История Б [Григорий Васильевич Романов] (fb2) читать онлайн

Да простит меня автор Истории О.

Как же хорошо на даче летом! Граждане, лишенные приусадебных участков, считают глупостью работать неделю, а потом, на выходных, вставать в загнутую позу с лопатой или мотыгой, вместо того, чтобы сходить в кино, театр или просто поваляться на диване.

Но, рассуждают так те, кто сам никогда не вкушал радостей дачного отдыха. Все здесь прекрасно, и даже загнуться с граблями – настоящий кайф. И еда здесь другая, и питье, и воздух и вообще, все на свете. Словом, на даче все иначе!

Была середина июня. Жара уже начиналась потихоньку, но полной силы еще не набрала. Летучие кровососы отжужжали, отпищали положенный срок и сошли на нет. Настало благословенное время, когда можно наслаждаться летом без воспетых поэтом комаров и мух.

В один из таких прекрасных дней Алексей находился у себя на даче. Дача эта совершенно случайно перепала ему в прошлом году практически бесплатно и теперь открывала перед ним неведомые доселе радости общения с природой на собственном земельном участке. День чуть перевалил за середину. Небо было чистым, воздух прозрачным, зелень изумрудной. Все перло из земли неукротимой жаждой жизни, цвело и пахло.

Сидя в плетеном кресле, он предвкушал прекрасный вечер. В холодильнике ждал шашлык, запотевшая водка, прохладное свежее пиво. Овощи тоже ждали своей очереди быть порезанными в душистые салаты, сдобренные подсолнечным маслом.

Телевизор был вынесен на улицу и поставлен на пень перед столом, ожидавшим нашествие холодных напитков и свежих закусок. Шел один из сериалов, которые Алексей называл «Женщина в беде», по названию первого, увиденного им на даче. В городе смотреть такое его могли заставить лишь под дулом пистолета. Но, здесь, эта бесконечная смесь мыла и соплей заходила ему на ура. Дача, одно слово!

Паломничество должно было начаться часов с пяти. Обещали приехать друзья, всегда готовые жрать водку как в последний раз, ржать до колик в животе и наперебой рассказывать о своих планах и прожектах: немыслимых, гениальных и неосуществимых.

Должна была приехать подруга Оля. Повезло с ней Лехе, ничего не скажешь: молодая, красивая и не дура далеко. Сама за рулем, серьезная, но не зануда, с юмором. Знает, где сказать, а где промолчать и почти не путает одно с другим. Говорит, что любит и, возможно, не врет. Леха тоже ее любит. И это почти правда.

Эх, отксерить бы этот день, да залепить полученными копиями жизнь. Чтобы вся она стала такой же счастливой и безмятежной.

Алексей вспомнил похожий день. Это было 31 мая 1983 года. Он закончил второй класс на одни пятерки, отучился последний день и его ожидали каникулы: длиннющее, веселое, беззаботное лето. Друзья, игры в разрытой теплотрассе, брызгалки, прятки, велосипеды, походы на пляж, гостеприимно распахнутые двери чердаков и подвалов.

Именно тогда он вдруг понял, что это и есть счастье: когда все впереди, а сзади еще ничего нет, ничего что толкало бы или тормозило. Тогда он пообещал себе запомнить этот день. И, как ни странно, запомнил.

Конечно, в девять лет он думал, что это только разминка, пролог к будущему взрослому счастью. Но вот, дело шло уже к сорока, и день тот из просто хорошего превратился в эталон – эталон счастья. Потому, что взрослая жизнь настала, но это день уже не повторился. Никогда. И как бы не было хорошо в последующем, всегда уже было какое-то «но», какая-нибудь фигура умолчания, фига в кармане жизни.

В тоже время, эксперимент с эталонным самым плохим днем так и не задался. Стоило найти такой, что хуже, вроде, некуда, так непременно наступал еще более отвратительный.

Сравнив сегодняшний день с тем далеким, майским, Леха ощутил максимальное приближение к идеалу. Все было хорошо, а стать – еще лучше.

Работа приносила и деньги, и удовлетворение, что само по себе уже счастье неописуемое и большинству недоступное.

Все шло к тому, чтобы стать Алексею женатым человеком в третий раз. Оба этого хотели. Повезло не только с избранницей, но и с будущими тестем и тещей. Они приняли его как родного, да и он искренне почитал их за родителей. Про второй развод им решили не говорить, а одна неудачная женатость их не смутила, как и Лехин сын от первого брака.

Вот в такую пору своей жизни застал Алексей этот день. Расслабленный и довольный сидел он в плетеном кресле. И все бы хорошо, но, что-то не давало ему расслабиться до конца. Что же это? Что?… Он знал, что. Это что-то казалось теперь нереальным и осталось похороненным на севере, в унылом городишке Т недалеко от Москвы.

* * *

В этом городе Алексей оказался тринадцать лет назад. И все от того, что не поверил в аксиому о несерьезности курортных романов.

Впервые в жизни вырвавшись в дом отдыха, зажег он здесь так, что стены ходуном ходили. Здесь же познакомился он со своей первой женой, уроженкой города Т. Собственно, познакомился и познакомился: погулял, да езжай домой. Какой там! Домой Леха уехал, но роман продолжился дистанционно. Переписки, перезвоны, визиты, все по Лехиной неугомонной инициативе… все это длилось, пока, наконец, не закончилось свадьбой с переездом в город Т.

Уж очень ему хотелось ухватить за хвост время, проведенное тогда в доме отдыха, когда все складывалось и получалось по щелчку. А пьянящая свобода настоятельно отговаривала возвращаться домой.

Брак этот был нелеп, как все временное, чему наследники доктора Фауста норовят приказать: остановись, мол, мгновенье. Ты прекрасно! Забывая, что вся прелесть мгновенья как раз в его скоротечности.

Все же, как бы там ни было, Леха в этом браке протянул целых семь лет. Нажил язву, наследника, алиментные обязательства и с этим бэкграундом перешел в холостяцкое состояние, предавшись на два года радостям жизни в свое удовольствие.

Собственно, он протянул бы и дольше, если бы ни одно пренеприятное знание, свалившееся на него однажды, как это всегда бывает, неожиданно.

Была еще та история. Много нервных клеток и денежных знаков высосала она из нашего героя. Только, вот… в душе следа не оставила. Отношения эти засохли раньше, чем сгнили.

Но, одинокое состояние – вещь ненормальная. Поняв это, Леха начал поиски новой спутницы жизни. Удобно это было делать в сети, где он и познакомился с ней, своей Анечкой.

Диалог легко завязался, словно они были знакомы всю жизнь, быстро перешел в реал и роман закрутился по полной.

Писаной красавицей Анна не была, но была хорошенькой, с точеной фигуркой и вздернутым носом. В теле ее еще сохранилась какая-то детская припухлость, милая на вид и приятная на ощупь.

Все складывалось одно к одному. Аня не стеснялась признаваться Лехе в любви и слова ее не вызывали сомнений, поскольку к ним прилагались глаза, которые просто не могли соврать. Леха немного стеснялся, но тоже признавался.

Избранница была родом из области, с заочным высшим образованием из традиционно патриархальной (или нет, матриархальной) семьи. Работала в полиции, но, на должности, не связанной непосредственно с ущемлением прав граждан. Была скорее офисным работником в погонах.

Форма смотрелась на ней прикольно, но было видно, что это не ее. И голос… как там, у них, в регламенте написано: «решительно и твердо потребовать!». В общем, не представляю, как бы она своим голосом это сделала.

Все было в этих отношения, не было только одного: Алексей Аню не любил. Симпатизировал, с удовольствием общался. С наслаждением кувыркался с ней в постели. Обожал ее тело, да и душу ценил. Но, вот… не любил. И сам этому поражался: За что люди любят друг друга? Поди, знай! А вот за что не любят, – известно. В Ане же не было ничего, за что ее можно было не любить.

Глядя, какая она классная, и уговаривал себя Леха, и убеждал… Но, станет ли сердце слушать какие-то там доводы. У него свои аргументы, а до чужих ему дела нет.

И рассудил он, в итоге, своеобразно: А что, если не будет уже той любви, что приключалась в двадцать? Может, весь этот щенячий восторг уже и не может повториться. По объективным причинам. Гормоны отыграли, а с ними и чувства притупились. А раз так, чего ждать? Девка и вправду хороша. Нет, упустить такую – преступление. Надо брать!

А любовь… Даст бог, пожалует однажды. Двери для нее открыты настежь.

И вот, настал день свадьбы, веселой и удалой. Прошла она как положено и оставила на память прекрасный фотоальбом, кольца на безымянных пальцах и уверенность Алексея, что все теперь будет у него хорошо. А события, послужившие причиной развода, никогда с ним не повторятся, ибо в одну воронку снаряд дважды не падает.

Родители Ани от восторга по поводу этого брака не прыгали, но и не препятствовали отношениям молодых.

Тесть был хорошим мужиком, рукастым, любящим железки, рыбалку и походы в лес. Но, каким-то уж совсем законченным подкаблучником. Поэтому договориться с ним порыбачить или зависнуть в гараже было невозможно без высочайшего соизволения тещи. А обращаться к ней, отпрашивая тестя погулять, было для Лехи унизительно.

Даже собственное отношение к новоиспеченному зятю он не мог сформировать самостоятельно. Может, он ему нравился, а может нет. Было это неизвестно, поскольку роскошь собственного мнения для него не предусматривалась.

С самой тещей отношения у Алексея сложились напряженные. Находились они в состоянии вооруженного нейтралитета, когда каждый оставался при своем.

Никто не спешил переходить в открытое наступление, изредка ведя позиционные бои. Так, постреливали иногда друг в друга: замечаниями и поучениями в одну сторону, колкостями и подстебками в обратную. И то, и другое пока отскакивало, как болванки от брони.

С удовольствием понаблюдал бы за эволюцией этих отношений. Ставлю на то, что победила бы теща. Дала бы денег на первый взнос по ипотеке и по праву перешла в состояние генеральши в Лехиной семье.

Или зятек, серьезно бы накосячил, так, что его всегда можно было ткнуть в этот косяк носом.

Кстати, нечто подобное произошло когда-то с тестем Алексея. Он тоже долго противился тещиной монополии на власть.

Но, однажды, весной, управляя только что купленным автомобилем, ехал он по абсолютно пустой дороге и стал входить в совсем даже не крутой поворот. И под шофе-то был, всего-ничего… Тем не менее, на ровном месте и неожиданно для себя, обнял блестящим, новеньким капотом железобетонный столб.

С тех пор, он бессрочно лишился права голоса, а свобода его стала условной, как собачий поводок регулируемой длинны.

Вот, думаю, и Леха, однажды, дождался б своего столба. В том или ином виде, разумеется. Но, он не дождался. Иначе, о чем бы я писал!

Было, однако, и за что уважать эту властную женщину. Держа все под контролем и в узде, не позволяя домашним забаловать и расслабиться, она воспитала прекрасную дочь с правильными ценностями, редчайшими по нашим временам.

Нацеленность на крепкую семью, рождение детей и любовь к мужу, единственному в жизни, по крайней мере, декларировались очень правдоподобно. Возможно, тогда Аня и вправду именно так видела свою семейную жизнь.

Не подтвердилось опасение, что она попытается повторить опыт мамаши. Превратится в семейного сатрапа с маршальским жезлом в тяжелой руке. На звание фронт-вумен Аня не претендовала и вполне удовольствовалась вторыми ролями за спиной любимого мужа.

Потекла семейная жизнь, спокойная, безмятежная. После оголенных нервов первого брака это была настоящая сказка! Аня успешно осваивала кулинарию. Леха спешил за ней на работу по вечерам. Завелись совместные планы, общее видение предстоящих семейных достижение, на которых от века все и стоит.

Казалось, так эта жизнь и пройдет. На рабочем столе у Алексея стояло свадебное фото. На нем все как в жизни: довольный и расслабленный Леха, смотрит в объектив. А Анечка глядит на него своими искренними карими глазами. И в глазах ее написано, что человек этот никогда не разлюбит Алексея, останется с ним навсегда. Вот так, всю жизнь, будет смотреть на него с нежностью и восхищеньем.

А однажды и сам Алексей посмотрит на супругу, спящую по утру допоздна, или спешащую куда-то по улице, и поймет, что любит именно ее. И всегда любил, только, почему-то, не сразу это понял. И тихое счастье поселится в его сердце.

Мечты, мечты…

Вышло же все иначе.

Какой-то умный человек сказал: У всех проблем одно начало. Сидела женщина, скучала. И вот, заскучала молодая жена Алексея.

Момент, когда Аня соскучилась, наш герой не распознал. Упустил. А как женщине развеять скуку в эпоху цифровых технологий? Как… Разумеется – в сети! С этого места и начинается История Б. Потому, что скука сменилась томлением. А дальше… понеслось по кочкам да ухабам!

Сеть в те времена была не такой, как сейчас. Инстаграм отсутствовал или только зарождался. Одноклассники уже тогда отдавали пенсией. Движение же сосредоточилось во ВКонтакте.

Но, что это за движение? Чью скуку оно может развеять? Чью-нибудь, наверное, может. Но только не женщины, вздумавшей покуролесить. Для утоления их скуки существовал другой сервис. Сайт знакомств. В нем-то Анечка и зарегистрировалась по новой. Так, без всякой цели, чисто пообщаться…

Понятно, что это повлекло некие странности в поведении супруги. Зазвенели тревожные звоночки. Но, звон их был приглушенным и, до поры, до времени, пролетал мимо Лехиных ушей. Или он просто не прислушивался.

Первым у супруги появилось постоянное, едва заметное раздражение. Правда, Аня хорошо держала себя в руках и быстро зашлифовывала опрометчивое грубое слово.

Никакого значения Алексей этому не придал: Мало ли, отчего женщина может раздражаться! Здесь и настроение, и физиология та же, и бог весть что еще. Сначала не обратил внимание, потом не придал значения, а затем и вовсе привык: Может, детей уже хочет. Хрен ее знает!

Потом Анну глубоко заинтересовал компьютер (с Интернетом, разумеется!). Молодая супруга стала проводить за ним уж очень много времени. Но, стоило подойти к ней, как на экране оказывалась стартовая страница поисковика или игра «Сапер», таймер которой застрял на отметке «999».

Ну, и на что это можно списать? Да на что угодно: может, любимая стала читать журнал «Космополитан» и стесняется в этом признаться. А может, она ему подарок ко дню рождения ищет и не хочет портить сюрприз. Наверняка, это какие-нибудь милые женские глупости, о которых и думать не стоит. Здесь он не сильно ошибся: умностями это не назовешь. Не разобрал только их суть.

Еще немного, и Алексей заинтересовался бы этой кибернетической зависимостью. Но, вдруг, как по мановению волшебной палочки, милая утратила интерес к компьютеру.

И не только десктоп осиротел. Онемел ее мобильный телефон. Перестал вообще издавать какие-либо звуки. Вместе с тем, жена, которая раньше не стеснялась ходить по дому голышом, теперь всегда была во что-нибудь одета. Неважно, во что, но так, что б имелся карман, в котором бы лежал безмолвный мобильник.

Правда, иногда Лехе казалось, что он не совсем мертв. Вроде как вибрировал: Ну, так и что? Вибрировал и вибрировал. Его кстати, всегда раздражала мелодия Анькиного телефона. Может, пошла навстречу мужу и решила не терзать его слух какофонией.

Дальше завелись новые увлечения. Разнообразные, но всегда исключающие участие в них супруга.

Вот, хоть бы: заинтересовала вдруг Аню фотография и неповторимые Т-ие пейзажи, которые непременно надо запечатлеть. Так что, полтора-два часа в день уходили теперь на прогулки с фотоаппаратом. Разумеется, в одиночестве. Творчество – процесс индивидуальный, ясно же.

ЗОЖ превратился в образ жизни. Стало жене неслабо проводить по три-четыре часа в женском фитнесклубе. Правда, на фигуре тренировки все никак не отражались. Так и что? Работа над телом вещь тяжелая. А результат – отложен и непредсказуем. Сама же тяга к спорту ничего, кроме уважения, не заслуживает.

Конечно, Леша. Так держать!

Теща затеяла ремонт. А как ей клеить обои в одиночестве? (Тесть-то инвалид безрукий!) И зачастила Аня, после работы, к маме. В чем ходить на такое мероприятие? Наверное, в старых джинсах и клетчатой рубашке, завязанной на талии узелком? Нет, не так. Кружевное красное белье и боевой вечерний макияж, из которого, к вечеру, стабильно исчезала помада с губ. Джинсы, но не старые, а модные, в обтяжку. Вот что было рабочей формой жены.

Ау, Леха! К чему бы это? Но, и здесь он нашелся: Как же, женщины! Им всегда надо выглядеть с иголочки. Хоть бы они в булочную вышли и обратно. На дачу, и то норовят выехать на каблуках! А помада с губ… ужинала, наверное, у мамочки, да и съела.

Секс утратил былую яркость. Превратился из радости единения в супружескую обязанность, долг. И это не смутило близорукого мужа: Что же, всю жизнь по полдня кувыркаться в постели, спать три часа в сутки? Медовый месяц прошел, пора успокоиться.

Леха, Леха! Не рановато-то ли успокоились?

Словом, в любую чушь готов был поверить наивный супруг. Идеальный муж, и отмазки придумывать не надо: сам все сочинит, а главное, безоговорочно поверит в собственные же сказки.

Продолжалось это полгода. Но, кончилось, как однажды кончается все.

Субботний день, когда все рухнуло, приключился в мае и был прекрасным, особенно по местным меркам. Солнечных дней здесь бывало штук сорок за весь год. А май смахивал на март в родном Лехином городе. В этот же день, май и здесь был похож на май. Цветущая желтизной смородина, свежая и сочная зелень севера… вандерфул, короче.

Выходной Алексей проводил с Аней, разъезжая на машине по тещиным делам. Заехав домой, ни то за деньгами, ни то еще зачем-то, Алексей остался в машине, пока жена поднималась в квартиру. Ее телефон остался лежать на панели. Короткая, едва ощутимая вибрация, оповестила о входящем смс. Как-то машинально и без особого интереса, Алексей взглянул на экран. Под изображением конверта значилось имя отправителя: Сергей Сергеевич.

Алексей отвернулся, равнодушно уставившись в арку дома. Сергей Сергеевич был сослуживцем жены и ее соседом по кабинету. Более безобидного персонажа и представить было сложно. Почти пенсионер, седой подполковник, он относился к ней по-отечески, а на их свадьбе отплясывал так, будто выдает замуж собственную дочь. Даже его загорелое лицо излучало какую-то теплоту, будто это и не мент, а сосед с дачи, угощающий тебя просто так клубникой со своей грядки.

Повернув голову, Алексей вновь рассеяно посмотрел уже на черный экран телефона. Что-то насторожило его: …Сергей Сергеевич, пенсионер… о чем он может писать моей жене? Писать… Они, в этом возрасте, звонки-то с трудом осваивают.

Взяв телефон, Алексей открыл и прочитал сообщение: «День ужасный. Второй час сижу на совещании». Других сообщений в контакте «Сергей Сергеевич» не оказалось. Безобидный адресат, безобидный текст. Все было безобидным, кроме одного: старикан не мог написать ничего подобного. Кроме того, было очевидно, что это сообщение – часть какой-то переписки, которая, также очевидно, была стерта.

Быстро просмотрев контакт, Алексей переписал себе номер «Сергея Сергеевича», стер смс и вернул телефон на место.

Через минуту вернулась жена и они покатили дальше, по своим делам. Но, прямо в машине, в районе ручки переключения передач, между супругами пролегла черная, бездонная трещина, в которую уже начало засасывать два с половиной года их совместного счастья.

Конечно, были еще какие-то сомнения: Может, просто накрутил себя, что-то недопонял? Нет, к сожалению, нет. Все события последнего времени, странности в поведении жены, все сложилось в логическую цепь.

Такой смешной и нелепой оказалась его вера в эти влюбленные глаза на фотографии. Такой тупой – уверенность, что в одну воронку снаряд не падает дважды. Все это ослепило, будто килобитный ключ, зашифровало простые и понятные вещи, превратив их в нечитаемую абракадабру: Снаряд, который не падает… Да, эти снаряды могут сыпаться в одну воронку всю жизнь! Но, короткое эссе про ужасный день декомпилировало набор машинных кодов и все выстроилось в простую и понятную картину – старой, как мир, и мерзкой, как жаба, измены.

Сказать, что Алексей испытал шок, это, наверное, ничего не сказать. Никогда Леха не экстраполировал недостатки отдельных людей на всех остальных. Никогда не считал, что все бабы дуры, мужики – козлы, чиновники – воры и так далее… Но, с этого дня он уже не мог до конца верить ни одной женщине.

Шок прошел и встал глупый вопрос, столь любимый у бестактных журналистов в голливудских фильмах: Что вы чувствуете? …Да! Что ты, Леха, чувствуешь?

Сложностей с ответом, вроде, не было: ревность, что ж еще, когда у тебя выросли рога! Конечно, там были и другие пострадавшие: самолюбию залепили пощечину. Гордость бесцеремонно задели локтем. Но, они давно привыкли, что их удел – утереться и заткнуться. Основным потерпевшим сейчас была она. Ревность.

Но, в ходе дальнейшего ковыряния в себе, это тягостное чувство не было идентифицировано.

Алексей вспомнил юность, когда страсти действительно бурлили. Вот тогда да, была ревность. Совершенно опустошающее, выжигающее душу чувство.

Желание выпрыгнуть в окно или вскрыть себе вены. Картинно, но по-настоящему, наложить на себя руки. Или стать супергероем. Достать с неба луну, чтоб любимая обомлела и выбрала тебя, а не какого-то там Петю.

Алексей вспомнил это все, сравнил с тем, что есть сейчас и не нашел между ними ничего общего.

И понятно, откуда взяться ревности, если ей не предшествовала любовь? Это только женщины способны ревновать, когда не любят. У сильного же пола все строго, и одно без другого не бывает.

Место главного страдальца оказалось вдруг вакантно. Я эту пустоту поназываю пока ревностью, для удобства. Но, только для удобства.

Вопрос теперь был другой: Что делать?

Леха, боже мой, ты что, Чернышевский, что ли? Дай пендаля одной, выбей зуб другому. Есть дух – сломай еще и ребра. Есть ум – уйди молча и начни жизнь заново.

Но, времена простых решений, видимо, безвозвратно ушли. Жизнь, благословенная цивилизация, надарила технологичных подарков, избавила от необходимости выживать, сражаться за территорию, добывать кусок хлеба. Дала свободное время, чтобы осмыслить бытие, задуматься о высоком и вечном.

Но, вместе с тем, отняла саму возможность стать мужчиной. Борьба переместилась в офисы, битвы – в суды. Армия превратилась в годовалый пионерский лагерь. Война перестала быть реальностью, осталась в прошлом грозным памятником самой себе.

Леха был тонкой натурой. Усугублялось все еще и воспитанием, полученным в неполной семье.

Практически лишенный мужского примера в детстве, всю дальнейшую жизнь он добирал его, где только мог: Посещал секции единоборств, жадно впитывал гаражные премудрости, ходил на охоту и рыбалку, жалея в душе несчастных зверюшек и рыб. Побывал в разных брутальных местах и внешне стал очень похож на мужскую особь.

Но, мужские решения приходили к Алексею не сами по себе, как полагается, а в результате умственного напряжения, поиска ответа на вопрос: а как бы здесь поступил настоящий мужик? Первой же и естественной реакцией было для него обидеться, надуться, убежать. Все это приходилось подавлять, на ходу подыскивая адекватные модели поведения.

И эта опосредованность в принятии решений порождала у него внутренний надрыв. Более того, и после постановления брутального решения, оно подвергалось цензуре и корректировке. Бабская натура продолжала нашептывать: давай-ка, вот здесь, смягчим, скруглим острые углы. И принятое решение вырождалось в компромисс среднего рода. Паллиатив, загоняющий проблему вглубь, в долгий ящик, не решая ее.

Все же, женской душе лучше обитать в женском теле.

Ох уж мне эти утонченные натуры! Все у них сложно, с подвывертами, скрытыми контекстами, непрерывным моральным онанизмом. И вот уже белое – не белое, а полигамное смешение всех цветов спектра. А черное – не черное, а возвышенное и гордое отсутствие этих самых цветов. Пустота, но имеющая свою массу и физический смысл.

Так что, вопрос: «Что делать?» не был для Алексея ни простым, ни риторическим. А поиск ответа превратился в изнуряющий душу квест.

Пока Леха решил резких движений не делать и попробовать выяснить подробности происшедшего.

Для начала надо было узнать, а кто же, собственно, соперник? Пока, кроме имени и номера мобильного телефона ничего не было. Но, уже сейчас Алексей понимал, Сергей Сергеевич – лучше него. Чем именно, предстояло выяснить. Но, точно лучше. Оно и понятно: гуляли-то от него к Сергею Сергеевичу, а не наоборот.

Лишь на следующий день Лехе удалось остаться с компьютером наедине. Угадайте, каким был его первый вопрос Яндексу?

Удача (неудачное слово в это ситуации) сразу улыбнулась Алексею: на переписанный им номер было подано объявление о продаже земельного участка в Т-ой области. Продавца и вправду звали Сергей. Позже выяснится, что и отчество его действительно было Сергеевич.

Алексей набрал номер и затаил дыхание в ожидании ответа. Вот, сейчас, состоится первый контакт с конкурентом, он услышит его голос. Голос, голос… что можно определить по нему? Немногое, наверное… Но, кроме пылающей ревности, к динамику телефона припала ухом хилая надежда: вдруг, это, все-таки, наш Сергей Сергеевич! Разве он не может продавать какой-нибудь участок? Н-да… хилая, – ключевое слово.

Гудки медленно следовали один за другим. Похоже, абонент не собирался брать трубку. Оторвав ее от уха, Алексей хотел нажать отбой. В этот момент труба сказала: «Алло!» Алексей сбросил вызов. Это «Алло», произнесенное бодрым мужским голосом, ни капли не похожим на трескучий голос Аниного сослуживца, дало энергичного пинка его надеждам. Ревность же задрожала всем телом, не способная произнести ни слова. Взяв себя в руки, несчастный муженек снова набрал Сергея Сергеевича.

– Алло, извините, что-то сорвалось. Я по поводу объявления о продаже земельного участка. Вы продаете?

– Да.

– А что за участок? Он у вас в собственности, оформлен?

– Да, все документы на руках. Чистая продажа.

– Вы не могли бы сбросить сканы мне на электронную почту?

– Не вопрос, диктуйте адрес.

Алексей дал один из не засвеченных адресов своей фирмы. Ответ пришел почти сразу. Собственником земли значилась какая-то Коноплева В. И. Внизу было дописано, что собственник – это бабушка Сергея, но всеми делами заведует он. Адрес почты Сергея Сергеевича оказался у Лехи в кармане!

Следующим шагом стало изучение электронного адреса. Судя по всему, он был личным. Слово «Nechaev» в нем прояснило фамилию Сергея Сергеевича. У него был заведен Мой мир, но ничего существенного там не оказалось.

Вместо портрета висело изображение каких-то гор. Сам Сергей Сергеевич не заходил на свою страницу уже полгода как. Было здесь человек пять друзей, как видно, тоже не фанатов социальных сетей. Резвый старт ревностных изысканий зашел, таким образом, в тупик.

Примерно в это время, Леху посетила догадка: А нет ли у супруги желания развестись?

Может, она давно лыжи навострила, но не решается. Его жалеет, боится ранить. А так, – давно бы уж свинтила к своей новой любви. Глупостью это не казалось, наоборот – весьма вероятным вариантом.

Ближайшим вечером Алексей проверил эту теорию. Сделал то, чего в жизни до этого не делал. Мелкое недоразумение на кухне, он резкими фразами быстро перевел в настоящий скандал. А на возражения жены, впавшей от его агрессии в легкий транс, заявил:

– А что ты, терпишь-то все! Не устраивает, давай разбежимся. Хочешь, завтра же на развод подам!

Образовалась непродолжительная пауза. Но, последовавшая реакция Ани была неожиданной. Она стала извиняться, хотя ей было не за что. Потом обняла Леху и сказала, что не мыслит расставанья и намерена прожить с ним всю жизнь. А проблемы и недоразумения они решат вместе, потому что они семья, и она его любит, и вообще, и все такое прочее.

Результат эксперимента был интересный. Получалось, что скорее всего, никакого серьезного романа с Сергеем Сергеевичем у нее нет. Возможно, просто, интрижка вышла. Была, конечно вероятность, что он застал ее в неподходящем расположении духа. К такого рода разговорам нужно готовиться заранее.

Поэтому, он продолжил проворачивал этот номер. Пару раз ему удалось затеять скандал в момент нарастающего раздражения у жены. Так, что, по расчетам, он должен был попасть в резонанс с этим раздражением и вылиться в полномасштабную разборку, итогом которой станет объяснение, кто есть кто по этой жизни и захлопнувшаяся за женой дверь.

Но, результат всегда был один. Анна не выказывала ни малейшего желания порвать с супругом. Брак был для нее свят, любые проблемы – решаемыми.

В тоже время, почти каждый вечер, она бежала от святого брака под надуманными предлогами. Как это совместить, было абсолютно не понятно. Дальнейшие исследования были свернуты. Настоятельно требовалась дополнительная информация.

Томясь неизвестностью, Леха решил еще раз поработать с электронным адресом конкурента.

В те времена еще не было облаков, привязка к мобильному телефону была чем-то факультативным, а не тотальным, как теперь. Ну и, дай бог здоровья разработчикам, существовала аварийная возможность восстановления пароля при помощи секретного слова. Возможно, она и теперь существует, не знаю.

Леха ввел адрес Сергея Сергеевича и набор случайных букв вместо пароля. Почтовый сервер ругнулся и предложил восстановить пароль, коли юзер его подзабыл. Дальше по инструкции:

– Восстановить?

– Да!

– С помощью кодового слова?

– Да!

– Девичья фамилия матери, плиз!

Опаньки! И где ж ее взять?

Закрыв окно программы, Леха призадумался.

Впрочем, это был еще не самый тяжкий вариант. Был у него, как-то, похожий случай. Но, там потребовали назвать кличку первой собаки хозяина ящика. Сначала это показалось нереальным. Но, потом родился хитроумный план, приведший в конце концов к взлому вражьего аккаунта.

Хакеры, наверное, улыбнулись бы. Подозреваю, сейчас, а уж тогда, – тем более, существовали более быстрые способы взлома. Но, Леха хакером не был, а был ламером. Уверенным пользователем сетей переменного тока. Однако ж, своего добился, проявив творческий подход.

Пришлось ему создать страницу с женским профилем на сайте знакомств, где ошивался интересующий его объект. Выставить аватарку со сногсшибательной блондинкой, усадив рядом с ней, при помощи фотошопа, злобного ротвейлера.

А дальше – переписка: долгая, трудная. Объект-то, все к созвонам и свиданиям склонял. А Леха, – все про питомцев домашних рассуждал: кто у него жил, как ел и пил, от чего сдох в итоге. Ну, и конечно, вспомнил всех поименно… Неделя прошла в напряженном диалоге, прежде чем удалось ненавязчиво подойти к главной теме. И вот, первой собакой оказалась такса по кличке Зайка. Вуаля! Все сложилось!

В этот раз задача казалась проще. Человек ведь, все-таки, не собака. И следы оставляет более информативные, чем метки на столбах.

Информацией, скорее всего, могли поделиться Одноклассники. У многих женщин здесь, кроме актуальных, значились и девичьи фамилии. Но, у Сергея Сергеевич не было страницы в Одноклассниках.

Пришлось искать всех Нечаевых в городе Т. Их оказалось немало, но по возрасту в качестве мамы подходила только одна: Нечаева Людмила Константиновна. Увы, о девичьей фамилии Людмила Константиновна умолчала.

Алексей завел левую страницу в Одноклассниках на имя Лидии Петровны Черепковой, без фотографии, возраст которой совпадал с предполагаемой мамой. От ее имени написал сообщение: «Ой, Люда, привет! Сто лет не виделись. Как ты там жива-здорова?»

Расчет был прост. Завести разговор о школьных временах, отрекомендоваться девочкой из параллельного класса и ненавязчиво выспросить старую фамилию Люды.

Замысел не сработал. Людмила Константиновна каждый день заходила на свою страницу, но «Лидии Петровне» нечего не отвечала и даже ее профиль не удостоила внимаем. Почему так, известно только мамаше Сергея Сергеевича. Спросить у нее было некому.

Предпринимал Алексей и внесетевые попытки выследить любовников. Как-то раз, томно сидя в трусах и, по виду, никуда не собираясь, он за минуту оделся и вылетел вслед за женой, отправившейся на тренировку. Но, в седьмом отделе Леха не работал, опыта наружного наблюдения не имел.

Увязавшись, было, за супругой, он упустил ее из вида. А выскочив из-за угла, почти в упор увидел, как она садится в машину. Водителя он не разглядел, а вот жена успела бросить на него беглый взгляд, заметив знакомую полосатую футболку и светлые джинсы.

Пришлось ретироваться домой. Одежду эту сложить на самое дно бельевой корзины: мол, не носил такой сто лет. А от дальнейшей слежки – поостеречься.

Единственной пользой от этой вылазки было то, что теперь он знал, на чем ездит конкурент: на серебристом Хундае с буквой «М» и цифрами 7 и 4 в номере.

Приуныл Алексей. Конечно, можно было завести диалог с самим Сергеем Сергеевичем. Опять же, с левого аккаунта, попытаться подвести разговор к искомой фамилии. Но как это сделать, о чем вести речь и выгорит ли в итоге? Все это были вопросы без ответов с очень уж туманными перспективами.

И все же, решение нашлось!

Просматривая собственную почту, Алексей в очередной раз открыл письмо, присланное ему Сергеем Сергеевичем насчет земельного участка с вложенным свидетельством на имя бабули Коноплевой: Коноплева, бабушка… уж не эта ли веселая фамилия – ключ к разгадке?

Еще раз по известному алгоритму: Пароль! Забыли? Восстановить?

Секретное слово было принято и сервер предложил заменить данные для входа. Новым паролем стало слово «Ху…плет», кодовым словом (чего мудрить?) – «Зайка».

Почтовый ящик Сергея Сергеевича открылся.

Во истину, потраченное на взлом время даром не прошло: у Сергея Сергеевича не было привычки удалять сообщения, поэтому здесь было все. Адрес, хоть и личный, содержал, в основном, рабочую переписку. Кадастровые паспорта, выписки из Росреестра, выкопировки из генплана и прочее, прочее, прочее.

Выяснилось, что оппонент возглавляет филиал крупной юридической фирмы из Москвы. Не знаю, как в Москве, а здесь ее филиал занимался скупкой земельных участков, столь полюбившихся москвичам со средним достатком. Природа – огонь, от столицы недалеко. А цена… ну, на фоне подмосковных, они вообще раздавались даром.

В исходящей почте отыскалась анкета Сергея Сергеевича на получение загранпаспорта – подлинный подарок! Соперник оказался на восемь лет моложе Алексея. Женатый, отец двухлетней дочери. С отличием выучился на юриста в местном университете, и вся его дальнейшая карьера была неуклонным, поступательным движением вперед.

Образ Сергея Сергеевича стал вырисовываться и уже раздражал нашего следователя: одна разница в возрасте чего стоила! Да и остальное…

Двадцать восемь лет, а он весь уже сложился и состоялся. Два десятка человек в подчинении, проекты по всей области.

Еще Сергей Сергеевич часто рассылал свое резюме в разные компании и организации. И соискать пытался не место какого-нибудь менеджера, а все прямиком метил на руководящие посты: И так сидит неплохо, а все выше взять хочет! С амбициями гражданин.

Сами резюме не были написаны под копирку. В зависимости от направления деятельности работодателя, они корректировались, выпячивая то одну, то другую сильную сторону претендента.

Где-то, главной его чертой заявлялась исполнительность и умение работать в команде, где-то, – решимость в достижении поставленных целей, где-то, – нереальная компетентность с кучей грамот, дипломов и сертификатов.

Глупости, которыми часто грешат личные портфолио, в презентациях Сергея Сергеевича практически отсутствовали. Подход к делу был виден творческий и основательный.

Теперь Алексей знал соперника досконально. Можно сказать, был с ним заочно знаком. Оставалось лишь одно: увидеть его наконец.

Словесный же портрет он мог составить уже сейчас: Молодой, амбициозный, решительный. Наверняка красавец с голливудской улыбкой. Наверняка следит за собой. Подтянут, атлетичен, уверен в себе на все сто. Берет от жизни что хочет. Если что-то не дается – добивается.

И где ж та баба, которая перед ним устоит?

Факты из биографии Сергея Сергеевича тяжелым молотом били по самолюбию. Знал, знал Леха, что любовник будет хорош. Но, не настолько же! Сравнив полученный образ с собой, Алексей поежился: Н-да, вот тебе и соперник. Не он мне, – я ему не конкурент!

Темный, колючий комок шевельнулся внутри. Как будто ревность все же ожила и закусила нервы своими острыми зубами.

Но, пакостней всего был следующий гость. Вот уж, кого не ждали, окончательно распрощавшись с ним лет двадцать назад. Даже писать о нем неудобно. Встречайте, мать его: Комплекс неполноценности!!! Алексей словно вернулся в среднюю школу, где вскочивший на носу угорь, как терапевт, запросто мог отменить уроки на несколько дней.

С букетом новоявленных девиаций, Леха продолжил чтение. Все дальше углубляясь в переписку, он открыл очередное резюме. Все здесь было примерно тоже. Если одной фразой: Скорее берите к себе, пока меня в Apple inc. работать не позвали! Привлекла же внимание последняя фраза: «Фото в приложении».

Вау, ну наконец-то! Трясясь от нетерпения, Алексей ткнул мышью в прикрепленный файл и замер в напряженном ожидании.

Фотография загружалась медленно и построчно, будто распечатывалась на задумчивом принтере. Прям, театральщина какая-то. Явление главного злодея!

Блажен, кто не знает значение аббревиатуры GPRS. А кто знает, меня поймет. Будь возможность приладить это чудо на автомобиль вместо штатной тормозной системы, аварии исчезли бы как таковые.

Сначала появился неопределенный фон, затем – шевелюра. Ну что, не лысый, – подумал Алексей. Теперь глаза. Черные, один немного раскосый, как у хитрой лисички, второй с прямым разрезом. Дальше нос, загрузка которого затянулась из-за внушительной длины. Остальная часть лица была значительно короче и загрузилась относительно быстро.

Портрет соперника нарисовался и впервые посмотрел на Алексея. Изображение продолжило медленно открываться, но дальнейшее Леху не интересовало: Так вот ты какой, Северный олень!

Увиденное смутило Алексея. До этого он слабо представлял себе внешность конкурента. Тем не менее, открывшееся взору не попадало ни в какие, даже самые общие прогнозы о том, как выглядит Сергей Сергеевич.

Узкое, несимметричное, длинноносое лицо на тонкой шее. Множество оспин или рубцов от прыщей. Но, самое удивительное, несмотря на возраст к тридцати, сами прыщи, здоровенные и красные, покрывали нос, щеки и шею Сергея Сергеевича не хуже, чем пятнадцатилетнего подростка: Ба, да у него, наверное, вместо крови тестостерон циркулирует по сосудам!

Впрочем, обману сказав, что Сергей Сергеевич был страшным. Не красавец, но что-то интересное в его внешности было: жесткое, волевое выражение лица. Если бы к этому лицу прилагалось внушительное телосложение, он бы выглядел как альфа-самец в стае орангутангов. Но, он был худ и даже не жилист. И из-за этого походил на сердитого ощипанного дрозда с кривым клювом.

Хотя, все это – на взгляд обманутого мужа. Возможно, женский взор разглядел бы в Сергее Сергеевиче более благородную птицу. Тем более, длинный нос, как я слышал, очень обнадеживающий признак у мужчины.

Как следует рассмотрев портрет, Алексей оказался в замешательстве. Он-то готовился сравнивать его с собой. Но сейчас это было… не корректно, что ли. Как равнять метры с килограммами.

Сергей Сергеевич словно принадлежал к какому-то иному роду приматов. Наверное, со своими достоинствами и стандартами красоты, но не совпадающими и не коррелирующими с общепринятыми.

Разница в возрасте, угнетавшая Алексея, сошла на нет. Было ясно, что и в сорок, и в пятьдесят Сергей Сергеевич будет выглядеть примерно также. Более того, и в пятнадцать он наверняка не сильно отличался от этой фотографии.

Изъятие из образа голливудской внешности поколебало и остальные скороспелые выводы о достоинствах Сергея Сергеевича: Амбициозный и решительный… как же – выскочка и жополиз! Следит за собой – да, тут, следи-не следи, а дрозд, он и есть дрозд. Подтянут, атлетичен… разве что подтянут, сверх меры. Берет от жизни все, – ну да, берет. То, что другим не нужно. И добивается всего, конечно. Всего, что само ждет не дождется, что б его добились.

Да и должность его, руководитель филиала, обалдеть как круто! Дела всё равно все в Москве вертятся и бабки туда же уходят. Просто, лень москвичам сюда мотаться самим, вот и учредили филиал. Набрали местных, чтобы были на побегушках, шустрили за копейки.

А резюме! Шлет-то он их шлет, да только, где ответы? Где предложения от Газпрома и Роснефти? То-то.

Скажу прямо: с души у Лехи отлегло. Опять же, заочно, противник был разгромлен в пух и прах!

И да, я там что, про комплекс неполноценности писал? Глупости, забудьте!

Теперь его просто поражал плюрализм сексуальных предпочтений жены: Ну надо же! И я ей люб, и Сергей Сергеевич интересен. На контрастах, что ли, решила сыграть?

Любовника Алексей продолжил называть Сергеем Сергеевичем, но уже с издевкой. Его и Сергеем было величать не по чину.

Леха выключил компьютер. Теперь были известны все герои любовной драмы и возникал второй вопрос по Чернышевскому, хоть и в неправильной последовательности: Кто виноват?Уж, коли, нет никакой ревности, кого ненавидеть?

Алексей никогда не заводил романов на стороне и вообще, никогда не имел более одного объекта внимания. Потому, что всегда отдавался отношениям с головой и просто не было душевных сил на что-то еще.

Вот так же и ненавидеть он не мог сразу нескольких. Кто-то всегда должен быть главным злодеем, действительно инфернальным и достойным ненависти. А кто-то – жертвой обстоятельств. Злодеем, но помельче. Эдаким Дуремаром при Карабасе Барабасе.

Леха задумался: Вот оно, значит, как… И кто же Карабас? В мыслях был раздрай и потребовалось время, чтобы навести в них порядок.

Прислушавшись к себе, Алексей понял, что не испытывает какой-то великой неприязни к Сергею Сергеевичу: Мудак он, конечно. Но, такому крокодилу, наверное, за счастье переспать с нормальной бабой. Образина-то, будь здоров! Не каждая дать решится.

Возможно, сказала слово и инстинктивная мужская солидарность, подсознательное понимание, что такое поведение как раз и есть биологически правильное: Вот так, бегать и разносить свою генетическую информацию, где только можно.

Получалось, все шишки должны полететь в неверную жену. Но, и у нее нашелся неожиданный защитник.

Самолюбие, спорный персонаж, мнение которого не часто страдает объективностью, вышло на авансцену с неожиданным заявлением: Дружище, о чем переживать? Думаешь, надо ее прям ненавидеть, потаскуху? Леха, да она уже наказана. Потерять такой алмаз, как ты! Это ли не наказание!

Заявление действительно неожиданное и отчаянно смелое. Но, здравый смысл не нашелся, что возразить. И это, как говаривали раньше, было принято за основу.

Выходило так, что ненавидеть некого.

Теперь и ответ на вопрос: «Что делать» нашелся сам собой.

Первым, конечно, приходило желание высказать все в лицо изменнице и устроить скандал. Эмоции требовали именно такого сценария. Но, подключившийся мозг рассудил: Какой смысл истерить? Если человек этим занимается, значит нашел для себя оправдание. Взывать к совести, читать морали? Это, с детьми-то, с трудом проходит. А уж взрослого переделывать… Только врага себе наживать.

А главное, что изменится от этого разговора? Существует ли версия произошедшего, позволяющая сохранить семью? Нет, не существует. Все кончено. Осталось лишь выйти из отношений с минимальными потерями. Свести на нет, подбить дела, да и отвалить на родину, куда давно надо было вернуться.

Но, миролюбивый настрой вскоре был отменен одним гадким происшествием.

В один из дней, когда оба супруга находились дома, Леха, уж извините за подробность, зашел в санузел. И здесь, на стиральной машинке, обнаружил… упаковку от теста на беременность.

Самих тестовых полосок он не нашел, но и упаковки было достаточно: жена либо залетела, либо считала это вероятным. Сам Алексей о детях пока не мечтал, поэтому отгораживался от них серьезной резиновой обороной, что и жену всегда устраивало. Получалось, это не его произведение.

Ничего себе! – подумал Леха: Голуби даже не предохраняются. Блин, это не жена, а какая-то ходячая клоака. …Или бедняжка, позволившая нахрапистому кобелю довести свое дело до конца.

Минут через десять, он опять посетил санузел. Упаковка от теста бесследно исчезла: А-а, опомнилась, дуры кусок!

Отсутствие теста оставляло кучу места для размышлений: Каким он был, положительным или отрицательным? Что будет делать Аня, если забеременела? Аборт потихоньку? Или уже в открытую сбежит к своему Сергею Сергеевичу? И на каком месяце это случится?

Но, ответ оказался другим.

К концу дня, супругу словно подменили. Внезапно у нее не оказалось никаких дел, и она была готова провести теплый семейный вечер с ненаглядным муженьком. И кружевное белье, и прекрасный ужин – все теперь было для него, единственного.

От обычного раздражения не осталось следа: влюбленные, преданные глаза вновь смотрели на Алексея как со свадебной фотографии. Вкрадчивая лесть лилась в уши сладким елеем.

Вспыхнувшая страсть потребовала немедленного перемещения в постель. Порывистые движения и летящее в разные стороны белье не терпели никаких задержек. Кто ж думает в такие моменты о каком-то там предохранении!

От этого напора Алексей обалдел и уступил натиску благоверной. Еще секунда, и мозг бы отключился, передав управление животным инстинктам.

Но, в этот самый последний миг, лампочка в сельсовете вдруг вспыхнула и озарила ярким светом нехитрый Анькин план: Твою ж мать!

Все стало ясно.

– Подожди-ка, дорогая! – прервал вдруг Алексей на самом интересном месте. – Мне на кухню сходить надо.

Там он, для вида, пошуршал пластинками от таблеток, а вернувшись, воспользовался чисто женским приемом. Сослался на головную боль и улегся на бок, лицом к стене, что означало: Спокойной ночи! Сегодня, милая, ничего не будет.

На этом боку Леха и затих. Но, сна в этой тишине не было в помине: Ох, лиса! Да ее-то, оказывается, все устраивает! Готова родить от Сергея Сергеевича, но и не думает от меня к нему уходить. А ублюдка спокойно выдаст за плод супружеской любви. Еще будет приговаривать: ой, смотри, да это вылитый папа! И носик, и глазки… Папа, а что это ты с малышом так мало погулял?

Образ наивной дурочки, заблудившейся в жизни и отношениях с мужчинами, рухнул. Перед Алексеем стояла расчетливая, хладнокровная стерва, у которой все было разложено по полкам и своим местам. И место Лехи здесь было – как у веника в общественном туалете, прямо за обоссанным унитазом.

Тяжелый маятник резко отклонился и со всей дури врезал сразу всем обитателям Лехиной души. Всем святошам и мерзавцам, меланхоликам и хохмачам, нарциссам и альтруистам. И после секундной паузы они забились в истерическом припадке. Поднялся вселенский ор, их вопли стали невыносимыми, заложили уши: До коли будешь терпеть, терпила хренов! Карабаса тебе не хватало! А это кто, по-твоему?!!!

И весь их гнев, праведный и не очень, действительный и мнимый, словно через взрывную линзу, сфокусировался на жене. Ох, если б взглядом можно было жечь! Сгорела б Аня, и кучки пепла от нее не осталось.

Муж в Тверь, жена в дверь. Сучка не захочет, кобель не вскочет. Весь дремучий идиотизм, домыслы и штампы, сформировавшиеся вокруг супружеских измен, всплыли в Лехином сознании. Теперь уж без сомнений: во всем, во всем виновата засранка-жена!

Появилось нестерпимое желание что-то делать. Наказать уже эту погань! Заново изобрести порох и атомную бомбу.

Началась лихорадочная работа мысли.

Побольней достать супругу можно было через службу. Прикрывшись от простых людей своими погонами, господа полицейские были весьма уязвимы перед начальством, которое драло с них три шкуры за любую провинность.

Но, за Аней особых грехов не водилось. Да, подворовывала канцелярские принадлежности из собственно кабинета. Филонила во время усилений, меняя маршрут патрулирования так, чтобы он, на пару часов, пролегал через зал кинотеатра. Нарушения налицо, но мелочь. Конечно, грехи недолго и придумать, но к этому Алексей был пока не готов.

Можно было попытаться запустить какую-нибудь отвратительную сплетню в ее женский, да еще и ментовский коллектив. Б-р-р!

Но, концентрация и плотность собственных склок и сплетен была в нем такой, что уже не позволяла проникнуть туда чему-то извне. Как мухе, не залететь в салон машины, летящей по трассе с опущенным стеклом.

Перебирал он невнятные варианты и вспомнил о теще: О! А что она скажет, узнав про Анькин адюльтер? Теща была педантичным моралистом, невыносимым и нудным, как стая комаров.

Услышав, что кто-то там кому-то изменил, она аж вся тряслась от праведного гнева. Вот, кому на язык попасть – не дай, не приведи. От такой лучше просто получить подзатыльник, чем слушать ее отповеди, бесконечно разнесенные во времени. От дочуры она, конечно, не отречется из-за этого, но мозг выест чайной ложкой, это как пить дать.

Вроде, неплохой вариант. Но, сама мысль взять в союзники эту ведьму вызвала у Алексея бурное отторжение. Сразу вспомнилось: с такими друзьями врагов не надо.

Однако время шло, а рабочих схем так и не созрело. Припомнилось и другое: враг моего врага мой друг. И Леха все чаще вспоминал маму, воображая ее в виде палицы в руках воина.

Конечно, как ей выдать все прямо в лоб, он не представлял. Но, теща была неглупым человеком. Можно было не ходить в лобовую, а просто, подвести ее саму к нужному открытию: Эта быстро сложит два и два. Да, хотя бы, когда жена уйдет «клеить обои», позвонить ей и уточнить, как там клей у них ложится, ровно?

План начинал обретать практические очертания. Думаю, до гуманитарной бомбардировки оставались считанные дни.

И надо ж! В эти самые дни, у родителей Ани наметилось семейное торжество – юбилей любимого тестя. Отбояриться от приглашения не удалось, и Алексей с женой отправился в гости, дабы пить тяжелое домашнее вино, морщиться соленьями и слушать банальщину о здоровье, долгих годах жизни и т.д. и т.п.

В назначенное время все собрались за праздничным столом, и веселье началось. Во главе, разумеется, сидел никакой не юбиляр, а его лучшая половина. Рюмки поднимались и опускались исключительно по ее команде. Робкое предложение виновника торжества заменить вино на более крепкий напиток было встречено, как попытка путча.

Здравица от нее прозвучала тоже как-то двусмысленно: Мол, да, ты конечно именинник сегодня, но гляди у меня, а то, не посмотрю на твой день рождения! Ты́ мне тут. Я́ тебе!

Сливовая бодяга ударила Алексею в голову. Приткнувшись в углу дивана, он с удовольствием наблюдал за окружающими, как они, из серьезных дядь и теть, превращаются потихоньку в резвых хрюшек.

Расслабон накрывал постепенно всех. Не настигал он только тестя с тещей. Стоило имениннику начать рассказывать заезженный анекдот или вне очереди потянуться к бутылке, как следовал властный окрик. Все он делал не так: то говорил глупости, то слишком громко смеялся, то много пил, то мало закусывал.

Вид несчастного мужика, ставшего совсем плоским под тапком деспотичной жены, вызывал у Лехи искреннее сочувствие. Даже мельком представить себя на его месте было больно. А теща! Что она творит!

И тут, он вдруг как-то по-новому на нее посмотрел: Батюшки, мама дорогая! Да, по адресу ли я собрался обратиться! Почему она так себя ведет? Про любовь молчу, почему отказывает собственному мужу даже в капле уважения, хотя бы его имитации перед окружающими?

Да, разбил когда-то, по пьяни, новую машину. Но, это ж было, черт знает когда! Неужели время не обнулило эту стародавнюю историю? Нет, тещенька, что-то здесь другое.

А не потому ли это происходит, что она не видит в нем человека, в принципе достойного уважения. Не потому ли, что знает: над его простодушным лицом с виноватой улыбкой возвышаются старые, ветвистые рога, о которых тот понятия не имеет! Грязные истории, отшумевшие в молодости и заботливо уложенные в старый чулок, вперемешку с квитанциями ЖКХ и сберкнижками.

А и правда, кто громче всех кричит: «Держите вора!». Кто главный ханжа и записной охранитель морали? Да что за примером ходить: вот, доченька ее. Ведь, как клялась, как божилась! И цыганка-то ей нагадала, что один единственный у нее будет муж. И поражалась, как это другие от супругов гуляют. И сны вещие смотрела, как мы с ней милыми старичками прогуливаемся по набережной.

Рефлекторно Леха посмотрел на тестя, потом на Анну, пытаясь понять, похожи ли они друг на друга. Были вроде похожи, а вроде и нет:

Н-да, что-то я с этой стороны и не подумал. О чем она станет выговаривать Ане? Сядут вдвоем, нальют чайку. И расскажет мама дочке, что не всегда была тучной теткой в возрасте. Что молодость – одна. А мужики – козлы. И не будет никакого взрыва мозга, а будет только: «Ну, что ж ты, доча, так неаккуратно! Ты уж, в следующий раз, предупреждай, когда ко мне обои клеить соберешься…»

Существовали ли в семье Анны все эти воображаемые страсти, не скажу. Но, как-то уж очень живо предстали они перед Лехой. В общем, как бы ни было, стратегический союз с тещей не состоялся. Все снова стало неопределенно.

Рабочих планов возмездия не было. Зато, уже были упущенные возможности.

Алексей очень переживал, что отвернулся тогда к стенке, не подыграв страстному спектаклю жены: Надо было взять с них пример – тоже сымитировать оргазм, а дальше разыграть счастливого мужа, готового стать не менее счастливым папашей. Дождаться, когда аборт делать поздно, или вообще, до рождения дотянуть. А потом взять, да предложить пройти тест ДНК. Вот это был бы номер! Н-да, теперь уж все, – проехали.

Что-то подобное по силе выдумать сейчас было сложно. Но поверьте, позже ли, раньше ли, он бы сообразил. Не тот Леха человек, что б чего-нибудь не придумать.

Измена требовала реакции, но в разы больше ее требовала попытка жены слепить из него автора двух полосок на тесте на беременность.

Измену, по большому счету, можно и простить. Понять, по крайней мере. Все мы люди. Влюбилась, что ж поделать. Разве замужние и женатые от этого застрахованы? Но, вот вероломная попытка сделать из Лехи отца для отпрыска Сергея Сергеевича… Это уже ни в какие ворота не лезло.

Однако от мести неверной жене Алексей в итоге отказался. Случилось это совершенно случайно.

Солнечным июльским днем, он, жена и теща отравились на кладбище, на могилу Анькиного дяди. Понятно, что дядя этот был Алексею до одного места. Скорбей от него никто не ждал, за зятем был лишь извоз.

Пока родственнички обихаживали скромную могилу, Алексей пошел гулять. На кладбище он всегда чувствовал себя хорошо. Атмосфера здесь располагала к созерцанию и философии. Ну, и осознание того, что все они уже там, а он еще здесь, неприлично грело душу.

С интересом рассматривал он надгробия, эпитафии, эмалевые фото усопших. Прикидывал, кто сколько прожил.

Мужики, похоже, коллективно решили сильно не задерживаться. И правда, чего тянуть: пятьдесят – на старт, пятьдесят пять – внимание, шестьдесят – марш! Именно вокруг этого возраста, в основном, и крутились даты, когда сильный пол решал покинуть этот лучший из миров.

У женщин, судя по всему, дел на этом свете было поболее. Поэтому, их старт в вечность откладывался, в среднем, лет на десять-пятнадцать.

Впрочем, достаточно пожившие представители сильного пола все-таки здесь попадались. С одной из могильных плит на Алексея смотрело пожилое лицо с бородой, но без усов, в белой форменной фуражке речника. Под портретом надпись: «Сенцов Павел Тимофеевич. Капитан». Коротко и ясно.

Что-то заинтересовало Леху в этом лице. Будто он видел его раньше, очень-очень давно. Имя ни о чем ему не говорило. Да и речников знакомых у него никогда не было. Но он знал его, точно знал! Откуда?!

И он вспомнил. Алексей не застал своих дедов, но в детстве ему очень хотелось, чтобы у него был дедушка. Своих он, конечно, видел на старых фотографиях, но относился к ним, как к картинкам. Никогда не представлял их живыми людьми. Но, деда, которого ему хотелось, представлял. И был он (наваждение какое-то!) точь-в-точь – Павел Тимофеевич. Да, вот таким он должен быть. Сидеть на лавке во дворе, с папиросой, и смотреть, как Леха осваивает двухколесный велосипед, а дедова фуражка, слишком большая, норовит соскочить с его головы. А потом, рассказывать ему какие-то байки, в которых Алексей ничего не понимает, но слушает с открытым ртом, потому, что их рассказывает не кто-нибудь, а сам дед!

Как же жаль, Павел Тимофеевич, что ты не мой дедушка. Интересно, как ты прожил эту жизнь?

Сам собой в воображении возник солнечный летний день. Стародавние времена, шестидесятые или семидесятые годы. Волга, кишащая баржами, теплоходами, лодками-казанками.

И в одном из этих теплоходов – Павел Тимофеевич в капитанской рубке, еще не старый, крепкий, отдает отрывистые команды экипажу, дымит Беломором. Лицо его обветрено и строго. Но, морщинки вокруг глаз выдают в нем добряка, беззаветно влюбленного в эту реку, и в свой корабль, и в саму жизнь.

Раздаются судовые гудки. Капитаны приветствуют друг друга. Теплоход набит отдыхающими. Они галдят, радуются летнему дню, машут тем, кто проплывает мимо. А те машут им в ответ. И каждый из них выделяет во вне маленький, избыточный квант счастья. А Павел Тимофеевич улавливает это поле, чувствует его. И потому, нет-нет, да улыбнется чему-то просто так.

И вот, его не стало. Старый капитан взглянул на пройденный путь, коротким движением приложил руку к козырьку, отдав честь прожитой жизни, и навсегда покинул капитанский мостик. Теперь уж сам отдал концы…

А как же теплоход, что с ним? И эта картина, как живая, встала у Алексея перед глазами: Заросший камышом затон со стоячей водой и в нем, наполовину в воде, наполовину на суше – любимый и верный друг, завалившийся на бок. Ржавый и разграбленный, мертвый, как его рулевой.

Вокруг еще несколько таких же, в безмолвном ужасе жмутся друг к дружке. Они ничьи, их не охраняют, до них никому нет дела. Лишь экологи, иногда, пишут гневные письма прокурору, требуя убрать эту рухлядь из водоохранной зоны. Но, тот не знает, кому дать предписание. Вместе с пароходами погибло и их пароходство.

И только охотники за металлоломом навещают его теперь. Как могильные черви, вырывают из железного тела уцелевшие куски.

А он смотрит на них разбитыми иллюминаторами и все не может понять: За что? Или я плохо ходил? Разве не плавали на мне счастливые, беззаботные люди, не знакомились, не влюблялись друг в друга в моих каютах? Разве не устраивали они танцев на палубе, не пели все вместе по вечерам? Не норовили, под всеобщий хохот, сигануть в воду прямо с моего носа?

Где же они все? Почему не спешат ко мне на борт с ящиками пива, снастями, гитарами, не переносят на руках по хлипким мосткам свои подружек, визжащих от восторга? Где их зонтики от солнца, наборы для пикника? Неужели, они разучились или больше не хотят быть счастливыми?

Где ты, мой капитан? Когда же откроется наша с тобой навигация?

На, собою же, выдуманный монолог Алексей ответил: Уже открылась, мой милый. На реке Стикс, прямо в небытие.

Алексей пошел дальше: Прощай, Павел Тимофеевич, прощай, капитан! Царствие тебе небесное.

Иногда ему попадались детские могилы, оставляя тяжелый осадок на сердце.

Хвостиковы, Маша и Никита, семи и пяти лет. Мило-то как: Хвостиковы… Трагически погибли 7 января 1993 года.

Как это вышло? Возможно, сгорели, оставленные одни дома подгулявшими родителями. Или сгинули под колесами пьяного ГАЗона с не в меру набожным алкоголиком за рулем… Кто знает, кто знает. Обжалованию-то случившееся все равно не подлежит.

Н-да, выдалось же у кого-то Рождество в 93-м году…

Забредая все дальше и дальше, Алексей оказался в сырой тенистой заросли. Здесь стояли два памятника из белого мрамора без оград. На фотографиях девчонки примерно одного подросткового возраста, чем-то неуловимо похожие друг на друга.

Надпись на левом гласила:

«Севостьянова Оксана Александровна

20.03.1978 – 14.11.1991

Любим, помним, скорбим. Мама, папа, дедушка, бабушка и Сашенька».

На правом значилось:

«Севостьянова Александра Александровна

12.10.1991 – 16.08.2006

Я всегда с тобой. Мама».

Алексей медленно переваривал, что означают эти надписи: так, та умерла, а эта еще только родилась. Надо же, всего месяц Сашеньке, а она тоже скорбит вместе со всеми. А вот уже и Сашеньки не стало… Жаль девчонок. И пожить толком не успели. Хотя, конечно, Хвостиковых переплюнули.

Пазлы медленно складывались в Лехиной голове и вдруг картина случившегося развернулась перед ним. Но, не смерть несчастных подростков, – трагедия другого человека, оставившего свою подпись на этих двух могилах.

Все его внутренности съежились, сердце екнуло, а слезы даже не навернулись, – брызнули из глаз.

В каком-то старом голливудском триллере, главный негодяй, рассказывая, в чем основной недостаток религии, которая есть дисциплина через страх божий, заявил, – в неспособности передать весь ужас ужаса. Именно эти слова пришли сейчас Алексею на ум. Да, именно… весь ужас ужаса.

Как же поиздевалась над их матерью судьба! Дважды подразнила ее возможным счастьем, дала вдохнуть его, ощутить. По очереди, от щедрот своих, подарила двух дочерей.

Позволила полечить их от ветрянки, побывать на утренниках в детском саду, заплести в их косы огромные белые банты к первому сентября. Посидеть с ними над книжками и тетрадями, удивляясь сложности заданий для младших классов. Увидеть, как они начинали округляться, превращаясь из забавных детей в девушек. Чьих-то будущих подруг и невест.

Дважды все было у нее впереди. Бессонные ночи накануне выпускного, споры о фасоне свадебного платья. Неведомая, незнакомая еще семья, в которую, однажды, ее дочь примут как родную.

Таинственный будущий зять, пока неосязаемый, но непременно самый лучший на свете. И внуки, конечно же внуки, которых не было еще и в помине, но которых она уже любила всем свои сердцем.

И ничего не сбылось. Судьба забрала свои подарки. Молча, без объяснений.

Как долго была она по-настоящему счастлива? Наверное, месяц. Тот самый месяц, когда родилась Сашенька, и Оксана была еще жива. Месяц, боже, как мало…

Что сделала в жизни не так эта несчастная баба, чем вообще это можно заслужить? Есть ли грех, за который полагается такое наказание? Не все ли равно, была она верной женой своему супругу или гуляла от него на право и налево, от кого рожала своих девчонок, от него или от другого. Какая разница, господи, какая разница!!!

Как стала она жить, похоронив двух дочерей? Уж лучше бы умерли обе сразу, как Машенька и Никита. Дали попробовать это пережить и попытаться начать все заново.

В общей сложности, без малого, тридцать лет растила она своих дочерей. Но судьба высосала из нее детородные соки и оставила ни с чем.

И вот уже нет ни бабушки, ни дедушки, ни папы. Куда они делись? Наверное, туда же. Осталась одна мама, которая «всегда с ними».

Чем же теперь живет этот человек? Что удерживает ее от покупки веревки и мыла? Кто знает, может, уже ничего. Просто, никого не осталось, чтоб поставить ей памятник из белого мрамора.

Теперь, между двух детских могил, Алексей отчетливо разглядел третью, черную как сажа и жуткую, как ночной кошмар. И если в двух по бокам раньше времени упокоились невинные души, то в этой бездонной яме была зарыта душа возможно еще живого человека.

А ведь все они, – подумал Алексей – все ходят, живут под этим Домокловым мечом. Ибо смысл их бытия, пришествия в этот мир – стать матерями. Дать жизнь новым поколениям, чтобы потом не спать ночей. Прислушиваться к тонким вибрациям, невидимым связям со своими чадами. Молиться, что б они были живы и здоровы. Потому, что смерть детей – это их смерть, их похороны заживо.

Безымянная мать, схоронившая здесь своих дочерей, искупила в глазах Алексея все грехи женского рода. Злоба, жажда возмездия, коварные планы отмщения… все отступило и исчезло без следа. Ибо никто не отомстит человеку так, как делает это жизнь, даже не уведомив, за что, собственно.

Женщины, милые женщины, наши матери, жены, подруги и все-все-все. Живите, как хотите, будьте счастливы, как умеете, рожайте, от кого рожается и дай вам бог никогда не оказаться на месте этой несчастной. Пожалуйста, будьте всегда с вашими детьми на этом свете!

К жене и теще Алексей вернулся с красным носом и мокрыми глазами.

– Леша, что с тобой? – забеспокоились они.

– Не знаю. Наверное, аллергия на какую-то дрянь.

Алексей посмотрел на них. Не то, чтобы он вдруг возлюбил их, как Христос грешников, но решимость отпустить ситуацию и не лезть к ним со своим возмездиями, прочно укоренилась в его сознании.

С этой решимостью Алексей и покинул кладбище.

В душе Алексея установился относительный штиль. С женой он решил не связываться, к Сергею Сергеевичу больших претензий не имел. Отличный фундамент, чтобы осуществить изначальный план: свернуть потихоньку отношения, уехать на родину и все забыть.

Что сказать? Благородное решение. Одобряю! Только, вот, герой наш особым благородством на страдал.

Хотя, здесь, я, наверное, на него наговариваю. Не в благородстве дело и не в его отсутствии. Просто Леха был человеком. Обычным человеком. А возможно ли лишить человека права просто высказать все, что накипело, в лицо изменнице? Или дать в глаз ее любовнику? Нет, невозможно! Все это, естественные и неотъемлемые права, как право дышать воздухом или ходить по этой земле.

Но, сейчас он сам, добровольно лишал себя этого права. Сам себе повесил на шею неподъемные вериги, рассчитывая пафосно греметь ими всю жизнь, которая, вообще-то продолжается и на такие тяжкие обременения согласия не давала.

Возник какой-то вакуум смысловой: Да что ж теперь, вообще, что ли, молчать в тряпочку? До чего я дойду в итоге, свечку им держать стану?

Нет большего греха, чем не любовь к своему герою. Зачем писать, если достоин он лишь презрения, насмешек, язвительного сарказма. Еще раз напомнить, что жизнь дерьмо, а в конце смерть? Что люди алчные, черствые, самовлюбленные скоты, пускающие слезу, но всегда готовые пережить чужое горе? Из своих же неприятностей раздувают трагедии, отравляя жизнь себе и окружающим? Что решения свои меняют они как перчатки, легко раздают слова и также легко забирают их обратно?

Нет. Не для этого. Не стоит оно ни внимания, ни потраченных чернил. Но стоит, чтоб напомнить: каждый, однажды, способен преодолеть себя, просиять в новом качестве и совершить свой подвиг.

Как бы хотел я, чтобы вот сейчас, Леха его совершил. Скажете, то же мне подвиг! Не соглашусь. Не всем дано броситься на изрыгающую огонь амбразуру, но каждый может шагнуть на свою. Пожертвовать, не обязательно жизнью, – самолюбием, гордостью, чужим досужим мнением. Отказаться от праведного воздаяния за грехи, возвышенной мести виноватому и оступившемуся.

Но, не потому, что не имеет права. А потому, что зло – извечно неправо. И не боится ни мести, ни возмездия, потому, что питается ими. И одинаково любит кровь и правых, и виноватых.

Сейчас Алексей стоял перед своей амбразурой. И не стальные пули летели из нее: всего-то, собственное дерьмо. И так возможно было возвыситься над собой. Дать возможность сказать: «Он смог!» и закончить это повествование.

Но, он не дал, засранец! Может, в другой раз?…

В общем, установившееся в душе героя равновесие было неестественным. И, из-за этого, нуждалось в поддержке. Внутренних ресурсов переставало хватать. Настоятельно требовалась поддержка извне: Хоть, просто выговориться перед кем-нибудь, излить душу. Это ж каторга натуральная, носить все в себе!

Но, Алексей долго не обращался к этой возможности.

Было дело, интересовался он психологией. Читал всякую ерунду.

Известный лысый бизнес-тренер, решивший, кроме бизнеса, поучить последователей и всему остальному, рассказывал, как важна для лидера Личная сила (прям вот так, с большой буквы!). Что надо бы ее копить, а расточать – не надо. А расточалась она, как раз, если горе-лидер посвящал в личную жизнь посторонних.

В существование Личной силы (которая с большой буквы) Алексей не верил. Но поучения тренера совпали с его собственными убеждениями, подведя под них уже и научную основу.

Конечно, трудно носить в себе. А поделишься с ближним, – станет легче. Но, потом, оборачивается эта терапия сплетнями, пересудами, смешками и шушуканьем за спиной. Слишком высокая цена за временное облегчение. Какая личная сила тут останется… Да никакой!

Поэтому Алексей старался обходиться другими средствами.

В сложных жизненных ситуация хорошо помогали ему две вещи. Отличное чувство юмора: грубое на языке, но тонкое в душе. И, как ни странно… русский мат.

Явление, безусловно, не самое красивое, но… Стоило назвать вещи действительно своими именами, как они переставали быть опасными, ужасными, душераздирающими. А становились… одним из производных от четырех фундаментальных слов, составляющих сокровищницу устной речи.

Любую каверзу припечатывало к стенке матерное слово. Словно красный ярлык, извещающий, что товар теперь уценен.

Но, сейчас эти проверенные временем пилюли не помогали.

Как ни прискорбно, но пришла пора найти жилетку, что б уткнуться в нее носом и пустить соплю. А носят такие жилетки, как известно, друзья.

Чем далее позади остается песочница с совочками, тем сложнее их найти. Но, Алексею повезло. В зрелом возрасте и чужом городе, он, кроме приятелей и знакомых, завел себе и двух настоящих друзей. Одним был Дмитрий, о котором расскажу попозже, второй – Алла, секретарша с работы.

Есть устойчивое мнение, что дружбы между мужчиной и женщиной не существует в принципе. Что всегда один из друзей будет, втихаря, заглядывать другому под юбку или в штаны, мечтая о чем-то отличном от дружбы.

Но, здесь все сложилось по-другому.

По должности, Алла находилась на самом оживленном перекрестке людских и информационных потоков. Условия для сплетен и интриг тут были не то, что идеальными, – тепличными. Но, вот (поди ж ты!) ничем этим секретарь не занималась.

И это было не просто домыслом. Несколько раз Алексей пытался запустить через нее фейковые новости, с нетерпением ожидая, где ж они в итоге всплывут. И всегда результат был один: все уходило, как вода в песок.

Неудивительно: Алла была красивой, высокой блондинкой. Не замужней, без детей. Но красива она была холодной северной красотой, которая Алексея никогда не привлекала. Правда, эта холодность была лишь внешней. За ней скрывались страсти, кипевшие в жизни Аллы на постоянной основе: потрясающие встречи, трагические расставанья, знакомства с лучшими людьми этого города.

Ночные звонки, эмоциональные пощечины, гламурные мероприятия и ночевки в придорожных мотелях… В общем, Алла жила богатой, насыщенной жизнью психически здорового человека.

И эта насыщенность, ясен пень, делала в ее глазах офисные дрязги мелкими, недостойными внимания этой королевы. А начальнику от нее ничего не светило, кроме затребованных напитков и папки с тиснением «На подпись».

По этой же причине и Алексей, как мужчина, был ей неинтересен.

Сошлись они, в итоге, на общей неприязни и высокомерно-пренебрежительном отношении к начальству, да и к самой конторе, в которой работали. Оба долго присматривались друг к другу и, наконец, – задружили.

Так что, всем неверующим в разнополую дружбу, Алексей и Алла с укоризной говорят: зря! Их дружба существует, и это факт.

Для Алексея эта дружба была ценна тем, что позволяла взглянуть на вещи подлинно женским взглядом, который, хоть и был сродни его собственному, на самом же деле, имел совершенно иную природу, отличаясь от Лехиного, как золото от позолоты.

В этом взгляде была теперь насущная потребность.

В один из выходных, когда Анечка улизнула из дома с фотоаппаратом, Алексей позвонил подруге и предложил погулять по набережной.

Обычно, Алла гуляла не далее, чем до двери машины, заботливо распахнутой перед Ее величеством. Но, для друга сделала исключение.

Вскоре они встретились и пошли неспешным шагом, ведя приятную беседу. Алла чувствовала, что Леха хочет ей что-то сказать. Поэтому постоянно делала в разговоре паузы, ожидая, когда ж он решится. Он и решился:

– Ты знаешь, моя Анька любовника завела.

– Что ты сказал?

Такой новости подруга никак не ожидала.

– Анька завела себе любовника, – повторил Алексей с ударением на каждом слове.

– Да, что ты, Леша! Твоя Анечка ТЕБЕ изменяет? – вытаращила глаза Алла.

– Да, с хреном по имени Сергей Сергеевич.

– Да иди ты! С тем полковником, со свадьбы?

– Нет, ну что ты! Просто, полный тезка.

– И кто он?

– Никто, мелкий клерк, – соврал Алексей

– Давно?

– Не знаю, узнал недавно.

– Да ты с чего решил? Может, показалось?

Рассказывать о том, каким идиотом он был, как не замечал очевидного и до конца верил в сказки было невыносимо. Простые вопросы начинали ставить его в тупик.

– И что ты собираешься делать?

Что делать, что делать… А, чего я сюда приперся, по-твоему? Знать бы, что! Но, так сказать было нельзя, что б не прослыть в глазах подруги безвольной тряпкой.

– А он красивый?

Вот, что тут ответить? Скажешь красавец, навлечешь унизительное сочувствие. Сам себя ущипнешь за самолюбие. Ответишь – страшный, еще хуже. Получится, что страшила оказался предпочтительней него.

Вместо ответов на вопросы подруги, Алексей юлил и блеял, чем только подливал масла в огонь. Пойди, удовлетвори такими женское любопытство!

Ответы в виде междометий не устраивали Аллу, четкие не устраивали Алексея. Он откровенно жалел, что поделился своим несчастьем с подругой. Интересно, на что он вообще рассчитывал, сообщив такую новость Алле. Что молча будет слушать ее в отредактированном Лехой виде?!

– А этот Сергей Сергеевич женат?

– Да.

– И жена ничего не знает?

– Скорее всего, нет.

– Ты должен ей все рассказать. – твердо заявила Алла. – Как реагировать – дело ее. Но, она имеет право знать. А там… может, хоть у нее есть яйца! Глядишь и решит проблему.

Кто другой подобной фразой нанес бы Лехе смертельное оскорбление. Но, Алла был другом, а друзья на то и существуют, что б говорить все как есть. Им, единственным, дана такая привилегия. Ведь это, во-первых, правда, а во-вторых, сказанная из лучших побуждений.

– Да, наверное, ты права.

– Есть ее координаты?

– Найду. Ты права, надо ей рассказать. Предупреждена, значит вооружена. Лучше, пусть знает заранее, чем потом свалится, как снег на голову.

На том они и разошлись.

Алексей, хоть и согласился легко с предложением Аллы, на самом деле не был уверен в этом решении. Это ее высокопарно-бабское: «Ты должен!», «Имеет право!» вызывало внутренний протест: Вот уж и задолжал на ровном месте. Права одних, вообще-то, порождают обязанности у других. Так я что, теперь, обязан ей, что ли?

Но, протест угас, а мысль в голове осталась: Права Алла. Неведенье свято только в заумных книжках. А по жизни – беспомощно и уязвимо. Вот, завтра, снюхаются Сергей Сергеевич и Аня окончательно. Решат все-таки уйти из семей и организовать новую ячейку общества. И что? Леха-то и сейчас не против, уже готов давно. Даже провоцировать пытался такое развитие событий. А эта, жена Анькиного любовника… Может, планы на будущее строит, кредиты в банке берет под счастливую жизнь с гулящим супругом. Каково ей будет, когда все откроется?

Впрочем, рассуждения эти были немного лукавы. До обманутой жены Сергея Сергеевича Лехе не было большого дела. Но, вот, та оскорбительная фраза, что у нее, в отличие от него, возможно, есть яйца… Эта фраза засела в сознании.

Отбросив оскорбительную форму, Алексей отчетливо увидел в ней потенциал. Потому, что, если они у нее есть, она-то и сделает все в лучшем виде. Все же, по части мстительности, мужчины к женщинам близко не стояли.

И получат развратники свое, без Лехиного участия, но с его подачи. Идеальный вариант. Мысль открыть ей глаза прижилась.

В очередной раз уединившись с компьютером, Алексей полез выяснять про свою сестру по несчастью. Сестра оказалась Анастасией, серьезной девушкой.

Окончила тот же университет, что и Сергей Сергеевич, на год младше него. Дальше посвятила себя науке: аспирантура, работа на кафедре, преподавание и… защита кандидатской по филологии на тему: «Романтизм в немецкой поэзии на рубеже XVIII-XIX веков».

Понятно, такой даме было не до социальных сетей. Единственная фотография висела на ее странице в Одноклассниках, которую она посетила единожды, в тот день, когда ее зарегистрировала. Телефон и адрес электронной почты Насти отыскались на сайте университета.

Первое впечатление от Анастасии было у Алексея нелестным: синий чулок и бесцветная моль. Зубрила, зануда и вообще… Прыщавому конкуренту – в самый раз! От такой и гульнуть не грех, подумал было он, но тут же отогнал от себя эту мысль.

Что ж, несчастный кандидат наук! Пора тебе отвлечься от немецкой поэзии и окунуться в прозу жизни. Выяснить кое-что, о чем не пишут диссертаций.

Встал вопрос, в каком виде донести до Анастасии роковую новость.

Письменной речью Алексей владел хорошо, поэтому тут же засел на написание разоблачительного текста. Выходило легко, все ложилось в строку. Получалось и информативно, и лаконично, местами иронично, и даже с налетом трагедии.

Но, перечитав сочинение, Алексей остался не удовлетворен. Да, все, вроде, русским языком написано. Но, где именно был сарказм, а где серьезное место? Куда ставить ударение? Что читать срывающимся голосом, а что бубнить себе под нос?

Без живых эмоций, письмо напоминало инструкцию к телевизору. Лишенный оратора, текст был мертв: И что теперь, смайлики в него вставлять?

Плюс, такой формат уж очень смахивал на анонимный донос, который приличный человек и читать до конца не станет.

По всему выходило: эпистолярий не пройдет. Надо звонить, договариваться о встрече и уж там – вываливать фактуру прямо в глаза.

Что бы все по классической схеме психологов: отрицание, торг, депрессия, принятие… Леха уже представлял это себе: округлившиеся глаза, недоверие, утверждения, что это невозможно. Ну, и он, посреди процесса: уверенно и монотонно доносит мерзкую новость, посмеивается над неловкими оправданиями. Как профессор студентам, терпеливо объясняет прописную истину. Отличие Шиллера от Гете, блин!

Задумчиво посмотрев на экран телефона, Леха выдохнул и решительно набрал номер.

По городскому телефону, висящему на сайте университета, он Анастасию не застал. Голос в трубке объяснил, что она на парах и запросто продиктовал номер ее мобильного: Действительно, просто-то как!

Через два часа, когда занятия со студентами должны были, по идее, закончиться, Алексей набрал Настю уже по мобильнику.

– Алло, Анастасия?

– Да.

– Мы с вами не знакомы. Но я хотел бы с вами встретиться, переговорить. Это возможно?

Пауза зависла в сети.

– Алло, Настя, вы меня слышите?

– Да-да… А, вы кто?

– Сложно объяснить по телефону. Но, я точно не кусаюсь. У меня к вам личный разговор. Можем встретиться где-нибудь в людном месте, чтобы вам спокойнее было. В любое время. Вы, кстати, где обедаете?

– Обычно, на работе. Но, я не понимаю, о чем вы хотите со мной переговорить?

– Я же говорю, о личном.

– …Ну, хорошо… Зовут-то вас как?

– Алексей.

– Хорошо, Алексей. Давайте завтра, в 12.30. Вы меня заинтриговали.

– Да, Настя, я старый интриган.

– Можно попить кофе в Старом Арбате. Это на перекрестке…

– Я знаю, где это. Завтра в 12.30 буду там.

– Тогда до завтра, Алексей.

– До завтра.

Разговором Алексей был доволен. Хотя, небольшой осадочек остался, поскольку прошел этот разговор в неожиданной для Лехи тональности. Диалога барина с крестьянкой не получилось. А последняя фраза Насти, с ударением на Лехино имя, показалась ему даже вызывающей.

Впрочем, плевать, – подумал он: Главное, что она согласилась встретиться. Посмотрим, как ты заговоришь, когда узнаешь, с чем я, собственно, к тебе!

На следующий день, как и было оговорено, Леха зашел в кафе Старый Арбат. Речей он накануне специально не репетировал, уверенный, что и экспромтом выдаст все в лучшем виде.

Пришел он чуть раньше, но Настя была уже здесь. Разглядев ее издалека, Алексей уверенно подошел и уселся напротив, сразу развалившись в расслабленной позе.

– Здравствуйте, Анастасия. Алексей!

– Здравствуйте, вы хотели со мной встретиться?

– Здравствуйте… Анастасия, я хотел поговорить с вами…

Алексей открыл рот, но слова застряли у него в горле. Во все глаза уставился он на собеседницу, не в силах что-либо произнести. Внешность Анастасии не была для него неожиданностью: он же видел ее фото в социальной сети. Но, там ее лицо показалось ему простоватым. В оффлайне же, она оказалась совсем другой, чем-то напоминающей актрису Джессику Бил.

У нее было абсолютно симметричное лицо. Черты нерезкие, все по среднему. Лишь губы были, пожалуй, чуть пухлее, да и сам рот чуть больше среднего. Обычно, это придает лицу развратности, но в ее образе этого не было и в помине. Скорее, наоборот, было видно, что припасть к этим губам, добиться от них взаимности, дорогого стоит.

Глаза же были совсем отдельной историей. Серые, серьезные, безусловно умные. Глаза аристократки. И не важно, где она родилась, и кто ее родители. Откуда бы не достались ей эти глаза, она спокойно и уверенно посмотрела бы ими хоть на Президента, хоть на королеву английскую. И нужно действительно многое из себя представлять, чтобы эти глаза посмотрели на тебя с интересом.

Но главное, что поразило Алексея в ее внешности, – абсолютная уверенность, что этот человек не предаст. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Я не знаю, возможно ли разглядеть такое в принципе. Алексей разглядел. Сразу.

Когда-то он много читал про Че Гевару. Как американские рейнджеры, захватив субкоманданте в плен, в Боливии, не решились его пытать. Их командир, полковник или генерал по фамилии Прадо, вспоминал, что никто из егоголоворезов не смог прикоснуться к этому человеку из-за его глаз, этого пронзительного взгляда. Убить – да, но, это ведь совсем другое… Алексей тогда не мог понять, как это возможно. И теперь понял, как. Вот он, этот взгляд, прямо напротив него!

Пока Леха делал для себя эти открытия, рот его так и оставался приоткрытым для дальнейшего спича. Сам же спич наглухо застрял где-то в легких. Стало очевидно: он не сумеет, просто не сможет ничего ей сказать. Какие-то измены, грязь… да, это немыслимо, невозможно! Это как пытать Че Гевару…

Сейчас она смотрела на Алексея с интересом, но он боялся даже представить, что это будет за взгляд, когда она узнает, зачем он пришел. Надо было свернуть разговор, вообще, эту встречу.

И тут судьба улыбнулась ему: в кармане спасительно зазвонил телефон.

В период своего межбрачья, Алексей частенько знакомился с девушками в сети. Иногда удачный ракурс, а иногда и фотошоп, делали из потенциальных невест настоящих красавиц. Реальность же, далеко не всегда подтверждала эти декларации. Поэтому Леха разработал нехитрую методику. Минут через двадцать после встречи, ему звонил друг Дима, после чего разыгрывался небольшой спектакль со срочным вызовом куда-либо.

Можно было, конечно, и без спектакля, взять, да уйти. Но, для этого Алексей был слишком воспитанным человеком.

Теперь он сильно жалел, что не провернул этот фокус и в этот раз. Но, сейчас звонок был случайным и судорожно достав из кармана телефон, он чуть не выронил его.

Звонила теща. Взяв трубку, Алексей ничего не разобрал в ее речи, словно мамо освоила китайский. Послушав несколько секунд, он вскочил со стула:

– Извините, Настя! Так не вовремя… Нужно бежать, у меня там…

Леха вылетел из кофейни как ошпаренный и чуть не бегом направился прочь. Он знал: Настя не побежит за ним. Но, нестерпимое желание быть физически дальше от этого места и от нее завладело им.

Лишь подходя к дому, он немного успокоился и сбавил шаг. Впечатление, которое произвела на него Анастасия, было неожиданным и абсолютно новым, не имеющим аналогов в Лехином прошлом.

Зайдя в квартиру, он выпил горячего чая, хлопнул рюмку водки и заходил взад-вперед: Что это было-то, что с тобой, дружок?

Весь внутренний гадюшник всколыхнулся. Но, ничто низменное, кривляющееся, уродливое не смело поднять голову под пронзительным серым взглядом.

Из глубины сознания медленно восставал какой-то неведомый, невиданный доселе персонаж. Извечная, неизбывная тоска по своей второй половине. По той, что согласно легенде, лишь одна на всем белом свете. Лишь под нее одну не надо себя ломать, перевоспитывать, отказываться от привычек.

Эта тоска, привыкшая всматриваться в пустой горизонт, давно утратив надежду на заветную встречу, вдруг разглядела мираж прямо перед собой. Вот же она: сидит, смотрит серыми глазами!

Древний архетип вышел из подсознания. О его существовании никто не знал. Не знал, как он выглядит, не слышал его голоса, не вдыхал его запаха. Но, он был всегда. Едва заметными, ускользающими намеками являл свои очертания, мелькал во снах, всегда скрывая лицо.

И вот он здесь. Ничего не скрывает. Смотрит прямо в глаза: Да, милый друг, это я. Меня ты хотел и искал всю свою жизнь. Со мной сравнивал своих избранниц, тщетно пытаясь уловить сходство. Теперь ты знаешь мое имя. Будем знакомы, Алексей. Меня зовут Настя.

И сколько бы не перерождалась твоя душа, я всегда буду в ней жить. Буду ждать тебя, как ты, всегда будешь ждать меня. Буду ждать, когда и в каких мирах сбудется наш союз.

Алексей тряхнул головой: Господи, ЛСД что ли в водку подмешали? Видений мне только не хватало!

Образ исчез, но, это было уже не важно. Его личность была установлена.

Вся жизнь теперь, все события и мелкие эпизоды, из пестрой бессмысленной мозаики складывались в логическую картину: Что бы ни было, все не зря и не случайно. Пути-дороги виляли, путались, сходились-расходились, чтобы привести сегодня в «Старый Арбат» и усадить за тот самый столик.

Чтобы на финише расслаблено развалиться в кресле и… увидеть ее.

Все было ради этой встречи.

Что ж, встретились. И что теперь?

Это не было любовью с первого взгляда. Но, это было состояние, когда до нее, настоящей и единственной любви, был один шаг.

Он, словно стоял на краю неведомого, бездонного озера. Его капли еще не покрывали тело. Его прохлада и запах еще не окутали его. Но, он всецело был готов сделать шаг и уйти в это озеро с головой, зная, что уже никогда не сможет и не захочет выходить на берег.

Воображение сорвалось с цепи и, как стосковавшийся по кисти художник, начало лихорадочно набрасывать разноцветные краски, нетерпеливыми мазками разрисовывать унылое серое полотно:

А почему бы и мне не провернуть с Настей тоже, что ее муж – с Анечкой? Интересное получится кино: он с моей гуляет, а я, тем временем, у него жену уведу!

Почитаю в Википедии про немецкую поэзию, подкачу ненавязчиво, где-нибудь в библиотеке. Спрошу, в чьем переводе лучше заходит Гёльдерлин? А там, слово за слово…

Как-нибудь, издалека, дам ей знать, чем занят Сергей Сергеевич в свободное время. Да, она и сама, наверное, догадывается. Тупые, с двумя извилинами, и те видят, сердцем чуют. А уж эта-то… И чего ей с ним ловить, какого черта? А я гулять не стану.

Правда, у нее ребенок от Сергея Сергеевича. Ну и что? Я б ее и с десятью детьми забрал! Это вообще ни на что не влияет. А этот, шмаровоз, пусть алименты платит!

Какое же это счастье, наверное: прийти домой, а там она. Пишет статью в научный журнал, обложившись со всех сторон раскрытыми толстыми книжками.

И нет нужды заглядывать ей тайком через плечо, потому что она не знает про игру «Сапер». И Интернет ей нужен, чтобы прочитать чей-нибудь реферат. И знакомство ее уже состоялось, а других ей не надо.

Я б даже готовить ей стал сам, только бы не отвлекать, не нарушать ее напряженного одиночества. И ждал бы, ждал, когда она закончит, чтоб тихонько подойти сзади, обнять за плечи, поцеловать ее волосы и…

Господи, ведь все возможно!

Но, все здоровое, разумное, трезвое, что было внутри него, покачало головой: Нет. Ты опоздал. Возможно, когда-то, она ждала тебя, но ты не пришел. А теперь… Ты знаешь ее и всегда знал. Знаешь лучше, чем самого себя. Она с другим, принесла свой плод и твоей никогда не будет.

Может, когда-нибудь, в других мирах и измерениях, вы будете вместе. Но, по этой жизни, Леха, идти тебе одному.

И не нашлось в душе никого, кто бы возразил. Пустырь образовался на месте бушующего сада.

Но, пустоты природа не потерпит. А сорной траве, какой-нибудь мечте о новом телефоне, здесь не место. Слишком велика освободившаяся площадь. Слишком плодородна она для всякой ерунды.

И выросло то, что выросло: угольно-черная, обжигающая и неистовая ненависть к Сергею Сергеевичу.

Часто я употреблял это слово – ненависть. Но, стало ясно: до этого момента она вообще не существовала для Алексея. Он даже не знал, что значит это слово.

Сергея Сергеевича он теперь не видел любовником жены, соперником, конкурентом. Все это ушло, стало мелко и неважно.

Но, видел в нем безобразный, несводимый прыщ, вскочивший на всем, что было ему дорого. Гнойник, занявший собой все жизненное пространство, отменив саму возможность, самое право Алексея быть счастливым. Фурункул, поправший святыни, запросто подложив икону себе под задницу.

Счастье, сколь огромное, столь и недосягаемое для Алексея, было для него повседневностью. Зеленой скукой, от которой и развлечься не грех:

Сергей Сергеевич, ах ты негодяй. Длинноносое ты чмо! Да как же ты надумал, как посмел гулять от такой девки? И к кому! К моей простодыре!

Как вышло, что тебе, щербатому уроду, досталась Настя? А я, весь из себя красавец, женат на блудливой деревенщине!

Ненависть к Сергею Сергеевичу стала теперь приводным ремнем всех Лехиных помыслов. Желание напакостить ему – смыслом жизни и нестерпимой жаждой.

Разрыв с женой и отъезд в родной город откладывались уже не по техническим причинам. Они не могли состоятся, пока эта жажда не будет утолена.

Мужская злоба, – не то, что женская. Лишенная злопамятства и коварства, рефлексирующая, сомневающаяся, она взрывается яркой вспышкой, коротким и яростным ударом кулака, взмахом ножа, пистолетным выстрелом и тут же теряет свою кинетическую энергию. Инвертируется в тоску, депрессию, запой. Быстро переходит в общественно безопасные формы и затухает.

Но, только не тогда, когда это злоба тряпки. Не способная ни к взмахам, ни к ударам, беззубая и шепелявая, заряженная холостыми патронами, она разъедает душу, не находя себе простого мужского выхода. И тогда рождаются хитроумные планы подлой и мелкой, анонимной и изощренной мести.

И здесь произошло, на мой взгляд, самое удивительное в этой истории. Будучи человеком неглупым, что-то изобретая, замышляя, умышляя против любовника своей жены, он совершенно упустил из виду очевидное: любая пакость Сергею Сергеевичу непременно ударит по Насте, которая, уж точно, перед Лехой ни в чем не виновата.

Насчет нее он безапелляционно постановил: надо ей от гулящего мужа любыми способами избавляться и искать себе нового, достойного. Какого? Ну, вот как Леха, например. Чего скромничать!

Откуда он взял, что это для нее хорошо? Может, ей, элементарно, жить негде или она ребенка не хочет без отца оставлять. Да что уж, может она просто любит своего кобеля. Бывает же и такое на свете! Любовь-то – зла. Это общеизвестно. А чем кобель хуже козла? Он даже без рогов, если что. Может, она знает или догадывается о его походах налево, но готова их терпеть, потому что жить без него не может.

Что сложного в этих вопросах? С чего Алексей взял, что может решать за другого человека?

У меня нет ответа.

«Звени, отваги колокол!

В дороге все, кто молоды…»

В кои-то веки, эти строки стали про Леху. Еще бы, карту побед кто вручил… Но, карт никто не дал, пришлось планировать победу самому.

Что любят мужчины больше жен, друзей, а иногда и больше самих себя? Конечно, их, свои машины! Вот кому предстояло пострадать за грехи своего владельца первой.

Леха знал, где живет Сергей Сергеевич, на чем ездит и помнил несколько знаков в номере. Плацдарм для наступления сформировался.

В один из дней, Алексей встал с утра пораньше и собрался на дело. Дома сослался, что нужно попасть на дальний объект, обосновав этим и ранний уход, и походно-спортивный стиль одежды. С собой он захватил даже не нож, – трехгранный напильник, заботливо заточенный на наждаке до состояния стилета.

Сергей Сергеевич жил в соседнем районе, в получасе пешей ходьбы. Утро было ранним и сырым. Никто без надобности на улицу не совался, что было очень кстати. Бодро пройдя по пустынным кварталам, Леха вошел во двор, где, согласно анкете, обитал противник.

Серебристый Хундай Сергея Сергеевича стоял прямо у его подъезда. Алексей несколько раз прогулялся вдоль дома. Все было тихо, видеокамеры отсутствовали.

Наконец, решившись, он подошел к машине, присел и быстрым движением проткнул правое переднее колесо.

Инструмент, как оказалось, был выбран идеально и не требовал почти никаких усилий: как проткнуть воздушный шарик иголкой. За несколько секунд операция была проделана и с остальными тремя колесами, которые моментально спустили, издав беспомощный шипящий звук.

Гордый седан бизнес класса почти лег пузом на асфальт. Машину Алексею стало жалко: Прости, брат Хундай. Хозяин у тебя такой. Вынудил, сволочь! Это ладно, я, а кто покруче и бензином под капот плеснет, а потом спичку бросит.

Оправдавшись перед автомобилем, Алексей быстро покинул двор. Но, уходить совсем не хотелось. Хотелось увидеть реакцию Сергея Сергеевича, позлорадствовать. Побродив немного по кварталу и убедившись, что происшествие не привлекло ничье внимание, Алексей вернулся и присел на лавку, метрах в ста от машины.

Около восьми часов, из подъезда вышел Сергей Сергеевич. Он сразу увидел автомобиль на спущенных колесах, остановился в замешательстве и почесал затылок. Потом вернулся к подъезду, нажал кнопку домофона и с кем-то коротко переговорил. После этого еще раз осмотрел раненую машину и уверенной походкой пошел со двора.

Ну и нервы у конкурента! – подумал Алексей: Канаты, а не нервы. Вообще на бетоне чувак: не вышло уехать, спокойно пошел пешком. Может, его и правда, есть за что любить?…

Леха поднялся с лавки и, неизвестно зачем, пошел следом. Но, тут случилось неожиданное. В соседнем дворе, Сергей Сергеевич уверенно подошел к… серебристому Хундаю, снял его с сигнализации и сел внутрь.

В замешательстве Алексей обошел машину сзади и понял в чем дело. Всего три неизвестных знака в госномере обрекли несчастного и ни в чем не повинного соседа Сергея Сергеевича на получение путевки в шиномонтаж.

Сам же Сергей Сергеевич прогрел двигатель и спокойно укатил на работу.

Мстя пролетела мимо него, а раздосадованный мститель ни с чем вернулся домой. Через час он и сам был на работе.

Алексей любил свой кабинет, обустроенный без казенщины, исключительно на свой вкус. Стоило двери за ним закрыться, как он оказывался в зоне абсолютного психологического комфорта. Страсти бушевали снаружи, а здесь… садясь в глубокое кожаное кресло (которое было круче, чем у начальника) он чувствовал себя настоящим генералом, склонившимся над картами будущих сражений.

Все здесь было под рукой, все на своих полочках. Как ортопедическая стелька, – точно подогнано под обитателя.

Возбуждение от утреннего приключения долго не проходило. Ошибочка, конечно, вышла. Но, сама-то операция прошла безупречно!

Промелькнула мысль: А может, и самого Сергея Сергеевича проткнуть трехгранным напильником в подворотне? Интересно, он издаст шипящий звук?

Боже, Леха… ты кем себя возомнил?

Довольно быстро Алексей понял, что духу на такое у него никогда не хватит. И не только на такое, он и историю с протыканием колес повторить не рискнет: На втором-то разе могут и поймать. Народ повнимательнее станет.

Дерзкий уличный хулиган не был даже дальним родственником Алексея. А вот офисный интриган – был. Очень близкой родней приходился.

Не будучи воином на улице, Леха вполне был воином за письменным столом и монитором компьютера, орудуя клавиатурой и мышкой как самурай катаной.

Когда-то, в его биографии случился непродолжительный период госслужбы, где он полной грудью вдохнул атмосферу жизни в банке с пауками. Всю неповторимую палитру офисных склок, подсиживаний и кляуз.

Надо дать бой на своем поле, – решил Алексей: Боксер же не лезет на татами к дзюдоистам! Что толку протыкать колеса. Он себе новые купит, а то, и сам автомобиль обновит. Нет, мы пойдем другим путем. Сплетем интригу, чтобы этот ободранный павлин вылетел со своего теплого места!

Отложив работу в сторону, Леха занялся разработкой плана генерального сражения.

В общих чертах, план сложился быстро: сочинить письмо московскому начальству Сергея Сергеевича, обвинить его в двурушничестве и, тем самым, подвигнуть это самое начальство к изгнанию супостата с должности руководителя филиала.

Для такой работы требовался определенный инсайд, фантазия и тот, кто отправит подметное письмо от своего имени.

Вроде бы, все это у Лехи наличествовало. Инсайда было достаточно в почтовом ящике Сергея Сергеевича. Фантазия, это то, о чем Леха вообще никогда не беспокоился. С подписантом надо было определиться, но и это была не проблема.

Предстояло прошерстить электронную почту противника с новых позиций. Скучная рабочая документация становилась теперь желанным трофеем.

Алексей зашел на сайт и ввел адрес и пароль от е-мэйла Сергея Сергеевича. Почта не открылась. Повторные попытки зайти в нее к результатам не привели. Каким-то образом, настоящему хозяину ящика удалось доказать свое право на него. И теперь угадать пароль было невозможно.

Но, ничего фатального в произошедшем не было. Да, задача усложнилась, но у Алексея было довольно много файлов из почты Сергея Сергеевича, которые он сохранил у себя. По началу, он вообще хотел скопировать все. Потом передумал. Но, с чем работать, у него все-таки осталось.

Алексей стал поочередно открывать сохраненные файлы и вчитываться в их суть. От земельных тем он был далек, но всегда быстро вникал, если что-то было действительно нужно.

Углядеть здесь интригу не удавалось. Для этого надо быть гораздо глубже вовлеченным в процесс. А-то, может, она и вовсе там отсутствовала.

С распухшей головой Алексей отвлекся от изнурительного занятия: А может, дело вообще не в инсайде? Может, надо шире посмотреть на вещи?

Очень может быть, Леха!

Начался серфинг по просторам сети, который давался не в пример приятней, чем копошение в землеустроительных делах.

Алексей просматривал, кто еще в городе Т занимается продажей земельных участков. Их оказалось – пруд пруди. Занятие прибыльное, земли много, от желающих купить – отбоя не нет.

Перевод земли в другие категории был в то время простым и недорогим. Поэтому, в обороте крутились и сельхозугодия, и лесные насаждения, и промышленные землеотводы.

Просматривая крупных игроков, Леха обратил внимание на фирму «Лазоревый цветок». На ее сайте гордо значилось, что именно она, и никто другой, недавно получила эксклюзивное право раздербанить несколько десятков гектаров земли, принадлежащих какому-то НИИ районного леспромхоза, тихо загнувшегося в новых экономических реалиях: Подумать только. Свезло-то как!

У НИИ леспромхоза своей страницы в Интернете не оказалось. Но общие данные о нем нашлись. Последним, кто его возглавлял, был некто Папченко Дмитрий Иванович.

Папченко, Папченко… Знакомая фамилия. Алексей почуял, что нашел то, что искал.

Такая же была у кого-то, подписавшего кадастровый план в почте Сергея Сергеевича: Где же это? Так-так, а вот и он. Кто тут у нас? Ага, Папченко Василий Андреевич. Геодезист. Вот, ты-то мне и нужен!

Геодезист Василий. Идиотизм этого словосочетания дико развеселил Алексея. Добавил позитива в и без того увлекательное занятие: Да мой ты дорогой! Надо ж, как совпало-то удачно!

Удача улыбнулась Алексею и скорчила гримасу геодезисту Василию.

Ну, что, геодезист Василий! Доложишь московским боссам о творящихся тут безобразиях?

Понятно, вопрос был риторический, а положительный ответ за Васю был уже дан: Конечно, доложу! Разве не может геодезист быть возмущен, что начальство помельче обворовывает начальство покрупнее? Разумеется, может. Как и любой честный человек!

О возможных последствиях затеи для самого геодезиста, Алексей и не подумал. Лес рубят – щепки летят. Сами понимаете.

Окрыленный вдохновением, Леха быстро сочинил письмо. Оно так легко вышло из-под его руки, что он сам удивился.

Конечно, оно еще было сырым. Довольно долго Алексей корректировал полученный текст: все эти запятые, склонения, спряжения. Искал баланс между патетикой и конкретными шокирующими «фактами».

После нескольких проходов вдоль и поперек, корректура было окончена, и родился вот такой шедевр:

Генеральному директору

ООО «Мое право»

Г-ну Коновалову В. П.

Уважаемый Вениамин Петрович!

На протяжении длительного времени я работаю в Т-ом филиале ООО «Мое право» в должности геодезиста, где являюсь частью дружного и сплоченного коллектива единомышленников, беззаветно преданных общему делу, корпоративным ценностям и философии, у истоков которых стоите Вы.

Для подавляющего большинства из нас, работа является не только сферой приложения профессиональных знаний, но и образом мыслей, жизни. Равняясь на ваш опыт, честный и открытый образ ведения бизнеса, мы прилагаем все силы для процветания нашей фирмы.

Однако, философию общего дела, к сожалению, разделяют в нашем филиале не все. Вдвойне обидно, когда ее не разделяет не рядовой сотрудник, а руководитель подразделения.

Примерно полгода назад, мой дядя, Папченко Дмитрий Иванович, тогда еще директор НИИ леспромхоза, в личном разговоре передал мне, что в скором времени НИИ будет ликвидировано, а десятки гектаров принадлежащей ему земли будут проданы по бросовой цене.

На тот момент, это была исключительно конфиденциальная информация, обладание которой позволяло получить огромную прибыль.

Я рассказал об этом руководителю нашего филиала, Нечаеву Сергею Сергеевичу, в надежде, что наша фирма получит эксклюзивные права на реализацию этих земельных участков, расположенных в живописной зоне, недалеко от реки и в непосредственной близости от границы Московской области.

Однако позже я узнал, что эти права, через два месяца, получила фирма «Лазоревый цветок». Я не мог понять, как это произошло. Но, месяц спустя, в кафе, случайно, увидел Нечаева С. С. в компании директора «Лазоревого цветка». Из услышанных отрывочных фраз я понял, что Нечаев С. С. слил информацию конкурентам, за что получил от них крупный бонус.

Я привык считать, что приказы и действия начальства не подлежат обсуждению. Но этот случай очень меня возмутил. После этого, я начал замечать и другие странности в поведении Нечаева С. С.

Я не мечу ни на чье место и не рассчитывал на долю от прибыли. Меня вполне устраивает и работа, и моя зарплата.

Я передал закрытую и дорогостоящую информацию Нечаеву С. С. только из преданности общему делу и желания видеть нашу фирму процветающей.

Считаю, что такое поведение Нечаева С. С. – настоящее предательство. Плевок в сторону коллектива и руководства.

Возможно, как руководитель, он перерос сам себя и готов организовать и возглавить свой собственный бизнес. Тогда его действия были бы оправданы. Но, как часть общего организма, пусть и очень важная, он не имеет права работать на свой карман в обход интересов фирмы. Я так считаю, и я в это верю.

Не призываю Вас поверить мне на слово. Все изложенное Вы можете проверить в открытых источниках.

Убедительно прошу, если моя информация Вас заинтересует, не разглашать мое имя. Я очень дорожу своим местом и, в случае огласки, буду вынужден от авторства данного письма отказаться.

Надеюсь на Ваше понимание.

Число,

С уважением, Папченко Василий Андреевич,

геодезист ООО «Ваше право»,

Т-й филиал

Подпись.

Перечитав письмо еще раз, Алексей откинулся на спинку кресла: Ну! Не красавчик ли я! Да, пиши я такие письма по работе, давно бы генеральным в Питере сидел.

Было жаль расставаться с этим листком. Его бы в рамочку повесить, ей богу. А предстояло ему отправиться неизвестно куда. И неизвестно, будут ли читатели способны оценить глубину и силу Лехиного таланта.

Прямо зудело показать произведение кому-нибудь.

Похвастаться перед Аллой был не вариант. В критики она не годилась, потому что, как раз и была бы самым настоящим критиком.

Несмотря на свои бесконечные романы, она была человеком честным. Честным и прямым, как палка. И поэтому сочиненная поэма ничего, кроме омерзения у нее бы не вызвала. А там, глядишь бы, и дружба кончилась.

Вот, почему так хорошо иметь не одного друга. Алексей позвонил Дмитрию и пригласил его пройтись. Двери машин перед Димкой открывались редко, поэтому он всегда был за пешие прогулки. Через полчаса друзья встретились в парке.

С Дмитрием Алексей познакомился два года назад и подружился на основе общих политических взглядов.

Димка тоже был тонкой натурой, но иного рода, чем Леха. Утонченность эта зиждилась на удивительной диалектике, обитавшей в его естестве.

Он был абсолютно убежденным, ярым коммунистом, свято почитающим вождей пролетариата, оправдывающим репрессии, реабилитирующим ГУЛАГ и открыто призывающим к их возрождению.

Выступал за тотальную отмену частной собственности и полное засилие государства везде и всюду. На дух не переносил диссидентов и разных картавых антисоветчиков. Вздыхал об СССР и, особенно, о периоде военного коммунизма.

С другой стороны, столь же фанатично и беззаветно он был предан идее переть все, что плохо лежит и попадается на глаза.

У частных лиц, он, к счастью, не воровал, но, любое общественное или государственное имущество искренне считал своим и лишь удивлялся, что по какому-то недоразумению, оно до сих пор не перешло в его собственность. И постоянно норовил это недоразумение исправить.

Появившиеся в городе, неизвестно зачем, плакаты с надписью: «Чужих детей не бывает!» вызывали у него недоумение: Что за бред? При чем тут дети? Денег чужих не бывает!

Здесь бы сказать: Какая ж это диалектика? Это же обычное лицемерие: кричать об одном, а делать совсем другое. Так-то оно да… Но, в Димке не было ни капли лицемерия.

И о всеобщем равенстве и братстве, и о возможности стырить металлические трубы, беззаботно оставленные кем-то без охраны, мечтал он одинаково подлинно и страстно.

Полярные убеждения органично сосуществовали в его душе, ничем друг друга не беспокоя. За счет этого, он был интересен как личность и имел массу друзей и знакомых, как из одного, так из другого лагеря.

В остальном же, Дмитрий был настоящей мужской особью, сеющей правильные идеи, которых самому Лехе частенько не хватало.

Встретившись, друзья обсудили погоду, политические новости, и Алексей перешел к основной теме.

Рассказ об измене жены Дмитрий выслушал без эмоций. Лишних вопросов задавать не стал, за что снискал у друга великую благодарность.

На хитроумный план Лехи отреагировал спокойно и, присев на лавку, с интересом прочел предложенное сочинение.

Закончив читать, он поджал губу и посмотрел на друга:

– Да ты, я смотрю, интриган!

Алексей в ответ издал неопределенный гортанный звук. От Димки он ждал другого: «Вау! Как круто! Какой ты молодец!» А интриган… это что, вообще, такое? Наезд или похвала?

– Что, хреново написано? – продолжил нарываться на комплимент Леха.

– Не, написал ты хорошо. С душой. Тяжело, наверное, было подписываться геодезистом Василием. Рука-то, так и тянулась собственное имя вписать. А?

– Ты меня насквозь видишь!

– Но, по-моему, затея пустая.

– Почему?

– Нет обратной связи.

– В смысле?

– Ну, вот как ты собираешься узнать, сработал твой донос или нет? (слово «донос»-то мог бы и не говорить!) Они что, на своем сайте кадровые решения вывешивают? Или ты Job.ru будешь мониторить, не появилась ли там вакансия директора Т-го филиала?

Алексей и сам об этом думал. Но, творческий процесс так его захватил, что мысль эта отошла на второй план. Теперь друг приспустил его с небес на землю.

– А как оно может не сработать? Доводы-то убойные!

– Ха-ха, это ты их считаешь убойными, а как на них посмотрят в Москве – не известно. Нет, все это, как стрелять в небо, в надежде, что пуля упадет именно на голову врага. Что угодно может случиться. Письмо может тупо не дойти.

– Я отправлю заказным.

– Хорошо, допустим оно дойдет. Так, на месте затеряется. Кто его в Москве получит? Может, секретарша тамошняя, сама с Сергеем Сергеевичем зажигает! Позвонит ему, расскажет, а начальству не передаст. Поржут вдвоем и забудут. И вообще, ты их кухню не знаешь. Я ж так понял, это все твои фантазии?

– Есть и факты, немного…

–То-то и оно. Немного. Да и Сергей Сергеевич твой, он что, молча с должности уйдет? Уж, наверное, – объяснится! Геодезиста Васю только жалко…

Разочарованию Алексея не было предела. И возразить было нечего. Правду Диман говорил. Сложив письмо вчетверо, он угловатым движением засунул его в карман. Обиженный поэт покинул сцену, освистанный грубой толпой.

– Может, попросить пацанов, чтобы зубы ему пересчитали. А я бы им поляну выкатил. – неуверенно предложил Алексей.

– Они и без поляны пересчитают, им несложно. Но тема, знаешь ли, дохлая.

– Да почему?!

– Ты сам посуди: если наподдать без объяснения причин, то потеряется воспитательный эффект. Мало ли, от кого и за что прилетело! Если же объяснить, кто и за что передает привет, тогда… Он же, это, говоришь, юрист?

– Юрист.

– Значит, с бейсбольной битой к тебе не побежит. А пойдет к ментам, напишет заявление и привет! Будешь ты еще и должен ему в итоге и пацаны вместе с тобой. Вот, если бы ты сам ему морду набил, тогда б он жаловаться не пошел, потому что знал бы: получил за дело и от человека, имеющего на это право. А так… пустое это все.

Дима, засранец, ну вот только тебя похвалил!

Что бы уж совсем не пасть в глазах друга, Алексей рассказал, как проткнул колеса на машине Сергея Сергеевича. О допущенной ошибке он при этом умолчал.

– Н-да. Герой. – подытожил Дмитрий этот рассказ. Что означало сказанное, так и осталось неизвестным.

Пообщавшись еще немного, друзья разошлись по домам.

Разговор не принес Лехе морального удовлетворения. Нарастал внутренний протест против бездушных умозаключений Дмитрия. Творец в Лехиной душе не желал сдаваться.

Подходя к дому, он похлопал себя по карману, в котором лежала кляуза: Ладно, умник. Не дойдет, не сработает… Это мы еще посмотрим!

Ничего Алексей в итоге не отослал. Но, определенный лечебный эффект письмо возымело. Хоть и не унесло далекому адресату накопившийся яд, но впитало его частично в себя, немного облегчив автора от этого бремени.

Теперь его и вправду можно было вешать на стену. Любоваться и тешить себя надеждой, что однажды неуловимый мститель возьмет, да и отправит его по назначению.

И этого не случилось. Донос утратил привлекательность. Из разряда произведений искусства перешел в звание пустой бумажки. Его не только на стену не повесили, а вообще выкинули в мусорное ведро. И даже файл на компьютере Алексей стер.

Геодезист Василий мог расслабиться.

Если идея с подметным письмом умерла, то мысль отметелить Сергея Сергеевича чужими руками выжила. Здесь Димкины постулаты оказались не такими фундаментальными: Да, воспитательный эффект от анонимности потеряется. Но, терапевтический-то – сохранится! Так ли уж необходимо раскрывать имя автора? Я ведь и на спущенных колесах автограф не оставлял.

Во всем-то ты прав, друг Дмитрий. Одного не учел: безвестность и отсутствие аплодисментов я вынесу. А, вот, что этот козел радуется жизни, пока другие страдают, могу и не пережить!

Алексей всерьез задумался, к кому обратиться за помощью. У Дмитрия таких было много, но он решил его в свой план не посвящать. Пришлось рассчитывать на собственные ресурсы.

С разным хулиганьем Леха старался не знаться. Но, один подходящий знакомый у него, все-таки, был. И имя у него было соответствующее: Вова.

Ничего не имею против прекрасного имени Владимир. Но это был не Владимир, а именно Вова. Им он родился, им же предстояло ему и умереть.

Вова был дальним родственником водителя, Лехиного начальника. Этот водитель и обратился, когда-то, к Алексею с просьбой помочь безработному родственнику получить кредит. С чего он взял, что обратился по адресу, не известно. Но, он не ошибся.

Бездельником Вова не был: бомбил на старой ГАЗели без праздников и выходных. Но, эта работа была неофициальной. Поэтому банки не жаждали видеть его в числе своих заемщиков.

Для Вовы это был тупик. Для Алексея – повод лишних полчаса посидеть за компьютером.

Леха сделал ему левую справку 2-НДФЛ с нескромной зарплатой и подтвердил ее по телефону, чем резко повысил Вовин кредитный рейтинг.

Тот, получив долгожданный и невозвратный кредит, рассчитался с предыдущими, купил жене новый телефон и дал качественный ремонт ГАЗели, своей кормилице. В общем, залатал все финансовые дыры и искренне считал автором своего благоденствия Алексея.

В качестве благодарности, такая услуга требовала бутылки коньяка. И то, не самого дорогого. Леха на большее не претендовал.

Но, любая официальная бумажка, снабженная печатью, пусть и липовой, вызывала у Вовы благоговейный трепет. А люди, способные понимать, что в них написано, а уж тем более, производить их на свет, выглядели в его глазах средневековыми алхимиками, превращающими ртуть в благородный металл.

Из-за этого он считал себя обязанным Алексею гораздо больше, чем был на самом деле. Со временем, назойливая благодарность Вовы стала Леху тяготить, и он старался с ним не видеться и не слышаться.

Теперь пришла пора про старый должок напомнить.

С простыми людьми сложности не нужны: зайдя к Вове домой и покончив с краткими любезностями, он заявил с порога:

– Вова, теперь мне нужна твоя услуга!

– Не вопрос, братан! Что именно?

Леха рассказал о Сергее Сергеевиче. Конечно, любовником жены он его не представил, а отрекомендовал жуликом, кинувшим контору и лично его, Алексея.

– Он чё, сильно здоровый?

– Дрищ!

– А чё ты сам его не ушатаешь? – простодушно спросил Вова.

– Жулик ушлый. Меня он знает и, если что, сдаст ментам. Не хватало только стать его должником!

Душевная простота не позволила Вове задаться вопросом: в чем же смысл обезличенного избиения?

– Ты его уделай, так, средненько. За что – не говори. – стал поучать Алексей.

– Погоди, средненько… Это, как пойдет. Ляжет по-быстрому, обойдется средненьким. А будет буровить, – по тяжелой заедет.

Прозвучало сие угрожающе.

– Короче: труп или инвалид мне не нужен, а в остальном – тебе карты в руки, – подытожил техзадание Леха.

– А ты мне что́ за это? – спросил Вова, заподозрив, что услуга превосходит по стоимости его долг перед Алексеем.

– А я? Продолжу рассказывать коллекторам, что ты завербовался дизелистом в Заполярье. – уел выскочку Леха.

Секунду поразмыслив, Вова согласился. Коллекторы и судебные приставы составляли пантеон его ночных кошмаров.

Далее исполнитель поведал, что пойдет на дело не один, а с двумя приятелями: Коляном и Игоряном, имевшими милое хобби, – быть зачинщиками массовых драк футбольных фанатов.

– Надеюсь, я им ничего не буду должен? – поинтересовался Алексей.

– Не, со своими я сам разберусь.

Замысел его стал понятен: сам Вова драться ни с кем не собирается. Скажет: «Фас!» отмороженным друзьям и закроет свой должок. Чем-то нечестным повеяло от этого плана.

С другой стороны, осознание, что предстоящий мордобой был оплачен всего лишь левой бухгалтерской справкой, не давало ему обрасти ни мистикой, ни драматизмом: Дешевка! Никаких, Сергей Сергеевич, тридцати сребренников за тебя. Одного – и того много за твою поганую рожу!

Алексей рассказал, где и когда можно встретить «жулика», показал его фото и высказал категорическое пожелание увидеть все собственными глазами.

Вова был против присутствия зрителей, но потом сдался:

– Ты только сам не лезь, если чё.

– Спасибо, что предупредил. А-то б я не знаю, сдержался ли…

И вот, в среду, вечером, действующие лица заняли места в мизансцене. Декорация – двор Сергея Сергеевича. Алексей расположился на той же лавке, с которой наблюдал за реакцией на спущенные колеса. Борцы за справедливость встали у торца дома, где жертва должна пройти, возвращаясь домой.

Колян был поменьше: жилистый, с дерзким взглядом и постоянным вопросом: «А чё?» на языке. Игорян – намного крупнее, обрюзглый и ленивый на вид. Но пустой, блуждающий взгляд красноречиво говорил: «Я не добряк. А за компанию вырву ноги любому». Оба были под градусом.

Воцарилось напряженное ожидание.

Минут десять-пятнадцать, и должен появиться проклятый негодяй. Но, раньше появился другой человек.

Из-за угла, прямо в лоб гопникам, вышел невысокий парень возрастом под тридцать. Упругая походка и телосложение выдавали в нем спортсмена. Следом выскочил мальчишка лет пяти.

…То ли, эти люди в принципе не могут никого пропустить мимо себя…

– Слышь, есть сигарета? – развязно и нагло спросил Колян, растягивая второй слог в слове «сигарета».

– Не курю и вам не советую – ответил парень, как видно, изо всех сил подавив в себе какое-то другое желание.

– В смысле, ты мне советуешь? Я чё, совета твоего спрашивал?

– Пацаны, я с ребенком. Давайте не будем!

– И чё, что ты с ребенком?

Тут уж спортсмен себя подавлять не стал и быстро принял боевую стойку.

Размашистый удар Коляна полетел в сторону противника. Но, парень, видно, был настоящий стратег, разглядев настоящую опасность со стороны более крупного хулигана.

– Папа, папа! – закричал ребенок.

– Сынок, беги! – отозвался тот.

Увернувшись, он не стал отвечать, а резко ударил Игоряна промеж ног, отчего тот сложился пополам и завалился на бок.

Теперь можно было и с Коляном разобраться. С разбега он боднул его головой в грудь и они, сцепившись, упали на асфальт.

Вова, стоявший все это время в стороне, решил принять участие в потасовке. Подойдя к соперникам, он попытался ударом ноги, сверху вниз, достать в голову несчастного папашу. Но, месиво под ним каталось из стороны в сторону. В результате от Вовы доставалось обоим.

Тем временем, Игорян, оправившись от удара в пах, решил внести свой вклад в разгром неугомонного спортсмена. Перевес вот-вот сложился бы не в пользу храброго отца.

Но, тут, из-за угла снова выскочил ребенок, а следом, девушка: его мать и, видимо, жена бойца, с дамской сумкой наперевес:

– Сволочи, вы что делаете?! – заорала она и стала беспорядочно колотить сумкой агрессоров. – Полиция! Кто-нибудь, вызовите полицию!

Не известно, как бы все это развивалось дальше и чем закончилось, но, из-за угла, как по заказу, выехала машина вневедомственной охраны.

На вызов они бы так быстро не явились. Оказались тут случайно, но очень вовремя. Включилась синяя люстра на крыше и полицейские поспешили к увлекшимся единоборцам.

Вова, на правах самого трезвого, увидел их появление заблаговременно и скрылся за детской площадкой. Остальных бузотеров задержали.

Алексей понял, что спектакль подошел к концу и промедление может стать для него самого пропуском на сцену. Поэтому поднялся с лавки и, как можно спокойнее, направился прочь.

В дальнем конце двора мелькнул знакомый серебристый Хундай. Сергей Сергеевич вернулся с работы, но на роль примы не успел. Занавес, в виде зарешеченной двери полицейского УАЗа, уже опустился.

Минут через двадцать Алексею позвонил Вова:

– Это я! Не видел, кто наших замел, городские или из райотдела?

Особенно резануло по уху «Наших».

– Вова, это что было-то? Это же не тот!

– Я понял, что не тот. Но, ты ж видел, как он на Коляна стал прыгать, демон!

– Вов, ты что, дурак? Человек с ребенком гулял. На кого он прыгал?

– Да ладно, чё ты! Ну, Колян чуток погорячился. Но, этот тоже хорош, нет бы…

– Вова, заткнись!

– Не кипешуй! Щас, пацанов из обезьянника выпустят и наваляем мы твоему жулику.

– Пусть не торопятся, – съязвил Алексей и сбросил вызов: Боже, выпустят из обезьянника… Зачем?! Где ум-то был у меня? Впрягать быдло в свои разборки!

Опоздание врага на этот отвратительный шабаш не вызвало у него досады. Наоборот, огромное облегчение испытал он сейчас. Как бы не избили подонки Сергея Сергеевича, это только возвысило бы его в глазах Алексея.

Он, будто стаей облезлых дворняг хотел затравить редкого уссурийского тигра. Странная мысль промелькнула у него: окажись на месте этого парня Сергей Сергеевич, он, наверное, пошел ба за не заступаться.

На все готов был наш мститель, да оказалось, не на все.

Еще не раз возвращался Алексей к мыслям о праведном возмездии. Не раз и не два. Но чем дальше, тем планы эти становились все более фантастичными и несбыточными. Ничего не происходило, и эмоции начали затираться. Все вернулось к мудрой первоначальной схеме: забить, забыть, уехать.

Время шло. Алексей заканчивал дела, готовясь их сдать и уволиться. В родном городе он пробивал себе новое место. Все, вроде, складывалось, и картина будущего жития на родине уже начала вырисовываться. Эпопея близилась к финалу.

Жена гуляла почти в открытую. Видимо, догадалась, что муж просто включает дурака, обо всем давно зная. Ее несуразные отмазки уже и иронии не вызывали.

Даже не представляю, за какого идиота держала Анна Алексея. Поговорка: хоть ссы в глаза, все божья роса, была теперь прямо про него. Он в упор ничего не замечал. А било в глаза, – отворачивался.

Леха твердо решил избежать с ней объяснений, уехать к себе, пообещав подготовить почву и для ее переезда, а потом, просто, прислать заявление о разводе.

Об Анастасии Алексей старался не вспоминать, потому что эти воспоминания были слишком для него тяжелыми. С чего б не начинались, – заканчивались грезами и воздушными замками, которым никогда не суждено материализоваться.

В один из сентябрьских вечеров, в пятницу, Аня, в очередной раз отправилась помогать маме с затянувшимся «ремонтом».

Погода стояла отличная, и Алексей тоже решил не сидеть дома.Договорился о встрече с Димкой, которого давненько не видел, и они пошли гулять. А нагулявшись, решили закончить день на мажорной ноте: зайти куда-нибудь и пропустить водочки под шашлычок. Подходящее заведение, кофейня «Счастливый путь», подвернулась сама собой.

Назвав заведение кофейней, владельцы что-то поскромничали. Кофе они, конечно, подавали. Но, кроме него, лилось и булькало здесь все, что могло гореть и течь. Кухня тоже не ограничивалась круассанами и тирамису, предлагая вполне себе человеческие закуски и основные блюда. Прекрасное место на любой вкус и кошелек.

Усевшись за стол, друзья заказали выпивку, закуску и развалились в креслах в ожидании. Теплый вечерок наметился. Сидя в дальнем углу, лицом ко входу, Алексей рассматривал посетителей. Одинокие дамы ожидали мужских приставаний за чашками кофе или бокалами сока. Одинокие кавалеры добирали из бутылок решимости подойти к ним и завязать знакомство. Обстановка была умиротворяющей, свет – приглушенным, настроение – отличным.

Вскоре принесли первую (и главную) часть заказа: пол-литра и сок. Быстро налив по рюмке, друзья чокнулись. Алексей поднес рюмку ко рту и прежде чем запрокинуть ее, посмотрел на вход через Димкино плечо. Зачем он это сделал? В кафе зашла Настя.

– Чего не пьешь? – спросил Дмитрий, заметив у друга странную задержку.

– Пью! – заверил Алексей и выпил.

Зашла злодейка отвратительно. Водкой он, конечно, не подавился. Но, она встала колом в пищеводе. Забыв о приличиях, Алексей отпил сока прямо из кувшина.

– Ты чего?

– Ничего, все нормально.

Но, понятно, – нормального ничего не было. Последние пару недель Алексею удалось почти не вспоминать Настю. Это было непросто, но он уже начал, было, справляться. И на тебе. Явилась!

С другой стороны, явление ее было… необычным оно было. Вечер, кофейня… Анастасия. Одна. Вот так сюрприз!

Настя присела за столик, рядом с входом, спиной к Алексею и сделала заказ. Вскоре ей принесли сок и два бокала, в один из которых официант налил оранжевую жидкость, а второй оставил пустым.

Так, так, так. Да у нас свидание! Вот тебе и святоша. А-то: не изменит, не предаст, сам себе фигни понапридумывал… Господи, везде и все – одно и тоже.

Глядя сейчас на супругу Сергея Сергеевича, Леха не ощутил тех тяжелых чувств, которые мучили его с той самой встречи. Но почувствовал облегчение.

Жена, как выясняется, вполне стоит своего мужа. Круг замкнулся. Из уравнения, наконец, удалили чужеродный коэффициент, и оно стало простым, как дважды два. Даже ненависть к Сергею Сергеевичу как-то отступила. И он, оказывается, хлебает те же щи тем же лаптем!

Настроение Алексея стало просто отличным. В том, какая картина откроется перед ним вскоре, он не сомневался. Жутко интересно было увидеть, кто же явится на свидание к Насте: Всяко, кто-нибудь поприличнее Сергея Сергеевича! Наверное, без прыщей. Какой-нибудь чопорный и правильный очкарик… А, может, хулиган! Хорошие девочки, они ведь любят разных подонков.

Теперь уж водка колом не вставала, – текла как по маслу. Также весело и непринужденно текла беседа между друзьями.

Прошло минут двадцать, а Анастасия еще сидела одна. Странный у нее ухажер, подумал Леха. Непунктуальный какой-то, даму ждать заставляет. Хотя, больше он досадовал, что ухажер этот заставляет ждать его самого.

С жадным любопытством рассматривал он входную дверь.

– Чего ты там высматриваешь? – не выдержал Димка.

– Ничего. Показалось, что девчонка знакомая зашла.

– А-а…

Как накаркал. Какая-то девушка, правда незнакомая, в глухой водолазке и очках зашла в кофейню, осмотрелась, увидела Анастасию и уверенно направилась к ее столику. Улыбнувшись, она присела напротив, положила на стол какие-то бумаги и налила себе сок. Приехали. Картина Репина «Не ждали»! Будто кошки царапнули Лехино сердце.

Теперь, когда собеседница Насти сидела к Алексею лицом, ему было неудобно так пристально рассматривать их. Он лишь бросал короткие взгляды через Димкино плечо.

Лицо его изменилось настолько, что Дмитрий с беспокойством обернулся сам:

– Да что ты там такое увидел?

– Ничего. Забей.

Небольшая надежда у Лехи все-таки оставалась. Может, они вдвоем с парнями знакомятся? Место-то располагает.

Словно упреждая бесплодные фантазии, из компании, сидевшей за соседним столом, поднялся молодой человек и подошел к столику Анастасии. Выглядел он дорого и лощено и, судя по походке, сам об этом отлично знал.

Оперевшись о край стола, он расплылся в слащавой улыбке и начал что-то говорить Анастасии и ее подруге.

Настя повернула голову в его сторону, явив Алексею свой профиль, будто королева на золотой монетке. Какое-то время она слушала его, после чего сказала что-то в ответ.

Парень оторвался от края их стола и принял позу, совсем не шедшую к его облику. Какую-то жалкую, виноватую. Сказав что-то напоследок, он вернулся на свое место и присел, вжав голову в плечи.

Синхронно с не сложившимся ухажером, тоже самое сделал и Алексей, а вместе с ним, – все его надежды.

С чего он взял, что у Насти здесь свидание? Он же с первого взгляда на нее знал: этому не бывать.

Целая гамма гнетущих чувств, от которых только-только удалось откреститься, неподъемной грудой навалилась на Алексея.

Здесь был и стыд за свои мысли. За сам образ мышления, заточившийся под поиск грязи везде и всюду.

И жалость к Анастасии, досада на ее то ли слепоту, то ли долготерпение.

И конечно же ненависть к этому прыщавому потаскуну, уже граничащая просто с яростью. Ведь кроме ненависти, вполне себе возвышенного чувства, хоть и со знаком минус, сюда же, ядовитой, желчной струйкой примешалась зависть. Зависть, что именно ему, паразиту, досталась Настя. Что это ему она хранит верность, ложится с ним в постель, что-то нежно шепчет ему в то самое ухо, которое час назад слушало стоны Лехиной жены. А может, и еще чьи-нибудь. И эта зависть уже не возвышала, – унижала Леху до скотского состояния.

Ручаюсь, появись здесь и сейчас Сергей Сергеевич, не поздоровилось бы ему. Потому что мужик, который, ну где-то же жил в Лехиной душе, на этот раз дал бы, наконец, в харю бабскому воспитанию и беззубым приличиям, стряхнул безвольную слизь гуманистических условностей. А потом размозжил бы башку Сергея Сергеевича длинноногой барной табуреткой.

Но, увы. Антагонист сегодня вечером в эту кофейню не собирался. Пришлось дерьму перекипать непосредственно в Лехином котелке.

Разговор между друзьями перестал клеиться. На все вопросы Алексей отвечал отстраненно и вяло. Видя перемену в настроении, Димка изо всех сил пытался его развеселить. Вдруг, глаза его загорелись. Дмитрий явно припомнил что-то интригующее:

– Слышал хаху про Длинного?

– Не, что за хаха? – рассеянно спросил Алексей.

– Блин, этот дебил намотал.

– Что намотал?

– Ты спроси лучше, на что.

– Да ладно. Серьезно что ли?

– Еще бы несерьезно! Вскочила, говорит, какая-то язва. Он ее и йодом, и зеленкой: не проходит и все тут. Ну что, пошел в кожвен, похвастаться обновкой. А ему там заявляют: братан, это он самый, как есть. Старый, но недобрый.

– Неприятно, однако. Но, сейчас с этим, вроде, все просто: один укол и ты здоров. Это раньше, помню, венерички были с решетками и ментами на входе. А сейчас-то…

– У дебилов просто не бывает.

– Да что ты стартуешь на человека! С кем не бывает!

– Ты дальше слушай, что этот идиот вычудил. У него в диспансере спросили, с кем он состоял в близких отношениях. Ну, так он, нет бы сказать, мол случайная связь, от девушки только имя осталось, Маша там, какая-нибудь. Нихрена! Он им дает данные своей подруги. Ты ж в курсе, у него подруга, Оленька. Замужняя. Короче, он ее закладывает. Да ладно ее, он и про мужа ее сливает докторам.

Алексей, наконец, отвлекся от своих мыслей и посмотрел на Димку с интересом.

– О-о. А он что, с ее мужем знаком?

– Ну, как бы да. Это его начальник. Непосредственный. Анатолием Ивановичем зовут.

– Я в шоке. И что?

– Ничего. Добрый доктор позвонил обоим и все расклады им озвучил.

– В смысле?

– Ну, типа, вот, обратился такой-то с интересной болезнью. Указал вас как сексуального партнера. Так что, не сочтите за труд, придите сдать анализы.

– Ха-ха! И мужа указал, как сексуального партнера?

– Нет, мужа указал как мужа сексуального партнера. Партнерши.

– То есть, муж теперь в курсе всего?

– Ну, разумеется, теперь он в курсе. Всего! Гы.

– А как же там, врачебная тайна и все такое?

– Не знаю. Может, этот доктор клятву Гиппократа не учил, а может, для таких случаев у них другая процедура предусмотрена. В общем, с тайнами в этой семье теперь покончено. Ха-ха-ха.

– Все-равно, хрень какая-то. По-моему, сейчас у обратившегося даже фамилию не спрашивают. Все анонимно давно, а тут совок какой-то голимый… Их, может, потом еще и на профком вызовут?

– Ну да, сейчас все анонимно. Только есть одно «но». Это, когда ты платно обращаешься, тогда анонимно. А когда бесплатно, тогда – совок и есть.

– А он что, бесплатно пошел?

– Ну, конечно, это же Длинный! Зачем платить, если можно полечиться на халяву?! А про эпидемические тонкости он и не подумал.

– И что теперь наш друг?

– Что друг… Уволился за полдня, без отработки. Оленька ему глаза чуть не выцарапала. А от встречи с Анатолием Ивановичем ускребся. Но, тот, говорят, очень его повидать хочет, прям жаждет! Он, кстати, в молодости боксером был. А знаешь, в чем прикол: Ни у Оленьки, ни у Анатолия Ивановича ничего не нашли. Но, я так думаю, Оленька лучше бы сама пять раз переболела вместо этого геморроя.

– Слов нету.

– Ага. Длинный теперь у бабули в области шифруется. Он-то боксом, если что, не занимался. Он, как Барбос в Факерах, любовник, а не боец.

Разговоры между друзьями стихли. Демарш Длинного определенно сделал этот вечер. После такого даже тему для беседы трудно было подобрать. Леха и Димка лишь чавкали шашлыком и салатом, глядя себе в тарелки. Встретившись же взглядами, начинали безудержно ржать, напоминая обкуренных.

Пару раз даже выпить из-за этого не получилось. Того гляди, поперхнулись бы водкой!

Запредельная мерзость и идиотизм этого венерически-шизофренического трэша долго не могли улечься в Лехиной голове. Уж, вроде, и постелили под ними двести пятьдесят, и сверху полтинничком придавили. А все равно, не вписывалось, не укладывалось.

Удивляло, что за всю жизнь Алексей не слышал ничего похожего на эту историю. То ли она была выдумана от начала до конца, то ли… То ли…

План дальнейших действий родился моментально.

– Знаешь, а мне твоя история понравилась.

– Слава богу, это не моя история.

– Н-да? Не твоя, говоришь…

Дмитрий вопросительно посмотрел на друга.

– Ты помнишь двоюродного мужа моей жены?

– Это, который ее…

– Да.

– Я ж его не знаю.

– Это понятно, что не знаешь. Мне бы тоже, сто лет его не знать. Я, похоже, придумал, как ему привет передать.

– Да? И как?

– Сам не догадываешься?

На Димкином лице было написано, что он в душе не чает.

– Так, Длинный нам, смотри, какую тему подсказал. Придется тебе побыть венерологом!

– ???

– Надо позвонить Сергею Сергеевичу и сказать, что Аня приболела, а его назвала, как своего партнера.

Дмитрия идея Лехи не особо вдохновила. Кое-как он попытался отвестись от этого дурацкого поручения. Пробовал перенести на завтра в надежде, что друга отпустит. Да куда там!

Предлагал он Алексею и самому позвонить. Тоже не прошло: Леха же с Сергеем Сергеевичем общался по телефону и тот может его узнать.

Впрочем, воодушевление друга помаленьку передалось и Дмитрию. В конце-то концов, он ведь тоже мимо рта не проносил. А градус зовет на подвиг! Протесты его становились все менее категоричными.

– Так ты мне что, со своего телефона звонить предлагаешь?

– Ну, да!

– А если он перезвонит?

– Что ты как маленький! Отморозишься, скажешь: я не я и лошадь не моя. Да, ты сим-карты и так каждую неделю меняешь. Давай, не стесняйся!

– Боюсь, не выдержу. Рассмеюсь в трубку.

– А ты вспомни перед звонком что-нибудь печальное. Да вот, хоть про Длинного!

– Ну, вот нахрена ты напомнил!

В очередной раз поржав над злоключениями Длинного, друзья успокоились и приняли сосредоточенный вид. Немного порепетировав, Дмитрий был готов.

– Давай уже, звони!

– Слушай, а зачем тебе это нужно? – спросил Димка и неожиданно серьезно посмотрел на друга.

Не знаю, может это и не он, а сам разум, чистый разум задал тогда этот вопрос. В любом случае, он так и повис в воздухе.

Идея была инновационна, как шило в одном месте, и требовала немедленного воплощения в жизнь!

– А им это зачем было нужно? Что, своих жен и мужей не хватало?

Сдавшись и сделав серьезное лицо, Дмитрий набрал продиктованный Лехой номер и прикрыл рукой микрофон от галдящих звуков кофейни.

– Абонент не абонент, – сказал он через несколько секунд и нажал отбой.

Алексей с недоверием посмотрел на друга.

– Набери-ка еще раз, – сказал он, и, взяв телефон, приложил его к своему уху.

Казенный голос в трубке известил Алексея о том, что сегодня озвучить Сергею Сергеевичу его «диагноз» не получится.

Димка выдохнул с облегчением:

– Давай попозже попробуем набрать.

Но «попозже» Леху категорически не устраивало. Работа мысли отразилась на его лице, взгляд задумчиво блуждал и вдруг остановился на Настиной спине.

– А чего мы паримся? Позвоним его жене! Она у него строгая, шкуру с живого спустит.

– А ты и с женой его знаком? – изумился Дмитрий.

– Да, случайно вышло.

– Да, ты, прям, член их семьи уже, практически!

– Это да. Уже практически!

– Как ее зовут?

– Нечаева Анастасия.

– А отчество?

– Не помню.

– Ладно, давай телефон.

Диспозиция была шикарная. Алексей видел Настю и мог воочию наблюдать ее реакцию. Правда, со спины, но все равно круто! Его так и подмывало сказать другу, что собеседница-то, вот она! Сидит всего метрах в десяти от них. Но, он не сказал. Этим зрелищем он был готов насладиться и в одиночестве.

Дмитрий набрал номер. Выглядывая из-за него, Леха видел, как Настя полезла в сумку, достала телефон и поднесла его к уху.

– Алло! Нечаева? Анастасия? Здравствуйте, меня зовут Сергей Ильич. Я заместитель главного врача областного кожно-венерологического диспансера. К нам обратилась некто Терехова Анна, у нее диагностирован ВИЧ. Она указала, что имела связь с Нечаевым Сергеем Сергеевичем, я так понимаю, вашим мужем. Я вам предлагаю сдать анализы, завтра в первой половине дня или послезавтра во второй. Вы знаете, где находится наш диспансер? Алло, Анастасия! Алло!

Алексей видел, что Настя медленно положила телефон на стол, не сбросив вызов.

– Анастасия, Алло! – не унимался Дмитрий, – Что-то замолчала… Сказав «Алло» еще пару раз он положил трубку: – Не пойму, она меня слышала или нет.

– Думаю, она тебя слышала. Что это ты, «Сергей Ильич», про ВИЧ-то хватил? Я думал, ты им попроще диагноз поставишь.

– Веришь, нет: первое, что на ум пришло. Да и слово самое приличное.

– Эстет, блин! Ну, может, оно и к лучшему. Уж заболеть, так заболеть! Ха-ха-ха. А вообще – молодец! Тут и Станиславский сказал бы: «Верю!»

Анастасия, между тем, набрала какой-то номер, но достаточно быстро положила телефон в сумку. А-а, тоже мужу дозвониться не можешь, – подумал Леха.

Что-то коротко сказав подруге, Настя встала из-за стола, и направилась на выход.

Провожая ее взглядом, Алексей злорадно усмехнулся про себя: Ох, Сергей Сергеевич! Дадут тебе сегодня дрозда! И, не дожидаясь Дмитрия, опрокинул рюмку водки.

Оба теперь расслабились. Дима – от того, что выполнил (и неплохо) неприятную для него прихоть друга. Леха – от того, что вынашиваемый им так долго план мести осуществился столь просто и эффектно. Конечно, основной эффект произойдет без свидетелей, но фантазии на эту тему были сладкими как мед:

Вот, подгулявший Сергей Сергеевич заходит домой. С порога говорит что-то дежурно-ласковое, снимает обувь, ни о чем не подозревая. И тут ему слева, на-а по морде!

А, может, он уже будет дома, а она придет. Выйдет Сергей Сергеевич встретить женушку, чмокнуть в щечку, а она ему – ботинком в лоб!

От сладостных мечтаний Алексея отвлек длинный трамвайный перезвон, приглушенно донесшийся снаружи. Посетители, сидевшие у окон, стали что-то рассматривать на улице. Затем, некоторые из них встали и начали выходить.

– Что там такое? – громко спросил бармен из-за стойки.

– Похоже, человек попал под трамвай!

Поддавшись общему движению, друзья тоже потянулись на выход.

Выйдя на улицу, Алексей увидел трамвай с открытыми дверьми. Гнилая махина замерла на месте.

Т-й трамвай, это вообще отдельная тема. Сошедший с конвейера в милой Чехословакии, году, эдак, в восьмидесятом, о ремонте он не грезил уже лет тридцать. Мечтая всеми фибрами своей трамвайной души о реинкарнации в Мартеновской печи, он вновь и вновь отправлялся на маршрут, жалобно громыхая раздолбанной подвеской, как древние рабы – цепями. Все резиновые прокладки, если они когда-то были, обратились в прах. Кузов прогнил и держался лишь за счет наклеенной пленки с рекламой.

На остановившемся трамвае эта реклама была социальной и особо примечательной. Ярко красный фон с сердечками и огромными желтыми буквами, налезающими прямо на окна: «Случайность? Легкомыслие? Следующая остановка – СПИД!»

Холод пробежал у Алексея по спине. Он вдруг понял, почувствовал, кого увидит под колесами этого монстра.

Сердце бешено заколотилось. Толпа не давала разглядеть, кто же лежит на рельсах. На миг, между ног собравшихся, образовался просвет. Этого мига хватило, чтобы разглядеть знакомые бежевые ботильоны и черные чулки. Под трамваем лежала Настя.

Слова старины Прадо вновь доказали свою истинность. Че Гевару нельзя замучить, запытать. Он не позволит этого сделать с собой. Можно только убить. …Или, – не трогать вовсе.

Хотел бы я сделать Лехе комплимент, мол, совесть или сострадание кольнуло его в сердце ледяной иглой. Увы, сейчас это была не совесть. Но укол был, и сильный укол: животный страх перед возможной ответственностью, вот что нанесло свой удар.

В трезвом разумении трудно представить, каким бы это образом его можно было пристегнуть к случившемуся. Но, у страха глаза велики. Трус, живущий в его душе и привыкший прикрываться разными личинами, как то: благоразумие, осторожность, цивилизованность… так вот, этот самый трус заявил вдруг о себе самым неприкрытым образом. Выстроил логическую цепочку, простую и понятную, которую должен разглядеть любой: Доведение до самоубийства! Статья! И здравствуй, судимость, а то и тюряга, собственной персоной. Через какой-нибудь час, Леха уже сам стыдился этих мыслей. Но, час этот надо было еще пережить.

Димка хотел разглядеть случившееся и попытался втиснуться в набежавшую толпу. Но Алексей жестко взял его под руку и выдернул обратно:

– Пойдем, нечего здесь смотреть. Нет больше Ана…

Вовремя спохватившись, он не договорил имя. С неохотой Дмитрий ушел вместе с другом.

Прощай, несбывшаяся мечта. Увидимся в следующей жизни.

* * *

Через неделю после описанных событий, Алексей навсегда покинул город Т. Эта неделя целиком ушла на сборы, а так, он уехал бы и раньше.

На вокзал его пришел проводить Дмитрий. За общим, пустым разговором ощущалась тоска. Оба знали, что едва ли встретятся когда-нибудь еще. Будут, конечно, и перезвоны, и переписка, и видеосвязь. Все будет, но сойдет на нет. Не сразу, но сойдет, и неизбежность этого обоим отравляла расставанье.

– Да, кстати, помнишь ту девушку, которая под трамвай попала?

– Девушку? А, да… девушку… по фамилии Каренина, – отозвался Леха с деланным равнодушием.

– Там вообще, мрак какой-то.

– В смысле?

В этот момент бабуля с двумя огромными клетчатыми баулами, громко поинтересовалась:

– Молодые люди, это В-ский поезд?

– Да.

– А восьмой вагон?

– Прямо перед вами.

– Сыночки, не поможете мне с сумками?

Где ж тут отказать? Оба впряглись в бабушкину ношу под причитания и бесконечные благодарности.

– А вы тоже с нами? – поинтересовалась проводница.

– Я – с вами. – ответил Алексей.

– Тогда заходите. Мы отправляемся.

И вышло в итоге, что про «какой-то мрак» Димка так и не рассказал. И слава богу. Потому, что мрак, – это то, что угодив под трамвай, Анастасия была на третьем месяце. Откуда Дмитрий об этом узнал? Понятия не имею! Но, думается мне, что знание это, даже для Лехиных дел, было бы уже через чур. С него и Насти довольно будет.

Так и осталось неизвестным, намеренно ли шагнула Настя под старый, грохочущий трамвай или просто шла, не разбирая дороги, раздавленная свалившейся на нее роковой новостью. Официоз, иначе как несчастным случаем, произошедшее не счел.

Как бы там ни было, СПИД вновь подтвердил свою репутацию смертельного недуга. Отобрал жизнь, даже когда его и не было…

С тех пор прошло три года. В родном городе у Алексея все сложилось хорошо. Жизнь потекла своим чередом.

О произошедшем он намеренно старался не вспоминать, и это ему неплохо удавалось. Да и чего ворошить былое?

Но теперь, сидя на даче, в плетеном кресле, он предался воспоминаниям. Знал, – все равно, когда-нибудь, это придется сделать. Сегодня он почувствовал, что готов.

Он вспомнил те события, что-то подробно, что-то вскользь. Лишь финальную сцену опустил, только обозначив в сознании.

С удовольствием отметил Алексей, что не ощущает никаких угрызений. На душе было не весело, но спокойно. Будто не он, – кто-то другой был героем этого семейного многоугольника, отлившегося в металлическую оградку.

Но, кто же он, этот герой? Оскорбленный муж? Блюститель морали? Изобретательный борец за справедливость? А главное, виноват ли он в этой долбаной финальной сцене, в этом ужасе, приключившемся на ровном месте?

Все цари, обитающие в голове, единогласно постановили: невиновен!

Логика заявила, что такого развития событий невозможно было предвидеть, значит, невозможно и последствия отнести на свой счет.

Мораль указала пальцем на блядунов, по чьей вине все и произошло, припомнив, не знаю, кстати ли, Священное Писание, чуть ли не Аз воздам, что придало ее выводам некоей сакральности.

Гордость, с высоко задранным носом, отчеканила, что измена, мол, должна быть наказана по-любому. И, кстати, то что было сделано, еще достаточно мягкий вариант.

Смелость, под чьим именем скрывалось что-то другое, поддакнула: да-да, всех извести надо было, засранцев, мордами об асфальт повозить!

Юмор, которому, уж казалось бы, и слова давать не следовало, чего-то похабно съязвил. Грубо, но тоже в кассу.

Любовь и ее альтерэго – ревность вообще промолчали. История-то не их, как ни крути. Итоги голосования этих барышень совершенно не интересовали.

Но, кроме них, еще один тихий персонаж отмолчался в стороне, ничего не возразив.

Но, вопреки общеизвестному правилу, что молчание – знак согласия, его молчание… Ах ты, господи, его молчание… глухое и тяжелое, как гиря на ноге. Потому, что оно может быть долгим, очень долгим.

Но, все эти легкомысленные обитатели черепной коробки, все эти моралисты, реалисты, хохмачи, языкастые адвокаты собственной подлости, все они знают, – его молчание не будет вечным.

Однажды, когда про персонажа этого уже забудут, а его безмолвие войдет в привычку, когда сытое самодовольство уже откроет рот, чтобы произнести что-то типа: жизнь прожита не зря! …а на очередном круглом юбилее самолюбие расслабится под слащавые здравицы, этот мнимый немой шепнет что-то на ухо. Что-то такое, от чего мурашки пробегут по загривку.

А потом станет повторять, еще и еще, все чаще и громче. Голос его укрепится, перестанет быть шепотом, перейдет на повышенные тона с истеричными нотками. И откроет ему настоящее, истинное имя того, что он сделал. И это имя станет вторым Лехиным именем, прибавится через дефис к его фамилии, пока первая ее часть не сотрется и не забудется.

А потом не останется ничего, кроме этого голоса. Голоса самого несговорчивого и неумолимого обитателя души. Обитателя по имени совесть.

Правда, случится это еще не скоро. А может, и вовсе не случится.

Что, как если, переедет его завтра КамАЗ? И не услышит Леха этого ничего.

И помрет счастливым.

…Менее трагичным вариантом может стать склероз.

Так что же, Алексей, ты не спросил: В чьем переводе лучше заходит Гёльдерлин?