Стать последней [Анастасия Попова] (fb2) читать онлайн

Пролог

Мягкий утренний свет пробивался через мелкие дырочки тюля, играя на небольшом животике Ирины.

– Ну что, Денис, ушёл от нас папка. И ладно, без него тоже проживём. Два месяца продержались и дальше продержимся. Бабушка твоя поможет.

Она отвернулась к стене. На той красовалась серая плесень. Обои уже успели выцвести, хотя вроде недавно делали ремонт…

– А ведь я аборт хотела сделать. Может, стоило. Чёрт его знает…

Погремушки на деревянной детской кроватке затряслись, послышались тяжёлые железные шаги. По телу девушки пробежала дрожь. Она хотела спросить: «Кто здесь?», но зубы сковал страх.

– Знаю, Ирина Сергеевна, стоило, – перед ней выросла огромная фигура в длинном чёрном плаще.

На Ирину смотрел демон со злым страшным и как будто нереальным лицом. Он ухмылялся и держал в руках большую книгу.

– А-а-а, – закричала Ирина, и метнулась в угол комнаты.

– Не пугайтесь, я не сделаю вам ничего плохого. Вообще-то я демон, но пришёл сюда, чтобы предупредить вас. – Существо, назвавшее себя пришельцем из ада, открыло большую книгу в золотом переплёте, – Прокофьев Денис Фёдорович. Судьба – убивать. Маньяк. На его счету 38 жизней молодых девушек. Впрочем, цифра под вопросом. Характеристика – зверь. Единственный способ его остановить – убить, пока не родился.

– Что? Как ты смеешь? – в душе будущей матери что-то оборвалось.

– Вам необходимо это сделать, – сказал Он.

– Ты что, дурак! – она сжалась в комок. – Да как же я могу?! Убирайся!

– Твой сын поставит на уши весь город, – Он наклонился к ее уху и зашептал, хотя в комнате не было никого кроме них и шептаться не имело смыла. – Представьте, где-то лежит в колыбели малышка. Лежит и не представляет, что в канун восемнадцатилетия её тело найдут в подвале соседи, которые пошли искать пропавшую кошку. 38 человек! А ведь среди них будут и красивые и талантливые, и умные, и… представь себе, счастливые. Те, кому ещё вчера дико повезло. Те, кто не успел никому ничего плохого сделать. Те, кто хочет жить. На раздумья три дня, решайтесь.

Чёрная фигура испарилась. В дверь вошла бабушка юного Чикатило. Она поправила зеленые шторы, бормоча себе под нос что-то о разрухе в стране. Женщина не сразу сообразила, что что-то случилось.

– И что мы опять ревём? Раньше реветь надо было… А сейчас-то чего?

– Ирина рассказала матери о страшном визите страшного гостя…

– Ирочка, не вздумай! – вскрикнула бабушка.

– Я и не собираюсь.

– Не смей, Ирочка, убить ребёнка – страшный грех. Не будет тебе прощенья. На вечный ад душу обречёшь.

– Мама, я не…

Через три дня Ирина, ломая руки и опустив глаза, выслушивала страшный приговор.

– Хорошо, пишу: «Отказывается». По причине… Почему отказываетесь?

– Грех это. Я не хочу гореть в вечном пламени. А милиция? Аборт на таком сроке криминальный.

– Хорошо, пишу: боится суда земного и божьего. Я тебя понимаю, кто ж согласиться вечно плясать на сковороде, чтобы спасти каких-то 38 человек? Но… Детей растят для светлого будущего. Для светлого будущего… А у вас? Такое существо, как твой сын – сорняк. Зачем он? Не легче ли сразу выкорчевать, пока не вырос? Ну что ж, удачи, расти маньяка.

Тяжёлый железный занавес проклятья опустился на жизнь Ирины. В этот день она перестала быть просто матерью-одиночкой, она стала преступницей. Впрочем, преступницей она стала бы в любом случае. Несчастная нервничала, когда Денис дрался с дворовыми мальчишками, когда влюбился в одноклассницу, когда часами читал детские детективы, когда пропадал на улице до глубокого вечера… Весь процесс взросления сына сводил ёе с ума – она пыталась выявить ту червоточинку, которая в неокрепшей подростковой психике превратится в серьёзный комплекс, а тот, в свою очередь, сыграет свою коварную роль.

Глава 1

Прошло восемнадцать лет.

Денис рассматривал через помутневшее стекло знакомый до боли двор. Вот большая голубая лавка, где они с друзьями резались на конфеты в карты. Вот жёлтые качели на цепях. С них он в своё время хорошенько шлёпнулся, было даже сотрясение. Ему-то это происшествие особого дискомфорта не доставило, а мать ещё, как минимум, месяца три охала и ахала. А в том подъезде он впервые поцеловал Аньку. Просто взял и чмокнул её в щёку, а потом убежал. Такое неземное чувство! Это был молодой красивый парень. Со слегка вьющимися волосами и ямочками на щеках. С глазами красивого зеленого цвета, яркими бровями и тонкими губами.

Сладкие воспоминания прервал щелчок ключа в замочной скважине. Пришла мать. Денис занервничал.

– Привет.

– Привет.

Она поставила на стол пакеты и стала в них копаться, противно шурша:

– Я тебе носки купила. Вот хлеб… А это Рексу покушать.

– Мам.

– Что?

– Мне надо тебе кое-что сказать.

– Говори.

– Рекс умер.

– Как…умер?

– На него утюг упал.

– Как на него мог утюг упасть?

– Просто так упал…

– За что ты убил собаку?

– Я не специально.

– Что он тебе сделал? – Ирина заводилась всё сильнее.

– Да успокойся ты, я нечаянно.

– Я так и знала, что ты вырастишь таким!

– Ты опять начинаешь… Подумаешь, нового заведём. – Денис давно привык к такому поведению матери, но с каждым разом его это раздражало всё больше.

Подумаешь… Ты так и человека убить сможешь.

– Зачем мне убивать человека?

– А зачем собаку?

– Я же сказал: так получилось.

– И месяц пёс не прожил…

– Это получилось случайно.

– А если ребёнка с тобой оставить?

– Случайно я, – сквозь зубы прошипел Денис.

– Всю жизнь ты мне испортил!

– Это ты мне всю жизнь испортила.

Мать ушла рыдать в другую комнату. У Дениса в носу тоже защипало, но он усвоил с детства: мужчины не плачут. Зачесались руки – на стенке так аппетитно стояла старая стеклянная ваза. Но парень психовать не привык. «Топорное состояние, когда всего трясёт, а сделать ничего нельзя»… Звонок. Денис подпрыгнул от неожиданности, но, когда поднял трубку, возблагодарил Бога – на том конце провода зазвенел голосок его любимой. Ирина встала рядом с дверью и стала прислушиваться:

– Алё. Привет, Катюша. Я? Да так, у матери опять истерики. Ничего не случилось. Собаку убил. Как? Стою, глажу брюки в универ. Почему мать не погладила? Так нам же в универ к третьей, а она в восемь уходит. Да, нам к третьей паре надо было сегодня. А ты не знала? Надо чаще на занятья ходить. Так вот, глажу я. И тут эта тварь приносит мне мои туфли, изгрызенные напрочь. Те, итальянские, помнишь, я тебе показывал. Да, а у меня на них ушла полумесячная зарплата. Я их ещё ни разу не одел, берёг на твой день Рождения. Так вот, я его утюгом… Убил, конечно. А меня тебе не жалко? Я на них полмесяца вкалывал. Мать и бабка с ним носились как дурни со ступой. Рекс то, Рекс сё… Тьфу! Нет, бабка ещё не знает, а мать уже в курсе. Поэтому и разорялась. Нет, я ей сказал, что случайно утюг уронил. А она: «Убийца, ты и человека так замочишь. Ты мне всю жизнь испортил». Кать, скажи, чем я мог испортить ей жизнь? Тем, что хорошо учусь, не пьянствую, химку не курю, работаю… Нет, ты ответь мне: отрицательный я человек или положительный? И я так думаю. Любая на её месте рада была бы, а она… Всю жизнь, сколько себя помню, и уроки вовремя делал и по дому помогал. Как девчонка, блин. Я тебя, наверное, достал. Извини, мне надо выговориться.

Щёки Ирины приобрели цвет клубничного варенья. Она вошла:

– С кем говоришь?

– Не твоё дело.

Ирина давно присматривалась к этой девушке. От её натренированного временем чуткого взора не ускользнуло то, что Катя чересчур легкомысленна. Для её сына, тончайшей души человека, она, конечно, не пара. А вдруг девушка ранит чем-то Дениса, и страшная программа его судьбы запустится в жизнь…

– Передай ей, чтобы больше не звонила.

– Пока, Кать, я лучше зайду, у тебя поговорим.

Денис хлопнул дверью. Ирина опустилась на стул. Её руки похолодели. Она не знала, что делать. Вернее, делать что-либо было уже поздно. Ирина сидела в этой статичной позе очень долго, сколько времени, она сама вряд ли бы сказала, да и для Ирины давно потеряло значение время. «Я скоро сама стану шизофреничкой. Я себя извела. Он преподносит мне каждый день новые сюрпризы. Что делать? Я не могу привязать его к себе навечно. Как было бы прекрасно, если бы он остался маленьким. Да, лет пяти. Маленькие детки – маленькие бедки, большие детки – большие бедки. Страшно. Нет, то, что Рекс умер – ерунда. Да ну его в баню, пса. Шерсти от него много, и вообще он воняет. А что делать с сыном? Это звонок. Пока ещё можно что-то сделать. Да. Но что?»

Дверь распахнулась. Кряхтя и кашляя, в коридор ввалилась бабушка с тремя сумками и пятью пакетами, забитыми донельзя чем-то.

– Ой, ты тоже еды накупила… Привет, а где мой Рексик? Почему он меня не встречает? Зазнался…

– Денис его убил, – хмуро сказала Ирина.

– Как? За что? – пожилая женщина изменилась в лице.

– Утюгом. Говорит, что не специально. Господи, что делать?

– Ирочка, успокойся, – мать была менее темпераментна, чем Ирина, но занервничала не меньше.

– Мама, мне 43 года. Я уже не красивая, я ничего не нажила. Я вырастила чудовище. Мама, зачем я так долго задержалась на свете? У меня ничего хорошего в жизни не было!

Бабуля стала успокаивать Ирину, мол, все образуется, в жизни много хорошего и вообще, собака не человек, но Ирина знала, что сын уже встал на ложный путь. Нет, вернее на истинный путь – тот самый, который заготовила ему судьба. Как волк из коэльевского романа «Дьявол и сеньорита Прим», он уже попробовал кровь и теперь не остановится.

Она задорно рассказывала о том, как с подружкой сбежала с пар. Дружба с Викой была очень важна для Кати. Денис ещё не знал, почему, но Катя чувствовала некий трепет по отношению к этой девушке. Он следил за её почти кукольными ресницами, которые то взлетали до бровей, то почти сплетались с нижними. Локоны постоянно находились в движении (а Катя ненавидела прямые волосы и каждую ночь спала на бигуди). Губы в секунду меняли, как минимум, пять поз. Ямки на щеках то исчезали, то появлялись вновь. Даже её зрачки расширялись и сужались неимоверно быстро и часто. Денис всё в этом мире объяснил для себя. Всё, кроме чувств к этой девушке. Он никогда не мечтал смять её и бросить на кровать. Нет – он бы заключил её в золотую клетку, а сам встал бы рядом и вечно её сторожил. О! Это была бы самая счастливая вечность из всех вечностей.

Катя говорила о том, что хотелось бы устроить вечеринку, чтобы она пригласила всех своих подруг, но её родители против. Денис пообещал всё уладить, за что Катя отблагодарила его горячим поцелуем. И тут:

– Чёрт.

– Что?

Мне надо к завтрашнему английскому перевести текст, а у меня словаря нет.

Пошли, я тебе свой дам.

Почему не закрыли дверь? – первое, что сказал Денис, когда вошёл.

Он направился прямиком к книгам и стал всё там перерывать. В дверях, упершись руками в поясницу, нарисовалась мать. Ей было тяжело не съязвить:

Слушай, девочка, не слишком ли часто ты к нам забегаешь?

А почему она не может к нам забегать? Пусть забегает, – бабушке показалось странным такое поведение дочери.

– Баб, вы в пятницу уезжаете в Уссурийск? – Денис решил подбираться постепенно. Он (точнее, Катя) хотел устроить вечеринку, когда домашние уедут. Как и предполагалось, бабушка была не против, а мать уперлась, но, поняв, что проигрывает, решила уйти от разговора:

– Денис, сходи за хлебом, – перевела разговор Ирина.

– У нас есть, – раскусить её было не трудно.

– Ну что, бабушка пойдёт?

– Кать, пойдём.

– Иди один. – Ирина подумала, что было бы не плохо пообщаться с подружкой сына.

Да, иди один. – Катя тоже хотела кое-что сказать предполагаемой свекрови.

Катя не опустила глаз. Она до оскомины упрямо всматривалась во взгляд этой некрасивой злой женщины, которая столько крови перепортила её Денису. Она наконец-то соизволила захотеть узнать, что же твориться в голове и сердце невесты её единственного сына.

А ничего там особо интересного не творилось. Катя хотела выйти замуж за хорошего человека, переехать в отдельную квартиру, работать и воспитывать детей. Другими словами, жить как все. Хотя иногда она представляла, как хозяйничает в прекрасном доме на берегу моря, как командует прислугой, как перемеривает сотни колье и понимает, что её шеи не достойно ни одно, как страстно целует бронзового латиноса… Впрочем, какой только романтической чепухи не крутится в голове молодых барышень… Катя была реалистом. Махровым.

– Почему ты встречаешься с Денисом?

– Он самый нормальный парень из всех, кого я знаю.

– Ты его любишь?

– Мне без него плохо.

– Ты его любишь?

– Да, конечно.

– А за что ты его любишь?

– По-вашему, его не за что любить?

– Какие качества ты в нём ценишь?

– Он мужественный, он умный, он много работает, он красивый…

– В городе много тех, кто умнее, красивее и вообще лучше Дениса.

– Лучше него нет.

– А если он сделает что-то отвратительное, что-то, чего ему никто не простит, ты простишь?

Катя, конечно, вправе была взорваться, но если разобраться, а действительно, что она была готова ему простить? Ей нравился Денис, но не больше. А если бы он ей изменил? Простила бы? Нет. А если бы начал спиваться? Тоже нет. А если бы… Катя судорожно перематывала в голове отрицательные поступки людей и пришла к выводу, что Денису не следует ничего из них делать, так как прощать она его не собирается вовсе – прощать должен он, ведь он по-настоящему любит. В этом чувстве всегда так: один пылает, а второй пришел погреться в жаре пламени.

– Почему вы считаете, что его нельзя любить и что он обязательно сделает нечто мерзкое? – Он ничего плохого никогда никому не сделает! Если вы не любите Дена, почему вы считаете, что его никто не может любить?

– Тише, тише. Она имеет в виду, на что ты ради него пойдёшь, и насколько сильны твои чувства? – бабушка не дала сменить тему.

– Я люблю его настолько, что готова выйти за него замуж. Это был бы идеальный муж.

– Идеальному мужу любая рада. Что ТЫ согласна ему простить?

– Всё.

– Даже если он станет маньяком?

– Даже его маньячку-мать.

В дверь позвонили. Это был Денис. Он, как человек неглупый, сразу понял, в чём дело. Он попытался быстро ликвидировать любимую из зоны опасности:

– Уже поздно, тебе пора домой.

– Я говорила с твоей матерью… – шепнула ему Катя. Её переполняли чувства.

– Пошли, я тебя провожу.

– Она сумасшедшая.

– Бедная девушка, и ей придётся страдать из-за него… – сказала Ирина, как только дверь захлопнулась.

Лёгкая морось ложилась на город густым туманом. Было ещё не совсем темно. Денис поёжился от сырости. Да, в такие минуты, наверное, могут открыться все тайны этого мира, если хорошенько вглядеться в мерцающие огни фонарей. Денису не хотелось возвращаться раньше одиннадцати. В одиннадцать домашние лягут спать, и незначительное опоздание избавит от необходимости выслушивать долгие речи матери о том, как много вокруг вертихвосток. Он, конечно, станет огрызаться, так как Катю вертихвосткой не считает. Будет скандал. «Сколько времени?» – Денис задрал левый рукав, но часов не обнаружил. Он вспомнил, как снял их, когда мыл руки. Ден был человеком аккуратным и никогда не забывал надевать часы после мытья рук, но в тот момент бабушка громко заголосила, и парень выбежал на кухню посмотреть, что случилось. Сбежало молоко.

«Досадно», – проворчал Денис. Он не любил разговаривать с людьми, особенно незнакомыми, но узнать время было необходимо по вышеуказанной причине. Денис стал искать глазами среди прохожих того человека, к которому было бы не так сложно подойти. Его взгляд упал на крашенную брюнетку. Девушка одиноко курила возле подъезда и, улыбаясь, нажимала кнопочки на сотовом телефоне.

– Не подскажешь, который час, – обратился он к ней.

– У меня парень есть, – высокомерно ответила девушка и засмеялась.

Денису надо было бы сказать, что не намерен с такой страшилой знакомится или что у неё не все дома, или просто обозвать её и гордо пойти дальше, но он тупо стоял и смотрел на неё, широко раскрыв глаза.

– Извини… – пробурчал он и, опустив взгляд, побрёл в направлении, противоположенном тому, которое ему было нужно, лишь бы не видеть эту девушку.

«Ненавижу баб. Все они стервы. Гадкие, злые, похотливые. От нас им нужны только деньги. Если с женщиной нет мужчины, она бесится, если есть – сосёт из него соки. Без нас они ничто. Сколько этих тварей перепортило жизнь приличным людям… Для них не существует ничего святого. Ненавижу, ненавижу. Убивать их надо!» – сердце Дениса разрывалось от праведного гнева за его благородный пол. Дениса по жизни окружало очень много женщин, девушек, девчонок. Они были разные, но всегда приносили ему неприятности. Все: начиная с матери и бабки, кончая поломойкой в школе. На свете существовала единственная чистая, искренняя, нежная девушка – его Катя, а от остальных надо отчищать мир! Убивать их, как компьютерных монстров: больно и страшно.

Вот так сбежавшее молоко сотворило жестокого маньяка.

Глава 2

Она долго смотрела на беззвездное небо. Спать было невозможно – какая-то маята. В голову лезли дурные мысли. Хотелось поговорить. Но не ради того, чтобы обменяться эмоциями и разойтись… Нет. Хотелось найти ответ на очень важный вопрос. Хотелось успокоения. Морось перешла в дождь. Она подставила руку тяжёлым каплям. В ладошку набежала вода. Она вылила её на голову. Как ни странно, она хотела лечь спать мокрой, заболеть и завтра никуда не пойти. Как иногда необходимо немного пострадать…

Она зашла в комнату и набрала привычный номер. Долго не отвечали. Так долго, что Катя решила положить трубку. Но тут:

– Алё, – недовольно промычала Ирина.

– А-а позовите Дениса. – Катя была шокирована, потому что телефон находился в комнате друга.

– Нет его. Шляется где-то. Я думала с тобой.

– Он от меня ещё в десять ушёл… – Катя посмотрела на часы. Было около трёх.

– Да… – сказала Ирина и повесила трубку.

Женщину затрясло. Вот он тот самый момент. Теперь только выкинуть радио, не покупать газет и уехать… Куда-нибудь. Хотя бы в Уссурийск за вещами. И ждать, когда кончится жизнь.

«УРА! Домашние Дениса уехали и сегодня мы закатим вечеринку», – радостно подумала Катя. Ей было необходимо показать друзьям, какой у неё замечательный парень, как он её любит, какие они с ним прекрасные, весёлые люди. Хотя, вряд ли этих людей можно было назвать друзьями. Пока вряд ли, но скоро…

Катя наложила в вазочку фруктов и пошла к гостям. Денис включил ребятам кассету с записью концерта Киркорова. Когда девушка это увидела, она густо покраснела, подбежала к парню и прошипела ему на ухо: «Ты что делаешь? Поставь что-нибудь другое. Виагру, Сердючку. Кого хочешь. Ты же не гей». Денис пробурчал, мол, дамы любят Киркорова, во всяком случае, его мать и бабка любят. Но кассету заменил.

Денису нравились Виагра. Красотки. Он долго пилил глазами экран телевизора, но, когда перевёл взгляд, заметил, что одна из приглашённых девушек как будто копия блондинки из этой группы. Отличная фигура, нежное личико, длинные ухоженные волосы…

Юля, так звали эту девушку, не заметила интереса Дениса. Она рассказывала о ночном кошмаре:

– Девочки, я такой сон видела… Как будто передо мной паутина. Туда попала муха, а паук подбирается к ней. У него такие зубы, он такой гадкий…

Юля на минуту окунулась в ночное виденье. Почти физически она ощутила это чувство, когда кажется, что смотришь со стороны на свою смерть… Видишь муху и огромного крестовика, который по серебренным нитям медленно карабкается к ней, но знаешь, что муха – ты сама.

– Юль, ты что? Мало ли ерунды сниться… – успокоила её лучшая подруга Галя.

– Паук – это, по соннику, враг. Убить его – справиться с врагом, – вставила самая старшая и некрасивая Ксюша.

– Это тебе, наверное, наш математик приснился, – пришла в голову мысль Гале.

– Ну да, у тебя же хвост. Готовься… – поддела Вика.

– А вы в курсе, что в городе ходит маньяк? – озвучила то, о чём говорил уже неделю весь город, Катя.

– Чепуха, каждый год говорят про какого-то маньяка… – в голосе Ксении чувствовалась недоброжелательность к хозяйке вечера.

– На этом уже шесть трупов.

– Этот маньяк, наверное, страстный мужчинка! – Галя, не отличающаяся особым интеллектом, мечтательно закатила глаза.

– Вот бы его сюда! – решила играть по тем же правилам Катя.

– Я б его…

Холодный взгляд змеиных зелёных глаз упёрся сразу во всех. Какая страшная аристократичность черт. Какие радикально чёрные волосы, какая бледность губ…И взор. Так смотрят тигры, и кролики теряют сознание. Губы странного субъекта задвигались, обнажая острые сероватые зубы:

– Кто-нибудь меня звал?

– Звали маньяка, а пришёл Денис… – сострила Галя.

– Давай потанцуем, – шепнула бойфренду Катя.

Девушки с завистью уставились на парочку.

– Галя, смотри. Как он эротично взял её за талию… – шепнула подруге Юля.

– Тебе он нравится?

– Хорошенький.

– Ботаник.

– Ну и что, зато какой голос… – кстати, тембр у Дениса был самым среднестатистическим.

– У Катьки появилась соперница… – сделала вывод Галя.

– Просто действительно симпатичный мальчик, – попыталась оправдаться Юля.

– Ты согласилась бы, чтобы он стал твоим пауком?

– Он? – Юля бросила взгляд в сторону танцующих, – Да.

Катя краем уха уловила суть разговора, она тесней прижалась к Денису, и нарочно громко сказала:

– Ден, сделай за меня английский.

– Ладно.

– А философию… – не остановилась на достигнутом Катя, ей было необходимо показать друзьям, что она нужна её принцу.

– Ты потом не разберёшь.

– Ну, Ден, у меня долг будет.

– Ладно.

Катя кинула победный взгляд подружкам:

– Ден, а купи мне то платье.

– Какое?

– Помнишь, я тебе показывала. Синее, со стразами.

– Ладно, куплю.

– Я тебя люблю.

– Я тебя тоже.

– Поцелуй меня, – шепнула она Денису.

Тот немедленно выполнил команду. У Юли открылся рот, и лицо приняло глупейшее выражение:

– Как вы думаете, у них это серьёзно?

– Вряд ли. Что ты, Катьку не знаешь, поиграет и бросит… – с презрением сказала Ксения.

– Ксюша Катьку ненавидит… – шепнула девушкам Вика.

– Ты что там говоришь?

Вика поняла, что сестра всё поняла, но выкручиваться как-то надо было:

– Я говорю, сходить бы за пивом.

Девушки заслали Ксению за пивом, а сами, терзаемые муками любопытства, окружили Вику.

– Мы ещё в школе учились, Ксюха в 11-м была. Она тогда с одним парнем встречалась и с Катькой немного дружила. Катька у неё парня увела, а через неделю бросила.

– Значит, парень такой.

– Ты знаешь, Ксюше от этого не легче. Так что, Юля, можешь смело действовать, у этой подруги рыльце в пушку.

– Ты мне разрешаешь?

– Да.

Катя услышала своё имя и поняла, что ей перемывают кости. Она решила, что кто-то из подружек положил глаз на Дениса. Её это несколько раззадорило:

– Когда мы поженимся? – театральным шёпотом спросила она.

– Когда ты доучишься. – Денис подыграл бы Кате, но для него этот вопрос был слишком важен.

– А вдруг я не доучусь? – не унималась Катя, которая явно ожидала другого ответа.

– Стимул будет.

Денис нудным голосом стал объяснять, что, чтобы пожениться, надо иметь деньги и квартиру, а у него ни того, ни другого нет, что просто встречаться и любить друг друга тоже очень приятно. Молодость такая короткая. Зачем спешить?

– Ты что, меня не любишь?

– Люблю.

– Так, когда мы поженимся?

– Скоро, – слукавил Денис.

Нет, он был бы не против супружеских отношений, он души не чаял в невесте и считал, что это любовь на всю жизнь. Он бы завтра потащил её под венец, если бы не пресловутый квартирный вопрос. К своей матери он не приведёт Катю однозначно, что касается её родителей… Кто сказал, что они непременно хорошие люди? Да и вообще, мужчина не должен плестись за женщиной…

Примерно так рассуждал Денис, когда резал фрукты для гостей. Он так увлёкся, что попал ножом по пальцу.

Капли крови окрасили сочную мякоть яблок. Он посмотрел на эту картину и расплылся в улыбке: кровь навивала ему очень чувственные воспоминания. Тот наивысший момент блаженства, когда сбывается самое тайное и самое желанное.

Он вошёл в зал. На диване сидела красивая девушка Юля, больше никого не было. Юля была одета в черное облегающее платье, у нее были светлые выровненные волосы, красивые большие глаза. Она была милой, игривой и кокетливой.

– Где все? – спросил Денис.

– Ушли курить.

– И Катя? – нахмурился Денис, так как всегда протестовал против курения.

– А зачем она тебе? Посиди со мной.

Юля была хороша, как демон и, очевидно, имела корыстный интерес эротического содержания к нему.

– Ты идёшь во вторник в «Махаон»? У меня будет День рожденья, – по выражению её горящих страстью глаз было видно, что даже если Денис не собирался, ему придётся пойти.

– Нет.

– Почему?

Дениса этот вопрос несколько обескуражил, так как ответить на него было нечего. Но то, что он не хочет впустую просаживать деньги в ночном клубе, для него было очевидно, да ещё и без Кати, ведь если бы она собиралась, ему, как минимум за месяц стало бы об этом известно. И, тем не менее, он спросил:

– Катя там будет?

– Нет.

– Тогда мне там делать нечего.

– Зато там буду я, – подмигнула ему Юля, она не собиралась так просто сдаваться – Понимаешь, у меня уже месяц нет парня… Я это скрываю. А сходить хочется. Не отцу же меня встречать.

Ночь, улица и никаких фонарей, если удачно забрести, красивая и пустая девушка. Сначала они будут идти за ручку, потом, он положит руку ей на талию. Она обрадуется. Потом пройдётся по спине, погладит шею, сожмёт шею, достанет нож и… Во вторник утром город будет в шоке…

– Хорошо, я тебя встречу. Только не у самого клуба, а подальше. Не хочу, чтобы нас видели вместе. Никому об этом не говори, окей?

– Хорошо. – Юля широко заулыбалась.

«Как это коварно», – сделала она сама себе комплимент.

Глава 3

«Жаль, что вечеринка закончилась», – мечтательно закрыв глаза, подумала Юля. Она подошла к окну. Владивосток жил миллионами огней. Томный синий неон обволакивал почти каждое здание. Терпкий вкус портвейна и свежих ананасов ещё оставался на губах. Тёплый воздух, которым пропитано всё Приморье в конце мая проникал, казалось, в каждую клеточку её молодого организма.

Юля училась на первом курсе и в данный момент занималась тем, что прожигала жизнь. Она приехала во Владивосток из какого-то села неподалёку от Уссурийска, где не было столько ночных клубов, кинотеатров и симпатичных парней. «В глуши, во мраке заточенья тянулись долго дни мои», – так говорила о своей бывшей малой родине Юля. Но здесь всё по-другому. Здесь возможно всё: выйти замуж за обаятельного банкира, сделать карьеру в крупной фирме, да просто стать умной и образованной.

«Как невыносимо хорошо!» – твердила она про себя.

Юля открыла окно. Резкий ветер дунул в лицо. Какой-то весёлый пьяный дурак громко орал песню: «Эй мороз, мороз не морозь меня». «Как невыносимо хорошо», – повторила она. Она максимально высунулась из окна и закричала, что было сил:

– Владивосток, я тебя люблю!

Владивосток не ответил, Юля крикнула ещё раз, а потом не смогла остановиться:

– Владивосток, я тебя люблю, Владивосток, я тебя люблю, Владивосток, я тебя люблю.

– Заткнись! – донеслось снизу.

– Да пошёл ты, – ответила девушка и закрыла окно.

Как ни странно, этот случай только развеселил Юлю. «Будет о чём Гале рассказать, – подумала она, – Надо помыться». Юля нашла в тумбочке голубой халат из тонкой ткани, похожей на атлас (возможно, это и был атлас, но какой-то очень дешевый). Она накинула его на плечи, обнажив одну грудь, и состроила гримасу, которая по убеждению Юли должна была бы выражать страстность натуры. Потом закрыла грудь и открыла плечи: «Классно», – сказала она, но тут ей пришла в голову мысль, что бы подумал тот мальчик со змеиными глазами, если бы увидел её вот такой. Получилось бы неловко. Но, конечно, ни тот зеленоглазый принц, ни кто-либо другой не мог её видеть, по той простой причине, что она была в квартире одна. И, тем не менее, эта мысль заставила поправить халат. Она ещё раз заглянула в зеркало и заметила в нём чёрную фигуру, сложившую руки в позе «Ну и ну…»

– Ой! – единственное, что сообразила сказать Юля и опустилась на стул.

– Вы о маньяке говорили?

– Кто ты?

– Шесть человек, а может дойти до сорока. – Странное существо в чёрном открыло книгу, – Здесь написано, что последней жертвой станет та, которая согласится стать жертвой.

– И что?

– Согласна ли ты стать последней жертвой зверя?

– Нет, конечно, нет! – Юля с трудом понимала, что происходит, но жертвой ей не хотелось становиться однозначно.

– Ты своим «Да» можешь спасти больше трёх десятков человек.

– А как я могу спасти себя?

– Здесь не написано.

– Я не хочу быть жертвой. У меня есть шанс?

– Есть. Но твой шанс равен жизням огромного количества людей. Среди этих девушек будет твоя лучшая подруга Галя. А ещё Ксения, может быть, Вика…

– Я не хочу никого спасать. Я молодая, красивая, я столько смогу сделать. Это меня надо спасать!

– У тебя есть три дня на размышления. В любой момент тебе достаточно сказать «Да», а я услышу везде.

– Нет.

Самым отвратительным поступком Юля всегда считала самоубийство. Как можно отказаться от жизни вот так по доброй воле, без борьбы? Жизнь – величайшее из благ, даже если ты болен раком, даже если ты брошен всеми, даже если у тебя нет ни компьютера, ни телевизора, ни квартиры… Ведь что-то у тебя всё равно есть и это что-то ценнейшее из всего, что можно пожелать. Вот Ксения и Вика, например, живут во Владивостоке. Вика не супермодель, а Ксения так вообще страшненькая. Но они живут здесь, а не в селе Учёртанарогове и в этом им крупно повезло. Юле же повезло с внешностью. В жизни всегда можно пробиться и получить то, что хочешь. А если не получил, значит, плохо старался. Так всегда думала девушка, и сейчас перспектива отказаться от самого-самого бесценного её приводила в ужас.

«Утро вечера мудренее», – подумала Юля и легла спать.

Ксения ложиться спать не собиралась. Она ходила по комнате и отчаянно жестикулировала:

– Вика, если б ты знала, как я её ненавижу!

– Ксю, забудь.

– Это ты во всём виновата. Если бы не ты, я бы сидела сейчас дома и спокойно смотрела всякую лабуду по телевизору.

– Да ты только из-за неё и пошла.

– Что?

– Чтобы испортить ей вечер. Глупо, Ксюша, столько времени прошло.

– Сколько бы ни прошло. – Она немного успокоилась в жестикуляции и уже менее эмоционально продолжила, – Я никого так не любила. Он был для меня первый во всём: первый поцелуй, первый медляк, первая обида. Да, такая вывернувшая душу на изнанку обида. Если я завтра умру, он останется самым сильным моим чувством. Хотя, я не представляю, что можно чувствовать сильнее, чем тогда.

Ксения легла, но ещё долго ворочалась. Нахлынувшие с новой силой старые воспоминания, надежды и обиды растревожили её, до недавнего времени такое спокойное существование. Ксению когда-то сломала череда неудач в любви, учёбе и на работе и теперь она стала совершенным, ничего не представляющим из себя ничтожеством. Во всяком случае, она сама была в этом уверена. И вспоминать об этих неудачах было больно. И всё-таки она вспоминала.

Она ради него купила пудру и тональный крем, чтобы замазать прыщи, которыми было густо населено её лицо. Лучше Лёхи не существовало никого на свете. Они дружили. Нет, дружат с подружкой, а с Лёхой было всё серьёзнее и интимнее. Он говорил, что не обязательно обладать внешностью девушки с глянцевого журнала, достаточно быть просто нежной и свежей. Лёха однажды нарвал где-то сирени и целый урок ждал её возле школы. Он как-то пригласил её в кафе и заказал так много мороженого, что оно не вместилось в Ксюшу. Остатки пришлось почти насильно запихивать. А ещё один одноклассник назвал её матерным словом и получил от Лёхи порцию пинков.

Потом она на месяц уехала в лагерь «Океан». Нудная была смена, и вожатый попался нервный. Отдохнуть не получилось: наоборот постоянные выяснения отношений на пустом месте вымотали. На последнем огоньке она так и сказала: «А мне не понравилось. Эта самая неудачная смена в моей жизни. Вроде и отряд нормальный и погода хорошая, а как-то скучно. Я рада, что наконец-то уезжаю, меня парень дома ждёт». А парень не ждал. Ксюша с сумками тащилась домой, по дороге она заметила целующуюся пару. Лица знакомые. Она не сразу сообразила, что произошло.

– Лёха, привет.

– Ты вернулась? – мальчик покраснел и стал теребить в руках какую-то бумажку.

– Как бы да.

– А я вот тут… Как съездила?

– Нормально.

– А-а-а.

– Ну, пока.

– Пока.

«А говорил, что внешность не главное. Врал. Я бы на его месте тоже выбрала бы её». Ксении стало больно от этой мысли, но его, человека, который внёс в её жизнь столько света и счастья, винить не получалось. А она то, эта Катька, знала, что он для Ксении и посмела… «Повинен смерти», – как сказал бы Иван Васильевич, который менял профессию, из одноимённого фильма. Она мстила почти случайной сопернице долго и жестоко за растоптанные первые чувства, за разбитые розовые очки, за появившийся комплекс. Ксения не смогла ни с одним из своих будущих, редких по количеству и неважнецких по качеству мужчин построить маломальски приличные отношения. Все её немногочисленные романы начинались в нетрезвом виде в пастели и заканчивались через неделю словами: «Да пошла ты» или «Да пошёл ты».

27 мая (Ксения отметила этот день чёрным в календаре) она поняла, что любви нет, и больше не будет. Сердце потеряло способность пылать, атрофировалось и стало пригодно только для перегона крови по организму. Она сидела за столом в маленькой комнате общежития номер три ДВГУ. На верхней полке двухъярусной кровати лежал Вадик, а из его дранных носков торчали пальцы. На другой кровати разместилась пара любовников: крашенная рыжая Света и сосед Вадика Серёга. Под кроватью Вадика похрапывал Костя, его давно заколебала вся эта кутерьма, но он ничего не мог сделать. Парни для того, чтобы провести девушек в общежитие, подкупили вахту пивом, а Вадик всю ночь бухтел, что у Ксении есть своя квартира, можно было бы застрять у неё, тогда не пришлось бы тратить сто рублей. А она не хотела, чтобы родители и сестра видели её грехопаденье. Да и какой нормальной девушке придёт в голову привести домой это нечёсаное чучело, приехавшее из деревни то ли Екатериновки, то ли Елизаветовки. «Как всё пошло и грязно, – прошептала Ксения и собрала в большой мусорный пакет всё то, что осталось от вчерашнего веселья. – Даже я этого не заслужила. В конце, концов, то, что пришли другие времена и мужиков нормальных не осталось не означает, что можно опускаться до уровня… До вот этого уровня». Она встала и ушла. От Вадика и от мужчины в принципе. 27 мая Ксения стала монахиней. Она посадила то, что осталось от неё, как от женщины, в уютную келью безразличия к мужчинам.

В комнате было душно, Вика не могла уснуть. Сестра сопела, закутавшись не в глубокий здоровый сон, а в тяжёлые давящие мысли. Неприятная атмосфера… Вика ушла в зал. Как долго она там находилась почти в состоянии медитации, сказать сложно, но вывел её из этого состояния звонок:

– Алё.

– Вика, – каким-то странным голосом произнесла Юля.

– Что-то случилось? Ты так поздно звонишь?

– Извини, я звонила Гале, но её нет. А мне надо с кем-то поговорить.

– Очень приятно, – сказала Вика. Она немного ревновала Юлю к Гале, так как познакомилась с ней первой и поэтому считала, что имеет право претендовать на место главной подруги.

– Если бы ты узнала, что скорей всего через три дня умрёшь, что бы ты сделала?

– Я бы накупила самого вкусного мороженного, самого дорогого мартини, закадрила бы самого симпатичного парня, высказала бы преподу по математике всё, что о нём думаю… – Что, кошмар приснился?

– Я серьёзно. Для меня это сейчас очень важно. Что бы ты сделала?

– Я тоже серьёзно. Если суждено умереть завтра, надо насладиться вдоволь последними минутами.

– Разве тебе не было бы жалко молодости, красоты… Я не знаю… Своей самой яркой мечты тебе не было бы жалко?

– У меня сейчас самая яркая мечта – закрыть сессию.

– Да нет, Вика… Ты пытаешься отшутиться. Ты боишься смерти?

– Нет. По-моему, это просто переход из одного состояния в другое. Если мы празднуем рождение, почему бы нам не праздновать смерь?

– Просто переход из одного состояния в другое… – передразнила Юля и положила трубку.

«Странная она сегодня…» – решила Вика.

Начинался последний день жизни Юли. В дверь зазвонили. На пороге стояла Галя с тремя резными тюльпанами. Она попыталась огорошить Юлю известием о надвигающихся прививках от энцефалита. Галя с детства боялась боли. Однажды, когда ей делали манту, она упала в обморок, и ей показалось странным, что подруга не разделяет ее чувств относительно этого известия…

– Что-то случилось? – спросила Галя.

Юля долго молчала, пытаясь перебороть слёзы, но истерика захлестнула её:

– Я не могу тебе сказать. Я не могу… Я не могу не подставить тебя. Галя, ты моя лучшая подруга, но…

– Ты чего? У тебя температура?

– Если б ты знала, насколько я перед тобой виновата, но я не хочу… не могу… не стану… Просто каждый живёт для себя, сам спасает свою шкуру. И я тоже, понимаешь…

– У тебя проблемы?

– И у тебя тоже…

– У меня проблем нет. Не знаю, что ты там натворила, но расстраиваться не стоит. Даже если тебя проглотили, есть два выхода. А вообще, мне пора. С днём Рожденья тебя.

За Галей захлопнулась стальная дверь. Комнату наполнили клубы дыма. Появился страшный демон с тёмной книгой судеб:

– Здравствуй, драгоценная, твой срок истёк.

– Эти три дня мне казалось, что всё вселенское страданье сосредоточилось в одном месте. И это место я, – она ещё пыталась надавить на жалость, хотя понимала, что ей шанс не оставили.

– Точка, где сосредоточится вся боль мира, взорвёт его.

– Почему?

– Потому что боль и радость – это то, с помощью чего Господь управляет космосом… Чувства, можно сказать, мощнейшее оружие в его руках. Как … Слабый, конечно пример, как деньги… Чтобы получить некоторое количество рублей человек день работает. Тот, кто ему платит, обладает властью над ним. Тот, кто очень богат, имеет огромную власть, не так ли?

– Так.

– А теперь представь, что чувства – это валюта, а некто проводит с ней определённые операции, чтобы заставить нас делать то, что он хочет…

– Эврика! Всё не так плохо!

Может, он и мне послал столько негатива, чтобы я одумалась, взялась за учёбу, перестала шляться по ночным клубам, нашла нормального парня… – в её словах светилось столько надежды, что даже несуществующее сердце демона дрогнуло.

– Может быть…

Юля встала на колени и обняла несуществующие ноги под чёрной накидкой:

Я должна жить! Пусть этот извращенец делает со мной, что хочет, но оставит мне жизнь.

Ты отказываешься? – зачем-то спросил демон, хотя всё и так было понятно, – Пишу: «Причина отказа: хочет жить». Странно, когда Люцифер отбирал нас в слуги, в графе причина, по которой я собираюсь занять эту должность, не достаточно было написать «хочу», хотя эта была единственная причина. Ну ладно, тебе решать. Если повезёт, будешь хоронить Галю.

«I will alive», – доносился из радиоприёмника сильный женский голос. Юля вспомнила русский эквивалент: «Но невозможно всё забыть и не возможно всё простить, и без тебя я буду жить». Да, кажется так. Когда-то эта песня помогла пережить самую страшную ссору и сейчас кинула улыбку на заплаканное лицо: «Я тоже буду жить! Демон сказал, что Бог управляет нами с помощью наших чувств. Ну, что ж, я послушаю тебя, Бог, хотя и не верю в тебя. Сегодня я буду сидеть дома, а завтра не прогуляю ни одной пары. На следующей неделе, не пойду только на вышку, а со следующего семестра вообще стану отличницей». Юля заулыбалась. Она нашла выход.

К вечеру набежали подруги и друзья. Они стали уговаривать Юлю пойти в клуб:

Ты чего? Такую дату нельзя не отметить! Совершеннолетие бывает раз в жизни.

«И смерть тоже, – подумала Юля, – С другой стороны, там я буду, по крайней мере, снародом, а здесь меня защитить некому».

Водка – это круто, особенно, если её много. Красивые люди – это круто, особенно, если их весь зал. Громкая музыка – это круто, особенно, если она до утра. Юля придумала, как обмануть рок: умереть она должна сегодня, но если стрелки часов будут показывать больше двенадцати, это уже будет завтра, а значит, надо всего лишь застрять в этом чудном месте хотя бы до часу ночи. В этом чудном месте можно было бы остаться даже до конца жизни: цветное мелькание модных топиков и рубашек, пьяные счастливые лица, радостная беззаботная атмосфера… Завтра со всем этим придётся попрощаться, ведь завтра она станет приличной девочкой, а сегодня одна задача – выжить.

– С днём варенья, Юлька, – крикнула с противоположенного конца стойки уже «хорошая» Галя и подняла бокал.

– У-у-у, – поддержали её все, и каждый поднял в воздух ту тару, которой в данную минуту располагал.

Оставалось десять минут этого дня. Мобильник, болтающийся в области сердца, завибрировал:

– Юля, ты? Это Денис звонит. Привет, я уже заждался.

– Ну, ещё так рано…

– Я не могу тебя ждать всю ночь: у меня был тяжёлый день, я хочу спать. Да и вообще, тут холодно, а в клубе я светиться не хочу…

«А вот и приличный парень», – Юля вспомнила свои планы на ближайшее будущее.

– Подожди десять минут, я сейчас не могу.

– Жду пять минут и ухожу.

«Вот чёрт, если он уйдёт, меня некому будет проводить, а смыться отсюда раньше двенадцати – огромный риск. Хотя… До дома топать добрых полчаса, а пока со мной этот мальчик, ничего не случиться. Надеюсь, маньяк не бисексуал…» – от этой мысли ей стало смешно, так как в голове прорисовалась достаточно неприличная картина. За этим непристойным занятием застала её телефонная вибрация. «Идти или нет… Жалко, монетки нет по близости…»

– Алё.

– Я пошёл.

– Подожди…

Отсюда было видно часть дороги такой искрящейся и непостоянной. Вокруг было даже много народу, на часах – почти двенадцать. Ну вот, уже ровно. Пять минут первого. Ура! Она выжила.

– Не подскажите, сколько время, – заплетающимся голосом спросили две девчонки тинейджерского возраста.

– Пять минут первого, – ответила Юля.

– Без пятнадцати, – поправил её Денис, – я часы каждый день по радио проверяю. А вообще, шли бы вы домой, здесь маньяк бродит. Таких вот малолеток, как вы ищет…

Девочки сделали круглые глаза и зашептались. Юля тоже сделала круглые глаза. Они вышли в безлюдное пространство.

В 11. 59 душа Юли покинула тело.

Сказать, что это было страшно… Сказать, что это было мерзко… Сказать, что это было неожиданно… Невозможно сказать, как это было… Галя билась в истерике часов пять. С Викой случился обморок. Ксения не сразу смогла вспомнить, как зовут сестру…

– У меня есть знакомая бабка-ведьма. Заплачу, сколько угодно, только чтобы сгноила это чудовище. Пусть наведёт на него порчу, проклянёт, что угодно… – кричала Галя, она ещё вчера желала подруге долгой жизни.

– Она была сама не своя. Она знала про это. Он её предупредил! – шептала Вика.

– Моя бабка его проклянет. Пусть сдохнет тварь.

Денис насторожился. В колдуний он, конечно, не верил, он вообще не верил, что есть душа и есть силы, неподвластные нам, но слова Гали его зацепили.

– Какая бабка? Что ты несёшь?

– А что?

– Глупости всё это.

– Баба Клава. Она действительно может. Был случай… – у Гали появился азарт и загорелся огонёк в глазах. Она не любила, когда с ней спорят.

Галя, не стесняясь в выражениях, стала описывать Денису, как знакомая вещунья расправляется со злодеями. Нет, она не была рекламным агентом бабы Клавы, ей просто захотелось отвлечься от того, что случилось, хотя бы на несколько минут.

– Как можно было так искромсать такое красивое лицо? Как вспомню, аж мурашки по коже. Неделю, наверное, спать не буду, – прорезала повествование Гали тихая, как вздох, и пронзительная, как скрип железа по стеклу, реплика Ксении.

Галя вспомнила, какой видела подругу в последний раз и горячая волна подбежала к горлу.

Глава 4

«Её любимую подругу жестоко убили. Но она не станет проводить собственное расследование обстоятельств преступления, как в дешёвых американских детективах, она даже не захочет задушить «этого мерзавца» своими руками. Она просто пойдёт, шепнёт какой-то бабе Клаве, которая, скорее всего, обычная шарлатанка, мол, сживи со света маньяка. Та пообещает выполнить просьбу и возьмёт в качестве вознаграждения мятый полтинник. Душа спокойна. Полтинник за успокоение. Типичный способ решения проблем женщиной: сделать нечто абсурдное и вообразить, что сделала это не просто так, а с умыслом. А если дать ей шанс отомстить: прийти и сказать: «Вот он я, тот маньяк, если сможешь, отомсти, если нет – умри». Сможет? Сомневаюсь…» – размышлял Денис. Дверь в комнату распахнулась. Вошла Ирина жарко пылая раскрасневшимися щеками:

– Я знаю, это ты…

– Что я?

– Не придуривайся. Ты убил… эту девочку? – Ирине было непросто произносить такие слова.

– А если не я.

– Ты.

– Да, это был я. И что?

– Я сдам тебя милиции.

– Не сдашь. – Денис никогда не кидался словами, он всегда был уверен в каждой букве, которую произносит, чего нельзя было сказать об Ирине.

– Сдам.

– А все твои соседки и подружки будут показывать на тебя пальцем, мол, у неё сын маньяк, а ведь у некоторых из них пропали девчонки. Ты же сама жить не сможешь. Ты не бросишь свою распрекрасную работу на вахте. Ты никогда не переедешь не то что бы в другой город, даже в другой район. Ты… Ты никогда в своей жизни ничего не сделала… Недоучилась, недолюбила, не осуществила ни одной сокровенной мечты и фантазии. Ты даже не смогла вырастить нормального сына.

«Как я нескончаемо прав», – говорило лицо Дениса.

– Мерзавец, – представила последний аргумент мать, – я тебя воспитала, вырастила, последние копейки на тебя тратила. Ты должен быть мне благодарен!

– А я не благодарен, – спокойным тоном сказал Денис и направился в свою комнату, – кстати, не плохо было бы квартиру разменять. Не хочу больше с вами жить…

«Я тебе не благодарен. Я вообще никому не благодарен, – он продолжал в голове разговор с матерью, – А за что? Кстати, надо будет снять комнату и вообще жить на свои – не маленький уже. Она говорила, что тратит на меня тысячу в месяц. Мне исполнилось восемнадцать три месяца назад. Три тысячи. Небольшой долг». Денис ясно представил такую картину: живёт он где-нибудь в другом городе, купил машину, почти накопил на квартиру, снимает гостинку вместе с Катькой. И тут появляется бабка (почему бабка, Денис сам ответить затруднился бы, наверное, потому что бабка считала, что он больше доверяет ей, чем матери, хотя он не доверял обеим). Он, как обычно, подвозит до дома с работы Катю и его начальника Сергея Петровича.

Надо оговориться, что в настоящий момент Катя не знала Сергея Петровича. А вообще, Денис давно мечтал попасть в подчинённые к этому человеку, так как он был очень отзывчивый и добрый, но у Дениса пока не доставало опыта.

Так вот, сидит Денис такой весь в кожаном пиджаке за рулём, рядом любимая девушка, на заднем сиденье его шеф и бабка. Бабка говорит:

– Ты, внучёк, нам совсем не помогаешь.

– А я вам чего-то должен? Ах да.

– Он останавливает машину и достаёт из багажника доллары.

– Три тысячи, это… Сто баксов, держи. Теперь я вам ничего не должен.

– И всё?

– Когда я стал совершеннолетним, я прожил с вами три месяца. Мать говорила, что тратила на меня тысячу в месяц. Пришло время рассчитаться.

– Да как ты можешь? Разве можно измерить всю ту теплоту, что мы тебе дарили все те годы?

– Какую теплоту? Которой не было? Она меня никогда не любила (и я её, кстати, тоже). Она постоянно делала вид, что я ей в тягость. Я, конечно, понимаю, по молодости, по глупости залетела, но я то в этом не виноват. Если я ей не был нужен, делала бы аборт. Я никогда не был её сыном – я был её ошибкой молодости…

– Да, а то, что потратили тебе на еду и одежду за 18 лет, ты не посчитал?

– Нет, я тогда не был взрослым человеком. Это всё равно, что с попугаев требовать вернуть деньги за питание.

– Ну, ладно, ты мать ненавидишь, а меня?

– За что тебя любить? Ты всегда была её подтявкивалкой (классное слово, надо бы запомнить). Она говорит, а ты поддакиваешь.

– Да есть ли в тебе что-то святое. Ты же никого не любишь.

– Я люблю, и любил только Катю. А что касается родственников… Говорят, в семье не без урода. В нашей семье уродом был я. Да, я помню, как на праздники собирались все родственники, сначала друг друга поздравляли, а потом напивались и накидывались на меня с упрёками. Любыми. Начиная с того, что пол на кухне не помыл, заканчивая тем, что вчера четыре по математике получил. А что касается других… В принципе, теплее всего я отношусь к училке по физике. Она была действительно сильная, много мне дала и относилась ко мне хорошо. Другие тоже относились хорошо, но это вполне понятно, я ведь всегда готовился. Если бы они относились ко мне плохо – были бы полнейшими мерзавками. А вообще, в школе мне нравилось. А вот универ… Нет, я учился нормально… Но мне всё это давалось с таким скрипом… Большинство преподш начинали лекции с монологов о том, какие мы подлецы: постоянно пропускаем занятия, не хотим учиться и вообще из нас ничего не выйдет. А я никогда просто так пары не пропускал и первые курса два действительно хотел что-то узнать. Такой вот дебильчик, интересно мне было. Только Эльвира Ивановна мне реально чем-то помогла. Да, ей я, что уж греха таить, благодарен. Отличная была старушка. Мы сначала потешались над ней и её именем, а она прониклась ко мне, помогла устроиться на практику, а я потом сам как-то…

К слову, Эльвиры Ивановны не существовало и вообще, первая практика только должна была быть через год.

Денис вдруг понял, что весь этот вздор, гепотетически слушает Сергей Петрович. Очевидно, у него испортилось мнение о нём. Но Денису хотелось бы, чтобы человек, которого он уважает и человек, которого он любит, услышали его сокровенные мысли и обиды. Ему хотелось бы, что бы отличный дядька Сергей Петрович сказал: «Ты перспективный молодой человек, у тебя всё получится, а то, что прошло оставь прошлому, ты ведь не виноват, что тебе не повезло с родителями», а Катя бы добавила: «Зато мне повезло с тобой и нашим детям повезёт».

Глава 5

Галя опустилась на кровать и уткнулась носом в подушку. Юля была классной: живой, лёгкой и честной. У них было так много планов: завести романы с преподавателями, устроиться на работу по объявлению, смотаться автостопом в Москву…

– Зачем тебе в Москву, – ответил на её мысли кто-то, – через три дня тебя не станет.

– Что? – Галя возможно испугалась бы, но пугаться было уже нечем.

– Твоя подруга 16 – я жертва маньяка. Ты можешь стать последней.

– Я не хочу.

Демон ждал этого ответа и поэтому заранее подготовил речь:

– Видишь ли, та, которая согласится попасть в когти чудовища станет последней. До тебя шестнадцать девушек, после тебя, кто знает, сотни… Ты можешь добровольно прервать список.

– Зачем? – воспалённый мозг Гали не имел возможности воспринимать достаточно ясно получаемую им информацию.

Демона было смутить трудно, но у неё это получилось.

– Разве тебе не жаль их молодые жизни?

– Мне себя жаль.

– 200-300 сколько их будет? Один человек, если захочет, может мир перевернуть, а 300… Ты, быть может, спасёшь ту, которая откроет лекарство от рака или сделает Владивосток самым богатым городом мира… Неужели чужая жизнь для тебя ничего не значит?

Что за бред? Я её только что видела… У неё были выколоты глаза, её всю истыкали ножом… Это же дикая боль! Если можно избежать её, я сделаю всё для этого…

– Ты тоже оставляешь себе шанс?

– Почему тоже? Юля … ты ей сказал… Почему она просила прощенья?

– Она знала, что следующей будешь ты, но… Человек слаб.

– Слабачка, дура, – прорычала Галя, но обвинять кого-либо сейчас было глупо.

– После тебя будут Ксения и Вика, – демон задумался, – Ни одна из шестнадцати не сказала «да». Я даже не жду такого ответа от тебя.

Боль. Это слово билось в виски венозной пульсирующей кровью. Однажды Галя столкнулась с болью. Тогда это было страшно, а теперь?

– У тебя есть иголка? – спросила она демона. Тот удивился, но кивнул.

Уколи мне палец.

Длинные пальцы девушки легли в тёплое облако, которое служило этому чёрному рыцарю смерти рукой. Длинная синяя игла с бусинкой на конце резко вонзилась в палец. Красная капля закатилась под ноготь.

– Ай- ай. Нет. Если несколько клеток ТАК реагируют, представляю, как будет беситься всё тело.

А как бесится всё тело при чрезмерном механическом воздействии, Галя ещё не забыла. В принципе, она была достаточно изнеженным существом, она даже не боялась смерти (так как это понятие было для неё слишком абстрактным) когда-то она не боялась и боли, пока не пришлось столкнуться с ней лицом к лицу. Это произошло, когда ей было двенадцать. В августе. Они всей семьёй приехали на дачу. Бабушка поставила чай. Чайнику отдали место на шкафу, чтобы кот Гриша, который лазает везде, а шкафа почему-то боится, не обжёгся. Чай закипел. Галя встала на небольшую, слегка неустойчивую табуретку и… В кухню влетел Гришка. Из его рта торчала большая рыба, послышались вопли бабушки. Галя потеряла равновесие и вместе с горячим чайником полетела на пол. Дальше вспоминать не хочется…

Разве может быть что-то непереносимее боли? Вряд ли… А можно ли к ней привыкнуть? Может быть, за десятилетия и можно, а за три дня? Галя взяла в руки иглу. Слёзы побежали из глаз, обжигая щёки.

Живущая по соседству Ксения, для которой этот мир, как ни странно, ещё существовал, обнаружила, что кончилась соль.

– Галя, у тебя есть… Оба-на, – Ксения не ожидала увидеть Галю в образе приведения. Она будто бы стала прозрачней, её покрасневшие глаза упирались в пол, по ногтям стекала кровь. – Что у тебя с пальцами?

– Привыкаю к боли.

– С ума сошла…

– Ксюша, правда, лучше наглотаться таблеток, чем быть так жёстко истерзанной.

– У тебя крыша едет… – Ксения даже была возмущена. На неё в своё время свалилось столько всего и что? Ксения живёт и здравствует. А эта девочка, комнатная кошечка… Нет, конечно то, что произошло, ужасно, но почему-то никто не сломался, все живут, а она видите ли…

– Нет, у меня жизнь катится под откос…

– Галечка, от нас ушла Юля, но мы-то живы. – Ксения попыталась сосредоточить в голосе всю нежность, на какую была способна.

– Мы живы. Пока…

– Только от нас зависит, будем ли мы жить и как.

– А от Юли зависело?

Ксения сделала очень умное лицо. Она была рассудительна, несмотря на то, что не была счастлива. Она даже гордилась таким положением вещей, так как считала, что только в горе человек может быть мудр:

– Да. Это, конечно, прозвучит дико. Но не надо было по ночам в одиночку шляться в районе, где охотится маньяк.

– Ты думаешь, только от тебя зависит, станешь ли ты следующей? – Галя истерично засмеялась.

– Я не стану.

– А я? – в её голосе прозвучала надежда. Ксения всегда была такой жёсткой и сильной, она сейчас скажет своё веское слово и в него не поверить будет нельзя.

– И ты, если побережёшься.

Как холодно, ясно и понятно. Если бы только такие люди жили в этом мире, возможно, получилось бы построить коммунизм… Её жизнь столько раз ломала, а она даже не гнётся, как стальной прут. Как для неё всё просто и гладко… Она ни во что не верит. В этом слабость железной леди Ксении, которую время превратило в обычную российскую неудачницу, в няньку своей младшей, но, тем не менее, взрослой сестры.

– А если бы на месте Юли была Вика, твоя сестра?

– Что ты несёшь? Я её не пустила на эту вечеринку одну. Пока я с ней, ничего не случится. – С нами всё будет хорошо. Юля, между нами говоря, была та ещё штучка. Я нисколько не удивлена.

Ксения нечаянно наткнулась на бумажку с каким-то номером.

– Что это?

– Телефон бабы Клавы.

– Это этой? – Ксения изобразила руками нечто вроде большой кудрявой причёски, очевидно, она думала, что все бабки-колдуньи так выглядят.

– Ну, да, забирай его себе, я могу не успеть… В любом случае, я его уже запомнила.

– Хорошо. – Ксения не стала спорить ввиду бессмысленности каких-либо дискуссий сейчас. В конце концов, не обеднеет она, если эта бумажка месяц пролежит у неё в кармане, а потом отправится в мусорное ведро.

Гале очень не понравилось то, что сказала Ксения, она решила, что та просто дура, а с дурами разговаривать глупо. Девушка села на диван для того, чтобы продолжить проливать слёзы, но её мобильник подпрыгнул от вибрации. Высветился незнакомый номер.

– Слушай, это ты точно про бабку знаешь? – Денис, находящийся на том конце провода, даже забыл поздороваться.

Голос Дениса дрожал. Галя ответила, что знает эту женщину достаточно давно.

– А когда ты к ней пойдёшь?

– Как можно скорей. – Галю вдруг осенило, что можно ещё спасти положение. Если бабка уничтожит маньяка, маньяк не уничтожит её, – Та-а-ак, сегодня она не работает, завтра только гадает. Послезавтра. Хочешь со мной?

– Я в это не верю, – попытался показаться безразличным Денис, но, как человек разумный, он понимал, что это по крайней мере странно, так как он уже выдал свою заинтересованность в колдунье.

– Я тебе говорю. Она одним словом со свету сжить может, – Галя, в отличие от Дениса, не была умным человеком и попыталась доказать неверующему обратное.

– Ладно, пойдём вместе, только чтобы никто об этом не знал.

– Хорошо.

Денис положил трубку. Галя улыбнулась. Замаячила перспектива остаться не только невредимой, но и живой! Да ещё избавить город от страшной опасности.

– Судьбу так легко не обманешь, – за спиною вырос демон.

– Я хочу жить!

– Ты хочешь жить? Юля хотела, это да! Я сам болел за неё. Она так и сказала: «пусть маньяк делает со мной что хочет, но оставит жизнь». А ты так можешь сказать?

– Нет, пусть убьёт меня, если это необходимо, но не мучает…

– Ты не хочешь жить…

– Хочу, но я боюсь боли больше всего на свете.

– Ты можешь спастись от боли.

– Как?

– Самоубийством.

– Пошли погуляем, – на пороге появилась Катя.

– Пошли, – сказала Галя. И действительно, почему бы и нет… Ведь завтра может не наступить…

Было тепло. Галя никогда не думала, что случиться, если придёт смерть. Ей казалось, это будет так не скоро… Катя что-то тараторила про Дениса, солнце падало в глаза. Из-за поворота показалась большая машина. «Пусть это произойдёт сейчас!» – прошептала Галя и выбежала на дорогу. Водитель успел затормозить…

– Ну что, мы идем к гадалке? – спросил по телефону Денис.

– Конечно, – ответила Галя.

Это был ее последний вечер, если верить Демону. Или… впереди еще вся жизнь… Галя еще боялась, но Денис внушал ей спокойствие. Они шли мимо переулка, где недавно была растерзана девушка. Сейчас они дойдут, и Галя сможет вернуться к нормальной жизни…

Денис достал нож…

Вика заметила сразу, что с сестрою что-то не так. Ксения, щелкая кнопочкой на ручке, стала рассказывать, как Галя попыталась предположить, что вместо Юли мог быть кто угодно, даже Вика. Ксения сделала акцент на том, что между гулящей Юлей и Викой не может быть ничего общего, кроме номера группы.

Какая разница, гулящая она или нет? – Вике, конечно, не приятно было слышать, что почти подруга так говорит о ней, но она искренне не понимала, какая между ней и Юлей разница.

– Знаешь, солнце, я не смогла толком выучиться и работаю в столовой. Я не вышла замуж и… Конечно, возможно я тоже встречу достойного человека и у меня будет хорошая семья, но… Понимаешь, у меня многое не получилось. Ты же не наступишь на эти грабли, да? Ты такая симпатичная и умная, бородатый дядька на небесах дал тебе всё. Ты ведь станешь человеком, правда. Обещай.

– Конечно, стану. И ты станешь.

– Мне главное, чтоб всё получилось у тебя.

В дверь бешено заколотили.

– Я думаю, это твоя Галина, которая за пару часов сошла с ума, – сказала Ксения и добавила значительно громче, – Иду, не надо так ломиться!

– Девочки, Галю убил маньяк, – в дверях стояла «любимая» Ксенией растрёпанная Катя.

Глава 6

Город как будто пропитался трупным запахом. Казалось, в каждой квартире кто-то бьётся о стенку в припадках рыданий. Зато Ксения сменила работу. В одном из самых крупных и дорогих ресторанов требовался повар. Она просто пришла и подошла, и… жизнь, как будто приобрела миллионы тончайших оттенков, улыбнулась, заиграла и стала действительно прекрасной. Ксения зажмурилась от наслаждения: она представила, как в конце месяца в её руках окажется зарплата в пять раз больше той, что она получала на старом месте, как она купит себе новые туфли, сделает модную причёску и, кто знает, может наконец-то найдёт себе кого-нибудь приличного…

– Вика, меня взяли, – прокричала она и рухнула в кресло, – Вика!

– Но Вика не отзывалась. Ксения почувствовала чью-то руку у себя на спине.

– Меня взяли, – она обернулась и увидела огромного незнакомого мужчину с будто бы гипсовым лицом

– Здравствуй, очередная жертва маньяка…

– Кто вы?

– 37 юных девушек закопаны в сырую землю. Ты будешь 38-й.

– Я? Никогда не буду! – кто этот непрошеный гость и как проник в её квартиру, Ксении было невдомёк, но она поняла, что он пришёл не с добрыми намереньями и поэтому стоит защищаться. Её рука нащупала швабру, стоящую рядом.

– Последней жертвой станет та, которая согласится ей стать. Все девушки были предупреждены об этом. Каждая оставила себе шанс не попасть в руки зверя.

– Так весь Владивосток вымрет. Кто же на ТАКОЕ добровольно пойдёт? – логично заметила Ксения, хотя в той ситуации, в которой она сейчас оказалась, логики как раз не было…

– То есть, ты не пойдёшь?

– Конечно, нет, – с подтекстом «нашли дуру» ответила Ксения.

– Хорошо, может быть, согласится Вика?

– Вика? – Ксению передёрнуло. Сейчас в ней возникла готовность немедленно устроить истерику.

– В чёрном списке она после тебя.

– Нет, я не дам её. С ней ничего не случится.

– Подумай три дня.

И Ксения села думать. Интересовало её два вопроса: как этот человек сюда попал, и почему она вовремя не воспользовалась шваброй. И ещё: каким дебилом должен быть маньяк, чтобы прийти, предупредить свою жертву и спокойно раствориться. О да, он именно не ушёл, а растаял и ещё, у него не было тени. Да, Ксения и этот мужчина были примерно в одном месте, но себя она видела и в зеркальном шкафу напротив и в виде тёмного пятна на полу, а он просто был – рядом, но нигде больше.

Ксения сделала вывод, что пора проконсультироваться у невропатолога. Однако, так как она всё-таки не была стопроцентной материалисткой, решила прислушаться к знаку.

– Пообещай мне, что не выйдешь из дома, пока не поймают маньяка.

– Ты что, сегодня Галины похороны. Я пойду с Катей и Денисом.

– Ты будешь сидеть дома. – Ксения прекрасно понимала, чем может обернуться малейшая слабинка в данном случае и решила настоять на своём.

– Почему?

– Потому что я так сказала, – ответ настолько хамский, что на него был бы вправе обидеться даже самый добрый человек и Ксения это понимала, но она не могла сказать Вике правду, так как тогда бы она свалила на её хрупкие плечики весь груз этой страшной тайны.

– Значит, ты с Катькой в ссоре, а я из-за этого подругу провожать не пойду.

– Катька тут не при чём, – даже с неким возмущением выпалила Ксения. Ей было неприятно, что самый любимый человек, по сути, её обвинил только что в мелочности.

– Причём. – Вика была настроена радикально. Она решила пойти, чего бы ей это не стоило. Ты всегда меня подавляешь! – у девушки был неудачный день, и хотелось помотать кому-то нервы.

– Ты никуда не пойдёшь, и я тоже. Нам надо отсидеться дома.

– Почему?

– Я не могу тебе сказать. Вика, ради меня! – это был последний аргумент.

Ксю, я ради тебя на многое готова, но, если я не пойду, мне это не простят, – у Вики был свой аргумент.

Девушки сели на разные кресла и стали соображать. Ксения – о том, как удержать сестру дома, Вика, соответственно о противоположном. Как долго они размышляли, сказать сложно, вывел их из этого состояния звонок в дверь. На пороге стояли те, из-за кого разгорелся спор: Денис и Катя.

– Катя, не берите, пожалуйста, с собой Вику, – поспешила попросить Ксения и скрылась в кухне.

– Почему? – спросила шёпотом Катя.

– Ты знаешь, как она к тебе относится, – абсолютно искренне ответила Вика, так как не находила причину подобного поведения сестры.

– Она опять начинает, – пробубнила Катя себе под нос, но так, чтобы услышал Денис.

– Что такое? – парень, как всегда, был чуток.

– Да, эта Ксения меня терпеть не может.

– Почему?

Вика пошла переодеваться, а у Кати появилась возможность нанести ответный удар бывшему врагу, хотя бы так… Она рассказала Денису, как сто лет назад увела у Ксении парня, а та ей за это целый год говорила гадости, старалась уколоть прилюдно, грозилась побить…Катя сказала, что не перенесет, если эта история повториться. Возможно, Ксения даже захочет отбить его, Дениса…

Денис густо покраснел от праведного гнева. Он пообещал любимой, что на сей раз у злодейки не получится испортить ей жизнь. «Ты единственная, кого обижать нельзя, ты единственная из всех женщин, достойная ходить по этой земле», – подумал он.

Ксения вынырнула из кухни. Ей необходимо было знать, что с сестрой ничего не случится.

– Ден, проследи, пожалуйста, чтоб Вики с вами не было.

– Почему ты так этого хочешь? – почти огрызнулся парень, но Ксения была так увлечена своим «пунктиком», что не заметила недоброжелательность в его голосе.

– Мне дурной сон несколько раз снился. Пока по городу бродит маньяк, Вике лучше сидеть дома.

Денис не стал ничего обещать.

Глава 7

Это мраморное лицо снова упёрлось тяжёлым взглядом в Ксению:

– Ну, что? – спросил её Он.

– Нет, – с дрожью в голосе, но всё же решительно ответила Ксения.

– Почему?

– Я уберегу нас обеих.

– Ха-ха-ха, – убийственно громко прокатилось по комнате, – Когда ты родилась, Господь уже решил, что ты мне сейчас скажешь.

– Ты знаешь, что со мной будет? – Ксения подняла на демона огромные от страха глаза.

– Нет. Я всего лишь фольклорный персонаж, мне не дано знать таких глобальных вещей.

– Но я знаю, во-первых, что убийства прекратятся на той, которая не будет препятствовать року, во-вторых, что одной из жертв суждено стать тебе, в третьих, что в планах у маньяка твоя сестра. Больше я ничего не знаю, но обойти судьбу нельзя.

– Значит, ОН знает, что я отвечу?

– Да. Богу не выгодно, чтобы человек сам управлял своей судьбой, на небесах всё расписано на столетья вперёд. ОН строит мощнейшую цивилизацию вашими руками.

Возмущение на несовершенство мира захлестнуло девушку:

– Ну и строил бы роботами, зачем мучить нас? В чём смысл существования моей души?

– Прочувствовать жизнь. Это существо, которое всем управляет, не представляет себе, что такое боль и любовь, ненависть и нежность… Вернее, он знает, как то или иное чувство влияет на человека, как его вызвать, но… Он понятия не имеет, что значит чувствовать.

– Смысл существования твоей души – перемолоть всё, на что она наткнётся.

– У меня нет шанса. – Ксения поняла то, что не могла понять ни одна из тридцати восьми, и этим можно было бы гордиться, если бы не было так горько…

– Есть, но тогда шанса не будет у твоей сестры: молния два раза в одно место не ударяет. Ты можешь попробовать воспользоваться им, но тогда у Вики и ещё сотни девушек этого шанса не будет.

Ксения посмотрела в окно: рванные облака плыли так быстро и нежно. Почему ни одна не смогла оказаться сильной, ведь в каждую, наверное, с детства школа и родители пытались вложить всё самое лучшее и чистое. Все читали грустные книжки о подвигах. Все смотрели советские фильмы про войну… Любая с праведной гражданской готовностью должна была сказать: «Да, если мне суждено стать жертвой маньяка, я стану последней!» Почему этот чудовищный выбор теперь приходится делать ей? А потом её сестре, ведь она тоже не святая… Святая… Вернее несчастная. Пусть Викуля живёт за двоих. Ксения всегда считала себя сильной и сейчас, не поступи она так, она не смогла бы продолжать себя уважать…

Владивостокский ветер ударил в форточку с такой силой, что распушил волосы:

– Мне не надо трёх суток – я решилась.

– Что? – несуществующие глаза демона округлились.

– Я согласна.

– Но ты понимаешь, что это адски больно?

– Я понимаю.

– Тебе не жалко свою молодую жизнь?

– Жалко, но я согласна.

– Твой подвиг никто не оценит.

– Зачем мне чья-то оценка?

– В последний момент ты можешь спасовать, но будет поздно.

– Моя душа перемолотит это.

– Твоей сестре будет больно потерять тебя. Она будет страдать. Она будет винить тебя в том, что ты не сберегла себя.

– Хватит! Зачем ты меня мучаешь? Я же согласилась!

Демон исчез. В комнате стало свежо и светло. Непонятно откуда вылезшее солнце осветило комнату, наполняя душу Ксении сиянием. «Чёрт, а классно же это – сделать то, что не смогли тридцать восемь человек, и не смогла бы еще добрая тысяча. А стоило то всего лишь сказать «Да»»…

– Вика, не обижайся на меня! – она спиной почувствовала приближение сестры.

– Я и не обижаюсь, – сказала Вика и обняла Ксению.

– Просто, кто знает, что случится с нами завтра. А сегодня я хочу, чтоб ты знала, что я люблю тебя.

– Я тебя тоже.

Ксения ещё раз взглянула в маленькие чайные глазки Вики и поняла, что она стоит этого поступка. Девушка не была небесно красивой, но была небесно прелестной: такое детское личико, такие пухленькие губки, такие тонкие ручки… Её все любят, она всех любит… Такие рождаются для того, чтобы сделать мир лучше.

– Вика, ты моя жизнь. Пообещай, что с тобой всё будет хорошо, что ты не совершишь ошибки, что ты будешь счастлива, что бы ни случилось!

– Конечно, я тебе уже обещала.

Лицо Ксении вмиг потеряло влюблёно-слащавое выражение лица.

– Это телефон бабки-ведьмы, которую нам Галя всё рекламировала. Если что, сходишь к ней. Пусть маньяк будет проклят.

– Пусть, – сказала Вика, обняв Ксению, – Что с тобой? Не загружайся.

Ксения дождалась вечера. Она перерыла весь гардероб и с трудом отыскала красное платье с рюшами внизу. Ксения накрасила губы ярко-алой помадой, накрутила плойкой локоны. «Кармен», – взгляд Ксении стал влажный. Почему она раньше так не ходила? Ксении хотела уйти красивой. Ей было бы неприятно, если бы люди говорили, что последняя жертва маньяка была страшненькой…

Ксения шла по Набережной. Она слегка ёжилась от вечерней прохлады, расчёсывала кудри белыми пальцами с длинными наклеенными ногтями. Ветер, как пьяный бабник пытался заглянуть под юбку, закатное солнце окрасило море в лиловый. А даже хорошо, что она умрёт сегодня. Этот вечер станет вечностью. О, не Денис ли идёт прямо к ней.

– Какая неожиданность!

– Привет. Хорошо, что я встретила тебя.

– Тебе не страшно?

– Да, нет. Приятно. Такой вечер – тихий, нежный и ты…– Ксения прижалась к Денису.

«Она меня клеит», – возмутился про себя парень.

– Ты не подумай ничего плохого, – продолжала Ксения, – просто сегодня мой последний вечер и я хочу провести его рядом с таким симпатичным, умненьким и вообще хорошим мальчиком, как ты.

«Она пьяная…»

– Ты знаешь. А я рада, что меня убьет сегодня маньяк. Я меняю серую жизнь на красивую смерть. Да, это будет прекрасная смерть, настоящая – много-много боли, крови и все, все, все её запомнят. Я, кстати, очень люблю красный, но никогда его не носила…

«Чувствует или знает? Она тронулась. Сумасшедшая. И такая тварь смела портить жизнь моей Кате…»

– Извини, мне хочется говорить. Пропускай всё мимо ушей. Только делай вид, что слушаешь. Кстати, твоя Катя… Ты передай ей, что я больше не сержусь. Ни в моём положении сердиться.

Вокруг больше не осталось людей. Ксения заглянула в зелёные глаза спутника. Они блеснули. Лезвие, показавшееся в правой руке тоже блеснуло.

– Так это был ты?..

Денис полоснул ножом по лицу Ксении. Она завизжала. Он схватил ее за волосы. Эти девки, они обычно норовят улизнуть… Но Ксения просто орала, когда он втыкал в нее нож, даже не пытаясь вырваться.

Бабка выглядела настоящей колдуньей: на стенах висели амулеты. Она сама была занавешана бусами. Руки в больших серебряных кольцах. Это была женщина, наверное, восточной крови – с черными глазами и черными волосами.

– Что вас ко мне привело? – спросила она напуганных ребят, что стояли в дверях. Вика и Катя прошли первыми, за ними подтянулись другие одногрупницы и их ухажеры.

– Мы хотим смерти для маньяка, который убивает девушек.

– Смертная порча может вернуться к тому, кто ее наводит, – предупредила колдунья.

– Хочу, чтобы он страдал, – сказала Вика.

– Вернуть все страданья жертв убийце…

– И, главное, чтобы его поймали, – вставила Катя.

– Ритуал возмездия. Я могу провести его прямо сейчас и дорого не возьму, – ответила баба Клава.

Ребята радостно закивали. Она поставила стакан с водой, свечу и принялась что-то шептать.

У всех по спине пробежала дрожь. Баба Клава достала траву положила ее в стакан, еще что-то прошеплата и велела ребятам отнести эту воду туда, где была убита последняя девушка.

– Сами все увидите, – напоследок сказала она.

Демон снова стоял перед Ириной. Она уже все поняла. Если он здесь, значит, с Денисом беда. Ей бы очень хотелось, чтобы Денис просто прекратил и маньяка никто не нашел.

– Что теперь делать? – спросила Ирина.

– О, теперь остается только прийти и посмотреть на результат своего выбора.

– Его поймали?

– Ловят.

– Выбор, говоришь? Если судьбе было угодно, чтобы он стал таким, значит так и должно было быть. Никто в этом не виноват!

– Как может быть человек не виноват в том, что он убивает?

У Ирины дрожали руки. Она боялась идти с Демоном – боялась, что увидит. Боялась за сына. Это была боль, с которой она прожила 18 лет. И теперь все случилось. Она накинула кофту. Ее дрожащая рука долго не могла попасть в рукав. Демон ухмылялся.

– Я буду носить ему передачки в тюрьму, – сказала Ирина, – я его не брошу.

– Оставь ее, – заголосила Катя.

Денис оглянулся и увидел несколько парней и девчонок со своего курса. Он воткнул Ксении нож в шею. Его коронный и последний удар – в шею, чтобы жертва не выжила.

– Денис, как ты мог? – прошептала Катя.

– Она этого достойна, – ответил он.

Парни заломали ему руки, а девчонки окружили Ксению.

Под руку с демоном шла Ирина. Она смотрела в лицо своему сыну, и сердце ее разрывалось от горечи.

– Оставьте его, это не он, – сказала Ирина.

– Его поймали за руку, – ответил полицейский, что прибыло на место.

– Вменяемый человек такое сделать не может, – сказала Ирина, – я настаиваю на психиатрической экспертизе.

– Отмазать его хочешь? Сейчас я вам обоим покажу! – закричала Вика, пытаясь вытащить из шеи сестры нож.

– Не трогай нож, – сказал Демон, – если вытащишь его, она истечет кровью. А в книге судеб написано, что последняя жертва маньяка должна остаться жива. Прожить долгую и счастливую жизнь.