Дневник мечтателя [Александр Александрович Чечитов] (fb2) читать онлайн

16 августа 1984.

Пленяющий аромат распахнутых солнцу цветов, чуть только закружился в мягком, влажном воздухе, нежно защекотал нос. Небо загрустило, устилая под своим сводом молодые зеленые леса, резвые горные речушки, бескрайние кочевые степи серебряными каплями.

Передо мной на дороге, в месиве разбитой множеством ног земли, пробиваются побеги новых растений. Проворно скидывая с молодых листочков комья черного грунта, стремятся в голубую высь. Запахнув глаза на долю секунды, открываю и не верю. Синие, зеленые, фиолетовые розы, обретя человеческие лица, вглядываются, кажется в самую душу. В них затаилась могучая первозданная сила природы, что не позволяла оторвать взор. Даже малость двинуться с места не давало происходящее волшебство.

Огонь желания испепеляет. Электрическое напряжение заставляющее трястись в экстазе каждую клеточку тела возрастает, рождая судорожные хаотичные движения. Свирепыми рывками начинаю без устали отрывать зеленые стебли, выламывая с основанием. Хочу собрать все, что охватывает беспокойный взгляд, пульсирующее давление усиливается. Через мгновение уже со стороны наблюдаю за собой, выпученные до крайности глаза устремлены лишь к одной цели. Кадык, подавшись вперед часто поднимается, сглатываю слюну. Кожа худых белых пальцев, изорвавшись об острые шипы, стала кровавой, горячей кашей стекающей с кистей на опавшие увядающие лепестки. Острая мука пронизывает от макушки головы, до самых пальцев ног, истязая дух. Сломанные цветы один за другим сгорают в руках, будто горстка пороха, больно обжигая, обращаются в темный безжизненный пепел. Остаётся единственная целая роза, изящная надменная королева всего прекрасного. Пытаясь дотянуться, напрягаю мускулы до спазма, наверное, невидимая преграда меж нами пролегла. Оступившись, падаю не в силах поднять грузной головы, придавленный невидимой силой. Загрубевшие костлявые ладони, стремительно высунувшись из раскисшей почвы, точно медвежий капкан, жестко вцепляются за выступающие ребра. Разрывая хрупкую грудь, крепко ухватившись за обнаженное, мокрое трепещущее сердце, тянут к низу. Холодный пот выступил, ударив охлажденное тело в озноб. В конвульсиях, жадно хватая воздух на секунду окаменевшими от испуга легкими, проснулся.

28 сентября 1984.

Сегодня впервые увидел ее! Черт возьми, как же хороша девушка! Легкий аромат духов приятно закружил голову, когда маленькие каблучки простучали мимо меня, по широкому коридору университета. Плавные изгибы свежего тела, аккуратно завернутые в модное белое пальто, приковали взгляд, крепче железных, звенящих оков. Легкий весенний ветерок, если б умел, шептал бы не смолкая о достоинствах этой картины. Глаза как два океана: глубоких, чистых, в которых с удовольствием утонет корабль, под гордым именем мужское сердце блестели ярче драгоценных алмазов. Улыбка уверенная, задорная образующая нежные ямочки в уголках рта, это умело расставленные силки, пленившие мою волю. Лена первокурсница почти на месяц опоздала к началу занятий.

3 октября 1984.

Наблюдаю уже несколько дней за Леной. Пламенный трепет в груди, создает приятные волны. Разбегаясь по венам, они напоминают скорые горные речушки во время таяния снегов на кряжистых вершинах, когда их форма становится совершенной, а сила безграничной, сметая любые препятствия на своем пути. Придя домой вот уже три часа рисую ее, разрешая линиям, бережно выведенным цветными карандашами на белоснежной бумаге принимать образ, моих заветных мечтаний.

Мелкие клочья, оставшиеся от картин подобно январской ледяной крупе, закрывающей бережно плотным слоем серый город, устлали пол моей бесцветной, тусклой комнаты. Свалившись в трясину забытья, замираю в просторах уныния и вновь начинаю творить.

Теплая, медовая дрожь приходит, точно зыбь, внезапно появившаяся на глади воды, когда рву холсты, отрывая кусок за куском. Начиная с хорошо прорисованной головы, спускаюсь к оставшимся частям фигуры, смакуя каждую секунду завораживающего таинства.

Похожие ощущения почувствовал, примерно в семь лет. Вытирая зеленые сопли о рукава неказистой, протертой курточки, я вялый дохляк вспорол живот соседскому коту. Приманив стащенной из дома докторской колбасой, которою брал для себя. Крохотный острый ножичек украл в чужом покосившемся сарайчике в соседнем районе.

Это была пятница, точно помню. Мать, источая зловоние, покачиваясь, ввалилась в нашу убогую квартирку и, запутавшись в ворохе сваленных на пол старых вещей, упала бесформенным мешком.

После долгого рабочего дня, покручивая бутылку в обмякших руках, со своим ухажером. Найдя очередной незначительный предлог, стала хлестать меня ремнем. Била куда попало, думаю, первая задача состояла в том, чтобы я скорее смотался на улицу. Надо сказать, ей удавалось задуманное очень хорошо. Запасы душевного покоя истощились, оставив после себя болезненную пустоту, не понимаю, как только все получилось. Схватив с засаленной, облупившейся тумбы мутную бутылку, я саданул наотмашь в их сторону. Стекло лопнув, распороло лоб, выпустив в наружу порядочную порцию красных брызг упавших и на нас.

Хахаль матери не ожидавший такого исхода, ахнул, скривив обросшее, пропитое лицо. Распластавшись у подломанной, кривой кровати, как подстреленный конь, затих.

Звериный оскал проступил на некогда миловидном женском лице, придавая огрубевшим дряблым мышцам тела нечеловеческую силу. Остервенело, избивая, мать изливала проклятия на мою голову, пытаясь освободиться от годами накопленного гнева и обид.

В полной мере проявилось такое отношение после ухода из семьи отца, взрывного, агрессивного по природе своей мужчины.

Наказание превратилось в любимую забаву для мамаши и подобных ей чудовищ, частенько посещавших нашу помойную конуру с закопчёнными облезлыми стенами. Место, где нельзя было найти чистую тарелку, скопище бутылок и разного рода хлама были здесь бережно укрыты толстым слоем пыли, заполняя все углы. Это основательно засело в памяти.

Вот так и вышло, размазывая слезы, слонялся по окрестностям в темноте вечерних улиц, подвывая и сердясь на всех.

Присев на качели загрустил, крупные слезы текли по скуластым щекам. После долгих бесцельных хождений, тело, припухшее от побоев, ныло, не позволяя забыть о случившемся.

Когда кот проходил вблизи, достал ему кусок еды, отломив половину, поманил. Изголодавшееся, истощенное создание, учуяв еду приблизилось. Захотелось поделиться своей болью с ним, поглаживая, навалился на переднюю часть тела, одновременно рассекая от ребра к паху брыкающееся, упругое тельце. Усатый успел прокусить кисть, истошно заорав, стал вырываться, но боли я не почувствовал сначала. Позже зверь глухо шипел, чувствуя мою руку ухватившую и сжавшую его скользкие, липкие внутренности.

Вытащив в наружу содержимое брюха, отсек и метнул останки в речку, что находилась в пятистах метрах от дома. Кровь на пальцах стала вязкой, засыхая, стянула кожу. Тщательно вымывшись в зеленоватой вонючей водичке, направился в квартиру. Пришел поздно, в комнатах стоял кислый запах немытых, потных тел. Никто естественно не ждал здесь меня, но на душе было уже легче. Даже больше скажу, тревожная радость на долгие часы завладела мной, даря ощущение душевного подъема.

18 октября 1984.

Она не обращает на меня ни какого внимания, наверное, скорее увидит обратную сторону марса, чем мой восхищенный взор. В студенческой столовой сажусь за соседний столик напротив, выискивая возможности полюбоваться великолепно ухоженной, молодой женщиной. Ноль реакции. Ищу случая поговорить с ней. То подружки крутятся вокруг нее, или еще что, не получается в общем. Обещаю себе раз за разом, вот сейчас подойду, всё-таки уже не мальчик и должен быть смелее.

Почему каждый раз, лишь только случайно посмотрит, взгляд мой опускается вниз, боясь встретить ее?! Так было раза три, четыре, однажды она задала вопрос по учебе, язык затяжелел, я промямлил невнятно что – то и готов был, провалится под землю. Я полнейшее, трусливое ничтожество. Ненавижу себя. Почему судьба щедро одарила меня сомнениями, и почти совсем лишила решительности?

28 октября 1984.

Не видел ее неделю, по-моему, уезжала куда-то. Судьба благосклонна к жалкому своему рабу! Я безумно счастлив, не верю что это правда. Лена в четверг после занятий обойдя за спиной, закрыла своими нежными руками глаза, когда стоял на остановке не далеко от института. Запах тот же, лучезарная улыбка в тридцать два белых зуба.

Здравствуй! Ты забавный. Весело приветствовала.

Спасибо Лена – растерянно пробубнил в ответ. Хотел было сделать комплемент, но сердце бешено заколотилось, заглушая спутанные мысли. И надо бы задаться вопросом, а с чего вдруг она вообще это сделала? Но эти мысли я оставил на будущее.

Ты мне нравишься Илюша! – Она еще шире улыбнулась. Пойдем в кино на следующие выходные?

Я замотал головой, не понимая сон это или нет.

Мы договорились на субботу в семь вечера. Правильнее сказать, она предложила, а я завороженный ситуацией кивал лишь в ответ абсолютно не понимая того что происходит.

9 ноября 1984.

Под палящим зноем нелегко идти, великая жажда овладевает мной. Среди множества стволов поблекшего, погибшего камыша нахожу заржавелый узкий мост, что ведет через обширную реку, раскинувшуюся прямо у ног. Склоняюсь к бурному потоку у худого, узкого моста, пытаясь хорошенько напиться. Придерживаясь за хлипкий, ветхий поручень глотаю большими порциями, а пол не выдержав подламывается под ногами, отправив тело мое в пучину. Растворившись в мутных потоках, становлюсь волной, неудержимой энергией несущей живую силу. Но скоро становиться знойно и вот уже огромная бушующая масса воды превращается в бурлящий кипяток. Рыбы безмолвные существа, подергиваясь всем корпусом, устремляются ко дну. Не в силах противостоять раскаленному потоку, скоро умирают и грудами валяться на дно. Чешуя отваливается от сваренных, серых тушек.  Застывшие зрачки направлены в пустоту.

Необыкновенно яркий сон, даровал новые надежды и радость. Завтра встречаюсь с Леной! Какое же это счастье.

10 ноября 1984.

Тепло, забравшись за воротник, поползло под кофтой не спеша, выгоняя чувство холода.  Только вернулся с улицы, и снег еще до конца не растаял на куртке. Вода стекая крупными каплями на пол, собирается в круглые лужицы, напоминающие облака сошедшие с детских рисунков.

Тварь. Что же за существо эта женщина? Разминаю дрожащие, синеватые руки.

Предложила встретиться. Крылья выросли за моей спиной, пока ждал субботы, потеряв покой. Все зря! Простояв до десяти на морозе, закостенел, но она не пришла. Какой же глупец!

13 ноября 1984.

Когда в понедельник попытался узнать причину, она как ненормальная стала смеяться, вместе со своими безмозглыми подружками. Крутя пальцем у виска, эти гиены хохотали надо мной. Ты жалкий прыщавый недоумок! Прыснула первая подружка. Видел себя в зеркало? Худой урод с кривыми руками, – потешаясь, добавляли разные оскорбления остальные гарпии.

Во рту пересохло и мутило. Растерянность, что я мог еще испытывать тогда?! Убежал. Тысячи раз прокручивал ситуацию, пытаясь придумать острый ответ, но не находил подходящих слов.

Размышления съели время, очнулся я в лесополосе, ступая по хрустящему мерзлому снегу в полутьме.

Курить дай товарищ? Прохрипел гнусавый бас из-за спины. Тошнотворная струя воздуха, перебила дыхание. Спутанные лохмотья стоящего рядом бродяги слились в черную зловонную массу.  Отвали мразь! Бросил короткую фразу ему с раздражением.

Щенок!– Выплюнул нищий заплетающимся языком.  Собрав силы дряхлого, пропитого тела, он, было, приподнял руку, целясь мне в голову.

От первого же толчка, эта грузная шкура повалилась на снег. Один за другим удары вдавливали в крупный сугроб его противную рожу. Кожа под курткой разогрелась, горячие струйки пота от подмышек покатились к штанам, я не останавливался, живо размахивая кулаками. Сжав крепко заскорузлое, щетинистое лицо, надавил что было сил большими пальцами, под бровями. В долю секунды, точно мыльный пузырь глаза лопнули, оставив под ладонями, растекшееся клейкое желе. Потеряв всякую связь с реальностью, укусил и за шею. Невыносимую горечь грязного тела, скоро заглушил удивительно сладкий вкус крови, наполнивший рот. Поразительно, как легко оказывается, зубы разрывают плоть. Невозможно сказать, сколько продолжалось это пиршество.

Сердце сжималось страхом, но тут же расправлялось порадованное новым, приятным незнакомым ощущением.

Оттащив уже остывающую мерзкую кучу, бывшую когда-то человеком в сторону, старательно забросал снегом. Аккуратно стер с себя следы борьбы.

Приторный туман застилал глаза. Голова кружилась от произошедшего случая, дух пребывал в невесомости, растворяясь в морозном воздухе.

Среди спящих домов с потухшими огнями светильников, пробрался в квартиру. Мать, одурманенная алкоголем, камнем лежала на диване, раскатисто храпя.

Перекатываясь с бока на другой в холодной постели, с усмешкой мысленно прокручивал каждое действие вновь, и с трудом уснул только к утру.

24 ноября 1984.

Ненавижу и обожаю ее. Сегодня мне гораздо легче. Встав с постели, наступил на скатавшийся, выцветший ковер и задумался. Правда ли то, что вчера произошло? Определенно действительность. Попытался найти чувство раскаяния, но его нет. Миллионы людей отправляются на тот свет каждый час, почему же надо страдать по крупице из целого, громадного океана?!

Просидев на парах в мечтательной задумчивости, отправился в парковую зону на окраине города. Рука напрягалась от приятной тяжести тряпичного портфеля. Внутри лежал бережно закутанный в газету топорик на короткой ручке, вместе с перочинным кривоватым ножиком, прикрытые упаковкой черного перца.

Тягучая, темнота последнего месяца осени, не заставила себя ждать, медленно растекаясь в окружающем просторе.

Здравия желаю! Прозвучало официальное обращение откуда-то с боку.

От неожиданности аж зашатало, заставляя ноги отяжелеть.

Фонари создавали вытянутые тусклые очертания на снегу, тени растягивались по длинным, белым сугробам.

Да товарищ милиционер. А что случилось? Постарался ответить как можно увереннее.

Чем занимаетесь в парке в такое время молодой человек? С небрежностью протянул он.

Надо выкручиваться! Что же делать?! Сознание судорожно искало ответ.

Вы знаете, товарищ милиционер на той стороне есть рынок. Как бы сказать?! Понимаете, я подрабатываю в мясной лавке, так как семья в трудном положении. Отца нет, мать вынуждена работать на птицефабрике не разгибая спины с раннего утра до ночи, что бы прокормить меня студента, да братишек сорванцов малых.

Даже самому понравилась выдумка. Опустил угрюмо уголки рта для убедительности. Выдал жалостный вздох.

Это ты, конечно, складно поешь, товарищ студент, причмокнув, заметил мент. Знаешь, не трудовой заработок наказывается? И в университете по голове не погладят.

Ход его рассуждений был понятен с самого начала.

Готов к наказанию по всей строгости. Просунув мятые купюры меж страниц, передал паспорт.

Ну, вот совсем другое дело, вижу ответственный товарищ, повеселев, подытожил он – возвращая документ. Домой иди, неспокойный здесь район.

Спасибо товарищ милиционер!

Я ушел подальше от этого ничтожества, уже уверенный в своих силах, едва приминая твердый снег. Редкие полуночные машины нарушали тишину вблизи парка.

На трассе остановился мужик, около тридцати семи – тридцати девяти лет на вид, внутри красного жигули пахло бензином, вперемешку с затхлыми продуктами.

Куда тебе парень?

На гаражи, там батя машину чинит, надо помочь.

Где это?

Я вам покажу, километров десять отсюда.

Дорого будет, тариф выше сейчас.

Деньги есть.

Мы тронулись, освещая белые прогалины впереди. Водитель крутанув катушку магнитофона, включил радио, напевая себе поднос посаженным прокуренным голосом.

Я сделал вид, что полез за деньгами в портфель, когда мы проезжали промышленную зону.

Осторожно слева! Крикнул я, указав в противоположную сторону.

Он круто повернул голову к окну. Тут же по самую ручку в его шее утонуло острое лезвие ножа.

Инстинктивно мужик оттолкнул руку, теплые капли попали на меня. Машина, качнувшись, съехала в сторону, с грохотом уткнувшись носом в кривое дерево, остановилась. Мужик, лихорадочно хрипя, набросил ладони на мое горло, дико скривив широченное лицо. Туго сжав в первые секунды, он быстро терял силы. Я ударил еще раз, умирающего человека.

На заднем сидении рассыпались какие-то документы. Мне пришла хорошая мысль. Взяв спички, дал огню волю.

Полчаса, наверное, прождал в кустах, пока пламя не объяло весь автомобиль, заполняя клубами едкого дыма округу.

31 декабря 1984.

Разноцветные лампочки расползлись по витринам больших и малых магазинчиков повсюду. Два дня назад, проходил мимо универмага с большой красочной надписью «советские торты». Густая, шумная очередь стояла видимо уже долго, то и дело, возмущаясь. Захотелось конфет, запустив руку в карман, нащупал лишь пустоту. Стало грустно от мысли, что год за годом приходится влачить жалкое беспросветное существование. Недоедание стало привычным делом в нашем доме, с самых моих малых лет. Открывая дверь грязного, полупустого холодильника нельзя было рассчитывать на многое. Пара банок рыбных консервов, да зачерствевший хлеб. Вот каким был чаще всего наш нехитрый рацион.

Жрать хочешь дурочек? Ехидно обычно повторяла мать, выдыхая прогорклый перегар в лицо, видя мои бесплодные попытки в надежде увидеть, что ни будь съедобное

Найди бросившего нас без копейки, своего придурка отца! Может он соизволит тебя покормить.

Что смотришь волком?! У, зверёныш! Следовал снова удар, и повторялись старые уроки жизни. Иногда заходило еще дальше, поколачивая деревянным прутом, мучительница отправляла в многочасовое заключение в запертую душную комнатенку.

Зная, как заканчиваются такие монологи я, как правило, уходил побыстрее, с желудком и сердцем в равной степени опустошёнными.

Два дня назад дождавшись вечера, одел черную теплую куртку. С нетерпением отправился к заветному парку. Четко зная чего хочу.

Выбрав одну из глухих тропинок, стал ждать, полагаясь на удачу. Тишина темноты зачаровывала. Спустя пару часов, отдаленные звуки голосов приковали внимание. Спрятавшись за массивное дерево, стал вглядываться. Компания из нескольких парней и девушек в приподнятом настроении, приближались, распевая на ходу новогодние песенки – заплетающимися языками, едва держась на ногах.

До чего же вы жалки. Ваши жизни, взращённые в тепле и сытости, на острие моего ножа так хрупки, с ненавистью подумал я.

До ближайшего выхода из парка, довольно далеко, что само по себе только на руку. Начал за ними издали следить, стараясь двигаться как можно тише. Эта игра стала щекотать обнаженные нервы.

Фортуна в очередной раз на моей стороне. Один из парней раскачиваясь, направился в кусты, чтобы справить нужду. И как раз в мою сторону. От ходьбы по глубоким сугробам его дыхание затяжелело, толстый живот говорил о хорошем аппетите и слабой воле. Благостная вибрация прошла по моей спине, выждав, когда он повернется, со всей силой обрушил на его темя основание топора, до глухого треска. Икнув, туша хлопнулась без чувств.

Товарищи его не услышали. Взяв за шиворот, оттащил подальше. Свинья, какой же тяжелый!

После некоторого времени компания стала звать друга. Второй парень двинул вслед за первым, повторяя невнятные просьбы вернуться. С ним расправился так же, но девушки, видимо, начавшие подозревать что-то неладное, стали спешно уходить.

Выскочил вслед за ними, бежал, кое-где утопая по колено. Крики завели меня, ах эти чудесные голоса. Представляю их раз за разом и хочу еще. Ту что по крупнее, догнал быстро, хватанув по шее, пришлось ударить еще, потому что она продолжала верещать. Последняя девушка, наверное, задохнувшись от погони, быстро обессилила, падала, пытаясь скрыться за стволами деревьев. Вскоре догнал и ее.

Прошу не надо! Всхлипнула она.

Сколько стоит твоя жизнь?

У меня дома ребенок маленький!

Отвечай! В этот момент я просто наполнился силой вселенной, господин которому дано могущество богов, над жизнью простых людишек.

Не знаю! Отпустите! Ее тело тряслось от рыданий. Зато я знаю! Вы бабы не отличаетесь друг от друга, и ты не исключение. Вы рожаете, что бы ваши дети мучились в гнилом, равнодушном мире, издеваетесь, наслаждаясь своей властью над малютками. И цена тебе ноль, знай это животное.

Пожалуйста, я хочу домой к семье?!

Уноси ноги тварь.

Не раздумывая и резко развернувшись, она поспешила отбежать, не веря своей удаче. Всхлипывая и дрожа, через сто метров выдохлась, перелезая сваленную поперек тропы корягу. Перебравшись, не успела сделать и трех шагов как упала. Череп надломился, расшибленный остро наточенным лезвием. У нее я отрезал прекрасное ушко на память. Аккуратно достав из заплатанного кармана пачку черной приправы, обильно рассыпал перечную пыль на затвердевшие трупы.

Сейчас пойду к столу, на котором аккуратно расположились: бархатное шампанское, маринованная селедочка, желтобокие апельсины. Впервые за долгие года, как человек встречу новый год! Спасибо моим случайным друзьям из леса, в их карманах нашлось даже больше, чем было необходимо.

13 марта 1985.

Городские газеты соревнуются в украшательстве моей работы, но она сама по себе искусство, всеобъемлющая энергия таланта. Тонкую грань, отделяющую достойных от посредственных может созерцать лишь художник. На моих весах не так много пока. Захотел притаиться на некоторое время, местные гончие думаю, идут по моему следу. Они не так глупы, как могут показаться. В пятницу не удержавшись, закинул в копилку еще одну ценную монету. Заскочил в пригородную электричку перед самым отправлением, в надежде на новое приключение.

Вагон пропах едким дымом сигарет и дешевого пива. Если поразмыслить, что за серость это жалкое, бездумное существование послушного, глупого стада? Однотипные люди, одежда, жизни, наконец, после не продолжительного сна, идут на ненавистную работу. На какое ни будь производство станков или еще что-то похожее. Потом к не любимой жене. И так день за днем, год за годом, порой лет так тридцать наблюдая одни и те же стены, лица. А что в сухом остатке? Сползая бессильно на белую, больничную койку, где пребывают такие же трудяги, задаются наконец-то вопросом, зачем же всё-таки жили? Но ответа подходящего не находят бедолаги.

Впервые, по настоящему, когда уже откладывать суть проблемы, нет времени. Нет и сил исправлять что-то, тот момент, когда меньше всего надо размышлять о мелочах, остаток посвящается капанию в старом грязном белье. Печально.

Так вот, увидел в тот вечер интересный образец, брюнетка с точеной фигурой напоминающая загадочную античную богиню. В красной, длинной куртке с широким поясом. Очень похожа на Лену. Длинные, завивающие на концах волосы, белизна зубов нельзя пройти мимо, не влюбившись.

Она вышла на пригородной станции.

Доброй ночи! Не подскажите где первомайская улица? Догнав спросил я, запыхавшись.

Заметил ее реакцию при свете тусклого фонаря, освещающего одинокую, безлюдную улицу.

Девушка вздрогнула от неожиданности.

Это в пяти минутах ходьбы отсюда, собравшись, ответила.

Необходимо повернуть, вон за тем зданием, – добавила, указав тонкими пальчиками вперед. Простите мне необходимо идти. Родители ждут. И заторопилась.

Спасибо вам. Я решил выждать немного.

Прошагав в противоположную сторону две минуты хотел было по темным, местам догнать, но она пропала.

Настроение порядком скисло, оставляя терпкую скорбь на сердце. Достаточно долго ходил я по черным улицам, без всякой цели и мысли. Но вышел из оцепенения, увидев слабый свет, выползающий из темного дома.

Среди редких домов стоящих на окраине, почти под самыми кронами деревьев, горело одинокое окошко. Собаки вроде нет, прислушавшись, заключил я.

Надо сказать, люблю лицезреть чужую жизнь, людей. Перепрыгнув через хилый забор, подобрался к самому строению. Поначалу место показалось скучным, как в глубине послышалось шуршание.

Увидел, как за полупрозрачными шторами прошмыгнула, та самая девушка. Уже переодевшись, укладывала вещи в большой коричневый чемодан.

Легкая вибрирующая истома заколыхалась в животе. Слюна обильно наполнила рот, предвкушение дало нежное покалывание в левой части головы. Примерно через час свет погас. Обойдя строение, приметил распахнутую форточку. Точно раскаленный пар из-под крышки нагретой кастрюли, вырывалось из груди сердце. Максимально тихо постарался влезть, но предательская рама едва скрипнула. В тихих комнатах непроглядная темень не давала ориентироваться. Вспотевшая рука держала заточку.  Переход в следующую комнату не вышел. Тогда я не сразу понял что произошло. Твердый предмет соприкоснулся с моим виском, да так что зазвенело в ушах. Спасибо природе, не давшей женщине много силы, иначе не писать мне строк этих.

В полумраке ослабленное ударом внимание, привлекла фигура метнувшаяся прочь от меня. Руки с ногами отказались подчиняться, направляясь по своему желанию в разные стороны.

Бросившись под ноги, сшиб с размаху. Неистово брыкаясь, девушка рвала ногтями одежду, лицо и кусалась. Ну и крепкий же у нее характер был, хватило бы на троих мужчин. Преодолевая сопротивление, получилось надавить на горло. Задыхаясь в предсмертной муке, она как то печально заскулила. Стало жалко ведь такую прелесть можно встретить не так уж часто.

Проверенный способ оправдал себя, скоро здание скрылось в желто красном зареве. Да я обратил в пепел дом с хозяйкой, понадобились бы года, но время все равно сделало бы именно это. Заключаю из этого, что не иду в разрез с планами судьбы, а наоборот служу ей.

22 апреля 1985.

Капаюсь в своих ощущениях, радостно и грустно. Совпадение ли? Тщетные попытки наладить отношения с объектом мечтаний повторялись многократно, даря беспочвенные надежды и вновь выбивая из калии.

Нутро трепещет от сладости поцелуя, мечта снизошла до смертного. Несу ее на руках, мы так счастливы. Неожиданно обжигает ледяное прикосновение. Лена превращается в куб из льда, мне все тяжелее, роняю не в силах более справляться. Мириады осколков разлетаются по полу, и каждый кусочек начинает жалобно рыдать. Вот глупости! И поцелуй только сон, приятное, но лишь видение.

5 мая 1989.

Вот уже три года как живу другой жизнью. Из института вышвырнули за неуспеваемость, хотел в армию пойти, но врачи не пропустили, бред какой-то. У власти находятся партийные безумцы правящие стадом в двести с лишним миллионов советских людей, но получается я неполноценный гражданин.

Лечение в захудалой, провинциальной психиатрической клинике уже дает положительные результаты. Нежная, чуткая улыбка Лены по-прежнему приходит во сне, но гораздо реже, и душевная скорбь уже почти ушла. Света, Марина, Ольга девушки однодневки, с которыми встречался, надоели. Тусклые и обычные, они не выдерживают сравнения с Леной.

17 августа 1990.

Как дальше жить? Черная пелена застилает мое сознание. От меня уже как неделю ушла Галя. Длинноволосая блондиночка из скромной семьи. Выше меня на пол головы, с тугими бедрами будто спелая, ароматная груша, которая благодаря воле судьбы стала моей, неожиданно решила сделать сюрприз.

Работала Галя в придорожном кафе официанткой, черная форма, белый фартук идеально сели по телу. Трижды приходил к ней на работу и планировал. В четвертый раз, заказав кофе, стал ждать удобный случай для знакомства. Сделав неловкое движение локтем, подстроил так, чтобы выглядело, будто по ее вине пролит мне на штаны горячий напиток. Что ж удалось, девушка чуточку напугана, успокоил, сказал, что все в порядке. Так начался наш роман.

Встречались год и три месяца. Вроде было хорошо. Надо сказать, редко выпиваю алкоголь, балуюсь сигаретами, подтянут. Пару раз побил ее, нос сломал, но опять же за что? Чего обижаться? Не понимаю.

Галя не вникает в то, что говорю, визжит ужасно. Тараканы в ее голове, не дают жизни как минимум двоим. Вот сумасшедшая, напоминает мамашу алкоголичку! Зло распирает мою грудь, кажется, в такие секунды вместо воздуха выдыхаю ненависть.

Мы разбили в квартире зеркала. Тарелки разлетелись в дребезги, помяли обои. Целыми, наверное, остались только железные кружки. Разорванные шторы, оставшиеся в наследство после матери, весели растрепанными безобразными кусками, кое-как заслоняя желтые стены. Оставляя ссадины, друг дружке воевали, но все-таки эти руки иногда дарили тепло и любовь. С Галей я в полной мере ощутил насыщенность красок жизни, стремительный, пожирающий пламень эмоций, который обжигает и исцеляет одновременно. Полный разгром и вместе с тем счастье. Но оно оказалось шустрым зверьком, чуть только дал ему свободу, убежало в первую ближайшую щель, махнув хвостом напоследок.

27 Февраля 1991.

Полгода минуло со дня нашего расставания с Галей. Если попробовать подобрать сравнение, моим чувствам, приведу в пример зубную боль, свербящую, ноющую день и долгую ночь. Ее необходимо умножить на десять и выйдет приблизительно именно то. Почему же нельзя вычеркнуть из памяти горе, как из этой тетради?! Один росчерк и нет предложения, в которое можно уместить года и даже целую жизнь.

Я наслаждался самобичеванием, упиваясь страданием во всей его полноте.

Спустя некоторое время устроился работать в такси. Здесь встречаю самых разных персонажей. Обычный люд, чиновники много рассказывают занимательного, а имеют порой очень сходные истории. Жалкие насекомые, копающиеся в навозной куче, они смешны мне.

Взмахом руки могу в один щелчок, уничтожить эти ходячие недоразумения.

Вчера подвозил одну тетку, разодетая в дорогие одежды, пальцы сплошь в золоте. Пока ехали в аэропорт, сорока трещала про толстого, обрюзгшего мужа депутата, что он сволочь, дескать, ее не ценит такую замечательную, откупается дорогими побрякушками, а сам водит шашни с секретаршами.

И что выходит из никчемного трепа? Остановившись в пяти километрах перед аэропортом, подбираем худого щеголя в костюме деловом. Они сзади воркуют как две весенние пташки, обнимаются. Где мораль?! Люди обожают обвинять других в слабостях, свойственных самим. Вывод баба тварь двуличная.

13 апреля 1991.

Две недели рыскал у кафе по вечерам, где работает Галя. Цеплялся за каждую возможность понаблюдать за ней. Ситуация заставила делать это, однажды после долгого перерыва увидел ее. Заглянув в грязное окошко, рассвирепел. Эта подлая изменница охмуряла клиента, ошибки не могло быть. Животное! Ведь ты клялась только недавно с радостной гримасой на устах, в безграничной любви, глядя в глаза.

Терпение награждено, они вместе вышли поздним вечером, видимо после ее смены. Темнота и плотная стена дождя едва позволяли различать очертания фигур, даже при ярких фонарях небольшого кафе.

Желая поменьше намокнуть, они проскакали как молодые зайцы, к машине. Спустя минут десять, рассекая мокрое пространство, их волга тронулась, быстро набирая скорость.

Я не могу оставить ситуацию как есть, надо решить вопрос сегодня! Единственная мысль, что крутилась в башке в те минуты, догнать, наказать.

Дорога была пуста, это очень порадовало. Нажав посильнее педаль газа, поравнялся с ними, сигналя, потребовал остановиться. Но они ехали, не сбавляя скорости. Дождь видимо устав, успокоился и решил набраться сил.

Какой же я дурак! Конечно, Галя заметила машину, раз за разом дежурящую столько дней возле ее работы.

Повернув руль, вправо заставил свою колымагу прилипнуть к их борту. Железная кожа автомобиля визгливо заскрежетала. Водитель хотел бы вырваться, и начал уже было на пол корпуса уходить вперед, но задев колесами скользкую, глиняную обочину их машину полетела в кювет. Сминая придорожный, мокрый кустарник.

Автомобиль лежал на крыше.

Мужик не в силах сопротивляться, с перебитым носом и руками, повисшими точно плети, промычал что-то напоследок. Свернул шею я ему просто, словно это тельце цыпленка.  Выволок Галю в наружу. Она слабо стонала, едва разомкнув веки. Мокрая, жалкая, поломанная вызвала неистовое желание. После всего, затолкал ее обратно в стальной искорёженный остов. Снял золотое колечко с пальчика на память. Наскоро принес бензина.

Думаю, градус был достаточный, чтобы стереть следы, во всяком случае, местная газета представила это чудесное событие как несчастный случай, авария с пожаром оказались громкой новостью следующего дня. Бабахнуло мощно, да так что тела с трудом опознали. Спасибо судьбе она помогает мне вершить справедливость. Вот и сейчас я в сладком космосе, в пространстве, где не существует времени и забот.

7 сентября 1991.

Завернул, как водиться на объездную трассу. На редкость теплый сентябрьский вечер настраивал на веселый лад. На ходу разглядывая ночных бабочек напевал в ритм с радио старую хорошую песню.

Привлекла внимание девушка одиночка. Рослая, стройная кобылка поправляла короткое облегающее платьице. Аппетитная, рассудил с усладой я.

Поедем красавица?

Отвали придурок! Я занята.

Ты дерзкая смотрю, мне это нравиться. Заметил спокойно. Поехали?! Обещаю, этот вечер будет незабываем.

Что у тебя есть особенного? Саркастично поинтересовалась она.

Ты будешь удивлена и даже больше. Добавил весело, поглаживая лежащий в кармане складной нож, протянув в открытое окно четыре купюры.

Столько же по окончании девочка.

Она, сунув деньги в верхний разрез платья, заскочила внутрь машины.

Сотни раз прокручивал в голове сценарий этого спектакля. Ждал, что будет умолять оставить жизнь, но она потеряла сознание после первого же удара железным кастетом. Стало как то скучно и противно.

Отрезав мягкие пласты, перекрутил в мясорубке и закинув в сковороду, изжарил котлетки. Часть отварил. Сладковатый вкус вареного продукта, не понравился, отдаленно напоминал телячье мяско.

В ванной отделил конечности от тела и начал растворять в заранее приготовленной для этого кислоте. Только бесконечное терпение позволило довести эксперимент до финала. За месяц обычная химия превратила семьдесят килограмм в жидкость малинового цвета, которую аккуратно смывал в унитаз. От девчонки мне на память осталась великолепная серебряная брошь. Не хочу повторять такие опыты. Это гадко.

18 ноября 1991.

В полночь добрался до дома новой знакомой по имени Ира, кажется, она работает при монастыре. Девчонка, не отличающаяся особенной красотой, но мне хватало, что нравлюсь и она не задавала неудобных вопросов. Ей достаточно того что я есть. Во дворе не горели фонари, ни души не было видно. Оставив автомобиль возле дома, направился в квартиру. Не успев пройти и нескольких шагов остановился. Передо мной во тьме возник этот идиот. Следил или нет, уж не знаю, да только начал настаивать.

Покажите, мол, товарищ документы! Откройте багажник!

Наверное, участковый, появилась первая мысль. Пропал я! Вот дурак, зачем надо было возить с собой тело?!

Коротким клинком метился ему в горло, но получилось, что попал в плечо. Мент заскрежетал зубами, ударил в пах и повалил меня. Мы катались с бока на другой.

Пытаясь поймать руку с ножом, глупый он не сразу понял, что инструмента два. Не было времени размышлять, чем закончится схватка, на кону стояло все. Он кряхтел, и казалось, не сдастся никогда, а я точно оса железным жалом бил его всюду. Толстая куртка толком не давала достать до органов, но были ноги, руки, шея. Мы вспотели, сбив дыхание, намокли, валяясь на окрашенном в красные тона снегу.

Острая боль пронзила как гром, вывернув нож в левой руке, он воткнул в бок моего тела. Мне нужен был момент. Лишь один шанс мог спасти положение.

Сделав усилие, я вцепился зубами в нос, почувствовав вкус свежего мяса, крепче сжал челюсти. Он стал отталкивать, пытаясь освободить лицо, машинально хватаясь за изуродованные ноздри. Одна доля секунды и я забрал жизнь, резанув по шее. Горячая кровь обильно потекла на меня. Засмеялся негромко.

Стряхнув с себя, наскоро запихнул в багажник, убрал его упавшую шапку в салон.

Опасаясь свидетелей, уехал сразу же. Двинул за город и на территории заброшенного завода сбросил в открытый, глубокий коллектор два наскучивших тела.

24 ноября 1991.

Газеты по очереди начали писать о появившемся в округе неуемном маньяке, не дававшем жизни району, соревнуясь в украшательстве и преувеличении подвигов. Смешав дело моих рук с чужими выходками.

Зашил обычными нитками рану, внутри печет, но в больницу пока идти нельзя.

Время от времени подвозил торгаша одного, чем то схожего со мной по внешности! Так вот он растрепал про свою жизнь многое. Живут вдвоем с женой за городом, в шикарной даче. Детей нет.

Идеальный вариант.

В очередной раз, добираясь до их дома после завершения трудового дня, я предложил, достав приготовленную бутылку из-под сиденья.

Выпьем?!

Нет, жена ворчать будет.

У меня дочь родилась, давай по одной. Поездка сегодня бесплатно.

Ну, разве только что по одной. Он опрокинул стопку и тут же бессильно, закатил к верху свои выпуклые рыбьи глаза.

Раз звонок, второй, послышался раздраженный голос за высоким металлическим забором. Кто? Что надо? Жена его вышла к калитке, ругаясь.

Муж ваш перебрал немного, вот привез его домой.

Она слегка приоткрыла калитку.

Пьянь проклятая, выкрикнула невысокая худая на вид лет сорока женщина, увидев еле стоящего благоверного, опершегося всем корпусом на меня.

Поможете завести его домой?

Да, пойдемте.

19 июня 1992.

Полгода длилось разбирательство. Громкий процесс по делу серийного убийцы закончился обвинительным вердиктом. Высшая мера в виде расстрела за одиннадцать страшных убийств была исполнена по истечении месяца после оглашения приговора. Общество вздохнуло с облегчением, негодяй получил по заслугам.

Обстоятельства были таковы, убийцу поймали милиционеры в собственном загородном доме. Подонок обезглавил жену, закопал в саду под металлической лавкой. Состоятельный, уважаемый человек, соседи долго не могли поверить, ведь как порядочный муж, искал ее вместе со следователями, плакал на показ. Обманывал мерзавец получается.

В укромных местах с большим трудом, следователи отыскали топор с остатками запекшейся крови, а также мелкие личные вещи принадлежащие остальным убитым. Улик вполне хватило для завершения дела, наверх было отрапортовано о хорошо поставленной работе отделов районной милиции.

7 июля 1992.

Иду на поправку благодаря стараниям моей ненаглядной Ирочки. Она ангел небесный подаренный мне богом. О событиях полугодовой давности напоминают эти строки и широкий шрам на боку живота. Та рана оказалась не слишком серьезной, внутренности не пострадали сильно, но нагноения все же тревожили некоторое время.

11 июля 1992.

По воле случая нашел заветное место, где можно спрятать мои грехи не опасаясь расплаты. И Ирочка будет рядом. Я полон света и надежд.

30 апреля 2016.

Двадцать четыре года счастливой совместной жизни пронеслись порывом ветра, Ира последний раз выдохнула на моих руках. Прижав последний раз прохладную ручонку к моей широкой бороде, содрогнулась в жутких конвульсиях терзающих ее маленькое, хилое тело. Шести скоротечных месяцев хватило, что бы рак забрал самого дорогого мне человека. Отчаяние и гнев стали, точно бешеные псы, день за днем разгрызать мою душу. Для чего эти годы отдавал молитвам и покаянию?!

Знаю! В моей коллекции осталось одно пустое место. Думаю, бог разгневался на меня. Потому как одна женщина, так и осталась несбыточной мечтой. Пытаясь, смирится, я лишь родил еще большее зло. Навязчивая идея постоянно преследует, не давая покоя. Да именно она виновата, во всем, что произошло в моей жизни плохого и должна быть наказана.

Эпилог.

Едкая горечь поднявшись, от скрюченного желудка к обожженному кипятком горлу, пронзила сознание. Легкие едва выталкивали теплый воздух через красные отверстия, безобразно зияющие на месте носа. Онемевший беззубый рот с огромным кляпом, свела пульсирующая судорога. Вызванная мощными химическими реагентами белая пелена больно застлала зрение. Тысячами игл горели без кожи розовые, мясные плеши, осыпавшие точно дождь нагое, исхудалое женское тело, подвешенное к старой сухой балке, под невысоким затянутым паутиной потолком.

Настойчивый стук побудил человека в темных одеждах насторожиться. Толстая крепкая дверь зашаталась под могучими толчками снаружи. Став за уступом возле входа человек сжался, точно ржавая пружина, стиснув в дрожащих руках холодное острое железо.

Захрустев обломки дерева, с шумом полетеливнутрь. Лезвие ножа молниеносно резануло грудь вбежавшего полицейского.

В ответ, четыре пули разорвав плотную черную ткань, навсегда заставили замолчать сердце нападавшего.

Предшествовало тому заявление молодого парня встревоженного пропажей матери. В отдел полиции, прибежал он с запиской, предупреждавшей о намерении ее увидеться со старым знакомым, случайно встреченным незадолго до этого.

Первого мая две тысячи шестнадцатого года в начале одиннадцатого часа ночи, полицейскими был застрелен провинциальный приходской священник отец Илья. До этого дня, личность с безупречной репутацией.

Смрад разлагающихся тел, не позволял долго пребывать в его полуподвальной келье, ставшей погребальной пещерой для несчастных, попавших по прихоти судьбы сюда на свою беду. Среди прочих вещей, под массивным сундуком отыскали ветхий блокнот с детальным описанием двадцати семи убийств.

Последняя жертва, однокурсница, упоминаемая не единожды на страницах тетради, после продолжительных упорных усилий врачей, скончалась в больничной палате.

Новый день осветили яркие лучи теплого, весеннего солнца. Лида женщина тридцати двух лет, устало шагала по асфальтной дорожке, держа в ладони крохотную ручку пятилетнего Вовы. Прошедшая бессонная ночь на дежурстве в больнице, оказалась крайне тяжелой. Ей не приходилось видеть настолько измученного, изничтоженного человека. Голова гудела. По-прежнему звенели эхом в сознании, жуткие крики молодого парня. Рвущего на себе волосы, у кровати, обезображенной матери.

Ко всему прочему, прибавился недавний конфликт с мужем, которому всегда не нравилась ее работа. Настроения совсем не было. Раздражение усиливалось подпитываемое капризами малыша, повисшего недвижимой глыбой на руке.

Сынишка оторопело заморгал глазками, побелев, от испуга даже не сразу заревел. Заплакала и Лида. В первый раз, она, забывшись, с силой ударила по щеке своего ребенка.