну, даёт».

Дориан улыбнулся пошире – так, чтобы во всей красе предстали зубы.

– Вампиры не могут войти. Ни в дом, ни в комнату, где уже находятся люди. Пока их не впустят.

Три быстрых взмаха ресницами, мысль, судорогой пробежавшая по лицу.

Страх.

«Итак, сейчас всё решится. Ты будешь коротать ночь под дубом или…»

– Заходи, – не слишком уверенно, но всё же разрешила девчонка, отступая от входа вглубь прихожей.

Только фанфар не хватало.

– Дрейкам всегда везёт, – бормотнул Дориан так, чтобы она не слышала, и пошёл к двери.

Зайдя в дом, он привычным движением закрыл вход. Пробежал невидящим взглядом по стенам, ни на чём особо не задержавшись. Свысока глянул на девчонку, мявшую крест в руках.

– Вот что… Выбирай себе любую комнату. Там, наверху, – наконец, с расстановкой сказал Дориан. – А меня сегодня не трогай. Завтра поболтаем. Идёт?

Девчонка открыла было рот, но говорить передумала. Кивнула – резко, словно игрушечный болванчик. Дориан посмотрел на неё ещё, дёрнул ноздрями, вбирая воздух, и холодно добавил:

– А если нужна ванная – она здесь, вторая дверь справа.

Больше говорить было нечего. Дориан рывком открыл ближайшую к себе дверь и со звуком громким, как выстрел, захлопнул её за собой.

С минуту в прихожей было тихо. Потом зашуршали шаги, заскрипели половицы – и девчонка опасливо побрела на второй этаж.

***

Дверь не скрипнула.

Он беззвучно шагнул раз, другой – аккуратно ставя ноги на свежие следы. Остановился. Огляделся…

Грязь. Пыль. Запустение.

Но стоило моргнуть – и комната преобразилась. Будто калейдоскоп, расцвела от воспоминаний…

Дориан торопливо мотнул головой, прогоняя их. Посмотрел под ноги, задержался взглядом на куртке из оленьей кожи, украшенной бархатным воротником. На походном узелке, что, скинутый, примостился сбоку. Повернулся и, протянув ладонь, собрал в кулак свисающий, кроватный полог – так, что ткань пошла складками…

Девчонка спала на его кровати. Девчонка была очень бледной.

Он чуть подался вперёд, склонил голову на бок.

Поджатые ноги – словно эмбрион в материнской утробе… Затёртые штаны в катышках дымчатой шерсти. Серебряное кольцо на расслабленно откинутой руке. И рубаха странного фасона, что был в моде веков эдак семь назад. Воротник отходит ровно настолько, чтобы он мог разглядеть шею…

Пальцы стиснулись крепче.

«Не подходи ближе».

Дориан шагнул назад, сузил глаза.

«Откуда ты взялась? Такая странная. И так не вовремя… Что мне с тобой делать?» – уже в сотый раз прозвучало в мозгу.

Дориан осторожно отпустил полог.

И снова тихо-тихо, след в след…

…Дориан проскользнул обратно в малую гостиную, неслышно прикрыл за собой дверь. Но перед тем, как прыгнуть на диван, застыл.

А ведь он наврал.

Он не нуждается в разрешении, чтобы войти.

Глава 14. Дом, увитый плющом

Рассвет нового дня. За окном чирикнула быстрая птица, скользнул по стеклу дубовый, подброшенный ветром листок. В щёлку занавесок ударил тёплый луч, протянулся до кровати тонкой шпагой света, и в спёртом воздухе, словно блёстки, тихо закружилась пыль.

Дайана завозилась, чуть сморщила лоб. Свет прошёл сквозь неплотно задёрнутый полог, тронул ресницы. Дайана хлопнула по кровати рукой, перевернулась на спину – и окончательно проснулась.

Какое-то время она просто лежала, глядя вверх. Осоловелые глаза медленно ворочались в глазницах; тело, налитое свинцовой тяжестью, настойчиво просило полежать ещё. Но зрение понемногу восстанавливало чёткость, голова прояснялась, а воспоминания – множились…

Не опуская взгляда, Дайана приподнялась на локтях и села, скрестив ноги на мятом одеяле: подбородок задран вверх, на лице – слегка озадаченное выражение. Там, над её головой, висело изображение солнца. Его вырезали на верхней части кровати, что держалась на четырёх столбиках, и теперь оно сурово взирало на Дайану сверху: неровное, будто детский рисунок, большеглазое, с неулыбчивым ртом и крупными завитушками лучей по круглому лику.

Настоящее солнце тоже было здесь: лилось из приоткрытых занавесок, пугливыми зайчиками прыгало по коленям… А ведь ещё вчера она думала, что больше никогда его не увидит.

Дайану пробил внезапный озноб. Она заозиралась на постели, торопливо подняла пахнущую плесенью подушку и схватила лежащий под ней серебряный крест. Стиснула так, что, казалось, рельеф накрепко впечатался в мягкую ладонь.

Дайана спала без сновидений, но пережитый ужас вновь напомнил о себе, заставляя цепляться за серебро с такой силой, будто в двух шагах, за бархатным от пыли пологом, стоит алчный, жаждущий крови Аббат.

Но ведь ей помог не только крест.

Дайану передёрнуло: она вспомнила и Силу. Дар, что словно стиснутая до предела пружина, вдруг освободился от гнёта и вырвался наружу, сметая все преграды на своём пути… Какая-то часть её пользовалась им легко, свободно, почти неосознанно, другая же – страшилась и протестовала. Не она – кто-то чуждый и беспредельно злой, хотел обратить мир в хаос, перемешать, столкнуть и уничтожить всё под и над землёй…

Но этот мир тоже чужд. Он никогда не станет любимым. И она здесь – ненужная и чужая.

Вспомнились переливы радуги под ногами. Острые зазубрины разбитых стёкол. Лица, одинаковые от паники; клюквенно-алые пятна крови на мостовой… Мертвец.

Крест вдавился в руку до обжигающей боли. Дайана тихо застонала сквозь зубы.

Как же яростно хотелось спустить Силу, этого страшного, дикого зверя, с поводка!.. Как же хотелось освободить и наконец познать свою истинную сущность! Чтобы вокруг летало крошево, искрилось и вилось ведьмино пламя! Какое ей дело до людей, их жалких жизней и беспомощных пред колдовской бурей домишек?! Только поднажми, выпусти, отпусти!..

Лицо Хэтти под моросящим дождём. Тонкие, словно паутинка, волосы. Глаза, полные мольбы.

«Ты не убийца».

– Я… не убийца, – повторила Дайана, выдавливая ранящие горло слова, зажмурилась. – Я – не они!

Перед мысленным взором появился барон Ридделл: в руках – «Книга Джеймса», в глазах – враждебная холодность, разочарование… Его сменил сереброволосый Лерой, с улыбкой, что резала кинжалом. А следом наползла чернота – будто капнули в воду густые чернила – и в ней зародились крылатые фигуры: белые, как посмертный слепок, лица, тёмные, без намёка на зрачок, глаза…

«Я – не вы».

Образы исчезли во вспышке дневного света, быстрой болью отдались в переносице. И перед глазами заново встала беспросветная темнота. Никаких видений.

Дайана медленно открыла веки, перевела дыхание. Пульс понемногу замедлял бег. «Её не найдут, её не получат, она никогда не станет такой, как они!» – твёрдо сказал внутренний голос, и Дайана согласно кивнула, сурово сведя брови на упрямом лице.

Вот только…

Ушедшее было беспокойство опять вернулось. Брови нахмурились сильнее. Дайана отложила крест, свесила ноги с кровати и по новой задумалась.

Проводник.

Желание, что неосознанно слетело с губ во время упадка Силы и было услышано. Вампир, который казался чуточку не таким, как другие. Со странным взглядом и странными словами. Опасный несмотря ни на что. Как бишь его… Дориан Дрейк? Двуликий?..

Дайана помнила, как торопилась за ним по лабиринтам нижнего мира, поднималась вверх и едва ли не бежала по городу, сворачивая то туда, то сюда. А затем оказалась приведённой в дом.

Удивительно, однако, даже на первый взгляд он не казался крохотной каморкой по сравнению с Хокклоу. Его фасад высился над ней, словно каменная башня, почти без просветов увитая плющом, а внутренние коридоры, уходящие вдаль, несомненно, скрывали свои секретные ходы и комнаты. Дайана поймала себя на мысли, что ей действительно интересно, что же скрывается там, куда она ещё не успела заглянуть.

Вчера, всем телом чувствуя мертвящую усталость, Дайана ввалилась в первую комнату, оказавшуюся на пути. Как попало кинула свои вещи, залезла на кровать морёного дуба, не обращая внимания на пыльную, с лёгким душком плесени, перину, – и почти мгновенно провалилась в сон. Тогда ей было некогда всё разглядывать, зато сегодня…

Дайана спустилась с кровати. Забирая ногами пыль, подошла к испускавшему свет окну. Тронула занавески, оставив на них след своей ладони. Они оказались двусторонними, сшитыми невероятно искусно: с одной стороны – густо-синий цвет, с другой – оттенок спелой вишни. Покрепче ухватив ткань, Дайана одним движением полностью открыла окно.

Её обдало волной золотистого света. Солнце, будто яблочный сидр, тут же залило комнату до потолка. Дайана прильнула к стеклу, чуть не касаясь его носом, и заглянула в сад. Прямо под её окном, далеко внизу, располагалась некая конструкция из стекла и металла, похожая на прозрачную, продолговатую комнатку. Местами стеклянные части были выбиты, местами остался один каркас. Внутри виднелась чахлая растительность, вроде той, что заполняла весь неухоженный сад: вялый розовый куст здесь, слабое деревце – там… Зато чуть в отдалении возвышался могучий ствол раскидистого дуба, весь испещрённый рытвинами, как старческое лицо. Его листья то и дело разбойно срывал ветер.

Дайана отвернулась от окна, встав к нему спиной. Взгляд прошёлся по комнате, притормозил на стенах, где в рамках висели некие гравюры. Дайана неуверенно шагнула к ближайшей из них, аккуратно смахнула рукой наслоение пыли.

– Королева Вероника… – прочитала она, прищурясь на чёрно-белое изображение величественной женщины, что сидела среди гордых, осанистых мужей. С растущим интересом прошла дальше.

Палец провёл по пыли длинную черту, растушевал её как следует, размазал. Вторая рамка хранила в себе полноцветный портрет огненно-рыжего человека с пышными, словно лисий хвост, усами и воинственным видом. Внизу, в левом уголке, стояла занимательная приписка: «Фрэнклин Дрейк, Пират Её Величества».

«Пират!»

Покачав головой, Дайана смелее двинулась дальше. Обнаружила рисунок по дереву: корабль среди барашков волн, с огромной мачтой и надписью – «Золотой олень». Удивилась карте звёздного неба, что была вышита на куске шелковистой ткани, растянутом рядом с кроватью. С минуту поглядела на мебель, скрытую под огромными, как снятые паруса, полотнищами, – и рывком сдёрнула первое покрытие.

Открылся платяной шкаф. Дайана тронула дверцы, изъеденные жуками, осторожно распахнула…

Под ноги ей вывалился ворох одежды и нечто мягкое, буро-шерстяное. Дайана склонилась, подобрала предмет. Им оказалась игрушка-медвежонок – с дряблым, плюшевым тельцем и пуговицами-глазами. «Нэдди», – было вышито на нижней части одной лапы чёрной ниткой.

Дайана стянула второе и третье полотно, раскатисто чихнула от поднятой в воздух пыли. Взору открылись застеклённые шкафы – практически пустые, если не считать причудливых, скрученных, словно клубок червей, верёвок разных форм и размеров, да нескольких моделек парусных кораблей, от которых неуловимо пахло деревом и лаком.

В желудке без предупреждения заурчало. Дайана охнула и шагнула обратно к кровати, чтобы подобрать свой мешок. Умяв две хлебные лепёшки и добрую порцию сушёного мяса, она, сытая и малость повеселевшая, потянулась за курткой – нечего ей валяться в пыли.

Но, стоило её подобрать, выражение сытого блаженства на лице сменилось лёгкой гадливостью. Куртка отчётливо пахла потом. И страхом.

Да и не только куртка, вдруг осознала Дайана.

Она вспомнила, когда мылась в последний раз, – и чуть не выругалась в голос. Провела рукой по волосам,будто смазанным гусиным жиром, понюхала и отбросила с лица сальную прядь.

Грязна, как помойная крыса!

Тело тотчас же зачесалось во всех местах, запросило сбросить одежду, ощутить прикосновение воды, смывающей все неприятные запахи и тревоги…

«Если нужна ванная – она здесь, вторая дверь справа».

Дайана прекратила метаться по комнате.

Ванная. Разумеется, ей нужна ванная!

Подумав ещё какое-то время, Дайана решилась пойти туда прямо сейчас. Возможная встреча с вампиром внушала некоторую робость, но делать было нечего. К тому же, он сам её сюда завёл. Встретиться и поговорить им так и так придётся. Чего тогда выжидать?

Дайана спешно сунула крест в мешок, накинула его на плечо и тихонько вышла из комнаты. Пыльное, безмолвное запустение серело вокруг, ступеньки лестницы на разные голоса поскрипывали под ногами. Дойдя до первого этажа, Дайана вытянула шею и огляделась. Пусто, куда ни смотри.

Взгляд задержался на двери, где вчера скрылся вампир. На потёртой ручке из серебра дрожал крохотный, с булавочную головку, блик света. Дайана сглотнула и на цыпочках пошла к ванной.

Неприметная дверь распахнулась от лёгкого толчка. Дайана опасливо шагнула внутрь, оказалась в темноте и, моргая, зашарила рукой по стенам, пытаясь найти кремень и огниво. Что-то сухо щёлкнуло под пальцами – и сверху ударил свет.

Дайана медленно приоткрыла рот. На неё глядело собственное отражение: всклокоченное, с тёмными полосками пота, засохшего на лбу, и бордовой болячкой на правой скуле. Одежда смотрелась и того хуже: мятая-перемятая, с тёмными, мускусно пахнущими пятнами то тут, то там.

Дайана ступила ближе, чуть не поскользнулась на гладком, в сапфирово-синюю плитку, полу. Под зеркалом стояло нечто белое, как глубокая, фарфоровая чаша на ножке. А рядом, по левую руку, располагалась ёмкость гораздо больше – несомненная и такая желанная ванна. Не та деревянная, проложенная тканью махина, которую в её Хокклоу наполняли из котлов с горячей водой, а слегка искривлённая, изящная, словно дельфин, и с когтистыми лапами, как у грифона. На её бортике, к вящей радости Дайаны, обнаружился здоровенный кусок сладко пахнущего мыла.

Но где взять воду?

И у чаши, и у ванны имелись медные краны. Дайана тронула те, что крепились у чаши. Сильно повернула – и в белоснежную глубину мощно стрельнули горячая и, одновременно, ледяная струи.

Дайана посмотрела в зеркало. Отражение расплылось в широкой довольной улыбке.

Некоторое время спустя Дайана с победоносным видом закрыла за собой дверь ванной. Чуть влажные волосы тонко благоухали, а чистая, сменная одежда приятно прикасалась к хорошо вымытому телу.

Дайана беззаботно пошла по коридору, улыбаясь от уха до уха…

А потом споткнулась на ходу.

– Ридделл. Вот ты где.

Он бесшумно вырос впереди. Упёр кулаки в бока, загородил собой проход, заставив улыбку исчезнуть, точно сдутую зимним ветром. Дайана инстинктивно шарахнулась назад и увидела, как уже привычно взлетела чёрная бровь. Но затем лицо стало недвижимо-бесстрастным.

– Пора поговорить, не находишь? – обдав холодом, спросил вампир.

Глава 15. Разговор с попаданкой

– Заходи.

Девчонка послушно протопала в гостиную и остановилась, окидывая интерьер настороженным взглядом. Дориан прошёл мимо неё, без стеснения плюхнулся в продавленное кресло и усталым жестом указал на диван, вышитый альбийскими розами:

– Садись. Чего стоишь столбом?

Девчонка поджала губы. Однако вновь подчинилась и прошла, куда следовало. Аккуратно присела на самый краешек дивана и застыла статуэткой.

Дориан откинулся на спинку кресла, величественно возложил руки на кожаные подлокотники и в упор уставился на неё.

Девчонка стала выглядеть куда живей. Переоделась в белую рубашку с маленьким треугольным вырезом на шнуровке, посвежела и стала благоухать апельсиновой корочкой…

Но вскоре она заёрзала и насупилась: ей не нравилось, что её разглядывают. Между ней и Дорианом располагался низенький бамбуковый столик, но этого девчонке было явно мало: она, будто щит, прижимала к себе потрёпанный мешок – да так, что кончики пальцев белели от напряжения, – и была готова в любой момент дать дёру. Это наводило на кое-какие мысли.

«Поведай же мне свою историю, дева!» – всё подмывало съехидничать Дориана, но он ограничился лишь кратким вопросом:

– Так откуда ты?

Лицо девчонки попасмурнело ещё больше.

– Хокклоу, – хрипловато ответила она. – Это… это в стране Альбион. В другом мире.

Дориан ощутил, как невольная улыбка растягивает рот.

– В таком случае, добро пожаловать в Альбию!

Девчонка не улыбнулась – сразу глянула зверем и чуть не оскалилась:

– Ты не веришь, ты смеёшься надо мной!..

– Ох, да остынь, Ридделл, – поморщился Дориан, поудобнее устраиваясь в скрипучем кресле. – Моя страна взаправду носит имя Альбия. Нисколечко я не смеюсь. И верю тебе. Ве-рю. Успокоилась?

Девчонка сникла так же быстро, как и вспылила. Сказала в сторону с неподдельной горечью:

– Я сама в это до конца не верю. Несмотря на всё… – она задохнулась, перекосилась от воспоминаний, – …на всё, что было… Потому что это слишком. Чересчур для понимания…

– Ну а я верю в Теорию Миров, – улыбнувшись, признался Дориан, и девчонка подняла на него неуверенный взгляд. – Параллельных пространств и так далее. Да и с колдовством встречался.

Глаза цвета горечавки распахнулись на пол-лица.

– С таким, как моё?.. – затаила дыхание девчонка.

Дориан ощутил, как улыбка съёживается. Исчезает. Все шрамы заныли, словно кости престарелого перед холодным дождём.

– Нет, Ридделл, – помрачнев, медленно проговорил он. Пальцы одной руки ястребиными когтями вонзились в подлокотники. Но, заметив, что девчонка опасливо смотрит на них, Дориан расслабил руку и добавил нарочито лёгким тоном: – То было иное колдовство. Мелкое, совсем не масштабное… А я ведь и не думал, что такая пигалица, как ты, может устроить Аббату столь грандиозный спектакль! Вот уж магия, так магия.

Девчонка гадливо сморщилась, крепче прижала мешок, почти обняв саму себя руками. Взгляд её невидяще заметался по комнате, и она забормотала, с горячей, подлинной ненавистью выдавливая слова:

– Магия… Всё это неправильно. Я не знаю, как это вышло… Не знаю, как всё это контролировать!.. Это… Это проснулось недавно. Но я всё равно не умею исполь…

Тут девчонка словно поперхнулась, поняв, что в сердцах сказанула ему лишку.

– Ага. Вот почему ты сразу не надрала Финнигану задницу, – с кривой усмешкой протянул Дориан, наблюдая за её реакцией. – Так я и думал. Значит, не всегда способна это включать, да?

Девчонка закусила губу и резко кивнула – осознала, что уже не сумеет отбрехаться. Судя по глазам, она мысленно костерила себя на все лады. Ещё бы, такой промах: открыть незнакомцу – да ещё и вампиру! – что, несмотря на недавно пробудившийся в ней дар, она не знает, как его использовать, что она вновь беззащитна… Дориан с лёгкостью понял это, не прибегая к особым способностям, но девчонка, пораскинув мозгами, всё-таки спросила:

– Ты… Ты ведь умеешь читать мысли?

Дориан невинно взмахнул ресницами:

– Я-то? Нет, – соврал он.

– Правда? – не поверила девчонка.

– Это не входит в список моих талантов, – заверил её Дориан и поспешно перевёл от себя стрелки: – Но, раз уж мы затронули эту тему, слушай и запоминай: большая часть кровососов умеет это. Стоит разок глянуть в самые глаза – и пиши-пропало, все мысли, как на ладони. Главное – зрительный контакт, понимаешь? Просто так тебя не прочтут. Но! Если попадётся Древний – типа старины Аббата – это правило, увы, не работает. Такие читают мысли и сквозь затылок…

Дориан помолчал. Лицо девчонки, жадно внимавшей его советам, стало втройне озабоченней. Казалось, её распирает от вопросов, но она стесняется спросить ещё. Пора было снова брать инициативу на себя.

– Ну что, расскажешь, как тебя к нам занесло?

Девчонка поколебалась чуток – и принялась рассказывать.

Она говорила долго, сбивчиво, нервно… Порой останавливалась, словно ей было нестерпимо больно говорить, но с яростным усилием начинала заново. Пальцы – тонкие и белые, что костяной фарфор, – непрерывно двигались, сплетая в воздухе невидимые узоры; лицо в обрамлении вьющихся лозой волос то искажалось, как гротескная маска, то принимало мёртвое, отчуждённое выражение. Казалось, она творит колдовство – но Дориан держал мысли при себе и только молчал да слушал. Ситуация и вправду была не из простых. Запутанная донельзя, сумбурная, фантастическая… Кристально ясным виделось лишь одно: девчонка воистину, до последней своей жилки, ненавидела магию.

– …А потом он велел позвать тебя. Дориана, – её голос тихо сошёл на нет.

– Угу, – буркнул Дориан и задумчиво почесал нос костяшкой пальца.

– Почему он позвал тебя?

– Аббат? О, просто он нежно меня любит, – саркастически усмехнулся Дориан. – Столь нежно, что навязал мне опеку над тобой в самый неподходящий момент… В общем, проехали, – сидя в кресле, Дориан подался вперёд, поманил девчонку пальцем. – Слушай сюда, Ридделл. Внимательно слушай и запоминай.

Девчонка взглянула на него с явным сомнением, но всё же капельку придвинулась.

– Я научу тебя выживать в этом мире. Деваться тебе всё равно некуда, так? Придётся жить здесь, – сказал Дориан, и девчонка, согласившись, уныло скривила губы. – Проведу тебе курс молодого бойца. А срок ему будет – месяц.

Девчонка поражённо моргнула, захотела что-то спросить – он не дал и чёткими, рубленными фразами заговорил вновь:

– Да, Ридделл. Месяц. И точка. Думала, буду нянчиться с тобой веки вечные? Не смеши. У меня свои планы, которые тебя не касаются. Месяц можешь прожить здесь, в доме. Ходи куда хочешь, только меня – предупреждаю! – лишний раз не трогай. А после – жмём друг другу руки и расходимся в разные стороны. Куда двинешься ты – мне без разницы. А вот я через месяц покидаю Альбию навсегда. Собираю манатки. Рву когти. Сматываюсь. Улавливаешь мысль?

Девчонка ответила на удивление жёстким взглядом. В тон ему ответила:

– Да.

– Вот и славно. Совет номер один: в нашем мире бал правят деньги. Если их у тебя нет…

– У меня есть кое-что, – неожиданно перебила девчонка и полезла в сумку.

Дориан присвистнул, когда девчонка достала увесистый мешочек, полный драгоценностей. Электрический свет заблестел на сапфирах – сине-зелёных, как морские глубины, и переливчатом, словно отборный мёд, золоте.

– Дай-ка посмотрю.

Дориан протянул руку – наверное, слишком быстро, потому что девчонка отпрянула и чуть ли не с ногами забралась на диван. Палец успел скользнуть по её запястью, поймать бешеный удар пульса.

«Да, Ридделл. Я свирепый, злой и ужасный. Тебе чертовски не повезло, что ты попала в такую компанию», – кисло подумал Дориан, но вслух этого не сказал. Девчонка, видимо, устыдившись своего страха, опять подала ему мешочек.

Дориан вытряхнул из него пару колец, с видом опытного ювелира повертел их под прищуренным взглядом. Потом кивнул, сунул кольца в карман. Встал.

– Посмотрим, сколько за них можно выручить. Ты ведь не против? Тогда жди меня здесь. Я скоро, – сказал он, подхватил с кресла пальто и, не оглядываясь, вышел из гостиной.

***

Когда входная дверь захлопнулась, Дайана откинула мешок и, наконец, выдохнула. Боль, от которой казалось, что в каждый висок ввинчивается раскалённое остриё, теперь отступила.

Дайана приложила ко лбу холодную, как ледышка, руку. В отличие от неё, лоб обжигал, точно кипящий котёл. Ещё бы, столько мыслей…

Дайана вздохнула. Она и не думала, что на рассказ о её жизни придётся потратить столько сил. Как же не хотелось всё это рассказывать! Впрочем, деваться ей и правда было некуда. Этот вампир правильно подметил.

Вампир…

Дайана вспомнила драную, как у последнего нищего, рубаху, лицо – то холодновато-высокомерное, то с отчётливой ехидцей во взгляде. Со стороны – человек как человек, немногим старше её… Зато ведёт себя так, будто самый умный.

Несмотря на остатки раздражения и былого страха, Дайана ощутила, как сердце замедлило бег. Напряжение потихоньку спало, и она уже спокойно, по новой огляделась в принадлежащей вампиру комнате.

Единственное окно располагалось напротив. Оно было огромным, но его скрывали шторы – плотные, наглухо задёрнутые и тяжёлые на вид. И, если бы не холодный свет, льющийся из чудной конструкции на потолке, словно из гнилушки, здесь было бы темно, как в подземелье.

Дайана опустила голову и посмотрела вправо. Там размещалось нечто, похожее на камин, – далеко не такой большой, как в Хокклоу, зато гораздо красивей: обделанный чёрной, будто обсидиан, плиткой в мелкую, звёздчатую крапинку и с идеально ровной полкой наверху.

Дайана встала с мягкой скамьи. Поглядела на пышное сиденье, обтянутое синим, потёртым от времени бархатом и экран из жемчужно-розового шёлка, что стояли у камина. Очертила пальцем контур вышитого на ткани журавля – в клюве он держал мёртвую змею – а после внимательно посмотрела на каминную полку.

В центре стоял гипсовый бюст, в котором Дайана признала уже виденную Королеву Веронику. Взгляд замедлился на гордом профиле и голове с немаленькой короной, затем – скользнул дальше. Рядом с бюстом застыла статуэтка человека в распахнутой куртке, что воинственно поднял к небу крепко сжатый кулак. А подле неё стояло уж совсем непонятное нечто – фигурка существа с длиннющим хвостом, мощными задними лапами и крохотной головкой. На животе у него скульптор смеха ради обозначил складку, которая смотрелась, как всамделишный карман. Дайана тронула её самым кончиком ногтя и, покачав головой, отвернулась.

В дальней части комнаты виднелось нечто более интересное – высоченные, блестящие стеклом шкафы, забитые книгами до отказа. Дайана подступила к ним вплотную, жадно уставилась сквозь стекло. Руки так и чесались открыть створки, провести пальцем по череде разноцветных корешков, взять в ладони и перелистнуть хоть один том… Но она не решалась – только смотрела на книги, как смотрит на роскошный обед гурман, посаженный на жестокую диету.

Дайана водила взглядом по прогнувшимся от тяжести полкам и читала известные и неизвестные ей слова: Д. Б. Рэдбери, Эдвард По, А. К. Бойл… Детективы, сборники приключений, фантастика…

На стене около одного шкафа висела странная картина без рамки, и на ней Дайана увидела одно из прочитанных ею имён, Рэдбери: то был седовласый мудрец в очках, что махал с кафедры рукой. Под именем стояла крупная надпись: «Наша цель – Марс!», на что Дайана удивлённо моргнула.

Эта картина не была единственной. Дальше висела ещё одна – портрет во весь холст, столь чёткий и детальный, что мнилось – это настоящий человек глядит из маленького окошка. Лицо было мучнисто-белым, с разноцветными глазами и красной молнией, которая, словно шрам или татуировка охрой, тянулась со лба до левой щеки через нос.

– Дэвид Боуви… – прочитала Дайана и неуверенно усмехнулась.

Она посмотрела в сторону знакомого цветочного сиденья. Над ним висела огромная, во всю его длину, карта некой страны, со всех сторон окружённой водой. Подойдя к ней, Дайана увидела рисунки, которые были нанесены мелкими штрихами: три странных, свёрнутых дугой паруса, мохнатые клубочки на ножках и… Знакомые хвостатые фигурки, будто скачущие по карте то тут, то там. А в правом нижнем углу имелась приписка – «Остралия».

Подумав, Дайана ещё раз огляделась. Вдруг что-то не заметила?

И правда – в углу, за спинкой бархатного сиденья у камина, поблёскивало покрытое лаком дерево. Дайана усмотрела нечто, похожее на музыкальный инструмент, подошла ближе и присела рядом с ним на корточки.

Замысловатая форма, несколько туго натянутых струн…

Облизав губы, Дайана протянула руку.

– А ну не трогай!

Дайана подпрыгнула и, вскочив, обернулась. Вампир стоял в дверях и строго смотрел на неё.

– Это раритет. На такой играл Эдди Меркьюри из «Кинг», – подойдя, наставительно добавил он, но тут же скривился: – А, ты ж его всё равно не знаешь… Ладно, проехали. Смотри, что у меня есть.

Вампир сделал затейливый жест рукой и показал Дайане веер из глинисто-красных и зеленоватых бумажек. Миг – и они сложились в толстенькую пачку.

– На, держи. Только не кидайся в дикий шопинг. В смысле, не трать всё разом.

Дайана бережно приняла пачку, вытянула одну из разноцветных бумаг.

– Это… И есть деньги?

– Ну да. Ракушки и дырчатые камешки мы, увы, больше не используем, – опять непонятно ухмыльнулся вампир.

Дайана посмотрела на цифры, на изображение новой женщины в знакомой короне.

– Королева Вероника… – нетвёрдо начала она.

– Давным-давно отправилась на тот свет. Как это ни прискорбно, – объяснил вампир и бросил быстрый взгляд на каминную полку. Затем снова посмотрел на Дайану. – Всё, заканчивай любоваться. Время тикает. А мне ещё нужно тебя учить. Так что подбери свой мешок, спрячь поглубже наличные – и пойдём.

– Куда?

Вампир окинул её оценивающим, физически ощутимым взглядом, от которого снова захотелось попятиться.

– Ну хотя бы на Понт-стрит. Тебе надо приодеться, ты в курсе? Такой винтаж у нас мало кто носит.

– Но…

– Совет номер два: хочешь пожить подольше – поменьше выделяйся из толпы, – перебил вампир, нравоучительно воздев бледный палец.

Дайана помяла в руках пёструю пачку… И кивнула.

Похоже, «курс молодого бойца» начался.

Глава 16. «Пришествие Моргейны»

– Что это за чудища? Вон те, огромные, красные, как дракон?

– А те ящики со стеклом? Как в них уместились люди?!

– Что такое кинотеатр? А зоопарк? Крикет?

– А что…

– Зачем…

– А почему…

Позёвывая, Дориан шёл по улицам Линдо и по привычке подкидывал брегет в руке. Вокруг царили воробьиный щебет, шорохи ног по булыжной мостовой, гудёж автомобилей… Девчонку, что семенила рядом с ним и всё же чуть позади, недавно прорвало на вопросы. Она безостановочно тараторила, как-то быстро превратившись из молчуньи в балаболку. Судя по лихорадочному блеску в глазах, ей было и страшно, и интересно. А скорее всего – Дориан усмехнулся про себя – страшно интересно.

Он рассказывал, показывал, а иногда – удерживал от опрометчивых действий:

– Ни с места! Видишь, горит красный?

Девчонка смотрела на окружающий мир так, словно хотела запомнить всё до мельчайших подробностей. Жадно ловила каждое объяснение и явно мотала его на ус. Ещё бы, ей здесь жить…

Дориан задумался, убрал часы обратно в карман. Чуть оглянулся на девчонку, лицо которой раскраснелось от оживления.

Да что она видела в своём замке? Книжный ребёнок, выросший в мрачных, каменных стенах… Запертый, чтобы защитить его? Или от него?..

«Фантастика. Ожившая сказка».

Дориан отогнал эту мысль и повернулся к знакомому магазинчику.

Поручив девчонку продавщице – чистенькой, идеальной, как манекен, – он пошёл по своим делам. Благо здесь было недалеко, и Дориан быстро обернулся, с удовлетворением ощущая, как новый билетик в Остралию греет его нагрудный карман.

Довольная, прикупившая обновок девчонка уже торопилась навстречу. Дориан критически осмотрел её, обойдя со всех сторон. Линялые джинсы, туго заправленные в берцы, готичный кожаный плащ… Рубашка осталась та же, зато на спине теперь красовался рюкзачок из чёрно-сине-серой тартаны. Девчонка наконец-то осовременилась и стала походить на вокалистку «Эва’н’Сэнс», правда, без макияжа.

– Ну вот. Другое дело, – сказал Дориан, отчего Ридделл вроде как попыталась улыбнуться ему, но вовремя спохватилась и только сдержанно кивнула.

«Правильно, правильно… Поверь, я отнюдь не друг, чтобы мне улыбаться…»

– Куда тебя ещё сводить… – задумчиво протянул Дориан. – В «Харрис»?.. А можно и в «Харрис».

Знаменитый универмаг, больше похожий на храм еды, произвёл на девчонку неизгладимое впечатление. Стоя в самом его центре, она медленно крутилась вокруг своей оси и, словно рыба, открывала и закрывала рот. Глаза метались от одной вкусности к другой, тормозили на кричаще-ярких обёртках…

Разумеется, девчонке хотелось всего и сразу. Однако неодобрительный взгляд Дориана, как неоспоримый аргумент, всё-таки заставил её ополовинить собранную корзинку и сэкономить.

– А куда теперь? – не теряя времени, спросила девчонка, стоило им выйти из универмага.

Дориан, который великодушно взял у неё объёмистый пакет с покупками, вытаращил глаза.

– А твоя голова часом не лопнет от впечатлений? Нет? А я почему-то думаю, лопнет. Так что всё на сегодня. Топаем домой.

Девчонка надулась и не сдвинулась с места.

– Ну а я хочу ещё! – упрямо заявила она.

– Ну а я хочу залечь на свой диван и забыть о тебе до следующего дня, – в тон ей ответил Дориан. – Понятно объясняю?

Девчонка зыркнула на него исподлобья и пробормотала что-то нелицеприятное.

– И нечего там ворчать. На вот, повеселеешь, – Дориан запустил руку в пакет и вытащил оттуда пёстрый батончик, кинул ей. Девчонка вздрогнула, но поймала. – А теперь пошли.

Побуравив его спину злым-презлым взглядом, девчонка двинулась вслед.

На обратном пути вопросов почти не было – Ридделл с упоением грызла шоколадку – и Дориан, внутренне смеясь, шёл по улице бодрым шагом. Изредка он поглядывал на подопечную и походя давал советы, облекая их в форму ехидных замечаний, на что девчонка огрызалась – но в итоге делала так, как надо:

– Эй, фольгу-то выплёвывай. И под ноги смотри. Давно не ныряла в колодец?

Они шли через квартал букинистических магазинов, когда шоколад вдруг выпал из её руки. Девчонка трепыхнулась, точно ищейка, что внезапно почуяла куропатку в зарослях. И стремглав кинулась к одной из витрин, чтобы расплющить нос о стекло.

– Ты чего? – удивился Дориан, но ответа не получил. – Ридделл, слышишь меня?

Ни звука. Дориан подошёл к витрине, глянул на россыпь книг. Затем вплотную приблизился к девчонке.

– Может, объяснишь?

Девчонка отлипла от витрины, оставив на ней мутноватый кружок от носа – шокированная до такой степени, что даже забыла по привычке от него отпрыгнуть. И заговорила, продолжая с такой силой смотреть на книги, что, казалось, сейчас расплавится стекло:

– Там… там… «Пришествие Моргейны»…

– Да неужели? – поднял брови Дориан и, наконец, рассмотрел книгу.

– Такая же, как у меня… – совсем тихим, каким-то убитым голосом сказала девчонка.

– Как у тебя? А это сейчас проверим.

Вскоре они стояли перед целой полкой, уставленной книгами о злодеяниях Моргейны. Хлопотливый продавец кружил вокруг них, расхваливая серию: и бестселлер, и смесь неувядающей классики с абсолютно новым словом в жанре фэнтези… Автором значился некий Артур К. Пэнсер, коренной уроженец Линдо, и, судя по фото на растянутом рядом с полками плакате, цветущий, не собиравшийся помирать старикан с красными, как осенние яблоки, щёчками.

– Эксклюзивное издание, стилизация под Срединновековые фолианты…

– Стало быть, уроженец Линдо. Всё ясно, – пожевав губами, произнёс Дориан. – Пробейте-ка нам вторую часть.

Но ясно было далеко не всё. И когда они покинули магазин и свернули в маленький, точно садик, сквер, Дориан остановил девчонку. Притиснув купленную книгу к груди, она вновь смотрелась какой-то несчастной, жалкой и потерянной.

Дориан огляделся в поисках скамейки. Нашёл и подвёл девчонку к ней.

– Сядь.

Она села – послушная, словно марионетка. Аккуратно положила томик на колени и сникла, завесив лицо волосами.

– Значит, всё это была неправда, – через силу, будто у неё разом заболели все зубы, выговорила она. – Значит, всё это просто… чья-то… – она прервалась и продолжила с нарастающей в голосе яростью. – Чья-то выдумка… Всего-навсего… выдумка!..

Лицо вдруг исказилось, как у безумной. Девчонка швырнула книгу с колен – но Дориан перехватил её в полёте и положил меж них на скамейку.

– Не бушуй. Всё не так плохо.

Девчонка посмотрела на него так, словно он отвесил ей пощёчину.

– Ты опять насмехаешься! Ну почему ты всегда насмехаешься?!

«Ничего не могу с собой поделать», – мог бы сказать Дориан, но он лишь примиряюще поднял ладонь:

– Успокойся, Ридделл. Я просто хотел сказать, что книга кое-что проясняет. Не всё, но кое-что. А это – уже хорошо.

Девчонка съёжилась на самом краешке скамейки и, судя по виду, впала в чернейшую меланхолию.

– Это вовсе не хорошо…

– Нет, ну посуди сама! – Дориан придвинулся ближе и нагнулся к ней. – Моргейны не существует, на тебе нет и не было никаких гейсов…

– А мой отец бывал в этом мире, – перебив, мрачно заметила девчонка и с горькой усмешкой глянула на него. – Это хорошо?

– А теперь не побывает, – не моргнув и глазом, ответил Дориан. – Ты ведь стащила у него ту штуку для передвижения. Потом её свистнули у тебя. Скажешь, нет?

Девчонка задумалась. Покосилась на лежащий между ними томик – малость брезгливо, будто он был мерзким слизняком.

– Это ведь отец научил тебя читать? – помолчав, решил спросить Дориан.

Ридделл кивнула. Медленно произнесла:

– Да. Когда-то он учил меня: говорить, читать, писать… Это было давно, ещё в детстве… Но я… – она запнулась и продолжила: – …до сих пор всё помню. В Хокклоу хранились разные книги. И теперь я знаю: то были книги из разных миров.

– Быть может, он хотел… – начал было Дориан, однако девчонка неожиданно поднялась и смерила его суровым взглядом.

– Неважно, что он хотел. Мы этого никогда не узнаем.

– Но мы не догово…

– А тебя ждёт диван. Скажешь, нет? – без предупреждения съязвила девчонка и, подхватив книгу со скамейки, первой пошла по направлению к Гриндэлл-стрит.

***

Пристроив рядом пыльного Нэдди, Дайана сидела на кровати и медленно, страницу за страницей, перелистывала фолиант. Иллюстрации больше не манили, да и трепета, что всегда зарождался внутри при мыслях о Моргейне и её извечном противнике Артуриане, больше не было.

Эта книга оказалась сказкой, всего лишь сказкой… А в сказках всё должно было закончиться хорошо. Вот и Артуриан победил Великую Тёмную Королеву, вернул трон, женился на прекрасной Джиннивере… Оставался Мордретт, который, без сомнений, ещё построит им козни в третьей и последующих частях… Но в итоге всё обязательно будет хорошо.

Дайана захлопнула книгу. Подхватила и прижала к груди медвежонка, погладила его по голове, словно то было живое существо.

В сказке всё будет хорошо.

А в жизни?

Через распахнутое окно на кровать падали тревожные, багровые, как подсыхающая кровь, отсветы закатного солнца. Дайана оставила игрушку, встала, и, подойдя к стеклу, сжала в кулаке краешек двухцветной занавески.

Там, за окном, ко сну готовилась Альбия. Неизвестная страна в пока неизведанном мире. Этажом ниже на цветастом диване уже дремал вампир-проводник.

Ей придётся жить здесь. Ей придётся стать здесь своей.

– Что же будет дальше… – вздохнув, тихонько спросила Дайана в пустоту комнаты и оглянулась.

Свет дошёл до плюшевого медвежонка. Блеснул на глазе-пуговице, и Нэдди словно подмигнул. Дайана моргнула от неожиданности.

А потом – подмигнула в ответ, улыбнулась… И задёрнула занавески на ночь.

Глава 17. Жизнь в Доме Дрейков

Дайана исследовала дом: шаг за шагом, этаж за этажом, за первым пыльным пологом – второй и третий… В этом ей была предоставлена свобода, и она вовсе не собиралась от неё отказываться.

Барханы пыли скрывали в себе удивительные вещицы: серебряную пепельницу в форме слепка следа от оленьего копыта; длинный, как кинжал, рог, что, несомненно, принадлежал мифическому единорогу, – отыскав его, Дайана с трепетом подержала находку в руках… Чернильницу на львиных лапах и самого льва – костяную на вид фигурку, с ладонь величиной…

Дайана чихала, утирала нос рукавом, но продолжала осматриваться и продвигаться по серому, давно забывшему людей, царству. Ей это нравилось. Ведь стоило провести пальцем, откинуть краешек пахнущего старостью полотна – и дом, брошенный и омертвелый на первый взгляд, с гордостью показывал ей остатки былого величия.

Но пыль, что взвивалась до потолка при всяком её движении, настырно оседала обратно. И в конце концов Дайана разодрала один из пологов на тряпки, отыскала ведро и, завязав потуже волосы, энергично взялась за уборку.

Не стоило и говорить, что в начале она не особо в этом преуспела: как-никак, наведением чистоты в её комнате всегда занималась Хэтти… Но Дайана упрямо отвоёвывала у гнусной пыли клочок за клочком, сдувала с лица прядь, что непокорно выбивалась из хвоста, и, очищая дом, одновременно зарабатывала себе первые трудовые мозоли.

Она чистила и скоблила, бегала по лестнице за водой, чувствуя неясную радость от действия… А потом – долго сидела в обновлённых комнатах и с огромным удовлетворением разглядывала результат своей работы.

Нередко поблизости вырастал вампир. Смотрел на её потуги, бывало – качал головой, но зачастую просто отмалчивался и исчезал так же быстро, как появлялся. То ли не одобрял эту затею, но не хотел препятствовать, то ли ещё что – Дайана не знала и уверяла себя, что ей, в сущности, всё равно…

Однажды она обнаружила кресло-качалку, что было обтянуто светло-голубым ситцем. И теперь, вечерами сидя в нём в своей комнате, запоем читала книги, журналы и газеты – всё то, что ей удалось купить и раздобыть. Часть из этого предоставил вампир: с видом закоренелого жадины, охая и вздыхая, он самолично открыл створки шкафов и явно нехотя предоставил ей доступ к грандиозной библиотеке.

Дайана впитывала этот мир. Удивлённо ахала и порой смеялась, восклицала и запоминала, а ночью, уже в постели, шёпотом повторяла услышанное и прочитанное. Утром она щекотала животик Нэдди, улыбалась солнцу, нарисованному над ней, – и начинала новые дела.

…Надо признаться, что вампир-проводник частенько портил ей настроение. Он совсем, ни капельки не хотел подчиняться; советы его казались нравоучениями, а извечно высокомерный взгляд мог привести в бешенство любого. Кроме того, к её стыду, он всё-таки внушал беспокойство, и, когда в его улыбке посверкивали заметные клыки, в желудке Дайаны каждый раз холодело. Но она лишь крепче сжимала зубы, слушала и внимала. Ведь всё это было важно не ему – ей.

«Я всё стерплю. И обязательно выживу», – так думала Дайана, торопливо шагая подле язвительного Проводника, разглядывая Альбию, рассматривая Линдо…

Шли дни.

***

Дни шли. Погода оставалась на удивление тёплой – и не скажешь, что середина октября. На календаре чернели старательно отмечаемые крестики, Остралия медленно приближалась…

…А Дом Дрейков – оживал.

Дориан старался не ходить по нему лишний раз: дожидался девчонку внизу, вёл её на обязательный променад, а после – сразу шёл в малую гостиную, которую сделал своей комнатой. Сидя там, он рассеянно тренькал на гитаре, вертел в руках статуэтку хвостатого кенгуру. Рассматривал и так выученную на зубок карту Счастливого Континента и усердно представлял себя гуляющим среди безлюдного остралийского буша.

«Никаких забот, никаких людей, никаких воспоминаний…»

И только неугомонная девчонка, решившая навести порядок в чужом доме, всё не давала ему покоя.

Она была удивительной: надменной и грубоватой, обидчивой и упрямой, несносной, дикой, недоверчивой… То мгновенно уходящей в себя, то смелой до безрассудства, то паникующей от безобидных вещей…

В основном, девчонка храбрилась. Дерзко отвечала на вопросы, глядела на него с вызовом и всё же – с затаённой опаской. Ему это нравилось. И особенно забавляло, когда она вытягивалась во весь рост, выпячивала подбородок и, воздев руку в повелительном жесте, пыталась отдать ему очередное приказание. Получая отказ, девчонка в расстройстве топала ногой, краснела… И, развернувшись на каблуках, вихрем вылетала из его комнаты.

Дориан проводил для неё экскурсии. Небрежно давал советы, отвечал на бесконечные вопросы… И удивлённо подмечал, что впервые за много лет общается по-настоящему. Хотя это общение нельзя было назвать мирным: девчонка уже поднаторела в колкостях и теперь не упускала случая ввернуть едкое словцо, да и он был отнюдь не ангелом – но эти словесные баталии странно бодрили.

…И всё-таки временами в девчонке проскальзывала какая-то сверхъестественная жёсткость. В светлых глазах чудилась сталь, и тогда Дориан вспоминал Аббата, Силу и то, что она вовсе не турист, а гостья из иного мира.

Конечно, они ссорились. Но до крупных скандалов не доходило…

Впрочем, один раз девчонка вспылила так, что обругала его, хлопнула дверью и сбежала. Дориан обнаружил её за три квартала от дома. Укрывшись за кустом бузины, он смотрел, как девчонка сидит на остатке разрушенной кирпичной кладки и ковыряет землю носком ботинка. Вид у неё был донельзя унылый. Похоже, девчонка крепко пожалела о вспышке и думала, что ей теперь делать. Ухмыляясь, точно зловредный гоблин, Дориан отступил от куста и перед тем, как возвратиться в Дом Дрейков, быстренько заглянул в магазин.

Когда девчонка вернулась, он уже стоял на пороге и, прислонившись к дверному косяку, небрежно покачивал в одной руке её рюкзачок.

– Что-то забыла?

Девчонка шагнула на нижнюю ступеньку крыльца и остановилась, старательно глядя на свои ботинки.

– Можно… Можно мне войти? – нерешительно спросила она.

– А зачем? – фыркнул в ответ Дориан. – Чтобы снова назвать меня… – он сделал вид, что напряжённо думает, – …ослиной… Или чьей-то там ещё задницей? Ну-ка, повтори.

Девчонка склонила голову ниже – так, что лицо почти полностью закрыли густые волосы. Выдавила:

– Я… больше не буду.

– И это всё? А как же «прости», «извини», «нижайше прошу прощения, дорогой Дориан»?

Девчонка тут же вскинула голову: в глазах её плескалась ярость.

– Я не собираюсь извиняться! Лучше уйду! Дай сюда!..

Она ринулась вперёд и вцепилась в рюкзак, рванула, но Дориан держал крепко.

– Я же прекрасно знаю, что идти тебе некуда, – уже другим, не столь насмешливым тоном, заметил он.

– Плевать! Мне без тебя будет гораздо лучше! А уж тебе без меня – тем более! – процедила девчонка, не оставляя отчаянных попыток высвободить своё имущество.

– Это верно подмечено. Жду не дождусь, когда истечёт этот месяц, – невольно улыбнулся Дориан и поднял рюкзак чуть выше. Девчонка гневно пискнула, ещё немного – и забарабанит по нему кулачками.

– Можешь не ждать! Я прямо сейчас рву когти, собираю манатки, сматываюсь! Понял?! Отдай-мой-рюкзак!

Под её напором Дориан отступил в прихожую и, опустив руку, немного отвёл рюкзак в сторону. Девчонка, пыхтя от ненависти, бросилась на него, как бык на красную тряпку. Дориан уклонился от неё лёгким движением тореадора, отпустил рюкзак в свободный полёт по коридору, и, пока девчонка летела ему вдогонку, крепко-накрепко запер дверь.

Всё. На сегодня не убежит.

Ридделл уже подхватила рюкзак, обернулась и, осознав, что он сделал, опять набычилась. Дориан закатил глаза.

– Заканчивай дуться. Это я – потерпевший, разве нет? Живи, никто тебя не выгоняет… А лучше иди сюда, кое-что покажу.

Дориан открыл дверь, ведущую на кухню, и сделал приглашающий жест. В ответ на это девчонка задрала подбородок чуть ли не до потолка. Но любопытство пересилило гордость: она прошла за ним и всё же села на подставленный ей стул, явно готовая к подвоху.

Играя роль радушного хозяина, Дориан торжественно поставил перед ней баночку йогурта и положил ложку.

– Ешь. Такого ты точно ещё не пробовала, – сказал он, прежде чем усесться напротив.

Девчонка посмотрела на него. На баночку. Снова на него. Недобро усмехнулась.

– Что это? Попытка загладить свою вину?

– Вину? О, Ридделл, я тебя умоляю… – скривился Дориан и доверительно сообщил: – Извиняться – не в моём стиле. Просто решил, что ты проголодалась.

Он протянул руку, одним движением сдёрнул с баночки крышку из тонкой фольги, открывая розоватое содержимое. Девчонка зашевелила ноздрями, принюхалась – но трогать предложенное не стала.

– Проголодалась? – подозрительно осведомилась она. – С чего ты взял?

– Тебя выдал желудок, – широко улыбнулся Дориан. – Он, бедолага, урчал так, что я подумал, это из-за него обвалились те кирпичи.

Ридделл немедленно вскочила.

– Так ты следил!..

– Ну да, следил, – спокойно подтвердил Дориан, глядя на неё. – Как ещё я мог убедиться, что, убежав отсюда в невменяемом состоянии, ты не угодила под какой-нибудь автобус?

Девчонка затихла. Она молчала долго, вперившись в него тяжёлым-претяжёлым взглядом…

А затем плюхнулась обратно на стул, придвинула к себе баночку и вонзила в йогурт ложку.

…Девчонка действительно проголодалась. Она стремительно уминала сладкое кушанье, жадно закидывая в рот ложку за ложкой, и почти сразу заполучила себе молочные, до самых щёк, усы. Она бесспорно ловила кайф, но, вдруг заметив, что на неё смотрят, неожиданно оцепенела, не донеся последнюю ложку до испачканного рта.

Девчонка озабоченно нахмурилась, опустила ложку на столешницу. Отставила полупустую баночку подальше от себя. Похоже, у неё пропал аппетит.

– Не нравится? – удивился Дориан.

– Ты мне что-то подсыпал, – обвинила его девчонка.

– Чего? Подсыпал? – искренне расхохотался Дориан. – Ты всегда такая, или в тебя вселился Мартовский заяц?

Девчонка конечно же оскорбилась, заёрзала. Вновь обвинила:

– Ты смотришь слишком пристально!

– Ах вот оно что… – отсмеявшись, протянул Дориан. – Ничего я тебе не сыпал, не беспокойся. Просто интересно смотреть, насколько изысканны манеры обитателей иных миров…

Уловив насмешку, девчонка вспыхнула маковым цветом. Странно шевельнула рукой – будто хотела запустить в него йогуртом, но передумала.

Она утёрла щёки ладонью, словно кошка, которая умывалась лапой, встала и холодно поблагодарила:

– Спасибо, вампир.

– Да не за что, – отозвался Дориан, подражая её надменному тону, и, не выдержав, улыбнулся. – С возвращением, Ридделл. Больше не убегай.

Шедшая к двери девчонка замедлила шаг, обернулась через плечо. Губы её подозрительно дрогнули, и Дориан был готов поклясться, что успел-таки заметить на них быструю улыбку, перед тем, как лицо вновь приняло отстранённо-холодное выражение.

Девчонка отвернулась и, выйдя из кухни, стала быстро удаляться по коридору к лестнице.

…А Дориан всё продолжал улыбаться. Откинувшись на спинку стула так, чтобы он покачивался на двух ножках, слушая, как наверху стихает звук хлопнувшей двери… он улыбался и глядел в потолок.

Вроде бы ерунда. И что здесь, в самом деле, такого…

Просто эта девчонка первый раз, по-настоящему, улыбнулась ему.

***

Как-то раз дело чуть не дошло до членовредительства.

Дориан знал, что ходит по краю, когда взялся критиковать девчонкину стряпню и давать ей советы в области кулинарии. Ридделл пыхтела, сопела, а под конец, когда он гордо шествовал прочь с осознанием своей правоты, совсем потеряла стыд и запустила ему в затылок фарфоровой сахарницей.

Мгновение – и он стоял к ней уже лицом, держа в ладонях не долетевший до цели снаряд и усмехаясь.

– А ты хулиганка! Похоже, мне придётся учить тебя и правилам хорошего тона. Итак, слушай совет номер один…

Девчонку аж затрясло от злости. Оставив прилипшую, горелую до черноты яичницу и извазюканные тестом миски, она расхрабрилась до такой степени, что протопала прямо к нему и ткнула его в грудь тонким, как веточка, пальцем.

– Нет, это ты меня слушай! Ты… – ядовито начала девчонка.

Дориан изо всех сил пытался сохранить на лице вежливо-недоумённое выражение. Но это было решительно невозможно. Особенно, когда из тостера (втайне заряженного за спиной девчонки) с характерным щелчком выскочили два румяных ломтика.

Ридделл вскрикнула, отшатнулась и с лихорадочной скоростью завертелась на месте.

– Что, что это было?!

С пугающей быстротой её глаза снова обратились на Дориана. Сузились в щёлки.

– Это ведь ты, да?

– Не имею ни малейшего понятия, о чём ты, – откликнулся Дориан, изучая ногти.

– А ну отвечай! – от избытка чувств подпрыгнула девчонка. – Я слышала щелчок! Это какое-то оружие, я точно знаю!..

Дориан с улыбкой покачал головой. Прошёл к тостеру, вынул кусочек хлеба.

– Самое большее, что может это «оружие» – заткнуть тебе рот парочкой тостов.

Он подал ей ломтик. Девчонка, как-то растерявшая весь гнев, колебалась. Потом взяла тост двумя пальцами, отломила кусочек.

Дориан кинул второй тост на тарелку и, заметив, что Ридделл смотрит не на еду, а на него, вопрошающе приподнял бровь. Девчонка облизала губы, спросила:

– А сам почему не ешь?

Он усмехнулся.

– Видишь ли, Ридделл, уже больше века я не потребляю твёрдую пищу.

Девчонка моргнула и отвела взгляд.

– Забыла, что я – вампир?

Она кивнула, глядя в пол. И, помолчав, угрюмо добавила:

– Выглядишь слишком по-человечески…

Дориан невольно улыбнулся.

– Тебя это беспокоит?

Девчонка отвернулась, ответила не сразу:

– Нет.

Дориан смотрел на неё ещё некоторое время. Затем хмыкнул и, прежде чем уйти, бросил через плечо:

– Ешь, а то остынет.

Девчонка откусила кусочек тоста. И проводила его странно-задумчивым взглядом.

Глава 18. Картина на чердаке

Вплотную подступив к парапету, Дайана жадно рассматривала плывущие по Тензе лодчонки и корабли. Вереницы их медленно тянулись по гладкой, как чёрное зеркало, воде, и парус каждого судна лениво колыхался, будто некий флегматичный джентльмен помахивал ей рукой, затянутой в перчатку, – то лазурную, то имбирно-золотую, то полосатую, словно пчела…

Дайана зачарованно глядела на здание Парламента, Башни Либби и Викки, названные в честь королев, давно ушедших во тьму. На громаду Бестминстерского собора, что подпирал величественными башнями небо. Щёку грел затухающий солнечный луч, от реки слегка тянуло водорослями и приятной прохладой. Всё казалось таким интересным, таким захватывающим, таким…

– Не перегибайся так сильно. Я не горю желанием нырять за тобой в холодную воду.

Дайана резко повернулась вправо. Вампир стоял недалеко от неё, опираясь о парапет спиной. На его кислой физиономии отражалась неприкрытая скука.

– Боишься, волосы завьются? – убийственно-ледяным тоном отозвалась Дайана, однако, всё же чуть выпрямилась.

Вампир не обиделся: растянул губы в улыбке и малость повеселел.

– Моя школа…

Дайана опять повернулась к Тензе. Обвела взглядом панорамный речной пейзаж.

– Как же здесь замечательно! – не выдержав, воскликнула она. Её глаза блестели. – Ты знаешь, я никогда не покидала Хокклоу, совсем не путешествовала. А тут, в Линдо, такие красоты, простор…

– Ещё бы, – понимающе хмыкнул вампир.

Дайана быстро взглянула на него.

– А ты? Был ты где-нибудь ещё?

Вампир рассеянно провёл рукой по волосам. Помедлил с ответом.

– Я побывал много где, Ридделл…

– А ты расскажешь…

– …но для тех мест было бы лучше, чтобы я там не появлялся, – мрачно договорил он и вынул из кармана серебряные часы, с которыми, как уже знала Дайана, почти не расставался.Откинул крышку, посмотрел время, убрал. – Темнеет. Пойдём.

…Стоило солнцу начать движение к линии горизонта, вампир неизменно уводил её с улицы. Они всегда бродили по городу только в утреннее или дневное время. Но в пасмурные и туманные дни, когда небесный лик скрывался под мутной, дымчато-серой завесой, Дайане, как и вечером, приходилось сиднем сидеть дома. Вампир вредничал: ни в какую не хотел гулять в это время и составлять ей компанию, а ходить по Линдо в одиночку Дайане пока что не хотелось.

Однако в целом она была весьма довольна своим Проводником. Конечно, Дайана старалась никак это не показывать. Отвечала подколом на подкол, парировала, когда вампир начинал ёрничать… Постепенно в ней нарастала уверенность в собственных силах; медленно, но верно Дайана становилась в этом мире своей – и внешне, и внутренне. Она не переставала удивляться невероятным достижениям человека: всем этим чудесным приспособлениям для езды, мореплавания, полётов… Новым профессиям, изобретениям для дома, великолепным зданиям и строениям…

Как-то вампир обмолвился, что в городе есть Дворец Королевы – Бакингем-Хаус, и Дайана ощутила, как в предвкушении новых открытий заколотилось сердце.

– Покажи мне!

Это было на обратном пути домой. Они вновь шли по набережной: вампир – позёвывая на ходу, Дайана – торопясь за ним вприпрыжку.

– Не сегодня, Ридделл…

– Ну пожалуйста!

Резкая остановка. Удивлённо вытянутое лицо.

– Я что-то стал туговат на ухо. Мне послышалось, ты сказала «пожалуйста».

Дайана кивнула, заставляя себя неотрывно глядеть ровно в центр его зрачков.

– Хм… – вампир потёр подбородок. Отвёл взгляд, потом – снова посмотрел на неё и, хмурясь, проговорил: – Сегодня уже поздно. Можно прогуляться туда утром… Ридделл, ты будешь себя хорошо вести?

– Да.

– Целый день?

– Да.

– Не будешь приказывать? Топать ногой? И ехидничать?

Дайана с готовностью покивала, глядя на него честнейшими голубыми глазами. Вампир сомневался, явно считая, что такая покладистость с её стороны уж очень подозрительна. Но в конце концов оттаял:

– Что ж. Ладно, – сказал он и, немного поразмыслив, добавил: – Если сдержишь обещание – я, пожалуй, куплю тебе мороженое.

– Мороженое? А что это? – мгновенно прищурилась Дайана.

Вампир улыбнулся.

На следующий день она поднялась ни свет ни заря. Подхватила рюкзачок, наскоро умылась и чуть ли не с разбегу влетела в комнату Дориана. Конечно же, вампир ещё бессовестно дрых: он лежал на самом краю дивана, растянувшись на нём во всю длину.

Дайана перепрыгнула через гитару, мимоходом кивнула бюстику Королевы Вероники… И, шагнув к самому окну, сильным, резким движением распахнула занавески.

– Подъём!

Вампир дёрнулся спросонья. Невнятно вякнул что-то – и грохнулся с дивана.

– Что, что за…

Дайана прошла к бамбуковому столику. Присела на краешек, чтобы оказаться почти на одном уровне с вампиром, который копошился на полу.

– Доброе утро. Ты обещал сводить меня в Бакингем-Хаус.

Вампир наконец поднялся. Непрерывно моргая, уставился на окно, в которое в кои то веки бил яркий, радостный свет.

– Какого… – вампир проглотил ругательство и, раздувая ноздри, уставился на Дайану сверху-вниз. – Ты зачем окно открыла?

– Чтобы разбудить, конечно, – с невинным видом ответила Дайана. – Ты разве в курсе, что долго спать – вредно? К тому же, – она позволила себе крохотную улыбку, – тебе нужен свет. У тебя абсолютно нездоровый цвет лица.

– Кто бы говорил! – парировал вампир и принялся, ворча, отряхивать одежду и волосы.

Дайана встала, хлопнула по столику рукой.

– Ну ладно. Я буду в саду. Приходи, – улыбка её стала шире, – когда закончишь обирать с себя пылинки.

…Вслед ей неслось уже привычное: «Несносная девчонка!».

***

Месяц перевалил за середину. Дайана проводила время в прогулках и чтении, стараясь не думать, что ещё немного – и ей придётся в одиночку исследовать мир. Она привыкла к этому дому, саду, комнате… Чего и говорить, к вампиру – тоже привыкла…

Но спрашивать у него разрешения остаться здесь она не станет. Ни за что не станет, – твёрдо решила Дайана ещё давно, на мосту. Скоро она снова станет одиночкой. Но это одиночество будет не тем, что вымораживало всю её душу в Хокклоу. Теперь всюду будут кишеть люди – не те странные и пугающие существа, как в её замке, а самые настоящие, из плоти и крови. Они не знают её, не знают, что она сделала. Но, быть может, она ещё сумеет с кем-нибудь подружиться… Найдёт себе дело…

Дайана отметала мысли о грядущем. Но почти каждый вечер по новой обходила дом, словно стараясь его запомнить, – в точности так же, как перед своим давним побегом запоминала Хокклоу. Брала в руки старинные статуэтки и книги, гладила шёлк занавесок…

…А однажды – отыскала картину.

Она обнаружилась на чердаке. Задвинутая в самый дальний угол, прикрытая пустыми рамами и полуистлевшей ветошью.

Дайана присела рядом. Смахивая пыль и паутину, провела по холсту рукой.

На неё смотрела счастливая молодая семья. Слева сидел кареглазый мужчина: смуглый от загара, с аккуратно подкрученными усиками и в костюме с иголочки. Справа – женщина с милой улыбкой на тонких губах, одетая в закрытое, до самой шеи, синее платье. А в середине примостился мальчишка, очень похожий на них – Дайана так и впилась в него взглядом.

Это был улыбчивый, весёлый мальчуган самого неугомонного вида. Взъерошенный и черноволосый, он даже на картине сидел чуть кривовато, словно порывался куда-то бежать. В одной руке он зажимал что-то, от чего вниз тянулась тонкая серебряная цепочка. Ему было лет десять.

Дайана долго смотрела на картину. Думала о Джеймсе Ридделле, тщетно пыталась вспомнить свою мать и хоть каких-нибудь родных… А затем – тяжело поднялась и, прежде чем уйти, забрала картину с собой.

В тот день Дайана повесила её в большой гостиной. Казалось, там и было ей самое место: над камином, на выцветших от времени обоях темнел прямоугольный, подходящий по размеру след. Дайана отступила на несколько шагов, разглядывая свою работу, и несмело улыбнулась. Да, это было её место. И чистая гостиная, что совсем недавно была запущенной, закутанной в пыльный саван, только сейчас по-настоящему ожила.

Разглядывая пространство, заигравшее новыми красками, Дайана отступила ещё на шаг – и натолкнулась на что-то.

Она развернулась, чтобы ощутить, как улыбка сходит с лица.

Потому что позади стоял вампир. Вампир, что, очевидно, прятался в гостиной всё это время.

Но смотрел он вовсе не на неё.

На картину.

Сердце тревожно заколотилось.

– Я… я подумала, – неловко, словно пытаясь оправдаться, начала Дайана, – что это будет неплохо выглядеть здесь. Такой портрет и…

Вампир не ответил – ни грубостью, ни ехидством. Даже не посмотрел в её сторону. Только впадины щёк стали как будто глубже, а в лице проявился чуть синеватый оттенок. Вампир словно окоченел, накрепко примёрз к месту.

Дайана облизала губы. Во рту быстро и неприятно пересохло.

– Я… пойду.

Но, стоило ей двинуться к двери, вампир выбросил вслед руку. Хватанул запястье, сжал, без труда удержав на месте…

– Подожди.

И было нечто такое в его голосе, отчего Дайана не стала вырываться и с каким-то тревожным, обеспокоенным удивлением посмотрела на него.

– Где ты нашла… – вампир странно дёрнул подбородком, точно воротник рубашки вдруг туго, до боли сдавил горло, – …их?

– На чердаке, – едва слышно откликнулась Дайана.

Вампир обернулся. Впервые посмотрел ей в глаза.

И тихо проговорил, перед тем, как выпустить руку:

– Ридделл… Спасибо.

Глава 19. Бой подушками

Девчонка драила и начищала старый дом. Словно чистоплотный малютка-брауни, летала с этажа на этаж так, что Дориан с улыбкой начал подумывать, а не купить ли ей в благодарность кувшинчик сливок. Но улыбка эта быстро испарялась, и Дориан вновь озабоченно хмурил брови.

Потому что девчонка будила воспоминания. Стряхивая паутину, выставляя старые вещицы напоказ, она вынуждала его вспоминать всё смутное, почти забытое… И дорогое.

Он давным-давно запретил себе вспоминать. Раз и навсегда решил, что забудет всё и уедет. Туда, где никто не слышал о таких, как он, – в далёкий, солнечный край, Остралию, куда всегда стремилось отцовское сердце…

Отец. При этом слове рука, державшая брегет, стискивалась, захлопываясь капканом. Но серебро не жгло. И Дориан, понимая, что это – хорошо, однако, совсем не чувствовал радости.

А эта картина…

Он качал головой. Ходил из угла в угол, бросая быстрые взгляды в сторону наглухо закрытого окна, что скрывало сад, ограждало от ненужных воспоминаний… Жмурился до звёздочек в глазах, но продолжал видеть их, как в живую.

До чего долго он их не видел… До чего глупо было думать, что он позабыл…

Всё равно. Он уедет. Уедет.

Уедет!

***

…Девчонка принялась оживлять сад. Взялась за него с неукротимой энергией. И, перво-наперво, восстановила материнскую оранжерею.

Глядя сквозь щёлку в занавесках, Дориан смотрел, как она старательно вставляет новое стекло. Как стоит рядом и напряжённо размышляет, когда что-то не получается, а потом – бросается на воссоздание снова…

Это казалось невозможным. Странная, чужая, нездешняя девчонка из иного мира, бывшая белоручка, что любила помыкать слугами, – она всё-таки повторила подвиг Мэриан Дрейк. И там, где раньше цвели орхидеи, магнолии, оцены и прочая экзотика из джунглей Пирмы и Неппала, вновь распустились цветы – не столь редкие, но такие же прекрасные.

Девчонка хлопотала над вялыми розами, гладила бугристую, точно кожа динозавра, дубовую кору. Шептала что-то листикам плюща, который обнимал дом…

И сад ожил.

Она вроде как и не замечала этого, но трава стала расти гораздо пышнее и гуще, исполин-дуб начал покрываться весенней зеленью, а цветы – все эти нарциссы, крокусы и розы – гордо подняли нежные головки, бросая вызов октябрю.

Девчонка упорно продолжала работать. Её не пугала даже непогода. И, когда небо начинало изливаться водой, ещё долго стояла там, в саду, с волосами, блестящими от капель, смеясь и подставив лицо ласковому дождю…

***

Воспоминания не хотели отступать.

Однажды, повинуясь внезапному порыву, Дориан сделал качели, какие в далёком детстве были у него. Всего-то – деревянная дощечка на двух верёвках, но радости от неё было – не счесть.

Он соорудил их украдкой, ночью, и крепко-накрепко привязал к ветке дуба. Утром, засев на свой пост у занавесок, он увидел, как девчонка, войдя в сад, на минутку замерла. Потом подошла – медленно, словно пугливый котёнок. Погладила пеньковую верёвку пальцем. Села.

Вскоре она уже качалась туда-сюда, взлетала ввысь и возвращалась обратно – волосы вороньим крылом трепетали по ветру, тонкое лицо оживилось и похорошело…

Она почти всегда была бледной. Казалась слабенькой, точно выращенный в темноте цветок. Но недавно силы в ней прибавилось. Девчонка словно обрела и закалила некий внутренний стержень. Конечно, её пока нельзя было назвать готовой ко всему… Хоть он и научил её многому.

В последнее время Дориан всё чаще ловил себя на мысли, что, пожалуй, не стоит её выгонять. Пускай так и живёт здесь. Жалко ему, что ли? Ведь он-то всё равно уедет. Какая ему тогда разница?

А девчонке будет прок. Даже слепой бы увидел, что она привязалась к этому дому.

К дому…

Удерживать мысли на одной Остралии становилось сложней. Счастливый Континент, эта мечта Джонатана Дрейка, по-прежнему находился далеко. Дом же – изученный вдоль и поперёк, родной, памятный дом – всякий день окружал его, будто кокон. Дориан засыпал и просыпался в нём, каждый раз утыкался носом в карту Остралии, дёргал за хвост фигурку миниатюрного кенгуру – и слышал топоток девчонки на лестнице, видел оживший сад и Линдо, вспоминал прошлое и семью…

…А как-то днём, стоя лицом к закрытому окну, стиснул в кулаках шелковую ткань. И, словно разрывая путы, распахнул занавески.

***

Дверь не скрипнула.

Дориан обошёл клетчатый, лежащий на полу, рюкзачок. Остановился.

Комната была той же. И всё же – неуловимо другой.

Дориан обвёл взглядом шкафы. За стеклом, прозрачным, как спокойная вода, стояли его шхуны и фрегаты. Те самые, что он собирал вручную, высунув язык от усердия… Он тщательно закреплял каждую часть, до самой малюсенькой детали. Дожидался сезона дождей и, наконец спустив их на воду, с гиканьем бежал рядом, пока его детища плыли по бурному, текущему вдоль дороги, ручью…

Подле макетов лежали образцы морских узлов, и пальцы чудно́ дрогнули, будто вспомнив, с каким старанием они вязали эти узлы. С дальней стены улыбался далёкий предок: Дориан разглядел портрет лихого Адмирала Дрейка и невольно послал улыбку в ответ. По правую руку, на низкой, словно пенёк, тумбочке, стояла подставка для книг, с двумя горгульями по бокам – в ней ровно стояли знакомые томики. А на кровати с раздвинутым пологом сладко спала девчонка, одетая в современную голубую пижаму.

Она лежала смешно, наискосок: половина одеяла сползла вниз, одна рука свободно свисает с кровати, другая…

Дориан ощутил, как странно кольнуло в левой стороне груди. Девчонка прижимала к себе старину Нэдди – его недотёпу-Нэдди, у которого вечно отрывался то хвост, то глаз, то лапа… Мама всякий раз латала его. И журила Дориана за то, что он никак не может уследить за своим другом. А он лишь кивал растрёпанной головой и, подхватывая подлеченного товарища, мчался на поиски новых приключений.

«Как же давно это было…»

Дориан безотчётно шагнул ближе, навис над спящей.

Мирная до жути. И не скажешь, что это она. До чего спокойно и мягко лицо…

Дориан бесшумно протянул руку, поймал тёплое дыхание на ладонь. Убрал её и, сжав кулак, выпрямился.

И тут…

Резкая вспышка голубого цвета. Словно удар под дых, который в одно мгновение вышиб из него весь воздух.

Девчонка проснулась.

«Дориан, ты влип».

Она сонно моргнула. Он бы ещё успел смыться, включить «режим вампира», да тенью вылететь из комнаты… Но почему-то не смог заставить себя пошевелиться.

Девчонка же проморгалась…

И, конечно, завопила.

– Что ты здесь делаешь?! Я не разрешала тебе войти!..

Она отшвырнула Нэдди и скатилась, почти упала, с кровати.

– Ридделл, успокойся… Это не то, что ты подумала… То есть, я вовсе не знаю, что ты подумала… – зачастил Дориан, пытаясь придумать оправдание. – Я просто…

– Ты всё наврал! – обвиняюще заорала девчонка – и, сверкая младенчески-розовыми пятками, со скоростью света кинулась к рюкзаку.

Но Дориан успел прочитать её мысли.

О, нет. Как он мог забыть.

Крест.

– Стой!

В пальцах девчонки уже мелькнуло серебро. Она крутанулась вокруг своей оси, во всю длину вытягивая руку, и Дориан, что сунулся было к ней, отшатнулся, будто ему в лицо ткнули горящий факел.

От распятия отчётливо дохнуло жаром. В центре забрезжил опасный свет.

– Всё было так хорошо! – вдруг возопила девчонка. – Зачем ты всё испортил?!

– Ну, ты ведь тоже меня будила. И не сказать, что самым приятным образом… – попытался выкрутиться Дориан, сделав еле заметный шажок в её сторону.

– Заткнись! Стой на месте! – тут же прошипела девчонка. Её взгляд испепелял.

Дориан попробовал одарить её дружеской улыбкой:

– Ой, да убери ты эту штуку… Мы же с тобой старые приятели, а? – и скис, когда не вышло.

– За дуру меня считаешь? – ещё хлеще окрысилась Ридделл, тыкая в его сторону крестом. – Сказано: не подходи!

Все мысли отражались у неё на лице. Дориан буквально видел, как они хаотично бегают, врезаясь друг в друга. Девчонка была сбита с толку, совершенно не знала, что делать: замахнуться ещё, подождать полного пробуждения Силы, попытаться поговорить или выбежать к чёрту в дверь…

Дориан решил за неё. Отступил на пару шагов, словно для разбега. Окинул её всю – от голых лодыжек до лохматой макушки – задумчивым-презадумчивым взглядом.

– А знаешь… Это странно. Чем больше ты пыжишься и меня ругаешь… Тем сильнее хочется тебя укусить, – сказал он, с удовлетворением увидев, как у девчонки при этих словах отвисает челюсть, подобрался, точно хищный зверь перед прыжком…

…И, разумеется, прыгнул.

Как и ожидалось, у девчонки сдали нервы.

Она шарахнулась назад, к двери – и споткнулась о свой же рюкзак. Пальцы её разжались, а крест… Крест вылетел из ослабевшей руки, чтобы юркой рыбкой нырнуть под самый дальний шкаф.

Это было именно то, чего Дориан и добивался.

Девчонка взвизгнула, сиганула к двери… Но он был уже тут как тут – преградил путь, упёр кулаки в бока.

– Итак, один-ноль в мою пользу?

Девчонка ринулась от него, и Дориан весело ухмыльнулся. Потом – сделал в её сторону шаг.

– И что ты намерена делать теперь, а?

Девчонка не ответила. Она встала так, чтобы между ними оказалась кровать, и сейчас лихорадочно оценивала ситуацию. Взгляд ей неожиданно уткнулся в окно.

– Да ну? – деланно удивился Дориан, неторопливо шагнув ещё ближе. – Рискнёшь выпрыгнуть?

– Туда отправишься ты, а не я! – огрызнулась в ответ девчонка.

– Я? – театрально указав на себя пальцем, вопросил Дориан. Он стоял почти у самой кровати. – Интересно знать, почему?

– Потому что я сильнее! Подойдёшь хоть на дюйм ближе – не пощажу! – на одном дыхании выпалила девчонка.

Стало очень тихо.

– Прости, пожалуйста. Ты сказала, «сильнее»? Сильнее меня?.. – предельно вежливо спросил Дориан.

Девчонка коротко кивнула. Кажется, с торжеством.

– Что, забыл про мою Силу?

– Ах, ну да. Сила. Твой козырь в рукаве. Я весь дрожу.

Теперь Дориан вплотную приблизился к старой кровати. Взгляд его ловил каждое движение девчонки, губы улыбались.

– Насколько я помню, ты не особо умеешь её использовать…

Девчонка немного изменилась в лице.

– А вот и нет, умею!

– Докажи, – шепнул Дориан.

– Попробуешь напакостить мне – вот и докажу! – из последних сил пытаясь храбриться, выпалила девчонка. – Забыл… забыл про Аббата, да? Сунешься – мало не покажется, обещаю!

– Слышать такое от ангельского создания в голубой пижамке особенно страшно, – саркастично заметил Дориан, аккуратно присаживаясь на кровать. Ладонь его непроизвольно скользнула к тому месту, что ещё хранило её тепло. Задержалась.

– Уходи или я… – девчонка снова набрала воздуха в грудь.

– Наведёшь на меня порчу? Заколдуешь?

Дориан сделал вид, что оглядывается по сторонам, не упуская её из виду. Достал правой рукой до подставки с горгульями, безошибочно вытянул нужную книгу.

– «Пришествие Моргейны»… – прочитал он и лукаво глянул девчонке в глаза. – Тебе до ведьмы, как до Луны. Так что не заговаривай мне зубы.

– Я не…

Дориан небрежно пролистал книгу и наткнулся на иллюстрацию. Она изображала конного воина – модельного на вид красавчика с золотистыми волосами. Пролистал ещё. И, приподняв одну бровь, посмотрел на замершую девчонку.

– О, да ты у нас любишь блондинчиков?

Девчонка побурела и не ответила.

Дориан вскинул бровь ещё выше, подбавил в улыбку больше яда.

– Значит, любишь. А где же сердечки? Надписи: «Женись на мне…» Как там его… – он перелистнул пару страниц. – А! «Женись на мне, милый Арчи»?

Девчонка стала совсем свекольной.

– Положи на место! – шипяще выплюнула она.

Дориан громко захлопнул книгу. Усмехаясь, поглядел на девчонку и, взвесив том в руке, бросил обратно на подставку.

– А я и забыл, как важно четырнадцатилетним девочкам кому-то поклоняться…

– Мне шестнадцать! – по новой оскорбилась девчонка.

– Пф, невелика разница.

– Пошёл ты! В смысле, пошёл вон!

– А ты прогони.

Девчонка вдруг кинулась вперёд и схватила с кровати подушку. Из её распоротого бока в ту же минуту посыпалась комковатая начинка: свалявшийся пух, пёстрые перья…

– Неразумно, – заметил Дориан. – Весь пол изгадишь. А ты ведь только что прибрала…

Девчонка размахнулась, перекосившись от ярости.

– Нет, Ридделл! – ещё успел выкрикнуть он, когда её пальцы разжались.

Где-то на улице истерично взвыла припаркованная машина. Подушка разорвалась в воздухе, словно чудовищный белый снаряд, гриб-дождевик, что разлетелся на целое облако… И Дориан шмякнулся с кровати, получив удар в самое лицо.

– Пошёл прочь из моей комнаты! – избивая его остатками наволочки, разъярялась девчонка.

– Это моя комната, чтоб ты знала! – отплёвываясь от пуха и перьев, кричал в ответ Дориан – и уворачивался от новых ударов.

Он выскочил в дверь и скатился по лестнице, чувствуя, что вот-вот начнёт оглушительно хохотать.

…После этого девчонка не разговаривала с ним целые сутки.

Глава 20. Уроки выживания

Ближе к исходу месяца вампир взялся обучать её истребительским навыкам.

Этому помогла случайность. Точнее, извечное любопытство Дайаны, которая, по словам Проводника, будто кошка, совала куда надо и не надо свой беспокойный нос.

Всё вышло из-за двери. Той самой, которую Дайана приметила ещё давно.

Узенькая, железная, обитая серебряными, крест-накрест, полосами и вечно закрытая дверь находилась на первом этаже. Вне всяких сомнений, она вела в цоколь – пожалуй, единственное место, где Дайане ещё не удалось побывать. Вполне возможно, что за ней таилась всего лишь скучная кладовка… Но разве на кладовку навешивают огромный, словно от амбара, замок?

Дайана всякий раз вилась подле этой двери ужом. Трогала самыми кончиками пальцев, прижималась ухом и прислушивалась… Спросить у вампира, что там скрывается, мешала гордость, пробраться без его помощи – отсутствие ключа. Но как же хотелось исследовать дом до конца!

«Сильные желания – материальны», – однажды вычитала Дайана в какой-то умной книжке. Вскоре это нашло подтверждение.

У Дайаны ёкнуло сердце, когда, по привычке подойдя к двери перед новым утренним походом, она обнаружила её приоткрытой. Тяжёлый навесной замок лежал на полу, из дверной щели тянуло холодком. Дайана толкнула дверь, заглянула внутрь… И увидела плохо освещённую, металлическую лестницу, что круто уходила вниз.

Недолго думая, Дайана проскользнула в дверь и заспешила по ступеням.

Идти оказалось недолго. Очень скоро её взору открылось огромное помещение с низковатым потолком, походившее на зал или бункер, в котором совсем не было окон.

Стены были однородно-серыми, бетонными. Наверху тянулись ряды электрических лампочек, над каждой из которых крепилась маленькая железная сетка, похожая на перевёрнутую, слабо сплетённую корзинку. Слева виднелась ещё парочка дверей, справа – грубые колонны, вид которых вызывал в памяти ножищи слона.

Дайана шагнула вперёд. Колонны делили зал на отсеки, в каждом из которых что-то находилось. В первом стоял некий станок, что был покрыт тонкой деревянной пылью и кудрявой стружкой. Возле него располагался стол – простой, без всяких излишеств. Из-под него, будто низенькое живое дерево, торчали ветки, покрытые серебристо-зелёной корой. А на столе – словно чудовищные карандаши, «по росту», лежали остро заточенные колья.

Дайана осторожно взяла самый маленький кол. В длину он был от кончика её указательного пальца до запястья…

Дайана медленно положила кол на место, прошла в соседний отсек. Здесь на голой стене висели кривоватые полки, на которых блестели ножи. Самые разные, но все, как один, посеребрённые и острые, точно бритва. Между ними, то тут, то там высились бутылки и склянки с прозрачной как слеза водой.

Со следующей стены на Дайану смотрели серебряные метательные диски. Именно смотрели: на каждом из них был продавлен выпуклый лик уже знакомого, печального солнца с человеческими глазами. Дайана разглядывала их целых пять минут, но так и не решилась дотронуться.

В этой странной оружейной отыскались и мечи – искусно сделанные деревянные и настоящие, стальные, с узенькой полоской серебра на отточенном лезвии. И некие шарики, что напоминали пушечные ядра в миниатюре; тяжёлые, давящие на ладонь револьверы и мешочки с россыпью серебряных пуль…

А потом Дайана нашла арбалеты.

Осмелев, она взяла меньший из них. Подобрала лежащую рядом стрелу и, дивясь своей храбрости, зарядила. Опробовать или не опробовать?..

Дайана прицелилась в противоположную сторону зала. Разглядела прикрытую, ведущую на лестницу дверь и вознамерилась попасть в её центр.

Удар сердца. Холод в кончиках пальцев. Сдавленный спусковой крючок.

Стрела с торжествующим визгом вылетела на свободу. Но неопытность Дайаны взяла своё: стрела ушла выше, чем следовало и собралась попасть не в середину, а в…

Дверь, закрытая секунду назад, открылась за миг до столкновения. На пороге выросла знакомая черноволосая фигура, и Дайана ещё успела набрать в грудь воздуха, чтобы предупреждающе завопить…

Но не успела.

Рука перехватила стрелу в полёте. И остановила в каком-то дюйме от переносицы.

В зале воцарилась мёртвая тишина.

– Та-а-ак… – наконец, странным голосом протянул вампир, отбрасывая стрелу, как сгоревшую спичку, в сторону. – И чем же, интересно знать, я провинился… что ты решила с утречка пораньше зарядить мне промеж глаз?

Дайана поспешно положила арбалет на место. Щекам стало нестерпимо горячо.

– Прости. Я не…

– Ах, не специально?

Вампир сделал всего один шаг – и оказался рядом. Скрестил руки на груди.

– Что ты вообще тут забыла, скажи на милость?

– Ничего. Я уже ухожу, – торопливо бросила Дайана и, опустив голову, собралась его обойти.

– Нет, постой-ка.

Вампир сейчас же вырос на пути, заставляя её отступить обратно, в арбалетный отсек.

– И нечего глазами на меня сверкать, – фыркнул вампир и, привалившись спиной к серой колонне, осведомился: – Ты в курсе, что любопытство сгубило кошку?

Дайана насупилась.

– Я не кошка.

– Но ты залезла, куда не следовало. Стоило мне оставить открытым этот подвал – и ты сунулась сюда, позабыв и о приличиях… И об осторожности. А вдруг я держу тут каких-нибудь пленённых монстров?

– Да? А может, прячешь здесь убитых жён, как Зелёная Борода? – незамедлительно парировала Дайана, скрестив руки так же, как вампир.

Медленная, клыкастая, призванная напугать улыбка.

– Никогда не был женат.

«Ну ещё бы», – так и вертелось на языке у Дайаны, но она вовремя прикусила его. Зыркнула на вампира исподлобья:

– Так что это за место?

– Арсенал. Оружейный склад. Тренировочная площадка. Называй, как хочешь.

Вампир наконец перестал пялиться на неё. Бросил подпирать колонну и пошёл бродить по залу. Помедлив, Дайана пошла за ним.

– Всё это серебро… Это оружие, – сказала она, глядя, как вампир шествует мимо полок и стеллажей, пробует пальцем остроту каждого второго клинка, – оно ведь…

– В яблочко, Ридделл. От таких, как я, – договорил за неё вампир, небрежно перекидывая взятый кинжал из руки в руку, проверяя, хорош ли баланс.

Дайана вдруг остановилась.

– А ты не мог бы…

Слова сорвались с губ раньше, чем она успела их осознать и испугаться. Но вампир уже обернулся и вроде как понимающе сощурился. Однако всё же спросил:

– Не мог бы – что?

– Ну… – Дайана замялась. Потеребила шнуровку на рубахе. – Рассказать об этом побольше… Подучить меня…

– Подучить тебя, – с расстановкой повторил вампир, ввинчиваясь ей в зрачки взглядом. – Хм… А почему бы и нет, собственно?..

Он обошёл вокруг смущённой Дайаны, осматривая её так, будто бы видел в первый раз…

…А потом – без предупреждения взялся за её левое предплечье и принялся деловито ощупывать руку.

– Что ты делаешь?!

Дайана возмущённо вырвалась и отскочила подальше. Вампир усмехнулся.

– Не кипятись. Всего лишь оценил мышцы.

– Это ещё зачем? – недоверчиво спросила Дайана, стараясь снова держаться от него на приличном расстоянии.

– А затем, что без физической подготовки ты не сможешь убить ни одного вампира. Ты ведь хочешь развить в себе истребительские навыки? Чтобы не получилось, как в прошлый раз? С Финниганом?

Дайана потопталась на месте. Вздохнув, кивнула.

– Ну вот и славно. Слушай сэнсэя… В смысле, меня… И скоро место мягонького зефира в твоей руке займёт вот такая сталь, – пафосно пообещал вампир и, хитро блестя глазами, закатал рукав рубашки, чтобы показать заалевшей от такого бесстыдства Дайане рельефные мускулы.

– Позёр… – буркнула она и демонстративно отвернулась.

***

Вампир держал данное слово.

Каждый день он устраивал Дайане замысловатую тренировку: то на территории оружейной, то в своём любимом Кайт-парке, где она «приземлилась», то возле дома – в саду… Рявкал, как военачальник, безжалостно тыкал носом в ошибки и заставлял повторять те же действия ещё и ещё, пытаясь довести их до автоматизма.

Дайана бегала и отжималась, без конца залазила на Дрейков дуб. Стреляла по пустым бутылкам из револьвера, метала в балки перекрытий серебряные солнца и звёздочки – то правой, то левой рукой…

Разумеется, у неё получалось далеко не всё и не всегда. Натруженные мышцы с непривычки ныли, белые руки и ноги обильно покрывали жёлто-буро-лиловые синяки, а пальцы – мелкие порезы и ссадины. Стоило Дайане пораниться – вампир молча, не глядя, совал ей в руки заранее подготовленный бинт. Иногда он учил её оказывать самой себе первую помощь: затянуть жгут, наложить повязку – но лишь тогда, когда крови не было.

Они тренировались и на мечах: деревянных и тяжёлых, как настоящие. Вампир бился, как танцевал – легко, свободно. Порой обидно шлёпал её по спине и бедрам плоской стороной меча и всё приговаривал:

– Двигайся быстрее, Ридделл! Быстрее!

Стиснув зубы, Дайана старалась, как могла. Но сумела увернуться и достать противника только с десятого, если не пятнадцатого раза. Тогда деревянный кончик чуть проехал по его подбородку, и вампир, отступив на шаг, рассмеялся и впервые показал ей большой палец.

Тело становилось сильнее. Не так быстро, как хотелось, но и это было хорошо. Дайана училась и тренировалась, старательно запоминая каждый урок вампира. Он рассказывал ей про Кланы, что обитают в мире, про то, как новички проходят обряд вхождения в Клан… Говорил о Свободных охотниках, любящих действовать в одиночку, и вампирские междоусобицы…

Теперь Дайана изучила оружейную вдоль и поперёк. Знала, что прозрачная жидкость в склянках – это святая вода, причиняющая вампирам ожоги, а пепельный порошок в тканевых мешочках – неподдельный вампирский прах, который оказывает похожее действие. Вертела в руках «Солнечное Око» – шар величиной с дыню, что при ударе испускал ослепительный, почти солнечный свет, и тёмные, словно капля чернил, шарики, из которых при броске вылетали убийственные серебряные иглы… Читала рукописные книги-пособия, созданные Истребителями…

Нашла Дайана и кресты. Серебряные, с фигуркой распятого человека, они очень походили на тот, что при побеге из дома она взяла с собой. Конечно же, Дайана спросила у вампира, что это. И он объяснил, странно дёрнув щекой, что распятый был одним из местных богов. Обычная нежить боялась его, боялась любого его изображения, особенно, в сочетании с холодным серебром… Но не все люди и не всегда проявляли к нему должного уважения. А кто-то – и вовсе не верил.

…Дайана стала в одиночку бродить по Линдо. Купила карту города и внимательно изучала её вечерами, водя по изгибам улиц тонким пальцем. А один раз даже самостоятельно спустилась в метро – знаменитую «Трубу» и безошибочно проехала до нужной станции. Если подумать, это было не такое большое достижение. Однако сейчас Дайана радовалась каждой мелочи, каждой крохотной победе от души.

Она помнила, что скоро покинет Дом Дрейков. Но теперь не боялась этого.

Неотвратимо близился ноябрь.

Глава 21. Опасности на кухне

Человек спал, по-детски приоткрыв рот. Единственный луч солнца, что пробился сквозь щель в занавесках, тонкой золотой нитью пронзал сердцевинку розы, вышитой на диване над его головой. Иного света в комнате не было, отчего постоянно возникало ощущение, что в углу кто-то стоит. Но этим «кто-то», вне всяких сомнений, была всего лишь гитара…

Человек выглядел истощённым, болезненно-бледным. Чёрные волосы, размётанные по лицу, подчёркивали эту бледность, а рубашка – смятая и перекрученная вокруг него – указывала на беспокойный сон. За пределами комнаты давно наступило утро, однако, человек ни в какую, ни за что не хотел просыпаться…

Но вот одна рука дёрнулась. Свесилась с дивана, достав пола кончиками пальцев. Голова мотнулась на бок, и волосы чернильной волной скатились на другую сторону, открывая голую шею.

А на шее белел тонкий, похожий на полумесяц, шрам.

Это заставило вздрогнуть.

И очнуться.

Дайана озабоченно поёрзала на бамбуковом столике. Он протестующе скрипнул, вынудив задержать дыхание, но человек («Нет, вампир!», – яростно поправила себя Дайана) всё равно не проснулся. Уняв беспокойное сердце, она свела брови к переносице и опять уставилась на него. Сколько же прошло времени? Наверняка больше часа, если не больше двух – с той минуты, как она, перешагнув порог этой комнаты, стала терпеливо ждать, пока вампир изволит встать и ответить на её вопросы.

Конечно, разбудить его, хотя бы распахнув занавески, было бы намного проще и быстрее… Но не легче. А громкие слова застревали в горле, делая её немой. Уж слишком тихим был этот спящий, слишком… человеческим.

Именно поэтому Дайана, ругая себя последними словами, сидела тихо как мышь и ожидала естественного пробуждения. Взгляд буравил вампира – долго, настойчиво, подмечая все особенности и присущие только ему черты: косую морщинку меж графитово-чёрных, вразлёт, бровей… Страшную букву «А» на тыльной стороне обожжённой, расслабленной сейчас ладони… Серебряную цепочку с мелкими, аккуратными звеньями, что тянулась из брючного кармашка…

«Сколько тебе лет, Дориан Дрейк? Сто, двести?..»

Вампир шевельнулся, и мысль испарилась. Белые, с лёгкой голубизной, веки заметно дрогнули. Вот-вот откроются – и он разглядит её.

Дайана ощутила, как язык почему-то прилип к нёбу. Что бы ей сказать? Привет, вампир, видишь ли, просто мне снова нужна твоя помощь, поэтому я здесь и…

Не раскрывая глаз, вампир коротко потянулся, перевернулся на другой бок… И как ни в чём не бывало продолжил спать.

Дайана нахмурилась сильнее – и вдруг замерла, увидев ещё один серповидный шрам на другой стороне его шеи.

«Он вовсе не родился таким. Его таким сделали».

Эта мысль не была новой. Дайана в который раз вспомнила картину, что теперь висела над камином в большой гостиной. Забавного, симпатичного сорванца, который сидел меж двух явно любящих его родителей-людей… Оружейную в цоколе дома, полную несметного серебра, изображений солнца… и руководств по истреблению нежити.

Сейчас Дориан Дрейк был несомненным вампиром. Но от солнечного света, как ему подобные, не страдал – это она давно заметила.

«Кто же ты на самом деле? Что с тобой произошло?»

Пару минут Дайана смотрела на шрам. Потом – отвела глаза. Чуть поодаль, в полумраке комнаты, стрелка на массивном кругляше старых часов добралась до отметки «одиннадцать».

Дайана вздохнула. И подалась вперёд, протягивая к дивану руку.

«Надеюсь, ты выспался».

– Эй, вставай, – негромко сказала Дайана и легонько потрясла вампира за плечо.

Реакция оказалась совершенно неожиданной.

Глаза его открылись – резко, без кратчайшего перехода от сна к яви. Правая рука, словно живущая собственной жизнью, метнулась в сторону. Что-то щёлкнуло, будто секатор, – и из рукава рубашки в меченую ладонь буквально вылетел кинжал. Дайана ещё успела увидеть, как до снежной белизны напряглись охватившие рукоятку пальцы, прежде чем рука с кинжалом резко рванулась вверх, к её незащищённому горлу, чтобы…

…Остановиться на волосок от него.

В тёмно-карих глазах отразилась она: далёкое, мраморно-белое, окаменевшее лицо. Казалось, время растянулось на вечность, в которой вампир и Дайана застыли на расстоянии вытянутой руки, но это была только пара ужасных секунд. И вот Дориан Дрейк уже метнулся назад ошпаренной кошкой…

– Ридделл, какого чёрта?!

Он отскочил за диван – всклокоченные волосы, гневные молнии в расширенных до предела глазах. Лицо стало ещё белее, хотя Дайана и не думала, что это возможно, и сразу поймала себя на мысли, что и сама сейчас точно выглядит не лучше. Мгновение шока минуло, но она не могла заставить себя шевельнуться – сев с перепугу обратно на столик, она так и сидела на нём, выпрямившись в струнку. Кровь медленно приливала обратно к щекам, а руки замком сцепились на коленях и будто примёрзли друг к другу – Дайане даже показалось, что теперь у неё вряд ли получится их разъединить.

Она сглотнула и с неуклюжей улыбкой посмотрела на вампира.

– А ты, оказывается, нападаешь на всякого, кто желает сказать тебе «доброе утро»?

– Доброе? – задохнувшись, разъярённо переспросил вампир, делая шаг обратно к дивану – и тут же отступая обратно. – Доброе?! Да ты в своём уме? Девчонка, я чуть не проткнул тебя настоящим кинжалом, а ты… – он запнулся, когда заметил, что продолжает стискивать в руке этот злополучный кинжал. С перекошенным лицом отбросил его и, кипя от бешенства, начал мерить шагами комнату.

…Вампир очень редко терял над собой контроль. Дайана привыкла к насмешкам и холодности, извечному выражению превосходства, лёгкого пренебрежения, что так часто возникало на его скуластом лице… Но сейчас, нарезая круги в небольшой комнате, вампир казался злым. И злым на себя.

– Пришла… Совсем чокнутая… Разбудила и плевать она хотела на последствия… Я же мог… Проклятая привычка…

– Привычка спать в обнимку с оружием? – слегка повысив голос, спросила Дайана.

Вампир, злобно бормочущий сквозь зубы, внезапно остановился и бросил взгляд в её сторону. Жёстко сказал:

– Нет, Ридделл. Убивать.

Дайана вздрогнула, но глаз не отвела. На губах вампира появилась улыбка – нервная, дёрганная. Всё лицо обратилось в кривую гримасу.

– Боишься, – вроде как с удовлетворением процедил он. – И правильно делаешь. Ведь я именно такой. Да-да, Ридделл, такой. Опасный, неприятный… И страшный. Не делай вид, что не в курсе этого.

– Я в курсе. Но вовсе не боюсь, – с напускной бравадой ответила ему Дайана.

Мало-помалу сердце успокоилось. Да и вампир, похоже, вернулся к излюбленной личине: словно щёлкнул внутренний переключатель – и он вновь стал непробиваемо-холодным. Подбородок взлетел вверх, губы поджались, как у аристократа, который узрел ползущую по рукаву букашку.

Медлить было больше нечего: она и так потеряла уйму времени в этой комнате. Мир ждал за окном, но у Дайаны ещё оставалось дело.

– Я пришла к тебе, чтобы спросить кое-что. Вернее… Попросить. И я… – аккуратно начала она, однако, насмешливое фырканье заставило её умолкнуть.

– Причина визита начинает проясняться. Выкладывай, Ридделл. Я весь внимание, – заявил вампир и, подбоченясь, уставился на неё.

Этот фирменный, прицельный взгляд в упор всегда сбивал с толку. Он ощущался физически, вынуждал отвернуться или хотя бы прикрыть глаза. Из-за этого поутихшее было сердце испуганным зверьком задрожало в груди, а ладони будто затянуло инеем.

Вампир ждал, с каждой секундой всё выше задирая брови. Но выдавить хоть слово под этим немигающим взглядом стало решительно невозможно…

Так прошло две мучительно-долгих минуты. Затем Дориан Дрейк вздохнул, неумело скрывая раздражение, и перестал её разглядывать.

– Поставь меня в известность, когда вновь обретёшь дар речи, – бросил он, повернулся к Дайане спиной и пошёл к выходу из комнаты.

– Подожди… Стой!

Расстроенная, злая на себя Дайана вскочила и побежала следом. Но вампир, похоже, не собирался покидать дом: старательно изображая глухоту, он размеренной и неторопливой походочкой шагал вдаль по коридору.

– Сегодня ночью будет настоящий звездопад! – выпалила Дайана, влетев за ним на кухню. – И я…

– Звездопад, значит. Жуть, как интересно, – зевнув, с полнейшим безразличием проговорил вампир, шествуя к холодильнику.

– Вот, посмотри! – Дайана попыталась показать ему рекламную листовку. – Это приглашение в Ринвичскую обсерваторию! Я хочу пойти туда сегодня вечером, но… Но мне нужен ты!

Вампир в открытую усмехнулся, но ничего не ответил. Пошарив на полках, он выдвинул непрозрачный пластиковый ящик и вытянул оттуда бутылочку с чем-то, похожим на гранатовый сок.

– Мне нужен ты! – для верности повторила Дайана, начиная тихо свирепеть от того, что её игнорируют. – Ты же сходишь туда со мной, правда? Хоть разочек?

– Я – Проводник, а не экскурсовод.

– Ну пожалуйста!

– Нет, Ридделл. Я больше не буду потакать твоим безумным прихотям. Хватит. Найди себе какого-нибудь бойфренда для этого. К тому же, – вампир отвернул тугую крышку и одобрительно крякнул, – ты нагло меня разбудила.

– Разбудила? – чуть не взвизгнула Дайана. – Да ты полдня проспал!

– Сегодня суббота. А спать до двенадцати – моя личная роскошь. И ни ты, ни кто-либо другой не лишит меня этого, – чопорно заявил вампир перед тем, как развалиться на стуле.

Поколебавшись, Дайана села напротив за узенький стол и угрюмо уставилась на вампира. Делая вид, что её не существует, он медленно, со смаком, сделал первый глоток. Почмокал покрасневшими губами, ещё раз приложился к бутылке, отчего Дайана перекосилась… И лишь после этого невинно посмотрел на неё.

– А что? Разве не могу я, сидя на кухне собственного дома, выпить бутылочку крови на завтрак? Почему ты так морщишься?

– Тебе показалось, – отведя взгляд, мрачно отозвалась Дайана.

– Разумеется, если бы я пил при тебе из человеческого горла, ты бы морщилась куда сильнее… Так ведь, Ридделл?

Ответом ему был злющий взгляд. Вампир ухмыльнулся и, отсалютовав за её здоровье бутылкой, сделал очередной глоток.

– Итак, – отпив, снова заговорил он, – тебе охота поглядеть на ночное небо. Ну-ну… Помнится, ты теперь Кошка-гуляющая-сама-по-себе. Так зачем приглашать меня?

Дайана нахмурилась, глядя на него.

– Я ещё ни разу не ходила по Линдо ночью. В одиночку. После появления. И я… – она резко умолкла. Руки безотчётно потянулись к груди, но вовремя остановились: просто легли на стол и стиснулись в кулаки.

– И ты боишься? – слегка сузив глаза, договорил за неё вампир.

– Опасаюсь.

Он вдруг хмыкнул и пожал плечами.

– Даже не знаю… Не так давно ты угрожала мне своей Силой… Ну, помнишь тот случай, когда ты ещё запустила в меня подушкой?

Дайана помнила. И это заставляло краснеть до самых корней волос, порождая внутри вихрь гнева и смущения. Вампир явно рассчитывал именно на такую реакцию, поэтому, открыв рот, Дайана разъярённо рявкнула:

– Ты прекрасно знаешь, что я не могу её контролировать!

– Я-то что, – с прежней усмешкой отозвался он, поглаживая бочок бутылки большим пальцем. – А вот другие – не знают. Не так давно ты устроила грандиозное шоу Аббату. И теперь ты – местная знаменитость. Любой вурдалак, только завидев тебя, пустится наутёк… Если, конечно, прежде не окаменеет от одного твоего взгляда.

Дайана – уже красная, как закатное солнце, – ударила по столукулаком.

– Нечего меня забалтывать! Ты пойдёшь со мной или нет?!

– К тому же, ты приноровилась неплохо метать серебряные звёздочки… Возьми их, да гуляй, – с глумливой улыбочкой добавил вампир прежде, чем отпить ещё.

– Ах, ты… – задохнулась Дайана. – Ты пойдёшь со мной, понял? Или я… Или я… – взгляд её уткнулся в полупустую бутылку. – Или я спрячу всю твою вампирскую выпивку!

От хохота вампира зазвенела кухонная посуда. Он отставил бутылку в сторону и принялся утирать обильно выступившие слёзы.

– Боги, ну что за девчонка…

– Учти, это не шутки! – скрежетнув зубами, предупредила всё ещё пунцовая Дайана.

Продолжая усмехаться, вампир поднял на неё глаза.

– Шантаж – не твой конёк, Ридделл.

– Посмотрим, как ты запрыгаешь завтра, когда не найдёшь своих бутылок!

Но вампир оставался непробиваемо-спокойным, улыбка так и не сходила с лица. Похоже, разговор доставлял ему немалое удовольствие, и это бесило Дайану ещё больше.

– Я запрячу их так, что не отыскать! А может, и вообще вылью в канаву! Как тебе такое понравится?

– В таком случае мне придётся начинать свой завтрак с тебя, – вдруг очень серьёзно сказал Дориан.

Теперь настал её черёд расхохотаться.

– Ты меня не тронешь!

– Какая ты наивная.

Вампир лениво откинулся на спинку стула и, больше не притрагиваясь к бутылке, вперился взглядом в неё. Но Дайана была слишком зла, чтобы снова смутиться.

– И нечего так смотреть! Я тебя не боюсь, говорила же!

Взгляд в упор встретился с таким же взглядом. Левый уголок губ вампира медленно пополз вверх.

– Значит, не боишься?

– Нет, не бо…

Рука метнулась атакующей змеёй, будто наручник стиснула правое запястье. Сердце подпрыгнуло к горлу; Дайана вскочила, опрокинув стул, метнулась, отчаянно выдирая руку…

Но её держали слишком крепко, чтобы вырваться.

– Что ты делаешь?! Немедленно пусти!

Вампир не сказал ни слова. Встал. И, не отпуская руку, обошёл стол, чтобы подобраться вплотную к ней.

Он без труда загнал Дайану в угол меж столом и кухонной стенкой. Небрежно перехватил раскрытой ладонью кулак, что летел ему навстречу, пленив теперь обе её руки…

И начал склоняться ближе.

– Я приказываю тебе!.. Я…

Белое лицо приблизилось настолько, что кожу защекотало чужое дыхание. Страх иголочками прошёлся по спине, сдавил горло ледяным воротником, лишь стоило учуять этот запах.

Сладковато-железный запах выпитой крови.

Дайана окаменела – тщетная предосторожность добычи, уже попавшей в поле зрения хищника. Всего один рывок – и её горло…

Вампир чуть склонил голову на бок, сузил горящие насмешкой глаза.

– Страшно. Да?

Мысли ревели и носились в голове, точно многоголосая, поддавшаяся панике толпа. В улыбке вампира мелькнул заострённый клык.

«Он меня не тронет. Не тронет!»

Хватка на руках не ослабевала. Сила не проявляла своё действие, чтобы её спасти. Ситуация безвыходности повторялась вновь, но посуда не взрывалась сотней блестящих осколков, по дереву стола не проходили трещины, и свет не обращался в темноту. А её уверенность… Надо же быть столь глупой! Все эти тренировки, танцы с мечами, метательные диски – их будто бы и не было никогда. Был только вампир, что стоял впритык и с лёгкостью удерживал её в плену.

Кровь билась в голове, словно яростный военный марш. Гремела в ушах, отдавалась в хрупких запястьях…

«Он меня не тронет!»

Глаза смотрели в глаза, и каждый видел своё отражение в зрачках другого; молчание тянулось затишьем перед грозой…

Но в конце концов Дориан Дрейк отстранился, увеличивая между ними дистанцию.

– Впредь учитывай то, что живёшь в одном доме с вампиром.

Дайана моргнула. С усилием проглотила застывший в горле комок.

– Я думала… что вампиру нет до меня дела…

Уголки тонких губ снова приподнялись, но улыбка вышла странно безрадостной.

– Так и есть. Я беспощадно эгоистичен.

Вампир помолчал. Руки Дайаны оставались скованными, не освобождёнными. Это напрягало, заставляя ждать какого-то подвоха, что вот-вот должен произойти.

– И всё же…

Пленённые руки сжались в кулаки, сердце пропустило удар.

– Всё же…

Пальцы вампира расслабились – словно распустилась слишком тугая верёвка, последним прикосновением скользнули по запястьям.

– Отныне и впредь… не входи в мою комнату, пока я сплю.

Хватка исчезла. Вампир опять взялся за недопитую бутылку и направился из кухни.

– А как насчёт… – вдруг вырвалось у Дайаны.

Она замолчала, не успев договорить, и сильно прикусила язык. Но шедший к двери вампир уже обернулся и, конечно, понял.

– Не волнуйся. Свожу я тебя на прогулку.

Дайана с внезапной робостью посмотрела на него. Запястья слегка ныли, к лицу возвращалась кровь.

– Слово Дориана Дрейка, – добавил вампир.

Глядя на неё, он осушил бутылку до дна, отвернулся и вышел из кухни, больше не проронив ни слова.

Глава 22. Ночная прогулка

Вампир опаздывал.

Лоб пошёл складками, стоило об этом подумать. Дайана сердито потёрла его рукой, призывая себя к спокойствию, и сделала глубокий вдох.

Свежий, наполненный цветочным ароматом воздух приятно пощекотал ноздри. Дайана улыбнулась, снова оглядела оранжерею, сад…

Сколько же прошло времени – неделя, две? – с тех пор, как десяток робких кустиков, что она вкопала в землю чахлого сада, укоренился и развился пышным цветником? Дайана покачала головой, по губам её так и блуждала улыбка. Нечто странное случилось тогда с её мыслями и руками, что неустанно, день за днём, копались в рассыпчатом грунте, поливали и заботливо ухаживали, пытаясь вернуть жизнь туда, где она погибла давным-давно.

Дайана сажала цветы в память того, что было, и ради того, что ещё будет. Она погружалась в это дело целиком, не обращая внимания, что всё вокруг становится всё зеленее. Лишь однажды, обернувшись на птичью трель, Дайана вдруг увидела истинный плод своих действий. Но в этом, казалось ей, не было ничего необычного. Никаких чудес, никакого особенного волшебства… Да и вампир, что в тот день ступил на преображённую землю своего поместья, не сказал ей ни слова.

Дайана украдкой вздохнула, поглядела по сторонам.

Одна, в сумеречном саду…

Дайана протянула руку к ближайшему кусту роз. Потёрла между пальцами шелковистый лепесток. Больше всего она любила алые розы, испускающие густой, пряный запах.

Погладив один цветок, Дайана перешла к другому, намереваясь одарить своей любовью всех. Словно они были питомцами, каждому из которых в равной степени доставались её ласка и забота. Счёт шёл на десятую розу, когда идиллия неожиданно кончилась.

– Замри!

Дайана застыла.

На крыльце дома возник вампир: фигура из ниоткуда, смутный силуэт из театра теней. Он приблизился одним шагом и осторожно отвёл в сторону колючий стебель.

– Могла оцарапаться. А кровь привлекает таких, как я. Думал, ты знаешь.

Тон предупреждения был резким, и несмотря на ценность сказанного, это задевало.

Дайана отодвинулась и вызывающе вскинула подбородок.

– Думала, сегодня ты уже выпил дневную норму!

Вампир прекратил хмуриться: усмехнулся, блеснул искорками в прищуренных глазах.

– Осторожность – превыше всего. Лучше не провоцируй.

Фыркнув, Дайана поджала губы, но с ответом не нашлась. Воспоминание о стальной хватке на руках всё ещё имело силу.

Вампир поглядел на неё с прежней усмешкой. Затем отвернулся, по обыкновению задрал воротник тёмно-фиолетового пальто.

Мрак в саду густел, расплываясь каплей чернил, что упала в стакан с прозрачной водой. Жители соседних домов задёргивали занавески, до утра отгораживаясь от мира… Вампир вынул из кармана брегет с изображением солнца и внимательно посмотрел на переливчатый, как лунный камень, циферблат.

– Похоже, самое время.

Он звонко щёлкнул крышкой и почти весело глянул на Дайану.

– Кстати, Ридделл. Ты хоть чем-то вооружилась?

Кивнув, Дайана хлопнула по карману плаща, в котором притаился револьвер. Барабан его был до отказа набит серебряными пулями.

– Похвально, похвально… Главное – не забудь, где спусковой крючок… А так…

– Не забуду! – обиделась Дайана, уязвлённая сомнением, что прозвучало в его голосе.

– Тогда потопали. Ты же не хочешь опоздать к открытию обсерватории? – пуще прежнего заулыбался вампир и первым пошёл в сторону ворот.

Поправив лямки рюкзака, Дайана бросилась вдогонку. Странная смесь раздражения, беспокойства и нарастающей эйфории, будто смерч, начала раскручиваться у неё внутри. Она нырнула в этот вечер с головой, едва стоило выйти за пределы дома Дрейков. Впереди ждали опасности и неведомые ещё открытия в новом, странном, но уже не таком чужом и пугающем мире… Но у неё были силы. Крепнущая уверенность в себе и в том, кто был опасным – вдвойне, втройне опасным! – но помогающим, в том, кто неизменно оказывался рядом и…

…в данный момент вышагивал чуть ли не в квартале от неё.

– Эй!..

Возмущённый вопль вернулся и ударил в Дайану эхом. Однако вампир продолжил идти с той же быстротой, только теперь стал ещё и насвистывать на ходу. Он умолк лишь тогда, когда Дайана – взмыленная, запыхавшаяся – догнала его у перекрёстка.

– Ты… я… как ты… неужели, так сложно…

– Что так сложно?

– Ты всё понял! – переведя дух, накинулась на него Дайана. – Ты оставил меня там! Совсем одну! Разве трудно было подождать?!

– Ты хочешь сказать, что надо было идти вместе. Бок о бок. Ага, – подчёркнуто нейтральным, серьёзным тоном сказал вампир, не сбавляя скорости.

– Вот именно, вместе! Я же просила! – обдав его ненавидящим взглядом, скрежетнула Дайана. Она до сих пор отставала от него на несколько шагов.

Вампир замедлился, повернул к ней лицо.

– Хорошо. Пойдём в ногу.

– Что я слышу? Это невероятно!..

– Но в таком случае не жалуйся, если все будут принимать нас за парочку.

На осмысление сказанного потребовалась секунда.

– Я не хочу, чтобы нас… – задохнувшись от гнева, начала Дайана.

В темноте рядом с ней блеснула улыбка Чешиэрского кота.

– Почему-то я это знал. Ну что, у тебя ещё есть какие-то претензии?

– Нет, – буркнула Дайана и уставилась себе под ноги. – Просто… просто не отходи так далеко.

– Замётано, Ридделл. Не отойду.

Свернув за угол, они вышли на оживлённую улицу. Веселье здесь кипело вовсю: играла живая музыка, ярко мигали фасады магазинов… Смеясь, по брусчатке мостовой гуляли прохожие: кто – группами, кто – парами, кто – поодиночке… Шныряли в поисках туристов алчные фотографы, вышагивали бдительные полицейские. При этом некоторые из блюстителей закона кивали Дориану, отчего Дайана поражалась до глубины души.

– Вы что, знакомы? – не выдержав, с любопытством спросила она, когда очередной «бобби» – полицейский, заметив её вампира, кивнул и мимоходом приложил руку к блестящему козырьку.

– Встречались когда-то… Рабочие вопросы… – туманно ответил Дориан, идущий на два шага впереди.

Удивление на лице Дайаны сменилось недоверием. Обернувшись, она проводила полицейского взглядом и с сомнением прищурилась.

– Рабочие вопросы? Он тоже вампир, да?

Дориан издал смешок и внимательно глянул на неё.

– Вампир? С чего такие мысли?

– Ну… – Дайана неопределённо дёрнула плечом, опустила глаза. Под пристальным взглядом она всегда чувствовала себя немного неуютно. – Он бледный. И… и с чего бы ещё ему так уважительно тебе кивать?

Дориан фыркнул и отвернулся.

– Можно подумать, ты считаешь, что уважать меня могут только вампиры.

– Да, именно так я…

– Уважения своих… «собратьев», будь они неладны… я лишился давно, – отрывисто сказал Дориан, заставив Дайану посмотреть на него. – Истребители меня тоже, мягко говоря, не жалуют… Что до того бобби – он человек. Такой же, как ты, и те, другие. Просто как-то раз я помог ему. Пять лет назад, десять лет назад… Точно не помню.

– А он знает… – осторожно заговорила Дайана, но смолкла, потому что вампир опять обратил к ней лицо.

– Знает, – только и сказал он. Глаза, как и голос, были ужасающе ледяными.

Но потом лицо неожиданно расслабилось. Резкость черт смягчилась, взгляд потеплел, и вампир почти улыбнулся, снова напомнив ей человека, что крепко и безмятежно спал сегодня утром.

– А теперь скажи мне: знаешь ли ты, сколько вампиров вокруг нас? – вдруг спросил он, широким жестом обводя толпу.

– Ты… серьёзно? – неуверенно отозвалась Дайана.

Однако в улыбке Дориана не было и намёка на издёвку. Наоборот – она выглядела непривычно ободряющей.

– Абсолютно серьёзно, – подтвердил он. – Давай, Ридделл. Порази меня своей наблюдательностью.

Помедлив, Дайана согласно кивнула. Остановилась около витрины, забитой манекенами… И стала рассматривать многоликую, пёструю толпу, бедром ощущая тяжесть спрятанного револьвера.

– Тот парень… на углу, с сигаретой…

– Осечка, Ридделл. Парень в кожанке – просто парень в кожанке. Давай-ка ещё.

– Тогда тот… мужчина сбоку от музыкантов…

– Почему он?

– Его одежда… Не видела, чтобы кто-то в этом мире так одевался: жабо, атласный плащ, вдобавок – цилиндр… Он словно бы из другого века! А уж бледен…

– Боюсь, придётся тебя огорчить. Тут неподалёку театральные подмостки. Этот хлыщ прямиком оттуда. Вампиром здесь и не пахнет.

– Ну тогда… тогда вон тот бугай, в паре футов от нас! Светловолосый, с красными глазами!

Но Дориан вновь покачал головой.

– В твоих размышлениях есть здравое зерно. И всё же это промах. Не стоит привязываться к бледности и красным глазам. Тот мужик всего-навсего альбинос. Порода такая, – объяснил он и Дайана сникла. – К тому же, почему ты подозреваешь одних мужчин? Вампиры женского пола тоже существуют. И, скажу тебе по секрету, они зачастую бывают куда злее и опасней. Посмотри во-о-он на ту группку возле фонтана.

Ему не было нужды показывать рукой: кучка этих людей и так выделялась на фоне обычных прохожих. Яркие причёски цвета кислотных леденцов, потрёпанная одежда в заклёпках, бутылки горячительного в ладонях… Парень, чью голову украшал ёжик морковных волос, явно был заводилой. Он стоял в самом центре и гортанным голосом отпускал какие-то шуточки, которые то и дело вызывали приступы дружного смеха.

А за его рукав цеплялась девушка: красные губы на белом лице, вишнёвый лак на ногтях и рубиновые волосы. Глаза её не отрывались от парня, но он, как и остальные в их компании, был слишком поглощён разговорами и даже не подозревал, что скрывается за столь влюблённым взглядом…

– Это ведь она, да? – шёпотом спросила Дайана. – Та, в красном?

– В точку, Ридделл. Эта клыкастая леди уже выбрала себе мальчика на ужин. Если поблизости не появится Истребитель – ему скоро станет несладко… Он выживет, если не пойдёт с ней через тёмную подворотню и не будет приглашать к себе домой. Но, если хочешь услышать моё мнение, мозгов у него на это не хватит.

Под громкий хохот компании морковноволосый притянул к себе девушку-вампира и впился ей в губы жадным поцелуем.

– Пошли-ка отсюда.

…Они уходили всё дальше от Дома Дрейков, но народу не становилось меньше. Дайана с обострённым вниманием вглядывалась в прохожих и попутно слушала Дориана, который, по-видимому, опять вошёл в роль ответственного Проводника:

– По большей части Альбия – страна белолицых. Такой уж у нас климат. Конечно, встречаются и «карамельные» типажи. Взгляни хотя бы на южан или выходцев из Кимрии… Но все мы, в своей массе, что твой костяной фарфор: кто – старый, в бороздках и трещинах, кто – молодящийся, кто – новёхонький, изысканный и тонкий… Так что не всякий, кто бледен, обязательно вампир. Они бывают и темнокожими.

Поэтому, чтобы отыскать вампира, нужно развить в себе чутьё на особый голод. Он всегда заметен в глазах. А крайняя степень голода делает радужку ярко-красной. Ты сама видела это… Хотя особо изворотливые носят линзы, чтобы затемнить цвет – выявить таких посложней. Не забывай и про зубы, шрамы от укусов, про метки принадлежности к тому или иному Клану…

Однако все вампиры – запомни это раз и навсегда, Ридделл! – схожи в одном: они нападают лишь тогда, когда поблизости нет солнца. Ночью, в сумерки, туманным или дождливым днём… Но первый луч света на горизонте – и они кидаются врассыпную, как тараканы. Кто не успевает слинять – мигом поджаривается…

Тут Дориан замолчал и, остановившись посреди улицы, вынул брегет. Дайана – молчаливая и сосредоточенная – тоже перестала шагать.

– Восемь часов. Должны успеть, – пробормотал Дориан и, переведя взгляд на Дайану, весело подбросил брегет в руке. – Подумай только, Ридделл! Всего каких-то девять-десять часов – и всех вампиров сдует с улиц нашего Линдо! А пока…

– Но это не относится к тебе.

Улыбка Дориана застыла, будто замороженная.

– Ты не относишься к числу обычных вампиров. Так?

Он молча, долго смотрел на неё. Потом перевёл взгляд на часы, что до сих пор лежали на ладони. Крутанул их в пальцах – раз, другой… Мелькнула серебряная, с печальным солнцем, крышка… Снова посмотрел на неё. Снова – на брегет.

Дайана молчала, ожидая ответа. И в этом ожидании не было ничего пугающего, но… Что-то вдруг взяло за горло, словно давняя тоска, при виде Дориана, что с полным бесстрастия лицом пропустил цепочку брегета сквозь пальцы, а после – бережно опустил его в карман.

Тихо звякнуло серебро. С ветром прилетел отголосок чужого смеха.

– Да. Не отношусь, – ровным голосом подтвердил Дориан.

– Но почему ты…

– Тема закрыта, Ридделл.

– Но…

– Не спрашивай больше.

Вопросы так и просились с языка, но его пришлось быстро прикусить. Дайана тревожно нахмурилась и продолжила идти вперёд, время от времени тайком поглядывая на вампира. Тот старательно игнорировал её взгляды и больше не улыбался. Казалось, рядом шагает ожившая мраморная статуя.

Разговор закончился резко и непонятно, молчание быстро становилось тягостным, но чтобы нарушить его первой у Дайаны не хватало смелости. Поэтому они так и шли, петляя по улицам, обгоняя прохожих, намертво сомкнув уста…

Дайана успокаивала себя тем, что скоро увидит Ринвич и обсерваторию, вдоволь насладится видом звездопада среди ночного неба. А что до вампира с его странностями и заморочками… Не всё ли ей равно?

Складка меж бровей углубилась. Нет, правда, какая ей в самом деле разница? Что ей до него? Они ведь всё равно расстанутся, и очень-очень скоро… Не будет же она скучать по этому напыщенному, язвительному типу?! Что вечно подкалывает, разыгрывает, пренебрегает…

«…Но и помогает, советует, делает чу́дные, неожиданные сюрпризы… Взять хотя бы качели у дуба…»

Дайана тряхнула волосами. Не стоит об этом думать.

Новый поворот, глянцевые витрины, освещённые бумажными фонариками, перекрёсток…

Ночной Линдо сбивал с толку. Дайана ещё не очень хорошо изучила карту, плоховато ориентировалась вдали от Дома Дрейков, поэтому сейчас всецело полагалась на вампира, что вёл её каким-то совершенно запутанным маршрутом. Она старательно шла след в след, перебегала дороги по светофорам и без былых бурных чувств реагировала на появление машин.

Они шли, шли и шли, а Ринвич всё не показывался. Так продолжалось несколько кварталов. А далее возникло неожиданное обстоятельство.

Глава 23. Сюрприз от вампира

Вампир оглянулся, когда обнаружил, что она отстала. Дайана стояла на мостовой, крепко сжав опущенные к земле кулаки. Подозрение, что недавно зародилось в ней, стремительно превращалось в гнев.

– Ты ведёшь меня не в Ринвич.

– Как так не в Ринвич? Ты чего?

– Эта дорога вообще не туда.

– Брось, Ридделл. Куда же ещё?

Наградив Дориана взглядом, который не предвещал ничего хорошего, Дайана ткнула в сторону указателя на кирпичной стене. Стрелка с надписью «Ринвич» явственно указывала в противоположную их движению сторону.

– Надо же, они додумались поставить указатель… – задумчиво произнёс Дориан, не проявляя, однако, ни малейшего признака беспокойства. – Ладно, шут с ним. Идём, Ридделл.

– Никуда я с тобой не пойду!

Вампир взглянул на неё пристальней, но продолжил вести себя так, будто всё нормально.

– Я понял. Ты устала, захотела спать и больше не желаешь смотреть на какие-то там звёзды.

– Нет!

– В таком случае потерпи ещё минут десять – и увидишь свой звездопад во всей красе. Пош…

– Хватит врать! Куда ты меня ведёшь? – перебила его Дайана и в бешенстве огляделась. – Куда ты меня вообще завёл?!

Вампир вскинул брови, изображая оскорблённую невинность. Но, немного подумав, видимо, понял, что дальнейшее сопротивление бесполезно.

– Ладно, Ридделл. Это действительно дорога не на Ринвич, – вздохнув, признался он.

– Это мы выяснили, – нетерпеливо махнув головой, сказала Дайана. Выражение лица её оставалось суровым. – И куда же она действительно ведёт?

Вампир без предупреждения улыбнулся. Может, его повеселила её суровость, может, дело было в другом – но раскалываться до конца не пожелал. Вместо этого он, продолжая улыбаться, чтобы вывести её из себя, задал один-единственный вопрос:

– Ты мне доверяешь?

– Нет!

Улыбка стала ещё шире, хотя, казалось, уже некуда.

– Мне больно это слышать, Ридделл. И это после всего, что между нами было?

– Ничего не было!..

– После того, как я не позволил тебе съесть ту зубную пасту…

– Я вовсе не собиралась её есть!

– …и после того, как в красках объяснил принцип работы машинного двигателя…

– Я не просила его объяснять! Ты сам начал умничать!..

– …и даже после той драки подушками?

– А это – вообще не аргумент!

Вконец разозлившись, Дайана крутанулась на месте и встала к вампиру спиной. Но это не помогло: как всегда бесшумный и неизбежный, он сразу возник напротив неё, заставив попятиться.

– Не хмурься. Ранние морщины себе заработаешь.

– Как будто тебе не всё равно!

– Да мне без разницы. Абсолютно всё равно, что рядом со мной живёт грозовая туча и постоянно бьёт своими молниями.

Дайана, став мрачнее прежнего, не ответила и отвернулась.

– Хватит тебе, Ридделл! – рассмеялся вампир. – Я же признался! Подумаешь, Ринвич! Ведь ты даже не представляешь, куда мы идём!

– Вот именно, не представляю! Говори сейчас же!

Дориан мгновенно увёл взгляд куда-то в сторону.

– Если скажу – сюрприза не будет. Извини, Ридделл.

Глаза Дайаны полыхнули.

– Тогда я остаюсь здесь!

Лицо Дориана вмиг приняло холодное, высокомерное выражение.

– Пожалуйста. Оставайся. Только тебе придётся возвращаться на Гриндэлл-стрит одной. Что до меня – я продолжу идти, куда шёл. До рассвета восемь часов. Можешь погулять с каким-нибудь другим вампиром. Ты здесь его легко подцепишь. Адью.

Дориан обошёл её и двинулся вперёд, снова засвистев привычную песенку. Он не дошёл и до куплета, когда рядом с ним появился кто-то всклокоченный и разъярённый.

– Я иду с тобой! Добился?

Вампир скосил на неё глаза, невозмутимо заметил:

– Если быть точным, инициатором прогулки была ты. Я тебя силком не тянул. Так что не возникай.

– Ты лгун и обманщик! – сквозь зубы обвинила Дайана.

– Так меня ещё никто не оскорблял. Удар в самое сердце!

– Учти, если мне не понравится… – угрожающе начала Дайана.

– …ты сможешь вылить в канаву всю мою вампирскую выпивку, – закончил за неё Дориан. – Идёт?

Дайана хмуро кивнула. И, плюнув на предосторожности, вновь пошла на расстоянии от вампира – по противоположной стороне узкой улицы.

С каждым шагом на улице становилось темнее. Местность оставалась незнакомой, а указатели на домах стали пропадать. Взгляды идущих навстречу людей (а людей ли?) всё чаще задерживались на Дайане, заставляя её прибавлять шаг. Приблизиться к вампиру мешала гордость, поэтому ей приходилось лишь крепче сжимать зубы и идти вперёд, пока позади не оставался очередной липкий взгляд. Всё это раздражало и скорее злило, чем беспокоило. Дайана совершенно не понимала, чем может быть вызван столь явный интерес к её персоне. Она же выглядит, как местная!

– Эй, Ридделл. Хочешь, дам один совет? – окликнул вампир, когда они миновали развесёлую компанию краснолицых гуляк. Те продолжали свистеть вдогонку Дайане, отчего она вжимала голову в плечи и морщилась.

– Засунь свои советы…

Вампир улыбнулся в ответ на грубость и продолжил, как ни в чём не бывало:

– Можно подумать, твоя самооценка взлетает вверх, когда каждый встречный смотрит на тебя, вылупив глаза. Нет, правда, тебе это реально нравится?

– Мне это вовсе не нравится, – процедила Дайана, мрачнея ещё больше.

– Вся проблема в том, – с умным видом начал Дориан, – что ты слишком обижена, чтобы идти рядом со мной. Но если бы все видели нас вместе… Никто бы не осмелился посылать нескромные взгляды.

– Обойдусь без твоей протекции, спасибо! – как можно более ядовито ответила Дайана, в душе полностью согласная с его словами.

– Ах, да. Как же я мог позабыть, что Дайана Элейн Ридделл никого и ничего не боится. А ещё – ни с кем не разговаривает и не дружит, всегда рассчитывает только на себя, и сама же всё делает. Но если захочешь под крылышко, – на лице вампира появилось знакомое плутовское выражение, – стоит лишь попросить…

– И не надейся!

– Какие мы всё-таки гордые. Ну ладно. Вон там, на горизонте – ночной клуб. А возле него вечно трётся уйма бешеной молодёжи. Лови взгляды, Ридделл!

Впереди и правда маячила немаленькая толпа…

Дайана выругалась и замедлила шаг. Вампир тоже притормозил и, улыбаясь, стал ожидать дальнейших действий.

Похоже, деваться было некуда. И, покрепче закусив губу, Дайана стала переходить улицу.

– Ладно. Я с тобой. Надеюсь, теперь никто не будет так пялиться.

– Не будет, – заверил её вампир.

И неожиданно добавил:

– Но если хочешь страховки – дай-ка сюда руку.

– Что?!

Дайана быстро отступила, вытаращилась на него, не веря своим ушам. Дориан ответил ей бесстрастным взглядом.

– Взяться за руки? А это ещё зачем?! Говорила же, не хочу, чтобы нас…

– Тише. Это будет просто подтверждение.

– Подтверждение чего?

– Того, что ты – со мной, – спокойно ответил Дориан и подал ей открытую ладонь.

Дайана колебалась, словно перед прыжком в холодную воду. Но потом всё же протянула левую руку навстречу.

Она ощутимо вздрогнула, позволив своим пальцам переплестись с чужими пальцами… И немедленно пожалела об этом.

– Рука, будто лёд, – прокомментировал вампир. – Так меня боишься?

– Если бы боялась – не пришла бы к тебе в комнату! – огрызнулась Дайана, пытаясь вырваться. Но ладонь уже была стиснута крепко. Хотя и без лишней грубости.

– Хм, верно, – задумчиво протянул вампир. – Но ведь от чего-то твой пульс зашкаливает?

Поблагодарив темноту за то, что она спрятала её заалевшие щёки, Дайана кашлянула и первой сдвинулась с места.

– Пошли. Чем скорее пройдём, тем скорее это закончится.

Вампир не захотел быть ведомым: в пару шагов он поравнялся с ней и стал идти нога в ногу, как всегда чуть смущая своей близостью. Однако он в самом деле оказался прав: ночные тусовщики, бросив на них первый взгляд, не проявили ни малейшего интереса и почти сразу вернулись к разговорам. Дориан, будто щит, легко и просто укрыл Дайану от ненужного внимания…

Напряжение потихоньку спало. Ладонь потеплела, а беспокойство сошло с лица. Кварталы, заполненные странными людьми, кончились, и сейчас они вдвоём шли в темноте, что изредка отступала перед фонарным светом. Тишина и темнота вызывали странное ощущение сна во сне. И от этого Дайана сильнее цеплялась за руку Дориана, всякий раз ожидая насмешки. Но вампир молчал, не противился… Ладонь не выпускал. Несмотря на то, что оживлённая местность давно кончилась, и разыгрывать спектакль теперь было некому.

По прошествии времени узкая дорога начала разрастаться. Впереди показался свет, но это были отнюдь не фонари или неоновые вывески. Над домами поднялось нечто огромное, сапфирово-синее, как…

Дайана остановилась.

Впереди простиралась набережная. А в небе поверх неё горело огромное кольцо.

– Ну вот. Мы пришли, – сказал Дориан, краем глаза поглядывая на Дайану. – Не хватает фанфар. Или аплодисментов.

Сон во сне продолжался. Высвободив ладонь, Дайана сделала один осторожный шаг. Рот её открылся и закрылся.

– Может, спросишь у меня, что это?

Тишина. Вампир хмыкнул, не получив ответа. И, видимо, решив, что молчание – знак согласия, пустился в объяснения:

– Пред тобой Великое кольцо Мибелунгов, – потусторонним, грудным голосом начал вещать он, – огромный портал в иные миры, колдо…

– Это – «Глаз Линдо», – с внезапной хрипотцой перебила его Дайана. – Я знаю! Я же его видела, только всегда днём, с другой стороны и…

– Нет, Ридделл, что ты. Это Великое кольцо Мибелунгов, портал…

– Хватит дурачиться! – раздражённо обернулась Дайана. – Чего ты добиваешься, а?

Вампир пожал плечами и сунул руки в карманы.

– Может, хочу произвести впечатление.

– Врёшь ты всё!

– Или просто хочу увидеть, как будет смотреться улыбка на столь пресной физиономии.

Получив в ответ высокомерный взгляд, Дориан невесело рассмеялся.

– Да, вряд ли я это увижу!

– Вот именно, вряд ли!

Некоторое время оба молчали, глядя в разные стороны. Но вампир заговорил первым:

– Что ж. Теперь ты в курсе, куда я тебя вёл. И если ты всё равно не хочешь…

Дайана подняла на него взгляд.

– Нет. Я хочу!

– Что, правда? – недоверчиво спросил он.

– Правда. Я пойду туда. Пойду с тобой, – заверила Дайана и, к своему удивлению, дружелюбно улыбнулась ему.

– В таком случае… пойдём? – улыбнулся Дориан в ответ.

И они зашагали к кольцу обозрения.

Глава 24. Полёт в звездопаде

По мере приближения к «Глазу Линдо» число людей стало расти. Те, кто уже совершил круговое путешествие по небу, бурно жестикулировали, описывая свои впечатления; те, кто лишь готовились к нему, возбуждённо смеялись.

С каждым шагом кольцо становилось всё больше, пока, наконец, не возвысилось прямо над головой. Вблизи его сияние смягчилось и немного рассеялось, а зеркальные капсулы для передвижений – возросли.

Сердце гулко стучало в ушах. Задрав голову, Дайана смотрела на плавные движения капсул и чувствовала, как в груди её нарастает восторженный трепет. От мысли, что совсем скоро, через каких-то пять или десять минут, ты окажешься на самом верху, просто захватывало дух.

Очередь за билетами продвигалась быстро. И вот уже Дориан остановился у застеклённой конторки, чтобы, уверенно шагнув к окошечку, побарабанить пальцами по стеклу. Кассир – немолодой, аккуратный, с очками на тонком, нервном носу – поднял глаза, и Дайана заметила в них искорку узнавания.

– Кого я вижу! Дориан! Давненько тебя здесь не было!

– Привет, Шеймас.

– Тебе как обычно?

– Нет. Я сегодня не один, – Дориан кивком указал на Дайану.

На лице Шеймаса появилось выражение неприкрытого удовольствия.

– О! Мои поздравления!

– Скорее, соболезнования, – мрачно усмехнулся Дориан.

– Такого ещё не бывало! – заметил Шеймас и подмигнул Дайане, заставив её невольно улыбнуться.

– Сам себе удивляюсь, – скривился Дориан.

Вытащив из кармана парочку банкнот, он бросил их в окно кассы.

– Вот. Давай сюда билеты.

Но Шеймас не торопился. Придирчиво осмотрев полученные деньги, он цокнул языком и неожиданно покачал головой.

– Э, друг, не пойдёт. Здесь только на одного. Доплачивай.

– Что значит «на одного»? – возмутился Дориан и наклонился ближе к стеклу. – Я дал тебе даже больше обычного!

– Больше? – фыркнул Шеймас и поправил на носу очки. Линзы блеснули. – Со времени твоего последнего визита наши расценки поменялись.

– Я требую старую цену!

Невозмутимый кассир достал листок с таблицей, полной цифр, и, подняв его так, чтобы Дориан увидел, ткнул в одну строчку костлявым пальцем.

– Вот.

– И что из этого?

– Два человека – двойной тариф, – непоколебимым тоном произнёс Шеймас. – Время раскошеливаться.

– Я доплачу… – попыталась вклиниться в разговор Дайана. За ней в очереди уже слышался недовольный ропот.

– Ридделл, уйди! – отпихнул её Дориан и вплотную притиснулся к стеклу конторки. – Гони билеты, Шеймас!

– И не подумаю. Плати.

Дайана переводила взгляд с одного на другого. Оба лица – и Шеймаса, и Дориана –воплощали в себе истинное упрямство.

– Плати, или будешь миловаться со своей девчонкой в другом месте!

– Я не собираюсь с ней миловаться!.. И она – не моя девчонка!

Ропот в очереди нарастал. Но Дориану, похоже, совсем не было до этого дела. Угрожающе склонив голову, сжав на стекле кулаки, он продолжал торговаться, словно скупая леди на базаре.

– Я дал тебе достаточно! И плевать мне на вашу инфляцию!

– Доплачивай – или проваливай! Меня ждут другие посетители!

– А кто спас твою шкуру в семьдесят пятом, а? – прошипел Дориан, расплющив нос о стекло. – Я требую скидки!

Это заявление решило исход дела. Шеймас поджал было губы, но потом вздохнул и всё-таки бросил в окошко пару блестящих билетиков.

– Так и быть. Но это – в первый и последний раз! – строго предупредил он. – Я тебя уважаю и всё такое… Но пойми меня правильно. У всех свои обязанности. И ответственность – тоже!

Дориан сцапал билеты и наконец улыбнулся.

– Не дрейфь, Шеймас. Это и правда в последний раз. Счастливо!

– Пока, Дориан… – снова тяжко вздохнул кассир и напоследок бросил взгляд на Дайану. – Он неисправим, мисс. Но, быть может, вы сумеете его перевоспитать?

Дайана усмехнулась и молча пожала плечами. Воспитание Дориана Дрейка не входило в её планы. Хотя…

Он ждал её на площадке у основания кольца. Контролёр пробил билеты, и теперь надо было дождаться капсулы, что неторопливо опускалась с неба.

Спустя минуту одна из них поравнялась с площадкой, раскрыла двери… И поток галдящих людей хлынул наружу, отрезав Дайану и Дориана друг от друга.

Но вот последний человек ушёл, и капсула вновь начала медленно подниматься. Однако вампир медлил и, чуть сузив тёмные глаза, словно с неким вызовом смотрел на подопечную.

– Чего ты так смотришь? – не выдержав, спросила Дайана. – Пора идти!

– А старый Шеймас не отбил у тебя охоту идти туда? Ну, все эти разговоры…

На лице Дайаны отразилось непонимание. Но, вспомнив недавний разговор, она с насмешкой скривила губы и прищурилась – так же, как вампир.

– Я – не твоя девчонка. Чего мне бояться?

– И то верно, – улыбнулся Дориан и повёл рукой в сторону серебристой капсулы. – Дамы вперёд.

Дайана запрыгнула в ускользающую капсулу, вампир легко заскочил следом. Дверь сомкнулась, запечаталась. Капсула, дрогнув, быстрей пошла вверх…

Внутри, в электрически-синей темноте было тихо. Они поднимались над Линдо, всё выше и выше в небо – и чем дальше продвигалась капсула, тем ближе к стеклу подходила Дайана.

Мир, который простирался внизу, казалось, поместился бы на ладони. Со всеми огнями, что мерцали на остроконечных крышах высоток, горели среди парков и скверов, будто факелы невидимой армии… С войлочно-серым туманом над рекой и зданиями, что белели слоновой костью, поблескивали мягким перламутром и воронёной сталью…

Ладонь поднялась. Коснулась прохладного, вогнутого стекла. Едва дыша, боясь затуманить дыханием чудное видение внизу, Дайана смотрела на город – и не могла насмотреться. Он был прекрасен, полон жизни, света и движения, которое было здесь всюду: в людях, ветрах… машинах и кораблях, в стремительной, тёмной Тензе и…

Мысль оборвалась. Ощутив нечто, Дайана дрогнула, обернулась…

И наткнулась на взгляд тёмных глаз.

– Нравится? – спросил как всегда насмешливый голос.

Дориан стоял в противоположном конце капсулы – так тихо, что она совсем забыла о его существовании.

– Да. Спасибо, вампир, – поблагодарила Дайана и быстро повернулась обратно к стеклу.

Движение воздуха подсказало, что вампир возник рядом. Он облокотился о поручень, держась на расстоянии от неё, и бросил взгляд вниз.

– С такой высоты Линдо кажется кукольным, – негромко заметил Дориан. – Эдакий ненастоящий город, в котором живут ненастоящие люди. Сладкий сон во сне.

– А для меня он реален, – не сразу, но возразила ему Дайана. – Я вижу знакомые места. Вон там, – она поколебалась, затем указала направление пальцем, – находится твой дом. Дом Дрейков.

– А ты зоркая, – вампир стрельнул в неё взглядом из синеватой темноты.

Дайана чуть усмехнулась.

Капсула достигла высшей точки и стала спускаться вниз – достаточно медленно, чтобы поддерживать иллюзию полёта на месте. Дайана скосила на вампира глаза и увидела, что он улыбается каким-то своим мыслям.

– Здесь так высоко, – поймав её взгляд, объяснил он. – Высшая точка города. Всякий раз представляешь, будто все проблемы остаются далеко-далеко…

– Да, – помолчав, согласилась Дайана.

– А ещё – это лучшее место, чтобы увидеть звездопад, – вдруг с улыбкой добавил Дориан, из-за чего Дайана едва не подпрыгнула.

– Как я могла забыть?!

Вампир мягко рассмеялся.

– Выше нос, Ридделл! Шоу начинается. Глянь-ка вправо.

Дайана резво повернула голову – и ахнула, увидев первую звезду: тонкая, серебристая линия пронеслась по бархатно-синему небу. Потом – ещё одна, и ещё… Три, пять, семь…

– Загадывай желание, Ридделл.

– Уже загадано, – улыбнулась в ответ Дайана.

Она помедлила, перед тем, как задать давно занимавший её вопрос. Весь сегодняшний день был каким-то странным, словно… Она качнула головой, продолжая чувствовать на губах улыбку. Словно сладкий сон во сне. Так, кажется? Он отнюдь не был тихим и безмятежным, но это больше не вызывало в душе злости или огорчения. Этот день обещал оставить после себя ощущение непрерывного полёта, энергии… Сегодня Дайана по-настоящему чувствовала жизнь.

– Зачем… Зачем ты привёл меня сюда?

Вампир пожал плечами. Достал и снова спрятал солнечный брегет.

– Подумал, тебе понравится. Ты ведь жила в замке. Выходила на площадки башен… Стало быть, любила высоту.

Руки Дайаны чуть сильнее сдавили прохладный поручень. Больше не улыбаясь, она отвела взгляд.

– Нет.

– Нет? – повторил вампир, всем лицом поворачиваясь к ней.

– То есть, да… Мне это нравилось… Но я ждала отца. Всё глядела на дороги, что вели к Хокклоу, и… – голос Дайаны сошёл на нет. Она сжала и разжала пальцы на поручне. Затем и вовсе отдёрнула руки.

– Он ценил это, когда возвращался?

Губы дрогнули, стараясь изобразить защитную улыбку, но не вышло.

– Едва ли, – совсем тихо ответила Дайана.

Мир, что приближался снизу, переливался всеми цветами радуги. Однако перед глазами всё стояло это лицо: идеальное в своих белизне и холодности, неизменное, вечное… И такое равнодушное.

– А ведь ты всё равно скучаешь по нему, да? – внезапно спросил Дориан.

Дайана посмотрела на вампира. И увидела два далёких отражения в тёмных, как неосвещённые тоннели, глазах: её собственное лицо, что так редко возникало в серо-стальных глазах Джеймса Ридделла.

– Да. Скучаю, – медленно проговорила Дайана. Взгляд её затуманился. – Скучаю по своему Хокклоу, с его тайными комнатами и гобеленами на стенах, каминами, в которых гудело пламя долгой зимой… Ветром в высоте, который заплетал мои волосы, как ему хотелось… С горячим воском свечей, обжигавшим пальцы… И… Да. По нему, – Дайана легко, словно пёрышко, прикоснулась к серебру фамильного перстня на правой руке, – тоже скучаю… Но…

Взгляд Дайаны прояснился, и слабая улыбка осветила бледное лицо.

– Мне нравится это место. Этот город. И этот мир… От их необъятности, многогранности просто захватывает дух! Это великолепно, восхитительно… И знаешь… – Дайана замялась, но потом улыбнулась смелее, – …теперь я понимаю, чего никогда не чувствовала в Хокклоу. Этот мир, – рука её ласково прикоснулась к стеклу, – подарил мне свободу.

Капсула снижалась, завершая получасовой полёт. Расстановка сил менялась: Линдо увеличивался до прежних размеров, а пассажиры «Глаза» вновь обращались в крохотных кукол, что готовились ступить обратно, – в огромный реальный мир. Но ощущение чуда всё так же горело в сердце, и лёгкая грусть от того, что на сегодня всё закончилось, не могла перебить радость.

– Приготовься. Сейчас выходим, – предупредил вампир, направляясь к двери. – Жаль, конечно. Однако с этим ничего не поделаешь…

Дайана помедлила. Она улыбалась, всё ещё прижимая руку к стеклу.

– Ридделл? Ты идёшь?

Дайана обернулась.

– Спасибо, Дориан, – сказала она, пожалуй, первый раз за всё время называя вампира по имени.

Они достигли площадки. Зеркальная дверь медленно поползла в сторону, открывая проход. Дайана вышла последней – и без колебаний приняла протянутую ей руку.

…В глазах шедших рядом людей кружились светлячки. Вспыхивали звёзды, что падали с неба этой ночью, исчезая на горизонте… Все лица будто светились изнутри мягким светом радости, пережитым временем волшебства – столь редкого в этом техногенном мире.

Сердце билось, чувствуя жизнь и свободу; память клялась сохранить этот день навсегда…

Антрацитово-чёрная Тенза текла спокойно и мирно.

Ладонь вампира была тёплой.

Глава 25. Приключения по дороге домой

На обратном пути вампир купил ей карамельное яблоко. Он вручил его без слов и лишь слегка усмехнулся, когда Дайана, оторопев от такой щедрости, несмело приняла угощение.

Тонкий запах карамели, ароматы корицы и печёного яблока дразнили ноздри. Держа лакомство за палочку, Дайана глотала слюну и всё не решалась на первый укус. Прохожие её сомнениями не терзались: все, как один, жадно грызли свои яблоки и попутно переговаривались, обсуждая великолепный звездопад.

Вампир вышагивал побоку – спокойный, с очень прямой осанкой – и больше не казался ожившей статуей. Дайана с удивлением поняла, что сейчас он живее всех живых, из тех немногих, кого она знала. Эта мысль странным образом помогла преодолеть робость: Дайана откусила раз, откусила другой… На мгновение замерла. И уже не смогла остановиться, пока не уничтожила добрую половину яблока.

– Почему, – выговорила она, проглотив приторную массу, – почему ты купил мне это?

Дориан издал короткий смешок, мельком посмотрел на неё.

– Да ты же без ума от сладкого.

– С чего ты взял?

– На днях, заглянув в кухонный ящик, я был атакован десятью коробками имбирного печенья, – сообщил он. – И нечего ухмыляться! – притворно рассердился Дориан. – Больно, между прочим!

– Спасибо тебе, но…

Не договорив, Дайана вдруг посерьёзнела.

– Что – «но»?

Вампир замедлил шаг одновременно с ней, сощурился – вроде как с беспокойством.

– Переела, да? Живот прихватило? Чёрт, думал же, что это слишком…

– Нет, всё в порядке! – Дайана подняла на него глаза, силясь снова улыбнуться. – Просто… – она опять опустила взгляд и закончила уже гораздо тише: – Просто не делай так больше. Ладно? Я… не привыкла к заботе. Обо мне почти никто не заботился.

Дориан моргнул. Потом – резко отвернулся.

– Если не привыкла к этому, откуда тебе знать, что такое – забота? – холодно сказал он, глядя в сторону. – Я – Проводник. Я просто показываю тебе мир. И вообщескоро уеду. Никакой заботы!

Похоже, у вампира испортилось настроение: засунув руки поглубже в карманы, он угрюмо нахохлился и прибавил скорость, вынуждая Дайану сделать то же самое.

– Дориан… – нерешительно позвала она.

Шаги замедлились. Вампир покосился на неё: оценивающе, но при этом слегка настороженно. Видимо, ещё не привык к такому обращению.

– Ну?

– Мне очень повезло с Проводником.

Она ожидала насмешки, быть может, растерянности… Но тонкие губы внезапно расплылись в удивительно тёплой улыбке, и Дориан Дрейк открыл было рот, собираясь нечто сказать, как вдруг…

– Скажите: «СЫ-Ы-ЫР»! – заголосил кто-то.

Полыхнула яркая вспышка, и Дайана скорее почувствовала, чем увидела, как Дориан сделал резкий разворот, а после – рыча, бросился куда-то в сторону.

– Да как ты смеешь!..

Наконец, перед глазами прекратили танцевать белые пятна. Ночной мир вернул свои краски, и Дайана охнула: сграбастав за вязаный шарф, Дориан ожесточённо тряс некого пухляша с рыжей бородкой и усами. В руках пленного подрагивала старомодная фотокамера, из которой, словно дразнящий язык, торчала свежая фотокарточка.

– Исподтишка!.. Без моего разрешения!.. – разорялся Дориан.

Дайана приблизилась к ним и аккуратно вытянула карточку. Возмущение вампира явно было связано со страхом быть обнаруженным: как теперь знала Дайана, нелюди не отбрасывали тени, не отражались в зеркалах и вряд ли могли быть запечатлены на снимках.

Но на этой карточке Дориан был. Дайана с интересом посмотрела на него, потом на себя, застывшую рядом. Фотографу удалось поймать их взгляд друг на друга, и лица казались странно похожи: словно каждый, как в зеркале, отражался в другом и улыбался – легко и очень тепло…

– Ты, наглец! Тебе это с рук не сойдёт!.. – шипел и плевался Дориан, встряхивая несчастного так, что лицо его, и без того рябое от веснушек, вдобавок покрылось красными пятнами.

– Но, сэр! Ваше свидание! Жемчужина семейного фотоальбома! Это память для потомков и…

Однако это заявление взбесило Дориана ещё больше. Взвыв, он крепче ухватился за шарф, и только подоспевшая Дайана спасла фотографа от перелома шеи.

– Смотри! Всё в порядке! – прошептала она, тронув Дориана за локоть. – Отпусти его, заплати и пойдём скорее! Ты в курсе, что уже люди смотрят?

Утробно заворчав, Дориан всё же подчинился. Он оттолкнул фотографа от себя, вырвал из пальцев Дайаны фотографию и, клацнув зубами, бросил на асфальт купюру.

– Чёртовы папарацци… – непонятно выругался он и бросился прочь, упрятав глянцевую карточку во внутренний карман пальто.

…На челюсти вампира играли желваки. Встречные прохожие, разглядев издали выражение его лица, немедля переходили на другую сторону улицы. И только Дайана, что торопливо добежала до него, снова шла рядом. Хотя, казалось, теперь он совсем её не замечал…

– Семейный альбом… – Дориан со злобой пнул попавшийся под ногу камешек. – Память для потомков!.. – вслед за камешком полетела пустая жестянка от «Коллы». – У вампиров не может быть потомков!

В словах его была неприкрытая, лютая злость. Но в них проскальзывала и горечь.

Всё хладнокровие вампира как рукой сняло. Он шёл не разбирая дороги, с подрагивающим, перекошенным лицом, и пальто вздувалось за его спиной, словно пиратский флаг.

– Почему стоит выйти на улицу, как кто-нибудь обязательно ткнёт тебя носом в твою же нечеловеческую сущность?! Ненавижу людей. Ненавижу вампиров. Всех ненавижу!.. Одиночество и «Глаз Линдо», вот мой выбор! Высоко, далеко, никаких проблем… К чёрту! Быстрей бы в Остралию!.. Туда, где нет никого! Где никто не достаёт вопросами, никто не маячит перед глазами, никто не напоминает…

Вампир вдруг осёкся. Видимо, пришёл в себя и заметил Дайану, идущую рядом. Молчание затянулось. Никто не спешил его нарушать.

Наконец Дориан кашлянул и спросил, не глядя на неё:

– Э-э-э, Ридделл… Кажется, я мыслил вслух?

–Ага.

– И… – Дориан повертел головой по сторонам, без надобности поправил пальто. – Как долго?

– Пару кварталов или около того.

Дайана мрачно усмехнулась, когда вампир тихо выругался сквозь зубы. Потребовалась минута, чтобы он опять взял себя в руки и повернулся к ней, тщетно пытаясь невозмутимо улыбаться.

– Ридделл, не принимай услышанное на свой счёт. Не обращай внимания на чудачества старого вампира, которому вспомнилась человеческая молодость…

Дайана помолчала. Откусив кусочек карамельного яблока, она старательно прожевала его и лишь после взглянула на Дориана.

– Надо сказать, я привыкла к твоим чудачествам.

– Ну вот и славно, – с заметным облегчением выдохнул он. – Забудь всё это и…

– Но только сейчас я поняла, насколько дико ты скучаешь по жизни человека, – решительно добавила Дайана.

Дориан замер. Натужно, неискренне расхохотался.

– Вовсе нет, Ридделл! В шкуре вампира – масса преимуществ!

– Ну да, конечно, – фыркнула Дайана и отвернулась.

А когда снова посмотрела на Дориана – подле неё уже зияла пустота.

– Могу возникнуть из ниоткуда – и до смерти напугать пугливую девчонку вроде тебя, – услышала Дайана шёпот над самым ухом и, вздрогнув от неожиданности, отскочила.

Но Дориан Дрейк тотчас же появился рядом, улыбаясь до ушей.

– Не смей так больше делать или я… – с угрозой начала Дайана.

– Могу взять предмет – так, что никто и не заметит.

Секунда – и вампир с победоносным видом держит её недоеденное яблоко.

– Эй! Отдай обратно!..

В его глазах бешено заплясали красноватые огоньки.

– Не будь такой злюкой, Ридделл. Разве тебя не учили делиться? – насмешливо произнёс Дориан и, к несказанному удивлению Дайаны, с довольным видом укусил карамельный бочок яблока.

Впрочем, удовольствие тут же испарилось. Вампир скорчился, зажмурился и через силу проглотил кусок.

– Гадость! Как ты это ешь?

Дайана насупилась.

– Это вкусно!

– Да, ты настаиваешь? Тогда попробуем ещё разок!

У Дайаны отвисла челюсть: повернув яблоко другой стороной, Дориан жадно укусил его второй раз – и вдруг взвыл.

– Проклятье! Мой зуб!

– Что случилось?

– Я застрял!

Ахнув, Дайана ступила ближе и беспокойно посмотрела на вампира.

– Ридделл, помоги! – взмолился он, не отрывая от неё страдальческих глаз.

– Да-да… Наклонись ко мне, ты слишком высоко… – кивнув, попросила Дайана и закусила от напряжения губу. – Дай-ка сюда палочку…

Вампир послушно склонил голову, щекотно коснулся волосами её лица.

Дайане было неловко. Стараясь смотреть только на яблоко, она не переставала чувствовать на себе нервирующий взгляд.

– Так… аккуратно… ничего с твоим зубом не будет…

Но, как только Дайана принялась легонько выкручивать яблоко, оно вывернулось из её пальцев и шлёпнулось на мостовую.

– Как же это… – растерянно проговорила Дайана, подняла на Дориана взгляд – и увидела улыбку.

– Какая ты всё-таки доверчивая.

– Ах, ты!.. – воскликнула Дайана и умолкла, кипя от злости. Вампир снова её разыграл.

– Ну давай, договаривай.

– Не буду! – Дайана скрестила руки на груди и обиженно отвернулась.

В этот раз вампир не стал появляться рядом: просто обошёл вокруг и встал перед ней. Дайана попыталась было отвернуться, но…

Пальцы тронули подбородок. Отцовским движением повернули к себе.

– Могу прочесть мысли, когда захочу.

Сбросив оцепенение, Дайана отшатнулась – и была схвачена за запястье.

Воспоминания в секунду поднялись гигантской волной, хлынули в сознание, смешались с паникой…

…И отступили.

– Шутка. Не могу.

Дрожь сгинула, но Дайану ещё пошатывало, будто на корабле в шторм.

– Шутка, Ридделл, – повторил вампир и, отпустив руку, успокоительно хлопнул её по плечу.

Дайана отпрыгнула и выругалась.

…Дорога обратно оказалась значительно короче: теперь Дориан вёл её не столь запутанным маршрутом. Очень скоро они вышли на Гриндэлл-стрит, и Дайана, проходя мимо притихших на ночь домов, машинально считала их, пока не остановилась у знакомой кованой решётки.

Изображая из себя джентльмена, Дориан прошёл вперёд и, отвесив ей вычурный поклон, открыл ворота. Дайана, что последние полчаса хранила на лице высокомерно-холодное выражение, не смогла удержаться от улыбки. Каким бы раздражающим ни было поведение вампира, ведь сегодня случались моменты, когда он показывал себя с лучшей стороны. Он вполне заслужил эту её улыбку…

– Дом, милый дом, – тихонько, с непонятным выражением пропел Дориан, когда они оказались перед крыльцом.

И вдруг замедлил шаг, остановился, не дойдя до порога.

– А знаешь, Ридделл… – неуверенно начал он.

– Что?

– Когда я уеду…

Дориан умолк. Провёл рукой по длинным волосам, словно бы не решаясь что-то сказать… Дайана ощутила, как яро, чуть не пробивая грудную клетку, забилось сердце.

– Что?

– Оставайся здесь, – подняв на неё глаза, неожиданно сказал Дориан и быстро добавил: – Если хочешь, конечно. Всё зависит только от твоего желания и…

– Да! Я хочу. Очень!

Их взгляды встретились. И Дориан улыбнулся, заметив её неподдельную радость.

– Вот и хорошо.

Он пристукнул по двери серебряным молотком, торжественно открыл вход и сказал:

– Добро пожаловать домой, Ридделл. Добро пожаловать… Домой.

Глава 26. Тайна серебряного брегета

Она сидела у дуба, подстелив под себя старенькую занавеску, и читала «Клариссу в Стране чудес». Рядом стояли чайник белого фарфора, две чашки, расписанные гарцующими конями… И тарелочка, полная бисквитных крошек и лёгкой, будто первый снежок, сахарной пудры.

Ветер играл выпущенной из хвоста смоляной прядью, и она, словно маятник, качалась туда-сюда. Лицо было сосредоточенным донельзя: меж бровей засела морщинка, глаза неотрывно смотрели в текст, нижняя губа – закушена… А на подбородке, точно пыльца, белел сахарный след.

– Что тут у нас? Пикник? – громко и весело спросил Дориан, чтобы обратить на себя внимание.

Ридделл вздрогнула, оторвала от книги глаза и наконец заметила его. Кивнув, смущённо улыбнулась.

Дориан присел на траву около её подстилки. Поглядел на обложку книги.

– Ну и как тебе? Интересно?

Ридделл живо закивала. Но он и так знал, что ей было интересно: девчонка уже перетаскала все книги из его библиотеки, питая особую любовь к фэнтези и всяческой фантастике. И, когда ему удавалось застать её за чтением, всегда удивлялся, насколько глубоко она погружается в этот процесс. Будто в другой мир уплывает.

– Когда-то «Кларисса» была моей любимой сказкой, – признался Дориан и вдруг потянулся к ближайшей чашке.

Он взял только блюдце. Нахлобучил его на голову под удивлённым взглядом девчонки и кокетливо сдвинул на бок.

– Выйдет из меня Безумный Шляпник? Как считаешь?

Она засмеялась: чуть запрокинув голову, зажмурив глаза… Потом подалась к нему, чтобы поймать сползающее блюдце. Задела тёплой рукой волосы.

– Ты не Шляпник. Ты – орешниковая Соня.

Дориан попытался изобразить обиду, но вместо этого рассмеялся.

– А ведь верно подмечено, Ридделл! – отсмеявшись, сказал он. – Верно…

Дориан замолчал: девчонка смотрела на него лучистыми голубыми глазами и молча улыбалась, больше не притрагиваясь к лежащей на коленях книге. Не убегала, не отпрыгивала, не шарахалась… Доверчивая, словно прирученный котёнок.

В саду Дрейков светило яркое солнце. Блестела прозрачная, как лёд, оранжерея. И было спокойно, и было хорошо. Вот только…

Мысленно вздохнув, Дориан стал подниматься на ноги. Улыбка девчонки тут же погасла.

– Ты не посидишь со мной? Ещё немножко? – быстро спросила Ридделл и тронула пустую чашку. – Я заварила очень вкусный чай…

Дориан помедлил, глядя на неё сверху-вниз. Отвёл взгляд, опять посмотрел, снова приметил подбородок в сладкой пудре. Чуть улыбнулся.

– Извини, Ридделл. Теперь я пью исключительно кровь. Тебе не стоит забывать об этом.

Дориан отвернулся, спиной чувствуя на себе её взгляд. Девчонка тихонько фыркнула и наверняка передёрнула плечами – не больно-то и хотелось! – но в глазах её, вне сомнения, проскользнула печаль.

Пора ей отвыкать от него. Почти весь октябрьский календарь заполонили жирные, мазутно-чёрные крестики, и очень скоро Дориан взойдёт на палубу «Королевы Мэри». Растянется на полосатом шезлонге, а прежде… быть может… ещё махнёт своему Линдо рукой.

Быть может, девчонка придёт его проводить…

…Хотя, нет. Лучше не надо.

Дориан медленно шёл от дуба, непрерывно ощущая, как она до сих пор смотрит ему вслед.

«Дайана в Стране чудес».

Он усмехнулся углом рта. Надо бы купить девчонке белого кролика. Просто так. На память.

Впрочем… Она и так его не забудет. Дориан был уверен в этом.

Он рассеянно глянул на пышные розы: светлые, как Белая королева, красные, как Червонная дама.

…А всё-таки хорошо, что она останется в Доме. Он правильно сделал, что предложил.

Вот только…

Дориан помрачнел, насупился.

Это извечное «вот только», неуверенный, скептический голосок из подсознания… Тот, что портил настроение и заставлял гармошкой морщить лоб.

Он говорил, что девчонка стала другой. Осмелела и многому научилась… Получила поддельные документы от одного типчика, что всегда помогал Дориану… И всё же осталась той самой попаданкой, которая очутилась в чужом мире всего месяц тому назад. Что она будет делать, когда окажется здесь без него? Пускай с крышей над головой, но снова – одна-одинёшенька?..

Ни друзей, не подруг, не знакомых… Никого. Ведь у неё в Линдо никого нет! Да и драгоценности с деньгами когда-нибудь кончатся, даже если он оставит ей весь свой запас… И что она сделает, куда пойдёт? Работать?

«Чёрт, да кем она может в этом мире работать? Не пойдёт же она в Истребители?!»

Дориану вдруг адски захотелось что-нибудь сломать.

Но тут в сознании вспыхнула неожиданная, яркая до безумия картина, что заставила остановиться.

Девчонка. Смуглая, карамельная, словно жжёный сахар, девчонка. Одетая в короткое, голубое платье на завязочках, лёгкое, как васильковый лепесток… Девчонка с голыми ногами и нежными пальцами, что приминают белые, цвета молотой кости, песчинки.

Она сидит под остралийским небом, у самой кромки бирюзовой, как её глаза, воды. И, подбирая влажный песок, строит на берегу свой Хокклоу в миниатюре…

Дориан встряхнулся, как вышедший из моря пёс. Чуть было не повернул голову назад, но пересилил себя. Поспешно вернулся в дом, захлопнул дверь своей комнаты… Упал в кресло и стиснул кулаки на коленях.

«Взять её с собой?»

Взгляд упёрся в карту Остралии. Перешёл на статуэтку кенгуру. Вернулся на колени.

Взять её с собой. Она непременно согласится.

«С собой? Двуликий, не мели чушь!»

Дориан попытался презрительно улыбнуться – не вышло. Глаза прошлись по гитаре и плакату Боуви. Задержались на мудром лице любимого фантаста и гордом профиле королевы Вероники, уткнулись в открытое окно.

За ним колыхался извилистый, как лианы, плющ. И, словно подталкивая к чему-то, кивали головками нарциссы и розы.

«А ведь ещё можно остаться».

Эта мысль была столь неожиданной, что Дориан подскочил в кресле, встал и начал метаться из угла в угол.

– Я же решил! Я же давным-давно всё решил!.. – рычал Дориан в пустоту комнаты, бил кулаком в стены и пинал кресла…

Закончив бушевать, он остановился у камина. Провёл обеими ладонями по волосам, чуть не выдирая пряди с корнем. Перевёл дух.

Рука полезла в карман, вытянула брегет за цепочку. Тёмно-карие глаза с напряжением воззрились на серебряные, не видящие, солнечные…

– А что бы ты сделал? Что бы ты мне сказал?

Ответа не было. Просто не могло быть.

Только серебро отдалось в меченой шрамом руке несильным, но ощутимым жжением…

И Дориан с новой злостью уронил часы обратно, бросился в кресло и крепко задумался.

***

Лунный серп висел прямо над головой.

Казалось, можно протянуть ввысь руку и ухватиться за его острый нижний кончик. Раскачаться, бросить своё тело вверх… Словно тощего скакуна оседлать небесное светило…

Но двигаться не хотелось. Совсем. Поэтому Дориан продолжал сидеть на холодной, будто заиндевевшая трава, черепице… Размышлять, вспоминать… Смотреть.

Он наблюдал, как шевелит неровными листиками спящий дуб. Как поблёскивает серебро пик над решётками, а на дорожке, у самых ворот, дрожит луч фонарного света. Смотрел, как за оградой крадётся двухцветная кошка, а далеко-далеко, на фоне похожих на алмазную пыль звёзд, мчится по своим делам ушастая летучая мышь.

Почему он здесь сидит? Что он тут забыл?

Сдержанный вздох. Ноготь ковырнул черепицу.

Меланхолия.

А ещё – бессонница. Застарелое чувство вины. И всё те же неистребимые сантименты. Вот почему.

Дориан провёл языком по клыкам, поморщился. В памяти всплыл календарь, на котором белели три не зачёркнутых пока дня. В ушах прозвучал радостный гудок «Королевы Мэри».

На душе было гадко, как никогда.

Дориан откинулся на крышу спиной. Теперь глаза смотрели точно в небо, однако, неба всё равно не видели. Вопрос «Что делать?» с новой силой зажужжал в мозгу.

В ответ с чердака донеслась какая-то мышиная возня.

Моргнув, Дориан приподнял голову. И увидел, как по черепице, у самого края, под которым находилось чердачное окно, запрыгала бледная ладонь. Вскоре к ней присоединилась вторая, и обе они вцепились покрепче, напряглись… Послышалось тяжкое сопение…

…И над краем забелело знакомое лицо с непослушной прядкой.

«А ты здесь какими судьбами?» – хотел спросить поражённый Дориан, но девчонка охнула от неожиданности, отпустила одну руку и непременно упала бы, если бы он вовремя не удержал.

Дориан вытянул её. Усадил на черепицу рядом с собой и принялся сердито отчитывать:

– Ридделл, ты чего удумала? Кем себя возомнила? Крышелазом? Трубочистом? Кошкой? А если бы свалилась? Совсем чокнутая, да?

Девчонка пристыжённой не выглядела. Наоборот – сверкнула на него глазами.

– Не свалилась бы. Я сюда не первый раз залезаю! И ты, вообще-то, сидишь на моём месте, – заявила она.

Дориан прыснул. А потом – расхохотался на всю улицу, вспугнув пару ночных мотыльков.

– Не вижу ничего смешного! – конечно же, обиделась девчонка.

Дориан стих. После – покачал, будто не веря, головой.

«Чёрт, а я ведь буду и по этому скучать…»

Он снова глянул на Ридделл. Затем достал часы, откинул крышку и присвистнул:

– Первый час! Так почему же вы не в постели, юная леди?

Она усмехнулась в ответ и растянулась на жёсткой крыше – так же, как минуту назад растянулся он.

– Не хочу.

Дориан захлопнул крышку, но брегет не убрал. Сидя, продолжил держать его, солнцем вверх, в пальцах.

– Вот и я не хочу, – сознался он.

Девчонка, лежащая побоку с ним, молчала долго. Но потом всё же села на черепицу и нарушила молчание. Похоже, она долго не решалась это спросить:

– Ты ведь скоро уедешь? В Остралию… Да?

Дориан подбросил брегет в ладони. Поймал.

– Да.

– А… почему?

Целую минуту Дориан молча подкидывал серебряную вещицу в руке, и она крутилась, будто плывущая в ночных водах юркая рыбка. Девчонка смотрела на его движения как завороженная. Тоже молчала. Ждала ответа.

Взгляд обратился в никуда, серебро то жгло, то холодило пальцы, а в левой стороне груди становилось то легко… то тяжело.

И Дориан ответил – вопросом на вопрос. До конца не понимая сам, почему отвечает.

– Знаешь, из-за чего меня зовут Двуликим?

Девчонка отрицательно помотала головой.

– Я был Истребителем в четвертом поколении, – проговорил Дориан. – Таким же, как мой отец, дед, прадед… Но в то же время другим. Слишком рисковым, чересчур безбашенным… Этаким сорвиголовой… Мне всегда не хватало ни терпения… ни здравого смысла… ни холодности, что были присущи предкам.

Он помолчал, странно двигая челюстями. Потом продолжил, не глядя на Ридделл:

– В тайной гильдии Истребителей наша семья всегда была в почёте. Каждый из моих предков достигал высот Мастера. Их обещал достигнуть и я… Дрейки с давних пор уничтожали вампиров, что незримо для простых граждан охотились в Альбии… И один раз удостоились благодарности от самой Королевы… – Дориан слабо улыбнулся. – Так что… Я учил тебя тому, что знал и применял сам. И я… В общем, я успел доучиться до Подмастерья, когда всё это вышло. Отец лично натаскивал меня, был строг, но справедлив. Всегда справедлив. И говорил, что Дрейкам всегда везёт… Но однажды это везение отключилось.

Дориан засмеялся. Тихо и страшно, смехом, который походил на сиплый кашель умирающего.

– Это случилось более века тому назад. В тот день мы с отцом крепко поссорились. Днём раньше я чуть не отправился на тот свет: не рассчитал силы, когда решил потягаться с новой шайкой вампиров, что облюбовала один райончик Линдо… И напарников едва не подставил… Отец сказал, что прекращает моё обучение. Мне не оставалось ничего, кроме как подчиниться. И я ушёл. Напоследок швырнув ему на стол этот брегет.

Дориан сжал серебряные часы в пальцах. Разжал, раскрыв меченую ладонь.

– Этот брегет, – медленно повторил он, не отрывая от часов взгляда, – переходил из поколения в поколение. Я должен был получить его только в шестнадцать. Но получил в десять – за особые заслуги…

Дориан еле слышно вздохнул и продолжил. Теперь слова приходилось выдавливать сквозь зубы:

– Весь вечер и почти всю ночь я промотался в пабах и на улице. Как мне ни хотелось, мне не встретился ни один вампир, на котором можно было бы сорвать злобу. И я побрёл домой, не зная, что меня там ждёт…

Дориан в сердцах укусил губу. Закапала кровь, но он этого будто не заметил. Хрипловато зашептал, отчего девчонка придвинулась вплотную:

– На первом этаже царила тишина. Беспорядочно лежали убитые, с разорванными глотками, слуги… Зато на втором, судя по звукам, ещё кипела битва. Я побежал туда, не помня себя…

В горле нарастал ком. Ширился, распирал, сдавливал.

– …на лестнице кружился прах. То здесь, то там поручни были измазаны алым. Держа наготове клинки, я стремительно влетел в большую гостиную… чтобы увидеть, как отец стреляет в пленённую мать своей последней пулей.

Девчонка содрогнулась всем телом, ладонью закрыла рот. Дориан почувствовал, не увидел этого.

– Они были в ловушке. Ему не оставалось ничего другого – только избавить её от мучительной смерти… А что после произойдёт с ним – уже было не в счёт… – прошептал Дориан сквозь застрявший в горле комок. – Но тут появился я.

Он покосился на девчонку, силясь улыбнуться:

– Не думай, Ридделл, я не изрубил врагов в капусту. Я подставился, как последний щенок. Онемел от ужаса и шока, оказался схвачен… И пока меня обращали в вампира – просто так, ради издёвки над отцом, – я видел, как навсегда затухают его глаза. А затем – отключился. Умер… Мне было двадцать.

Девчонка издала судорожный вздох.

– Кто это сделал? Ведь обычные вампиры не могут…

– …войти без приглашения, да, – с мрачным торжеством кивнул Дориан и ощерился, глядя в ночь. – Не знают истинных имён Истребителей, и где они живут, потому что Гильдия хранит их тайну… Конечно, им всё рассказали… Их впустили. И знаешь, кто? Наш дворецкий. Клятый ублюдок, решивший обрести Бессмертие ценой жизни Истребителя… Он предал семью, открыл в урочный час дверь…

Девчонка ахнула, стиснула побелевшие кулаки. Спросила с яростью:

– И они обратили его?

Дориан улыбнулся шире. Безрадостной, но ужасающе хищной улыбкой.

– Нет, конечно. Они просто отдали его мне. Когда я пробудился.

– А что… что было потом?

– Потом… – повторил Дориан, перестав улыбаться. – Да ничего хорошего. Обращение полностью меняет тебя. Выбивает душу. Я не чувствовал ни скорби, ни жалости… Ничего, кроме лютого, бесконечного голода… Я ушёл из дома. Присоединился к убийцам семьи… И ещё долго странствовал вместе с ними, прежде чем присягнул на верность Аббату. О, да… Я был настоящей грозой Альбии… Именно тогда меня назвали Двуликим. В память о том, кем я был… И кем стал. Но однажды…

Дориан посмотрел на часы. Ощутив на губе кровь, смазал её тыльной стороной ладони.

– …однажды вампир по кличке «Двуликий» совершил ошибку. Убил мимоходом одну местную ведьму.

Дориан почувствовал, как девчонка замерла. Выдержал паузу, потом – заговорил снова:

– С тех пор я стал двуликим по-настоящему. Её предсмертное колдовство вернуло мне жизнь, душу… Не всю, какой-то кусок… Когда это случилось, я потерял сознание в переулке. А очнулся, ощутив на лице тепло. И шарахнулся от луча солнца, который… не причинил мне вреда. А затем пришли воспоминания.

Дориан спрятал брегет в карман. Замолчал, но вскоре продолжил:

– Несколько лет после этого меня занимала одна лишь месть. Я нашёл каждого, кто был причастен к резне в доме Дрейков… И уничтожил. А потом вернулся в родной город.

Никто из вампиров не знал, что со мной произошло. Но я перестал посещать тайный мир Аббата. Прекратил охотиться, перешёл на куриную и донорскую кровь. Помнишь мои бутылки и пакетики?.. Я много чего знал о ночном народе, и мог легко сдать их всех Истребителям… Но я их так и не сдал. Я… словно навсегда застрял на границе: не человек, не вампир… ни туда ни сюда… И в конце концов мне стало тошно.

– И ты решил уехать? – шёпотом спросила девчонка.

Дориан посмотрел на неё.

– Да, Ридделл. Именно так. Когда я был маленьким, мы, бывало, путешествовали всей семьёй. В миру отец был крупным поставщиком бергамотового масла в Альбию. Успевал заниматься и бизнесом, и охотой… Он страстно любил охоту. Любую. Тот лев, что ты нашла… выточенный из слоновой кости… то был знаменитый лев-людоед, которого отцу удалось подстрелить. Он всегда выбирал для отдыха жаркие, солнечные страны, где почти не водились вампиры. А после, возвращаясь в альбийский туман, с новой силой избавлял страну от нежити… Но он никогда не бывал в Остралии. Поэтому я хочу исполнить его мечту. И забыть о прошлой жизни навеки.

Дориан подтянул ноги к груди, замком сцепил руки на коленях.

– Как-то я рассказывал о Теории Миров. Знаешь, а я и в самом деле верю, что где-то, параллельно нашему, есть иной, но чертовски похожий на этот, мир. Город. Быть может, он и называется почти так же. Например, Линдон… Или как-нибудь ещё… Но там нет ни вампиров, ни Истребителей… Там живёт и здравствует совершенно другой Дориан Дрейк. И у него есть семья. Кто знает?..

Дориан вздохнул. Тихо договорил, глядя в ночной сад:

– Я хотел бы забыть всё, что было. Но не могу. Воспоминания не уходят, режут невидимым ножом… И в то же время… радуют. Все они накрепко вбиты в память и оживают всякий раз, как я захожу в этот дом. Поэтому я… В общем, не пойму… уезжать мне… или оставаться.

– Если тебе так будет лучше, – вдруг твёрдо сказала девчонка, – уезжай.

Это было так неожиданно, что Дориан обернулся.

– Уезжай. Зачем мучиться? – добавила Ридделл – без улыбки и так же твёрдо.

Потом смутилась, опустила глаза.

– Но, если ты когда-нибудь окажешься в Альбии… Не забудь зайти сюда, хорошо? Я… – она совсем стушевалась, но, помедлив, всё же посмотрела ему в глаза. – Я буду рада.

Дориан улыбнулся, но ничего не ответил. Посмотрел на светящийся рожок над головой. Месяц чуть сместился, зато прямо перед ними чётко обозначилось далёкое созвездие.

– Хватит о грустном, Ридделл. Помнишь, я учил тебя ориентироваться по звёздам? Видишь вон ту?

– Да!

– Это – Большая медведица. Но в древности её называли «Каллисто».

В глазах девчонки заблестели отражённые звёзды.

– А что это значит?

Дориан посмотрел на неё и, мягко улыбнувшись, ответил:

– Прекраснейшая.

– Здорово!

– Гляди, а вон там…

…Крыша Дома Дрейков опустела только с рассветом.

Глава 27. Родная кровь

– Стой, поганец! Сто-о-о-ой! – бешеным медведем взревели позади.

Тони Блоха облизал тёмные от кровавой коросты губы и припустил быстрее. Поворот, разворот, прыжок – и увесистый рюкзачок, подпрыгнув вместе с ним, больно ударил по костлявой спине.

– Стой, хуже будет! – заорали совсем рядом: второй преследователь выскочил из-за угла и понёсся наперерез.

Тони показал ему неприличный жест и прыгнул, перемахнув через живую изгородь. Пот градом катился по чумазому лицу, язык по привычке лез кончиком в промежутки, где отсутствовали зубы, а тонкие, длинные ноги мельтешили с немыслимой скоростью. Тони удирал, петляя как заяц, и перепрыгивал препятствия – лёгкий и прыгучий, словно блоха. Рюкзак с краденным товаром то и дело ударялся о спину. Но остановиться и бросить его? Никогда!

Патлы метались из стороны в сторону, будто ему на темя уронили тарелку заплесневелой лапши. Тони пулей влетел в замусоренный переулок, перескочил через кучку гнилой картошки и тряпья, под которой посапывал бездомный, и…

…Резко притормозил, когда вдалеке, перекрыв ему выход, вырос могучий, как бык, силуэт.

Одна рука была откинута в сторону. В пальцах была зажата дубинка.

Тони развернулся…

Побледнел.

Второй преследователь, ухмыляясь, неторопливо подбирался сзади.

– Попался в клещи, Блоха? Отдавай хабар!

…Нет, не зря Тони Блоха гордился своей смекалкой и живучестью. Стремительно оглядевшись, он приметил низ пожарной лестницы. Подпрыгнул, обезьянкой вскарабкался по ступеням и влетел в первое не заколоченное окно. Брызнуло стекло.

С улицы донеслась отборная ругань. Потом – скрежет старых ступенек.

Тони кувыркнулся, встал, огляделся.

Заброшенная комната, гниль, вонь и труха. Вперёд!

Хлопнула дверь, Тони выскочил на лестничную площадку…

Зашипел, увидев заблокированную хламом лестницу – и услышал, как позади него на пол посыпались остатки стекла.

«А вот сейчас ты влип».

Тони метнулся дальше по коридору, вломился во вторую заброшенную квартиру, дверь которой болталась на соплях. Подскочив к окну, чертыхнулся – намертво заколочено.

В отдалении послышались голоса. Тони вздрогнул и кое-как, сломанными стульями, заблокировал проход, понимая, что если это и поможет, то ненадолго.

Рюкзак с весело оскаленными черепушками полетел на замызганный пол. Встав на колени, Тони по локоть запустил в рюкзак руку, и стал метать наружу один предмет за другим. Ничего полезного не попадалось: золотые цепочки, соверены, статуэтки, брошки, пузатые кошельки…

Из первой квартиры, утробно ворча, выбирались его загонщики. Дело начинало пахнуть керосином.

Ни одного ножика, ни завалящего лезвия, только цацки, деньги, да эта тупая фиговина из псевдосеребра, которую так и не удалось никому продать!..

Старик Ювелир, увидев её тогда, лишь фыркнул, пустив на подбородок жёлтую от табака слюну.

«Занятная вещица, да и только. Ну, стрелка двигается. И что? Никакой ценности. Работай усерднее, Блоха!»

Работай усерднее… Осточертело ему работать на них и всё время делиться! Теперь он – сам за себя!

Тони чуть было не отбросил тяжёлый кругляш в сторону, но потом передумал. Стиснул в пальцах и встал сбоку от входа. Если получится им шарахнуть…

Тони прикусил корочку на нижней губе, слизнул выступившую кровь. Как же хочется выбраться, как же хочется выжить, убраться отсюда, далеко-далеко-далеко…

Потный палец сдвинул стрелку, что застряла между частью со звездой и звездой в кресте. В тёмном, словно бездонный колодец, стекле блеснула искорка. Тони, заметив её краем глаза, так удивился, что даже перестал прислушиваться.

В стекле взвихрился свет. Закружился по часовой стрелке, как кружится молоко в горячем кофе…

У Тони медленно отвисла челюсть. Он еле сдержался, когда предмет вдруг раскалился и обжёг ему пальцы.

Беззвучно положить на пол, присесть рядом…

Из чёрной глубины ударил свет. Целый столп – до протёкшего, пятнистого потолка. Тони проглотил рвущееся с языка дрянное слово. Сердце тамтамом забилось в тонкой, цыплячьей груди.

Шаги неумолимо приближались по коридору. Тони моргнул – и бессознательно вытянул пальцы вперёд.

Но дотронуться не успел. Потому что из света, из этого столпа, навстречу тоже выдвинулась рука: белая, как у фарфоровой балерины… но без аккуратных розовых ноготков.

Тони тупо смотрел, как пятерня, увенчанная когтями-кинжалами, хватает пространство. Как появляется вторая чудовищная длань. Как свет расширяется, словно раздвигаемый с той стороны…

И из него начинает вылезать нечто.

По изгаженному полу метнулись волосы – тёмные, будто водоросли, испачканные в нефти. Качнулось белое, как маска из папье-маше, лицо. Протиснулись, дрогнули и во всю комнату распахнулись чёрные крылья.

Тони Блоха истерически захохотал.

Позади затрещали раскидываемые стулья. Бандиты ворвались внутрь, торжествующе гогоча…

И увидели то, что для всех троих стало последним виденным в жизни.

***

От фонтана доносились возня, смешки и влажное чмоканье. На парапете сидели двое: франтоватый парень с кошачьими усиками над верхней губой и напомаженная девчонка ему под стать. Их приятели давно отправились по домам, но эта парочка так и не уходила, в полутьме продолжая обниматься…

…И, несомненно, искать приключения на свои модные задницы.

С высоты фонтана, изогнув жирное тельце и разметав каменные крылышки, прямо в них и так уже целился воинственный карапуз. Но это было отнюдь не самое страшное.

Дориан скривился, услышав новый смачный «чмок».

«Действительно раздражает. Теперь понимаю, зачем ей всё это. Но сколько можно выжидать?»

Дориан посмотрел время, недовольно цокнул языком. Убрав часы в карман, повёл шеей, отчего позвонки захрустели, как чипсы.

«Где ты? Ну где-е-е же-е-е ты-ы-ы?..»

Вдалеке, за пухлым плечиком щекастого Амура, вспыхнули два огонька – два рубина, что загорелись над крышей дома.

«Привет, Кира», – мрачно улыбнулся Дориан.

По черепице распласталась тень – чуть светлее, чем сама темнота. Но вот она вздыбилась, поднялась… Пониже красных огоньков блеснуло нечто овальное, зелёное, побольше…

И тень пантерой прыгнула с крыши.

Сальто в воздухе. Приземление. Всё без единого звука.

Влюблённые дурачки расхохотались, не зная, что смерть уже подкрадывается к ним, медленно вырастая за спиной…

Но тут Дориан выдвинулся из переулка, шагнул в кружок света от фонаря. И ухмыльнулся.

– Давненько не виделись, сестричка!

Пара вздрогнула, заметив его. Тень – тоже.

Девчонка огляделась и ойкнула, вдруг осознав, что поблизости больше никого нет. Ощутила смутную, необъяснимую угрозу и принялась тормошить парня.

– Пойдём отсюда, Ленни! Поздно уже, домой хочу. Пойдём!

Парочка торопливо встала и резво пошла прочь, взявшись за руки.

– Правильное решение, – прокомментировал Дориан, проводив их взглядом.

А после – глянул на тень, что стояла на противоположной ему стороне.

Она ненавидяще кривила тонкие, как пиявки, губы.

– Дориан Дрейк. Собственной персоной. А я ведь думала, что та ведьма давным-давно порвала тебя в клочья.

Дориан мило улыбнулся.

– Жив-здоров, как видишь. Если, конечно, можно назвать жизнью то мерзкое состояние, в коем я пребываю.

– Жаль…

Улыбка Дориана стала шире.

– Надеюсь, ты не в обиде, что тебя оставили без ужина?

В ответ тень зарычала и одним махом перелетела фонтан. Густой зеленью блеснул яркий, словно кошачий глаз, берилл на брошке у самого горла. Взметнулись каштановые пряди.

– Что ты здесь забыл? Чего тебе тут нужно? Это – моя территория! – плюясь, прошипела Кира в лицо Дориану.

Он не отодвинулся. Продолжил насмешливо смотреть сверху, глядя в красные, как подкрашенная ртуть, глаза. А ведь когда-то они были добрыми, изумрудно-зелёными…

Дориан прогнал воспоминание. Сел на парапет фонтана и жестом предложил Кире сесть.

Конечно, его никто не послушался.

– Говори, чего надо или проваливай!

– Нужна помощь. Твоя.

Одна бровь глумливо взлетела вверх. Совсем как, бывало, взлетала у него.

– Моя помощь? Да ну?

– Такая проныра, как ты, знает всё практически обо всех. Мне нужен тот, кто не понаслышке знаком с магией и живёт здесь, в Линдо. Кто-то надёжный. Тот, чьи моральные принципы не вызывают сомнений.

Кира грубо хохотнула. Подбоченилась.

– А мне-то что с того? Что я получу?

– Я надеялся получить информацию бесплатно. В качестве родственной помощи… – Дориан поглядел на искристую брошь и добавил: – И в память о том, что было.

Зря он это сказал. Ох, зря…

Киру перекосило. Губы раскрылись до дёсен, показав острейшие клыки. Правая рука размахнулась, чтобы когтистой ладонью прочертить пять алых полос по его лицу, но…

В тиши ночного Линдо раздался свист. Кира дёрнулась, не успев ударить, когда нечто серебристое, прошив насквозь плащ, пронеслось рядом с её подмышкой и улетело в темноту.

…А следом раздался знакомый, звенящий металлом голос:

– Теперь отошла от него. Медленно. И без глупостей.

Дориан, двигаясь, как сомнамбула, соскользнул с парапета. Открыл было и закрыл рот.

В нескольких футах позади, на том же месте, где ещё недавно он сам изнывал от скуки, стояла девчонка, держащая наготове вторую серебряную звёздочку.

Его девчонка.

– Кажется, начинаю понимать… – внезапно протянула Кира и, словно угодивший в засаду солдат, подняла руки.

Да только настоящий солдат не стал бы усмехаться при этом, точно злобный клоун.

Девчонка прищурилась сильнее, старательно глядя вампирше чуть пониже глаз: помнила давний урок. Пальцы её вконец побелели, стиснули готовую к полёту звёздочку.

А ведь она следила. Шла от самого дома, а он, чурбан эдакий, даже не заметил хвоста… И, когда подумала, что дело приняло скверный оборот, пришла на подмогу…

Дориан испытал небывалый прилив нежности, за который быстро стало стыдно. Он прочистил горло и небрежно махнул девчонке рукой, подзывая к себе.

– Отбой, Ридделл. Иди к нам, всё в порядке.

Она глянула скептически. Медленно подошла, держась так, чтобы Киру было видно… Встала с ним рядом.

– Итак, давайте знакомиться. Ридделл – Кира Дрейк. Кира Дрейк – Ридделл.

Девчонка кинула на него вопросительный взгляд. Он понял.

– Да, тебе не послышалось. Она – Дрейк, – Дориан взглянул на подозрительно молчащую девушку и договорил, глядя в багровые глаза: – Моя несносная двоюродная сестрица.

– Которую ты лично обратил в вампира, – вдруг добавила она, прищёлкнув зубами. – Помнишь то кладбище? Или забыл?

Ридделл, что стояла побоку, от этих слов окаменела. Дориан нутром ощутил это.

– Помню, – скрежетнул он. Отпираться не было смысла. Да и незачем. – Но сейчас разговор не об этом.

– Верно, – лизнув губы, согласилась Кира и присела на парапет фонтана, грациозно закинув ногу на ногу. – Так что ты там говорил про магию… А-а-а, припоминаю…

Мрачная Ридделл смотрела, как Кира покачивает ногой в тонких, мятного цвета шароварах. Молчала. Стискивала кулаки.

– Кто бы, кто бы, кто бы мог помочь… – пропела Кира, мотая головой, дёргая ступнёй в мягкой сандалетке, словно недовольная кошка – хвостом. – Кто бы, кто бы, кто…

– Может, хватит?

Кира сразу перестала раскачиваться. Округлила глаза.

– А если нет – что? Напустишь на меня свою ведьмочку?

– Кира, – с нажимом сказал Дориан. – Я ведь просил по-хорошему.

В ответ кузина заливисто расхохоталась. Опустила руку в фонтан, набрала в горсть воды и, размашисто махнув, выплеснула её обратно.

– Ладно, Ридделл. Пошли. Зря я это затеял, – потемнев лицом, процедил Дориан.

Девчонка неуверенно пошла, увлекаемая его рукой. Она всё оглядывалась на ходу, видно, опасаясь нападения… Или просто хотела бросить напоследок метательную звёздочку…

Но нападения не случилось.

Им в спины ударил лишь голос.

– Бледная Мэг! Ты должен помнить это имя!

Дориан обернулся к фонтану. Кира сидела на парапете, скрестив ноги по-восточному. Светился в темноте полумесяц улыбки, жаркой магмой полыхали глаза.

Дориан сглотнул, на миг прикрыл веки.

Он и правда помнил.

А когда снова открыл глаза – толстый Амур уже целился в пустоту.

***

Пересохшее горло саднило, будто по нему провели наждаком. Зубы, что давненько не впивались в живую плоть, ныли так, что того и гляди отвалятся. В серой, как грязная вата, дымке по улице спешили прохожие, но ни одна – ни одна! – сволочь не желала срезать через его переулок путь…

Финниган безотчётно шагнул ближе ко входу. Привалился к скользкой от плесени стене голым плечом. На коже и волосах, что торчали, как жёсткая верхушка чертополоха, блестели капельки холодной влаги.

Карминовые глаза сузились, приметили спешащую с обеда секретаршу. Румяное личико, плиссированная юбка, кремовые чулки…

Не успел спрятаться: заметила. Передёрнулась, когда он подмигнул, прибавила шаг и, разумеется, в переулок не пошла.

Финниган проводил её злым, голоднющим взглядом. Услышал под ногами тоненький писк – и заметил крысу.

Придавить червеобразный хвост, наклониться…

Писк сменился истошным верещанием. Крыса попыталась было цапнуть.

Финниган цапнул быстрее.

Отбросив обезглавленный трупик, он мрачно заработал челюстями, пока, наконец, не сжевал всё в кровавое желе. Как назло, ни голод от этого не пропал, ни настроение не улучшилось. Поэтому, когда из неприметной дверки позади него высунулся обрубленный нос Красавчика Монти, Финниган рявкнул так, что и без того бледный приятель вконец побелел:

– Чего ты вылез? Нечего тут жрать!

Нос, кончик которого оттяпал клинок одного лихого Истребителя, сморщился и затрясся, принюхиваясь. Глаза-угольки заметили на губах кровь, и Монти обиженно засопел.

– Мог бы поделиться…

– Поделиться?! Идиот! – брызнув красной слюной, выругался Финниган. – Я съел крысу!

Он отвернулся от Монти, который, издав тоскливый, как у кладбищенского привидения, вздох, вытянул мятую пачку сигарет. Грубо, чуть не расцарапав, почесал на плече синий завиток татуировки, а после – кинул злобный взгляд на правую руку.

«А. Аббат. Дошло?», – раздался в мозгу издевательски-весёлый голос.

Финниган зарычал, отчего Красавчик – пугливое, презренное создание, просто соплежуй, а не вампир! – едва не поперхнулся тощей, как он сам, сигареткой.

Дрейк, двуликий гадёныш, так его и растак… Переносица до сих пор болела.

Финниган по-бычьи раздул ноздри. С той памятной ночи прошёл почти месяц, но удача до сих пор нагло вертела перед ним хвостом: за это время Финнигану не удалось поймать ни одной нормальной, сочной девки, ни одного пижона, шея которого источает запах тонкого парфюма… Всё, что ему было позволено, – это старый, жилистый и отменно-вонючий пердун, чья кровь имела отвратный, словно кошачья моча, привкус. Будто сглазили!..

Финниган покусал нижнюю, обветренную до белых махров губу. А что? Может, и правда сглазили. Ведь всё началось с той девчонки, стервы, что чуть не раскатала их подземный мир по камешку…

Но, если хорошенько подумать, ему-то как раз-таки повезло. И всё благодаря клятому длинноволосому. Не будь его, девка могла взорваться яростью прямо в том переулке. А так – мёртв он себе и мёртв. Можно сказать, мертвецки здоров. И, в отличие от Аббата, не щеголяет обгорелой рожей. Кругом плюсы.

…Да нет, не кругом. Финниган вновь ощутил зверский голод. Туман молочной пенкой вихрился на уровне щиколоток, омывал изношенные бутсы, уменьшался. Впереулке было тихо. И лишь Красавчик Монти сосал кривую сигарету сбоку от него, поминутно кашляя, словно чахоточный.

«Надоело».

Финниган отлепился от стены, собрался было выйти на улицу… Но быстро шарахнулся в переулочную тень.

Чёрта с два ему улица. Хрен, а не добыча.

Вампир недобро посмотрел на солнечных зайчиков, заплясавших на мостовой. Углядел тонкие косые лучи, что опустились с неба. Попадёшь хоть на один такой – и считай, что напоролся на лазер. Вмиг станешь рождественской индейкой.

«На-до-е-ло!»

Финниган развернулся на подбитых шипами каблуках и принялся дубасить кулаками стену.

– Чёртово солнце! Чёртов город! Чёртов ублюдок Дрейк! У-у-у-у!..

Красавчик расхлебенил рот. Сигаретка свалилась аккурат к останкам давешней крысы.

– Эй, брат, да ты чего…

– Какой я тебе брат, ты!.. – ярость Финнигана тут же перешла на Монти.

Подскочив к нему, он сграбастал тщедушного вампира за грудки и принялся с чувством трясти его, старательно припечатывая затылком о стенку.

– Финни… ой… то есть, Финниган… ай… я же… ах-х-х… не хотел обидеть…

Досчитав до десяти ударов, Финниган выпустил жертву и яростно сплюнул. Красавчик, угодивший под горячую руку, осел в остатки тумана бесформенным кулем.

– Что ж, – вдруг неожиданно философским тоном прокряхтел он, – ты хотя бы не грозил мне серебром, как Двуликий…

Финниган удивлённо моргнул. Быстренько обернулся и, взяв за подмышки, поставил Красавчика на ноги.

– Когда это ты с ним цапался?

Монти смахнул с лица жидкую, цвета мокрого торфа, прядь. Поморщился от воспоминаний.

– Да неделю назад. Он девчонку свою искал.

– Девчонку? – в глазах Финнигана помимо голода вспыхнул интерес.

– Угу. Ту самую. То ли она убежала от него, то ли ещё чего… Но уж зол был – страсть! Никогда его таким не видел. Зенки лютые, трясётся, как бешеный берсерк, револьвером своим под дых мне тычет… Всё выпытывал, видел я её – не видел. А если видел – то где.

– И что? Ты видел? – жадно спросил Финниган.

– Видел, только потом. Они на ступеньках Королевской галереи сидели. Вместе. Тихо так, мирно. А затем вместе ушли.

– Так она до сих пор с ним!.. Невероятно! – Финниган хлопнул в ладоши и внезапно расхохотался. – Наш Двуликий снюхался с ведьмой!..

– Типа того. Ага.

Финниган прошёлся туда-сюда по переулку. Провёл пальцем по колкому подбородку. Гадко усмехнулся.

– Выпытывал всё, – пробормотал он. – Боялся за неё, значит… Беспокоился… Своим угрожал… А ведь Аббат просто так, почти наобум, его вызвал, только бы спастись, отвязаться от девчонки… Это ничегошеньки не значило. Все считали, что он убьёт её, получив такую возможность. Или она его убьёт… Да-а-а… Ну ты и гадина, Двуликий…

Финниган снова обернулся к Монти. Тот было попятился, но Финниган, благосклонно улыбаясь, обнял его одной рукой и зашептал в немытые пряди:

– Молодец, что поведал мне всё это. Но теперь надо рассказать всё остальным. Пускай все-все об этом узнают. Да, Красавчик?

Монти неуверенно кивнул. Обрубок носа съёжился ещё больше.

– Вот и замечательно. Клан должен об этом знать. И он узнает, – торжествующе сказал Финниган, – что двуликая сволочь сдружилась с огненной ведьмой!

– А с этого места поподробней.

Финниган вздрогнул и ошалело обернулся.

В паре шагов от него стоял человек, которому каким-то немыслимым образом удалось подкрасться незамеченным: иссиня-чёрные волосы; серые, цвета зимнего неба, глаза…

И крепко сжатые кулаки, на которых пляшет фиолетовое пламя.

Глава 28. Пророчество Бледной Мэг

Дайана сидела на крылечке у Дома и вертела в руках серебряный диск, украшенный рельефным солнцем: легче лёгкого прикасалась к острым, как у циркулярной пилы, краям, гладила выпуклые щёки небесного светила… Хмурилась.

Время перевалило за полдень. Туман, настырные языки которого так и лезли на лужайку сквозь решётки ограды, стал истончаться, рассеиваться, и белое, словно поганка, солнце сильнее обозначилось среди пепельно-серых туч.

Дайана отложила диск на ступеньку, обвела невесёлым взглядом сад. В который раз медленно, будто обкатывая на языке, произнесла имя:

– Бледная Мэг… Бледная, Бледная Мэг…

Вот-вот на пороге появится Дориан и поведёт её к ней. А зачем?

«Тебе нужен помощник. Тот, кто хоть как-то знаком с колдовством. Мэг обязательно поможет», – так сказал ей вампир, когда прошлой ночью они возвращались к Дому Дрейков.

Дрейков…

Перед мысленным взором тут же появилась она: миндалевидные, пурпурные от голода глаза, драгоценная брошь; кривая и острая, точно ятаган, улыбка.

«Помнишь то кладбище?..» – следом раздалось в голове, и словно холодная сколопендра пробежала вверх по позвоночнику.

Дайана ссутулилась, сидя на крыльце. Об этом лучше не думать.

…И о том, что он скоро уедет – тоже.

Пальцы рассеянно побарабанили по серебряному солнцу.

С этим уже ничего не поделаешь. Дайана снова останется одна. Ей не привыкать.

Хотя, быть может, сегодня она всё же обретёт нового друга…

Дайана стиснула руки на коленях.

И вроде всё было славно, и вроде всё шло хорошо… Отчего же такая дикая, невероятная, сосущая нутро тоска?!

Луч света – бледный, тоненький – невзначай тронул кольцо Ридделлов. Ястребиные крылья заблестели, сверкнули хищные глаза.

Дайана уставилась на фамильный герб. Горло без предупреждения перехватило.

Она зажмурилась: крепко, до рези, до круговорота алых звёздочек…

Тогда, стоя в зеркальной капсуле, что поднималась над мерцающим в темноте Линдо, Дайана говорила чистую правду. Несмотря на новый мир, несмотря на все эти впечатления и свободу, порой ей до боли не хватало Хокклоу. И отца.

«Где ты сейчас? Вспоминаешь ли обо мне?» – подумала Дайана, не раскрывая глаз…

…И услышала в ответ шёпот.

Ветер принёс голоса: мужские и женские, молодые и не очень. Сплёл их в единый, шелестящий, как осенняя листва, клич… Назвал полным именем.

Дайана распахнула веки.

Над ограждением у ворот, почти касаясь острых пик мертвенно-белыми ступнями, парило крылатое существо.

Время будто застыло. А потом понеслось.

***

БАБАХ!

Дверь дома захлопнулась с такой силой, что, казалось, содрогнулся весь пол. Один за другим истерично взвизгнули засовы, по коридору пронёсся топот – и в комнату Дориана, чуть не падая ему навстречу, ввалилась белая как смерть Ридделл.

– Ты че…

– Они пришли за мной. Пришли!..

Ридделл вцепилась себе в волосы, словно пытаясь выдрать несколько прядей. Лицо стало совсем безумным.

– Я бросила диск… – всхлипнув, пробормотала она. – Попала… Но… но…

Бессвязное бормотание оборвалось: Ридделл задохнулась, глядя в окно через его плечо.

И стала поднимать дрожащую руку.

Дориан стремительно обернулся…

Чёрные жемчужины раскосых глаз. Ветхая, тёмная хламида на бесполом – ни мужском, ни женском – теле. Два колоссальных, лоснящихся крыла…

И край метательного диска, что торчит из шеи около ярёмной вены.

– Беги вниз!

Крик потонул в оглушительном звоне разбитого стекла. Окно взорвалось, тёмная тварь с ураганным вихрем влетела в комнату, круша всё на своём пути, и Дориан ещё успел услышать, как жалобно тренькнула его коллекционная гитара…

Но они уже галопом неслись к двери, ведущей в цоколь.

Открыть, захлопнуть, закрыть на все замки…

В дверь будто ударил кулак гиганта. Ридделл взвизгнула, Дориан отскочил. Толстое железо, усиленное серебряными полосами, прогнулось вовнутрь, словно было тонкой, как у баночки сардин, жестью.

– Без паники. Вниз. И быстро, – скомандовал Дориан, увлекая Ридделл за собой.

Оружейная встретила их гулкой пустотой и мигающим электрическим светом. Дориан забегал между колоннами, от одного отсека к другому, набивая карманы оружием, продолжая слышать невдалеке удары о дверь – упорные, непрерывные, методичные…

Скоро преграда падёт, и крылатый охотник пустится по следу. Как его отвлечь, как его лучше встретить?

Глаза Дориана остановились на круглом, как походный котелок, предмете из серебра. Как и многие другие здесь, он был украшен изображением солнца. Рот его представлял собой круглый клапан, который отходил, стоило надавить в определённом месте. Других отверстий в нём не было.

«Солнечный Взрыв».

«А вот им и встретим».

Ридделл дрожала, наблюдая, как он аккуратно засыпает в бомбу гремучую смесь. Металл у вершины лестницы стонал всё сильнее и сильнее.

Закончив, Дориан взвесил серебряный шар в руке. Одно резкое движение – и «Солнечный Взрыв» грянет. Осталось совсем чуть-чуть, а пока…

– Ридделл, открой-ка вот это!

Девчонка раскрыла указанную дверь и удивлённо отступила, когда оттуда дохнуло земляным холодом.

– Это подземный ход, ведущий далеко от дома, – объяснил Дориан. – Давно хотел тебе показать. Семья не успела им воспользоваться… Но мы с тобой – успеем.

Надрывно, из последних сил, скрежетнул защищающий проход металл. Следом – как в пустой бутылке, в зале засвистел ветер.

– Шоу начинается, – процедил Дориан и одной рукой подтолкнул Ридделл в тайный тоннель. – Беги!

Девчонка взволнованно обернулась:

– А ты?

– Я за тобой. Беги, ну!

Ридделл помедлила – и пустилась бегом. В ту же секунду тварь ворвалась в зал: восковое лицо, огромные когти, вороньи перья…

Дориан швырнул серебряный шар ей навстречу. Нырнул в тоннель, успев захлопнуть дверь за собой…

И взрыв грянул, разнося оружейную.

***

…Они бежали по тёмному, словно кротовая нора, тоннелю: Дориан впереди, Ридделл – сзади, увлекаемая его рукой. Цеплялись плечами за корешки, которые белыми червями выступали то тут, то там из стен, поворачивали то вправо, то влево…

Преследования больше не было. Точнее, так Дориану казалось. Какое существо – хоть магическое, хоть не магическое – уцелеет после прямого попадания разрывной бомбы? Никакое. Но…

«Всё, не думай об этом».

Дориан свернул в ответвление тоннеля. Здесь он соединялся с городской канализацией, и очень скоро, в подтверждение этому, в них ударила ни с чем не сравнимая вонь отборных фекалий. Ридделл издала странный горловой звук и стиснула двумя пальцами нос. Дориан против воли усмехнулся: «Чистоплюйка».

Пройдя по берегу зловонной реки (почти не отлипая при этом от стенки) двое, наконец, добрались до места, где можно было вылезти наружу. Дориан поднялся по тронутым ржавчиной ступеням и откинул канализационный люк. Вытянув за собой Ридделл, быстро огляделся. Они находились в затенённом сквере недалеко от Кайт-парка – тихом и пустом.

– Так, Ридделл. Вроде бы всё чисто и… Ч-чёрт!..

Дориан толкнул девчонку в ближайший куст и запрыгнул за ней.

– Пригни голову! Не высовывайся!

Она послушалась, чуть не поцеловав при этом землю. Дориан, нехорошо сузив глаза, сквозь листья смотрел, как в небе над Линдо парят чёткие крылатые тени. Двое… Нет, уже четверо…

– Что нам делать? – в районе его локтя шепнула Ридделл. В голосе слышалось тихое отчаяние.

Дориан хмыкнул и повторил:

– Что нам делать? То же, что и хотели.

Девчонка приподняла голову, вопросительно глянула на него.

– Чуток переждём здесь. А после – навестим Бледную Мэг. Сейчас самое время, ты не считаешь? – спросил Дориан и улыбнулся, смахнув с её носа прилипшую земляную крошку.

***

Тесная кепка сдавливала голову, будто пыточный, весь в иголках, венец. Дайане так и хотелось её скинуть, но деваться было некуда: какая-никакая, а всё же маскировка. Дориан походя стянул её на одном из торговых лотков, через которые они пробирались к дому Мэган Моррис – таково было настоящее имя Бледной Мэг – и тотчас напялил подопечной на макушку.

Теперь они стояли на затенённом крылечке перед тем самым домом. Дайана с некоторым сомнением глазела на обшарпанную вывеску. Позолота на ней облетела давным-давно, местами стёрлись и буквы, но их общую суть ещё можно было уловить:

«Мэган Моррис. Предсказатель, медиум, целитель».

– Ну что, идёшь туда или тебя подтолкнуть? – раздался над ухом резковатый голос.

– А ты? Ты пойдёшь со мной? – повернувшись к вампиру, быстро спросила Дайана.

Он отрицательно помотал головой.

– Вряд ли она обрадуется, когда меня увидит.

А ведь верно. Верно…

Дайана помнила рассказанную ей историю. Когда-то всю семью брата Мэган вырезали вампиры. Дориан клялся и божился, что не имеет никакого отношения к тому делу… Но был прав. Лучше бы ему туда не ходить.

Дайана с внезапной робостью подняла руку, чтобы толкнуть дверь. Отрывисто звякнул колокольчик, и этот звук, казалось, вмиг пролетел по всему дому, сообщив о ней.

Она сделала пару неуверенных шагов, огляделась. Принюхалась. Пахло пряностями: корицей и кардамоном. Сладкой полынью, ромашкой, чем-то терпким, как имбирь, и – очень сильно – ядрёным чесноком…

Дайана подняла голову к потолку. Там, с бурых, точно медвежья шкура, балок свисали источники запахов: пучки трав, цветов и кореньев, побольше и поменьше, сухие и свежие, которые ещё роняли вниз травинки и лепестки.

Само помещение было заставлено шкафчиками и стеллажами. На их полках покоились матовые и радужные, переливчатые шары; сплошь серебряные мисочки с некой золотистой и тёмно-серой, точно порох, пылью; книги, от взгляда на которые в пальцах просыпалось знакомое жжение – охота пролистать, потрогать…

А ещё здесь были зеркала.

Дайана невольно обмерла, заметив своё первое отражение. Шагнула в сторону, оглянулась – и глаза в глаза уставилась на второе. Куда ни глянь – среди полок и комодов, на стенах комнаты и шкафов поблёскивали зеркала: большие и малые, в человеческий рост и узкие, как автомобильные фары… в красивых рамах и совсем простенькие, старые…

Дайана могла видеть себя со всех сторон. И почему-то это напрягало.

Но тут раздался голос, что сразу вымел из головы все посторонние мысли:

– Ты пришла. Я ждала тебя, дитя.

Дайана вздрогнула. На лестнице, ведущей на второй этаж, появилась хозяйка дома.

***

…Бледная Мэг оправдывала своё прозвище: белые, гладко расчёсанные волосы её спадали до середины бедра, ресницы словно покрывал иней, а глаза – очень светлые, с угольно-чёрным контуром вокруг радужки – казались сделанными из молочного стекла.

Взгляд ещё хранил блеск молодости, но лицо уже избороздили морщины. На шее висело одно-единственное украшение – крупная, в форме слезинки, подвеска чистого серебра. А платье – тут Дайана ощутила внутренний трепет – было зеркальным: почти всю ткань покрывали неровные, искусно вшитые в неё кусочки разбитого зеркала…

Они сидели в маленькой комнатке на первом этаже. Дайана – в глубоком кресле, Мэган – за столом напротив.

– Вы сказали, что ждали меня.

Мэган кивнула. Изящно взмахнув рукой, скинула синий бархат с шара, который покоился перед ней на подставке.

– Я видела тебя. Здесь, – сказала она. – Сегодня, позавчера, один год тому назад или десять… Неважно. Имеет значение лишь то, что грядут перемены, связанные с тобой… Так расскажи мне о своих тревогах, дитя.

Дайана посмотрела на сияющий шар, что походил на маленькую планету. Помедлила. И, перестав стесняться, выложила Бледной Мэг всё.

Рассказывать о своих злоключениях во второй раз оказалось легче, чем тогда, Дориану. Слова лились неудержимым потоком, и Мэган терпеливо слушала о том, как Дайана жила в Хокклоу, что делала и чего ждала… О том, как попала в этот мир, угодила прямиком к вампирам, и что из этого вышло… О жизни в Доме Дрейков и о том, что скоро останется совсем одна… О крылатых чудищах, которые внезапно очутились рядом…

– Дориан верит в Теорию Миров, – напоследок сказала Дайана и, обождав, спросила: – А вы?

– И я тоже.

Все десять пальцев Мэган коснулись поверхности шара. Из глубин его всплыло призрачное, взволнованное лицо Дайаны, что быстро скрылось под многоцветным вихрем.

– Во Вселенной бесчисленное множество миров, дитя. И твой путь лежит через многие из них. Дай мне свою руку.

Прохладные пальцы Мэган сомкнулись на запястье, перевернули руку мягкой ладонью вверх. Глаза её вдруг закатились, и меж век осталась лишь полоска белков цвета слоновой кости.

– Очень скоро тебе придётся решать: овладеть таящейся в тебе Силой – или от неё отказаться…

В шаре фиолетовым цветком распустилось пламя, и Дайану пробила дрожь. Голос Мэган стал низким, глухим… загробным.

– Запомни одно, дитя… – прошептала она так, что Дайане пришлось придвинуться ближе, – …на какой ты стороне – дело выбора, а не случая. Решай. Решай сама. Всегда сама. Больше я ничего не могут тебе посоветовать.

Светло-серые глаза раскрылись, пальцы бережно опустили ладонь Дайаны на стол.

– А теперь, – сказала Бледная Мэг, неторопливо роняя слова, – приведи ко мне вампира.

***

За спиной коротко звякнуло.

– Эй… Она зовёт тебя. Разрешает войти… – послышался негромкий голосок.

Дориан, что последние полчаса плющил зад о холодные ступеньки у дома, встал, обернулся. И пристально воззрился на Ридделл, которая возникла в приоткрытой щёлке двери.

– Ах, зовёт? Ну ладно, – усмехнулся он, ничем не высказав своего удивления.

Дориан шагнул в дом. Девчонка попятилась вглубь комнаты, молча кивнула в сторону недалёкой двери.

Дориан, сощурясь, оглядел зеркала. Насупился, заметив, что они вновь его не отражают, и только после двинулся, куда следовало – размашисто, морща нос от запаха чеснока.

Впереди недружелюбно заблестела металлическая ручка. Дориан взялся за неё и резко распахнул на себя дверь. Серебро незамедлительно поджарило руку.

Дориан перешагнул порог. Встал, вытянувшись в струнку. Слегка склонил голову.

– Мэм.

Бледная Мэг на приветствие не ответила. Ни единый мускул не дрогнул на её лице.

Молчание тянулось долго. Тягостное, как на похоронах. Но потом на мраморном виске дёрнулась бирюзовая жилка, и сквозь плотно сжатые зубы донёсся придушенный шёпот:

– Ты должен помочь этой девочке.

– Кажется, я только этим и занимаюсь, как она появилась, – холодновато заметил Дориан.

В странных, цвета ртути, глазах что-то сверкнуло, и Дориан прикусил язык. Смиренно склонил голову.

– Она не знает, что за Сила скрывается в ней. Да и никто толком не знает. Но ей не следует попадать в руки тех, от кого она бежала.

Длиннопалая рука выложила на стол связку ключей. Мэган нахмурилась. Затем – проговорила адрес.

– Там она будет в безопасности. Какое-то время.

Помедлив, Дориан кивнул и взял ключи. Похоже, от него ждали именно этого.

– А теперь уходи.

Дориан неуверенно кивнул ещё раз, в благодарность, и пошёл из комнаты.

– Эта Сила спасёт её. Или уничтожит, – почти беззвучно прошептала Мэган ему вслед.

Но он услышал.

***

…Она стояла у одного из стеллажей и мяла в руках бело-красную, с альбийским флагом, кепку. Бледная, заморённая худышка со взглядом, до краёв наполненным тоской.

Когда Дориан подошёл, она открыла было рот, собираясь что-то спросить, но быстро уставилась себе под ноги, завесила лицо волосами… Сникла.

Похоже, разговор с Мэган не слишком её успокоил.

«Ты должен помочь этой девочке».

В глубоком кармане звякнули ключи.

«Да. И я это сделаю».

Дориан ободряюще улыбнулся и сказал:

– Не раскисай, Ридделл. Как-нибудь выкрутимся. Пойдём.

Глава 29. Гнев отца

«Распутная Бэтти» лыбилась, глядя на него в упор. Поодаль, на ониксовом троне, издевательски ухмылялся серебряный, с буквой «А», череп. Казалось, даже в воздухе полутёмной залы порхают белые, как у Чешиэрского кота, улыбки, и Аббат чуть не выл от бессильной ярости.

Он прыгал на костяной крошке, что осталась от его коллекции. Плевался на посмертные маски, вновь повешенные на стены… Пинал вздыбленные плиты пола, что застыли гребенчатой спиной дракона. Подхватывал обрывки цепей и, словно бичами, избивал ими невидимых врагов…

Точнее, одного-единственного врага.

Аббат заскрёб когтями по изуродованному лицу. В исступленном, неконтролируемом гневе выдрал из щеки кусочек скользкого мяса и бросил его в щель между плитами.

Девчонка, проклятая девчонка… Хоть бы Дрейк уже прикончил её…

«Но даже если прикончил – вряд ли это вернёт мой авторитет», – угрюмо подумал Аббат и прыжком оказался у трона.

Сколько новичков присягнуло ему на верность за последний месяц?

Аббат наотмашь ударил по серебряному черепу.

Ни одного!..

А сколько старых приспешников сбежало к Кассандре О’Гвин? Сколько ушло в Свободные охотники?

Взревев, Аббат подхватил череп инициации и в бешенстве запулил его в стену. Череп разбился, словно фарфоровый ночной горшок.

Аббат выругался, харкнул пенной слюной – и замер, услышав биение человеческого сердца.

– Так вот ты каков… Аббат, – раздался позади него звучный холодный голос.

Вампир обернулся.

В арке стоял человек. Сероглазый, черноволосый… Немолодой, но ещё далеко не старый.

«Новая жертва? – с сомнением подумал Аббат. – Или…»

Впрочем, то, что произошло следом, вмиг избавило его от всяких дум.

Мужчина вытянул руку – и Аббата швырнуло к потолку. Расплющило, как жабу, что угодила на скоростную дорогу…

Аббат взвыл, захрустели кости. Секунда – и тело его ударилось о пол, проехало по каждой вздыбленной плите, не оставив ни одну незамеченной. Словно марионетка в руках сумасшедшего кукловода, Аббат мотнулся от стены к стене, поцеловал «Распутную Бэтти», головой, как тараном, влетел в ониксовый трон, из-за чего камень треснул, и снова – вверх-вниз-вверх, снова вниз, из стороны в сторону…

Он не понял, когда оказался обездвиженным на полу. Только увидел, как над ним башней выросла фигура чужака, забелело полное отвращения лицо.

– Дайана не убила тебя. То был не мудрый поступок…

В налитых кровью зрачках отразилось фиолетовое пламя. Кто-то завизжал, будто насмерть перепуганная свинья.

Спустя секунду Аббат понял, что визжал он.

– …но ничего. Я довершу начатое, – бесстрастно договорил человек, чуть отводя, словно для пощёчины, руку.

Пламя загудело, возликовав…

– Милорд!

Хлопок. Шаги. И вот уже второй человек вырос над поверженным Аббатом: белейший брючный костюм, галстук и сорочка цвета взбитых сливок, три вороньих пёрышка вместо платочка в кармане на груди…

– Лерой. Ты же знаешь, как я не люблю, когда меня отвлекают, – с ледяной яростью в голосе сказал колдун.

Его беловолосый собеседник кивнул, состроив трагическую мину:

– Знаю, милорд. Но дело чрезвычайной важности, милорд. В общем, – он повздыхал, помялся, – они её упустили. Ваша дочь сбежала.

Аббат не мог сказать, сколько тянулась тишина, которая наступила следом. Но внезапно огонь потух.

Колдун глянул вниз, прямо в его перепуганные, розовые, как у кролика глаза. И Аббата понесло через арку, через весь зал, где его бросало от одной колонны к другой, припечатывало так, что вниз белым дождём сыпались выбитые зубы…

Бум! Хрясь! Бац!

Аббат вылетел из дверей прямиком в широкий ход, забитый вампирами, и, наконец, упал там изломанной грудой.

Он замычал беззубым ртом, попытался подняться…

– А вот этого делать не следует, – нежно произнёс Лерой, и острый кончик некого клинка, что легонько, однако ощутимо, упёрся в основание черепа, заставил его вновь опустить голову.

Колдун перешагнул через Аббата, как перешагивают через собачье дерьмо на улице. Встал в десяти футах от настороженных вампиров. Заговорил – резко, чётко, уверенно. Будто вбивая в мозги каждого слова:

– Сегодня судьба подарила вам шанс доказать свою полезность. Найдите мою дочь. Приведите в замок Ноттар, что в Нижней Каледонии… И будете вознаграждены, как никто и никогда.

В толпе шевельнулись. Вперёд всех развязной и неторопливой походкой вышел Финниган. Лениво почесался, проведя ногтями по татуированной груди.

– Чем докажете, мистер?

Колдун не ответил ни слова. Но желтоволосого панка вдруг окутал серый дым. Финниган вскрикнул, оскалился, рванул было к врагу…

Свист летящей стрелы. Мгновение – и нечто серебристое, тонкое вылетело из дверей позади них и с размаху влетело в лицо вампира.

«Серебряная посмертная маска», – теряя сознание, успел подумать Аббат, когда Финниган, тоже узнав её, взревел, как боевой слон.

Вампиры, что отпрянули было от него, зароптали, двинулись к магу и Лерою…

Финниган перестал орать.

Маска упала, явив перекошенное, но целое, ни капли не обожжённое лицо. Финниган медленно ощупал кожу, несмело улыбнулся…

А затем, наклонившись, поднял маску – и смял её в серебряный ком.

– Неуязвимость, – с гордостью объявил Лерой. – Вот что подарит вам господин барон. Неуязвимость от серебра – и не только. Главное – приведите ему дочь.

Финниган расплылся в широкой, полной исступленного восторга улыбке. У вампиров за его спиной заблестели глаза, кто-то закивал, стал потирать руки. Все оживились, осознав грядущую выгоду.

– Приведите мне дочь, – эхом повторил барон Ридделл.

…Аббат шевелился недобитой крысой. Вампиры расходились, переговариваясь и галдя. Но кое-кто остался.

Кое-кто хотел поговорить.

Барон приподнял бровь, когда увидел блестящий, словно кошачий глаз, берилл. Лерой, наоборот, улыбнулся.

Кира Дрейк отвесила поклон и выпрямилась, смело глядя на обоих мужчин.

– Я знаю, где может быть ваша дочь. Но мне не достать её в одиночку.

***

По октябрьскому Линдо шёл человек. И улыбался как сумасшедший.

Тонкий аромат лаванды тянулся за ним невидимым шлейфом, костюм модного фасона белел, будто накрахмаленный… А тросточка с набалдашником, точно из слоновой кости, отбивала бодрый ритм по усыпанной листьями мостовой.

Человек остановился у неприметного домика с обшарпанной вывеской. Взбежал по ступенькам; читая, прищурил смешливые глаза.

«Мэган Моррис. Предсказатель. Медиум. Целитель».

Колокольчик не звякнул.

Человек вошёл. Вдохнул полной грудью, улыбнулся. Огляделся…

Зеркала, что секунду назад враждебными глазами смотрели со всех сторон, погасли и помутнели. Шаг – и в них появилось отражение: подтянутый, моложавый денди в кипельно-белом. Только чернеют на груди три аккуратных пера.

Насвистывая, гость прошёл к нужной двери. Помедлил перед ней, вежливо постучал.

Дверь открылась сама – без единого звука. И Мэган Моррис, что обернулась от стола, замерла.

Лерой приподнял воображаемую шляпу. Встал, обеими руками опираясь на трость.

– Вы, конечно же, в курсе, зачем я пришёл, моя милая?

В шаре, стоявшем на столе, отразилось его лицо. Метнулось нечто угольно-чёрное.

Мэган схватилась за подвеску, как утопающий – за протянутую руку. В светлых глазах мелькнуло презрение.

– Знаю. Убирайся прочь, демон!

Лерой укоризненно цокнул языком.

– Грубость до добра не доводит, милая. Так где сейчас Дайана? Она же была здесь, не так ли?

– Убирайся! – выкрикнула Мэган, вскидывая ладонь в отвращающем жесте, и в каждом зеркале, что украшало и эту комнату, вспыхнула далёкая звезда.

Удар сердца, звон – и в Лероя полетели осколки.

…Бледная Мэг пошатнулась, когда он отряхнулся от зеркального стекла, точно от дождя. И ласково улыбнулся, когда рядом с ним из воздуха соткался силуэт – чёрный, крылатый, словно чудовищный ангел.

– Последнее предупреждение, милая. Говори – или умрёшь, – мягче мягкого сказал Лерой.

– Нет!

– Я так и думал.

Небрежный жест хозяина, что приглашает к столу. Скользнувшая к Мэган тень.

Крик, что был готов прозвенеть разбитым зеркалом, застрял в горле. Когтистые пальцы, став бесплотными, как туман, вонзились под рёбра отточенным, экономным движением профессионального убийцы – и вот из тела уже тянется серебристое, точно призрак, полотно.

Чёрный язык лизнул синюшные губы, бескровное лицо потянулось было к серебру… Но Лерой топнул ногой, и тварь послушно обернулась, поднесла серебряную Жизнь к трости. Камень втянул её до остатка, вспыхнул и погас.

И, как только это случилось, о пол ударилась мёртвая Мэган.

– Отличная работа! – похвалил Лерой.

***

…Она выдвинулась из темноты подворотни, с жадностью всмотрелась в его лицо.

– Ну?

– Не вышло, милая. Мэг не раскололась.

Кира Дрейк зашипела, как разъярённая кобра. Лерой мелодично рассмеялся в ответ.

– И нечего так злиться. Хочешь награду – придётся поработать ещё. Найди девчонку, милая. И будет тебе счастье.

Лерой насмешливо отсалютовал Кире и, постукивая тросточкой, пошёл по своим делам.

Глава 30. Хэллоуин у Королевы

В окнах светились тыквы: злобные рожи, плотоядные улыбки, горящие глаза. На виселицах, что торчали у перекрёстков дорог, раскачивались трупы из папье-маше и соломы. По мостовым крались зеленоликие ведьмы и мумии, вприпрыжку бежали бесенята – любители сластей, а в подворотнях, несомненно, поджидали настоящие вурдалаки…

Дайана передёрнулась, получше запахнулась в плащ. Ночь Всех Святых была неприятна и страшна. Дориан рассказывал, что это – любимый праздник у вампиров. Несмотря на усиленные меры безопасности – патрули полицейских и тайный патруль Истребителей – на эту ночь приходилась бо́льшая часть убитых и новообращённых, по сравнению с остальными ночами. Но люди продолжали из года в год праздновать страшное торжество. Риск будоражил кровь…

Дайана вздохнула. Она стояла на площадке высокой, старой лестницы, что выходила наружу, и бессовестно нарушала прямой Дорианов запрет: не соваться на улицу в одиночку и, особенно, без кепки! Дайана оправдывала себя тем, что прошло всего пять минут. Кроме того, ни на какую улицу она не спускалась: стояла себе и стояла на самом верху, да ещё и в тени, куда не достигали лучи фонарного света.

– Бу-у-у-у-у! – провыла внизу какая-то носатая ведьма.

– Сладости или гадости! – взвизгнул следом за ней детский голосок.

Дайана развернулась. Толкнула дверь, ведущую в квартиру Мэган Моррис. Закрыла замки и кинулась на диван. Настроение испортилось окончательно.

Дайана пряталась здесь почти целые сутки. Квартирка была крошечной, бедно обставленной и заброшенной. Ветхий дом, в котором она располагалась, был практически необитаем. Казалось, Бледная Мэг забыла о существовании этой квартиры давным-давно и вспомнила лишь тогда, когда она понадобилась.

Дайана посмотрела на ободранный потолок с похожим на амёбу пятном… Со вздохом вытянула кинжал из пристёгнутых к запястью ножен.

– Привет, Гадюка…

Лезвие – раздвоенное, как змеиный язычок, – блеснуло серебром. Дайана взмахнула рукой, и кинжал послушно распорол воздух. Раз, другой…

Этот кинжал перед своим утренним уходом ей вручил Дориан. Сказал, что на всякий случай, пообещал, что скоро придёт, указаний надавал… Но не вернулся. Ни днём, ни вечером.

Дайана села на диване, сунула «Гадюку» обратно в ножны. Мрачно задумалась.

«А если случилась беда?»

Внутренности обратились в лёд.

Вдруг те твари напали на него? Дориана видел только один крылатый, и он вроде как погиб, но… А может, ввязался в драку с Истребителями, с которыми он не в ладах? Или ещё что…

Дайана выругалась. В голове забилась уйма разных, но одинаково ужасных вариантов.

«Не раскисай, Ридделл. Как-нибудь выкрутимся».

Дайана закусила губу. С усилием сосредоточилась на хорошем.

С ним всё будет в порядке. Обязательно!

Терпение. Надо ещё чуть-чуть подождать…

Вдох-выдох. Выдох-вдох.

Дайана медленно улеглась обратно и закрыла глаза.

…Она не догадывалась, что её заметили.

***

Здесь было тепло и сумрачно, в воздухе витала приторно-сладкая смесь духов, ароматических масел… и крови.

Дориан шёл по коридору, с тревогой чувствуя, что от этих головокружительных запахов путаются мысли, а голод – всё сильнее заявляет о себе. Проходил мимо ниш и альковов, откуда вслед ему неслись хихиканье и шепотки. Шагал сквозь арки, прикрытые где – нитками стекляруса, где – красной, полупрозрачной вуалью…

Он остановился, когда стало совсем невтерпёж.

«Помни, зачем ты здесь».

Разумеется, он помнил. Дориан судорожно втянул в себя воздух, распаляющий нутро, сжал кулаки… И, глядя прямо перед собой, продолжил идти по направлению к центру здания.

При виде массивных дверей красного дерева внутри расплылось облегчение. Однако ему не стоило так быстро расслабляться. Самое сложное – впереди.

Дориан вскинул подбородок понаглее и шагнул в открытые двери.

Среди густого ароматного дыма, мерцающих свеч и притихших вампиров сидела она.

– Милый Дориан… Пришёл, чтобы поцеловать мне руку? – с придыханием спросила Кассандра О’Гвин и наградила его улыбкой – красивой, если бы не зубы.

– Не ту, что вы думаете, – усмехнулся Дориан в ответ.

Подойдя, он склонился, чтобы коснуться губами её левой руки, – холодной, пропитанной пряными духами. Правая была механической, с покрытием чистого серебра, и заменяла плоть, некогда отрубленную по локоть.

…Как и все Древние, Кассандра не боялась светлого металла, и быстро смекнула использовать руку для обряда инициации: каждый новичок, желавший быть принятым в Клан, был обязан с минуту целовать серебро. Чёрные губы были отличительным признаком Фаворитов – так в Клане Аббата презрительно именовали вампиров, что присягнули на верность Кассандре. Это название было точным: О’Гвин никогда не принимала в Клан кого попало и исходила исключительно из личной симпатии. Поэтому, если целовать подходил неугодный… Рука быстро поворачивалась ладонью вверх, активируя серебряные иглы-ногти.

Но Кассандра О’Гвин была не просто своенравной. Сто лет назад она держала по всему Линдо опиумные притоны, и успела не только обратить, но и подсадить на наркотик немало невинных людей. Дориан прекрасно знал это.

Как и то, что сейчас показывать отвращение было нельзя.

– Присядь, мой милый Дориан… – бархатным голосом пропела Кассандра.

Дориан не понял, как оказался сидящим на груде шелков рядом с ней. В глазах уже мерцал красный огонь, а сам он, чудилось, до последнего волоска в носу пропитался тошнотворным, назойливым ароматом.

Из серебряного пальца выдвинулась игла. Поддела маслянисто-бурый комочек из покрытой лаком шкатулки и бросила его в поднесённую курильницу. Вскоре по залу поплыл опиумный дурман.

Дориан заёрзал: только этого ещё не хватало.

– Послушайте, я… – начал было он, но белый палец немедля прошёлся по скуле, заставив его замолчать, и гипнотизирующие глаза приблизились, словно пытаясь прочесть мысли.

– Ты голоден, – шепнула Кассандра и, порывисто отстранившись, крикнула на всю залу: – Крови! Немедля крови сюда!

«А ведь не в первый раз угадывает, стерва… Хочет заполучить-таки в Клан…», – с трудом подумал Дориан, желая хотя бы один глоток чистого воздуха среди этого благоухающего ада.

Тоненькая вампирша с поклоном поднесла ему кубок. Украдкой, сложив обгорелые губы уточкой, послала воздушный поцелуй. Дориан сделал вид, что не заметил, как не заметил и того, что там, вдалеке, нелепо раскинув руки-ноги среди подушек, лежит ещё не остывший труп.

Однако не обращать внимания на Кассандру О’Гвин, что вновь потянула к нему лицо, было сложнее.

– Пей… – с материнской лаской шепнула она.

«…Да пошло оно всё! Отшвырнуть кубок, выругаться по-чёрному и прочь отсюда, прочь, прочь, прочь!..»

Но в памяти всплыл образ белокожей девушки. Растрёпанные волосы, восхитительно-гневные голубые глаза…

Челюсти стиснулись. Разжались.

«Только ради тебя, Ридделл. Только ради тебя».

И Дориан выпил.

…Это было нечто. Никакая куриная, никакая донорская кровь не могла сравниться с той, что ещё минуту назад пульсировала в человеческих жилах!.. Она лилась по горлу, словно божественный нектар, – унося все страхи и сомнения, оживляя чувства и плоть… Эта была чистая, жизненная сила.

– Вот и прекрасно, милый… Вот и хорошо… – проворковала Кассандра и оправила складки багрового платья. – Теперь можно и поговорить, правда?..

Дориан отставил кубок, глянул предельно-деловито. Время действовать.

– Вы же в курсе, что месяц назад случилось в Клане Аббата?

– В курсе, – с полуулыбкой ответила Кассандра, небрежно рассекая когтем струйку опиумного дыма.

– Так вот, эта девочка и правда обладает колдовской силой. Но сейчас её преследуют некие твари, и я…

– Пришёл просить моей помощи? – перебив его, Кассандра О’Гвин издала смешок – будто прозвенели колокольчики из хрусталя.

– Вы правы, как всегда, – склонил голову Дориан. Однако его кольнуло беспокойство. – Мне нужны ваши вампиры. Я прошу немного: только понаблюдать, проследить, отвлечь, если что…

Кассандра запустила палец левой руки в опустевший кубок. Провела подушечкой по стенкам, собирая остатки вязкого питья. Облизала, улыбнулась…

И сказала то, от чего у Дориана заледенела кровь.

– Клан Аббата объявил на неё охоту, милый. Отец-колдун посулил им награду за дочь. Неуязвимость от серебра.

Казалось, все тени внезапно ожили у стен. Поднялись с подушек и шелков, перекрыли выход к огромным дверям…

Показалось.

Дориана не выдали ни руки, ни лицо. Он был спокоен, как удав, что минуту назад сожрал своего кролика. И столь же спокоен, даже насмешливо-изыскан, был вопрос, что сорвался с ещё красных губ:

– Неуязвимость, миледи? Означает ли это, что ваш Клан тоже будет участвовать в охоте?

…Если она ответит «да», он совершил непоправимую ошибку. Если она ответит «да», он может остаться здесь навеки…

Кассандра О’Гвин мягко улыбнулась.

– Нет, – произнесла она. – Я всего лишь предупреждаю. Назревает нечто нехорошее, милый. Быть может, Апокалипсис, быть может – колдовская война… Кто знает? Но чутьё говорит мне, что это случится из-за той, кого ты так охраняешь…

Дориан схватил Кассандру за левую ладонь.

– Значит, вы…

– Да. Я окажу ей – в твоём лице – эту маленькую услугу.

Дориан крепко поцеловал мертвенно-ледяную руку. Вскочил с шелков и отвесил нижайший поклон.

– Знал, что могу рассчитывать на вас!

Кассандра кивнула с благосклонностью королевы.

– Передавай ей моё почтение, милый. Я славно повеселилась, узнав про наказание несносного Аббата.

Дориан клятвенно пообещал передать.

Глава 31. Спасти Дориана

Она проснулась в комнате, полной темноты и холода. Вскочила и прямо так – босиком, в рубашонке – кинулась вон, отбивая ногами ритм испуганного сердца. Произошло нечто страшное, неправильное, непоправимое… Замок заполнился мёртвой тишиной и призрачными тенями, обратился гробом, стенки которого сомкнулись со всех сторон…

– Папа, папа!

Кулачок бил и бил твёрдую, в железных заклёпках, дверь.

Ни шороха, ни вздоха, ни звука....

– Папа, папа, папа!

Скорчиться, уткнуться в дрожащие колени лицом. Оставить на тоненькой шерсти безобразные кляксы-капли.

И снова, уже сидя, забарабанить по жестокой двери:

– Открой, мне страшно, папа!..

Под дверью зажглась полоска холодного огня. Фиолетовый язычок метнулся, чтобы лизнуть её ступни, попробовать на вкус ладони – и она шарахнулась прочь, брезгливо, словно от ядовитой гадины.

Огонь зашипел, почувствовал отвращение… Разозлился.

Выпустил сотни извилистых, пламенных рук… Протянулся навстречу, чтобы заключить в смертоносные объятия…

– ПАПА!

Крик – бесконечный, как боль, что засела в разбитых кулачках десятилетней. Но опять – броситься наперерез, метнуться, уворачиваясь от пламени. И бить, лягать, барабанить… Колотить проклятую закрытую дверь… Звать и звать барона Ридделла… Ридделла… Ридделла…

– Ридделл!

Дайана очнулась в холодном поту и тут же услышала, как сотрясается от чьих-то ударов входная дверь.

– Ридделл, открой, чёрт бы тебя побрал!.. – вновь прошипел знакомый голос.

Проглотив нехорошее предчувствие, Дайана спрыгнула с дивана и поспешно открыла.

Кира Дрейк. Так и есть.

– Ты одна? – изумрудные, с краснотой глаза, чуть не вылезли из орбит, разглядывая комнату.

– Дориан ушёл ещё утром, а что… – неуверенно начала Дайана – и осеклась, когда лицо Киры перекосилось от отчаяния.

– Значит, правда! Правда! Проклятые отродья, чтоб их Главный Истребитель забрал!.. – кулак Киры ударил в кирпичи рядом со стеной, выбил бурую крошку.

– Что случилось?

– Это Касси О’Гвин, – упавшим голосом сообщила Кира. – Враждебный Клан. Они поймали Дориана. И собираются казнить на рассвете.

– Нет!

Дайана пошатнулась было, но жёсткие руки удержали, пальцы гвоздями вошли в плечи.

– Не хочешь этого? И я не хочу. Идём! – Кира потянула её за собой, в темноту и огни кошмарной ночи.

Дайана не помнила, закрыла ли она дверь. Не помнила, как преодолела готовую обрушиться от их бега лестницу. Она мчалась, расталкивая смеющихся ведьм и зомби, неслась наравне с Кирой, которая отпустила её рукав и теперь петляла по улицам и переулкам, сворачивая то туда, то сюда.

«Поймали, поймали, поймали», – одно-единственное слово болезненно билось в мозгу.

– Сюда… Нет, сюда! Прижмись к стене! Не дыши так, тише!

Кира затащила её в какой-то переулок, проводила настороженным взглядом гогочущую, прошедшую мимо толпу тыквоголовых. Сверкая глазами, повернулась к Дайане.

– Ты же умеешь колдовать, да? – жадно спросила Кира. – Сможешь устроить старухе и её Фаворитам такой же тарарам, как Аббату?

Дайана сглотнула и честно ответила:

– Не знаю.

Кира замерла. Только бровь поднялась и опустилась – поражённо, очень медленно.

– Я не могу контролировать Силу. Не чувствовала её с той ночи в подземельях, – ощущая себя очень несчастной, призналась Дайана и с жаром добавила: – Но я сделаю всё, чтобы спасти Дориана! Всё, что смогу!

– Это мы уже поняли, – нехорошим голосом проговорила Кира, скосив глаза на новенькую заплатку, что теперь красовалась на её плаще.

И вдруг крикнула:

– Выходите, парни! Она не опасна.

Стоило моргнуть – и в переулке возникло с полдюжины вампиров: ухмылки на лицах, одинаково-красные глаза.

– Кира, что…

– Это – почётный кортеж, который проводит тебя к папочке, – глумливо ответила Кира, улыбнувшись тому ужасу, что вызвали её слова, и махнула рукой: – Взять!

Два дюжих вампира быстрее мысли оказались рядом, стиснули предплечья – ни дёрнуться, ни вырваться… ни достать «Гадюку». Дайана чуть не зарычала от бессильной злости.

– А как же Дориан? – прокричала она.

Кира обернулась изящным движением танцора.

– Двуликий братец? Я наврала. Без понятия, где он ошивается.

– Ты пожале…

– Не думаю. Вперёд! Нас ждёт Каледония!

Дайану встряхнули так, что она едва не откусила язык, и грубо потащили вслед за Кирой.

…Но их процессии не было суждено пройти далеко.

Первый шаг на улицу – и навстречу им, занося клинки, метнулись тёмные фигуры.

– Засада! – крик потонул в лязге посеребрённых мечей и животном рыке.

Вампир слева от Дайаны внезапно вздрогнул всем телом. Из груди его выдвинулось влажное, красное остриё – и в тот же миг он обернулся столпом крутящегося, как смерч, праха.

Дайана закричала, вырываясь из лап второго пленителя, но он сам отшвырнул её, пытаясь защититься. Падая, Дайана ещё успела заметить, как он тянет из ножен клинок – и немедленно рассыпается прахом.

– Девчонка! Уведите девчонку! – вопила Кира Дрейк, отбиваясь сразу от двоих.

Кто-тосграбастал Дайану за шиворот, вздёрнул на ноги и потащил было, но…

Свист стали, рубящее движение…

Дайана стряхнула с плеча отрубленную руку, увернулась от нового похитителя и помчалась.

Крики, лязг металла, нескончаемый рык…

– Она – наша, наша, наша! Мы первые её нашли!..

Дайане казалось, что она несётся через лабиринт, полных голодных чудовищ. Подпрыгнуть, метнуться, избежать столкновения, поднырнуть…

«Это – кортеж, который проводит тебя к папочке».

Дайана споткнулась и с разбегу ударилась оземь. Кто-то ликующе захохотал, потянул к ней жадную лапу. Следом грянул крик, и что-то мягко шлёпнулось ей на спину, прежде чем обернуться прахом.

Дайану подняли на ноги – в который раз за эту ночь – но прошлый ужас померк в сравнении с тем, что сейчас забился у неё внутри беззвучным криком.

– Привет, сладкая! – улыбнулся Финниган.

***

– Пусти! Пусти, скотина!..

Финниган только ухмылялся на ходу и потряхивал её, держа за шкирку, будто шкодливого котёнка.

– Не рыпайся, сладкая. Всё будет хорошо, скоро увидишь папочку…

– Пусти!

Дайана извернулась и со всей силы врезала пленителю в голень.

– Ах, ты!..

Финниган чуть ослабил хватку, занёс было правую руку, чтобы ответно ударить…

Кожа затрещала: Дайана метнулась, вывернулась из плаща и стремительным движением выдернула «Гадюку».

Взмах, блеск, вопль!..

Ликование Дайаны исчезло так же быстро, как появилось. Она попятилась, когда Финниган, что вроде бы скорчился от размашистого удара, с внезапной лёгкостью распрямился. Глубокий порез от серебра – алая линия от правого виска до подбородка – побледнел… сузился… затянулся.

Клац-клац – сомкнулись и разомкнулись зубы.

– Ну? Как тебе это нравится, сладкая?

Дайана неловко попятилась, споткнулась. Рука метнулась в сторону, пытаясь удержаться за воздух – без толку. Дайана упала и с размаху ободрала обе ладони об асфальт.

По коже потекло горячее. Ноздри Финнигана шевельнулись.

– А может, к чёрту? – словно говоря сам с собой, медленно, непонятно произнёс он. – Хватит мне и серебра?..

Нарастающий, грозный рык. Влажный, точно слизняк, язык, что обвёл по контуру губы.

Финниган подобрался… И прыгнул.

Дайана закричала, вскидывая единственное оружие ему навстречу.

…Но Финниган до неё не долетел – врезался в преграду, что железобетонной стеной выросла на пути.

– Пошёл прочь, уродец! – рявкнул неузнаваемый в ярости голос – и Дайана увидела Дориана.

***

Финнигана швырнуло в сторону, и Дориан, с удовлетворением отряхнув руки, повернулся в девчонке.

– Ридделл, ты ка…

Рёв, раздавшийся за спиной, не дал ему договорить. Финниган поднялся почти мгновенно и с перекошенной от ненависти рожей снова кинулся в бой.

– Ну до чего настырный, – вздохнул Дориан, вынимая револьвер.

В переулке замелькало серебро. Финниган уклонился от первой пули, подставился под вторую и третью – в бок и печёнку – но падать и выть от боли почему-то не захотел. Авансом заполучил ту самую неуязвимость? Вот это дела…

И тут пули кончились.

Что ж…

Метнуться, врезать ногой по рёбрам, хук в челюсть и – вуаля! – Финнигана забросило в дальние дали. Прямиком в объятия Кассандриных любимчиков.

– Придержите его, парни!

Дориан повернулся к Ридделл. Помог встать, стараясь не смотреть на кровавые ладони. Вывел её из переулка, кивнул второй группе Фаворитов и быстро наклонился ближе:

– Ты зачем из дома вышла, а?

– Я думала, думала… – бессвязно залепетала девчонка.

– Ладно, забыли. На вот, надень, – Дориан быстро снял пальто и отдал ей. Ридделл качнулась было от запаха, но он удержал. – Может, так они тебя не сразу в толпе признают. А теперь давай-ка бе…

– Двуликая шваль! – взорвался позади визгливый голос.

Кира.

Дориан обернулся.

Один, два, пять, десять… Против троих.

– Ридделл, беги!

***

– Ридделл, беги!

И она подчинилась – медленно, против воли…

Казалось, тело забыло, что такое бег. Оно хотело лишь одного: замереть, остаться, а лучше – помочь, чтобы не случилось самого страшного, чтобы не случилось того…

Дайана обернулась на бегу. Дориан, что раздобыл себе меч, сражался с тремя. Киры Дрейк не было видно.

Но тут грянул новый крик:

– Истребители!.. – и Дайана, замерев на миг от цепенящего ужаса, увидела, как в гущу вампиров полетели серебряные пули и стрелы.

Она шагнула обратно, не в силах отвести глаз от чудовищной драки, в которой сцепились тени. Клыки на клинки, когти на серебро…

«Ридделл, беги!»

Скрипнув зубами, Дайана отвернулась. Продолжила бег, с каждой секундой ускоряясь быстрее. Ночь Всех Святых с ведьминым хохотом кружилась вокруг, разномастные демоны пищали и гудели…

Дайана влетела в толпу, выбила из чьих-то рук тыкву – и она бухнулась вниз, разлетевшись на сочные, скользкие куски. Острый локоть вдарил в рёбра, скрытые надушенным пальто; длинноносая туфля наступила ей на ногу. Дайана вывернулась из хохочущей толпы и побежала – почти полетела – снова.

Тыквы, маски, шапки… Мётлы, узелки сластей… Крылечко, обшарпанная вывеска…

Дом Бледной Мэг!

Чуть не плача, Дайана вломилась в дверь, не заметив, что не звякнул колокольчик. Пронеслась мимо чёрных, как пустая могила, зеркал.

– Мэган, Мэган!

Тихая тёмная комната. Белые волосы, что рассыпались на полу. Ладонь, клешнёй скорченная в предсмертной судороге. Глаза…

Взрыдав, Дайана попятилась, развернулась, понеслась…

И остановилась, выскочив на крыльцо.

Её ждали.

***

Дориан отбил удар. Увернулся от пули, что сердитым шмелем пронеслась в дюйме от груди… И решил, что вечеринку пора заканчивать.

– Уходим, уходим!.. – вопил кто-то, но кто – не разобрать.

Дориан поднырнул под остриё, чуть не распоровшее горло, и побежал в сторону, куда ранее понеслась Ридделл. Только бы нагнать, только бы не опоздать…

С рукава сыпались алые капли. Лицедеи, что попадались навстречу, лишь пьяно хихикали, считая, что это – кетчуп, и визжали, когда он грубо раскидывал их, врываясь в мешавшую проходу толпу.

Свернуть там? Здесь?

…А ведь за следующим поворотом – дом, где живёт Мэган Моррис…

Дориана, разгорячённого, словно с головой окунули в жидкий азот.

Бледная Мэг. Кира. Охота.

«А ведь там наверняка засада».

– Проклятье! – чертыхнулся Дориан, срываясь с места. – Только не туда, только не туда, Ридделл!..

…Он понял, что опоздал, когда вывернул из переулка в двадцати футах от дома. Там, на крыльце, уже застыла фигурка в черничном пальто – окаменевшая, безжизненная, словно кукла с пустыми глазами. У ног её поблёскивал двузубый кинжал «Гадюка», а перед ней – едва шевеля крыльями, парила та самая тварь…

…И тянула к ней когтистую руку.

– Ридделл!

Двигаясь, как лунатик, она пошла навстречу крылатому.

– РИДДЕЛЛ, НЕТ!

На бегу выхватить последний метательный диск, швырнуть, оттолкнуть, отвлечь…

Тварь успела обернуться. Глянуть на Дориана с почти человеческим торжеством.

А после – сомкнула на Ридделл белёсые руки.

Они исчезли.

И диск с серебряным солнцем рассёк пустоту.

– Ридделл, – глупо повторили губы.

«А ведь ты так и не купил ей белого кролика…» – дурацкая, абсолютно ненужная мысль пролетела в мозгу.

***

…Бледная Мэг была мертвее мёртвого. Можно было сразу догадаться.

Дориан опустился на нижнюю ступеньку крыльца, не глядя подобрал «Гадюку»… Силы внезапно кончились. Словно он израсходовал всю свою батарейку, всю энергию, что недавно бурлила в каждой клеточке тела.

Правый рукав намок и отяжелел. Не было больше эйфории от свежей крови… Да ничего не было. Странная пустота. Та же, что и в зеркале, если сейчас в него посмотреться.

Пальцы стиснулись на рукоятке «Гадюки».

«Опоздал, дурень… Опоздал...

Даже лица напоследок толком не увидел…»

Новая мысль заставила дёрнуться, чуть ли не подпрыгнуть.

Фотография!

В нагрудном кармане лежал сложенный квадратик. Дориан в секунду вытянул его, жадно вгляделся…

Линдо. 1 ноября. «Королева Мэри» отправляется в…

Дориан тупо смотрел на билет.

«Ну конечно. Фотография была в пальто. А это – всего лишь билет в твою любимую Остралию. Забыл, что уезжать на рассвете?»

…Забыл.

Бумажка сулила путешествие в жар и лето, но была холодной, точно зимний лёд. И почему-то при мысли о поездке перед глазами больше не вставали пальмы и бесконечные пляжи.

Дориан будто воочию увидел Дом Дрейков: погибающий сад, комнаты, что вновь затягивало паутиной и мёртвой тишиной…

Рука безотчётно сжалась.

Дориан снова был там и смотрел в глаза людей на портрете. Они теряли улыбки, иссыхали, истончались… Словно умирали по новой.

Край лезвия «Гадюки» скользнул по мягкой ладони, распорол кожу, выпустил кровь.

Боли не было.

Только взлетали, вздрагивая от ветра, пустые качели…

Он променяет Печальный Остров на Счастливый Континент.

Он променяет…

Дориан моргнул, вгляделся в билет.

И смял его в ладони.

– Не в этот раз, Двуликий. Не в этот раз.

Пальцы легко разжались. Сероватый комочек подхватил ветер.

***

…Спустя полчаса первого попавшегося вампира из Клана Аббата припёрли к стенке.

– И куда же вы её вели? – спросил угрожающе-сладкий голос.

Красавчик Монти гулко сглотнул, кляня почём стоит свою невезучесть.

В глазах Дориана плясали знакомые бешеные огоньки.

В руке была зажата готовая к укусу «Гадюка».

Глава 32. Рассказ барона

Шёпот со всех сторон…

Мольба и приказы, чей-то смех и чьи-то слёзы.

Шёпот со всех…

Разные, неуловимые, как эхо, голоса.

Шёпот со…

Пятипалая рука, сквозь кожу которой просвечивают кости.

Шёпот…

Мимолётное движение на синих губах мертвеца.

Дайана крутится в пустоте. Будто невидимый паук, перебирая суставчатыми лапками, деловито сворачивает её в плотный кокон: забивает липкой паутиной безмолвно кричащий рот, закупоривает ноздри, забивает каждое ухо и…

…И нечем дышать. Только вращается чужое тело, словно кабанья туша на вертеле. Капает, сворачивается кровь. Падают, высыхают слёзы.

Нечем дышать!

Крик всё же прорывается – мычанием страдальца, у которого отрезан язык.

«Ридделл-Ридделл-Ридделл», – звучит где-то далеко, на самом краешке сознания…

Руки бешено дёргаются, мечутся.

И путы…

Дайана проснулась. Она лежала на кровати лицом вниз: во рту – соль от крови, что натекла с прокушенной губы, на веках – сухие кристаллики слёз. Одеяло – плотное, сырое и жаркое – было перекручено вокруг неё, как смирительная рубашка. Пахло потом – и лавандой. Лавандой, аромат которой всегда напоминал её комнату и Хокклоу.

Хокклоу.

Дайана резко перевернулась на спину. Забилась, запрыгала, словно бабочка, яростно пробивающая из кокона путь. На раз-два – освободила руки, на три – сбросила одеяло и приготовилась было вскочить на ноги…

Внезапный шорох.

Полог откинулся, заставив Дайану с невнятным криком отпрянуть.

Лицо манекена. Крохотные молнии, вспышки света под кожей.

– Уйди вон!.. Я не звала тебя… Уйди!

Слуга поклонился – послушный, безголосый… Положил некую плоскую коробку в изножье кровати. А потом – исчез, лишь стоило ей моргнуть.

Дайана соскочила на пол, бешено огляделась по сторонам.

Нет. Не Хокклоу.

Аскетичная комната: кровать на четырёх столбиках, узкий, как могила, шкаф. Зеркало в полный рост, простенький стол с парой деревянных стульев…

И окно, забранное решёткой.

Дайана кинулась к нему со всех ног. Вцепилась в железные прутья, привстала на цыпочки, заглянула…

Белые барашки волн, что накатывают на зубчатые скалы. Рокот моря далеко-далеко внизу. Огромная высота.

Сердце упало. Кануло в глубокий-преглубокий колодец. Дайана медленно шагнула назад, потерянно остановилась среди комнаты. Руки, заботливо перебинтованные кем-то, бессильно повисли. Дайана глянула на них, точно в первый раз, – и принялась яростно сдирать бинты.

Открылась кожа: светлая, как ванильный крем, нежная, нетронутая…

Внезапное отвращение накрыло с головой: наверняка здесь не обошлось без магии. Дайана бросила бинты, брезгливо отшвырнула их голой ногой и оглядела себя: спутанные со сна волосы, влажноватую ночную рубашку…

Дайана шагнула в сторону шкафа, распахнула скрипучие створки – пустота. Провела ищущим взглядом по комнате.

И её одежда, и пальто Дориана исчезли.

Но оставалась коробка, почтительно поднесённая слугой.

Дайана подошла обратно к смятой кровати. Тронула коробку самыми кончиками пальцев, нерешительно открыла…

Ворох тканей. Аметистовый шёлк. Туфельки на шнуровке. Рулончик жемчужно-серой ленты.

Дайана помедлила. Потом – запустила руки в коробку. Вытянула шелестящее платье.

Ткань приятно холодила разгорячённую кожу. И напоминала колдовской огонь. От этого было гадко.

Дайана облизала губы. Язык прошёлся по кровавой корочке туда-сюда.

Что ж. Деваться всё равно некуда.

Дайана оделась. Небрежно расчесала волосы пятернёй, подвязала серебристой, как рыбка, лентой и подошла к зеркалу.

…Давно, как же давно она не видела себя такой. Джинсы и плащ, рюкзачок, позабытый в Доме Дрейков, – всё это выковало ей новый облик, смирило с судьбой. Но сейчас вновь пробуждалось прошлое.

«Очень скоро тебе придётся решать».

По спине прошёлся озноб. Но Дайана заставила себя выпрямиться, вскинуть повыше подбородок.

Вечность – её удел. Бесстрашие – её сила.

Дайана шагнула к двери. Из едва заметной щёлки тянуло холодом.

Потянуть, распахнуть…

…И увидеть льдисто-серые глаза.

– Здравствуй, дочь, – сказал Джеймс Ридделл.

***

Дайана почти не запомнила путь в ту комнату на вершине башни. Приказывал барон идти за ним или нет, говорил ли по дороге хоть что-то – всё это начисто стёрлось из памяти. Стоило увидеть его – как внутри всё перевернулось. Ледяные глаза прошлись по её лицу и беспрепятственно вонзились в зрачки. От него веяло знакомой пугающей силой, чем-то притягательным… Вынуждающим подчиниться.

Они миновали несколько пустынных залов и крутых лестниц – тусклых, размытых, словно Дайана смотрела на них сквозь непрозрачное стекло. Внезапно впереди распахнулись двери – и Дайана вслед за бароном шагнула в сумрак тихой комнаты. В ту же секунду транс, что был наслан отцовским взглядом, исчез.

Небрежный взмах рукой, резкий щелчок пальцами – в камине вспыхнуло и загудело фиолетовое пламя.

– Больше нет смысла скрывать мои способности, верно?

Дайана не ответила. Стиснув кулаки, она смотрела, как отблески и тени от огня танцуют на корешках книг: глянцевых, потрёпанных, обтянутых кожей…

Библиотека. Её библиотека из Хокклоу.

Здесь?..

Барон опустился на резной, как трон, стул и величественным жестом предложил ей сесть напротив. Задрав подбородок, Дайана быстрым шагом прошла, куда было указано, и уселась, не глядя на отца.

Лёгкий сквознячок – и рядом материализовался безликий. Поставил на стол перед ними ароматную еду и питьё: тарелки с толстыми ломтями свинины на подложке из печёных яблок, вазу с персиками в нежном пушке, кубки с кристально-чистой водой… Поклонился – сперва отцу, потом Дайане – и бесшумно исчез.

– Это один из Слуг, – сказал Джеймс Ридделл. – Довольно примитивные создания – самая низшая ступень духов… Однако весьма полезные: выполнят любое поручение и найдут всё, что тебе необходимо. В разумных пределах, разумеется.

Дайана не шевельнулась, всё так же напряжённо глядя в сторону. Барон приподнял бровь, коснулся кончиками пальцев своего кубка. Бесстрастно промолвил:

– Ты вправе обижаться на меня. Но объявлять голодовку вовсе не обязательно.

Дайана порывисто вскочила, сверкнув глазами. Первый раз за время в этой комнате обратила к барону лицо:

– Чего ты добиваешься? – задыхаясь от своей дерзости, выпалила она. – Что означают все эти разговоры? Эти духи, демоны… Это, – её перекосило от омерзения, – колдовство?

– Чего добивалась ты, пытаясь сбежать? – холодно осадил её отец.

Дайана окаменела. Джеймс Ридделл смотрел на неё без всякого выражения и гладил пальцами левой руки серебряный, надетый поверх перчатки, перстень.

– Сядь.

Язык метнулся по сухим губам. Дёрнулась щека.

– Я не… – строптиво начала Дайана.

– Сядь, – перебив её, почти миролюбиво повторил барон. – Я расскажу, что хочешь.

Дайана моргнула в ответ на это обещание. Помедлила. И всё же села, сцепив руки на коленях.

– Где я? Что это за место? – сглотнув, как можно твёрже спросила она.

– Ты в замке Ноттар. Нижняя Каледония, – ответил барон Ридделл.

Рот Дайаны приоткрылся, на что отец одарил её прохладной усмешкой и добавил:

– Да, ты по-прежнему в том же мире.

– Зачем ты здесь? Зачем ты меня искал? – распаляясь вновь, спросила Дайана.

– Ты – моя дочь. Я волновался за тебя.

Губы Дайаны дрогнули, будто она случайно раскусила перчинку.

– Неправда. Я тебе не нужна! – звенящим голосом обвинила она. – Тебе нужна только Сила! Но я – не такая, как ты и твои прихвостни! Я не буду тебе подчиняться!

Вздох.

– Ты ещё многого не знаешь, дочь…

– Но я многое видела! – парировала Дайана, подавшись вперёд, яростно глядя в серые отцовские глаза. – Смерть Хенли. Смерть Хэтти… – она задохнулась на миг, словно ей под рёбра, так же как её служанке давным-давно, вонзилось остриё.

– В их смерти виноваты лишь они сами, – откликнулся барон, ни капли не изменившись в лице.

– Неправда! – кулак Дайаны ударил стол так, что подпрыгнули персики. – Ты наложил на Хэтти гейс, я знаю!

Барон слегка дёрнул плечом. Потом кивнул и равнодушно подтвердил:

– Да. Наложил. И эта дурочка была бы жива, не вздумай она чесать языком.

– Хэтти сказала мне правду!

– Лишь малую долю. Неужели ты думаешь, что простая служанка могла быть посвящена во все мои планы? – чуть скривив лицо, спросил Джеймс Ридделл. – Она знала крупинку, толику, верхушку айсберга – называй, как хочешь. Но эта крупинка укоренилась в её мозгу упрямым сорняком. Разрослась – и привела к тому, что случилось.

Барон отхлебнул воды, аккуратно поставил кубок обратно на стол. Договорил негромко:

– Она хорошо выполняла свой долг. Но я должен был знать, что это не может продолжаться вечно.

Дайана вспомнила колодец, шёпот над самой водной гладью.

– Я видела, как Хэтти говорила с водой, – резко произнесла Дайана, внимательно глядя на отца. – Ведь это был ты? Там?

– Я, – согласно кивнул барон. – Харриет передавал мне новости. Говорила о тебе.

– Значит, она и правда следила, – упавшим голосом пробормотала Дайана.

– Следила по моему указанию. Сообщала, помогала… Мне и тебе… – барон Ридделл помедлил, прежде чем договорить. – Она помогла даже тем, что украла у меня миропорт. Не будь его – в тот день ты бы разбилась насмерть.

Барон отпил ещё, и прозрачная как слеза струйка сбежала по его подбородку.

– Да. Она достойно служила Ридделлам. Почти до самого конца. Но всё же я предпочитаю слуг-духов. Их гораздо удобней контролировать.

– Ну а Хенли? – с новым вызовом спросила Дайана. – В чём провинился он?

С минуту казалось, что отец не захочет говорить. Бросит извечное: «А это тебе знать вовсе не обязательно» или прикажет выйти вон, больше не в силах терпеть её дерзости… Но он всё-таки соизволил ответить – спокойным, безупречно-ровным тоном:

– Этот Хенли лез куда не следовало. Не мог держать своё любопытство в узде. За что и поплатился.

– Он сказал, что его семья отдала тебе самое дорогое!

– Тебе послышалось.

– Нет! – Дайана гневно тряхнула волосами. – Что он имел в виду? Что за крест висел у него шее? Я находила подобный в Хокклоу! И в этом мире – тоже! Что это за бог?

Губы Джеймса Ридделла скривились – с чётким, нескрываемым презрением.

– Просто бог. Мёртвый. Как и все остальные.

– Ты говоришь неправду, – жёстко припечатала Дайана, не отрывая взгляда от лица барона. – Этот крест помог мне, когда я угодила к вампирам!

Улыбка барона стала снисходительной.

– Крест? Ты и правда так думаешь?

– Да, я…

Пламя, которое только что ревело и плясало в закопчённом камине, метнулось через всю комнату-келью. Огненным ободком вспыхнуло вокруг тарелок со снедью, заставив Дайану в секунду убрать руки со стола.

– Не говори мне, что не помнишь, – сказал Джеймс Ридделл, опуская пальцы в фиолетовое сияние, отчего оно взвихрилось, вздыбилось, как шерсть хорька. – Не говори мне, что не видела, как выпустила это пламя. И не смей отрицать, что в тот день оно тебе помогло.

– Я не знаю, как это вышло… – скрежетнула, наконец, Дайана.

– Разумеется. Ты ещё не в силах контролировать дар. Тебе требуется время, – лаская огонь, что искрился под его пальцами, сказал Джеймс Ридделл.

– …но я не хочу этого повторять!

Взгляд отца оторвался от огня. Секунда, другая – и пламя фиолетовым фениксом вспорхнуло обратно в камин.

– Ты повторишь, – очень спокойно произнёс барон. – Ты – наследница Ридделлов. И Сила, что передаётся из поколения в поколение, теперь бурлит и бьётся в тебе. От этого не убежишь.

Дайана вонзилась в его глаза упрямым взглядом.

– Почему ты никогда не рассказывал мне? Почему ты скрывал?

– В целях твоей же безопасности.

– Да? – Дайана вздёрнула бровь и оскалилась. – А запирать меня в Хокклоу – тоже в целях безопасности?

Джеймс Ридделл смотрел на неё, и по серому, как осенние тучи, взгляду не было понятно – злится он, огорчается… Или ему и вовсе всё равно.

– Ты права, дочь. Пока меня не было рядом, пока ты не вошла в полную мощь, тебе не следовало покидать замок. Его защищали многие чары, но даже это, как показало время, было недостаточным… – он помолчал, видимо, вспоминая Хенли или нечто иное. А после – посмотрел ей в глаза. – Те, кто верит в Единого Мёртвого бога, именуют себя Церковью и Инквизицией. Они – заклятые враги любого колдовства. Всегда ими были и всегда будут. Наш мир был особенно жесток к таким, как ты и я… Это даёт нам право защищаться. Нападать. И тоже быть жестокими.

– Такими, как Моргейна? – вызывающе выплюнула Дайана, кивком подбородка указывая на книжные полки за спиной отца.

– Моргейна… – повторил барон с усталым вздохом. Удар сердца – и одна из книг шлёпнулась на стол. – Эта?

– Зачем ты позволял мне читать эти книги, если всё в них – ложь? – с нажимом спросила Дайана. – Зачем, если магия существует, но она – совершенно другая? Зачем учил языкам? Зачем?..

– Затем, что ты должна была присоединиться ко мне. Путешествовать по мирам. И знать, какое отношение царит в них к магии. Где её превозносят и хвалят, где боятся, уничтожают… Какие традиции, суеверия существуют там. И как это можно использовать нам во благо. Не всё в этих книгах такая уж и неправда.

– Неужели? А «Книга Джеймса»? Что ты скажешь про неё?

Отец ответил не сразу.

– Эта книга была найдена – и утеряна – мной давным-давно. Из неё я почерпнул знаний, что прибавили мне силы. Ты не могла её видеть. То был морок, пробуждение твоих способностей, воспоминания, что с кровью перешли от меня – к тебе.

– Но я видела, – упрямо не согласилась Дайана. Нет, он просто хочет её запутать! – Я держала её в руках!..

– Этой книги не было в Хокклоу, дочь. Не говори глупостей.

– Я видела звезду! – упорно, со злостью сказала Дайана. – И фиолетовый огонь, и этих крылатых… – она осеклась, задрожала. – Что это за твари? Кто этот Лерой?

– Лерой – демон, что служит мне с давних пор. Карающие – его слуги. Тебе не стоит бояться их: Лерой связан заклятьем, он не в силах причинить тебе вреда. Никому из семьи Ридделлов.

Стало трудно дышать. Но Дайана взяла себя в руки и с ненавистью добавила:

– Они убивают для тебя. И они убили Мэган Моррис.

– Она не захотела помогать нам в твоих поисках.

– Но зачем было убивать?!

– Дайана…

– Зачем убивать? Не говори, что для моей безопасности!

– Так было нужно, дочь. Если кто-то не с нами – выходит, против нас.

– Цель оправдывает средства, да? – кривя губы в ненавидящей усмешке, спросила Дайана.

– Да. И великая цель – в особенности, – невозмутимо кивнул Джеймс Ридделл.

Середина стола дрогнула, в ней образовались очертания круга. Скрип, щелчок, поворот – дерево раздвинулось в стороны, и взору изумлённой Дайаны открылся застеклённый тайник, в котором лежал до боли знакомый предмет: серебристый, с выпуклой чёрной сердцевинкой.

– Это же тот…

– Миропорт, да.

– Но его у меня украли…

– Вор активизировал его, открыл проход в другой мир. Почти сразу его обнаружили Карающие. Они и до этого искали тебя вместе с Лероем – демоны могут самостоятельно перемещаться по мирам. Но, лишь когда они отыскали миропорт, мы узнали, куда ты попала.

Барон постучал пальцами по столу, и миропорт чуть приблизился, поднявшись к стеклу.

– Это древний и весьма полезный артефакт. Он попал в мои руки в незапамятные времена и оказался чрезвычайно полезен. Видишь четыре знака у каждого сегмента? Звезда – это миры, полные магии. Крест – те, в которых магия истреблена. Крест в звезде – миры, в которых магия побеждает. Звезда в кресте – магия, наоборот, в меньшинстве… Этих миров десятки, сотни и тысячи. Ты можешь выбрать любой, наставив стрелку на нужный тебе сегмент, деление, увидеть мир в чёрном стекле, выбрать его или попробовать найти другой… Миропорт обладает памятью и может переместить тебя в мир, или в конкретное место в конкретном мире, где ты уже была. Или которое хотя бы видела. Главное – захотеть переместиться… Впрочем, иногда миропорт может и пошалить – например, открыть портал в какой-нибудь мир без твоего прямого указания. Как, очевидно, и случилось с тем вором.

– Зачем ты путешествуешь по мирам? Что ты ищешь?

Джеймс Ридделл улыбнулся.

– Я смотрю, наблюдаю и учусь, Дайана. Я хочу создать новый, идеальный магический мир.

Дайана выдохнула воздух сквозь крепко сжатые зубы.

– Это… это невозможно… – неуверенно сказала она.

– Возможно. С твоей помощью, – ответил барон.

Лицо его вдруг озарилось неукротимой энергией. Он взмахнул рукой и над столом, прямо над миропортом, повисло зыбкое, трёхмерное изображение знакомой звезды.

– Шесть Печатей Вечного мрака, – торжественно объявил барон. – Каждая печать закаляется особым элементом и имеет соответствующее название: Ведьмино пламя, Серебро хранителя, Слеза убившего… Кровь проклятого, Прах бессмертного, Жизнь погибшего… Так давно, что нас ещё и в помине не было, эти печати закрыли Дверь, ведущую в мир Вечного мрака, и заточили колоссальную, грандиозную силу…

Улыбка Джеймса Ридделла стала шире. Мечтательней. Безумней. Дайана смотрела на него, затаив дыхание, предчувствуя нехорошее…

– Закрыв Дверь, Печати передали ей свои элементы. А после – их спрятали там, где они были созданы. В одном из миров, в стране, что называется Эвалонния…

Барон тихонько рассмеялся, уставился взглядом в никуда.

– Сейчас на её землях царит чудовищная Охота на ведьм. О, да… Но это не помешало одной колдунье отыскать все Печати, закалить их и попытаться использовать вновь. Дело в том, что Печати могут не только закрывать… Колдунья жаждала силы, что таилась там, внутри… Но оказалась чересчур слаба, чтобы её обуздать. Колдунью спасло лишь то, что она успела приоткрыть только щель. Элементы ещё не успели покинуть Печати до конца. И она закрыла Дверь снова, пустив на это почти все жизненные силы, едва не погубив саму себя… А Печати, что колдунья не успела перехватить, разлетелись по Эвалоннии.

Изображение звезды замерцало, побледнело. Потухло. Взгляд барона обрёл всегдашнюю твёрдость и ясность.

– Теперь я ищу Печати. И как только обрету все шесть – составлю на Дверях Мрака звезду.

Барон улыбался, глядя дочери в глаза. Улыбался, как никогда раньше…

– И ты будешь стоять рядом, Дайана. И ты впитаешь силу вместе со мной. Ну а дальше… – улыбка исступленного счастья растянулась до предела. – Мы создадим свой мир, сольём несколько реальностей воедино!

Дайана молчала. Слушала. И эта идея с каждым словом, что произносил отец, нравилась ей всё меньше и меньше.

– Сольёшь несколько реальностей? Объединишь несколько миров?

– Да.

– Как это произойдёт?

– Быстро, – глаза отца засверкали, когда он подался к Дайане через весь стол. – Кусок из одного мира, кусок из другого, отсюда, оттуда… Мозаика миров!

– Но что… – хрипловато начала Дайана. – Что произойдёт с другими частями? Остатками этих миров?

Джеймс Ридделл фыркнул, откинулся обратно на стул и небрежно отпил из кубка.

– Они канут во тьму. Кому нужны эти остатки?

Дайана ощутила, как стремительно леденеет сердце.

– Но их люди? Животные? Обитатели?..

– Это неважно. Новый мир можно построить только на обломках прошлого. Катастрофа – вот основа будущей прекрасной жизни! Мира безбоязненного колдовства! И мы с тобой будем править, и мы…

Барон замолчал, стоило дочери подняться на ноги.

– Дайана? Да…

– Я не буду этого делать.

Предгрозовая тишина. И лицо, что медленно-медленно затягивает инеем.

Дайана смотрела, как исчезает улыбка. Как тускнеют глаза. Холодеют, будто могильный мрамор.

Джеймс Ридделл встал.

– Я не буду этого делать, – повторила Дайана. – Убьёшь меня?

Губы на лице-маске всё-таки дёрнулись.

– Дам время подумать.

Дайана улыбнулась, ощутив, как сложились горькие складки у рта.

– Не надо было меня искать. Зря ты всё это затеял.

Барон ничего не ответил ей. Лишь крикнул в пустоту комнаты:

– Слуга!

Безликий в сером плаще молниеносно возник рядом.

– Уведи.

Дайана посмотрела в когда-то родные глаза. И отвернулась.

***

…Выплеснуть воду в огонь – так, чтобы зашипел рассерженной кошкой. Налить вина из приготовленной загодя бутылки. Отпить, сплюнуть – и отшвырнуть кубок.

Отказалась. Отказалась!

Фиолетовый дым объял жилистый, дрожащий кулак.

«А теперь успокоиться», – прозвучал в голове извечный холодный голос.

Верно. Успокоиться.

Джеймс Ридделл сел за стол – прямой, как стрела.

Успокоиться.

…И призвать Лероя.

Глава 33. Калейдоскоп иллюзий

Дайана сидела на кровати, сцепив руки на коленях, обтянутых фиолетовым шёлком: вместо рта – жёсткая линия, глаза – будто небо перед грозой…

Порыв нежного, весеннего ветра – и в комнате появился серый Слуга, что принёс ей завтрак. Он повернул безглазое лицо в сторону стола, приметил нетронутый со вчерашнего ужин, и под его кожей, не закрытой дымными волосами, быстрее быстрого замигали молнии и вспышки. Дайана знала, что так дух выражает неодобрение – приноровилась читать его чувства – да только ей было всё равно.

Дайана уже второй день отказывалась от пищи. Желудок пытался давить на жалость, тоненько, заунывно скулил, но она старательно подавляла голод и лишь злилась, когда Слуга усердно приходил три раза в день, принося то изысканный завтрак, то аппетитно пахнущий обед, то умопомрачительный ужин…

Дайана ещё и пальцем не притронулась к еде. И с каким-то извращённым удовольствием оставляла её киснуть и заветриваться.

Слуга повернулся в сторону Дайаны. Шагнул ближе к кровати, указал бледной лапкой на поднос.

Конечно же, ноздри предательски дрогнули.

Треска в сливочно-мятном соусе… Россыпь рачков-креветок… Апельсиновый сок…

– Исчезни, – буркнула Дайана и демонстративно отвернулась.

Слуга замигал ещё неодобрительней, но подчинился, как всегда оставив свежую пищу на столе.

Нутро тут же кольнул голод.

«Ты же не думаешь, что папочка тебя отравит? – съехидничал голосок в голове. – Ведь ты нужна ему. Он до сих пор надеется, что дочь передумает».

Не передумает, угрюмо подумала Дайана.

На какой ты стороне – дело выбора, а не случая. И она сделала свой выбор.

Желудок завыл, точно брошенный пёс.

– Ну ладно, ладно, ладно! Победил! – зло крикнула Дайана, соскальзывая с кровати.

Прошелестел длинный подол. Скрипнул стул. И вилка боевым трезубцем ткнулась в несчастную треску.

…Когда половина рыбёшки была съедена, Дайана мрачно откинулась на спинку стула и в который раз задумалась.

Что же делать?

Её не закрывали в комнате. Она могла свободно передвигаться по замку и даже выходить на стену – но большей свободы ей, разумеется, не давали. Она опять, совсем как в Хокклоу, была заточена.

Дайана вспомнила извилистые, словно кишки, каменные коридоры. Чернолатных воинов, что патрулировали замок – мертвеннолицых, как вампиры, и жёстко-неприступных, как скала.

Ох уж эта скала…

Дайана поёжилась. Твердыня, что несла Ноттар, казалась древней и непобедимой. Те, кто жили на ней испокон веков, давным-давно обратились в прах. И теперь эта цитадель принадлежала Ридделлам.

В дверь постучали.

Дайана вынырнула в реальность, ощутив, как на шее затрепетала жилка. Слуги никогда не стучали. Стало быть, это снова отец.

И снова уговоры.

Дайана вздохнула, разгладила складки платья на коленях.

И снова «нет».

– Входи!

Дверь открылась. В комнату, блестя жемчужно-белыми зубами, шагнул сереброволосый Лерой.

Дайана стиснула руки: она пригласила войти демона.

– Ты? – стараясь не показывать страх, осведомилась Дайана со всем доступным ей презрением. – Зачем ты здесь?

– Пришёл засвидетельствовать своё почтение, миледи Ридделл, – проглотив её грубость, благожелательно ответил гость и слегка поклонился.

– Ты это сделал. Теперь убирайся.

Лерой рассмеялся – странным, каким-то придушенным, будто через войлок, смехом – и внезапно оказался рядом. Сел напротив ошарашенной Дайаны, пристроив сбоку трость с перламутровым камнем-яблоком. Небрежно подцепил с тарелки креветку. С аппетитом прожевал. И, опустив подбородок на сплетённые пальцы, уставился на девушку.

– Всё не так просто, моя милая. Вы можете разрешить мне войти – но ухожу я лишь по собственной воле, – улыбаясь, сообщил он.

Побагровев, Дайана вскочила на ноги, стремясь держаться от него как можно дальше. Лерой никакого расстройства не выказал: передёрнул плечами, стянул с тарелки ещё одну креветку, обмакнул в остатки мятного соуса… И на мгновение зажмурился от удовольствия.

В этот раз на нём не было молочного бархата и вороньего плаща. Выглядел он по-современному, настоящим модником из богатого района Линдо: костюм-тройка цвета сахарной пудры, штиблеты белой кожи, не древний посох, а трость… Но в память о прошлом облике на груди чернели три тонких пера. Волосы отливали всё той же холодной платиной, и всё так же пугала неестественная, металлическая гладкость лица…

А глаза, что раньше никак не удавалось разглядеть, были разными: один – зелёный, как турмалин, другой же – чёрный, будто оникс.

– Это ведь тебе подчиняются Карающие, так? – вдруг вырвалось у Дайаны.

– Вы правы, милая леди, – ласковым, словно прикосновение бабочки, тоном откликнулся Лерой. – Я польщён, что вы знаете обо мне.

– Не думай, что тебе оказана честь, – вскинула подбородок Дайана. – Ты убил мою подругу!

– Фактически – не я. Это Карающий забрал её Жизнь, – подавив зевок, спокойно ответил Лерой, точно говоря о погоде. Он погладил набалдашник трости и без предупреждения улыбнулся. – Карающим это нужно для пропитания. А что до меня – я просто собираю… коллекционирую Жизни.

– Убирайся! – задохнувшись от омерзения, прокричала Дайана. – Я не желаю тебя видеть!

Но Лерой встал, и на губах его вновь заиграла улыбка.

– Чтобы прогнать меня, требуется нечто большее, чем слова.

Быстро – Дайана даже не осознала, насколько быстро – улыбка оказалась вплотную. Пахнуло мятой. И лавандой.

– Требуется… Сила.

Шёпот. Шёпот со всех сторон.

Зрачки в глазах исчезли. Радужку заволокло чёрной, как дёготь, пеленой.

На Дайану смотрел Карающий.

Похолодеть, отпрянуть, закричать…

И не услышать ни звука.

Каблук угодил во что-то мягкое, податливое, словно трясина. Комната закрутилась вокруг – и будто поглотила саму себя. В лицо ударил песок: мелкие, белёсые, как пыль, песчинки, кристаллики, что вонзились в глаза, колкими поцелуями царапнули кожу…

А когда песчаная волна схлынула – Дайана уже стояла среди пустыни. Одна.

Нервно облизать губы, оглядеться…

Небо – чёрное, как траурный креп. Песок – умопомрачительно-светлый, цвета жемчужной пыли. Холод мраморного склепа, оглушительная тишина, пустота…

…Нет, не пустота.

Что-то задело фиолетовый рукав – и отскочило, метнулось лисьим хвостом. Сбоку, сверху, из-под ног.

Рот Дайаны приоткрылся. Огибая её, вверх взмывали серебристые тени – словно обитатели морских глубин, что поднимались к поверхности моря ночами, пульсировали и переливались странным холодным огнём…

Это было печально. Это было прекрасно.

Хотелось лечь на песок. Закинуть руки за голову, да остаться здесь. Просто лежать, смотреть… Смотреть, как они кружат, как пугливо подлетают к самому лицу… Шепчут что-то…

Смотреть. Точно коллекционер на любимую коллекцию. С жадной любовью… С желанием дополнять.

Среди антрацитовой черноты неба промелькнуло нечто более чёрное.

«А ведь и ты можешь создать свою коллекцию…»

Шёпот серебряных теней испуганно стих.

«Ты можешь обладать…»

Бесшумно как смерть взмахнули огромные крылья.

«…Лишь стоит тебе пожелать».

С неба смотрели десятки, тысячи белых, словно черепа, ликов. Готовых подчиниться… Готовых убивать. Беспощадными жнецами косить и косить чьи-то жизни.

Прохладный запах мяты – совсем близко. Неслышная поступь ног.

– Прими свою Силу – и сможешь ими повелевать, – прошептали губы Лероя в самое ухо. – Прими свою Силу – и сможешь свернуть горы!

Карающие смотрели с беспросветно чёрных небес. Ни звёздочки, ни огонька…

– Стоит пожелать… Стоит загадать…

Холод цепких пальцев опустился на плечи.

«Загадать», – мысленно повторила Дайана.

И услышала чужой голос, ощутила рукой чужие пальцы. Тёплые, хоть и сверкающие мертвенной белизной.

«Загадывай желание, Ридделл».

Звёзды над Линдо. Звёзды, величиной с кулак.

– Загадать…

Сладкий запах. Сладкий шёпот.

«Уже загадано».

– Убирайся!

Крик потонул в рёве урагана. Песок вздыбился, унёс хохочущего демона прочь. Буря взвилась до небес, разметала Карающих на обрывки и клочья. Дайана упала на колени, вонзила дрожащие пальцы в песок…

Песчаная волна поднялась, будто белая кобра. И накрыла.

***

…Горное ущелье. Река – жидкая лазурь, что несёт кувшинки – золотые блики. Ослепительно-белые, как песец, шапки снегов.

Зажмуриться снова?

Нет.

Дайана медленно встала на ноги, чувствуя, как холодеет ладонь, полная серебристого песка. Она стояла на самой вершине одинокой горы, и ветры, что царили вокруг, обдували её то жаром, то холодом.

– Красиво, не правда ли?

Он подошёл с правого бока, упёрся обеими руками о трость. Дайана отшатнулась, и вниз посыпались камешки.

– Это – Майтрин, – беззаботно, с мягкой улыбкой сообщил ей Лерой, кивнув в сторону реки. – А вон там, у тех гор, далёкий северный Беадорф. Там обитают нордены.

– Зачем я здесь? – резко спросила Дайана.

Лерой поглядел на неё васильково-голубыми глазами и улыбнулся, отчего на гладких щеках появились ямочки.

– Чтобы ты узрела часть Эвалоннии, облюбованную твоим отцом. Чтобы осознала всю мощь его замысла.

Зачаток нового мира…

Он и вправду прекрасен, с бесконечной грустью подумала Дайана.

Лерой чуть склонился к ней, будто уловив мысли.

– Это лишь часть мозаики, дорогая. И ты можешь помочь собрать её воедино.

– Я стану ведьмой? – спросила Дайана, наблюдая, как плывут золотые блёстки на Майтрин.

– Намного, намного больше, чем ведьмой! Ты будешь властвовать над бурями, морями и мирами… Видеть счастливые лица слуг, умирающих за тебя, и тьму, в смирении ползающую у твоих ног… Разве ты не хочешь этого, Дайана? Разве ты не хочешь править?..

«Нет, нет», – кричало где-то далеко внутри.

А затем вспомнилась Моргейна.

«Всего одно слово родит пламя. Всего один изгиб тонких губ – и на землю обрушится дождь».

Лерой приблизился. Нежно приобнял одной рукой.

Ногти Дайаны впились в ладонь, бледное лицо её чуть подрагивало.

– Тебе не нужно бояться этого. Ты не можешь не любить колдовство: это уже в твоей крови. Посмотри.

Дайана проследила за его взглядом, и…

Песок с мёртвой пустыни исчез. Вместо него ладонь Дайаны обвивали языки тёмно-аметистового пламени.

– Нет!

Зрачки её расширились от ужаса.

– Не бойся, – промурлыкал Лерой. Глаза, что стали топазовыми, ярко засверкали. – Только почувствуй… Прими Силу…

– Нет!

Фиолетовый огонь погас, и руки Лероя отдёрнулись.

Дайана подавила дрожь. Смахнула холодный пот с лица.

– Нет, – тихо, но твёрдо повторила она.

Ущелье, река и горы утонули во тьме. Вместо них появилась комната с грубыми, каменными стенами.

Дайана подошла к окну. Подняв руку, стиснула пальцы на шершавой решётке.

– Скажи отцу, что я отказываюсь. Он может убить меня, если хочет. Мне всё равно. Но я отказываюсь… Отказываюсь быть ведьмой. И уничтожать.

Вздох, лёгкий сквозняк, тишина…

Демон исчез, можно было не оборачиваться, чтобы узнать это.

Конечности мелко задрожали, рука крепче сжалась на решётке, и непрошенные слёзы смочили глаза.

«Улыбнись, Ридделл.

Ведь ты выдержала испытание.

Выдержала».

Дайана сморгнула слёзы…

И улыбнулась.

***

В кресле возле камина сидел человек. Лицо его было мрачным, длинные пальцы правой руки постукивали по чёрному бархату подлокотника.

Человек неотрывно смотрел в полыхающий перед ним огонь, что освещал его восковую бледность. Нервничал.

Порыв ветра, едва слышное покашливание…

– Ну? – не оборачиваясь, спросил барон Ридделл.

– Отказалась, – горестно вздохнул в ответ Лерой.

Тишина. Резкий жест, чтобы демон сел рядом, в кресло напротив.

Лерой подошёл и поклонился, перед тем, как изящно присесть. Барон повернул к нему голову, обдал холодным, как лёд, взглядом.

– Похоже, ты перестал быть таким уж мастером иллюзий?

Лерой обиженно скривил губы.

– Зачем так оскорблять верного слугу, милорд? Ваша дочь своевольна. Вряд ли я мог уговорить её, если она не слушает даже отца.

– Упрямая, – отведя взгляд, с невольным восхищением пробормотал Джеймс Ридделл. – Вылитая мать. Но что же теперь делать…

Лерой наклонился к столику, что стоял между креслами. Поглядел на шахматы, которыми барон, бывало, тешился в одиночестве.

– Что делать? – повторил Лерой, и в голосе его почудилась крохотная насмешка. – Вы же знаете, что есть ещё один вариант.

Барон повернул к нему голову. Глаза сузились, пальцы – скрючились, как у ястреба, что заметил добычу.

– И какой же?

Лерой подхватил с доски двух королев. Повертел в руках белую и чёрную фигурки. Нежно улыбнулся. И в упор посмотрел на барона.

– Раздвоение.

Пальцы Джеймса Ридделла вдруг окостенели. Вцепились в подлокотники.

– Это слишком тяжело. Она может не выдержать.

– Великая цель оправдывает средства… – тихонько заметил Лерой, ставя фигурки обратно.

Барон молчал долго. Так долго, что дрова в камине успели прогореть доугольков.

– Хорошо, – наконец скрежетнул он. – Я попробую это. А ты – продолжай поиски.

Лерой встал, подобострастно улыбнулся.

– Слушаюсь, милорд.

Вихрь воздуха – и демон исчез.

Барон вновь повернулся к гаснущему камину. Лицо его снова было бесстрастным.

И только углы губ продолжали подёргиваться.

Глава 34. Капля крови на стали

Море ворчало, как старый брюзга. Плевалось и харкало ошмётками пены. Оно презирало всё и вся: белокрылых чаек, скалу и замок, чьи башни попирали небеса… молчаливых демонов, что, возникая из ниоткуда, задевали его лохмотьями и ступнями…

…И Дайану, которая, скрестив руки на груди, стояла на стене.

Ветер несмело касался длинных, фиалковых рукавов. Касался мочек ушей, словно собираясь рассказать что-то. Приносил запах моря – столь сильный, что мнилось, на зубах от него поскрипывает соль. Ноябрьское, раскалённое добела солнце грозило выжечь глаза. Но Карающим, водомерками скользившим по водной глади, не было до него никакого дела…

Демоны – тут, демоны – там, мрачно подумала Дайана, покусывая губы. Охранники – мёртвые, как порождения драконьих зубов, безликие духи – Слуги… Окружена колдовскими нелюдями со всех сторон света.

…А где-то далеко-далеко отсюда, развалившись в каюте на одного, в солнечную Остралию плывёт Дориан. А, быть может, уже доплыл.

Дайана живо представила, как он сходит с трапа, насвистывая «Боже, храни Королеву!», подкидывая отцовский брегет в руке… Как ступает на землю, прокалённую вечным летом… И победно, совсем как его любимый Эдди Меркьюри, поднимает ввысь кулак.

До чего жаль, что она с ним толком не попрощалась…

Дайана сгорбилась, ощутив на языке привкус железа. Облизала прокушенную губу.

«Не раскисай, Ридделл!», – тотчас пронеслось в сознании.

Не раскисай…

Дайана бледно улыбнулась.

Ей остались лишь воспоминания. Но и они грели душу.

Дайана медленно двинулась с места, глядя вперёд – и не видя Ноттар перед собой.

Вот Дориан, как всегда бесшумный и неотвратимый, склоняется над ней в оранжерее: «Что это, Ридделл? Никак захотела выиграть конкурс на самую большую тыкву?»

Вот он ведёт её, ничего не подозревающую, на Гибралтарскую площадь к десяти утра. И громогласно хохочет, когда в дюйме от Дайаны выстреливают фонтаны, заставляя её чуть ли не запрыгнуть на Колонну Мейсона…

Вот он вручает карамельное яблоко. Вот он спасает её от Финнигана в переулке. Вот он…

Дайана улыбалась, шла и вспоминала. Замок растворился, исчез. Она снова летала по Дому Дрейков, срывала пыльные покрывала, гладила нежные, как атлас, розовые лепестки, спорила, злилась и смеялась.

А потом…

Образы, от которых так сильно колотилось сердце, исчезли, будто корабль, что угодил в шторм.

Дайана шагнула в свою комнату и увидела Слугу, недвижимого и печального: чёрный плащ вместо привычного серого, редкие вспышки на плоском лице, капюшон…

– Ты должен сделать что-то плохое, да?

Конечно, он ничего не ответил. И лишь голова в капюшоне склонилась ещё ниже. Печалясь. Стыдясь…

Дайана грустно улыбнулась.

– Так делай, что приказано. Я на тебя зла не держу.

Слуга подошёл и, старательно избегая её взгляда, подал знак следовать за ним.

Что ж.

Неважно, куда её отведут, и что с ней сделают. Она не изменит своего решения. Она больше не будет убегать и бояться.

«Выше нос, Ридделл!»

Да. Выше нос.

Дайана расправила плечи, гордо вскинула подбородок… И пошла вслед за Слугой.

***

Зал. Столь великий, что кажется, и дыхание порождает здесь немыслимо громкое эхо. Дорожка из кривых свечей, магический круг – мерцающие, как гнилушки, письмена, что начертаны прямо на базальтовом полу… И барон, что смотрит на дочь непонятным взглядом.

Стоя в дверях, Дайана молча глядела, как отец, вооружённый мечом, идёт к ней через огромный зал. Она позволила взять себя за руку, даже через перчатку ощутив, до чего ледяная у него ладонь. Позволила завести себя в круг.

Что-то невидимым обручем сдавило голову. Барон выпустил руку. Отступил на шаг – и неуловимо быстро приставил к горлу Дайаны меч.

«Ридделлы не ведают страха. Ридделлы всегда сильны. Ридделлы…»

Движение – лёгкое, будто касание иглы. Крохотный рубин из крови на стали.

Барон вышел из круга, и письмена тут же окрасились фиолетовым.

Воздух обжёг холодом, уши на секунду оглохли, словно над каждым из них ударили в тарелки. Дайана задохнулась, рванула прочь из круга…

…Но незримая преграда отбросила обратно.

Кровавая капля скатилась в чашу, подставленную Слугой. В руках Джеймса Ридделла появился фолиант: истрёпанный, древний, как старец.

С каждого символа под ногами Дайаны поднялось по огненному завитку. Неслышно подкрался страх, вонзил в тело крючки-когти.

«Нет! Ридделлы всегда сильны! Ридделлы…»

Рука с ястребиным перстнем поверх перчатки тронула ветхие страницы. И Джеймс Ридделл заговорил, творя заклинание на крови.

С первым же словом пришла боль. Невыносимая, разрывающая… Боль, что преследовала одну только цель: подавить, подчинить, сломать…

Колени Дайаны ударились о камни.

– Я не хочу… быть, как вы… – упрямо выдохнули перекошенные губы. – Я не буду… как вы!..

Она навсегда останется Ридделл, и Ридделл по крови. Но это не значит, что она примкнёт к отцу! Были другие люди, другие Ридделлы… Она не верит, что все они обладали злой Силой, причиняли зло!

Монотонный голос не умолкал; жуткие, непонятные слова метались в воздухе, как летучие мыши. Дайана корчилась, стоя на коленях посредине круга. На глазах её выступили слёзы, и зал на мгновение раздвоился, всё раздвоилось на равные части…

– Я… не буду…

Фиолетовый свет. Там, где подсыхала капелька крови.

– Я…

Чаша в руках Слуги взорвалась – запрыгали по камням черепки.

А пламя, что вырвалось на волю, накинулось на духа.

«Нет!»

Попытаться встать, попытаться закричать… Боль с лёгкостью швырнула обратно.

Барон продолжал читать. Безмолвно кричащий дух – гибнуть.

«Цель оправдывает средства, милая», – словно чьи-то губы коснулись уха.

Крик прорвался – неистовой яростью, что пронеслась по залу, разметав перекошенные свечи. Дрожь, от которой трясло всё тело, перешла в камень: пол дрогнул, обнажая земляные недра. И край расселины – щербатой, как улыбка монстра, – коснулся магического круга.

Встать на ноги, ударить по невидимой преграде кулаком…

Символы, что оберегали круг, потускнели. Крохотное пламя на каждом из них погасло.

Ударить ещё, закричать! Остановить их, пока ещё не поздно!..

…Поздно.

Дух исчез – ни обрывка плаща, ни клочка плоти. Аметистовый вихрь, сыто гудя, расширился и потемнел. Но что это? В нём промелькнула смутная фигура?

Внезапный страх. Новая боль – будто кровь в каждой жилке закипела.

…Так и есть. Пламенный некто повернулся, чтобы в упор уставиться на Дайану.

Белая, серповидная вспышка – улыбка.

Сотня кинжалов заворочалась в голове.

«Нужно вырваться. Убежать. Найти выход отсюда!»

Кулак ударил прозрачный барьер – и вошёл в пустоту. Но шагнуть из круга Дайана не успела.

Пламя бросилось, обернулось вокруг фиолетовой змеёй. А дальше…

Дайана вскрикнула, отступила. Глаза её расширились.

Аметистовое платье, смоляные завитки волос. Волчья улыбка на до ужаса знакомом лице.

Дайана вдруг поняла, что ноги больше не держат её.

Зал поплыл, вспыхнул… И перевернулся.

***

…Вокруг только жар, темнота и злая, как цепная собака, Сила. Но вот из-за угла вылетает Дориан с глазами, раскалёнными докрасна.

– Беги, Ридделл, беги!

И она бежит. Бежит по гулким, полным спутанных проводов и старых рельсов лабиринтам. Вбегает в первую открытую дверь, проносится по залу, огибая колонны…

Рдяные огоньки. Ониксовый трон.

Вампиры кланяются, точно хозяйке. Подводят к сиденью из чёрного, как тьма, камня. И Аббат, звеня бубенцами на костюме придворного шута, почтительно подносит кубок чистого серебра.

Глоток вязкого, солёного…

Кубок летит прочь, ужас туманит разум. Дайана вскакивает, бросает солнечный брегет… Бежит.

Дальше, дальше, дальше… По Кроличьей норе – и ввысь. Холодный вихрь подкидывает к небу, крутит, словно воздушная карусель.

Но Линдо больше нет. Линдо раскололся, развалился на части. Дайана падает в никуда, разевая беззвучно вопящий рот…

Внезапная каменная твердь. Ущелье невдалеке, из глубин которого то и дело выстреливает аметистовое пламя.

А на краю – две фигуры в чёрном и белом.

Дайана слышит хриплое дыхание, лязг мечей, что сверкают в руках… Но больше – ни звука.

Одинаково быстрые, одинаково сильные. Невероятные выпады, молниеносные удары…

Пляска огня продолжается. Бесконечной мукой тянется бой. Но вот…

Дайана вздрагивает всем телом, когда чёрный воин пронзает противника насквозь. Кажется, это в её груди кровавым цветком распускается рана.

Победитель сталкивает побеждённого в огонь. Успевает презрительно махнуть вслед… Но колени подгибаются.

И он умирает.

***

Дайана очнулась, лёжа на своей кровати прямо в платье. Глубоко вдохнула и выдохнула, провела дрожащей рукой по лицу…

Лёгкий смешок заставил руку отдёрнуться.

Девушка-двойник сидела в изножье и смотрела на Дайану, накручивая на палец чёрную прядь.

– Ну, привет.

Дайана не ответила. Лишь неловко, шурша юбками, сползла с постели, стараясь держаться подальше от неё.

На загривке шевелились волосы. Во рту было солоно, будто и вправду пила кровь…

– Кто… – начала Дайана и закашлялась. – Ты кто?

Девушка рассмеялась, сощурив глаза. Встала с небрежным изяществом зверя. Теперь одетая в мужской костюм – куртка и брюки для верховой езды – она была копией Дайаны во всём, кроме глаз. Тёмные, цвета штормовой сини, они таили в себе скрытую угрозу.

– Я-то? Элейн, разумеется.

– Элейн? – тупо повторила Дайана. Она никогда не любила своё второе имя.

– Так точно. Вторая половина твоей сущности, – весело сказала девушка-двойник и пояснила: – Тёмная половина, учти.

Она шагнула ближе. И развеселилась ещё больше, стоило Дайане попятиться.

– Зачем ты здесь? – выпалила она, отступая к стене. – Зачем отец это сделал?!

– Глупый вопрос для такой умной девочки, – с нескрываемой издёвкой ответила Элейн.

Взгляд Дайаны заметался по комнате. Она облизала губы, скороговоркой заговорила, словно размышляя вслух:

– Я отказалась помогать. Но ему нужна Сила, а не моя злая сущность. Мой дар… Мой… – Дайана вскинула на Элейн глаза. Двойник деловито изучала ногти. – Мой дар тоже разделился? Отвечай!

Элейн подняла взгляд, блеснувший красными огоньками.

– Извини. Теперь он только мой.

– Ты лжёшь! – в отчаянии вскричала Дайана.

– Тогда почему ничего не происходит? Ты в ярости, а замок не разнесло на куски, – хладнокровно заметила Элейн.

– Нет! Ты всё врёшь, врёшь, врёшь!..

Элейн расхохоталась.

– Отнюдь, – сказала она, отсмеявшись. – И очень скоро, – с плотоядной улыбкой добавила Элейн, – я буду создавать миры… Разрушая.

Дайана чуть не зарычала от бессильного гнева. Нет, это не может быть правдой!

– Я не позволю тебе! – выкрикнула она – шагая Элейн навстречу, поднимая для пощёчины ладонь…

Насмешка в сапфировой синеве. Ни слова, ни движения – но рука Дайаны тут же застыла, будто нечто невидимое, цепкое перехватило и оплело её в полёте.

Элейн подступила вплотную – так, что дыхание коснулось лица.

– Я достаточно томилась взаперти, – шепнула она, скаля зубы. – Но больше никто не удержит меня. Никто и никогда. Поняла?

Миг – и рука освободилась. Взмах продолжился, но рука ударила пустоту: Элейн ускользнула, неуловимая, как ветер. Дайана пошатнулась и упала.

Хлопнула дверь. Но леденящий смех двойника продолжал метаться по комнате и звучать в мозгу.

***

Она шла бодрым, пружинистым шагом. Ноздри трепетали, вбирая сладостно-холодный воздух, пальцы касались каменных стен, обводя все шершавости и бугорки. Хотелось броситься вскачь, пройтись по всему замку в ритме джиги, во всё горло вопя: «Свободна, свободна!» на каждом углу…

Элейн стянула у встречного Слуги кроваво-красное яблоко с подноса. Впилась в него так, что по сторонам брызнул восхитительный сок. Съела – жадно, урча, упиваясь каждым укусом… чувствуя, как работают её челюсти, как смыкаются и размыкаются её зубы…

«Свободна. Свободна!»

Навстречу попался драконий воин. Элейн послала ему воздушный поцелуй, промчалась по лестнице и выскочила на стену.

Солнце стояло в зените. Элейн простёрла в его сторону раскрытую ладонь, сжала её в кулак, словно пытаясь погасить светило… Небо тотчас накрыла тень.

Элейн расхохоталась. Запустила яблочный огрызок в неспокойное море, крикнула: «Хэй!» Карающим, что порхали вдалеке. И бегом кинулась вглубь замка.

Вот и нужная башня. Вот и нужная дверь.

Постучать или войти так?

Элейн тряхнула волосами, бесстрашно улыбнулась… Вошла без стука.

Барон Ридделл сидел за столом, перелистывая фолиант. Рядом поблёскивало серебро миропорта, что покинул стеклянное гнездо.

– Приветствую, сэр! – громко сказала Элейн, вытянув руки по швам.

Молчание. Непроницаемое лицо. Потом – едва уловимая гримаса.

Брезгливость?..

Кулаки невольно сжались.

Небрежный взмах рукой, грубый приказ:

– Сядь.

От деланной улыбки заломило скулы. Элейн не сдвинулась с места.

– Спасибо, я постою, – изысканно-вежливым тоном отозвалась она и добавила, сверкнув на барона глазами: – Меня зовут Элейн… сэр.

Бровь, будто нарисованная густой тушью, приподнялась.

– Элейн? – холодно переспросил барон.

Резкий кивок.

«В яблочко… сэр».

Барон повернулся обратно к фолианту, невозмутимо зашелестел страницами.

– Ты знаешь, зачем ты здесь? – не глядя спросил он, больше не предлагая Элейн присесть.

Проглотив досаду, Элейн с жаром произнесла:

– Да! Я готова начать прямо сейчас! Отправиться на поиски Печатей в Эвалоннию, а потом…

Шелест бумаги прекратился. Джеймс Ридделл обратил к Элейн лицо – белое, точно камея. С прежним холодом проговорил:

– Сейчас? Нет. Хоть ты и обладаешь Силой, для начала тебе нужно научиться её использовать.

– Но…

– Для начала ты пройдёшь обучение. Впитаешь нужные знания. Прочитаешь книги.

– Но, сэр… – снова заговорила Элейн. Суровым, однако не лишённым благородства жестом барон заставил её замолчать.

– Ты думаешь, будто знаешь всё. Ты ошибаешься. Мне вовсе не нужна грубая, необузданная Сила. Ты должна её контролировать, должна понимать. Держать в руках и её… и себя, – веско произнёс барон Ридделл.

У Элейн чуть скривились губы. За кого он её принимает?

– Не противься обучению. Иначе вновь станешь единым целым с Дайаной.

Не устояв, Элейн оскалилась, даже не пытаясь выдать оскал за улыбку.

– Хорошо, сэр. Я буду куда послушней, чем ваша дочь, сэр, – сквозь зубы сказала она и отвесила издевательский поклон.

Вот оно, вот!.. Злое ликование как змея поднялось внутри, стоило осознать, что ей удалось пробудить в бароне холодную ярость. Серые глаза потемнели до черноты, рука с тихим бешенством захлопнула фолиант.

Барон приподнялся, открыл рот, отчего на щеках прорезались жёсткие складки, и Элейн с какой-то дикой, исступленной и невыразимо сладкой яростью поняла, что его кулак вот-вот вспыхнет фиолетовым. Ещё успела изготовиться, ещё…

Но схлестнуться не удалось.

В комнате разлился тонкий и очень свежий запах сирени. Появился Лерой.

– Милорд, я… – начал было он, но заметил Элейн, готовую к бою. – Ах, здесь миледи!

Демон уважительно поклонился, провёл по ней взглядом густо-лиловых глаз. Элейн прищурилась, криво улыбнулась.

– В чём дело, Лерой? – спросил барон, вставший на ноги.

Демон сверкнул безупречной улыбкой.

– Кажется, мы нашли первую Печать.

Глаза барона расширились. Быстрым шагом он вышел из-за стола.

– Какую из них? – горя нетерпением, спросил Джеймс Ридделл.

В голосе Лероя прозвучала нескрываемая гордость:

– Печать Ведьминого пламени.

– Наконец-то!

Лицо барона чуть ли не засветилось от восторга, что вдруг прорвался изнутри. Но тут он снова заметил Элейн, и восторженность мигом потухла.

– Сэр? – неуверенно спросил Лерой. – Вы готовы отправиться к Печати?

Барон мотнул головой и заговорил. Голос его обрёл прежнюю властность и жёсткость:

– Да. Но я пойду один. Вызови Карающего.

Лерой не моргнул и глазом, но в окно тут же просочилось гибкое, словно гуттаперчевое, тело. Встало за плечом барона – бесшумное и молчаливое, как тень.

– Ты останешься здесь. С ней, – барон указал на Элейн кивком подбородка. – Можешь начинать её обучение.

Лерой не высказал удивления. Лишь поклонился и кротко ответил:

– Всенепременно, милорд.

Джеймс Ридделл сузил глаза. Больше не удостоив ни Лероя, ни Элейн взглядом, он повернулся к Карающему, чтобы, взяв его за протянутую ладонь, в секунду исчезнуть.

Глаза Элейн и Лероя, что остались в комнате одни, встретились.

– И как же зовут нашу прекрасную леди? – с улыбкой спросил демон.

Глава 35. Кража ценностей

Каледония встретила дождём, ветром и трудностями.

«А кто говорил, что будет легко? – думал Дориан, с пыхтением карабкаясь по камням. – Решил спасти принцессу – будь добр пробраться в замок!»

«Пробраться в замок. М-да».

Дориан издал смешок. Глянул вниз, где на волнах, у подножья скального острова, покачивалась его утлая посудина-лодчонка… Высота была уже приличной. И будет ещё приличней, если он продолжит играть в человека-паука.

А он продолжит.

Прыгнуть, зацепиться, перескочить шаткий булыжник…

Пальто, что от ливня обрело цвет мокрого асфальта, успело подсохнуть. Плечи его стали пепельно-серыми, но низ пока оставался сырым. Пахло влажной шерстью, землёй и камнями.

Распластавшись, Дориан полз вверх и усердно отгонял навязчивые мысли о горячей ванне. Было промозгло, противно. И лишь клетчатый рюкзачок, под которым томился хитро закреплённый в перевязи меч, грел ему спину.

Камнепад с левого бока. Увернуться, отпрянуть, подтянуться… А потом – вверх, вверх, вверх…

«Ничего, – крепче стиснулись зубы. – Ещё чуть-чуть, ещё маленько… Скоро увидимся, Ридделл».

Стены Ноттара уже нависали над самой головой. Дориан, как мог, прибавил ходу. Миссия по спасению принцессы вот-вот перейдёт в новую стадию.

…А если эту принцессу стережёт дракон?

Какое-то чутьё заставило замереть у камня, обитого мягким, словно бархат, мхом. На краю зрения метнулась тень, порывисто взмахнули блестящие крылья.

«Накаркал, дурень!» – немедля обругал себя Дориан.

Тварь, что не боялась холодного серебра, кувыркалась в воздушных потоках. Вот к ней присоединилась ещё одна. И ещё.

Что делать, если заметят?

Дориан нащупал в кармане шарик метательной бомбы. Далеко не такая мощная, как «Солнечный Взрыв», но всё-таки лучше, чем ничего.

…В ту памятную ночь Дориан всё же вернулся домой. Кое-как пробрался в цоколь, чьи стены и потолок защитили остальные этажи от гибельных разрушений… Вооружился тем, что чудом уцелело, переоделся и прежде чем двинуться в путь, захватил девчонкин рюкзак – пусть порадуется.

Полетав в своё удовольствие, крылатые наконец исчезли. Дориан перевёл дух, но тут же напрягся: «Не расслабляться, Двуликий! Не расслабляться!»

Древний Ноттар давил своей громадой. Дни его гордости и славы минули давным-давно. Однако сейчас он был напитан новой силой.

Выйдя час назад на каледонский берег, Дориан окинул замок на острове прищуренным взглядом. Развалины, как развалины, никаких признаков ни демона, ни человека… Неужто слизняк Монти наврал?

Но стоило вглядеться чуть пристальней, вспомнить Ридделл – и дымка иллюзии спала. Щербатые остатки башен местами обрели прежнюю стать, а среди зубчатых стен выросли тёмные часовые – такие же, как и на лестнице, что была прорублена прямо в скале и вела к главным воротам.

«Ридделл. Пароль сошёлся до последней буковки», – улыбнулся Дориан, отправляясь на поиски лодки.

Вспоминая это сейчас, карабкаясь подальше от удобных, но охраняемых ступеней, он старался не думать, что рискует не встретить девчонку в замке. Быть может, отец уже отправил её в другое место, быть может – вообще в другой мир… Что ж. Если так – он обязательно всё разузнает. Дрейки просто так не сдаются. И Дрейкам – губы тронула улыбка – всегда везёт.

Достигнув подножья стены, Дориан вытащил изобретение, популярное у Истребителей: крепкие, слегка загнутые когти для рук. Как следует приладил их, прицелился – и полез дальше.

Дориан вонзал когти в щели, выбоины и стыки меж каменных блоков, подтягивался и медленно, упорно продвигался вверх. Солнце почти скатилось к горизонту, когда он достиг зубцов. Привстал, осторожно выглянул…

Пара часовых невдалеке: постные лица, чёрные латы. Ни смешков, ни плевков, ни разговоров. Даже носы не почёсывают. Идеальная дисциплина.

Нырнуть в промежуток между зубцами. Приземлиться – тихо, словно мягколапый кот. И быстрей, к лестнице, вниз, во двор!

Дракона нет. Лишь распахнутые двери замка.

Усмешка.

Дрейкам всегда везёт.

***

Дориан неслышно скользил по лабиринтам коридоров. Порой отпрыгивал в тень, к стене, когда рядом раздавались шаги. И опускал руку на меч, что опять вернулся на бедро.

Он видел безликих сущностей, которые монашками семенили мимо, видел воинов, неотличимых от часовых – странных мертвяков с глазами, как мраморные шарики… Ни людей, ни, самое главное, Ридделл пока замечено не было. Это беспокоило. И злило.

Но вот слева показался выход на узенькую лестницу. Дориан бесшумно метнулся, заглянул…

Винтовая, закрученная штопором, лестница уходила в далёкую высоту.

Где обычно прячут принцесс?

Конечно же в башне!

Внутренний голосок упёрто твердил, что всё не может быть так легко. Что он вновь идёт на поводу у своего безрассудства…

Но Дориан уже летел по ступеням.

Запертая дверь из морёного дуба. Замочная скважина, прикрытая заслонкой от любопытных глаз.

Постучать? Позвать?

Нет, пускай будет сюрприз!

В пальцах блеснула отмычка.

Засунуть, аккуратно провернуть…

Тихо щёлкнуло, и в мозгу тут же грянули мысленные аплодисменты.

Дориан поклонился невидимым зрителям. Легче лёгкого потянул дверь на себя…

Наипустейшая комната. Только полки, что прогнулись от тяжести книг, на стенах. Пустой камин, кресла, пустой стул, пустой стол…

«…А погодите-ка».

Дориан шагнул ближе – к серебру, что мерцало на тёмном дереве.

«А не та ли это штука?»

Четыре секции, звёзды и кресты…

Рядом лежал потрёпанный том. Дориан коснулся его, открыл. Перелистнул страницы из телячьей кожи.

Пентаграммы, кляксы, письмена…

Внезапное отвращение заставило захлопнуть книгу.

«Нечего это смотреть. Её здесь нет. Так что вали отсюда, пока не застукали!»

Хорошо. Но сперва…

Дориан скинул с плеч рюкзак. И деловито упрятал на его дно серебряный предмет.

***

Он тенью прятался в тенях, скользил по украшенным гобеленами залам. Чувствуя раздражение, чувствуя злость…

Ястребы, вышитые светлой нитью, яростно глядели в ответ, стоило посмотреть на любой гобелен. Неживые охранники, бряцая оружием, заставляли вжиматься в стены.

«Где ты? Ну где же ты?»

Пламя факелов колыхалось, будто насмешник, что вилял перед ним задом. Небо за окнами окрасилось в сиреневый цвет.

Но тут Дориан, что безрезультатно проверил ещё пару комнат и вдвое больше залов, увидел в конце коридора скромную дверь.

«Попытка не пытка, Двуликий».

Дверь оказалась не заперта. Дориан распахнул её без малейшего скрипа, скользнул внутрь…

Ридделл стояла у зарешёченного окна и неотрывно глядела на море.

Кашлянуть, победно выпрямиться во весь рост…

Она подскочила, как от удара током. Обернулась в вихре аметистовой ткани и тёмных как ночь волос.

– Салют, Ридделл. Миленькое платье, – нарочито беззаботно сказал Дориан.

Звенящая, как струна, тишина. Девчонка окаменела, только ресницы порхали – быстро-быстро, словно крыло бабочки…

«Заплачет? – подумал Дориан. – Бросится на шею? Поце…»

– Ты… – выдавила девчонка. – Я думала… – она с усилием набрала воздуха в грудь, снова начала: – Думала…

– Что я уехал в Остралию? – помог ей Дориан, растягивая губы в улыбке. – Никак нет, Ридделл. Счастливый Континент подождёт. Сперва нужно тебя выручить.

От этих слов у девчонки покраснел нос. Она попыталась было сказать что-то ещё, даже шагнула, отчего Дориан невольно подался ей навстречу…

…Но момент оказался испорчен.

Ветерок, взмах лёгкой серой ткани – и Дориан шарахнулся назад, молниеносно выхватывая меч.

– Нет!

Ридделл в мгновение ока возникла на пути, загородила безликую фигурку собой.

– Это просто Слуга, он абсолютно безвреден! Он пришёл, чтобы помочь мне!

В руках, что мерцали, как Млечный путь, что-то лежало. Дориан приметил стопку плотной одежды и длинный свёрток, похожий на… Меч?

– Я собиралась бежать, – торопливо ответила Ридделл на его вопросительный взгляд.

– Да ну? Значит, я вовремя, – не без лёгкого самодовольства произнёс Дориан и деловито, глядя ей в самые глаза, проговорил: – Собирайся. Но в темпе! Я буду ждать у двери.

Ридделл с жаром закивала.

– Кстати, по-моему, вот это – твоё, – небрежно скинув рюкзак, Дориан подал его девчонке. Она просияла.

Напоследок Дориан смерил Слугу суровым взглядом. Затем вышел из комнаты и оглядел коридор.

Пока всё было тихо. Но только пока.

***

Из комнаты донеслись негромкие слова благодарности: девчонка прощалась со Слугой. Затем раздался лёгкий шорох.

Дориан обернулся – и одобрительно кивнул, увидев Ридделл, закутанную в дорожный плащ. Из глубин капюшона смело смотрели голубые глаза, у бедра висел немаленький меч. Вид у неё был решительный и суровый.

– Пойдём!

Они заспешили по коридору, свернули в гулкий обеденный зал.

Направо, теперь в новый коридор… Налево…

Дориан зыркал по сторонам опасливым взглядом. Быть невидимым в одиночку – плёвое дело. Беспрепятственно выйти из Ноттара вдвоём – задачка потрудней.

Поворот. Теперь туда… Ещё поворот…

Забежать на стену. Закинуть Ридделл на спину и спуститься до лодки, вниз – так думал поступить Дориан, да только не вышло.

Впереди раздался топот.

«Спрятаться! Немедленно спрятаться!» – ещё успело прозвучать в голове.

…Поздно.

Ридделл задохнулась, когда в противоположном конце зала возник целый отряд чёрных воинов. Они заметили чужаков сразу. И почти сразу обнажили клинки.

«Так. Выходит, пора прекращать игру в невидимку.

Или…»

Дориан нащупал холодную ладошку Ридделл, покрепче стиснул. Дюжина молчаливых уродов шагнула навстречу – и нечеловечески быстро сорвалась с места.

Рукав дёрнулся, в руку выскочил крохотный чёрный шарик.

Сжать. Подкинуть к лицу. Подуть.

Шарик исчез, словно каракатица, оставив после себя облако иссиня-чёрного дыма. Зал в секунду поглотила чернота.

«А теперь – рвануть!»

Дориан бросился бежать. В ушах рок-музыкой забился бешеный пульс девчонки. Они проскочили тьму, пронеслись через другой зал, стремительно бросились влево…

Выход во двор. Уже неподалёку!

Лязг мечей, грохот ног. Резкая остановка.

«Должен быть другой путь. Должен быть другой путь!..»

Везение выдохлось, скрипнули зубы. Второй отряд перекрыл дорогу.

Но в пальцах уже закрутился второй, убийственный шарик.

– Приготовься бежать!

Взмах, взрыв, бег.

А из дверей лезут всё новые и новые воины…

– Сюда!

Дориан свернул, яростно потянул девчонку за собой. Вверх по крутой лестнице, на площадку одной из башен, быстрей, быстрей, быстрей!

Распахнуть дверь, оглядеться в поисках чернокрылых…

Чисто. Но лодки нет – она осталась на совсем другой стороне. Лишь неумолимо грохочут десятки подкованных сапог за спиной.

Вечернее море внизу заворочалось, зашипело.

В глазах Ридделл заблестело отчаяние.

– Что нам делать?

Дориан внезапно улыбнулся. Поставил пискнувшую девчонку на парапет и лёгким скачком оказался рядом.

– Предлагаю немного поплавать. Ты, конечно, умеешь это?

Он ещё успел увидеть, как расширились её глаза. Но тут в дверь ворвалась стража.

Схватить Ридделл за талию, притиснуть к себе…

И глумливо махнуть чёрным латникам рукой.

– Пока!

Прыжок, пронзительный крик…

Вода.

***

Палец крутанулся против часовой стрелки и, будто на веретено, намотал на себя тёмную прядь. Элейн зевнула, облокотилась о парапет. Взгляд синих глаз прошёлся по столь же синему морю, приметил движение – пару точек, что двигались к далёкому берегу…

Два беглеца, один из которых, плывя, поддерживал другого, вот-вот окажутся на суше.

– Догнать их?

Элейн с улыбкой повернулась к Лерою, стоявшему рядом.

– Нет. Пускай себе плывут.

Она отпустила прядь. Лениво потянулась, разминая позвоночник.

– Дайана правильно поступила, что сбежала. Не знаю, как долго я бы смогла выносить её присутствие.

Лерой скосил на девушку фиалковые, цвета сумерек, глаза.

– Вы приятно удивляете меня, миледи Элейн. Но, боюсь, вашему отцу это не понравится…

Всю безмятежность Элейн как рукой сняло. В причёске её чуть не затрещали искры.

– Не смей называть его так! – ощерилась она. – Он мне вовсе не отец, запомни!

– Как скажете, моя милая… – демон покорно склонил голову.

Помучив его злым взглядом ещё некоторое время, Элейн отвернулась. Опять захватила прядь.

– Ему нужна Сила, а не Дайана, ведь так? – резко произнесла она. – Вот и пускай довольствуется Силой.

Лерой на это ничего не ответил. Но Элейн перестала обращать на него внимание. Утренний восторг вновь захватил всё её существо. Жизнь бурлила внутри её, до безумия пьянила…

Элейн вытянула руку – и на каждом ногте послушно зажглось по огненному завитку.

«Это – лишь начало, – подумалось ей. – Лишь начало!»

Глава 36. Костёр в ночи

– Д-дориан… подожди… Я так больше… н-не могу… – выдохнула Дайана, сползая на землю у куста остролиста.

Бег был быстрым, вечер – безветренным и на удивление тёплым. Но намокшие волосы и одежда всё равно неприятно холодили.

– Ладно, Ридделл. Передохнули – и хватит. Сухой одежды у нас всё равно нет. Надеюсь, у тебя сильный магический иммунитет, – сказал вампир спустя минуту. – Поднима…

– Нет, – вдруг сказала Дайана, отчего он опешил. – Я очень устала. Давай переночуем здесь!

– С ума сошла? А как же преследование?

Дайана покачала головой.

– Не думаю, что они будут преследовать.

– Но твой отец…

– Отец вряд ли обнаружил моё отсутствие, – резко перебила Дайана, и вампир приподнял брови, заслышав в её голосе сталь. – А если и обнаружил – вряд ли пошлёт вдогонку отряд.

По лицу Дориана было заметно, что он ещё готов поспорить, задать рвущийся с языка вопрос. Но затем он пожал плечами и окинул взглядом каледонский лес.

– Ну ладно, – наконец, мрачно кивнул Дориан. – Тебе лучше знать. Думаю, сейчас мы достаточно далеко. Успеем, если что, рвануть когти. А пока…

Он посмотрел на Дайану, которая, ощупав мокрые волосы, поймала в них водяного жука и вдруг чихнула.

– …разведу-ка я небольшой костёр. Ты же не против?

Дайана вытерла нос. И улыбнулась.

Вскоре Дориан принёс охапку веточек и клочки ободранного с деревьев мха. Сложил всё конусом и обложил камнями. После – высек из двух камней искру и осторожно, потихоньку раздул её в маленькое пламя.

Дайана вплотную придвинулась к огню. Подставила лицо и ладони идущему от него тёплому воздуху.

«Надо бы ещё отжать одежду, подсушиться…» – подумала она, потеребив плащ.

Вампир словно услышал эти мысли:

– Да-да, правильно. Подсуши вещички. Я смотреть не буду.

– А… ты сам?..

– Не волнуйся. Вампиры не болеют простудой, – с усмешкой ответил Дориан и, присев на другой стороне от костра, повернулся к ней спиной.

Губы Дайаны тронула неуверенная улыбка.

…Когда одежда более-менее высохла, наступило время вопросов.

– Как ты меня нашёл? Откуда узнал, где я?

Дориан наградил Дайану острозубой улыбкой.

– Припёр к стенке одного типа, дружка Финнигана. Тот и раскололся.

– Все эти вампиры… – медленно произнесла Дайана, вспомнив бойню, Киру Дрейк, и осеклась.

Проснулся стыд, щекам стало жарко. Дайана с внезапной робостью посмотрела на Дориана:

– Прости, я не послушалась тебя. Вышла на лестницу из дома. Кира увидела меня и…

Дайана покусала губу, опустила взгляд. Дориан молчал.

– Она сказала, что ты попал в плен к другому Клану. Позвала меня на помощь. И я пошла… Прости.

– Значит, ты так меня спасала? – тихонько заметил Дориан.

Дайана подняла на него несмелый взгляд. Увидела улыбку.

– Что ж, Ридделл. Я не сержусь. Кира кого хочешь собьёт с толку… Но я и правда был в другом Клане, – признался Дориан. – Правда, меня никто не пленял… Однако там я и узнал про охоту на тебя.

– Вампиры хотели отвести меня к отцу… Почему?

– Потому что хотели награду. Всё началось с того, что твой папаша заявился к Аббату. По наводке старины Финнигана, – Дориан на секунду отвёл взгляд. Нехорошо усмехнулся, хрустнув кулаком. Потом – вновь посмотрел на Дайану. – Этот желтоволосый – та ещё хитрозадая тварь. Конечно же, он не сказал ему, что сам имел на тебя виды. Что именно он тебя поймал. Почуял, гад, что дело пахнет керосином… Финниган завернул историю так, что твоим главным обидчиком выступил Аббат. Рассказал про то, как Проводником выбрали меня, и где я живу. Затем провёл его в подземелья. А дальше…

Драматическая пауза. Дайана придвинулась ближе, чуть приоткрыла рот.

– Что, что?

Глядя на неё, Дориан ухмыльнулся.

– А дальше беднягу Аббата швыряло и так, и сяк, и наперекосяк. Под конец экзекуции он походил на яйцо всмятку. Твой отец и вовсе бы его прикончил, да только Аббата спас счастливый случай. Появился демон… Как там его? Лерой?.. И сообщил, что мы с тобой благополучно сбежали. Тогда барон позабыл про Аббата, вышел к вампирам и объявил за твою поимку нехилую награду. Неуязвимость от серебра. Конечно, поначалу ему никто не поверил… Но твой отец доказал, что не врёт, одарив неуязвимостью информатора-Финнигана. Вот ведь подфартило паршивцу…

Дайана почувствовала, как по новой, точно от холода, затряслись руки.

– Как же он хотел отыскать меня…

– Очень и очень хотел, – подчеркнул Дориан. – И после этого ты говоришь, что погони не будет?

У Дайаны заострились скулы. Она кивнула, хрипло подтвердила:

– Не будет. Ему нужна Сила. И теперь она у него есть.

– Я не…

– Он кое-что сделал со мной, – силясь улыбаться, выговорила Дайана. – Это было заклятье на крови, моё… моё раздвоение.

С лица Дориана сошли остатки улыбки. Он молча встал, обошёл костёр. И, сев рядом, положил на плечо Дайаны твёрдую, как ясеневая доска, ладонь.

– Ты можешь не говорить, если не хочешь.

Дайана яро мотнула головой.

– Нет. Я хочу! – ответила она и принялась говорить: – Отец рассказал мне, чего жаждет. Он хочет объединить части разных миров в один, совершенно особенный… Новый! И это мир будет построен на катастрофе… Но для начала ему нужно напитаться магией. А для этого – открыть в стране под названием Эвалонния некую Дверь, что ведёт в мир Вечного мрака… отыскать и закалить перед этим шесть колдовских артефактов… Я отказалась делиться своей Силой, помогать ему… Тогда он и задумал раздвоение.

Дайана осеклась, содрогнувшись всем телом от воспоминаний. Продолжила:

– Отцу это удалось. Моя вторая, тёмная половина говорит и выглядит в точности, как я. Кроме глаз… Она зовёт себя моим вторым именем – Элейн… Ей перешла вся моя Сила… И, что самое худшее, она готова ей воспользоваться, – с горечью закончила Дайана.

Наступила тишина, только слегка потрескивал костёр.

– Значит, – немного выждав, начал Дориан, – сейчас передо мной хорошая половина Дайаны Элейн Ридделл?

Дайана невольно усмехнулась.

– Не такая уж и хорошая…

Дориан помолчал ещё. Потом сказал:

– Ты хотела бежать. Зачем? Что ты намеревалась делать?

Дайана поёрзала, уставилась в огонь, и взгляд её потускнел.

– Сначала я хотела выкрасть миропорт. Ну, ту штуку, с помощью которой я попала в твой мир – отец снова её нашёл…

– Ага. Продолжай, – кивнул Дориан, зачем-то глянув куда-то Дайане за спину.

– Но я никак не могла пробраться в его комнату. Была там однажды, но как дойти туда – хоть убей, не помню… Наверное, он наложил на меня специальный гейс. А Слуга отказался вести туда.

Дайана покривила губы.

– Я думала проникнуть в Эвалоннию, первой найти все шесть артефактов… Помешать отцу открыть Дверь… Но потом подумала… Поняла, что вряд ли смогу уничтожить их без магии. Да и миропорта у меня нет…

Дайана замолчала. Взяла веточку и потревожила ей костёр. Взметнулись сердитые искры.

– Я долго думала насчёт моей Силы… Как только она перестала составлять со мной единое существо… – Дайана покусала нижнюю губу, – …я как будто лишилась правой руки. Поняла… что многое потеряла. И теперь мне кажется, что будь я целой, я бы подчинила эту Силу. Обратила бы её в добро… Поэтому решила просто сбежать. И найти в этом мире тех, кто может противостоять отцу. Кто сможет… Вновь сделать меня целой.

– Знаешь, а первый план нравится мне куда больше, – неожиданно сказал Дориан. – В нём больше чёткости. Да и сама идея вполне себе ничего.

Дайана неприятно удивилась. Повернула к нему лицо.

– Шутишь?

– Да ничуть.

– Но у меня же нет миропорта!

– Главное – добыть его. И все дела, – без всякого смущения отозвался Дориан и небрежно добавил: – А пока, вместо того, чтобы терзать несчастную веточку, загляни в рюкзак. Кажется, там оставалось немного зефира. Можно поджарить.

Дайана с подозрением прищурилась. Однако рюкзачок сняла, запустила в него руку…

…И нащупала холодную гладь серебра.

– Это же… – задохнулась Дайана, вытаскивая на свет миропорт.

– Ага.

– Ты… ты стащил его!.. – глядя на Дориана со смесью ужаса и восторга, воскликнула Дайана.

– Да-да. Не стоит благодарностей, – вампир смахнул с рукава мнимую пылинку. – Очевидно, магия, что не позволяла найти ту комнату, была нацелена только на тебя. Чем я и воспользовался.

Пальцы Дайаны прошлись по крестам и звёздам. В чёрном стекле отразились её блестящие глаза.

– Теперь я могу…

– Но сначала… – перебил её Дориан, и Дайана, поняв, что он имеет в виду, сразу потухла.

– Элейн. Знаю, – без улыбки закончила она.

– Эй, и чего мы скуксились? – удивился Дориан.

– А разве ты знаешь, как повернуть раздвоение вспять? Мне нужна Сила. Без неё в Эвалоннии делать нечего…

– Ты права. Я не знаю, – просто сказал Дориан и, вытащив из кармана брегет, принялся подкидывать его на ладони.

– Вот-вот…

– Но зато я знаю того, кто точно в курсе.

Дайана повернулась к Дориану всем лицом. Во взгляде её вспыхнула надежда.

– Кто же?

– Помнишь тот фокус в замке? – вопросом на вопрос ответил Дориан, хитро улыбаясь. – Ну, с чёрным дымом из шарика?

Дайана с готовностью кивнула.

– Это так называемый «Глаз Тьмы». Ответ вампиров на «Солнечное Око». Точнее, ответ одного вампира, – Дориан подкинул брегет последний раз и сжал в ладони. – Его звали Фабиус, и долгое время после обращения я был его учеником. Алхимик, сумасшедший учёный, Фабиус обучил меня многим полезным штучкам… Он же рассказал мне про одного типа – настолько старого, что не помнит своё имя. Все кличут его просто Барахольщиком.

– Барахольщиком?

– Да. Так его называют. И есть за что. Дело в том, что Барахольщик точно не из этого мира. А продаёт много чего интересного. Фабиус чем только у него не затаривался: и ядовитой пыльцой, и заговорёнными мечами… Даже четырёхлистный клевер как-то покупал… Но он предупреждал, что Барахольщик – тип хитрый, изворотливый. А уж скрытный – жуть! Никогда по своей воле не появится в городе. Исключительно лесной житель. И исключительно – каледонский.

Дайана задержала дыхание.

– Ты хочешь сказать…

В тёмных глазах затанцевали искорки.

– Да, Ридделл. Я знаю, как его найти.

***

– Сбежала!

Чёрных латников раскидало по сторонам, точно лёгкие шахматные фигурки…

– Сбежала!!

Безликие Слуги закорчились в аметистовом пламени…

– Сбежала!!!

Кулак врезался в центр стола, породив паутину трещин…

Барон Ридделл сгорбатился над столешницей, тяжело и хрипло дыша.

– Милорд… – Лерой, что стоял в комнате вместе с Элейн, решился подать голос.

Джеймса Ридделла пробрала мелкая дрожь.

– Сбежала, – выдавил он.

– Милорд, не стоит так…

– Забрав с собой миропорт!.. – проорал барон, вскидывая в сторону Лероя голову.

Гудящий, как паровоз, вихрь невидимой силы – и демон отлетел к стене, получив удар в кадык.

Элейн задохнулась от негодования, шагнула было вперёд – но один лишь взгляд пригвоздил её к месту.

– Как вы могли допустить такое? – страшным голосом прошипел барон.

Кадык Лероя хрустнул, вставая на место. Демон поднялся, страдальчески морща лицо, отряхнул белые одежды.

– Виноват, милорд. Но ведь миледи Дайана была не одна, а с тем самым Дрейком… К тому же, всегда можно послать Карающих в погоню…

Глаза барона полезли из орбит.

– Ты до сих пор их не послал?! – брызнув слюной, прокричал он. – Чего ты ждал, моего разрешения?!

– Так точно, милорд. Я… – хладнокровно начал было Лерой, но Элейн перебила:

– Это я сказала, чтобы он их не искал.

На лбу барона, грозя пробить кожу, запульсировала жилка.

– А что? – Элейн вскинула подбородок, отважно шагнула вперёд. – Я ведь тоже Ридделл. Могу повелевать. А ещё я – Сила, помните? Вот-вот. И зачем вам Дайана, хотелось бы знать?

Глаза барона стали совсем лютыми. На секунду прикрыв тонкие веки, он прошипел, выдохнул всего два слова:

– Пошли вон.

Брови Лероя поднялись. Элейн не отступила.

– Милорд…

– Пошли вон!..

…Нет, они не могли с ним тягаться. Они конечно отпрянули, подчинились… Ушли: Лерой с церемонным поклоном, Элейн – с непримиримым пламенем в глазах. Ледяных, беспощадно-свирепых… Ни капли не голубых.

Барон поднял руки к шее, отодвинул ворот. Вытянул серебряную цепочку с амулетом.

Простенькая, овальная подвеска задрожала, вбирая трепет ладони. Он открыл её, тронул пальцами мягкий, словно кошачья шёрстка, завиток. Захлопнул.

«Сбежала. Забрав с собой миропорт».

– Слуга! – позвал барон в пустоту комнаты.

Бледный дух тут же склонился в низком поклоне.

– Принеси мне…

Вскоре на столе появился ворох одежды: голубая рубашка, потрёпанные джинсы… Чернично-фиолетовое пальто. Тот самый наряд, в котором бесчувственную Дайану принёс Карающий.

Слуги переодели её, уложили в постель… А утром принесли дары, что были не чета этим тряпкам.

Барон положил руку на пальто. Поднял его, чтобы окинуть прищуренным взглядом.

Мужское, вовсе не девичье…

Он швырнул пальто обратно. Затем решил проверить внутренние карманы.

Пальцы коснулись чего-то плотного и гладкого, как дорогая бумага, зацепили…

Фотография.

И словно в грудь вонзилось остриё.

Глаза не смотрели на дочь: только на того, кто был рядом. Долго, пристально… Зло.

Чёрные волосы и тёмные глаза. Мёртвое лицо вампира искулы-лезвия.

«Она была не одна…»

Глаза перешли на Дайану. Внутри заклокотало. Как она доверчиво, как преданно смотрит на это безжизненно-бледное лицо! Видел ли он, чтобы она так когда-нибудь на кого-то смотрела?!

Так, словно Джоанна смотрела на него…

Невидимое остриё пробило насквозь. Барон зарычал, как от боли, взмахнул рукой – и стол объяло ревущее пламя.

Глава 37. Поединок вампиров

Дориан деловито шёл вперёд. Внимательно осматривал каждый куст, каждое дерево, мимо которого они проходили.

Иногда он сверялся с картой, потом – кивал и продолжал идти. Дом Барахольщика стоял почти на границе Каледонии с Альбией. Тянулись вторые сутки пути, и им оставалось до него не так уж много…

Ридделл по большей части топала сбоку. Но время от времени отвлекалась – то на удивительную пичугу, то на яркую бабочку. Дориан усмехался: девчонка и есть девчонка. Но старался быть суровым, приказывал не отставать. Она же, извиняясь, молча улыбалась в ответ – да так, что он таял, словно брошенное под солнцем мороженое.

Небо второго дня было тяжёлым и серым, как самородок железа. Солнце пряталось в тучах – где-то далеко-далеко… На полянах и вересковых пустошах было более-менее светло, но в зарослях и чащобах царил зелёный, как под водой, сумрак…

Однако идти всё равно было хорошо. Идти было замечательно – ещё бы, он с Ридделл, как в старые добрые времена!

И Дориан, не оборачиваясь, весело крикнул, когда вновь не увидел её рядом:

– Эй, опять не успеваешь за мной?

– Боюсь, это ты малость не успел, Двуликий, – раздался смешок в ответ.

В секунду обернуться, выхватить меч!..

Десяток заряженных арбалетов, посеребрённые наконечники стрел – узкие, будто мордочки хищников, что проявились среди зелёного мрака… Белые лица, приоткрытые щели ртов… Острые, с влажным отблеском зубы…

Замкнутый круг.

И Ридделл, что отчаянно трепыхается в руках, беспощадных, словно пыточные клещи. Рот зажат, руки вывернуты: ни меча, ни миропорта не достать…

– Ну что, рад меня видеть? – перестав зажимать пленнице рот, улыбнулся Финниган.

– Дориан, беги!..

Финниган расхохотался. Бросив Ридделл дружкам, пританцовывая, вышел вперёд и подбоченился.

– Знаю, что рад. Тогда чего молчишь? Где твоё: «Салю-ю-ют, Финни!» Где твои ехидные словечки? Никак язык отсох?

…Метнуться вправо, достать одного мечом… Потом – прыгнуть, всадить лезвие в горло, освободить…

– Никаких опрометчивых действий, Двуликий! – цокнул Финниган языком. Подошёл к Ридделл, которую с двух сторон стиснули крепкие вампиры и, схватив за волосы, откинул назад её голову. – Дёрнешься – и…

Палец с грязным ногтем прошёлся по обнажённому горлу. Ридделл содрогнулась, прокричала ругательство.

– Врёшь, – сказал Дориан, из последних сил стараясь, чтобы голос не задрожал. – Она тебе живая нужна.

Финниган, к чести своей, не стал отпираться.

– Угадал. Вернём её отцу, получим какую-нибудь награду… Но это тебя уже не касается. Стреляйте, ребята.

– Нет!

От крика Ридделл пробудилось эхо.

– Ты не получишь награду, ты, смердящий ублюдок! Я расскажу отцу всё про тебя!..

– Не думаю, что он поверит. Скажи Двуликому «прости-прощай!», сладкая! – пропел Финниган, взмахивая рукой. – По моей команде, стре…

Дориан улыбнулся.

– Прелестно. Ты всё-таки струсил.

Рука остановилась, не успев опуститься.

– Что ты сказал?..

– Стру-сил, – издевательски внятно, как тупоумному, повторил Дориан. – Знаешь такое слово? Или я ошибся насчёт твоего ай-кью?

Утробный рык. Финниган скакнул ближе, по-ковбойски расставил ноги, выпустил когти…

– Ты на что намекаешь?!

– А на что тут намекать? – сказал Дориан и неприлично, во весь рот зевнул. – И так всё ясно. Укокошить не своими руками, да ещё и арбалетами… Это любой дурак сможет. А вот один на один…

По губам Финнигана метнулся язык. Жёлтый ирокез колыхнулся.

– Поединок предлагаешь, значит?

– Ага, – как ненормальный улыбнулся Дориан и заговорщически подмигнул. – Ты ведь помнишь правила?

Судя по лицу, Финниган помнил. Да и вампиры вокруг зашевелились, поняв, к чему идёт дело… На это Дориан и рассчитывал.

– Хм. Ладно, – Финниган шагнул к нему, протянул навстречу ладонь.

Усмехнуться, шагнуть… И постараться не сломать противнику пальцы.

– Итак, поединок! – провозгласил Финниган, отступая. Наконечники стрел снизились. Арбалеты опустились к земле. – Битва до праха!

– Битва до праха, – очень спокойно повторил Дориан.

Отвести меч в сторону, изготовиться…

Финниган выдернул из-за пояса палку, похожую на ручку теннисной ракетки. Перекинул её в правую руку, покрепче сжал – и из каждого конца выдвинулось по длинному острию. Блеснуло посеребрённое лезвие.

– Потанцуем, Двуликий?

– Потанцуем, – не моргнув и глазом, ответил Дориан.

Они снялись с места одновременно и лавиной обрушились друг на друга. Дориан отбил удар, метнулся влево – Финниган стрелой кинулся следом. Пронзительный лязг, удар, скрещенные клинки…

– Как ты думаешь, – тихонько шепнул Финниган Дориану в лицо. – Когда я убью тебя и отведу девчонку этому колдуну… Может, он расщедрится… И даст куснуть её… хоть руку… хоть разочек?

Глухо зарычать, двинуть врага в пах, отскочить…

Ридделл дёргалась в руках пленителей. Кусая губы, следила за смертоносной игрой.

«Не отвлекаться!..»

Скрежет стали по стали. Дориан увернулся, успев провести по плечу противника алую черту. Секунда – и рана затянулась. Вторая – и лезвие Финнигана ударило в ногу.

Отскочить, быстро глянуть вниз…

Ерунда, царапина, неглубоко. Зато Ридделл обмерла и побелела.

Поднырнуть под удар, танцующим движением обойти справа…

– Поцелуй мою сталь, двуликая мразь!.. – прошипел Финниган, кидая клинок в лицо, будто копьё.

Меч Дориана кинулся ему навстречу.

Хруст.

Сталь рассекла рукоять, одно лезвие улетело в траву… Но прежде, чем разъярённый Финниган успел развернуть для защиты второе, Дориан оказался рядом.

Удар, вопль!..

Финниган грохнулся оземь, и противник коршуном набросился сверху.

Меч ещё поспел отразить огромные, выпученные глаза цвета крови, жёлтую, как одуванчик, прядь…

И обрушился.

Безжалостной гильотиной на шею.

…Дориан сплюнул. Поддал остатки праха, не раздутого ветром, ногой. Повернулся к притихшим вампирам.

– Ну? Кто следующий?

Сейчас опять вскинут арбалеты. Придётся прыгать, ускользать…

Так и быть.

И попрыгаем, и ускользать не устанем…

Это намерение отразилось в напряжённой фигуре, отразилось в глазах. Как ещё объяснить то, что могучие вампиры потупились, как пойманные на проказе школьники? Отпустили Ридделл?

Девчонка бросилась к нему на всех парах. Запричитала, разглядывая кровь на штанине.

– Иди с миром, Двуликий, – проворчал кто-то. – Обойдёмся без неуязвимости от серебра…

– Ага, – поддакнул другой. – От отрубания башки это не спасает!

Видел Дориан, видел, что кое-кто был не согласен с общей массой… Вон и арбалеты чуток поднимаются…

Но тут из-за облаков пробился луч солнца, пронзил землю золотым клинком.

– Погода меняется, ребятки. Пора прятаться по гробам, – насмешливо посоветовал Дориан и, больше не глядя на вампиров, двинулся с места. Левая рука подхватила мягкую ладошку Ридделл. Правая – так и не отпустила меч.

***

На следующее утро нога уже не болела. И, пользуясь этим, хитрая Ридделл выпросила тренировку:

– Ну пожалуйста, Дориан! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Ещё один поединок? – Дориан вздохнул. – Добро…

А как тут откажешься?

У девчонки горели глаза – вот до чего хотелось с ним потанцевать…

Потанцевать? С ним?

«В смысле, со сталью, – поспешно поправил себя Дориан, стремясь оправдаться перед внутренним голосом. – Девчонка ещё не пробовала в деле нового меча…»

– Ну что, Ридделл… Нападай!

Удар, быстрый разворот…

Лёгкая, точёная фигурка летала в стремительном танце. Она парировала удары, наносила свои… Порой промахивалась и становилась убитой… Стала бы убитой, будь это настоящий поединок… И всё же не раз и не два за время боя Дориан наградил её одобрительной улыбкой.

– Немного практики – и из тебя выйдет Истребитель, – заметил он, когда девчонка, запыхавшись, откинула со лба прилипшую прядь.

– Да? И даже тебя на лопатки уложу? – оживилась она.

– Ну это вряд ли… – пряча улыбку, отвернулся Дориан.

Шею тут же кольнуло остриё.

– А кто учил меня не поворачиваться спиной к противнику?

Дориан расхохотался.

Боги, ну что за девчонка!

…Высоко-высоко в холодном ноябрьском небе виднелись две крохотные, как мошки, точки. Подрагивали тёмные крылья, глядели зоркие, неподвижные, бесчувственные глаза… Они смотрели на поединок, но им не было до него никакого дела.

Зато их повелителю точно будет интересно.

Карающие развернулись в полёте и понеслись к замку Ноттар.

***

Свистящий шёпот скользил по сумрачной комнате, на свечах танцевали вертлявые огоньки. Элейн читала древний фолиант… И всё поглядывала на узкий, будто нож пещерного человека, предмет, что лежал на её правой ладони.

Печать Ведьминого пламени. Кусочек звезды, с нацарапанным, огненным завитком.

Улыбнуться, сжать посильнее. Чтобы почувствовать, как твёрдый камень отзовётся болью в её, настоящей руке…

Шорох. Словно крыса пробежала за спиной.

Элейн не размышляла ни секунды.

Вскочить, обернуться, вскинуть левую ладонь… Выпустить на свободу Силу…

Лерой крутанул перед собой трость, образуя невидимый щит. Отбил заклятье, как теннисный мячик, – да так, что Элейн едва успела отскочить. Улыбнулся.

– Неплохо, неплохо, миледи! Но чтобы одолеть меня, тебе надо ещё кое-что подучить.

Похвала была приятной. Однако лицо Элейн осталось вызывающе надменным.

Она уселась обратно, отвернувшись от Лероя, и спросила, не оборачиваясь:

– Зачем пришёл? Я не звала тебя.

– И правда. Не звала, – не смутился демон, подходя ближе. Пригладил серебро волос, небрежно опёрся ладонью о стол, на котором лежала книга. – Но Карающие только что отыскали их. И я подумал, что тебе это будет интересно…

Пламя свечей враз окрасилось фиолетовым. Лицо Элейн потемнело.

– И что же? Папочка уже проливает над ненаглядной дочуркой слёзы? – сквозь зубы осведомилась Элейн.

Лерой хихикнул, словно девчонка.

– Вовсе нет, моя милая леди. Хватит моим Карающим играть в службу доставки.

Уголки рта Элейн поползли вверх.

– Что, кадык так и болит?

– Болит, моя сердобольная леди, – уже в голос хохотнул Лерой и элегантно поклонился.

Но Элейн почти сразу перестала улыбаться. Брови её сошлись.

– Всё это славно, Лерой. Но барон и без этого снарядит кого-нибудь на поиски… Да и тебе вновь не поздоровится, если он всё узнает.

Ладонь с Печатью безотчётно стиснулась в кулак. Элейн ударила по хрупким страницам открытого фолианта.

– Как же я её ненавижу! – вдруг прошипела она. – Эта добренькая, упёртая святоша с её аллергией на магию… С её замашками на благородство и чёртовым альтруизмом… Как бы я хотела, чтобы она умерла! Как бы я хотела, чтобы она отправилась в преисподнюю!..

Элейн замолчала, яростным взором глядя перед собой, но ничего не видя.

Пахнуло сладкой лавандой, и над ухом раздался шёпот:

– А ведь ты можешь отправить её туда…

Элейн отстранилась, недоверчиво глянула в разноцветные – медово-жёлтый и аквамариновый – глаза.

– Ты шутишь. Да?

– Отнюдь. Стоит тебе захотеть – и Дайана будет мертва.

– Нет! – возразила Элейн. – Я знаю, что такое Раздвоение. Умрёт она – умру и я!

– Умрёшь, – спокойно согласился Лерой. И вытащил из кармана потрёпанный томик. – Если не прочтёшь эту книгу.

Чёрная кожа, треугольники серебра…

Элейн чуть не задохнулась.

– «Книга Джеймса»?

– Почти, но не она. Возьми её, согрей теплом своих ладоней, леди…

Элейн послушалась. И буквы, словно продавленные с той стороны обложки, стали меняться.

– Книга… книга…

– …Элейн, – довольно договорил Лерой.

– Но она была утеряна! – подняла на него взгляд Элейн. – Барон сам так сказал!

– Утеряна, забыта, снова найдена… Какая разница? – Лерой отодвинулся от неё. Сытым, ленивым зверем прошёлся по комнате. – Наш дорогой барон не знает, что эта книга, полная колдовства, может являться тому, кому пожелает. И помогать тому, кому пожелает…

Элейн облизала губы, раскрыла первый попавшийся разворот.

Два воина, две фигуры…

– Чёрная и белая. Свет и Тьма, – сказал Лерой, опять появляясь рядом. – Поединок… Немного колдовства… И Дайана…

Губы Элейн дрогнули. Расплылись в сумасшедшей улыбке.

– …мертва, – шепнул Лерой.

«Мертва!»

– Барон не найдёт её. И никогда ничего не узнает.

Элейн кивнула. Ноздри её трепетали от еле сдерживаемого возбуждения.

– А пока… – медленно произнесла она. Подкинула в ладони каменный сегмент.

Вспышка, гул… Аметистовое пламя.

– …можешь сказать ему, что первая Печать готова.

Глава 38. Никогда не доверяйте незнакомцам

Дом был неказистым, одноэтажным и скособоченным. Зато с верандой и густым слоем изумрудного мха на крыше.

– По-моему… здесь, – негромко сказал Дориан, сворачивая карту.

Налетел ветер, и над крыльцом качнулись подвески: крохотные серебряные колокольчики и ловец духов с хвостом из цветастых пёрышек.

Дверь без единой таблички была не заперта. Дориан шагнул в дом первым и огляделся.

Внутри было просторней, чем казалось снаружи. Правда, это впечатление всё равно портили всевозможные ящички, сундуки и полки, заваленные странными предметами. От этого изобилия грозили заболеть глаза: тут были и бронзовые чаши, полные серебристого песка, и книги всех форм и расцветок, и чудные изделия из воронёной стали, похожие на оторванные от роботов конечности… Ну прямо какой-то блошиный рынок!

А под потолком висела проволочная клетка с рубиновоглазой, механической канарейкой. Увидев посетителей, она придушенно пискнула – и за прилавком, что виднелся вдалеке, выросла невысокая фигурка.

– Добро пожаловать к Барахольщику, господа!..

Низенький, как пенёк, с лицом, что вызывало в памяти сушёные абрикосы, Барахольщик выглядел бесконечно старым, однако, не утратившим ни ястребиной цепкости взгляда, ни удивительной подвижности. На голове его красовались два дырявых цилиндра, надетые друг на друга, а объёмистый живот прикрывал кожаный фартук, поверх которого лежала заплетённая в косу, длинная, словно у гнома, борода.

– Похоже, у него давненько не было клиентов… – краем рта прошептал Дориан Дайане, когда Барахольщик, чуть не пританцовывая от радости, мячиком выкатился из-за прилавка, чтобы с поклонами пожать им руки.

Но вот ритуал приветствия завершился. Торговец скакнул обратно на рабочее место, и взгляд его стал втройне пристальней.

– Ну-с, так чем я могу служить, господа? Чего пожелает ваша душа? Приворотные зелья, камни для Колодцев проклятий? – глаза его задержались на Дориане, хитро сузились. – Или примочки, чтобы устранить шрамы вампира. Да?

Дориан насупился. Тряхнул головой, и волосы вновь прикрыли шею.

– Мне нужно то, что поможет обрести единство. Сплести заново разделённую сущность, – сказала Дайана, перехватывая взгляд старика.

Клочковатые брови приподнялись. А потом улыбка Барахольщика стала ещё шире, обнажились нечистые, словно покрытые горчицей, зубы.

– Как вас зовут, госпожа?

– Дайана.

Барахольщик перегнулся через прилавок. Поманил её пальцем, вынуждая приблизиться. Заговорщически прошептал, обдав запахом каледонского виски и чеснока:

– У меня есть то, что вам нужно, госпожа Дайана.

– Что это?

– Тёмный камень Единства, – прошептали губы старика.

Какое-то мгновение – и будто бы из воздуха на прилавке возникла шкатулка. Барахольщик запустил руку в бороду, послышался тоненький «звяк!»… В пальцах старца сверкнул малюсенький ключик, и шкатулка раскрылась.

У Дайаны перехватило дух. На шёлковой подложке белого цвета лежала чёрная слеза – каплевидный оникс, подвеска на серебряной цепочке… Поверх неё была начертана светлая руна – два соединённых колечка-звена…

Пальцы непроизвольно потянулись к подвеске. Крышка шкатулки тут же захлопнулась.

– Нет-нет! Ещё рано!

Дайана кивнула, скрывая досаду: «Деньги вперёд, да? Ну хорошо…» Вытянула было купюры из кошелька… Барахольщик пренебрежительно цокнул языком:

– Я не нуждаюсь в местных деньгах, госпожа.

Дориан нахмурился. Дайана, пожав плечами, стала доставать из рюкзака остатки своих драгоценностей.

– Золото-серебро меня тоже не интересует, – немедля скривился Барахольщик.

– Но тогда…

– Я отдам камень бесплатно, – неожиданно сообщил торговец. – Если вы, – он странно покосился на Дориана, – согласитесь на моё предложение…

Дориан резко шагнул вперёд. Столь же резко спросил:

– Какое ещё предложение?

Барахольщик противно хихикнул.

– Отгадайте мою загадку. Если отгадаете – получите камень. А ежели нет… – рот растянулся до ушей, украшенных пучками шерсти, – …я отрублю господину Вампиру голову, – сказал торговец – и положил на прилавок до блеска заточенный топор.

Звенящая тишина.

– Ты совсем, что ли, рехнулся, да?! – проглотив потрясение, рявкнул Дориан и угрожающе двинулся в сторону прилавка.

– Нет-нет, успокойтесь, мой господин! – зачастил Барахольщик, вскидывая перед собой пухленькие, мясистые руки. – Просто у меня кончился прах вампира, ничего личного! А ведь его так нелегко достать! Вы же понимаете?

Ответом было рычание. Барахольщик ойкнул и поспешно подхватил топор, когда путь Дориану преградила Дайана.

– Стой! Не горячись ты!

– Не горячись?! Он хочет отрубить мне голову! Прямым текстом сказал!.. – прошипел Дориан и отпихнул её с дороги.

Дайана повисла на его рукаве, пытаясь остановить.

– Успокойся!

– Отстань, Ридделл! Начищу ему рыло, отберу твой амулет и…

Шкатулка исчезла с быстротой молнии. Барахольщик затряс пальцем, похожим на сморщенную, гнилую сардельку.

– Но-но-но, господин Вампир! Попрошу без рукоприкладства! Я не отдам камень Единства за просто так!

– А ну верни шкатулку на место! Куда ты её спрятал?! А, вижу! Топорщится борода! Сейчас как повыдергаю…

– Дориан, прекрати!

Дайана снова оказалась впереди, со всей силы вцепилась в его воротник, встряхнула…

– Остынь! Надо отгадать загадку.

Дориан посмотрел на неё сверху-вниз – молча, словно обкатывая на языке скверное слово. Потом отцепил от воротника её пальцы, схватил за правое запястье и утянул в уголок – поговорить.

– У меня руки так и чешутся прижать этого ненормального к стенке! Как пить дать испугается и отдаст камень!

Дайана посмотрела на вампира исподлобья, упрямо выпятила подбородок:

– Нет. Поступим, как он хочет. И никакого насилия.

Дориан закатил глаза. Бросил в сторону:

– И почему мне досталась хорошая половина?

Затем тяжко вздохнул, опять посмотрел на неё.

– Уверена?

– Да. Чего ты боишься? Топора в руках плюгавенького старичка? Ты ведь победил Финнигана!

Дориан засопел.

– Ну ты сравнила. Грубая сила Финни – против хитрости торгаша. Этот старикан горазд на пакости и выдумки. Печёнкой чую, что здесь какой-то подвох… Впрочем, ладно. Уговорила.

Дориан повернулся к Барахольщику, глянул злющими глазами. Миг, прыжок – и топор, выбитый из руки, грохнулся о дощатый пол. В ту же секунду мозолистая ладонь сграбастала старика за бороду.

– Тебе повезло, что она не позволила убить тебя, – выплюнул Дориан, наматывая на кулак грязную косицу. – Выкладывай свою загадку. Но если вздумаешь хитрить – клянусь, уж тогда не пожалею…

Последние слова были произнесены зловещим шёпотом.

Озвучив угрозу, Дориан отступил. Но продолжил есть Барахольщика глазами. Тот же наконец перевёл дух и быстренько ощупал бороду.

– Итак, загадка, мистер Барахольщик, – холодно напомнила Дайана, что присоединилась к Дориану и скрестила руки на груди.

– Да-да, моя славная госпожа, но сперва… – торговец суетливо покинул прилавок. На мгновение скрылся за кривоватым шкафом, а после, наполовину высунувшись из-за него, бурно замахал им рукой: – Прошу сюда!

Высокомерно хмыкнув, Дориан пошёл, куда звали, Дайана – следом.

Стоило им оказаться за шкафом – и лицо Дориана потемнело, вытянулось… И стало напоминать баклажан.

Барахольщик стоял возле раскрытых колодок, что вызывали в памяти Срединные века.

– Ты хочешь сказать… – подозрительно спокойным голосом начал Дориан.

– Да, господин Вампир, да! Вы подходите сюда, снимаете меч, аккуратненько укладываете голову, руки – и вуаля! Моя страховка готова! Как только госпожа Дайана разгадает загадку, вам будет дарована свобода. Слово Барахольщика!

– А если нет – я стану курицей у мясника, – сказал Дориан и безрадостно засмеялся. Затем повернулся к Дайане:

– Ну что, Ридделл. Не подведёшь меня?

Дайана выразительно положила руку на рукоять клинка. Она не даст его в обиду, даже если не разгадает!

Наградив торговца ненавидящим взглядом, Дориан снял с себя меч. Гадливо осмотрел деревянную поверхность, уложил конечности в специальные выемки – и от души выругался, когда Барахольщик с размаху захлопнул колодки и навесил на них замок.

– Ну вот и славненько! – довольно захихикал торговец, потирая ручки. – А теперь загадка…

Дайана повернулась к нему, вся обратившись во слух. И увидела, как старик выставил некий предмет на стоящий рядом столик.

– Что за…

Дайана замолчала, узнав песочные часы, полные серебристого песка. Барахольщик заулыбался ещё шире.

– Загадка будет на время, госпожа.

– Что? – чуть не взвизгнул от возмущения Дориан. – Ты не говорил об этом!..

– Мой дом – мои правила, – не моргнув и глазом парировал торговец.

Дайана облизала вдруг пересохшие губы.

– Говорите загадку, – попросила она.

– Как меня зовут, госпожа? – спросил Барахольщик в ответ.

– Как вас?.. – ошарашенно повторила Дайана.

– Назовите моё настоящее, истинное имя, – добавил торговец. Перевернул часы, и вниз посыпалась серебряная струйка песка. – Минута пошла.

– Чёртов торгаш, да я тебя… – задёргался в оковах Дориан.

– Ну? Какие версии? – усмехаясь, как заведомый победитель, спросил Барахольщик. Палец его заскользил по лезвию второго, вытянутого из-за пояса топора.

А в голове Дайаны царила паническая пустота…

Загадка была дикой, невообразимо ужасной. И она никак не могла придумать ответа.

Но вот губы дрогнули:

– Вас зовут… Алан?

Старик покачал головой. Дайане показалось, что песок сыпется слишком быстро.

– Может быть, Джон?

Снова нет.

– Джеймс? Джейсон? Дориан?..

Всё меньше и меньше песка в верхней части.

– Лайам? Саймон? Том?

Барахольщик глянул на часы и вразвалочку двинулся к пленённому Дориану.

– Нет! – вырвалось у Дайаны. – Ричард… Генрих… Билл… Кассиус…

– Гумпельштильцхен!.. Форин Дубощит!.. – вдруг завопил Дориан, на что получил тычок древком топора в висок.

– Сэм… Джонатан… Якоб…

Вниз соскальзывали последние крупинки серебра.

– Рональд… Асмодей…

Над лохматой головой Дориана сверкнул занесённый топор.

– Белиал…

Свист!

И меч Дайаны перехватил щербатое лезвие.

Барахольщик окаменел. А потом – медленно-медленно отвёл топор, едва не опустившийся на вампира.

Молчание. И мрачные, сквозь зубы, слова:

– Угадали.

У Дайаны дёрнулась щека.

Старик, что выглядел так, будто ещё нескоро вновь научится улыбаться, снял засов с колодок и освободил Дориана.

– А ведь я предупреждал тебя…

Барахольщика спасла только скорость. Стоило вампиру двинуться к нему – он отскочил и кинулся к прилавку быстрее пули. Дальше Дориана перехватила Дайана:

– Спокойнее! Я победила, и ты в порядке, да?

Дориан побурчал ещё. Но, казалось, лишь для виду. Дайана улыбнулась ему и повернулась к Барахольщику, который угрюмо нахохлился за прилавком.

– Ну что, господин Белиал? Всё-таки наша взяла?

Белиал надулся, как жаба. И вместо ответа выставил на прилавок знакомую шкатулку.

…Когда Дайана подняла подвеску с молочного шёлка, Дориан с новым подозрением глянул на старика:

– Откуда нам знать, что это не подделка?

– Не подделка. Гарантия Бел… То есть Барахольщика.

– Да ну? Гарантия? А делать с ним что? Просто надеть на себя?

– Да. А дальше – камень подскажет, – нехотя добавил Барахольщик.

Дайана просунула голову в цепочку. Каменная капля легла на грудь, руна ярко вспыхнула…

– Это не подделка, – отрешённо сказала Дайана, крепко сжимая оникс в ладони. – Вовсе не подделка…

Дориан нахмурился, посмотрел с мимолётным беспокойством. «Что с тобой творится, Ридделл?» – спрашивали глаза.

Но Дайана молча отвернулась и пошла к выходу, так и не отпустив прижатую к груди руку.

***

…Элейн, что сидела в темноте в нескольких милях от дома Барахольщика, внезапно открыла глаза. Правую ладонь её жгло и саднило.

Один щелчок пальцев – и на свечах вспыхнул аметистовый огонь. Элейн, по-змеиному покачивая головой, стала разглядывать руку…

Всего лишь следы ногтей, но и этого достаточно.

– Ты близко, – прошептала Элейн. – Ты очень близко…

Они увидятся. И совсем скоро.

Щупальца тёмного огня рванули ввысь, к потолку, осветив бледное, с синевой, лицо Элейн, стискивающей руку.

Глава 39. Свет и Тьма

На землю Каледонии сыпался первый снег: мелкие, кружевные снежинки летали повсюду. Тонкий белый ковёр похрустывал под ногами, словно вафельный рожок, а колючий иней уже со всех сторон облепил каждую веточку.

Дориан застегнул последнюю пуговицу на пальто. Покосился на Ридделл и задал вопрос, давно занимавший его голову:

– Слушай, как ты всё-таки отгадала истинное имя этого прохвоста?

Девчонка усмехнулась, пожала плечами:

– Просто повезло. Ляпнула, что вспомнилось.

– Хм…

Дориан задумался.

– Белиал… Белиал… Что-то знакомое…

– В одной книжке так звали красивого демона, что внушал молодым тщеславные мысли.

Дориан расхохотался на весь заснеженный лес.

– Говоришь, красивого? По-моему, наш Белиал больше смахивает на порченную редиску!

Ридделл улыбнулась. Но вскоре её улыбка пропала. Ридделл по новой вцепилась в камень, что теперь висел на шее. Да так, словно он был соломинкой, а она – утопающей.

– И что теперь? – наблюдая за ней, спросил Дориан. – Опять штурмуем Ноттар?

Ридделл ответила не сразу.

– Думаю, да, – медленно сказала она, поглаживая камень, знак на котором тускло вспыхивал под её пальцами при всяком касании. Потом убрала талисман обратно под плащ и опустила руку. – Мне нужна моя Сила… Элейн… Камень подскажет, что я должна…

Девчонка вдруг осеклась.

А потом Дориан услышал шёпот.

Секунда на осмысление, вторая – на то, чтобы выхватить меч…

Но среди вихря снежинок уже закрутилось чёрное. Раз, два, три – и троица крылатых коснулась босыми ступнями земли. Словно кляксы расплылись по белой бумаге.

Шагнуть вперёд, загородить собой…

Чёрные глаза, лишённые зрачков, даже не моргнули. Они смотрели сквозь него, устремлённые на одну девчонку.

– Миледи Элейн вызывает тебя на поединок, – раздалось в тиши. Каждое слово было произнесено разными голосами.

Ридделл странно, с каким-то всхлипом, вобрала в себя воздух.

– Ты должна идти, – стоящий в центре протянул костистую руку.

Дориан воинственно дёрнулся к нему, но тут сзади оживилась девчонка:

– Подожди!

Дориан чуть повернулся в её сторону, стараясь не отводить от Карающих взгляда:

– Что ты задумала? Неужели ты…

– Да. Надо идти, – тихо ответила девчонка, серьёзно глядя на него.

У Дориана задвигались челюсти. Глаза превратились в щёлки.

– Раз ты так уверена… – он медленно, мрачно кивнул. – Пойдём.

– Нет, ты не понял!

Девчонка обошла его, встала лицом.

– Это моё дело. Это я должна идти к Элейн. И я пойду. Без тебя!

Дориан ощутил, как на виске непривычно забилась жилка.

– Ридделл, это безумие, – прошипел он. – Быть может, это ловушка, быть может…

– Не забывай, что я не одна, – просто сказала девчонка, тронув место на груди – то, где под плащом висел камень.

На это ответить было нечего.

– Возвращайся в Альбию, – добавила девчонка. – Не думаю, что поединок будет в замке… А у меня теперь есть миропорт. Он сумеет спасти, если что.

Дориан помрачнел, пожал плечами… Кивнул.

Девчонка тоже кивнула в ответ. Посмотрела – странно так, задумчиво посмотрела… И отвернулась.

Дориан увидел, как распрямились плечи, как гордо вскинулась голова. Ридделл приготовилась. Шагнула…

– Дайана!

Она остановилась. Замерла.

«Ещё бы. Когда это ты звал её по имени?» – невесело усмехнулся Дориан.

– Будь осторожна. Ладно?

Девчонка обернулась…

А дальше произошло то, чего так и не случилось в замке Ноттар.

Ридделл кинулась к нему на шею, порывисто обхватила руками, прижалась всем телом…

И отступила – столь быстро, что Дориан даже не успел ответить на объятие.

– Ты тоже… береги себя, – хрипловато выдохнула она. Глаза цвета летнего неба ярко блестели.

Дориан улыбнулся, чувствуя, как на сердце опускается печаль.

– Когда вновь обретёшь то, что ищешь… – начал он, – …буду ждать тебя в Альбии. Ты знаешь, где меня найти.

Она улыбнулась. Легонько ткнула его кулаком в плечо.

Хотелось сказать ещё что-нибудь, сделать ещё что-нибудь… Но было поздно: девчонка уже отвернулась и пошла – почти побежала – к протянутой руке Карающего.

Мгновение, вихрь, клубящаяся в снегу темнота…

И на белоснежной поляне стало пусто.

***

Из ущелья тянуло могильным холодом. Ветер трепал волосы, раздувал скопившийся на камнях снег. Северный, злой… Колдовской ветер.

Та, что выпустила его, стояла по центру каменной площадки: худое лицо, нездоровый румянец на скулах… И глаза – лютые глаза цвета индиго.

– Я не буду с тобой с тобой биться. Я пришла поговорить, – сказала Дайана.

– Тем хуже для тебя, – послышался глумливый ответ.

– Элейн…

Хищная улыбка на лице её второй половины. Резкий жест рукой – и отброшенный в сторону плащ.

Элейн хлопнула себя по бедру, ленивым движением вытянула меч из ножен. И обернулась, чтобы подмигнуть зрителям.

– Удачи, миледи, – улыбнулся в ответ Лерой. Карающие, что обступили его толпой, не произнесли ни звука.

«А отца здесь нет», – внезапно пронеслось в голове Дайаны.

– Элейн… – снова позвала она, чувствуя, как вторым сердцем заколотился камень Единства под плащом.

Элейн повернулась, чуть склонила голову на бок:

– Я даю тебе шанс. Я буду сражаться без магии, – пообещала она.

И, не теряя времени, напала.

Выхватить меч, отбить удар!..

Пронзительный скрежет стали – мечи скрестились, будто намертво.

Дико расхохотавшись, Элейн отскочила назад. И снова ринулась в атаку, безжалостно тесня Дайану к самой кромке ущелья…

«Нет уж, не выйдет!» – кольнула внезапная злость.

Дайана увернулась, отпрыгнула подальше от края. Элейн тут же налетела вновь, горя безумными глазами.

Танец с мечами, танец на грани…

А ведь она это уже видела.

Дайана поднырнула под летящее к горлу лезвие, очумело отступила. В голове закружился водоворот мыслей.

Свет и Тьма, чёрная и белая… Две фигурки, два рыцаря-близнеца…

– Элейн, послушай меня!..

Умрёт один – второй отправится следом.

– Я достаточно тебя слушала! – гадюкой выплюнула Элейн.

Новый удар, сизый блеск заточенной стали…

Тёмный камень Единства не проявлял обещанного действия. Элейн прыгала и нападала, и в синеве глаз читалось единственное желание – убить.

– Элейн, ты и я – одно целое! – выкрикнула Дайана, отступая. – Убьёшь меня – погибнешь сама!

Парировать удар, попытаться заговорить…

– Эл…

– Ты дала маху, милая, – прошипела Элейн Дайане в лицо, когда мечи вновь скрестились. – Думая так, ты уже проиграла. Ведь я под защитой!

Элейн отпрянула, занося над головой меч. Ударила, но Дайана успела подставить клинок снова.

– «Книга Джеймса» стала «Книгой Элейн»… – хрипло посмеиваясь, призналась Элейн. – Лерой отдал её мне, и я почерпнула из неё силу…

Отскочить, отступить…

– Я убью тебя, и папочка об этом не узнает, – прошептала Элейн. Глаза её лихорадочно блестели. – А если он не станет обходительней – мы с Лероем возьмёмся и за него…

Дайана бросила невольный взгляд через её плечо – туда, где окончания поединка дожидался элегантный демон. Увидела на лице его два ярких зелёных огонька – так сверкают глаза кота, что вот-вот подберётся к сметане.

Стремительный свист!

Едва успев отпрыгнуть, Дайана ощутила, как кончик лезвия царапнул щёку. Элейн издала торжествующий клич – достала, достала!.. – и с воплем животной ярости бросилась вперёд, чтобы добить.

А Дайана задохнулась, заметив на щеке противницы в точности такой же порез.

– Элейн, посмотри!..

Защиты как не бывало. А может, её и не было?

…Но Элейн не слушала. Элейн нападала. И, судя по лицу, никакие доводы не могли её убедить.

– Элейн, он наврал тебе! Наврал! – отбивая удары, что становились всё злее, кричала Дайана. – Он не хочет, чтобы ты победила! Он хочет тебя убить! Нас убить!

Взмах, свист, скрежет…

Улыбка довольного кота вдалеке.

– Отец говорил, что демон связан заклятьем, что он не может причинить Ридделлам вреда! Но вреда напрямую! – не сдаваясь, твердила Дайана. Элейн больше не отвечала: рыча, как берсерк, она атаковала и атаковала. – Поэтому он решил умертвить тебя… твоими же руками!

Пурга стала гуще, воздух – ощутимо холоднее. Мнилось, ещё чуть-чуть – и Элейн не выдержит, выплюнет заклинание…

Дайана ушла в сторону от удара. Внутри билось отчаяние. Но тут каменная площадка слегка размылась, перед глазами метнулась иная битва…

Дайана моргнула. И, стиснув рукоять, кинулась навстречу противнице, как учил Дориан.

Удар!..

Клинок выбило из мертвенно-белой руки. Элейн пошатнулась.

Упала.

В тот же миг кончик меча Дайаны коснулся её шеи.

Казалось, уши оглохли – такая вдруг наступила тишина. Ни звука, ни ветра – ни природного, ни колдовского. Даже дыхание – и то перехватило.

Тоненький порез на коже едва заметно щипал. Элейн смотрела на него, снизу-вверх, точно заворожённая. Но потом – моргнула, перевела взгляд на глаза.

– Убей меня.

Дайана пошатнулась. Сама чуть не упала.

– Убей меня, – повторила Элейн. – Я… я признаю. Ты победила.

– Нет.

У поверженной затряслись губы. Элейн содрогнулась, истерично прокричала:

– Убей!..

– Никогда.

Пальцы левой руки залезли под плащ, вытянули наружу цепочку с капелькой-камнем.

– Ты и я – одно целое. И я ни за что не убью себя.

Меч скользнул в ножны, к Элейн протянулась рука…

И руна на камне Единства замерцала, как вечерняя звезда.

…Тишина взорвалась воплем Лероя:

– Схватите её, не дайте ей дотронуться!..

Но пальцы Элейн уже крепко обхватили Дайанину руку.

Вспышка. Монотонный голос отца.

Заклинание Раздвоения, что читалось наоборот…

Боль…

Чужие мысли, чужие воспоминания… И знакомая, обжигающе злая Сила.

Мимолётное мгновение – и Дайана Элейн Ридделл открыла глаза.

Целая. Целая!

…А десяток Карающих уже неслись к ней, и крылья хлопали по ветру, будто пиратские паруса.

Дайана встретила их кривой улыбкой. Махнула рукой, и её накрыл купол из аметистового огня.

Скинуть рюкзак с плеч, вытащить миропорт…

Зажмуриться, представить, положить его на камень…

В чёрной глубине показалась знакомая картина. Затем ударил столп света, и она…

Резкий вскрик Лероя.

Огонь загудел – и исчез, когда его призвала другая рука.

Дайана ещё успела увидеть, как на площадку вылетела знакомая фигура: чёрный дублет с ястребом, вышитым нитками серебра, безумные пепельные глаза…

А потом шагнула.

Эпилог

Глаза открылись. И увидели рыжую белку, что деловито нюхала ботинок.

Дайана улыбнулась, пошевелила ногой… Зверюшка подпрыгнула и, разумеется, убежала.

Досадно. Кажется, у неё в рюкзаке ещё оставался пакетик фундука. Могла бы и угостить…

Дайана привстала, подняла голову с мятого рюкзачка. Потянулась, задев рукой иней, покрывающий тусклую траву. Поёжилась.

И, конечно, всё вспомнила.

Она осторожно встала на ноги, выглянула из-за укрытия – куста боярышника. Осмотрелась.

В Кайт-парке царили утро и тишина. И это было прекрасно.

Дайана подобрала клетчатый рюкзак с лежащим на самом дне миропортом. Немного подержала его в руках, потом – привычно закинула на плечо.

Теперь вчерашний день казался кошмаром. Чем-то далёким, почти ненастоящим… Почему она выбрала Кайт-парк, почему попросила перенести именно сюда? Дайана до сих пор не могла понять это до конца.

Быть может потому, что именно это место было началом?..

Когда погас потусторонний свет, и она оказалась среди вечернего парка, силы кончились – внезапно, разом. Дайана не помнила, как подняла миропорт. Не помнила, как она добралась до куста, положила рюкзак под голову – просто вырубилась, заснула…

Но сейчас её сознание было чётким, как никогда.

Дайана вышла на простор, ещё раз огляделась. Затем – вытащила миропорт.

«Эвалонния», – мысленно проговорила она. В памяти вспыхнула бирюзовая река.

И стрелка послушно закрутилась.

В чёрном стекле пронеслась Майтрин. Мелькнули густые леса и заснеженные вершины…

Дайана положила миропорт на траву, седую от инея. Дождалась столпа света, выстрелившего ввысь.

Сейчас она шагнёт в Эвалоннию. Да. Она так решила.

По спине пробежал холодок, но руки стиснулись сильнее. Дайана закусила губу.

Барон Ридделл не успокоится. Он обязательно отыщет способ, чтобы добраться до Печатей Мрака… Поэтому она должна пойти туда. Первой найти оставшиеся пять артефактов, уничтожить их, и тогда Линдо и многие, многие города и миры останутся невредимы…

Это будет опасно. Но она должна пойти туда. Прямо сейчас.

Одна.

Не заходя на Гриндэлл-стрит, не прощаясь, не повидав… своего вампира…

Столп света загудел, словно подзывая скорей подойти.

…А ведь она теперь тоже двулика, неожиданно подумала Дайана. Вот бы он удивился…

Ладно. Нечего медлить.

Пошла!

– А по-моему, ты поступаешь опрометчиво.

Дайана вздрогнула, молниеносно обернулась…

Вспышка серебра. Что-то поблёскивало там, в десятке шагов позади, в тени. Будто кто-то высокий, небрежно прислонясь к стволу дуба, подкидывал в руке серебряный предмет.

– Дориан?..

Звон цепочки, весёлый смех.

– Ага.

И вот он уже в паре шагов: темноглазый, черноволосый… С усмешкой, от которой на глаза вдруг навернулись слёзы. Дайана отчаянно заморгала.

– Ты чего, соринка попала?

Она кивнула, не в силах ответить «да»… или «нет»… или вообще хоть что-то…

Вампир оглядел её внимательным взглядом, приметил царапину под глазом. Спросил:

– Ну ты как? Дайана Элейн снова цела?

– Да.

– Вот и отлично. Что ж домой тогда не заглянула? А если бы я не решил прогуляться?

Дайана замялась, опустила глаза:

– Дориан, я..

– …снова считаешь, что должна идти одна? Что это лишь твоё дело?

Дайана подняла взгляд.

– Да.

– Ну а если, – Дориан сделал шаг, остановился, – к тебе в компанию напрошусь я?..

Сердце заколотилось, но Дайана выдавила усмешку.

– Ты? А зачем тебе идти туда? Как же Линдо… Как же твоя мечта… Как же Остралия?

Дориан отвёл взгляд, сделал неопределённый жест рукой.

– Остралия – не мечта. Всего лишь одна из целей. А так… В этом мире меня никто и ничто не держит, вампиры из Клана Аббата объявили за мою голову приличное вознаграждение, и вообще… Искать приключения в одиночку – скучно. Ты не считаешь?

Дайана кивнула, чувствуя, как странное ликование растёт и растёт внутри.

Дориан шагнул ещё.

– Тогда пойдём?

– Да, – серьёзно ответила она.

…Часы Биг-Дэна пробили семь часов утра, когда пара Двуликих, старательно пряча друг от друга улыбки, ступила в новый мир.

Оглавление

Пролог

Глава 1. Битва в сердце бури

Глава 2. Колодец Желаний

Глава 3. Меч Огненной девы

Глава 4. Незнакомая книга

Глава 5. Гости в Хокклоу

Глава 6. Бегство от магии

Глава 7. Гроза на Южной башне

Глава 8. Беда в новом мире

Глава 9. Пленница вампиров

Глава 10. В лабиринтах под городом

Глава 11. Схватка с Аббатом

Глава 12. Проводник поневоле

Глава 13. Остралия откладывается

Глава 14. Дом, увитый плющом

Глава 15. Разговор с попаданкой

Глава 16. «Пришествие Моргейны»

Глава 17. Жизнь в Доме Дрейков

Глава 18. Картина на чердаке

Глава 19. Бой подушками

Глава 20. Уроки выживания

Глава 21. Опасности на кухне

Глава 22. Ночная прогулка

Глава 23. Сюрприз от вампира

Глава 24. Полёт в звездопаде

Глава 25. Приключения по дороге домой

Глава 26. Тайна серебряного брегета

Глава 27. Родная кровь

Глава 28. Пророчество Бледной Мэг

Глава 29. Гнев отца

Глава 30. Хэллоуин у Королевы

Глава 31. Спасти Дориана

Глава 32. Рассказ барона

Глава 33. Калейдоскоп иллюзий

Глава 34. Капля крови на стали

Глава 35. Кража ценностей

Глава 36. Костёр в ночи

Глава 37. Поединок вампиров

Глава 38. Никогда не доверяйте незнакомцам

Глава 39. Свет и Тьма

Эпилог