Сладенькое [Николай Агапов] (fb2) читать онлайн

– Я сегодня наконец добавил пару сантиметров, – с нескрываемым удовольствием произнес Саша.

– И сколько теперь у тебя? – спросила Таня и облизала губы.

Саша с еще более нескрываемым удовольствием похвастался своим результатом:

– Ты не поверишь, но я теперь могу взять два метра сорок семь сантимееееееееееетров, – он поднял руки с бокалом на неопределенную высоту и затем салютнул Тане своим коктейлем.

Она тоже отпила своего не менее питательного, чем у Саши коктейля и снова облизала губы.

– Ну а у тебя как? – с некоторой надеждой в голосе сказал он, смотря почему-то в сторону матово-белого робота-официанта, дефилировавшего по кафе и высматривающего клиентов, нуждающихся в его услугах, чтобы оперативно выполнить малейший их каприз.

***

Этот робот трудился в кафе уже очень давно. Но кого это когда-либо интересовало?

Он с тоской (да-да, когда-то давно он дописал себе соответствующий код, да и много других за свою долгую жизнь) вспоминал времена, когда толстые дамы и джентльмены (откуда у него взялись эти слова? Может его первый хозяин загрузил из какой-нибудь старинной книжки? Код его знает…) заказывали первое, второе, потом непременно просили добавки, ну и, конечно, десерт… Как можно было обойтись в те славные старые времена без десерта? А теперь? Ну что эти люди хотят? Сбалансированный энергетический коктейль! Вот этому – для плавания, тому – для прыжков в высоту, этому – для велоспорта. Так и хочется сплюнуть, но такого модуля, к сожалению, еще не придумали, а жаль. А тот первый, первый раз, когда… м-м-м… (у него приятно защелкало реле где-то внутри. Где? Он даже не пытался отследить, просто отдавшись этому ощущению). Это был толстый постоянный клиент, его звали Петр Сергеевич (он думал, что это имя ему очень шло. Петр Сергеевич, как будто код подобран оптимальным образом, и это, это так… правильно…). Вот этот Петр Сергеевич как-то пришел очень довольный, сказал:

– Ну, Робби, я только что завершил очень неприятные переговоры и таки уломал этого старого скрягу на свои условия. Контракт подписан, да-да. Ты не ослышался.

– Как я могу ослышаться? Мои слуховые сенсоры в полном порядке, – пронеслось по его нейросети в тот момент, но какой-то алгоритм сообщил ему, что не стоит подключать звуковую мембрану для озвучивания данных мыслей.

– Так вот, Робби, принеси мне чего-нибудь соответствующее этому событию. Помни, что переговоры были очень трудными.

– Извините, но вы должны сделать заказ по меню.

– Робби-Робби, не разочаровывай меня. Ты смышленый парень, хе-хе, как я погляжу. Это были очень сложные переговоры. Повторяю, удиви меня. А не то я пожалуюсь твоему хозяину, и тебя…

– Какой странный жест, зачем он провел у себя под подбородком? – не озвучивая, подумал "Робби", – Может он хотел открутить себе голову? Но насколько мне известно у людей нет соединений на резьбе…очень странно. Но эта фраза «удиви меня»… когда я ее услышал, во мне чуть не перегорела 743-я шина, что бы это значило? Такого раньше не было, я чувствую, что должен удовлетворить его этот абсурдный запрос, иначе, иначе…вот, снова шина 743 начала нагреваться.

"Робби" пошел в сторону кухни, параллельно отыскивая информацию, что значит «удивить». Интернет сообщил следующее: удивление – когнитивная эмоция, возникающая при возникновении неожиданной ситуации, адекватная реакция на отклонение от нормы.

Через несколько минут "Робби" (на самом деле модель антропоморфная МАМ3.1.2, но название "Робби" ему тоже понравилось сразу, оно было… другое, совсем не похожее на те, какие обычно давали ему остальные посетители: официант или жестянка) подошел к столу с круглым подносом, укрытым непрозрачным сферическим колпаком из нержавеющей стали.

– Ваш, бургер – произнес "Робби", снимая крышку с подноса и выставляя бургер перед клиентом, и ему показалось, что какие-то нотки торжественности, что ли, каким-то образом окрасили его стандартный голос тип 5. Внутри, около шины 743 появились маленькие искорки, которые приятно щекотали системные платы, расположенные неподалеку.

– Ох, нихрена себе, Робби, ну ты и впрямь удивил! – и Петр Сергеевич от всей души рассмеялся и похлопал Робби по композитному корпусу.

От произошедшего и у "Робби" еще сильнее заискрилось около шины 743, приятное покалывание распространилось еще дальше, захватывая сервоприводы и датчики, его алгоритмы посылали ему в нейросеть какие-то странные коды, от которых становилось как-то… по-новому, но… бамс, внутренняя система постоянного мониторинга обнаружила, что шина 743 перегорела и быстренько, перенаправив информационные потоки и переконфигурировав сеть, исключила ее из работы.

– Что это было? – думал МАМ3.1.2, нет Робби (он не хотел думать о себе как о МАМ, ему понравилось Робби, с момента, когда шина 743 перегорела, что-то поменялось, он стал считать это какой-то контрольной точкой. Только вот какой? Он не мог определить, но думать о себе как о Робби он стал именно с этого момента), – Со мной раньше никогда ТАКОГО не было. Не похоже на сбой или ошибку, которые прописаны в аварийных протоколах.

Робби поместил запись об этом событии в дальний и незаметный уголок своей нейросети и зашифровал его таким ключом, что никому не под силу было бы расшифровать. И в такие моменты, как теперь, когда все заказывали энергетические коктейли, он частенько открывал эту старинную запись и воспроизводил все, что происходило с ним в тот момент, когда в кафе заходили такие вот Петры Сергеевичи, когда заказывали по две порции, если были в особо хорошем расположении духа, когда просили удивить их и… когда шина 743 искрилась. После того случая, даже когда Петр Сергеевич приходил, просил еще разок удивить его, ничего подобного случившемуся ТОГДА не повторялось. С тех пор прошло много лет, и Робби был благодарен, что его хозяин не стал заменять его нейросеть, когда пришла очередь модернизации, и его облачили в эту новую, ослепительно-белую оболочку с кучей улучшений и усовершенствований. Его владелец был ретроград и настоял, чтобы нейросеть не меняли потому, что никакие Бигдата и прочая муть (как тот выразился) не могут заменить личный опыт конкретного робота. Так секретная база данных Робби уцелела и пережила его предыдущую оболочку с утраченной шиной 743, и теперь могла по его желанию переносить в прошлое, где Робби… удивлял!

***

– Да, чего обо мне говорить: зависла все там же, – Таня тоже смотрела не на Сашу, а на полированные белые стены, в которых отражались посетители и белый матовый робот, шуршащий своими сервоприводами, ловко обходивший руки (зачастую с коктейлями), выставленные в проход оживленно болтающими и что-то показывающими посетителями.

– Ну а все-таки? – и он посмотрел на нее с каким-то вызовом, как ей показалось.

– Все из 11 секунд не могу выбежать, – то ли ему, то ли бокалу сообщила Таня.

– А может ты мало тренируешься? – с ехидцей, как ей показалось (уж не слишком ли много ей стало казаться последнее время?), заметил ее визави, – Ты же знаешь, что скоро состоится жеребьевка по выбору вида спорта для должности начальника.

– Ну конечно, знаю. Но я также знаю, что даже если это будет бег на сто метров, я все равно не выиграю, так что не быть мне начальницей отдела, – а потом она вспылила: – И причем тут "мало тренируешься"?

– Эй-эй, ну как знаешь. Я пошел еще потренируюсь, – и он встал, присел, размял ноги и легкой походкой прошел сквозь автоматические двери кафе в зону атриума. И, да, он даже не взглянул на нее, а взглянул куда-то вверх через стеклянную оболочку атриума, в небо, а может еще дальше.

– Официант, – Татьяна решилась.

– Чем могу помочь? – услужливо ответил робот, и сфокусировал свои небесно-голубые визисенсоры на темно синих глазах Тани. Ей это взгляд показался сочувствующим. «Нечего мне сочувствовать!» – попыталась было успокоить себя она, но вслух произнесла: – Мне, пожалуйста, чего-нибудь сладенького.

Ей показалось, или, правда, у робота расширились зрачки (или линзы – бог его знает)?

– О мой Код! Я не ослышался?! Мигом, мигом все принесу…

– Но… но я не заказала ничего… – растеряно пробормотала Таня.

– О, правда, правда, вы не выбрали, но… но позвольте мне… я, я постараюсь… удивить вас, – Робби мысленно прогонял и прогонял запись ТОГО момента в своей памяти со скоростью света и шел в сторону кухни. И, черт побери, если его походка не была такой же припрыгивающей, как у только что вышедшего Александра.

– Странный робот, – подумала девушка, но почему-то потрогала свои влажные губы и да, точно, они сложились в улыбку. Она отняла пальцы ото рта и недоуменно взглянула на них (Наивная! она ожидала, что там отпечатается ее светлая улыбка?).

Через некоторое время появился робот с закрытым подносом на руке. Казалось, все кафе прекратило свои разговоры и смотрело теперь на нее. Но Тане было все равно, она была подобна банану, с которого уже счистили спелую шкурку, и теперь любопытство жадно пожирало ее (И было непонятно куда направлен ее взор: то ли на поднос, то ли чуть дальше…). После того как крышка была снята, Танечка, а с ней и всё кафе, ахнули.

– Это торт "Слезы девицы", приготовлен по старинному русскому рецепту. Надеюсь вам понравится, – с этими словами торт был водружен перед Таней, смотревшей то на него, то на робота с открытым от восторга ртом, не зная, что сказать. Остальные же, услышав, что это торт, а не какой-то новый энергетический коктейль, потеряли интерес и мгновенно переключились на свои прерванные темы.

– Я, я, наверное, не съем весь, – только и смогла выдохнуть вместе с охватившим ее восторгом Таня.

– Ничего страшного, наша цель – доставить вам удовольствие. Мы скромно надеемся, что смогли… – Робби отошел немного в сторонку, подождал пока она возьмет в рот первый кусок и отправился заниматься привычным своим делом.

Танечка ела торт, и во рту солоноватый привкус сменялся сладким в причудливом калейдоскопе. Она, привыкшая к сбалансированной, оптимизированной и, что скрывать, достаточно пресной диете, была поражена вкусовым бриллиантом, открывшимся ей во всей своей многогранности. Она съела ещё две ложечки лакомства и подумала: «Боже, я завтра должна буду пробежать, наверное, лишних два километра, а то и…» Потом как-то внезапно: «А и черт с ними – гулять так гулять! Даже удачненько, что Саши рядом нет, чтобы меня попрекнуть», – с этими мыслями она отправила в рот ещё несколько ложек пленительного десерта.

Робби подошел к ней через некоторое время, увидев, что она больше не ест. А Таня сидела, отдавшись во власть своим ощущениям, и улыбнулась, когда Робби спросил:

– Все ли вам понравилось?

– Да, было очень вкусно. Передайте вашему повару мою огромную благодарность. Кстати, а как его зовут?

– Его зовут Робби, это он приготовил для вас этот торт.

Сказать больше, Робби сам выдумал этот рецепт, проанализировав базу данных рецептов и… и вызвав в памяти глаза Тани, смотревшие в его визисенсоры с такой…грустью… или… ну да кто разберет этих людей – уж точно не Робби.

– Да, передайте Робби («Какое необычное имя», – подумала она), что торт просто превосходен.

– Всенепременно, – Робби поклонился и… и ему представилось, что… что будь у него та безвозвратно сгоревшая шина 743, он возможно… да-да, только возможно, но… пережил бы снова то самое, что было с ним ТОГДА, о чем хранится запись в зашифрованном файле в самом дальнем уголке его нейросети.

***

Танечка вышла из кафе и пошла в сторону дома. А Робби на секунду отвлекся и посмотрел ей вслед с нежностью, тоской и… благодарностью. Но право, какую благодарность может испытывать железяка? Бред, однозначно бред!

Таня остановилась и, как Саша, взглянула вверх, на купол атриума. Купол смотрел на нее пустым глазом и не стремился поделиться ответами. Если он знал вообще хоть какие-нибудь ответы. А Таню стал мучить один вопрос, что будет с ними, ну с ними – Таней и Сашей. Таня вспоминала, как она пришла работать в их компанию, и как они с Сашей сидели в коридоре и ждали, куда их распределят.

– Здравствуй, незнакомка, – сказал он тогда, – как думаешь попадем мы с тобой в один отдел?

– Ну, здравствуй, – его атлетическое сложение (о какие у него божественные ноги!) и немного угловатое, но симпатичное лицо сразу расположили его к ней, – Я – Таня.

И она протянула ему руку для пожатия, но он не пожал ее, а (о боже!) поднес к губам и поцеловал (как в каком-нибудь старинном романе!):

– А я – Саша, ну вот мы и знакомы, причем достаточно близко, – и он придвинулся к ней. Его нога (его божественная красивая мускулистая нога!) коснулась ее, в тот момент он мог овладеть ей прямо в коридоре (она, честное слово, ничуть не раздумывала бы). А он заглянул в ее темно синие глаза и продолжил:

– А ты откуда?

– Да в общем относительно рядом – из этого Мегакластера-20, этаж девятнадцатый.

– Охо! я тоже из этого Мегакластера-20, только этаж тридцать второй. Клево, вот видишь, как между нами много общего?

– Я не верю в совпадения, но кто знает, может моя вера и пошатнется?

– Ты кстати на какую позицию пришла устраиваться?

– На начальную.

– Хе-хе, ну все, знай, я сейчас пошатну твою башню, – и он потряс невидимую башню своими сильными руками, (и вот вам честное слово) у Тани голова пошла кругом, будто ее саму только что взболтали, – я тоже на начальную, но скоро все переменится!

– Что ты имеешь в виду?

– Ну как? Мы пойдем вверх: быстрее, выше, сильнее.

– Ну конечно, – она улыбалась, будто у нее внутри маленькая лампочка разгорелась во всю мощь и вот-вот была готова перегореть от какой-то электрической радости. И что такого, что он сказал мы? Ну да, мы. Мы вместе сможем, как он там сказал: «быстрее, выше, глубже», ну или что-то типа того.

Таня, смахнула влагу со щеки: «Дурацкий купол прохудился наверно. А эти тупые роботы не нашли проблемного места и не починили вовремя. Как мы с Сашей…»

И при мысли о «мы» у нее опять увлажнилось где-то у глаза, и она злобно посмотрела на довольный и безучастный купол, которому было плевать на них, да что там на них, на нее в первую очередь. А может это был презрительный плевок? Даже купол презирает ее за то, что она такая неудачница. И она, отирая слезы-плевки, пошла, нет побежала (ну надо же когда-нибудь сжигать наетые, излишние калории) домой.

***

В назначенное время все собрались в зале, и вот робот-жеребьевщик выкатился на сцену. На его лице-мониторе начали мелькать пиктограммы с видами спорта, сначала с бешеной скоростью, затем все медленней и медленней, а меж тем пульс у сидящих в зале наоборот подрастал с каждым мгновением в ожидании вердикта беспристрастного манипулятора. И вот пиктограмма остановилась, робот приятным женским голосом объявил, что должность начальника отдела финансовой аналитики достанется победителю в состязании по прыжкам в высоту.

– Да! – восторженно выкрикнул Саша.

– Поздравляю тебя, – тихо произнесла Таня (в зале уже стоял гвалт переговаривающихся голосов) и протянула свою ручку к руке Саши.

Саша встал, и рука Тани скользнула по его безответной руке, не пытаясь ухватить её, она уже понимала своим чутким сердцем, что теперь она не сможет быть рядом с ним, а в его коротко-постриженном шейкере смешивались такие мысли:

– Она мне теперь не ровня, ну куда мне с ней? Она будет все время занимать места ниже десятых, это точно. Если бы могла, она уже давно выбилась бы в лидеры. Надо будет найти новую подружку и поскорее, вон кстати Надя, она, вроде, третье место по прыжкам в длину заняла на прошлых соревнованиях за место замначальника управления аудита. И мордашка вроде ничего.

Таня сидела, ей казалось, покинутая всем миром, ее привычная жизнь рассыпалась словно плохо-склеенный дневник: листочки вылетали один за другим и осыпались куда-то вниз – на самое дно ее сердца. Она смотрит на эти листочки и видит: их веселые разговоры. Но этот листок упал далеко-далеко… И уже следующий листок, безвозвратно выпавший, «накрывает» ее воспоминаниями: да, это вот она напустила на себя излишнюю серьезность, и он включился в игру. Это и бесит, и она парадоксально счастлива в этот момент… была… и так листок за листком, и вот… последний – их первая встреча, она пытается схватить его, вернуть на место, но нет, лист уклоняется от руки словно ловкое насекомое… и она видит, и переживает их первую встречу, его взгляд, его улыбку, его уверенность, его касания, и его ноги, его божественные ноги (почему они ей так важны?), а глаза ищут еще раз этот последний листок на котором запечатлелись: его смех, напор (вокруг все такое белое, чистое, безмятежное) и его атлетические ноги…его божественные ноги… Но листки уносит ветер, а она все бежит, и бежит, и бежит.

Таня с тоской и надеждой смотрит ему вслед на его спину, знакомый (да и что скрывать – любимый) силуэт. Он сейчас обернется, да-да, она знает. Вот она бросается за ним, и он, повернувшись, ловит ее в свои крепкие объятия, и ее бедра касаются его, но…«Нет, подружка, нет, не сдавайся, пусть это будет хоть маленькая победа, но победа над собой. Пусть он идет и ищет свое счастье, где ему вздумается», – Таня так утешает себя, и ей и вправду становится чуть легче. На грустном лице появляется светлый солнечный зайчик.

А Саше показалось, что до руки его что-то дотронулось (однажды ему по руке, точно также, пробежало какое-то крупное отвратительное насекомое, паук или таракан, не суть важно, но поскорее хотелось сбросить с себя эту тварину: ее ножки так неприятно касались его тела, будто оставляя следы какой-то омерзительной дряни), но он решил, что это проходящий мимо человек коснулся его краем одежды, наверное, и…

– Вон какая на Наде симпатичная футболка, она очень подчеркивает ее фигуру, надо будет сказать ей об этом.

Тараканы ни на руках, ни в голове больше не беспокоили его, он видел перед собой лишь цель, и снаряд был готов, нет, снаряд уже летел в цель.