Ведьма и эльф [Зоя Майская] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Ведьма и эльф

Глава 1

С тем же успехом я могла выйти замуж за горного льва. Последние минуты моей незамужней жизни, воспринимались как последние в принципе.

Потому что мой будущий супруг не оставит меня в живых. Даже если ему, как и мне, приказали стать жертвенным агнцем для заключения перемирия.

Лорд Альвэйр из Дома вереска не щадит людей. Не важно, кто это – мужчина, женщина, старик или ребёнок. Когда я родилась, это знание глубоко, вместе с кровью погибших, пропитало наши земли. И тысячи жителей Серых долин, в которых Альвэйр устроил настоящее истребление рода людского, подтвердили бы это. Именно его, главного военачальника короля Ольмирьяра, боялись больше всех остальных эльфийских лордов вместе взятых. И хотя магом он не считался, облик темноволосого всадника в причудливом шлеме и с серебристым клинком в руках заставлял цепенеть на передовой не только воинов, но и могущественных волшебников.

И вот мне, Эльрис Руэмар, человеческой ведьме-неудачнице предстоит стать его женой. И только я виновата, что из всех незамужних девушек, в чьих жилах течёт королевская кровь, выбрали именно меня.

Когда обсуждали возможность брака, даже речи не шло, чтобы невеста была со стороны эльфов. За всю историю наших союзов, заключавшихся во имя перемирий, такого не было ни разу. По обычаям обоих народов, невеста вступает в дом жениха, а, значит, эльфийке пришлось бы уехать в людские земли, где к женщинам относятся не иначе как к собственности. Я не виню эльфов за то, что они яростно отвергают даже возможность подобного.

О, если бы остроухие давали свою деву, то наши мужчины сражались бы за право стать её мужем. А, возможно, сам король устроил бы несчастный случай нынешней жене, чтобы заполучить на ложе женщину неземной красоты. Ему не впервой.

Но искать невесту пришлось людям. И сделать это было не просто, ибо эльфы выдвинули довольно много требований к кандидатуре. Не младше шестнадцати и не старше двадцати пяти. Королевской крови и с магическим даром. Без физических уродств и с ясным рассудком.

Подозреваю, эльфы столь ненавязчиво намекали на единственную дочь нашего короля – семнадцатилетнюю Кисару. Она подходит по всем пунктам, к тому же её волшебный дар - целительство - считается весьма редким.

Вот только нашлась в королевской семье ещё одна ведьма… Из побочной семьи, неудачница, у которой вся ворожба либо не выходит, либо оборачивается против неё. И ладно бы хоть красавица, но нет – жидкий волос, бледное лицо и тощая как палка. Не удивительно, что в свои двадцать четыре я всё ещё была не замужем на счастье короля и Кисары.

Среди людей я уже давно считалась старой девой и вовсю ходила в компаньонках у младшей сестры. У нас замуж отдают до восемнадцати. Отец честно пытался устроить мою судьбу. Но дочь я пусть и узаконенная, но всё же нагулянная вне брака. Большого приданного за меня не дают, а ничем другим я приманить мужа не могла. И даже мой магический дар, который обычно делал ведьм желанным призом для мужчин-волшебников, скорее отпугивал, чем влёк. Потенциальные женихи всерьёз опасались, что дети, рождённые мной, как и я, не смогут контролировать собственные силы. Эта навязчивая мысль даже заставляла их забыть о риске рождения наследников без дара.

Осталась я незамужней, а так как проку от меня немного, свободы больше, чем у моих сестёр и кузин. Что до сих пор меня полностью устраивало.

А теперь пора платить по счетам за спокойные годы. За то, что я всё ещё молода и сильна, а не измучена беспрерывными беременностями, побоями и пренебрежением.

Альвэйр едва ли будет меня истязать. Просто убьёт, и ничего ему за это не будет. Потому что по большому счёту наш брак нк не имеет особого значения для перемирия. Оно состоялось бы в любом случае - слишком измучены и люди, и эльфы долгой войной.

Поэтому на исчезновение человеческой невесты никто и внимания не обратит. Эльфы состряпают версию, по которой я «шла-шла, запнулась и сломала шею». Люди поворчат и либо потребуют какую-нибудь пустяковую компенсацию, чтобы сохранить лицо, либо вовсе сделают вид, что поверили.

На этом моя роль будет окончена.

Пока я размышляла над судьбой, тонконогая молочно-белая кобыла несла меня по узкой тропе в сердце чащи. Венчать нас будут по обычаям сразу двух народов в сердце Эдринского леса. Именно он разделяет наши государства и именно за него шла борьба все эти годы. И тысячелетия назад. Эта война далеко не первая и не последняя. Хорошо, если хоть сотню лет продержится мир.

Несмотря на близость конца, сердцем моим владела не одна лишь обречённость. Звенящее любопытство осело внутри с той минуты, как я узнала о предстоящем браке.

Ни разу ещё люди этого поколения, а, может быть, и прошлых не видели Альвэйра без его драконьего шлема. По нему и сияющему мечу с красивым именем Тиндваэ его узнавали в рядах вражеских войск.

Но эльфам не свойственно почитание давно вымерших драконов.

Особенно, если вспомнить, что сами остроухие и приложили руку к истреблению ящеров.

Обычно доспехи эльфов украшала растительная вязь или просто красивые узоры, редко силуэты птиц и животных.

Но дракон?

Можно было бы помечтать о том, что Альвэйр - каким-то чудом уцелевший ящер, принявший облик эльфийского рыцаря. Но будь он драконом, мы бы давно проиграли.

Потому что драконы могли управлять пространством, временем и творить такие чудеса, что нынешним магам и не снились.


Глава 2

Женщин-волшебниц люди презрительно называют ведьмами. Из-за того, что в магии своей мы опираемся не на высшие силы, а на ритуалы, зелья и амулеты.

Если вспомнить, что это мужчины-маги ограничили наши возможности для образования, то подобное презрение кажется смешным. Они говорят, что высшая магия слишком опасна и сложна для женщин, не имеющих ясного рассудка и твёрдого сердца. Но я то видела, что за этими словами скрывается лишь страх - что имущество, принадлежащее, как они думали, им по праву, вдруг обретёт равную им силу.

Поэтому ведьм учили лишь тем основам, что нужны для контроля над даром и никак не развивали его. Исключением были случаи, когда женщина обладала действительно ценным талантом - так случилось с принцессой Кисарой. В итоге та получила образование под стать мужчине-целителю и смогла добиться определённого положения в обществе.

Не то, что я.

Отец считал, что я ведьма-стихийница. У мужчин подобный дар в почёте, все лучшие боевые маги - стихийники. Вот только никто не даст женщине в руки оружие. К тому же я постаралась убедить герцога, что талант мой с изъяном, и управлять им толком я не могу. Зачем мне это было нужно? Чтобы поддержать образ бесполезной девчонки-неудачницы, забитой и не очень умной. Так жилось гораздо проще.

Ничего удивительного, что никто из сопровождающих не заговаривал со мной. Для них я не спутница, а лишь ещё один дар, который они везут эльфам. Как та шкатулка из красного дерева со звёздным камнем внутри. Или меч эльфийского лорда, снятый людьми с его мёртвого тела ещё четыреста лет назад.

Лишь компаньонка, назначенная ради соблюдения приличий, обращалась ко мне при необходимости. Да стража не спускала глаз – вдруг задумаю бежать.

В этот раз условия перемирия были невыгодны нашей стороне, но уже в самом конце затяжного конфликта эльфам удалось захватить одну из стратегически важных крепостей. Меч, камень и возмутительные требования к кандидатуре невесты - это лишь часть последствий мирных переговоров.

Вот только эльфы ещё не знают, что едет к ним не принцесса Кисара… Король Рорх не спешил рассказывать вчерашним врагам, что у людей нашлась ещё одна девушка королевских кровей с волшебным даром. Пока это не известно нелюдям, переиграть свои требования они не могут.

Никого в этой ситуации не волновало, что будет со мной. Даже отец согласился на эту авантюру почти с облегчением. Теперь я - не его головная боль.

Но эльфы поймут, что привезли им не красавицу Кисару, обладающую редким даром исцеления, а всего лишь внебрачную дочь герцога Руэмара, и будут не в восторге.

Не верю, что их всерьёз волнует внешность невесты. Что я, что Кисара и рядом не стояли с эльфийскими леди, но вот магический талант принцессы мог бы обеспечить ей место при дворе короля Ольмирьяра. А я со своей непредсказуемой магией им едва ли буду нужна.

Мысли о том, чтобы раскрыть эльфам свою настоящую силу, я не допускала.

Если я переживу встречу с Альвэйром, ведьму-неудачницу, может быть, пощадят и позволят ей жить в эльфийских землях. Это наилучший расклад. Говорят, женщины у эльфов независимы и имеют право голоса.

А вот, если они узнают о моих настоящих силах, то убьют, не задумываясь. Как убили бы и люди, если бы истина стала известна.

Командир отряда поднял руку вверх, и колонна остановилась. Посланцы, отправленные вперёд два часа назад, вернулись и сообщили о том, что эльфы уже прибыли и завершили приготовления со своей стороны.

Началась суета. Жрец в сопровождении помощников и стражи отправился на прогалину, маячившую впереди за деревьями. Слуги разбили шатры, в один из которых проводили меня – готовиться к обряду.

Внутри уже стояла бадья с водой, исходящая паром. Не иначе кто-то воспользовался драгоценным свитком с заклинанием. Маги, включённые в состав нашего отряда, не стали бы тратить силы на подогрев воды для внебрачной дочери герцога, отправленной на заклание.

С меня стянули дорожный костюм, пропахший потом, и отправили отмокать. Затем натёрли губкой, смоченной в ароматной мыльной смеси, смыли грязь и тщательно обтёрли хлопковым полотенцем. С волосами управились не менее быстро – не такие уж они у меня длинные и густые, а тут ещё и король расщедрился и выделил магические свитки, поэтому ждать, пока коса высохнет, не пришлось.

Затем принесли сундук с нарядом.

Я уже видела его однажды – лёгкое платье из лунного шёлка, переливающееся на свету, будто льдинка в лучах солнца. Увидев дар эльфов невесте, Кисара почти пожалела, что не ей суждено надеть его. А король недовольно поджал губы – ему не хотелось облачать в наряд, стоящий как небольшой замок, дальнюю родственницу, имени которой он до недавнего времени даже не знал. Но нельзя и рыбку съесть, и на лошадке покататься.

Когда прохладная и на удивление тяжёлая ткань прильнула к моей коже, я невольно затаила дыхание. Корсетов или нижних рубашек эльфийки не носили, и ощущать одежду голой грудью было странно. Хорошо хоть свой вариант панталонов у нелюдей был – что-то вроде сильно укороченных бридж, без рюшей и оборок. Невольно подумалось, что подарок этот - никакой это не жест доброй воли со стороны остроухих, а, скорее, плевок в сторону наших обычаев. Иначе как раздетой я себя не чувствовала.

Не знаю, как повела бы себя Кисара на моём месте, но я лишь глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. Если я потеряю контроль над силой, никто от этого не выиграет.

Волосы оставили распущенными, что тоже противоречило всему, что было принято у нас, но после платья меня это мало волновало. Наконец, компаньонка оглядела меня в последний раз, и удовлетворительно кивнула:

- Вы прекрасны, миледи.

Её сухой тон не оставлял сомнений, что выгляжу я, как обычно. Будто бледная моль. Изъян этот, впрочем, эльфы заметят не сразу – на меня уже накинули полупрозрачный покров и повели к выходу.

Будь я в одиночестве, то позволила бы разгореться гневу. И тогда могучие деревья Эдринского леса полыхнули бы огнём. Или, быть может, подземные воды поднялись бы к поверхности и обратили сухую твердь в болото. Мне хотелось злиться, потому что страх и обида пробирались всё глубже внутрь, и я ощущала себя потерянной, преданной и уязвимой.

Я не боялась смерти в руках Альвэйра. Меня страшила собственная подавленность и покорность судьбе.

Задыхалась от несправедливости. Но не потому, что ничего не значила для двух королей, которым вздумалось играть в старые традиции.

Просто отец даже не приехал, чтобы проводить меня.

Шлейф моего платья едва слышно шелестел, скользя по траве. До большой поляны оставалось всего несколько метров – я уже видела импровизированный алтарь, жреца и остальных людей, а чуть поодаль эльфийских посланников.

Перед глазами потемнело, звук окружающего мира пропал. Я сжала ладони в кулаки, силясь восстановить контроль. Мне удалось это почти в ту же секунду, но и доли её хватило, чтобы магия украдкой просочилась из меня.

Глава 3

Бледный мужчина смотрел вдаль, на узкую тропу, вьющуюся меж деревьев. Стоял по-летнему тёплый день, но ему было холодно, несмотря на церемониальные одежды и горящую рядом жаровню. Альвэйру казалось, что от близости с ним яркие языки огня бледнеют. Теряют краски и силу, будто бы даже стихия, что старше всего этого мира, бессильна пред чернильным льдом, сковавшим душу.

Никто не тревожил его. Даже те из волшебного народа, что прожили под сенью здешних лесов не меньше зим. Даже те, что не менее искусно управлялись с клинком и более него смыслили в магии. Стена безмолвия и тайны, что всегда окружала высокого эльфа, заставляла держаться поодаль. И она же была причиной того, что взгляды неизменно устремлены лишь к нему.

Когда шелест травы предупредил, что нашёлся смельчак нарушить его уединение, Альвэйр уже знал, кто идёт к нему по мягкому зелёному ковру.

- Зачем ты здесь? Уходи, - ещё не видя её, велел он. Стоило ему обернуться, как мужчина почти пожалел о своих словах. Прекрасные глаза Килтис, наполненные светом утренних звёзд, покраснели от пролитых слёз. Они и сейчас катились по бледным щекам, падали на мягкий шёлк платья и расплывались по нему уродливыми пятнами.

В её взоре лорд видел шторм, терзающий душу. Всепоглощающая вина, ревность и лишь на самом краешке мстительное торжество. Но, он знал, что привкус чёрных чувств ранит её саму сильнее всего.

По лицу Альвэйра скользнул призрак сожаления. И хотя чёрные глаза были всё также холодны, голос его чуть смягчился:

- Тебя не должно быть здесь. Ты забыла наказ короля?

Она отрицательно покачала головой, не в силах произнести ни слова без некрасивых всхлипов. Килтис не спрашивала мужчину, почему он предпочёл пожертвовать собой, а не разделить с ней ритуальный кубок и ложе.

Альвэйр не стал ничего объяснять, зная, что ответ не успокоит её и не сделает чувства эльфийки менее сильными. Она просто не поймёт, почему протянуть ей руку и назвать своей женой – для него куда губительнее, чем взять в жёны человеческую женщину.

- Прости меня, прости, - наконец, зашептала она. Её ноги подкосились, и Килтис осела на траву подле мужчины. Тонкие пальцы девушки сомкнулись на сильной руке, и она почти благоговейно прижалась к ней губами.

Все пресветлые эльфы, что видели эту сцену, отвели взгляд. Мужчина кожей чувствовал их осуждение. Они считали, что принцесса заслужила это – стоять коленопреклонённой перед Альвэйром. Но королю не понравится, если он узнает, что лорды и леди видели унижение его младшей сестры.

Твёрдой рукой он поднял девушку на ноги. Эльф мог бы коснуться пальцами нежной щеки и стереть мокрые дорожки слёз, но не стал. Это не его право и никогда им не будет.

- Будь счастлива, Килтис, - спокойно ответил он, хотя понимал, что счастья не выпадет ни ей, ни ему, ни человеческой принцессе, что уже облачалась к обряду. – И ступай.

Вопреки словам, в сторону тропы направился именно он, и молчаливая процессия эльфов двинулась следом.

Принцесса долго смотрела ему вслед и гадала, собирается ли он убить человеческую женщину. Впрочем, это не имело значения. Важно было то, что их брачное ложе останется холодным. А после… Это Килтис поймала его в ловушку, она же и освободит.

Глава 4

Магия, пропитавшая каждый клочок зачарованного леса, откликнулась на мою силу и пробудилась. Земля загудела под ногами, ей вторил ужас, поднимающийся в душе. Крупицы самоконтроля растаяли, как снег в летнюю пору. Взбрыкнувшие эмоции обернулись широкими каналами - из меня тяжёлым потоком потекла магия. Она устремилась вниз, чтобы слиться с дикой силой Эдринского леса. Дрожь сотрясла земную твердь.

Закричали люди, взбудораженные не только своим, но и моим страхом, что сейчас воспринимали все живые существа вокруг. На освещённой солнцем прогалине заметались эльфы. Блеснули вынимаемые из ножен клинки.

«Сейчас начнётся резня», - вкус страха и гнева осел на губах. То были чувства не только людей, слабые отголоски доносились и с поляны. До этого мне ни разу не приходилось ощущать эмоции эльфов. Я поразилась, насколько они отличаются от наших. Но было не до изысканий – представители двух народов готовы вцепиться в глотки друг другу.

Осознание надвигающейся беды охладило, будто ушат ледяной воды.

Я почти наяву услышала тяжёлый вздох леса - магия медленно опадала, устремлялась в глубины, недостижимые для нас, живущих на поверхности.

Даже краткого пробуждения древних чар хватило, чтобы ноги мои успели по бёдра утонуть в разнотравии. Хотя ещё недавно поросль на тропе была клочковатой и чуть пожухлой от летнего зноя. Посреди буйных зарослей оказалась только я, трава льнула к ногам, будто силясь защитить от непонятной напасти. На остальной тропе корни деревьев выворочены из земли, будто многовековые гиганты силились покинуть отведённые им места.

Мои пальцы судорожно сжали подол эльфийского платья. На тыльной стороне ладоней полыхали зелёным светом узоры, вязь их уходила под ткань рукавов и тянулась дальше – по плечам к спине. Там тонкие линии переплетались в единый узор, из которого затем прорастали две цепочки завитков и узоров. Они скользили ниже, к ягодицам, бёдрам и лодыжкам.

Странные метки на теле не были заметны в обычном состоянии. Не видели их даже маги, но стоило дикой магии пробудиться, как скрытые символы вспыхивали светом. Всегда разным.  Я не сомневалась, что зелёное свечение, распространившееся по моему телу сейчас, - отзвук лесных чар.

Свадебный покров скрывал меня от чужих глаз, но внимательный наблюдатель мог заметить пробивающийся через полупрозрачную ткань свет. Я рухнула на колени, и трава укрыла меня с головой. Разумеется, прятаться было бессмысленно, мне нужно было лишь выиграть немного времени, чтобы символы погасли.

Сквозь колышущиеся стебли трав я разглядела фигуру герцога Ривера, направляющегося ко мне. Мрачное лицо мужчины не предвещало ничего хорошего. Но я не могла думать о наказании, мой взгляд опустился к ладоням, зарывшимся в траву.

Узор ещё не погас.

- Давай же. Давай, - шептала я, умаляя магию вернуться вглубь, заснуть, как и всегда, тревожным сном.

Словно в ответ на моё отчаяние, свет начал неуклонно тускнеть. Но слишком медленно. Герцогу осталось до меня всего шагов шесть, не больше.

Пять.

Ярко-зелёный свет сменился бледным.

Четыре.

Краски ушли, осталось лишь слабое бледное свечение.

Три.

Свет погас. Узор ещё на некоторое время задержался на моей коже, но и он скрылся, будто и не было его никогда.

-Вставай! – зло дёрнул меня за руку герцог. Тело обожгло болью - уродливый синяк обеспечен. Но, похоже, лорд Ривер, как и я, всерьёз не верил, что мне суждено разделить ложе с будущим супругом, поэтому можно не быть деликатным. Никто не увидит кровоподтёков на коже.

Ярость мужчины накатила удушливой волной. Я могла бы впитать её, но не сейчас, когда спящие силы Эдринского леса так близко. Изменить же столь сильные эмоции хотя бы на нейтральные невозможно – герцог непременно заподозрит неладное, если вдруг на пустом месте простит ничтожную девицу, посмевшую спутать планы его короля.

Я опустила глаза. Мне не хотелось, чтобы Ривер через полупрозрачную ткань заметил, что во взгляде моём нет ни капли почтения.

-Молись, чтобы эльфы приняли тебя, - зашипел он. Мужские пальцы с такой силой стиснули руку, что с губ невольно сорвался стон. Мстительное удовлетворение мелькнуло в потоке чужого гнева и скрылось. – Хоть на что-то сгодишься! Я с трудом верю, что ты - отродье Руэмара. Не иначе, он возлёг с полудохлой кобылицей.

Уничтожить этого ничтожного человечишку было так просто.

Дохнуть на него чистой силой и посмотреть, что сотворит дикая магия. Быть может, его вывернет наизнанку, но при этом лорд Ривер останется жив и будет вопить до скончания веков. Или его могучее тело, которым герцог так гордится, осыплется сотней жуков с блестящими панцирями. Или дух просто покинет тело, а плоть останется нетленной.

С дикой магией ничего нельзя было предсказать наверняка. Но одно очевидно – даже если я убью его, всех остальных людей и эльфов в придачу, мне не скрыться. Достаточно будет взять крови у отца или одной из сестёр, и охотники выйдут на след.

К тому же мне совсем не нравится выворачивать людей наизнанку.

Лорд оставил меня под присмотром стражи, а сам двинулся на поляну. Он и высокий беловолосый эльф о чём-то долго спорили. Доносились лишь отголоски их чувств, поэтому сказать точно, с каким успехом проходят переговоры, я не могла. Наконец, явно раздражённый эльф вернулся к группе своих соотечественников, а герцог Ривер направился обратно.

По его лицу было видно, что мужчина остался вполне доволен результатом переговоров, поэтому заговорил уже спокойнее.

- Я надеялся, что они поймут, что ты – не принцесса, лишь когда вы зачитаете клятвы.

Я не знаю традиций бракосочетания эльфов. Но по людским обычаям, покров с головы невесты откидывают уже после произнесения клятв. Не уверена, что остроухие видели хотя бы портрет принцессы, но даже словесного описания достаточно, чтобы понять – я не она.

Кисара темноволосая и чернобровая, с яркими синими глазами, гладкой смуглой кожей и пышной фигурой. Она славилась своим темпераментом и вспышками гнева, но из-за её красоты и ценности для королевской семьи король прощал ей и не такое. Меня было трудно назвать даже невзрачным её отголоском. Кожа бледная, под глазами вечные тени, будто бы я давно не знала спокойного сна. Тощая сутулая фигура, пепельно-русые волосы. Единственная примечательная деталь – глаза необычного фиалкового цвета, но их замечали редко, слишком уж болезненными и усталыми они казались. К тому же, я редко поднимала взгляд в присутствии мужчин. За это и многое другое Кисара и другие кузины и считали меня жалкой.

Сейчас, много лет спустя, уже было трудно понять, какая часть моей внешности – настоящая, а какая – результат работы мазей и эликсиров. Станет ли моя кожа красивой, как и раньше, если я прекращу пить отравляющие настойки?

Мои мысли прервал голос Ривера.

- Эрвин попытался потребовать замены невесты, но я заставил его заткнуться. Мы выполнили все их условия. Самонадеянно было считать, что король отдаст им целительницу.

Мужчина явно был доволен тем, что авантюра удалась и эльфов получилось обмануть. Похоже, хотя бы один человек на этой свадьбе будет счастлив.

Он подал мне руку, и я нехотя приняла её. Герцог проводит меня к алтарю вместо отца, который не захотел дать своей несуразной дочери и такой последней милости.

Мы ступили на мягкий ковёр травы, устилавший поляну. Будь сейчас другая ситуация, я замерла бы на месте, силясь утонуть в ощущении покоя. Солнце заливало всё вокруг тёплыми лучами, лёгкий ветерок ласкал венчики цветов, слышался стрёкот кузнечиков.

Мой будущий муж на фоне тихой природной красоты казался каменным изваянием. Он стоял возле походного алтаря, и жрецу более всего на свете хотелось убраться подальше.

Я прекрасно понимала его чувства.

Альвэйр был облачён в чёрно-лиловые одежды – цвета траура у эльфов. Трудно сказать, было это продуманным оскорблением, предупреждением или молчаливым предсказанием моей дальнейшей судьбы. Он смотрел на меня с высоты своего роста, и лицо его не выражало ни единой эмоции. Ледяной лик, на котором словно два отполированных камня, горели чёрные глаза. Чем ближе я подходила к нему, тем больший ужас меня охватывал.

Чувства всех окружающих были для меня сейчас как на ладони – волнение жреца, страх его учеников, мрачное самодовольство герцога.

Лишь от моего будущего мужа не исходило ни эмоции. Всё его тело объяла холодная и прожорливая пустота.

Глава 5

Монотонный голос жреца гудел на краю сознания, будто рой сонных пчёл, а я никак не могла сосредоточиться на смысле его слов.

Священное таинство брака, как бы кощунственно это ни звучало пред ликом богов, не имело для меня никакого смысла. Скорбный ритуал, призванный передать права на владение судьбой женщины из одних рук в другие.

Я не чувствовала недавней тоски, отчаяния и гнева, как, к счастью, и страха, что объял при встрече с Альвэйром. Стоило герцогу подвести меня к алтарю, и мрачная ледяная сила потянулась от темноволосого эльфа ко мне. То была не магия, не чувства, а нечто, чему определения не было. Будто я распахнула дверь, ведущую в потусторонний мир, где повсюду лишь ледяные пустоши и тьма.

Чернильный холод, что лился из пустоты, заключённой в теле эльфа, давил на меня сильнее, чем самый яростный гнев, безотчётная тоска или пылкая страсть. Я тщетно противилась, будто обломок корабля, силящийся остановить штормовой вал. Не знаю, сколько мне удалось выстоять.

Секунду или две?

Щиты пали, смятённые невидимой силой, и теперь я впитывала этот холод. Так, как часто пила чужую печаль, гнев, раздражение или похоть, чтобы стереть их из людских сердец. Чтобы обезопасить себя.

Но любой, даже самый взбудораженный человек пустеет быстро. Всего два или три глотка, и его чувства уже мои. А дальше постараться задавить их, словно отвратительных насекомых, или дать волю .

Холод внутри Альвэйра не заканчивался, а я не могла прекратить принимать его в себя. Пила, почти захлёбываясь. Леденела, как и сам мужчина.

- …еди Эльрис? – взгляд скользнул по лицу жреца. Будто бы издалека донёсся людской ропот недовольства. Кажется, священнослужитель обращался ко мне не в первый раз.

Губы зашевелились, я помнила слова невесты наизусть – так много обрядов мне довелось посетить за свою жизнь старой девы. Как и положено, я обещала быть тенью супруга. Любить, помогать и поддерживать во всём, быть верной и смиренной, прощать слабости, ибо мелочно и недостойно настоящей женщины таить зло. Вереница слов, цена которым, что песку на берегу моря.

Я говорила, прерывисто, будто мне не хватало дыхания, и невольно думала об одном.

Скоро мне придётся взять Альвэйра за руку.

Хотелось плакать от нежелания делать это, но сейчас я не сумела бы выдавить из себя и крупицу обычных человеческих чувств. Если сила эльфийского лорда настолько подавляла, когда он стоял на расстоянии пары шагов, страшно подумать, что произойдёт при касании. О неизбежном поцелуе я предпочла не думать.

Странно, но вынырнуть из потока чужой силы мне помог голос её же носителя. Я вскинула глаза под покровом и впервые за время церемонии взглянула на своего почти супруга. Он говорил положенные ему слова, а я смотрела на красиво очерченные губы и не могла понять, почему от звука его голоса волны холода опадают.

Эльф нетерпеливо взял мою ладонь в свою, будто разражённый проволочками. Помимо воли я вздрогнула и сжалась, будто ожидая удара.

Красивые губы дрогнули, но так и не сложились в гримасу презрения, недовольства или гнева. Я вскинула подбородок и всего на миг наши глаза встретились через завесу лунного шёлка. Он считал меня жалкой и ничтожной, унижающей его одним своим присутствием. И чтобы понять это, не нужно уметь читать чувства, которых почему-то всё ещё не было.

Я склонила голову и опустила плечи, желая оправдать его впечатление. От ничтожества не станут ждать сопротивления. Если Альвэйр попытается меня убить, его ждёт неприятный сюрприз. Наверное, я сумею выиграть достаточно времени и сбежать в самое сердце Эдринского леса, что разделяет людское и эльфийское государства широким зелёным морем.

Лишь мечта и внушение самой себе.

Будто Альвэйра так просто убить. Или покинуть горное ущелье, где живёт эльфийский народ. Или выжить в лесу мне, той, что не готовила ни разу сама и понятия не имела, как развести костёр, поймать дичь.

Ритуал завершился. Эльф должен был откинуть полог и скрепить наш союз поцелуем, но Альвейр лишь бросил предупреждающий взгляд на жреца, развернулся и под недовольные шепотки двинулся дальше по поляне.

Удушливая волна гнева и стыда затопила лицо - столь очевидное пренебрежение на глазах десятков людей и эльфов, более, чем унизительно. Но я не произнесла ни слова. Молчал и священнослужитель.

Одежды жреца нелюдей, как и нашего, сияли белизной, но совсем не были похожи на парадное одеяние. Скорее, так мог бы облачиться воин, собирающийся поупражняться с мечом. Простые брюки, короткая куртка, надетая поверх рубашки, сапоги из мягкой белой кожи. Ни единого украшения, даже вышивки. Я двигалась к нему на значительном расстоянии от Альвэйра, но почти сразу ощутила чувства жреца.

Эмоции эльфов и людей похожи, но для менталиста, вроде меня, различия между ними всё же колоссальны. Люди чувствовуют вспышками, будто волшебные фейерверки расцвечивают небо. Моими соотечественниками за раз могли овладеть сразу несколько эмоций, иногда даже мне трудно различить отдельные их оттенки. Эльфы же подобны неторопливому течению реки, одна эмоция плавно перетекает в другую. И каждое чувство ясное, чистое и осознанное. Наверное, с эльфами не бывает такого, чтобы они сами не знали, чего хотят.

Жрец был недоволен Альвэйром. Я ощутила это так ясно, будто он озвучил свои чувства. Но причины его неприятия были мне не понятны. Тут он взглянул на меня. И поток негативных эмоций истончился до ручейка, а затем сменился жалостью. Меня настолько поразила эта перемена, что я, наконец, перестала воспринимать эльфа на уровне чувств и взглянула ему в лицо. Прекрасный, как и все нелюди. Белоснежные волосы заплетены в длинную косу, на лице золотые символы, начертанные краской.

Мне чудилось, что он хотел начать свою речь вовсе не с ритуальных слов, но подчинился традициям.

- Леди Эльрис, лорд Альвэйр, король Ольмирьяр дал мне дозволение провести церемонию на человеческом языке, чтобы смысл обряда был понятен для всех.

Затем мужчина обратился непосредственно ко мне:

- Вам, леди Эльрис, нужно просто повторять слова за лордом Альвэйром.

Я удивилась тому, что слова жениха и невесты по эльфийским обычаям одинаковы, но не придала этому особого значения. Ещё одни слова в веренице тех, что уже были сказаны сегодня.

Жрец отвернулся от нас, его лицо устремилось к трём эльфам, что вышли из-под сени деревьев. Два из них держали в руках по сосуду, один - деревянный кубок. Прибывшие излучали спокойствие, понемногу уступавшее лёгкому интересу.

Беловолосый эльф обернулся к нам – взял за одну руку меня, за другую Аэльвэйра и кивнул своему соотечественнику. Мрачное выражение, застывшее на лице эльфийского лорда, подсказало мне, что этот обряд, в отличие от людского, имел для Альвэйра значение. И ему претило стоять подле жреца с человеческой женщиной.

«Интересно, что такого натворил прославленный эльфийский военачальник, что король решил наказать его?» - другого объяснения происходящему не было. Всем известно, что Альвэйр из Дома вереска ненавидит людей.

Но игнорировать происходящее мужчина всё-таки не мог и мрачно произнёс:

- Моё сердце – твоё сердце.

По паузе, последовавшей следом, я догадалась, что должна повторить фразу. Я произнесла её, как и все последующие, тихим голосом:

- Моё сердце – твоё сердце.

Пока мы говорили причитающиеся слова, жрец держал нас за руки, и от его кожи исходили потоки тёплой магии. Вот только странному волшебству эльфов не объединить наши сердца. Никаких заверений в вечной любви, верности и прочих вещах, которых между мной и Альвэйром быть не могло. Продираясь сквозь метафоры, мы обещали быть единым целым, но слова, слетающие с моих губ, были такими же холодными и сухими, как и Альвэйр, стоящий рядом.

Лорд замолчал, и жрец соединил наши руки. Не содрогнуться снова мне удалось с превеликим трудом - под прохладной кожей сильных пальцев двигалась пустота, которой теперь, к счастью, не было до меня дела.

Жрец протянул мне кубок, наполненный сразу из двух сосудов, принесённых эльфами. Я растерялась, не зная, что делать со свадебным покровом, который всё ещё накрывал меня почти полностью. Но Альвэйр не стал смотреть на барахтанья в ворохе складок, небрежно стянул полог и бросил на землю, будто голову мою покрывала старая тряпка, а не драгоценный лунный шёлк.

Разглядывать меня эльф не стал, а я предпочла поскорее завершить унизительные хождения по мукам, поэтому сделала глоток из кубка. На вкус тёмная жидкость показалась мне до отвращения горькой. Альвэйр же, когда пришёл его черёд, едва сдержался, чтобы не выплюнуть напиток.

Затем мы взяли кубок вместе и опрокинули его, позволяя остатками жидкости пролиться наземь. Эльфы замерли в напряжённом ожидании, не только жрец и Альвэйр, но и все, кто находился сейчас на поляне. Глаза их были прикованы к дегтярно-тёмной влаге, излившейся на траву.

Несколько секунд ничего не происходило, но вдруг среди травы показался чахлый росток с бледными листочками. Он задрожал от едва уловимого дуновения ветра, но в следующий миг потянулся вверх и нам пришлось посторониться, чтобы дать уже молодому деревцу пространство.

С растением происходили странные метаморфозы. Дерево то чахло, превращаясь в иссушенный зноем ствол, то снова зеленело и набиралось сил. От смерти к пышущей жизни. И обратно. Но рост не прекращался, растение становилось всё выше и сильнее. Бросив украдкой взгляд на Альвэйра, я заметила потрясение на белом лице. Всё его внимание было приковано к изогнутым ветвям, что уже почти сравнялись с макушками многовековых деревьев Эдринского леса.

Наконец, дерево замерло – половина его ветвей остались мёртвыми и безжизненными, на оставшихся буйно зеленели листья.

- Впервые вижу такое, - признал жрец, прерывая тишину. – Время покажет, что значит этот знак богини.

Эльфы и люди начали расходиться. Альвэйр исчез с поляны раньше, чем я успела опомниться. Сопроводить меня до лагеря эльфов вызвался жрец. Запоздало я осознала, что мир людей остаётся навсегда позади. Я обернулась, чтобы взглянуть на спины уходящих дворян. Никто из них не только не обернулся, но даже не замедлил шага.

Глава 6

Эльфы двигались колонной - молчаливые бледные тени в светлых одеждах. Только силуэт Альвэйра, ехавшего в авангарде отряда, темнел на фоне белых, голубых и светло-зелёных одеяний. Он восседал на огромном вороном скакуне, которому не доставало внешнего изящества, зато хватало мощи, чтобы долго нести на себе седока, облачённого в полный доспех. Складки чёрного плаща, расшитые лиловой вязью узоров, спадали на заднюю луку седла. Идеально прямая спина казалась каменной. Похоже, Альвэйр из Дома вереска внушал страх не только людям, потому как и сородичи сторонились эльфийского лорда и придерживали коней.

Я ехала в середине отряда на лошади, размеренно переступающей копытами. Чуть впереди меня двигался жрец, позади держались эльфы, составляющие свиту беловолосого. Никто не разговаривал, зато я впервые за много часов смогла вздохнуть спокойнее и раскинуть магическую сеть вокруг.

Истинная ментальная магия - редкий волшебный дар. Слишком уж часто её носители становятся жертвой чужих страхов. Страшно, что большая часть трагических историй касается совсем ещё детей - они плохо контролируют магию и не умеют скрывать дар. Их палачами становятся близкие люди, погружённые в ужас перед непонятной им силой. Бывает, конечно, и наоборот – психически нестабильный маг-менталист уничтожает всех вокруг, желая вырваться на свободу. Но до обретения подобного могущества ещё надо дожить.

Мне повезло, что мать, была такой же, как и я, и держала на коротком поводке все мои эмоции до тех пор, пока я не совладала с даром. Иначе отец задушил бы меня в колыбели. Или попытался использовать, но стал бы жертвой собственных предательских мыслей.

«Она, и правда, полезна? Или заставляет меня так считать?»

Люди слабы. Мало кто из нас способен вынести такое знание о близких.

Но всё-таки защита от менталистов есть. В конце концов, это просто магия, не дикая природная сила. Да и влиять на чувства и мысли живых существ можем не только мы. Есть целая школа магии, занимающаяся разработкой ментальных заклинаний и блоков от них. Но работа обычного мага похожа на выламывание ворот тараном, а истинный менталист – тот, кто проникает с чёрного хода.

Щиты бывают разные, очень многое зависит от искусности мага и его силы. Одни очень сильны, но обойти их не составит для меня труда. Потому что они вроде одинокой стены, стоящей посреди поля. Самое оно, чтобы защититься от тарана, несущегося напролом. Но абсолютно бессмысленно против того, кто стену просто обойдёт.

У иных защита хилая, прямой ментальный удар такую и не заметит. Зато более хитрая, будто паутинка по периметру. Сунешься – увязнешь. И маг сразу догадается, что кто-то пытается покопаться в его мыслях и чувствах.

Ментальная защита – это та же магия, заметить её довольно просто, и блок нельзя держать до бесконечности.

То, что окутало Альвэйра, не было блоком. Сомневаюсь вовсе, что эту голодную пустоту и бесконечный холод можно назвать магией. Но тайны Альвэйра мне недоступны. И, честно говоря, я предпочла бы не соприкасаться с ними слишком сильно. Одно его присутствие рядом, чуть не свело меня с ума и не уничтожило саму способность нормально чувствовать. Пытаться проникнуть внутрь – смерти подобно. Мои шансы на выживание и так невелики.

Средство защиты, тем не менее, мне было необходимо. И нет лучшего меча, чем знания, поэтому я прикрыла глаза и сосредоточилась на окружающих меня существах.

Специфику работы истиной ментальной магии объяснить трудно, но я всё-таки попробую. Есть три уровня погружения в силу, которые ментальные маги проходят со временем. Первый позволяет воспринимать чувства окружающих. Ты не просто знаешь, что чувствует конкретный человек, его чувства становятся твоими.

Для неопытного мага это настоящий кошмар.

Невозможно отключиться от восприятия эмоций без ментального блока, а это умение приходит гораздо позднее. Поэтому тебя разрывают на части чувства окружающих людей. В общем потоке менталист не способен не только определить, кто излучает конкретные чувства, но даже отделить свои ощущения от чужих. Многие менталисты, не получившие должной помощи, к сожалению, сходят с ума ещё в детстве. Тут, чаще всего, и обнаруживают необычные способности ребёнка.

На втором уровне познания силы маги учатся закрываться от чужих эмоций и ставить щиты. Только теперь, чтобы там ни думали о нас простые люди, можно говорить о попытках манипулировании сознанием.

Описывать конкретные возможности, доступные магам, бесполезно. У каждого они свои. Подозреваю, что многое зависит от особенностей мышления. Моя мать, например, могла зародить в человеке искру чувства, которого не было в нём изначально, и заботливо взрастить до полной одержимости. Подозреваю, именно так она и свела с ума первую жену отца.

Мне подобное не дано. Раздуть тлеющий огонёк уже существующего чувства - пожалуйста. Но то, чего изначально в человеке нет, мне не подвластно. Зато я умею отражать и усиливать существующие эмоции.

Третья ступень мастерства – работа с мыслями, воспоминаниями и образами. Я только-только прикоснулась к ней, поэтому людские думы для меня пока потёмки. Забраться в мысли других сложно, а уж поселить конкретную идею, так, чтобы её приняли за свою, и того труднее. Иногда мне удаётсч это, но далеко не всегда.

До сих пор я говорила лишь про людей, потому что не знаю, насколько податливы моей ментальной магии эльфы. Но собираюсь исправить эту оплошность прямо сейчас.

Мой разум погрузился в подобие транса. Страх перед мужем, обида на отца, стыд перед свидетелями моего унижения исчезли. Я медленно опустила щит.

Чужие чувства устремились ко мне, словно мотыльки на огонь. Они оставляли за собой видимые лишь мне дорожки – будто струйки дыма, застывшие в воздухе. Достаточно потянуться к сизой пелене и на губах оседает вкус.

Злорадство. С едким металлическим торжеством. Я почти видела надменную улыбку мужчины, радовавшегося унижению Альвэйра. Пока моя магия витала меж всадниками, невозможно было определить, кому именно принадлежат чувства. Но я запомнила привкус эмоций этого эльфа, чтобы узнать его позднее.

Следующий дымный след, что увлёк меня за собой, был полон горечи. Источником её был, как ни странно, жрец. Он беспокоился за Альвэйра, а ещё боялся за меня. Мне не нужно было читать его мысли, чтобы понять – беловолосый не верит, что я выживу. Что-то придавало ему эту уверенность, но, что именно, понять было невозможно.

Чувства остальных эльфов были мало связаны с сегодняшними событиями. Их беспокоили собственные дела, и лишь изредка общий поток забот разбавляло любопытство. Их почему-то удивило то, что случилось на поляне. Образ одиноко стоящего на поляне дерева волновал умы эльфов.

А меня будто бы и не было. Кроме жреца, никто и не вспоминал обо мне – ни с ненавистью, ни с раздражением, ни с интересом.

Пустое место.

Я негромко вздохнула.

***

Через два часа лесная полоса закончилась, и мы выехали к подножью Арельских гор.

Небольшая долина перед ущельем наводила уныние своим запустением. Здесь эльфы не селились уже много веков. Лишь две сигнальные башни стояли на зелёном поле, да кое-где, среди буйной травы виднелись остовы былых сооружений, сейчас разрушенные до основания.

Мы проследовали мимо них к тому месту, где шрам на теле горной гряды закрывала огромная каменная стена.

Эльфы жили в Арельском ущелье уже пару тысячелетий, но закрыли его от людей не они, а ещё драконы. Именно они поставили неприступные стены с обеих сторон перевала. Сейчас это идеальное укрепление для эльфийского народа, который, впрочем, живёт не только в ущелье, но и по ту сторону горной гряды. А в этих местах, что на людских, что на эльфийских территориях тянется полоса отчуждения. Никто не хочет селиться на землях, что первыми встанут на пути врага.

Война за Эдринский лес может показаться нелепой, если не знать, что стоит на кону. В сердце зелёного моря скрыт источник последней дикой магии этого мира. И тот, кто получит его, станет подавляюще силён.

Так думали люди и эльфы.

А я вот в этом уверена не была. Как никак, тщедушное тело Эльрис Руэмар стало прибежищем для маленькой частицы той самой вожделенной магии. И мне как никому другому известно, что то, что народыжаждали получить от Эдринского леса, и то, что получат, может быть совершенно несопоставимо.

По спине пробежала дрожь, я обхватила себя руками, будто была в силах защититься от воспоминаний. Жуткие образы искорёженных рук, покрытых толстой чешуёй, всплыли в моём сознании, и я почувствовала сонный отклик спящего волшебства. Дикая магия тоже помнила тот день, и, казалось, недоумевала, почему я пришла в такой ужас.

Но волноваться нельзя. Не сейчас, когда мы приближаемся к серой глади стены, от которой разносится мерное гудение защитных заклинаний. Я сомневалась в том, что волшебство эльфов способно заметить притаившуюся искру дикой магии, но рисковать не стоило.

У драконов никаких ворот не было и в помине, они им не были нужны. Большие створки, окованные железом, поставили уже эльфы, которым несмотря на всю их красоту и величавость, как и людям, приходилось передвигаться на своих двоих или лошадях.

Хотя, казалось, что до стены рукой подать, ехали мы ещё добрый час. К тому времени на предгорье опустились сумерки, и я ощутимо замёрзла. Одеяние невесты было тонким и не предназначено для длительных путешествий. Даже невесомый покров, что мог бы дать немного тепла, остался где-то на поляне. Плаща мне никто не догадался предложить, хотя, как я заметила я, одежды эльфов были теплее моих.

Створки ворот тяжело отворились, стража поприветствовала предводителя отряда и лорда Альвэйра, на меня ни один из эльфов не бросил и взгляда.

Не знаю, чего я ожидала, но за внешней стеной оказалась ещё одна, поменьше, уже явно эльфийской работы. За ней, я не сомневалась есть и ещё одно кольцо обороны. По такому же типу строятся и человеческие крепости.

За всю историю межрасового конфликта Арельское ущелье ещё ни разу не удалось взять. Но меня не покидала мысль, что этот неприступный оплот эльфийского народа вполне мог стать и его гробницей, найдись умельцы пошатнуть близстоящие горы.

За оборонительными сооружениями раскинулся эльфийский город. На миг я позабыла об всём, поражённая диковиностью открывшейся мне картины. Высокие изящные дворцы нависали над землёй, вросшие в камень серых скал. На гладких стенах не было и намёка на кладку. Казалось, башни просто выросли из горной породы. Это впечатление лишь усилилось, когда мы поравнялись с одним из сооружений. Запрокинув голову, я тщетно пыталась разглядеть хотя бы намёк на крепления, которые помогали бы дворцам держаться навесу, но ничего не обнаружила.

Узкая долина у подножья гор тоже не пустовала – в синих сумерках белели здания, окружённые садами и беседками. Разбросаны они были хаотично, какой-либо системы в возведении домов я не заметила.

Наш отряд разделился. Большая часть эльфов, в том числе жрец, свернули на ответвления широкой тропы, вьющейся меж садов и домов. Осталась лишь я, Альвэйр и двое мужчин, что ехали чуть позади него.

Никто их них и не обернулся, чтобы проверить, на месте ли человеческая ведьма. Подобное пренебрежение мне было не совсем понятно, и дело не в статусе жены лорда Дома вереска. Не знаю, что сказал Ривер посланнику эльфийского короля, но тот не мог не поинтересоваться, какой магией я обладаю.

Если бы герцог ответил честно, то Альвэйр знал бы, что я стихийник, склонный к бесконтрольным выбросам силы. Именно так и считал мой отец. Если бы не сомнительный подарок моей матери, герцог Руэмар и не заподозрил бы во мне мага. Но дикая магия, что покинула тело Ривы с последним её вдохом, перешла ко мне, и быстро справиться с ней я не сумела. Чудо, что первым проявлением силы стал пожар. Поэтому маг, что прибыл к нам для проверки моих способностей, был заранее уверен, что я владею магией элементов с доминирующей огненной стихией. Чар для его ментального убеждения почти не понадобилось.

На месте эльфов я бы не спустила глаз с той, кто от переизбытка чувств может подпалить их дивные сады за считанные секунды. Значит Ривер солгал. Знать бы ещё, что именно.

Оглядев тощие седельные сумки, я осознала, что эльфы не забрали мои сундуки с приданным.

Вот это уже действительно плохо.

Помимо причитающегося в таком случае вороха тряпок, посуды и прочих безделиц, в сундуках лежал и запас трав, с помощью которых я варила зелья и мази, помогающие поддерживать болезненность и невзрачность внешнего вида. Эффект тех, что я использовала до отправления в путь, пройдёт не скоро, не раньше, чем токсины полностью выйдут из организма, но постараться найти ингредиенты стоило. Вдруг мне повезёт прожить дольше, чем несколько недель.

Лошадь Альвэйра остановилась возле большого особняка, утонувшего в зарослях деревьев. Хотя здание мало чем отличалось от всех тех, что мы проехали мимо – белые башни, окна-арки, застеклённые витражами, вьющиеся растения, покрывающие стены вплоть до второго этажа – выглядел дом откровенно неприветливо и хмуро. Лорд что-то коротко сказал своим спутникам, и они отправились прочь. Сам мужчина спешился и прошёл в дом, не сказав ни слова.

А мне, похоже, предстояло позаботиться о себе самостоятельно. Губы исказила болезненная гримаса - после часов, проведённых в седле, тело едва шевелилось. С трудом разжав онемевшие пальцы, сжимающие поводья, я буквально свалилась с лошади.

Если бы я не была уверена, что эльфы считают меня кем-то вроде букашки, решила бы, что всё это часть изощрённого плана. Чтобы человеческая ведьма не в силах была дать отпор и смиренно умерла от усталости.

Добились они ровно противоположного.

Отправляясь в пусть в Эдринский лес, я не знала, как мне поступить. Среди людей я уже давно приспособилась жить и исправно играла роль старой девы, присматривающей за младшими сёстрами. Единокровные сёстры хотя и любили меня, но относились откровенно снисходительно. Трудно уважать пусть и старшую, но некрасивую и недалёкую сестру. Мой магический дар роли не играл, потому что пользоваться им я, как они думали, толком не могла.

Так бы Эльрис Руэмар и состарилась, храня свою тайну, либо при отце, либо компаньонкой при одной из сестёр.

Что случилось бы, когда пришло время смерти, трудно представить. Не найдя приемника для силы, я бы сгорела в дикой магии. Она либо умерла со мной, либо всё-таки вырвалась в предсмертной агонии наружу и уничтожила бы то, до чего смогла дотянуться.

Если эльфы попытаются убить меня, то миру между двумя народами конец. В эту самую минуту, глядя на дверь, закрывшуюся за спиной тёмноволосого эльфа, я решила, что буду сопротивляться и заберу с собой стольких, скольких смогу. И даже в предсмертный миг постараюсь дать дикой магии свободу. Уж она-то отомстит. И за мою смерть, и за свою. Та сила, что живёт во мне, не способна существовать вне телесной оболочки.

Король Ольмирьяр не поверит, что люди не знали, кого направили к ним. Наш король сделает козлом отпущения отца. Дом Руэмар будет уничтожен, а земли двух народов потонут в крови.

Но в этом не будет моей вины. Я хочу жить. И мне не жаль тех, кто не пожелал даже оглянуться на меня. Ни людей, ни эльфов.


Глава 7

Дом эльфийского лорда не был похож ни на один из виденных мною раньше.

Людская знать возводила огромные замки из серого холодного камня. Они не были уютными, несмотря на многочисленные ковры, гобелены и камины. Обычно домочадцы проводили время в своих покоях и специальных общих залах, в которых поддерживалось подобие уюта. В замке герцога Руэмара для незамужних девушек была устроена рукодельная комната, где все дочери лорда коротали время за вышивкой под присмотром достопочтенной матроны.

Завтракали и обедали мы у себя в покоях, лишь на ужин спускаясь в общую залу, которую хорошенько протапливали, чтобы прогнать холод, царящий в каменных стенах даже летом.

Существовали, конечно, заклинания для сохранения тепла в помещении, но мало кто мог позволить себе подобные услуги мага. И даже наш король не поддерживал тепло во всём дворце, слишком уж много энергии на это пришлось бы потратить, а для волшебников в пору войны найдутся занятия поважнее.

Эльфийский дом оказался совсем другим. Тепло окутало меня с порога, будто где-то рядом горел камин, но ничего похожего и в помине не было. Стены длинного коридора покрывало деревянное, отполированное до блеска дерево. Отделка не имела ничего общего с обычными дощатыми стенами, какие встречались в городских лавках. Деревянная мозаика, кусочки которой были вырезаны в виде животных, птиц и растений, покрывала всё вокруг от пола до потолка. Некоторые из деталей были выкрашены зелёной, синей или красной краской.

Я застыла посреди деревянного леса, потрясённая красотой и искусностью работы. Мне хотелось прикоснуться к золотистому дереву, ощутить его тепло заледеневшими кончиками пальцев, но отчего-то недавняя моя решительность испарилась. Я ощутила себя не дочерью герцога, а нескладной замарашкой, и впервые в жизни меня это огорчило.

- Госпожа Эльрис, - я вздрогнула от звука незнакомого голоса и обернулась. Рядом со мной стояла невысокая эльфийка в простом светло-зелёном платье. – Следуйте за мной, лорд ждёт.

Девушка степенно проследовала по коридору и распахнула ближайшую к нам дверь. Она пропустила меня внутрь и аккуратно затворила дверь.

Камин в доме всё-таки был. Альвэйр застыл у него и, казалось, не замечал чужого присутствия.

По людским обычаям, я не имела права садиться без дозволения в присутствии мужчины, являющегося моим покровителем. Раньше им был отец, отныне – Альвэйр. Но я настолько устала, что не стала дожидаться и тяжело опустилась кресло с резной деревянной спинкой.

Мужчина обернулся, по его бесстрастному лицу скользнула странная тень, значения которой я истолковать не смогла. Моя магия молчала, а я даже не пыталась воззвать к ней, настолько устала за день.

- Хочу, чтобы мы сразу поняли друг друга. Наш брак – мой долг перед королём, - низкий голос, густой, словно древесная смола, прервал повисшее молчание. Тогда, на поляне, я не обратила внимания на его звучание, слишком поглощённая странной силой, изливающейся в меня. – А я привык служить королю верой и правдой. И хотя между нами не может быть отношений, как между мужем и женой, вы сможете прожить спокойную жизнь, если будете благоразумны.

В голосе эльфа слышалась потаённая угроза. Он предупреждал, что рассчитывать на сохранение жизни я могу только, если буду держаться тише воды, ниже травы.

Меня подобный расклад вполне устраивал, но в него плохо верилось. Я - маг, хотя женщин и предпочитали презрительно называть ведьмами или колдуньями, сути это не меняет. Мой век будет долог – двести-триста лет не предел для любого человеческого волшебника. И это весомый срок даже для эльфа. Сложно поверить, что Альвэйр согласен терпеть рядом с собой так долго презренного человека.

Лорд, похоже, был вполне доволен моим молчанием, поэтому продолжил.

- В ближайшие дни мы должны будем устроить праздник в честь нашей свадьбы в Орлиной роще, - хотя я не могла ощущать его эмоции, а лицо Альвэйра напоминало маску, вырезанную изо льда, я знала, насколько его тяготит это необходимость. – Ещё нам придётся посетить официальный приём в королевском дворце, где вас представят знати как мою супругу. После этого я продолжу привычную мне жизнь, а в вашем распоряжении останется этот дом. Нам не придётся контактировать чаще пары раз за год во время особенно важных церемоний.

Тут я, наконец, подала голос:

- Но как я буду жить? И чем заниматься? Я ничего не знаю о вашем народе.

- Чем пожелаете. Я слышал вы алхимик? – я закусила нижнюю губу, услышав столь явную ложь, которую скормил Ривер эльфам. Да, я неплохо разбиралась в травах, могла делать некоторые зелья, мази и припарки, но в них не было и капли магии, в отличие от алхимических эликсиров. Ментальная магия для их приготовления не годилась, а дикие чары на настои стал бы накладывать только самоубийца. – Вы можете продолжить свои изыскания, я выделю для этого лабораторию. К вам будет приставлена помощница, она решет все вопросы.

- Хорошо, меня это полностью устраивает, - я твёрдо взглянула в глаза эльфу, жаждущему поскорее отделаться от меня.

Я не сомневалась, что «помощница» будет докладывать Альвэйру о каждом моём шаге. Но, чем меньше вокруг меня эльфов, тем проще.

- Я рад, что мы поняли друг друга.

Не медля больше ни секунды, лорд развернулся и вышел из комнаты прочь, оставив меня в одиночестве.

- Госпожа, позвольте проводить вас в спальню, - голос эльфийки, заглянувшей в гостиную, был ровным, ни намёка на скрытую неприязнь, ни подобострастной любезности. Хотя с чего это прекрасной эльфийской деве, пусть и незнатного происхождения, искать благосклонности человеческой колдуньи? Копаться в её чувствах я не стала, мне едва хватало сил на поддержание щита. Хотелось есть, спать и забыть хотя бы на несколько часов о том, что жизнь перевернулась с ног на голову.

Устало кивнув, я отправилась с ней на второй этаж дома. Дорогу даже не пыталась запомнить. Не такой уж и большой особняк, как-нибудь разберусь.

Меня проводили в просторную комнату, стрельчатые окна которой выходили на тёмный сад. Кроме кровати с балдахином, туалетного столика и шкафа из всё того же золотистого дерева, здесь ничего не было. Мой взгляд приковал к себе поднос с едой, пристроенный на столе возле кровати. В последний раз я ела много часов назад, а ведь мне приходилось колдовать в дороге и бороться с силой Альвэйра. С трудом дождалась, пока служанка покажет мне потайные двери, ведущие в гардеробную и ванную, вежливо попрощалась с ней и принялась за поздний ужин.

Людские байки, касавшиеся эльфийских предпочтений в еде, противоречили друг другу. Одни уверяли, что остроухие едят лишь растительную пищу. Другие, напротив, считали, что столь кровожадные воины не способны обходиться ломтиками фруктов на обед. Последние оказались правы – на серебряном блюде лежали несколько ломтиков хорошо прожаренного мяса с овощами. В кубке, вырезанном из прозрачного камня, розовело вино. Я осторожно коснулась пищи своей магией, но никаких следов воздействия не обнаружила. Принюхавшись к напитку и еде, и не заметив ничего странного в запахе, решила пригубить вино и попробовать по небольшому кусочку мяса и овощей. Затем, как бы ни хотелось продолжить, я отодвинула блюдо и отправилась готовиться ко сну.

Если в пище есть яд, который мне не удалось опознать, пока я снимаю с себя платье, моюсь и переодеваюсь, он проявит себя. Сомневаюсь, что после нашего разговора Альвэйр решит отравить меня, раз уж я согласилась на все его условия. Но второй жизни у меня нет, чтобы относиться к ней легкомысленно.

Я нашла среди вещей в гардеробе некое подобие сорочки. Она была ещё более открытой, чем платье, из тёмно-синего тонкого батиста. Рассматривать остальные вещи я не стала, никогда не питала особой слабости к нарядам.

Ванная оказалась самым странным местом, что я когда-либо видела. Посреди светлой комнаты, отделанной каменными панелями, стояла монолитная ванна из белого мрамора. Над ней под потолком завис огромный прозрачный сосуд. Большая сфера, вырезанная из хрусталя и наполненная колоссальным количеством воды. Из-за света магических светильников ёмкость переливалась всеми цветами радуги. От неё к ванне шла медная труба с вентилем.

Я поискала глазами пробку и заткнула сливное отверстие. Осторожно открыла клапан, и вода тугой струёй устремилась вниз. Капли, долетавшие до меня, оказались тёплыми, очевидно сосуд был зачарован на поддержание температуры воды.

Решив больше не осторожничать, быстро помылась и переоделась. Живот скрутило болезненной судорогой, но явно не от яда, а от простого голода.

С жадностью расправившись с овощами и мясом, приправленными травами и орехами, я повалилась на кровать и погрузилась в сон.

Глава 8

Тонкая трель незнакомой мне птицы ворвалась в беспокойный предутренний сон. Томительно долгое мгновение я смотрела на светлый балдахин кровати и не узнавала комнаты. Секунда или две покоя, прежде чем воспоминания заняли положенные им места.

Я медленно поднялась, ощущая полную разбитость – сон не только не принёс отдыха, но, будто даже ухудшил самочувствие. Должно быть, я всё-таки простыла в дороге, потому что голова гудела, кости ломило, а к горлу подкатывала лёгкая тошнота.

Окно в комнату было открыто, как и шторы. Видимо, служанка заходила поутру, но не стала будить меня. Ещё одним свидетельством пребывания в комнате эльфийки стал завтрак, поставленный у изголовья кровати – фрукты, два кусочка хлеба с мёдом, и чашка какого-то напитка.

Будь я в человеческом замке, вокруг сновали бы слуги, предлагая помочь одеться, умыться и расчесать волосы. Меня всегда раздражала эта суета, но, к сожалению, самостоятельно справиться с многослойными нарядами, какие носили высокородные леди, было невозможно. С тех пор, как я стала официально считаться старой девой, шумиха вокруг меня поутихла, но и одной личной служанки хватало для головной боли по утрам.

Поэтому одиночеству я была даже рада. Спокойно умылась и надолго пропала в гардеробной. Как оказалось, почти все платья были мне велики. Не знаю, откуда эльфы узнали, как точно выглядит Кисара, но похоже, что они отчётливо представляли на кого шили одежду. А так как фигура принцессы была пышнее, наряды висели на мне, будто на вешалке. Исключение составляли разве что платья из струящихся тканей с простым покроем, вроде того, что было на мне вчера.

Под Кисару была подобрана и основная гамма гардероба. Синий, бирюзовый, пурпурный и изумрудно-зелёные цвета очень шли принцессе. Я же на их фоне выглядела ещё бледнее и измождённее. С трудом найдя среди вороха вещей четыре платья, в которых бы выглядела не так ужасно, я повесила их на отдельную вешалку.

Если бы я следовала изначальному плану, то меня не смутило бы надеть любой наряд и не важно, как я выглядела бы в глазах окружающих. От запуганной мыши не станут ждать беды. Я сумела бы выждать время, научилась бы жизненно необходимым вещам и попыталась сбежать в Эдринский лес. Для прямой борьбы за свою жизнь роль забитой человеческой девчонки тоже вполне годилась. Едва ли мой палач ждал бы от такой сопротивления.

Но вчерашнее предложение Альвэйра заставило меня пересмотреть приоритеты. Если есть хотя бы призрачный шанс прожить спокойную жизнь среди эльфов, стоит им воспользоваться. Никакого плана пока не было, но быть посмешищем в глазах вчерашних врагов не хотелось, а дальше заглядывать пока рано. Слишком уж мало я знаю об остроухих.

После завтрака я спустилась в гостиную, где ко мне почти сразу же подошла вчерашняя служанка.

- Госпожа, к вам леди Лиэрот. Её отправил лорд Альвэйр для помощи.

- Спасибо… - тут я вспомнила, что не знаю имени служанки. – Как вас зовут?

- Руа, госпожа.

Я удивилась столь короткому имени, больше похожему на домашнее сокращение, но ничего не сказала.

- Спасибо, Руа, проводи леди сюда.

Прощупывать служанку, чтобы понять, как она относится ко мне или к появившейся леди, я не стала. Слишком устала после вчерашнего, поэтому даже ментальный щит, который уже много лет давался мне также легко и естественно, как дыхание, требовал некоторых трудов. А ведь день только начался.

Гостья, появившаяся на пороге в сопровождении Руа, была хороша, как и все здесь вокруг на ближайшие мили, за исключением меня. Стройная гибкая фигура, молочно-белая кожа и светло-зелёные, будто виноградины, глаза. Единственное, что поразило меня – странно короткие волосы. Бледно-золотистый шёлк едва прикрывал лопатки. Даже у эльфов-мужчин волосы были гораздо длиннее.

Девушка чуть улыбнулась:

- Госпожа, я леди Лиэрот из Дома вереска. Лорд Альвэйр отправил меня служить вам. Я помогу освоиться в наших землях. Ко мне же вы можете обращаться со всеми возникающими вопросами.

- Благодарю, - искренне ответила я. – Вопросов у меня накопилось много.

***

Пусть Лиэрот приставлена ко мне как нянька и шпионка, я была благодарна её присутствию и все три дня до официального празднества терзала эльфийку вопросами. Благо заниматься организацией торжества мне всё равно никто не позволил бы.

По эльфийским традициям союзы скрепляют в Орлиной роще, в которой растёт святыня эльфийского народа - древо Элура. После заключения брака новобрачные могут задать по одному вопросу святыне и получат на них правдивые ответы.

Насколько я поняла, дерево питает слабость лишь к новобрачным. В другое время ответа от него не добиться. Бывает и такое, что святыня игнорирует вопросы супругов, будто лишая их своего благословения. И тогда, совпадение или нет, союз обречён на разлад.

По тому, сколь азартный блеск загорелся в глазах Лиэрот, я убедилась, что всё ущелье держит пари на то, что нам с Альвэйром древо не ответит.

- И что обычно спрашивают? – не удержалась я. Меня, конечно, интересовало многое, но помощница поумерила мой пыл, заметив, что пара спрашивает дерево публично. И теперь я с трудом представляла, что спросить при всём эльфийском свете.

- Сколько детей ждёт в браке, сколько лет отмерено супругам вместе. В основном всякие мелочи, касающиеся семейной жизни.

Я невесело улыбнулась. Вот уж о чём и спрашивать не стоило. Как я уже знала из рассказов Лиэрот, эльфы и люди не могут иметь общих детей. Это была щекотливая тема, ведь мужчины и женщины наших народов делили ложе лишь в двух случаях. Редкие межрасовые браки, заключённые во имя мира. И изнасилования в военное время. При чём лишь со стороны людей.

Попасть в человеческие руки для таких как Руа или Лиэрот было бы смерти подобно. И в отличие от этих вечных дев, проживших под сенью гор века и ненавидящих людей лишь в теории, я слишком хорошо представляла, что бы их ждало в плену.

Меня, к счастью, никто не насиловал, но иногда я улавливала обрывки образов в головах мужчин и женщин. Они липли ко мне как грязь и оседали где-то на дне памяти, готовые вынырнуть и подкинуть нужный сюжет. В такие моменты я действительно сожалела, что не страдаю забывчивостью. Чужие воспоминания становились моими. Будто бы это мои руки затыкали чей-то рот и сдирали одежду. Будто это мою грудь сжимали до боли и били кулаком по лицу.

Поэтому вся грязь войны мне, двадцатичетырёхлетней старой деве, была куда понятнее, чем Лиэрот, прожившей под сенью мира уже больше трёхсот. Так я считала.

Я молчала, когда она отстранённо рассказывала про то, что ни одна из эльфиек, побывавших в руках людей, не понесла. Как и ни одна из людских женщин, прибывших сюда в качестве невесты.

Дополнить предположения Лиэрот о невозможности смешения крови наших народов мне было нечем. Как я уже упоминала, эльфы не насиловали людских женщин. Просто убивали. А вместе с ними детей, жавшихся к матерям. Стариков, пытавшихся защитить родных слабыми руками. Они хотели очистить захваченные ими земли от любого присутствия людей.

И главный чистильщик среди эльфийского народа стал моим мужем.

***

Нельзя было за неполных три дня хорошо изучить чужую культуру, но даже того, что я узнала, хватило, чтобы поразить меня до глубины души.

Эльфийские женщины имели практически равные с мужчинами права. Они занимали важные государственные посты, могли полноценно обучаться магии, науке и воинскому делу. Несколько веков назад эльфийки даже состояли в регулярной армии, но король запретил это, желая оградить женщин от незавидной участи человеческих пленниц. Эльфийские девы, кстати, за это ему благодарны не были, и посчитали подобную заботу, скорее, оскорблением. Они регулярно подавали прошения об отмене старого указа.

Далеко не все женщины учились воинскому искусству, многие за столетия, а то и тысячелетия жизни так ни разу и не держали в руках клинка. Обычно они посвящали себя политике, семье, магии или искусству. Были и такие женские занятия, которые вызывали у меня оторопь.

Эльфы достаточно плодовиты для долгоживущих существ. Обычно эльфийки могут спокойно выносить и родить двух-трёх детей. Правда, чем старше женщина, тем меньше у неё шансов забеременеть, поэтому эльфы стараются обзавестись потомством сразу после женитьбы.

Брак, кстати, далеко не всегда обязателен для рождения малыша. Иногда мужчина заключает соглашение с одной из дев плодородия, которая и вынашивает ему ребёнка. И не всегда это именно одинокий мужчина, желающий получить наследника. Иногда к девам обращаются мужья жён, не сумевших зачать дитя.

Девы плодородия отдельная, уважаемая среди эльфов каста. Но понять такое к ним отношение сложно. Всё-таки меня взрастили в убеждении, что женщина, делящая ложе с мужчиной за деньги, может считаться в лучшем случае содержанкой и фавориткой. В худшем – шлюхой.

У эльфов быть девой плодородия – едва ли не честь. Во всяком случае в этом пыталась убедить меня Лиэрот, что думают на этот счёт сами женщины для меня пока загадка. Девой может стать не любая, а лишь девочка с благословением богини. Ей легче прочих зачать ребёнка, и она способна выносить гораздо большее количество детей. Десять эльфят, рождённых одной девой для разных мужчин – не предел. Конечно, благословлённая вовсе не обязана выбирать этот путь, но именно этого и ждёт от неё общество. Стыдно думать о себе и о продолжении лишь своего рода, когда можешь помочь эльфам в целом. И, как я думаю, если ты откажешься от этой «чести», тебе непременно будут об этом напоминать. Целую вечность.

Дева плодородия спит с мужчиной лишь во время действия соглашения, до тех пор, пока не зачнёт ребёнка. Затем его отдают эльфу-отцу, а мать лишается на дочь или сына всяких прав. За ребёнка отец отдаёт касте дев и женщине, родившей ребёнка, солидное вознаграждение.

- Какое же это служение обществу и помощь другим? – поразилась я рассказу Лиэрот. – Ведь услуги дев всё равно могут позволить лишь те, кто богат.

Лиэрот замялась, а я слегка приопустила щиты, чтобы уловить её чувства. Мне не очень хотелось это делать. В день нашего знакомства, когда я впервые проникла в её эмоции, ощутила такое жалящее презрение, что осталось лишь диву даваться актёрским способностям эльфийки.

Я, конечно, не полагала, что она уважает меня. Но в её глазах даже Руа, чей статус среди эльфов был низшим из низших, несоизмеримо выше человеческой девки. И Лиэрот страдала от бешенства, раздирающего её изнутри. От того, что приходилось улыбаться мне в лицо из-за повеления лорда.

- Это справедливая сделка. Им нужно жить за счёт чего-то. Если они будут беспокоиться о собственном пропитании, то, когда им думать о материнстве? – взгляд светло-зелёных глаз был спокоен и открыт. Эльфийская леди умела располагать к себе. Не будь у меня магии, я никогда не заподозрила бы в ней недоброжелателя.

Сейчас чувства Лиэрот, впрочем, не были направлены на меня. Я улавливала образы, касающиеся дев плодородия.

Эльфийке претила эта традиция. Как и я, она не понимала не только положения дев, но и того, как можно на протяжении веков расставаться со своими детьми. Лиэрот была уверена, что этот пережиток прошлого активно поддерживают лишь мужчины, которым нравился подобный ход вещей. И будь её воля… она бы всем им показала!

В общем, Лиэрот, несмотря на кажущуюся кротость и спокойствие, была весьма строптива по своей натуре. Но, как истинная дочь своего народа, не допускала и мысли, чтобы позволить мне думать об остроухих иначе как о высшей расе мудрых созданий, совершенных во всём. Поэтому, кипя от негодования внутри, она спокойно расписывала мне, как почётно быть девой. И умудрялась всё представить таким образом, что будь я наивной юной барышней, заплакала бы от невозможности помочь эльфийскому народу.

Так было во всём. Лиэрот никогда мне не лгала, но подавала информацию об эльфах с такой стороны, что не очень понятно, почему они до сих пор ходят по земле, а не вознеслись на небо к богам. Даже про существование касты неполных, чьё положение можно было назвать рабским, рассказывала так, будто это величайшее достижение её народа, а не пережиток прошлого, от которого не спешили избавляться.

Словом, в моей голове творился кавардак. Эльфы перестали казаться мне столь устрашающими, но более понятными не стали.

И Альвэйр в решении этой загадки мне никак не помог, потому что вновь увидела я его лишь в Орлиной роще.

Глава 9

Среди всех эльфийских дев красоту Килтис, сестры короля, славили более всего. И дело было не в идеальных чертах лица, спокойных лучистых глазах и сияющем шёлке волос, что потоком изливался на покатые плечи.

В каждом её движении было столько изящества и величия, что даже древние из эльфов невольно замирали, глядя на неё. И в самых чёрствых душах рождалось сокровенное желание обратить нежный взор её глаз на себя.

Меж тем Килтис минуло всего чуть больше пятиста зим – совсем юная дева по меркам эльфов. И хотя она казалась мудрой, спокойной и рассудительной, ей были свойственны капризы, которым старший брат Ольмирьяр неизменно потакал.

Возможно, она выросла самую чуточку эгоистичной. Но что плохого в том, чтобы заполучить желаемое любой ценой?

Килтис жаждала Альвэйра с тех пор, как он спас её, ещё неразумного ребёнка, в Эдринском лесу. Эльфийка не знала, приходилось ли ей видеть лорда раньше. Но в тот миг, когда сильные руки подняли её, словно пёрышко, и она впервые разглядела его прекрасное лицо, девочка поклялась, что непременно его получит.

Однако Ольмирьяр, старший её брат, заменивший Килтис родителей, лишь рассмеялся, услышав детские речи о том, что принцесса непременно выйдет замуж за Альвэйра.

- Придётся тебе выбрать кого-нибудь ещё, - ладонь короля привычно коснулась макушки упрямицы-сестры.

Лишь пару зим спустя Килтис осознала, что имел в виду брат.

Тот, кого она уже считала своим, принадлежал другой.

Ненависть. О, какая это была ненависть! Раздирающая и всепоглощающая. Эльфы не только жили безмерно долго. Свои сокровенные тайны они тоже хранили века. И, если любовь может жить вечность, но ненависть тем более. Её не поколебать и не остудить…

Килтис замерла, осознав, что под властью чувств, чуть не смяла бутон цветка, которого касались её пальцы. Она медленно вздохнула и, наконец, обратила внимание на тень в углу сада.

- Всё сделано, как надо?

- Да, моя принцесса, - голос отвечающего был бесцветен и тих, такой может принадлежать кому угодно.

- Сколько понадобится времени?

- Минимум месяц, а то и два, чтобы она ничего не заподозрила.

- Хорошо.

Это, и правда, было хорошо. За это время жену Альвэйра представят эльфам. Король будет доволен, а после…

Девушка склонилась над бледно-розовым цветком и вдохнула лёгкий сладкий аромат.

Килтис любила ухаживать растениями.

Но солнца, воды и удобрений часто недостаточно.

Нужно уничтожать паразитов.


***

Я не понимала, почему Альвэйр решил сохранить мне жизнь.

Эльфы удивлялись не меньше. Никто, в том числе и я, не допускал и мысли, что лорд мог меня пожалеть. А, значит, навязанная жена зачем-то нужна военачальнику.

Как бы то ни было, остроухие оказались в трудном положении. Они и помыслить не могли, что придётся сколько-нибудь долгое время терпеть рядом человека и относиться к нему уважительно.

Но приходилось.

Альвэйр из Дома вереска был одним из ближайших советников короля, мало кто мог сравниться с ним по статусу. Поэтому всем эльфам, чьё положение в обществе было ниже, приходилось, скрипя зубами, кланяться мне. Не нужно быть менталистом, чтобы понимать, насколько унизительным для себя они это считали. Но поступить иначе не могли, пока не знали, что задумал Альвэйр, а злить его никому не хотелось.

Своего супруга я не видела все три дня, но он незримо присутствовал рядом. Я стала замечать след Альвэйра в сознании других – тень, которая подстерегала меня в самые неожиданные моменты.

Относились к лорду странно. Его уважали, боялись, боготворили. Наверное, нет ничего удивительного, что в своём окружении я не нашла и следа ненависти к мужу. Все эльфы, что были рядом, – часть Дома вереска. Они преданы Альвэйру до последнего вздоха.

Иногда, впрочем, я улавливала непонятные мне эмоции. Тоску и… жалость? Немыслимо, но тёмная тень лорда, появляющаяся в мыслях слуг, отчего-то вызывала у них эти чувства. Увы, но спросить ни о чём я не могла. Моя сила сомкнула мне уста, а все, кроме Лиэрот, разговаривали со мной неохотно и только по делу.

Эта загадка мучила меня, хотелось узнать, почему остальные боятся за Альвэйра? Что с ним стряслось, или что должно произойти?

Поэтому праздник в роще я ждала почти с нетерпением. Я не надеялась, что мне удастся прочитать мужчину, но у святыни соберутся все лорды и леди из самых знатных эльфийских домов. Быть может, они помогут мне узнать правду.


***

С самого утра я чувствовала себя совершенно измотанной. Портнихи спешно подгоняли под меня новый праздничный наряд, а Лиэрот, чтобы не тратить времени даром щедро сыпала новыми фактами из жизни своего народа.

Например, зачем-то рассказывала об особенностях брачных обычаев эльфов. Они были красивы, спору нет. В них, в отличие от людского свадебного обряда, мне виделось куда больше искренности и любви. Вот только Альвэйр никогда не нанесёт мне на кожу, чуть пониже ярёмной впадинки, тайный, только для нас двоих знак. И я не отвечу ему тем же. Чтобы в лунные ночи нашей любви символы мягко сияли на коже, а в случае опасности для второй половины предупредили бы жжением.

- А что значит дерево, выросшее после нашей с лордом свадьбы? – я решила отвлечь Лиэрот от расписывания прекрасных картин, которые всё равно мне недоступны, и вернуть её к более приземлённым вещам.

- Это хороший знак, что дерево выросло, - голос девушки в противовес её словам звучал чуточку удручённо. – Дерево означает, что союз благословлён богиней. Но то, что…

Эльфийка замолчала, подбирая слова.

- То, что древо не совсем здорово, значит, что обернуться брак может чем угодно.

Я промолчала. И без того ясно.

Глава 10

Каждый уголок Арельского ущелья кричал о том, что пристанище эльфов – дитя двух народов.

От давно исчезнувших ящеров здесь остались диковинные каменные замки, нависающие над садами и рощами да некоторые наземные сооружения. Остальное эльфы выстроили сами. Они же принесли в неприветливые горы семена и саженцы таких растений, деревьев, каких отродясь здесь не было, заставили их буйно расти и множиться.

Камень и зелень. Незыблемые горы и буйство жизни. Здесь дышалось легко и почти свободно.

Ущелье разрезало горную гряду пополам, и каждый клочок узкой долины принадлежал одному из эльфийских Домов. Владения моего мужа занимали почти четверть всего ущелья со стороны Эдринского леса.

Если бы людям удалась прорваться, именно Альвэйр и его родичи первыми встретили бы неприятеля и защитили бы остальных ценой своих жизней. За это большинство эльфов безмерно благодарны Дому вереска и почтительно зовут его детей «дируа-твэ». Те, кто стоят впереди.

За землями Альвэйра идёт не слишком большой по территории и довольно малочисленный, но первый по значимости Дом равноденствия. Королевский дом, издревле сильный своими магами. Волшебники, конечно, есть и в других домах, но среди родичей короля их больше прочего.

Дальше, ближе к побережью, на котором раскинулись эльфийские города, расположены земли других Домов. Почти у всех из них есть владения и на плодородных равнинах за горной грядой, но иметь хотя бы небольшой домик в Арельском ущелье, поблизости от короля очень почётно.

Никаких видимых разделений между эльфийскими землями нет, но то тут, то там встречаются геральдические символы и другие, менее явные знаки, подсказывающие на чьей ты территории.

Есть и вовсе условно нейтральные места. Например, та же Орлиная роща.

На мой взгляд, роща – это сильно сказано, скорее просторный сад. Стоя на одной её стороне, ты прекрасно видишь другую. Никакого подлеска под сенью стройных деревьев нет. Только тропинки, вымощенные белым камнем, ведущие к центру, где возвышается огромное дерево.

Мы едва успели закончить приготовления к назначенному часу. Меня выкупали в ванне, наполненной ароматной водой. Служанки извели целый десяток эликсиров в тщетной попытке привести новую леди Дома вереска в пристойный, на их взгляд, вид. Было даже жаль видеть девушек столь удручёнными.

Кожа смягчилась, но не стала выглядеть здоровее, более гладкие теперь волосы послушными прядями скользили по плечам, но от этого их тусклый цвет и истончённость ещё сильнее бросались в глаза. Только светло-голубое платье, подобное тому, что было на мне в день свадьбы, смотрелось пристойно. Покров невесты женщине, что уже стала женой, пусть и лишь на словах, не положен. Оттого моё бледное, измождённое медленными ядами лицо обрамляли лишь пепельные завитки волос, украшенные цветами.

К роще меня сопровождала свита из Лиэрот, воинов и слуг Дома. Мы спешились прежде чем ступить под сень стройных деревьев. Никто из нас не говорил. Служанки волновались, не разгневается ли на них Альвэйр, за то, что они не сумели привести в порядок человеческую замарашку. Лиэрот с горечью предчувствовала унижение для её господина – стоять вместе с тенью настоящей женщины подле великого дерева. Воины были с ней согласны, но больше сосредоточены на потенциальных опасностях. Атаки ждать было неоткуда, но враги у Дома вереска были…

Узнав, что хотела, я закрылась щитом, потому что было о чём побеспокоиться и мне. Вокруг дерева чинно замерли десятки эльфов. Благороднейшие из благородных в одеждах из лунного шёлка, расшитых золотыми и серебряными нитями.

Они смотрели на меня ледяными глазами и более всего желали, чтобы я помнила о своём низком происхождении. Знала, что мне никогда не суметь занять места подле них. И то, что сегодня человеческой женщине дозволили ступить в Орлиную рощу - величайшая честь, о которой стоило помнить до самой смерти...

Лишь на редких лицах при взгляде на меня появлялось некое подобие расположения. Я постаралась запомнить эти спокойные лица, тонувшие в потоке неприятия.

Альвэйр ждал меня у дерева, вновь облачённый в траурные одежды. Я задалась вопросом – снимает ли он чёрное и лиловое вовсе? Поначалу я решила, что, облачившись в цвета скорби, лорд показывал своё отношение к нашему браку, но теперь видела – эльф потерял кого-то очень важного. И века жизни не могли унять эту боль.

Он скользнул по мне взглядом и отвернулся к беловолосому жрецу. Тому самому, что венчал нас на поляне. Ему предстояло повторить ритуал перед всей эльфийской знатью, под сенью волшебного дерева.

Я уже знала детали обряда, как и то, что в этот раз он будет символическим. Более мы не будем делить кубок, но свои клятвы произнесём вновь. Затем я задам древу вопрос, потом наступит черёд Альвэйра.

После этого рука об руку мы направимся на пир, где нас будут поздравлять все собравшиеся сегодня эльфы.

Мука, через которую нам придётся пройти вдвоём.

Мужчина нехотя протянул мне ладонь. Кончиками пальцев я коснулась его твёрдой, на удивление холодной руки и замерла. Я заметила перемену в нём сразу – ярая агрессия, что чудилась мне раньше, притихла. Он устал от всего этого. Его мутит от одного моего присутствия. Но худшее уже случилось, теперь осталось лишь ждать.

Всё это я знала также отчётливо, как, если бы могла прочитать его чувства.

И это было странно.

Даже исчезни внезапно всепоглощающая пустота, что зияла на месте эмоций мужчины, со мной по-прежнему был ментальный щит. Сейчас, в толпе эльфов я не решалась его снять. Как знать, вдруг среди неизвестных мне лордов и леди, найдётся маг, что сумеет почувствовать мою силу?

Позднее, во время празднества, когда высокородные разделятся, я осмелюсь попробовать прочитать их, но время для этого ещё не пришло.

Возможности раздумывать над моей внезапной прозорливостью не было, жрец начал обряд. Я, как и в прошлый раз, повторяла свои заверения в желании жить единой с Альвэйром жизнью. И вновь слова эти ничего не значали. Ни для меня, ни для него.

Затем я ощутила, как вокруг жреца поднялась волна чистой силы. Я почти видела её, ослепляюще золотистую, и могучее древо, что до сих пор спало беспробудным сном, отозвалось на призыв. Странные вибрации энергии пронеслись по воздуху, вызвав вздох удивления у многих собравшихся.

Краска отхлынула от лица.

С каждой новой волной магии, доносившейся до меня, ментальный щит истончался, пока, наконец, его не стало вовсе…

Эмоции эльфов ринулись ко мне, будто стая голодных волков. Я невольно прикрыла глаза, силясь воззвать к ментальной магии, спящей во мне, но почему-то возвести защиту не получалось. Подавляющая сила дерева не давала мне собрать разрозненные крохи силы воедино.

Только дикая магия нашёптывала соблазнительные речи.

Дай знак.

И я помогу тебе.

Защищу от них.

Сердце перестанет разрываться на части от смеси презрения, гнева, злорадства и ненависти.

Магия искренне хотела мне помочь. Я знала это. Как знала и то, что её представление о спасении никак не соотносится с моим. Быть может, она просто изменит моё сердце, сделает его в прямом смысле каменным и неспособным на чувства. Незавидная перспектива, даже если забыть о том, что вспыхнувшие на коже символы тут же разоблачат меня перед эльфами.

Поэтому мне оставалось лишь размеренно дышать и пытаться сдержать чужие эмоции, разрывающие изнутри. До слёз в глазах хотелось отпустить их, позволить им излиться из меня и вернуться к тем эльфам, что породили этот комок зависти, презрения, гнева и отвращения. Но это было бы страшной ошибкой, которая могла стоить мне жизни.

Я открыла глаза и встретилась с пристальным взглядом жреца. От его груди ко мне тянулись дымные струйки настороженности.

Он понял, что дерево разрушило мою магию. И эльфу не понравилось, что он не смог увидеть на мне чар.

Ледяная рука, в которой всё ещё лежала моя ладонь, сжала её с такой силой, что я застонала бы от боли, останься во мне место для этого чувства. Альвэйр тоже смотрел на меня. Я видела своё бледное лицо, отражённое в чёрной радужке его глаз. Красивые губы мужчины зашевелились. С трудом, но мне удалось разобрать слова, в которых я почувствовала угрозу:

- Задай свой вопрос.

Он позволил мне высвободиться, чтобы шагнуть к древу. Пальцы коснулись шероховатой коры, губы задвигались, произнося давно заготовленное:

- Сколько мне отмерено на этой земле?

Простой вопрос, который ответит сразу на многие, не заданные вместе с ним.

Вибрации магии замерли, а с ними и всплески эмоций окружающих меня эльфов. Все затаили дыхание - сейчас я ясно видела, мало кто верил, что древо ответит мне.

Под пальцами проступило лицо.

Мужское, с по-эльфийски красивыми чертами, будто вырезанное из корысвященного древа. Рот разомкнулся и оглушающе громкие слова разлетелись по роще:

- Тысячи лет или только год. Когда крылья твои осветит луна, и преследователь встанет на след, ты сможешь выбрать сама.

Не успело древо замолчать, как меня опалило такой жгучей ненавистью и отрицанием, что я не смогла сдержаться и обернулась к эльфам, стоящим поодаль. Среди лордов и леди, ошарашенных моей возможной небывало долгой жизнью, я различила одно лицо. Прекрасное и нежное, будто едва распустившийся бутон розы. Золотые волосы девушки ниспадали водопадом почти до щиколоток. Простое белоснежное платье, расшитое серебристыми нитями, венец тонкой работы, украшенный солнцем, луной и россыпью звёзд – знаки Дома равноденствия.

Ей сияющие серебром глаза встретились с моими. В мягком взгляде не было и намёка на те чувства, что бурным потоком неслись внутри хрупкого тела.

Она не собиралась давать мне и года.

Обдумать ненависть неизвестной мне эльфийки я не успела. Голос Альвэйра заставил обернуться к дереву. Мужчина, как и я ранее, коснулся коры и спросил:

- Сколько продлится мир между эльфами и людьми?

Вердикт эльфийской святыни прозвучал, будто гром среди ясного неба:

- Четыре года. Пока жив король Рорх.

_______

_______

Поздравляю дорогих читательниц с праздником!

Пусть вас каждый день ждут вдохновляющие и удивтельные истории. Конечно, не только на страницах книг:)


Глава 11

Жрецу едва удалось унять поднявшийся ропот. Древние эльфы забыли о сдержанности, их красивые лица перестали казаться холодными и безмятежными. Сними я сейчас щит, могла бы узнать о многом, но недавние события совершенно измотали, и к новому потоку негативных эмоций я была просто не готова.

Эльфы бросали на меня обжигающие взгляды, в них читался немой укор, будто это я была виновна в том, что мир продержится всего четыре года. Не самый большой срок даже по меркам людей, что уж говорить об долгоживущих.

Мысли Альвэйра были далеки от Орлиной рощи. Я видела это по его заострившемуся лицу и потемневшим от мрачной решимости глазам. На секунду мне показалось, что в чёрной глади его радужек мелькнул золотистый отблеск, но, быть может, то лучи полуденного солнца вызолотили глаза высокого эльфа.

Не замечая ничего вокруг, он взял меня за руку своими ледяными пальцами и повёл прочь от дерева. Чтобы подстроиться под длинный размеренный шаг эльфа, приходилось почти бежать, но моих затруднений лорд не замечал. Как не видел ни летнего дня вокруг, ни деревьев, ни знатных леди и лордов. Взгляд Альвэйра блуждал в тех далях, что были доступны лишь ему одному.

Понемногу эльфы успокоились, и хотя нервозность витала в воздухе, пир всё же состоялся. Мы с Альвэйром заняли стол, предназначенный лишь для двоих, и к нам потянулась вереница гостей с поздравлениями. Благодаря разговорам с Лиэрот, я знала, что первыми к столу подходят почётные гости - ближайшие родственники и друзья, затем самые знатные и уважаемые эльфы, потом все остальные.

Я удивилась, когда первым к нашему столу подошёл беловолосый жрец, потому что родственника моего мужа в нём признать было трудно.

Внешне меж эльфами не было ничего общего, кроме красоты, присущей этому народу. Хотя заметно, что жрец не понаслышке знаком с ратным делом, до Альвэйра, казавшегося неприступным утёсом, ему было далеко. Белоснежные волосы и серебристые глаза жреца навевали мысли о зимнем утре и первом хрустком морозце. Альвэйр же был подобен тьме беззвёздной ночи.

- Лорд Альвэйр, леди Эльрис, примите поздравления от Кэлеана и всего Дома странствий, - после формального приветствия мужчина взглянул на меня. - Отныне я рад считать вас своей родственницей.

Осторожно опустив щит, я коснулась дымки, исходящей от груди Кэлеана. На губах осела слабая надежда. Чувства жреца были подобны водам в спокойном озере. Прозрачные и ясные. Я не видела и следа презрения к моей человеческой сущности, напротив, в сердце эльфа трепетала странная вера в то, что моё появление – к лучшему. Но погружаться в глубину я не рискнула. Там в толще, словно хищная рыба, скрывалась настороженность. Жрец знал, что я храню тайну.

Мужчина протянул мне шкатулку из белого дерева. Я коснулась её пальцами и вопросительно взглянула на беловолосого. Ободряющая полуулыбка мелькнула на лице, испещрённом золотой ритуальной краской.

Под тяжёлой крышкой на шёлковом платке лежала пара серег. Крупные розовые жемчужины обрамляла серебряная вязь, усыпанная белоснежным жемчугом поменьше. Старый металл мягко сиял, начищенный до блеска. Я не решалась прикоснуться к дару, который оценила в полной мере.

Эльфийки не носили серёжек. Жрецу пришлось потрудиться, чтобы переделать специально для меня старинное украшение всего за три дня. Чем оно было раньше? Должно быть, подвесками ожерелья.

Альвэйр, сидящий рядом со мной подобрался, будто хищник, готовый к прыжку. Краем глаза я заметила, что губы его побелели от гнева, а тёмные глаза впервые за то время, что я его знала, загорелись едва сдерживаемым чувством.

- Молчи, Альвэйр, - беловолосый эльф натянуто улыбнулся моему мужу. – Не говори того, о чём потом пожалеешь. Как отец своей дочери я имею право распоряжаться теми крупицами памяти, что от неё остались.

Эльфы, сидевшие поодаль, с любопытством наблюдали за этой сценой, но детали разговора разобрать не могли. Голос Кэлеана был едва слышен, мой муж отвечал ему столь же тихо. Вот только ярости от этого в нём было не меньше:

- Ты отдаёшь украшение моей матери… человеку?

- В отличие от тебя и твоего отца, я вижу не только пепелище, - сказав это, Кэлеан отвернулся и пошёл прочь.

Окончание его фразы почти потонуло в шелесте листвы и радостном пении птиц, но всё-таки мне удалось расслышать: «Хотя Тинар больше нет».

После жреца к нам потянулась вереница родичей Альвэйра из Дома вереска и близких друзей эльфа. Они, в отличие от Кэлеана, меня почти не замечали или относились неодобрительно. По-настоящему близкой родни, кроме жреца, у Альвэйра не оказалось. Насколько я знала, он был единственным ребёнком прежнего лорда и его погибшей раньше времени жены.

Затем пришёл черёд почётных гостей.

Эльфы расступились перед девушкой в белоснежном платье. Я невольно засмотрелась на юное нечеловечески прекрасное лицо.

Нежную светлую кожу на щеках едва трогал румянец, мягкие, красиво очерченные губы чуть улыбались, а в больших серебристых глазах таилось туманное обещание. Я знала, что о таких, как она, мечтают мужчины. О хрупких, загадочных и далёких, словно холодная луна на небе. Подобным ей, они произносят горячие клятвы в вечном служении, даже если знают, что никогда не заслужат и поцелуя.

И почему-то до кома в горле мне не нравилось, с каким жаром в глазах эта красавица смотрит на моего мужа.


___

___

Всё-таки я люблю Кэлеана:)

P.S.Вы ещё не запутались в именах?)

Глава 12

Я в смятении смотрела на ту, что замерла напротив нашего стола. Её светлые глаза в обрамлении золотистых ресниц казались безмятежными, но опытному менталисту не нужна магия, чтобы заметить проявления сильных чувств.

Каждый день принимая в себя чужую радость, гнев или боль, сам того поначалу не ведая, начинаешь подмечать мельчайшие изменения в мимике, жестах и порывах тела. Немногие способны контролировать безотчётное движение губ, пальцев и дыхание, сбивающееся в минуты волнения. И никто не способен властвовать над языком тела, если сознательно к этому не стремится.

Принцесса, а это была именно она, о контроле не думала. Нет, как и все эльфы, она прекрасно владела собой. Будь на её месте человек, его можно было бы назвать образцом хладнокровия. Но я видела - её стан, затянутый в мягкие складки шёлка, подался вперёд. К Альвэйру. В спокойных глазах, наполненных доброжелательностью, загорались искры сокрытых чувств, стоило ей встретиться взглядом с темноволосым эльфом.

Я украдкой взглянула на своего супруга и постаралась разглядеть то, что видит высокородная.

Эльфы не носили бород, подобно людским мужчинам. И всё же, несмотря на мраморную бледность и гладкость лица, никто не посмел бы назвать Альвэйра юнцом или женоподобным. Излом чёрных густых бровей усиливал хищную выразительность взгляда эльфа. Сильный подбородок и жёсткая линия губ выдавали натуру неподатливую и упрямую. В развороте широких плеч я видела нетерпение – он едва сдерживался, чтобы тотчас не уйти.

Правая рука мужчины, что лежала сейчас поверх стола, сегодня столько раз замирала на полпути к отсутствующим ножнам. Оружие не положено жениху во время обряда у древа. Также как эльфийской жене не носить больше покрова невесты.

В каком-то смысле мы оба беззащитны.

И, возможно, от этого в новую встречу я ощущаю странное сродство с ним, чужим мужчиной и старым врагом моего народа.

Или всё дело в обряде.

Мы разделили кубок, а жрец наложил чары, скрепляющие союз возлюбленных перед богиней. Вот только наши сердца были холодны, и я ощущала, как магия тает, не в силах найти и зацепки, чтобы остаться с нами.

Но неужели ниточка волшбы уцелела и осталась где-то внутри меня?

Кончики пальцев с силой сжали резную шкатулку, что всё ещё была у меня в руках. На миг мне стало страшно.

Человеческих женщин редко добросовестно обучают магии. Только если дар их может принести большую пользу, как это было с Кисарой. Остальных же учат лишь основам, необходимым для жизни – чтобы ведьма-недоучка не натворила дел и в случае чего могла помогать мужу-магу. Конечно, это касается лишь знати. У простого народа – ведьма не ведьма, а иди работать в поле. Для нужд деревни и одного колдуна достаточно…

Мать обучила меня многим секретам, но и её знания были разрозненны, поэтому природа брачного обряда эльфов была мне абсолютно непонятна. Как и то мог ли он поселить во мне чуждые чувства, изменить отношение к Альвэйру, что ещё совсем недавно лишь пугал.

С трудом я взяла себя в руки и натянуто улыбнулась девушке, поприветствовавшей сначала Альвэйра, затем меня.

Килтис, принцесса из Дома равноденствия.

Она была безупречно вежлива, но в её серебристых глазах, обращённых на меня, застыл предутренний холод. Натянуто улыбаясь ей, я сняла щиты, хотя и видела, что принцесса – маг. Но опасность, исходящая от неё, как и власть принцессы на здешних землях, была не эфемерна.

За свою жизнь я встречала многих женщин, желающих казаться добродетельными, трогательными и беззащитными в глазах мужчин. Они играли положенные им роли и заглянуть под эту скорлупу было дано лишь немногим.

Я всегда удивлялась тому, что самые хитрые и беспощадные из интриганок предпочитали носить именно такую маску. Жертвы их козней зачастую даже не догадывались, что за несчастьями, обрушившимися на их головы, стояли подруги и сёстры, больше всего сопереживающие и сочувствующие горю.

Килтис была не такой.

Я устремилась за дымкой её чувств и очень осторожно попыталась прощупать эмоции, лежащие на поверхности.

Горячая страсть застила мне глаза. Внезапно я немыслимо остро ощутила, что рука Альвэйра находится подле моей. Мир сузился до пределов тех нескольких сантиметров, что разделяли наши пальцы. Казалось, бледная кожа эльфа пылает, раскалённая от жара – настолько отчётливо я ощущала присутствие сильной ладони.

Вот только я знала, что пальцы Альвэйра холодны. А чувства, заставляющие кончики ушей краснеть, не мои.

Осознание ситуации плохо помогало справиться с ней. Мне уже приходилось испытывать чужое влечение, но почему-то в этот раз я не могла отделить свои чувства от тех, что принадлижали Килтис.

Оставалось лишь одно.

Моя рука накрыла прохладную мужскую ладонь. Миг восторга от прикосновения к чуть шероховатой коже сменился удушающей ревностью и гневом.

Как человеческая женщина смеет касаться его руки.

Я почти с облегчением погрузилась в поток ярости Килтис. Отчего-то сейчас мне было гораздо легче отделить её чувства от своих и погрузиться в глубины сердца эльфийки.

Хрупкий образ прекрасной светловолосой девы с лучистым взглядом пошёл трещинами, словно весенний хрупкий лёд. Передо мной стоял ребёнок. Эгоистичный и жадный, не знающий отказа и не умеющий его принимать. Более всего на свете ей хотелось отведать то, что недоступно. Сорвать плод, растущий на самой дальней от неё ветке. И так уж вышло, что им оказался мой муж, не отвечающий ей взаимностью столетия.

Килтис была опрометчива, но умела избавляться от препятствий, стоящих на её пути.

Она искренне считала Эльрис Руэмар мусором, насекомым-вредителем, вьющимся возле мужчины её грёз. Сам факт моего существования был кощунством. И она… уже что-то сделала, чтобы это исправить.

Глубокий вдох вырвался из груди, щит укрыл меня от Килтис, и взгляд мой, наконец, стал осмысленным. Но лучше от этого не стало...

Альвэйр смотрел на меня. Я не могла понять, гневается ли он за эту вольность, но руки мужчина не отнял. Едва уловимая настороженность и невысказанный вопрос мелькнули в его взгляде и тут же погасли. Однако я не сомневалась, что нас сегодня ждёт не самый приятный для обоих разговор...

Килтис, наконец, справилась с собой и заговорила:

- Король Ольмирьяр шлёт пожелания благополучия вашему браку. И напоминает, что ждёт вас во дворце на праздновании Белой луны.

- Моё почтение королю и принцессе, - голос мужчины был спокоен, будто и не было недавней вспышки гнева из-за подарка жреца. – Мы непременно воздадим уважение владыке и посетим празднество.

Девушка кивнула нам и медленно пошла прочь. По её чуточку напряжённой спине я видела, насколько ей не хочется выпускать Альвэйра и меня из виду. Будто я могла воспользоваться этим, чтобы похитить ещё одно драгоценное прикосновение.

Осторожно я отняла свои пальцы, успев заметить, что кожа Альвэйра стала тёплой от прикосновения моей руки.

Глава 13

По эльфийским традициям пир должен был длиться до самой ночи. Но все приглашённые, подобно новобрачным, стремились, как можно быстрее покинуть неуютный праздник, поэтому уже через пару-тройку часов мы вернулись на территорию Дома вереска.

Альвэйр сопроводил меня и отпустил слуг, велев им возвращаться позднее. Мы вновь оказались в той же гостиной, где разговаривали несколько дней назад. Лорд сел в кресло напротив меня, и с минуту мы молча разглядывали друг друга.

- Я знал, что не просто так люди отправили к нам именно вас, - низкий голос эльфа разрезал тишину, повисшую между нами. Я невольно поёжилась, но спокойно выдержала тяжёлый взгляд мужчины.

- Вот как? – Даже если Альвэйр каким-то образом узнал, что на мне был ментальный щит, в чём я сильно сомневалась, само по себе это ни о чём не говорило. Ментальную защиту умели ставить многие маги. Правда, это искусство считалась волшебством высшего порядка и человеческим женщинам обычно не преподавалось. - Разумеется, это так. Я единственная, кроме Кисары, кто подходил под ваши условия. А вы, смею напомнить, могли попросить кого угодно.

Самое смешное, что людская сторона действительно почти по-честному выполнила свою часть договора. Во всяком случае сюрпризом для эльфов стало лишь моё существование. На этом король Рорх и успокоился.

- Что за чары были на вас во время ритуала? – наконец, задал эльф интересующий его вопрос.

- Защита, - я не стала лукавить. Мне не нужен был Альвэйр-враг рядом, хотелось верить, что со временем мы сможем жить, не мешая друг другу. - Ничего, что могло бы повредить вам, мой лорд, или кому-либо из окружающих.

Эти несколько дней я раздумывала, стоит ли раскрыть Альвэйру правду. Я прекрасно понимала, что, если или, скорее, когда природа моих способностей станет ясна, эльфы решат, что я шпионила в пользу людей, и церемониться со мной не станут.

Вот только я узнала то, что мне совсем не понравилось.

У эльфов когда-то были менталисты. Существовал целый Дом, в котором исконно рождались маги, обладающие этим талантом. Я не знаю, насколько они были похожи на меня, Лиэрот не смогла рассказать про них ничего толкового – настолько давно даже по меркам долгоживущего народа это было.

Тысячи лет назад эльфов раздирали междоусобные войны. Трудно представить, но тогда остроухие даже не пытались притворяться возвышенными и совершенными созданиями, а просто грызли друг другу глотки. Союз Домов, что возглавлял предок нынешнего короля Ольмирьяра, в конце концов победил, а с проигравшими обошлись очень сурово.

Лидеров противоборствующих Домов казнили, а оставшихся в живых поработили. Они стали неполными – самой низшей эльфийской кастой. Их магические силы запечатали, запретили им обучаться владению оружием, использовать имя своего исконного Дома и полное личное имя.

В их распоряжении остались лишь имена-огрызки. Вроде Руа.

Как я уже успела заметить, эльфы очень трепетно относятся к словам и их значению. Имя каждого эльфа, предмета, животного, птицы или растения имеет зачастую несколько смыслов, поэтому изменение имён неполных нельзя назвать простой формальностью. Это было продуманным унижением.

Было время, когда неполные пытались вернуть себе свободу, но все попытки поднять восстание были жестоко подавлены. А затем тех, кто помнил свободную жизнь, вовсе не осталось. Дети, родившиеся частью низшей касты, относились к своему положению гораздо спокойнее – иной жизни они просто не знали.

Честно сказать, жизнь неполных была получше, чем у многих свободных людей. А, если удастся доказать лордам свою полезность, можно и вовсе получить помилование.

Вот только касались все эти сомнительные радости лишь обычных эльфов. Не магов. Мне довелось увидеть одного запечатанного, и его странный пустой взгляд до сих пор стоит у меня перед глазами. Не знаю, как эльфы ограничивают одарённых - люди подобного делать не умеют – и не хочу знать.

Вот только позволят ли человеческому менталисту сохранить дар, если о нём узнают?

- Значит, вы не отрицаете, что далеко не алхимик?

Я прикусила губу, не зная, что делать. Дикая магия в сочетании с ментальным убеждением помогали мне имитировать дар стихийника для людей. Но этот номер не пройдёт, если в природе твоих способностей уже сомневаются. К тому же я не знала, насколько чувствительны эльфы к дикой магии.

- Не только, - наконец, призналась я и вскинула глаза на эльфа. – Но я действительно неплохо разбираюсь в зельях. Мне нужны они для поддержания здоровья…

- Лжёте, - кратко бросил Альвэйр, не раздумывая ни секунды.

- Если не хотите услышать ложь, не просите тех ответов, которые я пока не могу дать, - мне редко приходилось врать и тем досаднее было быть пойманной на этом.

Хотелось попросить отсрочки для разговора. Но совершенное в своей красоте и безжалостности лицо мужчины без всяких слов давало понять – пустая затея. О понимании можно просить, когда меж собеседниками есть доверие и уважение. Чего нельзя сказать о нас.

- Я плохо контролирую свои способности, - выдавила я, желая лишь одного, чтобы этот разговор поскорее закончился. – Меня не зря отдали вместо Кисары, в глазах отца и короля я ничего не стою.

Тёмные брови мужчины приподнялись, будто что-то его удивило, но он тут же справился с собой.

- Та магия на поляне – ваших рук дело?

- Я слишком переволновалась.

- Могу себе представить, - сухо заметил он. – Думаю, на сегодня достаточно. Не могу сказать, что меня устроил ответ, но терять время с вами я более не намерен. Совет соберётся с минуты на минуту, нужно понять, что пошло не так, и почему война возобновиться так скоро.

Должно быть, я сошла с ума. Или редкая словоохотливость Альвэйра, который снизошёл до разговора со своей человеческой женой, так подействовала на меня. Не важно, что было причиной, но вслед уходящему мужчине я бросила:

- Я знаю ответ.

Он обернулся и с толикой раздражения посмотрел на меня:

- О чём это вы?

- Я знаю, почему начнётся война.

Глава 14

Я не ждала, что Альвэйр удосужится выслушать меня.

Его лицо в приглушённом свете гостиной казалось маской, вырезанной искусным мастером. Контрастные тени заострили черты, сделали их ещё более резкими и жёсткими. Золотистые отблески волшебных светильников отражались в тёмных глазах.

Внезапно я остро осознала, что, должно быть, единственный человек за сотни, а то и тысячи лет, кому довелось увидеть Альвэра в такой простой обстановке. Для моих сородичей он был изваянием с мечом в руках. Искусными воином, не знающим поражений. Очертания его драконьего шлема внушали ужас врагам. Но даже без доспеха, оружия и боевого коня он казался им ожившей страшной сказкой. Стоило лишь вспомнить, как смотрели на воина люди из свиты герцога Ривера.

Я же стояла сейчас рядом и ощущала его напряжение и какой-то почти болезненный интерес, что разъедал эльфа изнутри. Хотя Альвэйр и казался глыбой льда с зияющей дырой на месте сердца, он ещё жив, и та пустота, что прячется под его кожей, не поглотила лорда совсем.

- Слушаю, - голос мужчины был негромок, но достаточно твёрд, чтобы я, наконец, перестала смотреть на него, как на ожившую легенду, и заговорила.

- Король Рорх хотя и ведёт разгульный образ жизни, крепок здоровьем, - начала я издалека. – Не в его интересах продолжение войны. Как и не в интересах его старших сыновей. Но вот четвёртый принц… не отличается благоразумием.

- Какая тактичная формулировка. Герцог Руэмар, должно быть, гордился вашим воспитанием, - насмешка в голосе эльфа была почти незлой, но в тот же миг лицо мужчины ожесточилось и уже куда резче он продолжил. – Луистер садист и упивается кровью. Это известно всем. К моему величайшему огорчению он ни разу не попался мне на передовой, иначе у Рорха стало бы на одного сына меньше.

Я пересекалась с Луистером лишь трижды за свою жизнь. И всегда делала всё возможное, чтобы не попасться ему на глаза. Закрывалась ментальным щитом, будто пуховым одеялом, и молила богов, чтобы случайно не уловить смрад его внутреннего мира.

Он был младше на пару лет, но я хорошо помню в какой ужас привели меня его эмоции, когда я впервые встретилась с ним. Это при том, что принцу тогда было лишь одиннадцать.

- Мне тоже жаль, что он не попался вам на поле боя, - наши взгляды пересеклись, и мне почудилась искра гнева, зародившаяся в мужчине от обронённых слов.

- Он вам что-то сделал?

- Коли так, я бы перед вами сейчас не стояла, - и это была совершенная правда. Игры Луистера редко заканчивались благополучно для его жертв. – Но сейчас не про это. Старшие сыновья Рорха одарены по-разному, но воевать с эльфами и не в их интересах. А вот, если Луистер сядет на престол, исход понятен. Ему наплевать на народ и даже на то, выиграет он или проиграет. Пока он может делать, что хочет.

Альвэйр медленно вернулся к креслу, которое покинул ещё совсем недавно. По его задумчивому взгляду было видно, что он в действительности размышляет над моими словами и их разумностью. Это было странно приятно. Ни один мужчина ни разу не прислушивался к моим словам.

- Не сходится, - наконец, заговорил эльф. – Даже если предположить, что он захватит трон, отправив короля и своих братьев к праотцам, ему не удержать власть - не достаёт влияния на войско и дворян. Только поэтому ему дозволено ещё жить.

- Это пока, - спокойно заметила я. – Вот только, когда я покидала королевство, принц уже получил обещание руки дочери герцога Клаэсса. Их свадьба – решёное дело…

- А у Клаэсса большое войско, не истощённое войной с нами, - закончил за меня Альвэйр.

Герцогство Клаэсса располагалось на западе и граничило с другим людским королевством. Войско лорда всегда было внушительным. Границы должны надёжно охраняться, чтобы не слишком надёжный союзник не соблазнился шансом и не попытался откусить кусок земель послаще, пока сосед воюет с остроухими.

- Я проверю эту информацию. Если всё действительно так, это меняет дело, - признал мужчина. – Вот только мне не понятно одно…

Он бросил на меня взгляд, значение которого я разгадать не смогла.

- Откуда вам всё это известно? Вы ведь старая дева без особых талантов, красоты и привлекательности. Рассеяны настолько, что путаетесь в юбках собственного платья, и умом тоже не блистаете.

Он почти наслаждался, перечисляя мои многочисленные недостатки, а я с трудом взяла себя в руки, чтобы совсем уж беззастенчиво не уставиться на супруга.

Нет, разумеется, я подозревала, что у эльфов есть шпионы среди людей. Не зря же они потребовали именно Кисару, и к тому же знали о ней достаточно много, чтобы подготовиться к её приезду. Но одно дело принцесса, имя которой было на устах даже у простолюдинов. Другое – я. Даже из знати о моём существовании знают совсем немногие. Не потому что это такая тайна, просто никому нет дела до побочной дочери герцога - мало ли у кого бастардов. Тем более интересным в истории Эльрис Руэмар было только одно – что герцог меня-таки признал. Не без помощи, надо признать.

В целом я была не интересна сплетникам. И даже в стенах моего дома меня обсуждали редко. Но Альвэйр упомянул такие детали, о которых не может знать соглядатай со стороны… И это стало известно ему всего за каких-то три дня!

Кончики моих пальцев похолодели, я отвела взгляд в сторону, не желая признавать, что попалась. Если ему известно о том, что Эльрис Руэмар настолько неуклюжа и рассеяна, что спотыкается на ровном месте, больше не тайна для него и другое.

Альвэйр в полной мере насладился моим подавленным видом и продолжил:

- Единственный прок с вас – это талант к магии. Хотя сложно назвать талантом способность виртуозно прожигать гобелены и причёски наставниц по этикету. Вот только в лесу вы вызвали всплеск природной силы земли такой мощи, какая не может быть подвластна девчонке-недоучке... Которая к тому же до сих пор проявляла склонность лишь к огненной стихии.

Я молчала, не зная, что сказать, чтобы не ухудшить ситуацию ещё больше. А тёмные глаза, в которых читалась мудрость многих веков, внимтально следили за мной.

Наверное, было наивно с моей стороны считать, что я смогу уклыть от Альвэйра хотя бы что-то.

- Мне хотелось посмотреть, что вы предпримите, поэтому я не собирался загонять вас в угол так сразу. Но раз уж наш разговор повернулся в эту сторону… Ответьте же мне, кем бы вы ни были, откуда вы знаете о предстоящем браке принца? И какой вам интерес в этой ситуации.

Глава 15

По твёрдому взгляду эльфа я видела – он всё уже решил на мой счёт. И едва ли поверит в любую отговорку, которую я придумаю. Едва ли поверит даже в правду. Потому что лжи в моей истории было столько, что, казалось, ни для чего другого не было места.

Альвэйр был уверен, что меня отправили со злым умыслом. Вот только он не мог понять моей цели и возможностей, поэтому стремился застать врасплох, найти новые несовпадения, которые помогли бы вывести меня на чистую воду. И он их найдёт, в конце концов былая моя спокойная жизнь строилась на обмане и магии.

Я устало откинулась на спинку кресла.

Слишком расслабилась после разговора с эльфом в день приезда. Действительно поверила, что мне позволят мирно жить в ущелье.

Быть может, тогда Альвэйр и планировал оставить меня в покое, а потом ему донесли, что дочь герцога, ставшая его женой, вовсе не алхимик. А тут ещё и это древо…

На секунду мне захотелось сотворить какую-нибудь глупость. Ментальный щит натянулся и истончился, готовый лопнуть и обрушить моё отчаяние на эльфа. Интересно, ощутил бы его Альвэйр? Или та тьма, что не давала мне прочесть чувства мужчины, защитила бы его и от моих? Дикая магия прильнула к моей коже изнутри, готовая разлиться по телу узорами.

Она могла бы мне помочь, оградить от этого неприятного разговора и нелепых обвинений.

Но я сознавала, что обижаться на эльфа за то, что загнал меня в угол – ребячество. Стоило беспокоиться о другом.

Что будет, когда Альвэйр решит, что разгадал тайну и оставлять в живых меня больше не имеет смысла?

- Я подслушала герцога Клаэсса во время одного из праздников во дворце, - я не стала уточнять, что слышала вовсе не его слова, а лишь чувства и самую малость мысли.

Альвэйра столь скупой ответ, разумеется, не удовлетворил. Его интересовало всё – когда это было, с кем герцог разговаривал, кто ещё мог слышать беседу. По возможности я старалась ответить честно, но эльф всё равно чувствовал, что я что-то недоговариваю.

- Хорошо, допустим так. Почему вы не рассказали об этом отцу? А говорите лишь сейчас?

Должно быть, я не сдержалась и взгляд мой был слишком красноречивым. Могу представить, что ответил бы герцог, приди я к нему с советами, касающимися чего бы то ни было. Не то что политики.

- Меня бы и слушать не стали. К тому же одно дело узнать о планах принца, а другое - получить прямое доказательство, чем всё это может обернуться. Или древо может ошибаться?

Эльф задумался, но нехотя признал:

- Если есть вероятность иного развития событий для вопрошающего, древо даст подсказку. Как это было с вами.

Похоже, странное предсказание на счёт моего срока жизни беспокоило Альвэйра. Но он счёл, что ниже его достоинства – задавать вопросы, касающиеся лично меня. Не дай боги, человеческая девчонка решит, что интересна ему.

- Значит ли это, что шанса предотвратить войну нет? Ведь ни о чём таком в предсказании не было.

- Не обязательно. Тогда я ничего не мог поделать с этим раскладом. Но, если ваши слова отражают нынешнюю обстановку…

Делиться планами со мной эльф, разумеется, не стал и поднялся со своего места, чтобы уйти, но на пороге почему-то замедлил шаг и обернулся.

- Почему вы вмешались? Знали же, что я не поверю.

Я спокойно выдержала его взгляд и ответила искренне:

- Никому не будет пользы от войны. Я не идиотка, и прекрасно понимаю свое положение здесь. Начнись война, и вы просто убьёте меня за ненадобностью. А пока я могу играть зыбкую, но всё-таки роль гаранта мира и согласия между нашими народами.

Бледные губы мужчины сжались в жёсткую линию, он нахмурился и резко бросил:

- Я не человек. Это для вас слова клятв ничего не значат.

Столь откровенная ложь заставила меня покраснеть от гнева. Жар хлынул к лицу, и обычный самоконтроль исчез, рассыпавшись искрами уязвлённой гордости.

Я знала, что ничтожна в глазах эльфов. С этим ничего не поделаешь. Они презирали людей за короткую жизнь. За то, что мы отдаёмся во власть чувств, вместо того, чтобы потратить полсотни лет на совершенствование. За то, что после ударов судьбы можем легко подняться на ноги, а не скорбим до скончания веков.

Им не нравился наш уклад жизни - тут я была с ними согласна. Но не могла принять одного странного противоречия, которое составляло саму их суть.

Они считали себя лучше людей. Думали:

«Это люди предают, мы не такие».

«Мы не можем, подобно людям, угнетать своих женщин».

«Родитель не должен выдавать своего ребёнка замуж против его воли. Это низко и дико».

Но в то же время они допускали, что все эти правила не обязательны по отношению к людям.

Поэтому Альвэйр лгал, глядя мне в лицо, и вполне возможно сам не осознавал этого.

Для него невозможно преступить клятву. Но клятва человеку ничего не значит.

- Пустое! – мой голос дрожал от злости, но мне так хотелось, чтобы он снял благородную маску и признал, что его лучшие порывы не предназначены для меня. - Я знаю, изначально вы собирались меня убить. Но потом отчего-то передумали.

На самом деле я отчасти говорила наугад. Но недоумение эльфов, которые не ждали, что я переживу первую брачную ночь, подсказывало, что смерть человеческой девушки была вполне закономерным итогом свадьбы. Даже жрец Кэлеан считал, что Альвэйр убьёт меня, несмотря на все клятвы у алтаря. Но почему-то он не стал этого делать.

По странному выражению лица мужчины я поняла, что попала в точку. И ему моя прозорливость совсем не понравилась. В глазах воина мелькнула тень, и мне за пазуху будто вылили ушат ледяной воды. Стало зябко и тревожно, словно я, сама того не сознавая, забрела в топкие болота, и один неверный шаг остался до забвения и смерти.

- Клятва, - глухо произнёс он.

Не сразу, но я осознала, что эльф всё же решил мне ответить.

- Я считал, что человеческие ритуалы не имеют для меня значения. Но понял, что физически не могу нарушить обещания.

- Обещания? – эхом отозвалась я.

- Я поклялся защищать и беречь тебя, - со злостью в голосе бросил он, отвернувшись, а в следующий миг пропал за дверью.

Глава 16.1

Он откинулся на своё ложе и закрыл глаза. Лунный свет, падающий в комнату через узкое стрельчатое окно, едва очерчивал силуэт мужчины, будто не решаясь тревожить его забытье.

Отдыха не было. Там, во сне, Альвэйра ждали не цветные эльфийские сны, и даже не тёмное беспамятство, что, как говорят, приходит ночами к людям.

Каждый раз, закрывая глаза, он видел лишь одну сцену.

Белизну обнажённого женского тела на каменном полу. Истерзанные руки и грудь. И зияющую, словно уродливый алый цветок, рану. На месте её живота. На месте их ребёнка.

Вновь и вновь его душа покрывалась коркой чернильного льда от смеси ужаса, отчаянной боли и ярости древней магии, что бурлила в груди.

- Отомсти. Дай мне испить их крови, - жуткий голос, в котором клокочет гнев, раздаётся откуда-то. И Альвэйр знает, эти слова – не призрачная часть давнего кошмара.

Сон всегда заканчивался на этом месте, будто эльф увидел всё, что нужно. Так оно и было. Лорд помнил тот день, будто он был вчера.

Разорённый опустевший форт, полный окоченевших беззащитных тел. И только стяг лорда Серых долин самодовольно реет над разрухой.

Он надеялся, что почувствует удовлетворение, если убьёт их всех. Не только тех, кто осквернил и уничтожил самое дорогое, что было у него. Что было у них.

Абсолютно всех.

Когда вырежет мужчин, женщин, стариков и детей, что жили под небом Серых долин. В его глазах не было невинных. Все они испачканы мерзостью – связью с теми тварями, что тронули её. Они их матери, отцы, жёны, сёстры и дети.

Его войско пронеслось неумолимым голодным зверем. Ни разу за всю историю войн лица эльфов не были столь страшны – жестокие искажённые маски с безумными от жажды крови глазами.

Он оставил лишь пепелище. Никто не ушёл живым.

Но чувства удовлетворения не было. Как и сожаления о сделанном. Только безумная мысль…

А вдруг кто-то ускользнул?

Он проснулся совсем, хотя луна ещё не спряталась, ускользнув с небосвода. Прожорливый пожар, разгорающийся внутри, грозил толкнуть его в пучину кровожадного безумия, если он немедленно не сделает то, что должен.

Поднявшись, мужчина подошёл к столу, уставленному пузырьками и склянками. Пока с тяжёлой ото сна головой он искал нужное, внутри него всё гудело:

- Зачем нам предотвращать войну?

- Для нас нет больше радости, чем убивать людишек снова.

- Но они глупцы! – неожиданно привычные яростные нотки в голосе собеседника сменились ликованием. - Отдали её нам.

Альвэйр замер, уже готовый пригубить снадобье из небольшого красного бутылька. Тот, кто обитал внутри, всегда жаждал лишь одного – крови.

- Она заинтересовала тебя, - голос эльфа дрожал от напряжения. Контролировать себя становилось всё труднее, но воин медлил, надеясь узнать причину ненормальной тяги своего вечного спутника к человеческой девушке.

- Нас. Мы – одно.

- Меня с ней соединил жрец, мои чувства – призрак ритуала. Но тебя это не касается.

- Мы должны сделать её нашей, - жадное безумие, звучавшее в голосе тени, живущей внутри военачальника, подсказало, что ничего интересного собеседник более не скажет.

Сделав глоток ледяной жидкости, Альвэйр с удовлетворением ощутил холод, разливающийся в груди.


-

-

Важный для этих двоих день закончился "кусочком" Альвэйра.

Места за него даются мне сложнее, чем от лица главной героини (поэтому в этот раз совсем мини-версия). И я сознательно пишу их от третьего лица - можно подглядеть за Альвэйром, но наверняка сказать, что у него на уме, нельзя:)


Глава 16.2

- Это всё? – я с трудом скрыла разочарование. Среди трав и других ингредиентов, что Лиэрот принесла, не было двух самых важных – лилового мха и стрижника. А без них зелья и мази для поддержания нынешней внешности не приготовить.

Я отвернулась от эльфийки, силясь спрятать смятение. Нельзя чтобы кто-то заподозрил, насколько мне в действительности нужны эти непримечательные на вид мох и трава.

- К сожалению, не всё удалось найти. Некоторые ингредиенты из вашего списка в наших краях просто не растут, - голос эльфийки был спокоен, а сама она, как всегда, предельно вежлива, но я ощущала дымку раздражения, расходящуюся от её груди.

Мы стояли посреди алхимической лаборатории, под которую оборудовали одну из подвальных комнат в доме. К моему удивлению, хотя Альвэйр теперь знал, что я вовсе не алхимик, он позволил мне играть эту роль дальше. Самого лорда я не видела уже несколько дней и подозревала, что раньше празднества у короля он не объявится. Но на мою просьбу оборудовать комнату, переданную через Лиэрот, мужчина ответил согласием. И уже на следующий день несколько эльфов заносили ящики с ретортами, перегонными кубами, колбами и прочими важными для алхимического дела вещами.

Все ингредиенты для меня доставала помощница, и наверняка на стол к Альвэйру лёг подробнейший список того, что мне понадобилось. Но к досаде эльфийки ничего интересного в нём не было. Разве что, несколько ядовитых растений, которые, впрочем, даже в высокой концентрации способны вызвать самое страшное – ожоги или рвоту – и на роль смертельного оружия никак не тянут.

Всё это убедило эльфийку, что герцогская дочка, просто заигралась в алхимика и никакого интереса мои изыскания не представляют. Её удручало Лиэрот, что лаборатория, о которой мечтал бы любой маг, пропадёт впустую.

Я понимала её трепет. Даже по меркам эльфов, в обществе которых знания и достижения ремёсел доступны всем, оборудование для лаборатории ценилось на вес золота. Ничего подобного у меня в моей прошлой жизни, оставшейся там, за лесными просторами, не было никогда. И я сомневалась, что даже придворный алхимик нашего короля мог похвастаться настолько совершенными инструментами, какие оказались в моём распоряжении.

Лиэрот была не так уж, и не права. Хотелось бы мне сказать, что из нехитрых трав, лишайников, грибов и соцветий я смогу приготовить эликсир невиданной силы, но это не так. Я плохо понимала общие принципы алхимии, никто этому меня не обучал, а о том, чтобы воздействовать на вариво магией и речи не шло. Моя природная сила для этого не годилась, а дикая волшба слишком опасна.

Зелья, мази и порошки, которые я делала для себя, большей частью научила готовить меня мать. Часть из них я после многих проб и ошибок изменила под собственные нужды уже после её смерти. Ведь до того, как я приняла в себя дикую магию мне не было нужды прятать свою внешность, она и так была неказиста…

Я вздрогнула от единого воспоминания. Чешуя, переливающаяся в свете свечей, стрёкот, вырывающийся из горла, и непонятная жажда, раздирающая до костей…

Мне повезло остаться человеком. Благодарить стоило хотя бы за это. Но проблемы это не решало.

Тому немногому, что умела, я была обязана матери. Откуда она узнала рецепты, мне не известно. Только теперь я начала задумываться, почему не задавала ей нужных вопросов – о её прошлом, о том, откуда она столько знала про магию.

Безоговорочная вера ребёнка в мать, что жила во мне в то время, теперь казалась едва ли не странной. Рива никогда не была нежной и заботливой. Настороженной, резкой и требовательной – да. В то время я считала, что всему виной двусмысленность её положения в замке герцога. Отец лишь недавно схоронил первую жену, но захаживал в спальню к фаворитке почти не таясь. Разумеется, её должны были не любить…

Я отогнала предательские мысли, от которых холодило сердце. Не время думать о человеке, тело которого давно изъели черви. Стоит подумать о себе, если не хочу присоединиться к Риве во тьме смерти и хаоса.

Осталось недели три, не больше. За это время нужно подобрать новый состав без недостающих ингредиентов.

Иначе Лиэрот и остальные зададутся вопросом.

Почему человеческая жена их лорда так мало похожа на человека.


***


- Госпожа Эльрис, к вам лорд Кэлеан, - голос Руа, звавшей меня из-за двери, был глух, но мне не нужны были его интонации, чтобы уловить удивление служанки.

Сам верховный жрец пожаловал к человеческой чудачке.

Именно так теперь воспринимали меня слуги и даже Лиэрот. Не знаю, стоило ли мне огорчаться из-за этого или, наоборот, радоваться, всё-таки снисходительное удивление лучше затаённого презрения и ненависти, но с началом моих опытов все домочадцы решили, что их госпожа не совсем здорова рассудком.

Винить их было трудно. Дни и ночи я проводила в лаборатории, пробуя в деле сочетания разных растительных ядов, токсинов и противоядий от них. А выходила в таком виде, что краше в гроб кладут.

Я пыталась сделать мазь похожую на ту, что использовала раньше. Она работала изящно и изменяла внешний вид настолько тонко, что заподозрить сознательное воздействие было сложно. Кожа становилась тусклой, болезненной, с покраснениями и высыпаниями, как если бы я давно не дышала свежим воздухом, скверно питалась и совсем не ухаживала за собой.

Вот только основными компонентами мази были кора ядовитого кустарника орика и злополучный лиловый мох, которой не сумела достать Лиэрот. Сама по себе древесина, вымоченная или заваренная в воде, слишком токсична. Однако мох, частично ослабляющий её воздействие, помогал получить нужную концентрацию яда в мази. И теперь я пыталась заменить отсутствующий ингредиент чем-нибудь другим, но выходило плохо.

Если бы дело было лишь в мази, всё было бы не столь печально. Но приходилось одновременно работать и над зельем, что я пила для усиления эффекта. Благодаря ему слабый яд постепенно накапливался в организме и ухудшал общее состояние. И вот для него-то и нужен был стрижник, которого у меня сейчас не было.

Беда в том, что пробовать экспериментальные образцы приходилось на себе...

- Госпожа, - с дрожью в голосе заметила Руа, завидев меня на пороге. – Вы пойдёте прямо так?

Я осторожно почесала кончиками пальцев нос, хотя хотелось впиться в кожу ногтями, чтобы унять невыносимый зуд. Всё моё лицо покрывали ярко красные припухшие пятна, а глаза невыносимо слезились.

- Приготовь, пожалуйста, холодный компресс. Думаю, лорд Кэлеан простит мне мой внешний вид. Заодно спрошу у него пару советов.


Глава 17

Я постаралась привести себя впорядок настолько, насколько это было возможно. Быстро причесалась, сменила одежду и приложила холодный компресс к лицу, чтобы хотя бы чуть-чуть снять покраснение.

Жёсткая регламентированность внешнего вида, как я успела уже узнать, одна из основ эльфийского общества. Лишь поначалу казалось, что все долгоживущие выглядят похоже, и только мой муж в его чёрно-лиловой одежде выделяется на их фоне.

Цвета, ткани, крой, украшения и даже причёска – каждая деталь облика высокородных имела своё значение. И я сомневалась, что сумею когда-нибудь познать истинную глубину этой игры.

Иначе как игрой это называть было трудно. Чем больше я находилась среди эльфов, тем сильнее ощущала, что странные нагромождения из этикета, традиций и правил, которые существовали у них, не более чем развлечение, которое они когда-то придумали для себя.

Вспомнить хотя бы дев плодородия.

Я открыла дверь в гостиную и поприветствовала гостя:

- Лорд Кэлеан, прошу прощения, что так долго.

Мужчине действительно пришлось дожидаться моего появления. Но лучше так, чем предстать перед недавно обретённым родичем в одежде, помятой и испачканной после часов, проведённых в лаборатории. Не хотелось, чтобы единственный эльф, отнёсшийся ко мне благожелательно, решил, что я пренебрегаю им.

- С вами всё в порядке? – в голосе жреца слышалось неприкрытое беспокойство. Хотя пятна на лице после успокаивающего компресса были не столь видны, я выглядела больной и изнурённой.

- Простите мой внешний вид. Боюсь, я увлеклась изысканиями и совсем забыла об отдыхе, - обсуждать алхимические эксперименты с эльфом не хотелось. Искала встречи с лордом я совсем по другому поводу.

Любовь никогда меня особенно не интересовала. Я слишком хорошо знала, что скрывается за блистательным фасадом этого чувства. И даже, если повезёт, и ты найдёшь мужчину, уготованного тебе богиней. Маловероятно, что сможешь выйти за него замуж. Дочь – принадлежит отцу. И рука её достанется тому, кто принесёт семье наибольшую выгоду. Может быть, у простого народа дела обстоят иначе, но у дворян – чем высокороднее отпрыск, тем выше ставки на брачный союз.

В некотором смысле мне повезло – я внебрачная, а у герцога Руэмара достаточно и вполне законных детей. При таком раскладе сомнительно, что я могла принести ему большую пользу, а тех вялых кандидатов на мою руку, что каким-то чудом находились, удавалось отвадить неприглядной внешностью и ментальным внушением.

Мне всегда было жаль наивных младших сестёр, мечтающих о браке с прекрасным рыцарем или принцем. Хорошо, если их мужья будут молоды, или, если и старики, то спокойного нрава.

А теперь…

Душа моя пребывала в смятении. Я вновь и вновь прокручивала в голове сцену последней встречи с Альвэйром. Вспоминала выражение лица эльфа и звук его голоса, пыталась разгадать значение странного взгляда. Иногда мне казалось, что невозможность прочитать чувства тёмноволосого мужчины сыграла со мной злую шутку. Я вся обратилась к нему, улавливая малейшие изменения в его настроении и поведении.

Это столь мне не свойственно, что не заподозрить магическое воздействие нельзя. Усугублял мой интерес по отношению к холодному эльфу его иррациональный поступок.

Альвэйр добровольно дал мне, чужачке, в руки оружие.

Он сказал, что не может преступить клятву, данную у алтаря.

Лорду было совершенно невыгодно рассказывать мне правду. Давать знать, что я могу больше не опасаться его. Более того, почему-то я была уверена, что клятва Альвэйра касается не только его самого. Он не позволит и кому-либо другому нанести мне вред. Эта уверенность столь сильно противоречила почти болезненной осторожности, которую я впитала вместе с молоком матери, что чудилось, будто я схожу с ума. Поэтому мне были нужны ответы, дать которые способен лишь Кэлеан.

Когда мы с моим гостем удобно расположились в креслах у чайного столика, я отважилась спросить:

- Я хотела узнать у вас… Могла ли церемония повлиять на мои чувства к лорду Альвэйру? Я чувствовала магию, но мне казалось… она пропала впустую.

В груди Кэлеана затлел уголёк радости в ответ на мои слова. Надежда, что жила в мужчине со дня нашей с лордом Дома вереска свадьбы, разгорелась ещё сильнее. Вот только светлые чувства омрачал призрак неясной мне пока тревоги.

Всё это считывалось лишь на уровне эмоций, которые просачивались наружу, я не решалась пробираться внутрь сознания жреца. И не только из опасения быть обнаруженной.

Внешне Кэлеан остался спокоен и уточнил:

- Что вы имеете в виду, леди Эльрис?

- В первую нашу встречу я боялась Альвэйра, но теперь… страх отчего-то исчез, будто его и не было.

Жрец чуть улыбнулся.

- Вы узнаёте друг друга лучше, это вполне закономерно. Признаюсь, даже многим из нашего народа мой потомок иногда внушает страх. Но время и терпение могут изменить многое.

- Если бы мы были обычными новобрачными, быть может так оно и было, - возразила я. – Однако я виделась с лордом ровно столько же раз, сколько и с вами. А, если считать наш сегодня разговор, то теперь я могу смело утверждать, что знаю вас лучше собственного мужа.

Голос мой был спокоен. Обиды на Альвэйра не было, я была даже благодарна ему за предоставленное уединение. Тем более сейчас, когда чувства пришли в смятение, и трудно было разобраться в их природе.

В этот раз эльф даже не стал скрывать досады.

- Глупо было надеяться, что он сумеет оценить подарок богини и не будет упрямиться.

- Подарок? – сухо переспросила я. – Разве король не пожелал наказать Альвэйра браком со мной?

Хотя у меня были подозрения на счёт причины такого поступка, хотелось услышать правду от кого-нибудь, кто знал истинное положение вещей.

Альвэйр был для народа эльфов героем. Не безупречным рыцарем в сияющих доспехах, нет. Зловещим карателем, настигающим врагов. За всю историю наших конфликтов он не проиграл ни единого сражения. Не будь эльфы столь малочисленны, давно могли бы захватить весь континент, а не только злополучный лес. Но справиться с людской живучестью они не в силах, ухудшало положение ещё и то, что в магическом аспекте народы были практически равны.

Если бы не было Альвэйра, главного эльфийского полководца, положение дел давно изменилось бы в пользу людей. И вынужденный брак со мной был сомнительной благодарностью для главного защитника древнего народа.

Кэлеан задумался, сомневаясь, стоит ли говорить мне правду. Но, придя к какому-то решению, прикрыл глаза, и магия ненавязчивым, почти незаметным покровом накрыла всю комнату. Я не слишком хорошо разбиралась в чарах, подобных этим, но догадалась, что жрец спрятал нашу беседу от лишних ушей.

- То, что я расскажу, должно остаться между нами. Это не тайна, об этом знают все в ущелье, кроме вас, пожалуй. Но многим не понравится, что я обсуждаю это с человеком. О последствиях для себя я не беспокоюсь, но едва ли это скрасит ваше пребывание здесь.

Я напряжённо кивнула, соглашаясь с его доводами.

- Альвэйр был уже однажды женат на леди Олиэ из Дома шелеста. Это небольшой вассальный род Дома вереска. В понимании эльфов Олиэ не была ему ровней – ни по происхождению, ни по статусу. Честно говоря, нельзя сказать, что она отличалась красотой или талантами.

Мне с трудом удалось сдержать саркастичную улыбку. Интересно, как в понимании остроухих выглядела заурядная эльфийка? На мой человеческий взгляд, все они были ослепительно красивы. Что рабыня Руэ, что принцесса Килтис, что Лиэрот.

О том, что Альвэйр потерял возлюбленную я догадалась и без слов жреца. Как и знала, что к этому приложили руку люди. Слишком уж много было в отношении Альвэйра к нам личного.

Вот только новость о том, что он был женат удивила. У эльфов не приняты повторные браки, если один из супругов погиб. Новый союз возможен лишь в том случае, если пара не получила благословения богини.

- Она, как и почти все представители её дома, была воином и погибла во время одного из набегов на приграничные территории.

Кэлеан старался говорить отстранённо, но боль, которая не имела ничего общего с погибшей Олиэ, разлилась в его груди. Моё сердце бешено заколотилось от острого чувства потери, красная пелена застила взор, я встала, и не слыша ничего, подошла к окну.

Не знаю, сколько я смотрела на спокойный летний сад. Должно быть, не слишком долго, ровно столько, сколько понадобилось мужчине, чтобы совладать с собой.

Боль сменилась настороженным удивлением. Обернувшись, я заметила озадаченный взгляд серебристых глаз. Он не мог понять, почему весть о смерти бывшей жены моего мужа повергла меня в такой шок.

- Простите, я просто никогда раньше не задумывалась, - я замолчала, подбирая слова. – Скольких родных потеряли в войнах все те, кто окружает меня сейчас. Скольких потеряли вы.

Век людей краток. Многие родственники по отцу погибли в воинах с остроухими. Но ни по одному из них я не тосковала, потому что не знала лично или встречалась пару-тройку раз. А о предках и говорить не приходится – они казались сумрачными тенями, оставшимися на страницах истории. Но эльфы? Они помнят своих погибших, будто потеряли их вчера.

- Это так. Моя жена, дочь и сын, - вопреки моим ожиданиям в голосе беловолосого жила не только печаль, которой суждено стать вечной. – Альвэйр единственный близкий родич, что остался у меня. Именно поэтому я сейчас здесь и был совсем не против вашего брака.

Эльф замолчал, не решаясь вернуться к разговору о смерти Олиэ, но, наконец, продолжил:

- Принцесса Килтис всегда любила Альвэйра. Она светлое дитя… Но слишком рано потеряла родителей. Поэтому наш король, её брат, никогда, если это только было возможно, не отказывал ей. Возможно поэтому она выросла…

- Избалованной?

- Пожалуй. Ей было сложно принять, что Альвэйр уже связал свою судьбу с кем-то. Но, честно говоря, на её влюблённость в ту пору мало обращали внимание. Слишком уж юной она была. К тому же, видя, что мой потомок безраздельно предан своей жене, она похоронила свои чувства на время.

Что было дальше, можно было догадаться. Жену Альвэйра убили, и принцесса возобновила атаки на лорда.

- Как раз тогда король издал указ о повторных браках.

Лицо Кэлеана словно окаменело. Мне не нужно было читать его чувства, чтобы видеть, насколько ему это не понравилось. Скорбь по утраченной любви для эльфов священна. Если люди не усмотрели бы ничего предосудительного в повторном браке вдовы или вдовца, то для остроухих подобное немыслимо.

- Не думаю, что дело было в принцессе Килтис. Ситуация в королевстве складывалась не лучшим образом. Олиэ была одной из последних женщин, допущенных в регулярные войска. После этого король запретил им нести службу на границе с людьми и в военных походах. И если раньше мужчины и женщины гибли в войнах практически на равных, то теперь удар на себя приняла мужская часть населения. Мужчин осталось гораздо меньше, чем женщин. И королю пришлось думать, как выровнять ситуацию. Он решил, что не может позволить вдовцам скорбеть в одиночестве и повелел им жениться повторно. Это, разумеется, была не единственная мера, но сейчас не про это.

Понять решение короля Ольмирьяра было можно. Время для рождения ребёнка у эльфиек ограничено. Обычно возраст деторождения у них находится между трёхстами и тысячью лет. Это не значит, что позднее родить ребёнка шансов нет, просто они гораздо ниже. У мужчин-эльфов таких проблем нет, и в три тысячи лет любой из них способен стать отцом также, как и в юности.

- Король сам не бы в восторге от этой идеи. Мы не любим принуждения в делах любви. Но выходило так, что у слишком многих молодых дев не было шанса найти свою вторую половину и продолжить род, пока было время. Все эльфы, кто смиренно, кто с боем, но согласились подчиниться указу. Кроме Альвэйра.

- А для него кандидатура уже была подготовлена, - заключила я.

- Не только для него, но и для меня, и для многих других.

Я молчала, сознавая, что что-то пошло не так. Будь Кэлеан женат, его супруга присутствовала бы на нашей свадьбе в роще.

- Вам тоже пришлось… И что же случилось?

- Богиня не благословила наш союз. Семя дерева даже не проросло.

Кэлеану было стыдно, но даже воспоминание о неудавшемся обряде доставляло ему мрачное удовольствие. Он был рад, что богиня отвергла его новый брак, словно пустышку.

- Но так случилось далеко не со всеми союзами. К удивлению жрецов, больше половины браков устоялись и во многих из них уже выросли дети. Тогда я осознал, что вечная скорбь по утерянной любви – совсем не то, чего ждут от нас боги.

Простая истина, понятная почти каждому человеку. Но для эльфов, должно быть, сама эта мысль была невероятной.

- Я и Ольмирьяр пытались подтолкнуть Альвэйра к женитьбе на Килтис. Но он, сославшись на военное положение, годами пропадал на границе и в военных походах. А Килтис… всё это время давила на брата, чтобы он ускорил их брак. Но война закончилась, и Альвэйр больше не мог прятаться от короля. И тогда произошло неожиданное.

Дыхание замерло у меня в груди. Почему-то мне показалось, что сейчас я услышу что-то действительно важное о моём супруге. Что-то, что поможет лучше понять мотивы его поступков.

- Альвэйр, глядя в лицо королю, заявил, что не женится никогда ни на одной эльфийке, будь она хоть трижды принцесса. Мне сложно было представить, в какой ярости был Ольмирьяр – его сестру, в которой он души не чаял, отвергли. И тогда король поставил ультиматум. Либо Альвэйр женится на Килтис, либо становится мужем человеческой женщины, раз уж настолько брезгует эльфийскими девами, либо лишается титула и отправляется в изгнание как изменник.

Я поразилась абсурдности ситуации и неверяще посмотрела на Кэлеана. Он понимающе улыбнулся.

- Ольмирьяр ещё очень молод и горяч на голову. Много позже он сожалел о том, что загнал Альвэйра в угол, но и его понять можно. Нежелание лорда Дома вереска выполнять волю короля ударяло по авторитету правителя. А тут ещё Килтис, плачущая на плече брата от безответной любви, подливала масла в огонь. Но, честно сказать, никакого выбора, несмотря на видимость, по большому счёту он Альвэйру не оставил.

Да. Мой муж никогда не оставил бы Дом вереска. Долг перед семьёй и страной был для него превыше всего. Он не мог отказаться от титула. Значит, ему предстояло жениться.

- Король был абсолютно уверен, что он никогда не согласится на брак с человеком. Ведь люди убили Олиэ.

- Но Альвэйр согласился, - спокойно заметила я.

- Да, и поверг этим в ужас короля? леди Килтиси весь эльфийский народ. Если бы Альвэйр по своей воле заявил, что лучше женится на тебе, чем на принцессе, Ольмирьяр мог бы счесть это оскорблением королевской семьи и наказать упрямца. Но правитель сам предоставил Альвэйру такой выбор и ему пришлось принять решение военачальника.

Глава 18

Мелочная радость от отказа Альвэйра Килтис отчего-то грела душу. Будто он предпочёл меня ей по велению сердца. Но я отчётливо представляла, что думал эльф в тот момент. Букашку-человека подле себя терпеть придётся совсем недолго. В отличие от вечноживущей Килтис.

- Это была идея короля – попросить у людей женщину-мага?

Я почти не сомневалась, что это так. Мстительный поступок. Король не собирался позволять Альвэйру отделаться браком с женщиной, которая умрёт раньше, чем мужчина успеет прочувствовать своё наказание. Ольмирьяр хотел, чтобы связь эльфа с ненавистным ему человеком длилась как можно дольше.

- Наши требования к невестам, вы уж простите, всегда были весьма высоки.

Кэлеан вымученно улыбнулся, не желая озвучивать то, что и так читалось между строк.

Эльфы хотели, чтобы для их мужчин находили лучших невест среди человеческих женщин, чтобы сделать брак хотя бы чуточку менее невыносимым…

- Но обязательного требования к магическим способностям никогда не было. Будь меж представителями наших рас возможны дети, всё было бы иначе, но все союзы между людьми и эльфами обречены оставаться бесплодными.

- Почему? – я знала, что следующие мои слова могут показаться ему кощунственными, но глупо было отрицать очевидное. – Мы ведь довольно похожи. И насколько я знаю, когда-то существовали смески драконов с другими расами - и людьми, и эльфами.

Жрец странно улыбнулся, а в груди его заискрилось предвкушение. Подобное мог бы испытывать старый учитель, обнаружив вдруг любознательного ученика. Или учёный, готовящийся перевернуть мировоззрение собеседника. Но это радостное чувство тут же сменилось чем-то липким и грязным, тяжким грузом вины и греха, что Кэлеан нёс на своих плечах.

- До сих пор я не задумывался, насколько мало люди ведают о своём происхождении. Но, лгать не буду, даже среди эльфов единицы тех, кто достоверно знает историю появления наших народов в этом мире.

Я сжала кулаки с такой силой, что на ладонях налились кровью вмятины-полумесяцы. Поразило меня не то, что Кэлеан заговорил об абсолютно неизвестных мне вещах. Дикая магия внезапно ожила и заговорила со мной, если вообще можно назвать речью её способ общения. Будто в голове моей звучал шёпот сотен существ ни одно из которых не говорило на одном со мной языке. Я не могла разобрать того, что сила старалась донести до меня, но явственно чувствовала её ярость и печаль.

- Это связано с дикой магией? – прошептала я.

- Точно неизвестно, - жрец бросил на меня быстрый взгляд. – Возможно, в этот мир мы пришли по её велению. Если так, она несомненно пожалела об этом весьма скоро.

О дикой магии я знала не слишком много. Изначально вся волшебная сила в мире была неприручённой. Она не подчинялась законам и правилам, поэтому её было сложно понять и изучить. В то время никакого деления на школы магии и в помине не существовало. Не было элементальной, целительской и ментальной магии, магии крови и других известных теперь дисциплин и ответвлений.

Просто чистая и изменчивая сила.

Не знаю, как её использовали драконы, единственные существа, которые смогли с ней договориться. Должно быть, их взгляд на волшебство был по-настоящему отличен от нашего.

Привычная магия появилась по мере того, как люди и эльфы покоряли с помощью ритуалов дикую силу и преобразовывали её в удобные для себя инструменты. Если говорить грубо, маги пленяли волшбу, подавляли, и она становилась чем-то новым, более упорядоченным и понятным. Силой, которой наши народы могли бы управлять.

С одной стороны, я понимала людей и эльфов, стремящихся обрести могущество, которое помогло бы решить им их проблемы. С другой стороны, знала, что это кощунство пострашнее убийства.

Из дикой магии мог появиться новый вид волшебства просто потому, что она сама сродни чуду. Она способна дать жизнь из ничего и уничтожить незыблемое. Воздействовать на саму суть мироздания – пространство и время. То, что делали маги, уничтожало её почти до основания, оставляло лишь горстку её сути. Так и появлялась увечная, но удобная в использовании новая сила, которой уже не суждено стать свободной и почти разумной.

- Когда-то, - наконец, после долгого раздумья заговорил Кэлеан. – Людей и эльфов не существовало под здешним солнцем. Мы пришли из других миров. Разных, но, очевидно, довольно похожих, раз и мы, и люди имели столько общего во внешности и обычаях. Я не настолько стар, чтобы знать хоть одного эльфа, что застал бы переход сюда, но в правдивости хроник сомневаться не приходится. Сначала через портал прошли эльфы, затем через пару сотен лет или около того – люди. Мы не сразу узнали о их появлении, так как, как тебе должно быть известно, эльфийский народ раньше жил на архипелагах.

Да, эта часть истории была известна и людям. Остроухие, может, и остались бы жить в море, но пробудившиеся огненные горы, каких в тех широтах было несколько, вынудили их покинуть обжитые земли. Тут-то и начались трения между тремя народами.

Кэлеан рассказал мне, что до появления эльфов люди вполне мирно жили бок о бок с драконами. Но нелюди ещё на архипелагах сумели добыть и покорить неприручённую магию океана и огненных гор. Драконам это пришлось не по нраву – дикая сила лежала в основе их сути, и с уменьшением её количества вокруг они слабели.

Люди же взревновали к силе прочих рас и то ли выкрали у эльфов секрет покорения магии, то ли драконы сами по неосторожности выдали им тайну. Что интересно ящеры до поры до времени не подозревали, что их друзья-люди в конфликте с эльфами заняли вовсе не их сторону…

Мне стало гадко, и это чувство виды принадлежало вовсе не Кэлеану.  Выходило, что эльфы и люди просто растерзали мир, в который пришли. Перекроили его под себя и законным его хозяевам сначала просто не осталось в нём места. А затем… эльфы покорили магию, жившую внутри драконов. И те в прямом смысле стали лишь сухой древесиной для огня остроухих.

Правда не все.

Мои глаза впились в стену, за которой я не смогла бы увидеть Эдринского леса, даже, если бы её вдруг не стало. Но она там был. Где-то далеко, там, где осталась часть магии, уцелевшей после уничтожения драконов.

Глава 19

Не знаю, сколько мы просидели в тишине, погружённые в свои мысли. Хотя нас терзали схожие чувства, отчего-то мне было на удивление спокойно.

Сколь безрассудно это ни было, но я прониклась к Кэлеану симпатией. И волшебство тут точно было ни при чём. Лишённые ласки дети тянутся к тем, кто готов дать им внимание и заботу. Горько, что первым от кого я получила отеческое участие, стал вчерашний враг, эльф.

- Простите меня, - мягкий голос жреца прервал мои размышления. – Вы ведь искали встречи не за тем, чтобы развлекать меня разговорами о драконах. Могу поспорить, вас смутило не только внезапное исчезновение страха перед Альвэйром.

Я ступила на зыбкую почву, но идти на попятный, не выяснив правды, слишком малодушно.

- Могу поклясться, что иногда… знаю, что чувствует мой супруг. Хотя он ни словом, ни делом не выдаёт своего настроения.

Мне не хватало слов, чтобы описать восприятие молчаливого изваяния, которое по странному капризу судьбы, рождено эльфом. Я не могла описать то острое зудящее чувство, что зародилось во мне. Понять, отчего каждая наша встреча будто равнялась куда более значительному времени, проведённому вместе.

Эльф вскинул на меня светло серые глаза цвета зимнего неба. Странно, но, заглядывая в них, я не чувствовала холода. Лишь тепло и тихую радость.

- Вот как. Я не смел надеяться на это.

Кэлеан поднялся и в волнении стал мерить комнату торопливыми шагами. Чтобы эльф, тем более столь древний, даже не пытался сохранить самообладание? Должно было случиться что-то действительно поразительное.

- Даже в браке меж нами подобная связь возникает не всегда. Обычно она проявляется через века супружества, если муж и жена стремятся друг к другу и открывают свои сердца.

Едва заметная улыбка тронула уголки бледных губ, однако в ней я не различила и капли радости.

- Мы сдержаны по своей природе и привыкли считать, что личные переживания – самое сокровенное. То, что не нуждается в обсуждении. Именно поэтому наша любовь, скорбь и боль – священны для наших традиций. Но иногда подобный взгляд на жизнь может приводить к недоразумениям… И порой это мешает нам в полной мере доверять друг другу. Даже, если и мужчина, и женщина знают, что их любовь взаимна.

Звучало, словно нелепица. Но, насколько я успела узнать эльфов, вполне в их духе. Страстно, если это слово вовсе применимо к остроухим, желать и любить друг друга, но ни разу за тысячелетия не сказать об этом вслух.

Кэлеан вздрогнул, будто очнувшись ото сна или мыслей, которые занимали его уже не одно столетие.

- Не знаю, почему я обсуждаю это с вами, леди Эльрис. Но мне хочется, чтобы вы осознали важность происходящего.

- Альвэйр тоже чувствует меня?

- Не уверен, - признал жрец. – Похоже ваше сердце открыто ко всему новому и привыкло прислушиваться к другим, поэтому с одной стороны укрепление связи произошло очень быстро.

Я сцепила руки перед собой в замок. Кэлеан и не догадывался, насколько чутким было моё сердце к другим. Выходит, в этот раз сила сыграла со мной злую шутку.

- А вот Альвэйр…, - мужчина замолчал, обуреваемый горечью. То, что случилось с сыном его любимой дочери, ранило жреца сильнее, чем личные трагедии. - Он закрыл своё сердце для каждого, даже мне достучаться до него нелегко. И в шансе, что несёт ему ваш брак, он видит лишь предательство. Ему было бы легче открыться вам, коль брачный ритуал закончился ничем. Но богиня ясно высказала свою волю – счастье для вас возможно.

Внезапно эльф подошёл ближе и обхватил мои ладони своими.

- Он ненавидит саму возможность того, что вы можете проникнуть в его душу и сердце. И заставите тем самым предать Олиэ.

Голос его смолк, но я чувствовала, что Кэлеан хочет добавить её что-то.

- Это может быть жестоко, - с грустью признал он. – Однажды, может быть, не завтра и не через год, но вы проснётесь и осознаете, что любите Альвэйра. Нельзя не полюбить того, чью душу чувствуешь так ясно.

Он коснулся рукой моей головы, будто заранее желая утешить, и я почему-то ощутила подступающие к горлу слёзы.

- Я буду молиться за то, чтобы к тому времени он сумел полюбить вас в ответ.


***

Оставшиеся до празднества у короля дни я провела, будто во сне. Силы и желание заниматься алхимией покинули меня, и, хотя я сознавала, что нужно заставить себя работать дальше, сосредоточиться на деле не могла.

Липкий страх перед неизбежным всё сильнее охватывал меня. Новый дом, который ещё недавно казался шансом прожить интересную и по-своему счастливую жизнь, обернулся ловушкой. В которой где-то там, в темноте притаился враг.

Альвэйр.

Мой ужас пред мрачным предсказанием жреца не был просто страхом девушки, никогда не ведавшей любви.

Я боялась, чем новое чувство может обернуться для меня и окружающих.

Вся моя жизнь была подчинена самоконтролю и концентрации. Никто из окружающих и не догадывался, насколько нестабильна и опасна для них старшая дочь герцога.

Ментальная магия помогает держать в узде дикую волшбу, что отзывается на эмоции и желания сердца. Хотя у неприручённой силы есть своё подобие разума и личности, у неё нет чувств в привычном понимании этого слова. Она перенимает их от своего носителя. И стремится помочь, защитить и в меру своих возможностей. Чаще всего, ничего хорошего из этого не выходит, потому что человеческое восприятие мира древней силе не понятно и чуждо.

Лучший способ сдерживать дикую магию – контролировать эмоции. Иногда приходится нелегко - пробудить силу могут не только мои, но и чужие чувства, воспринятые извне. Магия не видит меж ними разницы.

Обычно дикая магия спит глубоко, убаюканная внутри магически созданной зоны отчуждения. Это будто спокойный островок среди бурных волн. Если сильные эмоции не выходит подавить быстро, как это случилось во время бракосочетания, сила просыпается. И загнать обратно её трудно.

Вот только и без древней магии эмоциональная нестабильность очень опасна для менталиста. Концентрация теряется, щиты падают, и мир вокруг наполняется зыбким месивом из бесконтрольных эмоций, которыми заражает окружающих волшебник.

Что будет, если я полюблю Альвэйра? Любовь – это не единовременная вспышка, а постоянное чувство, которое охватывает полностью.

Можно ли будет убаюкать себя настолько, что любовь к Альвэйру будет казаться сном, приснившимся под утро? Дарящим приятные чувства, но не способным пошатнуть основы мироздания. Или каждый раз при встрече с ним из меня будет литься потоками любовь, смешанная с отчаянием и ненавистью, и я буду травить ей всех, кто окажется рядом?

Как отреагирует дикая магия на мою страсть, страшно представить. Быть может, обратит Альвэйра в маленькую резную статуэтку, которой я смогу обладать безраздельно.

Или заставит эльфа любить меня столь сильно и безумно, что от его личности не останется и следа.

Альвэйр может быть невосприимчив к ментальной магии, но от дикой силы спасенья нет.

Поэтому мне было страшно.

Очень страшно.

Глава 20

С трудом, но мне удалось вернуться к исследованиям, вот только время, отведённое на подготовку к визиту во дворец, истекло.

Изменения в моей внешности пока были не особенно заметны – влияние ядов на организм хотя и в значительной степени ослабло, не пропало полностью, а опрометчивые эксперименты сыграли свою роль в моём плохом самочувствии.

Но, как бы мне ни хотелось спрятаться за привычной бронёй, на празднестве у короля нужно было выглядеть достойно. Поэтому за несколько дней до события я прекратила свои опыты, чтобы не появиться пред очами короля с сыпью на лице и руках. Или, не дай боги, не распрощаться с содержимым желудка где-нибудь в тронном зале.

Теперь, когда я больше понимала Альвэйра, мне не хотелось унижать его своим присутствием. Быть поводом для насмешек и шепотков. Я не питала иллюзий, как бы безупречно я ни выглядела, ни вела себя, они всё равно будут. Конечно, тайные, никто не посмеет оскорбить лорда, глядя ему в лицо. Но одно дело, если злые языки будут ставить мне в упрёк происхождение, другое – небрежность внешнего вида.

Мне же хотелось отплатить мужу пусть за нечаянное, но всё-таки добро.

Ни разу за всю свою жизнь я не чувствовала себя в безопасности. Страх разоблачения был постоянным призрачным спутником, не дававшим чувствовать себя по-настоящему спокойно. Именно поэтому обещание защиты от Альвэйра разбередило душу.

Жаль только, что он совсем не понимал, кому в действительности давал обеты.

Но раз уж он протянул руку помощи, и моя судьба теперь связана с его, стоит стать союзниками хотя бы перед лицом остальных.

Я велела Лиэрот приготовить для праздника у короля тёмно-синие одежды. Если она и удивилась, то виду не подала, и, как мне показалось, среди её чувств я уловила молчаливое одобрение.

В отличие от людей, любящих насыщенные или же немаркие тёмные цвета, в мирной жизни эльфы носили светлые одежды самых разных оттенков. Каждый цвет что-то да значил, как и степень его яркости.

Эльфы возвели сдержанность в абсолют, поэтому предпочитали обходиться намёками – бледными, будто бы выцветшими цветами. Так, синий, что считался у остроухим цветом магии, носили обычно лишь в виде нежно-голубого.

Яркие цвета не порицались, но использовались лишь тогда, когда сородич хотел подчеркнуть свой статус, чувства или молчаливо передать окружающим какое-нибудь послание.

Как Альвэйр.

Чёрный – смерть. Лиловый – боль утраты.  За столько времени он не сменил свои одежды на серые или светло-сиреневые. Он хотел, чтобы все видели – его боль и потеря не стали меньше со временем.

В этом смысле посягательства принцессы Килтис на моего супруга были почти дурным тоном. Но любимице короля и народа, как я уже успела понять, прощалось и не такое.

Свои одежды я увидела лишь вечером накануне праздника, мастерицы едва успели закончить наряд к сроку. Пальцы коснулись мягкой ткани столь глубокого синего цвета, что при неярком освещении он смело мог казаться чёрным.

Я хотела показать всем, кто пытался забыть об этом, что супруга Альвэйра – не бессловесная жертва в конфликте двух держав, а – маг. Пусть и презираемый людьми, иначе не стала бы разменной монетой, но всё-таки моей силы достаточно, чтобы просить уважения как представителю касты волшебников.

И что важнее, моей силы достаточно, чтобы прожить тысячелетия, если вспомнить предсказание древа. Об этом стоило напомнить.

На самом деле хватило бы и просто ярко-синего наряда, но перед глазами у меня стояла мрачная фигура Альвэйра, одиноко возвышающегося среди эльфов в светлых одеяниях. Завтра он будет не один.

Взгляд скользнул от платья к серебряному ожерелью-вороту. Сейчас оно лежало, будто груда цепочек, кованных цветов и пластин, но в надетом виде повторит изгибы шеи и плеч от мочек ушей до выреза платья. Я не была воином, но теперь принадлежала к воинскому Дому, и хотя бы украшением, отдалённо напоминающим горжет доспеха, могла это подчеркнуть.

- Необычное украшение, - одобрила Лиэрот, стоящая за моей спиной. И я чувствовала, что эльфийка была действительно впервые довольна мной.

- Необычно то, что его успели сделать в срок, - возразила я.

- Работа не очень тонкая, - признала девушка. – И частично мастера использовали имеющиеся в запасе заготовки, но здесь важнее смысл.

Я обернулась к эльфийке. В глазах девушки я видела изрядную долю любопытства.

- Я хочу, чтобы ты взглянула на меня в полном облачении перед праздником. Не допустимо, чтобы по незнанию моему, в облике читалось что-нибудь неуместное.

- Как пожелаете, госпожа.


***

Встречи с Альвэйром я одновременно боялась и ждала.

Что, если после визита ко двору, я ещё больше потянусь к нему?

Но в то же время мне хотелось заглянуть в его чёрные непроницаемые глаза, чтобы увидеть отблески того, о чём рассказывал Кэлеан. Мрачный мечущийся дух, что теперь был связан со мной.

Служанки рассыпались в комплиментах, пока готовили меня в дорогу. На их взгляд, наверное, я, и правда, стала выглядеть гораздо лучше.

- Эти притирания, похоже, созданы для вас, - чуточку удивлённо заметила Лиэрот, вытирающая мои волосы после ванны. – Кожа будто светится.

Я едва слышно вздохнула.

Да, пока она лишь будто светилась. Но скоро засветится явно, как наполнятся волшебством и сиреневые глаза и так слишком странного для человека цвета. Волосы пока ещё не могли стать теми пышными и мягкими волнами пепельно-серебристого цвета, слишком редки стали из-за ядов. Но и это пройдёт, если я не найду выход.

И винить во всём этом можно только себя.

После смерти матери я осталась наедине с дикой силой. Некому было научить меня подавлять не только эмоции, но и скрытые желания.

И тогда, и сейчас я более всего мечтала стать свободной. Иногда мне виделось, как я лечу, будто птица над облаками, вне городов, далеко от людей. И вокруг ни единой души, никто больше мне не указ, никто не может заставить делать то, чего я не хочу. Жизнь без страха и боли – сладкая сказка. Магия услышала моё желание и подарила мне то, чего я жаждала в присущей лишь ей манере.

Не знаю, в кого она обратила меня. Должно быть, просто в уродливый смесок человека, дракона и птицы. Кожа моя покрылась чешуёй, на пальцах выросли когти, способные разорвать металл, человеческая речь исчезла, а тяжёлые огромные крылья в тесной комнате стали неподъёмной ношей.

Магия была довольна собой. В её глазах я стала совершенством – сильное и свирепое создание, способное подняться над облаками и убить практически любого недруга. То, о чём я мечтала.

Повезло, что сила не затронула мой разум и сознание – могла она и такое -, поэтому я пришла в ужас от того, что сотворила неприручённая волшба.

Может быть, зря.

Часто потом я думала, что было бы, прими я этот дар?

Но в ту пору мне не было и пятнадцати, и мысль, стать отверженной и прятаться всю оставшуюся жизнь от чужих глаз, пугала.

Я потребовала вернуть мне первоначальный облик. И сила попробовала это сделать. Ещё и ещё. Вот только для дикой магии что одно - лицо, что – другое. Она зрит в суть и внешность ей не особенно важна. Взаперти я провела почти сутки, пытаясь превратиться хотя бы во что-то более или менее напоминающее человека. Но, как я уже говорила, неприручённая магия не поддаётся контролю и правилам, нельзя взять её в руки, будто кисть, и нарисовать нужное. Этот урок я усвоила хорошо. Потому что и тот внешний вид, что был у меня сейчас, стоил мне больших трудов.

Повезло, что в ту пору я ещё не была официально признана отцом и жила в крыле слуг, предоставленная большей частью сама себе. У меня было время опробовать некоторые материнские рецепты и выяснить, что сияние кожи и глаз происходит лишь тогда, когда меня переполняет магическая энергия. Израсходуй я её полностью, выглядела бы больше человеком. Но допустить этого я не могла, иначе не сумела бы поддерживать щиты, зато во время болезней и общего плохого самочувствия сила сосредоточена внутри на борьбе с недугом, и переизбытка не происходит.

Однако мало было заставить кожу и глаза потухнуть, выглядеть я стала значительно краше, чем раньше, вот тут-то и пошли в ход разные настойки…

А то, что глаза из голубых внезапно сделались сиреневые, черты лица правильными, а волосы пышными – заметили далеко не все. Я уж постаралась. А со временем и вовсе забыли, что когда-то Эльрис выглядела иначе.

Глава 21

Серьги, что подарил мне Кэлеан, я не надела. Не хотела лишний раз настраивать Альвэйра против себя. Стоило вспомнить гнев обычно сдержанно эльфа, чтобы понять насколько отвратительно для него видеть украшение матери на человеке.

Винить его не стоило, ведь эльфийка погибла на войне с людьми, как и многие. Мне трудно представить каким сыном был молчаливый и отстранённый Альвэйр, но, должно быть, нежным и любящим. Подобные ему, мне встречались и среди людей. Чем сильней они отвергают весь мир, тем крепче привязаны к тем, кого подпустили к себе.

Опора нужна всем. Даже тем, кто, кажется, способен держать на плечах весь мир.

Отказавшись от украшения, я отринула сильный козырь. Теперь, когда я чуть больше понимала значение убранства у эльфов, смогла в полной мере оценить дар предка моего мужа.

Про себя я называю Кэлеана именно так. Хотя возраст эльфа ощущается настолько отчётливо, что я вижу в серых глазах отражение тысячелетий, на безупречном лице нет и следа времени. Поэтому людское обозначение родства не для него. Какой уж тут дед мужа.

Дар Кэлеана бесценен не только потому, что украшение мёртвой эльфийки настолько важно для обоих мужчин из моей нынешней семьи. Влияние жреца на эльфов трудно переоценить. К нему прислушиваются все благородные Дома – не только как к представителю касты жрецов, но и как к одному из самых древних эльфов в ущелье.

Что интересно, он не всегда был служителем богов. Кэлеан родом из королевского Дома равноденствия, не слишком близкий, но всё-таки родич Ольмирьяра. Тысячелетия его жизни были связаны с интригами, коих хватало в палатах эльфийских господ. Лиэрот говорит, что в ту пору эльф был известен своей жестокостью к врагам и вообще сильно отличался от того спокойного и мудрого Кэлеана, которого я знала. Но рано или поздно даже эльфам надоедает одно и то же дело, так случилось и с ним. Однако никто в ущелье даже предположить не мог, что мужчина выберет путь жреца, настолько он казался не подходящим для него.

С тех пор прошло порядочно веков, и сейчас трудно помыслить об эльфийском обществе без жреца Кэлеана – он исцеляет, нарекает именами, венчает влюблённых и провожает в последний путь страждущих.

Заметь эльфы на мне украшение, подаренное родичем, они осознали бы, что я нахожусь под его покровительством. Это укрепило бы мои позиции и заставило бы остроухих приглядеться ко мне без предубеждения к людям.

Не зря ведь Кэлеан подарил мне именно серьги. Их носят лишь мои сородичи, а он хотел показать, что даёт жене своего потомка поддержку и не считает её происхождение зазорным.

Очень ловкий ход, хотя не понятно, почему он выбрал именно украшение своей дочери. Знал же, что Альвэйр будет не рад. Или надеялся, что тот смолчит и позволит всем считать, что и поддержка мужа тоже у меня есть?

В любом случае надеть серьги я не решилась. Буду думать, как использовать дар жреца, если не удастся сделать супруга союзником.

Меня облачили в наряд из полночно-синей ткани. Платье обхватывало стан, обрисовывая не слишком выразительные изгибы тела, и струилось к полу лёгкими складками. Широкие и свободные рукава, схваченные серебряными застёжками на плечах и локтях, ниспадали почти до земли. В остальном крой был простым, главным моим украшением сегодня должно было стать диковинное ожерелье-горжет.

Волосы свои я давно носила по традициям эльфов просто распущенными. Но сегодня велела убрать их от лица, чтобы ничто не мешало лицезреть мой своеобразный доспех.

Посоветовавшись с Лиэрот, я всё-таки дополнила наряд серёжками. Не теми, что подарил Кэлеан. Другими, сделанными столь же спешно, как и нагрудник. Мне они казались не очень уместными в итак чрезмерном облачении, но не надень я их, эльфы могли решить, что я пытаюсь уподобиться им. Отринуть свою суть. Весь двор посчитал бы это промахом и слабостью.

Мне не нужно было смотреть в зеркало, чтобы видеть едва уловимое свечение – кожа за последние дни разгладилась, исчезли уродливые пятна и мелкие изъяны. Пока это ещё можно было списать на целебные мази и эликсиры, которыми поили меня служанки. О том, что будет потом, я предпочитала не думать.

- Госпожа, лорд прибыл за вами, - прервала мои размышления Руа.

Я удивилась, что Альвэйр не послал за мной подчинённых, но виду не подала. Как знать, быть может, в голове моего мужа бродили мысли, схожие с моими. Не важно, насколько мы не любим друг друга. Пока мы муж и жена.


***

Я знала, что эльф не видит во мне женщину, но всё же полное безразличие на лице Альвэйра задело. Он только и сказал:

- Забавно.

Голос лорда, впрочем, был сух и совсем не казалось, что его что-то веселит.

- Лиэрот рассказала мне о ваших приготовлениях. Признаться, не ожидал столь пылкого энтузиазма, - рука Альвэйра скользнула во внутренний карман чёрного камзола и вытащила небольшой кожаный мешок. – Возьмите это, пригодится сегодня.

Я протянула ладонь, а он осторожно, тщательно следя, чтобы не дотронуться до меня и пальцем, положил мешочек, внутри которого я ощутила что-то тяжёлое.

Спустя мгновение моей кожи коснулся широкий браслет с гербом Дома вереска – ворон в круге из цветочных побегов. Птица смотрела на меня аметистовым глазом и будто бы насмехалась.

Эльфы придавали украшениям большое значение и веками носили одни и те же драгоценности, поэтому всё высшее общество прекрасно знало, что хранится в сокровищницах друг друга. Обычно у каждой леди или лорда были свои символы, которые воплощались в том числе в драгоценных камнях и металлах. Например, личными символами принцессы Килтис были цветочные бутоны. Не распустившиеся цветы, а именно бутоны, поэтому все её украшения большей частью развивали этот мотив. Мне подобные воззрения кажутся скучными, но таковы эльфы.

Если украшение выбивалось из обычного гардероба эльфа, для этого должна быть веская причина. Подарок, трофей, украшение с особым смыслом.

Но, конечно, не все драгоценности наделялись глубоким значением. Были и такие, что использовались для формальных церемоний. В них нет отражения владельца, ничего личного, вложенного в холодный кусок металла.

Таким был и этот браслет.

Я сомневалась, что он вовсе принадлежал Альвэйру, скорее, тот взял его из сокровищницы Дома.

Будь я эльфийкой,такой дар был бы оскорбителен.

Но я не эльфийская леди. Я - человек, маг-менталист и носитель дикой магии на враждебных землях. И не стану отрицать, что использую всякую крупицу, что может быть мне полезна в выживании.

Сегодня Альвэйр пожелал дать всем знать, что считает меня частью своего Дома. Это ценно.

- Благодарю, - сухо сказала я, втайне немного радуясь чёрствости Альвэйра. Зародись в глазах эльфа хотя бы намёк на тепло, кто знает, что сталось бы с моим сердцем.

Но Кэлеан ошибался. Полюбить эту глыбу льда невозможно.

Глава 22

Королевский замок, застывший над ущельем, был совсем небольшим по людским меркам. Впрочем, все каменные дворцы эльфов не отличались особыми размерами. Зато их было столько на склонах Арельских гор, что природный рельеф за ними практически терялся.

Вся высшая эльфийская знать живёт именно в этих причудливых каменных сооружениях. Альвэйр в том числе. Правда, мой супруг, в отличие от большинства его сородичей, не привечает гостей и даже прислугу в свой замок не допускает. Это было одним из многих поводов для пересудов среди всего эльфийского народа. Где видано, чтобы эльфийский лорд сам готовил себе еду и поддерживал порядок пусть и в небольшом, но всё-таки замке?

Я не могла не согласиться с ними. Сложно представить холодного эльфийского лорда за какой-нибудь обыденной домашней работой. Но истина такова - после смерти жены Альвэйр никого не подпускал к себе близко.

Попасть в дом лорда у меня не было и единого шанса, как, скорее всего, и в замки к другим представителям знати, поэтому я со сдержанным интересом оглядывала каменную громаду, возвышающуюся над головой.

Ничего похожего на лестницу я не заметила. Как же мы поднимемся наверх?

Альвэйр, шедший чуть впереди меня, наконец, обернулся. Я не смогла разгадать выражение, застывшее на лице мужчины, но чувствовала, что сегодня эльф ещё более холоден и собран, чем обычно.

При этом вёл себя лорд довольно странно.

Он и раньше не касался меня без крайней необходимости. Но прежде за этим крылось лишь молчаливое нежелание мириться с моим существованием. Теперь же эльф откровенно избегал меня, будто считал, что моя кожа источает яд, и даже мимолётное прикосновение способно убить его.

- Мы поднимемся с помощью того камня, - мужчина указал в сторону большой круглой платформы, испещрённой старыми символами. Я ощутила магическую энергию, исходящую от неё - воздушная волшба и толика чего-то ещё, едва уловимого. – У подножья почти каждого замка есть такой.

- И как он работает?

- Расспросите потом Лиэрот, - похоже, Альвэйр не был настроен на разговоры со мной. - Нам не стоит задерживаться. И не забудьте придержать юбки.

Я не знала, что имел в виду мужчина, но сжала пальцами складки платья прежде чем ступить на платформу. Когда сила окутала нас, с губ моих сорвался невольный возглас. Упругие потоки ветра оторвали нас от земли, и мы медленно полетели к просторной смотровой площадке, видневшейся меж тремя башнями замка.

Искоса взглянув на лорда, я с удивлением отметила, что мужчина закрыл глаза. Его бесстрастное лицо напряглось, будто эльф вёл лишь ему ведомую невидимую борьбу с самим собой.

Неужели Альвэйр боится высоты?

Мысль эта была столь странной и неестественной, что я тут же отбросила её как неправдоподобную.

Вскоре мне стало не до размышлений о поведении мужа. Мы ступили под сень древнего замка, и я убедилась в своих подозрениях на счёт жилищ, оставленных драконами. Стены, пол, потолок и окна словно влеплены из единого куска камня. Все углы коридоров и комнат чуточку скруглены, будто творец замка избегал острых и резких очертаний.

Я знала, что драконы, благодаря их магии, могли влиять на пространство и время. Но одно дело слышать об их могуществе, другое – видеть прямое свидетельство этого. Ни одному из ныне живущих волшебников не под силу сделать из целого горного склона десятки дворцов.

Те помещения, через которые нам довелось проходить, были столь велики, что могли бы уместить дракона в его истинном обличие. Но я видела, что коридоры, уходящие от них вглубь замка, предназначены уже для человекоподобного воплощения.

Перед входом в тронный зал Альвэйр нехотя подал мне руку. Когда мои пальцы коснулись его ладони в перчатке, я вскинула на мужа глаза, и заметила, что он тоже смотрит на меня в ответ. Смятение промелькнуло на лице мужчины, словно он не желал быть пойманным даже на такой малости как случайный взгляд, брошенный на человеческую женщину. Однако лорд как обычно ничего не сказал, лишь кивнул герольду, давая знак, что о нашем прибытии можно объявить.

Я чувствовала, как придворные, собравшиеся в большой зале, едва уловимо скользят по нам взглядами. Со стороны могло показаться, что им не было до нас дела, настолько мимолётны они были. Но я уверена, все заметили моё послание, сокрытое в мягких складках полночно-синего платья и серебряном горжете-ожерелье.

Что думали эльфы, узнать было пока не дано. Им будет позволено приветствовать нас лишь после моего представления ко двору.

Альвэйр приблизился к подножью пустующего трона и застыл чуть поодаль. Я медленно отняла свою руку и огляделась. Сегодня во дворце короля собралась вся высшая знать – лорды эльфийских Домов, важные государственные деятели и просто выдающиеся личности, удостоенные отдельного приглашения. Я видела среди незнакомых лиц Кэлеана и посла эльфов, что сопровождал Альвэйра к месту свадьбы. Герцог Ривер упоминал, что его зовут Эрвином, но более ничего о нём вспомнить я не могла.

Внимание моё привлекла высокая женщина в наряде насыщенного зелёного цвета – одно из немногих ярких пятен в зале. Она бросила на меня лёгкий взгляд, и этого было достаточно, чтобы я удостоверилась в своей догадке – лоб эльфийки украшала подвеска с деревом, заключённым в круг. Знак дев плодородия.

Следующий, к кому я обратилась взглядом, вызывал интерес многих леди в зале. В свете лам его волосы переливались всеми оттенками пламени, а ярко-синие глаза сияли, будто сапфиры. Рыжий цвет волос, как и синий цвет глаз, отчего-то очень редки у эльфов и оттого особенно любимы. Меня, однако, привлекло вовсе не это. Я не использовала магию в тронном зале, но всплеск этих, удивительно знакомых чувств уловила.

Это тот самый мужчина, чьи недобрые чувства к Альвэйру я уловила сразу после свадебной церемонии в лесу.

Моё созерцание прервал звук открывающихся врат. Герольд объявил о прибытии Ольмирьяра.


***

Все люди казались эльфам блеклыми подобиями их самих. Настолько наша внешность в их глазах несовершенна.

Когда я говорила о том, что для них нет разницы, кто станет женой Альвэйра – красавица Кисара или я – то ничуть не кривила душой. Отличие принцессы от меня в глазах долгоживущих такое же, как у жабы и лягушки. Что с того, что у одной есть бородавки, а у другой нет?

Но верно и обратное. Когда вокруг тебя все ослепительно красивы, красивых будто бы и нет вовсе. За время моего пребывания в ущелье я пресытилась по самую макушку тонкими чертами лица, струящимся шёлком волос и чарующими омутами глаз. И, если поначалу дух мой захватывало при взгляде на эльфов, то теперь волшебный народ, как бы кощунственно это ни звучало, воспринимался как нечто обыденное.

И всё же Ольмирьяр был удушающе красив.

Он столь сильно схож внешне с Килтис, что их в пору счесть близнецами. Но как ни крути младшая сестра короля и в половину не столь прекрасна, как её брат.

Очень длинные, ниспадающие ниже колен волны золотых волос. Они сияли расплавленным металлом в отблесках волшебных ламп. Серебряные глаза на бледном лице, казались, звёздами, утонувшими на дне горного ручья. Ростом мужчина едва ли уступал Альвэйру, но стать короля была иной – его плечи не привыкли носить тяжёлый холодный доспех, а руки не огрубели от рукояти меча. Тонкие, длинные, но не лишённые силы пальцы принадлежали волшебнику. Достаточно сильному, чтобы, не смотря на его ещё юный по эльфийским меркам возраст, никто не попытался оспорить права Ольмирьяра на престол.

Едва уловимая надломленность, которая чудилась мне в нём, казалась, странно правильной, будто подобное совершенное существо не имело права на долгую и счастливую жизнь.

Эльфийский владыка обратил на меня свой взор, и внезапно мне сделалось зябко, будто подул невидимый ветер. Но ни единой мысли или чувства не доносилось до меня от него. Лишь мерный гул столь плотного ментального щита, подобных которому я не встречала ещё ни разу в жизни.

Дикая магия заворочалась внутри, приподняла голову, но вопреки моим ожиданиям, поникла и затаилась. Оставив мне туманное послание.

Внимание короля привлекать не стоит.

Ольмирьяр опасен.

Король поприветствовал собравшихся и обратился к нам:

- Приветствую лорда Альвэйра из Дома вереска и леди Эльрис из Дома вереска.

Я и Альвэйр в едином порыве склонили головы, высказывая своё почтение. Лёгким жестом король велел нам подняться и продолжил свою речь:

- Сегодня великий день, ибо мы приветствуем в наших рядах супругу лорда Альвэйра, которая делает честь Дому вереска своим присутствием и, несомненно, принесёт ему мир и процветание.

Простая вежливость, подобные речи король говорил сотни раз. Вот только сегодня слова его звучали, будто изысканное издевательство, ведь все в зале знали истинное положение вещей.

Хотелось сжать зубы от злости, но лицо моё оставалось спокойным. Я чуть прикрыла глаза и представила безмятежное морское побережье, поросшее шелковистой травой. Прохладный ветер, склоняющий травинки к земле, и мерный бег волн.

- И сегодня мы нарушим ход празднества, чтобы в полной мере принять леди Эльрис в лоно нашего народа.

Образ побережья растаял, я насторожилась.

- Обряд именования каждый эльф, рождённый под этим солнцем, проходит на десятый день после своего появления на свет. Для леди Эльрис мы проведём его прямо сейчас.

Мужчина дал знак незнакомому мне эльфу в жреческих одеяниях, тот выступил вперёд и отдал несколько распоряжений. Через некоторое время слуги внесли в зал большую жаровню и разожгли в ней волшебное зелёное пламя.

- Подойдите ко мне, леди, и протяните свои руки.

В горле мгновенно пересохло, я не была в силах сдвинуться с места.

Эльфа погружают в волшебное пламя на десятый день от рождения. В это время жрец видит имя, отражающее суть ребёнка. Исходя из его значения, можно отчасти предсказать склонности эльфа, его таланты или даже судьбу.

Не надо объяснять, что у меня было слишком много причин опасаться этого обряда. Я бросила взгляд на Альвэйра и Ольмирьяра. И по одинаково недвижимым лицам со сдержанным интересом в глазах, догадалась, что эти двое заранее сговорились проверить меня таким образом.

Почему-то на губах осела горечь. Не чья-то, моя. Нет, Альвэйр не нарушил своей клятвы. Напротив, это честь для человека – получить эльфийское имя. Не даром среди эльфов поднялся лёгкий ропот при словах короля. И, конечно, подобного я не была бы удостоена, если бы королю и военачальнику, не нужно было бы выяснить, насколько опасна человеческая шпионка.

Я понадеялась, что мне удалось скрыть свои чувства и медленно подошла к огню.

Что будет, если пламя выдаст дикую магию во мне?

Будет ли у меня шанс сбежать, или эльфы покорят меня вместе с силой прямо в этой зале?

Рассыплюсь ли я в ничто, как это случилось с драконами? Или стану пустой оболочкой, как драконы-полукровки, из которых вырезали половину их сути?

Жрец протянул мне руки, его ладони замерли в пламени в ожидании.

Я погрузила руки в огнонь и нашла ладони мужчины своими. Прикрыла глаза, цепляясь за образ берега моря. Хотя магия и спряталась при виде Ольмирьяра, мой страх мог её пробудить, и тогда волшебное пламя для моего разоблачения будет не нужно.

Мучительно долго ничего не происходило, наконец, эльф озадаченно провозгласил:

- Пламя открыло мне, что лучшее имя для леди – Эльрис. И другое не может быть дано, пока не будет исполнено предначертанное.

Король в удивлении приподнял брови, ошарашенный заявлением волшебника. На Альвэйра в этот миг я смотреть почему-то не хотела.

Воспользовавшись всеобщим замешательством, я отошла от пламени, но на своё место у мужа не вернулась.

Ольмирьяр обратился ко мне:

- Я не плохо знаком с обычаями вашего народа, но не могу разгадать, что значит ваше имя, леди Эльрис?

Мне хотелось рассмеяться ему в лицо от чувства лёгкого торжества, охватившего душу. Если он думал, что Эльрис – значит что-нибудь вроде «отравительница королей», «опасный маг» или хотя бы «охотник», подобно имени Альвэйр, то его ожидало разочарование.

- Его придумала моя мать. Она говорила, что дала мне имя в честь цветка, - я мстительно насладилась смятением на прекрасном лице короля, но то была чистая правда. – Однако, честно сказать, я не знаю, в честь какого именно. При её жизни я не спрашивала, а после её смерти цветка с похожим названием не нашла.

В конце я не выдержала и всё-таки улыбнулась. Открыто и искренне, впервые за всё моё время пребывания в ущелье.

Они, несомненно, не поверят мне и захотят проверить мои слова.

Пусть так.

Прежде чем мы перешли к официальному представлению всей знати, я успела встретиться взглядом с Кэлеаном, и осознала, что он что-то знал. Обо мне и моём имени.

Вот только, почему предок моего мужа выглядел грустным?

Глава 23

Волнение средь придворных понемногу улеглось, началась церемония представления. Мы с Альвэйром стояли неподалёку от трона короля, а лорды и леди по очереди подходили, называли своё имя, заверяли меня в своей вечной поддержке и выражали надежду на то, что я стану опорой Дома вереска.

Шорох одежд, тонкий запах ароматных масел, перезвон драгоценностей и взгляд нечеловеческих глаз заполнили моё сознание до дна. Иногда до меня доносились чувства придворных, и я могла попробовать их на вкус даже без активного использования магии. Достаточно было чуть-чуть приоткрыть дверцу в плотном коконе защиты.

Укрыта магией в зале была не одна я. Вокруг многих эльфов я угадывала ментальные щиты – иногда естественные, построенные магами, иногда созданные потайными артефактами.

Тут уж не важно – люди ли, эльфы ли – а двор короля у любого народа всё равно, что поле боя. И если у нас за недолгий век накапливается столько взаимных обид, что впору ждать ножа в спину, страшно подумать, какие подковёрные интриги царят при дворе Ольмирьяра.

Впрочем, ментальная защита была не у всех, а у некоторых такая, что всё же позволяет сделать многое. Ведь обычно щиты нацелены на то, чтобы не пустить противника внутрь. Не дать ему прочесть твои мысли, повлиять на решения, ослабить духовно или вовсе уничтожить разум. О том, что чувства самого носителя могут струиться наружу, мало кто думает. Менталисту только и остаётся, что опустить свой щит и понемногу улавливать всполохи чужих чувств, доносящихся до него. Конечно, ни о каком влиянии на носителя при этом речи быть не может, да и суждение о том, что творится в душе у человека или эльфа можно составить лишь поверхностное. Но всё же это лучше, чем ничего.

Обычно высокородные старались не замечать меня, но сегодня их привычная тактика рассыпалась в прах. Всему виной, как ни странно, в значительной степени моё облачение. Я дала знать остроухим, что желаю быть частью их излюбленной игры, состоящей из переплетения символов, намёков и негласных правил. И теперь они будут оценивать меня также, как оценивают друг друга. Ждать, когда я оступлюсь, чтобы изящно, в присущей лишь им манере высмеять.

При этом завуалированной насмешки я могу и не заметить вовсе, потому что пока всё равно, что слепой котёнок в изощрённом эльфийском этикете. Однако, если бы я не заявила о себе сейчас, в вечер моего представления ко двору, потеряла бы шанс сделать это когда-нибудь вовсе.

И пусть теперь меня ждёт множество неприятностей, мне необходимо пройти это испытание, чтобы занять среди эльфов какое-либо место.

Не меньше моей самоуверенной, с точки зрения высокородных, выходки на интерес дворян повлиял и обряд именования, закончившейся странным заявлением жреца.

Почти все их них вспоминали предсказание древа:

«Тысячи лет или только год. Когда крылья твои осветит луна, и преследователь встанет на след, ты сможешь выбрать сама».

Теперь заинтригованные взгляды лордов и леди скользили по моему лицу - жаба на их глазах обернулась неведомым зверьком. А привкус тайны дразнил любопытство эльфов даже больше, чем вступление человека в придворную игру.

По сияющим древним глазам, привычное спокойствие и скука в которых рассеялись от предвкушения загадки, я уже предвидела, что после бала ко мне потянется толпа праздных визитёров. Придётся постараться, чтобы не ударить лицом в грязь и при этом не выдать своей тайны.

Как к развернувшемуся представлению относился Альвэйр, угадать было нельзя. После того, как план военачальника и короля провалился, он погрузился в свои думы и, кажется, едва сдерживался, чтобы тотчас же не покинуть тронный зал.

Ольмирьяр, хотя всё ещё казался прекрасной незыблемой статуей, восседающей на троне, не менее моего мужа сгорал от нетерпения. Я угадывала это по трепету кончиков пальцев короля и едва уловимому движению уголков губ.

Им хотелось сейчас же отдать распоряжения, чтобы узнать тайну моего имени, подловить меня на лжи.

Вот только я сказала правду, ни в одной из книг в отцовской библиотеке я не нашла даже намёка на цветок эльрис.


***

К моему удивлению принцессы Килтис не оказалось среди присутствующих эльфов. Я гадала, появится ли она вовсе, или же это столь явное выражение пренебрежения ко мне?

Но нет, не в её это духе. Такие как она предпочитают поддерживать безупречный облик в глазах других, значит, Килтис непременно придёт, придумав своему опозданию какое-нибудь оправдание. Любопытно будет в этот миг посмотреть, как воспримут её выходку эльфы.

Одной из первых к нам подошла леди Глорейла – первая дева плодородия, возглавляющая касту вот уже несколько веков.

Мне показалось, будто по моей коже пронёсся лёгкий ветерок. Внезапно я каждым дюймом своего тела ощутила дразнящее прикосновение складок платья и истому внизу живота. Я вернула на место щиты и сильнее сжала бёдра, силясь унять разгорающееся волнение. Но от этого простого движения мелкая дрожь лишь сильнее охватила моё тело.

Ногти пальцев левой руки больно впились в кожу ладони. Чуть-чуть, но всё же это помогло вернуть способность думать и задавить в себе почти безумное желание прикоснуться к Альвэйру. Скользнуть ладонью в ворот его камзола и ласкать каждый сантиметр кожи подушечками пальцев.

До сих пор я ни разу не ощущала откровенной похоти, исходящей от эльфов. Это заставило меня считать, что они устроены как-то иначе, но Глорейла казалась течной кошкой, способной думать лишь о спаривании с самцом.

И самцом этим был мой муж.

Внезапно меня посетило неприятное озарение. Я вспоминала, чувства Килтис к лорду Дома вереска, чувства некоторых эльфиек, что тоже были неравнодушны к высокому темноволосому мужчине.

Они все неистово желали его пусть и в разных смыслах по той же причине, по какой потоком хлынут в мой дом.

Загадка, неприступная тайна, защищённая ото всех. Каждая из них хотела добиться благосклонности воина, чтобы ощутить в полной мере свою исключительность. Он был для них, словно изысканное яство, которое хотелось вкусить просто потому, что другим оно недоступно.

Мои глаза расширились, я поражённо взглянула на мужа.

Альвэйр в ответ посмотрел на меня сверху-вниз с лёгкой иронией в глазах, будто бы догадался о чём я думаю. И я могла бы поклясться, что на губах его мелькнула едва уловимая, призрачная улыбка.

Глорейла удалилась, но я не сомневалась, что с ней ещё предстоит встретиться сегодня, слишком уж прозрачное желание читалось в её глазах. Дева плодородия давно не заключала соглашений и отказывала всем мужчинам, чтобы самой принять Альвэйра, когда тот придёт к девушкам касты за наследником. Я видела это по струйкам едкой обиды и злости, что увивались вслед за эльфийкой, от некоторых мужчин, присутствующих в зале.

Вот только Глорейле не дождаться прихода Альвэйра, как не стать его женой и принцессе, даже если я вдруг исчезну. Удивительно, что они слепо не видели очевидного.

Хотя долг перед народом заставлял эльфа жить дальше, перед глазами Альвэйра всё ещё была его жена. Он не мог соединиться с ней в смерти, оставив своих соотечественников на острие конфликта за Эдринский лес. Но раз он вынужден жить, оставив возлюбленную одну, пусть жизнь его будет невыносимой. Без проблеска солнца и счастья.

А наследник… у Альвэйра в достатке кузенов. Место лорда Дома вереска не будет пустовать никогда.

Поэтому чаяния эльфиек, считавших, что при должном старании, они сумеют если не отогреть омертвевшую душу моего супруга, то хотя бы вернуть ему интерес к плотским удовольствиям, были наивны.

Он скорее убьёт их, чем позволит себе заинтересоваться.

Именно поэтому он выбрал меня. Человеческую женщину, к которой сложно было испытывать что-то, кроме презрения и омерзения.

Я улыбнулась, не столько рыжеволосому недругу Альвэйра, что назвался лордом Гарэна из Дома гроз, сколько своим мыслям. В каком-то смысле мы были идеальной парой. Человек и эльф, которые не хотели быть вместе, но при этом могли сослужить друг другу определённую службу.

Он – моё обещание будущего, раз уж человеческая клятва, которую мужчина дал у алтаря, имела для него значения. Я – ширма от матримониальных планов эльфийских леди, которых слишком уж воодушевил указ короля о повторных браках.

Гарэн окончил свою речь и покинул нас, но я успела заметить острый взгляд, брошенный напоследок. И этот сегодня ещё к нам непременно вернётся.

Затем нас приветствовал Кэлеан и многие другие эльфы. Лишь после этого король извинился перед присутствующими, объявив, что вынужден нас на время покинуть, и исчез в коридорах замка.

Глава 24

Глорейла казалась юной девушкой, как и все эльфийки. Мягкие завитки каштановых волос живописно раскинулись по покатым плечам, зелёные глаза сияли, будто пара драгоценных изумрудов. И всё же гордая стать и едва уловимый отголосок прожитых веков во взгляде давали понять, что дева плодородия гораздо старше Лиэрот или Килтис.

Может быть, поэтому она пыталась опутать Альвэйра совсем иначе, чем другие женщины. И пусть я знала, стоит только опустить щит, как меня снова накроет волна вожделения, внешне нельзя было и предположить, что женщину обуревают столь сильные чувства. Глорейле удавалось создавать иллюзию, что она полна лишь участия и желания наставить упрямца Альвэйра на путь истинный.

Столь покровительственное отношение было почти смешным. Мой муж был в числе тех эльфов, что одними из первых заселили ущелье после гибели драконов. Пусть он в ту пору и был лишь ребёнком, это случилось тысячи лет назад. Достаточный срок, чтобы самому решать, что делать со своей жизнью.

- Надеюсь, лорд Альвэйр, что вы в скором времени посетите нас, - голос женщины был спокойным и размеренным, будто бы мы обсуждали вкус вина, поданного гостям после окончания официальной части. Стоило королю покинуть зал, как всё окружающее пространство заполнили мерные переливы мелодичных голосов, слуги распахнули двери, внося столы с напитками и кушаньями.

Мы не успели опомниться, как дева появилась перед нами и завела речи о продолжении рода. На мой взгляд для просто участливой женщины, заботящейся лишь о благе Дома вереска, она несколько перебарщивала.

Эльфийка бросила мимолётный взгляд на меня, пытаясь оценить, насколько крепко моё положение подле мужа. Любовной связи между мной и лордом никто во всём ущелье, разве что кроме Кэлеана, и не мыслил найти. Но эльфы не подозревали, что лишь человеческая брачная клятва заставила моего мужа сохранить мне жизнь. Поэтому в смятении считали, что чем-то для лорда я оказалась ценна.

Глорейла решила придерживаться обтекаемых формулировок.

- Вы заключили столь важный союз для нас всех и избавили от необходимости дальше вести войну. Это бесспорно упрочит ваше положение. Но, чтобы оградить себя от прочих посягательств, вам стоит подумать о наследнике.

Я чуть улыбнулась. Глорейла была не робкого десятка. Под «прочими посягательствами» она несомненно подразумевала желание короля женить Альвэйра на Килтис. Да, сейчас Альвэйр заставил его замолчать, принеся себя в жертву перемирию. Но пройдёт время, война возобновится или человеческая женщина исчезнет. И тогда отсутствие прямого наследника может стать очередным поводом для конфликта.

Вот только я не собиралась исчезать. Ни сейчас, ни позднее, разве что мы найдём безболезненный способ расторгнуть брак, что пока по обычаям эльфов было невозможно. Хотя я и Альвэйр не могли иметь общих детей, древо на обряде выросло, а значит, нашему союзу придётся длиться.

- Не волнуйтесь, леди Глорейла, - я сама не узнала свой голос. Столь он был медоточив и одновременно чуточку едок, как сок древних деревьев Эдринского леса. – Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы оградить супруга и Дом вереска от любых посягательств.

Жаль, я не могла одновременно смотреть и на ошарашенное лицо эльфийки, и на Альвэйра. Многое бы дала, чтобы узнать, как он выглядел в момент моего заявления. Не иначе, будто жабу съел.

- Вы слышали мою супругу, леди Глорейла? – ухо резануло не обычное холодное обращение, к которому я уже привыкла, а то, что он сказал. До сих пор Альвэйр не называл меня ни по имени, ни леди, ни тем более своей женой. Не думаю, что отношение его изменилось. Скорее, он решил подыграть мне в разговоре с девой плодородия. – Мой ответ не изменится ни сегодня, ни через сотню лет. Я давно уладил дела Дома, порядок наследования установлен. А что до остального, у меня есть заботы, помимо решения пока несуществующих проблем.

- Он не понимает от чего отказывается, - самообладание к эльфийке вернулось быстро, будто ничего особенного и не произошло. Она обратила взгляд своих зелёных глаз на меня. В них светилось такое мягкое участие, что будь я другой Эльрис, выросшей более беззаботной жизнью, непременно поверила бы в него. – Надеюсь, вы сможете убедить его, что детский смех в доме – это то, чего так не хватает и ему, и вам.

На меня дохнуло холодом, будто дверь во тьму, с которой я столкнулась тогда на поляне, внезапно распахнулась. Невольно я обхватила себя руками в попытке укрыться от пустоты, обратившейся невидимым ветром и хлынувшей в сторону Глорейлы.

Женщина побледнела, пошатнулась, но, казалось, не понимала, что с ней происходит. Бросив быстрый взгляд на придворных, я не заметила ни единого эльфа, что заподозрил бы неладное. Маги, за плечами которых были тысячелетия практики, те, кому ничего не стоило прихлопнуть меня, будто букашку, не замечали силы, исходящей от Альвэйра.

Ком встал в горле, я повернулась к мужу, лицо которого заострилось и побелело от едва сдерживаемой ярости. Волны неведомой леденящей силы, что совершенно точно не была магией, поднимались и опадали в нём.

Слуги бросились к деве плодородия, осевшей на пол. Будто сквозь толщу воды я слышала беспокойные расспросы эльфов, склонившихся над ней. Кто-то подхватил Глорейлу на руки и понёс прочь.

Альвэйр до сих пор молчавший подобрался, будто хищный зверь, не желавший отпускать добычу. Он тяжело дышал, погружённый в странный транс, и, казалось, не замечал ничего вокруг. Только сузившиеся глаза следили за бледной рукой женщины, покачивавшейся в такт шага эльфа-слуги.

Эльф хотел уничтожить её. Раздавить, словно комара.

Я не могла понять причины ярости мужа, и, наверное, поступила излишне опрометчиво - моё присутствие едва ли могло успокоить лорда. Но, поддавшись неведомому чувству, я подошла к застывшему мужчине и обхватила пальцами его руку, холод которой чувствовала даже через перчатку.

- Мой лорд, - я говорила мягко, будто с душевно больным, что внезапно мог проявить агрессию. – Выйдем на свежий воздух.

Он чуть прикрыл глаза и замер. От длинных чёрных ресниц на белую кожу мужчины легли тёмные тени. Нечеловеческая красота в Альвэйре сплеталась с острым крошевом льда, осколков камней и сталью. Казалось, стоило его коснуться, как на руках проступит кровь.

Ресницы дрогнули, и чёрные тоннели радужек пригвоздили меня к полу. Гнев исчез, но беспокойство в глазах мужчины не желало стихать. Я осторожно потянула его в сторону балкона, и к моему изумлению Альвэйр пошёл следом.

Пока шла церемония, на ущелье опустилась ночь. Прозрачно-холодная, как и всегда, в здешних местах. Я замёрзла мгновенно, но не подавала виду, желая дать лорду возможность прийти в себя. Не знаю, сколько мы стояли, глядя на долину, простирающуюся внизу. Наконец, темноволосый эльф заговорил:

- Примите мои соболезнования, но у вас стало на одного кузена меньше.

Кажется, к Альвэйру вернулось самообладание, потому что голос его был ровным и спокойным.

- Вот как? – я удивилась тому, как быстро эльфам удалось организовать смерть принца Луистера. – Неужели вы всё же поверили в мои слова?

- Если вы намекаете на то, что я убил четвёртого принца, то я не об этом. Наследник короля Рорха погиб на королевской охоте. Его лошадь сорвалась с обрыва. Всё королевство в трауре.

- Ужасно, - равнодушно отозвалась я. Со старшим принцем я не перекинулась и единой фразой за всю жизнь, поэтому искренне скорбеть о нём при всём желании не могла. – Никогда не могла понять привязанности мужчин к охоте. Гоняют зверя во хмелю, а потом их находят упавшими на меч, загрызенными горными котами или растёкшимися по дну ущелья кровавой лужей.

- Для женщины вы на редкость жестокосердны и едки.

- Напротив, я воздаю усопшему гораздо большие почести, чем он воздал бы мне после смерти. Сомневаюсь, что принц стал бы целых две минуты обсуждать свою дальнюю родственницу. Разве что, мне удалось бы скончаться особенно выдающимся способом.

Альэвйр обернулся ко мне. В свете луны его волосы отливали серебром. Атласно-гладкие и мягкие пряди, связанные в хвост, ниспадали ниже пояса. Причёски эльфов были на редкость непрактичны, но я на их месте тоже не решилась бы срезать такое великолепие.

- Похоже, пребывание у нас идёт вам на пользу. Вы перестали выглядеть так, будто вот-вот упадёте в обморок.

Я вздрогнула и отвела взгляд.

- Не ожидала, что вы обратили внимание на мой внешний вид.

- Я обещал защищать вас. И теперь, даже если больше всего на свете желаю отослать вас прочь, мне придётся присматривать за вами.

Будто признавая его правоту, я склонила голову, а затем зачем-то задала давно интересующий меня вопрос:

- Что вы будете делать со своей клятвой, если окажется, что я опасна?

- Как я и сказал леди Глорейле, мне нет дела до несуществующих проблем, - вопреки мирному заявлению, Альвэйр надвинулся на меня, заслонив собой лунный свет. Я выдержала тяжёлый взгляд, как и слова, не предвещающие ничего хорошего нам обоим. – Однако, если вы всё же обратите свой яд на тех, кто мне дорог, я убью вас, даже если после клятва унесёт меня следом.

- Ах, леди Эльрис, не обращайте внимания на Альвэйра. У него совсем нет чувства юмора, - голос, внезапно прервавший наш малоприятный разговор, был мне уже знаком.

Рыжеволосый Гарэн, лорд Дома гроз.

Я чуть отступила от нависшего надо мной Альвэйра и кивнула подошедшему к нам мужчине, одновременно снимая щиты. Этот эльф был воином, как и мой муж, поэтому разоблачения с его стороны опасаться не стоило. Зато можно было почувствовать любопытные вещи.

Вопреки моим подозрениям, никакой ненависти к Альвэйру я от Гарэна не почувствовала. Едкое чувство зависти, ревности и соперничества. Мужчина давно желал что-то, что принадлежало моему супругу. Но оба они понимали, что столкновение двух Домов ничего хорошего народу эльфов не принесёт, поэтому ограничивались взаимной неприязнью. Очевидно, который век.

Однако старые недруги иногда ближе добрых друзей.

Словно в ответ на мои мысли, Альвэйр отозвался:

- Зато ты смешлив сверх меры, Гарэн.

Я взглянула на лёгкую улыбку на лице огненновласого мужчины. Эти двое были, словно свет и тень. Яркий, живой и полный страстей Гарэн и заледеневший, утонувший во тьме Альвэйр. Вот только обольщаться не стоило. Приветливый эльф был столь же беспощаден, как лорд Дома вереска.

- Есть над чем посмеяться. Признаться, сначала я думал, что мне придётся сочувствовать моему давнему сопернику. Быть связанным с человеком на века! Слишком изысканная выдумка даже для короля.

Странно, но то, что Гарэн первым озвучил мысль, что витала в голове у каждого эльфа в ущелье, мне скорее понравились, чем нет.

- Но сегодня вижу, что тебе досталась достойная жена, - он отвесил мне почти издевательский поклон. Вот только… он, и правда, так считал!

- На мой вкус Олиэ была слишком скучной и простой. Поговорив с ней единожды, можно было предсказать все её действия на века вперёд.

Глаза Альвэйра опасно потемнели, но лорда Дома гроз это, казалось, абсолютно не трогало. Мой супруг, вопреки опасениям, тоже не спешил отстаивать честь своей погибшей жены, вызвав рыжеволосого на дуэль. Должно быть, века вражды учат спокойнее воспринимать мелкие конфликты.

- А с леди Эльрис ты забудешь о скуке. Это я тебе обещаю, - слова эльфа звучали странно зловеще. - И лучше тебе осознать своё везение, пока не стало слишком поздно.

По лицу Альвэйра пробежала странная тень, но отчего-то даже намёк на враждебность с его стороны исчез. Он внимательно взглянул на Гарэна, будто силясь найти ответы на его чуточку насмешливом лице.

- Что ты имеешь в виду?

- Только то, что сказал. Мы не друзья. Не думаешь же, что я стану помогать тебе по доброте душевной?

- Разумеется, нет.

- На том и расстанемся. До встречи, леди Эльрис, я непременно навещу вас, - бросил мужчина и переступил порог двери, ведущей в тронный зал. Свет магических светильников мгновенно озарил высокую фигуру, разлив огненные переливы по длинным шелковистым волосам. Внезапно Гарэн обернулся и, посмотрев мне в глаза, чуточку злорадно улыбнулся. – О, и вы слышали, что принцесса Килтис уже неделю как больна и не покидает постель? Ужасно досадно не встретить её сегодня.


***


Мы покинули праздник сразу, как только это позволили традиции. И тем не менее к тому времени я уже едва держалась на ногах, спина болела, а голова гудела от переизбытка впечатлений.

Альвэйр сопроводил меня до дома в молчании. Мыслями лорд витал где-то далеко, не только мне сегодняшний вечер дал обильную пищу для размышления.

Поднимаясь на крыльцо, я внезапно вспомнила обряд именования и окликнула удаляющегося эльфа.

Он обернулся и хотя был не слишком доволен проволочкой, выжидающе посмотрел.

- Скоро и вы, и король убедитесь, что переоцениваете меня. Ни для кого из эльфов я опасности не представляю. По крайней мере до тех пор, пока они не попытаются навредить мне.

- Хотел бы я в это поверить, - спокойно признал мужчина. – Но жизнь научила меня, что людям доверять нельзя.

- Разумеется, люди всю жизнь были вам врагами. Но разве врагу-эльфу вы бы доверились без оглядки? В любом случае, дорогой мой супруг, - последняя фраза прозвучала из моих уст откровенной издёвкой. - Когда мы увидимся в следующий раз? Через полгода или год?

- Год? – непонимающе повторил за мной эльф.

Я серьёзно посмотрела на него.

- Таков был уговор. Я обременяю вас своим обществом на празднике у короля и затем примерно пару раз в год во время церемоний, которых избежать нельзя. Не говорите мне, что вы об этом забыли.

Мне хотелось получить обещание того, что видеться с ним мы будем не слишком часто. На протяжении всего вечера я чувствовала, как меня дюйм за дюймом наполняют новые чувства. Пока это была не любовь, лишь уязвимое желание привязанности. Но я впервые осознала, что до сих пор была сосудом, наполненным в лучшем случае наполовину. Попасться в ловушку собственных чувств было слишком легко. И не уверена, что дело тут лишь в магии Кэлеана.

Тем, кто не по своей воле обречён на одиночество, свойственно желать тепла чужой близости. Вот только дать этого Альвэйр мне не мог.

- Нет, меня полностью устраивает подобный расклад. Но, боюсь, в нынешней ситуации мне придётся беспокоить вас чаще, - тут мужчина, я могла поклясться, улыбнулся. – Кто мог предположить, что моя человеческая супруга окажется столь ценным источником информации? В остальное время Лиэрот присмотрит за вами, ей я доверяю как себе.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова, и проводила взглядом удаляющегося мужчину.

Будить слуг, чтобы помогли мне раздеться, я не стала. Поднялась в свою комнату, чтобы поскорее лечь спать, но поражённо застыла на пороге. Подоконники, стол и даже пол были уставлены полусферами с цветами. Белые, розовые, алые, лиловые и даже зеленоватые лепестки мягко мерцали в свете ламп. У эльфов не принято дарить срезанные цветы. Да и вообще дарить букеты не в их правилах. Это придворный этикет людей предписывает присылать цветы в знак признательности, пожелания удачи и подобных проявлений вежливости.

Здесь же остроухие умудрились извернуться – и почтить древние традиции людей, и не наступить на горло своим. Все цветы были живыми, пересаженными в горшки-полусферы вместе с корнями. При желании их завтра же можно посадить в саду.

Я чувствовала гул магии, исходящий от полусфер. Чары для поддержания жизни. Более ничего подозрительного, сколько ни осматривала дары, не обнаружилось. Многие из цветочных горшков эльфы снабдили записками – короткими или велеречивыми. Нос заполнял сладкий аромат, настолько сильный, что я распахнула окна, хотя ночь и была откровенно холодной.

Цветы трогать не стала, хотя на первый взгляд все растения были мне знакомы, наутро стоит подумать над значением этих тонких посланий. Не могли бутоны и соцветия оставаться у эльфов просто бутонами и соцветиями.

С трудом, но я сняла тяжёлое ожерелье и положила его в изножье кровати. Усталые пальцы будто онемели, не желая слушаться. Глаза слипались, от усталости почти подташнивало.

Неладное я почувствовала лишь, когда принялась за шнуровку платья. Голова закружилась, дыхание перехватило, сердцебиение ускорилось, будто я долго-долго бежала под раскалённым солнцем. В горле зародился крик, от осознания того, что я ошиблась. Не заметила опасности, ставшей роковой. Но позвать на помощь я уже не могла, тело свело судорогой, ноги отказали, разом онемев. Боли от падения уже не было, как не было и других чувств, кроме страха.

Умирать оказалось так просто.

Глава 25

Бледный серебристый свет изливался на летнюю ночь. Нечеловеческие глаза Альвэйра улавливали малейшие движения листвы, полёт белокрылых мотыльков и летучих мышей над головой.

Спокойная благодать, каких выпало немного на долю этого ущелья.

Беспокойству в ней было не место. И всё же именно оно заставило сначала замедлить шаг, а затем и вовсе остановиться меж буйно цветущих зарослей ночных цветов.

Тот, кто жил внутри него, спал, убаюканный эликсиром, что Альвэйр успел пригубить после потери контроля на празднике. И глыба льда, разросшаяся в груди, ярче всех свидетельств давала понять – зелье ещё действует.

Значит тревога принадлежала исключительно лорду Дома вереска. И значит она в действительности была очень сильна, раз он почувствовала её даже под воздействием зелья.

Часы избавления от того, кто жил внутри него, были временем оледенения и безмолвия. Альвэйра охватывала столь непроглядные тьма и холод, словно он очутился в глухом каменном мешке. В котором не было никого, кроме его самого. Смертельно усталого, ожесточённого и уродливого. Ошмёток души того Альвэйра, что жил под этим небом до смерти Олиэ.

Вот только тьма с недавних пор перестала быть безраздельной и ледяной. Лорд Дома вереска перестал быть в ней один.

Он видел её, одинокую алую нить, почти теряющуюся на фоне густой черноты, но всё же существующую. Засевшую глубоко, будто шип, что способен разрастись кустарником и опутать с головой.

Эльф предпочитал не замечать эту хрупкую связь. И, видят боги, обычно игнорировать её под шёпот внутренней сущности было легко.

Но сейчас перед мысленным взором мужчины не было ничего, кроме легчайшей алой паутинки. И отчего-то вид её, помимо прежнего чувства отторжения, вызывал тревогу.

Он нехотя потянулся к Эльрис через эту зыбкую связь. До сих пор он делал это лишь дважды, и с каждым его прикосновением к нити та становилась крепче и осязаемее. И с каждым глотком близости, что дарила она, отказаться от моментов единения с чужой душой было всё сложнее.

Заледеневшим призраком он устремился вперёд, предчувствуя трепет чужой, такой хрупкой и одновременно колючей души. Но… дорога, ведущая к ней, вдруг истаяла, почти исчезая.

Альвэйр застыл, будто громом поражённый. Дрожащие пальцы коснулись похолодевшего разом лба. Он слишком хорошо помнил это чудовищное чувство беспомощности.

Расстояние до дома Эльрис исчезло в единый миг, эльф покрыл его на одном вдохе. Стороннему зрителю показалось бы, что чёрная тень стелется над землёй, настолько быстро он двигался – как не мог ни один другой бессмертный, не то, что человек.

Но медленно, слишком медленно. Паутинка, за которую он ухватился, дрожала, готовая истаять от его прикосновения. Внутренности скрутило от боли. Человеческая клятва, что взяла Альвэйра в плен, собиралась стребовать с эльфа высокую цену…

Он успел подумать, что неведомый убийца и не помыслить не мог о такой удаче. Разом прихлопнуть и леди, и лорда Дома вереска.

Громоподобный голос обычно сдержанного Альвэйра перебудил весь дом. Испуганные бледные слуги что-то бормотали, но он не слышал их слов, лишь потребовал немедленно привести к нему Кэлеана и некоторых других доверенных родичей.

Если Эльрис… если оба они умрут, жрец и остальные сумеют разобраться в происходящем.

В её комнате было тихо и спокойно, будто девушка давно спала. Вот только не было её в своей постели. Недвижимая и не подающая и признака жизни она распростёрлась на полу в окружении сладкого запаха цветов.

Лицо и руки бледнели в тусклом свете ламп. Прекрасная и жуткая картина. Он поборол желание кинуться к ней с порога, окинул взглядом комнату, но не заметил ничего подозрительного, кроме бесконечных соцветий и бутонов.

Дом наполнился гулом голосов, но Альвэйр притворил за собой дверь и тихо опустился рядом с бесчувственной девушкой.

На белоснежной коже едва различимо, тусклым золотом светились странные символы. Они сияли на руках, убегали под ткань рукавов, охватывали мягкиеполукружья груди, чуть выступающие из выреза платья.

Он решил бы, что то проявление неведомого ему проклятья, но даже воин знал, что золото – цвет магии жизни. Что бы за волшебство это ни было, оно пыталось спасти жизнь Эльрис.

Вот только сильный спазм в груди эльфа вынес свой вердикт – поздно. Даже, если Кэлеан каким-то чудом окажется рядом, ему не вырвать их у смерти. Он сам держался на ногах из чистого упрямства. Перед глазами всё плыло, мысли путались, к горлу подступали позывы, а левая нога, казалось, онемела.

Если клятва заставляет его хотя бы отчасти прочувствовать всё то, что сейчас происходит с девушкой, то это несомненно отравление.

Мысли метались в голове. Он припомнил каждый миг сегодняшнего вечера.

Его спутница не пила и не ела ничего из богатых угощений - не до того им было. Придворные и разговоры сменяли друг друга, и времени на передышку просто не нашлось. И эльф сильно сомневался, что едва стоявшая от усталости девушка стала бы ужинать дома. Да и сам Альвэйр почувствовал тревогу почти сразу после того, как оставил её на крыльце.

Цветы? Он оглядел комнату, но не встретил ни одного опасного растения, да и волшебный браслет, часть материнского наследия, молчал. А ведь должен был предупредить об опасности. Значит, ничего, что угрожало бы ему, в этой комнате не было.

Унести её из спальни он уже не сумеет. Считанные минуты их жизни утекали, словно песок. Ещё немного, и воин сам не будет способен оставаться в сознании.

Приходилось торопиться и рисковать.

Кинжал он достал с трудом, пальцы переставали слушаться, хотя разумом мужчина понимал, что яда в его теле нет. Это воздействие магии, что решила покарать клятвопреступника.

Стянув со своей руки перчатку, эльф вспорол лезвием огрубевшую кожу, а затем оставил неровный порез на ладони жены. Обхватив её тонкие пальцы своими, он позволил тёплой крови эльфа и человека соединиться и единым потоком стекать на ткань тёмно-синего платья.

Альвэйр склонился над бледным лицом. Со стороны могло показаться, что мужчина собирался поцеловать умирающую на прощанье, но губы его замерли в дюйме от чужой кожи. Медленно, он начал вдыхать воздух в себя, будто готовился к погружению под воду.

Несколько мгновений ничего не происходило, но вот рот девушки приоткрылся, и тонкая струйка чёрного дыма нерешительно показалась меж мягких губ. Она колыхалась в такт дыханию, готовая вновь спрятаться внутри, но Альвэйр не позволил ей ускользнуть. Склонился ещё ниже и вдохнул в себя.

Боль разлилась по телу. Теперь уже не магическая, а вполне реальная. А ведь то лишь малая доля яда.

Ещё вдох.

Левую руку, которой он опирался о пол, чтобы не рухнуть на девушку, свело от напряжения. На лбу выступила холодная испарина, но остановиться Альвэйр не мог, как и поменять положения. Второго шанса забрать смертоносный яд у него могло не быть.

Он мерно вдыхал отраву, выходящую тонкой струйкой из человеческого тела. В голове нарастал гул, сердце бешено стучало, но сила воли мужчины заставляла из раза в раз повторять одно и то же.

Вдох, замереть, чтобы яд распространился по его телу и не попытался вернуться назад. Сжать сильнее своей израненной ладонью её - кровь должна сочиться. И снова вдох…

Сквозь полуприкрытые веки мужчина видел, как золотой узор на коже девушки с каждой порцией ушедшего яда разгорается всё сильнее. Он не ведал, откуда взялась эта магия, но был благодарен ей за помощь. Пульсация алой нити, которую он страшился отпустить, становилась ровнее.

После очередного глотка он опустился чуть ниже, уткнулся своим лбом в чужой, чтобы перевести дух, тут над ним прозвучал знакомый до боли голос:

- Кто бы мог подумать. Мой потомок практикует кровавые ритуалы драконов, а его жена адепт дикой магии! Будут ли сегодня ещё сюрпризы? А ну в сторону!

Кэлеан буквально оттащил Альвэйра, а сам склонился над девушкой, загородив эльфу обзор. Впрочем, мужчина уже ничего видеть и не мог. Беспамятство опутало его вместе с цепкими объятьями отравы, разлившейся по телу.


--------------

Альвэйр и Эльрис не случайно по-разному воспринимают свою связь. Магия эльфов и людей, хотя выполняет схожие функции, мало похожа друг на друга.

И люди, и эльфы получили своё волшебство, покоряя дикую магию. Покорённая магия становилась инструментом каждого отдельного народа. Например, хотя у обоих рас есть целительство – это две отдельные магии, а не просто разный подход к одному и тому же предмету. Хотя некоторые проявления волшебства разных народов и схожи из-за родственного происхождения.

P.S.Это второй вариант главы. Первый был написан мной уже давно, как и некоторые другие эпизоды из истории. Но, как водится, при приближении к моменту в повествовании захотелось его переделать.

Глава 26

Впервые за века сон принес Альвэйру лишь болезненный холод и обрывки смутных образов, а не привычный раздирающий душу кошмар.

Яд покидал его тело вместе с изнуряющей лихорадкой. Он уходил медленно, но неумолимо, пока не остался лишь озноб. Такой всепоглощающий, словно вместе с отравой кто-то выпил из эльфа остатки жизни.

Даже сквозь беспокойный сон мужчина чувствовал ореол жаркого тепла подле себя. Ему хотелось закутаться в него, забыть о стуже и обрести покой. Пальцы дрогнули в безотчётном жесте, коснулись мягкой ткани, под которой так отчётливо полыхала чужая кожа.

Отяжелевшие веки распахнулись, эльф замер, застигнутый врасплох реальностью. Над ним распростёрся полог супружеского ложа, что столько лет он делил со свой возлюбленной женой. Он узнал бы это резное отполированное дерево и лунный шёлк с едва уловимым узором листьев даже в другой жизни.

Альвэйр давно не спал в этих покоях, предпочитая аскетичную комнату-кабинет, которая как нельзя лучше подходила теперь мужчине.

Вот только Кэлеан, единственный, кого, помимо Альвэйра, впускала внутрь магическая защита замка, не сумел бы попасть в его спальню.

Эльф с трудом сел на постели и вгляделся в лицо девушки, что лежала подле него. На секунду ему привиделись светлые локоны и показалось, что вот-вот она откроет голубые глаза и улыбнётся ему.

Но то была не Олиэ. И не её он искал в беспамятстве.

Кончики пальцев, не защищённые более перчаткой, касались мягкой ткани простыни, в которую была закутана девушка. Кэлеан снял с неё окровавленное платье, как и верхнее одеяние Альвэйра. Теперь эльф и человеческая девушка казались почти обыкновенной парой, застигнутой в одной постели. Вот только пропитавшаяся потом простыня и горячее тело Эльрис, на котором всё ещё светились символы, не были чем-то нормальным.

Тот другой, что жил внутри него, спал. Мужчина чувствовал, что это был уже не сон, вызванный зельем, а усталое беспамятство после тяжёлой работы. Альвэйр не знал, что делал его спутник, пока он мучился от яда, но подозревал - не без его помощи сумел очнуться так быстро.

Сейчас воин чувствовал себя на удивление хорошо, несмотря на слабость, тошноту и дикий голод. Альвэйру приходилось есть втрое больше после каждого использования магии. И пусть волшбу творил не он, а сущность, живущая внутри, расплачиваться за это приходилось именно эльфу.

Мужская рука осторожно коснулась горячего лба девушки. А сам он мысленно потянулся к их связи, что теперь горела так ярко и сильно, что паутинкой её назвать было более нельзя.

Он почувствовал слабый отклик с той стороны – смутное узнавание, что ощущалось как прикосновение мягкого меха к голой коже. Эльф замер, очарованный моментом, будто лишнее движение могло свести на нет чувство этой близости.

Но Эльрис крепко держалась за их связь, даже если сама не сознавала это.

Она привязана к этому миру и жизни. Теперь гораздо прочнее, чем раньше.


***

Кэлеан объявился лишь к вечеру. Усталый и злой, словно тысяча драконов. К тому времени Альвэйр успел частично восстановить силы и следил за состоянием жены.

Жар всё не спадал, хотя эльф регулярно менял холодные компрессы и промакивал разгорячённое тело смоченным в воде полотенцем. В ящике стола Альвэйра хранилось много зелий, что могли бы облегчить страдания девушки, но лорд страшился сделать хуже.

Рецепты снадобий, что он использовал, передал ему бестелесный союзник. Они не были наследием народа эльфов и от каждого из них разило старой магией ящеров. Подобные зелья, соединившись с жреческой магией, которой укутал девушку перед уходом Кэлеан, и диким колдовством, могли привести к непредсказуемым последствиям.

Наготы свой супруги он старался не замечать, хотя не мог не отметить с горечью, что она гораздо сильнее взволновала его, чем он мог предположить.

На бледной коже загадочные символы сияли ярче, чем он их помнил. Более того Альвэйр мог поклясться, что они едва уловимо двигались по коже в такт тихому дыханию.

Слова жреца всё ещё звучали в ушах темноволосого эльфа.

Адепт дикой магии.

Пока он не хотел думать об этом, как и о том, что Кэлеан застал его за драконьим ритуалом.

В очередной раз обмыв водой бессознательную девушку, мужчина накрыл её лёгкой простынёй и покинул комнату.

Со стороны импровизированной кухни, которую эльф устроил сам для себя неподалёку от покоев, раздался пронзительный шум и тихие проклятья. Картина, открывшаяся лорду, была под стать – всегда безупречный отец его матери стоял посреди кухни в окружении разлетевшихся по полу кубков и блюд.

- Я не был у тебя в гостях почти двести лет, - эльф удручённо разглядывал посуду, которую случайно смахнул со стола. Бессмертные были воплощением грации и красоты, но в тесной кухне Альвэйра, уставленной всякой снедью, жрец ощущал себя драконом в хрустальном дворце. – И теперь склонен считать, что жители ущелья правы, называя тебя сумасшедшим отшельником. Как ты управляешься со всем сам?

Альвэйр ничего не ответил, лишь молча поднял опрокинутую посуду и убрал её на свои места. Затем привычным жестом наполнил большой жестяной чайник водой из сферы-хранилища и поставил на огонь.

Так и не дождавшись ответа от потомка, Кэлеан покачал головой и тяжело опустился на массивную скамью.

Жрец выглядел неважно. Но несмотря на внешнюю разбитость, Альвэйр ощущал исходящую от мужчины молчаливую угрозу. Серебристые глаза были холодны и остры, будто лезвие клинка. Сейчас из-под маски древнего мудреца на эльфа взирал тот самый маг, что внушал ужас врагам ещё в старую эпоху.

- Расскажи, - наконец, с трудом попросил Альвэйр. Он ощущал безотчётную вину за то, что возложил розыск преступника и решение проблем его Дома на плечи родича.

Много раз за эти несколько часов он порывался покинуть замок, найти и схватить за горло того, кто посмел пойти против него.

Но стоило представить, что измождённая бледная девушка, закутанная в невесомое полотно, останется здесь одна, как силы и решимость покидали мужчину.

Разумом он понимал, что Эльрис в безопасности. Кэлеан не оставил бы их на грани смерти. Но старый кошмар прочно держал его в своих когтистых лапах.

- Я уверен, что это была Килтис, - бросаться подобными обвинениями без серьёзных доказательств было смерти подобно. Клевета на члена королевской семьи могло быть истолковано как измена. Но здесь, в станах старого замка, их было лишь трое. Эльрис разговора слышать не могла, а друг другу они доверяли… практически полностью. – Вот только я пока не уверен в том, как именно она это сделала.

Альвэйр нахмурился. При упоминании имени принцессы перед его глазами всегда невольно вставало детское личико, что увидел он в Эдринском лесу.

В ту пору заговорщики пытались вынудить совсем ещё юного Ольмирьяра отречься от престола, выкрав Килтис прямо из дворца. Дому вереска удалось найти принцессу и вырезать смутьянов подчистую. Он до сих пор помнил бледное лицо девочки, сжавшейся в его руках.

Воспоминание было ярким, полным чувства сострадания и облегчения от того, что воины успели вовремя. Такими были все моменты до смерти Олиэ - живыми и полными смысла. После её убийства не важно, что происходило с ним. События, будто бусины, нанизывались на нить его жизни, но сам Альвэйр будто вовсе не пропускал их через себя.

До некоторых пор.

Перед глазами эльфа возникло бледное, усталое лицо со столь яркими сиреневыми глазами, каких не может быть у человека.

Он сжал челюсть с такой силой, что желваки заходили под кожей.

Как от мыслей о принцессе он пришёл к воспоминанию о первой встрече с Эльрис?

- Мы допросили слуг, но лордов и леди, приславших цветы, пока беспокоить не стали. Я сомневался, пожелаешь ли ты дать огласку делу.

Альвэйр нахмурился, но признал правоту предка. Слишком многое зависело от обстоятельств. Дом вереска не имел права призывать к ответу другую знать. Это мог сделать лишь король. Вот только, как поступит Ольмирьяр, когда узнает, что они пытаются найти доказательства вины Килтис?

Воин хотел верить в то, что король прислушается к голосу разума и будет справедлив. Но могло всё обернуться иначе. Килтис для Ольмирьяра была тем же, что и Альвэйр для Кэлеана. Последним близким родичем.

- С чего вы взяли, что это принцесса? – нетерпеливо уточнил мужчина.

- Твоя служанка Руа призналась, что практически с первого дня приезда Эльрис в ущелье добавляла ей в еду орехи кирзелля по приказу Килтис.

Тёмные глаза эльфа сузились от гнева.

Поэтому он и не любил неполных.

Рабоподобным эльфам ведомо, что они ничего не стоят в глазах других, поэтому большинство из них не заботят такие понятия, как честь, преданность и самоотверженность. Ни один свободный вассал Дома вереска не стал бы выполнять приказы принцессы.

Ярость покинула мужчину также быстро, как пришла.

Это была его ошибка. Он знал, что неполные ненадёжны, и всё же отправил Руа прислуживать девушке.

Но, видят боги, насколько тяжело ему было найти слуг, желающих находится рядом с человеком. Он мог бы приказать, презрев желания своих людей, но не хотел принуждать их к оскорбительному служению. Все, кто жил сейчас в доме Эльрис, согласились на это добровольно. По разным причинам.

Эльф прикрыл глаза, силясь собраться с мыслями.

Кирзелль не был ядовит. Его использовали во многих полезных настойках и притирках. В больших количествах, правда, орех есть не стоило, но даже поедай его Эльрис горстями целый год, столь сильного вреда здоровью он нанести не мог.

- Вечера, когда вы ушли кое-кто, обмолвился, что принцесса, хотя и не смогла присутствовать на обряде представления, предложила лордам и леди почтить традиции людей и отправить твоей жене цветы.

- Среди них тоже не было ядовитых, - возразил Альвэйр. – Я успел их осмотреть. Не очень внимательно, но всё-таки.

Кэлеан улыбнулся самую малость снисходительно.

- Ты прав, они абсолютно безвредны. Для нас с тобой. А вот для человека, организм которого пропитан пусть и почти безвредными, но всё-таки токсинами кирзелля, нет.

Жрец считал, что его догадка верна. Килтис подготовила свою жертву, добавляя ей в еду перемолотые орехи. Эльфийка не опасалась разоблачения – кирзелль в небольших дозах использовался в том числе в тонизирующих настойках. Кэлеан был уверен, что приди он с таким аргументом к королю или принцессе, то получит лишь горсть заверений в самых благих намерениях.

А на деле запах определённых цветов, соединяясь с токсинами кирзелля, накопленными в организме, становился сильнейшим ядом. Им ещё предстояло узнать, что это был за цветок, но, к счастью, лорды и леди облегчили им задачу, позаботившись о сохранности растений. Все они были с корнями, а значит, переживут даже долгие изыскания.

- Это вполне может быть неизученное природное свойство кирзелля в сочетании с другим растением. Или же Килтис доработала их в своей оранжерее.

Всем известно, что принцесса сильнейший маг земли. Она разбиралась в растениях лучше большинства эльфов в ущелье.

- У нас есть кто-нибудь, кто сможет увидеть, были ли растения изменены?

- К сожалению, здесь таких магов почти нет, в ущелье возможности для выращивания сильно ограничены. Но я постараюсь что-нибудь придумать.

Альвэйр с благодарностью взглянул на родича. Кэлеан казался спокойным и незыблемым. Что сейчас, что тогда, когда эльф ещё мальчишкой был оставлен ему на попеченье.

Настолько сильный и совершенный, что Альвэйр порой забывал, что его предок пережил даже больше потерь, чем он сам.

Он отпустил в чертоги смерти и жену, и всех своих детей.

И всё же отчего-то беловолосый ещё жил и дышал гораздо более полной грудью, чем он.

- Пойдём проверим, как она, - позвал он сородича и покинул кухню.

Глава 27

Рива сидела на стуле у огня, и волосы её шелковистым водопадом ниспадали до самого пола.

Я любила, когда мать расплетала косы. Мягкие завитки волос добавляли мягкости её строгому облику. В остальное время она казалась высеченной из камня. Всегда готовой к бою с целым миром. С её уст редко слетали похвала и нежные слова, что дарили другие матери своим детям. Но я знала, что она любила меня и заботилась по-своему. Не могло быть иначе.

Рива протягивает мне гребень, и я забираю его, чтобы убрать в красивую расписную шкатулку. Зачем-то задаю вопрос:

- Почему ты назвала меня Эльрис?

- В честь цветка.

- Правда? – я радуюсь, что у моего имени есть особый смысл. Настолько, что забываю спросить, какой именно цветок имеет в виду мать.

Рива смотрит на меня с улыбкой. Но сейчас, во сне, мне видится то, чего я не замечала тогда, четырнадцать лет назад. Мстительный блеск предвкушения в её глазах.

Смутное чувство тревоги охватывает меня, но лихорадка вновь накрывает с головой, и я проваливаюсь в беспамятство.

Иногда мне кажется, будто я лежу в каюте на корабле, а за деревянными, просмоленными стенами, бушует ураган. Меня качает из стороны в стороны, тошнота подступает к горлу, и голова звенит с такой силой, что кажется сейчас взорвётся. Пальцы сжимают простынь, но я не могу проснуться и спастись от этой качки.

Она терзает меня, пока я не погружаюсь в новый сон.

Листва высоких деревьев над головой. Ветер шумит в кроне, а пальцы моих ног, что сейчас больше похожи на когти птицы, сжимают ветвь дерева. Запахи, каких раньше я не ведала, наполняют ноздри, звуки леса, словно музыка, для моих ушей.

Но слово, что повторяет из раза в раз эльф, стоящий под деревом, не даёт мне насладиться всеми красками леса.

- Эльрис.

- Эльрис.

- Эльрис.

Ах, почему он не замолчит?

Я открываю глаза и хочу перехватить руку, что вытирает моё лицо, но с трудом могу пошевелить единым пальцем. Предрассветный воздух холодит обнажённую кожу. Но меня не смущает нагота, пусть рядом со мной на постели и сидит сам Альвэйр.

Мне хочется заплакать от радости.

Я жива.

- Вы живы, - вторит моим мыслям негромкий голос. Мне чудится сочувствие в непроницаемых чёрных глазах. Но разум слишком затуманен жаром и болью, чтобы можно было сказать наверняка.

Чужие пальцы исчезают. Невесомая простынь накрывает моё тело, и сильные руки подтягивают его выше на подушку.

- Выпейте, - бледные пальцы, которые мне так редко удаётся увидеть без перчаток, сжимают глиняную чашу. Осторожно Альвэйр подносит её край к моим губам и даёт мне сделать несколько глотков.

После этого он уходит, а я почти сразу проваливаюсь в темноту.


***

В следующий раз я просыпаюсь в одиночестве. Хотя смутно припоминаю, что сквозь сон слышала разговор Альвэйра и Кэлеана.

Они стояли возле кровати, и их негромкие голоса вторгались в тёмную пустоту. Я не сумела проснуться, чтобы уловить разговор полностью, но кусочек остался в памяти.

- … как ты узнал?

- Ты забыл, что я жрец? Я соединил нити ваших жизней вместе. И раз уж вы оба мне не безразличны, то решил пока приглядеть за ними. Я сразу узнаю, если что-то с вами будет не в порядке.

Альвэйр усмехнулся.

Бодрствую и в этот раз не долго, хотя жар спал, но слабость всё ещё столь велика, что я быстро засыпаю вновь.


***

Новое пробуждение случается уже ночью. Сквозь узкие бойницы окон я вижу кусочек звёздного неба и темнеющую громаду горного массива. Почему-то приходит ощущение, что мы высоко над землёй, в одном из диковинных замков.

Неужели Кэлеан забрал меня к себе? Но будь так, Альвэйр не стал бы ухаживать за мной лично.

Даже в глубоком беспамятстве мне чудилось его присутствие. Чуткие руки, укрывающие меня одеялом, тихий голос и нечаянное прикосновение шелковистых прядей волос к коже.

Глубокая беспросветная тьма, затаившаяся рядом.

Но во тьме этой больше не было пустоты, поглощающей все краски жизни. Она наполнилась чем-то, как ночь наполняется звуками одной ей ведомой жизни, запахом зверя и трав, предчувствием грозы и дуновением ветра. Опасная, но больше не мёртвая мгла.

Откуда пришло это чувство-знание, я не знала. Магия моя молчала – во мне было едва сил, чтобы держаться в живых, о колдовстве не могло быть и речи. Шевеление дикой магии я едва чувствовала, а ментальная магия и вовсе пропала.

Тихий скрип двери прервал мои размышления. Сквозь полупрозрачной полог кровати я заметила знакомый силуэт.

Рука приподняла тонкую ткань, укрывающую меня от чужих глаз. На миг мы замерли, глядя друг на друга. Это томительное мгновение необъяснимо, но показалось мне очень важным. Будто я могла прочитать нечто сокровенное во взгляде непроницаемых прежде глаз. Пульс участился, отзываясь биением в висках, я едва слышно вздохнула.

- Вижу, вам лучше.

- Да.

Отчего-то я устыдилась своего каркающего, сиплого после болезни голоса. Гораздо сильнее, чем своей слабости и того, что эльф видел меня обнажённой. Будто уродливое звучание моей речи могло запятнать своды святая святых Альвэйра. Его замка, куда он никого не пускал.

Теперь я не сомневалась, что это именно он. Вместо привычных чёрно-лиловых одеяний, на Альвэйре была простая домашняя одежда, состоящая из брюк и белой рубашки. Волосы мужчины, чуть встрёпанные ото сна, были распущены и ниспадали до бёдер. Совсем не к месту я поразилась тому, как эльф умудряется спать, не заплетя волосы на ночь. Должно быть дико неудобно.

- Сколько я проспала? – отогнав непрошенные мысли, я задала мучавший ещё с первого пробуждения вопрос. Сейчас, когда на мне не было ментального щита, а дикая магия спала, хотелось вооружиться хотя бы знанием. Я предчувствовала, что так просто это покушение для меня не окончится.

Альвэйр, казалось, проигнорировал вопрос. Обошёл кровать и присел на стул, что стоял неподалёку, и только после этого ответил.

- Прошло пять дней с тех пор, как Кэлеан спас нас.

- Нас? – голос мой дрогнул, и эльф протянул мне чашу с водой.

- Я очнулся три дня назад, - Альвэйр разговаривал в присущей ему манере. Слова приходилось тянуть клещами. И, видят боги, я готова была играть в эту игру в другое время, но сегодня слишком устала.

- Мой лорд, я понимаю, что вам сложно перетупить через себя и рассказать обо всём как на духу жалкой человеческой шпионке, - я не могла совладать с раздражением. К счастью, магии во мне сейчас было с крупицу, и выплеснуться вместе с чувствами и навредить она не могла. - Но у меня нет сил пытать вас, чтобы узнать, что же случилось со мной.

- Приношу свои извинения. От старых привычек трудно избавиться.

Оставалось радоваться полумраку и тому, что эльф, скорее всего, не сумеет разглядеть смятение на моём лице. Трудно поверить, что лорд Альвэйр, вырезавший всех людей Серых долин подчистую, извиняется передо мной.

Жаль, что уже позднее, после того, как лорд покинул меня, я припомнила, что эльфы неплохо видят в темноте…

Мужчина негромко заговорил. Мне казалось, что слова даются ему с трудом и значительную часть произошедшего он предпочёл скрыть.

- Я обнаружил вас на полу в комнате. У Кэлеана есть предположение, каким образом вас отравили, но пока говорить о чём-либо рано. Мне удалось оказать вам первую помощь. Но мы погибли бы, если бы Кэлеан не подоспел вовремя и не спас нас обоих.

- Постойте, - я подозревала, что дело было в цветах. На празднике я ничего не ела, магический фон в комнате был обычным. Хотя и растения тоже на первый взгляд были самыми заурядными. Все цветы, подаренные мне в тот день, я видела у отца в саду или в королевской оранжерее. Сбило с толку меня совсем другое. – Как вы узнали, что мне нужна помощь, мы ведь расстались гораздо раньше?

Альвэйр молчал, и тёмное подозрение закралось мне в душу.

Неужели всё это время за мной следили с помощью магии? В это поверить было трудно, из-за высокой восприимчивости я довольно чутко улавливала любую творимую вокруг магию. Но даже не заметь я следящее заклинание, то дикая магия непременно сделала бы это за меня.

И всё же вероятность ошибки существовала, об эльфах мне известно было немногое.

Эльф, похоже, разгадал мои мысли, потому что поспешно заверил:

- Ничего предосудительного в этом нет. Я почувствовал, что вы на грани гибели через нашу связь. Но даже не будь её, клятва дала бы мне знать, что с вами не всё в порядке.

Голова шла кругом, в висках начало ломить, но похоже вопросов у меня было всё ещё больше, чем ответов.

- Какую связь вы имеете в виду? – Кэлеан рассказывал мне о последствиях ритуала. Однако я воспринимала некоторые эмоции Альвэйра лишь, когда он был рядом. Понять, что с ним происходит на значительном расстоянии от меня? Почувствовать, что он умирает? Это немыслимо.

Даже в темноте я видела, что совершенный лоб эльфа прорезала хмурая складка.

- Вы ничего не чувствуете?

- Что-то есть. Довольно смутное. Как-будто я стала лучше понимать вас.

В ответ на это я ощутила досаду, для лорда стало неприятным сюрпризом, что нашу связь так ярко чувствует лишь он один. А у меня появилась дополнительная пища для размышления. Выходит, ментальный щит не закрывает меня от Альвэйра. И если я сейчас пусть слабо, но улавливаю некоторые чувства, то как он ощущает меня?

Мне стало плохо от мысли, что все сокровенные секреты будут у него, как на ладони. Я закрыла глаза и замерла, надеясь расслабиться и ни о чём не думать.

- Думаю, вы с удовольствием сможете проверить, работает ли связь с вашей стороны, если я вдруг окажусь при смерти, - похоже, эльф своеобразно шутил, но мне было совсем не смешно.

- Надеюсь, подобное не случится, - в словах моих не было лжи. Я должна была ненавидеть лорда за то, что он сделал моему народу. Но отчего-то Альвэйр пугал меня гораздо меньше, чем многие люди. Да, он мог бы убить меня. Однако смерть эта была бы чистой и безболезненной.

- Но я не понимаю, почему магия посчитала, что вы преступили клятву? Вас не было рядом, защитить меня вы были не в силах.

- Боюсь, что в этом всё же моя вина, - сухо отозвался он. – Я думал, что никто не посмеет навредить вам на территории моей семьи. И ошибся. Более этой ошибки я не допущу.

Эльф поднялся и, опустив полог моей кровати, негромко заметил:

- А теперь довольно. Отдыхайте, завтра придёт Кэлеан и осмотрит вас.

Глава 28

Не знаю, какие мысли бродили в голове у Альвэйра, когда он заботился обо мне. Но эльф ничем не выдавал отвращения, если оно и было. Ни через нашу связь, по которой иногда до меня долетали его эмоции, ни жестом, ни словом.

А ведь ему пришлось в буквальном смысле стать моей сиделкой - эльф кормил меня с ложки, носил в уборную и поправлял подушки. Странно было видеть этого мрачного мужчину в подобной роли. Ещё в большее замешательство меня приводило то, что он охотнее предпочёл заняться этим сам, чем вызвать в свой изолированный замок хотя бы одного доверенного слугу.

Практически всё время я спала, окружённая коконом восстанавливающих заклинаний, который сейчас практически не ощущала.

Как объяснил Кэлеан, появившийся в обещанный Альвэйром срок, моё тело получило слишком серьёзные повреждения. Катализатор яда копился в нём долгое время, поэтому поражены были почти все внутренние органы. Только магия в нужный момент поддержала мою жизнь и дала шанс выжить.

Я поразилась его словам. Никогда не слышала об исцеляющей магии, что могла бы обратить такое серьёзное поражение внутренних органов. Нет, дикая сила, разумеется могла бы…

От неприятного озарения засосало под ложечкой. Если я была при смерти, магия должна была проявиться. Вырваться она не успела бы, но хоть как-то попытаться сохранить жизнь мне и себе обязательно. Тогда почему ни Альвэйр, ни Кэлеан не требуют с меня ответа? Неужели не заметили? Или я была настолько слаба, что магии во мне уже не осталось?

Ответа не было, я не могла спросить эльфа прямо. А на завуалированный вопрос Кэлеан дал неожиданный ответ.

- Тут надо спрашивать не меня, а Альвэйра.

Я не смогла скрыть смятения. На счастье, людей Альвэйр не был ещё и магом в дополнение к своим воинским талантам. Как он сумел спасти меня?

Кэлеан лишь странно улыбнулся, но промолчал. Зато охотно рассказал, как проходило лечение.

Всё то время, пока я находилась без сознания, его магия восстанавливала повреждённые ткани моего тела.

Кэлеан старался подпитать меня своей жизненной энергией, чтобы у организма появились силы на регенерацию, но моё человеческое тело плохо воспринимало энергию эльфа. Поэтому силы черпались из моей же плоти и крови. И хотя лечебные заклинания помогали свести на нет последствия отравления, я таяла на глазах. Потому что сама стала топливом для своего же восстановления.

Жрец признал, что я могла не проснуться вовсе. Если бы… не Альвэйр. Он нашёл способ поделиться со мной своей энергией.

- Но как ему удалось? – я не совсем понимала, как эльфу удалось это сделать. Но пока я слишком мало знала об эльфах, чтобы утверждать что-нибудь наверняка.

- Спроси у него сама, - улыбнулся жрец. – Мне интересно, что он скажет.

Если верить Кэлеану, мой супруг спас меня дважды. В первый раз, когда я практически умерла. И уже здесь, в замке, когда организм начал истощаться под регенерирующими заклинаниями.

В груди от осознания этого затеплилось едва уловимое чувство… надежды? На то, что он делал это не только из-за клятвы.

Рассчитывать на это было смешно. Альвэйр старался так не ради меня, а ради того, чтобы не уйти следом.

Должно быть, было бы досадно умереть из-за такой ерунды как смерть человека.

Внезапно личные чувства отошли на второй план, потому что я впервые всерьёз задумалась о том, почему предусмотрительный Альвэйр попал в подобную ловушку?

Из прошлых разговоров с лордом я знала, что наша ситуация с ним не была типичной. До военачальника эльфы тоже приносили брачные клятвы обоих народов. Тем не менее некоторых человеческих женщин убивали мужья-эльфы, другие погибали от «несчастных случаев». Не похоже, что кто-либо из бессмертных опасался, что жена заберёт супруга с собой в могилу.

Я скользнула взглядом по усталому лицу беловолосого жреца. Кэлеан любил Альвэйра. Он не позволил бы ему рисковать, принося столь серьёзную клятву человеческой женщине. В такой ситуации и король не отправил бы ко мне своего сильнейшего сторонника.

Они не знали, что подобное возможно. Но почему? Чем мой мрачный супруг, помимо скверного характера, отличается от остальных?

Какова бы ни была причина, моё отравления может стать проблемой для всего Дома вереска.

Если враги Альвэйра прознают, что им достаточно убить меня...


***

Похоже, темноволосый эльф был того же мнения, потому что на следующий день ошарашил меня новостью:

- Вы не вернётесь в свой дом. Я отдал распоряжения, чтобы сюда доставили ваши вещи, их тщательно проверят и разместят в этих покоях.

- А как же вы? – мне не верилось, что Альвэйр не терпящий людей, станет жить со мной под одной крышей.

В кои-то веке на совершенном лице отразилось смесь раздражения и усталости.

- Разумеется, я тоже буду жить здесь. Поверьте, я не в восторге от происходящего, но пока вы не можете оставаться без присмотра.

- Я могла бы поселиться у лорда Кэлеана. Уверена, он не отказал бы, - убеждённо заметила я. Заботилась я, конечно, не столько о комфорте моего мужа, сколько о своём душевном спокойствии.

Мне было неведомо, как эльф ощущал нашу связь, но я всё чаще ловила себя на том, что минуты, проведённые с ним вместе, стали мне небезразличны. После того, как я очнулась окончательно, Альвэйр часто покидал замок. И порой я подолгу замирала, вслушиваясь – не послышится ли звук открывающейся двери?

Я чувствовала себя жалкой. Будто побитый бродячий щенок, готовый ластится к первому встречному прохожему, обратившему на него внимание. По той же причине я сразу потянулась к жрецу, первому отнёсшемуся ко мне с теплотой.

Всю жизнь я хотела верить, что взрастила вокруг себя крепость, внутри которой мне хорошо и одной.

Но, выходит, ошибалась.

Призрачной любви к Альвэйру, которая, как мне теперь казалось, будто молот нависла где-то над головой, я боялась, словно огня. Страшилась, что она случится. И в то же время знала, что это неизбежно. Слишком я хорошо знала дорожки чувств, чтобы понять, куда влекло меня теперь.

Моё предложение не понравилось эльфу.

- Вы леди Дома вереска и не будете жить нигде, кроме наших земель. К тому же, мне кажется, у вас сложилось превратное представление о Кэлеане. То, что он отец моей матери никак не меняет его положения в обществе. Он не человеческий старик. Он мужчина в той же степени, в какой и я. Недопустимо, чтобы чужая жена жила под одной с ним крышей.

Раздражённо я возразила:

- Всем прекрасно известно, что мы супруги лишь на словах. К тому же ни один эльф не заинтересуется человеческой женщиной, я вполне это уяснила.

Мне показалось, что ему нечего возразить – в чернильных глазах промелькнуло непонятное мне волнение, и чуть изменившимся голосом лорд спросил меня:

- Ума не приложу, как вам удалось водить за нос герцога и остальных так долго? Вы неподатливы и упрямы. Спорите на каждом шагу. Благодать снизойдёт на мир в тот день, когда вы уступите мне в чём-либо.

Я откинулась на подушки и устало заметила:

- Я не прошу ничего невозможного. Не выведываю ваши тайны. То, что мне интересно, касается лишь меня. Не думайте, что я не понимаю, насколько вам тяжело говорить со мной. Но всё же я хочу, чтобы меня слышали и верю, что вы способны на это.

Он поднял на меня свои холодные глаза и медленно проговорил:

- Отрадно слышать, что вы настолько верите в меня. Вот только, ничего вы не понимаете, Эльрис. Ничего.

Глава 29

Благодаря магии Кэлеана и Альвэйру, следившему за мной, я смогла встать на ноги через несколько дней. Слабость всё ещё была слишком сильна, но я медленно шла на поправку.

В очередной визит жрец констатировал:

- Я вынужден извиниться. К сожалению, ваше здоровье уже никогда не будет таким, как прежде. Может быть, мне удастся найти способ в будущем…

Я подняла руки, призывая жреца остановиться. Любому было понятно - чудо, что я вообще жива. Нет вины Кэлеана в том, что отравление не пройдёт для меня бесследно. Быть может, мне удастся сделать что-нибудь при помощи дикой магии, которая пока спала. Она и моя ментальная сила тлели где-то глубоко, и сейчас я была всё равно, что обычный человек.

- Всё в порядке. Я обязана вам многим.

Будь я эльфийкой, мне стоило бы дать жрецу какую-нибудь личную вещь или украшение, которое могло бы Кэлеану помочь показать другим, что я его должница и поддержу лорда в случае конфликта. Но я была для эльфов никем, это лишь повредило бы моему новому родичу.

Поэтому я просто сказала:

- Если вам понадобится помощь, я готова буду её оказать.

Кэлеан склонил голову и с интересом на меня взглянул. Эльфы не очень-то ценили человеческое слово, отчасти справедливо считая, что мы не умеем его держать. И, похоже, сейчас он пытался понять, говорю я это, как человек, бросающий обещания на ветер, или как член эльфийского общества.

Альвэйр говорил, что я не вижу настоящего Кэлеана. Его ответ мог бы дать мне подсказку.

- Вы понимаете, насколько серьёзно это обещание? Я жрец. Не сочтите, что хвастаюсь, но я спасаю жизни регулярно. Не подразумевается, что я получу за это плату. Если б каждый обещал отплатить за это, у меня хватило бы должников, чтобы стать новым королём. Потому что возвращать долг за спасение жизни, если уж собираешься это делать, надо сполна.

Я представляла, что он имел в виду. Эльфы очень чтили долги, и считали, что каждый из них должен быть оплачен по справедливости. Но, если следовать букве закона, пациенты ничего не были должны целителям и жрецам. Касты обязывали их помогать другим. Это было их место в эльфийском обществе. Поэтому те, кто получал от них помощь, обычно никак не благодарили своих спасителей. Потому что, если бы они признали свой долг, то должны были бы заплатить равную стоимость.

Долг за спасение жизни – самый важный и ценный из всех. Вечно живущие, плетущие свои интриги, не станут по своей воле признавать его за собой, если можно этого не делать.

Но я отчего-то считала свои слова правильными.

- И всё же я клянусь в этом.

Одновременно произошло сразу две вещи. Эльф вздрогнул, а внутри меня, там, где спала дикая магия, будто бы раздался тихий звон.

- Хорошо, я принимаю ваше обещание, - медленно произнёс эльф. Серый глаза мужчины затуманились. Казалось, он прикидывал, как может использовать новое преимущество.  – Однако мне хотелось поговорить вот о чём…

Он замолчал, будто сомневаясь, что следует поднимать разговор об этом, но всё-таки продолжил:

- Вы, и правда, не знаете значения своего имени?

Лицо эльфа стало непривычно напряжённым. И хотя я пока не могла улавливать чужие эмоции, мне отчего-то передалось его волнение.

- Ни на языке людей, ни на языке эльфов нет цветка эльрис, но на драконьем наречии это не совсем бессмыслица. Хотя едва ли кто-нибудь ещё из эльфов сумел бы уловить эту связь.

Мимолётная и отчего-то холодная улыбка скользнула по лицу беловолосого жреца. Похоже, он то ли считал своих собратьев недостаточно сведущими в древнем языке, то ли слишком высокомерными, чтобы изучать язык исчезнувшей расы.

- Видишь ли, язык драконов похож на ваш. Вы, люди, можете вырвать по кусочку из разных слов и слепить из них новое, смысл которого, скорее всего, будет понятен даже тому, кто ни разу не слышал его, но знает слова, откуда заимствованы его части… Я не слишком сложно объясняю?

Я отрицательно помотала головой, примерно представляя, что он имеет в виду. Так дети иногда коверкают и соединяют разные слова, придумывая свои собственные обозначения.

- У эльфов всё не так просто. Но сейчас не про нас. Так вот. Цветка эльрис у драконов тоже нет, но тем не менее, мне понятно, какое растение имеется в виду, потому что я вижу… составные части слова. И, прямо скажу, мне не нравится значение вашего имени.

Он замолчал, собираясь с мыслями.

- «Эльр» - это обрывок слова «цветок», а «ис» - могила. Получается…

- Могильник!

Я поражённо застыла, осознав неприятную истину.

Моя мать назвала меня в честь невзрачного цветка, растущего на могилах.

- Мы называем его иначе, но его значение от этого не меняется. Если толковать буквально, то эльрис будет символизировать - «подношение мёртвым». И, честно сказать, я не могу представить, какая мать пожелает назвать своего ребёнка таким именем…

Я не слышала, что жрец говорил дальше. Пульс стачал в висках, дыхание перехватило, а горло сдавило спазмом.

Мне хотелось убедить себя, что Рива ничего не знала. Просто прельстилась красивым звучанием или неправильно поняла значение.

Если иначе, я не знала, как мне быть.

Откуда Риве знать язык драконов? Она была умна и ведала многое, но всё же не производила впечатления учёного, вроде Кэалена.

С горечью я вновь осознала, что ничего не знала о ней.

Когда я была ребёнком, то считала, что всё, что заботит мать – наше благополучие и выживание. Любым её странностям и недомолвкам я находила объяснение. Пока после её смерти я не осознала, что их стало слишком много, и они погребли меня под собой.

Она никогда не говорила, откуда пришла, были ли у неё родные или место, в которое женщина хотела бы вернуться.

Редкие её фразы, касающиеся прошлого, были расплывчаты и не проясняли ситуацию.

Но что, хуже всего, мне никогда не приходила в голову мысль задавать ей вопросы.

Зыбкая неприятная догадка, что жила во мне долгое время, стала уверенностью.

Мать заколдовала меня.

Чтобы я чувствовала и думала то, что нужно ей.


***


- Вы расстроились, - заметил Альвэйр, зашедший в комнату сразу после ухода жреца.

Оба мы знали, что в присутствии лорда рядом со мной больше не было нужды. Но всё же он не проигнорировал моё состояние, а я не стала притворяться, что его общество мне неприятно.

- Да? – я постаралась, сама, не зная зачем, улыбнуться. – Должно быть, и правда, раз вы заметили это.

Он промолчал, на его каменном лице не дрогнул и мускул, но я ощутила странный прилив тепла. Будто меня закутали в тёплое одеяло. Эльф подошёл к резному стулу у моей кровати и опустился на него столь плавно и грациозно, как могли только его сородичи.

Мужчина вернулся в замок лишь некоторое время назад, но уже скинул с себя привычный чёрно-лиловый камзол и распустил хвост, который обычно завязывал перед выходом ради удобства. Если бы кто-нибудь спросил меня, какая внешняя черта моего мужа мне нравилась больше всего, то это несомненно были бы его волосы. Редкий чёрный оттенок без намёка на примесь каштанового. Чернильный, как и его глаза, в которых радужку почти не отличить от зрачка.

Мне хотелось дотронуться до идеально-гладких и мягких на вид прядей, чтобы убедиться в их реальности.

Он склонил голову, заглядывая мне в глаза. И внезапно я вспомнила, что совсем недавно он впервые назвал меня по имени. Для человека пустяк, но я теперь знала, что он признаёт меня.

- Это была принцесса, - неожиданно сказал он.

Погруженная в созерцание, я не сразу поняла, что он имеет в виду.

- Руа с момента вашего приезда добавляла вам в еду орехи кирзелля.

- Но он не ядовит, - возразила я.

- В некотором роде всё же ядовит, но не особенно опасен. Сам по себе. Однако запах люриэ, что был среди подаренных вам цветов, соединившись с накопленной в организме отравой, привёл к катастрофическим последствиям…

Альвэйр замолчал, будто силился подобрать слова.

- Если я всё верно понял, но именно запах люриэ заставил токсины кирзелля измениться и стать смертельным ядом.

- Но у люриэ нет таких свойств!

Или есть? Слишком уж много случайностей должно сойтись, чтобы эти два растения создали нужный эффект. Даже опытные травники вполне могут не знать о таком.

- У обычного растения действительно нет. Мы проверили.

- Как? – отчего-то мне казалось, что ответ Альвэйра мне не понравится.

- Руа должна была заплатить за содеянное. Не важно, из какихпобуждений она действовала. Она предала Дом вереска.

Я видела твёрдость в лице лорда. Непримиримый изгиб губ, чуть вскинутый подбородок и непроизвольно сузившиеся глаза. Было странно угадывать чувства других лишь по внешним признакам.

В горле пересохло. Перед глазами стояло бледное лицо прекрасной девушки.

Нельзя сказать, что я была так уж привязана к эльфийке, но она и Лиэрот – те из бессмертных, кто был всегда рядом.

- Выпейте, - он протянул мне чашу с водой, стоящую на прикроватном столике. – Мы дали ей небольшое количество кирзелля и дали вдохнуть сначала запах обычного цветка люриэ, а затем того, что был в вашей спальне. Дальше вы можете догадаться, что произошло.

- Она мертва?

- Нет, Кэлеан был осторожен с дозировкой. Руа нужна нам как свидетель.

- Но как принцессе удалось добиться подобного эффекта? – я слышала, что Килтис маг земли, но даже предположить не могла, что такие манипуляции с растениями возможны.

- К сожалению, мы точно не знаем. Нужен маг с похожим уровнем дара. Кэлеан всё ещё ищет его.

Тут я вспомнила то, что беспокоило меня уже долгое время.

- Как двор отреагировал на произошедшее? И чем грозит это нашему Дому?

Мне показалось, что в глазах мужчины мелькнул призрак одобрения, словно ему понравилось, что я беспокоилась о таких вещах.

- Нам удалось подавить волну слухов в зародыше. Поэтому хотя знать и догадывается, что что-то произошло – мы перекрыли доступ на территорию Дома – об отравлении известно только его организаторам. Завтра мне придётся ехать ко двору, короля заинтересовало происходящее.

Эльф помрачнел на последних словах. Его несомненно ждал сложный разговор.

- Как вы думаете… он знает о том, что здесь замешана Килтис?

- Уверен, что нет. У Ольмирьяра много недостатков, но он неплохой правитель и старается поступать по справедливости.

- Как он поступил с вами? – я не смогла сдержать тени недовольства. Сомнительная справедливость – отправлять своего самого сильного сторонника под венец с ненавистным ему человеком.

Тут Альвэйр улыбнулся. Теперь я могла поклясться, что мне не показалось. Это была скупая, мимолётная, но всё же улыбка.

- Эльрис, вы можете считать себя величайшим наказанием для меня. Но это не так. Честно сказать, в ту пору мы недооценивали вас и не относились к этому союзу настолько серьёзно. Брак с вами был способом досадить мне. Не более.

Да, к тому же никто не ждал, что я останусь в живых так долго.

Глава 30

Альвэйр подозревал, что ему до времени придётся умолчать правду и скрыть свои подозрения от короля. По крайней мере до тех пор, пока он и Кэлеан не найдут доказательства причастности принцессы к покушению на меня. Я могла представить, насколько это претило ему – эльф не выглядел лжецом. Но выбора у него не было.

- Что ждёт принцессу, если удастся доказать её вину? – спросила я его тогда.

Он промолчал, не желая признавать, что сам сомневается в исходе.

- Будь это любой другой эльф, Ольмирьяр казнил бы его без особых сомнений. Когда мы провели обряд во дворце…

Альвэйр скривился, вспоминая неудачную свою попытку узнать мои тайны с помощью ритуала.

-… вы стали полноправным членом нашего общества. А, значит, по закону преступник должен получить соразмерное наказание.

Скупая улыбка коснулась его губ.

- Вы удивитесь, когда узнаете, сколь редко эльфы убивают друг друга. Нас осталось слишком мало, чтобы просто так разбрасываться жизнями бессмертных. Даже ненависть – больше не повод для убийства. Мы находим другие способы отравить жизнь врагам. Думаю, Килтис и предположить не могла, что вас удостоят обряда именования. А без него…

Без него за убийство человеческой женщины ей бы не было ничего. Альвэйр ничего не сказал, но я понимала, что он имеет в виду. Законы эльфов распространяются лишь на них самих, по отношению к чужакам они не обязаны их использовать.

- Эльфийку на вашем месте она бы не тронула.

Я внимательно посмотрела на собеседника. Альвэйр был умён и проницателен, но он не заглядывал в душу Килтис, как это делала я. Принцесса не остановилась бы ни перед чем, чтобы завладеть моим супругом. Не будь в пору смерти Олиэ Килтис ещё слишком юна, я заподозрила бы, что это она помогла эльфийке умереть.

- Вам не жаль её? – спросила я, имея в виду принцессу. – Мне казалось, вы хорошо к ней относитесь. Но, если вина её будет доказана, королю придётся казнить собственную младшую сестру.

- Всё слишком сложно, - он спокойно смотрел мне в глаза, и я видела отражение собственного лица на чернильно-чёрной радужке. – Иногда чувства не имеют значения. Ты должен поступать так, как считаешь нужным и того требует долг. Пока Ольмирьяр не женат и у него нет детей, Килтис – наследница престола. И её неразборчивость в средствах только на первый взгляд, кажется, что опасна лишь для вас одной. Поэтому не важно, как я к ней отношусь, она должна быть наказана.

- Но вы не верите, что её казнят? - полуутвердительно заметила я.

- Вы выжили – это повод не наказывать Килтис смертным приговором. Ольмирьяр воспользуется им, чтобы сохранить жизнь сестре. Поэтому самое страшное, что её ждёт – заключение или жизнь в изгнании.

Я помрачнела, легко представив, чем всё обернётся. Для эльфов, часть из которых не видит ничего страшного в убийстве человеческой женщины, Килтис станет мученицей. Томящейся в темнице или тоскующей в изгнании. Менестрели сложат песни, посвящённые превратностям её судьбы и несчастной любви. А меня будут сопровождать шепотки недовольства всю оставшуюся жизнь.


***

Дни шли, и вскоре мне уже стало настолько лучше, что я больше не могла обременять эльфа заботой о себе.

На первую вылазку из комнаты в поисках кухни я решилась, когда эльфа не было в замке.

Как и все каменные дворцы – дом Альвэйра представлял собой скопление башен разных размеров, соединённых между собой коридорами, нависающими над ущельем. Моя комната находилась, как ни странно, в главной башне – не ожидала, что мужчина поселит меня подле себя.

Удивление, однако быстро рассеялось, когда я, обойдя в поисках кухни, почти всю главную часть замка, так и не нашла покоев лорда. Я не искала их целенаправленно, но все двери были столь похожи, что отгадать наверняка, где Альвэйр устроил для себя кухню, было нельзя.

Мне нечасто удавалось бывать в человеческих кухонных залах, но то помещение, которое в итоге нашлось, казалось просто крошечным, в сравнении с ними.

До этого я никогда не готовила себе еду, но надеялась, что это немногим труднее приготовления зелья.

Нужно просто взять что-нибудь съедобное, закинуть в воду и прокипятить подольше.

На счастье, кухонная печь по своему устройству напоминала магические горелки из лаборатории, поэтому использовать дрова мне пришлось. Я повернула ручку, и над плоским камнем появился круг оранжевого пламени.

Заварить травяной напиток мне не составило труда, а вот дальше начались проблемы.

Кухонный шкаф был заставлен крупой, мукой и некоторыми приправами, но ничего похожего на фрукты, овощи, сыр или мясо в кухне не нашлось. Возможно, они хранились в отдельной кладовой, но искать её времени не было.

Я выбрала более или менее знакомую крупу, набрала в глиняную чашку и высыпала в котёл. Сколько добавлять воды? я не знала, но зёрна были слишком уж твёрдые, потому придётся их хорошенько проворить…

- Боюсь, ваша еда превратится в склизкое месиво раньше, чем выкипит вода, - внезапно послышалось над ухом. - Вы настолько проголодались, что не сумели вытерпеть оставшееся время до ужина?

Я обернулась и снизу-вверх посмотрела на неожиданно близко стоящего эльфа. Мой нос уловил едва ощутимый запах, не напоминающий ни один из тех, что мне приходилось ощущать до этих пор. Непроизвольно я вдохнула поглубже, желая уловить его и понять… Тёмные брови эльфа в удивлении приподнялись, уголки губ дрогнули. Отчего-то мне показалось, что Альвэйр смеётся надо мной.

- Нет, - честно призналась я, чуть отодвигаясь в сторону. – Хотела попробовать себя в готовке в ваше отсутствие, чтобы вы не стали свидетелем моего позора.

- Признаться, я удивлён, что вы, несмотря на своё происхождение, воспитывались наравне с законными детьми и не знали работы.

Альвэйр ошибался. Даже после формального признания меня герцогом, отец не относился ко мне как к законной дочери. Хотя он и был отчасти горд моей волшебной силой, но радость эту омрачала её, как он думал, неполноценность. И то, что она досталась мне, а не законной дочери, красавице и умнице.

Меня просто не замечали. Не нагружали работой, дали минимальное образование, чтобы не позорила отца и могла выйти замуж, и всё. В конце концов, зачем тратить силы на огранку булыжника, если рядом есть полудрагоценные и драгоценные камни?

Я не знаю, сколько заслуг Ривы было в моём положении в замке отца. Всё чаще я думаю - что мать внушила им, а к чему они пришли сами? Была ли моя жизнь настоящей или тщательно выстроенной Ривой с неясной целью? Скорее всего, не будь у неё и меня дара, отец не был бы столь снисходителен, и сейчас я тёрла бы котлы на кухне замка.

- Никогда не мог понять, с какой целью вы, люди, так старательно ослабляете себя сами. Не даёте своим отпрыскам и половины нужных знаний и умений. Уверен, вы не умеете не только готовить, но и ставить силки, обращаться хотя бы с кинжалом.

- Дочерей благородных семей обычно этому не учат, - признала я.

- Разумеется, ведь с девушкой не может случиться ничего плохого и никогда ей не понадобится бороться за свою жизнь, - презрительно бросил он, а затем молча отодвинул меня в сторону. – Я покажу, как готовить основное один раз. Надеюсь, этого будет достаточно.

Глава 31

Альвэйр смотрел из окна башни на хрупкую фигуру, замершую на одном из дальних балконов. Расстояние таяло под острым эльфийским взглядом. Там, где человек разглядел бы лишь смутное белое пятно на фоне серого камня, лорд видел и растрепавшиеся пепельные волосы, и бледное лицо, и исхудавшие руки, которыми девушка обхватила себя за плечи. Утренний горный воздух был звонок от холода.

Эльрис смотрела куда-то вдаль и не видела мужчину, стоящего у окна самой дальней, маленькой и неприметной на вид башни, утонувшей в горном массиве.

Из породы выступала лишь полукруглая половина сооружения. Остальную часть кто-то неведомый словно вдавил в камень, оставил на виду лишь часть башни.

То, как эльф получил во владение этот замок, давно стало легендой.

Это место не принадлежало раньше ни его отцу, ни матери. Из эльфов им владел лишь Альвэйр.

Когда эльфийские переселенцы прибыли в эти земли, сыну лорда Дома вереска удалось найти для короля, предка Ольмирьяра, то, за что он готов был заплатить любую цену.

Венец драконьего короля.

Его не сумели добыть ни самые искусные войны, ни маги, а он нашёл тайник, взял в руки холодный металл и преподнёс корону эльфийскому правителю.

И когда тот пообещал мальчишке любую награду, какую он только способен будет дать, Альвэйр попросил этот дворец в личное владение.

Он помнил гнев отца и удивление матери, поражённых дерзостью своего отпрыска. Среди эльфийских Домов шла битва за территории в ущелье, а особенно за драконьи замки. И Дому вереска в ту пору уже достался один каменный дворец, что уже можно было счесть великой удачей.

Но король лишь рассмеялся и подарил каменный замок мальчишке, не разменявшему и сотни лет.

Так у Альвэйра появилась своя крепость.

Эльфийский правитель не догадывался, что юный эльф мог бы разыскать все спрятанные драконами сокровища. И что ценнее всего в ущелье был именно тот замок, что достался дерзкому ребёнку. Ходы его уходили далеко в глубину горной гряды и скрывали то, что доставать на свет не следовало.

Вот только тревога, зародившаяся в сердце мужчины в тот миг, когда он увидел странные символы на коже человеческой девушки, не смолкала.

Нужно быть глупцом, чтобы поверить, что Эльрис оказалась здесь случайно. Во всём этом был чей-то замысел. Вот только чей?

Соглядатаем людей он её более не считал. Мужчина долго цеплялся за эту иллюзию, чтобы укрепить своё сердце, выстудить душу и замедлить пробуждение его слабости. Пока он мог лгать себе, что она опасна, держаться поодаль от девушки, было легче, не замечать тонкую нить связи.

Но красной паутинки в черноте больше не было. Он чувствовал Эльрис, будто она стояла рядом, и её можно было коснуться рукой.

Произошло это не сразу.

Но с каждым его материальным прикосновением к ней. Когда он поил её водой, омывал безвольное тело смоченным полотенцем или просто держал за руку, силясь убедить её вернуться назад.

Отчего-то ощущение её горячей кожи под пальцами действовало на него не хуже моментов волшебного единения духа.

Ему не с чем сравнить происходящее. С Олиэ они узнавали друг друга каждый день сотни лет. Скорость, с которой Эльрис проникала в его сердце, казалась ему головокружительной и почти ненормальной.

С каждым разом их связь углублялась так сильно, что ему оставалось лишь изумляться. Он не знал, что было всему виной.

Драконий ритуал, который связал их в ту злополучную ночь, пока он пил из её уст предательский яд?

Или дело в человеческой природе его супруги? Люди хрупкие, словно ночные мотыльки. Мечутся и торопятся весь свой короткий век. Быть может, он выпил достаточно этого нетерпения вместе с ядом.

Когда эльф понял, что ещё день, и Эльрис истает у него на руках, то, не колеблясь, снова сделал надрезы на её маленькой руке и своей ладони. Склонился и осторожно прижался своими губами к её, но теперь уже не брал губительный яд, а отдавал. Саму свою жизненную суть.

С каждым её тихим вдохом его покидали и без того невеликие силы – в то время он ещё не успел восстановиться от отравления. Но на сердце становилось легче. Он чувствовал, как грудь девушки поднимается и опускается, и дыхание становится глубже и размереннее.

Когда Эльрис впервые открыла глаза, воину показалось, что он видит в ней отражение собственных чувств. Лорд знал, что она тянется к нему, также, как и он к ней. И, если бы Альвэйр только сделал шаг, они могли бы быть вместе.

Но он не сделает этого никогда.

***

Альвэйр установил для меня совсем немного правил.

Я могла заходить в любые комнаты и башни, кроме самой дальней, в которой находились покои эльфа.

Он так и сказал:

- Я категорически запрещаю вам приближаться к моей спальне. Особенно ночью.

Сдержать раздражения я не смогла. Неужели он думал, что я начну требовать от него супружеский долг?

На свою беду я слишком хорошо представляла, что происходит между мужчиной и женщиной в постели.

Мне было двенадцать, когда я захотела понять, что испытывают люди во время соития. Как истинный ментальный маг я решила узнавать об этом не на практике, а от других людей. Поэтому спряталась в чулане, в котором, как я знала, часто уединялись парочки-слуги.

Это стало началом катастрофы.

Сначала я уловила мужское удовольствие. И под его воздействием потеряла над собой контроль. Вместе с магией наслаждение хлынуло из меня и затопило не только служанку, за свиданием которой я «подслушивала», но и людей, находящихся в соседних комнатах.  Новые всполохи чувств снова хлынули в меня, а потом наружу… И этот замкнутый круг разорвался бы ещё не скоро, если бы в каморку не вломилась моя мать.

Настолько разъярённой я видела Риву впервые. Она разогнала слуг, валяющихся в чулане в непотребном виде и не понимающих, почему они никак не могут перестать ощущать блаженство от близости друг с другом. Женщина вытащила меня из-за ящиков с садовым инструментом и отволокла в комнату.

На счастье, остальные участники моего ментального эксперимента были слишком смущены внезапно нахлынувшими чувственными ощущениями, чтобы обсуждать это друг с другом. А затем и сама Рива помогла им позабыть об инциденте.

Но это было одной из причин, по которой я избегала брака. Кто знает, как я поведу себя на своём брачном ложе. Поэтому, если Альвэйр считал, что я сплю и вижу, как бы забраться к нему под одеяло, он ошибался.

В остальном мне было не в чем упрекать мужчину. После истории с крупой эльф изредка звал меня с собой в кухню и показывал, как обращаться с приборами и готовить себе простую еду.

Однажды он даже зачем-то вытащил меня на круглую площадку замка и принялся учить разводить костёр. Я была совсем не против, тем более в доме Альвэйра делать особо было нечего. А за работой время текло быстрее.

Я занималась нехитрыми делами, набиралась сил и ждала бури, которая непременно должна была приключиться.

Глава 32

- Вы стали выглядеть значительно лучше, чем раньше.

Голос Кэлеана, сидевшего по правую сторону от Альвэйра, разрушил тишину, в которой протекал ужин.

Эльф поднял глаза на девушку, сидевшую напротив него за столом. Эльрис поправлялась медленно, но всё же время, проведённое в покое в замке, пошло ей на пользу. Запавшие щёки округлились, тени под глазами исчезли и даже тусклые прежде волосы теперь мягко сияли в свете ламп.

Девушка отложила столовый прибор в сторону и отвела взгляд. Альвэйру показалось, что по лицу её скользнула досада.

- Спасибо, понемногу я прихожу в себя.

Жрец объявился всего с час назад и наглым образом настоял на совместной трапезе, подозревая, что обычно Эльрис и эльф обедают порознь.

Альвэйр согласился и теперь расплачивался за это. Воин боялся, что родич заметит происходящее с ним.

Обычно лорду удавалось достаточно укрепить свой дух, чтобы смотреть на человеческую девушку отстранённо. Он тщательно следил за тем, чтобы не находиться с ней рядом слишком долго. Когда Эльрис появлялась подле него, эльф почти наяву видел, как истончается его самоконтроль. Он не боялся натворить что-нибудь необдуманное, но страшился потерять власть над своими мыслями и желаниями. Пусть они и оставались тайными.

Теперь, сидя напротив Эльрис, мужчина чувствовал себя сквернее не придумаешь. Предатель, получающий удовольствие от своего преступления.

Альвэйр видел насквозь уловки жреца, желающего сделать брак своего потомка настоящим. Но Кэлеан и не догадывался, насколько не было нужды в его помощи. Эльрис, впрочем, тоже не знала, что стала причиной огромного чувства вины, овладевшего лордом.

Он привёл в их с Олиэ дом чужачку.

Поселил её в их супружеской спальне.

Касался, пусть и по необходимости, обнажённой кожи Эльрис.

Оставил её рядом с собой. Боялся за неё. Думал о ней. Продолжать можно было бесконечно.

С виду для всех поступков лорда всегда была веская причина, но Альвэйр подозревал, что всё гораздо проще.

Он просто-напросто дал слабину. И теперь был подобен алчному скупцу, желающему владеть даже теми сокровищами, которыми никогда не сможет воспользоваться сам.

Как хорошо, что тот, другой, сейчас спал. Иначе он поднял бы его на смех.

Впрочем, молчание призрачной сущности заставляло эльфа беспокоиться. С ночи покушения на Эльрис прошло уже больше месяца, а его спутник никак не проявил себя. И при попытках дотянуться, лишь слабо отмахивался от Альвэйра.

Неужели очистить организм от яда было столь тяжело, что его помощник никак не мог прийти в себя?

В это было трудно поверить.

Почти всю жизнь Альвэйр никогда подолгу не оставался один. Где-то глубоко внутри всегда присутствовал его вечный спутник, избавиться от которого он был не в силах, даже если бы хотел. Огромный, тёмный житель его души, которому, казалось, было тесно в оковах тела эльфа.

Он был способен заполнить его до конца, без остатка, растворить душу Альвэйра и забрать бессмертную оболочку себе. Невиданный соблазн. Но тень не желала подобного, хотя изначально, как полагал эльф, в этом и состоял план мстительного отпечатка чужой души.

Лорд до сих пор не знал, почему бестелесный передумал. Быть может, не захотел использовать ребёнка пусть и ненавистной ему эльфийской расы. Или его подкупила жалость маленького мальчика к холодной тёмной твари, какой стал потомок величественной когда-то расы. И доверчивость, граничащая со слабоумием.

Ведь только идиот мог добровольно впустить в своё разум, душу и сердце чужака.

Тот, кто жил внутри, не мог называться призраком или духом. Не более чем воспоминание о  драконе-полукровке, жившем когда-то. Но сколь сильное! Страшно представить, каким он был при жизни. Когда ритуал покорения эльфов ещё не выпил большую часть его сущности, оставив после себя лишь ошмёток.

Эльф нашёл его. Вобрал в себя. А спустя тысячелетия, после смерти Олиэ, Альвэйр и сам стал лишь остовом. Так они и сосуществовали до сих пор  – неполноценные и озлобленные.

Сон спутника беспокоил эльфа, но в то же время радовал. Лорд не знал, чем обернулся бы его интерес к Эльрис, если бы призрачная сущность была сильна.

Не даром в человеческой колдунье жила дикая магия. Совсем не даром. Должно быть, её и заметил полукровка, а потому и терзал эльфа, заставляя стремиться к далёкой тогда девушке. Но, к сожалению, посоветоваться Альвэйру было не с кем. Никто не знал, что лорд Дома вереска стал вместилищем для отпечатка чужой души. И так должно было оставаться и впредь.

Если бестелесный проснётся, он отправит Эльрис подальше. А пока… пока он мог позволить себе эгоистичную иллюзию спокойствия.

Сам не зная, зачем, он мысленно потянулся к ней. Позволил своей душе ненадолго прильнуть к её, ощутить живую пульсацию и тепло.

Девушка, сидящая напротив, вздрогнула, чуть подалась вперёд и сжала руками край стола. Альвэйр видел, как ткань платья сильнее обтянула тонкие плечи и грудь.

Мягкие волосы девушки, убранные назад, казались почти чёрными в неярком свете. На их фоне белизна шеи и ключиц казалась ослепляющей.

Альвэйру виделось в этом зрелище нечто почти неестественное. Белая, словно фарфор кожа, притягивала его взгляд, звала прикоснуться к ней.

Чёрные ресницы дрогнули, он прикрыл глаза, но преступная мысль успела застыть в его голове.

Он хотел сделать эту белизну пунцовой.


***

Ментальная магия понемногу возвращалась ко мне, и вместе с этим я впервые ощутила эмоции Альвэйра.

Не благодаря нашей волшебной связи, а так, как воспринимаю их обычно.

Я и предположить не могла, что послужило тому причиной. Вероятно, тот ритуал, спасший мне жизнь, природу которого эльф отказывался открывать. Я догадывалась, что шрам на моей руке связан с ним. Но мне не доставало знаний в магическом искусстве, чтобы понять, что мог сотворить эльф.

Теперь, когда Альвэйр был рядом, я видела едва уловимую струйку эмоций, которые я пока не могла воспринять полностью и поэтому сомневалась в том, что чувствовала.

В тот день эльф вернулся поздно и застал меня во внутреннем дворе замка. Закутавшись в утеплённый плащ, я рассматривала очертания ущелья, гадая, где мог находится дом, в котором я жила.

- Что вы здесь делаете? – я вздрогнула, не заметив появления лорда. Он стоял за моей спиной, облачённый в свои траурные одежды, без которых не покидал стен замка. Гладкий подбородок был чуть вскинут, губы поджаты – так эльф смотрел на меня всякий раз, когда нам приходилось сталкиваться лицом к лицу в незапланированное время.

К моему удивлению, от груди лорда змеёй взвилась дымная струйка эмоций. Чуть помедлив, она устремилась ко мне и ласково обвила сначала лодыжки, затем бёдра.

Чувства эльфа льнули ко мне, словно в нерешительности, а затем, укрепившись в своём намерении, поднялись выше, огладив живот, грудь, шею и волосы... Моя плоть, конечно, не могла ощутить эти прикосновения, но они всё равно показались мне на редкость интимными, волнующими и бесценными.

Ведь я чувствовала слабый отголосок того, что испытывал Альвэйр.

Трепет.

Иногда я видела, как одни люди тянутся своими добрыми чувствами к другим. Подобное возможно, когда кто-то столь немыслимо ценен для тебя, что хочется объять его с ног до головы – защитить, наполнить любовью и теплом. Но ещё ни разу в жизни подобного не случалось со мной. Забота матери или отца не окутывала меня, словно плащом. Я не ощущала невесомой любви сестёр или друзей. К счастью, и чужая ненависть редко липла ко мне, но всё же…

Слёзы душили меня. До боли в груди мне хотелось взять такого холодного и отстранённого эльфа за руки, прижаться к ним щекой, но я лишь отвела взгляд. Слишком хорошо я понимала, что не всегда позволено поступать по велению сердца. И что бы ни значили эмоции Альвэйра, мне не стоит рассчитывать на многое.

Я дала ему обещание, что не буду желать от него невыполнимого.

Мои сумрачные мысли прервал негромкий голос.

- Если вы будете стоять на холоде, наши с Кэлеаном старания пропадут даром, - я ощутила тяжесть тёмного плаща на плечах. Запах Альвэйра окутал меня с ног до головы. Я подняла взгляд на белоснежное, будто бы вобравшее лунный свет, прекрасное лицо. И в тот миг впервые в моём сердце зародилось эгоистичное желание обладания кем-то.



___

___

P.S. Эльрис ошибается, считая, что стала чувствовать Альвэйра из-за ритуала. Но это случилось совсем не просто так...)

Глава 33

Лето в ущелье оказалось холодным и быстротечным. Осень спустилась с высоких Арельских гор вместе с дождями и первой жёлтой листвой.

Я провела в замке Альвэйра больше двух месяцев, не покидая его ни на единый день. Кому-то подобное заключение могло быть в тягость, но не мне. Леди из благородного дома не может выходить на улицу, когда заблагорассудится. Во всяком случае, если эта леди живёт на людских землях.

Альвэйр помог мне восстановить лабораторию в стенах его замка.

Он сам предложил это, хотя притворяться алхимиком перед ним мне больше не было нужды. Слова, брошенные мужчиной, прежде чем мы принялись за обустройство алхимической комнаты, повергли меня в смятение.

- Я понимаю, что вам нечем заняться, Эльрис. Но, боюсь, я не могу скрасить ваше одиночество.

Даже если бы Альвэйр желал этого, у него было не слишком много возможностей развлекать меня беседами или обучением. Дела требовали присутствия лорда и большую часть времени я проводила в одиночестве. Заняться в замке было решительно нечем, разве что читать книги, коих в библиотеке Альвэйра было предостаточно. Но, вот беда, я только начинала осваивать эльфийский язык, поэтому почти все труды были слишком сложны для меня.

- Зато могу вернуть вам лабораторию. Только с одним условием. Вы больше не будете вытворять то, что делали раньше.

- О чём это вы? – в горле пересохло, сердце пустилось вскачь. Последствия отравления были столь сильными, что думать о маскирующих мазях не было нужды. И пусть сейчас я стала выглядеть значительно лучше, до полного восстановления было ещё далеко. Альвэйр не мог ничего заподозрить.

Мужчина поднял на меня взгляд и мимолётно улыбнулся. Как всегда, в такие моменты, которые теперь отчего-то были не так уж редки, я ощутила себя хуже не придумаешь. Будто его улыбка лезвием проникала под кожу.

Хотелось плакать. Но почему? Во истину, смешно - ментальный маг, не понимающий собственных чувств.

Шаг эльфа был мягок и плавен. Он приблизился ко мне медленно, будто желал, чтобы я как следует разглядела каждое его движение. Это было так не похоже на него – хотеть показать мне что-то личное, приподнять завесу обычной отстранённости.

Он замер неподалёку и, не отрывая пристального взгляда от моего лица, осторожно взял мою ладонь. Я почти почувствовала, как щит, окрепший за последнее время, задрожал. На него наседали вихри чувств. Моих, поднявшихся со дна, от единого прикосновения. Его, льнувших ко мне ласковыми струйками дыма. Пожелай, я сейчас узнать, что он чувствует, это не составило бы труда. Но я не хотела. Не сейчас.

Сегодня Альвэйр был без перчаток – чуть шероховатые пальцы огладили мою руку. Тепло его тела почти пульсировало, билось о мою кожу, будто волны о берег.  Он опустил взгляд на ладонь в его руке.

- Вот о чём.

Эльф приподнял мою ладонь так, чтобы она оказалась меж наших лиц. В ней не было ничего особенного – обычная бледная рука, почти столь же белая, что и кожа Альвэйра. Волшебного свечения не было, но эльф рассматривал запястье и пальцы с таким вниманием, будто изучал оружие или редкий цветок.

А я не могла не думать об одном.

С точки зрения этикета – это немыслимо интимный жест. Не будь лицо Альвэйра столь сосредоточенным, можно было бы решить, будто он ухаживает за мной.

Узнать ответ было просто, достаточно было опустить щит и впустить в себя его чувства.

Но боялась правды и того, что мои собственные чувства выйдут из-под контроля, заразят Альвэйра, и тогда уже не узнать, где его стремления, а где мои.

Голос эльфа был тихим и сухим, но отчего-то нахлынувшее вместе с ним ощущение близости окутывало, словно нежнейший мех:

- Лиэрот рассказала мне о ваших экспериментах. А затем, когда Кэлеан лечил вас, он заметил, что ваш организма давно подвергался воздействию ядов. Понять, что происходит, не составило труда.

Отчего-то мне казалось, будто эльф злился. Быть может, всё дело в выражении его глаз или в движении губ.

- Разумеется, для этого должна быть причина. Едва ли вы травили себя забавы ради. Но я хочу, чтобы вы пообещали мне больше этого не делать. Или объяснили, почему это так жизненно важно.

Я отвела взгляд.

- Хорошо. Теперь, наверное, в этом нет смысла, - слова давались с трудом. Ужас перед разоблачением, в котором я жила столько лет, сковывал меня надёжнее любой цепи. Возможно, пришла пора принять себя – какой бы я ни была на самом деле. И перестать притворяться.

В конце концов, что такое – странная внешность, если я решила раскрыть Альвэйру свой секрет?

Осталось самое сложное - сделать это.


***


Дикая магия вернулась, когда Альвэйра не было дома. И я сразу почувствовала странность.

Обычно необузданная сила спала, убаюканная с помощью моих ментальных способностей. Она просыпалась, если хотела мне что-то сообщить, или в тех случаях, когда мои эмоции становились слишком яркими.

Теперь же я чувствовала навязчивое беспокойство, чего не было ещё ни разу - сила буквально понукала меня покинуть комнату.

Поначалу я подделась её уговорам, закуталась в тёплый меховой плащ и выскользнула из покоев. В полумраке коридора я видела, как загорались на моей коже символы, переливающиеся радужными всполохами света, а вместе с этим росло и беспокойство.

Что-то было не так. Я чувствовала странную, ожесточённую целеустремлённость, сгустившуюся внутри меня. Она подавляла остальные чувства, заставляла меня всё ускорять шаг, пока я не обнаружила себя бегущей к выходу из башни.

Когда я осознала, что ноги меня несут к тверди, в которой жил Альвэйр, я постаралась взять себя в руки. Закрыла глаза и принялась дышать, чтобы погрузиться в подобие транса, взять под контроль эмоции и чуждую магию, но… Сила взбрыкнула, будто одичавшая лошадь. Она не хотела сдаваться!

Я пыталась, как могла объяснить, что мы не должны заходить в башню Альвэйра, но неприручённая магия не была человеком или эльфом, с которым можно договориться. Шаг за шагом с неведомой до сих пор настойчивостью, она подталкивала меня к неприметной двери, вросшей в громаду скал.

Глава 34

- И что теперь?

Я подёргала ручку, но та не поддалась - эльф запер дверь на ключ. Вздох облегчения вырвался из моей груди – мне не хотелось нарушать нашу с лордом договорённости. Не будь дверь заперта, дикая магия бы зудела до тех пор, пока не добилась своего.

В отличие от меня дикая сила сдаваться не собиралась. Магия извивалась под кожей, будто зверь в силках, символы жгли оплавленным металлом, в ушах поднимался гул.

Что какая-то дверь для волшебства, которое могло двигать горы?

Я успела закричать, прежде чем она выплеснулась из меня волной.

Силы было слишком много, она изливалась на серый камень моста, била тягучей волной в запертую дверь… На моих глазах блеклая твердыня замка наполнялась краской - прожилки старой породы засияли синевой и серебром слюды.

Замок сделал свой первый вздох за тысячелетия.

По мне волной прокатился восторг. Дикий и безумный, какой не может принадлежать ни человеку, ни эльфу, ни даже дракону. Кусок камня вспомнил, что когда-то был не просто серой грудой– а чем-то большим, диким и неистовым.

Перед моими глазами замелькали картины – я видела, как великая магия, плывущая из Эдринского леса, охватила могучий горный хребет. Она сминала его, будто кусок глины, заставляя камни расступиться, оплавиться и стать чем-то иным.

Великое изменение, в котором не было насилия, лишь неумолимое осознание конца и начала всего живущего. Магия отправила в небытие часть хребта, и на его месте возникло ущелье. Замки выросли на склонах, готовые принять своих хозяев. И повсюду, куда хватало зрения, мелькали тени – маленькие и большие, пешие и крылатые…

Всё затихло также внезапно, как и занялось. Я обнаружила себя, лежащей на холодном камне, разучившейся дышать и отчего-то плачущей. Магия опала, а вместе с ней из стен ушла и жизнь.

Дом Альвэйра вновь стал лишь призраком.

Но дикая сила добилась своего. Когда я сумела подняться на ноги, дверь в неприметную башню была открыта. Замок сам отворил её, будто радушный хозяин перед старым другом.

***

Однажды я спросила Альвэйра, как ему удаётся поддерживать башни в чистоте – уже в первое время пребывания мне стало понятно, что эльф сам уборкой не занимается вовсе, но пыли, тем не менее, не было ни в часто используемых помещениях, ни в заброшенной части замка.

Он ответил, что специальные чары поддерживают необходимый минимум – защищают замок от воздействия времени и сохраняют его в чистоте. Когда я достаточно окрепла, чтобы заметить волшебство вокруг, то осознала одну простую истину.

Люди так старались поддержать ореол избранности вокруг магов. Так ограждали женщин и простое населения от получения должного образования, что значительно отстали в искусстве волшебства. И, если поначалу мне казалось, что наша магия просто разная, то теперь я отчётливо видела, что разница заключалась не в основе силы, а в самой её глубине. Сырому человеческому волшебству до магии эльфов было ещё далеко.

Сумеют ли когда-нибудь эльфийские волшебники достичь таких высот, что численное превосходство людей больше не будет иметь значения? Возможно, они просто сотрут нас с лица земли, как дикая магия когда-то уничтожила часть гор.

В башне эльфа было непривычно тихо и темно. Почти все ставни были закрыты, так что свет проникал внутрь едва-едва. Магия вела меня куда-то по коридору, а я позабыла про сопротивление, охваченная волнением и любопытством.

Ни разу ещё я не чувствовала подобной одержимости ничем. Сила бурлила, заставляя моё сердце биться быстрее, дыхание сбилось, кожа горела – я летела так быстро, как никогда. И моё неприспособленное к долгой физической активности тело изнемогало не только от магии, но и от обыденной усталости.

Почему-то я сразу узнала комнату Альвэйра. Я замерла посреди неё, огляделась, и даже сила отчего-то затихла, позволяя мне изучить святая святых.

Комната лорда мало чем отличалась от моей. Широкая кровать, застеленная светлым, идеально расправленным покрывалом, платяной шкаф, прикроватная тумба и небольшой стул. Выбивались из общей картины лишь стол, заставленный склянками и бумагами, да потолок. Он был чёрный, раскрашенный лиловыми силуэтами деревьев и растений. Потолок нависал над комнатой, вбирал в себя свет и, казалось, был не рад моему присутствию.

Я стояла, запрокинув голову, всматриваясь в черно-лиловую тьму над головой. Ощущение безнадёжности пронзило меня, стоило представить, как Альвэйр засыпает и просыпается, глядя на символ своего траура. Впервые я со всей ясностью осознала, каким грехом был наш союз с точки зрения эльфов. Когда к духовно мёртвому против его воли привязывают живого.

Но в груди плескалось не только отчаяние. Перед глазами стояли туманные отголоски чувств Альвэйра, вырывающиеся у него из груди, стремящиеся ко мне. Трепет и затаённое ожидание чего-то, спрятанные за бесстрастным лицом.

Шанс был. Хрупкий, как тающая в руках льдинка, но я не хотела его упускать. Пусть поражение ничего хорошего мне не сулило. Нужно только решиться, рассказать… и посмотреть, не захочет ли после этого эльф убить меня. Будут ли его чувства всё также ласково льнуть ко мне.

Я собиралась осторожно покинуть комнату, но магия вновь пробудилась. Она подталкивала меня куда-то в сторону кровати и требовала, чтобы я нашла сокрытое от чужих глаз.

С виду в комнате не было ничего особенного, поэтому я отдалась на волю магии и позволила чувствам обострится. Поначалу показалось, что кроме тонких чар, поддерживающих порядок в замке, в комнате Альвэйра ничего нет.

Но где-то там, под потоками магии, чувствовался знакомый вкус волшебства. Тот, в котором осенний ветер, дождь, листва и жар огня – живая и необузданная первородная сила.

- Дикое волшебство… здесь?

Это бессмыслица. Эльфы уничтожили магию драконов. Найти здесь следы неприручённой магии всё равно, что обнаружить мышь, мирно живущую рядом с котом. Ни один маг не позволил бы пропадать дикой магии, которую можно было бы присоединить к своему могуществу.

Вот только Альвэйр не был магом. Неужели он не догадывался о скрытом волшебстве?

На мгновение я задумалась над этим, но отбросила мысль в сторону. Не даром эльф старался держать меня подальше от башни. Совсем не даром.

Сердце застучало быстрее. Хотя я знала о диком волшебстве больше многих, в действительности это были лишь крупицы знаний. И впервые за всю свою жизнь я почувствовала, что могу узнать чуть больше.

Я осторожно подошла к стене, от которой явственнее всего чувствовались токи магии. Они отдалённо напоминал те, что украшали сейчас моё тело.

Рука коснулась шероховатой стены, и откуда-то из глубины пришло узнавание. Сила, спящая в недрах гор, узнала родственную себе магию.

На поверхности камня, словно чернила на бумаге, проступили символы, так похожие на те, что покрывали моё тело. Невидимый холодный ветер овеял меня и… стена пропала, открывая узкий тёмный проход, утопающий в чернильной тьме.

Я знала, чего хочет магия – чтобы я ступила по коридору во тьму гор. Однако после пары шагов по тёмному коридору пришлось остановиться. В непроглядной тьме легко заплутать, а ничего похожего на факел в башне Альвэйра могло не оказаться.

Вспомнив о эльфе, я ощутила укол вины – я нарушала обещание, данное супругу, да к тому же собиралась проникнуть в его тайны. Лорду Дома вереска это не понравится.

Магия осталась глуха к моим мыслям – ощутимый толчок заставил моё тело двинуться вперёд, сила заструилась из меня, зажигая вокруг мельчайшие зеленоватые огоньки, похожие на свет гнилушек на болотах.

И всё же этого робкого света хватало ровно на то, чтобы осветить пару метров вперёд. В глубине коридора не было ничего, кроме черноты, но буквально кожей я чувствовала, как что-то взывает ко мне слабым отголоском.

А в ушах стояли слова Кэлеана.

Эльрис. Подношение мёртвым.

Та сила, намёки на которую чудились впереди, не была живой. Замороженная, вечная и озлобленная, она ждала своего часа тысячелетия.

Я знала, что не должна откликаться. Вот только дикой магии не нужно моё согласие, если она пожелает подчинить меня. Поэтому я предпочла пойти вперёд добровольно, надеясь, что моё решение не будет стоить мне жизни или чего-то более ценного.

Глава 35

Не знаю, что ожидала я отыскать в глубинах гор. Быть может, древний источник дикой магии, подобный тому, что кроется в Эдринском лесу. Старый артефакт или просто сырую магию, витающую в воздухе.

Ничего этого не было, лишь зыбкие отголоски былой силы, витающие в воздухе.

Я достигла конца коридора, заваленного камнями. В зеленоватом свете волшебных огоньков они казались могильными камнями.

Ими они и были.

Стоило моим пальцам коснуться породы, как я ощутила едва уловимый шёпот магии. Она заструилась внутрь меня, будто вода из кувшина, и с её переливами сердце наполняла раскалённая безнадёжность.

Я почти видела складки плащей и платьев, взвивающиеся вокруг фигур. Они бежали по тайным проходам в сердце гор, чтобы выйти к побережью. Женщины, мужчины, старики и дети. Остальные были уже мертвы - либо зарублены в боях, либо умерщвлены во время обрядов.

Они не могли улететь. Эльфы раскинули своё заклинание над ущельем, и драконы, повелители небес, потеряли и крылья, и когти, и чешую. То, что было их сутью, стало топливом для жадной эльфийском магии. Но остроухим этого было мало. Им нужна была вся сила до последней крошки. А дикая магия драконов – не только в превращении. Они – и есть дикая магия. Их волосы и руки, дыхание и слёзы, их мужчины, жены и дети – сгодится всё.

Я видела эльфов глазами драконов. Прекрасных и жестоких. Их бледные лица с горящими ожесточением глазами. Люди считали остроухих безжалостными, но они не знали ничего об истинной беспощадности.

Смутно я уловила осознание – была причина всему происходящему. Драконы знали, что эльфы пошли на величайшее святотатство не просто так. Но кому до этого есть дело, когда ты слышишь сердцебиение ребёнка, прижимающегося к твоей груди? Маленькое сердечко стучит быстро-быстро, но малыш твёрдо верит, что в материнских руках в безопасности. Мать способна защитить его от всего на свете.

А ты знаешь, что не сумеешь спасти ни его, ни себя. Потому что эльфы не пощадят твоего ребёнка, сколько бы ты их не умоляла. Для них – он не темноволосый ласковый малыш, а просто сгусток полезной силы…

Я судорожно втянула в себя воздух, тело свело от боли, будто это моему сыну грозила страшная смерть. Но не успела я перевести дух, как утонула в ещё одних посмертных чувствах. И ещё. И ещё…

Не знаю, сколько я стояла там в темноте, покачиваясь из стороны в сторону, будто стремясь успокоить себя, убаюкать, убедить, что всё будет хорошо. Что им удалось спастись, но я знала, что это не так.

Дикая магия была не только в драконах, она пропитала всё ущелье, и когда эльфы выпили её, горы пошатнулись. Драконы так и не вышли к морю. Они погибли под обвалом. Непокорённые, но побеждённые подавляющей силой и страхом.

То, что витало, уже не было призраками в полном понимании. Они слились воедино, будто стремились утешить друг друга в посмертии. Они кипели от ненависти, злобы, страха и жажды мести. Прятались от забредающих в тоннели эльфов. Таяли на протяжении веков, пока от них не остались смутные отблески.

Понять, чего они хотят, было просто – чтобы я впустила их в себя, соединила со своей дикой магией и освободила. Они долго верили, что сумеют отомстить, но теперь хотели лишь одного – чтобы их побегвсё-таки удался. Хотя бы сейчас, века спустя.

Я знала, что согласия давать не следовало. Это основы сохранения жизни и рассудка для любого волшебника. Нельзя пускать в себя нечто извне – каким бы безобидным оно ни казалось. А больше сотни мёртвых драконов и полукровок, которыми владеет жажда мести, и не пытались быть таковыми.

Но у меня стояло перед глазами их отчаяние, и я понимала, что второго шанса у драконов может не быть – век-другой и они исчезнут. Или их найдёт какой-нибудь маг. Силы здесь осталось не так уж много, но вполне достаточно, чтобы подарить одному волшебнику могущество.

Я вдохнула их в себя - образы и воспоминания потекли блеклым потоком тоски и боли, закручивались и уходили куда-то в глубину, туда, где жила дикая магия. Когда всё улеглось, поначалу мне показалось, что ничего не изменилось. Всё то же ощущение волшебства, укрытого за пеленой от чужих глаз.

Но стоило силе осесть, как я вдруг отчётливо увидела паутину ненависти, опутавшую меня, Альвэйра, всё ущелье, Эдринский лес и земли людей. Я парила над лугами и лесами, что уже желтели от предчувствия скорой зимы. Каждая травинка, камень, зверь, птица, человек и эльф внезапно раскрылись мне одновременно в прошлом, настоящем и будущем. Пожелай я этого, в тот миг могла бы узнать, что угодно.

Прошлое накатило на меня приливной волной, я видела нити взаимосвязей, цепочки событий, что вели к тому, что происходило сейчас и случится потом. Со мной, с другими.

Будущее пронзило меня тысячью стрел. Оно было изменчивым и расщеплённым. Я видела, что могло случиться. Сотни разных будущих только для одной меня…

Сначала я устремилась к прошлому. К тому, что связывало меня с матерью. Перед моим взором отчего-то возникли полыхающие земли Серых долин. Я видела Альвэйра, залитого кровью, стоящего среди груды изрубленных человеческих тел. Живой мертвец, ведомый лишь жаждой местью. И страшащийся лишь одного.

Что если кто-то выжил? Не важно ребёнок или старик. Они должны умереть все.

Его страх был оправдан. Альвэйр сумел убить почти всех.

Кроме двух детей.

Я видела мальчика и девочку за мили отсюда. Они шли, спотыкаясь, в сторону Эдринского леса. Знание из будущего подсказало мне - мальчик не дойдет. Он болен, старшая сестра выдернула его прямо из кровати. Она, всегда обладавшая странным даром, почувствовала ужас людей ещё до того, как эльфы попали в их дом. И теперь дети бежали, гонимые страхом.

Нет, мальчик не дойдёт. Но девочка выживет, ей удастся добраться до леса. До самого его сердца, где спит сила. Там она изменится навсегда.

И века спустя, на шумной рыночной площади Рива подойдёт к молодому герцогу, улыбнётся ему, и мужчина не сможет отвести от нее взгляд.

У него просто не будет выбора, ведь ей нужна дочь благородных кровей. Та, что будет родственницей короля. Та, у которой появится шанс выйти замуж за эльфийского лорда... Эльрис.

Не знаю, как я покинула башню Альвэйра. Я шла, словно опоенная дурманным вином. Передо мной мелькали видения прошлого и будущего, большая часть из которых не задерживалась в разуме. Я едва могла видеть дорогу, но мимоходом отметила, что дикая магия уничтожила следы моего пребывания в покоях эльфа, будто моя нога туда и не ступала.

Мне нужно было спрятаться, запереться в комнате, чтобы ненароком не встретить Альвэйра. Я чувствовала, как ментальная магия бьёт из меня во все стороны, подпитанная диким волшебством и отсутствием контроля. Что почувствовали бы сейчас люди, оказавшиеся рядом со мной?

Всю горечь, что довелось испить сегодня.

И толику затаённой радости. Ведь в одном из будущих я видела Альвэйра рядом со мной.


Глава 36

Не помню, как я добралась до комнаты, закрылась на ключ и залезла в кровать.

Каша из чужих чувств, видений прошлого и будущего понемногу улеглась. И я стала почти снова сама собой, но от этого не становилось легче ни на миг.

Лёгкие мерно вдыхали и выдыхали воздух – я надеялась впасть в подобие транса, потому что думать о том, что только что произошло, было нельзя. Во всяком случае сейчас, пока дикая магия и души мёртвых ещё не успокоились окончательно, и их сила, что бурлила в моих жилах, не утихла до конца. Я опасалась, что лишние мысли могут затянуть меня в очередной водоворот видений, грозящий сумасшествием.

Моя кожа сияла в сумрачном свете комнаты. Она светилась изнутри, будто я проглотила солнце или луну. Символы переливались всеми цветами радуги почти до боли в глазах, хотя прямо в этот миг я не использовала ни капли дикой магии. Она просто наполняла меня до краёв.

Спокойствие понемногу наполняло моё сердце. Облегчение накатило волной, когда я осознала, что мёртвые с грузом их страдания и обречённости не смогли повлиять на меня. Быть может, всё дело в том, что их было слишком много, поэтому ни один из них не мог сделать меня одержимой. Или дикая магия защитила свою носительницу, вобрав мёртвых в себя.

Откуда-то я знала, что они почти растворились в ней. И это было правильно. Проведя века под тяжестью камня, они почти растеряли свою суть, стали искажённым воспоминанием о том, чем были когда-то. Ошмётки их душ могли бы стать чем-нибудь по-настоящему злым и беспощадным, но теперь не станут. Драконы вернулись к своей первосути, к своей матери, но мне всё равно было скорее грустно, чем радостно.

Я почувствовала приближение Альвэйра раньше, чем он осторожно постучал в дверь. С трудом мне удалось вернуть ментальный щит на место. Кожа всё ещё сияла переливами, поэтому на его приглушённый вопрос, всё ли со мной в порядке, я не очень любезно отозвалась:

- Всё хорошо. Мне нужно немного отдохнуть. Давайте поговорим позднее.

Не знаю, чего я боялась больше. Того, что эльф увидит меня, переполненную магией. Или своих собственных чувств.

Моё сердце было истерзано ненавистью мёртвых к эльфам, детским страхом моей матери перед войском Альвэйра.

Я не страшилась, что прекрасное лицо эльфа пробудит во мне тёмные чувства. Как бы страшно это ни звучало, я опасалась, что все прошлые недобрые деяния лорда не имеют для меня значения. Ибо слишком высоко было значение самого Альвэйра.

И в хаосе войны, среди пепелища и мёртвых тел, что принесло мне видение, я видела лишь его лицо и взгляд, полный чёрной ярости. Его предсмертную агонию, которая не заончится целительным забвением.

Я хотела, чтобы он перестал страдать.

Должно быть, я слишком погрузилась в свои чувства, раз не осознала вовремя, что эльф что-то задумал. Он мог бы выломать замок без особого труда, но вместо этого я увидела хлынувшие сквозь дерево потоки эмоций. Они устремились ко мне, будто щупальца неведомого существа – неутомимые и целеустремлённые, как и сам Альвэйр.

Словно ребёнок я укрылась одеялом с головой, закрыла глаза и поплотнее надвинула щит, чтобы отгородиться от эльфа. Хотя я знала, что все эти уловки не помогут.

Связь, что породил брачный обряд эльфов, мало волновали мои щиты и силы. Она была чем-то глубинным, что сильнее чувств и мыслей, к которым обращалась ментальная магия. Иногда я ощущала присутствие Альвэйра… внутри себя. Будто он пробрался ко мне под кожу и должен был вот-вот хлынуть внутрь, чтобы души наши смешались в нечто единое и правильное…

Мои чувства обострялись до предела, и вся я звенела от напряжения и ожидания. Это не было неприятно, скорее наоборот – болезненно хорошо. И потому я почти ненавидела такие моменты. Сама я потянуться к Альвэйру не могла. Не посмела бы выдать, что чувствую в полной мере каждое его прикосновение.

Эльф был уверен, что я если и ощущаю что-то необычное, то не понимаю природы происходящего, иначе он никогда не посмел бы пользоваться нашей связью.

Я знала, что он стоит за дверью, прислонившись к ней спиной и закрыв глаза. Его руки сложены на груди, а губы сжаты в непримиримую линию.

Я знала, что он беспокоится обо мне. Знала, хотя не чувствовала это магией.

Больше всего мне хотелось открыть дверь и прижаться к нему. Хотелось рассказать обо всём, что мучает меня и услышать его сухой, но такой земной и надёжный голос.

Была ли я влюблена в него? Нет, только не это. Но моё сердце переполнилось им, словно перезревший янтарный фрукт сладким соком.

Даже сквозь ткань одеяла я уловила рядом с собой движение. Резко откинув покров, я наткнулась взглядом на Тиндваэ, что покоилась в ножнах на поясе эльфа.

Как он открыл дверь?

Я отвела взгляд от эльфа и взглянула на дверь.

На что угодно, лишь бы не смотреть ему в глаза.

- Должно быть, у вас есть ключ?

В чуть дрожащем голосе я не узнала свой. Смотреть в другую сторону целую вечность было нельзя, и потому я подняла взгляд на эльфа, не переставая цепляться пальцами за край одеяла.

- Я почувствовал ваше потрясение и забеспокоился, - в голосе эльфа, вопреки словам, уже не было тревоги.

Он стоял надо мной, смотря на мою сияющую кожу, и я видела в глазах мужчины отражение собственных чувств. Острую нужду, которая разъедает изнутри. Стирает мысли и голос разума, оставляя лишь низменное желание прильнуть к чужой коже своей, ощутить быстрые удары сердца, бьющегося в унисон с твоим.  Он до боли хотел коснуться меня, будто это прикосновение обещало жизнь умирающему. Но оба мы знали, что не остановимся на этом. Не сейчас.

Я могла бы просто протянуть руку, и эльф принял бы её. Но исход жаркого утешения, что подарил бы мне сегодня Альвэйр, был слишком горек.

Если мы разделим ложе сейчас, то не сможем быть вместе никогда.

Я видела это.

Этот момент представал мне в нескольких вариантах будущего. Дальше события разветвлялись, но в конце каждого из этих путей мы были порознь, если поддавались порыву.

Я не знала всех развилок будущего и даже те, что увидела, предстали лишь пятнами, без чёткого пути. Зыбкая трясина, которая может опутать волной неуверенности или, напротив, сделать тебя слишком беспечным.

Лучше было не знать.

Но я знала. Как и то, что шанс вырвать супруга из лап призраков прошлого у меня появится не здесь и не сейчас.

Если я не протяну руку, Альвэйр, как всегда, справится с собой и уйдёт. Как было в других, более обнадёживающих для нас будущих.

Он тихо вздохнул. Я взглянула на его прекрасное лицо, смягчившееся в порыве неясных чувств и переставшее напоминать белый мрамор, холодный и безжизненный. Эльф стоял рядом с моей кроватью на расстоянии вытянутой руки. Мне показалось, я вижу едва заметную дрожь его тела, будто лихорадка мучает мужчину изнутри.

Альвэйр снял перчатки. Словно в оцепенении, я медленно моргнула, наблюдая, как они легли на прикроватный столик. Бледная мужская рука неторопливо огладила отполированное до блеска дерево. Длинные сильные пальцы приковывали мой взгляд, заставляли мысли таять и исчезать в небытие…

Он не должен был брать инициативу на себя. Этого не было ни в одном из будущих.

Паника накатила на меня волной, когда эльф опустился рядом с кроватью на одно колено. Он был так близко, что я могла бы коснуться этих дивных чёрных волос кончиками пальцев, ощутить их струящуюся гладкость и мягкость.

Я видела бледные губы и тень от ресниц на высоких скулах. Он ждал, когда я посмотрю на него.

- Если вы коснётесь меня сейчас, - голос мой был негромок, и я проклинала себя за нерешительность, сквозившую в нём. – Вам придётся заняться со мной любовью. Боюсь, я не смогу сдержаться.

Уголки его губ дрогнули, но он сдержал улыбку. А я продолжила говорить, потому что понимала – слова помогут обрести опору мне и ему.

- И вы потом себе этого не простите, - мне не хотелось, чтобы в словах моих звучала горечь. И голос мой был почти ровным, но я всё равно чувствовала вкус полыни на губах.

- А вы? – неожиданно спокойно спросил Альвэйр. Я почувствовала, как его невидимое присутствие исчезает, остаётся лишь физическое, и пусть оба мы были ещё взбудоражены, дышалось легче. Гораздо.

- Я? И я себе не прощу, если вы не простите.

Он рассмеялся. Тихо и почти беззаботно.

- Кажется, вы увидели приведение? – в голосе эльфа ещё лучился смех, когда он задал мне вопрос – должно быть, я забылась и уставилась на него во все глаза.

- Не знала, что вы умеете так смеяться.

- А я не знал, что вы настолько милосердны, раз щадите моё самолюбие. Это ведь я вошёл в вашу комнату без дозволения. За что прошу прощения.

С каждым новым словом Альвэйра я чувствовала, как самообладание возвращается к эльфу, и он отстраняется. Я почти пожалела, что не поддалась своей слабости, но одно я знала твёрдо и без всяких видений.

Прежде чем Альвэйр разделит со мной супружеское ложе, он должен узнать, что я менталист и принять это.

Иначе он никогда не поверит, что сделал это по доброй воле.

Глава 37

Килтис не видела Альвэйра уже несколько месяцев. И хотя для эльфов этот срок лишь песчинка в бесконечности, принцесса чувствовала нарастающее неприятное ощущение.

Когда в ночь после праздника принцесса лежала в своих покоях, она представляла, сколько сил ей понадобится по утру, чтобы не улыбнуться, услышав о смерти человека.

Она толком не помнила лица супруги лорда Дома вереска. Оно казалось ей оплывшим, лишённым чёткости и изящества, достойного взгляда. Лишь глаза, не иначе как из-за нелепой шутки богов, были странного сиреневого оттенка, такого Килтис не видела даже среди эльфов. Впрочем, принцесса не могла быть уверена в этом наверняка.  Девушка старательно отводила взгляд и редко смотрела прямо на собеседника, поэтому утверждать, действительно ли в её глазах есть что-то странное, было нельзя наверняка.

Поначалу, когда отправиться к ним должна была принцесса, дочь людского короля, про которую все твердили, что она красива, умна и талантлива, Килтис немного забеспокоилась.

Она ни разу за свою жизнь не видела человека и не могла с точностью сказать, насколько красивы… красивые по человеческим меркам люди.

Но вместо принцессы приехала она, незаконнорождённая родственница короля. Про которую один из дворян, присутствующих на обряде, смеясь, сказал, что столь невзрачного человека ещё не видел. Это вполне соответствовало и её впечатлению. И Килтис успокоилась. Ровно до тех пор, пока не узнала о выросшем дереве.

Знак богини привёл принцессу в ярость. Она, несмотря на всю свою любовь к растениям, немедленно отправила бы отряд в лес и с приказом срубить дерево. Но, увы, сделать это было никак нельзя – ведь ворота охраняли люди Дома вереска и Альвэйр узнал бы о приказе принцесы.

Равнодушие мужчины к своей супруге усмирило принцессу лишь самую малость. Ведь человеческая женщина осталась жива. И после первой ночи, и после второй, и после обряда в Орлиной роще.

Всё время Килтис думала – а как сейчас выглядит дерево, растущее на поляне? Истлело ли оно от обречённости союза этих двоих или стало выше и сильнее? Она не могла узнать правду. Но знала, как наверняка уничтожить и намёк на возможную любовь эльфа к человеческой девушке.

Но известий о смерти Эльрис Руэмар Килтис не получила ни на следующее утро, ни через месяц. Брат отказался обсуждать с ней произошедшее в Доме вереска, но девушке всё же удалось узнать крупицы информации.

Все слуги Эльрис взяты под стражу. А сам Альвэйр с женой удалился в свой замок.

С тех пор она не видела его и поначалу вообще сомневалась – не случилось ли с ним несчастье, пока однажды не заметила мужчину, разговаривающего с Ольмильяром. Тогда эльф лишь холодно кивнул и, попрощавшись с королём, покинул дворец.

Его тёмные глаза переменились. Никогда ещё лорд Дома вереска не смотрела на неё… так. Будто она не принцесса, которую он спас ценой собственной жизни, не та из немногих, кто удостаивался его нежного взгляда, а… странное насекомое.

Эльфийская дева гнала от себя подобные мысли. Не было причин для того, чтобы Альвэйр возненавидел её.

Даже если он понял, что отравление – её рук дело, не мог он злиться всерьёз! Лорд убил тысячи людей своими руками, а отдал приказ об уничтожении ещё большего количества. Что в сравнении с этим жизнь одной невзрачной букашки?

Килтис помнила страх, затаившийся в глазах бессмертных, что передавали меж собой весть – «Альвэйр убил всех жителей Серых равнин». Хотя ненависть в жилах высокородных была сильна, истребление женщин и детей казалось многим их них верхом бессердечия. И всё же страх вынудил их улыбаться прибывшему с поля сражения воину. Высказывать одобрение мужчине.

А она… она дрожала от восторга. Он пах дымом и кровью. Совершенный алебастр кожи окрасился багряным, а чёрные глаза зияли страшными провалами на лице. И всё же Альвэйр был прекрасен. Как лесной хищник, окружённый безропотными телятами.

Она видела, как остальные женщины смотрели на него. Ей хотелось стереть сладкие улыбки с их лиц. Одна мысль, что Глорейла и ей подобные считают, что имеют право на Альвэйра, ввергала её в холодный гнев.

Неужели хотя бы одна из них могла сравниться с ней? Дело было не только в бесспорной красоте Килтис и её принадлежности к королевской семье. С ранних лет наставники удивлялись магическому дару девочки, что рос и множился год от года. Магия земли принцессы была столь сильна, что далеко не каждый эльф, с подобным даром, мог сравнится с ней. В ущелье таких точно не было. Иначе она не рискнула бы избавляться от человеческой женщины таким способом.

И всё же она ошиблась.

Кто знал, что король одарит Эльрис обрядом именования и уровняет в правах с прочими подданными?

Если вскроется участие принцессы в этом деле, Ольмильяр первый осудит её. Поэтому она не станет сознаваться… ни сейчас, ни позднее. Брат будет биться за неё насмерть, пока верит в невиновность сестры. А в это он верил всегда и очень охотно.

Достаточно лишь заверения Килтис, что она не при чём.


***

Я работала в лаборатории, когда Альвэйр появился на пороге.

- У меня плохие вести.

После произошедшего я ожидала, что эльф станет меня избегать. Так было во всех вариантах будущего, которые мне привиделись. Он отстранялся, раздражённый своим интересом ко мне, и сводил наше общение к редким, случайным встречам.

Но Альвэйр отчего-то никогда не поступал так, как я того ждала. Я не знаю, почему мужчина переменился. Быть может, уже одного того, что я забрала остатки дикой магии из башни было достаточно, чтобы существующие варианты событий рассыпались в прах. Или дело было в чем-то ещё.

- Что случилось? – я взглянула на эльфа без страха и смущения.

Теперь, когда мужчина видел меня после магического всплеска, не было нужды в притирках и настойках. Сила, которую я вобрала в себя, исцелила моё тело, и кожа теперь слабо светилась почти всегда. Хорошо хоть символы были не видны.

- Прибыл посланец от людей.

Я нахмурилась, вторя Альвэйру. Он не стал бы обсуждать это со мной просто так.

- Они обвиняют нас в том, что мы тайком починяем дикую магию Эдринского леса.

- А вы этого не делаете? – я говорила осторожно, не совсем понимая позиции Альвэйра. Он хранил дикую магию в своих владениях, но так и не обнаружил её присутствия. Или же он знал? Если так, почему не заметил пропажу? Прошло уже несколько дней, но эльф, казалось, не видел, что души драконов пропали.

- Разумеется. Мы не смогли бы провести обряд тайком, даже если бы захотели. Иначе войны не было бы вовсе.

Боясь спугнуть настрой на откровенность, я замерла. До этого я смутно представляла, как, собственно, подчиняли дикую магию. Существовали ритуалы, но их сути не раскрывали женщинам.

- Ритуалы людей и эльфов для поимки дикой силы отличаются, но объединяет их одно – чтобы покорить магию, нужно заключить её в магическую цепь. Чем обширнее участок, на котором сосредоточены сила, тем сложнее это сделать. Чтобы покорить лес, нужно объять его огромной сетью, которую сплетут сотни магов. Вот только часть Эдринского леса прилегает к землям людей, а часть к эльфийским. И ни одна сторона, разумеется, не пустит чужих волшебников на свою территорию, чтобы они могли завершить ритуал и получить великую силу.

В голосе эльфа слышался сарказм.

- Сейчас люди пришли с нелепыми обвинениями. Будто мы начали цепочку ритуалов на их территории, и лес из-за этого изменился.

- А это, правда так?

- Мы ничего не делали. Что до леса… Ольмильяр отправил отряд для исследования окрестностей, но воины и маги пока не вернулись… Важно другое. Люди требуют встречи с нами на нейтральной территории, и чтобы вы присутствовали на ней. Дескать, если вы не прибудете в целости и сохранности, миру конец. Они уверятся, что мы хотим войны.

Я рассмеялась. Интересно, зачем я им? Не иначе, надеются использовать как повод для столкновения. Если я мертва или недовольна жизнью.

Посмотрим, что из этого выйдет.

- Вам весело?

- А вы не находите это забавным? Что они вдруг вспомнили о моём существовании.

- Ничуть. Я не хочу туда вас везти.

Я удивлённо посмотрела на него.

- Не думаю, что это в действительности опасно. Они и не вспомнят обо мне, стоит им убедиться, что мою смерть не суметь использовать в своих целях.

Альвэйр подошёл ко мне ближе и заглянул в глаза. Несколько мгновений он молча смотрел, изучая моё лицо. Затем его рука скользнула к моим волосам, растрёпанным после часов в лаборатории. Бледные пальцы коснулись завитка надо лбом, я замерла, задержав дыхание.

- Что удивительного, что я не хочу везти вас туда, где будет куча магов, жаждущих покорить дикую силу?

Сердце защемило. Не от страха, а чего-то более глубокого и неведомого. Не знаю, что Альвэйр разглядел на моём лице, но взгляд его смягчился, а пальцы едва ощутимо скользнули по моему лбу.

- К тому же, мне не очень хочется, чтобы другие видели вас такой.

Глава 38

Минул сезон, всего-то лето и один месяц осени, а, казалось, целая жизнь.

Лошадь вновь несла меня через Эдринский лес. И пусть сейчас над головой шелестела золотая и бронзовая листва, а щёки холодил ветер, чувствовала я себя значительно лучше, чем тогда, в свите людей.

Благодарить за то нужно не только дикую магию, исцелившую моё тело. В окружении молчаливых эльфов я больше не была ничтожной и слабой. Они всё ещё не приняли меня, но их лёгкие взгляды больше не скользили мимо, в них был интерес, настороженность, недоверие. И это оказалось приятно – не быть невидимкой или ущербной. Я так долго пряталась в тени, что, как оказалось, совсем не понимала, какое это счастье – не бояться смотреть другим в глаза.

Изменения в моей внешности заметили. В чувствах, разлитых вокруг, были удивление и озадаченность. Может, мне и решились бы задать несколько неудобных вопросов, но я ехала в окружении всадников Дома вереска. Воины держались со мной сдержанно, но в достаточной степени учтиво и оградили меня молчаливой стеной от лишнего внимания.

Роль Альвэйра в сегодняшних переговорах не была значительной. Лорд не был ни магом, ни послом и любил разговаривать с людьми лишь на языке стали, поэтому его присутствие было вовсе не обязательным. Случись трения с людьми парой месяцев раньше, наверное, он спокойно отправил бы меня на встречу лишь в сопровождении воинов. Но сегодняшний Альвэйр отнёсся к происходящему с присущей ему серьёзностью – ехал подле меня и не покидал надолго, переложив командование рыцарями на своего кузена.

У меня никогда не было и не могло быть личного рыцаря сопровождения, какие иногда приставлялись к благородным дамам. Поэтому ощущение того, что воин сосредоточен лишь на моей безопасности привносило новую нотку в сегодняшний день.

Это было соблазнительно. Не трудно понять Килтис и остальных, кто желал, чтобы Альвэйр выделил их среди безликой массы безразличных ему женщин.

Я видела многое в миг озарения, но, к сожалению, чем больше времени проходило, тем менее чёткими становились видения, а многие разветвления будущего так и не открылись мне до конца. Наверное, мой разум просто не мог объять всё.

Эдринский лес в моём будущем был всегда. Но события в нём разнились в разных вариантах будущего, поэтому сказать наверняка, что ожидает нас теперь, было нельзя.

К тому же тогда, в спальне, Альвэйр, вероятно, запустил совсем новый виток событий для нас обоих…Может быть, теперь всё, что я видела, бесполезно для нас обоих.

Внезапно я ощутила, как кто-то украдкой коснулся моего ментального щита. Едва уловимо, за мыслями и чувствами можно вовсе не заметить.

Мне стоило небывалых усилий, чтобы не укрепить защиту и не выдать неизвестному магу, что я ощутила его присутствие. Он пока не пытался пробраться внутрь, просто осторожно ощупывал щит, выискивая его слабые стороны.

Голова склонилась к луке седла, волосы упали вперёд сплошным покровом, и под их прикрытием я осторожно осмотрела ту часть отряда, что мне была видна. Никто из едущих впереди не оглядывался на меня и никак не выдавал того, что использует магию. Волшебник мог быть и в хвосте колонны, но посмотреть назад, я не рискнула.

К счастью, чтобы отыскать сокрытое, не всегда нужно зрение. Моя ментальная сила устремилась к потокам чувств эльфов. Сейчас, когда мы ехали все вместе, потоки, исходящие из тел, смешались, и казалось, будто мы едем в облаке дыма.

Напряжение, гнев, тревога, личные переживания – всё перемешалось, но я легко отличала чувства одного эльфа от чувств других. Перебирала их, стремясь найти то, что я ищу, но… нет!

Ничего нет.

Мурашки прокатились по спине.

Я всё ещё чувствовала настойчивые прощупывания щита. Подобные манипуляции нельзя проводить, размышляя при этом о чём-то совсем отвлечённом. Тонкая ментальная магия требует высокой концентрации.

Вот только чувств неведомого мага вокруг меня не было. Как не было в густой дымной пелене эмоций и ещё одного члена отряда – меня. Ведь, если забыть об Альвэйре, только ментальные маги, строят такие щиты, какие не пропускают чувства наружу.


***

Я не знала, удалось ли неведомому менталисту вычислить меня.

Смогла бы я сама это сделать? Вероятно. У меня был пример – моя мать и её совершенная защита, возведённая для своей и чужой защиты. Поэтому хотя бы примерно, я представляла, как выглядит работа другого мага.

Но эльф? Какого рода их ментальная магия? И разве не все из них были лишены сил?

Я не могла думать ни о чём другом, хотя мы уже приехали в установленное место встречи. На опушке леса был разбит временный лагерь, даже издалека было видно, насколько напряжены люди. Среди присутствующих я разглядела… отца и принца.

Того самого принца, которого менее всего желала видеть здесь!

Тревога смела мысли о неведомом маге. Я видела мрачное лицо герцога Руэмара, по которому нельзя было понять, чем именно мужчина не доволен – сложившейся ситуацией или тем, что вынужден подчинятся сумасшедшему садисту Луистеру.

- Вы боитесь его? – голос Альвэйра был столь тихим, что я более угадывала слова, чем в точности знала, что он говорит.

- Пока я знаю, что нахожусь не в его власти – нет, - голос мой всё-таки дрогнул. Я не знала, как объяснить Альвэйру, насколько ужасен четвертый принц. Ни одно моё слово не могло отразить ту отвратительную гнилостную сущность, что скрывалась за вполне привлекательным лицом.

В те редкие дни, когда нам случалось встречаться, Луистер никогда не замечал невзрачную дальнюю родственницу, но сегодня… Жадный взгляд принца уцепился за меня. Если бы он был обычным мужчиной, я назвала бы промелькнувшее по его лицу желание похотью, но к сожалению принц был бесконечно далёк от чего-то настолько простого.

Я опустила глаза, чтобы скрыть собственный страх, когда ощутила сильную руку, накрывшую мою, стиснувшую поводья.

Альвэйр сжал мою руку, и я взглянула на него.

- Честно говоря, я считала, что вы уже нашли способ убить его.

Темноволосый эльф, чьё лицо сейчас большей частью было скрыто драконьим шлемом, мрачно улыбнулся.

- Моя леди, поверьте, мы сделали всё, что могли. Но, к сожалению, Луистер совсем не так прост.

- Он попытается спровоцировать столкновение.

- Несомненно.

Почему Рорх вообще отправил на переговоры своего несдержанного сына? Луистер всегда казался лишь жадным для развлечения и насилия чудовищем. И никаких дипломатических талантов за ним замечено не было.

Жив ли вообще король?

Под ложечкой неприятно засосало. Я скользнула взглядом по хмурому лицу отца, который сейчас смотрел на меня - узнавал и не узнавал одновременно.

Да, я была ему безразлична. Но мне он не был. Как не были безразличны сестры и брат. А потому я совсем не желала им жизни при правлении Луистера.

- Эй, герцог, - повысил голос принц, когда мы наконец, после того, как разведчики проверили местность, приблизились к стоянке. – Посмотри, что за девку они привезли. Действительно ли это твоя дочь?

Аэльвэйр помог мне спешиться, а сопровождающие пропустили Руэмара на достаточно близкое расстояние.

Он смотрел на меня долго, словно не в силах был понять, отчего его воспоминания обо мне так не сходятся с тем, что он видит.

Будь герцог Руэмар хорошим отцом, он мог бы задать вопрос, на который могла ответить лишь настоящая Эльрис. И по напряжённому лицу мужчины я видела, что об этом он сейчас и думал.

Но что ему спросить? В действительности у нас не было общих воспоминаний. Он не знал и не стремился узнать обо мне ничего, а я поддерживала его в этом желании магией.

И всё-таки, похоже, я недооценила отца. Кое-что обо мне он твёрдо помнил.

- Сколько раз срывалась твоя помолвка, дочь моя?

- Восемь.

- Верно, - голос герцога ничего не выражал, но мысли его устремились в правильном направлении. – И теперь я думаю - почему? Почему всех отталкивала твоя… невзрачная внешность?

- Я и была такой, чересчур болезненной, - я покрепила свои слова щепоткой магии. – Но горный воздух и магия эльфийских целителей пошли мне на пользу.

Кажется, он вполне удовлетворился этим ответом, потому как пообещал позднее поговорить с глазу на глаз и удалился.

Глава 39

Ещё до нашего выезда Альвэйр рассказал мне, что магам действительно удалось найти изменения в магическом фоне леса. Дикая магия проснулась, поднялась из глубин и отказывалась уходить, будто что-то ей мешало. Когда Альвэйр говорил об этом, он словно бы ждал, что я знаю ответ на этот вопрос. Его проницательный взгляд заставил меня смутиться – мужчина уже дал понять, что знает о моей связи с дикой магией, но пока ещё позволял хранить свои тайны.

И всё же мне нечем было ему помочь, в ритуалах, покоряющих необузданную силу, я понимала мало, а от дикой магии ответа не было.

Со слов Альвэйра было похоже, что лес замер в том состоянии, какое бывает на начальном обряде этапа покорения, и само по себе это было невероятно. Ведь до сих пор силу приходилось покорять единым ритуалом с помощью огромного количества волшебников.

- Я могу сказать одно с уверенностью – эльфы тут не при чём, - в голосе мужчины сквозила не просто вера в своих соплеменников. Его род охранял рубежи эльфийских земель. Никто не мог проникнуть в земли вереска без ведома их хозяев. А, значит, пожелай неведомые эльфы захватить силу тайком, им пришлось бы договариваться с Альвэйром или пробиваться силой.

То, что осталось недосказанным, повисло в воздухе.

Если эльфы не виноваты в изменениях, творящихся с Эдринским лесом, то за этим определённо стоят люди.


***

Вопреки ожиданиям, мне позволили присутствовать на переговорах.

Это был скорее политический ход со стороны эльфов, чем действительная необходимость. Никакие внешние изменения, никакой обряд именования и даже явственное изменение ко мне отношения Альвэйра не могли в одночасье сделать человеческую ведьму ценным союзником для эльфов. Они не знали на что я способна, как отношусь к ним и чего стоит от меня ждать.

Я могла с лёгкостью всё испортить. Быть может, разрыдаюсь на глазах у людей и стану умолять забрать меня домой. Или начну лезть в разговор и позорить делегацию своими глупыми замечаниями. Я с лёгкостью улавливала дикие фантазии остроухих, несмотря на то, что более не выпускала ментальную магию на волю, опасаясь неизвестного мне менталиста. Что говорить, даже от Альвэйра доносилась толика сомнения. Он совсем не знал, как поведу я себя в подобной ситуации.

Эльфы были в затруднении. Им нужно было утереть нос людям и показать, что они относятся ко мне гораздо лучше сородичей – с уважением, как к равной. Тогда я из возможной слабости стану сильным аргументом в переговорах. И людям, если даже они очень хотят видеть меня мученицей, будет не к чему придраться.

Лорд Эрвин, глава делегации эльфов, до начала переговоров попытался пространно объяснить, что от меня требуется. У него выходило плохо, потому как просьба «молчать и лишний раз не привлекать к себе внимание» мало вписывалась в концепцию уважения со стороны эльфов и могла быть воспринята как оскорбление. Я не стала выслушивать витиеватые речи и просто пообещала:

- Я не стану мешать, вам не нужно об этом волноваться.

Мои слова не слишком сильно успокоили эльфа, но ему пришлось смириться.

Вскоре после нашего прибытия погода испортилось, и на опушке растянули полог. Было чуть теснее, чем хотелось бы обоим сторонам, зато сухо, и это было главное, если учесть, что переговоры могли затянуться на много часов. Хорошо, если не дней.

К глубокому недоумению эльфов переговоры со стороны людей возглавил именно Луистер. Он скорее догадался, чем разглядел на бесстрастных лицах бессмертных немой вопрос, потому как усмехнулся и, даже не пытаясь притвориться огорчённым заявил:

- Мой отец сейчас совсем плох, а так как мои братья… не сумели взять в это трудное время его обязанности на себя, вам придётся иметь дело со мной и герцогом Руэмаром.

Благодаря нашей связи, я ощутила, как напрягся Альвэйр. Он знал про смерть старшего принца, но что случилось с двумя остальными?

Неужели их устранили так быстро и за столь короткий срок?

Я задавалась этими же вопросами, но проникнуть внутрь сознания Луистера даже не пыталась. Ментальный маг, затаившийся в свите эльфов, связывал мне руки. И сводил наше двойное преимущество перед людьми к нулю – ведь и неизвестный мне менталист опасался обнаружить себя передо мной. Иначе давно проникнул бы в сознание политических противников.

Эльфы и люди переговаривались, а я стояла среди высокородных, словно мраморное изваяние. Мне хотелось выглядеть достаточно расслабленной, но я была не уверена, что получилось.

Ни принц, ни отец во время разговора не обращали на меня внимания. Лишь некоторые другие люди из свиты изредка бросали взгляд, очевидно не до конца уверенные в моей принадлежности к людскому роду.

Вместе с посланниками короля приехали и несколько магов. Главного королевского волшебника среди них не было, но я узнала его ученика – гладко выбритого рыжеволосого мужчину. Он рассматривал меня и отчего-то немного хмурился.

- Это смешно, - в который уже раз заявил лорд Эрвин. – У вас нет ни единого доказательства того, что именно эльфы наложили чары на лес. В той же степени это мог сделать кто-нибудь из ваших людей.

- О, не надо больше слов! Принесите! – мой отец кипятился, хотя и старался держаться сдержанно. Но терпение никогда не было его сильной стороной. Он махнул кому-то из свиты, и один из стражников поднёс обнажённый эльфиский клинок, покоящийся на старом плаще.

- И что это? – эльфийского посла увиденное ни капли не смутило. Я заметила в глазах Эрвина насмешку. – Трофей вашего пра-пра-прадеда, принц Луистер? Хотя, нет, едва ли. Ваше семейство предпочитает наблюдать за полем боя издали.

Я ожидала вспышки ярости со стороны принца, но он лишь усмехнулся. И в этот миг я осознала, что Луистер был гораздо умнее, проницательнее и хладнокровнее, чем было принято считать. Ужасное открытие.

- Это было найдено на месте проведения одного из ритуалов, - торжественно изрёк сын короля. – Что если не это, считать доказательством?

Тут я услышала смех.

Низкий и густой.

Я задрожала от неясного трепета – не только перед насмешкой и угрозой, что были в этом звучании. Ведь смеялся тот, кто, как мне казалось, делать этого вообще не умел.

Альвэйр.

Эрвин бросил на лорда беглый взгляд, но вмешиваться не стал, понимая, что военачальник решил вступить в разговор.

Каждое слово темноволосого мужчины падало, будто мраморная плита. Я заметила, что даже странная самоуверенность Луистера дала трещину, и принцу стоило больших усилий не выдать своё сметение.

- То есть вы предполагаете, что несколько вооружённых отрядов эльфов беспрепятственно проникли на территорию людей. Провели ритуалы с жертвоприношениями, а затем испугавшись, побросали своё оружие и убежали?

В голосе мужчины сквозило такое презрение, что будь у человеческого принца хотя бы толика здравомыслия он не продолжил бы гнуть эту нелепую линию, выставляющую людей в не лучшем свете.

По лицу герцога Руэмара я видела, что его посетило то же неприятное чувство, что поселилось сейчас у меня в груди.

Ложные доказательства преступления эльфов выгодны лишь истинному виновнику происходящего. И если это не эльфы…

- Кто нашёл меч?

На слове «нашёл» Альвэйр сделал особый акцент, скорее подразумевая «достал из своих закромов».

- Это был я, - сухо отозвался рыжий маг. – Мы почувствовали волнение в магическом поле и прибыли на границу с лесом, а там это…

По словам людей, они нашли четыре очага зарождения магических изменений. И на каждом из них были обнаружены тела молодых девушек.

Эльфы потребовали подробного описания жертв, и того, что было обнаружено.

От новой информации мне стало дурно, но я понадеялась, что не выдала окружающим насколько.

Все девушки были девственны до того, как стали жертвами. Их ритуально изнасиловали, нанесли на тела символы, по описанию которых я узнала те, что вспыхивали и у меня самой на коже, а затем отделили руки, ноги и головы от тел и поставили на каждую часть магическую печать.

Зачем нужно было творить такое, я представления не имела, но, похоже, что бы ни задумал неведомый маг, ему это удалось.

Но не все пребывали в неведении. Среди моря отвращения эльфов я различила два потока чувств, которые указывали на то, что двоим из эльфов описания зверств что-то сказали. Одним из них оказался волшебник Кройсель, приближённый короля Ольмильяра. Он считался самым искусным магом, когда дело касалось покорения дикой силы. Быть может, он даже был среди тех, кто уничтожил в своё время драконов. А вот вторым как ни странно стал Альвэйр. И я надеялась, что он не откажется позднее ответить на мои вопросы.

Обвинение со стороны людей не выдерживало никакой критики. Быть может, я думала об остроухих слишком хорошо, но они никогда не опустились бы до подобной жестокости. Да, эльфы убивали врагов без жалости, могли использовать магию, чтобы сломить дух, но кровавые пытки были не в их традициях, а сумасшедших, вроде Луистера, я пока ещё не встречала.

Это если забыть о том, что эльф лишь в одном случае может бросить свой клинок – когда мёртв. Что никто не покидал пределов ущелья, кроме патрулей уже несколько месяцев, что места ритуалов осматривали лишь человеческие маги, изначально настроенные предвзято…

Всё это напоминало странный фарс. И по лицу Луистера, который не выглядел нисколько смущённым, я начинала догадываться, что у сегодняшних переговоров есть какая-то иная, совсем отличная от изначальной цель.

----

---

Прошу прощения за тупняки, до конца месяца занята сильнее обычного.

Глава 40

Люди и эльфы обменивались язвительными уколами ещё некоторое время, но всем уже было ясно, что ни к какому итогу стороны не придут.

И не могло быть иначе. Эльфы не желали признаться в том, чего не делали. А люди, ведомые Луистером, похоже, не особенно были заинтересованы в справедливом расследовании. Если кто и засомневался в доказательствах вины эльфов, так это отец. Но он ни за что не признал бы это. Не во время переговоров.

- Я вижу, мы ни к чему с вами не придём, - голос принца сочился ядовитой патокой. Тут он впервые за долгое время впился в меня взглядом, и я ощутила неприятное чувство торжества, исходящее от него. Подобное испытывает жестокий мальчишка, обнаруживший муравья, которого можно опалить лучиной и посмотреть, как он будет корчиться. – А теперь мне хотелось бы дать герцогу Руэмару возможность увидеться со своей дочерью, по которой он так скучал. Без лишних ушей, разумеется. Нам бы хотелось узнать, как на самом деле живётся верноподданной короля Рорха в землях эльфов.

Когда принц говорил «на самом деле», то давал понять, что ни на минуту не поверил в том, что мне живётся хорошо, и мой сегодняшний цветущий и вполне довольный жизнью вид – не результат какого-то обмана.

Я почти физически почувствовала напряжение, повисшее в воздухе со стороны эльфов. Чего они ждали, было не трудно догадаться.

Ещё до приезда сюда я размышляла над тем, какую линию поведения выбрать при разговоре с людьми. Можно было либо вернуться к роли безропотной, недалёкой дочери, во всём слушающейся отца, либо сбросить маску и показать своё истинное лицо.

Первый вариант был предпочтительнее и безопаснее. Я не сомневалась, что люди попробуют выведать у меня что-нибудь об эльфах. Представиться дурочкой, которая замечала лишь сады, шелка да украшения, было очень соблазнительно, но…

Сомневаться не стоило, что эльфы постараются подслушать наш разговор и подобного поведения не поймут даже ради дела. Это одна из черт, которую они более всего презирают в людях – отсутствие собственного достоинство.

К тому же эльфы все переговоры представляли меня, как равную им. Если я начну унижаться перед отцом и принцем, это бросит тень на каждого из благородных. И, прежде всего, на Альвэйра. Допустить этого я не могла.

Поэтому мне придётся быть собой – подданной короля Ольмильяра, супругой Альвэйра и волшебницей.

Единственное, чего я опасалась, что принц позднее отыграется на семье герцога за то, что одна из его дочерей оказалась не слишком сговорчивой.

Если принц ожидал, что за меня будет говорить Эрвин или Альвэйр, он ошибся.

- Я с радостью поговорю со своим отцом. Мне бы хотелось узнать, как поживает моя далёкая теперь родня. Но кое о чём вы, должно быть, позабыли, принц Луистер…

Слово «мой» я упустила сознательно. В людских землях при обращении к члену королевской семьи полагалось обозначать свою вассальную покорность и говорить: «мой король», «моя принцесса» или «моя королева».

- Со дня моего бракосочетания я, подобно моему мужу, являюсь подданной короля Ольмильяра.

Изумление, мелькнувшее на лице отца, было безотчётным и искренним. Пожалуй, он не столь удивился, даже, когда увидел изменения в моей внешности. Впрочем, смятение быстро сменилось гневом – герцог Руэмар и подумать не мог, что я осмелюсь сказать хотьслово попрёк. Тем более принцу.

Сам Луистер, как ни странно, гораздо лучше владел собой, чем в очередной раз подтвердил мои подозрения – а не был ли образ безумца, живущего лишь потаканием своим прихотям, тщательно продуманной ширмой?

Во взгляде мужчины мелькнуло что-то тёмное и грязное. Он словно обещал мне, что я могу храбриться, сколько угодно, но однажды попаду к нему в руки. Мне стало бы действительно страшно, если бы я буквально кожей не чувствовала, поддержку со стороны Альвэйра.

Я ощутила, как напряжение, зависшее в воздухе, исчезло – эльфы немного расслабились, услышав ответ, которого они ждали от меня. Но небольшая схватка пока не окончена.

- Как ты смеешь, дерзить? – глаза герцога налились кровью от гнева. – Я считал, что воспитал тебя должным образом и научил почтению.

- Не понимаю, чем я огорчила вас, -  в моём голосе явственно слышалось изумление. Столь яркое, что Альвэйр сразу сообразил, что оно не было настоящим. Я видела это по его мимолётному взгляду, брошенному на меня. Но остальные, включая моего родича, не так хорошо знали Эльрис Руэмар. – Ведь я со всем старанием чту традиции предков и веления богов. У алтаря я поклялась быть опорой мужа, поддерживать его идеалы и устремления. Пообещала стать частью его семьи и… Впрочем, вы и без меня знаете слова брачной клятвы. Стоит ли их повторять? Важно то, что жена отрекается от того, что было в её отчем доме и становится частью семьи супруга.

Собственностью, если быть точнее. Но я не была вещью, которую можно положить в карман. И ни одна женщина ею не была, даже если мой отец и принц думали иначе.

- Ну, ну, дорогая кузина, не зачем так волноваться, - мне совсем не понравилось, что Луистер отчего-то припомнил наше родство. Возникло стойкое чувство, что весь сегодняшний спектакль был нужен лишь для того, чтобы выманить меня с земель эльфов. Что-то ему было нужно от меня. Вот только что?

Я не была столь ценной в глазах людей, чтобы лезть из кожи вон ради меня. Чего уж там говорить, они вовсе не могли рассчитывать на то, что я жива.

Глаза принца были непроницаемы. Если он и вынашивал какие-то зловещие планы, то выдавать себя с головой не спешил.

- Отец очень волновался о вашем самочувствии, если вспомнить, с кем именно, вам не посчастливилось… связаться. А теперь, надеюсь, господа эльфы позволят нам переговорить со своей соотечественницей с глазу на глаз. Если уж всё действительно так, как они хотят представить…

Лорд Дома вереска перехватил мой взгляд. Мне показалось Альвэйр хотел что-то сказать, но промолчал, лишь кивнул мне и удалился из-под шатра вместе с другими. Эльфы не могли отказать им в просьбе. Возможно, это следовало сделать мне, но тогда мы так и не узнаем истинной цели людей.

К тому же, я рассчитывала использовать ментальную магию, когда неведомый эльфийский волшебник окажется вдалеке.

- Подальше, господа! Подальше! Все мы наслышаны о прекрасном эльфийском слухе, - принц откровенно издевался, а я ощущала всё нарастающее беспокойство.

Он остался рядом с отцом, как и рыжий маг, не пожелав покинуть герцога на время разговора с дочерью.

Человеческий волшебник принялся колдовать. Я узнала чары, призванные сокрыть разговор от посторонних ушей. Оставалось надеяться, что эльфы сумеют обойти защиту.

Краем глаза я заметила стрелков. Они держали луки на изготовке, чтобы при малейшем намёке на угрозу в мою сторону, застрелить принца и остальных. В боевой готовности находились и эльфийские маги.

- Просто удивительно, как остроухие трясутся. Неужели они считают, будто я способен съесть свою родственницу живьём? - в голосе принца прорезались глумливые нотки. Он взглянул на меня и впервые с момента начала приговоров, сын короля показался мне по-настоящему довольным.

Будто возможность лицезреть меня доставляла ему невиданную радость. Будто он видел, что некая его задумка удалась…

Я ничего не ответила, лишь неопределённо повела плечом, вызвав новую вспышку раздражения со стороны отца. Раньше я успокоила бы его ментальной магией, но сейчас не видела смысла рисковать – под носом у рыжего человеческого мага и с неизвестным мне эльфийским волшебником за спиной. Если действовать, то наверняка и не ради такого пустяка.

- Ты провела среди эльфов всего ничего, а уже забыла о всяких приличьях! Отвечай, когда к тебе обращаются и… прикройся! Только посмотри, во что ты вырядилась!

Я недоумённо окинула себя взглядом и запоздало сообразила, что отца глубоко возмутило неприличное, по людским меркам, платье без многочисленных юбок и корсажа с жёстким лифом.

Счастье, что сейчас на мне одеяние из плотного, более тёплого сукна. Страшно представить, что приключилось бы с отцом, увидь он почти полупрозрачные летние платья эльфийских дев.

Плащ я всё же запахнула плотнее. Не из-за приказа отца. Больно уж не понравился взгляд, которым окинул меня Луистер. Не похоже, что его влекло моё тело, но замечание герцога натолкнуло его на какие-то мысли.

- Проверь её, - коротко бросил принц рыжему магу. – Нужно убедиться, что леди Эльрис не принесла с собой никакого сюрприза.

- Я уже пытался, - неохотно признал волшебник. – Но её щит такой сильный, что под ним не разглядеть, было ли воздействие. При чём это её собственная защита.

Интересно. Не многие маги могут с ходу оценить природу ментальной защиты, понять создана она артефактом или другим волшебником.

Вспышка раздражения мелькнула по лицу принца:

- Отчего же герцог вы упустили столь важную деталь и скрыли, что ваша дочь сильная ведьма?

Отец с недоумением взглянул на меня, будто не совсем понимая, действительно ли принц имеет в виду меня. Похоже, он был столь растерян, что даже не заметил взгляда Луистера, брошенного на него. Мужчина запомнил промах лорда, и когда-нибудь стребует с него за это.

- Мне кажется, это ошибка. Она всегда была страшной посредственностью. Может, это эльфы её научили?

В голосе герцога не было уверенности. С тех пор, как десять лет назад герцог убедился в бесполезности моего дара, я была избавлена от дополнительных проверок. И сейчас лорд недоумевал, почему был столь неосмотрителен?

Откуда ему было знать, что некоторые нужные мысли были частью внушения.

Он вновь взглянул на меня и во взгляде его скользнула неприязнь. Это было ответом на вопрос, который мучал меня с детства.

Иногда я думала – если перестать притворяться? Показать, что вовсе не глупа, и дар мой может быть ценен для отца. В моей детской душе жила надежда, что, может быть, герцог способен оценить свою дочь и полюбить по-настоящему. Ведь даже старый король Рорх, известный своим консерватизмом, ценил принцессу Кисару не только как носительницу своей крови, но и как личность.

Но теперь я отчётливо видела, что герцогу не нужны были те, кто способен выражать своё мнение и жить своей головой. Всё, что требовалось от домочадцев – беспрекословно следовать его приказам и выражать поддержу в любом деле, которое бы лорд ни задумал. Любой иной расклад вызывал в нём раздражение, гнев и от хорошего отношения его не оставалось и следа.

Так было не только со мной. Со всеми его детьми.

- Дай себя проверить. Опусти щит! – в раздражении бросил герцог, и принц с магом взглянули на него как на идиота. Лишь человек, обделённый магией, мог требовать такую нелепость. Ни один маг не позволил бы проникнуть за свои щиты добровольно.

- Боюсь, это невозможно, отец, - спокойно ответила я. – И, быть может, мы всё же перейдём к делу? Не можем же мы стоять здесь вечно.

К моему удивлению допрос начал не герцог и даже не принц, а маг.

- Скажите, леди Эльрис. Когда вы находились среди эльфов, приходилось ли вам слышать об источнике дикой магии?

Моё лицо осталось спокойным, но внутренне я насторожилась. Что он имеет в виду? Ту силу, что я обнаружила или нечто другое?

- Не совсем понимаю, о чём вы. Разве он не находится в Эдринском лесу?

Волшебник и принц обменялись быстрыми взглядами, и Луистер заговорил.

- Нам удалось обнаружить всплески дикой магии на территории эльфов. И теперь мы размышляем, стоит ли нам опасаться действий с их стороны.

Рыжеволосый маг казался располагающим и единственно разумным человеком среди этих троих. И потому веры ему было ни на грамм. Я осторожно, чтобы не дать говорящему заподозрить подвоха, коснулась чувств, что вырывались из груди волшебника.

Не знаю, было ли дело в той силе, что я впитала в башне Альвэйра, или способности мои обострились сами по себе, но я явственно услышала и увидела кое-что любопытное. То, чего раньше просто не восприняла бы.

Риск. Высокий риск. Маг рисковал всем. Если у эльфов есть дикая магия, которую они ещё не обуздали, это может сломать их планы.

Жадность и азарт. Мага почти трясло от вожделения к силе.

Страх. Он очень боялся силы принца. Грязной и противоестественной. Но такой действенной.

Силы.

Сердце пропустило удар. И осознание ко мне пришло в единый миг.

Принц Луистер маг!


______

______

История берёт небольшой перерыв. В ноябре обновлений больше не будет, они возобновятся в декабре. За это время я планирую закончить "Злодейку" (будет несколько обновлений каждую неделю), которая уже близка к завершению первой части.

После этого я сосредоточусь только на "Ведьме и эльфе", и, если всё пойдёт, как задумано, в декабре-январе будет, наконец, финал истории:))

Глава 41

Догадку нельзя было выдавать и единым взглядом. За эту тайну сын короля убьёт без колебаний, раз уж хранил столько лет, выжидая чего-то.

- Если у эльфов и есть скрытые источники силы, мне они их не показывали, - я постаралась справиться с дрожью в голосе. – Поэтому ждать от них можно чего угодно.

- Вы ведь не обманываете нас, моя дорогая кузина? – в голосе принца послышалось лёгкое предупреждение. – Раз вы до сих пор живы, значит, остроухие отнеслись к вам с доверием… Вам может казаться, что человеческие законы для вас более ничего не значат, но не заблуждайтесь. Мы всегда воздаём по заслугам тем, кто предан, и тем, кто оставил нас.

Принц впился в меня пустым и ничего не выражающим взглядом. Эта угроза была вовсе не призрачной – он был уверен, что я всё ещё в его власти. И от этого его убеждения мне стало почти дурно. В действительности ли он лишь безумно самоуверен, или знает нечто, что мне не ведомо?

Неожиданно он шагнул ко мне и стремительно ухватил за запястье. Ни маг, ни отец, ещё недавно отстаивающий традиции и приличия, и слова против ему не сказали.

Я вздрогнула от удивления и попыталась вырвать руку, но холодные пальцы лишь сильнее впились в кожу. К моему глубочайшему удивлению дикая сила, спящая во мне, взметнулась потоком невиданной доселе агрессии.

Что-то в принце Луистере привело её в бешенство.

Смутная догадка мелькнула и погасла под гнётом возникшей силы.

Нет, только не сейчас!

Нельзя позволить магии проявить сейчас. Иначе все узнают, что источник дикой магии был у них под носом!

Проще сказать, чем сделать. Ещё ни разу мне не приходилось напрямую противостоять этой силе. Обычно её побуждали к действию мои собственные чувства и желания, потому было достаточно подавить их, чтобы дикая магия затихла.

Но не в этот раз.

Ненависть и желание раздавить – принадлежали не мне. Это то, что сгрудилось внутри необузданной силы. Её собственное подобие чувств.

Поглощённая борьбой с дикой магией, я допустила роковую ошибку – ослабила наблюдение за принцем.

Его свободная рука скользнула в поясную сумку и выудила оттуда маленького серебряного жука с самоцветом в панцире. Он вложил его мне в руку и заставил сжать кулак. Послышался странный скрежещущий звук, ударивший по ушам. Руку обожгло огнём.

Эльфы мой вскрик не услышали. И не заметили ничего предосудительного в том, что я кривлюсь, пытаясь вырвать руку. Должно быть, помимо чар, скрывающих звук, маг накинул на нас столь искусную иллюзию, что её не заметила даже я. Не то, что волшебники, стоящие поодаль.

Дикая магия раньше меня осознала, что задумал четвёртый принц.

Я почти физически ощутила, как внутрь меня проскальзывает что-то чуждое и противоестественное.  Стремящееся поработить и поглотить. Принц ослабил хватку и позволил мне разжать ладонь, но от жука и след простыл. Он просочился сквозь кожу и рассыпался серебристыми искрами, устремившимися к жилам и плоти.

В голове замелькали образы того, что дикая магия способна сотворить, чтобы остановить вторжение. И это было так странно - никогда ещё за время нашего сосуществования она не давала мне выбора. Неужели осколки сознаний драконов изменили её настолько?

Решение моё было неожиданным для силы, но она приняла его.

И хотя больше всего мне хотелось сбежать от Луистера, от отца и мага, что так равнодушно наблюдали за манипуляциями принца, я осталась на месте. Закрылась от Альвэйра, чтобы он не почувствовал неладное, и тонкой струйкой дикой магии заключила неведомую чужеродную магию в оболочку. Остальное за меня сделала сила – убаюкала врага, внушив, что его задумка удалась.

Принц почувствовал ложный сигнал и удовлетворённо улыбнулся.

Я замерла, словно околдованная, стараясь не выдать того, что всё ещё принадлежу сама себе и не стала его слугой. Нет проку в победе, если она не поможет выиграть войну. Но, быть может, моё притворство позволит узнать толику информации, что станет бесценной...

Пальцы коснулись моего подбородка.

- А теперь послушай меня, дорогая кузина. Ты вернёшься к эльфам и разузнаешь об источнике дикой силы. Если тебе удаться добыть информацию, ты выйдешь со мной на связь…

Он описал ритуал, который я должна была провести. Я не собиралась следовать приказу принца, но на всякий случай запомнила указание в деталях.

Меня передёрнуло, когда он провёл большим пальцем губам и продолжил:

- Если тебе выпадет возможность, ты должна подмешать свою кровь в напитки как можно большему количеству эльфов. Выбирай тех, кто ближе всего к Ольмильяру.

- Ваше высочество, вы думаете ей выпадет шанс? – в голосе отца явственно слышалось сомнение.

- Дурак, - неожиданно беззлобно отозвался принц. – Если она до сих пор жива, значит, получила покровительство кого-то из высокопоставленных эльфов. Если повезёт, Эльрис сумеет добыть мне много марионеток.

Луистер вновь обратил свой взгляд на меня:

- Если кто-нибудь из эльфов заинтересуется тобой, не отказывай и раздвинь ноги по первому требованию.

Герцог Руэмар скривился:

- Надеюсь, вы не забудете то, о чём мы договаривались…

- Не волнуйтесь. Если ваша дочь сумеет добыть мне победу над эльфами, мы породнимся. Как-никак прежняя моя невеста и её отец скоропостижно скончались.

Больше ничего ценного мне узнать не удалось. Люди даже не потребовали снять ментальный щит, видя, что эльфы уже подают признаки нетерпения и в любой момент готовы прервать разговор.

Принц просто приказал мне держать ментальную защиту, сделать всё нужное для выполнения его приказа и отпустил.

***

Я чувствовала себя подмастерьем алхимика, которому вручили в руки огромный пузырь со взрывоопасной смесью. Одно лишнее движение – и всё вокруг займётся огнём, который не потушить обычной водой.

Так и я шла к Альвэйру и остальным эльфам, неся неведомую магическую заразу внутри.

«Жук» излучал довольство.

Он был уверен, что захватил моё тело полностью, но магия не дала ему пробраться глубоко. Песчинки волшебного металла засели в правой руке, невидимые глазу, но опасные, будто смертельный яд.

Я почувствовала прикосновение к ментальному щиту. Неведомый эльф попытался прощупать мою защиту, чтобы понять о чём я говорила с людьми.

Только не сейчас. Ещё одного боя я не перенесу.

Не знаю, что предпринял бы волшебник, но Альвэйр, уловив мои страдания, шагнул навстречу и предложил руку. Я приняла её, силясь сделать вид, что ничего не случилось – Луистер всё ещё наблюдал за мной.

- Уведите меня отсюда, - одними губами шепнула я.

Мужчина коротко кивнул и, подозвав неизвестного мне мага, увёл прочь от лишних глаз под сень деревьев.

Мимоходом я отметила, что воины Дома вереска рассеялись вокруг, чтобы следить за территорией.

- У вас хорошая защита, госпожа, - одобрительно ответил волшебник, после того, как проверил меня. – Думаю, у людей не было и шанса ничего сделать вам.

Я вымученно улыбнулась, отсчитывая мгновения до его ухода. Не могла я говорить о произошедшем при постороннем.

Мы вместе с Альвэйром смотрели в сторону удаляющегося мага, когда я услышала чуть хриплый голос супруга:

- Что-то случилось. Нас обманули. Но я не понимаю, как?

Мне показалось, что в чёрных глазах мелькнул призрак страха и почти неуверенности. Будто эльф боялся моего ответа. Я смутно догадывалась, что Альвэйр страшится не кого-то, а за меня, и даже сейчас это знание приносило мне искорку радости, но...

Я тихо вздохнула и поняла, что время настало. Нельзя было рассказать о хитрости Луистера и утаить о дикой магии.

А раз уж пришла пора говорить об этом, не имеет смысла молчать и о большем. О том, кем я была с самого рождения.

Чтобы Альвэйр сумел мне помочь, он должен узнать всё.

И не захотеть после этого убить меня.

___

___

Глава после перерыва далась мне нелегко, но надеюсь к следующей расписаться.

Глава 42

Дождь продолжал накрапывать всё время, пока я говорила. Мои волосы и плащ потяжелели от влаги, пальцы замёрзли, голос чуть подрагивал от холода и волнения.

Не знаю, когда Альвэйр расстелил свой плащ на траве и усадил меня – я не заметила этого, погружённая в воспоминания. Его шлем лежал чуть поодаль, и пожелай я того, могла бы коснуться причудливого тёмного металла.

Он молчал, пока я рассказывала, кем была. Как жила среди людей, отваживая от себя женихов и скрывая свою силу.

Как приняла наследие матери.

Как превратилась сначала в чешуйчатое чудовище, а затем в красавицу по прихоти силы.

Как травила себя настойками, чтобы скрыться от пристальных взглядов.

Как встретила его. Там на поляне. И не смогла прочитать чувств.

Альвэйр молчал. Кожа эльфа блестела от мельчайших капелек дождя, тёмные пряди волос прилипли ко лбу и шее. Смотря на его застывшее прекрасное лицо, я как никогда ощущала чуждость эльфов для людей.

В силах ли были мы понять друг друга?

Лишь после того, как я рассказала о своём проникновении в его башню и о том, что сотворил Луистер, он промолвил:

- Почему вы говорите об этом сейчас?

- Пока мы не вернулись в ущелье. Возможно то, что поместил в меня Луистер, таит в себе и другие секреты. Я не хочу подвергать остальных опасности. И… я не знаю, как поступить. Стоит ли мне попытаться убрать эту мерзость прямо сейчас? Или мы можем использовать её, чтобы больше узнать о силе и способностях принца?

Я говорила совсем не то, чего желала. Ведь и без того, что сделал принц, я собиралась рассказать обо всём Альвэйру. Просто не могла решиться.

Но и он хорош. Почему задаёт именно те вопросы, на которые сложнее всего дать ответы. Разве то, что задумал Луистер не важнее?

Он медленно поднялся и встал чуть поодаль.

- Вы пробовали воздействовать на меня?

- Никогда! – я вскинулась и впервые за время моей исповеди взглянула прямо ему в глаза. Я видела своё бледное отражение в совершенной черноте. Мои глаза казались испуганными и несчастными. Неужели такой он видел меня? - Сначала, не скрою, у меня были такие мысли… Но отчего-то я не могла не то, что воздействовать на вас, но даже уловить чувств. А затем…

Он замер, возвышаясь надо мной. Его огромная фигура заслонила серое небо, полное хмурых туч и дождя. Тревога билась в груди, смешиваясь со смятением – я не могла отвести взгляда от его прекрасного лица, длинных мокрых волос и плеч, скрытых под облегчённым доспехом.

- Что было потом?

- Я испугалась.

- Чего?

- Того, что могу прочитать.

Странное выражение промелькнуло на его лице и исчезло. Но когда он присел напротив меня, в голосе его не было равнодушия:

- Что же мне делать с вами, Эльрис?

Я вздрогнула от его близости.

- Я могу отпустить… вас. Мы можем развестись прямо сейчас.

Это была правда. Обычно по законам эльфов на расторжение брака супругов требовалось разрешение жреца, но бывали случаи, когда позволялось развестись гораздо проще. Просто произнеся одну фразу: «Я отрекаюсь от тебя». Нужна веская причина для такого расставания, но наш случай мог бы быть таким.

- И вы уверены, что я оставлю вас после этого в живых?

- Да.

- Какая самоуверенность, - мне слышалась горечь в его ответе.

- Если бы вы действительно хотели моей смерти, я бы была давно мертва.

Губы эльфа гневно изогнулись, но мне показалось, что злится он не на меня.

- Значит, вы чувствовали, когда я… касался вас.

Жар прилил к лицу. Я поняла, что он имел в виду. Те мгновения, когда эльф, пользуясь нашей связью, проникал внутрь… моей души. Для него это, возможно, было ерундой, но меня будоражило не хуже хмельного вина. Полная открытость ему, какую я ощущала в те секунды, была одновременно болезненной и приятной.

Лицо Альвэйра заледенело – словно именно его разоблачение стало самым сильным ударом, а не то, что я – менталист и адепт дикой магии.

- Прощу меня простить. Я вёл себя недостойно.

Извинение от кого-то подобного Альвэйру стоило многого, но отчего-то мне стало больно. Будто то, что он попросил прощение за мгновения нашей духовной близости, возводило между нами непреодолимую стену.

- Остальное мы обсудим позднее. Куда важнее убрать эту тварь из вашего тела.

Мне хотелось услышать, что эльф думает теперь обо мне. Считает ли, что я предала его доверие или поступила правильно. Но Альвэйр молчал, взгляд его был непроницаем, а наша связь плотно перекрыта, словно он хотел наверняка укрыться от меня.

Горько. Но не самый худший исход.

- Мы не воспользуемся этой возможностью?

Альвэйр прохладно улыбнулся:

- Я не буду рисковать, позволяя артефакту принца и дальше находиться внутри вас. Подумайте сами, что случится, если во власть Луистера попадёт менталист, владеющий дикой магией? Если вам нужна помощь, я могу попросить о ней… но предпочёл бы не делать этого. Если подпустить к вам мага, велика вероятность, что он узнает слишком многое.

Скрыть облегчение мне не удалось. Хотя я и пыталась быть полезной своей новой родине, мне не хотелось оставлять в себе жука и мгновеньем дольше.

После того, как Альвэйр убедился, что наше уединение не прервут, я обратилась к дикой магии. Сейчас, когда мы были сокрыты от чужих взоров, уже не нужно было опасаться разоблачения - весь лес пропитан древней силой, и моё волшебство просто утонет в ней, как камешек в толще морской воды.

Я ощутила смутное беспокойство со стороны «жука», затаившегося в руке – он почувствовал нарастающую силу, но не мог распознать её природу. Во всяком случае я надеялась на это. Не хотелось, чтобы Луистер узнал мою тайну, тем более сейчас, когда его отряд находится близко.

Мне хотелось не просто извлечь насекомое из своего тела, а сделать это так, чтобы принц-волшебник не почувствовал изменений. Чтобы он всё ещё считал, что я у него на крючке.

Руку обожгло огнём. На этот раз болела не только ладонь, вся рука разом – от кончиков пальцев до ключицы. Казалось оплавленный металл стекает по коже и разъедает плоть. Хотелось метаться раненным зверем и выть от боли, но я лишь впилась зубами в здоровую руку, чтобы заглушить крик.

Вкус крови осел на языке, слёзы застили глаза, когда внезапно перед моими глазами возникла рукоять кинжала. Смутно догадываясь, чего хочет от меня эльф, я вцепилась в неё зубами и продолжила самоистязание. Позволила магии раскалённой волной скользить по руке.

Мельчайшие частички странного артефакта медленно продвигались в моей плоти и крови, собираясь в одном месте на запястье, будто скрытый нарыв. Он пульсировал огнём, и я всё явственнее ощущала в нём нечто отвратительное и противоестественное.

Наконец, очертания насекомого начали проступать прямо под кожей, боль стихла, а дикая магия плавно вытолкнула чужеродное нечто из меня. Альвэйр проворно поймал падающего жука в платок и завязал тряпицу узлом, чтобы не потерять зловещую ношу.

Я с трудом разжала зубы, впившиеся в рукоять клинка, и тот с глухим звуком упал в траву. Челюсть сводило от боли, платье промокло от пота и дождя, а пальцы мелко дрожали – если забыть о неимоверной усталости, плата за освобождение была не так высока.

Даже на белом запястье не осталось и следа, будто металлическое насекомое просто просочилось сквозь кожу.

- Эльрис, я бы хотел дать вам отдохнуть, но не могу. Нужно возвращаться, здешняя приграничная территория слишком опасна. И то, что вам удалось узнать о Луистере, требует срочного переосмысления ситуации.

- Думаете, это он?

Мой хриплый голос затих. Я не стала заканчивать мысль, но Альвэйру  и так было ясно, что осталось недосказанным.

Это он пытается покорить лес и убивает девушек.

- Уверен. Осталось лишь узнать, как ему это удаётся. Пока то, что Луистер творит, выглядит, как странная, исковерканная мешанина из драконьих обрядов.

Мужчина подал мне руку, и я поднялась с промокшего и измятого плаща. Вопрос так и не был задат, но эльф и без того знал, что я хочу услышать продолжение.

- Леди Эльрис, вы ведь знаете, что только драконы могли в действительности управлять дикой магией в сыром виде? Отчасти они делали это с помощью ритуалов, в основе которых лежала плоть. Они верили, что она способна создавать новые связи, по которым течёт дикая магия. Поэтому драконы очень трепетно относились к своему телу и любым телесным жидкостям, будь то кровь, слюна или семя. И многие обряды у них были связаны с использованием этих…

Альвэйр замолчал, не в силах подобрать правильное слово, но в конце концов сдался:

- … ингредиентов. Здесь же, похоже, было использовано всё. Либо Луистер просто бездумно подражает драконам, либо, что гораздо хуже, это всё действительно имеет какой-то смысл.

В голове роилось много мыслей, и мало какие из них были приятными.

- Принц почему-то не понравился дикой магии... Неужели от того, что он может ей управлять? Не так, как я, а так, как это делали драконы?

- Спросите что-нибудь попроще, пока я на этот вопрос дать ответ не в силах.


Глава 43

Не знаю, приходилось ли Альвэйру перебарывать себя, но он ехал рядом весь путь до ущелья. Придерживал своего коня, на тот случай если я ослабну настолько, что не удержусь в седле.

Жука эльф отдал королевскому магу Кройселю. Тот прибывал в скверном настроение, услышав от Альвэйра сильно потерявшую в подробностях историю о колдовстве принца. Гордость мага была изрядно уязвлена – он не только не заподозрил в Луистере волшебника, но и пошёл на поводу иллюзии и позволил ему околдовать меня на глазах у всех.

Подобное пятно позора не смыть и через века безупречной службы.

Я могла бы утешить его, сказав, что природа магической силы Луистера далека от обычной магии эльфов и людей, но не стала. И сам придёт к нужным выводам.

К тому же поражение Кройселя было мне по-своему на руку. Моя значимость в глазах эльфов за эту поездку изрядно возросла.

- Что с вами? – Альвэйр склонился ко мне со своей лошади и шепнул вопрос почти на ухо. Тёплое дыхание коснулось кожи, и по спине вопреки переутомлению прошла волна мурашек.

- Устала, - глухо отозвалась я. Мне стоило больших трудов не съёжиться в седле и держать щит – несколько раз за время нашей обратной поездки я ощущала, как неведомый маг пытается найти брешь в моей обороне. На его месте я бы тоже не упустила такую возможность – уставший волшебник не способен на долгое сопротивление.

Я коснулась рукава Альвэйра, побуждая его склониться ко мне.

- Среди нас сейчас есть другой ментальный маг. Он пытается пробраться за щит всю поездку. Кто это?

По искреннему изумлению эльфа я поняла, что ему ничего не известно. Неужели этот кто-то, также, как и я, скрывается от остальных? Зачем тогда рискует сейчас? Почему не боится разоблачения?

- Я ничего об этом не знаю, - нехотя признал мужчина. – Если он также хорош, как вы, то вполне способен дурачить всех вокруг столетиями…

Он замолчал и помрачнел ещё больше.

- У меня плохое предчувствие. Слишком упорен он для того, кто не уверен в вашей природе. К тому же, когда вы извлекали артефакт, то… потеряли над собой контроль.

Краска хлынула мне в лицо.

- Вы чувствовали мою боль? Никогда не догадалась бы. Вы были так невозмутимы.

Он усмехнулся. Без самодовольства, скорее горько.

- Эльрис, неужели вы думаете, что мне не случалось ощущать нечто подобное? Я бывал в плену. Меня пытали, ранили, травили. Было много всего. И уж поверьте мне, физическая боль не так уж страшна. Иногда даже полезна. Отрезвляет.

- А я боюсь боли, - сгорбившись на лошади, признала я.

Проницательный взгляд чёрных глаз заставил меня внутренне вздрогнуть.

- Самой боли или того, что может случиться из-за неё?

Я молчала, не зная стоит ли открывать ему всю правду. Если однажды наши пути разойдутся, те знания, что я передам ему сейчас, могут стать оружием против меня самой.

Но нельзя перейти реку, не сделав даже шага по мосту.

- Это ужасно. Каждую секунду горя, отчаяния или страха я должна думать о том, что щит нельзя опускать. Что нужно поскорее прийти в себя, иначе я начну заражать своими эмоциями всех в округе и обо мне узнают. В такие мгновения я понимаю, почему менталисты сходят с ума. Мы просто не можем позволить себе предаться чувствам и не думать больше ни о чём. Напряжение копится, и из-за этого контроль даёт слабину в самый неподходящий момент.

Альвэйр молчал, понимая, что я хочу ещё что-то добавить.

- Хорошо, что сегодня рядом со мной были только вы, иначе я выдала бы себя с головой. Едва ли внезапная сильная боль в правой руке у множества эльфов разом может быть списана на собственные ощущения.

Я закусила губу, раздумывая, заметил ли неведомый эльфийский маг всплеск ментальной магии. Он мог уловить то, что не почуяли бы другие.

- Что будет со мной, если меня раскроют? – наконец, решилась я задать давно интересующий меня вопрос. Своих менталистов эльфы наказали жестоко. Но я не принадлежала к тому Дому, вызвавшему недовольство предков Ольмильяра.

Бросив на меня быстрый взгляд, Альвэйр подтвердил мои смутные опасения:

- Всё зависит от того, как король пожелает трактовать ситуацию и закон. Вы можете попасть под суд по подозрению в шпионаже. А может не быть никаких последствий вовсе. В любом случае, хорошо, что теперь вы подданная короля, это отчасти защищает вас.

Он не мог обещать мне, что со мной всё будет в порядке – это было честно.

- Но даже если дело дойдёт до суда, вам не нужно волноваться. Я сделаю всё возможное, чтобы защитить вас.

Я склонила голову к лошади, чтобы скрыть смущение.

- Даже теперь, когда вы знаете, кто я?

Больше всего на свете мне хотелось быть принятой. Я видела подобное смутное будущее – для меня и Альвэйра. Его образ манил и соблазнял меня. Вот только я не представляла, что надо делать, чтобы достичь желаемого. Потому что Альвэйр всегда вёл себя не так, как я того ждала от него.

- Вы думаете, что я скажу, что ваша сущность не имеет для меня значения?

Я молчала, и сама не понимая, какой реакции ждала. Но в глубине души знала, что хотела бы услышать что-то подобное.

- Я солгу, если буду уверять, что ваши тайны не повлияли на моё отношение к вам. Я о многом догадывался, но далеко не обо всём… Но я хочу быть откровенен, раз вы были достаточно храбры, чтобы сдаться на мою милость. Поэтому подождите.  Возможно, однажды настанет день, когда я попрошу вас прочитать меня до конца и самой решить, как я к вам отношусь.

Мои глаза широко распахнулись, я замерла, глядя на чёткий профиль белеющий в сгущающихся сумерках. Он не мог больше удивить меня даже если бы тотчас же признался в вечной любви и верности.

Добровольно пустить менталиста к себе в душу…

На это способен лишь самоубийца!

Но отчего-то впервые за сегодняшний день мне стало легко и спокойно.


***


Через врата мы проехали уже в полной темноте. Луна ещё не успела взойти высоко, потому мои уставшие глаза едва различали очертания зданий, деревьев и эльфов…

Как-то много их было для этого времени.

- Стойте! – услышала я чей-то незнакомый голос. – Указом короля Ольмильяра мне приказано взять под стражу леди Эльрис из Дома вереска.

Посланец короля говорил что-то ещё, но я его более не слышала – удушающий страх поднялся из глубины. Они узнали! Не было иных причин для моего заключения под стражу.

Щит задрожал, готовый рассыпаться в прах. Слишком измотана я была за этот день. Слишком потрясена. Ужас тонкой струйкой начал вытекать из меня, но я совсем не замечала этого, лишь обхватила себя руками, силясь защититься от происходящего.

- Тише, Эльрис, - тёплая рука легла на мою застывшую ладонь. Альвэйр сжал её и заставил меня взглянуть ему в глаза. – Посмотри на меня.

Лицо его внезапно оказалось так близко, что даже в темноте я различила шелковистое мерцание длинных ресниц, чувственную линию губ и излом угольно-чёрных бровей. Но хотя все черты лица Альвэйра были теми же, что и час назад, теперь я видела в них не надменную отстранённость, а то, что мыслимо показывать лишь наедине. Сокровенную нежность и обещание.

Сухие губы, коснувшиеся моих, были такими же. Мягкими, ищущими и извиняющимися.

Не передо мной. А перед той, другой, что тенью стояла рядом.

Сейчас, когда щит мой почти истаял, я почувствовала то, что таило его сердце. Желание отвлечь меня от срыва было лишь пеной на гребне волн. Там, в глубине, таилась бешенная решимость держаться от меня подальше. Которая исчезала всякий раз, стоит мне оказаться у него на виду.

Море страдания и вины. И ненависть к самому себе за тягу к другой женщине.

О, как это было горько!

Целовать его и пить сожаление горстями.

Но у мук Альвэйра был и сладкий, почти безумный привкус. Я чувствовала дрожь его нетерпения и мрачного ликования как свою. Касаться кожи - как ему этого хотелось. И горячие пальцы скользили по моем подбородку, шее. Медленно и нежно.

Его желание вспыхнуло во мне огнём. И я забыла о страже короля, о том, что меня разоблачили, а будущее стало туманным и зыбким…

- Я не ослышался? В чём же её обвиняют? – поцелуй растаял под звуки раздражённого голоса Эрвина.

Я поймала потрясённый взгляд Альвэйра, словно тот сам не понимал, что только что случилось. Эльфы в процессии если и заметили наш поцелуй, то виду не подали.

Посланец короля вновь заговорил:

- Это мне не ведомо. Я лишь исполняю приказ.

Краем глаза я заметила мимолётную усмешку на губах темноволосого лорда.

- Моя леди, я сопровожу вас. Едва ли стражи короля будут столь учтивы, что дадут вам передохнуть после нападения человеческого мага и долгой дороги.

Я не видела лиц встречающих нас эльфов, но догадалась, что слова Альвэйра поразили их.

Однако, чтобы ни случилось с нами, приказ короля был однозначен и им ничего не оставалось, как следовать ему.

Странная это вышла процессия. Совсем не похожая на сопровождение заключённой. Луна всходила над ущельем и освещала вереницу всадников – стражи короля утонули в черноте одеяния воинов Дома вереска, сопровождавших нас до самого королевского замка.

Альвэйр весь путь ехал бок о бок со мной. И отчего-то тревоги мои улеглись, будто и не бывало.

Глава 44

Когда-то Эльрис, сама того не ведая, очень верно оценила способность эльфов погружаться лишь в одну эмоцию. Сейчас Альвэйр плыл в едином потоке холодного гнева, позабыв про свои сомнения и терзания.

Он видел лишь одно – противника, с которым надо расправиться. Пусть этот противник и его король.

Убедившись, что место временного пребывания Эльрис до суда соответствует её статусу леди Дома вереска, мужчина оставил её отдыхать под присмотром не только стражей Ольмильяра, но своих воинов. Не сказать, что он действительно верил, что ей посмеют нанести вред, но так было разительно спокойнее.

Ноги сами несли его нужной дорогой, а в голове уже зрел план. Он успел отправить посланца к Кэлеану и поторопить жреца со сборами. Они давно собирались нанести удар в отплату за то, что сотворила Килтис. Но если изначально Альвэйр хотел пощадить чувства правителя, теперь от этих намерений не осталось и следа.

С каких это пор королевская семья стала считать, что его дела – их дела? И, что самое отвратительное, разрешила себе действовать за его спиной.

Альвэйр едва слышно вздохнул. Быть может, то была его ошибка.

Поглощённый чувством вины за смерть прошлого короля он был излишне снисходителен к юному Ольмильяру. Он верил, что из него получится великий король, что сумеет спасти их народ.

Отчасти так оно и было.

У Ольмильяра было то, что присуще лишь истинным эльфийским правителям. Величие. Которое ощущается и признаётся всеми окружающими. Одного взгляда на светловолосого эльфа достаточно, чтобы желать следовать за ним хоть в пекло. Из него вышел бы отличный полководец, пожелай он избрать эту стезю. К тому же Ольмильяр был хитёр, расчётлив и умел добиваться своего так или иначе - качества которые не так часто можно найти у столь молодого эльфа.

Вот только все это сходило на нет под гнётом эмоций. Он в миг становился поспешным и импульсивным настолько, что люди позавидовали бы.

К счастью, пока правитель не был влюблён, потому существенная слабость у него была лишь одна.

Килтис.

И именно из-за неё король никак не мог оставить его в покое. А Альвэйр терял терпение год за годом, пока совсем недавно оно не истончилось.

Впрочем, иногда у эльфа возникало подозрение, что дело не только в принцессе. Похоже, сам король грезил мыслью породниться с Домом вереска. Будь у Альвэйра сестра, возможно, Ольмильяр оставил бы его в покое и давно пришёл с брачным предложением к ней.

Но что толку размышлять о невозможном. У Альвэйра нет сестры. И никогда не будет дочери, на которой король мог бы жениться.

А значит придётся делать то, чего не хочется.

Эти двое слишком уж заигрались в распорядителей его судьбы.

- Ты здесь? – мысленно обратился эльф к дракону-полукровке. Тот неожиданно для эльфа очнулся после сна, когда стражи Ольмильяра пришли за Эльрис. Ярость ящера опалила мужчину, и наверняка лорд сотворил бы многое, о чём потом жалел, если бы не зелье, сдерживающее чужую сущность.

Он пригубил достаточно эликсира, чтобы успокоить своего спутника, но не так много, чтобы тот уснул вновь. И теперь чужое сознание маячило где-то на задворках и с трудом ворочалось в оковах колдовского оцепенения.

- Да.

- Это из-за тебя Эльрис не могла прочитать меня?

- Разумеется, я всегда охранял твои тайны. Она смогла уловить твои эмоции лишь после того, как я ослаб.

Альвэйру чудилась ложь в словах полукровки – он, подобно своей жене, не мог читать чужих чувств и мыслей, но слишком хорошо знал того, кто жил внутри него.

- А сейчас?

- Я восстановил охрану. Так что Ольмильяр с его магом не сумеют к тебе подобраться…

Значит, его собеседник тоже был уверен в том, что неведомый ментальный маг, которого почувствовала Эльрис, - соглядатай короля. Это имело смысл, но оборот дел совсем не нравился эльфу.


***

Король принял его там же, где обычно – в своём кабинете.

Прекрасный, словно скульптура, сотворённая божественными силами, Ольмильяр сидел за своим столом и терпеливо ждал. Альвэйр уже видел тень предвкушения на его лице. Похоже, владыка наслаждался сложившейся ситуацией, но пока не ведал, что заплатить за очередную выходку ему придётся высокую цену.

Терпение Альвэйра было не безгранично, и сегодня оно лопнуло.

Будь перед ним – человек или эльф, безразличный мужчине, он разделался бы с ним очень просто. Но Ольмильяр вырос на его глазах, и он был его владыкой, поэтому ему придётся бороться с ним, используя закон.

В сияющих серебряных глазах Альвэйр видел полную уверенность в своей правоте. Значит, Ольмильяр всё ещё не знал о роли Килтис в отравлении Эльрис.

Он думал, что ухватился за достаточный повод, чтобы избавиться от леди Дома вереска и расчистить место для своей сестры. В иной ситуации король нашёл бы иной способ использовать таланты Эльрис… Впрочем, возможно, он и сейчас намерен это сделать. Осуждённую не обязательно именно убивать.

Альвэйр усмехнулся. Похоже, король ещё не знает о ходе нынешних переговоров. Один день колоссально изменил вес Эльрис в эльфийском обществе. И дело не только в её волшебной красоте, не скрытой больше губительным ядом.

- Будьте добры, мой король, объяснить, почему вы взяли под стражу мою супругу, - темноволосый эльф был одним из немногих, кто мог чего-либо требовать от Ольмильяра – по праву своего статуса и дальнего родства с королём.

Глаза владыки засияли, он предвкушал, как преподнесёт Альвэйру новость о том, что тот проворонил ментального мага под своим носом. Что греха таить, мужчину и правда, уязвляло собственное неведение, но он не даст насладиться королю этим зрелищем.

- Всё ради твоей безопасности и безопасности моих подданных. Недавно я узнал, что леди Эльрис вовсе не так проста, как думалось изначально. Она оказалась менталистом!

Лорд не знал, какой реакции собеседник ждал от него, но тень сомнения в лице Ольмильяра быстро переросла в уверенность.

- Ты знал, - светловолосый эльф поражённо смотрел на него.

- Разумеется, - Альвэйр не стал уточнять, что эта тайна открылась ему лишь сегодня.

В глазах короля мелькнул гнев.

- И утаил это! От своего короля!

Мужчина поморщился - повелитель ненавидел, когда его власть ставили под сомнение. Если он уловит в этом пренебрежение, то разъярится окончательно и иметь дел с ним будет уже нельзя.

- Я собирался сказать вам об этом, когда мы закончим сбор доказательств против того, кто хотел убить Эльрис.

Мужчина заметил лёгкий интерес на лице короля, но сейчас было не до обсуждения деталей расследования.

- В остальном же – я долго наблюдал за девушкой. Она не представляет для нас опасности. Эльрис рада жить среди нас и сегодня доказала свою полезность на переговорах.

- Это ты так считаешь, или она убедила тебя?

- Спросите своего ментального мага, - лорд усмехнулся. - Так ли легко меня убедить в чём-то?

Если расчёт Альвэйра был верен, и на нём практически всё время была защита дракона-полукровки, соглядатай короля должен знать об этом. Как и о том, что на эльфа нельзя было повлиять.

Воин не знал, видел ли его эльфийский менталист в пору сна призрачной сущности, когда защита спала, но рассчитывал на то, что нет.

- Какого ментального мага? – Ольмильяр изобразил столь искреннее изумление, чтолюбой поверил бы, но не Альвэйр. Он видел это выражение лица сотню раз.

- Дайте поразмыслить, - лорд откровенно наслаждался ситуацией. - Им не может быть Кройсель или Эрвин. Этих двоих я знаю слишком давно. Все мои сородичи также вне подозрений. Из магов, что были с нами сегодня, остаётся трое – помощник Кройселя Граэль, Термидиан и Клавис. Граэль и Клавис отпадают – они давно изучают дикую магию и их место в отряде не подвергается сомнению. А вот Термидиан… Сильный маг, но не слышал, чтобы раньше он интересовался переговорами с людьми или Эдринским лесом. Но, наверное, вы настояли на его присутствии, узнав, что люди хотят видеть Эльрис.

Король всегда меньше следил за своими эмоциями, когда разговаривал с военачальником с глазу на глаз. Вот и сейчас светловолосый эльф скривился, слушая рассуждения подданного.

- Готов поспорить, что до этого дня вы не были уверены, что Эльрис менталист. Но сегодня он убедился в этом и подал вам знак. А вы уже подготовили тёплую встречу. Это, разумеется, лишь мои догадки, и я вполне могу ошибаться. Но и их достаточно, чтобы менталист больше не смог шпионить в вашу пользу, мой король.

- Ты мне угрожаешь? – добродушие слетело с лица Ольмильяра, будто и не бывало. Теперь он смотрел почти зло.

- Просто хочу до вас донести, что разыгрывать представление передо мной – пустая трата сил и времени. Поберегите их для кого-нибудь другого.

Глава 45

Напряжённые плечи короля опали, будто он смирился с тем, что Альвэйра не обойти в словесной игре.

- Ты как всегда проницателен. За это я тебя и ценю. Но в этой ситуации я не могу тебе уступить.

- А я не могу уступить вам.

Светлые брови Ольмильяра в удивлении приподнялись:

- Дело в гордости? Не может в самом деле эта человеческая ведьма столь много значить для тебя.

Ледяной взгляд был ему ответом. Эльфу претила мысль, что кто-то может пренебрежительно отзываться о ней.

Почему это так его волновало? Ведь лишь недавно Эльрис и ему самому казалась хрупким иссохшим ростком, не получившим в землях людей должного внимания и оттого так и не расцветшим. Лишь выпустившим пару колючек в тщетной попытке защититься.

Она не умела выживать. Была слаба физически. Всё, что у неё было, - это магия и недоверие. Но мужчина убил многих волшебников и знал, что недостаточно опытного колдуна одолеть немногим сложнее, чем обычного воина.

Скольких таких, как она, он зарубил в бою и даже не вглядывался в их лица.

Но образ её безжизненного тела в его объятьях столь сильно впился в память, что он боялся отпускать Эльрис от себя.

Ему безумно хотелось потянуться к ней через их общую связь, но он не смел. Не теперь, когда знает, кто она. Эльрис почувствует соприкосновение тотчас же. Узнает о его слабости. Это было невыносимее всего.

- Я оцениваю каждого – по его заслугам. И в моих глазах Эльрис заслуживает самой высокой оценки, - наконец, отозвался он. Эльф не стал бы открывать даже Кэлеану все те чувства, что бурлили сейчас в нём по отношению к Эльрис. Поэтому он озвучил лишь самое несомненное и безопасное.

Альвэйр допускал, что был предвзят. Но разве не удивительно, что девочка, рано потерявшая мать и принявшая на свои плечи двойное бремя, сумела не потерять стойкости духа и столько лет дурачила родню?

- А моя сестра не заслуживает? – в глазах Ольмильяра плескалась сдерживаемая злость.

- Кто я такой, чтобы оценивать принцессу крови? – равнодушно отозвался Альвэйр, подчёркивая, что не желает иметь к Килтис никакого отношения.

Если в начале этой истории он относился к сестре короля, как к ребёнку, одурманенному первым ощущением любви, то теперь ядовитое раздражение разливалось в его душе.

Что ещё она собирается испортить?

Встреть он принцессу сейчас, не уверен, что сдержался бы и не сомкнул свои руки на её хрупкой шее.

Пока не было Эльрис, ему не было нужды справляться со всем этим, он всегда избирал путь невмешательства, уверенный, что рано или поздно Килтис наиграется и увлечётся кем-нибудь иным.

Возможно, так бы и случилось. Не дай Ольмильяр слабину. И, почувствовав безграничную поддержку брата, эльфийская волшебница отбросила избирательность в средствах.

Глаза Альвэйра холодно блеснули – и теперь эти двое подначивали друг друга, лишь усиливая собственные недостатки.

- Вот как, - сухо отметил. – Мне надоел этот разговор. Увидимся во время суда.

- Значит, ты не передумаешь?

Во взгляде Альвэйра промелькнуло что-то такое, что заставило короля насторожиться. Он кожей ощутил возросшее давление и громаду скрытого гнева, но упрямство вкупе с уязвлённой гордостью заставили его взглянуть в глаза темноволосому эльфу с вызовом.

- Ты предлагаешь мне отринуть закон и позволить менталисту людей неузнанным ходить среди нас? – в голосе Ольмильяра слышалась насмешка.

- Как это сейчас вы делаете для своего менталиста. Удобно, правда? Термидиан уж точно подлежит лишению дара как порождённый осужденным Домом. В отличие от Эльрис, к нему не принадлежащей.

- Убирайся! – гневно воскликнул король. Прекрасно понимая, что ничего не может противопоставить Альвэйру. – Если будет доказана её невиновность, я отпущу её в зале суда и не буду больше иметь никаких претензий.

- Пусть будет так. Но даже, если её невиновность не будет доказана, клянусь богами, я не дам разрешения на развод.

Последнее, что успел увидеть Альвэйр, прежде чем закрыл за собой дверь – поражённое бледное лицо короля. Тот явно не рассчитывал на подобную клятву – не стоят люди таких слов. Тем более от Альвэйра.

Опрометчивый мальчишка.

Оттого расплата за сегодняшний день будет горькой.

Альвэйр усмехнулся. Если король считал, что лорд Дома вереска представляет для него наибольшую опасность, то ошибался. Мужчина никогда не был так силён в интригах и подковёрных играх, как Кэлеан. Ольмильяр родился в ту пору, когда даже слухи о победах его предка были уже не в ходу. И он в действительности не представляет на что способен взбешённый жрец.

Когда во время суда вскроется план Кэлеана и Альвэйра, Ольмильяру останется скудный выбор – либо спокойно принять поражение, либо начать упрямиться и сделать их двоих своими врагами.

Есть король настолько идиот, чтобы выбрать последний вариант, от этого проиграет прежде всего народ и сам Ольмильяр.


***

- Мой лорд, - негромко отозвался страж, охраняющий покои Эльрис. – Леди сейчас спит.

- К ней кто-нибудь приходил?

- Лишь слуги, принёсшие сменную одежду и ужин.

- Хорошо. А теперь впусти меня.

На лице эльфа, решившего, что Альвэйр собрался будить измученную девушку, промелькнула жалость, но он всё же отступил в сторону.

Уже светало, потому Альвэйру была прекрасно видна вся обстановка комнаты и девушка, лежащая на кровати. Её ступни белели на фоне тёмно-зелёных простыней. Невольно, не в силах контролировать направление своего взгляда, он обратил внимание на другие обнажённые участки кожи – изящные кисти рук и молочно-белую кожу ключиц и шеи.

Он отвернулся. Эта белизна будила в нём позабытые чувства.

Эльфы не были так подчинены плотским желаниям как люди. Они созревали поздно, теряли интерес к постели рано и могли веками воздерживаться от занятий любовью.

Но он хотел её всю – для себя. И был не в праве осуществить это.

Он не знал, как объяснить это Эльрис. Как объяснить, что она немыслимо, несправедливо дорога ему. Настолько, что он готов стать врагом короля. Но при этом он не может сделать её своей женой.

Прекрасный облик Олиэ всё ещё стоял перед его глазами.

Он знал, что она желала бы видеть его счастливым.

Но разве благословила бы на счастье с человеком?

Люди изнасиловали её и вырезали их нерождённого ребёнка из её чрева. Он знал, какое бессилие, гнев и отчаяние владели ею перед смертью. Ненависть к людям охватила её всю - от того, что она не в силах спасти и защитить то, что должна.

Олиэ умерла сломленная и с разбитым сердцем.

А он не пришёл спасти её.

Этот груз не исчезнет никогда до скончания времён.

Иногда он был уверен, что совершил преступление. Не противься он браку с принцессой, Эльрис стала бы женой другого эльфа. Эльфа, у которого нет неподъёмного прошлого на плечах. Он полюбил бы её не меньше, чем сам лорд. Альвэйр был уверен в этом. И эта мысль болью отзывалась в его сердце – когда он представлял её с кем-то другим.

- Так сделай же её своей, - он услышал усталый голос в своей голове, в котором эльфу чудилось ещё и странное нетерпение. – Ты не сможешь быть ей стражем вечность и множить её несчастье.

Странно было слышать от него такое. Альвэйр знал, что тот, другой, любил Олиэ не меньше него.

- Поэтому мне люди и нравятся больше эльфов. Они больше похожи на нас – не вязнут в прошлом и будущем, когда есть настоящее.

Мужчина усмехнулся, несмотря на боль терзающую сердце.

- Ты слишком предвзят, потому что сам наполовину человек.

- Возможно. Но не пожалей потом о своей медлительности, - голос сущности прозвучал почти угрожающе. – И не говори, что я тебя не предупреждал.

Альвэйр ничего не ответил. Лишь укрыл спящую девушку одеялом и принялся ждать её пробуждения.

Глава 46

В тот день я слишком устала, чтобы в действительности бояться. Сон сморил мгновенно, но вместо благостного забытья принёс смутный сгусток видений, бередящих сердце.

Когда я открыла глаза, в душе разлилась досада. В башне Альвэйра я видела столько вариантов путей, что не счесть. Были среди них и те, где меня разоблачали – смутно я помнила их. Но они утекали сквозь пальцы, отказывались выстраиваться в единый рисунок

Ибо всё внимание в те минуты было приковано лишь к Альвэйру в моей судьбе.

Это было так не похоже на меня – настолько сосредоточиться на ком-то, что забыть о себе.

Послышался шорох одежды, мой взгляд метнулся к окну, и я застыла, разглядывая тёмную фигуру в сером сумеречном свете.

- Доброе утро, - чуть усталый голос мужчины казался мне странно мягким и успокаивающим, хотя губы его вновь сложились в непримиримую, упрямую линию.

Я отвела взгляд, внезапно вспомнив их прикосновение.

Туманные ленты его чувств простёрлись ко мне, будто руки, желающие обнять… Но я не сняла щит, помня о своём обещании самой себе и ему – пока… нет, больше не читать чувств эльфа даже так.

- Доброе утро, мой лорд, - негромко произнесла я, чуть склонив голову на бок. Альвэйр не мог видеть этого, но всполохи его чувств гладили мои скулы, касались волос и плеч. И хотя я не ощущала и самой малости того, что таилось за лентами тумана, обвивающего меня, всё было понятно и так.

Он просто хотел касаться меня. Утешить. Уверить, что всё в порядке.

- Мне пора уходить, - с сожалением признал он. – Я просто хотел предупредить вас – суд будет. Мне не удалось образумить короля.

Он сказал это так спокойно, что я сразу почувствовала – у Альвэйра есть план.

- Что мне следует делать?

- Не отрицайте своих сил. Признайте их, а в остальном придерживайтесь того, о чём говорили мне. И в качестве своих защитников попросите своих ближайших родичей – меня и Кэлеана. Обязательно обоих.

- Что дальше?

- Я не могу пока рассказать деталей, - Альвэйр подарил мне долгий взгляд, за которым крылось то, что мне и самой должно было быть очевидно. Это замок короля, могучего мага. Никогда нельзя быть уверенным в том, что твои слова не дойдут до владыки.

Тем более Ольмильяр был непрост.

Я помнила нашу единственную встречу и то, как дикая магия затаилась, не желая привлекать его внимания. И это пугало. Ведь даже Луистер, что покушался на самую суть дикой магии, вызывал у неё лишь ярость, но никак не желание затаиться и спрятаться. Да и другие маги, даже такие могущественные как Кэлеан, не вызывали у древней силы подобных опасений.

Поэтому недооценивать Ольмильяра не стоило, если жизнь дорога.

- Но уверен, вы сразу поймёте мой замысел, когда всё начнётся, - лёгкая улыбка мелькнула по лицу эльфа. Затем он неожиданно сделал то, чего я от него никак не ожидала.

Словно стремительная тень, Альвэйр скользнул к моему ложу, опустился на колени и взял меня за руку. Лишь почувствовав горячее прикосновение мужской ладони, я осознала, что Альвэйр впервые за долгое время снял перчатки.

- Помните, вам не нужно бояться. Я умру, но сделаю всё, чтобы для вас эта история закончилась благополучно.

Понимал ли он, каким взглядом смотрел на меня в то мгновение? В сердце разливалось горькое счастье. Пусть и казалось, что осталось сделать лишь шаг друг другу навстречу, то была иллюзия. Пока от меня до Альвэйра оставалась целая пропасть.


***

После ухода Альвэйра меня не беспокоили до самого ужина. Лишь молчаливые служанки, предупредительно защищённые амулетами от ментальной магии, приносили еду и воду для омовения.

Подобный расклад меня вполне устраивал, но то было лишь затишье перед бурей.

Вечером моё уединение нарушил тот, кого я никак не ожидала увидеть в своих покоях.

Дикая магия сообщила о приближении Ольмильяра ещё до того, как незнакомый страж объявил мне о прибытии короля.

Ничего хорошего эта встреча не сулила, но я поднялась со своего стула, чтобы приветствовать правителя по правилам этикета.

В ту же секунду я почувствовала, как разросшаяся за последние дни дикая магия угасла во мне до состояния едва заметной искры. Как и в прошлый раз, она чего-то боялась.

Ольмильяр не сказал мне, что я могу присесть обратно, как сделал бы, будь он ко мне расположен. Поэтому я осталась стоять, а сам эльф замер неподалёку, холодный и прекрасный как рассвет в заснеженных горах.

Как горы были холодны и его глаза. Взгляд их пронзил меня, будто два ледяных кинжала, но я не отвела взгляд.

Он не человеческий король, ждущий от подданных пресмыкательств и лести. Он пришёл сюда с определённой целью.

Понять бы только - с какой.

- Слышал, леди Эльрис, что ваш супруг не оставляет вас даже сейчас. И провёл в ваших покоях остаток ночи.

Мне хотелось рассмеяться – значит, Ольмильяр решил втянуть меня в грубую и откровенную игру. С первого взгляда могло показаться, что король нарушает все мыслимые нормы этикета, находясь со мной наедине и задавая подобные вопросы… Но у этикета эльфов столь много потайных смыслов, что однозначно некоторые вещи трактовать нельзя.

Не знаю, чего ждал правитель. Быть может, думал, что я буду возмущена, начну льстить или смущаться, но, к удивлению, Ольмильяра я понимала в играх эльфов больше, чем он думал. Поэтому могла обернуть ситуацию на свою пользу.

- Разве это не естественно, мой король? Чтобы супруги делили всё, что выпадает на их долю. Ведь мы клялись быть единым целым перед богиней.

Я спокойно улыбнулась, но на самом деле была не настолько самоуверенной, какой хотела казаться. Это на фоне Кэлеана или Альвэйра правитель мог быть юным и не столь умудрённым. Я же ему на один зубок. Съест и не заметит.

- И ты действительно думаешь, что достойна его? – глаза его сузились от гнева. Показного или истинного – не понять. На меня дохнуло магией. Не чарами, у которых была ясная цель, а просто силой, желающей проверить мою защиту.

Защищаться, не нападая в ответ, и одновременно вести правильный разговор было сложно.

- Разве не вы посчитали меня достойной его? – удивление вышло почти искренним. – Ведь именно вас, мой король, я должна благодарить за то, что имею счастье звать Альвэйра моим лордом и супругом.

Он ошарашенно замер, поражённый моей наглостью. Со стороны могло показаться, что короля возмутил мой ответ. Но в нём не было никакого откровения – Ольмильяр и сам прекрасно знал, что своими руками загнал военачальника в ловушку.

Бурю эмоций вызвал лишь обрывок фразы. То, что я назвала Альвэйра просто по имени, без предшествующего титула. И то, что посмела заявить на него свои права как на лорда, и как на супруга.

Вот уж действительно - жаба заговорила.

На самом деле я не была настолько уверена, как хотела это представить. Если до Альвэйра дойдут мои слова, он вполне может разгневаться. Говорить что-то настолько интимное и дерзкое… Не было принято у эльфов. Тем более бросать подобные слова королю в лицо.

К тому же, даже если забыть об обычаях, у меня просто не было прав на подобные заявления. Альвэйр не считал, что я принадлежу ему. И тем более не объявлял себя моим. Но перед Ольмильяром я этого признавать не желала.

Король справился с собой довольно быстро и прохладно заметил:

- Посмотрим, будешь ли ты столь же уверена в себе после того, как ваш брак будет расторгнут. Можешь тешить себя мыслями, что лорд действительно любит тебя, но это не более, чем иллюзия… Которую, вероятно, кто-то наслал.

- О, нет, мой король, - Ольмильяр скривился, услышав это обращение из моих уст. – Вы так говорите, будто мой супруг лишь марионетка без собственной воли. Жертва для любого, кто того пожелает. Разве могла бы я, даже если бы хотела, навредить ему? Не мне решать за Альвэйра.

Я чуть прикрыла глаза, ощутив новую волну силы. Будто с луковицы, с меня снимали слой защиты за слоем. Но в то же время я понимала, что король не использует и крупицы своей магии. Всё это больше насмешка, желание показать, что даже моя ментальная сила - ничто перед его.

Мои глаза широко распахнулись, я впилась взглядом в прекрасное надменное лицо.

- Почему вы думаете, что Альвэйр женится на принцессе Килтис, если наш брак расторгнут? Вновь попытаетесь его заставить?

Темноволосый эльф был похож на меня когда-то. И мне, и ему было нечего терять. И чем сильнее загоняли нас в угол, тем упрямее мы становились. Королю никогда не добиться нужного принуждением. Если он не отступит вовремя, то потеряет важного сторонника.

- Не слишком ли ты дерзка?

- Не более, чем вы, мой король, - очень смелые слова, но владыка не обратил на них внимания.

- Чувство долга заставит его подумать о продолжении рода.

В голосе мужчины слышалась уверенность. Он, подобно Глорейле, думал, что однажды Альвэйр придёт к этому. Захочет наследника своей крови. Если такое и случиться, могла бы поспорить, у дев плодородия больше шансов, чем у принцессы.

Я не стала бросать в лицо королю очевидное. Едва ли он обрадуется сравнению своей сестры с девами. Тем более не в её пользу. Хотя бы и в таком вопросе.

- Это то, чего вы желаете своей сестре – чтобы муж ложился с ней лишь из необходимости? – сухо спросила я. - Рано или поздно её любовь перерастёт в ненависть, и она будет несчастна.

Ментальная защита короля была почти безупречна, но именно в этот момент ко мне бросились туманные тёмные «щупальца» его ярости. Он навис надо мной и гневно прошептал ухо:

- Думаешь, раз менталист, легко можешь читать чужие души?

Я просто видела такой вариант.

В одном из будущих.

- Это не так. Но вы слишком много хотите от Альвэйра. А когда ваши ожидания не оправдаются, будете несчастней всех остальных. Ему сильно хуже, чем сейчас, уже не будет. А вот вам и вашей сестре вполне.

Буря внутри Ольмильяра опала также внезапно, как появилась. Он взглянул на меня бесконечно усталыми глазами, в которых отчего-то я столь явственно увидела груз долгих-долгих лет, что стало не по себе.

- Ты ведь не можешь ни влиять на меня, ни читать мои мысли. На мне амулет, сделанный другим менталистом… Тогда откуда во мне желание согласиться с тобой?

Неужто он почувствовал мою правоту? Что ему не удастся сломать Альвэйра и достигнуть желаемого.

- Я не стала бы вас читать и воздействовать, даже не будь его. Я присягнула вам.

- И всё же клятва человеческому королю не остановила тебя от многолетнего обмана, - усмешка Ольмильяра была мимолётной. Он не придавал большого значения моим словам, и на самом деле его мало волновало, была ли я верна своим обещаниям.

Я позволила себе мрачно взглянуть на него.

- Вы действительно думаете, что я клялась в чём-то Рорху? Ему не нужны женские присяги. Стали бы вы требовать клятвы верности от всех чашек и ложек, что есть у вас во дворце? Он думает о женщинах примерно также.

Долгий взгляд был мне ответом. Эльф смотрел на меня, будто впервые видел, но я не смогла отгадать, что заставило его перемениться.

- Я не допущу подобной ошибки.

Это было последнее, что я услышала из уст короля.

_

_

Следующее обновление будет уже после нового года. Спасибо за понимание!


Глава 47

Несколько дней я провела в одиночестве, разбавленном лишь письмами от Альвэйра, которые стражи передавали мне.

В его посланиях иногда была всего пара слова, но была уверена, что не в привычках эльфа писать кому-либо без крайней нужды. И то, что он делает это каждый день лишь для того, чтобы я не чувствовала себя одиноко, дорогого стоило.

Утром того дня, когда должен был состояться королевский суд, слуги принесли одеяние, посланное Домом вереска.

Оно было полночно-синим, как и те одежды, что были на мне в день представления ко двору.

Цвет магии. Того, что было моей сутью.

В ларце, отправленном Альвэйром, я нашла серебряный пояс с изображением ворона в вересковом кольце и жемчужные серьги, подаренные мне Кэлеаном. Украшения не очень сочетались между собой, но гораздо важнее было их значение.

- Лорд особенно просил, чтобы вы надели этот плащ, моя госпожа.

Сказав это, один из стражей Альвэйра положил на столик светло-серый свёрток.

Когда я осталась в комнате одна, то расправила тяжёлое одеяние и задумчиво скользнула пальцами по одежде. Светло-серая с жемчужным отливом ткань. Полы плаща расшиты вересковыми цветами тёмно-серого цвета с сверкающими серебряными нитями.

Одежда, которой не одно десятилетие.

С чужого плеча, наспех укороченная под мой рост.

Испытывая затаённый стыд, я прижалась щекой к гладкой ткани и глубоко вздохнула.

Но, если плащ и хранил запах Альвэйра, он развеялся давным-давно.

До меня донесся лишь аромат трав, холодного горного ветра и опавшей листвы.


***

Для Ольмильяра разумнее было подстроить моё разоблачение чужими руками, а самому выступать судьёй, как это обычно бывало в разбирательствах над высшей знатью и в других особо сложных случаях.

Но то ли король изрядно торопился, то ли просто не хотел терять контроль над ситуацией, а потому сам выступил против меня.

Судьёй был назначен Харуан из Дома гроз - дальний родич Гарэна, а значит ждать от него снисхождения к леди Дома вереска не приходилось. Напротив, для Дома гроз - это редкая возможность подвергнуть сомнению веру эльфов в Альвэйра и Дом вереска.

Всё это заставило меня думать, что Ольмильяра интересовало нечто большее, чем брак Альвэйра и моя личность.

Быть может, он увидел в этом возможность уменьшить влияние Дома вереска.

Или хотел просто отомстить темноволосому эльфу. Показать Альвэйру его место. И то, что не стоит отвергать протянутую руку короля…

Иначе не было ни одной причины давать всем понять, что во время этого суда благосклонность короля не на стороне его давнего соратника. Он швырнул это всем в лицо. И целью его атаки была не только я, но и мой супруг и все его родичи.

Слишком самонадеянно после этого рассчитывать остаться в хороших отношениях с Альвэйром. А тем более породниться с  ним с помощью Килтис.

Что думал на этот счёт темноволосый эльф, я пока не знала, но подозревала, что скоро моё неведение рассеется.

Суд проходил под открытым небом. С толще скал, в горной расщелине находилась сокрытая от чужих взоров арена. На ней в древности драконы устраивали свои поединки и тренировочные бои, эльфы же изменили это место до неузнаваемости, и теперь использовали лишь для особых ритуалов и судебных разбирательств высшего порядка.

Когда меня вывели на идеально ровную круглую площадку, открытую осенним ветрам, я поразилась тому, сколько эльфов собралось вокруг. Они восседали на каменных возвышениях, устланных тёплыми шкурами, кутались в плащи от холода и неотрывно смотрели на меня.

Мне хотелось узнать, что они думают. Но я не смела использовать ментальную магию с тех самых пор, как столкнулась с Луистером. За мной наверняка следили, а я не хотела давать в руки Ольмильяру лишнее оружие.

Эти несколько дней без ментальной магии оказались неожиданно тягостными. Будто мне перекрыли воздух, лишили зрения или слуха. Восприятие чувств, витающих в воздухе, было настолько большой частью меня, что без этого я казалась сама себе беспомощной.

И тем страшнее было сознавать, что меня вполне могли лишить сил в конце сегодняшнего дня. Если решение будет не в мою пользу.

Альвэйр верил, что Ольмильяр достаточно справедлив, чтобы оправдать меня, если он полностью уверится в невиновности. Я же в этом сомневалась. Кем он был больше – справедливым правителем или правителем, всегда добивающимся своей цели? Чаша весов могла качнуться в любую сторону.

Я встретилась глазами с Килтис, сидящей недалеко от места судьи. Торжество, которое девушка не в силах была скрыть, погасло, стоило ей разглядеть плащ, укрывающий мои плечи. Прекрасное лицо исказилось болью и гневом, она даже привстала со своего места, не сумев справиться с порывом.

По лицу её я видела - она уже знала, что я менталист. И в этот миг успокаивала себя тем, что дар лорда - лишь ошибка. Нелепость, порождённая ментальной магией. Не мог Альвэйр по доброй воле быть расположен ко мне.

Мои губы изогнулись в торжествующей усмешке. Я слышала шелест шёпота, прокатившегося по рядам собравшихся – похоже дар Альвэйра узнала не только принцесса. И теперь эльфы пребывали в смятении. Плащ – это символ защиты и покровительства. Лорд Дома вереска отдал мне своё одеяние, знакомое многим, чтобы все присутствующие знали – я под его защитой. И он не страшится говорить об этом вслух.

Потому сейчас в воздухе витало невиданное напряжение, хотя до основного действа было ещё далеко…

Харуан из Дома гроз оказался лишь отдалённо похож на Гарэна. Его рыжевато-каштановые волосы оказались острижены неожиданно коротко для эльфа, подбородок рассекал некрасивый рубец, заставивший линию рта исказиться, и теперь левый уголок губ Харуана был недовольно опущен.

Орехово-карие глаза лорда отразили тысячелетия жизни – несомненно, этот эльф был одним из самых древних, встреченных мной. Столь же древний, как и Кэлеан, а, может быть, и старше. Я ощущала, что тело лорда окружала непроницаемая защита, не пропускавшая наружу ни единой эмоции – такую мог создать лишь менталист.

Не иначе маг Ольмильяра постарался.

Взгляд мой наткнулся на белоснежный силуэт Кэлеана. Он казался ослепительно-ярким на фоне серых скал и более пёстрой одежды других эльфов. Я взглянула ему в глаза и не узнала их. Прежний понимающий, заботливый и спокойный эльф исчез.

Он был… остёр. Словно клинок, готовый к бою. Глаза его предвкушали сражение, но в них не было легкомысленного опьянения битвой. Кэлеан знал, что на кону стоит слишком многое.

Среди эльфов было ещё много моих знакомых. И хотя все собравшиеся, кроме, пожалуй, Харуана, Кэлеана и Килтис, едва ли знали, в чём меня обвиняли, к своему удивлению в глазах многих я заметила поддержку.

Это были преимущественно эльфы из числа тех, кто ездил со мной на встречу с людьми, члены Дома вереска и куда более нежданные союзники, вроде… Гарэна.

Рыжеволосый лорд усмехнулся, глядя на меня, но в глазах его плескалось сочувствие. И почему-то я знала, что оно предназначалось лично мне.

Вот только едва ли лорд Дома гроз упустит возможность нанести удар Альвэйру. Когда дело касается политических игр, личные симпатии не имеют значения.


___

___

Спасибо за терпение! Глава с непосредственно судом будет 8 января.


Глава 48

До начала процесса мне позволили присесть на скамью и наблюдать за тем, как четверо магов устанавливают на площадке волшебные артефакты, призванные блокировать магическую энергию.

Явная демонстрация.

Не было смысла делать всё это на глазах у озадаченных эльфов-слушателей, пока не подозревавших о природе моего обвинения. Но королю хотелось подогреть их интерес. Заставить гадать о том, что происходит. Для Ольмильяра суд был лишь хорошо поставленным представлением, в котором он собирался торжествовать.

Это понимали все до единого. Обычно, если маг был настолько опасен, что силу его нужно было запечатать на время суда, это делали заранее. А тут выходило, что король не очень-то верил в мою опасность. Но вёл себя так, будто всё было наоборот – и я опаснейший из всех магов.

Ольмильяр появился на площадке, когда счёл, что достаточно выждал.

На секунду мне показалось, что серый осенний день стал светлее и солнечнее. Золотые волосы потоками ниспадали на плащ, отороченный белоснежным мехом. Белизна и серебро – все цвета сегодняшнего наряда намекали присутствующим с одной стороны на королевское происхождение мужчины. С другой – на его чистые помыслы и верность своему народу.

Представление началось.

Меня кольнуло беспокойство - Альвэйра всё ещё не было. Если он не успеет ко времени выбора защитников, то не сможет выступать от моего имени. Нельзя было назвать того, кто не присутствует в зале.

Но волноваться об этом не было времени. Лорд Харуан поднялся со своего места и дал знак сопроводить меня к небольшой платформе, на которой во время слушаний стояли обвиняемые.

Стоило мне шагнуть в зону подавления магии, как мой щит рухнул. К счастью, и способность воспринимать чужие чувства исчезла, а потому мне не грозило сойти с ума от роящихся вокруг эмоций.

Беспокоиться о том, что эльфийский ментальный маг мог прочитать меня в этот момент, тоже не стоило. Не только я не могла использовать волшебство, но и ни одно заклинание или чистая энергия не сумели бы достать меня под защитой артефактов.

О дикой магии я не беспокоилась. На неё подобные уловки не действовали – и сила просто спала глубоко внутри меня, опасаясь внимания Ольмильяра.

- Мы собрались здесь, чтобы рассмотреть обвинение, выдвинутое в сторону леди Эльрис из Дома вереска, - раздался чистый и ясный голос Харуана. - Как ментальный маг, она обвиняется в сокрытии опасной природы своей силы. В использовании её способностей в пользу людей и воздействии на эльфов.

Я сохраняла спокойствие, хотя это и удавалось мне с большим трудом. На лица эльфов я сознательно не смотрела – не хотела видеть, как рушатся те мосты, что мне удалось с таким трудом возвести за месяцы, проведённые в ущелье.

Хотелось плакать, потому что я слишком хорошо понимала, какие чувства испытывают все они в этот момент. И яростнее всего разочарование и сомнения разлились сейчас в сердцах тех, кто посмел мне симпатизировать. Они вспоминали каждую свою мысль, жест и слово и пытались понять, что было ложью, а что правдой.

Будь я в окружении людей, на меня давно бы посыпались проклятья, но самообладанию и хладнокровию эльфов можно было позавидовать. И лишь молчаливое осуждение и неприятие застыло надо мной, словно свинцовая туча.

Вслед за болью пришёл гнев. Острый и ранящий. Гнев, спящий так глубоко, что о его существовании я не подозревала до поры до времени.

Женщина.

Человек.

Менталист.

Всю жизнь мне приходилось скрываться. Давить в себе то, что было моей сутью, чтобы избежать опасности и гонений. Притворяться кем-то другим.

Более безобидным.

Более глупым.

Более некрасивым.

Из-за этого невозможно было дышать полной грудью. Но остановить это театр одного актёра было нельзя – цена слишком высока.

Были ли менталисты опасны? Несомненно. Как и любой маг. Как и хорошо обученный воин. Но ни с кем из них не случилось бы подобного. Их принимали как важную часть общества. Опасались, уважали, восхищались.

Но всё это было не для нас.

Даже тот эльф, что мог использовать свою силу с дозволения короля, был не более чем опасным зверьком, прирученным Ольмильяром.

Он должен был скрываться, лгать и жить в одиночестве.

Разве можно это назвать жизнью или свободным выбором?

Отрадно, что дикая сила спала, ибо мой гнев и обида стали настолько испепеляющими, что я не удержала бы магию в узде.

И как сладко, что впервые я могла испытывать столь всепоглощающее чувство. Мне хотелось рассмеяться от иронии происходящего.

Лорд Харуан не ведал, что творилось сейчас со мной, потому спокойно продолжал:

- Обвинителем выступает лорд Дома равноденствия, пятнадцатый владыка эльфийского народа, король Ольмильяр.

Повелитель встал и занял положенное ему место. Весь облик его светился праведным величием, а мне было интересно, сколь долго он сумеет поддерживать эту игру. Я терялась в догадках, какие доказательства моей вины собирался предъявить король. Не мог же он в самом деле раскрыть личность своего менталиста, чтобы погубить меня? Это было бы на редкость недальновидно – лишиться орудия, которое можно использовать веками.

Скорее всего, Ольмильяр будет говорить в лучшем случае полуправду. Что с точки зрения судебных традиций эльфов постыдно и в определённых случаях наказуемо. А для короля ещё и опасно, если его поймают на лжи.

Ведь если правитель обвиняет кого-то, основываясь на пусть и частичной неправде, в будущем это может привести к большой беде для всего народа.

И все присутствующие эльфы это прекрасно понимают.

Почему же он так торопился? Более того был уверен в своей правоте?

Как бы то ни было, частично Ольмильяр уже добился своего.

Даже, если меня оправдают, то, чего мне удалось достичь, исчезнет. Моё имя уже запятнано, а зарождающееся доверие эльфов исчезло без следа.  И тогда мне останется… что?

Я видела, как лёгкая улыбка мелькнула на лице Ольмильяра.

В этот миг я догадалась.

Зачем выбирать что-то одно, когда разом можно заполучить многое? И дать сестре любимого ею мужчину, и снизить влияние Дома вереска и… получить ещё одного ручного менталиста.

Я была уверена, что доказать мою причастность к шпионажу не удастся. Просто потому, что доказывать было нечего. Но даже будь я, и правда, шпионкой, меня в этом было бы трудно уличить. То же самое касается и воздействия на других. Обнаружить следы чужого вмешательства можно лишь при самом грубом воздействии на жертву. Либо при длительном и внимательном изучении сознания того, кто подвергся изменениям - но на это способны лишь истинные менталисты и без гарантированного результата.

Поэтому даже, если я напропалую читала мысли окружающих, это доказать не получится.

А значит смертный приговор мне не грозит.

И когда я останусь одна, без поддержки, без Альвэйра, презираемая всеми, Ольмильяр сделает мне предложение, от которого будет невозможно отказаться. Служить ему, подобно тому второму магу.

- Леди Эльрис, вы можете сама выступать от своего имени или назначить защитника.

Голос Харуана прервал мои размышления, я медленно отозвалась.

- Я не отказываюсь от права говорить за себя, но так как недостаточно хорошо знаю эльфийские законы, называю своими защитниками также лорда Кэлеана из Дома странствий…

Мне показалось, что брови родича Гарэна чуть приподнялись в удивлении. Неужели он не ждал этого? Почему? Ведь Кэлеан первый союзник Альвэйра.

Едва слышный шёпот, прокатившийся по рядам свидетелей, подсказал, что отчего-то не только Харуан был удивлён.

- И вторым защитником я назначаю…

- Разумеется, меня, - сильный голос Альвэйра гулом раздался среди скал.

Я не сдержала порыв и обернулась. Впилась глазами в тёмную фигуру, вошедшую в область подавления магии.

На чернильно-чёрной одежде мужчины, вопреки многовековому трауру, впервые появились новые цвета.

Алый и серебряный.

Это были лишь небольшие детали отделки, которые не слишком бросались в глаза, но значили они ровно то же, что и полная одежда этих цветов.

Гнев и верность.

Неосознанно я дотронулась пальцами до серебристой ткани плаща, что окутал мои плечи теплом. Сердце пустилось галопом и отчего-то захотелось плакать от щемящего чувства внутри.

Глава 49

- Своим вторым защитником я объявляю своего супруга, лорда Альвэйра из Дома вереска.

На моих губах играла лёгкая улыбка. Странно, насколько изменчиво человеческое сердце. Ещё недавно я была уверена, что не стану видеться с эльфом чаще пары раз за год – и это полностью устраивало меня. А теперь и недолгая разлука была тягостной.

Чувствовал ли он то же самое?

Я не знала наверняка, но видела, что и его сердце согрето нашей встречей. Когда глаза наши встретились, на бледных губах эльфа дрогнула мимолётная улыбка, предназначенная мне одной.

Она придала мне мужество. И наполненные ненавистью взгляд Килтис больше не имел значения. Её маска светлой эльфийской леди осыпалась крошевом глиняных черепков. И теперь некогда прекрасное, словно видение, лицо казалось почти неприятным, столько чёрных чувств скопилось внутри неё.

- Да будет так, - согласился с моим выбором судья. – Из-за природы ваших сил и обвинитель, и защитники, и свидетели будут находится под защитой артефактов, подавляющих магию. Так мы будем уверены, что они действуют из своих собственных убеждений, а не благодаря внушению, сделанному заранее.

- Согласна с этим решением, - я постаралась, чтобы голос мой звучал достаточно громко, чтобы быть слышным всем. – Одно это уже снимет часть подозрений, ведь похоже, что многие из находящихся здесь считают, что я воздействовала на лорда Альвэйра и лорда Кэлеана. А это не так.

Не знаю, что думал Харуан, но на лицах многих я заметила смятение. Я очень чётко озвучила их сомнения.

- С позволения судьи я возьму слово, - наконец, начал Ольмильяр. Его мыслей я отгадать не смогла, но не похоже, что моя уверенность смутила его.

Король выдавать своего менталиста не стал. Просто сказал, что доказательства того, что я ментальный маг добыли его разведчики. Ольмильяр рассчитывал, что никто не станет требовать от короля выдачи его соглядатаев. А если бы кто-то и осмелился, он мог бы отказать, ссылаясь на государственные интересы.

Он оказался прав, и уточняющих вопросов не последовало – ни от судьи, ни от присутствующих. Только Альвэйр и Кэлеан хмуро переглянулись, будто что-то в словах короля заставило их почувствовать неладное.

- С какой целью люди подослали к нам ментального мага вместо целителя не нужно даже гадать, - надменный голос короля звенел над залом. - Это редкая возможность для них смутить наши умы и выведать тайны. Получить преимущество в давней войне, чтобы затем сравнять ущелье с землёй. Воздействуя на эльфов, человеческая колдунья попрала сами основы нашей культуры. В центре которой лежит личная неприкосновенность.

Я слушала его, и ярость душила меня.

Всё, и правда, выглядело, будто хитрый трюк со стороны людей. Словно они сознательно скрывали менталиста столько лет. А потом им подвернулся редкий случай выдать меня замуж на благородного эльфа.

Взгляд короля обратился к Альвэйру, что стоял сейчас возле Кэлеана – оба эльфа были словно день и ночь. Чернильная тьма и ослепляющая белизна.

- Разве не странно, что лорд Альвэйр, известный своей нетерпимостью к людям, оставил девушку в живых и оказал ей поддержку? Всем нам известна история смерти первой супруги лорда Дома вереска. Это просто невозможно!

По лицу Альвэйра скользнула тень, мне показалось, что чёрные глаза блеснули золотом. Не стоило упоминать Олиэ ради ложных обвинений. Но, если король рассчитывал вывести эльфа из себя, то просчитался.

- Разве мы уже не разобрались с этим? - в голосе Альвэйра послышалась насмешка. Он обернулся к свидетелям и громко заявил. – Я стою в круге, где невозможна магия. Будь на мне ментальные чары, они развеялись бы, и я тотчас же убил свою супругу. Но всё не совсем так, как хочет представить наш король.

Я видела на лицах эльфов сомнение. Они не верили, что Альвэйр, которого они знали, мог при принять человека. Для них ненависть эльфа к людям была чем-то столь же естественным и незыблемым, как то, что солнце восходит на востоке. Иначе, как магией это было не объяснить. Тем более эльфы никогда не переставали смотреть на людей свысока. То, что их военачальник мог добровольно снизойти до человеческой женщины, задевало их гордость.

Проще было поверить в магию.

Но и в словах темноволосого эльфа была правда, вот только… Ольмильяр озвучил общее сомнение:

- Магия людей отлична от нашей. А встречи с людскими менталистами за всю историю можно по пальцам пересчитать. Вполне возможно, что её сила обходит нашу защитную магию.

- Тогда отчего же мне не заколдовать вас прямо сейчас, мой король? – я насмешливо посмотрела на Ольмильяра. – Чтобы вы забрали свои обвинения назад?

- Как ты смеешь возражать владыке! – голос Килтис, поднявшейся со своего места, показался мне пронзительно высоким, но Харуан заставил принцессу замолчать.

- Сядьте на место, принцесса. Сейчас лорд Ольмильяр – не король, а обвинитель. Вам будет дана возможность высказаться, как и всем присутствующим, когда наступит чред.

- Да, когда наступит черёд, - согласился Альвэйр. – И он наступит ещё не скоро. Потому что сейчас, по праву первоочерёдности, я требую до суда над Эльрис рассмотреть покушение на неё.

В рядах эльфов раздался ропот, а я не отрываясь смотрела на лицо Килтис, разом побледневшую и испуганную. Любой, кто в этот миг обратил бы на неё внимание, заподозрил бы, что дело нечисто. Но всё внимание собравшихся было приковано лишь к эльфу в тёмных одеждах, застывшему неподалёку от меня.

- Вы собрали достаточно доказательств, чтобы выдвинуть обвинения?

Альвэйр взглянул на Килтис, съёжившуюся на скамье и выглядящую жалкой тенью прежней себя.

- Достаточно, - от холода, сквозившего в его голосе, у меня по спине пробежали мурашки.

- Я не согласен, - воспротивился король. – Это пустая трата времени. Обвинение можно рассмотреть и позднее.

- Можно, - не стал спорить мой супруг. – Если не воспользоваться старым законом, по которому любой может требовать иного. А именно, чтобы все преступления, в которых он замешан, и как преступник и как жертва, рассматривались порядки своей очерёдности. Иногда это принципиально. Как сейчас.

- Пусть будет так, - согласился судья. – Нам нужно вызвать кого-то?

- Свидетели уже готовы, а все остальные… находятся здесь, - нервный переполох пронёсся по рядам, после того, как Альвэйр намекнул, что преступник находится прямо тут.

Кэлеан, до этого хранивший молчание, взял слово.

- Обвинителем буду я, так как именно мне было поручено найти виновника. Как вы все помните, в ночь после представления супруги моего сына ко двору, на неё совершили покушение. Мы тщательно следили за тем, чтобы подробности не стали известны свету, но сегодня можем открыть правду.

Интерес мелькнул даже в глазах Ольмильяра, сейчас сидящего на скамье с остальными эльфами.  Он пока недогадывался, кто станет целью этого обвинения.

- Леди Эльрис была отравлена. И причиной этого стал один из даров, полученных ею в тот день.

Я слушала, как Кэлеан рассказывал то, чтобы мне уже известно. Как меня обнаружили. Что спасти меня удалось лишь потому, что Альвэйр забрал себе половину яда, отравившего моё тело. При этих словах я взглянула на эльфа – до сих пор я так и не расспросила его о подробностях ритуала, который он провёл.

Жрец поведал, что уровень яда в моей крови повышался, до тех пор, пока он не догадался унести меня из комнаты. Тогда он понял, что причина кроется в ней.

- Мы арестовали всех слуг и допросили их. О результате я расскажу позднее, гораздо важнее вот, что. Большая часть дворян отправила леди Эльрис в дар цветы. Этот жест внимания принят у людей, но так как для нас неприемлемо дарить срезанные цветы из любви к жизни, то все растения были помещены вместе корнями в специальные сосуды, которые должны были поддерживать в них жизнь. Я подготовил полный список тех растений, что присутствовали среди подарков…

Жрец передал слуге перечень, чтобы тот отдал его судье.

- Среди них было ядовитое растение? – заинтересованно уточнил Харуан, разглядывая написанное.

- Вот именно, что нет!

- Тогда я не понимаю, куда вы клоните.

- Сейчас объясню. На празднике леди не пила и не ела, и выглядела вполне здоровой, в тот миг, когда прощалась с лордом. В доме она также не принимала пищи и даже не успела подготовиться ко сну. Она сделала буквально пару шагов по комнате и была поражена огромным количеством яда, как если бы опорожнила целый сосуд с ним. Вывод напрашивался лишь один – яд уже был в её теле. В другом, неопасном виде, но что-то заставило его изменить свои свойства.

Кэлеан углубился в теорию, чтобы объяснить Харуану и присутствующим, что некоторые вещества неопасны сами по себе, но при соединении могут привести к катастрофе. Я видела, что многие эльфы знали об этом, потому что хорошо разбирались в целительстве или алхимии.

- Тогда мы начали проверку цветов и ёмкостей, в которую они были посажены. И вот тут служанка лорда Альвэйра, Руа сообщила интересное. Впрочем, послушаем её сами.

Поначалу я не узнала эльфийку. От прекрасной девушки, что встретила меня в первый день в ущелье, не осталось и следа. Я вспомнила, что Кэлеан испытывал на ней действие яда, чтобы убедиться в правдивости своей теории. Глубокие тени залегли под глазами Руа, взгляд её был тусклым, но в нём зрела некая решимость.

- Через пару дней после прибытия леди Эльрис в ущелье я встретила на прогулке принцессу Килитис…

Глава 50

- К чему это ты клонишь? – гневно воскликнула сестра короля. Это чувство отразилось и в глазах Ольмильяра, который, похоже, заподозрил неладное.

Харуан смерил принцессу тяжёлым взглядом и промолвил:

- Любой, кто будет мешать, будет выведен до окончания слушания.

Я не могла не проникнуться к судье симпатией.

Не знаю, на что рассчитывал король, но Харуан не спешил свешивать всех псов на Дом вереска и пока просто слушал доводы сторон. Можно было надеется, что он вынесет справедливое решение… Но хватит ли ему духу осудить принцессу?

- Продолжайте.

Он не назвал Руа ни по имени, ни по титулу. Для благородных лордов и леди она была всё равно, что крестьянка для высокомерных человеческих дворян. А теперь её положение стало ещё хуже.

- Я удивилась, увидев принцессу на территории нашего Дома, - голос служанки казался звонким и надрывным. Глаза её лихорадочно заблестели, будто она только сейчас сообразила, что назад дороги уже нет. – Сначала я решила, что она приехала к лорду Альвэйру, но к моему удивлению она подозвала меня.

Девушка замолчала, будто не в силах говорить дальше, но твёрдый голос Кэлеана не дал ей погрузиться в себя и передумать:

- Она была одна?

- Нет, её стражи стояли неподалёку, но на достаточном расстоянии, чтобы не слышать нашего разговора.

- Вы опознали кого-нибудь из сопровождения?

- Только одного, - смущение отчётливо промелькнуло на лице Руа. – Лорда Диоделя. Он часто сопровождает принцессу. Остальных по именам я не знаю.

- Что вам сказала принцесса?

Руа впервые бросила взгляд на меня, словно бы только что заметив.

- Она спросила меня, знаю ли я, что лорд Альвэйр не слишком рад своей женитьбе. Я ответила, что это известно всем. После этого она сказала, что королевская семья позаботится о том, чтобы облегчить его бремя.

- Это невозможно! Немыслимо даже слышать это! – ярость, бушующая внутри короля, была животной и иррациональной. Уверена, не находись я сейчас в защитном круге, то увидела бы целые вихри эмоций вокруг Ольмильяра.

Кто-то бросился успокаивать короля, кто-то разделил его гнев, а Руа продолжила свою исповедь. Теперь отступать было некуда.

- Она протянула мне мешочек и сказала добавлять содержимое в пищу леди. Я отказалась. Как бы я ни относилась к происходящему, взять на себя такую ответственность я не могла…

Ольмильяр пересел поближе к сестре и взял её за руку. Оба они – и он сам, и Килтис – впились взглядами в Альвэйра. И если взор принцессы был потухшим, то глаза короля пылали яростью. Он считал всё происходящее местью за удар по мне. И был не так уж не прав.

- Тогда принцесса, смеясь, предложила мне взглянуть на содержимое. Я удивилась, но не посмела ослушаться – внутри были просто орехи кирзелля. Она предложила достать мне любой из них и дать ей. Леди съела порех, но ничего не произошло.

Служанка замолчала, будто то, что происходило дальше, стало для неё самым горьким воспоминанием.

- Принцесса взяла меня за руку и сказала, что ничего страшного я не совершу. Орех не ядовит,. Я могу сама брать кирзелль где угодно, не обязательно использовать именно тот, что даёт принцесса. Никакой вины за мной не будет, - речь девушки становилась всё более торопливой и сбивчивой, она стояла, опустив голову и впившись взглядом в серые камни под ногами.

Внезапно неполная подняла голову и на её бледном лице я заметила мучительный стыд и вину за свою ничтожность.

- Вам покажется странным, что я согласилась. Но принцесса Килтис всегда так приветливо разговаривала со мной. Она замечала меня, в отличие от других леди и лордов.

Интересно, сколько ещё слуг Дома вереска было также пригреты принцессой? Скорее всего, она заприметила Руа давно. Та была лишь одной из многих, может быть, не очень значимых, но зато лояльных ей эльфов в Доме Альвэйра. Слуги, до которых никому нет дела. Но которые могут стать глазами и ушами.

Неожиданно умно и довольно смело. Эльфы с их кастовой системой часто не замечали тех, кто стоит внизу. При таком раскладе иногда достаточно лишь добрых речей, чтобы получить расположение неполных и других низших каст.

К тому же в этой ситуации Руа и вовсе считала, что оказывает Альвэйру услугу. Избавляет от чужачки, брак с которой стал для лорда оскорблением.

Но, скорее всего, служанкой руководили не только добрые чувства. Будто прочитав мои мысли, Кэлеан спросил:

- Она пообещала что-то взамен?

- Забрать в свой дом и вернуть мне полное имя, - должно быть, сейчас, когда она произнесла это вслух, Руа осознала насколько неправдоподобно звучало обещание. Лицо её покрылось пятнами стыда, а я, глядя на неё не могла ощущать ничего, кроме жалости.

Быть неполным было ненамного лучше, чем менталистом. А в чём-то даже хуже, ведь магов боялись за реально существующую силу, а они просто расплачивались за грехи своих предков. Сложись междоусобица эльфов иначе, сейчас, возможно, Руа была бы принцессой.

Девушка рассказала, как исправно добавляла мне в пищу орех, а поскольку ничего особенного не происходило, постепенно она успокоилась. Пока однажды на пороге дома не появился посланник принцессы.

- Это был один из её стражей. Он принёс от принцессы два дара.

- Опишите их.

- Два цветка. Оба в одинаковых чашах из полированного хрусталя. В одном – был алый кромрах, а в другом белый люриэ. Посланник принцессы особо отметил, что дары нужно поставить в комнате леди Эльрис. Как и все подарки, что прибудут позднее.

Мне была знакома не вся часть истории, поэтому я не без удивления узнавала некоторые подробности. Жрец, в отличие от меня, всё прекрасно знал. Но задавал такие вопросы, чтобы свидетели и судья уже сейчас могли прийти к определённым выводам.

- Были ли подарки сопровождены посланиями.

- Да.

- Вы знаете, что было в них?

- Нет, я не читала.

Кэлеан задал ещё пару уточняющих вопросов, и стражи проводили девушку из зала.

Все эльфы до единого напряжённо молчали, пока Ольмильяр не рассмеялся.

- Ты действительно считаешь, что выдвигать обвинения против принцессы крови можно на основе слов рабыни? Она собственность Дома вереска, и скажет то, что повелит Альвэйр!

Кэлеан ничуть не смутился, лишь холодно улыбнулся своему королю.

- Я бы не пришёл сюда со столь смехотворными доказательствами.

После этого жрец попросил вызвать стража Диоделя, которого опознала Руа в свите принцессы в день их сговора. Ни Альвэйр, ни Кэлеан не разговаривали со стражами короля заранее, чтобы у Килтис не было возможности склонить их ко лжи перед судом. То, что обвинение стало неприятным сюрпризом для всех, помогло получить правдивые свидетельства. Диодель, не знающий, как поступить в этой ситуации, рассказал всё без прикрас. Что он и двое его товарищей сопроводили принцессу к Дому вереска, где она встретилась с девушкой из неполных. Разговора они не слышали, но видели, что Килтис передала Руа что-то.

После этого Кэлеан передал очередную порцию бумаг судье.

- А здесь свидетельства других эльфов, не принадлежащих к Дому вереска, которые видели принцессу Килтис и её стражей на территории дома лорда Альвэйра в тот день. И свидетели, видевшие королевского посланника с двумя растениями с алыми и белыми соцветиями в день праздника…

Я поразилась скрупулёзности мужчины. Он зафиксировал все ключевые для изыскания моменты, чтобы слова такого бесправного свидетеля, как Руа, обрели весомость.

Опись комнаты, в которой я была отправлена составляла несколько листов. Отдельным списком шло описание каждого дара и текст записки к нему.

- Заметьте, - обратил Кэлеан свой насмешливый взгляд на Килтис. – Почти ко всем дарам прилагались послания. И все отправленные послания были подписаны, чтобы леди Эльрис могла узнать, кто одарил её вниманием. Без подписи была лишь одна записка – та, что лежала в белом люриэ. И по странному совпадению она была написана на той же бумаге, что и записка от принцессы в алом цветке. У меня нет образца почерка принцессы, и я не уверен, писала ли она письма сама, но, думаю, позднее мы можем сравнить почерк.

Килтис едва сдерживалась, чтобы не встать и не убежать. Она дрожала, смертельно напуганная неизбежным – тем, сколько всего сумели рассказать о её плане незначительные на первый взгляд детали.

Впервые я со всей ясностью осознала, что Альвэйр был прав, считая принцессу ребёнком. Коварным, избалованным, но всё же ребёнком.

Король всегда потакал ей, давая всё, чего бы она ни пожелала, по первому зову. Он оберегал её от всех невзгод. И в итоге Килтис никогда не приходилось из кожи вон лезть и изощряться, чтобы получить желаемое, выиграть, выжить. В отличие от эльфов высшего света, стремящихся перегрызть друг другу глотки на политической арене, она оказалась неискушённой.

По моей спине пробежал холодный пот. Страшно представить, что было бы, будь у Килтис побольше осмотрительности и опыта в интригах.

Я оглядела серьёзные лица, сидящих передо мной эльфов, и внезапное горькое осознание укололо душу.

Нет, всё было бы прекрасно и у нынешней, неосмотрительной Килтис, если бы не я.

Альвэйр и Кэлеан затеяли это расследование лишь потому, что я оказалась связана узами с лордом Дома вереска. Он чуть не погиб вместе со мной. А потом у нас появился шанс сблизиться. Теперь, наверное, и без связи эти двое боролись бы за меня.

Но, что если бы на моём месте была Кисара? Или другая человеческая девушка, у которой, быть может, не возникло бы связи с Альвэйром?

Никто не стал бы стараться для неё. И истинная сущность принцессы не стала бы очевидна.

Я сжалась, удручённая этим пониманием, и даже испуганное лицо принцессы теперь вовсе не радовало.


***


После этого вызвали выступить ещё несколько эльфов – лордов и леди, подтвердивших, что идея с подарками для меня принадлежала Килтис.

Ольмильяр, как ни странно, теперь молчал. Впервые в его взоре появилось сомнение и боль. Он начал понимать, что обвинения в стороны его сестры были большей частью правдивыми.

- Но довольно волокиты, - наконец, промолвил Кэлеан. – Внесите цветок.

Неизвестный мне эльф внёс белоснежный люриэ и замер, не заходя в пределы круга, подавляющего магию. Не иначе как цветок был защищён чарами, и нельзя было дать им распасться.

- Это тот самый цветок без записки. Один из тех, что прислала принцесса. С виду он похож на обычное растение, которое, как все мы знаем, не ядовито.

Белоснежный цветок казался воплощением невинности, его лепестки мягко сияли на фоне серых скал. Но я, пожалуй, более никогда не смогу взглянуть на люриэ спокойно.

- Однако на нём есть следы воздействия глубоких чар земли. Ещё семенем его напитывали ими, чтобы изменить природу растения. Впрочем, даже эта метаморфоза на первый взгляд не вызывает подозрения – запах цветка просто стал немного другим. Для нас с вами он абсолютно безвреден. А вот для того, чьё тело будет пропитано токсинами кирзелля, нет… Его запах моментально изменяет свойства слабых токсинов, превращая их в сильнейший яд. Разумеется, всё это задокументировано…

Кэлеан улыбался. Я чувствовала, что он искренне наслаждается ситуацией, и ему всё равно, что станет с принцессой.

- Я не стану напоминать, что принцесса Килтис одна из немногих эльфийских магов, которым под силу такая тонкая работа. К сожалению, я не смог привлечь для изучения цветка другого мага земли. На момент моего расследования всех сильных волшебников этого направления отчего-то не оказалось в ущелье.

Я видела, как король смертельно побледнел, придя к какой-то догадке раньше меня.

- Выяснилось, что все они были направленны на побережье королевской семьёй для некого секретного изыскания, - голос мужчины сочился ядом, что был куда убийственнее той отравы, что поразила меня. – Но я нашёл другого мага, который способен считывать все магические манипуляции, что были сделаны с предметом…

- Достаточно, - король встал. Я ждала с его стороны гнева, печали, раздражения, но лицо правителя не выражало ничего. Килтис тихо плакала, сидя на скамье рядом. Она вцепилась пальцами в полу одеяния брата и глотала слёзы. – Думаю, этих доказательств достаточно, чтобы судья вынес вердикт.

***

Харуану требовалось время, чтобы огласить решение. Меня сопроводили в комнату временного пребывания, куда позднее позволили зайти и Альвэйру, как самому моему близкому члену семьи среди эльфов.

Должно быть, я выглядела слишком измученной, раз мужчина забыл о своём желании держаться от меня на расстоянии и сел подле на скамью.

- Всё почти закончилось. Немного совестно, что я оставил работу на Кэлеана, но я не так силён в словесных играх и…

- Не нужно оправданий, это правильное решение, - устало откликнулась я. – Выступи вы обвинителем сами, многие сочли бы вас слишком заинтересованным лицом, мой лорд…

Мы сидели плечом к плечу, но не смотрели на друг друга, будто опасались прочитать во взгляде друг друга нечто такое, что не оставило бы пути назад.

Эльф не хотя нарушил усталую тишину.

- Скорее всего, Килтис не грозит смертный приговор. Харуан слишком предубеждён против менталистов. Самое большое, что грозит принцессе - это изгнание или заключение под стражу в замке. Но так даже лучше.

- Почему?

- Не хотелось бы казни Килтис, - голос эльфа был спокойным, будто он говорил о погоде. - Если мы доведём дело до фактического наказания, то король не простит нам смерти сестры. Новый конфликт с ним будет неизбежен и, возможно, в конечном счёте мне придётся стать клятвопреступником и убить его.

Воин говорил об этом пугающе обыденно.

- Он неплохой король. Но ещё сущий мальчишка и оттого горяч. Мне бы не хотелось его смерти, и грызни за трон, что начнётся после неё. А Килтис, возможно, успокоится.

- Нет, - возразила я. – Вы и сами это знаете. Она станет хитрее, умнее, обзаведётся сторонниками. И столкновение с ней всё равно случится рано или поздно.

- Возможно, но это будет потом, - не стал спорить Альвэйр, его большая тёплая ладонь внезапно коснулась моей щеки. Я заглянула в тёмные глаза, что были сейчас так близко передо мной.  – А до тех пор мы проведём пару-тройку спокойных столетий. Если за это нужно заплатить тем, чтобы Килтис осталась в живых, я готов на это.

Внезапно я всё осознала.

Альвэйр хотел подарить мне спокойную жизнь в ущелье без постоянного противостояния Ольмильяру. А после… когда человеческая смертная доля найдет меня, Альвэйру будет уже всё равно, что ожидает его.

Месть принцессы не особенно страшна, когда у тебя ничего не осталось.

Глава 51

Передышка закончилась быстро. За время нашего отсутствия на улице значительно похолодало, и теперь находиться среди скал, обдуваемых ветром, стало ещё менее уютно, чем раньше.

Харуан посмотрел на меня и хотел было взять слово, но король прервал его.

- Каким бы ни было решение суда, я хочу сказать, что отказываюсь от своих претензий к леди Эльрис и отзываю прошение к суду, - голос короля был глухим. Он был полностью разбит и даже не заботился о том, чтобы сохранить лицо. Немыслимая слабость для эльфа, но, похоже, ему было всё равно. Лишь во взгляде, который мужчина бросил на меня, затаилось что-то похожее на страх и мольбу.

Он боялся, что Килтис казнят. И хотел, чтобы я знала - Ольмильяр признаёт поражение, но просит пощады для сестры.

К моему удивлению Альвэйр возразил ему.

- Нет. Я требую, чтобы суд над леди Эльрис был проведён, как полагается. Иначе у кого-нибудь может остаться ложная уверенность в виновности моей жены… Но, разумеется, его можно отложить до более благоприятных времён. На сегодня нам достаточно волнений.

- Пусть так и будет, - согласился Харуан.

Я понимала, что мой супруг прав. Если я так и не буду оправданна во всеуслышание, моя репутация не очистится. И однажды моим шатким положением могут воспользоваться вновь, чтобы нанести удар по Дому вереска.

- Мы учли все доказательства, предоставленные суду, а также свидетельства полученные в ходе расследования, - заговорил Харуан. – И, хотя леди Эльрис осталась жива в результате покушения, произошло это не из-за того, что обвиняемая не сталась её убить. Напротив, жизнь леди Дома вереска была спасена лишь стараниями её мужа и родича. Преступление принцессы Килтис нельзя назвать совершённым под влиянием эмоций или по неосторожности. Оно было тщательно спланировано и при его подготовке леди злоупотребила королевской властью, что само по себе является недопустимым…

Всем стало понятно, куда ведёт Харуан. Всем, кроме Килтис, осевшей на скамью без чувств, стоило прозвучать последней фразе:

- Достойным наказанием за содеянное станет смертная казнь.

- Нет! Это слишком жестоко!

-… жертва осталась жива…

- …вы ведь сами ненавидите менталистов, лорд Харуан!

Гомон отразился от скал и превратился в месиво криков. Обычно сдержанные эльфы были поражены столь жестоким, на их взгляд, наказанием. Они смотрели на бесчувственную девушку, которую обнимал король, и требовали пересмотреть решение.

- Отчего-то мне кажется, что вы, лорды, забыли древние законы, - презрительно бросил судья в сторону возмущённых дворян. – Лорд Кендрис, были бы столь милосердны, если бы эта ваша дочь чуть не погибла из-за интриг принцессы? Но дело даже не в этом. А в злоупотреблении властью. Деяния принцессы бросили тень на весь королевский дом. Она использовала влияние лорда Ольмильяра, чтобы замести следы – отправить магов земли, которые могли бы её разоблачить, на побережье. Это недопустимо и не должно сойти с рук никому.

Ольмильяр смотрел на судью с затаённым гневом в глазах. Сегодняшний день погубил века его стараний, стал несмываемым пятном на чести короля, но он думал лишь о спасении сестры. Девочки, которую обещал защищать.

- Но вы не дали мне закончить. Если леди Эльрис пожелает заменить наказание на более мягкое, я соглашусь с ним.

Я заглянула в непроницаемые глаза судьи и улыбнулась про себя.

Он давал мне шанс.

- Сегодня мы начали это слушание с обвинений в мою сторону, - заговорила я, наконец, - Обвинений, которые основывались лишь на природе моей силы. Она опасна для окружающих. А значит опасна и я. Так думали, наверное, все здесь присутствующие.  Но не быть беззащитным, не значит быть преступником.

Длинные речи не были моей сильной стороной, но эльфы любили выступления и ценили хороший слог. Я надеялась, что сумею не ударить в грязь лицом.

- Любой, даже самый безобидный дар, может быть направлен во зло. Всё зависит лишь от волшебника и его помыслов. Ментальный дар может губить, а может исцелять души, прогонять безумие. Магия земли может взращивать урожай, что накормит голодных. А может прорастить цветок, губящий всё живое…

Я видела, как выражение лиц некоторых эльфов, смотрящих на меня, изменилось. Не думаю, что их тронули мои слова, но они вспомнили и о полезных сторонах ментальных сил.

- Принцесса Килтис пошла неправильной дорогой - использовала свои силы во зло. К счастью, она ещё молода. У неё есть шанс исправить свои ошибки…

Положа руку на сердце, я не верила, что она исправится. Я могла представить её бешенство, когда Килтис очнётся и узнает, что я пощадила её. Принцесса этого не простит.

Но я не собиралась учитывать её чувства. Великодушие по отношению к врагу поможет мне чуточку исправить ситуацию и не сделать Ольмильяра своим личным врагом и врагом Альвэйра. Эльфы оценят, что я не воспользовалась шансом отомстить избалованной девчонке. Нужно показать, что я, пусть и человек, но морально более зрелая и великодушная, чем Килтис.

- Поэтому я согласна на бессрочное изгнание принцессы из ущелья. Если оставшееся ей время, отмерянное богиней, она проведёт в заботе о нуждах своего народа. И употребит свой дар на пользу.

Если говорить попусту, я предлагала сослать её на побережье, чтобы там, с помощью магии земли Килтис занималась выращиванием урожая. Могу поспорить, она предпочла бы смерть. Но существовала маленькая вероятность, что труд на благо других всё же поможет ей стать лучше…


***

Моё тело сотрясала дрожь, когда мы покидали замок короля. Я не столько страдала от холода и голода, сколько от эмоционального истощения. Трудно было поверить, что всё произошедшее не сон. Что все вокруг знают, кто я, но я всё ещё жива и есть те, кому я не безразлична и без всяких внушений…

Альвэйр подал мне руку, чтобы я могла опереться на него, а он сам внимательно посмотрел на Кэлеана, сопровождающего нас.

- Ольмильяр был сам не свой, - заговорил темноволосый эльф. - Весь сегодняшний день он вёл себя слишком опрометчиво. Это странно даже для него. Даже, если дело касается Килтис.

Я не могла не согласиться с мужчиной, но слишком устала, чтобы вымолвить хоть слово.

- Это так. На него не похоже, - Кэлеан помрачнел. – Пожалуй, я останусь и узнаю, в чём дело. Чувствую за собой вину, что все эти годы отдалялся от него. Это было ошибкой.

Мне хотелось сказать Кэлеану, насколько я благодарна ему, но он остановил меня лёгкой улыбкой.

- Не стоит слов. Пожалуй, это было даже слишком просто.

Распрощавшись с эльфом, Альвэйр оседлал своего коня и подал мне руку. Не сразу я поняла, что он предлагает мне сесть к нему.

- Вы устали, моя леди, - в голосе мужчины мне послышалась лёгкая ирония. – Боюсь, как бы вы не свалились со своей лошади.

Неуклюже взобравшись на высокого коня, я села перед мужчиной, а он обхватил мены руками и вял в руки поводья.

Оставшуюся дорогу до дома я не запомнила, мгновенно погрузившись в сон. Лишь сквозь дрёму чувствовала тепло чужого тела и гулкий стук сердца.


***

Рыжеволосый эльф стоял на мосту и смотрел на отдаляющийся конный отряд. Его острый взор видел бледное лицо девушки, прижавшейся к плечу Альвэйра. Гарэн видел, как лорд осторожно коснулся лица Эльрис, чтобы поправить пепельную прядь, выбившуюся из копны.

Лорд Дома гроз удовлетворённо улыбнулся.

- Это не похоже на Ольмильяра – так торопиться с обвинениями, - раздался голос позади него.

Появление Кэлеана не было для эльфа сюрпризом. Гарэн один из немногих в ущелье, кто обладал редчайшим даром предвидения. И нравилось это ему или нет, он знал многое из того, что произойдёт.

Мужчина безмятежно улыбнулся жрецу:

- Не виноват, что он неправильно понял мои слова. Я всего-то сказал, что если созвать суд в ближайшее время, то всё пройдёт очень легко. Никто не говорил, что легко для него.

Это было откровенное лукавство. Гарэн прекрасно знал, что каждой собаке в ущелье известно о его прирождённом даре. И потому каждый эльф придавал особое значение его словам.

- Странно, что ты вмешался. Это запрещено, ты же знаешь, - начал увещевать его Кэлеан. -  Когда ты успел настолько проникнуться симпатией к Эльрис, чтобы нарушать правила?

- Мне она нравится, но старался я не ради неё. А ради будущего, - ответ рыжеволосого был туманным. Впрочем, иного от него никогда ждать и не приходилось.

- Я говорил с Ольмильяром. Король сейчас разбит. Он был уничтожен в собственной игре.

- Только не говори, что жалеешь его! – рассмеялся лорд Дома гроз. – Я-то тебя знаю. Эльфа бессердечнее отыскать трудно. К тому же… я уже чуть-чуть утешил правителя. Сказал, что для того, чтобы в будущем у него появилась королева, Альвэйр и Эльрис должны быть вместе.

- У них не может быть детей! – возразил жрец, поняв слова провидца однозначно.

- А я про детей ничего и не говорил… Но что важнее. Сходил-ка бы ты к его менталисту? Не думаешь же ты, что лишь я подпортил Ольмильяру сегодняшнюю игру?

Глава 52

Альвэйр проводил меня до комнаты и отправил отдыхать.

Сам мужчина покинул башню тут же, будто опасался оставаться со мной наедине. Многое бы я отдала за то, чтобы увидеть его лицо в этот миг. Была ли на нём лишь печать усталости, или нечто большее проложило путь из глубин сердца?

За высокой фигурой вился длинный и тяжеловесный шлейф чувств, но мне удалось подавить искушение попробовать их на вкус.

Я была верна своему слову.

Глухая жадная тоска сдавила грудь. Расставаться с ним не хотелось. Не сейчас, когда горечь одиночества была ещё так сильна, но удержать Альвэйра не смогли бы ни мольбы, ни ласка.

Коль эти уловки работали, принцесса Килтис давно стала бы его женой.

Сокрушённая своими чувствами и мыслями я скользнула в комнату и принялась готовиться ко сну. Хотя веки мои отяжелели, я не смогла отказать себе в удовольствии забраться в ванну и смыть груз происходящего, отогреться после многих часов, проведённых на улице.

Тепло расслабило тело и украло последние крупицы сил, потому выбравшись из остывающей воды, я не стала тратить время на расчёсывание волос, лишь надела ночную сорочку, укрылась одеялом и провалилась в сон.

Не знаю, сколько длилось утомлённое забвение, но очнулась я будто от толчка, когда луна стояла уже высоко в прозрачном осеннем небе.

Сердце бешено колотилось, но я не могла понять природы своей тревоги. Быть может, то был сон, смысл которого я не запомнила?

Но волнение не растаяло с пробуждением, и вскоре к нему присоединилась дикая магия. Сила буквально вытолкнула меня из постели, подобно тому, как в прошлый раз вынудила отправиться на поиски призрачных сущностей драконов.

Только в этот раз от её смутного послания ком встал в горле.

Альвэйр!

Нужно срочно идти к нему!

Я не накинула плащ, не тратя на сборы и лишней секунды. Лишь надела мягкие домашние туфли и поспешила прочь из башни.

Ночь стояла ясная и холодная, но я не замечала того, как заледенели мои пальцы и плечи – слишком торопилась.

Защиты на двери в этот раз не было. Она была просто заперта на ключ, но эту досадную помеху дикая магия убрала ещё до того, как я успела осмыслить своё желание.

Шум дыхания и шорох одежды заполнил ночную тишину, пока я бежала к комнате Альвэйра. Страх заполнил меня до кончиков пальцев, хотя я не могла понять, чего страшусь. Что могло случиться с ним здесь, в неприступной крепости, куда нет хода чужакам?

Связь, что соединяла меня с ним и молчала столько времени из-за отчуждённости лорда, внезапно ожила.

Я остановилась, как вкопанная, распробовав удивление мужчины.

Всё было в порядке. С ним не приключилось никакой беды. Лишь в сонном ото сна сознании начинало зарождаться волнение от того, что я оказалась по среди ночи в его башне.

Мурашки прошли по коже, будто льдинка скользнула по позвоночнику. Я знала, что это не ночной холод настиг меня, а тень предвкушения, что мелькнула на дне сознания Альвэйра, но тут ж погасла. До двери его комнаты осталось буквально несколько шагов.  И хотя пока я не видела его, но знала, что эльф замер на ложе, будто затаившийся зверь.

Он хотел, чтобы я ушла.

Но куда сильнее, до шума в ушах, желал, чтобы я открыла дверь.

Это было и моим желанием. Пальцы коснулись ручки, и створка отворилась.


***


Комната Альвэйра купалась в лунном свете. Он лежал на кровати, приподнявшись на локте - ещё сонный, но уже взбудораженный происходящим.

Мысли и чувства путались. Я должна была извиниться, сказать, что неверно поняла сигнал магии, и покинуть башню. Но стоило мне увидеть смотрящего на меня Альвэйра, чьи волосы чёрным морем расплескались по подушкам, как стыд сменился новым чувством.

Он молчал, как и я. Сильное тело мужчины напряглось, будто он был готов подняться с кровати одним быстрым движением, но Альвэйр не двигался. Замер и неотрывно смотрел на меня глазами, полными…  беспомощности?

Будто я была убийцей, что вот-вот вонзит кинжал в его плоть, а он не в силах сделать и единого движения, чтобы предотвратить это.

Более того, желал смерти от моей руки.

Никогда я не видела его таким. Почти страдающим. Он хотел, чтобы из нас двоих хотя бы мне достало хладнокровия, и всё не зашло слишком далеко. Себе он не доверял, потому и не двигался, молчал.

Моё сердце наполнилось хмельным торжеством от осознания того, что Альвэйр признаёт – он не в силах оттолкнуть меня. Отказать мне. Его воли хватает лишь на бездействие. Тень Олиэ пусть и не исчезла, но в этот миг отступила.

Кровь искрилась в жилах, тело бросило в жар и, скинув обувь, я неторопливо приблизилась к его кровати, утопающей в сумраке ночи. Мужчина смотрел на меня чёрными глазами, на дне которых разгоралось пламя, сжигающее сожаления. Но пока, до поры до времени, Альвэйр позволил мне продолжить свою игру. Наслаждался тем, что в эту секунду – весь мой. Что я забрала себе право решать – быть нам вместе или нет.

Уверена, та, другая, никогда не видела его таким. Уязвимым. Готовым предать свои идеалы ради чужого тепла. И это сладкое чувство дурманило, заставляло таять остатки самоконтроля.

Когда я скользнула на кровать, нависая над ним, позволяя волосам пепельной волной упасть вокруг нас, с его губ сорвался судорожный вздох. Мои пальцы коснулись бледной по-мужски твёрдой груди. Руки задрожали, стоило подушечкам заскользить по гладкому совершенству его кожи, что искажали лишь плотные узлы и линии старых шрамов. Я чувствовала сумасшедшее биение сердца под моей ладонью – он не хотел, чтобы я останавливалась.

Его пальцы дрогнули, но Альвэйр сдержался, не сжал мои бёдра руками, хотя жаждал этого более всего на свете. Я улыбнулась упрямству эльфа и склонилась ниже, к его лицу. Взглянула в чёрные зеркала глаз и огладила сильные плечи, ощутив, как моя дрожь предвкушения смешивается с его…

Никогда ещё и ни над кем я не ощущала такой власти. Ни в тот миг, когда бродила в чужих душах на нитях магии, ни в тот, когда повелевала дикой волшбой. Я упивалась ей, потому что в этот миг Альвэйр принадлежал мне. Я видела это по его взгляду, полному тёмной страсти, которую он не желал выпускать из себя.

Внезапно мне стало стыдно. Я закрыла лицо руками, чтобы он не видел мучительную вину и страдание, что зародились в душе.

Разве я чем-то отлилась от них – Килтис, Глорейлы и других бесчисленных эльфиек, которые желали получить его в свой распоряжение? Которые точно также пробрались бы к нему в комнату.

- Прости, - едва слышно сказала я и заставила себя отстраниться.

Альвэйр не услышал моего извинения. Резкий рывок, и он садится, прижимая меня к себе. Горячие руки скользят по лодыжкам и устремляются выше, сминая складки ночной рубашки.

Почти до боли пальцы сжимают бёдра, заставляют развести ноги в стороны, прижаться к нему всем телом. Чужое дыхание согревает шею. Будто опьянённый, мужчина судорожно вдыхает аромат моей разгорячённой кожи.

Этот лишь миг смиренного затишья. Пути назад нет.

Он подминает меня под себя. Прижимается с такой силой, что даже через одеяло и ночную сорочку я остро чувствую его твёрдость и нетерпение.

Остатки связных мыслей улетают в ночное небо, а вместе с ними и ментальный щит. Желание мужчины заполняет меня до дна. Оно смешивается с моим предвкушением неизведанного и возвращается к Альвэйру с удвоенной силой, а потом снова устремляется ко мне.

Стон срывается с губ, но я не в силах понять, с чьих – моих или его. То, что мы чувствуем в этот миг, почти невыносимо. Настолько сильная потребность в прикосновениях и бесстыдных ласках друг друга, что она сродни тяге к дурману.

Ткань ворота сорочки трещит, не выдерживая напора, он спускает её с меня единым движением и припадает губами к груди. Прохладный шёлк чёрных волос опадает на мою кожу. Я выгибаюсь от острого восторга, от желания обернуться в него, как в одеяло, чтобы терпкий запах мужчины был везде.

Остатки одежды мы срываем друг с друга почти с яростью, опьянённые нашими чувствами, усиленными ментальной магией во сто крат. Руки обхватывают мои бёдра, в нетерпении притягивают к себе…

Внезапно в море яростного желания и восторга появляется тень – мрачное удовлетворение и огромное чувство вины. Оно разрастается из груди Альвэйра, я вскидываюсь, понимая, что что-то не так.

Но поздно.

Резкий толчок, и меня пронзает острая боль от ощущения чужой плоти.

Мужчина вскидывает глаза, залитые расплавленным золотом. Чужие, незнакомые глаза.

Не Альэвэйр.

- Как хорошо…, - задыхаясь, стонет он, проталкивая себя всё глубже и глубже. Оцепенение и боль поглощают тело, растворяя былую страсть. Где-то на дне поднимается дикая магия… но не для того, чтобы защитить меня! Её торжество и восторг от того, что задуманное удалось, почти сводят с ума.  Я понимаю, что предана ею.

Была предана задолго до того, как прибыла в ущелье.

Незнакомец в теле Альвэйра делает ещё несколько толчков и, словно вспомнив о чём-то, прокусывает свой указательный палец и кровью наносит мне на лоб незнакомый знак.

Привкус магии остаётся на моём языке. Я чувствую как вокруг вьются вихри дикого, древнего волшебства, частью которого мне предстояло стать.

Он двигается медленно, будто смакуя каждый миг украденной близости. Наслождаясь, давно позабытым чувством плотского восторга. И хотя для него наше соитие - лишь необходимость, огромная жажда тепла чужого тела заполняет его без остатка. Он почти забывает, зачем всё это творит...

Златоглазый склоняется, не прекращая своего мучительного танца во мне, и с нескрываемым наслаждением шепчет на ухо:

- Видят боги, я не хотел забирать ваш первый раз. Затаился, чтобы не мешать сближению. Я занял бы его место, после того, как вы насладились бы друг другом вдоволь. Но время на исходе, а ты и Альвэйр слишком медлительны. Я не могу больше ждать. Иначе будет поздно. Быть может, уже поздно.

В голосе его я слышала горечь и решительность.

- Я не понимаю, что ты имеешь в виду! – мои руки упёрлись ему в грудь. Но тело Альвэйра слишком сильно, дикая магия мне не помощник, а ментальную силу я использовать не в силах из-за мешанины собственных чувств.

- Ты поймёшь всё, когда я изольюсь в тебя. Стану твоей частью. Довольно слов, Эльрис. Я чувствую, Альвэйр в ужасе от того, что сейчас происходит. Он не должен мне помешать... Будь снисходительна ко мне. У меня несколько тысячелетий не было женщины.

Он хочет накрыть мои губы своими, но я останавливаю его резким окриком:

- Нет, стой!

Незнакомец улавливает что-то новое в моём голосе и лице, а потому на миг замирает.

Я не хотела его. Пусть сейчас он и обладал телом того, кого я так любила.

Вот только я знала, что он одолеет меня и добьётся своего. И Альвэйр разделит с ним это насилие надо мной, хочет он этого или нет. Я не могла позволить тому, кто мне так дорог, испытать подобное.

Мои дрожащие пальцы коснулись его щеки, чужое горячее дыхание согрело кожу запястья, а я негромко сказала:

- Всё в порядке, Альвэйр. Я знаю, что ты там. А потому всё в порядке – я всё ещё хочу тебя.

Я уловила проблеск мучительного страдания эльфа где-то на дне сознания чужака, но оно быстро потонуло в суматошных чувствах моего нежеланного любовника. Он склонился, накрыл мои губы своими, и магия вспыхнула вокруг нас вместе с возобновлённым любовным танцем.

И каждый миг, когда он врывался в меня, я утешала себя тем, что это плоть Альвэйра проникает в меня. Это его губы целуют меня. Это его руки сжимают мою грудь.

Магия нарастала вокруг нас. Я видела, как сила заключённая во мне, начала действовать. Знаки вспыхнули на моей покрытой испариной коже, подготавливая к тому, что должно было случиться неминуемо.

В тот миг, когда с губ мужчины сорвался судорожный стон, а тёплое семя Альвэйра заполнило моё лоно, я ощутила, как вместе с ним в меня проникает осколок дикой магии, что столько веков эльф хранил в себе.

Сущность ушла из лорда Дома вереска. Перешала в меня и растворилась в потоке дикой магии вместе с другими призраками драконов. Древняя магия закончила своё дело.


___

___

Это моя первая постельная сцена. Надеюсь, она не была слишком длинной и нудной. На самом деле, я смутно представляю - это 18+ или ещё нет. Вроде, без особых анатомических подробностей, но, вроде, и достаточно откровенно:))

И хотя финал главы вышел не очень радостным, надеюсь, мне удалось передать ту бурю чувств, что есть в героях.

Глава 53

Последняя волна дрожи прошла по спине Альвэйра, и он, прижавшись ко мне, замер в кратком беспамятстве. Через несколько мгновений, когда сладкое опустошение пройдёт, он заново осознает произошедшее, и разразится шторм, с которым мне не справиться…

А пока я страдала в одиночестве.

Мне хотелось плакать. Но не от того, что случилось. Я видела в израненных душах людей множество сцен насилия, и я знала, что бывает много хуже. Отвратительно, больно, страшно, кроваво. Стоит лишь вспомнить жертв принца Луистера.

Я же, как ни странно, не чувствовала себя осквернённой и израненной, скорее… обворованной. Тот, другой, чьё имя теперь мне ведомо, украл то, что должно было принадлежать лишь нам с Альвэйром. И какая бы великая необходимость за этим не стояла, дракон-полукровка не имел на это права.

Столь спокойно я могла воспринимать это лишь потому что знала, пусть и физически – это был мой супруг. Он был там внутри. Смотрел на меня этими золотыми глазами и страдал гораздо больше, чем я.

К тому же теперь, когда вместе с драконом ко мне пришли и некоторые обрывочные знания, многое виделось иначе.

Многое, но не всё.

Мне хотелось оплакать наши с Альвэйром жизни, что оказались подчинены прихоти древней силы. Эльф, что лежал сейчас в моих объятьях, и не догадывался, что всё это время дикая магия расчётливо использовала его как стража. Стража, что должен был сохранить её до той поры, пока я не приду за ней.

Дракон, что вселился в тело юного эльфа, жаждал мести. Но куда больше он хотел защитить то, что осталось от его народа. Он заставил юного эльфа поверить ему. Привязал к себе. И юный Альвэйр разделил убеждение дракона – о том, что тайну его крепости надо скрыть.

Сущность и сама прониклась симпатией к своему носителю, а потому по-своему заботилась о нём. Полукровка учил эльфа тому, чему никто более из ныне живущих научить не мог. Позволил использовать свою магию, хотя в самом Альвэйре волшебных сил почти не было.

Вот только, чем больше они находились вместе, тем ничтожнее становились шансы Альвэйра освободиться когда-нибудь. Их чувства и устремления перемешались. Разделить их мог лишь драконий ритуал, которым и стала моя запоздавшая первая брачная ночь с эльфом.

Передача осколка души дракона не обязательно должна была происходить таким образом. Но для других ритуалов требовалось добровольное сотрудничество Альвэйра, а сущность справедливо опасалась, что раскрой он своё желание эльфу, тот не согласится, и шанс на ритуал пропадёт вовсе.

А я… Я – Эльрис. Подношение мёртвым. Меня не было бы вовсе, коли древней магии не нужен был инструмент, чтобы собрать чудом сохранившиеся осколки силы на этих землях.

В этом был смысл моего рождения. За тем моя мать пришла к герцогу.

И я знала, чего теперь хочет магия от меня. Но пока была не в силах даже думать об этом.

Спина мужчины напряглась под моими руками. Всё это время мои пальцы блуждали по его коже, ища безотчётного успокоения.

Он прошептал что-то на эльфийском, но смысла слов я разобрать не смогла. Лишь с готовностью встретила его взгляд, когда Альвэйр приподнялся надо мной.

Я видела его смятение. Больше всего на свете ему хотелось уйти, но он не мог оставить меня одну. Не сейчас.

Тело его казалось окаменевшим и потерявшим былую гибкость, когда он с трудом отодвинулся в сторону и сел, впившись взглядом в предрассветный сумрак.

- Ты не виноват. Нас использовали, - осторожно начала я, медленно садясь рядом.

Каждая частичка моего тела ещё помнила произошедшее - бёдра подрагивали от напряжения, внизу живота поселилась лёгкая тянущая боль. Хотелось принять ванну и заснуть, но пока я этого сделать не могла.

– Теперь, когда он стал частью меня, я это знаю, - слова подбирать было трудно. Ещё сложнее признавать, что всё, что случилось с нами – было не потому, что мы с Альвэйром выбрали друг друга. - Всё было предрешено. То, что сначала я не могла воспринимать твои чувства. То, что клятва, которая не должна была иметь смысла, связала тебя. Всё это было частью дикого волшебства, которому мы слишком доверяли, чтобы заподозрить подвох.

Я замолчала. Говорить это было труднее, чем я думала.

- Когда япоселилась здесь, сила во мне и дракон в тебе уснули, чтобы мы смогли сблизиться без их вмешательства. Если бы ты почувствовал чрезмерный интерес ко мне со стороны призрака, то мог бы отослать подальше. Магия этого не хотела.

- Это я во всём виноват, - мужчина, казалось, не слышал меня. Голос Альвэйра был глухим и мертвенным. – Всё было, как тогда, в Серых долинах.

- Что ты имеешь в виду?

Он впервые взглянул на меня и в тёмных глазах я увидела то, что ранило его сильнее всего. Любовь ко мне, наполненную страданием и сожалениями.

В этот миг я поняла, что проиграла. Осознала то, что должна была понять раньше. Даже если Альвэйр любит, он всё равно будет отталкивать меня вечность, не желая предавать память Олиэ. А то, что сегодня случилось, станет могильным камнем на нашем будущем.

Мне хотелось кричать, но я сдержалась. Лишь где-то внутри, словно, ключ студёной воды, пробившийся из глубин земли, во мне проросло горе.

- Для дикой магии чувства – это дверь. Я ненавидел убийц Олиэ, хотел стереть с лица земли не только их, но и всё, что было им дорого. Потому тогда ему было легко завладеть меной. Я сам с радостью отдал ему первенство, ведь знал, что он тоже любил Олиэ. Мы вместе убивали мужчин, женщин и детей. И ничто не могло утолить ту ярость – лишь полное истребление.

Я видела, как пальцы мужчины задрожали – не от страха содеянного. Пелена ненависти заволокла его тёмные глаза. Скольких бы эльф ни убил, для него это не было равной ценой за жизнь возлюбленной и ребёнка.

- И сейчас он сумел взять контроль надо мной, лишь потому что я хотел обладать тобой. И продолжал желать этого каждую секунду. Если бы я мог остановиться, всё бы прекратилось…

Он резко поднялся с кровати, словно очнувшись ото сна. Его обнажённое тело сияло белизной в лунном свете, а поток волос, прикосновение которых я всё ещё помнила на своём теле, казался чернильной тьмой.

- Я наслаждался этим вместе с ним, - его голос леденел, терял краски, но я чувствовала бурю, что витает вокруг нет. Он хотел казаться бесчувственным, но не мог. И знал, что я это понимаю. – Не насилием, нет! Но тем, что могу в этот миг быть с тобой и тем, что у меня есть на это оправдание. Я предал и тебя, и её, и себя.

Зная, что он хочет сказать дальше, я воспрянула. Обхватила его ладонь своими пальцами и тихо проговорила:

- Не извиняйся. Только не за то, что желал меня. Я никогда не чувствовала подобного. Что кому-то настолько нужна. Что существование моё имеет смысл. Что я…

… любима.

Последнее я не сказала вслух, а прошептала другое.

- Нужна.

Эльф не посмотрел на меня, но опустился на колени возле кровати и едва ощутимо сжал ладонь в ответ.

- Это так, - признал он. И в устах Альвэйра подобные слова звучали почти признанием. – И, хотя клятва меня больше не связывает, обещаю, что позабочусь о тебе. Чего бы это мне не стоило. Мы придумаем, что делать с дикой магией. Найдём для тебя место среди эльфов...

Печальная улыбка скользнула по моим губам. Я знала, что значат эти слова. Он защитит меня ото всех невзгод. Даст то, что попрошу, по первому зову.

Но отказывает мне в том единственном, чего я действительно желаю.

Глава 54

- Пора отдохнуть, - спокойный голос Кэлеана оторвал меня от созерцания алхимических формул и зарисовок растений.

Я подняла голову от бумаги и с удивлением обнаружила, что на улице сгустились сумерки, а в кабинете давно загорелись волшебные огни.

- Ты прав, - признала я, откладывая в сторону древний эльфийский фолиант. Я пока ещё была не очень хороша в языке расы долгожителей, но этот труд, составленный сухим языком справочника, не требовал особо глубоких знаний – лишь алхимических терминов да названий ингредиентов.

Взгляд мой скользнул по стрельчатому окну, застеклённому тончайшей пластиной горного хрусталя. Белые пики терялись на фоне бескрайних снегов. Вместе с тьмой к ущелью приближалась метель. Дрожь пробрала моё тело от этого зрелища, хотя здесь, в башне Кэлеана, было также тепло, как и в любом эльфийском доме.

С того самого дня прошло уже больше трёх месяцев. Излом зимы был позади, и пусть до прихода настоящей весны в ущелье пройдёт ещё немало времени, первый календарный её день уже не за горами.

И всё это время я ни разу не видела Альвэйра.

Он отослал меня к своему родичу на следующий же день. И хотя моё сердце было разбито в дребезги, я не стала умолять его передумать. Ему нужно было время, чтобы осознать то, что случилось. И мне оно было необходимо не меньше. Наши хрупкие отношения рассыпались в пыль, и ноша, которую возложила на меня древняя магия, была слишком тяжела.

Дом жреца был единственным местом, где мне было в достаточной степени спокойно и безопасно. И Кэлеан принял меня радушно – впервые я ощущала такую семейную заботу и тепло.

У жреца, в отличие от Альвэйра, Дому которого принадлежало сразу два замка, не было своего личного воздушного дворца. Как не было его и ни у одного другого эльфа, кроме моего супруга. Каменные башни обычно делились между родичами, занимавшими самое высокое положение. Остальные эльфы, статусом ниже, селились в низине.

Кэлеан предпочитал жить ближе к земле, но и в замке Дома странствий ему принадлежала целая башня – это более всего говорило о его статусе. Хотя предок Альвэйра и не был главой Дома странствий, его влияние в нём было огромно.

Хотя сам жрец в своей каменной обители появлялся не часто, целый ворох слуг заботился о ней и готов был по первому зову услужить своему лорду. Мне подготовили покои и личный кабинет буквально в считанные часы. Сам Кэлеан тоже временно переехал сюда, чтобы рассеять мою тоску.

- Как прошёл визит к лорду Делиону? – спросил меня беловолосый, учтиво подавая руку, чтобы сопроводить к ужину.

- Лучше, чем накануне. Леди Бризелль удалось восстановить ещё несколько лет воспоминаний, - устало отозвалась я, изнурённая долгим использованием ментальной магии и чтением. – Но нет гарантии, что завтра всё не начнётся по новой.

Суд оказал неожиданное влияние на мою жизнь.

Я считала, что мои слова о том, что ментальный дар может принести пользу, не воспримут всерьёз. Но к глубокому удивлению, уже через неделю от короля Ольмильяра пришло скупое на слова письмо.

Его смысл сводился к тому, что несколько эльфийских лордов и леди обратились к нему за разрешением, чтобы просить у меня помощи в исцелении душевных болезней. И он готов ответить согласием, если я не против.

Подобная покладистость Ольмильяра удивляла, но я не могла упустить эту возможность – помочь эльфам и доказать полезность менталистов.

До сих пор мне не доводилось видеть безумцев среди остроухих, но, как оказалось, они были. И вот уже два месяца я посещала супругу одного из эльфийских лордов, силясь исцелить её недуг.

Могущественная некогда волшебница ещё три столетия назад начала терять свои воспоминания. Сначала она забывала, о чём шёл недавний разговор, затем, что случилось вчера… А потом из её памяти начали исчезать целые века, пока взрослая женщина не сравнялась разумом с пятилетним ребёнком.

Она не узнавала более ни мужа, ни детей, лишь в испуге искала родителей, которых много веков как не было в живых.

Сложно было представить страдания её родных. Леди Бризелль не только не узнавала их, но считала, что незнакомые эльфы похитили её и держат в заточении, не пуская домой.

Это был огромный круг боли, который я пока была не в силах разорвать, но небольшое улучшение случилось. После нескольких недель мне удалось заставить леди Бризелль вспомнить около шестидесяти лет её жизни.

Жаль только, что это едва могло сравниться с тринадцатью человеческими годами.

Пока эта маленькая победа принесла больше горя, чем пользы. «Повзрослевшая» эльфийка воспринимала Делиона куда агрессивнее, чем раньше. И уже предприняла несколько попыток к побегу. Но он всё равно был рад - его верность супруге тронула меня.

Чужие горести помогали забыть о своих.

После моего расставания с Альвэйром я выждала месяц и попыталась встретиться с эльфом. Вот только сделать это оказалось не просто. Он вечно пропадал на границе, и вскоре я поняла, что мужчина просто избегает меня.

Дни тянулись за днями, Кэлеан как мог пытался утешить меня, но чувство неизбежного расставания заставляло задыхаться от боли. Касаться зудевшей связи, что всё ещё была натянута между мной и эльфом. И страдать от того, что дверь в его сердце так плотно закрыта, что для меня не осталось ни щёлочки.

Сколько лет пройдёт, прежде чем он даст нам шанс?

Случится ли это когда-нибудь вовсе?

Я знала одно. Я не могу ждать любви Альвэйра веками, как это делала Килтис и другие. Не потому, что моя любовь недостаточно сильна.

Просто для человека даже месяц, год – это очень долго.  Я не могу провести столетия в тщетном ожидании.

Но ,возможно, у меня вовсе не было времени, чтобы ждать Альвэйра. И дело тут не в моём желании.

Дикая магия жгла, разрасталась и требовала выхода. Я знала, что нужно ей. Чтобы я отправилась под свод Эдринского леса и соединила собранное с тем, что хранилось там.

С каждым днём мне всё труднее было сдерживать давление силы. Но я не могла уйти сейчас – в зимнюю пору неведомо куда. И совета спросить было не у кого.

Кэлеан знал про дикую магию во мне. Не про то, что случилось в башне Альвэйра, а про силу, живущую внутри меня до сих пор. И он видел изменения, происходящие на его глазах. Как порой символы вспыхивают на моей коже, понуждая к действию.

Он предлагал мне помощь много раз. И я знала, что могла доверять Кэлеану. После всего, что он сделал для моего спасения.

И именно поэтому молчала.

То, что мне предстояло сделать, было сродни предательству. Я хотела украсть у эльфов и людей возможность обуздать дикую магию леса. Сложно предугадать, чем это обернётся, если моя роль в исчезновении магии из леса раскроется.

Если Кэлеан не узнает об этом, он не сможет разделить со мной груз преступления.

Но в моём сердце жило также эгоистичное стремление – рассказать обо всём Альвэйру, получить его помощь и поддержку.

Если бы он появился передо мной, я не сомневалась бы и мгновение. Ведь у алтаря мы клялись быть единым целым.

Но, похоже, те слова для него значили мало.


___

___

Глава вышла небольшой, всё ещё чувствую себя не очень, но хотела опубликовать хотя бы небольшое обновление.

Спасибо всем за пожелание здоровья! Надеюсь, что через несколько дней окончательно поправлюсь. Если всё пойдёт по плану, новая глава будет в субботу.

P.S. Зря Альвэйр, конечно, тупит. Скоро он об этом пожалеет:))


Глава 55

Я исцеляла душевные раны чужих мне эльфов, но помочь Альвэйру не могла. Нельзя исцелить того, кто не подпускает тебя к себе даже физически, не то что ментально.

Но сдаваться рано, даже не попытавшись пробиться за броню отчуждения. Тем более, в ту ночь Альвэйр показал мне, что я ему не безразлична. И сейчас, должно быть, он ощущал себя не менее уязвимым, чем я.

Вот только я знала, что то, что возникло между нами, пусть и по велению дикой магии, стоит борьбы. А Альвэйр, похоже, считал нашу связь страшной ошибкой.

Убедившись, что добровольно эльф не собирается встречаться со мной вплоть до летнего ритуала, я решила прибегнуть к хитрости и написала ему несколько строк.

«Ты помнишь предсказание дерева? Кажется, теперь я понимаю, что за ним скрыто. Это связано с Луистером»

Я кривила душой, выдавая лишь часть правды. Всё, что происходило со мной сейчас, было отчасти связано с Луистером. Дракон-полукровка поторопился покинуть тело Альвэйра именно из-за действий принца.

Магия должна была соединиться с лесной силой раньше, чем Луистеру удастся её подчинить. Чтобы сделать это с минимальными потерями, мне нужна была помощь Альвэйра.

Потому что существовало два пути.

Я могла оседлать коня и поехать в Эдринский лес в сопровождении. Тут бы мне понадобилась помощь супруга. Никто просто не выпустил бы меня за пределы ущелья, когда вокруг творится мерзостное колдовство.

А без Альвэйра… я могла лишь освободить силу. Позволить ей делать то, что хочется. И она сама нашла бы выход. Это было крайнее средство, ибо предсказать, что случиться со мной или окружающими в таком случае нельзя.

Но, хотя мне было стыдно это признавать, куда больше судьбы магии меня интересовали чувства самого эльфа.

Мой вопрос древу звучал так - сколько лет мне отмеряно на этой земле. И оно ответило: «Тысячи лет или только год. Когда крылья твои осветит луна, и преследователь встанет на след, ты сможешь выбрать сама».

Тогда ответ казался мне неясным. Почему именно год и тысячи? Поначалу я считала, что Альвэйр, Килтис или другой неведомый враг может оборвать мою жизнь. Но теперь, когда сердце переполнилось любовью ко вчерашнему врагу, а тело буквально скручивало от страданий, что несли душевные муки и дикая магия, я понимала, что удар нанесёт не неприятель.

Лишь Альвэйр может определить мою судьбу. Протянуть руку или окончательно оттолкнуть. Если случиться последнее, мне не за чем оставаться среди эльфов. Не будет нужды держаться и за свою суть.

Можно будет прислушаться к шёпоту магии и позволить ей сделать себя свободной. От Альвэйра, страданий и надежды.

Пару раз в год должны были мы видеться с ним, если бы всё шло своим чередом. На два главных эльфийских праздника. Один раз осенью, когда собран урожай. Один раз в последний день весны.

Осенний ритуал я пропустила. В ту пору ждала своей участи в замке Ольмильяра. Не знаю, был ли Альвэйр на празднике урожая или проигнорировал его, сославшись на судебные заботы.

Второй ритуал впереди. И он будет почти ровно через год после полученного мной предсказания.

Тот день, когда я смогу увидеть Альвэйра наверняка. Он не сможет проигнорировать меня перед всем эльфийским светом, если только не желает прилюдно оскорбить.

И в день, когда я увижу его, то пойму… что? Стоит ли моя любовь борьбы за неё? Готов ли Альвэйр взглянуть на меня, живую, и оставить Олиэ в прошлом?

Всё это сразу, и гораздо большее.

А пока мне хотелось не впадать в уныние. Но сделать это было очень трудно. И хотя, ради Кэлеана, я старалась держаться, но в душе моей бушевал пожар, раздуваемый дикой магией.

Я засыпала под её шёпот.

Он не любит тебя.

Ему всё равно, рядом ты или нет.

Останешься или растворишься в магии.

Твои страдания для него ничтожны, важен лишь он сам.

С нами ты будешь свободна.

Я знала, чего желает добиться неприручённая сила. Моя страсть к Альвэйру была нужна ей лишь для достижения цели. Она толкала нас друг к другу, чтобы я совершила задуманное, а теперь мои чувства стали помехой. И перестали её интересовать.

Она желала, чтобы я оставила эльфа и отправилась в лес сейчас же. Всё равно каким способом.

Но, к счастью, пока не могла заставить меня сделать это.

Несчастная сила не понимала, что любовь – не то, что появляется и исчезает по щелчку пальцев. Что для меня, жившей всю жизнь в тени, без капли настоящей привязанности, эти первые сильные чувства были сродни дурману, тёплому пламени огня для озябшего.

А в памяти ещё стояли видения будущего. В которых Альвэйр целовал меня без капли вины в глазах.

Поэтому я верила, что сумею достучаться до него. Нужно сделать лишь шаг.

Вот только я не знала, какой.

Магия мучила меня, надеясь остудить моё сердце, заставить забыть Альвэйра.

Но дикой силе не было нужды слишком стараться. Сомнения бродили в моей голове и без неё.

Бороться одновременно со своими страхами, дикой магией, исцелять эльфов и притворяться перед Кэланом, что всё в порядке – слишком сложно.

Я знала, что долго не выдержу.

***


- Я встретил посланца из Дома вереска, - убедившись, что слуги покинули зал, Кэлеан осторожно заговорил. – Он сообщил, что доставил письмо, но Альвэйра нет на месте. Два дня назад он отправился в Эдринский лес. Похоже, что там что-то случилось.

- Вот как? - я постаралась не показать, насколько взволновала меня эта новость.

Альвэйр и эльфы не бездействовали, но противостояние Луистеру складывалось пока не лучшим образом.

Чтобы разорвать помолвку и намечающийся вместе с ней союз принца с герцогом Клаэссом, Дом вереска убил и самого герцога, и невесту Луистера. Герцога мне было не особенно жаль, но вот его дочь… Вся вина её была лишь в том, что именно её рука должна была скрепить союз двух сил. И эльфы, не сумевшие подобраться к самому Луистеру, убили девушку без колебаний.

После этого, как догадалась я, Луистер обратил внимание на моего отца. У него и выбора-то особого не было - либо присоединиться к четвертому сыну короля, либо начать междоусобицу, которую люди, обессиленные войной, позволить себе никак не могли.

Теперь, очевидно кто-то из моих сестёр станет женой принца… Если, конечно, отец ещё не потерял благосклонности узурпатора. Всё же у него не вышло получить удобный инструмент в рядах эльфов.

Волшебный лес тем временем продолжал меняться и искажаться всю осень. Эльфы не могли остановить происходящее, потому как ритуалы Луистер проводил на территории людей. Несколько раз Ольмильяр отправлял своих лазутчиков к людям, но стража на границе  со стороны людей стала столь плотной, что пробраться далеко у них не вышло.

Людей на эльфийской стороне леса ловили регулярно, но делу это не помогало. Больше отвлекало. На что, как подозреваю, и был рассчёт принца.

Одно радовало - с приходом зимы, в этом году на диво снежной, активность со стороны людей поубавилась. Всё же тяжело держать целые гарнизоны в дикой местности в такую пору. Да и сам принц, который, если мои подозрения верны, лично проводил ритуалы, не хотел замёрзнуть на смерть, так и не добившись своей цели...

Я заключила своё беспокойство в оболочку с помощью ментальной силы. Нельзя, чтобы дремавшая магия узнала, что в лесу что-то случилось.

Мне и так с трудом удавалось сдерживать её. Если она поймёт, что Луистер, возможно, добрался до леса, то просто сметёт мою личность, будто песчинку на ветру.

Во всяком случае, попробует.


Глава 56

Причина отлучки Альвэйра стала известна через день.

Дикая магия, спавшая до недавних пор в глубине лесной земли, проснулась. Промёрзшая твердь пошла глубокими трещинами, а в сердце леса раскрылся огромный разлом, протянувшийся уродливым шрамом вдоль хребта, разделяя земли людей и эльфов.

Из глубин трещины поднялся ураган магии и взвился к небу зелёным столбом. Отблеск его в ночи был слабо, но заметен даже из башни Кэлеана, что творилось в самом лесу и представить было трудно.

К месту скопления силы не могли приблизиться ни человеческие, ни эльфийские маги. А их теперь собралось в лесу и по подступах к нему изрядно.

Тревога заполнила ущелье.

Никто не мог предсказать, что случиться завтра – столкнутся ли воинства давних врагов, или древняя магия, ставшая внезапно враждебной, нанесёт неожиданный удар?

И лишь одна я знала, что всё это знак для меня. Магия в лесу, загнанная принцем в угол, устала ждать и подняла силы на свою защиту. Возможно, и то, что произошло нечто, заставившее изменить её изначальные планы.

Можно было представить, как ярился сейчас Луистер. Ведь теперь, когда дремавшая сила вышла из-под контроля, а лес заполонили и люди, и эльфы, продолжать свои отвратительные ритуалы он не мог.

Медлить более было нельзя, вот только покинуть ущелье я теперь не могла.

Сейчас, на острие конфликта, чтобы выехать за врата, требовалось специальное разрешение короля. И мне его Ольмильяр, разумеется, не дал. Не думаю, что из мелочного желания отомстить. Ведь для того, кто не знал о моей роли в происходящем, я была просто необученным человеческим магом, от которого толку не много, а вот погибнуть может запросто.

И, к сожалению, веских доводов, чтобы оспорить его решение у меня не нашлось.

Оставалось ждать удобной возможности. И каждый день бороться дикой магией внутри себя.


***

Ответ от Альвэйра на моё письмо пришёл лишь через два месяца, когда на ущелье снизошло первое дыхание весны.  Должно быть, моё послание доставили мужчине наряду с другими. Если верить стражу Дома вереска, лорд ответил на письмо незамедлительно и отправил ответ магическим вестником.

«Прости. Скоро я смогу оставить свои дела в лесу и сразу направлюсь к тебе».

Поскольку эльф передавал сообщение через третьи руки, он сознательно избегал более точных формулировок и оставалось лишь догадываться об истинных мыслях мужчины.

«Скоро» однако всё не наступало. Дни тянулись за днями, на склонах гор проклюнулась из-под снега первая зелёная трава, и всё больше перелётных птиц возвращалось в ущелье, но Альвэйра всё не было.

Чтобы отвлечься от этих пагубных мыслей я всё чаще обращалась к пророчеству. Если забыть о фигуре эльфа в моей судьбе, в нём оставалось ещё много неясного.

Крылья.

Однажды у меня уже были крылья.

Когда дикая магия обратила меня в неведомое существо, используя моё желание освободиться. Потому, в отличие от эльфов, что дивились словам дерева, возможность стать крылатой не была для меня невероятной.

Но кто такой преследователь?

По большому счёту им может быть кто угодно. Если эльфы узнают, что я украла у них магию, крылья меня не спасут. Они будут преследовать меня до самой смерти. Также, как и Луистер.

- Спасибо вам за сегодня, леди Эльрис, - высокий, очень худой эльф осторожно сжал мою ладонь своими руками. Так Делион хотел заверить меня в своей сердечной благодарности. – Я уже не надеялся, что однажды Бризелль вспомнит моё лицо.

Я знала, что больше всего мужчина, за плечами которого были тысячелетия жизни, хотел расплакаться, но это было бы уже чрезмерным проявлением чувств перед человеком, не относящимся к близким родичам.

Невесёлая улыбка коснулась моих губ:

- Боюсь, радоваться рано, на лечение могут уйти годы.

Теперь, когда я осознала, насколько глубоко безумие пустило корни в разуме эльфийки, было понятно, что мне не справиться с ним в ближайшее время.

- Что такое годы, леди Эльрис, в сравнении с вечностью? – меланхолично отозвался Делион. – Но не буду вас задерживать. Мне доложили, что вас ждут.

Я успела мимоходом удивиться, зачем это лорду отдельно сообщать об ожидающих? Стражи Дома вереска всегда сопровождали меня на территорию королевской семьи, где жил Делион, и обратно.

Мысль об Альвэйре даже не пришла мне в голову. Настолько я смирилась с его отсутствием. К тому же несмолкающая тревога, борьба с необужданной силой и усталость измотали меня окончательно. Иначе трудно объяснить, почему знакомая тёмная фигура на фоне зеленеющей листвы ввергла меня в такое смятение.

Словно сновидение, ставшее реальностью.

Словно на самом деле я не верила, что он приедет до праздника ко мне.

Мощный круп боевого коня, которого Альвэйр держал под уздцы, был покрыт потом и дорожной пылью. Неброский плащ мужчины тоже видал лучшие времена. Эльф держал тяжёлый чёрный шлем в руке, а сам напряжённо всматривался в моё лицо.

Не знаю, что он увидел в нём, но безотчетно, словно сам не ведал, что творит, лорд сделал несколько шагов мне навстречу.

Обида и гнев, что копились в моей душе все эти месяцы, смыло приливной волной. Я ускорила свой шаг и поспешила к нему, чтобы через пару мгновений обнять ошарашенного и чуть смущённого столь бурным проявлением чувств мужчину.

Как и Делиону несколько минут назад, мне хотелось плакать. Я слышала, как шлем упал в зелёную траву, а эльф сначала осторожно, а потом с неожиданной силой обнял меня и прижал к себе.

Но хотя тела наши были едины, и я слышала бешенный стук сердца Альвэйра, он всё ещё держал меня на расстоянии. Нить, соединяющая наши души, молчала.

- Пойдём, - голос эльфа звучал мягко, но глаза были затуманены, будто он изо всех сил старался смотреть не на меня, а на далёкий призрачный образ.

До замка Альвэйра было далеко от дома Делиона, а потому мужчина отвёз меня в дом, который некогда был моим. Слуги встретили нас, накрыли на стол и оставили в одиночестве, чтобы мы могли спокойно поговорить.

Я видела, что эльф устал, а потому не торопилась с расспросами, хотя выяснить нам предстояло многое.

***

- Как ты уже догадалась, в происходящем сейчас виноват Луистер, хотя люди ни за что не признают за собой вины. Впрочем, большая часть ваших полководцев, подозреваю, и не в курсе происходящего.

Я отложила в сторону вилку, вслушиваясь в усталый, спокойный голос.

Мне чудилось, что эльф примирился с той ночью, что произошла между нами. И ненависть к самому себе и, быть может, ко мне, если и была, исчезла. Но мужчина, сидящий передо мной, несмотря на всё это был всё также недосягаем, как и раньше.

- Принц усыпил нашу бдительность своим бездействием большей частью зимы. А затем… произошло что-то, что заставило лесную силу взъяриться…

Альвэйр замолчал и впервые посмотрел мне в глаза долгим взглядом.

- Мне сложно представить, что он сотворил. Мой народ уничтожил драконов. И хотя они были частью дикой магии, для них чуда не случилось. Природная магия не поднялась на их защиту. Что же он сделал, чтобы рассердить её?

Вопрос не требовал ответа, но я всё же предположила.

- Может, дело не в том, что делал или не делал Луистер… А в том, что та магия, что в лесу, и другая её половина…

Я не стала говорить «та, что во мне». Слишком опасная правда, чтобы ей звучать в доме, где полно лишних ушей.

–… последние. Больше нет. Она не может позволить себе терять и крупицы своих сил. И я её понимаю.

- Что ты имеешь в виду?

- Мне нужно в лес, ты и сам должен это понимать.

Лицо мужчины напряглось, ему совсем не понравились мои слова, хотя они и не могли стать для него сюрпризом.

- Всё, что происходило до сих пор, было нужно для этого. Я должна соединить собранное.

- И ты готова пойти на это? – он впервые с начала нашего разговора повысил голос. – Готова слепо следовать за ней? Продолжать быть её марионеткой?

Почти презрение, скользнувшее в его голосе, ранило словно острый клинок.

- Она растерзает тебя и выбросит, будто ненужную больше игрушку. Останешься ли ты после этого жива, здорова и… собой? А если и так. Удастся ли скрыть твоё участие в происходящем, когда всё это произойдёт на глаза у тысяч… Тысяч, Эльрис! Эльфов и людей.

Мне хотелось плакать. Я прекрасно понимала его правоту, но выбора у меня не было.

- Дело не в том, хочу я этого или нет. Я больше не вынесу! Даже той крупицы, что была во мне раньше, слишком много. Если бы не ментальная магия, она давно поработила бы мою жизнь. Затем… затем я впитала в себя то, что спало в горах. А потом и душу, что жила в тебе.

С каждой новой фразой голос мой повышался, и крик, что зародился внутри меня уже давно, но не находил выхода, рвался наружу.

Горло жгло, когда я торопливо и гневно выплёвывала свои обвинения, глядя в его ненавистно прекрасное и ледяное лицо.

- Я не продержусь долго. Если бы ты не спрятался от меня, словно последний трус, то давно бы знал, что я на грани безумия! Что каждый день для меня, как поле битвы! Что магия сводит меня с ума!

Гнев и обида клокотали внутри, они переполняли, будто океан, который пытался уместиться в маленьком глиняном кувшине. Чувства хлынули к Альвэйру по той ниточке, что связывала нас, но эльф резко встал, опрокинув тарелки на пол, судорожно вздохнул и не позволил им проникнуть к себе.

Злые слёзы выступили на глазах, когда я отвернулась от него.

И хотя сейчас было совсем не время для подобных вопросов, я должна была спросить.

Чтобы закончить эту страницу моей жизни.

Чтобы поступать дальше, так как считаю нужным, без оглядки на Альвэйра, эльфов и кого бы то ни было.

Даже если я – лишь подношение мёртвым.

- Скажи мне, Альвэйр, - голос мой был глухим и безжизненным. Я не обернулась, чтобы посмотреть на него. Взгляд мой застыл на зелёных ветвях деревьев за окном. Смутное узнавание скользнуло на дне сознания – будто я когда-то уже видела эту сцену. – Есть ли для нас шанс?

- Почему ты внезапно заговорила об этом? – много времени спустя я не могла припомнить с какой интонацией Альвэйр говорил мне все эти слова. Был ли его голос успокаивающим или раздражённым? Или, быть может, наполненным льдом, как часто это бывало?

Всего этого я не слышала. Лишь сухие бесцветные слова впивались в моё сознание.

Это должно было меня насторожить – собственная бесчувственность в такой важный миг. Но не насторожило.

- Я не эльф. Я не могу ждать тебя вечность. Не знаю, какими были для тебя эти несколько месяцев, но для меня они были невыносимы. Вы сумасшедшие, если измеряете силу любви страданиями по ней. Не хочу так. Я хочу любить и быть любимой. Знать, что мой супруг счастлив, когда обнимает меня, а не испытывает угрызения совести. Можешь ли ты дать мне это, Альвэйр?

Обернувшись, я взглянула в лицо эльфа, который в этот миг казался мне незнакомцем.

Боль, мелькнувшая на его лице, сменилась холодом.

- Я хочу услышать ответ сейчас, - медленно я обошла стол и двинулась к нему. – Не через век, когда ты дозреешь до него. Не через полгода.

Сама не замечая того, я протянула к нему руки ладонями вверх, чтобы он мог накрыть их своими пальцами, если бы только пожелал.

Слишком много давления. Слишком много хотела я от него, а потому ответ меня не удивил. Ком в горле застыл на его болезненное:

- Мне жаль.

Я опустила руки.


___

___

Надо признать, что часть с разлукой героев у меня вышла так себе. Она пришлась на сюжетный провис, который случился из-за того, что я наломала дров в самом начале истории.

Ну, а теперь начинается финал. Надеюсь, он выйдет достаточно динамичным и интересным.




Глава 57

Много раз я думала, если бы Альвэйр действительно знал, что скрывается за моим вопросом, как бы он поступил? Сказал бы то же самое уже осознанно? Или не отпустил бы?

Но у прошлого, в отличие от будущего лишь один путь. Тот, по которому ты уже прошёл.

И на этой дороге Альвэйр окончательно отверг меня, а я сказала ему лишь:

- Тогда уходи.

Я стояла в обеденной зале, опустошённая и иссушенная, казалось, целую вечность. Пока незнакомая мне эльфийка не появилась на пороге и осторожно не спросила:

- Будут указания, моя госпожа?

- Вели приготовить мне ванну и комнату. Сегодня я переночую здесь. Предупредите лорда Кэлеана, чтобы не беспокоился.

Девушка учтиво поклонилась и покинула залу.

Я провела в гостиной всё время до сна. Бездумно смотрела на то, как удлиняются тени, а яркий дневной свет розовеет к закату.

Слёз не было, будто та часть души, что должна была истекать кровью, рухнула куда-то в пропасть. Но я слишком хорошо знала, что это омертвение и усталость лишь временное затишье перед раздирающей болью.

Я знала, что виновата в том, что случилось. Слишком торопила его, слишком много ждала, слишком жаждала получить его здесь и сейчас, опьянённая силой первых чувств и надеждой.

Могла ли я просто великодушно любить его и ничего не требовать взамен? Ждать из года в год, пока его сердце не оттает?

Не знаю, как эльфы, но я не верила, что хотя бы один человек способен на такую бескорыстную любовь. Все мы чего-то ждём, а если ожидания идут прахом, любовь легко превращается в ненависть.

Я не хотела ненавидеть Альвэйра.

Не знаю, зачем я осталась на ночь именно в этом доме. Доме, который должен был стать моим одиноким приютом на долгие века. Я не надеялась, что эльф передумает и вернётся. Просто отчего-то казалось важным, чтобы первая моя ночь в ущелье и последняя прошли под одной и той же крышей.

Чтобы круг замкнулся.

Значительная часть моей одежды осталась на месте, потому, приняв ванну, я без труда нашла чистую сорочку и отправилась в постель.

Я ждала, что сна не будет, но утомление сыграло свою роль. Беспокойная дрёма опустилась на меня под шёпот дикой магии. Теперь в нём читалось удовлетворение – сила полностью одобряла задуманное, а потому больше не изводила меня.

Проснулась я ещё ночью. Весенний сад тонул в ночной прохладе, высоко в небе застыла почти полная луна.

Оставалось ровно восемь дней до последнего дня весны. Почти ровно год пройден.

Поднявшись, я пару мгновений размышляла, стоит ли мне умыться, причесать волосы и переодеться?

Стоит ли написать пару прощальных строк Кэлеану или даже Альвэйру?

Но мысли эти упорхнули призрачными птицами. Лишь воспоминание о леди Бризелль заставило почувствовать укол совести. Она так и не исцелилась до конца.

Но полно.

Если появится такая возможность, если это всё ещё будет важно для меня, я вернусь и завершу начатое.

Тенью выскользнула из комнаты и направилась к лестнице, ведущей под крышу. Символы на коже засветились, магия тихо загудела вокруг, растворяя моё присутствие в темноте коридора.

Босые ноги ступали неслышно. Даже тонкий эльфийский слух не уловил бы и единого шороха.

Подниматься на крышу не было обязательным, но я опасалась, что дикая магия коснётся не только меня, но и слуг, мирно спящих в этот час. А в саду, куда я могла бы выйти, меня могли заметить стражи Дома вереска.

Ночное небо встретило холодом, светом ясных звёзд и луны. Взгляд мой устремился к тёмным очертаниям дворца Альвэйра, застывшего на горных склонах. Мне почудился свет в одной из башен, будто лорд тоже не спал в эту пору.

Я живо представила его бледное лицо, мрачно сжатые губы и прекрасные волосы, что эльф так беспощадно убирал в хвост или косу. Вся тяжесть потери нахлынула на меня с новой силой. Родник боли пробился наружу. Но я больше не желала пить из него.

Забыть.

Стать свободной.

С губ сорвался крик. Магия, вторя моему желанию, ожила. Я ощутила, как связь, что была между мной и Альвэйром задрожала.

Тонкая ниточка, которую я лелеяла все эти месяцы, как самую большую ценность, лопнула с надрывным всхлипом, разводя в стороны наши судьбы.

Больше не жена.

Слёзы покатились по моим щекам, а из груди в противовес тому вырвался смех.  Магия полилась из меня, оплавляя кожу, будто горнило металл. Ослепляющая боль застила глаза, но ещё несколько томительных мгновений я помнила себя. Своё имя и его.

А затем меня не стало.


***


Покинув Эльрис в раздрае чувств, эльф отправился искать отца своей матери. Он не совсем понимал зачем, но сожаление от сказанных слов раздирало его всё сильнее с каждой секундой, будто он перешёл ту черту, за которую ступать не следовало.

Мужчина не знал, что делать. Как упорядочить всю ту сумятицу, что творилась в его душе, а потому он искал того единственного, с кем мог поговорить начистоту.

Альвэйр не нашёл Кэлеана дома, что было неудивительно, обязанности жреца заставляли эльфа почти непрерывно путешествовать по ущелью, поэтому лорд оставил сообщение для родича, а сам убрался восвояси.

В пустой и холодный замок, что ещё хранил воспоминания об Эльрис. Её мягких шагах, тёплых руках и негромком голосе.

Ноги сами понесли эльфа в его башню. Он не жил там, с той самой ночи, прячась от воспоминаний, будто загнанный зверь.

Усилия его были напрасны. И здесь в замке, и в промозглом лагере в лесу. И при свете дня, и в ночи. Ощущение тепла её шелковистой кожи, её запах и звуки её дыхания преследовали его, словно мстительные призраки. Словно в ту ночь она заклеймила его раскалённым железом, обрекла на вечные страдания по тому, что он не мог позволить себе получить…

- Ну и ну, впервые за сотни лет упрямый Альвэйр ищет меня, чтобы получить совет, - насмешливый голос Кэлеана прорезал тишину комнаты, в которой уже много часов неподвижно сидел Альвэйр.

Темноволосый эльф мрачно посмотрел на родича, не в силах произнести ни слова.

- Что ты натворил?

- Не знаю, - с трудом, произнёс мужчина. – Возможно, величайшую глупость в своей жизни.

Он ощущал себя больным и огорошенным. Но не мог не отметить, что при всём этом живым, не таким, каким он был до встречи с Эльрис.

- Я расскажу тебе, - его глухой голос утонул в полумраке комнаты. Альвэйр не знал, зачем ему нужна эта исповедь. Жрец говорил ему много мудрых вещей все эти века, но ни к одной из них он так и не прислушался.

Что же изменилось сейчас?

Кэлеан слушал его, не перебивая, хотя не единожды его спокойное лицо искажалось то ли нетерпением, то ли гневом.

- Возможно, я ошибся, и не так уж сильно ты и любишь Эльрис, – только и сказал он, когда голос лорда замолк.

Отчего-то эти холодные, почти уничижительные слова вспыхнули в груди Альвэйра гневом. Хотя он никогда, даже наедине с собой не признавал своих чувств, отрицание их кем-то другим было невыносимо. Будто оно оскорбляло то запретное, но от того не менее сокровенное, что возникло между ним и девушкой.

- Я считал, что в такой ситуации, выбирая между её счастьем и своими муками совести, ты выберешь Эльрис. Но, похоже, я переоценил тебя.

Жрец не собирался щадить его чувств, хотя прекрасно понимал, что Альвэйр и сам изранен не меньше девушки. Но методы убеждения Кэлеана никогда не были мягкими. Он покачал головой, понимая, что его потомок, несмотря на тысячелетия жизни и отношения за спиной, уступал менталисту-Эльрис в понимании чужих душ.

- Муки совести?! – гневный голос Альвэйра разнёсся по пустым коридорам. - А как же Олиэ?

- А что Олиэ? – сухо отозвался Кэлеан. – Она мертва. Как и твоя мать, как и моя жена, как и мой сын, как и твой ребёнок. И этого не изменить никогда. Однако, мёртвые не страдают, Альвэйр, это удел живых. Это наше сердце истекает кровью по ним. А они упокаиваются в мире, если, конечно, не превращаются в мстительных духов. Подобно твоему другу-дракону, которого ты скрывал от меня тысячелетия.

Альвэйр закрыл глаза, уже жалея, что несколько месяцев назад рассказал родичу величайшую свою тайну. Но это было такой малостью, в сравнении с тем, что мучило эльфа сейчас.

Выходит, эти века боли были нужны лишь ему одному? Он сам цеплялся за них, ища в самоуничтожении… что?

- Про Олиэ я могу сказать лишь одно, - не ведая, какие мысли блуждают в голове его потомка, Кэлеан, тем не менее, бил точно в цель. - Она была достаточно мудра и великодушна, чтобы не цепляться за боль и ненависть. Иначе её душа всё ещё блуждала бы среди Серых равнин. А ты… испытываешь вину. За то, что остался в живых. Что не умер вместе с ними. Ты вцепился в боль, будто гончая в добычу, и не хочешь получить исцеление.

- Иногда мне хочется возненавидеть тебя, - глухо признал темноволосый мужчина. - Я думаю, что связь между нами возникла лишь потому, что ты слишком сильный маг.

- Возможно. Но, знай, я рад этому. Любовь всегда благо, если она настоящая, - спокойно отозвался Кэлеан.

- А ты? – в голосе воина дрожало напряжение. – Ты спокойно принял бы новую любовь, случись она с тобой? Забыл бы свою жену? Дочь и сына, которых она тебе подарила. Всё, что было.

Кэлеан поднял на него свои усталые глаза, и лорд Дома вереска тотчас же пожалел о своих словах и замолчал.

- Альвэйр, - голос беловолосого эльфа был тих и серьёзен. - Сердце – не ларец, в которое можно положить лишь пуд любви и ни песчинкой больше. Новая привязанность не умаляет и не притесняет ту, что уже живёт в твоём сердце. Разве, называя кого-то своей женой, ты забываешь своих родителей, братьев и сестёр? А любовь к изначальной родине умирает, стоит лишь переехать на новое место? Сердце мудрее нас. Оно ширится и вбирает в себя новое. И с тем становится сильнее, менее уязвимым.

- В этом твой секрет? Поэтому ты можешь жить дальше? – голос Альвэйра был едва слышным. – В отличие от меня.

- Поэтому я не стал тонуть в ненависти, хотя и мог. Поэтому мне нравятся люди, хотя мы и враги. И если однажды я встречу ту, что полюблю, не отпущу её.

- Однако твой второй брак не сложился, - против воли на губах Альвэйра возникла едкая улыбка. Родич не мог обмануть его, Кэлеан был из тех, кто даёт мудрые советы другим, но сам не всегда им следует... Однако после разговора с беловолосым эльфом, ему всё же стало легче на сердце. Словно тот помог навести порядок в сумятице его души.

Альвэйр всё ещё не знал, как ему стоит поступить, но решил встретиться завтра же с Эльрис и рассказать начистоту, что мучает его.

- Вторую жену мне дал Ольмильяр, - холодно улыбнулся беловолосый. - Но я не полюбил её. Не помог этому и брачный ритуал...

Внезапно жрец замолчал. Тревога кольнула его сердце, но ещё до того, как он произнёс: "С Эльрис что-то стряслось", Альвэйр и сам почувствовал это.

Алая нить, которую он так долго отказывался замечать, растаяла во тьме, а вместе с ней и присутсвие Эльрис. Будто её больше не было на этом свете.

Глава 58

Звуки исчезли, в глазах потемнело, будто он получил сильнейший удар по голове, и сознание его отказывалось улавливать происходящее вокруг. Пальцы в перчатках с такой силой сжали спинку стула, что мышцы и связки взорвались болью от твёрдости и неподатливости дерева.

Он не мог сделать и вздоха, грудную клетку свело от боли, а лёгкие, казалось, забыли, как дышать.  То была не просто паника, а столь сильный первозданный ужас, что сердце его готово было остановиться.

Клятва больше не связывала Альвэйра. Это дракон-полукровка опутал его магией, чтобы эльф не навредил Эльрис и заботился о ней. А теперь, когда его не было, он не почувствует её смерти, не осознает мгновения, когда потеряет её насовсем. Его не будет рядом.

- Альвэйр, успокойся! Эльрис жива. Я чувствую это! – слова Кэлеана доносились до него будто из-под толщи воды. Он не мог понять, что говорит его родич. - Бездна тебя подери! Я лечил её, я бы узнал, что она умерла.

В потоке безумной агонии он почувствовал проблеск понимания.

- Тогда почему…? – голос его оказался неожиданно хриплым. Он сам его не узнал.

Сочувствие мелькнуло в серых глазах.

- Должно быть, она разорвала вашу связь. Силы бы ей хватило. Вот только.., - Кэлеан нахмурился. – Что-то не так с её аурой. Она изменилась почти до неузнаваемости.

Эльф выпрямился, гася в себе горечь от слов Кэлеана.

Он должен радоваться тому, что она первая сделала этот шаг. Оставила позади гнетущие чувства к нему и смогла выбрать другую дорогу. Без него.

Этого он и желал. Чтобы она была счастлива. Не с ним, но с кем-нибудь другим.

Тогда почему сердце его истекает кровью?

Следуя неясному порыву, Альвэйр бросился прочь из башни. Он застыл на каменной площадке, обдуваемой ветром, и впился взглядом в темноту долины.

Как он почувствовал её? Откуда знал, что должен был увидеть? Альвэйр не ведал. Но его глаза обратились в ту сторону, где должна была находиться Эльрис.

Луна хорошо освещала землю, и острый эльфийский взор мог различить тени садовых деревьев, кустарники, дома и тропинки, мощённые белым камнем. Однако всё это мало интересовало мужчину. Его взор блуждал в попытке отыскать на земле знакомыйсилуэт, хотя он прекрасно понимал, что с такого расстояния ни за что не разглядел бы Эльрис.

Тут ему почудилось неясное движение над землёй. Далеко-далеко. Затем снова, но уже выше. А в следующий миг крошечный крылатый силуэт застыл на фоне луны. И в тот же миг слова пророчества сложились в его голове в горькую картину.

Тысячелетия или год.

Время истекло.

Та буря отчаянных чувств, что поднялась в его душе, затопила, словно морской вал.

Впервые за века он ощутил желание плакать, но только опустил взгляд свои на руки, затянутые в черные перчатки. Руки, которых он так и не подал ей.

Альвэйр развернулся, чтобы кинуться обратно к башне, и только тут заметил Кэлеана, смотрящего на него.

- Подумай хорошенько, Альвэйр, прежде чем отправляться за ней следом, - голос мудрого эльфа был серьёзен. – Не мучай её и себя без нужды. Эльрис сумеет забыть тебя, она гораздо сильнее, чем кажется.

- Ты прав, я знаю это, - неожиданно в душе Альвэйра воцарился покой. Штиль, что бывает после шторма. Путь, что открылся ему в эти мгновения, стал ясен и прост.

Когда он думал, что потерял её навсегда.

Когда осознал, что Эльрис жива, но больше не желает быть с ним.

Всё это время эльф ни разу не вспомнил об Олиэ.

Лишь потеряв ту тонкую алую нить, что связывала их. Потеряв право прийти к ней в дом, называть её женой перед другими, он понял, насколько его желание похоронить себя заживо было тщетно.

Она вдохнула в него жизнь давно. Наполнила собой исподволь, невзначай. С каждым её брошенным на него мимолётным взглядом, с каждой лёгкой улыбкой, прикосновением… он терял прежнего себя и обретал себя нового. И теперь, хотя связи меж ними больше не было, он был полон Эльрис. И не мыслил жизни без неё.

Осознавать это сейчас, после того, как он сказал, что никогда не сможет ответить на её чувства, было нелепо.

Кэлеан отступил в сторону, пропуская мужчину ко входу в башню. Альвэйр успел заметить лёгкую улыбку на лице беловолосого, но мысли и сердце его устремились уже к иному.

Шанс ещё есть – он знал это.

Преследователь ещё не вышел на охоту, а значит окончательный выбор не сделан.

И Альвэйр верил - он станет тем, кто пойдёт по её следу… О нём говорило пророчество.

Не зря его имя значит – охотник.


***


Эльрис не удалось улететь настолько далеко, чтобы он потерял её из виду. Она двигалась медленно, рывками, будто птица, только вставшая на крыло.  И хотя, чем больше расстояния она оставляла за собой, тем увереннее становилась, мужчине удалось выгадать немного времени, чтобы спешно собрать дорожную сумку, клинок и оседлать коня.

Без привычного доспеха и шлема Альвэйр ощущал себя почти нагим, но он не мог тратить лишнее время на облачение, как и слишком нагружать лошадь – скакуну предстояла долгая и тяжёлая дорога.

Никто не встретился мужчине на пути, кроме молчаливых стражей, хотя единожды эльфу почудилось, будто за деревьями мелькнул силуэт Гарена, но лорд не придал тому значения. Если провидец и приложил руку к происходящему сегодня, с ним он разберётся позднее.

Когда всадник на вороном коне выехал за врата и помчался по серому, ещё не обрётшему краски дня, лугу, Эльрис уже нырнула в лесную чащу и исчезла среди крон деревьев. Ему оставалось лишь молиться, чтобы девушка не угодила в одну из пограничных ловушек и не попалась на глаза стрелкам - ни своим, ни чужим.

Стражи границы заметили эльфа издали. Если они и были удивлены внезапному появлению лорда, то виду не подали. Все они были из Дома вереска, а потому следовали воле Альвэйра беспрекословно.

Мужчина велел им позаботиться о своём коне, а сам, задав пару вопросов, двинулся в глубь леса.

Альвэйр не был магом, но всякий эльф куда больше связан с природой, чем люди. Из шелеста листвы, стрёкота кузнечиков и трелей птиц можно узнать порой больше, чем из уст разведчика. К тому же мужчина провёл в Эдринском лесу века, защищая границу от людей, и неплохо знал здешние места. Он надеялся, что сумеет без труда разыскать след девушки и найдёт её до того, как она достигнет зелёного столпа дикой магии.

Расчёт эльфа не был беспочвенным. Чтобы добраться до разлома, понадобится не меньше недели. К тому же Эльрис не сможет лететь всё время, во что бы ни превратила её дикая магия. В лесной чаще деревья и лозы диких растений порой сплетаются в такую густую крону, что проще пройти своим шагом. Альвэйр надеялся, что и отдых девушке, пусть и переполненной волшебством, всё же необходим. А значит он сумеет её нагнать.

Убедившись, что ушёл достаточно далеко от эльфийского лагеря, воин припал к земле и закрыл глаза. Как и всегда в такие минуты, поначалу он различил лишь обыденные лесные звуки - шелест травы на ветру, звук лапок насекомых, перебирающих лепестки лесных цветов в поисках нектара, щебетание певчих птиц… Но вот его сознание провалилось глубже, и восприятие обострилось до предела.

Он впитывал в себя тревогу, тайны жителей леса и выискивал незначительные подсказки, которые могли бы помочь ему найти Эльрис. Ропот птиц, испуг мелкого зверья, настороженность хищников. Лесные жители не могли не заметить появление чужачки, пусть от неё хоть трижды веет дикой магией.

И вот он почти почувствовал горький древесный сок на губах. Чьи-то диковинные когти оцарапали кору дерева, и она засочилась влагой. Птицы испуганной стаей упорхнули с кроны старого дерева.

Чёрные ресницы дрогнули. Альвэйр открыл глаза. Теперь он знал, куда идти.

Глава 59

К обеду мужчине пришлось устроиться на привал. В последний раз он ел накануне в доме Эльрис, и с тех пор в его рту не побывало ни крошки. И хотя он чувствовал, что расстояние между ним и девушкой сокращалось, не стоило гнаться за сиюминутным преимуществом, если, вполне возможно, впереди ждёт затяжное сражение.

Наскоро перекусив, Альвэйр с трудом заставил себя погрузиться в сон, чтобы поспать хотя бы пару часов. Занятие то оказалось напрасным - даже свозь сон он ощущал не отпускающее напряжение, а потому почти не ощутил, что спал.

Убедившись, что надёжно скрыл следы своей стоянки, эльф продолжил свой путь. По мере его продвижения в нехоженую часть леса, растительность вокруг становилась всё обильнее, но мужчина, казалось, не чувствовал затруднения. Он ступал почти неслышно, прислушиваясь к одному ему ведомым звукам.

Порой Альвэйр тёмным изваянием застывал среди деревьев и обращал свой взгляд в лесную чащу, туда, где, как он знал, скрывался разлом, а за ним территория людей.

Он слышал отдалённый лязг топоров и звук падающих деревьев. Прежняя почтительность людей к лесу ушла вместе с магией. Теперь столетние дубравы стали для них лишь пищей для костров и безропотными жертвами для вымещения злости.

К вечеру лорд почувствовал – Эльрис где-то недалеко. О её присутствии шептали деревья и травы, птицы испуганно галдели, будто она могла навредить им. А ещё эльф с радостью и лихорадочным нетерпением понял – она остановилась. Должно быть, как и он, слишком выбилась из сил и нуждалась в отдыхе.

Понимание этого придало ему сил, и он с удвоенной скоростью, не замечая боли в уставших мышцах, двинулся к ней.

***

Как бы эльф ни торопился, добраться до нужного места ему удалось лишь к закату.

Он замер в тени деревьев, не торопясь ступить на прогалину, которая отделала сейчас его от возлюбленной.

Эльф ощущал магию, расплескавшуюся над поляной. Сила эта была ему хорошо знакома, ею веяло от дракона-полукровки, она же скрывалась в теле Эльрис все эти годы.

Он понимал, что то - защитные чары, а потому медлил. Хотя при нём и были некоторые артефакты, пред дикой магией они бессильны.

Ему хотелось позвать её, но он молчал. Рядом могли быть враги, и он не хотел облегчать им работу, выдавая своё местоположение. А потому всё, что пока оставалось лорду – это смотреть на странное… существо, спящее среди ветвей дерева на противоположной стороне поляны.

Магия помогла Эльрис стать такой, какой она и была на самом деле. Одновременно нелепой и прекрасной, колючей и хрупкой, опасной и притягательной.

Тонкие руки и ноги покрыты колючей чешуёй, будто гранёнными изумрудами. Пальцы увенчаны острыми когтями. Заострившееся лицо с выступающими скулами. Встрёпанные волосы, что теперь едва доставали ей до плеч. Клочья одежды, оставшиеся на ней, почти не прикрывали наготу.

Крылья, унёсшие её прочь из долины, были сложены за спиной. Странные. Прозрачные, с перламутровыми прожилками, словно у насекомого, но на вид не хрупкие и ломкие, а будто бы кожистые, как у дракона.

Она спала глубоко и безмятежно в полной уверенности, что ничто в этом мире не может ей навредить.

Альвэйр не хотел тревожить её, но был обязан рискнуть. Дикая магия чутко улавливает намеренья и тайные желания. Мужчина хотел одного – чтобы Эльрис была в безопасности, счастлива и… с ним. Он был готов пойти на сделку, сам помогать неведомой силе, лишь бы она освободила девушку, дала ей вновь обрести себя.

Эльф надеялся, что магия уловит его стремленье.

Мужчина ступил в шелковистую траву, словно в трясину, и в тот же миг вокруг заклубились всполохи силы. Почти болезненное покалывание распространилось по его телу, Альвэйру почудился чей-то шёпот, будто сотни голосов что-то спрашивали у него, но разобрать отдельных слов он не сумел… А затем всё пропало. Но в токах магии воин чувствовал предупреждение. Эльф всё ещё был нежеланным гостем, и благосклонность силы могла оставить его в любой момент.

- Эльрис, - тихо прошептал он, проделав половину пути.

Он никогда и ни о чём не умолял. Ему была незнакома эта слабость - когда ты готов положить весь мир у чьих-то ног, а сам стоять на коленях и молить о благосклонности. И вот он готов был сделать это сейчас, отдать всё, чтобы она взглянула на него без холода и неприязни. Тем самым взглядом, каким смотрела в ту ночь. Будто всё, чего она желала – лишь он один.

Её имя срывалось с его уст вновь и вновь, будто слова древнего заветного заклинания. Он вложил в нёго всё, что чувствовал - любовь, тоску, надежду.

И она услышала.

Ресницы дрогнули, огромные сиреневые, с щёлочками-зрачков глаза распахнулись. Застывший взгляд скользнул по его лицу, и липкий страх овладел сердцем мужчины. В глазах девушки не было и следа узнавания, будто она стёрла само воспоминание о нём из глубин своего сознания.

Альвэйр ждал гнева с её стороны от вторжения незнакомца, но его не последовало. Она медленно села на ветке, вонзаясь когтями в кору, казавшуюся мягкой и податливой. Голова с облаком коротких волос качнулась в сторону. Похоже, ей было любопытно, кто это пришёл взглянуть на неё, а, может, это дикая магия что-то шепнула волшебнице об Альвэйре.

Ему чудился во взгляде призрак той Эльрис, что знал он, но гораздо больше в нём плескалось чистой необузданной стихии и самая искра чего-то до боли знакомого…

- Деспер, - воззвал он, заметив в мешанине дикой магии его присутсвие. Ни разу за тысячелетия ему не приходилось называть этого имени. В том не было нужды, ведь они были единым целым.

Полукровка откликнулся с готовностью, будто только и ждал того. По лицу девушки прошла дрожь, и выражение его изменилось. Стало ещё более чуждым чем раньше.

- Я знаю, о чём ты хочешь меня просить, Альвэйр, - голос Эльрис преобразился после тех метаморфоз, что постигли её. Стал более резким, стрекочущим, но всё же не мужским. Тем не менее, Десперу удавалось говорить им так, что никто не усомнился бы, что перед ним мужчина. - Ты дорог мне, и я хотел бы, чтобы ты был счастлив. Вы оба. Но разве это возможно? Ты хочешь, чтобы она вернулась, а счастье Эльрис в забвении. Она не желает вспоминать тебя.

- Ты напрасно лукавишь, - резко оборвал его эльф. - Оба мы знаем, что она убежала, потому что была несчастна… Потому что я сделал ей больно. Но бегство никого не сделает счастливым.

Альвэйр не мог ничего с собой поделать, но всё ещё доверял тому, кто предал его совсем недавно. Тому, кто играл его и жизнью Эльрис, чтобы добиться своего. Но вера в давнего друга, что зародилась когда-то в ещё чистом детском сердце, не могла исчезнуть так просто.

И эта вера подсказывала, что дракон-полукровка проверял его. Иначе зачем ему вообще говорить с ним?

- Забери я дикую магию, Эльрис вновь станет лишь смертной, пусть и волшебницей. Всюду - и среди людей, и среди эльфов ей будет грозить беда. И не будет больше силы, что могла бы защитить, а от ментальных атак мало проку.

- Буду я, - твёрдо заверил эльф.

Он почти ожидал услышать от дракона напоминание, что одну жену лорд уже не смог сберечь, но Деспер не хотел бередить его раны, которые и так не заживут никогда.

- Чтобы мучить её? Без дикой магии твоя возлюбленная начнёт стареть, подобно другим человеческим волшебникам. Слишком быстро, чтобы долго оставаться молодой и прекрасной. А рядом будешь ты, как вечное напоминание о том, что дни её сочтены. А дети? У вас никогда не будет их, и вина за это будет разъедать её, словно яд.

Альвэйр понимал, что его собеседник неспроста говорит всё это. Должно быть, эти мысли бродили в голове его жены, а потому он ответил то, что думал.

- Мне не нужны дети. Коль я желал бы, чтобы они у меня были, то давно женился. Мне нужна она. И сейчас, пока молода, и тогда, когда волосы её станут седыми, а лицо испещрят морщины. А если бы я мог… то с радостью отдал бы своё бессмертие, чтобы стареть и умереть вместе с ней.

Стоило договорить, как волна силы окатила его с ног до головы. Дикая магия вывернула душу эльфа наизнанку, заглянула в самые потайные желания и страхи… И Альвэйр не противился ей, дал узнать, насколько правдивы его слова.

- Хорошо, - неожиданно сказал Деспер. – Я дам тебе то, чего ты желаешь, если ты поможешь нам достичь столпа и забрать остатки магии. После этого мы освободим Эльрис от нашего присутствия навсегда.

Заметив выражение лица Альвэйра, дух рассмеялся.

- Почему ты так удивлён? Хоть я и сделал много такого, за что мне следовало бы просить прощения, я не враг тебе. К тому же, даже если мы оставим её, это не сделает Эльрис твоей. А, возможно, лишь заставит ненавидеть тебя, - он улыбнулся, и эльф почувствовал толику злорадства со стороны дракона. Он запоздало осознал, что Деспер и сам не остался равнодушен к девушке, но быть с ней он не смог бы никогда. – Только представь, ты своими руками заберёшь у неё сладостную свободу.

Слова мёртвого были отражением его сомнений, но Альвэйр надеялся, что сумеет заслужить её прощение.

- Пусть будет так, - эльф прикрыл глаза, соглашаясь.

Нечеловеческий смех был ему ответом.

Глава 60

Было время, когда Альвэйр многое отдал бы за то, чтобы путешествовать вот так, бок о бок с Деспером.

Он всегда гадал, каким его спутник был при жизни. Думал, сложись всё иначе, не понадобись эльфам дикая магия, однажды они могли бы стать друзьями. Мужчина не сомневался, что мёртвый был исключительной личностью даже среди драконов. Не даром его воля была столь сильна столько веков спустя.

Но то пустые мечты. Эльфы уничтожили драконов не из пустой прихоти и даже не в погоне за силой, как преподносили эту историю люди.

После того, как раса долгоживущих прибыла в этот мир, предки Альвэйра столкнулись со страшной действительностью. В новом мире они оказались отрезаны от прежнего источника сил, и их магия пропала почти полностью. И для цивилизации, держащейся на волшебном искусстве, это было страшным ударом.

Мужчина не знал, почему предки оказались не готовы к такому повороту событий. Быть может, они не догадывались, насколько зависимы от сил родного мира. Или то, что гнало их прочь, искать другой дом, было сильнее этих обстоятельств.

Истина заключалась в том, что привыкшие всё делать с помощью магии они оказались почти беспомощны. Воинское искусство, охотничий промысел, земледелие, лекарское дело – те вещи, что были обыденными для драконов и людей, им пришлось осваивать почти с нуля.

Они быстро учились. Познавали природу этого мира, нашли источники дикой магии в воде, земле, воздухе и огне, которые научились обуздывать. Но эльфы не подозревали, что правда горше, чем им казалось поначалу.

Уменьшению рождаемости внимание придали не сразу. Жизнь переселенцев не была сладкой, и в первое время рождение детей не приветствовалось.  Но годы шли, эльфы строили своё островное государство, а детей становилось всё меньше.

Пусть при их сроке жизни города опустели бы ещё не скоро, но старение расы рано или поздно погубило бы народ. Тогда поиски решения проблемы им пришлось отложить – островные вулканы проснулись ото сна, и родичам Альвэйра пришлось спасаться бегством и переселиться на большую землю… Она дала им не только новое прибежище, но и подарила драконов - источник огромного количества магии, которая могла бы перестроить тела целого народа, чтобы вырождение ему больше не грозило…

Эльф догадывался, что Деспер был одним из немногих мужчин-сопровождающих, что должны были вывести женщин и детей на безопасную территорию. Но сколь искусны бы они ни были в бою, ничего не могли противопоставить громаде скальной породы, обрушившейся на них…

Так история их дружбы завершилась, не начавшись, и началась другая дорога. Полная боли, ненависти и вины.


***

Они шли уже пятый день, успешно избегая отрядов, патрулирующих территорию.

Альвэйр не знал, следила ли Эльрис за ним из глубины тела, которым теперь управлял полукровка, но надеялся на это.

На то, что не стал для неё просто незнакомцем, присутствие которого рядом перестало иметь значение.

С каждым днём зелёная колонна магии становилась всё заметнее. Они видели её днём, а ночью лес заливал зловещий зеленоватый свет. По мере их продвижения в сторону разлома, Альвэйр чувствовал, как напряжение нарастает в воздухе, а его спутник, напротив, становился всё более взбудораженным.

В один из дней, когда они особенно близко подошли к трещине, то услышали женский крик, пронзивший лесную тишину. Такие боль, страх и отчаяние сквозили в нём, что Альвэйр почувствовал их буквально кожей, будто и сам был менталистом.

- Это Луистер, - голос девушки исказился, стал свистящим от ярости и гнева.

- Мы вмешаемся? – с сомнением отозвался эльф.

Деспер лишь покачал головой.

- Нам нельзя приближаться к нему, не сейчас. Он овладел дикой магией, исказил её. Никто из нас не знает, на что он в действительности способен.

Под нами полукровка подразумевал всех – себя, Эльрис, и всю дикую магию, что была заключена сейчас в крылатой оболочке.

Эльф и дракон стояли и слушали, как затихают мольбы о помощи. Ни у кого из них так и не возникло прорыва спасти от незавидной участи неизвестную девушку.

Пока ни эльфы, ни люди и не догадывались, что дикая сила может попытаться освободиться таким причудливым образом. Вмешайся они сейчас, разоблачи себя перед врагами, это значительно уменьшит шансы на успех, даже если прямого столкновения с Луистером не будет.

Ни Альвэйр, ни Деспер не стали бы рисковать.

И то было не самое беспощадное их решение за общую долгую жизнь. Война, что длится, кажется, вечность, никого не делает лучше.

Однако отчего-то в этот раз Альвэйру было сложнее игнорировать муки совести.

Он знал, Эльрис не оставила бы её.


***

В суматошной зелёной бездне было немыслимо выделить свои мысли и чувства из потока чужих.

Гораздо проще быть нами всеми, а не кем-то одним.

Но даже в этом состоянии моё зыбкое «я» всё же присутствовало. Ничего не решающее, молчаливое, но оно существовало.  Что-то откликнулось в нём, когда темноволосый эльф появился перед нами.

Мой интерес не был одиноким. Тот, что когда-то звался Деспером, выделился из потока сознаний, обитавших в нашем общем теле, и забрал контроль над оболочкой.

Я уступила ему легко. То было нужно для нашей общей цели, и кому изначально принадлежала плоть, уже значения не имело.

Вникать в разговор не было нужды. Мы впитывали его смысл, словно сухая земля влагу от первого дождя. Но отчего-то детали меня не интересовали. Я вместе с дикой силой смотрела на смутно знакомое лицо и пробовала на вкус слово, которое он произносил.

Эльрис.

Да, когда-то она была мной.

Та магия, которой я владела, улавливала отчаяние и надежду, исходящие от эльфа. Неясное чувство тревоги поднялось из глубины в ответ на эти чувства.

Почему он беспокоит меня? Мы сильны. Он не в силах нанести нам вред, помешать. А его переживания… Что нам до них?

Что мне до них?

Его просьбу отторгало моё естество.

Глупый эльф требовал Эльрис.

Но её более не было, а забытое тревожить не следовало. Однако силе не было дела до мнения лишь одной её частички, когда большая часть магии решила принять помощь пришельца…


***

- Дальше мы не сумеем пройти, - признал эльф, вернувшись с разведки.

До источника магии оставалось рукой подать, всего полдня пути. От того промедление казалось мужчине ещё невыносимее. Он различил в себе это странное раздражённое нетерпение, и едва не рассмеялся. Не горько, но и не безмятежно. В том была своя ирония, насколько сильно заставила его измениться встреча с Эльрис.

Как и всякий эльф, он умел ждать почти вечность, чтобы выгадать наилучший момент. Нанести точный и смертоносный удар. А теперь не может стерпеть и суток, что разделяют его и избавление девушки от дикой магии. Будто он не древний эльф, а юнец, подобный Ольмильяру.

Но нравилось ему промедление или нет, а подступы к источнику были оккупированы войсками. И теперь следовало стать особенно осторожными.

- Ничего, - легко принял весть полукровка. – Мы и так зашли дальше, чем я рассчитывал.

Он внимательно посмотрел на лорда Дома вереска, и признал.

- Я использую магию. Мы сумеем на время усыпить всех или почти всех вокруг. Не знаю, повлияют ли чары на Луистера, но хотя бы о других помехах беспокоиться не придётся. Но как только мы доберёмся до магии и заберём её, я не знаю, сколько после этого продержится волшебный сон.

Хмурая складка пролегла меж бровей черноволосого мужчины, он понимал, на что намекал его спутник. В пути Деспер поведал ему изначальный замысел магии. Девушка, даже изменённая силой, не смогла бы сама впитать всё волшебство Эдринского леса. Ей предстояло раствориться в нём. От неё не осталось бы и клочка волос, она навечно стала бы частью силы.

Но теперь этот расклад нарушал договорённость с Альвэйром, а потому Деспер и остальные покинут её во время ритуала и соединятся с потоком сами. А Эльрис останется с Альвэйром. И им вдвоём придётся справляться с последствиями – магия помочь уже не сможет.

- Уходите на север, ближе к горам, - неожиданно посоветовал дракон. – Там отрядов почти нет, из-за оползней склоны стали слишком опасны. Если вам удастся обогнуть по горным тропам лесной массив, то сумеете выйти на территорию эльфов.

Предложение было не лишено смысла, но Альвэйру оно совершенно не нравилось.

Он был готов к тяжёлому путешествию. А Эльрис нет. Но выхода у них, похоже, не было.


----

Дорогие мои, поздравляю вас с наступающим 8 Марта! Желаю, чтобы в суматохе рутинных дней, меж работой, учёбой, домашними делами и заботой о семье у вас всегда было время отдохнуть и заняться любимым делом! Чтобы каждый день приносил вам радость, и вы всегда чувствовали себя самыми красивыми и любимыми!

Глава 61

Тревога нарастала во мне с каждым новым днём, проведённым в обществе эльфа. Она была, как влага, что копится в небесах и в скором времени падёт на землю. Но это чувство не было плохим. В нём было странное волнение и предчувствие хорошего. Откуда они пришли? От той ли, что звалась Эльрис или то были чувства моего нового я?

Не ведомо, что связывало мою прошлую личность с мужчиной. Почему он кинулся ей вслед, почему призраки её чувств всё ещё тревожили меня. Одно было ясно. Невозможно было более в себе хранить это чувство. Оно должно было излиться из меня. И с каждым новым взглядом на эльфа это становилось всё очевиднее.

Он был красив. Но я не сумела бы понять, почему так считаю. Чем он отличался от моего собственного отражения в глади лесного озера? Почему я изучала каждую черту его лица так пристально, что отныне могла бы нарисовать в своём воображении за мгновение.

И всё же не совершенное лицо меня тянуло к нему, а то, как он смотрел на меня.

Я знала, что взгляд этот не принадлежит Десперу. Или сонму силы, что крылась внутри меня.

Он был мой. Делал меня весомее и важнее. И недавнее желание раствориться в дикой магии от этого становилось слабее…


***

Чтобы добраться до сердца силы, нам нужно было пролить кровь. Много крови.

Никто из нас не стал бы коверкать магию, подобно выродку-принцу, а потому платить цену за волшебство приходилось мне.

Острые когти, которым орудовал сейчас дракон-полукровка, вспарывали кожу на моих запястьях без видимого труда. Алая влага изливалась в пиалу из свёрнутого зелёного листа. Когда он заполнялся до середины, дикая магия сращивала порез, а Деспер, осторожно, чтобы не пролить и капли, погружал пальцы в живительную кровь.

Ведомый древней магией он рисовал на коре деревьев и камнях знаки. Можно было обойтись и без ритуала, но тогда весь путь до источника лесной магии нам пришлось бы поддерживать волшебный сон. И случись в пути что-то, что пошатнёт нашу концентрацию – войска тотчас же очнутся.

Рисковать нельзя.

Деспер пронзал когтями мои вены много раз. Я видела, как искажается болью лицо темноволосого мужчины, когда он смотрел на алые струйки, стекающие по запястью. Он желал принять на себя то, что творилось сейчас со мной. Но этот его порыв был чужд и нелеп. Нет ничего плохого в добровольно отданной крови.

Когда подготовка была окончена, мы замерли меж деревьев и закрыли глаза.

Ни один волшебник не сумел бы сейчас разгадать, что мы творили. Потому что то, что просочилось из нашего тела и устремилось через ожившие символы вперёд, не было магией в прямом смысле этого слова.

Мы творили сон.

Сон, которому нельзя противиться.

Вместе с ним мы летели над лесом, касались усталых век людей и эльфов, и в тот же миг они, забыв о своих делах, устраивались удобнее, чтобы уснуть на долгие часы.

Когда моё сознание вновь соединилось с телом, я с удивлением обнаружила эльфа бодрствующим. Он стоял на коленях, ухватившись за рукоять своего обнажённого клинка, чьё лезвие вонзил в мягкую лесную землю. По холодному металлу сбегала багряная струйка. Осознав, что магия может задеть и его, воин призвал на помощь силу своей крови. И хотя противостояние далось эльфу нелегко, он не сомкнул век.

Призрак неудовольствия возник в нас и тут же погас. Поддайся он чарам, можно было со спокойной душой оставить его позади, но упрямец устоял, а потому путь мы продолжили вместе.


***

Они шли торопливо, с осторожностью обходя спящих людей, эльфов, животных и птиц, но никто не встал у Альвэйра и Деспера на пути.

Вскоре деревья исчезли, будто в этой части леса их отродясь и не было, и горизонт заслонила громадная колонна. И хотя казалось, что до неё рукой подать, прошло ещё не меньше четырёх часов, прежде, чем им удалось приблизиться к разлому.

Чем ближе они подходили к столпу зелёного света, чем сильнее чувство потери охватывало Альвэйра.

Хотя они провели века в борьбе за дикую магию, в стремлении подчиниться силу себе окончательно, ему было трудно представить мир без неё. Откуда взялся этот ком в горле мужчина не знал. Он всегда считал Кэлеана чересчур сентиментальным, от того, что эльф спустя столько веков скорбел об участи драконов. А теперь им самим овладела печаль, от того, что время драконов истекло безвозвратно. Тот мир, которым правили когда-то крылатые ящеры, исчезнет сегодня навсегда, а однажды и само его существование позабудется.

- Не печалься, друг мой, - Деспер взглянул на него глазами цвета сирени, и эльф заметил в них теплоту.  – Мы не безмолвные тени, что исчезают в полуденный час. Каждый дракон, что ушёл, продолжает свой полёт в вечности.

Полукровка положил свою руку ему на плечо, и неожиданно изящная ладонь показалась эльфу по-мужски тяжёлой.

- Мы везде. В снеге, что тает на щеках. В дыхании ветра, что трепещет гриву твоего коня. Мы смотрим на вас с небес и из воды. Мы слышим ваши просьбы и проклятья. И мы больше не таим на вас зла.

Альвэйр замер, словно громом поражённый. Он понял смысл слов Деспера.

- Разве ты никогда не задумывался, что такое ваши боги? Почему те сущности, в которых вы с людьми стали столь абсурдно верить, вдруг принялись откликаться на ваши просьбы? Порой награждать. Порой проклинать. Всё это тоже дикая магия. Сила, которой не безразличен этот мир. Сила, которая откликается на неистовое желание. И все мы – я и это истосковавшееся по истокам дитя…

Дракон бросил взгляд на столп магии.

- …все мы отправимся туда, где нам и полагается быть.

Больше они не говорили.

Ритуал занял все мысли полукровки, а Альвэйр следил за окрестностями – оба путника чувствовали неладное. Что-то недоброе затаилось в лесу, и лучше было закончить начатое до того, как Луистер или другой маг доберётся до них.

Сосредоточенный на дозоре мужчина не сразу заметил, что Деспер не стал дожидаться его. Зелёная магия внезапно объяла тело Эльрис. Невесомое, оно поднялось в воздух, и в широко раскрытых глазах исчезло всякое присутствие разума. Волосы её развевались, словно в невидимом потоке воды, губы шевелились, но мужчина не мог разобрать ни слова.

Внезапно чешуя на коже девушки потеряла прежний свой яркий цвет и иссохла. Она опадала с запястий, щиколоток и бёдер, будто потрескавшаяся грязь. Когти на пальцах истончились и истаяли, крылья сверкнули в зелёном свете и рассыпались тысячью искр. В потоке осталась лишь та девушка, что он помнил, прекрасная в своей наготе и устрашающе хрупкая. Ему казалось, что он видит каждую прожилку на бледной коже, которая словно светилась изнутри.

Внезапно глаза её, что снова стали человеческими, если забыть о дивном их цвете, распахнулись.

Рот приоткрылся, и чужой мужской голос полился изнутри:

- Я скажу тебе то, что не скажет Гарэн. Ведь его дар - безделица, в сравнении с тем, что ведомо мне, Альвэйр. Боль утихнет не сразу, но однажды, глядя в глаза Эльрис, чувствуя биение её сердца, ты поймёшь, что полон ею. Настолько, что для горя места больше нет, лишь для светлой печали о былом. И когда настанет тебе пора покинуть этот свет, в последний миг ты будешь вспоминать лишь её губы и руки…

Альвэйр ощутил влагу на своих щеках. Он не мог понять, отчего слёзы всё-таки пролились. От того, что теперь он знал – Эльрис простит его. Или от того, что он сам простит себя… За то, что не всемогущ. За то, чего не сумел предотвратить и исправить.

Деспер смотрел на него долго. Лицо его было спокойным, но напоследок его исказила лукавая ухмылка.

- Ты будешь вспоминать её и ваших детей.

- Что? - новые слова дракона выбили из него все мысли, а голос Альвэйра звучал столь странно, что могло показаться, будто эльф в ярости.

- Ваших детей. Что для нас изменить тело одной человеческой женщины, когда вы с помощью наших сил перестроили всю вашу расу? У вас будут дети. Много детей. И все они будут способны множиться и с людьми, и с эльфами. Что несомненно доставит вам обоим немало хлопот.

Сказав это, полукровка рассмеялся и навсегда покинул тело Эльрис.

Глава 62

Первое, что я ощутила, когда вновь обрела себя, озноб и тошноту. Эльф, тотчас уловив изменения, остановился и ослабил верёвки, поддерживающие меня на его спине. Я с трудом могла стоять на ногах, а потому Альвэйр осторожно опустил меня во влажную от утренней росы траву, и поддерживал меня до тех пор, пока желудок мой не очистился от остатков еды.

«Могли бы хотя бы расщедрится на одежду», - отстранённо подумала я, вспоминая недобрым словом дикую магию и всё, что с ней связано. Из одежды на мне был лишь необъятный плащ эльфа и столь же большая рубашка мужчины. Я чувствовала росу обнажённой кожей щиколоток и с ужалом представляла предстоящую дорогу.

Волшебству ничего не стоило наколдовать для меня прямо из воздуха походную одежду, но такие мелочи, как мой комфорт, более его не волновали. Как и то, что последние дни были слишком выматывающими для моего человеческого тела.

Пальцы дрожали от слабости. В желудке зияла голодная пропасть – колдовство, что прошло через меня за эти дни, истощило запасы энергии. Что-то подобное я чувствовала лишь однажды, после действия исцеляющего заклятья Кэлеана.

Отдышавшись, я впервые посмотрела на Альвэйра, присевшего возле меня. Он, как и я молчал, но во взгляде эльфа было что-то новое. Неведомое мне.

Зачем он здесь? Эта мысль пронзила меня внезапно. Я вспомнила всё, что было до. Его отказ, моё почти-безумие, нашу разорвавшуюся связь… То, что происходило со мной после, было как в тумане – обрывки образов, которые никак не складывались в общую картину. Это всё, что осталось мне от более свободной версии меня, какой я пожелала стать.

Лишь одно я помнила отчётливо.

Последний разговор между мной и Деспером, что случился за мгновение до того, как магия покинула меня. Тогда я уже была собой, а потому притвориться, будто не ведала, что говорила, никак не получалось.

- Он пришёл за тобой. Ты хочешь вернуться?

Я слышала печаль в голосе Деспера, что звучал в моей голове. Все его чувства были у меня как на ладони. Но также и он видел и знал всё, что происходило со мной, а потому его вопрос был лишь данью уважения.

- Да.

- Ты веришь, что он в действительности любит тебя?

- Не знаю, - признавать это было вдвойне тяжело. Не желать потерять меня и любить – не одно и то же.

- Тогда почему ты выбираешь его? Снова вернуться в мир сомнений и боли? С нами тебе было бы лучше.

- Потому что даже в тот миг, когда я, как мне казалось, оставила всё позади, на самом деле я желала лишь одного. Чтобы Альвэйр пришёл ко мне и сказал, что любит, - сказав это, я зачем-то добавила. - Ты считаешь меня жалкой?

- Нет. Разве не все мы хотим того же самого? Чтобы те, кто дорог нам, сказали это. Несмотря ни на что. А теперь прощай, Эльрис. И прости меня, если сумеешь.

- Ты совсем не похож на себя прежнего, - наконец, тихо заговорила я, всё ещё не знавшая, как жить дальше.

С зияющей пустотой на месте дикой магии, что жила во мне пятнадцать лет. С нерешительностью и усталой злостью, что вызывал во мне Альвэйр. Со страхом, что его привела ко мне не любовь, а лишь желание защитить.

То были лишь мои сомнения. Связи меж нами больше не было, а ментальные силы иссякли от переутомления, потому я видела лишь безмерно уставшего эльфа. И никаких дымок чувств вокруг него.

Альвэйр казался странно земным. Он больше не был прекрасным каменным изваянием, до которого нельзя достать рукой. Его одежда пропиталась пылью. Под глазами залегли тени. А тёмные волосы, завязанные в простую косу, сейчас посерели от грязи.

- Ты тоже, - едва уловимая улыбка тронула его губы, а во мне зародилась тревога.

- Зачем ты пришёл за мной? Я ведь отпустила тебя, - он встретил мой взгляд спокойно и твёрдо, от чего мне ещё больше стало не по себе.

- Мы были порознь всего несколько дней, - медленно начал он, тщательно подбирая слова. – Но уже в первое мгновение нашей разлуки, я осознал, что не желаю этого.

Невесёлая улыбка застыла на моих губах. Он называл это просто разлукой.

Нет, нельзя думать об этом сейчас, когда мысли и чувства столь спутаны.

- Нам надо спешить, Эльрис, пока не окажемся вне досягаемости людей, - тон его был извиняющимся, будто лишь мне предстояла тяжёлая дорога. Но я видела, что сам Альвэйр устал даже больше меня, он держался на одном лишь упрямстве. И сейчас был лёгкой добычей даже для куда менее умелых воинов, чем он сам.

Я покачала головой.

- Когда ты спал в последний раз? Тебе нужен отдых, - я не могла точно восстановить очерёдность событий, произошедших со мной во время путешествия по лесу, но примерно понимала, что от места источника магии Альвэйр ушёл довольно далеко. Он шёл всю ночь со мной на руках, и до этого ему едва ли приходилось много спать. – И мне нужен отдых, чтобы восстановить силы.

Как ни странно, эльф не стал со мной спорить. Мы наскоро поели, смыли с себя дорожную пыль в ближайшем ручье и, устроившись у большого поваленного дерева, уснули.

Уже сквозь сон я почувствовала, как мужчина крепко прижал меня к себе и что-то едва слышно шепнул на ухо.

Но я не сумела разобрать ни слова.

***

Должно быть, боги, вдоволь насмеявшись над своими марионетками, наконец, решили позволить нам отдохнуть. Иначе сложно понять, почему до наступления темноты никто так и не потревожил наш покой. Ни люди, ни эльфы, ни хищники.

Я кожей ощутила сгустившуюся ночную прохладу и безотчётно ещё сильнее прижалась к чужому тёплому телу спиной. Рука Альвэйра крепче сжалась у меня на талии и по неровному дыханию, щекотавшему мне затылок, я догадалась, что эльф тоже проснулся. Он, как и я, замер, надеясь растянуть это странное томное мгновение покоя.

Холод коснулся спины, когда я осторожно отстранилась от него. Мы более не были супругами и  объятьям без необходимости не было оправдания. Лёгкое разочарование, исходящее от Альвэйра, скользнуло туманной пеленой по моим плечам.

Ему не хотелось меня отпускать.

По едва слышному шелесту веток я поняла, что Альвэйр сел позади. Тепло, исходящее от его тела, было совсем рядом, но эльф не касался меня без разрешения.

Голос его был странно мягким, будто лунный шёлк, когда он заговорил:

- Посмотри на меня, Эльрис.

Плечи мои застыли, охваченные холодом ночи. Малодушный страх сковал тело -  я не хотела смотреть ему в глаза сейчас. Когда ощущение прикосновения его руки к моему животу было ещё таким ярким, а запах эльфа окружал с ног до головы.

Смелость, что когда-то толкнула меня прийти ночью к нему в комнату, исчезла без следа под гнётом всего, что случилось после.

Горячие пальцы коснулись моей неподвижной ладони, лежащей поверх грубого походного одеяла.

- Ты спросила меня, почему я пришёл за тобой. Я хочу показать тебе ответ.

Уловив странные нотки, я, наконец, взглянула на него.

Ночь была воистину временем Альвэйра. Сейчас, когда краски весенней природы погасли, его пленительная красота, сотканная из белых и чёрных оттенков, казалась пугающе совершенной.

Настолько, что было немыслимо видеть на этом лице смесь уязвимости и мучительного желания. Он смотрел на меня почти также, как и я на него в эту секунду. Будто невыносимо сильно хотел сделать своим то, что видел перед собой.

- Твоя сила вернулась к тебе? – он говорил со мной мягко, словно с ребёнком. Будто не ему предстояло вывернуть свои чувства наизнанку. Позволить распотрошить себя. Пусть и на ментальном уровне. – Загляни в меня, и ты увидишь ответ.

Моё лицо исказилось болью. Да, магия пришла. Её хватило бы, чтобы проникнуть в самую душу мужчины. Узнать его самые сокровенные тайны, и то было… страшно.

Он мог быть уверен, что чувствует одно, а истина будет скрываться в ином.

Поверить на слово. Или заглянуть в душу.

Я должна была выбрать первое.

Но хотела знать наверняка. Сомнений с меня было довольно.


----

----

На этой неделе выйдут последние главы!

Глава 63

Словно в ответ на мои мысли, лорд сильнее сжал мою руку и притянул к себе. Теперь мы были так близко, что я могла бы упасть в его объятья, стоило мне лишь пожелать.

Невесомый поцелуй коснулся кончиков пальцев, и эльф прижал мою ладонь к своей груди. Бешенный стук сердца отзывался во мне – и я знала, что в нём есть не только волнение, но и предвкушение. Он желал, чтобы я проникла в его тайны.

Эльф вздрогнул, когда я накрыла его ладони своими и замерла на секунду, наслаждаясь теплом мужских пальцев и их силой.

Я хотела сказать, что моё присутствие в своём разуме он едва заметит, но вместе этого, понимая какую жертву приносит гордый лорд, вымолвила лишь одно слово:

- Спасибо.

А затем мой щит упал, магия медленно заструилась в Альвэйра, и я полетела на её крыльях, будто мотылёк на далёкий огонь…

Я ждала отторжения – это так естественно противится тому, кто пытается заглянуть в каждый уголок твоей души! Никто не осудил бы эльфа за это. Но он открылся легко и едва ли не с радостью. Позволил погрузиться в него, как в тёплую податливую воду, что жаждет объять, защитить, поглотить.

Его счастье согрело меня изнутри. Счастье от того, что впервые мы были настолько близки и у него не осталось тайн от меня. Оно отзывалось во мне теплом и лёгкой щекоткой, подобно солнечному лучу, что ласкает закрытые веки. Хрупкое чудо, что зародилось между нами вопреки нашему упрямству, боли и страху.

Мне было достаточно уже одного этого, но выбраться из чужого сознания не так-то просто, особенно, если не хочешь навредить, а тебя не хотят отпускать.

И я падала, и падала в тягучую любовь Альвэйра, что оказалась такой сильной, настоящей, честной и жадной. Жар чужого стыда опалил меня, когда эльф понял, что я видела и самые сокровенные его мысли. О том, как часто он думал о физических ласках, как часто его взгляды и прикосновения таили в себе обыденное низменное желание, а не романтически-возвышенные чувства.

Но я лишь улыбнулась. Эльфы могли стыдиться подобного, но для меня духовное и плотское в союзе было ценно в одинаковой степени.

Я увидела в душе эльфа не только золотой пожар возрождения, каким стали для него чувства ко мне.

Множество боли.

Груз его потерь заставлял задыхаться. Вместе с ним я проживала смерть родни, друзей и возлюбленной. Но, в отличие от эльфа, я видела во всём этом не только боль. Никогда раньше я не встречалась с такой сильной и безусловной любовью. Если Альвэйр впускал кого-то в своё сердце, то готов был для него на что угодно. На самоотречение, грех и преступление. Он шёл на это без раздумий и даже с радостью. То была его сила и слабость. Ведь не всегда те, кого он любил и ради кого был готов отдать всё, отвечали тем же. Но подобная преданность не могла не заставить меня полюбить его лишь сильнее.

В душе эльфа бродило и множество других теней. Их Альвэйр считал уродливыми и постыдными, но всё же показал мне, в тайне страшась, что вместе со знанием его истинной природы я обрету к нему отвращение.

Но никто из нас не был свят. И я готова была принять его со всеми ранами и несовершенствами.

Уже покидая сознание эльфа, я заметила призрак странной мысли.

Он думал о детях. Я отчётливо видела образы малышей – темноволосых и с сиреневыми глазами, разительно похожих на нас обоих. И в своих мечтах холодный Альвэйр целовал их макушки и пел для них песни своего народа. Я чувствовала его уверенность – всё так и будет. Будто ему было ведомо больше, чем мне…

Когда я вернулась назад,смятение стояло в моих глазах, а по щекам катились слёзы. Мне хотелось одновременно смеяться и рыдать. Ошарашенная вихрем чувств его и своих, я не заметила, как мужчина выудил что-то из походной сумки.

Серебро сверкнуло в лунном свете - не сразу, но я опознала в вещице, что покоилась на ладони эльфа, походную чернильницу. Вместе с ней он держал две тонких кисти, изрядно потрёпанных в дороге.

- То, что связь между нами оборвалась, не так уж плохо, - мне почудилось, что я услышала в его голосе смущение, но поклясться в этом не смогла бы. – Это значит, что в этот раз мы сможем сделать всё как надо. Не по велению наших королей, а потому, что оба, я надеюсь, желаем этого.

Крышка бутылька отворилась с тихим звуком, и я заметила слабое серебристое сияние, исходящее изнутри. Лишь в это мгновение я в действительности поверила, что это не сон.

Краска для брачного ритуала. Не того, куда принято звать жреца и множество гостей. Но того, что лишь для двоих, связанных узами настоящей любви. Лиэрот рассказывала мне о нём.

- Когда я покинул ущелье, то поклялся себе, что не вернусь обратно без тебя. Без моей жены. А потому я спрашиваю, любовь моя, станешь ли ты вновь моей супругой?

Я тихо засмеялась в ответ.

- Лорд Альвэйр, вы на редкость целеустремлённый эльф.

Он сжал свободной рукой мои пальцы и прижался к ним губами. В чувственном прикосновении я уловила искорку веселья – его губы растянулись в улыбке.

- Разве вы забыли, моя леди, что значит моё имя?

- Значит я - добыча?

- Да, и надеюсь, добыча, которая желает попасться охотнику.

Наш тихий смех растаял в стрёкоте ночных насекомых и других звуках, наполняющих предгорный лес.

Мои пальцы обхватили протянутую кисть, и я с удивлением обнаружила в них лихорадочную дрожь, столь сильную, словно меня трясло от холода. Отголосок этого волнения я видела и в движении рук эльфа.

Взглядом попросив разрешения, он коснулся моих спутанных волос. После возвращения мне человеческого облика, они снова вернули свою длину и теперь страшно мешались. Эльф пропустил сквозь пальцы несколько прядок, наслаждаясь одному ему ведомыми ощущениями, а затем откинул мне за спину непослушные волосы.

Лишь после этого мужчина взглянул на яремную впадинку на моей шее - именно на это место принято наносить ритуальный символ. Её было едва видно из-за туго зашнурованного ворота рубашки, и Альвэйра это, похоже, не устраивало.

Медленно пальцы огладили мои плечи. Тёмный взгляд мужчины напомнил мне, что начертание символов – лишь прелюдия любви. Когда знаки будут завершены, он возьмёт у меня то, что принадлежит ему по праву… Краска прилила к лицу, я вспомнила все те мысли, что бродили у Альвэйра в голове.

Уверенными движениями эльф ослабил шнуровку ворота и мучительно медленно спустил рубашку вниз, оголяя мои плечи.

- Раздень меня, - голос Альвэйра был хриплым, и я видела, что взгляд его прикован к рубашке, всё ещё прикрывающей большую часть моей груди. Через тонкую ткань отчётливо виднелись затвердевшие горошины сосков. Моя грудь заныла в ответ на этот полный желания взгляд, прикосновение ткани стало почти невыносимым.

Я не знала подробностей ритуала. Мне как замужней женщине, вышедшей за Альвэйра по политическим соображениям, не было смысла думать о нём. А потому я не ведала, должны мы раздеть друг друга для начертания символов по велению традиции или то было личное желание лорда. Но я с радостью сделала то, что он велел. Медленно расстегнула куртку, а затем настал черёд рубашки, которую я стянула с эльфа через голову.

Его белоснежное тело запомнилось мне до мельчайшего шрама ещё с первой ночи. Не удержавшись, я огладила сильную, твёрдую грудь и живот, будто желала убедиться, что всё это реально и теперь в действительности принадлежит мне.

Альвэйр перехватил мою руку, прижал к своей щеке и признал:

- Если ты продолжишь, я буду не способен всё сделать правильно. Сначала я нанесу знак тебе, затем это сделаешь ты.

Я замерла, наблюдая за Альвэйром, аккуратно погрузившим свою кисть в краску. Когда прохладная влага коснулась моей кожи, дрожь прошла по спине лихорадочной волной. Я с трудом заставила себя сидеть спокойно и не пытаться разглядеть символ, что рисует Альвэйр.

Каждый брачный рисунок был особенным. Эльфы сами придумывали и наносили их своим возлюбленным. Мой взгляд скользнул к ключицам эльфа, испещрённым шрамами.

Там, где свой знак когда-то оставила Олиэ, осталась лишь искажённая кожа. Отгадать, что за рисунок был на этом месте века назад, теперь было невозможно. Как бы печально это ни было, но то же случилось и с душой эльфа. Там, где раньше было счастье, осталась лишь скорбь, терзающая душу.

Мужчина убрал кисть и накрыл ладонью рисунок на моей шее. Настал мой черёд.

Кисть скользила уверенно, оставляя на белоснежной коже сияющие серебряные разводы. Могла поклясться, мой рисунок получился куда менее изящным чем тот, что нарисовал Альвэйр. Но всё же он был воплощением того, чем был для меня мужчина.

Луна для эльфов – символ красоты, искренней любви и мечты. Но она больше женский символ, а потому я заменила её нарождающимся полумесяцем, что несёт в себе дополнительный смысл. Начало нового, возрождение после смерти.

Поверх серпа, словно тетива, легла стрела, устремлённая вверх. Охота, опасность, целеустремлённость, рост.

Едва заметно, почти схематично, я нарисовала лозу, обвивающую древко стрелы. Связь и забота. Был у лозы и другой смысл – пленение. Но я надеялась, что Альвэйр не будет против такого собственнического подтекста.

Когда я закончила, он заглянул в мои глаза, и мне почудилось в тёмных озёрах отражение звёздного неба и луны. Не знаю, что мужчина увидел во мне, но придвинулся ближе и зашептал слова клятвы, которую год назад уже произносил.

- Моё сердце – твоё сердце.

- Моя кровь – твоя кровь.

- Моё дыхание – твоё дыхание.

- Моя судьба – твоя судьба.

- Моя жизнь – твоя жизнь.

Мы вторили друг другу, почти задыхаясь. И с каждой нашей фразой я чувствовала пламя, разгорающееся на месте символа на шее. Оно почти обжигало, но слова продолжали литься из нас, пока не наступила им пора смениться поцелуями. Влажными, долгими и жаркими.

Не в силах более связно мыслить и удерживать щит, я позволила нам обоим потонуть в потоке страсти.

Первая ночь должна была стать нежной и чувственной, полной ласк и обещаний, но мы срывали друг с друга остатки одежды торопливо и яростно, будто мстили за что-то.

За миг до того, как войти в меня, Альвэйр прижался губами к тому самому месту на шее, где мягко светился знак.

- Я люблю тебя, Эльрис. Теперь ты моя навсегда.

По моим губам скользнула улыбка. Жаркий, ничем не замутнённый восторг накрыл с головой. Не только от того, что тело, напитанное чистым вожделением, так сладостно встречало медленное погружение его плоти в мою.

В этот миг я тоже знала. Теперь он действительно мой.


__

__

Последняя большая глава будет завтра! (надеюсь, ничего не спутает планы)

Глава 64

Проснувшись утром, я обнаружила Альвэйра полностью одетым, но всё ещё лежащим рядом и обнимающим меня, укутанную в ворох одежды. Он поймал мой взгляд, и губы его изогнулись в улыбке, в которой чувствовалось что-то новое, глубокое и светлое.

- Доброе утро, - голос эльфа был ясным и безмятежным, будто грозовые тучи, что блуждали в его душе, развеял сильный ветер. Но я знала, что радоваться пока рано. Пройдут годы, прежде чем это станет в действительности так.

Вспомнив разом события сегодняшней ночи, я почувствовала жар, приливающий к щекам и ушам. Альвэйр заметил это, и похоже ему понравилась подобная реакция. Он тихо засмеялся и склонился ко мне, чтобы подарить почти невесомый поцелуй пунцовой коже моих щёк.

- К сожалению, нам надо выдвигаться. Ума не приложу, что помогло нам до сих пор остаться незамеченными, но больше на удачу полагаться нельзя. Позавтракаем и пойдём.

Я кивнула и, выбравшись из вороха одежды, с наслаждением потянулась всем телом, чтобы прочувствовать приятную утомлённость после ночи любви. Альвэйр, чуть помедлив, отвёл взгляд, чтобы не смущать меня, но в том не было нужды. Не знаю отчего, но его желание казалось мне правильным и естественным. Хотя похоть в душах других людей и эльфов обычно ощущалась неприятно-липкой.

Внезапно я вспомнила то, что не давало покоя мне ночью во время путешествия по сознанию эльфа.

- Почему ты думал о детях? – в голосе моём сквозило напряжение. За ним я стремилась скрыть надежду. Я знала, что многое из того, что случилось между Деспером и Альвэйром, осталось мне неведомым. – У нас их не может быть.

Я ещё не успела покинуть ложе, а потому Альвэйр сам присел ко мне. Его ладонь нежно накрыла мой живот.

- Деспер пообещал, что у нас будут дети. Возможно, уже этой ночью в тебе зародилось наше дитя.

- Мне этого он не говорил, - отозвалась я. – Лишь то, что я буду жить долго. Тысячи лет, как и обещало древо.

Мы вообще не так уж много разговаривали между собой. Хотя, возможно, большая часть просто забылась после возвращения моей изначальной личности.

Я взглянула на мужчину и поразилась той смеси страха и облегчения, что прочитала на его лице. Запоздало, я поняла, насколько давило на него осознание краткости человеческой жизни.

- Значит, всё, что он говорил мне, пока находится в твоём теле, было лишь испытанием, - с горечью и болью признал он. – Он с самого начала собирался помочь нам. Но прежде хотел знать наверняка, что я буду любить тебя и без детей, и седую. Что, несмотря на боль, что может ждать впереди, готов оставить прошлое.

Тепло благодарности зародилось внутри меня. А с ним и сожаление, что я полукровку знала не долго, и познакомились мы с ним не при самых радостных обстоятельствах.

- Он был хорошим другом.

- Да. Мне будет его не хватать, - эльф сказал это, глядя на лучи утреннего солнца, пробивающиеся сквозь зелёную листву. И тут я увидела то, чего никак не ожидала  – слёзы, бегущие по щекам Альвэйра.


***


Мы обнаружили преследователей примерно через полдня пути. Вернее, это сделал Альвэйр, который по неведомым мне причинам почувствовал неладное.

Скинув заплечный мешок, он улёгся прямо в траву и замер безмолвный и недвижимый. Я чувствовала слабое послевкусие магии, исходящее от эльфа. Оно не было чарами в прямом смысле этого слова, скорее, намёком на них. Не удержавшись, я приблизилась к мужчине и попыталась разгадать, что он делает. Лёгкие токи магии уходили к земле. Трава вокруг эльфа едва уловимо колыхалась, будто лаская тело мужчины.

Земля, как бы странно это не звучало, любила и приветствовала Альвэйра. Будто он был плоть от плоти её.

Глаза воина распахнулись и на мгновение мне показалось, что чернота его радужек сменилась зеленью, но это ощущение тут же пропало.

- За нами идут люди. И с ними Луистер.

- Как ты узнал?

Эльф поднялся и кратко объяснил.

- На людей лес реагирует не так, как на эльфов. Но в этот раз есть что-то такое, что до безумия не нравится лесным жителям в тех, кто преследует нас. Подобного я никогда не чувствовал.

На мгновение мужчина замер, а затем принялся перебирать содержимое мешка.

- Дальше тебе придётся идти одной, - я, уже понимая, что он задумал, хотела было возразить, но он не дал мне заговорить. – Если ты пойдёшь вдоль гряды, то примерно через день пути найдёшь наш дальний фортпост. Там тебе помогут, когда увидят знак.

Его взгляд скользнул к моему вороту. И только тут я поняла, что до сих в спешке сборов не взглянула на рисунок на шее. Я ослабила шнуровку, и изящное дерево, оплетённое плющом, блеснуло серебром в солнечном свете.

Дерево – жизнь. И плющ, значащий почти то же самое, что лоза. Защита, связь и пленение. Но, если моя лоза обвивала древко стрелы деликатно и почти несмело, то дерево было всё покрыто упругими побегами.

Альвэйр обхватил ладонями моё лицо и признал:

- Я гораздо более жаден, чем ты. Наверное, со мной будет не так уж легко.

- Со мной тоже, - я положила ладони поверх его. – Потому что я не собираюсь отпускать тебя одного.

Альвэйр тяжело вздохнул, будто ему предстояло бороться с капризным ребёнком, но я была уверена в своей правоте.

- Я не буду ввязываться в прямое столкновение. Сделаю несколько ловушек, постараюсь разделить их и убить по одному.

- Альвэйр, с ними Луистер, а может быть и другие маги. Тебе не одолеть их всех.

- Ты бы удивилась, узнав, сколько мёртвых магов думали также, - не без иронии заметил он. - У меня достаточно артефактов, чтобы расправиться с ними. И Тиндваэ – не обычный клинок. Её удар не в силах отвести защитные заклинания.

Мой взгляд скользнул к мечу, покоившемуся в ножнах. Должно быть, чары на верную спутницу Альвэйра наложили ещё в плавильне, иначе сложно представить, почему они не заметны даже магу.

- Я знаю, что ты опытный воин. Но Луистер не обычный маг. Даже я не знаю, в чём заключается природа его сил. Могу только догадываться, что он заставил кого-то провести ритуал покорения дикой магии для себя. И преобразовал силу, что получил, в ту, что позволяет ему самому порабощать дикое волшебство без привычных ритуалов. Это значит, что он мог накопить невероятную мощь.

После того, как мы вновь стали мужем и женой, то стали связаны ещё прочнее. Не нитью, которую при желании можно было игнорировать, как раньше.  Альвэйр был рядом всегда, даже если физически находился на отдалении. Я ощущала его как огромного тёплого зверя, что прижимался ко мне, чтобы согреть. И все его тревоги и сомнения отдавались во мне эхом.

Сейчас я чувствовала, что подсознательно эльф знает, что я права. Но почти животный страх потерять меня, мешает ему принять верное решение.

- Я не переживу, если с тобой что-то случится, - в голосе его была такая неприкрытая боль, что я почти пожалела о своей настойчивости, но отступать было нельзя.

- Как и я. И не только потому, что это разобьёт мне сердце. Как думаешь, через сколько они настигнут меня, если ты умрёшь?

Весь наш путь я прекрасно понимала, что задерживаю эльфа. Он позаботился о том, чтобы я могла передвигаться с максимальным комфортом – защитил мои ноги от веток и камней разорванной на лоскуты тканью, укоротил плащ и рукава рубашки. Но я была слишком слаба для подобной дороги, и оба мы прекрасно это понимали.

- Лучше встретиться с ними вдвоём, чем поодиночке. У нас есть небольшое преимущество. Ментальные маги редки, они не догадываются о моей силе, потому у меня будет шанс застать их врасплох.

Альвэйр колебался, но я уже знала, что победила. Мягко я добавила:

- Я не буду лезть на рожон и вступать в прямое столкновение. Как и положено ментальному магу, буду действовать исподтишка.

- Хорошо, - тяжело вздохнул он, наконец, понимая, что переубедить меня не получится. - Я прислушаюсь к тебе, моя леди. Давай же тогда приготовим для наших врагов достойный приём.


***


Пока Альвэйр занимался подготовкой ловушек, я приметила для себя несколько деревьев, в кронах или корнях которых можно было укрыться от чужих глаз.

Для меня важнее всего было, как можно дольше оставаться неузнанной. Пока враги не подозревают о существовании ментального мага, я смогу делать многое. Но стоит им понять, в чём моя сила, как простые манипуляции с сознанием станут недоступны, только прямая ментальная атака. А мне хотелось сохранить силы для борьбы с магами, у которых будет несомненное преимущество передо мной в прямом столкновении.

Альвэйр ещё несколько раз погружался в транс, чтобы отследить продвижение врага, и благодаря этому узнал, что по нашим пятам шли семеро – пять воинов и два мага. Справиться со всеми – почти невыполнимая задача, но я надеялась, что план сработает. Воин должен был попытаться разделить людей и устранить их по одному. Нам жизненно необходимо было устранить перевес в численности как можно быстрее. Я должна была скрываться столько, сколько могла, влияя на волю и концентрацию магов и воинов.

Одно играло нам на руку - отряд должен был достичь нужного места лишь к сумеркам. Даже если они решат не прекращать путь, темнота заметно замедлит их передвижение, в отличие от Альвэйра.  А мне не обязательно хорошо видеть врага, чтобы воздействать на него, – дымка эмоций прекрасно заметна и в непроглядной тьме.

Незадолго до начала выматывающего боя я устроилась в кроне одного из деревьев и принялась колдовать.

Никогда ещё мне не приходилось раскидывать такую большую ментальную сеть. Она была едва уловимой, словно паутинка, и я надеялась, что неприятели не сумеют почувствовать её раньше времени.

Затем настал черёд проверить нашу связь с Альвэйром. Ко мне пришла ответная волна тепла - мужчина давал понять, что почувствовал мой зов. И с помощью образов показал, где находится сейчас. Мы рассчитывали, что возможность общаться хотя бы так тоже станет нашим преимуществом.

Отряд Луистера на наше счастье с наступлением темноты всё же решил сделать привал. Они не особенно торопились и скрывались, рассудив, что раз их добыча передвигается так медленно, должно быть не особенно вынослива и опытна в путешествиях. Принц и предположить не мог, что преследует самого лорда Дома вереска. Скорее всего, стражи людей обнаружили следы нашего присутствия на месте источника дикой магии, и просто двинулись следом.

Первого противника Альвэйру удалось прикончить легко – мужчина ушёл за водой к ручью и не вернулся обратно к стоянке. Я почувствовала горечь и грусть, пригубив последние мгновения жизни воина. Едва ли он был таким уж плохим, просто выполнял приказ не того человека.

Ещё двоих эльф рассёк клинком, когда Луистер, заподозрив неладное, отправил их на поиски запропастившегося воина. Я чувствовала - принц понял, что на отряд открылась охота, но безопасность сопровождения не особенно его беспокоила.

Он был уверен, что справится с чем угодно и один.

На этом наше везение закончилось. Четвёрка оставшихся в живых обнажила клинки, разожгла костры и приготовилась держать оборону. Этот образ послал мне Альвэйр, притаившийся неподалёку от стоянки. Я ответила ему предупреждением – тот маг, что не был Луистером, начал колдовать.

Понять, что именно собирается сделать противник, для меня было непосильной задачей. Оставалось лишь исподволь вклиниться в его чувства, заставить растерять концентрацию и при этом оставить в уверенности, что он всё делает правильно.

Я почувствовала растерянность мага. Он не мог понять, почему задуманное не выходит. Пробовал снова и снова, но нужные чары не просто рассыпались на глазах… Окрылённая успехом я пропустила момент зарождения страха у воинов Луистера.

И боялись они вовсе не Альвэйра, затаившегося в темноте. А Луистера! Тщетное понимание, что я опоздала, бросило в озноб. Магия принца была абсолютно невидима для меня. Я не могла представить, когда он начал действовать, и испортить волшебство уже не успевала. Лишь послать предупреждение эльфу.

Ответ пришёл ко мне медленно, словно через вязкую жижу. В нём не было никакого смысла, ишь пустой посыл, будто Альвэйр был не в состоянии вложить в него ни единой мысли или эмоции.

Страх почти парализовал меня, и на волне этого чувства я провалилась в пустоту, которая теперь зияла на месте эльфа. Взглянула на мир его глазами, и обнаружила, что он медленно идёт на свет костра, склонив оружие к земле.

Нет!

Этому не бывать!

Я бежала, что есть сил, не обращая внимания на ветки, царапающие лицо, камни, впивающиеся в ноги, и усталость.

Не важно, что будет со мной. Лишь бы успеть, защитить, быть рядом. Я почти воочию видела, как чей-то клинок пронзает его. И тот, кого я любила более всего на свете, падает и закрывает свои глаза навсегда.

Не бывать этому. Пока я жива, не бывать. Я застыла на границе света и тьмы, не замеченная людьми. Взгляды их были прикованы к эльфу, входившему в освещённый круг. Альвэйр шёл очень медленно, будто через величайшее сопротивление, но всё же шёл. К ухмыляющемуся принцу, чьи глаза лихорадочно блестели в свете оранжевых костров.

Взгляд Альвэйра же был пустым, будто воля его была уже сломлена, но я знала, что это не так. Медлить было нельзя.

Я вскрыла сознание Луистера безжалостно, будто ударила кузнечным молотом по ореху. Ментальная защита, что была у принца, слетела, не выдержав напора – он был слишком сосредоточен на порабощении врага, чтобы вовремя её укрепить.

Почти одновременно произошли две вещи.

Луистер завопил, словно раненный зверь, на одной безумной ноте. Он упал на землю и заметался в пыли, совсем не замечая, что вот-вот угодит в костёр.

Альвэйр, с которого спало оцепенение, вонзил Тиндваэ в живот ближайшему воину. Не дав опомниться ошарашенным врагам, он странным, быстрым движением перерезал глотку и второму мечнику. Маг ждать своей очереди не стал, и направил мощный сгусток пламени прямо в лицо эльфу…

Ничего сделать, чтобы помочь ему, я не могла.

Луистер боролся. С такой ужасающей силой, что быстро пришло понимание – долго я не выстою. Он раз за разом начинал возводить новую ментальную защиту, чтобы укрыться от меня. Принц терпел поражение - я уничтожала щиты практически сразу, но каждая новая оболочка держалась чуть дольше и была совершеннее, чем прежняя.

Понять было невозможно, как он в состоянии жуткой боли, когда голова, кажется, плавится и готова взорваться, умудряется не только колдовать, но и учитывать свои ошибки. Ни с чем подобным мне сталкиваться до сих пор не приходилось. Я была уверена, что человеческое сознание хрупко и уничтожить разум при случае не составит труда. И вот теперь я, пусть и одержавшая временную победу, совсем не знала, что предпринять.

В какой-то момент я явственно почувствовала – Луистер привык к боли. Из глубины его сознания пришло узнавание:

- Ты!!!

А после он атаковал меня. Почти такой же ментальной атакой, как и я до этого, но незрелой, будто бы выученной наспех.

Боль не успела пронзить меня. Мысленно я возвела вокруг себя дополнительную стену и приготовилась к обороне.

Я абсолютно отключилась от восприятия окружающего мира. Лишь смотрела в налитые кровью глаза принца, поднимающегося с земли и медленно идущего ко мне.

Нет, он не был ментальным магом, как было подумалось мне. Но он умел изучать любую магию. Особенно быстро ту, что была направлена против него.

Вот только одного он не учёл. Ментальный маг должен в совершенстве владеть своими эмоциями, чтобы держать щит и атаковать одновременно, а его чувства вились по поляне, будто вихри дыма. В таком состоянии Луистер мог бить меня ментальными атаками хоть до рассвета.

Не знаю, чем закончился бы наш бой. Наверное, рано или поздно принц вернул бы себе трезвость рассудка и понял, что лучше убить меня не моим же оружием, а чем-нибудь более простым и обыденным. Вроде огненного шара.

Но у четвёртого сына короля не было возможности прийти к этой мысли. Багровый от пролитой крови клинок сверкнул в свете костра, и голова моего противника упала в траву.

Тело Луистера осело вслед за ней удивительно медленно. Будто до самого конца он не хотел сдаваться.

***


Мы покинули лес лишь через три недели.

Альвэйр, получивший страшные ожоги во время битвы с магом, долго не мог держаться в седле. На мой взгляд, садиться в него ему и сейчас было рано, но эльф не желал больше прохлаждаться в дальнем фортпосте, воины которого увидели мой сигнальный костёр и пришли к нам на помощь.

В сопровождении небольшой группы стражей границы мы сумели добраться до основных эльфийских сил, где Альвэйра, кажется, уже похоронили. Никогда ещё я не видела такой искренней радости на лицах стольких эльфов сразу. Не только тех, что были из Дома вереска. Я могла поклясться, что некоторые плакали от облегчения и того, что их защитник вернулся живым, пусть и не очень целым.

Гарэн, возглавивший войска эльфов, во время обострившегося после исчезновения магии конфликта, плакать от счастья не стал. Лишь ухмыльнулся и посетовал на то, что к его величайшему огорчению, лорд Дома вереска, судя по всему, не сможет в ближайшее время вернуться к своим обязанностям.

Раздражённый Альвэйр хотел было возразить, но тут заметил Кэлеана среди вновь подоспевших эльфов. По неожиданному смирению, отразившемуся на лице моего мужа, я поняла, что он осознал всю тщетность своих споров. Своего предка ему не одолеть.

Мы покидали Эдринский лес на закате.

Альвэйр ехал впереди и слушал гневную отповедь Кэлеана, который спешил сообщить сыну своей дочери, всё, что он думал о его безрассудстве. Я же чуть придержала повод своего коня и в последний раз взглянула на колышущиеся кроны деревьев, что золотились в закатном свету.

Теперь это был просто лес.


КОНЕЦ









Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16.1
  • Глава 16.2
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Глава 32
  • Глава 33
  • Глава 34
  • Глава 35
  • Глава 36
  • Глава 37
  • Глава 38
  • Глава 39
  • Глава 40
  • Глава 41
  • Глава 42
  • Глава 43
  • Глава 44
  • Глава 45
  • Глава 46
  • Глава 47
  • Глава 48
  • Глава 49
  • Глава 50
  • Глава 51
  • Глава 52
  • Глава 53
  • Глава 54
  • Глава 55
  • Глава 56
  • Глава 57
  • Глава 58
  • Глава 59
  • Глава 60
  • Глава 61
  • Глава 62
  • Глава 63
  • Глава 64