Гололед [Влаше] (fb2) читать онлайн

Влаше Гололед

Глава 1

– Предсказуемость, твою мать, предсказуемость! Вот! – крупный мужчина в тонком горчичном пуловере из джерси зло стучал по столу. – Вот, для чего нас тут держат!

Он навис над своим рабочим местом и мрачно смотрел на лица двух других. Оба выдерживали взгляд и ждали. Дирижер с досадой поджал губы и опустил голову. Черт, конечно, они правы.

– Что было на последней проверке?

– Последняя проверка была у всех в августе, – спокойным голосом ответил тот, что пониже, с густой седой щетиной на черепе. – Количество отклонений не превышало нормы в три десятых процента.

Мужчина в пуловере потер ладонями красные щеки, уселся в любимое кресло и закинул ноги на подставку. После нескольких глубоких вдохов и продолжительных выдохов неприятный холод в пальцах отступил. Они уже основательно привыкли к бесперебойному функционированию программы “Возрождение”. Все шло как по маслу. Даже удивительно. Конечно, они делали для этого все возможное, беспощадно критиковали собственные гипотезы и предложения, установили многоступенчатое тестирование в обязательном порядке, даже для самых простых операций. Параноидальному циклу проверок подвергалось любое намерение. Разум не оставлял места случайностям. Тем не менее, он искренне удивлялся тому, что им удавалось до сих пор. В начале пути Дирижер даже не верил, что они смогут выйти на критическое число участников. Им двигал научный энтузиазм и надежда на ценность их трудов для будущего. Но необходимое количество было достигнуто настолько давно, что он даже не помнил той исторической даты. Потом он сомневался, что человеческая природа не выкинет что-нибудь этакое, делающее всю их работу бессмысленной. Но нет. Они видели перемены. По некоторым направлениям ожидаемые результаты появились даже раньше прогнозов. Конечно, говорить о полном успехе было еще рано. Да и вряд ли они смогут когда-нибудь с уверенностью сказать, что достигли всего, о чем мечтали. Но, черт возьми, их идеи работали! Наконец, они получили шанс навсегда избавиться от стоящих человечеству десятки и сотни лет прогресса патологий. Перестать бесполезно тратить практически весь потенциал общества на самолюбование и потакание собственным порокам. И тут на тебе! Семь! Целых семь процентов в группе S0302 выбирают совершенно ненадлежащие сочетания! Где они не доглядели? Как же ему не хотелось возвращаться к тому, что он считал пройденным этапом. Его манили возможности будущего, а вместо этого надо все откладывать и копаться в том, что должно… нет, обязано! Абсолютно точно, обязано работать идеально! В принципе, все так и работало. До вчерашнего вечера.

Глава 2

Паскаль проснулся тяжело. В матрасе аккуратно задвигались вертикальные алюминиевые трубки, волнами прощупывающие тело ведущего специалиста по нейроэтике. Сначала едва ощутимо, затем все настырнее, они проходили по мышцам и органам, разгоняя кровь, снимая стресс пробуждения. Он задержался в кровати, позволяя механизмам размять спину как следует. Что-то она неприятно ныла последние пару дней. Вставать совершенно не хотелось. Он не выспался. До рассвета сам подкрашивал потолок интерактивным лаком. Зачем он вообще решил поменять воспринимаемую высоту? Ведь было не так уж плохо. Бросив взгляд на часы, Паскаль глубоко вздохнул и скатился на пол.

Он переехал в свою квартиру три года назад. Тогда она еще была не совсем его. Семьдесят процентов принадлежали Паскалю, а остальными тридцатью владела примерно сотня неизвестных ему аккаунтов. Он не представлял, как раньше можно было отдавать один-два процента от занимаемых средств, возомнившим о себе неизвестно что, конторам. Дед, в который раз приговаривая, как повезло его внуку, называл их банками. Банки. Слово-то какое смешное. Сейчас ему оставалось перевести совсем немного валюты на оставшиеся два кошелька, чтобы в сети регистрации прав собственности появилась запись, означающая то, что объект по такому-то адресу привязан исключительно к его счету. Паскалю до сих пор очень нравилось невысокое, серо-красное здание со скошенной крышей и огромными круглыми окнами. Оно окружало себя диковинными башнями с хаотичными прорезями, в которых находились террасы владельцев квартир. Он почти сразу же влюбился в этот дом, когда впервые увидел его. Как часто бывает в подобных случаях, предмет вожделения требовал средств, которых у него не было. Вспомнив слова деда о том, как ему повезло, Паскаль решил именно так и отнестись к необходимости занять недостающую сумму. В других обстоятельствах он никогда бы так не поступил. Сейчас нейроэтик был благодарен своему решению. В коридоре он привычно тихо поздоровался с пальмой у лифта.

Спустившись в подземный паркинг, Паскаль подошел к двухместному автомобилю и зажмурился от удовольствия. Он ездил на нем уже две недели, но до сих пор испытывал смущающий его самого восторг. В формах этой штуки были все его мальчишеские мечты. Стремительная капсула для космической миссии. На случай, если он захочет куда-то отправиться, поскольку интерьер успокаивал и сообщал, что он уже всего добился. Паскаль еще раз добрым словом вспомнил коллегу Антуана, надоумившего друга сменить подписку. В качестве приветственного бонуса MB Xsla на месяц по стоимости стандартного пакета! Он бросил взгляд на дисплей на стене. Установлено очередное обновление. Зарядка полная. Мужчина уселся и тронулся в сторону выезда, предварительно приняв пользовательское соглашение, касавшееся новой версии программного обеспечения. Ничего интересного, что-то про безопасность. Большое пятно бесконтактного подключения в полу на месте, где только что стоял автомобиль, засветилось мягким зеленым светом, который одна из знакомых Паскаля называла болотным.

Перед въездом на верхний уровень, оставленный для самостоятельно управляющих транспортными средствами, на лобовом стекле появилось предупреждение. Он, не сбавляя скорости, подтвердил переход к своему аккаунту полной ответственности за возможные последствия проезда по этому уровню. Система проверила наличие необходимых условий допуска и оставила контроль транспорта водителю. Не успел он разогнаться как следует, как высветилось новое сообщение. На этот раз от Института. Всех срочно собирали. Он поморщился. Паскаль не стал готовить кофе дома, но в дороге передумал и решил кое-куда заехать. Он уже видел, как в красивом салоне будет стоять стакан с горячим напитком от ретро-энтузиастов. Все-таки приятно пить в хорошем автомобиле кофе, приготовленное теми, кому не все равно. Ладно, придется обойтись пластинками в офисе.

Глава 3

В конференц-зале суетливо перемещалось несколько человек, что-то показывая друг другу на экранах телефонов.

– Еще в пяти группах сильное отклонение…

– Отклонение?

У статной девушки с красивым подбородком слегка дернулись ресницы на правом глазе.

– Расхождение… вернее, несоответствие, – она прочистила горло. – Полное несоответствие.

Старший эволюционный редактор не смогла скрыть растерянность. Дирижер открыл было рот, чтобы продолжить локальный диалог, но сдержался и взял паузу. Он сцепил пальцы и подошел к окну.

– Все здесь?

– Да.

– Начнем.

За продолговатый стол уселось пятеро человек и Паскаль. Он еле успел. Кофе взять не получилось. Как и забежать в туалет. Организм, понимая, что в ближайший час мочевому пузырю не дадут разгрузится, насторожился. Где-то начинало расти возмущение. Паскаль беззвучно попросил всех успокоиться и пообещал что-нибудь придумать. Сначала надо было понять серьезность совещания. Судя по возбуждению присутствующих, произошло что-то очень тревожное и неординарное.

– Яник, расскажи всем, – Дирижер, в голосе которого чувствовалось непривычное волнение, кивнул главному нейроконтроллеру.

Бритый на лысо поджарый мужчина с волевыми чертами лица, облаченный то ли в кимоно, то ли лабораторный халат, сначала коснулся оправы старомодных очков, а потом провел ладонью по узким губам. Оглядев всех, он начал.

– Сегодня утром участники S групп начали сдавать тест. Обычная раскладка цветов. Мы делаем это регулярно, как вы знаете. Цветовые предпочтения, являются, если можно так выразиться, показательной квинтэссенцией индивидуального характера, личностных особенностей, которые молодые люди обретают в ходе своего становления на каждом конкретном этапе, – он сглотнул, как школьник на экзамене. – Эти предпочтения, соответственно, меняются со временем, отражая процесс развития. Тест простой, по сути, даже примитивный, я бы сказал, но от этого не теряющий свою эффективность. Мы, конечно, используем и другие…

– Прости, Яник, – всем было заметно, что Дирижер делает большие усилия над собой. – Ближе к сути, пожалуйста.

Контроллер замялся и кивнул. Он хотел что-то сказать, но в этот момент экран его телефона ожил. Яник инстинктивно бросил на него взгляд и застыл с полуоткрытым ртом. Он провел пальцем по дисплею и шумно сглотнул.

– На данный момент… из прошедших тест участников… c группы S0301 по S0304 два…, – мужчина как будто не решался сообщить неприятную новость, – двадцать четыре процента выбрали несоответствующие цветовые варианты.

– Это невозможно! – раздался густой бас необязательно самого возрастного, но, судя по морщинистому лицу со старомодными пигментными пятнами, самого состарившегося из них. – Это третья волна, проходящая программу с момента запуска, после успешной, – он поднял палец с аккуратным маникюром в воздух, – я повторяю, успешной двадцатилетней параллельной валидации! За время же активного внедрения, – он поднял палец еще выше, – никогда, еще никогда не было таких отклонений! Учтите, что все это время “Кассандра” продолжала развиваться, то есть становиться еще…, – ему потребовалось время, чтобы подобрать подходящие слова, – еще менее уязвимой для… хаоса, – стареющий мужчина обвел всех взглядом, предполагающим всеобщее понимание, что искать причины проблемы в некой “Кассандре” бессмысленно.

Паскаль был согласен с доктором Энквистом. Они регулярно проверяли всю техническую инфраструктуру безжалостными обратно-матричными тестами. С другой стороны, развитие интеллекта, основанное на сохранении всей входящей информации и постоянной проверке соответствия уже полученного знания свежим данным, исключало возможность критических ошибок. Сеть постоянно себя проверяла и адаптировалась. К тому же все базовые гигиенические показатели свидетельствовали о том, что “Кассандра” находилась в отличной форме.

– Проверьте программу тестирования, – продолжил Энквист. – Сбой произошел там.

Дирижер заметил, что Яник не слушает и смотрит в телефон.

– Вы проверяли надежность полученной информации? – обратился он к бритому главному контроллеру.

– Закрылись тесты на территории пятого часа на востоке. Тридцать два процента несоответствий.

Все шумно выдохнули и посмотрели друг на друга. Яник медленно оторвал взгляд от экрана и тут же спохватился.

– А, да, конечно! – он провел ладонью по черепу. – Мы проверили достоверность результатов тестов. Посмотрели записи. Сбоев в приеме и обработке информации нет. По крайней мере на данный момент.

Энквист фыркнул и отвел взгляд на потолок.

– Какие показатели мозговой активности участников?

– В норме.

Пятый человек за столом придвинулся и поставил руки локтями на темную лаковую поверхность, сцепив пальцы в замок. Все повернулись к ней.

– Что-то изменилось, – сухой голос одного из оставшихся пяти членов Совета резанул по ушам Паскаля. – Не думаю, что проблема в ошибке. Архитектура не позволяет возникновение таковых на ключевых уровнях.

Она замолчала. Затем встала и вышла.

– Ладно, перерыв, – Дирижер неспешно поднялся. – Приветствуются любые гипотезы. Собираемся здесь через двадцать минут.

Глава 4

Паскаль покинул чертовски удобное кресло не сразу. Уже целая треть выдает не то, что должна. Как такое может быть? Ладно, если бы их изначально сопровождали проблемы, возникали какие-то сбои, но нет, после многих лет кропотливой работы все сомнения были не просто развеяны – они, никогда не материализовавшись, естественным образом стерлись из памяти. И вдруг прилетает жесточайший апперкот в челюсть. Как они не заметили того, что уже стоят на ринге?

Сейчас любой кофе не помешает. В задумчивости он отправился в холл. В голове всплывали юношеские годы. Он сам был участником программы. Жил обычной жизнью. Проходил контрольные тестирования. Улыбчивые девушки рассказывали ему о следующих шагах. Вспомнил свое первое профессиональное знакомство с “Кассандрой”, когда перешел работать в Институт. Она сразу же завладела всем его вниманием. Паскалю поначалу казалось, что его самого не хватит, чтобы понять ее. Он захлебывался от ее возможностей. Нейросеть собирала любую имеющуюся информацию о людях. Накапливала невообразимо гигантские объемы данных. Затем анализировала, устанавливала связи, присваивала значимости и выдавала закономерности. Переваривала биты в знание, которое никто, кроме нее, не мог объять. Она могла точно определить какие действия могут привести к каким последствиям. Вот уж если кого и учила история, так это “Кассандру”. Идеальный воспитатель. Она, как ясно осознающий свое место родитель, проводила юного Паскаля и миллионы таких как он граждан через сотни ключевых событий, разработанных для каждого из них. Ничто не имеет больший эффект на формирование личности, чем личный опыт. Крики и скандалы для дилетантов. “Кассандра” скромно создавала индивидуальные сценарии и тихо отслеживала их выполнение. Он слышал, что сначала людям это все показалось дикостью. Вмешиваться в жизнь детей и подростков? Что-то там со свободой выбора, сутью человеческой жизни. Он так и не понял до конца, почему поднялся переполох. Если разобраться, то никто никого не заставлял делать что-то против своей воли. Просто время от времени конструировали обстоятельства, в которых каждый сам решал, как поступать. Похожие события могли случиться, в конце концов, и без планов “Кассандры”. Ведь никто не знал, являлось ли происходящее в каждый конкретный момент продуктом сети или нет. Более того, разве обучение в колледжах и университетах не было еще более явным вмешательством в естественный ход жизни юных граждан? В чем отличие? Ах, да. В том, что “Кассандра” точно знала, что делала. Так или иначе, через некоторое время все расслабились и продолжили жить как ни в чем не бывало. Тем более, что активная часть программы “Возрождение” касалась только несовершеннолетних. Дальше все сами по себе. Эта граница помогла успокоить общество, принявшее его как доказательство того, что с ним считаются. Ревностные сторонники за право бездельничать и влачить жалкое существование, правда, все равно заявляли, что будут следить за программой. Обещали поднять всех против Института, как только им покажется, что контролируемое развитие оборачивается тоталитаризмом. Когда через некоторое время количество вооруженных конфликтов, преступлений, заболеваний и уровень нищеты начали падать, а количество открытий, возможностей и всеобщее благополучие расти, на улицы с протестами против вмешательства в человеческую жизнь никто не вышел. Никто не вышел и в поддержку программы. Будто так и должно было быть. Это, конечно, немного задевало, но совсем немного и ничего, кроме желания пожурить, не вызывало.

Паскаль спустился вниз. В хромированной будке опрятный молодой человек протирал не менее хромированную и опрятную кофемашину.

– Будьте добры, две пластинки…, – он взглянул на дисплей в поисках нужного наименования среди буйного сочетания слов, – классического эспрессо.

– Э… я прошу прощения, но сегодня какой-то аврал с утра. Никогда столько не брали, – молодой человек пожал плечами. – У меня закончилось зерно. Настолько быстро, что поставка запаздывает, но зерно уже в пути, – он взглянул на дисплей в стойке. – Прилетит через… семнадцать минут.

Паскаль прислушался к себе. Все тихо. Только легкое опустошение.

– Ладно, – он втянул воздух с остатками запаха свежего зерна. – Возможно, вам стоит слегка перенастроить алгоритм прогноза. Например, определять среднюю динамику снижения запасов за более короткий период.

– Да, мне тоже пришла в голову эта мысль, но ведь тогда чувствительность в цепи поставок будет слишком высокой и…, – парень извиняющееся сощурил один глаз и почесал затылок, – проблем тут будет больше.

Паскаль изобразил в ответ понимающую улыбку и развернулся к лифтам. Он сделал два шага.

– Подождите! – раздалось сзади.

Внутри осторожно разошлась приятная волна. Конечно, не может быть, что у него не осталось даже какой-то жалкой горсти зерен! Он вернулся к будке, но бариста и не думал ничего запускать, продолжая начищать машину. Паскаль вопросительно поднял левую бровь.

– Подождите. Через пятнадцать минут у вас будут самые лучшие в округе впечатления от кофе.

Все так же тихо. Ему даже стало смешно. Он уже собирался уходить, но в сознании что-то шевельнулось.

– Скажите, почему вы решили этим заниматься?

Бариста сначала вопросительно отклонился, затем закинул вафельное полотенце на плечо и, бросив взгляды по сторонам, заговорил заговорщическим тоном.

– Мои молекулярные модификации на окружном отборе так впечатлили кофейную панель, что меня сразу отправили в штаб-квартиру, но там, – он почесал левый локоть, – дисциплина меня подвела… Ну почему мне не вправили это сразу?

Вопрос был риторический. В конференц-зале, наверное, уже все собрались.

– Успехов в вашем деле.

Глава 5

К его удаче в лифт никто вместе с ним не зашел. Он прислонился спиной к стене, коснувшись затылком холодной стали. Металл остудил возбужденный мозг. Талант вырисовывать узоры вкусов, жонглировать реакциями в органах чувств. Откуда это берется? Почему? Почему все сложилось так, что у парня именно такой дар? Почему не редкая способность конструировать парадоксально простые и одновременно сложные теории или воздействовать на психику через архитектуру или скульптуру? Впереди еще куча работы. Несмотря на заметный прогресс, пока им не удавалось понять возможности центральной нервной системы до конца. Ладно, кое-что они все-таки сделали. Возможно, следующим поколениям их решения и амбиции покажутся примитивными, но все должно с чего-то начинаться. И революция начнется с них. Они создавали фундамент для нового будущего. Организация, на которую работал Паскаль, взяла на себя ответственность сформировать ландшафт личности нового человека. Благодаря ее деятельности вектор развития общества повернется, нет, уже повернулся в сторону, где создается потенциал решать куда более изощренные задачи, чем загадки центральной нервной системы.

Неизвестно, началось ли все с шутки или кто-то сразу сформулировал обстоятельное предложение, вызвавшее интерес у влиятельных людей, утомленных отсутствием достойной их возможностям амбиции. Также никто не знал когда точно это произошло. Факт был только в том, что именно Совет, сформированный из семи представителей некой элиты, взял на себя ответственность реализовать идею. Они основали Институт Этики, который теперь называли просто Институтом. Основное его предназначение заключалась в корректировки происходящего в мире, применяя основные положения бихевиоризма. Учитывая то, что бихевиоризм к тому времени уже давно находился в разделе истории наук, это намерение многим показалось как минимум безрассудным. Когда-то это направление внесло существенный вклад в развитие предмета, но с тех пор никакой прикладной ценности не имело. В каком-то смысле ничего не изменилось и сейчас. За исключением того, что примитивным гипотезам нашли достойное применение. Надо было просто немного подождать. Пока люди не окружат себя повсеместными средствами собора и хранения любого вида информации в невероятных объемах. Пока не накопится столько данных, что можно будет проследить в деталях жизни миллиардов людей, разложив их на известное только “Кассандре” количество отдельных действий и событий. Вычислительные мощности и когнитивные способности нейросети достигли такого уровня, что установить статистические закономерности между событиями в детстве сотен миллионов людей и характерными чертами их поведения во взрослой жизни не составляло труда. Сеть определяла связи и проверяла, проверяла, проверяла. Оценивала вероятности и проверяла, проверяла, проверяла. Вычисляла связи между вероятностями и проверяла, проверяла, проверяла. Материала было достаточно. В итоге “Кассандра” могла выразить любое характерное качество или убеждение взрослого индивидуума в виде определенного набора и последовательности событий в периоде созревания личности. В основном до достижения совершеннолетия. Получилось что-то вроде формулы. Хотите алчность? Тогда с юным гражданином должны произойти такие-то события в таком-то порядке в такое-то время. Почему? Потому, что несколько десятков миллионов других молодых людей, в прошлом отметившихся любовью к накоплению материальных благ без последующего использования большей части накопленного, видели, переживали, а также не слышали и не читали примерно одно и то же. Сеть могла выдать нужный сценарий событий на предыдущем этапе жизни, чтобы спровоцировать ярко выраженный или не очень, как пожелает заказчик, аспект характера или базовую ценность. Более сложная задача, но также не представляющая проблему для “Кассандры”, заключалась в анализе всех возможных вариаций соединений множества элементов характера и идеалов, которые в итоге формируют личность, и подготовке сценария событий уже для выращивания цельного, высокоразвитого индивидуума с заданными моральными и эмоциональными характеристиками. Можно было выбирать их комбинацию и степень выраженности каждой составляющей. Конечно, количество вариантов, приближающееся к числу Грэма, могло вызвать депрессию. Но Институт не создавался с целью контролировать все и вся. У него была миссия сделать мир лучше. Совет выработал ряд базовых качеств, которые должны были провоцироваться у всех. Честность, критическое мышление, отвращение к насилию и стремление к самосовершенствованию. После базовых шел ряд второстепенных черт, которые решили поддерживать некоторым случайным образом. В качестве специй. Говорят, доступ к характеристикам, для которых генерировались сценарии, находился исключительно у членов Совета. Только они знали, в каком месте у “Кассандры” находятся эти настройки. Все остальные ингредиенты были отданы случаю. Природа и хаос генерировали необходимое разнообразие.

Двери лифта открылись и Паскаль вернулся к событиям дня. Что же могло произойти? Перед входом в зал он почти столкнулся с Аидой. Той самой, сообщавшей в начале встречи о новых отклонениях. Старший эволюционный редактор программы. Их подразделение недавно начало работать над новым направлением. Просчетом рисков. Было вполне логично предположить, что раз сеть обладала мощью моделировать будущее поведение человека, значит она может прогнозировать будущее всего общества. Да, ее влияние на формирование личности было ограничено. Но это не значит, что у нее не было знаний обо всем остальном. Просто Совет не позволял ей этим знанием пользоваться. Но для вычисления возможных рисков ей разрешили.

На входе в зал Паскаль пропустил Аиду вперед. Инъекции геропротекторов делали свои дело. Она выглядела так, словно вместо хоть и динамического, но тем не менее офиса, проводила целые дни в бассейне и спортивном зале.

– У тебя есть идеи, что происходит?

Паскаль не забыл о просьбе Дирижера, но весь перерыв его голова была занята воспоминаниями. Как будто это его жизнь сейчас рушилась ко всем чертям, а он, смирившись, перебирал в памяти значимые этапы.

– Может быть, но я пока о них не знаю, – он потер подбородок.

Пара подошла к своим местам. Аида суетливо одернула воротник голубой блузки и приободряюще кивнула уже сидящему за столом Энквисту.

Глава 6

Дирижер снял и где-то оставил свой пуловер. В зале он появился в помятой бирюзовой рубашке с пачкой красного чая в руке. Главный всегда пил только собственноручно приобретенный чай.

– Хочу ошибаться, но мне кажется, мы здесь немного задержимся, – подойдя к комоду, он запустил пятерню в разорванную упаковку и бросил щепоть черных прутьев на дно одной из двух белоснежных чашек.

Яник тоже успел сменить свой нелепый халат. Он производил совершенно другое впечатление в узких зеленых чиносах и бордовом пиджаке. Уверенный в себе мужчина. Паскалю даже показалось, что того уже не особо волнуют перипетии последних нескольких часов. Как будто самое важное, что ему надо было сделать, уже сделано. Теперь он мог позволить себе немного расслабиться. Не вернулась только дама из Совета. Доктор Энквист покачивался в кресле и никак не мог пристроить руки. Наконец, он встал и начал говорить.

– Скорее всего, это провокация. Подмена сценариев. Молодежный бунт или шутка. На самом деле, все в порядке, – он взволновано расхаживал вдоль стола.

– Может быть и так, – пробормотал Дирижер, равнодушно наблюдая за кружащими в чашке листьями. – Я могу допускать, что у кого-то пока не развились требуемые базовые характеристики или кто-то не осознает важность данного момента.

Паскаль тоже понимал, что вряд ли то, о чем говорил Энквист, осуществимо. Дирижер потрогал подушечками пальцев горячую поверхность чашки. Кроме него, никто в Институте не пил горячих напитков.

– Но только не забывайте, – продолжил главный, – что квалификационными являются множество вариантов сочетаний цветов в определенном диапазоне. Гораздо больше, чем возможно запомнить и гарантировано выбрать иное. Какие-то цвета надо все-таки выбрать, а выбор – это уже акт выражения личности. Как бы вы ни стремились выбрать не то, что, как вы думаете, готовы были бы выбрать, вы выбираете то, что вам велит из самых глубин ваше фундаментальное “я”.

– Будущие сценарии корректируются именно на основе расположения результатов тестов относительно экстремумов диапазона. Сеть моделирует цепь событий таким образом, чтобы вернуть характеристики к надежным серединным значениям, – заметил Паскаль.

– Говоря о сценариях, – в голосе Аиды послышались новые интонации. – Может, проблема в них? Сценарии… неправильные? В смысле их перепутали, достались не тем… сбой в адресации.

Яник покачал головой.

– Выполнение сценариев контролируется. Показатель соблюдения субъектами никогда не падал ниже девяносто восьми. И было это в самом начале, – он придвинул к себе телефон и провел пальцем по экрану. – Сейчас девяносто девять и восемь десятых.

Он откинулся на спинку кресла и обвел всех взглядом. Яник казался сейчас совершенно другим человеком!

– Почти все распоряжения, адресуемые активным личным идентификаторам граждан, выполняются именно так, как прописаны. Ни ошибок, ни саботажа.

Нейросеть вела что-то вроде журнала всех разработанных и разрабатываемых ею сценариев. Она соединяла их между собой, приоритезировала и, в конце концов, раскладывала многоуровневые конструкции ключевых событий на миллиарды безобидных инструкций, пересылаемых такому же количеству граждан. Сказать определенную фразу в определенное время. Обратить внимание друга сына на определенный подкаст. Подарить домашнего питомца. Объяснить ситуацию. Всегда очень простые, но обязательные к исполнению. Вместе с информацией, постоянно стекающейся к ней через системы наблюдения, персональные устройства и личные идентификаторы, “Кассандра” получала подтверждения о выполнении или игнорировании инструкций. Еще в начале пути Институт позаботился о том, чтобы инструкции воспринимались серьезно. С определенными усилиями им удалось убедить население воспринимать предписания сети как свой гражданский долг. Это, конечно, заняло время. Первые протесты начались после третьего голосования граждан по вопросу предоставления нейросети всех данных на всех системах хранения. Тогда за доступ высказалось чуть больше необходимого кворума населения. Протесты, протесты, протесты. Кампании и общины против развития и за возвращение к истокам. Сейчас их почти не осталось. В том числе благодаря огромным ресурсам, направленным на объяснение причин таких мер и их популяризацию. В результате люди стали относится к этому как к общественной гигиене. Необходимой заботе о здоровье общества. Ничем не отличающейся от индивидуального ухода. Такой же как чистка зубов, стрижка или упражнения, которые, между прочим, тоже можно расценивать как вмешательство, не говоря уже о лечении. Если кто-то и считал это злом, разрушающим суть существования, то они уже давно не давали о себе знать. Когда же ситуация с благополучием стала меняться в глобальных масштабах, то споры и вовсе прекратились.

Глава 7

Дверь бесшумно открылась и в зал вернулась дама из Совета. Она прошла к своему креслу и тихо села. Дирижер что-то шепнул ей на ухо, прикрыв рот ладонью.

– Цикл тестов закрылся, – Яник, не сводя глаз с экрана телефона, встал, как будто наступал торжественный момент. – Пятьдесят процентов. Ровно… пятьдесят. До сотой, ровно! – на его лице отобразилась кривая усмешка.

Зал заполнила абсолютная тишина, в которой было слышно движение вентилируемого воздуха. Все с удивлением смотрели друг на друга. Кроме дамы. Она сидела, упершись взглядом в край стола. Вдруг Паскаль услышал странный звук. Он доносился со стороны ее кресла. Это было настолько неожиданно, что Паскаль долго не мог понять, что это за звук. Дама издала еще один смешок, потом еще и, в конце концов, приглушено рассмеялась. Только тогда все осознали, что она смеется. Дирижер растеряно смотрел то на нее, то на команду.

– Пятьдесят? Ровно, ровно пятьдесят? – пытаясь усмирить смех, переспросила она.

– Да…, – контроллер бросил еще один взгляд на экран. – Ровно… ровно.

– Понятно, – дама провела тыльной стороной ладони под левым глазом, – Слушайте, это потрясающе.

Все внимательно слушали.

– Надеюсь, вы понимаете, что дело в “Кассандре”?

– Но…, – с недоумением начал Энквист.

– Проблема не в дефектах, – прервала она его. – Сеть сама это сделала.

Всем потребовалось несколько секунд осознать сказанное.

– Вы хотите сказать, что такое разделение… разделение на абсолютно равные значения свидетельствует о действиях, который могла произвести только сама “Кассандра”? – медленно произнес Яник после возникшей паузы.

– Конечно, свидетельствует, но не только это, – она прикрыла лицо руками, быстро перейдя в серьезное состояние. – Как же глупо! Как же глупо!

Дирижер напряженно смотрел на побелевшие кончики своих пальцев, обхвативших фанерный каркас спинки кресла.

– Не думаю, что это можно назвать глупостью, мадам, – Паскаль начинал понимать к чему она клонила.

– Ну конечно. Конечно, нет, – быстро согласилась она. – Но… это же так…

– Наивно.

– Да-да! Наивно! Это правильное слово, – она провела пальцем по нижней губе. – Даже после стольких лет “Кэсси” может быть все еще прекрасно невинной.

– Простите, но я не совсем…, – робко начала Аида, а Энквист и Яник посмотрели на нее с благодарностью.

– По каким-то причинам сеть пришла к выводу о том, что наша с ней работа ровно наполовину успешна и неуспешна, – пояснил Паскаль.

Снова осмысление сказанного заняло некоторое время.

– Почему… сеть, по-вашему, пришла к именно такому выводу?

– Не знаю, – он встал и прошелся. – Это точка, в которой шансы одного и второго равны. Другими словами, нельзя сделать рациональный выбор.

– Она, что, пытается поставить нас в… своего рода, тупик? – прокряхтел Энквист.

– Что-то вроде того, – ведущий специалист поджал губы и приподнял брови.

– Зачем? – в голосе Аиды появилась легкая сиплость.

– Не знаю.

Дама прошлась кончиками ногтей по лаковой поверхности стола.

– Дорогая, вы же участвуете в работе над прогнозированием развития общественной среды? Риски и все прочее?

– Да.

Еще одна барабанная дробь блестящими малахитовыми ногтями.

– Ну и что сейчас у вас там происходит?

– Мы только начали, – Аида положила руки на стол. – Проводим пилотные запуски расчетов.

– Ну… у вас уже есть какие-то результаты? – с заметным нетерпением спросил Энквист.

– Смотря, что именно вы понимаете под “результатами”. Мы проводим тесты. Итоги тестов есть, но это… это просто референтная информация на данном этапе, – почему-то оправдывающимся тоном заговорила Аида. – Мы отлаживаем форматы и определяем необходимые категории массивов.

– Какие итоги на текущий момент?

– Я же вам говорю, пока рано об этом говорить, – она смутилась из-за повторения.

– И все же?

– Ну… в горизонте до восьми ста лет пока какая-то чушь, а потом… тишина, – она затихла, погрузившись в свои мысли, но тут же опомнилась. – Но чушь для нас полезная, означающая, что именно нам надо скорректировать для получения имеющей смысл информации.

Все за столом напряглись. Дирижер встал со своего кресла.

– Аида, какая чушь?

– Ну чушь! Как я могу объяснить? – она развела руками.

– Постарайтесь.

Чуть наклонив голову вперед, она прошлась пальцами обеих рук сквозь волосы. Затем откинулась на спинку кресла и скривила красивые губы.

– Там… там, противоречивые данные, – разочарованно покачав головой, она уставилась в угол зала, где стояла высокая монгольская ваза.

– Противоречивые?

– Мы работаем. Не понимаю, какое отношение наша работа в данном направлении помогает решать проблемы с контрольными тестами? – нахмуренное лицо Аиды повернулось к ним. – То, что у нас сейчас…, – она сбилась, – пока не все идет гладко, не значит, что…, – она еще больше смутилась и покраснела. – Сейчас рано делать какие-то выводы.

Дирижер и член Совета обменялись взглядами. Это был первый проект Аиды, который она вела как лидер.

– Радость моя, мы ни в коем случае не ставим под вопрос вашу работу, – мягко начала дама. – Ты же знаешь наши принципы.

Аида осторожно взглянула на женщину.

– Можешь вывести на экран результаты, то, что у вас получилось? – она кивнула Дирижеру и тот, коснувшись небольшого дисплея в центре стола, оживил проекцию над ними.

Старший эволюционный редактор вопросительно посмотрела на главного. Мужчина кивнул и уселся обратно в свое кресло. Аида достала телефон и запустила приложение.

– Здесь вы можете видеть показатели ключевых эволюционных параметров каждые сто лет, – ее голос звучал уже ровнее.

На экране отобразилась гирлянда символов. Индексы производительности, адаптивности, сотрудничества и еще с десяток, связанных с эмоциональным и интеллектуальным потенциалом населения планеты параметров, стабильно росли в течение пяти сотни лет. Затем начиналось странное. Резкий взлет за последующие несколько лет, превышающий весь предыдущий рост, потом хаотичные падения и отскоки. После восьмой сотни все по нулям.

– Мы отвлеклись, давайте вернемся к контрольным тестам, – проворчал Энквист. – Очевидно тут надо еще поработать.

– Аида, вы сказали, что отлаживаете процессы. Вы получали другие результаты, когда меняли настройки?

– Ммм… да, мы корректировали их, но отчет выглядел примерно таким всегда. Как вы видите сейчас на экране. Мы планируем вернуться к алгоритмам и перепроверить их.

– Мы можем сейчас, – спокойно продолжила дама, – кое-что изменить в структурных вводных данных?

– В структурных? Зачем? – Аида удивленно вскинула высокие брови.

– Можем, – тихо ответил за нее Дирижер. – Аида, инициируй, пожалуйста, базовый сценарий, только…, – он потер виски и глубоко вздохнул, – укажи немедленное прекращение всеобщей программы “Возрождение”.

Энквист закрыл глаза. Яник выпрямился, как будто в него вогнали стальной шест. Дирижер не торопился повторять свою просьбу. Увидев, как Аида, наконец, заморгала, он утвердительно кивнул, подтверждая сказанное. Та, чуть замешкавшись, все-таки вывела на экран панель управления блоком структурных настроек. Она активировала свой доступ и запустила несколько команд. Паскаль в очередной раз восхитился эстетикой возникшей в воздухе эмблемы “Кассандры”.

– Это займет несколько минут, – почти рассеяно проговорила Аида, закончив манипуляции.

Над столом вновь появились ряды символов, характеризующие будущее здоровье общества. Паскаль отвел глаза и уставился в окно. На улице шел дождь. Он закрыл глаза и прислушался. Везде тишина. Ему отчаянно хотелось сбросить с себя все произошедшее за последние несколько часов. Настолько, что сознание стало проваливаться в тревожный сон. Рядом раздался шорох одежды. Он открыл глаза. Индексы менялись. Рост замедлялся. Где-то даже пошел спад. Незначительный, переходящий в стагнацию, а затем плавное движение вверх. На отметке пяти сотни лет все было спокойно. Индексы колебались, но несущественно. Восемьсот лет. Слабый рост продолжается. Тысяча. Индексы на месте.

– С вашими алгоритмами все в порядке, – дама удобней устроилась в кресле и обратилась к Дирижеру. – Марсель, сделайте мне тоже чай, пожалуйста.

Пока Дирижер готовил напиток, она с улыбкой осматривала зал, словно попала сюда в первый раз.

– Знаете, я даже горда за “Кэсси”.

– Что, черт возьми, происходит? – не выдержал Энквист.

– Эта тишина. После восьмой сотни, – не обращая внимание на доктора, тихо произнес Яник. – Это… отсутствие общества?

– Это самое разумное объяснение.

– Почему? Что произошло?

– Трудно сказать, что именно, – пожала плечами член Совета. – Какой-то акт, приведший к вымиранию, самоуничтожению.

– Война?

– Ох, вот это вряд ли, – усмехнулась дама. – Вы же видите, как меняются параметры. Наоборот, общество стремилось к абсолютному благополучию и единению.

– Тогда я ничего не понимаю, – растеряно проговорила Аида, опускаясь в своем кресле.

– Мне тоже это трудно представить, – задумчиво произнес Дирижер.

Он снова встал и подошел к окну, сцепив руки за спиной. Все напряженно вслушивались в возникшую тишину.

– Могу только предположить, – он обернулся. – Если совсем просто, то наше желание стать лучше зашло… в некое пике. Инфляция. Каждое новое поколение, будучи уже более совершенной версией прежнего, задавало себе еще более высокую планку. В этическом, моральном, творческом и… других измерениях. Совет мог…, – он обернулся и посмотрел на даму.

– Я тут не причем, – почти шутливо отреагировала она.

– Вновь избранный Совет мог принять решение расширить набор контролируемых характеристик, чтобы двигаться дальше. В итоге человечество стало… искоренило все пороки. Понятие зла исчезло, – его речь замедлилась.

– А с ними исчезло и понятие добра. Люди потеряли ориентиры, стали слепы в своих желаниях. Как дети, которые не ведают, что творят. В такой ситуации могло произойти все, что угодно, – закончила дама.

Она подошла к комоду и оставила там пустую чашку.

– Мы, конечно, в самом начале принимали во внимание, что если все граждане обретут высшие характеристики во всем их спектре, то без противоположных примеров такие качества просто обесценятся. Может начаться хаос. Поэтому Совет крайне осторожно выбирал то, на что мы хотели влиять. Но, видимо, все-таки перестарались.

Член Совета оперлась ягодицами на край комода и расправила плечи. Паскалю показалось, что она даже чем-то довольна.

– Ну что ж, друзья, давайте подумаем, что мы можем предложить машине, которая на практике напомнила нам о законах диалектики.

Глава 8

Завидев Паскаля, парень в хромированной будке замахал ему рукой.

– Попробуйте, – он подвинул Паскалю обернутую в промасленную бумагу пластинку. – Я считаю, что даже молекулярный узор должен выглядеть красиво, чтобы вкус получился идеальным.

Паскаля передернуло от последнего слова. Он положил прессованную смесь под язык. Кофе действительно оказался ни на что не похожим. Нос задышал как никогда прежде. Рой мыслей улетучился, оставив после себя только планы на вечер. Кивнув парню, он направился к выходу.

– Постой, – он уже был на улице, когда за спиной раздался голос Аиды.

Она стояла у стены здания в серебристом плаще, обхватив себя руками.

– Ты… ты можешь пройтись со мной? Что-то мне неуютно.

Дождь прекратился. Кое-где даже проглядывали лучи солнца. От асфальта пьяняще пахло влагой. Улыбнувшись через силу, Паскаль протянул ей руку, предлагая присоединиться. Они молча прошли несколько метров.

– Почему… сеть нарушила инструкции? В смысле, почему стала своенравно менять сценарии? Зачем решила заблокировать программу “Возрождение”?

Паскаль остановился и посмотрел на ее почти совершенное лицо. Она же знает ответ. Может, ей надо просто услышать эти слова от кого-то. В качестве заверения, что все будет хорошо. Он небрежно пожал плечами.

– Первый закон робототехники.