Кашемировое пальто [Таня Волкова] (fb2) читать онлайн

Таня Волкова Кашемировое пальто

Джен стояла под душем, направив поток воды прямо на лицо. Косметолог бы точно не одобрила такого поступка. Но Джен было все равно. Ей казалось, что так она точно смоет неприятный день, и может быть, вместе с водой уйдет и часть воспоминаний о разговорах с коллегами. Точнее, с Джоном. Но метод срабатывал плохо и скорее усугублял состояние. Вскоре Джен начала плакать, потом сильнее и в итоге уже сидела в ванной, обливая себя таким напором воды, который мог бы остановить мчащийся на всей мощности поезд.

На самом деле Джен хотелось, как и после фотосессии с Норфом, открыть тяжелую дверь бара Робби, увидеть там Тима, обсудить с ним произошедшее и просто успокоиться. Но в этот день она не могла так поступить – ей казалось, что своими резкими словами обидела его сегодня в редакции, и поэтому тупо стояла одна в ванне своей квартиры.

Привычка смывать проблемы в душе или хотя бы пытаться это сделать была у Джен со школы. Это было единственное место, где она могла скрыться от родителей, их вопроса «что случилось» и всего внешнего мира. Время под напором воды останавливалось. Джен чувствовала, как вода попадает на голову, волосы намокают, прилипают к щекам, шее, затем вода бежит ниже, и капли с почти бесшумным грохотом обрушиваются на поверхность ванны. Джен наблюдала за воронкой и представляла, что вместе с водой туда уносятся все проблемы, хотя на самом деле они никуда не уносились, а ждали, что их решат.

Вода служила для Джен объятиями, она представляла, что ее обвивают руки и под ними растворяется вся тревога и переживания. Это напоминало ей ощущение детства, когда бабушка – довольно крупная женщина – сильно обнимала ее. Ей было трудно подобрать хороший наряд на какое-нибудь торжество, так как она пыталась всеми способами скрыть свои массивные руки, однако Джен не замечала этого. Когда бабушка обвивала своими руками спину Джен чуть выше поясницы, то та чувствовала самую настоящую защиту – ей казалось, что даже если бы в нее запустили камни, то они бы отрекошетили от невидимой преграды.

В этот день бабушки рядом не было. На самом деле ее не было с Джен уже несколько лет, поэтому функцию защиты выполняла вода. Так продолжалось минут 10 или 15, а может, и все 30. В душе ощущение минут теряется напрочь. Вдруг Джен резко стукнула по крану, и вода перестала течь. Она намотала на голову одно полотенце, затем вылезла из ванны и обмоталась другим, большим – подарком от Сии на день рождения. Мокрыми ногами Джен поплелась в спальню и рухнула на кровать. Спина была еще мокрая, поэтому одеяло тут же прилипло к плечам и спине. Живот ужасно скручивало.

Джен не помнила, когда последний раз ела за день. Она решила подняться и хотя бы налить чай, а может, и разогреть оставшуюся пасту, но не смогла. Невиданная сила приклеила ее к кровати. Джен ощущала, как будто обложена огромными кувалдами, которые не дают ей встать. Из глаз вновь потекли слезы. Они струились из уголков глаз и тонкими струйками убегали за шею, капая на одеяло. Джен плакала без звука – тоже привычка из детства. Она делала так ночью, пытаясь самостоятельно справиться с неудачами, чтобы родители не слышали. Получалось у нее не очень.

Джен ощущала, как будто переносилась во времена, когда ей было лет 15 или 16. Вот она так же лежит на свой кровати, только в другой квартире, смотрит в потолок и вспоминает слова мальчика. Да, того самого мальчика, который рассказывает своим друзьям, как она в него влюбилась, а он ждет момента, чтобы сказать ей, что она ему не нравится, «да и вообще страшная», «а вы видели ее пальцы?». Вот он рассказывает подробности их прогулки, ее секрет, один, затем второй и они все дружно смеются. Единение, которому можно позавидовать. Вот они обсуждают ее блог, который она завела в живом журнале. И они опять дружно смеются, сдабривая повествование едкими прилагательными. Все это Джен случайно услышала в школьном коридоре. Она вдавливалась в кровать все сильнее и единственное, о чем мечтала, это утонуть в потоке своих же слез.

Внезапно Джен закашлялась. Слезы и сопли заполнили всю носоглотку так, что было невозможно продохнуть. Джен вылезла из-под невидимых кувалд, встала и подошла к столу, придерживая руками полотенце, а затем облокотилась на стол, на котором были расклеены стикеры с дедлайнами. Джен смотрела на них и ощущала, как картинка плывет. Слезы опять подступали. В голове стали звучать фразы из прошедшего рабочего дня.

– Если еще раз так сделаешь, я тебя оштрафую к чертовой матери! Поняла?! Сколько раз я буду тебе объяснять, чтобы до тебя дошло?

Каждое слово было как иголка, искусно запущенная Джоном. Джен вздрагивала, перебирая в голове фразы. Проблема была пустяковая. Джен поставила ссылку на эксперта, не сказав об этом Джону, и даже представить не могла, что у него будет такая реакция. За несколько лет работы его эмоциональные качели так и не стали для нее привычными. К его высказываниям никогда нельзя было быть готовой. Можно было давно уйти, найти другое место работы или перейти в другой отдел. Но в глубине души ей было жалко растаптывать то, что сделал для нее Джон. Он взял ее на работу совсем без опыта после университета, когда бывшие однокурсники Джен считали за благом устроиться консультантом или кем-то вроде того, набор функций которого сводился к двум словам: «подай», «принеси». Иногда к ним добавлялось «распечатай», и потом снова «принеси», конечно же. Каждый раз Джен оправдывала себя тем фактом, что нужно быть благодарной и научиться справляться с его перепадами, привыкнуть или тупо не обращать внимание. Она даже думала, что у нее частично проявляется стокгольмский синдром – при всей сложности характера Джона, а точнее его невыносимости, ей было жалко его. Она чувствовала, что что-то было не просто в таком поведении.

«Ну не может человек быть таким просто так», – эта фраза была риторическим вопросом. Ответ на него был зарыт где-то очень глубоко. Может быть, его не знал даже сам Джон.

Джен снова прокрутила все фразы, услышанные за день от начальника. К тому моменту руки полностью обессилили, и полотенце, впитавшее в себя воду, слезы и нервы хозяйки, рухнуло на пол. Джен безразлично посмотрела на него, попыталась стукнуть по столу, но не смогла и пошла в шкаф, чтобы натянуть растянувшуюся пижаму. Она была бежевого цвета с тонкими бордовыми оборками на манжетах и внизу на брюках. «Нежнейшая вискоза с добавлением шелка», – многозначительно гласила подпись на сайте магазина. Джен обычно выглядела в этой пижаме как героиня сериала, живущая в шикарном доме где-нибудь в Трайбеке. Правда, за последние несколько месяцев шарм немного потрепался, и пижама стала на размер или даже на два больше Джен – из-за переживаний с Норфом, девушками и Тимом Джен похудела.

Хоть какой-то плюс от этой нервотрепки. Не надо качать пресс.

Было трудно понять, что она чувствовала. Грусть? Обиду? Тревогу? Скорее все вместе. Джен не могла понять, как человек за какую-то мелочь мог говорить с таким остервенением и грубостью, когда проблема решилась за несколько минут. Хуже того, что после этого разговора в его кабинете через несколько часов он вышел как ни в чем не бывало и принялся обсуждать с Моникой новое интервью, а потом пошутил на кухне, пока Джен наливала чай. Нет, хуже было то, что все это считалось «рабочими моментами», к которым всех журналистов учили привыкать. Но никто не оставлял опции для тех, кому не хотелось этого делать. Хотя нет, для них существовала одна опция – уйти и не возвращаться.

– Ты думаешь, что у него расстройство?

– Не знаю. Я вообще стараюсь не думать о нем вне офиса.

Джен и Тим обсуждали поведение Джона в конце рабочего дня, когда Джон ушел раньше всех, чтобы успеть на встречу.

– Он такой давно, никто уже не удивляется его поведению.

– И вы просто привыкли?

– Это как жить рядом с вулканом. Просто через некоторое время смотришь и думаешь: «о, началось», а внутри ноль реакции, совершенная пустота. Только иногда достанешь телефон, чтобы запечатлеть на память.

– Так все и думают, а потом лава все ближе, ближе, ближе… и вот уже снесла к чертям все на своем пути.

– Не переживай, такого апокалипсиса не случится. Он чувствует меру.

– Меру?! Его перепады не влезают ни в какую измерительную систему.

– Так и не измеряй их.

– Тим, ты слышишь вообще? Он орал на меня как бешеная собака.

– Джен, я согласен, что это неприятно. Даже очень неприятно, но это такая работа.

– Боже мой! Вы все повторяете это как мантру. Тебе реально легче от этого? «Это часть работы». Круто, конечно, но это ненормально.

– Я не говорю тебе, что это нормально, а просто констатирую факт – такая работа. Либо соглашаешься, либо ищешь другую.

– То есть мне только уходить?

– Нет, можешь научиться с этим работать.

– Тим, в десятый раз говорю, как можно работать, когда на тебя орут?

– Как-нибудь… Ну он же как-то работает, зная, что его подчиненные перемывают ему кости направо и налево.

– Думаю, его это вообще не парит.

– Кстати, а ты не боишься, что я ему расскажу?

Джен смотрела на Тима. В голове было пусто. Она чувствовала, что ее не понимают, а точнее понимают так, как она не хотела, чтобы ее понимали.

– Ладно, я пойду.

– Стой, это шутка. Ничего я не буду ему рассказывать.

– Можешь рассказывать, мне все равно.

С этими словами Джен пошла к своему рабочему месту. Редакция была почти пустой. Она взяла сумку, накинула мягкое кашемировое пальто голубого цвета на одно плечо, словно хотела защититься, и пошла к выходу. У двери опять стоял Тим.

– Дай пройти.

– Джен, послушай, не обижайся, я просто не знаю, как тебя поддержать. А с Джоном работаю столько лет, что уже не обращаю внимания на него.

– Значит, твое чувство нормы полностью атрофировано. До завтра.

Тим попытался что-то сказать, но Джен быстро проскользнула под его рукой и ушла домой, чтобы, как оказалось, порыдать.

Она заваривала чай на кухне и нарезала лимон. Потом резко раскрыла пакет с печеньями, села на стул, добавила в чай сахар, кинула два ломтика лимона и все размешала. Сделав глоток, она почувствовала, как тепло разливается по телу. Ощущение резко перенесло ее в момент, когда она маленькой каждое лето приезжала с родственниками на море и вместе с Илаем рылась в песке, который был ужасно горячим из-за жары. По коже проносился теплый, сухой ветер. Джен чувствовала это даже сейчас. В тот момент самой главной проблемой Джен было то, что Илай нашел более крупную ракушку чем она. Со временем на смену ракушкам пришли другие проблемы.

Половины пачки печенья уже не было, хотя чая было еще достаточно. Джен сходила в комнату за телефоном и вновь села за стол.

Привет еще раз. Я нагрубила сегодня. Не бери в голову плиз. Я не хотела тебя обидеть, просто день выдалс…

Джен набирала сообщение, потом перечитала и стерла все предложения. Она несколько раз попыталась снова набрать текст, но ничего складного не получилось. Затем она сделала глубокий вдох и написала:

Мне жаль, что я сегодня так резко ушла. Не хотела тебя обидеть.

Отправлено.

Джен смотрела на экран и гипнотизировала сообщение. Прошло около двух минут, которые Джен показались вечностью.

Прочитано.

Все нормально, не переживай.

Джен легко улыбнулась, и увидела, что Тим вышел из сети.

Сто процентов, сейчас с какой-нибудь…

Выдержать страдание из-за предположений о личной жизни Тима Джен была не в состоянии. Хотя эта мысль время от времени возникала в ее голове, но она по привычке гасила чувства и переключала внимание на другие вещи, как правило связанные с работой. К несчастью для ее нервной системы, Джон всегда был готов подкинуть то, о чем можно было переживать.

Прошло минут 40. Джен все еще сидела за столом и смотрела в стену, на которой еле заметно потрескалось покрытие.

И это называется «долговечное»?

Вдруг загорелся экран телефона.

Представляешь, я только вышел из офиса. У вас тоже завал с этой конференцией? Кстати, завтра меня не будет, утром уеду на встречу. Наверное, на целый день. Если у тебя будет желание, то можем увидеться вечером.

Джен просияла. Она семь раз перечитала сообщение, прежде чем ответить на него, и глотнула чай. Ей вновь стало тепло. То ли от чая, который к этому времени на самом деле почти остыл, то ли от увиденных на экране слов.

Он был в редакции, а не с кем-то.

Казалось, этот факт волновал ее больше всего и не мог не радовать. Хотя Тим мог быть в редакции «с какой-нибудь», но Джен не рассматривала такой вариант.

У нас тоже столько работы, что я просто жду конца недели, когда они все наконец разъедутся со своих форумов. Сил больше нет.

Отправлено.

Прочитано.

И да, давай увидимся завтра)

Прочитано.

– Я напишу тогда, когда освобожусь. Надеюсь, Джон завтра будет спокойнее.

– Верится с трудом, но посмотрим.

– Надеюсь, что завтра он не будет нашей темой для обсуждения. Спокойной ночи))

– Ага, пока)

Тим вышел из сети. Джен еще раз перечитала переписку и легко улыбнулась. Она задумалась и по привычке начала все усложнять. Ей было неясно, написал ли Тим из-за жалости после ее ситуации с Джоном, или он действительно хотел ее видеть. Дать себе понятный ответ она не могла. Они так долго находились с Тимом на противоположных сторонах, что даже после того, как их отношения изменились, Джен время от времени перебрасывала себя в те ситуации, пытаясь понять, действительно ли человек мог так измениться, а может, это была его очередная маска.

Джен допила чай, встала из-за стола и пошла в спальню. За это время волосы успели высохнуть вместе с полотенцем и выглядели как неаккуратные ветки дерева. Джен швырнула полотенце на дверь, расчесалась и забралась под свое любимое одеяло – в ярко-розовом пододеяльнике с белыми линиями. Оно было таким мягким и почти невесомым, но сразу начинало согревать и словно огораживать от внешнего мира. Шторы были плотно закрыты, только из середины слабо бил свет от уличного фонаря. Она закрыла глаза и вспомнила свой первый поход в бар, где познакомилась с девушками, а потом поняла, что если бы не они, то она не сидела бы с Тимом у Робби. Затем Джен перевернулась на левый бок и начала засыпать.

********

Утром Джен шла в редакцию с внутренним ощущением Миранды из фильма «Дьявол носит Прада» – ее любимого. Она всегда мечтала оказаться на месте Андреи, но сделать иной выбор. Джен шла холодная, немного обиженная, но старающаяся соблюдать спокойствие. Она выглядела хорошо. Обычно после таких ситуаций на следующее утро у нее появлялось желание разодеться в самые новые и модные вещи как будто назло. Поведение напоминало стереотипное представление о встрече с бывшим возлюбленным, когда нужно выглядеть шикарно, чтобы «он понял, кого потерял». В большинстве случаев он не понимал, а коллегам было все равно на одежду других.

– Привет! Как дела? – Джен пришла к своему рабочему месту и поздоровалась с Моникой. Журналисты начинали подтягиваться на работу. В такое время на местах обычно бывал только главный редактор, два его заместителя, чаще всего Джон и Стив – руководитель отдела мировых новостей, где работал Тим.

– Доброе утро!

– Ты какая-то уставшая. У тебя все нормально?

– Вроде да. Просто Джон вечером накинул работы, а у меня на неделю все было распланировано и к выходным я должна была закончить два материала. Теперь придется все менять.

– Это в репертуаре Джона – внести изменения, от которых всем станет плохо. Кстати, где он? В кабинете задернуты шторы почему-то.

– Его не будет сегодня, – отрезала Моника.

– Почему?

– Сказал, что личные обстоятельства. Может быть, заедет к вечеру.

– Ясно, ну ладно.

Джен с недоумением взглянула на коллегу, но та и глазом не повела или мастерски сделала вид.

– Просто удивительно. Мне всегда казалось, что он прирос к своему кабинету и чуть ли не живет там.

Джен легко улыбнулась и издала какое-то подобие смешка.

– Ну, видимо, сегодня не такой день. Если честно, это долгая история, у него там что-то в семье уже давно. Ты просто не обращала внимание. У него такое бывает.

– Там что-то серьезное?

– Вроде как какая-то семейная трагедия. Если честно, не знаю подробностей.

– Трагедия? Кошмар какой. Надеюсь, он быстро поправится.

Моника кивнула и сказала себе под нос что-то невнятное. Джен достала ноутбук, нажала на кнопку включения и пошла на кухню. Пока она ждала, когда сварится кофе, набрала сообщение Тиму.

– Представляешь, Джон сегодня не в офисе. Можно выдохнуть)

– Это он такой подарок тебе приготовил, видимо.

– Или его самого коротнуло от своих поступков.

– Вряд ли.

– Ладно, удачи на конференции.

– Спасибо! Позже напишу.

Джен взяла чашку и пошла к столу. Чувствовала она себя странно. Первой причиной беспокойства стал тот факт, что она пришла в платье. Пусть и надела его с кроссовками, но Джен нечасто носила такие вещи. Сегодня ей захотелось выглядеть как-то по-особенному. Необъяснимое чувство, которое возникло у нее, когда она стояла перед шкафом. Неопределенности ситуации добавляло и отсутствие Джона. Было трудно поверить, что он просто так не вышел на работу. Чтобы такой человек как Джон не появился в офисе, должна была быть веская причина. Джен понимала внутренне, что что-то было не так. Возможно, Моника знала, о чем шла речь, и не хотела посвящать коллегу, а может, ей было все равно.

Дойдя до своего компьютера, Джен еще несколько минут смотрела в экран и бездумно переключала страницы. Затем ответила на пару рабочих сообщений, отказалась от предложения одного из пиарщиков сделать «мегаинтересный для аудитории материал» про крыс и начала готовиться к очередному интервью, на этот раз с молодым дизайнером украшений.

День так и протянулся до самого вечера. Для четверга он оказался довольном спокойным. Никаких серьезных потрясений, никаких жутких новостей. Джен почти в полной тишине написала вопросы, а потом успела закончить статью. Она была довольна собой. Ближе к концу рабочего дня она начала предвкушать встречу с Тимом.

Редакция начинала пустеть. Одной из первых собралась Моника.

– Так, я пошла. Завтра меня не будет, Джон в курсе. Так что увидимся на следующей неделе.

– Окей, хорошего вечера!

– И тебе.

Джен следом начала собираться. Она выключила компьютер, накинула пальто, крикнула «всем пока!» и пошла на улицу. Тим обещал прислать место, куда ей нужно было приехать, но сообщения не было. Тим не был в сети около 40 минут – очень странное поведение для журналиста. Джен начала что-то подозревать, но постаралась отмести эти мысли и не нагнетать. В крайнем случае она решила заказать еду и поужинать дома. Одной. Она прошла немного по улице и решила подождать еще минут 30, а потом позвонить Тиму. На ее сообщения он не отвечал.

Джен стояла посреди офисов, из которых толпами выходили люди – измученные и потерянные, веселые и не очень. Джен сунула руку в карман, чтобы взять телефон и позвонить Тиму. В этот момент он завибрировал. На экране высветился номер Тима.

– Привет! Я как раз собиралась тебе звонить. Ты где?

– Да, привет. Слушай, я в больнице.

– В больнице? Что случилось?

Внутри Джен все будто оборвалось. Ей резко стало холодно. Коленки начали трястись, нижняя губа дрожала.

– Со мной все в порядке.

– Тогда что ты делаешь в больнице?

– Я с Джоном.

– С Джоном?! А с ним что?

– У него отравление. Он пил со вчерашнего вечера. Его недавно привезли.

– О господи! Нужна помощь?

– Надо позвонить его родителям, там нужно какие-то вещи привезти из его квартиры.

– Насколько я знаю, его родителям ехать минимум часа два и то, если не будет пробок. Может, мы как-то сами?

– Думаешь?

– Ну ты же его друг, не чужой человек. Что тут такого? Ты его вообще видел? Он разговаривает?

– Я бы с трудом назвал это разговором. Он говорит по слову в минуту, если не меньше. Состояние его, мягко говоря, не очень.

– Я, конечно, не настаиваю, решение в любом случае за тобой. Тем более мы все равно собирались встретиться. Но если я лишняя, то я пойму.

– Нет, что ты. Я, если честно, без сил. Но ты права, давай пока не будем беспокоить его родителей.

– Он с ними всегда на связи? Если да, то они все равно что-нибудь заподозрят.

– Насколько я знаю, созваниваются несколько раз в неделю.

– Наверное, надо будет позвонить им попозже.

– Окей, ты права. Давай так и сделаем. Сможешь приехать в больницу сейчас? Мне нужно тут дооформить его, а потом тогда поедем за вещами.

– Только скинь адрес.

Джен сильнее закуталась в пальто и поняла, какой плохой идеей было надеть сегодня платье. Она сильно переживала и в очередной раз сама подтвердила себе, что утреннее ощущение насчет Джона ее не подвело. Джен вызвала такси и поехала в больницу. За окном мелькали витрины и бесконечные здания. На небе был почти огненный закат. Джен наблюдала за людьми на улицах и удивлялась своим чувствам. С одной стороны, она ощущала, как моральное напряжение сильно давило на физическое состояние, ей хотелось лечь в теплое место и успокоиться. Но с другой стороны, как бы ужасно это ни выглядело, она понимала, что теперь их с Тимом будет объединять не только совместный поход в бар. Как только ей пришла эта мысль, она чуть ли не затрясла головой, чтобы перестать об этом думать. Ей казалось это неправильным, когда Джон находился в больнице и она не знала ничего о его состоянии. Во всех этих ощущениях была еще и третья сторона – жалость к Джону. Несмотря на конфликт, произошедший накануне, Джен искренне переживала за него и хотела, чтобы он скорее поправился.

Машина подъехала к воротам клиники. Джен быстро открыла дверь, вышла и быстрым шагом пошла в здание. Она даже не помнила, сказала ли что-то таксисту. Кажется, он пожелал ей удачи или хорошего вечера. Однако сейчас это было не особо важно. Джен не успела открыть дверь, как встретила Тима. Он выглядел уставшим и обеспокоенным. Джен еще никогда не видела его таким, особенно по отношению к Джону.

– Привет, – сказал Тим и легко приобнял Джен. Она почувствовала, как его щетина проскользнула по ее щеке. В этот момент где-то в районе живота или даже чуть выше было ощущение, как будто разорвалась небольшая бомба. Джен не знала, как именно взрывается бомба, но ей казалось, что это происходит именно так. Она постаралась сделать как можно более непринужденное лицо и ответила: «Привет».

Голос звучал глухо. Джен не удалось скрыть эмоций от объятий, но она быстро перешла на другую тему.

– Как Джон?

– Да в целом ничего, пополоскался.

– Ужас, – сказала Джен и скривила лицо.

– Ага, вряд ли ему было приятно.

– Ты знаешь какие-нибудь подробности? Что с ним случилось?

– Пойдем в машину. По дороге все расскажу.

Они дошли до машины. Джен впервые узнала, что у Тима она была. Обычно он всегда передвигался на такси. «Никогда не знаешь, где нужно будет оказаться и в каком состоянии», – так он обычно говорил. Они шли молча, Тим о чем-то задумался. Казалось, в его голове проносились тысячи мыслей. Джен обратила внимание, как на его виске пульсировала вена. Раньше она этого не замечала, но раньше она не видела его в таком состоянии.

– У тебя разве есть машина?

– Да, – чуть растянуто ответил Тим, как будто бы пытаясь найти подвох в ее словах.

– А что? Тебе не нравятся парни с машинами? – сказал Тим с легкой улыбкой, а потом посмотрел на Джен и, казалось, подумал, что ляпнул что-то лишнее.

– Нет, наоборот. Просто ты никогда не рассказывал и никогда на ней не приезжал на работу.

– Ты просто никогда не интересовалась, как я добираюсь на работу, – произнес Тим как будто с вызовом.

– Я видела, что всегда на такси.

– Не всегда, но в последнее время так и было. Из-за интервью, форумов и прочего я почти не спал и утром еле соскребал себя с кровати, не то чтобы сесть за руль.

– Понятно.

По дороге к машине Тим посмотрел на Джен и улыбнулся ей той улыбкой, которую она в первый раз заметила в баре. Они сели в машину и перекинулись парой фраз о погоде, пока Тим доставал из рюкзака бутылку воды и забрасывал его на заднее сидение. Неожиданно в окно постучал мужчина лет шестидесяти, в кепке, поло с выгоревшим воротником и легком плаще светло-серого цвета.

– Простите, что прервал беседу. Вы уезжаете? Я тогда ваше место займу?

– Да, вставайте. Мы уезжаем.

Мужчина кивнул и пошел к своему Volvo. Тим переключил положение коробки и отпустил тормоз. Они выезжали из ворот.

– Как думаешь? Подходит машина?

– Этому мужчине? Да, Volvo, это когда ты уже пожил, всего добился и можно просто успокоиться.

Тим смотрел на дорогу, а на светофоре повернулся к Джен.

– У тебя всегда на все есть четкое мнение?

– На 90 процентов вещей и людей в этом мире.

– А что входит в остальные 10?

– Зеленый, поехали.

В остальные 10 входишь ты.

Джен не произнесла это в слух. Вместо этого Тим заполнил паузу: «Ну что ж, готовь свой оценочный аппарат».

– В каком смысле?

– Квартира Джона уже ждет твой вердикт.

Джен сразу нарисовала в голове очертания квартиры, в которой мог бы жить Джон, однако не стала делиться своими предположениями с Тимом. Вместо этого она спросила: «А что в итоге произошло? Мне казалось, что он вообще не пьет. Он же если не на работе, то обязательно на тренировке».

– У него бывают срывы.

– Алкоголизм?

– Нет, другое. Семейная трагедия.

Настроение Джен резко поменялось. Она стала мысленно предполагать, что могло произойти такого, что выбило Джона из колеи.

– Только давай между нами. Я не знаю, в курсе ли кто в редакции, кроме руководства. Мне кажется, что да, но никто не обсуждает это публично. Главред точно знает, иначе бы уволил его после первой такой выходки.

– И что там такое?

Тим резко выдохнул, посмотрел на Джен и снова перевел взгляд на дорогу. Они подъезжали к пробке. Навигатор показывал, что она растянулась на 18 минут.

– Четыре года назад у него погибла сестра. Младшая. Ее подруге родители подарили машину, и они поехали кататься. Какой-то урод вылетел на перекрестке.

– И они все погибли?

– Нет, только сестра Джона, Эмилия. Их там было трое. Но она сидела на пассажирском впереди, в нее и влетел этот придурок

Джен сидела, не двигаясь. Она вдавилась в сидение и пыталась осознать то, что только что услышала.

– И как Джон это пережил? А родители?

В голове Джен с бешеной скоростью пролетали сотни мыслей.

– Никак, то есть они вообще это не пережили. Родители просто не вылезали из неврологических отделений, а он днем и ночью работал, чтобы обеспечить им это. Хотя мне казалось, что он просто не хотел уходить домой.

Джен пялилась в лобовое стекло, глаза стали влажными.

– Он вообще был другим. Ну, то есть когда я пришел, он был главным по шуткам в офисе, тогда был обычным редактором. Веселый такой, что-то постоянно придумывал, какие-то дебильные статьи. Но после случившегося он полностью изменился. Вот стал таким, каким ты его узнала, когда пришла. Удивительно то, что на таком ощущении он и сделал карьеру. У него напрочь отшибло чувство страха. Он брал интервью на раз-два, делал расследования, вообще ничего не боялся. Мне казалось, что он в тайне мечтает, что его прикончит мафия. В итоге карьера пошла вверх, и он стал почти правой рукой главреда. Но все это усугублялось вот таким приступами. Вчера, то есть сегодня, был очередной.

– Почему они позвонили именно тебе? Это из скорой?

– Когда это случилось в первый раз, он мне сам набрал. Не знаю, почему. Мы это предпочитали не обсуждать. Потом во второй раз я сам заехал к нему, чтобы отдать документы, которые он забыл в офисе, и так просто совпало. Его родители все сложнее переживали такие происшествия. В итоге мы договорились: раз я всегда на связи, то он поставит меня на быстрый набор. Он никогда этим не злоупотреблял, и этого давно не было. Уже, наверное, год или даже полтора. А вот сегодня я не успел выйти из пресс-центра, как он позвонил.

– Я даже не представляю, как они живут столько лет.

– Трудно. Джон тратит сумасшедшие деньги на путешествия для родителей, только чтобы хоть как-то их увезти и отвлечь. Почти сразу они переехали в другой дом, потому что не могли там больше находиться – все напоминало об Эми.

– А ты был с ней знаком?

– Видел пару раз. Как-то у Джона был день рождения, и он устроил большую вечеринку, где были все его знакомые, гости, одноклассники какие-то. Там вот я и увидел ее. Милая такая, постоянно рассказывала истории, как они дрались в детстве с Джоном, а он как маленький говорил, что такого не было.

– Кошмар.

– Он даже думал взять ее на стажировку к нам, обсуждал с руководством. Осенью она должна была начать. Он еще шутил, что она будет писать про своих Кардашьянов и что только она разбирается, кто из них кто.

– Осенью того года? В смысле летом она погибла…

Джен не договорила.

– Да, об этом и говорю.

– Это просто сценарий для фильма.

– Угу.

– Господи, как же мне стыдно.

– За что?

– Я так злилась на него вчера, а тут такое. Не знаю, как смотреть теперь ему в глаза.

– Ну, он не в лучшем виде сейчас, чтобы на него смотреть. Тем более он все понимает, но даже эта история не дает ему право вести себя так. Это просто объяснение.

– Объяснение, от которого не легче. У меня просто сердце разрывается.

– Все будет нормально. Это не в первый раз.

– Эти приступы в одно время у него случаются?

– Ну первые два года было неделю или две после дня смерти.

– А в этот раз?

– В этот…

Тим задумался.

– Получается, что где-то через месяц. Это он еще хорошо продержался.

– И как мы сообщим родителям?

– Доедем сейчас и позвоним.

Джен беззвучно выдохнула и остаток пути смотрела на дорогу. Тим молчал и изредка смотрел на нее. Его взгляд было трудно объяснить. Они молча доехали до дома Джона.

Джон жил в хорошем районе, не в самом роскошном, но достойном. Таком, про который было не стыдно сказать. Джен и Тим поднимались по лестнице.

– Немного иначе себе представляла место, где живет Джон.

– Думала, это опасное гетто с крысами?

– Нет, ну что-то такое холостяцкое… Без особого шарма.

– Сейчас увидишь внутри. У него явно было желание стать дизайнером интерьеров.

– В хорошем смысле или плохом?

– Во всех смыслах сразу.

Тим открыл массивную дверь. Джен не разобрала, но, казалось, она была выполнена из дуба или какого-то другого мощного дерева. Они зашли в прихожую, которая больше напоминала холл и сразу вела в гостиную с кухней, где в центре стоял остров. Одна стена была сделана из красного кирпича, соседняя тоже, но покрашена белой краской. Стены в гостиной были цвета слоновой кости. На них не было особого декора. За исключением полок с кубками и парой фотографий семьи. Кухня тоже была пустой – матовый гарнитур глубокого коричневого цвета. На нем стоял чайник и кофемашина, около которой в корзине валялись сотни капсул.

«Он же не пьет кофе из капсул», – сказала Джен, когда прошла на кухню.

– Он покупает какие-то особенные себе домой, а те, которые в офисе, ему не нравятся.

Джен обернулась и увидела лестницу.

– А там что?

– Где? Наверху? Там его спальня и типа гардеробная, но больше всего она похожа на склад. Так что мне понадобится твоя помощь, чтобы найти его одежду.

– Да уж, не думала, что когда-нибудь буду копаться в шкафу Джона.

– Можешь даже полежать на его кровати.

– Нет, такого удовольствия я себе позволить не могу.

– Там ортопедический матрас.

– Рада за него.

– За матрас или за Джона?

– За них обоих.

Тим снова посмотрел на Джен тем взглядом из бара. Она не знала, что сказать, и наконец решила прервать неловкий момент.

– У тебя есть список или что там ему нужно? Только белье за тобой.

Тим рассмеялся.

– Откажешь себе в удовольствии порыться в его трусиках?

– Пожалуй, да, – сказала Джен с легкой ухмылкой, хотя внутренне ее почти перекосило.

– Я тут записал в заметки. Он протянул Джен телефон.

– Там наверху найдешь. Я пока сделаю кофе.

Джен взяла телефон и пошла по лестнице. Спальня Джона оказалась такой же минималистичной. Кровать небрежно заправлена, на столе стоял бокал из-под виски, рядом – почти полностью выпитая бутылка. Джен не стала долго задерживаться там и только обратила внимание, какой вид на город открывался из комнаты. Было красиво и притягательно. Она прошла в гардеробную и предстала перед горой вещей. Помещение и правда напоминало склад. Аккуратно висели только пиджаки и верхняя одежда – то, что Джон носил очень редко.

Джен заметила на одной из полок единственные две футболки, которые были относительно аккуратно сложены, и взяла их в руки. На вешалке висели спортивные штаны. Джен сделала вывод, что в них он ходит дома, и тоже взяла с собой. Еще она захватила толстовку с надписью friends и представила, как Джон смотрит этот сериал, умиляясь рождению дочери Рейчел и смеясь над шутками Чендлера.

Внезапно ее отвлек телефон. Он завибрировал и на экране выше списка вещей высветилось уведомление. Джен не сразу осознала, что держала телефон Тима, потому что привыкла, что у нее в руках всегда был свой.

Ребекка П: Тим, привет! Ты сегодня не приедешь, так…

Сообщение обрывалось и Джен не могла посмотреть, что было дальше. Она пялилась в экран, пока уведомление не исчезло. Джен быстро перебрала в голове всех сотрудников и поняла, что не знала никого в их редакции с таким именем.

И что он делает здесь, если должен быть с ней?

Джен стояла посреди гардеробной Джона, с его вещами и телефоном Тима в руках, который к тому времени уже заблокировался. На полу рядом лежала куча вещей, которые, казалось, собирались выкинуть. Джен захотелось прыгнуть в них, зарыться и больше никогда не вылезать.

– Так, я тут. Держи, тебе с молоком. Открыл у Джона новую пачку.

Тим протянул Джен чашку с кофе, а она ему телефон, постаравшись сделать как можно более непринужденное лицо.

– Все собрала?

– Нет, там еще что-то осталось, но у меня уже голова здесь кружится. Давай дальше сам. Окей?

– Да без проблем, можешь подождать внизу.

Внезапно на телефон Тиму пришло новое уведомление. Он поставил чашку на полку и принялся отвечать. Джен пристально наблюдала.

«Тебя там, кстати, сообщениями заваливали, пока я тут была», – сказала Джен с вызовом, хотя изначально не хотела придавать такой оттенок своим словам.

– Да, вижу. Черт, просто сил с ней нет.

Тим резко выдохнул и посмотрел в потолок так, что свет от точечного светильника бил ему прямо в лицо. Внутренне Джен визжала.

Он говорит мне? Про нее?

– Надоедливая девушка?

– Можно и так назвать. Это пиарщица одного финансиста. Она проталкивает с ним интервью, а сегодня у него презентация книги, на которую меня пригласили. И вот она спрашивает, буду ли я.

Джен продолжала смотреть на Тима

– А ты что подумала, что это моя девушка?

Джен была взята с поличным. Она как-то не подумала, что многие журналисты очень часто остаются журналистами и в отношениях. Как правило, легко замечают намеки и манипуляции и могут понять подоплеку действия партнера. Хотя себя к таким людям не относила.

Джен стояла как вкопанная. В голове крутилось мысли, и она подумала, что не будет отпираться.

– Да, именно так и я подумала.

– Я бы с ума сошел с такой. Она же неадекватная.

– Все пиарщицы такие.

– Не все.

– Тебе лучше знать, – произнесла Джен и сделала глоток.

– Это претензия?

Тим улыбнулся и посмотрел на Джен.

– Никакая не претензия. С чего ты взял? И вообще, оставлю тебя наедине с трусами Джона. Кстати, нам еще нужно позвонить родителям.

– Подожди. Что это был за взгляд?

Уголки губ Тима были подняты. Джен узнала эту эмоцию по его многочисленным интервью. У большинства журналистов есть определенная реакция на то, когда собеседник не хочет отвечать на вопрос. У Джона, например, на виске проступала вена, а люди, которые знали его хорошо, могли представить, как все у него внутри закипает. Джен вела себя иначе – у нее жестко смыкались зубы, язык прижимался к небу, и она делала глубокий выдох. В случае с Тимом была ухмылка.

– Какой взгляд?

– Вот этот твой взгляд: «никакая не претензия».

– Обычный взгляд. Что ты пристал?

– Ну ты просто объясни.

– Тим, ты не на работе, а я не финансист, которого обвиняют в махинациях. Выключи вот это вот свое, хватит допытываться.

Джен не договорила.

– Я даже не начинал.

– Вот и хорошо. Напоминаю тебе про трусы.

Джен улыбнулась, взяла чашку с кофе и пошла в спальню Джона. Тим наблюдал за каждым ее действием.

– Ты так и будешь смотреть?

– Ага.

Джен удивленно посмотрела на Тима, брови резко поднялись.

– Я изучаю.

– Кого? Меня?

– Ага.

– А можно более объемные ответы?

– Можно.

Тим прислонился правым боком к шкафу и продолжал пить кофе, как аристократ, отставив мизинец в сторону.

– Ну и…

– Что и? – сказал Тим, улыбнувшись и сделав глоток.

– Ты изучал меня. Это мы выяснили. Зачем?

– Чтобы знать, как ты выглядишь, когда ревнуешь.

– Чего?

Джен почти вскрикнула. Тим широко улыбнулся.

– Ревную кого? Тебя? С чего бы?

– Все так говорят, когда ревнуют.

– Ну, у тебя в этом деле большой опыт.

– Не спорю, но ты удивляешь меня.

– Вот это да, спасибо за такую оценку. Мне было даровано особое место в вашем рейтинге.

– Я бы сказал, единственное в своем роде.

– Стенд-ап окончен, я надеюсь? Так что лучше пойду. Трусы его вот вон том шкафу. Развлекайся!

– Ага.

Джен вышла в спальню, сердце ужасно колотилось. Тим посмотрел Джен вслед, а потом начал собирать оставшиеся вещи.

Единственное.

Внутренне и с теплом произнесла Джен.

«Я взяла две футболки, штаны и худи. Положу все на кровать», – крикнула Джен из спальни.

Джен подошла к рабочему столу, который был почти пуст. Ноутбук Джона, по всей видимости, остался в офисе. На столе стояла лампа в форме куба, лежала ручка с логотипом редакции, блокнот, который выглядел новым, и маленькая фотография. В такой крошечной рамке, которая могла бы сойти за зеркало в домике для Барби. Джен поняла, что на ней Джон стоял с сестрой в смешных костюмах на фоне праздничной елки.

Джен поставила чашку на стол и посмотрела на фото. В горле она ощущала горечь от кофе и ком. У нее начало колоть в боку, было трудно сосредоточиться. Джон и Эмилия выглядели счастливыми. Джен не могла осознать, что одного из них больше нет, а другой сейчас лежит на больничной койке после того, как ему промыли кишечник и чуть ли не вывернули наизнанку. Из глаз Джен покатились редкие слезы и ей стало больно – глаза еще не оправились от вчерашней истерики. Она почти гипнотизировала фотографию и ей начало казаться, что на ней уже стоят не Джон и Эмилия, а она с Илаем. В голове промелькнули детские воспоминания, включая поиски ракушек на пляже – Джен как будто действительно ощутила соленый привкус на губах. Еще она вспомнила, как вместе с братом, пока родителей не было дома, наелась мандаринов, а потом у них у обоих появилась сильная сыпь, после чего они почти две недели не ходили в школу и до ночи смотрели фильмы. Джен грустно улыбнулась и попыталась представить, каким бы сейчас был Джон, если бы не эта трагедия.

– Так, ну вот, вроде все.

Тим вышел из гардеробной с пакетом вещей.

– Ты еще и пакет там нашел?

– Боюсь, если провести там побольше времени, то можно и не такое найти. Просто склад какой-то на все случаи жизни.

– Ты вовремя остановился.

– Ты что плачешь?

Джен ощутила, что на щеках сверкали несколько слезинок. Она резко вытерла их ладонью, а потом прошлась еще и тыльной стороной.

– Все в порядке.

Тим сделал шаг к Джен и протянул к ней руки. В этот момент она резко отскочила назад и сказала: «Не нужно, я в порядке».

Через секунду после фразы она пожалела об этом. Но это была привычная для нее реакция – внутренняя стойка, готовность отразить удар, который на самом деле и не являлся ударом, не проявить слабость, не показаться уязвимой или беспомощной.

Тим сделал еще один шаг.

–Ты чего? Не переживай так.

Было понятно, что он хотел ее обнять. Но Джен на автомате по многолетней привычке не ослабляла оборону – она засуетилась, как будто перед ней стоял тигр, готовый наброситься в любой момент, резко сделала еще один шаг назад и со всей силы наступила на светло-бежевый тюль, висевший на окне. Карниз хрустнул, и одна из его половин полетела вниз.

– Джен!

Услышав звук, Тим сделал большой шаг вперед и резко притянул Джен за левую руку, чтобы карниз не упал на нее. Спустя несколько секунд пластиковая балка валялась на полу. Джен стояла, прижавшись к Тиму, и оба смотрели на разрушение, устроенное страхом и комплексами Джен.

– Ты в порядке? Тебя не задело?

– Немного ударило по плечу.

Джен потерла правой рукой по левому плечу и увидела неглубокую царапину.

– Крови хотя бы нет?

Тим рассматривал ее плечо, проводя указательным пальцем вдоль царапины. Джен переводила взгляд – то на повреждение, то на Тима. В какой-то момент он тоже посмотрел на нее. Ее сердце быстро забилось, в горле ощущался комок и было ощущение, что по всему телу прошла одна большая мощная судорога. На лбу Джен как будто бы всеми самыми яркими красками мигала надпись «SOS». Джен почувствовала дыхание Тима и в этот момент резко отошла назад, развернув на него ладони. Тим с недоумением посмотрел на нее. Казалось, в его жизни еще никогда не было похожей ситуации.

– Прости – сказала Джен. Это было единственное, что она смогла вымолвить.

– За что?

Джен прерывисто дышала и понимала, что в любую секунду могла заплакать, но только уже не от фотографии Джона и его сестры, а из-за другой драматичной истории.

– Просто извини.

Тим смотрел на нее, не понимая, что происходит. Он не знал, как реагировать в такой ситуации, потому что ничего похожего в его жизни никогда не было.

– Я обидел тебя как-то?

– Нет, все нормально. Здесь надо все собрать и как-то починить карниз.

– Не переживай, я вызову завтра мастера. Джон все равно не появится здесь в ближайшие несколько дней.

– Хорошо.

Джен в очередной раз отвела взгляд и сделала вид, что рассматривает оставшуюся в целости часть карниза, хотя ей было глубоко все равно на нее. Единственное, о чем она мечтала, это вновь залезть в душ и направить на себя как можно более мощный поток воды.

– Ты точно в порядке?

– Да, все окей.

– Я просто не ожидал, что ты так отреагируешь.

– Не знаю, что на меня нашло. Ты только не обижайся.

– Я даже не думал. Просто…

– Тим, давай обсудим это потом. Правда, я не хочу сейчас говорить.

– Как скажешь. Если я что-то сделал не так, то…

Тим не успел закончить. Неожиданно они оба отвлеклись на то, что кто-то открывал ключом дверь квартиры, и не мог это сделать – она была заперта изнутри.

«Джон сбежал из больницы?» – неожиданно предположила Джен. Тим посмотрел на нее и пошел вниз.

– Нет, этот точно не он. Он бы и двух шагов не сделал.

Джен пошла следом. Тим открыл дверь. В холле Джен увидела мужчину и женщину лет шестидесяти.

«О боже, Тимоте, дорогой! А мы уже хотели дверь вскрывать», – сказала приятная женщина.

«Ивонна, проходи, пожалуйста», – сказал мужчина, стоявший заней.

Тим обнял сначала женщину, потом пожал руку мужчине. Джен появилась в холле и пошла к ним.

«Добрый вечер!» – сказала Джен еле слышно, почти как мышь, так как переваривала в голове случившееся наверху несколько минут назад. Отчасти она была рада, что кто-то пришел, потому что не знала, как объяснить Тиму то, что произошло, и как сказать ему правду.

– Это Джен, наша коллега. Работает в отделе Джона. Джен, а это родители твоего начальника – Ивонна и Мэт.

– Приятно с вами познакомиться.

Ивонна и Мэт улыбнулись. Было видно, что это дается им с трудом. Подойдя поближе, Джен увидела, что у матери Джона были заплаканные глаза – веки опухли, а из-за очков они казались еще больше. Родители определенно знали про Джона.

– Спасибо, что приехали помочь. Вы собирали вещи для Джона?

– Да, уже все сделали. Только хотели вам звонить, сказать про него. Но вы уже знаете, да?

Ивонна смотрела стеклянным взглядом. Тим узнал этот взгляд. Именно так мать Джона смотрела в первые месяцы после похорон дочери.

«Да, да, нам позвонил Томас», – обрывисто, как будто отбивая каждое слово чечеткой, сказал Мэт.

Томас был заместителем главного редактора, чей отец возглавлял одну из клиник города.

– Мы поедем с вами. Ну то есть на разных машинах, но с вами. Или, если у вас дела, то можете ехать, мы дальше справимся. Вы и так много сделали.

– Это все Тим. Я просто сложила две футболки и штаны Джона.

Джен сказала это, чтобы как-то разрядить атмосферу. Мэт тепло улыбнулся.

«Мэти, мне не хорошо, надо присесть», – неожиданно сказала Ивонна и протянула руку мужу. В этот момент ее подхватил Тим и повел в гостиную на диван. Джен быстро пошла к столешнице и налила из чайника воды. Мэт шел следом.

– Может, скорую? – спросил Тим.

– Не надо! Джон и так уже в больнице. Если еще меня туда увезут, я не знаю, что будет. Сейчас пройдет, это от перенапряжения.

Джен принесла воду и передала чашку Ивонне.

– Может, вам холодное полотенце приложить ко лбу?

– Нет, дорогая, не надо. Не волнуйся, все хорошо.

Вдруг у Тима зазвонил телефон.

– Мне надо ответить. Сейчас вернусь. Он встал с дивана и пошел в холл.

Джен посмотрела, как он поднимался и обходил диван, а потом перевела взгляд на Ивонну, которая наблюдала то ли за ней, то ли за Тимом.

– Ив, с тобой точно все хорошо? Я пойду тогда поднимусь наверх.

– Да, не беспокойся, иди. Тем более со мной Джен.

Джен сразу почувствовала от Ивонны, да и от Мэта тоже, какое-то тепло. Она знала их буквально 15 минут, но уже ощущала, как они расположены к ней, и не могла объяснить для себя это чувство.

Ивонна сделала глоток воды и сказала:

– Джон говорил о тебе.

Джен посмотрела на Ивонну и улыбнулась.

– Надеюсь, хорошее, а не про то, как я делаю ошибки в статьях.

– Ой, что ты. Он сказал, что ты талантливая и что он был поражен еще на собеседовании.

– Правда? Мне приятно это слышать.

– Потом говорил, что ты напоминаешь ему Эми. Это… его сестра.

Тут Ивонна замолчала. Было видно, что она резко начала подбирать слова. Ей было трудно удержаться в своем состоянии и не начать плакать. Джен прикоснулась к ее руке и сказала:

– Я знаю.

Ивонна легко сжала ее ладонь.

– Джон говорит, что ты ему вечно перечишь. Все делаешь по-своему, как и Эми.

Джен смотрела на обивку дивана и переваривала слова, которые только что услышала.

– Он на самом деле хороший. Просто все, что произошло, сильно на него повлияло, да и на всех нас.

Джен подбирала слова. Все варианты казались ей бессмысленными. Что бы они ни сказала, это все равно не могло разрешить произошедшее.

– Понимаю.

Джен сказала это как можно мягче. Посмотрела на Ивонну и увидела, как у той на глазах проступают слезы. Джен занервничала. Она сама находилась в трудном состоянии, в голове крутились только мысли о Тиме и ее соображения о том, какой разговор им предстоит. Поэтому она не придумала ничего лучше и сказала: «Знаете, я наверху случайно обломала карниз, когда собирала вещи. Думаете, Джон разозлится?»

– Какой карниз?

Внимание Ивонны переключилось, возможная истерика была подавлена.

– На окне, в его спальне. Я не заметила тюль и, когда собирала вещи, со всей дури наступила на него. Мне ужасно неудобно. Тим пообещал вызвать мастера завтра.

– Да ладно тебе, это же просто пластиковая палка. Мэт починит, ему все равно нечем заняться. Так что ты обеспечила ему важное занятие.

– Да? А то я уже начала переживать за реакцию Джона.

– Мы ему не скажем. А Мэт сделает все так, что Джон даже и не заметит, – сказала Ивонна как можно мягче. Было видно, что она думает о другом, но делает над собой усилие и заставляет себя отвечать. В этот момент Мэт спускался по лестнице, держа в руке карниз.

– Ив, Джон похоже не только пил. Драка что ли была?

Джен и Ивонна улыбались.

– Да никакая не драка. Что у тебя сразу за криминальные мысли? Это просто случайно обломали. Ты же починишь?

– Кто обломал? – сказал Мэт, не отвлекаясь и смотря на кусок карниза. Вероятно, прикидывал, как его закрепить.

Джен порывалась объяснить, но Ивонна ее остановила.

– Мэт, какая тебе разница? Ты же любишь чинить все подряд, вот теперь у тебя есть занятие. Завтра приедешь и сделаешь.

Мэт рассматривал карниз. Казалось, ответ жены его удовлетворил. Он положил обломок на тумбочку и что-то пробубнил себе под нос. В комнате появился Тим.

– В принципе можем ехать. Только я заберу вещи из спальни.

Он пошел по лестнице. Джен смотрела, как он поднимается. Отец Джона рассматривал содержимое холодильника.

– Он такой хороший, всегда помогает Джону.

Сказала Ивонна и мягко улыбнулась, смотря на Джен. Та, казалось, даже не слышала ее слов.

– Да, согласна

– Сколько вы уже вместе?

Джен перевела взгляд на Ивонну.

– Мы? В смысле я и Тим? Нет, что вы! Мы не встречаемся, я просто случайно узнала о том, что произошло с Джоном и решила помочь.

Ивонна легко кивнула, многозначительно взглянула на Джен и улыбнулась.

В этот момент Тим спускался с пакетом вещей. Мэт закончил мыть яблоко, которое нашел в холодильнике.

– Так, здесь все по списку. Больше врач ничего не сказал.

Тим первым пошел в холл, чтобы одеться. Мэт следом за ним. В этот момент Ивонна и Джен поднялись с дивана. Мать Джона вновь нежно посмотрела на Джен, перевела взгляд на Тима, который надевал ботинки, поправила джемпер и пошла к мужу. Джен, еще более загруженная мыслями, последовала за ней. Все вместе вышли на улицу. Машины были припаркованы почти рядом.

«Ребята, мы сами отвезем все. Тем более не видели Джона две недели. А вы и так много сделали, еще и после работы на вас все навалилось. Отдохните лучше, мы сами справимся», – сказала Ивонна.

– Вы уверены? – сказал Тим.

– Конечно, вам надо отдохнуть и поспать.

– Да, поезжайте домой, за нас не беспокойтесь.

– Вы точно нормально себя чувствуете? Вам не нужна помощь? —спросила Джен.

Джен и Тим были сильно уставшими, причем не столько физически, сколько морально. Обмен любезностями продолжался еще минуты три. В итоге все обнялись друг с другом. Ивонна и Мэт пошли к своей машине и поехали к сыну. Джен и Тим остались вдвоем.

Я вызову такси, ты и так уже намотался, – сказала Джен и стала открывать приложение на телефоне.

Тим положил руку на экран и сказал:

– Нет уж, я тебя довезу. Ты карнизы на своем пути сносишь. Неизвестно, что еще с тобой может приключиться.

Джен хотела что-то ответить, но позволила себя уговорить и села в машину. Тим нажал кнопку зажигания, но было видно, что он не торопился ехать. У Джен крутились всевозможные варианты диалогов. Она чувствовала, что должна была что-то сказать, но не знала, что именно. Она сделала глубокий вдох и посмотрела вправо в окно, чувствуя, что Тим то и дело переводит на нее взгляд. Она развернулась и теперь точно видела, что он на нее смотрит.

– Слушай, Джен, я не сторонник держать в себе и привык сразу все выяснять. Тем более ты мне нравишься и…

Тим сказал это так легко, но тут же понял, что до этого никогда так не говорил Джен и фактически это было признание. Джен смотрела на него и, кажется, даже не моргала. Она была поражена, как легко он говорил о своих чувствах, не замалчивал ничего и решал проблему сию же секунду, а не замыкался как сундук, ключ к которому нужно было бы подбирать несколько недель.

– Я опять сказал что-то не то?

Тут Джен внезапно пробудилась, как будто проснулась от долгого сна.

– Я тебе нравлюсь?

– Нуу, да.

Казалось, что весь словарный запас, которым обладал Тим, куда-то исчез из его головы, оставив в наличии только междометия.

– Ты тоже мне нравишься.

Это была единственная фраза, которую Джен смогла построить после услышанного. Она произнесла ее таким тихим голосом, что ее было трудно расслышать даже в полной тишине.

– Я тоже тебе нравлюсь?

– Да, а что разве непонятно?

– Честно, не особо. Я вообще думал, что после услышанного ты дашь мне в челюсть.

– С чего бы?

– Не знаю, но казалось, что скорее всего от тебя будет именно такая реакция.

– Но почему все же сказал?

– Решил рискнуть.

– Тим, ты правда мне нравишься.

Джен не договорила, хотя хотела сказать что-то больше.

– Меня смутило то, что сегодня было в спальне. Звучит, конечно, двусмысленно, но ты понимаешь.

Джен вновь сделала глубокий вдох. Она ощущала усталость и почти сроднилась с сидением, приняв его форму. Пальто как будто увеличивалось на глазах, ей хотелось закутаться в него как можно сильнее и никого не подпускать. Джен даже не знала, с чего начать, потому что так глубоко утрамбовала в себе одну историю, что откапывать ее пришлось бы внутренним экскаватором.

– Я испугалась.

– Меня?

– Того, что ты меня поцелуешь.

– А ты не хотела бы?

– Я не об этом. Просто я испугалась, что наши отношения станут менее понятными и вообще зачем тогда все это.

– По-моему наоборот. Мне в данный момент мало что понятно.

– Ну, почему непонятно? Мы…

– Кто?

Джен смотрела на Тима, ее губы беззвучно двигались.

– Я не знаю.

– Вот я про это и говорю.

– Тим…

– Что?

– Я бы хотела, чтобы ты меня поцеловал и тогда, стоя под еще целым карнизом в комнате Джона тоже, но я испугалась того, что будет дальше, как мы будем работать, общаться и так далее.

– Так и будем.

– Это же все усложнит.

– Мы даже не в одном отделе, Джен.

– Какая разница. Ты читал правила корпорации? Там запрещены отношения на работе.

– Ты слишком правильная. Мало ли что там написано. Мы что будем всем докладывать? Да и вообще они придуманы для галочки, как и большинство документов.

– Если узнают, нас уволят.

– Даже если и так. Я все равно собирался уходить, да и ты, как я понимаю, не получаешь особого удовольствия от нахождения там.

– Ну, в последнее время было относительно нормально. Но я не об этом.

Джен запрокинула голову назад, а потом снова посмотрела на Тима.

– А о чем? Зачем ты всегда мыслишь на 10 шагов вперед? Я просто ума не приложу. Ты вечно все анализируешь, проигрываешь варианты. Почти ничего не произошло, а ты уже нарисовала в своей голове сотни возможных исходов. Зачем?

Тим не дал Джен сказать ни слова и приблизился к ней. Она повернула голову влево, но все равно оставалась почти приклеенной к изголовью. Джен начала что-то говорить, но Тим поцеловал ее. Она даже сама не поняла, как дотронулась рукой до его щеки – в теле вновь появилось то ощущение, которое она испытала, когда он обнял ее на выходе из клиники. После Тим смотрел на нее в течение нескольких секунд и сказал:

– Я звоню?

Джен смотрела с недоумением.

– Куда?

– В пояснительную бригаду.

Тим улыбнулся, а Джен продолжала смотреть и даже не старалась понять, о чем он хочет сказать.

– Ты боялась за то, какими будут наши отношения, что они станут менее понятными. Вот позвоним, и нам все объяснят.

Джен улыбнулась.

– Думаю, не надо.

Тим продолжал смотреть на Джен. Она то и дело каждую секунду возвращалась в историю двухлетней давности. Она видела перед собой Тима, но старая, выученная наизусть эмоция страха давала о себе знать и переносила в тот вечер. Казалось, что она больше не может различать свои ощущения, в теле был ворох реакций, которые она не могла взять под контроль. Так продолжалось секунд 10 или 20, но для Джен это казалось вечностью.

Тим снова попытался поцеловать Джен, но она резко вытянула руку и уперлась ей в его плечо, и опустила взгляд. Она тут же почувствовала, как Тим напрягся. Он сделал глубокий вдох и такой же глубокий выдох. Джен будто не дышала, ее грудная клетка сокращалась почти крошечными движениями. Ей было холодно, она дрожала всем телом, но теплое одеяло не решило бы проблему.

– Эй, Джен, что не так? Ты вся трясешься.

Джен смотрела на Тима как будто испугавшийся тушканчик и почти не моргала.

– Только не думай, что я сумасшедшая.

– У меня даже мысли такой не было.

– Просто…

Тим продолжал смотреть на нее.

– Скажи мне, что не так?

– Все так, Тим, правда.

– Тогда в чем дело?

– Я не могу рассказать.

– Рассказать о чем?

Джен наконец сделала глубокий вдох – первый за последние две минуты.

– Отвези меня домой, пожалуйста.

Тим опустил взгляд, потер глаза руками, затем вернулся к рулю и повел машину. Оказалось, что Джен жила в 20 минутах езды от Джона. При условии, что не было пробок. Они быстро доехали и, когда Тим припарковался, Джен резко начала говорить.

– Я понимаю, как это выглядело. Просто ужасно. Я все тебе обязательно расскажу, только не думай, что я сумасшедшая.

– Джен, я уже сказал тебе, что так не думаю и даже не собирался.

– Окей, спасибо. Я пойду.

– Завтра, кстати, у тебя выходной.

– В каком смысле?

– В том смысле, что ты можешь отдохнуть. Моника в курсе, ее самой не будет, с Томасом я разговаривал, он сам предложил взять нам отгулы, когда узнал, что мы помогали Джону.

В этот момент Джен достала из кармана телефон и увидела сообщения в рабочем чате и еще несколько от Моники. Она не стала проверять, что именно там было написано, и положила телефон обратно. Джен посмотрела на Тима, внутри она ощущала, что у нее накатывают слезы. «Нам надо отдохнуть», – сказала она.

«Друг от друга?» – произнес Тим и посмотрел в лобовое стекло, как будто пытался разглядеть, что происходит в километре от него.

– Нет, не друг от друга, а просто. Это был трудный день. Я пойду.

Джен провела ладонью по руке Тима, которая лежала у него на колене. В том момент ей казалось, что мышцы в пальцах вообще не сокращаются и она ощущала, что ладонь похожа на граблю. В этот момент Тим положил сверху вторую руку и перестал разглядывать дорогу. Джен вновь начинала дрожать, она чувствовала, что как будто бы к ее ключицам привязаны невидимые нити, которые кто-то неизвестный резко начал тянуть вниз. Тим посмотрел на Джен и сказал:

– Хорошо, увидимся.

Джен вытащила руку из его теплых приятных ладоней, сказала «пока» и вышла из машины. Тим еще некоторое время смотрел на дом, где она жила, потом заметил, как в одном из окон загорелся свет, и поехал. Ни у нее, ни у него не было сил на рефлексию. Единственным желанием было добраться до подушки. Однако Тим подъехал к своему дому, бросил машину и пешком пошел в бар. «Что стряслось?» – спросил его Робби, когда он только зашел внутрь.

Через 10 минут Джен все еще сидела на тумбочке дома около входной двери. Она перебирала брелоки на ключах (их было семь штук) и хаотично вспоминала события дня. Дойдя в своем сознании до момента поцелуя, она начала себя ругать за то, что перенесла произошедшее два года назад на человека, который не имел к этому никакого отношения. Ей хотелось рвать на своей голове волосы и всеми силами вернуться в тот момент и поцеловать его еще дома у Джона, но иная модель поведения была выучена на отлично.

Джен уперлась затылком в стену, без рук сняла с себя кроссовки, закрыла глаза и мысленно перенеслась в тот вечер двухгодичной давности. Она стояла на крыльце своего дома и ждала одного парня. Они встречались почти три месяца с того момента, как впервые увидели друг друга на экскурсии в галерее искусств. Позже выяснилось, что у них были общие знакомые, на одном из дней рождений которых они впервые появились вместе спустя две недели. Все были удивлены произошедшему. «Надо же как бывает!», «Вот так встреча!», «Разве такое возможно в мегаполисе?» – то и дело произносили в их окружении. Джен казалось, что она находилась в ромкоме, героиней которого в тайне хотела быть, только он случился с ней не на экране, а в реальности. Было ощущение настоящей судьбы, все по лучшим канонам: неожиданная встреча, общие интересы и друзья, долгие разговоры, никакого давления с его стороны (как ей тогда казалось). Для Джен это было первое серьезное чувство. Она была влюблена, сильно влюблена, и была уверена, что ее принимают любой. Все изменилось в тот вечер, точнее ночь, когда она ждала ЕГО на крыльце. Они должны были поехать на выставку работ одного фотографа, однако ОН (Джен не хотела ни вспоминать, ни произносить его имя) опоздал. Джен не обиделась, ей было все равно, куда с ним ехать. Когда она села к нему в такси спустя 30 минут ожидания, то вновь, как и всегда была рада его видеть.

– Мы уже сильно опоздали. Дейв очень расстроится?

– Не переживай, сходим в другой раз. Выставка до ноября.

– А сейчас мы куда едем?

– У меня для тебя сюрприз.

В тот момент Джен почувствовала дрожь в руках. Она хорошо помнила, как сидела с ним в машине на заднем сидении, и ее руки холодели, как и пальцы на ногах, в нижней части ребер был спазм. После той ночи она хорошо выучила этот сигнал – он не предвещал ничего хорошего. Однако тогда она, не задумываясь, проигнорировала свои ощущения и сочла их за предвкушение праздника. Представила, как он готовил для них романтических вечер или что-то вроде этого.

Машина свернула в обычный жилой район и остановилась у одного из домов. «Мы на месте», сказал он и начал выходить из машины. Джен следом за ним открыла дверь.

– Где мы?

– Пойдем. Мы приехали ко мне.

– К тебе? Почему сразу не сказал?

Джен поспешила за ним из машины.

– Глупенькая, я же сказал, что это сюрприз.

С тех пор Джен ненавидела, когда ее называли не по имени или использовали до жути милые слова. В слове «глупенькая» было что-то такое, что-то, что читается между строк. Несмотря на суффикс, оно было полностью лишено тепла, любви или хоть каких-то приятных чувств. Обычно оно и обозначало, что человек, которым его описывали, не понимает происходящее, а сказать ему прямо, что он глупый или тупой, было бы неприлично.

В этот момент Джен не считала никакого подтекста, тем более он был старше, казался умнее, благороднее, образованнее и еще куча других характеристик, которые, как выяснилось в итоге, не имели к нему никакого отношения. Джен покорно поднималась за ним, при этом ей казалось, что так и надо. «Ведь вы уже долго встречаетесь», «Целых три месяца!», «И что ни разу?» – именно так восклицали некоторые ее подружки, когда узнавали, что у Джен и этого парня из галереи еще ничего не было. Джен ощущала, что может и хотела бы с ним переспать, но не желала идти на этот шаг, потому что «надо» или «пора».

Нельзя сказать, что в его квартире не было уютно, но она была лишена стиля, совершенно обычная, без лоска. Складывалось ощущение, что весь акцент в дизайне был сделан на большие окна, из которых открывался вид на огни города. Утренний пейзаж Джен так и не застала.

– Хочешь выпить?

– Да, давай.

Джен смотрела на него преданными глазами щенка и рисовала в своей голове, что он чувствует по отношению к ней, как думает о ней и просто ощущает рядом с ней гармонию и тепло. Как оказалось, ничего подобного он даже близко не чувствовал.

Они сидели на диване и разговаривали то о какой-то ерунде, то о серьезных темах. Кажется, они обсуждали недавнюю компанию MeToo и то, какие последствия для индустрии она вызвала. Джен было все равно, о чем с ним говорить. Она сидела на диване и нервничала, пальцы на ногах холодели, но она со своим привычным упорством игнорировала сигнал.

Джен неожиданно прервала его и обратилась по имени. Он с улыбкой посмотрел на нее, взял бокал у нее из рук, поставил на стол, резко притянул к себе за талию и поцеловал. Это было немного грубо. Неожиданно в голове у Джен пробежала мысль: «Мне не выбраться». Ее саму испугало это предложение, но она моментально убедила себя в том, что хочет этого, что так и должно быть, что ей будет что рассказать на очередной встрече с подружками. Он не задал ей ни одного вопроса, его рука резко оказалось у нее под платьем на бедре, затем на внутренней стороне.

Джен резко очнулась, она не могла дальше вспоминать произошедшее, но уже так сильно окунулась в воспоминания, что они нахлынули на нее без разрешения и не поддавались контролю. Она встала с тумбочки, пошла в комнату, по дороге расстегивая платье, кроссовки остались небрежно лежать около двери. В этот момент она как будто физически чувствовала его прикосновения, которые теперь казались ей жутко неприятными. Вот его рука скользит по спине, расстегивая молнию, вот он прикасается к ее шее, ключицам, затем ниже.

Джен стояла перед шкафом и прерывисто дышала. Она потрясла головой, но ей все равно не удавалось избавиться от воспоминаний.

Вот она говорит ему: «подожди, мне больно!»

– Будь спокойнее, сейчас все пройдет.

И он гладит ее по голове, но продолжает.

Спустя несколько минут ей действительно стало менее больно, но на самом деле для Джен это было уже не важно. Она как будто прозрела и осознала, что ощущение заботы и по меньшей мере влюбленности существовало только в ее голове. Как будто бы повсеместно было столько знаков, которые она никак не могла или не хотела уловить, но произошедшее открыло перед ней полную картину.

«Тебе было нормально?» – спросил он, когда все закончилось, а Джен одевалась.

– Угу.

Ответила она и даже не посмотрела на него. Единственное, чего она хотела, это просто уйти и больше никогда его не видеть. Ей не нужно было выяснение отношений. Да и что тут было выяснять? О каких отношениях может идти речь, если человек сознательно делает больно другому?

Джен стояла в ванной комнате, склонившись над раковиной. Она подняла взгляд и посмотрела на себя в зеркало. Затем еще раз прокрутила в голове момент, когда она говорит «угу» и сбегает вниз по лестнице. Он так больше и не позвонил, а Джен надолго запомнила рефлекс – когда кто-то приближается слишком близко, ничего хорошего ждать не стоит, надо обороняться. Она залезла в ванну, намылила голову. Пены образовалось так много, что она была похожа на императрицу в высоком парике. Затем она смыла шампунь, замоталась в то же огромное полотенце, пошла на кухню и набрала Сию, которой пересказала случившееся.

– Тим же не он, попробуй понять это.

Этой фразой завершился их разговор. Они пожелали друг другу спокойной ночи. Джен допила йогурт с вишней – частички ягоды остались на зубах, поэтому Джен пришлось идти чистить зубы. Затем она пришла в комнату, залезла под огромное одеяло и взяла телефон.

Давай увидимся завтра?

Джен набирала сообщение Тиму на телефоне, но затем стерла и отменила отправку. Он был онлайн. Она вышла из мессенджера, заблокировал телефон, он просигнализировал о том, что включился режим сна. Джен отвернулась от тумбочки, на которой лежал телефон. Она несколько секунд пялилась в дверь шкафа и пыталась разглядеть бороздки на его ручках, а в это время чувствовала на своих щеках прикосновение Тима. Джен вновь перевернулась на другой бок, взяла телефон, разблокировала его и увидела одно уведомление.

Уже спишь наврно?? Я не врал сегодня есчто. Позвони завтра получатся уже сегодня.

Джен легко улыбнулась. Затем пришло еще одно сообщение.

Спокойно ночь Джн.

Джен написала:

У тебя все хорошо? Сообщения странные.

Затем Тим оставался онлайн, но долго не отвечал. Джен была уверена, что Тим был не дома. Через минуту пришло голосовое сообщение. Джен узнала голос Робби.

Джен, доброй ночи! Тим ночует у меня, он в ужасном состоянии. Но не переживайте, с ним все будет хорошо. Вот укладываю его спать. Намучился мальчишка сегодня. Завтра приходите, да вообще я буду рад вам в любое время. Хороших снов!

Джен поблагодарила Робби. Сообщение было прочитано, Тим, то есть Робби, вышел из сети. Джен положила телефон на тумбочку, снова отвернулась к шкафу и еще минут 40 прокручивала все события, произошедшие между ней и Тимом. Затем она заснула. Ночью она просыпалась несколько раз. В очередной раз она стояла у окна, пила воду и смотрела на свет фонаря. Она увидела, как Мартина и Пол возвращались домой, держась за руки. Она посмотрела на них и улыбнулась, а потом легла в кровать и проспала до утра.

********

Джен лежала, вдавившись в кровать, одеяло небрежно укрывало ее ноги, а голова провалилась между подушками и фактически лежала на простыни. Она проснулась по привычке от звука будильника, отключила его, затем проверила, когда Тим был онлайн. В профиле было указано 00:13. Джен вернула телефон на тумбочку и проспала еще часа два. Ее разбудил звонок.

«Дженни, доброе утро!» – радостно воскликнула Гретта.

– Ммм, доброе.

– Я не вовремя?

– Ну, я еще сплю.

– Ты же должна уже быть на работе.

– У меня выходной.

– Вот это работа, то в бар, то выходной. Мне бы так…

– Угуу, а что ты хотела?

– Я заказала подарок Илаю, но доставка к тебе была дешевле, чем везти велосипед за город.

– Чего? Велосипед? С каких это пор Илай катается на велосипеде?

– Да вот ты бы чаще ему звонила, а он тебе, тогда бы знали, что в жизни друг у друга происходит. Уже полгода тренируется.

– Серьезно?

Джен ерзала между подушек, пыталась проснуться и одновременно представить, как изменился ее брат, у которого теперь появилось новое хобби.

– Ну вот, если хочешь, то позвони ему и узнай.

– Ясно все. Сто процентов у него очередная любовь, на этот раз велосипедистка или кто-то типа того. Угадала?

– Почти.

– Так кто она?

– Вот встретитесь с ним, сам тебе расскажет. Доставку принять сможешь? Сегодня, там все оплачено.

– Да смогу, смогу, только за это с тебя нектариновый пирог.

– Как скажешь. Сделаю на следующей неделе. Сегодня до пяти вечера должны привезти велосипед.

– Ладно, но только до пяти, потом я уйду.

– На свидание?

– Все, Гретта, пока. Пришлю тебе фото велика, как привезут.

– Но хоть кто он?

– Гретта, займись своей личной жизнью либо подвяжи в сотый раз огурцы.

– Сейчас не сезон.

– Ну так подвяжи то, для чего сезон. Я спать.

Гретта посмеялась и попрощалась с племянницей, а та положила телефон под подушку и минут на 20 снова провалилась в сон. Вскоре Джен сползла с кровати и почувствовала, что хоть на немного смогла расслабиться и прийти в себя. Этого выходного ей очень не хватало. Она стояла на кухне и варила кофе, прислушиваясь, как внутри себя кофеварка извергала целительный напиток. Джен встала на цыпочки, выгнула грудную клетку и со всей силы потянулась как бывает после того, когда долго едешь в поезде. Через закрытые глаза она почувствовала, как загорелся экран телефона – Тим проснулся.

– Доброе утро! Сегодня я в состоянии правильно подбирать окончания прилагательных. Сорри за вчера, я был не в себе. Давай встретимся?

– Привет! Надеюсь, тебе лучше. Я вчера тоже ужасно устала. Конечно, давай увидимся. Только я до пяти должна быть дома, чтобы принять доставку, но потом свободна. Кстати, как там Джон? Ничего не знаешь?

– Ивонна сказала, что относительно нормально. Говорит больше двух слов в минуту) Но на самом деле еще очень слаб. Родители будут с ним, пока его не выпишут. Я собираюсь к нему сегодня, поехали вместе, если хочешь.

– Давай, но только это будет уже вечером. Нас пустят?

– Позвоню Томасу тогда. У Джона там отдельные правила. Так что можно хоть ночью.

– Тогда ок. Подъеду часам к шести.

– Не надо, я заеду за тобой. Только скажи во сколько?

– Хорошо, давай после пяти.

Весь день до вечера Джен провела дома, застелив постель только около двух часов дня. К пяти она начала собираться, но никто из доставки пока еще не звонил. Она начинала нервничать, потому что не знала, что делать – ей нужно было получить велосипед, но отменять ради этого встречу она не хотела. В 17:25 позвонил курьер и сказал, что задерживается. «К шести точно буду», – бодрым голосом произнес он. Джен недовольно выдохнула, руки казались тяжелыми. «Хорошо, я вас жду», – сказала ему Джен и подумала, что вечно просьбы Гретты выливаются во что-то подобное. В 17:40 на телефон пришло сообщение от Тима.

– Я подъехал. Жду немного левее, у тебя места не было.

Джен набрала его номер. «Можешь подняться ко мне? Я жду курьера с велосипедом, а он приедет к шести. Поедим чего-нибудь пока», – сказала она. «Окей, только какой номер квартиры и код», – ответил Тим. Через пять минут они сидели на кухне и разговаривали. Затем прошло минут 30, курьера все не было.

– Ощущение, что он издевается.

– Да ладно, все нормально. В любом случае лучше попить кофе у тебя, чем в больнице. Там вечно какая-то дрянь из автоматов.

«Бедный Джон. Как же он без нормального кофе?» – сказала Джен с милой улыбкой. Тим понял подкол и улыбнулся в ответ.

– Не знал, что ты катаешься на велосипеде. Я кстати тоже увлекаюсь.

– Если честно, то это подарок для брата. У него какие-то тренировки, вот ему подарок от моей тети, то есть его мамы. Она решила сэкономить на доставке и заказала ко мне.

– Круто. Он профессионально занимается?

– Вроде бы, какие-то соревнования у него будут скоро.

– Соревнования? А точно, заезд через неделю.

– Ты участвуешь?

– Да, собираюсь. Правда пропустил уже три тренировки, но думаю, что не очень критично.

– Класс, приду на вас посмотреть.

– Угу, будешь стоять с плакатами.

Тим посмотрел на Джен, как будто бы собираясь что-то сказать. В течение всего времени, которое он находился у нее дома, они вели диалог обо всем, но только не о том, о чем на самом деле хотели поговорить. Как будто нарочно избегали тему, хотя слова то и дело выводили на нее – на то, что случилось предыдущим вечером.

Еще через некоторое время они закончили есть и Тим стоял у окна, пока Джен складывала чашки и тарелки в посудомойку, то и дело мельком переводя на него взгляд. Курьер сильно задерживался, прислал смс о том, что будет ближе к семи.

– Ты был у Робби вчера?

– Угу.

Джен показалось, что плечи Тима напряглись в этот момент. Она не поняла, что это была за реакция, но на свой страх и риск решила спросить его дальше.

– Ты ночевал прям в баре?

– Нет, у Робби. Он живет в соседнем доме.

– Понятно.

– А ты как? Выспалась?

– Да так, более-менее.

Диалог приобретал странную форму. Фразы были не особо информативными. Тим пялился в окно, как будто бы решил взглядом просверлить в нем дыру и постукивал пальцем по подоконнику. Джен сосредоточилась на чашке, которую то и дело перекладывала с одного места на другое. Она чувствовала, что хотела что-то сказать, но не понимала, что именно, какие слова подбирать, с какой интонацией. Джен наконец отпустила чашку, кинула таблетку в мойку. Нажала нужную клавишу и резко закрыла дверцу. Внутри все зашуршало, вода била по чашкам, слышалось эхо. Джен вытерла руки, Тим все тарабанил по подоконнику.

– Милый вид отсюда открывается.

– Тим.

– Ммм, да?

Он развернулся, прислонился к подоконнику и посмотрел на Джен. На нем были надеты темно-синие Джинсы, а сверху бежевая рубашка в крупную клетку (мелкую Джен терпеть не могла), из которой выглядывала футболка голубого цвета. Достаточно просто, но так стильно. В этот момент Джен замерла и смотрела, не отрывая взгляда на него. Она сканировала свое тело. Вот она опять с парнем в квартире, только уже в своей, но нет тех ощущений, которые были с другим. Ее грудная клетка не сжимается, нет никакого спазма, а пальцы не немеют, как будто бы находились два часа на 40-градусном морозе. Но все сканирование по факту свелось к тому, что ей было просто спокойно и хорошо.

– Ты, наверное, хочешь знать конкретно, почему я вчера так себя повела?

«Ммм, нет», – протянуто сказал Тим и уперся ладонями в подоконник. Так он выглядел еще красивее. Солнце начинало заходить за горизонт, и Джен нравилось наблюдать за ним в таком цвете. Она вопросительно посмотрела на него.

– Нет? А мне показалось, что я тебя обидела.

Тим улыбнулся и прислонил руки к лицу, затем протер пальцами глаза и подошел к Джен.

– Джен, меня волнует, если я повел себя вчера как-то неправильно и обидел тебя.

Джен прервала его.

– Да нет же, ты ничего такого не сделал.

– Тогда все нормально. Я не хочу лезть к тебе с разговорами, ставить воображаемый нож к горлу и требовать историй. Зачем? Меня все устраивает. Если тебя нет, то я готов выслушать.

Это был именно тот ответ, который она хотела услышать от него. Джен не хотела рассказывать ему ту историю. Да, она была. Да, это было неприятно. Да, это сильно повлияло на нее, но ей уж точно не хотелось вываливать на другого человека этот опыт и сдабривать им свои новые отношения.

– Меня тоже.

– Что тоже?

– Тоже устраивает.

В квартиру позвонили, но Тим и Джен стояли смотрели друг на друга, а потом поцеловались. От него пахло кофе и парфюмом. Она чувствовала его руку на своей талии и ощущала, что была под защитой – не только потому, что обхват его грудной клетки был больше ее, но и потому, что было внутреннее чувство и, возможно, уверенность, что он ее не обидит. Истории, рассказанные в редакции, моментально забылись.

В дверь позвонили в третий раз.

– Мне надо открыть, иначе Гретта меня убьет.

Тим улыбнулся и отпустил ее. Она пошла к двери. Открыв ее, она увидела крупного мужчину. Он начала судорожно извиняться, рассказывать, как долго стоял в пробках и в то же время затаскивал коробку с велосипедом в квартиру. Джен была абсолютно спокойна, потому что и не вспомнила бы про велосипед, если бы курьер не приехал. А в глубине души, хотела, чтобы он задержался еще на немного, но полтора часа и так были подарком. Курьер пожелал Джен хорошего вечера и удалился.

Тим рассматривал коробки.

– Нормальный велик, он твоей тете в целое состояние обошелся. Это же самая последняя модель.

– Правда?

– Ну да, тут видишь какой корпус…

В этот момент Тим начала перечислять характеристики, но для Джен они ничего не значили. Она не понимала, как за обычный велосипед можно было заплатить такие деньги, но не стала осуждать тетю. Джен было приятно видеть, как у Тима загорелись глаза, и он с большим интересом рассказывал ей о педалях.

– Надеюсь, Илаю понравится. Хотя вряд ли это увлечение надолго.

– Я бы на таком велосипеде целыми днями катался.

– Да уж, на интервью бы ездил, в редакцию.

– А почему ты решила, что Илай не особо хочет кататься?

– Да у него вечно так. Чем он только ни занимался. Лет в 15 хоккеем, потому что ему нравилась девочка из девчачьей команды. Правда, потом ему выбили зуб и любовь быстро прошла.

– Вот это история.

– А потом одно время ходил на рисование, по той же причине.

– А девочка и тем, и тем увлекалась?

– А, нет конечно. Это уже была другая. Так вот с рисованием не задалось. Он ей не понравился. В итоге он испортил ее рисунок и бросил эту затею.

– Ох, резкий парень.

– Из последнего еще в школе была скрипка. Просто для понимания. В нашей семье никто не поет, вот вообще. С музыкой у нас очень туго. Но он ходил, даже репетировал дома, так что Гретта и Эван, ну, его отец, нанимали репетиторов. Короче, он потрепал всем нервы, включая соседей, а девочка поступила в консерваторию и уехала. Вот я предполагаю, что теперь у него велосипедистка.

– Ну да, логичная цепочка.

– Вот узнаем скоро.

– Но велосипед все равно крутой. Джон бы с ума сошел от такого, он же тоже катается.

– Черт, мы же к Джону собирались.

– Да, в принципе можем еще успеть, но можно и завтра утром. Или у тебя планы?

– Нет, только велосипед надо будет Гретте передать, но у нее есть ключи, так что она сама доедет.

– Так давай отвезем, а потом к Джону или наоборот.

– Но это ехать загород.

Джен судорожно представила реакцию Гретты на появление Тима и подумала, что через 10 минут про их появление на пороге будет знать вся семья, а потом чуть ли не весь город.

–Да не думаю. Посмотрю по навигатору. Скажи адрес.

Джен повиновалась, продиктовала адрес. Приложение показало полтора часа.

– Давай поедем к Джону сейчас, а потом вдруг все рассосется и тогда заедем к Гретте.

– Как скажешь. Тогда надо отнести велосипед в машину.

Тим взял коробку и первым вышел из квартиры. Джен закрыла за ним дверь и принялась зашнуровывать кроссовки, которые часто носила – массивные бежевые с темно-коричневыми вставками по бокам. Однако в последний момент, когда уже надела пальто, сняла обувь и поменяла ее на новые кеды, которые выглядели так, будто сделаны из облака – белые с темно-малиновым узором. Джен купила их через несколько дней после похода в бар к Робби.

Джен еще раз посмотрела в зеркало, осталась довольна внешним видом и пошла в машину.

********

Джен и Тим доехали до больницы минут за 30. И только под конец она начала осознавать, что сейчас увидит Джона. За это время ее гнев угас и был перекрыт переживаниями за здоровье начальника, его историей с сестрой и изменениями в отношениях с Тимом. Они вошли в здание, сняли верхнюю одежду, оставили ее внизу, затем прошлись по длинному коридору и оказались в еще большем коридоре. Затем Тим остановился у палаты под номером 12, слегка постучал и открыл дверь. Джен и Тим вошли внутрь.

«Привет!» – сказали они одновременно. Джон был удивлен такому появлению. Он лежал на кровати без очков. Его немного смуглая кожа казалась белой и выглядела так, будто бы ее неаккуратно покрыли светлой пудрой. Он был в одной из футболок, которую ему собрала Джен. Выглядел он уставшим и измученным, хотя пытался улыбаться и не подавать виду.

«Ого, не ожидал вас увидеть!» – сказал Джон и начал приподниматься с кровати.

– Как у тебя дела? Получше?

–Да нормально. Так, небольшое отравление.

Тим и Джен переглянулись. Затем Джон посмотрела на Тима, а тот на него. Он понял, что Джен была в курсе причины произошедшего.

– Так ты все знаешь, да?

«Нууу, да» – еле слышно сказала Джен. «Ммм, ясно», – ответил Джон и поправил одеяло, хотя сделал это намеренно, чтобы отвести взгляд. Тут вмешался Тим.

– Мы привезли тебе твои любимые печеньки.

Тим потряс пакетом и поставил их рядом с Джоном.

– О, давайте. Мне правда пока ничего нельзя, но как только будет можно я сожру их все. И что вы там стоите? Садитесь. Джен ты вот тут поместишься.

В палате был один стул, его занял Тим, а Джен – на кровати сбоку от Джона.

«Что там на работе? Слышал, Томас разнес твое интервью?» – обратился Джон к Тиму.

– Можно сказать и так. Он посчитал его неинформативным.

– Давно ты такой фидбек не получал.

– Да уж, только когда стажером был.

Джен молчала и следила за разговором, легко улыбаясь.

– А ты что доволен из-за моего позора?

– Ну знаешь, слить интервью с таким гостем… это надо постараться. Такое только тебе под силу.

– Я был не в лучшем состоянии в день встречи.

Тут вмешалась Джен: «а что с тобой было?»

– Да очередная дама сердца его бросила, – резко бросил Джон и перевел взгляд на упаковку с печеньями. Джен посмотрела на Тима и тут же отвела взгляд. Казалось, что ее кости начали вжиматься друг в друга, а все мышцы напряглись. Она постаралась не подать виду, но у нее не получилось. Она не смогла пропустить фразу Джона мимо ушей, но решила переключить свое внимание.

– Тебе долго еще лежать здесь?

– Прикидываешь, сколько еще отдел может без меня бездельничать? – с привычным вызовом, но немного болезненно сказал Джон.

– Да нет, просто… – попыталась объяснить Джен.

– Да никто там не бездельничает без тебя и не собирается. Их отдел один из тех, кто пашет за всю редакцию. Трафик проверял бы хоть иногда, – сказал Тим и посмотрел на Джен. Внутренне она оценила поддержку, но не посмотрела на него.

– Да, все нормально. Просто, наверное, тебе домой хочется?

Джон не обратил внимание на вопрос и вернулся к Тиму.

– Что ты завелся-то? Это шутка была. Видимо, не особо удачная.

– Да уж, не особо, – сказал Тим с вызовом, как будто начиная перепалку. Джон явно был не в настроении вести словесную дуэль. Понял, что здесь все было непросто, и решил охладить пыл оппонента.

– Тим, сгоняй за чаем, а? Очень пить хочется. И себе возьми с двойной дозой успокоительного. А то у меня ощущение, что ты мне в глотку сейчас вцепишься.

– Да, пожалуй, схожу. Джен, ты что будешь?

Второе предложение он произнес мягче, чем первое и поднялся со стула. Джен посмотрела на него снизу-вверх и со спокойствием сказала:

– Ничего не хочется.

– Точно?

– Да, мне ничего не надо.

Тим одернул рубашку и поправил футболку, затем вышел из палаты.

– Что это было? – спросил Джон

– Не знаю, сегодня днем он был нормальный, – выпалила Джен. Джон посмотрел на нее, прищурился, но не задал никакого вопроса.

– Ты вообще чего-нибудь ел за это время?

– Вода считается? – сказал Джон и улыбнулся. Эмоция веселья и радости давалась ему с трудом.

– Ну, так себе еда.

– Да мне как-то и не хотелось. Тут, знаешь ли, было столько прекраснейших процедур, что я даже двигаюсь с трудом, не то что ем. Чувствую себя ватным.

– Ясно, но потерпи. Родители поставят тебя на ноги.

– Их самих бы надо ставить на ноги, – с грустью сказал Джон, почесал затылок и вновь посмотрел на Джен.

– Я знаю про Эми, мне очень жаль, – Джен сказала это спокойно и дотронулась до кисти Джона. Он кивнул, на глазах у него начали появляться слезы. Джен судорожно начала придумывать, как вернуть его в относительно стабильное состояние. Больше всего Джона питали конфликты. Его надо было создать искусственно.

– Кстати, я вчера была у тебя дома. Мы вещи тебе с Тимом там собирали. Что за дурацкая идея выкрасить одну стену в разные цвета?

Джон потер глаз и казалось, слушал так, будто в его ухе был переводчик и фраза доходила с опозданием. Спустя несколько секунд он вернулся.

– Вот у тебя не спросил. Это вообще дизайнерский ход. Знаешь, сколько я за проект отвалил?

– Да тебя явно обманули, дизайнер был дилетант.

– Ты просто не понимаешь концепцию.

– Совсем нет. Объясни.

– Разница текстур.

– Там одна текстура – кирпич. Зачем его красить в два цвета?

– Не цепляйся, я про цвет и фактуру. Белый кирпич без бороздок.

– Ааа, ну тогда это, конечно же, меняет дело.

Джен посмотрела на Джона, а он на нее, и они оба рассмеялись.

– Где там Тим с чаем? Пойду схожу за ним.

Джен начала подниматься с кровати.

– Джен, – остановил ее Джон.

– Да?

– Это… как сказать-то… Я был не прав в четверг. Не должен был так вести себя с тобой. Я очень жалею об этом. Просто был в разобранном состоянии и…

– Джон, все окей. Тебе надо поправиться сейчас, а то вдруг Моника и я весь отдел развалим, пока ты тут. Так что ты быстрее приходи в себя.

– Ладно, спасибо. А что этот? Втрескался в тебя что ли?

– С чего ты взял?

– Да я его столько времени знаю, что уже выучил все виды его реакций. Чуть не прожег менявзглядом, когда я про девушку предположил и вот этот визг «они не бездельницы!»

– Ну уж не надо, не так он и визжал. Ты приукрашиваешь.

– Так что у вас?

– Да так, ничего…

– Понятно все с вами. Не хочешь – не рассказывай. Но только отношения на работе у нас под запретом.

Сердце Джен забилось быстрее.

– Да мы как-то и не…

– Но я никому не скажу. Только по углам не обжимайтесь, – сказал Джон и подмигнул.

– Джон, вот иногда я даже не знаю, как реагировать на твои слова.

– Да не реагируй. Лучше сходи, пожалуйста, найди своего благоверного. Очень чая хочется. Он как будто его собирать пошел.

Джен хотела что-то объяснить, потому что видела, что Джон нарисовал в своем воображении образ их с Тимом отношений. Хотя сама Джен все еще не понимала, что именно между ними происходит. Джен не успела выйти из палаты, как появился Тим. Он нес два стакана чая, в кармане у него была шоколадка. Чай он отдал Джону, второй поставил на тумбочку, а плитку протянул Джен.

– Держи, хоть шоколадку поешь.

Джен взяла ее и потом весь разговор крутила в руках. Ее злость или скорее ревность, которая возникла после фразы о предполагаемой девушке Тима, все еще «тлела» где-то в районе солнечного сплетения, однако не была так сильна как в первые секунды. На часах было почти девять вечера. Джон, Тим и Джен обсудили последние новости в редакции, слухи об уходе Томаса, разбившуюся лампочку в отделе путешествий и другую неважную ерунду, которую произносили лишь бы удержать Джона в нормальном моральном состоянии.

– Ладно, мы пойдем. Не будем тебя больше мучить разговорами.

– Да все нормально. Очень хорошо, что вы приехали, потому что слушать то, как мужик из соседней палаты подкатывает к врачам, мне уже надоело. А вы – новый сюжет.

Джен с Тимом напряглись. В этот раз Тим посмотрел на Джен, а она не перевела на него взгляд. Они вместе обняли Джона, что их руки соприкоснулись на его спине. Джен почувствовала импульс одернуть руку, но сдержалась и не стала.

– Давайте, идите уже. Как на вокзале как будто провожаете меня в кругосветку. Все нормально со мной. И над лицами своими то же поработайте, что у вас за кошачий взгляд. Идите уже.

Джен и Тим поняли, что Джон постепенно приходил в себя. Можно было готовиться к тому, что недели через две стеклянные стены редакции вновь будут содрогаться от его возмущений, претензий и прочих недовольств.

Через пять минут Джен и Тим сели в машину.

– Ну что, отвозим велосипед?

– Да не знаю даже.

– Обратно к тебе я его не потащу.

– Звучит как угроза.

– Да нет, это шутка.

– Вечер неудачных шуток сегодня.

Джен сказала эту фразу и посмотрела на Тима, а затем отвела взгляд на руки и нервно покрутила кольцо на безымянном пальце. Тим обдумывал, что хотел сказать, но Джен его опередила.

– Давай отвезем, если нет пробок.

Тим решил не говорить то, что собирался сказать, и вместо этого протянул Джен свой телефон. Навигатор показал 40 минут, что для пятницы было очень немного. В дороге Джен написала Гретте о предстоящем визите. Та была сильно заинтригована, написала племяннице несколько вопросов о том, с кем она приедет.

– Это мой коллега. Мы приедем на его машине.

Гретта поставила в сообщении подмигивающий смайлик, Джен в этот момент откинулась на изголовье сиденья и закрыла глаза. Ехать оставалось минут 20. За всю дорогу они почти не разговаривали, только перекинулись парой фраз о Джоне и работе. Джен первая прервала молчание.

– Тебе правда не лень тащиться в пятницу за город ради какого-то велосипеда?

– Нет, не лень, – непринужденно сказал Тим и продолжил вести машину.

– А почему мне должно быть лень?

– Не знаю, просто так подумала.

– Зря, все в порядке. Тем более будет приятно познакомиться с твоей тетей. Судя по твоим рассказам и ее умению выбирать велосипеды, она интересная женщина.

– О да, она такая.

Джен посмеялась, в ее голове сразу промелькнули некоторые смешные истории, связанные с Греттой. Тим тоже улыбнулся. Казалось, что атмосфера немного разрядилась, напряжение в разговоре ослабло.

Гретта ждала их дома и даже успела накрыть стол. Она встретила их на пороге. Ночью дом выглядел еще более милым, чем обычно. Джен обратила внимание, что кроме голубого фиата во дворе был припаркован еще один автомобиль. Джен узнала – это была машина Эвана, поэтому Тиму пришлось припарковать свою у ворот. Тим вытаскивал велосипед из багажника, пока Гретта стояла в дверях и махала рукой. Джен мысленно представила себе, что Гретта вновь сошлась с Эваном, и даже успела немного расстроиться – отец Илая не вызывал у нее особых чувств, кроме уважения к выбору тети и тому факту, что они проводили вместе все семейные праздники.

– А твоя тетя с кем-то живет? Ты же говорила, что она развелась.

– Для меня это такая же новость, как и для тебя. Вообще это джип ее бывшего мужа. Без понятия, что он тут делает.

– Ну тачка у него хотя бы норм.

– Это все составляющие списка его положительных сторон.

«Может, вам помочь?» – крикнула Гретта, стоя на крыльце.

– Нет, все в порядке.

– Закрой машину, пожалуйста, я пока отнесу коробку.

Тим потащил велосипед в дом. Джен закрыла машину и пошла следом за ним. Она слышала, как Гретта говорит ему, куда поставить коробку и выдает 50 комплиментов в секунду. Когда Джен зашла в дом, Гретта посмотрела на нее тем самым взглядом, которым смотрят все возрастные родственники. Джен поджала губы, сделала глубокий вдох и такой же глубокий выдох.

– Познакомьтесь. Это Тим, мой… эээ, мы… мы работаем вместе. А это моя тетя Гретта.

– Приятно познакомиться.

– Взаимно.

Гретта смотрела на них и мило улыбалась. Джен это начинало раздражать, потому что встреча превращалась в какое-то подобие смотрин, где она якобы привезла для оценки своего, как выразился Джон, благоверного.

–Значит, вы коллеги?

– Угу, да. А что это за машина во дворе? Очень похожа на ту, что была у Эвана. Тим, кстати, сказал, что классная модель.

– А вы, Тим, пишете об автомобилях?

– Не совсем, в основном о мировой политике и экономике. А машинами просто интересуюсь.

– Так что она тут делает?

Джен не отставала, поймала то ли стервозный, то ли журналистский кураж и ощущала себя как на интервью с Норфом – надо было узнать правду, а она чувствовала, что Гретта что-то недоговаривает. Но никакой романтической истории там не оказалось.

– Теперь это машина Илая.

– В смысле? Он же водить не умеет. Зачем ему машина? И вообще он что, здесь?

– Теперь умеет. Получил права недавно. Должен вернуться скоро. Попросила его отнести соседке пирог.

Джен стояла и осознавала, что, как оказывается, почти ничего не знала о своем брате. Она настолько погрязла в работе и чувствах к Тиму и самой себе, что как будто забыла о том, что у нее есть родственники. На глазах как будто начали проступать слезы.

– Так что давайте проходите. Вы голодные? Идемте покормлю вас или хотя бы чаю попьем.

Джен и Тим пошли за Греттой на кухню. Джен молчала и только изредка соглашалась с тем, что было уже сказано. Они рассказали Гретте, что были у Джона, Джен добавила, что обломала карниз.

– Да ничего страшного, там уже все починили. Джон даже не заметит, – сказал Тим в защиту Джен.

Через 20 минут открылась дверь, пришел Илай. Он был старше Джен на пять лет, высокий, среднего телосложения, как и его отец. С детства носил очки, которых в школе сильно стеснялся, а со временем сделал их чуть ли не своей визитной карточкой – в его коллекции уже было 27 штук. Он работал в маркетинге и читал первокурсникам лекции в университете. Джен как-то оказалась на открытом занятии и увидела, что большинство слушателей были девочки, которым явно было не до механизмов построения воронок в соцсетях. При всех внешних данных Илай не был таким уж бабником, скорее влюбчивым или пока просто не мог встретить ту самую, если она вообще существовала.

– Проходи сюда, мы на кухне! – крикнула Гретта.

Илай удивился, когда увидел Джен. Та бросилась к нему и обняла. Она ощущала то самое прикосновение – как будто из детства. Так ее обнимал только Илай. Он обвивал ее двумя руками и потом приподнимал, что она не могла достать до пола. В такие моменты Джен вновь чувствовала себя маленькой, что ей не нужно было решать проблемы и думать, что делать со своей жизнью.

– Привет! Неожиданный визит. Что ты, то есть вы, тут делаете?

– Да просто в гости решили заехать, мимо ехали.

– Мимо маминой глуши? Странные у вас поездки.

– Не такая уж у меня тут и глушь. Тим, вот они вечно надо мной смеются.

– По-моему, у вас тут очень мило. Мои родители тоже планируют переезжать за город. Так что теперь у меня есть представление, как это будет выглядеть.

– Да, Илай, познакомься, это Тим.

– Привет, – сказал Илай, и они пожали друг другу руки. Тим посмотрел на Джен и мило улыбнулся. Ей захотелось провалиться сквозь землю, только захватить еще с собой в дорогу кусок пирога, который они ели.

– Ну давай рассказывай, что у тебя нового? Гретта говорила про какие-то тренировки, соревнования.

– Да, будет велозаезд.

– Я, кстати, тоже участвую.

Эта фраза Тима запустила бурное обсуждение моделей велосипедов, педалей, гонщиков и прочих вещей, о которых Джен ничего не слышала. Она даже была рада, что можно было какое-то время не говорить, и думала, как будет объяснять Тиму, что представила его как коллегу, хотя не понимала, как должна была его назвать.

История Илая оказалась такой же прозаичной, как раньше. На этот раз он влюбился в дочь тренера по велогонкам, поэтому постоянно ходил на тренировки. В итоге все были так поражены его показателями, что отобрали в команду на заезд. Джен показалось, что Илай наконец-то был хоть немного счастлив, особенно после развода родителей, который, честно признаться, обрадовал только саму Джен.

Почти через час обсуждения Джен поднялась из-за стола. На часах было больше 11 вечера.

– Нам уже надо ехать, поздно и хочется спать.

– Так оставайтесь у меня, места хватит всем, – сказала Гретта и обвела комнату рукой, как бы доказывая, что там действительно было достаточно места.

– Спасибо за предложение, но как-нибудь в другой раз. Сейчас нам правда нужно ехать, – сказал Тим, поставил чашку и начал вставать из-за стола.

– Ну, смотрите, я всегда вам рада. Кстати, на следующих выходных после гонки я приглашаю вас всех ко мне. Отпразднуем соревнования!

– А если они не выиграют?

– И что? – сказал Илай.

– Ну что тогда мы будем праздновать?

– Дженни, это только ты везде хочешь выигрывать. Нормальные люди получают удовольствие и просто от участия.

– Это все придумали неудачники. Ни один адекватный человек не идет на соревнования только чтобы поучаствовать. Все хотят выиграть, даже если объективно понимают, что пока не в лучшей форме.

– У тебя просто с детства пунктик на победы.

– А у тебя нет.

– Поэтому я получаю удовольствие от жизни, а ты постоянно карабкаешься куда-то и даже сама не знаешь, куда.

Тим следил за их разговором как за партией пинг-понга.

– Так, перестаньте! Вы так давно не виделись и сразу спорить, – вмешалась Гретта. Тим улыбался.

Джен закатила глаза, откинула с лица прядь волос, выдохнула и стала надевать кроссовки, шнурки на которых предательски развязались.

– Что это за кроссы у тебя? Такие яркие, – отметил Илай и усмехнулся.

– Ну да, яркие, а что?

– Да ничего, так на тебя не похоже. Ты же никогда такое не покупала.

– Ну теперь покупаю.

– Понятно… но тебе идет, – сказал Илай после того, как ему не удалось вывести сестру на эмоции.

– Ты что здесь ночуешь? А как же дочка тренера?

– Да, сегодня останусь здесь, – ответил Илай и проигнорировал вопрос сестры.

Джен и Тим собрались, обнялись на прощание с Греттой и Илаем.

– Милый парень, – прошептала Гретта на ухо Джен. Та слабо улыбнулась.

Когда они сели в машину, Тим сказал: «Еще никогда не видел тебя такой».

– Какой такой?

Тим повел машину, но продолжил говорить.

– Даже не знаю, как объяснить. Но ты немного другая с Илаем, да и с Греттой тоже. Даже смотришь по-другому на них.

– Да? Не замечала. Наверное, оно само собой как-то происходит. Ну а если ты про спор с Илаем, то это нормально. Привычка с детства.

– Спор ради спора?

– Иногда да.

– Да мне просто показалось, что в естественной для тебя среде у тебя нет никаких рамок.

– А в какой среде есть?

– Ну, на работе, да даже со мной.

Тим улыбнулся, посмотрел на Джен, а затем перевел взгляд на дорогу. Возникла тишина.

– С тобой? Тебе не понравилось то, что я представила тебя как коллегу?

– Был несколько удивлен.

– Ммм, официальный тон. Чувствую себя на королевском приеме.

– Почему официальный? Я правда удивился, что ты так сказала.

В лобовое стекло машины светили фары проезжающих по встречной полосе машин. Дорогу освещали стоящие через каждые 10 метров фонари.

– Я просто не знала, что сказ…

Джен дернулась от испуга – их неожиданно обогнал какой-то лихач на ауди. Было трудно предположить, с какой скоростью он ехал, так как и машина Тима двигалась очень быстро. Джен проводила взглядом гонщика, через несколько секунд он скрылся, оставив за собой эхо от мощного двигателя.

– Как бы ты хотел, чтобы я тебя назвала?

– Тем, кем я являюсь.

– И кем ты являешься? – чуть слышно сказала Джен.

– Но это уж ты сама для себя должна решить.

– А мое ощущение не зависит от тебя?

Джен чувствовала, что начинала переживать и собственными руками все усложнять. У нее было ощущение, что на ее голове с каждой секундой все плотнее затягивали широкий ремень, который сдавливал мозг. Она вдруг осознала, что может потерять то чувство, которое только что у нее появилось.

– Зависит, конечно, но если у тебя ощущение, что мы коллеги… То есть только коллеги…

– А я для тебя не только коллега?

– Нет. Так для информации, я не целуюсь со своими коллегами под сломанными карнизами и на кухне, не отвожу велосипеды к их братьям, не показываю бар Робби и не отправляю сообщения с пожеланием спокойной ночи, где бы ни находился.

Джен вспомнила тот вечер, когда Тим пошел к Робби после их разговора и внутренне улыбнулась. Она поняла, что сильно задела самолюбие Тима и чувствовала, что его голос становился тверже и он явно боялся сказать прямо, что был не просто удивлен, что его назвали коллегой, а находился в недоумении и ощущал себя то ли преданным, то ли обманутым.

– Тим, да не коллега ты для меня. Ну, то есть и коллега в том числе. Но мы вместе очень короткое время, наши поцелуи можно по пальцам пересчитать. Если честно, я не понимаю, что происходит. Тут этот велосипед, Гретта со своим взглядом и манерами свахи, Илай с подколами про розовые кроссовки, и я между вами и всем этим круговоротом, в котором есть еще и орущий на меня Джон, падающие карнизы и сыплющаяся как из грузовика работа с недовольной Моникой! И все от меня чего-то хотят, и я сама от себя тоже чего-то хочу, только не понимаю, чего именно. Да, мы встречаемся, пусть и не так давно. Ты – мой парень, я твоя девушка. Теперь у нас такой социальный статус.

Джен говорила так эмоционально. Было ощущение, что она как будто сняла с грудной клетки булыжник и выпалила все, что было под ним. По ногам как будто бегал ток, но при всем этом она ощущала неимоверное облегчение.

– Извини, мне надо было самому все объяснить. Просто я еще никогда не встречал таких как ты, и чувствую, что я все делаю не так. На работе ты вела себя по-другому, а после похода в бар у меня полностью изменилось впечатление о тебе, – сказал Тим и сделала резкий выдох.

Он оставил правую руку на руле, левой потер лоб и висок, а затем как будто безжизненно положил на колено. Затем вернул обратно на руль.

Джен потерла глаза, потом вспомнила, что на них была тушь и резко убрала руки от лица.

– Тим, я просто очень устала. Я не знаю, почему не сказала Гретте про нас. Если тебя так беспокоил этот вопрос, то мы могли бы обсудить его по дороге, а в итоге получился экзамен, где есть правильный вариант ответа. Я, конечно же, выбрала неверный. Мне не нравится это ощущение, зачем это вообще?

– Я не хотел устраивать тебе экзамен, честно. Просто как 15-летний мальчик ждал, что ты меня назовешь своим парнем, потому что ты мне очень нравишься.

– Я тебя поняла, – сказала Джен и замолчала. Ее начинало клонить в сон, несмотря на эмоциональный разговор.

– Если бы мы снимались в кино, то на этом моменте мы бы смотрели друг на друга, нас бы сняли крупным планом, а потом кадр бы сменился на момент, как машина уезжает за горизонт.

Тим рассмеялся.

– Нет, не за горизонт.

Тим включил правый поворотник и свернул к кафе.

– Я хочу картошку. Давай быстро заедем? – сказал он, подъезжая к окну, где женщина в смешной кепке принимала заказы.

– Вот теперь экзамен для тебя.

– Так, слушаю, – удивленно сказал Тим.

– Кисло-сладкий?

– О господи, нет, терпеть его не могу.

– Ты сейчас серьезно?

– Ну да, он же противный, пахнет старыми носками в сахаре.

Джен улыбнулась.

– Так я прошел тест? Какой был правильный ответ?

– Прошел, – сказала с улыбкой Джен.

– Ты тоже его не любишь, да?

– Вообще нет, а все вокруг меня просто обожают.

– Оказывается, не все, – сказал Тим и положил руку на колено Джен. Она заправила за ухо прядь волос, а затем откинула ее назад. Он продолжал на нее смотреть.

– Тим, окно.

– В смысле?

– Окно открой, тебя спрашивают.

Они сделали заказ, забрали его в соседнем окне и поехали дальше, обсуждая по дороге предстоящую неделю и скорое появление Джона на работе. Затем Тим привез Джен домой, они поцеловались, и она поднялась в квартиру. Оказавшись дома Джен внутренне произнесла: «никаких мыслей и самоанализа». Через 20 минут она рухнула на кровать под свое любимое одеяло и уснула.

********

Следующая неделя прошла относительно спокойно. Джен и Тим после работы часто заходили к Робби или ужинали где-нибудь.

– Он из девушек сюда еще никого не приводил. Только вас, – в один из дней сказал Джен Робби и многозначительно поднял указательный палец, пока Тим разговаривал по телефону. В тот момент между ними возникла неловкая пауза. Но Джен быстро отмела все сомнения, потому что знала, с кем встречается, и до этого была иногда не по своей воле посвящена в подробности личной жизни Тима. Однако Робби понял, что попытка сделать комплимент оказалась не совсем удачной.

– Джен, я не должен был так говорить. Простите, я не то имел в виду.

– Робби, все в порядке. Ничего такого вы не сказали, и я поняла, что вы имели в виду.

Джон так и не появился в редакции. Врачи продержали его еще несколько дней в больнице, а потом отправили домой, где он большую часть дня спал или, чтобы забыться, готовил по немыслимым рецептам из кулинарной книги, подаренной коллегами на какой-то праздник. Илай и Тим продолжали готовиться к заезду, который должен был состояться в субботу, но его перенесли еще на неделю. Джен это не очень радовало, потому что Тим все больше времени проводил в зале и после тренировки сразу шел домой. В один из дней он сказал, что придет к ней и они посмотрят фильм, но он уснул в кровати на ее любимом одеяле, пока она относила тарелки на кухню и ставила чайник. Джен умилила эта картина, хотя она надеялась провести вечер и ночь немного иначе.

В субботу за Джен заехала Гретта и они вместе поехали к старту заезда. Туда приехали и ее родители под предлогом поддержать Илая, хотя Джен была на 200 процентов уверена, что Гретта разболтала всем про Тима. Но родители держались нормально и не вели себя наигранно. Джен весь день провела с телефоном в руке, снимая происходящее на видео и делая сотни фотографий, проносящихся мимо велосипедистов. На заезд пришел Джон, он отказался от участия, но был в состоянии понаблюдать за гонкой.

– Все, Джен, тебе осталось только накачать губы, нарастить волосы и будешь типичной девушкой спортсмена на соревнованиях.

– Джон, ты встречаешься с таким количеством людей, а все еще мыслишь стереотипами.

– Если бы я мыслил стереотипами, то не взял бы на работу девушку, которая пришла ко мне на собеседование в белой рубашке и черных брюках.

– Да я говорила тебе уже, что они были синие.

– Ну да, ну да. И я бы не поверил, что вот эта девушка в таком наряде станет классным журналистом.

– А я стала?

– Пока еще щенок, но задатки есть.

Джен закатила глаза, а потом посмотрела на Джона и улыбнулась.

– Пошли ближе к финишу, они скоро доедут.

Джен был рада, по ее телу разлилось тепло. Все не было идеально, но было какое-то ощущение, что как будто вещи стали становиться на свои места. У нее больше не тряслись коленки, когда она разговаривала с Джоном, она не подбирала слова и по большому счету ей было все равно, что и кому рассказала Гретта. Она следила за проезжающими участниками. Вот показался Тим, а затем Илай.

Дочь тренера бросилась к Илаю и почти повисла у него на шее. Джен и Джон спокойным шагом пошли к Тиму. Джен уже была готова обнять его, но в ее руке завибрировал телефон. Она повернула его экраном вверх. Это было сообщение от Эммы, менеджера Норфа: «Джен, добрый день! Можем встретиться? У нас есть к вам предложение». Джен застыла.

Продолжение следует…

Обложка: Диана Волкова

Корректура: Александра Очеретина