Про Бултычку и его друзей [Александр Евгениевич Владыкин] (fb2) читать онлайн

Глава 1

Город только начал просыпаться, сову на коньке крыши сменила горлица, и по всем улицам, над домами, в тёмных подземных переходах раздался громкий клич – Бултычка! Бултычка!

Бултычка проснулся, он привык просыпаться рано, когда ещё не рассвело. Вылез из картонной коробки – это была его спальня, в доме старого кукольного мастера. Мастер нашёл Бултычку среди мусора, в дорожном дождевом коллекторе, принёс в дом, отстирал, и с тех пор Бултычка живёт здесь. Мастер находит и реставрирует старые куклы, часто они бывают с оторванными ногами и руками. Этот раз ему попалась кукла, вся растянутая, как будто её специально тянули во все стороны. Раньше она была матросом, просматривались полосы на тельняшке. Мастеру было работы не на один день, он и заснул сегодня за рабочим столом. Бултычка пробежался по дому, поздоровался с домовым. У домового закончилась ночная смена, и он шёл к себе отдыхать в отделение камина. Домовой любил тепло и всегда был перепачкан сажей, в камине у него было жильё, куда огонь не доставал, и он мог беспрепятственно входить и выходить из своей квартиры и днём, и ночью. Домовой, когда увидел первый раз Бултычку, представился, как дядя Гриша, но это официально – для гостей, а так – Гришка для своих. Бултычку он сразу отнёс к своим, но из уважения, тот всегда называл его дядей Гришей, они делили с домовым не только день и ночь, но и обязанности по уходу за домом. Домовой любил порядок, всё должно соответствовать его принципам – всё должно лежать на своих местах. Он следил, чтобы в доме не заводились мыши, чтобы в холодильнике не было испорченных продуктов, чтобы тапочки и носки не убегали от хозяина, чтобы очки не валялись на полу. У Бултычки было работы меньше, но такая же ответственная – он ругался с воробьями, чтобы не шумели сильно под крышей, он помогал хозяину вдеть нитку в иголку и находил всё утерянное хозяином. Больше всего ему нравилось находить очки на лбу мастера.

Хозяин привык к присутствию Бултычки, это он дал ему такое имя, сам не зная, что оно значит. Бултычка не помнил, откуда он взялся, он не знал, что оно такое? Бултычка мог превращаться в кого угодно. В доме он был похож на игрушечного щенка, а вообще-то он любил превращаться в пробку, из-под шампанского. Как мастер определил, что в сливной канализации находится живой организм, не знаю. На то он и мастер! Так на свет появился Бултычка, а у Бултычки появилось своё жильё.

***

По городу мчались таксисты, они первыми разносили все городские сплетни. – А вы знаете? А вы знаете? Сегодня день благодеяния, с самого утра. Всё и везде бесплатно – и продукты, и лекарства в аптеках, проезд в городском транспорте. Ты заходишь в супермаркет, и выходишь затоваренный на неделю, и всё бесплатно. Это день благодеяния! На улицах можно было встретить детей разных возрастов с куклами и машинами в руках, дети постарше несли видеоигры, и всё бесплатно. Весь товар окупится за год считали продавцы, только счастье не имеет прибыли, оно есть, или его нет. Какой валютой можно оценить блеск в детских глазах, задорный радостный смех ребёнка? Всё в наших руках, говорили таксисты, всё в наших руках – подтверждали родители, всё в наших руках – повторяли владельцы магазинов. Неужели мы не можем выделить день, чтобы сделать детей счастливыми? Завтра был другой день, похожий на листочки отрывного календаря с синими датами.

Бултычке нравилось гулять по городу – ночью, когда все спят, в окнах гаснет свет и дворовые коты заводят свои брачные песни. Домовой не любит, чтобы его видели, всегда прячется в тени, Пират, наоборот, специально постукивает деревянной ногой, вместо одной руки у него был крюк. Не знаю, где мастер нашёл Пирата, он отремонтировал его и повесил на специальный стеллаж. Пират хвастался, что он не простая кукла, а из театральных, раньше в спектаклях приходилось участвовать. Так, втроём, они и шли до ближайшего светофора. На обратном пути они встретили пьяного соседа мастера, он примостился на газоне. – Непорядок! Возмущённо пробурчал домовой. Пират постучал деревянной ногой, пытаясь разбудить пьяницу, а Бултычка принял свой любимый образ – белочки с рогами. Пьяницы боятся его, больше всего. Бедный сосед, открыл левый глаз, и сон пропал. Он поднялся, и нетвёрдой походкой, потопал к себе на второй этаж. Ему ещё долго снилась белая горячка с хромыми одноногими чертями, и улыбающейся белочкой.

К мастеру пришла внучка, Бултычка успел спрятаться. В прошлый раз она бант на шею завязывала и кормила манной кашей. Каша была горячей и солёной – совсем не вкусной. Этот раз она искала собачку, но не нашла. Девочку звали Маша, у неё было две косички и нос в веснушках. Маша сняла Пирата с вешалки и стала его пеленать, Пират аж позеленел от такой наглости. Маша всунула ему пустышку, чтобы сильно не возмущался и положила в детскую постель. У девочки всегда в карманах были различные аксессуары: то расчёска без зубьев, то губная помада, почему– то синего цвета, тени, румяна и ещё тысяча ненужных вещей. Маша никогда не скучала, она оставила пупса с деревянной ногой в покое, а себе нашла новую забаву – двух братьев близнецов. Бедные куклы, над ними смеялся весь местный кукольный бомонд: Маша решила превратить их в девочек, нацепив подобие платьев и разукрасив синей губной помадой, потом достала из карманов зеркальце и заставила кукол любоваться своей красотой. Ник и Юка морщились, но ничего сделать не могли. Так получалось, что у мастера не задерживались куклы девочки, их покупали в первую очередь, а на стеллаже находились те, что шли в торгах не очень. Закончила Маша зоопарком, у мастера собралось много кукол зверей: одних львов целых два штуки, были здесь зебры – целое стадо, был жираф, слон, носорог, даже гиена была. Маша начала с того, что слона нужно научить летать, хорошо, хоть слон поролоновый оказался, иначе бы Маша добавила работы дедушке. Потом ей не понравилась шея жирафа – слишком длинная, она уже хотела укоротить её ножницами, но дедушка вовремя заметил, отобрал. Тогда Маша стала перекрашивать зебр, ей показалось, что полосатые лошади – это неправильно. Маша нашла акварельные краски, и стала закрашивать полосы. Мастер действовал по принципу:

– Чем бы дитя не тешилось …

Он знал, что любая акварель отстирывается с порошком и шампуней. Лошади у Маши не получились, скорее зебры стали похожи на ослов. Бултычка не выдержал:

– Иа!

Маша так и не поняла, откуда звук. Наконец, дитё наигралось, и стала собираться домой. Как только захлопнулась дверь, Пират выплюнул пустышку, а Ник и Юка побежали умываться к мастеру. Бултычка подумал:

– Этот раз хорошо. Обошлось без манной каши, и снова принял домашний образ – кукольной собачки. Мастер потрепал у него за ухом.

Что делать, если у вас плохое настроение? И вы умудрились сутра встать не с той ноги? Когда плохой аппетит, здесь всё известно – надо посолить, поперчить, добавить немного специй. А вот с настроением – совсем плохо. От Бултычки попрятались все, даже мастер ушёл на улицу гулять. Бултычке надоело быть собачкой, он превратился в дракончика и вылетел в форточку, чтобы спустить пар. По пути ему встретились две вороны, они никак не могли поделить корку от хлеба, при виде неопознанного пернатого существа, вороны забыли про хлеб и бросились наутёк. Бултычке нравилось пугать, он заметил, что от этого у него настроение улучшается. Воробьи спрятались под крышей. Бултычка увидел мастера, он шёл по тротуару и нёс в руках большую коробку. В таких, обычно, поступают заказы на ремонт кукол. Бултычке стало интересно – что мастер несёт в коробке. Он поспешил домой, пока форточка открыта. Интересное дело – плохое настроение пропало, осталось на улице. Бултычка не забыл преобразиться, осталось дождаться мастера. В коробке оказалась кукла девочка, такая красивая, но совсем слепая и голос у неё был, как у простуженной. Мастер покрутил куклу в руках, и положил на стол. Жаль, – подумал Бултычка, он знал, что заказы долго не задерживаются. День, два и коробка вернётся к хозяину. Сегодня у нас купили, почти весь зоопарк, в музей мягкой игрушки – есть такой при доме детского творчества. Остался один ёжик, у него что-то с колючками было не так, слишком мягкие и гладкие. Мастер решил его на дикобраза переделать. Через неделю ёжик перестал быть похож сам на себя, у него появилось что –то хищное, и колючки были, как настоящие – длинные и эластичные. Ник и Юка пристали к Бултычке с утра:

– Как тебе удаётся от Маши спрятаться?

Бултычка ответил честно:

– Не знаю.

Тогда близнецы попросили найти им убежище. Бултычка обещал переговорить с домовым. В камине кто-то чихнул. Бултычка внимательно осмотрел нагревательное устройство.

– Никого.

В камине опять кто-то чихнул.

– Ты кто?

Спросил Бултычка.

– Я Дымовой.

– А, почему я тебя не вижу?

– Я не видимый Дымовой. Бултычка задумался:

– В камине и Домовой живёт и Дымовой, они не братья случайно?

Дымовой рассмеялся и пропал, оставив Бултычку в глубоком раздумье.

Мастер доделал растянутую куклу, вместо матроса получился симпатичный мальчуган, со стильной причёской, татуировкой на спине, в свитере и модных брюках. На ногах были кроссовки. Задал мастер нам задачу, изделие висит на трепеле, а вы придумывайте ему имя. С каждым днём заказов становилось меньше, меньше посетителей стало наведываться в мастерскую, мастер реже оставался в доме. Два раза его увозила красивая машина с красным крестом на двери.

– В больницу, шумели соседи, мастер появлялся худой и жёлтый. Последний раз он привёз из больницы куклу, старого иранского волшебника, ему отдал её сосед по палате. Говорит:

– Выкинуть жалко, рука не подымается, но и не место этому хламу в современной квартире.

Волшебник – это, наверное, была последняя работа мастера. У куклы была деформирована голова, скособочена шея, и взгляд – какой-то странный, кукла смотрела всё время вниз, как бы, интересуясь обувью. Изделие было старым, можно считать – древним, мастер очень бережно взял его в руки. Через неделю волшебника можно было не узнать, он стоял на стеллаже, в своих восточных туфлях с загнутыми вверх носками, в халате со звёздами и неизменным колпаком волшебников.

– О, салам алейкум! Благороднейший народ этой страны!

Поздоровался волшебник. Домовой, чуть с камина не свалился.

– Я, Ибрагим четырнадцать, по хронологии иранских астрономов, волшебник всех назвал по именам, новая кукла была – Толик, только на мне споткнулся. Он честно сказал, что раньше с Бултычками не встречался, он даже не знает, кому в голову пришло наколдовать такое. Мастер пропал, уехал в больницу и исчез, мы ждали его неделю, месяц, прошло полгода.

– Надо что-то делать.

Возмущался домовой.

– Наверное, на остров людоедов попал.

Сделал заключение Пират.

– Нет, он кукольник, живёт среди кукол, и сам похож на куклу. Мастер ушёл в страну кукол.

Я мысленно был согласен с Ибрагимом-четырнадцатым. Решено было искать мастера, может ему помощь нужна. Волшебник обещал нас перенести в кукольный мир. Прочитал заклинание, и «карамба» мы в волшебном кукольном мире. В поле пашет игрушечная лошадь, рядом с ней погонщик, из бывших солдат, с армейским ранцем и в парике. Мы идём по дороге – на мост, через реку, мост был, как нарисованный, по реке, у берега, вдоль камыша, плавали гуси – жирные, как в центре детского творчества, в реке серебрилась игрушечная рыба, похожая на карпов. Я оглядел своих спутников: все были на месте, кроме домового, он к дому привязан. Волшебник, интересно перебирая ногами, шёл первым, за ним хромал Пират, Ник и Юка семенили за Пиратом, замыкал нашу компанию Толик. Волшебник отвлёкся от дороги:

– Я забыл предупредить вас, что в кукольной стране теряет свои свойства волшебство, некоторые получают изменения внешности, некоторые что-то теряют, что-то находят.

Ребята всю дорогу смотрели на меня странно – как будто у меня выросли ослиные уши, плохо, что зеркала не было. Я заглянул в речку с моста, изображение стиралось, расплывалось. Мне кажется, что я вырос. У меня никогда не было желания быть похожим на человека, а в кукольном мире – я не знаю, на кого похож. Но ослиных ушей не было, точно не было. За рекой было село, кукольное село, с кукольными домами, кукольными коровами, даже аисты на крышах были кукольными, а гнёзда у них свиты из папье маше. С нами здоровались встречные куклы, некоторые женщины были с младенцами. За селом были видны стены крепости и крыша замка, к ним тянулась длинная дорога, похожая на серпантин. Чем ближе мы подходили к крепости, тем больше народа нам встречалось на пути. Крепость стояла на горе, дорога петляла вокруг неё, наконец мост через вал, за ним ворота со стражей. Мы пришли. Стража потребовала плату за проход.

– Откуда?

У нас, отродясь ни копейки за душой не было. Старший стражник подвёл волшебника к воротам и показал царский указ:

– Страже позволено брать плату за проход шутками, танцами, всевозможными игрищами.

Волшебник сообразил. Он представил цирковой номер с пропаданием кукол. Окружающим и охране это понравилось.

– А как же запрет на волшебство?

Поинтересовался я.

– Какое это волшебство? Гипноз, иллюзия.

Ответил Ибрагим. Тогда и я рискнул, решил преобразиться в кролика, но что-то пошло не так, по смеху толпы я понял, что номер не получился. У меня были толстые ноги и короткие копыта, по запаху я понял, что вместо маленького и пушистого кролика, преобразился в толстую безобразную свинью. Я испугался, что вечно останусь таким, поэтому преобразился в пробку для шампанского, а потом в кукольную собачку, так было привычнее. Мой номер вызвал кучу эмоций у зрителей, сорвал целую овацию аплодисментов, но стража была неумолима:

– Пропускаем всех, кроме колдунов.

Не знаю, почему они нас к колдунам отнесли? Ребята пошли за ворота, а мы остались перед стражей. Я разозлился, волшебник тоже – стоило такой путь проделать, чтобы торчать перед воротами. Волшебник загипнотизировал стражу, ненадолго, чтобы только нам прошмыгнуть за ворота. Своих мы встретили в очереди перед комнатой регистрации.

–Кто такие?

– Странники мы из далёких мест к вам пожаловали.

Пока всё складывалось слаженно.

– Цель вашего прибытия?

– Человека ищем, мастера. Ушел из дома и пропал.

Писарь усердно записывал каждый наш ответ. Он предупредил, что срок нашего пребывания в замке ограничен одним годом, его можно будет продлить решением царя. На площади перед замком была ярмарка, на ярмарке нам подсказали, где найти бесплатное жильё. Мимо промчалась карета, запряжённая четвёркой лошадей, все с почтением согнулись в поклоне.

– Его высочество принц – Румит семь.

– А почему Румит семь?

– Глупый твой вопрос, Бултычка, потому что царь – Румит шесть, а его отец – Румит пять.

– Тогда у тебя было тринадцать предшественников Ибрагимов?

–Неправильно ты всё понимаешь, Бултычка, совсем всё перепутал. Цифра – дополнение к моему имени, это совсем другое, это право старшинства. Только через четырнадцать человек я стану главой рода, и вся ответственность за его развитие и благополучие каждого члена семьи ляжет на мои плечи, но пока я Ибрагим четырнадцатый и у меня есть возможность набираться опыта.

Мы пересекли площадь и направились искать жильё. Оно было похоже на ночлежку, на троих человек комната, без условий, умывальник и туалет в коридоре, правда чисто, очень чисто. Есть даже администратор, которая успела сказать, что чистота и порядок поддерживается самими жильцами, сюда же включена влажная уборка коридора. На окнах даже штор нет, в первую же ночь мне луна все глаза выела. Возмущаться было бесполезно, бесплатно оно всегда такое – со сплошными неудобствами.

Глава 2

Администратор дала ясно понять, что в ночлежке не место животным, даже игрушечным. Им постель не полагается, и вообще, для собак есть отдельная ночлежка, и выгуливать их положено в наморднике. Ник с Юкой закатились, представив меня в наморднике. А мне было не до смеха, я боялся опять преобразиться в свинью, тогда точно, всех нас вытурят из ночлежки. Преобразование получилось само собой, я никакого усилия не прилагал. Попутчики говорят, что образ более удачен, чем был, Пират сравнил меня с цаплей, которая стоит в болоте на одной ноге и ждёт, когда лягушка в рот прыгнет. Я не обиделся. Администратор не подала виду, что нас трое, без собаки, она давно привыкла ни на что не обращать внимания и ничему не удивляться. Мы опять добрались до площади, я сагитировал друзей пройти на участок крепостной стены, на котором не было стражи, лучшего места для осмотра не было. Мне было интересно, куда нас занесло? Со стены было видно всё – красота! Вдали виднелся ещё замок – другое царство, на верное? Вокруг крепости зелёные луга, с пасущими на них стадами, поля с дозревающими нивами, виноградники и обилие водоёмов.

– Всё это бутафорское, прошептал волшебник.

– Мы сами с тобой бутафорские, как конфеты, набитые деревом, вместо начинки. Копни внутри – сплошные опилки.

Волшебнику нечего было сказать. Мне самому было не по себе – очутится в кукольном мире, и всё это существует, всё это живёт! На площади был цирк, шапито, возле балаганов зазывали толпу, кассиры принимали оплату за билеты. Нас даже к вешалке не подпустили, требовали какие – то Румы, это местная валюта такая. Сам дворец находился в отдалении от площади, в нём стражей было больше, чем на всей крепостной стене. Волшебник решил заработать эти Румы, стал показывать фокусы на площади. Это не запрещалось. Вскоре собралась толпа и посыпалась первая мелочь. Люди смотрели фокусы с удовольствием, только расплачивались – не очень. Волшебник сделал перерыв, мы пошептались с ним и совместили наши усилия. Я играл роль богатого зеваки, который дразнит артиста и старается не заплатить за работу, привлекая внимание окружающих. Волшебник, не прекращая своих фокусов, старается проучить наглеца, накинув на него накидку. Толпа содрогнулась от ужаса, когда накидка свалилась на землю, под покрывалом был осёл, настоящий осёл.

– Видишь к чему приводит бесплатный просмотр, говорила мать ребёнку.

И сразу посыпались деньги, много денег. У нас теперь не только на цирк хватало. Все участвовали в номере, Ник и Юко собирал деньги, Пират был вместо конферансье, только Толик был какой-то безразличный, что ли. Пират меня успокаивал – просто мы к нему не успели привыкнуть, а он к нам. Дайте парню время, и он проявит себя. Возле трибуны стал собираться народ, царский глашатай объявлял новый указ.

– Всем! Всем! Мужчинам, старше шестнадцати лет, но не старше тридцати, прийти незамедлительно на бал, устроенный в честь принцесс его высочества. Король Румит шестой.

Из нас, волшебник отпадал сразу же, мне, на вид, было около тридцати лет, а перед нашей молодёжью двери дворца открыты. Я сбегал к трибуне, посмотрел на указ – всё мероприятие запланировано назавтра, до шести вечера. Смотри, кто –то и родственником короля станет. Ник с Юкой начали готовиться к балу, а Толику было всё равно. Мы с волшебником сходили на запись – трое участников и двое зрителей, болельщиков что ли? С балконов можно будет наблюдать за танцующими парами. Ник и Юка разучивали танцевальные па местного менуэта, беря консультации у администраторши. Девочек здесь, с самого детства обучают танцам. Толик смотрел на всё это с высока, он чувствовал, что у него другое предназначение и его не интересовал ни сам бал, он не стремился попасть в родственники к королю. Эта ночь была беспокойная, светила в окно полная луна, мне снились кошмары. Опять я видел во сне горлицу.

– Бултычка! Бултычка!

Кричала она. Я просыпался, а на дворе была ночь. Мне снился хозяин, как он любил трепать собачонку за ухом. Волшебник говорил, что он не видит мастера среди мёртвых, оставалось надеяться, что он жив и мы его найдём. Опрос среди кукольного народа ничего не дал, никто мастера не видел. Я проснулся поздно, уже солнце было над головой, мои спутники старались меня не будить. Пират говорил, что я во сне стонал.

Бал открыл сам король, все три принцессы сидели рядом с ним, на троне. Королева и два принца были на открытии чисто символически. Выбор надо было делать принцессам, мать не хотела мешать, чтобы потом никто не обвинил её, а принцы ещё были малы, им не было ещё шестнадцати лет, мальчикам не было интересно на балу. Принцессы сидели важные, в тёмных масках. Не каждый раз открывают балы в их честь. Церемониймейстер дал сигнал для музыкантов, и праздник начался. Претендентов в родственники к королю, собралось не менее трёхсот. Начались танцы и начался отбор. Ник и Юка были душой компании, они старались не сбиваться с музыкального такта в танцах. Их отсеяли, они не прошли отбор. Анатолий, вообще не танцевал, к нему женщины липли, как мухи на мёд. Если честно, не пойму я женской психологии! Толик оказался в числе первых претендентов. Мы с волшебником ударили по рукам: из троих, один оказался из достойных. Было отобрано двадцать человек, то есть кукол. Не знаю, что случилось на собеседовании, но наш товарищ, чуть не лишился головы. Благо, что смертная казнь под запретом в кукольном мире. Толика, просто, забрили в солдаты, вернее в матросы. Я впервые увидел улыбку на его лице и узнал, что королевство Румита шестого – морская держава. Мы потом ездили к Толику в гости. На нём была новая морская форма, даже Пират позавидовал. Старший матрос Анатоль был счастлив. Может он только этого и добивался в жизни, чтобы вернуть свой утраченный имидж. Волшебник предложил ему возвратиться назад, в свой мир, с нами, но Толик отказался. Попросил лишь об одном:

– Встретите мастера, всё расскажите ему, он поймёт.

Прощание оказалось недолгим, мы так и не смогли найти мастера в кукольном мире, по всем городам разослали запросы. Никто никогда его не видел. Мы решили вернуться домой… а может мастер уже дома, а нас нет. Карамба, и мы опять в своей комнате, близнецы висят на вешалке, Пират забрался в свою коробку, я принял форму собаки, всё как было, только мастера нет за столом, нет и его очков. Волшебник сказал:

– Надо подумать. Если мастера нет в кукольном мире, значит он где-то есть. Но где?

Этот раз мы заснули в своём доме, на привычном месте. А как домовой был рад нашему прибытию! Он мне пол ночи спать не давал расспросами: а как там в кукольном мире? Хорошо, наверное. Утром я проснулся от знакомого крика – Бултычка!

– Думайте, друзья, думайте, куда мог деться наш хозяин?

Первым, как всегда, ответил Пират:

– На острове дикарей, в виде сувенирного набора костей.

Волшебник разозлился:

– Жив ещё мастер, ты слышишь, жив!

Ник и Юка совсем думать не могли.

– Может он потерялся, вышел из дому и потерялся?

– Правильно! Искать его надо в мире забытых и потерянных вещей.

Опять мы собрались в дорогу, карамба. Главное приземлиться вместе, не потеряться по пути. Мир забытых и потерянных вещей – это куча приютов. Теряют всё, что даже нельзя потерять. Теряют совесть, память, жизнь, друзей. Одних животных здесь тысячи: рыбок, птиц, хомяков. Коты, так и живут на два мира. Теряют крокодилов, слонов, носорогов. Для собак уже места нет!

– Вас что интересует, молодые люди?

Из павильона выглянул старичок. Я смотритель отдела потерь. Волшебник назвал нашу причину:

– Человека ищем, мастера.

Смотритель отвёл нас в сад:

– Смотрите! Здесь у нас люди, и все мастера!

Мы полчаса ходили среди потерянных людей, нашего мастера здесь не было. Смотритель развёл руками:

– Больше заявок на сегодняшний день не поступало. У нас нет вашей потери.

Мы поблагодарили смотрителя.

– Не за что. Обращайтесь ещё.

Дома нас ожидал сюрприз: мастера привезла машина с красным крестом. Он после операции, успел побывать в коме. Мастера выписали из больницы, но он был ещё слаб, за ним закрепили четыре медсестры (одна из них дремала около постели). Куклы распределились по своим местам, один волшебник продолжал изучать карточку больного. Утром пришла смена. Я каждый раз убеждаюсь, что в каждой взрослой серьёзной женщине, живёт где – то глубоко, маленькая девочка. Если никто не видит, она играет в куклы. Бедному Пирату покоя не было, да и Нику с Юкой доставалось, а я опять записался в наблюдатели, быть пробкой легче при женском присутствии. Домовой всегда был осторожен, а теперь стал вдвойне осторожнее. Каждое утро я думал:

– Все горлицы давно вывели птенцов и улетели на юг, а эта специально осталась, чтобы будить меня и половину города: – Бултычка! Бултычка!

Я услышал шум на кухне. Ко мне никто никогда не приходил в гости. В открытую форточку влетел воробей и сел на обеденный стол. Медсестра накрошила ему печенье, воробей взлетел к карнизу и стал чистить перья, потом взялся за крошки от печенья. Я поставил чайник. Воробей не дождался чаю, нашёл выход, чирикнул «Спасибо» и улетел.

– Хорошая новость будет в доме, если птица влетела в открытую форточку, заметила медсестра. Я понял, воробьи приносят хорошие новости, а вот вороны нет. Вечно эти каркающие воруют всё друг у друга. Я с самого утра ждал, когда придёт хорошая новость. Вместо нее пришла Маша с подругами, проведать дедушку. Они и забрали Ника с Юкой, больше я их никогда не видел. Если это хорошая новость, то какая тогда плохая? Остались мы вчетвером: я, Пират, волшебник и домовой…, а ещё дедушка, медсестра и целый чердак воробьёв. Волшебник у нас был на особом счету, он стоял на самом видном месте, только его никто не замечал. Это действительно старинная кукла, одна из медсестёр говорила, что на чёрном рынке, за волшебника, можно десять тысяч долларов выручить. Начался весенний перелёт птиц, гуси, косяками, летели с юга. Они передали привет волшебнику, теперь он уже Ибрагим тринадцать. Пират захандрил немного: Меня никто не любит, поэтому никто и не забирает! Погоди немного, придёт Маша с пустышкой, моментом вылечит. За Пиратом пришли из ТЮЗа, есть такой театр для детей. У них из-за этой игрушки срывается премьера спектакля, они просили продать Пирата за любую цену. Медсестра сначала пошла в отказ – хозяин болен, под лекарствами, а потом позвонила родственникам, и пошла навстречу пожеланий театра. Куклу отдали под залог, сумму залога держат в секрете. Теперь всё зависит от мастера, вернее от его здоровья. Я уже не стал считать оставшиеся куклы – домовой не кукла, я – непонятно, что такое, остался один Ибрагим тринадцатый.

– Четырнадцатый, поправил он меня, Ибрагим четырнадцатый.

Хозяин очнулся и попросил еды.

– Значит пойдёт на поправку, сказала медсестра.

Мастера забрали в больницу летом, назад в квартиру он не вернулся. Волшебник сказал:

– Искать мастера больше не нужно.

У волшебника цифровая прибавка к имени, с каждым месяцем, становилась всё меньше, теперь он Ибрагим два. Нашу квартиру продали, волшебник ушёл за долги в ипотеку дочери, а мы с домовым остались без жилья. Нет, нас пока, никто не выгонял, в квартире шёл ремонт, но перспектива была не ахти. Домовой говорил:

– Приедут новые жильцы, а у них – свой домовой. Два домовых в одной квартире не уживаются, хочешь, не хочешь, а жильё новое искать придётся.

Волшебник продолжал наведываться к нам в гости:

– Ещё немного, и сбудется пророчество. Исчезнут чары злой колдуньи, превратившей меня в куклу, много лет назад. Я снова стану человеком – Ибрагимом, сыном и внуком султана Персии. Колдунья оставила мне все мои знания, запечатав душу в оболочку куклы.

– А за что она тебя так?

Ибрагим не знал, в чём его вина.

–Зависть! Обыкновенная человеческая зависть. Колдунья завидовала моим знаниям, моей молодости, здоровью. Она была старшей женой отца, у неё никогда не было детей, и она завидовала всему.

Правительственная делегация из Ирана прибыла в город, им нужен был глава могущественного клана страны. Никто не обратил внимание, что в кармане у Ибрагима была обыкновенная пробка для шампанского. Домовой в Иран отказался ехать, из патриотических чувств:

– Пусть, хоть в сорочьем гнезде, либо на болоте у Лешего, зато у себя на Родине.

А я не нашёл своё призвание, как говорит Пират – смысл жизни.

***

– Как тебе моя родина, Бултычка?

Бултычка так и не смог привыкнуть к новому образу волшебника – он стал такой большой, потемневший, волосатый и без своего костюма. Волшебник прочитал его мысли и заулыбался. В городе здесь хорошо, всё благоустроено, причудливая непривычная растительность. Здесь даже, воробьи не такие. Дома странные, и люди шумные. Бултычка думал, что отдохнёт от горлицы, хоть выспится. Но, рано утром его разбудил противный высокий мужской голос.

– Кто это?

Спросил он у пустоты, из чайника выглянуло озорное лицо:

– Ты что, никогда муллу не слышал?

Бултычка не ожидал ответа, тем более от существа, живущего в чайнике. Он, конечно, слышал про джиннов, дивов, шайтанов.

– Ты кто, джинн?

Мордочка опять высунулась из носа чайника:

– Не-а, я его младший помощник.

– А имя у этого младшего помощника есть?

Малыш нырнул внутрь чайника.

– Вагиф, донеслось оттуда.

– А я – Бултычка.

Малыш выглянул снова, он хотел сказать, что таких имён не бывает. Но промолчал, вовремя вспомнил, что Бултычка иностранец. Волшебник как стал Ибрагимом, то есть, человеком, совсем потерял свои волшебные навыки. Он перестал видеть волшебство у себя под носом, он даже не знает, угощая друзей чаем, что в чайнике живут различные существа. Всё равно, Бултычка благодарен ему за то, что дал мир посмотреть.

Вагифу было скучно в чайнике, он то и дело, выглядывал наружу, чтобы зацепиться за разговор с новым знакомым. Бултычка всё это видел, он сам затронул малыша:

– Младший помощник, а кроме тебя здесь ещё кто-нибудь есть?

– Конечно есть. На чердаке живут две пери, под минаретом – мой друг, учёная крыса оракул.

Я сначала уточнил:

– Что такое минарет?

А потом задал вопрос про оракула. Вагиф терпеливо объяснял:

– Минарет – это возвышение в мечети, для молитв. Каждое утро тебя будит мулла, который находится в это время на минарете. А оракул – предвидит будущее, анализируя прошлое и настоящее.

Мне стало интересно. Вагиф, а твой друг может узнать моё предназначение, мой смысл жизни? Вагиф обещал меня сводить к оракулу. Вечером двери в жилище замыкались, на двор выпускалась стая павлинов. Павлины охраняли жильё не хуже собак.

– Пора!

Сказал Вагиф, и свечкой вылетел в открытое окно, я едва успел преобразоваться. Перед крысиной норой была дверь. Вагиф открыл её ногой. Крыса, звали Юсуф, он никогда не закрывал жильё.

– Кому не надо, тот пройдёт мимо, а кому надо, тот всё равно войдёт.

Правильная философия, подумал я. Крыс сидел за столом и пил чай, здесь все местные жители любят чай. На улице было жарко – больше тридцати градусов, а, у крысы, под землёй терпимо. Вагиф представил меня и передал другу мою просьбу. Крыс достал кристалл – обыкновенный магический кристалл, похожий на стеклянное яйцо, и начал выполнять пасы лапами. Я поначалу не верил в это колдовство, пока не утонул разумом в глубине этого кристалла. Я видел будущее, домового в театре юного зрителя, вместе с Пиратом. Пират был на сцене, раскланивался и принимал аплодисменты восторженных зрителей. Но только это было настоящее, далёкое, но настоящее. Потом я видел войну на море, Анатоль уже бравый моряк, командовал бомбардирами. Теперь я не знал: будущее это, или настоящее. Потом я увидел пирамиды, это был Египет, я в солнцезащитных очках смотрю на небо. Скоро начнётся буря, первые смерчи уже побежали по пустыне. Она утихнет на Синайском полуострове. Откуда я всё это знал? Крыса прекратила сеанс.

– Бултычка! В тебя вселился дух известного путешественника, это случилось ненароком, не специально, ты мог быть кем угодно – сигаретным окурком, оторванной пуговицей, но Слава Аллаху, он создал тебя похожим на всех. Твоё предназначение и смысл жизни – странствие по белому свету, с обязательным возвращением к своим друзьям.

Крыса очень устала, это пророчество забрало все её силы. Вагиф потянул меня домой.

–Покажи, как ты летаешь, попросил малыш, я опять превратился в дракончика.

– Неправильно всё это, ты летаешь с нарушением всех законов астрофизики.

– Не знаю, может неправильно, но у друга твоего крыса мы побывали.

Вагиф нырнул в чайник, он такой принципиальный, как домовой, даже в моём полёте «непорядок» увидел, сейчас сидит в чайнике, расчёты производит. Ибрагима я последнее время всё реже и реже видеть стал. У него огромный клан – около двух тысяч человек, живут в разных городах, и в разных странах. Одних только близких – более семисот, и о всех он должен заботиться, как старший. Люди Ибрагима есть и в парламенте, и в правительстве Ирана. Бултычка считал, что он в гостях, временно. Вот ознакомится со страной, с обычаями, с местным населением и можно будет дальше по миру. Теперь он знал свой смысл жизни. Он часто, по ночам, выходил на улицу, вспоминал прогулки с друзьями, до первого светофора. Здесь он впервые увидел верблюда, он был таким гордым, как все жители Азии, верблюд с Бултычкой, даже разговаривать не стал. А ещё, здесь одна дорога, переходит в десяток дорог, заблудиться легко. Улицы – то широкие, то узкие, дома современные меняются стариной. Бултычка еле дорогу назад нашёл. Без гида он гулять больше не рискнул. Вагиф заждался уже его. Малыш не задавал лишних вопросов, если захочет, расскажет сам. А так светилось в его глазах любопытство – где был, что видел? Вагифа приучили к терпению.

Глава 3

Три дня болтанки в Аравийском море, Бултычка уже не знал, во что преобразится, пробка слишком лёгкая, его чуть в море не выкинуло, кирпич – тяжёлый, утонешь, и жди, когда найдут. Он превратился в паука, с клешнями, как у краба. Особо клешни хорошо получились, он перебрался в багажное отделение, уцепился за тюки, так и пережил шторм. Через три дня море стало успокаиваться, а перешли в Красное море – там тишь и гладь. По-моему, мы подплывали к Хургаде, там надо было сбросить часть груза. Матросы из Турции открыли люк в багажное отделение, и с такелажными крюками спустились в грузовой отсек. Увидев меня, они закричали и бросились прочь, особо суеверные свалились в воду.

– Шайтан! Шайтан – уенгеч!

Я нашёл осколок зеркала в кармане. Так и есть – забыл голову преобразовать, она мне во время шторма, вроде и не нужна была. Бедные матросы, при виде паука с клешнями краба и с человеческой головой, что они могли подумать? Я, мгновенно, принял свой привычный образ – стал пробкой от шампанского. Через полчаса пожаловали гости: с фонарями, помповыми ружьями, один даже Коран притащил. Бригада борцов с нечистью, ничего не нашла. Над матросами начали подсмеиваться, особо, над искупавшимися. Я, незаметно высадился на берег, на первой же волне, для пробки из-под шампанского это не составляет труда. Хургада – это сплошные пляжи, меня и выкинуло на пляж. Пляж – это такое место, где жарят людей, вернее, вялят на солнце. Я преобразился в мальчугана, лет двенадцати, решил осмотреться на месте. Кого только здесь не было, кроме египтян. Я прошёл по всему пляжу, мне не понравилось. По пути, со мной поздоровался мангал, это ёмкость такая, на которой шашлык жарят. Я уже было настроился на разговор, но мангалу было некогда, днём в самом разгаре работа, вот вечером, приходи пожалуйста, поболтаем.

– Не часто одухотворённые вещи появляются в наших местах.

Я осмотрел себя, вроде всё на месте: ничего лишнего, и всё хватает. Мальчик, как мальчик, как он определил, что я вещь?

– Не задумывайся, я давно за тобой наблюдаю, когда ты ещё пробкой был.

До меня дошло, я свистнул, и побежал от мангала. Вечером хозяин убрал его, на пляже остались, только любители вечернего загара. Спал я под будкой спасателя, мне снился Иран, Вагиф, я даже Ибрагима во сне увидел. Он не узнал меня. Ибрагим так и не приезжал; Вагифа позвал хозяин в горы, понадобился он ему там. Мы попрощались с другом. Потом я оставил записку Ибрагиму, и вот я здесь. На пляже был стенд с картой Египта, человек, торгующий шашлыками, выставил другой мангал, и я со спокойной совестью, двинулся на попутках к Каиру. Это в старые времена собирались караваны из верблюдов, а сейчас, сел в автомобиль, и через шесть часов ты в Каире. Я научился цепляться к каждой машине, на заправке, приняв форму надёжного магнита. Каир – один из немногих мегаполисов, способных поразить своим величием. Мы въехали в Каир ночью, владелец транспорта задержался в пути. Весь город тонул в огнях, начиная с дорог. Светились указатели на разных языках, да и сами дороги были похожи на змей из живого огня, которые, хищно, старались поразить центр мегаполиса. Я устал крутить головой (если у магнита была голова). Глаза присутствовали во всех моих преобразованиях, кем бы я не был: пробкой, проволокой или магнитом. Впечатлений от ночного Каира было столько, что я не помню, как вырубился. Проснулся рано, прошмыгнул через щель в заборе…, и я на воле. Опять преобразился в мальчика араба, мне понравился этот образ: внимание не привлекает и ему доступен весь мир. Город такой большой, я искал станцию метро, в голове отпечаталась карта Египта. Мне нужно было попасть в Гизу, именно в том месте были построены пирамиды. Ориентироваться в метро легко, туристы, едущие большими группами, отличаются не только речью, но и цветом кожи. Восемьдесят процентов из них едет в Гизу. Я увязался за китайской делегацией, уж этих, точно, не прельщают музеи в городе. Стоило ехать в такую даль, чтобы выслушивать гида о истории египетского государства? Все едут сюда, чтобы посмотреть на одно из чудес света – на пирамиды. Вслед за делегацией я тоже пошёл на выход. Пирамиды сразу бросаются в глаза, как их много! Я, вместе с делегацией шёл за гидом, поражает мощь строений, гид рассказывал, что древние египтяне применяли пирамиды для захоронений, их и строили для того, чтобы похоронить очередного фараона. Мне не верилось, первоначальное применение пирамид было другим – это был идеальный накопитель космической энергии, потом секрет был утерян. Люди, по привычке строили пирамиды, но нашли им другое применение. Китайцы фотографировались на фоне сфинкса, у него была душа, но он предпочитал молчать. Я выбрал время, когда не было людей, задал ему вопрос, про молчание. Он, с верха своей трёх тысячелетней мудрости, ответил:

– Неправильно поймут.

Мы зашли в одну из пирамид, все стены были разукрашены красочными рисунками.

– Язык фресок!

Сказал гид. Я смотрел на картинки, здесь всё, без слов понятно было. Все артефакты, найденные в пирамидах, могли жить и говорить, здесь даже камни умели разговаривать. Подумать только:

– Сколько Бултычек могло появится за это время?

Но что-то пошло не так! Не сложилось у древних. В результате я один Бултычка – случайно рождённый. Я ещё три дня побродил по Каиру, плутал в старом городе, плавал на прогулку по Нилу. Мне надо было определится с новым местом путешествия, мне откровенно понравилось видеть собственными глазами то, о чём читаешь в газетах и журналах. Сейчас техника не стоит на месте: есть и телевизор, и компьютер – всё для передачи информации. Только я вырос, в другой среде, и верю своим глазам больше, чем программам телевидения. У меня голова кругом шла: рядом была Африка – Алжир, Марокко, но меня тянуло в Грецию, благо она напротив Египта. Великой греческой империи давно не было, она осталась только в воспоминаниях, но памятники, надеюсь, остались. Через два дня я плыл на туристическом теплоходе, следующему по маршруту: Греция, Италия, Испания. Сбылась моя мечта: вместо одной страны, я увижу сразу три. В каждой своя история, живут разные народы, и природа отлична, и традиции. Первую остановку корабль сделал в Салониках. Засидевшаяся толпа хлынула в город. По графику, мы должны были провести здесь два дня, я смешался с пассажирами и прошмыгнул мимо стюардов, даже преображаться не стал. Город был небольшой, курортный, с удобной архитектурой. В таких городах невозможно потеряться. Не смотря на свою историческую древность, триста пятнадцатый год, до нашей эры, город выглядел современно, и только натыкаясь взглядом на полуразрушенные крепости, на развалины амфитеатра, начинаешь понимать, в какую древность ты окунулся. В самом центре Салоник находится белая башня, сейчас в ней находится музей города, рядом памятник Александру Македонскому – на коне, в полный рост. Очень много церквей и монастырей, в музеях полно статуй, до вечера мы не успели пройти и десятой части города, слишком плотный туристический график. Утром, в город вышло меньше половины вчерашнего состава людей, вечером корабль отплывал, люди просто хотели отдохнуть от экскурсий. Если честно, ничего нам Салоники в этот день не открыли, в этом городе родилось очень много знаменитых людей, оставим их имена на совести историков, меня интересовала архитектура и связь с тонким миром, мне не хватало общения, я искал, похожих на себя. Только в Салониках всё было мертво, осталась одна только история. Вечером корабль отчалил, второй остановкой был остров Родос, обошлись без высадки туристических групп, нам показали с корабля, где стояло ещё одно из мировых чудес. Это была статуя – Колосс Родосский, его разрушило землетрясение, он упал на колени, и долго пролежал в песке, зарастая илом и морскими ракушками. До нашего времени не дошло ни малейшего осколка. Мы стояли недолго. Через час корабль направился на остров Крит. Что мы знаем о Крите – это один из древнейших островов планеты, принадлежащий Греции. Вся история острова пронизана мифами: на острове родился Зевс, ставший главным греческим богом. Остров дал нам историю о Минотавре, красивый миф – о Тесее, победившемчудовище с головой быка, об Ариадне и её чудесной нити, выведшей Тесея из лабиринта. В действительности, путешествие по острову, было не так романтично, как нам представлялось. Туристы толпой ходили около раскопок, найденные артефакты были на реставрации, показали участок обвалившегося подвала.

– Это всё, что осталось от знаменитого лабиринта.

В музеях гиды пели соловьями, рассказывая историю острова, церкви, монастыри, только мало осталось от того величия, что было: нет минойской цивилизации, нет царей и влияния на политику ближайших государств. После острова Крит, осталась какая – то пустота в душе, ощущение, что у тебя украли, но ты не знаешь, чего. Я с сожалением покидал этот остров. После Крита корабль направился к Афинам. На ознакомление со столицей Греции было дано туристам пять дней. Я бесцельно бродил по городу, взгляд натыкался на старину. Нет, следов Александра Македонского я не обнаружил, построенная им империя давно канула в Лету, но дух полководца незримо витал в воздухе, это чувствовалось в характерах афинян. Греки независимый гордый народ, им есть чем гордиться. Меня, как ударило током, передо мной было неказистое старое восьмиугольное здание, похожее на водонапорную башню. От грани каждой стены исходил запах истории, я почувствовал это.

– Башня ветров, послышался старческий голос.

Я обернулся, передо мной стояла старушка, вся завёрнутая в ткань, напоминающую по цвету, греческие шерстяные платки. Старушка стояла на площади, перед башней, опираясь на палку. Время не пощадило даму, согнув её, некогда стройный стан.

– Агалия, представилась она.

Красивое имя. Женщина обратила внимание на то, что я заинтересовался башней:

– Обратите внимание, вверху на каждой из граней строения есть барельеф, каждый барельеф соответствует своему ветру и имеет название, а ещё на башне есть солнечные часы, а внутри, смонтированы водяные, правда они поломаны.

На башне был флюгер, в виде трифона, показывающий направление ветра, он сломался раньше, до нашего времени дошло только воспоминание о нём. Я поблагодарил старушку за информацию.

– Забыла, как тебя зовут, молодой человек?

– Бултычка, бабушка, Бултычка!

– Болгарин, или хорват, на верное?

Бабушка не дождалась ответа на вопрос, посеменила мелким шагом в сторону акрополя. Я удивился, как легко она проходила около нагромождения плит. Время не щадит никого и ничего, эта башня, чудом уцелела, после набегов завоевателей. Я не люблю сравнивать города, каждый из них самобытен, но по объёму, Афины уступают Каиру. Больше ничего мне интересного не попалось в моей одиночной экскурсии. Туристом быть хорошо, особенно с фотоаппаратом или кинокамерой, только глаза уже устали от памятников, соборов и мавзолеев, а туристические туры, подобные нашему, я признал вредными. Это когда за тридцать дней, ты стремишься познать много стран. Устаёт всё: организм, мозг, зрение, туризм перестаёт приносить удовольствие, а лекции гидов – в одно ухо влетают, в другое вылетают. Я молча побрёл на корабль. Если меня спросят, что я интересного видел в Афинах?

– Башню ветров.

– И всё?

– Вполне достаточно.

Корабль покинул греческие берега, по расписанию. Нас ждёт Италия. Туристическая программа по Италии урезана, до восьми дней, с посещением всего двух городов – Неаполя и Рима. Да, хотелось бы побывать в Венеции, Милане, в Вероне, Генуе, Флоренции, но – другим разом. В Неаполь мы приплыли вечером – вполне современный город, от старины мало что осталось, вот проплывали Помпеи, там всё, как на картинах средневековых мастеров, даже Везувий такой же – коварный и опасный, как и все, из действующих вулканов. В Неаполе нам запланировали два дня, так что, любители побродить под землёй, обследовали все местные катакомбы, я присоединился к группе туристов, которые увлеклись архитектурой и росписью местных храмов. Возле итальянских церквей можно ходить часами, независимо от вероисповедания, они построены с любовью, с тем уровнем мастерства, который присущ только итальянским зодчим. Внутри, можно было встретить картины известнейших мастеров, эпохи возрождения. Настенная живопись имеет свои тонкости, на ней явно выражен объём и чёткость контура, в полутёмном помещении храма, картины выглядят, как живые. Время и войны отложили отпечаток на постройках: многое было отреставрировано, многое построено заново, под старину, но это было выполнено мастерски, и на общем фоне совсем не заметно. Туристы потащили меня к оперному театру – Сан Карло, это одно из старейших зданий Неаполя, никто не знает, через сколько восстановлений ему пришлось пройти. На корабль вернулись все довольные, туристы продолжали обсуждать увиденное, листали проспекты с достопримечательностями Неаполя. Любители футбола остались в городе, на матч между «Наполи» и «Миланом», стюарды ожидали их прибытия. На следующий день, туристы разбились на группы по интересам, любителям вкусно поесть в Неаполе явно не повезло. Здесь совершенно разучились готовить, вся технология основана на быстром приготовлении пищи – лишь бы желудок натолкать, хоть чем: макароны, спагетти всё идёт в ход, меняется только состав соуса. И вино здесь особое, оно трамбует всё то, что попало в желудок. Я слушал излияния старого толстяка, и мне стало жалко гурмана. У меня тоже возникает проблема с едой, когда я преображаюсь в человека. Живой организм – его питать нужно. Сегодня я остался на корабле, поздно ночью отплываем в Рим. Мы проснулись, корабль стоял – это были морские ворота Рима. Утренние процедуры, завтрак, подошли автобусы и всех туристов выгнали на берег, почти принудительно. Капитан объяснил это санобработкой корабля. До Рима было недалеко, километров двадцать пять, мне показалось, автобусы не успели тронуться, как нам нужно было выходить. Центр Рима был забит такими же туристами, со всего мира, этот город был так популярен! Кого только здесь нельзя было встретить: мусульманок в хиджабах, индианок в сари, японцы предпочитают современный стиль одежды, русские ходят тоже без шуб и шапок, евреев, как и цыган сразу определишь, во что бы они не оделись. Изредка можно было видеть шотландцев в килтах, американцев с нарисованными улыбками. Японец улыбается для того, чтобы скрыть то, о чём он думает, американец – родился с улыбкой, она служит ему, чтобы скрыть, что в голове появились мысли. Наши провожатые решили проблему с поселением в гостиницу, и вскоре мы наслаждались прохладой кондиционеров. В коридоре гостиницы был огромный бильярд. Я проходил мимо, когда услышал, как переговариваются шары. Но при моей попытке наладить контакт с представителями тонкого мира, они замолчали.

– Это тебе показалось, Бултычка!

Успокаивал я себя. Честное слово, до этого, я галлюцинациями не страдал. Насильно мил не будешь, значит им не скучно, и они в общении с посторонними не нуждаются. Рядом с бильярдом стояло огромное старинное зеркало, в дубовой оправе. Мне показалось, что кто-то подмигнул мне из зеркала, как бы приглашая в гости. Знаю я эти фокусы, ещё Ибрагим, будучи куклой, говорил, что из зазеркалья возвращения нет, очутишься, кто знает где. Зазеркалье – это портал в чужой мир. Я ушел в свой номер, недружелюбная здесь публика. У туристов, всё не как у людей, они даже в туалет ходят по команде. За командой на завтрак следует команда на выход, и народ, гуськом, спешит на улицу. До центра города было полчаса пешком, от гостиницы, гиды даже этот отрезок пути, превратили в информационное поле. В Риме всё ценно, всё исторично, каждый глухой тупик мог рассказать вам свою тайну.

– Перед вами вилла Боргезе, распинался гид, я искал эту виллу, оказывается вилла Боргезе это парковый комплекс.

Местные привыкли к тому, что в Риме деревья соседствуют с античными скульптурами, для нас это было дико, мы сами, как варвары застывали перед каждым изваянием.

– И что? Это настоящее?

На табличке написано, что статуя изготовлена до нашей эры. Эпоха возрождения. Гид устал отвечать на наши вопросы.

– И что? Это вот стоит просто так, открыто, на улице?

Гид кивал, не раскрывая рта. Всё это конечно охранялось, я заметил кинокамеры-регистраторы и приборы наружной сигнализации. Так мы, не спеша и двигались в сторону центра. Глаза не успевали фиксировать понравившееся, заинтересовавшее тебя, здесь этого было так много, что, разочарованно, приходилось убеждать себя:

– Ладно, потом досмотрю!

Архитектура Рима настолько совершенна и прекрасна, что никогда не подумаешь, что эти здания возведены несколько столетий назад. Нам не дали полюбоваться центром города. Туристов погнали к Колизею. Побывать в Риме, и не увидеть Колизей! Кощунство. Одно из семи новых чудес света! Амфитеатр, даже своими развалинами, продолжает привлекать народ. Сколько крови пролилось в его стенах? Хлеба и зрелищ! Народ приходил в Колизей повеселиться, народу нравилась чужая смерть. Бои гладиаторов чередовались с травлей животных, а иногда – человек выходил против хищника, и всё это было увязано с тотализатором, осталось угадать, кто выйдет живым из поединка – человек или зверь. Из Колизея можно было выйти богатым, а можно было выйти нищим, как последний плебей. В Колизее была видна реставрация, но такой большой объём сооружения. Столько ещё работы! После Колизея всё кажется таким мелким, не достойным внимания. Нет, надо отдохнуть от впечатлений, уж слишком большой отпечаток отложил Колизей на психику. Гид понял это. В гостинице я освободился от образа юнца, с чересчур большим воображением, превратился в пробку. Единственно чего боялся, чтобы меня не нашли и не выкинули в мусор.

Глава 4

– Бултычка! Ты что тут делаешь?

Меня в преображённом виде мог опознать только Пират. Я повертел головой, кукла сидела в автобусе, на котором висела табличка – реквизит театра. Автобус стоял напротив нашей гостиницы. Водителя не было.

– Пират!

– Бултычка!

Я закидал друга вопросами. Их театр был на гастролях в Италии, но всё хорошее кончается, завтра домой.

–Как ты? Как домовой?

– Не волнуйся ты так, Бултычка. Всё у нас хорошо, я выступаю перед публикой, домовой живёт в театре, в будке суфлёра, у него там своя квартира:

– Ночью работает, а днём отсыпается, никто, никому не мешает. Домовой сейчас не домовой – он театральный. Ждёт меня с гастролей. Ты то как?

– Да вот, видишь, путешествую.

Я ему вкратце успел рассказать про Иран, Ибрагима. Но появился водитель, и от автобуса остался лишь мокрый след. Я даже не заметил – на улице начался дождь. Рим – это вечный город (его так называют), находится на семи холмах, очень красивый и большой, Римом можно любоваться вечно. Шесть дней пролетели, как один. Пора собираться на корабль, график экскурсий жёсткий. Столица Италии осталась за бортом, а нас корабль увозил в Испанию. Это была конечная точка нашего маршрута. Первым городом на нашем пути была Барселона, это уже в Испании. Я посмотрел график экскурсий, в Испании нам предложено посетить прибрежные города: Валенсию, Севилью, Малагу, экскурсия в Мадрид, по желанию. Туристы уже устали немного от экскурсий, от монотонных лекций гидов. Уже не было того ажиотажа, когда корабль приплывал в порт новой страны. Надо отдать должное, Барселона мало чем отличалась от того, что мы увидели раньше, архитектура была другой, более готической, и люди – нахмуренные и молчаливые, в сравнении с итальянцами. – Это потому, что здесь живут каталонцы, нашёлся один из знатоков. В целом, нас здесь никто не задевал, местная публика привыкла к туристам. По развалинам и музеям уже никто не ходил, обошлись магазинами и сувенирами. Если честно, на корабле было интереснее, чем в Барселоне. На следующий день никто не вышел на берег. Капитан чётко выдерживал график маршрута: следующая была Валенсия. Это один из древних городов Испании, основан ещё до нашей эры, прошёл через множество завоеваний, и мировые войны не обошли Валенсию. Следы истории сначала, на ложились друг на друга, потом стёрлись более поздними временами. Остался собор святой Марии, в нём и хранится святой Грааль. Только ради чаши, туристы спустились на берег. Не мешало немного размяться. Людей на улице было мало, зато в храме – негде было яблоку упасть. За это время, пока шла служба, я много узнал о чаше, и то, что многие её считают не настоящей, и то, что она треснула, её уронили на пол, и потеряла свои волшебные свойства. Я разделил пессимизм верующих:

– Не было у Иисуса драгоценных камней и денег на ювелира, чтобы украсить чашу.

Я покинул храм, на корабль возвращаться не хотелось, я бродил по набережной, мимо ресторанов, кафе, зазывающих вывесок, бил бордов с игроками местного клуба. Мне нравился этот город – просторный, воздушный, чистый. Пахло морем, за всё путешествие, я впервые почувствовал запах моря. В Валенсии какой-то особый прибрежный бриз, воздух насыщен ионами морской воды, с йодом. Я не мог надышаться, хотелось увезти его с собой, как память о море, о Валенсии, о этом путешествии. Корабль остановился в порту Севильи, мы только проснулись. Я выглянул за борт – море пропало, мы находились в русле огромной реки – Гвадалквивир. Перед нами была Севилья. Я бы назвал этот город – городом башен, храмов и фонтанов. Ещё очень много площадей, и на каждой туристы из других стран. В Севилье мы были недолго. Мне интересно было наблюдать, как корабль возвращается в море. Незабываемое зрелище. В Малагу корабль прибыл вечером. Я уже был наслышан о этом городе от юных дарований в составе команды туристов. В этом городе родился Пабло Пикассо, и его музей, с подлинными шедеврами, находится в этом городе. Он писал картины в современном стиле, я не совсем понимаю их, но всё равно – интересно. Одна «Герника» чего стоит. От молодёжи только и слышно было: гений современности, основатель кубизма. Не знаю, может благодаря саморекламе, но в музей пошла вся группа туристов нашего корабля. Действительно, великий человек! Я переходил от полотна к полотну, проникаясь его духом, философией. Лично на меня Пикассо произвёл огромное впечатление, может быть я тоже неформал? Мне кубизм художника был ближе некоторых форм современной живописи. Дорога домой, если Каир считать своим домом, я подводил итог экскурсии. Как я устал! Мы все устали от дороги, от излишка впечатлений, от непрерывного потока информации. Раньше я мечтал Индию посетить, а теперь ничего не хочу. Хочу домой, в родной город, к своим друзьям. Никогда не думал, что путешествовать трудно. Я решил, как только прибудем в Каир! Домой, и только домой! При входе корабля в порт, произошла заминка, работники спецслужб явно кого-то искали, не меня случайно. Я преобразился, и вовремя! Искали «зайца», не сходился баланс оплаты, да и компьютеры вычислили лишнего человека на корабле – это был мальчик, лет двенадцать, предположительно араб с негроидными чертами лица. Никто не знает, в какой каюте он жил, где спал, что ел, никто не знает, кто его родители. Спецслужбы перерывали весь корабль, а по причалу, в это же время, шёл старик с шотландской бородкой, удаляясь от порта. Найти самолёт в Россию, это дело техники: только чартерных рейсов в Каир из России, десяток за день. Я выбрал самолёт, и чтобы никому не мешать, превратился в пустую бутылку из-под нарзана. У лётчиков насчёт мусора строго. К концу дня я был в Москве, а Москва – это Россия, а в России мой дом. Мне привычней добираться на перекладных, приходилось только корректировать направление. Это похоже на автостоп, но гораздо сложнее. В свой город я попал на третий день, ночью. Осталось найти этот ТЮЗ. Домовой, услышав мои шаги и голос, выскочил на улицу.

– Бултычка!

И в слёзы. Никогда не думал, что мой друг такой сентиментальный. Он потащил меня в театр, в суфлёрную, там лавка была с секретом, домовой открыл дверь, под лавкой было его жильё – комната в комнате. Домовой поставил чайник. Было поздно, я валился с ног, друг что-то рассказывал, но я уже крепко спал, уснул прямо за столом. Утром, всё было наоборот – домовой спал. Пират на гастролях, догадался я, театр наполнялся зрителями. Я не стал преображаться, выходить из комнаты, боялся напугать суфлёра. Я не знал, что в кукольных спектаклях суфлёры не положены. У артистов всегда есть возможность посмотреть текст. И вообще, весь процесс работы с куклами был отлажен до автоматизма, для зрителей все куклы были живые. Я смотрел спектакль прямо из своей комнаты. Зал реагировал на возникающие кульминации. Мне особо близка была игра кукол, ведь я вырос в их среде. Сразу нахлынули воспоминания: Толик, оставшийся в кукольном мире, Ибрагим, погрязший в своих родственных обязанностях, мастер… Пират приехал через неделю, немного отдохнёт дома, и снова на гастроли, такова жизнь артиста – всё время в пути. Со временем я освоился, и уже не плутал по театру, домовой нашёл мне униформу технического работника, и я, без боязни быть обнаруженным, мог ходить между зрителей. Я знал, когда кукол сменяют люди, и появляется необходимость в суфлёре. Суфлёр выполнял свою работу и был настолько увлечён спектаклем, что не обращал внимания на появившиеся брелоки и пробки. Там, в зрительном зале, я и встретил Элис. Элис не была куклой, но и человеком тоже. Ей удалось сбежать из какой-то секретной лаборатории, судьба привела её в ТЮЗ. Она дико осматривалась по сторонам, выискивая врагов среди юных зрителей. Элис впервые услышала детский смех. Как это всё не соответствовало их учебным программам. Этот мир был непривычен для неё. Но странно – он ей нравился. Элис не была роботом, её нашли уже такой. Элис тоже могла преображаться, но только в людей. Это была родственная душа, девушка не знала, как она появилась на свет. А имя? Она сама придумала для себя. Жильё для Элис мы нашли в кладовке для поломанного реквизита, рядом с гримёрной. Девушка навела порядок и пригласила всех на новоселье. Я её познакомил с домовым и Пиратом. С Элис жизнь в театре пошла веселее и насыщенней. На третий день появились люди в чёрных костюмах, с приборами. Элис призналась, что у неё были татуировки, поставленные ещё в лаборатории, особый фон рисунка и привёл спецслужбы в детский театр. А, я, то думал, что-то быстро они на нас вышли. Пришлось Пирату применить свои связи, там, где делают тату, с успехом их убирают. Знакомый Пирата художник, был человеком с вымыслом, он смог убрать не только татуировки, но и материал из чего они сделаны. Он нашел и вторую татуировку у Элис – на пятке. Люди в чёрных костюмах неделю терроризировали зрителей, пока не посыпались жалобы в министерство культуры. У Элис была только одна слабость, присущая многим женщинам: если она меняла облик, то старалась поменять всё, начиная с причёски, заканчивая одеждой и обувью. Её комната, в кладовке, была завалена дамским аксессуаром. Чего здесь только не было: от браслетов и цепочек, до перчаток и зонтиков. Элис ходила по магазинам, и брала то, что ей понравится. Я так и не смог объяснить девушке, что за всё нужно платить в этом мире, всё стоит денег.

– А что такое деньги?

Спрашивала она. Её философия была проста:

– Если ей нравится вещь, и она может её взять, то зачем ей деньги?

– Но, так же, нельзя! Скажи, ну зачем ты с витрины ювелирного магазина сняла платье с бриллиантами. Я понимаю, что оно красивое, сверкает огнями рамп. Полиция третий день разыскивает преступника, не оставившего следов. А если найдут?

– Не найдут. Я верну платье.

Город был в шоке, платье стоимостью в пятизначную цифру с остатком, украденное на прошлой неделе, снова появилось в ювелирном магазине на прежнем месте, и опять, никаких следов. Я предупредил Элис, что не нужно будет приборов, её вычислят люди в чёрных костюмах и так, если она не прекратит эти выходки. Не знаю, дошло ли что-нибудь до подруги? А ещё Элис тоже любила путешествовать, её прельщали дикие места: Таймыр, Байкал, Дальний Восток. Не часто, но мы вырывались на пару недель. Элис готовила документы, по технологиям обучения в специальном центре. Я так до конца и не понял, к чему её готовили, но что она одна такая там была, это точно. Для Элис приходилось билет покупать, так что «зайцем» ездить досталось мне. Однажды, на Дальнем Востоке в тайге, на Элис вышел голодный тигр. Тогда я впервые увидел свою подругу с другой стороны – она не испугалась, не побежала с криком о помощи, она превратилась во взведённую пружину, всё тело девушки сгруппировалось, глаза лениво следили за каждым движением кошки. Не сомневаюсь, любая попытка атаки со стороны тигра, закончилась бы его смертью. Зверь прочувствовал это. Нет, он не отступил, он прошёл мимо, удаляясь в тайгу. Элис почти час приходила в себя, расслабляя организм. Их, оказывается, и этому готовили. Элис была оружием, а ей хотелось быть человеком. Хорошо, что она контролировала себя и поддавалась влиянию. Иной раз с ней было очень трудно, но в целом она была весёлым жизнерадостным существом. Элис часто приходила к нам с домовым, в будку суфлёра, ей нравилось смотреть спектакли, она даже плакала иногда, от избытка эмоций, ничто ей человеческое не чуждо, только мы не люди, мы – не знаю, что. Не ведаю как, но Элис познакомилась с Юлей. Юля – актриса, работающая с пиратом, замечательный человек, полная противоположность Элис. Наверное, это и сблизило их, чего с избытком было в одной, того не хватало другой, и наоборот. Я боялся, чтобы Элис не испортила подругу своим характером, она хоть и была меньшей в этом тандеме, но кто знает, на какой фабрике её выпустили. Первым, Элис познакомила меня с Юлей. Начитанная романтичная девушка, она не знала с кем связалась. Нам с Элис приходилось прилаживать титанические усилия, чтобы удержать в тайне своё происхождение. Ведь мы для Юли были хуже инопланетян, и так похожи на людей. Юля была бы в шоке, если бы узнала, что её кукла-марионетка может разговаривать, а по ночам любит гулять с друзьями по пустым улицам. Современные девушки не верят в домовых, а леший при их виде у клуба, испугался так, что до сих пор нос в городе не показывает. Друзей завести легко, трудно их уберечь от неожиданностей. Всё открылось само собой, Юля зашла к суфлеру, и заглянула в нашу комнату. Увидев спящего домового, девушка спросила:

– Это кто?

– Домовой.

Ответил я.

– Настоящий?

–Фальшивых домовых не бывает:

– Самый, что есть, настоящий.

– А почему он спит?

– Домовой работает по ночам, покой театра охраняет.

Юля задумалась, для неё это была информация из фонда Нонсенс. Нужно время, чтобы всё осмыслить, не каждый день молодой девушке приходится в сказку окунаться, она поднялась на сцену и пропала за кулисами. Меня Юля сразу в хорваты определила, по имени – Бултычка Вучечич, звучит? Правда я в Хорватии никогда не был. Интересное имя мне придумал мастер. Прибежала Элис:

– Ты Юлю не видел?

– Ушла.

– Куда ушла?

– Не знаю. Увидела домового спящего, и ушла. Элис зависла:

– Так он под защитой, даже когда спит, невидим.

– Значит забыл защиту включить.

Элис побежала искать подругу. Юля сидела в гримёрной, перебирая нехитрый кукольный реквизит. Она бросилась навстречу Элис:

– Представляешь! Мне Бултычка спящего бомжа показал. Говорит, что домовой. А я поверила!

Элис обняла девушку:

– Разве этим мужчинам можно верить? Вечно придумают такое, что ни в одни ворота не влезает.

Элис была рада, что закончилось так, а домовому надо втык дать, чтобы не забывал защиту включать перед сном. Досталось всем, мне в первую очередь, чтобы дверь в комнату домового закрывал. Домовой, как услышал, что его спящим увидела дама, засмущался, покраснел.

– Надо новое жильё искать.

Он нашёл жильё, в течении двух дней переехал, но только, никому его не показывал. Домовой приходил в гости очень редко, и то – по ночам. Пират уставал на спектаклях, похудел, спектакли выжали его, как лимон. Он тоже приходил ближе к полуночи. Снова собралась старая добрая кампания, мы гуляли вокруг театра до двух часов ночи, отдыхая от всех неурядиц. Я снова превратился в собачку. Было так хорошо! Юля с Пиратом уехали на гастроли, домовой не появлялся. Мы с Элис собрались на природу, где ни будь поближе, с рыбалкой – на Волгу или на Оку, там ещё рыба водится. Я ратовал за Астрахань, Элис больше Плёс понравился, кинули жребий на спичках, я, как всегда, проиграл. Элис запаслась рыболовными снастями, я занялся организацией билетов для дамы. Почти все поезда приходят в Плёс поздно вечером, нас это не останавливало, наоборот, добавляло адреналин в кровь. Попутчики попались разговорчивые, и все, почти, рыбаки. Они посоветовали место для рыбалки: не в Плёсе, а немного не доходя, в Миловке. Правда эти места браконьеры облюбовали. Мне раньше с подобным зверем встречаться не приходилось.

– Браконьеры народ серьёзный, могут и нагнать, чтобы сети им не путали.

Элис вслушивалась в разговор, ей всё больше и больше нравилась рыбалка, сплошной экстрим!

– А, это, рыбнадзор куда смотрит?

Собеседник не стал отвечать, посмотрел на меня, как будто я с Луны свалился. Чем ближе к Плёсу, тем больше информации: на что ловить, как и где. А браконьеры тоже люди, обозлённые, но такие, как все. Работы нет, а семью кормить надо. Правда, среди них чаще встретишь отморозков, чем в другом месте. Не дай бог вам повстречаться с ними. По глазам Элис я понял, что рыбалка должна получиться увлекательной, мы будем ловить отморозков. Блин, не те снасти она взяла с собой! Я уже изучил Элис, она всегда добивается того, что задумала, ей на голове, хоть кол теши. Ей не сколько нравилась рыбалка, сколько была тяга к приключениям, хотелось мышцы размять после театрального застоя. Я её понимал. Вот тебе, Бултычка, и спокойный отдых на природе! С созерцанием спокойного поплавка. Не поезд подъехал к Плёсу, наоборот, город подошёл к поезду, со своими вокзальными объятиями. Вдоль остановившегося поезда бегали торговцы предлагали рыбу, дёшево, за пол цены. Врут, неделю нужно на заводе отпахать, чтобы купить пару копчёных чебаков. Поезд выгружался, люди несли перед собой баулы, сумки, тюки, казалось, что они всю столицу вывезли, Элис со своими удочками на перроне, не вписывалась в общую картину городского бытия. Я побежал ловить такси, ибо таксисты игнорировали Элис. На такси мы мигом доехали до Миловки, таксист прожужжал все уши рыбалкой, но только Элис задала вопрос про браконьеров, заткнулся, и молчал до конца пути. Какая-то рыбная мафия, блин! Оказывается, я не далёк от истины: вседозволенность и деньги делают всё – если можно купить рыб

инспектора, почему нельзя заставить платить таксиста? Может всё было не так, гораздо сложнее, но браконьеров в этом краю боялись все. Таксист, по нашей просьбе, остановился, не доезжая до усадьбы. Миловку местные усадьбой называют. Чтобы добраться до реки, не надо путеводителя, хоть уже смеркалось, здесь всё пропахло рекой. Мы шли вдоль берега, выискивая место для ночлега, обходя «отдыхающих» у костров людей. Некоторые уже «наотдыхались». Мы уходили от них подальше, удаляясь от Миловки и от Плёса. Наконец, Элис увидела палатки – это уже похоже было на цивилизацию, такие же горемыки, как и мы. Элис предложила расположиться недалеко. Утром оказалось, что нашими соседями была супружеская пара, с двумя детьми, у них была одна удочка на всех, которая была больше игрушкой для детей. Мальчик делал вид, что ловит рыбу, а девочка гоняла лягушек вдоль берега. Трое ханыг взялись ниоткуда, спрыгнули сверху на наши палатки.

– Значит так, дачники! Чтобы в воду, ни-ни, не вздумайте что-нибудь кидать, и, вообще, с вас по триста рублей с палатки. Как за что? За отдых у реки, за бесплатную рыбалку. Кто-то убирать за вами должен. Главный дыхнул перегаром:

– А вопросы будете задавать, вообще весь нал конфискуем, и ханыга продемонстрировал свои кулаки с наколками.

Его взгляд скользнул вдоль берега, и наткнулся на Элис, готовящую снасти.

– Ты погляди, какая краля! Он подошёл и сломал спиннинг.

– Этим здесь пользоваться нельзя. С тебя красотка пятьсот рублей. Потом добавил – за предупреждение.

Уж, лучше бы он этого не делал! Веселье началось! Первые хулиганы сами угодили в «снасти» Элис.

Глава 5

Мимо проплыл катер рыбнадзора, семья мигом свернулась и покинула место отдыха, ханыги даже про откупные забыли. Им не нужны были неприятности, пахнущие сроком. Ханыги решили отыграться на молодёжи, то есть на нас с Элис. Взять с них всё с лихвой, за соседей тоже. Главарь опять придрался к Элис, двое его подельников держали меня. Главарь повысил ставку за отдых до шестисот рублей. До Элис плохо доходили понятия про закон. Главарь до неё дотронулся с похабной улыбкой. Я не заметил, никто не заметил, главарь почему-то согнулся пополам и стал поливать берег содержанием желудка. Он пытался что-то сказать, но Элис контролировала его язык. Главарь позеленел, Элис время от времени помогала ему очищаться. Наконец до его друзей дошло, что это не просто так, не само по себе. Риск потерять добычу, с конфузом, увеличивался. Они решили отыграться на мне. Я, такой худой и хилый, был в их руках. Но я давно был готов, под рубашкой, вместо тела был камень, крепкий такой камень – гранит. Первый удар нанёс мордоворот, что стоял слева. Несколько секунд стояла тишина, потом берег Волги огласился диким воплем, даже главарь, на время, рыгать прекратил. Второй, с физиономией дебила, не понял, кто кого бьёт. Он рывком свалил меня на землю и стал обрабатывать ногами. До парня с трудом доходило всё. Когда он сообразил, у него было два накола голени и перелом левой ноги. Он свалился тюком мне под ноги, лишь потом поддержал голосом своего соседа.

– Шумно здесь очень, – возмутилась Элис.

Мы собрали палатку и уже собрались уходить, когда по тропинке, к нам пожаловала «бригада». Серьёзные ребята, трезвые, с оружием. Элис вся засветилась от адреналина, она ждала этого, перед нами были хозяева реки – браконьеры. Ребята быстро сообразили, что случилось с их шестёрками, они действовали слаженно, пока без применения оружия. Только против Элис, и оружие бы не помогло. Я, впервые, увидел игры со временем: Элис на пару секунд остановила время, а дальше – дело техники. Она издевалась над поверженным противником, заставляя доставать их сети, предупредив честно – чтобы не мечтали о побеге, утопит. Шаг влево, шаг в право… Браконьеры, со стоном, превозмогая боль, плавали вдоль берега реки, доставая сети на берег с пойманной рыбой. Один из безоружных, резал их ножом, откидывая рыбу в корзину. По его лицу лилась слеза, не знаю, от боли или от обиды, а может быть сетей было жалко? Рыбнадзор, как чувствовал, что на берегу что-то не то, не разу не проплыл. Элис собрала всех браконьеров в кучу, я ей помог укутать их в обрезки сетей так, что получился огромный стонущий шар. До трассы, мы добрались медленно, тащить пришлось корзину с рыбой, Элис не пожелала оставлять ни её, ни удочки и спиннинги. А то не поверят, что на рыбалке были. Тут же, в придорожном кафе, за определённую плату, нам приготовили уху, рыбный пирог и прочие деликатесы в дорогу. Часть рыбы купило кафе, за полцены, по местному курсу. В Москву мы возвращались только с удочками, с тормозком и с запахом жареной рыбы. Элис понравилась рыбалка, она была без ума, от красоты волжских разливов, и сам Плёс ей понравился, самобытный городок: церкви, звон колоколов, чистота и тишь. Поезд увозил нас домой, в театр, за спиной осталось одно из приключений Бултычки и Элис.

Дома нас потеряли, первым тревогу забил домовой, Юля приехала из гастролей грустная: были в Японии, далеко, отыграли хорошо все пьесы, болезнь началась после гастролей, труппу охватила эпидемия, заболели все. Юля, чудом, не поддалась инфекции. Режисёр сказал, что это опасная, но излечимая – звёздная болезнь. Никто не знает, как её лечить, сама проходит с возрастом. Пират был в карантине, к нам даже не спускался, кто мы такие! Элис рассказала Юле про рыбалку, про красоту мест средней полосы России, естественно, умолчав про браконьеров и прочие неурядицы. Юля загорелась, она попросила взять её с собой. Проблема возникла для меня, всё упиралось в финансы, для обеих девочек билет нужен. Но Юля сказала, что берёт на себя финансовую часть поездки. Она только спросила:

– А ты, Бултычка, не едешь с нами?

Мне пришлось отговариваться:

– Я потом догоню. Может быть, даже будем ехать в одном поезде.

Ибрагим был проездом, заскочил в наш город на несколько часов. Он, с трудом, отыскал этот ТЮЗ.

– Бултычка, не обижайся на меня, ты даже не имеешь представления, что значит быть первым в нашем клане, приходится таким заниматься, что ко мне не раз приходила мысль:

– Уж, лучше бы я остался куклой, волшебником, на тумбочке мастера.

Самое счастливое время, я считаю то, что провёл вместе с вами.

Со двора посигналила машина.

– Пора!

Сказал друг. Кто его знает, когда увидимся. Ибрагим расстроился, что Пират заболел. Друг растворился на выходе, оставив после себя запах дорогого одеколона. Мы не часто разговаривали с Элис, но иногда надо было кое-что обсудить, скоординировать свои действия. Этот раз разговор коснулся Юли. Всё-таки мы не такие, как о нас думают. Мне нравилось, что, Юля не задаёт неудобных вопросов, просто, из женского любопытства: а где ты живёшь? Кем работаешь? Кто тебе Элис? Что вы делаете в театре, и почему прячетесь в будке суфлёра. Я вспомнил наш прокол с домовым, друг до сих пор на нас обижается. У Пирата в болезни начался перелом, он, как и многие артисты вылечивался с угрозой распоряжения режиссёра, закрыть программу спектаклей, а артистов отправить в бесплатный отпуск. Юле послышалось, что ее куклы обругали.

– Заработалась, подумала девушка.

Организм требует отдыха. Юля стала наезжать на Элис, а та на меня. Они даже маршрут придумали – из Хакасии в сторону Байкала. Выбрали дату, я здесь был не при делах. Юля купила билеты, и поезд повёз нас к Байкалу, я присоединился к девушкам в поезде. Я ещё не успел отойти от рыбалки, но там мы были с Элис вдвоём, а здесь нести ответственность приходилось за человека. Юля ни о чём не подозревала, по ночам я трансформировался в пломбу от стоп-крана, этого же вагона. Проводник сказала наша остановка, и нас выкинули на каком-то полустанке. Вокруг тайга, мы направились по единственной дороге, проложенной вдоль просеки. Минут, через двадцать, мы вышли к посёлку, с единственно работающей лесопилкой. Рабочие подсказали направление на Байкал:

– Это по компасу, всё время на восток. Вам по тайге нужно будет дня три пройти.

– А если заблудимся?

– Не заблудитесь, везде бригады лесорубов работают – наши и китайцы. Китайцы лучше русских язык знают, объяснят, что нужно.

Элис была без ума, пахло приключением. Ей нравился экстрим. Я молил бога, чтобы по пути, браконьеры не попались. Тайга – это не бульвар в вашем городе, здесь почти нет прямого пути, шагать приходится зигзагами, обходить крупные завалы, колючий кустарник или, если не повезёт, болото. Девочки сдались через два часа брожения по тайге. Я бурчал:

– Нет бы купить два билета до самого Байкала?

Это не интересно, никакой романтики! Романтика – это, когда ноги в кровь, дьявольская усталость и комары с большой палец. Вспомнил на свою голову. Мы в тайгу собрались, без компаса, без накомарников, без нормального ножа, с парой банок сардин. Тайга – это такое место, где деньги не нужны. Нет в тайге ни банков, не магазинов, связи тоже нет. Зато много грибов, ягод, рыбу в ручьях, хоть руками лови. В тайге не умрёшь с голода. Я развел костёр. Девочки разложили палатку, на входной двери которой была сетка против комаров. Она не сильно спасала, эти кровопивцы все равно проникали вовнутрь. Я для себя решил, уложу девочек, а сам превращусь в пробку, за любым деревом. Пусть расхлёбывают свою романтику сами, без меня. Костёр догорел, утром был туман, мимо палатки прошествовал барсук. Ах да! В тайге ещё много животных, в том числе и хищных. Я вспоминал, в этих местах крокодилов, точно, нет, но есть волки и медведи, есть рысь. Я побежал умываться в ближайший ручей.

– Не хорошо, красавица без охраны оставил.

Это был первый китаец, которого я встретил у ручья. Он измерял деревья и готовил место будущей вырубки. Их компания была генподрядчиком в этом межгосударственном проекте. Я спросил его, как пройти на Байкал? Это звучало так, как будто я ищу улицу в незнакомом городе. Китаец переварил мой вопрос, заулыбался:

– А я думал, вы специально в эту глушь влезли.

Он показал мне вырубку и пару просек:

– Иди по ним, не ошибёшься, они приведут тебя почти к Байкалу.

Я побежал будить своих дам. Вокруг палатки стоял туман, а трава, была насыщена росой.

– Бултычка, какой же ты вредный!

Девочкам не хотелось выходить в сырость, на холод.

– Так до Байкала мы до конца отпуска не дойдём.

Элис первая выскочила. Я опять постарался развести костёр, надо было подогреть консервы, и заварить таёжный чай, которым со мной встреченный китаец поделился. Вместо хлеба были галеты. Романтика! Девочки отдохнули и безропотно тащили рюкзаки с нехитрым туристическим имуществом. Элис даже в тайгу, спиннинг захватила.

– Ты что хочешь, чтобы я побывала на Байкале и не поймала ни одной рыбы?

Я промолчал, хотя любая вещь в рюкзаке, после нескольких километров пути, кажется чугунной. За день мы отшагали километров двадцать по прореженной тайге. Никого не видели, болота остались в стороне. Решили сделать остановку, уж места оказались очень ягодными. Чего здесь только не было: малина, ежевика, жимолость, брусника, костяника. Девочки бросились пастись. Я проверил запас, ещё пару дней и нам всем придётся перейти на подножный корм. Я уже посматривал на грибы, хотя до этого знал, только мухоморы, поганки и сатанинский гриб. На этот раз ночь была спокойнее, на вырубке даже комаров меньше. Дальше нам немного повезло, нас подвезли геологи на вездеходе, они же поделились с нами консервами. Деньги брать отказались:

– Здесь человека порой увидеть редкость, а женщину тем более. А здесь даже две женщины.

Ребята молодые, к себе в Смоленск приглашали в гости. Мы больше ста километров сократили, с геологами. Потом вырубок стало меньше, а болот и ручьёв больше. На второй день мы вышли к озеру. Это и был Байкал. Юля не знала, куда свои ноги деть, болели без тренировки. Элис достала свой спиннинг из рюкзака и пропала с нашего поля зрения. У озера было довольно прохладно, я взял себе на заметку: лагерь лучше располагать подальше от водной глади. Пришла Элис, недовольная:

– В озере вода слишком прозрачная, я вижу рыбу, а рыба меня.

Я подсказал ей:

– А на перекатах, в тех местах, где вода бурлит, смешивается. В Байкал впадает много рек, можно там попробовать.

Через час Элис триумфально несла трёх щурят и одного окуня. Окунь был большой, я таких и не видел. Юля взялась за приготовление пищи. В наших рюкзаках, оказывается, и котелок есть, Юля достала три луковицы. Для ухи больше ничего не нужно. Соль только. Вкуснее ужина я не помню. Три дня мы любовались восходом солнца на озере, пока не закончились продукты, потом мы добрались до железной дороги, по ней до ближайшего полустанка, ремонтники подвезли нас до вокзала, откуда можно было уехать на поезде. Нам повезло: и поезд был и в поезде свободные места были. Проводница выписала нам билеты на троих. Теперь мне не приходилось прятаться. Денег хватило, как раз, на обратную дорогу. В город приехали уставшие, но счастливые. Пират не выдержал, бросился к нам на встречу:

– Я так за вами соскучился!

У Юли полезли глаза на лоб – кукла, с которой она работает может сама ходить без ниток, к тому же она разговаривает! Пират поздно заметил свою оплошность. Юля подумала, что у неё что-то с головой, чрезмерные нагрузки вредны для организма. Элис успокоила её:

– Привыкай к тому что есть.

Мы давно знали, что Пират живая кукла. Юля промолчала, осмысливала происшедшее.

– Но живых кукол не бывает, Бултычка, скажи ей.

Я пожал плечами:

– Бывает, целая кукольная страна, кукольное королевство с королём, королевой и подданными.

Я ничего не сказал, Юля бы не поверила.

– Пусть ещё что-нибудь скажет. Пират услышал требование актрисы: – Карамба.

– А-а-а, закричала Юля.

Раздался стук подошв тяжёлой обуви, мы все обернулись на шум. По паркету к нам шествовал Анатолий. На нём была парадная форма, он был в белом кителе с кортиком. Надо же, Анатоль уже офицер.

– Я к вам в отпуск, на неделю.

– А почему только на неделю?

– Нельзя, жена заругает.

Мы совсем забыли про Юлю. Она смотрела на прибывшую куклу, в глазах девушки появилась какая-то осмысленность. Две говорящие куклы, это уже статистика. Когда актёр долго работает в ТЮЗ с куклами, у него появляется фобия, что марионетки заговорят и станцуют какой-нибудь танец. Если такое случится, то место в палате артисту обеспечено. Я понимал состояние Юли. А моряк не замечал посторонних, к нему подключился Пират. Юле стало плохо, она потеряла сознание. Элис хлопотала около подруги, моряк ушел в будку суфлёра. Я остался в числе тех. Кому Юля доверяла, Элис, хоть и была её подругой, но очень темпераментной и экспансивной. Первая просьба Юли после того, как она очнулась, была ко мне. Она попросила, чтобы я сел рядом и держал её за руку.

– Значит случай с домовым – это правда?

Юля смотрела на меня, я моча кивнул.

– И это мне всё не снится?

Я кивнул ещё раз. Юля посмотрела на меня, на Элис, и успокоилась. Пират пошёл к себе за кулисы. Я рад, что друг выздоровел, от звёздной болезни у него даже вирусов не осталось. Завтра репетиция, а послезавтра спектакль. Труппа была боеспособна. Элис проводила Юлю домой, а я побежал к Анатолю, вопросов собралось уйма. Как ты там? Без поддержки, без друзей? Он остановил поток моих вопросов, там у меня есть и поддержка, и друзья. В кукольном королевстве. Анатоль отвечал на вопросы механически, как по уставу. Ночью к нам пришёл домовой, я поделился с друзьями таёжным чаем. Днём моряк, с удовольствием посмотрелспектакль, в котором играл Пират. Он, фактически пересмотрел все спектакли из репертуара недели. Соскучился за цивилизацией.

– Приеду домой, жене пересказывать буду.

Быстро отпуск закончился у Анатолия. В следующий раз, с женой обещал приехать. Юля не появлялась дня три, даже на репетициях не была. Она всем доказывала, что у неё крыша поехала, она слышала, как куклы разговаривают. Все над ней смеялись.

– Не верите, да? А ещё я слышала, как домовой храпит.

Люди уже не могли сдержать смех, их сгибало пополам при виде Юли. Не знаю, как бы долго продолжались чудачества подруги, если бы с ней не поговорил режиссёр. Он предупредил Юлю, что не перестанет чудить и смешить народ, он сам сделает из неё говорящую куклу. Рассчитаю по статье, а на твоё место возьму другую. На Юлю подействовало. Она несколько дней избегала наше общество, но, потом не выдержала. С нами было интересно общаться. Мы поняли, что девушка созрела.

Мы с Пиратом играли в карты, в будке суфлёра. Пират выигрывал. Пришла Юля, он поздоровался:

– Здравствуйте Юлия Сергеевна!

Для него она была начальницей, наверное. Зрачки у Юли опять расширились, глаза заблестели, она ответила кукле. Юля ещё не могла поверить, что это в самом деле, и куклы, такие же, как люди. А может наоборот? Кто придумал, что живых кукол не бывает? Мы прекратили игру, Пират ушёл к себе домой.

– Бултычка! Столько информации свалилось на мою бедную голову за последнее время, я думала, что не выдержу. Порой мне казалось, что я сошла сума. Я к тебе заглянула, чтобы поплакаться. Ты единственный адекватный мужчина в этом мире. Скажи, ты давно знал, что Пират живой?

Я молча кивнул головой.

– И много таких говорящих кукол?

Я опять кивнул головой.

– Я так и знала! Я приходила за подтверждением. Я сумасшедшая?

Я сделал отрицательный жест, подтвердив его словами:

– Ты нормальная.

Хотел добавить – это мы не нормальные, но не рискнул. Пусть привыкает, чему суждено открыться, оно откроется в своё время. Не нужно торопить события. Если бы Юля знала, как я не люблю быть человеком! Юля ушла домой, вместе со своими сомнениями. Элис увлеклась парашютным спортом, каждый вечер бегала в местный аэроклуб. У неё даже девиз такой был – ни дня без экстрима. Она агитировала и Юлю, но та отказалась, хватило благоразумия. Меня, несмотря на то, что я из пробок, как –то не прельщали, не прыжки, не альпинизм. Я считал это ненужной дикостью. Кому нравится воевать – пусть прыгает с парашютом и карабкается по вершинам, а простому обывателю оно лишнее. Но Элис не докажешь ничего. Если она что решила, то лучше, чтобы оно так и было. Юле не нравилась эта черта характера у подруги, а я привык. Пирата отдали на реставрацию, через неделю обещали вернуть. Каждый раз я придумывал себе фамилию: то Вучетич, то Стоянович, пока Элис не надоело, и она не сделала мне хорватский загранпаспорт, в котором я был Бултычка Бултович, хочешь запоминай, нет смотри и читай. Мне и сейчас неудобно перед проводницей поезда, выписывающей нам билеты:

– Такой большой, красивый мужчина, а без документов!

По правилам, она могла не взять, высадить меня с поезда. Правда я бы не пропал, прицепился бы к любой буксе, но неудобно. И перед Юлей так же, ведь она оплатила билеты, а я привык «зайцем», как-нибудь.

Глава 6

Капитан полиции пересматривал протоколы сегодняшних задержаний. Был плановый рейд по нарушителям российского законодательства. Опять гоняли бомжей по городу. – А вот это уже интересно – попался гражданин Хорватии, Бултычка Бултович, и загранпаспорт имеется. Ну и имена там у этих хорватов! Надо же – по анонимной наводке! Что ему вменили? Проживание без регистрации. Нарушение частной собственности. Никакого криминала. Утром пройдём по базе данных компьютерной сети, может быть, ещё что-нибудь накопаем. Капитан любил такие дела, они всегда оканчивались без крови и пахли солидными премиями. Он знал, что дело заберёт отдел международных отношений из министерства, но на размеры премии это не влияет.

Бултычка проснулся, когда наручники уже защёлкнулись на его руках. Сначала он не понял, что здесь делают люди в полицейской форме, до него дошло уже в автобусе. Полицейский держал в руках его единственный документ. Загранпаспорт провалился в дипломат вместе с другими бумажками. Бултычку арестовала полиция. Он мог уйти ещё там – в автобусе, он мог уйти в любое время, но куда? По неписанным законам квартира была засвечена, надо менять жильё. Он радовался, что они не нашли Элис, тогда бы точно был криминал. Только бы кто-нибудь видел, что его арестовывают, у него была надежда, что друзья его найдут в этом городе. Видел домовой, он всё видел. Элис от него узнала, что произошло. Домовой и нашёл камеру Бултычки на полицейском участке, куда он был распределён. У домового свои связи, без них никак! Они в эту же ночь посетили парня – театральный и тюремный. Домовой представил своего друга, у него были ключи от всех камер.

– Ты почему не сбежал?

– Не успел проснуться. Да и куда?

Домовой задумался: действительно таких мест маловато, куда можно спокойно войти и выйти, в которых человеку было бы комфортно. В библиотеки никто не ходит, баня – под заказ, в церкви – там свои проблемы. Остаются всевозможные клубы, общества по интересам. «Клуб филателистов» -звучит? Или «Общество любителей собирать этикетки от спичечных коробок» Туфу! Эти клубы большую часть времени свободны. Жилья валом, Бултычка, нужно только не лениться, искать. Домовой меня уговорил, я вылез через разбитое окно на улицу, там меня уже ожидала Элис. Новое жильё мне домовой нашёл в городском музее, всё равно туда никто не ходит. Числится он на балансе города, да и только. Заведующей музея была женщина пенсионерка, она больше с внуками, да по больницам. Так что я оставался полноправным хозяином огромных апартаментов. Я уже научен, этот раз про своё место жительства – никому. Пришлось поменять образ, Элис делала новые документы, на новую фотографию. Про Бултычку нужно было забыть, хоть на время.

Интересные дела творятся! Из камеры предварительного заключения сбежал подследственный. Как его? Хорват, который. Весь участок на ушах. Капитан из управления не вылезает, даёт показания. Как это могло случиться? Дактилоскопист нашёл следы на подоконнике. Говорит, вылез в окно. Немыслимо! А ещё компьютерщики подсыпали соли: Бултычка Бултович нигде, ни на каком участке, границу не пересекал. В Хорватии никогда не было человека с такими инициалами, международный паспорт не соответствует своей серии, никогда и никому не выдавался. Вот тебе и бомж! Что на верху решат? Подавать в международный розыск, вроде не за что, но и спускать дело на парах, нельзя. Нанесён удар по имиджу полиции.

Элис всегда появлялась ниоткуда, шаги её были беззвучны, она, как кошка, подкрадывалась к жертве. На этот раз жертва сидела за столом в музее и изучала фолианты восемнадцатого века.

***

Мастер нашёл его в сточной канаве, пробка была стара, ещё от первого петровского шампанского, Бултычка не помнил, как он попал в сточную канаву, а где провалялся триста лет, не помнил тем более. Но родословная его уходила корнями во времена Петра Первого. Элис любила напугать своим внезапным появлением:

– Был ты Бултычка Бултович, а сейчас будешь Вася Сметанин, и бросила на стол пачку документов.

Здесь кроме паспорта было свидетельство о рождении, аттестат о школьном образовании, кучу справок, подтверждающих, что я не военнообязанный, даже две грамоты: – по физике и по пулевой стрельбе. Я посмотрел на свою фотографию в паспорте. Неужели и в жизни я такой некрасивый, Вася Сметанин? Сравнил изображение с зеркалом. Да, действительно, всё лицо в веснушках, таких в народе называют конопатыми или рябыми. Выбрал я себе образ, наобум. Нет бы в зеркало заглянуть. Элис не часто меняет образ, только по обстоятельствам, её от зеркала не оттащишь. А теперь уже поздно что исправлять: есть паспорт с фотографией, штамп с пропиской. Остаётся только соответствовать выбранному образу. Вот так то, Вася Сметанин! Юля несколько раз спрашивала Элис о Бултычке.

–Не знаю, забрала полиция, попал в облаву. Он ухитрился сбежать из полицейского участка. Полиция на него злая.

Юля успокоилась – Бултычка живой, где-то скрывается. В музей к Бултычке, почти никто не приходил, он сам чаще стал выходить на улицу. Новое тело кушать хочет. Бултычка привыкал к нему, как лошадь привыкает к сбруе. В зеркало он уже не смотрел, знал, что его там ожидает. Сплошное разочарование! В магазинах и на улице никто не обращал на него внимания. Бултычке даже нравилось, что в своём новом теле, он не казался таким броским. Пару раз он даже Юлю видел. Девушка не обратила на него внимания. В ТЮЗ он зайти не решился. Элис снабжала его деньгами, она, по-прежнему, не знала для чего они нужны. Бултычка не знал, где она их брала, ему было не интересно. Каждый выполнял свои обязанности, Элис добывала деньги. По ночам музей оживал: то стрелы летать начинали, то каменный топор опускался внезапно в руках чучела неандертальца, то латы рыцаря начинали греметь. Домовой говорил, что мы кого-то потревожили своим вторжением, он из духов – невидимый, но не совсем взрослый, скорее ребёнок. Я решил проверить его версию – накупил сладостей и вывалил их на стол. Ребёнок мимо не сможет пройти. На следующее утро на столе всё было, как есть, дух не притронулся ни к чему. Он съел ванильный торт, в закрытой коробке. Эта ночь прошла спокойно, я взял на вооружение: как только дух начинал шуметь, я утром бежал в магазин за тортом. Заведующую музея я так и не видел, даже не знаю, когда у неё возникнет желание посетить музей? Завидую домовому, для него дверей не существует, он проходит через любые двери. Это нам с Элис приходится искать хоть какую щель. Домовой издевается:

– Скажи, Бултычка, как ты в такую узкую щель протискиваешься? – Как, как? Как осьминог. Не видали никогда? Ну и ладно, а я уже привык.

Поначалу страшно было, я сам в себя не верил, а теперь терпимо.

– А Элис?

– Что Элис?

– Как она к тебе в гости ходит?

–Надоел ты со своими глупыми вопросами. Спроси у неё сам.

Домовой редкий гость у меня, я позвал его в качестве эксперта. Он любил, заваренный мной чай. Дух у тебя шумит, потому что ему скучно, играть не с кем. В музее нет домового, здание считается не жилым, а казённым. Не держатся в нём домовые, поэтому и порядка нет. Эх, сюда бы домового, да моложе! Весело бы им было. Домовой пропал, я никак не мог смириться с его привычкой – уходить по-английски, не прощаясь. Даже чай не допил. Элис прилетела из аэроклуба вся восторженная, у них были прыжки. – Ты знаешь, с первым прыжком ничто не может сравниться! Я не знал. Для людей, иногда, первый прыжок мог оказаться последним. Но то – для людей, Элис это, доказывать было бесполезно.

– Скоро мы на соревнование поедем.

– Хоть отдохну от тебя – адреналин в юбке.

– Вася, а рыжие все противные?

Я швырнул в неё веником. Элис со смехом, скрылась за дверью. Один раз ко мне, даже Пират приходил, соскучился без карточного партнёра. Его ночью домовой провёл, кукла не сможет пройти через закрытую дверь. Мы протарахтели с другом до рассвета. Пирату, наоборот, понравился мой внешний вид: хоть на мужика похож. Потом он заигрался с духом, Пират видел его. Ушли они с домовым, чуть светать начало. Юля пристала к Элис:

– Хочу видеть Бултычку.

–Да не знаю где он.

– Врёшь. Он где-то рядом, вы прячете его. И ты, и Пират, и домовой.

Она была очень настырная. Для меня Юля была той красной чертой, через которую переходить нельзя. И всё-таки она добилась своего. Я не заметил, девушка следовала за мной долго. Юля с детства была наблюдательная, она вычислила меня только по известным ей приметам. Перед входом в супермаркет меня кто-то громко окликнул:

– Бултычка!

Я обернулся, и мои глаза встретились с глазами Юлии. Между нами пробежала искра. Она бросилась ко мне на шею:

– Я знала, что я тебя найду!

Её не смущал мой внешний вид, моя конопатость. Девочка плакала, а глаза светились счастьем. На нас стали обращать внимание, мы стояли на самом входе в супермаркет. Я повёл девушку в парк, на лавочки. Сейчас, или никогда? Пришло время объясниться, сказать всю правду подруге. Юля улыбалась и не замечала ничего. Мне трудно было начать, никогда не думал, что правду говорить так тяжело.

– Ты знаешь? Я не человек.

Юля посмотрела на меня:

– А кто?

– Не знаю. Честное слово, не знаю. Я могу превратиться во что хочешь, и образы людей могу менять, могу проникнуть в любой дом и выбраться из любой западни, а ещё я знаю все языки мира.

Юля только сейчас заметила изменения в моём облике. Она мне не верила. Рядом на рябине паслась стайка синичек.

– А можешь ты превратиться в кошку?

Желание дамы закон. Синички сразу разлетелись, при появлении кота. Я замурлыкал, потёрся о ноги Юлии, и вернулся в свой образ. Юля воспринимала всё спокойно, подействовала закалка с куклами. Уже по своему желанию, я поменял несколько человеческих образов. Юля и этому отнеслась спокойно.

– Бултычка! А ты помнишь наш поход?

– Конечно. В котором у тебя ноги отваливались?

Юле нужно было в театр, на репетицию, я провёл её до ТЮЗа. – Извини, домой не приглашаю, мне до сих пор не даёт покоя мысль:

– Кто меня выдал?

Полиция шла в будку суфлёра с явной целью.

– Моя вина, я была шокирована ожившими куклами, бредила. Родные посчитали, что мне поделано, или кто-то на меня дурно влияет. Анонимку в полицию написала на тебя моя мать, она всё выпытала у меня про твоё местоположение. Поверь, я каюсь. Каюсь за свою глупость. Друзей тяжело найти, ещё тяжелее – терять. Я нашла тебя, Бултычка, теперь никуда не отпущу.

Она запахнула дублёнку и каблучки застучали по ступенькам. Юля остановилась наверху.

– А Элис?

– Что Элис?

– Ну ты не такой, как все, а Элис?

– Юля, ты, как домовой. Про свойства организма Элис, спроси у нее самой.

Юля улыбнулась и исчезла за дверьми театра. Элис улетела на соревнования, где-то под Элистой. Анатолий, как и грозился приехал в гости с женой, жену зовут Светлана. Они расположились в театре. Светлана сдружилась с Юлей, Юля и пропадала в свободное время у супружеской четы. Светлана раньше никогда не видела людей, а Юля никогда не слышала про королевство кукол. Светлана все уши прожужжала: как у них всё хорошо, а здесь все большие, как великаны и везде притворяться нужно – говорить, петь нельзя, танцевать – табу, сплошные запреты. А ещё она гордилась своим мужем – от трёх принцесс отказался, был сослан в матросы, дослужился до капитана, участвовал в трёх войнах против королевства синих горилл, выбрал её в жёны, хоть она совсем не королевских кровей. Она могла часами рассказывать про своё королевство, а Юля могла часами слушать. Ещё недавно Юля не верила в существование живых кукол, а теперь верила Светлане, что всё-таки существует этот сказочный кукольный мир. Светлана приглашала в гости, у них с мужем своя вилла с маленьким парком и ставком, в котором живут игрушечные карпы. У нас всё кукольное: и воробьи, и голуби, утки, гуси и лошади. Юля закрывала глаза, и представляла мир Светланы. Жалко, что переход закрыт для людей в королевство кукол.

– А не такие эти люди страшные, как описывал вас мой муж.

Юля рассмеялась, ещё месяц назад она была совсем другим человеком, ещё месяц назад она не верила в живых кукол. Светлана захотела пройтись по улице, посмотреть на товар в магазинах. Юля не рискнула быть сопровождающей, ей тоже нужна была опора. Юля знала, что Элис на соревнованиях, вся надежда на Бултычку. Они вместе с Светланой подошли к Анатолю. Нужен был связной, моряк пошёл искать домового. Бултычка, то есть Вася Сметанин, никого не ждал, тем более ночью. Домовые всегда приходят нежданно, без приглашения и без стука. Домовой передал просьбу девушек. Вася подумал в кого ему преобразиться, всё-таки он решил остановиться на собаке, ему нравятся эрдельтерьеры, он и поводок, и намордник выбрал. Девушки ждали его у входа в театр. Юле пришлось нести куклу, рядом шагал эрдельтерьер, без поводка, проявляя все секреты хорошей дрессировки. Прохожие уступали место этой странной кампании. Света хорошо усвоила инструктаж, только глазёнки, как два черных уголька, бегали по сторонам. Юля знала, что нужно женщинам. Ювелирный отдел сменил отдел парфюмерии, закончили одеждой для детей. Свете хотелось на фасоны посмотреть. Покупать ничего не стали, кукольные деньги здесь не котируются. Собака сразу получила имя – Артемон, какое же удивление было у обеих девушек, когда на их глазах, Артемон превратился в Бултычку, то есть в Васю Сметанина. Бултычка не стал заходить в театр, сразу же ушёл в свой музей.

– Какой-то нелюдимый ваш друг, возмутилась Светлана.

– Он хороший, – возразила Юля.

Светлане понравился город, люди – нет. Даже дикими людей назвать нельзя, кто им вбил в голову, что куклы не могут быть разумными? Сами же создают сверх гениальных роботов, противореча своим догмам. Скажи, Юля, чем робот отличается от куклы? Оболочкой? Ах, да, он электронно-механический, ему нужны аккумуляторы, зарядное устройство. Куклам этого не нужно. Мы не претендуем на гениальность. Куклы разные, как люди. Люди разучились думать, они не верят своим глазам. Мне кажется, если человек увидит говорящую куклу, он не поверит своим глазам, отнесёт этот случай к проделкам учёных.

–Уже выпускаются говорящие куклы, конечно, это пародия на ваш мир: кукла говорит несколько фраз, она запрограммирована.

Светлана слушала Юлю и не верила. Эта вредная привычка – не доверять людям.

– Слышь, Юль, признайся, что ты не человек! Не может человек понимать душу кукол, а мы с тобой, даже не поспорили.

Юля улыбнулась:

– Человек, новый модифицированный человек! Если бы ты знала, чего это мне стоило: пришлось ломать всё – стереотипы, характер, менять психику, на ходу, манипулируя мнением близких. Тяжело было, я думала, что сошла сума, и это от того, что увидела двух кукол, разговаривающих между собой. Ещё Пират, которого я на спектаклях заставляю двигаться при помощи нитей, он ходил по сцене сам, без поддержки. Когда передо мной открылся мой друг Бултычка, я уже была подготовлена, принимала всё так, как есть, а не, как должно быть. Главное противоречие между людьми и куклами в том, что мы не можем понять – откуда вы взялись? Ведь раньше такого не было.

– Куклы были всегда, просто вам удобно было не обращать на них внимания. Спроси домового или лешего, они не знают, откуда взялись люди. Может пример неудачный? Домовой и леший – не куклы, но рядом. Они так похожи на куклы.

Провожать моряка с супругой собрались все, даже Бултычка пришел, правда без ошейника. Домовой проснулся раньше, он больше не стеснялся Юли. Моряк прочитал заговор.

– Карамба, крикнул Пират и супруги растаяли в воздухе.

Мы с Юлей решили прогуляться по городу, я рассказывал ей про мастера, ремонтирующего и восстанавливающего куклы, про то, как он меня нашёл в сточной канаве, принёс домой, отмыл, поселил в картонную коробку. Про то, как его забрала скорая помощь, и его долго не было, про то, как мы искали мастера в кукольном королевстве, в мире забытых и потерянных вещей.

– Счастливчик, произнесла Юля.

– У тебя есть допуск в эти миры. А я человек.

Мы долго бродили по городу. Я подвёл Юлю к её дому, на улице было поздно и, довольно-таки, темно, в окне Юлиной комнаты маячил профиль матери. Юля убежала не прощаясь, как домовой, захватив в ладошки немного снега. Вы когда-нибудь ощущали, как пахнет снег?

Элис приехала злая, их команда проиграла соревнование, вчистую. А Элис проигрывать не любила. Она подошла ко мне:

– Ты знаешь, я не командный человек. Что делать, не знаю. В парашютном спорте нет индивидуального мастерства, все должны работать в команде.

Я пожал плечами, посоветовал поменять команду или спорт, мастерство оттачивается десятилетиями в изнурительных тренировках. Элис задумалась и ушла к себе домой – в ТЮЗ. Всё-таки ей пришлось оставить парашютный спорт. Но адреналин жаждал выхода, и Элис придумала новый маршрут – по горам старого Урала, в обход посёлков и крупных городов. Маршрут начинался в Татарии и заканчивался в Екатеринбурге. Юля была «за», а я – как все. Поход запланировали на сеанс отпусков. Элис на карте прорабатывала маршрут, рассчитывала наш путь, Юля в свободное время бегала по магазинам, на ней была вся наша рюкзачная база. Этот раз она взяла компас, целую упаковку спичек и лавровый лист для ухи, даже фонарик не забыла с верёвочной лестницей. Я посоветовал взять ещё страховочный канат, хоть и старые, но горы, всё – таки. За неделю до отпусков в театре, мы были готовы. В углу Юлиной комнаты стояли рюкзаки, они были неподъёмные. Я впервые побывал у Юли в гостях, познакомился с её мамой, очень приятная и милая женщина. Я ей, наверное, тоже понравился, я слышал, как она выговаривала дочке:

– Вот, Вася нормальный парень, воспитанный. А у тебя весь мир сошелся на Бултычке. Одно имя уже о многом говорит. Кто он был у тебя, серб или болгарин? Юля заулыбалась:

– Хорват, мама, хорват.

Глава 7

Первые нестыковки начались у Элис, она купила самую крупную карту России, расстелила её на полу, вместо ковра. Наша задача оказалась не исполнима, нельзя, даже за три месяца, пешком пройти Урал, горы начинались на побережье Северного ледовитого океана, а заканчивались в Казахстане. Даже для выбранного нами участка немыслимо, надо было что-то сокращать, урезать маршрут или покупать вездеход. В Татарии гор нет, в Удмуртии – отдельные возвышенности. Поход мы решили начать с Башкирии. Юля купила два билета до Уфы. Уговорил я её всё же. Руководила нашей троицей Элис, она решила последний раз всё проверить перед походом. Слава богу! Замечаний не было, в рюкзаках – ничего лишнего. Спиннинг у неё был новый – малогабаритный, и набор блесен другой. Но я туда не лез, с меня браконьеров хватило. Поезд Москва – Екатеринбург, отличается составом пассажиров. В вагонах ехали военные и вахтовики, детей и студентов было мало. Народ угрюмый, молчаливый с налётом интеллигентности, стёртым ластиком романтики. Мне со своими попутчиками даже разговаривать не хотелось. На любой вопрос, они отвечали шаблонами. Дорога была долгой, после Удмуртии стали появляться люди с откровенными жизнерадостными улыбками. У них был странный акцент, они говорили быстро, местами вставляя родные слова. Постороннему казалось, что они ругаются, но это было не так. Я их различал, не знаю, как, но я их различал, хотя они почти не отличаются от русских. Татары, удмурты, чуваши, башкиры – у каждого народа свой менталитет. Пока доехали до Уфы, состав пассажиров вагона поменялся, чем ближе к Екатеринбургу, тем меньше военных. Вагон стал интернациональным. Сосед, поинтересовался, куда мы направляемся? Ответила Элис.

– Эх, не оттуда вы начинаете свой поход, весь мир знает, что Урал заканчивается в Удмуртии.

Сразу вмешалось несколько голосов – в Татарии, в Башкирии.

– Где ты в Удмуртии видел горы?

Элис остановила возникший спор.

–Мы выбрали Уфу, поэтому свой поход начнём с Башкирии.

Уфа нас встретила дождём, обильный весенний ливень. А дальше электричкой до Новоабзаково, мне хотелось проехать, как можно дальше, а там – идти пешком, карабкаться по скалам, преодолевать водные преграды, подогревая адреналин Элис. Всё хорошее когда-нибудь кончается. Конечная! На перроне мы влезли в свои рюкзаки, и стали похожи на одногорбых верблюдов. Элис специально обошла поселение, не знаю, может это была база отдыха? Последний участок цивилизации! Элис достала компас, дальнейший наш маршрут проходил строго по азимуту – от горы до горы, время от времени Элис ставила отметки на своей планшетной карте. Я шёл тупо за Элис, привыкая к тяжести рюкзака, цивилизация не отпускала нас: то здесь, то там встречались разрушенные, недостроенные дома, целый брошенный военный посёлок. Мы заночевали на бывшей метеостанции. В горах похолодало, Элис убежала со своим спиннингом, благо, речек тут хватает. Я впервые не пожелал ей удачи, скоро темнеет, а чистить рыбу –мне. Я вспомнил, один бурят научил запекать выпотрошенную рыбу, обмазав её глиной. Рыба готовится на углях, в собственном соку. Вкуснотища! Но где среди этих камней найдёшь глину? В незнакомом месте, да ещё вечером. Моё пожелание не исполнилось, Элис пришла с пятью щуками. Пришлось вылезать из спального мешка, искать соль, разводить костёр на улице. Девочки уже спали, когда я закончил чистить рыбу, зато я одну щуку зажарил на костре, и съел с большим наслаждением, закусив поджаренным хлебом. Девочки укутались в спальные мешки с головой. Как только я отошёл от костра, то сразу почувствовал прохладу. Утром было всё наоборот – я спал, а девчонки кухарили. Они умудрились четыре приличных рыбины затолкать в большой котелок, и это надо было съесть. У девочек получилась не уха, жирный рыбий суп из сплошных кусков щуки. Мы ели через силу, когда котелок был пуст, можно было идти дальше. Но мы не могли шевелиться. Элис объявила три часа перерыва, и что-то отметила на карте. Блин! Как мне не хотелось покидать это место! Мы уже целый час обходили обрыв, там за обрывом было плато. У Юли опять начались проблемы с ногами. Организм требовал отдыха, но Элис была непреклонна:

– Мы, итак шесть часов потеряли. Вот выйдем на плато, там и отдохнём.

На плато мы вышли, я помог Юле с рюкзаком, но сил на расстановку палаток уже не было. Спасибо студентам, помогли. На этом плато облюбовал себе место студенческий отряд. Оказывается, рядом пещеры, им не терпелось их обследовать. Глаза у Элис загорелись, но разум взял верх, итак шесть часов отстаём от графика. Мы выбрали поход. Утром мы ушли дальше. Элис поздравила нас, мы пересекли границу Башкирии. По-моему, начиналась Свердловская область, пики гор стали острей, дальнейший путь нам преграждала река. –Уфа, подсказала Элис, сверившись с картой. Мы искали переход, река была не широкой, но, судя по цвету воды, глубокой и стремительной. Юля нашла плот, в этом месте русло виляло, и было похоже на убегающую змею. Я с Элис поменял несколько креплений плота, иначе, он бы рассыпался. Элис проверила плот на воде, и мы стали перебираться. Юля привязала рюкзаки к плоту, Элис нашла шест. Я привязал к плоту страховочный канат. Первой на тот берег отправилась Элис с рюкзаками. Мы с волнением наблюдали за её действиями. Переправа прошла в считанные секунды, а переживаний на целый месяц. Следующими были мы с Юлей. Я притянул плот и начал настраиваться. Наконец, мы двинулись. Плохо быть неподготовленными туристами-любителями, то ли я сильно оттолкнулся шестом, не знаю, но Юля затанцевала на плоту и не удержалась, она перекинулась сама в воду, меня сбросило следом, как пушинку, сверху нас перекинулся плот. Блин! И всё это посреди реки. Беда была в том, что, Юля плавать не умела. Пришлось Элис поработать спасателем. Она вытащила утопленницу на берег. Юля дышала, не успела воды нахлебаться, на голове у девушки была огромная шишка, плотом приложило, наверное. Элис не стала рыться в рюкзаках в поисках медицинской аптечки, она была, я точно помню, что была, но, хоть убей, в каком из трёх рюкзаков? Элис попросила меня развести костёр, пока я собирал дрова – переодела подругу, налила ей стопку водки и помогла забраться в спальный мешок. Юля согрелась и заснула мгновенно. Я развел костёр, разложил палатки, помог Элис перетащить Юлю. На сегодняшний день поход закончился.

– Эль, а Эль!

– Чего тебе?

–Через месяц, полтора мы будем в Екатеринбурге, скажи зачем мы торопимся? Куда спешим? Какие рекорды ставим, и кто их оценит? Уж место больно хорошее. Да и Юле отойти надо, дай бог, чтобы сотрясения головы не было. И тебе бы не мешало со спиннингом побегать по Уфе, река рыбная небось?

Элис согласилась.

– Ура!

– Да тихо ты, а то Юлю разбудишь.

Я подкинул дрова в огонь, а Элис испарилась на глазах, вместе со своим спиннингом. Хорошо то как! Дрова трещат в огне, лёгкий ветерок разносит тепло костра. Благодать! Элис надоело ловить на спиннинг, она и блесна меняла, рука устала от забрасываний, а щука не идёт. Элис переделала спиннинг на поплавковую удочку, первый же заброс был удачен. Элис вытащила килограммового налима. За пару часов она надёргала разной рыбы, на уху. Тарань и уклейку я засолил и подвесил у костра, а с остальной рыбой нам пришлось разбираться вместе. Я никогда раньше не видел налимов.

– Мощная рыба!

Кинула реплику Элис. В котелке варилась уха, с укропом, лавровым листом и остатком картошки, вместо хлеба опять были галеты. Уха получилась настоящей из разно рыбицы, с ершом, с запахом на весь берег. Юля и проснулась на запах. Ну и хорошо, а то скоро вечер, интересно, что она ночью делать будет? Ночью возле палатки бродили какие-то мелкие животные, хрюкали, как кабаны. Я не стал выходить, включил фонарик, они разбежались. Костёр погас, угли еле тлели. Эта мелочь утащила подвешенную мной рыбу у костра. Через два дня, отдых стал надоедать. Рюкзаки порядком опустели, запас продуктов ушёл быстрее, чем нам хотелось. Остаток пути мы добили за неделю. Когда появились первые дома Екатеринбурга, хотелось танцевать, но не было сил, ноги не держали. Первым мы встретили лесника, он по рюкзакам понял, кто мы такие:

– Откуда путь держите, странники?

– Из Уфы дедушка, подыграла ему Юля.

– Издалека, однако. Вижу, через речку переправляться пришлось?

Я поразился наблюдательности деда.

– И с хозяином не виделись?

Тут подключилась Элис. Хозяином лесник медведя называл.

– Да нет, не пришлось как-то.

– Повезло, ох как повезло! У нас без карабина в горы никто не ходит. Что интересного видели?

– Мелочь какая-то около палаток ночью крутилась, хрюкала, рыбу мою спёрли. Я тарань подвялиться повесил, хотел в город взять, друзей угостить.

Лесник рассмеялся:

– Это светлый хорёк, животные совсем человека бояться перестали, он любит рыбу, а может нерка, они тоже в стаи собираются. А больше ничего не пропало?

– Да нет вроде, неуверенно сказал я.

На первом же безлюдном месте мы стали перерывать рюкзаки. Слава богу! Документы на месте, деньги тоже, Юля переложила их в карман. Мы поймали такси, и вскоре были на железнодорожном вокзале. Юля опять забылась, купила три билета, хорошо, что на московское направление поездов много из Екатеринбурга. Город встретил нас ночью мерцанием светофоров и зелёными огоньками такси. По городу ветром теребило плохо приклеенные афиши: Пират в «Гулливере», Пират в «Буратино». Роль одноногого Карабаса Барабаса принесла знаменитость ТЮЗ. Куклу стали узнавать, она была визитной карточкой для театра. Была середина мая, мы вовремя приехали, двадцать пятого мая у куклы день рождения. Я знал, что подарить другу, и уже выбрал подарок. Пират обрадовался нашему прибытию. На день рождение он пригласил только своих – меня с Юлей, Элис. С первым бокалом шампанского, поднятым в его честь, я вручил ему планшет, южнокорейской фирмы. Лицо Пирата стало таким, как будто он съел лимон. Пират открыл тумбочку, там уже лежало два планшета: от коллектива и от режиссёра. Юля набралась наглости, спросила у самого страшного театрального человека:

– Как вы узнали, что Пират…, что куклы живые?

– Плохим бы я был режиссёром, если бы не знал, что творится в моей труппе. Иной раз куклы лучше некоторых людей.

На следующей неделе начинались гастроли театра, на этот раз их пригласил Казахстан, а там – Узбекистан, Таджикистан, Турция и Саудовская Аравия. Месяца на три. Юля собирала чемоданы. До аэропорта доехали на арендованном автобусе, сдали реквизит в багаж. Мы с Элис приехали проводить Юлю. Вскоре самолёт увёз нашу красавицу. Скучно будет без Юли, Элис –как ветер, вечно её где-то носит! Я узнал случайно, у Элис появился молодой человек. Не пойму, как это, разве это возможно? Ведь мы не такие! Элис последние дни светилась от счастья. Они познакомились случайно, на ипподроме. Стас, как и Элис, не любил лошадиные бега. Стас когда-то был мастером спорта по скало лазанью, но это было давно, в прошлой жизни, шутил мужчина. Ещё до службы в армии. Они, как созданы были друг для друга – холодный разум Стаса, против вулкана противоречий Элис. Не терпящая возражений, подруга, подчинялась железной логике жениха. Я не мешался в их отношения, хотел только поговорить с Элис. Она чувствовала это, и избегала откровенного разговора. Но однажды я всё же задал этот неудобный вопрос, когда никого рядом не было:

– Разве можно так, мы же другие? У нас даже нет родословной?

–А кто тебе сказал, что нельзя? Сейчас пол станы живет, не зная родства.

И Элис убежала, она не любила, когда ей читают мораль. Я остался один, совсем один: без Юли, без Пирата. Последний раз одиночество и безысходность жевали меня в Иране. Путешествия по миру были выходом из создавшегося положения, но без друзей – тоскливо, ничто не радует. Я даже на улицу перестал выходить. Была обязанность перед Васиным телом, да и только! Я считал дни, когда закончатся гастроли. Элис, почти не появлялась в театре. Однажды на улице я столкнулся с Юлиной мамой, старая женщина узнала меня:

– Васенька! Скучно без Юли, я ей каждый день звоню. Они сейчас в Саудовской Аравии, там так всё строго, сплошные запреты –нет ни одной женской роли, репертуар театра сильно ограничен. Девушкам приходится тайком управлять куклами, на каждой репетиции цензура. Театр заканчивает гастроли. Скоро Юля приедет домой.

Я почувствовал беспокойство за девушку, я знал, что арабы из Саудовской Аравии очень религиозны. Юля прилетела через неделю, привезла с собой хиджаб. Все актёры и куклы были не довольны, в отличии от дирекции театра. Сбор от гастролей был хороший, несмотря на цензуру и всевозможные препоны, деятели культуры щедро расплатились с ТЮЗ ом. Юля пригласила меня к себе домой:

– Знаешь, Бултычка! Ты заворожил мою мать, она мне все уши прожужжала Васей Сметаниным.

Мне было приятно, импонировало, что я нравлюсь ещё кому – то, кроме Пирата. Я попросил Юлю одеть хиджаб, она сморщилась, но выполнила мою просьбу. Если честно – не ахти, мне Юля в хиджабе не понравилась. Меня девочки продолжали называть по старому имени, данному мне мастером, я только по документам – Вася Сметанин. Юля спросила за Элис. – Пропала подруга! Влюбилась. Жениха Стас зовут. Для Юли это был сюрприз. Элис сама, первая прибежала, посекретничать с подругой. Я был, наверное, здесь лишний, подруги закрылись в комнате матери, а я, инкогнито, ушёл домой, стараясь не хлопнуть дверью.

– Бултычка! Ну ты скажи ему, скажи!

Я не понял, что от меня хочет Элис.

–Скажи, что я нормальная!

– Стас, она нормальная.

– Вася, спроси у неё, зачем она достала из холодильника тушку курицы.

Я посмотрел на Элис, она была красная, как рак.

– Она съела ровно половину сырой курицы.

Я всё понял.

– А ты к врачу её не водил?

Стас смотрел на меня, как на привидение:

– Зачем?

– А ты своди, вот и узнаем откуда у неё эта дурная привычка – есть сырую птицу.

Стас взял мои слова на вооружение, ему сумасшедшая невеста не нужна. Через день, Элис прибежала в музей сама:

–Где Юля? Ах, да!

Я двери в музей не открывал.

– В театре, наверное, но Элис уже меня не слышала, в сторону театра был слышен цокот её каблучков.

Юля вычислила моё жильё, после работы она ждала меня у музея. Вася Сметанин кушать хочет. Я вышел, и подруга меня огорошила:

– А ты знаешь, что Элис в положении?

– Как так? Этого не может быть. Мы же не такие, как все, мы отличаемся от людей.

Юля понимающе смотрела на меня:

– Все вы так говорите, после того, как петух клюнул.

Я чуть не спросил – куда? У Элис всё в порядке, они заявление в Загс подали, сегодня, меня она пригласила дружкой. Я был в растерянности, вернее я был в шоке, я не мог себе представить Элис в положении. Мне пришлось делать «звонок» в музей, Юля давно просила, нитка, протянутая через щель в окне и привязанная к спичечному коробку, заменила мне звонок. Я имел отменный слух, и реагировал на любой шум в комнате. У меня даже был разработан код звонка: свой-чужой. Элис первая испытала новшество, ей уже нельзя было проходить в музей, как раньше. Элис оценила мою изобретательность. В следующий раз они пришли вместе с Юлей. Я каждый вечер блокировал дверь, бережённого бог бережёт, пока вскроют, я успею замести следы и превратиться в пробку. Заведующая музеем так ни разу и не появилась. Я освободил проход к чёрному входу, от нагромождения мебели, тоже, на всякий случай. А вдруг, может гостей придётся выводить. Чёрный вход открывался только изнутри, и выходил в подземный переход, очень удачное решение. К внезапному посещению я был готов. Всё случилось не так, как я планировал, в музей проникла целая делегация будущих археологов с преподавателем, или инструктором кружка, застав меня за столом. Я представился сторожем, это прокатило. Инструктор привычно читал лекцию, показывая на музейные артефакты, находящиеся на стеллажах, под стеклом. Я с удовольствием выслушал историю города. Лекция длилась полчаса, а переживаний на целую неделю. Перед уходом инструктор сказал спасибо, и попросил, чтобы я ничего не говорил заведующей. Заведующая вышла на пенсию. Появилась женщина из министерства культуры, потребовала мои документы. Я, без боязни, протянул свой паспорт:

– Значит так, Василий Семёнович! Вы здесь, всё равно, сторожите, я хочу предложить вам пол ставки заведующего музеем, пока мы подыщем кандидатуру.

Я согласился, а что мне ещё оставалось делать. Теперь мне за мою квартиру деньги платили. Элис финансирование урезала, а Вася кушать хочет. Теперь у меня была работа, Юле, нра-а вилось, мама её задолбила – кем Вася работает?

–Заведующий музеем – звучит?

Стаса я не видел со свадьбы. Он экспедитор, всегда в разъездах, работа такая. Я провожал Юлю домой, вечером, к нам привязались хулиганы, в тёмном подземном переходе. Честное слово, я никогда не дрался, защищаться приходилось, не скрою. Я отреагировал на нож в руках одного из парней, они уже успели у Юли отобрать мобильник. Не знаю, в кого я преобразился, но на полу перехода осталась большая дурно пахнущая лужа. Хулиганов и след простыл, в моих руках был Юлин мобильник. Юля, впервые меня поцеловала, я ходил, как пьяный. Не хотел выпускать девушку из рук, но зазвонил телефон, это было последнее, что я помню.

***

Очутился я, то ли в монастыре, то ли в крепости, люди таращились на меня, как на чудо какое. Многие знали меня, я это чувствовал. Одежда на людях была странная, некоторые одеты, как монахи, а некоторые в кафтанах с длинными рукавами и в рубахах – до пят.

– Кто я?

Задал я вопрос. Ведомо – ученик алхимика.

– А алхимик где?

Монах перекрестился: – пропал, из костра пропал.

Глава 8

– Гер Питер! Гер Питер!

У царя было прекрасное настроение. Кунсткамера пополнилась новыми образцами. Он издал указ, чтобы в Санкт Петербург тащили уродцев со всей страны. Конечно, он узнал голос графа Брюса.

– Гер Питер! Он вернулся. Ученик астролога, что исчез в монастырских винных погребах.

Царь вспомнил этого чернокнижника, он напоил его до бесчувствия, в руках выстрелило шампанское, и чернокнижник пропал. Всех свидетелей опросили – он исчез, растаял в воздухе, как свеча. Царь не стал отвлекаться на дворцового колдуна, он помнил, что учитель мальчишки признал свою вину, за что и был предан огню. Церковники забыли доложить Петру, что астролог тоже пропал.

– Яков Вилимович! Полноте! Он где? В монастыре? Ну и пусть продолжает своё обучение. Я ему учителя из немцев отправлю.

Всё получалось, как надо. Он ушел в свою маленькую лабораторию – в эту кладовую запахов. Царь учился создавать ароматные жидкости. Он уже близок был к открытию. Царь, как ребёнок, увлекался одним, переходил на другое, и хорошо, когда всё получается. Пётр охладел к игристым винам, два года они не давали ему покоя, что он не делал, но они не похожи были на вина Шампани. Пётр велел заложить виноградники в Цимлянске, но результата не было. Петру стало не интересно заниматься вином.

Фрол вспомнил всё, как с учителем проводили опыты, используя формулы арабских и египетских рукописей. Учитель оставался последним, который знал умершие языки. Учителя интересовало бессмертие, перемещение в страну света. В книгах очень много пишется за неё. Это не рай, о котором твердят церковники. Учитель искал дорогу в этот мир, и почти нашёл. Он заставлял повторять меня формулы, вслед за ним. Я видел, как начались раздвигаться стены, и появилось пятно, мутное пятно света. Я в унисон продолжал повторять египетские руны, вслед за учителем, пятно стало прозрачней. Но ворвался царь. Гер Питер. Со своей свитой, и меня потащили в подвалы. Я никогда раньше не пил вина, но с рук царя, ты выпьешь и отраву. Я не помню, ничего не помню, помню удар в голову, комнату мастера помню.

Я вспомнил, что со мной было. Я попробовал преобразоваться, нет, у меня ничего не получилось – я в своём времени, я человек. Но не радует меня это открытие, опять я один, в этом теле беззащитен против произвола власти. Граф Брюс говорит, что мой новый учитель уже в пути, вчера выехал из Дрездена. Он астролог и алхимик, его Гер Питер выписал. Русскому царю никто возражать не смеет. Фрол жалел о потерянных способностях, придётся учить немецкий язык.

Царь любил разговаривать с иностранцами, прибывшими в Россию, тем более, по его вызову. Магистр из Дрездена гордился своей родословной, хотя фамилия Шмульке ни о чём не говорила царю. Гер Питер прощупывал знание языков собеседником, это был показатель грамотности, задавнесколько вопросов по интересующей его тематике, он давал окончательное заключение по выбранному специалисту и терял к собеседнику интерес. Шмульке не удовлетворял критериям царя, но спешить Гер Питер не стал, время лучше всего характеризует человека. Шмульке прибыл из Дрездена, но его немецкий язык! Пётр не любил тех, кто проглатывает буквы.

Шмульке прибыл в монастырь вечером, после обедни. Ему не нравились крупные города, он не пожелал жить около царя, да и сам этот дикарь ему не нравился. Магистр на следующий день купил дом, у реки, вдали от монастырских стен. Он ничего не планировал, всё решили за него, ещё там – в Берлине. Его продали, как лошадь на базаре. Поэтому Шмульке жильё обустраивал основательно. Слуга доложил, что кареты разгружены. Самое ценное – это лаборатория и набор напольных зеркал, из венецианского стекла. Магистр распорядился всё внести в дом.

–Завтра придёт ученик, мы вместе расставим хитроумные сосуды.

Новая лаборатория, несомненно, должна отличаться от Дрезденской. В Германии было места мало. Шмульке решил возвратится в Египет, но русский царь спутал его планы. Магистр прошёл по монастырю. Он больше напоминал маленькую крепость. Странное было это место для молитвы и послушания: в подвалах были винные погреба, вход в которые был свободен, на верху жили чернокнижники, хлысты и другие инакомыслящие. На верху можно было найти всё, преследуемое официальной церковью: от икон Рублёва, до философского камня. Рядом были кельи монахов, церковь с иконостасом. И грязь, двор не выложен камнем, монахи не стригут траву, стараясь её убрать совсем. Нет привычного мягкого сельского дёрна. Шмульке с молодости, нравилось валяться на траве. Страна дикарей, и царь у них дикарь. Магистр осмотрел келью, занятую под библиотеку, везде было опустение и хаос, никакого порядка. Отдельные листы папируса валялись на полу, в кельях давно не прибиралось, и слабый запах табака, он преследовал Шмульке с самой столицы.

– После уборки надо проветрить кельи, подумал магистр.

Фрол увидел учителя на третий день, после его прибытия, он собрал всю свою челядь и устроил уборку в его келье. Фрол пытался возмущаться, но всё впустую, его никто не понимал, ни учёный, ни его слуги. Они друг друга понимали с трудом. – Немцы! Что скажешь, подумал юноша. Шмульке уже догадался, кто перед ним, он не собирался изучать этот дикарский язык, по методу русского царя, он начал зондировать почву, на предмет знания языков, время от времени вставляя фразы из собственной языковой копилки. Мальчик среагировал на арабский. Шмульке вздохнул, последние десять лет ему довелось провести в Египте. Он проверил ученика, спровоцировав того на ответ. Диалог был установлен, отныне магистр общался с учеником на арабском языке. Шмульке вполне устаивал такой вариант, главное всё оставить в секрете. Теперь магистр не боялся надзора, их никто не мог понять в России. На следующий день, учёный стал обустраивать лабораторию в доме, он специально выделил комнату, с хорошей вентиляцией. Шмульке всё делал основательно, с немецкой педантичностью. Шмульке никогда не был немцем, он не относил себя к этим варварам. Фрол с удивлением смотрел на причудливые колбы, связанные между собой гирляндами приспособлений. У каждого учёного алхимика были свои слабости: Шмульке интересовал философский камень. Всё мечты, всё иллюзии, а философский камень – реальность, из философского камня был вырезан перстень царя Давида. Слишком много очевидцев осталось в истории видевших чудеса, какие мог делать иудейский царь. Шмульке верил свидетельствам этих людей. Он двадцать лет собирает артефакты по крупицам, и не продвинулся ни на шаг. Ему стыдно было признаться перед учеником, он ничему его не сможет научить.

– Придётся учиться вместе.

Фрол осторожно распечатывал зеркала. Какие они были большие и тяжёлые! Шмульке помогал ученику их устанавливать. Надо было из зеркал сделать комнату. Тогда ещё не знали, что такое портал, переход в другой мир, но первые порталы появились опытным путём и были они из зеркал. Когда было всё готово, Фрол зашёл в центр зеркальной комнаты, ему стало неуютно, он вновь почувствовал себя пробкой от шампанского. Парень рискнул преобразиться, и, о чудо, он снова стал Васей Сметаниным. Это было открытие, его личное открытие, он уже не считал себя таким беззащитным. Фрол поспешил вернуть прежний облик. На выходе было всё, как прежде, учитель наводил порядок со своими книгами. Фрол светился от счастья – это была победа, о которой никому рассказывать нельзя.

С утра учитель пришёл в замок, в течение двух часов библиотека превратилась в набор сложенных кип, книги и все бумаги, стопками стояли на полу, которые приходили и забирали слуги Шмульке. Учёный решил перебрать их у себя дома, не торопясь, разобравшись с каждым документом. Он только спросил Фрола, о наклонности его предыдущего учителя.

– Перемещением во времени и в пространстве увлекался.

– И, как успехи?

Фрол тактично промолчал, магистр и не ждал ответ.

– Всё это глупости! Сказки. Вот философский камень – это реальность. Остальным не стоит заниматься, только время терять.

Фрол молчал, а про себя думал:

– Дурак ты, хоть и немец.

Вечером к учителю приходило вдохновение, он закрывался в своей лаборатории и никого не пускал. Фрол только ждал этого момента, чтобы уйти в зеркальную комнату. Он проводил свои эксперименты. Портал не каждый раз реагировал на его присутствие, Фрол старался изучить это явление, а ещё он пытался вспомнить те руны, которые первый учитель читал на древнеегипетском языке, а он, синхронно, повторял. Один раз у него получилось, одно из зеркал пропало, открыв проход в неведомый мир. Фрол не рискнул сделать шаг, было страшно, этот шаг мог привести его куда угодно, скорее всего это был бы его последним шагом. Раздался крик учителя, Фрол поспешил к лаборатории. Магистру в глаз попал один из реагентов, Фрол помог промыть глаз учителю, содовым раствором. На сегодняшний день работа закончилась. Судя по травме, отдыхать придётся неделю. Фрол вернулся в свои пустые кельи. Было время подумать.

Главное, что получалось с зеркалами, в отличии от философского камня, которым занимался Шмульке. Осталось определить – что именно получалось? Фрол вёл дневник на греческом, этому языку научили его монахи в детстве. Шмульке не знал греческого, Фрол это вычислил. Фрол раскусил нового учителя, он в своих изысканиях действовал методом плагиата: где-то, что-то подсмотрю, где-то, что– то услышу! Ничего нельзя рассказывать магистру. У магистра ничего не получалось с камнем, но последние мысли учителя не лишены были смысла:

– Он понял, что любое превращение требует очень много энергии, философский камень должен создавать вещи, он должен жить в своём измерении, ему нужно дать эту жизнь.

Шмульке решил создать аппарат, которому он уже придумал название – «Капкан для молний». Магистр в своих опытах решил заручиться энергией бога. Это было кощунственно, по отношении к религии, но философский камень был выше запретов священнослужителей. Шмульке занялся физикой, он знал, что молнии притягивают металлы, уловитель он создал из серебра, Шмульке казалось: чем благороднее металл, тем осуществимей его идея. Шмульке пришлось поработать над накопителем, он чуть не спалил дом, пока не нашёл смесь газов, способных удерживать молнии, главное, чтобы была надёжная изоляция с землёй. Корпус Шмульке заказал в Дрездене, вернее два: из глины и стекла. У учителя что-то получалось, в лабораторию опасно входить было, даже при ясном небе. Ясное небо здесь было редко, облака по крышам ходят, омывая черепицу, в любое время может сорваться дождь. Влага, сырость! Но мы привыкли. Через два месяца привезли заказ, учитель демонстрировал свой аппарат, страшная, непонятная штука: в стеклянном корпусе сверкали молнии, перемешиваясь друг с другом. На аппарат нельзя было смотреть, он слепил, как солнце, и притягивал к себе пыль, бумагу, старался снять скальп с головы, испортив до безобразия причёску. Я боялся подходить к этой машине. Учитель начал первые опыты, применяя доступные материалы – медь, свинец, олово. Я, только, через стену, слышал его восхищённые возгласы. Он показывал мне результаты своего труда – это были неведомые сплавы, похожие по цвету на малахит, на золото. Он показывал слиток с вкраплением жёлтого металла. Ещё недавно это было свинцом, учитель лихорадочно рылся в библиотеке, но ничего не находил, что ему нужно, вёл переписку со знаменитыми алхимиками мира. Но тщетно, каждый охранял свои секреты. Магистр был на правильном пути, он работал над тем, чтобы был способ регулировать эту энергию, и он почти добился этого. Но одно неосторожное движение, временное нарушение контроля ориентации, и учителя не стало. Его сожгло наполовину. Даже за ведро водки холопы отказывались доставать труп колдуна. Тогда я вспомнил инструктаж магистра, первым делом, опустил заземляющие ножи. Я видел, как молнии ушли в землю, был даже лёгкий хлопок, потом ухватом, переделанным в крюк, пытался достать тело учителя. С трудом, к концу дня, я справился. Вечером из дворца прибыл камергер, он и помог мне с организацией похорон.

– Значит правда, что немец умер. Так и доложу царю.

Я, грешен, воспользовался казной магистра, для перевозки зеркал в монастырь. Слуги разбежались, дом остался пустой, без хозяина. Холопы, когда мимо проходили, крестились. Была попытка ограбления, или мародёрства, в лаборатории осталось два трупа, эти бандиты и подняли заземляющие ножи. Мародёров хоронить было некому, люди оббегали дом колдуна десятой дорогой. В непогоду его окна сверкали, а внутри танцевали покойники. Жуть! Я взял самое необходимое для будущего учёного – зеркала, магический кристалл и библиотеку. Да простит меня Шмульке, среди книг я нашёл его казну. В своей келье я собрал комнату из зеркал, сегодня был день испытаний. Царь про меня забыл, к нам, почти не ездит, говорят, болен шибко – огонь внутри его ест. Сейчас во дворце не до меня. Монахи кормят, ну и ладно! Я не знал, что на наше содержание, казна выделяет деньги. Я, с опаской, зашёл в зеркальную комнату, попробовал преобразиться. Получилось, даже лучше, чем в доме Шмульке. Дом стоял на отшибе, далеко от монастырских стен. Не лучшее место для перемещений, я опять стал петь руны, как бы, подпевая учителю, опять в зеркальной стене образовалась ниша, приглашая меня в путь. Я, снова не рискнул, уж слишком заманчиво это всё выглядело. Я прекратил петь, стена восстановилась, но на полу осталась заколка. Я узнал её, она пахла Юлей. Это был сигнал, я знал, что меня будут искать, правда, не хотел этого. Это было слишком рискованно.

Юля неделю не выходила на работу, лежала на своей кушетке, отвернувшись к стене. По щекам лились слёзы. Мама уже не знала, как вывести дочь из этого положения:

– Скажи, что-нибудь! Кто тебя обидел? Что случилось?

Юля оторвала голову от подушки:

– Бултычка пропал.

– Опять этот Бултычка, никак не может тебя оставить в покое.

– Это я не могу оставить его в покое.

– Ну чем тебе Вася не такой?

Из Юлиной комнаты опять донеслись рыдания. Мама среагировала на звонок во входную дверь. Пришла Элис, и боком, мимо Юлиной мамы, протиснулась в комнату подруги.

– Ты знаешь? Бултычка пропал.

– Знаю. Он предупреждал тебя, что мы не такие, как все?

Юля кивнула:

– Похожих на него, нет в этом мире. Понимаешь, я люблю его, такого, как он есть.

Юля опять заплакала. Пришел режиссёр театра с Пиратом, внизу, под окнами караулил муж Элис. Режиссёр ничего не сказал, пока он мог прикрывать Юлю, её подменяли другие актрисы.

– Надо что – то делать.

Сказал Пират.

– Надо искать волшебника, он что-нибудь придумает.

Волшебник по всему миру мотается, подключу ка я своих друзей, они помогут его найти. Заработал кукольный телеграф, марионетки всего мира откликнулись на просьбу Пирата. До Ибрагима сигнал о помощи от друзей из России дошёл в Египте. Первым самолётом Ибрагим вылетел по вызову. Его встретила Элис, Ибрагим по дороге, выяснил, что случилось, что привело к авралу в среде друзей? Ему было жаль, очень жаль, что пропал его друг – Бултычка. Они зашли в театр, забрали Пирата, и отправились к Юле. Девушка ничего не ела, и оставалась в той же позе, что и вчера. Ибрагим познакомился с мамой, Юля слышала про иранца, который раньше был куклой.

– Пират правильно говорит:

– Бултычку нужно искать. Только мы не знаем, как и где. Мне нужно посоветоваться кое с кем. Не быстро такие дела делаются. Юля, вы не отчаивайтесь, найдём мы вашу пропажу. Только мне, кое– куда надо съездить. Консультация нужна.

Ибрагим добрался до своего дома, сразу стал трусить чайник:

– Выходи, не спрячешься.

Вагиф вывалился из носика, не удержался за скользкие стенки чайника. Он сразу попытался стать невидимым. Такие номера у Ибрагима не проходят. Волшебник не стал юлить:

– Бултычка пропал! Наш друг. Мне надо знать, где он есть, чтобы найти друга.

Вагиф пообещал отвести его к крысе, он ясновидящий – наш пророк.

Глава 9

У крысы была идеальная генетическая память, она помогала ему в работе. Двенадцать поколений крысиного рода были загружены в его мозг. Он знал, что и после смерти продолжит жизнь в одном из своих потомков, только не знал – в котором. Их так много! Он бы ни за что, не стал помогать Ибрагиму, он помнил этого избалованного мальчика, не имеющего чувства сострадания, если бы не Вагиф. Крыс дорожил своей дружбой с учеником джинна. Ибрагим спросил за Бултычку, крыс помнил это существо, родившееся из пробки. Он прошёл по этажам своей памяти, такое случается при внезапном прерывании колдовского ритуала. Ему была интересна судьба Бултычки, и крыс заварил чай, свой волшебный особый чай, он помогал глубже проникать в историю, уже не двенадцать, а тысячи поколений пришли на помощь маленькому живому комочку материи. Крыс знал, любое будущее, это одна из вариаций прошлого, в его мозгу вырисовывались схемы, их было много, но какая-то из схем была доминирующей. Это и есть твоё будущее, только нужно следовать выбранной инструкции. Шаг в сторону – и время сметает всё, стирает ластиком схему, человека, память о нём. Крыс не видел Бултычку в будущем, остаётся прошлое. Крыс сделал глоток чая. Мозг уходил вглубь, он отсеивал тупиковые ветви, время высвечивалось на таймере, который неумолимо щелкал, отсчитывая годы. Даты, эпохи, люди, войны, цари – всё пролетало мимо, как в ускоренном кино, оставляя вехи в истории. Таймер остановился в середине семнадцатого века, во времени правления Россией Петром первым. Наконец-то, вздохнул крыс, нашлась пропажа! Остальное было проще, к концу дня крыс определился с местом пребывания Бултычки, и прощупывал средства связи с объектом. Этого Ибрагима нужно носом ткнуть, показать, где он теряет друзей, для таких, как он, триста лет в образе куклы – маловато будет! Крыс приговорил бы его к пожизненному заключению. Мозг разбавленный наркотиком из сбора индийских трав, подогревал его картинками из прошлого, с участием маленького Ибрагима. Ну и гнусный же тип, был этот волшебник! Утром крыс продолжил. Теперь у него было всё: время, место, он даже знал про зеркальный резонатор. Учёные шли на ощупь к своим открытиям, ничего не зная о порталах, об их построении и принципе действия. Иногда метод втыка давал не плохие результаты, если не считать пропавший скот, людей, целые участки местности. Крыс знает случаи, когда пропадали целые сёла, города, частоту скорости движения времени задавала Земля – сама мать природа помогала фанатикам от науки. Она вела их к мечте, выбрасывая в прошлое, вместе со свидетелями их чудовищных опытов. Сколько жертв было принесено во имя науки? Земля приносила в жертву самих колдунов, выбрасывая их в глубине истории. Резонатор – это хорошо! Надо был передатчик, работающий от энергии звёзд. Крыс знал только один «живой» накопитель звёздной энергии, и тот находится в Египте. Передатчика люди не нашли – очень жаль. Завтра он встречается с Ибрагимом – на площади, перед мечетью, крыс выполнил своё задание, он нашёл Бултычку. Нашёл время и место, где он находится, он выскажет свои мысли, насчёт построения портала, остальное будет зависеть от Ибрагима: хватит ли у него средств и времени, для построения передатчика? Крыс откинулся в шезлонге, он был доволен собой, доволен выполненной работой.

Ибрагим предлагал крысе деньги, тот отказался:

– Зачем они мне? Если будут нужны, я в любом банке взять смогу.

Тогда он предложил еду, крыс опять отказался, его кладовые были полны, а апокалипсис не приближался. Ибрагим не знал, чем угодить оракулу, тогда он подарил ему маленькую фаянсовую куклу, похожую на ученика джинна. Крыс был рад, ему не хватало друга, с кем можно было поговорить в норе.

– А, не совсем плохой вырос этот сын визиря, наверное, жизнь в образе куклы имеет лечебные свойства, изменяет характер, в сторону улучшения.

Ибрагим включил свой внутренний источник жизненной энергии на полную мощность. Он организовал поиск лучших астрологов, алхимиков, астрофизиков современности, он решил образовать команду. На что только не пойдёшь, ради спасения друга! Потихоньку учёные начали собираться, было даже два шамана с Ямала. Когда поток прибывающих учёных иссяк, Ибрагим собрал всю команду, и объявил о цели будущих изысканий. Учёным предлагалось создать первый искусственный портал – проход через время и пространство. Последним пришёл ведун из Рязани, у него не было денег, документов, рекомендаций, но по иронии судьбы, ему предстояло возглавить это псевдонаучное сообщество. Астрофизиков было больше всех, часть из них сразу отказалось, часть остались из любопытства, этот проект был не по их профилю. Два шамана так и не поняли, что от них требуется, цыганки приставали с гаданиями. Сброд. Ибрагим не знал даже, как их проверять, как определить степень их полезности. Индус, вообще, не грамотным был, но владел двенадцатью языками, владел гипнозом, читал мысли. Ведун, наоборот, чересчур грамотным был, языков знал меньше, чем индус, зато каких!? Древнеарабский, древнеегипетский, шумерский…самый распространённый из перечисленного был греческий. Русским он овладел позже – в Рязани. Но мне не нужны полиглоты!

– Одно другому не мешает, – возразил человек из Рязани.

Я поражаюсь, Рязань – это центр России, откуда знания языков давно умерших цивилизаций? Говорит, что после удара молнией. Если бы я спросил его тогда, где и когда его так приложило, то многое выяснилось бы сразу. Я не догадался, а учёный промолчал, ему было, что скрывать.

Только под ногами разгорелся костёр, опалив портки и пятки ног, ему в голову пришли незнакомые слова – продолжение египетских рун. Учитель произнёс их, в унисон, вслед за говорившим. Он готов отдать голову на отсечение, поклясться, что никогда не слышал этого языка. Он не видел говорившего, но запомнил каждое его слово, на всю жизнь. Учитель оказался в Рязани, на кладбище, зимой. Люди, собравшиеся для похоронной церемонии возле церкви, разбежались с криками, при виде чёрта с чёрными копытами, некоторые успели увидеть рога и хвост. На улице был крещенский мороз, поэтому не будем быть очень дотошными, не будем спрашивать откуда учитель взял одежду. В сторожке горел огонь, над трубой вился дым, уходя высоко в небо, как продолженье трубы. Сторож, он же ключник, как всегда был пьян, дверь не заперта. Учитель позаимствовал тулуп и сапоги. В сторожке он почувствовал, как болят ноги. Его подобрала Марфа-знахарка. Голодного, замёрзшего привела в свой дом на окраине города. Учитель ещё держался в дороге, но переступив порог жилья, свалился кулем. Марфа захлопотала, стянула с него сапоги вместе с портянками, прилипшими в местах с лопнувшими волдырями. Марфа смазала ноги мазью, и учитель заснул. Марфа разглядывала своё приобретение – мужику было за пятьдесят, он был не русский, но и не армянин. Армян Марфа в жизни повидала. По-русски говорил без акцента. Татарин, на верное? Имя у него странное, Абдулла. Не нашенское, не привычное. Народ будет дулей дразнить. Нужно что-то своё придумать, русское – Анисим, Архип, Аверий. Архип больше подходит. Так и будем звать, а то на улице спросят.

Рязанский Архипом назвался, документов у него не было, я сверился по полицейской картотеке, только у цыганок были паспорта, с молдавским гражданством. Как они границы пересекали? Я видел тренировку индуса: шесть индусов разбежались в разные стороны и взорвались – лопнули, как резиновые надувные шары. А индус, в это время, лежал перед крыльцом дома, в образе собаки. Зевал от скуки. Архип уяснил, что от него требуется, для него это было известно, он приблизительно знал, как это делается, но, чтобы повторить – боже упаси. Я не знаю, чтобы я делал, если бы Архип не взял всё в свои руки. Рязанский переговорил с крысой, у него в голове уже формировалась схема передатчика, с рукояткой регулировки скорости времени. Время – это физическая величина, как река, движется в одну сторону. Нам же предстояло эту реку направить вспять, при необходимости, остановить течение. По силам нам эта задача? Архип считал, что по силам. Он нагружал всех, ему нужны были исходные данные, ему нужен был материал. Ко мне он обратился только раз, попросил пару продвинутых студентов, последних курсов технических вузов, со своими компьютерами, и всё. Я намекнул Архипу, чтобы он отсеял ненужных людей.

– А зачем? Вы не платите, сами отвалятся. Проверенный способ. Всё лишнее – это полова, сметаемая ветром. А кто останется, те и будут тянуть воз.

Я поражался мудрости человека из Рязани: первыми отсеялись цыганки, когда поняли, что здесь им не светит руки нагреть, вторыми ушли шаманы, индус провалился в нирвану, до лучших времён. Осталось пятеро: якут, Архип, один из астрофизиков, алхимик из Афганистана и девушка – говорящая с душами. Индус сидел в комнате на полу, без движения. Мы к нему привыкли, как к мебели.

Портал – это не машина времени, в порталах не должно быть механики, электроники, минимум химии, порталы не должны быть подвержены природным явлениям. Портал, как пауза между мирами, во времени. Нам так казалось. Всё проще, гораздо проще, Архип всего час побывал на Каспийском море, он там нашёл три природных портала. Иди, изучай, как оно действует. Желающих не оказалось, пришлось будить индуса. Архип поставил сковороду, для жареной картошки на сале. Никакая йога не выдержит этой пытки. Архип поблагодарил Петра первого, за то, что завёз картошку в Россию. Архип объяснил индусу, что от него требуется. Для индуса портал был туннелем, проложенным над поверхностью моря, только кем и зачем. На той стороне не было моря, сплошная пустыня с сильными ветрами. Песок был белого цвета – кварцевый песок. А ещё он запомнил звук, ветер освободил от наносов бархан, под барханом была скала. Ветер, и в скале, нашёл пустоту. Но это был не свист – протяжный звериный вой. На нашей стороне тоже была белая скала, и тоже, временами были сильные ветры. Надо рассказать Архипу, может это важно. Пока индус ел, Архип всё выслушал о его наблюдениях в портале.

– Да, действительно, был резонанс между кварцевыми скалами, который не пропадает, а поддерживается постоянно ветрами, передвижением песка, энергией волн, значит в этом процессе задействована и луна. Портал, действительно, как завис над морем, и если бы не закат солнца, то Архип бы, прошёл мимо, не заметив ничего. Дико было наблюдать за перемещающимся индусом, казалось, что он шёл и плыл по воздуху. Ибрагим позаботился о защите тайн своего проекта. Архип надеялся на студентов:

–Может они помогут вычислить частоту волн неизвестной субстанции, которую Архип называл скоростью времени.

Он многого не понимал, о многом догадывался, пытался превратить свои знания в научные. Время, как вода – движется в одну сторону, его можно остановить, заставив умереть всё живое, нарушив законы метаболизма. Сразу, в один миг, не оставив и крохи времени на разложение трупов. Его можно пустить обратно, сделав время со знаком минус. Нужно обладать чрезмерной фантазией, чтобы представить, как живут существа в мире отрицательного времени. Наши организмы там не выживут, мы не приспособлены к этому – нужно появиться на свет уже взрослым, глубоким старцем, чтобы потом всю жизнь постепенно молодеть. Мы не готовы к этому. В мире с отрицательным временем: молодость – это смерть! Время – это физическая величина, оно должно быть подвержено управлению. Его не нужно было убеждать, что это не так, он на себе испытал интригу времени, перенос из глубины семнадцатого века в это время. Без всяких машин, приборов, передатчиков. Архип ждал студентов, а Ибрагим, когда закончится летняя сессия. Одного из студентов он нашёл на лётном поле местного аэропорта. Он доказывал, что оплатил полёт до Стамбула, но лётчики его и слушать не хотели, у них был чартерный рейс, и в Стамбул они не собирались, их нанял другой клиент. У мальчишки был в руках ноутбук, и не риала в кармане. Второй согласился на условия найма, на время студенческих каникул. Он был дитя мира, у него не было нации. Ибрагим обеих привёз к Архипу. Турок был чистый химик, несмотря на бедность, закончил четвёртый курс в Оксфорде. Второй учился в Турине, в политехническом университете. Архипа это устроило. Оба студента могли работать с компьютером, и их мозги не были нагружены физикой в современной интерпретации. Осталось только их заинтересовать. Студенты, по привычке, слушали лекцию работодателя, по их невозмутимым лицам трудно было понять, дошло до них что-нибудь, или нет. Тогда Архип отвёз их на море, к йогу, пусть индус погуляет со студентами по порталу. Блин! Это был эффект! Не надо объяснений. Турок даже узнал родную пустыню по следу от протектора колеса, оставленного автомобилем. Еле индус с другим студентом вернули его в портал. Парню пытались объяснить, что это может быть не наш мир, не наше время, и у тебя контракт. Турок поддался, но с трудом. После портала всё пошло по-другому, ребята с энтузиазмом вклинились в работу. Первым делом они заказали зеркальную комнату. Этим они пытались добиться резонанса, между двумя одинаковыми структурами. Но даже после установки комнат ничего не выходило. У Архипа опускались руки. А, тут ещё, принесло в Иран Юлю. Этот раз она приехала подготовленной в мусульманскую страну, в хиджабе. Ибрагим привёз её к нам. Теперь мы отвечали за её спокойствие. Архип сказал честно девушке – ничего не получается. Он зашёл с девушкой в зеркальную комнату, и тут его осенило, Архип стал петь руны, и зеркала пропадали одно за другим, таяли в пространстве. Архип смотрел в образовавшийся туннель, он видел человека в конце этого туннеля, мужчина тоже пел. Архип узнал своего ученика Фрола, он думал, что того давно нет в живых, извели церковники. Юля бросилась в портал, с криком:

– Бултычка! Я тебя опять нашла.

Архип не успел перехватить девушку. Это был первый искусственный портал, ещё не управляемый, научно не обоснованный, никто не знал, на что он способен, но уже работал.

***

Фрол сидел в зеркальной комнате и пел египетские руны, найденные учителем в горах макулатуры. Юноша уже ни во что не верил, он отчаялся:

– А заколка?

– Заколку могла потерять служанка.

У Фрола не было увеличительного стекла, но через магический кристалл он попробовал внимательнее рассмотреть находку. На заколке была метка с внутренней стороны – клеймо мастера. Фрол не стал расшифровывать рисунок – заколка явно не принадлежала Юле. Он совсем упал духом.

– Всё зря! Все старания насмарку!

Фрол запел. Он готов был броситься в любой, открывшийся портал, но тут он услышал голос Юлии:

– Бултычка! Я тебя опять нашла!

Фрол увидел новый туннель, и только успел раскрыть руки, подхватив падающую девушку. Она застыла в его объятьях, притихла, как мышка, ей ничего больше не нужно было. Портал закрылся. На это никто внимания не обратил, кроме Архипа. Учёный уже не боялся появления зеркал. Чтобы постоянно портал был в действии, нужно много энергии, надеюсь, студенты разберутся куда её приложить. А пока, будем открывать его так. Самое главное мы сделали – воссоединили любящие сердца, через время, через расстояние. Архип совершенно не беспокоился за Юлию.

– Смогли забросить в семнадцатый век, сможем и достать. Студенты зависли в компьютерах, им была поставлена задача, теперь она не казалась такой непосильной.

– Пора порадовать Ибрагима-подумал Абдулла. Дома ещё предстояли разбирательства с Марфой

Глава 10

Умер царь. Нет Петра Алексеевича. Новая власть по-новому метёт. Почувствовав слабину власти подняли голову церковники. Мне предложили выехать со второго этажа, освободить кельи. Церковное довольствие прекращается. Я хотел напомнить про указ царя, про финансирование из казны. Монах сказал:

– Плакали твои деньги. Их давно съели, на год вперёд.

Я знал – добиваться справедливости тщетно, молча, переехал в дом Шмульке. Так его никто и не занял, дурная слава ходила о нём, по всей округе. Дом защищал себя. Кто-то пытался серебро снять, что магистр для улавливания молний установил, так и нашли их мёртвыми, под домом. Первым делом я заземляющие ножи опустил, потом заделал окна. Нанял грузчиков для перевозки зеркал. Заказал молебен в церкви, вызвал попа дом освятить. Я давно ни во что не верил, но верили люди, это для соседей, мне не нравились всевозможные сплетни и кривотолки. А Юлю? Юля домой уехала, у неё работа. С Архипом мы согласовали график связи, он продолжал работу над проектом портала. Нам, почти методом втыка, посчастливилось связаться. Студенты раскопали тысячи таких зеркальных комнат, в разных временах, в разных странах. Они нашли какую-то связь между египетскими рунами и ритмом любящих сердец. Шестьдесят ударов в минуту, это и была градировочная шкала времени. Весь расчёт шёл в ударах. Непривычно как-то. Архип открыл много порталов – в другие миры, в прошлое, но контролируемым был только мой. Юля родила ребёнка, я на месяц отпросился у учёного. Работа разделяла нас. Юля не хотела жить в средних веках – в вечных холопках, а меня наука не отпускала. Так сын и вырос у мамы с бабушкой, отец редко приезжал на неделю. Я гордился, у сына было отчество: Кирилл Фролович, не то, что у меня, мне кажется, я и родился в монастыре. Монах говорил:

– Нет. Есть у тебя мать и отец, тебя нашли маленьким, завёрнутым в пелёнки, возле входных дверей. А отчество – это наше упущение, в монастырской книге записано только имя.

На престоле сменялись царицы, одна за другой, стали появляться лихие люди, но монастырские могли постоять за себя. У Архипа появились сдвиги, они научились удерживать портал, создав накопитель звёздной энергии, они научились регулировать формирование портала. В данный момент работали над отрицательным временем. Я, пока оказался не нужен. Архип согласился отпустить меня, при условии, что я в горах найду пещеру, вдали от людей, вдали от полезных ископаемых соберу в ней зеркальную комнату и замаскирую её так, чтобы никто не догадался, что тут что-то есть. И я нашёл. Я всё сделал так, как просил Архип. Он сам лично проверил. Я не верил, что Архип оставит проект на студентов. Я обнял учителя. Сколько лет мы не виделись?! Назад мы попали вместе. Юля была на десятом небе, от счастья. Наконец мы стали законными мужем и женой, через ЗАГС. Наш сын – уже наш, и не безотцовщина. Кириллу было десять лет, и он ходил в пятый класс. Уже настоящий мужчина! Пока я решал вопросы с работой, Юля съездила к Элис поделится последними новостями. Элис жила в другом городе, в коттеджном посёлке, у неё было три девочки – близнецы. Они были на год старше Кирилла. Юля говорит:

– Хорошенькие, но ужасные проказницы.

Я поинтересовался:

– А ничего аномального за ними не замечала?

Юля замолчала:

– Это не мой секрет. Эти девочки странные, иногда ведут себя, как единый организм. Элис говорит, что они держат телескопическую связь со своим народом.

На планете Мире были очень удивлены полученным сигналом. Девочки, целых три. На Мире проблема с женским полом.

– Ждите женихов. Пока долетят и невесты созреют.

На Мире выяснили откуда появилась Элис. Экспедиция из Миры отправилась в сторону наших миров давно, они не знают, что случилось, но корабль потерпел аварию недалеко от Земли. У Элис не было секретов от детей, они были предельно откровенны друг с другом. Всё-таки Элис успела что-то потерять, она не могла слиться разумом с детьми. Малые общались между собой на «языке» телепатии, просто читали мысли друг друга. На прочих людей это не распространялось, не считая жителей Миры. Совет планеты закрепил за ними стража. Страж будет охранять ваш покой, дети Элис.

– А ещё какие отклонения?

Выспрашивал я у жены.

– А ещё они очень сильные. Как мама. Учителя боятся, чтобы их не забрали в спецшколу подготовки олимпийского резерва.

Дети немного отличались от матери, у них, у всех троих не было явных лидерских качеств. Это уже успокаивает. Сколько помню Элис, она, как была накачана адреналином, до встречи со своим мужем. Обязательно старалась влезть в какую-нибудь бяку. Девочки, характерами, пошли в отца, вдумчивые и хладнокровные. Других новостей Юля не привезла. Меня никто официально на работу не брал: без образования, без опыта работы. Спасибо Ибрагиму, подкидывал денег иногда. Опять работал, негласно, сторожем и директором музея, числился переводчиком в штате рай. администрации, иногда выполнял частные заказы на перевод. Люди интересуются всем: собачками, породой кошек, бабочками. Замучили филателисты своими марками. Тут не знаешь, как семью прокормить, а им мальчика для нарисованных таракатум подавай, выписывают из-за рубежа, не считаясь с ценой. А я перевожу заказы, за копейки, как в телеграфе – слово, десять рублей. Но и на этом хорошо, что обращаются, заказы есть. От Архипа давно ничего не слышно, жена к нему переехала. Проект? А что проект, работают, всё засекречено. Беда пришла откуда не ждали: меня вызвал Ибрагим.

–Абдулла скоро умрёт, врачи сказали.

Я вспомнил, учителя звали Абдулла, а не Архип. Он действительно был при смерти, на кровати у его изголовья плакала жена. Ибрагим продолжил:

– Я вызвал тебя для того, чтобы ты исполнил последнюю волю учителя. Он хочет умереть дома, в своём времени.

Это было тяжело исполнимое желание. Портал перенесёт в горы, а дальше? Вертушек нет, организация гужевого транспорта требует времени. Я решил отправиться один, перенести зеркала, это был единственный разумный вариант. Я сказал об этом Ибрагиму.

– Врачи не говорят, сколько Абдулла протянет?

– Никто не знает. Месяц, два, но не более полгода.

Я попросил открыть портал. Ибрагим в помощь мне дал двух своих телохранителей. Дорога знакомая, с гор в долину, пока дошли, два раза от татей обороняться пришлось. Видимо неважное житьё в России. К ночи добрались до монастыря. Дом был занят каким-то сбродом, (как сейчас говорят – бомжи), они при виде серьёзных мужиков, испарились, оставив запах. Я проверил ножи. Они были отключены. Собиратель молний раскурочен. Из мебели остался один дубовый шкаф – он не подъёмный был. В подвал я уже не стал спускаться, знал, что ничего там не найду. В потайном месте, во дворе, выкопал кувшин с деньгами. Утром я пошёл за лошадью, телохранителей попросил кровать купить. Лошадь я выторговал недорого, за семь копеек. Возле дома толпа лупила моих телохранителей. Я вмешался, многие во мне признали хозяина дома. Люди злые были на иноземцев, этих акцент выдал:

– Кровать им подавай.

Так ещё соседей никто не обижал, знать не в дворце живём. Тогда я соседку, что посмелей, завёл в дом. Увидев пустоту, она всплеснула руками:

– А полати где?

– Вот, вот, и я о том.

Она вышла во двор, что-то сказала мужу, и он притащил четыре сухих доски. Женщины нашли чем их накрыть. Это были полати. Я с сожалением вспоминал о кровати Шмульке, которую он привёз из Германии. Но сейчас перед нами стояла другая задача. Я предупредил соседей, что отлучусь не на долго, чтобы за домом присмотрели. Мы кавалькадой поехали в горы. Портал был на месте, открыт. Я попросил у Ибрагима ещё помощников. Бедные зеркала, который раз переезжают. Мы опять управились к ночи. Телохранители помогли собрать комнату, я пропел руны и портал открылся. Я отпустил своих помощников. Они рванули по туннелю с такой скоростью, что можно было позавидовать. Мы с Ибрагимом решили перемещать больного утром. Врачи накачают его наркотиками. Марфа похудела, почти ничего не ела, разговаривала с Абдуллой, всё ругала себя. Утром мы перенесли больного по туннелю. Я отдал Марфе деньги, на первое время им должно хватить, за полтинник нанял соседку, чтобы помогала по хозяйству, и с остальным, намекая на то, что хворый, не жилец. Марфу предупредил к зеркальной комнате не подходить, перестановки не делать, я буду наведываться. И я сдержал своё обещание, Марфу я увидел на монастырском кладбище, она сидела на могиле у изголовья мужа. Я помог ей дойти домой. Деньги у неё были, она носила их с собой. Соседка передала еду, попросила, чтобы проследил, после смерти мужа совсем есть перестала. Через год я Марфу опять встретил на кладбище: её могилка была рядом с мужем.

Юля вся изнервничалась:

– Отпросился на неделю, а пропал на два месяца.

Я не стал оправдываться. Получилось так. Меня жена никогда не ревновала.

– У сына переходный возраст. Совсем неуправляемый стал. Ему, как раз, отец нужен.

А я, хоть убей, не помню, когда у меня был переходный возраст. Может, когда был не Фролом, а Бултычкой. Точно, чтобы не нервничать от безысходности и непонимания, я в турне по Европе подался. Турне нам не по деньгам. Я к Элис решил съездить, может что подскажет. У Элис были свои проблемы – с тремя девочками не соскучишься. Они все похожи на маму, такие же сухопарые и жилистые. Копия Элис, когда я её повстречал. Их позвала детвора и они выскочили во двор. Наконец мы с подругой остались одни, чтобы поговорить по душам. Я рассказал ей про малого, про его переходный возраст. Не хочет маму слушаться, совсем.

– У меня та же самая проблема. Отдыхаю, когда Стас приезжает. В последнее время нет мне покою ни днём, ни ночью

– Ночью то кто тебя тревожит?

– Ищут меня. Не знаю кто? Мне страшно, я боюсь. Пытается сканировать мой мозг.

– Давно это началось?

– Как раз тогда, когда девочки наладили связь с Мирой.

– Мне Юля рассказывала, что жители Мирры оставили стражника, чтобы он охранял покой девочек. Расскажи детям всё, пусть подключат охранника. Может это важно и представляет угрозу для девочек.

Элис прислушалась к моему совету, её уже замучила бессонница.

– Скажи, а не замечала ты за своими принцессами, не меняют они образы, как ты в детстве?

– Нет. А зачем? Им нравится, когда их путают.

Я их сама, по одежде различаю. Плохо, что с мальчишками дерутся, потом родители приходят жаловаться. Поведение и в школе хромает, частенько вызывают в родительский комитет. Муж постоянно в командировках, он у нас главный добытчик, кормилец семьи.

Я обратил внимание на подругу, ей замужество на пользу пошло: пополнела, исчезла угловатость, движения стали плавными, и всё тело раскрепощённым, свободным от почти мужских мышц. Нам не дали договорить с Элис, прибежала «банда» с улицы, надо кормить. Я стоял на остановке, ждал автобуса – всё меньше и меньше остаётся близких людей. И кукол нет, вернее они где – то есть, но не в нашем городе. Юля говорила, что Пирата по телевизору можно увидеть, а матрос больше не приходил. Я передал ей привет от подруги. Ибрагим звонил:

– Наш проект стал прибыль давать. Студенты довели его до ума, теперь они доктора наук, единственные специалисты в мире по порталам. Вся работа засекречена, но для туристов нет преград. Не хочешь к нам гидом по средневековью пойти? За два года миллионером станешь.

Я отказался – жена, сын важнее денег. Я устал от разлуки. Путешествие в прошлое – это риск, а мне надоело рисковать.

–Денег всех не заработаешь, – я так и сказал Ибрагиму.

Элис со Стасом и девочками приехали к нам, с ответным визитом. Дети убежали во двор, Кирилл их знакомил с друзьями, а мы – по-стариковски, за самовар. Элис поблагодарила меня за подсказку, насчёт невидимого охранника из планеты Миры. Это было серьёзно, очень серьёзно, этот зов был из мира погибшего народа. Страж поставил защиту, заблокировал мозг Элис, от проникновения.

– Теперь мой сон крепок. Я уже не просыпаюсь по ночам в холодном поту.

Я рад за подругу, зная, что проблемы только начались. Я, Бултычка, был хоть земным, а её потеряли инопланетяне. Ито, мне пришлось окунуться в семнадцатый век, а для Элис всё впереди, ей ещё придётся пройти через шок, встречи с одноплеменниками. Мы уже похожи на Землян, а они, уж точно не такие. Если маленькая девочка, чтобы выжить, научилась менять тела. То, что умеют они – жители Миры? Элис с детства была молчалива, многое не рассказывала, до меня не доходит и сейчас – где она брала деньги и чего ей это стоило. Элис всё время была моим банкиром, до моего исчезновения. За самоваром в кругу друзей и проблемы уходят. Во дворе в данный момент разгоралась баталия, в которой победу одерживали гости. Спор начался с пустяка, а перерос в нешуточную потасовку. Девочки сказали, что их мама – инопланетянка. Весь двор поднял их на смех. Кирилл смеялся больше всех.

– Не верите? А твой папа – Бултычка, я слышала, как его мама так называла.

Этого Кирилл простить не мог, пошла словесная перепалка, пока Элис не отреагировала на шум во дворе. Она была не первая, вмешались родители и разогнали детей по домам. Кирилл сидел надутым в своей комнате, девчонки примостились возле нас. Юля дала посмотреть им семейный альбом. Они рассматривали фотографии и комментировали вслух, больше всех едких замечаний доставалось Кириллу: то у него уши лопоухие, то нос картошкой. Стас сказал пару слов и девчонки перестали дразнить Кирилла. Юля угостила их печеньем, и намекнула, что надомириться с мальчиком, и пошла за сыном.

– Пап, а почему они тебя Бултычкой называют?

В квартире повисла пауза. Мы переглянулись с Элис, первой не выдержала она, я поддержал её смех.

***

-Всё, всё, больше не буду!

У Юли от смеха слёзы выступили, она вспомнила покойную мать, той тоже не нравилось это имя. Я постарался объяснить сыну:

–Мы с Элис знаем друг друга с детства, погоняло (кличка) у меня такое было.

Девочки захихикали, а Кирилл надулся ещё больше, и убежал в свою комнату. Девочки были правы. Элис постепенно удалось разговорить дочерей, она выпытала у них всё, что случилось во дворе, и за инопланетянку тоже. Она вышла, позвала с собой дочерей, не знаю о чём они разговаривали, но дети вернулись, как пришибленные, боялись голову поднять.

Глава 11

В гости друг к другу мы частенько ездили, в основном Юля. Жена старалась взять сына, вечером попадали на последний рейс автобуса, а у нас с автовокзала, пешком быстрее дойти, чем на такси доехать. Правда, тропинка была проложена вдоль старого кладбища, Кирилла она брала с собой, чтобы возвращаться не страшно было. А я всё больше узнавал о талантах девочек, от сына. Они сумели ему доказать, что рождены от инопланетянки, я не знаю, как, но он это признал. И преображаться они умеют, просто не хотят, хотят быть похожими друг на друга. А ещё они могут концентрироваться, объединять свой мозг в один «суперкомпьютер», особо это помогает на контрольных и экзаменах. Девушек звали просто: Иза, Мея, Вита, но, чтобы различить их – это была непосильная задача для окружающих. Мать их различала, и только мать! Девочки многое скрывали, но Кирилл подсмотрел – одна из них не боялась высоты, могла забраться на любое здание, без страховочных средств, случалось обрывалась, тогда её страховала сестра: альпинистка зависала в воздухе, и медленно, очень медленно опускалась на землю. По-моему, это была Вита. Иза могла управлять предметами на расстоянии. Телепортация! Последняя из сестёр, могла перемещаться мгновенно, на большие расстояния. Если ко всему этому, прибавить то, что они утаивают, то это не близнецы, а клад для спортивных тренеров и военных инструкторов. Но девочки мечтали о земных мирных профессиях: Иза хотела быть врачом, она и училась на одни пятёрки, Мее нравились горы, пещеры, её интересовало всё, что находится под землёй.

– Быть тебе геологом, говорила мама.

Вот только Вита со специальностью не определилась, ей ничего не нравилось. Вита отличалась от сестёр более развитой мускулатурой, Иза – можно было определить по мягкой не навязчивой улыбке. Мея ничем не отличалась и была более скрытная из сестёр. Чем чаще вращаешься в их среде, тем больше обращаешь внимание на непохожесть девочек. Кирилл различал их по голосу, для человека с идеальным слухом, это было проще, чем визуальные приметы. Он пытался мне несколько раз объяснить различие разговорной речи сестёр, но каждый раз, это было, как горохом о стенку. Не удивительно, что вы хотите от Бултычки, рождённого бутылочной пробкой? Кириллу не нравилось это имя, он, как тёща, не воспринимал хорватских инициалов, а жене наоборот не нравились древние русские имена. Фрол, мы пока имя сыну подобрали, к отчеству, то дважды переругались. Ну что, я виноват, что меня нарекли так монахи? Пират прислал телеграмму из Милана, поздравил Юлю с днём рождения, обещал в отпуск домой приехать. Это для нас просто: сел в поезд, и ты дома, а кукле надо сопровождающий, не принимает наш народ живых кукол, даже знаменитых артистов. Я, с улыбкой вспоминал Пирата, он любил коллекционировать афиши, со своим изображением. В Италии целый вагон нужен под его коллекцию.

Из всех троих сестрёнок, Кириллу больше нравилась Вита, она была проще и откровенней. От Виты он узнал, что сёстры поддерживают связь с планетой Мира, и что к нам уже летит их корабль. Но кто на корабле, миряне молчат.

– Летающая тарелка на Землю – это круто! Интересно, а что ещё у них есть?

Кириллу не давала покоя эта информация, Вита сказала, что длительность полёта – около шести лет. У них на корабле были специальные камеры, в которых умная техника корабля вводила пилотов в анабиоз. Весь полёт астронавты проводили во сне. Корабль пилотировали два робота, вернее, присутствовали на корабле, в момент полёта. Вита нарисовала космическое судно, оно не было похоже на летающую тарелку, и совсем не напоминало, города– монстры в космических боевиках. Корабль был похож на бескрылую птицу с брюхом, как у завсегдатая пивных баров. Форма корабля не играла роли в перемещении в пространстве, главным считалось удобство для астронавтов. Кирилл, разочарованно, потрогал рисунок. Он всё представлял по-другому.

– И эта бочка, ещё летает?

Вита не поняла иронии мальчика. Отложила в сторону карандаш:

– Представь себе.

– Но пришельцев ожидать слишком долго, мы, к их прилёту успеем школу закончить.

Вита промолчала, когда не знаешь, что сказать, лучше промолчать. Кирилл убежал к ребятам играть в футбол, а Вита осталась сидеть в задумчивости.

– Как медленно бежит время?

Элис наблюдала за детьми из окна, её настораживал трудный характер ребёнка, уж лучше бы ей родиться мальчиком! Вита не замечала, что за ней наблюдают, она, всеми мыслями была там – с кораблём. Один из роботов заметил, что их сканируют, поставил экран. Вита поняла, послышался гундосый голос соседа по парте:

– А подглядывать не хорошо!

Сёстры мыли посуду, помогали маме, а Вите домашняя работа, как наказание. Она почувствовала взгляд матери и постаралась уйти от надзора. Ребята, разгорячённые, гоняли мяч, им было по барабану: космос, вакуум, инопланетные корабли. Вита наблюдала за игрой, и ей пришла в голову гениальная мысль, она ещё не могла её сформировать:

– А стоит ли шесть лет ждать корабли? Нельзя ли сразу…

Тут девочка запнулась, но основа уже была – рождалась Новая физика, человечество, не смирившееся с появлением живых кукол, вскоре столкнётся с появлением других, явлений, не подлежащим ни одному известному закону, формирующему природу. Эти явления в будущем получат названия – феномен Бултычки. Но всё это впереди, всё это будет и ещё не исполнилось.

Девочку Виту ожидала встреча с «волшебником», которая и предопределила её будущее. После разговора с Ибрагимом, она знала кем будет, у неё появилась цель, даже сёстры поразились изменениям её характера: Вита впитывала знания, полученные в школе, как губка, предпочтение отдавая биологии и физике. Вита поражалась:

– Как много нужно знать, как сложно, и всё неправильно. Как много предстояло менять, прежде всего в психологии человека, ведь с многими явлениями ему придётся сталкиваться впервые, где встреча с разговаривающей куклой не будет считаться признаком белой горячки.

Вита окунулась в изучение наук: чтобы отделить зёрна от плевр, нужно много знать.

– Дядя Ибрагим обещал взять её к себе, ему нужны люди думающие, не испорченные современным образованием. У них свой центр подготовки, в котором преподают всё не так, как пишут в учебниках. В нём нет места лжи, потому, что ложь может стоить жизни ученику. Но дядя обещал взять её в команду, именно команда управляет всем процессом.

– Пока, мы до этого погружались только в историю, работы и там, было непочатый край. Ты подкинула новую, нестандартную идею, идею проходов в космосе и в будущее. Частично, и в нашей работе это наблюдается. Ещё вчера, идея погружения в прошлое считалась фантастикой! Спасибо моему другу Бултычке, он первым подал эту идею. А пока, пока заканчивай школу, учись, может что и пригодится. Наши учёные проработают твою мысль, Вита. Может быть, к окончанию школы, будут готовы новые машины, для формирования порталов в космосе. Учись девочка, для тебя всё впереди!

Я хотела задать вопрос дяде Ибрагиму, но постеснялась, вернее два:

– Почему его, папа Кирилла называет волшебником? И сколько ему лет?

На эти вопросы смог ответить дядя Фрол, я не знаю, может быть он шутит?

–Ибрагиму более трёхсот лет, из которых большую часть времени ему пришлось провести в образе куклы-волшебника.

Дядя Фрол ещё тот шутник! Нельзя человека сделать куклой, никак нельзя! Физиология не позволяет.

Пройдёт совсем мало времени, как я изменила своё мнение. Это была наука на будущее. Мне, потом, часто приходилось менять своё мнение, сталкиваясь с необъяснимым. Любому явлению есть объяснение, только оно приходит не сразу, ему нужно время, чтобы созреть, настояться, как хорошему вину. В семье Кирилла появилась кукла: с деревянной ногой и перевязанным глазом. Это была не простая кукла, её привезли из Италии, оставили на время. Я пристала к мальчику: что, где, откуда?

– А, Пират! Прикольный такой, говорит даже с акцентом.

Я зависла!

– Как говорит?

– Не знаю. Может внутри механизм какой? Чип в куклу вживили. Но у него так связно всё получается! Ты приходи к нам, Витка, я вас познакомлю.

Я потрогала свою голову, вроде бы не горячая, значит температуры нет, и я не брежу. Сегодня поеду знакомиться с куклой. Лишь бы сёстры не увязались, а то им поднять на смех– хлебом не корми. Этот раз, на звонок, долго не открывали дверь, потом я услышала шаркающие шаги, с характерным пристуком. Дверь распахнулась настежь, предо мной стояла кукла: мне по пояс, в одном домашнем тапочке.

– Пират, представилось изделие.

Между нами образовалась пауза, размером во всю мою жизнь.

– Вы, наверное, Вита? Кирилл рассказывал за вас. Да вы заходите, не стесняйтесь. Кирилл только пришёл со школы, побежал в магазин за хлебом и кефиром.

Я зашла автоматически, села на диван, до меня только дошло, что со мной разговаривала кукла, она двигалась, вращала руками, ходила, почти, как человек. Я до последнего не верила своим глазам, мне казалось, что меня разыгрывают.

– Если это Кирилл? Убью!

Я услышала, как открылась входная дверь, раздался голос Кирилла, кукла повернулась на шум, и я упала. У меня случился обморок, от пережитых эмоций. Я всё видела, как во сне, я была, как во сне. Кирилл с Пиратом привели меня в чувство. Я нюхала нашатырный спирт, а перед глазами вращался Пират – много Пиратов, целая армия кукол.

– Это от излишней впечатлительности: – сказала тётя Юля. Она вошла незаметно, и сразу в комнате запахло театром.

– Пусть девочка посидит, отдохнёт, придёт в себя.

И тетя Юля пропала на кухне, Пират с Кириллом о чем-то спорили в его комнате. Первым выскочил Пират:

– Всё, я не могу больше так. Не погулять во дворе, не пройтись по магазинам, не спросить, сколько время. Всё – уеду я от вас людей в королевство сказок! Кирилл с тётей Юлей пытались его удержать. Я попыталась разрядить обстановку:

– А в Италии?

Пират повернул голову:

– Что в Италии?

– А в Италии всё так? Можно ходить по улице? Делать покупки в магазинах?

– Ну, не совсем уж так! По крайней мере меня узнают, первые дни от глазеющих прохода не было. В Милане очень много приезжих. А потом привыкли. И в магазинах я привилегированный покупатель. А здесь? Здесь люди книг не читают, в театры не ходят! Мыслят вбитыми в них шаблонами.

– Кто из нас куклы? – скажи мне Вита.

Еле – еле Пирата удалось успокоить, он закрылся в комнате Кирилла. Тётя Юля приставила палец губам, предупреждая особо не шуметь.

– А что за это страна такая – кукольное королевство, о котором говорил Пират?

– Есть такая.

Кирилл ответил на мой вопрос.

–А ты был там? Или кто-нибудь из вас, был?

– Спроси у своего Бултычки.

– У дяди Фрола, поправилась тетя Юля – он там был.

У меня в голове образовалась каша, это надо было переварить. Хорошо, хоть от сестрёнок убежать получилось. Я уже не верила тому, что я – есть я, а может у меня в спине заводной ключик? Я попросила Кирилла проводить меня до автобуса.

Целый день я валялась в постели, приводила мысли в порядок.

– Мам, а дядя Фрол, что, тоже куклой был?

Мама улыбалась:

– А почему ты это спросила?

– Тётя Юля говорит, что он побывал в королевстве кукол, а мне Кирилл говорил, что людям туда вход закрыт.

Мама задумалась, сложно всё в этом мире. Элис заметила изменения в характере дочери.

– Нет, Бултычка не был куклой, когда я с ним познакомилась он был обыкновенной пробкой от шампанского, из самого обыкновенного пробкового дерева.

Я верила и не верила, но это говорила мама!

– Мам, а почему ты дядю Фрола Бултычкой, называешь?

– Его так назвал мастер. Элис пришлось рассказать дочке историю, про то, как кукольный мастер нашёл пробку в сточной канаве, отмыл и спать уложил. С тех пор, Бултычка, жил у мастера, и спал в картонном коробке.

–Такой большой! И в коробке.

– Да нет, он раньше преображаться умел. У мастера он был маленькой кукольной собачкой. Мастер выгуливал Бултычку по вечерам.

Элис повернулась к ребёнку, девочка уже спала, так тихо, безмятежно, и во сне чему– то улыбалась. Видимо ей снился хороший, добрый сон. Элис, на цыпочках, вышла из комнаты. Вите удалось пробудить её память:

– Как давно это было? А кажется только вчера. Не успела оглянуться, уже и детям по тринадцать лет.

Теперь самым проблемным ребёнком в семье была Мея, она успела разочароваться в геологии, и как я ей не доказывала, что камни тоже умеют говорить. Бесполезно, всё бесполезно. Мея увлеклась фотографией, не той, что в планшетах и ноутбуках, она вообще не признавала цифровую съёмку. Неля увлеклась серьёзной фотографией, они с отцом поехали в Москву, чтобы выбрать фотоаппарат и все принадлежности к нему: увеличитель, проявители, закрепители. Мея свою комнату превратила в склеп для приведений – темно и чей – то красный глаз светится над ванночкой, в которой купаются будущие фотографии. Одна только Иза была верна своей медицине, и всегда улыбалась, когда я хвалила её за хорошие оценки, ставя в пример сёстрам.

Глава 12

Кирилл в отличии от сестёр– близнецов, не знал кем он будет, и увлечения у него были не постоянные: волейбол сменился боксом, а потом школа ушу, перешёл на экстремальный туризм. Нигде он не держался более двух недель. Не его это всё было, не по душе, дворовой футбол, и то больше захватывает. Однажды Вита показала настоящий экстремальный туризм. Всех сагитировала Мея, её пригласили на выставку, как юное дарование, а у неё не хватало материала для фотосессии. Она решила сделать пещерные снимки, в свете, с висящими сталактитами, но блин, где ты в Подмосковье найдешь пещеры. Вита всё нашла, и Кирилла девочки с собой взяли по её протекции. Кирилл держался, как герой, пока не нужно было спускаться в проёме каких-то развалин. Вита дала ему фонарик. Мея усомнилась в наличии пещер, но Вита её успокоила:

– Пещера есть, только далеко, до неё добраться нужно. Я там уже была, пещеру видела, но внутрь зайти побоялась: одна, без страховки, Вита покосилась на Изу, да и у фонарика батарейки сели.

Мы обвязались страховочным поясом, Изе доверили нить Ариадны, и начали спускаться, медленно. Не знаю, что это было по времени, но мы оказались возле подземного озера, там и решили сделать перерыв. Дальше фонарь высвечивал туннель, уходящий глубоко вниз. Сказалась неопытность в работе спелеологов, мы не взяли с собой ни воды, не еды, ни спичек, да и каната одного оказалось мало, здесь под землёй тоже нужен компас, да и пара верёвочных лесенок не помешала бы. Мы приняли правильное решение – возвратиться назад. Идею подала Иза, ещё наверху:

– А может не надо? Зачем идти куда-то? Рисковать здоровьем ради двух фотографий?

Но её никто, включая единственного мужчину в отряде, не поддержал. У озера было всё наоборот, несогласных продолжать спуск, было больше, чем людей в отряде. Никто не заметил, как за ними увязался кот. Он совсем одичал, ни к кому не шёл на руки. Зато идти назад было веселее, кот нас вывел, мы почти не пользовались нитью Ариадны.

Этот раз, Вита подготовку к походу взяла на себя, и всё это провернуть нужно было так, чтобы не знали родители. Кирилл жалел, что кот не пошёл с ними, Вита для кота купила упаковку «Вискас». Мея подбирала недостающие светофильтры для съемки при ограниченном световом освещении, Иза теребила семейную аптечку. Один Кирилл остался не у дел, и тот листал журнал о пещерах в горах. На этот раз мы собрались основательнее, у каждого из нас было по рюкзаку, девочки нашли даже мамин котелок для ухи. Рыбу под землёй мы ловить не собирались. А вдруг! Рюкзаки были забиты под завязку, хватило и одного дня голодовки, палатку брать не стали, а одеял взяли два, на всякий случай. Кирилл вспомнил, как намёрзлись, когда выбрались наружу в прошлый раз. Ночи в Подмосковье влажные и холодные. Спичек взяли целую упаковку. Дров, на входе, по месту насобираем. Отец спросил

– Ты куда в такую рань?

– Прогуляюсь, малость.

– На прогулку с рюкзаком?

– Ага!

Эту молодёжь не поймёшь совсем. Он на всякий случай позвонил Элис.

– Мои тоже в рюкзаки одетые. Твоего, видно ожидают.

Фрол порылся в вещах и достал бинокль. Он вспомнил какими они были рисковыми в юности. Элис ожидала его на пригородном автовокзале.

–Дети сели в электричку. Юго-западное направление.

Пришлось нанять такси. Таксист молодой, мигом догнал беглецов, нам осталось только следить на остановках, за выходящими.

– А вот и наши!

Элис вспомнила себя молодой, глядя на девчат с рюкзаками.

– Бултычка, а помнишь, как мы на Урал ходили?

– Конечно помню. Я даже помню сколько ты щук в Уфе поймала. Чистить то рыбу мне пришлось.

– А помнишь, как ты Юлю выкупал?

– И это помню.

Я следил за малыми, они подошли к каким-то развалинам, там их ожидал голодный кот. Мне не верилось, такие припасы, битком набиты четыре рюкзака, и всё это для кота? Нет, Вита вынула пачку «Вискаса». Эта девочка чаще посещала наш дом. Даже в кукольную страну с Кириллом попасть пыталась. Я застал их за чтением заговора. Карамба. Пират уехал, оставив сомнения в душах детей. Кукольное королевство их не пустило. Что они сейчас надумали? Вдруг все пропали, были и нет никого. Мы с Элис подошли поближе, так и есть, мы оказались около входа в подземелье. Дети, наверное, спустились туда. Элис, в горячности, хотела последовать за ними, но без вспомогательных средств, куда? Как бы нас самих не пришлось спасать. Решили дать детям самостоятельность, подождать пару суток, потом вызвать спасателей. Юля позвонила вечером. Она нашла нас, вышла на костёр. Юля прихватила палатку и тормозок, с запасом. Я коротко рассказал жене о том, что нас собрало вдалеке от дома.

Первые сто метров кот шёл за нами, а потом его что-то отвлекло. До озера мы добрались без приключений, в воде что-то плеснуло: может рыба, может крыса.

– Может водяной или русалка?

Вита не может без своих шуток. Я это понял, когда на вечерний автобус её провожал, потом целую ночь снилось, кто знает, что.

– Сплюнь. Напророчишь.

Сестру угомонили девушки. В туннель мы входили по одному, снова появился кот и начал путаться у нас под ногами. Кот не давал нам прохода, предупреждая о чём-то. Вита отстранила его рукой. Плиты под ногами были тщательно подогнаны, мы даже не заметили, как попали в ловушку. Средневековая хитрость, мы падали вниз секунд двадцать. Это ещё был щадящий вариант – не было скрытых луков со стрелами. Мы упали во что-то мягкое и холодное. Это был снег. Откуда взялся снег на такой глубине? Ответ находился перед нами. Все три фонаря были нацелены на закрытую дверь, на которой была надпись:

– Страна грёз и желаний.

– Хороша страна, если её так замуровали!

Девочкам нечего было добавить. Иза на двери нашла продолжение надписи:

– Бойся остаться здесь навсегда.

Я толкнул дверь. За дверью был свет, аквапарк с каруселью. Зоопарк с одним страусом, играла вполне современная музыка, даже был компьютерный зал с играми. Страус открыл клетку и шагнул нам навстречу.

– Странный какой-то зоопарк, всего только одна птица.

Заметила Мея.

– Ну почему одна? А я?

И вместо страуса появился волк – это был матёрый хищник. Потом волк превратился в рысь, а рысь в бегемота. Я никогда не видел бегемотов с куриными лапами, я вообще, никогда не видал бегемотов вживую, только на картинках и в мультфильмах.

– Я Демо, назвался зоопарк, он наконец-то сообразил, про свою ошибку с преобразованием. Перед нами появился парень, старше нас.

– Я Демо, хранитель страны желаний.

– А кто охраняет страну грёз?

–Он.

Возле ног Демо появился кот.

– Он что, тоже умеет говорить?

– В нашей стране нет ничего запретного, каждый получает то, что хочет. Он хочет – говорит, а хочет – нет. Но если вы хотите, он будет говорить не переставая.

Меня передёрнуло от такого желания.

– В нашей стране всё просто, все ваши желания будут исполнены. Только убежать отсюда не получится с помощью желаний. Проснётесь вы здесь в стране грёз и желаний на своей кровати.

– А где вы нас планируете расположить?

– Там, где вы желаете.

Я понял: кровать и всё остальное – тоже по желанию. Я захотел есть. Я ещё в школе обратил внимание, когда приходится думать, меня преследует чувство голода. Это было мысленное, но желание, я не успел снять рюкзак, как появилась скатерть-самобранка. Блин, я не помню, как в моей руке появился жареный окорочок. Демо улыбнулся и растаял, вместе с мяукающим котом. Ловушка захлопнулась, входная дверь пропала. Демо вернулся:

– Я забыл сказать вам, что все желания исполняются только днём, ночью их исполнять будет некому.

Я так и знал, не знал, где подвох.

– Может ночью и загадывать желания некому будет?

Девочки прижались до меня. Их основательно трусило.

– Доставай фотоаппарат Мея, скоро настанет ночь, повеселимся!

Мея бросилась к рюкзаку:

– Забыла, честное слово забыла.

Мы рассмеялись. Это был горький, не весёлый смех. Выглянул кот из-за клетки. Вдруг погас свет, небо покрылось звёздами. Только это были не звёзды – подземные светящиеся пауки. Девчонки запищали, приманивая шестиногих. Как я жалел о том, что мы не взяли палатку. Я вспоминал, чего боятся пауки? Оставался огонь, больше они ничего не боятся. Мы успели собрать всё, что горит, и вовремя, вслед за пауками стали появляться звери, заполнять клетки зоопарка. Я нагрел штырь, выломанный их карусели, это была единственная наша защита. Потом из щелей стали вылезать змеи, я успел самую большую огреть штырём. Всё пропало. Шёл мягкий пушистый снег, таял на наших разгорячённых лицах. Я вспомнил про одеяла, жалел, что мало их взял. Не продумаешь всего того, что может пригодится в походе. Мы не спали целую ночь, я так и очнулся со штырём в руках. Опять загорелся свет.

– Мир желаний рад вас приветствовать на борту лайнера грёз!

У меня было только одно желание, чтобы тому, кто это придумал… У Демо голова была, как футбольный мяч, у него не было передних зубов, он не ходил, а выписывал пируэты. Кажется, ему крупно досталось от неизвестного почитателя. Демо улетучился, как только смог. По клетке валялись перья страуса. Появился кот:

– Вам повезло пережить эту ночь, редко это кому удавалось. Но теперь держитесь, Демо злой, он обязательно вам что-нибудь устроит ночью. Я вам постараюсь помочь. Мне понравилась ваша еда, вкусные сухарики «Вискас». Только оттягивать побег нельзя, пока Демо не здоровится. Я вас доведу до провала, а дальше вы сами.

И кот повёл такими тропами, что мне показалось, что лабиринт находится не на острове Крит. Мы вышли к двери, совсем не с той стороны, что ожидали. Иза погладила кота, мы все сказали – спасибо! Вита пообещала привезти ещё «Вискас». Кот замурчал и убежал. Перед нами был вертикальный туннель, стены которого покрыты льдом, Вита постаралась, но у неё ничего не вышло, Иза, едва успела поймать сестрёнку. У девочек на глазах появились слёзы.

– Постойте, ещё день. Дверь закрыта, но может быть усилие четырёх существ сможет загадать желание?

Желание у нас было одно – выбраться из этого колодца наружу.

Детей не было сутки, и вдруг появились все. Кирилл собирал большие камни, чтобы замуровать вход. Девочки кинулись ему помогать. Потом они устали, а может вспомнили про кота и обещанный «Вискас». Мы были рады за своих детей. Домой мы добрались раньше них, чтобы никто не знал, и не догадался.

Иза с Меей выкладывали рюкзаки, Вита сидела надутая на кресле, видимо успела выхватить шпилек от сестёр.

– Что за поход такой, всё цело, всё назад домой притащили?

Я прикинулась не понимающей. Дочки зашипели в унисон. Я впервые видела Изу не улыбающейся. Дети устали, я их понимаю, они завалились спать. Я позвонила Юле. Кирилл давно в постели, только порог квартиры переступил. Ночью дети пропали, мы вызвали спасателей.

– Я же предупреждал вас, что из моей страны убежать невозможно!

Спасатели нашли детей, благодаря коту. Я предложил им взорвать эту ловушку, вместе с катакомбами. Нас отвезли на машине в город, за спиной прозвучал мощный взрыв. Кирил рассказал мне, что с ними случилось, и если бы не наше вмешательство, то эта ночь могла быть последней для малых.

– Пап, скажи, почему, кроме нас, никто не видел каруселей, зоопарка?

– Ты забыл куда попал – в мир желаний и грёз. Если желания бывает совпадают, то грёзы у каждого свои, каждый видит то, что он хочет видеть.

Первое время Кирилл, каждый раз, когда ложился спать, в кровать к себе брал гвоздодёр, пока не уверился в полной безопасности. Мее разонравилась фотография, после похода, она даже на выставку не ходила. Стас ко всему относился терпеливо, сам недавно ещё ребёнком был. Теперь к коту ещё добавился фотоаппарат, оба крутые, аж не могу, особенно кот – с характером. Признаёт только Виту, как он их различает? Я иногда путаю. Дети взрослели, росли. А мы старели, и тоже росли, только вниз. Незаметно время пробежало, девочки в этом году заканчивают школу. Кирилл перешёл на второй курс в техникуме. Я попросил сына, если он соберётся в поход, то пусть предупредит меня, на всякий случай. Кирилл при слове «поход», аж съёжился, ему и одного раза хватило. Кот у девочек пропал, вернулся в свои развалины, наверное, ведь он – хранитель грёз! Его от обязанностей никто не освобождал.

Глава 13

Девочки поступали в институты, первая на сдачу вступительных экзаменов была Иза. Мея шла следом – в археологический. Пришельцы так и не появились, девочки выходили на связь со своим народом, но те тоже в неведении. Великий Космос – у него свои законы! Вита почти не выходила со своей комнаты, она первая послала запрос, а ответа всё нет. Вместо ответа появился сам Ибрагим, он и прояснил ситуацию. Я, категорично, была против работы Виты в его конторе. Как мать, я интуитивно чувствовала откуда моим детям грозит опасность. По словам Бултычки, вся эта контора держится на сплошном экстриме. Но Стас поддержал ребёнка. Я Ибрагима знаю, он бы забрал девочку всё равно. Вита расцвела, она только и ждала дядю Ибрагима. Она подписала контракт, свидетелями выступили отец и дядя Фрол. Теперь Вита себе не принадлежит, а на завтра куплены билеты на самолёт в Тегеран. Вита примеряла купленное сари. Хиджаб ей не понравилсы, она бы такое не надела никогда, если бы дядя Ибрагим не сказал:

– Так нужно. Для прохождения пограничного контроля в аэропорту, дальше мы будем передвигаться машинами, а на территории базы, ходи в чём захочешь.

Иран – страна мусульманская, со своими обычаями и традициями, понимать надо. Виту представили команде, как нового сотрудника. Начальник был молодой, но абсолютно лысый, доктор наук. Он определил новую девочку в группу разведчиков. Но сначала ей нужно пройти обучение в спортивном центре, и специальную подготовку. И тренировки, каждый день тренировки! Разведчиков было всего трое, все молодые из разных стран. От них Вита и узнала, что с проектом путешествий в будущее, у команды ничего не получается. Нет, порталы образуются, поддаются регулировке, по времени. Остальное всё смазано, пропадает временами, как после атомной войны: нет людей, домов, нет даже развалин – трава и пыль. Итак, во всём будущем. Это, что касается планеты Земля. Учёные не могут определить – в чём причина. С космическим проектом, тоже не всё хорошо, порталы строятся не так, как хотелось бы. Нам открыты планеты, которых нет на нашем звёздном небе, мы потеряли своих людей, при обследовании этих планет. Нас, из двадцати разведчиков, осталось трое. Пока погружения в мир космоса прекращены. Готовится и испытывается новое оружие, для каждого будет создан защитный костюм, а пока – все в спортзал! Тренировки выматывали, а после тренировок к инструктору на спец. подготовку. Итак, изо дня в день, уже третий месяц. Каждую неделю сдаём тесты: на скорость мышления, на реакцию, на терпимость к боли. Прошло два года, пока медики не дали нам «добро» на погружение. Мы уже успели ознакомиться с новым оружием, каждый пристрелял свой бластер. Нам дан день привыкания к защитному костюму, ребята успели навести справки о открывшейся планете, на которую предстояло десантироваться. Дикая планета, похожая на Землю, по составу атмосферы, на этом сходство заканчивается. Для нашей группы был предоставлен вездеход с двумя гиро усилительными костюмами. Погружение завтра, а сегодня есть время переосмыслить свою жизнь, погружение на любую планету может остаться последним в твоей жизни. Вита написала письмо своим родителям, его отправят по адресу, в случай чего. Вездеход выпрыгнул из портала, как молодой жеребец, едва удержавшись на своих ногах. Вездеход был гусеничным, с автоматической системой управления, им управлял пилот с помощью телепатии. Первые сто метров мы проехали без приключений, а потом перед нами была стена синего колючего кустарника. Хлоя – микробиолог, сняла пробы, не вылезая из вездехода. Кустарник и почва под ним были ядовиты. Пилот включил «миксер» (механический очиститель), и вскоре, кустарник разрезала ровная дорога. Мы выехали за периметры причудливого ядовитого ареала. Перед нами был непроходимый лес, состоящий из неизвестных деревьев. Вся почва изрезана обрывами, провалами, тоже заросшими деревьями. Рек не было видно, а болото было, оно выделялось, как пятно на ландшафте. Пилот направил вездеход к болоту. Вездеход провалился и поплыл по каше из веток и листьев. Пилот молил аллаха, чтобы в этом болоте не было крокодилов. Вместо крокодилов были существа, похожие на лягушку Ага, они сидели почти на каждой кочке, что только не квакали. Пилот надел гиро костюм и вышел на вездеход, чтобы убрать завал веток с нашего пути. Лягушки только этого и ждали, раздался сигнал, похожий на свист и наш пилот уменьшился до комара, вместе со своим гиро снаряжением. Уменьшилось всё: бластер, аптечка, броня. Мы не успели отреагировать на превращение, как лягушка языком направила пилота в рот. Мой бластер только спугнул её. Хлоя, вообще, отказалась выходить из вездехода, но надо как-то выбираться. Я отпугивала бластером лягушек, а Алишер расчищал проход. Мы почти выбрались на поверхность, когда вдали я увидела гигантского ящера, он стремительно набирал скорость и приближался к нам. Он бы проглотил нас, вместе с вездеходом, если бы не лягушки-уменьшители, он, когда ещё плыл, начал уменьшаться, лягушка скрутила его своим языком. Надо было срочно убегать из болота, Алишеру удалось зацепиться буксировочным тросом, и мы медленно выползали на поверхность. Я и Хлоя дежурили с бластерами, отпугивая лягушек, ведь наш вездеход так был похож на ящера. Первое погружение на планету «Горгона» можно считать, что прошло удачно, мы потеряли всего одного человека – пилота и командира нашей группы. Команда прокручивала плёнку, на лице лысого ходили желваки. Пилот был его двоюродным братом. Мы остались втроём, нам дали ещё передвижной модуль с видеорегистратором. Теперь мы на расстоянии можем определить, что нас ждёт. Алишер управлял вездеходом, Хлоя модулем, а я на бластере. Дальше пошло ещё интереснее, мы познакомились со странными лягушками, а на подступах к лесу, жили совсем другие существа, я назвал их вилы. Они жили не глубоко в земле, и атаковали из-под земли, реагируя на передвижение. Только и было слышно результаты их атак на днище и корпус вездехода. Пилот, на каждую атаку вил, вздрагивал. Хлое посчастливилось снять вилы, нанизавшие жертву; жертвой была ящерица, похожая на варана. Само атакующее животное было похоже на сверчка с хвостом, как у скорпиона, только он был скручен, и представлял собой пружину, на конце этого хвоста и были вилы. При появлении жертвы, хвост начинал раскручиваться в земле, поражая жертву на поверхности. Этот подземный скорпион тоже был ядовит, а его укус – смертельным. Отломанные рога и концы вил, медленно, но восстанавливались.

– Над такой почвой, только по воздуху летать!

Отозвался из кабины Алишер, ему было некогда смотреть, что твориться снаружи, но на удары из-под низу, в капот, он обязан был отреагировать. Перед лесом был обрыв, с оголёнными корнями, переплетёнными между собой. Получалось, как будто лес находится на возвышении. В корнях было полно всякой мелочи, здесь тоже шла война за выживание: одни жуки ели других, корни высасывали плоть третьих, ящерицы питались корнями, за ящерицами гонялись птицы, похожие на земного кулика. Этот материал нуждался в тщательном изучении. Вездеход пробрался в лес. Это была даже не тайга, это была сельва. Такого переплетения деревьев я не видел. Модуль вернулся на своё место на вездеходе. Сразу стало темно, солнце не пробивало мощные кроны деревьев. Алишер включил ножи, диски, прорезающие проход в этой древесной стене. Я увидела тень над нами, бластер сработал быстрее мозга. На вездеход свалилось существо, похожее на собаку, с крыльями и с клыками саблезубого тигра.

– Мама мия!

Не выдержал турок. Хлоя начала блевать в пакет, увидев перед носом труп, обезображенный бластером. Машина, по метру, вгрызалась в плоть леса, мне больше нравилось смотреть назад, такой аккуратный и ровный туннель. Мелкие двуногие ящерки перебегали его. Алишер увидел большие белые камни, это был известняк, деревья стали реже, Алишер направил вездеход к камням. Лес, почти совсем пропал. И я увидела горы, вершины, сверкающие под местным солнцем. А ещё я увидела, нет, оно увидело нас, существо, похожее на человека убегало в лес, от нашего вездехода. Алишер заметил, как этот человекообразный что– то бросил на землю, перед тем, как убежать. Мы подъехали ближе, это был владелец вил и улитка с мордой зайца. Алишер продолжил движение вперёд, модуль опять отсоединился от вездехода, Хлоя наблюдала за монитором. Она первая увидела пещеру. Внутри неё горел огонь. Я одела гиро костюм, надо было освободить проход для вездехода от нагромождения поваленных деревьев. Я не заметила, как на машину стали падать шары, похожие на гнёзда ос. Это были не осы, мельче, гораздо мельче, они не жалили, они выгрызали плоть. Никто не ожидал, двери вездехода были открыты, насекомые съели Алишера с Хлоей в считанные секунды. Меня спас защитный скафандр гиро костюма. Но это не всё, из костра потянуло дымом, а дальше я ничего не помню. Очнулась я в пещере, далеко от белых камней, меня так и притащили сюда в гиро костюме. Возле костра сидели дикари. Если бы захотели съесть, давно бы съели, у меня в ушах стояли предсмертные крики товарищей. Я осталась одна, и то – у дикарей. Вспомнилась мама. Мама чувствовала, что ничего хорошего с этой затеей не выйдет. Дикари вспомнили о моём присутствии, один из них бросил кусок прожаренного мяса. Я освободилась от надоевшего гиро костюма. Мясо на вкус было похоже на куриное, только жирное очень. Жир тёк по пальцам и застывал на щеках.

– Кацкоиль, залопотал дикарь, глядя на меня, и похлопал себя по животу. Кацкоиль – это, наверное, название животного, которым меня накормили. Я впитывала каждое слово, сказанное дикарями, от мамы мне передался дар овладения языками. Я ещё плохо владела менталом, но через пару дней в племени дикарей, я вполне могла общаться на уровне члена племени. Кацкоиль – это было первое слово, что я услышала. Дикари постоянно менялись, одни уходили, другие приходили, никто не обращал на меня внимания. Я сидела в углу и думала, как сообщить своим о случившемся. Я перешла из одного угла пещеры в другой, никто на меня не обращал внимания, как будто я пустое место. Я осмелела – вышла из пещеры. Я позже узнала, что в племени илонов, нет такого понятия, как плен, лишать существо возможности передвижения. Вездехода я не увидела, даже следов его не было. Дикарь, похожий на шамана, прочувствовал мою заинтересованность, он взял меня за руку, и отвел к месту, где утопили вездеход. Я не позавидовала дикарям, это лесное болото всё же было далековато от белых камней. Меня на Земле уверяли, что вездеход не тонет, но дикарям удалось разгадать загадку его непотопляемости. В любом случае мечта о связи не исполнима. Дикарь довольно потёр руки и сказал: – Теперь это логово ползающего дьявола. Я поняла его.

– Завтра у нас большой переход, мы возвращаемся к очагу, к хранительнице наших духов.

–Там ваши семьи, дети? Шаман насторожился:

– Я всё сказал!

Утром дикари потушили костры, по пути к ним присоединялись ещё группы. Отряд вырос до трёхсот особей, в отряде были только мужчины. Я успела рассмотреть полуобнажённые тела дикарей, у них на каждой руке было по три пальца, ноги были со шпорами, как у птиц, на ногах было по четыре пальца, Рёбра хорошо просвечиваются сквозь кожу, их было то ли восемь, то ли девять, но главным отличием были рудиментарные крылья, между лопатками. Это говорило о том, что предками дикарей были всё же птицы. Мой бластер попал к шаману, он использовал его как тотем победы над ползающим дьяволом. Он гордился своим приобретением, всегда носил на шее, бластер отличал его от остальных. Вдруг впереди колонны послышался шум, илоны начали разбегаться, ещё до появления опасности. Из-за горы вынырнул дирижабль – очень толстый ящер, накачанный внутренним газом. Это была матка. От него стали отделяться птенцы, ящеры, чуть больше нашего вездехода, они стали атаковать илонов, подымая их вверх и бросая на землю, потом опускались, и не спеша, глотали пищу. Шаману не повезло, блеск бластера привлёк рептилию. Шаман упал у моих ног, но меня интересовал бластер. Пикирующего ящера я сразила оружием. Бластер был со мной, а это – шанс на спасение. Меня никто не обижал, а сейчас – пусть попробуют. Дирижабль улетел, подобрав птенцов, отряд продолжил своё движение. Меня возмутило поведение илонов, они не оказали никакого сопротивления ящерам. Четыре илона с пиками, могли, запросто, отбиться от ящера. Илоны изначально чувствовали себя агнцами. Вожак племени не хотел слушать мои доводы, он пересчитал людей и отряд продолжил движение. К моим словам прислушивалась молодёжь, я сагитировала их вырезать пики из крепкого дерева, и поделила на четвёрки. По колонне пополз слух:

– В неё вселился дух шамана. На ней висит его тотем. Мёртвые ей дали право учить живых.

Пиконосцам не терпелось сразиться с ящерами. Вожак смеялся, глядя на них:

– Разве можно палкой остановить зверя? Илону не дано выбирать свою судьбу. Зверь всегда берёт только своё.

Вита крепче прижимала к телу бластер:

– Я убью зверя.

Тут уже рассмеялись остальные, окружение вожака. К счастью, матка больше не появлялась. Голос толпы приписал это к заслугам нового шамана. Она смогла напугать зверя. Остальные тоже стали резать палки, и перенимать методы обороны. В лагерь хранительницы духов мы пришли ночью, их привёл старый вождь, но в отряде был новый шаман. Кое-кому не понравилось, что занято вакантное место шамана, но Вита уже была предупреждена. Нового шамана обязаны были представить хранительнице духов. Вита удивилась – этим божеством илонов был обыкновенный череп. Вите предложили напиток из местных ягод. Вита вытащила с бластера серебряный шомпол. Серебро почернело в напитке. Вита вылила этот яд в огонь, это было не предупреждение, это была атака. Осталось только узнать, кто точит коготь, охотясь на её душу. К шаману каждый идёт со своими проблемами, через некоторое время Вита узнала всю внутреннюю политику племени. Её враги сами себя выдали. На день великой птицы кацкоиль, раз в году, собирался совет племени. В этот раз они должны были утвердить главного шамана. Кандидатов было двое, совет решил доверить жребий богам.

– Тот из вас, кто принесёт глаз болотного бога, будет достоин быть шаманом племени.

Вита никак не могла уяснить – кто такой болотный бог? Но, когда она выяснила, что так илоны называют лягушку-уменьшителя, ей плохо стало. Но уговор – есть уговор! Она, в сопровождении молодого илона, направилась к болотам. На голове илона была маска, защищающая его от взгляда болотного бога, шаманам маска не положена. Вита установила на бластере максимальную дальность поражения, спутник её инструктировал:

– Ты только в глаза богу не смотри. Один взгляд, и всё пропало!

Они выбрали место для засады.

– Бог всегда атакует того, кто движется. Он сам выбирает для себя мишень.

Вита пожалела, что зеркальные солнечные очки, остались дома, в России. Лягушка вынырнула внезапно и оказалась спиной к нам. Палец, уже привычно, нашёл спусковой крючок бластера, лягушку разрезало пополам. Всю остальную работу проделал спутник. Мы возвращались в лагерь с глазами болотного бога. Это было главное свидетельство моей победы. Мой соперник прибыл раньше нас, со своим трофеем. Никто, ни один илон племени не в силах посмотреть в глаза мёртвому богу.

– Не верю! Я ей не верю! Закричал колдун.

Она врёт, смотрите, и он раскрыл раковину с глазами лягушки. Всё племя видело, как колдун стал уменьшаться, а затем, вообще, исчез. Вождь племени, чтобы прервать паузу, граничащую с суевернымстрахом, объявил:

– Да здравствует шаман! Главный шаман племени!

Теперь, тому, кто посмеет сделать вызов главному шаману, нужно подождать всего лишь год, до следующего дня великой птицы кацкоиль. На этот раз матка атаковала лагерь, мужики бросились за пиками, они решили дать отпор монстру. Матка не ожидала этого, её птенцы один за другим гибли от уколов пик. Я полосонула из бластера по матке, её откинуло струёй освободившегося внутреннего газа, далеко в горы. Народ эту победу приписал мне, но это не правда.

Глава 14

Элис сердцем почувствовала неладное. Вита, что – то случилось! Она позвонила Бултычке. Только он мог успокоить Элис. Раздался звонок в дверь:

– Кого там ещё принесло?

Элис не ждала гостей. На пороге стояла худая высокая девушка:

– Мне бы Виту.

Элис схватилась за сердце:

– Нет её.

У неё не было желания продолжать разговор. Бултычка не ответил, а беспокойство не уходит, ещё эту принесло, мымру. Бывшая одноклассница, наверное.

– Нет её. Уже два года в Иране.

Девушка достала планшет, странный какой-то, что-то набрала, и ушла

– А что хотела то?

Девушка не ответила, а там позвонил Бултычка, и я всё забыла. Бултычка получил на компьютер сообщение от Ибрагима. Волшебник всё описал, что произошло.

– Только ты Элис сообщи, помягче.

Он и брякнул, как только я взяла трубку:

– Ты только не волнуйся!

Я выронила таблетку для сердца, стареем! Сквозь боль и спазм – Вита, продавила я. Я ещё слышала, как Бултычка вызвал скорую. Не знаю, как врачи вошли в дом, но в подъезде продолжала крутиться мымра. Мне было не до неё, мне было плохо, очень плохо. Врачей я не видела, мымра положила ладонь на мою голову, из ладони сыпались искры. А может это не мымра. Я уснула. Когда проснулась Бултычка был в квартире.

– Ты как вошёл?

– А дверь была открыта.

Странно! Но у меня ничего не болело. Бултычка держал в руках два билета в Тегеран с гостевой визой. Заминка была за моим загранпаспортом. Через два часа мы были в салоне самолёта, он только начинал выруливать из Домодедова. Ибрагим нас встречал на родине:

– Извини меня, я не доглядел. Вроде всё шло по плану, и вдруг прервалась связь.

Сердце опять заныло. Мы подъезжали к центру, мимо сновали ученые, обсуждая свои дела. Ибрагим вывел нас в лабиринтах офиса, на то место, где находится команда. Лысый встал из-за стола и пошел к нам навстречу, по-восточному, здороваясь двумя руками. Ибрагим представил нас начальнику. Нам включили плёнку с последней записью. Лысый отозвал Ибрагима и представил нового разведчика, девочка была похожа на японку, и совсем не требовала подготовки – хоть завтра в погружение. Бултычка внимательно рассматривал запись:

– Ничего себе мирная планета! Как вы её назвали?

– Горгона.

– С таким названием мирных планет не бывает. Одни лягушки чего стоят!

Бултычка несколько раз прокрутил запись с гибелью командира группы. Решено, завтра мы на погружение. Вместе с новенькой, как её – Камила. Бултычка занялся экипировкой, получил оружие, бронежилеты, защитные костюмы, короче говоря, что под рукой было. Бронетранспортёр, как передвижное средство (хорошо, что Камила могла управлять). А ещё Бултычка заказал три зеркальных скафандра, ему лягушки не давали покоя. Портал мы прошли легко, как будто и не было этого огромного расстояния между «Горгоной» и Землёй. Бронетранспортёр прыгнул на выходе из туннеля портала. Мы пошли по следам разведчиков, колея от гусениц вездехода хорошо отпечаталась на влажной почве. Камила настояла на том, чтобы мы не тратили время на посещение болота с удивительными лягушками, чётко виден обратный след вездехода. Скорее всего, разведчиков там нет. Мы сразу рванули в лес, по проторенному туннелю. До белых камней добрались без приключений. Камила вышла из бронетранспортёра, дальше было непонятное, девушка нашла возле пещеры, два бластера, с почти неиспользованными зарядами, и два защитных костюма. Девушка вытянула прибор, похожий на компас, покрутила им над головой:

– Вита жива. Я это знаю, и она в безопасности.

Бултычка замер, присмотрелся к Камиле:

– Девушка, вы с Миры?

Элис состроила глупую гримасу, мол шутки ваши, Фрол, здесь не уместны. Камила поняла, что её раскусили, она преобразилась в привычное ей тело.

– Мымра, прошептала Элис. Камила тянула нас в горы, но я был сторонником того, чтобы двигаться строго по следам. Мы нашли место с потопленным вездеходом, мне кажется, что он был на ходу, просто, завален камнями. Дальше следы обрывались, и нам предстояло идти пешком – в горы, по бездорожью, с тайными оврагами и ущельями. Камила вела нас по компасу, она сказала, что прибор настроен на Виту.

К шаману прибежал наблюдающий, его дело наблюдать за небом, нельзя допустить, чтобы ящеры напали на лагерь.

– Там, там ползающий дьявол, ещё страшнее, чем был. Говорил старый шаман – нельзя дьявола топить, может возродиться.

У Виты затрепетало сердце – это за ней, её спасут. Она вышла навстречу разведчикам, пережёвывая последние мысли:

– Спасут от кого? Кто ей угрожает в этом лагере. Её положение крепко, как никогда, её уважают и боятся. Когда ещё выберется время, чтобы понаблюдать за диким племенем изнутри?

Вита колебалась, в самом Иране ей ничего не нравилось, не было друзей, и эти мусульманские обычаи ей не по вкусу, один только хиджаб чего стоит. А ещё, у неё есть бластер – самый надёжный защитник на чужой планете. Вита уже увидела бронетранспортёр, но она не знала, кто в нём сидит, и что её ждёт дальше?

– Мама! Дядя Фрол, зачем вы здесь?

Вита вспомнила, что в команде, кроме неё, не осталось ни одного разведчика. А это, что за чудо за рычагами? Её взору предстала худенькая девушка, с веснушками. Мама в слёзы, ей бы только обниматься. Дядя Фрол стоял в стороне, как будто это его не касается, и он, совершенно случайно оказался на чужой планете. Девушка взяла меня под руку и отвела от бронетранспортёра. Потом мы перешли на ментал, в течении двух минут мы переговорили обо всём, включая последние утренние новости на планете Мира. Линда – настоящее имя мирянки, оставила мне пакет программ в мозгу, чтобы я лучше ориентировалась в неизведанном. Эта планета занесена в их звёздный атлас, жизнь здесь возникла на фоне непрерывных войн: и лягушки, и скорпионы, и ящеры – это то, что осталось от оружия древних, а люди-птицы – результат неудачных генетических опытов. Линда попросила меня организовать подъём вездехода, и ушла к бронетранспортёру.

– Я остаюсь!

Мои слова были, как гром, среди ясного неба. Родители не привыкли, что дети выросли и вправе сами принимать решение. Илоны, обвязанные канатами, доставали ползающего дьявола. Правильно говорил старый шаман:

– Их топить нельзя, иначе родится новый дьявол, страшнее прежнего.

К порталу спешило два транспортных средства, с успокоенными родителями на борту. Вите оставили камеру и средство связи, чтобы не терялась и могла приветы маме передать. Камила, даже не стала выходить из портала;

– Я домой, меня тоже мама ждёт.

– Как домой? А контракт?

– Какой контракт? Я выполнила свою миссию.

Камила растаяла, целых шесть лет нужно, чтобы вернуться назад и двенадцать лет, чтобы переговорить всего две минуты с землянкой. Я уверен, что в документах команды нет никакого контракта, и на Виту наезжать бесполезно, она никогда не признается о чём она говорила с мирянкой.

Бултычка смотрел на спящего сына, и думал:

– Наша жизнь возвращается к нам в образе наших детей. Она продолжается, несмотря на ошибки, преграды на пути. И ты начинаешь понимать, что ничто от тебя не зависит. Просто – не надо стоять на пути детей. Они сами найдут выход из любой жизненной ситуации.

Кирилл спал крепко и безмятежно, он не слышал, как открылась входная дверь. Сегодня был день благодеяния, я привёз из Ирана подарки – ему и его маме. Юля, хоть большая, но радуется подаркам, как ребёнок. Меня нашёл мастер в день благодеяния, поэтому, я негласно, считаю его днём своего рождения.

У Изы, сегодня, была первая операция! Они, всей группой делали кесарево сечение крольчихе. Тишина в операционной стояла идеальная! Это была первая спасённая жизнь. Иза не сожалела, что пошла учиться на врача, она получала удовлетворение от учёбы и своей работы. С Меей было сложнее – археология не приняла её. Кем она только не переработала, всё было не её, не по душе. И дело случая: подвернулся ей морячок, второй год работает стюардом на туристическом корабле. Мея все время меня поправляет:

– В море не плавают, а ходят.

Да, да – вот она и ходит по волнам, то в Турцию, то во Вьетнам.

Стас вышел на пенсию, по льготам, режется с мужиками в домино, на улице. От Виты давно вестей нет, переживаю, два дня не звонит, а для меня эти два дня, как два года.

***

Мы два дня убегали от Хортов, уже пол племени ушло в страну духов. Всё в этих Хортах было не так, и они сами не такие, как все. Они совсем не были похожи на илонов – людей-птиц. Никто не знает откуда они появились, но у хортов была патологическая ненависть к илонам и похожим на них. Вита ещё не знала, как решить проблему, проснулось ещё одно оружие древних, Линда предупреждала, что на лягушках это не закончится. Хорты – это звери, это разумные звери, их ловушки повсюду: на земле, под землёй, в воздухе. Илоны, то проваливались в скрытых ямах, нанизываясь на колья, то зависали в петлях на деревьях. Нам повезло, что хортов было мало, но они побеждали, и илонов становилось всё меньше. Мы пытались противостоять, действуя против них их же оружием, но у хортов была дьявольская интуиция, они обходили все наши ловушки. Прямого противостояния хорты избегали, вели с нами партизанскую войну, нападая из-за угла, или при явном преимуществе. Вита никогда не была стратегом, и илоны – не войны, а ещё кто-то распространил слух, что хорты – это наказание богов:

– В хранилище духов не хватает слуг, вот боги и направили хортов, разве можно сопротивляться воле богов.

Старого вождя мать духов забрала к себе, я с новым выбранным вождём обсуждали действия паникеров, это была, явно, спланированная акция, направленная на уничтожение народа илонов. Особо сильно их учение влияло на наших детей, они в хортах перестали чувствовать зверя. Дети были беззащитны перед чудовищами, и гибли первыми, несмотря на досмотр взрослых. Адепты нового учения собирались в толпы и с песнопениями шли на встречу смерти. С этим что-то надо было делать. Вождь издал свой первый указ, направленный против паникёров, всех несогласных ждет «стол богов». Я поинтересовалась, что такое «стол богов», меня подвели к яме, это был провал, заросший твёрдой жёсткой травой, похожей на земной бамбук. Нарушившего волю богов подводят к краю ямы, и толкают вниз. Хорошо слышно, как трещат кости, рвётся кожа, захлебывается жертва. Природа создала превосходную акустику этого места. Кровь стекает в выбитый жёлоб, в былые времена «стол богов» использовался чаще. Для наказания требовалось слово жреца и вожака племени. Я спросила сопровождающего:

– А, когда, не нужно слово жреца?

Он ответил с присущей всем илонам простотой:

– Когда сам жрец нарушил законы богов, тогда и вожак не имеет права слова. Народ решает.

Он прочитал мой вопрос в глазах.

– Это, когда землетрясение, наводнение, все съедающий огонь, ветер, подымающий илонов в воздух и бросающий на землю. Шаман провинился перед богами, за это он должен быть наказан.

– И как, часто бросают в яму колдунов?

Сопровождающий сморщился, то ли потому, что «стол богов» я назвала ямой, то ли потому, что шаманов – колдунами. Ему не нравился этот разговор.

– Не часто, каждые десять лет.

Я себе взяла на заметку, лишь бы портал был на месте. Я связалась по рации со своими, попросила передавать, по возможности, сейсмическую обстановку нашего района. Я знала, что команда участвует в изучении планеты. Указ вожака вступил в силу, а после казни первых не согласных, все почувствовали его действие.

Каждый день погибали илоны, от зубов хортов и их ловушек, как же мне их перехитрить? Что они выходцы из какой – то лаборатории, понятно, между собой общаются кодированным текстом на телепатическом уровне, и это ясно. Всевозможные генераторы отпадали по техническим причинам, надо что-то проще, и не менее деятельней.

– А что если?

Я обратилась к вождю:

– Что за осы, которым вы скормили моих друзей?

–А, улуки? Как я сам не додумался! Сложность в том, что они гнездятся в дальних пещерах, улуки постоянно голодные, их нужно брать только ночью, с большой осторожностью.Улуки не любят шума. Уносить их нужно тоже ночью, тихо, без шума. Там, где живут улуки, нет жизни, нет дичи, нет илонов, одни только скелеты на склонах.

Бр, бр, мне не хотелось идти в такое место. Мы решили заманить хортов. Ночью, тайно, всё племя выбралось из лагеря, вождь спрятал илонов в пещере у белых камней. На месте лагеря, вместо людей, хортов ждали, спящие в гнёздах, улуки. Хорты появились рано утром, пять зверей – разведчики. Я отвернулась, передав бинокль вождю. Я не могла на это смотреть! Оружие против хортов было найдено, дальше вождь планировал всё сам, и мы дожили до того момента, когда хорты попытались бежать из этих мест. Вы думаете их кто выпустил?

Глава 15

Мне с Земли передали барометр. Как легко с этим прибором быть шаманом! Понизилось давление, я бегаю по лагерю с дырявым зонтиком, прошу у богов дождя, повысилось давление, жди сильных ветров. Все обращаются к шаману: я и терапевт, экстрасенс, следователь, агроном, и не знаю ещё кто я. Я авторитет – моё слово закон, лишь бы сейсмическая обстановка была благополучной. Рация сработала ночью, мне не повезло, я с барометром добралась до портала, и оттуда уже наблюдала за разгулом стихии. Земля дрожала и трескалась, слаживалась в гармошку, и грохот, ужасный грохот из глубины земных разломов. Я обвиняла себя, за то, что не рискнула предупредить вождя, о надвигающейся катастрофе. Он бы меня не отпустил, и заставил бы вымаливать у богов защиту. Главная работа шамана – защищать племя от всех бед. Мне не повезло. Пусть же илоны считают, что мне не повезло остаться в живых и мать духов забрала мою душу в помощь богам. Моя миссия закончилась, я сидела в конторе команды составляла отчёт, я знала, что его будут проверять и перепроверять, вместе с записями видеокамер. Военных заинтересовали лягушки, им не хватало данных, о дальности действия этого оружия. Я послала их к болотному богу, чтобы замерять длину языка этого монстра. Военные снарядили три экспедиции на «Горгону», ни одна не вернулась. Мне был положен отпуск за три года. Ибрагим выплатил зарплату и премию. Мне хватило бы до конца жизни прожить безбедно. Я ехала домой, надо никого не забыть, всем купить подарки.

Мею я не застала, она была в рейсе, Иза на третьем курсе вышла замуж за сварщика, живёт в Москве у мужа, и кажется, ждёт ребёнка. Кирилл, как он вырос! Я ему в подарок привезла компьютер восьми ядерный, он о нём давно мечтал. Маму я тоже не забыла, она от зеркала не отходит, всё бриллиантовые украшения примиряет. Мужикам купила шоколадные нарды, с шахматными фигурами, всё из шоколада, и с наполнением. Дядя Фрол нашёл фабрику изготовителя этой продукции: г. Ленинград. Шоколадная фабрика имени Н. К. Крупской.

– Блин, из Ирана, с русским шоколадом, неужели нельзя было дома купить?

– Нельзя. Такого города в России нет.

– Города нет, а шоколад есть. Умеют же делать эксклюзив на экспорт.

Пока мы обсуждали с дядей Фролом нарды, папа успел половину фигур попробовать. Тёте Юле дядя Ибрагим передал деньги, я добавила ещё своих. На следующий день мы с Кириллом прошлись по магазинам, хотела приодеть жениха. Но он согласился на одни джинсы, через месяц в армию, в военкомат вызывали. Я съездила к Изе в Москву. Нас опять попутали, начиная с при подъездных лавочек, все косились на мой живот. Иза прибежала из института, она была на шестом месяце, носила двух мальчиков близнецов (Линда с планеты Мира оставила подарок – у меня начало открываться рентгеновское зрение.) Мальчики просматривались хорошо. Иза заканчивала четвёртый курс. Я предложила ей денег, студентам вечно не хватает, а на зарплату сварщика в Москве, сильно не разгонишься. Иза возмущалась, но деньги взяла. Отпуск пролетел, соразмерно моим валютным запасам, как бы ещё на билет не пришлось у родителей занимать! Кирилла в армию проводили всей улицей, много друзей было из техникума. Тётя Юля плакала, её успокаивала моя мама. А дядя Фрол с батей, на кухне, строили оловянных солдатиков, пока батя не пошёл сдаваться в плен, в спальню. Звонил дядя Ибрагим, спрашивал, когда я выхожу на работу. Контракт горит, все ждут меня. Приняли двоих разведчиков, пока на стадии тренировок. А это, как минимум два года. А погружаться нужно было, ещё вчера, как говорят. Опять на «Горгону», никак не хочет нас отпускать эта планета. Этот раз я должна провести военных разведчиков и помочь им определиться с местом установки лагеря. Я сменила свой облик. Шаман умер, нет шамана – есть биолог, изучающий животных. Я даже очки, для солидности надела. Экипировка у военных была лучше нашей, и техника – не сравнить. Зато у нас были бластеры, а у них автоматы. Я вывела отряд к белым камням, это было лучшее место для наблюдения. Военные стали разбивать палатки, и я оказалась, как бы не нужной. Я показала командиру места, откуда грозит опасность, показала болота со знаменитыми лягушками; на болота лучше не ходить, если не хочешь уменьшится до комара. У военных своя задача, командир не стал перед мной раскрывать свои планы. Я выбрала момент, и улетучилась. С опаской, я подходила к лагерю илонов. Когда-то многолюдное поселение, превратилось в горстку трусливых существ. Илонов осталось десятка два, после землетрясения, у них даже не было вождя. Никто не удивился моему приходу, весь народ казался, не отошёл от ужасов катаклизма, их даже не удивило то, что я знаю их язык. Они жались друг к другу, как стадо овец. Мне было жаль илонов. Прошло много времени, пока они не начали приходить в себя. Мужчины ушли на охоту, после землетрясения дичи почти не осталось в этих местах, зато они нашли реку, освободившуюся от базальтовых плит, ранее накрывающих её. Женщины племени впервые готовили рыбу, у них ничего не получалось, я подключилась им помогать. За ужином узнала все горячие новости. Илонцы давно заметили лагерь военных, мужчины обсуждали палатки и вещмешки. Солдаты небольшими взводами пробирались в горы, взгляд смотрящего племени сопровождал их. Включилась одна из программ Линды, я прочитала мысли военных – они искали лабораторию древних. А ещё илоны заметили ворхов (великанов), ворхи спускались с гор, их тоже, наверное, потрепало землетрясением. Племя ворхов не превышало и пятидесяти существ. Ворхи жили всегда, высоко в горах, но землетрясение внесло свои коррективы: ушла дичь, охотиться становилось всё сложнее, ворхи спустились в долину, в надежде, что леса смогут прокормить их. Великаны были – одно из миролюбивых племён Горгоны, они проходили мимо солдат, рассматривая камуфляж, как невидаль. Солдаты, поначалу, хватались за оружие, их пугали массивные фигуры ворхов, но потом привыкли, и уже не обращали внимания. Ворхи шли по двое, по трое, не сбивались в кучу, поэтому казалось, что их много, смотрящий племени давно пересчитал всех – пять раз по десять и ещё шесть. Илонов тоже не беспокоили ворхи, они были голодны и устали в пути. Программа Линды дала сигнал, это было самое благоприятное время, для близкого знакомства с ворхами. Я увязалась за охотниками племени великанов. Они загнали зверя, похожего на росомаху, в пещеру, и не знали, как его оттуда достать. Зверь боялся ворхов, но ещё больше он боялся огня. Я помогла им выгнать зверя, но что значит эта росомаха для племени гигантов? Мужчины шли по берегу реки, и я научила их ловить рыбу. Они не знали, что это такое, и как его можно есть. Высоко в горах рыбы никогда не было. К вечеру мы набрали добычи, на сегодня племя едой обеспечено, я помогла женщинам с приготовлением пищи. Я овладела языком великанов, ещё быстрее, чем языком илонов. Со стороны гор раздались выстрелы, из пещер вылетели летучие мыши и своими телами закрыли небо. Племя забеспокоилось – это было необъяснимо, непонятные звуки и рёв пещерного дьявола, подстегнувший мышей. Ворхи знали где жил дьявол, и никогда не ходили в эти пещеры, глупые военные, зачем они туда пошли, зачем они его разбудили? Дух Эхоса добавит окаменелости в их тела, дьявол будет сыт. Нужно быть на страже, тела воинов могут не насытить дьявола, и дух Эхоса почувствует ворхов, нужно будет успеть забиться в норы, в щели, туда, где есть сера, чтобы дьявол не смог достать, сера сбивает запах ворхов. Я включила внутренний голос Линды, программы чувствовали нервозность великанов, но никаких предупреждений не последовало. Военные на вездеходах и танках, кинулись на помощь разведке. Жаль. Снова пропала группа – дух Эхоса, это не лягушка-уменьшитель, но из той же серии, может пещерный дьявол охраняет вход в лабораторию древних, но он, с нашими технологиями, пока не по зубам. Не стоило было будить дух Эхоса, машины и танки, каменели на подступах пещеры, вместе с людьми. Ворхи спустились ниже лагеря военных, от греха подальше. Я удивилась, но лагерь илонов был рядом. Ворхи никогда не конфликтовали с илонами, выбирали охотничьи угодья подальше друг от друга. Дичь, постепенно, стала наполнять леса, теперь ни ворхи, не илоны не голодали. Меня принимали с радушием оба племени, называя Муала – дающая удачу. На третий день, программа Линды погнала меня в горы. К сожалению, никто из военных не выжил. Я сообщила на Землю о гибели военных, они обещали прислать специалистов, а мне сказали – не задерживаться, как только встречу спецов и домой, к команде. Спецы прибыли – это была девушка в форме капитана юридической службы и штатский, сухой старик, лет семидесяти. Я объяснила им, что случилось, показала место трагедии, попросила не приближаться, и покинула, с сожалением, гостеприимную планету. Смотрящий из племени илонов, всё видел, Муала ушла в пустоту, растворилась в воздухе, эти пятипалые – все колдуны, но Муала приносит удачу, смотрящему жаль, что она покинула их племя. Смотрящим был молодой илон Рексон – бегущий за ветром, ему нравилась землянка.

У нас были большие изменения, команда уже не могла делиться между прошлым и будущим, становилась плохо управляемой, пошли тактические ошибки, которые вредили обеим проектам. Команду решено было разделить на две. Появилась возможность подняться по служебной лестнице. Дядя Ибрагим намекнул мне, предложив должность ведущей в проекте с прошлым. Я поблагодарила его, и отказалась, быть разведчиком гораздо интереснее. Мамина кровь! – вздохнул волшебник.

Следующее задание было погружение в другой портал, на другую планету. Нас было пятеро разведчиков, нас портал выкинул на остров, это был необыкновенный остров, он плавал в океане, подгоняемый ветром. На острове была река с водопадом, но вода в ней была белая, как молоко. Почва остова состояла из многовековых отложений местных трав. Травы и притягивали кальций. Берега реки были одеты в меловые одежды, кальций на водорослях был похож на кораллы, иные наросты, были весом в несколько тонн. Молодые наросты очень хрупки, а вековые ничем не собьёшь. В реке не водилась рыба, она даже не заплывала в это «молоко», зато для крабов было раздолье, их хитин, был лучше кевраловой защиты, но судя по взятым пробам, у крабов был прожорливый противник, крабов кто-то ел. Наш остров был не маленький, за сутки не обойдёшь. Командир поделил группу на две части – двое занимаются исследованиями в зоне высадки, здесь же был основной наш лагерь. Связь на острове работала отвратительно, пропадала надолго, – это от природного магнетизма планеты, нам так и не удалось определить полюса. Нам троим, под предводительством командира, необходимо было обследовать остров. Мы начали свой поход вдоль дельты реки, обходя наносы и кальциевые гребни, вода разлилась по широкому руслу, создавая из травы причудливые фигуры. Первой неожиданностью для нашего маленького отряда было, что нас атаковало какое-то существо, похожее на хамелеона, оно сидело на корточках и напоминало одну из природных меловых скульптур. Ящерица была не ядовита, нам повезло. Она была, как приклеена к поверхности речного наноса. Нам посчастливилось застать рептилию в момент откладки яиц. Дальше мы шли по берегу, решив обследовать кромку острова и его объём. По морю нас преследовало непонятное существо, его глаза погружались в пучину, как только я бралась за бинокль. Существо было разумным или полу разумным, оно, как подводная лодка, оставляла след на поверхности водной глади. Несмотря на сильные ветры, море было спокойным, около русла реки, кальциевые наносы создавали естественные волнорезы и лагуны. Чем дальше мы уходили от реки, тем больше менялся ареал окружающей нас местности: трава стала более жёлтой, у нее появился отпугивающий ядовитый оттенок. Насекомые, с их природной мимикрией, растворялись в этой траве. Я с чувством наслаждения наблюдала за этой мелочью, как ребёнок наслаждалась игрой красок живого калейдоскопа. Сигнал программы Линды, известил меня о опасности, я подняла руку, привлекая внимание попутчиков. Враг притаился за бугром, это было что-то, похожее на гигантскую саранчу, с саблей на каждой ноге, похожей на совокупность средневекового меча с серпом. Мы были зажаты со всех сторон водой, оказавшись на полуострове, вернее на косе, и нам было тяжело обороняться от этого островного монстра. Нам повезло, навстречу атакующей саранче, выскочило таинственное существо из воды – это был спрут, кошмар наших сновидений. Он утащил саранчу под воду, и ушёл, забыв про нас, видимо добыча удовлетворила его.

Глава 16

Дальше путь прошёл без происшествий, но всё же, мы шли берегом, контролируя всё, что творится в море, и боялись продвигаться вглубь острова. Земля под нами шевелилась, вертелась, было такое ощущение, что мы находимся на гигантском плоту. Остров плыл, иногда менял направление, дёргался, цепляясь за мели, вызывая скрежет, резонирующий из-под воды. Для нас, выросших в зелени, под голубым небом, непривычно всё на этом острове: эта трава, поглощающая кальций, это пугающее море-океан, неопределённого цвета, оно, то казалось белым, у дельты реки, то красным, во время шторма, то синим, мерцающим от света бактерий и мелких медуз. И сама река долгое время являлась загадкой для нас, мы не знали откуда она берёт своё начало, и как получается большой объём пресной воды, если остров не связан с материком, и находится в подвешенном плавучем состоянии. К ночи, мы вышли на место нашего старта. Командир сразу заметил неладное, при подходе к лагерю – палатки были смяты, а по исследовательской лаборатории, как кто-то проехал утюгом. И самое страшное, что нас никто не встречал. Широкий след, испачканный сиреневой слизью, уходящий в море, говорил нам о многом. После встречи с гигантской саранчой, и в десятки раз, превышаемого её, спрутом, я уже не удивлялась ничему, крепче прижимая свой бластер. Оружие моим коллегам не помогло, оно лежало деформированное неизвестным существом. Командир провёл исследование оружия, бластеры даже не были сняты с предохранителей. Оставшиеся в лагере, видимо не ожидали атаки. Командир перенёс базу вглубь территории, поближе к сталактитовым пещерам. Утром мы проснулись от ужасного скрипа, этот монстр, наверное, выполз из моря, он был больше саранчи, но меньше спрута, это была улитка – улитка-крабоед. Она забурилась в рукавах дельты реки. Я наблюдала за ней в бинокль: бог ты мой, улитка открыла свою пасть и вмиг, из добродушного существа, превратилось во что-то зловещее – это была живая мельница, крабы пропадали в её зобе тысячами, перерабатывались, перемалывались в крабовый паштет, хитин их панцирей, выводился наружу, через специальные отверстия, приблизительно, как гильзы из автомата. Мы застыли, наблюдая за приёмом пищи улиткой-крабоедом. По всей видимости, этот монстр и съел наших друзей. В чужой реальности надо быть, в десять раз, осторожней. Наш командир – грек по национальности, говорил:

– Я никогда не верил в легенды, в чудовищ, монстров, во всевозможные превращения. Эта планета изменила моё мнение. Нам суждено испытать, эти легенды, на собственной шкуре. Двоим, уже не суждено вернуться на землю. Ещё раз говорю:

– Ешьте, спите, умываетесь, никогда не расставайтесь с бластерами. При любой опасности, пусть вначале заработает бластер, потом включится мозг, если вы хотите вернуться домой живыми.

В сталактитовой пещере постоянно падали «сосульки», при каждом повороте острова, или зацепа за мель. Некоторые из них, были по много тонн весом, они при падении издавали особый звук, как будто настройщик пианино уронил свой камертон, этот звук отражался от стен пещеры и уходил в глубину острова. На каждое падение такой мега сосульки, отвечало эхо, и долго не могло успокоиться. Мы решились, задание нужно выполнять. Командир заснял всё, что творилось на берегу: и улитку, и бой саранчи со спрутом, мы свернули лагерь и отправились вглубь острова. Я, как девушка шла в середине, Тимур из новобранцев, шёл спереди, командир просил называть его Асхал, он был из бывших спецназовцев, это был его позывной. Командир верил, что позывной спас его жизнь, из всего отряда в Намибии их осталось в живых двое: он и «каракурт». После возвращения в Афины, он «каракурта» больше не видел. Если мужчины смотрели за всем, что творится спереди и сзади, то моё дело было наблюдать за небом. Правда, нам ещё не встречались летающие монстры, но это не значит, что их нет. Трава под ногами хрустела неприятно, но чем дальше от моря, тем она становилась мягче, пошли невысокие кустарники, обсыпанные ягодами, похожими на шиповник. Я увидела, то ли змею, то ли ящерицу, она очень быстро шмыгнула в расщелину. Тимур поднял руку, мы сначала увидели племя падальщиков, потом почувствовали запах. От трупа мало, что осталось, но нас заинтересовало не погибшее животное, нас заинтересовали сами пожиратели трупов. Они были не больше хомяка, но в одежде. Я включила все программы Линды, но бесполезно, контакт мне не удалось наладить, язык этих существ относился к группе кодированных языков, в нём не было ни одного слова, сплошной треск, физиология существ была отлична от нашей, и не приспособлена для звуковой речи, она больше напоминала цифровой язык компьютера. Это было сложно, команда не закончила работу над универсальным ретранслятором. В ментале я этих существ не наблюдала. Мы были в полном тупике, хотя падальщики нас не боялись. Неприятное дело налаживать контакт с пожирателями трупов. Мы расположились лагерем недалеко от поселения племени, я в бинокль наблюдала за их бытом, интересно, но всё не так, как у нас. Командир дал три дня отдыха, и дальше в глубь острова – по программе. Наличие разумных живых существ, это был несомненно, плюс, но трудность в общении нельзя скидывать со счетов команды. Все эти дополнительные трудности, в конечном итоге, ложатся на команду. Ничего, наше дело разведка, мы рискуем своими жизнями, для того, чтобы другим было легче идти по нашим следам. Приедут лингвисты, с ретранслятором, они разберутся, что к чему. Мы оставили это место, обжитое причудливым народом.

Дальше был лес, хоть не высокий, и не менее своеобразный, как трава, река и сталактитовые пещеры. Деревья почти не поглощали кальций, имели очень интересные плоды, похожие на земляные орехи. Я разломила один из них. Блин! Меня атаковала целая туча мошкары, похожей на гнус. Я отвлеклась, и прозевала приближение летучей мыши. Летучая мышь была объёмом с большую собаку, что только не гавкала. Мошкара попряталась. Асхал проверил свой бластер, в лесу вечер наступает быстрее, всё темнеет, и передвижение становится не выполнимым. Командир нашёл место для лагеря. Ночь была кошмарной, один из нас дежурил, разгоняя бластером кровососов. Такие большие, как они ухитряются пролезть в спальные мешки, в палатке? Мы старались пройти быстрее лес и выйти на равнину, подальше от этих кровососов. На первой же поляне, мы встретили птиц, они обносили ягодник. Это были нормальные птицы, не страдающие гигантизмом. И ягоды были нормальные, и, по-моему, не ядовитые. Пробовать Асхал, категорически запретил, и правильно, чтобы не выросли уши, как у осла. На этой планете, может быть, несовместимой генетика с земными растениями. Птицы нас не боялись, были не пуганными. Позже выяснилось, что они имели жало, как у осы, и их яд был смертелен. Птицы никогда не нападали первыми, и применяли своё секретное оружие, только при грозящей опасности. Мы прошли кустарники с ягодами, это была равнина – царство бабочек, пауков и других насекомых. Они все были похожи на земных. Питались цветочным нектаром, перелетая от цветка к цветку. Я не могла разгадать загадку: почему на острове получилось так – наряду с монстрами уживались вполне нормальные сущности, откуда у гигантов этот не нормальный метаболизм. Ведь есть же ответ на этот вопрос, и он где-то рядом. Эту загадку тоже предстояло разгадать команде. Мы прошли остров, разрезав его пополам, выполнив задачу, поставленную командой на земле, назад к порталу мы добирались по берегу. Я знала, что нам еще не раз придётся сюда возвращаться, если команда включит планету в коммерческий план. Люди разные, и вкусы у людей разные. Может для любителей экстрима, эта планета станет идеальным местом, для удовлетворения своих амбиций. Или охота, охота на гигантов? Мало ли, что и как, кому нравится? Всё на усмотрение дяди Ибрагима, он у нас главный спонсор нашего проекта, по совместительству и коммерческий директор. Я возвращалась в портал, с чувством недоделанной работы, мы что-то упустили, огорошенные гибелью коллег. Я поделилась своими сомнениями с Асхалом. Он вскипел:

–Сама ты недоделанная!

Я поняла, грек в нашей команде долго не продержится! Он с ужасом покидал это место, будет потом в пивнушке рассказывать друзьям, про свои приключения, и молить бога, что остался жив.

Мне дали недолго отдохнуть на базе, через три дня новые сборы, опять на эту планету, в портал, с учёными и военными. Военные будут охранять лагерь и защищать учёных от нападок местной фауны. Планировалось создать блокпосты, перед базой, военным надо было показать лучшее место обзора на этой планете. Команда никак не могла придумать имя для своего открытия. Ну, что же, это правильно, планету нужно изучать. Лучшим местом я считала границу долины с лесом, там нет реки, но нет и кровососов. Я показала учёным, где живёт удивительный народ пожирателей трупов – санитары леса, а военным – следы гигантов. Моя миссия на этом была окончена, я вернулась на Землю.

– Вот, вот, это она, и военный попытался одной рукой снять автомат, вторая рука была на перевязи.

Тимур успел отбить оружие, иначе я бы с вами не разговаривала. Военный утверждал, что я вышла из океана, только я была великаном.

– Всё её, и улыбка, и жесты, даже походка такая же.

Военный захлёбывался, рассказывал, что случилось. Их живых успели вытянуть – единицы. Большая часть на излечении, под контролем у медиков. По свидетельству военного: Вита монстр, вышла из океана, и появилась перед базой учёных, солдаты применили оружие. А дальше случилось непонятное, весь остров восстал против нас. Птицы, животные, насекомые, даже это племя скарабеев (он спутал, с пожирателями трупов), все накинулись на лагерь.

– Это она! Это всё она! Это она организовала бунт на острове.

Разведчики держали военного, он рвался меня ударить, хоть чем-нибудь. Из города на базу приехала машина с патрулём и с военными врачами, дали войну пару уколов, и погрузили в кабину. На базе объявили аврал, военные обвинили нас в грязной провокации. Погружение во все порталы, временно, было приостановлено. Ибрагим позвонил в Россию другу, описал Бултычке всё, что произошло.

– Виту в портал нельзя пускать, а военные требуют расследования. Что делать? Не знаю.

Я понимала абсурдность обвинений, взваленных на меня командованием военных, но погибло много людей, кто-то должен был ответить. Бултычка прилетел сам. Девушку надо будет выручать. Ибрагим тоже был обеспокоен, военные были обозлены до предела, перекрыли весь транспорт. Команда спрятала меня, отправив в прошлое, я просилась на Горгону, но Ибрагим решил так. Посиди, до лучших времён. Дядя Фрол, готовился на безымянную планету – один, без страховки, у него был план.

– Здравствуй! Я пришёл без оружия, поговорить с тобой. Ты ещё ребёнок, тебе скучно, не с кем играть. Тебя тянет к людям? Но они же совсем не похожи на тебя. Этот мир ты создал? Эту планету, моря, и этот остров?

Монстр открыл глаза, он был болен, он устал. Монстр не понимал человека, но его речь не раздражала, а наоборот, успокаивала. Монстр переключился на внутреннее восприятие, и он увидел мысли сидящего на берегу существа. Человек не желал ему зла, он рассказывал, как его бросили, давным-давно, потом он превратился в пробку, и его гоняла дождевая вода по сливным ямам, потом его подобрал старый добрый человек. Но всё это время он не терял надежды на то, что его найдут. Бултычке казалось, что он потерялся.

– Может и ты потерялся, малыш?

Монстр вздрогнул, его так ещё никто не называл.

– Может у тебя остались документы, или какие другие свидетельства, которые могут открыть – кто ты? Откуда такой взялся?

Монстр порылся в цветных ракушках, и достал серебряную пластинку с непонятными символами, это было единственно, что было с ним. Бултычка попросил на время, эту вещь. Монстр задумался, и протянул табличку человеку. Учёные работали на полную катушку, они отослали информацию с символами на табличке, в межгалактическую сеть. И ответ не заставил себя ждать. Ребёнок, действительно, был утерян на межпланетных линиях, это чудо, что он остался жив. Нас попросили дать уточнённые координаты, они вышлют спасателей. Они озадачили наших учёных, ведь мы ничего не знали о порталах, о тех планетах, которые попали в зону поиска, даже не знали к каким созвездиям их отнести. Это был чуждый нам мир. Бултычка потребовал, чтобы меня вытащили из четырнадцатого века, срочно. Вовремя. Я умирала от чумы. Нашим врачам доставила хлопот. Бултычка попросил, чтобы я связалась с людьми планеты Миры, надо спасать существо, а тут путаница, не можем определить, где пострадавший находится, куда скорую помощь направлять. Мне понадобилось несколько минут, чтобы миряне сверились со звёздными картами. Они сами направили координаты спасателям.

Бултычка возвратил пластинку малышу.

– Жди. К тебе идут, тебя нашли. Ты только верь, они помнили о тебе.

Бултычка ещё дождался платформы, которая отделилась от крупного космического корабля. Он смотрел на небо, и видел, как монстр машет своими щупальцами. Малыш полностью поменял образ Виты.

Глава 17

Мне было предложено выйти в бесплатный отпуск, пока не утрусится проблема с претензиями военных, а ещё лучше сменить заграничный паспорт, это брал на себя дядя Ибрагим. Я вернула свой облик, и уже с привычным мне лицом покинула Иран, вместе с дядей Фролом. Я никогда не задавала дяде Фролу вопросов: как он узнал, что на планете, монстр – ребёнок; и что планету создал ребёнок сам, с не логичным плавающим островом, поразившим нас причудливой флорой и фауной, и что ему скучно. Дядя Фрол всё равно бы не ответил. Дома меня ждала мама, отец уехал в аэропорт провожать сестру Мею, Иза была в двух отпусках одновременно: в декретном и академическом, родила двойню: Роман и Владимир. Но всё равно, я сердцем и душой была в Иране, работа притягивала больше, чем этот надоевший город. Дядя Ибрагим, через доверенных лиц, передал мне загранпаспорт. В Аэропорту меня провожал Кирилл. Он возмужал после армии, стал стройнее – настоящий жених!

Наконец, у нас стала слаживаться команда разведчиков. Меня выбрали, безоговорочно, командиром, Тимур, две лаборантки, они в тренажёрном зале, и индус – йог, у него было труднопроизносимое имя, и мы звали его Репит. Йог плохо знал английский язык и часто просил повторить сказанное. Нас было пока пятеро, не смотря на высокую зарплату, люди не хотели идти в разведчики. Ученые прощупали ещё одно направление, команда приступила к строительству портала. На новой планете, портал открылся в гористой местности, из-за сильной загазованности, не удалось выполнить съёмку планеты. Планета была молода, с новыми рождающимися горами и вулканами. Её время от времени трусило, но не сильно, до четырёх баллов, по шкале Рихтера. Руководство дало добро для «ныряния» разведчиков в портал. Это была первая планета, на которой разведчики были под моим руководством. Работать пришлось в скафандрах, воздух не годился для дыхания, слишком много серы в его составе. Спец костюмы нас спасали от кислотных дождей. Казалось, что в такой атмосфере и при такой кислотности не выживет ни одно биологическое существо, но на третий день нашего «погружения», Тимур поднял руку, и мы все прилипли к окулярам биноклей. На берегу быстрой горной речушки лежал кожаный мешок, он не просто лежал, он двигался, мог встать «на попа», мог проползти вдоль русла, его движения были непонятны, но он жил, он двигался. При нашем приближении, мешок скрылся в воде, я заметила у него ноги и ласты. Реки на планете многоводные и бурные, они, то появляются из ни от куда, то вновь уходят под землю, часто меняя своё русло. В старых руслах может прятаться кто угодно, но пока мы видели только мешок. Что он там делал в этой реке? И если испугался нас, значит есть на планете хищники, которых стоит бояться. Место было хорошим, но я не рискнула разбивать здесь лагерь. Всё надо тщательно изучать, я побоялась, что из реки может ночью вылезти, что-нибудь другое, не похожее на мешок. Репит нашёл место для лагеря, он наткнулся на интересное старое русло, там совсем не было газа, девочки провели анализ воздуха – не идеально, но дышать можно было. Как хотелось снять эти неудобные тяжёлые скафандры. Первый решился на это Тимур, он снял скафандр и попытался развести огонь, для приготовленияпищи, используя сухой спирт и всё то, что горит. Девочки достали консервы. Репит обследовал промытые рекой пещеры, а я думала, как вывести свой отряд в долину. Вокруг нас были только скалы и горы, да ещё вулканы, неприятно, когда газ вырывается из расщелин, зажигая окружающий воздух, девочки говорили, что повышенное содержание серы в атмосфере, является хорошим катализатором для многих химических реакций, восемьдесят процентов которых, происходят с выделением тепла и горением. Экзотермические реакции. Мне это не нравилось, это горение было непредсказуемым. Репит вернулся с загадочной улыбкой:

– Вы знаете, это место, уникальный воздушный фильтр, созданный самой природой. Основная масса воздуха проходит через вход пещеры, а потом закручивается, и стремиться проникнуть через стены. Мы находимся, как раз, за этими стенами.

Я обследовал стены, они не сплошные, решётчатые, и эти решётки заполнены материалом, похожим на смесь соды с асбестом. Именно стены очищают воздух и дают возможность находиться здесь без скафандров. Я ещё раз помянула земную команду учёных – а, если бы мы не нашли эту пещеру, то как принимать пищу в скафандрах? Запахло подогретыми консервами, мы схватились за одноразовые вилки, за едой, мы не заметили, как попали в окружение местных крыс, похожих на ондатр. Они, абсолютно не боялись нас, и выклянчивали пищу, выхватывая её из рук. Это уже был второй вид животных, встреченный нами на этой планете. Здесь вся жизнь крутилась возле реки, одна из лаборанток нашла в воде моллюсков, а Репит – что-то похожее на земных червей. Я же рвалась в долину, мы с Тимуром обсуждали дальнейший маршрут группы. Не знаю, как подыматься будем, но опускаться вниз придётся с применением альпинистского снаряжения. Тимур у нас мастер спорта по альпинизму, ему и карты в руки, я немного отдохну от руководства. Над нами небо и лёд, под нами дым и туман, Репит говорит – облака. Мы находимся в середине гор, где постоянно низкое давление, дуют сильные ветры и по утрам срывается дождь, он не капает, не льётся, он, равномерно, водной плёнкой покрывает всё и всех: камни, скалы, людей. В некоторых местах эта плёнка выветривается, а в некоторых замерзает, нужно постоянно думать о страховке, иначе окажешься в долине, быстрее, чем планировала. У Тимура всё было готово, ребята с нетерпением ожидали спуска. Я связалась с базой, передала последние видеозаписи, и попросила подкорректировать портал. Маяк выхода портала мы взяли с собой. Учёные обещали помочь. Такое случается часто, портал открылся в горах, а мог в пустыне, это совсем не значит, что вся планета состоит из гор, или пустынь. Я дала отмашку – первый пошёл! В альпинизме, что спускаться, что подыматься, тяжело, главное – не спешить. В середине пути стали появляться какие-то гнёзда, воздух стал менее задымлённым, кажется и кислотность стала ниже. Новый мир, непривычно, что в небе нет птиц. А вот на площадках, среди скал, и первые «пернатые», сбились в кучу. Бог ты мой! Это же ящеры – птенцы. Они совсем не похожи на птиц – туловище, как у варана, голова, как у дракона, всё остальное – как у летучей мыши. Нам повезло, что рядом нет взрослых особей, но бластер всегда должен быть наготове. Тимур распорядился: один спускается, один страхует, остальные контролируют ящеров. Долго ждать не пришлось, взрослые ящеры, как дельтапланы, спикировали с верха горы. В своих зубах они несли добычу. Птенцы, увидев родителей, заверещали на всю округу, ящеры не разделяли детей: мой – чужой, пища доставалась для всех, никто обижен не был. Мы вовремя успели спрятаться, забились в щели, словно тараканы, никому не хотелось попасть на обед к ящерам. В отличии от земных птиц, у ящера было одно кожаное крыло, растянутое на весь скелет, он был похож на летучую мышь, но не мог управлять своим крылом так, как эти виртуозные создания. Ящер парил в небе, за счёт воздушных потоков, как воздушный змей, он, по сути, и был живым воздушным змеем. Ящеры – это жители среднегорья, ему невозможно оторваться с равнинной поверхности, упав на землю, он обречён на голодную смерть. Ящер господствует в небе, на земле он превращается в добычу. Насытившись, малыши, опять прильнули друг к другу и собрались на пригретой солнцем площадке. Мы продолжили свой спуск, рискуя жизнью, рискуя быть съеденными летающими рептилиями, как же долго тянется время. Наконец, мы прошли последнюю пелену облаков, небо изменило цвет – стало зелёным, теперь мы не видели ящеров, надеюсь, и они нас. Появилась трава, кустарник, деревья и огромные наросты, похожие на грибы. Внизу было теплее, пришлось выключить терморегуляторы костюмов. С гор шли потоки, в которых термальные воды смешивались с талыми, и всё это создавало реки, которые уносились вдаль, многотонной массой воды. Мы слышали крики животных, самих животных ещё не видели. Мы, сбросив с себя альпинистское снаряжение, прижались друг к другу, как птенцы ящеров. Было страшно, пугал сам вид этого места, с постоянно вырывающими клубами свистящего пара из-под земли, с гейзерами, бьющими из-под ног, с потоками воды, сметающими всё на своём пути, и крики, эти зловещие крики животных. Репит ориентировался в этом шуме, он вырос в Индии, в маленькой деревушке, которая находилась в джунглях.

– Вот это, самец приглашает самку на спаривание.

Мы, всей женской скромностью, краснели от его комментариев. Послушаешь Репита, так весь дикий мир состоит из того, чтобы поесть и удовлетворить свои потребности. Нас от чуждого ареала, отделяла река, мы из одной западни попали в другую, река везде преграждала нам путь. Мы шли по течению, в надежде, что этот сумасшедший поток, исчезнет, пропадёт, а он, как назло, расширялся ещё больше. Я их увидела, на той стороне реки, назвать этих животных ужасными – это не сказать ничего. Эти создания в своём уродстве, не уступали летающим ящерам. Только были массивней, гораздо массивней. У них не было, привычных нам, ног; я даже не знаю, какие ноги надо иметь, чтобы выдержать таких громадин. Они передвигались на платформах. Я не смогла понять, каким образом они двигаются, но это было так. Существ было четверо, все они не относились к хищникам. Я бы назвала их не травоядными, а дерево жующими. Пока мы из лицезрели в бинокли, они успели обнести целую рощу прибрежных деревьев. Тимур нашел переход через реку, через запруду из камней и деревьев, из реки вынырнуло что-то хищное, с остатком большого моллюска во рту, оно выползло на эту искусственную дамбу и преградило нам путь. Это была не рептилия, что-то похожее на рака, но с челюстью крокодила. Мы ждали, когда хищник насытится, а он явно не торопился. Тимур хотел подогнать его бластером, но луч не пробивал кожу монстра. Он отражался, как от зеркала, разбрасывая опасные зайчики. Для нас это была неприятная новость:

–Похоже, мы перед лицом опасности, в виде голодного зверья, совсем беззащитны.

Я сожалела об армейских автоматах. В портале был запасной комплект оружия, но никто из нас не знал, что там. Планы резко поменялись: нам расхотелось идти в гости к зверью, наоборот, пытались не мелькать на дамбе, чтобы не привлекать животных. Мы отошли подальше от реки, приблизились вплотную к скалам. Репит нашёл пещеру, с горевшим в ней костром. Никого не было, у костра тушилось мясо. Хозяева предпочли ретироваться, при виде круглоголовых колобков. Блин! Разведчика в полной погрузочной экипировке – испугаться можно: в спец. костюмах, с рюкзаками и бластерами, а ещё скафандры на голове. Мы расселись вокруг костра, что его разожгло разумное существо, это понятно, интересно, как оно выглядит. Репит говорит:

– Рептилоид, здесь половина мира фауны – ящеры.

Тимур ему возражает, а я не знаю, но что не птица – это точно. Солонсо был похож на сурка, он долго не мог держать невидимость, и появился среди гостей, сидящих у костра, устроив маленький переполох в их лагере. Солонсо только был похож на сурка, в действительности он был пещерным мергом, естественно – хищник, плотоядный, сорок зубов украшало его челюсть. Подошёл его период созревания, Солонсо проходил испытание одиночеством. Может эти круглоголовые, тоже часть испытания? Солонсо не знал, пять странных существ сидело у его костра. Солонсо не понимал их речь, но уже не был одинок, как раньше. Старый Биро провёл его через горный лабиринт, и оставил здесь, у входа в эту пещеру. Назад, дорогу должен найти Солонсо сам, когда будет готов. Никто не ставил перед ним условий, никто не связывал его обязательствами, никто не ставил ограничений во времени. Солонсо считал лунные дни, но они не давали ответ: готов он, чтобы вернуться, или нет. Здесь за горами место хорошее, много дичи, она сама идёт навстречу. Солонсо выборочно определял жертву, стараясь убивать таких животных, чтобы пища не сильно портилась, при хранении. Один из круглоголовых, с длинными волосами на голове, что-то пытается сказать на языке истинных. Племя истинных находилось далеко за горами, среди чёрных скал, дорогу туда знал только старый Биро. Солонсо был рад, что круглоголовые могли говорить, и повторять, как горный голос, слова, сказанные им. Соседями у истинных, были ныряльщики, они совсем не были похожи на его соплеменников, хотя могли сообщаться между собой, язык был, почти, один.

Глава 18

Я начал разбираться, трое из круглоголовых, с длинными волосами на голове, были продолжатели рода, имеющими женское начало, двое были мергами, живущими вне пещер. Надо было добыть зверя, я радовался своей подмоге. Три мерга смогут одолеть и Градора, нам бы на месяц хватило его мяса. Я рано радовался, эти круглоголовые мерги не понимали ничего, в иных случаях они вели так себя, как оторванные от груди младенцы. Их блестящие палки, дающие свет и превращающие камни в пыль, только нервировали добычу, иной раз пугая её, иной раз ослепляя – кратковременно, но в любом случае, нужно было спасаться бегством. Я к концу дня, заманил комена (речной бобер) в ловушку. Этой добычи нам хватит на два дня. Я понял, что круглоголовых необходимо всему обучать, даже тому, что в племени истинных знает любой не посвящённый, старше тысячи лунных дней. Один год длился, приблизительно – сто семьдесят лунных дней. Пока мерги годились только для переноса дичи. Я взял на охоту их на следующий день.

Тимур возмущался:

– Я альпинист, разведчик, но не охотник. Ты не представляешь, что эта образина требует, этот геркулес мышинный…У меня дома кошечка, попугай, дочка рыбок разводит, а он хочет, чтобы мы убивали динозавров голыми руками. Он, как обезьяна, забирается к ним на спину, и обыкновенной палкой, показывает куда бить животное, чтобы превратить его в будущее жаркое. Немыслимо! Лазер не может повредить шкуру ящера, а тут – обыкновенный обломок ветки, найденный под ногами, даже не заострённый.

Я знала, Тимуру нужно спустить пар, он никогда не признается, что дикарь умнее его. Консервы в рюкзаках подходили к концу, скоро настанет время, когда нужно будет переходить на подножный корм. Я поговорила с Тимуром, надеюсь он понял меня. Нас никто не звал в этот мир, поэтому, лучше будет, если мы будем играть по его правилам. Дома будешь гладить свою кошечку, а здесь надо выживать. Репит, наоборот, впитывал, как губка, всё, что показывал Сурок. Этот мир был похож на его дом, где в джунглях, в любом месте подстерегала опасность. И надо было, не только нападать, но и уметь защищаться, если хочешь сохранить свою жизнь. Он, без слов, понял, чему учил дикарь – он показывал точки уязвимости каждого животного. Там не надо бластера, где гиганта можно было поразить пальцем.

Шестой раз в жизни я встречаю ландора, в шестой раз он переступает мой путь. Даже круглоголовые почувствовали опасность, среагировав на мой сигнал. Прародительница племени истинных охраняет меня. Ландор – это король долины гигантов, и горе тому, кто разозлит короля. Одного его плевка достаточно, чтобы убрать с пути стадо ящеров. Ландора боятся все. Он не гигант, больше детей пещер (крыс), но меньше нас, он длинный и худой, с четырьмя лапами и пушистым хвостом. Зверь, по-своему красив, ловок, проворен, но жидкость, которую он выплескивает на обидчика, делает его непобедимым в любой весовой категории местных гигантов. При виде маленького ландора срываются целые стада пасущихся животных, и в паническом беге, сметают всё на своём пути. Ландор никогда не нападает первым, он предупреждает лёгким плевком. Жидкость воспламеняется на воздухе, природа смогла подобрать такие компоненты, что огонь, невозможно погасить. Попадание слюны ландора на тело жертвы, приводит к мучительной смерти. От маленького участка поражения, всего на всего одна капля, сгорает всё тело, не оставляя костей. Животные долго будут обходить это место, с кучкой пепла на дороге, по которой прошёл ландор. Я пообещал часть добычи принести на тотем предводительнице племени.

– Как он достал этот сурок: то не боится, лезет на спину гигантом, то трусится перед каким-то хорьком, шерсть даже на морде стоит дыбом. Только и слышно:

– Ландор, ландор!

Вот и я стал изучать звериный язык. У нас все помешаны на «лексикомании»: Вита, по-своему, изучает выражения сурка, Репит, что-то записывает в свой блокнот. Теперь и я. Сурок учит лаборанток обрабатывать мясо, перед приготовлением пищи. Он показал девочкам холодильник – природный ледник в скалах, к которому можно добраться по подвесному мосту. Интересно, как давно здесь живёт этот сурок, мост он сам смастерил, из подручного материала. Потом он повёл лаборанток в пещеру, заполненную каким-то газом, мясо должно не менее трёх часов пролежать там, чтобы пропал неприятный запах и стало, более мягким и вкусным. Соль он добывал, просеивая золу костра. Процесс был неприятным и трудоёмким, требовал фантастической усидчивости. Надо отдать должное, этот труд стоил того, соль у сурка получалась мелкая и белая, а пища гораздо вкуснее, чем с применением нашей соли. Но это ещё не всё, после данных процедур, мясо должно отмокнуть в холодной кипячённой воде. (Девочки пропускали воду через фильтр, чтобы не дай бог, не подхватить какую-нибудь гадость) После этого мясо можно было использовать. Его можно запечь, поджарить, сварить, протушить – оно будет вкусным во всех блюдах, независимо от способа его приготовления.

Вита заметила успех в познании языка, включилась программа Линды, иногда на себя брал функцию перевода ретранслятор от мирян. Я впервые попробовала заговорить с хозяином пещеры. Наконец, я узнала, как его зовут: Солонсо – значит солнечный. Как я не замечала раньше, сурок светился весь – в улыбке, в движениях, от него шла энергия добра. Видимо я размышляла вслух, в мой диалог с самой собой, вмешался Тимур:

– Видела бы ты своё солнышко, когда он вставляет ветку ящеру, между третьим и четвёртым позвонком хребта.

Я выключила свой микрофон, даже здесь не дают побывать в одиночестве. Я связалась с базой, наши координаты портала подкорректировали, осталось только активировать при помощи «маяка». Я, непременно, сразу же, занялась порталом; он открылся немного неудачно, над рекой, я попыталась сместить ручной настройкой, портал сместился в небольшой лес, на той стороне реки. Я резко выключила «маяк». Портал исчез вместе с попавшими в него животными. Я знала, что они никогда не проникнут на землю; в этот раз портал настроен на антропологические данные команды разведчиков, всё остальное, ошибочно попавшее в портал будет стёрто, раздавлено временем и расстоянием. Может это не гуманно, зато надёжно, любая лишняя программа содержит ошибки, которые, порой, могут стоить жизни всем разведчикам. Ребята молча наблюдали за моими действиями. Я не учла одного, среди нас был абориген.

– Что это? Спросил Солонсо.

Его заинтересовали мои манипуляции с «маяком», он сразу сообразил, что именно я управляю этой странной пещерой, появившейся над рекой, на уровне воды. Я ничего не могла ему ответить, объяснять было долго, и он бы ничего не понял, я ответила более доступней, чем могла:

– Так надо!

Мерг понял и не стал задавать дополнительных вопросов. Я опять рассердилась на наших учёных: сколько можно обкатывать разговорный ретранслятор? Программа у них глючит. Я могу разговаривать с мергом из племени истинных, а остальные? Опять всё на пальцах? И ответ, в отчётах о проделанной работе, они тоже получат на пальцах.

Солонсо понял – мать прародительница послала этих круглоголовых, чтобы он их научил тому, что умел сам. Старый Биро сказал:

– Испытание будет пройдено, когда ты будешь готов.

Он научил мергов ставить ловушки на мелкую дичь, он показал, как убить Градора, он показал Ландора – царя всех ящеров, он научил языку продолжательницу рода, управляющую вратами духов. Солонсо справился с испытанием, надо идти домой. Но как? Старый Биро специально путал следы, Солонсо не помнил дороги. Он рассказал о своём горе продолжательнице рода, она единственная, кто понимал его.

Вита выслушала сурка, он хотел покинуть их, только не знал дороги в своё племя. Вита строго следовала программе группы разведчиков: им необходимо собрать максимум материалов о планете, о её почве, флоре и фауне, и обязательно наладить контакт с разумными формами жизни. Командир позвонила на землю, ей дали добро на переход в пещерном лабиринте, через горы, пообещав, вновь откорректировать портал. Команде интересно посылать экспедиции в места, контролируемые разумными, на Земле прекрасно все осведомлены, в какой дикий мир мы попали. Я обрадовала сурка, что мы идём все вместе, поможем ему найти дорогу к племени. Солонсо не показал свои эмоции, мергу не подобает вести себя, как продолжатели рода, он мог признаться только самому себе, Солонсо не боялся Градора, он боялся только Ландора, а ещё…, а ещё Солонсо боялся темноты пещер (боязнь замкнутого пространства – клаустрофобия), поэтому, он нипомнил ничего из дороги, по которой его вёл старый Биро.

– Но, хоть выход сможешь показать, пещеру из которой вы вышли?

Спросила я у сурка. Он утвердительно закивал головой, боже мой, как эти чисто земные жесты быстро переходят. Солонсо успел выучить даже несколько слов на английском языке, от некоторых я краснела, но явно, не Репит был учителем. Подготовка заняла три дня, надо было запастись водой и едой. Мужчины каждый день ходили на охоту, лаборантки подготавливали мясо, Репит вялил его на костре и пытался добыть соль. Солонсо наблюдал и курировал весь процесс подготовки. Все были заняты, я перегружала программы Линды, стараясь при помощи их выудить из памяти аборигена путь в пещерном лабиринте. Настал день, когда мы полностью были готовы к походу, я позвала Солонсо и попыталась погрузить его в гипноз. Все разумные существа подвержены гипнозу. В моём мозгу отпечатался путь – дорога старого Биро, тонкая нить Ариадны отпечаталась в моей голове. Это был путеводитель моего племени, живущего на планете Миры. И мы пошли, сквозь горы, навстречу новым приключениям. Сурок закрыл глаза, уцепился за мою руку, и не открывал их до самого конца. Как программа нашла этот путь? Он, наверное, и вперёд шёл с закрытыми глазами, держась за руку старика. Идти пришлось через полутемноту, свет едва пробивался через щели в скалах, рождая причудливые тени, похожие на ящеров и каких-то фантастических чудовищ. Солонсо что-то бормотал про детей пещер (крыс), настоятельно просил следить за продуктами, дети пещер вас будут сопровождать всю дорогу, если вы не увидите их, значит путникам грозит опасность. Следите за детьми пещер. Здесь, под землёй, хватает своих монстров, они нападают редко, но об этом уже никто не узнает. Тимур проверил свой бластер, и увеличил свет переносного фонаря. Репит первым заметил исчезновение крыс, я почувствовала, как кто-то забрался в мой мозг – тварь противная, липкая сканировала его, как бульварный роман, она копалась в моей памяти. Боковым зрением я ещё успела увидеть вспышку от заряда бластера, и ментальный удар, повалил меня на землю, без чувств. Раненая тварь выплеснула всю боль в мой мозг, и я потеряла сознание. Бластер в руках Тимура сработал быстрее, чем его мозг. Ему показалось, что что-то мелькнуло, он выстрелил, а упала Вита. Меня приводила в чувство вся команда, за исключением Солонсо, он боялся открыть глаза. Тимур сходил, посмотрел на убитую тварь, это был непонятный мутант, не похожий ни на одно животное обеих миров. Как хорошо, что на Земле они не водятся. Ментальный удар, нанесённый мутантом в предсмертной судороге, сжёг все программы Линды напрочь. Мы теперь слепы, оборвалась нить Ариадны. Утешало то, что мы находились недалеко от выхода. Репит зажёг факел, и дедовским методом, по воздушной тяге, повёл отряд дальше. Мы плутали, упирались в тупики, нам бы найти выход, хоть какой, мы устали от полумрака пещер. Выход нашёлся ночью, лунный свет пробился сквозь толщу гор, и показал нам вход в пещеру.

Глава 19

Мы вылезли наружу, как ночные жуки, хотелось снять скафандр, как он надоел! Солонсо, почувствовав касание ветра, открыл глаза, впервые, за пять дней. – О, мать истины! Где мы? Солонсо, с трудом, узнал это место. Утром, всё встало на свои места, моё поселение находится по ту сторону горы. И мы опять пошли, два дня мы добирались до родного очага мерга Солонсо. Народ племени истинных встретил нас настороженно, почти враждебно. Сурки не приняли наш отряд, нам и не нужно было их дружелюбие, я вытащила пульт управления порталом, проверила маяк, связалась с центром наблюдения на Земле и сообщила о завершении экспедиции. Ночью домой. Мои подчинённые стали готовиться к отбытию.

Эта была одна из многих операций погружения в другие измерения, на неизвестные планеты. У меня она осталась в памяти, как одна из самых первых. Наша группа разведчиков, держалась в этом составе долго, Тимур и вышел на пенсию отсюда, Репид насобирал денег и вернулся в родное село, одна из лаборанток погибла, провалившись в действующий гейзер, меня забраковали врачи, и я перевелась в наблюдатели. Как давно это было, а всё стоит перед моими глазами. Я захотела написать, о том, как всё начиналось, первые путешествия в прошлое, ныряние в параллельные миры, это сейчас уже история, мы тоже часть этой истории. С нырянием в будущее ничего не получилось, учёные говорят, что они не созрели, нет ни одной формулы переноса вещества в будущее, хотя история знает случаи. Не выходит ничего у наших гениев.

Я, иногда, ныряю в прошлое, туда, где живы мои родители, сёстры, друзья, близкие, дядя Бу…Фрол, и тётя Юля. Я сажусь на лавочку, и наблюдаю; вряд ли кто узнает меня, в седой пожилой женщине.

А вы знаете! Сегодня день благодеяния, с самого утра. Всё везде бесплатно: и продукты, и игрушки, и лекарства в аптеках. Сегодня открывается кукольный Театр Юного зрителя. Спешите приобрести билеты – всё бесплатно.