Сказки тамбовской глубинки. Том первый [Татьяна Анатольевна Нурова] (fb2) читать онлайн

Татьяна Нурова Сказки тамбовской глубинки. Том первый

Охотник и колдунья.

Васька уже больше двух часов сидела на скамейке, поджав неудобно ноги, у свежей могилы, и все мысли ее были вразброд. Как ей жить одной она не понимала, вчера были похороны, а сказать что важное и нужное она не смогла, не нашла слов. Она долго стояла у гроба и не понимала, что лежащая женщина в гробу имеет, какое то отношение к маме Гали. Осенний порыв ветра заставил ее сжаться от холода и сырости. Ветер колючий влажный пробирал до костей, и при каждом порыве сыпал на нее мокрой желтой листвой, упрямо гнал ее домой. Васька закуталась, еще раз перемотала шарф, чтобы закрыл шею плотнее. Даже в шапочке и капюшоне уши замерзли, а щеки и нос горели от ветра, но уходить она не хотела, дома было еще тоскливей. Мама Галя умерла неожиданно, ведь здорова совсем была, никогда не болела и выглядела всегда моложе своего возраста. Васька даже не думала, что вот так может быть, неожиданная нелепая смерть,– как будто смерть ждет кто то. Как так может быть, что сердце просто остановилось, безо всяких причин и боли, просто остановилось здоровое еще сердце. Она помнила недоумение старенького врача патологоанатома, он просто развел руками, пробормотав тихо.

– Нелепая смерть, она здорова была, может, понервничала, да вот так и вышло, бывает, мы не всегда понимаем причины.

Васька злилась, как так бывает, она и сама была медиком, медсестрой, закончила колледж и работала пока в поликлинике рядом с домом. И теперь переживала и – за того, что не заметила ничего, недоглядела. Мама Галя была приемной матерью Васьки, но жили они вдвоем дружно и спокойно, и казалось всегда так и будет. Васька совсем замерзла и нужно уже идти домой, она усмехнулась про себя, – не домой, в съемную квартиру. Они с мамой Галей так и не успели переехать в свой дом. Мама Галя часто переезжала и вся Васькина жизнь это череда чужих квартир, запахов и городов. Сколько они проехали этих городов и не сосчитать, в памяти Васьки, они сливались в одну какую – то бесконечную ленту, похожие улицы, похожие дома, школы, магазины. Раньше ее это устраивало, привыкла что ли, а теперь так не хотелось идти в пустую чужую квартиру, неуютную, необжитую. Васька, встала, но так замерзла, что ноги не слушались, она озябшими красными руками поправила шуршащий от порывов ветра пластиковый венок сдвинутый ветром, погладила свежий холмик земли.

– Ты прости, что надоедаю тебе мама Галя, но можно я еще завтра приду, – тихо проговорила она, – знаю, что глупо обращаться к тебе, и ты уже ушла, но я пока совсем не знаю, что мне делать. – Может, хоть как то мне намекнешь, знак дашь.

Но в ответ только порывы ветра и шуршание прелой листвы, да металлический отзвук от оградок и венков на кладбище.

Ветер снова больно укусил ее и погнал с кладбища, Васька шла, и ей казалось, что он ей шепчет,– Хватит, уходи, не место тебе здесь, не тревожь покой спящих здесь людей, уходи.

Васька уже у выхода оглянулась, ей показалось, что у могилы мамы Гали кто – то стоит, она испуганно вскрикнула, а нет, тут же поняла, это кустарник ветер шевелит, а уже сумерки, вот ей и кажется всякое. Похороны были вчера, и Ваське пришлось побегать, отвлекаясь на какие то вопросы, что то решать, суетиться, подписывать какие то бумаги. А на кладбище она смотрела, как бы со стороны на то действо не совсем понятное ей, все не могла поверить, что единственно близкого человека больше нет, и она осталась совсем одна. Народу на поминках было немного, только с работы мамы Гали пара человек, да соседки по подъезду и те пришли просто из любопытства. А Васька так и не смогла попрощаться, не нашла слов, и слез то не было, все застыло в ней тугим комком и никак не получалось ей от него избавиться. Она осталась одна одинешенька, и что ей делать, когда больше нет ни одного близкого человека рядом.

Васька, хоть на остановке долго не мерзла, только подошла так сразу, и автобус пришел, пустой как ни странно. На кладбище то она ехала в такой толчее, что удивилась, почему у кладбища сошло так много людей, и куда они все идут. Уже подойдя к своему дому, она привычно глянула на темные окна и расстроилась, никто ее не ждет. Она привыкла, идя с работы поглядывать на освещенное окно в кухне, и знать, что мама Галя ждет ее с нехитрым ужином. Васька поднялась и вошла в квартиру, ее морозило и казалось, что в доме сыро и холодно и пахнет странно ладаном и какими – то благовониями, – сладким запахом смерти и тлена. А ведь маму Галю хоронили из морга, почему же дома пахнет так смертью. Есть ей совсем не хотелось, она подумала, что неплохо бы хотя бы чаю горячего выпить, но одной на кухне сидеть не хотелось. Она закуталась в плед и уселась на диван, пытаясь согреться, серая хмарь в голове крутилась, мешала думать. Васька вдруг стала вспоминать, как она познакомилась с мамой Галей. Странно, что это ей никогда не приходило в голову. Васька себя помнила с двенадцати лет, да вот так сразу же. Что было с ней до этого до сих пор скрыто от нее белой снежной пеленой. Первые впечатления она открывает глаза, все вокруг белое и почему то сразу Васька понимает, что она в больнице. Откуда она это знает непонятно, но она уверенна, что она в больнице и хоть не видит себя всю, понимает, что она вся в бинтах, в гипсе, вернее голова в бинтах, а руки, ноги в гипсе и все тело затекло и неподвижно. И первые мысли, что если ее так замотали, значить, она попала в аварию, но ей не больно, просто неприятно и неудобно. Она, пытается вспомнить, что произошло, но не помнит этого совершенно. Врач заходит в палату и спрашивает, как ее зовут и где у нее болит. Она смотрит на него и понимает его, но свое имя она не помнит совсем. И вдруг понимает, что память ее странно избирательна. И это странно так странно и непонятно, что она пугается, как такое может быть, ведь она знает, что учиться в седьмом классе, а где? Почему она не помнит, ни дом, ни родных, ни школу. И кто ее одноклассники, учителя? Но ведь и она тоже, откуда то взялась, и у нее должны быть родители, но при любых попытках вспомнить, перед глазами встает метель и сразу запах снега и мороза заполняет палату,– и Васька засыпает. Снова открыв глаза, Васька видит несколько фигур в белом, это врачи догадывается она, и их сегодня много. Они осматривают ее, теребят, светят лампой в глаза, спрашивают. На что то она отвечает, что то не понимает, она может поддерживать разговор, но, она не знает кто такая и кто ее родители. Почему то ее это беспокоит, она даже повторяет сипло сорванным голосом,– ро – ди – те – ли, тщательно по слогам проговаривая, надеясь представить их, но ничего не получается, это просто слово и никаких эмоций у нее не возникает. А ее об этом настойчиво расспрашивают сначала врачи, затем, два милиционера в форме. Милиционеры уже злятся на нее и даже кричат, почему то думая, что она над ними издевается или обманывает их. У Васьки выступают слезы на глазах и ее оставляют в покое, ненадолго. Затем приходит еще, какой то доктор, и он пытается показывать ей какие – то картинки, задает много вопросов, она отвечает, но ее ответы не устраивают ни доктора, ни милиционеров которые сидят тут же в уголке палаты и пытаются постоянно вмешаться в разговор с врачом. Васька устала и больше не может говорить и доктор оставляет ее в покое, он тихо разговаривает с милиционерами, а Васька, почему то слышит все четко, как будто они кричат, но многое из их разговоров не понимает. Доктор говорит очень раздраженно, устало.

– Так бывает после таких аварий, у нее шок и частичная амнезия, и когда к ней вернется память, я не знаю, и никто этого не знает. – Может и никогда, мозг штука непонятная и до конца он не изучен.

Милиционеры же в два голоса говорят, что она свидетельница убийства и нужно заставить ее все вспомнить, что бы раскрыть это жуткое убийство по горячим следам, а если время будет утеряно, будет еще один висяк. Когда они ушли, Васька попыталась по полочкам разложить, то, что она услышала в более или менее связный рассказ. Получается что документы, которые нашли у разбитой машины, паспорта родителей и ее метрика оказались хоть и настоящими, но явно купленными. Таких людей нигде не существовало, и кто они и откуда милиция не смогла узнать, несмотря на многочисленные запросы по стране и проверки по отпечаткам пальцев. Родители с ребенком приехали в этот южный город буквально несколько дней назад, жили на съемной квартире и собирались купить дом, вот и все что удалось узнать милиционером в ходе оперативной работы. В день аварии они как раз то и ехали на заключительную сделку с деньгами. Но кто – то их решил видимо ограбить, и устроил ловушку на дороге, криминалисты нашли замаскированный брусок с забитыми гвоздями, который оказался под колесом машины. Когда машина слетела в кювет, Ваську вынесло через лобовое стекло далеко от машины, и спасло ее только приземление в огромный мягкий сугроб, но милиционеры считали, что она видела всю сцену убийства и может описать грабителей. Васька пыталась представить все это наяву, но все сразу же у нее поплыло перед глазами, голова закружилась, а в голове поселилась серая хмарь. Серая хмарь в мозгу не давала думать и блокировала все ее воспоминания. Васька не знала, сколько прошло времени, она открыла глаза и увидела склонившуюся над ней незнакомую женщину, которая ей что – то говорила, настойчиво привлекая ее внимание. Васька сонно заморгала глазами и вдруг стала слышать, что ей говорит незнакомка, но немного странно, у женщины открывался рот, а звуки долетали для ушей Васьки с небольшой задержкой. Да и незнакомка была странной, худая дерганная, вроде симпатичная, но что – то в ее лице пугало Ваську.

– Тебя зовут Василиса Петренкова, а меня ты теперь зови мамой Галей, я скоро оформлю на тебя документы и заберу отсюда. – Твои родители погибли, но я тебя не брошу и заберу, ты все поняла?

Васька, наконец, поняла, что ей говорит незнакомка, – мама Галя, какая мама Галя, откуда она взялась, – но думать стало снова тяжело. Василиса пыталась махнуть головой и спросить, уточнить, но снова провались не в сон даже, а просто, в какой то серый кисель. Следующее воспоминание как ее везут на каталке в рентген кабинет и снова мелькают вокруг нее белые халаты, лиц она не видит, только слышит их возбужденные споры.

– У этой девочки невероятная регенерация, все кости срослись, а ведь она вся была переломанная, и ей лежать так – то еще долго.

– Как мы ее выпишем, ее бы еще понаблюдать нужно, и с головой у нее не все в порядке.

Женский голос возразил,– Такое бывает, толку то ей от этой регенерации, она изуродована, забыли, как мы ей лицо собирали, она же головой стекло лобовое вынесла, чудо что выжила.

– Поэтому и не помнит ничего, но нас это коллеги уже не касается, мы ее вылечили и ее завтра заберут.

– А лечением ее головы займется другой врач, она и так занимает платную палату, конечно с оплатой все хорошо, но сами знаете как туго у нас с местами в отделении.

Василиса вспомнила, как она вся чесалась, когда ей сняли гипс, а потом ей стали снимать бинты с головы и медсестра, разматывая аккуратно длинные посеревшие ленты, глядела на Васькино лицо испуганно, полу отвернувшись и брезгливо поджимая губы. Затем явно дрожащими руками обрабатывала перекисью шрамы, которые у Васьки тоже чесались нестерпимо. Из процедурного кабинета ее забрала мама Галя и молча заведя в палату, стала одевать сама, как маленькую, и также молча вывела из больницы. За территорией больницы мама Галя усадила Ваську в машину и привезла, куда – то на окраину города, в небольшой многоквартирный двух этажный дом, и там завела в крохотную однокомнатную квартиру.

– Мы здесь до завтра Васька, утром уедем отсюда, тихо и ровно стала говорить мама Галя. – Я купила тебе одежду, иди, раздевайся, я сама тебя помою, и не чешись ты, после ванны у тебя все пройдет.

Пока Васька непослушными пальцами снимала одежду, мама Галя готовила ванну, дверь была открыта и мама Галя курсировала между кухней и ванной комнатой, нося какие то пузырьки, чашечки, и что то по очереди выливала в набирающуюся ванну, то шепча, то напевая, но слов Васька как не прислушивалась, разобрать не могла. Васька заглянула на кухню, на столе в ряд стояли пузырьки и плошки в ряд, и мама Галя их брала в определенном порядке, а уже использованные кидала в мусорное ведро у стола. Странно Васька слушалась маму Галю беспрекословно и ни разу даже не попыталась ей возразить или что ей сказать. Раздетая она подошла к большому зеркалу в прихожей, – незнакомая девочка с лысой головой возникла перед ней, на лице видны только глаза, а все лицо в шрамах, наползающих друг на друга. Васька поежилась, какая же она уродина, но почему то переживать не стала. Мама Галя заметив у зеркала Ваську, сердито рывком дернула ее в ванну.

В ванной мама Галя долго терла Ваську мочалкой также что – то, беспрестанно шепча, а на лицо наложила ей, что то вроде вонючей маски. Все лицо щипало, кололо и жгло, но Васька терпела, точно зная, что так надо. Когда мытье закончилось, а маску с лица смыли, Васька почувствовала облегчение, нигде ничего не болело и главное не зудело, только кожа на лице немного тянула и пощипывала. Мама Галя усадила Ваську за стол и стала кормить, сама же сев напротив долго рассматривала сидящую девочку с какой – то затаенной тоской, а потом как бы нехотя стала говорить.

– Не знаю, смогу ли я тебя полюбить, но не обижу, я виновата во всем и ничего, уже не исправить, что натворила, но рада, что ты выжила. – Думаю, мы с тобой свыкнемся, родных у нас с тобой нет, так что привыкай. – Да и без меня тебе никак не выжить, а я тоже потеряв тебя, погибну, так вдвоем может и сможем, что наладить новое.

И снова Васька ничего не сказала, воспринимала все, что с ней происходит как должное, не пытаясь вникнуть в слова мамы Гали.

Васька очнулась от воспоминаний и заходила по комнате, надо же никогда она об этом не думала, а тут вся их жизнь с мамой Галей встала перед ней ярко и подробно, как будто вчера все было. А затем они стали часто переезжать, город за городом, и они нигде не задерживались надолго, как будто убегали от чего то. Да именно убегали, несмотря на постоянные переезды, Васька училась хорошо, но с одноклассниками не дружила, не успевала, как то они с мамой Галей за учебный год ухитрились сменить три школы.

Но, несмотря на это Васька училась на одни пятерки, – Светлая голова у тебя,– сказал ей кто – то из учителей, а где и в каком городе она уже не помнила.

Как и лица того учителя, Васька как не старалась, а вспомнить не могла. Все ее недолгие знакомые сливались в одно серое меняющееся лицо. Как – то раз они задержались в одном месте, непривычно долго и Васька заметила, что за ней несколько дней ходит какой – то старик. Она бы его и не заметила, но загляделась на что – то, и выронила пакет из рук, а поднимая его, увидела испуганный пристальный взгляд старика, и как он отвернулся торопливо. Позже уже сидя в классе на уроке, она снова увидела старика, выглядывающего и-за школьного забора и разглядывающего окна классов. И уже после уроков, заходя в подъезд дома, она снова увидела знакомый силуэт старика, прячущегося за гаражами. Она рассказала об этом маме Гале как шутку в тот же вечер, а та вдруг побледнела и торопливо ушла в комнату, а на другой день пришла за ней в школу, закутавшись в шарф, так что ее было и не узнать и в новом плаще. Она забрала Ваську из школы прямо во время уроков, и без объяснений вывела ее как то торопливо суетно, через черный ход. Там их уже ждало такси, где уже лежали собранные вещи, и долгая дорога в очередной чужой город и съемную квартиру. Надо же и ведь Ваську никогда это не удивляло, и она не спрашивала маму Галю от кого они бегут постоянно, а ведь должна была. Васька же разумный человек, в меру любопытный. Почему же она никогда не задавала никаких вопросов маме Гале. Мама Галя говорила, сначала ей говорила, что она экономист и работа у нее командировочная, но разве такое бывает. Экономисты обычно сидят в кабинетах, и какие у них могут быть командировки по всей стране. Но время шло, и Васька почти на одни пятерки закончила, школу, она конечно должна была получить золотую медаль, но учителя посовещались и решили что для такой часто переезжающей девочки это роскошь, может у нее где – то пробелы в знаниях, а они так рисковать не могут. Васька не переживала, медаль ее не волновала совершенно, а мама Галя немного грустно сказала.

– В этой школе ты бы ее все равно не получила, у директрисы племянница как раз тоже с тобой школу заканчивала и она ее и получила, а тебя просто занизили. – Да и пусть их, все равно ты лучше умнее и красивей.

Особой красавицей Васька себя не считала, и, кстати, ведь у нее нет ни одного шрама, ни на теле, и на лице. Васька стала припоминать, когда они исчезли, но вспомнить не смогла. Но процесс был быстрым, Васька часто ощупывала лицо, стараясь не подходить лишний раз к зеркалу и заметила что шрамы быстро рассасываются, истончаются, а потом как то она провела руками по лицу и не нашла ни одного на ощупь. Не поверила, подбежала к зеркалу и немного опешила, кожа на лице была ровной и гладкой, да и лицо было симпатичным, и именно тогда Васька стала привыкать к своей новой внешности. Она ведь тоже не помнила, как она выглядела раньше, и отражение в зеркале для нее долго было встречей с незнакомкой. Это же удивительно и Васька, подойдя к зеркалу, стала себя рассматривать и вспоминать, что же было дальше. Ваську в больнице остригли на лысо, а когда волосы отросли, они были белыми и густыми, торчали ежиком во все стороны. Да, да именно белыми, Ваську часто ругали за то, что она их красит, но такого никогда не было, она вообще никогда не пользовалась косметикой. Волосы Васька всегда заплетала тугой не длинной косой до лопаток. В старших классах все девчонки вспомнила Васька, ходили с распущенными волосами и постоянно подзуживали ее за косу.

– Ты чего как маленькая все с косой ходишь,– доводили они ее, – ты еще бантики заплети.

Васька молча отворачивалась и не вступала в споры, с косой ей было удобней, чем с распущенными и вечно цепляющимися за все волосами. А ведь при белых волосах у нее тонкие темные брови и карие глаза. Кожа, как и у всех блондинок у Васьки была бледной, а вот глаза яркими, темными и выделялись непривычно темными длинными ресницами. Россыпь золотистых веснушек на носу и почему то на плечах и груди. Да она симпатичная, но обычная и фигура у нее стандартная и рост средний. Васька, считала себя обычной девчонкой, неяркой, – таких вокруг море. А может она никогда не заморачивалась своей внешностью. Ведь за ней пытались ухаживать и одноклассники, затем однокурсники, но Васька шарахалась от кавалеров как черт от ладана. Они ей казались совсем глупыми, и какими до недозрелыми что ли. А так что бы ей кто – то понравился, такого еще не было,– и Васька на эту тему никогда не переживала. В этом городе на русском севере они задержались непривычно надолго. Васька после школы пошла в мед колледж, хотя женщина, которая принимала ее документы, уговаривала ее пойти в мединститут.

– Ну, зачем тебе с такими оценками колледж, уговаривала она, если ты можешь сразу же высшее образование получить.

Но Васька впервые в жизни уперлась носом, и молча, не смотря на уговоры, заполнила документы и естественно поступила. Закончила колледж естественно с красным дипломом, и пошла, работать в ближайшую к дому поликлинику, хотя ее, куда только не звали. Васька оказалась умелой и спокойной сестрой, ее любили больные и врачи, но она умела от них всех держать дистанцию. Тем более мама Галя говорила, что они скоро уедут в спокойное место и уже осядут надолго, но где это спокойное место Васька тоже, почему то не спрашивала. Ну да ведь за квартиру заплачено до конца следующего месяца, а потом они планировали уехать, и что теперь делать Ваське одной, она не понимала. Оставаться она здесь точно не будет, сейчас у Васьки короткий отпуск, хоть она недавно работает, но неделю на похороны и оформление всех бумаг ей дали сразу без лишних вопросов. Завтра, наверное, если найдет силы, она сходит на работу и напишет заявление на увольнение, а что будет дальше, пока она не загадывала. Как то незаметно для себя Васька уснула беспокойным кошмарным сном. Кто то во сне за ней бегал, что – то вокруг нее происходило очень важное, и она все пыталась рассмотреть какие – то бумаги, хотя она понимала, что это все происходит с ней во сне, и знала, что когда проснется, все забудет. Но никак не могла открыть глаза, и из этого странного состояния ее вырвал громкий резкий телефонный звонок. Кажется, вот только уснула, а схватив телефон, Васька увидела, что уже десять утра и номер странный, другого региона. Ей и так- то редко кто звонил, коллеги по необходимости да мама Галя.

В сердце снова кольнуло болью утраты, и Васька быстро спросила,– Да я слушаю.

В трубке раздался приятный мужской голос,– Мне нужна Василиса Петренкова, как бы мне ее услышать.

– Это я, – ответила Васька,– кто вы и чего хотите?

– Ох, простите Василиса, очень вам сочувствую с потерей близкого человека, но нам нужно обязательно увидеться. – Я юрист и зовут меня Павел Петрович, я вел все дела вашей матери, вам нужно ко мне приехать и принять наследство.

– Наследство,– удивилась Васька,– мама оставила наследство, мне она ничего не говорила. – Возможно, просто не успела, смерть ведь была неожиданной, но, тем не менее, вам нужно приехать в Тамбов, записывайте адрес и прийти ко мне в контору все оформить.

– В Тамбов, – снова удивилась Васька.

– Да, да, – уже явно поторапливая ее, отвечал Павел Петрович,– записывайте адрес, и я вас жду. – Надеюсь, вам хватит недели закрыть все дела в вашем городе и доехать к нам в Тамбов.

Положив трубку, Васька задумалась, возможно, там и есть тихое место, куда они собирались с мамой Галей и ей теперь есть куда ехать. Деньги на дорогу были, и откладывать поездку смысла тоже не было. Здесь ее ничто не держало, а там хоть может какая – то ясность появится. Васька быстро оформила увольнение, отпускать ее не хотели, но Васька сказала, что хочет уехать после смерти матери к родным, здесь ей тяжело находиться, все напоминает о тяжелой утрате. И на работе хоть и со скрипом, но задерживать ее не стали, даже на две обязательных недели отработки. Да и поступить так с ней они не могли, Васька была безотказной, и переработанных смен у нее за короткий срок работы, было уже на месяц. Даже вещи у них были уже собраны, они с мамой Галей ими и не обрастали никогда, только все самое необходимое было у них всегда. Ваське только пришлось перебрать уже упакованные вещи мамы Гали, и как их ей не было жаль, таскать с собой их смысла не было. Она только переложила их, надеясь, что ни будь найти, какие, то бумаги или письма, которые бы прояснили, чем мама Галя занималась. Но ничего не найдя Васька аккуратно сложила вещи в пакеты, вынесла из дома и оставила рядом с помойкой, вдруг кому подойдут,– вещи то хорошие. Перед отъездом снова сходила на кладбище, убрала могилку, обещая себе приехать весной и поставить памятник. В ее жизни появилась цель, и она уже посидев немного и все рассказав маме Гале по привычке, впервые спокойно ушла с кладбища, не оглядываясь. Васька выбрала самую длинную дорогу до Тамбова, решив, что пока едет, может, приведет в порядок мысли и все вспомнит. Она чувствовала себя, как будто она только просыпается, серая хмарь в голове, жившая в ней все эти годы стала вдруг рассеиваться, и Васька с удивлением вспоминала их совместную жизнь с мамой Галей. Картинки наслаивались, наваливались друг на друга, а Васька пока только все пыталась рассортировать все в своей голове, не обдумывая. Васька приехала в Тамбов днем, прошлась неторопливо по городу, разминая затекшие ноги, подышала свободно, в автобусе ей постоянно не хватало воздуха, и, не откладывая, остановила такси и назвала адрес. Оказалось, что офис Павла Петровича находиться не в центре как она, почему то предполагала, а на окраине города в небольшом каменном четырех этажном здании. Вход был с подъезда со двора, и офис занимал весь этаж. Васька, зачем то посмотрела в пролет лестницы, дальше шли обычные квартиры, и решительно открыла дверь. Павел Петрович тоже оказался на месте, внутри офиса все было просто, чистенько, казенно и скучно. Вошедшую Василину встретила молоденькая секретарша, вежливо спросила к кому, она и по какому поводу, попросив подождать минутку, ушла за массивную дверь за ее спиной. Выйдя пригласила Василину войти, та немножко растерялась, но вздохнув, решила все пройти до конца и точно все узнать про завещание. Павел Петрович оказался почти молодым человеком лет тридцати пяти примерно, но уже с намечающейся лысиной в темных волосах и небольшим брюшком, которое пока скрывал хорошо пошитый строгий костюм. На Ваську, юрист глянул с интересом, внешность клиентки ему явно понравилась, – но документы проверил тщательно, не торопясь. Долго вокруг и около, ходить не стал, перейдя сразу к делу.

– Ваша приемная мама Галина Степановна Катаева, была у меня с месяц назад, и составила необычное завещание, ну как необычное, она предупредила, что меня сразу известят в случае ее смерти, а выглядела она цветущей и полной сил женщиной. – Поэтому- то я ее сразу и запомнил, и вот через пару недель всего после ее обращения,– он печально дежурно вздохнул. – Мне позвонили, сообщили о смерти Галины Катаевой, и это все выглядело странно, ведь как говорил уже, я видел ее здоровой и недавно.

– Кто позвонил?– сразу же уцепилась в его слова Васька.

– Женщина, была точно, не назвалась по имени, а представилась дальней родственницей Галины Степановны. – Я сразу же позвонил в ваш город, проверил информацию и связался с вами.

Васька вспомнила, что мама Галя действительно месяц назад уезжала на несколько дней, делала она так часто, сколько ее помнила девушка. Васька всегда была самостоятельной и мама Галя спокойно оставляла ее одну на несколько дней или даже пару недель, и всегда говорила, что это нужно по работе.

А юрист продолжал,– Вам Галина Степановна оставила домик в Березовке, это село в районе города Морши. – Село большое развитое, городского типа. – Домик, судя по документам небольшой, но свое жилье есть свое, он уже изначально был оформлен на вас. – Моя же задача, известить вас о его существовании, отдать документы и ключи и ответить на любые вопросы по вашей собственности – Также она оставила вам неплохой счет в банке, весьма неплохой, и он тоже оформлен на вас. – Я же, как уже сказал, должен ввести вас в курс дела и все документы вам передать, она даже за все мои услуги заплатила заранее. – Поэтому вот вы здесь теперь распишетесь в получение, возьмете все документы и можете отправляться владеть домом, думаю, вы сегодня вполне успеете добраться в Березовку с северного автовокзала. – Еже ли, вам понадобятся мои услуги, всегда буду рад вас видеть. – Вот вам моя визитка, а пока прошу меня извинить, скоро у меня по записи клиент придет, и я вынужден с вами попрощаться.

Васька слегка ошеломленно подписала все, что от нее требуется, взяла визитку попрощавшись, вышла из кабинета, решив сразу же ехать в неведомую Березовку. Странно, размышляла она по дороге на вокзал, мы с мамой Галей всегда жили в городах, а тихое местечко она выбрала нам в деревне. Но другого жилья у нее все равно нет, так что попробует пока пожить там, переехать всегда успеется, да и надоело уже Василисе кочевать по чужим углам, может она еще приживется в этой неведомой Березовке. На вокзале она быстро выяснила, в каком направление и на какой автобус ей надо, взяла билет, и поехала, чувствуя себя так, как будто она спит и все никак не может проснуться. Ехать до Березовки пришлось почти полтора часа, и Василиса устала, слишком много информации свалилось на нее за эти пару недель. Автобус высадил ее на обочине дороги и уехал дальше, а Васька стала осматриваться, куда же ей теперь идти, вокруг поля и лес. Отойдя от остановки, она увидела грунтовую дорогу, куда – то вдаль и пошла по ней, надеясь, что идет правильно. Через полчаса ходьбы примерно, она увидела очертания большого села, воодушевилась и прибавила ходу. Уже темнело, и местные красоты она не рассматривала, мечтая быстрее добраться до своего домика, поесть и уснуть. Она даже не купила ничего из еды по дороге, а в селе какие магазины вечером, придется спать голодной, но хоть в своем доме. В селе было пустынно, и Васька совсем отчаялась уже, ну как ей узнать, где этот домик то находиться, как увидела женщину, выходящую из проулка, и рванула бегом к ней. А то еще попадутся ли прохожие в этом пустынном селе. Поздоровалась и спросила, как ей найти дом пять на зеленой улице. Селянка не стала ее мучить с расспросами, а объяснила все просто, показав направление и посмотрев на ее измученное лицо добавила.

– Тут совсем недалеко, вы быстро дойдете.

Васька поблагодарила селянку, и из последних сил припустила к своему дому, – тут и правда оказалось совсем рядом. Ключи ей тоже отдал юрист и вот теперь стоя у нарядной калитки, Васька из связки стала искать нужный ключ,– ключей было много и все разные. Неизвестно, сколько бы она еще мучилась, но на шум выглянула из дома рядом соседка, и, обращаясь к Ваське строго сказала.

– Девушка, Галины нет дома и не нужно лезть в ее дом.

Васька оглянулась, невысокая худенькая женщина строго поглядывала на нее в щелку своей калитки.

– Галина Степановна умерла, а я ее дочка Василина, первый раз здесь и никак с ключами не разберусь, – быстро проговорила Васька, боясь, что ее примут за грабительницу.

Соседка всплеснула огорченно руками и уже совсем другим тоном, мягко заговорила с Васькой.

– Горе то какое, вот же недавно Галина приезжала, счас доченька я тебе помогу разобраться, я Вера соседка и за домом приглядываю и за отоплением слежу. – Такая цветущая женщина была и от чего она умерла то.

Васька закусила губу,– Сердце схватило, врачи тоже руками разводили, что такое бывает, быстро очень все произошло, ничего у нее не болело, а тут раз и все.

Соседка, взяв из рук Васьки ключи, споро открыла замок калитки и повела ее в дом, на ходу объясняя.

– Этот ключ от калитки, эти два от дома, вот сюда и сюда, этот от сарая, а эти не знаю, таких на моей связке нет. – В доме я как знала, что ты приедешь, сегодня только пыль вытерла да полы протерла, дома тепло и продукты есть, Галина всегда в морозильнике запас полуфабрикатов держала, если вдруг неожиданно приедет. – А я тебе сейчас еще молочка и сметаны свежей принесу, поешь с дороги, и отдыхай, какая то ты бледная да уставшая, а что понадобиться так ко мне стукни или позвони. – Вон на холодильнике мой номер телефона прицеплен.

Пока Василиса раздевалась, да осматривалась, соседка быстро метнулась домой и притащила банки молока, да сметаны, поставила на стол, прибавила отопление в газовом котле, пояснив.

– Я то топлю, что бы, дом не промерзал, а так- то в доме не жарко, да быстро сейчас нагреется, если ничего не надо больше я пошла домой, а ты осматривайся, белье в шкафу чистое, все необходимое есть, так что располагайся,– и убежала к себе.

Васька на автомате отметила что дом, хоть и небольшой, но уютный, но построен только на одного человека. Совсем не похоже, что мама Галя планировала им жить тут вместе. Кирпичный дом высокий, нарядно аккуратный, а внутри хоть и было несколько комнат,– но все равно дом рассчитан только на одного жильца. Высокое крыльцо вело сразу в небольшую гостиную, налево из гостиной дверь на просторную кухню. Прямо из гостиной две двери, одна в просторную спаленку. Вторая дверь вела в комнату, где располагались совмещенные удобства,– душ и туалет. В доме чистенько светло, стены оштукатурены и покрашены в теплые цвета. Мебель простенькая, недорогая и ее немного, хотя вроде все подобрано под один стиль и радует глаз ощущением домашнего уюта. У Васьки во всяком случае все и дом и обстановка, вызвало именно такие ассоциации, особенно после того что они всегда жили в чужом жилье. А здесь она сразу ощутила, что приехала именно в свой дом и надолго. Жить можно,– решила Васька и принялась хлопотать,– застелила в спальне кровать, в шкафу действительно лежало чистое белье, полотенца и пара простых однотонных халатов ее размера. Впрочем, мама Галя тоже была примерно Васькиного телосложения. С удовольствием Васька поплескалась под горячей водой, смывая дорожную пыль, усталость и все тяжелые воспоминая за день. Закуталась в халат, найденный в шкафу, выпила большую кружку свежего молока и свалилась в кровать, заснув сразу же без сновидений и кошмаров.

Васька проспала непривычно долго, и уже проснувшись, какое то время не могла понять, где она, белые потолки вызвали снова детское воспоминание о пребывании в больнице. Затем легкий испуг прошел, и Васька вспомнила, что вчера она вступила в свой дом и ночевала в нем первую ночь, но вопреки примете снов не видела. Но почему я никогда не спрашивала маму Галю ни о чем, ни о родителях, ни о наших постоянных переездах, почему я только сейчас стала понимать, что мы жили как то неправильно, что ли,– думала она. Ведь это же ненормально постоянно переезжать куда – то и от кого – то скрываться, прятаться. И если мы постоянно прятались, то, как мне быть сейчас,– размышляла Васька,– можно ли мне жить здесь спокойно, или нужно снова убегать. И главное то я ведь не знаю, от кого мы прятались, вдруг, опасность не миновала, а я не знаю даже чего мне остерегаться. Нужно обыскать дом, решила она, вдруг мама Галя здесь, что то хранила, какие ни будь документы и как мне вообще узнать историю своей семьи. Я ведь даже город не помню, в котором мои родители погибли, как меня удочерили, и на могиле у них никогда не была, да и где они похоронены, тоже не знаю. И почему я никак не могу вспомнить, что же произошло, я ведь все видела, вернее, могла видеть, может по этой причине мама Галя меня прятала. Васька сосредоточилась, ожидая, что вот, вот, воспоминания хлынут, но ничего, а при любой попытке вспомнить перед глазами вспыхивала метель, и чудился запах свежего снега. Сплошные вопросы и по – прежнему, нет ни не одного ответа. В гостиной на стене висела в рамке большая фотография красивых мужчины и женщины с малышкой между ними,– Васька вдруг с удивлением и восторгом узнала в ребенке себя. У Васьки было мало фотографий, а детских не было совсем. Мне ведь уже было двенадцать лет, когда трагедия случилась с моей семьей, и я просто обязана что – то помнить думала Васька,– хоть какие – то отрывки. Но пока вспомнить хоть что – то не получалось. Может надо подождать,– подумала она,– я ведь вот буквально и таких вопросов себе не задавала, просто жила как растение, только со смертью мамы Гали стала меняться. А кстати тоже вопрос, почему не раньше, а только после смерти мамы Гали, дурман в моей голове начал исчезать. Васька вздохнула, и этот вопрос она может, себе задавать бесконечно, ответов нет, но с другой стороны их нужно поискать. Васька терпеливо перерыла все в доме, пересмотрела все документы, что дал ей юрист, но там тоже не было ничего лишнего, только документы на дом и счет в банке, надо сказать и правда внушительный. Откуда у мамы Гали столько денег, думала Васька, ведь жили мы совсем скромно, мне этих денег, что она оставила, наверное, никогда не потратить. Ладно, пока можно хоть о работе не думать, а с другой стороны сидеть без работы скучно, но можно узнать, вдруг, что найду близко. В городе то проще, а к кому по поводу работы мне нужно обращаться здесь, наверняка здесь есть какое то правление. Ладно, что загадывать, отдохну, осмотрю еще двор, и что там к нему прилагается, а потом буду думать и о работе. Надо же мне еще все свои владения осмотреть внимательно, ключей то, много на связке, а знаю, куда подходят только три из них. Несколько дней Васька пробыла дома, осмотрела сад и огород, – сразу за домом росло много деревьев красиво рядами, но Васька не знала, как они называются, тем более уже поздняя осень и все деревья были голыми. Хорошо бы что бы они оказались яблонями и грушами, что здесь еще растет интересно, это здорово наверное, есть свои яблоки со своих деревьев. Грядок было мало, они поросли травой и Васька твердо решила весной попробовать их засадить. А, что она справиться, купит семена, узнает у соседки, что здесь растет. При таких мыслях о доме и огороде Ваське сразу становилось тепло. Чистенький красивый домик и он ее собственность и она постарается, что бы двор и все вокруг именно ее домика, было ухоженным и красивым. Двор засажу цветами,– продолжала мечтать Васька, – летом будет у меня красиво и лучше всех. А пока Васька проверила кладовую, испытав очередное разочарование, – кроме сельхозинвентаря там ничего не оказалось. Из всех ключей на связке только один она не так и не смогла никуда пристроить. Он и отличался от остальных ключей на связке, необычной формой, и, несмотря на небольшой размер, производил впечатление не типового ключа, а штучной работы и вероятно и замок под него должен был быть тоже необычным. Найти бы еще дверь, куда его можно воткнуть. К такому ключу подошла бы большая шкатулка или маленькая потайная дверь, да и я чувствую себя Буратино, такая же деревянная и с ключом, – злилась на себя Васька. Но зато Васька подружилась с соседкой Верой Андреевной, и многое узнала у нее про маму Галю, стараясь ни чем не выдать своего удивления. Оказывается мама Галя приезжая в Березовку даже на неделю, жила в доме всего пару дней, а так одевалась в длинные платья, и, закутавшись в платок как старуха, всегда уходила на несколько дней.

– Куда интересно, – удивленно спросила Васька.

– Да там за лесом, махнула рукой неопределенно Вера Андреевна, есть несколько поселений староверов, вот Галина и говорила что там в одном из них у нее родственница, сестра вроде.

– Чужих людей не их веры, то они не принимают, да и тебе, наверное, и-за этого про родню не рассказывала. – Что толку от таких родных, которые, никого не признают и ни с кем общаться то и не желают.

Васька то до этого тоже сильно удивилась, увидев на вешалках несколько мешковатых простых платьев в пол, летних и зимних, но что мама Галя еще в них, куда – то ходила, ее даже как то взбудоражило. Она, получается, про маму Галю совсем ничего не знала. Мама Галя всегда покупала дорогие удобные вещи, и Ваську приучала к тому же.

– Не гонись за модой, наставляла она Ваську частенько, мода быстро проходит, а тряпки просто становятся мусором, вроде и хорошие вещи, а одеть нельзя. – Бери то, что всегда актуально, и в чем тебе удобно. – И запомни, лучше одна хорошая вещь, чем десяток дешевых.

Странные платья в шкафу были пошиты из хорошей дорогой ткани, но что б Мама Галя ходила в них, Васька до сих пор не могла представить. Она ведь так следила за собой, за своей внешностью, и ходить в мешке да еще закутавшись в платок Васькиного воображения, не хватало.

А через несколько дней у калитки остановился огромный черный внедорожник, из которого выскочил средних лет невысокий мужчина и по -хозяйски громко застучал в калитку. Васька как раз была во дворе и быстро подошла к калитке, приоткрыла и вопросительно уставилась на незнакомца. Мужчина не растерялся, а наоборот заулыбался.

– Так вот у нас в селе какая краса поселилась, девонька я местный глава и хотел с тобой поговорить о работе, если тебя это интересует.

– Интересует, а что вы мне можете предложить? – Спросила она с вызовом, подозревая местного главу, в черти знает чем.

Мужчина рассмеялся звонко и от души.

– Люблю ершистых барышень, а работу предлагаю по специальности, ты же медсестра? – Зовут меня Федор Петрович, и я естественно навел о тебе справки Василиса, и узнал что ты хорошая сестра и здесь после смерти матери, а чего тебе дома то сидеть. – Если конечно ты не собираешься дом продать, да уехать. – Конечно работа тяжелая, в смысле ходить много надо, но зато скучать здесь не будешь, люди у нас хорошие. – В общем, так надумаешь, приходи туда вон к центру, там медпункт наш и врач еще пару часов там будет, вот и поговори с ней. – А я поехал, тороплюсь, пока девочка.

Васька даже слова сказать не успела, как мужчина уехал. Но без работы она и правда скучала и решила, что нужно сходить и все узнать самой, а много ходить это не страшно, она молодая и быстрая, а что дальше будет, загадывать, пока смысла нет. Тут и Вера Андреевна выскочила узнать, зачем это сам Глава к Ваське приезжал, она и объяснила, как ей пройти к местной больничке и тоже посоветовала поговорить с врачом. Васька быстро собралась и пошла, больничкой селяне называли пристройку сбоку к дому, где находилось все руководство поселка. Так ничего особенного,– две комнатушки, приемная и смотровая. Васька зашла в дверь с красным крестом и увидела только молодую девушку, ее примерно ровесницу в белом халате, засомневалась,– эта молоденькая девушка по виду ее ровесница, что ли врач. Девушка подняла глаза на Ваську и засмеялась.

– Проходи не стесняйся, ты ведь новенькая Василиса. – Не пугайся, это же село, и здесь какие- то тайны сохранить невозможно. – Все про всех знают, а не знают так досочинят, а мне бы помощница, ой, как не помешало, я одна разрываюсь просто. – А чуть не забыла, меня Катя зовут, я здесь рядом раньше жила, в соседнем районе, так то, как и у нас, разницы, не какой, только я хотела поработать подальше от своих родителей, а то ведь советами бы меня достали. – Они хорошие, даже замечательные, но опекой и заботой просто меня уже забодали, да и с ними никакой личной жизни тоже нет.

– Зови меня Васькой, я так привыкла и объясни, что нужно делать, а то Глава ваш меня напугал, сказал много ходить нужно,– сказала Васька, опешив слегка от напористой Катиной речи.

– Не, не напугал, подготовил, у нас тут кроме этого села, еще пяток небольших деревенек вокруг, да десяток поселений, и я осматриваю больных и назначения делаю, а тебе нужно будет эти самые назначения ходить и делать. – Ходьбы очень много, вроде все и не так далеко, иногда конечно и подвозить будут, но тут с транспортом туго, вот и желающих мне помогать не находиться, да и зарплаты у нас сама знаешь, только все обещают пока поднять до достойного уровня.

Васька призадумалась и решилась,– А знаешь, я попробую, но, сколько выдержу, не обещаю. – Сама не уверенна в своих силах, я же всегда в городе жила и работала только в поликлинике, поспешила оправдаться она,– В селе никогда не жила и как оно получится, сама еще не знаю.

Катя рассмеялась, – может и понравиться у нас, тут такая красота вокруг и люди хорошие, дай бог привыкнешь.

Так Васька и вышла на работу, первые дни ноги у нее отваливались просто, много ходить, оказалось это действительно, очень и очень нужно много ходить, но она втянулась в работу быстро. Катя звонила и давала Ваське список больных и что с ними делать. А Васька грузилась лекарствами и ходила ставить системы уколы, мерить давление, работы хватало, да и пока доберешься до тех пациентов, пол рабочего дня пройдет, а то и весь день занимает. Но люди вокруг и правдабыли душевные, и Васька быстро со всеми перезнакомилась и уже даже где- то с удовольствием ходила на работу. Васька вышла на работу осенью, и ей повезло, что осень была сухой, без грязи, и ходить было относительно легко, асфальта то почти не было нигде. Оказалось, что Катя сильно лукавила, говоря про пяток деревушек рядом и пару поселений, населенных пунктов оказалось гораздо больше и раскиданы они были по району, ох, как далеко. Да и работа сестры оказалась хоть и была малооплачиваемой, но Васька теперь на продукты денег не тратила совсем и даже стала откладывать. Катя, еще только отправляя Ваську по первым пациентам, сразу стала наставлять.

– Вась, не знаю, как у тебя было в городе, а у нас тут просто, я только хочу, что бы ты, не обижалась, а выслушала внимательно. – В селе врачи, ветеринар и учителя уважаемые люди, а отблагодарить не у всех есть деньги и не перебивай, пока не расскажу. – Сама ничего не проси, а если что дадут, не смей отказываться, людей обидишь сильно. – У нас так принято и добавка к зарплате хорошая будет, а если тебе давать ничего не будут, то, скорее всего что ты людям не нравишься или как сестра плохая и тебе только и останется что уволиться.

Васька сначала аж покраснела от возмущения такой меркой ее профессиональных обязанностей, а Катя, глянув на ее покрасневшее лицо, звонко рассмеялась и хлопнула Ваську по плечу.

– Не злись, я уверенна, что у тебя все получиться хорошо, и ты замечательная, я знаю, просто предупредила тебя. – Знаешь, как мне тяжко было сначала здесь работать, я ведь тоже отказывалась принимать подарки, в общем, меня потом Глава наш предупредил об уважении к пациентам, люди то обижаются, думают, вот фифа какая приехала к ним работать и брезгует едой.

– Только поэтому и предупреждаю, что б и ты, на, те же грабли, не наступала.

Еще оказалось, что в дальние поселения, список ей Катя предоставила, нельзя ходит без платья и платка, а то просто не пустят. Вот Ваське и пригодились балахонистые платья мамы Гали. Катя тоже растолковывала Ваське, зачем это надо.

– Я вот только с ними контакт наладила, в тех поселениях детей много и раньше они врачей вообще не пускали, опасались. – А мне уже доверяют и тебя примут, не бойся самое страшное, что они могут сделать, это просто тебя не впустить. – Живут там, в глуши немного одичали, а мы же их не оставим без помощи, правда ведь.

Васька закивала головой, она не хотела, чтобы про нее кто – то говорил, что она отказалась помочь, хоть она и не врач, а умеет многое.

– Вот и молодец, – с облегчением под итожила Катя,– и тебе несложно и им приятно. – Запомни просто, люди у нас хорошие, а где и немного странные, так куда без этого, не бойся и все у тебя получиться.

Хоть Катя и предупреждала Ваську, но той первое время было все в диковинку, и порой удивляло ее той необычностью, которую не встретишь в городе, а иногда даже казалось, что она попала в прошлое или присутствует на сьемках исторического фильма про глубокую старину. Взять тот же Волчий лог, когда Васька первый раз добралась до него, то просто была ошарашена. Другого определения для ее состояния просто не подобрать. Сначала закончилась дорога, вернее то, что Васька называла дорогой, – широкая наезженная полоса твердой пыльной земли. Затем дорога завернула в лес и кончилась, Ваське пришлось очень долго идти по лесу по широкой натоптанной тропе. А когда Васька решила что все она заблудилась и уже потерялась и даже испугалась, то перед ней вырос старинный частокол из заточенных кольев, который окружал небольшую крепость. Ну, это ей конечно с перепугу так показалось, что крепость, да и место глухое, звери дикие, вот люди и защищают, как могут свои дома. А Васька в длинном платье да замотанная в два платка( тонкий и шаль сверху), вписывалась в этот пейзаж идеально. Представить здесь в этом месте девушку одетую современно, да с косметикой, у Васьки фантазии не хватило. Она обошла потемневший от времени частокол, и наткнулась на огромные ворота, казалось, что открыть их может только сказочный богатырь и не сразу заметила небольшую калитку рядом с воротинами. А пока оглядывалась, да осматривалась, калитка открылась, и из нее вышел крупный, колоритный и сердитый мужчина, весь заросший и с бородой. Васька ойкнула от неожиданности и представилась ему, что зовут ее Василина, и она медсестра пришла прививки детям поставить. Он ее выслушал, попытался ей улыбнуться, что получилось у него страшновато, и тоже представился, назвался Владиславом Ивановичем и добавил, что он старший этого поселения. И они ее ждут, а вот он и вышел ее встретить, так как боялся, что она заплутает, и ищи ее потом по лесу в такой холод. А Васька порадовалась, что не встретила его в лесу, а если бы и встретилась с ним, то ее точно бы долго искали. Так как, увидев его в лесу, да узкой тропинке она бы не раздумывая бежала от него куда дальше и как можно быстрее. Внутри частокола оказалось домов пять, но каких невероятных. Сложенные высокие просторные дома в два этажа из круглого бревна, резные крылечки и затейливые кружевные деревянные ставни на окнах. Прямо как терема в русской сказке. Но в терема ей войти не предложили, мужчина отвел ее к одноэтажному просторному обычному дому, в середине поселения, пояснив.

– В свои дома мы чужаков не пускаем, а вот в гостевом доме, пожалуйста, располагайся, тут у нас и комната под медпункт есть и если нужно ночевать оставим и покормим.

При словах покормим, у Васьки громко забурчало в животе, и она вздрогнула и покраснела, а мужчина понятливо улыбнулся.

– В доме тепло, пока отдыхай, умывайся, счас на стол соберут, поешь, а потом малышню и осмотришь.

Дом внутри оказался просторным с небольшими окошками, и разделенный на три части комнаты печкой посередине. Рукомойник у стены со свежим белоснежным полотенцем, прямо у печки Васька увидела самодельный стол с лавками. Она разделась, умылась и прошла дальше, одна комната была на замке, а ключ висел рядом на гвоздике, это и был медпункт. Третья комната спальня вся в полатях, вместо постели матрацы с торчащим душистым сеном, а запах в доме был потрясающим. В запахе доме смешалось все, немного огня и тепла от печи, душистого разнотравья и дерева, Васька даже подумала,– что надо, как, ни будь, здесь заночевать, сон в таком доме и с такими запахами должен быть чудесным. Медпункт удивил Ваську больше обычными вещами. Стеклянный шкаф с карточками, пачкой чистой бумаги и канцелярским набором и стол рядом с ним, что бы эти же карточки заполнять. Холодильник с лекарствами смотрелся в доме просто чужеродно. Весы для грудничков, пеленальный столик, весы уже для взрослых и обычная кушетка, накрытая белоснежной простыней. Рядом с кушеткой шкафчик с кипой таких же простыней, пеленок и полотенец, в углу умывальник. Стандартный кабинет для осмотра, почти такой же, как и в Березовке. Пока все Васька осматривала в дом вошли с подносами две женщины, – пожилая женщина, была в таком же темном платье, как и у Васьки и с белым простым платком на голове. А молодая статная смуглая красавица щеголяла в длинной цветастой широкой юбке и белой строгой блузе, и платок у молодки яркий, завязан на голове необычно тюрбаном. Васька с опаской вышла из кабинета навстречу им, и, поздоровавшись, представилась. Молодая и пожилая женщины засмеялись, и тоже поздоровавшись, назвали свои имена, молодку звали Катериной, и это имя ей шло необычайно, а пожилая дама назвалась Валентиной.

– Проходи к столу Василина, дорога к нам дальняя, а ты ведь недавно здесь, непривычно, наверное, то на такие расстояния вышагивать.

–Это то, да, – согласилась Васька,– но мне нравится, здесь так все необычно, интересно.

– Привыкнешь, легко будет, а ты симпатичная, мы тебе еще жениха найдем, может даже здесь, – продолжала задорно Катерина.

Валентина помалкивала, улыбалась, да расставляла продукты на столе,– Садись дочка покушай, пока все горячее, пища у нас простая, но от чистого сердца.

Ваську не нужно было уговаривать, и она с удовольствием съела и борщ, с домашней сметаной, и картошку с мясом и салом, еще и закусывая толстым ломтем домашнего хлеба с маслом. После еды Васька ушла в кабинет и к ней сразу же потянулись молодые женщины с малышами всех возрастов. Васька привычно осматривала малышей, взвешивала, записывала, кому нужно ставила прививки, отвечала на вопросы по уходу.

Надо же,– удивилась она после приема глядя на толстую стопку карточек перед ней,– вас так много здесь живет.

Катерина, помогавшая ей убирать кабинет, рассмеялась,– Нет, конечно, здесь живет только малая часть, остальные там дальше еще в лесу живут, у всех там дома. – Просто, мы с Катей врачом договариваемся на определенный день, что бы все на прием пришли, вот поэтому то и много. – Ты же не будешь по лесу за каждой семьей бегать.

С Катериной Ваське было легко общаться, и они еще какое то время проговори о местных сплетнях и новостях.

– Ты нам понравилась, – сказала Катерина Ваське,– так что в нашем селение тебе всегда рады будут, приходи без опаски.

Обратно Ваську проводил до большой дороги молчаливый рослый парень, а еще через пару дней ей с попутной машиной передали с Волчьего лога подарок,– мешок картошки, да несколько кусков мяса и соленого сала. Так и повелось, иные пенсионерки, уже к приходу Васьки готовили нехитрый подарок, обычно это яйца, овощи, молоко, сметана, да масло. Но холодильник у Васьки всегда был с продуктами, а она спокойно откладывала свою зарплату, планируя, как, ни будь съездить в Тамбов за покупками на весну. Зима тоже пролетела быстро, сначала было непривычно ходить в валенках, но, а что делать в ботиночках или сапогах было слишком холодно. К концу зимы Васька освоила уже весь свой огромный участок, со всеми его поселениями, работа была тяжелой, все – таки походи ка на такие расстояния, да в мороз или метель. Но Васька никогда не жаловалась и не отказывалась, понимая, что по пустякам здешние люди беспокоить не будут. Чаще было наоборот, нет бы, вызвать врача или самому на осмотр приехать пока только болеть начинает, ан, нет, дотянут, пока не слягут совсем, а в больницу ложиться не хотят, как же хозяйство на кого бросишь. Вот и приходилось Ваське, потом бегать каждый день ставить уколы, а что поделаешь, не бросать же больного, на авось. К Ваське как неместной относились сначала настороже, да и ждали, что новенькая долго не выдержит такой работы и сбежит в город. Но дни шли за днями, а Васька постепенно прикипала душой к этому интересному краю и его людям, хорошим, но очень уж суеверным.

Часто она слышала, когда приходилось бегать в мороз, в какую ни будь деревеньку, – Ты Василинка оставайся ночевать, зачем в такую ночь домой то идти, прихватит тебя, где по дороге Ледяной старик или слуги его и беда ведь будет, а так переночуешь в тепле да утром спокойно домой вернешься.

Но Васька хоть и слушала, но спать хотела дома и убегала, посмеиваясь по дороге над суеверностью людей, надо же Ледяной старик, вот бы мешок подарков от Деда Мороза получить. Но однажды здорово напугалась, когда возвращаясь, домой уже в темноте. Вдруг пошел сильный снег с ветром, и все вокруг закрылось белой пеленой, дорогу было видно плохо, а затем вокруг нее закрутились вьюжные снежные буранчики и послышались тонкие звенящие голоса, которые пели, уговаривали ее пойти с ними, обещая награду и покой. Васька испугалась, да так припустила домой, что сама не ожидала от себя такой прыти, и уже дома в тепле решила, что ей все это почудилось. Да в таком постоянном движении была своя прелесть, ей нравилось, ходить одной, размышляя о своей странной жизни, о маме Гале. Весной уже, она как то, возвращаясь с маленькой деревушки Малиновки, идя вдоль дороги и любуясь еще голыми в набухших почках деревьями, вдруг вспомнила, что они с мамой Галей часто ездили в лес собирать почки и травы, вот также начиная с ранней весны. Воспоминания, как и раньше вдруг выступили совершенно отчетливо, и она аж присела на обочине пытаясь разобраться в них. Она вспомнила, что пучки свежесобранных трав, они подвешивали на веревочках по всей квартире для просушки, а затем, когда те подсыхали, она помогала маме Гале толочь травы и полученный порошок рассыпать по подписанным небольшим мешочкам. Мама Галя лечила людей и называла себя ведьмой, она ведь и Ваське свела все шрамы с лица и тела за короткий срок. Но это же не возможно отчетливо поняла Васька, она то хоть и не врач, но знает, что от таких шрамов какие у нее были, ей понадобилось бы прибегать к пластической хирургии и все равно бы шрамы хоть и тонкие, но остались. Она снова ощупала свое лицо, нет ничего, может ее просто память подводит, и ей показалось, что шрамы у нее есть. Она ведь была после больницы, может это от обезболивающих лекарств ей всякое казалось, и воспоминания ее насколько они реальны. Да и мама Галя разве может быть ведьмой, и готовить на дому непонятные лекарства и мази, такого же не бывает. И хоть она упрямо твердила себе, что все ей казалось от таблеток, в душе понимала, что все так и было, и ей это нужно принять. Скорее всего, мама Галя была просто хорошей травницей и умела многое, что недоступно врачам, это конечно тоже звучит фантастично, но лучше чем просто ведьма, да и существуют ли они кроме сказок. Для Васьки слово ведьма ассоциировалось со старухой с длинным носом и остроконечной шляпе, да еще верхом на метле. Так и не придя, к какому либо выводу Васька решила подождать, вдруг она вспомнить что то, что все объяснит логично, ее памяти пока совсем доверять не стоит, а то она уже себе вон сколько насочиняла. Как то быстро деревья и трава позеленели, и такая красота оказалась вокруг, а запахи непрерывно цветущих трав и цветов вызывали непонятные, казалось давно забытые чувства и дарили ожидание чуда и каких – то лучших перемен в ее жизни. Как то Катя забежала к Ваське вечером домой, и пока хозяйка собирала на стол, почаевничать, Катерина, немного запинаясь, попросила Ваську.

– Тут совсем крохотная деревенька есть в лесу, Дальние вяжи,– так вот там мужик простыл сильно, я подозреваю, что у него пневмония, но он уперся как баран и больницу ложиться не хочет. – Я ему первую систему поставила, да уколов, но к нему с неделю бегать надо, наблюдать и доколоть, вот я тебя и прошу только им заниматься, дорога дальняя, может, там поживешь пока чтоб каждый день не ходить, а я тут пока за всеми больными присмотрю.

– Вот еще, я быстро бегаю, и ночевать дома буду, а так конечно, куда я денусь, буду каждый день ходить,– возмутилась Васька. – Просто ты мне раньше про эти дальние дали ничего не говорила.

– Дальние вяжи, – поправила ее Катя, – сама никак не привыкну, эта деревня умирающей была, а тут пару лет назад как фермеры ее облюбовали, да и жили там тихо, расстраивались, разживались, и вот оказалось что по участку теперь они тоже на нас. – А что с ночевой там оставаться не хочешь,– Катя вздохнула, – Ну твое конечно дело, я тебе все приготовила, да и там у него часть лекарств оставила, чтоб тебе меньше таскать. – Через лес я так ходить не люблю всегда плутаю, видно Леший, меня невзлюбил за что – то, вот и путает. – Ну а что хотела сказать, так то там ничего такого, только прошу тебя, если будешь идти по лесу, да услышишь колокольный звон, беги быстрей домой и не оглядывайся и главное не вздумай на звон пойти, говорят, манит сильно.

Васька внимательно взглянула на Катю,– шутишь, что ли или смеешься.

– Ну что ты Васька, просто то я местная можно сказать слышала эту историю не раз, да и люди пропадали странно, вот и переживаю, я ж не знаю что там и к чему,– заюлила Катя.

– Ты расскажи мне, а то я, то не знаю ваших сказок.

–Это местная страшилка, а уж что в ней, правда, не знаю. – Там дальше еще этих Дальних вяжей, было еще до советской власти большое село, толи Капитоновка, то ли Антоновка, и церковь там была большая. – А революция когда началась и два местных брата, говорят, они натуральные бандюки были и при любой бы власти такими же и остались. – Но вот они уехали в город и там вроде как в комиссары подались, а потом решили в своем селе церковь ограбить, говорят, там в ней, много добра, было, село то богатое. – Приехали, они значит, в это село и как раз вечерняя служба шла, они попа, то выволокли из церкви, и стали его пытать, где он сокровища прячет и грабить все в церкви начали. – Там говорят, много окладов на иконах в золоте да серебре было, подсвечники, какой то редкой красоты и пожертвований в золотых украшениях и монетах. – Так вот ограбили они церковь и священника зверски замучили, и долго очень они над ним издевались, перед тем как убить, а сельчане то никто и за него не заступился, все попрятались, да только подглядывали за его мучениями. – И священник тот проклял и бандитов этих и село все, всех живущих в нем от малых до больших жителей. – Бандитов этих вскоре красные же и шлепнули, прямо там, у церкви, а в селе мор начался поголовный, а болезнь непонятная только местных косила, там докторов было много, понаехали, а все равно не помогло. – И всех их там же на погосте и схоронили без прощения и покаяния. – Жить в этом селе никто больше не захотел, и деревня со временем захирела и ее уже давно лес поглотил. – Теперь говорят, что раз в год в начале лета, именно в тот день, когда священника и убили, днем начинает звонить колокол и звон стоит до темноты, непрерывно. – А в темноте все покойники встают и идут к церкви просить прощения у священника, а он их не слышит, а если кто это увидит там с ними и остается, неприкаянные души уже не отпускают чужака, надеясь, что он сможет убедить их священника о прощении.

Катя замолкла испуганно, а Васька улыбнулась.

– В школе в младших классах обычно рассказывают такие истории страшилки, ты еще про черную руку забыла или гроб на колесиках. – Даже не думала Кать, что ты мне такие сказки рассказывать будешь.

– Катя явно обиделась, но произнесла примиряюще,– в нашей глуши и не такое расскажут, а вот звон колокольный многие слышали, поэтому и прошу тебя, берегись, так на всякий случай. – И еще верь не верь, но завтра праздник большой Троица, а за ней начинается, русалочья неделя и я тебя очень прошу не ходить обратно вечером через реку. – Так то конечно тебе ближе идти в Дальние вяжи через старый мост за селом. – Но верь не верь, но там каждый год в это время девушка тонет, и сама понимаешь, может все это и суеверие, но ты людей то слушай. – В другое время там безопасно, но вот эта неделя вся в их власти.

– А ты видела русалок, – не удержалась Васька.

Катя так уверенно про все это рассказывала, что Васька уже и не знала верить ей, а если она серьезно так думает. Катя задумалась, видно было, что она стесняется признаться, но девушка, помаявшись, решилась рассказать.

– Не здесь, а у нас дома у реки, однажды перед учебой в институте еще, пошли мы с девчонками вечером к реке по темну. – И услышали смех у воды, спрятались, стали смотреть и-за кустов на берегу и страшно нам так было, а потом мы силуэты в воде увидели женские, да испугались и убежали. – А моя подружка потом стала над нами смеяться, что мы суеверные и она решила вечером сама сходить и нам доказать какие мы темные, а на другой день мы узнали, что утонула она, неделю ее тело искали, да так до сих пор и не нашли. – Так что считай, что я просто за тебя переживаю, и ходи пока в обход.

– Да, с вами тут точно не соскучишься и куда я попала, зимой, ледяной дед без подарков морозит до смерти, тут русалки утопить хотят, в лесу поп всех уморить хочет, – как жить то страшно.

Васька посмотрела на огорченную Катю и пообещала. – Хорошо, буду все обходить и на колокольный звон убегать

Но настроения эта перепалка обоим им не испортила, девушки почаевничали, переговорили местные новости, и Катя ушла домой, а Васька стала собирать рюкзак на завтра. Девушка теперь постоянно брала с собой продукты и воду, столько много ходить приходилось, что тут уж не до диет, наоборот, кушать постоянно хотелось. Первое время она частенько забывала взять с собой еду и мучилась, потом где, ни будь в дороге от голода или жажды, но теперь она уже привыкла каждый день укладывать свежие продукты в дорогу, чай или кофе в термос и обязательно воду. Это еще при том, что ее везде, куда бы она, не приходила, кормят обязательно и на обратную дорогу продукты дают. Вниз рюкзака сложила лекарства, а сверху еду, можно будет на половинке пути перекусить спокойно.

Утром Васька вышла очень рано, солнце только стало выкатываться, надо же раньше когда жила в городе всегда поспать любила, а здесь моя жизнь изменилась и встаю до солнышка и на ногах весь день, а стала такой бодрой, – думала она, пока шла от села. С опаской ступила на старый деревянный мост через реку, а что красиво здесь и самое место для русалок. Река была небольшой, но глубокой и рыба в ней водилась, а летом здесь все деревенские купались и даже пляж был. Речка мерно журчала, Васька в серединке моста постояла, поглядела на текущую воду, берега зеленые в зарослях цветущих кустов, кое, где заросли камышей шуршали от ветра, красиво здесь все – таки, так бы стояла и любовалась, никогда ей не надоест на реку смотреть. Васька с сожалением перешла мост и вышла на дорогу к лесу. Дорога действительно была длинной и Васька, уже отмахав непонятно, сколько километров, присела на пенек перекусить. Достала термос, и большой пакет с бутербродами, когда услышала позади себя шорох и покашливания. Оглянулась и увидела старика в рваной телогрейке, забавной шапке ушанке на одно ухо и обутого в старые протоптанные валенки.

– Ох, – испуганно, вскрикнула она,– Я испугалась, никого рядом не слышала, и вдруг вы выходите. – Доброго дня вам дедушка, может, со мной перекусите, у меня тут бутерброды да чай есть.

– А не откажусь дочка, – не стал скромничать старик, – люблю хлебушек поесть, давно такого не пробовал, домашнего да свежего.

– А я вам его и оставлю весь,– тут же засмеялась Васька,– и мне легче дальше идти, и вам хорошо. И тут же представилась деду,– Я Василина, медсестра, иду, в Дальние вяжи, уколы ставить. – А слышал я, что Иван заболел, перегрелся ранней весной на солнышке, да продуло его тут же,– поддержал разговор дед. – Меня то, дочка зовут Архип Пантелеевич, я здесь местный Хозяин леса.

Васька покивала в ответ деду головой, но толком его не поняла, каких таких лесов он хозяин, да старый что с ним спорить, пусть хоть как себя называет.

– Ты дочка необычная и искра в тебе есть, да яркая, но как пеплом присыпанная и что то тебя давно мучит, что то у тебя болит, – неожиданно сказал странный дед.

Васька же сначала насторожилась словам деда, да как то непонятно для себя рассказала ему свою историю, и так удивилась этому, всегда все в себе держала, а тут деду непонятному все рассказала и ей как то легче сразу стало.

– От, то ка еще бывает то, – удивился дед, – надо же вроде много я чего знал, а вот с таким еще не сталкивался. – И ты хочешь память вернуть, да все про себя узнать? – Я тебя правильно понял.

– Да,– воскликнула Васька,– только не знаю, как это сделать, как завесь снежная перед глазами все время стоит, и не больно вроде, и не пускает.

– Может, ну их эти воспоминания, и так живешь да радуешься, а вспомнишь, да так больно будет, что сможешь ли вытерпеть то.

– Нет,– твердо сказала Васька, – пусть лучше так, чем мучиться непонятным, я ведь не знаю, кто я и откуда, и чувствую себя и-за этого какой – то не целой.

– Спасибо Вам Архип Пантелеевич за разговор и что выслушали, и как то легче стало, я ведь еще не с кем об этом не говорила. – А мне пора мне, а то ведь ждут меня, побегу я.

– Беги дочка, – попрощался старик, и про себя тихо добавил, – вот ведь беда и помочь то ей можно, а вот боюсь, что хуже сделаю, а девчонка то хорошая, а как узнает, кто она, может и к тьме переметнется.

Васька даже удивилась дорога длинная должна еще быть, а она и пятнадцати минут не прошло, как вышла на деревушку. Деревня совсем небольшая, но основательная оказалась, и людей в ней непривычно много живет, и ребятишки бегают. Видно, что дома стали ремонтировать не так давно. Часть деревушки была еще не жилой и старые полуразрушенные избы слепо таращились на обновленную деревушку, словно упрекая жителей, что про них то забыли. Ваське сразу указали на огромный дом больного Ивана, – там ее уже ждала жена хозяина, симпатичная молодая женщина Наташа которая сразу же повела ее в дом. Васька огляделась, все в доме было устроено по – городскому быту, отопление только не газовое, а на дровяном котле. А так все, как и в городе, обстановка в доме, благоустройство, огромная спутниковая тарелка на крыше. Наташа, поймав удивленный Васькин взгляд рассмеялась.

– Все удивляются, глушь такая вроде, а живем не хуже, только вот Иван простыл, да сколько терпел, скрывал от меня что болеет и запустил себя.

Иван действительно выглядел плоховато, но Васька знала, что ему было намного хуже, а сейчас уже лекарства стали помогать. Иван от лекарств был сонным, и лежал спокойно на огромной кровати, обложенный подушками и одеялами Васька поставила капельницу больному, и пока сидела в ожидании, болтала с Наташей, и между тем еще и принимала страждущих пациентов. Кому давление померить, с кем поговорить, кому чего посоветовать. Днем пока Васька была в доме Ивана, почти все деревенские жители отметились с жалобами, а проще сказать, то всем хотелось посмотреть на новенькую медсестру, да свежие сплетни послушать. Перед уходом еще наставив необходимые уколы, Васька предупредила, что завтра еще придет, хоть больному и стало немного лучше, но ему нужно пока беречься, и не, в коем случае, не вставать.

– Это то и беда,– запричитала Наташа,– сам от слабости встать еще не может, а уже рвется в поле работать. – Может, у нас переночуешь, – попросила Наташа, – что ноги то топтать.

– Нет, я домой, привыкла уже бегать и от меня не убудет.

Перед выходом Наталья принесла каравай хлеба и попросила оставить его в лесу, где, ни будь, на пеньке для Лесного Хозяина.

– Это для Архипа Пантелеевича, – обрадовалась Васька, – мы с ним виделись утром, и я так быстро да вас дошла, удивилась даже.

Наташа удивленно вскрикнула и произнесла, – Вы уже познакомились с ним? – Ну, тогда отнеси еще обязательно, да скажи что это от нас с Иваном, просто положи каравай на любой пенек, да скажи вслух и иди себе спокойно, обещаешь.

Васька удивилась эмоциональности хозяйки и ее немного странной просьбе, но спорить не стала и сделала, так как хозяйка и велела. Решила, что хозяева так часто оставляют одинокому деду хлеб. Прошла в лес уже далеко от дома и увидела широкий пень у тропы. Васька вытащила каравай, завернутый в простое белоснежное полотенце, и произнесла, чувствуя себя немного не совсем нормальной.

– Лесной Хозяин Архип Пантелеевич, вам от Ивана и жены его Натальи просили меня передать вам каравай!

И быстро боясь, что ее разыгрывают, Васька почти побежала домой. И что удивительно, утром дорога длинной была, а вечером только вроде вот из дома Ивана вышла, а вон уже Березовка виднеется, да еще засветло из леса вышла и пошла без опаски обратно через мост. Катя ведь сказала, что опасно ходить по темноте у реки, а она рано успела сегодня вернуться. И так всю неделю, Васька собирала в дорогу бутерброды и еще конфеты, что бы попить чай с лесным Хозяином, а обратно оставляла каравай, и в дороге совершенно не уставала, и от общения с забавным дедом ей как то на душе становилось легче, и дорога казалась короче. А тут как то Васька задержалась в Дальних вяжах почти допоздна. Деревенские старушки в отличие от городских, почти не досаждали Ваську жалобами на жизнь и перечислением хронических болячек. Большие хозяйства в каждом доме заставляли старушек забывать о всех своих немощах и они скрепя и охая постоянно были заняты, находя время, только последние сплетни обсудить между делом, да вечером повздыхать у телевизора разглядывая неведомую им яркую жизнь в городах. А тут Васька, осмотрев Ивана уже домой собиралась, как прибежал мальчишка лет десяти и попросил посмотреть на бабку Лиду.

– У нее голова несколько дней кружилась да болела,– радостно возвестил он, – а сегодня она встать не смогла, говорит, помирать буду.

Взрослые возмущенно зацикали на мальчишку, а Васька стала торопливо собирать лекарства.

– Пойдем, отведешь меня к Бабе Лиде, осмотрю я ее.

Мальчишка радостно заскокал по дороге впереди Васьки, все происходившее радовало его, но не от того что бы он бабке смерти желал, просто что хоть какие то события в деревушке происходят. Бабка Лида жила в стареньком, но ухоженном небольшом доме почти на окраине деревни. Мальчишка довел Ваську до крыльца и уселся во дворе дожидаться, что же будет дальше, помрет бабка или нет. В доме все просто и чисто, Васька по домотканым половичкам дошла до кровати за печкой, где и лежала бледная и слабая баба Лида. Оказалось, что старушке умирать еще рано, у нее просто давление сильно упало, а так как она к врачам никогда не обращалась, и болеть ей некогда было, вот старушка и решила что помирает. Васька поставила бабе Лиде укол, затем еще дала таблетку, и сидела с ней, пока той не стало лучше. Бабка Лида аж за переживала, и-за такого к ней внимания, а глянув в окно и увидев, что уже темнеет, так и вовсе забеспокоилась.

– Ты дочка в ночь то не ходи, да еще сегодня, оставайся ночевать. – Сегодня ночь плохая, лучше ее в доме переждать, а не в дороге по лесу.

Ваське уже надоели страшные истории, которые ей рассказывала не только Катя, но и в каждой деревне находились охотники ее попугать. И она, убедившись, что старушке полегчало, оставила ей таблетки, и, объяснив как правильно их пить, быстро собралась, попрощалась и домой. Конечно, поживи ка в таком глухом месте и сама бы стала суеверной,– думала она по дороге домой.

– Живут тут люди как в каменном веке, хорошо хоть электричество у них есть, а так бы до сих пор с керосинками сидели и к каждому шороху за окном прислушивались.

Но как Васька себя не уговаривала, ей тоже стало страшновато, одно дело днем по лесу идти, красотами любоваться, а вечером то уже совсем тут все в чаще, совсем по другому выглядит,– мрачно и ужасающе. Те же деревья, что утром ей дружелюбно шелестели ветками, а сейчас в сумраке так и кажется, что угрожают и вот, вот,– ее схватят. И шорохи со всех сторон, как прячет кто за ветками, да за ней следит. Васька неосознанно даже стала оглядываться постоянно, все ей казалось, что кто – то ее догоняет, оттого сразу и не услышала странный звон. Васька притормозила и уже четко услышала бум- бум колокольный звон равнодушно и страшно раздавался, откуда сбоку от тропинки. Деревья здесь были редкими, но тропинок в сторону, откуда доносился звон, не было, только плотная поросль кустов как бы закрывала туда дорогу. Васька сначала испуганно вздохнула, а потом ей стало так любопытно, кто же это балуется и людей пугает, в чертовщину она по – прежнему так и не верила, и хоть было ей страшновато, но любопытство пересилило. Она недолго колебалась, в лесу она уже заблудиться не боялась и она тенью скользнула, прячась за деревьями к источнику звуков.

– Вот поймаю этого гада, что людей пугает, да устрою ему кузькину мать,– подумала она вслух, больше обращаясь к себе.

Страшно – то было все равно, и Васькино сердце вздрагивало от каждого удара колокола. Она прошла минут пять, и увидела между деревьями старую поросшую дорогу и странные шаркающие звуки как от множества ног. Даже если там люди Васька не спешила выходить на дорогу, а решила тихо понаблюдать и-за пышного дерева. Сумерки были уже плотные, но Васькины глаза привыкли к темноте и она, приглядевшись, увидела вереницу людей идущих странной шаркающей походкой, и ее поразило, что других звуков кроме как топот, она не слышит. Людей много и все они разного возраста и пола, только что все одеты в странные рубища и идут все как один,– сосредоточено и молча. И вот теперь ей стало по – настоящему страшно, боясь закричать, она от ужаса, зажала себе рот, хотя сама еще не понимала, что же ее так пугает. Тут еще ветер подул в сторону Васьки, и ее обдало волной смрадного запаха разлагающейся плоти. Она приподнялась, пытаясь выглянуть и понять, куда идет эта толпа, но вдали только увидела черную тень от маковки церкви. Но весенний непослушный ветер вдруг переменился и подул теперь от Васьки, уже в сторону толпы. Идущие люди вдруг стали останавливаться и поворачивать голову в сторону, где стояла Васька, и она с ужасом видела, что они забеспокоились и стали принюхиваться как собаки. Тут тучи рассеялись на небе, и дорогу ярко осветила луна, глаза у людей стали вспыхивать призрачным зеленым светом и казалось что они вот – вот увидят ее, несколько человек уже подошли к краю дороги, явно собираясь идти ее искать. Васька осторожно попятилась, жалея, что ее любопытство может стоить ей жизни и почувствовала легкое прикосновение к своей руке. Чудом ей удалось не закричать, хотя ужас ее и затопил, но она успела разглядеть, что рядом с ней стоял старичок лесной Хозяин. Он приложил палец ко рту, что бы она молчала, и знаком показал, что бы она шла за ним и быстро. Васька так обрадовалась ему, что безропотно рванула за ним в глухую чащу, даже не пытаясь запомнить дорогу. Какое то время они бежали молча, затем лесной Хозяин перешёл на шаг, но останавливаться не стал, снова показав Ваське, что бы она молчала. Остановились они уже, когда Васька совсем выдохлась, Архип Пантелеевич с упреком ей сказал.

– Тебя ведь предупреждали и не раз, что бы, не шла на колокольный звон, а ты как дите малое, все на вкус попробовать надо. – А, еже ли, я бы не успел, они ведь тебя уже унюхали, помочь ты им не можешь, а от злости они бы тебя порвали в клочья или еще хуже с собой бы оставили, чтоб ты мертвячкой с ними также ходила и мучилась без вины. – Думаешь, ты одна такая любопытная, скольким не говоришь, нельзя, а все лезут, и пополняют число проклятых. – А не в моих силах было бы помочь тебе, коли они б тебя, схватили.

– Я не знала, не верила, думала, чья то шутка, – оправдывалась перепуганная Васька, – я и сейчас не верю в то, что видела.

– Может, вернемся, они тебя еще ищут и очень обрадуются твоему возращению, им то все равно веришь ты в них или нет,– лукаво улыбнулся Хозяин леса.

– Нет, нет,– передернулась от ужаса и отвращения Васька,– Спасибо вам Архип Пантелеевич, что вывели меня, я ведь уже думала что все, крышка мне.

– Ох, нравишься ты мне, вот и помог, ну все теперь домой ступай, я тебя почти до дома довел, да подальше от реки, лучше пробежишься дольше, да целей будешь. – А то у тебя ума хватит, из огня да в речку сунуться, давай до завтра,– и старик, сделав шаг, назад растворился бесшумно меж деревьев.

А Васька, побежав вперед, увидела очертания села и через пять минут буквально была у себя дома. Дома при свете электричества и работающего телевизора, произошедшее событие в лесу, казалось Ваське нереальным. Она как не пыталась, не смогла найти реалистическое объяснение, и постаралась пока просто выкинуть все из головы, рано или поздно этому найдется научное обоснование, а пока спать. Васька боялась, что ее будут мучить ночью кошмары или ей просто будет мерещиться дома всякое, но видимо она уже от боялась с горкой в лесу и спала как младенец. А утром выглянув в окно и увидев встающее солнышко, решила, что все вчера ей просто показалась, только почему то еще несколько дней ее везде преследовал запах мертвечины. Но Васькины приключения на этом не закончились. Пару дней, как примерная девочка, Васька, возвращаясь с Дальних Вяжей, шла в обход старого моста, помня, что приключений ей пока хватит. Надо сказать, что небольшая безымянная речка пересекала село Березовое почти посерединке. Сначала возле леса, где и был, перекинут старый, но еще крепкий бревенчатый мост. Место это было глухое, редкие дерева спускались с леса вдоль грунтовой дороге, образуя живописные группы. А с обеих сторон от моста все поросло густыми кустами, оставляя к реке протоптанные дорожки, берег здесь был песчаный и чистый, летом в жару здесь был пляж, и именно здесь Ваське было ближе бежать до дома. Река же суживалась и бежала дальше через село, но уже по рукотворному каналу и в середине селения была спрятана в широкие бетонные кольца. И уже за селом река снова вырывалась на свободу и текла дальше уже по своему естественному руслу. Это и была дальняя дорога через реку к Васькиному дому, которой она пока и пользовалась, ругаясь, на себя за суеверность.

Иван пошел на поправку, и Васька в последний раз осмотрела его и поставила укол, предупредив, что бы внимательней относился к своему здоровью, а то до вас пока доберешься, а мало ли какой случай. И Архип Пантелеевич проводил Ваську немного, попрощался, пригласив в любое время, заходить к нему в гости, и сказав на прощанье непонятную фразу.

– Может к худу дочка, но твое желание скоро исполниться. – И ты можешь всегда прийти ко мне спокойно, я всегда буду рад видеть тебя в своем лесу.

Васька сердечно попрощалась со стариком. – Видеться то мы все равно будем часто,– сказала она ему,– я ведь через лес не только в Дальние вяжи бегаю, а так же и в Волчий лог и Светеевку, а там еще пара поселений без названия.

Васька еще и сама никак не могла привыкнуть к размеру своего участка, иногда еще и в названиях путалась и в направлениях. Если собрать все население, проживающее по окраине и лесам,– и тысячи человек не наберется, ну может чуть больше. А попробуй ка сначала найди их всех, а потом еще и помощь нужно оказать и все эти дальние дали пешком оббежать. Вот так шла она обратно, и, задумавшись по привычке, пошла короткой дорогой и уже видела впереди мост, когда вспомнила предупреждение Кати о русалках. Васька встала и задумалась, со всей суматохой последних дней она не могла никак вспомнить, закончилась русалочья неделя или еще нет. Но пошла тише, уже немного опасаясь, события с колокольным звоном сразу же ее настроили на серьезный лад. Что она видела непонятно, но что это очень опасно, она усвоила. Васька стала спускаться к мосту медленно, по краю дороги поближе к деревьям и кустам, стараясь быть незаметней, и приглядывая вперед. Подошла уже совсем близко к мосту и услышала тихий плес и девичий смех. Поднялась на цыпочки и увидела как на берегу, и в воде мелькнуло несколько девичьих силуэтов. Лунная дорожка на воде колебалась, а в ней то там – то здесь возникали плещущиеся девушки, возможно, это местные так балуют, а если нет. Васька засмущалась, что же ей делать и страшно и вроде как она во всякие суеверия не верит. А тут еще тучи небо закрыли, и как то потемнело вокруг и страшно ей стало. Васька не стала испытывать судьбу, развернулась и побежала домой дальней дорогой через село, решив, что приключения с колокольным звоном ей хватит за уши на весь этот год. Васька раньше никогда не задумывалась о мистических, и сверхъестественных явлениях, считала все рассказы страшилками, да байками для глупых девиц, а сейчас уже и не знала что думать. Она еще года не живет в селе Березовом, а уже сколько раз сталкивалась с непонятными ей явлениями. На другой день уже в селе она озвучила свои сомнения Кате, думала, что та будет смеяться над ней. Но Катя, посмотрев внимательно на Ваську неожиданно серьезно сказала.

– Не знаю, как сказать тебе, может, в городе с таким и не сталкиваешься, или если сталкиваешься, то редко, но нам с этим приходиться жить, а если не верить и не соблюдать, то и можно голову потерять. – Я хоть и деревенская, а тоже не верила, а однажды по лесу шла и Хозяину лесному не поклонилась, так больше месяца в трех соснах плутала. – А еще у нас колдуний несколько, так с ними тоже не все гладко, я вот покажу, как тебе правильно от сглаза булавки на одежду цеплять, чтобы порчу какую не прицепили. – Есть у нас тут женщина молодая Ирина Фоменко, ее мать от знахаря Александра Бурцева прижила, который в Алексеевке жил. – Дочь то он когда Ирка родилась, не признал, у него уже сын тогда родился, наследник. – А дочерей они и так не признают, но что – то из его силы и Ирке перепало, только людей она не любит, лечить, как отец не умеет, а гадости да раздор в семьях она хорошо делает, опасайся ее.

– А что правда ее отец лечить умеет, ну знахарь этот?

Не удержалась Васька, такое у нее в голове вообще не укладывалось. Катя врач и серьезно говорит о знахаре, который лечит хорошо.

– Катя заулыбалась,– Не веришь, а зря. – Александр то уже умер, не так давно, а сейчас лечит его сын Валерий, там же в Алексеевке. – Бурцевых там несколько поколений уже живет, а Валерий да лечит, говорят еще лучше отца, и еще я слышала, что у него красный диплом врача. – А лечит он, как и отец, травками, настойками да мазями. – Я и сама к нему безнадежных больных отправляла, и все кто к нему поехал, живы еще, хотя я отправляла то совсем, тяжелых, безнадежных больных. – По него много чего рассказывают, но лечить он умеет, а вот сестра его нет. – У нас район то сама видишь, какой глухой да сложный, вот и живем с миром ночи в согласии, а иначе, повторяю, не выжить не им, не нам.

Васька задумалась, действительно, что то в словах Кати есть, ведь научно, что она видела, не докажешь, а еще ее беспокоило это обозначение,– Мир Ночи. Как только Васька услышала это у нее, что то в голове как тюкнуло, да больно, что – то знакомое, что она никак не может вспомнить. А тут еще Катя как масла в огонь подлила.

– Думаю и ты к нам не случайно попала, хоть ты еще без году неделя, а тебя и местные жители приняли, и вон лесной Хозяин к тебе хорошо относиться, и в Волчьей пяди тебя хвалят. – Уверенна я, что это не просто так, случайных людей тут нет, или уезжают или пропадают. – Я тебе сказала что знаю, а решать тебе принимать все это или нет, мы хоть и живем в центре России, а шагни в сторону и лес глухой и все вокруг, как и столетия назад, ничего у нас не меняется.

Васька после того разговора с Катей успокоилась и хоть странного ей еще много попадалось, но она уже воспринимала все проще, естественней и обереги носила, по принципу, береженного и бог бережет.

Летом ей еще пришлось ходить в дальние поселения, небольшие дворов в пять семь, но их было несколько, и Ваське пришлось поплутать по лесу, найдя их всех. Когда она собиралась в первый раз, Катя тоже предупредила Ваську что бы та перед дорогой надела платье и платок, объяснила, что там живут семьи староверов, и они не будут просто разговаривать с женщиной одетой современно, а контакт с ними очень важен для их же здоровья. Ваське и самой было интересно, к кому из них ходила мама Галя и зачем. Но в дальних поселениях, а их оказалось четыре, ну, во всяком случае, она столько нашла, с ней пока разговаривали только о самом необходимом, Васька даже не смогла рассмотреть, сколько там людей и чем они занимаются, чем живут и как. Высокий частокол с воротами у дома и Ваську впустили, только в небольшой пристрой при основном доме, что то вроде летней кухни, там, на железной старинной кровати и лежала больная, которой она делала уколы. Васька приходила, ставила укол и ее сразу выпроваживали, дав сверток с продуктами вдорогу. А к остальным поселениям сказали не подходить, так как ее любопытство не приветствуется, а больных там нет. Много необычного и интересного увидела за короткий срок Васька и люди то, какие странные, но почему то она чувствовала рядом с ними себя спокойно, знала, что не обидят. А потом случилось то, чего она ждала и боялась. Пришла, Васька вечером уже домой и только собралась идти на кухню поужинать, вдруг голову ее охватило такой болью, перед глазами все почернело, тело скрутило судорогой, и она решила что умирает, а позже и пожалела, что не умерла. Васька упала на колени и не глазами, а картинками в голове видела свою семью, и только теперь она поняла, чего лишилась.

Мамочка красавица с белой головой как у Васьки, только с огромными голубыми глазами, яркими и добрыми, обнимает маленькую Ваську, – доченька моя любимая, слышит она в своей голове, – Какая же ты вырастешь красавица и умница.

А Васька смеется, – ну куда ей до мамы. А тут же в комнату входит отец, тоже симпатичный темноволосый, он целует сначала маму, а затем берет Ваську на руки и подкидывает. Васька уже большая девочка, но ей все равно приятно, когда папа так делает и глаза у нее папины карие выразительные. Картинки в голове Васьки мелькают быстрей и ей становиться так больно, ведь эти мгновения, когда они были счастливы, так быстро уходят, и она понимает, ей останется только боль воспоминаний. Она сейчас их видит живыми, но это совсем ненадолго. Что за чушь? Васька подслушивает разговор родителей, папа говорит и-за того что он колдун мама и Васька в опасности и он хочет их спрятать, но мама упирается, жить без отца она не хочет. В голове Васьки снова картинки и она видит всю историю папы целиком. Он принадлежит, к какому – то древнему роду колдунов, и они обычно никогда не заводят семьи, не принято у них так. И папа был такой же, пока не встретил свою Людмилу, да маму он дома всегда называл Милой, говорил, Мила, Людмила людям мила, а мне дорога. У них получилась неправильная семья, но такая счастливая. Васька вспомнила, как папа ей рассказывал, что они ждали рождения мальчика, так полагается, а родилась она, Васька.

И папа так злился, пока не увидел дочь, такую красивую и родную,– Ты моя любовь с первого взгляда повторял он, и даже ухватила искру дара, правда слабенького, но ты и не должна была его получить совсем, ведь мама у нас обычный человек.

– Если мама человек, тогда кто же я,– переживала маленькая Васька.

А потом когда Васька была уже большой, у родителей должен был родиться еще один ребенок и это точно был мальчик. Папа сказал, что чувствует свой дар в еще не рождённом ребенке. Васька радовалась, что у нее будет брат, а она старшая и будет им всегда командовать. Затем папа прибежал домой непривычно молчаливый, и они с мамой стали быстро собираться, Васька услышала, что кто – то нанял охотников за их головами и оплатил контракт. Папа был в ужасе, но не за себя, один бы скрылся и его бы никогда не смогли найти, а жену и детей он бросить не смог. Они какое то время скрывались, меняя фамилии, и папа, почему то решил что они уже в безопасности. Они приехали в Краснодар, теперь Васька вспомнила название, южного города, где родители погибли. Как больно – то вспоминать, но Васька, сжимая кулаки, и плача уже в голос продолжала смотреть картинки воспоминания. В Краснодаре они должны били прожить совсем немного, папа снял квартиру заранее и действительно собирался купить дом, но не что бы жить там, а что бы сбить охотников со следа. Он был такой непривычно радостный последние дни.

– Нам осталось продержаться совсем чуть, чуть и нас спрячут в месте, которое недоступно никаким охотникам. – Туда берут редко, но я им нужен и они согласились принять всю семью.

Он целовал маму и просил ее немножко еще потерпеть. Но их нашли раньше охотники, теперь Васька видела гибель родителей, их действительно убили на ее глазах. На дороге что – то лежало и машина папы, наехав на препятствие, слетела в кювет, а Ваську действительно вынесло через переднее стекло далеко вперед, в только что нападавший сугроб. И это тоже было странным, в этом городе снег редкое явление, а тут снег валил огромными хлопьями всю ночь и утро. Васька очнулась быстро, приподнялась и стала смотреть, что же с родителями, они оба без движения сидели на передних сиденьях, у папы, Матвей, его звали Матвеем, было разбито о руль лицо, а мама держалась за живот, словно пытаясь спасти своего, не рождённого сына. Рядом остановилась машина, Васька хотела закричать и позвать на помощь, но ее что – то остановило, каким то чувством, она поняла, что это враги. Двое молодых мужчин выскочили с клинками в руках из машины, металл на клинках блестел тускло и страшно. Первый подбежал к машине, и, схватив отца за волосы, рывком вытащил его за голову из машины и взмахнул клинком. Охотник торопился, Васька поняла, что он боится, что отец очнется. Но ничего она изменить или как то помочь отцу не могла. Отец был жив и не успел ничего сделать, даже в сознание не пришел, как его голова покатилась к ногам мужчины. Второй охотник кинулся, и, подняв так же голову за волосы засмеялся, и бросил ее в подготовленный мешок. А первый охотник уже вытаскивал маму из машины, она была жива и в сознании, молча плакала, закрывая живот руками.

– Да было бы время мы бы позабавились с тобой и твоим ублюдком, – сказал первый охотник и взмахнул клинком.

И мамина голова отправилась в этот же мешок к папе.

– А где их отродье, должна же еще быть девчонка, заказчик четко сказал убрать всех до единого человека.

Они стали искать ее, Ваську, а та в ужасе, от только что увиденного, вдруг стала кричать что то, сама не понимая, что и какая сила ей двигает. У нее ведь действительно от отцовского яркого таланта, только крохотная искорка, но видимо смерть Матвея, и невозможность передать дар наследнику, пропустила силу отца через нее. Она кричала, что то на мертвом языке, четко выговаривая чужие ей слова, не понимая их смысла, но давая каждому звуку необходимую силу. Это было проклятье отца всем убийцам, и оно уже исполнилось. А Васька, тогда прокричав проклятье, упала без сознания в сугроб, а сила что еще была в ней, укрыла ее от убийц, и не дала ей умереть от страшных ран, поэтому то ее тогда и не тронули. Васька, вспомнив все это, просто упала на пол и потеряла сознание, ибо терпеть эту боль больше не могла. Очнулась Васька, только на другое утро, ей было плохо и тошно, но она знала, что еще не все воспоминания вернулись.

К счастью, хоть ей не нужно было никуда бежать, вызовов не было, и накануне Катя сказала, что у нее будет пара тройка выходных. Васька подошла к висевшей на стене фотографии родителей с ней и ласково провела по рамке рукой, фото не передавало даже части той живой энергии и красоты ее родителей и их взаимоотношений в семье. Но как не странно ей несмотря на боль стало легче, до этого она уже думала что не любила свою семью поэтому и не могла их вспомнить так долго, а теперь успокоилось от ощущения того что у нее была хорошая семья и она может ими гордиться. То, что она увидела гибель семьи, заблокировало ее память, возможно, она, тогда помня все, не смогла бы вырасти нормальной. И ее мозг защитил, спрятав все страшные воспоминания, так глубоко, что без помощи Лешего она бы не смогла раскачать защитные барьеры и все вспомнить четко и ясно, как будто это произошло вчера. Вернее не все, но теперь она уже готова узнать всю правду, о произошедшей трагедии двенадцать лет назад. Она знала, что самые страшные воспоминания вернулись, а остальное что ей пока закрыто, будет уже не таким болезненным. Васька вздрогнула, ей помог Леший, и она поняла, что не сходит с ума, а, наконец, то понимает, с кем она сталкивается сейчас, и возможно уже сталкивалась и раньше. Она ведь понравилась Лешему тогда в лесу, и он принял ее еду, поэтому то и помогал постоянно, открывал ей прямую дорожку и спас от погибели колокольного звона. Она вдруг вспомнила, что папа говорил, что кроме нашего мира существует еще и мир ночи, но обычные люди его не замечают или не хотят знать о нем. Поэтому слова Кати о мире Ночи тоже добавили трещинку к замурованным так глубоко воспоминаниям. А ведь существуют колдуны и ведьмы, а также лешие и домовые, кикиморы и болотники, множество существ которых считают сказочными. И раньше в самом первом доме, где они жили счастливо, был Домовой, который укладывал Ваську спать и рассказывал ей дивные сказки. И в этом доме наверняка есть Домовой, и его только нужно правильно позвать, показать ему, что ты знаешь о нем и не будешь его бояться. Васька вся в своих печальных мыслях просидела выходные дома, носа не показывая на улицу, слишком многое произошло с ней последние полгода, но хорошенько поразмыслив, она решила, что так даже лучше. И теперь, когда она уже почти все знает, ей нужно строить свою жизнь, как получиться. Огонек если в ней и был, то помочь разжечь его все равно некому. А значит нужно жить как все, завести семью и детей, ведь она и так знает больше чем обычные люди и от этого ее жизнь интересней. Воспоминания пришли к ней не только о семье, а и о жизни с мамой Галей. Как уже хорошо понимала Васька, мама Галя тоже была не совсем человеком, но почему то не хотела открываться перед приемной дочерью. Она учила Ваську работать с травами, учила делать простые наговоры и варить лекарственные сборы. Но делала, так что Васька все время была как в сонной одури, помнила только то, что ей позволяла мама Галя. Она вспомнила, что мама Галя забрала ее домой в жутких шрамах порезах на лице и по телу, как медсестра в больнице смотрела на нее в ужасе, понимая, что девочка на всю жизнь останется изувеченной и никакая пластическая хирургия ей не поможет. А мама Галя свела все ее шрамы, только умыванием и наговорами, мазями собственного приготовления. И хоть мама Галя и сама говорила Ваське не раз что она просто заботиться о ней, потому что должна, но, тем не менее, по – своему полюбила девочку и берегла, прятала от неведомых охотников. И даже обещала, что скоро они будут жить спокойно и оседло, а что произошло, ее больше не ищут? И снова сплошные вопросы без ответов. Васька все выходные пролежала, дома пытаясь разобраться в своих воспоминаниях, мысленно сортируя их в голове. На работу вышла уставшая да бледная, Катя даже забеспокоилась, не заболела ли она. Но Васька успокоила Катю, сказав, что спала плохо, и лучший способ привести себя в порядок это долгая прогулка в какую ни будь деревушку.

– Ага,– рассмеялась успокоенная Катя,– как раз для тебя в Липы, там несколько человек болеет, и я у них в выходной и была. – Так – то дорога к ним спокойная хоть и через лес, но завтра Аграфена купальница, а за ней Иван Купала, нечистых много бродить по лесу будет, да за огнями, если вечером идти по лесу будешь, не кидайся. – Все равно цветок папоротника не найдешь.

– Я что – то слышала про цветок папоротника,– задумалась Васька, а для чего его ищут?

– Говорят вроде клад любой с ним взять можно, – отмахнулась Катя,– и еще невидимым стать, а точно не знаю, особо не интересовалась.

– Я всегда удивляюсь, ты Катя столько праздников знаешь, чуть ли не на каждый день, и что можно и что нельзя делать.

– Так, а что делать, если мы с тобой в селе живем, мне постоянно пациенты напоминают и всегда предупреждают что б в какой день чего опасаться надо. – Вот я тебе и рассказываю, в Купалу Леший любит развлекаться и гоняет охотников за цветком папоротника по всему лесу, показывая россыпь огней в темноте. – Их, огни то есть многие видели в этот день, молодежь в основном любит в этот день костры жечь да прыгать через него и многие пытались цветок найти, а очухивались под утро, где, ни будь, в глухом лесу и еще полдня до дома бежали. – Но в этот день еще, кстати, не только молодежь развлекается, считается, что если в купальский костер принести одежду больного человека, пропитанную его потом и сжечь, то и болезнь уйдет без следа. – Вот бы все наши пациенты так сожгли все свои болячки, а у нас бы выходные хоть на недельку появились,– мечтательно протянула Катя.

Васька, тоже представив эту картину, заулыбалась, – Да было бы замечательно, я даже пожалела, что не болею, хорошо бы проверить эту версию.

Ну да, ну да, – не стала спорить Катя,– думаю, такой случай, когда, ни будь нам представиться, не всегда же мы будем молодыми и красивыми.

В Липки Васька пошла с приподнятым настроением, и праздник такой позитивный, без, обычных гнусностей, и купаться можно сколько хочешь. Кстати весной именно в тот вечер, когда Васька пошла в обход мостика, и реки с русалками, утонула приезжая на выходные девочка пятнадцати лет. Васька, вспомнив этот случай даже загрустила ненадолго, вот и думай, как жить после таких совпадений. Затем мысли ее плавно перетекли на то, что живет она совсем одна даже без Домового, Васька, когда поняла, что мир Ночи реален, вспомнила, как нужно позвать хозяина в дом, а потом поняла, что дом построен недавно и его просто мама Галя или не успела или не захотела заселить Домовым. Васька знала, вернее, вспомнила рассказы мамы Гали, как пригласить Домового в дом и теперь решилась попробовать сделать это когда вернется домой. Васька еще не встречалась с лесным Хозяином, как вернулась с Дальних вяжей, то ли он занят был, толи видеть ее пока не хотел. Но она регулярно заносила ему в лес и оставляла на пеньке хлеб да конфеты. Вот и сегодня дорога хоть и шла через лес, но лесного Хозяина приветствовать было то, в общем, необязательно, но Васька снова зашла и привычно уже оставила подарок, подождала немного, но Архип Пантелеевич так и не вышел к ней. В Липах Ваське не очень понравилось, обычная деревушка, совсем небольшая обычная домов тридцать, дорога сюда была хорошей, и здесь летом было много приезжих, и местных среди них и не найдешь. Последние годы как поветрие пошло, москвичи покупали здесь дома под дачи и жили только на каникулах и летом. Все бы ничего Васька то и сама была приезжей, но последнее время она, сталкиваясь с гостями из столицы, и сама стала на них злиться. Они относились к местным с таким пренебрежением, разговаривали снисходительно, все время, что то требовали и даже не понимали, что она к ним сюда в Липы пришла пешком и ее никто не возит. Только она подошла к дому, в который ее вызвали, как услышала.

– Девушка ну что вы так долго, вас еще вчера вызвали, мы с утра вас ждем, уже десять часов, а вы только соизволили к нам прийти, – так встретила Ваську почти ее ровесница, молодая манерная девушка. – У мамы жуткая мигрень, и ей что вчера ставили укол, действие уже прошло.

Васька молча прошла под пристальным взглядом девушки в дом, явно следившей, что бы она ничего не украла, помыла руки и ровно спросила.

– Где больная?

– Мама на пленэре,– жеманно протянула девушка.

– Она у вас художница?

– Нет, она просто любуется природой, надо же знаете какие слова.

Девушка явно провоцировала скандал и поэтому Васька насторожилась, что там у нее на уме. Девушка повела ее через заднюю дверь дома в сад, место было действительно очень красивое, яблоневый сад весь заросший цветущими кустами лилейника, на гамаке натянутом между деревьями лежала женщина и с чувством храпела, покачиваясь мерно от издаваемых звуков. Васька просто разбудила женщину, которая, только открыв глаза, стала возмущаться тем, что она только уснула в ожидании помощи. Девушка тоже стала кричать, что маму нужно было не трогать, а подождать когда та отдохнёт и проснется сама. Васька уже под два возмущенных голоса смерила давление, которое оказалось хорошим, да и по внешнему виду столичной дамы не заметно было, что бы ее, что то мучило.

– А где таблетки, которые вам выписали вчера,– спросила она строго.

Больная возмутилась,– я думала, вы еще принесете, вчера врач оставила только одну, а нам сложно добираться до аптеки, машина сломалась, я была уверенна, что вы принесете еще. – Я ведь больна, а дочь моя от меня не отходит, вдруг мне станет плохо и кто еще мне поможет в этой глуши.

Васька даже не стала злиться, – пешком полтора часа, пусть ваша дочь сходит и купит в Березово, а я вам еще одну оставлю и больше приходить не буду.

И ушла под визгливые вопли обеих женщин, что они будут жаловаться на плохое обслуживание и невнимательность и еще что то. Васька же снова вздохнула, ведь ясно как божий день, что люди у себя дома так себя не ведут, а почему то, приехав в глушь и считая то, что они из столицы требуют для себя каких то немыслимых благ. Успокоилась она уже в другом доме, где делала перевязку ребенку, Катя вчера зашила глубокий порез, – малыш трех лет, очаровательный мальчик Паша, ухитрился во дворе найти обломок старой косы и порезаться. А Васька, делая перевязку, не совсем сначала прислушивалась к рассказу Пашиной мамы Вали, когда знакомые имена вдруг ей резанули слух.

Валя с тоской говорила,– Ну чисто вампирки эти мать и дочь, раз в неделю обязательно всю деревню перешебуршат и всех перессорят, всем гадостей наговорят и несколько дней, потом ходят всем улыбаются ехидно и довольно.

– А что, – спросила Васька,– и вас тоже вчера они задели или ругали.

– Так вчера они с нашего дома и начали скандал,– тут же возмутилась Валя,– они у нас молоко берут по утрам и вчера эта старшая ведьма, взяла банку, отпила глоток и стала ругаться на всю деревню. – Что молоко плохое и брать его она не будет и разбила банку у калитки, и как раз Паша то и порезался, и где он только кусок этой косы нашел, мы ведь все острое давно и дома и во дворе убрали.

И правда что в ограде, что в доме у них чистота была идеальная, Васька еще, когда зашла во двор обратила на это внимание и малыш, ухоженный под приглядом, странно все это подумала она. Васька тем временем убедилась, что у Паши все хорошо заживает и поставила уколы, на всякий случай, обещав зайти завтра.

– А что эти ваши вампирки вчера еще с кем ругались? – спросила она Валю.

– А то, вчера они еще наших соседок отругали, которые им замечание сделали, и-за разбитой банки. – Одна из соседок тоже москвичка, но тихая нормальная, а эти же,– снова запричитала Валя.

Только Васька собралась домой, как к ней в этом же доме у Вали потянулась очередь с жалобами на головную боль. Оказалось что все больные сегодня, так или иначе вчера контактировали с вампирками, имен их никто не помнил. Васька пока всех осматривала да разговаривала, все равно мыслями возвращалась к тому, что вампирки и в самом деле не так безобидны и вполне возможно так подзаряжаются жизненной энергией от обычных жителей, и от того так сегодня много больных. Катя то была после скандала и могла не заметить таких странностей. Васька порылась в памяти и вспомнила, что мама Галя говорила о подобных существах и о защите от них. Конечно, она не стала никому ничего говорить, а уходя, решила кое – что сделать около дома вампирок. Если они обычные люди то им это никак не повредит, а если они такие и есть, то это уже их проблемы. Когда все больные разошлись, и Васька уже стала выходить, Валя ей как обычно дала пакет с продуктами на дорогу. Васька сегодня торопилась и отказалась обедать в деревне, а Валя, как, и принято не выпустила ее из дома без гостинца. Васька попросила ей в пакет еще насыпать обычной соли, не объясняя зачем. Валя, молча и от души принесла ей тяжелый мешочек, только с пониманием и интересом, поглядывая на Ваську.

Васька вышла за деревню и увидела то, что ей нужно, заросли осины, она отломила веточку, выложила из рюкзака мешочек с солью, и стала веточкой осины мешать соль, приговаривая, – Боль на боль, зло на зло. – Как пожелаешь, так и получишь. – Каждый камешек станет вам болью. – Каждый камешек вернется к вам злом.

Наговор был длинноватым, но простым, чувствуя себя полной дурой, но решив идти до конца, Васька вернулась в поселок и раскидала наговоренную соль возле дома вампирок, так что им стало невозможно выйти хоть раз, не наступив на соленый камешек. Соседи поглядывали, что Васька делает, и тут же отворачивались и уходили, сделав вид, что ничего не видят, эдакий каламбур получился. Но видимо вампирки сильно достали всех, заступаться за них или спрашивать о чем – то Ваську не стал никто. Васька изначала планировала это как шутку, вампирки ухитрились за утро достать и ее, она сама не знала толком, зачем она так решила сделать, но когда произнесла до конца заклинание, то почувствовала,– оно получилось. Мама Галя говорила, что это заклинание возвращает злые слова, и поступки своим хозяевам в три, пять или семь раз больше. Зависит это от силы произносящего мага. И если человек не желает зла окружающим, то это заклинание и не подействует, так что поэтому зря обидеть, кого то, Васька не боялась. Весь день она провела в Липах, а ведь собиралась все закончить и вернуться, до обеда. Придя домой, Васька устроила генеральную уборку в доме, нет так – то она следила за чистотой, просто дома то бывала редко, и пыль все равно упрямо оседала в комнатах. Вечером, когда стемнело, Васька поставила в гостиной свечу, зажгла ее, предварительно выключив везде свет. Со свечой в руках обошла весь дом, освещая все уголки, затем свежим веником промела пол на кухне, поставив веник на обычное место. Выставила на столе в кухне заранее приготовленное угощение хлеб, конфеты и красивой кружечке с блюдцем поставила рядом свежее молоко. Открыла входную дверь настежь и стала читать.

– Дедушка Домовой приходи скорее в дом – Угощенье принимай, от бед и невзгод защищай – Дедушка Домовой будь со мной живи тут – Хлеба да соли в моем доме откушай молоком запей – В дом счастье да радость зови беды гони.

Васька легла спать с надеждой, пусть хоть кто – то живет с ней, хоть Домовой, ей так непривычно и страшно одной, и хоть бы у нее все получилось. Утром она увидела на кухне крупного симпатичного рыжего котенка, который лакал молоко из кружки на столе и поглядывал на нее хитро, – будет она ругаться или нет. Но Васька уже торопилась на работу снова в Липы, и она только погладила котенка по голове, сказав ему на прощанье.

– Осваивайся в новом доме, но не шали, я поздно прихожу, устаю, а так весь дом в твоем распоряжении, продукты в холодильнике можешь брать любые.

Кот мяукнул, подтверждая, что он все понял.

Васька шла в Липы с опасением, и даже переживая за вчерашний поступок, все, что она вчера сделала, ей казалось смешным и откровенно глупым.

– Первый раз пришла в эту деревушку, – переживала она, – и тут же повела себя как… – Даже слова то подобрать не могу для своего проступка,– разговаривала она с собой по дороге вслух. Прошла мимо дома вампирш и поразилась тому, что у них все плотно закрыто и окна и двери. Зато Валя встретила ее радостно, и Паша уже чувствовал себя хорошо, порез на ноге затягивался быстро.

Валя, же не скрывая радости, стала рассказывать,– Вчера через пару часов вампирши вышли из дома, да вдруг как стали кричать, как будто их режут, забежали домой и через час молча уехали отсюда. – Представляешь ни звука не издали, у нас тут сразу как то легче дышать стало.

Васька, сегодня ушла с деревушки Липы рано, и вроде все теперь хорошо, пациенты все пошли на поправку, а после отъезда вампирок и головные боли у всех прекратились. Мысли ее все время возвращались к маме Гали, вчера она воспользовалась дважды теми знаниями, что ей передала приемная мать, и наговор против вампирок и подселение Домового прошли как будто, так и надо. Васька не хотела колдовских знаний, не хотела повторить судьбу родителей и решила, что больше не будет использовать полученные знания ни на какие цели, ни на добрые цели или тем более злые. Ваську что- то ее тревожило, и голова снова заболела смутно знакомо. Васька решила присесть на обочине в теньке деревьев и перекусить, макушка лета как – никак и жарко. Васька неторопливо съела кусок хлеба с сыром, запила водой, еще посидела немного, просто в блаженстве вытянув натоптанные за день ноги, и только стала вставать, как ее согнул приступ боли. Голова как взорвалась и Васька как куль повались обратно на землю, полузадушено хрипя и извиваясь от боли. Затем ее стошнило и наступило облегчение и через рассеивающуюся темноту в голове проступили очередные воспоминания. В этот раз произошло хоть все быстро и очень больно, но Васька восприняла, новые воспоминая уже более спокойно, хотя теперь ее корежило уже от душевной боли, ведь физическая боль проходит быстро, а воспоминания жгут сильнее и остаются с ней навсегда. Теперь Васька знала, кто такая мама Галя и что она делала с Васькой и почему она умерла так странно. Ваську поразило что она все теперь зная не испытывает той боли что раньше, возможно потому что все таки догадывалась и была готова к такой развязке. Она с трудом встала, отряхнулась, прополоскала рот и влажными салфетками, которые носила с собой постоянно, обтерлась, приведя одежду в относительный порядок. И немного отойдя в сторону, снова уселась в траву, ноги еще тряслись. Васька обхватила руками еще немного гудящую голову и попыталась все увиденное осознать и принять. Мама Галя была, когда то любовницей отца, и никак не хотела уходить от него, а он и не скрывал что она для него очередная подружка и у них никогда не будет ничего серьезного. Она была слабенькой ведьмой одиночкой, и, повстречав сильного красивого колдуна Матвея, влюбилась в него без памяти. А отец к тому времени встретил маму и сам потерял голову от голубоглазой девушки так, что решился жениться на ней. Матвей резко отшил свою бывшую подругу, но Галина не смирилась. Она писала и звонила ему, устроила скандал дома, чуть не избив маму. Матвей, рассвирепев, пообещал Галину, если еще увидит поблизости убить.

Только и-за того что она была его любовницей он, прихватив Галину за горло все таки ее не убил, но предупредил. Что если он ее еще раз увидит рядом с домом или со своей семьей, то, пусть не говорит, что он ее не предупреждал,– умирать она будут долго и страшно.

Галина напугалась угроз, Матвей то никогда не был ни белым ни пушистым, а как и положено потомственному колдуну был жесток и расчетлив. Но семью в покое не оставила, все время стараясь быть рядом и наблюдать издали, надеялась что игра в семью Матвею быстро надоест. Но даже сам Матвей не ожидал, что так полюбил свою Людмилу. Она была такой светлой и даже может быть и чуть наивной, но тоже не представляла себе жизни без Матвея, и он чувствовал, что она ему не лжет. К тому же романы с бойкими, наглыми ведьмами и стервами надоели ему, а жена стала глотком свежего и необычного для него чувства. Когда Галина узнала, что в семье Матвея будет ребенок, она чуть не умерла от горя, знала, что колдун не бросит своего сына первенца. Но родилась девочка, и Галина успокоилась, зачем колдуну такая обуза. Потомственные колдуны своих сыновей то редко признавали, а тут дочь, с которой ему что делать то. Но колдун не спешил разрывать с семьей и дочку полюбил. Он и сам себе удивлялся, но когда впервые увидел новорожденную дочь, что – то там в нем перевернулось, и он понял, что все сделает для ее счастья. Васька была удивительно похожа сразу на обоих родителей, взяв у них не только лучшие внешние черты, но и от обоих их характеров только лучшее. Галина часто наблюдала издали, как он возиться с дочерью, и что он счастлив, но, терпеливо ждала, уверив себя, что он все равно к ней вернется. Это стало для нее какой – то навязчивой идеей, она жила Матвеем. У колдунов дети редкость, а наследник ему будет нужен и она тут как тут и только она сможет родить ему достойного наследника. Хотя ведь Галина была симпатичной, и поклонников у нее всегда было много, но вот только Матвей притягивал ее, может потому что когда то оттолкнул, посмел отказаться от нее, а она не смогла простить. А когда поняла что в семье появиться еще малыш и уже точно мальчик, то уже сдержать себя не могла, черная ненависть заполнила ее всю, и она решила страшно отомстить Матвею, убить их всех, всю семью. Своих – то сил у нее не хватало, и она продала все что имела и что скопила. Так – то деньги у нее были, она зарабатывала магическим ремеслом очень неплохо, и на себя – то сильно не тратилась, копила на будущее и много вкладывала в недвижимость. Но на месть этого было мало, и, продав все, что у нее было, она смогла собрать нужную сумму для контракта. Тем более Матвея нужно было убить гарантированно, он если уцелеет, порвет всех, кто имеет отношение к контракту, а уж ее то точно. И Галина хоть и боялась до дрожи в коленках, но от своей затеи не отказалась, не смогла. Она уверила себя, что как только не будет Матвея и его семьи, как она тут же заживет свободно и сможет построить, как захочет свою жизнь. Нашла семью охотников на нечисть, которые сильно не интересовались причинами убийства, а просто согласились за хорошую сумму. Так то что бы убить семью колдуна, нужно было доказать что они все опасны, охотники не убивают всех подряд, просто потому что он тебе не понравился или оттолкнул когда то. А этим охотникам нужны были деньги срочно, и они согласились на грязную работу, даже не изучив причины, и тоже оказались своим поступком за гранью покона – это закона для всех детей Ночи. Покон прямо запрещает убивать невиновных членов семьи и тем более детей, которые еще ничего не успели совершить, а уж убить беременную женщину так это вообще за гранью разумного. Захудалая семья охотников невинной кровью хотела так решить свои проблемы и взяла заказ, не изучив причин мести, и тоже нарушила покон. Дозволено то, не писаными правилами, – убивать только тех, кто опасен. А, виновников нарушивших закон, всегда ждет наказание, даже если не в этой жизни, то в посмертии обязательно, и оправдаться или искупить свою вину уже невозможно, если виновен, за исполнением следят сверху. Все кто имеет отношение к магии, знают точно, жизнь после смерти не заканчивается, а только переходит в другую форму. Вот так и закрутилась эта трагедия, а заключенный сгоряча контракт, уже не дал им путей к отступлению. Васька аж дышать перестала, поняв, что тогда головы убитых родителей принесли маме Гале, как подтверждение выполненного заказа. Но контракт оказался не выполнен, Васька то уцелела. А тут и произошел сбой, Галина испугалась того что натворила, и спрятала чудом спасшуюся девочку от охотников. Поглядев на дело рук своих, так и не смогла его закончить. Она ведь первый раз пришла в больницу убить Ваську и около часа простояла над ней, разглядывая искалеченную изуродованную девочку, но живую, и так похожую на Матвея. И получился замкнутый круг, охотники пока не выполнят контракт, не имеют права остановиться, да и кто свяжется с их семьей, если они не выполнили обязательства, это уже вопрос престижа. А Галина хоть и передумала, но тоже не могла разорвать договоренность и-за одного условия контракта ей же и придуманного. Одна строка перечеркнула всю ее жизнь,– только смерть всех членов семьи закрывает контракт, даже если заказчик передумает. Зачем она вписала эту строку она и сама не понимала, не помнила, гнев душил ее, но она видимо боялась, что может передумать или пожалеть. И все эти годы прятала Ваську от нанятых ей же охотников, поскольку разорвать контракт не смогла и сама стала их жертвой. Держала Ваську в колдовском дурмане, что бы та ни о чем не могла догадаться, Галина не видела выхода, как ей все объяснить и оправдаться перед девочкой. Тем более как объяснить ребенку, что она убила всю ее семью только потому, что ее, когда то отверг Матвей. И погибла то Галина от Васькиного проклятья, оно все равно настигло ее. Васька ведь тогда прокляла всех, кто причастен к смерти ее семьи, и даже если бы хотела, тоже не смогла бы отменить своего проклятия. Васька зажмурилась, хотелось плакать, выть и биться головой от того что так всего наворочено в жизни непонятно, глупо и несправедливо. Васька вытянулась на траве во весь рост,– ну почему, – думала она, – зачем? Искренне не понимая, зачем, она нужна такая любовь, со временем перешедшая в ненависть, приведшая к такой страшной для всех трагедии. Ведь никому не досталось счастья, а могло бы быть и все гораздо проще. Ну, помучилась бы Мама Галя немного и нашла бы себе другого парня, может и любила его меньше, зато жила бы семьей со своими детьми. И ее родители были бы живы, и Васька счастливо бы жила в своей семье, а так все перегорело, только пепел остался. Васька не знала, ищут ли ее до сих пор или нет, но решила, что хватит бегать. Будет она жить как жила, а там если повезет, то будет у нее и любовь и семья, нет, так нет, а прятаться от неведомой опасности ей больше не хотелось. Васька как не старалась, но не могла вспомнить лиц охотников, хотя знала теперь совершенно точно, что видела их четко и когда, ни будь, обязательно, вспомнит их лица, – но что ей это даст. Вот она их вспомнила и узнала, то, что может она сделать,– ничего. Все равно бы она не смогла от них защититься. Да и убить их бы тоже не смогла, и это нужно признать честно. Вон отец, какой был сильный, и то убили его подло, оглушив, устроив западню с аварией, получилось, что хитрость на силу и все у них вышло. А ей то, как противостоять, не умея самой защищаться. И она решила положиться целиком на свою судьбу. Васька пролежала на обочине дороги до темноты, слабость и боль потери совершенно разбили и опустошили ее. Мама Галя ее единственная опора и близкий человек оказалась убийцей ее семьи, и Васька вздохнула с облегчением хотя бы от того, что она узнала обо всем этом только сейчас. Она боялась, что если б вспомнила все раньше, то тоже, наверное, попыталась бы от горя убить Галину. Месть это заколдованный круг, и выбраться из него сложно. Вот как ей жить дальше с таким то знанием. Она лежала на траве, подложив руки под голову, на черном небе горели особенно яркие сегодня звезды, где то вдалеке слышался задорный смех, а Васька лежала и думала, как плохо, что она теперь все знает и все равно хорошо, что знает, вот только жить ей совсем не хотелось. Рядом раздался шорох кустов и знакомый голос спросил.

– Девонька тебе совсем плохо?

Василиса подскочила,– Архип Пантелеевич, это вы?

– Да конечно я, кто же еще тебя в такой темноте разглядит. – А ты смотрю, совсем то расклеилась, тяжел груз воспоминаний, понимаю, но жить то надо дальше. – И моя вина в том есть, а хочешь, я тебе цветок папоротника подарю?

Васька впервые за вечер засмеялась,– Нет, зачем он мне, кладов мне не надо и прятаться я ни от кого не собираюсь.

– А я тебе его просто покажу, и поверь, ты такой красоты никогда не видела. – Да и я то, уж, наверное, лет сто цветок никому и не давал, а тебе девонька, просто покажу, как он выглядит, даже таким знанием, мало кто похвастаться, может. – Пойдем девонька, вставай, ночь сегодня особенная, чудная.

Васька поднялась, отряхнулась, одела рюкзак на плечи и стала вглядываться. Лесной Хозяин взмахнул рукой, и перед ними открылась ровная натоптанная тропка, а темень то какая вокруг.

– Ты не бойся, шагай себе смело, тут на моей тропке нет кочек, и ветка тебя не хлестнет, иди себе просто, не думай не о чем.

Васька не раздумывая и пошла выкинув все мысли из головы, силуэт Хозяина странной тенью мелькал впереди. Сколько они шли, непонятно, Васька совсем потеряла счет времени. Вдруг рядом совсем за деревьями вскинулся к небу столб огня, весело рассыпая вокруг яркие искры.

– Это что пожар, – испугалась она.

– Нет что ты, там большая поляна и вся молодежь с окрестных деревень здесь собирается отмечать праздник да через костер прыгать. – Если хочешь, то я тебя к ним отведу, повеселишься,– успокоил ее Леший.

– Нет, ни хочу,– Васько зябко пожала плечами,– мне пока не хочется людей видеть, тем более веселиться.

–Ну, это дело хозяйское, вот мы и пришли, теперь подождать надо немного, скоро полночь и цветок откроется, смотри в эту сторону.

Васька увидела, куда ей показывает лесной Хозяин, глаза понемногу привыкли к темноте, и она все вокруг видела смутно силуэтами. Вроде и люди рядом, и Васька их голоса хорошо слышит, и костер видит, а в тоже время она понимает, что здесь в этой части леса, где она стоит, люди не бывают, закрыто для них тут. Леший прячет это место и как у него так выходит, скрывать такие угодья под самым носом у селян живущих здесь.

– Вот началось, смотри внимательно, – услышала Васька торопливый шепот Хозяина.

Васька обомлела, пространство леса перед ней озарилось сотнями, может тысячами светящихся шариков. Они вспыхнули все разом и стали подниматься в воздух, разлетаясь во все стороны, их задача сегодня запутать, обмануть всех желающих найти волшебный цветок. Васька вскрикнула, не сдержав восторга, прямо перед ней в нескольких шагах вспыхнул костром сначала куст, а затем и стал из него выходить бутон, раскидывая вокруг чудесные искры, затем пламя стало уменьшаться, и открылся дивной красоты волшебный цветок. Как можно описать такое чудо, и невозможно передать его красоту словами и нарисовать тоже, ведь облик цветка менялся каждую секунду. Цветок горел огнем и причудливо извивался на тонкой ножке, меняя форму и цвет, казалось, он кланяется во все стороны света. Сколько минут продолжалось его цветение, Васька не знала, она даже дышала через раз, глядя на него и вдруг цветок погас разом, и тут же вокруг в лесу стало темно и неуютно.

– Пойдем девонька, открою тебе дорогу домой, да пойду приглядывать, а то ведь у меня сегодня работы много. – За всеми приглядеть надо, что б беды не натворили, ночь то сегодня волшебная, не для зла, а только для радости да любви.

Васька, так еще и не отошедшая от пережитого ею восторга, радостная, что видела только что диво дивное сказала,– Спасибо вам Архип Пантелеевич, что позволили на такое чудо посмотреть,– обернулась, а старика уже нет.

Зато, дорожка ровная как расстеленное полотно, подсвеченное луной как светильником, вывела ее быстро почти к дому. Необычно яркие запахи, пьянили, будоражили душу,– что скажешь, праздничная, волшебная ночь сегодня.

Домой Васька попала уже далеко за полночь, но что – то с ней произошло в лесу, очень хорошее, она понимала, что боль не ушла, но теперь после созерцания цветка стала тупой, застарелой, как будто огонь выжег или забрал самую острою часть боли, сделав ее терпимой. К тому же дома ее встретил довольный рыжий кот, ждал ее и повел Ваську сразу же в сторону кухни, довольно мяукая и потираясь о ее ноги. Но Васька сначала в душ побежала смыть пыль и грязь переживаний и только затем, войдя в кухню, увидела что, ждал ее накрытый стол и маленький рыжеволосый человечек, ростом с трехлетнего ребенка. Он не выглядел старым, так среднего непонятного возраста, Васька не удержалась и вскрикнула, а человечек улыбнулся и сказал.

– Ну, давай теперь с тобой Хозяйка знакомиться, меня зовут Злат и я теперь твой Домовой, и буду оберегать, и защищать этот дом и по мере сил помогать тебе в хозяйстве.

Васькина жизнь налаживалась, она уже не представляла как она раньше жила без своего дома и этих странных деревень и поселений в округе. Здесь она нужна, ее уважают, да и впервые у нее стали появляться подруги. Сначала Васька подружилась с Катей- врачом широкого профиля, как та, посмеиваясь, называла себя. А что делать, если в селе и на пяток деревень в округе она единственный врач, вот и приходилось ей и раны иногда зашивать и за терапевта и даже несколько раз роды принять, а Васька всегда рядом, и даже где- то больше. Катя назначения сделает, а Васька их исполняет, так вот они и спелись. В августе Катя ушла в отпуск и уехала на юг, решив твердо провести отпуск на море, подальше от местных проблем. Останься она дома и все отпуск испорчен, так бы люди и ходили к ней домой, и получилось бы вроде, как и в отпуске, а так же, бы, и пришлось бегать по вызовам, да вдобавок и дома больных принимать.

Васька сначала сильно переживала, что же она будет делать без Кати, но Катя успокоила,– Что ты переживаешь, у тебя все тоже, что и было, будет, тьфу ты, запуталась. – Просто уже, если видишь, что ты не справляешься, или что не понимаешь, – то вызывай скорую помощь.

Первые дни Васька трусила страшно, но глаза бояться, а руки делают. Васька носилась по участку по всем своим деревням и поселениям и раз в неделю вела прием в самой Березовке.

И вот в селе то утром, в самом начале приема, к ней забежала взволнованная девушка в слезах,– Быстрее пойдемте со мной, Тамаре Георгиевне плохо, совсем она белая лежит, встать не может.

Васька быстро взяла приготовленную заранее сумку и быстро пошла за девушкой, пытаясь по дороге расспросить ту, что же случилось.

– Я Ира Фоменко, – причитала девушка, – у меня глаз дурной, я накричала на Тамару Георгиевну, а она и упала, а она единственный человек кто ко мне нормально относится. – А если я ее убила, как мне жить то. – Ладно, другие меня терпеть не могут и боятся, но тетке то я плохого ничего не хотела, правда.

Васька вспомнила, что Катя как то рассказывала про сестру знахаря, что она часто людям порчу наводит, и все ее бояться. И пока они бежали, она с интересом разглядывала девушку, что в ней не так. Но Ира была симпатичной светленькой девушкой и так искренне переживала, что обвинять ее во всех грехах Васька пока не решилась, решив для начала, присмотреться к ней по внимательней.

Симпатичный небольшой домик на краю села, Ира быстро прошла вперед Васьки, открывая перед ней калитку, и затем дверь в дом.

– Быстрее, быстрее,– торопила она Ваську.

В доме на диване без движения лежала женщина, в полумраке бледное ее лицо выделялось гипсовой маской, Васька пощупала пульс, женщина слабо застонала и зашевелилась, но глаз не открыла. Хоть Васька и не была великой колдуньей и в работе магию никогда не использовала, а вот здесь почувствовала, что действительно так и есть, и Ира, сделав случайно такую порчу, сама не знает, как ее убрать. Она, как и Васька, никогда не обучалась и распоряжаться своим талантом не умеет, только когда злится, то вот и так поступает с людьми. Васька почувствовала, как Ира сама боится своих способностей и даже пожалела ее на минуту. Тамару Георгиевну нужно спасать, она совсем плоха, но как?

Васька вдруг явственно услышала над ухом голос мамы Гали,– Умой проточной водой быстро.

Васька быстро обернулась к Ире и приказала, быстро полный таз проточной воды неси, а сама придвинула стул к дивану под тазик, приподняла женщину, почти усадив ее. Ира мухой принесла таз и плюхнула его на табуретку.

Васька снова прикрикнула на нее,– Помоги мне, придержи ее за плечи.

А сама, обмирая от страха, вспоминала, как мама Галя говорила, отчитывала сглаз, и она мысленно слыша ее, вторила ей негромко вслух, пытаясь вложить силу в слова и правильно выговаривая все звуки.

– Вода бегучая, вода плакучая, смой черноту наведенную, – Вода проточная, вода бегучая, смой, забери слово черное. – Вода бегучая, вода могучая, отпусти, очисти, помоги, грязь уведи.

Васька произносила и на каждую строчку умывала женщину над тазом и уже в середине заговора, ей показалось, что с ее ладоней закапала чернота. Так это или нет, но женщине явно стало легче, а еще через минуту ее стало тошнить, и она скрючилась над тазом, содрогаясь от конвульсий. Тошнило женщину тоже густойчернотой, а запах то какой тяжелый пошел. Васька непроизвольно отступила на шаг. Ира быстро сама стала все убирать, не дожидаясь приказов Васьки, и распахнула настежь, все окна в комнате. Васька снова усадила женщину и стала мерить ей давление, вроде и легче ей стало, но давление было слишком низким, что бы она пришла в себя. Васька снова прикрикнула на Иру, чтобы она помыла тазик и принесла еще чистой воды, нужно умывание повторить еще два раза. Ира делала все быстро и беспрекословно, а Васька также еще два раза отчитала женщину, и хоть она чувствовала, что делает все правильно, но нестандартность ситуации по – прежнему до колик в животе, пугала ее. Но Тамаре Георгиевне стало совсем, хорошо, и пока Ирина убирала все вокруг, Васька смерила давление, проверила зрачки, но все было в порядке.

А Тамара Георгиевна схватив Ваську за руку, стала торопливо говорить,– Вы только, пожалуйста, никому не говорите что произошло. – Ирина так не хотела делать, все случайно вышла и я сама виновата, видела же что девочка не в себе и стала ее дергать, она хорошая только вот не может справиться со своим даром, а учить ее некому. – Наши то, колдушки да ведьмы местные сами ее бояться и учить не хотят. – Она сильнее их, а им конкурентку не надо, вот и боятся, да хают ее. – Вы с ней поговорите, она вас вон как слушает.

Васька то и сама была в задумчивости, что же ей делать, не писать же в карточке,– больная пережила магическую атаку, лечение повела сестра, отлив больную проточной водой. К тому же Васька чувствовала такую непривычную слабость и усталость, как будто весь день на ногах отмотала все свои пять деревушек.

– Я на работу иду, у меня еще прием до трех часов. – Ира, а ты понаблюдай за Тамарой Георгиевной пока, а к концу приема подойди ко мне и мы поговорим с тобой, хорошо.

Ира была вся заплаканная, не сказала Ваське ни слова, только кивнула головой, что придет. А Васька хоть ей и очень не хотелось, но она пошла обратно в медпункт. К счастью людей сегодня почти не было, так только две старушки подружки зашли давление померить и сплетнями поделиться. И Васька, спокойно уже вскипятив чайник на работе, напилась крепкого сладкого чая и ей вроде тоже полегчало. Что будет говорить Ирине, она не представляла, но понимала, что именно ей это придется, как то решать. Ирина опасна, и если она не научиться, держать свой талант в кулаке, то бед от нее будет много, не зря ее так боятся все местные жители.

Но как не странно, они с Ирой даже подружились, тем более та впечатлилась Васькиным умением так ловко снять порчу. Ирина история тоже оказалась трагичной, а сама девочка никому не нужна была с рождения. Вернее ее рождение не оправдало надежд Ирининой матери. Мать Ирины сознательно пошла к знахарю Бурцеву в любовницы, и все мечтала о том, что станет его женой и хозяйкой всех его денег. Бурцев был местной знаменитостью и всегда при деньгах, вот мать Ирины и захотела себя обеспечить непыльной работой, а при возможности и занять постоянное место рядом с ним. Когда забеременела, понадеялась, что он женится на ней, но Бурцев поставил условие, сначала роди, да и наследник у него уже был, он, поэтому то к беременности матери отнесся равнодушно.

– Хочешь, роди, а хочешь, можешь избавиться, бросил он ей, – помогу тебе в любом случае, но запомни сразу, что это твой выбор.

Но она все – таки родила Ирину и как же разозлилась что у нее девочка. Бурцев ребенка признал, но только устно, а жениться отказался. Деньги платил хорошие, но матери этого было мало, и она, видя, что он все – таки успел привязаться к дочери, увезла ее из Алексеевки. Мать Ирины надеялась, что он будет скучать по дочери, и вернет ее, согласится на все ее условия, но прогадала. Прошло совсем немного времени, и Бурцев умер, а его сын, куда – то исчез, вот мать Ирины просто взбесилась, когда рухнули все ее планы. Била она Иру сильно, да и воспитанием сильно не заморачивалась, жалея только себя, а дочь, считая виноватой, во всех ее бедах.

Ира тоже жила с постоянным чувством вины, считала себя причиной смерти матери, когда она не выдержала очередных побоев, кинула в лицо матери проклятье и совсем скоро стала сиротой. Тамара Георгиевна Ирине была двоюродной теткой, она и забрала девочку к себе, несмотря на то, что ее отговаривали от этого шага все родственники.

– Вот так я и живу, стараюсь сдерживать себя, но иногда не получается, этот проклятый дар требует выхода и я не могу с ним справится.

– А ты была у брата, не выдержала Васька, может он сможет тебе помочь, да обучит всему что умеет.

– Ага, нужна я ему, как же, он меня не признает, тем более лечить у меня не получается, только калечить. – Значит, ты с ним не встречалась никогда, – поняла Васька,– давай так, скоро Катя вернется, а я пойду в отпуск, и съездим вместе с тобой в эту Алексеевку. – Если он тебя не признает, то будем искать другой выход из этой странной ситуации, хорошо.

Все это Ира рассказала уже у Васьки в гостях в ее доме. Изначально Васька просто хотела отчитать Иру, что бы та была аккуратней, но глянув на заплаканное Иринино лицо, пригласила в дом на чай, а там девчонки и разговорились. Домовой не стал прятаться от Иры, а та, увидев его сразу раз улыбалась,– Какой он Васька у тебя симпатичный, да опрятный. – У нас с Тамарой Георгиевной тоже в доме Домовой есть, Василем зовут, но он такой старый и скрипучий, и все время ругается, на меня.

– А ты подружиться с ним не пробовала, – тоже улыбнулся ей Домовой Злат. – Если ты постоянно будешь к нему с уважением, то глядишь, и он к тебе тоже будет относиться хорошо.

– Я то, к нему всегда с уважением, а он просто за Тамару Георгиевну боится, говорит, что зря она меня к себе взяла,– тут же расстроилась Ирина. – А за сегодняшний случай то теперь он меня совсем со свету сживет.

– Приди домой поклонись и повинись, – обещай, что будешь себя контролировать и Хозяйка моя права, тебе нужно к брату ехать, он не может от тебя так просто отказаться, а так как у вас кровь одна, он лучше всех тебя обучит,– заключил Домовой и ушел, что бы, не мешать болтать девчонкам.

Васька тоже многое рассказала Ире, ведь чем – то их судьбы оказались схожи, обоим досталось от жизни и обе они теперь стараются удержаться на плаву в одиночестве. Вот так слово за слово и девчонки крепко подружились.

Ваську уважали в селе, и когда она стала дружить с Ирой, многие удивились, но и сразу заметили, что у девушки агрессивности убавилось. А что тут удивительного, когда все тебя бояться тут поневоле станешь злой, считала Васька. Катя тоже одобрила дружбу Васьки с Ирой.

– Жалко мне ее всегда было, но я к ней ключика подобрать не смогла, да и боялась сильно ее если честно. – Мать то у нее была очень жестокой и эгоистичной, я сама – то с ней не встречалась, но соседки рассказывали, как она над дочерью измывалась, ее даже родительских прав лишить хотели. – Но она сразу плакать начинала, обещала исправиться, а ведь Ира то ей не нужна совсем была, она на нее хорошие деньги получала.

– Ага, получается, в селе все про Иру знали, а помочь то никто не помог, – возмутилась Васька.

Катя не стала оправдываться, – А что ты хочешь, мать ее не пила, работала, дома чисто, а что дочь бьет, так такое то везде бывает. – Меня тоже маленькой били, хотя я самая любимая в семье была, иногда поротая задница лучше думать заставляет, по себе сужу. Катя засмеялась,– мама меня наказывать не могла, жалела, а папа бил, но не больного, просто потому что так надо. – А как обидно мне было, а сейчас думаю об этом и мне смешно. – Все зависит от отношения в семье к ребенку, а Ире да в этом плане не повезло. – Да и ты Вась не откладывай поездку, Ире тяжело сдерживаться, а сама она не поедет, так что давай ка отпуск оформляй да езжай с ней в Алексеевку.

– Я даже не представляю где это? – Озабоченно произнесла Васька.

– А ничего сложного, от нас до Морши доедете автобусом, а там тоже пересядете на автобус, который на Рязань или Москву идет, да проедете, водителю скажите, куда вам надо, вас и высадят. – До Алексеевки пешком с трассы далеко идти, а туда автобусы давно не ходят, деревня умирающей считается. – Но там есть гостиницы, переночуете если что, к Валерию то очередь, в тот же день не попадете, но хоть приключение путешествие у тебя будет, а ходить ножками вам – то точно не проблема. – Да и мне все расскажешь, когда вернешься, я ведь тоже, давно хочу там побывать, столько про это место рассказывают и сочиняют больше.

Васька быстро оформила отпуск на пару недель и сразу же пошла к Ирине домой, договориться в какой день им ехать. Ира откровенно боялась поездки и сразу же выложила кучу причин, по которым она вот никак пока не может, а вот попозже точно. Но тут к Ваське присоединилась и Тамара Георгиевна, и вдвоем они все – таки смогли Ирину уговорить.

– Ира, не бойся я же с тобой поеду и в обиду тебя не дам, если что, – уговаривала Васька. – А уж если с твоим братом не сложиться, то просто попутешествуем, а на обратном пути в Морше погуляем, говорят красивый город, интересный. – Отнесись к нашей поездке как к прогулке, а я уверенна, что все у нас получиться, да и год здесь почти живу и никуда еще дальше нашего участка не выбиралась.

Тамара Георгиевна увещевала Ирину с другой стороны,– Ты ведь не знаешь брата совсем, а даже познакомиться с ним не хочешь. – А он то может, о твоем существовании, и совсем не знает, а если и говорил ему кто, то сама подумай, почему он должен тебя искать, к нему, сколько народа каждый день идет, время то на поиски у него, откуда, ты подумала.

Ирина молчала, сопела, но ее уговорили и даже собрали ей быстро вещи, решив ничего не откладывать и рано утром завтра же и уехать. Васька попрощалась и тоже пошла, собирать уже свои вещи.

Утром рано Васька привычно соскочила с кровати, быстро собралась, и, попрощавшись с Домовым, вышла из дома. Пока шла к Ире все переживала, что та сейчас снова заупрямиться или упрется как коза и нужно будет ее снова уговаривать. Но вопреки Васькиным переживаниям Ира уже собранная ждала ее у калитки, у окна маячила Тамара Георгиевна, подозрительно подтирая глаза платочком. Ирина хоть и была снулой да бледноватой, но без капризов и нытья пошла с Васькой, а потом пока девчонки вышагивали до трассы и вовсе развеселилась.

– Я же к нему не денег просить еду, а помочь только со своим даром разобраться, ну а выгонит, буду там же ведьму, какую ни будь искать. – Там говорят, даже есть деревня колдунов, они ото всех спрятались и живут преспокойненько в глуши.

– Да здесь я только и слышу что в каждой деревне колдуний пачка, – возмутилась Васька,– а Катя к твоему брату только больных отправляет, а не к местным ведьмам да колдуньям. – Они все шарлатанки, но так себя подают, заслушаешься.

–Ну да, – согласилась Ира, – у нас одни мошенницы, и то к ним народ идет постоянно, и по многу раз одни и те же приезжают.

Васька закатила глаза, – Вот вроде наша область центр России, а люди все до чего суеверные и только слышу, как здесь живу про приметы да суеверия, как будто при царе Горохе живем, и цивилизация никак к нам не доберется.

– Ага, из цивилизации только зомбоящик и по тому тоже экстрасенсы и колдуны наперебой выступают, а что ты от простых то людей хочешь,– рассмеялась Ира.

Автобус им долго ждать не пришлось, и через час они были в Морше. Город оказался милым чистым и таким провинциально спокойным, что девчонки решили немного прогуляться по центру. Зашли в кафе позавтракали,– разглядывая в окно спокойных неторопливых горожан которые плавно с достоинством сновали по центру.

– Надо же,– восхитилась Ира, – я в Тамбове была, там люди как в муравейнике туда – сюда спешат, а в этом городе время как остановилось.

– И молодежь такая же и дети тоже неторопливые,– загляделась в окно и Васька,– интересно как здесь люди живут.

Девчонки еще посмотрели немножко, расплатились и еще погуляли немного, с любопытством разглядывая сонный город.

– Нет,– решительно сказала Ира, в нашем селе веселей и жизнь бьет ключом по сравнению с Моршей, поехали отсюда, а то я на ходу скоро усну.

На вокзале они долго не стояли, оказалось, что для такого небольшого города, автобусы в нужном им направлении уходили каждый час и девушки тут же и уехали.

Еще час езды и водитель крикнул,– Кто там, в Алексеевку выходите.

Оказалось, что вышло почти пол автобуса, – Ого,– удивилась Васька, – сколько людей то для вымершей деревни.

– Она только числиться умирающей, – тут же раздался, чей то голос,– а туда столько людей каждый день едет и идет, вернее у кого какие возможности есть добраться.

– А что правда, что там знахарь хорошо лечит, – спросила Васька, – столько я слышала про него и все – таки не верится, да и сколько он за лечение денег потребует.

– Не веришь, так и нечего туда ходить, – раздался снова грубый голос.

Толпа ринулась вперед, а девчонки отстали, решив идти не спеша. Оказалось, что за ними еще идет женщина, она тоже не стала бежать с толпой.

Она их догнала их, и поравнявшись с девчонками, худенькая женщина непонятного возраста спросила,– Можно я с вами пойду, одна боюсь, а за толпой не угонюсь.

Васька как медсестра обратила внимание на ее бледный вид и желтоватое лицо,– Вам плохо, может я, чем помогу вам?

Женщина грустно усмехнулась,– Мне уже никто не поможет, если только еще меня знахарь возьмет, то повезет. – А на людей на их грубость вы не обижайтесь, все с болячками да тяжелыми сюда люди идут и все переживают, возьмет он их на лечение или нет.

– А что бывает и отказывает, – удивилась Васька,– я была уверенна, что за деньги он всех лечит.

– Он же не волшебник, иногда отказывает, если уверен, что помочь не может, такие случаи бывают и часто. – А что деньги, так он их не просит, цены не назначает, берет, сколько дадут, не дадут тоже лечит, он же настоящий знахарь, а у них так положено.

Ира стиснула ладонь Васьки, – Может, пойдем быстрее.

– Нет,– сразу же отмахнулась Васька, и добавила тихо,– женщину нельзя на дороге одну оставлять, давай медленно и спокойно дойдем. – Если ей станет плохо, кто ей поможет здесь.

Ира понимающе махнула головой, хотя им пришлось идти и-за попутчицы долго и нудно, они же привыкли везде споро бегать. Им даже пару раз пришлось присесть в теньке, да отдохнуть, хоть и не устали, а женщина бы без этих остановок точно бы не дошла. Женщине было неловко задерживать девушек, и она все равно явно боялась остаться одна, хотя они ее и успокаивали, что без нее не уйдут и торопиться им некуда.

Уже перед самой Алексеевкой, женщина вздохнула,– Не знаю, правильно ли я делаю, знаете, живу одна и так за жизнь цепляюсь, только заболев, поняла, что жила бессмысленно и без цели. – Если выживу, то изменю свою жизнь, я ведь не старая еще, только и-за болезни так плохо выгляжу, а если выживу, возьму чужого ребенка да воспитаю, так как сейчас я больше не хочу. – Всю жизнь для себя только жила и вот итог.

Девчонки промолчали, а что скажешь, права она, нужно не только для себя жить, но и что – то или кого – то после себя обязательно оставить. И дело не в стакане воды перед смертью, просто человека помнят только или по делам его или по его детям.

Алексеевка оказалась одним сплошным строительством, везде горы кирпича или связки бруса, но дома строились не тяп – ляп, а сразу бросалось в глаза, что по плану, все ровненько да аккуратненько. И не смотря на то, что стройка сплошняком вокруг, было удивительно чисто. Все и девчонки и их попутчица только головами успевали вертеть.

– Нужно найти жилье,– решительно сказала Васька,– устроимся, где, ни будь все вместе, а потом мы сходим, запишемся на прием, а вы отлежитесь, вам точно нужно отдохнуть.

– Меня Софья зовут,– представилась, наконец, женщина, – и вы правы я уже совсем без сил, и не смогу уже сходить и записаться сама.

Девчонки тоже представились Софье и стали выспрашивать у каждого дома, где можно на ночь остановиться. Сдавали то жилье везде, но с обеда снять его уже было сложно, слишком много людей каждый день приезжало в Алексеевку. Пришлось пройти почти всю деревню, пока нашли свободную комнату на четверых человек. Хозяйка съемного жилья сразу предупредила, что мест мало и если еще одинокая женщина будет, то она им ее подселит.

– А то люди хотят выкупить комнату, бывает на двоих допустим, а дело не только в деньгах, на улице тоже нехорошо кого – то оставлять ночевать, а деревня только отстраивается и с гостиницами туго.

Цены в Алексеевке оказались не самыми дешевыми, и хозяйка сразу предупредила, что торговаться не будет, от ее дома до усадьбы Валерия совсем близко и желающие жить есть всегда. Что с местами туго девчонки уже поняли и рассчитались сразу за два дня, предупредив, если не попадут на прием в эти дни, то доплатят. Единственным бонусом оказалось, что их еще и будут кормить за уплаченные деньги, то есть это входит в стоимость жилья. Выделенная комната оказалась просторной и светлой, рядом душ и туалет, в общем, оказалось, что все не так и плохо. Васька смерила Софье давление и уложила ее отдыхать, а они с Ирой пошли записываться на прием к знахарю. Хозяйка сразу предупредила, что у дома Валерия охранник всех желающих записывает в журнал и потом всех по очереди вызывает, так что они сразу будут знать, когда попадут на прием и не нужно беспокоиться что кого – то пропустят вперед все очереди или забудут, с этим здесь строго.

Так и получилось, только они подошли к усадьбе Валерия, как тут же появился охранник с книгой. На завтра было только одно место, и девчонки не колеблясь, записали Софью, а себя уже на следующий день, вернее Иру, а Васька сказала, будет ждать, как все пройдет у ворот, сопровождающих, сразу предупредил охранник, во внутрь на прием, не впускают. Девчонки еще походили вокруг дома Валерия, но за высоким кирпичным забором не было ничего видно, только тоже слышался строительный шум.

– Васька я так боюсь, я ведь себе все намного проще представляла, а тут у него все так масштабно, и все на него работают, захочет ли он вообще со мной говорить.

– Хватит ныть, мы уже все с тобой решили, и теперь отступать не будем, а откажется от тебя, значит он дурак, я бы не стала, и у него тоже родных то нет, так что подождем,– решительно сказала Васька. – Пойдем Софью обрадуем, да завтра ее проводим да все посмотрим.

Софья даже не поверила девчонкам, что они так просто ее записали завтра на прием, она то уже настроилась на долгое ожидание, увидев, сколько к нему ежедневно людей то идет.

– Вы меня только завтра не бросайте, проводите,– взмолилась она,– мне так легче будет.

– Да нам самим интересно, как все будет, поэтому конечно, проводим, не стали отказываться Ира и Васька.

Тут и Хозяйка дома их позвала на ужин, очень неплохо их накормили, кстати, еда хоть и простая, но все было свежее домашнее и вкусное. А так как все были вымотаны долгой дорогой, то после ужина только дошли до кроватей и все, спали без сновидений и крепко, даже Софья, которая последнее время мучилась от боли и почти не спала. Утром волновались все втроем, наспех перекусив, девчонки и Софья быстро направились к усадьбе Валерия, там уже стояла огромная толпа. Но вопреки опасениям, больных оказалось немного, просто они все приехали с сопровождающими, которые теперь весьма эмоционально и переживали за своих родных. В толпе время шло быстро, хотя Софья так нервничала и была настолько бледной и в полуобморочном состоянии, что Васька уже всерьез стала опасаться за нее, к тому же она отказывалась присесть, с надеждой ждала, как же решиться сегодня ее судьба. Для больных людей у забора стояли удобные скамейки, но приходящие на них внимания не обращали и упрямо стояли даже пациенты на костылях. Некоторых больных Валерий сразу оставлял в доме и выходящий охранник объяснял родным, что нужно принести им и как правильно передать, а некоторые больные оставались жить в деревне и ходить каждый день только на прием лекарств и осмотр. Надо же, как он все организовал, даже восхитилась Васька и больница и дневной стационар. Софью вызвал охранник уже последней, и она еле держась на ногах, отправилась на прием, а Васька с Ириной остались ждать результата. Говорить не хотелось и теперь уже девчонки вдвоем нервничали и переживали за свою случайную знакомую. Но долго ждать им не пришлось, вскоре вышел охранник и обратился к девчонкам.

– Оставил знахарь вашу знакомую, она совсем плоха и ее сразу же уложили, она просила сумку ей передать сегодня, а как уж у нее сложиться, теперь только нужно ждать.

Хозяйка только руками всплеснула, увидев девчонок бледными и без Софьи.

– Взял?

– Взять, то взял, а поможет ли,– вздохнула Васька.

– Совсем безнадежных больных, он не берет, – успокоила Хозяйка,– и вы не переживайте, давайте обедайте, а сумку чуть попозже отнесете.

Передав сумку Софье, девчонки еще долго гуляли по Алексеевке, здесь все так было необычно. В каждом подворье возводили по два, а то и три дома, для приезжающих на лечение семей, уже работала в центре небольшая столовая. Непривычно много красивых как в городе магазинов. А самое непривычное это то, что здесь живет очень много молодых людей, и школа большая строится. И одеты многие непривычно, Васька с Ирой еще вчера заметили, что в подворье знахаря все женщины работают в темных серых длинных платьях и обязательно с плотно затянутой в платок головой. А в деревне женщины и девушки уже в ярких, но тоже длинных платьях и разноцветных платках, вернее те, в основном кто занимается сдачей жилья. Как девушкам это было не странно, но им понравилось, было в этом, что – то притягательное и красивое. Да и их хозяйка так ладно двигалась в длинном до пят темном платье, что девчонок зависть взяла, и обедать приятно, зная, что в еде волос не будет. Ира вдруг вспомнила как она в дорогом кафе в Тамбове, не смогла покушать, потому что пока официантка несла заказ, так трясла над ним головой с распущенными короткими волосами и ее, потом тошнило только от этого воспоминания. А еще здесь спокойно рассказывали, что Валерий знахарь, колдун и многое умеет, и помогает, а если не может, то не вымогает деньги как шарлатаны везде в округе.

– Знаешь,– заговорила Васька, я никогда и не во что, не верила, а как стала жить в селе Березово, с чем только не столкнулась, сама еще осознать до конца всего не могу. – Вдобавок ко всему приемная мать оказалась ведьмой, а родной отец Колдуном, иногда я сомневаюсь, что я нормальна, ведь скажи я такое обычному человеку, кто мне поверит. – А сейчас мы записались на очередь к знахарю, иногда я щипаю себя, думая, что во сне и никак не могу проснуться.

– Мда, ну ты и накрутила, мне, наверное, проще, я обо всем знала с детства, и, принимая все как должное, но я тоже боюсь, особенно завтрашнего дня,– проговорила Ира задумчиво.

Пока девчонки гуляли, свободные кровати заняли мама с дочкой, но они держались особняком и знакомиться не стали, а Ира с Васькой и не настаивали, сами нервничали, как все пройдет завтра. Ира была утром по записи первая и девчонки без завтрака рванули к усадьбе и встали у ворот, Ира была как полотно и крепко держала Ваську за руку, у той аж потом синяки потом проявились. А когда Иру вызвали, она вдруг успокоилась и твердо вошла в ворота, теперь уже Васька занервничала, переживая и представляя Валерия каким – то чудовищем, терзающим ее подругу, да и не было ее долго.

В очереди тоже зашептались,– что такое, почему так долго.

Тут вызвали следующего пациента по списку, а Ира не вернулась, и охранник ничего не знал, сказав коротко Ваське,– Ждите.

Васька уже не знала, что ей делать, может через забор перелезть, может сестра для него это позор, и он ее уже убивает, и какие только глупые мысли уже не посетили ее голову за это время. Васька так увлеклась своими мыслями, что не сразу заметила возле себя растерянную Иру.

– Ну что?– Выдохнула Васька.

Ира молча повисла на Васькиной шее и заплакала.

– Он обрадовался, представляешь, он сразу меня почуял, и…,– Ира захлебывалась и не могла связно продолжать рассказ.

Васька за руку оттащила ее подальше от толпы, нашла скамеечку подальше от всех, и, всунув в руки Иры носовой платок, сказала,– успокойся и все подробно рассказывай.

Оказалось все прошло великолепно, Валерий как Иру увидел, сразу понял кто она такая, а услышав ее историю, так злился, что она сразу к нему не приехала и так долго тянула со встречей.

– Знаешь, мы с ним так похожи, только он симпатичней, он сказал, что жить я буду пока в его доме, он теперь будет отвечать за меня и заботиться. – Я уже Тамаре Георгиевне позвонила и все рассказала, и он говорит, что ты можешь тоже погостить в домике для гостей. – Не думай о нем плохо, он устает от людей, он сказал, что позже и меня переселит тоже отдельно и это надо просто понять и принять, но главное он рад и тебе благодарен, что ты меня выпихнула сюда.

– Я рада за тебя,– приняла решение Васька,– но знакомиться с ним не хочу, не обижайся, но это тоже моя прихоть. – Главное что я тебя пристроила, и передай ему, если он тебя обидит, я ему что ни будь, устрою, и если что не так ты мне сразу звони и я тебя заберу, хорошо.

– Хорошо, – рассмеялась Ира,– Жаль, что не хочешь его видеть, но с другой стороны это твое право, и спасибо тебе Васька, что ты меня сюда притащила, как бы у меня здесь не сложилось, но это будет, я уверенна намного лучше, чем было в Березовке и теперь у меня есть семья. – Ты хоть сегодня переночуешь здесь?

– Нет, пошли за вещами, да проводишь меня до окраины Алексеевки, мне, почему то кажется, так будет правильно.

Почему Васька не захотела знакомиться с Валерием она и сама объяснить не могла, вот пришло к ней такое чувство не надо и все тут, а Ире она пообещала приехать сюда позже и посмотреть, как та будет жить.

Ира проводила Ваську почти до трассы, и когда, уходя Васька оглянулась, то у нее появилось чувство что у Иры теперь все сложиться хорошо. К тому же Тамара Георгиевна будет приезжать к Ире часто, так что переживать теперь Ваське нужно только за себя. Васька пару дней провела в Морше, в село как то так сразу возвращаться не хотелось, да и отпуск вроде как то обязывал отвлечься. Но отдых быстро ей наскучил, все – таки не привыкла она еще болтаться без дела и тут же заскучала по своей работе и пациентам.

Васька, вернувшись, домой, правда денек еще провела в ничегонеделанье, повалялась до обеда, затем обошла сад и двор, повозилась на клумбах, но странно когда у нее совсем не было времени, и она уставшая дергала сорняки или устраивала стирку, ей было интересно. А когда оказалось, что времени полно, то работа ее почему, то не радовала. Хорошо хоть вечером пришла Катя, узнать новости про Иру из первых рук, так сказать. Васька ей все подробно рассказала, что да как было.

Катя даже разозлилась на Ваську,– Ну почему ты отказалась познакомиться с Валерием, мне так интересно как он выглядит, про него слухов столько ходит, а ты там была и даже не знаешь, как он выглядит. – Ну почему ты так поступила то?

Васька задумалась и с трудом попыталась объяснить,– Понимаешь, я боялась, что он меня разочарует, и я буду отговаривать Иру, вернутся домой.

– Как это?

– Про него слишком много нам рассказывали в Алексеевке, только и слышали Валерий то, Валерий се, все на нем завязано, а я, почему то решила, что я его увижу, и он мне совсем не понравиться.

– Скорее уж наоборот,– заохала Катя,– испугалась что понравиться, а учитывая его отношение к женщинам, то да, тогда я тебя понимаю. – Кому охота стоять в очереди на то чтобы он тебя поимел, и всю оставшуюся жизнь вспоминать, как же он был хорош, и как ты ему не нужна совсем.

Васька покраснела как свекла,– Ну ты Катя и придумываешь.

– А что не так, сколько мы слышали про него, что он бабник страшный, Ирка его сестра и к ней он может и будет по – другому, то относится, а все остальные девушки для него просто необходимость, он ведь наверняка и имен их не помнит. – У него и отец такой же был, так что есть чего нам бояться. – Хорошо бы он Иру и обучил и научил жить, а то она совсем задерганная была и могла в любой момент сорваться, да таких бед своим талантом наделать.

– Тамара Георгиевна уже сумку собрала в Алексеевку, я же сразу как вернулась к ней зашла, да она и сама каждый день с Ирой по телефону болтает, а вот она точно как съездит нам все и расскажет подробно. – Тем более у Иры скоро свой дом будет, отдельный, вот Тамара Георгиевна и спешит все посмотреть. – А я хочу завтра уже на работу выйти, ты не против Кать?

– Я то, за,– отозвалась Катя,– а законодательство не очень, но знаю тебя не переубедить, заходи завтра с утра в медпункт, перепишешь заявление на отпуск, ты ведь только неделю отгуляла и в путь, на выселки.

–Лучше туда, чем просто так дома сидеть,– обрадовалась Васька.

И все у Васьки пошло снова как по накатанной колее, а она поняла, что это ей и нравиться, именно этого ей не хватало всегда, чувства оседлости и нужности кому то еще. Слишком долго с мамой Галей они колесили по стране, все время в бегах. А здесь в этом неторопливом селе и его окрестностях ей все было понятно и просто, и интересно, а еще она здесь нужна и не только людям. В начале осени она простилась с лесным Хозяином, он на зиму то, оказывается, спать, как медведь ложиться. Васька сначала удивилась, что он так рано с ней прощается, осень то только началась, еще даже деревья не пожелтели.

Архип Пантелеевич покхекал, покряхтел и сказал,– Эх хорошо быть молодой и здоровой, а не старым пнем как я.

К чему это вы,– сразу насторожилась Васька.

– Да осень нынче будет ранняя холодная дождливая, да сразу, то с заморозками, вот я раньше и спать лягу, не люблю сырость и холод. – А ты уж постарайся до моего пробуждения никуда не влипнуть, ни в какую историю, а то знаю я тебя, вечно тянет тебя куда нельзя. – А весной я буду тебя ждать, только не торопись, раньше, чем береза не зазеленеет, не ходи, я до той поры еще сердитый. – Встаю то я раньше, но пока все везде просмотрю, да порядок наведу. – Да и еще я как проснусь сперва всегда не в духе, и ничего с собой поделать не могу, так что давай прощевай до весны.

Васька немного загрустила, но она ж с ним не навсегда прощается, год назад она про лесного Хозяина и совсем ничего не знала, а тут как к родственнику привязалась.

Архип Пантелеевич отказался намного точнее синоптиков, и через неделю после его ухода как зарядили дожди, каждый день морось с ветром или ливень, без вариантов. Васька даже пожалела, что отпуск нормально не отгуляла, каждый день в дороге и все время мокрая да замерзшая была. В доме топить рано начали, и все равно Ваське казалось, что все ее вещи не успевают просохнуть толком, а она отогреться за ночь. Вроде вот только вышла в теплой сухой одежде, а буквально несколько минут на улице и снова вся одежда волглая, а еще сверху дождем придавит и все, она как мокрая курица, а грязь, налипшая на резиновых сапогах, это что- то из серии страшилок. Как и сколько ее не счищай, она тут же налипает толстым комом и ноги становятся тяжелыми и неповоротливыми. Когда, наконец, немного погодя ударили морозы, Васька вздохнула с облегчением, лучше уж так, хоть ходить легче стало. Тут еще и Тамара Георгиевна вернулась и сразу же прибежала в медпункт к Кате и Ваське, рассказать про Иру. Все – таки одно дело разговаривать с Ирой по телефону, а тут взрослый, разумный человек, все видевший своими глазами и переживающий за нее. Тамара Георгиевна и удивила девчонок своими рассказами, и успокоила.

– Все у нее налаживается,– стала неторопливо рассказывать она, попивая чай, который девчонки тут же приготовили,– пациентов не было и все уселись в процедурном кабинете, что бы спокойно послушать новости об Ире. – Валерий к ней как к родной, он так обрадовался, тоже ведь сирота, а тут живая родственница, да они и по возрасту рядом. – Так- то Валерий к женщинам относиться, – Тамара Георгиевна замялась,– в общем, только для одного дела, но Ирка то сестра и он над ней прям кудахчет. – Дом уже ей построил рядом, хороший просторный, на большую семью. – И мебель они какую то модную по каталогу для этого дома подбирают, дорогую страсть, но он на нее денег не жалеет, а одежек ей понабрал сколько, а украшений, да не простых, сам заказывает.

– А чего он ее к себе не взял в дом,– тут же вылезла Катя,– как родню то выселить или все – таки не так она ему и дорога.

– Я тоже так сначала думала,– заговорила Тамара Георгиевна,– но потом присмотрелась к нему и поняла, почему он так делает. – У него ведь с утра до вечера народу рядом тьма трется, а он и с каждым больным сам возиться и лекарства сам делает, ученики то у него есть, но они подай, принеси. – А только от больных отойдет так на него все хозяйственные дела в Алексеевке обрушиваются, он даже баб в свой дом не водит, на работе их пользует.

– Во как.– Удивились одновременно и Катя и Васька.

– Ага, так и есть, ко мне – то он с уважением всегда, говорит спасибо вам тетя Тома за Ирку, что она не дикая выросла и не злая. – Так вот поэтому он один и живет, говорит, если один хоть на ночь оставаться не буду с ума сойду. – Лечить и правда у Ирки таланта не оказалось, а вот настойки да мази делать у нее замечательно получается. – Валера сказал, что сделает из нее лучшую травницу, и еще учится, отправит на агронома летом, сказал в Мичуринске институт хороший, а Ирке образование надо, она не будет как какая- то бабка прием вести, а он ей поможет хозяйство развести совместное. – Что бы обоим им польза была, он лечит, а она будет лекарства делать. – Да еще Валера меня просил с вами поговорить, что бы вы нигде не рассказывали что Ира его сестра, говорит, враги у него есть, а сестра это как то он назвал, что она его пятка что ли.

– Ахиллесова пята,– поправила Катя автоматически.

– Вот – вот,– оживилась Тамара Георгиевна, не хочет он чтобы про Ирку кто знал, но вас сказал он что в гости ждет, и всегда вам поможет, и чтобы вы за Ирку то не переживали, в обиду он ее никому больше не даст.

У Васьки даже в глазах защипало, она по – хорошему позавидовала Ире, как здорово, что близкий и родной человек рядом, любит и заботиться.

– Не печалься, та так Васька, и у тебя все будет, ты хороший человек, вон сколько ты для чужой девки то сделала и не побоялась разговоров о ней, и тебе еще все это вернется, уж поверь мне старой. – А Валера меня подлечил, сказал, чтобы я к ним переезжала вот и думаю, без Ирки то мне тоже жить неохота, а там вроде как польза от меня будет. – Ирка то учиться пойдет, а я за домом смотреть буду, да ждать ее и уже не одна буду, а то страшно, то в старости одной куковать. – Да совсем я забыла старая, то тебе Василинка привет передать от Софьи, выздоравливает она, хоть и медленно. – Валерий сказал, до весны ее лечить будет, раньше никак не получиться, она уже сама ему там по хозяйству помогает, деньги то все уже раньше на лечение в дорогих клиниках потратила, а обузой быть не хочет. – А она уже подумывает там, насовсем, остаться, говорит, нравится ей в Алексеевке. – Так что и я, наверное, туда же собираться буду, сказала она прощаясь.

Незаметно наступила зима и Васька вздохнула с облегчением, все кошмары ее почти отступили, и она стала больше интересоваться тем, что же происходит вокруг. Характер у Васьки был легкий, не злобливый и оказалось, что она легко сходиться с людьми и ей такая жизнь нравиться. Она в любую погоду ходила по вызовам, ставила уколы и капельницы, объясняла, как правильно принимать лекарства, мерила давление и не злилась на своих пожилых одиноких пациентов, что они отвлекают ее своими рассказами от работы. Слушала их терпеливо, а что делать, и им нужно выговориться. Понимала что одиночество в старости это страшно. Даже стала знакомиться с молодыми парнями и пару раз сходила на свидания, но пока никто из знакомых парней ей не западал на сердце. Вроде и парней них молодых да симпатичных в селе было много, а вот сердце ни разу не екнула, когда она знакомилась с очередным кандидатом в женихи. И ладно бы если бы за ней какие – то деревенские пьяницы да дебоширы ухаживали, нет, среди Васькиных поклонников и учителя были и водители, строители и агроном, может это и смешно для городских избалованных девушек, но жизнь в селе диктует свои законы. Менеджеров и руководителей банков, а также олигархов здесь нет. Фермеры, которые смогли встать на ноги, конечно по сельским меркам богачи, но работают они больше своих наемных работников. Учителей мужчин, кстати, было в школе половина, и директор школы тоже сам, будучи мужского пола – этим фактом гордился. Уж слишком школа за последние годы стала женским клубом, а ученикам считал он,– нужна крепкая рука и мужское воспитание. Но Васька уже сама стала переживать, ну что с ней не так, почему ей никто не интересен, только увидела парня и тут же она находила в нем кучу недостатков. И вот вроде познакомиться и тут же обращает внимание, что ей не нравится, как он смеется или ходит, а то и просто неприятен ей. Васька уже и сама понимала, что надо менять свою жизнь, и девственность в ее возрасте это уже где то даже и смешно, но вот так просто бросаться, кому то на шею тоже не могла. Потребности тела, это одно, но надо чтобы и что- то душе досталось. Васька ругала себя за свою разборчивость, а вот переступить через себя не могла, не понимала, как это просто лечь в постель с незнакомцем.

– Так и прокукую до старости, и вон как Софья возьму ребенка на воспитание,– ругала она себя частенько.

Катя тоже переживала за Ваську, она сама – то еще не собиралась замуж, но серьезно встречалась с мужчиной, работающим в Березовке прорабом. Свадьбу они запланировали даже, вроде как на лето, без точных сроков.

Катя обычно на все вопросы закатывала глаза и говорила,– деньги собираем. – Ты не представляешь, сколько у нас оказалось родни с обеих сторон, и попробуй забыть, кого то пригласить, а мы с Игорем, так звали жениха,– сами решили собрать на свадьбу и не брать деньги с родителей, хоть они и предлагали помощь не раз. – Да и Игорь дом свой строит, что бы по углам не мыкаться, у меня то жилье выделенное управой, пока я здесь работаю, выкупить то его можно, но дом старый и совсем мал. – Игорь вообще в общежитии живет пока. – Вот пока мы и точно не можем со сроками определиться. – У Игоря есть накопления, вот он и на них стройку начал, а от моих сбережений отказывается, говорит, свою смешную зарплату на себя трать. – Хотя я уже хорошо накопила, сама знаешь, мы то продукты почти не покупаем, а по магазинам тоже не бегаем. – Свадьбу будем в своем доме играть, вернее сначала – то в кафе, конечно, но потом Игорь хочет сразу, что бы в свой дом заехать. – Летом он уже стройку то завершит, а пока Васька мы готовимся, тебя надо тоже с кем ни будь познакомить, может сразу и две свадьбы получиться. – На тебя- то парни вон как смотрят, а ты всех отшиваешь, почему.

– Да не отшиваю я,– обиделась Васька,– Вроде пока знакомишься, парень нравиться, а начинаешь присматриваться, то фу, какой то он никакой. – А со Степаном прошлый раз еще даже толком и не говорила он меня сразу лапать начал, ну я его и отшила тут же. – А Олег, весь из себя, сразу начал меня жизни учить, что не так я живу.

– Это какой Олег? – Заинтересовалась Катя.

– Да учитель физики в школе, он никак себе достойную его девушку найти не может, все его, их образование и манеры не устраивают. – Мне то, что он ляпнул,– возмутилась Васька,– ты говорит сразу видно, что городская, умеешь одеваться и следить за собой, вот только имя у тебя как у кота.

– Ты серьезно!– удивилась Катя,– вот ведь гад какой, образованную девушку, красивую, умную ему подавай, да что бы еще и звали, как ни будь поблагородней. – Как кстати не сказал, а то мне интересно то так стало, какое имя то ему нравиться.

–Нет, я сразу его к черту отправила,– рассмеялась Васька, – если я парню понравлюсь, то думаю, что ему все равно будет, как меня зовут.

–Это то, да, только где ж его взять, принца на белом коне в сельской хотя бы комплектации.

– Про что это ты,– сразу отозвалась Васька,– какая комплектация.

– А к городскому принцу прилагается шикарная квартира и машина, бабла немерено, особнячок за границей, а сельский принц в комплектации,– Катя на минуту задумалась,– ну почти также, только машина – вездеход, вместо квартиры усадьба с работниками, счет в банке обязательно.

Васька, услышав, расхохоталась, – Да Катюшь с тобой я точно кого ни будь, то найду в сельской комплектации.

– Да, печалька,– задумалась Катя, – нам нужен жених для тебя хороший и обеспеченный,– найдем. – А давай ка мы с тобой в Тамбов в ресторан съездим, посидим, а. – Игорь давно уже зовет, а с тобой веселее будет, да и по городу погуляем. – Вот и будет повод деньги потратить. – Ходим то мы с тобой во всем удобном, а о красоте забыли совсем, одна работа все время.

Васька задумчиво пожала плечами, отказываться, причин нет.– А давай, решилась она. – Хотя скажи мне, куда мне в модном платье ходить, в лесу зайцам показывать, а туфли их ведь даже красивые и на каблуках и по селу не оденешь, дороги если и есть то гравийные.

Девчонки дружно рассмеялись, представив себя нарядных модных и на шпильках, на проселочной дороге. Васька и правда выделялась среди селянок, мама Галя приучила ее всегда хорошо и просто одеваться, следить за собой. Ведь внешний вид зависит во многом и от воспитания. Молодые люди ее всегда выделяли в любой толпе, и за это местные девушки Ваську недолюбливали. Как то Васька, решилась пойти на какой – то местный праздник, и вокруг нее сразу же образовалось кольцо из парней, которые наперебой стали ухаживать за ней не обращая внимания на первых модниц. Васька растерялась, не понимая, чем вызван такой интерес к ней, а то, что она выглядит лучше, хоть и одета неярко, ей даже в голову не пришло. К тому же ее недоступность была частой темой среди мужского населения, покорить ее и завоевать стало уже у многих навязчивой идеей.

На ближайший выходной девушки все – таки запланировали поездку в Тамбов, хотя бы по магазинам побегать отвлечься, ведь вдвоем куда веселее рассматривать и выбирать одежду. Подбадривая себя, что надо как то отвлекаться от работы и если им все понравится, то возможно они будут постоянно ездить отдыхать в город, даже запланировали походы в музеи или на концерт какой сходить. А в душе понимая, что все их планы по большей части пшик, но так хочется иногда чего – то нового или хотя бы помечтать об этом. Васька за последний год собрала дома уже небольшую библиотеку, заказывала по почте, ездить в Тамбов в магазин за книгами то некогда. Да в библиотеку часто забегала, брала книги, тем более она оказалась в селе очень даже хорошей. Но книги и были всем ее развлечением, тем более она брала огромные альбомы о художниках с репродукциями и они с Домовым Златом можно сказать побывали так во многих музеях мира. Телевизор Васька смотреть не могла, там только то и было или новости одна страшней другой или же бесконечные тупые сериалы.

Все у них получилось даже лучше, чем они планировали. Рано утром Игорь на своей старенькой, но бойкой еще иномарке подъехал к дому Васьки, – Катя ужесидела в машине. Васька собралась быстро и просто, особых нарядов у нее не было, но симпатичные джинсы и свитер нашлись, ботинки тоже вроде так нормальные, куртка обычная, но ведь главное то украшение, это она Васька. Так утешая себя, Васька оделась быстро и села в машину на заднее сиденье. Катя сидела рядом с Игорем и тоже не сильно отличалась по одежке. За модой следить девчонкам на их зарплату было невозможно, но и особо они не выделялись из толпы и в Тамбове. Игорь был в восторге, от того, что сопровождает двух симпатичных девушек, и не брюзжал как обычно, а безропотно повез их по магазинам. А как без этого. Девушки, сразу договорились, что часть денег потратят на обновки, а уж потом куда, ни будь, сходят обязательно. Уж очень им хотелось посмотреть на ровесниц, кто во что одет, сравнить, да и себе купить, что то интересное и конечно модное. Так и получилось, только девчонки не рассчитали своих сил, все – таки вокруг так все не привычно шумно, людно. И оббежав несколько торговых центров, и много – много бутиков модных и дорогих они нагрузились пакетами, устали и уже не хотели никакие достопримечательности смотреть или по городу бродить. Решили уже не в ресторан идти, а посидеть в небольшом уютном кафе, перекусить перед дорогой, да домой, все – таки завтра снова им на работу. Кафе и правда оказалось симпатичным и демократичным по ценам, и посетители одеты так же просто, как и они. Катя с Васькой девушки очень симпатичные, но не избалованные, и особо деньги тратить не хотели на помпезное заведение. Они даже посмеялись над своей жадностью, но в ресторан не пошли. Игорь пытался уговорить и заплатить за их капризы, но девчонок уже переубедить было не возможно. Но и в кафе они посидели хорошо, главное то компания, а им всем вместе было комфортно, хотя ведь все вместе они виделись до этого редко. К тому же все проголодались и сначала они сидели молча, уделяя внимание только принесенной еде. Но съев горячее и насытившись, приступили к десерту постепенно, уже завязав непринужденный разговор.

– Хорошо хоть так выбрались, по магазинам тоже нужно иногда бегать, мы постоянно в работе, а вот в следующий раз, если конечно получиться, точно, куда, ни будь, сходим, – решительно подвела итог дня Катя.

Васька улыбалась,– А мне и так хорошо, до этого и так никуда не выбиралась, а тут и город хоть немного увидела и людей, а то в селе одни и те же лица, обновок набрала и вот в кафе посидеть давно хотела.

Игорь тоже внес свою лепту в разговор,– А мне то, как сегодня завидуют все тамбовские парни, я один, а симпатичных девушек две,– и как бы извиняясь за свои слова, поцеловал Катю.

Так посмеиваясь друг над другом, они наслаждались теплом и покоем после суматошного дня, и немного разглядывали соседей вокруг.

Вдруг Васька почувствовала настойчивый взгляд, оглянулась и увидела симпатичного парня сидящего дальше,– оказалось, что их компанию он тоже разглядывал и пристально. Он с явным интересом рассматривал Ваську, и не мог решить, девушка здесь просто с компанией или же она с парнем. Катя тоже заметила взгляд парня на Ваську и что бы разрешить его сомнения обняла Игоря, и стала, что то шептать ему на ухо, подчеркивая, что парень в этой компании только ее.

Парень не стал мешкать и поступил просто, подойдя к друзьям, представился,– Я Никита и мне очень понравилась вот эта девушка, и если она не против, то я хочу с ней познакомиться.

Васька покраснела, и опустила глаза, парень ей понравился, но так неожиданно ей знакомится, не приходилось.

Катя, посмотрев на подругу, рассмеялась и решительно сказала. – Девушка свободна и зовут ее Василинка, но сама она на первый шаг не решиться, а ты не слишком ли прыткий.

–Имя, какое необычное,– восхитился Никита, и как будто покатал его на языке, пробуя на вкус,– Василина, Васька, Василиса, сказочное имя и так тебе идет. Никита тоже рассмеялся за Катей заразительно и легко,– Я так обычно к девушкам не пристаю, но и упустить такую красивую девушку и с таким необычным именем не хочу, а вдруг она моя судьба.

– К сожалению, мне нужно срочно бежать, работаю и только что меня вызвали, но просто так не уйду. – А если Василина даст мне свой номер телефона, то может, мы с ней созвонимся и встретимся, как, ни будь. – Обещаю вести себя хорошо, я очень, положительный и надежный мужчина, если что, и я с самыми серьезными намереньями.

Васька совсем растерялась от такого напора незнакомого парня, а Катя уже войдя в роль свахи, тут же продиктовала номер подруги. Парень обрадованно забил номер в память своего телефона, попрощался и убежал.

Васька немного растерянно пробормотала,– Ну что ты Катя, разве так можно.

– А как еще, возмутилась бойкая подруга Катя,– что ты теряешь? – Позвонит хорошо, вижу же, что он тебе понравился, а не позвонит, так значит судьба такая, и переживать нечего.

Ответить Ваське было нечем, и правда чего она так волнуется. Тем более Никита ей не просто понравился, она потерялась, взглянув ему в глаза, и сейчас была просто ошарашена новыми чувствами. Тем более она даже не ожидала, что так смутиться, увидев незнакомого парня, и кляла себя за то, что сидела как свекла вареная и даже слова сказать ему сама не смогла. А Никита хорош, высокий темноволосый, глаза яркие,– он чем – то напомнил ей по внешности отца.

Но Никита так ей и не позвонил, дни шли один за другим, и Васька решила, что видно она ему не понравилась и он про нее забыл. Она ведь тогда в кафе даже двух слов сказать не могла, а парень видный и бойкий, видно решил, зачем ему такая дурочка, которая только молчит да краснеет. И уже ранней весной, когда Васька потеряла всякую надежду на встречу с Никитой, у ее дома остановилась машина, и раздался звонок в калитку. Васька только вернулась с работы, и, приняв душ, в стареньких брючках и обычной футболке сидела на кухне чаевничала, да поглядывала в окно, размышляя какие цветы посадить ей этой весной. Увидев лицо Никиты в окно, узнала его сразу, но не стала суетиться и прихорашиваться, а просто вышла к нему на встречу. Никита, такой же симпатичный и желанный, стоял у калитки, виновато потупив взгляд и с огромным букетом нежных розовых роз в руках.

– Ты прости, что я так, к тебе нежданно и без звонка. – Работа у меня такая разъездами, и меня не было долго, и не знал когда вернусь, а просто звонить и болтать ни о чем я не хотел. – Дай мне еще шанс, давай завтра, куда, ни будь, я тебя свожу, и мы познакомимся лучше, обещаю вести себя пристойно.

Васька растеряно тряхнула головой,– А как ты мой адрес узнал, не объяснишь.

– А это – то просто, я работаю, ну как бы частным детективом, и есть возможность узнать по номеру о человеке и адрес тоже. – Я знаю, что много времени прошло с той встречи, поэтому то и решил, на удачу, к тебе рвануть, вдруг ты уже не одна, ну и конечно еще раз на тебя лично посмотреть, может ты изменилась.

– И как я тебе, сильно изменилась, – разозлилась Васька.

Никита же сразу же заулыбался, и Васькина злость тут же прошла.

– Ты в домашней одежде такая милая. – Ты мне очень нравишься, и не сердись на меня, я такой вот и есть, работа на первом месте. – А ты ведь тоже такая, знаю, интересовался твоей работой, поэтому то и рад, что поймал тебя дома сегодня и он протянул букет.

Васька с опаской приняла букет, и тихо спросила.

– А есть то, что ты про меня не знаешь? – Ты, для меня такой же таинственный незнакомец, а я для тебя погляжу, как открытая книга, все то ты узнал про меня, все проверил.

– Нет, не открытая книга, но я хотел убедиться, что ты просто нормальная девушка, а не пойми кто, прости еще раз, давай в выходные сходим, куда, ни будь и я спокойно оправдаюсь и все тебе про себя расскажу.

Васька, почему то не могла злиться на Никиту, хоть и было ей обидно немного, она так долго его ждала, а он приехал только, когда ему было удобно, но решила согласиться на свидание. Так и закрутился у них не совсем понятный, но яркий и чувственный роман. Никита очень коротко рассказал о себе, что сирота, работает в агентстве типа детективного, занимается розыском потеряшек, – оказывается много обычных совсем людей часто уходят из дома и пропадают. Полиции их времени искать нет, вот родственники пропавших и платят ему деньги за розыск. В агентстве работает всего два человека, – поэтому то у них нет офиса и приходиться часто ездить в командировки. Но когда Васька стала спрашивать о работе, Никита сразу же сказал что ему нельзя ни о чем рассказывать и у него скучная работа. Васька чувствовала, что он ей врет, но решила, что его работа действительно связана с законом и порядком и он ей пока не доверяет. На первое свидание он привез ее в Тамбов, и, оставив машину, предложил прогуляться по набережной, город он знал хорошо и провел ее как на экскурсии, рассказывая о необычных домах и храмах расположенных рядом. Затем отвел ее в неприметное кафе, с террасы которого открывался потрясающий вид на реку. Заказ сделал сам, предложив ей положиться на его вкус.

– Еда здесь так себе, – немного виновато сказал он,– но пирожные и кофе потрясающие.

Ваське да пирожные понравились, маленькие воздушные разные, она слопала все, что принесли.

На его удивленный взгляд не смущаясь, ответила,– Даже не переживай, я не поправлюсь, завтра мне шагать в Волчий лог, а это очень далеко и пешком.

Никита расхохотался, – С тобой мне точно скучно не будет, а слушай, объясни мне, почему ты первый раз, когда меня увидела, слово сказать не могла и только краснела.

Васька снова покраснела,– Не знаю, растерялась просто, сама себе удивляюсь, что ты так на меня подействовал нестандартно.

Никита, же внимательно посмотрев на девушку, тихо сказал,– А может я просто тебе понравился.

–Может, – согласилась Васька.

– А почему ты до сих пор одна и ни с кем не встречаешься?

Васька удивленно на него взглянула, – Что именно тебя беспокоит?

– Ага, сердишься,– снова засмеялся Никита,– я просто не понимаю, ты такая красивая, необычная, а рядом с тобой никого нет, это странно.

Ваське был неприятен этот разговор,– С тобой же я согласилась на свидание, ты мне понравился вот и все. – Я встречалась, но сразу понимала, что у нас не получиться ничего.

– А у нас может получиться?– Резко как то в лоб вдруг спросил Никита.

Васька снова растерялась, и чуть не заплакала, встретила того кто ей действительно интересен, а он ей такие странные вопросы задает.

Васька было поднялась, и хотела уйти, но Никита схватил ее за руки,– Прости, я сам не знаю что несу, просто у меня вечно с девушками не складывается. – И я иногда сам понимаю, что перегибаю палку, просто хорошо зарабатываю, но бизнесменом точно никогда не буду, а девушки последнее время только моим кошельком и интересуются, и вот весь свой негатив я на тебя и кинул. – Почему то мне показалось, что ты, какого ни будь олигарха, ждешь, а я обычный, и живу, коплю пока на будущее, а многим это кажется скучным.

– Не знаю,– пожала плечами Васька,– я так тоже живу, и тоже коплю, просто мне еще никто не попался, так что бы мне было с ним хорошо больше одной встречи.

Вечер хоть и не был испорчен, но Васька сильно переживала, Никита ей нравился, но он так странно себя вел.

– Отвези меня домой, я устала, – попросила она его.

Никита без ерничества исполнил ее просьбу, Васька переживала, что он ее больше не захочет видеть, раз у них все не клеиться. Никита тоже о чем – то думал и переживал, а когда привез ее домой, и, открыв дверцу машины перед ней, дождался, когда она выйдет, то неожиданно крепко ее поцеловал. Васька сначала резко дернулась, но тут же и обмякла в руках Никиты. От его поцелуя у нее закружилась от восторга голова, как ей было хорошо, она даже себе такого представить никогда не могла. А его руки такие нежные и сильные, ей так сладко было в его объятьях, она чувствовала, как бьется его сердце в груди рядом с ее сердечком в такт. Она вся растеклась в секунду в его руках и так плотно прижалась к нему, что казалось такое невозможно просто. Они целовались долго, прикасаясь, друг к другу так нежно и грубо одновременно, сколько это продолжалось неизвестно.

Но Никита вздохнул и вдруг отпустил Ваську, сказав – Прости,– и уехал, не оглядываясь, оставив ее одну и без объяснений.

Васька в таком отчаянии вошла в дом, не понимая, что же творится с Никитой, почему он так себя ведет, почему он так к ней относится, ведь она чувствовала, как он тянется к ней, и в то же время боится. Несколько дней она ходила, понурив голову, ей жить не хотелось, она сама от себя не ожидала таких бурных проявлений и чувств. Никита одним поцелуем разрушил ее спокойствие и рассудительность и заставил страдать, не объясняя причин. И когда Васька уже точно потеряла надежду на встречу, и какие – то объяснения, Никита снова возник у ее дома. Васька сначала даже выходить не хотела к нему, но посидев минуту, не выдержала и тут же снова попала к нему в объятия.

Никита сгреб ее в охапку, и, не смотря на ее попытки вырваться, прижал сильней к себе и стал шептать,– Васька я не могу без тебя, ты как околдовала меня, думал, перетерплю и не смог. – Я не могу тебе пока ничего не объяснить, ни рассказать, только могу обещать, если ты примешь меня, такого как я сейчас есть, без расспросов, то может у нас все получиться. – Понимаю, как это звучит со стороны, ты ведь меня не знаешь совсем, и я тебе сейчас хоть пытай, тоже ничего не могу рассказать. – Да ты можешь меня послать куда подальше и будешь права, я ведь поступаю с тобой не честно, но и не могу иначе и только тебе решать, что же у нас получится или я сейчас уеду и больше не вернусь.

– Нет, только не это,– сразу же сдалась Васька,– я тоже не могу без тебя, я знаю, что любая другая сильней меня, тебя бы уже отшила, но я столько уже об этом думаю и хоть не знаю тебя, но и без тебя не могу.

Вот таким сумбурным и непонятным вышло их первое объяснение, но Васька была на все согласна, лишь бы Никита не исчезал из ее жизни. Никита стал появляться в доме Васьки часто и без предупреждения, даже любовниками они стали уже буквально на следующую встречу. Никита приехал снова с большим букетом уставший и помятый и с пакетом грязного белья, наскоро пробормотав, что он только вернулся издалека. Васька ввела его в дом и отправила в душ, загрузив всю одежду в стиральную машинку, а ему кинула свой халатик. Никита помылся, поел, и, осмотрев дом, удивился, что у нее так все просто, хотя и мило.

Васька пожала плечами, – а мне много и не надо, того что есть хватает.

Никита помялся, а затем, ухватив Ваську без ухаживания или уговаривания, потащил в спальню, она хоть и растерялась, но не протестовала. Никита конечно, грубый и резкий, а ей без него было так плохо. Первые любовные впечатления Васьки были смазанными, она ждала, что ей будет больно, и была зажата, а Никита видимо считал, что она его боится и не хочет и был с ней нарочито груб. Бросил ее на кровать, рывком содрал трусики, и пока Васька хлопала от неожиданности и напора Никиты глазами, он больно раздвинул ей бедра и с силой вошел в нее, без всяких любовных прелюдий и подготовки. Васька от неожиданности и растерянности только вскрикивала, пытаясь расслабиться, что бы Никите было удобней, а он упрямо сжав ее за плечи, делал все по – своему не обращая на нее никакого внимания.

А когда понял, что он у нее первый растерялся,– Почему ты мне ничего не сказала, я ведь тогда бы так не торопился, и сделал бы все мягче.

Васька уже уставшая от его требований и грубого насилия, просто разревелась,– я тебе сколько раз говорила, что у меня никого не было, а ты все мимо ушей пропускаешь.

– Прости, я подумал, что у тебя серьезных отношений не было, и ревновал до чертиков и поэтому – то так на тебя кинулся, мне просто крышу снесло, -пытался он оправдаться.

Никита обнял Ваську и стал целовать так ласково и нежно, что она тут же успокоилась и стала потихоньку отзываться на его ласки, хотя в глубине души злилась на себя, что не может его просто оттолкнуть и позволяет ему так с ней грубо обращаться.

– Вот я медведь, – переживал он, – я себе столько надумал за это время, думал, что ты цену набиваешь, или еще что. – Даже не думал, что, такие как ты девушки еще встречаются,– и умницы и красавицы, а ты еще и готовить умеешь.

Вторая попытка интимной близости пошла уже просто замечательно, Никита был ласков и заботлив, а Васька просто счастлива и сразу забыла, как злилась на себя и на него. Несмотря на его характер и поступки, очень часто грубые по отношению к ней, ей было хорошо с ним и спокойно, и она даже представить себе не могла, кого – то вместо Никиты, приняла его всего со всеми его недостатками и скрытностью и наглостью.

Теперь Никита бывал в ее доме на правах хозяина, но также приезжал без предупреждений, когда было у него свободное время, ничего ей не рассказывал о себе и ничего ей не обещал, а Васька терпеливо ждала, когда же их отношения изменяться, как он и обещал в лучшую сторону. Домой Ваську к себе он тоже не звал, отговариваясь тем, что жилье у него очень скромное, съемное, а деньги он копит на свою квартиру. Так что когда купит шикарную квартиру, то Васька будет первой кого он туда пригласит, и когда, ни будь так и будет обязательно. Настроение его часто менялось, он был то ласков и нежен, то груб с ней, как будто добиваясь чего от нее. Бывая в ее доме, он каждый раз осматривал все комнаты, словно надеясь поймать Ваську с любовником, и часто расспрашивал Ваську о семье, с интересом поглядывая на единственное фото в гостиной. Васька не стала описывать ему свою странную жизнь, ограничив свой рассказ тем, что она сирота и выросла в приемной семье, а после смерти приемной матери как осела в Березовке, так и больше пока никуда и не собирается, а про родную семью ничего не помнит. Она объяснила ему, что родителей ее убили, кто и за что она не знает. А у нее стойкая амнезия, потому, что она ударилась головой, при аварии. Ей были неприятны эти расспросы и Никита постепенно успокоился. Странно было Ваське, что она так влюбилась в Никиту, и его скрытность и нежелание говорить о себе лишали ее уверенности в его чувствах к ней. Видно было, что и зарабатывал он хорошо, у Никиты дорогая машина, одежда тоже, а случайные встречи и какие то подозрительные расспросы тяготили ее.

– Никита, если я тебе не нравлюсь, то зачем ты приезжаешь ко мне, видимся мы редко, и со мной ты часто холоден, отстранен и я просто не знаю что мне от тебя ждать и как реагировать. – Ты просил потерпеть и поверить тебе, а сам ведешь себя странно, я ведь все делаю только для тебя и живу тобой, не лезу в твои дела, но не могу понять, чего ты от меня добиваешься.

Васька была уверенна, что сейчас Никита как обычно переведет разговор на что – то другое или скажет, – да ты мне уже надоела. Но Никита обнял ее, грустно посмотрел и тихо произнес.

– Мне тяжело и я просто не знаю, что мне делать, я влюбился в тебя, но у меня много проблем, и да я срываюсь на тебя и пока не могу все решить, потерпи еще немного, прошу, ведь я понимаю, что кроме тебя мне никто уже не нужен.

А затем стал целовать Ваську так, что у нее голова кругом пошла, и она кинулась в омут чувств, забыв обо всем на свете.

А уже ночью в постели, он вдруг спросил, – А тебе приходилось по работе сталкиваться с чем – то таким сказочным или просто мистическим.

Васька обычно все ему рассказывала, а тут, почему то не стала или ей показалось неловким делиться своими воспоминаниями с Никитой. Он и так дерганный, а она ему, что будет рассказывать о лесном Хозяине или привидениях, о колокольном звоне и странном шествии мертвых. Так Васька даже для себя предпочитала думать, что ей все это просто казалось, а уж обсуждать с кем то, нет.

Поэтому она усмехнулась и с насмешкой произнесла,– Мои старенькие пациентки много чего рассказывают, так они все и темные, ничего не видели и другой жизни не знают, я их, конечно, выслушиваю, но повторять не буду. – А уж в нашем лесу порой, что только не кажется, а подойдешь, и нет ничего, оптический обман такое явление называется.

– Ну да, ну да, а жаль, здесь лес еще говорят, сохранил нехоженые человеком места, вот и спрашиваю, тем более, здесь и люди многие странные,– продолжал настаивать Никита. – Я вот сам слышал, что в Волчьей пяди оборотни живут, и говорил мне это очень серьезный человек, что сам видел, как люди в волков перекидываются.

– Вот пойду к ним скоро и попрошу, что бы и при мне перекинулись, – рассердилась Васька,– таким глупостям веришь. – Нормальные там люди живут, я туда регулярно хожу и никогда ничего такого не видела, а что название такое, то ясно. – Там в старину действительно говорят волков много жило, а сейчас в лесу и одного не найдешь, всех охотники выбили.

– Не заводись,– Никита нежно прижался к Ваське и стал целовать ее живот,– Я же городской, а столько легенд ходит про тамбовские леса вот я и спросил. – А ты что у них делаешь, раз часто ходишь, прием ведешь?

– Нет, прием Катя ведет, а я только карточки заполняю да за беременными женщинами смотрю и малышей взвешиваю и прививки ставлю.

А они часто болеют?

– Нет, очень редко, а почему тебя интересует именно это?

– Ага, снова злиться будешь, просто ведь оборотни не болеют, если судить по легендам.

– Болеют они редко, но ведь они в лесу живут, на чистой пище, на молоке от своих коров, и овощах без нитратов, орехи, лещину собирают,– ягоды. – С чего им болеть то, а за детьми они очень хорошо смотрят, всегда малыши чистые, сытые, и не как в городе бледные от недостатка кислорода и движения. – А мне они, какие вкусности иногда подкидывают, вот варенье что ты вечером ел, это их производства из дикой ягоды.

– А почему они тебе помогают? – Я ведь ревную, поэтому и спрашиваю.

– Глупости, – снова разозлилась Васька,– мне все жители, к которым я хожу из села и деревушек, всегда продуктами отдариваются, так принято. – Я брать сначала не хотела, а Катя врач, сказала сразу, не будешь брать, будут люди обижаться. – В городе деньгами отдариваются, а у нас продуктами, все просто. – Что – то еще хочешь спросить или все вопросы закончились.

– Васька, не будь такой стервозной, – теперь разозлился Никита, – я просто интересуюсь, как ты здесь живешь, а еще я хотел спросить тебя про твою приемную мать, можно или снова злиться будешь?

– Хорошо, что ты хочешь узнать, просто пойми, она год назад умерла, а я совсем одна осталась и мне больно вспоминать про нее.

– Ты так ее любила?

– Не знаю, мы дружно и очень спокойно жили, она меня не обижала, я о ней беспокоилась и мне тоскливо одной.

–Не думай что я такой жестокий или еще что, я то в детском доме рос, и там – то точно полный треш пережил, а как оно в приемной семье мне просто интересно. – А она тебя чему ни будь, учила?

– В смысле,– растерялась Васька,– ну там все по хозяйству, готовить стирать, убирать, шить немного, что бы я деньги разумно тратила, следила, вроде и все.

Никита замолчал, и стал нехотя целовать Ваську, что то ему не понравилось в ее ответах, она это поняла. И раз он ничего ей не говорит, то и она будет молчать. Это был ее маленький бунт за телефонные звонки.

Васька иногда звонила Никите, но трубку он брал редко, а перезванивал сразу только пару раз, а мог и через день или два, даже не переживая, а вдруг у нее что то случилось.

– Я не мог с тобой говорить, был занят, и если что не срочно – то старайся мне не звонить, отвлекаешь,– отвечал он обычно торопливо, а потом приезжал с цветами целовал, и Васька снова ему все прощала.

Теперь вся ее жизнь крутилась только около Никиты. Домовой почти не выходил к ней, стал от нее прятаться, Никита ему тоже явно не нравился, а перечить Хозяйке дома он не решался. Васька переживала теперь за все сразу, похудела и с каждым днем становилась похожей на тень от самой себя.

Катя страшно переживала за нее и постоянно ругалась, на Ваську, что та себя в гроб загоняет и уже так похудела, что ее скоро за шваброй не найдешь

– Ну, какая ж я дура, что дала ему тогда твой номер телефона, он ведь просто пользуется тобой ничего не обещая. – В любой день наиграется тобой и бросит, и ты ведь даже не знаешь, кто он и где живет.

Васька только замыкалась в себе и на все упреки отвечала.

– Да и пусть хоть так, я не могу без него, мне так хорошо когда он рядом, ты не представляешь, и ничего я не могу с собой поделать.

Катя уже злилась и даже в сердцах как то сказала, – Может он тебя околдовал. – У меня тут бабка есть знакомая, ее ведьмой все за глаза называют, давай я тебя к ней свожу, может хоть она тебе мозги вправит.

Васька аж поперхнулась, услышав такое от Кати.

– Да ну тебя, вместе с бабкой, ты как что придумаешь, никуда и не к кому я не пойду, а ты больше мне не предлагай такое. – С работой я справляюсь, а моя личная жизнь, это мое дело.

Катя еще пыталась разбить Васькино отчуждение, но так ничем этот разговор и закончился. Васька постоянно ждала Никиту, радуясь каждой редкой встрече, и так же месила ногами километры, оставаясь для своих пяти деревенек и редких усадьб любимой медицинской сестричкой. Хотя и сама уже чувствовала, что ее роман с Никитой ни к чему хорошему не приведет, если он не хочет ей ничего объяснять, а сам ее в чем – то подозревает, значит все у них не хорошо. Ведь мог бы ей рассказать или прямо спросить, а нет, только какие то подозрения и как он каждый раз осматривает дом, неужели серьезно верит, что она еще с кем то встречается или же ищет что – то нужное ему. Снова начал непонятные расспросы, вот вчера стал спрашивать, зачем она ездила в Алексеевку, и понравился ли ей Валерий. Если бы он спросил ее как то по – другому, по мягче что ли или тактичней, но нет же, сказал ей что к такому похабнику как Валера только очень озабоченные дамочки ездят.

Васька уже хоть и привыкла к грубостям Никиты, а все равно чуть не заплакала и соврала, сама этого не ожидая,– Я туда больную раком отвезла Софью, наша Катя часто безнадежных больных отправляет в Алексеевку. – Софья совсем слабой была, и я ее отвезла, записала на прием, а как ее Валерий взял на лечение, так в тот же день и вернулась.

– А Софья, что,– уже мягче спросил Никита.

– Она еще там, вроде жива, надо у Кати спросить, она ей звонит иногда.

Почему Васька промолчала про Иру и сама не знает, может, что тайна эта не ее, вернее то конечно не тайна, но ведь Иринина тетка просила никому про нее не говорить или то, что сестра не говорить. Васька так устала от расспросов Никиты, что сама запуталась и замолчала.

– Лучше бы хоть раз спросил, как я устала или нет, или как себя чувствую, то ему про оборотов расскажи, то про приемную мать, а теперь еще и Валеру до кучи добавил,– со злостью подумала Васька.

Васька теперь часто была уставшей и сердитой, и даже не радовалась лету и солнцу, Никита как будто душу из нее вынул. Лесной Хозяин тоже заметил перемены в Ваське и тоже стал настойчиво интересоваться, кто же ее обижает.

Васька, не выдержав однажды, призналась ему,– Не знаю я, что делать Архип Пантелеевич, влюбилась без памяти и понимаю что ему, что то от меня нужно, а что не знаю. – Иногда он на меня так смотрит и прикасается, что мне летать охота от счастья, а иногда и петлю на шею накинуть.

–Это ты брось дочка, такие то разговоры вести. – Приворота на тебе нет, я бы увидел, а что он только о себе думает, я это и сам понял, тебе бы с ним развязаться надо как то. – Боюсь я за тебя, недоведет тебя до добра эта твоя непонятная любовь и брось слезы лить, просто подумай хорошенько головой, что ты про него кроме имени то знаешь?

– Ничего, то, что он мне про работу лжет это ясно, где живет, не знаю, в общем, совсем я про него ничего не знаю.

Лесной Хозяин нахмурился,– пообещай мне просто подумать, что то надо в ваших отношениях менять,– любовь должна греть и радовать, а не убивать.

А тут Никита видимо понял, что он уже ее просто измучил, как то успокоился и даже предупредил, – Неделю меня не будет точно, и не теряй, звонить все равно не буду.

Васька странно себя чувствовала, со всей нервотрепкой связанной с Никитой, она совсем разболелась и от недосыпания ее тошнило. Никита часто приезжал среди рабочей недели, и естественно с ним всегда у Васьки была бессонная ночь. Только утром она уходила на работу, а Никита оставался отоспаться и отдохнуть и был бодреньким к тому времени, когда она возвращалась с работы, и все по кругу, и она даже обрадовалась в душе, что его какое – то время не будет дома. Она тут же, как только Никита отъехал от дома, позвонила Кате и попросила дня три четыре отдохнуть.

– Я что – то заболела, такая слабость и спать хочу, сил нет, Катюшь сможешь меня отпустить хоть на сколько.

– Конечно, – за переживала Катя,– давай ка я к тебе зайду и посмотрю на тебя, вечерком, ты и правда, последние дни такая бледная, как зимой.

– Я рада тебя видеть, но не сегодня, хочу просто отлежаться, давай лучше завтра увидимся.

–Хорошо, зайду завтра, отдыхай,– голос Кати был недовольным, чувствовалось, что она за Ваську переживает, и не понимает, почему та не хочет ее видеть.

А Васька просто боялась что Катя, увидев ее, начнет ругаться, она вот только увидев себя в зеркале испугалась, не узнав себя.

– Кожа да кости остались, а какие круги под глазами,– переживала, Васька перед зеркалом,– еще не хватало Катю напугать. – Вот высплюсь, отдохну, поем и можно будет людям показываться,– решила она и тут же нарвалась на печальный взгляд Домового.

– Ты бы отдохнула Хозяйка, а потом нам поговорить надо будет, – ласково, как неразумному ребенку сказал он Ваське.

Васька и не стала спорить, упала в кровать и как провалилась в темноту. Проснулась уже вечером и хоть еще ее покачивало от усталости, но ей было гораздо лучше.

Тут и соседка постучала, Вера Андреевна, с банкой молока в руках и сразу же запричитала.

– Ты совсем дошла, я уже так за тебя переживаю, но твоего друга не люблю, почему то, ты уж не сердись, ты мне как дочка и я за тебя переживаю. – Он как у тебя жить стал весь такой чистенький наглаженный и сытый, а ты вон только худеешь да бледнеешь. – Не ладно, все у вас, ох, как не ладно.

Но соседка, увидев, как вытянулось Васькино лицо, сразу замолчала обижено, но долго не выдержала.

– Давай Василинка свежего молока попей, да может тебе помочь, чем надо.

Васька только рукой махнула, что сама совсем справится, с Верой Андреевной ей всегда просто было, а старушка давно не заглядывала, Никиту она терпеть не могла.

– Работы было много Вера Андреевна, да по солнцепеку, вот взяла несколько выходных и все в порядке будет, сами знаете какой у нас огромный участок.

–Это да, – согласилась соседка,– все бояться, что ты от нас не выдержишь да уйдешь, ведь раньше все отсюда увольнялись, сбегали, и недели не проработав. – Это вы с Катей уже можно сказать больше года вместе работаете и все успеваете, а что трудно вам, так мы понимаем, если б могли, чем помочь.

– Нет, мне пока здесь все нравится, только вот отдыхать иногда надо.

Соседка намек поняла, и, повздыхав тут же ушла,– Если что я дома всегда, попрощалась она с Васькой.

А Васька после ухода соседки впервые задумалась о Никите, и как то сразу у нее возникла ассоциация с мамой Галей, которая ее держала в колдовском тумане все время, не позволяя думать ей самостоятельно. Вот и сейчас, Никита ее ведь явно использует, а она то почему все терпит, неужели Ваське так суждено жить только игрушкой, в чьих то руках. Никита ей также и нравился, и Васька поняла, что уже скучает по нему, но уже не так бурно как раньше. Только вот снова у нее стала кружиться голова, надо отдохнуть и попробовать еще раз подумать, решила она твердо. Но на другой день вышла на работу, и столько сразу навалилось, что она не только про свои думы забыла, только мысли все были, что бы быстрее до кровати добраться, даже за одеждой следить перестала, все время ей спать хотелось. После работы она последние дни только ела и спала. Хорошо хоть Домовой занялся и чистил ее вещи и обувь, хоть она с ним так еще и не поговорила, он не сердился на нее и снова стал ей помогать и даже готовить ужин.

Как то Васька задержалась в Дальнем поселении, дальним оно звалось не зря, находилось на границе уже другого района. Да и название еще ему не придумали, Дальние вяжи, уже были, а пока это поселение просто называли Дальним. Пять домов – хозяйств составляли все небольшое поселение. Место там было очень красивое, и озеро небольшое рядом, чистое прозрачное, Васька даже купальник брала, когда шла туда в хорошую погоду. Жили там молодые семьи, решившие сами заниматься сельским хозяйством. Васька иногда даже думала, бывают же еще такие чудаки. Продали квартиры в Москве, объединились и вот живут почти общиной в такой глухомани и при этом счастливы. Они себя называли язычниками, поклонялись солнцу и богу Яриле и старались жить с природой в единении. Но семьи хоть и были немного странными, но сумели адаптироваться, – развели пасеки, обрабатывали землю, собирали в лесу лещину да грибы ягоду на продажу и себе заготавливали, даже сад пока общий высадили, с какими – то диковинными сортами яблок и груш, аж в самом Мичуринске саженцы заказывали. Жили они здесь не так давно, три – пять лет? Точнее Васька не знала, да и как то не спрашивала. Но ребятишки у них уже были и вот накануне они с Катей приняли роды у местной молодой женщине Анюты. Васька так испугалась и перенервничала, пока помогала Кате. Одно дело роды в больнице под присмотром врачей, а тут, случись, что и помочь то не кому и скорая помощь в такую глухомань не доедет. А Катю с Васькой вызвали уже, когда роженицу перевозить было поздно. Катя вчера осталась здесь ночевать, а Васька после того как приняли хорошего здорового малыша, убежала домой. А вдруг Никита приедет, а ее дома нет, она так торопилась на вызов, что даже записку ему не оставила. Катя осталась на всякий случай с ночевой, побоялась оставить неразумную мамочку одну, опыта то у нее тоже не было, так помогала пару раз опытным акушеркам со скорой помощи. И сегодня Васька пришла на смену Кате утром рано, все было хорошо, мама Аня хоть и была еще слабенькой, но все обошлось. Катя, пообещав поставить всем святым в церкви свечи за удачные роды, перед уходом еще несколько раз отчитала неразумных родителей. Взяла с них обещание, что следующего ребенка они уже будут рожать в нормальных условиях в стационаре. Неразумная мамочка тоже вчера здорово напугалась, думала, что так у нее будет все просто и легко, а родить ребенка это тоже тяжелый труд и смертельная опасность для обоих. Но Васька все равно провела в семье весь день, решив понаблюдать за родителями, помогала первый раз искупать малыша, показала, как обрабатывать пупок и пеленать ребенка. В общем, много всяких премудростей и уже успокоенная стала собираться домой, обещав заглянуть проведать через пару дней. Толи она сильно устала, толи еще что, но пройдя немного, Васька решила, что заблудилась, такого с ней никогда еще здесь не случалось. Лесной Хозяин всегда отрывал для нее самую короткую дорожку. Еще к тому же было светло, и Васька приостановилась, оглядываясь и вдруг в кустах мелькнуло, что то яркое.

– Кто там, – крикнула она и храбро нырнула под куст, вытащив и – за него маленькую девочку, лет пяти – шести. – Откуда ты такая взялась, спросила она строго,– заплутала, что ли?

Девочка стояла сначала молча, насуплено, исподлобья разглядывая Ваську, но решив, что опасности нет, призналась.

– Мы там далеко живем, и я, то дорогу знаю, только ушла далеко и испугалась тебя. – Вернее не тебя, я же не видела, кто топал по тропинке, может, кто злой вот и укрылась, я же большая и все уже понимаю.

Васька вздохнула, лишний крюк ей делать не хотелось, но и оставить одну в лесу девочку она не могла, ничего дома отдохнет, а отпустить ее в лес одну, даже если она дорогу помнит, нет нельзя. Отведет, сама увидит, что малышка дома и бегом до села дойдет.

Взяла малышку за руку и строго сказала,– Пойдем, горе луковое, я тебя отведу домой, а то куда еще ты уйдешь неизвестно.

Мелкая хоть и была маленькой, но оказалась бойкой и говорливой. Она ухитрялась, и идти вровень с Васькой и танцевать и подпрыгивать и не уставать.

– Мне скучно стало, вот я и ушла, а зовут меня Настей, у нас там селение, и детей то больше нет, вот я и ухожу иногда поиграть. – Ой, а почему у тебя имя такое смешное, Васька, у меня так кота зовут. – А что ты сама в лесу делаешь?

И так вот весь час пока они шли, у Васьки уже от Насти уши заболели, да и сама она устала и только мечтала сбыть бы с рук маленькую проказницу.

– Все уже почти пришли, радостно возвестила Настя,– вот только, чуть- чуть осталось и все я дома уже.

Они вышли на открытое пространство, на старый погост, Васька вздрогнула, а Настя удивленно воскликнула.

– Ты чего боишься что ли, а вроде большая уже.

И действительно старый погост не выглядел страшным, а даже каким – то спокойно сонным, даже уютным. Старые могилы не производили ужасающего впечатления. Кладбище было обнесено аккуратной оградкой, калитка перед отсыпанной гравием дорожкой идущей через весь погост. Редкие дерева тихо качались, как бы напоминая, что все проходит в этом мире, все тленно и все в то же время спокойно.

– Да ну тебя,– разозлилась Васька,– куда дальше то идти.

Настя замялась, и тихо просительно произнесла,– Спасибо, что меня довела, вон там наше селение, отсюда уже крыши видать, но дальше я сама, хорошо. – Меня – то поругают, да забудут, а тебя, – она передернула плечами,– могут обидеть, чужаков не любят у нас. – А я через кладбище прямо и сразу же дома буду.

Васька подумала, что еще, какие то староверы там живут, ну их, действительно за погостом уже виднелись темные крыши домов и малышка точно уже не заблудиться. Столько нынче странных людей в округе живет, про всех и не знаешь. Васька в этом селении точно не была, вернется, надо будет Катю расспросить, да если что и контакт с ними попытаться наладить, у Кати по этой части уже огромный опыт. Она помахала малышке рукой, и с радостью двинулась в обратный путь.

Но ушла совсем недалеко, только стала спускаться вниз с погоста. Кто с силой схватил ее сзади и рывком утащил и уложил на спину под куст, она хотела закричать, но мужская ладонь закрыла ей рот, чуть не задушив ее. Васька испуганно всхлипнула и затихла, фигура ее обидчика ей показалась странно знакомой, а родной голос ввел ее в ступор. Одетый, в странный камуфляжный наряд, ладно подогнанный по фигуре, перед ней стоял Никита.

– Не кричи, – зло прошептал ей Никита,– лучше объясни, как ты с этой упырихой здесь оказалась. – Так мило вы вмести шли, и ты еще за ручку эту тварь вела. – К тому же тебя она, почему то не тронула, а, можешь объяснить.

– Ты чего Никита,– испугалась Васька,– я же просто ребенка домой отвела, я ее в лесу нашла, дома ее ждут, волнуются, наверное.

– Ага, волнуются, что еду им не привела, ты, что прикидываешься передо мной, так глупо, я и так знаю, что ты сама колдовского семени сорняк. – Пожалел я тебя, не стал убивать, думал ты и правду ничего не знаешь о своем происхождении, а ты скригу за ручку домой ведешь и улыбаешься, – у вас с ней прямо все по – родственному, по семейному.

Васька схватилась за голову, ее снова затошнило, и темнота поплыла перед глазами.

– О чем ты Никита и кто ты? – Я тебя не понимаю, я ведь в Дальнем поселении была, там ребенок родился,– оправдывалась она, еще действительно ничего не понимая.

А Никита так изменился, он ведь никогда настолько с ней грубо не разговаривал, а тут снова рывком поставил ее на ноги перед собой, затряс больно. Еще минута и он будет ее бить,– подумала уже спокойно Васька,– или совсем убьет, но почему и за что она так и не понимала.

– Я сам тебя видел с этой мразью, думал она тебя поймала, и собрался тебя спасать, а она тебя отпустила, а это значит только одно, она тебя приняла, за свою, такую же, как и она, нежить. – И сколько ты времени мне уже голову то морочишь, семя колдовское. – Здесь тебе видимо вольготно, ты же целый день на ногах и контролировать тебя невозможно, вот ты и пакостишь незаметно для всех. – Все сильные колдуньи такие ласковые да белые в глазах людей, а ты так, то совсем, хорошо замаскировалась.

Васька, опустила глаза, так и не понимая о чем он, и вдруг, на поясе Никиты увидела клинок, очень знакомый и как пелена с глаз упала. В этот раз не было острой боли или вспышек в мозгу, ярких картинок калейдоскопом, она просто увидела как на фото, лица убийц ее родителей и одно лицо ей было так знакомо, и сразу же она все поняла, и кто он и зачем он здесь.

– Ты похож на своего отца,– сказала она глухо, и значит, ты решил завершить контракт и познакомился со мной, чтобы меня убить, так же подло, как и твой отец убил моего отца, беременную мать и хотел убить меня. – Ты охотник, и не самый лучший его представитель, то, что сделал твой отец, было подло даже по меркам ночи. – А ты оказывается достойный сын, такой же подлый и трусливый, как и твой отец, понятно для чего ты меня мучал все это время, пользуясь моей влюбленностью.

– Да я такой, и ты права, я пришел за твоей головой и влюбился в тварь. – Ты ведь была вся такая скромная, так мило краснела на каждую фразу. – Ага, дальше еще круче, ты мой единственный мужчина, жить без тебя не могу, я и раскис, собирался накопить денег, да увезти тебя далеко, где нас никто не знает и увидел тебя на свою голову со стригой. – Не знала да, что я здесь охочусь и так подставилась.

Они стояли напротив друг друга и тяжело дышали, обоим им было тяжело и больно смотреть в глаза, оба они остались сиротами – жертвами старого убийства и контракта который невозможно расторгнуть. Отец Никиты, умер от проклятия Василины, которое, она произнесла в отчаяние, и попытке спастись и сколько времени прошло, а вот смертельная вражда вспыхнула между ними снова по то же причине. Прошлое не дает покоя, а месть не приносит облегчения, но кому это теперь интересно, а контакт нужно закрыть. Василиса не выдержав напряжения горько навзрыд заплакала.

– Я ведь чувствовала, что смутно помню тебя и боялась этого дня, видимо я уже все поняла раньше и просто не хотела ничего вспоминать. – Убей меня, и закрой ты эту вражду, я бегать не буду, я устала, всю жизнь меня прятала та, которая и сделала заказ охотникам. – Она поняла, что месть ей принесла только боль, я так надеялась, что ты, когда, ни будь, полюбишь меня, и только поэтому моя память спала, но раз так делай что должно и не рви мне сердце.

Никита сделал шаг назад, и его лицо перекосила гримаса боли. Он медленно потянул руку к Ваське и осторожно и нежно погладил ее по лицу, глаза его заблестели, но он все – таки решился.

– Ты была только моей, и я спасу тебя и не дам опоганить душу, убив твое тело,– твердо и холодно произнес он немного пафосно.

Глаза его засверкали фанатичным блеском, он стал медленно доставать клинок, попытался поднять его на Василину, но никак не смог решиться.

– Ты все лжешь, чертова колдунья, и я хотел тебе отомстить, да, спал с тобой, что бы надсмеяться над тобой, унизить тебя, сделать больно так же как мне было, когда то больно. – Твои слезы не тронут меня, я исполню все что положено, закрою контракт, за своего отца, и буду спокойно жить дальше, ибуду счастлив еще,– и Никита, уже не сомневаясь, поднял клинок, и направил его твердо, не колеблясь, на Василину.

Васька, стояла твердо и ровно, как завороженная смотрела на тусклый блеск лезвия клинка, и не могла ни глаз отвести, ни вздохнуть, ни крикнуть. Время для нее остановилось.

– Это вряд ли, – услышали странный голос Никита и Василиса. – Ты в моем лесу и такое непотребство здесь я тебе творить не позволю, надо же придумал, чистую девчонку оскорбить так, да еще и голову ей отсечь, не пожалев и свое семя, которое ты в ней уже оставил. – Да что же ты за муж то такой, а я ведь к тебе с душой отнесся. – Ее даже стрига пожалела, не стала губить, а ты ее полюбовник за все ее добро так мелко отомстить решил.

Клинок в руках Никиты быстро в долю секунды покрылся ржавчиной и от легкого порыва ветра разлетелся в пыль, как и не было его.

– Вон из моего леса негодник, и больше я тебя здесь не желаю видеть, беги пока я не разозлился, да не вздумай еще здесь, когда появиться.

Никита невидяще посмотрел сначала на свои руки, затем на Василину, и только потом на Хозяина леса.

– Не может такого быть, это неправда, Васька ну скажи же, что это не мой ребенок, это неправильно, так нельзя,– закричал он. – У меня может быть только один сын, от чистой и непорочной женщины. – Это наш закон, и он никогда не нарушался.

Он попытался сделать шаг к Василине, но деревья вдруг укрыли плотно ее ветками, не дав ему сделать и шага к ней. Ветки деревьев вдруг стали наезжать на Никиту, цеплять его и хлестать его. Никита, схватив сумку, молча бегом ушел по тропинке, не оборачиваясь.

А лесной Хозяин присел рядом с Васькой и стал ее утешать.– Ты поплачь голуба и станет легче, сейчас ты думаешь, что это горе, а все не так страшно. – Никиту я знаю давно, поверь, он еще пожалеет, да придет к тебе прощенье просить, а вот простишь ли ты его, когда он посмел на тебя клинок поднять, это еще вилами на воде писано. – Тебе теперь о другом, то думать надо, о том кто внутри тебя, в твоем ребенке сила твоего отца, сильный дар, и ты не сможешь ребетенка правильно одна то поднять, как и изменить его судьбу. – Знал ведь я когда то твоего отца, знал Матвея, когда он еще черный да страшный был, ох и наделал он делов пока молодой был. – Встретив твою мать, изменился и никто этому не верил, а зря. – Мы ведь все и люди и нечисть не бываем одного цвета, много в нас по намешано всего и плохого и хорошего. – А вот мать твоя и стала его светлой половинкой, и почувствовал он себя целым и смог полюбить и ее и тебя. – Боюсь, что и тебе такая доля достанется, Никита то тоже теперь так мучиться будет, что все твои слезы ему отольются. – Не понял он главного, что ты его половинка, а когда поймет, хоть бы поздно, то не было. – Но я помогу тебе, заберут тебя скоро, придет от меня к тебе ведьмак, так не бойся, а иди с ним и не переживай. – Пока Никита успокоиться, еще бы бед не натворил, а ведь и сам потом себе не простит, а мы все тихо сделаем, без смертоубийства. – Страсти нынешние улягутся и забудутся, а дитя ты береги.

Васька уже успокоилась, тоже села и посмотрела на Архипа Пантелеевича.

– А почему вы мне раньше про отца не рассказали?

– Я помогал тебе, как мог и оберегал, думал, что ты здесь в безопасности. – Верь мне девонька,– продолжал он,– я про дитя точно знаю, а уж как ты еще не почувствовала, вот и не знаю.

– Я не знаю, как жить мне…,-прошептала Васька,– теперь что делать.

– Да просто живи и радуйся каждому дню, и ребенка своего люби и все у тебя сладится и успокоиться в жизни. – Давай домой иди, я тебе дорогу почти до дома открою, а ты уже никуда не ходи, собери вещи да жди, когда за тобой придут, а Кате я сам все объясню, она поймет. – Да и ее я тоже хорошо знаю, и без тебя она справится хорошо, а ты мне пообещай ка, что глупостей не наделаешь и пристально посмотрел на Ваську.

Васька даже не думала, кивнула, убивать себя и ребенка она не будет точно. И лесной Хозяин, погладив Ваську ободряюще по плечу, открыл ей тропинку и подтолкнул легонько.

– Эх, молодые да резкие, все у них на ровном месте трагедии, а жили бы да не вспоминали прошлое, такая ведь пара то красивая, а на стригу, то мне придется другого охотника теперича искать, сами то они из леса не уйдут, а тут и своей нечисти хватает.

Васька летела домой без мыслей или каких то переживаний, ее как выжгло сегодня, и если бы не ребенок, то она бы точно не пережила сегодняшний день, и-за тоски и отчаяния и предательства Никиты. Ведь мог же сразу сказать ей кто он или убить, но мучить любовью это так подло, но переживать она не будет, она уже не одна. Ведь она носит не только сына Никиты, а еще и внука своего отца, наследника силы великого колдуна. Все правильно, отец Никиты убил ее еще не рожденного брата, а она сейчас заберет у него и внука и сына. Васька, забежав в дом, захлопнула все двери на замок и просто упала в кровать и уснула, все волнения и сборы оставив только на завтра.

Утром как не удивительно Васька проснулась отдохнувшей и здоровой, словно и не было этого трехмесячного кошмара с Никитой. Она уже понимала, что он сознательно издевался над ней за все время их знакомства. Теперь ей были понятны его перепады настроения. Но что он так искал в ее доме, Васька вспомнила все его расспросы и задумалась. Он ведь точно что- то искал и последнее время часто оставался дома один.

Постельное белье еще пахло Никитой и ее снова затошнило, она быстро соскочила и стала сдирать белье, а потом сначала впихнула его в стиральную машинку, а уж затем отправилась в душ. Выйдя из душа, услышала шум на кухне и на секунду испугалась до обморока, показалось, что там Никита, а затем, вспомнив про Домового, улыбнулась, вот кто ей все расскажет. Злат шуршал по кухне, накрывая стол для хозяйки, и неведомо, каким чувством Васька поняла, что он уже все знает. У Домовых свои тайны и Васька всегда удивлялась тому, как привязанные к своему дому духи знают, что происходит даже иногда далеко от дома. Злат даже выглядел теперь после ухода Никиты по – другому, веселей, что ли и опрятней,– последнее время он ведь прятался от нее. Но почему, вдруг мелькнуло в ее голове, меня что, получается, боялся собственный Домовой, которого я сама пригласила в дом для защиты.

–Ты прости меня Злат, – повинилась Васька,– я и сама не понимаю, что со мной происходило в последнее время, как будто снова околдовали, так же со мной было, когда мама Галя держала меня под воздействием заклинания.

– Вам не за что виниться Хозяйка, это я не доглядел,– насупился Злат,– прямой магии, я бы не допустил, и отравить вас не позволил, а то, что Никита сам будет пропитан магическим зельем, я не учел, не уловил сначала, а потом поздно уже было, вы меня не слушали. – Хорошо хоть вы на его расспросы не отвечали, а уж как он на то злился, когда дома один оставался, мне прятаться приходилось, он, таких существ, как я, может пытать и убивать. – Вот я и боялся, и ничего изменить не мог, хорошо хоть ты в разум вошла, да все понимать стала.

– Как это пропитан сам, – удивилась Васька.

– Да, такое бывает редко, и побочный эффект,– это твоя зависимость от него и невозможность рассуждать и думать, в общем, и средство подавить волю и приворотное зелье, тебя ведь с первого поцелуя повело, а прямое действие зелья, это смерть колдуньи. – Он заранее до вашей встречи стал принимать зелье, и почуять его сразу не возможно, он знал к кому идет. – Зелье новое мне и более сильное, возможно это семейный рецепт, – есть еще обычный распространённый у охотников для поимки колдуний. – А ты хозяйка, уж прости, но колдунья совсем слабенькая, не пользующаяся своим даром, вот тебя и повело сразу и сильно, ты должна была умирать очень, очень долго и в муках. – Если бы не ребенок ты бы уже была мертва, малыш уже сильный, и смог отраву в тебе нейтрализовать. – Хотя должен признать, пару недель как, он прекратил тебя травить. – А я только смотрел и ничего не мог сделать,– Домовой виновато склонил голову и загремел посудой.

Васька обхватила голову руками, какая же она была дура, то и ничего не замечала и ругалась то, как раз на Домового, что он не разделяет ее привязанности к будущему Хозяину.

– А есть еще, что я не знаю?

Решила она сразу узнать всю горькую правду, что то ее еще мучило, а вспомнить она не могла.

– Да,– Домовой тоже торопился все ей рассказать,– Когда ты была на работе, он обыскивал дом, очень тщательно. – Я прятался, что бы он меня не почуял, и все равно следил за ним и однажды совсем недавно, он потерял контроль над собой, и, не сдержавшись, крикнул в отчаянии. – Прости Хозяйка, но я вынужден повторить его слова.

Васька молча махнула рукой, что ей все равно, что он про нее говорил. Домовой помялся и даже покраснел, но вдруг голосом Никиты, как магнитофонную запись произнес.

– Ну, где же, где эта белобрысая дрянь прячет кулон, он ведь был на ней в тот день, и я не могу ей объяснить, что если она его не отдаст, то ее никогда не перестанут искать, черт, Череп нас обоих убьёт.

Васька подскочила испуганно, услышав голос Никиты и только поняв, что это Домовой с облегчением хлопнулась обратно на табуретку.

– Но я даже не знаю что за кулон, я ведь ничего не нашла после смерти мамы Гали, даже каких либо документов, а они должны быть. – Я ведь даже не знаю, где похоронены мои родители, как меня удочерили и есть ли у меня еще родные по крови. – Я ведь тогда была еще маленькой и родители мне ничего не рассказывали о своих проблемах, так что смогла подслушать, но, такого я не знаю.

Домовой как то заерзал и с неохотой сказал,– Я ведь недавно в этом доме и не сразу смог его весь осмотреть, и к тому же ведь я не знал, что ты ничего не знаешь. – Прости, – он снова заерзал,– я просто не знаю, как сказать, тут есть один тайник, но я был уверен, что ты его спрятала, и поэтому ничего и говорил, прости, я не совсем внятно объясняю.

– Есть тайник, где?– Васька снова подпрыгнула на табуретке, – Я ведь тоже искала и даже все подполье облазила и подкопала в подозрительных местах.

– В твоей спальне есть еще подполье, прямо под кроватью, и оно незаметно, работа аккуратная, а кровать ты видимо и не двигала,– сообщил Злат.

– Я же там постоянно полы мыла и не видела люка,– возмутилась Васька, решив, что Домовой подозревает ее в лени.

– Я же говорю, там люк плотно в пол вделан, а под ним небольшое подполье, я и сам его не сразу обнаружил, оно закрыто слабеньким, но простым и надежным заклинанием, называется – Ничего нет. – Но я могу достать сундучок прямо сейчас, если хочешь, но времени изучить, у тебя почти нет, к дому я чую, идет за тобой Ведьмак, а ему бы не нужно показывать твое наследство.

Но Васька быстро сообразила, спросив,– Через, сколько минут Ведьмак будет здесь?

– Минут через пятнадцать, – быстро ответил Злат.

Тогда доставай сундук, содержимое я спрячу в свой рюкзак, а потом уже на месте все посмотрю, все равно оставлять здесь его опасно.

Домовой исчез, а Васька быстро все выложила из рюкзака, но аккуратно что бы не бросалось в глаза и тут вспомнила о ключе на связке, к которому она так и не нашла замка. Васька быстро достала связку и нашла этот странный бесхозный ключ, и теперь была уверенна, что он к сундучку, осталось убедиться права она или нет. Тут и Злат появился, и действительно, в руках у домового была шкатулка, выполненная под небольшой сундучок, который он и поставил на стол на кухне, а Васька, не мешкая вставила ключ. Ключ провернулся в замочной скважине с жутким скрипом, Васька подняла крышку, внутри лежала стопка бумаг и фотографий в простом конверте, как раз по размеру сундучка. Васька быстро, бумажный пакет с бумагами, не глядя тут же кинула в рюкзак. Снова заглянула в шкатулку, на дне лежал небольшой бархатный мешочек, такой обычно используется под ювелирные изделия.

– Наверное, это тот самый кулон, но смотреть нет времени и я его тоже просто заберу с собой, и уже в безопасности все разберу, – тихо прошептала она Домовому.

Времени у них не оставалось, пустую шкатулку Васька открыто оставила на столике в гостиной, вложив в нее документы на дом, а рюкзак отнесла в спальню, собираясь сложить в него самые необходимые вещи в дорогу. Домовой кинулся убирать все на кухне и тут раздался звонок в калитку. Васька уже совершенно спокойная вышла и открыла дверь, за калиткой стоял высокий крепкий светловолосый мужчина с широкой аккуратной бородой и большим рюкзаком за плечами.

Он сразу же оценивающе и строго уставился на нее серыми со стальным блеском глазами и спросил,– Это ты значить и есть Васька. – Надо же ты похожа сразу на обоих родителей, так редко бывает и взяла от них все самое лучшее, ты редкая красавица, девочка.

– Вы знали моих родителей?

– Знал, но ты меня, что так и будешь держать у калитки, и если что я пришел от лесного Хозяина за тобой.

–Да, да,– Растерялась Васька, – Здравствуйте и проходите в дом.

Ведьмак вошел в дом огляделся, и даже как показалось Ваське, принюхался. Не спеша снял рюкзак, поставив его в гостиной, и вопросительно глянув на Ваську сказал.

– Зовут меня Питирим, красавица, и лесной Хозяин мне рассказал о твоей беде, и я тебе то же многое чего расскажу, но, а пока, мне бы умыться да поесть с дороги, если тебе это не сложно.

– Да, конечно, – тут же опомнилась Васька,– удобства там, кухня здесь, умывайтесь, а я пока на стол соберу.

Питирим пошел к удобствам, а Васька на кухню, там Домовой уже во – всю собирал на стол, на плите скворчало мясо с картошкой и пахло все ароматно. На столе уже стояло все, что у них было в доме, а Злат тихо зашептал Ваське.

– Питирим уважаемый и очень старый ведьмак, врать тебе он не будет, но будь осторожней с ним, он очень сильный и хитрый.

Сказав это Злат исчез, как его и не было, а Васька услышала за спиной тяжелые шаги ведьмака. Пока не поел, Питирим не сказал ни слова, только жевал и поглядывал то в окно, то на Ваську, а уж поев да выпив чая с вареньем, потянулся и сказал.

– А вот теперь можно и о делах наших поговорить. – Никита перекинул контракт сегодня на другого охотника Николу Черепа, череп кличка его, по фамилии Черепов. – Гад редкостный, поймав молодых ведьму или колдунью, любит поиздеваться, старух тоже мучает, но иначе, садист одним словом.

Васька вздрогнула и обхватила себя руками, как будто замерзла, а Питирим вздохнул и продолжил.

– Это то не беда, уйдем в ночь, что бы, никто не видел, куда ты убежала, сегодня Череп сюда не сунется, хоть и собирался, но мы ему нашли развлечение, а завтра то здесь он будет точно, и поверь тебе лучше с ним не встречаться. – Ты сейчас вещи по минимуму собери, все потом докупим, не беда, продукты с собой надо приготовить в дорогу, пойдем обычно через лес, лесной Хозяин помогать не будет, так надо. – В моем рюкзаке два спальника и продукты тоже я потащу, а ты только деньги и документы свои возьми. – Ключ у твоей соседки есть, она и присмотрит за домом, и продукты уберет чтоб не завоняли, да и Домовой у тебя хороший, так что за жилье не переживай, все здесь нетронутым и останется. – Хотя охотник обыск наверняка устроит, пусть Домовой спрячется и не мешает, Череп нечисть не любит, может и расход пустить.

Васька испуганно посмотрела на место, где недавно был домовой,– А он его точно не убьет.

– Нет, если домовой в драку не полезет, а прятаться они умеют, а вызвать его, Череп не может, не хозяин и его воли над домовым нет, понял, где ты там от меня спрятался.

–Здесь я,– и из угла на кухне материализовался Злат, – понял, есть у меня захоронка, спрячусь, но может, я его просто не впущу.

Питирим устало вздохнул,– Нет, никакой самодеятельности не надо, он, таких бедолаг, как ты, уже научился пачками убивать, так что лучше не отсвечивай, ясно, лучше потом в доме службой отработаешь.

Домовой хмуро кивнул, хоть и пускать в дом охотника ему явно не хотелось.

Васька же вспомнив, спросила еще Питирима,– А откуда вы про Веру Андреевну знаете.

Питирим, погладил бороду и произнес,– Так как твоя приемная мать здесь поселилась, мы Веру то и приставили за ней приглядывать, мы ведь девонька давно тебя искали, только ох, хитра Галина оказалась, ни разу нас к тебе не привела.

Васька захлопала глазами,– Вы должны мне все рассказать понятно и сначала.

– Расскажу,– легко согласился Питирим,– но позже в дороге. – Ты не против, если я посплю немного на диване в гостиной, дорога впереди нас ждет длинная и мне надо отдохнуть. – А ты пока готовь еду в дорогу, на два дня минимум, и собирай вещи, потом тоже отдохни, поговорим в пути, времени у нас вместе теперь будет много и, я обещаю ответить на все твои вопросы.

Васька растерянно потопталась на месте, но настаивать не стала и кинулась стелить на диване Ведьмаку. Питирим же потряс рюкзак, показал Ваське, куда складывать продукты, спокойно разделся до белья, и, упав на диван, тут же уснул. Васька прикрыла шторы, что б солнце не мешало, и тут же кинулась обратно на кухню, готовить да упаковывать продукты. Вроде и дело нехитрое, а пару часов Васька только и успевала готовить и упаковывать, а что делать, она сама любила плотно поесть, да ведьмак здоровый мужчина, тоже диетами не страдает. Поэтому долго так и провозилась, отварив картошки и яиц, нарезала сала да колбасы, достала копченую курицу, подарок фермера, а еще пару банок тушенки и хлеба побольше нарезала, а пару буханок так целиком положила. Нашла печенье и сухари, сахарку немного и конфет, шоколадки, в общем, много всего получилось, но Васька все смогла уложить плотно. Вниз рюкзака пошло то, что долго храниться, сверху, что нужно будет в первую очередь съесть, хорошо хоть навыки у нее были, с собой – то постоянно еду носила на работу. Термос из рюкзака Питирима помыла да поставила сушиться, вместе со своим, горячий чай уже перед уходом в них нальют. Теперь свои вещи упаковать, ну документы у Васьки всегда в порядке, она только их в пакет завернула и вниз рюкзака положила. Деньги наличные и банковские документы с собой взяла, нечего этого Черепа такой суммой баловать, а что он их возьмет, если увидит, она, почему то не сомневалась. Немного еще личных вещей, да в дорогу, что приготовила надеть, что бы и удобно и не марко было. Жаль, конечно, уходить отсюда, прижилась она здесь и к местным прикипела, а как Катю то жалко, она как теперь без Васьки справляться будет, но жизнью своего малыша она рисковать не будет, а дорога ей привычна, ведь, сколько лет они с мамой Галей убегали. Васька загрустила, а потом все – таки решила, может это и судьба у нее такая, а повезет и в новом месте она приживется как здесь. К тому же Питирим сказал, что дом за ней останется, значит, есть у нее шанс сюда вернуться, когда, ни будь ведь все – таки эта история закончится. Закончив сборы, Васька непривычно устала, но посмотрев на часы, решила время еще есть, и тоже прилегла и незаметно уснула.

С Питиримом они уже проснулись часов в девять вечера, на улице темно и тихо, только откуда доноситься изредка то смех, то музыка. В селе рано конечно ложатся спать, но еще выходить пока не стоит из дома, еще мелькают в окне силуэты редких прохожих.

Питирим вышел во двор, и замер, прислушиваясь, затем вернулся и обратился к Ваське,– Что поедим на дорожку и пойдем через пару часиков не торопясь. – Вроде как время спокойно уйти у нас есть, но что – то меня все равно гложет, давай ка лучше через часик уйдем тихонько.

Васька молча кивнула головой, сама непонятно почему стала беспокоиться, да и Домовой сидел, навострив ужи и постоянно к чему то прислушиваясь.

– Вы через старый мост идите,– вдруг сказал он голосом лесного Хозяина,– дольше, но безопасней.

– Спасибо Архип,– спокойно отреагировал ведьмак.

Хоть они немного и беспокоились, но на аппетит это не повлияло, особенно Ваське, она последние дни ела плохо и сейчас наверстывала упущенное. Но собрались они быстро, и вышли даже еще раньше, чем планировали, как кто их подгонял и они решили довериться своему чутью. Васька, молча перед выходом, поклонилась дому, и Домовому, положив перед ним ключи. Все обсудили раньше и что – то еще говорить смысла не было, на дорожку присели, а ключи пока тоже Ваське не нужны, чего их зря таскать. Васька между домами, тайными тропками о которых знают местные, но не знают чужаки, повела Питирима к старому мосту. Шли быстро, было чувство, что им надо спешить, и они торопились, и уже только перейдя дорогу сделав большой от села крюк, вдвоем одновременно облегченно вздохнули и как по команде убавили шаг.

– Я везде дозорных расставил,– негромко сказал Питирим,– и не один ничего не сообщил, а у меня чувство, что их провели, и мы вовремя ноги унесли. – Еще немного вглубь леса уйдем, а там нас точно никто не отыщет, у меня в этом лесу свои дороги натоптаны.

Васька шла молча, берегла силы, рюкзак набила плотно, и вроде привыкла она уже тяжести таскать, но последнее время похудела и ослабла, так что она слушала, да старалась шагать экономно равномерно. В таком темпе они прошагали часов пять, не меньше, хорошо хоть ночь лунная была и Васька за ведьмаком шла, хотя последние дни она заметила, что стала лучше видеть в темноте. Скорее всего, это и-за моей беременности, решила она, других причин просто нет, да и если у моего малыша дар моего отца, то конечно, и мне его кровь помогает, как тяжело будет потом отвыкать.

Питирим вывел Ваську на небольшую полянку и с радостью скинул рюкзак,– Все привал, поспим сначала, затем поедим и после обеда уже в путь снова.

Васька тоже улыбнулась с облегчением,– она устала, но терпела, тем более привыкла рано вставать, а по ночам спать как все нормальные люди.

Питирим быстро вытащил спальники, показав Ваське ее, нырнул не надолго в кустики, – Если тебе надо, иди туда,– сказал он коротко и тут же полез в мешок, спать.

Васька повторила его путь, и тоже только прилегла, так и уснула. Проснулась она от запаха еды, Питирим ловко раскладывал продукты на чистое полотенце.

– Проснулась, молодец,– с тобой легко ходить, как самочувствие, надеюсь, я тебя не сильно загнал,– задал он Ваське сразу кучу вопросов.

Васька покрутила головой и вылезла из спальника, несмотря на тяжелую дорогу и отдых на земле ей было удивительно хорошо.

– Не ожидала, что так быстро восстановлюсь, но самочувствие у меня хорошее и есть то я как хочу, оказывается,– сообщила она ведьмаку. – И меня отпустило, а то мне казалось, что за нами гоняться.

– Я тоже, что такое чувствовал,– нахмурился Питирим, – но у нас еще есть сложные участки пути, где нас попробуют поймать, так что пока поедим, отдохнем да пойдем.

– Я ничего не понимаю,– призналась Васька,– может, вы мне все расскажете, все с самого начала, что бы я не чувствовала себя полной идиоткой, и хотелось бы знать куда мы идем.

– Ты права, и я расскажу, сначала говоришь, хорошо тогда слушай, а что не успею, то на следующем привале доскажу. – Ммм, с чего начать то, а с твоего отца, наверное,– Питирим задумался. – Твоего отца звали Матвей, и принадлежал он к очень старинной колдовской семье Тенешевых. – Когда то у них рождалось много детей, и род был сильный, но со временем от всей семьи уцелел только твой отец, да и то чудом. – У нас храниться полная запись его семьи и надеюсь что твоему сыну, доведется ее изучить, да и тебе тоже. – Матвей в молодые годы горяч был и как то незаметно к темноте потянулся, тьмы в нас всех много, но и мы стараемся равновесие блюсти. – А он тогда порвал все связи, такой сильный дар, многим голову мутит и иногда вреда больше приносит, но повезло ему, и он встретил твою мать. – Он ведь, пойми правильно, до твоей матери, такой ходок был и ни с одной долго не жил, а девки за ним сильно убивались, сила его баб к нему как бабочек на огонь влекла. – Галина то, что была твоей приемной матерью, любила его сильно, ведьмой она была вроде и слабенькой, но природной, от земли свою силу тянула и могла лечить так, что и сильным ведьмам дано не было. – К тому же она была горячей южной крови и даже себе представить не могла, что ее кто – то бросить посмеет, вот так все и завертелось. – Твой отец ею, то не на шутку увлекся, но потом понял что она ему в тягость, уставал он от нее, уж слишком многого она от него хотела. – А тут и мать он твою встретил Людмилу, она и красавицей была и характером спокойная и сильная, а не слабая как многие думали. – Я тоже сначала думал, что твой отец себе влюбленную в него куклу нашел, что б и красивая и не доставала его, но нет, ошибся, как и все. – Не поверишь, но твоя мать Матвея в кулаке держала, и ему это нравилось, просто оказалось, что и кулак разный может быть. – Она всегда к нему ласковая и понимающая была и все невзгоды с ним терпела без жалоб, семью оставила свою. – Твои бабушка и дед до сих пор живы, и если все сложиться я тебя к ним свожу, они тебя тоже искали, и до сих пор надежду на встречу не теряют, я их иногда навещаю, да деньгами помогаю, дочь то у них была единственной.

Питирим рассказывал, и при этом потихоньку укладывал спальники и продукты в рюкзак, и так у него все легко получалась, что Васька невольно засмотрелась.

– Ну и вот, Матвей не просто встречался с твоей матерью, а женился на ней,– так же тихо говорил Питирим, – А Галина как узнала, ох, чуть с ума не сошла от ревности, так ее это зацепило, говорю же южная кровь горячая. – Знаешь, не люблю я убийства, но Галина после свадьбы Матвея много чего сделала, и я говорил ему, что бы он решил эту проблему, если жить спокойно хочет, но твой отец пожалел ее на свою беду. – Когда ты родилась, он сначала даже смотреть на тебя не хотел, так сына ждал, а я все – таки уговорил его, какая разница дочь или сын, главное родная кровь. – У меня – то своих детей нет, только приемная воспитанница и за ту я хоть кого готов убить, а уж свой ребенок это счастье. – А уж когда он тебя увидел, да на руки взял, то все ты его черствое сердце сразу в свой крохотный кулачок навсегда зажала. – Тот период в вашей семье самый счастливый был, отец твой успокоился, ему уже кроме вас с матерью никто не нужен был и Галина, куда – то исчезла. – Затем мне Матвей позвонил как то и сказал, что Галина контакт с охотниками на его семью заключила и ему нужно попасть в убежище, незаметно пробраться без хвоста, что б никто не знал, где они спрятались. – Я помочь мог и отказывать не стал, но все как то пошло кувырком. – Договорились мы с Матвеем, что он будет скоро, и что он с семьей уже рядом, а буквально через пару дней позвонил и сказал, что он в Краснодаре и оттуда задержится на пару дней, а если что случиться чтобы я о тебе позаботился и трубку бросил. – Что в это время произошло, и почему такая заминка вышла, я не сразу узнал, и в Краснодар, зачем его понесло тоже. Питирим примолк и виновато добавил,– там сильная предсказательница жила Мария, она Матвею дальней родней приходилась и вот он к ней, и поехал, а причин, почему именно так, а не в убежище не знаю и сам от этого мучаюсь. – Что такого узнал Матвей, что решился пожертвовать ради тебя женой с сыном и своей головой.

Васька испуганно посмотрела на Питирима,– нет, не может такого быть, папа маму очень любил, и малыша они ждали, отец говорил постоянно, что теперь у него наследник настоящий будет и нянька. – Нянькой он меня звал, и мне это нравилось, а что бы меня выше всех поставить, не знаю, не верю я в это.

– Тем не менее, девочка это так, я тоже не верил, а перед тем как предсказательница умерла, она сама меня нашла и потребовала, что бы я тебя нашел и укрыл надежно. – Она сказала, что предсказывала Матвею, но она и сама не помнит что говорила, или не хочет, а вот что он после визита к ней все планы поменял, это точно, и ведь только ты и выжила, а значит, что он твердо это знал.

– Нет, это не правда,– Васька затравлено смотрела на Питирима,– я так не хочу, ведь если ваши слова правда, то я виновата в том, что всех убили.

– Глупости дочка,– Питирим обнял Ваську,– и даже так не думай, видимо, суждено было вам всем погибнуть в любом случае, а тебя у него был шанс спастись, вот он его и использовал, а тебе радоваться нужно, твой отец не зря спас тебя, не огорчай и разочаровывай его. – Не зря тебя так ищут, хоть ты и может, не знаешь, почему так опасна, но я не думаю что дело просто в контракте, тем более все кто имел отношение к нему, мертвы. – Что – то есть еще и-за чего тебя так ищут, Галина только бросила камень, а образовалась лавина и кто ей управляет, со временем мы обязательно узнаем. – Ты отдохнула, тогда пойдем, дорога длинная.

– А что дальше то было, не выдержала Васька,– вы же меня искали и моя соседка, что по них то вы мне расскажете.

– Всю правду, только позже, а то я снова стал беспокоиться.

Васька со вздохом натянула рюкзак и пристроилась за спиной Питирима, так далеко она еще не ходила, и лес здешний не знала. К тому же Питирим вел еле заметными нехожеными тропками, да и чувствовалось, что здесь люди не бывают. И снова долгий путь без остановок, вернее уже ближе к вечеру к удивлению Васьки на плечо Питирима спикировала огромная сорока, он ее погладил ласково и снял с лапки записку, прочитал.

– Спасибо, Марфуша, я все понял, лети домой, если что измениться сообщишь, – сказал он, обращаясь к сороке.

Она склонила голову, как бы отвечая, что все поняла и улетела. Ваську поразило даже не это, а то, что сорока делала все тихо и осторожно.

– Плохие новости и нужно прибавить шагу, что бы уйти в сторону от засады, – произнес Питирим, – ты уж постарайся, это не долго.

Васька только вздохнула, она уже очень устала, но что то такое было в голосе ведьмака, что она поверила и прибавила шагу. Еще несколько часов ходьбы и Васька уже стала задыхаться и хрипеть, готовая просто свалиться, а ведьмак шел все также ровно, и уже в темноте прекрасно ориентировался в лесу.

Когда Васька уже была готова упасть, Питирим остановился,– Все спим здесь, огонь не разжигаем, поедим всухомятку и спать.

Васька так устала, что молчала, сил не было задавать ни какие вопросы, а Питирим казался свежим и до неприличия бодрым. Он быстро разложил под кустами спальники и сделал бутерброды.

Васька пожевала что – то не чувствуя вкуса и полезла в спальник, и уснула сразу, подумав что надо было бы спросить про странную сороку.

Утром, когда Васька только проснулась, Питирим уже был на ногах и что – то жевал, сидя к ней спиной и крутя в руках бумагу со странными знаками. Васька приподнялась, пытаясь рассмотреть, что там написано.

– А проснулась хорошо, не торопись, собирайся спокойно,– произнес Питирим даже не глядя в ее сторону.

–У вас глаза на затылке что ли, – удивилась Васька.

– Нет, я слушать умею, да ты и особо не старалась быть тихой.

– А это то, что вам вчера сорока на хвосте принесла, а что это за письмо или это секрет?

– Секрет, но если захочешь, мы тебя научим рунному письму, есть у нас милейшая Анна Львовна, которая им владеет в совершенстве. – Сегодня мы пройдем совсем немного, есть здесь хорошее место, где мы немного отсидимся, а уж потом если все нормально, то в путь,– улыбнулся ей ведьмак.

– У Васьки, почему то кольнуло в сердце,– какие то сложности?

– Есть немного, Череп подтянул друзей, и они так организованно пытались тебя поймать, мы вовремя ушли из села. – Буквально через полчаса после нашего ухода они уже были в твоем доме, и не знаю даже как сказать, Никиту сильно избили, он сейчас в больнице, видимо пытался остановить дружков. – Где мы они не знают, и организовали большую охоту, обложив все выходы из леса, вернее они думают, что ты одна и слаба, про меня они не знают. – Мне это все так не нравиться, ведь не пойму что же они так активизировались, ищут тебя как какую – то нежить кровавую, даже лесного Хозяина прижали, чтоб он тебе помочь не мог.

Васька помотала головой, даже не знаю, что и сказать, я ничего не понимаю, это плохо, и вы мне не будете помогать?

– Глупости, я тебя не оставлю и спрячу, тем более я сколько тебя искал, а так даже будет интересней, храбрецы какие эти охотники, толпой за слабой девушкой гоняться. – Я хочу, что бы тебя считали мертвой, мои помощники сейчас над этим работают, а мы пока спрячемся и подождем, собирайся пока.

Снова марафон по лесу, Васька аж застонала, но быстро собралась. Питирим с тревогой и участием наблюдал за ней, но жалеть все – таки не стал, но повел не так быстро, да и тропинки уже не было, они шли по такому глухому лесу, что Васька даже испугалась. Питирим вывел ее, к какому – то странному месту, небольшая ложбинка с нависшим сверху холмом с обрывистым краем, который казалось вот – вот может осыпаться, высокие деревья плотным шатром закрывали ложбинку со стороны леса.

Здесь было полутемно, но не мрачно, и Питирим уверенно стал разбивать здесь лагерь,– Мы здесь надолго, так что устраивайся удобней,– обратился он к Ваське – отдохнем и поговорим.

Васька, скинув рюкзак, тут же села, чувствовала она себя странно, слабость накатила, и она поняла, что у нее дрожат руки и ноги, да и голова слегка кружилась и это все явно не от дороги. Питирим снова беспокойно ее оглядел, а потом достал какой – то пузырек, накапал пять капель, долил водой, взболтал и приказал Ваське.

– Пей, это общеукрепляющая настойка, тебя травили долго, тебе немного стало легче, но сейчас у тебя, что то вроде ломки, выпьешь и спи пока, а я за водой да обед приготовлю.

У Васьки сил не было спорить, она выпила горьковатую жидкость и слабость стала отступать, но двигаться ей не хотелось никак.

Питирим кинул спальник, снова почти приказав,– Полежи пока, и помог ей перебраться на спальник, укрыл своей курткой, еще раз напомнив, что бы она лежала спокойно, здесь безопасно, и, достав из рюкзака складную канистру из мягкого пластика ушел.

Ваське было со старым ведьмаком спокойно, она поняла, что он ее не обидит и доведет до надежного места, и тут же вспомнила, что он ей рассказал, что Никита избит и в больнице, как бы пытаясь его оправдать. Она прислушалась к своим чувствам, Никиту ей жаль не было, после того что он совершил при его имени Ваську окатывала гадливость и раздражение. Как можно так было поступать с ней, ведь такая месть, которую выбрал Никита, больше похожа на женскую. А мужчине так поступать недостойно, как он мог спать с ней, делить еду и кров и при этом стараться ее унизить, а затем и убить. Васька попыталась оправдать его, но не смогла, передать контракт на нее отморозку, только потому, что у самого духу не хватило ее убить, мерзко. Даже когда пройдет время и все успокоиться она не сможет простить, она вдруг поняла что так и будет. Незаметно она уснула до вечера, открыла глаза, Питирим был рядом.

– Ты как дочка, что то мне за тебя беспокойно.

Васька села, ничего не болело, только сильная слабость и сонливость о чем она и сказала ведьмаку.

– Хорошо, давай покушай и спи, еще лекарства выпей, или просто поговорим, главное, что бы ты в себя скорей пришла, а здесь мы еще сутки или двое посидим, подождем, пока ты оправишься. – Жаль горячего не приготовишь, но воду я принес замечательную, здесь есть редкой чистоты живительный источник.

Питирим говорил и тут же нарезал что то, давая Ваське еду небольшими кусочками, и пока она не спеша ела, продолжил рассказ о ее семье. – Я ждал Матвея с семьей в Тамбове, что бы отвести вас всех в Чудную деревню, а когда Матвей в условленный срок не пришел я стал его искать. – И вот тогда и узнал о том, что произошло, вернее мне сначала сказали, что погибли все, и я тогда то и потерял тебя. – Начал узнавать что произошло, по чьей вине, и почему же приняли охотники, этот чертов контракт. – Матвей то часто ходил по краю, но и не был каким-то отморозком, что бы так на него ополчились. – А еще мы дети Ночи соблюдаем покон это свод правил в мире Ночи и по нему дети и родители под охраной, и что бы, Матвей не натворил, вас с матерью не имели права трогать. – И пока я что то пытался узнать, оказалось то, что и охотники мертвы все, мне это показалось странным, и я стал дальше копать. – Приехал в Краснодар и стал все разнюхивать, и оказалось, что ты жива и тебя ищут уже другие охотники, я понял, что тот, кто натравил на Матвея погоню, это все учел и отца Никиты так же подставили под смерть. – Невозможно просто и безнаказанно убить колдуна такой силы как Матвей. – Галина видимо это и поняла и решила тебя спрятать еще и как свидетельницу, в общем, наворочено в этой истории много еще непонятного мне и сегодня. – Об одном жалею, что если бы я сразу уехал в Краснодар, то забрал бы тебя сразу и может быть чего нового и узнал бы по горячим следам. – А то у нас и получилось, Галина пряталась от нас и от охотников, а потом мы и вовсе след потеряли.

– Ну, вы же говорили, что Вера Андреевна наблюдала за мной, а она же знала маму Галю,– не выдержала Васька, почему же сразу не подошли ко мне?

– Да это так, но твоя мама Галя купила этот дом два года назад, и мы же не сразу поняли, что это она, столько времени прошло, к тому же мы – то тебя в Архангельске искали.

– А что она у нас под боком поселиться, даже и представить то могли, она же знала, что мы ее достанем, да видимо уже смерть почуяла и решила тебя сюда пристроить, видимо побезопасней что бы.

– Мама Галя на дальние поселения к кому то ходила, вспомнила Васька, а я так и не узнала к кому, меня там никуда не пустили и народ неразговорчивый.

– А это то,– махнул рукой Питирим, – мы знаем, там живет бывшая подружка Матвея, она к ней ходила, что бы узнать, кому он еще насолить мог, тоже поняла, что ее подставили с ее глупой ревностью, да надеялась тоже, что то разузнать да оправдаться. – А уж когда ты появилась, мы решили за тобой понаблюдать, пойми правильно, ты выросла с ведьмой и как вы жили, и чему она тебя учила, мы ж не знали, а за тобой присматривали и Леший, и Вера, и оборотни. – Только вот что тебя так решил охотник убрать, мы не подумали, Вера решила ты с обычным парнем встречаешься, и хоть он ей не нравился, так он же к тебе с цветами постоянно, вроде как жених. – Я до сих пор не верю, что он смог так извращенно тебя попытаться извести, прости, я обязан твоему отцу и в жизни бы тебя так не подставил, дурак старый, мы ж хотели как лучше и вот получилось как всегда. – Если бы не Леший тогда в лесу, страшно подумать даже что бы случилось, а вот теперь мы и забегали и виноват я перед тобой.

Ваське сложно было все это представить, за этот год она прожила целую жизнь полную приключений, и сама – то еще во всем не разобралась, и обвинять Питирима не спешила.

– А куда мы идем и почему там безопасно?– Не выдержала она, – почему и отец так в это место стремился?

– Ого – го, это необычное место,– оживился Питирим, когда это был глухой непроходимый лес и охраняли его Берегини, всякий кто входил в него оставлял им нехитрые дары, еду простую, и взамен можно было безопасно переночевать или же что – то собирать в лесу.

– Как лесному Хозяину сейчас?– не удержалась Васька.

– Почти, только лесной Хозяин ничего не дает и не обещает, только если к нему с уважением, то он людей по лесу не плутает. – А Берегини то берегли, от медведей и волков и прочих хищников, давали, что то собрать спокойно, допустим, кто за лещиной шел, то выводили на орешник, только успевай собирать. – И было у них любимое место в лесу, поляна большая, там они раз в год собирались, новостями обменяться, под луной потанцевать, повеселиться, от забот отдохнуть. – А затем как то они ушли из нашего мира насовсем, и лес изменился, стал жестоким что ли, но место где они собирались до сих пор хранит энергетику их, место силы, там чувствуешь себя по другому, лучше, здоровее. – Когда то там появилось несколько домиков и стали жить мы дети Ночи, разные, но всем нам там было хорошо, и мы считали это место особенным и приходили туда отдохнуть и набраться сил. – А затем нас стали истреблять поголовно, был такой период, не смотрели, кто, как живет, вредит или же помогает, изводили под корень. – Вот я тогда и смог собрать, кого успел, и увести их туда, мы все были очень разные и даже врагами в обычной жизни, а вот беда заставила нас сплотиться, мы ведь не просто ушли, а унесли с собой уникальные артефакты и знания, успели. – Затем случилось почти чудо, мы сумели сплести необычную сеть и закрыть деревушку необычной стеной, спрятаться, и найти нас невозможно чужим. – Мы сами не поняли, что же мы начудили, но вот результат это наша деревушка, ее сколько раз пытались взять враги, и что они только ни делали, но щит, который мы построили, уникален и такого нигде нет, и даже мы уже не сможем такое повторить. – Мы давно уже к себе никого не пускаем, но и мы смертны и у нас есть пара пустых домов, иногда кто – то умирая, передает свой дом наследнику, и то мы сначала присматриваемся, а потом только пускаем. – А бывает, что кто из магов умирает, не успев распорядиться жильем, и мы тогда присматриваемся, и кому ни будь, можем предложить свободное место. – Матвею предложили место, когда ты только родилась, он заплатил за него очень редкими книгами и артефактами, но переехать не хотел, считал что жену и дочь рано в глушь загонять к старикам.

– А могли его преследовать и-за той библиотеки, что он передал, вдруг спросила Васька, ее, как горячим воздухом обдало от ее догадки,– может папа, что – то такое отдал, что не ему принадлежало.

Питирим тоже задумался,– Знаешь, ты меня огорошила, я не связывал эти факты, ведь от покупки так скажем, до убийства, прошло более десяти лет, и почему не раньше.

– А может раньше не хватились или не знали, кто это сделал,– подпрыгнула Васька.

– Да вполне – то так может быть, вот придем и с тобой все просмотрим и попробуем узнать судьбу каждой вещи, что передал к нам Матвей, обещаю,– твердо сказал Питирим.

– А в деревушке так каменный век и остался, я поняла, что это в глубоком диком лесу,– как то сразу поникла Васька.

Безопасность то это хорошо, но Ваське так не хотелось топить печку, жить со свечами, стирать белье в корыте и она такую жизнь представляла совсем смутно и печально.

Питирим, посмотрев на ее расстроенное лицо, не выдержал и захохотал,– Не боись девочка, буквально в прошлом году мы благоустроились и теперь у нас есть газ и свет, а также все то, что и в городе, твой дом я тоже благоустроил.

– А кто там жил раньше?

– К нам как то затесался немец, колдун был сильный, что то он в Тамбове искал, и как то к нам присоединился и со временем обрусел. – Даже дом у него необычный, каменный, он со всей округи валуны перетаскал и построил себе, что то непонятное, но думаю, что тебе понравиться. – У нас то все проще бревно, да кирпич, но твой дом каменный не единственный, сосед глядючи такое же почти построил

Васька тут же себе нарисовала в мечтах готический замок, но глянув на Питирима, решила, что все – таки замок это слишком, наверное.

– А что с тем колдуном случилось?

Васька не удержалась от вопроса, нужно знать историю дома, в котором собираешься жить и растить ребенка.

– Франц был неплохим колдуном, но как то лет пятьдесят назад, был неосторожен при очередном нападении на деревушку. – Погиб он не в доме, а за пределами деревни, так что привидения у тебя не будет. – Да и сейчас главное добраться, а там все будет хорошо, у тебя будет и врач, и учителя, только я хочу сразу объяснить, что я хочу от тебя, если откажешься твоеправо, а поможешь мне, тебе зачтется.

– А что такого вы от меня хотите, – тут же напряглась Васька,– У меня то и нет ничего такого, да и колдунья я никакая.

– Колдунов своих хватает, я хочу, что б про тебя никто не знал даже в нашей деревушке и сразу расскажу почему, только слушай внимательно. – Взнос за тебя уже отец заплатил, и я буду помогать тебе в любом случае, а твой дом на отшибе и снаружи выглядит заброшенным. – Я бы мог провести тебя свободно к деревне и нейтрализовать охотников, в деревне они тебя не достанут, но знать где ты будут, и будут ждать, сколько угодно долго. – А я хочу, что бы, никто не знал о том, что мы тебе помогаем, и где ты будешь скрываться, я уже говорил тебе, попробуем имитировать твою гибель в лесу. – Ничего криминального, мои помощники купили бесхозный труп, который и припрячут в лесу. – Через годик его найдут, и решат что это ты, а ты, если захочешь, сможешь со временем опротестовать свою смерть, домик мы в любом случае в Березовке сохраним для тебя. – Я хочу, что бы и в нашей деревне никто не знал тебя, кроме нескольких человек и здесь в мире никто не знал, что ты живешь в Чудной. – Нам это может пригодиться, сама понимаешь, важно иметь козырь в кармане, вот я и хочу, что бы ты им и была. – Еще не знаю для чего, возможно придется за кем, ни будь, присмотреть или еще что, так что думай пока.

Васька не была дурой, и сразу поняла замысел Питирима, и решила не отказываться, ей это тоже на руку, тем более ей нужна помощь и надолго, а если что с ней случиться, кто позаботиться о ее сыне.

–Хорошо, я сделаю все, как вы хотите и помогу вам всегда, но вы должны пообещать, что если что вы будете заботиться о моем ребенке, как о своем.

– Про ребенка это зря,– обиделся Питирим,– нам нужен такой силы колдун, да и ты не сможешь его обучить и возможно сладить с его характером, а у меня есть тот человек, который его обучит.

– Почему это,– снова возмутилась Васька, – вы, что у меня хотите ребенка забрать?

Питирим аж побагровел от слов Васьки и тоже возмутился,– девочка ты не понимаешь, кого ты носишь, в твоем ребенке вся мощь твоего отца, ты вспомни свои ощущения, когда через тебя просто прошла его сила. – А в нем еще будет кровь его отца, это такая дикая смесь. – Ты что думаешь, в охотники идут все кому не лень, тем более такого уровня как Никита. – Ты знаешь, что он может не спать неделю, и очень развит физически, их, когда то выводили искусственно и закрепляли все их навыки генетически. – Он ведь человек и должен противостоять злу и любой магии. – Если бы Никита не влюбился в тебя, мы бы не разговаривали с тобой, он столько раз мог тебя уничтожить и на счастье так и не решился это сделать. – Ладно, спи, потом сама все поймешь.

Васька действительно снова заснула и крепко без снов и не видела, что Питирим общался с сорокой Марфушей. Вернее сорока несколько раз приносила ему записки, а он писал ответ и отправлял ее, пришлось ей от души поработать почтовым голубем. Но зато Васька проснулась уже по – настоящему здоровой, руки и ноги исправно слушались хозяйку, голова была ясной, только вот беда продукты уже закончились, а вроде вот только был полный рюкзак. Питирим оставил Ваське кусочек черствого хлеба с водой, который она хоть и старалась есть медленно, но все равно и не почувствовала как он кончился и в животе у нее забурчало с удвоенной силой.

– Потерпи немного,– успокоил ее Питирим,– мы рядом с трассой там нас уже ждут, немного с комфортом проедем, давай собирайся. – А сюда охотники идут расческой, пусть ищут дальше на здоровье.

Питирим быстро уничтожил следы их присутствия, даже что, то пошептав, распрямил смятую траву, как будто здесь и не было никого. Вышли и правда буквально через десять минут вынырнули прямо у дороги, где их уже ждала раздолбанная ржавая шестерка.

Молодой парень улыбнулся Ваське и представился,– Я Лешка, и побуду вашим личным водителем сегодня.

– Эх, как хвост то распустил,– пожурил его Питирим,– Васька не слушай этого балбеса, у него только ветер в голове.

Питирим сел рядом с водителем, а вот Ваську уложили на заднее сиденье и прикрыли одеялом.

– Тебя так не видно и вроде мы тебя не прячем, и вроде тебя и нет,– непонятно произнес Лешка.

Машина чихала и тарахтела, но катила при этом ровно и мягко, Васька даже задремала снова, но вскоре машина остановилась.

–Все выходим, дальше снова пешком,– скомандовал Питирим.

Васька жалобно вздохнула, а Питирим улыбнулся,– все девочка еще час и мы будем дома.

Свой рюкзак Питирим оставил у Лешки в машине, взамен взяв другой рюкзак гораздо меньше и легче.

Васька вылезла из машины и стала разминать ноги, огляделась,– Да мы же в Алексеевке, прямо за усадьбой знахаря.

– Да ты права, отсюда есть прямая тропа к нам, по ней бежать всего лишь около часа, счас в лес зайдем, перекусим немного и скоро дома,– успокоил ее Питирим.

Лешка тут же с шумом и скрипом развернулся и уехал обратно, помахав Ваське ручкой и послав много воздушных поцелуев. А Васька с Питиримом снова в лес по едва уловимой тропе быстро пошли. Васька сразу же отказалась от стоянки в лесу на обед, решив, что час потерпит, устала уже за несколько дней в пути, и ей хотелось уже просто помыться и спать на кровати, лесной романтики за эти дни ей хватило уже за глаза, теперь она мечтала о цивилизации. Питирим тоже не стал спорить, а только прибавил шаг, он тоже устал. Так они и почти бежали, и вдруг Питирим исчез, Васька от неожиданности остановилась и стала оглядываться. Тропинки за ее спиной тоже не было, она одна стояла в глухом лесу, окруженная буреломами и огромными старыми деревьями, на секунду ее охватила жуткая паника и страх, что ее завели в глубокий непроходимый лес и бросили на растерзание зверям. Что здесь бродят волки, и медведи Васька уже не сомневалась.

Вдруг из огромного ствола сосны рядом вылезла рука, и голос Питирима раздраженно поинтересовался,– Хватай меня за руку, я тебя протащу, а то еще так долго стоять будешь.

Васька, с перепугу вцепилась в Питирима обеими руками, вдруг почувствовала напряжение, ее как будто затянуло в густой кисель и даже дышать стало сложно, но рывок вперед и она стоит на утоптанной тропе рядом с Питиримом.

– Вот мы и дома, – довольно произнес Питирим,– а ты прошла магическую охранную стену, теперь ты знаешь, как она работает.

Васька оглянулась назад, сплошная стена леса, и уже нет никакой тропки, и, кажется, что здесь никак нельзя пройти, она протянула руку и уперлась в невидимую стену.

– А вот от этого дерева можешь увидеть деревушку почти целиком, и пойдем к твоему дому.

Васька осторожно выглянула и-за указанного Питиримом дерева и обомлела, увидев яркие нарядные дома, утопающие в цветах и кустарниках. Деревушка оказалась сказочно красивой нереальной, и она даже почувствовала детский восторг, увидев такое диво дивное. Васька вздохнула, и ей вдруг стало так легко и спокойно, она почувствовала, что здесь безопасно и тут ее дом, в котором она будет счастлива.

Питирим потянул ее за руку,– пойдем милая, нас ждут. – Вот и твой дом впереди, что ты видишь перед собой?

Васька растерянно оглядела полуразрушенный огромный каменный дом в два этажа,– Это шутка,– прошептала она.

Питирим улыбнулся,– нет доченька, это морок даже, для всех живущих в деревне, ты же не будешь сидеть в доме и прятаться. – Твой дом, двор и садик надежно укрыты, от любопытных взглядов, постоянным мороком, а вот теперь осмотрись еще раз.

Васька прошла вперед, и оказалось в чистеньком мощеным камнем дворе, перед красивым домом из крупных поросших мхом валунов, дверь дома была открыта и ждала хозяйку, а Питирим легонько подтолкнув Ваську произнес. – Надеюсь, ты здесь будешь счастлива и сможешь отдохнуть от всех невзгод.

Наставник.

В Тамбовской области есть неприметное село Аласово, оно находится близ города Морши, какой то час езды и там. Село большое привольное окраинами, уходящее в густой лес. Зеленое и нарядное летом, село усыпано цветами и с пригорка близ леса выглядит даже пасторальным. Старинная церквушка в центре так же и блестит облезлыми куполами, она давно заброшена, но здание сохранилось хорошо и издали смотрится нарядно. Лет пятьдесят назад в этом селе родился мальчик Тимофей. Так вроде ничего особенного то и не было в его рождении. Кроме того, что назвали его так в честь деда, да на него же и записали в загсе, вернее в конторе совхоза села, где регистрировали все местные браки и рождения детей. Даже сейчас в наше время сельчане косятся да промывают косточки молодкам, что принесли в подоле, а проще родили ребенка без официального мужа, а уж тогда то, позор. Мать Тимофея и не выдержала перешёптываний, да переглядов, и, забрав ребенка, уехала в Тамбов. Была она неприметной, вся такая простая без изюминки, как говорят, лицом настолько незаметная, что глянешь и мимо пройдешь, и поэтому и в девках засиделась, а тут еще надо же серая мышка и осмелилась ребенка родить неизвестно от кого. Сначала народ в селе просто перешептывался, гадал кто же отец ребенка, а кто затем кто то, чего то шепнул, да слух так и расползся что отец малыша старый греховодник колдунишка Ефим, и уж тут, то жизни молодой матери бы и не дали бы. Но хорошей жизни им и в городе не было, хотя здесь уже никого не волновал вопрос законнорождённости Тимофея, на них свалились другие проблемы. У матери Тимофея Анны, не было образования и денег, она смогла устроиться на какую – то фабрику, то ли швейную, толи суконную и получить место в общежитии. Крохотная комнатка, где с трудом помещались две кровати, крохотный стол, и совсем небольшой шкаф, но она и этому была рада, поскольку других перспектив то и совсем не было. Не, сказать, что она не любила сына, но и сильно – то им не занималась, работала на износ, пытаясь хоть что то накопить, а ребенок это вечная дыра в бюджете, а уж с ее то скромной зарплатой, то не дыра, а пропасть. Тимофей ее и не запомнил толком, маленькая, серая, рано изношенная женщина с неприметным лицом пробыла в его жизни совсем недолго. Она его кормила, одевала, заботилась, но ласки он от нее не помнил.

А как то ночью когда она была уверенна, что он спит, глядя на него произнесла в сердцах,– ох, же ты семя колдовское, за что мне такая мука.

Тимофей съежился на кровати, прислушиваясь, но мать больше не произнесла ни слова. Колдуном его дразнили часто и-за разноцветных глаз, зеленого и черного, уж слишком яркий контраст. А мать часто глядела на него с опаской и боялась его, он чувствовал это, хотя и не понимал за что к нему такое отношение. Так бы и жили они в крохотной комнате общежития, да мать совсем недолго прожила, тяжелая работа на фабрике быстро надорвала ее и так небольшое здоровье, рано свела в могилу. Тимофею только десять лет исполнилось, когда мать тихо сгорела от неизвестной болезни, угасла как свечка, тихо и незаметно, как и жила. Тимофей с ней даже не простился, прямо с уроков в школе его забрали в приют, и мать он больше не видел. В приюте он пробыл совсем недолго, за ним приехала его бабушка, Марья Сергеевна и увезла его в село, где он родился. Бабушка тоже не сильно жаловала внука, но и оставлять родную кровь в приюте не захотела, не по – людски,– это, так всегда считала она. Бабушка в отличие от матери была крепкого здоровья, высокая властная женщина с громким голосом. Тимофея она не обижала и так же как мать терпеливо кормила и одевала, заботилась, как могла и защищала, а что не любила, так что тут сделаешь, сердцу не прикажешь. В селе Тимофею пришлось не сладко, с первых дней его стали обзывать колдовским ублюдком, да быстро прекратили, боялись, его разноцветных глаз, но шептались постоянно и его тут же просветили, что его прижил местный колдун Ефим, а чем он уж пленил его скромную мать, сельчане в толк взять не могли. Да и сам Тимофей, впервые встретив колдуна случайно на улице, непроизвольно сморщился от отвращения. И вот этот мелкий плюгавый, злобный старик алкоголик, его отец, да быть такого не может, он ведь рассыпается от старости. И теперь Тимофей, завидев Ефима, перебегал на другую сторону улицы, отцом его не признавал даже в мыслях, и часто мечтал о том, что вот когда, ни будь, его настоящий отец приедет в село, и заберет его отсюда и будет у него нормальная жизнь. Ему хотелось, как и всем детям, что б о нем не только заботились по необходимости, но любили его и даже баловали. Вот бы нашелся у меня настоящий отец, да привез мне большую машину, как у одноклассника Генки, часто мечтал он. Или хотя бы просто отец, узнал о нем, приехал и забрал его в другой дом, не в этом селе, где все его тыкают носом в противного колдуна. Как то он даже пытался разговорить бабушку, но она, выслушав внука, тяжко вздохнула и произнесла, – Я бы тоже хотела, чтобы твоим отцом был кто – то другой, но Анна призналась мне, когда тебя понесла, для меня самой загадка, почему она связалась с этим пнем дряхлым, околдовал он ее что ли. – Конечно, твоя мать не была красоткой, но и не уродиной же, чтоб под Ефима то лечь. – Она всегда была неприметной, да слабой, а уж как тебя родила, так я поняла, что недолго она проживет. – Так вот и получилось. – Ты моя единственная родная кровь, не переживай, проживем, я мож и не ласкова с тобой, но и в обиду тебя не дам, а про Ефима забудь, нам он никто.

У Ефима была семья, трое взрослых непутевых сыновей, да сварливая жена, такая же злобная, как и сам колдун. Сыновья Ефима, Тимофея открыто ненавидели и плевались в его сторону, если ему доводилось мимо, кого из них проходить. За что так Тимофей не понимал, ведь денег они с бабкой с семьи Ефима не требовали помощи или признания отцовства тоже. Бабушка как то в сердцах сказала, что бояться они за наследство отцовское вот и изводятся сами, да на него с ненавистью глядят. Тимофей только про себя удивился, какое такое может быть от Ефима наследство, дом у него хоть большой и крепкий еще, но неухоженный, хозяйство запущенное, а сыны его, как и отец с малолетства выпить любили и все деньги семьи на пьянку, да брагу у них и уходили. Тимофей решил на них просто внимания не обращать, да жить себе дальше и держаться от этой семейки подальше. Бабушка как его забрала, так сразу к хозяйству приставила, а что делать она одна уже не справлялась с коровой, тройкой свиней, а еще и куры, гуси и за всем этим нужен каждодневный пригляд и тяжелая работа. И Тимофей все время свободное от школы поводил в уходе, кормежке и главное в уборке за всей живностью, прекрасно понимая, что помогать им некому, а жить и питаться нужно. А куда в селе без своей скотины, на бабушкину пенсию то не проживешь, а когда Тимофей подрос и огород стал его заботой. Тимофей учился почти хорошо, математика, физика, а затем и химия стали его любимыми предметами и там были сплошные пятерки, а вот со всем остальным было не очень, еле, еле на тройки тянул. Зато по любимым предметам даже на олимпиадах первые места занимал.

Друзей не завел, опасались его ровесники, как то Тимофей прикрикнул на одноклассника, который его дразнил в сердцах,– Да чтоб у тебя язык отсох.

Язык у него не отсох, но пару дней мальчишка говорить не мог, язык у него распух и еле во рту шевелился. Родители его с перепугу по врачам потащили сразу, и диагноз аллергия ему поставили, но Тимофея стали бояться, тем более это был не единичный случай. Сам- то Тимофей никому зла никогда не желал, но если его разозлить, мог что ни будь сказать такое обидчику, как и получилось с языком.

Бабушка, узнав об этой истории, попросила Тимофея,– что б он лучше чаще помалкивал, а прежде чем разозлиться да ляпнуть что, сначала хорошенько подумал.

– А то будешь, как Ефим, который всю жизнь мелкими пакостями, да проклятьями занимается. – Его ведь за что в селе не любят,– продолжала она,– что он клянчит на выпивку, а не дают, что ни будь, гадкое желает обидчику, и ведь выходит у него все, и ты не вздумай Тим таким же, как и он стать.

Тимофей в колдовство не верил, ничего такого в себе не чувствовал, но помалкивать стал, видел что бабушка расстраивается когда ей кто на внука жалуется. А она одна у него и другой родни нет, кому бы он еще нужен был. А Ефим и правда такой был, целый день шлялся по селу, и, увидев хозяев или незапертую калитку сразу заходил в дом и требовал ему налить, а то проклянет. И ведь наливали каждый день ему, никто не хотел с ним связываться или просто выгнать его взашей со двора. Тимофей же другому постоянно удивлялся, как у Ефима здоровья хватает столько пить, и ведь вон бегает как огурчик, и ничего у него не болит. А только и шляется, целый день от дома, к дому вместо работы, сшибая стопарики, а если повезет где, то и бутылку. Сам Тимофей внешностью пошел ни в мать и ни в отца, чему он был рад сам, а уж бабушка то как. Она все раньше с опаской приглядывалась к внуку, боялась, что будет он Ефимкиной копией. Неизвестно на кого из своих родственников он был похож, но Тимофей рос ладным, высоким худощавым, но сильным с детства парнем, сам от природы светлокожий, но от постоянной работы на улице в любое время года был смугловат и гибок как тростинка. Черты лица правильные приятные, нос с легкой горбинкой, красивый чувственный разрез губ, глаза яркие, обрамляли длинные темные ресницы, в общем, он получился весьма привлекательным парнем. Сам – то Тимофей был светловолосым, а ресницы и брови темные, почти черные, но своей красоты он еще не понимал, а люди от него и такого шарахались. К моменту взросления девочки, несмотря на его репутацию, все равно уже бросали на него томные взгляды, тем более все знали, что Тимофей тянет всю домашнюю работу и огород, и считали его в селе рукастым хозяйственным парнем. Хотя и здесь доходило порой до смешного, глядя на ухоженную скотину и огород, чистый двор, сельчане частенько обсуждали его и обязательно приходили к единственно правильному выводу, он же колдун, вот у него все в руках и ладится. Но время шло, и когда Тимофей, оканчивал школу, Ефим заболел и стал помирать. Это событие надолго взбудоражило все село, колдун умирал долго и мучительно.

– Это все и-за того что он свою силу передать не может,– шептались люди. – А грехов то нацеплял, вот и не пускают, душу нечестивую, не дают смерти пока не покается,– вторили другие.

Как бы то ни было, но говорили, что все сыновья Ефима держали отца за руку в надежде получить дар и облегчить муки отца, но все их попытки были безуспешны, сила упрямо не желала перейти ни к кому из них. Бабушка на всякий случай заперла Тимофея в доме, даже запретив ходить в школу, боялась, что внука могут заманить в дом колдуна хитростью и заставят его принять сомнительный дар. Тимофей хоть и посмеивался в душе над старой бабкой, но самому было любопытно, а если бы он попробовал, получилось или нет. И как это вообще интересно происходить, ведь к дару еще и должны какие то знания идти, а если бы у Ефима эти знания были, то разве был бы он таким мелким пакостником. Как бы то ни было, но Тимофею смерть отца принесла небольшие каникулы, которые он провел лежа на диване перед телевизором, впервые за много лет позволив себе вдоволь полентяйничать.

Ефим же мучился почти неделю и все никак не мог отойти, хотя уже начал разлагаться и в доме по слухам стоял жуткий смрад. Все эти подробности Тимофей каждый день слушал из кухни, куда прибегали любопытные соседки, рассказать его бабке последние новости из дома Ефима.

Сыновья Ефима долго совещались и решили поднять крышу, так положено, чтобы душа колдуна могла выскользнуть на свободу, хоть через такую лазейку, но так как они были все криворуки и ленивы, эта сложная работа заняла у них несколько дней. Работа по поднятию крыши, проходила под одобрительные крики собравшихся во дворе людей, которые с интересом ждали развязки трагедии и давали непутевым сыновьям советы как это лучше сделать. Помочь же собственным примером никто не решился или не захотел.

Тимофей так и не понял, был ли его отец колдуном, но по слухам, как только сыновьям удалось приподнять крышу, и почти не покалечиться при этом, обойдясь малыми травмами, то Ефим, наконец, умер. На поминки ни Тимофей, ни его бабушка не ходили, и все считали, что эта история закончилась, и колдун умер, так и не передав дара и теперь – то колдовской род прекратился навсегда. Как то даже сплетни и слухи вокруг Тимофея успокоились, а что говорить, ведь самое интересное и ожидаемое событие не случилось. У Тимофея все покатилось, как и прежде, он готовился к экзаменам в школе, твердо решив, попробовать поступить в институт на физмат и уехать из села навсегда. Бабушка тоже поддерживала внука в его желании выучиться дальше и уже планировала распродать часть скотины, что бы собрать деньги Тимофею на учебу, хотя бы на первое время.

Как то вечером Тимофей возвращался из школы, кроме уроков были еще дополнительные занятия перед экзаменами и он все их посещал, а тут еще и задержался с преподавателем, стараясь решать как можно больше задач дополнительно, что б точно поступить. Шел ни о чем не думая, устал за день, а на улице уже тепло, все цветет, благодать, да и мысли у Тимофея были уже о жизни в городе, как ему устроиться да прижиться, не имея денег и хоть каких то знакомых. А что, даже если не поступит, найдет работу и жилье, а со временем может и бабку к себе перетянет, все – таки она родной человек, он сильный и выкрутится, рассуждал про себя он. Так он шел и мечтал и не сразу услышал, что кто – то его тихонько зовет, Тимофей оглянулся никого вроде, и тут только заметил, прячущуюся за кустами бабку Дусю, жену Ефима, вернее сказать уже его вдову. Она призывно замахала ему руками, подзывая его к себе. Тим растерялся, знать то он ее знал, в одном же селе жили, но никогда с ней не общался, все – таки она ему никто, но подошел.

Бабка Дунька высокая крепкая баба оглядела его и шепотом сказала,– Ты это Тим, возьми, вот тебе отец просил вещицу передать, да никому не говори, а то твоя бабка меня со свету сживет.

Она старалась держаться в тени поближе к деревьям, что б ее не было видно рядом с Тимофеем, и его это рассмешило.

Но он насупился, принял серьезный вид и сказал,– Не надо мне ничего от него, он мне никто.

– Да може оно и так, – неожиданно мягко согласилась с ним бабка Дуся,– тока сам понимаешь, последняя воля его, так что возьми и прощай.

Она почти силком вложила ему в руку крохотный сверток и быстро, а главное тихо, при такой – то фигуре, убежала не оглядываясь. Тим пару раз на нее оглянулся, но сверток выкинуть не решился, засунул его в карман и пошел домой. Его всегда смешило, как они жили вместе, крупная бабка Дунька, рослая и высокая баба и Ефим, небольшого росточка, худой, плюгавенький, достающей ей хорошо, если до подмышек. А сыновья у них высокие и вроде симпатичные, все трое как грибы боровики, крепкие, но ленивые и глупые. Несмотря на внешнюю привлекательность даже самая невзрачная девка с села не хотела ни с кем из них даже встречаться. Вот и бродили по деревне три половозрелых мужика злобно зыркая на всех проходящих мимо них женщин. Может от этого они и злые, да пьют постоянно,– подумал про себя Тимофей.

Как бы то ни было, но пока он дошел до дома, а потом пока поужинал, да обсудил с бабушкой, что нового было за день в селе, Тим совсем забыл про отцовский подарок. Утром, собираясь в школу, и надевая брюки, Тим их встряхнул по привычке, поправляя пальцами, наглаженные стрелки и ему под ноги упал сверток, что то совсем небольшое завернутую в обычную серую оберточную бумагу. Бабушка, уже копошилась, в огороде, и Тим поглядев в окно, увидел, что в дом она входить пока не собирается, решил поглядеть, что же ему оставил отец в наследство. Сел на продавленный старенький диван и стал осторожно разворачивать бумагу, и уставился в недоумении, размотав сложно завернутый пакет. На ладони у него лежала деревянная щепка с намотанными на нее седыми волосами, он пригляделся не совсем щепка, на деревяшке было вырезано грубо лицо и туловище, но это если приглядеться. Сам Тим вырезал бы лучше, а то, что он держал в руках, был самый, что не на есть лентяйский вариант деревянной резьбы. Да еще и эти седые волосы на деревяшке, Тима чуть не стошнило от отвращения, ну и подарочек подогнала ему злобная бабка Дунька, видимо решив поиздеваться, над Тимофеем на последок. Он хотел выкинуть щепку и непроизвольно сжал ее в руке, сам от себя такого не ожидая, как то это у него получилось непроизвольно. Тимофея вдруг подкинуло на диване как от удара током, тело его немыслимо изогнулось и он со всего маху, ударился об пол и потерял сознание. Очнулся он быстро, со стоном обхватил голову и с трудом уселся на полу, все тело болело, как будто его как мокрое белье,– выполоскали и перекрутили. Тим встал на ноги, и посмотрел на свои руки, с чего это его вдруг так вывернуло, от деревяшки что ли, да быть такого не может. На ладонях остался только прах от истлевшего дерева, серая пыль, в которою и превратился подарок отца. Тим слышал сказки о том, что колдуны, если не могут передать силу и помереть, заговаривают какую либо вещь со своей частичкой и подсовывают или наследнику или же человеку, в котором уже есть магическая искра, но никогда не верил в такие слухи, и вот надо же сам столкнулся. Тим прислушался к своим ощущениям, но ничего такого нового в себе не почувствовал, только боль от удара об пол. А тут еще бабкины шаги заслышал, да бегом стал одеваться, школу то еще никто не отменял. Весь день он прислушивался к себе, но новые способности не спешили проявляться, и Тим решил, что все ему показалось, или же прошло не как нужно. А буквально через пару дней Тимофей заработался во дворе, да и не заметил что уже поздно, накануне почистил коровник и теперь грузил навоз в тачки да увозил в огород. Работа тяжелая и неприятная, но кому то ее делать надо. Так и махал лопатой, да затем пер тяжелую тачку в огород, пока не услышал удивленный Бабкин голос.

–Тим, ты чего там возишься так долго, что ты видишь то, такая темень во дворе, давай мойся и в дом ужинать.

Тим удивленно распрямился, и то верно, темень то глаз коли, а он все видит как днем, надо же хоть какой прок от отца передался. Тим быстро обмылся в бане и в дом, на крыльце стояла бабка и тревожно всматривалась в темноту.

Когда Тим стал подниматься на крыльцо бабка испуганно вскрикнула,– Что й то с тобой такое – то сегодня или мне уж кажется.

– Что случилось баб,– раздраженно воскликнул Тим.

Бабка внимательно вглядывалась в него при свете слабой лампочки на крыльце.

А затем облегченно вздохнула и перекрестилась,– Показалось мне на секунду что вроде глаза у тебя светятся, таким зеленоватым огнем, чур меня.

И вроде успокоилась бабушка, но за ужином все с тревогой поглядывала на внука, рассматривая его внимательно.

Тим, через какое то время даже занервничал,– да что такое, почему так на меня смотришь то, что тебе не так.

Бабка только рукой махнула, но присматриваться перестала, успокоилась вроде. Тимофей же с того дня стал осторожней, чтоб еще кого не напугать, да не дать разойтись новой партии сплетен, а то он то скоро уедет, а бабку здесь заклюют, если что то заметят странное. В селе то так и до сих пор живут, только дай повод, а уж и сами придумают чего, и не было, додумают и приукрасят. Сильных изменений в себе Тимофей не чувствовал, только отметил что стал и видеть лучше далеко и слышать тоже и конечно хорошо, что теперь в полной темноте он видел как днем, но ждал то он чего то большего. Окончив школу, он, не мешкая уехал в Тамбов поступать, бабка насобирала немного денег внуку на дорогу, давно откладывала ему по копеечке на дорогу, обещала продать часть скотины да еще по возможности ему помочь. Тимофей, конечно, надеялся, но понимал, что ему придется, как то самому выкручиваться в городе, бабка ему никак долго помогать не сможет даже при желании, столько скотины у них и нет. Перед отъездом из села Тимофей, не ожидая этого от себя, зашел на кладбище. И долго плутал между могил, пока нашел отцовскую. Сыновья Ефима жаловались всем сельчанам, что отец только вроде недавно умер, а могила постоянно проваливается и они уже устали каждую неделю натаскивать новую землю. Так ли это Тимофей не знал, но могила и впрямь предстала перед ним провалившимся прямоугольником. Зачем он пришел сюда он и сам не понимал, но повинуясь безотчетному чувству, нагнулся и насыпал горсть земли с могилы в носовой платок, плотно завязал его и положил в карман. Просто знал, что так надо и это ему поможет в чужом месте. Постоял над могилой, непонятно к чему прислушиваясь, развернулся и пошел прочь, так и не понимая, что же его сюда позвало.

Как не удивительно, но Тимофей поступил сразу же с первой попытки, но здесь дело было даже не в его особых знаниях. Середина девяностых годов и вся молодежь в то время штурмовала отделения экономики и юриспруденции. Стране требовалось много бухгалтеров, юристов и экономистов, вот как раз на те отделения, и был огромный конкурс, и появились первые вокруг как грибы, платные отделения во всех институтах. Математика и физика в те годы никому не была нужна, вся молодежь хотела в коммерсанты и юристы, чтобы зарабатывать много денег. А какая карьера может быть после физмата, учителем в школе за копейки работать, или в науку за те же копейки. Так что поступил Тим без проблем, но не жалел, знал что ему его знания пригодятся непременно. С общежитием в то время было уже сложновато, все переводили на рельсы хозрасчета, то есть оплаты за общежитие, по ценам хорошей гостиницы, но ему как сироте выделили койку бесплатно, в большой комнате, где уже жили четверо студентов. Койки стояли почти плотно по всей комнате, свободного места совсем не было, но Тим не унывал, на первое время есть крыша над головой, а там как еще сложится.

Про мажоров тогда еще не слышали, в стране только, только стали появляться первые миллионеры или как сейчас говорят коммерсанты. Время было смутное и дикое, каждый выживал, как мог, а студенты были еще все почти все одинаково нищие и голодные. Небольшая часть городских студентов, только выбивалась из общей массы, более ухоженным видом и достатком. Тим и здесь оказался одинок, его как не забавно однокурсники тоже побаивались, хотя вроде он вел себя скромно, ни с кем не сорился, помалкивал, в дружбу не набивался. Но большинство студентов были из деревень и его разноцветные глаза и здесь отпугивали ровесников, заставляя коситься на него и перешептываться о его происхождении. А вот видимо колдовская кровь уже давала о себе знать, его сторонились, в компании не звали, а Тим особо и не переживал. До начала учебы он уже узнал, где можно подработать, и теперь мотался, то на разгрузку вагонов по ночам на железнодорожном вокзале, то грузчиком по соседним магазинам, уставал как черт, экономил на всем и студенческие забавы и посвящения его особо не интересовали. Тимофей еще и переживал за учебу, шла первая чеченская война, и студент с хвостами и плохими оценками имел все шансы пополнить ряды армии и отправиться в самое пекло войны, которой официально не было. Тим понимал, что денег откупиться, у него нет, значит, ему нужно учиться на одни пятерки и то это не давало гарантии, что не заберут. Он только и слышал рассказы, как набирают неопытных мальчишек и не обученных кидают в тяжелые бои, тех, кто мог закосить от армии, и откупиться желающих было много и дорого,– и вот за счет, таких как Тим и пополняли армию в то время. Как обычно начало занятий суматоха, никто ничего не знает, студенты первокурсники как слепые котята стайками искали, свои аудитории и пытались запомнить всех преподавателей. Тим тоже не был исключением, но его выделяло из ровесников только желание хорошо учиться, и после занятий он задерживался в университете, готовясь к следующему занятию или же в библиотеке, знаний полученных в школе ему не хватало. Из всех преподавателей Тим сразу запомнил, только Иван Ивановича Мещерякова, который читал им физику и математику.

Иван Ваныч как его называли студенты за глаза, был небольшого росточка, упитан и лысоват, но Тим сразу же обратил внимание как тихо в аудитории во время его занятий. Несмотря на простоватую внешность, студенты его побаивались, хотя он никогда не повышал на них голос и постоянно был предупредителен и улыбчив. Что то такое было в нем, что выделяло его среди всех остальных педагогов и заставляло относиться, к нему с уважением. Иван Ваныч и Тима сразу же выделил еще на первом ознакомительном занятии, когда проверял по списку всех студентов и осматривал, запоминая каждого. Это тоже было особенностью и даже легендой в студенческих кругах, говорили, что Иван Ваныч помнит каждого своего студента, в какие бы годы он у него не учился, память у него была феноменальной. Иван Ваныч зачитывая список, внимательно оглядел Тима, который встал когда его назвали и долго с интересом его рассматривал. Тим даже поежился от его внимательного пытливого взгляда. Но пока Тим ничем не выделялся, и почти первые полгода учеба у него была, как и у всех, только без хвостов, которые уже успели на себя навесить его однокурсники. Первые экзамены Тим тоже сдал удачно, а каникулы работал грузчиком, пытаясь снова отложить на учебу, а в праздники он как непьющий оказался очень востребованным и только успевал бегать от магазина к магазину которые спиртным и торговали. Совмещать учебу и работу у него не получалось, а бабушка помогала совсем крохами. И на заработанные в праздники деньги, он планировал жить еще полгода до летних каникул. Тимофей был, как и большинство студентов, вечно голодный и плохо одетый, только позволял себе изредка мечтать, что когда – ни будь да его жизнь перемениться. Тимофей, старался не вступать ни в какие компании, и держаться особняком, но если до нового года ему как то в этом везло, то после праздников только выйдя на учебу, он случайно перешел дорогу Стасику. Стасик огромный качок третьекурсник экономического факультета тоже жил в общаге, он сбил вокруг себя тройку таких же накачанных парней и занимался в общаге мелким рэкетом. Как то утром Тимофей столкнулся со Стасом и его кодлой в коридоре общежития.

Стас перекрыл ему дорогу и с насмешкой произнес,– а ты салага то мне еще ни разу не платил за то, что живешь спокойно, пора бы уже и выплатить с учетом долга и процентами.

Тимофей понимал, заплатишь раз, и это будет бесконечно, драться тоже не выход их много, да еще и у Стаса были покровители в институте, которые спускали жалобы на него. Что делать он не знал и растерялся в первый момент, а Стас, приняв это за слабость, решил ударить Тима для профилактики. Тим вывернулся, да заехал качку сильным ударом в лицо, руки то у него, несмотря на худобу, были накачанными тяжелой постоянной работой и удар получился не слабым. Стас заверещал, из разбитого носа потекла кровища, свита засуетилась вокруг него, а Тим быстро протиснулся вперед и бегом на занятия. Весь день он мучился вопросами, что же ему теперь делать, ясное дело, что Стас теперь не даст ему спокойной жизни, Тим даже подумал, может его попробовать проклясть, но это подействует или нет, а неприятности точно ждут его уже этим вечером.

Последнее занятие на сегодня было лекции по физике с преподавателем Иван Ванычем. Тим, очень не хотел выходить из аудитории, он уже приметил Стасика с дружками, ожидающими его терпеливо в коридоре. После окончания лекции он подошел к Иван Ванычу с вопросами по лабораторной работе. Все студенты разошлись, и они остались вдвоем.

– Ты какой то сегодня смурной и невнимательный,– вполголоса заметил Иван Ваныч,– случилось что?

– Да нет, все нормально,– так же тихо ответил Тим, вмешивать в свои разборки преподавателя ему и в голову не пришло.

– Ну как знаешь,– равнодушно ответил Иван Ваныч, когда они разобрали тему, – тогда до завтра,– попрощался он и вышел из аудитории.

Только Иван Ваныч отошел от аудитории и свернул к лестнице, как, через минуту вломился Стасик со своими двумя дружками.

– Что некуда тебе бежать, мы тебя и здесь достанем, а то удерешь, зацени, сами к тебе пришли,– расплылся в довольной улыбке Стасик. – Счас ты за все ответишь.

Тим сжал кулаки,– придется драться, выкинут меня из универа, – растеряно подумал он. Он не боялся, знал, что успеет им вломить, а даже если изобьют, все на нем заживало быстро, но вот что будет после драки, Стасик то все равно отмажется, он такие разборки не первый раз устраивает. Однако он отступать не собирался, лучше уж скандал, чем вечное рабство и унижения. Троица окружила Тимофея, и в эту секунду отворилась дверь, и в аудиторию вернулся Иван Ваныч.

– Ого, а у вас тут весело,– проговорил он,– это то я вовремя зашел.

– Шли бы вы куда шли и не вмешивались,– нагло протянул Стас,– чего вам лезть в наши разборки.

– Это ты мне,– наигранно удивился Иван Ваныч,– зря ты Стас, зря, я не люблю когда толпой на одного.

Иван Ваныч не спеша закрыл дверь аудитории на ключ и с улыбкой повернулся к Стасу,– Ну что ж, теперь повеселимся,– а то трое на одного не совсем честно, да и надоел ты мне Стас уже.

Стас с друзьями растеряно отступили от преподавателя и уставились на него, не мигая, Тимофей же растерянно встал рядом с Иван Ванычем. Преподаватель махнул Тиму рукой, чтоб тот не мешал ему и сел, а сам, также с улыбкой, тихо, заговорил, что то непонятное. Троица уставилась на него странными стеклянными глазами, а Иван Ваныч продолжал говорить, то громче, то совсем тихо. Тиму стало страшно, увиденное напомнило ему мультик о Маугли, где питон Каа, гипнотизировал обезьян. Иван Ванович закончил свой странный разговор через несколько минут, и уже нормальным тоном, и нормальным русским языком произнес,– А теперь вы должны запомнить, что больше я ваших выходок не потерплю, крысятничать в стенах университета вы больше не будете, да и учиться вам здесь, наверное, не стоит, подумай те об этом. – Про Тимофея советую забыть совсем, как и о нашем разговоре, и тем, что сегодня произошло, если вами все понятно, то вы свободны.

Стас и его дружки, одновременно облегченно выдохнули и ломанулись с явным облегчением из аудитории, застряв у запертой двери, так спешили, что чуть не вынесли ее совсем. Иван Ванович отпер им дверь, выпустил их и повернулся к Тимофею, который сидел за столом с открытым от удивления ртом.

– Ну а теперь давай с тобой поговорим серьезно,– обратился Иван Ваныч к Тимофею,– для начала расскажи, кто ты и есть ли у тебя учитель и почему ты сам с ними не справился?

До Тимофея не сразу дошли вопросы преподавателя, – вы их загипнотизировали?

– Не валяй дурака, Тимофей, ты прекрасно знаешь, что я сейчас колдовал, и мне что еще раз повторить все вопросы,– уже разозлился Иван Ваныч.

Тимофей растерянно посмотрел на преподавателя, и, запинаясь, начал говорить,– я не знал что так можно, нет у меня учителя и дар у меня совсем – то небольшой, наверное, как им пользоваться не умею, не знаю.

– Ясно,– Иван Ваныч задумался,– дар то у тебя сильный, я тебя с первого дня заметил, знал бы, что ты ничего не понимаешь, давно бы к тебе подошел. – На тебя уже стали обращать внимание другие маги, и то, что ты жив это случайность, думаешь, эти идиоты к тебе просто так полезли, их навели, чтоб тебя и твои возможности прощупать. – Так что не тяни кота за яйца и рассказывай мне подробно, откуда ты, и откуда у тебя дар.

Тимофей, сначала запинаясь, затем под одобрительным взглядом преподавателя смелее стал рассказывать о своей жизни.

– Нда, надо же и так бывает, знавал я Ефима мелкого пакостника, древний род был у них, да все выродились, а тебе весь дар целиком выходит, достался. – Сам ты не выживешь, быстро тебя приберут, ты же, как елочная игрушка светишься, я еще не брал учеников, а пора. – Если захочешь, подумай недолго, вот я тебе сейчас свой адрес запишу, и решайся, пойдешь ко мне в ученики?

– А что мне для этого надо,– растерялся Тим,– и денег у меня заплатить нет вам, и как вообще это все происходит, я не знаю.

– Денег у меня и своих достаточно, я ведь уже давно на пенсии, ваш курс доведу, да на покой, пора личину менять. – А что про ученичество, так тут все просто, ты живешь у меня дома на всем готовом, так принято у нас, учитель кормит, одевает, дает кров, но ты должен беспрекословно выполнять не только колдовское обучение, но и то, что я тебе прикажу и всю домашнюю работу. – Обучение долгое и очень опасное, ты можешь погибнуть во время занятий и трансформации, но с другой стороны, шансов без учителя у тебя вообще нет. – Если решишься, то сегодня же собирай вещи и приходи ко мне в дом, скажешь в общаге, что комнату снимаешь, у нас этим сейчас даже преподаватели подрабатывают, а лучше так никому не говорить, куда ты идешь. – Все я ухожу, а тебе пара часов на раздумья,– и Иван Ваныч быстро вышел из аудитории.

Тимофей же еще долго сидел и размышлял как ему дальше быть. Он был уверен, что Иван Ваныч его не запугивает, он и так уже чувствовал к себе непонятное внимание, но как вот так просто прийти в дом малознакомому человеку и стать его учеником, и выполнять все приказы. А что он прикажет неизвестно, может, заставит убивать всех направо и налево или еще хуже маньяк какой. Хотя ведь за те полгода, что его знал Тимофей, преподаватель казался ему очень разумным человеком и теперь понятно, почему его так бояться все студенты. К тому же выживет ли он один, со своими способностями, не умея ими пользоваться, это еще тот вопрос. Тимофей хоть и сомневался еще, и как не страшно ему было,– но он решительно отправился в общагу, быстро собрал свои вещи, благо у него их не прибавилось, как приехал в Тамбов с почти пустым рюкзаком, так с ним теперь быстро пошел искать дом Иван Ваныча.

Старинный красивый четырехэтажный дом недалеко от университета, Тимофей уже несколько минут рассматривал его не решаясь войти, как же все сложно и страшно и подсказать или посоветовать ему некому, переживал он. Он впервые понял как просто, даже нище одет, но топтаться у дома еще смешнее и Тимофей вошел во двор дома, еще раз сверился с бумажкой, на которой был записан адрес и нерешительно вошел в подъезд. Нужная квартира была на третьем этаже, Тим взлетел одним махом, и быстро не раздумывая позвонил в дверь, не понимая, что он сейчас скажет преподавателю и как это выглядит вообще со стороны,– здравствуйте, я буду вашим учеником, я решился. Все варианты казались ему одинаково глупыми и смешными.

Иван Ваныч открыл дверь, и спокойно встретив взгляд Тимофея, произнес,– Ну что ж решился, я рад, проходи и чувствуй себя как дома.

– Ого,– Тимофей не смог удержать удивленного взгляда, таких хором ему еще в жизни видеть не приходилось.

Просторные, вернее огромные комнаты, блестящий паркет на полу, на стенах картины, тяжелые темные шторы, дорогущая старинная мебель и хрустальные люстры везде, все это смешалось перед взглядом и немного напугало Тимофея.

А,– Иван Ваныч, равнодушно махнул рукой,– Привыкнешь, я не встречал никогда бедных колдунов, хорошо оплачиваемой работы нам хватает, только тапки одень, паркет не топчи. – В квартире четыре комнаты, это общий зал, далее моя спальня и кабинет, а твоя комната вон там, самая дальняя, проходи и устраивайся. – Разложишь вещи приходи на кухню,поедим и поговорим, – приказал Иван Ваныч.

Тим от своей комнаты обалдел еще больше, огромная кровать, шкаф, в котором можно жить, комод, еще небольшой столик и кресло и свободного места еще хоть танцуй. Открыл шкаф, стопками разложено постельное белье всяких расцветок, куча полотенец, Тим открыл другую дверцу, ряд пустых вешалок для одежды и сиротливо пара банных халатов. Ему сюда и вешать то толком нечего, почти все на нем. Тим одел старые треники и заношенную домашнюю футболку, ну а что, нет у него вещей под этот дом.

Кухня тоже оказалась огромной и уютной, вся такая современная мебель, полукруглый стол ломился от еды, а холодильник просто огромный монстр какой то, Тим подобный только по телеку видел.

Иван Ваныч, видя смущение Тима, спокойно произнес,– быстро привыкнешь к роскоши, не переживай, садись, я налью горячее, и не стесняйся, ешь хорошо, знаю как студентом быть и я когда был беден и голодать частенько приходилось.

Тим так давно и вкусно не ел, и чувствовал, что с трудом шевелиться, но попытался встать, что бы помочь убрать со стола.

Но Иван Ваныч жестом его остановил,– слушай и запоминай распорядок нашей жизни, повторять знаешь ведь, я не люблю. – Завтра пятница, но на занятия не пойдешь, я договорюсь ничего страшного. – У меня завтра лекций нет, и мы утром уедем с тобой на дачу, нужно притушить твой свет и изменить цвет глаз, сразу предупреждаю зелья весьма болючие, но необходимые. – А как оклемаешься, заедем в магазин да надо приодеть тебя, не считай это чем – то тебя обязывающим, я уже сказал, что одевать и кормить тебя эта моя обязанность, а ты должен привыкать к другому уровню жизни. – Качественную одежду и еду мы можем себе позволить. – Правила в доме простые, ты следишь за порядком, никакого холостяцкого беспорядка, все за собой сразу убирай, посуду мой. – В мои, спальню и кабинет, – заходишь только на время уборки. – Я терпеть не могу, если кто – то шарится в моих вещах и будет подобное, замечу сразу. – Что- то надо, лучше спроси. – И еще, парень ты молодой и тебе нужно общаться с девочками, подскажу, как найти нужных, но в дом их водить нельзя, вернее в этот дом мы никого не приглашаем, от слова совсем. – Есть у меня простенькая небольшая квартира в центре, позже дам от нее ключи, приводи туда кого хочешь, но сразу же убирай за собой, я люблю порядок. – И вот еще, свободное время у тебя будет, проводи его, как хочешь, но пока ты мой ученик, ночуешь дома всегда, это вопрос безопасности. – Что – то не понимаешь, спрашивай, отвечу всегда, все ясно,– и Иван Ваныч внимательно посмотрел на Тимофея.

Тот покраснел, побледнел и чуть не подавился, столько на него свалилось за день и сколько нужно запомнить.

– Ничего, ничего, привыкнешь,– улыбнулся преподаватель,– твоя жизнь только начинается.

У Тимофея так и вертелось на языке, и он не удержался,– Иван Ваныч, а почему вы все – таки помогаете мне.

– Хороший вопрос и если честно, даже лет пятьдесят назад я бы убил тебя легко и забрал твою силу,– спокойно сказал Иван Ваныч.

У Тима аж затылок заледенел от страха, он понял, что учитель совсем не шутит, но он поднял глаза на Иван Ваныча,– А сейчас?

– А сейчас, мне действительно нужен ученик, к тому же мне уже не нужна твоя сила, своей достаточно. – И я собираюсь на пенсию, Иван Ваныч покрутил рукой как бы пытаясь показать что то,– у меня есть домик в деревне и мне его достаточно, если боишься, я дам клятву. – Все мы кто занимается магией, зовемся детьми ночи, ночь наше солнышко и мы клянемся луной, она свидетельница наших клятв. – Правила простые, их все мы изучим позже, но одно непоколебимо, дал слово держи, даже если это смертельно опасно, нарушишь, станешь изгоем в ночи, а это верная смерть и позор.

Тим дослушав почти выпалил, – да хочу, в смысле, что бы вы поклялись, я, конечно, верю вам, но так мне спокойней, – добавил он покраснев.

– Ну что ж разумно, – пожал плечами учитель,– мне нравиться, что ты понимаешь, о чем я говорю.

Иван Ваныч быстро все убрал со стола и достал нож, надрезал руку и протянул нож Тиму,– режь руку.

Тим также морщась от боли, сделал быстро надрез, завороженно глядя на выступившую кровь.

Иван Ваныч забрал у него нож и наложил свою ладонь на ладонь Тима и торжественно произнес,– Клянусь луной взять Тимофея учеником и заботиться о нем, обучить всему, что знаю сам, предоставить кров и еду, и защиту на время обучения.

Тим почувствовал, что клятва, где то там услышана, его как ледяным ветром обдуло, и понял, что он должен сказать в ответ,– Клянусь луной, подчиняться своему учителю, слушаться его во всем.

Молния не сверкнула, и ураган не грянул, но Тим успокоился, а Иван Ваныч удивил его, он провел рукой над ладонью Тима, и порез затянулся, как его и не было.

Тим шумно сглотнул, он никак не мог еще привыкнуть к таким явным проявлениям магии.

– Давай ка засиживаться не будем, я сегодня сам посуду помою, а ты давай в душ и спать, завтра тяжелый день. – Душ кстати, не забудь принимать каждый день, не переношу запах казармы,– буркнул Иван Ваныч.

Тим с наслаждением помылся, подивившись в ванной количеству шампуней, гелей и прочей помывочной косметике, натянул свежий халат, и почему то подумал, что за все это придется ему еще как отработать, но менять ничего не хотел, такого шанса больше не будет. День был сегодня, каким то слишком насыщенным,– подумал Тим, уже засыпая.

Утром Тим встал рано, быстро оделся, Иван Ваныч тоже уже был на ногах и с кем – то разговаривал по телефону.

Закончив разговор, учитель кинул Тиму связку ключей,– твои теперь, не потеряй, неохота замки менять. – Завтракать не будем, так – то тебя и вчера кормить не надо было, но думаю не все так страшно, одевайся и пошли.

Тим снова растерялся, куда, зачем, но промолчал и быстро стал натягивать ботинки и куртку. Случайно глянув на двери Тим, увидел вбитые в притолку над дверью три ножа.

Иван Ванович перехватив его взгляд, заметил,– Ножи защита, руками не трогай, убьет,– и поморщился, взглянув на потрёпанные ботинки Тима.

Во дворе Иван Ваныч подошел к серой иномарке, щелкнул пультом сигнализации и кивнул Тиму, чтоб тот садился.

Дача оказалась в часе езды от Тамбова, небольшой ухоженный поселок раскинулся привольно в лесной зоне. Дача оказалась самой дальней, вся территория вокруг высокого кирпичного забора окружена старыми огромными деревьями, да и за самой дачей темнел уже настоящий лес. Тим вздохнул, красиво то, как здесь. Двор был занесен снегом, минимум неделю здесь никого не было, во дворе не было даже звериных следов. Огромный высокий кирпичный дом, с такой же высокой крышей мансардой.

Пока Тим озирался из окна машины, и все пытался разглядеть,

Иван Ваныч загнал машину во двор и коротко приказал,– в багажнике машины, коробки, все занесешь на кухню, я разберу. – А ты возьми на терраске лопату, почисти двор, затем быстро в доме все освежишь, а я пока на кухне буду готовкой заниматься.

Тим только молча кивнул, он никак не мог привыкнуть еще к новой жизни, но быстро стал таскать коробки сначала на террасу, а затем в дом. Дом тоже поразил его красотой и отделкой, и там было тепло. Тим думал пока они ехали, что придется разжигать печь и прогревать долго такой огромный дом, таскать воду из колодца. Для мальчика из деревни, дача за городом представлялась изначально летней времянкой, а тут не дом, а почти дворец. А дачка то оказалась теплой и благоустроенной, а еще и простор и шикарная отделка, все так невероятно комфортно удобно и красиво. Тим, когда вошел, обомлел, огромная прихожая, гостиная – кухня, далее три просторных спальни и лестница наверх на мансарду.

Иван Ваныч крикнул, – твоя спальня кремовая, мансарда холодная, но можешь там летом спать, а ведра для уборки под лестницей.

Нда,– Тим быстро нашел кремовую спальню, оглядел быстро дом, так то везде было чисто, только пыльно и он принялся за работу. Вычистил роскошный двор, здесь явно только отдыхали, а не корпели над грядками. Рядом с домом под красивым навесом основательный мангал, сам двор выложен плитами, между которыми росли туи да можжевельники, за домом сразу начинался лес, Тим вздохнул, живут же люди, а обычных грядок не наблюдалось ни одной.

– Неужели и я когда, ни будь, буду так жить,– размечтался он.

Вычистив быстро двор, Тим, несмотря на подвижную работу, замерз в своей худой курточке, забежал в дом и сразу принялся за уборку. Делов – то протереть влажной тряпкой пыль в чистом доме, – с кухни доносились потрясающие запахи, Тим сглотнул слюну, он постоянно хотел, есть,– пока жил в селе хоть с продуктами у них с бабкой проблем не было, а здесь то все по – другому и еды на его аппетит не накупишься. Закончив уборку, он метнулся на кухню, поглядеть, что ж там учитель наготовил, Тим столько коробок затащил и все с едой.

Иван Ваныч огорошил Тима, – ты сегодня и завтра голодаешь, а еда для меня, да, кстати, пошли в лабораторию, переоденься в свое тряпье.

Тим быстро переоделся в свои треники и футболку, надо же забыл уже, что сегодня, не буду, есть, а так хочется.

Иван Ваныч посмотрел внимательно на Тимофея, потер зловеще руки и произнес,– Сегодня, ты пройдешь, посвящение зельями, и станешь почти настоящим колдуном,– и поманил рукой его под лестницу.

Тим как то с опаской глянул на учителя, под лестницей ничего не было кроме ведра и швабры. А Иван Ваныч достал из кармана ключ необычной формы, и, нагнувшись, воткнул его, куда – то в плинтус, часть стены отъехала и показалась лестница вниз, Тим оторопел.

– Давай, давай за мной, не тормози,– поторопил учитель.

Он спустился вниз и включил свет, только Тим ступил на лестницу, дверь за ним тяжело встала на место. Впереди было просторное помещение с несколькими металлическими столами, огромным холодильником. На столах стояли штативы, колбы, перегонная установка и еще много чего Тиму непонятного. На натянутых веревках висели пучки трав, связки грибов, распятые летучие мыши, шкурка зайца на рогатине.

– Ого, не удержался Тим от восторга, настоящее гнездо алхимика.

– А то, нравиться,– засмеялся Иван Ваныч, здесь мы с тобой будем учиться варить настойки, зелья и мази.

Он полез в холодильник и достал оттуда аптечный пузырек, наполненный какой – то коричневой жидкостью, даже на вид весьма неприятной.

– На вкус тоже жуткая дрянь,– заметил Иван Ванович, и глянув на испуганного Тима, добавил,– я не читаю твои мысли у тебя все на лице написано.

В подвале было значительно, прохладней, чем в комнатах наверху, и Тим поежился от холода. Тяжелая дверь вела еще в одно помещение, учитель тяжело толкнул дверь и поманил за собой Тима. Огромное пустое помещение без окон, с деревянным, крашенным темной краской полом, учитель сунул Тиму в руки пузырек, достав, откуда то старенькое одеяло, кинул его на пол.

– Слушай меня внимательно, это зелье изменить твои глаза и сделает их одинаковыми, скроет твою колдовскую сущность, принимать первые три года тебе его придется каждые полгода, дальше реже, так что привыкай. – Если сблюешь, придется пить еще раз, постарайся все удержать в себе, будет плохо около пары часов, здесь прохладно придешь в себя быстро. – Не тяни, пей залпом, – и учитель внимательно проследил как Тим сморщившись, проглотил невероятно вонючую, гадкую жидкость. – Туалет и душ тут рядом, если что.

Тима затошнило, но вроде все смог удержать, но ему было невероятно плохо, он скрючился, и повалился на брошенное, на пол одеяло. Перед глазами у него сначала все поплыло, а позже стало больно, как будто в глаза песком сыпанули, но Тим даже шевельнуться не мог от слабости.

– Оклемывайся,– услышал он голос учителя,– зайду, как тебе станет легче,– и через минуту тяжелый скрежет закрывающейся двери.

Тим почувствовал себя замурованным под землей, а еще глазам стала мучительно больно, теперь уже, их как будто огнем жгло и еще его самого порывами тошнило. Тим то потел, то мерз, страшно ему не было, почему то, а вот что будет дальше, он, почему то боялся больше. Тим не заметил, как уснул, а когда очнулся, тошнота прошла и глаза хоть и болели, но так слабо, терпимо и не услышал даже как Иван Ваныч вошел в комнату.

– Вижу у тебя все хорошо, после второго зелья будет хуже, оно тебя изменить, как не знаю, каждому свое. – Зелье максимально увеличит твой магический потенциал, укрепит кости, изменить твои ощущения. – Будет больно, терпи, привыкай, тебе его тоже придется пить не раз, но самый первый это самый тяжелый прием,– и протянул ученику похожий пузырек только теперь с ярко голубой жидкостью.

Тим понимал, тянуть бесполезно, лучше уж сразу отмучится и молча залпом выпил зелье, даже не почувствовав его вкуса. Иван Ваныч молча забрал, пустой пузырек и вышел из комнаты, плотно затворив за собой тяжелую дверь.

В первую минуту ничего не происходило, а затем сидящего на полу Тима выгнуло дугой от боли, его корежило и ломало. Тим чувствовал, как хрустят в невероятном напряжении, меняясь его кости, в животе была резь и жжение, мышцы тянуло и они горели огнем, казалось, что выворачиваются жгутами. Тим катался по деревянному полу, стучал ладонями в пол, рычал, пытаясь хоть как то заглушить боль, ногти на руках и ногах вытянулись и превратились в огромные кривые звериные когти. Казалось, пытка продолжается бесконечно долго, и когда он решил что уже не выдержит боли и умрет, забылся в каком – то странном полусне, не понимая, мертв ли он или же еще жив.

Когда он очнулся скрюченный в углу комнаты, вокруг воняло жутко, тяжелый запах бил в нос и Тим догадался, что это от него так несет, и сколько прошло времени, он тоже не понимал. Он с трудом встал сначала на колени затем на ноги, помнил что где – то здесь есть душ и ему нужно срочно помыться, тем более кожа горела огнем по всему телу. Но когда пошел в душ удивился снова, походка стала легкой необычной, и все тело было другим, он еще не понимал, что еще в нем изменилось, но новое состояние нравилось ему намного больше.

В углу комнаты просто за стеной был душ с решеткой в полу и унитаз, все скромно просто. Тим открыл воду и огляделся, самодельная полочка в углу с бутылочками шампуней и у входа простое ростовое зеркало и вешалка с несколькими полотенцами. Тим, глянулся в зеркало, и испуганно отшатнулся, он изменился внешне, стал совсем другим, но он весь был покрыт плотной коричневой коркой из крови и пота, и какой то шелухи. Нужно сначала помыться, а уж потом любоваться, и решительно скинув одежду, он встал под душ. Мылся он долго, корка плохо оттиралась от кожи, да и вонь, казалось, пропитала Тима насквозь. Он вылил на свою голову столько шампуня, пока не почувствовал как волосы под руками стали шелковистыми, чистыми. Одежду он хотел постирать сначала, но увидев, во что превратились штаны и футболка, просто скрутил их плотно и запихнул в мусорный пакет. Завязал плотно полотенце на талии, увидел ведро и швабру. Налил воды, и, добавив больше какого – то моющего средства, бросился быстрее мыть комнату, ему не хотелось, что бы учитель увидел грязную комнату и учуял эту вонь, хотя наверняка так же болел, если принимал это зелье,– подумал про себя Тим.

Он быстро вымыл всю комнату, ну все запах ушел, грязь он убрал. В стене комнаты была вмонтирована мощная вытяжка, надо же подивился Тим, с такой вытяжкой и так тут несло от меня, видно учитель тут частенько проводит подобные эксперименты. Он уже полностью отошел от пережитого и решился осмотреть себя в зеркале. Такого он не ожидал, глаза стали темно карими, почти черными оба, это же не вероятно, подумал он, как можно изменить цвет глаз и теперь он и правда, не будет выделяться среди людей, раньше – то он сразу привлекал внимание к себе. Волосы на голове тоже потемнели и стали намного гуще и длиннее, надо же, снова удивился Тим, запуская обе руки в волосы, проверяя, не показалось ли ему, и даже дернул их до боли. Тело тоже изменилось, плечи стали шире, а сам он выше, так – то Тим и до этого был поджарым и гибким, а теперь то, как он изменился, по всему телу и рукам шли жгуты мышц, без малейшего намека на жир. Весь живот как броней тоже закрылся кубиками мышц, обалдеть просто,– подумал Тим, щупая себя везде и не веря глазам своим. Кожа тоже изменилась,– стала смуглой и гладкой с нее исчезли все шрамы и родинки. Тим посмотрелся в зеркало и так и эдак, – красиво получилось, конечно, он не качок какой ни будь, но и не задохлик. Он попрыгал на месте, все тело наполняла невиданная энергия, и он почувствовал, что стал необычно силен, он и до этого- то не был слабаком, но теперь сила его была невероятной. Сейчас его тело стало действительно красивым, а руки то, как изменились, вернее запястья стали тоньше, изящней, а пальцы на руках удлинились и ладони такие, как правильно назвать то, – Тим задумался, – ну да такие руки называют аристократическими. Красивая форма ладоней, длинные музыкальные пальцы, пластины ногтей тоже изменились, став большими, ровными, очень правильной формы. Тим вспомнил, что когда его ломало, ему показалось, что вместо ногтей у него росли когти, и только он это представил, как ногти у него на глазах стали меняться, вытягиваться, Тим испуганно отшатнулся от зеркала.

– Ну как нравится,– услышал он за спиной тихий голос наставника.

– Это не реально, так все – таки не может быть,– выдохнул Тим.

Иван Ваныч усмехнулся,– ты новорожденный колдун, и у тебя впереди огромные возможности. – Хорошая форма из тебя получилась, – добавил он, оглядывая Тима со всех сторон. – Надо же каким красавцем получился, хотя при трансформации надо было форму, какую ни будь было попроще выбрать.

– Что можно хоть каким стать,– удивленно спросил Тим.

– А то, ну ладно первый раз все хотят, выглядят мачо, – Иван Ваныч ласково погладил себя по выступающему брюшку.

– Но вы мне ничего не сказали,– возмутился Тим.

– Так ты еще неопытный, пытался бы сознательно облик изменить, да натворил бы чего, первый раз с трансформацией сложно управиться по своему желанию, а со временем быстро привыкнешь. – А так ты стал тем, кем мечтал неосознанно. – Я тут тебе одежку принес, давай одевайся, да еще одно зелье выпьешь, к вечеру уже и оклемаешься, если все хорошо пойдет.

– А что может и плохо быть, – растерялся Тим.

– Ну а кто ж гарантию в таком деле то даст, ты мог и от первого зелья загнуться. – А уж от второго то, сколько народу гибнет, а что делать, за все нужно платить,– философски заметил наставник,– Естественный отбор и у нас в мире ночи никто не отменял.

Тим быстро натянул на себя шорты и майку принесенную учителем, и застыл в ожидании, напряженно поглядывая, на невозмутимого и спокойного Иван Ваныча. Тот уже держал в руках пузырек с зеленой перламутровой жидкостью.

– Это зелье мое изобретение, как раз для тебя два в одном, улучшит твою память, и позволить увидеть окружающие нас сущности.

– Какие такие сущности,– спросил устало Тим.

Он уже так вымотался этими испытаниями, и жутко хотел, есть, живот даже сводило от боли, а бурчание из него разносилось на всю комнату.

Иван Ваныч усмехнулся, – потерпишь, немного осталось, и знай, что все, что ты будешь видеть, пока для тебя не опасно, у каждого возникают свои кошмары при приеме этого снадобья, просто помни, что бояться не нужно, перетерпишь, все пройдет быстро, а пока давай не тяни и пей.

И Тим уже по привычке быстро залпом выпил жидкость. Пока он прислушивался к себе, что же произойдет сейчас, Иван Ваныч так же закрыл дверь и ушел. Тим уселся на грязное одеяло, мельком подумав, что нужно его или выстирать или выкинуть потом. Долго ничего не происходило, а затем воздух в комнате уплотнился и стал зеленоватого цвета, Тим присмотрелся, все пространство комнаты было затянуто подобием паутины, нити разных цветов переплетались между собой. А между ними мелькали разноцветные шары светлые, темные, но все прозрачные и разных размеров. Затем шары стали менять форму, вытягиваясь, удлиняясь, и от них шло еле ощутимое тепло, Тим вдруг понял, они живые. И тут в голове у него как будто что – то взорвалось, и Тим ослеп. Такой боли ему еще не приходилось испытывать, он даже шевельнуться не мог, казалось небольшое движение и голова лопнет как гнилой арбуз. Тим мычал, язык во рту распух и стал огромным, и он просто повалился на спину на одеяло, ожидая, что когда, ни будь это закончиться, хоть как, даже если он сейчас умрет, это только принесет ему облегчение. Странные картинки мелькали перед его глазами, то он видел давно умершую мать, которая его маленького держала на руках и монотонно повторяла, Тим, Тим, Тимофей.

Затем он увидел бабушку, лежащую у себя дома на своей кровати, она задыхалась, болела и вдруг она, привстав на кровати, спросила слеповато глядя прямо на него,– Тим как ты здесь оказался?

И видение тут же пропало, а Тим очутился на краю разверстой могилы и смотрел вниз на истлевший гроб в глубине ямы.

Крышка домовины провалилась, и он увидел медленно поднимающегося в гробу отца,– Отпусти меня,– молил его полуистлевший труп,– возьми всю силу и дай мне покой, помоги мне, я устал и раскаялся, хочу только покоя.

На губах Тима выступила пена, и он стал задыхаться, он с трудом перевернулся на бок, он снова был весь мокрый и горел, но железные обручи в голове стали понемногу разжиматься и он снова впал в забытье. Тим очнулся и потряс головой как собака, в ушах звенело, перед глазами все плыло, его тошнило, но стало намного легче. Шары так и не исчезли, но они были уже не такими явными, смутными и Тим лениво толкнул один настырный шар от себя. К его удивлению шар послушно отлетел. Тимофей уже устал всему удивляться, столько нового на него свались за неполные двое суток. Он уже привычно скинул пропотевшую вонючую одежду и встал под душ, помылся сам и застирал свои шорты с майкой. Снова обвязался полотенцем и стал сворачивать одеяло, Иван Ваныч также незаметной тенью возник у него за спиной.

– Очнулся ты быстро, давай одеяло там, в лаборатории в стиральную машинку, оно еще пригодиться, бери свои постирушки, там развесишь и пошли наверх. – Теперь можешь спокойно поесть и отдохнуть. – С понедельника начнем проходить теорию, а сюда будем приезжать на выходные, на практику.

Тим так проголодался, что сделал все, что ему велели за минуту и с радостью рванул наверх,– к свободе и еде. В столовой уже был накрыт стол и Тим сразу же пошел к нему на запах еды.

Иван Ваныч засмеялся,– Торопыга, хоть оденься, я вот тебе тут подобрал еще шорты с футболкой.

Тим в секунду тут же натянул предложенную одежду, и стал торопливо, жадно есть, а наставник молча подставлял ему, то чашку ароматного бульона, то вареное мясо, пододвигал к нему готовые бутерброды и нарезку, тихо его осаживая.

– Не торопись, а то после голодовки сплохеть может, после трансформации голод лютый по себе знаю, столько раз проходил. – Сегодня только отлеживайся да ешь, тебе это необходимо.

Только Тим насытился, как стал буквально засыпать за столом, и молча повинуясь жесту наставника, пошел отсыпаться. И так весь день, то поесть, то спать,– даже ночью наведался к холодильнику и только к утру воскресенья голод отступил и Тим почувствовал себя абсолютно здоровым, свежим и необычайно легким.

Они с наставником стали собираться обратно в город, Тим еще раз оглядел себя в зеркало и запереживал,– Как же я в университет пойду, я ведь изменился и меня никто не узнает, да и глаза у меня, мне кажется или они светятся.

Наставник молча оглядел его и достал дорогие темные очки,– Надень, день другой после приема зелья так и будут светиться.

Тим снова оглядел себя и расстроился, дорогие очки только подчеркивали его заношенную дешевую одежду, но наставник как будто этого не замечал.

– Нашел проблему, новая внешность, – усмехнулся Иван Ваныч,– хорошо же, теперь те, кто на тебя зуб имел, тебя потеряют, а документы я тебе сделаю новые. – С университетом тоже решим, придешь на занятия уже под другой фамилией, а однокурсников твоих мы немного заморочим, и они будут уверенны, что ты с ними с первого дня учишься.

Тим ждал, что они поеду сразу же домой, но Иван Ваныч привез Тима сначала в центр, они быстро зашли в небольшой фотосалон, где Тима сфотографировали на паспорт. В салоне Тим переживал, что парень, который делал снимки, обратит внимание на его глаза, но казалось, тот ничего не замечает.

А наставник когда они вышли, сказал,– не переживай так, я ему глаза отвел, а на фото твои глаза будут обычными. – Привыкай, скоро и сам так будешь делать и не дергайся, веди себя естественно.

Затем Иван Ванович повел Тима в огромный дорогущий магазин готовой одежды, Тим снова заробел. Это был очень дорогой магазин, и бывать там ему не приходилось. Только слышал иногда хвастливые разговоры однокурсников о том, что там продается все самое, самое, дорогое и модное, и о том, что они там якобы покупают. Тим им особенно не верил, у них в группе и было то пару человек способных на такие покупки, но они и держались всегда особняком и перед остальными не хвастались. Напомню, это конец девяностых годов и еще общество не так расслоилось на группы по достатку и особо богатых студентов, тем более в их группе не было. Но Иван Ваныч тут чувствовал себя как рыба в воде и уверенно шел впереди, а Тиму приходилось, стыдливо тащиться за ним, робко оглядываясь на окружающее его великолепие. Наставник жестом подозвал молоденькую девушку продавца, которая увидев его, радостно заулыбалась как любимому дядюшке. Тим понял, что Иван Ваныч часто бывает здесь и поневоле покраснел за свой непрезентабельный вид.

– Наташенька, – ласково пропел Иван Ваныч девушке,– это мой племянник из глубинки, его нужно полностью одеть и обуть. – В моде он особенно не разбирается, да и парень он пока стеснительный, поэтому голубушка все на ваш вкус, сорочек пяток, неярких темных и пару черных, костюмов на все случаи парочку, ну и из молодежного что ни будь, джинсы тоже темные, не маркие пару тройку. Задумался еще на минуту,– что там еще надо то и у вас есть,– какие ни будь джемперы, толстовки, футболки, подберите ему. – И с обувью и бельем также, больше всего ему наберите, а то он в чем есть и все, вещей у него больше нет.

Девушка аж расцвела от этих слов, и было видно, что у нее в голове защелкал калькулятор, а Тим краем глаза глянув на ценники, похолодел, его всех личных денег, здесь бы и на майку не хватило. Девушка Наташа, тут же позвала еще двух молоденьких продавщиц, и о чем то тихо распорядилась и девушки поглядывая на него с интересом тот час зашуршали, распаковывая какие то пакеты, принося к Тиму, то рубашки, брюки, в общем, поднялась вокруг него небольшая суматоха. Тима загнали в примерочную кабинку, и стали его не смотря на его вялое сопротивление, одевать, прикладывать к нему вещи, теребить как манекен. Иван Ваныч спокойно уселся в удобное кресло в торговом зале и с легкой усмешкой наблюдал за примеркой, что то, жестами одобряя, а что то и отклоняя. Когда пытка окончилась, Тим остался в черных джинсах облегающих его как вторая кожа и темно серой футболке с длинными рукавами, девочки продавцы шустро упаковывали выбранные вещи, наступила очередь примерки обуви.

Тим не сопротивлялся уже, а только отвечал монотонно,– удобно, нет, нравиться не нравиться.

Но здесь пытка закончилась быстро или Тим уже привык, но его оставили в покое и в темных кроссовках под стать его джинсам и рубашке, выпустили на свободу. Тим осторожно прошелся, да уж красиво, удобно, неужели теперь он всегда так будет жить. Откуда – то вынырнул охранник, и, взяв у наставника ключи, он стал споро таскать многочисленные пакеты в машину Иван Ваныча, а тот расплатился, наговорил девочкам комплиментов и потянул Тима в соседний зал для верхней одежды. Там история повторилась, и Тим вскоре стал обладателем пару драповых пальто короткого и длинного, и штук пяти курток на все сезоны, Иван Ваныч расплатился и запихнул его в отдел мужской косметики. В косметике Тим совсем не разбирался и Иван Ваныч взял по своему вкусу несколько флаконов дорогой туалетной воды и бритвенные принадлежности, и повез вконец обалдевшего Тима домой. И уже когда они собрались, нагруженные пакетами как верблюды, войти в подъезд, вдруг под ноги Тимофею бросился облезлый и истощенный черный котенок. Тим испугался, и чуть не пнул несчастное животное, но удержался, ему вдруг так захотелось его забрать. Он раньше никогда не держал домашних животных, в селе ему хватало работы с домашним скотом, а тут глядя на несчастную морду котенка, с больными слезящимися глазами, ему захотелось его погладить, пожалеть и забрать. Тим вопросительно глянул на Ивана Ваныча, ведь тот никак не терпел беспорядка в доме и позволит ли еще вдобавок к беспризорному Тимофею, такому же жалкому и никому не нужному, завести еще и кота.

Но Иван Ваныч вдруг рассмеялся,– вот тебе спутник и друг, чего стоишь, хватай, что тебе боги подарили, только ухаживать за ним не забывай.

Тим обрадованно замахал головой, почему то бездомному котенку, он обрадовался больше чем дорогим вещам. Иван Ваныч ухитрился на себя еще навесить пакеты Тимофея, а тот подставил ладонь котенку,– прыгай, а то не возьму. Котенок как понял его, и раздумывать не стал, а из последних сил напрягся и прыгнул на руку Тима и доехал с комфортом до квартиры на новом хозяине, наверняка, мечтая, что так и дальше всегда будет. С котами ведь, никогда точности нет, кто кому служит. Вот так у Тимофея появился собственный колдовской друг, приятель и спутник. Котенок по- хозяйски осмотрел всю квартиру, пока Тим разбирал вещи, позволил себя выкупать, уж очень был грязен и теперь лакал молоко из дорогого фарфорового блюдечка, хитро щурился и с интересом посматривал по очереди на Ивана Ваныча и Тима.

Иван Ваныч, тоже с улыбкой рассматривая новое приобретение, сказал Тиму,– Хорошая примета, когда сразу же после рождения к тебе прибивается нужное животное.

–Это как нужное,– не понял Тим.

– Обычно нашими спутниками становиться или черная собака или вот как этот черный кот, считается, что он будет приносить хозяину удачу и помогать.

Кот быстро отъелся и превратился в огромную наглую скотину, но к Тиму он относился с любовью, отирался об него постоянно и спал рядом с ним же, хоть Тим регулярно скидывал со своей кровати наглое животное, а вот Иван Ваныча кот откровенно опасался.

– Знает, кто в доме хозяин, – посмеивался наставник, но зверя терпел.

Да жизнь Тимофея изменилась радикально, как и говорил Иван Ваныч, он привык быстро. С новыми документами и новой внешностью Тим уже спокойно ходил в университет в свою же группу и однокурсники, и преподаватели приняли его как будто он, ходил раньше, – как уж так сделал Иван Ваныч, Тим пока не понимал. Тимофей написал бабушке, что пока снимает угол, в общаге жить и учиться невозможно и просил писать ему на почтамт до востребования, а то в доме много живет людей и почта теряется.

На почте до востребования настоял наставник, говоря,– никому не надо знать, где ты сейчас живешь.

Тим теперь ей регулярно высылал деньги, на этом тоже настоял наставник, он написал бабушке, что работает дополнительно и ему хватает на жизнь пока, а как совсем устроиться то заберет ее к себе.

Тим переживал за нее, даже с наставником как то заговорил о том, что может, стоит ему сюда перевезти бабушку, снять для нее квартиру.

Но Иван Ваныч прислушался к себе на минутку и сказал, – Тим мне очень жаль, но твоей бабушке осталось немного, хорошо, если она до весны доживет.

– Как вы это определили, – тут же ощерился Тим.

– Я почуял ее через твою кровь, напрягись, представь ее и ты поймешь, что я прав, а перевозить ее уже нет смысла, тогда она умрет раньше, так что смирись,– спокойно ответил он Тиму.

И правда, как только Тимофей представил себе бабушку, ему пришло знание, что она, уже совсем слаба, и помочь, он ей уже не сможет. После посвящения Иван Ваныч заставил Тима зубрить латынь, постоянно подбирал для него книги и заставлял читать, следя, что бы воспитанник, не ленился. Книги были разные от сказок до энциклопедий.

– Зачем мне это,– иногда возмущался Тим, а Иван Ваныч терпеливо отвечал,– для саморазвития. – Возьми в привычку читать много, тебе долго жить, а без знаний и различных умений, да с твоим девственным мозгом, во что ты со временем превратишься, подумай.

Тим пока спорить не решался и делал все что прикажут. Еще Иван Ваныч заставлял заниматься китайской дыхательной гимнастикой и йогой.

– Ты совсем не умеешь держать концентрацию, поэтому то у тебя и не выходят мороки, учись, тренируйся постоянно,– зудел он,– только первые пятьдесят лет тяжело, а там все как по маслу пойдет.

Тим злился и тренировался, мучаясь вопросами, если он так говорит, то, сколько же я буду жить.

– Долго, очень долго, если будут у тебя мозги работать,– как то глядя на него не выдержал наставник, – долгая жизнь без смысла будет тебе только наказанием. – Мы многое приобретаем нашим талантом и платим за это страшную цену, со временем поймешь, и мы всегда будем лишены обычного человеческого счастья семьи.

– Но почему,– упрямился Тим, – нам, что нельзя жениться.

Иван Ваныч грустно рассмеялся,– нет, конечно, только твоя избранница, сколько сможет с тобой пожить лет десять и все. – Затем она будет стареть, а ты так и останешься рядом с ней молодым парнем.

– Все мы проходим через это, и пытаемся долго жить как обычные люди и ты не исключение,– закончил наставник, обрывая дальнейшие споры.

Объяснил Иван Ваныч и про шары, которые вокруг них, Тим их видел после трансформации и заметил, что там, где людно, таких шаров много, а в пустынных местах их почти и не бывает.

– Все правильно,– сказал наставник, это живые сущности, люди их иногда видят и называют мелкими бесами, или как у нас в краю говорят анчутки. – Они присасываются к ауре слабых людей и пьют их энергию, постепенно убивая, но для здоровых людей они обычно неопасны. – Любят они многолюдные места и там где их очень много вспыхивают на ровном месте скандалы, драки. – Мы их часто используем в работе, если нужно уничтожить медленно человека, или наслать на него проклятие, вот и отправляем несколько анчуток, прикрепляя их к ауре нужного нам человека. – Они делятся с нами заемной энергией, но всегда нужно помнить, если их снимет с человека другой колдун, то откат больно ударит тебя в три, пять или семь раз, все зависит от силы другого мага. – Поэтому нужно защитить себя, а это сложное искусство, которому нужно учиться.

Когда стал Тимофей изучать азы колдовского искусства, понял для чего, он в свое время набрал земли с могилы отца, это он еще неосознанно, закрыл себя амулетом защиты, поэтому то и выжил в чужом городе первые полгода.

У Иван Ваныча, кроме работы в университете, еще и были заказы, и он частенько исчезал, то на полдня, то на несколько суток, запрещая пока его нет, болтаться Тиму без дела, и гулять одному.

– А почему вы меня с собой не берете, – спросил как то Тим. – Разве я не должен учиться и помогать вам во всех колдовских заказах. – Так же проще учиться, глядя, что вы делаете, да и мне интересно, что вы выполняете.

– Не торопись,– отрезал наставник,– сейчас смутное время и мои клиенты все с уголовной окраской, светить им тебя не нужно, а рыбку половить в мутной воде нужно обязательно, денежки нам с тобой, ой, как нужны. – Все успеешь, я всему что знаю, обучу тебя, тем более лет через пять я скроюсь и изменюсь. – А к тебе как к моему ученику претензий ни от кого не будет, и ты уже будешь жить, как сможешь, самостоятельно. – Да и в первый год обучения от тебя еще толку ноль, пока ты обуза не забывай об этом и учись,– снова укорил Тима наставник.

Весь рабочий день у Тимофея был расписан до минуты, наставник не давал ему продыха, приучал к железной дисциплине. Тим так уставал, что даже мыслей не хватало на девочек, хотя ему хотелось, да и обещанные ключи от квартиры свиданий призывно висели на ключнице. Тимофей хоть и понимал все это, но все равно злился и старался, вот еще немного и он будет успевать и наконец, у него появиться свободное время и на любовные похождения,– утешал он себя. Время летело быстро, и Тим иногда даже удивлялся, что ему все стало нравиться, он был уже уверенным в себе парнем, симпатичным хорошо одетым и хоть ходил до сих пор девственником, но на девчонок смотрел уже спокойно оценивающе, а времени то прошло всего ничего. Иван Ваныч тоже это заметил, и решил не мучить воспитанника, как то отвел его на эту квартиру и вызвонил туда пару симпатичных девушек, заплатил им и приказал сделать из парня мужчину и тихо, незаметно ушел. Тим сначала даже испугался, раскраснелся и растерялся, но девчонки не обращая внимания, на его робость, быстро взяли его в оборот, и так занялись обучением, что Тим чуть не умер в первый же раз от неизведанного еще наслаждения. А потом еще раз и … Девчонки неплохо порезвились на нем, сопровождая все рассказами, как и что им приятно. Теперь такие встречи тоже встроились в расписание Тимофея и быстро его избавили от привычки краснеть и нервничать перед незнакомыми девчонками и действительно заставили его, себя почувствовать взрослым и опытным. В конце весны пришла телеграмма из Аласово, что бабушка скончалась, Тим хоть и стеснялся своего чувства, но вздохнул с облегчением, кровная связь стесняла его, и теперь, когда он остался один, почувствовал, что теперь свободен от прошлого по настоящему, и теперь его жизнь, принадлежит только ему. Иван Ваныч узнав о смерти бабушки Тима, посочувствовал ему, дал денег и отправил на похороны бабушки, наказав взять из дома самое дорогое ему и навсегда проститься с домом, туда он больше не вернется. Тим уже мог долго держать слабый морок и смог придать себе прежний облик, да и то сначала не хотел, но наставник настоял.

– Пусть помнят тебя таким же, как ты и был, нечего чужим людям знать, как ты сейчас выглядишь, они уже тебе никто. – А так, мало ли что случится, а у тебя уже и фамилия другая и жизнь. – Не нужно искушать людей необычным для них явлением тебя в новом облике, не поймут,– сказал он Тиму перед отъездом. – И помалкивай там, не вздумай хвастаться.

Тим успел на похороны, он сразу же отправил еще перед отъездом деньги соседям на похороны, да и бабушка откладывала потихоньку давно уже, так что в последний путь соседи собрали старушку без усилий и проблем. Тим постоял у могилы, совсем не воспринимая лежащую в открытом гробу высохшую старуху как свою бабушку, в его воспоминаниях она навсегда осталась другой, крепкой и властной женщиной. После того как могилу закопали, он еще задержался и посидел рядом на скамеечке, думая о своем. Слишком он изменился всего за год, иногда ему казалось, что он уже прожил вдали от дома лет десять не меньше. Все здесь в Аласово было ему уже чужим, он прошелся до могилы отца, она так и была провалена вовнутрь, он уже наслышался только за сегодня столько рассказов, что старому колдуну Ефиму так и нет покоя, и что даже земля не хочет его принимать. Прошелся неторопливо до дома, в котором вырос, все глазели на него с любопытством, еще бы так выглядит, так хорошо одет, совсем городской парень стал, даже разговаривает по – городскому правильно, да и конечно, ведь все таки в университете учиться. Тим равнодушно отмахивался от надоедливых сельчан с их расспросами, дом теперь казался ему тоже чужим. Он прошелся по комнатам, что же с собой взять и понял нечего абсолютно. Любым вещам из этого дома уже не было места в его новой жизни, единственное, что Тим собрал все фотографии, которые были и документы, решив, что ему для памяти о предках этого будет ему достаточно. Тут же к нему подошли соседи и предложили продать дом, Тим даже не стал колебаться, хотя сумма явно была заниженной, но возвращаться сюда он не планировал, а хвост такой ему тоже был не нужен. Пришлось ему еще задержаться на день, что бы оформить сделку в поссовете законно. Он переночевал спокойно ночь, призраки его не беспокоили, только милиция приходила с проверкой, обыскивала дом. Оказывается, чуть раньше бабушки в селе умерла еще другая старуха, а ее внучка пропала без следа. Ее не сразу хватились, но теперь тщательно искали и проверяли все дома, и округу, даже прошли гребенкой лес вокруг. К Тимофею, естественно претензий не было, в то время когда пропала девочка, его здесь не было, просто обыскали на всякий случай дом, сараи и погреб. Тим о пропажи девчонки не сожалел, поскольку ее совсем не помнил. Ему это все было не интересно и сразу, как только подписали договор о купле продаже он уехал в Тамбов без сожалений и ностальгии.

Когда Тимофей вернулся в Тамбов, наставник увеличил программу обучения, он явно пытался впихнуть в ученика больше, чем тот воспринимал.

– Что случилось,– поинтересовался Тим,– почему вы так торопитесь.

Иван Ваныч погладил лысину и произнес,– да тут враг мой объявился, вот я за тебя и переживаю, покон он не соблюдает, и может тебя прихлопнуть как муху, что бы досадить мне.

Тим уже многое знал о мире ночи и понимал теперь, что, не смотря на свой сильный дар, он еще совсем слабак и за себя постоять пока не может. Про покон,– свод правил поведения для детей ночи, ему наставник тоже рассказывал, там ведь было сказано, что враг не должен трогать родителей, детей, и учеников того с кем воюет. За убийство родных и учеников осуждали, ведь никто из магов не хотел бы оказаться в такой ситуации, а нарушивших покон, уничтожали без жалости и не и – за доброты душевной, а элементарной безопасности. Раз другой один маг нарушит закон, затем это же сделает еще и другой захочет, а крови то маги не боялись и насмотрелись на нее, на сто жизней хватит. Нужно хоть между собой жить не в любви, но в уважении.

Многое открылось Тимофею нового и непонятного, но сам пока он умел мало, только пока и получалось у него анчуток ловить, хотя способ убийства человека с помощью невидимой сущности его восхищал, ведь кто может догадаться, убивай, не хочу, это его и пугало и восхищало одновременно. Неужели так просто убить человека, но Иван Ваныч осадил Тима.

– Было бы так все просто, маги уже бы все население перебили, просто так для развлечения, над нами еще надсмотрщиков много, и поэтому всегда берегись не оставляй следов, а то быстро тебя развоплотят не смотря на твою крутость и сильный дар.

– Это и Особый отдел полиции, где мы все на учете стоим, тебя я тоже туда же первым делом оформил, чтоб не было накладок. – А еще есть охотники, их с пеленок обучают убивать таких как мы, и враг может оформить на твое убийство контракт, там конечно не все так просто, сначала нужно доказать что ты действительно опасен, но настороже ты должен быть.

– Обалдеть, – выдохнул Тим,– значить и даже полиция знает про нас и ловит, а как же нам тогда работать.

– Осторожно,– рассмеялся наставник,– мы всегда брали человеческие жизни, и будем брать, но делать это нужно крайне осторожно. – Так вот, – заявил наставник,– враг, что у меня объявился, ломает нам все учебные планы и нам с тобой вместе придется уйти в убежище и совсем скоро.

– А мы не можем от него как то так избавиться,– Тим провел рукой по горлу,– на совсем.

– Да ты уменя уже волчонок, – довольно засмеялся Иван Ваныч,– сразу конкретный подход, но нет, пока не можем, силы не равны, да необходимо узнать на кого мой враг работает, а пока. – Есть в лесах под Моршей, закрытая деревушка, так просто в нее не войти никому, там и скроемся на время. – А в Тамбов будем приезжать наездами, повеселится да по магазинам пройтись.

– А в чем проблема то,– рассеяно спросил Тим, – ну поживем немного, пока все не уляжется.

– Мне разрешили тебя взять туда с собой, – медленно подбирая слова, произнес наставник, – но наш лидер, считает, что тебя не следует там светить, ты будешь так сказать там, на нелегальном положении и должен будешь не показываться другим жителям. – Зачем и почему не знаю, у нас принято подчиняться без вопросов, иначе можно там потерять место.

– Хорошо, – согласился Тим,– буду жить незаметно.

– А Иван Ваныч продолжал, – электричества и газа там нет, так что у тебя будет больше времени на занятия, а из плохого, то, что нам все лето нужно будет шататься по лесу и собирать дрова. – Так- то я там все благоустроил, у меня в доме дровяной котел и выгребная яма, ручной насос и бак под воду на крыше и в котельной. – Будешь теперь каждый день физическим трудом заниматься. – Я уже написал заявление на увольнение, а тебе придется пока бросить учебу, когда все уляжется заново поступать, но не думаю, что в этом будут какая- то проблема, я тебя к тому времени сам натаскаю не хуже.

Тим задумался, но не протестовал, он уже и сам понимал, что лучшего учителя не найдет, и будет с ним до конца. А учеба, Иван Ваныч и так его за полгода научил большему, чем он узнал бы за пять лет в универе. Жалко конечно, что будет реже встречаться с девочками. Но наставник же сказал, что будут приезжать развлекаться. Тем более что и квартиры и дача все останется и всегда им будет куда вернуться, а что будут жить без света тоже ерунда, привыкнет.

Тимофей посмотрел на Иван Ваныча и сказал,– надо так надо.

– Ну и прекрасно,– наставник довольно потер руки,– тогда проведем еще парочку обрядов и переедем в течение месяца.

Тимофей за полгода обучения уже научился держать слабый морок и отводить глаза, ловить анчуток с помощью заклинаний и удерживать их, но пока, совсем не надолго. Иван Ваныч говорил, что заклинаниями пользуются только слабые колдуны и новички. Заклинания позволяют неопытным и слабым магам сконцентрироваться и удержать или сотворить нужное действие. А со временем Тим будет колдовать, только оперируя силой дара, но пока до таких результатов Тимофею было далеко. Странно, чем больше он узнавал, тем больше понимал, что не знает ничего и учиться ему еще долго. Как то Тим прочитал забавную книгу, которая расписывала обряды колдунов, особенно посвящение колдуна на кладбище, где для инициации он должен был совершить столько гнустностей. Тим аж чуть не отплевался, пока дочитал все до конца. А уж про то, что колдун должен обязательно испортить свадьбу, описывалось в книге как пособие к действию.

Тим сразу же с книгой прибежал в кабинет к наставнику, и, открывая перед ним на отмеченных закладками страницах книги, недоуменно поинтересовался,– Это все что нам делать необходимо?

Ох и повеселился же Иван Ваныч, он внимательно все посмотрел и с серьезным видом сказал,– ну раз написано, то придется.

Тим чуть не поперхнулся, а наставник отсмеялся от души до слез и сказал,– не переживай, зад козла я тоже лизать не хочу и невест всех портить тоже замаешься, без нас охотников хватает. – Это же народный фольклор, ну что делать то, если нас такими люди представляют и у них такая богатая фантазия. – Да и какой Хозяин кладбища позволит на своем погосте такое непотребство творить.

– А кто это,– оживился Тимофей.

– Нечисть,– вернее нежить,– нечисть это домовые, лешие и подобные им, а вот Хозяева кладбищ, мавки разные, русалки,– это уже нежить, скоро многих узнаешь. – С домовым ты уже знаком, даже с двумя, а с Хозяином погоста познакомишься в субботу, есть еще один обряд посвящения. – Но ничего такого, просто переночуем на могилках и сил напитаем, да что рассказывать, сам скоро узнаешь. – А книжка все равно полезная, теперь ты знаешь, что о тебе будут думать обычные люди.

Тим после прочтения этой книги настороженно отнеся к поездке на кладбище, но и деваться некуда, понимал, что это входит в программу обучения. Домовых действительно Тим знал уже двух, ну знал это конечно сильно сказано, видел. Наставник домовых только показал ему, сказав, что он пока их хозяин, и только после его смерти они будут подчиняться Тиму. А так просто болтать с ними попусту нечего, у них и так работы много. Домовой тот, который на даче следил за порядком и отоплением. Тимофей подозревал, что до его появления, у Иван Ваныча домовой занимался и уборкой в квартире, вернее тот который жил в городской квартире считался одним на весь дом, а Ивану Ванычу подчинялся, потому что тот был сильным колдуном. Забавные небольшие существа домовые, понравились Тиму, да и поболтать они любят, сам слышал. Как то Тим вечером не мог долго уснуть и решил чай попить, ему помогало, и уже подойдя к кухне, услышал, как наставник с кем – то весьма оживленно разговаривает, да чаи гоняет, а собеседник рассказывает ему новости дома, кто с кем и что делал. А когда Тим зашел в кухню, Иван Ваныч сидел за столом один, а кружки то,– две стояло. Но наставник ничего не сказал, а Тим понял, что домовой шпионит для его учителя за всеми жителями дома. Тим еще не всю информацию усваивал, слишком много на него все – таки свалилось, а вот теперь еще и на кладбище ехать.

Перед поездкой Иван Ваныч притормозил у рынка, и набрал вырезки килограмма три не меньше, Тим сначала обрадовался, может шашлыки, на природе жарить будем, но поглядев на наставника все – таки уверился, что нет, шашлыков точно не будет. Тем более за три дня до этого дня наставник его заставил поститься, а значить точно, какая ни будь, гадость ждет. Тим и так прошлые выходные снова на даче зелья пил и тоже перед этим голодал, но наставник прав второй раз все проходит намного легче, хотя боль до сих пор не забылась.

Пока ехали, Иван Ваныч рассказывал,– В этом году троянов день выпал хорошо, что на выходные, и отпрашиваться не пришлось. – В этот день считается, что земля дышит и у многих детей ночи сегодня праздник, Ведьмаки круг у дуба водят и чашу с вином по кругу пускают, братаются и силы у земли набираются. – Травникам сегодня с утра работа, в этот день они основные травы на год собирают, начинают до рассвета росу собирать, а затем уж в лес за травками да корешками, тоже скоро тебя учить буду. – Ведьмы в этот день шабаши устраивают, но у них любой праздник всегда свальным грехом заканчивается.

– А с кем,– недоуменно спросил Тим,– ну ведьмы, если бабы кучей собираются, то с кем они того…

– Мда, кого что волнует, как с кем, как раз таки с козлом, – рассмеялся наставник,– да еще они и мужчин около себя держат прислужников, как раз на такой случай.

Тим сморщился, представив себе эту картину

– Ну а мы, да по кладбищам, многие и учеников на погостах посвящают, для антуража, так что цени меня,– продолжал веселиться наставник.

Тим снова представил свои ощущения, когда он пил зелья и как бы это смотрелось на кладбище, – ну да, ну да, – протянул он,– ценю, на даче гораздо комфортней, чем меж могил в трансформации кататься.

– Ну вот, сегодня просыпаются и Хозяева кладбищ, вернее просыпаются они раньше, а сегодня они выходят к нам, поэтому и подарок везу, любят они свежее мясо. Иван Ваныч глянул, на поеживающегося Тимофея и сказал, – а нет, ты не о том подумал, это для слуг его, на погосте всегда несколько котов обитает, они, что надо ему высматривают, или передают, сам то Хозяин выйти за пределы погоста не может, а руки у них за счет слуг длинные. – Хозяином кладбища становиться первый, похороненный на погосте мужчина, существа они страшные неприятные, но не бойся и за языком следи, имя свое и мое никому сегодня не называй и лучше помалкивай, если чего не понимаешь.

Тим заметил, что они уже далеко за городом, свернули на грунтовку и уже проехали пару поселков и нигде не притормозили, хотя кладбищ на пути было уже несколько.

Иван Ваныч усмехнулся,– еще дальше заброшенная деревня и погост там очень старый заброшенный, я там убираюсь, летом несколько раз специально приезжаю, и поэтому ко мне отношение хорошее. – Тут ведь как в жизни, пока тебя помнят и ценят, ты сильный, а забыли и все, даже погосты умирают. – Вот и тебя Хозяину по наследству передам, будешь следить, да он тебе может сильно помочь, они хоть и скверного характера все, но долг свой помнят, слово держат, так что делай выводы. – Я ведь тоже так к нему попал, случайно, и вот можно сказать за столько лет, что даже подружились, а на новое кладбище пойдешь, так там тебя, если не по нраву Хозяину покажешься, и прибьют, а знают они ох, как много интересного. – А еще, если Хозяин кладбища тебе захочет, что ни будь подарить или дать, спрашивай, своей ли волей он подношение делает и что за это хочет, а то ведь они такие, слова своего не нарушают, если дадут, а обмануть могут. – Вот и сегодня мы с утра поехали, хотя могли бы и к вечеру как нам и нужно, ничего поработаем на свежем воздухе.

Тим усмехнулся, хитер Иван Ваныч, ох хитер, и везде у него связи есть, даже на погосте. Тимофей всегда удивлялся, как легко его наставник всегда улаживает любые проблемы, чего только не коснуться. Паспорт ему сделал за три дня, отнес куда – то, фотографии, а потом просто забрал и ведь настоящий же, все через паспортный стол, только без очередей и нервотрепки, да еще на какое ему надо было имя, скажи, кому ведь не поверят. В университете также, новую фамилию Тима в списки внес, старую удалил, так как будто Тимофея никогда и не было. И свою жизнь всегда с таким комфортом тихо, мирно устаивает. Пока Тим размышлял, Иван Ваныч свернул на еле уловимую заброшенную дорогу в лесу, сбавил скорость и теперь они ехали, как шли.

– Сегодня я признаю тебя своим наследником,– вдруг тихо сказал наставник,– хватит сомневаться. – Если погибну, тебе перейдут мои знания и сила, да все что ты видел, квартира, дача и место в убежище тоже все будет твоим.

Тим посмотрел на наставника растерянно, не знал даже что сказать, так растерялся

А Иван Ваныч хлопнул его по плечу и весело произнес,– не переживай так принято, умирать еще я пока не собираюсь.

Тим заулыбался обрадованно, смерти наставника ему совсем не хотелось, только он нашел того кто о нем искренне заботиться и любит как сына и тут он такое говорит.

– Если что с тобой случиться после обряда, то я почую и приду на помощь, и ты будешь знать, если со мной беда. – А в сложившихся обстоятельствах это будет не лишним,– добавил наставник.

– А вы мне расскажете по него, своего врага?

– Ммм, возможно, но не сейчас мы уже приехали.

Машина выехала к мертвой деревне, проехала через нее по центру, и сразу же за околицей показался старый погост. Ну что сказать, кладбище выглядело более ухоженным, чем деревня, через которую они проехали. Дома в деревне оставшиеся без хозяев выглядели страшновато, ветхие черные поросшие бурьяном, рассыпались и оседали в землю, даже подходить к ним было неприятно, да и скорее всего, опасно.

Иван Ваныч тоже заметил как бы невзначай,– сколько живу, произнес он,– замечаю, только дом опустеет, неважно по какой причине, дома рассыпаются, приходят в негодность быстро, а погосты держаться намного дольше.

Он остановил машину у ворот погоста, переоделся в запасную рабочую одежду,– Тим делал так же. Затем наставник открыл багажник, достал лопаты, кинул ученику хозяйственные перчатки. Достал еще несколько банок краски и пакет с кисточками и ветошью, все это Иван Ваныч делал настолько привычно, что сразу же становилось ясно, что он часто сюда приезжает поработать.

– Покрасим ограду, сколько успеем, остальное на следующие выходные оставим,– пояснил он Тиму. – За лето постараемся еще несколько раз приехать, но теперь мне с тобой проще, а то один я тут сильно уставал, пока более, менее все в порядок привел, здесь все тоже совсем заброшено было, это очень старый погост.

В багажнике нашлись и старые грабли, инвентарь и краску пока аккуратно сложили за воротами. Только Тим с наставником переступили за ворота, как их тихо окружили несколько котов и небольшая собачка, все они уставились с ожиданием на Ивана Вановича.

– Ох, ты, чуть не забыл про вас, – произнес он, и быстро принес пакет с мясом, разложил на одноразовые тарелки и расставил их перед животными. Те с достоинством, и так же молча принялись за еду.

– Так- то они с ближайшей деревни, а на лето Хозяин их призывает к себе, последить да еще по каким делам, вот и живут они рядом, живность всякую ловят, а на зиму снова домой убегают. – Тебя сегодня запомнят и мало ли, в следующий раз даже если без меня приедешь, не тронут, ты на них не смотри, что мелкие, если нападут, то не отобьешься.

И мужчины, вооружившись граблями и лопатами, принялись за уборку, собрали сначала сухие ветки, нападавшие с деревьев, затем сграбили прошлогоднюю листву и тоже вынесли ее за ворота. А уже ближе к вечеру принялись за покраску, оградок и крестов и работали не покладая рук до самой темноты. Тим не ожидал, что ему здесь понравиться, сказал бы ему кто такое совсем недавно, он бы точно обиделся. А тут целый день работал, а не устал и дышится ему как то легко, и бодрый, даже голод, куда – то отступил. Лопаты и грабли Иван Ваныч завернул в брезент и куда – то отнес, а краску что осталось, упаковал в пакеты вместе с кистями и оставил у ворот, прикопав в куче с листьями. За неполные полдня они хорошо поработали, Тим прикинул, что если они еще приедут хоть пару раз за лето, то все здесь успеют обновить и подремонтировать. Вдруг вокруг них в темноте стали возникать прозрачные силуэты, Тим подивился, но не испугался уже, подсознательно ждал чего то подобного.

– Надо же я уже ко всему привыкать стал,– только и успел он подумать.

К тому же, что появилось вслед за привидениями привыкнуть точно нельзя, высокий силуэт закрытый длинным серым плащом, возник прямо перед ними, из плаща торчал лысый череп обтянутый черной мертвой кожей, глаза горели красными огнями, серые тонкие губы кривились в усмешке. Тим пожалел, что хорошо видит в темноте, а тут еще Хозяин потянул костлявую руку в их сторону, в знак приветствия. Тим непроизвольного отшатнулся, на длинных пальцах Хозяина виднелись черные, немного загнутые, длинные когти, а от голоса, он непроизвольно подпрыгнул. Тим понимал, что так откровенно пялиться нельзя, но он как прикованный не мог оторвать испуганного взгляда от Хозяина погоста.

– Ну, здравствуй, колдун,– раздался тяжелый, царапающийся голос, – ты нынче не один ко мне в гости пришел.

Иван Ваныч низко поклонился, и ткнул, застывшего от такой неожиданности Тимофея, и тот с перепугу тоже отвесил низкий поклон.

– Здравствуй Хозяин, – произнес Иван Ваныч,– да привел я к тебе своего ученика, не сердись, он еще совсем молодой, но помощник и мне и тебе будет хороший.

– Я уж заметил, как вы хорошо поработали сегодня, и благодарю уже вас обоих за помощь, чем то могу вам помочь?

– Дать приют нам на сегодняшнюю ночь, я вот хочу провести обряд, да признать его наследником, так сказать официально,– засмеялся Иван Ваныч

– Никак стареешь, – проскрипел Хозяин,– столько лет не хотел никого брать.

Наставник пожал плечами,– чую время пришло для ученика, вот он и появился, так чего отказываться то было.

– Хорошо, я заверю вашу клятву, и никто ее не сможет опротестовать, если что и помогу почуять кромку, если хочешь,– снова проскрипел Хозяин.

– Хорошо бы, – спокойно ответил Иван Ваныч,– спасибо.

– Да что с тобой такое, случилось что, может, расскажешь мне, да вдруг легче станет, присядь,– сказал Хозяин, и глаза его вспыхнули яркими рубинами.

– А нет, так- то помочь ты мне не можешь, мелкие для тебя проблемы слишком,– отмахнулся наставник, но присел на скамеечку. – Враг мой старинный нарисовался, я ведь думал, что его уничтожил и сил лишил, помнишь, как то рассказывал тебе, как он резню в Тамбове устроил, и пытался все тогда на меня перевести.

Хозяин кивнул, что да помнит.

– Убить мы тогда его с Астаховым, ну тем полицейским не смогли, не успели, только отвлеклись, как он ухитрился тяжелораненым сбежать, но силы мы его точно лишили, обряд то правильно провели, да и выброс был, я тогда много из него себе вытянул. – Так он давно умереть должен был, а вот встретил его, и офигел, здоров и снова при силе, но другой заемной. – Кинулся на меня, да я еле отбился, а уж насколько он силен и не пересказать, а я то, тоже далеко не слабак, и теперь в думках, кто мог ему так помочь и главное то, через новую личину то он меня сразу признал, не думал что такое вообще возможно. – Теперь приходится скрываться, через пару недель с моим учеником в убежище уйдем, не знаю на сколько, но к тебе будем наведываться.

– Да умеешь ты колдун себе неприятности искать, подумаю над твоей загадкой, а пока начинайте.

Иван Ваныч достал два знакомых аптечных бутылька с прозрачной жидкостью и один протянул ученику.

– Пей, а какие ощущения будут, и что увидишь, не знаю, у каждого свое, но силой, если все пройдет хорошо сегодня, на год напитаешься. – Выбирай местечко удобней, ложись на землю, и пей,– напутствовал Тима наставник.

Кладбище заволокло плотным туманом, но от земли шло ощутимое тепло, призраки кружили вокруг, но близко подходить не смели.

– Пей не боясь,– проскрипел Хозяин, – в этом месте вас никто не посмеет обидеть, обещаю.

Тим молча сначала уселся между могилок, затем привычно залпом выпил и лег, свободно раскинув руки и ноги, ощущение было, что он лежит на перине, так хорошо и удобно ему было. Скосил глаза, наставник рядом сделал также, только закряхтел когда укладывался по – стариковски и тут же затих. Тим смотрел в небо, яркие звезды казалось, ему подмигивают. Вокруг него все незаметно менялось, он качался как на волнах, смутно знакомые образы проносились перед глазами, но четкости не было, только ощущение того что Тим уже не на земле. Звуки пропали, вокруг него кругом стали огромные тени, они с любопытством оглядывали Тима, но что – то сказать или сделать не пытались.

В голове Тима раздался голос Иван Ваныча, – определяю своей доброй волей тебя в свои наследники, дар или перейдет только тебе или уйдет в никуда.

И тут же несколько чужих голосов одновременно прошептали, – принято, да будет так.

Тим чувствовал, что тепло от земли впитывается в него, дает ему силу, и уже твердо знал, что этот год у него будет удачным, а наставник у него самый лучший. Стало сереть, скоро совсем рассвет, Тим встал и увидел Ивана Вановича уже на ногах.

– Ну как ты себя чувствуешь,– спросил он Тима.

– Как новенький и танцевать охота,– отозвался тот.

– Приняло его это место и здесь тебе всегда будет хорошо, так что приходи в любое время, летом, конечно, зимой то я сплю,– проскрипел рядом Хозяин. – Пора и мне спать ложиться, был рад тебя видеть колдун, и учеников ты умеешь себе подбирать. – И тот хорош был, но нет твоей вины, что он погиб, а этот еще лучше будет, береги его, и прощайте,– произнес с поклоном Хозяин погоста и растаял.

Иван Ваныч и Тим тоже поклонились ему одновременно.

А наставник произнес,– спасибо за добрые слова, и до встречи.

Говорить не хотелось, Тим с Иван Ванычем, неторопливо пошли, к машине, и какое то время ехали молча.

Но Тим вдруг спросил,– А про какого ученика говорил Хозяин кладбища и про своего врага вы мне расскажите?

– Мда, конечно надо, но так коротенько расскажу, уж слишком тут много личного, – решился рассказать наставник. – Когда то мы вместе были учениками у колдуна, стало быть, у еще моего наставника, но я оказался лучше, и как то незаметно, сначала у нас с ним было соперничество, затем уже война. – То девушку не поделили, то он у меня выгодный заказ увел, а его все больше задевало, что он по силе меня опередить не мог, вроде вначале ученичества он сильнее был, а я упорней. – Что мне не дала природа, добивал упрямством и конечно упорными занятиями. – Для того чтобы стать лучше, надо над собой до кровавого пота работать, только тогда будет лучший результат, а он этого не понял, не хотел замечать как я выкладываюсь. – И вот от мелких подлянок он однажды, чтобы поднять силу себе, убил мою женщину, а она носила моего ребенка. – Конечно, силу он хапнул огромную, дите тоже с искрой было, а уж при правильном ритуале так и вообще сила невероятная прет. – Силу то он хапнул, а удержать не смог, и крышу то ему напрочь снесло, столько наворотил и зря. – Но спрятался он тогда от меня хорошо, и знал ведь что я его все равно достану, но и усидеть спокойно не мог, а я тогда как раз накануне, ученика взял, хороший парнишка был, сильный, но с норовом. – Я запретил ему высовываться с убежища, а самому мне по делам отлучиться надо было, а он и удрал и прямо в руки врага моего. – Даа,– протянул наставник,– он его долго на ремни резал, силу прибрал, а я то, так и сам чуть с ума не сошел тогда, слишком тяжелые потери для меня были. – А враг мой тогда надолго спрятался, и вот лет тридцать пять назад, по Тамбову волна кровавых убийств прошла, и везде мои следы были. – Астахов Антон Семенович, сейчас начальник особого отдела, а тогда был простым оперативником еще, но он меня знал и поверил мне, вот мы с ним этого зверя и выслеживали. – Колдун от кровавых ритуалов силу великую получает хоть и дурную, но эта же сила колдуна изнутри сжигает, долго он не живет. – Мы его выследили и взяли, но порвал нас он от души, и пока мы друг другу раны залечивали смог уйти от нас. – Как до сих пор не понимаю, кто то ему помогал, да и умереть он должен был по любому, от таких ран как мы ему нанесли, никто не выживает, и вот ведь снова вынырнул. – Может точно дьяволу какому, душу продал, да бессмертие получил. – Вот такая история у меня, поэтому и прошу, будь осторожен, особенно сейчас, когда ты еще так слаб.

Тим долго сидел обалдевший, от этой истории пахнуло такой болью Ивана Ваныча, да и сама история, сколько лет тянется, просто невероятно.

Почти до самого дома Тим молчал, а уже когда подъезжали к Тамбову выдавил,– мне так жаль что все у вас так случилось, я буду очень осторожен.

Неделю Иван Ваныч и Тим занимались покупками для жизни в убежище, для начала посетили магазин для охотников и рыбаков. Взяли удобные летние и зимние куртки камуфляж, ботинки, тоже зимний и летний вариант, палатку, спальные мешки, походную посуду, фляжки и огромные рюкзаки. И теперь эти рюкзаки, и забивали самым необходимым,– шикарные костюмы и туфли, как понял Тим, брать туда в убежище, смысла нет, особенно ему. Поэтому положил все джинсы и футболки, что у него были, и проще и стирать легче. Иван Ваныч то костюмчик положил и не один, а Тим то все равно будет как партизан в подполье и грустил немного и-за этого. Все – таки без общения сложновато будет, Тим хоть и сильно не общался с однокурсниками, но привык находиться среди людей в толпе, а как он будет почти постоянно один, даже без телевизора не понимал. Коту тоже надо было многое купить, лоток, чашки и корм с запасом, его же теперь не бросишь здесь одного в городе. Коту, несмотря на то, что он уже, сколько жил с ними, кличку так и не придумали, называли просто Чернышом. Продукты в убежище Иван Ваныч уже в несколько рейсов подряд увез, что бы там запас сделать. Еще прикупили носков и много, по паре спортивных костюмов и еще много, много, чего. Иван Ваныч как трудолюбивый муравей все таскал и таскал туда, что ни будь и сокрушался, что все равно окажется, что не все предусмотрели. В квартире и на даче навели образцовый порядок, а остаток скоропортящихся продуктов захватили с собой в дорогу, решив по пути снова с ночевкой заехать на заброшенное кладбище, да провести там день или два. Даже мяса свежего и для себя прихватили, а почему бы после тяжелого дня и не отдохнуть у костра. Так и получилось, утром выехали очень рано, и приехали тоже на старый погост рано, позавтракали не спеша и за работу. Черныша с собой прихватили, Тим переживал, как тот будет себя в машине себя вести, но тот как будто, так и надо спокойно разлёгся на заднем сиденье, да спал себе спокойно. А на стоянке у старого погоста выгулялся неторопливо, огляделся и обратно вернулся в машину, не захотев идти с хозяином на кладбище, в общество бездомных животных.

Выкрасили все что могли, чуть краски на всю ограду вокруг погоста не хватило, но наставник решил, что через пару тройку недель выберутся обязательно и закончат. Вечером до темноты развели костер рядом с погостом, нажарили мяса полную большую чашу и сами наелись и со зверьем поделились, Черныш тоже не отказался. Уже по темноте пришли поприветствовать Хозяина, Тим уже не вздрагивал когда увидел перед собой огромный силуэт и без тычка, поклонился Хозяину.

– И я то, как рад вас снова видеть, – начал он,– вы колдуны умеете, свое слово держать, да и я к вам с подарками, трав тут тебе колдун набрал необходимых и вот еще тебе сам знаешь что, пусть будет,– проскрипел Хозяин.

Иван Ваныч обрадованно и с поклоном принял подарки, Тим хоть и не понял, что дал ему Хозяин, но решил по хитрым глазам наставника, что это очень что то редкое.

– И еще,– добавил Хозяин, – точно не знаю еще, но возможно в следующий раз и подскажу, кто помог твоему врагу и где его искать.

Иван Ваныч аж подскочил,– как неужели у тебя возможность такая есть?

– Не обещаю пока, самому интересно, обещали мне за старую услугу подсказать, но ученика твоего и тебя защитить могу, конечно, тоже не на сто процентов, но надежней моих, вам амулеты никто не даст, колдун.

– Ох, ох,– хитро сощурился Иван Ваныч, – знаю я цену твоим амулетам, мало кто ими похвастаться может, а вот смогу ли я их отработать.

– Не переживай, – Хозяин захихикал,– а глаза его стали мигать как лампочки в перепады напряжения, а кожа на черепе крошиться.

Тим тоже содрогнулся только от страха, смех Хозяина погоста, шутка, явно, не для людей слабонервных.

– Я ведь и о себе тоже забочусь, поэтому вам амулеты своей доброй волей дарю, без вас и меня бы уже не было,– поскрипел он и опустил им в руки по кругляшу на серебряной цепочке. – Носите постоянно, и надеюсь, вам повезет. – Утром уже уедете?

– Нет, если ты не против, мы здесь заночуем, да день еще поработаем, там ведь не знаем когда следующий раз будет возможность,– задумчиво произнес Иван Ваныч.

А и отдыхайте спокойно,– довольно сказал Хозяин, – и мне веселей и вам тут и уютно и спокойно будет.

Иван Ванович и Тим сразу же одели медальоны на шею. Тим все время ощупывал амулет, сила от него шла незнакомая, сильная, но ему было комфортно с медальоном, как в скафандре. Иван Ваныч еще о чем – то присел с Хозяином поговорить, а Тим устало прилег снова между могилок и уснул, ощущая себя привычно уютно.

– Вот ведь забавно,– подумал он, уже засыпая,– на кладбище сплю лучше, чем в кровати дома, только бы в привычку не вошло.

Утром, когда Тим проснулся, Хозяин уже ушел. Иван Ваныч успокоил его,– я простился за нас обоих, да и все равно еще в это лето приедем сюда отдохнем.

Они так же весь день поработали, с одной оградой, сколько провозились, починяя и меняя прогнившие доски, поужинали вечером, и в ночь поехали в убежище.

– Да, плодотворно мы с тобой заехали,– задумчиво сказал Иван Ваныч,– такой амулет получить от Хозяина, да чтоб сам дал, это такая редкость, как снег в пустыне, снег даже вероятней.

– А что он вам дал, если не секрет,– поинтересовался Тимофей.

Ммм,– травы, которые растут на кладбище, обладают особой силой, достать их сложно, нужно только с разрешения хозяина кладбища, а они – то делиться очень не любят,– произнес Иван Ваныч. – А еще могильная пыль полученная из рук хозяина действует как сильный яд, который не оставляет следов и доказать что это отрава, нельзя, еще пыль в приворотах используют, и разорвать такой приворот ничем нельзя, но я считаю глупо так использовать такой дорогой ингредиент.

– А мы, что кого – то травить будем,– поинтересовался Тимофей.

– Тьфу ты, да в кого ты такой кровожадный то, – засмеялся Иван Ваныч,– пыль это та же валюта в мире ночи, стоит очень дорого, а тут знаешь как, дают – бери, бьют – беги. – А пыль, пусть себе лежит в тайнике, авось пригодиться на что, она, знаешь ли, без срока хранения.

Глубокой ночью они въехали в деревушку Баево, Иван Ваныч загнал машину в небольшую просеку.

– Дальше пешком пройдем, я тебя тут своей тропкой к дому проведу, чтоб никто не видел, капюшон на голову натяни, чтоб если кто и увидит тебя в лицо, не знал, так то сюда гостей водить можно.

Тимофей спокойно шагал в след за Иван Ванычем и все про себя удивлялся, наставник маленький толстенький, а тащил спокойно тяжеленный рюкзак больше себя и хоть бы запыхался по дороге, а вот он молодой и сильный уже устал. Кот сидел у Тимофея на шее и убегать не пытался, ехал с комфортом, только держался крепче, если хозяин оступался. Тим уже, который размышлял, почему так несправедливо, вроде животное его, а барские замашки кота, ну точно как Ивана Вановича Тим морщился, но терпел, хотя было больно, кот когтился за шею хозяина надежно, очень боялся упасть. Сколько шли, непонятно, Тим на секунду привстал, поправить лямку рюкзака, поднял глаза, а наставник исчез, он покрутил головой, вокруг почти непроходимый лес, он же сам отсюда не выберется, да и как мог лес так измениться буквально за минуту, чудеса. Тим не паниковал, понимал, что наставник просто так его не бросит, но куда он делся то, и куда пропала тропинка, по которой они шли. И тут прямо перед ним как проявилась, половинка Иван Ваныча, у Тима просто челюсть отпала. Половинка наставника есть, его как ровненько ножом разрезали, а вместо второй половинки лес, Тим пощупал точно ствол дерева за урезанным учителем, кот тоже недоуменно мяукнул, выглядывая и-за плеча хозяина настороженно. Иван Ваныч странно ухмыльнулся половиной рта, и рукой буквально за шкирку потянул на себя Тима, тому показалось, что его протаскивают через плотную упругую стену или густой упругий кисель.

– Это защитная стена,– прошептал наставник, – привыкнешь со временем.

Тим кивнул головой, но ничего толком не понял, решив отложить это знание на потом. Они с наставником вдруг сразу после леса очутились в небольшом саду, и пошли уже по отсыпанной ровной тропке к большому двухэтажному дому. Большая застекленная терраса с небольшим крыльцом, дверь на нее просто прикрыта, не заперта.

Иван Ваныч толкнул дверь,– ну вот мы и дома. – Это черный второй выход из дома и здесь ты можешь днем ходить свободно, сюда я никого не пускаю, и со стороны соседей ничего здесь не разглядишь.

Они скинули рюкзаки, там же у двери в дом, Тим с любопытством оглянулся, наставник любил комфорт и простор и этот дом в убежище не был исключением. Он аккуратно снял кота с шеи, тот сам слазать с него не спешил и втолкнул его первого в дверь осматриваться.

Иван Ваныч ловко зажег керосиновую лампу, Тим опасливо оглянулся, но все окна закрыты плотными зелеными шторами.

– Осматривай пока дом, первый этаж рабочий, на втором спальни, подвал я тебе завтра покажу, а я пока печку растоплю, да поужинаем.

Иван Ваныч ушел, как понял Тим в сторону кухни, и лампу с собой унес, на столе гостиной стояли свечи в канделябрах, но он решил так все осмотреть, Тим подошел к окну и отодвинул штору, оглядывая двор, а разглядев, засмеялся. Его наставник был помешан просто на защите дома и от любопытных взглядов в том числе, надо же, как хитро он тут все устроил. В окно Тим разглядел широкий двор, огороженный вместо забора коротенькой живой изгородью с небольшой калиткой в середине. Двор выложен большими плитами и идеально чист, а с обеих сторон дома до соседних участков плотно все прямо в притык, засажено деревьями и кустами в несколько рядов. Через двор пройти за дом было невозможно, как и разглядеть, что там есть. Когда они еще шли по саду Тим обратил внимание, как плотно засажены границы участка, Иван Ваныч очень не любил чужих взглядов. Дверь из просторной гостиной выходила на крыльцо во двор. Кухня, где, судя по шуму, который производил Иван Ваныч, свободно соединялась аркой с гостиной, от входной двери налево еще дверь, Тим толкнул ее и оказался в огромном кабинете. Кабинет оказался невероятно большим и занимал большую часть первого этажа, на всех стенах стеллажи с книгами от пола до высокого потолка сплошняком. А так обстановка простая, массивный стол и несколько стульев в беспорядке и простой диван обтянутый кожей. Тим вышел из кабинета, и прошел к двери, через которую они вошли, слева от нее шла наверх широкая деревянная лестница, а под ней, все плотно зашито деревянными панелями и две простых, узких двери. Ну да куда еще можно спрятать удобства, как и обещал наставник, душевая и туалет. Тим поднялся на второй этаж, тоже все просто, видно Иван Ваныч еще толком не брался за отделку этого дома, Черныш как привязанный с хозяином осматривал все, приглядывался к будущим владениям. Широкий коридор и две спальни разделенные помещением, где Иван Ваныч тоже планировал благоустройство. Но там просто пока комната, в которой упакованными в полиэтилен лежали раковина, унитаз, и небольшая ванна, в которой аккуратно лежали коробки со смесителями и прочей сантехнической лабудой. Спальни тоже одинаковые и обставлены похожей мебелью, кровать шкаф и комод. Даже одеяла подушки, белье все новое, просто лежало стопками на полу в упаковках, несколько ковров в рулонах у стен. Иван Ваныч только в спальнях шторы повесить успел, а все остальное как муравей таскал сюда и аккуратно складывал.

– Ну, где ты там, – услышал Тим за своей спиной голос наставника,– пойдем, кушать я уже все приготовил и нам и животине твоей. – Да Тим здесь у нас с тобой работы непочатый край, но сюда мы надолго, устроимся, как, ни будь.

Иван Иваныч как всегда незаметно поднялся и теперь с явным неодобрением смотрел на пока неустроенное жилье.

–Эту спальню себе и возьмешь,– продолжал он,– у нее окна в наш сад выходят, а в другой еще и окно на деревню, так что там я буду спать, а пока пошли, есть охота.

Кухня тоже оказалась огромной и с тремя печами, как то все так уместилось и русская большая печь с лежаком, и большая плита под дрова. А у окна как то неприхотливо встала и совсем небольшая печка, на которой сейчас и закипал чайник и шкворчала огромная сковорода, больше то и не втиснешь на нее ничего. Огромный тяжелый стол с несколькими табуретками, и пара скамеек у стен, плоский посудный самодельный шкаф и раковина вот и вся обстановка, но необычно и как то уютно. Пока Тим осматривался, кот уже по – хозяйски запрыгнул на русскую печь и растянулся на лежаке.

Наставник как будто мысли Тима прочитал, – вот все разберем, обустроим, и будет здесь не хуже чем в городской квартире, коту вон уже нравится.

– И мне нравиться,– отозвался Тим, – только непривычно еще без света и с печами.

Иван Ваныч ловко выкатил сковороду на стол, достал вилки,– Ну ка пошуруй в шкафу внизу, там сахар, конфеты и печенье лежат,– сказал он, уже нарезая ломтями домашнюю огромную буханку хлеба. – Тут буквально в двух домах от нас, Любава знахарка живет, хлеб у нее самый лучший, обещала меня снабжать иногда, так что,– наставник с наслаждением откусил кусок,– к яишне с салом самый то. – Она еще и травница отличная и я ей уже заказ сделал, в это летом нам самим собирать травы то не придется, некогда пока, а зимой буду учить тебя настойки варить.

Утром Тимофей проснулся от грохота наковальни, вчера он уснул, еле собрав постель.

Иван Ваныч уже встал и готовил на кухне завтрак.

– Это кто ж так грохочет,– спросил у него хорошо выспавшийся на новом месте, Тим.

– Сосед наш кузнец Михей, хороший мужик, я ему уже ножи для тебя заказал, а зимой он тебя ножевому бою обучать будет.

– А как же, то, что я вроде как нелегал,– поинтересовался Тим.

– Михей лишнего слова никому и никогда не скажет, и Питирим ему доверяет, еще Агриппа, тоже наша соседка колдунья тебя обучать будет, мы тут поговорили да решили, что так лучше будет. – Тебя учить еще многому надо, а один я, конечно, справлюсь, но зачем, когда рядом есть лучше меня по некоторым предметам учителя, – спокойно пояснил Иван Ваныч.

Обустройство дома пришлось отложить пока на неопределенное время, даже рюкзаки распаковать, пока не успевали. Дом огромный, а лето уже началось, и за теплый период нужно было натаскать с лесу дров и очень много. А так как все печи топили, то вокруг деревушки сушняка не было и нужно было все таскать издалека. В подвале дома, Тим уже привычно удивился, Иван Ваныч ухитрился сделать и большую лабораторию, просторную котельную с двумя входами, из дома и с улицы. Там же в котельной стояла огромная емкость под воду, скважина с ручным насосом, небольшая банька и конечно просторная кладовая с рядами банок и мешков на широких полках. Тим даже загрустил, как они справятся, содержать такой огромный дом тяжело, он то сам из села и работу знал. Но глаза бояться, а руки делают. Первый день у Тимофея ушел на знакомство с домом и новыми обязанностями, накачал полный бак с водой из скважины, воду на лето закачивали в емкость под крышей дома. Вода там сама по себе неплохо нагревалась за день, и спокойно можно было мыться под душем, чуть тепловатой водой не грея ее. Собрал Тимофей еще и небольшой рюкзак в лес, да одежду удобную приготовил, с печкой повозился. Маленькая летняя печь требовала к себе особого внимания, – дрова, только мелко нарубленные принимала. А зазеваешься и чуть крупнее закинешь, так сразу же дымить нещадно начинала. Вот вроде везде мелочи, а их много и все запомнить да приловчиться надо. Вечером, когда они с наставником сели ужинать пришел ведьмак Питирим познакомиться и посмотреть на Тимофея. Тим немного переживал, а вдруг этот страшный ведьмак, возьмет и выгонит его отсюда, его вон сам Иван Ваныч опасается. Но все прошло нормально, Питирим с ними тоже поел, не ломался за столом, да чай попил, приглядываясь с любопытством к Тимофею. Ведьмак высокий светловолосый мужчина с аккуратной бородой, спокойный и невозмутимый, не производил впечатления, как себе его представлял Тим,– бугая привыкшего командовать. Но хоть и говорил он, тихо не повышая голоса, а Тим почувствовал исходящую от него силу и мурашки порой пробегали по спине, от его вроде, как и не угрожающего взгляда. Тим понял, за что уважают и побаиваются ведьмака, поэтому и помалкивал, а если Питирим его что спрашивал, то отвечал, не таясь спокойно, по брошенному на него взгляду учителя, понял, что все делает правильно.

Ведьмак, попив чай, решительно сказал, – пойдем, проход на тебя в стене сделаем за вашим домом. – У нас тут любопытничать да в дела соседей лезть не принято. – Поэтому в лесу с Иван Ванычем ходи спокойно, не таясь, но и внимание не привлекай, а по деревне не ходи и от местных если к то в дом войдет, таись, так надо мне, – произнес Питирим, когда они пошли к защитной стены вокруг деревушки.

Пришли втроем к стене,– Питирим сказал,– как скажу, просто влей свою силу, и это место тебя запомнит.

Иван Ваныч и Питирим слаженно сотворили незнакомое колдовство, и невидимая стена около них засветилась как мыльный пузырь, по сигналу Тим в указанное место на стене отдал свою силу, вложив ее как в заклинание. Первый раз Тимофей увидел, как это выглядит со стороны, от его руки отделился сгусток энергии зеленовато мерцающего цвета, и этот сгусток влился в стену и растекся по ней мерцающим красивым узором.

– Ты совсем еще зеленый колдун, но ты мне нравишься, учись и если все у тебя будет получаться, а это зависит только от тебя,– будет у тебя хорошее будущее, – сказал, прощаясь, Питирим.

У Тимофея аж спина заледенела от голоса ведьмака, все – таки страшен он, несмотря на то, что мягко стелет.

Иван Ваныч ободряюще хлопнул Тима по спине, – пойдем в дом все расскажу, что тебе нужно здесь знать обязательно. – Ты Питирима не бойся,– стал рассказывать уже в доме Иван Ваныч,– он своих людей не обижает, и в обиду не дает, другое дело опасайся, да не лезь перед ним, а что не понятно лучше спрашивай. – Эта деревушка называется тайной не зря, и создал ее Питирим во время резни детей ночи. – О резне, потом сам прочитаешь, у нас есть книга летописи, там все это есть, а сейчас то, что тебе знать надо обязательно. – Таких поселений как наша тайная деревушка было несколько, Питирим не единственный кто додумался спрятаться, но все они пали давно и даже названий не сохранили, а наша держится. – Ты видел защитную магическую стену, она уникальна, ее создали разные по своей природе маги, которые в обычной жизни друг другу кровные враги. – И такую стену повторить нельзя, она нас надежно укрывает, да и пускают сюда не всех, а желающих то много. – Мы все соседи и ближе кровных родственников, если допустим, те же ведьмы уйдут из деревни, то защита может рухнуть, мы все друг от друга жизнями зависим, а это очень обязывает. – И что тебя здесь обучать разрешили, хороший знак, а пока пошли спать, утром нам в лес топать.

Утром, взяв подарки для Хозяина леса, Иван Ваныч и Тимофей ушли в лес, оставили подарки на пеньке, но сам Хозяин к ним не вышел, не показался, а дорожки к валежнику открывал. Мужчины полдня увязывали сухие ветки и деревья, а затем таскали их к дому, рядом с входом в котельную стоял огромный полупустой дровяник и вот рядом с ним они по возможности аккуратно и укладывали все, что приносили из леса.

– Перерубить, да сложить и по холоду можно,– вздыхал Иван Ваныч, – а запас сейчас сделать нужно, я еще с мужиками с Баево договорился, они нам в укромном месте уголь в мешках оставлять будут, так его надо будет сразу в котельную таскать, зимой в морозы дровами такой дом не протопишь.

Вот и таскали целый месяц, то дрова то уголь, первое время Тим еле ноги волок вечером, даже сил на еду не хватало. А Иван Ваныч то еще и готовил завтраки и ужины и как он держится, всегда удивлялся ему Тим. Кот тоже не скучал и редко бывал дома, отлавливая мелкую живность в лесу, иногда даже, что ни будь, приносил хозяину, показывал, что он тоже работает не покладая лап.

А через месяц решили они немного отдохнуть, да уехали на городскую квартиру, оставив Черного кота в тайной деревушке. Тим отдохнув денек, отправился с подружками развлекаться, Иван Ваныч по своим делам и вот вроде все замечательно, но Тим неожиданно быстро заскучал и уже только и думал как бы быстрее вернуться в их неблагоустроенный, но такой уже родной дом в тайной деревне. Что Иван Ваныч, что Тим как то вдруг решили, что в городе им делать нечего, а дома работы много и буквально через три дня быстро собрались обратно, но снова через старый погост, работу там нужно было тоже закончить. Все прошло, как и планировали, только они уже с ночевкой оставаться не стали, дождались Хозяина погоста, чтоб уже до следующего года попрощаться. Тим уже спокойно, почти, без дрожи в коленках поприветствовал Хозяина.

Тот это заметил и произнес,– Вырос то твой ученикза лето колдун, пора его уже и к делам приучать.

Иван Ваныч пожал плечами, – попробуем зимой поработать вместе, а там как получится.

– Я тут кое, что узнал,– проскрежетал Хозяин,– враг твой слуга старого Горыныча, а уж где тот прячется, никто не знает.

– Спасибо и за это, – поблагодарил его Иван Ваныч, – теперь есть от чего толкаться и что искать.

– Рад, что хоть так помог,– ответил Хозяин погоста, и они попрощались.

– Будет возможность, заедем еще, но скорее всего уже нет,– сказал с сожалением наставник Тиму уже, когда они поехали в тайную деревню.

До первого снега, что Иван Ваныч, что Тим, занимались только хозяйственными проблемами, ну вроде все успели сделать. Коту Чернышу здесь жить очень нравилось, и все лето он провел на улице, показываясь хозяину редко, так только напоминал о себе, чтоб он вдруг про него не забыл, а то мало ли. А с холодами переселился на русскую печь, твердо забив для себя лежанку, а что удобно и тепло и еда совсем рядом. Еще оказалось, что Иван Ваныч не только хороший повар, и он так же умело стал выпекать в печи хлеб и пироги.

И Тимофея стал учить выпечке, – А что здесь такого,– говорил он ученику, – мы одни живем, а без хлеба никак нельзя, и поесть, мы с тобой любим, а бегать по холоду в Баево за хлебом или клянчить у Любавы его постоянно не дело совсем.

Наставник так – то с первого дня готовил только сам,– Привык я уже, – говорил он Тиму,– люблю и вкусно поесть и все делать умею, и нравиться мне кулинарией заниматься, а ты у меня пока еще всему научишься.

С началом зимы и Иван Ванович, стал заниматься с какой – то деревенской девочкой, и Тима тоже взяли в оборот новые учителя. Кузнец Михей оказался крепким невысоким кряжистым мужичком, вроде такой неуклюжий, а с ножами как обращался, у Тимофея даже дух захватывало от увиденного им зрелища, и он запечалился сразу, решив, что сам он так никогда не научиться. Нож для кузнеца был продолжением руки, он мог попасть в мишень с любого расстояния, и хоть из какого места, не глядя в слепую, а драться с ним мог только явный самоубийца. Первые занятия проводились на деревянных ножах, и то Тим ходил весь в царапинах и синяках, а кузнеца достать хотя бы легонько не смог, ни разу, а уж как старался. В подвале дома тоже была комната для занятий, как на городской даче, вот там кузнец и начал гонять Тима до судорог в конечностях, обучая драться ножами и кидать в мишени. Первые недели все было очень печально, а затем как то незаметно, все стало получаться, конечно, еще не так как у кузнеца, но все – таки теперь только оставалось, как говорил Михей, наработать мышечную память. Тим понимал, что кузнец его просто подбадривает, что бы научиться нужно еще несколько лет учиться и работать до потери сознания, но приятно все – таки ему было очень даже. Агриппа, вторая учительница Тима на внешность оказалась старой ведьмой, но умела она, ох как много. Тимофей, как ни странно спокойно без страха принял Агриппу, почувствовал, что она по характеру похожа на его покойную бабушку, вроде как сердитая постоянно, а при этом надежная и совсем не злая. Теперь в подвале в лаборатории они вместе толкли травы, и варили колдовские зелья и яды, а еще Агриппа учила Тима накладывать порчи.

– Порчу то наложить легко,– поучала она Тима,– а вот уберечься от отката или возврата это уже настоящее искусство.

Первое время его оторопь брала от состава некоторых зелий, но брезгливым в их профессии места не было, и Тимофей понимал это, как и то, что обратной дороги для него уже нет, и часто переживал, сможет ли он взять чужую жизнь или же ему придется отдать свою, если он не справится. Теперь он понимал, что ему не доверяют именно поэтому, он так пока заготовка, а не полноценный колдун. Но от любопытных вопросов удержаться все – таки не мог.

– А где вы берете, ну вот, например, ручку некрещенного младенца,– спросил Тимофей Агриппу как то, содрогаясь в душе от страха, что за такой неправильный вопрос, она и его на зелья пустит.

– А ты сам как думаешь то,– проскрипела Агриппа внимательно и пристально глядя на него.

–Нне знаю, – пробормотал, уже изрядно напуганный ее настойчивым взглядом, Тим, – просто любопытно, вот и спросил.

К счастью Агриппа не стала больше мучить его и просто сказала,– не знаю, что ты подумал, мы то так – то не изверги совсем, покупаем в роддоме, там все это добро идет как биологический мусор, а ты что решил, что я младенцев похищаю.

– Нет, конечно,– выдохнул Тимофей,– а глаз мужчины, значит из морга, покупаете?

– Когда из морга, когда из больниц, у нас там есть надежные люди, мы им заказ составляем на необходимое нам, и ждем,– спокойно рассказала Агриппа.

– Это хорошо,– уже обрадовано сказал Тимофей,– все так просто оказывается, когда знаешь.

Агриппа спокойно странно посмотрела на него и промолчала, а до Тимофея дошло, что она жила еще, скорее всего тогда, когда и больниц то не было как сейчас, а значит…но дальше размышлять он не захотел, ну их лишние знания, а то точно будут одни печали.

Как то они с Иван Ванычем засиделись за разговорами в гостиной, как вдруг учитель спохватился, глянув на часы, – Ты давай, ка пока в лабораторию иди, Елена уже должна вот, вот, подойти.

Елена это деревенская девочка ученица, которую Тим еще не видел, только слышал иногда, как она занимается с учителем тоже математикой и физикой. Тим засобирался, но не выдержал и выглянул в окно, хоть посмотреть, как выглядит пигалица и едва справился с волнением. Это же та пропавшая девчонка из Аласово, он сразу вспомнил ее, учились то они когда то в одной школе, она на несколько классов младше. Он ее не замечал пока учился, но знал, что она странноватой считалась, как и он в детстве, и была она еще большей дикушкой чем он. Когда он последний раз ездил в Аласово на похороны бабушки, ее искала милиция, а она то, вон где оказывается. Когда он попытался расспросить учителя по Елену, тот непривычно грубо оборвал Тимофея.

– Забудь, что видел и помалкивай, а то до беды недалеко и забудь, что ты ее знаешь.

Тимофей похлопал глазами, но вопросов, про Елену, больше не задавал, решив, что потихоньку не торопясь все узнает, а пока старался, учился,– понимал уже, что его учителя уникальны. Иван Ваныч тоже продыху не давал, математика и физика шли в обязательном порядке и больших объемах. Первые пару месяцев Тим думал, что не выдержит, а ничего втянулся, даже нравиться начало. Первый год прошел как страшный сон, только работа и учеба, а вот уже на вторую зиму в тайной деревушке учитель все чаще стал разговаривать с Тимофеем о том, что ему пора уже применять свои способности на практике.

– В природе не бывает добрых колдунов, мы такие, какие есть, лечить, конечно, тоже можем, но гораздо слабее, наша сила в том, что бы уметь убивать.

– Первую ступень посвящения прошел, теперь ты пока не возьмешь жизнь чужую, обучать дальше смысла, нет.

В глубине души то Тим понимал, что его учат не для того чтобы цветочки выращивать, а вот сможет ли он убивать, он и сам никак решить для себя не мог.

– Мне тут работу предложили,– произнес Иван Ваныч,– и твоя помощь нужна, да и проверить надо, сможешь ли ты сам убивать. – Не переживай, детей и невинных людей я не берусь изводить. – Мой клиент хочет конкурентов тихо убрать, он и сам – то конечно по локоть в крови, а те, кого он заказал отморозки с полным комплектом грехов, но вот сможешь ли ты переступить черту.

– Я не знаю,– растерялся Тим,– столько уже об этом думал, а получиться ли.

– Ну, есть только один способ проверить, в любом случае нужно свои таланты уже отрабатывать на практике. – Оденься неброско и серо, с собой ничего не бери, даже нож, надеяться можно и нужно только на свой талант, вот и опробуем, чему ты научился.

Тим полночи ворочался, не спал, он сильно изменился и понимал это тоже очень хорошо. Приехав в Тамбов скромным сельским пареньком, он превратился за это время в красивого, стильного, самоуверенного мачо, но это все внешняя наносная шелуха, а вот сможет ли он стать таким как выглядит. Да и сколько еще можно сидеть на шее у наставника, пора и самому зарабатывать на жизнь начинать.

Думы думами, а утром Тим оделся в недорогую неприметную куртку, джинсы с рынка, и обувь подобрал неброскую, но удобную. В городе Морше они оставили дорогую машину Иван Ваныча в центре города возле торговых центров, и там же рядом обнаружился гараж с неприметной старенькой машиной Нивой. Неприметная машина то да, а вот мотор у нее оказался просто зверь, через четыре часа они оказались в Рязани, Тим уже успокоился и ждал, что прикажет делать ему Иван Ваныч. Иван Ваныч не торопился, въехав город, они остановились у какой- то затрапезной столовой и не спеша стали обедать. Тим молчал, не хотел показывать свое нетерпение наставнику глупыми вопросами.

– Через десять минут примерно,– вдруг ровно произнес Иван Ваныч, – сюда войдет парень, похожий на боксера, он в это время с этой столовой дань собирает. – Посмотришь на него и решай, как ты сможешь убрать его и дружков, которые будут в машине, – и учитель дальше продолжал неторопливо есть, как ни в чем не бывало, аккуратно разрезая котлету на мелкие кусочки.

Тим с наставником сидели около окна, и точно через пару минут буквально, подъехал к столовой огромный джип, и оттуда вывалился здоровенный бугай, затянутый в кожу. Учитель так и не оторвался от еды и Тим понял, что помогать даже советами он ему не будет, это экзамен. Тим на секунду испугался, а затем как на занятиях расслабился и приготовился, переживать позже будет. Бугай неторопливо прошел к кассирше, та завидев его, подобострастно улыбнулась, и убежала в подсобку за деньгами, – как понял Тим. Тимофей тоже встал и взяв добавку пристроился рядом с бугаем, чтобы взять того под контроль, ему еще нужен был физический контакт хотя бы самый незначительный, чтобы почувствовать его ауру и поймать взгляд жертвы.

Тим как бы случайно толкнул бугая, тот оглянулся и не злобно сказал,– ты пока подожди, счас я отойду и рассчитаешься.

Тим поймал на секунду его взгляд и отошел, спорить с бугаем в его планы не входило. Кассирша дала пачку денег, бугай их быстро пересчитал и ушел, а Тим оплатив добавку сел обратно за столик. Тимофей, тоже стал, спокойно есть, глядя как бугай садиться в машину и отъезжает, он уже знал, что надо все сделать так, чтобы его, невозможно было связать с жертвой. Он расслабился и сосредоточился, потихоньку беря контроль над бугаем, тот и не заметил, почему это он вдруг стал давить на газ, разгоняя машину. Дружки бугая испуганно загалдели, а он не обращая внимания, только больше увеличивал скорость, а потом резко направил машину в сложенные строительные бетонные блоки у дороги.

Тим расслабился и вытер лоб, он сильный конечно, но еще не опытный и несколько минут контроля вымотали его и он, тоже пододвинув тарелку к себе, стал, немного торопливо есть, как будто ничего и не произошло. Ну а что случилось, то, подумаешь, машина разбилась, но не взорвалась же, а то, что братки любят гонять так, что дух захватывает, это что секрет для кого то, тем более и разбились они же не рядом с колдунами, а в паре километров от них. Иван Ваныч так же молчал, никак не комментируя работу ученика, пообедав они расплатились, и неторопливо вышли со столовой.

– Ну что проконтролируем,– обратился наставник к Тиму,– что там у тебя получилось.

– Все мертвы,– коротко ответил Тим.

Проехали неторопливо место аварии и впрям, от машины осталась куча покореженного металла и теперь полицейские упаковывали все, что осталось от бугая и его друзей в черные мешки.

– Ну что ж чистая работа,– довольно заметил наставник, и они поехали домой.

Странно, но после первого убийства, угрызений совести Тим не испытывал и сожалений тоже, а даже почувствовал как от его жертв, что то перешло в него, сделав его сильнее,– только горький осадок появился, что он ничем не отличается от обычного киллера. После этой акции наставник еще несколько раз привлекал его к работе, Тим все выполнял аккуратно, но без огонька, как то механически что ли.

Иван Ваныча это беспокоило, и он как то сказал,– твоя работа и не должна тебе приносить радость, ты же нормальный парень, а не маньяк психопат, но твой настрой мне не нравиться, так ты можешь быстро перегореть и погибнуть. – Ты бы хоть как игру или как приключения воспринимал работу, – так, что – это необходимость и все. – А с таким настроем ты будешь косить всех, без разбора и сам скоро слетишь с катушек.

Через какое то время Тим стал работать самостоятельно и чуть не погиб и-за своей самоуверенности. Он ведь действительно был сильным колдуном и всегда выполнял работу легко, вот и сейчас заказ в Пензе на бизнесмена стал выполнять без предварительной разведки, как они обычно делали с наставником, решив, что все пройдет также гладко как обычно. Он спокойно подошел к офису бизнесмена к окончанию работы и встал, вдалеке наблюдая за входом в здание. Когда бизнесмен с охраной вышел из здания и стал садиться в машину, Тим выпустил в него пяток анчуток, которые должны были хорошо помучить клиента и убить, выпив его жизненную силу.

И сам не понял, что случилось, когда ослепший и оглохший он упал в грязный снег, корчась от невыносимой боли через минуту буквально. Его же проклятие ему вернулось в три раза больше, повезло, что колдун ставивший бизнесмену защиту был значительно слабее Тимофея, иначе бы он просто умер от отката.

Тим почувствовал, как сильные руки его подхватили и потащили куда – то, а когда боль ушла, он увидел перед собой взбешенное лицо Иван Ваныча, тот засветил своему ученику болезненную оплеуху и размеренно сказал.

– Мне самоубийца ученик не нужен, тебе неделя на исполнение и решай сам как будешь жить, если через указанный срок не вернешься, дорога в тайную деревню будет тебе закрыта и живи, как знаешь своей головой.

Иван Ваныч произнес все как приговор и ушел, не оглядываясь, а Тим еще долго приходил в себя в какой – то грязной подворотне, кляня себя за лень и невнимательность. Это надо же было так облажаться, он не заметил ведь, что наставник его страхует, да и, получив болевой удар, он понял, что хочет жить, и боится потерять то, что у него уже есть.

Теперь он уже осторожно все разведал, узнал, что его клиента, защищает колдун хоть и гораздо его слабее, но намного искусней Тима, и в лоб вот так наскоком его не уберешь. Тим и проявил фантазию, познакомился с секретаршей босса, которую тот активно пользовал на работе. Длинноногая красотка, легко попала под очарование колдуна и пригласила его домой, к себе на ночь. Ну, долго задерживаться у нее Тим не стал, выполнил задуманное и ушел, внушив красотке, что она была весь вечер одна. А на другой день бизнесмен погиб в жутких корчах на своей секретарше от искусно наведенного проклятия, ведь любой мужчина так слаб и беззащитен, а главное открыт во время секса. Выполнил заказ вовремя, Тим с тревогой вернулся, в тайную деревню, переживая в ожидании взбучки от наставника, но все прошло гладко, Иван Ваныч встретил его ровно, не напоминая об ошибке.

– Я сам виноват,– признался он ученику,– как то я тебя однобоко использовал все это время, забыв, что просто убийства отупляют душу, и они не вся наша работа и жизнь. – В нашей профессии есть и много интересного, просто тут платят хорошо, а дом столько вложений требует. – Ничего, скоро совсем, настоящей работой займемся, нынче наша с тобой очередь проклятую деревню усмирять.

– О, а что это вы расскажите, – оживился ученик.

Иван Ваныч улыбнулся,– конечно, должен же я тебя напугать, как следует перед работой, ну а если честно, там ждет нас тяжелое испытание, я уж там сколько раз был и все туда с содроганием иду, не зная, что ждать нового каждый раз. – Там в лесу,– Иван Ваныч махнул рукой стоит деревня, старая очень, там всегда беглые да изгои селились, все кому от закона укрыться надо было и просто отшельники. – Давно еще до того как мы здесь убежище построили, мы то и сами случайно узнали, про ту деревню, до нас мертвяки дошли и нам тут несладко пришлось, еле мы отбились и удивились тому что ни одного мертвяка нам совсем не удалось успокоить. – Они после нападения вернулись к себе, а мы за ними проследили, да так и нашли это место. – Охох сколько же мы намучились, когда пытались во всем разобраться, а один из нас там погиб и остался тоже пленником проклятой деревни. – Узнали мы немного, какой то чародей проклял жителей этого поселения, и они теперь мертвы, но уничтожить их мы так и не сумели, хотя и жгли и топили их, и расчленяли, а если кто к ним попадает, то тоже погибает и сил им еще дает дополнительно. – Первое время мертвяки свободно в любое время по округе ходили, но путем проб и ошибок нам их удалось загнать и закрыть в деревне. – Теперь они в обычное время сонные и никого не беспокоят, только вот в конце февраля два три дня они становятся очень сильными и пробивают нашу защиту, если мы ее не успеваем обновить. – Видно, в какой – то из этих дней их и прокляли. – Так вот, – продолжал Иван Ваныч,– нам с тобой нужно будет защиту обновить, а для этого нужно войти прямо в серединку поселения, если повезет, мы все успеем сделать быстро и свалить. – Как, это было несколько лет подряд, а нет, то придется и отбиваться, а то и просто убегать. – Там, как ни планируй все наперекосяк всегда идет, мы ведь ее уже и непроходимой сделали, все валежником да посадками закрыли, что бы, кто ни будь, туда случайно не попал и силы мертвякам не добавил. – И каждый год туда кто ни будь да забредает, типа охотников за кладами и старинными вещами, иконами, или копатели какие, а однажды туда искатели необычного и непознанного,– группой забрели, уфологи, мать их, – не выдержал и выругался обычно спокойный и вежливый Иван Ваныч. – Целая группа в человек десять, хорошо, что мы большинство успели живыми вывести, и то, сколько хлопот с ними было. – Большую часть выживших людей тогда, прямиком в сумасшедший дом отправили. – Вроде и до сих пор там они еще. – Если конечно ты боишься, та лучше сразу скажи, это не зазорно, хуже будет, если ты испугаешься и там мне обузой будешь.

–Ну, уж нет,– возмутился Тимофей,– я с вами, а то, как убивать так меня вы не спрашивали, страшно мне или нет, а тут настоящее приключение, а вы меня по боку пустить хотите.

Иван Ваныч рассмеялся,– тогда точи топоры, они нам пригодятся, мертвяков можно придержать, порубив их сильно.

Перед походом в проклятую деревню, Иван Ваныч принес в дом два замызганных старых ватника. Тим брезгливо их оглядел, а Иван Ваныч засмеялся и сказал.

– Бери, я там всегда так извазгиваюсь, что все приходиться с себя выкидывать, а это хоть не жалко, да и мертвяк с первого раза точно не прокусит. – Да и берцы повыше бери, те, что удобней, убегать по бурелому легче будет, если что.

– А что мы там конкретно делать будем для защиты,– поинтересовался Тим.

– Я уже все приготовил, там, в рюкзаке, нам главное тихо без шума добежать до колодца и заново освежить находящуюся там пентаграмму, и активировать ее. – Ей я и буду заниматься, а ты будешь охранять, но это предварительный план, а там уж как получиться, – грустно закончил наставник.

Вышли в назначенный день затемно, до солнца, идти пришлось на коротких лыжах долго, через нормальный лес пока шли даже радовались солнечно красиво и идти легко, а через пару часов Иван Ваныч ввел Тимофея в такую густую чащу, что Тим оторопел, да как же ее пройти то можно. В ней и идти им пришлось очень медленно, да еще цеплялись за все встречные кусты и деревья, а дальше было только хуже. Деревья уплотнялись, порой вставая сплошной заградой, а свободное пространство все было в колючих кустах и это они еще по еле заметной тропке шли, а так со стороны поглядеть так лес сплошной стеной стоит непроходимый и опасный. Маги явно постарались закрыть к проклятой деревне все дорожки деревьями и кустами, так уже к полудню и добрели уже теперь до сплошного бурелома. Иван Ваныч покрутился на месте, огляделся и повел Тимофея, по каким – то своим ориентирам к проходу, но они опоздали, у тропинки уже стоял давно остывший снегоход, за которым шла узкая полоса прорубленного леса.

–Вот песьи дети,– выругался Иван Ваныч, чую сегодня будет нам с тобой маетно, и нахлебаемся неприятностей по самое не балуй. Он осмотрел снегоходы, – давно ушли, часа четыре не меньше назад и вдвоем, скорее всего уже мертвы, – огорченно добавил он. – Снова тропинку по осени прорубили сюда, что б можно было зимой на снегоходе проехать. – Среди черных копателей и коллекционеров эта деревня проходит как богатая кладами, и хоть каждый год они здесь гибнут, все равно прут новые идиоты, за сказочными сокровищами.

Им пришлось снять лыжи и с трудом, а и иногда проваливаясь по шею в рыхлый снег пробираться через заграды из сухого леса. Тим уже думал, что они здесь ночевать останутся, как вдруг вышли, или проще сказать вывалились из бурелома прямо к деревне. Перед ними встал черный овал деревни, на проклятой земле не лежало ни одной снежинки, только голая черная земля и на ней тоже такие же под стать низкие почерневшие избы. Тим поежился, ему приходилось видеть черные небольшие проплешины земли, на которых летом не росла трава, а зимой не лежал снег, обычно на таких местах был выход плохой энергии, и обычные люди находиться там не могли, им становилось худо. А тут такая огромная территория, Тим снова поежился, какой же силы был тот чародей, что проклял эту деревню, и что такое могли ему сделать люди, которые здесь жили. От забавы такое проклятие не получиться. Защитная стена тоже была нарушена и слабо мерцала.

Иван Ваныч огорченно вздохнул и поторопил жестом Тимофея,– надо спешить, мертвяки уже, скорее всего, напитались силой и просыпаются.

Иван Ваныч сразу же быстро повел Тимофея к колодцу, показав жестом тихо и бди, а сам не мешкая сбросил рюкзак и стал небольшой острой лопаткой, прочерчивать заново размытые линии огромной пентаграммы, вокруг колодца и знаки, нарисованные в ней тоже. И сразу же посыпал свежие прочерченные линии, каким то порошком, ровненько красиво даже, затем сразу напитывал их силой, даже Тим стоя на расстоянии, ощутил, как от наставника идет поток сильной магической энергии. Тимофея вдруг охватил страх непонятный, иррациональный, казалось, что все здесь пропитано злом, кровь разносила по телу огромные порции адреналина, нервы были на пределе. Небо давило настолько ощутимо, что он несколько раз глянул с тревогой вверх, и казалось, что овал деревушки сжимается, и дома все ближе и ближе подвигаются к нему и скоро они его задавят. Тим крутил головой не зная, откуда придет опасность, обычно он чувствовал, если на него направлена неприязнь или ждет опасность, но все это место было одной сплошной аномалией.

Сначала он услышал тихий шепот, который шел со всех сторон поселения, – Чужие, чужие здесь, здесь чужаки, задержать надо чужаков.

Тут еще Тим услышал скрип открываемой входной двери из стоящего наискось рядом дома. Из двери вышел, странно покачиваясь, свежий мертвяк. Свежий потому что мертвяк был одет в яркий теплый комбинезон и тащил за собой шлем для вездехода, а мертвый, потому что из головы у него торчал топор, тоже яркий, современный с прорезиненной ручкой.

Пока Тим рассматривал медленно идущего к нему мертвяка и, зажав в руках топор, думал, как бы ему его обездвижить, услышал за спиной тихий окрик наставника,– берегись, сзади.

Тим не успел оглянуться, его сбил с ног и повалил второй свежий мертвяк, которого он, почему то, не заметил. Пока Тим, яростно махая топором, отбивался от своего мертвяка, второй с топором в голове резво поспешил к наставнику, но тот ловко подскочил и одним ударом снес мертвому голову, а тело толкнул идти дальше и не мешать ему, сам же продолжил возиться с пентаграммой. Тим своего мертвяка, так отходил топором, что тот теперь напоминал кучу шевелящегося мяса, а сам он был весь уделан кровью и какими – то ошметками и напоминал мясника с бойни. Тим огляделся и похолодел, все двери домов уже отворились, пока он дрался, и много мертвяков хотя и гораздо медленнее свежих, выходили из домов, они были жутко потрепанные, страшные, черные и даже обожженные,– бывшие жители деревни шагали мерно, страшно и неотвратимо в их сторону.

– Куда там фильмам ужасов, против реальной нежити,– вяло подумал Тим, – ведь посмотри на них, они еще и окружают нас.

Тим покрепче прихватил топор и встал, закрывая наставника, хотя понимал, что несколько минут и им уже отсюда не выбраться. Мертвяки их окружали плотным кольцом и могли задавить просто массой, убежать один он еще мог, но бросить наставника, ему это даже в голову не пришло. Неизвестно чем бы все закончилось, но Иван Ваныч успел закончить колдовство, пентаграмма яростно вспыхнула, и мертвяки заметно замедлили ход, но не остановились.

–Ходу, ходу,– тихо шепнул наставник, и они рысью рванули к выходу из деревни, но сразу они не ушли, нужно было еще напитать силой потревоженную защитную магическую стену. Иван Ваныч что то шептал, восстанавливая магическую прозрачную стену, а Тим по кивку вливал свою энергию в готовое колдовство, как когда то с Питиримом, когда он пришел в тайную деревню. Закончив работу, они от усталости просто повалились в снег, и несколько минут лежали молча, бездумно таращась в темнеющее небо, шевелиться сил не было. И хоть они сделали все очень быстро, казалось, что в этой проклятой деревне они провели несколько часов. Мертвяки ходили около стены, тянули к ним руки, но перейти черту не могли, обжигались, если прикасались, и видно было что им это очень неприятно. Свежие покойники тоже уже почти целые, стояли в толпе среди них, пялясь на них белесыми глазами с жадностью глядя на живых Иван Ваныч закряхтел как древний старец и сел медленно подтягивая к себе рюкзак.

– Вот еще две души забрала деревня, – сказал он,– хотя такие охотники за чужим богатством, обычно душу теряют раньше, – и достал из рюкзака пакет с едой. – Перекусим да домой пойдем, хорошо работу сделали.

Тимофей оглядел их одежду, да хорош бы он был в новенькой курточке, Иван Ваныч то тоже весь в крови и грязи оказался, а вроде то он ловко мертвяку голову срубил.

Наставник тоже себя оглядел и сморщился,– вот ведь снова мне не повезло с одеждой, покойник то свежий был и из него кровь, то хлестанула фонтаном и на меня вскользь, но попала.

Тим даже про брезгливость забыл, так есть захотел, только руки снегом оттер, да снегом по ватнику прошелся, чтоб хоть ошметки кровавые сбить. Поели, и даже настроение вроде как поднялось, а домой, как захотелось не передать словами. Тим не мог понять своих чувств, – сегодня он сильно испугался и устал, только закончили работу в проклятой деревне, все мысли были о доме, как бы туда быстрее добраться и в то же время, если надо он пойдет сюда еще раз без раздумий. Страшная работа, но вот было чувство, что он сделал, что то хорошее, не выпустил в мир чистое зло.

Обратно пока через бурелом, сколько лезли, затем на лыжах через густой лес, да еще уставшие, только уже увидев знакомые места, они так ходу прибавили, что самим смешно стало. За полночь вернулись домой и в баню, всю одежду, как и говорил, Иван Ваныч сразу же запихнули в топку котла, там отстирывать бесполезно, да и прикасаться то неприятно. После приключения в мертвой деревни Тимофей почувствовал, что его стали уважать, и не только наставник, но и ведьмак Питирим, равным его, конечно, не считали – молод очень. Но теперь Тим по – настоящему ощутил себя полноправным членом большой магической семьи, и понял, что другой такой у него не будет, чувство локтя сближает. Прошло пару месяцев, и весной Тимофею, пришлось, вместе с сотрудниками особого одела, и другими магами, принять участие в облаве на взбесившегося волка оборота. Иван Ваныч накануне взял его с собой в Тамбов, все равно собирался представить Тима начальнику особого отдела Астахову, и так получилось, что они сразу же попали в гущу событий. Астахов Антон Семенович, на полицейского никак не походил внешне, высокий мужчина с профессорской внешностью. Но глаза выдавали полицейского сразу, он так посмотрел на Тимофея, что тот поневоле заробел, а считал то он себя уже заматеревшим и взрослым колдуном. Астахов и рассказал им про оборотня. Оказалось что молодой оборотень, перекинулся в волка, а обратно не смог, такое случается хоть и редко, но здесь был особый случай. Парень оборот хоть и был молодой, но врагов уже себе нажил много, по причине скверного характера, вот кто – то его и проклял, да так что следов не нашли. А молодой оборот и человеческом то облике, был злобным больше чем нужно, а тут взбесился и сразу же стал людей рвать, проклятие то оно так и работает, самые скверные черты характера вытаскивает. Таких волков сразу убивали, своя же стая, оборотам такая кровавая слава не нужна, а этого не смогли, не справились, уж больно лют и хитер в зверином облике, оборот оказался, даже своих порвал и убежал. Тимофей в душе радовался, наконец, настоящая для колдуна работа пошла, а Иван Ваныч же с явной неохотой в загон пошел, Астахов его, можно сказать упросил.

– Нет у меня людей, мы и так еле, скандал утаиваем, а эта тварь сколько он, уже людей порвал и не остановиться ведь, сам знаешь,– говорил он Ивану Ванычу. – Ты хоть опытный, тут желающих то куча помочь, а толку то от них ноль. – Да и ученика тебе натаскивать надо не только на изведении бандюков и бизнесменов.

– О чем ты, – сразу же оживился Иван Ваныч,– враки все, мы никуда не лезем, сидим себе тихо в деревне.

– Ой уж ты мне то зубы не заговаривай,– насупился Астахов,– а то я не знаю про ваши гастроли, просто глаза закрываю и все.

Когда вышли из отдела, Тим спросил, – а что правда Астахов знает и молчит про то, что мы работали.

– Доказательств у него нет, и не будет, только поэтому он и молчит, да и то, что все погибшие сами один другого чернея душами и хуже некоторых упырей,– а так было бы нас, на чем поймать, давно бы уже нас с тобой развоплотили. – Ну, на охоту пойдем, конечно, прав он тебя учить надо, а оборота не так просто взять, да еще такого, который кровь почуял. – Ладно, мы с тобой в гущу не полезем с краю постоим, авось и пронесет.

Они собрались быстро, на городской квартире у них тоже была и одежда для леса и оружие. Ну, про оружие Тимофей подумал с иронией, наставник ему вручил нож выкованный Михеем как раз для оборотов, и вручил острый слегка закругленный небольшой серп с посеребренным лезвием.

Тим задумчиво его покрутил в руках, потрогал пальцем наточку, что такое серп он знал хорошо, для домашней скотины все детство и юность косил траву, где только можно, но чтоб на волка с ним идти.

Иван Ваныч заметив недоумение Тима, замахал руками,– Ты, что это первое средство от оборотов, если на тебя кинется, да и ружья у меня все равно нет.

Получив серп, как оружие Тим тоже решил вперед не лезть, а постоять с наставником в сторонке, но все получилось как всегда нескладно. Сначала было даже весело, толпа народу собралась в лесу на полянке на дорогих машинах, все нарядные оживленные, большинство с ружьями, во всяком случае, с серпом в толпе Тим никого не заметил, как не приглядывался. Кроме ружей, некоторые оригиналы были с клинками, сабли или шашки, Тимофей не разбирался, а один парень так с копьем стоял, уверенно крутя его в руках и чуть не всадив его в соседа. Тим увидел в толпе даже Лешку ветра, молодого ведьмака, ученика Питирима. Лешка вполне соответствовал своей кличке – ветер, легкий веселый парень, все пропускал мимо ушей, хотя, что надо никогда не рассказывал, Питирим бы пустого болтуна рядом с собой не терпел.

Увидев Тимофея, Лешка закричал,– Тим пошли с нами у нас весело.

Тим тоже помахал ему, но остался рядом с наставником, Лешке и без него хорошо в толпе красивых ведьм, которым он что – то с жаром рассказывал, явно смешное. Ведьмы хохотали и обнимали Лешку с пощипыванием и поцелуйчиками, а на Тимофея тоже кидали заинтересованные взгляды явно разочарованные, тем, что он к ним не подошел.

Наставник же показывая на окружающих, тихо рассказывал,– вон два парня, они колдуны тамбовские оба, вернее тоже ученики одного колдуна, поэтому и держаться рядом. – Слабенькие они оба, заказы в основном на сглаз да мелкую порчу берут. – А там вон женщина стоит, надо же и зачем притащилась, это верховная ведьма небольшого клана, тоже слабенькая, но амбиции у нее безразмерные и зовут ее по дурацки Прасковея, имя не настоящее, она под псевдонимом работает, хотя ее родное имя еще смешней,– Акулина, и она его стесняется и скрывает. – Вон та группа, это все обороты, видишь какие хмурые, им все равно собрата жалко и они больше наблюдать будут, чем загонять. – А вон возле Астахова стоит Денис Волков, сотрудник отдела, запомни его, он сам из семьи оборотов, но перекидываться не может, изгой он и полукровка, поэтому то пошел работать в полицию. – Ты его опасайся, он как собака на след встает и злобный.

Толпа собралась приличная, и, растянувшись цепью собравшиеся охотники, пошли гребенкой прочесывать лес стараясь, смотреть друг за другом, что бы, не прозевать оборота и не пропустить, а здесь в этом лесу его видели и уйти он не мог никуда, место такое, как капкан получилось. Тимофей шел себе спокойно, в одной руке нож в другой серп и чувствовал он себя мягко сказано голым, все остальные были оружием увешаны, и на него смотрели с усмешкой. Но Тим особо не переживал, в драку он не полезет, а что наставник дал с тем и пошел, ему виднее. Тим уже устал вышагивать, и расслабился, и даже не понял, что на него летит молча огромная тень с разинутой здоровой пастью полной белых длинных клыков и зубов. От тяжелого удара Тимофей упал, чувствуя на себе тяжесть, и на секунду даже сознание потерял, а когда очнулся и глаза открыл, понял, что все пропал. На нем прижимая его или даже вдавливая в землю, стоял, упираясь на грудь передними лапами огромный волк, вонзив в него когти. Тим чувствовал, как под лапами волка сминается и рвется как тонкая бумага, его куртка, нож он потерял, когда летел, а смрад от пасти напоминал о том, что клыки сейчас вонзятся в его отрытое горло и его уже только чудо спасет. Над ухом у него прогремел выстрел, зацепив краем волка и отвлекший его на секунду. Тим почувствовал серп в руках и как то ухитрился извернуться и со всей силы ударить волка по шее. Это, наверное, со страху он так отличился, что бы одним ударом хилого серпа снести лютому матерому зверю голову, он и сам не понял, что и как сделал,– на бис такое не повторить.

Когда Тима всего залитого кровью, вытащили из под туши волка, и поставили на ноги, ему слегка поплохело, дышать помятой грудью было тяжело, ребра точно были сломаны, наставник протянул ему настойчиво небольшую фляжку с водкой,– пей.

Но не помогло, Тим залпом как воду выпил всю фляжку, и смотрел, как огромный зверь лежит под его ногами в судорогах трансформации, теряя шерсть и когти, и превращается в обнаженного молодого парня, без головы, она откатилась в сторону и туда он не смотрел.

А тут еще и Лешка подошел и похлопал по спине, – ну ты и крут, братец, одним ударом, голову чпок, и нету, повезло тебе, ты лучше всех сегодня повеселился.

И Тимофея от этих Лешкиных слов стошнило, а еще он поймал ненавидящий взгляд полицейского Волкова, тот хоть и ушел из семьи, но так волком и остался, и теперь у Тима есть враг, который ему не простит сегодняшнюю охоту. Окончательно пришел в себя Тимофей уже в тайной деревне дома и в своей кровати, как и когда наставник привез его, он не помнил, но решил что на охоту он больше никогда не пойдет.

Вместе с обучением наставник передавал Тимофею и свои связи, сводил с нужными людьми, обучал, как и кому подойти, это кроме продолжающейся учебы по основному искусству колдовства. На гастроли они больше не выезжали, Астахов следил за ними открыто, и Иван Ваныч нашел другие заказы, решив, что уже научил ученика убивать, а там сам разовьется, если захочет. У каждого мага свой особенный талант проявляется обязательно, а вот у Тима, как то все получалось ровно, он никак не мог понять какой же талант будет у него. Наставника это тоже беспокоило и они отрабатывали все грани колдовского дара, пытаясь определить, что же суждено Тимофею. За это время Тимофей познакомился, наконец, с лесным хозяином Архипом Пантелеевичем, они с наставником всю весну собирали травы для зелий и носили подарки для лесовика. Подарки он принимал, но показываться долго не хотел, а когда вышел к ним, то, как то неласково, что то пробурчал в адрес Тимофея, да сгинул, ничего не объясняя.

Тим растерялся от такого приветствия, а Иван Ваныч успокоил,– Не обращай, на Лесовика внимания, он не тебя злиться, а на твоего отца Ефима, тот много ему пакостей сделал, а Хозяева леса, ох как злопамятны да обидчивы.

– А я то, чего ему сделал, я ведь как за отца отвечу и сам его не знал.

– Ты нет, поэтому он нам и тропы открывает и помогает, подарки тоже принимает, а кровь то не водица, он ее чувствует и злиться, время пройдет, присмотрится к тебе и успокоиться, главное берегись да не серди его, а то он тогда уже точно тебя не примет.

Как ни забавно, но именно особый отдел помог развить и определить талант Тимофея. Как то Астахову понадобился консультант, случай был необычным, его рассказал Денису Волкову местный участковый пригорода Тамбова. В пригороде жили как в небольшом селе, все друг друга знали, здоровались, район состоял из частных старых домов. Так вот все было тихо и спокойно, как вдруг все жители ополчились на одинокую женщину. Каждый прохожий, увидев ее, начинал с ней ругаться, а то и кидаться в драку, несчастная уже боялась выходить из дома, ей разбили окна и калитку. Участковый, рассказывающий эту историю и сам еле удержался, что бы, не ударить ее, когда приехал по вызову к ней в дом, странно ему было то, что женщина ему и слова не сказала, а он накричал на нее, вместо того чтобы составить протокол и задержать нарушителей порядка громивших ее дом. Только выйдя из ее дома, он понял, что натворил и так же все люди которых он опросил, не понял, зачем он так поступил и по какой причине разозлился. Те, кто с ней скандалил и даже ударил ее, не понимали, почему они так делали, отойдя от нее хотя бы на несколько метров, и Астахов заподозрил колдовство. Но тамбовский колдун которого он привез в первый раз ничего не нашел в доме женщины, только еще и накричал на нее как и все. Астахов позвонил Иван Ванычу, но тот был занят и отправил Тима.

Тимофею было интересно и любопытно слушать эту историю, поэтому он и согласился сразу же поучаствовать в ней. В доме женщины, Тим не обнаружил ничего, а вот на нее, хозяйку было наведено проклятье, да с таким сложным красивым рисунком, что Тим залюбовался. Он долго провозился с несчастной женщиной, распутывая узелки необычного проклятия, колдун сотворившей это произведение искусства, был намного слабее Тимофея, но компенсировал свой дар искусным плетением колдовства. Тим был поражен в самое сердце красотой рисунка и когда он рассказал эту же историю Агриппе, она задумалась.

– У меня столько плетений записано, похожих на это, если хочешь, я помогу тебе их освоить, да может сам, что еще придумаешь. – А вот таких мастеров я была уверенна, что уже нет никого в живых, это совсем древнее колдовство, вы вон молодые все грубой силой берете, а это именно искусство.

Теперь Агриппа стала заниматься с Тимофеем серьезно, а он понял, что ему нравиться делать,– это сплетать и расплетать узоры колдовства.

Иван Ваныч поощрял занятия ученика с Агриппой, говоря ему часто,– Агриппа знает очень много и то, что она с тобой делиться это потрясающе, она даже Елене дает только основы, жаль, нет у нее ученицы,– она, очень скрытна по характеру, а с тобой погляжу ей интересно, пользуйся этим, пока возможность есть.

Вернее, то сказать, совсем недавно Агриппа привела себе ученицу, детдомовскую девчонку Ольку, но сама не верила, что сможет ее чему – то обучить серьезному, так только основам, и с Тимофеем она занималась также как с единственным учеником. Елена, еще одна ученица наставника, даже заставила Тима ревновать ее к учителю, Иван Ваныч часто восхищался ее способностями.

Но когда Иван Ваныч увидел, что Тим переживает из-за этого, сказал,– Ты мой единственный ученик и наследник, а Елена, – она очень необычна, и ты всегда держись от нее подальше.

– Почему,– удивился Тим.

– Такой талант как у нее бывает оочень редко, и у нее будет будущее, где нам с тобой не будет места, не по причине того что она выше нас будет себя считать или зазнается, это совсем другой уровень восприятия и окружение у нее будет соответствующее. – Но она очень необычная и гм, – наставник засмущался,– добрая, наверное, она не приемлет подлость и зло в чистом виде, так, наверное, проще сказать. – Я сам привязался к ней как к дочери, хотя уже думал не раз, что просто уже не способен на такие чувства, но вот девчонка меня смогла изменить и может это и к лучшему.

Тим озадачено почесал в затылке, он не совсем понял наставника, но его ревность ушла, он единственный ученик и наследник, а больше ему от него и не надо.

Иван Ваныч пока еще не выпускал ученика одного, твердя ему об опасности, но враг пока не показывался, а Тимофею и самому нравилось жить в тайной деревне. К тому же Иван Ваныч уговорил Питирима, что нужно оформить деревушку по закону, выкупить и взять все земли в аренду, сколько смогут, конечно. И в следующее лето Иван Ваныч и Тимофей занимались документами, Тим жил почти месяц на городской квартире, помогая наставнику бегать по кабинетам различных министерств, занимать заранее очереди или где записываться на прием. Иван Ваныч ему оставлял списки, где что нужно сделать или забрать готовые документы, так что Тимофею пришлось побегать в роли секретаря довольно долго. Зато он познакомился с неплохим парнем, тоже колдуном Олегом, тот жил в Тамбове тоже с учителем. С Олегом они как раз и познакомились в одной очереди, забирая готовые бумаги на недвижимость. Тимофей, увидев его, подумал,– где же он его видел.

Олег, глянув на него, улыбнулся, сам подошел и представился,– мы с тобой на охоте были вместе два года назад, только мы с Кешкой к тебе не решились подойти, ты же с наставником был, а он у тебя очень известный и уважаемый, мы и не решились.

Теперь – то Тим сразу вспомнил двух молодых колдунов на охоте, которых ему показывал наставник.

– Вспомнил,– тоже улыбнулся Тим,– хотел подойти к вам, но все так закрутилось.

Они разговорились, и Тим снова порадовался, что ему с наставником повезло. Олега и Иннокентия их наставник держал в черном теле, а обучал мало, а деваться им было некуда, наставника просто так не поменяешь.

– Кешка счас впахивает на строительстве дома за городом, а мне немного повезло с документами бегаю,– рассказывал Олег, – мы на тебя давно поглядываем, ты весь такой самоуверенный, я и подходить то сначала не хотел. – Старый хрыч за наш счет живет, мы на него как негры на плантации работаем, вот на домик ему нашкребли, еще три года нам мучиться, мы контрактом со Степаном Петровичем связаны. – Ончасто молодых колдунов себе в ученики берет и первым делом на контракт, пока мы как котята неопытные, а потом выжимает, и никуда не деться терпим,– рассказывал с горечью Олег про своего учителя, – и еще лупит нас, если с первого раза не поняли. – Все старые колдуны такие, за счет учеников живут, так что радуйся, что твой о тебе заботиться и учит, и переживает за тебя, наш то нас выпинул на ту охоту и все, только потом злился, что мы ему голову оборота не принесли для снадобий.

Тимофей с Олегом даже подружились за короткое время. Но Тим заметил что Олег, хоть и ненавидит наставника, но где тот живет и на что,– не говорит, а Тима расспрашивает очень подробно, но Тимофей уже прошел хорошую школу, поэтому болтал с удовольствием, но ни о чем, сказал, что живут с учителем за городом, тихо, мирно вдвоем, занимаются чистой наукой. Олег если и шпионил на своего учителя, то виду не показал, а так просто парням все равно было интересно пообщаться, особенно Тиму, он то еще мало кого знал их местных детей Ночи.

Олег же его поводил по таким тусовкам для своих и молодых, подразумевалось, что все совсем просто и дешево. Оказалось, только Тима наставник не ограничивал деньгами, остальные то ученики были всегда без денег, хотя зарабатывали все неплохо. Остальные, – это оказалась целая толпа учеников, не только колдунов, но и знахарей, ведунов и еще кого то, ведьмы ученицы тоже любили посещать такие сборища. Молодежь часто собиралась, скидывалась, на пиво, и толпой они уходили в городской парк, находили местечко по укромней да отрывались, отдыхая от злых наставников, легкой пьянкой, да перемалыванием косточек старшим. Тимофей тоже с недельку походил на такие посиделки, но ему это быстро надоело, с другой стороны, полученный опыт напрасным не назовешь, он ведь со многими познакомился и сколько нового узнал о мире ночи.

А когда он вернулся в тайную деревушку, Иван Ваныч с легкой насмешкой спросил,– Ну как всех наставников обсудили, за вашими посиделками на реке.

Тим вскинулся, и тоже засмеявшись, сказал,– я и так знал что мой наставник лучший, но других послушать было интересно.

Иван Ваныч похлопал его по плечу,– Я рад, что ты и это испытание прошел, это всегда бывает, молодежь сводят, что бы понять, кто как себя может вести в естественной обстановке, среди чужих магов, и я в тебе не ошибся.

Тимофей от скупой похвалы наставника расцвел, он и сам подозревал, что не просто так собирается магический молодняк вместе.

В тайной деревне тем временем произошли невиданные события, провели газ и свет, все дома ухитрились за короткий срок благоустроить, а к самой деревушке отсыпать грунтовую дорогу.

Тим удивился,– Ну теперь – то эту деревню трудно назвать тайной, ведь любой может сюда прийти.

– Прийти да, войти нет,– ответил наставник,– да и скоро все измениться, человеческая память короткая, а окрестности мы закроем и скоро про нас снова все и забудут.

Теперь, когда появилось в доме благоустройство, Иван Иваныч сразу же нашел рабочих и отделывал дом с роскошью, как он и любил, он уже почти все время проводил в тайной деревушке, постепенно переводя хлопоты за ее пределами на Тимофея. А Тим был этому рад, все – таки он молодой парень и сидеть в глуши ему надоедало, а курсировать по делам между городом и деревней было даже интересно, тем более он получил права и теперь рассекал на машине наставника и очень этим гордился. За короткий срок от нищеты и собственной неустроенности он за короткий срок изменил свою судьбу, Тим уже понимал, что если бы тогда не встретил своего наставника или он бы не взял его учеником, то, скорее всего бы уже давно погиб, слабые в мире ночи не выживают. Еще год с наставником прошел почти в чистой науке, наставник учил его необычным заклинаниям, с ранней весны они пропадали в лесу, брали палатку и уходили на несколько дней в лес собирать травы, росу, корешки. Тимофею нравились такие походы, он уже воспринимал наставника как отца, и ему просто нравилось проводить с ним время и чувствовать себя уже опытным колдуном. Собирая растения, Тимофей уже сам знал, как искать и как брать ту или иную травку и получал одобрительное молчание наставника так же, внимательно за ним наблюдающего. Даже произошло то, на что Тимофей уже не сильно надеялся, Архип Пантелеевич перестал на него дуться и заговорил с ним, а дело было так. В начале лета, когда они с наставником собирали травы и жили в лесу, частенько они с наставником усаживались у палатки и просто болтали перед сном за нехитрым ужином. В этот раз они разбили палатку с краю красивейшей поляны всю заросшую огромными папоротниками, и Тимофей, показывая на ажурные растения вокруг, спросил наставника.

– Столько я слышал о цветке папоротника и давно хочу у вас спросить это легенда или же правда что он раз в год цветет.

Иван Ваныч задумался,– думаю все – таки легенда, сколько я живу на свете, а это очень долго, то не слышал, что бы действительно Цветок мог, кто взять.

– Много вы знаете, и спросить что не у кого,– раздался вдруг рядом скрипучий голос и Хозяин леса материализовался и-за дерева буквально в двух шагах от палатки.

Иван Ваныч тут же привстал и поклонился Лешему,– Архип Пантелеевич, присаживайтесь к нам, поужинаем вместе.

Тим тоже поклонился и стал быстро нарезать, что у них еще осталось, колбаса, сыр, хлеб обязательно и чая с термоса налил Лешему. Тот, как ни странно вредничать не стал, ухватил предложенную Тимофеем кружку да присел рядом. Пожевал неторопливо да под чаек стал рассказывать.

– В моем лесу цветок каждый год цветет, да я его просто никому не показываю, один раз только, к нему этоть три года назад вроде, я девчонку одну водил и показывал ей эту диковину.

И она сорвала его, – не удержался от вопроса Тим.

– Нет, конечно, это тебе бы все сорвать только, девчонка просто посмотрела, восхитилась и сказала, что такую красоту губить нельзя, с понятием, не то, что ты, – сердито ответил Леший.

– А я что,– не успокоился Тимофей,– может тоже бы просто поглядел, я ведь не знаю, для чего он вообще нужен, столько про этот цветок написано, и все может быть враки.

– Скорее всего,– произнес хозяин уже мягче,– все думают, он клады открывает, а не хотят понять, что клад то цветок в душе открывает.

– Как это клад в душе,– снова подскочил Тимофей.

– А так,– отрезал Архип Пантелеевич,– тот цветок для семейной жизни ищут и в дом несут, тогда в доме лад, счастье будет. – А потом что – то изменилось или переврал, кто легенду и многие дурни найдя цветок стали по лесу с ним бегать и смотреть, как им клады откроются, и цветок от этого портиться стал. – Тех, кто им правильно распорядиться то не смог, но сорвал, цветок наказывать стал за жадность, он ведь добро и счастье нести в семью должен, а им пытались проклятые клады найти, зло в чистом виде.

– Вот бы глянуть на него,– мечтательно протянул Тимофей, – красивый, наверное, цветок, какой он из себя, вы можете рассказать?

–Ухх,– выдохнул Леший,– красив, только слов я таких не знаю, чтоб его красоту рассказать. – А, ладно, в этом году он далеко отсюда цветет, и место там совсем непроходимое, а на следующий год, если не передумаешь, да пакостить, не будешь, свожу тебя посмотреть, – смилостивился Леший. – Цветок в разных местах цветет каждый год, хотя есть и места постоянные, но все далеко отсюда. – Я ведь знаю, что виноват перед тобой, никак тебя в своем лесу принять не мог, а уж вижу, ты другой совсем, да и отца своего не знаешь.

– Спасибо,– обрадовался Тимофей,– обещаю, рвать не буду, а глянуть очень хочется на дивный цветок.

– Ты не обещай,– засмеялся Леший, – может к тому времени он тебе понадобиться, вот девчонка не сорвала, и все у нее в личной жизни плохо сложилось, а так може и по- другому совсем у нее бы было. – Его – то рвать надо, так он тоже чахнет, да боюсь, вообще исчезнет, раз не нужен никому, просто с умом все делать нужно, подумавши.

Иван Ваныч с улыбкой следил за их спором и рассказом и у Тима вдруг в сердце кольнуло от тревоги за него. Но это чувство вспыхнуло буквально на секунду и пропало, а вечер получился хорошим и положил начало его дружбы с Лешим.

Через несколько дней наставник сводил Тимофея впервые, на реку, и познакомил с водяником и русалками, они давно собирались, да все у них не складывалось. Тимофей снова ждал чего то эдакого, но русалок даже вблизи не зная кто они такие, можно было принять за обычных девчонок, зеленовато – бледноватых правда, но в темноте и не заметно. И о красоте русалок выдумок больше оказалось, обычные девчонки и даже страшненькие больше.

Увидев, что Тимофей, с какой то детской обидой разглядывает девушек, наставник шепнул ему на ухо,– А что ты хочешь, то, красавицы крайне редко топятся от несчастной любви,– это всегда была участь дурнушек.

Водяник местный Семен Афанасьевич, был похож на лесного Хозяина, такой же небольшого росточка, округлый седой старичок. Иван Ваныча он приветствовал с уважением, пожурил, что долго к нему не ходил в гости.

На Тимофея посмотрел равнодушно, буркнув,– привыкнуть к нему надо, ладно я его запомнил, если что не обижу.

Наставник с водяником о чем – то долго шептались, Тим не вмешивался, был занят, да и считал, что раз не зовут, пусть без него пока говорят, видно есть о чем. Русалки поняли, что Тимофею они не очень понравились, как то сразу все отвернулись от него, обиделись и теперь тихо плавали у берега. Тимофей, на них внимания, не обращал,– пока насобирал хвороста, да поставил котелок с водой на сложенный костер, забот хватало и без них. Наставник велел с собой взять только чашки да ложки и котелок, а да еще картошки больше и хлеба,– теперь Тим поглядывая в закипающую воду думал.– А что же мы будем, есть, картошка то ладно костер прогорит и ее запечь можно или в котелок ее тоже кинуть. Тут наставник отвлекся от разговора с водяником и достал и-за пазухи пакет с забавными гребнями для волос,– у бабушки Тимофея такой был и он уже думал, что такие не продают, – и еще какими – то бусами, серьгами и браслетами.

Он кинул русалкам пакет и крикнул,– Это вам красавицы от нас с Тимофеем подарок, носите и радуйтесь.

Русалки сразу зашумели, засмеялись, высыпали пакет по берегу и теперь прихорашивались, любовались, кому что идет. Водяник им, что то крикнул неразборчивое, но они его поняли прекрасно и тут же половина из них нырнули в воду ненадолго, они, что то там поплескались громко и принесли Тимофею несколько средних уже разделанных да почищенных щук. Тим обрадованно порубил щук на крупные куски и бросил их в кипящую воду, приправы и соль он постоянно носил в рюкзаке. Уха сварилась быстро, и Тим в костер накидал картошки, пара минут и потянуло вкусным слегка подгорелым картофельным запахом, уха тоже пахла вкусно и вскоре Тимофей, наставник и водяник уселись у костра и застучали ложками, поедая наваристую уху. Вечер был замечательный, после ухи и как то незаметно за разговорами съели и печеную картошку.

Просидели на берегу почти до утра, а когда уже подошли к дому наставник сказал,– водяник мне должен услугу, если вдруг его помощь нужна будет, стребуй с полным правом и ходи теперь к нему каждый год. – Всей нечисти тоже внимание требуется, а к ним теперь даже за советами да помощью редко кто обращается, даже вон наши маги из деревушки давно просто так не ходят, а им то и обидно, уважение и внимание всем приятно. – Завтра сходи в Баево, да купи там большого цветного петуха, и отнеси вечером водянику, я обещал, а ты выполнишь.

– А зачем ему петух, – спросил Тим.

–А водяник обряд сам проведет, да петуха в жертву принесет, цветной петух нужен, что бы река была полноводной и рыбной,– вроде так, точно не помню, – почесал лысину Иван Ваныч, – там, где то книжица в кабинете есть, небольшая рукописная, почитай, что то там про обряды водяников так и называться.

Иван Ваныч это лето себя вел немного странно, то пропадал у Питирима, то в город на неделю или на две уезжал. А Тимофей когда оставался один все продолжал удивляться тому, как его судьба сложилась, пять лет он в обучении у Ивана Ваныча, и почти всем доволен, даже про те убийства теперь он вспоминал как о необходимой учебе, и зла на наставника за эту школу не держал. Ему нравилось так жить, теперь, когда его почти признали, и он уже многое умеет делать, как то жизнь показалась Тиму даже скучноватой, потекла уже по накатанной колее, новое случалось все реже и это тоже хорошо конечно, но. Но только он так стал думать, как снова жизнь Тимофея резко изменилась, заставив его горько пожалеть о своих потаенных мечтах, о чем – то новом, такого как случилось, он точно никогда не хотел бы, но как говорят,– знал бы, где упасть, соломки подстелил.

Как то Тимофей возвращался из города в тайную деревушку, и как обычно он оставил машину в Баево. Гараж был построен недавно и около деревушки, но Тим так и жил тайно и жителям деревни не показывался на глаза, поэтому и ходил с Баево пешком да в обход, что бы ни на кого случайно из жителей не натолкнутся. Рюкзак за плечами у него был тяжелый, Тим каждый раз возвращаясь с города, тащил продукты, да старался набрать больше, чтоб запас дома был и не сразу услышал за спиной осторожные шаги. Тимофей напрягся, почуял, что не человек за ним идет, но не успел ничего сделать, только он стал поворачиваться, как получил сильный удар в скулу, и, падая, почувствовал резкую боль в боку.

– Как глупо я подставился, и расслабился, – успел подумать он.

Перед ним возникло страшное лицо, явно не человека, серая мертвая кожа, горящие красным огнем глаза, нежить какая то, но очень быстрая, если бы капюшон с него не слетел, то можно было бы эту тварь издали принять за высокого мужика, а вот вблизи.

Нападавший оскалился в страшной улыбке и прошипел,– и ты отправишься подарком своему наставнику, в коробке и с бантиком. – Ну, то, что от тебя останется,– захохотал безумно, и занес руку для еще одного удара ножом.

Тим понял, что ничего не успевает сделать, эта нежить невероятно сильна и смогла блокировать все его магические способности, и понял, с кем столкнулся. Это и есть тот самый враг Ивана Ваныча и действительно он давно мертв, только кто же смог его превратить в это существо. Он уже приготовился к смерти, как вдруг медальон, на его шее подаренный Хозяином кладбища вдруг вспыхнул невероятно синим ярким светом и нежить завизжал и бросился на утек, не разбирая дороги, зажимая руками лицо, а Тимофей потерял сознание.

Очнулся Тимофей только через несколько дней в подвале дома тайной деревушки в лаборатории и узнал, что он был без сознания больше недели, нежить успел его ударить отравленным клинком, Агриппа выходила его, но пока он был в отключке, произошло слишком многое и страшное. Агриппа щадя его, рассказывала все не торопясь, медленно, давая время привыкнуть к страшным новостям. Оказалось, что Тима нашел в лесу Лешка, ученик ведьмака, и он же его быстро притащил на себе в тайную деревушку. Тимофея пришлось положить в подвале, потому что здесь прохладно и лаборатория под боком, а яд уже разошелся у Тимофея по крови и Агриппа не чаяла уже его вернуть с того света. Что подарок Хозяина не позволил нежити порезать Тима на куски, как предыдущего ученика Ивана Ваныча и здорово ослабил яд в крови, но положение Тима все равно только ухудшалось.

Тимофей чувствовал странную пустоту в душе и спросил Агриппу,– что с его наставником, почему он не приходит, хотя в сердце уже знал ответ.

Агриппа помолчала немного и призналась,– погиб Иван, и стала рассказывать, как все произошло.

– Нежить то этот служил Змею Горынычу, древнему чародею, силы огромной, и он Змей этот пока Тимофей был без сознания, пришел в деревню за Еленой. – Хотел он получить ее непрожитые годы и новую жизнь для себя,– говорила она тихо,– но и нас бы он тоже не пощадил, поэтому мы решили драться. – Иван знал, что погибнет, но все равно пошел, было ему знамение, что если он так сделает, то спасет две жизни и получит прощение за все свои грехи. – Так и получилось, он и Елену спас и Тебя. – Агриппа ласково погладила Тима по голове и сказала,– любил он тебя как сына, ты ведь совсем слаб, был и умирал, мы ничего сделать не могли, а после гибели Ивана к тебе его сила перешла и дала тебе шанс выжить. – Это его выбор и тебе только остается принять его, ты его наследник и должен теперь Ивану жизнь, поэтому выздоравливай да не срами его имя, запомни это на будущее.

Тим впал как в оцепенение, так эта новость поразила его, он ведь тоже привязался к наставнику как к отцу, но что тот спасет их ценой своей жизни, не представлял и не хотел. Он хотел, чтоб было все как прежде, но понимал, что уже все произошло и ему только нужно все это принять.

Агриппа ухаживала за ним как за маленьким с непривычной нежностью и часто повторяла,– Ты теперь один из нас и мы не оставим тебя в беде, знай это. – Иван знал, на что шел, он мог и отказаться и никто бы его не осудил, но он решил спасти ваши жизни,– твою, и Елены. – Он ведь с тобой тут сидел сколько, и понимал что ты не жилец, и только отдав тебе добровольно свой дар, был шанс, что ты выкарабкаешься.

Черныш, кот тоже пока хозяин болел не отходил от него, и теперь, когда он оправился, крутился рядом, показывая, что рад его выздоровлению. Когда Тим оправился, Агриппа передала ему письмо от Ивана Иваныча. Тимофей долго крутил конверт в руках, не решаясь его открыть, ведь он не видела наставника мертвым, и все никак не мог примириться с его гибелью. А письмо это как он считал,– завещание учителя и уже прочитав его ему, придется принять смерть учителя как свершившийся факт. Но как он не оттягивал тягостный момент, письмо распечатал и сейчас намокшими вдруг глазами пытался разобрать разбегающиеся буквы, написанные аккуратным почерком наставника.

Тимофей, раз читаешь мое письмо, то я мертв, но не вини себя, главное, что ты выжил, твою смерть я бы точно не пережил. Ненужно ни о чем сожалеть, я тоже думал, что у нас еще будет время, но главному я тебя обучил. Не держи зла на Елену, я счастлив, что мне вы достались оба и каждому из вас я смог оставить чуточку своей души. Домовой в тайной деревне появится перед тобой после моей смерти и признает хозяином дома, покажет тебе тайник, в нем все, что я оставил тебе. Это и документы на всю недвижимость, счета в банке и главное что я тебе оставляю моя книга, где собраны все мои знания, кое, что мы не успели освоить, сделаешь сам, я в тебя верю. Ты стал мне сыном, и я горжусь тобой, жаль ни тебе, ни Елене я никогда не говорил, как вы мне дороги. Ей я тоже оставил небольшое наследство, Домовой должен исполнить мою последнюю волю. Обо мне не грусти и вспоминай с улыбкой, я сделал то, что должно, защитил своих учеников. Перед каждым из нас рано или поздно встает выбор, я свой сделал и не жалею об этом, слушайся Питирима и он поможет тебе всегда, он мне обещал приглядывать за тобой, и я тоже не оставлю тебя и надеюсь что ты меня не подведешь.

Тим прочитал письмо несколько раз, но понял, что так и не смирился, со временем может ему будет и легче, а пока только в груди у него была сплошная боль. Ведь если бы он был внимательней, то не подставился бы так глупо под удар нежити и смог бы помочь наставнику в бою против Горыныча и как знать, как бы все тогда прошло. Как только он прочитал письмо, перед ним через несколько минут буквально возник Домовой. Маленький человечек, серьезный и какой – то торжественно представительный, хотя одет был совсем просто, а вот было в нем, что то такое достоинство, что ли.

Домовой поклонился и представился,– Зовут меня Фрол Семенович, и я теперь в полном вашем распоряжении и жду ваших приказов молодой Хозяин.

Тим посмотрел на него, улыбнулся, хорошо его натаскал учитель, ведь, сколько лет он здесь живет, а его не видел и не слышал, хотя видел работу домового по дому.

– Пока все пусть будет, как и было Фрол Семенович, – сказал Тим, делайте все как прежде.

– А тайник, вам надобно показать, молодой Хозяин, – заволновался Домовой.

– Покажешь, но позже, пока не к спеху и зови меня по имени Тимофей, а то молодой Хозяин это как то не очень звучит,– решил Тим.

– Как вам будет угодно Тимофей, – склонился Домовой,– если что зовите, я сразу же покажусь.

В тот же вечер к Тимофею пришел с бутылкой старый ведьмак Питирим, они выпили молча за легкое посмертие для старого колдуна.

Питирим вздохнул и твердо произнес,– знаю у тебя горе, но у меня к тебе разговор, и потребуется мне твоя помощь.

Тим равнодушно ответил,– сделаю, что бы, вы не спросили.

– Э так не пойдет, – возразил ведьмак,– потеря Иван Ваныча и для меня горе большое, тем более как наставник он был лучший и заменить его не кем. – Я ведь планировал, что он мне сможет вырастить необычного ребенка, у нас тут в деревне недавно колдун с сильным родовым даром родился и вырастить его нормальным, да разумным, та еще задача. – Дитя с таким даром как у него, даже не знаю, как сравнить, обезьяна с гранатой слишком мягко, он как с бомбой со своим даром играет. – Ведь такие малые дети не понимают, что есть добро и зло, они просто делают, что им хочется, для этого и нужен наставник, чтобы учить и где то ограничивать и уметь останавливать, отвечать на все вопросы. – Мать его слабая ведьма и уже справляется с ним с трудом, да и жаль ей его, и она все ему позволяет. – Еще год он с ней побудет, а может и того меньше и нужно его будет уже от нее забирать.

– И что она просто так его отдаст,– удивился Тимофей.

–Нет, конечно, но она понимает, что так будет для ее сына лучше, ведь если она не справиться с мальчишкой, его жалеть никто не будет, проще уничтожить такую силу, чем потом горевать.

– Я не знаю,– растерялся Тимофей,– я не то что бы отказываюсь, просто никогда не думал, что возьму ученика, сам еще обучаюсь.

– Я не давлю на тебя,– произнес Питирим,– и рад, что ты в себе сомневаешься, а думаю, что если ты будешь учиться вместе со своим учеником, то так даже лучше будет. – Ребенок с детства понимать начнет, что учеба в любом возрасте нужна, и нет ограничения получаемым знаниям. – Ты сейчас в безопасности, враг Ивана Ваныча мертв, а если кто к тебе полезет, ты и сам уже справишься. – С ответом не торопись, погуляй годик, подумай, развлекись просто, ведь если решишься, то получишь тяжкий труд без выходных и праздников, пока мальчик в разум не войдет. – А если откажешься, что ж я тоже пойму, я же тебе ох как непростое дело предлагаю.

Они еще молча выпили, и Питирим ушел, оставив Тимофея совсем печальным и задумчивым. Тиму совсем не хотелось возиться с ребенком, да еще таким одаренным, понимал он уже как будет ему трудно, а еще как он сможет привыкнуть к чужому мальчишке, принять его. Но хоть его не торопили с ответом, и утром рано он собрался и уехал в Тамбов, решив последовать совету и подумать обо всем подальше от тайной деревни. Тимофей уже знал, что тайная деревня называется Чудной, и многие маги мечтают попасть в нее и получить знания накопленные здесь. Наставник долго от него скрывал настоящее название, чтобы ученик, где не проболтался случайно.

Уже подъезжая к Тамбову, Тимофей вспомнил про Хозяина кладбища, и что его амулет спас его жизнь, нужно срочно к нему съездить, да про наставника рассказать, решил он. Тим ни куда не спешил, заехав на рынок, набрал вырезки, и отправился на старый погост. Приехав, он накормил зверей, что там обитали, прошелся по погосту, все эти годы они сюда приезжали вдвоем с учителем, здесь он признал его своим наследником. Тим с тоской проходя по ухоженным дорожкам, между опрятных могил думал, что все, что сделали здесь, это было с наставником и теперь ему нужно следить за порядком на кладбище самому. И понял что теперь он сам по себе, уже не ученик, а колдун и когда, ни будь, сам уже приведет сюда своего ученика. Он впервые подумал про ученика и понял, что примет предложение Питирима и выложиться полностью для своего еще неизвестного мальчишки, что бы именно так почтить память наставника, Иван Ваныч бы одобрил бы его выбор. Вечером Хозяин кладбища впервые приветствовал его не как ученика, а почти как равного. Тимофей поклонился ему после приветствия и поблагодарил за помощь, сам амулет сгорел, после того как отогнал от него нежить и рассказал о смерти Иван Ваныча.

Хозяин вздохнул,– жаль мне его, хоть я и чуял, что ему немного жизни осталось, да и сам он это предполагал, поэтому и торопился тебя всему, что сам знает, обучить. – Но успел вырастить себе достойную смену и ты теперь как его наследник, надеюсь, будешь, как и раньше приезжать сюда и заботиться об этом погосте.

– Это – то да, я уже привык к вам, да и это правильно, учитель привел меня сюда и как бы это сказать, это стало теперь моим местом силы.

Они помолчали немного, и Тим неожиданно рассказал о том, что ему предложили взять ребенка на обучение, и он боится и переживает, справиться ли.

Хозяин пожал костлявыми плечами,– решать тебе, ответственность большая, видно у мальчишки необычный дар, что так рано решились взяться за его обучение, великих растить ох как сложно, подумай, может ты еще не готов.

– К такому никогда невозможно подготовиться,– тихо сказал Тим,– но нужно, немного отдохну и еще конечно подумаю, я все время сомневаюсь, правильное ли это решение.

Хозяин молчал, и они так долго сидели, Тиму просто было хорошо и спокойно, это была последняя встреча с хозяином за это лето, скоро осень и Хозяин уйдет на зиму в сон, а Тиму нужно определиться самому и никто ему не поможет советом. Впервые решение принимать только ему самому.

– Ты повзрослел колдун, и все у тебя получиться, что ты не задумал, я знаю это, и напоследок прими еще дар от меня.

– Я у вас ничего не просил,– улыбнулся Тим.

– Знаю, – вздохнул Хозяин и даю тебе этот перстень доброй волей без обязательств,– это еще один амулет на защиту, хотел его, когда то твоему наставнику дать, да пожалел. – А вот теперь понимаю, что может и зря пожалел, но уже ничего не исправишь, а тебе еще многое предстоит, и жизнь вряд ли будут к тебе все время благосклонной. – А так я и о себе забочусь, и он протянул Тимофею даже не перстень, а скорее толстое тяжелое кольцо из белого металла.

Тим поклонился и поблагодарил, покрутил кольцо и одел на палец, оно пришлось и село как родное. Тим почувствовал, что кольцо сильнейший артефакт, и оно закрыло его как в кокон.

– Ничего себе, какая сила,– удивленно воскликнул он.

– А то, – довольно ухмыльнулся Хозяин,– старая работа, таких артефактов давно не делают, за такие работы и убить могут,– но не переживай у тебя на пальце его видеть никто не будет. – А теперь давай прощаться, оставаться сегодня тебе здесь не надо, прощай до следующего лета, буду ждать тебя с нетерпением, самому интересно, какой ты выбор сделаешь.

Тимофей уехал с сожалением, но с каким – то чувством облегчения, ведь человека помнят по делам его, а наставник, если что и делал плохое в жизни, так искупил все свои грехи и теперь свободен, и помнить его добрым словом есть кому. Та же Елена, он просто был уверен в том, что она тоже сожалеет о наставнике и никогда не забудет его.

Пару месяцев Тим то валялся на кровати, в городской квартире, то на несколько дней собирал девочек и отрывался на всю катушку до тошноты, на их, вернее теперь уже его, квартире для увеселений. Повстречался с приятелями и несколько дней они прошлись по всем заведениям для детей ночи, Тимофей за все платил, и особенно денег не жалел, хотелось бездумно напиться и немножечко покуролесить. Но как то у него все не складывалось, привычка все контролировать не давала расслабиться, а спиртное на него не действовало, после многочисленных трансформаций. Пару раз помог особому отделу и Астахову лично, но все было ему скучно, и он вначале зимы снова собрался в Чудную деревню, предварительно позвонив по телефону Питириму и предупредив, что он возвращается и согласен. Ведь прежде нужно еще посоветоваться с Агриппой и разработать, как и какие зелья давать маленькому колдуну. Оказалось, что Иван Ваныч и здесь уже обо всем позаботился. Питирим, как только Тимофей вернулся домой, пришел к нему, и принес толстую, исписанную тетрадь.

– Вот тут Иван Ваныч,– сказал он, выкладывая тетрадь перед Тимофеем,– записал все с чего начинать и как, – они с Агриппой уже давно размышляли как что лучше сделать. – Сейчас пока мы глушим его дар, что бы мальчишка чего не натворил, он то еще не понимает своих возможностей. – Что ты раньше приехал, даже лучше, теперь пока ознакомишься с тетрадкой, да через пару дней я тебя отведу познакомиться с Матвеем, так зовут твоего подопечного. – Пока будешь ходить к нему и заниматься, а привыкнете, так и заберешь, я Василису, мать малыша уже придумал, куда отправить, да чем ей заняться, что бы, она не мешала, вам учиться. – Так- то она все понимает, и думаю, что если у тебя и Матвея отношения сложатся, ей будет легче оставить малыша. – Она – то сама с колдовской семьи и у них мальчиков в семье только мужчины воспитывали, просто она рано сиротой осталась и Матвей это ее все, что у нее есть. – И сама она переживает, что избалует и отдавать боится.

А уж как Тимофей боялся, неведомых ему пока Василису и Матвея.

Ему даже кошмары стали сниться, где грозная здоровая тетка лупила его, и причитала,– это тебе за то, что ты моего сыночка обидел.

Но страхи страхами, а через пару дней Питирим утром пришел за Тимофеем, и они отправились в гости.

– Ты пока так и будешь тихо жить, как и раньше, – сказал ему Питирим,– боюсь у нас среди ведьм, шпион завелся. – Отсюда столько сложностей, и скрывать приходиться и тебя и Василину с ребенком. – Ты должен знать, что отец ребенка охотник, и он всяко может, попытаться убить Матвея, для него этот ребенок позор. – Надеюсь я не напугал тебя, а то я правда забыл сказать тебе об этом раньше.

Тим знал кто такие охотники, но страшно не было, он уже столько пережил за это время, но понимал теперь, почему его скрывали, поэтому на слова Питирима он просто кивнул, что услышал его.

Охотники могли его убрать просто как кандидата в учителя, если бы знали, что он живет в Чудной деревне. А так для всех магов, он слишком молод, и те, кто знает о его существовании, не поверят, что ему можно доверить такого малыша, а в Чудной деревне его тоже с Василиной и его сыном не видели и подумают так же, – если есть действительно шпионы. Тимофей не понимал всех задумок Питирима, но решил, как и советовал ему наставник принимать все на веру, пока он не повзрослеет и не начнет во всем разбираться сам. Все это он думал пока они шли к реке, а потом по берегу обойдя, вошли в деревню с другого конца. Тим видел дом, к которому его ведет Питирим и удивился, он часто рассматривал его в окно и считал давно заброшенным, и сейчас думал, неужели для матери и ребенка не могли найти жилье лучше и комфортней. И вроде бы к сюрпризам он уже привык, но вот снова не удержался и удивился, морок в мороке получается. Дом был укрыт даже от магов, причем ведь не слабых далеко, таким необычным мороком, и как только они прошли невидимую черту окружающую дом как тот изменился.

– Ого, восхищенно выдохнул Тим,– неужели так возможно?

– А то, – довольно усмехнулся Питирим,– на то мы и старые маги существуем.

Дом теперь не только выглядел жилым и обитаемым, а был очень даже необычен и ухожен, старинная каменная кладка, необычные небольшие окна полукругом, придавали дому вид крохотного замка в два этажа. Их ждали и только они вошли в огромный зал, как навстречу им вышли красивая молодая девушка, почти девочка и забавный карапуз лет трех. Мальчишка, радостно выбежал на – встречу гостям, и Тимофей понял, что этого забавного темноглазого малыша он будет и обучать и заботиться о нем как о собственном сыне.

Материнское проклятие

.

Город Морша, красивейший небольшой город на реке Цне, столько сказок и легенд связано с ним. Когда он был богатым купеческим городком, сохранившиеся дома до сих пор поражают своей оригинальностью и изяществом кладки. Троицкий собор, из белого камня на берегу реки,– символ города, когда то его построили по образу Преображенского собора Петербурга, и что он для такого небольшого городка явно велик, жителей никогда не смущало. Собор виден со всех сторон города, и на праздничные службы свободно вмещает не только всех жителей города, но и людей из прилегающих сел и деревень. Основа города частный сектор и утопающие в нарядной зелени и цветах чистенькие ухоженные улицы. В советское время город пополнился, несколькими современными микрорайонами и так же хорошел. Сейчас, даже удивительно, сколько в небольшом городке было построено заводов и фабрик, паровозное депо, и все они были востребованы рентабельны. А вот от перестройки город стал болеть, хиреть, умирать. Новые руководители как то год за годом ухитряются разваливать, что уже было, заводы закрылись почти все, депо еще существует, но работает еле, еле, даже вековые деревья в центре города, попали в опалу новым господам, их стали под корень вырубать. Вроде и деньги выделяются правительством регулярно на развитие города, но или они не доходят, или еще какие – то причины существуют. Даже проводят голосования среди горожан, на лучшие проекты по благоустройству крохотного парка и небольшой аллеи в центре города, а все только становиться хуже и хуже, новый асфальт кладут изначально кривой, тротуары частенько переходят в тропинки даже в центре города, а вечерами то кажется, что город вымер. Освещение в городе совсем плохое, несколько редких фонарей по центру, а на окраинах и тех нет, даже светофоры на ночь отключают и редким прохожим страшновато ходить по улицам, кажется, что город поражен болезнью, и мертв. Население города теперь в основном состоит из пенсионеров да ребятишек. Вся молодежь теперь горбатится на заработках в столицах, оставляя на попечение стариков своих детей. В столицах днем и ночью кипит жизнь, интересная яркая, модная, заставляя молодежь покидать родные места и ведь часто не и – за того что им хочется необычных удовольствий или приключений, а что бы просто выжить и прокормить семьи. В столицах люди живут за счет всей остальной страны и при этом презирают все, что находиться за пределами их мира. Государства в государстве. Как то все получается не складно в нашей стране, и так всегда было и при любой власти, но нынче уж как то совсем держат провинциалов в черном теле, зачем баловать своих граждан они привыкли,– считают государственные мужи, заботясь только о собственном кошельке. И с каждым годом все только пасмурней, хотя жители Морши равнодушно относятся к любой власти, привыкли выживать и надеяться только на себя. Город даже днем тих и спокоен, горожане не торопясь ходят на работу и по делам, неспешно решают все свои проблемы. Только что бабки глупые все на проклятья валят,– говорят шепотом, что упыри власть захватили, нежить и нечисть теперь владеет городом, им то уже не страшно, они и так скоро все перемрут. Молодежь что осталась еще в городе посмеивается над такими рассказами, но и нет, нет, да задумывается, а вдруг и правда. Край то у нас особенный, ведьм, колдунов и упырей всегда много было, как и прочей нечисти, может действительно так и есть, а то почему в стране все с каждым годом лучше становиться, а мы только по телевизору и видим, как другие россияне хорошо живут.

Теплый ветер разносил запахи весны, запахи цветущих деревьев. Весь город был похож на наряженную невесту, утопал в бело розовой пене, даже прохлада от реки не могла притушить празднично сладкий аромат цветов. У реки на старинной каменной набережной, погруженной в полную темноту, встретились двое мужчин, они пришли почти одновременно на договоренное место с разных концов города, и темнота не мешала им двигаться свободно и тихо, казалось, они видят в темноте прекрасно. Рассмотреть в темноте их было невозможно, луна спряталась за тучами, но силуэты разлить было можно. Один из них небольшого росточка мужичок, но явно не подросток, двигался легко упруго и бесшумно. Второй мужчина, который пришел ему навстречу был высокого роста и крупного телосложения, но двигался тоже тихо и осторожно, и видно, что ходить так крадучись ему было привычно. Они встретились, пожали друг другу руки, постояли, молча любуясь на реку, она и правда была красива, даже в темноте, вода в движении поблескивала, завораживала мерным, плавным течением. Мелкий мужчина заговорил совсем тихо, даже если бы кто проходил мимо, ничего не услышал, а высокий слегка кивал ему, наоборот показывая, что все понимает.

– Беда в нашем городе ведьмак, столько тьмы у нас никогда не было, упырей завелось, я их даже сосчитать не могу.

– Упырей,– переспросил высокий, ты уверен.

– Да, только не тех, кто кровь пьет, а энергию, и солнца они не бояться, ни бога и ни черта. – Упырей всегда среди руководителей города хватало, но чтоб так поголовно, я еще не видел, и они обращают всех в подобных себе. – Я составил список, но он не полный еще, даже боюсь представить, сколько же их.

Мелкий мужичок достал из кармана сложенный лист бумаги и отдал высокому, тому, кого он назвал Ведьмаком.

– Здесь еще к тому же все отребье собралось из детей ночи, из охотников Череп болтается, что то разнюхивает, пару ведьм тамбовских видел, еще они кого – то ждут, слышал, что у них хозяин есть из чародеев. – Но что- то конкретного нет, и расспрашивать опасно, так толкаюсь в нужных местах, отираюсь где, но сам помалкиваю и прислушиваюсь.

Высокий вздохнул, и ответил также тихо,– Ты Петрович осторожней, не рискуй, знаешь лучше отойти, а то ведь ненароком зацепят, а они уже нежить, им тебя прихлопнуть, как плюнуть.

– Твоя воспитанница им нужна, – продолжил мелкий мужичок Петрович,– слышал я, что Череп своему напарнику говорил в пивной, контракт они брать не стали, но за вознаграждение готовы поискать, раньше бы побоялись, а тут явно за ними кто то стоит. – Говорят, что есть возможность защиту снять, и неплохих ништяков набрать, хотя может и врут. – Беспокоит меня ведьмак то, что они вас не бояться, как о давно решенном говорят, и своих сюда тянут.

Ведьмак задумался,– мы отобьемся, давно готовы, а за список спасибо, посмотрю, что можно сделать, кто у нас так в структуры власти то лезет. – У меня тут же недалеко уже одну ведьму убрали, тоже нам помогала, пришли и убили и никаких следов, мы то конечно и найдем и отомстим, но вернуть то ее сможем.

Мужичок махнул рукой,– нет, про меня никто кроме тебя не знает, а мне тут халтурку на кладбище предложили, грех такую возможность упускать, вот всех и пересчитаю, да еще мож, что услышу. – Да и рано мне на покой уходить, я еще с упырей по своему счету не все взял, да и привык я здесь, пока еще время есть.

– Ну как знаешь,– вздохнул Ведьмак,– нам не впервой с тьмой воевать, и в этот раз выдюжим, есть нам что защищать, молодежь растим, оттого нежить и забеспокоилась, бояться.

Они еще раз пожали друг другу руки и так же незаметно разошлись, не заметив, что их подслушали. Только они ушли с набережной, из кустов у реки выползла небольшая змейка, и поползла к четырехэтажному дому рядом с набережной. Дом считался элитным и окружен был глухим забором с проходной для электронных ключей и охраной. Прямо от его стены отлепился худой костлявый мужской силуэт, он то и подобрал змейку, и вошел в ворота, уже спокойно не таясь, протянув руку с ключами к считываемому устройству, к себе домой.

Старый погост.

Степка с ужасом смотрел на вылезающий из земли гроб, обитый красным ситчиком, и уже сто раз пожалел, что купился на легкие деньги, решив подзаработать на каникулах. Степка был студентом строительного колледжа, жил и учился в тихом небольшом городке тамбовской области в городе Морша. Сейчас у него были каникулы, и он весь год мечтал о подработке и узнавал во всех организациях, не возьмут ли его, куда, ни будь, поработать на лето. Но в городе давно уже сложно с работой,– даже взрослым, дипломированным людям, а студенты то никому и так не нужны, им даже на обязательную практику не куда было устроиться. И вот вроде, как он считал,– ему повезло, на последних экзаменах к ним в колледж заглянул директор местного кладбища Михаил Сливков и предложил парням летом поработать на погосте, привести в порядок старое кладбище.

– Работы много и оплата будет хорошей, к тому же в плохую погоду выходить не нужно, и выходные будут, график тоже свободный, главное чтобы за определенный период, вы привели территорию, выделенную каждому в порядок.

Ребята посмеялись, да отказались все, а Степка согласился, подумаешь кладбище, мертвые не кусаются, а деньги ему нужны были очень даже. Отец у Степки сбежал их семьи два года назад и не помогал, теперь он обеспечивал новую семью. Мать до сих пор получала зарплату с задержками, несмотря на выходящие регулярные законы, что так делать предприятиям нельзя. Работала она на Химмаше, местном когда, то богатом предприятии, но это было давно, а сейчас там постоянно менялось руководство, и завод не умирал, но и прибыли особой не получал и соответственно работникам не платили тоже. Уйти матери тоже было некуда, город небольшой и с работой было туго, с голоду они конечно не помирали, свой дом, огород и так- то куры еще были, но Степке хотелось, и одеваться модно и много еще было хотелок разных, а с матери на его желания, купить, что – то было невозможно. А если поработать на кладбище, он посчитал, что и матери сможет на хозяйство выделить и себе почти все свои хотелки закрыть. Когда он вышел к директору кладбища, единственный из ребят, под смех однокурсников, тот осмотрел его внимательно оценивающе, но так как желающих больше не нашлось, то.

Директор фамильярно похлопал долговязого подростка по плечу и сказал,– ну ничего и из тебя может, человека за лето сделаем.

Вчера же в первый рабочий день подписали договор, Михалыч, – так за глаза называли директора кладбища, поставил его в паре со старым опытным работником,– пожилым, небольшого росточка, но жилистым мужичком,– Иваном Петровичем. Петрович считался опытным работником и всю свою жизнь считай, проработал на этом старинном кладбище. Так – то постоянных работников здесь числилось всего двое, и Петрович в их число не входил, город то совсем небольшой и умирали люди, здесь не каждый день. Это кладбище давно числилось закрытым, но если здесь уже лежали родные покойного, то живые родные получали разрешение, на под захоронение. Петрович, так он попросил Степана его называть, жил совсем рядом и тоже как то по молодости еще, начал на кладбище подхалтуривать, мужичок он был непьющий исполнительный и его всегда вызывали поработать, да так он здесь и прижился,– уже лет тридцать без перерывов и халтурил. Работал он совсем в другом месте сторожем, но сейчас был в отпуске и тоже решил подработать, а если не успеют они за его отпуск все сделать, так тоже выход есть, он ведь сутки через трое дежурит и времени у него по любому много. Вот Михалыч, и поставил их парой, – молодого студента и опытного работника вместе. Определил им фронт работ, пообещал, если они быстро закончат да еще участок возьмут, то еще столько же заплатить и убежал посвоим неотложным делам. Директор доверял Петровичу, и наделся на него, сказав, что бы он всему учил студента и наблюдал за ним.

Петрович, хмуро посмотрел вслед Михалычу, сказал,– ну что молодой переживаешь, здесь тихо и спокойно, посмотрим, как сработаемся, а то может, и правда еще участок возьмем, пока деньги хорошие платят.

– А что так срочно все сделать надо,– спросил Степка, – и почему такая суета вокруг погоста.

Петрович пожал плечами,– Слышал я, что деньги большие государственные выделили на приведение старых кладбищ в черте города и там еще, что то. – Про достойное то ли оформление толи еще как, у нас же здесь и братская могила есть воинов Великой Отечественной, и тут же и в другие войны хоронили, вон там участок афганцев, там вот ребята с нескольких чеченских лежат, а к могилам не подойти, грязь, дорожек нет. – Только родные и ухаживают, а их с каждым годом все меньше остается то, живых родственников. – И за памятниками следить постоянно надо, а не раз в год их на девятое мая протирать и мусор вокруг собирать, деньги то постоянно на их содержание переводятся. – Вот оказывается закон и есть что все в порядке быть должно, а мы с тобой этот самый порядок здесь и обеспечим. – Наше то дело маленькое, работай и помалкивай, а здесь даже интересно, я тридцать лет здесь людей хороню и каждую могилу знаю, столько историй могу тебе рассказать

Степка хоть и вздрогнул про себя,– нафиг надо ему эти историю, но с Петровичем лучше работать, чем одному, пусть рассказывает, ему не страшно. Вчера они весь день собирали и выносили за ограду сломанные за зиму ветки с деревьев, Петрович еще много деревьев сразу же обрезал, – и работы им на день хватило с гаком.

Мать Степки тоже переживала за сына, но он вчера вернулся с работы и сказал,– да ничего такого, работа на свежем воздухе в тишине, так что нормально и совсем там не страшно.

Степка надеялся, что так и будет до конца работ по участку, а вот не получилось. Сегодня день начался с неприятностей, ну как с неприятностей.

Утром Петрович совсем обыденно сказал, – тут гроб из земли постоянно вылезает, я его каждое лето раза три не меньше обратно закапываю, вот и снова как по расписанию. – Так что с него и начнем сегодня, что бы людей не пугать.

Степка сначала решил, что Петрович шутит, но нет, это все оказалось серьезно, и вот он теперь стоял, смотрел на этот самый блуждающий гроб, и хоть был солнечный день и вокруг тепло и хорошо,– Степке было неприятно и страшно.

– А что за история с этим гробом, и что он постоянно вылезает то, – спросил он у Петровича.

– Да это долгая история, пока работаем я тебе все, и расскажу, сейчас освободим гроб от земли, поставим в сторонку и пока яму углубим.

Степка посмотрел еще раз на гроб и нехотя приступил к работе, гроб был новенький, но Степка знал, что такие домовины, уже давно не делают, даже, наверное, в деревнях, такой он только в каком – то древнем фильме видел. Его поразило, и что гроб был чистеньким, казалось, что земля к нему вообще никак не липнет. Они быстро освободили гроб от земли, Петрович обмотал его веревками, и они аккуратно вытащили его на разровнённый лопатами свежий холмик земли, а сами принялись углублять яму.

Петрович, ловко орудуя лопатой, рассказывал,– Помнишь, может на углу Хлебной улицы, там вон старенький домик, когда то стоял.

Степка, вспомнив, пробормотал,– это где сейчас особняк белый какого – то говорят коммерсанта стоит что ли.

– Ну да это сейчас,– согласился Петрович,– а когда то дом там был дряхлый совсем и небольшой, точно не помню, но больше тридцати лет назад это было. – Так вот там женщина жила, ей тогда уже за пятьдесят лет то, наверное, было, она там с двумя сыновьями и проживала, она их сама поднимала, муж у нее погиб давно,– не знаю от чего, да это и неважно. – Младший то сынок у нее нормальный был, серьезный и умный, учиться как раз в Мичуринске в университете, когда эта история то и случилась, а старший сын здесь остался с матерью. – Ох иж непутевый он у нее был, вечно в какие то неприятности влипал, вроде и парень неглупый, а какой то неприкаянный был. – А затем стал прикладываться к бутылке, сначала редко, а потом все чаще и чаще. – Говорят что с каждым глотком спиртного, слабый человек впускает в себя сонм бесов, и они им управляют и заставляют совершать дурные поступки. – Я, конечно, считаю что это глупость, но вот сын этой женщины, вел себя так, набедокурит, а проспится и удивляется, разве мог он сам такое совершить. – Пить затем стал сильно, вечно в драки влезать, на работах не удерживался и ко всему стал все из дома тащить, да это то беда конечно, но стал он и на мать руку поднимать, то толкнет ее, а то и когда пьяный совсем, ударить мог. – Она то, не жаловалась никому и скрывать все пыталась, кому охота про такое рассказывать, а город маленький и все про это знали, а однажды.

Тут Петрович, осмотрелся,– вот за разговором и яму мы с тобой выкопали, давай ка его быстро обратно впихнем и я дальше расскажу.

Степка даже про страх забыл, так Петрович его рассказом заинтриговал. Они аккуратно и осторожно стали спускать гроб в яму на веревках, Петрович ловко подсказывал Степке, как и что, делать, и гроб спокойно, как надо, лег в землю. Он, ловко выдернул веревки из под гроба, и они стали неторопливо, забрасывать могилу землей.

– Так вот,– продолжил рассказ Петрович, спокойно кидая землю. – Однажды сынок пришел совсем пьяный и буйный, и стал с матери требовать денег, что бы еще купить водки, а у нее ни оказалось, ни копейки. – Он сначала ударил ее, а затем схватил он свою мать за волосы и швырнул ее сильно, то ли в стену, а может и в дверь. – А она уже так с ним вымоталась, что от боли и шока, да увидев на руках сына кровь свою и выдранные волосы, прокляла его и в тот же день в горячке слегла. – Соседи не выдержав шума вызвали милицию и скорую, и ее в тот же день в больницу увезли в тяжелом состоянии, сын испугался того что натворил и убежал из дома. – А сам как закуролесил, все с дома вынес за пару дней буквально, оставив голые стены, все пропил и никак напиться не мог, не пьянел, уж как так мать его напугала, никто не знает, он всем своим собутыльникам рассказывал, что волосы матери с рук снять не может. – Говорил, – они как живые у него на руках и в кожу впиваются не больно, а неприятно, и что страшно ему очень. – Все решили, что он белочку по – пьяни поймал, а он, то еще через день взял и помер,– ну не выдержало сердце столько водки. – Так вот и началась эта история,– его, когда еще схоронили, уж столько лет прошло, а гроб ты сам видел, до сих пор как новенький, земля не принимает его с таким страшным проклятьем матери, выталкивает из себя, и нет ему покоя. – Первые два раза, когда гроб только начал выходить из земли, его даже на экспертизу отвозили, думали, может на кладбище чего такое есть, отчего гроб из земли лезет, а не лежит спокойно. – Все здесь осматривали, замеры какие то делали, а потом Михалыч уже стал его каждый раз потихоря закапывать, без шума, и мы уже привыкли к этому явлению за столько то лет.

Степка помолчал, представив все это,– а что дальше то с той женщиной, она его что так и не простила.

Петрович снова пожал плечами,– когда сын ее младший отучился и сюда вернулся, мать его безумной стала, так в больнице и лежала. – О чем с ней говорить, она все равно никого вокруг себя не узнавала, а сын то, как видишь, бизнесменом стал, домище какой, отгрохал, мать с больницы забрал, с ним еще живет,– живая она, но уже она давно себя – то не помнит. – Так вот и получилось, младший брат эту историю знает и помалкивает, и запрещает хоть кому о ней говорить.

Они закопали могилу, обровняли холмик,– ну все сегодня давай уже по домам, завтра основной работой займемся, а тебе,– на держи, Степан, денежки, это Михалыч за гроб отдельно заплатил,– проговорил Петрович и протянул небольшую пачку денег.

Степка даже обрадовался, хоть не зря боялся, нет, он перетерпит, да насобирает себе денежек за лето. Вечером, он рассказал пацанам, пришедшим к нему в гости, эту историю надеясь их удивить, но

Витька сосед удивил его больше, сказав, – что вся эта история, правда, он точно знает. – Мать моя, когда то работала у этого коммерса сиделкой у его матери,– серьезно говорил он. – И говорила отцу часто, а я подслушивал, что хоть и платит он хорошо, а сиделки долго не работают, бояться, и увольняются и мать моя там только месяц выдержала.

– А чего ж они бояться,– не выдержал Степка,– что старушка буйная что ли.

– Нет,– Витька поежился,– мать сказала, что ночью сын покойный к старушке приходит и прощенье просит. – Она сама видела темный силуэт и что бабка с ним разговаривает постоянно, а страшно – то как, мать там пока работала ночами под бабкиными дверями сидела, заходить боялась и слушала, а входила к ней, только тогда, когда сын уходил, ну призрак который.

– А что ж не простит, или так обиделась, так сын же все – таки, что ж она его не пожалеет,– спросил кто то из пацанов.

– Не в этом дело,– ответил Витька,– бабка то не злая, она же в маразме, тихая, но ничего не помнит и с ним как с живым говорит, мать моя сказала, если бы она помнила, то простила, – вот такое кино получается.

Степка хоть и переживал эту историю, но на работу ходил исправно, уж много историй интересных знал Петрович, про каждую могилу и работа у них быстро шла под его неторопливые рассказы.

Петрович рассказывал про все могилы, но не все истории были интересными, а Степка запоминал самые яркие и многие из – них пересказывал пацанам. Они даже теперь вечером частенько специально собирались у его дома на скамеечке послушать новые байки. Сегодня вот была очередь истории про утопленницу.

Вчера они приводили в порядок женскую могилу с Петровичем, и он как то мимоходом заметил,– это пустая могила, тела тут нет, родители просто выкупили девушке Ирине место, сделав его семейным, и ходят сюда ее поминать, а как помрут то здесь и сами лягут.

Степка тут же навострил уши, ожидая рассказа, а что бы, Петрович не отвлекся, он, глянув на фото на памятнике сказал,– симпатичная девушка, а от чего она утопилась.

Он уже по первым словам напарника догадывался, какая история будет интересной, а без какой и можно обойтись и ловко направлял его в нужном направлении.

Петрович, тоже глянув на фотографию, сказал,– это здесь она симпатичная, отретуширована хорошо, а я ее видел, девчонка конечно не страшненькая, но не яркая, а очень даже обычная, а влюбилась, как водиться в симпатичного парня. – Он сам то не местный был, как звали его я уже и не помню, он откуда – то с деревни сюда приехал, да в паровозном депо работал. – Девчонки то за ним бегали, видный парень он был, а она – то Ирина эта, больше всех за ним увивалась. – Да случилось, что понесла она от него, пришла к нему с требованием жениться на ней. – А он послал ее по матери, да сказал, что жениться на ней все равно не будет, лучше он совсем, отсюда уедет, что б на нее не смотреть постоянно, и жениться на ней его никто не заставит. – Ну может конечно и не так он ей сказал, а хуже, но она убежала от него в слезах, и в реку дурная кинулась, ее долго искали, но тела так и не нашли и все решили что ее водяник к себе прибрал.

– А что водяник к себе всех утопленниц забирает,– удивился Степка.

– Нет, конечно, – ответил Петрович,– иначе бы вместо рыбы у нас только русалки бы и плавали. – Здесь другое совсем, видишь ли, Водяной к себе только с тяжким грехом утопленниц забирает, тонут то по разным причинам люди, а она, Ирина эта, ведь не только свою жизнь сгубила, но и ребенка своего, вот он ее себе и прибрал.

Степка чувствовал, что это еще не все и вопросительно посматривал на Петровича и тот его не разочаровал.

– Парень то ее после ее смерти здесь жить остался, а к воде не ходил, боялся, так и жил весело дальше, часто меняя подружек. – А вот ее в реке часто видели, как будто она такая, ну как живая в воде сидит, и иногда перед парнями показывалась, как выглядывала кого. – Даже, был год, люди купаться опасались, мало ли, разозлиться русалка, да начнет всех подряд топить, потом вроде она исчезла. – И как то ее обидчик, по – пьяни тоже, веселой компанией они пошли ночью купаться, много их было молодых, и вот только он в воде то оказался, тут она его и схватила. – Сначала – то все думали, что он так шуткует, типа кричит – тону на мелководье, а потом все увидели над ним девичий силуэт, держащий его обеими руками за горло. – Все спужались, оцепенели, а она его придушила и спокойно всех, оглядев, ушла в воду и больше ее никогда не видели у реки. – Ох и шуму то в городке было по его смерти и следствие было, но решили, что он по пьяному делу утонул, хотя на шее у него были ясные отпечатки девичьих рук. – Родители его тело в деревню к себе увезли и там похоронили, а через какое то время по кладбищу вечером стала несколько дней в середине лета девушка бродить и все могилку выглядывать, вся такая в белом платье и мокрая вся. – Ищет она его, зачем то, и все никак найти не может, не знает она, где он.

– А разве русалкам можно по земле ходить,– снова удивился Степка.

– Ну, говорят, что водяник отпускает на несколько дней в году, неспокойные души погулять.

– А вы сами Петрович ее видели?

– Нет, бог миловал, на кой мне такая встреча, говорят, кто ее видит, то у него какие – то после этой встречи неприятности происходят, да и не нужно в таких местах по вечерам бродить Хозяина злить.

– Михалыча, что ли,– спросил Степка,– а что он запрещает вечерами бывать здесь.

– Дурья башка, ты Степка,– возмутился Петрович,– наш Михалыч дневной директор кладбища, а есть еще и ночной, но вечером я тебе про него уже говорить не буду, вот завтра с утра другое дело.

Степка от этих слов поежился, как холод между лопаток продул у него и он не стал настаивать. Петрович всегда старался, все дела часов до пяти вечера сделать на погосте и Степку также приучал.

– Мы и завтра, если что закончим, – говорил он, – не люблю я вечерами здесь оставаться, неуютно мне.

И сегодня вот только договорили, как Петрович, глянул на часы, и они пошли по домам отдыхать.

Степка рассказал приятелям про утопленницу, решив про хозяина кладбища пока помолчать, и сам толком не знает всего, да и Петрович его так осадил, сказав, что про это помалкивать надо.

Витька и тут вылез, услышав историю про русалку, сказав,– Сказка это, про эту русалку утопленницу говорят давно, а толком то ее никто и не видел, значит, брехня. – Да и бояться ее глупо, мне дед рассказывал, если на шее крест висит, то не одна русалка тебя ухватить не посмеет. – Лучше бы ты у своего Петровича спросил, в какие дни она по кладбищу бродит, раз он знает, а мы бы сходили да посмотрели вечером, правда это или нет.

– Да ну тебя,– возмутился Степка,– я и так там весь день торчу, и вечером бродить не собираюсь, а не нравятся тебе мои истории, так и не слушай.

Пацаны, дружно загалдели, обсуждая услышанное сегодня, а Петька однокурсник примирительно сказал,– да ладно тебе Степка не злись, Витька сам знаешь такой всегда, все ему свои пять копеек вставить нужно, а после твоего рассказа я точно теперь купаться не пойду, ну ее эту русалку. – И по кладбищу дурных нет по ночам шариться, мне еще дед говорил, что ночью, то привидение встретишь, ерунда это не страшно, а можно запросто на какого колдуна нарваться, у нас их тут много или ведьму что еще хуже. – Они летом часто по кладбищам по ночам ходят, ворожат. – А им попадешься на узкой дорожке, проклянут и все, жизни тебе уже не будет.

–Ладно, все по домам, поздно уже,– распорядился Степка,– а то вы то еще можете гулять, а мне – то утром на работу еще.

Утром Петрович отвел Степку в дальнюю, самую старую часть кладбища и показал на старое, страшное и давно засохшее дерево, которое почему то не срубили, а, наоборот, около него все было вычищено и посыпано галькой. Дерево было таким основательным, с толстыми широкими ветками, которые начинались от метра от земли. Дерево само смотрелось как памятник, и от взгляда на него тянуло чем – то неприятным и жутким, Степка ни как не мог определить свои чувства, но подумал про себя, что вечером здесь, наверное, совсем страшно находится. За деревом виднелся забор массивный из бетонных плит с дырой, в которую свободно мог пролезть человек. К дырке в заборе вела хорошо отсыпанная дорожка, и место здесь чувствовалось, что ухоженное, здесь стояли самые старые, еще купеческие склепы, ну те которые уцелели, конечно. Здесь было очень пустынно, так- то весь день на кладбище ходят посетители, а здесь ни одного человека, да и темновато здесь, не смотря на солнечный день, вокруг росло много старых огромных деревьев, и вся эта часть кладбища оказалась укрыта полумраком. Петрович пришел сегодня с пакетом в руках, и пока Степка осматривался, распечатал пакет, в нем оказалось мясо и фарш. Петрович выудил под дерева несколько мисок и быстро, привычно даже, раскидал содержимое пакета. И как по команде, откуда то стали вылезать кошки и неторопливо поедать, принесенное Петровичем угощение.

– Говорят, где то в этих склепах и живет ночной хозяин,– произнес Петрович тихо,– его еще зовут Погостником или Привратником, – видишь как все тут чисто, и нас сегодня Михалыч попросил дорожки подровнять, кому попало, он здесь работать не доверяет, а мы вроде лучше всех здесь сейчас управляемся. – А кошки, и бывают еще собаки,– они слуги Погостника, и его глаза днем, когда мне здесь приходиться работать, то ношу им угощение, и хозяину уважение и нам проблем меньше. – Так что тачки в руки, песок и щебенку будем сюда возить и между работой я тебе все, что знаю, то и расскажу.

Нда,– Степка огорченно вздохнул, работа предстояла тяжелая, у него и так уже руки покрылись мозолями, а что делать, сам на такую работу подписался.

Но между работой Петрович рассказывал, да так, что Степка снова испереживался будет ли он спать ночью теперь.

– Хозяином кладбищ говорят, становиться первый покойник мужского пола, он надзирает за порядком. – У мертвяков тоже свои законы, кто то сразу после смерти уходит из нашего мира насовсем, но это редкость, а часть за грехи или сразу в чистилище или ад, кто как называет, а есть и те, кто зависает между небом и землей и таких большинство. – И вот и бродят по земле они привидениями еще долгое время, в ожидании, как их судьба решиться. – А Хозяин и дает им провинности по грехам и следит, что б, не пакостили, и за пределы кладбища не смели выходить. – Днем говорят,– его можно увидеть в форме темного сгустка, пятна, смотришь и вдруг что такое непонятное перед тобой промелькнуло. – Обычные люди к нему тоже с просьбами иногда обращаются, оставляют ему еду у кладбищенских ворот и говорят,– Погостник батюшка исполни мою просьбу.

– А зачем тогда это дерево и дорожка в заборе, поинтересовался Степка,– это ведь кто – то к Хозяину ходит.

– Ага, – отозвался Петрович, так и есть, у нас ведь в городе и округе ведьм да колдунов не счесть, вот они с просьбами своими погаными, к Хозяину и ходят, а на дерево они ему подношения кладут, и сами вишь тут прибираются и даже дорожку отсыпали.

– А если ее заделать и все, или что они через ворота ходить будут, – снова не понял Степка.

– Заделать то просто, но Хозяину эти людишки нужны, вот он и дозволил оставить все как есть, а они не хотят, что бы их люди видели, ведь настоящего то сильного колдуна от обычного человека не отличить, а они не хотят, что б кто знал, что они из себя представляют. – Ведь некоторые из них живут под видом уважаемых горожан, а то и первых людей города, представь, зачем им такая слава.

– Ого,– Степка сразу же поверил Петровичу и даже представил, как их директриса сюда по ночам бегает, ведь в колледж давно ничего из нужного оборудования не закупают и крыша течет, а денег на ремонт каждый год выделяют и на все остальное тоже и много. Директриса же каждый год новую машину покупает и особняк такой отгрохала, больше здания колледжа, а ее не посадили, значит, ей нечистая сила помогает не иначе.

– А что он умеет то Хозяин этот,– не унимался Степка,– чего от него колдуны да ведьмы хотят.

– А это уже не наше дело,– оборвал Степку Петрович, – лучше в это совсем не лезть, человеку от магии один вред, а после смерти особенно.

– Как это,– снова не понял Степка.

– А вон могилку видишь, снова нужно на нее земли натаскать, так вот там похоронен, как раз то колдун, вернее сказать колдунишко. – Лет двадцать как он помер уже, и я его живым помню, как же его звали то,– Петрович задумался на секунду,– а вспомнил Федот Петрович, по батюшке, как и я, был.

– Так вот, колдуны то они то же разные, те, кто много чего умеют и знают,– они обычно от людей скрываются, не показывают свое умение, а вот такие как этот Федот Петрович только разные порчи и гадости делать умеют и бахвалятся этим умением. – Он ничего больше то делать и не умел,– пытался, кому то помочь помню, но не сумел, плохое то всегда легче выходит. – А этот колдун еще любил выпить и свадьбы особенно портить, и горожане его боялись всегда. – Как где свадьба намечается, он там уже вьется, ждет приглашения, да не просто, а что б к нему по имени отчеству с уважением, а если не пригласят, то все у молодых сразу такой раздор в семье начинается, хоть святых выноси. – Мать моя всегда у порога веник ставила метлой вверх, и приговаривала, что пока так веник стоит, ни один колдун в дом не войдет, а я тогда молодой еще был и ни во что не верил, и решил, над маманей пошутить, поставил веник вниз метлой. – И хоть верь не верь, а в тоже время к нам в дом этот Федот Петрович как учуял, так и зашел, мать ему водки сразу выставила и еле, еле, выпроводила из дома. – А меня так этим веником по спине отходила в науку, что я и сейчас веник только метелкой вверх ставлю.

– Надо же поразился,– Степка,– надо тоже дома так делать на всякий случай.

– Так вот, колдун почти всем горожанам, по мелочи неприятности делал, и теперь после его смерти земля на могиле проваливается, не принимает за грехи его. – Ты ведь знаешь, нет, для чего покойнику при прощании на гроб землю кидают.

– Нет, думал, что так положено, просто.

– Это люди когда покойного провожают, то и обиды, если были, они сразу в землю кидают к гробу, что простили ему все. – Говорят, что если бы все кому колдун пакостил так, же, бы, сделали, то и он спокойно в земле лежал, а на его похоронах кроме близких родственников и не было никого и теперь вовек ему прощенье не получить.

– Ну, сегодня мы с тобой хорошо Степан поработали, и Хозяин доволен будет, пойдем еще в могилу колдуна землю отвезем, да по домам можно.

– Петрович скажи,– не удержался Степка,– если колдуны реально существуют, то может и вампиры есть, я тут просто фильм недавно смотрел, сумерки называется, вот мне и любопытно.

Петрович засмеялся, а потом резко погрустнел,– есть вампиры и те, кто кровь пьет и те, кто похуже.

Степка удивился,– как это похуже, а что кровь, когда пьют это ничего что ли, и как их от людей отличить, вот он совсем не хочет чтобы его укусил кто то, и что бы он потом тоже нежитью стал.

– Не переживай,– успокоил его Петрович,– в нашем городе кровососов нет, тесно им здесь и даже если тебя укусят, то вампиром ты не станешь, для этого особый ритуал нужен, а от укуса не обратишься, ты даже его не запомнишь, они что бы выжить среди нас ловко мозги пудрить научились. – А есть еще упыри, я не знаю, как их правильно называют, они не кровь, а энергию из людей пьют, вот их много и они гораздо страшнее кровососов.

– Энергетические вампиры,– гордо выпалил Степка, – я про них по телеку передачу смотрел, там говорилось, что это обычные люди, просто у них аура тяжелая, на других людей давит.

– Чушь,– отрезал Петрович,– они человека за минуту досуха выпить могут и никто причин смерти не найдет, даже вскрытие покажет что человек просто от естественных причин умер. – Рядом с ними смертельно опасно находиться и в нашем городе их стало очень много, они умные, просто так не убивают, сосут людей потихоньку, вредят живым, а сами – то уже мертвые. – И ты помалкивай про них, узнают и тебя высосут, они свои тайны берегут.

Степка нахмурился,– и как от них защититься можно, а вдруг рядом кто со мной есть, а я знать не буду и что мне теперь помирать.

Степка как то сразу поверил в слова Петровича, он и сам подозревал, что то подобное, давно уже. Ведь сколько раз было вроде и человек приятный и пообщаешься с ним, а потом болеешь и слабость такая. Петрович просто озвучил то, чего Степка интуитивно побаивался.

Петрович снова вздохнул,– к сожалению, обычному человеку от них не отбиться, только если тебе человек не нравиться или ты его боишься неосознанно, нужно избегать с ним споров, или есть такие люди, кто постоянно на жизнь жалуются, просят что бы им помогли и жалели постоянно,– их тоже нужно избегать. – Раньше город весь был дикими розами и сиренью засажен, и красиво и упыри эти растения не любят, а так даже подсказать тебе не могу, нужно сильным быть, но это уже тебе самому как то делать надо. – Сильным не в смысле физической силы, а думать прежде, что ты делаешь и зачем тебе это надо. – Упыри любят слабых людей, сомневающихся во всем, обиженных, и манипулируют ими как им угодно, еще и высасывают, затуманивая мозги, и стараются измазать человека проступком или давят на его слабые точки. – Вот сам и думай, у вас ведь тоже есть такие заводилы, которые подбивают на что то, а сами вроде бы, и не причем, потом оказываются.

Степка напрягся, у них действительно был такой парень из очень обеспеченной семьи, все еще удивлялись чего это он в колледж пошел, а не в институт, и он такой вот и был. То парней до драки стравит, а затем их же и мирит, то уговорил однокурсника на слабо реку в опасном месте переплыть в прошлом году, спасти успели, то еще чего. Степку он тоже подбивал, но он не повелся, ему то не до глупостей.

Степка твердо знал, чего он хочет, вот выучиться и работать будет, и ему еще матери помогать, а на такие дурные забавы он и раньше никогда не подбивался, даже в школе.

– А мне сосед говорил,– вдруг вспомнил Степка,– что от нежити крест помогает, а от упырей может тоже, у меня вот серебряный есть и я его постоянно ношу.

– Не бояться они, ни серебра, ни храмов,– с явной жалостью произнес Петрович, – даже в святые праздники особенно я их в соборе часто вижу, им там раздолье просто, обычные люди радуются, столько энергии в воздухе разлито, а упыри как пьяные от счастья ходят, улыбаются. – Они любят места, где много людей, а уж если беда какая, то им, то вообще праздник. – Как то у нас авария в городе большая была, несколько машин столкнулось, и погибших много было,– вспомнил Петрович, так вот я случайно мимо проходил, они в толпу зевак любопытных не лезут, не светятся, а где, ни будь, рядом стоят незаметно и аж от счастья светятся. – Это как корм им бесплатный, чем больше горестных эмоций рядом, тем им лучше. – Ну, все Степан, давай по домам, и помни, о чем я тебе сказал, держи язык за зубами, целее будешь.

Степка пока домой шел, то всех первых людей перебрал в кандидаты колдунов и ведьм, и упырей, и ведь все сходиться то. Вот взять, к примеру, Главу города, у него машина дороже их дома намного, а зарплата скромная, это только что сразу в глаза бросается. Так – то он Глава наш, еще постоянно жалуется горожанам, что у него ничего своего кроме машины и нет, даже жилья собственного, и он говорит, что квартиру снимает, а то, что у него здесь родственников много и живут они все очень даже неплохо, то вроде, как и не считается. По телевизору глянешь, столько денег идет в города на больницы школы и благоустройство, а на деле то вот у нас, то в городе этого ничего и нет. Только на дороги, сколько на их город денег выделили, а что изменилось, конечно, кое, где асфальт положили плохенько совсем, да дорожки из плитки по центру, так оно уже все разваливается. А освещение, его ведь тоже нет, вечером до магазина не дойдешь, ногу сломать можно на свежем то асфальте. Тут Степка опомнился, – эх, куда меня понесло то от историй Петровича, к политике, но что – то в этом есть, ведь сейчас везде сажают за воровство государственных денег, а у них в городе вон они все на виду и ничего. Степка запутался в своих рассуждениях, и, махнув рукой на все,– пошел ужинать да спать. И хоть Степка старался выкинуть все из головы, все равно всю ночь ему снились кошмары, как глава города и их директриса, а еще заведующая городской поликлиникой, заведующая почтой и даже сам прокурор города лезли в эту небольшую дыру в заборе. Толкаясь и почему то, с какими – то кровавыми кусками мяса в руках, и, перебивая друг друга просили, что то у страшной закутанной в длинный плащ фигуры, мрачно возвышающейся над ними всеми, а он сам за кустом колючей и душистой розы, наблюдает за всем этим кошмаром.

Оказалось кстати, что у них во дворе эта самая роза и растет, Степка всю ночь и чувствовал ее запах, такой нежный и успокаивающий. Утром он пришел на работу уставшим и не выспавшимся и решил больше байки Петровича не слушать.

Но, на другой день, когда они поработали хорошо, да сели отдохнуть у ухоженной детской могилы, Степан спросил, не выдержал,– ого, а ребенка уже семьдесят лет назад похоронили, а могилка как свежая, неужели еще родители ребенка этого живы и ухаживают.

Петрович хмыкнул и сказал,– это интересная история, за этой могилой ухаживает брат старший, а родителей их могилка давно потерялась, где то.

– Как так,– удивился Степка,– почему брат за ними тоже не ухаживал?

– Говорю же интересная история, вот ты что про близнецов знаешь?

– Ну как все, – смутился Степа, – у меня таких знакомых нет, а слышал, что они привязаны друг к другу и все у них, даже если их в детстве разлучили, все одинаково в жизни выходит. – Жены или мужья похожи и живут они одинаково, и чувствуют, если один заболел, то и у второго тоже болеть начинает и все.

Петрович помолчал, собираясь с мыслями,– мне бабка еще рассказывала, что раньше, если рождались близнецы, проводили обряд разделения. – Любая бабка раньше могла это сделать, ножом разрезала воздух между ними и шептала, что бы они жили как обычные люди, и все нормально у них, было, росли как обычные братья и сестры. – А затем про это стали забывать и множество мистических историй именно с близнецами, то и происходит по этой причине. – Вот так и с этими детьми получилось, но немножко не так как у всех, говорю же,– это необычная история. – Родители обои у мальчишек, пьющие сильно были и братья не жили, а выживали, и друг за дружкой держались, даже хлебной корочкой делились, видеть я не видел их естественно, но эту историю слышал,– когда еще пацаном совсем был. – Как то по – пьянке, родители толи забыли этого ребенка на улице, толи отец его дверью пришиб случайно, но вот младший из близнецов умер. – Старший из близнецов тоже заболел, и все думали, что и он скоро помрет вслед за братом. – А он от пьяных родителей часто сюда на кладбище прибегал, все брату по привычке на судьбу жаловался и даже ночевал часто прямо здесь на могилке. – Ведь ближе брата у него никого не было. – И вот у него как он с братом поговорит на кладбище, все у него налаживаться начиналось, близнец незнамо как, ухитрялся ему и с того света помогать. – Так вскоре, какая то тетка родная у него объявилась и мальчонку, через суд себе забрала и его жизнь налаживаться стала, но он сюда к брату как на работу ходил и все продолжал ему также рассказывать про себя и совета спрашивать и ведь ему всегда это помогало. – Он и в советское время то жил неплохо, и выучился и при должности был, а потом в перестройку в коммерцию пошел и тут у него все гладко складывалось. – Но перед каждым важным решением в своей жизни, он сюда приходит, игрушки дорогие приносит, сладости и что интересного, сам сколько раз видел, посидит он здесь и оставит все на могилке, а утром ничего нет, как будто брат это все себе забирает.

– Да ну, – не выдержал Степа, – наверное, кто то тут же забирает все, вот и разгадка.

– Сомневаюсь я,– уперся Петрович,– тем более этому брату его за семьдесят как ты правильно посчитал, а выглядит он в лучшем случае на сорок лет. – Говорят за подарки и то, что он его не забывает, брат ему разрешил свои непрожитые годы использовать. – Старший брат то уже и жену и старшего сына похоронил здесь же, а сам молодой еще и снова жениться собирается. – А вон он, кстати, и идет, ты сильно – то на него так не смотри, пошли в сторонку отойдем.

Они с Петровичем так и сделали, ушли работать подальше от детской могилы, а Степка нет, да и поглядывал на посетителя потихоньку, и вправду высокий симпатичный мужик лет сорока, такой весь подтянутый спортивный и одет хорошо дорого. Посетитель сел прямо на земле у могилки, и выкладывал на нее какие – то красивые фрукты и конфеты яркие блестящие, и большую коробку с вертолетом на пульте управления. Степка такие видел в магазине очень дорогие, но он уже вырос, а то бы себе обязательно купил. И главное то, мужик этот, разговаривал, так с паузами как будто слушал кого, и отвечал. Затем встал, поправил на могилке что то помахал рукой как будто видел кого и ушел, а минут через десять или пятнадцать, точно то Степка время не засекал, он глянул на могилку а там пусто, и ничего из того что приносил мужик, уже на могилке не было. А ведь кроме них с Петровичем тут людей не было, от слова совсем. Степка снова почуял, как по его спине холодок пробежал, поймал взгляд Петровича такой же удивленный.

– Вот, а ты говорил, забирает кто то, – тихо прошептал Петрович, – вот и решай выдумка или нет, моя история. – Я сколько раз это вижу, а привыкнуть до сих пор не могу.

– А пойдем ка отсюда, я лучше тебе другую историю расскажу, – произнес Петрович, все как то, немного оглядываясь, да и Степке все тоже не по себе было.

Вроде и страшного ничего в этой истории нет, а как то неприятно, и необычно, да и страшно, почему то, Степке все равно было.

Он подвел Степана, к обычной очень аккуратной могиле,– Тут сосед наш лежит, давно он умер, уже точно больше тридцати лет назад. – Его звали Демьян Иванович, старик хороший был, я его хорошо до сих пор помню, аккуратный всегда и очень ответственный, время тяжелое было тогда, и он у моей матери деньги занял, немного, правда, до пенсии дотянуть. – А в нашем доме до сих пор две калитки, а одна из них с огорода сделана, так можно к магазину быстрее дойти. – И вот как то мама моя, задержалась вечером на работе, и уже смеркалось, когда она еще и в магазин зашла и пошла короткой дорогой хоть и не любила там ходить, у нас то освещения и сейчас нет, и тогда тоже не было. – И вот подходит она к калитке и испугалась, прям тень мужика около нее, а потом слышит голос, не пугайся Валя, это я сосед ваш Демьян Иванович, стою вот тебя жду, деньги отдать. – Валя так маму мою звали,– продолжал рассказывать Петрович,– так вот она деньги то взяла и говорит, что вы так Демьян Иванович переживаете, я ж вас не торопила или вам уже пенсию принесли. – Принесли дочка, принесли, ответил он ей и попрощался так странно, говорит спасибо тебе, что помогала мне часто, и ушел, как пропал. – Только вот стоял, и нет его. – Мама то с работы вся заполошенная пришла, да сразу стала продукты разбирать, а тут к ней соседка, что напротив жила, тетя Маша прибежала и говорит,– ой, Валя сосед то наш Демьян Иванович прошлой ночью умер. – Мама аж разозлилась на нее, да что вы тетя Маша говорите, я вот только с ним говорила, а потом как поняла, что соседка не шутит, так и села на стул от удивления.

И что дальше то,– не выдержал Степка, что было то с этими деньгами, не так?

– Да все с ними нормально было,– рассмеялся Петрович, – просто Демьян Иванович, был очень порядочным, честным человеком, знал, что моей маме даже эти копейки, что она ему заняла, нужны и вот после смерти отдал, чтобы она на него не обижалась. – А мама моя,– продолжил Петрович, эти деньги берегла, как талисман в кошельке носила, не тратила и что удивительно. – Какая бы у нас тяжелая жизнь не была, у нее всегда деньги были. – То, ей неожиданно премию выпишут, то халтурку денежную на работе предложат. – И мы хоть и не шиковали, но всегда у нас на самое необходимое, деньги находились.

– А потом то что, – снова забеспокоился Степка.

– А потом, у матери этот кошелек со счастливыми купюрами украли на рынке и стали мы жить, как и раньше, от зарплаты до зарплаты.

– Жаль,– искренне огорчился Степка,– такой талисман был, нам бы с мамкой тоже такой не помешал, вечно денег ни на что не хватает.

– Ничего, скоро и ты зарабатывать начнешь, и все у тебя пучком будет, – произнес Петрович, – я людей вижу, ты вот один из вашего курса на работу пошел и думаю, что заработанным ты с матерью поделишься?

– А как же,– важно ответил Степка, – я все посчитал, что бы и мне и ей хорошо было.

– А это главное и есть, и работать уметь и делиться заработанным. – Знаешь что еще интересно, ведь я сам столько историй слышал про то, что можно с покойным поговорить, если ты не знаешь о его смерти, да что слышать сам сталкивался, когда то давно, чуть старше тебя тогда был. – Я вот думал, что забыл уже, а тут поговорили с тобой и вспомнил, и не я один ведь тогда был, толпа нас была на проводах в армию и что интересно все это знают и воспринимают спокойно, никто не удивляется. – Дружок мой с девчонкой встречался, а родители как водится против, были, что с ее стороны, что с его. – А они решили твердо, как мой дружок, Петька его звали, с армии придет, так они и поженятся. – Ее родные, девчонку к родственникам в деревню отправили от греха подальше и не сообщали ей, когда его забирают то в армию, чтоб значит, она с ним попрощаться не могла, хотя он и передавал ей через знакомых, когда его забирают, мобильников, то тогда еще не было. – И вот мы на перроне ждем поезд, много тогда в армию парней с города уходило, и отправляли нас торжественно с оркестром, толпа родителей и знакомых все плачут, поезд вот, вот, подойдет. – А тут эта девчонка, откуда то выныривает, да Петьке на шею, так говорит, к тебе торопилась, еле успела, хоть напоследок тебя повидать. – Тут нас стали в поезд загонять, да и быстро по вагонам и в путь, мы с Петькой ей еще долго махали их окна. – А мать Петькина хотела ей скандал устроить, чтоб она Петьке даже писать, не смела. – После нашего отправления стала ее искать, глядь, а ее уже нигде нет, а только на другой день она узнала, что девчонка в это же время уже в городском морге лежала. – Упросила девчонка эта, своего знакомого, чтобы он привез на своей машине ее из деревни за день до отправки Петьки в армию. – Чтобы значить, с Петькой побыть, а по дороге, как уж получилось, они под грузовик влетели и насмерть оба сразу.

Петрович загрустил, вспомнив прошлое и решительно сказал,– а пока все пошли домой, рабочий день на сегодня закончился.

Степка вроде парень совсем молодой, но стал замечать, что Петрович не так прост, как хочет казаться. То вроде бы говорит совсем просто, с местным говором,– то очень правильно, и знает много и не только про кладбища. С ним очень было интересно разговаривать на любую тему, но Петрович часто совсем уж, говорил как малограмотный, но при этом забывался и вставлял такие слова смысла, которых Степка не понимал, хотя по сравнению со своими ровесниками он много читал, и речь у него была развита хорошо. Петрович же старался Степке все объяснить как бы по – свойски и это несоответствие часто раздражало слух. К тому же Петрович выглядит как мужичок, который частенько закладывает за воротник и живет бобылем, а ведь от него никогда не пахнет спиртным, и нет запаха присущего одиноким холостякам, одежда чистая, конечно это не причина в чем то его подозревать, но все – таки странно это как то. Петрович ведь далеко не молод, а двигается как кошка, ходит гибко, тихо, а работает то как, заглядеться можно, как все у него ловко получается. Конечно, раз он давно копает могилы то и мускулы накачать немудрено, но было еще, что то такое,– необычное в нем что ли. Степка долго думал, как охарактеризовать Петровича и ему пришло на ум сравнение совсем уж фантастическое. Его напарник по лопате, был больше похож на шпиона, что уж совсем странно, ну за кем можно шпионить, то на кладбище. А попрощавшись сегодня с Петровичем, Степка уже было направился домой, но решился и вернулся к кладбищу, но в обход. Еще когда Петрович только рассказал Степке, про Погостника он решил все – таки спрятаться у дыры и посмотреть, правда, или нет, то, что ему Петрович рассказывал про ночных гостей к Хозяину кладбища. К самой дыре за забором тоже вела отсыпанная тропка, а вот за тропкой заросли сорняка в рост. Место за кладбищенской оградой почти во всю длину забора, было, что вроде неиспользуемого большого пустыря, заваленное каким то мусором. Степка от кладбищенских ворот пробрался в эти самые заросли и наткнулся на удобную точку наблюдения, с этого места все было видно и тропка и дыра в заборе и даже частично черное страшное дерево. Огляделся и испуганно присел, это место, по всей видимости, не только он приглядел. Видно было, что кто – то уже здесь давно устроил наблюдательный пункт, Степке стало страшно, кто ведь действительно следит за всеми кто приходит по этой тропинке, а если он сейчас придет и застанет его здесь. Парень испуганно полез через заросли, чтобы обойти и домой, да ну его такие приключения, стараясь лезть как можно тише. И тут он услышал треск веточки под ногой, но не своей и совсем рядом, к наблюдательному пункту кто – то шел, тоже таясь. Степка присел и застыл, боясь себя выдать движением. Темнело быстро и случайно его заметить невозможно. Кто то прошел на наблюдательный пункт и оглядывался, тоже видно, что то услышав. Степка привстал, старательно вглядываясь, и не понял или ему показалось, или действительно он увидел Петровича. Он сначала тихо, а потом как лось ломанулся бегом и шумно мечтая только о том, что бы быстрее оказаться дома. Его никто не преследовал и Степка, обогнув по большой дуге погост, быстро зашагал домой.

Но завтра Степка на работу не пошел, утром выглянул в окно и увидел, как льет долгий нудный дождь, то сильный, то почти затихающий, но не кончающийся. Петрович и до этого не раз говорил, что в дождь приходить не нужно, лучше переждать, у них – то работа не срочная, а аккуратная, а смысл тяжелую тачку по раскисшим дорожкам катать, больше напортить. Они и так работали с Петровичем споро, с опережением графика. Дожди затянулись на неделю, и Степка вдруг понял с удивлением, что даже скучает по старому погосту и удивительным историям Петровича. Даже валяться на диване перед телевизором ему показалось скучно, а ведь как мечтал зимой, что на каникулах будет отсыпаться за весь учебный год. Дожди закончились, и Степка рано утром быстро собрался, гадая, придет Петрович или еще решит подождать, что все просохло. Но Петрович уже был на работе и аккуратно складывал сломанные после грозы ветки и собирая попутно нанесенный ветром мусор. Степка поздоровался и даже обрадованно приступил к работе.

– Скучно дома сидеть, привык я уже, что ли здесь лопатой махать, – сказал он, стесняясь своего порыва работать.

– Ну а что, правильно,– поддержал егоПетрович,– ты вон как здесь изменился, мускулы нарастил, – посмотреть на тебя приятно. – Вот сейчас это все утащим, и я тебе еще одну необычную могилку покажу на нашем участке.

Они быстро вытащили мусор за ограду, и Степка пошел за Петровичем, тот поплутав немного, вывел его на солнечное место, деревьев здесь не было совсем, хотя это тоже был старый участок кладбища и здесь земля уже подсохла.

– Нам все равно здесь сегодня работать, – сказал Петрович,– вот смотри, красиво, правда?

Высокий прямоугольник могилы был, как ковром густо покрыт красивыми яркими цветами, а не креста, ни памятника на могиле не было, как и таблички, кто же здесь похоронен.

– Это кто – то специально так могилу обсаживает,– восхитился Степан.

– В том то и дело что само все так много лет растет, и я ни разу эту могилу не поправлял, она всегда такая ухоженная и земля на ней никогда не просаживалась со дня похорон. – Когда то у Собора жила в небольшом крохотном домике старушка, звали ее Аглая, без отчества,– она была маленькая такая, худенькая, я ее до сих пор помню, светлая такая, на нее посмотришь и весь день настроение хорошее. – Она маленьких детей лечила хорошо, всех малышей в городе к ней носили, сглаз снять или испуг и с грыжами, в общем, со всем, чем маленькие детки болеют. – Она никогда денег не брала и жила тем, что ей люди приносят. – И вот что странно,– задумался вдруг Петрович,– мама моя еще мне говорила, что ее маленькую у этой же старушки лечили, и сколько она себя помнила, она и тогда уже и была такой старой. – Старушка эта настоящей лекаркой была с даром, и она говорила, если ей пытались деньги дать, – что ей нельзя их брать, тогда ее талант портиться будет и уйдет. – И она знала, когда уйдет, накануне она пришла к соседке и сказала, что завтра умрет, а она соседка эта, должна проследить чтобы ее правильно похоронили. – Попросила, чтобы ей ничего на могилу ни ставили, ни крест, ни памятник, и даже табличку с именем. – Соседка растерялась, говорит,– не по – людски это, а старушка ей в ответ, наоборот только так и хоронить надо, ведь если человека помнят, то и без таблички могилу найдут, а если нет то и памятник не поможет, а бог добавила она, и так мое имя знает. – А еще на последний суд к богу мне надо будет из могилы то встать, и то чем она украшена да придавлена сверху будет, придется, мне на своих плечах и тащить. – А грехи и так свои всегда тяжелы и крест еще сверху я не вынесу, я же маленькая, хочу к богу без лишнего груза идти. – Так вот, соседка ей не поверила, но утром прибежала проверить на всякий случай, а Аглая, лежит в своем домике на скамье, ровно спокойно, руки на груди сложены и лицом светлая, улыбается, но холодная давно. – Она как от соседки пришла и спокойно себе умерла, никого, не беспокоя. – Завещание ее выполнили, только холмик повыше сделали, и вот в тоже лето могилка и зацвела, и вот тридцать лет как уже, только снег сойдет, я всегда прихожу посмотреть, а из земли цветы за несколько дней выходят и всегда разные, да не дикие, а ведь все капризные рассадные. – Одна петунья махровая, сколько к себе внимания требует, пока дома ее рассадой вырастишь, а здесь она как сорная трава растет. – Вот так тоже в жизни бывает.

Степка промолчал, надо же какая история интересная, видно она, старушка эта Аглая и впрямь хорошим человеком была, раз так все с ее могилой происходит.

К вечеру солнышко подсушило кладбище, и Петрович даже с сожалением сказал,– вот здесь еще за пару дней дорожки отсыплем и все, мы свою работу сделали.

Но, на следующее утро Михалыч их неожиданно отправил, покрасить постамент погибшим воинам Великой Отечественной Войны, и вымыть и почистить все вокруг памятника за отдельную плату и срочно. Степка с Петровичем не стали спрашивать, почему такая срочность, а вооружившись орудиями труда, пошли работать.

– Памятник этот,– рассказывал Петрович,– построен на деньги жителей города, беда то общая была, вот люди и скинулись, под памятником братская могила, а сейчас он вроде как даже государством охраняется.

– А вы мне никогда не рассказывали никакие истории,– вспомнил Степа,– про могилы воинов, на них ничего не происходит такого мистического и странного?

Петрович задумался,– истории есть, а так – то да, это обычно самые спокойные захоронения. – Мне кажется и-за того, что они все мучениками считаются, и жизнь свою отдали за самое святое, защиту нашей земли, – они как бы это сказать пустые что ли, выгорели в смерти, и поэтому то и не беспокоят живых. – Нет так – то было, но давно, вот видишь могилы в ряд и у всех одинаковые обелиски со звездочками, я тебе уже говорил как то, что там афганцы похоронены. – Ну, те ребята, которые в советское время в Афганистане воевали, тогда еще было запрещено про это говорить, но хоронили их с воинскими почестями, как и воинов Отечественной войны,– одинаковые памятники с красными звездочками. – А в девяностые появилась у нас тут, ну как их назвать банда, наверное, на колесах, на мотоциклах они гоняли беспредельно. – И у них мода и пошла, откуда то не понятно, звезды на мотоциклы прикручивать, кто их надоумил тоже неизвестно, но вот они даже гордились этими звездами, а где их брать как не на кладбище. – И как то вечером они сюда зарулили на своих мотоциклах, крутые, одеты в кожу и наглые, их все боялись в городе,– отморозки полные были. – И стали они значит, звезды с обелисков сдирать, одну отломить или откусить ухитрились и за вторую принялись. – Тут к ним так спокойно, паренек выходит в военной форме, их же ровесник и говорит им,– нельзя так делать парни, не хорошо это. – А отморозки эти давай смеяться,– иди ка ты, не мешай, а то так схлопочешь. – Парень то им так же спокойно в ответ,– я то уже свое получил, а вам это только предстоит, вот ты говорит и показывает на самого главного из них, через пару дней разобьешься, но к нам не попадешь, родители тебя в деревню на родину увезут. – А ты и на другого отморозка, паренек рукой показывает, чуть дольше, на несколько дней проживешь, но к нам попадешь сюда, тогда мы на равных и поговорим. – Тут вся банда и поняла, с кем разговаривает, так все они перепугались и бегом отсюда, пока этот паренек и на них не показал. – И все получилось, как тот парень сказал, вожак их через пару дней в опору моста влетел как то, ухитрился, промахнулся мимо дороги и его родители хоронить увезли в Аласово. – А второй здесь похоронен, а остальные бандюки разбежались все, и про них мы больше не слышали.

– А вот люди живые, бывают, их пытаются побеспокоить, и плохо кончают, нельзя некоторые вещи нарушать.

– Это вы про кого сейчас рассказываете,– оживился Степка.

– К нам в город нового архитектора лет тридцать назад сюда назначили главным, он у нас то и был первым блатным на такой должности, недоучка, но с большими планами,– начал неторопливо рассказ Петрович. – Уж очень хотел он прославиться и столько всего в нашем городе натворил, вспомнить страшно. – У нас, где рынок, там, на площади, был фонтан, красивый, в форме огромной чаши, нам всем горожанам он очень нравился, да и мы мальчишки там постоянно летом в жару около него пропадали. – Под этот фонтан, когда то скважину специально пробили, по расчетам, что бы водой город не заливало, я не знаю, как объяснить, но это как с кипящего чайника крышку снять, да и красиво вдобавок. – Мне как то объясняли что под городом много воды, а этот фонтан давление вроде, как и снимал, может, конечно, и не так все было, но я вот такую версию слышал. – Фонтан то конечно можно было переделать, по современней, что ли, вон в других городах посмотришь такая красота, но этот архитектор решил его совсем убрать. – Так вот, архитектор этот на фонтан и взъелся, чем он его так не устроил, он столько бумаг собрал и доказал что тут ему не место, хотя все жители были против такого решения, да кто б их слушал. – И фонтан демонтировали, а скважину забили, и как следствие, город весь поплыл, а ты Степан знаешь, что наш город весь изрыт подземными ходами, причем хорошей кирпичной кладки. – Здесь же всегда купцы жили, и они прямо как метро в Москве весь старый город соединили ходами. – У них свои тайны были, конечно, но говорят, даже схема была или есть, и все собирались даже экскурсии туда водить, но вот затопило их в несколько дней и во все подвалы домов старинных и не очень, пришла вода и потоп. – Трагедия настоящая для горожан, пытались, конечно, все вернуть, но скважина опустела вся, затопив город, жалоб на его действия было много, но тогда все ухитрились замять, кое – где, воду отвели, и все вроде успокоилось, кроме этого архитектора. – Затем он взялся за наше кладбище. – Вот чем оно ему так помешало, никто не знает, вон видишь, высотки стоят, так они в аккурат на самом старинном месте погоста, купеческих склепов и стоят. – Наши предки не так просто это место для погоста выбирали, рассчитывали, что город расти будет, и места достаточно, мы ведь не Москва, где дефицит земли, у нас вон хоть где ровняй да строй, места вовсе стороны много, но этот же архитектор, решил именно погост порушить. – Может он, какой другой веры, да вроде русский человек был, и решил, что на костях новые дома поставить – это нормально. – Но вот три высотки возвели, люди сильно возмущались, кому охота на костях жить, даже первые жильцы вселяться не хотели, но потом все как то вроде успокоилось, жилья и сейчас и тогда не хватало. – Но их первых жильцов в тех домах уж никого не осталось, люди при первой возможности продавали эти квартиры, там и сейчас большинство сдается. – Люди, живущие там, часто болеют, и ссорятся, и видят всякое, в общем, беспокойные дома. – Я как то туда к приятелю ходил и вечером задержался, а у них после одиннадцати часов лифты в доме отключают. – Приятель мой, хоть мы и хорошо выпили тогда, но провожать отказался наотрез, и мне предложил не ходить уже никуда и у него переночевать. – А я,– Петрович задумался,– как сказать то, нехорошо мне было в его квартире, неуютно, как будто кто – то рядом с нами еще сидит, и я, не смотря на уговоры, пешком пошел, а приятель на одиннадцатом этаже жил. – Делов – то, молодому мне спуститься, пять минут и на улице, вроде, а я столько страха натерпелся. – Иду вниз по лестнице, а на ней люди молча стоят, равнодушно, тоскливо, как то на меня смотрят, и к дверям квартир подходят, как будто прислушиваются, кто там, в квартирах живет. – Вижу я их четко, а прикоснулся случайно, холодно стало, и рука моя сквозь пустоту прошла,– привидения это были тех, на чьих могилах этот дом и построили. – Больше я в тот дом ни ногой, как меня не звали.

Степка слышал тоже эти истории, но не с такой точки зрения, ему кто то говорил что там просто нехорошее место, а вона как оказывается, дело то было.

А Петрович продолжал рассказывать дальше,– много еще планов было у архитектора, но он на свое несчастье замахнулся на этот монумент, что мы с тобой и убираем, задумал он, вместо этого памятника, что то такое помпезное возвести, и решил братскую могилу перенести в парк.

– Зачем,– удивился Степка,– парк совсем небольшой у нас, куда там еще могилу лепить, да и не по – людски это, как то.

Петрович выставил на него указательный палец,– даже ты это понимаешь, что нельзя так делать и тревожить мертвых, а он нет. – Но разрешение на перенос останков воинов нужно было получить в Москве, здесь то он всех уговорил, а оттуда ему пришел ответ, что места массовых захоронений трогать нельзя и посоветовали заняться, чем ни будь более полезным. – Тут уж народ на него и его эксперименты жалобы пачками писать начал и его сняли, и он от тоски, наверное, то и помер, воон там его закопали и думаю, что покоя на этом кладбище ему никогда не видать.

–Что – то с его могилой происходит,– догадался Степка.

–Ну что – то вроде того, там и место вроде высокое было, когда его хоронили и памятник ему большой поставили, а вот беда каждую весну памятник относит в сторону и валит набок, а могила как будто растворяется в земле, как и не было ее здесь. – Мы каждый год ему, примерно зная место, новую могилу ему насыпаем, и памятник ставим, и все это ненадолго. – Даже бетоном все заливали, а весной снова ни бетонной кладки, ни могилы, видать Хозяин его хорошо чихвостит за эти дома. – А мне его не жалко, есть пословица, не плюй в колодец, вот он теперь после смерти и в воде лежит и без вести, и как звать помнят только его родные, все ему на том свете отольется.

– Знаешь, раньше хорошая традиция была, на что то деньги всем миром собирать да строить, тот же парк у нас хороший какой был, весь в аттракционах, лавочках, несколько палаток рядом стояли с мороженым да лимонадом, я в детстве туда постоянно бегал.

– Так нет там ничего, – возмутился Степка,– там несколько дорожек в побитом асфальте и все сорной травой поросло.

–Сейчас да,– согласился Петрович, а все было, но предыдущий Глава города решил тоже прославиться, а проще сказать, все снести, ведь все это великолепие, что было в парке, нужно каждый год ремонтировать и следить за ним, ухаживать. – Вот он все и снес, а нового ничего не сделал и вот с таким архитектором и главой, – наш город сразу же стал скучным и обычным. – Даже на весь город нет ни одной новой детской площадки, окромя тех, что сохранились благодаря жителям. – Ломать то всегда легко, да воровать, а созидать, это же всегда вкладываться нужно, поэтому для наших чиновников невозможно. – И я заметил, что все, что на общие деньги строили раньше нынешние чиновники затоптать да снести хотят, как будто все им мешает и раздражает или напоминает, что до них, когда то хорошие люди жили. – И они сейчас пытаются, даже память об этом стереть. – Вот этот памятник взять, сколько раз его порушить хотели, но люди его отстояли. – Да он может не самый, самый, и не модный, и его создал не знаменитость, какая то, а наш местный скульптор, от души бесплатно работал, а им бы все что помпезней, – но ведь беда в том, что они только сносят и не строят ничего взамен. – Может где и в других городах по – другому все бывает, а у нас за последние годы только все вокруг разрушают,– упыри они, как есть упыри.

Разговоры разговорами, а работали Степка и Петрович ударно, все успели сделать, памятник помыли, постамент покрасили, даже привезли еще по тачке с гравием и еще раз подровняли дорожки, – чтоб уж совсем, хорошо было.

Петрович почесал в затылке,– припозднились мы с тобой, уже вон темнеет, давай тачки отгоним и по домам.

На обратном пути Петрович впереди шел и вдруг он, увидев толпу людей впереди, вгляделся и быстро потащил Степку в сторону с дорожки за деревья.

– Там Михалыч упырей к дереву к Хозяину ведет, не нужно нам на глаза им попадаться, со свету сживут, если поймут, что мы их здесь видели,– шепотом быстро сказал он Степке.

Степка испугался и послушно притаился за деревьями, Петрович просто так пугать не будет, но любопытство то куда деть и Степка присев за кусты стал подглядывать. Впереди действительно шел директор кладбища Михалыч, а за ним, ну обалдеть просто,– все как в Степкином кошмаре когда – то. Начальница почтамта, худая вечно недовольная женщина со зло поджатыми губами, директриса колледжа и глава города с двумя замами, а еще главврач МСЭка вместе под ручкой с заведующей поликлиникой, а в конце процессии нес себя толстый мужик с одышкой – директор пенсионного фонда.

Петрович тоже пристроился рядом и тихо комментировал, – о правду про главу МСЭка говорят, что он инвалидность только по блату продает, говорят, на рынке все сплошные инвалиды торгуют, и теперь еще чиновники стали на всякий случай покупать, чтоб в тюрьму не посадили. – А моей соседки рак, так ей инвалидность сняли, говорят, ходить можешь, и ладно, а лекарств на тебя все равно нет. – А про директора пенсионного фонда даже говорить не хочется, они там у себя с его одобрения такое непотребство творят, людям пенсии копеечные насчитывают.

Степка слушал вполуха, ему стало страшно, и хоть многих людей он не знал, а вон точно и прокурор тут же, но все равно, что столько их он даже и кошмаре то представить не мог, в жизни их больше оказалось, чем в его сне.

Только странная процессия скрылась в темноте Петрович, снова Степку потянул,– пошли быстрее, и никому не говори что видел, а лучше вообще забудь.

За воротами Степка заметил в темноте, как площадка перед кладбищем вся плотно забита дорогущими машинами.

Степка только головой кивал, Петровичу в ответ,– конечно, ничего он говорить не будет, что он враг себе, эти живые по страшнее мертвых будут.

Помахав Петровичу рукой, он рванул по – темным улицам города домой.

Еще неделю Степка с Петровичем работали почти без историй, торопились очень, в город высокое начальство ждали, и Михалыч буквально стоял над ними, все торопил. Хотя Степка искренне недоумевал, где начальство, и, причем тут кладбище, можно подумать, они тоже сюда гулять пойдут. А разгадка то совсем простой оказалась, кто то из проверяющего начальства отсюда родом и решил в командировке могилы предков навестить и давно сообщил что приедет, вот поэтому на кладбище на уход за могилами, деньги и нашлись. Но Степка все равно иногда думал, что может и среди них кто из колдунов и также вечером сюда потянется с просьбами. Только раз Петрович не удержался и рассказал необычную историю тоже про воинов, но уже чеченской войны, вернее даже не совсем про них.

– Как то, лет сорок назад, пришел в наш город кузнец с сыном, поселился у собора, ближе к реке, дом купил и кузню во дворе поставил,– так он начал свой рассказ. – Мальчонка, сын его, лет десяти двенадцати тогда был, он его один без матери воспитывал, говорил, что она в родах умерла, а он теперь сына сам поднимает. – Кузнеца Михей звали, небольшого росточка, как я,– только крепкий мужик, кряжистый такой, спокойный очень, а сына его Егором звали, но он хоть и на отца лицом похож был, а вырос то высоким статным, видным парнем. – Про кузнецов всегда говорили люди, что они с нечистой силой знаются, как про всех и не скажу, а вот Михей то точно многое умел, но в хорошем смысле. – Он дорого за свои поделки брал, но те кто у него что покупал, никогда об этом не жалели, все его вещи радость приносили. – Даже, до сих пор в некоторых домах, подсвечники дивной работы стоят, а какие цветы он ковал, как украшения, как настоящие. – Много чего делать умел, и у него заказы никогда не переводились. – Так – то он необщительный был, но не злой, ребятня всегда у них во дворе крутилась, дяде Михею всегда помочь желающих много было, и сынок у него такой же молчаливый и работящий был. – Жили они вроде хорошо, все в достатке, ни с кем не враждовали. – А потом сына Михея, Егора в армию забрали, и вот он и попал на первую то чеченскую. – Михей знал, где сын служит, но первый год службы сына, спокойный был, хотя как раз то потери там и были большие на войне то той, а вот когда сыну до конца службы уже совсем немного оставалось, он вдруг забеспокоился, прямо с лица спал и даже от заказов стал отказываться. – Целыми днями в кузне сидел, огонь разожжёт, а ничего не делает, смотрит в пламя и чего – то шепчет, а однажды как схватит себя за голову и упал как мертвый. – Кто – то рядом был, и кинулся к нему, а у Михея на голове рана как от осколков. – Пока его бинтовали, он в себя пришел, а взгляд как у мертвого, – говорит,– убили моего Егорку, нет у меня больше сына. – Люди то его успокаивали, как могли,– откуда, мол, знаешь, тебе же еще ничего не сообщали. – А он в одну точку смотрит и говорит,– знаю и все. – И он прав оказался, привезли Егора домой в цинковом гробу, и здесь похоронили рядом с такими же воинами. – Михей отделять сына от других таких же парней оградкой не стал, а сделал им всем, воинам которые там погибли, и были рядом похоронены, красивую ограду кованую, скамейку и столик. – Садишься и вот все они как на ладони, и ходил он сюда часто ухаживал за могилами, да с сыном разговаривал, каялся, что не уберег его от кого то. – Все он, про какого то врага говорил, который решил весь его род под корень извести, и что как он не пытался судьбу обмануть, а Егорку то и не смог уберечь. – Все считали, что кузнец от горя умом тронулся, но не трогали, понятное дело, ребенка схоронить, это страшно. – А тут еще время такое лихое бестолковое наступило, денег вообще не платили, все предприятия позакрывали и многие металл на продажу, откуда только не брали, даже и этот погост стороной не обошли. – Что ни день то кражи с кладбища, то оградку сломают, и унесут, то кресты с могил выкапывали, вырывали, и ведь не боялись, а по мне так последнее дело у мертвых то воровать, они же ответить то не могут. – Солдатские могилы тоже разграбили, Михей пришел к сыну, а скамейка и столик вырваны и видно, что и ограду пытались сломать да не успели, помешал кто то. – Михей ни слова не сказал, снова все, как и было сделал, но через несколько дней все повторилось. – А через пару дней после, пришли рабочие, а там такое, – их аж, до костей от страха пробрало. – Там где оградка для воинов, мужик на коленях стоит мертвый, а голова его, меж прутьев оградки воткнута. – И прутья то все ровные не погнутые, а второй мужик рядом лежит с пилой по металлу, он этой же своей пилой сам себя по шее и резанул, экспертиза так установила, и этот который между прутов ограды, голову засунул, вроде как тоже сам. – А какой ужас на лицах покойников и словами не передать, один то который с пилой, седой весь был, хотя молодой совсем.

– А что такое возможно, а Михей, его не допрашивали, – разволновался Степка,– ясно же что он как то к этому отношение имел.

– Ну многие тогда говорили, что да Михей так сделал, но доказать не могли, он же не кричал что воров покарает, а как раз он новое все ковал, снова все восстановил как было, тихо и молча. – Я только слышал разговор, что больше воры на этом участке больше и не появлялись никогда, хотя так в других участках еще таскали металл, да и сейчас нет, нет, да находятся такие отморозки.

– А где он сейчас, тоже умер,– замер в ожидании страшного рассказа Степка.

– Почему умер то сразу, хотя конечно, столько лет прошло, задумался Петрович, – если и умер, то не у нас. – Он еще, какое то время здесь жил, а потом просто исчез, продав тоже, кстати, кузнецу, и дом и кузню. – Говорят, пару раз видели его здесь, приезжает, навещает Егора.

Степка надеялся, что может Михалыч еще им с Петровичем участок до конца лета выделит на подработку, втянулся он в эту работу, вроде и тяжело, лопатой то каждый день приходилось работать. Еще подработать им Михалыч не предложил, к тому же высокая комиссия уехала из города весьма довольная проверкой. Степка с сожалением вышел на последний рабочий день перед расчетом, все – таки он столько нового узнал за этот месяц интересного и как то привязался к погосту и его тайнам, хоть и стеснялся этого. Только, они стали работать с Петровичем, как прибежал, запыхавшийся, и явно, взволнованный чем то, Михалыч. Сразу кинулся к Петровичу и стал ему, что то шептать, тот на его явные просьбы долго не соглашался и отнекивался, но Михалыч привычно зашелестел купюрами и Петрович нехотя согласился.

Когда Михалыч ушел, только теперь от них,– то Петрович, подойдя к Степке, грустно произнес, – помнишь гроб, который мы закапывали, так вот с него работу начали и нам же заканчивать придется,– вот Михалыч денег принес и попросил подхалтурить.

Степке очень не хотелось еще раз вытаскивать и закапывать проклятый гроб, но Петрович пересчитал сумму, которую получил от директора кладбища, получилось внушительно, и студент нехотя согласился, ведь он сюда за деньгами и пришел, так что ж теперь кривится.

И снова как в дурном сне Степан увидел выползающий из земли гроб, такой же ярко красный и чистый, и это после таких то дождей. Если еще первый раз он надеялся что это какая то кладбищенская шутка над ним неопытным, то теперь понимал, все так и есть на самом деле. Они с Петровичем уже привычно стали выкапывать гроб, затем утрамбовав холмик, веревками вытащили и установили его, а сами стали углублять могилу.

– Что- то он рано второй раз вышел,– тихо под нос почти говорил Петрович, – раньше промежуток гораздо больше был, а тут как бы еще пару раз за это лето его закапывать бы не пришлось.

Они углубили могилу, грунт то рыхлым совсем был и хоть откидывался легко, слежавшуюся то землю копать куда сложней.

– Ну что давай снова спустим его,– скомандовал Петрович, поправляя веревки.

И вдруг они услышали рядом тихий женский голос,– подождите, откройте его, пожалуйста.

Степка вздрогнул, оглянулся, а стоит за спиной женщина в возрасте. Такая симпатичная женщина, одета в темное и длинное, и какая – то она нарядная, что ли, – волосы аккуратно уложены, подкрашена, старушкой не назовешь, но и далеко не молода и глаза у нее с такой застывшей болью, что Степку пробрало.

А Петрович не глядя на незнакомку, пробурчал, – не положено отрывать.

– Мне нужно, откройте гроб,– настойчиво произнесла незнакомка, – и что то такое было в ее голосе что Петрович, поколебавшись секунду, стал лезвием лопаты подсовывать под крышку гроба, используя лопату как рычаг.

– Поддержи Степан домовину,– попросил он, а то соскользнет в яму, нехорошо получиться.

Степану хоть и неприятно было, но он ухватился и стал придерживать гроб, пока напарник с явным усилием отжимал крышку. Видно в свое время гвоздей не пожалели,– подумал Степка со страхом, очень ему не хотелось что бы гроб открывали, но вот никак отказать, почему то не мог. Наконец крышка с ужасным скрежетом поддалась, и Степка зажмурился и приготовился к жуткой вони, все – таки покойник то старый уже. Но так долго он стоять не мог, и глаза пришлось открыть, и хоть смотреть в гроб он не хотел, но взгляд отвести не смог, любопытство пересилило. Все – таки надо же увидеть того, кого только он за месяц уже второй раз хоронит. Саван сполз и немудрено, с таким то беспокойным гробом, а покойник лежал совершенно ну как можно сказать, про тело свежий что ли, во всяком случае, следов разложения Степка не увидел. Обычный совсем на вид покойник, если не знать, сколько ему лет конечно, только лицо молодого совсем парня было искажено таким ужасом и мукой, что Степка тут же отвел глаза. Незнакомка же, легко опустилась перед гробом на колени и ласково провела рукой по лицу мертвеца, а затем нежно поцеловала его в лоб. Петрович и Степка наблюдали, и как сковало их, вот смотрят на все происходящее и ни отойти, ни глаза отвести не могут.

Незнакомка прикоснулась к рукам покойника и что – то стала тянуть у него из зажатой руки,– Я сгоряча так на тебя рассердилась да слова такие страшные произнесла, и обоих нас наказали, тебя вот земля не принимает, а я и не помнила ничего,– говорила она тихо. – Но нам дали шанс исправиться, иди себе с миром, я больше не держу на тебя зла.

Степан с ужасом понял, что незнакомка вытянула с руки мертвеца несколько седых волос. А еще лицо покойника вдруг разгладилось, страх и ужас исчезли и буквально на секунду Степан увидел молодого симпатичного парня в старомодном костюме, только вот дурного, глупого, оступившегося и за все этого наказанного,– очень жестоко. Но и ему было даровано прощение и вдруг мертвый и гроб его на глазах стали чернеть, разлагаться и еще минута и вместо свежего гроба с покойником осталось несколько гнилых досок и скелет. Степан оглянулся, незнакомки тоже нигде не было, как испарилась. Все произошло так быстро на их глазах, что и Степан, и Петрович на какое то время остолбенели.

– Ну и дела,– выдохнул Петрович,– не видал бы сам, в жизни бы не поверил, что и так бывает. – Давай ка Степ быстро зароем все и забудем.

Степан как очнулся,– что это было, то?

Но отвечать некому, они только с Петровичем тут были, и они испуганно поглядев друг на друга, быстро заработали лопатами, споро закидав могилу.

Долго еще сидели они у свежего холмика, без слов, но время шло, и они потянулись в пристройку отнести инвентарь рабочий, лопаты. Шли медленно, все вспоминая, что произошло и Степан, равнодушно поглядывая по сторонам, вдруг, снова оцепенел. В самом центре кладбища возвышалась свежая могила, подхоронили на семейный участок вот недавно, пока они проклятой могилой занимались. Но главное то было, что на большой, черно – белой фотографии, лежащей, на свежей могиле, он увидел их незнакомку.

Степка дернул Петровича,– смотри это же она, та женщина.

Петрович вздрогнул,– тоочно она значит, она мать его, тоже умерла и пришла простить сына, видно после смерти к ней рассудок вернулся. – Но, а с другой стороны хорошо, что так все закончилось, это гораздо лучше и теперь покой им обоим будет.

Михалыч, в бытовке при кладбище, рассчитался с ними, как договаривались и Петрович как они вышли, протянул Степану руку,– ну бывай, здоров студент, хорошо мы с тобой поработали, и прощай не кашляй.

Он, помахав еще Степану рукой быстро ушел.

А Степка, повинуясь безотчетному чувству, даже сам такого не ожидал от себя, поклонился на погост и произнес,– Прощай Погостник, батюшка,– старался, как мог, столько нового узнал, не держи зла, если что не так сделал.

И он увидел, как серое пятно метнулось и растворилось перед ним, а Степана в руках оказалась пятирублевая советская монета. Степа растерянно покрутил ее в руке, откуда взялась, он испуганно огляделся никого, и вздрогнул, услышав странный шепот который вроде шел непонятно откуда.

– Ты мне понравился, я сделал тебе подарок, ты же хотел счастливую монету, бери, я тебе ее доброй волей даю и ты мне за нее ничего не должен. – Можешь приходить сюда в любое время, тебе здесь будут рады.

Степка испугался, но понял, кто с ним говорит, и, поклонившись еще раз, почти бегом направился домой.

Монетку дома он вложил в свой кошелек, теперь у него постоянно будут деньги водиться, поверил он сразу. И-за заработанного на кладбище, он оставил себе совсем немного, так на необходимое, решив, что его хотелки подождут. А матери тоже срочно нужны новые вещи, вон сапоги, у нее какие страшные, а пальто, уже какое старое и штопаное, а ведь она еще не старая, и очень даже симпатичная, а как отец ушел, тянет его молча, не жалуясь, отказывая себе во всем. Степка не боялся материнского проклятия, что он такой же бестолковый что ли, как тот покойник, но впервые о матери он подумал с нежностью, и то, что он ее единственная опора и мужик в доме. Мать сначала не поверила, что Степка ей столько денег отдает и сразу же начала перечислять, что она ему купит, на такие большие деньжища.

Но сын обнял мать и сказал,– часть на хозяйство, а остальное на себя потрать, я еще заработаю,– и растерялся, когда она заплакала.

Как оказалось, от счастья, но он мужчина и теперь будет заботиться о ней всегда.

Кроме этой истории с блуждающим гробом Степку, почему то зацепила история с кузнецом Михеем, и вроде Петрович ему про него ничего такого страшного не рассказывал, а вот все виделся Степке растерянный в жизни мужчина, потерявший единственного сына, он даже сходил, посмотрел на старый дом кузнеца у реки. Там и сейчас жил и работал молодой парень, тоже кузнец. Ворота были открыты, и Степан вошел во двор. Кузнец тоже выставлял там свои работы, Степа осмотрел, но все обычные вещи, мангалы разные, скамейки, так ничего интересного. Но продолжение, как ни странно, этой истории он узнал именно от своей матери вскоре. Степан пока искал еще приработок, решил разобрать заваленный ветхими старыми вещами сарай во дворе. Сарай этот давно был бельмом, весь кривой, покосившийся от старости,– он был явно лишним в утопающем в цветах дворе. Вооружился топором и теперь все деревянные вещи, которые он вытаскивал на свет божий,– какие то столы куча стульев и табуреток, старые двери, он раскладывал в дрова и аккуратно складывал в поленницу, а остальной мусор, старые древние люстры, битая посуда и обувь, все упаковывал в мешки и таскал на мусорку. Работа шла быстро и Степан, уже почти разобрав сарай, вдруг наткнулся завернутый в грязную тряпку кованный красивый цветок. Степка то сначала выкинуть сверток, не глядя хотел, а цветок вдруг выскользнул из тряпки, и упал прямо к его ногам. Он покрутил его в руках, какой красивый, несмотря на то, что лепестки были варварски смяты, казалось, что кто то зло колотил по нему чем то тяжелым. Степан погладил его, и ему показалось, что от цветка тепло идет и ему на душе вдруг так легко стало. Степка весь день провозился с цветком, расправляя лепестки, выравнивая их, нехитрыми инструментами. Даже молотком постучал, представляя себя кузнецом и цветок на его потуги как сам расправился. Степка протер все лепесточки и поставил его в большой комнате на столе в красивую хрустальную вазочку, и ему показалось, что даже комната изменилась, как то уютней что ли, стала. Мать, только придя с работы, увидела цветок, всплеснула руками обрадованно, а глаза ее прослезились.

– Где же ты нашел его Степушка, я уж думала, он навсегда пропал, так долго искала его.

– А откуда он у нас мам,– вопросом на вопрос поинтересовался Степа.

Мать гладила лепесточки и рассеяно сказала, – кузнец у нас был давно в городе, такую красоту делал, но денег у меня на такой цветок не было, и его мне подарил сын его Егор.

– Ты его знала, встречалась с ним, расскажи,– затеребил ее Степан, одно дело слышать рассказы, про кузнеца, и другое знать, что тот самый Егор подарил его матери цветок.

Мать грустно улыбнулась,– нет, не я встречалась с Егором, а моя подруга Олеся, а я так хвостиком за ней бегала.

Степан почувствовал просто, что она знает, что такое интересное, и снова затеребил ее,– мам расскажи мне это важно, я столько слышал про кузнеца и его сына, а ты оказывается и знакома с ними была.

Мама растерянно посмотрела на Степку, они, как и во всех семьях нечасто разговаривали друг с другом. А тут такой интерес сына к ее прошлому, но она хоть и повздыхала, но решилась.

– У нас рядом соседи другие раньше жили, многодетная семья, они все старше меня намного были, а Олеся у них младшенькой была, но и то, дай бог памяти лет на пять или шесть она была постарше меня. – Отец ее был с Белоруссии, поэтому и имя у нее такое интересное, Олеся, а какая она красивая была, коса длинная пшеничная, глаза голубые, яркие, такая вся изящная, в общем, я мечтала на нее похожей быть и все время за ней увязывалась. – И я же первая узнала, что она встречается с Егором сыном кузнеца, мы то детьми раньше часто туда бегали, смотрели, Михей как волшебник прямо, такие вещи необычные создавал. – Но с сыном кузнец был строг, и чем ему Олеся не понравилась, не знаю, но он сыну запрещал с ней встречаться. – Олесин отец тоже, когда узнал, сильно ругался, даже у нас слышно было, кричал, что Егор сын своего отца и такой же будет со временем с нечистым знаться.

–У них, что верующая семья была, – не удержался Степан.

– Да вроде, я как то не приглядывалась, мы тоже в собор по большим праздникам ходили, и их там видели, город то небольшой, все на виду. – Но мне казалось, что Олесин отец, что то другое в виду имеет, глупо конечно, но Михея в городе колдуном считали, может и-за этого. – Олеся с Егором так и встречались, но прятались хорошо и все решили, что они разбежались, а я то, все знала. – Цветок мне Егор подарил, перед тем как его в армию забрали, сказал, будешь хранительницей нашей тайны, так и получилось. – А цветок этот он говорил, мне счастье в семью обязательно принесет. – Егор такой видный парень, и Олесю очень любил, даже собирался против воли отца пойти. – Егора забрали в армию, а Олеся оказалась с животом, говорила, что как с армии вернется, поженятся они сразу. – Да так бы все и получилось, Егор очень ответственный был. – Олеся боялась признаться родителям, от кого она ждет ребенка и сбежала из дома, но мне писала, интересовалась как тут все и про родителей ее я ей рассказывала, как они живут и про Михея. – Она сына родила и тоже Егоркой назвала, он получается, тоже постарше тебя будет. – А дальше все печально было, Егор погиб, родители Олеси продали дом нынешним соседям да уехали, не знаю куда, они всегда держались от всех обособлено и не с кем ни дружили. – Олеся мне писать перестала, да и я к тому времени замуж уже за твоего отца выскочила, вот и все. – Мне, наверное, кажется, но когда этот цветок стоял в доме, мы были счастливы, что ли, вспоминаю и вот жили же мы хорошо так, радовались всему. – Твой отец, почему то, этот цветок не любил, но я его выкидывать не позволяла, мне он нравился, а потом как то исчез, я ведь все обыскала в доме и так его не нашла. – Ты мне так и не сказал, где ты на него наткнулся.

– Да в сарае мам убираюсь и вот нашел,– ответил Степка, он решил ей не говорить, что цветок был изувечен.

– О, надо же, а я и там смотрела, думала, твой отец его туда мог запихнуть, ну да ладно, главное он нашелся.

– Мама, – не выдержал Степка,– и что это все, и Михей так и не узнал, что у него внук есть, ты ему не сказала.

Мама растеряно посмотрела на Степку,– тогда не сказала, к Михею подойти страшно было, да и не моя эта тайна была, Олеся сама ему сказать могла, а я как чужой человек и лезть не стала, хотела, конечно. – Но твой отец упросил, вернее, наругался тогда на меня, вечно говорит, ты в чужую жизнь лезешь, лучше домом занимайся, и я не решилась. – А этой весной, помнишь, нет, ты с занятий прибежал, а у нас гость сидел, так вот Михей это и был.

Теперь Степка, растерялся сначала, а потом вспомнил, было такое, мужичок небольшой был у них в гостях, и он поразился тогда что он такой вроде и старый, а двигается легко, и взгляд такой острый. Но видел он его минуту буквально, забежал домой переоделся и с пацанами убежал, а когда вернулся, его не было, а у матери он и не спросил, забыл, кто это был.

– Я тогда так удивилась,– продолжала рассказывать мама,– когда его увидела, а он пришел и спросил про Олесю и Егора, правда ли что они встречались. – Времени то уже много прошло, и я все ему рассказала, и даже Олесины письма ко мне отдала, что бы он их найти смог, а как он обрадовался, ты не представляешь, что внук у него есть. – Говорил, что сын ему часто сниться и спрашивает, папа, почему ты внука не принимаешь и жене моей не помогаешь, я то мертвый и не могу, нельзя от своей крови отказываться. – Вот он и приехал все узнать, я все переживала, что как он их теперь – то найдет, столько лет прошло, а Михей рассмеялся, говорит, свою кровь везде почует, главное, что у него внук есть и память о Егоре и не один он теперь на белом свете.

Степка аж облегченно выдохнул, сам переволновался,– конечно, Михей нашел Олесю со своим внуком и все у них хорошо.

А мама, подумав немного сказала,– знаешь, что еще странно, Михей то ведь, как я его помнила в детстве, и не изменился когда весной приходил, ну совсем, а ведь за это время и я состарилась.

– Ну, вот еще,– возмутился Степка,– ты еще молодая красивая и все у нас будет хорошо.

Степкина жизнь действительно изменилась, мама стала получать зарплату регулярно, а затем ей предложили работу в другом городе. Она ведь была специалистом хорошим, но невостребованным, а в другом городе как раз завод новый построили и им нужны, были такие работники, как его мама. Только одно огорчило Степана,– Петрович погиб той же осенью, странно, непонятно. Говорили, что его какой – то наркоман убил, Петрович только зарплату получил, да домой вечером шел. Степка не удержался, пошел на похороны, увидев удивленно растерянное, мертвое лицо Петровича, у него холодом меж позвонков прошло тревогой и страхом. Что – то не так было в этой смерти, а с другой стороны, ну кому Петрович мог, перейти дорогу, смешно даже.

Степан уже заканчивал колледж, когда решили уехать из Морши. Город, в котором маме предложили работу большой и там же был институт по профилю, куда Степка и поступил. А главное что Степка, почему то такое облегчение почувствовал, когда они уехали, как будто большой опасности избежали. В другом городе жизнь их наладилась быстро, стала интересной, но это уже совсем другая история.

Наследники.

Васька лежала на мокрой от пота смятой постели, она уже так устала от боли, но разродиться, все никак не могла.

Валерий сидел рядом и поглаживал ее и успокаивал, как мог,– потерпи, первые роды это всегда долго, вот отдохнешь и скоро уже родишь. – А что делать, ребенка родить это тяжелая работа.

За Васькиной спиной тенью мелькала Агриппа, она обтерла Ваську влажным полотенцем и дала выпить воды,– потерпи еще немного деточка, поспи немного.

Ноги у Васьки свело болючей судорогой, но Валерий заметил, и, поняв это, стал ей массажировать лодыжки. Ваське было стыдно, что такой интересный парень принимает у нее роды, ведь рождение ребенка со стороны выглядит страшновато, а то и неприятно. Но Валерий спокойно ухаживал за Васькой, ни чем не показывал что ему неприятно или противно, а наоборот уговаривал,– Все нормально, это самый естественный процесс и ты знаешь, что раньше акушерами были только мужчины, и ничего, стесняться меня не надо.

Васька хоть и устала и боль у нее была жуткой и казалось что никогда не закончиться, но не жалела, что оставила ребенка. Потерпит, подумаешь, она же не первая женщина, которая рожает ребенка, тем более, и малыш сейчас также мучается, как и она, и также страдает от боли, но осталось совсем немного потерпеть.

Ваську немного отпустило от боли и она, почему то с улыбкой вспомнила, как она попала в Чудную деревню в этот дом.

Когда Питирим привел к дому, Васька почувствовала, что всегда мечтала о таком доме, он настолько был необычным, снаружи. А уж внутри то оказался еще необычней, и гораздо большего размера, Васька, даже заглянув впервые, не выдержала и выбежала обратно выглянуть на дом еще раз со двора, думала, что у нее со зрением, что то не то твориться.

Питирим засмеялся и пояснил, – это не обман зрения, Франц умел работать с пространством, у каждого сильного мага свой талант, вот у него такой был, а, как и что он делал,– мне непонятно.

– А дом не сложиться в один прекрасный день, – с испугом спросила Васька, – а то ведь раз маг мертв, то и его дом может стать обычным.

– Нет,– твердо ответил Питирим,– я разговаривал с ним на эту же тему, дом станет обычным, только если его разобрать полностью, а так он будет стоять сколько угодно долго.

Вернее когда они только пришли, открыла им дверь и встретила их Агриппа, старая колдунья и сказала,– добро пожаловать домой девочка.

Васька вошла и обалдела, огромный каменный зал, с потолками невероятной высоты, полукругом окна шли рядком почти под потолком, весь зал опоясывал широкий балкон, покоящийся на тяжелых черных балках, вделанных в стены, скорее всего еще при строительстве. Балки черные от времени, пересекали потолок от стены до стены, ровными квадратами. Широкая каменная лестница вела на второй этаж и на балкон, тяжелые деревянные перила обрамляли ее, пол в зале тоже был сложен из подогнанных плотно каменных плит. Зал был абсолютно пустым, если не считать за мебель огромный камин и невероятный яркий ковер посерединке зала, но ковер смотрелся скорее, как экзотическая клумба. Люстра огромная на цепях под свечи и с ручной лебедкой это что то, она провисала тожественно под балками и быланеотъемлемой частью этого дома. Огромные бронзовые канделябры с толстыми свечами стояли в разных концах зала. Огромный камин, был просто невероятным, как будто из какого – то фильма про замок с каким ни будь принцем или королем, в таком камине как у нее в доме, лося целиком готовить можно. Ваське даже показалось что вот, вот, зазвучит охотничий рог и в зал войдет толпа мужчин в средневековых костюмах, и притащит с собой, огромную тушу кабана для ужина. Васька сразу же влюбилась в свой крохотный замок. Необычный дом в крохотной обычной деревушке в лесу в средней полосе России,– даже звучит дико. Она с воплями восторга бегала по дому щупала все, не веря глазам своим, а Питирим и Агриппа наблюдали за ней с улыбками. Под лестницей располагался кухонный уголок с современной мебелью, там тоже оказалось большое пространство и все так органично вписалось, даже холодильник смотрелся вполне, так как и надо. Питирим немножко обманул ее, сказав, что дом благоустроен, не хотел расстраивать, нет, так – то он, и не обманул совсем. Ей уже в доме объяснили, что пока зондируют этот вопрос и подали заявки в необходимые ведомства на благоустройство деревни, скорее всего через год или два так и будет, но у нее в доме благоустройство есть. Питирим поставил генератор, поэтому стиральная машина и холодильник у нее будут работать постоянно, электричество,– на самое необходимое, пока только от него. Отопление тоже удобное, котел под уголь и дрова обогревает весь дом, слив тоже есть, под него сделана выгребная яма с новой системой очистки. Питирим боялся, что Васька закапризничает или еще испугается и немножко приукрасил действительность. Васька была в таком восторге, что согласилась бы в таком доме и с печкой жить, но у нее все и в правду оказалось очень неплохо. Васька взбежала по лестнице, наверху была небольшая площадка и две двери. Васька еще раз оглядела с площадки зал,– невероятно, и распахнула первую дверь. Питирим шел тихо за ней, ему тоже было интересно посмотреть, понравиться ей или нет, как они приготовили спальни. Первая дверь вела в спальню, приготовленную для Васьки, огромная, но уютная комната. Посередине огромная кровать, у стены большой шкаф и рядом туалетный столик трельяж, у кровати большое кресло качалка с накинутым на него ярким шерстяным пледом, на полу толстые ковры. Вся мебель самодельная, грубоватая, но смотрелась очень органично, в такой дом именно такая мебель и была нужна.

– У Франца была огромная одна спальня,– пояснил поднявшийся Питирим, но мы ее поделили, посередине между спальнями сделав удобства, поставили душ, небольшую ванну и туалет, так что все необходимое здесь есть.

– А вторая спальня для малыша, получается, – поинтересовалась Васька.

– Ну да, пойдем, мы еще пока ее не закончили, но надеюсь тебе понравиться, пройти, как я сказал, можно и через ванную комнату.

Вторая спальня по размеру была такой же, только пока пустой, шкаф с пустыми полками и стеллажами у стены и огромный ковер в рулоне с необычно большим ворсом.

Васька не удержалась и потрогала ковер, – ого, – он такой теплый будет и цвет, какой приятный кремовый.

– Да, на лестницу тоже дорожка есть, но Франц обычно ковры после снега стелил, что б, не пачкались и мы пока только в твоей спальне и кинули.

– Пойдем, еще подвал покажу,– потянул ее Питирим,– да покушаем и мы пойдем по своим домам, а ты отдыхай, или если не привычно или боишься, Агриппа с тобой побудет.

– Нет, мне здесь нравиться и я не боюсь,– засмеялась Васька.

– А то смотри, я уже говорил, у нас есть дом попроще, если что, мы тебя и там поселить можем.

Васька обиженно глянула на Питирима, – нет, это мой дом, я чувствую и другой не хочу.

– Я только рад,– и он потянул ее за руку, показывать подвал.

Дверь в подвал была там же за лестницей, каменные широкие ступени вели вниз, открыв тяжелую дверь, Питирим вошел с керосиновой лампой первым в сводчатый зал, с множеством дверей и стал рассказывать.

– Тут прямо кладовая с продуктами, потом все внимательно осмотришь и скажешь, что тебе еще привезти.

Васька заглянула в дверь,– кладовая с тяжелыми полками была огромна и вся заполнена баночками, мешками, ящиками и пахло оттуда приятно, чувствовалось, что там хранятся хорошие продукты в сухости и прохладе, легкий запах чеснока, сала, специй.

Питирим показал на еще одну дверь,– там был рабочий кабинет Франца, без Агриппы туда пока не ходи, она тебя, как начнет учить, так все там и покажет. – А то там сама понимаешь, магических артефактов много, а ты не умеешь еще ничего, только можешь себе навредить.

– Вот здесь котельная и банька.

Васька снова была в восторге, о таком доме только можно мечтать, все сделано основательно с душой.

Огромная котельная заполнена дровами и углем в мешках,– Васька немного растерялась,– а смогу я протопить такой дом, и где все брать, дрова, уголь в смысле.

Питирим успокоил ее, – это пока не твоя беда, я сам буду заниматься отоплением и скважиной. – С котельной есть выход второй во двор, имей в виду, там, у выхода запас дров и еще угля. – С банькой разберешься легко, воду я залил, а печка еже – ли, помыться захочешь, быстро греется. – На крыше бак с водой тоже залит и нагрелся, летом мы почти все так моемся, под душем, водой чуть теплой от солнышка, а зимой будет горячая вода от котла. – Вон еще комнатка с генератором, позже объясню, как с ним обращаться, на всякий случай, так – то я тоже за ним следить буду. – Генератор только для холодильника и стиральной машины, а с остальным потерпи.

Васька пожала плечами,– да я не избалована, конечно, потерплю.

– И тут вот комната со скважиной, стиральной машинкой и канализацией,– закончил осмотр Питирим.

Агриппа на кухне уже приготовила еду в небольшой печке у стены дома. Как необычно, снова восхитилась Васька, небольшой кухонный гарнитур стоял незаметно под лестницей, а здесь пространство округло уютное, как бы отделено от зала и огромный деревянный стол с тяжелыми стульями смотрелся тоже естественно. Агриппа на стол уже наставила тарелок с вкусностями, и Васька, сглотнув слюну, вспомнила какая же она голодная.

– Ешь, девочка,– Агриппа ласково погладила Ваську по голове,– да иди, отдыхай, а я постель уже тебе постелила, и здесь все приберу и тоже домой пойду, запомни, ты в безопасности.

Питирим смущенно покашлял,– я тоже голоден, если что.

– Все, все, уже всем еды положила, давайте кушать, – поторопила Агриппа.

Васька пока кушала, бросала на нее взгляды, на вид настоящая ведьма, и затянута во все черное, но Васька чувствовала, что Агриппа не злая и переживает за нее искренне.

Васька, после ужина, даже как то осоловела от еды, и засыпала за столом, столько ножками по лесу ходили, и в дороге несколько дней.

Агриппа забрав у нее, пустую тарелку, легко ее тронула,– иди, отдыхай. – Если к дому кто будет подходить, услышишь перезвон колокольчиков, не пугайся,– это я или Питирим. – Здесь не принято любопытничать и никто сюда чужой не заглянет.

Васька поднялась в спальню, заглянула в душ, там висел чистый новый халат. В пути она пропотела и покрылась пылью, и, скинув с себя всю одежду, встала под прохладный душ.

– Нормально все у меня будет, и жизнь теперь точно наладиться, и ничего, что вода прохладная, привыкну.

Она с облегчением встряхнулась, так ей после душа стало легко и хорошо, завернулась в халат и упала в приготовленную удобную постель.

На другой день она проснулась по привычке рано утром, умылась и побежала осматривать свои новые владения, так ей все хотелось и пощупать, потрогать снова, убедиться, что это все ее. Вспомнила, как радовалась своему первому дому в Березовке, вздохнула, Васька скучала уже и по дому и по друзьям, за короткий срок она вжилась там и стала своей, хорошо бы и здесь также было.

Одежды у нее было только на смену, нужно будет, кого то попросить, что бы еще мне купили,– подумала она, – но это все позже.

Васька, сразу же собрала свои грязные вещи, что бы, не откладывая унести и постирать. Не удержавшись от мальчишества, она пробежалась по балкону зала, с окон шел поток света и зал был хорошо освещен,– ого, а что это там внизу. Васька быстро спустилась и посмотрела, справа от двери был выступ, за ним был вделаны в стену стеллажи с книгами, сверху стояли старинные тома и даже лежали несколько свитков, а внизу на полках стояли современные книги, даже любовные и фантастические романы в ярких обложках. Васька засмеялась, вот и не скучно будет, книг много, вместо телевизора мне будет развлечение. В углу Васька даже присвистнула от восторга, стояли огромные часы в два ее роста, с огромным циферблатом и маятником с большую тарелку. Над часами было устроено, что то вроде сцены с закрытыми кулисами. Васька, где то видела похожие часы, вспомнить не могла, может по телевизору, там с каждым боем часов на похожей сцене двигались фигурки, разыгрывая простые действия.

– Этим часам цены нет, мелькнуло у нее в голове, и интересно работают ли они.

Сами часы были как в футляре за стеклянной запертой дверцей.

Васька прошла к кухне и хоть она не слышала перезвона, дома явно уже побывала Агриппа, печка была горячей и на краешке стояла кастрюлька с супом, а на столе свежий хлеб и большая чашка с овощами. Надо будет, баньку еще протопить, решила она для себя, спускаясь в подвал к стиральной машинке. Не удержалась и заглянула в кладовую,– банки с медом и вареньем, все подписаны, соленья и маринады тоже в банках, а еще связки сушеных грибов и связка чеснока. В ящиках на полу картошка, лук, мешки с сахаром, мукой и крупами и все подписано. В конце кладовки еще висел пучок сушеной соленой рыбы, Васька понюхала, пахло правильно и вкусно, но откуда – то запахло, еще более, ароматней, и Васька увидела небольшую кастрюлю, в которой она, открыв ее, увидела залитые салом домашние колбасы. Васька не удержалась, подцепила колбаску и побежала наверх, от таких запахов она тут точно слюной захлебнется. Супчик с домашней колбаской это что то, Васька ополоснула тарелку и вышла во двор, вчера слишком много всего свалилось, и она даже не заметила что над дверью дома большой козырек до конца стены переходящий в террасу. Вернее под козырьком поставили две стены из деревянной решетки и густо обсадили виноградов, а внутри получилось закрытое небольшое пространство с небольшим столиком и двумя деревянными креслами.

– Надо будет сюда подушки бросить под попу для мягкости,– решила Васька и здесь отдыхать. Двор окружал небольшой садик, яблони, груши, вишни, сливы.

– Все буду собирать, и складывать в свою кладовую,– решила Васька,– никогда таким не занималась, а теперь надо.

Границы участка плотно засажены деревьями и кустами, к соседу просто так не заглянешь, и что у нее делается, не разглядишь, как они тут все ловко придумали и устроили, подумала она. В доме ничего не было лишнего, а тяжелая мебель была удобной и созданной именно для этого странного, но такого интересного дома. Васька привыкла все время быть занятой, работа отнимала все ее время, даже дома в Березовке, она с трудом выкраивала время на бытовые хлопоты, а что она будет делать сейчас, она растерялась. Ясно же что если она себе не найдет занятие, то несмотря на чудесный дом, скоро взвоет от тоски. Но отдохнуть и освоиться ей дали только день. Буквально со следующего утра после завтрака у Васьки начались занятия с Агриппой, она даже посмеялась про себя что колдовству, оказывается, тоже нужно учиться и это оказалось и сложным и трудным. У Васьки ведь была только искорка, которую Агриппа обещала раздуть в хороший огонек. Питирим тоже не обделил ее вниманием, и тоже стал не только заниматься с Васькой, но приносить ей много книг, которые не только нужно прочитать, но и законспектировать. Васька и не представляла, что есть книги по магической медицине.

Питирим сказал, как отрезал,– пока твой талант не определиться, будем давать тебе общие знания.

Васька все пыталась вызвать в доме домового, ей немного было все – таки одиноко, но решила было, что его здесь нет, и уже думала завести нового, как она делала в Березовке, но решила спросить сначала Питирима, а то мало ли по какой причине здесь не оказалось Домового.

Но Питирим, когда она поинтересовалась, есть ли здесь домовой, предупредил,– есть, но дай ему привыкнуть, после Франца здесь никто не жил, а он привык здесь один жить, немного одичал, вот присмотрится к тебе и сам выйдет.

Через пару дней Питирим привел в дом Валерия знахаря с Алексеевки, Васька вспомнила все рассказы по него и покраснела. Она даже не ожидала, что Валерий тоже имеет отношение к Чудной деревушке.

Видя смущение Васьки, Валерий выпроводил Питирима и сказал,– Хотел поблагодарить за сестру, жаль, вы тогда, от меня сбежали, меня бояться не нужно, я врач даже с настоящим дипломом. – Теперь буду осматривать вас постоянно и вам нужно следовать всем моим советам, другого врача не будет.

Васька еще больше смутилась, привлекательный парень, что и говорить, тем более она знала, как он занят.

– Мне не совсем удобно,– произнесла она,– вы ведь стольких пациентов принимаете, и ко мне сюда одной ходить.

– Если будешь меня кормить, то переживу, – засмеялся Валерий,– на готовку точно времени нет, а бываю я здесь часто, а неудобно тоже ерунда, ты одна из нас и уже дороже мне всех пациентов. – Тем более сильных магов рожать сложней, так что мы с тобой должны подготовиться хорошо.

– А почему сложней,– Ваське было любопытно и немного страшно.

Валерий не стал лукавить,– у тебя ребенок уже с даром я чувствую даже сейчас, ему также будет в родах больно, и он будет сердиться, а контролировать себя он еще не может. – Не переживай, есть опыт, и мы с Агриппой справимся.

Васька пригласила Валерия за стол, тот обрадованно согласился,– Только пришел к тебе и сразу же напросился,– засмеялся он,– но я постоянно голодный, тем более, сейчас. – Я ведь еще в лесу травы собираю и в Алексеевку бегаю постоянно, все время на ногах.

– А как Ирина поживает, – спросила Васька,– она придет сюда в гости.

– Ирина хорошо живет,– снова улыбнулся Валерий, – и про тебя часто вспоминает, но видеться вы пока не будете. – Ирина, как бы правильно сказать с сильным даром, но темным, мы с ней получились как батарейка с минусом и плюсом,– попытался объяснить Валерий. – Она для тебя сейчас опасна, плохо контролирует свой дар, хоть и учиться, ты ее вовремя ко мне привела, еще немного и она бы стала убивать, не специально конечно, но с ней обычным людям сложно общаться, им плохо становиться. – А уж если она разозлиться, да ты и сама знаешь, как она на тетку рассердилась и чуть не убила ее. – Ирке очень повезло тогда, что ты смогла помочь и настоять, что бы она приехала ко мне. – Она учиться, и делает успехи, у нее все будет хорошо, а теперь я займусь тобой, и не красней воспринимай меня спокойно.

– А ты уже принимал роды,– Васька, почему то насторожилась, уж слишком Валерий ей улыбался.

– Нет, но я уже записался на специализацию, и буду ездить регулярно в Тамбов, занятия уже начались, к твоим родам я буду асом, а иначе меня Питирим убьет, – снова засмеялся Валерий.

Васька во все глаза рассматривала его и поражалась, вроде лицо приятное простое, а так и тянет обнять его и прижаться к нему, – неудивительно, что девушки на нем буквально вешаются. И тут же одернула себя, не о том думаешь.

Буквально через неделю Васька поняла, что ей скучать тут не придется, если Питирим был занят, то приходил молодой симпатичный парень Лешка, тот, что их вез сюда, Лешка ветер, так все звали его. Лешка и правда всегда был в хорошем настроении и весело балагурил, заставляя Ваську до слез смеяться над его рассказами, и в тоже время он работал аккуратно и ловко, несмотря на разгильдяйскую внешность, он оказался очень надежным и внимательным и тоже постоянно голодным. Ваське теперь постоянно нужно было готовить, да побольше, но она только радовалась, как не сейчас ей приучаться к домашней жизни и готовке. Агриппа была не только Васькиной учительницей, но и медсестрой, Валерий для нее писал рекомендации, а Агриппа их соблюдала, в основном пока по питанию и доставала все, что бы, он не написал. А Валерий ей часто рекомендовал фрукты и ягоды, много овощей. Васька уже не удивлялась, видя на столе часто клубнику или черешню, толстостенные перцы, ананасы, манго, или экзотические орехи, – как он решал, что именно это ей нужно, она не понимала, но ела, хотя не все ей нравилось на вкус. Еще Васька познакомилась с колдуном Иван Ванычем. Маленький лысоватый мужчина пришел в ее дом с Питиримом, представился, и, осмотрев Ваську немного бесцеремонно со всех сторон, уточнил какой у нее размер обуви и ушел.

– А кто он,– испуганно спросила Васька у Питирима.

– Иван Ваныч сильный колдун и очень интересный мужчина,– улыбнулся Питирим,– он просто очень торопится, уезжает в Тамбов и купит тебе немного вещей, а то тебе совсем одевать нечего. – Ты бы еще список составила, что тебе лично нужно, так – то Иван Ваныч умеет брать все необходимое и всегда угадывает с размером.

– Но так надо же было ему денег дать, – заволновалась Васька,– что же вы мне не сказали то ничего.

– За деньги не переживай, мы тебя пока ты скрываешься на полное довольствие поставим, и даже не думай об этом, у тебя другая сейчас обязанность следить за своим здоровьем и ребенка, если у вас все будет хорошо, ты с нами сполна рассчитаешься. – Ты пойми,– мягко продолжил Питирим, – мы тут все старики и довольно не бедные, а детей у нас нет, а твой ребенок станет нашим воспитанником и наследником. – Получит знания для большинства магов недоступные и нам он очень нужен, как и ты. – А Иван Ваныч начнет с тобой тоже зимой понемногу заниматься, а уж после рождения малыша по – настоящему и станет наставником для твоего ребенка.

Вот так все вокруг Васьки и закрутилось. Питирим с Лешкой таскали дрова из леса и откуда – то уголь в мешках. Иван Ваныч через несколько дней привез несколько больших сумок с вещами, Васька просто обалдела. Он набрал ей всего от белья до обуви, и все вещи оказались ей как раз и удобными, нужными и красивыми. Как будто она сама их мерила и выбирала, все ей так подошло. Агриппа приходила каждый день, помогала готовить и приносила свежее молоко сметану и яйца, а еще овощи и фрукты. Затем они с Васькой спускались в подвал в кабинет лабораторию и занимались. Пока Агриппа давала ей основы колдовства по защите.

– Твой ребенок,– говорила она, – сильнее тебя и может ударить тебя не думая, просто потому что ему плохо или он голоден, а тебе нужно закрыться и не дать убить ему себя. – Обычно дети рождаются с искрой, которая растет с ними, а у тебя другой случай и нужно научиться, тебе беречься.

А еще они толкли травы для зелий, и Ваське нужно было их все запомнить, название, применение и правильные заговоры.

– Маги с ярким талантом могут лечить и убивать без заговоров и трав, а у кого искра небольшая тем нужно много учиться,– рассказывала Агриппа. – Срываем траву с наговором, чтобы изначально дать ей силу, затем, когда готовим, тоже читаем, чтобы еще сделать ее сильнее, а потом уже заговаривается и само зелье и все это кропотливый труд, не терпящий лени и неаккуратности. – Следующей весной будешь ходить со мной собирать, и поймешь, какая это тяжелая работа.

Васька сначала злилась, что ей не дают даже надолго остаться одной и постоянно ее теребят и что- то заставляют делать, но быстро поняла, что за нее переживают искренне. Но все равно жизнь в очень замкнутом пространстве немного тяготила ее. И, как будто угадав это, тут же появился Валерий, осмотрел ее быстро и предложил прогуляться.

– Не спрашивай куда, это сюрприз, есть место и ты его наследница, да и честно мне скучно ехать туда одному, а Питирим давно просил меня туда тебя сводить. – Ты главное продуктов с собой возьми, там, на свежем воздухе и перекусим.

Васька быстро заторопилась собираться, а то передумает, а ей так уже надоело около дома гулять.

Она собирала еду, Валерий тут же все укладывал к себе в рюкзак, – Ну все достаточно, решил он,– пошли, чай там вскипятим.

Он повел ее по тропинке прямо рядом с защитной стеной к реке, а когда они вышли на берег спросил,– что ни будь, видишь?

Васька огляделась, берег довольно высокий заросший стеной из каких – то кустарников и камыша и все.

Валерий довольно улыбнулся и повел ее прямо в густые заросли, там оказалась удобная тропка с широкими ступенями, а внизу небольшой деревянный причал и пара лодок на привязи. Васька огляделась, ох и красота же здесь, река делала здесь петлю и прямо напротив получился сказочный полуостров с такой же пристанью, совсем незаметной, пока не подойдешь близко.

– На этом полуострове – стал рассказывать Валерий,– у нас, это нас и наших соседей, тут растут грядки с лекарственными растениями. – С той стороны заболочено и поселений близко нет, чужие не ходят, а с нашей стороны сухо и хорошо. – Грядки Франца тебе переходят по наследству, там у него много чего растет, и теперь сама будешь решать, что будешь там садить, или оставишь все как есть. – Я же тебе покажу, что трогать нельзя, так то у нас жадных нет, если что понадобиться с тобой поделятся, но обязательно спрашивать нужно, ты же видела у нас в деревне одни старики и они очень обидчивы.

– А я еще девочку подростка видела, на другом краю деревни, она часто в дом маяк ходит, а она кто?

Валерий потемнел лицом,– Это Елена, приемная дочь Питирима, ее тоже здесь прячут, как и тебя.

– Но она же ходит свободно,– удивилась Васька.

– В том то и беда, Питирим сразу ее не спрятал, думал, ну кто обратит на нее внимание, а уже пожалел, что как тебя не укрыл. – Садись в лодку, я тебя прокачу, потом сама будешь со временем, плавать на тот берег, а пока беременная даже не думай, хорошо,– забеспокоился Валерий.

– Да не поплыву я пока никуда, вы так все переживаете, – разозлилась Васька.

– А что ты хочешь, больницы под боком нет, не забывай об этом,– резко ответил Валерий,– тебя ищут охотники и это не шутки, они и в Алексеевке торчат, что с тобой случись, что нам делать, ты ведь не маленькая понимать должна.

Васька покраснела, ей стало стыдно,– Я просто немного нервничаю, меня так опекают, извини Валер, и я не совсем поняла, может, ты мне объяснишь. – Почему, в закрытой от всех, деревне, вы опасаетесь за меня и за эту девочку Елену.

– Видишь ли, мы все друг другу доверяем,– медленно загребая веслами, ответил Валерий. – Но бывают исключения, твои соседи ковен ведьм, и там много молодых дур, которые хотят много власти и денег. – Насколько знаю, парочку таких уже выловили, Питирим опасается, что есть еще кто – то не выявленный, тем более деревушка пока не совсем закрыта и это вызывает много споров. – А пока лучше тебе никак не светиться, со временем во всем разберешься и поверь, здесь ты и ребенок в безопасности, и здесь его смогут обучить правильно.

На полуострове оказалось потрясающе красиво, прямо с пристани как поднимаешься, большой навес беседка в которой висело много пучков ароматных трав. Рядом с беседкой был совсем небольшой обложенный камнем родничок и уже готовый сложенный костерок, над которым был пристроен металлический прут для чайника. Пока Васька все осматривала Валерий, быстро налил чайник и запалил костерок.

– Ну, пойдем, покажу тебе свои грядки и твои, – позвал он Ваську, – здесь еще и смородина шикарная, ее можно всем рвать, но уже ее собрали, а на потом имей это в виду.

Васька ожидала грядок как в огороде, но здесь совсем было по – другому, травы вроде росли кучно, островками. А Валерий по ходу объяснял, это вот мои посадки, дальше Анны Львовны, там Нины территория. – Вот грядки Франца и твое наследство, – показал он на живописные беспорядочные заросли.

Васька удивленно все осмотрела и не узнала ни одного растения.

– У Франца уникальные травы, ты вижу, их не знаешь, ничего Агриппа тебя научит, главное пока все запоминай, а там со временем все устаканится.

Ваське понравилось на полуострове, пока Валерий общипывал свои грядки, она прошлась везде, хотела помочь Валерию, но он отказался.

– Я привык все быстро делать,– улыбнулся он ей,– тебе пока объяснишь, что да как, я уже соберу, тем более мне много и не надо, вот пока говорил, уже, что мне надо собрал, пойдем, чай попьем да пообедаем, можно еще поплавать, здесь вода чистая.

Плавать она не захотела, но после еды с удовольствием посидела, на причале, опустив ноги в прохладную воду, а Валерий с явным наслаждением плавал рядом.

– Редко бывает возможность, так хорошо провести время,– улыбнулся он, когда выбрался на берег,– так устаю от людей, а с тобой мне комфортно, еще перекусим и домой.

Васька тоже почувствовала что ее отпускает нервозность и-за того что она вынуждена скрываться, все ведь для нее и малыша и нужно только этому радоваться. Просто она не привыкла, что о ней, столько людей заботятся, вот и все, все время ведь она жила одна без чьей – то помощи, а тут живут большой семьей и ей это нравится.

Когда они вернулись, их ждал уже горячий ужин, Агриппа как чувствовала их приход и неторопливо накрывала на стол. Осенью Агриппа стала брать Ваську с собой в лес за грибами и орехами. И хоть Васька уже стала поправляться, ходила с удовольствием, собирала много, Агриппа не давала ей таскать корзины, грузила все на себя не терпя никаких Васькиных возражений.

– Собираешь ты ловко, быстро, а я уж не переживай все дотащу, я хоть и старая, но не немощная,– приговаривала она отбирая из Васькиных рук корзины.

А тут как незаметно и зима пришла, Васька гуляла много около домика, Питирим притащил ей удобные подшитые валенки, а Иван Ваныч купил легкую, но теплую, непривычно большую куртку. Васька уже иногда перед зеркалом переживала, она стала похожа на забавного колобка, а еще малыш довольно больно толкался. Валерий долго пытался высчитать время родов, Васька сама – то тоже внимания не обратила, когда все это случилось. Никита ее травил, и она не совсем была тогда адекватна и уж точно на такие мелочи внимания не обращала. Но примерно ждали рождения малыша после нового года, Ваську уже одну не оставляли совсем, да и она тоже боялась немного, хоть и не говорила никому. Боялась она всего и как пройдут роды и особенно как будет чувствовать себя малыш, все – таки яд неизвестно еще как мог отразиться на нем. Васька помнила, что она не умерла только от того, что ребенок смог принять на себя большую часть отравы. С выпавшим снегом по дому расстелили ковры, и Питирим с Лешкой, чертыхаясь, разложили на лестнице ярко красную широкую дорожку, закрепляя ее металлическими специальными штырями. В детской закончили ремонт, но Васька пока решила не смотреть, как там все сделали, она даже немного суеверной стала. Маленький замок Василины стал праздничным, иногда Лешка разжигал камин, зажигал свечи в канделябрах и при волшебном не ярком свете свечей приглашал на танец, Васька пыталась отказываться. Но Лешка умел настоять на своем и кружил ее нежно и твердо по огромному залу, он очень хорошо вел, и Васька даже стала получать удовольствие от таких вечеров. А однажды утром Васька, спускаясь по лестнице, увидела в зале наряженную елку, это было так неожиданно и приятно, она как то сама запуталась в днях и не следила за календарем, а тут такой приятный сюрприз и она ведь снова ничего не слышала. Питирим только головой покачал, от ее невнимательности и вручил ей огромный ключ от напольных часов.

– Только следи за ними, их нужно заводить каждый день, в одно, и тоже время, эти часы требуют к себе уважения,– и он провел Ваську к часам и показал, как их заводить.

Каждый час, когда часы били, шторки сцены расходились и под музыку появлялись танцующие фигуры в старинных костюмах, а в полдень и полночь, танец и музыка были другими и дольше. Васька первые несколько дней все налюбоваться не могла на эту красоту, да и сейчас вздрагивала каждый раз от детского восторга и восхищения перед такими необычными часами. Подарки ей тоже положили под елочку, а Васька даже расстроилась, она то пока ничего не могла никому подарить, но расстраиваться не стала и приготовила для всех праздничный ужин. В доме было тепло, только в зале приходилось одевать войлочные тапки, все – таки и от двери дуло, да и каменный пол сам по себе был холодным, а в спальнях даже было жарко, хотя котел работал не в полную мощность. Питирим сказал, что это тоже бытовое волшебство, изначально заложенное в дом. Схватки у Васьки начались в конец января на крещение, в это время с ней сидела Агриппа. Она быстро уложила Ваську в кровать, спустилась в котельную, где Лешка как раз растапливал котел, и отправила его за Валерием.

Валерий примчался с Алексеевки через пару часов, как всегда голодный и вот он уже сутки не отходил от Васьки. Васька немного отдохнула и даже поспала, а проснулась она уже от другой тянучей боли.

– Все уже немного осталось потерпеть, – утешал ее Валерий,– ты готова и у тебя потуги пошли, давай сосредоточься, дыши, как я тебя учил, и будем рожать.

Васька от боли только застонала и кивнула головой, что готова.

– Давай, давай еще немного, – мягко направлял ее Валерий, – все Васька не останавливайся, толкай.

Васька почувствовала, что из нее, что то плюхнулось и ей вдруг стало так хорошо, тело наполнилось легкостью, она не слышала первого крика своего малыша, как оглохла. Она вдруг поняла, что она видит себя сверху, висит в воздухе прямо над собой такой измученной и растрепанной, куклой изломанной, лежащей на кровати без движения.

А затем снова боль и хлесткие пощечины по лицу, привели ее в чувство.

– Ты что это делаешь,– услышала она голос Агриппы,– сбежать решила от своего сына.

Васька мутно посмотрела на ее встревоженное лицо, Валерий тоже посматривал на нее с откровенным испугом.

– Ну, ты и напугала нас, тебя малыш сильно приложил, ничего, уже все закончилось, – говорил он быстро.

– А можно посмотреть, – пыталась прошептать, сухим горлом Васька.

– И посмотришь и подержишь, сейчас мы его помоем, такой красивый малыш, ты уже решила, как его назовешь,– говорили как то в два голоса Валерий и Агриппа.

Васька вслушивалась, в какое то странное кряхтение и шум льющейся в таз воды,– Матвеем хочу его назвать, в честь отца.

– Хорошее имя для такого богатыря,– сказал Валерий и положил ей на грудь младенца, свободно завернутого в полотенце. – Знакомьтесь, и как тебе сынок?

Васька заплакала, и осторожно прикоснулась к сыну,– он восхитительный и так похож на моего отца.

Малыш и правда был копией деда, смугловатый с огромными темно карими глазами и с забавным пушком темных волос на голове. Малыш изловчился, с трудом приподнял голову и внимательно посмотрел на свою мать, а потом устав, уронил голову и забавно закряхтел.

Агриппа взяла малыша,– нужно его обработать всего, а потом положу его обратно к тебе.

А Васькой занялся Валерий, он принес таз с водой и мягко обмыл ее всю, одел ей чистую сорочку и ловко сменил под ней белье, она так устала, что уже совсем перестала стесняться.

– Хочу пить и есть,– прошептала она Валерию.

– Уже, потерпи немного, унесу грязное белье в котельную и принесу тебе еду,– пообещал он.

Около ее кровати поставили большую деревянную качающуюся колыбель, тоже как оказалось из этого дома. Васька сначала испуганно вздрогнула, а Питирим это он притащил колыбель, успокоил ее.

– У Франца была семья, жена и сын,– но они были обычными людьми и умерли от старости, так бывает, у магов часто рождаются обычные дети. – Мы можем им продлить жизнь, но ненадолго, так вот и получилось у Франца, а новую семью он заводить не захотел, а колыбель сохранилась со счастливого момента его жизни и вот тебе пригодилась, хорошо бы еще не раз.

Валерий еще остался в доме на пару дней, наблюдал за ней и малышом, но потом, поняв, что все уже нормально, убежал в свою Алексеевку, обещав забегать, как и раньше часто, проверять, как растет малыш.

– Ты счастливица, – сказал он ей на прощанье,– я бы тоже от такого сына не отказался, найти бы еще подругу, желающую мне его подарить.

Ваську почти неделю не выпускали из постели, Агриппа ухаживала за ней как за маленькой, да еще и за Матвеем.

– Я тебя плохо учила,– говорила она, держа ребенка,– даже рожая, ты должна была закрыться от малыша, а ты и сейчас для него легкая добыча.

Васька сначала не понимала, о чем ей говорит Агриппа, пока Матвейка не проснулся голодный и мокрый, и она была первой на кого он разозлился. У Васьки было чувство, что ее кувалдой под дых огрели, хорошо хоть Агриппа была рядом, сняла боль и смогла успокоить Матвея.

– Он не виноват, теперь понимаешь, как тяжело воспитывать ребенка с таким ярким даром, ты ведь сама бы, уже погибла.

Васька это теперь прекрасно понимала, но полностью закрываться от малыша у нее не получалось слишком она была перед ним слаба, да и что говорить, сына ей было откровенно жалко, ведь закрываясь, она его удар возвращала ребенку обратно. А по – другому нельзя никак, такие правила магии.

Агриппа тоже не выдерживала долго, ей нужно было отдыхать хоть немного, и теперь около Матвея дежурили по очереди то Питирим, то Иван Ваныч, – сменяя замученную Агриппу. Хоть Ваське это и не нравилось, но малышу стали пока глушить дар искусственно, капельками, придуманными Агриппой и Иван Ванычем. Они долго спорили с дозировкой, но смогли подобрать ему дозу, что бы он хоть как то стал похож на обычного младенца. Васька, как только встала на ноги, быстро дошла до состояния скелета, у малыша был хороший аппетит, и спал он мало, а еще он не любил лежать один. Если бы не помощь старых магов, Васька бы быстро загнулась, она и сама теперь понимала это, но своего малыша она полюбила слепо и даже, наверное, безумно, как и всякая мать, а Матвей ведь был и единственным ей родным человеком. Но как бы она его не любила, он ей не давал минуты расслабиться. Как то ему еще не было и месяца, она замешкалась, переодевая его, и керосиновая лампа взорвалась за ее плечом. Если бы не молниеносная реакция Ивана Вановича, то она снова могла погибнуть, а он ухитрился и погасить коротким заклинанием огонь и успокоить малыша. А когда у него стали резаться зубки, очень рано, в три месяца, то все маги дежурили в доме, иначе бы и не справились, малыш от боли и злости, легко толкал тяжелую мебель, скидывал со столов и окон что видел, посуда дребезжала даже на кухне, от его ударов магией.

Хоть и Матвей и не давал всем покоя спонтанными вспышками магической энергии, но так-то он был спокойным здоровым ребенком и рос с опережением графика. Васька очень удивлялась, тем более ей по работе приходилось ухаживать за малышами и ставить им прививки, но такого быстрого роста и развития она не ожидала. Агриппа успокаивала ее, что это нормально, позже он будет почти обычным, когда научиться контролировать свою силу. Васька уже понимала, что она просто не сможет воспитать своего ребенка, слишком слаба. Матвей охотно слушался всех, кроме нее, а ей только позволял любить себя. Агриппа пыталась Ваську успокоить, это тоже нормально, со временем он будет воспринимать ее как мать и он любит ее. Но сейчас он понимает только силу и ей нужно с этим смириться. Васька тоже уже это поняла, но не могла еще представить даже себе, что ей Матвея придется отдать. Но пока ее и не торопили, малыш должен прожить с матерью определенный период, почувствовать ее, и Васька старалась, она то Матвея любила безо всяких условий. Первый год с ребенком для Васьки стал не просто, а невероятно трудным, она держалась на ногах, сама не понимая как. Матвей быстро стал ползать, и был очень любознательным, стал удирать от нее, и воспитателей, пользуясь любой возможностью сбежать. Он ловко научился сползать вниз попой по широкой лестнице в зал. Агриппа, уже тоже вымотанная бесконечной беготней за Матвеем, стала надевать ему теплые штаны и крохотные ботиночки и выпускать в зал. Васька боялась, что Матвей простынет, все – таки полы внизу были холодными, и хоть уже было лето, сквозняки по вечерам тоже были ощутимыми.

Агриппа беспечно махнула рукой, – с его – то талантом он сам как костер и любую простуду даже не заметит, это им за себя, нужно больше переживать.

В зале Матвею играть было интересно, и простор и часы рядом. Его они тоже привлекали, и не надоедало ему смотреть, как каждый час появляются танцующие фигурки. Теперь весь ковер клумба был завален игрушками, и Матвей спокойно играл почти весь день, позволяя себя уже основательно вымотанного увести в спальню, помыть и уложить спать. Теперь он переехал в свою комнату, и ему там нравилось одному, больше чем с матерью. Василина заперла входную дверь в спальню, что бы Матвей, не смог сбежать, минуя ее спальню. Ел он уже тоже все и Василина часто с горечью думала, что скоро она своему гениальному ребенку совсем не будет нужна, как то слишком быстро он рос и становился самостоятельным. Но Матвею очень нравилось, когда Василина ему читала перед сном и в обед. Сказок ему накупили много и еще Валерий и Лешка, да Иван Ваныч всегда привозили новые книги, Матвей выбирал и нес матери, и когда она ему читала, он как самый обычный ребенок сопереживал услышанному, прижимался к ней, если ему было страшно или звонко смеялся если что – то, было смешное. Понимать он понимал все, но говорить пока наотрез отказывался, даже звуки произносить не хотел, как его не уговаривали. Васька даже забывала посмотреть свое наследство, найденное в тайнике в ее доме в Березовке. Вроде вон он шкаф, открой да посмотри, но Васька так уставала, что мечтала только выспаться. Вот Матвейка подрастет, и все узнаю, что там лежит, мечтала она часто в полусне. Она даже как то забывала спросить Питирима, что там с ее поисками, прекратились они, или ее по – прежнему ищут. Через год летом, когда Матвею было уже полтора года, в Чудной деревушке, наконец, то стали проводить газ и электричество. Питирим на время поведения работ в Васькином доме велел все убрать, что может напоминать о ребенке, и распорядился Ваське и Матвею пожить у Валерия в лесном хозяйстве, там конечно благоустройства нет, но лучше так, он боялся, что с газовиками или рабочими может в деревню проникнуть кто – то из охотников. Васька с ним не спорила, ей и самой один из рабочих показался смутно знакомым, когда она подглядывала из окна за новыми людьми в поселении. Так это или нет, но она Матвеем рисковать не хотела. В два дня дому придали нежилой вид, убрав все что можно. Валерий отвел Ваську по лесу, она еле успевала бежать за ним по извилистой тропке. Матвея Валерий, нес сам, посадив себе на спину, в детский рюкзак и еще ухитрился повесить себе сумку с вещами на плечо. Он привел их в небольшой домик в лесу в паре километров от Чудной деревушки, Лешка уже был там, вместо охранника, пока в доме Васьки будут проводить свет и газ. Кроме Лешки рядом с домиком разбили палатку и два старших ученика Валерия, которые у него учились уже несколько лет и он им доверял. Домик небольшой в одну комнату с печкой посередине, в котором были набиты полати на стене, и два больших стола, на которых ученики перебирали травы и толкли. Перед домом навес с летней печкой и столом для еды, рукомойник и небольшой шкафчик для нехитрой посуды.

Лешка, с жалостью поглядев, на вымотанную, исхудавшую, бледную Василинку, решил, что ей нужно отдохнуть.

Забрал у нее Матвея, сказав,– тебе нужно хоть немного отдохнуть, ты уже на грани. Буквально приказал ей,– ложись и отсыпайся, пока я даю тебе такую возможность. – Мы с Матвеем поиграем на воздухе.

У Васьки сил спорить с ним не было, она дома еще как то держалась, а дорога вымотала ее совершенно, она вроде только присела на краешек полатей, и все померкло перед глазами.

Она проспала сутки и то только от голода проснулась, а затем и испуга,– хороша же я как мать, даже не знаю где мой малыш.

Васька выскочила из домика и увидела, что Матвей спокойно сидит за столом с Лешкой и еще двумя парнями, сытый, довольный.

– Ты что такая заполошная, у нас все хорошо,– рассмеялся Лешка.

Матвей тоже, что то одобрительно постучал по столу, а Васька расстроилась еще больше, что она как мать своему ребенку не нужна.

Но Лешка не позволил ей даже себя пожалеть,– Васька хорошо, что ты проснулась, встанешь на готовку, а мы скоро в лес травы собирать, Матвей тоже с нами.

– Зачем,– попыталась она спорить,– я с ним справлюсь.

– Вась не нервничай, мы за ребенком присмотрим, а готовить нам точно не охота, так что все нормально.

Лешка наложил ей в тарелку еды, – кушай да займись работой по дому, вода там во флягах.

Они быстро собрались и ушли, Васька с ревностью смотрела, как Лешка ловко одевает Матвея, в удобную одежду для леса, а тот не капризничает и слушается его, открыв рот. Но что делать, она понимала уже, что сделать ничего не может, Матвей особенный и ей с ним не справиться и придется ей с этим смириться. Лешка дал ей возможность отдохнуть и все прочувствовать. Неделю они планировали прожить в домике, вернее в домике спала она одна, а Матвей так и жил с парнями в палатке и все его прекрасно устраивало, но и Васька хоть смогла отдохнуть и даже поправиться. Сколько она еще сможет так жить, Васька не понимала, но думать об этом не могла, нужно, что то снова менять в ее жизни. Но они прожили в домике больше двух недель, Васька уже и беспокоиться стала, но Лешка снова ее осадил.

– Что ты как курица то, суетишься, нам пока и здесь хорошо, тебе еще отоспаться надо, и Матвейка вон доволен, с нами постоянно и ему нравиться, а ты сил набирайся, как вернемся в Чудную деревню, я по своим делам убегу, так что пользуйся моментом.

Васька и так себя как на курорте чувствовала, за все время как Матвейка родился, она столько не спала спокойно и не отдыхала и даже от непривычки немного заскучала. Валерий пришел неожиданно вечером, переночевал тоже в палатке, за ужином рассказал, что в их части поселения провели свет и газ, да и во всей деревушке уже все заканчивают. Иван Ваныч как всегда отличился и нашел толковых работников, и они работают быстро, и им это Василисе и Матвею можно уже возвращаться, но осторожно. Пока деревню не закроют, им из дома выходить пока нельзя будет. Утром рано они позавтракали, и Валерий так же и увел их обратно, Васька то снова ножками домой бежала, но в этот раз веселей, она отдохнула хорошо и сил набралась. А Матвейка гордо ехал на спине Валерия и гордо погонял его как лошадку, с интересом все вокруг рассматривая. Дома их встретила Агриппа, как всегда вкусной едой, Матвей хоть и капризничал, но входные двери сразу заперли.

– Чужих много, и нечего пока светить,– как отрезала Агриппа.

Матвейка надулся, но спорить с Агриппой не стал, боязливо глянул в ее сторону и на любимый ковер лужайку в большом зале. Но теперь на стене зала висел огромный плоский телевизор, и проигрыватель компакт дисков с большой коллекцией советских мультиков. Пока Васька удивленно таращилась на изменения в доме, Агриппа включила Матвейке телевизор с мультиками. Малыш как завороженный уставился в телевизор, такого он еще не видел.

– Ну, вот унас и свободное время будет теперь,– обрадованно прошептала Агриппа.

Изменений в доме не было видно, люстру в зале Васька переделывать не хотела, а просто сделали дополнительное точечное освещение в стенах, во всех комнатах, да котел отопительный поменяли, и насос сделали электрическим, сохранив ручной на всякий пожарный случай.

Ваську, не смотря на всю ее безответную любовь к Матвею, он иногда пугал, слишком уж быстро развивался и рос. Сейчас ему полтора года, а выглядит он минимум на три, хорошо ходит, много думает и умеет, только не разговаривает, но Васька подозревала, что ему просто пока не хочется. Но за время в лесном домике она хоть отдохнула и отъелась, а то ведь была уже на грани отчаяния от своей беспомощности перед сыном. Сейчас же глядя как Матвей слушается всех, кроме нее, она решила твердо продолжить занятия по магии, нужно изменить свою судьбу, злилась она на себя, но, сколько мне еще быть жертвой.

Агриппа заметила изменения в Ваське и одобрительно проговорила,– нужно давно нам было занятия возобновить, да сильно ты вымотана была, пока в моем доме ремонт идет, поживу у тебя и будем заниматься.

Валерий поев, убежал, он как всегда был занят выше крыши. Васька тоже занялась домашней работой, ведь Агриппа просто не успела все достать и разложить в доме. Васька часто поглядывала в окно, на той стороне поселения еще работали чужие люди и один из рабочих снова показался ей знакомым, но где она могла его видеть и вдруг ее как молнией ударило. Когда она только познакомилась с Никитой, этот парень ждал его у машины, память то у нее была хорошей и лица она запоминала сразу. Вечером в дом заглянул Питирим, о чем – то пошептался с Агриппой и обратился к Ваське.

– Тебе нужно срочно обучаться, Васька ты же можешь, Агриппа говорит, что твоя искра стала больше, но ты как будто боишься своих способностей.

Васька растерялась,– не знаю, может, и боюсь, я никак не могу ничего сделать толкового, сразу вспоминаю, как своим проклятьем я убила много людей, затем маму Галю, она ведь не только хорошими вещами занималась, я не хочу быть такой. – А еще Матвей, у вас всех ловко получается, заставлять его слушаться, а я не могу, чувствую себя глупой и бесполезной.

– Васька, что ты, – даже испугался Питирим, – какой сама захочешь, такой и станешь, мы ведь не собираемся делать тебя какой – то убивицей, но и ты пойми нас. – Ты не можешь защитить не только себя, но и своего ребенка, а если нас не окажется рядом, что ты будешь делать. – Мы на пороге войны и это все серьезно, у нас есть сильный враг и мы не знаем, когда на нас нападут, и готовимся к этому, а ты как чемодан без ручки.

Васька не обиделась на слова Питирима,– вы мне расскажете все, я узнала одного рабочего, видела его, когда то с Никитой, он может быть охотником?

– Точно,– спросил Питирим,– опиши мне его.

Васька рассказала, как могла, и поняла, что Питирим узнал рабочего по ее описанию.

– Глазастая,– похвалил он,– я тоже на него посматривал, а сегодня же приставлю к нему наблюдение. – А что касается войны, расскажу, мы то ни с кем не воюем, но к нам постоянно пытаются пробиться. – Сейчас мы ждем с нашествием Афанасия, не знаю, под какой фамилией он сейчас скрывается, за несколько веков он столько личин сменил. – Он древнего чародейского рода из змеев Горынычей, очень хитер, невероятно просто, мы не знаем где его логово, а он окружает Чудную деревню своими слугами, ищет наемников, обещая им огромный куш, если они смогут пробить нашу оборону.

– О чем вы,– закричала Васька,– люди свободно ходят по деревне и этот ваш сказочный чародей мог бы уже всех нас тут убить, и как можно что бы сказочный герой, придумали тоже Змей Горыныч, что то сделать с нами.

– Успокойся и послушай, тебя учат уже два года и бес толку, а твой сказочный герой реально нам кровь уже попортил, и каждому из нас должен и если сюда доберется, всех убьет. – Так то если подумать мы все из сказки, где бы ты еще столько колдунов и ведьм, и прочих магов то в одном месте то видела, и люди не верят в нас, но тебе, то с чего я должен совсем простые вещи объяснять. – Да и защиту если бы можно было просто проломить, то деревни давно не было бы, ты ведь даже не знаешь, как она работает. – Но новая жизнь диктует свои условия и нам тоже хочется комфорта и тепла, что здесь такого и мы следим за всеми, кто здесь работает. – А если ты так себя и будешь себя вести, отберу у тебя Матвея, хоть и рано еще это делать.

Васька опустила голову, она и сама понимала, что никак не справляется со своими проблемами, да у нее было необычное детство, но ведь у других было хуже, ее ведь не обижали. Да она еле справилась с ударом, когда все вспомнила, но ведь она справилась и даже влюбилась. И хоть ее возлюбленный оказался подлецом, она ведь снова справилась и смогла убежать и родить ребенка и ей помогают постоянно.

– Я все сделаю как надо, обещаю, и буду учиться серьезно, – сказала она тихо Питириму.

Он погладил ее по голове,– пойми, мы за тебя переживаем и хотим, что бы ты смогла жить, не оглядываясь и не боясь, отдохни, я сам уложу Матвея, соскучился.

Васька подняла голову, – спасибо, а все- таки, что нужно этому чародею от нас всех.

– Убив мою приемную дочь Елену, он получить новую жизнь, помолодеет, а знания, накопленные здесь, он обратит в товар, то, что ему не надо, а с тем, что он получит для себя, он думает, что сможет получить абсолютную власть. – Не он первый, кстати, таких как он, каждое столетие пяток точно, откуда то вылезает.

Васька долго мучилась и не могла уснуть, ругала себя, что так распустилась, и уже засыпая, решила, что все – таки она справиться и с этой ситуацией. Утром она вошла в спальню Матвея, Агриппа спала там же на кушетке, Васька подошла к кроватке. Матвей уже проснулся, и как показалось Ваське, с легкой насмешкой смотрел на нее. Васька разозлилась, мой сын меня же не уважает, и она хоть и ласково, но решительно стала его одевать, а когда Матвей попытался, как обычно оттолкнуть ее магией, она поставила защиту, и сын болезненно сморщился, но не заплакал.

– Ребенок не злой,– вспомнила она слова Питирима, он еще не понимает что можно, а что нельзя, а ты сама даешь ему повод и растишь его злым, по отношению к тебе.

Васька, выставив сейчас защиту против Матвея, вернула ему его же магический удар, и ребенок сразу же понял, что так в отношении нее делать нельзя.

Агриппа сразу поняла, что сделала Васька и улыбнулась, пробормотав тихо,– давно пора.

А Васька сама, хмелея от своей храбрости одев Матвея, умыла и отвела его на кухню и занялась готовкой. Быстро все подогрела и собрала на стол, тут и Агриппа подошла, Матвей, привыкший к безропотности матери еще раз попытался ударить ее, но Васька уже была готова и снова отбила удар. Матвей поднял на нее глаза, и Васька прочитала в них уважение. Да, дети ведь признают, только сильных и смелых, а Васька, весь последний год была для Матвея выходом для дурного настроения и никакой любовью это исправить было невозможно.

– Питирим на тебя вчера осерчал,– сказала вдруг Агриппа,– ты на него не злись, он за тебя сильно переживал, ты же над собой своему ребенку даешь измываться, сама ему характер портишь. – Да и с Горынычем ты тоже так то, как ребенок, такое ощущение, что все чему мы тебя учим, ты мимо себя пропускаешь и ни как опасность не видишь. – Конечно, мы тут все старые параноики, но за счет этого и выживаем. – Горыныч почти каждому из нас должен, так – то мы не лезем никуда сами на скандал, но его давно ищем, да все от нас он прячется, а сейчас вокруг нас все плохо. – Да еще он Елене ничего сказать не может, она почти свободно ходит и он весь извелся, тоже охраняет, что б с ней беда не случилась, Горынычу она очень нужна, а если он до нее доберется, то и нас всех погубит.

– А почему он с ней не поговорит, она бы, наверное, поняла,– спросила Васька.

– Она должна до всего сама дойти, а почему так не знаю, Елена хоть и не спорит как ты, но тоже не верит в опасность себе, а ее должно пронять, но все своим ходом. – У меня Горыныч, когда то ученицу убил, просто так чтобы нам здесь досадить, а у кузнеца Михея он весь его род проклял. – Михей вот последнего сына в первую чеченскую на войне потерял, а уж Егорка то весь был заговоренным от любой напасти.

– А зачем кузнец сына в армию отправил,– удивилась Васька,– что не мог его отмазать.

Агриппа странно на нее посмотрела,– Ты Васька как что скажешь, Егора бы хоть где убили, проклятье снять можно только смертью Горыныча. – А наши и Питирим, и Иван Ваныч, и Михей все воинами были, никогда не уклонялись от воинской обязанности. – Питирим кстати, с Иван Ванычем всю войну вместе прошли.

–В какую войну,– не поняла Васька.

–Великую отечественную войну,– уже разозлилась Агриппа,– ты историю в школе проходила?

– Так это давно было, махнула рукой Васька,– Ой, ничего себе, сколько уже они живут.

– Меньше меня,– отрезала Агриппа,– Васька ты бы думала иногда, что ляпаешь, ну да забыла, мы то же сказочные герои.

Васька рассмеялась,– простите меня, я как во сне была, а тут проснулась и я справлюсь честное слово, и хватит меня дразнить.

Агриппа помотала головой осуждающе, но на Ваську уже не злилась,– раз все поняла, то и с Матвейкой справишься, а я, ненадолго совсем домой сбегаю, гляну, а то, что они там без меня, то наделают, работники эти непонятные.

Агриппа убежала, а Васька снова ругая себя теперь уже за бестактность, ну знает же, что они давно живут, намного дольше людей, а все никак не привыкнет. Она умыла Матвея и посадила смотреть мультики, а сама принялась за мытье посуды. Только Васька принялась за посуду, услышала перезвон колокольчиков, кто подходил к дому, она насторожилась, звон был необычным и встревожил ее. Васька уже давно заметила, что колокольчики на каждого входящего в дом звенят по – разному, когда входит Питирим колокольчики слегка гудят тянут, приветствуют, на Лешку ветра, веселый легкий перезвон, когда подходит Агриппа, колокольчики спешат вразброс. Сейчас же они звенели тревожно, Васька осторожно выглянула со сковородкой в руках, забыв оставить ее в раковине. Тяжелая входная дверь закрывалась тяжело и плотно, Матвейка открыть ее не мог и если кто выбегал ненадолго, то ее не запирали, но смазана она была хорошо и не скрипела. Пока Васька слушала да собиралась в дом уже вошла высокая красивая девушка, которая вела себя странно, она, оглядываясь, подходила к Матвею. Васькиными соседями были ведьмы, и она часто разглядывала их в окно и знала, что они не знают о ее существовании. Девушку эту она тоже видела и что ей надо в ее доме. Волна страха буквально обдало Ваську, и она на автомате так со сковородой в руках выбежала в зал, пытаясь отрезать незнакомку от Матвея.

Девушка, оторопев, уставилась на Ваську и резко спрятала руку за спину,– Привет, меня Наткой зовут, Агриппа попросила малыша вынести погулять, – произнесла она, явно нервничая.

Васька усмехнулась,– Ага, а больше тебе ничего не надо, каким то чувством она поняла, незнакомку нельзя выпускать из дома, она видела ее и Матвея, а значит, может рассказать, но что она может сделать.

Напасть первой, но как, Васька немного растерялась, зато незнакомка уже оправилась и явно собралась атаковать. Васька понимала, что она проиграет, ее способности совсем слабенькие, а что ведьма сильна, она тоже почувствовала. Первый удар ведьмы Ваську на секунду затормозил, хоть она и была готова. Ведьма бросила в нее чем- то связывающим, обездвиживающим заклинанием. Но Васька в первую очередь была матерью и чувство что ее ребенку угрожает опасность, так всколыхнуло ее, что она с легкостью скинула с себя заклинание и с разбегу в замахе приложила ведьму чугунной сковородой по голове. Она бы не справилась, но помог ей Матвей, который приложил ведьму магическим ударом как молотом, которая отвлеклась на его мать и явно не ожидала нападения от ребенка.

Матвейка встал на ноги и четко сказал,– Она плохая.

Правильно сыночка,– пробормотала Васька, даже не поняв, что Матвей заговорил.

Она понимала, что ведьма не будет долго в отключке, а когда очнётся то Ваську тут и положит, она то еще как то защищаться научилась, а вот нападать совсем не умеет. Васька, содрав с себя фартук, быстро как могла, связала руки ведьме за спиной, быстро метнулась на кухню, там, на шкафу была нейлоновая бечева, она ножом отхватила пару кусков и принялась пеленать ведьму, а злосчастным фартуком завязала ей рот, что бы та не могла ничего произнести. Васька сразу вспомнила из уроков, что руки ведьмы должны быть связаны, чтобы она не смогла сложить жестом заклятье, а рот заткнут, иначе ей хана, если она произнесет заклинание. Матвей, увидев, что мать справляется, снова спокойно повернулся к телевизору и стал дальше смотреть мультики, как ни в чем не бывало. Ваське очень хотелось обнять сына, но поворачиваться к ведьме спиной она не решилась. К счастью снова зазвенели колокольчики, Агриппа возвращалась.

Агриппа охнула, увидев связанную и еще без сознания ведьму,– Чем ты ее так приголубила то.

Васька засмущалась,– да что в руках было, тем и приложила,– и быстро подняв сковороду, спрятала ее за спину.

– Она за Матвейкой пришла, сказала, что вы попросили ее с ним погулять.

Агриппа усмехнулась, и Ваське стало зябко, как хорошо, что старая колдунья на ее стороне, подумала она. Агриппа вытащила из кармана сотовый телефон и стала, кому то звонить, затем одной рукой держа трубку, а второй она неожиданно легко ухватила ведьму за волосы и потащила ее к кухне, с глаз Матвейки, как поняла Васька.

– Питирим, срочно к Ваське, – приказом произнесла Агриппа, приваливая ведьму к стене, затем убрав телефон, она похлопала девушку по щекам, довольно жестко.

Ведьма, приоткрыв глаза и увидев Агриппу, резко побледнела и стала заваливаться на пол.

– Но, но, не притворяйся, меня ты не проведешь,– рыкнула на нее Агриппа. – Васька присматривай за ней, глаз с нее не своди, я на секунду,– и Агриппа бегом рванула в подвал в лабораторию.

Тут и Питирим вошел и сразу же врубился в ситуацию,– это ты ее так?

– Ага,– произнесла Васька,– она за Матвейкой пришла, и я вот, так получилось.

– Неужели сама в одиночку,– удивился Питирим.

– Нет, Матвей помог, сказал плохая тетя, – не стала скрывать Васька.

– Надо же и заговорил, вот хитрец, просто лень ему было, молодец, ты, что не растерялась.

Ведьма уже была не бледной, а белой от страха. Агриппа вернулась с пузырьком, и стала что – то капать в стакан, а девушка просто глаз не отрывала от того что делает Агриппа.

– Думаешь, сама она нам ничего не расскажет, – спросил Агриппу Питирим.

– Вот еще, – возмутилась Агриппа,– расскажет, не расскажет, гадай потом, а так она все как на духу выложит, невиновата, так отпустим, нет, так тоже ее проблемы.

С пленницей не церемонились, и хоть она зажала рот, Питирим, зажав ей нос, с силой раздвинул ей рот, а Агриппа ловко влила в нее настойку. Васька на секунду пожалела девушку, но вспомнив, почему она здесь, жалость сразу же похоронила. Девушку трясло и даже пена изо рта пошла, но Питирим и Агриппа не отрываясь, смотрели на нее, только Питирим включил телефон на запись.

– Для Анфисы,– пояснил он,– а то ведь не поверит что третья ведьма уже, ее ковена, предает.

Взгляд девушки затуманился, и она явно расслабилась, Питирим ловко выдернул кляп из ее рта,– Ну что Наташа ты нам расскажешь.

Девушка явно сопротивлялась действию зелья, но не выдержала, и заговорила, с трудом выталкивая слова.

– Я не хотела, рабочий заметил на полке детские книги новые, современные и Череп попросил меня глянуть, есть ли здесь ребенок, я несколько раз пыталась подсмотреть, но дверь постоянно закрыта, а тут увидела, что Агриппа ушла, я не думала, что кто – то тут есть, просто хотела посмотреть.

– А вот Васька говорит, что ты ребенка хотела забрать, – равнодушно сказала Агриппа.

– Ну да, я зашла, ребенок сидит один, я хотела его усыпить и вынести, так бы Череп заплатил больше, ребенок очень его интересовал.

– А откуда ты знаешь, что именно этот ребенок его интересовал, может ему, какой другой нужен.

– А какая разница,– неожиданно зло, произнесла Ведьма, – ребенок то здесь один или еще есть?

– Расскажи все подробно, как и на чем тебя подловил Череп и что он говорил конкретно про ребенка.

Ведьма покраснела, пытаясь замолчать, но слова все так же выталкивались из нее.

– Он давно за мной ходит, обещал, что в Москву отправит и денег много даст, на новую жизнь, здесь то тоска, сидим в этой деревне, и Анфиса нам сильно свободы не дает, а время то идет, хочется для себя пожить, мне знаний много не надо. – Хочется развлечений и нормальной жизни, что проку то в том, что я буду самой крутой и старой ведьмой.

– Ближе к Черепу,– прервал ее Питирим.

– Он сказал, что не верит, что девка умерла так глупо, и думает, что только здесь ее могли спрятать, а куда она еще беременная бы пошла. – У него во всех больницах осведомители были, и он решил, что раз она, ни, где не вынырнула, то здесь только может быть, я и искала ее, сказала, что нет такой у нас. – А тут один из рабочих его помощник сказал, дом заброшен, а книжки детские свежие, если я найду доказательства, что ребенок есть, то он мне хорошо заплатит, а если я вынесу ребенка, то озолотит, сказал, что мать ребенка магией не владеет, а за ребенком и сама побежит, вот я и решилась. – Вечером он ждать меня рядом с деревней будет, я у Анфисы отпросилась и решила вдруг повезет, а тут как раз Агриппа и вышла, я сразу в дом, думала, что справлюсь и уйду. – Отпустите меня, я никому ничего не скажу, и Черепу навру, он поверит, я все сделаю как надо.

– Ну, ты все честно рассказала, может, и отпустим, только через Ильтиша, договорились, – произнес Питирим ласково.

Ведьма завыла, а Питирим снова засунул ей в рот кляп.

–Кто такой Ильтишь,– не удержалась Васька.

– Наш некромант,– с усмешкой сказал Питирим,– ох дура, хоть бы подумала то откуда у Черепа деньги, он сам побирается, увидела золотой блеск, да не поняла где. – Когда она сомлеет,– спросил он у Агриппы.

– Еще минут десять и будет мертва, но кровь не свернется и она будет теплой, пусть Ильтишь ей задаст программу, и пусть себе она бежит на свидание. – Может, двух зайцев убьем, ты проследишь?– спросила Агриппа Питирима.

– Да все нормально будет,– потер виски Питирим, – проконтролирую, а ты пока не выходи, вечером приду, расскажу.

Васька не совсем все поняла, но вернулась к мытью посуды, она понимала, что девушка умирает, но жалости у нее не было совсем.

Не хочешь жить здесь, уйди, но похищать чужого ребенка и предавать свою семью нельзя. Васька уже определилась со своими приоритетами. Больше чем здесь, знаний и защиты она нигде не получит, а значит если нужно будет, то она будет драться за это место.

Питирим поставил Ведьму на ноги, она двигалась заторможено, а взгляд был тусклым.

Поймав Васькин недоумевающий взгляд, он понял,– Ильтишь сделает ее как живой, ничем отличаться не будет, свежая, если Череп к ней близко подойдет она его убьет и нам будет хорошо. – Не получиться, будем, что то еще придумывать, но Черепа нужно убирать, он Горынычу на службу перешел и уже не под защитой своего клана.

Васька, сама удивляясь своему спокойствию, открыла входную дверь, выпустив Питирима с Ведьмой, а закрыв за ними дверь, подошла к Матвею, нежно его поцеловала, обняла.

– Спасибо малыш за помощь.

Матвей хмыкнул по взрослому, и потерся об нее как котенок.

– А чем вы ее опоили,– Васька подошла к Агриппе,– это какой то яд.

Она пожала плечами,– мое изобретение, правдоруб и яд, а еще он гасит магические способности.

– А если бы она была не виновата, ну по дурости полезла посмотреть,– не удержалась от вопроса Васька.

– Васька ну что ты как маленькая, ну дала бы ей противоядие, хотя тебя ж предупреждали сразу, что любопытство не приветствуется, вон Елена пришла к нам ребенком, а сразу поняла слово нельзя, глазами зыркала, а чтоб войти к кому то без разрешения, то нет. – А Наташка взрослая баба уже, и все туда же. – Вот ведь дура, денег она зарабатывает достаточно, гулять их в Тамбов Анфиса постоянно отпускает, понимает, что ведьмам без мужика плохо, а все не так. – Подавай ей сразу и все, а так ведь не бывает, даже что бы миллионера на крючок поймать, надо кроме красоты и хитрость и образование иметь, а дуры думают, что глазами похлопают и все дорога им в райские кущи. – А мозгов нет, так и туда ей дорога, естественный отбор никто не отменял. – У Черепа, давно контрактов нет. – Он такая мразь, что свои же, с ним дел не хотят иметь. – Он давно с копейки на копейку перебивается, не от хорошей жизни он к Горынычу слугой пошел, а Наташка решила, что он ее богатой сделает, он бы и прибил ее сразу.

Васька хоть и переживала, но кинулась на домашнюю работу, что бы время быстрее шло, и очень переживала, как все пройдет. Она как то незаметно изменилась в миг, поняла, что нужно жить полной жизнью и радоваться каждому дню, сколько можно жить жертвой, она сама хозяйка своей судьбы и сегодня справилась с сильной ведьмой, да Матвей ей помог, но если бы не собралась, то погибла. Агриппа с Матвеем поглядывали на нее удивленно, но с уважением и понимаем, и Ваське это нравилось. Она сама сегодня уложила Матвея спать, и малыш не капризничал, он признал авторитет матери, и она первый раз вздохнула с облегчением, когда он уснул, у нее все получается и она справляется и даже не чувствует усталость, которая ее последнее время выматывала. Васька спустилась вниз к Агриппе и стала собирать на стол, почаевничать, да и Питирим скоро должен прийти. Пока ждали, обе напряженно посматривали на дверь, но Питирим пришел довольный, женщины сразу засуетились перед ним, понимая, что он голодный и пока не поест, ничего им не расскажет, так и получилось. Питирим сначала плотно перекусил, но томить их не стал, и сразу же все рассказал.

– Все получилось, как и задумывали,– начал неторопливо он,– Ильтишь из нее конфетку сделал, как живая побежала, я даже немного сам испугался, мы с ним за ней. – Ильтишь ее на магический поводок посадил, так что потерять мы ее не боялись. – И к Черепу она как живая кинулась с криком, я нашла их, нашла, он даже и не понял, как она его куснула, а тут мы и его допросили. – Яд то твой и его быстро разговорил. – Череп вроде поверил, что Васька умерла, а тут его осенило, нужно проверить, он нас сначала – то не подозревал, как мы и думали. – Наташка сама подставилась, она часто хвасталась, откуда она, и что ее не ценят, она, мол, и умница и красавица, а на вольные хлеба ее Анфиса не отпускает, при себе держит, а ей всего хотелось, вот Череп и пообещал ей, сам то не надеялся что она что – то узнает. – А вот с книжками мы прокололись, и я не подумал, что рабочие такими глазастыми окажутся, а ведь у нас все знают, что малышей нет, вот Череп и рискнул. – Ну, они нам больше не помеха, помощник вот Черепа пропал, это плохо, ничего найдем. – А эту парочку никто больше не найдет, Анфиса сильно расстроилась, я запретил ей больше ведьм пока набирать и оставшихся ты Агриппа с завтрашнего дня всех на проверку, нас война с Горынычем ждет и нам надо серьезно готовиться, больше никто не должен со спины ударить, хватить. – И по обороне надо нам всем посоветоваться, Ильтишь кое – что предложил, да и нам что – то придумать еще надо. – И Ваське составляй расписание и Михея привлекай, наша девушка многое может, только все жалела себя.

Васька не стала спорить, виновата, что и сказать, столько отталкивала от себя помощь.

– Иди спать девочка,– ласково обратилась к ней Агриппа,– завтра день тяжелый будет, а нам еще вдвоем с Питиримом о своем поговорить надо.

Васька попрощалась и в спальню пошла, понимала, что ей до их тайн еще долго расти.

Васька поднялась в свою спальню, вот ведь курица ругалась она про себя, даже то что осталось мне от отца я так и не посмотрела, больше двух лет в шкафу лежит то что я достала из тайника в доме, а я так и не нашла времени посмотреть что вообще там есть. Васька залезла в шкаф и достала пакет. Первым делом выпали из пакета с бумагами фотографии, у Васьки даже слезы на глазах выступили, она их помнила, вот мама с папой еще до Васькиного рождения, а затем сплошняком ее фотки от рождения до двенадцати лет. Какая же я дура то, продолжала она ругать себя, меня любили, а я как замерзла и чуть всю свою жизнь под откос не пустила, родители погибли, что бы я выжила, а я курица, даже со своим ребенком справиться не могу. Она быстро убрала фотографии, а в документах не разобралась, какой то банк, ячейка проплаченная на пятьдесят лет, это неинтересно, потом позже разберется. Она вытряхнула из бархатного мешочка кулон, силой сразу же ее укололо, но когда она взяла его в руки, пошла от него теплая энергия, родная ей, у Васьки даже голова закружилась, как будто она прикоснулась к своим живым родным родителям. Кулон без цепочки в форме круглых часов луковицы с открывающейся створкой крышкой. Васька со страхом надавила на крышку, боясь того что увидит, медальон открылся, внутри на задней стенке сложный узор из серебра и посередине крупный прозрачный камень, алмаз сразу решила Васька, она хоть и не видела алмазы просто вот так, но по яркому блеску камня поняла что так сверкать может только бриллиант. Но главное из створки вывалилась сложенная во много раз полупрозрачная тонкая бумага, папиросная, мелькнуло в голове у Васьки. Бумага пожелтела от старости и была исписана плотным мелким почерком, это рука отца, вдруг вспомнила Васька, она ведь часто сидела у него в кабинете и видела, как он пишет, красиво и очень аккуратно, думала, что она уже все забыла, а тут глянула и все вспомнила. У Васьки от волнения затряслись руки, и она поняла, что это письмо адресовано только ей и вспомнила, как отец перед последней поездкой вложил ей в карман этот медальон и поцеловал, прижал ее к себе, как бы прощаясь. Тогда она не поняла этого, а сейчас, что она узнает еще, ей стало страшно. Мама Галя забрала этот медальон с ее вещами в больнице и положила на хранение, никогда не заглядывая в него, Васька это почувствовала, что она первая открывает этот медальон за столько лет.

Милая моя дорогая и самая любимая девочка, не вини себя ни в чем, мне пришлось сделать страшный выбор, но это решил только я, даже не сказал твоей матери. У меня есть дар предвиденья, и я понимал, что все слишком плохо, но не знал причин и глупая Галкина ревность тут ни при чем. Когда ты родилась со слабой искрой, мне показалось это несправедливым, и я решил все исправить, создал медальон артефакт, который при правильной активации, разожжёт твою искру до полноценного огня моего уровня, выше себя я прыгнуть не могу. Пока я создавал этот амулет, мне пришлось, по некоторым вопросам консультироваться и так я засветился. Я смог сделать то, что никогда еще не удавалось другим магам, создать универсальное средство и практически с обычного человека создать полноценного сильного мага. Я понимал что, узнав об этом, меня или заставят поделиться секретом, или убьют, вернее бы убили все равно, слишком уж я влез в то, что подвластно только богам. Незадолго до того как на нас открыли охоту меня выследил Афанасий Смилетин, чародей, мне показалось что он из семьи Горынычей, страшный человек, даже я был напуган, много слышал о нем раньше. Возможно, фамилию он сменил давно, его ищут многие, он даже в мире ночи изгой, но силен невероятно. Он предложил мне передать технологию создания амулетов, но я отказался, армию магов для захвата мира я не собирался создавать, я делал медальон только для тебя. Отказ его не устроил, но ударить тогда меня он не решился. Я думал, что смогу укрыть вас в Чудной деревне, но понял, нет, это невозможно, Афанасий найдет союзников и ради такого приза вслед за нами они убьют еще много людей, я и так поступил глупо и сам виноват, жаль только, что и моя жена и сын пострадают так же и-за меня. Я, конечно, еще пытался найти выход, поехал к своей троюродной сестре Маше в Краснодар, и она по моей просьбе согласилась просмотреть все возможные варианты развития событий, но спасения нам всем не было. Единственный шанс, был спасти тебя и то смутный, но когда я решился, он стал более осязаем. Маша смогла заглянуть в будущее и хоть тебе придется нелегко, но вместо сына у меня будет потрясающий внук, а любимая дочка будет здоровой и счастливой и главное сильной. Я знаю даже то, что ты получишь медальон уже взрослой, доверься тем людям, которые рядом с тобой. Когда ты активируешь медальон, то тебя оставят в покое, мою работу никто не сможет повторить, а как артефакт он одноразового пользования и главное он сделан только для тебя, никто другой им воспользоваться не сможет, просто разрушит его. Ты еще мала и я побоялся сам активировать его, нас бы все равно убили, только всех, а так у тебя есть шанс, и воспользуйся им. Мне жаль милая, что все так получилось, я люблю тебя, и ты не подводи меня, как бы трудно тебе не было. Мне награда, что род не прервется и для этого моя жертва.

Васька плакала и сначала не услышала что в дверь тихо, но настойчиво стучат, она хотела крикнуть, что бы вошли, но вспомнила про спящего Матвея и сама открыла дверь, увидев встревоженных Агриппу и Питирима.

– Что случилось, из твоей комнаты вспышка энергии,– спросила Агриппа.

Васька вспомнила слова отца в письме о доверии людям, которые рядом с ней и протянула письмо Питириму с Агриппой.

– Я нашла это в медальоне, который отец сделал для меня,– сказала она просто.

Когда письмо прочитали, Питирим, не сдержавшись, присвистнул,– вот значит и-за чего весь сыр бор. – Ну, Матвей, ну что же ты натворил, ты и проболтался кому то, невероятно, и все снова сходиться здесь на Горыныче.

Агриппа покрутив медальон, сказала,– Нужно Анну Львовну подключать для активации, сами мы не справимся.

Питирим, подумав, согласился, – да завтра я с ней тихонько поговорю, а пока Васька убирай его, где он и лежал, было бы неплохо, поднять твою силу, и жаль, что мы уже не сможем создать такой же.

– Чушь,– фыркнула Агриппа,– Матвей понял, что за такую тайну и нас бы здесь ничего не спасло, хочешь изменить порядок мира, не стоит, такие бы войны начались, попади такая технология магам.

– Ты права, это так искушает, но у нас, возможно, будет хоть еще один сильный маг и это хорошо, пробормотал Питирим. – А пока я прощаюсь, ключ у меня есть, и я вас запру, теперь до завтра, спокойной ночи, – и быстро ушел.

Агриппа погладила Ваську по голове,– Мужики они даже с силой такие глупые бывают, Матвей так и не понял, что ты бы лучше с семьей жила со своей искоркой, чем сиротой и изломанной судьбой, но сильной колдуньей.

Васька разревелась, а Агриппа еще долго утешала ее как маленькую девочку, и Васька поняла, что здесь тоже ее семья и она уже другой не хочет, даже если и не будет сильной колдуньей.

На другой день Питирим пришел и сразу же ухватил Ваську,– пойдем ка прогуляемся, Агриппа, мы ненадолго.

Васька торопливо обулась, Питирим вывел Ваську к защитной стене почти прямо за ее домом,– Смотри это тот рабочий, который был с Никитой?

Васька в удивлении уставилась и даже сначала не могла ничего ответить толком.

В месте скрытом от дома кустарником стена мерцала, а в ней как муха в янтаре застыл мужчина, Васька пригляделась,– Как это он так ухитрился то? – Да это он, совершенно точно.

– Пару дней назад рабочие работали в моем доме. Заговорил тихо Питирим,– у меня исчезла ношенная одежда, которую я кинул в стирку, так вот она на нем. – Кто то одел его в мою одежду и попытался изменить его под меня, и ему даже удалось войти в стену, помнишь свои ощущения, когда ты сюда пришла.

– Да, конечно, я как будто через густой кисель шла,– вспомнила Васька.

– Так вот, а он застрял, хоть и чары на него были наложенные очень искусные, видно кто – то после пропажи Черепа отправил его на разведку, пытаясь обмануть нашу защиту, но не получилось.

Васька пригляделась, вот что ее смущало, казалось, что мужчина растворяется в стене, он явно был крупнее, а сейчас как бы размывался.

– Что это с ним происходит, – не выдержала она.

– Ну, ты и так все поняла,– улыбнулся Питирим,– наша стена обладает способностями вычислять свой, чужой и убивает, если сомневается, точнее объяснить не могу, слишком долго. – А показываю затем, что бы ты поняла, что наша защита более чем уникальна, и второй такой нет.

Ваську же совсем другое беспокоило,– Питирим, если Череп и его помощник, да и ведьма, все мертвы, то мне уже ничего не угрожает.

– Так то, да, только ты забыла про Горыныча, он, тоже увидев тебя, не пройдет мимо, только по одной причине, твой отец, когда то сказал ему нет. – К тому же Горыныч ищет медальон, ты не забыла. – Да и Никита как еще себя поведет в будущем, он вроде пока не ищет тебя, но кто знает, что ему в голову взбредет.

– Нет, – твердо сказала Васька,– я не забыла, я про то, что все – таки врагов стало меньше и можно дышать свободней.

– Но взаперти, вам с Матвеем еще придется посидеть, сама понимаешь пока все опасно.

– Я не буду делать глупости,– тихо ответила Васька,– я многое поняла и хочу учиться дальше и быть самостоятельной и жить полноценно со временем, не хочу постоянно жить в страхе и прятаться.

– Вот и молодец,– похвалил Питирим,– я говорил с Анной Львовной, она придумает, как активировать амулет, но хочу, что бы ты сама решилась на это. – Мы такого не делали, и не знаем насколько это опасно.

– Я пойду на риск, хочу быть сильной, а там как получиться, тем более за Матвея я в любом случае спокойна.

– Э таких разговоров девочка не надо, я уверен, что все у нас получиться, сомневаюсь, только что ты так просто силу такую вот за раз получишь, но все бывает в первый раз. – Агриппа и так тебя неплохо раскачала, подготовила и ты сможешь принять дар отца, просто я тоже переживаю, уж слишком как то все накатило.

– А этот так и растворится в стене,– Васька показала на мужчину.

– Да, еще пара часов и его не будет, надо только подправить, что бы, его не было видно.

Питирим подошел к стене и что – то шепча, стал творить колдовство, Васька почувствовала поток магической силы.

– Ничего себе, даже я чувствую,– подумала она про себя, – какой же силы этот ведьмак.

Стена переставала мерцать и как то скрыла мужчину в себе, оставаясь при этом прозрачной, при взгляде прямо его не было видно вообще, а искоса очень слабо виднелся силуэт как вырезанный из бумаги.

– Там в отцовских бумагах еще, какой то банк с ячейкой упоминается, но я не совсем поняла, где это, и никогда, про такой банк не слышала,– обратилась она к Питириму.

– Единорог, или Золотой дракон,– спросил Питирим.

– Единорог,– обрадованно воскликнула Васька.

– Это банк для магов в Москве, когда все утрясется, съездишь, там Матвей, скорее всего, оставил на хранение книгу, для внука.

– А, – обрадованно протянула Васька,– это Матвейкино наследство, я слышала про книги, которые передают и думала, что отцовская утеряна навсегда.

– Такие книги не теряются, Матвею по ней будет легко учиться, она ведь родовая и предназначена для него, другой не сможет ей воспользоваться. – Я видел книгу Матвея, на ней старинная защита от чужих, и это очень хорошо, иногда колдуны без такого артефакта, не могут полноценно овладеть даром, книга как ключ, она размыкает мага для семейного наследства. – Сейчас он мал, и ему рано трогать книгу, а позже все сложится хорошо, я уверен в этом.

Про Анну Леонидовну Васька еще не знала, хотя видела иногда, она жила рядом на берегу почти в интересном доме похожем на маяк, иногда про ее дом говорили теремок. Все маги отзывались о ней с уважением, и Васька заранее немного ее побаивалась. Спустя пару дней Агриппа рассказала Ваське, что Анна Леонидовна разрабатывает ритуал и активацию амулета проведут через десять дней и ей Ваське нужно хорошо подготовиться. Агриппа варила особые зелья, и каждое утро теперь Ваське приходилось выпивать полную большую кружку неприятного отвара, с которого ей было очень плохо, из еды тоже убрали все продукты животного происхождения.

У тебя будет пост неделю, – говорила Агриппа,– а три дня до активации будешь голодать.

– Зачем все это, – удивилась Васька.

–Анна Леонидовна считает, что с активацией у тебя начнется трансформация, так как ты не готова к приему такой магической энергии, я с ней согласна, и стараюсь подготовить тебя как пустой сосуд, тебе так будет легче принять испытание.

– Это опасно,– нет, я все понимаю,– но все равно еще не знаю, о чем вы говорите и что такое трансформация.

– Трансформация, это когда меняется весь твой организм и тебе становятся доступны новые, невероятные иногда возможности, этот процесс доступен только сильным магам, не всем, но нам колдуньям и колдунам особенно. – Мы можем принять и любой почти внешний облик, изменить себя как удобно нам.

– А вы тоже можете менять облик,– удивилась Васька, а почему тогда вы выбрали такой?

Васька снова покраснела, поняв, что накосорезила, такие нетактичные вопросы, и когда она только ума наберется. И все – таки, Агриппа выглядит как баба Яга, неужели ей нравится такой облик, хотя двигается она вон как ловко, как молодая.

Агриппа не обиделась, а только звонко молодо рассмеялась,– Меня и такой облик пока вполне устраивает, я как то давно уже о себе не думаю, да и от жизни отошла, вот с тобой да Еленой стала, как то снова почувствовала себя нужной. – Долго когда живешь, выгораешь и ничего тебе уже не нужно, но трансформацию я давно не проходила, может и решусь еще.

Кроме этого Ваську стали заваливать снова уроками, Иван Ваныч забегал редко, но список составлял огромный того что ей нужно было вызубрить самостоятельно. Сейчас он принес несколько огромных томов, да еще и рукописных в которых были изложены истории всех известных колдовских семей, Васька не понимала на кой ей их нужно знать все, но Иван Ваныч как отрезал.

– Вызубри, и это не обсуждается, в будущем такая информация спасет тебе жизнь не раз и не два. – Ты многое пока не понимаешь, но знать обязана, мы отвечаем за твое образование и жалоб я даже слышать не хочу.

Васька и не жаловалась, а зубрила. Агриппа пока жила с ней и следила за домом, а Васька часа четыре в день, сидя рядом с Матвейкой на ковре цветнике, заучивала все фамилии и чем они занимались. Матвейка тоже иногда присаживался к ней прижимался и внимательно слушал, как мать читает, он раньше меня все выучит, – иногда думала она. Кроме этого были занятия и с Агриппой, только она приносила из подвала с лаборатории нужные ингредиенты, а варили зелья уже на кухне, что бы ребенка не оставлять одного. На это тоже уходила пара часов в день, а еще зубрежка наговоров и теория создания ядов и противоядий. А паутина колдовская на все случаи жизни от порчи до приворота,

Агриппа частенько между домашними занятиями говорила,– А наколдуй ка ты милая вот на эту кружку сонное заклятье, да расскажи, как и что ты будешь делать подробно.

Васька не жаловалась, она только вот почувствовала, что ее перестали принимать как обузу, и стали обучать ее всерьез.

– Скоро за тебя еще Михей возьмется, вот тогда ты плакать точно будешь,– посмеивалась Агриппа, видя, как Васька устает.

Десять дней пролетели быстро, конечно Ваське три дня голодом было тяжело, она то и так никогда не была полной и много двигалась и теперь была бледна и слаба, но готова к испытаниям. Рано утром заскочил Лешка ветер и забрал Матвея, Васька только поцеловала его на прощанье, сколько продлиться ритуал никто не знал. Затем стали быстро все убирать в зале, оставив только голый пол. Анна Леонидовна, забавная старушка, с волосами, забранными в пучок в длинной черной юбке и белоснежной блузке, напоминала строгую учительницу.

Она зашла, поздоровалась, оглядела Ваську бесцеремонно, ощупала, Васька даже рот хотела открыть, что бы и туда заглянули.

Но Анна Львовна шуток не терпела, – сложные расчеты на тебя, поэтому молчи и делай, что от тебя требуется,– сказала она, строго обращаясь к Ваське.

Она что – то долго считала и даже вычерчивала на бумаге, затем несмотря на возраст, стала ловко разноцветными мелками в центре зала рисовать пентаграмму.

– Будем дьявола вызывать,– не удержалась от юмора снова Васька и получила тут же, небольшую затрещину от Агриппы.

– Все волнуются, а пентаграмма для того, что бы ты нас в приливе силы не поубивала, помнишь, как тебя Матвейка приложил при рождении, здесь примерно так же должно получиться.

Васька ждала чего – то такого, непонятного, ей рисовались в видениях, и пентаграмма, и черные свечи вокруг в темноте. И она, вся такая в черном и развевающемся наряде, летающая по залу,– как в фильме Вий, примерно. А обыденность оказалась намного проще. Ее положили в центре пентаграммы прямо на холодный пол при свете дня, вокруг выстроились Иван Ваныч, Питирим, Агриппа, а сама Анна Леонидовна встала у Васьки в ногах и стала, что то читать на непонятном языке. Вернее сначала Васька не поняла, а потом до нее дошло, это же латынь, но произносилась она совсем не так, как учат ее в медицинских заведениях. Анна Львовна читала, а остальные ей подпевали, и Васька не понимала ни слова, но почувствовала, как вокруг нее закрутился мощный поток энергии постоянно нарастающий. Потом Васька в полуобмороке увидела над собой лицо Анны Леонидовны, которая что – то вливала ей в рот. Васька проглотила горькое снадобье автоматически, она снова вдруг, увидела себя лежащей на полу сверху с потолка,– я, что снова умерла,– подумала она.

Она видела все и слышала очень хорошо, но ничего не чувствовала. Глядя так же сверху, видела, как Анна Леонидовна положила ей на грудь амулет отца, и стала читать еще громче, призывней. Амулет был открыт и бриллиант сверкал как небольшое солнышко. Васька увидела, как амулет вспыхнул и рассыпался пылью. Пыль же маленьким вихрем вся осела на нее и впиталась в ее кожу, и в ту же минуту Васька стремительно вернулась в свое тело и испытала чудовищную боль. Это не описать, вокруг нее бушевали потоки силы, которые пронзали ее и крутили, выворачивали ей кости и сухожилия. Она даже кричать не могла, изо рта вырывался только хрип, на коже выступила кровь, и Васька почувствовала, как меняется ее тело, принимая всю эту невероятную по силе энергию. Как только энергия впиталась, началась трансформация, конечности Васьки то сокращались, то удлинялись, в животе горело огнем, казалось, кто то грубо ковыряется рукой в ее кишках, то сминая то, отрывая, что то, ногти на руках вытягивались в длинные блестящие когти, ее колотило об каменный пол, а затем она вырубилась. Когда Васька очнулась, в зале было темно, только часть светильников слабо горели в зале, сколько она пролежала так непонятно, и никого рядом с ней не было. Боль ушла, а во всем теле была непривычная легкость, и Васька поняла что видит, не смотря на слабость как днем, она и раньше видела в темноте, но не так, а сейчас разницы для нее не было, что день, что ночь. И еще она чувствовала, что сильна невероятно, энергия заполнила ее до краев, и главное, что она могла теперь ей управлять. Васька не вставая, и даже непошевелив пальцем, только взглядом запалила одновременно все свечи на огромных канделябрах в зале. Вдруг из камина вывалился маленький черный нелепый комочек в перьях, и потопал прямо к ней. Васька пригляделась, сорока, очень молодая, почти птенец важно шествовала к ней. Сорока дошла до Васькиной головы и уставилась на нее своими глазами бусинками, Васька поняла она теперь ее, и нужно сороке дать имя,– это важно. Она, как ни старалась, но ничего ей в голову не приходило, а сорока все так же внимательно смотрела на нее, и ждала.

– Будешь зваться мамой Галей, наконец, решилась она,– ты ведь теперь будешь моей помощницей, правда.

– Не только помощницей, но иногда и твоими глазами, и подругой,– услышала Васька голос Агриппы. – Она теперь будет твоей спутницей на всю жизнь, и всегда будет с тобой и погибнет, если нужно за тебя. – Молодец, все хорошо прошло, ты все сделала правильно и вытерпела,– услышала Васька тихий голос Агриппы. – Вставай, помоешься и за стол, я уже все приготовила.

И только сейчас Васька почувствовала, как от нее воняет, а все тело покрыто блестящей плотной пленкой, а живот просто сводит от голода.

Ей стало стыдно,– это от меня так пахнет,– растерянно спросила она.

– Ерунда, мы все через это проходим в трансформацию, шлаки все выходят через кожу, когда организм меняется. – Быстро мойся, а все вопросы потом, и Агриппа помогла ей встать и подтолкнула к лестнице. – А я здесь все помою пока, – добавила она тихо.

Васька взлетела наверх за секунду, она теперь двигалась невероятно быстро и легко, и это было так приятно. Но кожу жгло, а голова нестерпимо чесалась, Васька потрогала рукой, они тоже были все как в вонючей пленке и спутаны. Васька долго мылась, казалось, что никогда не сможет содрать с себя всю коросту, а волосы то мылить, сколько пришлось, и еще Васька поняла, что она изменилась. Руки стали тоньше и сильней, да и лодыжки казались невероятно тонкими, животик после родов вроде исчез, но был дрябловатым, а сейчас живот стал плоским и с плотной гладкой кожей. Кожа тоже вся изменилась, Васька ощупывала себя и не верила глазам, помыться, да посмотреться, как она выглядит сейчас.

Васька, из ванной сразу же вытираясь на ходу, подбежала к зеркалу и обалдела, она стала выше и стройней, не одного пятнышка или родинки на теле, кожа стала чуть смуглей и невероятной гладкой. Волосы ее заметно подросли и стали гуще, и еще поменяли цвет, стали темнее, но пока не высохнут, цвет не рассмотреть. Вроде она и не сильно то изменилась внешне, но стала в то же время, совсем другой и это завораживало, теперь она была потрясающе красива. Это все от трансформации, догадалась она, а почему же Агриппа и Иван Ваныч обходятся таким простым обликом. Может они и правда уже стары и не могут так меняться.

– Можем, но мы уже наигрались, я и пыталась тебе это объяснить, первый облик у всех красавцы как один, а потом надоедает, – сказала незаметно подошедшая к ней Агриппа.

– Я что вслух говорила,– озадачилась Васька.

Агриппа вздохнула,– нет у тебя все на лице написано, все мы думаем одинаково после первой трансформации.

Васька только подошла к столу, а сорока ее уже ждала, Агриппа приготовила ей блюдечко с молоком и нарезанным мелко мясом.

– Сначала покорми ее и отпусти, а когда надо тебе будет, позовешь, она всегда будет с тобой рядом,– сказала Агриппа.

Васька хоть и умирала сама от голода, но все сделала как надо. Сорока спокойно пристроилась и стала клевать аккуратно и с достоинством угощение, поглядывая на Ваську блестящим темным глазом, как будто одобряя. Васька хоть и была голодной, но Агриппа зорко следила затем, что она тащит в рот, сначала она подала ароматный бульон и смотрела, чтобы Васька пила очень медленно, крохотными глотками.

– Ты ж голодала, плохо будет, сейчас немножко поешь, а через часик еще покормлю, – крутилась подле Васьки Агриппа.

А Ваське так было приятно, что о ней заботятся и помогают ей и она в своем доме.

– А где Матвей,– забеспокоилась она.

– У Питирима, Лешка утром его принесет, тебе еще отдохнуть надо, с завтрашнего дня у тебя занятия всерьез начнутся, да и Михей за тебя возьмется. – Вот незаметно и лето пробежало, я через пару дней уеду ненадолго, привыкай уже с Матвейкой сама справляться, так то тебя не оставят, но нужно вам и вдвоем пожить.

– Я справлюсь, правда, я уже не такая беспомощная, и все благодаря вам, – тихо заговорила Васька.

– Я рада за тебя, – просто ответила Агриппа,– ты пришла к нам затравленным зверьком и мы боялись, что уже не сможем тебя вернуть к нормальной жизни, но ты сильная и …

Агриппа сбилась и просто обняла Ваську, и немного они посидели молча обнявшись. Васька встала, сорока уже топталась у двери, явно намекая, что она уже наелась и хочет теперь на свободу, пришлось ее погладить и выпустить, хотя и не хотелось.

– Она будет рядом с тобой, прикармливай ее на улице, не показывай никому, она теперь только твоя и будет прилетать только по твоему зову,– снова объяснила Агриппа.

Когда у Васьки, высохли волосы, они оказались не белыми как были, а темно рыжими, красивыми, и даже слегка завивающимися. А брови и ресницы из черных тоже стали рыжими, изменив ее внешний облик до неузнаваемости. Васька долго крутилась перед зеркалом, привыкая к себе новой, и ей нравилось, она уже не была измученной, боящийся своей тени девочкой, а превратилась в уверенную в себе красотку. А вот глаза так и остались отцовскими, не поменяв цвета, хотя все этого ждали, почему так получилось, она не знала и не заморачивалась. Кроме этого сразу же произошло и другое событие, Васька, утром накрывая на стол, услышала, как Матвей с кем – то оживленно разговаривает, но дома кроме них никого больше не было. Васька выглянула осторожно и увидела небольшого полупрозрачного человечка с Матвеем, Домовой пришел,– догадалась она.

Васька вышла и тихонько позвала Домового, – представься дух дома, да раздели с нами трапезу.

Домовой стал объемным и поклонился Ваське,– прости Хозяйка, что долго не выходил к тебе, и спасибо что не поменяла меня на нового.

Васька мысленно погладила себя по голове, что додумалась спросить Питирима когда то, а не вызвать нового Домового.

– Я должен был сразу признать тебя, но Франц был моим единственным хозяином, и после его гибели мне было больно, и я долго жил один и сразу не решился выйти, хотя старался помогать вам и за малышом следил, как положено. – Меня зовут Ганс, и ты теперь моя Хозяйка, – поклонился он ей еще раз.

–Нда, Васька растерялась, надо же, как его зовут, да и одет он не как обычные наши Домовые, а в какой – то сюртук темно серого цвета, и вместо валенок, забавные ботинки с блестящими яркими пряжками.

Но собралась мысленно, какая теперь разница, у нее и Злат был необычным, а тут так вообще Домовой уникальный и решительно произнесла.

– Я рада приветствовать тебя Ганс, и приглашаю к столу, посидим, ты нам с Матвеем, все расскажешь про этот дом.

Видно было, что такое приглашение за стол непривычно этому Домовому, но ему было приятно, и знал Ганс про этот дом очень много, вернее все. Оказывается, в доме было много тайников, по большей части пустых сейчас, но два были полными и оба они находились в Васькиной спальне. Ганс показал их новой Хозяйке, и Васька обалдела, хотя и подозревала, что то подобное просто обязано было быть, в таком необычном доме. В первом довольно большом тайнике, были золотые вещи, набор ложек, ложечек вилок и ножей. Ганс торжественно сказал,– что это праздничные столовые наборы,– кроме них оказалось и несколько украшений и небольшой золотой кубок.

– Хозяин любил пить вино из него, холодными зимами, – показывая на кубок, пояснил Ганс,– всегда говорил, что это полезно для здоровья.

А в маленьком тайнике, оказался небольшой кожаный мешочек с драгоценными камнями. Васька осмотрела их, красиво конечно, камни были красные, зеленые и даже парочка довольно крупных алмазов, камни сверкали, переливались. Васька полюбовалась ими, потом сложила их обратно в мешочек и в тайник, к явному облегчению Домового. Он явно переживал, что новая Хозяйка тут же начнет все транжирить, а ему с его немецкой бережливостью было жалко их даже показывать. Васька даже подумала, может он и – за этих сокровищ и не хотел показываться ей, так долго. Но как бы то ни было, пусть пока все лежит здесь, решила она, когда, ни будь, пригодиться, а пока ей совсем это все не нужно. Домовой был не избалован вниманием и попросил Хозяйку, чтобы и впредь быть в тени, а за малышом он присмотрит и будет за ним следить всегда и по ее желанию отчитываться. Васька поняла, что с ним ей будет не так интересно как со Златом, но что поделать и у Домовых свои характеры, и нужно его уважать, за домом он следит то хорошо, и это главное. Да еще в ее доме оказался подземный ход, но пока Ганс наотрез отказался его показывать, мотивируя, что Хозяйке опасно выходить из дома и если кто узнает, что он Домовой ей его показал, его развеют. Но как все закончится с Горынычем, так он сразу же проведет Хозяйку и покажет, как его открывать и закрывать. Васька не стала с ним спорить и настаивать, понимая, что Питирим и здесь успел поработать с Домовым, но с другой стороны Ганс сказал, что если опасность будет Хозяйке угрожать в доме, он и ее и малыша немедленно выведет.

Агриппа уехала, и ее не было уже больше недели, Васька даже стала волноваться, понимая конечно, что у той свои дела, она и так постоянно жила в этом доме больше, чем в своем собственном. Васька справлялась теперь, и с уборкой готовкой и с Матвеем. Малыш признал ее авторитет и больше с ней не спорил и не пытался ее ударить силой. В кои то веки она почувствовала, что владеет ситуацией и тихонько гордилась своими достижениями. Первые дни без Агриппы к ней постоянно заходили Питирим и Лешка, возились с Матвеем, малышу было скучно в четырех стенах. Лешка с одобрения Питирима частенько утаскивал Матвея в лес на прогулки, и каждый раз малыш возвращался уставший и довольный.

Питирим просил потерпеть,– я бы рад дать возможность вам хотя бы по деревне гулять, но боюсь что пока рано, терпите, слишком уж все пока неясно.

Тут Иван Ваныч приехал с подарками для Матвея, он тоже уезжал по делам куда- то. Матвейке он привез в подарок,– велосипед, самокат и большую машину на аккумуляторах, а еще складную детскую площадку из разноцветной пластмассы, с горкой, турничком, и лестницами – ступенями. Несколько огромных, тугих шаров, на которых можно было сидеть, и даже детский забавный диванчик.

– Ребенку скучно, а тут хоть какое то развлечение,– произнес он скромно, поглядывая на довольного Матвея.

Но вернулся он тоже мрачный, чем то явно очень озабоченным. Васька накрыла на стол и подсела к ним, и хоть они и не скрывали своих разговоров от нее, поняла она мало что, главное, что пока все вокруг плохо.

Питирим пожаловался Ивану Ванычу,– на днях убили моего человека в Морше, помнишь Ивана Петровича, он на кладбище все подрабатывал.

– А точно, он ведь был, из какой то семьи необычной, что то там с ведьмами связано,– вспомнил Иван Ваныч.

– Нуда, ну да, мать его была с ведьмовской семьи, но даром никогда не пользовалась, а сына родила от оборота. – Петрович то сам не перекидывался, а любое колдовство чувствовал лучше нас магов. – Я ведь просил его уйти и не рисковать, но он не зря погиб, узнал он много, только договорился с ним о встрече, а записку с Марфушей отправил.

– Это с вороной,– влезла в разговор Васька.

– Ага, с ней, а он как чувствовал, взял и бумажку со списком людей отправил с Марфушей обратно, а когда я на встречу пришел, он уже там мертвый лежал, но слуги то Горыныча не знают, что Марфуша мне уже все сообщила, а Петровича жаль, мы с ним долго дружили.

– А что за люди? Снова, влезла в разговор, Васька,– ну, в списке.

Питирим вздохнул,– Слуг Горыныч набирает, и делает из них как говорил Петрович упырей. – Горыныч лишает нужных ему людей слуг жизненной энергии, и они что бы выжить полностью переходят на сторону тьмы, и так же в свою очередь живут за счет жизненной энергии других людей. – По сути, правильно, упыри они и есть, как и вампиры, они похожи. – Люди, которых Горыныч сделал слугами, уже не люди, они не испытывают никаких чувств, равнодушны ко всему и только заботятся о себе, думать еще о ком то они просто не способны, и это все руководство города, такого еще никогда не было. – Мы ведь не лезем в людскую жизнь, это запрещено давно, а Горыныч что творит, нам еще как все это выльется неизвестно, его то найти мы не можем, а если кто такое увидит, все шишки падут на нас.

Васька только открыла рот, но Питирим ее опередил, а Иван Ваныч засмеялся.

– Васька,– улыбнулся Питирим,– ты не прочитала книгу, что я тебе дал недавно, так я тебе просто скажу, а подробно ты сама почитаешь. – Над нами много надсмотрщиков, это и церковь с почти инквизицией и охотники, а еще и «знающие» присматривают за нашей магической деятельностью. – А за Моршей мы всегда присматривали, это наш город, там полно всегда было наших наблюдателей, а последнее время нас оттуда заметно вытеснили, и Петрович, к сожалению, уже не первый убитый в этом городе, так что дела наши совсем не важны. – И конечно, если бы сам Горыныч стоял за всеми безобразиями в Морше, то мы бы его нашли, но даже за теми, кого он обратил, стоят его слуги, мы их убиваем частенько, но результата нет, самого то его, они не выдают, он их хорошо заколдовал.

Иван Ваныч вздохнул,– мне тоже нечем похвастаться, зря проездил, вроде вот только ухвачу хвост, и информация тоже обрывается, а ведь чую, что Горыныч, где то у нас под боком и смеётся над нами. – А пойдем ка старый друг, да помянем Петровича, а Василиса сама справиться сегодня без нас.

Васька им быстро собрала еды в дорогу, все – таки два холостяка, и что бы они без закуски не пили. Мужчины отнекиваться не стали, взяли пакет с едой и удалились, а Васька, заперев двери, стала разбирать с Матвейкой подарки, она тоже переживала, но пока ничем кроме как сидеть тихо и не доставлять лишних хлопот, помочь ничем не могла. На другой день Питирим привел Михея, крепкого коренастого мужчину небольшого роста, но двигающегося свободно и плавно.

– Это наш кузнец Михей,– представил он его Василине,– и один из лучших бойцов, вот он и будет учить тебя ножевому бою и простым навыкам самообороны, на магию всегда надеяться нельзя, нужно, что то и самому уметь делать. – Да и магию открыто применять в определенных ситуациях и неудобно и нельзя, а постоять за себя всегда нужно.

Михей понравился не только Ваське, Матвей тут же подбежал к Михею и заинтересованно стал смотреть на него. Кузнец засмеялся и достал из кармана яркую конфету, Матвей тоже засмеялся от такого фокуса. А кузнец еще его легко подкинул и так прокрутил в воздухе, что Матвей закричал от восторга.

Пока Васька как рыба открывала рот, Михей строго сказал Матвею,– пока нам не мешай, перед уходом я тебя еще покручу, а в следующий раз принесу тебе игрушку интересную, будешь с мамой заниматься.

Матвей, поглядев на него с восторгом, безропотно вернулся к своим игрушкам, признав кузнеца за своего. Заниматься с Михеем было интересно, но сложно, Васька то, как то спортом никогда не занималась, и первые дни у нее болели все мышцы. Первое время Васька отрабатывала приемы деревянными ножами, и такие же Михей сделал для малыша, тот теперь тоже стоял рядом и пытался повторить, то чему учили его мать.

– Пусть привыкает, сейчас игра, а затем и научится уже по настоящему, чем раньше начнет, тем легче будет учиться в будущем – говорил Михей.

Кузнец был немногословным и обстоятельным, и Ваське было очень спокойно с ним, после занятий она всегда затаскивала его за стол. Михей смущался, он привык жить один, но с Васькой и Матвеем ему общаться нравилось. Он занимался обычно с Васькой полдня до обеда и за стол после занятий они садились втроем, чему Матвей радовался безмерно.

– Вот бы его ко мне в кузню,– говорил он, – замечательный малыш, ты подрасти немного и я тебя многому научу, что должен уметь мужчина. – Я люблю детей, когда то и у меня была большая семья, но все мои дети погибли и-за проклятия змея, но мой род еще жив, есть внук, я пока его держу подальше отсюда. – Но, чую скоро, мы сойдемся с Горынычем, так он нас всех уже достал, а там, если все получится, то я хоть смогу забрать внука. – Он хоть и большой уже, но балбес балбесом, мать не может с ним справиться, а меня он уважает. – Хороший парень, но что сделаешь, без отца рос, а мальчику нельзя без отца и ты Васька, Питирима слушай, знаю, что тебе тяжело будет от себя малыша отрывать, но ты так только хуже сделаешь, иногда надо чем то жертвовать. – Матвейке твердая мужская рука нужна, а ты и так в его жизни всегда будешь, и любить он тебя будет тоже всегда, так что думай.

Агриппа вернулась не одна, привезла с собой шебутную девчонку Ольку, сказав всем, что это ее ученица, хотя у девчонки была искра настолько слабенькой, что обучать ее было сложно. Олька была как маленький ребенок, все время влипала в неприятности и совсем не хотела учиться, Агриппа с ней выматывалась больше чем когда то с Матвейкой. Ее буквально нельзя было ненадолго оставить одну, она все время ухитрялась, что то разбивать, рушить возле себя, при этом болтая без умолку. Агриппа прибегала теперь совсем ненадолго, и Васька даже стала ревновать, чего от себя не ожидала.

Агриппа поглядев на Ваську, сразу поняла в чем дело и как то за чаем ей рассказала,– С Ольки ученица никакая, жалко мне ее стало. – Она с рождения порченная, если бы я ее не забрала она бы в течение двух дней погибла, и я не смогла мимо нее пройти.

– Это потому что она детдомовская?– Спросила Васька.

– Нет, такие дети и в благополучных семьях рождаются, из детдомовских если бы все такие были, то и детдомов бы не было. – Не поймешь, почему именно такие дети на свет появляются, вроде ведь и умница и симпатичная, и здоровая, а творит назло себе и чего хочет сама не знает. – Ведь и работа и жилье свое у нее было, все растеряла и на улице осталась, сидит на вокзале грязная, голодная и все принца выглядывает, и даже не смешно, но вот такая она и есть. – Я ее спрашиваю, что ты хочешь в жизни, а она мне говорит, сразу все и деньги надо, и дом большой с прислугой, и парня, чтоб всех завидки брали. – Вот и делай с ней что хочешь. – Пусть живет, я Макоши подарки отнесла, может она ее судьбу сможет переплести, хотя и сама сомневаюсь в этом. – Но может здесь, ее сможем жизни обучить, или попробуем.

Ваську давно уже мучил вопрос о богах, а уж раз Агриппа сама заговорила, то и она не могла не спросить,– А вы разве верите в богов?

– Бог с тобой, детка, мы не верим, мы знаем,– засмеялась Агриппа. – Боги существуют, но мы стараемся не просить у них помощи, а то ведь как бывает, вроде тебе и помогут, а потом такую цену заломят, что никогда не расплатишься. – Так – то почитаем, конечно, но не более, Макоши многие из нас подарки носят, но не требуют от нее ничего, здесь ведь как, захочет, поможет, а не по нраву ей, что будет, так хоть запросись, толку не будет, только хуже можно сделать.

– Так что, здесь все богам поклоняются?

– Нет, почитать и поклоняться разные вещи, у нас нет никого, чтобы только на милость рассчитывать. – Макошь благоволит нам женщинам, вот мы ей дары и носим, что бы, нас не забывала, но не просим и не надеемся. – Многие и вообще стараются богов не упоминать, и на глаза им не попадаться. – Они хоть и ушли все в навь, но опасны и сильны, мечтают вернуться обратно, а нам войн и так хватает, без них.

– Вы сказали, что Олька порченная, это что, ее прокляли, – снова спросила Васька.

– Нет, она такой родилась бестолковой, и это хуже проклятия, живет как птичка одним днем, и нет в ней страха перед будущим, дурная, одним словом.

Васька после этого разговора успокоилась, и ей даже стало жаль Ольку, вот уж надо же такой уродиться. Как только зима началась, все вроде успокоилось, утихло, у Васьки столько уроков новых добавилось. Анна Леонидовна стала заниматься с ней рунами и пентаграммами, упрощенно как она говорила, Матвейке она явно нравилась, и он все ее занятия тоже находился рядом и прислушивался. Ваське даже казалось, что он понимает больше ее. Если уж это упрощенно, то, как же бывает то по настоящему, поражалась Васька, ползая по залу и вычерчивая эти самые пентаграммы. Рунное письмо ей понравилось больше, хотя тоже было неимоверно сложным, но результат. Анна Леонидовна взяла лист бумаги и сложила простой самолетик, как его делают дети, затем взяла тушь для рисования и начертала руну.

– Одна и та же руна пишется по разному и имеет много смыслов, вот я начертала знак воздуха и ничего не изменилось, но если я рядом напишу эту руну, чуть, чуть по другому и напитаю ее энергией, то..

Самолетик из рук Анна Леонидовны поднялся в воздух и застыл, а Матвей радостно захлопал в ладоши.

– А если,– Анна Леонидовна ловко поймала самолетик, – мы начертаем эту же руну вот так, это означает воздух моря и добавим чуть силы, тоо..

По залу разнесся запах моря, а самолетик трепыхался в руках Анны Леонидовны, словно пытаясь вырваться.

– Добавим к этому еще и руну обозначающую ветер, и она ловко начертала новый знак.

Самолетик вырвался из ее рук и стал летать по огромному залу, как под порывами ветра.

– Люди знают про рунное письмо и пользуются им в магических обрядах, но оперируют хорошо, если сорока символами, а их намного больше, и каждый символ имеет много значений. – Мы все можем пользоваться рунами, особенно если нужно написать письмо которое никто не сможет прочесть, так что будем учить, сколько ты сможешь запомнить.

– А откуда оно пришло, рунное письмо в смысле,– поинтересовалась Васька.

– О, это слишком долго рассказывать, а коротко, жил народ, у нас он назывался просто, лесные люди, в Ирландии и Англии их называли Друидами, еще есть название Фейри, но они давно погибли. – Их магия была для нас недоступна в основном. – Есть ведьмы, которые могут гадать на внутренностях, свеже убитых людей, но нам это, сама понимаешь не нужно. – А вот рунное письмо у нас прижилось.

– И они точно все вымерли, может, где то, как и мы сохранились.

Анна Леонидовна засмеялась,– нет, много до нас было неизвестных нам рас, но они ушли или вымерли очень давно.

– А куда они могли уйти, – снова не удержалась Васька.

– Если б мы знали, говорят, они нашли проход в другой мир, а нас они взять не захотели. – Кстати, знаешь, откуда название пошло, Чудная деревня?

Васька задумалась,– Я считала, что от слова Чудо, Чудная,– тихо сказала она, понимая, что это не так.

Анна Леонидовна улыбнулась,– Мы пришли уже на готовое место, даже первые дома уже стояли здесь, мы стали наследниками Чуди, расы, живущей здесь задолго до мамонтов. – Они избегали людей, Питирим смог с ними договориться, и они, уходя, оставили нас наследниками. – Они очень похожи на людей, только светлоглазые, и жили дольше всех рас на земле, а потом нашли какой – то проход, куда они не сказали, и ушли одновременно по всему миру. – Их и в сказках зовут Чудь белоглазая, магия у них совсем чужая, но они нам многое подсказали для обороны этого места, и стена тоже от них, а уж мы просто стараемся все сохранить, как было и улучшить.

Васька задумалась, такого она не ожидала, столько всего необычного она узнает, какие же тайны хранит это место.

Когда стало холодно, и деревеньку накрыло снегом, часто стал забегать Лешка, видно было что он мечтает о свободе и здесь в четырех стенах ему отчаянно скучно. Он играл с Матвеем, бегал с ним по огромному залу и лестницам, вел себя как взбалмошный ребенок, пытаясь развлечься от сонной одури, с ним Ваське было легко и просто, она даже как то отдыхала от занятий.

– А почему ты никуда не можешь уйти, у тебя же свободный вход выход из деревни,– спросила его, как то Васька.

– Пока Матвея не отдадут наставнику, я буду за вами приглядывать, а уж потом вырвусь на свободу и уйду в большой загул,– рассмеялся Лешка. – К тому времени ты будешь опытной колдуньей, и тебе тоже может, дадут отпуск, если хочешь, то развлечемся вместе.

– А зачем нас настолько прятать, ведь мы с Матвейкой пока не можем выйти из деревни и вообще столько возни с нами, – не выдержала как то Васька.

–Шутишь,– даже возмутился Лешка, – мы ведь все тут наследники, и ты не одна в таком положении.

– Я часто слышу, что мы наследники, но не совсем понимаю чего,– сказала задумчиво Васька, – и сколько нас, мы с Матвейкой, Елена, да ты.

Лешка посмотрел на нее и стал перечислять, – кроме нас есть еще Тимофей, ученик Ивана Ваныча, Валерий тоже наследник, а еще Егорка, правнук Михей.

– Михей говорил внук,– поправила его Васька.

– Нет, правнук, так получилось, что он пока нашел внука, тот тоже погиб, несчастный случай, тоже попал под проклятье, но у него остался сын тоже Егорка. – Михей прячет их, даже от нас, и если проклятье со смертью Горыныча будет снято, то он введет его сюда. – А еще нет учеников у Ильтиша, Нины, Агриппы, и Анны Леонидовны. – Даже у Анфисы проблемы с наследством, ведьм вроде много, а той самой, которая ее заменит, нет. – И я еще не всех знаю, Питириму было предсказано, найти всех и обучить, а потом мы все будем одной командой и возможно семьей, как и эти старики которые нас всех сюда привели. – Питирим считает, что мы не просто заменим их, а сможем изменить жизнь к лучшему во всей стране. – Как это я не понимаю, но что мы все будем особенными, так это точно. – Нас ведь всех обучают не просто ремеслу, как это делают в других кланах, мы узнаем намного больше, что просто недоступно другим магам. – Даже думаю, если мы просто закончим обучение и будем намного круче остальных, это уже неплохо, а изменим мы что то или нет, это уже дело второе. – Мы все и ты, и я, и Тимофей, да и Елена тоже, только на первой ступени обучения, нам дают отдохнуть, применить наши новые знания на практике, а потом будут учить снова, и это поверь мне еще надолго. – Просто я тут засиделся, люблю побродить, но пока Питирим меня не отпускает, вот и маюсь, как та Олька. – Тимофей, как и вы, взаперти сидит, большая часть деревенских жителей, его не знает, так что приходиться терпеть, Питирим зря так делать не будет, я уже в этом убедился, он пользуется виденьями Нины, она наша сновидица и пророчица. – Она иногда во снах видит будущее, и предупреждает, как избежать той или иной ситуации, вот и вас также прячут по ее указанию, чтобы избежать страшного. – А так мы тут все суперы, если так можно выразиться, ты бы Тимоху видела, я сам обалдел, его так Михей натаскал, представляешь, он обороту голову одним ударом вот такусенького серпа снес. – Я то, с ружьем был, а воспользоваться не успел, все девчонки кипятком на Тимоху писали, но он такой скромняга, сразу после охоты уехал, меня до сих пор достают девчонки, что бы я их с ним познакомил.

– Нда, Васька вроде и снова узнала много, но так еще во всем не разобралась, частенько поглядывая в окно, она видела Елену, бегающую то к маяку к Анне Леонидовне на занятия, то к Питириму. И думала, что Елена то не знает об их существовании и считает себя единственным ребенком в деревне и ей, наверное, скучно. Хотя Васька видела часто теперь Елену и Ольку вместе, они то на горках катались на санках, то на лыжах бегали, а Васька и Матвей так и сидели взаперти. Ваське было немножко завидно, что они так свободно ходят везде, а потом вспоминала Тимофея, ученика Ивана Ваныча, который тоже сидел, закрытым в доме и ей становилось немного легче. Но с другой стороны Васька нашла способ подглядывать за всеми с помощью своей сороки мамы Гали. Первый раз она попыталась увидеть глазами птицы, наблюдая за деревенькой, как обычно в окно с балкона и долго пыталась настроиться и все у нее никак не выходило. Агриппа сказала, что управлять птицей она должна научиться сама, чужой опыт ей не поможет. Вот она и пробовала и раз за разом у нее ничего не выходило, а потом она почувствовала, как земля у нее ушла из под ног, и она уже летит над домами, от неожиданности Васька чуть не слетела с балкона. Но ощущение полета было невероятно прекрасным и она сев на пол и подобрав под себя ноги, продолжила тренировки, в таком положении она ведь не сможет бежать от неожиданности и во второй раз у нее уже получилось все намного быстрее и легче. Жаль только, свободного времени днем у нее было мало, а в темноте птица видела не очень хорошо, Васькино магическое зрение на птицу не распространялось.

В январе Матвею исполнилось три года, а выглядел он старше, и развит был гораздо лучше своих ровесников, и Васька с горечью подумала, что им скоро уже расставаться. Зима пролетела очень быстро, а весна еще быстрей, наставники не давали ей скучать и часто выговаривали ей, что она ленится, хотя Васька очень старалась и зубрила на совесть. Свободного времени ей совсем не оставляли, что бы видимо она не скучала.

Только кузнец радовался ее успехам, и даже как то сказал,– ты умница и я уверен, что ты свои способности будешь использовать защитить себя, в полной мере. – Елена, моя другая ученица, обучается вроде и легче, но я не уверен, что она сможет себя защитить, если нужно будет. – Воспринимает все как игру, конечно, она целительница и убивать ей противоестественно, но жизнь то бывает сложной и боюсь ей придется, ох как нелегко, как бы ее это не сломало. – А тебе-то уже пришлось хлебнуть горя, и ты будешь защищать себя и ребенка, я уверен в этом.

Кузнец сделал ей несколько ножей, на лодыжку, на пояс и на руку и заставил носить их постоянно, на всякий случай. На руку он сделал ей необычный браслет из кожи, до локтя в который и был спрятан не нож, а стилет. Заставлял тренироваться до автоматизма, чтобы уверенно выхватывать нож или стилет при первых признаках опасности.

Васька уже понимала, что знает намного больше, чем обычная колдунья, но почему же так ей недовольны наставники, и сколько знаний в нее еще можно впихнуть, если и это она вряд ли когда использует, находясь постоянно взаперти. Но ей приходилось пока молча подчиняться и терпеть. Обстановка накалялась в деревушке и Васька это чувствовала, все наставники готовились к обороне, стену укрепляли постоянно, она видела как старшие группой обходили и колдовали, заставляя стену мерцать, а еще защитные заклинания на все дома, особенно где находился дом Васьки и Валерия до маяка. Матвея часто Лешка или Валерий забирали с собой в лес, все – таки ребенку нужно было гулять. Ваську тоже, несколько раз Агриппа брала с собой в лес на сбор трав, что бы она с ума не сошла от вынужденного заточения. Васька таким прогулкам радовалась как ребенок и мечтала встретить лесного Хозяина, она ведь давно его не видела, но хоть они дары и оставляли, но Архип Пантелеевич им не показывался. Вот и лето пролетело, какое то суматошное и нервное, а перед последним летним днем, ночью Васька почувствовала, что пришла беда. В ее доме стояла сигнализация от проникновения за стену, вернее она начинала звенеть, если кто пытается чужой ее пройти. Вдруг, ночью под утро, такой перезвон поднялся в доме. Домовой закупорил все двери на засовы вперед Васьки, пока та сонно щурилась, еще не понимая, что же происходит. Он запретил ей даже подходить к дверям, таким было распоряжение Питирима. Матвей тоже соскочил с кровати, и Васька, ухватив его на руки, пыталась успокоить, но малыш не выглядел напуганным, ему больше было любопытно, что же так звенит по всему дому. Так – то Матвей был тяжёленьким уже для Васьки, она взяла его за руку и они подошли к окну, на балконе. В их части деревни Васька увидела несколько силуэтов, которые что – то вдали осматривали вдоль стены. Она понимала, что ее помощь не нужна, и ее и – за ребенка все равно не позовут, а только еще надежней спрячут, вон Ганс как быстро закрыл все выходы, в том числе и в котельной, на все хитроумные запоры. Было ей немножко обидно и досадно, ей тоже уже хотелось быть полноправной жительницей деревни, но малыш, его одного не оставить. Поэтому поняв, что всех уже тревога подняла на ноги, Васька повела Матвея в спальню, и, несмотря на перезвон, который вскоре утих, они и уснули в Васькиной спальне. Днем уже, ненадолго забежала Агриппа, рассказала невеселые новости. Оказывается, ночью пришел мертвяк на разведку, его Горыныч, предварительно накачал чарами, пытался им пробить стену. Стена устояла, мертвяка успокоили, но они теперь в осаде. Несмотря на запрет выхода жителей за пределы деревни, что бы, не попасть в заложники,– Олька снова не послушалась и убежала, сейчас ее не могут найти. Горыныч окружил деревню своими слугами, и они в кольце, требует он, что бы ему выдали Елену, но все равно ведь если пойти с ним на сделку он перебьет всех, верить ему все равно нельзя, да и многим он уже досадил, теперь только воевать будем.

Она погладила и Матвея и Ваську по головам и тихо добавила,– мы выкрутимся, день у нас еще есть, есть и предварительный план, мы справимся, был бы Горыныч один, конечно, проще бы было, но мы еще не в западне, были ситуации и хуже. – И еще, – добавила Агриппа, – вы сидите тихо, как мышки пока все ни закончится, и не верь всему что увидишь, Горыныч мастер иллюзий, и может попытаться вас выманить, будьте осторожны. – Смотри на Домового, если что чудиться будет, он за вас отвечает и никого к вам не подпустит, этот дом очень крепок. – А как все закончиться, то я приду или Питирим, а пока давайте запирайтесь, а мне пора.

Васька хоть вроде и слушала все внимательно, но еще была неопытной колдуньей, да и за Ольку переживала, начиталась про Горыныча, Питирим недавно ей принес рукопись посвященную целиком деянию этого чародея, так она потом пару ночей спать не могла, такие кошмары снились. Уж больно жесток, оказался в жизни Горыныч и хитер, а со своими жертвами такое вытворял, что говорить страшно, сущность у него такая, что чем больше жертва страдает, тем ему больше это жизненной энергии прибавляет. Все древние семейства чародеев, а к ним и Кощеевы отпрыски относятся и Соловья разбойника, так вот они от человеческих страданий и боли зарядку получают, а за много веков их умение мучить людей не давая им умереть, только возрастало. Днем еще ничего, Ваське все шепоток со всех сторон дома слышался, но она отвлекалась то Матвея, то начинала с Гансом разговаривать, и вроде помогало, а к вечеру плохо ей стало. И Матвейка капризничать и жаться к матери стал, что то ему тоже мерещиться стало. Вечером хоть Васька и свет везде зажгла, а все ей казалось, что в темных углах дома тьма клубиться и крыльями хлопает, жутко ей было.

И даже дом стал казаться чужим, угрожающим им обоим, ловушкой, из которой им не выбраться, а Матвейка даже плакать начал и пытался несколько раз дверь открыть, говорил,– зовут же нас мама, открой.

Васька уже его и на руки взяла, даже какое то время на руках его носила, только он успокоился, Васька вдруг под ноги глянула и увидела ползущих к ней со всех сторон огромных змей с горящими изумрудами глазами, они окружали ее и гипнотизировали. Тут уж она не выдержала и завизжала, и как будто на ее крик двери затряслись, кто лез в окна, Васька выхватила нож и крутилась по залу волчком с Матвеем на руках, пытаясь защититься, и совсем не слышала рядом криков Домового. Сорока тоже, откуда то взялась, и теперь летала вокруг Васьки, пытаясь ее успокоить, но та уже ничего не слышала. Животный иррациональный страх захватил ее полностью. Затем услышала она голос Питирима, но вместо него вышло к Ваське какое то чудовище страшное, ласково протянуло к ней страшные руки – лапы.

– Успокойся девочка это морок, посмотри на меня, и успокойся,– слышала она голос Питирима, но уже не верила ничему.

Неизвестно чем бы все это закончилось, но Васька была вымотана, Матвейка орал как резаный, а затем она почувствовала укол в плечо и провалилась во тьму. Пока Питирим ее заговаривал, Домовой уколол ее снотворным сваренным Агриппой, а затем и Матвея. Малыш тоже был напуган и никого не узнавал, сила вокруг них так и клубилась, они чуть друг друга не убили, вовремя Домовой смог вызвать Питирима на помощь. Питирим закинул Ваську на плечо, Домовой взял Матвея на руки и обоих их унесли в спальню к Ваське. Питирим их уложил, накрыл одеялом, пусть спят, надо было их раньше усыпить, но как получилось уж. Васька может, бы, и устояла перед чарами Горыныча, если бы одна была, а так запаниковала в страхе за ребенка и чуть они оба и не погибли. Зелье их на сутки без снов точно усыпило, а там кто знает, как получиться, Питирим оставил Домового на страже и ушел, дел у него было много, Чудная деревушка готовилась к убийству Горыныча.

Вот и получилось, что все веселье Васька проспала, когда она через сутки очнулась от воплей голодного Матвея, для Горыныча уже все закончилось сожжением, а в деревне погиб Иван Ваныч, который должен был стать наставником ее сына, еще было много раненых. Ведь пришлось кроме Горыныча еще биться с его слугами, а они как сказала Агриппа, были очень сильными, если бы самого страшного из них, Нежить не понятную, Иван Иваныч не убил, то еще неизвестно как бы все сложилось.

– Какую Нежить,– удивленно спросила Васька.

– Горыныч долго жил и умел много,– задумчиво произнесла Агриппа,– он смог сильного колдуна давно еще, которого убили, поднять из мертвых и наделить невероятной силой, мы про такое и не слышали никогда, хорошо хоть он один такой был, и то, только Иван Ваныч смог догадался, как его убить можно было.

Победа досталась всем, дорогой ценой, но хоть Олька нашлась целой и здоровой, только пережив страшные сутки привязанной в лесу к дереву. Горыныч понял, что Олька никакая как маг и что она недавно в деревне и особенных привязанностей к ней ни у кого нет. Вернее он так решил, все остальные – то переживали, несмотря на Олькин дурной характер. Это все рассказала Агриппа, зайдя утром, как только Васька с Матвеем очнулись. Васька заплакала, узнав о гибели Ивана Ваныча, она привыкла к нему и даже привязалась по своему, и уже даже свыклась с мыслью, что он заберет Матвея. И ведь даже похороны его проспала, Агриппа сказала, что тело стараются хоронить в тот же день, вернее сжечь по обряду. Ваське было стыдно, что она так поддалась на морок и кинулась с ножом на Питирима.

Но Агриппа только рукой махнула,– ты еще не опытна, вот Матвейку пристроим и на практику тебя отпустим, умеешь то ты много, а вот уметь и применять знания – это разное.

– Так Иван Ваныч погиб,– произнесла Васька, – кому я Матвея отдам.

Агриппа вздохнула,– так ученик его остался, Тимофей, очень неплохой парень, я все эти дни с ним провела, и к тебе ненадолго вырвалась, ранили его накануне, так что побегу я, а то очнется. – Для него Иван Ваныч то, как отец был, и он еще не знает о его смерти.

Агриппа поцеловала Матвейку, прижала к себе Ваську и убежала.

После ухода Агриппы Васька еще поплакала, надо же, как все сложилось, и Иван Ваныча как жалко, он ведь так о них заботился, даже все игрушки почти сам всегда Матвею покупал, не доверял никому. Все поучаствовали в битве, а они с Матвеем все проспали, и Васька налегла на учебники и задания, только так она сможет порадовать Иван Ваныча и помянуть его, хорошей учебой. Несколько дней к ней никто не заходил, все были заняты, Васька только иногда в окно поглядывала. Через неделю Валерий заскочил, он тоже пропустил все и вот только узнал, посидел с Васькой и Матвеем, горестно повздыхал, ему тоже было неловко, что он ничем не помог.

Но подумав, сказал,– А знаешь, Васька мне кажется, что и нам работы хватит, пока нас не привлекли, а там кто знает, как оно будет, так что ничего страшного. – Главное, что только Иван Ваныча потеряли, как, ни – жаль, мне об этом говорить, но смертей могло быть и больше, нас то мало совсем, со слугами Горыныча то битва серьезная вышла, да и бились те насмерть, знали, что им после смерти змея пощады не будет.

Валерий ушел расстроенный, у Васьки тоже настроения то не радостное было, но она надеялась, что Тимофей, ученик Ивана Ваныча откажется возиться с Матвеем. Все – таки ребенок еще маленький, а он парень молодой, зачем ему такая обуза, а там пока найдут замену, а малыш так и будет с ней. Питирим пока помалкивал про наставника, а Васька тоже не пыталась его выспрашивать. Гулять им разрешили, но оказалось то ходить им особенно и некуда, у всех свои обязанности и свободного времени немного.

А Питирим еще и попросил,– Васька я понимаю, что вы устали в четырех стенах гулять, но все – таки еще прошу ходить только около дома, вроде все у нас пока спокойно стало, но мы не всех еще слуг Горыныча перебили, да и Олька ты ведь понимаешь, дурная она. – Она с Еленой, когда уходит, так я за ними или сам слежу или кого отправляю, Олька не злая, но дурости в ней много и ведь мертвого сболтает, Елена, хоть вроде и разумна, а все равно, кто знает, она подросток и тоже опыта нет. – Я то ведь уже настолько битый и за вас уже не знаю, как рассказать то, боюсь, вы у меня пока еще слабые да неопытные, и отвечаю я за вас всех.

Он не стал дожидаться обещаний Васьки и убежал, торопился. Васька понимала его, молодых да глупых сейчас в деревне было много, и за всеми уследить та еще проблема, она вон с Матвеем то не справилась, панике поддалась. Да и то, что привыкли они дома, только теперь ежедневно выходили на прогулки, около дома, а иногда по вечерам даже до берега доходили с Матвеем. Им дали что то вроде каникул, время провести только вдвоем и Васька поняла что вопрос с Матвеем уже решен, и теперь старалась с ним проводить все свободное время, как бы она его не любила и не жалела, но уже понимала, что ему нужно другое воспитание. Не зря ее так настраивают, она и от отца помнила, что мальчиков колдунов воспитывают отдельно, так принято, тем более с таким сильным даром как у Матвея. А в начале холодов Питирим предупредил Ваську, что скоро приведет Тимофея знакомиться и если все пройдет хорошо, то через пару недель они уедут, тянуть дальше, смысла нет, малышу надо жить среди людей и обучаться. Васька даже пару ночей не спала, переживала, а вдруг этот Тимофей будет Матвейку обижать, что только она себе не надумала. А когда Питирим ввел Тимофея в дом, Васька с Матвеем кинулись им на встречу, и все она поняла, что пропала. Вот бывает же любовь с первого взгляда, так и здесь, Васька как увидела Тимофея, и первая мысль, за что же судьба то с ней так обошлась, ну почему она не встретила его раньше до Никиты. Это же самое было написано и на лице Тимофея, он даже двух слов то связать не мог, увидев Ваську, понял сразу, что именно о такой девушке он мечтал все это время.

Матвей то сразу принял его и не как наставника, он поглядел на обалдевшего Тимофея и мать в ступоре и вдруг звонко выпалил,– Ты будешь моим папой.

Васька аж застыла от этих слов сына, и краской ей все лицо залило от стыда, у нее ребенок даже отца не знает.

А Тимофей улыбнулся так хорошо, взял Матвея на руки, поцеловал, обнял и сказал, – Да я теперь буду твоим отцом, буду тебя любить и заботиться о тебе, веришь мне.

Малыш звонко рассмеялся,– знаю, я тебя ждал давно, и ты пришел.

Питирим улыбался довольно в свою бороду и долго с ними сидеть не стал, быстро ушел. Матвейка не слазил сколен Тимофея, а тот и не пытался согнать его, наоборот, они так разговорились, Васька глядя на них чувствовала себя и счастливой и расстроенной одновременно. Тимофей все поглядывал на Ваську, но в первый день ничего ей не сказал, посидел у них до вечера и с сожалением простился, обещав прийти с утра. Ваське тоже его не хотелось отпускать, но в первый день оставлять его в доме ей показалось совсем не разумным и под тяжелый вздох Матвея им пришлось проститься, малыш не понимал взрослых игр, он бы так вообще Тимофея не отпускал, но кто б его слушал.

Вечером, укладываясь спать он, огорошил мать словами,– я знаю, что он не мой настоящий папа, но он лучше.

Васька просто не знала, что ей говорить сыну, он ее иногда своими взрослыми рассуждениями пугал.

Тимофей с раннего утра рванул в Моршу, купил один огромный букет цветов, и, подумав, набрал еще не меньше десятка живых цветов, растущих в горшочках, рассудив, что букет быстро испортится, а цветы в горшочках можно дарить каждый день, а потом он еще купит. Набрал сладостей и успел обернуться до десяти, не подозревая, что Васька уже извелась, куда же он пропал, а Матвейка тоже с утра под дверью сидит. Они даже не завтракали, а его ждали и когда он только подошел к двери, Васька тут же их и открыла, обалдев от огромного букета хризантем, радуясь про себя, что это не розы, какие ей привозил, когда то Никита. Матвейка тут же повис на Тимофее, который таскал его легко, и тут же посадил себе на шею, поставив пакет на стол.

– Я не знал, что вы любите, – тоже краснея, сказал он,– набрал всякого, и там мороженное еще.

А позавтракав с Васькой и Матвеем, Тимофей так и почувствовал себя главой семьи, такое ощущение что он и был с ними всегда, только вот разлучился ненадолго, а теперь вернулся домой. Хотя вспомнив, что скоро он Ваську то и не увидит, помрачнел, но, а с другой – то стороны, если она его подождет, что им несколько лет в разлуке, только отношения укрепятся, если у них все будет серьезно. Он посмотрел на Ваську и понял, что она думает так же.

– Прибил бы Питирима,– сказал он тихо Ваське, когда Матвейка отошел от них, – он ведь специально нас не знакомил, знал ведь, что я как увижу тебя, так потеряюсь, ты такая…

Слов у Тимофея просто не хватило, а Васька его обняла, пока не видит ребенок и поцеловала. Сегодня Васька не стала его выставлять на ночь, и так у них счастье слишком коротким получается, чего еще время терять на глупые и не нужные ухаживания. Тимофей и сам бы не ушел, он тоже с тоской думал, глядя на Ваську с Матвеем, ну почему это не его сын, но с другой стороны Никита это эпизод в Васькиной жизни, а он Тимофей постоянный фактор и никому ее больше не отдаст. Он сам уложил спать малыша, поразившись тому, что ему нравиться возиться с ребенком и не прошло и суток, а он воспринимает его как своего. И вправду говорят, если любишь женщину, то полюбишь и ее детей, а тут один и такой хороший. Близость их тоже поразила обоих, Васька даже не представляла, как это может быть хорошо, не только когда ты любишь, но и когда твой парень тоже не скрывает своих чувств и относится к тебе с такой нежностью и лаской. С Тимофеем она тоже заплакала, но не от боли как с Никитой, а от невероятного счастья, от их близости и объятий.

Он старался только для нее, что бы ей было хорошо и приятно, а затем целовал ее мокрые от слез глаза и просил,– Васька любимая, потерпи немножко, и дождись меня, я то с Матвеем буду и никуда налево не пойду. – А ты одна останешься, я ведь буду мучиться, вдруг ты кого найдешь, лучше. – Такой девушке как ты, только стоит пальцем поманить, и все мужики у твоих ног будут.

Васька и смеялась и плакала,– глупый, мне никто кроме тебя не нужен, ты только вошел, и я поняла вот моя судьба, как жаль, что мы раньше не встретились.

Тимофей сказал задумчиво,– а может, так и надо было нам сначала испытания пройти, что бы мы поняли, что друг без друга не можем, и наши приключения еще не закончились, если у нас все серьезно, то ты ведь дождешься меня.

Тимофей обнял Ваську,– ты моя судьба я чувствую это, и ты мне досталась, очень, дорогой ценой.

Они почти не спали, а когда Васька уснула, Тимофей бегом сбегал домой к себе и принес живой цветок. Пока он бегал, Васька в испуге проснулась, подумав сразу, что она сделала что то, не так, ну а почему Тимофей убежал. Да жизнь с Никитой ее приучила к самому плохому, и она теперь ждала только подлостей от жизни. Вроде и изменилась и стала уверенней, а вот сразу в голову лезет всякая чушь.

А увидев Тимофея с цветком, снова заплакала и тут же тихо заговорила,– Ты прости, что я плачу, я так – то не рева, а тебя боюсь потерять.

Тимофей ее прижал,– а я то, как боюсь, за тебя.

И хоть они почти не спали, Васька поглядывала на Тимофея, как он ладит с Матвеем, и удивлялась, он был с ним ровен и спокоен, не раздражался от бесконечных вопросов ребенка, вытирал без брезгливости ему задницу, и нос.

Увидев Васькино удивление, спокойно сказал,– меня Иван Ваныч приучил, ты походила ведь трансформацию и знаешь что это такое, так вот я когда сам за собой убирал, а иногда и он мне помогал, и говорил все это естественно и никуда от этого не деться. – А уж за ребенком ухаживать так и вообще просто. – К тому же я сирота, и семья, для меня святое.

Васька даже засмеялась,– я тоже сирота, может, мы сможем из двух сирот, и создать полноценную семью.

Тимофей тоже рассмеялся,– а знаешь, Иван Ваныч, меня в такой тяжелой ситуации подобрал, я ему до сих пор благодарен, и думаю, что и нас так же судьба свела.

Две недели пролетели как один день, Тимофею почти хватило покупных цветов, а когда они закончились, он утром Ваське сказал,– кончились мои букеты, а не хочу пока за ними ехать, лучше с вами время проведу, но когда мы с Матвейкой вернемся, обещаю ухаживания по всей форме.

Васька снова не к месту вспомнила Никиту с его просьбами подождать неизвестно чего и даже разозлилась, он ей здорово испортил жизнь, она даже спустя несколько лет видит сплошные подвохи в словах Тимофея и сравнивает без конца. А ведь понимает разницу между мужчинами, и Тимофей свой родной, он ее принимает такой, какая она и есть, и не подозревает ее, как Никита в черти знает чем.

Тут и Питирим зашел утром, Васька вдруг подумала, что за эти две недели к ним никто не заходил и не мешал.

Питирим поздоровался и не стал откладывать все в долгий ящик,– все сутки вам на сборы, и завтра вечером часов в пять я приду за вами Тимофей и Матвей и без ожиданий вы должны быть готовы, у меня ваши новые документы и билеты.

– А можно посмотреть,– попросила Васька.

– Нет,– отрезал Питирим,– в целях безопасности, ты не будешь знать, где они. – Я все понимаю, но если у вас все серьезно, то дождетесь, друг друга, нет, так спокойно разбежитесь, у вас ведь все только впереди и горевать то не о чем. – Да вещей много не бери,– обратился он к Тимофею,– только то в чем поедет Матвейка, да сменку одежды ему, все необходимое купишь по дороге, это сейчас не проблема и старайтесь не обрастать вещами, приучайтесь двигаться легко. – Собирайтесь, прощайтесь и будьте готовы без нареканий, – напутствовал он и ушел.

У Васьки сердце просто оборвалось, но она не заплакала,– я буду вас ждать,– а потом улыбнулась, строго глянула на Тимофея и добавила,– не забывай, я колдунья и если что, я тебя, из под земли достану, если на лево гульнешь или…

Тимофей засмеялся,– Да хоть закопай, мне никто кроме вас не нужен.

Васька впервые почувствовала, что верит и любит и дождется его, даже если их не будет бесконечно долго.

Последняя их ночь была волшебной, они не спали, боялись даже расцепить объятия, казалось, вот они отпустят друг друга и потеряются тут же. Даже слов не было, казалось, что они еще могут сказать, только любовь и объятия, и еще поцелуи, как залог предстоящего ожидания.

Только утром Тимофей сказал тихо Ваське,– я клянусь следить за Матвеем, и не дам его никому в обиду.

– Я верю тебе,– прошептала она,– и буду вас ждать.

Ночь так быстро прошла, а день еще быстрей пролетел, они провели его втроем тихо, не суетливо, еще не простившись, а уже скучая. Даже Матвейка маленьким котенком ходил и мурлыкал между ними, поочередно прижимаясь к ним или просто забираясь между ними и им было просто и хорошо вместе. И Васька поняла, что разлука с сыном им пойдет на пользу, что так действительно и надо. К пяти часам они были готовы и у Васьки даже глаза были сухими, хотя она больше всего хотела разрыдаться и не отпускать любимых мужчин от себя ни на шаг.

И Питирим пришел вовремя, жалостливо поглядел на Ваську, Тимофей сам быстро одел Матвея, нацепил детский рюкзачок на него, затем свой на себя, взял малыша на руки, и, обняв Василису тихо ей сказал,– жди нас, поцеловал ее, подождал, пока она обнимет Матвея, и они все вышли, оставив ее совсем одну.

Тимофей думал, что они еще зайдут к Питириму домой на инструктаж, деньги то он взял с собой заранее и наличкой, и карты, но Питирим повел их сразу к машине бросив,– В Морше на вокзале все отдам. – Я вам еще поесть приготовил и воду для Матвея, вы то влюбленные, наверняка об этом не подумали.

Тимофей виновато покачал головой, они недавно поужинали и забыли просто, что то еще взять с собой, и забыл он не только это.

– Питирим, – сказал он виновато,– я совсем забыл про своего друга, кота Черныша, конечно Домовой ему корм сыпет, но там его немного осталось, и я даже с ним не попрощался.

– Ничего, – успокоил его Питирим,– он тебя поймет, а я про него не забуду, мы с ним за эти дни пока ты у Василинки жил, уже немного подружились.

Тимофей покраснел от чувства вины, Черныш хорошо его поддерживал всегда, особенно после смерти Иван Ваныча, а он его бросает постоянно.

Питирим сел за руль, а Тимофей и Матвей сели сзади, чтобы не оставлять малыша одного. Питирим одобрительно хмыкнул.

– Знаю, тебе будет сейчас тяжело, ты и за папу и за маму будешь ребенку, береги его и корми хорошо. – На пельменях с магазина и чебуреках он жить не сможет, надеюсь, готовить ты умеешь.

– Да с готовкой проблем точно не будет, – пробормотал Тимофей, а вот с остальным не знаю.

– Справишься, – отрезал Питирим,– если что звони мне, помогу советом.

– А куда вы нас отправляете?

– Ммм, у вас долгое путешествие, сейчас сядете на поезд до Москвы, там поедете в аэропорт, и улетите утром в Бишкек.

– Куда,– удивился Тимофей,– и где это, вроде как не у нас в стране.

– И чему вас только в школе учат, – засмеялся Питирим,– это Кыргызстан и вам там будет очень хорошо.

– Что же там хорошего, да и язык то я не знаю, как я там с ребенком, то, – завозмущался Тимофей,– вы не могли нас, куда – то здесь отправить.

– Русский язык там, в ходу, а освоишь киргизский, так тебе же и плюс будет, а главное там вас точно искать никто не будет. – К тому же есть у меня там домик в селе Кой Таш, это примерно в двадцати километрах от Бишкека, с аэропорта на такси доедете, только продуктов заранее возьми. – Там даже в доме есть машина, так что тебе не покупать, я документы на нее освежил и они на то имя что у тебя и в паспорте, так что проблем не будет, только кресло детское сам купи. – Места там потрясающе красивые, зима короткая, сначала вдвоем немного поживете, а весной за вами придет мой друг Адильхан, он все время по горам кочует с учениками. – Так вот, зимой пока отдыхайте, Адильхан в это время в поселении живет, а как потеплеет он за вами придет, скажет, что от меня. – С ним попутешествуете до лета, а затем в июле, раньше смысла то и нет, поедете на Иссык- Куль в место Булан Соготту. – Там пляж потрясающий.

– А у вас там тоже домик,– поинтересовался Тимофей.

– Не наглей, снимите или в пансионате номер, или же и проще домик внаем, там почти все жители сдают, и будете там время проводить на пляже в красоте и комфорте, я бы и сам поехал с ним так отдохнуть, но я не колдун. – Я же все эти названия не запомню,– снова возмутился Тимофей, это и запомнить то невозможно.

– Привыкнешь,– снова отрезал Питирим,– а мне спокойней так будет и за вами присмотр и ребенок в красоте расти будет.

– А когда нам обратно – то можно будет,– спросил Тимофей,– я понимаю курорт, красота, но, сколько мы там жить будем.

– А ты поймешь, как ребенок научится общаться с обычными людьми, не пытаясь их убить, то можно и домой.

– Это вы нас в другую страну отправляете, что типа если Матвейка там кого то убьет, то мы вроде как просто мимо проходили, что ли, или там к колдовству спокойно относятся, то есть будут говорить, давай малыш не стесняйся и делай что хочешь.

– Не зли меня Тимофей, а ты на что и друг мой тебе поможет, он столько мелких колдунов воспитал, и хорошо, между прочим, они у него в таком раннем детстве никого не убивали и уж ты тоже постарайся так же за ребенком смотреть. – Ребенок у тебя считай в гармонии, будет расти, на свежем воздухе, на лошадях научитесь ездить, а горы там какие красота не описуемая, фотоаппарат купи, Василисе альбом привезешь как отчет о счастливом детстве.

Матвей напряженно вслушивался в разговор, но молчал, только изредка вздыхал, его, как и Тимофея, как то ни лошадки, ни горы, с озером, пока никак не привлекали.

– Ребенок, многому, должен научиться,– без опеки матери, которая позволяла ему все. – Быть самостоятельным без агрессии, как колдуна мы его позже выучим, а вот разговаривать с обычными людьми, играть с детьми, и всему остальному, должен научить его ты. – Сдерживать все умения и маскироваться, но про учебу тоже не забывайте, там много детских книг на русском языке продают, покупайте, учитесь читать и писать, все, как и в обычной семье, только пока без матери.

Матвейке этот разговор не нравился, он привык, что все внимание к нему, а тут его уже в чем то ограничивают, но уже понимал, что чтобы вернуться к обычной жизни, ему нужно еще чему- то учиться надо и не спорил, Питирима он уже побаивался инстинктивно. А Тимофей просто переживал, справиться или нет, это ведь такая ответственность, но вспомнил Ваську и успокоился, а если у них будут еще дети, все равно придется учиться.

Питирим как будто мысли читал,– я рад, что тебе Василина понравилась, такая чистая девочка, она не будет проходить таких проверок как ты, не переживай. – Если ей и придется убивать, то только в самозащите, а что бы этого и не было, не раскисай, она будет тебя ждать и лучше ее жены у тебя не будет, я чувствую пары.

Так за разговорами они уже оказались в Морше, Питирим уверенно вел машину и вскоре показался железнодорожный вокзал. Там же они посидели в небольшом зале ожидания.

– Билеты на поезд в СВ, а в самолете бизнес классом, это туда, обратно поедете как все экономом, и если ребенок выдержит всю дорогу и никому не напакостит, считай что ты экзамен сдал.

Тимофей только вздохнул жалобно, чувствуя, что и комфортабельная дорога туда, еще под вопросом, как Матвей поведет себя, если испугается в самолете, он и сам – то еще никогда не летал и немного боялся.

– Вот метрика Матвея и твой паспорт, они отдельно лежат, Матвей уже вписан в твой паспорт,– говорил Питирим, подавая Тимофею, документы,– и там же справка о смерти матери, что – бы не было вопросов, не похитил ли ты ребенка после развода. – В другом пакете адреса и контакты, документы на машину и дом, в общем, все нужное, вот тетрадка Иван Ваныча, ты ее забыл дома, а она тебе пригодиться еще и там же рецепт, в подвале дома лаборатория, если что, сделаешь Матвею капельки, но постарайся все же обойтись без них. – Вот пакет с едой и вода, положи в рюкзак, в дороге всегда есть хочется, и еще конфеты в самолет, чтоб при взлете и посадке уши не закладывало,– нужно леденцы сосать. – Вот как то так, а теперь пойдемте, я посажу вас на поезд и удачи вам.

Питирим взял Матвея на руки, обнял,– Ты смотри, слушайся Тимофея, зови его папой и расти быстрее, мы все будем за вами скучать.

Матвей серьезно посмотрел на него,– а я то, уж как буду.

Тимофей уже чувствовал себя отцом одиночкой, он проверил все документы, приготовил билеты.

Питирим, еще стукнув себя по лбу, достал пакет и протянул Тимофею,– возьми еще деньги, надо будет, еще отправлю, и не спорь, я знаю, что у тебя есть, но пусть будет больше, лучше обратно привезешь, если не пригодятся.

Уже стоя на ступеньках, Тимофей почувствовал себя на минуту маленьким мальчиком, которого выставили из дома, подумав,– а Матвею то каково, и помахав Питириму, и прижав к себе сына, он решительно вошел в вагон.

Васька, оставшись одна, хотела по привычке поплакать, но поняла, не хочет, она уже не курица, а можно сказать орел, и вытерпит все испытания, тем более, сейчас, когда у нее уже есть все, что ей нужно. Она решила немного пошпионить за Питиримом и может узнать, куда он отправит ее мужчин, но сорока смогла только проводить их до машины. За машиной гнаться она не решилась, да и как на лету подслушать, о чем говорят в салоне. Питирим как всегда оказался хитрее Васьки, и в деревне не произнес ни слова о маршруте. Она заперла дверь, все – таки почти две недели без сна, даже сильную колдунью добьют, подумав, что Тимофею еще труднее, он с ребенком – да в дороге. Но она чувствовала, что если не ляжет спать прямо сейчас – то просто упадет от усталости, и направилась прямиком в спальню, все белье пропахло Тимофеем и у нее снова защемило сердечко, и только она решила что, наверное, не уснет, как тут же и провалилась без сновидений в уютную темноту. На другой день Васька бесцельно провалялась в постели почти до обеда, она привыкла рано вставать и заниматься ребенком и домашними делами, готовкой, но ее ребенка теперь нет, и из нее как пружину выдернули. Она тосковала и со страхом думала, как она будет жить одна. Но встала, быстро ополоснулась под душем, и пошла, варить себе кофе, в зале были разбросаны детские вещи и игрушки, но Ваське их так не хотелось убирать. Только она сварила кофе, пришел Питирим, Васька быстро собрала на стол и присела рядом. Питирим тоже поглядывал на ее еще слегка помятое и опухшее ото сна лицо, но пока помалкивал. Васька даже с ним позавтракала, одной то ей есть совсем не хотелось, а так за компанию она хоть и без аппетита, но поела.

– Пойдем с тобой прогуляемся,– предложил он.

Васька быстро оделась, и они вышли во двор, Питирим повел ее к защитной стене.

– Теперь ты одна из нас и у тебя будет свободный выход и вход, ты же понимаешь, что мы тебе раньше тоже доверяли, но подстраховались для безопасности, и-за ребенка.

Питирим стал колдовать, а затем потребовал,– лей энергию куда покажу,– и Васька послушно по его команде стала отдавать свою энергию стене.

Та мерцала и впитывала все как пылесос, Васька чувствовала, что все, что она отдает, расходиться не только в этом месте, а именно по всей стене, ее сила вплетается в защитные заклинания и она видела невероятно сложные узоры переплетения, разной по силе энергии. А когда все закончилось, Васька надавила на стену и не почувствовала ее вовсе, не было того упругого киселя через который она вошла в Чудную деревню, теперь она проходила свободно, только по привычке немного съёживалась, видя и зная про стену. Они вернулись в дом, Питирим еще раз осмотрев разгром в зале сказал.

– День тебе на уборку и собери самые необходимые вещи, поедешь в Москву, немножко развлечешься, походишь по магазинам, музеям, посмотришь на людей. – Ты здесь почти четыре года и маленько уже одичала, отдохнешь, сколько хочешь, и когда вернешься, продолжим обучение.

Васька вяло махнула рукой,– у меня нет особо – то денег, да и где я там жить буду.

Питирим легонько встряхнул ее за плечи,– я же сказал, не раскисай. – Деньги твои мы сняли еще, когда забирали тебя, так проще, чем было бы их вернуть после объявления тебя мертвой. – Да они и не особая проблема, я тебе уже об этом не раз говорил. – Жить пока будешь в квартире Валерия, она все равно пустой стоит, заодно со счетами разберешься, а то он с работой уже запарился и не помнит когда платил и немного переживает. – Кстати он жуткий аккуратист, поэтому в квартире тоже наведи порядок. – Еще раз напоминаю что ты слишком долго была закрыта, поэтому Лешка тебя подстрахует, не переживай, жить он будет отдельно, квартира Валеры однокомнатная и ему там делать нечего. – Но он тебя поводит, познакомит с миром ночи, да и вообще он парень компанейский и тебе с ним будет просто и легко безо всяких обязательств, а мне как куда спокойней за тебя.

Васька по – прежнему была равнодушна и куда то ехать ей совсем не хотелось, но Питирима сложно переспорить, особенно когда он не просит, а приказывает.

– Давай, давай,– поторапливал он ее,– убирайся, собирайся, вещами не грузись, лучше нам оттуда что ни будь, привезешь, заодно попробуй хоть какие то новые знания попробовать на практике. – Так ничего особенного, не нужно криминала, но попробуй, что у тебя лучше всего получается, хорошо. – Завтра также в пять Лешка за тобой зайдет, а ты будь готова и без капризов, прощаться не будем, это просто твой отпуск, а потом как соскучишься, вернешься домой.

Только Питирим ушел, а Васька так еще и решила с чего ей начать уборку, как ввалился в дом Лешка, с кучей огромных пока сложенных коробок.

– Я к тебе на помощь спешу,– гордо объявил он,– помогу упаковать большие игрушки Матвея. – Васька, да чего ты куксишся, все пучком будет, Тимоха хороший парень и Матвея беречь будет. – Я,ему, прямо по – хорошему завидую, – только он, тебя увидел. – И хоп, забрал у нас первую красавицу. – Он всегда такой, и тебе с ним повезло. – А ты пока отдохнешь, я тебя по таким магазинам повожу, будешь такой красоткой, мне все завидовать будут по черному, только ты сразу не говори никому, что у тебя другой парень есть, а Тимофею я потом все объясню сам.

Лешка балагурил, и при этом очень аккуратно упаковывал Матвейкины велосипеды, машины.

– А игрушки вам еще понадобятся, я так думаю, что Матвейка у вас ведь не будет единственным ребенком, это скучно. – Я то сам детдомовский, и вечный ветер в голове, а это все от того, что мне заботиться не о ком, а вот были бы у меня брат или сестра, то я бы, наверное, другим вырос.

Васька только хмыкнула, Лешка такой есть и его никогда не исправить.

– А у Питирима есть, кто ни будь,– решилась она спросить Лешку.

– А то, только вместе они не живут, старые, а все от всех прячутся,– рассмеялся Лешка. – Его подружка Любава знахарка, приемная мать Елены, так- то она ничего, только простая очень, и я всегда удивляюсь, что их держит вместе. – Ну, в смысле, Питирим то хитромудрый до невозможности, а Любава такая, что думает то и говорит, она такая тетка добрая и всем верит.

Васька даже засмеялась,– ну мне кажется, поэтому то они и вместе, Питириму то нужно с кем – то душой отдыхать, не ожидая ничего такого от подруги.

– Может и так,– легко согласился Лешка,– жили бы уже просто, а то все как молодые стесняются, хотя все в округе знают, да и давно уже они вместе, столько и не живут.

Пока Лешка собирал игрушки, Васька аккуратно уложила в коробки все вещи Матвейки, час работы и в доме уже ничего не напоминало о ребенке. Васька огляделась и чуть не заплакала, так тоскливо ей стало, но Лешка не дал ей расклеиться, он быстро перетаскал коробки в кладовую и потребовал, что бы Васька его покормила и перебрала продукты в холодильнике.

– Все лишнее я Агриппе утащу, потом по возвращению все свежее купим, а то у Ольки аппетит хороший, вот туда и отнесу.

Васька понимала, что Лешка ее откровенно развлекает и не дает ей расклеиться и была ему благодарной, но уж очень он ее утомил.

Лешка все понял,– собрал лишние продукты и попрощался, да и за окном уже совсем темно было.

– Ты к Агриппе пойдешь сейчас,– попросила она Лешку, – пусть она ко мне заходит цветы поливать, попроси ее, пожалуйста, от меня.

– Да без проблем, Агриппа любит всю эту зелень, и за твоими цветами, с удовольствием присмотрит, у нее их дома не сосчитать,– легко отозвался Лешка. – И не забудь, я завтра уже только за тобой прибегу, мне еще и свое кое, что уладить нужно.

Васька еще раз огляделась, завтра она скучать не будет, все в доме перемоет, и как раз день и уйдет. Так и получилось, Васька с утра собрала свой небольшой рюкзачок, положив, как и раньше только сменку, приготовила простую удобную одежду в дорогу и стала все вымывать в доме. Даже с какой- то злостью она надраила и вычистила лестницу балконы, огромный зал и спальни, перемыла всю посуду, вытерла везде пыль и усталая плюхнулась на табуретку. Теперь ей только осталось дать рекомендации Домовому, что бы приглядывал за порядком и отоплением. Время еще было, она помылась и даже часок перед дорогой вздремнула. Она решила, что они с Лешкой поедут рейсовым автобусом с Баево.

Лешка за ней заскочил как всегда суматошно торопливый, оглядел ее со всех сторон и одобрительно крякнул, – ты как всегда прекрасна, была бы еще моей, так цены бы тебе не было.

Первый раз Васька прошла через всю деревушку, главный выход был у дома, где жила Елена. Васька даже приостановилась, такой дом у них необычный, на выходе уже стояла машина Лешки.

– Я думала мы пешком до автобуса, – растерялась Васька.

– Вот еще,– рассмеялся Лешка,– у меня гараж в Морше, там машину оставим и на такси до вокзала.

– А на автобусе то что, не прикольно,– подразнила его Васька.

– Так город то небольшой,– автобусы до восьми вечера ходят, так что нам только на такси,– снова засмеялся Лешка,– а обратно если так хочешь, то я тебя и на автобусе покатаю, хотя тоже маловероятно, поезда в Моршу с Москвы только ночью приходят.

Забавно, но они попали в тот же поезд и в тоже купе, в котором накануне уехали Тимофей с малышом, хоть Лешка и Василина об этом и не знали. Питирим им тоже взял билеты в СВ считая, что Ваське нужно тоже привыкнуть сначала к людям. Васька и сама то удивилась, как она отвыкла от суматохи и толпы, хотя толпой в Морше людей назвать трудно, на платформе перед поездом толпилось не больше двух десяток людей, и то она растерялась и ухватила Лешку за руку.

Он одобряюще ее похлопал по ладошке,– Привыкнешь, не боись я с тобой.

***

Тимофей с Матвейкой уже были в Бишкеке, все прошло как нельзя лучше. Тимофей даже не надеялся, что отъезд пройдет так легко, Матвейка был оглушен, все – таки он еще нигде не бывал и ничего еще не видел, только по телевизору, но одно дело смотреть на машины, поезда, и незнакомые города на экране, и то же самое видеть, но вживую. Пока только Питирим их вез в Моршу, Матвейка, не отрываясь, смотрел в окно машины, а увидев поезд, он просто онемел от такого чуда. В купе Тимофей его быстро раздел, но Матвей уже пристроился к окну и долго еще поглядывал в окно, но ночь и темно, к тому ровный перестук и покачивание поезда быстро усыпили его, он даже не стал ничего кушать, просто прилег и уснул. Тимофей и сам был вымотан, единственное, что он сделал, заглянул в пакет, что дал ему Питирим,– толстая пачка валюты, ну теперь мы точно не пропадем,– решил Тим и тут же уснул. В пять утра они уже были в Москве, Тимофей еще тоже здесь не был, но сориентировался быстро, пока он просматривал на телефоне, как им удобней ехать, в аэропорт, открылось метро. Матвейка так же молчал и только крутил головой, столько людей и таких разных, таких зданий он не видел, все ему нравилось, особенно если едешь на руках у Тимофея.

Тимофей ему только на ухо шепнул,– не забывай называть меня папой.

Матвейка молча кивнул, он хоть и выспался хорошо, но от обилия впечатлений, говорить пока не мог, просто запоминал все. Поездка в метро до Павелецкого вокзала, затем экспресс до Домодедово, Матвейка только ухал довольно, на такое путешествие он и не рассчитывал. Тимофею и самому было все интересно, но он переживал, как Матвейка перенесет самолет, и он тоже. Приехали вовремя в аэропорт, зарегистрировались, а затем Матвей просто завис у стеклянной стены, за которой стояли самолеты, обалдеть просто, какие они огромные и яркие, у каждого на хвосте яркая эмблема. Но в оставшееся до вылета время Тимофей повел Матвея покушать. Почти во всех вокзальных ресторанчиках были детские стулья, и они устроились с удобствами, покушали спокойно. Когда объявили рейс, и они пошли на посадку, Тимофея остановили и потребовали доверенность на вывоз ребенка от матери, и он поразился прозорливости Питирима, достал справку о смерти матери и их пропустили без звука, а девушка контролер с явным сожалением проводила взглядом симпатичного отца одиночку. В самолете Тимофей огляделся, так – то да, не плохо, лететь бизнесом, два широких кресла, он заглянул за шторку эконом класса и даже поморщился, теснота, все забито, шумно, люди толкались в узеньком проходе, пытаясь рассесться по своим местам.

– Нетушки,– подумал он про себя, обратно также полетим, лучше в поезде плацкартном, чем в самолете экономом лететь.

Тимофей напихал в рот Матвейке леденцов, да и сам не стал отказываться, слышал уже рассказы от знакомых, как дети начинают визжать в самолете от перепада давления, когда начинают болеть у них ушки. Только с Матвейкой так рисковать не стоит, а то тот как приложит пассажиров и экипаж магическим ударом и все, – здравствуй земля, прощай молодая жизнь.

Но все обошлось, толи конфеты помогли, хотя, скорее всего новое чувство, Матвейка спокойно сам пристегнулся, принял от симпатичной стюардессы еще горсть конфеток и уставился в иллюминатор. Взлет ему понравился и он с удовольствием захлопал в ладоши, а вот уже когда поднялись, Матвейке стало скучно, под самолетом только плотные облака, землю не видно. Но тут их стали кормить, и Матвейка переключился на новое развлечение, а после завтрака уже и стали готовиться к посадке. Сам Тимофей боялся самолета больше Матвейки, и теперь переживал и мечтал только о том, что бы сесть спокойно, без приключений. Сели тоже без проблем, Матвейка радовался, Тимофей про себя молился, в общем, всем понравилось. Аэропорт «Манас» Тимофей толком и не разглядел, торопился, в зале нашел обменный пункт и наменял денег на непонятные ему еще сомы, так вроде бы называются местные деньги, если он правильно понял. В Кой Таш тоже его согласились отвезти, как раз за эти самые сомы, хотя Тимофей и подозревал, что переплачивает, но с ребенком на руках особо не поторгуешься, договорился с водителем, что тот где ни будь приостановиться у хорошего магазина, ведь дом Питирима долго стоял пустым и там совсем нет продуктов. В Бишкеке было значительно теплее, и Тимофей подумал, что уже завтра им нужно полностью сменить гардероб, вещей у них нет совсем, а в этих уже жарко. У магазина водитель потребовал аванс, Тимофей спокойно отдал ему деньги, накинув на него магический поводок, что бы, не вздумал удрать, он уже освоился и стал уверенным и никаких случайностей не хотел. Тимофей набрал огромный пакет продуктов, решив, пусть будет лишнее, чем не хватит. В Кой – Таше получилась заминка, водитель почему то думал, что Тимофей покажет ему куда ехать, но разобрались, остановившись у проходящего местного аборигена, и уже в темноте они оказались у небольшого двухэтажного дома за высоким кирпичным глухим забором.

– Ну и крепость, подумал Тимофей, рассчитываясь с водителем, так то на вид совсем не плохо.

Питирим перед отъездом вручил целую связку ключей, и Тимофей вроде запомнил все правильно, какой ключ, что отпирает. Так – то во двор, а затем и в дом они попали с первой попытки. Дом оказался симпатичным, хотя и непривычным, дома здесь строились с местным колоритом и Тимофей только удивлялся фантазии местных обитателей, непривычно, но красиво. А вот в доме было гораздо холодней, чем на улице, ведь в нем уже давно не жили, хотя в нем, даже не особо пыльно было. Тимофей вспомнил, что сосед вроде приглядывает за домом и оплачивает комуналку. Ладно, свет был и то счастье, Тимофей подумал было бы хуже, если бы он был отключен за неуплату. Они с Матвейкой с пакетом продуктов вошли в дом, и попали в гостиную кухню. Тим бегом пробежал все оглядел, холодильник пуст и открыт, он быстро включил его, пусть морозиться, две плиты газовая на баллонах и электрическая. Так включить электрическую плиту, с газовой ему еще нужно разобраться, он не знает, как подключать баллон.

– Пойдем, ка Матвейка растопим печь, пока мы здесь не замерзли.

Матвей вяло согласился, он уже так устал, а в доме даже куртку не снять.

– Не бойся, потерпи, сейчас все будет, – Тимофей разговаривал с Матвейкой, стараясь его отвлечь, что бы тот не капризничал, работы много, а малыш то точно ему не помощник, да лиш бы потерпел еще немного.

Тимофей сгреб Матвейку, и они пошли в подвал, хорошо, удобно выход вниз из кухни. В подвале он посадил Матвейку, на какой – то чурбак и огляделся, скважина у Питирима была своя, так что проблем с водой не было, и он же объяснил, как нужно залить систему в доме и бак с водой для общего пользования. Тимофей включил насос, все работало. Так теперь дрова, котел в доме именно на них, так запас был совсем небольшим, но с другой стороны хорошо, что дрова вообще есть, а на днях они еще закупят. Тимофей стал мелко колоть дрова для растопки. Матвейка сидел нахохлившимся воробушком, он устал за дорогу, а тут еще такие трудности.

– Терпи, – утешал его Тимофей,– мы с тобой теперь вдвоем и надеяться нам не на кого.

Система залилась, и Тимофей быстро растопил котел, подкинул дровишек, подождал, пока все разгорится.

– Так Матвейка, теперь еда и уборка, – малыш жалобно вздохнул и протянул руки.

– Конечно, прокачу,– Тим снова подхватил его на руки и на кухню.

Закинул мясо в кастрюлю и на плиту вариться поставил, раскидал продукты в холодильник.

– Пока мясо вариться пошли, осмотрим спальни,– Матвейка молча протянул руки.

Дом хоть и двухэтажный, но небольшой, внизу гостиная и кухня, наверху две спальни, лестница удобная широкая. Наверху между спальнями ванна и туалет, все просто и мило.

– Какую спальню выбираешь, спросил Тимофей, Матвейка вяло пожал плечами, – все равно.

Тимофей решил отдать ему ту, что больше, ведь еще и ему играться надо, снова огляделся, увидел ведро и швабру в туалете.

Матвейка оживился,– А ты что сам мыть будешь, дома только мама и Агриппа полы мыли.

Тимофей засмеялся,– их здесь нет, а мы с тобой, что хрюшки в грязи жить.

– Я мыть не буду,– сразу отказался Матвейка.

– Пока да, подрасти немного, а там я тебя всему научу.

Матвейка на него растерянно поглядел,– что мы все сами делать будем, всегда.

–Да,– снова засмеялся Тимофей, ловко орудуя шваброй,– это тебе не женское воспитание, мы с тобой должны жить и в чистоте, и сытыми,– и все это должны делать, без мамы с Агриппой.

Закончив уборку, Тимофей нашел чистое белье в шкафах, хорошо, что Питирим такой запасливый, подумал он, хоть с этим все без проблем пока. Застелив постели, снова на кухню, Тим и там все быстро протер и стал варить суп и нарезать салат и что он еще набрал в магазине,– хлеб, сыр, колбасу и овощи. В доме заметно потеплело, Тимофей то уже давно разделся, а Матвейка пока только снял куртку, его с дороги еще знобило. После ужина температура в доме уже поднялась до нормальной, и Тимофей выдержал целый бой с Матвейкой, но заставил его помыться, с дороги для ребенка это самое то, смыть с себя все эмоции и негатив, да и взбодриться. Тимофей переодел Матвейку, уложил спать и на память рассказал сказку, когда малыш уснул, он спустился в кухню и перемыл посуду, потом присел, поглядел в окно и задумался. Выдержит ли он, ведь с ребенком одни проблемы и ему теперь даже на миг нельзя расслабиться, а завтра им еще столько сделать надо. Но сидеть и страдать тоже времени не было, ему еще и поспать нужно, и Тимофей только успел до кровати добраться, уснул без снов, как провалился.

***

Васька тоже не скучала, они также с Лешкой приехали в Москву в пять утра, часок постояли у входа в метро. Васька с ужасом смотрела на собирающуюся толпу, она тоже была в Москве впервые и отвыкла от людей, а здесь – то их было невероятно много, и все в бесконечном движении и суете. А вот Лешка чувствовал себя как дома, он уверенно тащил Ваську за собой, пересадка в метро, она замешкалась и уже совсем запуталась. А Лешка так же уверенно тянул ее за собой, вышли на поверхность, и Васька еле успевала за ним. Покрутились по улицам, Васька даже не пыталась запомнить дорогу, когда то они с мамой Галей, тоже жили в Москве, а сколько и когда это было, она не помнила.

Лешка затащил ее в магазин, – давай продуктов тебе возьмем, у Валерки там пусто, а этот магазин совсем рядом от его дома, запоминай, если что потом будешь сюда бегать.

Пока Васька растерянно смотрела на полки с продуктами, Лешка уже накидал полную тележку, приговаривая,– больше не меньше.

Васька даже удивиться не успела, куда ей столько, как Лешка уже рассчитался, и быстро раскидав все в два огромных пакета, снова потянул ее за собой.

Прошлись и правда совсем немного, Лешка открыл подъезд магнитным ключом,– хорошо хоть не сменили, – пробормотал он, – а то за это время, черти знает, что произойти могло.

Квартира оказалась совсем небольшой, и мебели немного, зато кровать занимала почти всю единственную комнату. Зато ровный слой пыли повсюду.

Лешка расчихался, пробежался все осмотрел, пока Васька копошилась у входа, хмыкнул на кровать, пробормотав,– ну и траходром, аж завидки берут.

Отнес пакеты на кухню и стал торопливо все разгребать, не забыв поставить чайник.

Пока Васька все осмотрела, Лешка уже извелся.

– Васька, ну где ты там, пойдем, перекусим, чайку попьем и я побегу, ты здесь порядки наводи, устраивайся, далеко не уходи, а то одета ты не очень, для Москвы.

Васька притворно разозлилась,– на себя посмотри, законодатель моды.

–Мне можно,– рассмеялся Лешка,– я обычный парень, а ты красавица, ты должна и одеваться соответственно, тем более я же тебя везде водить буду, что ж мне за тебя еще и краснеть.

Васька не злилась на Лешку, понимала, что он ее пытается растормошить, развеселить.

А Лешка продолжал говорить,– в твоем телефоне мой номер первым забит, если что звони, я сразу прилечу и спасу тебя из любой ситуации.

Они перекусили, и Лешка тут же исчез, оставив ей доверенность на управление квартирой и пачку денег на расходы. Васька пыталась отказаться, но он ее и не слушал, воткнул все в небольшой шкаф в большой комнате и улетел, как Карлсон который живет на крыше, и также обещал еще вернуться. Васька хоть и грустила, переживала за Матвейку и Тимофея, но знала, что работа лучший лекарь и принялась за уборку, пришлось повозиться долго, только сама отмылась от пыли, уже вечер, выходить, куда-то не хотелось. Но оставалось еще одно дело, обезопасить свою квартиру, не только ведьмаки, да колдуны имеют свои персональные ножи, под себя. Ваське Михей тоже выковал особый нож с серебряной насечкой, для защиты, и она, прочитав заговор на защиту, воткнула нож в притолку двери, теперь никто враждебно к ней настроенный не зайдет в квартиру. Вот теперь на сегодня точно все. Васька вышла на балкон и стала просто смотреть вокруг, даже перегнулась, разглядывая двор, и тут ее окликнули с соседнего балкона, который общий.

– Вы сегодня здесь появились,– услышала она приятный женский голос,– я Лена ваша соседка, вы можете ко мне зайти, а то я с ребенком, и не могу к вам.

Васька думала секунду,– хорошо, загляну сейчас.

Почему бы и нет, можно и с соседкой познакомиться, решила она. Только она вышла в подъезд дверь соседней квартиры открылась, молодая эффектная блондинка лет тридцати выглянула и позвала Ваську к себе.

– Вы извините что так, хотелось познакомиться, я пока дома сижу, скучаю, а Олежка, это мой сын капризничает и не отпускает меня никуда. – Вы родственница Валерию, хозяину или купили, а может, сняли эту квартиру,– закидала она вопросами Ваську.

– Я дальняя родственница,– сказала Васька, – Валера работает и ему приглядывать некогда за квартирой, вот он меня отправил пожить, да присмотреть.

– Такой симпатичный у тебя родственник, и девчонок у него толпа вечно, а соседями он не сильно – то общался,– вздохнула Лена.

– А мы в этой квартире с мужем жить начинали, а потом он раскрутился, дом отстроил, любовницу завел, а меня с сыном вот обратно сюда выставил,– пожаловалась она. – Олежка часто болеет, работу найти не могу, вот еле и перебиваемся.

Васька огляделась, в квартире была мешанина, из очень дорогих вещей и мебели и дешевых вещей. Лена поймала ее взгляд,– а что урвала, может еще при разводе, что смогу отжать, хотя до сих пор люблю этого козла.

Васька вдруг поняла, что видит Лену насквозь и та ей много врет, она удивилась, но виду не подала, вот ведь, учение у нее точно не простое было, а с обычными людьми после Чудной деревни она еще и не общалась. Недаром ей все говорили, что теперь ей нужно пожить среди людей и попрактиковаться.

– А я не могу со счетами за квартиру разобраться,– пожаловалась Васька,– никак не пойму за что и как платить и откуда задолженность, вроде Валерка все платил.

– А ты принеси все мне,– предложила Лена,– я бухгалтер, да и их кухню хорошо знаю, постоянно с ними ругаюсь, я тебе все просчитаю, а давай завтра вмести сходим и заплатим, а то тебя точно обсчитают.

Васька согласилась и бегом сбегала и принесла все счета и распечатку Валеры об оплатах. Пока Лена ловко разобрав бумажки, щелкала калькулятором, Васька еще раз присмотрелась к ней, она не так проста, как кажется, решила она твердо, да и мужа, скорее всего, достала тоже она, девушка с большими требованиями. Ленива Лена сильно и любит только себя, в квартире даже элементарного уюта нет, и мечтает вернуть мужа и комфорт, может ей помочь, да как раз испытать свои возможности и найти через Лену клиенток.

– Если ты мне поможешь,– улыбнулась, Васька Лене, я могу тебе помочь с мужем, я кое, что умею, от бабушки способности есть.

Лена не удивилась,– ты что колдуешь, и сколько тебе нужно заплатить, что бы ты мужа приворожила.

Васька пожала плечами,– я день как здесь и никого не знаю, сделаю тебе все бесплатно, а там, если тебе понравиться, порекомендуешь меня своим знакомым, а тебе и дальше скидка будет.

Лена даже не думала,– хочу и так- то нормально, мужик мой через два дня приедет сюда, деньги на расходы привезет, успеешь сделать приворот.

– Конечно,– легко ответила Васька.

Ей пару минут надо смешать зелья, незадолго от отъезда ей Агриппа принесла целый патронташ заготовок. Михей сшил, что то типа длинного пояса, с отделениями для бутыльков, который Васька и называла патронташем, в него Агриппа вложила основы для зелий на все случаи жизни.

– Тебе где в Москве то травы брать, а это самое – то, надолго хватит, а если что Лешка тебе еще привезет, а не сможешь пристроиться, все равно пусть будет, может, где и самой что пригодиться.

Вот и пригодилось, а практика Ваське ой, как нужна, иначе дальнейшее обучение смысла не имеет, она ведь и сама еще не знает в чем она сильна, а где и слаба, все теперь нужно проверять опытным путем. Многие отказывались делать привороты, так как последствия их были подчас ужасны, но Агриппа научила Ваську делать слабые, недолгие привороты, не на всю жизнь.

– Бывает так, что молодые просто поссорились, а такой приворот их укрепит, а нет, так снять, его легко, только предупреди, что приворот рубль,а разрыв им дорого обойдется, так то это очень доходно. – А с сильными приворотами никогда не связывайся, это уже горе и для тебя будет, совесть замучает, и тому на кого делаешь, всю жизнь сломаешь,– напутствовала Агриппа ее.

Вот и сейчас Васька и озвучила Лене условия, но та особенно не испугалась.

– Ты же мне обещала скидку, надоест, так и расколдуешь, ты мне лучше скажи, что ты еще можешь сделать.

Васька задумалась,– порчу точно могу снять, приворот, сексуальную привязанность к партнеру обеспечить могу, а так не знаю еще я все свои способности.

Лена на минутку задумалась, а потом махнула рукой,– для начала и этого достаточно, чувствую, что ты мне не врешь, и мы сможем помочь друг другу выжить в этом городе.

Лена еще немного пощелкала калькулятором.

– Так – то тут совсем небольшая задолженность, вот я сумму написала, утром в десять зайди за мной, да сходим быстро, это в нашем же доме. – И я договорюсь, что бы Олежку забрала подруга и завтра послезавтра своим внешним видом займусь, а ты уж не подкачай и помоги мне.

На том и договорились, еще немного поболтали ни о чем, чай попили, и Васька домой пошла, еще раз заверив Лену, что все будет хорошо. Продуктивно у нее так – то день прошел, уже и работу себе нашла, -похвалила себя Васька.

На другой день Васька, как и договаривались в десять, вышла из квартиры, соседка тоже оказалась аккуратисткой и как раз выкатывала коляску с симпатичным малышом, примерно возраста Матвейки, у Васьки аж сердце от тоски сжалось. Вчера то она Олежку не видела, он только уснул, а сегодня глядя на чужого ребенка она расстроилась. Но хлопоты быстро ее отвлекли, касса оказалась за соседним подъездом в пристройке к дому, Лена хабалисто загрузила тетку на кассе, которая была еще наглей, они весело переругались, но тетке с расчетами Лены пришлось согласиться. Васька подумала, что так жить, ей еще надо поучиться, точно эта тетка бы ее на деньги развела только так. Лена отдав квитанции, подмигнула Ваське и побежала красоту наводить, и только она подумала, чем ей заняться, позвонил Лешка, он уже Ваську потерял и теперь нервничал. Васька сказала, что она рядом и подождет Лешку у подъезда, только дошла, а он уже там. Она быстро рассказала ему и про Ленку и про оплату, Лешка только головой покрутил.

–Молодец, не ожидал, все правильно ты сделала, а теперь давай по магазинам, тебя срочно одеть надо, а то, как ты такой мышкой, будешь впаривать клиентам любовные средства, не поверят.

Лешка действительно разбирался очень неплохо в женской одежде, он повел ее по хорошим магазинам, и они так очень неплохо набрали вещей, и удобных и модных, Васька сначала стеснялась, особенно в отделе белья, но Лешка на нее прицыкнул, и очень даже профессионально купил ей все белье.

Васька только рот открывала, – ты профи и где ты всему выучился то.

– А то,– загордился Лешка, – я многое знаю и умею, а женщин я, конечно, люблю больше раздевать, но ты исключение. – И еще Васька, ты держись уверенней, ты ведь сильная колдунья, а не робкая девочка из провинции, тем более мы круче всех. – Ладно, разбирайся завтра со своей клиенткой, а послезавтра я с утра заберу тебя и погуляем, покажу хотя бы тебе твой район, и еще может, куда съездим, нужно тебе осваиваться.

Васька не спорила, с Лешкой ей пока было легко, а одна она еще всего боялась, так что она даже обрадовалась, что он за ней присматривает и помогает.

***

Тимофей буквально на другой день по приезду, мечтал об одном, застрелится, он представлял, что ему будет тяжело, но что бы так. Даже когда он сам был учеником и Иван Ваныч гонял его и в хвост и в гриву он все – таки не так уставал, а тут вроде теперь он уже сам наставник, а устает еще больше. Ну а что делать сам согласился, и теперь отступать ему некуда. Матвей то так тоже нервничал, остался без матери и нежностей с неумехой папой. Машина у Питирима оказалась очень хорошей, большая, везде проходящая, все как Тимофей и любил, но чтобы с Матвейкой ездить, им нужно было детское кресло, без него выезжать Тим не решился. Но есть интернет и доставка, хотя нужно срочно симку менять, а иначе деньги летят страшно, но кресло Тимофей выбрал и заказал, и главное его еще до обеда и привезли домой. Только он его установил, им ведь нужно было еще море чего купить, как нарисовался сосед, старый глухой пень, который назвался, Степаном Андреевич. Он долго выспрашивал Тимофея кто он такой, откуда и зачем они с ребенком здесь, не скрывается ли от кого то. Тимофей озвучил ему уже привычную версию, что он вдовец с ребенком, приехал сменить обстановку и работает дома с компьютера. Степан Андреевич тоже хитро признался, что Питирим ему звонил и предупредил об их приезде, но он был в городе, в гостях у дочери, и не успел приехать и приготовить дом к приезду гостей. Тимофей с тоской подумал, что сосед просто поленился, а как бы было здорово, приехать в чистый и теплый дом, но они уже справились и он с трудом выставил соседа, который уже настроился на долгую беседу. Тимофей уже примерно выяснил, куда им нужно и где это находиться, быстро одел Матвейку, и они поехали закупаться. Тимофей решил начать с детского мира, и там взять все сразу, чем бегать по десятку детских магазинов, а там уже позже, когда они разберутся, им будет легче. Матвейке нужен и детский стульчик, кушать с обычного стула за столом ему еще неудобно и одежки и обуви, они то совсем без вещей. В городе они поменяли еще деньги российские на местные, и курс оказался гораздо выгодней, чем в аэропорту. Нет, так – то они молодцы, хотя им пришлось, раз пять выносить пакеты в машину и возвращаться за новыми покупками. И с ребенком в отделе игрушек это оказывается очень страшно, тем более оказалось, что нужно Тимофею и что нужно Матвею это настолько разные вещи.

Тимофей, помня, что им нужно много писать и рисовать, набрал карандашей красок альбомов и прочей ерунды, а Матвей заговорил еще убедительней, подкрепляя доводы мокрыми глазами, что ему нужны и воон тот большой грузовик, и еще вон тот робот, а без корабля в ванной, он не будет мыться вообще.

Да, пришлось взять лишнее, но азбука и цифры на магнитах и с большой удобной доской все – таки тоже вошли в очень необходимое, Матвею. С одеждой и обувью проблем не было, Матвей соглашался со всем, лишь бы было удобно, с бельем тоже не спорил, зато запаниковал, и даже испугался, когда симпатичная девушка продавец предложила ему Матвею, почти взрослому мужчине, подгузники. Она даже не поняла, как была близка к смерти, но Тимофей вовремя окоротил Матвея, и они купили красивую насадку на унитаз, что устроило их обоих. Матвея с первых дней приучали к горшку, и он не понимал, как большие уже дети могут ходить с отвислой попой от подгузников. В книжном отделе оказалось больше десятка различных азбук, и они единодушно выбрали самую, самую, большую и красивую. Со сказками тоже проблем не было, только смотрели, что бы они были на русском языке, а так набрали много, сказки Матвейка любил. Сделав выручку продавцам детского мира, они поехали взять, что ни будь и Тимофею, Матвей, великодушно возясь с новыми игрушками, решил, что ладно и тебе тоже что ни будь, купим, он потерпит в ожидании. Тимофей тоже себе вещами не сильно заморочивался, брал что удобно, Матвей с видом мученика терпеливо ждал, когда же папа возьмет себе всякие совсем неинтересные вещи, вот носки к примеру. У Матвейки они яркие красивые, а папа набрал все носки одного цвета, и все остальные вещи такие же, в серо черной гамме. Папой его Матвейка уже называл спокойно, не запинаясь, признав его полностью, еще и успели на рынок заехать, и уже оба уставшие, не торговались и не спорили по пустякам, а просто брали, что им нравиться. Нравилось то им многое, все – таки восточный рынок, это песня, но они решили, что просто будут сюда ездить чаще, хотелок у них обоих оказалось много, за раз все не купишь, вернее не съешь. Да и сам город им понравился, нужно будет весь объехать посмотреть и покушать вон там, там и там обязательно. А первый вечер у них ушел на разборку покупок, и стирку, мама запрещала одевать вещи после магазина, и Тимофею как бы было не лень, но он все перестирал, но ведь и не на руках, а машинка автомат, это самое – то для очень одиноких мужчин. Все покупки Тимофей таскал с гаража в дом, а Матвей терпеливо ждал его на крыльце, а вечером они нашли на кухне неприметную дверь прямо в гараж, и очень оба расстроились, особенно Тимофей, которому и пришлось наматывать круги из гаража до крыльца. А еще оказалась, есть дверь в гостиной, выходящая прямо на огромную террасу за домом и выходом в небольшой сад, летом тут будет хорошо, решили они оба и снова заперли дверь. Тимофей еще успел развесить по дому и ограде магическую сигнализацию, раньше он всегда посмеивался над предосторожностями учителя, порой до паранойи, а сейчас сам такой и ничего, все в привычках, и спать без сигнализации это уже ему кажется ненормальным. Тяжело, готовить минимум три раза в день, ощущение, что ты весь день за плитой, а еще растопить котел, постирать, помыть, искупать ребенка, первую неделю Тимофей чуть не плакал и даже жалел себя, такого красивого и молодого, только по ночам, когда Матвейка спал, но привык, и даже стало нравиться. С Матвейкой у них было родство душ и любимая мама, к которой они оба мечтали вернуться и очень скучали. Даже сейчас, когда Тимофей так уставал, облик Васьки у него в голове не тускнел, а даже наоборот становился ярче, он влюбился и знал, что любим, а это уже счастье, даже пока в разлуке.

***

Васька тоже не скучала, хотя ее жизнь и не была как у Тимофея с Матвейкой насыщенной, но постоянная работа у нее тоже появилась. С соседкой Ленкой все прошло как по маслу, Васька поняла неведомо как, что Ленка уже не первый раз обращается к гадалкам, но успеха пока ни достигла, ни с одной из них, нарываясь на откровенных мошенниц. А на Ваську она рассчитывала особенно, решив, что колдунья из глубинки уж ей точно поможет, так и получилось. Васька накануне вечером зашла к соседке, которая неплохо привела себя в порядок за эти два дня и выглядела очень даже неплохо, со своим патронташем и попросила любимую кружку Ленкиного мужа. Ленка быстро поставила перед ней чашку, в которую Васька накапала необходимых зелий, и еще добавив туда капельку крови Ленки из пальца, который она проколола ей одноразовым медицинским шилом, это было не обязательно, но антураж нужно блюсти. В состав Васька добавила и капельку возбуждающего средства, усилить эффект, и все сложилось. Составом это даже сложно было назвать, несколько капелек, которые Васька перемешала и размазала по кружке, все высохло, и даже не было видно, что туда, что то капали. Затем она произнесла заговор над чашкой и готово.

Васька инструктировала Ленку, – придет, когда муж, ты не мечись, стараясь, что то влить при нем, просто спокойно достань кружку из шкафа, как обычно, налей, хоть что в него и пусть пьет, зелье подействует минут через десять, займи его пока каким ни будь разговором и все.

Ленка сомневалась, заглядывая в пустую уже кружку, что такой дозой его пробьет, и требовала больше, но Васька тоже уперлась, призвав довериться ее искусству. На другой день Васька не меньше Ленки ждала ее мужа и выглядывала с балкона, заметив даже первой, подъехавшую машину и незнакомого довольно симпатичного мужчину, который и вошел в их подъезд. Мужчина то симпатичный, но заходил в подъезд с такой гримасой и раздражением, явно не желая больше необходимого видеть свою бывшую жену, что Васька даже подумала, что может ее колдовство и не сработать. Но стены в доме были тонкими, и буквально через полчаса Васька услышала интенсивный стук кровати о стену и поняла, что все получилось, к тому же Ленкин муж остался на ночь. И, Ваське всю ночь пришлось и дальше так, и слушать, интенсивный стук кровати и поражаться напористости Ленкиного мужа, а утром она с облегчением услышала, как он с явной неохотой ушел от бывшей жены. Васька уже привычно наблюдала за ним с балкона. Тут же буквально соседка забарабанила в ее дверь, Васька вышла на площадку, Ленка тут же потащила ее в квартиру счастливая и объявила, что он выгоняет свою подружку, и сегодня же забирает их с сыном из этой квартиры и ей еще нужно зелье закрепить эффект.

Васька ее охладила, сказав что того что он выпил, более чем достаточно, и теперь ее очередь выполнять обещание.

Ленка сначала замялась,– подожди, я должна убедиться, что все пойдет дальше нормально,– и сама призналась,– а то я уже столько раз обламывалась, теперь если только все пойдет также, и дальше, то она к ней кого ни будь точно отправить, таких подруг у нее куча.

Васька оставила ей номер мобильника, накануне Лешка притащил ей простенький телефон новой симкой. Предупредив, что это телефон только для клиентов, что бы потом выкинуть его было не жалко, и заодно принес ей примерный прайс услуг, Васька обалдела просто от московских расценок.

Лешка усмехнулся,– а ты как хотела, ну можешь, конечно, для начала немного скинуть, пока не привыкнешь, и это цены которые используют мошенники. – Мы берем еще больше, но ты пока учишься, так что смотри сама.

Несколько дней после отъезда Ленки они бродили по Москве, Лешка казалось, знает все в этом городе и рассказывал и показывал все ей лучше любого экскурсовода.

А затем Ваське пошли звонки от желающих, к себе водить она их не хотела, но Ленка и так предложила снимать ее квартиру пока она здесь, и это всех устроило. Сама Ленка была счастлива, ей удавалось крутить мужем, так, как она и не мечтала до этого, он выполнял все ее желания. Васька снова немного остудила ее, призвав умереть аппетит, а то мужик прогорит в бизнесе с ее, то хотелками и она окажется быстро у разбитого корыта. Ленка призадумалась и согласилась, что Васька то права и обещала вести себя гораздо спокойней. Васька боялась, что ей теперь так и придется заниматься одними приворотами, но оказалось, что обращаются не только с такими проблемами, и работа колдуньи, то весьма интересная.

***

Первая неделя, конечно, была кошмаром, но Тимофей привык быстро, к тому же, как ни крути, а Матвейку он полюбил, и может, поэтому ему было и легче. Вскоре их жизнь как то устаканилась и даже стала размеренной, и Тимофей где то даже гордился собой. Они почти каждый день ездили в город гулять, Матвею после долгого закрытого проживания в доме все было интересно и люди и город такой красивый и интересный, они и в цирк сходили, посетили парочку музеев, гуляли по многочисленным паркам, затем садились в кафе или ресторанчике, неторопливо ели и домой. Занимались каждый день, Матвейка легко осваивал счет и письмо, а еще они стали учить руны и рисовать их, требовалось набить руки до автоматизма, потому что важно выводить их четко. Тимофей как то даже ревниво подумал, что Матвейка эту нелегкую науку осваивает гораздо лучше, правда это чуть не привело к беде, напомнив Тимофею не расслабляться. Как то Тимофей отвлекся на что то, а Матвей только что вывел на бумаге руну огня и так напитал ее силой, что произошел взрыв и небольшой пожар. Тимофей успел закрыть Матвейку и себя щитом, и они не пострадали, если не считать испуга, а гостиная пострадала сильно. И им пришлось срочно делать ремонт, так как Питирима они боялись оба. Тимофей наказывать Матвейку не стал, просто каждый день до изжоги стал объяснять, что так делать не нужно и свою силу необходимо контролировать. Матвейка покаянно молчал, он и сам понимал что накосячил. Капельки чтобы глушить силу, давать Тимофей Матвейке, не хотел, после них малышу было плохо, это он знал от Ариппы. Да и Иван Ваныч в своих записях считал, что если ребенку уделять достаточно внимания, то все будет хорошо, только нужно терпение. С другими детьми Матвейка не мог пока общаться, он их побаивался и считал глупыми, было несколько попыток поиграть на детских площадках, но Тимофей решил все – таки от этого пока отказаться. Матвейка был развит не по годам и да, обычные дети рядом с ним проигрывали, а малыш этого не понимал и мог их обидеть. Тимофей решил, что со временем это перестанет быть проблемой, а пока они занимались тем, что им было доступно. К тому же и так Матвейка учился еще и домашним обязанностям, хотя сначала совсем не хотел ничего делать, но Тимофей сумел убедить его, что это все только мужская работа и он должен помогать. Началось все с дров, Тимофей купил еще машину, хотя сосед и утверждал что для этого климата им всего достаточно, но уже привычка сложилась у него, что бы всего необходимого, было в достатке. Тимофей колол несколько дней привезенные дрова, а Матвейка был рядом и вроде как нехотя, но стал собирать и таскать рубленные уже к поленнице, а затем в две руки они их красиво и аккуратно сложили. Конечно, работая один, Тимофей бы сделал все это гораздо быстрее, но приучать то, как то нужно, да и интересней вдвоем. Матвейка привык, что за ним ухаживают и толком то от него ничего не требуют, а тут и игрушки самому собирать нужно и все аккуратно складывать. Тимофей хоть и уставал бесконечно напоминать, сделай то, сделай это и каждый день показывать, как сложить аккуратно носки и рубашку на стульчик, как собрать и расставить книги, но понемногу Матвейка стал втягиваться и все делать сам, хотя первое время и хвастался своими успехами.

– Папа, ну папа, похвали меня, я все убрал,– и Тимофей хвалил и катал на шее и давал за хорошую работу вкусное мороженное.

Сосед оказался тем еще наказанием и частенько по вечерам заходил к ним в гости, но даже к нему они быстро привыкли. Тимофей подозревал, что старик к ним ходит не просто так, а еще и шпионит для Питирима, но что делать, тот хоть откуда за ними пригляд организует, уж такой он и есть. К тому же освеженная гостиная стала намного лучше, чем была, особенно когда Тимофей заменил, обычные окна на стеклопакеты, так Питириму и вообще теперь не на что жаловаться. Самое главное то, что они не пострадали. Когда суета улеглась, и Тимофей даже стал высыпаться, то понял, что он может во сне общаться с Васькой, правда недолго, ведь нужно было для этого несколько условий, глубокий сон и совпадение по времени. А и-за разницы во времени, все – таки другой часовой пояс, общения их и были такими короткими, но все равно это лучше чем никак. Как то Иван Ваныч ему рассказывал об этом, что только по настоящему гармоничные пары, могут так общаться в разлуке, о чем и сообщил Ваське и та тоже так считала. Хотя когда первый раз Тимофей увидел ее во сне и поговорил с ней, то посчитал все просто сном от того, что сильно по ней скучал, но продолжал ей все рассказывать, ничего не скрывая о Матвейке, и даже о том, что он иногда переживает, что все делает не так.

А через какое то время Матвейка обиженно ему заявил,– тебе значить можно с мамой говорить, а я как ни старался у меня так не получается, и что она тебя больше чем меня любит.

И ему пришлось долго успокаивать малыша, объясняя, что у него просто нет опыта и он еще пока что мал, а вот подрастет, и тоже будет так же общаться, а мама его любит больше, только потому, что он ее единственный родной человек, и Матвейка успокоился.

Хотя Иван Ваныч говорил, что с детьми так у родителей общаться не получается. Родители могут почувствовать, что их ребенку плохо, многие даже видят их гибель, если такое случается, четко, как будто присутствуют при этом, но общаться это только для любящих сердец, но Тимофею было достаточно и этого.

***

У Васьки теперь было много клиентов, и она быстро стала зарабатывать очень даже хорошо, хотя и брала за свои услуги вполовину меньше, но наглеть она не хотела, тем более что часто к ней приходили люди с сильной порчей, а уж распутать она могла любую, пока во всяком случае. Приходили к ней иногда и с попытками разоблачения, как то на прием пришли сразу три девушки, сказали, что они подруги, а одна из них вся такая бледная и заморенная стала жаловаться, что на ней венец безбрачия, она вот вся такая красивая и умелая, а замуж ее не берут. Васька уже хорошо считывала людей, и не просто видела картинки их жизни, а глядя на человека у нее в голове всплывали имена, а то и какие, то цифры и номера телефонов. Девушки, которые к ней пришли не представились, да Ваське это особо и не нужно было уже, она обычно скрывала свои возможности, но эти ее разозлили, и она довольно резко обратилась к девушке с жалобами.

– Карина, ну что вы меня дурите, вы абсолютно здоровы и морите себя голодом, оттого и бледны, а что касается замужества, так кто вас возьмет то, когда вы в одной компании переспали со всеми парнями, и даже не понимаете, что вы хоть понравились сильно Эдику, кажется, не уверена в имени. – Но он на вас никогда не жениться только потому, что не хочет, ходить как лось с ветвистыми рогами, вас же за глаза уже все парни называют весьма неприлично, повторять не буду.

Карина сначала побледнела, хотя казалось то куда больше, затем покраснела, залилась слезами и убежала, две оставшиеся девушки растерялись, а Васька добила их.

– Вас зовут, Вика, если я правильно поняла, – обратилась она к самой уверенной из компании, так вот на вас действительно проклятие от светловолосой красивой девушки Наташи и скоро вы почувствуете себя не важно.

– Чушь,– вскочила девушка,– я Виола и вы ошиблись, Наташка моя лучшая подружка, а вы просто сочиняете.

– Ага,– рассмеялась Васька,– она уже пару месяцев спит с вашим мужем и мечтает занять ваше место, а муж не хочет, он оступился и не знает, как разорвать эту связь.

Виола тоже соскочила, третья подружка не стала дожидаться и тоже рванула к выходу.

Васька поругала себя за не сдержанность и пошла к себе в квартиру, она и сама чувствовала себя нехорошо. Столько людей в столице и проклятых людей здесь бесконечно много оказалось, часто конечно порча наведенная, а сколько было случайной, то есть, как ее понимала Васька. Допустим, едет человек с искрой и может даже не знает о своем даре, а кто- то ему случайно дорогу перешел и он воскликнул,– да что б тебе, и готово, еще один больной человек.

Васька скучала по своим мужчинам и когда увидела Тимофея во сне, подумала что у нее галлюцинация, но потом поняла, нет, они нашли возможность хоть коротко, но общаться, и как же ей этого было мало и много одновременно. Он рассказывал ей о Матвейке, переживал, что не всегда справляется с ситуацией, а Васька наоборот поражалась, как же он привязался к малышу и как терпеливо все выносит.

А через месяц Васька поняла что снова ждет ребенка и растерялась, что же ей делать, да и как Тимофей к этому отнесется, прямо дежавю какое то, повторяется ситуация с Никитой. Васька сидела вся заплаканная, когда пришел Лешка, увидев ее в таком виде, он потребовал все рассказать, что же с ней случилось. Конечно, Лешка не подходил на роль подружки, но больше то у Васьки, и не было никого, с кем можно поделиться и посоветоваться.

– И что ты собираешься делать,– спросил Лешка слегка напряженно.

– Я не буду избавляться от ребенка, просто все так глупо и Тимофей, поверит или нет, и как ему сказать и я снова не хочу рожать одна без отца, тут столько всякого, а если он снова заберет ребенка и уедет, а я так и буду жить одна,– зачастила Васька, заливаясь слезами.

–Васька да ты просто не понимаешь, какая ты счастливица, у тебя будет двое своих малышей и оба с магическим даром, это точно, потому что и ты, и Тимофей родовые маги. – Ты дурочка и не понимаешь еще, как тебе повезло, вспомни наших наставников, они ведь все бездетны, поэтому то и набрали нас сирот на смену себе, а почему,– ты никогда не задавала себе этот вопрос,– почти кричал на нее Лешка.

Васька недоуменно посмотрела на него.

– Чем больше мы меняемся, тем больше в нас не остается людского, и зачатие просто иногда становиться невозможным. – Те же наши наставники, будь у них свои дети, просто бы нас не подпустили к Чудной деревне, а воспитывали своих родных детей. – А у вас с Тимохой, раз и ребенок, он то, как счастлив будет, я просто в этом уверен, и ты тем более не должна сомневаться. – Глянь на меня, у меня подружек куча, а детей ни одного. – Даже не думай о плохом, к тому же ты знаешь, почему у тебя забрали Матвейку, ты его баловала сильно, а так нельзя. – Он в порядке и уже освоился, Питирим очень доволен ими обоими, а это значит, что они будут далеко, не так уж и долго. – Тем более ты ведь сама не знаешь, кто у тебя будет, сын или дочь. – Ведь если дочка, то вы ее уже будете воспитывать в полной семье, что бы, Матвейка не ревновал, а если вам особенно повезет, так еще одного родите, и это для вас край, с вашими то способностями.

Васька перестала плакать и с интересом уставилась на Лешку,– ты точно мне правду говоришь.

– А ты сама подумай,– Лешка почти подпрыгивал от восторга,– так срок у тебя небольшой, еще здесь поживем пару месяцев и домой.

– Я не хочу пока в Чудную деревню,– заупрямилась Васька, – надоело мне взаперти сидеть.

– Ну и не сиди,– возмутился Лешка, – тогда сама помнишь, какие обстоятельства были, а у Тимофея в Тамбове есть и квартира и дом, живи, не хочу. – Я, снова охранником поработаю, без этого нельзя, все- таки, мало ли кто, тебя обидеть захочет, всяких много отморозков.

Васька нахмурилась,– а то, что я колдую, ничего, ребенку не повредит.

– Не должно, я видел сильных магинь в положении и работающих по специальности,– задумался Лешка. – Вроде это даже как поощряется, типа у ребенка тоже дар разовьется. – Вы то, с Тимохой теперь вообще как клан будете, одна большая семья, круть, и все с даром.

– Тогда все нормально,– успокоилась Васька,– я хочу еще поработать, мне понравилось, я только вот поняла, что многое могу делать.

Лешка уже думал совсем об другом,– Так тебя кормить хорошо надо, а что у тебя готового ничего нет, и холодильник пустой, ты, что на диете сидишь, ты ведь при своей работе должна и так постоянно есть хотеть и без ребенка.

– Да я, – растерялась Васька,– и так в магазин собиралась, да вот что, то раскисла, гормоны, наверное.

– Ты сиди дома, а я быстро метнусь домой, соберу вещи и куплю продукты, буду жить рядом с тобой, в твоей съёмной соседской квартире, а то я теперь тебя одну то и оставить боюсь. – Хорошо, договорились, – настойчиво спросил Лешка.

Васька улыбнулась,– как скажешь, я пока умоюсь и приведу себя в порядок, обещаю без тебя никуда не выходить.

– Ладушки,– обрадовался Лешка и убежал, пошептав, что то у порога.

Васька только головой помотала, Лешка ей как нянька, но без него бы она точно пропала.

Лешка обернулся действительно быстро, Васька даже и сварить то суп не успела, мясо в холодильнике у нее было.

Уже за ужином Лешка, подумав, сказал,– Васька я не хочу, что бы ты считала меня надсмотрщиком, я правда очень переживаю за тебя, да и Тим меня не простит, если с тобой что случится, а уж как я этого боюсь, просто принимай это как должное.

– Хорошо,– легко согласилась Васька,– я может потом и Чудную деревню поеду, просто все так неожиданно, я слишком долго просидела в доме, а так то я не против. – Да и там мне все равно спокойней будет, чем в Тамбове, я уже привыкла, это я на почве гормонов бунтую, ты тоже не сердись.

Лешка только засмеялся,– делай что хочешь, я просто тебя буду охранять и следить, что бы тебе было хорошо.

Васька не стала долго мучить Тимофея и в первом же сне, рассказала о ребенке, и почувствовала, как ее обдало счастьем и радостью от любимого.

– Васька, как здорово, и как жаль, что я не с тобой, ты ведь меня дождешься. – Матвейку срывать сейчас нельзя, он только стал привыкать, и я с ним поговорю и настрою его, что бы, он не ревновал.

***

Тимофей, получив известие от Васьки, был счастлив до неприличия, даже Матвейка стал на него посматривать настороженно, не понимая, что твориться с папой. Тимофей, как ни странно этого и хотел и надеялся, когда расставался с Васькой, и тут все так сложилось, он боялся, что за это время она его бросит, хоть и знал что это глупость, а ребенок это уже вроде как серьезно и Васька не уйдет от него к другому мужчине. Хотя и понимал, что глупо так думать. Интересно Питирим его известит или оставит в неведенье, подумал он, досадуя, что не может быть с Васькой. Он знал что Лешка охраняет Ваську и что он не такой балбес каким часто кажется, но он то ей чужой человек, а Тимофей так далеко. К Лешке он не ревновал, о чем и сообщил Ваське, чтобы она вдруг не осталась без охраны, мало ли что ей в голову придет. Да и Питирим позвонил вскоре и сообщил уже подтвержденную новость.

– Я понимаю тебе сложно, но все завит только от тебя, если вы лето продержитесь нормально, то может, мы вас и дернем обратно раньше, сказал он Тимофею. – А если тебе невмоготу, то может лучше заменить тебя, если что скажи и я сам прилечу, без обид.

– Ну, уж нет,– возмутился Тимофей,– я сына кому попало, не оставлю.

– Это я то, кто попало,– притворно возмутился Питирим,– но ты прав и я рад, что ты понимаешь, что важно для малыша, терпи, а за Василину мы все головой отвечаем.

Тимофей стал малыша подготавливать к новому статусу старшего брата и начал издалека, рассказывать, что хорошо, когда в семье есть не только один ребенок и как бы замечательно было Матвейке, будь у него сестра или брат.

На повторе этой истории Матвейка его огорошил,– папа я уже понял, что у вас еще будет ребенок, просто переживаю, вы меня – то любить будете?

Тимофей на минуту потерял дар речи, а потом, отсмеявшись, сказал, – ну ты как мог такое сказать такое то, я разве могу любить тебя меньше, ты наше чудо, просто ты будешь старшим, а это тоже ответственность и я немножко переживаю.

Матвей подумал и снова выдал,– а вы мне будете игрушки покупать, или мне делиться придется?

– Ты старший брат, и игрушки старые, скорее всего, будут твоему младшему брату доставаться, а тебе новые. – А вот если у тебя будет сестра, то, скорее всего ей купим новые все, что тебе будут точно не интересны, куклы и чем там еще девочки играют.

Матвея еще подумал и вдруг высказался,– нет новые игрушки, вам придется покупать, я теперь точно знаю, что сестра будет,– и успокоился, обижать девочку он даже не собирался, и ревновать к малявке тоже.

А Тимофей слегка обалдел, он уже знал способности Матвейки угадывать, но не расстроился, девочка сейчас даже лучше, жить отдельно от жены, он долго не хотел.

Пересказал разговор Ваське, она тоже очень удивилась и спросила, а ты и правда рад, может, мальчика больше хочешь.

– Сын у нас уже есть, пока хватит, а то знаешь разлуки то хорошо в меру, а дочку уже в полной семье воспитаем.

Васька и Тимофей скрывали от всех свою новую способность, просто по привычке, да и слишком уж было у них это личным. А время шло, вот и Новый год скоро, Тимофей гордился тем, что сумел почти на глазах у сына купить ему незаметно подарки, ведь малыша он никому не доверял, а это очень сложно. Они решили купить искусственную елочку, жаль убивать дерево, ради нескольких праздничных дней. Матвей гордился папой, что тот не просто советуется с ним, а и поступает так, как они решили вместе. Елочку они тоже выбрали вдвоем, небольшую пушистую и сверкучую, на нее даже игрушки то не нужны, она и так вся красивая и светится. А уж когда Матвей обнаружил в новогоднюю ночь подарки от папы и мамы, то удивился. Папа, точно волшебник, раз все добыл, что Матвей хотел, а ведь он с ним постоянно и купить просто так в магазине все это он просто никак не мог, он специально ведь следил и ни разу его не поймал, а вон оно как получилось. Они уже вместе приготовили ужин и встретили новый год вкусным соком, хотя зима здесь ненастоящая, снега совсем мало и тает он быстро.

***

Васькина клиентка Вика – Виола вернулась через несколько дней, выглядела она очень печально, уже не такой ухоженной и была очень подавленной. Сказала, что поговорила с мужем, и он все подтвердил, и Васька все угадала, и что делать ей, теперь она не знает. Ее подружка наговорила ей гадостей и предсказала скорую смерть, так как порчу она, сделала на могильной пыли.

Васька посмотрела на Виолу и сказала,– Нет, порча не смерть сделана, вам повезло, если бы как она умела такую порчу сделать, то я бы вам помочь просто не смогла, а так снять смогу, если хотите, хоть вам это и дорого обойдется. – И с мужем смогу помочь, если вы решитесь отношения восстановить.

– А вы бы как поступили,– вдруг спросила ее Виола.

– У меня нет такой ситуации,– отрезала Васька,– и решать нужно только вам, и не слушать чужих советов, это ваша жизнь, а не моя.

Виола снова ушла, порчу она пока серьезно не воспринимала. Но через пару дней вернулась, прошла обследование в клинике, у нее ничего не нашли, даже за деньги, а чувствовала она себя с каждым днем все хуже. Ваську она уже так – то достала, тем более пришла без денег, надеясь, что та ей просто поможет, а ведь она очень обеспеченная, Васька это знала, как и то, что если она поможет, то эту Виолу больше точно не увидит, вот такой у нее характер. Васька подняла сумму и сказала, что будет ждать ее не больше пары дней, а там уже она ей помочь просто не сможет, сроки уходят, а деньги вперед. Виола покапризничала немного, но тут вошел Лешка, он теперь, когда клиенты были, сидел на кухне и попросил Виолу уйти, и что, то добавил ей на выходе.

Васька спросила,– а она нам не сможет доставить никаких неприятностей, а то мало ли.

– Нет, смогла бы уже бы достала, оттого и тянет, привыкла всех подчинять себе, и жадна она очень, надеюсь, ты ей не собираешься скидку делать, тварь еще та, и ее даже не жалко.

– Так то, да,– согласилась Васька,– она и в первый раз пришла с подружками разоблачать меня.

– Надо же, – заинтересовался Лешка,– надо ее проверить, кто она такая.

– Блогерша какая то,– сказала Васька,– я видела, они хотели типа репортажа сделать о гадалках, и у них неплохо выходило всех разоблачать, а на меня нарвались и притихли сразу, а она вот ходит теперь и мозг мне выносит.

Лешка забеспокоился,– нам то слава не нужна,– порыскал в интернете и успокоился,– точно твое имя нигде не светиться, нужно, как то с телефонами их тормозить, а то мне голову оторвут, если где твоя фотка всплывет или видео.

Он весь вечер ходил смурной, не будешь же на входе всю технику отбирать и обыскивать клиентов, а затем расцвел.

– Придумал, как сделать, у меня заклинание есть, счас я его тут активирую, и в этой комнате ничего будет невозможно записать и позвонить, правда тоже, но если тебе надо будет, будешь со своей квартиры звонить.

Виола прибежала на следующий день с деньгами, очень бледная и видно было, что ей очень плохо.

Ваське с ней пришлось возиться два дня, уж очень заковыристая порча оказалась, ведьма слабая поставила, но очень искусная, прямо шедевр у нее получился. Васька работала очень аккуратно, как по минному полю, боялась навредить ребенку, мало ли как шарахнет откатом. Виола уже не роптала, помалкивала, тем более с первого раза почувствовала себя намного лучше, но на другой день, сняв порчу окончательно, больше не появлялась. Васька поняла, что она подала на развод, ну что ж это ее решение, тем более – то мало ли что там у них еще всплыло, она больше к клиентке не приглядывалась.

Перед новым годом выпало несколько дней у них свободных, и Васька решилась посетить банк Единорог и посмотреть, что же все – таки оставил отец. Она думала об этом, а собраться все никак не могла, боялась что расстроиться, да и через месяц Васька все – таки хотела вернуться домой, боялась потерять ребенка, она хоть и чувствовала себя хорошо, но уж как то здесь жизнь была напряжённая, со стрессами, а рисковать она не хотела.

Лешка повел ее, это оказалось недалеко от дома, прошлись немного, а потом, показал на дом и сказал,– это здесь.

Васька закрутила головой, никакой вывески не было, только уже когда подошли, она увидела неприметную дверь в подвальное помещение с единорогом, нанесенным на нее. Вроде как росписи на двери, кто не знает, то пройдет мимо.

Лешка подтолкнул Ваську к двери,– не бойся.

Васька приподняла голову, сделала вид поуверенней и пошла, – небольшое совсем помещение, за небольшой конторкой два клерка скучают. Васька протянула квитанцию одному из них и огляделась, пусто, только еще две неприметных двери и все, ей казалось, что банк должен как то по – другому выглядеть, что ли.

Клерк, поискав, что то в компьютере сказал,– за этой дверью вам нужно сдать кровь, капельку всего, а результат через пять минут.

Васька немного растерялась, но Лешка уверенно тряхнул головой, так, мол, и надо. Она толкнула дверь и оказалась совсем в крохотной комнате, где сидела девушка в медицинском халате, ведьма,– определила уже уверенно Васька. Крохотный белый стол с небольшим ноутбуком и два стула, больше бы туда и не влезло ничего.

– Не бойтесь,– улыбнулась девушка,– мы даем гарантию, что вашу кровь не используют где то еще, у нас хорошая репутация.

Васька, не споря протянула руку, ведьма ловко уколола ей палец, смазала кровью белый квадратик.

– Подождите результат в течение пяти минут,– снова улыбнулась девушка,– ошибок мы делаем, не беспокойтесь.

Васька вышла, Лешка показал ей на небольшое кресло, которое раньше Васька не заметила.

Лешка тихо ей произнес,– мы можем менять внешность, а кровь точно нет, только вампиры такое могут, а ты наследница по крови, поэтому именно так и делают такие вклады с подтверждением родства, но все быстро и технология у них уникальная, они так не первое столетие с кровью работают.

Пока Васька переварила информацию, клерк получил ответ и пригласил Ваську в хранилище,– Вы можете забрать вклад, можете посмотреть и оставить все, как и раньше, у вас еще почти тридцать лет оплачено, решайте не торопитесь.

Они спустились вниз еще почти на этаж, клерк ловко открыл сейфовую дверь странной конструкции, пахло магией, везде были начертаны защитные пентаграммы и на стенах росписи из незнакомого узора волшбы. Вошли в огромный зал со шкафами, с разного размера ячейками, посерединке стол и стул.

– Присаживайтесь, я вам оставлю ящик, а вы посмотрите все спокойно и решайте, а как закончите, позвоните в колокольчик и я тут же приду, проговорил клерк.

Васька только мотнула головой, что все поняла и присела, сжимая пальцы в кулаке, что она сейчас увидит. Клерк вышел, а Васька еще минуту все не решалась открыть ящик, вздохнула, собираясь с духом.

Ящик был среднего размера, и большую часть занимал плотный пакет, Васька пощупала его, книга, открывать не стала, это наследство Матвея, а вот шкатулку небольшую совсем открыла и сразу же глаза ее заполнились слезами, мамины украшения, она помнила их все. Мама ведь ждала ребенка и у нее отекали руки, она сняла кольца и браслеты, и крупные серьги, оставив у себя только обручальное кольцо и крохотные сережки, а все остальное здесь, отец второпях все убрал вместе с книгой.

Еще небольшой мешочек с каменьями, наверное, дорогими, это ее наследство, она тоже вспомнила, как рассматривала их в детстве, а отец говорил,– Вот вырастешь, и я тебе такие украшения закажу, все завидовать будут.

Васька улыбнулась, да уж, она богатая наследница, это точно, а ведь все бы это отдала только бы вернуть своих родных, но это невозможно. Но у нее скоро уже будет двое малышей, и все это пригодиться им, так что пусть еще полежит немного, подождет, когда они подрастут. Ей стало легче, она не одна и главное больше не повторять ошибок, и вернуться срочно в Чудную деревню, своей семьей она рисковать не будет никогда.

Васька замкнула ящик своим ключом и позвонила в колокольчик,– я продлю вклад, сказала она вошедшему клерку.

На улице Лешка спросил, ты сильно расстроилась.

– Я поняла, что хочу домой, боюсь за ребенка, а там я чувствую себя в безопасности, надо будет, лучше взаперти посижу.

– Вот еще, будешь с Агриппой по лесу бегать корешки, да травки собирать до конца лета, и на остров на лодке кататься, хорошо же,– утешил ее Лешка.

– Хорошо,– согласилась Васька, а в Москву я с Тимофеем теперь только поеду, соскучилась я без своих мужчин, но и им будет спокойней, если я буду дома, пока их нет.

Лешка заказал билеты, а Васька стала наводить идеальный порядок в квартире, а по вечерам они с Лешкой гуляли. Ключи от соседней квартиры договорились с хозяйкой отдать в день отъезда, поезд все равно вечером. Васька переплатила, но деньги требовать не стала и Ленка была этим довольна и обещалась сама приехать за ключами, у нее и правда все сложилось, даже Васька этого не ожидала, все- таки характер у дамочки был стервозным. Но видно жить в комфорте ей нравилось больше, и мужа она уже старалась не доставать. Еще день они посвятили покупке подарков для всех, и без помощи Лешки Васька бы снова точно не справилась, он знал, что кому надо точно. Буквально перед отъездом, когда они гуляли вечером по улице, к Ваське вдруг бросился незнакомец с криком,– Васька ты откуда.

Васька в испуге отшатнулась,– кто вы? И спряталась за Лешку. Она уже разглядела мужчину, и ее как льдом обожгло, это оказался Никита, откуда он взялся. Он сильно изменился, постарел, хромал сильно и вид, у него был какой – то потрёпанный и даже неопрятный. От былого самоуверенного красавца, ничего не осталось.

Лешка выступил вперед,– Отвали от моей девушки.

Васька сильно изменилась, она совсем была не похожа на себя прежнюю, и Никита растеряно смотрел на нее и тоже неуверенно сказал, – простите, я, наверное, ошибся, мне показалось.

Развернулся и похромал прочь, но пару раз все – таки, оглянулся.

Лешка что – то пошептал в сторону и повел ее быстро домой,– посиди пока одна, я просто проверю, куда он пошел.

– Ну что за несчастье вечно с ней, расстроилась Васька, надо же было встретить его, да еще в Москве, где народу и так больше чем нужно.

Срочно нужно снова прятаться, пока Никита не решился ее искать, – переживала она, старательно упаковывая вещи. Вот только почувствовала сильной и смелой, а увидела Никиту и все, чему училась под хвост, если бы не Лешка, там же, бы, и умерла от страха. Завтра бы до поезда доехать и все, она его больше не увидит, и будет чувствовать себя свободней. Но тут Васька, подумала, что все не так плохо, она вон здесь и клиентов завела и сама работала, просто еще не смогла изжить все свои страхи, но со временем и это придет.

***

Лешка быстро пошел за Никитой, ветерок его вел, ввязаться в драку с охотником он не решился, он хоть и хромой и весь искалеченный, но не беспомощный, и запросто его прибьет. Лешка не боялся, но оставить Ваську без защиты не мог, она его связывала, но и проучить Никиту он обязан. Ну, никак он не мог, просто отпустить его, черт вот ведь живучий, Лешка тогда регулярно присматривал за ним в больнице и очень надеялся, что он сдохнет, так поступить с девчонкой мог только отморозок.

Лешка вышел на набережную, держа фигуру Никиты далеко от себя, он очень не хотел, что бы тот заметил слежку. Что бы с ним такое сделать, что бы, не засветиться самому. Никита спустился к воде, почти к кромке и о чем то думал.

– Вода ледяная, льда нет, интересно насколько здесь глубоко,– размышлял Лешка, – конечно мало шансов что я смогу его убить, но с другой стороны, купание в такой водичке выведет его из строя надолго, а там позже я что ни будь да придумаю, что бы Васька жила спокойно, не дергаясь. – Да и людейрядом нет, так только редкие прохожие вдалеке, если и увидят, на помощь сразу не кинуться,– размышлял он вслух.

Лешка принял решение, расслабился, вечер был ветреный, особенно у воды и вдруг фигурку мужчины у воды порывом сильного ветра, кинуло почти на середину реки. Лешка только услышал плес, выглянул, увидев в воде голову, пытающегося выплыть Никиты и не удержавшись, сложил кулак, из потоков ветра, добавил еще ударом по голове утопающему, заставив того уйти под воду, а, затем, не разворачиваясь, ушел прочь. Если не утопил, он все равно узнает, и чуть позже повторит попытку, а если Никита выплывет, то ему пока долго еще будет не до Василинки, – так что в любом случае хорошо.

Никита выплыл, хотя обычный человек выжить в такой ситуации, ну никак бы не смог. Никита хоть и был в плохой форме и искалечен, но когда то, он был одним их лучших охотников с большим будущим. Он на одних инстинктах выплыл первый раз, от второго удара он потерял сознание, но он умел надолго задерживать дыхание в любой ситуации, и снова не думая даже без сознания он очнулся и с трудом, но выплыл. Ледяная вода его точно убить не могла, когда то такие ситуации отрабатывались в обычных тренировках, и рефлексы Никиту не подвели и в этот раз. Он выполз на ступени набережной, отряхнулся. Желающих помочь ему не нашлось, редкие прохожие его не замечали или не хотели видеть, кому приятно возиться с мокрым алкоголиком, а нормальный то в воду и не полезет, далеко не купальный сезон. Ему было больно и холодно, но главное ведь что жив, и он быстрым шагом направился домой, жил он здесь не подоплеку. Вроде в центре Москвы, а Никита ухитрился здесь найти комнату в еще сохранившейся коммунальной квартире. Не все еще выкупили богатеи, хотя и эта квартира скоро исчезнет, превратиться в шикарные хоромы, для какого ни будь олигарха. Никита быстро доковылял до дома, в своей комнате переоделся, выпил обезболивающие таблетки, и, закутавшись плотно в одеяло, прилег на продавленный диван. Про Лешку он не вспомнил, и даже не подумал на него, у него, и так хватало врагов, и сегодняшнее купание он счел предупреждением и сам уже решил, что отсюда пора уезжать. Он думал, что сможет затеряться в столице и начнет, как то худо – бедно жить, но Москва это большая деревня, и ему места не нашлось. Да и девушка так чем – то похожая на Ваську тоже предупреждение, что пора уже уходить отсюда. Жаль, что он так ее напугал, хорошо хоть ее парень на него с кулаками не набросился. Да и другая она совсем, выше Васьки и рыжая, так только что то общее в фигуре и глазах, да и Васька бы его узнала, а не кричала бы,– кто вы. Он только сюда приехал, а все и маги и другие охотники уже знали его репутацию, а что он не виноват и не делал того, что ему приписывали, это никого не волновало совсем. Череп исковеркал ему жизнь, и Никита знал, что он мертв и сам бы его еще раз убил, он и сам собирался так сделать, но его кто то опередил. Когда то Череп его уговорил на кровную месть, заболтал его так, что Никита ему поверил.

– Ты не представляешь, какая это колдунья,– говорил Череп, ее не могут поймать уже давно, нет доказательств, а за ней столько преступлений, а мы с тобой и отомстим за своих отцов и мир от мрази колдовской очистим. – У нее есть амулет, невиданной силы, который покрывает все ее деяния, его нужно найти, а ее тогда можно будет легко убить,– пел он.

Никита влюбился и травил Ваську в ожидании, когда она расколется, ведь не может девчонка настолько притворятся хорошей, и сам понимал что – то здесь не так. Затем встретился с другим охотником случайно в Тамбове, тот очень удивился, узнав, что Никита работает с Черепом.

– Ты же потом никогда не отмоешься,– предупредил его знакомый,– Череп изгой, он такое творит со своими жертвами, с ним давно отказались все охотники работать, к тому же он много врет и может подставить, а ты – то парень неплохой вроде, зачем это тебе.

Никита не поверил тогда, вот же был идиотом, но призадумался и стал замечать, что не все так гладко в рассказах Черепа. Но ведь он был готов убить Ваську в лесу и искренне считал что прав, а вернувшись случайно в тот же день узнал, что Череп слуга Змея Горыныча, врага рода человеческого, и амулет Васькин он ищет именно для змея. Тут у него глаза и раскрылись, а поздно, коготок уже увяз и птичка пропала. Череп, усмехаясь, объяснил Никите, что Васька обычная дура, даже без особых способностей, а он Никита нужен был ему как смазливый самец, очаровать и отравить девчонку и поздно каяться ему, и метаться, все равно, ему уже никто не поверит. Никита попытался его ударить, но Череп был не один, они толпой так избили его, что будь он обычным человеком, раз пять бы успел умереть и теперь часто жалел, что тогда он выжил. Череп громко объявил всем желающим услышать, что Никита отдал ему контракт на любимую девушку, которая забеременела от него и надоела ему. Охотники не были злыми людьми, они охотились только на нежить, нечисть и зарвавшихся магов, многие из них, даже и женились на слабых ведьмах, тех, кто не пользуется своим даром. Такие девушки считались в их среде более яркими и сексуальными, а нераскрытые магические таланты они часто обрушивали на семью в хорошем смысле. К тому же все охотники обладали харизмой привлекательности, и отбоя от девушек у них точно никогда не было, поэтому изнасилование в их среде считалось позором. А Череп как раз таким и был, садистом и извращенцем, и Никита не зная и не проверив его, связался с ним на свою голову. Никита долго лежал в больнице, а выйдя, понял, что его презирают также как и Черепа,– ладно не сложилось у тебя с девушкой,– считали охотники, так не женись, а просто помогай, а отдать даже бывшую подружку, да еще беременную на бесчестье и смерть, это за гранью для них. От Никиты отвернулись все, и никто не хотел слушать его, что он не виноват и что он так не поступал, раз связался с подонком, значит и сам такой же. Вот так Никита в один миг слетел на самое дно жизни, у него еще была небольшая заначка денег, и когда он узнал через год, что Васька погибла, чуть петлю себе на шею не кинул, он понимал, что прощения ему не будет в любом случае. Вот и в Москве ему не нашлось работы, отлежится и уедет, куда, ни будь, в глубинку, в глухое село, где о нем точно никто знать ничего не будет. Свою жизнь он прогадил и виноват сам, винить некого.

***

Васька, когда Лешка вернулся, уже выглядела спокойной.

– Не переживай, я прошел за ним, он понял что ошибся, да и узнать тебя уже невозможно, так что забудь про него, он больше тебя не обидит, ты изменилась и никому не позволишь собой помыкать.

Васька покивала головой, и они пошли ужинать.

Следующим днем за ключами приехала Ленка соседка, и немножко волнуясь, попросила Ваську оставить телефон для связи.

– Ты такая классная, – говорила она, даже не представляю, что делать буду, если твои услуги понадобятся, оставь мне номер свой, а я, если надо и к тебе приеду сама.

– Нет, – твердо сказала Васька,– давай я твой сохраню, а через два или три года вернусь, и обещаю позвонить тебе первой.

– Ну, хоть так,– вздохнула жалобно Ленка, – только не забудь, раз обещала.

Уже в поезде, когда они далеко отъехали от Москвы, Васька спросила,– Лешь, я не совсем все понимаю, и столько раз слышала от наших стариков по новую смену, и то, что мы все их наследники. – Но все равно не понимаю, зачем мы им, просто мне кажется, что они от нас еще чего – то хотят и для чего – то конкретного нас обучают.

Лешка долго собирался с ответом и подбирал слова,– я сам не все понимаю, но планов мирового господства с нами Питирим точно не строит, здесь немного другое. – Мы не первые их ученики, а самые удачные.

Васька в ужасе выдохнула,– Ты хочешь сказать….

–Нет, нет,– испугался Лешка, – это не то о чем ты подумала, они не убивали предыдущих, те сами себя угробили, ты послушай. – Когда обычный человек получает магическую силу, в определенный момент, ему крышу сносит от новых возможностей, и он часто совершает много глупостей и гибнет, мы все через это прошли. – А первые их ученики к силе получили еще и уникальные знания, которые изначально ставили их на ступеньку выше даже опытных и сильных магов, вот их крышу то срывало частенько и другие маги тут же объединялись и убивали выскочек. – А нас прячут и учат быть незаметными и теперь обучают в несколько этапов, получил знания – практика, смог ее пройти, следующий этап. – А еще нас пытаются подружить, связать общими связями, ведь в обычном мире колдунья и ведьмак враги и с радостью вцепятся друг дружке в горло и это совсем не преувеличение. – Если мои братья по клану узнают, чем я занимаюсь, изгонят сразу из круга, Питирим считает, что мы будем лучше остальных, как он говорит, магическая элита и за нами будущее. – И ведь Чудная деревушка не одна такая, их еще парочка по России и в ближнем зарубежье несколько убежищ. – И для Матвейки смогли разработать методику обучения, что бы он рос нормальным пацаном, и за ним не охотились как за угрозой. – А подробностей я не знаю, так там слышал, там видел, пожал плечами он.

– Не это нормально, успокоилась Васька, – а то я себе уже такого накрутила, вспомнить страшно.

Лешка рассмеялся,– ты, ага, не представляешь, что со мной было в первый год обучения, я то детдомовский, да битый, а тут со мной носятся как, даже сравнить не с чем. – Я даже думал что меня или на жертву, какую готовят или просто съедят, особенно когда Агриппу впервые увидел, так сразу себя в печи и представил. – А она вон Ольку из жалости взяла и мучается с ней, учит, а остальные хоть и морщатся, но терпят, никто и слова не сказал, а из другого места Ольку бы сразу выкинули как балласт. – А кстати, я тебе ведь не сказал, что с семьи кузнеца смогли снять проклятье Горыныча, и Егорка уже в Чудной деревне, и его так же держат пока под замком, я его видел перед отъездом. – Молодой и глупый еще мальчишка и ничего не умеет, тоже мать его одна воспитывала, и он избалован, Михей его сильно гоняет, не жалеет, он его последняя надежда, родная кровь.

Приехали в Моршу они под утро, но Питирим их уже ждал, обнял Ваську, и так на нее посмотрел с нежностью, шепнув ей на ухо,– спасибо дочка, ты нас так порадовала.

Васька поняла, что домой приехала, и теперь точно навсегда, только здесь ее будут принимать любой и в беде и в радости.

***

Весна пришла, все вокруг покрылось розово белой пеной цветущих деревьев, весна в средней Азии стремительная, яркая, запахи вокруг будоражили, пьянили. В несколько дней земля позеленела, а клумбы в Бишкеке уже утопали в цветущих тюльпанах. Тимофей с Матвейкой каждый день ездили или ходили любоваться на такую красоту. Васька была в безопасности, дома, с Тимофея как гора с плеч свалилась, когда он узнал что, она вернулась в Чудную деревню. Больше одну он ее никуда не отпустит, пусть ждет их дома. Они уже обсудили с ней, что Васька оставит свой замок и переедет к нему, так положено, да и дом Ивана Ваныча больше по размеру, и они там все разместятся удобней. И квартира и дом в Тамбове у Тимофея тоже были большими под большую семью. Тимофей часто вспоминал добрым словом своего погибшего наставника, тот как знал, что его ученик обзаведется большой семьей. Тимофей все – равно переживал за Ваську хоть и знал, что за ней ухаживают хорошо, но когда ты вдали, все тревожит. А буквально в середине апреля к ним в дом постучали, Тимофей открыл калитку и увидел высокого колоритного киргиза.

Тот улыбнулся,– Я от Питирима за вами пришел, Адильхан меня зовут,– и протянул руку.

Тимофей поразился, рукопожатие было сильным и его даже толкнуло магией, Адильхан был сильным колдуном, энергия его и Тимофея была схожа.

Тим тоже представился и пригласил гостя в дом. Матвейка сначала настороженно оглядел гостя, а потом доверчиво подошел и тоже протянул ему руку и поздоровался, понравился, значит. Тимофей Матвейке в таких делах доверял, тот хорошо чувствовал чужих людей. Одет Адильхан был интересно, непривычно,– сапоги, плотные штаны, войлочная куртка и национальная шапка, за поясом кнут и он явно не для красоты.

– Собирайтесь просто, собери старые вещи, там спартанские условия,– сказал он Тимофею. – Я сам вас туда отвезу на машине, а потом и сам же верну. – Жить будете в юрте, там все есть, не нужно еще, что то тащить дополнительно, так – то посуда есть, но можешь только взять несколько чашек да ложек, детей много, постоянно бьют, да теряют.

Тимофей быстро набил вещами свой и Матвейкин рюкзачок.

Адильхан повторил,– не набирайте вещей, надо будет, найдем.

Тимофей быстро собрал на стол, а сам пока Матвейка с Адильханом ели и чаевничали, быстро навел порядок, все в доме отключил, понял, что они уезжают надолго.

Да и Адильхан сказал немного виновато,– обычно заранее предупреждаю, хоть за день, а тут так сложилось, теперь, почти на месяц уйдем в горы, и не смог вас предупредить.

Адильхан отвез их далеко, пока ехали, он сказал,– жаль, что твой учитель погиб Иван Ваныч, он хороший человек был.

– Вы его знали,– удивился Тимофей.

– А то,– засмеялся Адильхан,– мы все втроем воевали вместе, вот то я тогда удивился, попав под начало колдуна Питирима. – Он солдат то, обычных людей жалел, и мы с Иваном, все самые сложные задания на себя брали, прикрывали друг друга постоянно. – И правильно это, мы и сами все, когда людьми были, и сейчас об этом помним, и живем среди них, их ними же проблемами. – А то маги то любят задирать нос, считают себя выше и гибнут в гордыне своей, быстрее.

Тимофей удивленно спросил,– а война это та самая великая отечественная? – Да,– коротко ответил Адильхан,– тогда мы еще единым народом были, жаль, что сейчас про это забыли.

Они неторопливо катили по пыльной дороге вблизи гор, к какой – то базе, там было много лошадей и для них уже их приготовили, так сказал Адильхан. Тимофей растерялся, он хоть и деревне вырос, а лошадей совсем не знал и никогда на них не ездил.

Адильхан снова небрежно махнул рукой,– А что ты так переживаешь, лошадь не машина, быстро научитесь.

Лошадки действительно их уже ждали. Матвейке тоже подвели вроде смирную, небольшую рыжую лошадку, и тот с восторгом на нее влез, а Тимофей как то не очень радовался новому транспорту, но его никто не спрашивал, с ними еще поехали два молодых киргиза, но Адильхан торопился, и их ему пока не представил. Матвейке повод от лошадки не дали, просто велели держаться крепко за седло, а она сама дойдет, тот и не расстроился, такие приключения будут и без поводка даже интересней, не как у всех. Тимофею поводок дали, но Адильхан посоветовал тоже за него не дергать, лошади обучены, сиди себе в седле устойчиво и все. Стали подниматься в горы цепочкой, новичков распределили между уже опытными наездниками. Сначала – то ничего, Тимофею было даже приятно, он уже освоился в седле, но чем выше они поднимались, тем тропинка становилась уже и круче, и было просто страшно. У Тимофея уже голова кружилась, а вниз смотреть было страшно, такая крутизна, а под копытами лошадей частенько тропинка осыпалась, и он закрывал глаза от страха упасть в бездну. Да еще под Матвейкой лошадка вдруг взбрыкнула, и малыш чуть не вылетел из седла, но удержался и хоть тоже сбледнул, но держался по – прежнему, уверенно и явно не боялся высоты. Поднимались долго, Тимофей счет времени потерял, жилые дома, деревеньки внизу стали уже неразличимы, а вокруг появились небольшие облачка, вроде поднялись на одну гору, а за ней тут же выплывает другая, еще выше, которую снизу то и не видно и так далее. Тим уже со счету сбился, на сколько гор они уже поднялись, но и воздух здесь пах особенно, невероятным ароматом, немного горьковатый и свежий, а уж красота, какая вокруг. Когда они жили в Кой – Таше, горы казались лысыми и не особенно высокими, покрытые желтоватой короткой травой, а сейчас, чем выше они поднимались тем зеленее все становилось вокруг. Появились деревья, кусты, поляны были усыпаны какими то дикими цветами. А, облачка, плывущие рядом с тобой, это что то невероятное, Тимофей даже про свой страх забыл, пытаясь разглядеть всю эту невероятную красоту, а если бы без лошади, то, наверное, было бы еще лучше, хотя поднимаясь на своих двоих, он бы уже наверняка ноги стер до дыр.

– Все приехали,– крикнул Адихан,– спускаемся.

Перед Тимофеем открылась небольшая долина между гор, и он снова замер от восторга. Сочная зеленая трава, в долине стояли забавными украшениями десяток ярких юрт, по краю горным водопадом текла небольшая речка, собираясь внизу в рукотворном озерке, сложенным из камней, невероятно волшебное место.

– Вот бы Ваську сюда, – подумал Тимофей,– ей бы понравилось.

Спускаться было страшней, и Тимофей с тоской подумал, что им еще отсюда нужно будет также ехать по страшной тропе вниз. В долине вдалеке виднелись отары овец, а приглядевшись Тим, с удивлением увидел и коров, как же их загоняют то сюда, снова удивился он. В долине бегала стайка полуголых, бритых на лысо мальчишек, они были все разного возраста, от совсем крох до примерно лет двенадцати, поцарапанные грязные они весело носились по горам с мячом и наперегонки. Внизу все спешились, Тимофей попытался слезть с лошади красиво, но спина и задница болели с непривычки невыносимо и он просто сполз с лошади и с трудом встал на занемевшие ноги. Матвейку сняли с лошади, и теперь он горящими глазами смотрел на бегающих мальчишек.

Адильхан легонько подтолкнул его,– беги, знакомься.

Тимофей подскочил,– он же может их обидеть.

Адильхан засмеялся,– нет, тут все маленькие колдуны, и не только киргизы, всяких хватает, пусть бьют друг друга, первое время они даже дерутся, получают сдачу, живут как обычные дети и привыкают ладить с другими людьми.

Тимофей ошалело покрутил головой,– вон оно как, надо же площадка для молодняка, и как все задумано то интересно.

А Адильхан продолжал, ты, что же думаешь, твой ребенок такой уникальный, а их много и со всеми трудности, вот мы их здесь и обучаем. – Отдохни здесь несколько дней, пока Матвейка привыкает, за детьми следят хорошо, не беспокойся, а ты мне нужен будешь в горах. – Много чего собирать надо, я с учениками с утра до вечера пока на сборе, один только Питирим на лекарственное сырье, сколько заказов делает, а мы от этого живем, да и практика у тебя будет новая. – Вон та серенькая небольшая юрта в вашем распоряжении, вам хватит места на двоих, еда у женщин, у большой юрты, осваивайтесь.

Тимофей подошел к юрте, прикольно, пол плотно был застелен кошмой (войлоком), стопка ярких ватных одеял у стены и гора небольших подушек и все, а нет еще небольшая стопка чистых простых дешевых грубых полотенец из хлопка. Нет, так то удобно и уютно, мечта холостяка и не только, он бы и с Васькой здесь с удовольствием пожил. Тимофей присел, затем прилег на кошме, красота, непривычно пока, но это вопрос времени. Тут и Матвейка прибежал, хотел видно пожаловаться, под глазом явно наливался синяк, но сдержался, не до этого ему. Малыш осмотрел юрту, одобрительно хмыкнул, скинул рюкзак и куртку, и теплую кофту, футболку пока снять не решился, и убежал обратно.

Тимофей выглянул, Адильхан с учениками, теперь то он знал, кто они, разговаривали о чем то, затем он махнул Тиму, чтоб тот подошел.

– Пойдем, поедим, еда здесь простая, молоко, сметана, и женщины боорсоки варят каждый день, сытно и вкусно,– сказал Адильхан.

– Что это боорсоки, спросил удивленно Тим.

– Да куски теста, сваренные в растительном масле,– отмахнулся Адильхан.

– А как вы коров сюда загнали,– донимал Тимофей.

Адильхан засмеялся,– с той стороны гор грунтовка, за молоком после дойки каждый день за ним по ней и приезжают.

Тимофей аж расстроился, они значит, на лошадях по дурацкой тропке несколько часов поднимались, рискуя шею свернуть, а тут дорога есть.

– А учить,– как подслушал его мысли Адильхан,– нужно привыкать, шок нужен, вон как Матвейка то быстро вливается в команду, эти дети еще передружатся и будут силой и поддержкой друг другу в будущем.

Дети тоже уселись на кусок кошмы, кто как пристроился у огромного блюда с боорсоками, быстро жевали их, запивая молоком, и бежали играть дальше, Матвейку Тимофей тоже там приметил. Малыш пока сильно выделялся, но неделя и он будет такой же, как и все, подумал Тимофей. В чаше озера вода была ледяной, но вечером мальчишки стуча зубами от холода и визжа от восторга, ныряли туда, затем растирались до красноты жесткими полотенцами, и бежали в юрты спать. Тимофею тоже не дали скучать без работы, показали, как чистить лошадей, мальчишки тоже привлекались к этой работе. Адильхан по вредности переплюнул Питирима, и уже через пару дней не делал различий между Тимофеем и своими учениками которых звали Куванычбек и Санжар, имена сложные и Тимофей их не сразу запомнил. Да и особо общаться им было некогда, Адильхан всегда для них находил занятия.

Адильхан щедро раздавал люлей всем троим, если не успели или не справились с работой, поэтому то Тимофей и помалкивал, осваивался и учился. Если он хоть как то облажается перед чужими людьми, Питирим его просто сгнобит. Не прошло и пяти дней, как Тимофей со всеми стал ездить на сбор, выковыривать каменную смолу мумие. Собирать сок елей – живицу, а также много других растений и корешков, Тимофей о многих из них и не слышал, а теперь вот учился как в первый год, как найти, как взять и правильно сохранить, работа была сложной и требовала немалой аккуратности и терпения. Теперь вся юрта вся была завешана пучками душистых трав, которые следовало, затем упаковать правильно, что бы, не заплесневели или не сгнили, и все правильно подписать. Некоторые травы можно было завернуть в тонкую папиросную бумагу сложенную особым способом, что бы травы дышали, некоторые в тряпицы, в общем, у Тимофея голова пухла. Еще ученики доили змей, но Тимофей пока не мог ни ловить, ни прикасаться к змеям, боялся. Яд змей, может испортиться, и разложиться, поэтому его смешивали со специальным зельем, консервантом и разливали в крохотные бутыльки. Еще змей сушили и заливали маслом в бутылках.

Куванычбек как то прошептал Тимофею,– я тоже первый год к этим гадам прикасаться не мог, а потом ничего, почти привык,– при этом он так жалобно вздохнул, что Тимофей ему почти поверил.

Еще собирали, каких то жаб и лягушек, работа неприятная, а что делать, заготовки нужны всем колдунам, и эта работа была самой денежной. Тимофей подозревал, что сборы в этом году достанутся дешевыми Питириму, именно и – за его работы, и старался, это ведь еще и полезная учеба.

Что за детьми смотрят на совесть, Тимофей, тоже убедился, дети носились по горам, так что смотреть на них со стороны было страшно и вроде как без надзора. А затем у одного мальчишки бегающего на самой макушке отвесной горы, из под ноги, вылетел камень, и он, потеряв равновесие, страшно, полетел вниз, с крутого склона. Тимофей даже собраться не успел, а кто – то из окружающих, колдовством уже подхватил ребенка в воздухе, и мягко опустил на землю. Тимофей шумно перевел дух, он испугался и ничего не успел придумать, а кто то же позаботился и успел принять меры. Через пару недель Тимофей и Матвейка уже совсем не отличались от местных, их обоих также стригли под машинку, они загорели до черноты и ловко научились лазать по горам, лошади их тоже больше не пугали. Тимофей научился, и ездить и седлать и ухаживать, чистить не только за свою лошадку, но и любую, которая в этом нуждается. Даже Тим потерялся в днях, знал только, что вот уже лето и время здесь просто бежит, и хоть работа тяжелая, а им обоим здесь жить нравилось. Матвейка первые дни получал много тумаков от мальчишек, часто прибегал к Тимофею, но не жаловаться, а просто перевести дух, уткнувшись в папу. Он быстро понял, что силой он ничего не добьется, слабых здесь нет, а значит нужно уметь ладить и договариваться.

Но Адильхан, следил за днями и как то он им сказал,– вам месяц выходных, в июле самый – то ехать на Иссык Куль, поэтому собирайтесь. – Запиши телефончик,– обратился он к Тимофею,– как вам надоест отдыхать, так позвонишь и скажешь, какого числа вас забирать, и от вашего дома я вас снова заберу сюда до холодов.

Сначала и Тимофей и Матвейка обрадовались каникулам, сменить обстановку всегда приятно, они уже спокойно спустились на лошадках вниз сами, и почти без присмотра. Войдя уже в свой дом, оглядели друг друга и рассмеялись, они были обои в синяках и царапинах. Матвейка сильно схуднул и стал очень ловким, от неуклюжего малыша ничего не осталось, даже щечек, и конечно он подрос. Матвей вдруг вспомнил, ванна, горячая вода и любимый кораблик, рванул наливать воду себе, что бы первому искупаться в комфорте. Тимофей усмехнулся, да уж после горной ледяной речки Матвей вон как бежит мыться в ванную, а раньше так, никак не хотел,– все познается в сравнении. А каким родным выглядит унитаз, после колючих горных кустиков. Через день они уехали в городок Булан Соготу, курортную зону, сняли домик целиком без соседей и неделю сидели в воде, изредка выкидываясь на берег, для просушки. Соленая вода Иссык Куля это и сказка, и песня в одном флаконе, многие люди ездят лечить больные суставы именно, живой водой этого горного озера. А уж красоту озера описать сложно, слов не хватает, живая жемчужина в обрамление древних Тянь- Шанских гор. Тимофею и Матвейке лечиться пока было не нужно, и они просто отдыхали. Тимофей переживал за Ваську и со дня на день ждал рождения дочери и уже волновался за них обеих. В середине июля Васька сообщила, что Тимофей стал отцом, и она и малышка здоровы, и хорошо себя чувствуют, с дочкой у нее не было проблем как с Матвейкой, и родила она легко. Васька решила назвать дочку Анной, в честь матери Тимофея. Тим потянулся счастливо, у него семья и только нужно еще потерпеть, скоро уже они будут вместе, он хоть и скучал по ним, но Матвейка еще не был готов и им рано уезжать. Матвейке было полных четыре года, а по развитию он был намного старше, при этом оставаясь тем же малышом. Вот это – то противоречие создавал сильный дар Матвея, ломал его, и ему требовалось все привести к чему – то среднему, равновесию. У новорожденной дочки такой проблемы не было, она родилась с искрой, которая будет разгораться с ней по мере роста. Матвейка радовался сестре, и скучал по матери, но пока домой не хотел, еще не был готов.

Вот такая дилемма и Тимофей тоже это понимал и Матвея не подгонял.

На Иссык – Куле они пробыли две недели, и соскучились по горам, позвонили, договорились, что их заберут и до морозов уехали снова в горы. И уехали то они оттуда одними из самых последних, ребятишек потихоньку разбирали осенью, а Тимофей помогал Адильхану и даже подружился с его учениками. Набил несколько огромных сумок для Питирима, они достанутся ему бесплатно, Адильхан так решил рассчитаться за работу с Тимофеем, хотя он и не настаивал на оплате, и предложил ему теперь приезжать в любое время. Тимофей понял, он, и Матвейка оба прошли, очередной экзамен. Работал то он души, на совесть и помог не только Питириму, а собрал много заготовок, не интересуясь, куда что пойдет и кому.

Только они вернулись домой, без предупреждения прилетел Питирим, оглядел их довольно, обнял, заметив, – выглядите вы очень даже неплохо.

Еще Питирим оглядел отремонтированную гостиную,– а неплохо так получилось, у вас, приятненько, все равно я здесь ремонт делать собирался.

Питирим привез Тимофею и Матвейке толстую пачку фотографий сестры и матери. У Тимофея сжалось сердце, дочка растет без него, а здесь сын и тоже его не оставишь ни кому.

Вечером, когда Матвейка уже спал, Питирим поинтересовался,– вы домой или как.

– Или как,– твердо сказал Тимофей,– так успехи у Матвея хорошие, он молодец, но везти его еще рано. – Вы там мне главное моих девочек берегите.

– За это даже не беспокойся, ты тоже молодец, я честно не ожидал, что ты справишься, это ценный опыт.

Питирим пожил с ними недельку, удивлялся всему, давно он уже здесь не был, еще и на пару дней уезжал в гости к Адильхану,– вернулся довольный.

– Тебя Тимофей Адильхан очень хвалил, а это редкость и вас он всегда сказал рад видеть. – Вот и у тебя полезные связи завелись, а может Ваську к тебе отправить, вам тут всем хорошо будет. – Не сейчас конечно, позже, если вдруг вам придется задержаться здесь.

– Ну, тогда и будем беспокоиться,– ответил Тимофей,– я и сам домой хочу, здесь тепло, хорошо и люди замечательные, а мне все одно домой хочется.

– Ну и ладно,– махнул рукой Питирим,– не будем торопиться пока.

Тимофей с Матвейкой тоже много фотографировали и отправили маме несколько альбомов, и подарков они набрали тоже много, тем более было все с кем отправить. Питирим хоть и хмурился, но все повез, а куда ему деваться, да и встретят его в Москве, так что дотащит. Тимофей и Матвейка, посадив в самолет Питирима, долго еще махали вслед самолету, они скучали, но уже знали, ждать им встречи осталось немного, а главное то, что они уже настоящая семья, а немного пожить в разлуке, так даже и полезно.

Оглавление

Наставник.

Материнское проклятие

Наследники.