Пусть вспыхнет пламя [Барталомей Соло] (fb2) читать онлайн

Посвящается Свободе. Величайшему дару человечества.

Дару, с которым мы когда-нибудь научимся жить в гармонии

Пролог

Шёл дождь. Опасный в этих местах, едкий. Всем было рекомендовано оставаться дома, но доктор всегда использовал такие моменты себе во благо, знал, что это лучшее время для охоты. Он аккуратно переступал через расставленные собственноручно ловушки. Ружьё с прицелом ночного видения держал наготове. Облачённый в жёлтый плотный плащ с капюшоном, он искусно маневрировал между деревьями, выслеживая свою добычу. Капли медленно стекали по его плащу, падали на землю, разбивались на сотни мелких ядовитых брызг. Небо было белым, дым со всех трёх станций валил не прекращая. Доктор остановился, замер. Прислушался. Где-то на западе было шевеление. Всего в сотне метров, может меньше. Не кабан, не лось, даже не волк. Он мотнул головой, сбрасывая с капюшона капли, развернулся и направился в сторону шума. Он точно знал, кого встретит. Перебегал от дерева к дереву. Шорох всё усиливался, постепенно заглушая шум дождя. Наконец показались они. Трое. Они всегда бродили стаями. Копошились возле гниющей оленихи, которую он оставил тут пару дней назад. Секция номер шесть – полна ожиданий, приносящая лучшие результаты за последние годы.

Доктор удобно пристроился у дерева, заглянул в прицел. Все трое были погружены в трапезу, разрывая плоть, кряхтя от удовольствия. Окровавленные тупые лица, костлявые руки, хватающие оставшиеся внутренности животного, сгнившая изодранная одежда. Падальщики устроили себе настоящий пир. Доктор прицелился, остановившись на самом здоровом – крупном мужчине лет тридцати пяти. Прицелился в коленный сустав, выстрелил. Тихо, раздался лишь приглушённый шлепок: выстрел сдерживался мощным глушителем. Мужчина опрокинулся навзничь, двое других насторожились, принялись крутить головами, принюхиваться. Второй выстрел, тут же третий. Все в цель. Все трое на земле, обездвижены, но всё ещё опасны. Доктор метнулся к ним, мелкими перебежками, не теряя бдительности. Могли появиться другие. Ружьё убрал за спину, приготовил сети – прочные, с металлическими вставками, которые при надобности могли выдать двести двадцать вольт. Приблизился. Донёсся запах гнили и крови. Здоровый уже отползал в сторону, пытаясь ретироваться. Он выпучил свои жёлтые глаза, уставился на доктора, застонал, но мясо из рук не выпустил. Двое остальных замерли. Где-то в глубине всё ещё гнездилось чувство страха. Доктор бросил сеть на здоровяка, нажал кнопку – сеть стянулась, дала пару пробных разрядов, раздался щелчок. Здоровяк задёргался в электрической трясучке, хотел вскочить, но простреленное колено заставило его со стоном вернуться в лежачее положение. Утихомирился. Двое других попытались атаковать, не вставая, ползком. Бросились в бой, хватаясь пальцами за землю и коренья. Доктор отпрянул, приготовил сеть побольше. Попятился назад, выжидая. Атаковали одновременно, с рыком, с хрипом. Он уклонился, высвободил сеть, сплетая сразу обоих. Дал пару разрядов, чтобы успокоить. Оба оказались в ловушке – дрожали, брыкались, рычали, но в конце концов смирились. Доктор быстро связал между собой сети, натянул металлическую перчатку, пристегнул верёвку к креплению у запястья. Дело было сделано. Он был доволен. Теперь оставалось притащить всех троих в лабораторию, а уж потом с чистой совестью выпить немного виски и послушать хороший джаз.

Часть I

Глава 1

К запаху, который пропитал его одежду и волосы, который был с ним во сне, сопровождал его в дороге, Тони так и не смог привыкнуть. Для человека, обитающего в городе номер Тридцать Два, эта вонь была привычным делом – все делали вид, что нет в этом ничего отвратительного, как будто «аромат» ничем не был хуже того, что царит на берегу моря или в кофейне. Отвратительная вонь, вобравшая в себя букет запахов из запущенной канализации, бытовых и промышленных отходов. Вот что было первой «гордостью» и отличительной особенностью Тридцать Второго. Город мусорщиков, гигантская свалка с десятками одинаковых районов, которые как будто однажды клонировал какой-то ленивый архитектор.

Цех по переработке бытовых металлических отходов номер «86», где работал Тони, был один из десятка подобных в городе. Сюда свозились отходы со всей страны – морем, воздухом и сушей. Автомобили, электроника, техника, гаджеты, металлолом – горы мусора, ожидающего своего часа для переработки, простирались на многие мили, уходя далеко за горизонт. Тысячи единиц тяжёлой техники работали на полях круглые сутки – автономные и управляемые людьми, они смешивались с мелкими андроидами, снующими туда-сюда и делающими самую грязную и сложную работу. Бескрайний вонючий муравейник под жёлто-серым низким небом жил собственной судьбой, по особым законам и правилам, неуклонно вырабатываемым со времён конца Эпохи Упадка.

Виртуозно управляя жёлтым погрузчиком, Тони делал свою привычную работу. Работу, для которой он был рождён. Огромным пневматическим ковшом погрузчик собирал рассортированный металл и погружал его в Яму, где металл этот перерабатывался в сырьё для будущего производства. Тостеры, стиральные машины, телевизоры, части автомобилей – всё это смешивалось в разноцветную массу, чтобы затем попасть в раскалённое жерло. Погрузчик цепкой хваткой сжимал некогда полезные в быту предметы и бросал их в бескрайнюю чёрную бездну.

Тони было двадцать лет – идеальный возраст для самой продуктивной работы на свалке. В этом возрасте было положено работать по десять часов в день – на час больше, чем до шестнадцати, и на три меньше, чем после пятидесяти. Продуктивность измерялась в баллах, так называемом Рейтинге, который присваивался каждому гражданину города Тридцать Два, да и жителям всех прочих городов тоже. Рейтинг этот лёгким свечением проявлялся прямо на лбу – две цифры высотой не более двух сантиметров «красовались», подсвечиваемые диодами, расположенными под кожей. Жёлтое, едва заметное свечение выделяло личные цифры Тони – «тридцать пять». Он был невысок – привычного роста для среднестатистического молодого человека, неплохо сложён, статен, если так можно сказать о мусорщике. Он был плечистым и розовощёким, подходящим под разряд людей, из которых хлещет здоровье и сила. Свои русые волосы он стриг коротко – согласно регламенту работы на участках по переработке отходов. На щеках его проступала лёгкая щетина, губы были потрескавшимися от ветра. Глаза у Тони были серые, скулы широкие. В общем, Тони считался типичным представителем своей профессии – ничем не выделяющийся внешне, да и по качествам своей профессиональной деятельности тоже. До передовика труда ему было далеко, столь же далеко, как и до отстающего по показателям рабочего.

Жёлтый погрузчик с рёвом делал своё дело – чётко и профессионально. Тони умело управлял рычагами, нажимал на педали и кнопки. Говорят, что работать на свалках, где покоится техника, великое благо для любого рабочего, ведь здесь можно было найти полезные вещи, которые могли пригодиться в быту. Куда хуже работать среди гниющих отходов, под карканье ворон и нескончаемый смрад гниения. Тони так не считал. Работа для него была адом – каждая минута, проведённая в кабине и за её пределами, тянулась целую вечность. Каждый звук он уже некогда слышал, каждое его действие уже когда-либо совершалось в прошлом. Он работал на свалке с десяти лет, с первого дня, как только активировал свой ПАЧ. Здесь был его дом, который он ненавидел – каждый закоулок был для него привычен и противен.

Тони вытер вспотевший лоб ветошью и поглядел на механические часы на панели, которые он вытащил из-под груды мусора пару лет назад. Часы в форме странного персонажа – чёрного мышонка в красных шортах – показывали 19:59, а это означало, что пришёл конец очередной смены. Последняя партия мусора отправилась в Яму, и погрузчик на гусеницах медленно поплёлся в сторону стоянки. Десятки жёлтых машин стягивались к месту парковки с разных участков работы. Тони припарковал свой погрузчик среди прочей техники, которая мирно покоилась, ожидая начала следующей смены. Белые андроиды суетливо сновали туда-обратно, делая свою работу без устали – подбирали мелкий мусор, переносили какие-то предметы, пылесосили, утрамбовывали металл. Тони бодро спрыгнул со ступеней, встретившись взглядом с Майком, специалистом второго класса. С надменной физиономией он осмотрел Тони с ног до головы, оценивающе заострив взгляд на рейтинге.

– Хило работаешь, братец, – ухмыльнувшись, пропел он. Крепкий, басовитый, наглый. Типичный представитель общества, где первую скрипку играла сила, а все остальные качества уныло плелись где-то позади. – Так далеко не уйдёшь. Я на пятую грамоту в этом квартале нагрузил. Не хвастаюсь, не подумай, – он сплюнул на пол и подтянул спадающие джинсы. – Просто засиживаться в специалистах до двадцати двух – примета не очень себе. Глядишь, на днях меня в бригадиры перекинут, и тогда, сам знаешь, коэффициент позволит мне дойти до девяноста за каких-то полгода, а там и Остров не за горами.

– Видал я этот Остров, – тихо пробубнил Тони, отряхиваясь. – Вместе с твоими коэффициентами.

– А чё ты кислый такой? – Майк стянул белую каску, протёр платком лысину. Пахнуло потом и луком. – Какой смысл горевать? Работай и работай, пока здоровье есть.

– Вот и работай, – буркнул Тони, захлопнув дверь погрузчика. – А советов я не спрашивал.

– Ну и дуй лесом, – фыркнул Майк. – Со своими тридцатью пятью и рожей вечно недовольной.

Тони не ответил. Общаться с рабочими он не любил – разговоры такие обычно начинались с цифр – сколько тонн, сколько человеко-часов, сколько дней… Когда меряться становилось скучно, они, как правило, переходили на обсуждение дел в цеху – что сказал босс спецу из третьей бригады, кто из троих рабочих положил глаз на новую бухгалтершу, как престарелый бригадир добился своего авторитета… Изо дня в день в пивных и на лавках рабочие мусолили одинаковые темы. И под занавес начиналось самое интересное – выплёскивались тайные эмоции – злоба, зависть, ненависть и презрение. Обычные человеческие чувства, таящиеся где-то в глубине, пробуждались алкоголем или провокациями. Часто подобные сборища заканчивались драками. Драка – это хорошо. Так говорится в кодексе рабочих от две тысячи шестьдесят шестого года, третья редакция. «Драка – удел мужчин, посредством которой выясняются отношения, снимается напряжение и решаются не разрешаемые путём диалога вопросы и проблемы». Точка. Тони покачал головой, вспоминая цитаты из регламентов, уставов, положений, инструкций… Похоже, их писали для дураков. Или для рабочих.

Угрюмая серая масса тянулась в сторону выходов, чтобы покинуть территорию цеха. Одинаковые с виду, рабочие мало чем отличались и внутри. Тони влился в эту толпу, следуя по дорожке к пункту досмотра. Процедура была простой – рабочий проходит через детектор. Первый этап безопасности – выносить ничего не разрешается, хотя единственное, что было на территории цеха, – это мусор. Тони прошёл через металлодетектор, и лампа сделалась зелёной. Всё чисто, хотя он знал пару способов, как пронести через детектор вещи даже внушительного размера. Второй этап – зачисление баллов за рабочий день. Баллы начислялись с учётом сотни параметров, особенности которых постоянно совершенствовались с помощью нейросетей. Среди таких параметров были математические – количество заходов, вес переработанных отходов, время, проведённое на участке; физические – усталость, настрой, состояние здоровья; а также субъективные – рекомендации бригадиров, менеджеров и начальников участков. На основании калькуляции и сложных вычислений алгоритм позволял заработать за день от трёх десятых до одного балла. Тони приложил запястье, куда был вшит микрочип, к считывателю. На экране высветились цифры: «0,96». Рейтинг на его лбу тут же сменился на «36». Третий этап – самый сложный. Нужно было пройти по коридору к выходу из здания. Коридор этот был полон рабочих – они собирались вместе, чтобы покурить, обсудить день прошедший и посплетничать. Эта дистанция, длиной в сто метров, каждый раз казалась Тони непреодолимым марафоном. Он двинулся вперёд, начиная свой забег. По обеим сторонам коридора стояли работяги – сотни дымящих ртов, беспрерывно болтающих о какой-то ерунде. Он старался смотреть в пол, чтобы не встретиться взглядом со знакомым или соседом. На лбах мелькали рейтинги – «сорок шесть», «пятьдесят один», «семьдесят» … Его скромные цифры – тридцать шесть баллов – были чуть ли не самыми низкими среди всех, кого ему довелось сегодня встретить. В этот раз всё прошло гладко – ни соседей, ни знакомых ему на пути не попалось, чему он был несказанно рад. Сэкономленные полчаса времени грели душу. Тони покинул здание, вырвавшись на свободу.

Служебные автомобили развозили домой руководящий состав – менеджеров, директоров и бухгалтеров. Чёрные отполированные машины одна за другой отъезжали от служебного входа, успевая подхватывать выходящих лиц: говорящих по телефону боссов, несущих тяжёлые сумки счетоводов, доделывающих на ходу работу управленцев. Прочие сотрудники, в основной массе рабочие, медленно тянулись вдоль по улице. Лица их были грубыми, движения топорными, а глаза померкшими. Всё, чего они желали, – это побыстрее оттарабанить свою смену и вернуться в затхлую конуру, чтобы посмотреть очередной выпуск шестьдесят третьего сезона развлекательного шоу «Битва талантов», а затем провалиться в сон. Так было день за днём. Так будет всегда.

* * *

Тони двигался в сторону остановки, где его, как и других мусорщиков, живущих в северных районах, подбирала электричка. Улица была грязной – жёлтая пыль с неба покрывала всё вокруг. Обрывки газет, банки и пакеты кружили, вздымаемые редкими порывами тёплого ветерка. По обе стороны дороги шёл бетонный забор, прикрываемый сверху колючей проволокой, утыканный через каждые три метра камерами видеонаблюдения. Этот забор надёжно ограждал городскую часть от территории свалки, как будто там было что воровать. На заборе, высотой в шесть метров, виднелись плакаты – призывы увеличивать часы смен, реклама всевозможных телевизионных шоу, рекомендации воздерживаться от незаконного алкоголя и секса ради удовольствия. Плакаты эти обновлялись каждую неделю: потрёпанные и выцветшие сдирались, а на их место вешали новые – яркие и красочные, изображающие счастливые лица людей с высоким рейтингом, которые расплывались в неестественно белых улыбках, обнимались и выглядели счастливыми.

Железнодорожная станция кишела рабочими. Они выстраивались в продолжительные очереди. Первая, состоящая из людей с рейтингом выше семидесяти, была небольшой, возможно человек в тридцать. Вторая – из тех, кто не был обладателем столь высоких показателей, растянулась на добрую сотню метров. Тони встал в конец второй очереди. «Вся жизнь – это сплошная очередь куда-то», как пел Бобби Трогвальд, и за эту песню лишился всех титулов, а затем и вовсе пропал с эстрады. Хороший был певец. Очередь на электричку, очередь на работу, очередь с работы, очередь в магазин, очередь в бар, очередь за путёвкой, очередь на концерт. Десятки и десятки часов жизни утопали в бесконечных очередях. «Современная продуктивность», о которой так галдели на каждом шагу. Электрички только и успевали прибывать к перрону. Люди заходили в вагоны, и бесшумные серебряные машины с дикой скоростью устремлялись вдаль.

Тони забрался в вагон, прождав чуть больше часа. Он уселся на свободное место в хвосте электрички. Стояла духота. Окон здесь не было – электричка шла с юга на север через несколько районов, доступ к которым для рабочих был строго ограничен. Таким образом, рабочие из района А-17, где жил Тони, перевозились в район Б-3, где находилась свалка, так и не видя своего маршрута. Окна заменяли экраны, на которых мелькали красочные шоу – танцы, песни, конкурсы, спортивные мероприятия. Светили яркие огни, и звучала громкая музыка, перемешанная с искренним смехом и бурлящими овациями. С экранов блистали звёзды эстрады или спорта, молодые конкурсанты и участники реалити-шоу. Рабочие с запоем всматривались в экраны, фокусируясь на любимых программах, с увлечением обсуждая новый костюм героя или то, как новичок выступил на своей первой игре в бейсбол. Тони оглядел вагон – старенький, обшарпанный, набитый людьми, как будто консервная банка. Плечи его касались плечей других рабочих, которые сидели по обе от него стороны. Он чувствовал дыхание человека напротив, который с головой погрузился в спортивную передачу. Ощущал вибрацию от постукивания ногой второго соседа, тарабанящего в такт с играющей музыкой. Поезд бесшумно нёсся, минуя районы один за другим. Остановки менялись каждые несколько минут – район А-22, район А-21, район А-20. После каждой остановки рабочих в вагоне становилось всё меньше.

На остановке «А-20» в вагон вошёл опрятный мужчина в солидном тёмном костюме с синим галстуком. Он был высок, лет сорока пяти, гладко выбрит и коротко подстрижен. В руках мужчина держал серебристый дипломат, а пахло от него чем-то приятным, далеко не обычным для здешних зловонных мест. Он сразу обратил на себя внимание рабочих – все как один уставились на него с любопытством, которое граничило с недоверием или даже страхом. Не каждый день в Тридцать Втором можно было встретить представителей иных классов, а мужчина этот, без сомнения, был именно таким представителем. На лбу у него красовались цифры с приятной голубой подсветкой – «99». Редчайший и даже почти невозможный случай! Единственным человеком с подобным рейтингом, которого знал Тони, был директор цеха, где он работал. И директору этому понадобилось целых сорок пять лет идеальной трудовой деятельности, чтобы добиться подобного результата. Тони, как и прочие, впился в этого странного попутчика жадным дикарским взглядом, затем поймал себя на мысли о том, что ведёт себя глупо, и отвернулся. Мужчина в костюме как бы свысока оглядел вагон и неспешно двинулся на одно из свободных мест. Он уселся напротив Тони, поставив дипломат себе на колени. Непоколебимый, как будто вылитый из бронзы, он уставился перед собой, и взгляд его встретился со взглядом Тони. Этот суровый и умный взор, уверенный и пронизывающий до глубины души… Взгляд его не был похож на то, как смотрят друг на друга люди из окружения Тони – обессиленные и агрессивные, готовые взорваться в любой момент. Непоколебимый взгляд, как будто кричащий что-то, как будто лишний раз доказывающий, что знаний и власти в этой голове в сотни раз больше всех тех знаний, что собраны в головах людей в этом грязном поезде. Тони поглядывал на магические цифры на лбу у незнакомца, и его подмывало заговорить с ним. Девяносто девять. Максимум из возможного. Он так и хотел завести какой-то диалог, спросить что-то или же рассказать какую-нибудь историю, хотя бы как-то прикоснуться к миру этого человека, хотя бы на секунду почувствовать себя его частью. Но как только он набрался решимости сделать это, прозвучал сигнал, знаменующий о прибытии к следующей остановке – А-17. Тони подскочил на ноги, бросил на мужчину в костюме последний взор и покинул вагон. Напоследок на лице мужчины нарисовалась лёгкая, едва заметная улыбка, и Тони показалось, что незнакомец как будто знал все те мысли, что пронеслись в его голове. Двери за его спиной закрылись, и поезд пулей устремился дальше, всколыхнув с перрона жёлтую пыль. Тони проводил его взглядом, и ему почему-то сделалось грустно. Он как будто совершил глоток свежего воздуха в спёртой атмосфере комнаты, но это был один единственный глоток, от которого впоследствии стало только хуже. Тони почувствовал на мгновение какое-то волнение, какой-то задор, азарт. Человек в костюме с наивысшим рейтингом. Кто он такой? Что он забыл в этой дыре? Даже префекты в районах не имели столь высокие цифры, а они фактически осуществляли власть в Тридцать Втором. Вздохнув и ещё раз глянув вслед уходящему поезду, Тони двинулся по привычному маршруту. Он спустился по лестнице, которая вела с платформы вниз, к жилым массивам. На выходе красовался привычный жёлтый знак с чёрной надписью: «Вы входите на территорию района А-17! Комендантский час начинается в 23:00». Комендантский час был введён во всех двадцати девяти жилых районах города двадцать лет назад и по сей день оставался в силе ввиду закона «Габриэля-Мартина». Произошло это после того, как рабочие мусорной фабрики по переработке бытовых отходов подняли бунт и попытались перебраться через Стену, ограждающую город от иного мира. Возглавил восстание некий Рорк – простой работник погрузчика из Б-3. Закончилось всё кровавой бойней, в которой погибли двести девять рабочих и тринадцать полицейских. С тех пор в Тридцать Втором на пять жителей приходился один полицейский, а наказания даже за самые незначительные проступки стали куда более жестокими, чем в прочих городах. Историю с бунтом было не принято обсуждать, детали со временем стали забываться (не без участия властей), но самые отчаянные с трепетом вспоминали рассказы своих старших товарищей о тех героических временах.

Тони ступил на бульвар, который носил название некогда великого учёного Розенберга, сделавшего несколько значимых открытий в области нейросетей. Бульвар был узок, сугубо для перемещения пешеходов, вымощен аккуратной брусчаткой. Автомобильная магистраль шла несколькими ярусами выше – между железнодорожным монорельсом и самим бульваром. По обеим сторонам виднелись витрины магазинов, где продавали еду, одежду, лекарства, какие-то аксессуары и прочие товары повседневного потребления. Каждый магазин имел ограничения по рейтингу – те, на которых были таблички с надписями «70+», выглядели приятно: витрины подсвечены, одежда модная и красивая, еда свежая. Магазины для обладателей рейтинга «50+» не могли похвастать обилием и ассортиментом товаров, но всё же иногда и такие прилавки смотрелись весьма опрятно. Чего нельзя было сказать о забегаловках с рейтингом «30+». Захудалые, грязные, с поцарапанными стенами и едва светящимися перекошенными вывесками. Эти точки собирали вокруг себя все отбросы общества, в том числе и маргиналов, которые крутились возле подобных магазинов в ожидании выпросить какую-либо еду. Маргиналами именовались люди, рейтинг которых опустился ниже тридцати. Представители данной прослойки лишались возможности устройства на работу, а следовательно и на повышение рейтинга. Их лишали жилья и основных привилегий – таких как бесплатная еда и лечение, одежда и транспорт. К маргиналам относились с презрением, шансов вернуться к нормальной жизни у них почти не было. Для таких людей существовало два варианта. Первый – находиться в статусе маргинала до смерти. Смерть обычно приходила в первые два-три года от голода или болезни. Второй вариант – участие в экспериментальных государственных программах. По сути, из маргиналов делали подопытных кроликов, тестируя на них последние изобретения в области нейробиологии и медицинские препараты. Кто-то выживал и переносил опыты без последствий. Таких возвращали в общество с повышенным до «75» рейтингом, давая шанс на реабилитацию. Кто-то лишался рассудка или становился инвалидом – подобных бедолаг ссылали в специальные учреждения с обновлённым рейтингом, где они доживали остаток жизни – сытые, ухоженные и безвольные. Большинство из подопытных всё же умирало.

Тони приблизился к магазину с красной, едва светящейся табличкой «У папы Гарсона». Это была одна из немногих лавок с рейтингом «30+» в районе, где ещё оставались непросроченные товары. У входа вечно тёрлись маргиналы – вонючие и больные, в обносках, с голодными взглядами, полными безысходности. Тони обогнул толпившихся бедолаг и прошёл внутрь. Помещение было скромным – с низким потолком, с несколькими продуктовыми стеллажами, с парой холодильников и кассой. Пахло средством для травли мышей. Тони прошёлся вдоль полок, набросал в корзину еды – вяленое мясо, трёхдневный хлеб, тушёнка, какие-то консервы, рис и макароны. Мяса, молока и овощей в подобных лавках было не сыскать – обычно такие товары уходили в магазины с более высоким рейтингом. Гарсон, скучающий на кассе, поприветствовал Тони.

– Дружище, вечер добрый! – он снял кепи и растянулся в улыбке.

Это был крупный мужчина лет пятидесяти с добрым лицом и вечно потеющей красной шеей. Он всегда относился к Тони с почтением – впрочем, как и к каждому своему посетителю, независимо от его рейтинга. Иногда даже на свой страх и риск подкармливал маргиналов, прекрасно понимая, что может лишиться за это сразу двадцати очков рейтинга. Штрафы за подобные проступки были весьма суровыми.

– Добрый, Гарсон, – Тони выложил на ленту продукты.

– Как поживаешь? – забрасывая продукты в пакет, поинтересовался Гарсон. – Вижу, дела не идут в гору.

– Ты про рейтинг? – усмехнулся Тони. – Да брось, не в этом счастье.

– А в чём же, брат? – Гарсон развёл руками. – Ты ведь башковитый парень, Тони. Посмотри на себя – питаешься этими убогими продуктами, вместо того, чтобы обогащать организм витаминами. Что случилось, мужик? Куда ты сливаешь свои цифры? Алкоголь, наркота? Или нашёл какую-то бабёнку себе?

– Гарсон, на эти вопросы ты ответа не получишь, – покачал головой Тони. – Не совсем прилично говорить на такие темы.

– О, ну прости, что задел твои чувства! – Гарсон хлопнул огромной ладонью по прилавку. – Я лишь переживаю за тебя, Тони. Я знаю тебя с малых лет, с первого дня, как тебя распределили в А-17. Помню того худощавого десятилетнего сопляка – ходил тут, крутил головой на куриной шее и задавал вопросы: «Как это делается?», «Откуда это берётся?», «Куда это отправляется?» – всё тебе надо было. Честное слово, Тони, я предрекал тебе вовсе не такое будущее.

– Будущее определяет за нас Машина, – пожал плечами Тони, забрав пакет с продуктами с прилавка. – А рейтинг – это лишь цифры, повторюсь снова. Я использую его в соответствии со своими интересами, Гарсон, и об этом я предпочитаю не говорить.

– Да не заводись ты, дружище, – продавец вытер мокрый затылок платком, – я всегда приду на помощь, ты ведь знаешь. У нас в городе новый глава полиции. Говорят, прислали из Первого, смекаешь, что это означает?

– Наслышан, – буркнул Тони. – Я закон не нарушаю.

– Но и не по струнке ходишь. Этот тиран пользуется тактикой выжженной земли – беспощадный и суровый каратель. Меня успели настращать – говорят, теперь начнёт делать из Тридцать Второго образцовый город. Метит наверх, наверное. Ральф зовут его, если что.

– Что ж, – Тони пожал плечами и отправился к выходу, – могу только пожелать ему успехов.

Гарсон достал из-за прилавка залежавшийся банан – почерневший и явно переспелый. Бросил его Тони.

– Ну бывай. Не серчай!

– Спасибо, Гарсон, – Тони потряс бананом и покинул магазин.

Маргиналы у входа проводили его жадными взглядами. Худые, будто скелеты, с впалыми щеками и пустыми серыми глазами. На лбах их вызывающим красным свечением тускнели цифры близкие к нулю. Ненависть к этим заблудшим людям граничила с жалостью. Тони смотрел на них с отвращением – их запах и вид только и могли, что вызывать подобные чувства. Но в то же время в нём бурлило и сострадание, ведь они тоже люди, которые превратились в молчаливые бесправные призраки, обитающие на задворках жизни – без каких-либо прав и возможностей. За каждым из них стояла собственная судьба. Тони обернулся, ещё раз оглядев маргиналов, а затем бросил взор на банан в руке. Что ему стоит поделиться? Продукты, лекарства и одежда – всё это раздаётся бесплатно. Всем, кроме самих маргиналов. Он остановился, помедлил, ещё раз глянул на банан. Навстречу из-за угла вышли патрульные, и Тони оцепенел. Два офицера в чёрных одеждах, напоминающих скафандры, – с бронированными вставками в районе груди, с электрическими дубинками у поясов, двигались прямо на него, в тёмных очках и шлемах. Тони замер, сердце его усиленно забилось, он машинально попятился назад. Банан незаметно перекочевал в пакет. Офицеры приблизились и внимательно на него уставились – сначала пристально изучив рейтинг, затем внешний вид и пакет в руках. Какое-то время они молча стояли напротив и смотрели на него, а затем, как будто по команде, направились дальше – туда, где толпились маргиналы. Тони выдохнул, бросил очередной взгляд на маргиналов и отправился в сторону дома.

Глава 2

Жилые массивы А-17, впрочем, как и дома других районов Тридцать Второго, представляли собой плотные десятиэтажные застройки. Здания шли одно за другим, примыкая друг к другу почти вплотную – серые однотипные постройки, с сохнущим на балконах бельём и курящими у подъездов рабочими. Зелени в округе почти не было – несколько зон были отряжены под парки, однако по факту на весь район был один-единственный сквер, разбавляющий зелёным пятном серо-жёлтую массу. Остальные зоны были либо заброшены ввиду отсутствия ресурсов, либо переориентированы под другие проекты – в основном связанные с переработкой мусора. Жилые массивы составляли большую часть района. Дома выстраивались вдоль улиц, которые пронизывали район, подъезды выходили прямо на прохожую часть. Возле таких подъездов обычно собирались жильцы, когда погода была тёплой, – они сплетничали или же играли во что-то. Собираться больше пяти человек было запрещено: знаменитый закон «Габриэля-Мартина», изданный сразу после бунта Рорка, ограничивал права рабочих на массовые собрания. Власти опасались повторения восстания и штамповали нелепые законы каждый год – нередко одни противоречили другим, но это никого не смущало. Вот и теперь у подъезда Тони стояли забавные кучки по четыре человека, находившиеся не ближе восьми метров друг к другу. Закон регламентировал и расстояние.

– Эй, Тони! – раздался знакомый голос с лавки, когда до входа в дом оставалось всего несколько шагов. Голос этот был хриплым и резким. Принадлежал он Баффу – председателю совета жильцов дома номер 66-31, где проживал Тони. Должность эта была скорее номинальной: по закону за каждым домом закреплялся ответственный, призванный регулировать вопросы проживания, улаживать проблемы и доносить мнение жильцов до властей района. Жильцы голосовали каждый год, избирая председателя, а префект района утверждал его на должность. Голосование могло длиться несколько месяцев, пока кандидатура не устроит чиновников, поэтому каждому жильцу «рекомендовали» голосовать сразу за того, кто подходит на эту должность согласно рекомендациям префекта и неким постоянно обновляющимся регламентам. Таким образом, Бафф, человек не наделённый никакими способностями, кроме наглости и лизоблюдства, занимал свою должность на протяжении четырёх лет подряд. Все знали, что он скорее выполняет функции шпиона – доносит обо всем, что происходит на территории 66-31 наверх, получая за это повышение рейтинга и льготы.

– А ну-ка постой, – рявкнул Бафф, и Тони остановился, не дойдя до двери пару шагов.

– Чего нужно? – не оборачиваясь, спросил он. – Я спешу.

– Куда это ты спешишь? – щурясь, спросил Бафф и поднялся с лавки, приближаясь. Двое других жильцов – престарелый больной бригадир и девка, имя которой Тони так и не запомнил, остались сидеть.

– Какие у тебя могут быть дела?

– Тебя это волновать не должно. – Тони обернулся и уставился на подошедшего вплотную Баффа. Он был толст, будто боров, имел покатые плечи, лицо его было испещрено мелкими следами от оспы. Волосы Бафф брил почти наголо. Его маленькие, близко расположенные глазки впились в Тони со злобой. Носил он белую майку и растянутые пижамные штаны. На лбу его голубым светом виднелись заветные цифры – «82».

– Как раз-таки это меня и волнует, дружок, – он ехидно прыснул. – Я тут наблюдаю за тобой в последнее время, и мне кое-что не нравится. Знаешь, что именно?

– Ты думаешь, мне есть до этого дело? – насупился Тони.

– Не зли меня, мальчишка! – рявкнул Бафф и ударил ладонью по железному щитку рядом с входной дверью. Раздался металлический треск. Тони не дрогнул. Собравшиеся у подъезда с любопытством уставились на представление.

– Твой рейтинг никогда не поднимался выше «40», сколько я тебя знаю. Это настораживает и обязывает меня, как председателя совета жильцов, усилить свою бдительность. Что ты за фрукт, а? Я делал запрос на твою работу – характеристику дают положительную. Ты ни разу не опаздывал, никогда не получал штрафов. Исправно работаешь по шесть дней в неделю, показатели выше средних. Так что же ты делаешь не так? Куда ты тратишь свой рейтинг?

– Спроси у своей подруги, – прыснул Тони. Кто-то на лавке подавил смешок. Менее смелые сдержались. – Она уж точно знает.

– Ах ты мелкий ублюдок! – вспыхнул Бафф. Лицо его покраснело, оспы остались белыми. Он сжал кулаки, и Тони услышал, как скрипнули его зубы. – Да я сейчас из тебя весь дух выбью…

– Попробуй, – Тони пожал плечами. – Вмиг лишишься и должности, и своего драгоценного рейтинга. Давай, Бафф, ударь, чего ждёшь? Я уж потерплю, ради того, чтобы больше не видеть твою противную рожу в своём доме.

– Слышали, ребята? – обратился Бафф к жильцам, которые сидели на лавке рядом с ним. – Слышали, что этот нахал себе позволяет?! Что мне, уделать его прямо здесь?

– Не кипятись, Бафф, – сказал один из них. Старикан, первый пресмыкатель и почитатель «талантов» Баффа. – Не стоит ради него рисковать рейтингом. Рано или поздно он сам себя похоронит, вот увидишь. Ему и без того недалеко до маргинала.

– И правда, – кивнул Бафф и разжал кулаки. Он прошёлся немного, закивал головой, успокаивая себя. – Чего это я тут распинаюсь?! Подождём, а там и посмотрим. – Затем он приблизился настолько, что Тони ощутил резкий запах из его рта. – Ещё посмотрим, мальчик, ещё посмотрим.

Бафф вернулся на место, усевшись на лавку. Тони вошёл в подъезд, вздыхая с облегчением. Он вызвал лифт, который должен был доставить его к квартире на втором этаже. Сердце билось в учащённом ритме – только теперь Тони ощутил нечто подобное волнению. Двери лифта отворились, и он ступил внутрь. Вместе с ним вошёл ещё один человек. Это был его сосед по площадке – престарелый Дон. Никто толком не знал, сколько ему лет – семьдесят или больше, но Дон всегда пользовался уважением среди жильцов. Несмотря на преклонный возраст, он всё ещё был полон сил – работал на свалке бригадиром по пять часов в день, а в свободное время помогал жильцам ухаживать за домом. Дон всегда имел рейтинг в районе «60» – не так много, но и не критично мало. Он старался поддерживать со всеми хорошие отношения, в том числе и с Тони, который редко общался с кем-либо из соседей.

– Привет, Тони, – улыбнулся Дон, и морщины, покрывающие его доброе лицо, растянулись. Волосы на его голове были белоснежно-седыми, в глазах всё ещё теплился огонёк. – Хотел поговорить с тобой.

– Сегодня прямо-таки день откровений, – покачал головой Тони. – Все хотят поговорить, а если быть точнее, то научить меня чему-то. И почему вы думаете, что я нуждаюсь в ваших советах?

– Не кипятись, сынок, – спокойно проговорил Дон своим тихим убаюкивающим голосом. – Я один из немногих тут, кто хочет тебе добра.

– С чего бы это, Дон? – развёл руками Тони. – Да и не нуждаюсь я в этом добре. Вы все думаете, что у меня проблемы, – достали уже с этим рейтингом. Все подряд косятся на меня, рабочие, продавец в душу лезет, этот тупоголовый Бафф. Теперь ты ещё. Давай не будем портить отношения, Дон. Я тебя уважаю и не хочу спорить.

– А спорить и не нужно, – снова улыбнулся старик. – Я скоро отбуду и лишь хотел сказать тебе пару слов на прощанье.

– Куда отбудешь? – насторожился Тони. Он так привык, что Дон всегда был здесь, что теперь любая мысль о том, что его может не стать, казалась сумасбродной.

– На покой, – с грустью сказал Дон и улыбнулся. – Я тут самый старый и, наверное, единственный, кто задержался так надолго. Меня заждались на Острове – вкусная еда, тёплое море, синее небо. Настало время и мне понять, за что же так все любят старость.

– Но ты… – ком в горле не позволял Тони ясно выражать свои мысли. Он не мог представить себе этих мест без Дона. – Ты ведь всегда был тут…

– Это точно, – Дон усмехнулся с какой-то дикой горечью. – Сторожил А-17, мать его за ногу! Многое я повидал. Отработал по-честному всю жизнь – пахал руками на свалках. Это же так почётно! Признаться, я давно подумываю об отдыхе, Тони. Суставы болят, спина, колени. Вижу плохо, да чего там говорить, я уже лет десять назад мог уехать. Но откладывал до последнего. Откладывал, потому что люблю это место. Нет, не за жёлтую пыль и вонь, не за тупые законы и бессмыслицу. Не за свою каморку и не за патрули, которые снуют тут, будто псы. Люблю, потому что привык к людям – к тебе, Тони, и другим хорошим ребятам. Их тут хватает, поверь. Привык, и всё тут! Как подумаю, что больше не увижу вас, так сердце щемит. Но откладывать уже нельзя. Ещё немного и мой рейтинг будет падать – работать как здоровый мужик я уже не могу.

Лифт остановился на втором этаже, и оба они вышли на лестничную площадку. Небольшой периметр с четырьмя дверями по стенам, ведущими в квартиры.

– Не думал, что это когда-нибудь произойдёт, – тихо проговорил Тони. – Знал, конечно, но не хотел верить.

– Всё когда-нибудь заканчивается, – улыбнулся Дон. – Но послушай, Тони, я хотел сказать тебе кое-что, прежде чем отбуду.

– Я слушаю тебя, Дон.

– Во-первых, не шути с Баффом, – тихо проговорил он, косясь на камеру наблюдения в углу. – Я говорю сейчас серьёзно. Ходят слухи, что его назначат следующим префектом А-17. А уж тогда он точно на тебе отыграется по полной.

– Не думал, что на должность префекта могут назначить человека, чей разум не далеко ушёл от разума свиньи, – пожал плечами Тони.

– Там не нужен разум, Тони. Там нужна лояльность, исполнительность. Бафф – идеальный префект: с высоким рейтингом, без единого замечания. Чистая биография. То, что нет достижений, не беда. Главное, нет залётов. Характеристика просто блестящая. Вот что им нужно. Или ты думаешь, там кто-то смотрит на его личные качества?

– Я думаю, что А-17 ждут тёмные дни, хотя куда уже темнее!..

– Тебя уж точно они ждут, если не успеешь исправить своё положение, – ответил Дон. – За свою жизнь я понял одну важную вещь – принципы всегда можно изменить. Но последствия глупостей, сделанных во имя этих принципов, – неисправимы. Нужно быть гибким, Тони. Ты – умный парень. Не чета всем этим работягам, это я уж точно знаю. И я знаю, что ты жертвуешь своим рейтингом ради чего-то значимого для тебя. Это вызывает уважение. Ты напоминаешь мне одного человека, с которым я близко дружил в молодости. Человек этот давно ушёл, но память о нём всё ещё теплится у меня в душе, да и у многих других стариков Тридцать Второго. Он закончил плохо, потому что не усвоил главный урок в жизни. И я до сих пор не знаю, какую роль в этой истории сыграл я. Не делай ошибок, Тони. Доверься моему опыту и уважению к тебе.

– Кто был твой друг? – внезапно спросил Тони.

– Человек с большой душой, – улыбнулся Дон. – Слишком большой, чтобы надолго задержаться на этом свете. Но я не хотел бы ворошить старые воспоминания.

Он хлопнул Тони по плечу и проследовал в свою квартиру. Тони постоял какое-то время в одиночестве, глядя на закрытую дверь Дона, а затем отправился к себе домой.

* * *

Квартира Тони, равно и все прочие квартиры в А-17, представляла собой комнатушку размером в двадцать два с половиной квадратных метра. Одно окно, на стенах – экранные панели, которые автоматически включались при попадании хозяина в квартиру. Небольшая кровать в углу, столик, шкаф с одеждой и душевая кабина с туалетом, отгороженная стеклом. Скромное убранство для скромного рабочего четвёртого разряда. Говорят, что бригадиров переводят в квартиры с балконами, а жильё для менеджеров так и вовсе включает в себя дополнительную комнату. И если это был стимул отказаться от всего ради работы, Тони искренне не понимал таких людей.

Он бросил пакет с продуктами на кровать, стянул пропахшую мусором и потом рубашку, футболку, сбросил джинсы и ботинки. Экраны транслировали бейсбольный матч в прямом эфире, предлагая сделать ставки. Всего три пункта рейтинга на команду-аутсайдера могли превратиться в целых шесть очков. Тони прошёл за стекло, в ванную, и включил воду. Активировался таймер, который позволял пользоваться горячей водой не более пяти минут. Тони забрался в душ и наскоро помылся. На стекле проявилась проекция с рекламной кампанией нового средства для бритья для тех, чей рейтинг был ниже сорока. Тони вытерся, натянул чистые джинсы и новую футболку.

На одной из стен в комнате висела картина, изображающая симпатичную девушку с крыльями на фоне огненного круга. Она была облачена в чёрное, в руках держала лук, а за спиной её виднелся колчан. Нижняя часть картины была оборвана. Изображение это ему когда-то подарил Дон, сказав, что оно многое для него значит. Тони часто смотрел на эту девушку, безусловно красивую, и никак не мог понять – кто она. Красота её, и в то же время опасность, манили его. К тому же картина выполняла полезную функцию. Тони подошёл ближе и надавил на картину так, что она слегка погрузилась вглубь стены. Что-то внутри щёлкнуло, и часть стены отошла, образовывая щель. Тони зацепился за щель пальцами и отодвинул дверцу. Образовалась ниша размером с человеческий рост. В нише виднелись полки, забитые под завязку книгами. Тони пробежался глазами по своей коллекции – «Властелин Колец» Толкиена, «Портрет Дориана Грея» Уайльда, «Война и Мир» Толстого, «451 градус по Фаренгейту» Бредбери, Собрания сочинений Омара Хайяма, Философские трактаты Канта и Конфуция, Чехов, Диккенс, Мартин, Дюма, Мо Янь, Пушкин, Ремарк, Шекспир, Флобер, Фолкнер, Хемингуэй и десятки, десятки разных фамилий и названий, которые простым людям были неизвестны. Тони потрогал кончиками пальцев переплёты, взял том Толстого «Война и мир», пролистал книгу, испещрённую сотнями закладок и пометок, а затем аккуратно убрал её на место. Он походил по квартире, заглянул в зеркало, увидев в нём бледное лицо мусорщика с рейтингом в тридцать шесть, бросил ленивый взгляд на экран, где транслировался матч, а затем буркнул себе под нос:

– К чёрту всё.

И покинул квартиру.

* * *

Смеркалось. Вечер вплотную вступал в свои права, прогоняя людей с улиц и площадок возле подъездов. Тишину прерывали лишь рекламные слоганы, доносящиеся из динамиков на столбах, да редкий вой полицейских сирен где-то на верхних магистралях. Тони быстрым шагом направился в сторону единственного в А-17 сквера. Сквера имени второго губернатора города Тридцать Два – Дэвида Вайса. В те времена люди ещё носили фамилии вместо идентификационных номеров. Место было тихим и странным – вся зелень,которая только была в бетонных массивах А-17, скапливалась именно здесь. Деревья, кустарники и трава – приятное напоминание о том, что планета Земля некогда всё же была зелёной. До сквера было минут двадцать – мимо жилых кварталов, префектуры и музея Рабочих. Тони вышел на площадь имени Филимона – одного из четырёх выдающихся учёных, которые изобрели ПАЧ, то есть устройство, отвечающее за рейтинг и систему начисления и списывания баллов. В каждом городе была улица, площадь, бульвар или проспект, носящие имя великого учёного. В центре площади, утопающей в глубине сквера, тёмным пятном возвышался на добрые десять метров бронзовый фонтан в виде трёх рук, тянущихся к небу. Руки были грубыми, виднелись мозоли, морщины и царапины, а ногти были неухожены и обломаны. Монумент символизировал сплочённость рабочего класса, который «трудится во благо всего человечества». Подобные памятники можно было встретить в каждом районе: офицеры получали свои, обязательно на тему войны и храбрости, у докторов были собственные – во имя спасения жизней, а для спортсменов строили монументы, символизирующие важность их деятельности для всего населения. Фонтан на площади Филимона не работал уже несколько месяцев – говорили, что казну района растратили ещё в конце того года и теперь власти всячески старались сэкономить на электричестве и водоснабжении, дабы не попасть в чёрный список Совета Правления. Отношения с Центром для местных чиновников были превыше всего – ради них рисовались вымышленные цифры, подстраивались события, приукрашивались доклады. Сплошные достижения и ни одной оплошности. Лицемерные отношения, на которых строилась вся государственная власть, где обе стороны не в силах были признаться в своей несостоятельности, а все вокруг были обязаны им подыгрывать.

Тони уселся на лавку напротив фонтана. Сквер пустовал. Из темноты появился странный человек в чёрных широких одеждах, с капюшоном, покрывающим голову. Он всегда так делал, каждый раз заставляя Тони испытывать трепет. Присел рядом.

– Привет, Тянь.

– Встречи наши слишком частыми стали, Тони, – тихим голосом ответил человек в чёрном. – Настолько частыми, что рейтинг твой вызывает у меня чудовищное чувство тревоги. Когда камень слишком долго катится с горы, его уже невозможно остановить.

– А я не качусь, Тянь, я уже лечу, – Тони усмехнулся.

– У Тяня есть щит, ты же знаешь, – проигнорировав шутку, серьёзно ответил человек. – Чиновники и полицейские тоже читать любят. Но вот ты, мой друг… Летишь с огромной высоты, и это правда.

– Что есть? – не обращая внимания на предостережения, спросил Тони. – Я бы не пришёл, не имея явных намерений.

Тянь покачал головой, махнув тонкой бородкой, выглядывающей из-под капюшона.

– «Оливер Твист» и «Отверженные», – нехотя проговорил он. – Авторов, надеюсь, указывать не нужно?

– Давай «Отверженных», – холодно проговорил Тони. – Давно за ней охочусь.

– Будет цена в два балла, Тони.

– Не охренела ли твоя азиатская жопа?

– Книги подобные я продаю за пять. Обычно, – ответил Тянь. – Для тебя, мой друг, за два. Знаешь, это оригинал. Единственный экземпляр, судя по всему. Так что же – брать будешь? Или дашь дорогу другим?

– Давай сюда, Тянь, – поджав губы, пролепетал Тони и засучил рукав по локоть.

Тянь поднёс к его предплечью небольшое устройство с экраном и датчиком приёма, раздался характерный звук и цифры на лбу Тони сменились на «34». Тянь поднял голову и посмотрел Тони в глаза. Это был мужчина лет пятидесяти со смуглой кожей, редкой седой бородкой и маленькими раскосыми глазками. На лбу его виднелся рейтинг «91». Тони пролистал старый томик Гюго, понюхал его, внимательно рассмотрел со всех сторон, а затем убрал его внутрь – в специально сделанный для таких случаев карман. Он поднялся и бросил на человека в чёрном добрый взгляд.

– Славно, – проговорил Тони. – Меня ждёт бессонная ночь, и я уже в предвкушении. Знаешь, Тянь, я благодарен тебе за всё – мы работаем с тобой уже шесть лет, и я ничуть не жалею, что нашёл тебя. Я понимаю все риски и в очередной раз говорю тебе спасибо.

Он поклонился.

– Удовольствие доставляет мне общение это, – улыбнулся в ответ Тянь. – Хоть рисковый ты парень, Тони, но хороший. Однако знай, что я не только дилер для тебя, но и товарищ.

– Уж знаю, за два балла-то, – рассмеялся Тони.

– Ай-ай, Тони, – покачал головой азиат. – Не стирай из памяти те книги, что я дарил тебе когда-то. Их было немало.

– Целых девять, если быть точным, – подтвердил Тони. – Ещё одна – и будет юбилей.

– Как только подберу что-то стоящее, – подмигнул Тянь и, поднявшись, удалился семенящей походкой в сторону сквера, где провалился во тьму, как будто его здесь и не было вовсе.

Тони ещё какое-то время просидел на лавке, вдыхая ароматы хвои, доносящиеся из чащи. Что за дивный запах! Небо было затянуто плотными тучами, не давая звёздам шанса на блеск. Тишина пронизывала воздух – кое-где слышно было, как стрекочут цикады, да и только. Тони наслаждался одиночеством, томик «Отверженных» приятно согревал грудь. Просидев так какое-то время, он поднялся и ушёл. Путь до дома был знаком ему до мельчайших подробностей. Вот здесь – плитка шатается под ногами, тут – лучше идти слева, потому что с крыши всегда что-то капает, между этими домами дует сильно. Каждый его шаг на пути был сделан по тропе, протоптанной за эти долгие годы. Маленький мирок с маленькими людьми. Сложно в нём жить, а в особенности человеку, который имеет достаточно смелости, чтобы мечтать.

Мысли оборвал чей-то взор. Пристальный, тяжёлый, не отпускающий. Тони остановился, осмотрелся. По противоположной стороне дороги шёл человек – двигался он параллельно ему и в тот момент, когда Тони сбавил ход, человек сделал то же самое. Высокий, с серебряным дипломатом, в чёрном костюме, лоб светился голубым. Не было ни единой толики сомнений в том, что человек этот и человек, с которым он вечером ехал в поезде, одно и то же лицо. Тони занервничал и ускорил шаг. Человек не отставал. Кто это такой? Что ему надо? Зачем ему понадобилось преследовать мусорщика? Из-за рейтинга? Или виной всему книги? Чёрт побери! Тони вытер взмокший лоб и снова покосился на мужчину. Он слышал о представителях так называемых Карателей – особых подразделений, которые направляют в города для устранения неугодных лиц. О Карателях ходило столько легенд, что Тони тут же вспомнил сразу несколько из них. Пропажи, казни без судов, слежка, выемки документации, пытки, аресты чиновников и полицейских – казалось, что полномочия Карателей неограниченны. Но что им нужно от простого мусорщика, чёрт побери?

Перед глазами всплыла яркая фиолетовая табличка – «Пурпурный Сокол». Тони бывал несколько раз в этом баре – здесь часто собирались рабочие в конце недели, чтобы выпить пива и пообщаться в неформальной обстановке. В пятницу вечером, когда три кружки тёмного и вовсе стоили всего лишь один балл, здесь было не протолкнуться. Вечер же буднего дня мог похвастать двумя столиками, за которыми сидели уже достаточно пьяные мусорщики с рейтингами не выше «50». Тони буквально ворвался в бар, сразу проследовав к стойке. Пахло хмелем и мясом. Приятные запахи, особенно для того, кто не пробовал ни того, ни другого вот уже несколько месяцев. Уборщица, усердно намывающая зал, проводила Тони взглядом, полным негодования. Играла тихая музыка, из колонок доносился голос Фрэнатры – звезды конца две тысячи пятидесятых. «А миру нужен лишь герой, – мелодичный голос тянулся под переливание струн. – Ведь он отчаянно простужен. И понимаем мы порой, что нам герой всего лишь нужен».

– Привет, Лара, – отдышавшись, сказал Тони и уселся за барную стойку, поглядывая на вход.

– Как всегда, приходишь за десять минут до закрытия, – развела руками девушка лет двадцати. На ней была клетчатая зелёная рубашка с бейджем и пурпурный фартук. Русые волосы убраны в хвост, на лице ни грамма макияжа. Глаза её были «до неприличия» большие, лицо при этом оставалось весьма симпатичным.

– Налей-ка мне тёмного, – пытаясь усесться удобно, проговорил Тони. – День был трудный.

– В среду-то? – с подозрением спросила Лара. – Кружка – целый балл в будний день. Оно тебе надо, Тони?

– Раз уж пришёл, – Тони пожал плечами. – Почему бы и нет?

– Ну и дурак, – хмыкнула она и принялась наливать в бокал пиво. – Инструкция запрещает мне отговаривать гостей от алкоголя, но я хотела всё равно попробовать. Рано или поздно аукнется тебе всё это. Знала я таких уже. Сегодня пиво пьют или ещё чего покрепче, а завтра маргиналами по канавам лазиют.

– Лазают, – поправил Тони.

– Чего?

– Лазают – так правильно говорить.

– И чего это ты такой умный с рейтингом в тридцать четыре-то? – насупилась Лара и поставила на стойку кружку с пивом. Пена перелилась через края.

– Ты знаешь причину этих цифр, – Тони отхлебнул.

– Знаю, – Лара протёрла стойку. – Трахаешься и пьёшь, дебоширишь и тунеядствуешь. Всё верно?

Тони рассмеялся. Он приложил руку к сканеру и цифры на лбу сменились на «33».

– Почти. Я живу в других мирах, а за это приходится платить.

– Вот только откровенничать не надо, – Лара покачала пальцем. – Как только ты расскажешь мне очередную свою байку, я буду вынуждена доложить кому надо. Сам понимаешь, бармены – народ подневольный. Раз в неделю теперь у меня неприятная беседа, и я не хотела бы, чтобы после этой беседы кое-кого завернули. Тут новый босс прибыл – Ральф, начальник городской полиции. Разослал по всем злачным заведениям инструкции, и лучше бы тебе не знать их содержание.

– Понимаю, – кивнул Тони. – Но ты ведь не скажешь.

– С чего бы такая уверенность?

– Я рассказал тебе о книгах почти год назад. И с тех пор меня до сих пор не завернули. А это значит, что ты молчала всё это время. Или всё же нет?

– Что это ты имеешь в виду? – насторожилась Лара, уперев руки в бока.

– Мне показалось, что за мной следят, – тихо проговорил Тони. – Не твоих ли рук дело?

– Ах ты паскуда! – рявкнула она и замахнулась тряпкой. Тони пригнулся. – Как ты мог такое подумать?!

– Сама сказала, что обязана…

– Как будто, кроме меня, никто не догадывается, – фыркнула Лара. – Или я какая-то избранная, что ты открыл свою тайну мне одной?

– Не совсем так, – Тони развёл руками. – Просто тогда я был сильно пьян и пытался произвести на тебя впечатление.

– То есть хотел затащить меня в постель, – хмыкнула она.

– Можно и так сказать.

– Ничего не вышло, мачо, – Лара развела руками. – Но впечатление произвёл. До сих пор не пойму, что у тебя в голове. Ты один такой на весь район. Странный.

– Может, хоть сегодня получится? – оглянувшись, спросил Тони.

– Ты серьёзно? – рассмеялась она. – Зачем тебе это нужно? Ты в трёх шагах от маргинала и пытаешься трахнуть барменшу? Да что с тобой такое?

– А ты как будто и не хочешь?

– Да как можно не хотеть?! – вспылила Лара. – У меня секса месяцев шесть не было. Но я коплю этот долбаный рейтинг, чтобы отчалить на Остров. Я иду к своей мечте и лелею её, как будто это всё, что у меня есть. Секс может перечеркнуть все мои старания, ты ведь это прекрасно знаешь.

– Знаю, – кивнул Тони. – Дурацкие законы – спариваться только для продолжения рода, бла, бла, бла.

– За удовольствие приходится платить, – саркастично заметила Лара. – Но пять баллов за один раз, извольте! Лучше уж так и буду дружить со своим вибратором, тем более в этом месяце при покупке одного, второй дают в подарок.

– А зачем тебе второй-то?

– Ой, не прикидывайся, Тони, – Лара махнула рукой. – Ты как будто с Луны свалился.

– Я знаю пару лазеек, как этого избежать, – приблизившись, проговорил он.

– Ты же не думаешь, что я поведусь на это? Чувак с рейтингом «тридцать три»! Иди домой. Меня проверяют раз в неделю. Полный анализ. Если выявится…

– Не выявится, я пробовал.

– Да ты и вправду примороженный, Тони, – Лара насупилась. – На что ты надеешься?

– Я думал почитать сегодня ночью, – сказал Тони. – Могли бы сделать это вместе. Книги мои, так что тебе переживать не о чем.

– Книги, – тихо повторила Лара. – С чего ты взял, что мне это интересно?

– А с чего бы тебе ходить к Тяню раз в месяц? Я знаю, что ты крутишься у фонтана на площади, но так ни разу и не решилась на это. Давай, Лара, почитаешь у меня дома – никакого риска.

– Неужели ты готов на это, чтобы трахнуть меня?

– Не в этом дело, – оглядываясь, сказал он. – Я вижу, что у нас есть кое-что общее. И я хочу раскрыть тебе этот дивный новый мир. Дело не в сексе вовсе, не хочешь и не надо.

– И что у тебя есть? – помолчав немного, спросила Лара.

– Больше шестисот книг, – ответил Тони, и глаза Лары едва не вылезли из орбит. Она даже рот открыла от удивления.

– Шестьсот? Ты правду говоришь?

– Правду, Лара. Можешь убедиться в этом сама.

– Сколько баллов ты потратил на них?

– Достаточно, чтобы пять лет жить на Острове. Экономил на всём каждый день. Но за это время я прожил сотни жизней и не жалею об этом ни на секунду.

– Ты и вправду псих, Тони. Но я хочу это видеть.

Она сбросила фартук и принялась готовиться к закрытию бара.

* * *

Они шли по безлюдной улице, тёмной и пустынной. Дул лёгкий летний ветерок, гоняя в воздухе спёртую вонь. По остывающему асфальту летали обрывки газет и листовок. Где-то вдали шумела автострада – всё ещё живая и полная автомобилей. В окнах жилых домов уже почти не горел свет, лишь изредка мелькали разными цветами отражающиеся в стекле огни развлекательных шоу. Рабочие ложились спать рано. Тони оглядывался через плечо.

– Ты уже сделала свой выбор? – спросил вдруг он, разорвав тишину.

– О каком выборе ты говоришь? – спросила в ответ Лара. Не сразу, выждав немного.

– Сама знаешь. Я говорю о самом главном выборе в жизни, который мы делаем в день двадцать первого рождения.

– Ты об этом, – она сделала вид, что улыбнулась, но эта улыбка была грустнее любого плача. – У меня ещё есть сорок один день, чтобы поразмыслить как следует. Да и что тут решать? Получить сперму от неизвестного мужика, быстро родить и жить дальше. Вот каким будет мой выбор. Не вижу смысла создавать официальную пару – слишком много хлопот. К чему это, если ребёнка всё равно забирают? Говорят, это самое трудное – отдать своего ребёнка. Хотя все привыкают. Как думаешь, здесь, в А-17, есть твои дети?

– Сложно сказать, – Тони пожал плечами. – Я сдаю сперму каждый месяц на протяжении четырёх лет. В теории, конечно, это не исключено, но сам процесс весьма сложный. Да и не хочу я этого знать.

– А ты о том, чтобы создать пару, когда-нибудь думал? – вдруг спросила Лара.

– Пару? – Тони усмехнулся. – Это слишком сложно. Сначала пройти все медицинские и психологические тесты на совместимость, потом подписать кучу документов, а потом ещё и жить вместе. Да, у пар есть свои привелегии… Но я скорее одиночка, нежели человек, который будет делить с кем-то пространство.

– Вот и я того же мнения. Никогда не понимала, как люди уживаются вместе на протяжении нескольких лет. Мы все ведь такие разные…

– Говорят, в старом мире всё было иначе.

– Говорят много чего, вопрос в другом – стоит ли слушать?

Они подоспели к дому Тони, когда на часах уже было 22:51. Начинался комендантский час. На улицах воцарялась тишина, лишь редкие полицейские патрули неспешно бродили по пустынному кварталу, не обращая внимания на маргиналов, которые с наступлением тьмы выбирались наружу в поисках пропитания.

– Новое шоу от Джимми Деймона уже видел? – спросила Лара, сбрасывая лёгкую куртку на кровать. Она прошлась по квартире, внимательно всё изучая.

– Не смотрю шоу, – пожал плечами Тони. Он достал из внутреннего кармана беруши. – Вот, нашёл на свалке. Использую, когда хочу почитать в тишине. Обычно экраны с этими дурацкими шоу не дают этого сделать.

– Людям нравится смотреть это. – Она взяла в руки беруши, покрутила. – Жаль, конечно, что нельзя регулировать громкость и выключать панели, когда захочется, но мне кажется, я уже давно свыклась с этим.

– Что бы ты хотела почитать?

– Что-нибудь про любовь, – закатив глаза, ответила Лара.

– Так это в любой книге, – пожал плечами Тони. Он подошёл к стене и нажал на картину. Дверца открылась. Лара подпрыгнула и замерла, обведя взглядом сотни книг на полках. – Как насчёт Джейн Остин?

– Пожалуй… – растерянно проговорила она, как будто не веря в происходящее. В глазах её волнение перемешалось с жадностью и восхищением.

Тони достал с полки книгу и передал её Ларе. Она осторожно взяла её, как будто боясь повредить, открыла, пролистала, а затем отбросила в сторону и притянула к себе Тони. Он крепко обнял её и поцеловал – сильно, почти агрессивно. Это было ожидаемо для него, почти классика.

– Точно? – с трудом оторвавшись, спросила она, облизывая губы. – Я-то переживу, а вот тебе уж совсем несладко придётся, если поймают.

– Не поймают, но даже если и так, – улыбнулся Тони, – оно того стоит.

Он снова прижал Лару к себе, сорвал с неё рубашку и бросил на кровать.

Глава 3

Селена облизнула губы, сняла очки, протёрла их, закинула одну ногу на другую, выставляя блестящие в белоснежном свете колени напоказ. Она как-то долго и странно смотрела на Тони, выражение её лица менялось: на смену хмурости приходила улыбка, потом лицо вновь становилось серьёзным и даже раздражённым. Тони покорно ждал от неё первой фразы.

– Ты считаешь её красивой? – спросила Селена. Прямо, вызывающе, властно.

Она сидела в широком кожаном кресле. Убранные назад волосы, строгая белая блуза, тёмная юбка. Ей было лет сорок пять, выглядела она превосходно – подтянутая, стройная, ухоженная. Лицо симпатичное, с аккуратными чертами – милый носик, карие глаза, тонкие блестящие губы.

– Наверное, – пожал плечами Тони. – Приятной, сексуальной… Но красивой… Да, пожалуй, она красива.

– Почему ты не был с ней груб? – вдруг спросила она.

– Не думаю, что ей бы понравилось.

– Не думаешь? – Селена придвинулась к нему. – Тони, мальчик мой, здесь думать не нужно. Просто делай. Ты ведь знаешь, как нужно себя вести. Почему мне приходится всё время тебе об этом напоминать?

Тони потупил взор. Не ответил.

– Не теряй хватки, – проговорила она.

* * *

О том, что настало утро, напомнила до зубной боли надоевшая мелодия из динамиков, которая сопровождала каждого рабочего на протяжении всей его жизни. Гимн рабочим – хоровой, под классическую музыку, с надрывом и пафосом возвещал об очередном дне, который стоило посвятить делам во благо своего класса, да и всего человечества в целом. На всех экранах квартиры крутились красочные ролики, где славные представители рабочего класса усердно работают на своих участках – перерабатывают мусор, убирают урожай, рубят лес и строят дома. Статные, с приятными лицами и полные сил. И где только они видели таких работяг?!

Так начинай же новый день

Во благо мира и всех прочих!

Отбрось претензии и лень,

Гордись и радуйся, что ты – рабочий!

Менеджерам и государственным чиновникам показывали другие ролики, соответствующего характера. Они «гордились и радовались» своим собственным ценностям.

Тони взглянул на спящую рядом Лару. Белая кожа, ровное дыхание, безмятежность и покой, лёгкая, застывшая на губах улыбка. Красивая. Её не проняла громкая музыка и хоровое пение – спала крепко. Тони даже позавидовал немного. На полу были разбросаны вещи, в центре комнаты бесхозно валялся раскрытый томик «Унесённых ветром». Тони поднялся с кровати, подобрал книгу, расправил страницы и аккуратно положил её на прикроватный столик. Затем он собрал с пола вещи и отправился в душ. Лара проснулась перед самым его выходом из квартиры, когда он уже успел переступить через порог. Она медленно открыла глаза и тут же проговорила заспанным голосом:

– Неужели это бегство с поля боя?

– Это бегство на работу, – улыбнулся Тони и вошёл обратно в квартиру. – Мне, в отличие от тебя, нужно поспеть к восьми. Знаешь, что будет, если я опоздаю?

– Знаю. Беги, беги, – махнула рукой Лара. – Кстати, ночка была чудная.

– Ещё бы, – усмехнулся он. – Со мной по-другому не бывает.

– Ну и откуда столько самовлюблённости, бегун? У меня тоже был некоторый опыт в сексе, и ты, – она закатила глаза, – наверное, вошёл в ТОП-5, хотя нет, в ТОП-10.

Тони рассмеялся.

– Почитай книгу, у тебя ещё полно времени. Потом убери её в тайный шкаф. Дверь закроешь, но постарайся сделать всё как можно тише. У меня бдительные соседи. Там, кстати, есть вяленое мясо.

– Давай, иди уже, – Лара махнула рукой. – Сам ешь своё мясо. Приличные люди таким не питаются.

* * *

На выходе из подъезда Тони ожидали офицеры полиции. Шесть человек, все при оружии. Рейтинг от «77» до «83». Подле них крутился Бафф со своими прихлебателями, жестикулируя и что-то яро объясняя старшему офицеру. Завидев Тони, полицейские активизировались и как будто спохватились, переполошившись. Бафф надменно ухмыльнулся и скрестил руки на груди, словно делая Тони вызов.

– Серийный номер, рабочий, – властным голосом проговорил старший полицейский и приблизился, преграждая Тони путь. От него пахнуло металлом, резиной и болью. Чёрная форма из прочного материала плотно облегала спортивное тело. Вставки из бронепластика на груди и животе, серийный номер слева, имя – Ричард – справа. На голове шлем с камерой для видеофиксации, глаза прикрывают тёмные многофункциональные очки. У пояса – электрическая дубинка и пистолет. Ноги в ботинках, руки в перчатках.

– Ноль двадцать два, ноль семь, один, один, один, семь, – бросил Тони самые важные цифры в жизни. – А что, собственно говоря, происходит?

Полицейский, игнорируя вопрос, вбил цифры к себе в планшет и снова поглядел на Тони, сверяя данные.

– Вам знаком некий Тянь? – снова задал он вопрос и направил в сторону Тони детектор, который считывал процессы в организме во время допроса. – Отвечайте честно, мы фиксируем импульсы.

– Первый раз слышу, – соврал Тони, и индикатор зажёгся красным, противно взвизгнув.

Один из полицейских тут же подскочил к Тони сбоку, выхватил из-за пояса резиновую дубинку и молниеносно нанёс удар под колено. Тони охнул, подсел. Нога неприятно загудела, лицо перекосилось от боли, в щёки ударила краска. Бафф ухмыльнулся, зеваки охнули, прохожие замедлили ход, вникая в подробности внезапного «шоу».

– Лжец! – выкрикнул Бафф из-за спины офицера.

– Сказали – отвечать честно, неотёсанный ты дурак! – прохрипел полицейский с дубинкой. Он скалой возвышался над Тони, готовый к повторной атаке. Даже в голосе его были нотки боли.

– Так теперь работает полиция? – поднимаясь, спросил Тони и отряхнулся. – Помнится мне, есть инструкция…

– Не верьте лжецу! – снова выпалил Бафф, и Тони смерил его злобным взглядом.

– Вам придётся проехать с нами, – проговорил капитан Ричард. – У нас есть достаточные основания полагать, что вы состоите в сговоре с преступным синдикатом по распространению запрещённой литературы.

– Сомневаюсь, что они и правда достаточные, – донёсся властный голос, и к группе полицейских приблизился человек в чёрном костюме. Подошёл он неспешно, словно прогуливаясь мимо. На лбу его голубым светом горел заветный рейтинг – «99». Тони насторожился. Полицейские замешкались на какое-то время и принялись переглядываться между собой, как будто не зная, как реагировать. Старший офицер пристально изучал вновь прибывшего собеседника, который вальяжно встал между ним и Тони.

– Сэр, отойдите на несколько шагов назад, – приказным тоном возразил капитан Ричард. – Вы мешаете оперативным работам.

– Оперативные работы по задержанию мусорщика? – усмехнулся человек в костюме, ещё немного приблизившись. Дистанция сделалась некомфортной настолько, что офицер отступил на шаг назад. – Вдвоём, конечно, вы бы не справились.

– Если вы не повинуетесь приказу, мы будем вынуждены применить силу, – положив руку на пистолет, проговорил Ричард.

– Не волнуйтесь так сильно, – вальяжно сказал мужчина. – Я оказался здесь не случайно.

Старший офицер достал сканер и направил на человека в костюме, который наблюдал за этой процедурой с любопытством и вызовом.

– Кто вы такой? – оторвав взор от экрана, удивлённо проговорил Ричард. – Почему вас нет в полицейской базе?

– Если нет, значит вам не нужно этого знать, – ответил человек.

– У меня приказ от начальника полицейского управления города Тридцать Два, – он показал на карманном компьютере распоряжение с подписью. – Этот человек подозревается в серьёзных преступлениях.

Мужчина в костюме рассмеялся. Он хохотал искренне, заливаясь словно младенец. Затем он достал из внутреннего кармана шёлковый носовой платок и утёр проступившие слёзы. Полицейские недоумённо переглядывались.

– Я могу снять этого начальника одним движением века, – наконец проговорил мужчина тоном, который не походил на ложь. – Вы, ребята, весельчаки тут, как я погляжу. Мускулистые, властные, аж глаз радуется. Но веселье моё, вызванное вашей тупостью, может резко смениться на гнев. А если уж это случится…

– Я подчиняюсь исключительно своему руководству, – набравшись смелости, выпалил старший офицер. Выпятил грудь вперёд, медленно осознал, что прервал незнакомца и попятился, понизив тон. – Руководствуюсь только внутренними инструкциями и законами города Тридцать Два. И я не позволю гражданским лицам, пусть даже и облечённым властью, вмешиваться в рабочие процессы.

– Что ж, – равнодушно пожал плечами человек в чёрном костюме, – тогда мне придётся брать инициативу в свои руки.

Он сделал движение правой рукой – лёгкое и грациозное, как будто смахнул невидимую букашку с пиджака. Рейтинг полицейского после этого незамысловатого жеста пополз вниз – цифры быстро сменялись, подсветка также менялась в такт. Собравшиеся зеваки с ужасом наблюдали за картиной, пока рейтинг полицейского не опустился до единицы. Ричард, до конца ещё не осознавая, что происходит, смотрел испуганно то на своих коллег, то на человека в чёрном костюме, то на Баффа, который и сам сделался от увиденного белым как пелена.

– Теперь вы, бывший офицер Ричард, получили статус маргинала, – торжественно проговорил человек в костюме. – Вы лишаетесь всех своих званий и наград, лишаетесь работы в полиции и даже класса. Отныне вы – вне закона. Надеюсь, ваш новый начальник сделает всё, чтобы борьба с маргиналами в А-17 как можно быстрее набирала обороты.

Старший офицер скрипнул зубами, выхватил из кобуры пистолет и направил его на мужчину. Рука его дрожала.

– Это не получится, – покачал головой человек в чёрном костюме. – Применение оружия доступно лишь при наличии лицензии и рейтинга выше семидесяти. Ни того, ни другого у вас теперь нет. К тому же атаковать или задерживать лиц с рейтингом «99» также строжайше запрещено законом. Итак, – он по очереди посмотрел на оставшихся офицеров, обескураженных и остолбеневших. – Ты теперь старший, – он указал на офицера с наивысшим рейтингом. – Бегом в Управление. Расскажете всё как было, слегка приукрасите, слегка приврёте, чтобы не опорочить честь мундира. Мусорщик пойдёт со мной, а с маргиналом делайте то, что нужно. Вопросы есть?

Никто не ответил. Никто больше не решился препятствовать.

– Что ж, тогда вперёд, – он указал Тони дорогу. Тони стоял как вкопанный, не решаясь на действие. – Или ты остаёшься? – как бы невзначай спросил мужчина.

Тони посмотрел на Баффа, уловил в толпе обескураженный взгляд Дона, бегло оглядел прочих соседей и двинулся вслед за человеком в костюме. Они проследовали к припаркованному у остановки чёрному автомобилю без каких-либо опознавательных знаков. Огромных размеров, с блестящими вставками, вытянутым агрессивным капотом и синей подсветкой, этот монстр выглядел в местах, подобных району А-17, слишком уж диковинно.

– Садись, – раздался очередной приказ, и Тони ничего не оставалось кроме как подчиниться.

Он забрался внутрь и уселся в кресло из мягкой белоснежной кожи. Человек в костюме забрался следом и присел рядом. Дверь автоматически закрылась, как будто отрезав их от внешнего мира – не было больше уличных шумов и вони. Аромат цитруса и мяты внутри заставил Тони закрыть глаза от удовольствия.

– На базу, – скомандовал мужчина, и автомобиль плавно тронулся. – Нравится? – спросил незнакомец, глядя, как блаженствует Тони. – Так должен пахнуть этот мир. Хотя, чтобы расчистить ваш гадюшник, нужно будет как следует потрудиться.

– Я не знал других запахов, кроме смрада, – ответил Тони. – И привык к ним настолько, что теперь мне кажется, будто я в раю.

– Ты и есть в раю, это ведь «Майбах». Нерон, – протянул руку мужчина.

– Тони. – Руки соприкоснулись в твёрдом рукопожатии, Тони ощутил импульс, пробежавший по всему телу. – Простите, но я не совсем понимаю…

– Ещё бы, – прыснул Нерон, не дав договорить. – А ведь это, вероятно, самый волнительный момент в твоей жизни. Я в большом предвкушении. Скажи, Тони, сколько раз ты видел меня ранее? – вдруг спросил он.

– Три, – тут же ответил Тони. – В поезде, в сквере и вот теперь – третий.

– А на самом деле их было девять, – развёл руками Нерон. – И вот теперь – десятый. Странно, правда? Как можно не заметить человека в приличной одежде и с максимальным рейтингом в этом клоповнике?! – Он утёр платком затылок, поморщился. – Эти командировки в самые отсталые города меня когда-нибудь доконают. Но суть не в этом.

– Так в чём же суть? – спросил Тони. – Вы следили за мной, меня едва не взяли, обвинив в преступлении, а теперь я еду в автомобиле с человеком, который простым движением руки меняет рейтинг. Это не укладывается в голове.

– Лишь небольшая часть моих фокусов, – самодовольно улыбнулся Нерон. – Никогда не могу устоять, прости мне эту слабость, уж очень хотел произвести впечатление. Ох уж это позёрство… Видел бы ты свои глаза… Однако я отвлёкся. Если бы ты не побежал от меня тогда, в сквере, ситуации с полицией можно было бы избежать.

– Я думал…

– Я знаю, что ты думал, Тони, – снова прервал Нерон. – И не виню тебя, ведь ночь с той симпатичной барменшей куда более перспективное окончание вечера, чем беседы со странным мужиком. Сколько книжек прочитали вместе?

– Да собственно говоря…

– Не напрягайся, – рассмеялся Нерон и дружески хлопнул его по плечу. – Я давно за тобой слежу и многое о тебе знаю. Возможно, даже больше, чем ты сам. Честно говоря, я был поражён. За мою продолжительную карьеру мало кто мог удивить меня. Ты удивил, но не обольщайся раньше времени. Для начала мы сопоставим все данные, а уж потом будем общаться более предметно.

– Не совсем понимаю, о чём идёт речь, – пожал плечами Тони. – Как непонятно мне и то, кого вы представляете и какой интерес могу вызвать я.

– Не беги впереди повозки, Тони. Всему своё время. Для затравки скажу тебе вот что – будь готов ко всему. Готовься к самому невероятному повороту событий. Возможно, именно этот день станет переломным в твоей жизни, а может быть, он станет и самым крупным твоим разочарованием. Моя задача в этой истории проста – я должен собрать данные, разыскать тебя и привести в условленное место. Из трёх пунктов я выполнил два. Так что вопросы вроде «что со мной будет» или «куда меня везут» – сейчас неуместны.

– Могу ли я отказаться? – вдруг спросил Тони.

– Только дурак добровольно отправится за решётку, – ответил Нерон. – Выбор ведь у тебя невелик: идти со мной или с полицейскими прямиком в тюрьму. Оттуда, скорее всего, ты никогда не выйдешь. Будущее, покрытое мраком.

– Я и без того не знаю, что меня ждёт дальше. Смену я пропустил, а за это с меня спишут баллы. Сегодня в полдень я стану маргиналом, и радоваться тут, по-моему, нечему.

– Да, Тони, твои проблемы берут за душу, – саркастично рассмеялся Нерон. – Бедный, бедный мальчик.

– Возможно, вы не знаете, что ждёт маргиналов…

– Это ты не знаешь, что ждёт тебя, – был ответ. – А когда узнаешь, то проблемы маргиналов, мусорщиков, полиции и прочего, чем ты жил все свои двадцать лет, покажутся тебе шутками юности.

Машина остановилась, и стекло с той стороны, где сидел Нерон, опустилось. Показалась голова дорожного патрульного – в клетчатой фуражке, гладко выбритый и краснощёкий, он заглянул в салон. Тони занервничал.

– Ты не знаешь, чья это машина, офицер? – спросил Нерон. Резко, грубо.

– Я… – донеслось нечто похожее на мычание, – я тут новенький, сэр. Ещё не совсем…

– Открывай проезд и убери своё лицо из салона! Тут снаружи воняет. Живо!

– Да, сэр, – кивнул патрульный, – слушаюсь! То есть… уже открываю.

Лицо его пропало, он быстро дошёл до контрольного пункта и отдал команду. Шлагбаум, перегораживающий проезд в тоннель, поднялся, открывая дорогу. «Майбах» нырнул в темноту.

– Вот и всё, – торжественно проговорил Нерон, усаживаясь в кресле поудобнее. – Город Тридцать Два позади. Так делается история, Тони.

– Я… – слова застряли у Тони в горле. Он с трудом мог говорить, наблюдая за бегущими в окнах фонарями. – Я никогда не покидал…

– Знаю, – усмехнулся Нерон. – Ты никогда не покидал даже своего сраного А-17, а тут мы махнули через Стену и теперь двигаемся с сумасшедшей скоростью в сторону города номер Один.

– Но ведь там… – Тони запнулся. – Там…

Нерон лишь улыбался.

Глава 4

Чёрный «Майбах» вырвался из темноты тоннеля, попав на широкую магистраль, и тут же был обласкан лучами яркого солнца. Солнце, которое проникало в салон автомобиля даже сквозь тёмные окна, никогда не светило так ярко над районом А-17. Позади остались сто шестьдесят две мили протяжённого тоннеля, соединяющего Тридцать Второй город с городом Первым. Тоннель пошёл дальше на север, пронизывая насквозь всю территорию страны важнейшей транспортной артерией. Масштабы, представшие перед глазами Тони ошеломляющими сценами, заставляли его даваться диву. Многоуровневые развязки, состоящие порой из десятков магистралей, уходили далеко ввысь, на немыслимые расстояния от земли. По шоссе носились автомобили – грузовой беспилотный транспорт, спортивные автомобили, автобусы и мотоциклы. Параллельно основным дорогам шли монорельсы – серебряные остроносые поезда молниями мелькали мимо машин. Ещё выше – над всеми трассами – парили пассажирские коптеры – разных размеров и конструкций, они двигались по воздушным правилам – упорядоченно и чётко. А глубоко под землёй ходило метро – грузовые поезда, курсирующие между районами и городами, перевозящие товары и сырьё.

Они ехали на третьем уровне, метров на пятьдесят возвышаясь от земли. Двигались так примерно пару миль, пока автомобиль не свернул вправо, следуя указателю с надписью «Зелёные Холмы». Спустились на два уровня ниже, попав на основную магистраль. По обеим сторонам от дороги пестрили деревья, вдоль трассы сотнями виднелись аккуратные белые ветряки, неустанно вырабатывающие энергию. На рекламных панелях вдоль шоссе высвечивались курсы валют, списки ближайших зарядных станций, погода, состояние трафика на дорогах. Тони заметил также баннеры с изображением мужчины в белом халате, которые через один разбавляли остальные рекламные панели. Мужчина на изображении был худощав, носил круглые очки и имел проникновенный умный взгляд. На плакате ярко-красные буквы гласили: «Разыскивается».

– Кто это? – спросил Тони.

– Что? – взбудоражился Нерон. Тони оторвал его от дрёмы. – Что ты говоришь?

– Прости, что разбудил, – Тони потупил взгляд. – Я лишь спросил, что это за мужчина, который разыскивается. Очень много изображений с его личностью.

– Доктор Тайлер, – ответил Нерон, потягиваясь. Он посмотрел в окно. – Пропавший год назад нейробиолог. Один из гениев современности. Никто уже не верит в то, что его удастся найти, но коллегия учёных не сдаётся. Выделяет сумасшедшие деньги на поиски. Один такой баннер на этой трассе стоит целое состояние.

Автомобиль свернул со скоростного шоссе, и они попали на узкую дорогу, по краям которой виднелись небольшие уютные жилые домики. Домики были однотипными, с зелёными аккуратными лужайками у входа, ухоженные, утопающие в тени деревьев. Движение здесь было тихим – дороги почти пустовали. По тротуарам ходили люди: кто-то выгуливал собаку, кто-то просто прогуливался, болтая и развлекаясь. По выделенным дорожкам катались велосипедисты и роллеры. Прохожие выглядели прилично – подтянутые, опрятные, в чистой выглаженной одежде. Определить класс таких людей на взгляд не представлялось возможным, но рейтинг у них редко был ниже «80». Почти в каждом квартале были выстроены спортивные и детские площадки. Взрослые занимались на турниках, приседали, делали упражнения. Дети катались на горках и играли в песочницах. Тони было невдомёк, зачем помимо основной работы, и без того оставляющей к концу дня без сил, нужно было дополнительно нагружать организм. К тому же ему показалось странным, что люди в середине дня могут находиться не на работе. Он хотел задать этот вопрос Нерону, но не решился его потревожить, быть может, побоялся показаться глупцом. С упоением он наблюдал за жизнью в «Зелёных Холмах» – безмятежной и счастливой. Что это за рай такой? Что он, мусорщик, забыл в этом раю? Его охватило чувство радости, он просто радовался за этих людей, по-настоящему был за них счастлив. Его одолевало чувство эйфории от всего нового, оттого что он прикоснулся к этому чудному миру, миру, о котором и не подозревал.

Уютные жилые массивы сменил пейзаж иной – корпоративный район «Зелёных Холмов». Технологичные здания, вобравшие в себя смелые архитектурные решения – от аскетичных геометрических офисов, до воссозданных с поразительной точностью шедевров Гауди. На парковках у корпоративных центров скучали автомобили самых разных моделей, мотоциклы, самокаты и частные коптеры. Каждая парковка изобиловала зарядными станциями. «Майбах» свернул с дороги и въехал на небольшую парковку, заставленную в основном малыми электрическими автомобильчиками. Машина остановилась. Автопилот доложил о завершении маршрута. Тони и Нерон выбрались наружу после трёхчасовой поездки. Перед ними предстало трёхэтажное чёрное здание из стекла, напоминающее бесшовный куб. Куб этот стоял посреди ярко-зелёного газона, в отдалении от прочих строений. Перед зданием расположился небольшой фонтан, а сразу за ним виднелась скромная белая надпись на чёрной мраморной плите: «Микромир».

Тони с удивлением уставился на Нерона.

– Мы приехали в офис «Микромира»?

– А что тебя удивляет? – разминая суставы, спросил Нерон. – Мне больше интересно, откуда ты знаешь что-либо об этой компании.

– Все знают, что современные ПАЧи выпускаются «Микромиром», – пожал плечами Тони. – В моих кругах такие корпорации называют поработителями. Иногда угнетателями, реже – монополистами, что звучит обиднее всего.

Нерон выдавил из себя что-то похожее на улыбку.

– Да, «Микромир» получил контракт на вживление ПАЧей для всех жителей города Тридцать Два. Это было ещё на заре компании. Теперь «Микромир» входит в совет правления Новыми Штатами Запада и является одной из пяти крупнейших корпораций на Западе. Но вот насчёт «поработителей»… Нужно поработать над формулировкой, слишком топорно.

Стеклянный Куб встретил их панелью безопасности – сетчатка глаз, отпечатки пальцев, образец голоса.

– Здравствуй, Лея, – поприветствовал при входе Нерон.

– Добрый день, Нерон, – прозвучал из динамиков приятный женский голос. – Кто этот симпатичный молодой человек?

– Тони, мусорщик, – ответил Нерон, сделав акцент на слове «мусорщик». – Пройдёт по моему доступу, пока не получит собственного. Будет входить с кем-либо из совета директоров или с куратором. И позови Клео.

– Понятно, – раздался ответ, и двери открылись. – Приятно было познакомиться, Тони. Никогда раньше не встречала мусорщиков.

Они прошли внутрь, оказавшись в просторном светлом холле с высокими потолками. Слышался плеск воды, всюду были зелёные растения и цветы, виртуозно интегрированные в современный стеклянный интерьер.

– Остроумный у вас ИИ, – осматриваясь, сказал Тони.

– Лея? – переспросил Нерон. – Да, дважды получала премию «Лучший корпоративный ИИ года». Стандартная программа трёхгодичной давности, но переработанная и дополненная нашей Жанной. Творит чудеса, развивается молниеносно. Кто только не порывался купить этот код.

В центре холла Тони заметил скульптуру – чёрный круг, из которого вырываются две ярко-красные руки, как будто тянущиеся к небу. Руки простирались под самый свод куба, метров на тридцать ввысь, и почти упирались в потолок. Тони качнул головой, проводя аналогии с монументом на площади Филимона, чем-то напоминающим этот.

– Символ свободы, – прокомментировал Нерон, скрестив руки на груди. – «Даже, когда нет выхода, нужно бороться» – кажется, это звучало как-то так. В общем, символизирует борьбу человека за свободу и всё такое.

– Знакомо, – кивнул Тони. – Подобные творения я уже встречал у себя в районе.

– Если ты говоришь о памятнике рабочим, то его вряд ли можно назвать «подобным творением». Здесь идеальная геометрия, пропорции. Утром тень от памятника напоминает страдающего и подавленного человека, держащегося за голову. Вечером – человека, воспарившего духом и готового к действию. Это – искусство. Памятник рабочим – инструмент пропаганды. Стоит различать такие вещи.

По витиеватой лестнице, которая расположилась сразу за скульптурой, спускалась девушка. В чёрной футболке с логотипом «Микромира» на левой стороне – полукруг с красной полосой посередине, в просторных джинсах и белых кедах. В руках она держала планшет – тончайшее устройство с экраном, какими на свалке, где работал Тони, пользовались только боссы. На вид ей было лет двадцать пять – небольшого роста, короткие волосы розового цвета, глаза резко подведены чёрным, ресницы неестественно длинные. Рейтинг её был, как и у Нерона, наивысшим – «99». Она спустилась в холл и приблизилась к скульптуре, которую облюбовали Тони и Нерон.

– Неужели? – девушка приятно улыбнулась, обращаясь к Нерону, а затем перевела взгляд на Тони, внимательно его рассматривая. – Он?

– Ну вот и проверь, – буркнул Нерон. – Твоя же работа.

– Ой, я уже и забыла, как хорошо нам тут жилось без твоей мрачной брутальности, – протараторила она. – Клео, – девушка протянула руку.

– Тони, – представился он и пожал её. Заглянули друг другу в глаза – интерес был обоюдным. Она – оценивала его по каким-то неведомым ему параметрам. Он – с точки зрения женской привлекательности.

– Что ж, – пожал плечами Нерон. – Я свою часть работы сделал. Теперь пора и отдохнуть.

– Только сильно не расслабляйся, – усмехнулась Клео. – Ах да, я же забыла, что ты не умеешь этого делать.

– Смешно, – скупо процедил Нерон. – Он ещё ничего не понимает, так что поаккуратней там.

– Да уж разберусь как-нибудь, – прыснула она иснова с любопытством заглянула в глаза Тони. – Ну, Тони, пойдём со мной, не терпится начать.

* * *

– На втором этаже расположены офисы для менеджеров, – бегло говорила Клео, попутно указывая на рабочие места, половина из которых пустовала. Пространство было общим, разделялось лишь стеклянными перегородками. За компьютерами работали молодые ребята не старше двадцати пяти – почти все с максимальным рейтингом. Они с любопытством поглядывали на Тони, но делали это деликатно.

– Большинство предпочитает работать в парке, и мы это только поощряем, – продолжала Клео. – Многим лучше думается на зелёной траве в тени деревьев. Ну а здесь в основном аллергики и сильно потеющие.

Тони улыбнулся. Они прошлись вдоль рабочих мест, свернув к лестнице, которая вела наверх.

– Лифтов в этом здании нет. Причуды создателя – в век технологий он отказался от этого полезного изобретения, чтобы сотрудники больше ходили. На третьем этаже лаборатории, производственные площади, бухгалтерия, в общем, самые скучные люди обитают именно тут, – вела экскурсию Клео. – Сейчас мы пройдём в медицинский кабинет для сдачи анализов.

– Моих анализов? – удивился Тони.

– Ну не моих же, – пожала плечами Клео. – Это обязательная процедура, ничего необычного – сдашь кровь, пройдёшь пару тестов.

– Зачем это нужно? – Тони остановился в напряжении. Клео остановилась вслед за ним.

– Нам нужны образцы, чтобы сверить кое-какие данные, – ответила она. – Скажем так, по результатам этих данных мы сможем понять, подходишь ты нам или нет.

– Прости за количество вопросов, но подхожу куда?

– В сотрудники «Микромира», – она развела руками. – Я думала, ты давно догадался, что мы привезли тебя сюда не для обмена любезностями.

– Я не совсем понимаю свою ценность…

– Пока тебе и не нужно её понимать, – не дала договорить Клео. – Как только мы удостоверимся, что эта ценность имеет место быть, получишь контракт на работу. А уж потом тебе всё расскажут и всему обучат. Так ты готов или поедешь обратно?

– Это уже второй раз за сегодняшний день, когда мне выдвигают подобный ультиматум, – ответил Тони и двинулся дальше, не дожидаясь ответа. Клео усмехнулась и присоединилась к нему.

Медицинский кабинет представлял собой белоснежную яркую комнату, пропитанную ультрафиолетом. Кушетка, несколько незнакомых Тони аппаратов – вот всё убранство.

– Лея, медбрата сюда, – скомандовала Клео, когда они вошли. Тони уселся на кушетку.

– Уже здесь, – раздался голос искусственного интеллекта, и из двери с надписью «Лаборатория» появился андроид. Сантиметров сто высотой, белый, блестящий, с чёрной полоской вместо глаз. Он походил на более усовершенствованную модель андроидов, работавших на свалке. Только те были из прочного металла вместо пластика и передвигались на колёсах, этот же был оснащён магнитной подушкой и как будто парил в воздухе. Клео подошла к одному из шкафов, достала скарификатор размером с мизинец. Тони подвернул рукав рубашки. Клео присела рядом, протёрла место укола спиртом, приложила устройство к запястью, раздался щелчок. Процедура заняла пару секунд – анализы перекочевали в отсек, который предоставил андроид.

– Спасибо, – донёсся голос, и скарификатор заехал внутрь робота вместе с появившейся в районе его «живота» ячейкой. – Идёт обработка данных.

– Руку на сканер, – проговорила Клео. – Нужно изъять данные из ПАЧа.

Тони приложил запястье к чёрному небольшому полю на голове андроида. Несколько секунд, и процедура была закончена.

– Спасибо, – вновь повторил андроид. – Идёт обработка данных.

– Вот и всё, – заключила она. – А ты боялся. Пока данные обрабатываются, – она попыталась встать, но Тони схватил её за руку. Крепко.

– Я хочу, чтобы ты понимала, – тихо проговорил он, сжимая её запястье, – тяжело смотреть человеку в глаза с уважением, после того как тебе не оставили выбора. Вы окунули меня в незнакомые воды, хотя я и плавать-то не умею. Поддерживаете меня на плаву, но если я что-то сделаю не так, отпустите. Запугать меня сложно, как и любого человека, которому нечего терять. Если вы меня изучали, то должны знать, что я не из робкого десятка. Поэтому я хочу предупредить, что если ваши цели и вправду благие, то начали вы не с той ноты.

Клео внимательно выслушала, а затем сделала резкое движение, вывернувшись. Пальцы Тони ослабли, она перекрутилась, схватила его руку под локоть и заломила так, что ему пришлось спрыгнуть с кушетки и согнуться, присев на одно колено. Клео стояла позади, поддерживая его локоть одной рукой. В плече жутко ломило, но каждая попытка выкрутиться отдавала ещё более сильной болью, и он перестал сопротивляться, стараясь расслабиться. Клео приблизилась к нему, губы её оказались у его уха.

– Что ж, ты выговорился, теперь скажу я. Тебя притащили сюда из мусорной ямы, потому что мы увидели в тебе зерно. Это зерно – твой пропуск в новый мир. Если вдруг ты нам не подойдёшь, но в голове твоей уже будет много лишней информации, придётся тебя устранить. Физически, Тони. Поэтому, прежде, чем давать ответы на вопросы, нам нужно кое в чём удостовериться. Я надеюсь, что данный инцидент не покинет этого кабинета, во имя твоего же блага, потому что не с той ноты начал именно ты.

– Есть проблемы, Клео? – донёсся тревожный голос Леи.

– Никаких, – ответила она и ослабила хватку. Тони распрямился и схватился за ноющее плечо, скорчившись. Они снова встретились с Клео взглядами – девушка смотрела смело, и Тони сделалось по-настоящему стыдно.

– Прости, – вдруг выпалил он. – Я пожалел, что так сказал. Во мне говорит дикарь, воспитанный в суровых условиях. Я не знаю… Не знаю, как себя вести здесь.

– И ты прости, – кивнула Клео. – Во мне тот же дикарь, и это вовсе не плохо. Но предупреждению моему внемли, иначе далеко ты так не уйдёшь.

* * *

– До того как попасть в «Микромир», я работала в службе спасения, – говорила Клео. Они сидели за столиком в кафетерии, расположившемся в холле Куба, попивая кофе. Тони ел сандвич с курицей и рассматривал интерьеры. Близился вечер, сотрудники компании собирались по домам. Пахло выпечкой и свежим кофе. – Так распорядилась Машина. Я жила обычной жизнью, предопределённой мне с рождения. Не знала родителей, не имела доступа к информации, собирала этот долбаный рейтинг и мечтала попасть на Остров. Всё как у всех, – она пожала плечами. – Единственным преимуществом было то, что я родилась в Первом городе, а это уже огромная фора по сравнению с другими городами. Здесь своя жизнь, свои правила. Иные коэффициенты на заработок и списания – в общем, даже рабочим тут куда слаще, чем в том же Тридцать Втором. Пять лет назад я попала сюда, в «Микромир», и жизнь моя с тех пор изменилась. Теперь я отвечаю в компании за персонал – его психическое и физическое состояние, осуществляю подбор топ-менеджеров, провожу анализ в области найма, обучаю людей. Я занимаю должность директора по персоналу и вхожу в совет директоров. Неплохо для той, кто приготовился посвятить всю жизнь сидению на стуле в ожидании очередного тревожного звонка.

– Как ты сюда попала? – спросил Тони, отпив кофе. – Как происходит этот отбор?

– Есть кадры типичные, – улыбнулась Клео, – и есть кадры «особые». За особыми кадрами идёт круглосуточная охота, настоящая борьба между корпорациями. Но не многие боссы знают, что есть и третий тип кадров – «одарённые». О, эти ребята стоят куда дороже даже сотни «особых». Они, как правило, результат ошибки, совершённой Машиной. Находятся не на своём месте, живут не своей жизнью. Да, Машина тоже ошибается, хоть и весьма редко. За последние годы в каждой корпорации были созданы целые департаменты по поиску подобных индивидов. Так меня и нашли.

– Значит ли это, что и я мечу в «одарённые»?

– Значит, Тони. Но не обольщайся раньше времени, пока мы всё не перепроверим. Нет ничего хуже разочарования, когда до заветной цели остаётся сделать один лишь шаг.

– Вот вы где! – раздался голос, и за столик буквально запрыгнул парень лет тридцати. Он был невысок, с тёмными взъерошенными волосами и раскосыми глазами. Рейтинг его был, конечно, «99». Он поцеловал Клео в губы, а затем протянул руку Тони. – Приветик, я Траян, технический директор в этой конторе.

– Тони.

– Значит, пополнение в команде, – не отпуская руку, проговорил Траян. Тони поглядел на Клео, тряся руку Траяна. – По глазам вижу – парень что надо. Крепкий – это хорошо. Смышлёный? – он обратился к Клео.

– Ещё выясняем, – ответила она. – Так что ты рановато с поздравлениями.

– Ай, брось, – он махнул свободной рукой. Правая всё ещё держала руку Тони. – Считай, что он уже с нами, я это чувствую. Ох, так и предвкушаю поход в бар – девчонки, текила, кокаин… Или ты парней предпочитаешь?

– Эй, спокойно, – прервала его фантазии Клео. – Если Тони и попадёт в «Микромир», то уж точно не для походов по барам и уж наверняка не с тобой.

– А что тут ещё делать? – пожал плечами Траян. – Жизнь одна, бери её, как говорится, за яйца и вперёд… А работа никуда не денется. Слушай, братишка, я тебе такие места покажу… У вас там… Откуда ты, кстати?

– Из Тридцать Второго.

– Оу, – скорчил рожу Траян, и лицо его усыпали мелкие морщины вокруг носа. – Значит, будешь постигать жизнь заново. Бывал я у вас – заключали сделку на продажу чипов для андроидов, работающих на свалках. Даже моя родная дыра в Четырнадцатом городе будет поприличней. Ты держись меня, – поднимаясь, проговорил он, отпустил, наконец, руку Тони и хлопнул его по плечу, – и тогда не придётся каждый день слушать про то, какая тяжёлая и несправедливая эта жизнь. Да, Клео? – он подмигнул. Клео в ответ показала средний палец. – Бывайте, ребятки! Держу за тебя кулачки, бро.

Он быстрым шагом ретировался в сторону лестницы. Клео лишь пожала плечами, оставляя данное появление без комментариев.

* * *

Тони сидел в переговорной, ожидая Клео. Ожидание затянулось на пару часов вместо обещанных пятнадцати минут. На улице уже давно стемнело, Куб опустел, и в здании остались несколько человек из совета директоров, охранники и уборщики. Желудок неприятно урчал, напоминая о себе, полезные мысли напрочь отказывались посещать голову, а довершал фрустрацию запах его собственного пота, заполонивший небольшую комнатушку. Клео ворвалась, когда Тони ходил из одного конца комнаты в другой – он снял обувь, убрал руки за спину и пытался размышлять, по крайней мере делал вид, что размышляет. Вздрогнув от столь внезапного появления, он метнулся к столу, наскоро натянул кроссовки и уселся, положив руки на стол.

– Планшет, – отдышавшись, проговорила она и положила на стеклянный стол свёрнутое устройство, – здесь контракт на работу в «Микромире». Прочитай, сто тридцать две страницы.

– Я принят на работу? – придвигая планшет, с недоверием спросил Тони.

– Пока нет. Как подпишешь, считай, принят. И назад дороги уже не будет.

Тони развернул планшет, впервые в жизни имея дело с этим устройством. Раньше ему доводилось лишь видеть подобные изобретения у представителей иных классов. Гибкий экран загорелся чёрным, поползла полоса загрузки. Было предложено идентифицировать личность, приложив запястье к сканеру.

– Менеджер департамента по взаимодействию с регионами? – оторвавшись от экрана, спросил Тони. – Ты думаешь, я знаю, что это вообще такое?

– Думаю, ты знаешь, как управлять погрузчиком, вечером трахать барменш, а ночью почитывать Гюго. Научишься, ты парень смышлёный, не парься, – Клео махнула рукой. – Я два часа провела на переговорах в совете директоров, и эти совещания безумно выматывают, так что читай быстрее, подписывай и отправимся по домам. Давай поскорее покончим с формальностями.

– Что ж, – уверенно сказал Тони, – значит, тебе придётся подождать, пока я не вычитаю этот контракт до дыр. Раз уж ты взялась за моё воспитание, будь добра, дай мне, прежде чем принять самое важное решение в своей жизни, хотя бы прочитать, под чем я подписываюсь.

Клео закатила глаза, фыркнула, затем сбросила кеды и направилась к холодильнику. Открыла дверцу, достала с полки начатую бутылку виски и плеснула себе немного в стакан. Она уселась напротив Тони, который с удивлением наблюдал за её действиями, и закинула ноги на стол.

– Ну, чего уставился? – отхлебнув виски, спросила она. – Читай, ты же так любишь это занятие.

Тони прыснул и погрузился в буквы. Многое из написанного было ему непонятно, и он не гнушался заваливать Клео вопросами. Она отвечала охотно, подбадриваемая виски в своём стакане. Выяснилось, что «Микромир» управлялся советом директоров, который возглавлял собственник, он же – исполнительный директор, он же – создатель. Также в совет входили: директор по персоналу, собственно Клео, технический директор – Траян, директор по развитию, директор по взаимодействию с регионами, финансовый директор и директор по инвестициям. Фирма подразделялась на департаменты, которыми управляли соответствующие директора. Всего в «Микромире» работали сто двенадцать сотрудников. Тони вычитал, что ему положено жильё на территории корпоративного кампуса и бесплатное перемещение на любом виде транспорта в Первом городе. Рабочий график – с девяти утра до пяти часов дня. Фирма обязалась поддерживать рейтинг менеджеров на уровне не ниже восьмидесяти, а также обеспечивать ежемесячный оклад в размере пяти тысяч кредитов.

– То есть мне будут повышать рейтинг независимо от того, как я работаю?

– Конечно, – кивнула Клео. – Каждую пятницу всем сотрудникам, чей рейтинг упал ниже восьмидесяти, его подимают. Но у нас в компании это случается редко. Почти у всех он и без того максимальный. У членов совета директоров и некоторых «особых» сотрудников рейтинг зафиксирован на уровне «99».

– Зачем тогда нужны эти кредиты?

– О господи, ты и этого не знаешь?! – Клео подняла брови. Она опрокинула стакан и подсела поближе. – Кредиты – это основа экономики Первого города, впрочем, как и нескольких других развитых городов НШЗ. На кредиты ты можешь покупать товар, который не продаётся за рейтинг – оружие, дорогие автомобили, элитную недвижимость, алкоголь и прочие радости жизни. Запомни – самые ценные и редкие товары можно купить только за кредиты. К тому же Центр производит взаиморасчёты с регионами в кредитах, которые до этого конвертируются из рейтинга, а после совершения сделки снова конвертируются в рейтинг по курсу, который устанавливают региональные банки.

– И сколько стоит дорогой автомобиль?

– За приличный придётся отвалить тысячи две, – пожала плечами Клео. – Но это к Траяну, он у нас спец по технике. Хотя не вижу в этом смысла, ведь всем сотрудникам и без того выделяют транспорт.

Тони, переваривая сказанное, вернулся к тексту. На чтение был убит почти час – Клео успела прикончить бутылку и смотрела на Тони с полным негодования взором. Наконец, дойдя до последней страницы, он приложил палец к графе, где красовалось его имя и идентификационный номер. Контракт был заключён. Он поднялся и протянул руку.

– Поздравляю, – пожимая её, сказала Клео и подскочила с места. – Теперь ты в «Микромире». Надеюсь, что оправдаешь наши надежды.

* * *

В этот же вечер его заселили в кампус, где проживали сотрудники «Микромира». Несколько корпусов трёхэтажных старинных зданий из красного кирпича, по стенам которых вился зелёный плющ, представляли собой закрытый периметр в паре сотен метров от Куба. Внутренний двор был оборудован бассейном, зоной барбекью, залом для занятий спортом. Тони досталось место на втором этаже в третьем корпусе. Квартира оказалась куда просторней конуры в доме 66-31, где он провёл всю свою жизнь. Здесь было чисто и уютно, окна выходили во двор, где сотрудники жарили мясо и купались в бассейне.

– Здесь вещи, – Клео открыла шкаф. Футболки разных цветов, джинсы, кеды, пара строгих костюмов, нижнее бельё, полотенца. – Размеры твои, выбирай, что хочешь. Там, – она указала на ванную комнату, – всё для гигиены.

– Ограничения по времени пользования водой есть? – спросил Тони.

Клео лишь усмехнулась, не посчитав нужным отвечать.

– Интерьер можешь менять в соответствии с собственными предпочтениями, – она подошла к пульту управления «умным домом». – Разберёшься, что к чему. В планшет загрузишь все необходимые базы данных, наполнишь его по своему усмотрению, сориентируешься, в общем. Нейросеть там стоит наша, очень быстрая и умная.

– То есть это мой личный планшет? – глянув на устройство, которое Клео дала ему в переговорной, спросил Тони.

– Нет, будешь пером по пергаменту писать! – она рассмеялась. Тони потупил взор. – Теперь это самое важное устройство в твоей жизни – главный помощник и консультант. Вся информация выгружается в облако, синхронизируется с твоим чипом. Также в твой чип я загрузила пропуск на объекты «Микромира» и дала третий уровень доступа к пользованию ИИ. Есть ещё вопросы? – язык её заплетался, она пошатывалась от выпитого, и Тони пожалел её.

– Спасибо, Клео, – кивнул он. – Ты – отличный наставник.

– Вот только этого не надо, – она отмахнулась. – Ещё до обнимашек дойдёт. Завтра в девять утра тебя будет ждать лектор для начала обучения. Лекционная аудитория номер два, на первом этаже. Не опаздывай.

– Буду вовремя, – кивнул Тони. – Ещё раз спасибо.

Клео покинула квартиру. Тони рухнул на кровать, убрав руки за голову. Сил, чтобы раздеться не было. Его одолевали сотни мыслей, сердце дико колотилось, и только теперь он позволил себе искренне улыбнуться. Волнение захлестнуло его, он смеялся в голос, начиная осознавать, что с ним произошло. Ещё утром он был в своей затхлой комнате в вонючем городе, среди людей, которых он ненавидел, и вот теперь… Теперь он подписал контракт, который перевернул его жизнь с ног на голову. Он всё ещё не верил в то, что это происходит с ним наяву. Он всё ещё сомневался и искал какие-то подводные камни, боялся, что эта сказка может закончиться. Глаза сами собой закрылись, и он провалился в сон. Это был долгий день.

Глава 5

– Значит, всё-таки, пробился! – Яцик прошёлся по комнате, отбросил в сторону зубочистку, плюнул на пол. – А я-то думаю, куда ты запропастился?

– Я ещё не уверен ни в чём, – Тони потупил взгляд. – И не позволю мешать мне.

– Дуралей, когда я тебе мешал-то? Или ты позабыл, кто кому должен, а?

– Нет, не забыл.

– То-то!

Яцик достал из кармана сигарету, закурил. Рукава его клетчатой рубашки были подкатаны, обнажая огромные волосатые ручищи. Заплывшее лицо покрывала щетина.

– Сколько раз я помогал тебе, Тони? – вдруг спросил Яцик, выпуская дым из ноздрей. – Если бы не я, где бы ты был, а? Ну, отвечай!

– Не знаю, – тихо проговорил Тони. – Но я всегда тебе благодарен.

– Пожалуйста! Обращайтесь! И как ты без меня будешь справляться с этим всем?! А ну-ка садись, давай-ка пройдёмся по всем пунктам с самого начала.

* * *

Лекционная аудитория номер «два» представляла собой светлый класс с трибуной для лектора, десятью партами, панорамными окнами, выходящими в парк, который прилегал к Кубу. В этой приятной аудитории единственным человеком был сам Тони. Он сидел за партой, вернувшись в те юные годы, когда приходилось проходить профильное обучение. Перед ним лежал его новый планшет, который успел пополниться десятком книг, найденных на просторах Сети, энциклопедиями и самыми разнообразными базами данных – от географических до финансовых. Тони облачился в белую футболку, голубые джинсы и белые кеды – теперь он почти не отличался от прочих сотрудников «Микромира». Единственным исключением был рейтинг, который жёлтым постыдным бельмом высвечивал на лбу цифру «34».

Лектор появился ровно в девять часов. Старичок лет семидесяти, невысокого роста, в забавных широких брюках, клетчатой рубашке и светлом измятом пиджаке. Волосы его были белоснежными, лицо гладко выбритым, на глазах виднелись круглые очки, в руках он нёс потрёпанный коричневый чемодан. При виде Тони он улыбнулся и проследовал к трибуне – резво, как будто ему было лет сорок. Поправив короткий зелёный галстук, мужчина откашлялся и проговорил:

– Доброе утро.

– Доброе, – кивнул в ответ Тони, понимая, что лекция будет персональной.

– Меня зовут Октавиан, – представился старичок. – Доктор исторических наук, профессор философии и политологии. Я занимаю в «Микромире» должность советника по культуре и историческому наследию.

– Очень приятно. Тони.

– Целью курса лекций, которые я буду вам читать, является приобретение знаний о мироустройстве и повышение общего уровня образования. Это базовый курс, который проходят все сотрудники «Микромира», прибывшие из регионов, где специфика обучения не позволяет широко взглянуть на происходящие в мире события. Сегодня я хотел бы поведать вам базовые элементы жизнеустройства современного общества. Только обладая подобными знаниями, вы сможете давать оценку событиям, проводить анализ, принимать решения, а также полноценно осознавать цели, которые преследует наша компания. К сожалению, доступ к информации для рабочего класса сильно ограничен – узкая специфика обучения позволяет изучить определённый набор информации, пригодной для приобретения лишь профессиональных навыков. Запрет на использование литературы и просветительских программ, а также запрет доступа к ресурсам Сети во всех городах НШЗ, кроме Первого, также сильно ограничивает кругозор. Однако я изучил вашу биографию, Тони, и был польщён – к двадцати годам вам удалось прочитать более тысячи книг! При этом вы ни разу не дали себя обнаружить. Такое рвение к знаниям заслуживает уважения. Полученные вами знания, безусловно, дают вам возможность понимать прошлое нашего мира, которое усердно скрывается от рабочего класса. – Октавиан откашлялся и продолжил: – Когда-то мир был другим. Совершенно другим, Тони. Всё изменилось с приходом так называемой Пятой информационной революции, когда контроль над планетой Земля стали осуществлять технологические корпорации. В две тысячи тридцать шестом году произошла самая масштабная война в истории человечества, которую окрестили «Вселенской». Все воевали со всеми – почти шестьдесят стран мира были втянуты в этот конфликт – от сверхдержав до мелких колоний. Полыхала вся планета. Война велась за ресурсы и знания, за обладание умами населения, которое к тому моменту составляло двадцать миллиардов человек. Итогом войны стало разделение мира на два полярных лагеря с принципиально разными подходами к жизни. Америка и Европа, а также ряд некоторых западных стран, приняли за основу государственности Теорию Аналитического Регулирования, так называемую ТАР, разработанную альянсом из крупнейших технологических корпораций США. Часть стран, принявших теорию, объединилась в альянс под названием Новые Штаты Запада (НШЗ) и провозгласила полный разрыв отношений с внешним миром. Основной лозунг ТАР звучит так: «Каждый счастлив на своём месте». С помощью максимально точных тестов, включающих в себя нейробиологический подход к определению предрасположенностей новорождённых, удалось создать систему по распределению населения относительно их способностей – генных, умственных, физических, психических. Так называемую Машину – именно так упрощённо звучит в народе весь механизм по распределению. Система работала в тестовом режиме в некоторых регионах на протяжении десяти лет. За эти годы экономика отдельных кластеров возросла до рекордных показателей, а уровень жизни населения и вовсе стал беспрецедентным. Затем систему начали внедрять повсеместно на территории НШЗ, возведя её на законодательный уровень. Это случилось в две тысячи сорок пятом, шестнадцатого июля. И принятие этого закона считается моментом, когда история нашей планеты сделала резкий вираж, навсегда изменив человечество. Ещё через шесть лет экономика НШЗ была полностью перестроена – модернизированы финансовые институты, исчезли наличные деньги и чеки, видоизменились рынки. Внедрение Персональных аналитических чипов (ПАЧей) позволило выйти на новый уровень в развитии альянса. Всем новорождённым присваивался класс в зависимости от данных теста – рабочий, учёный, военный, чиновник и так далее. Всего двадцать шесть классов с девятью тысячами подклассов. Новорождённым вживлялся ПАЧ, и они жили себе спокойно до совершеннолетия, получая только то образование, которое будет им полезно в жизни. Система образования также резко изменила вектор – каждый класс получал лишь ту информацию, которая была необходима ему для выполнения рабочих функций. Для кого-то не было таких предметов как история, философия, биология. Другие не знали математики, правописания и физики. Дети начинали работать уже в десять лет, вступая на путь трудовой деятельности, которую определяла Машина. До конца своих дней они были обязаны работать только в этой сфере, получая повышения или переводы лишь в рамках избранного класса. Система ПАЧ помогала осуществлять контроль и вести статистику, она стала основой экономики, давая возможность пользоваться любыми благами тем, чей рейтинг позволял это. На первых этапах система, основанная на Теории Аналитического Регулирования, показала свою эффективность. Полностью исчезли безработица и голод – основные проблемы прошлого мира. НШЗ сделали резкий рывок вперёд по сравнению с остальным миром. Экономика росла, все финансовые показатели стремились вверх. Но так продолжалось недолго. Система государственного управления подвергалась постоянным реформам. Коллегиальное управление, при котором во власти состояли представители всех классов, имеющих равные возможности, претерпело за несколько лет значительные изменения. Сначала из Совета Правления были исключены все рабочие классы, которые оттеснили в города, а затем во власти и вовсе остались лишь представители могущественных корпораций. Вскоре полномочия регионов были сильно урезаны, а основная власть была сосредоточена в центре – в Первом городе. Полномочия полиции, армии и спецслужб росли, прав у людей становились с каждым годом всё меньше. Всего за каких-то девять лет НШЗ превратились в тоталитарное государство, где в руках небольшой горстки людей была сосредоточена абсолютная власть. – Лектор сделал глоток воды. – Картина современности писана в мрачных тонах, Тони. Это знает каждый рабочий в каждом городе. Двадцать миллионов человек в Тридцать Втором трудятся каждый день, чтобы избавиться от отходов, которые привозят туда со всей страны, в то время как люди в Первом городе не знают, чем себя занять и как потратить лишние кредиты. Перекос системы налицо и это только цветочки.

Тони слушал внимательно – волнение перебивалось негодованием, негодование забивала злоба, злоба перерастала в облегчение. Облегчение оттого, что он больше не часть того мира. Затем приходила тревога. За тех, кто остался там. Двадцать миллионов человек жили на помойке. Двадцать миллионов человек мечтали повысить свой рейтинг хотя бы на единицу, в то время как здесь, в Первом городе, люди не знали, что с этим рейтингом делать.

– Я бывал в Тридцать Втором, – протерев очки, продолжил Октавиан и заглянул Тони в глаза. – Лет десять назад, может больше. Бывал почти во всех городах НШЗ с рабочими, так сказать, визитами. Где-то совсем худо, куда хуже, чем в Тридцать Втором: маргиналов отстреливают как собак, люди гниют заживо близ атомных станций, лекарств от рака и ВИЧ не сыскать. Где-то люди ещё радуются жизни. В целом же Первый город отдаляется от прочих поселений семимильными шагами, и этот разрыв будет расти и дальше. Жизнь здесь становится лучше с каждым днём, но как долго будет продолжаться этот рост?

Два часа пролетели незаметно. Тони покинул аудиторию, поглощаемый думами – о том, кто он такой, как он влияет на этот мир и почему именно он сегодня оказался здесь. Он упивался каждой минутой, проведённой в этом месте, восхищался каждым встреченным человеком. Октавиан догнал его в холле, когда Тони проходил мимо монумента с руками. Старичок поравнялся с ним и проговорил:

– Вы не задали ни одного вопроса за всю лекцию. Мне показалось это странным. Обычно слушатели спрашивают меня, если им что-то непонятно.

– Я не задал ни одного вопроса, потому что их было слишком много, – ответил Тони. – Я чувствую себя таким маленьким, когда слышу все эти разговоры про мир, изобретения, политику, систему. Неужели один человек в состоянии влиять на эти глобальные проблемы?

– О, ещё как в состоянии, – улыбнулся Октавиан. – Тебе ещё многое предстоит постичь, Тони. Ты проходишь этот путь поздно. Прочие жители Первого получают всестороннее образование до шестнадцати лет.

– Зачем мне всё это знать? Разве для должности, которую я получил в компании, необходимы подобные знания?

– Кто знает, где ты будешь через месяц? Я здесь, чтобы дать тебе толчок, подкинуть знания, а уж как ты распорядишься полученной информацией, зависит только от тебя. – Октавиан хлопнул Тони по плечу и был таков.

Тони отправился в кафетерий, который расположился в восточном крыле здания. Он взял капучино и круассан (денег за это в «Микромире» не брали) и уселся за свободный стол.

– Вот ты где, – Клео появилась внезапно. Она присела напротив и уставилась на него. – Ну как?

– Что «как»? – спросил Тони и оглядел её – всё те же розовые волосы, всё так же резко подведены глаза. Он был рад видеть знакомое лицо в этом новом для него мире.

– Как первая лекция с Октавианом?

– Хорошо. – Тони откусил круассан. – Познавательно.

Ответ её явно не удовлетворил.

– Бросай свой ланч и бегом к Тиберию, – резко выпалила она и поднялась.

– К кому? – переспросил Тони.

– К создателю «Микромира», – пояснила Клео. – У него есть свободные пару минут. Хочет познакомиться.

– Со мной?

– С тобой, с тобой, любитель выпечки, – усмехнулась она. – Ноги в руки и вперёд. Это твой дебют, так что не подкачай.

Они поднялись по лестнице на четвёртый этаж, прошли по коридору мимо кабинетов руководства и попали к двери с надписью «Комната для медитации». На двери красным горела табличка «Не входить». Клео вошла. Тони вслед за ней. Они попали в просторную белую комнату с лёгкой подсветкой по стенам. Пол здесь был устлан мягким ворсистым ковром, окна отсутствовали. Стояла полнейшая тишина, как будто комната эта оказалась полностью изолирована от мира. У входа виднелись сильно поношенные белые кроссовки. Клео скинула свои кеды, Тони последовал её примеру. Они прошли вглубь, где Тони увидел сидящего на фоне фикусов в позе лотоса человека. На вид ему было лет тридцать – полноватый, с бледной кожей, под глазами синие пятна. Волосы кудрявые, пышные, глаза маленькие, нос картошкой, на щеках виднелись мелкие угри. На нём была затасканная зелёная футболка и чёрные джинсы. Всем своим видом человек этот напоминал какого-нибудь бедного компьютерщика, но уж никак не главу одной из крупнейших корпораций в мире.

– Привет, Клео, – не открывая глаз, проговорил молодой человек тихим, спокойным голосом. – Привет, новичок.

– Добрый день, – ответил Тони и поглядел на Клео. Она улыбнулась.

Человек открыл глаза, внимательно посмотрел на Тони, затем надел лежащие рядом очки и медленно поднялся.

– Тиберий, – протянул он руку. – Создатель.

– Тони. Очень приятно.

Они обменялись рукопожатиями. Тиберий выглядел уставшим и слабым, но один только его взгляд заставил Тони поёжиться от возбуждения. В этих глазах скрывалось столько потайных знаний, что сделалось неловко даже от нахождения с ним в одной комнате. Он создал всё это. Создал «Микромир», корпорацию, которая правит всем государством. Невероятное чувство. Была у этого человека ещё одна отличительная черта, от которой Тони стало не по себе. У него отсутствовал рейтинг. Никогда раньше он не встречал людей без рейтинга, никогда ещё он не видел людей без ПАЧа.

– Вот так всегда, – усмехнулся Тиберий. – Клише разрушает наши жизни. Ну как может быть приятна встреча с типом вроде меня?! Хотя об этом поговорим как-нибудь на досуге. Как тебя здесь приняли?

– Всё прошло отлично.

– Это радует, – кивнул создатель, задумавшись. Он казался слишком отрешённым от мира, чтобы беседовать о подобных бытовых вопросах. – Надеюсь, что отлично будет и дальше. Что ж, – он вновь посмотрел на Клео, – я бы хотел пройтись с Тони немного. У меня есть лишние полчаса, так что, думаю, нам обоим это будет на пользу.

* * *

– Моя любимая комната, – говорил Тиберий, – это комната для медитаций. Тихо, прохладно, без людей и запахов. Там нет ни камер, ни ИИ. Лучшее место для уединения, для мыслей. Большинство же предпочитает проводить время на свежем воздухе.

Они шли по вымощенной из белого камня дорожке. Парк «Микромира» утопал в зелени. Аккуратно подстриженные лужайки, мандарины на деревьях, цветочные клумбы, перебегающие дорогу белки. На газонах сидели сотрудники, погружённые в свои планшеты. Какое-то время шли молча. Тиберий давал Тони возможность насладиться местной культурой, и Тони был благодарен ему за это. Всё здесь было пропитано духом свободы, люди вокруг казались счастливыми и целеустремлёнными. Они общались с таким напором и энтузиазмом, что и сам Тони заряжался от их энергии. Он поглядывал на молчаливо идущего по левую руку Тиберия, который, будучи в этом месте самым главным, да и вообще человеком весьма влиятельным, просто прогуливался рядом с мусорщиком и разделял с ним наслаждение чудным солнечным днём.

– Я создал «Микромир», когда мне было шестнадцать, – вдруг проговорил Тиберий. – Маленькая конторка в гараже и один вдохновлённый программист. Классика жанра, – он хмыкнул. – Какие-то изобретения отца удалось использовать для старта, что-то приходилось заимствовать у других, а что-то пришлось придумать самому. Сначала я создавал развлекательные безделушки вроде дронов и планшетов для детей. Потом меня выгнали из университета, и родители решили, что я не гожусь в учёные. Отобрали гараж, отобрали деньги, я начал водить знакомство с людьми, принадлежащими, с точки зрения общества, к странным социальным течениям. Найдя единомышленников, я вновь начал изобретать, и уже через год мне удалось создать первый экспериментальный ПАЧ. Ещё год мы ездили по конференциям, предлагая вложиться в наше дело крупным компаниям. Первые сто ПАЧей мы выпустили, получив свои сто тысяч кредитов на развитие. Через полгода я уже выкупил «Микромир» у инвестора, став его единственным учредителем. Контракт на снабжение ПАЧами нового поколения первых трёх районов города Тридцать Два «Микромир» получил, когда мне было двадцать. Самые неблагополучные места, окраина. Люди, каких не жалко, если что-то пойдёт не так. А-29, А-27 и А-25. – Он остановился, сорвал с дерева мандарин и понюхал его. – На сегодняшний день каждый новорождённый в Тридцать Втором оснащается ПАЧами от «Микромира». Из двадцати миллионов жителей мы снабдили нашими устройствами шестнадцать. Это сделало «Микромир» одной из самых быстрорастущих и перспективных компаний в НШЗ. Мы ворвались в число лидирующих корпораций и стали принимать участие в управлении этим государством. Такова моя судьба, Тони, а что насчёт твоей?

– Моя немного скучней, – улыбнулся Тони.

– Ты здесь не просто так. Что бы ты сделал, если бы тебе дали возможность изменить этот мир?

– Я бы его изменил, – тут же ответил Тони.

– Серьёзно?

– Да.

– И не испугался бы?

– Не знаю, может быть.

– Этот мир требует перемен. Он молит о переменах, но никто его не слышит. Никто, кроме меня. Я собираю команду, которая пойдёт за мной в поход, и в конце пути нас будет ждать дивный новый мир. Я знаю, Тони, так оно и будет.

– И я готов помочь! Спасибо, что доверились мне и приняли на работу. Я буду стараться, вот увидите. Я не подведу.

Тиберий как-то странно посмотрел на него, улыбнулся и молча отправился прочь, оставив его наедине с собой.

* * *

Вечер выдался тёплым. Весь день Тони думал о разговоре с Тиберием, весь день он ходил под впечатлением от той силы, которая от исходила от этого человека. Это казалось ему чем-то невозможным, невообразимым, как будто он попал на страницы книги. Две лекции о структуре компании, о её департаментах, о деятельности за последние пять лет и планах на ближайшие десять также прошли на одном дыхании. Тони вернулся в кампус к пяти часам вечера и тут же погрузился в чтение. Сначала он принялся за «Отверженных», книгу Гюго, которую он так и не успел начать в Тридцать Втором. Затем, прочитав шесть страниц, Тони переключился на «Голодные игры», но продержался не многим дольше – пять страниц, а после и вовсе открыл «Государя» Макиавелли. Впервые в жизни ни одна из книг не усваивалась. Возможно, виной всему была сама обстановка, а может быть, Тони метался между тысячами книг, доступных для чтения в Сети, чего он и представить себе не мог, дорожа одной-единственной потрёпанной книжкой с изорванными страницами.

Он отложил планшет, осилив лишь первые три страницы «Государя», и выглянул в окно. У бассейна во дворе развернулась настоящая вечеринка – сотрудники «Микромира» жарили мясо, пили пиво, танцевали, общались, плавали в бассейне. Тони улыбнулся, увидев среди них знакомых менеджеров, которые ещё утром с важным видом сидели за своими рабочими местами. Кто-то махнул ему рукой, приглашая присоединиться, но он, махнув в ответ, отправился в кровать. Нет, только не сегодня. Он снова активировал планшет и уставился в текст. Они всё это знают, эти менеджеры. Они изучали это в юности. У него такой возможности не было, и поэтому барбекью могло и подождать.

Глава 6

В кабинет директора по связям с регионами набилось по меньшей мере человек двадцать. Окна выходили в парк, открывая чудный зелёный вид прилегающей к Кубу территории. Сам кабинет, как почти всё убранство в компании, представлял собой аскетичное пространство с минимальным набором элементов для комфортной работы. Коллектив, сплющенный в одну кучу у входа, толпился напротив троицы, которая разместилась близ окна. Клео, Тони и директор по связям с регионами, престарелый Паоло. Это был человек, который с трудом вписывался в философию «Микромира» – по возрасту он превосходил каждого сотрудника почти в три раза, разве что кроме Октавиана, по внешнему виду он сильно контрастировал с юношами в просторных джинсах и футболках, нося отглаженные дорогие костюмы. Он был выбрит, свеж, несмотря на годы, достаточно суров, но умён и опытен, в чём и проявлялась его ценность для компании. Тони слышал, что Паоло когда-то был близким для Тиберия человеком, даже в некотором роде наставником. Многие связывали именно с этим его непоколебимый статус в «Микромире».

– Коллеги, – начала речь Клео, – сегодня мы рады представить вам нового сотрудника департамента по взаимодействию с регионами. Прошу встречать – Тони. В мире появился новый человек с классом «менеджер»!

Раздались овации, подбадривающие выкрики. Молодые люди свистели, улыбались, всячески приветствуя новичка. Хлопал и сам Паоло, который начал речь, после того как утихли овации.

– Работать здесь, – голос его был хриплым, но властным, – честь для любого человека. Эта организация создавалась как платформа для талантливых и успешных, как возможность реализовать потенциал каждому, в ком есть искра. И мы рады, что в наших рядах теперь есть такой человек, как Тони.

Снова раздались овации. Паоло пожал Тони руку.

– Наш департамент представляет «Микромир» в регионах, коих в НШЗ сорок один, – продолжил Паоло. – На крупные города отведено по одному сотруднику, а иногда и по нескольку на один. Также одна единица может взять кураторство сразу над несколькими мелкими городами. Ты, Тони, будешь отвечать за город Тридцать Два, надеюсь, не нужно объяснять, почему. На этом участке ты будешь работать вместе с Ингваром.

Светловолосый молодой человек кивнул. Тони кивнул в ответ.

– А теперь, – сказал Паоло, – настало время приниматься за работу. Тони, прошу тебя остаться.

Сотрудники покинули кабинет директора, Клео также удалилась. Паоло прошёлся к своему столу, медленно уселся, натянул круглые щегольские очки в золотой оправе и внимательно уставился на Тони.

– Я всегда доверял Тиберию, и я полностью согласен с мнением, которое бытует в высшем обществе о его гениальности, – проговорил он тоном, который в корне отличался от той приветственной речи, что Паоло произносил пару минут назад. – Я – самый старый в «Микромире» сотрудник и работаю в этой фирме дольше других, не считая самого Тиберия. Иногда он принимает решения, мотивация которых ясна ему одному. В большинстве случаев эти решения в будущем оказываются оправданы. Изредка эти решения становятся ошибочными. У меня не было надобности в новых сотрудниках, мой департамент полностью укомплектован и показывает рост по всем статистикам. Но прибегает Клео с распоряжением генерального директора о том, чтобы я нашёл место для очередного менеджера. Менеджер этот без особых задатков, без биографии, да ещё и без опыта. Против СЕО я никогда не шёл и не собираюсь, так что теперь ты здесь. Признаться, не люблю, когда дела делаются вот так, но я обязан тебе об этом сообщить, чтобы ты видел всю картину. Мне пришлось создать рабочее место, дополнительное, специально для тебя, Тони. По сути, в отделе по Тридцать Второму городу и без того работы не так уж и много, так что будете драться с Ингваром за каждый лакомый кусок, лишь бы не бездельничать. Я не запугиваю тебя и не стараюсь унизить, просто я очень хочу, чтобы и на этот раз выбор Тиберия оказался оправдан.

Тони молчал, внимательно слушая своего начальника. Человеком он оказался прямым и малоприятным, да и в целом ситуация для самого Тони была не совсем ясна.

– Что ж, – Паоло улыбнулся и встал, – желаю успехов на новом рабочем месте! Удачи тебе, малыш!

Тони покинул кабинет начальника, направляясь к своему рабочему месту в общем зале, где работали менеджеры департамента. Как таковых рабочих мест не было – каждый работал там, где хотел. Кто-то сидел на подоконнике, кто-то в полулежачем состоянии развалился на мягком мешке с планшетом в руках, иные и вовсе предпочитали находиться на свежем воздухе, работая в парке. Ингвар, завидев Тони, подскочил к нему.

– Привет, – протянув руку, сказал он, и Тони эту руку пожал.

Это был высокий и худощавый парнишка, ровесник Тони. Кожа его была белой с веснушками, он носил жёлтую свободную футболку и широкие тёмные брюки.

– Ну что, уже освоился? – спросил Ингвар, стараясь быть вежливым.

– Пытаюсь.

– Слушай, ты, если что, спрашивай, обращайся, – запинаясь, предложил менеджер. – Я всегда здесь, помогу, конечно.

– Спасибо.

Они стояли молча какое-то время. Ингвар переминался с ноги на ногу, не решаясь о чём-то спросить.

– Как тебе босс? – вдруг выпалил он.

– Строгий, судя по всему, – ответил Тони. – Но уменя были боссы похуже.

– Я слышал, что ты из Тридцать Второго. Ну и… как там?

– В Тридцать Втором? Несладко. Ты не был там?

– Кто? Я? Нет, конечно! – замешкался Ингвар. – Ну, то есть я не то чтобы брезгую или боюсь, просто я всю жизнь прожил в Первом, а про те места такое рассказывают…

– И почти всё правда, – не дал ему договорить Тони.

– Да, правда… Слушай, тут поговаривают, что за тебя сам Тиберий просил, – он сглотнул. – Не за каждого просит такой человек… В смысле, такой масштабный. Я лично никогда с ним не разговаривал, как и многие менеджеры. Просто я волнуюсь за свою работу, ну ты понимаешь, может, тебя прислали на моё место…

– Это вряд ли, – пожал плечами Тони, – можешь не волноваться на этот счёт. Мне нужно быстро вникнуть в дела и начать работать, ты не поможешь мне?

– Конечно, я же сказал, что всегда готов…

– Ну и славно, с чего начнём?

* * *

– Двадцать девять жилых районов города Тридцать Два, – показывал карту Ингвар. – Один административный и два промышленных. А-1, где расположены органы управления, находится на севере, на границе со Стеной. Южнее – Б-2, там сосредоточена пищевая промышленность. Б-3 – район свалок, самый масштабный, занимающий более сорока процентов территории города, он на юге.

– Я всю жизнь прожил в районе А-17, – сказал Тони, изучая карту. – На работу в Б-3 ездил на закрытом поезде, так что ты знаешь этот город лучше меня.

– На этом участке мы занимаемся вопросами по технической поддержке ПАЧей «Микромира», которыми пользуются жители города, регулируем правовые вопросы с губернатором и правительством, а также вопросы маркетинга и продаж. Вся связь «Микромира» с городом Тридцать Два осуществляется через наш департамент.

* * *

– А где Ингвар? – спрашивал человек в плетёной шляпе, изображение которого появилось на экране планшета Тони. У человека из «Зелёной долины», сельскохозяйственного района города Тридцать Два, были пышные забавные усы, красные щёки и маленькие добрые глазки.

– Меня зовут Тони, и я теперь занимаюсь участком, которым до этого занимался мой коллега, – ответил Тони, стараясь следовать корпоративным скриптам, которые были написаны для общения с партнёрами.

– Да что б вас там всех разорвало пополам! – выругался мужчина и сплюнул на землю. Тони стиснул губы, отпрянул от экрана, но собрался. – Только к одному привыкаешь, как новый появляется. Ну что за беда!

– Чарльз, я постараюсь помочь вам, – проговорил Тони в микрофон. – Что у вас за проблема?

– Чарльз я для чужих, – ответил фермер. – Для своих – Чарли. Раз уж мы теперь на связи с тобой, Тони, называй меня так. Ничего лично против тебя не имею, но Ингвар мне нравился – славный был парнишка.

– Я постараюсь быть не хуже, – улыбнулся Тони.

– Во-во, – рассмеялся Чарли, – мой профсоюз разрывается между «Микромиром» и «Зелёной Долиной», так что, Тони, постарайся сделать так, чтобы все контракты остались в силе.

– Для этого я здесь. Так что вас волнует?

– Последнее обновление, – рявкнул фермер и скорчил мину. – Жуть какая жопа. Что с вами там такое?

– Я изучил отчёт об ошибках, – открыв окно с отчётами, сказал Тони. – «Обновление 12.8» имеет повышенную эффективность работы ПАЧа, а количество ошибок за период на двенадцать процентов меньше…

– Стоп, стоп, Тони, – прервал его Чарли. – Ну не грузи ты меня этими цифрами. Мы же нормально общаемся. Эту туфту будете на своих презентациях задвигать. Я тебе по факту говорю – люди жалуются. Не всегда правильно зачисляется рейтинг, не всегда правильно списывается. Я собрал все данные и сейчас их тебе перешлю. Ты, дружок, покумекаешь над этим со своими умниками, и вы, как я надеюсь, выкатите мне достойный фикс.

– Чарли, мы изучим детали и сделаем всё, чтобы устранить ошибки, – принимая файл, ответил Тони.

– Куда же вы денетесь, – рассмеялся Чарли. – На кону контракт на пятьдесят тысяч ПАЧей. Лишиться его – будет больно даже для «Микромира». Кстати, ты откуда?

– Что, простите?

– Откуда сам, Тони?

– Из Тридцать Второго.

– Да ну?! Из какого района?

– А-17.

Чарли присвистнул.

– Так что ж ты сразу не сказал? – обрадованно спросил он. – Земляки мы, выходит.

– Выходит так, – улыбнулся Тони.

– Ну, бывай, земляк, – Чарли махнул рукой. – Время бежит, а работа сама себя не сделает. Поработайте как следует там и сделайте всё красиво.

– Удачи, Чарли! Я свяжусь, как только получу какую-нибудь информацию.

Чарли отключился. Тони откинулся на кресле и посмотрел на стоящего за планшетом Ингвара.

– Ну как я? – спросил он.

– Для стажёра, который работает две недели, зачётно, – ответил тот. – Я пытался наладить с ним коммуникацию почти месяц. Непростой дядька, но если подружишься – просто улёт.

– Не пойму, почему он диктует условия, если решение о ПАЧах всё равно принимается на уровне губернатора?

– Губернатор заключает контракт от лица города, но на основании данных, которые ему подаются из районов, – пояснил Ингвар. – Обычно это делают префекты, но в некоторых районах, таких как Б-2, где профсоюзы имеют большую власть, заявки формируются самими профсоюзами. Да и вообще у Чарли весомый авторитет в Тридцать Втором, так что нам даны прямые указания от босса – «вылизывать его задницу добела». Это, кстати, прямая цитата.

* * *

– Результаты работы за месяц, – проговорил Паоло, просматривая статистику, – неутешительные. Все показатели по Тридцать Второму снизились. И теперь передо мной стоит дилемма, Тони, – дать тебе ещё один шанс, отправив на полноценную работу менеджера, и подвергнуть риску всё предприятие, за которое я несу ответственность. Подвергнуть риску свой авторитет и те результаты, которых я добился за многие годы работы, или… – он впился в Тони резким ястребиным взглядом. – Или же ходатайствовать перед департаментом персонала о твоём переводе в другое подразделение, а быть может, даже и поднять вопрос об увольнении. Несомненно, если бы ты был простым парнишкой «с улицы», я бы так и поступил, ведь это тебе не какая-то мелкая контора, а корпорация национального масштаба. Но за твоей спиной стоят большие люди, сам Тиберий даже пару раз справлялся о тебе, и поэтому я дам тебе ещё один шанс. Всего один, Тони, запомни это, хоть я и не верю в то, что ты сможешь что-то изменить. Ещё через месяц мы снова будем сидеть здесь, обсуждая цифры, которые ты принёс. Эти цифры должны меня шокировать, тебе ясно?

– Ясно, босс, – ответил Тони и поднялся. – Я могу идти?

– Иди.

И он пошёл. Медленно пошёл куда-то, особо не думая о направлении. Весь этот месяц он работал не покладая рук. Весь месяц он посвящал себя «Микромиру» от начала и до конца. Он забросил художественную литературу, закопавшись с головой в книги по бизнесу, менеджменту и маркетингу. Он отвергал любые предложения сотрудников провести вместе уикенд или хотя бы вечер. Тони поставил перед собой ясную цель – достичь высоких результатов за этот месяц, и он думал, что на месячной планёрке он получит эту должность, ведь, как ему казалось, он добился впечатляющих результатов. Но всё пошло к чёрту, когда они с боссом остались наедине. Полный разгром и капитуляция. Статистика провальна, будущее печально. Всё ещё стажёр.

Тони брёл по коридорам, спускался по лестнице, машинально здороваясь на ходу с проходящими мимо сотрудниками «Микромира». Всего месяц, а это место успело стать ему настоящим домом. Он полюбил его, даже влюбился в него. Всё здесь ему нравилось – от его квартиры в кампусе до круассанов в кафетерии. За всё это время, за время упорной работы, он лишь дважды думал о своём настоящем доме. Думал о Ларе, вспоминая их ночь и беседы. Думал о Доне и Тяне, об их нелёгкой судьбе и о том, как же ему улыбнулась удача. Чувство исключительности быстро исчезло. Уже на пятый день работы он полностью погрузился в операционную деятельность и всю романтику тут же смело. Выправил рейтинг, подняв его до «86», получил первую зарплату в кредитах. Только вот тратить всё это он не мог – просто не на что было. Их кормили, давали жильё, одевали, развлекали. Тони не нуждался ни в чём. Странное чувство вернулось после беседы с Паоло. Голову сверлили слова о больших людях за спиной, и Тони не давало это покоя. С самого начала с ним возились как с маленьким. Нерон приехал аж в Тридцать Второй город за ним, «отвоевал» его у полицейских, подвергая себя риску. Потом с ним возилась Клео: проверяла, тестировала, терпела его дикость. Октавиан целую неделю читал лекции ему одному. Он беседовал с Тиберием, в то время как рядовые менеджеры за многие годы работы не удостаивались и пары слов с его стороны. Так в чём же была его исключительность, если то, ради чего его взяли на работу, он делает из рук вон плохо?

Сам не понимая как, Тони оказался в парке. Это был вечер, и лужайки опустели, представляя собой пустынные зелёные поля, скрываемые под тенями вязов. На одной из таких лужаек Тони заметил Клео и Траяна. Они сидели под деревом с планшетами в руках и о чём-то переговаривались. Только теперь Тони смотрел на них как на каких-то далёких существ, смотрел взором менеджера, который смотрит на директора. Они состояли в совете директоров и были приближёнными к Тиберию лицами, теми, кто управлял «Микромиром». В первые дни Тони этого не осознавал, считая себя их ровней. С тех пор как его приняли в менеджеры, он виделся с Клео лишь однажды, случайно пересёкшись в буфете. Они тогда поздоровались, Клео спросила: «Как дела?» – и быстро ретировалась, погружённая в собственные заботы.

Собравшись с духом, Тони устремился к сидящим под деревом директорам. Завидев его, Клео улыбнулась, оторвавшись от планшета, и поздоровалась. Волосы свои она перекрасила в ярко-зелёный цвет, а глаза теперь подводила оранжевым.

– Привет, Тони! – выкрикнула она, когда увидела, как он приближается. – Как поживаешь?

– Здорова, мужик! – поприветствовал Траян, жуя жвачку. В ушах его виднелись наушники. – Как сам?

– Не то чтобы хорошо… – начал Тони и встал напротив.

– Ну вот только ныть не нужно, – нахмурив брови, прервал его Траян. – Давай по существу, красавчик. Мы тут не в игрушки играем, знаешь ли, а работаем.

– Паоло недоволен моей работой, – проговорил Тони, опустив голову. – Пригрозил уволить, если не исправлю положение. Я стараюсь, честно…

– Погоди, – снова прервал Траян и обратился к Клео, – может, хватит мариновать парню мозги? Сколько можно вариться в этом дерьме? Он же перегорит!

– Тиберий сам решает, когда настанет пора, – ответила Клео. – И пока команды не было.

Они говорили так, как будто Тони не было рядом.

– Слушай, чёрт бы с ним, с этим стариканом, – вдруг выпалил Траян. – Не парься, мужик. Делай своё дело и всё тут. Придёт время, и всё наладится, вот увидишь.

– Нелегко принять подобную философию, – пожал плечами Тони. – Мне здесь нравится, и когда заходят вопросы об увольнении… Я представляю, что придётся отправиться обратно, в Тридцать Второй…

– Не придётся, – вставила Клео и поднялась. Она встала напротив Тони и взяла его за плечи. – Не придётся, Тони.

Глава 7

– Думай, Тони, – говорил мужчина, сидевший напротив. Высокий, худощавый, лет шестидесяти. Седовласый, с серыми глазами, он был медлителен и тих, движения его были плавными и грациозными. – Ты должен понять, чего на самом деле хочешь.

– Я запутался, Клемент, – обхватив руками голову, ответил Тони. – Ничего не понимаю. Нужно что-то менять, иначе я сойду с ума. Они ворвались в мою жизнь, изменили её. Изменили меня! Но я чувствую, как всё это от меня отдаляется.

– Будь решительней, – сказал мужчина. – Не отступай. Тебя проверяют, и сейчас тот самый момент, когда пора действовать. Всё зависит только от тебя самого.

– Это мне нравится! – выкрикнул Яцик, который сидел на диване неподалёку. Он отхлебнул пива и рыгнул. – Не фиг тушеваться. Раз тебе дали такую возможность, используй её. Или хочешь обратно на свалку?

– Нет, не хочу, – Тони покачал головой.

– Во-во, – закивал Яцик. – Я тебе не позволю вернуться в эту дыру. Твоё место здесь.

* * *

Тони знал, что они бегают каждое утро. В шесть утра собираются у главного входа в Куб и бегут все вместе. Возвращаются через час, а уже к девяти приходят на работу. Он ждал их там. Пришёл к пяти тридцати, солнце едва только показалось. Нервничал. Переминался с ноги на ногу, думал уйти, развернуться и пуститься прочь, чтобы не позориться. Перебарывал свои сомнения, злился на себя, судорожно протирал асфальт, мечась из стороны в сторону. Но остался. Первым появился Нерон. На часах было без пятнадцати шесть. Подтянутый, в спортивной одежде, с наливными упругими мышцами на руках и ногах.

– Добро утро, – Нерон приблизился. Они пожали руки. – Как поживаешь?

– Неплохо, – ответил Тони, понимая, что теперь все пути к отступлению отрезаны. Нерон принялся разминаться, присел несколько раз, потянулся, достал ладонями до земли. – Как сам? Давно не виделись.

– Командировки, – не отвлекаясь от упражнений, ответил Нерон. – Безвылазно бороздим просторы всяких свинарников в поисках бриллиантов. А ты чего тут?

– Мне нужно встретиться с Тиберием.

Нерон остановился, выпрямился и посмотрел на Тони.

– Удачи.

Через пару минут пришла Клео, сразу за ней Октавиан.

– Привет, Тони, – директор по персоналу была в обтягивающем розовом костюме. В ушах её были наушники, на глазах – жёлтые беговые очки.

– Доброе утро, – поздоровался Октавиан. Худощавый, бледный, но, судя по всему, неплохо бегающий.

Следом за ними прибыл Траян, как всегда весёлый и колкий. По разу задел каждого из присутствующих, отшутился, сцепился с Нероном, которому юмор был чужд. Команда готовилась к забегу, перекидываясь редкими фразами. Все разминались. Тони стоял в стороне, принимая в беседах посредственное участие. Затем появилась Жанна. Её Тони видел лишь пару раз, однако именно о ней в компании говорили даже больше, чем о Тиберии. Директор по развитию. Двенадцать лет. Это никак не укладывалось у него в голове. Как можно руководить одним из стратегических подразделений огромной корпорации в двенадцать? Жанна считалась гением, чуть ли не божеством и любимицей Тиберия. Ходили слухи о её скверном характере, о её странностях и причудах, но слухам Тони был не склонен верить, особенно изучив среду менеджеров, которые, как оказалось, мало чем отличались от тех же мусорщиков в бытовых вопросах.

При появлении Жанны все тут же стихли. С лица Траяна сошла улыбка, Нерон предпочёл отойти подальше, а Клео начала с большим усердием беседовать о чём-то с Октавианом. Жанна была худощавой девочкой с бледной кожей и короткой стрижкой почти наголо. Настолько неприметная, что её легко можно было бы спутать с неблагополучным подростком или даже с не совсем здоровым ребёнком. У неё были серые глаза, несколько веснушек на щеках и вокруг носа, плечи её выпячивались, равно как локти и колени, ещё больше проявляя её худобу. С первого взгляда было трудно определить даже её пол, но по голосу всё сразу становилось ясно. Жанна всегда носила только серые футболки, зачастую измятые и несвежие. Она обвела взглядом присутствующих, остановившись на Тони. О приветствиях не было и речи, и, похоже, все остальные давно к этому привыкли.

– Имя, департамент, – обращаясь к Тони, выпалила директор по развитию. Ещё не сформировавшийся голос, голос подростка, но сколько в нём власти и мощи. Траян прыснул, с интересом наблюдая за происходящим.

Тони оглянулся и с недоумением посмотрел на Жанну, так и не дав ответа из-за одолевающего его волнения.

– Я спросила твоё имя и департамент, – повторила она, уставившись на Тони своими серыми бездонными глазами.

– Тони, департамент по взаимодействию с регионами, – ответил он, поглядывая на Клео в поисках помощи. Клео предпочла держать нейтралитет.

– Что делаешь здесь в нерабочее время?

– Хочу поговорить с генеральным директором.

– Все хотят. – Жанна не отрывала от Тони глаз. Говорила сухо, без эмоций, как будто робот. – Здесь собирается особый круг людей, в который ты, Тони из департамента по взаимодействию с регионами, не входишь. Покинь это место немедленно.

– Я думаю, что моё присутствие здесь…

– Я не повторяю два раза, – не дала ему договорить Жанна. – Ты покинешь это место. Если тебе нужно обратиться к генеральному директору, сделай это согласно уставу через своего непосредственного начальника.

– Довольно, Жанна, – раздался голос Тиберия, который приблизился к Тони со спины. В нелепом зелёном спортивном костюме, с повязкой, сдерживающей непослушные растрёпанные кудри, в очках. – Сегодня вы бежите без меня, а нам с Тони предстоит беседа.

Команда медленно потянулась в сторону беговой дорожки. Жанна отправилась последней, не сказав больше ни слова. Они остались наедине. Снова вдвоём, но прошёл уже месяц и Тони больше не мог ждать.

– Значит, пришёл, – проговорил Тиберий, кивнув. – Стало быть, готов услышать то, что я хочу тебе сказать.

– Я… – Тони потупил взгляд, но нашёл в себе силы продолжить. – Я думаю, что вы ошиблись с выбором.

На лице Тиберия нарисовалась мимолетная, едва заметная улыбка, а взгляд как будто говорил о том, что он знает наперёд, о чём будет говорить Тони. Создатель «Микромира» молчал. Он лишь смотрел на Тони, ожидая, что тот скажет дальше.

– Я не справляюсь с работой менеджера, как бы ни старался, – выпалил Тони, чувствуя как у него перехватывает дыхание. – Я забросил всё, только бы достичь результатов, не опозориться, оправдать надежды, которые на меня возлагали. Не знаю, – он покачал головой и опустил её. – Мне кажется, что я был более счастлив, когда работал мусорщиком, ведь тогда я хотя бы мог читать. Здесь же я – сотрудник в престижной компании, у меня есть то, о чём люди не могут и мечтать, но это не моя жизнь. Все эти менеджеры, которые окружают меня… Они… Они такие же люди, как и в моём родном А-17. У них такие же интересы, такие же разговоры, увлечения. Только их жизнь облачена в красивую обложку – хорошая одежда, качественная еда, обстановка вокруг… Я очень боялся этого разговора и сомневался до последнего. Но раз уж мы здесь, то я прошу прощения и вынужден повторить, что вы ошиблись. Простите меня.

Тиберий слушал внимательно, но чем сильнее Тони распинался, тем шире становилась улыбка на его лице, как будто его пытаются рассмешить.

– Если кто и ошибся, Тони, так это Машина, определившая тебя в мусорщики. А точнее, это была не ошибка, а спланированный акт. Акт трусов, которые один раз едва не лишились всего и которые впредь действовали так, чтобы не допустить подобного вновь.

– Не совсем понимаю…

– Не понимаешь, но догадываешься. У вас в городе дети не знают своих родителей. Так и ты не знал ни свою мать, ни отца. Ты был распределён в мусорщики, потому что власть испугалась, что сын Рорка сможет поднять народ на второе восстание. А ты, Тони, и есть сын Рорка, единственного человека в новейшей истории, кто смог разжечь пламя и поднять людей на восстание против несправедливости и угнетения.

– Мой отец – Рорк? – с недоумением спросил Тони. – Тот самый?

– Тот самый, – подтвердил Тиберий. – Мы долго искали тебя, но ребята, которые работают с распределительными механизмами, постарались на славу. Перепутали все карты, спрятали тебя в район А-17, подальше от Первого города. Я лично видел исходники, Тони, и тебе было суждено стать учёным, отправиться в Первый город и жить иной жизнью. Без рейтинга, без угнетения.

– О господи, – только и смог вымолвить Тони. Он обмяк, пошатнулся. – Я не верю своим ушам…

– Мы всё перепроверили. Здесь нет ошибки. Долгие годы мы искали тебя, шли по следу, который так умело запутали. Нерон сделал невозможное, когда привёл тебя сюда.

– Значит, всё это время я был ошибкой…

– Ты был частью плана, в основе которого лежал замысел о том, чтобы восстание больше не повторилось. Знай ты своего отца и его судьбу, будучи свободным от рейтинга человеком, человеком, наделённым властью, кто знает, как скоро ты потребовал бы возмездия? Они страхуются, закрывают все бреши, прикрывают тылы, переписывают историю и делают это умело. Те, кто забрался высоко наверх, очень не хотят спускаться.

– Но… зачем я нужен вам? Я – мусорщик и больше ничего не умею. Результаты моей работы говорят всё за меня… Работать менеджером… Зачем я нужен технологичной компании вроде «Микромира»?

– Ты нужен мне. И моей команде. Основной команде, в которой собрались самые близкие и верные мне люди. Верные нашей идее. Те, кого ты застал сегодня на беге. Мы преследуем особую цель, Тони, и она весьма различается с теми целями, которые стоят перед «Микромиром». Можешь называть этой тайным обществом, если угодно, или кружком по интересам. И я хочу, чтобы ты вступил в него. Забудь про менеджеров, про планы продаж, про департаменты и про своего босса, с которым вы никак не можете поладить. Выброси это из головы, Тони. Мы месяц наблюдали за тобой, чтобы с уверенностью сделать тебе это предложение. И раз ты тут, я уверен, что могу получить ответ сейчас.

– В чём же цель этого тайного общества? – Тони сглотнул слюну, чувствуя, как нарастает дрожь в теле.

– Разжечь пламя.

* * *

– Я формировал эту команду пять лет, – говорил Тиберий. Они сидели под деревом на лужайке, словно заправские друзья. Создатель «Микромира» в своём зелёном костюме и мусорщик Тони в ещё более нелепой менеджерской футболке с логотипом компании. – Первым был Октавиан. Мой учитель и наставник, который открыл мне глаза ещё в университете. Он давно живёт на этом свете и видел другой мир. Мир без ПАЧей, без классов и без границ. Тот мир не был идеален, но у него имелся шанс стать таковым. К сожалению, дорожка свернула в ином направлении и теперь мы имеем совершенно иную реальность – полную несправедливости, угнетений и бед. Октавиан обучил меня, дал мне знания, которые не найдёшь в свободном доступе, да и в закрытых доступах тоже. Он сам – это кладезь знаний, которые таятся у него в голове. Вместе мы решили создать команду, которая будет работать над тем, чтобы изменить этот мир. Сначала мы хотели сделать это мирно – по закону. Когда «Микромир» вошёл в состав Совета Правления – высшего органа управления в НШЗ, я только и пытался, что провести реформы, которые способны сдвинуть с мёртвой точки процесс преобразования государства. К сожалению, на протяжении трёх лет все мои попытки терпели неудачи, разбиваясь, словно волны о скалы. Ни одна из моих инициатив не была доведена до законодательного акта, и тогда я понял, что таким путём я ничего не добьюсь. Я сталкивался с противодействием со стороны членов Совета – могущественных и властных людей. Я нашёл Нерона в Четвёртом городе, городе военных. Он был полковником спецназа, как оказалось, по случайности распределённым на службу. Так же как и ты, он стал жертвой несправедливости. Ребёнка какого-то крупного главы корпорации распределили в Четвёртый город, и влиятельный человек использовал всю свою власть, чтобы вернуть чадо к себе под крыло – в благодатный край, в Первый город, а вместо него туда был распределён Нерон. Я устранил эту несправедливость, и теперь он на своём месте, в Первом городе. Следующей была Клео. Работала в службе спасения здесь, в Первом. И снова ошибка. На этот раз настоящая. Машина дала сбой. Сколько ещё таких ошибок убирают мусор и гниют близ атомных станций? Никто не знает ответа на этот вопрос. Клео стала для меня особенной. Они вместе с Нероном продолжили поиски талантов и всего за год сформировали нынешнюю команду. Нашли Траяна, нашли Жанну, нашли тебя, – он поглядел на Тони, который слушал как заворожённый. – С самого начала, от зарождения идеи и до сегодняшнего дня, вся эта история была покрыта мраком. Когда я стал богатым, изъяны этого мира начали проявляться для меня яснее. С приходом больших возможностей начинаешь смотреть на этот мир иначе. Насытившись благами, которые открываются благодаря власти и ресурсам, я стал испытывать страдания, видя те бедствия, в которых утопает этот мир. Изначально Теория Аналитического Регулирования задумывалась как концепция идеального государства. Так оно и было до тех пор, пока человек не опорочил её своими слабостями. Нам удалось искоренить голод, болезни, безработицу, но что мы получили взамен? Дикую несправедливость, отсутствие свободы, ужасную пропасть между классами. Я знаю, как живут люди в городах типа Тридцать Второго, ещё я знаю, как живут они в Первом. Это ли не порочная система, где девяносто девять процентов являются рабами оставшегося одного? Я это исправлю, Тони. Я вылечу этот больной мир, и для этого мне нужен ты.

– Но что я могу сделать?

– Ты – сын великого Рорка, – Тиберий положил Тони руку на плечо. – Ты – учёный, которого сделали мусорщиком. Разве этого мало?

* * *

Тони брёл будто умалишённый, отдаляясь от офиса «Микромира» в сторону торгового квартала. Голова разбухала, пульсировала, мысли путались, заставляя его то внезапно рассмеяться, то едва не заплакать. Он прокручивал разговор с Тиберием, вспоминал каждое его слово. Слова эти смешивались с воспоминаниями из прошлой жизни, с представлениями о том, как бы могла сложиться жизнь, если… Если, если, если. Слишком много «если». Когда он опомнился, обнаружил, что забрёл так далеко, куда ещё не заходил. Он достал планшет и принялся изучать карту. Оказалось, что офис остался в шести километрах позади. Осмотрелся – кафе, музей, аллея, торговый центр. Глянул карту снова, заострив внимание на библиотеке. Подумал немного и отправился по направлению к ней. Библиотека. И кому нужна библиотека в век, когда доступ к любой информации можно моментально получить с помощью Сети? Он открыл описание к объекту и вычитал: «Электронный архив мировых данных (ЭАМД) основан в 2081 году. Состоит на попечительстве и полностью спонсируется за счёт средств научных сообществ. В архиве собраны знания от начала времён до новейшей истории. Миллионы гексабайт информации пополняются ежедневно, преобразовываясь в форму видеозаписей, текста, презентаций и аудиозаписей. Вы можете прослушать запись голоса последнего русского императора Николая Второго, детально изучить страницы из Великой Хартии Вольностей и посмотреть видеозапись выступления Мартина Лютера Кинга. Вся система целиком управляется искусственным интеллектом без прямого вмешательства человека».

Это скорее памятник, чем источник информации. Огромный мощный медиасервер. Чёрным пятном здание библиотеки возвышалось над прочими аккуратными строениями торгового квартала. Массивное, стройное, бесформенное, как будто живой организм. Тони вошёл внутрь. Тишина и прохлада. Лишь эхо от его шагов разносилось, как будто он находился в древней гробнице, где захоронены величественные знания. Никого не было – ни сотрудников, ни посетителей. Он ощущал величие этого места, чувствовал сотни тысяч вибраций, исходящих от бесконечных потоков информации. Это пустынное и в то же время переполненное странное место. На чёрных стеклянных стенах с двух краёв виднелись синие цифры, знаменующие периоды человеческой истории. Их подсветка вкупе со светящимися линиями дорожек и служила единственным источником света в этом мрачном царстве. Цифры уходили вдаль, в бесконечный коридор. Тони двигался вглубь этого коридора, прорываясь сквозь саму Историю. Указатели знаменовали о смене периода или географические локации, отправляя исследователей по альтернативным дорожкам – вправо и влево через каждые тридцать метров. От гироскутера на входе он отказался, успев пожалеть, ведь идти, судя по указателю, датируемому ранним Средневековьем, предстояло ещё долго. Войны, революции, восстания, катаклизмы – основные мерила существования человечества, пролегали слева и справа, уходили за повороты, пропадая в бескрайних лабиринтах истории. Тони замедлил ход, когда стали мелькать знакомые даты: «11 сентября две тысячи первого», «Вселенская Война», «Пятая Технологическая Революция». И тут он остановился как вкопанный, как будто в темя ему ударила молния. По правую от него руку блёкло-синим огоньком горела дата – 2075 год, «Восстание Рорка в городе Тридцать Два». Сердце Тони снова заколотилось в сумасшедшем ритме. Отдельная глава истории. Отдельная полка в архиве. Восстание Рорка. Его отца.

Он подошёл ближе и прикоснулся пальцем к холодному стеклу. Раздался звук, тема раскрылась, стена оказалась сенсорным экраном с высоким разрешением – и всплыло окно, демонстрирующее меню. Тони выбрал тип воспроизведения – «Презентация» и нажал «Пуск». Послышалась музыка – классическая, лёгкая. Виолончель звучала на фоне фортепьяно, напоминая какую-то давнюю мелодию, созданную в великую Эпоху Открытий. Тони был не силён в музыке, но эта мелодия его впечатлила. На экране появилась фотография Рорка – молодой человек в клетчатой рубашке, в потрёпанных джинсах и ботинках, какие обычно носили мусорщики, стоит на груде мусора с факелом в руках. На лбу его виднеется рейтинг – «34». Он поднял восстание с рейтингом «тридцать четыре»… Позади – бунтующие мусорщики, рабочие, водители с озлобленными и горящими глазами. Под картиной полз текст: «Восстание Рорка вошло в анналы новейшей истории как единственный зафиксированный акт народного протеста против власти после Пятой технологической революции. Под началом мусорщика был организован бунт, причиной которого стало недовольство рабочего класса политикой Центра. Несколько сотен рабочих свалки объявили забастовку, прекратив деятельность, и вышли на улицы, требуя переговоров с властями Тридцать Второго города. На призывы полиции вернуться к работе рабочие не отреагировали. К месту стачки были стянуты десятки полицейских. В результате завязалось противостояние. Рабочим удалось оттеснить представителей полиции и отправиться в сторону района А-1. На подмогу полицейским были присланы военные из Четвёртого города, которые атаковали колонну рабочих по пути к месту их следования. Завязалось противостояние – военные открыли огонь на поражение. Жертвы среди бунтующих исчислялись сотнями. Также в бойне погибло несколько десятков полицейских и военных. Противостояние продлилось более суток, но со смертью главаря – Рорка – сразу пошло на убыль и к утру следующего дня было полностью подавлено.

Данное событие оказало существенное влияние на систему взаимодействия между регионами и Центром, послужило началом реформ и ужесточения законодательства».

Всплыло меню. Тони, изучив возможные варианты, выбрал колонку «Цитаты». На экране появилось лицо Рорка – светлое, с щетиной на щеках. Горящий взгляд. На глаза Тони навернулась слеза.

«Опомнитесь и идите вперёд»! – говорил Рорк, стоя на вершине из мусора. Рабочие обступили гору, внимая посланию. «Берите всё, что попадается вам под руку, ибо это единственный и, может быть, последний шанс что-то изменить. Человек, как вершина эволюции, не может жить как животное, в то время, как там, наверху, отдельные люди делают всё, что захотят. Нас загнали в трущобы расчищать последствия их жизни, их вечного пиршества. Нас сковали цифрами этого рейтинга, запрещая с каждым годом всё больше и больше. Мы питаемся как крысы, болеем и умираем в муках – от еды, от воздуха, от образа жизни. Мы ничем не лучше рабов, а даже и хуже рабов, ведь у нас с самого рождения нет и не будет права выбора. Вставайте, бросайте всё и вперёд! За свободу надо бороться. Я обращаюсь ко всем людям в моём городе: не к мусорщикам и уборщикам, не к водителям и фасовщикам. Я обращаюсь к Людям. И Люди меня услышат!»

Презентация свернулась, и на месте экрана вновь появилась дата и название события. Тони ещё какое-то время стоял, прокручивая в голове мысли. Он впервые в жизни увидел знаменитого Рорка, о котором шептались на каждом углу в Тридцать Втором. Своего отца.

Глава 8

Аудитория расположилась где-то глубоко под землёй, по крайней мере, Тони так показалось, когда время, проведённое в лифте, стало тянуться неприлично долго. Лифт находился в хозяйственной части Куба и реагировал только на симбиоз отпечатков пальцев, скана сетчатки глаза и звукового приветствия. Простым сотрудникам, да и не очень простым, доступ сюда был заказан. И лишь члены «тайного общества», как выразился Тиберий, могли беспрепятственно посещать эту хорошо спрятанную площадку. Она была создана для одной цели – чтобы скрыть деятельность команды создателя «Микромира» от посторонних глаз.

Была ночь. Тони сидел на скамье в просторном светлом помещении, которое напоминало поле для игры в волейбол. Собрались почти все: Октавиан ходил из стороны в сторону, усердно о чём-то размышляя; Траян рассказывал Клео какую-то увлекательную историю; Нерон в отдалении упражнялся с карманным ножом. Тиберий появился последним – вышел из лифта вместе с Жанной. Он встал в центре площадки, Жанна заняла свободное место на одной из лавок. Тони знал, что случится через несколько минут, Клео его подготовила, но всё равно он ощущал трепет непредсказуемости.

– У меня есть мечта, – проговорил Тиберий, и эхо от его голоса разнеслось по залу. – Я хочу, чтобы этот мир держался на трёх столпах – свободе, справедливости и равенстве. Сейчас эти великие понятия затмили страх, невежество и ложь. Я знаю, что люди достойны большего. Я верю в то, что этот мир может измениться. И я готов пойти на всё, чтобы изменить его. Вот уже десять лет я живу этой мечтой, формируя команду, которая поможет мне осуществить её. И сегодня я объявляю о том, что подготовительная фаза завершена. Я с гордостью и трепетом сообщаю, что мы сформировали костяк, который будет вершить судьбу этого мира. Тони! – Тиберий впился в него острым взглядом. – Подойди, прошу.

Тони поднялся с лавки и вышел в центр площадки, встав рядом с Тиберием. Его била дрожь, колени подкашивались. Все взгляды были устремлены на него.

– Я прошу тебя принести присягу, – Тиберий положил руку на его плечо. – Присягу нашему верному делу. Согласен ли ты идти за нами и вести сам? Согласен ли ты подвергнуть свою жизнь опасности ради нашего дела? Согласен ли ты принимать сложные решения во благо нашего дела? Согласен ли ты действовать только в интересах нашего дела? Отвечай сейчас же.

– Согласен, – ответил Тони.

– Поздравляю, мой друг, – улыбнулся Тиберий. Тони впервые увидел его настоящую улыбку. – Отныне ты будешь носить имя Адриан, имя великого римского императора. Все мужчины в нашем кругу взяли себе подобные имена, равно как и женщины, которые носят имена великих мира сего. Это дань истории, дань великим Империям и великим свершениям. Ты больше не Тони – мусорщик из Тридцать Второго города. Ты теперь Адриан – человек, который будет писать историю во имя свободы, справедливости и равенства. Забудь всё, что было раньше, ведь теперь ты будешь жить не прошлым, а будущим. Ура!

– Ура! – в голос выкрикнули остальные и взорвались овациями.

* * *

– Забудь всех этих менеджеров, планы, статистики и всё, чем ты занимался в «Микромире», – говорил Тиберий. Они остались наедине, остальные покинули тайное место. – Эта работа недостойна тебя. Готовься покорять настоящие вершины. Поговорим о формальностях. Ты будешь числиться в «Микромире» как директор по взаимодействию с регионами, войдёшь в совет директоров. Паоло я уберу в тень – будет руководить из подполья, ему не привыкать. Мы уже разработали легенду, которой ты будешь придерживаться – как внутри компании, так и за её пределами. Заучи её как следует – это твоя новая жизнь.

– Как мы будем действовать и какова моя роль в этом? – спросил Тони.

– Для начала ты пройдёшь двухмесячный курс обучения, – ответил Тиберий. – С завтрашнего дня присоединяешься ко всем – тренировки, лекции, планёрки. Когда будешь готов, начнём финальную фазу нашей кампании. Подготовительная работа велась долгие годы – теперь нам лишь остаётся реализовать чётко продуманный план – самая сложная часть. Основная задача – сбросить власть корпораций, взять управление НШЗ в свои руки, подчинить себе военных, спецслужбы и полицию, а также взять под контроль все системы связи. После этого мы начнём проводить реформы – упразднение ТАР и основ современной государственности. Что касается твоей роли, Адриан… – Тиберий взял паузу. – Она, пожалуй, является основополагающей во всей операции. Ты поднимешь людей в Тридцать Втором городе – никто лучше тебя не в состоянии этого сделать. Ты – сын человека, которым простые рабочие восхищаются, пускай и в тайне. Ты всю жизнь прожил в Тридцать Втором, знаешь эти места, знаешь этих людей, но ты – пример несправедливости и несовершенства системы. Ты – живое доказательство порочности и продажности нынешней власти. В Тридцать Втором городе проживают двадцать миллионов человек – это самый густонаселённый пункт в НШЗ, и нам понадобится каждый повстанец.

– Прольётся кровь, – тихо проговорил Тони.

– Обязательно прольётся, – кивнул Тиберий. – Ведь только кровью можно смыть всё то, против чего мы боремся, а затем на руинах лживого и продажного мира мы выстроим новый – мир идеальный. Будут жертвы, без этого не обойтись, Адриан, но если мы говорим о великом деле, ради которого стоит жить, значит, ради него стоит и умереть.

* * *

В кампус Тони возвращался в районе полуночи. Стояла тишина, звёзды на чёрном небе светили ярко, и Тони, остановившись перед входом в здание общежития, задрал голову вверх. Столь редкое явление для Тридцать Второго города, затянутого жёлтым смогом, и столь же привычное для этих благодатных мест.

– Эй, романтик, – послышался голос, и Тони вздрогнул. Он огляделся и увидел Траяна, сидящего на лежаке у бассейна в полной тьме. Он попивал пиво и слушал музыку в наушниках.

– Ты чего там сидишь один? – приблизился к нему Тони. – Не спится, что ли?

– Тебя ждал, – ответил Траян и поднялся, подав Тони бутылку пива. – Поздравляю, теперь ты часть нашей команды. Великий день! Разве можно в такой день вот так спокойно отправиться ко сну?

– Спасибо, – Тони отпил пива и улыбнулся.

– Ну что, тогда поехали? – спросил Траян.

– Куда?

– Как это куда? Повеселимся как следует! Я же обещал тебе показать пару злачных мест.

– Так ведь поздно уже, – Тони почесал затылок. – Завтра утром собираемся на пробежку вроде.

– Эй, ты чего нудишь? – Траян толкнул его в грудь. – Я уже забронировал нам стол в самом лучшем месте Первого города. Учись не только страдать, парень, но и отдыхать тоже! Вперёд!

Тони замялся, поглядел на спящий кампус и потухшие окна, а затем махнул рукой и отправился вслед за Траяном.

* * *

Они мчались по шоссе на ярко-жёлтом «Ламборджини» без верха. В динамиках звучала «Металлика», а прохладный ветер обдувал их лица. Адриан улыбался. Подвесные мосты, скоростные шоссе, небоскрёбы, ночные улицы, освещённые ярче, чем при дневном свете. Город горел и веселился. Траян мастерски управлялся с мощным монстром, маневрируя между машинами и заходя в повороты. Пейзажи мелькали, менялись, Адриан только и успевал что наслаждаться этими чудными видами. Постепенно обстановка вокруг менялась. Они покинули район «Зелёных Холмов», миновали какой-то мост, свернули на шоссе и долго ехали в темноте, пока не показался указатель с надписью «Тихая Благодать». Благодатью здесь, правда, и не пахло. Это был посёлок с одноэтажными старыми домиками, с покосившимися заборами, выцветшими лужайками.

– Здесь находится самый лучший ресторан в городе? – спросил Адриан. Машина медленно ехала по пустынной тёмной улице.

– Конечно нет. Это – гетто. Самый неблагополучный район – здесь живёт обслуживающий персонал, криминалитет и прочие сомнительные личности.

– Зачем же мы сюда приехали?

– Увидишь, Адриан, не торопи время.

«Ламборджини» припарковался у одного из домов – ничем не примечательного, разве что на старом деревянном заборе виднелся красный круг, нарисованный баллончиком. Траян заглушил двигатель и вышел.

– Идём, – бросил он, направляясь во двор. Адриан молча проследовал за ним. Напряжение возрастало.

Они прошли по узкой дорожке на задний двор дома. Стояла кромешная тьма. Ночную тишину нарушала музыка, которая доносилась из динамиков старого музыкального центра, какие редко можно было встретить даже на свалке, где работал Тони. На лужайке за домом, устроившись в уютных креслах, сидели четверо – все молодые парни лет двадцати. В белых футболках, с причудливыми причёсками, увешанные золотом, татуированные, они с азартом играли в какую-то старинную консольную игру, управляя персонажами при помощи джойстиков. Завидев гостей, один из ребят – огромный, будто тролль, детина с бритой головой, перекошенным носом и рейтингом «38» схватился за биту, которая стояла у его кресла.

– Эй, потише! – поднял руки Траян. – Уже старых знакомых не узнаёте?

Детина отбросил в сторону биту и плюхнулся обратно в кресло, покачав головой. Остальные продолжили играть, не обращая на гостей никакого внимания.

– Ходят тут всякие, – буркнул здоровяк, явно недовольный тем, что его потревожили. – Знакомые разные бывают.

– Чё пришёл? – спросил второй – худющий и вытянутый, с серьгами в ушах, без футболки. От шеи до живота не было свободного от татуировок места.

– За белым, – сказал Траян. – И давай повежливее, Бобби.

– С каких это пор ты обидчивым стал? – спросил длинный. – В наших местах – вежливость сродни самоубийству, так что привыкай.

– Но я не из ваших мест, к тому же со мной товарищ.

– Чё за хрен с горы? – не оборачиваясь, спросил здоровяк. – Откуда вытащил его?

– Мой товарищ, сказал же, – ответил Траян и сделал шаг ближе, выйдя из сумрака. У забора какая-то женщина жарила мясо, возле её ног спала облезлая собака. – Так что, есть то, за чем я пришёл, или так и будете в экран глазеть?

– Есть, – наконец проговорил Бобби и поднялся, отложив в сторону джойстик. – Только это чистейший и плата за него соответствующая.

– Давайте считыватель, товар и расходимся, – закатывая рукав, сказал Траян. – Слишком много времени мы тратим на бесполезные диалоги.

– А ты не спеши, – буркнул здоровяк. – Позабавь нас историями, как там живут богачи. И с подружкой своей познакомь.

Не успел верзила договорить, как Траян подскочил к нему и нанёс удар ребром ладони в шею – резкий, почти молниеносный. Адриан замер на месте, отступил на пару шагов назад, затем вернулся. Траян сделал взмах рукой, и рейтинг двух молчавших до этого парней упал до единицы. Бобби попытался достать из штанов оружие, но Траян его опередил, сделал кувырок, нанёс удар ногой в район предплечья, пистолет выпал из рук здоровяка и отскочил во тьму. Траян же успел достать свой и уже держал Бобби на мушке. Бобби поднял руки вверх и уставился на Адриана. Женщина у забора продолжила жарить мясо, а её собака подняла голову, понюхала воздух и вернулась в исходное положение, не приметив для себя ничего интересного.

– С такими гандонами, как вы, яобщался всю жизнь, пока не выбился в люди, – спокойно сказал Траян, отряхивая куртку от листьев и травы. – И теперь, когда я вырос, перестав относить себя к мусору, которым вы все здесь являетесь, я не позволю разговаривать с собой таким тоном. Я могу взять эту дурь сам. Могу сделать так, чтобы вас посадили навсегда, могу вас устранить, и никто о ваших задницах никогда не вспомнит. Но я принял правила и веду эту скучную игру, просто потому что мне так интересно жить. Я захаживаю к вам, а не к конкурентам, с которыми у вас война, потому что так выпали карты. Сегодня у нас праздник и мы намерены как следует повеселиться, и я очень не хочу, чтобы какие-то выродки нам его испортили. Порошок, – он протянул руку.

Бобби достал пакетик с белым порошком из кармана и бросил его Траяну, скорчив недовольную мину.

– Будем считать это подарком, – сказал Траян, убирая порошок. – Вашими извинениями за тот язык, который вы выбрали для общения. В следующий раз, когда я здесь появлюсь, вы будете джентельменами, потому что вежливость со мной и вежливость с уродами, которые живут в этих трущобах, понятия разные.

Он сделал взмах рукой, и рейтинги парней вернулись к былым показателям. Траян убрал пистолет, смерил каждого презрительным взглядом и отправился прочь. Оторопевший Адриан поспешил за ним.

– Что ты творишь? – спросил он, когда оба сели в машину и тронулись. Руки его дрожали. – Зачем тебе это надо?

– Это надо нам обоим, – улыбнулся Траян, как будто ничего только что не произошло. – Самая убойная штука на свете. Только у этих подонков можно не переживать за качество.

Он разорвал пакетик, высыпал немного на предплечье и вдохнул белый порошок через нос. Сморщился, встряхнул головой и взвизгнул.

– На, – он передал пакетик Адриану. – Улетай, братишка.

– Я не уверен…

– Зато я уверен, – не дал ему договорить Траян. – Полностью безвредно. Для людей без рейтинга продаётся в специализированных магазинах. Удовольствие для хозяев этого мира, которое доступно и нам. Давай, Адриан, не ссы.

Адриан высыпал немного на предплечье, как это делал Траян, и совершил вдох носом. Прозвучал взрыв, как будто весь мир, кроме него самого, засунули в воздушный шарик и отпустили его улетать. Туман рассеялся. Наступила ясность, краски сделались ярче, звуки стали приятней. Тони посмотрел на Траяна совершенно иным взглядом – он видел человека сильного, храброго, человека, который играл по своим правилам. Да и себя он как будто видел со стороны – ничем не хуже самого Траяна – крепкий, умный, уверенный в себе. Да, он был не Тони, мусорщик из Тридцать Второго. Он теперь Адриан – член команды Тиберия, одного из самых влиятельный людей в НШЗ. Весь этот поток мыслей пронёсся у него в голове за долю мгновения. Ему сделалось легко, весело. Он чувствовал эту жизнь. Слабость и неуверенность пропали, как будто их не было вовсе, и Адриан дал себе слово, что больше он их в свою жизнь в пустит. Адриан вдохнул свежий воздух полной грудью и улыбнулся. Жизнь. Вот она, мать её, жизнь. Где-то там, в сотнях километров отсюда, рабочие готовятся к очередному дню. С кислыми рожами, уставшие, невыспавшиеся, они скоро поплетутся к остановкам, чтобы грязный и вонючий поезд унёс их к грёбаным свалкам, где они будут пахать с утра и до самого вечера. Но только не он. Только не Адриан, потому что Адриан ехал со своим другом Траяном в лучший ресторан Первого города, чтобы отметить великое событие.

– Как у тебя это получилось? – спросил Адриан, когда мысли его сложились из мелких раздробленных пазлов в общую картину.

– Ты о чём? – переспросил Траян, управляя автомобилем.

– Как ты меняешь рейтинг простым движением руки? Я видел, как это делал Нерон, теперь ты… Что это за чертовщина?

– Это магия, дружище! – воскликнул Траян и надавил на газ. – Чистая магия!

* * *

На входе в ресторан толпилась очередь. Человек сто, не меньше. В основном молодые девушки – высокие, в коротких платьях, с длинными волосами и милыми мордашками. Траян отдал ключи от автомобиля парковщику, и они с Адрианом проследовали ко входу, минуя основную очередь, которая растянулась на добрую сотню метров.

– Эй, возьмите нас! – слышалось из толпы.

– Мы хотим с вами!

Кто-то схватил Адриана за руку. Он обернулся, встретившись глазами с блондинкой, которая улыбнулась ему. Остановился.

– Идём, идём, – подгонял Траян. – Там внутри есть экземпляры получше. Негоже питаться объедками с обочины.

– Траян! Какие люди! – выкрикнул охранник на входе, и они обнялись. – Давно тебя не было.

– Всё воюем с ветряными мельницами! – прыснул Траян, проходя внутрь.

– Как там мой братишка? – крикнул ему вслед охранник. – Присматриваешь за ним?

– Пока не уволили, – отшутился Траян.

Они попали внутрь, погрузившись в море эстетики, испорченных нравов и неприлично дорогой еды. Неоновая подсветка добавляла и без того развратной атмосфере заведения интима. Все столики были заняты – люди в дорогих костюмах с наивысшим рейтингом или вовсе без него обсуждали дела, курили сигары, придерживая за талию ютящихся на их коленях совсем молодых красоток. Адриан и Траян разительно отличались своим внешним видом от основной публики, но им не нужны были дорогие костюмы и украшения. На них и без этого все смотрели, не скрывая интереса. Вот она – магия «Микромира» во плоти. Они двигались вглубь, прорезая пространство. Кто-то здоровался с Траяном, некоторые просто улыбались ему, кто-то пытался завести разговор, но Траян даже не слушал, двигаясь вперёд словно ледокол. Музыка заглушала разговоры. Адриан заметил три бара, несколько танцполов, бассейн в середине зала и широкую лестницу, ведущую на второй этаж. На белоснежных мягких диванах утопала богема Первого города. На сцене играла группа, официанты во фраках носились из одного конца заведения в другой, только и успевая, что подносить гостям еду и выпивку. Сотни тысяч кредитов тратились здесь за одну только ночь.

– Господа, – прямо перед лестницей появился человек в изысканном синем костюме, – я рад приветствовать столь почётных гостей в «Национале». Для вас зарезервирован стол в зоне ВИП. Прошу за мной.

Траян и Адриан взлетели по лестнице, прошли через второй пост охраны и оказались в закрытой комнате, где царила тишина и царская атмосфера. Через стекло было видно, что происходит внизу. Их обслуживал отдельный официант, в меню были блюда и напитки, недоступные для прочих посетителей. Они уселись на кожаный диван, официант разлил по бокалам виски. Траян улыбнулся, опрокинув стакан одним махом. Адриан сделал то же самое. Суконные обои, стол для бильярда, библиотека и камин. Комната напоминала царскую ложу.

– Идеально, – заключил Траян, откинувшись на спинку дивана. – Как давно я тут не был. Пару недель, а того гляди и целых три! Это же целая грёбаная вечность!

Адриан усмехнулся. Официант налил ещё виски.

– Как ты попал в «Микромир»? – спросил Адриан.

– Как и ты. Меня нашли. До этого я носил имя Си, вращался в мире наркоманов и налётчиков, зарабатывая на жизнь продажей собственных изобретений в Четырнадцатом городе. А теперь мои изобретения покупает вся страна. Разве это не справедливо? Я могу перебрать двигатель машины или коптера, усовершенствовать любое устройство, довести его до идеала. Мой мир – это мир железа и софта. А это, – он обвёл взглядом комнату, – это пережитки прошлой голодной жизни, которой я обязан отдавать дань уважения. Я отрываюсь теперь и буду отрываться как в последний раз в жизни, навёрстывая упущенное.

– Господа, – вновь появился официант, – вы определились с выбором?

– Неси всё, – сказал Траян, небрежно махнув рукой. – Всё, что есть в меню. И сразу ещё одну бутылку виски. Я хочу, чтобы мой друг попробовал, что такое настоящая жизнь на вкус.

Официант удалился. Траян поднялся с дивана и подошёл к окну, бросая взгляд вниз, туда, где отдыхали люди. Он, как будто генерал на холме перед важным сражением, – оглядывал поле боя, продумывая тактику.

– Выбирай, – наконец выпалил он. Адриан подошёл. – Любую или любого. Свободную, занятую, одну или десять. Делай выбор, Адриан. Через минуту она будет здесь, и ты сможешь сделать с ней всё, что только пожелаешь.

Глава 9

– Малыш, я приятно удивлена, – проговорила Селена, и он ощутил её дыхание у своего уха. – Ты, наконец, обрёл себя? Вот же она – жизнь! Настоящая! Сколько всего приятного тебя ещё ждёт впереди! – она закатила глаза.

– Да, мужик, что за адский вечер! – всплеснул руками Яцик. – Ну ты и закатил гулянку. Этот Траян – просто улётный тип. Держись к нему поближе. Как только представлю, сколько ещё таких вечеринок впереди…

– Дурачьё, – прозвучал властный голос Клемента, и все возбуждённые восклики тут же оборвались. – Вам бы гулять да совокупляться! Всё это может плохо сказаться в будущем. Он ведь только нащупал свой путь. Его взяли в близкий круг!

– Ну и что дальше? – буркнул Яцик. – Человек из этого же круга и показал ему, как нужно жить. Что тут плохого, профессор?

– Сейчас Тони нужно проявить себя. – Клемент посмотрел на Селену, потом на Яцика недобрым взглядом и подошёл к Тони, присев рядом. – Ты на верном пути, – проговорил он, положив ему руку на плечо. – Не сбейся с него, не дай ложным идеалам завладеть тобой. Ты больше не мусорщик Тони, ты теперь – Адриан. Помни об этом.

– Что плохого в том, что он даёт выход своему естеству? – Селена скрестила руки на груди. – Ах да, я забыла, что наш профессор – бесполый умник. Это не значит, что все вокруг такие же.

– Дело говорит! – поддержал Яцик. – К тому же настоящий мужик должен давать выплеск своей энергии. Это я точно знаю.

– Сосредоточься на работе, – бросил Клемент, игнорируя комментарии. – Ты здесь не для гулянок. Ты здесь для большого дела, возможно, для дела, которое изменит всю историю. На кону всё, Адриан. Помни это.

Он поднялся и направился к выходу.

– Куда это ты? – насторожился Яцик и вскочил. – Снова уходишь, не доведя разговор до конца?

– Для меня этот разговор окончен.

* * *

Мальчик плакал. Он рыдал навзрыд, пытаясь собрать из кусков чёрной бумаги хотя бы что-то. Ничего не получалось. Слёзы капали на обугленные страницы, превращая их в пепел, который уносил ветер. Он был один среди репейника и сухой травы, сидел на коленях над тлеющим кострищем. Чудесный мир сгинул в огне, вместе с книгой, оставив его одного в этом мерзком и сером дне. Он ненавидел всех – наставников, воспитателей, детей. Ко всем он испытывал ненависть. Разочарование трепало его душу, чувство несправедливости не давало покоя. Стоило ему приоткрыть дверь, за которой было что-то интересное, как кто-то эту дверь тут же захлопнул, а ключ выбросил куда подальше. Кого в этом винить? Оставалось лишь горько рыдать.

* * *

Гром. Исполинская кувалда берёт разбег с самого низа, медленно заносится и со всего размаха бьёт. Снова гром. Темнота. Глаза закрыты, веки тяжёлые. Тесно. Вспышка. Музыка. Дым. Порошок. Запах духов. Приятное дыхание. Нежный голос. Прикосновение. Шея. Поясница. Грудь. Голос. Нежный. Коричневая обивка дивана. Виски. Порошок. Суконные обои. Гром. Бах! Зелёные глаза. Едкие, игривые. Платье из золота. Платье падает на пол. Смех. Крики. Улыбка. Лицо Траяна. Камин. Виски. Стихи. Песни. Музыка. Свет. Снова гром. Бах! Хорошо. Приятно. Хорошо? Нет, ни хрена не хорошо! Голова болит. Ужасно болит, а по ней ещё и кувалдой. Бах! Веки поднялись с трудом. Неимоверный труд – поднять эти чёртовы веки. Всё плывёт перед глазами. Красное окно. Солнце встаёт. Где это он? Нужно на работу. На погрузчик. Рейтинг. Свалка. Вонь. Тони. Кто он? Адриан! Нет никакого Тони. Нет никакой свалки, нет вони. Нет работы.

Он подскочил с кровати, очнувшись ото сна. Это был кампус. Его комната. Пустые стены, большие окна, из которых прорывается красный утренний свет, кровать, ковёр на полу. Спёртый запах. Как он сюда попал? Что произошло? На столике рядом с кроватью лежала жёлтая таблетка. Что это за таблетка? «Выпей и будешь бодрее жеребца на скачках, – голос Траяна. – Я всегда так делаю после любой гулянки. Разработка «МедиаФарма». Один приятель поставляет мне по старой дружбе». Снова гром. Бах! Адриан дрогнул и поглядел в сторону двери. Это был не гром. Кто-то ломился к нему в комнату. Он схватил таблетку со стола, закинул в рот и проглотил, не запивая. Спохватился. Где планшет? Стал шарить взглядом по комнате. Где этот чёртов планшет? Вот же он. Открыл, проверил. Повреждений нет, все системы исправны. Сколько времени? Пять сорок пять утра. Какого хрена так рано! Удар в дверь. Похоже, ногой. Кого принесло?

Адриан метнулся к двери, распахнул её и увидел перед собой Клео. В спортивном костюме, с планшетом в руках и со взглядом, не предвещающим ничего доброго. Он поморщился, сделал пару шагов назад. И тут его осенило. Пробежка. В шесть утра!

– Забыл? – Клео скрестила руки на груди. – Нельзя такое забывать, Адриан. Я подозревала, что будет что-то подобное в твой первый день. Первый, мать твою, день! Ты принёс присягу только вчера! И я решила убедиться, что ты придёшь. Это важно!

– Да, да, – закивал он. Голова прояснялась, пульсирующая боль уходила. События прошлой ночи складывались в логическую историю. Неужели действовала чудесная таблетка Траяна? – Прости, Клео. Я буду бежать. Дай мне пару минут на сборы.

– Я не твоя мамаша, чтобы прощать тебя, – ответила она. – И уж тем более чтобы бегать за тобой. Ты уже взрослый мальчик, Адриан, так что постарайся не обосраться и оправдать все надежды, которые на тебя возложили люди, причастные ко всему этому дерьму мирового масштаба. Я, как ответственная за персонал и уж тем более как неравнодушная к Делу Тиберия, повторять больше не буду.

– Хорошо, – он кивнул. – Спасибо тебе, что ты пришла.

– И ещё, – Клео уставилась на него. – Много девок вчера было?

– Что?

– Вы были с Траяном, и я знаю, что происходит, когда он идёт на подобные гуляния. Были ли девки?

– Клео, я… – Адриан покачал головой. – Я не помню, –соврал он. – Ничего не помню.

– Ясно, – ответ её явно не устроил. – Поторопись.

Она развернулась и отправилась прочь. Адриан выругался, метнулся в сторону гардероба, быстро нашёл пригодные для занятий спортом вещи, стянул джинсы и футболку, в которых завалился спать под утро, и наскоро оделся. Он выбежал из кампуса и бегом устремился к главному входу в Куб, где команда собиралась на пробежку.

* * *

К своему удивлению, он пришёл не последним. Клео и Траян уже были на месте. Каждый занимался своими делами. Похоже, Клео не разговаривала со своим приятелем. Октавиан разминался немного поодаль. Остальных ещё не было.

– Адриан, мать твою за ногу! – выругался Траян, который, как ни странно, выглядел бодро, как будто они приехали домой не к четырём часам утра. – Если идёшь гулять, готовься наутро получать нагрузки наравне со всеми.

– Но ты… Я же говорил, что не стоит идти в ресторан, а ты настоял…

– Я думал, у тебя есть своя голова на плечах, – развёл руками Траян. – Я-то здесь и готов к забегу. А вот ты… Если бы не Клео, ты валялся бы сейчас в кровати словно труп. Ох и зол был бы Тиберий, узнав, что ты пропустил первую тренировку!

– Но я её не пропустил, – с обидой вставил Адриан. – Спасибо Клео. И я готов к забегу. Кстати, как у вас с Клео?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, вы же вроде как пара… Она спрашивала у меня о прошлой ночи.

– Ай, брось, – Траян махнул рукой. – Женщины… В современном мире есть две величайшие глупости – честность и ревность. Она всегда дуется, а потом приходит в себя. Не парься!

Нерон, Жанна и Тиберий подошли ровно к шести. Они по очереди поглядели на Адриана, как будто зная обо всех его ночных похождениях, а затем вся команда побежала. Нерон тут же оторвался от основного костяка и ушёл далеко вперёд, набирая темп. Первыми среди оставшихся бежали Траян и Клео, следом за ними – Жанна, после неё Тиберий, замыкали колонну Октавиан семидесяти лет и Адриан. Ощущались последствия бессонной ночи, обилие алкоголя и белого порошка. Сердце яростно билось в груди. Адриан вспотел, не успев пробежать и ста метров. Жёлтая таблетка делала своё дело, но она лишь маскировала недуг, заставляя организм думать, что всё в порядке. На самом деле Адриан ощущал какую-то тяжесть в голове, ноги были как будто из глины, а каждый вздох давался с трудом.       Стараясь отвлечься мыслями от состояния близкого к инфаркту, Адриан попытался восстановить в голове события минувшей ночи. Он вспомнил женщину, с которой проводил время. Вспомнил черты лица, зелёные глаза, золотое платье и приятный запах её духов. Они разговаривали отрывками, бросая друг другу несвязные фразы, когда губы их были свободны.

Между тем основная команда существенно отдалялась от отстающих. Октавиан держал достойный для своего возраста темп, а вот Адриану стало совсем худо. Он чувствовал пульсацию в висках, задыхался, его бросало в жар.

– Притормози, – вымолвил старик. – Угробишь себя.

– Нет, – едва выпалил Адриан, тяжело дыша. – Надо бежать. Это первый… Первый день.

– Верно, – кивнул Октавиан на бегу. – Но он может оказаться последним. Расставляй приоритеты правильно, сынок.

С этими словами он прибавил темп, лишая Адриана малейшего шанса догнать его. Адриан замедлил темп и сошёл с дистанции. Он буквально рухнул под дерево на одной из аллеек вдоль дорожки, жадно хватая ртом воздух, которого, как ему казалось, на всех здесь не хватит. Перед глазами всё плыло, на синем небе танцевали разноцветные мошки. Грудь вздымалась вверх, из горла доносился хрип. Он успел возненавидеть себя, переложить вину на Траяна, затем мысленно перед ним извиниться и снова упрекнуть себя. Какие только слова не всплывали в его памяти, но даже самые обидные изречения не могли исправить положения. Он сам был в этом виноват, и теперь уже не было никакого смысла возвращаться в прошлое, ведь его не исправить. Адриан поднялся, пошатываясь, и поглядел вдаль – команда давно исчезла из виду. Он вернулся на дорожку и продолжил бег. Ноги не слушались, заплетались, в горле пересохло. Адриан наращивал темп. Вскоре навстречу ему выбежал Нерон – мокрый от пота, но бодрый, он пробежал мимо в каком-то сумасшедшем темпе, отвесив:

– Главное добежать, парень! Главное добежать.

И Адриан бежал. Медленно, нелепо. Воздух раздирал глотку, в висках пульсировало. Показались фигуры Клео, Траяна и Жанны, они бежали обратно. Пересеклись, но никто как будто не обратил на Адриана внимания. Он продолжил бег. Пейзаж менялся – равнинны сменились холмами, подул прохладный ветер. Стало немного легче. Дорожка оборвалась, превращаясь в вытоптанную в траве тропинку. Ход снова замедлился. Адриан почувствовал, как тропинка ведёт в горку. Этого ещё не хватало! Навстречу выбежал Октавиан. Щёки его были раскрасневшимися, движения бодрыми и чёткими.

– Ещё немного, Адриан! – подбадривал он на ходу. – Ты почти у цели.

Адриан прибавил. Он бежал вверх, сопротивляясь ветру, который дул прямо в лицо. Усталости он не чувствовал, она давно пропала, не чувствовал он и конечностей, которые, казалось, сами делали своё дело, без его участия. Наконец Адриан выбежал на ровную поверхность. Это была поляна, покрытая травой и деревьями. Он обернулся, осознав, что преодолел серьёзный подъём в гору, а когда повернулся обратно, тут же замер от вида, который раскинулся перед ним. Это было море. Оно простиралось где-то внизу, голубой гладью уходя за горизонт. Адриан устремился к краю, захватываемый непередаваемым видом морских просторов. У самой кромки его ждал Тиберий, который одиноко смотрел вдаль. Адриан присел рядом, пытаясь восстановить дыхание и утихомирить эмоции. Он это сделал. Он добежал.

– Никогда в жизни я не видел моря, – отдышавшись, проговорил он, глядя вдаль с высоты обрыва.

– Я вижу его каждый день, – ответил Тиберий. – Мы прибегаем сюда, чтобы лишний раз напомнить себе о величии свободы.

– Тиберий, я…

– Я всё знаю, – прервал он. – И всё понимаю. Никогда не оправдывайся, Адриан. Даже передо мной. Ты здесь, несмотря ни на что. И это самое главное.

– Я буду стараться вдвое больше, – сказал Адриан.

– Не давай обещаний, выполнение которых вызывает сомнение, – снова прервал Тиберий. – Мне не нужны эти заверения. Мне нужны поступки и результаты. Всё, что ты будешь делать в ближайшие два месяца, пригодится тебе на деле в будущем. Что-то, может, даже спасёт тебе жизнь. Теперь ты часть этой команды, этого мира и на твоих плечах великая ответственность. Не стоит этого забывать, ведь кто-то, вроде Траяна, может не спать и не есть и всё равно сделает своё дело лучше других. Кому-то для этого требуется особая атмосфера и настрой. Я хочу, чтобы ты был готов, потому что перед самым выходом на сцену я задам тебе всего один вопрос: «Готов ли ты?». И как только ты дашь положительный ответ, назад дороги не будет. После этой черты всё будет зависеть только от тебя.

Адриан промолчал. Тиберий поднялся, отряхнулся и посмотрел на него сверху вниз.

– Не задерживайся тут, – сказал он, – в девять у тебя лекция. – И бегом устремился прочь.

* * *

– Сегодня мы поговорим о политическом и географическом устройстве НШЗ, – говорил Октавиан с трибуны. На нём был твидовый костюм с ярко-зелёным галстуком. В аудитории был всего один слушатель – Адриан. Заряженный двойной дозой чёрного кофе, с чистым разумом, он приготовился внимать информации. – По данным международного спутникового агенства, в мире насчитывается около двадцати пяти миллиардов человек. Три миллиарда человек проживает на территории Новых Штатов Запада – самого мощного политического и военного альянса на планете, основанного на Теории Аналитического Регулирования. Географически НШЗ расположены в западном полушарии Земли и подразделяются на штаты: северные – Канадские, центральные – Американские и южные – Мексиканские. Каждый штат состоит из городов. В нашем, Американском, сорок один город. Верховную власть в НШЗ осуществляет Совет Правления, головной офис которого расположен в Первом городе. В Совете Правления шесть переменных членов, которые являются главами крупнейших корпораций. Каждый год состав высшего органа Совета Правления – Президиума – меняется на основании аналитических данных о состоянии корпораций. Такими данными являются: оценочная стоимость корпорации, прибыль, рост, инновации и влияние на профильную сферу деятельности. Члены Совета Правления могут меняться ежегодно, равно как и находиться на должности неограниченное количество времени, пока их компания соответствует указанным выше критериям. Совет Правления осуществляет законодательную власть, контролирует исполнительную и оказывает воздействие на судебную.

Адриан делал пометки в планшете, открывал новые окна с информацией о государственном устройстве, о корпорациях, о законах. За короткий срок своего пребывания здесь он научился мастерски бороздить Сеть, вычленяя необходимую информацию, и пользоваться своим устройством.

– Города возглавляются губернаторами, которые назначаются членами Совета Правления и подчиняются им. Губернаторы осуществляют власть на местах, являясь прямыми представителями Совета Правления. Города подразделяются на районы, которые управляются префектами. Районы с литерой «А» являются жилыми, районы с литерой «Б» являются промышленными. Районы же с литерой «В» являются стратегическими и закрытыми – там сосредоточены жизненно важные для НШЗ объекты, такие, например, как атомные станции или военные базы. В нашем штате проживает сто пятьдесят миллионов человек. Крупнейший город – Тридцать Второй, где числится более двадцати миллионов жителей. Самый малочисленный – Первый, не многим менее одного миллиона. Самый большой по территории город – Пятнадцатый. Там сосредоточены энергетические кластеры по выработке чистой энергии, которой снабжаются соседние города. Особые города: Четвёртый, где проживают военные и расположены базы; Двадцать Четвертый, Двадцать Седьмой, Тридцать Девятый, Сороковой и Сорок первый – прибрежные либо пограничные города, а также города с атомной промышленностью. НШЗ не имеют дипломатических связей с другими государствами, являясь полностью изолированным альянсом. Запоминаешь? – резко прервал лекцию Октавиан.

– Да, – ответил Адриан. – Уже запомнил.

– Тогда слушай дальше. На данный момент в Совете Правления заседают представители следующих корпораций. «Микромир» – в лице Тиберия. Мы состоим в правлении уже четвёртый год. По оценке авторитетного издания «Глобальная Аналитика», у «Микромира» великолепные перспективы закрепиться в Совете на шесть-семь лет. Компания «Жёлтый Знак» – в лице учредителя Бергмана, старшего из трёх братьев-основателей информационного гиганта. «Жёлтый Знак» занимается разработкой программного обеспечения для большинства машин, наделённых искусственным интеллектом, а также имеет десятки самых разных технологических стартапов. Они новички в Совете Правления, но, по всем прогнозам, останутся и на следующий год. А вот первый кандидат на выбывание – «Колокол». Мегакорпорация, сфера которой распространяется на тяжёлую промышленность и производство. Капитализация в три раза выше, чем у «Микромира», но вот скандалы, основанные на сексуальных домогательствах и подкупах, которые одолевают их руководство, скорее всего, вынудят главу корпорации Харви покинуть Совет Правления по собственному желанию. «Биотек Индастриз» – ещё один АйТи-гигант, который кроме производства железа занимается медициной – протезирование, имплантанты и так далее. Создатель компании – доктор Ритц, один из самых уважаемых членов Совета Правления. «Баско Кампани» – это альянс корпораций, работающих в сфере машиностроения, туризма и пищевой промышленности. Положение у этого бренда прочное. Представляет «Баско» в Совете некий Антонио – генеральный директор и собственник. И, наконец, главный монстр на арене – «Экс Кэпитал». Гигантский конгломерат, под управлением которого более ста дочерних компаний, охватывающих самые разные сферы – от фармацевтики до ПО, от судостроения до спутников, от швейных фабрик до косметики. Самая крупная корпорация в НШЗ, которая по капитализации превосходит все остальные в Совете Правления вместе взятые. Её основатель – господин Женевьер – состоит в Совете с самого первого дня и, похоже, не собирается на покой. Одно лишь упоминание об «Экс Кэпитал» будоражит рынок и умы аналитиков. И хоть Женевьер имеет голос равный каждому в Совете Правления, зачастую ему единолично удаётся пропихивать весьма специфичные законопроекты, воплощая их в жизнь. Всю подробную информацию о работе Совета и о политической ситуации я скинул на твой планшет – там котировки, политическое влияние, борьба за власть и за рынок, монополии и конкуренция и ещё много-много интересного. Разберёшься, думаю. Ну а если нет, я помогу. У нас ещё много лекций впереди.

* * *

Тир располагался глубоко под землёй. Особый лифт, который обычно доставлял Адриана в актовый зал «тайного общества», на этот раз опустился ещё глубже. Занятия были назначены на полдень. В это время все сотрудники «Микромира» обычно гурьбой устремлялись к буфету, хватали сандвичи, чтобы насладиться ланчем под тенью дерева на улице. Адриан и сам привык к подобному за месяц работы в статусе менеджера, но теперь ему приходилось перестраивать свой график. Когда двери лифта открылись, перед ним стоял Нерон. В полной боевой готовности – в чёрном обмундировании, какое носил спецназ полиции, в жёлтых очках и при оружии. Выглядел он устрашающе, а через двадцать минут и сам Адриан был облачён подобным образом. Они прошли в тир, где уже упражнялась Клео. Сначала она стреляла из пистолета, затем взялась за винтовку. Нерон и Адриан внимательно наблюдали за её тренировками. Раздавались выстрелы, показатели на цифровом табло менялись, Клео была сосредоточена и серьёзна. Итоговым результатом стал рейтинг «98,6» из ста возможных баллов.

– Неплохо, – заключил Нерон, когда Клео сняла наушники и присоединилась к ним на смотровой площадке. – Делаешь успехи.

– Неплохо? – прыснула Клео. – Да я в списке вторая после тебя, а следующий за мной Траян, причём с отрывом в целых три балла.

– Но и до меня тебе далеко, – пожал плечами Нерон. – Сегодня не до соревнований, давай посмотрим, на что способен наш новый ученик.

Они оба уставились на Адриана. Он замер, покрутил головой.

– Чего стоишь, бери беретту, – скомандовал Нерон. Адриан не пошевелился. – О боги, ты не знаешь, что такое беретта?

– Мало того, – вздохнув, ответил Адриан, – я не знаю название ни одного оружия из тех, что здесь представлено. И вообще, я видел пистолеты только у полицейских.

Клео прыснула. Она убрала пистолет и наушники в шкаф.

– Чую, вам предстоит долгая работа, – проговорила она и покинула тир, направляясь в сторону раздевалки.

– Что ж, – откашлялся Нерон и потупил взор. – Тогда нам следует начать с азов. Давай-ка пройдёмся по теории.

* * *

– Здесь представлен весь «особый» транспорт «Микромира», – говорил Траян, ведя Адриана по подземному паркингу. – Я отвечаю за его модернизацию и содержание. Естественно, все эти экземпляры не состоят на балансе компании.

Стоянка пестрила автомобилями различной окраски – ярко-оранжевыми, перламутровыми, голубыми, жёлтыми и красными. Один красивее другого – кабриолеты и внедорожники как известных моделей, так и тех, о которых Адриан никогда не слышал.

– Сколько их здесь? – спрашивал Адриан, заглядывая в салон красного «Феррари».

– Сорок два автомобиля, – говорил Траян. – Самый мощный – полторы тысячи лошадиных сил. Вооон тот, – он указал на чёрный вытянутый «купе», который мало чем вообще походил на автомобиль. – «Чёрное Чудовище», так я его назвал. Моё изобретение. Не автомобиль, а настоящий шедевр – нет равных в мире по разгону и управляемости. Ещё имеются восемнадцать мотоциклов, шесть квадроциклов, восемь коптеров и две яхты. Над всеми этими красотками я хорошенько поработал.

– Зачем Тиберию столько транспорта? – удивился Адриан.

– Это не просто красиво, но и полезно, – улыбнулся Траян. – Я собираю под его началом коллекцию, которая не только будет пылиться в гараже, но и расти в цене. Однажды Тиберий сможет выручить за свою коллекцию баснословное состояние. Это как коллекция картин или скульптур, но гораздо практичнее. Здесь есть автомобили начала двухтысячных годов, только представь себе! Все они на ходу, да ещё и на каком! Сам Тиберий больше предпочитает морские путешествия, а вот от наземного и воздушного транспорта он не в восторге. Всё же он знает, что эти игрушки могут пригодиться в нашем общем деле. Коптеры неплохо преодолевают расстояние по воздуху, они оснащены ракетницами и пулемётами. Есть бронированные автомобили, есть те, с которыми по скорости не сравнится ни одно транспортное средство. Есть юркие – вроде мотоциклов. А если брать яхты, то я сделал из них настоящие плавающие форпосты. Если оружейная палата Нерона – это лучники, то это – наша грёбаная кавалерия, которую мы скоро пустим в бой.

Адриан остановился напротив серого «Астон-Мартина». Траян улыбнулся.

– Живая легенда из страны, которая когда-то носила имя Великобритания, – сказал он. – Тысяча девятьсот шестьдесят пятый год выпуска. Я не оговорился, Адриан. Этой красотке больше ста тридцати лет, и она ещё может задать жару многим молодым машинам. Ездит на бензине! Динозавров с двигателями внутреннего сгорания уже давно не производят.

Они обошли кабриолет по кругу. Адриан почувствовал запах кожи и металла.

– Ну что, начнём наше обучение, раз уж тебе приглянулась именно эта? – открывая дверь, спросил Траян.

– Мы поедем на ней?

– Зачем? Будем любоваться и радоваться, – засмеялся Траян. – Запрыгивай, старушка соскучилась по свежему воздуху.

* * *

День заканчивался последним занятием. Адриан ждал Жанну к семи вечера, и она пришла ровно к назначенному времени. Появилась в аудитории тихо, как будто на цыпочках, прошла к трибуне. Поздоровалась сухо, не утруждая себя вопросами приличия. Мертвенно бледная, с тяжёлым, вовсе не детским взглядом, пронзающим до глубины. Адриан общался с ней меньше всех, да и другие члены команды Тиберия не могли похвастаться дружескими отношениями с этой особой. На все вопросы они отвечали одинаково: «Жанна работает с утра до ночи, и ей нет дела ни до чего, кроме как до своих изобретений».

– Начнём, – сказала она, развернув планшет. – Мы будем посвящать занятиям два часа в неделю.

– Всего? – спросил Адриан, и она, оторвавшись от планшета, смерила его суровым и не терпящим более прерываний взором. Адриан потупил взгляд, извинился.

– У меня мало времени для обучения новичков. Я занимаюсь стратегическими проектами, и лично моё отношение к участию в подготовке неопытных авантюристов сугубо отрицательное. Но всё-таки начнём. На данный момент я веду в «Микромире» восемь крупных проектов и двадцать два побочных, требующих моего пассивного участия. Из всех этих проектов три заслуживают внимания для нашего общего дела, и о них мы поговорим. Первый, – на экране планшета Адриана появилось изображение – микрочип красного цвета в разрезе. – НМПАЧ – Нейронный Модулятор Персонального Аналитического Чипа – моё изобретение, возможно самое важное в жизни. Вот как оно работает, – Жанна сделала взмах рукой слева направо и посмотрела в глаза Адриану. Его рейтинг упал до единицы. Он увидел своё отражение в окне и с негодованием уставился на Жанну. – НМПАЧ встраивается в мозг, подключаясь к основному ПАЧу с помощью лёгкой операции. Общий наркоз, пару дней восстановления и всё готово. Шанс приживаемости почти сто процентов. Если вдаваться в технику, то система такая – НМПАЧ удалённо подключается к ПАЧу человека, с которым идёт взаимодействие, получает команду от носителя – мысленную, естественно, и с помощью незамысловатых жестов изменяет рейтинг. Помимо этой функции можно также навредить, – она сделала взмах сверху вниз, и Адриан поморщился от лёгкой боли в затылке. Боль медленно отступила, он потёр виски. – Занятная функция, но находится в данный момент на стадии бета-тестирования, так что использовать её нужно лишь в экстренных ситуациях. Вот несколько принципов пользования НМПАЧ. Первое – расстояние до оппонента не должно превышать пяти метров. Иначе устройства не «видят» друг друга и шансы к соединению сильно падают. Второе – команда в мозг должна быть точной, должна чётко гармонировать со взглядом и жестами. Третье – не все НМПАЧи взаимодействуют с ПАЧами. Они на сто процентов работают с ПАЧАми «Микромира», но могут сбоить с ПАЧами иных корпораций. Четвёртое – при интенсивной нагрузке возможны побочные эффекты – повышенное артериальное давление, головные боли, недомогания, галлюцинации. Поэтому НМПАЧ нужно использовать разумно и в меру. Кому-то достаточно однократного применения для последующих трёх дней мучений. Кто-то может понизить рейтинг двадцать раз подряд и чувствовать себя хорошо. Это – новейшая разработка, которая всё ещё находится на стадии испытаний. Первый НМПАЧ – экспериментальный, он стоит у меня. Следующие три я поставила Клео, Нерону и Траяну. Пятый будет стоять у тебя.

– Вы хотите поставить мне эту штуку? – недоумённо спросил Адриан.

– Да, мы оснастим тебя НМПАЧчем. Есть какие-то возражения?

– Нет, – Адриан покачал головой, – просто, это странно…

– Вот и славно, – прервала его Жанна. – Для сомнений нет времени. Подпишешь соглашение, я уже отправила его тебе, и через пару дней ляжешь на операцию, ещё дня через три будем практиковаться в применении.

Она взмахнула рукой, сделав жест справа налево и рейтинг Адриана вернулся обратно к «88».

– НМПАЧ, – продолжила Жанна, – это большая ответственность. Человек, который обладает подобными возможностями, зачастую перестаёт воспринимать реальность всерьёз. К сожалению, так случается довольно часто. По физическим параметрам ты подходишь для операции, но я оставляю за собой право на полный контроль твоего НМПАЧа с возможностью удалённой дезактивации.

– То есть с правом полного контроля меня.

– Интерпретируй как вздумается, – пожала плечами Жанна. – Как только ты подпишешь соглашение, назад дороги не будет. Думай, у тебя есть пара часов. Мы должны подготовиться к внедрению, оповестить хирургов и программистов.

Адриан не ответил.

– Я также отправила тебе ссылку на инсталляцию последнего ПО на твой планшет, – продолжила Жанна. – Моя разработка. Носит имя «д’Арк». Исключительно для внутреннего пользования – сейчас данное ПО установлено у некоторых ТОП-менеджеров «Микромира». Полная безопасность от слежки, невозможность отследить историю и местоположение, повышенное быстродействие, доступ к засекреченной информации, к полицейским и военным архивам. В общем, пользуйся.

– Что нужно подписать? – попытался пошутить Адриан.

– Подпишешь согласие перед установкой, – игнорируя шутку, ответила Жанна. – И если хочется шутить, иди к Траяну. Я к юмору отношусь негативно. Пока ты будешь пользоваться моими разработками, изволь подписывать по нескольку соглашений перед каждым действием. Так я пытаюсь обезопасить компанию, себя, да и всех людей от недобросовестных пользователей, а также заставить человека почувствовать хотя бы немного ответственности, которая тебе, кстати, не помешает. И если ты хочешь, но не решаешься спросить – доверяю ли я тебе, то отвечу сразу: нет, не доверяю и не должна.

– Спасибо за откровенность, – пожал плечами Адриан.

– Тебе ещё придётся доказать свою полезность, – вдруг проговорила Жанна, собираясь. – Поэтому, сделай это как можно быстрее, чтобы время, которое я тут трачу, не было спущено в трубу.

Глава 10

– Когда отец бил меня, а случалось это не реже двух раз в неделю, все вокруг молчали. Мать молчала, бабуля тоже. Дядя делал вид, что ничего не замечает, даже когда я приходил к ним в гости с чёрным разбухшим глазом или царапинами на руках. – Тиберий посмотрел в окно, где мелькали высотные дома. Пригород срастался с центром и высоченные стеклянные небоскрёбы медленно пожирали стильные уютные домики. – «Семейные ценности», – Тиберий усмехнулся, – так это, кажется, называется. Большинство людей в нашей стране страдают оттого, что росли без родителей. Я страдал оттого, что рос с ними. Отца сначала боялся, потом возненавидел. Попытался простить, когда вырос, но не смог. Не смог выкорчевать эту ненависть, как ни пытался. Мать… Мать ненавидел ещё больше за то, что допускала всё это.

Чёрный «Майбах» выехал на шоссе, ведущее в самое сердце Первого города, туда, где в блеске огней мерцали десятки высоток, где пестрили рекламой билборды, а жизнь бурлила, не прекращаясь ни на секунду. Адриан был облачён в чёрный фрак с бабочкой, аккуратно причёсан, выбрит, туфли блестели. Тиберий, тоже во фраке, выглядел весьма комично со своими растрёпанными кудрями и в круглых очках.

– А потом, – продолжил он, – когда мне было лет двадцать, я впервые сумел дать ему отпор. Он, как обычно, занёс руку, чтобы отвесить мне свой каменный удар по затылку. Но я эту руку перехватил и крепко сжал его запястье. Впервые я увидел в его глазах непонимание. Он не контролировал ситуацию первый раз в своей жизни. А потом я как следует ему врезал. Прямо по лицу, врезал так, что он отлетел в стену. Помню, когда отец, пощупав свой нос, увидел на руках собственную кровь. Он долго смотрел на меня, не понимая, что происходит, но в итоге, развернулся и ушёл. В следующий раз, когда он поднял на меня руку, я отметелил его как следует – бил лежачего кулаками по лицу, чувствуя его крики и хруст костей. Бил за всё то зло, что он причинил мне, бил в надежде, что он больше не встанет. Я сломал себе четыре пальца тогда, а ему… Пробил ему лицевую кость, нос, конечно, тоже был переломан… Он хрипел, извивался на полу, а я стоял и смотрел на него сверху вниз и чувствовал только одно – облегчение. Затем я собрал все свои вещи в один рюкзак и ушёл из дома. Навсегда.

«Майбах» мчался мимо переполненных ресторанов, мимо зданий оперы и музеев. Вечер был в самом разгаре. Веселье набирало обороты, вместе с льющимся вином и рассыпающимся белым порошком.

– Это моя личная драма. С тех пор я усвоил для себя важный урок, – сказал Тиберий. – Сила – единственный инструмент в мире, который способен изменить что-то. Я не говорю только о грубой физической силе – это могут быть деньги, власть или мозги, вот что я вкладываю в это понятие. Но я точно знаю, что лишь сильный может выжить в этом мире. На пути к нашей цели, Адриан, мы будем использовать силу, чтобы противостоять тем, кто попытается нам помешать. Мы будем использовать силу и после падения нынешнего режима, чтобы удержаться на плаву и не допустить очередного переворота. Силу нужно использовать всегда, ибо это единственный инструмент в мире, который способен изменить что-то, – повторил он.

Он задумался и снова уставился в окно. Автомобиль свернул на оживлённую улочку, подъезжая к самому высокому зданию в городе. Пассажиры приготовились выходить.

– Мой отец был прекрасным учёным, – выпалил Тиберий, когда «Майбах» остановился, – но человеком он был плохим. Сейчас ты попадёшь в мир подобных людей. Они все здесь выдающиеся в своей сфере, но люди из них никакие. Этот вечер лишь прикидывается благотворительным. На самом деле здесь совершаются сделки, проводятся встречи, распускаются слухи, объявляются войны и перемирия. Сегодня в одном месте соберутся самые влиятельные люди страны – главы корпораций, учёные, губернаторы, генералы. На подобных мероприятиях замечают всё и тебя, конечно, заметят тоже. Действуй в рамках легенды, не говори лишнего, но и не молчи. Все люди здесь – самые могущественные люди в государстве, все они – наши будущие враги, и вскоре мы объявим им всем войну. И только сила поможет нам в этой войне одержать победу. Эти люди цепко держатся за власть, они любят жизнь и будут сражаться до последней капли крови с теми, кто посмеет эту жизнь изменить. Чтобы победить, ты должен знать своих врагов, Адриан. Вперёд.

* * *

Они шли по красной ковровой дорожке, сопровождаемые вспышками фотоаппаратов. Тиберий и Адриан, «римские императоры» в безупречно пошитых фраках. Отель «Ритц», где была назначена благотворительная церемония «Рука помощи», пестрил средневековой роскошью, вычурностью и бурлеском, какой обожали богатеи. Богемный небоскрёб блестел в лучах прожекторов, встречая своих богатых и властных гостей. В холле собралось достаточно много народу – мужчины в строгих костюмах, женщины – в вечерних платьях. Прямо в центре расположился круглый бассейн с баром. С потолка свисали многотонные хрустальные люстры. Стены были отделаны бархатом, витиеватые лестницы – мрамором. Лакеи в белых фраках сновали туда-сюда, предлагая гостям шампанское изакуски.

– Какие люди! – раздался голос, и Тиберий изобразил на лице некое подобие улыбки. Получилось не очень, но это никого не волновало. Здесь все так делали.

К ним приблизился мужчина лет пятидесяти с раскрасневшимся лицом и аккуратно подстриженной белой бородкой. Он широко улыбнулся и пожал руку Тиберию.

– Харви, это Адриан, директор по взаимодействию с регионами, – представил Тиберий. – Адриан – это Харви, основатель корпорации «Колокол», член Совета Правления.

– Польщён! – Харви вцепился Адриану в руку и принялся яро трясти её. – Раз уж великий Тиберий выводит в свет новое лицо, даю зуб, что это будущая звезда.

– Наслышан о вашей компании, – проговорил Адриан.

– Все слухи – правда! – Харви хлопнул Адриана по плечу, причём с такой силой, что тот пошатнулся. – Я домогался до секретарш, горничных и даже до некоторых программистов. – Харви расхохотался. – Пускай болтают сколько влезет!

– Я говорю не о ваших личных проблемах, – пожал плечами Адриан. – Об этом уже даже в Сети не пишут. А вот новые проекты, которые помогут удержаться вам в Совете, это занятно. Я восхищён вашим детищем – уверен, что «Титан» затмит прочие разработки в области переработки отходов.

Улыбка тут же сошла с лица Харви. Он помрачнел и уставился на Адриана волчьим взглядом.

– Откуда тебе известно о «Титане»? – отбросив учтивости, спросил он. В один миг из дружелюбного деревенщины он превратился в озлобленного ястреба. – Это секретная разработка, о которой мы ещё не объявляли официально.

– Это были лишь мои домыслы, основанные на аналитике, к которым я пришёл, изучая открытые источники информации, – ответил Адриан, слегка приврав. – Теперь вы эти домыслы подтвердили, и я могу пожелать вам удачи. Надеюсь, что место в Совете вы сохраните.

– Держи свою гиену на поводке, Тиберий, – злобно прошипел Харви. Кустистые брови его сгустились. – Это – опасный зверь, а таких опасных животных я предпочитаю давить в зародыше, пока они не стали сильнее тебя самого, или же заставляю их верно служить.

– Гиена – определение не совсем тактичное, – улыбнулся Тиберий.

– Когда это я заботился о тактичности? – Харви треснул Тиберия по плечу, косо поглядел на Адриана и ретировался.

– Слишком жёстко, – прокомментировал Тиберий, когда они остались наедине. – Таким темпом быстро привлечёшь к себе внимание и наживёшь врагов – персональных и корпоративных.

– Я многое прочитал об этом типе, – ответил Адриан. – Сказать, что он человек хороший, значит нагло соврать. Десятки дел об изнасилованиях, подкупах и шантаже. Такие люди не должны управлять страной.

– Не должны и не будут, – сдержанно сказал Тиберий. – Но тебе следовало бы поучиться манерам, а то война начнётся раньше сроков. Этого допустить нельзя. Я взял тебя сюда, чтобы ты осмотрелся, но не для позёрства или чего хуже – провокаций.

– Я услышал и впредь буду более тактичным, – кивнул Адриан. – Извини.

– Кстати, откуда ты узнал про «Титан»?

– «Д’Арк», – ответил Адриан. – Система, которую разработала Жанна. Она просто потрясающая. В смысле система. Я знаю почти всех здесь в лицо благодаря базам данных. Полицейские досье, секретные архивы, сводки из научных лабораторий и исследовательских центров – изучив всё это и как следует проанализировав, можно делать настоящие открытия. Так было и с «Титаном».

– Впечатляет, – кивнул Тиберий. – Значит, ты всё-таки подготовился к вылазке?

– Прийти сюда неподготовленным означало бы потерю очков, которых у меня и без того не много, – развёл руками Адриан.

Публика начала медленно стягиваться в сторону левого крыла отеля, где расположился зал приёмов. Тиберий поправил бабочку и устремился туда же. Адриан попытался проследовать за ним, но был остановлен.

– На благотворительный вечер допускаются только первые лица, – проговорил Тиберий. – Об этом не пишут в Сети, но таковы правила. Я ненавижу все эти светские выходы, однако обязан участвовать в подобных клоунадах. В большом бизнесе каждый жест и знак как-нибудь да интерпретируется. Найди себе собеседника, Адриан, займи себя на полтора часа и постарайся не влипнуть ни в какую историю.

Адриан проводил взглядом Тиберия, который скрылся за широкими дверьми, ведущими в мир безумных цифр и красивых речей. Осмотревшись, он решил отправиться к одному из баров, который расположился на территории казино в правом крыле холла. Также поступили и многие из тех, кто по статусу оставался на вторых и третьих ролях. Вице-губернаторы, исполнительные директора, полковники, заместители глав научных центров. Люди влиятельные, но не настолько, чтобы разделить места на закрытом мероприятии с «императорами».

В казино вовсю шла игра. Кто-то яростно рубился в рулетку, некоторые предпочитали покер, но большинство играло на электронных автоматах. Адриан уселся за барную стойку и заказал мартини. Бармен с рейтингом «76» исполнил его просьбу. Темнокожие ребята на сцене играли джаз. Снобы, заполонившие пространство, не выказывали эмоций, бродя вдоль игровых зон с шампанским в руках. Фраки, хрусталь, сигары, вежливости.

– И снова бары, и снова музыка, – раздался голос позади, и Адриан обернулся. Пахнуло розами и бергамотом. Приятный аромат вызвал приятные ассоциации. Они встретились взглядами – ярко-зелёные глаза, белоснежная кожа, светлые густые волосы. Адриан замешкался на мгновение, но постарался тут же собраться. Он знал этот голос, знал этот запах и эти глаза, но не помнил, откуда. Девушке было лет двадцать пять. Она была в чёрном, весьма откровенном платье, которое подчёркивало форму её груди и полностью обнажало спину. Она смотрела какое-то время в глаза Адриану с интересом и каким-то странным вызовом, а затем проговорила:

– Так, значит, уже забыл? И даже не скучал?

– Я… – он потупил взор, напрягая память. – Простите…

– Прощаю, – улыбнулась она и присела на соседний стул, не спросив разрешения. – Мартини, – обратилась она к бармену, – двойной, – а затем перевела взгляд на Адриана. Лица их оказались близко настолько, что ему пришлось отпрянуть.

– Миранда? – вдруг спросил он. Память подбрасывала варианты, но он тут же осёкся. Неверно, неверно, мать твою!

– Мелисса, точнее, – кивнула она. – Но неплохо для того, кто не мог при нашей первой встрече связать и двух слов.

– Так, значит, мы были вместе в… «Национале», – вспоминал он. – Извини, я плохо помню ту ночь.

– Ещё бы! – рассмеялась она. – Я столько порошка в жизни не нюхала. Напрочь отбивает память. Особенно вкупе с виски. А вы с Траяном только и успевали, что прочищать носы.

– Да, это точно, – он снова потупил взгляд, – ты не могла бы напомнить мне…

– Могла, – она снова не дала ему договорить. – Нас познакомил Траян. Ты всё пытался ко мне пристать, не успела я зайти в вашу ВИП-комнату. Раздевал, целовал, лез, куда не следовало бы… Все доводы Траяна о том, что я здесь не для секса, тебя не останавливали. Говорил: «Я её выбрал, и я её возьму прямо здесь». Потом мы нанюхались, напились и я отвезла тебя домой. И нет, секса не было и быть не могло, потому что я состою в отношениях. Вот и сказке конец.

Она отпила мартини и подставила руку под подбородок, облокотившись на барную стойку.

– Ясно, – вымолвил Адриан. – Извини за тот вечер. Я был сам не свой.

– Бывает, – пожала плечами Мелисса и подняла бокал: – За новое знакомство! – Они чокнулись и выпили. – Так, значит, шеф решил выгулять своего нового любимчика? Это твой первый выход в люди?

– Вообще, да, – ответил Адриан, отпив мартини. – Если не считать того «выхода» в «Националь». А ты что здесь делаешь?

– То же самое, что и ты, – сопровождаю важного человека в месте, от которого всех тянет блевать. Я помощница господина Женевьера. Ты, конечно, не помнишь, о чём мы говорили тогда, но я многое о себе рассказывала. Как и ты о себе.

– Значит, мы по разные стороны баррикад? – усмехнулся Адриан.

– Здесь все по разные стороны баррикад, и это не мешает им всем мило беседовать друг с другом и даже порой объединяться.

– Должно быть, глава самой крупной корпорации в стране ценит тебя. Я многое читал о господине Женевьере.

– И девяносто процентов написанного – фейк, который мы сами вбрасываем в Сеть, – сказала Мелисса. – Ваш Тиберий и многие другие главы корпораций – выдающиеся личности, конечно, но никто из них даже и близко не подобрался к господину Женевьеру.

– О, похоже на идолопоклонничество! А я думал, религия давно осталась в истории.

– Жаль, ты не помнишь, с каким восторгом рассказывал мне о Тиберии, – улыбнулась она. – Тут и религию не стыдно возродить.

– Брейк, брейк, – остановил её Адриан. – Мы идём не по тому пути.

– Рано сдаёшься, воин, – приблизилась Мелисса, и он снова ощутил знакомый запах. – Мы лишь разогреваемся.

– Давай сменим тему, – предложил Адриан. – Как ты познакомилась с Траяном?

– Долгая история. Сначала Тиберий приволок его на какой-то подобный вечер. Мы напились, переспали и забыли друг о друге на полгода. Потом мы встретились снова, но уже на рабочем совещании. Шефы наши заседали в Совете, а мы выполняли роли мальчиков и девочек, которые делают всю основную работу, впрочем, как обычно и бывает. Верховные болтают, намечая планы, а кому-то потом приходится всё это реализовывать. Сейчас наши отношения можно назвать взаимовыгодными. Я снабжаю его разными препаратами, которые выпускает наша контора, – не прошедшие клинические испытания экспериментальные разработки и прочие редкие медикаменты. Взамен он помогает мне с модернизацией моей техники. В этом ему, признаюсь, равных и правда нет. Вот и вся история нашего знакомства. С тех пор видимся в злачных местах Первого города, иногда можем на пару нюхнуть или глотнуть чего.

– Слушай, Мелисса, как ты попала в «Экс Кэпитал»? – спросил Адриан.

– Эх, Адриан, – вздохнула она. – Наша беседа начиналась так интересно, а теперь уходит в русло стандартных шпионских фразочек. Скучно. Ещё мартини! – бросила она бармену. – А хотя лучше сразу виски, двойной, конечно. Адриан, давай опустим эти протокольные беседы.

– Это был вопрос ради приличия, – ответил Адриан.

– Или хочешь выпытать что-то, – Мелисса пригубила виски, – чтобы доложить своему полубогу?

Адриан улыбнулся и покачал головой.

– Мимо. Плохо ты обо мне думаешь.

– Здесь все этим занимаются, дорогой. И если я уж и думаю о ком-то плохо, так это о тех, кто не пытается тут что-то выведать. Тебе ещё предстоит постичь азы общения с конкурентами, когда нужно говорить часами и не выдать ничего лишнего. Так что подбери сопли и давай веселиться, раз у нас есть время.

– И как веселятся в этом обществе? – Адриан выпил мартини.

– Так же как и в любом другом, только более изысканно, – она вновь приблизилась и положила руку ему на колено. Адриан дрогнул, но остался на месте. – У меня здесь люкс на семьдесят первом этаже. Как насчёт того, чтобы подняться?

– Ты ведь вроде состоишь в отношениях, – нахмурился Адриан.

– Я так сказала? Хм, значит, я их официально разрываю. Зачем нужны такие отношения, если не можешь делать то, чего хочется? Ну так что, будешь воплощать несбывшуюся фантазию?

– Отказался бы только дурак, – Адриан опрокинул мартини, поднялся и подал Мелиссе руку.

* * *

Мелисса лишь улыбнулась, когда Адриан понял, что в номере люкс на семьдесят первом этаже помимо них был ещё третий. Он вальяжно сидел на роскошной софе и глядел в окно, где медленно тянулась полоса из автомобилей, пролетали коптеры и носились скоростные поезда. Адриан узнал этого человека – сам господин Женевьер, глава «Экс Кэпитал» и самый богатый человек в НШЗ. При виде Адриана господин Женевьер одарил его едва заметной властной улыбкой, но подниматься не счёл нужным. Он был облачён в тёмно-синий костюм в полоску, на ногах –коричневые туфли. Наряд дополнял ярко-красный галстук. Именно таким Адриан видел его в сводках и статьях, которые появлялись в Сети каждый день. Лицо господина Женевьера было вытянуто, обладало острыми формами – нос длинный, лоб нависал над суровыми тёмными глазами, чёрные волосы были убраны назад. От него веяло важностью, но не напыщенной, а настоящей важностью, которая появляется в людях, способных одним своим словом заставить мир вращаться в обратном направлении.

Женевьер взял в руки бокал с вином и жестом пригласил Адриана присесть напротив. Адриан бросил злобный взор на Мелиссу, но она лишь безразлично пожала плечами.

– Чудный вид открывается здесь, – проговорил господин Женевьер, когда Адриан сел напротив. – Ты когда-нибудь видел подобное?

– Нет, – ответил Адриан.

– Тогда я не зря отдал шесть тысяч кредитов за этот номер, – изящно улыбнулся он. Ногти его блестели, кожа была идеальной. – Сожалею, что твои надежды по поводу этого вечера не оправдались. Не стоит винить Мелиссу – она лишь исполнитель, который делает то, что ей велят. И пусть этот случай станет для тебя уроком на будущее – в этом мире нет места доверию.

– А кто сказал, что я вам доверяю?

– Ты. Придя сюда, – отпил вина господин Женевьер. – Но давай не будем превращать эту беседу в череду перепалок и колкостей. Моё время строго ограничено, и я сейчас не внизу только потому, что сам организовал этот вечер. Толстосумы в данный момент одаривают мой фонд, соревнуясь, кто перечислит больше кредитов. Конечно, все средства пойдут на… Дорогая, на что они там пойдут?

– Будут направлены в отстающие города для поддержания населения, страдающего от воздействия радиации, господин Женевьер, – выпалила Мелисса. Господин Женевьер кивнул.

– Итак, у нас есть несколько минут, чтобы поболтать. Мне доложили, что Тиберий притащил тебя из Тридцать Второго города. Сейчас он активно интегрирует тебя в круг своих близких – Траян, Нерон, Октавиан, Клео и… Жанна, конечно. Его самый ценный бриллиант, чистый гений, за которым охотятся все воротилы. Я никогда не прощу себе эту ошибку, ведь у меня был шанс взять её под своё крыло. Кто бы мог подумать, что у Тиберия настоящий нюх на таланты?! В чём же твоя ценность, Адриан? И не допущу ли я вторую фатальную ошибку, отпустив тебя обратно в «Микромир»?

– Я не продаюсь, – ответил Адриан. – Ни за какие деньги.

– А я пока и не покупаю тебя, – улыбнулся господин Женевьер. – Я лишь пытаюсь разглядеть в твоих глазах этот огонёк – он есть у Жанны, у Траяна, у Октавиана… Но вот ты…

Он поставил бокал на столик, медленно поднялся, застегнул пуговицу на пиджаке и приблизился к Адриану. Его лицо оказалось совсем рядом, Адриан чувствовал его дыхание. Господин Женевьер вглядывался в его глаза пристально, проникая в самую глубину. Адриан почувствовал дрожь, как будто с небес спустился сам бог и одарил его своим могущественным взором. Страха не было. Ненависти тоже. Был трепет и негодование. Было непонимание, потому что этот номер, этот отель и вообще весь этот город – не место для такого, как он. Господин Женевьер резко развернулся и отправился на место.

– Хоть убей, ничего не вижу, – покачал он головой, опускаясь в кресло. – Либо Тиберий гениален в поисках талантов, либо, так же как все, допускает ошибки. Что ж, я готов предложить тебе два миллиона кредитов в год и должность в совете директоров головной компании «Экс Кэпитал». Вот теперь я тебя покупаю.

– А я повторюсь, – Адриан подошёл к господину Женевьеру и наклонился, – я не продаюсь. Ни за какие деньги. К тому же работать с типом вроде вас – перспектива так себе.

Мелисса отвела взор. Адриан умолк. Вспомнил слова Тиберия, успел себя упрекнуть. Но вида, что смутился, не подал.

– В лицо мне такое говорили не многие, – спокойно сказал господин Женевьер. – И все они рано или поздно поплатились за это. Ты здесь человек новый и не совсем ещё понимаешь правила игры. Позволь мне тебя немного просветить. Я могу влиять на всё в этой стране – всё, что ты видишь, может быть изменено, если я только захочу. Я могу уничтожить почти всех своих врагов без особых усилий, но делать этого я не буду, потому что я игрок. Когда достигаешь моего уровня, становится просто неинтересно, и поэтому я играю в поддавки, намеренно усложняя для себя условия игры. Я привык держать всё под контролем, но есть в моём списке несколько строчек, которые никак не поддаются. Их немного, но одна из таких – Тиберий с его «Микромиром». Хуже всего иметь дело с людьми, которым чужды стандартные человеческие ценности. Но Тиберий не ангел, и если тебе противен я, то станет противен и он, когда ты узнаешь его поближе. В такой день ты сможешь прийти ко мне снова и я приму тебя таким, какой ты есть, забыв об этом разговоре и твоих манерах. Это будет поступок мудрого человека.

– Я скорее сгину, чем так поступлю, – ответил Адриан.

– Что ж, – господин Женевьер поднялся, – моё время вышло, и я исчезаю. К тому же разговор наш себя полностью исчерпал. Но он был полезен для нас обоих. Всего хорошего, Адриан.

– Можно задать вопрос? – вдруг спросил Адриан, и господин Женевьер замер по дороге к выходу. Он не ответил, но и не продолжил свой путь. – Что вы будете делать, кода всё потеряете?

– Такой вариант исключён, – помедлив, сказал господин Женевьер. – И если тебе известно то, чего ещё не знаю я, или, возможно, ты думаешь, что я этого не знаю, это не значит, что ты имеешь право считать себя равным. Если ты действительно талантливый человек, Адриан, мы ещё встретимся. И наша следующая встреча либо сделает нас союзниками, либо заклятыми врагами.

Он покинул номер. Мелисса без лишних слов покинула номер вслед за ним, бросив на Адриана последний взгляд.

* * *

Губернатор Диего с усердием рассказывал про систему ветряных установок, которые будут снабжать энергией треть Первого города. Грузный мужчина лет сорока с рейтингом «99» распинался перед Тиберием, а официант только и успевал что подливать ему вина. Его супруга – женщина в годах, в красном облегающем платье, с пышными губами и не менее пышной грудью, изнемогала от скуки. Тиберий делал вид, что внимательно слушает, хотя мысли его явно были далеко от этого места. Адриан пил мартини, размышляя о беседе с господином Женевьером. За столом сидел ещё один человек – темнокожий полный мужчина в военной форме. Грудь его была увешана орденами, на плечах размещались погоны с огромными золотыми звёздами, золотом блестели и несколько зубов. Он держал спину прямо, ничего не пил и всё время поглядывал на часы.

– Губернатор, – прервал монолог Тиберий и воцарилось молчание. – Ваш проект, безусловно, интересен с точки зрения экологии, но я хотел бы для начала взглянуть на документацию.

– Конечно, конечно, – закивал Диего, доставая планшет. – Господин Тиберий, я очень надеюсь, что наш совместный проект…

– Пока это только ваш проект, губернатор, – резко проговорил Тиберий. В голосе его чувствовались нотки раздражения. – Мы уже двадцать минут ведём беседу, а точнее – вы ведёте беседу, об этих ветряных установках. Это весьма занятно, но уже утомляет. У нас есть пара деликатных тем с генералом Гану. Вы не могли бы оставить нас наедине?

Губернатор подскочил с места, заулыбался и помог подняться супруге, которая смерила Тиберия недобрым взглядом.

– Мне думалось, мы сможем сегодня обсудить вопросы благотворительности, – высказала она с явной нотой неудовлетворённости. – В конце концов, это благотворительный вечер.

Она впилась в Тиберия орлиным взглядом, не желая сдвинуться с места.

– Дорогая, господин Тиберий уделяет внимание всем важным гостям в равной степени… – попытался встрять губернатор, взяв жену под локоть.

– Мы не все, Диего! – она топнула ногой. Проходившие мимо люди замедлили ход. – Ты – губернатор Первого города, взрослый мужчина, влиятельный человек, и ты позволяешь так собой помыкать!

– Простите, господа, – стушевался Диего и крепко сжал руку супруги. – Моя благоверная выпила немного больше, чем полагается. Мы уже уходим…

– Пусти! – она снова топнула ногой, и губернатор повиновался. – Я не позволю относиться к себе подобным образом!

Тиберий внимательно наблюдал за сценой, в его глазах даже появился некий интерес.

– Вы забрались наверх и упиваетесь своей властью! – раздражённо выпалила она. Язык её заплетался от выпитого. – Молодые, да что вы можете знать о жизни?! Мой муж поднимался с самых низов! Он добился поста губернатора не для того, чтобы подобные вам разговаривали с ним уничижительным образом!

– Мадам, – спокойно сказал Тиберий, когда она умолкла. Её раскрасневшиеся щёки и сжатые кулаки вызвали у него улыбку. – Губернатор назначается Советом Правления, в котором я имею честь состоять. А снять его я могу единолично, лишь подав соответствующую петицию. Я могу сделать это прямо сейчас, и пост вашего мужа уже с завтрашнего дня перейдёт к его первому заместителю. Как только это произойдёт, все ваши мысли о благотворительных раутах моментально сменят думы о том, как прокормить разросшуюся семью, как содержать загородную виллу и ту прекрасную яхту, которую губернатор назвал в вашу честь.

Тиберий поднялся с места. Губернатор вздрогнул, попятился. Пухлые губы его супруги дрожали, в глазах её вырастал страх.

– Сейчас вы уйдёте, – тихо сказал Тиберий. – И больше никогда не попадайтесь мне на глаза, потому что один ваш вид вызывает у меня дикое чувство отвращения. Это не касается вас, губернатор. Вы отличный подхалим и душа компании. Я с удовольствием разделю с вами стол и побеседую на какую-нибудь отвлечённую тему, вроде тех трёх лесбиянок, которым вы доставляли удовольствие в этом самом отеле неделю назад. Насчёт вашего проекта мы поговорим отдельно. Как-нибудь. Наверное. А теперь уходите.

Губернатор поклонился, выдавил улыбку, схватил жену под локоть и потащил прочь. Генерал Гану ехидно улыбался, сложив пальцы домиком. Ситуация явно вызывала у него интерес. Адриан чувствовал себя неловко.

– Итак, генерал, – совершенно спокойно проговорил Тиберий, усаживаясь на своё место. – Я могу быть уверен, что всё пройдёт согласно плана?

– Могу ли я говорить открыто? – спросил Гану, покосившись на Адриана.

– Безусловно, – кивнул Тиберий. – Адриан входит в круг самых близких и будет принимать непосредственное участие в Операции.

– В таком случае скажу вот что, – откашлялся Гану. – На следующей неделе я отправлю в отставку трёх полковников, в отношении которых у меня есть сомнения. Один пойдёт под трибунал, двое других попадутся на не столь значительных нарушениях устава и тихо освободят свои места. На их посты будут назначены близкие мне люди. С этого момента можно быть уверенным, что армия будет целиком под моим контролем, а это означает, что каждый офицер командующего состава будет делать всё, что ему прикажут. Как только вы начнёте действовать, мы официально подтвердим, что армия перешла в подчинение Временному Правительству. Могу ли я быть уверенным, что в таком случае все наши договорённости будут исполнены?

– Конечно, – кивнул Тиберий. – Я обеспечу вам место во Временном Правительстве и право голоса. Также девять миллионов кредитов будут переведены на ваш счёт согласно установленному графику. Мне нужно заверение, что авиация и разведка будут готовы к действиям по первому зову.

– Можете быть уверены, так оно и будет. Вот вам моё заверение.

Тиберий поглядел на генерала, но ответ его, кажется, не совсем устроил.

– Через три недели в Четвёртый город прибудут мои люди, – сказал Тиберий. – Октавиан и Клео. Вы, должно быть, знакомы.

– Имел честь, – кивнул генерал.

– Я хочу, чтобы вы предоставили им все доступы. Октавиан будет вашим неофициальным советником. Клео должна получить полномочия по управлению высшим командным составом.

– Не доверяете мне, Тиберий? – усмехнулся Гану и закурил сигару, откинувшись на спинку дивана. Золотые зубы его блеснули.

– Нет, – покачал головой Тиберий. – Не доверяю. И это нормально в нашем деле. У нас есть договор, который мы закрепили обязательствами, но эти обязательства можно легко нарушить. Поэтому я предпочитаю, чтобы мои люди контролировали процесс.

– Как пожелаете, – развёл руками генерал. – Мою мотивацию вы знаете – я делаю это ради власти и денег. Мне плевать на несправедливость, или за что вы там боретесь?

– Не берите в голову, генерал, – отмахнулся Тиберий. – Скоро вы станете миллионером, думайте лучше об этом.

Гану поднялся и выпустил изо рта дым. На лице его нарисовалась широкая улыбка.

– Жду не дождусь, – он протянул руку, и Тиберий её пожал.

– Что скажешь? – спросил Тиберий, когда они с Адрианом остались наедине.

– Не вызывает чувства надёжности, – ответил он.

– У меня есть запасной вариант в лице одного из его замов, – сказал Тиберий. – Гану – безжалостное животное, которое не боится марать руки, и на данном этапе мне нужен именно такой. Я «растил» его два года, выхаживая и готовя к этому дню.

– У меня был неприятный разговор сегодня, – проговорил Адриан, переведя тему.

– Кто из боссов?

– Господин Женевьер.

– Самолично?

– Да, заманил меня в номер и попытался подкупить.

– Чем всё закончилось?

– Едва не дошло до конфликта.

– Послушай, Адриан, – сказал Тиберий, придвигаясь ближе. – Тебе ещё многому предстоит научиться, но я хочу, чтобы ты сейчас запомнил одно правило. Никогда не показывай своих эмоций врагу, а Женевьер – это самый опасный враг, который может нас уничтожить. Пожалуй, он единственный, кто может это сделать. Я говорю правду только тем, над кем имею превосходство по всем фронтам, как, например, с генералом или с губернатором. Ты не должен доводить разговор до конфликтов, особенно с такими, как Женевьер. Если он на тебя вышел, значит, о чём-то догадывается. Его люди работают круглосуточно – следят за каждым, кто ему интересен, отслеживают изменения в Сети, читают новости и корпоративные порталы. Эти люди всегда наготове. Они как кобры – готовы к прыжку в любой момент и из любого положения. Чтобы переиграть их, мы должны всегда быть на шаг впереди.

– Как мы обыграем его?

– Я разберусь с ним сам однажды. Лично. Это касается только нас двоих.

Глава 11

– Нет, ну что за милашка эта Клео, не находишь, дорогой? – спрашивала Селена. – Не хотел бы…

– Нет, – не дал ей договорить Адриан. – Клео встречается с Траяном.

– Так это даже упрощает дело, – хихикнула она. – Траян – парень понимающий. Предложи ему…

– Селена, – снова прервал Адриан. – Прошу, давай сменим тему.

– Как пожелаешь, – она закинула ногу на ногу. Вульгарно и медленно. Тони замер. – Октавиан – скучен, – заключила она. – Не вызывает у меня ни малейшего интереса. Старики, утратившие блеск в глазах, всегда навевают лишь скуку. Нерон – камень. Ненавижу бесчувственных. В постель он, должно быть, ложится только для того, чтобы продолжить род. Траян, конечно, милашка, об этом я уже успела сказать. Думаю, он хорош. Тиберий? Хм, странный и ещё раз странный. Внешне не привлекателен, но ум его сексуален, это факт. Думаю, он пассивен и неопытен. Он чем-то напоминает мне тебя. В те времена, когда мы…

– А что Жанна?

– Жанна? – Селена удивилась вопросу. – Её понять я не смогла. Но тебе стоит держаться от неё подальше.

– Почему? – спросил Адриан.

– Мелкая бестия слишком опасна. Не пойму, что у неё на уме, но если Нерон – камень, то эта – гранит. Непробиваема. Таких людей стоит опасаться. Если ты с ней в одной команде, это ещё не значит, что она тебе не навредит.

* * *

Мальчика держали двое. Мёртвая хватка, без единого шанса вырваться. Но он трепыхался, как рыба на крючке, всё ещё тая надежду на спасение. Костёр пылал, обдавая жаром даже тех, кто стоял на почтительном от него расстоянии. Мальчик кричал, чувствуя, как надрывается горло, как надуваются вены на шее. В ответ лишь смех и издёвки. Самый здоровый поднял книгу в мягкой обложке над головой и разорвал её на две части под улюлюкание остальных. «Пожалуйста, не надо!» Снова смех, передразнивание. Мальчик яростно пытался вырваться, но тщетно. Сначала одна часть книги улетела в костёр, поднимая ввысь столб искр, а затем туда отправилась и вторая. Хватка с двух сторон ослабла, и он рванул к пламени, но жар не дал ему приблизиться. «Вперёд, Тони! Чего же ты медлишь? Тебе ведь так дорога эта книженция».

* * *

Адриан открыл глаза, не сразу поняв, где он находится. Белые стены, солнечный свет, какие-то приборы, в углу андроид в спящем режиме. Палата. На мониторе плывут какие-то показатели. Голова тяжёлая, но боли нет. Состояние с похмелья было куда хуже. Он поднялся. Голова кружилась. Нащупал небольшой рубец на затылке. Умельцы сделали своё дело почти идеально. Доктор сказал, что даже шрама не останется, а к физическим нагрузкам можно будет приступать уже через три дня. Андроид, уловив шевеление, активировался.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он, приблизившись к койке.

– Все показатели уже у тебя, отставь формальности, – ответил Адриан. – Я хотел бы пообщаться с доктором.

* * *

– Уверенней держи! – кричал Нерон. – Спускай крючок плавнее, не дёргай. Вот так! Повтори.

Выстрел, снова выстрел.

– Меняй пистолет на винтовку. Давай, двадцать выстрелов с перебежками. Эй, куда намылился? Цель подвижную выставь. По стоячей любой дурак попадёт.

– Семьдесят шесть очков, – отдышавшись, похвастался Адриан. – Неплохой прогресс?

– Неплохой для старушки с болезнью Альцгеймера, – рявкнул Нерон. – Нам выдвигаться через неделю. Я не могу отправлять тебя в Тридцать Второй город с такими показателями. Будем тренироваться усерднее. На вечер ничего не планируй. Понял?

* * *

– Догоняй, детка! – Адриан обошёл Клео на подъёме. Впереди оставались только Траян и Нерон. Октавиан, Жанна и Тиберий плелись далеко позади.

Он чувствовал себя прекрасно, легко дышал, движения давались без труда. Мышцы вошли в тонус и чётко взаимодействовали с лёгкими.

– Шесть минут, – пожал плечами Траян, когда они встретились на финише. – Да ты просто вол, Адриан.

– Два месяца тренировок не прошли даром, – ответил он, восстанавливая дыхание. – Ещё немного и, глядишь, буду первым.

– Если только во сне, – ткнул его локтем Нерон.

– Ну ни хрена себе! – сзади послышался голос Клео. Раскрасневшаяся и запыхавшаяся, она присоединилась к остальным на берегу. – Значит, всё-таки вся дурь у тебя в мышцах, а не в голове.

– Что тогда говорить о Нероне? – отшутился Адриан.

* * *

– Неправильно, – монотонно проговорила Жанна. – Сосредоточься. Нужно делать это чётко, без колебаний. Каждая секунда промедления может сыграть свою роль. Особенно, когда ты окружён врагами. Давай.

Адриан сделал взмах справа налево, и рейтинг Жанны пополз вниз.

– Ну как?

– Я же вижу, что ты ошибся. По глазам. Не к этой цифре ты шёл. – ответила она. – Представляй ясно, как будто это происходит наяву, смотри в глаза, не отрывай взор. Давай чёткий сигнал мозгу, не тушуйся. Жест должен быть быстрым, но верным, любое отклонение от траектории мозг будет интерпретировать не так. Давай, отработаем болевой шок.

– Ты уверена? – переспросил он. – Я уже способен делать простейшие движения. Болевой шок будет достаточно неприятен для тебя.

– Если бы ты был готов, я бы не просила. Давай.

Адриан сделал жест снизу вверх, предусматривающий весьма неприятные болевые ощущения для оппонента. Жанна даже не поморщилась.

– Нужно ещё поработать над этим, – заключила она и потёрла виски. – Это не игрушки. Навыки необходимо отточить до идеала. Давай всё сначала.

* * *

– Двести восемьдесят, – улыбаясь говорил Траян. – Двести девяносто, дави ещё!

«Чёрное Чудовище» будто пуля летело по пустынному ночному шоссе. Приборы ночного видения работали отменно, показывая чёткую картину дороги и предстоящих поворотов. Умная система руления помогала при перестроениях. Адриан ловко маневрировал даже на столь дикой скорости. Он чувствовал машину. Его переполняли новые, неведомые доселе чувства. Страх, перемешанный с вожделением. Азарт, подавляемый рассудком. Альянс человека и чудной техники заставляли его трепетать.

– А ну-ка, тормози!

Адриан ударил в тормоз. Система стабилизации сработала идеально. Автомобиль за считанные секунды сбавил скорость и полностью остановился.

– Что случилось?

– Кофе захотелось, – усмехнулся Адриан.

– Неплохо получается. Осталось завершить курс по управлению коптером.

– Это не так просто, – покачал головой Адриан. – Если на дороге я чувствую себя уверенно, то полётов боюсь.

– Справишься! Куда ты денешься!

* * *

– Достаточно, – выкрикнул Нерон. Адриан прекратил стрельбу, взглянув на табло. «92,5».

– У меня ещё есть выстрелы в запасе, – снимая наушники, сказал он.

– В этом нет необходимости, – расшнуровывая амуницию, ответил Нерон. – Ты стреляешь отменно. Полная готовность. Из всех видов оружия. Поздравляю.

– Боишься, что перещеголяю тебя?

Нерон качнул головой.

– Этого не случится, во-первых, – проговорил он. – А во-вторых, я готовлю тебя к реальной жизни, где хоть и не хотелось бы, а придётся стрелять по-настоящему. Стрелять в живых людей. Ты готов к этому?

– Думаю, готов, – кивнул Адриан. – Если понадобится.

– Палец не должен дрогнуть в ответственный момент. Мы идём туда с чёткой целью, и любая преграда на этом пути должна быть устранена. Смотри на врагов как на манекены, и ты всегда сумеешь сохранить себе жизнь.

– А кто наши враги?

– Все, кто не разделяет наши взгляды. Первая партия трупов будет предназначена в качестве устрашения. Для понимания, что ситуация серьёзна. Это послужит сигналом для всех сомневающихся и сочувствующих. Мы ясно донесём до каждого наши намерения. Не раздумывай, когда настанет время нажать на крючок. Просто стреляй.

* * *

Адриан рвался вперёд. Он обошёл Траяна – легко, как будто играючи. Остальные остались далеко позади. Это была последняя пробежка перед вылазкой, и Адриан хотел доказать всем, что он готов. Спина Нерона, широкая и мокрая от пота, маячила перед его глазами. Почти рукой подать. Начался пригорок, и дорога пошла ввысь. Адриан ускорился, зная здесь каждый сантиметр. Это была его любимая часть дистанции, на которой он всегда чувствовал преимущество. Несколько рывков – и вот он уже поравнялся с Нероном. Они встретились взглядами. Адриан ухмыльнулся и хотел было даже отсалютовать на прощание, но тут Нерон сделал выпад в сторону, махнул ногой, зацепив ногу Адриана, и земля ушла из-под ног. Адриан кубарем полетел вниз, ударяясь о камни, разрывая одежду, оцарапывая кожу. Чертыхался, пытался ухватиться за что-то, но тщетно – катился с горы как шар. Увидел, как промчался мимо Траян, сразу за ним – Клео. У самого подножия вперёд вырвалась Жанна, далее пробежал Тиберий, и даже Октавиан оказался впереди. Адриан подскочил на ноги, скрипнул зубами. Локти и колени были ободраны, ребро болело. Он качнул головой, выругался и бросился в гору. Когда он поднялся наверх, все уже были на месте, любуясь морем. Адриан подскочил к Нерону, развернул его за плечо и толкнул в грудь.

– Ты что творишь? – выкрикнул он, почувствовав, как от ярости скрипнули его зубы. – Я мог переломаться! Что, не нравится быть вторым, а?

Нерон сделал нырок, просел, оказавшись сбоку, схватил Адриана под локоть и сделал болевой приём. Адриан всхлипнул от боли, пригнулся, не в состоянии выбраться из замка, и так и замер в не совсем приличном положении. Нерон крепко держал его в напряжении.

– Послушай меня, сынок, – процедил Нерон ему на ухо. – Если уж и метишь на первое место, будь готов к грязной игре. Никто не будет тебе поддаваться, никто не пустит тебя вперёд без борьбы. Усвой этот урок, и в следующий раз, вместо того чтобы смотреть в глаза, празднуя победу, вырви её у противника зубами. Тебе ясно?

– Ясно, – прохрипел Адриан.

Нерон ослабил хватку, и Адриан, выпутавшись, схватился за плечо. Никто из команды так и не обернулся, продолжая смотреть на море.

* * *

– Почти неплохо, – сказала Жанна, когда Адриан применил жест, который должен вызвать сильный спазм в голове. – Но нужна ещё практика.

– Я не могу полноценно практиковаться на тебе, – потирая виски, говорил Адриан. Его голова также гудела от перенапряжения.

– Почему?

– Потому что… – он помедлил. – Потому что не хочу причинять тебе боль.

– Только мне или всем остальным тоже?

– Тебе в частности, Жанна, – нахмурившись, ответил он. – Мне неприятно видеть, как ты страдаешь только для того, чтобы я набил руку.

Она уставилась на него как-то странно и смотрела в одну точку, пока вдруг не вздрогнула, собрав мысли воедино.

– У тебя будет шанс попрактиковаться в своём родном городе. А пока наши тренировки окончены. – Она сложила свой планшет.

– Ты можешь дать оценку моим успехам? – вставая, спросил Адриан.

– Каким ещё успехам? – недоумённо спросила она.

– Ну, достижениям в области использования НМПАЧ.

– По пятибальной шкале – три с половиной. Это хороший результат для столь короткого срока применения. Можешь радоваться.

Она кивнула и покинула аудиторию.

* * *

– Чёрт, мы разобьёмся на хрен! – кричал Адриан, с трудом маневрируя на лёгком пассажирском коптере. Траян был рядом, на сиденье второго пилота. Он увлечённо копошился в своём планшете, не обращая внимания на тряску. Коптер парил над городом, взмывая всё выше.

– Представь, что ты один здесь, – говорил Траян, не отрываясь от экрана. – Правила ты знаешь, теорию управления тоже. Я бы мог сейчас спрыгнуть, оставить тебя одного, да вот не уверен, что справишься.

– Я и сам в себе не уверен, – держа штурвал, сказал Адриан. – Тут и ветер, и встречный поток, и чёрт знает что ещё!

Он сделал манёвр, уходя в сторону от быстро приближающейся телебашни.

– На карту хоть поглядывай, – бросил Траян. – Так и гору не заметишь. Ночь же.

Коптер взмыл в небо, оставив внизу небоскрёбы и основные потоки воздушного движения. Первый город сверкал огнями.

– Автомобили – это круто, – кивнул Траян, – но это… – он уставился на ночной город, который раскинулся внизу. – Лучше полётов нет ничего.

– У меня руки онемели… – с трудом выговорил Адриан. – Ненавижу высоту. Ненавижу полёты. Давай поскорее сядем. Возьми управление.

* * *

– Ну что ж, – стоя за трибуной, проговорил Тиберий. В аудитории собрались все члены «тайного общества». – Похоже, настало время. Через три дня мы начинаем операцию под названием «Пусть вспыхнет пламя». Вы все готовы к этому, – он отдельно смерил взглядом Адриана. – Я шёл к этому дню многие годы, и теперь, когда мы стоим на пороге, мне даже не верится, что скоро этот мир изменится. Корректировок плана почти не будет. Действуем согласно выработанной тактике. У каждого из вас на планшете подробная информация. Работаем синхронно, слаженно. Я отправлюсь на заседание Совета Правления вместе с Нероном. Нас будут сопровождать военные – люди генерала Гану. Мы захватим в заложники членов Совета и здание правительства Первого города. Ограничим связь и признаем нынешнюю власть недееспособной. В этот же день мы провозгласим в НШЗ власть Временного Правительства и представим проект новой конституции. Военные будут обеспечивать физическую безопасность и контролировать подступы к Первому городу. Октавиан и Клео отправятся в Четвёртый город, чтобы осуществлять контроль за деятельностью военных и самим генералом Гану. Важно не допустить контрмер – военные должны оставаться лояльными и не должны покидать Четвёртый город без команды из Центра. Жанна, Траян и Адриан отправятся в город Тридцать Два. Жанна займётся вопросами связи и полностью отрежет город от внешнего мира. Траян обеспечит техническую поддержку – транспорт, оружие, спецсредства. Адриан будет поднимать народ на восстание. Мы запустим машину пропаганды и назначим Адриана временным губернатором Тридцать Второго. Ты должен убедить двадцать миллионов человек пойти за тобой, Адриан. Вы знаете, как это сделать, следуйте плану. Сорок шесть военных из особого батальона поедут с вами для поддержки. Старайтесь не допускать кровопролития, но всякие попытки саботировать нашу миссию прерывайте на корню. Есть какие-то вопросы?

Аудитория молчала, сигнализируя о том, что действительно настало время.

– Тогда за дело!

* * *

Тиберий медитировал. В комнате для медитаций тишина соперничала с мраком. Адриан терпеливо ждал, когда он закончит. Таймер на часах медленно полз к отметке «ноль». Щелчок. Тиберий поднялся, как будто оживший мертвец, и поглядел на Адриана. Под глазами его виднелись синие пятна. Широкие белые одежды для медитации превращали его в подобие монаха.

– Уже завтра мы отбываем, – проговорил Адриан. – Ты дал личное напутствие всем, кроме меня.

Тиберий улыбнулся.

– Тебе напутствие не требуется. Ты возвращаешься домой, чтобы сделать его лучше. Никто, кроме тебя, Адриан, не выполнит эту миссию.

– Ты назначил Жанну старшей группы…

– Что тебя смущает?

– Её возраст и… её характер.

– Возраст в наше время никак не соотносится с достижениями и талантами. Я знал десятилетних мальчишек, которые превосходили умом профессоров с колоссальным жизненным опытом. Что касается характера, то придётся привыкать. Я привык. Её поведение компенсируется исключительной гениальностью. Я расписал план по развитию «Микромира» на пятьдесят лет вперёд с учётом различных вариаций событий, которые могут произойти. В случае моей смерти, а это второй по популярности вариант, компанию возглавит Жанна, и она об этом знает. Отсутствие эмоций и логический подход к решению задач делают её лучшим кандидатом на подобную должность.

– А что насчёт Траяна?

– А что на его счёт?

– Я не знал, как это сказать и стоит ли вообще о таком говорить, но если это может повлиять на исход нашего дела…

– Говори, Адриан. Тебе вряд ли удастся меня удивить.

– Мне нравится Траян, честное слово, – Адриан помедлил. – Но его увлечение…

– Наркотики? Как они могут повлиять на операцию? Все последствия легко исправляются с помощью медицины. Сейчас от этого умирают лишь в самых отдалённых уголках НШЗ, где нет соответствующей медицины. Это никак не помешает нашей миссии.

– Он общается с Мелиссой, – выдавил Адриан, чувствуя себя стукачом. – Она – помощница господина Женевьера, снабжает Траяна экспериментальными препаратами, которые разрабатываются в их лабораториях.

– У тебя есть конкретные подозрения на этот счёт?

– У меня? Нет! Конечно нет! Просто мы вместе идём на задание и я хотел бы просчитать все возможные варианты.

– Нет повода сомневаться в его преданности, – Тиберий положил Адриану руку на плечо. – Поверь мне. Давай больше не будем поднимать тему, касающуюся верности кого-либо из членов нашей команды. Они, как и ты, все здесь, и все они – одно целое. Мы могли бы обойтись и без этого разговора, но я чувствую твоё волнение и понимаю, что ты сейчас ощущаешь. Что ж, ты должен помнить о важности нашей миссии изначимости своей роли в этом деле, Адриан. Ты получил здесь полезные навыки и знания, ты стал лучше и сильнее, тебя оснастили оборудованием, которое даст тебе преимущество над каждым в Тридцать Втором городе. Помни это и действуй. Рвись вперёд, как ты делал на забегах, и круши все препятствия на своём пути. Тогда в конце этого пути нас будет ждать успех. Удачи, мой друг, – Тиберий протянул руку, и Адриан её пожал. – Я с нетерпением жду того момента, когда всё закончится и мы сможем спокойно побеседовать о чём-то другом, кроме нашей миссии. Пока же, – он вздохнул, – нам предстоит хорошенько поработать.

Часть II

Глава 1

– Боишься?

– Нет, – Адриан поглядел на Клемента исподлобья. Соврал. Тот возвышался над ним, в свитере, в брюках. Руки в кармане. Важный и умный. – Я знаю, что мне делать.

– Это правильно, – одобрительно кивнул Яцик. – Моя заслуга, – он хлопнул себя в грудь. – Храбреца из тебя слепил именно я. Не слышу оваций в свой адрес.

– Уверен, что всё готово? – игнорируя реплики Яцика, снова спросил Клемент. Он знал, что на самом деле Адриан испытывает страх и волнение перед началом кампании.

– Всё готово, – кивнул Адриан. – Я не сомневаюсь в том, что Тиберий сделал всё как нужно.

– Удачи, братишка! – кивнул Яцик. – И помни, что гандоны должны получить по заслугам. Используй все свои ресурсы, чтобы наказать тех, кто портил тебе жизнь.

– Только не переусердствуй, – добавил Клемент. – Руководствуйся разумом, Адриан, а не жаждой мести. Не отступай от плана. Пользуйся своими преимуществами – умом, хладнокровием, храбростью.

– Ай, – Яцик махнул рукой. – Поговорим с тобой, когда этого заучки не будет.

* * *

В костюмах обычно ходили чиновники. Важные, властные, умные. Они носили галстуки, неудобные туфли, рубашки их были отглажены, а вдоль брюк обычно пролегали аккуратные стрелки. В гардеробе рабочих были просторные футболки, прочная обувь и свободные джинсы. Адриан никогда не мог представить себя в костюме, да и понять он никак не мог, зачем их вообще нужно носить, костюмы эти? Теперь же он смотрел на своё отражение в автомобильном стекле и никак не мог представить себя в образе мусорщика. Гладко выбритый парень с аккуратной стрижкой и уверенным взглядом. В чёрном, идеально сидящем костюме, в белой рубашке с синим галстуком. На лбу рейтинг – «99». Однажды такой человек в костюме изменил его жизнь. Теперь он прибыл сюда, чтобы изменить жизни всех людей в этом месте.

Он стоял на парковке близ железнодорожной станции района Б-3, опершись на капот «Чёрного Чудовища». Внутренний карман пиджака приятно оттягивал планшет – его главный помощник и друг. Мерзкий смрад заставлял всплывать воспоминания из прошлого, которое теперь Адриану казалось таким далёким. Низкое небо одаривало округу пылью – жёлтые частички покрывали пустынные улицы, технику, здания. Стояла тишина. Экраны пестрили картинками, изображающими белоснежный песок и голубое небо Острова, куда можно было отправиться всего за пятьдесят девять баллов. С плакатов на Адриана глядели улыбчивые рабочие, агитирующие повышать производительность труда. Он вернулся.

Улицу стали заполнять люди, унылой колонной тянущиеся в сторону железнодорожной станции. Адриан бросил взгляд на часы – 20:00. Закончилась очередная рабочая смена. Мусорщики медленно плелись к остановкам – с поникшими лицами, обессиленные и озлобленные на весь этот мир. Мимо прошёл Майк, специалист второго класса, в бригаде с которым когда-то работал Адриан. Он замедлил ход, приостановился и удивлённо посмотрел на Адриана. Адриан молчал, лишь смотрел на него в ответ, ожидая чего-то. Майк как будто опомнился, тряхнул головой и продолжил свой путь к поезду. Не узнал. Даже если бы и узнал, не поверил.

Дона Адриан заприметил сразу. Выше большинства остальных, походка, несмотря на преклонный возраст, уверенная и бодрая. Пепельные волосы взлохмачены, на впалых щеках проступает белая щетина, рейтинг – «51». Он замер, увидев Адриана, и остановился в потоке, обтекаемый со всех сторон остальными. Узнал, старый волчара. С первой попытки, даже издалека. Огляделся на всякий случай – нормальная практика в обществе, за которым неустанно наблюдают, и подошёл. На лице его образовалась улыбка – настоящая. Адриан улыбнулся в ответ – тоже по-настоящему. Они обнялись, крепко, по-мужски.

– Тони, – вымолвил Дон, оглядывая его с ног до головы. – Как я рад тебя видеть! Я знал, вот клянусь, знал, что ты жив и всё с тобой хорошо. И каков красавец! Просто загляденье! Что за костюм, а рейтинг! Ну-ка, дай я тебя ещё раз обниму.

– Теперь я Адриан, – улыбнулся он в ответ. – Тони больше нет, Дон. Мне пришлось похоронить его. Новое имя и новая жизнь.

– Что случилось? Расскажи, что с тобой приключилось?

– Тони не справился бы с тем, что предстоит сделать нам, поэтому на смену ему пришёл другой человек.

– Адриан… – разглядывая автомобиль, неуверенно проговорил Дон. – Я даже боюсь представить, что с тобой произошло.

– Как-нибудь я всё расскажу тебе в подробностях, обещаю. Пока же мы сильно ограничены во времени, Дон. Садись, поговорим по дороге.

– Куда едем?

– Раньше я называл это место своим домом.

* * *

«Чёрное Чудовище» с рыком ползло по улицам в сторону района А-17. Частных автомобилей в этих местах не было. Весь транспорт на дорогах был представлен беспилотными грузовиками на электрической тяге, полицейскими машинами и служебными автомобилями, развозящими руководителей всяческих контор. Чёрный мускулистый суперкар вызывал удивлённые взоры у водителей, приводил в восторг прохожих. Они выбрались на шоссе, и Адриан надавил на педаль газа. Монстр рыкнул и рванул вперёд. Дон вцепился в первую попавшуюся ручку. Адриан улыбнулся. «Чёрное Чудовище» бороздило пустынные трассы Тридцать Второго, прорываясь к жилым кварталам.

– Значит, всё же остался, – говорил Адриан, управляя машиной. Дон сидел на переднем сиденье, с интересом изучая внутренности. – Говорил, что собираешься на Остров.

– Вынужден был остаться. После того как ты пропал, всех, кто имел к тебе хотя бы какое-то отношение, забрали в участок. Допрашивали, иногда даже с особым пристрастием. Бафф только и успевал называть имена – подтягивали всех: соседей, знакомых, коллег, даже продавца из магазина. Многие, как я, например, выходили из участка без пары зубов и с существенно пониженным рейтингом, – он открыл рот, выставляя на показ промежутки, где некогда были зубы. – С такими цифрами ни о каком Острове и речи быть не может, вот поэтому я всё ещё здесь. Многие пострадали, Тони… Адриан. Начальник городской полиции, Ральф, человек жестокий и принципиальный. За время, пока тебя не было, он полностью подмял весь город под себя. На должности префекта А-17 теперь Бафф, как я и предрекал. Но он лишь марионетка Ральфа – делает то, что ему велят. Фактически глава префектуры, как и весь город, подчиняется начальнику полиции. В тюрьмах сидит более ста человек, и это только по статье за распространение запрещённой литературы – они метут всех подряд, даже если завелось хоть малейшее подозрение. Почти никто не выходит, если попал туда, даже те, кто невиновен. Тюрьма переполнена, поговаривают, что Ральф выбил круглую сумму из бюджета на строительство дополнительного корпуса. Все боятся, Адриан. В воздухе витает атмосфера страха, никто не знает, что будет завтра. Никто не уверен, что за ним не придут.

– Меня не было здесь три месяца, – внимательно выслушав, сказал Адриан. – Казалось бы, что это за срок? Что можно успеть за это время? Оказывается, этого вполне достаточно, чтобы уехать одним человеком, а вернуться совершенно другим. Мы прибыли в Тридцать Второй с конкретной целью, Дон. Мы с командой. Сегодня всё изменится. Преступная власть, в основе которой лежит страх и жестокость, будет повержена. Вот зачем я пришёл.

– Подобные слова я уже слышал двадцать лет назад, – с грустью проговорил Дон. – Их говорил мой товарищ, знаменитый Рорк. Это был самый бесстрашный человек, которого я знал, но его война была проиграна, так и не успев начаться.

– Значит, Рорк был твоим другом? – удивлённо спросил Адриан.

– Был, – кивнул Дон. – До тех пор, пока я не предал его. Я был в числе его сподвижников, входил в пятёрку главных бунтарей. Мы долго готовились к восстанию, планировали, просчитывали сроки, ставили задачи. И у нас даже что-то получалось. Но Рорка убили, и все мы, все его сподвижники, сразу же залегли на дно. Спрятались, дрожа от страха… Движение тут же потухло, и с тех пор мы все молчим. Мы предали его, Адриан, хотя могли бы подхватить флаг и завершить начатое. Кто знает, как бы мы жили теперь, если бы в дело не вмешалась трусость? Об этом не принято было говорить, мы боялись и многое забыли.

– Ты жалеешь о том, что не пошёл до конца?

– Да, я жалею. Тогда мне казалось, что впереди ещё столько лет жизни… Что я могу всё потерять, потерять годы, оказавшись в заключении, или вовсе лишиться жизни. Но теперь, когда я оглядываюсь назад, то понимаю, что все эти двадцать лет я прожил в тоске по другу и в горе оттого, что не сумел реализовать полученную возможность. Если бы я только мог вернуться назад…

– Я дам тебе второй шанс, – выпалил Адриан. – Мы продолжим дело Рорка, и на этот раз доведём его до конца. Только теперь шансов на успех куда больше. Мне потребуется помощь, Дон. Но, прежде чем мы договоримся, мне нужно, чтобы ты пообещал мне кое-что.

– Я слушаю.

– На пути к свободе нет места трусости и сомнениям. Дай мне слово, что ты пройдёшь этот путь до конца и не отступишься, как бы страшно тебе ни было.

– Даю слово, Адриан, – закивал Дон. – Я даю тебе моё слово.

* * *

Был вечер. У дома 66-31 жильцы собирались в привычные кучки. Сплетничали, перешёптывались, шутили. «Чёрное Чудовище» вызвало предсказуемую реакцию – удивление, любопытство, настороженность. Адриан и Дон с рейтингом «99» вышли из машины и направились прямиком к подъезду. Толки стали умолкать, люди с недоверием глядели на человека в костюме, с трудом узнавая в нём своего соседа. Адриан ловким прыжком забрался на лавку, возвышаясь над остальными. Дон присоединился к толпе. Наступила тишина.

– Здесь вы знаете меня как мусорщика Тони! – выкрикнул Адриан как можно громче. Люди насторожились, прислушались. – Одного из тех мусорщиков, которыми полны эти районы. Я – мусорщик, который работал всю жизнь ради одной цели – поддерживать свой рейтинг на должном уровне, чтобы получать необходимые продукты, лекарства, услуги. Одним словом – я старался выжить. Я жил ради того, чтобы не умереть. Так живут и все прочие представители рабочего класса. Так живёте и вы.

Слушателей становилось всё больше. Из подъезда выходили жильцы, в окнах показались лица.

– Это – мой дом, – продолжил Адриан. – Здесь мой дом, потому что так распорядилась Машина. Я не имел права выбора с рождения и не должен иметь его до смерти. Я не могу изменить свою жизнь. Нам с малых лет говорили, что так и должно быть. Нам говорили, что это норма. Они лгали. Человек должен быть свободным. Свобода – вот то, за что стоит бороться. Меня не было здесь три месяца. Я провёл это время в Первом городе, среди людей, жизнь которых в корне отличается от жизни вашей. Там всё иначе, и я мечтаю о том, чтобы вы все познали вкус той жизни. Настоящей жизни, которой достоит каждый здесь стоящий. Сегодня я здесь, перед вами – моими соседями и коллегами, с одной целью. Я призываю вас воевать за нашу с вами свободу!

– И как же мы сделаем это? – спросила женщина по имени Соня, уперев руки в бока. Когда-то она была первой сподвижницей Баффа. – Твои речи сладки, Тони, но я не собираюсь бросаться под пули ради какого-то франта, который вещает с трибуны о красивой жизни. Мне дорога моя жизнь, как и всем остальным.

– Это нельзя назвать жизнью. – Адриан спрыгнул с лавки и подошёл к женщине. Её рейтинг был «63». Полная, некрасивая, в грязном домашнем халате, с огромными родинками на щеках и на носу. Адриан сделал взмах рукой, и рейтинг её поднялся до «99». Толпа ахнула. Соня открыла от удивления рот. – Мы избавимся от рейтинга, когда доведём наше дело до конца. Скажем «нет» позорным цифрам на лбу!

– Подними мне рейтинг! – выкрикнул кто-то из толпы. – Я тоже так хочу.

Адриан сделал взмах. Цифры на лбу у пожилого мужчины засветились голубым. Толпа загудела. Отовсюду слышались выкрики. Люди протягивали руки, рвались к Адриану. Народ всё прибывал. Кольцо вокруг него сжималось.

– Пора выходить на улицы, – прокричал Адриан, с трудом заглушая вой толпы. – Именно здесь вспыхнет пламя, которое разрастётся до великого пожара! Здесь, где когда-то восстал Рорк! Зовите всех – знакомых, коллег; берите всё, что попадается под руку, и двигайтесь на площадь имени Филимона. Весь район должен быть там! Мы должны показать, что не боимся!

– Но мы боимся! – выкрикнула молодая девушка. Кажется, она работала на той же свалке, что и Адриан когда-то. – Нас до сих пор пугают восстанием Рорка! Полиция покарает всех, нас и так таскали по участкам из-за тебя! Многие до сих пор сидят в тюрьме!

– Все, кто здесь находится, получат максимальный рейтинг! – ответил Адриан, только и успевая, что размахивать руками. – Применение силы к лицам с таким рейтингом запрещено, так что вам нечего опасаться, вам не навредят. Их оружие просто не будет работать. Вы поведёте за собой остальных – мы должны поднять весь район.

Адриан сбросил пиджак и закатил рукава.

– Выстраивайтесь в очередь, – прокричал он, вскочив на лавку. – Настало время перемен. Пусть вспыхнет пламя!

На четвёртом десятке ему сделалось плохо. Голова закружилась, и он едва удержался, чтобы не рухнуть прямо наземь. Адриан спустился, присел на лавку и закрыл глаза. Тело дрожало от изнеможения. Он ощущал боль в висках, голод, чувствовал страх и панику.

– Что случилось? – подскочил Дон и дал Адриану бутылку воды. Люди всё напирали, требуя продолжения.

– Побочные эффекты, – ответил Адриан, отпив немного. – Мне необходим перерыв. Сообщи, что через полчаса мы продолжим.

– Всем разойтись, – раздался голос из мегафона. Толпа ахнула, всколыхнулась. Дон подскочил, насторожившись. Кто-то рванул наутёк, некоторые попятились, отступая. Четверо вооружённых полицейских в полном обмундировании приблизились к толпе. Адриан поднялся, накинул пиджак.

– Кто совершил вызов?

– Я, – вперёд вышла Соня с рейтингом «99». – Председатель совета жильцов дома номер 66-31. Заявление в отношении разыскиваемого за распространение запрещённой литературы – Тони, номер ноль двадцать два, ноль семь, один, один, один, семь. Вот он.

Полицейский приблизился к Адриану и поднёс к нему считыватель.

– Это он, – проговорил сержант, изучив данные с планшета. – Вы пройдёте с нами.

– Это вряд ли, – качнул головой Адриан, совершил взмах, другой и ещё два. Жанна бы его точно похвалила за идеальное исполнение. Рейтинг всех четверых полицейских упал до единицы. Адриан качнулся, подавляя головные боли, но остался на ногах, стараясь не подавать вида. Полицейский выхватил из кобуры пистолет и направил на Адриана.

– Не получится, – покачал головой он. – Ведь прекрасно знаете, что не получится, – он резким движением вырвал пистолет из рук полицейского, стоявшего ближе всех. Медленно прошёлся, заглядывая каждому из них в глаза. Оставшиеся трое всё ещё направляли на него оружие. – Вы ведь такие же люди, как и все, кто собрался здесь, – сказал Адриан. – Вы исполняете чужую волю, но не имеете права поступать так, как вам хочется. Служите, следуя призванию. Я убеждён, что у каждого из вас имеются принципы, имеются убеждения. Три месяца назад уже была подобная картина и мой наставник Нерон превратил нескольких офицеров, пришедших за мной по приказу Ральфа, в маргиналов. Я не знаю, где они сейчас и живы ли они вообще, но я очень не хочу, чтобы вы повторили их судьбу. Вам приходится служить системе, но теперь у вас есть выбор. Я даю вам возможность изменить свою жизнь. Принимаете ли вы эту возможность?

Адриан приблизился к одному из полицейских и посмотрел ему в глаза.

– В прошлый раз тебе удалось избежать понижения, Бьорн, – сказал он. – Ты стоял здесь, не в силах вымолвить и слова от страха. Нерон отпустил тебя, сделав благородный жест. Пожалел тебя, и ты ушёл. Я вижу, что ты человек не жестокий, человек, которому приходится исполнять приказы. Удовольствия от исполнения ты не получаешь, и даже напротив, – ты испытываешь страдания. Я хочу избавить тебя и всех людей здесь от этих страданий.

– Я… – офицер опустил голову, – я служу извергу… Этот новый начальник, он…

– Ты пойдёшь против него? – резко выпалил Адриан.

– Пойду, – полицейский сделал шаг вперёд. – Я пойду против него. Я пойду за тобой. И многие пойдут – в участке только и говорят о том случае три месяца назад, особенно в рядах спецназа. Мы пойдём.

– Говори за себя, – выпалил молодой сержант. Он был вооружён шокером, готовый к атаке. – Ральф это просто так не оставит.

Адриан сделал жест, и сержант скривился от боли. Рука его разжалась, шокер с треском упал на землю. Он подсел, схватившись за голову и застонал.

– Я не испытываю к тебе ненависти, – пригнувшись, тихо прошептал Адриан. – Но я надеюсь, что ты откроешь глаза, пока не стало поздно. Как насчёт вас? – он повернулся к оставшимся двум полицейским. Один из них дрогнул, второй кивнул.

– Мы пойдём за тобой, – был ответ. – Что нужно делать?

– Доказать свою преданность делу, – ответил Адриан. – Сегодня народ пойдёт на площадь Филимона, прямо под окна префектуры. Там разобьют лагерь, разведут огонь. На площадь будут стягиваться люди – самых разных классов, с разными рейтингами. Власти станут предпринимать действия, и, возможно, начнутся столкновения. Людям нужна будет защита. Если с Ральфом договориться не получится, я хочу поговорить с начальником спецподразделения. Ты, – Адриан указал на Бьорна, – отправляйся в управление и устрой мне встречу с ним. Донеси до него максимум информации, я буду ждать его в префектуре через два часа. Вы двое, – он переключился на оставшихся, – будете сопровождать движение до площади. Возглавит шествие Дон. Слушаться его беспрекословно, исполнять все приказы. По пути на площадь вытаскивайте всех из домов, шумите, кричите, привлекайте внимание. От вас мне потребуется защита и ваши навыки.

– Но наш рейтинг…

Адриан сделал очередной взмах, и рейтинг на лбах всех троих полицейских подскочил до «99». Адриан протянул руку Бьорну, и они обменялись крепким рукопожатием.

– Удачи! И помните, что если не удастся решить дело уговором, придётся выступать против своих же. Возможно противостояние с людьми, с которыми вы ещё вчера делили один кабинет.

Адриан нашёл глазами Соню и жестом подозвал её. Председатель совета жильцов с осторожностью приблизилась. В глазах томился страх.

– Такое трудно простить, – сказал Адриан и взмахнул рукой. Рейтинг её упал до «34». – Но я всё ещё верю, что у вас есть шанс, Соня. Шанс на нормальную жизнь. Я не Ральф и не собираюсь мстить или преследовать несогласных. Я хочу, чтобы каждый в этом городе стал счастлив. Такой шанс всё ещё есть и у вас. Не упустите его, прошу, потому что больше такой возможности не представится.

Полицейские переглянулись между собой. Дон улыбался. Соня плакала. Люди начали что-то скандировать. Среди гула и криков доносилось: «Ад-ри-ан, Ад-ри-ан, Ад-ри-ан».

Глава 2

Адриан вошёл в кабинет без стука. Помещение было светлым, с высокими окнами, которые выходили на площадь имени Филимона. Массивный стол, стационарный планшет, на левой стене – гимн рабочим, на правой – шесть основных целей, которые должен выполнить район за год – повышения, улучшения, достижения. За столом сидел Бафф – префект района А-17. Всё то же разбухшее ухабистое тело, лысый череп и два маленьких хитрых глаза на жирном лице. Только теперь это тело было облачено в приличный костюм. На лбу светился рейтинг – «87». Префект смерил посетителя суровым чиновничьим взглядом, и лицо его непроизвольно вытянулось, когда он понял, что перед ним стоит его давний сосед и первый раздражитель.

– Тони! – воскликнул он и встал, изображая радость, как будто два старых товарища встретились после долгой разлуки. Глаза его бегали – соображал, что происходит. – Рад тебя видеть… Ты… Поднялся, я смотрю, возмужал. Выглядишь прилично, рейтинг максимальный. Ну так и я на месте не сидел. Вот что значит быть карьеристом, а?

Адриан прошёлся по кабинету, внимательно изучая убранство, поглядел в окно, из которого открывался вид на фонтан рабочим, а затем присел на край стола.

– Способы достижения целей у нас с тобой разные, Бафф, – вымолвил он. – Тебя не смущает, что на площади собирается народ?

Бафф выглянул в окно – площадь Филимона заполняли люди. Кто-то растягивал баннеры, кто-то кричал в мегафон, некоторые и вовсе сбрасывали всяческий хлам в кучи, чтобы потом поджечь.

– Твоих рук дело? – прищурился он.

– Власть в районе А-17 официально переходит под управление Временного Правительства, как и власть во всём городе Тридцать Два, – продекламировал Адриан официальным тоном. – Я говорю от лица Временного Правительства и префектом района назначаю Дона. А ты, – он смерил Баффа оценивающим взглядом, – с этой минуты лишаешься всех своих званий и должностей.

* 

– Красиво, – кивнул префект, – но это лишь слова. Он поднялся с кресла и подошёл к окну. – Не ты меня назначал, Тони. Приказ подписывал губернатор Мартин. Не ты меня и снимешь. Таковы законы. Или ты думаешь, что если мусорщик одевает костюм, зарабатывает высокий рейтинг, это сделает его кем-то другим? Нет уж, Тони, ты – самый настоящий мусорщик, нарушитель дисциплины, бездарь и тунеядец. Я уже вызвал наряд сюда и на площадь, и я очень хотел бы посмотреть на то, как ты будешь общаться с вооружёнными спецназовцами.

– Во-первых, не «одевает костюм», а надевает, – ответил Адриан, прохаживаясь по кабинету. – А во-вторых, пока у нас есть пара минут до прихода полиции, позволь сказать то, чего я не решался сказать тебе в прошлом. Я ждал этой встречи, продумывал, что буду говорить, как буду себя вести, репетировал. Но теперь я понимаю, что в этом не было необходимости. Я скажу то, что думаю на самом деле, что сидело во мне долгое время и рвалось наружу. Ты, Бафф, порождение мерзкой системы, которая взращивает подобных тебе пачками, закаляет и лелеет их, а потом пускает в бой. Таких, как ты, здесь в избытке, о да, я это знаю не понаслышке. Всякие мелкие шишки, которые думают, что им всё дозволено, что раз у них есть право какой-нибудь вшивой подписи или хотя бы какая-то власть, они теперь лучше всех остальных. Вы упиваетесь своим положением, хвастаетесь друг перед другом мнимыми достижениями. Никакого творчества, никакой красоты, никакой мечты. Всё это меркнет на фоне бытовых вопросов, которые подобных тебе возбуждают. Скользкие и гибкие – прогибаетесь даже там, где это сделать невозможно. Юлите, продажные вы люди, без принципов и понятий. Ты выживешь в любых условиях, приспособишься, освоишься. При любом режиме, при любой системе. Тебе не важно, кому служить. Не важно, под каким флагом ходить. С огромным удовольствием сообщаю, что места для таких, как ты, в нашем новом мире не будет.

– Вот это речь! – Бафф сделал несколько демонстративных хлопков. Шея его раскраснелась, на лице застыла маска надменности. – Похоже, тебя, Тони, задевает то, что люди добиваются чего-то в жизни. Это и есть жизнь, дурень ты пустоголовый! Когда ты не сидишь на месте и не читаешь свои сраные книжки, а стараешься подняться, выжить, выкарабкаться. Я не знаю, что ты там сделал, чтобы заработать этот рейтинг, но осталось тебе недолго. Ты хоть понимаешь, куда ты прёшь? Ты высунул голову и пошёл на систему, да на ту самую, которая, как ты сказал, меня породила. Эта система сожрёт тебя и не заметит, как муравья, который на пикнике случайно попал в хлеб. А я выживу, да, ты прав. Я выкарабкаюсь, потому что умею. И буду дальше развиваться и расти.

– Что ж, – Адриан как бы невзначай сделал жест рукой слева направо, глядя Баффу в глаза, – попробуй.

Рейтинг Баффа снизился до единицы, загоревшись красным. Он уставился на своё отражение в стекле, и глаза его округлились. Зубы скрипнули, на лбу выступила испарина. Лицо пылало злобой и негодованием.

– Кто ты такой, сука? – едва сумел выговорить он. Нижняя челюсть его дрожала. Он шарил взглядом в поисках первого попавшегося под руку предмета.

– Лучше подумай, кто теперь ты, Бафф. Можешь уже начинать приспосабливаться.

С этими словами в кабинет ворвались. Дверь едва не слетела с петель, и в проходе показались люди в чёрном. Это были не рядовые полицейские в лёгкой форме, а спецподразделение – тяжеловооружённые и опасные ребята. Лица их скрывались за масками, в руках они держали автоматы с лазерными прицелами. Бафф тут же рухнул под стол, прикрывая голову руками. Адриан не пошевелился. Шесть офицеров взяли его на прицел. В районе сердца маячили красные точки. Последний, седьмой, вошёл позже всех. Он осмотрелся и стянул свою маску. Это был среднего роста крепкий полковник лет сорока пяти. Лицо его было смуглым, с несколькими мелкими шрамами в районе губ и подбородка. Чёрные волосы вились кудрями. Офицер с любопытством рассматривал Адриана, пока его подчинённые не сводили автоматов с цели.

– Мы получили сигнал, – проговорил полковник, пытаясь найти взглядом прячущегося Баффа. – Угроза жизни префекту района. На подобные вызовы обычно прибывает группа во главе с начальником спецназа. Итак, имеется ли в самом деле угроза?

– Новый префект района А-17 в безопасности, – сказал Адриан. – Его зовут Дон, и сейчас он вместе с митингующими стоит на площади Филимона. А это, – он презрительно посмотрел на лежащего на полу Баффа, – какой-то маргинал, незаконно занявший кабинет префекта.

– Есть ли официальные бумаги? – поинтересовался офицер.

– Революция официальной быть не может, так что, полковник, считайте, что все назначения будут исходить от меня лично. Адриан, – он сделал шаг навстречу. Спецназовцы напряглись, оборудование их брякнуло. – Представитель Временного Правительства в городе Тридцать Два.

– Мендес, – кивнул офицер. – Я знал тебя под другим именем – Тони.

– Того человека можешь забыть. Его больше нет.

– Жаль, – Мендес качнул головой. – Я восхищался им.

– Ты восхищался мусорщиком?

– Мусорщиком, который умудрился собрать в своей квартире самую большую коллекцию книг, – поправил Мендес и улыбнулся. – Разве есть в современной истории люди, которые обладали бы подобной смелостью и жаждой к знаниям? Я бы так не смог. И никто из моих знакомых так не смог. Жаль, что все эти книги теперь сожжены. Я едва не плакал, когда наблюдал за костром на площади. Удалось урвать «Отверженных» и ещё пару книг в личную коллекцию. – Бафф поднял голову и уставился на офицера округлёнными глазами. – Уж больно редкие экземпляры, чтобы вот так сгинуть навсегда по воле невежд, – продолжил Мендес. – Не ты один дружил с Тянем. Он снабжал книгами и меня. Так получилось, что у нас с тобой схожие интересы, Адриан-Тони. Я давал ему возможность работать в обмен на литературу, но всё закончилось с приходом Ральфа. Тянь арестован, и арестовал его лично я по приказу нового начальника полиции.

– Так, значит, у нас общие цели?

– А ты видишь полицию на площади? – усмехнулся полковник. – Твои люди уже час как митингуют, их становится всё больше, и никто им не мешает. Это я и называю – общие цели.

– Что ж, нам предстоит поработать вместе, и я, признаюсь, почту это за честь, – Адриан протянул руку. Рука Мендеса в плотной перчатке крепко сжала его запястье. – Не думал, что в рядах спецназа мы обретём сторонников, но это всё упрощает.

– Сколько у вас человек? – спросил Мендес. – К чему нам готовиться?

– Почти пятьдесят, которые прибыли в Тридцать Второй вместе с нами, – ответил Адриан. – Ещё двое моих коллег и высокотехнологичное оборудование. Каждый занимается своими вопросами.

– Я могу предоставить ещё пятьдесят, может больше. Это те, кому я могу доверять. Все спецназовцы – натренированные, умелые, верные. Вопросов задавать не будут, но потребуют чёткого руководства. Остальные, скорее всего, примкнут к Ральфу и его ребятам – большинство из страха, остальные из-за нежелания что-то менять. И ещё я хотел предупредить, – настороженно проговорил Мендес, – Ральф не просто полицейский. За ним стоит кто-то серьёзный. Этот садист делает, что хочет, но ещё ни одна жалоба не помешала ему. Он – извращенец и фанатик, но помимо этого – умный и расчётливый. Грёбаная армия в одном лице. Его ненавидят все – от простых граждан до его собственных подчинённых. Ненавидят и боятся. Я видел, на что он способен, и даже у меня, человека бывалого, кровь в жилах стыла. Этот человек может доставить нам неприятности.

– Я могу вам помочь, – выглядывая из под стола, сказал Бафф. На лбу его красным горел рейтинг «1». – Я знаю, где он сейчас. Знаю, где его можно найти. Я смогу быть полезным, поверьте. Только дайте мне возможность пригодиться.

Адриан и Мендес переглянулись.

* * *

Высокий бетонный забор надёжно отгораживал целый квартал, о котором Адриан никогда раньше не слышал, от основной части города. Это была особая территория, резиденция для приёма важных гостей из Центра – «Лосиный Лог». Подобные места имелись в каждом городе, ибо, как объяснил Бафф, «нормальные» люди не должны опускаться до уровня скота, каковым они считали жителей рабочих регионов. «Нормальными» людьми считались представители привилегированных классов – чиновники, финансисты, законники, генералы. Сюда на коптерах прилетали на переговоры представители власти и бизнеса, которые были заинтересованы в инвестициях или же каких-то других вопросах в регионе. Встречались с префектами, с губернаторами, обсуждали вопросы сотрудничества, развлекались. Здесь проживал Ральф, занимая целый квартал вместе с самыми приближёнными к нему лицами.

«Чёрное Чудовище» приблизилось к главным воротам. Следом двигался бронированный микроавтобус спецназа. Створки ворот скрипнули и раздвинулись, как будто приглашая автомобили внутрь. Штурмом брать не пришлось. Автомобили проехали. Аккуратные зелёные газоны напомнили Адриану Первый город. Строения здесь были преимущественно из стекла, дорожки вымощены белым камнем. С первого взгляда трудно было осознать, что столь приятное и чистое место расположилось в городе свалок.

Адриан и Мендес вышли из «Чёрного Чудовища». Бафф вывалился из автобуса, сопровождаемый спецназовцами. Их встречали полицейские – человек двадцать, все вооружённые, все готовые к бою. По дорожке навстречу неспешно двигался Ральф. Адриан сразу понял, что это он. Высокий, сухопарый мужчина за шестьдесят. Лысый череп, высокий лоб, нависающие над глазами хмурые брови. Лёгкая щетина на широких впалых скулах, серые безжизненные глаза. Начальник полиции шёл медленно, не спуская глаз с Адриана. На его обнажённом торсе, несмотря на почтенный возраст, переливались сухие мышцы, контрастируя с десятком различных шрамов. Чёрные полицейские брюки были заправлены в ботинки, за поясом висел охотничий нож. Другого оружия не было. Ральф приблизился к Адриану.

– Вот и он, – заключил начальник полиции, внимательно изучая непрошеных гостей. Голос его отдавал хрипотцой. – А вместе с ним банда предателей, первых перебежчиков, которых поманили пальчиком, пообещав сладкую жизнь. О, и Бафф с вами! Подойди сюда, дружище!

Бафф, с застывшим в глазах страхом, поглядел на Мендеса в поисках защиты.

– Стой, где стоишь, – скомандовал командир спецназа.

– Не отдавайте меня ему, прошу, – взмолился бывший префект.

– Ты знаешь, кто я, – сказал Адриан, не обращая внимания на разыгравшуюся вокруг бывшего префекта драму. – Я знаю, кто ты. Все шансы ты, должно быть, уже оценил. Если твой ум не перехвалили, значит, понимаешь, что уже проиграл.

– Связи нет, – развёл руками Ральф, с трудом оторвав взгляд от прижавшегося к офицеру спецназа Баффа. – Хвалю, грамотно всё сделали. У вас уже есть сторонники. Молодцы. Силы ваши и возможности впечатляют, скажу честно. Играете с рейтингами, используете технологии, каких в этой дыре отродясь не видели. Чую, ноги растут из Первого. Но рано праздновать победу в игре, не завершив даже первый раунд. Я прибыл сюда для наведения порядка. Порядка, который я безукоризненно создавал на всех прежних местах моей службы. Чего ты хочешь, мусорщик Тони?

Адриан усмехнулся.

– Был бы ты обычным полицейским, я бы выкинул тебя прочь пинком под зад и забыл бы о твоём существовании. Армия твоя не стоит и выеденного яйца, ведь я превращу их в недееспособных детей одним движением. Но этого не будет. Пока. Ты – мерзкое отродье и заслуживаешь наказания в любом случае. Ты не просто исполнитель, который выслуживается перед кабинетными героями, ты – настоящий монстр, получающий удовольствие от страданий других. Я не вправе оставить тебе жизнь.

– Но придётся, – спокойно вздохнул начальник полиции. – По крайней мере, сегодня. Так уж вышло, что у меня есть пути к отступлению. Именно поэтому вы попали сюда без боя. Я хотел диалога.

Он достал планшет, на котором появилось изображение Лары, барменши из «Пурпурного Сокола». Один глаз её заплыл, губы были порваны, на левой щеке виднелось рассечение. Адриан сжал кулаки, зубы его скрипнули.

– Знаю, – нарушил тишину Ральф, улыбаясь. – Ты неровно дышал к этой особе. Она нам всё рассказала, точнее, вынуждена была рассказать – и про книги, и про вашу чудную ночку. Да, мои ребята могут разговорить и мёртвого, так что не злись на неё. Способов для продуктивного диалога у нас предостаточно.

– За это я заставлю тебя страдать, – процедил сквозь зубы Адриан, едва себя сдерживая.

– О, так значит, мы не далеко друг от друга ушли? – рассмеялся Ральф. – Тоже любишь, когда кто-то корячится в муках от боли? – Он сделал несколько шагов навстречу. Адриан остался неподвижен. – Знаешь, я редко использую огнестрельное оружие, – продолжил Ральф. – Люблю сталь. Вот нож, – он грациозно достал охотничий нож из чехла на поясе. Спецназовцы Мендеса приготовились к атаке. Полицейские Ральфа насторожились в ответ. – Это ведь целая философия, целая жизнь. Только представить, сколько всего хранит в себе это блестящее острое лезвие. Сколько страданий оно повидало, сколько раз оно слышало мольбы о помощи, отчаянные крики… Доставлять боль слабым людям я не люблю, – он убрал нож обратно ловким движением. – Скучно. Вот сильные или, по крайней мере, думающие, что они сильные – это всегда неописуемое удовольствие. Настоящий кайф. Когда-нибудь я на твоём примере это докажу, мусорщик Тони.

– Ты больной извращенец! – рявкнул Адриан. – Где Лара?

– В особом месте, – ответил Ральф. – Под присмотром моих ребят. Найти это место у тебя не получится. Зато можешь спасти свою подружку. Сегодня я покину эту дыру вместе со своими людьми, и мы беспрепятственно отбудем в Первый город. В таком случае Лару отпустят и больше она страдать не будет. Если решишь начать войну, она умрёт.

– И ты думаешь, что я поверю извращенцу вроде тебя?

– Верить мне не нужно, – пожал плечами Ральф. – У тебя просто нет выбора. Через три дня её привезут и оставят в условной точке района А-17, если вы обеспечите нам отступление и безопасный переход границы, которую вы контролируете. В противном случае, мои ребята продолжат свои забавы и тогда барменша не протянет и недели.

Он протянул Адриану руку.

– Это мужская сделка, которая должна быть скреплена мужским словом и ничем иным.

Адриан не отвечал. Он смотрел в глаза этому человеку, пытаясь подавить в себе злобу. Чего ему стоило устранить его прямо сейчас? На одного гада на земле стало бы меньше.

– Жать руку я не буду, – наконец ответил Адриан, поглядев на Мендеса. – Но на сделку пойду. Ради Лары. Но знай, если ты…

– Да, да, можешь не распинаться, – с сарказмом проговорил начальник и поднял руку. – Свои фантазии оставь при себе. Как только я окажусь в безопасности, получишь свою барменшу. Потрёпанную, но живую.

– После этого я найду тебя.

– Или я тебя. Я буду ждать нашей следующей встречи, ведь к ней я подойду подготовленным, а ты… Постарайся удержаться на плаву и не растерять хватки, ведь моё лезвие жаждет познакомиться с тобой поближе. И ещё одно маленькое условие сделки.

– Какое ещё условие?

– Я заберу его, – Ральф кивнул в сторону Баффа, который прятался за офицером. – Верный был пёс, да вот только хозяев менять – дело так себе. Придётся с ним ещё поработать. Ко мне! – Бафф вздрогнул, ноги его подкосились.

– Иди, – скомандовал Адриан.

– Пожалуйста! – закричал Бафф. – Прошу вас! Вы не знаете, что он со мной сделает! Я буду полезен, прошу! Не надо! Не отдавайте!

– Иди, Бафф, – повторил Адриан. – Твоя жизнь по сравнению с жизнью Лары не стоит ничего.

– Вы делаете ошибку! – кричал бывший префект. – Он всех погубит! Вы не знаете его! Ещё не поздно! Убейте его сейчас.

Один из спецназовцев ткнул Баффа стволом автомата в спину. Он взвизгнул и медленно поплёлся к Ральфу, обливаясь слезами.

* * *

На площади Филимона бушевала многотысячная толпа. Пылали костры, из подручных средств строили заслоны, люди с плакатами выкрикивали речёвки. Адриан наблюдал за действиями бунтующих из окна кабинета префекта. Дон сидел на диване напротив. Мендес стоял у входа.

– Полиция А-17 у нас под контролем, – доложил Мендес. – После того как Ральф исчез, почти все сотрудники принесли присягу новому начальнику, то есть мне. Есть несогласные, с ними сейчас работают.

– Только без усердия, – сказал Адриан. – Нам нужны верные люди, которые понимают ценность того, что мы делаем. Если будем заставлять их силой, чем мы тогда лучше предыдущей власти?

– Многие ушли с Ральфом, – продолжил полковник. – По моим данным, человек тридцать.

– Ясно, – кивнул Адриан, стараясь поскорее перевести тему. – Что по заключённым?

– Освобождены все, кто сидел по политическим статьям, – их триста двадцать три человека. По спорным делам назначен пересмотр.

– Значит, мой родной А-17 у нас под контролем… – заключил Адриан, закрыв глаза. – Даже не верится.

– Можно и отпраздновать, – сказал Дон.

– Рано, – покачал головой Адриан. – Не до праздников.

– Ты уже сделал больше, чем кто-либо за всю историю.

– Это лишь начало, – ответил Адриан. – Не стоит хвалиться сделанным, ведь наша цель – окончательная победа, а до неё ещё далеко. Здесь разгорится пламя, которое перекинется сначала на другие районы, а затем и города. Для меня было очень важно, чтобы всё началось именно здесь.

В дверь постучали, и она открылась. На пороге появился полицейский, который сопровождал Тяня. Изрядно похудевший, наголо остриженный, в серых широких одеждах, он поклонился и проговорил:

– Видеть рад тебя, добрый друг.

Адриан улыбнулся. Тянь улыбнулся в ответ.

– И я рад видеть тебя, Тянь, – он подошёл, и они пожали руки. – Рад, что с тобой всё в порядке. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы отыскать тебя в переполненной тюрьме.

– Спасибо, – снова поклонился Тянь. – Тюрьма – это лишь мост, который закончится должен рано или поздно.

– Тебя ввели в курс дела?

– Ввели.

– Я хочу, чтобы ты возглавил сопротивление, – сказал Адриан. – Поведёшь народ, будешь всё время находиться среди людей. Мы провозгласим тебя лидером народного движения. Это ответственная миссия, и я могу доверить её только тебе, Тянь. Тебя знают многие, кто был неравнодушен к книгам. Это элита, которая не утратила тягу к знаниям. Ты готов пойти на такое?

– На такое пойду я, – кивнул он. – Обязан тебе и всем вам. Рад, что жизнь такая славная.

– Отлично, – кивнул Адриан. – Дон – новый префект А-17. Он введёт тебя в курс дела. Теперь он здесь главный, официально. Мендес – начальник полиции. Он обеспечит прикрытие и всем необходимым по своей линии.

– Прости, дружище, – улыбнулся Мендес и протянул Тяню руку. – Мне пришлось тебя тогда взять. Ты знаешь, я делал это не по собственной воле.

Он достал три книжки, которые ему удалось спасти от пожара, и протянул Тяню.

– Кажется, принадлежит это не мне, – Тянь улыбнулся и посмотрел на Адриана.

Глава 3

– Нет, ну ты только глянь на него! – выкрикнул Траян, спрыгнув с порога чёрного коптера. Он растянулся в улыбке, выплюнул прямо на землю жвачку и подошёл. Свежий, модный, с белыми зубами, в солнечных очках. Обнялись. – Ну-ка, ну-ка, дай погляжу. Важный какой стал, деловой.

– Да уж, – пожал плечами Адриан. – Рад тебя видеть. Никогда не думал, что в родном районе самым «своим» для меня будет человек из Первого.

Траян был облачён в серый стильный костюм с фиолетовым галстуком, на ногах были белые кеды. Из коптера высыпали военные – человек двадцать. Сопровождение, прибывшее от генерала Гану. Тяжеловооружённые воины в песочной форме разминали кости после долгого полёта.

– Жанна уже на месте, – осматриваясь, сказал Траян. – Всё идёт по плану?

– Вроде да, – кивнул Адриан. – Район А-17 полностью под нашим контролем.

– Доверяешь тем, кто будет рулить здесь?

– Безоговорочно.

– Тогда вперёд, – Траян указал на коптер.

Адриан забрался внутрь, следом забрался и сам Траян. Военные остались для поддержки Мендеса и Дона.

Траян запустил двигатель, и машина взмыла в небо.

– Всё ещё дрейфишь? – усмехнулся он, глядя на то, как Адриан судорожно застёгивает ремни безопасности.

– Ненавижу полёты. Ненавижу.

– На вот, – он достал из внутреннего кармана металлическую коробочку и передал её Адриану. – Розовая таблетка. Забудешь о страхе вмиг.

Адриан открыл коробку, которая была разделена на восемь секторов, в каждом виднелись разного цвета таблетки.

– Что это?

– Мой допинг, – пожал плечами Траян. – Одни укрощают страх, другие повышают потенцию, третьи улучшают органы чувств. В бою, как и в жизни, нужно использовать все средства.

– Ты всё время сидишь на таблетках?

– Да. Многие из этих препаратов почти прошли клинические испытания, некоторые – под запретом. Но я привык к тому, что мой разум всегда находится под влиянием чего-либо, что даже и не знаю, как буду жить без этого.

– Дружище, я серьёзно обеспокоен этим, – Адриан захлопнул коробочку и вернул её Траяну. – Это ненормально.

– Да брось ты, – отмахнулся Траян. – Не будь занудой, как Клео. Она всё время меня пилит. Кстати, о Клео. Небо чистое, военных нет, значит, они с Октавианом сделали своё дело. Связь с внешними территориями отсутствует – Жанна справилась на «ура», хотя кто бы сомневался, да? Остаётся надеяться, что в Первом городе всё под контролем и Тиберий с Нероном идут по графику. Что ты знаешь про А-1? Я никогда там раньше не был.

– Располагается в северной части города Тридцать Два, – выпалил Адриан, вспомнив сотни страниц изученной информации. – Это самый малочисленный район вТридцать Втором с полумиллионом жителей, административный центр. Там сосредоточились региональные учреждения всех ветвей власти, в том числе и правительство во главе с губернатором. Губернатор считается наместником Совета Правления, говорит от имени его членов и имеет почти неограниченную на своей территории власть, если действия его не противоречат генеральной линии. Назначается губернатор директивами Совета Правления один раз в три года с последующим правом переназначения.

– Это я и так знаю. Что за фрукт губернатор Тридцать Второго?

– Некий Мартин, – ответил Адриан. – Переназначается на должность уже в четвёртый раз. Человек скрытный, ни с кем не вступает в контакт – я не нашёл ни одного его фото. По слухам – богатый. До поста губернатора работал в суде по уголовным делам. Информации о нём мало, зато много слухов. Сидит тихо и, судя по всему, устраивает Совет Правления.

* * *

На вертолётной площадке ждала Жанна. Бледная, как всегда, коротко стриженная, в широких джинсах, белых кедах и серой футболке. Она внимательно сопроводила взглядом приземлившийся коптер и убрала свой планшет в карман.

– Доложи об обстановке в А-17, – выпалила она, не успел Адриан ступить на землю.

– А поздороваться? – улыбнулся он и попытался её обнять. Жанна отпрянула и покосилась на него, нахмурившись.

– Что это ты делаешь?

– Так обычно делают близкие люди, которые рады видеть друг друга после долгой разлуки, – развёл руками Адриан. – Это называется объятия.

– С чего ты взял, что мы близкие? И не пойму, почему ты думаешь, что я рада?

– Забудь, – отмахнулся Адриан, и улыбка сошла с его губ.

– Я жду доклада, – сухо проговорила она. – Если ты помнишь, Тиберий назначил меня старшей…

– Помню, помню. Район А-17 зачищен, мой генерал. Префектом назначен Дон, начальником полиции – Мендес. Глава сопротивления – Тянь. Ситуация там под контролем.

– Куда дели Ральфа, начальника полиции города? – с подозрением спросила Жанна. – Он устранён?

– Я его отпустил, – ответил Адриан.

– Что?! – глаза её округлились. Она уставилась на Адриана с таким негодованием, как будто была готова сбросить его с крыши.

– Отпустил его. Он держал в заложниках Лару, она мне дорога.

Жанна какое-то время молчала, но Адриан заметил, как она с трудом подавляла в себе гнев. Глаза её бегали из стороны в сторону. Траян в стороне молча жевал жвачку.

– Поступок, не достойный человека, на которого была возложена серьёзная ответственность, – наконец проговорила Жанна, выдохнув. – Это – фатальная ошибка.

– Я спас близкого мне человека! – сказал Адриан и всплеснул руками.

– Значит, ты глупый и бездарный, – резко вымолвила Жанна. Голос её дрожал. – Ты хоть понимаешь, что наделал? Ральф – личный пёс господина Женевьера. Это опаснейший человек из всех, кто мог встретиться на нашем пути. Он не просто полицейский, он работает под прикрытием – сотрудничает и с разведкой, и с многими сомнительными организациями, в том числе и преступными. И ты отпускаешь его ради какой-то бабы? Мне что, отправить тебя обратно на свалку?

– Я не знал ничего такого, – отступил Адриан и умолк. – Но, даже если бы знал, всё равно поступил бы так же. Лару взяли из-за меня, и я был обязан ей помочь. Так уж я устроен, Жанна. Не все такие каменные, как ты.

– Значит так, – Жанна упёрла руки в бока. – С этого момента ты будешь действовать только с разрешения. Любое твоё решение может быть реализовано лишь после того, как я дам на это согласие. Как только вера моя в твою адекватность вернётся, снова получишь свободу. Тебе это ясно?

Адриан посмотрел на Траяна, но тот сделал вид, что не прислушивается к разговору.

– Хорошо, – кивнул Адриан. – Мне не хочется спорить с девчонкой.

– Потому что ты не можешь этой девчонке ничего противопоставить. – Она переключилась на Траяна: – Что по туннелям и путям отступления?

– Все шесть туннелей перекрыты, – ответил Траян, и оказалось, что он прекрасно всё слышал. – Остальные пути также под контролем наших военных. Никто не покинет город Тридцать Два, никто не войдёт. Вся техника также в нашем распоряжении.

– Молодец, – сказала Жанна. – А теперь нам предстоит важный разговор с губернатором. Он уже ждёт.

* * *

Когда они вошли в кабинет, губернатор поднялся из-за стола и приветственно улыбнулся. Это был высокий, плотного сложения человек лет пятидесяти. Избалованный неограниченной властью, он выглядел надменным и властным, в дорогом костюме и обуви. Глаза его горели огнём, волосы были аккуратно острижены, губы выглядели пухлыми, а подбородок острым. Но самой важной чертой губернатора оказалось отсутствие на лбу рейтинга – небывалая картина для людей, которые не относились к классу учёных.

– Добро пожаловать в город Тридцать Два! – он приветливо развёл руками и растянулся в белоснежной улыбке. – Я – губернатор Мартин, и я рад встречать столь важных гостей.

– Оставим формальности, – бросила Жанна и направилась к дивану. Адриан и Траян также прошли в кабинет. – Как вы, должно быть, знаете, мы говорим от лица Тиберия – главы «Микромира», а также человека, инициировавшего кампанию «Пусть вспыхнет пламя». Это – Траян, Адриан, я – Жанна, глава операции в Тридцать Втором. Мы прибыли сюда с целью свержения нынешней власти и проведения реформ.

Она уставилась на него, ожидая комментариев.

– Чем я могу вам помочь? – спросил Мартин, вогнав тем самым Жанну в ступор. Она глядела на него какое-то время с удивлением, прорабатывая варианты диалога. Такого ответа она уж точно не ожидала.

– Я отстраняю вас от должности губернатора, – наконец вымолвила она. – С этого момента пост занимает Адриан.

Мартин с интересом перевёл взгляд на Адриана.

– Надеюсь, вы будете достойным… преемником, – слегка запнувшись на последнем слове, сказал он. – И если вам понадобится консультация…

– Будете работать во Временном Правительстве в качестве консультанта губернатора, – не дала ему договорить Жанна. – Ваш опыт и знания могут нам пригодиться. Но знайте, что любая попытка саботажа или измены будет караться суровыми мерами, в том числе и физическим устранением.

– Решения вы принимаете с завидной реакцией, – кивнул Мартин. – Ещё минуту назад я был губернатором, а теперь – я консультант. Но жаловаться я не привык и не собираюсь.

– Той власти, которая вас назначала, больше нет, – ответила Жанна. – Как нет больше и системы, порождающей несправедливость, классовые разрывы и беззаконие. Вам придётся привыкать и многому научиться, но если представители прежней власти открыты для сотрудничества и готовы принимать новые правила, мы будем рады взаимодействовать.

– Рано или поздно это должно было случиться, – пожал плечами Мартин. – Система в последнее время всё чаще давала сбои. Но и ваша власть продержится недолго. Я был бы рад, чтобы все ваши благородные порывы воплотились в жизнь и вам бы удалось создать идеальное государство, где все будут счастливы. Давайте будем мыслить в русле логики. Это невозможно.

– Вы недооцениваете проект, который мы прорабатывали несколько лет, – ответила Жанна. – А также ресурсы, имеющиеся у нас в распоряжении. В течение двух недель власть в Тридцать Втором городе полностью перейдёт под наш контроль, а ещё через два месяца под нашим контролем будут все НШЗ. Это неизбежно.

– Также неизбежно, как и скорый крах, – скрестил на груди руки бывший губернатор. – Я говорю это лишь потому, что знаю.

– Откуда, позвольте спросить?

– Я бывал в обществе, которое живёт по законам, которые вы хотите укоренить здесь. Ваш проект уже воплотили – с отменой ПАЧей, отменой классов, социальной справедливостью и прочими красивыми реформами. И общество это далеко не идеально.

– Что это за общество? – насупилась Жанна.

– Город Двадцать Четыре, – ответил Мартин. – Экспериментальный проект по созданию общества без ТАР и разделения на классы. Живой пример. Именно там мне удалили ПАЧ.

Жанна поглядела на Траяна. На лице её читалась заинтересованность.

– Технология по удалению ПАЧа на данный момент не реализована, – медленно проговорила она. – Это невозможно.

– Как видите, возможно, – указал на свой лоб губернатор. – Мне удалили ПАЧ именно там. С разрешения моего куратора из Совета Правления, конечно, который поддерживает проект города Двадцать Четыре.

– Кто этот куратор? – насторожился Адриан.

– Мне неизвестно, – пожал плечами бывший губернатор. – Личность его виртуозно скрывается. Возможно, это и есть ваш начальник – Тиберий. А быть может, и кто-то иной. В любом случае, город Двадцать Четыре не относится к моей компетенции. Я бывал там всего один раз, но этого мне хватило, чтобы понять обречённость подобных вашей кампаний.

Жанна молчала. Адриан ждал от неё продолжения, но в разговор вступил Траян.

– Сейчас мы покончим с формальностями, – сказал он, обращаясь к губернатору. – Подпишем необходимые документы, обозначим планы на ближайшее время. Жанна?

– Действуйте, – бросила она и покинула кабинет.

* * *

– Всё готово? – последний раз спросил Адриан.

Он стоял, подсвечиваемый десятком софитов в светлой студии. Лицо его было наполнено мужеством и честью. Рядом с ним стоял губернатор Мартин.

– Пошёл отсчёт, – прозвучал голос оператора.

Жанна контролировала потоки связи. Траян наблюдал за происходящим на улицах через экраны, передающие изображение с городских камер.

– Десять, девять, восемь, – говорил монотонный женский голос. – Семь, шесть, пять, – Адриан приготовился. – Четыре, три, два, один. Мы в эфире.

Он откашлялся и посмотрел прямо в камеру. Изображение с его фигурой высветилось абсолютно на всех экранах и поверхностях города Тридцать Два – в домах, на работе, в поездах, на заборах, в барах, в машинах. Он нервничал, понимая, что слушают его двадцать миллионов человек, но нервничал только до своего первого слова.

– Здравствуйте, жители Тридцать Второго, – выдохнув, проговорил он – уверенно и громко. – Меня зовут Тони, я родился и прожил до двадцати лет в районе А-17. При рождении Машина определила меня в мусорщики, и уже в десять лет я начал работать на свалке. Я работал усердно, как и все вы, чтобы поднять свой рейтинг, а значит поднять и качество жизни. Я не опаздывал на работу, не совершал грубых ошибок и жил изо дня в день так, как будто у меня есть бесконечная жизнь в запасе. Все свои очки я спускал на книги. Да, я преступал закон, читая по нескольку книг в неделю. Но разве тот преступник, кто нарушает законы, писанные невеждами? Книги дали мне в жизни больше, чем работа. Книги подарили мне сотни других жизней, которые я проживал, погружаясь в чтение и убегая прочь из этого мира. Каждый день я думал о том, что жизнь несправедлива. Каждый день для меня был в тягость, ведь, несмотря на идеальные прогнозы Машины, я чувствовал себя не на своём месте. Я понимал, что мир может быть лучше.

Несколько месяцев назад я встретил одного человека из Первого города. Он забрал меня отсюда и показал мне, что жизнь может быть иной. Он раскрыл мне глаза, и теперь я хочу раскрыть глаза всем вам. Нет такой системы, которая способна определить предназначение. Нет таких законов, которые способны удержать людей от жажды свободы и справедливости. Первый город – это совсем иной мир с другими законами и порядками. Он не идеален, этот мир, но люди в нём знают, что такое настоящее счастье. Люди заводят семьи, рожают детей вместе, развлекаются, работают где хотят или не работают вовсе, делают покупки, купаются в океане, занимаются спортом, сексом, читают. Живут. Да, то, чем мы здесь занимаемся, вряд ли можно назвать жизнью. Это лишь жалкое выживание в рамках, которые для нас поставили люди более высокого сорта, чтобы мы обслуживали их интересы. Мы – это расходный материал по созданию для них еды, одежды, техники, по уничтожению и переработке их отходов. Мы получаем ровно столько, сколько нам нужно, чтобы жить дальше и работать, работать, работать. Мы не можем отвлекаться на семью, поэтому нам запретили вступать в отношения. У нас нет цели – мы живём, чтобы жить, а потом умираем, так ничего не увидев, кроме свалок и вечной вони. Они оградили нас от книг, чтобы мы не знали о том, что люди раньше жили иначе. Вы хотя бы знаете, что значит воспитывать своих детей? Растить их, ухаживать за ними, оберегать, учить? Вы все выросли в лагерях, где детей с малых лет готовили к работе. Вы не познали родительской любви и ласки, вы даже не знаете своих родителей, и никогда не узнаете своих детей. Я понимаю, что такое жизнь в А-17, в городе Тридцать Два, под жёлтым небом, в тумане смрада и невежества. И теперь я понял, что есть и другая жизнь. Она есть, как бы вам ни пытались это опровергнуть.

Они дают нам развлечения в виде шоу и жалкой недели на Острове, чтобы у нас создавалась иллюзия счастья. Нас пичкают рекламой, чтобы мы спускали очки рейтинга на дрянь, которая нам не нужна. Вы знаете наизусть все имена и клички этих людей, которые участвуют в мероприятиях по оболваниванию – спортсмены, певцы, шоумены. Вам запретили читать книги, запретили изучать историю и любые науки, которые не касаются вашей профессиональной деятельности. Вас оградили от власти, от других классов, полностью обособили от внешнего мира, шпигуя агитационными плакатами, которые изображают светлое будущее. Будущего нет. По крайней мере, его нет при таком режиме.

Когда я ушёл отсюда, я был Тони, теперь же я – Адриан, и я здесь с одной целью – свергнуть нынешнюю власть, сделать всё, чтобы изменить порядок вещей и дать вам всем свободу. Свободу, чтобы построить новый мир. Мир без Машины, мир людей с равными правами и возможностями. Мир, где все будут счастливы. Я не говорю, что будет легко, и даже наоборот – будет трудно, невероятно сложно построить мир, в котором мы все будем счастливы. Но у вас хватит терпения и храбрости, чтобы сделать это. И я обещаю, мы сделаем это. Вместе.

Адриан сделал паузу.

– А теперь я предоставляю слово губернатору города Тридцать Два – Мартину.

– Спасибо, – кивнул губернатор и посмотрел в камеру. – Это моё первое публичное выступление в жизни. Ранее никто не видел моего лица, никто не знал, как выглядит глава вашего города. Теперь вы все это знаете. Сегодня я издаю свой последний декрет на посту губернатора города Тридцать Два. Этим декретом я провозглашаю город Тридцать Два независимым от власти Совета Правления и от общей системы управления НШЗ. С этого дня власть в городе будет осуществляться Временным Правительством, куда войдут новые префекты всех двадцати девяти районов. Новым губернатором на время переходного периода назначается Адриан. Связь и сообщение с другими городами ограничены. Все подходы перекрыты, импорт и экспорт, почтовые сообщения приостановлены. Я обязую органы управления на местах, полицию и директоров крупных компаний направить в район А-1 письма с признанием новой власти и готовностью к сотрудничеству. В случае несогласия, вам необходимо отправить письма с прошением об отставке. В течение месяца будет сформировано новое правительство и будет дан старт реформам. Этим же декретом я слагаю с себя полномочия губернатора города Тридцать Два и прощаюсь с вами. Удачи.

Камеры отключились. Трансляция завершилась.

– Ну что, – Мартин обратился к Жанне, – пятёрку поставите?

– Прекратите паясничать, – оборвала диалог она. – Вы пошли на сотрудничество и обязались делать и говорить всё, что вам будет сказано.

– Это была всего лишь шутка. Я ведь и не сопротивляюсь.

– Дурная и нелепая шутка, – бросила Жанна и удалилась.

* * *

– Мы не можем этого допустить! – раздражённо проговорил Адриан. Он успел скинуть пиджак, снять галстук и теперь ходил из одного конца губернаторского кабинета в другой. – Великий риск!

– Это прольёт свет на открытие, к которому человечество шло не один десяток лет, – огрызнулась Жанна. – И я не собираюсь спрашивать у тебя разрешения. Будь у меня связь с Тиберием, он непременно бы дал добро на эту операцию.

– У нас начались беспорядки, – ответил Адриан. – Приходят уведомления о восстаниях и стычках. На улицах города миллионы людей. Мы вошли в активную фазу, Жанна, а ты хочешь покинуть Тридцать Второй ради спорного научного открытия?

– Здесь я вынужден согласиться с Адрианом, – вставил Траян. – Ты хочешь отправиться в город Двадцать Четыре, о котором мы мало что знаем. Там располагаются атомные станции – это же пороховая бочка! Ты ведь слышала – они не подчиняются общим законам, строят своё общество – без ПАЧей. Как мы будем управляться с ними? Стрелять?

– Я подготовлю коптер, возьму Мартина, и мы летим туда, – отрезала Жанна без права оспаривания. – Хотите вы этого или нет. Это возможный научный прорыв, который в тысячи раз важнее ваших уличных столкновений. Он может изменить ход истории по щелчку пальца.

– Нас двое, ты одна, – развёл руками Траян.

– Наркоман и добродей? – съязвила Жанна. – Никогда не позволю слабым людям, а вы оба, безусловно, являетесь слабыми, диктовать, что мне делать.

– Лететь туда с Мартином – опасно, – заключил Адриан, опустив оскорбления. – Он не простой чиновник. Он слишком хитёр и может привести в ловушку. Кто знает, была ли в его словах хотя бы крупица истины?

– Даже если и крупица, – сказала Жанна, – оно того стоит.

– Тогда я лечу с тобой, – ответил Адриан.

– С чего бы это?

– Не прощу себе, если ты пострадаешь, – проговорил он и осёкся. Жанна прищурилась. – Это… будет потеря для всей нашей миссии.

Она какое-то время смотрела на него, как будто внимательно изучая, а потом проговорила:

– Даю тебе два дня, чтобы урегулировать вопрос с проблемными районами. Если ситуация в Тридцать Втором стабилизируется и мы будем обладать полным контролем над городом, вылетаем вместе. В противном случае, я лечу туда сама.

Глава 4

В толпе витало противоречие. Кто-то ликовал, не скрывая радости от личного посещения нового губернатора, чего ещё никогда не случалось. Кто-то был настроен скептично. Иные и вовсе загудели, когда Адриан появился на площади, покинув коптер в сопровождении военных. Собралось по меньшей мере тысяч десять – представители фермерства и садоводства района Б-2 – аграрного сердца Тридцать Второго. Район соседствовал с А-1, расположившись западнее. Один из самых крупных по площади с населением в два миллиона жителей, этот сектор являлся стратегическим, снабжая едой весь город. Поля и сады занимали большую его площадь, что Адриан отчётливо заметил, пролетая над тысячами гектаров пшеницы, риса, кукурузы и пастбищ. Чарли ждал Адриана возле входа в префектуру. В фермерском нелепом комбинезоне, соломенной шляпе и вымазанных в навозе сапогах. Его щёки были ещё краснее, чем при их последнем разговоре, усы стали пышнее, а глаза только набрали блеска. Он растянулся в улыбке, сплюнул на землю и проговорил, не дожидаясь, пока Адриан приблизится на комфортное для беседы расстояние:

– Вы так и не пофиксили ошибки, о которых я упоминал несколько месяцев назад. Ну что за контора!

Адриан улыбнулся, протянул руку, и они поздоровались.

– До этой встречи мы общались лишь по видеосвязи, – сказал Адриан. – Теперь я рад познакомиться лично.

– До этого ты был менеджером «Микромира» по имени Тони, а теперь передо мной губернатор Адриан, – Чарли крякнул. – Нефиговый карьерный рост для мусорщика из А-17!

– Ты прав, – кивнул Адриан и снова улыбнулся. – Но и ты сможешь похвастаться ростом не хуже, если примешь моё предложение.

– Об этом будем говорить не на виду у моих людей, – ответил фермер. – Пошли внутрь, давай только пару фоток сделаем для протокола.

Они зашли в префектуру, часть военных осталась у входа, двое прошли вслед за ними. Адриан и Чарльз уселись в кресла в холле, оставшись наедине.

– На кой хрен тебе нужен я? – едва успев усесться, спросил Чарльз. Он закинул ноги на небольшой столик, оставляя на нём следы грязи и навоза. – Я же простой работяга – пашу с утра до ночи, знаю толк лишь в фермерстве. Какой из меня префект?!

– За тобой идут люди, Чарли, – ответил Адриан, расстёгивая пуговицы на пиджаке. – Может, ты и сам не понимаешь, но твой авторитет в Б-2 никто не затмит, даже сам губернатор. Это важнейший район, и если кому и быть тут главным, так это тебе.

Чарльз глубоко вздохнул, стянул шляпу и утёр пот со лба.

– Ненавижу грёбаную политику, – выругался он. – Ненавижу чиновников и всяких начальников, а ты теперь приказываешь мне самому таким стать. Ну разве это дело?!

– Я не приказываю, Чарли, я прошу. Мы здесь, чтобы изменить всё, но для того, чтобы это сделать, мне нужны надёжные и порядочные люди. Ты не только фермер, сам это прекрасно понимаешь. Не зря ты уже десять лет возглавляешь профсоюз.

– Все эти волнения когда-нибудь меня прикончат, – покачал головой фермер. – Я хотел дожить свою жизнь на ферме, пить самогон, есть хорошее мясо, любоваться бабами. Ну а тут – бах! И всё с ног на голову. ПАЧи отменяете, власть свергаете, как тут приспособиться?! Сидел бы у себя в офисе да втирал бы людям ваши обновления и багфиксы. Нет же… Припёрся, революционер…

Адриан рассмеялся.

– Я предлагаю тебе стать префектом хотя бы на время переходного периода. Как только всё уляжется, уйдёшь на покой, если пожелаешь. Обещаю.

– Переходные периоды могут длиться больше, чем целая жизнь, – махнул рукой Чарльз. – Но я соглашусь, потому что хочу верить, что у вас всё получится. А ещё потому, что вы сдуру можете назначить сюда какого-нибудь умника, который придёт и будет диктовать тут свои условия. Этого мне тут не надо. Но знай – если приму предложение, буду за свой регион рвать и метать. Будешь получать от меня каждый день прошения – своих я в обиду не дам и никому не позволю. Жопу придётся надрывать конкретно.

– Я рад, что мы будем работать вместе, – Адриан протянул руку.

– Сказал бы, что тоже рад, но пока ничего, кроме волнения, не испытываю. – Чарли пожал руку в ответ.

Адриан поднялся. Чарли поднялся тоже.

– Слушай, – сказал вдруг фермер. – У меня тут паренёк есть, Райан зовут. Молодой, башковитый. Узнал, что ты прибудешь, слёзно просил передать, что готов работать на вас. Он вроде как изобретатель у нас – раньше тайно мастерил всякие штуки: то систему полива модифицирует, то дойные фабрики улучшит. В общем, на бумагах был коровником, а по факту – мастерил всё время что-то. Тут, как вы со своей революцией нагрянули, он как будто расцвёл прямо. Теперь, говорит, буду учёным. Показывал свои изобретения за десять лет – там и пушки всякие, и даже какие-то пластины на машины или коптеры, которые любую технику невидимой для радаров делают. Я за него ручаюсь, ну а пригодится тебе он или нет – это уже как вы там решите.

– Если парень дельный, – ответил Адриан, – то, конечно, пригодится. Скинь мне его координаты, я посмотрю, как будет время. Хотя, как по мне, так дельные и вам самим нужны.

– Вот и я о чём, – кивнул Чарльз. – Но рвётся он к вам, что ж я его, держать буду?

* * *

– Не обязательно ездить туда самому, – говорил Мартин, сидя напротив Адриана в кабинете. – Губернатор должен находиться здесь, в А-1, а вопросы на местах можно урегулировать через посланников.

Адриан поднял взгляд. Мартин его раздражал. Время от времени. Но часто он был и полезен. Маневрируя на границе между ненавистью и профессионализмом, он всё же больше представлял ценный ресурс.

– Нельзя, – выпалил Адриан. – Это личное. Они идут за мной, они внимают моим обещаниям. Иначе нельзя.

– Мудро сказано, – кивнул консультант.

– Послушай, Мартин, – проговорил Адриан, протерев уставшие глаза. – Давай условимся с тобой, что ты будешь говорить не то, что я хочу слышать, а приводить лишь полезные для дела доводы. Не нужно лукавить и заниматься очковтирательством, мне нужен консультант, опытный и умный, а не подхалим.

– Конечно, – кивнул бывший губернатор. – Это привычка, которую трудно искоренить, но я стараюсь. Прошлая система власти была построена именно на этом.

– А ты не боишься, что прошлая власть вернётся? – вдруг спросил Адриан. – Если мы потерпим поражение.

– Нет, не боюсь, – Мартин покачал головой. – Во-первых, не «если», а «когда». А во-вторых, я смогу приспособиться. Снова. Встречу их с фанфарами, кто бы там ни был. Расскажу, как плохо было при вас и как хорошо будет при них. И таковых, как я, будет большинство среди всех этих «революционеров». Людям легче приспособиться, чем воевать за чьи-то фантазии.

– Интересно, почему ты не боишься мне об этом говорить?

– Потому что знаю, что ты умнее, чем они, – пожал плечами консультант. – К тому же тебе уже не будет дела до того, что тут творится, ведь в живых первых лиц сопротивления обычно не оставляют. Было бы хорошо, чтобы вас устранили безболезненно.

– Значит, ты всё-таки думаешь, что мы не выйдем победителями, – усмехнулся Адриан.

– Вы уже победили. Вы изменили историю, это ли не настоящая победа?

– И что же, по-твоему, сыграет решающую роль в нашем поражении?

– Ум, – ответил Мартин. – Вы бросили вызов умам, которые превосходят вас. Да, вы смелые и решительные, но там, – он кивнул наверх, – сидят такие, для которых вы, с вашими идеями, лишь дети. Это правда, я имею возможность сравнить.

– Ты про господина Женевьера?

– И про него в том числе, – кивнул Мартин. – Ты отпустил его правую руку – Ральфа, который ещё вернётся сюда, вот увидишь. Он найдёт тебя быстро, без особых трудностей. А потом они будут всё тут зачищать и исправлять обстановку, возвращая всё на свои места. С господином Женевьером такое не пройдёт, и для него вся эта ситуация станет не более чем очередной забавой.

– Я не буду требовать от тебя преданности, Мартин, – серьёзно проговорил Адриан. – Но я избавлюсь от тебя, если ты будешь транслировать свои идеи в массы или даже в ограниченных кругах.

– Этого можно было и не говорить, я всё прекрасно понимаю. Все наши разговоры не уходят дальше этого кабинета.

– Хорошо, – Адриан кивнул. – Тогда давай обсудим обстановку в Б-3.

* * *

– Здесь повесим ваш портрет, – показывал на пустую стену директор. – Всё-таки трудящиеся должны гордиться, что когда-то работали с самим губернатором. Через пару месяцев музей сделаем – поставим туда ваш погрузчик, личные вещи, фото и прочее. Проект уже готовят. Под моим личным кураторством.

Они шли по коридору административного здания городской свалки. Было пусто, полы намыты, освещение в порядке, двери в кабинеты закрыты. Так было и раньше, когда на свалку приезжала какая-нибудь инспекция или начальство из Центра.

– Мы всех согнали, перекрыли доступы, чтобы вам не мешали – мало ли, чего в голову этим рабочим взбредёт, – директор подмигнул, едва поспевая за Адрианом. – Они ждут вашего выступления, но это не обязательно. Обойдутся. Главный бухгалтер привет вам передавала, говорит, что вы должны её помнить.

Директор Миллер был полным потеющим мужчиной низкого роста. Он носил усы, тяжело дышал и всё время тараторил. За всё время работы на свалке Адриан ни разу не встречал его лично, но прекрасно знал этот типаж.

– Не было необходимости прилетать в такую даль, – продолжал директор Миллер. – Вы здесь работали, люди восприняли всё на «ура». Мы начинаем перестраиваться на новый лад. Ваш авторитет непреклонен.

Они прошли в кабинет директора. Скромно, чисто, аккуратно. Адриан внимательно его слушал, пока Миллер распинался о том, как же хорошо теперь все заживут. Пахло лавандой, которая с трудом заглушала запах свалки. Стена, на которой когда-то висел портрет губернатора Мартина, пустовала.

– Ты вроде бы и при прошлой власти жил неплохо, – прервал его Адриан. Директор умолк, замер, улавливая настроение. – Насколько я помню, ты любишь роскошные авто, качественную еду, дорогое вино и женщин. Ходили слухи про взятки, про подставы, про оргии.

– Всякое было, – Миллер поменялся в лице, сделался серьёзнее, напрягся. Опустил взор, вздохнул, как бы каясь. – Но теперь будет иначе. Я позабочусь, чтобы новая власть была у рабочих в почёте, можете быть уверены, господин губернатор.

– И ты думаешь, что это основная цель? «Чтобы власть была в почёте»?

– Я имел в виду – лояльность народа, – протараторил Миллер. – Народ должен быть лоялен, чтобы не отвлекать власть от работы. Народу что? Приходи да делай своё дело, а там, наверху, думать надо, решения принимать.

Адриан развернул планшет и показал его директору.

– Что это? – поглядев на экран, спросил Миллер.

– Опрос, который мы провели за день до моего прибытия среди рабочих свалки, – ответил Адриан. – Оказывается, рабочие хотят избирать директора сами. Девяносто шесть процентов недовольны лично вами.

– Но… – директор сглотнул, ещё раз посмотрел на цифры. – Но… разве могут простые работяги определять судьбу предприятия?

– Могут и должны, – кивнул Адриан. – Мало того, они будут избирать теперь и главного бухгалтера, и ещё пару-тройку важных должностей. Так что передай бухгалтеру привет и от меня. Запомни одну важную вещь, Миллер: не народ должен быть лоялен власти, а власть должна быть лояльна народу. Тебя учили неправильные люди, так что теперь придётся менять мировоззрение. Мы предоставим людям право выбора, чтобы они в полной мере принимали участие в работе свалки. Будешь выдвигать свою кандидатуру?

Директор потупил взор.

– Так я думал, – продолжил Адриан. – Начнёшь карьеру заново, посмотрим, как устроится твоя судьба. Тебя переведут в рабочие уже на этой неделе, так что постарайся организовать процесс передачи дел новому директору. И сообщи рабочим, что я буду сегодня выступать.

* * *

– Обстановка налаживается, – докладывал консультант Мартин. – Все районы города, за исключением одного, под контролем. Противостояний почти не осталось – лишь в некоторых уголках вспыхивают мелкие стычки, которые удаётся быстро погасить силами полиции. Префекты отчитываются дважды в день, все системы жизнеобеспечения функционируют – водоснабжение, электричество, газ.

– Давай подробнее про исключение, – устало проговорил Адриан, ослабляя галстук. Он выглядел опустошённым – под глазами виднелись тёмные пятна, белая рубашка давно утратила свежесть.

– Злосчастный А-29, окраина, – Мартин передал планшет с информацией Адриану. – Никак не поддаётся. Есть жертвы в количестве двадцати шести человек. Они настроены радикально, не идут на контакт, отказываются от переговоров. Я знаю тамошнего префекта, – консультант покачал головой. – Могу попробовать с ним договориться.

– Собирайся, – скомандовал Адриан. – Вылетим туда через час. Устроим переговоры и решим эту проблему сегодня. Нельзя больше тянуть.

– Не терпит ли это дело до завтра?

– Не терпит, – покачал головой Адриан. – Завтра вы с Жанной отбудете в Двадцать Четвёртый город, и я хотел бы отправиться с вами. А для этого мне нужно разрешить все проблемы Тридцать Второго.

– Можно вопрос? – с опаской спросил Мартин.

– Можно, – потирая глаза, ответил Адриан.

– К Жанне ты испытываешь уважение или же это страх?

– Не знаю, – после раздумий бросил Адриан. – А уж тебе это знать точно ни к чему.

Глава 5

– Куда ты пропал? – раздражённо спросил Клемент. Желваки его играли. Он вытирал с затылка пот. – Мы тут извелись все.

– Сам знаешь, – присаживаясь, ответил Адриан. – Трудные деньки выдались.

– Мы тут и собираемся, чтобы эти трудные деньки стали легче, – Клемент всплеснул руками. – Не пренебрегай этим, Адриан.

– Ладно, кончай пилить его, умник! – вступился Яцик. Он подошёл к Адриану и похлопал его по плечу. – Он – молодец, наш Адриан. Уделал Баффа, ух, прямо по-нашему! Только представляю, как он страдает в руках этого Ральфа, аж настроение поднимается. И префекта того из А-29! Адриан, не ожидал от тебя такого, но это было эффектно. Братец, нам нужно всё это срочно обсудить.

– Я не хочу об этом говорить, – Адриан отошёл в сторону.

– Ладно тебе, мужик! – Яцик снова приблизился. – Давай, я хочу знать всё в подробностях.

– Отстань, – отмахнулся Адриан. – Я сделал это только потому, что у меня не было иного выбора.

– Ага, прямо-таки не было, – прыснул Яцик.

– Что у вас с Жанной? – сухо спросил Клемент, встревая в диалог.

– Она взъелась на меня из-за того, что я отпустил Ральфа.

– Правильно сделала. Где твой рассудок и холодный ум? Мы ведь обсуждали подобные вопросы сотню раз. Зачем ты это сделал?

– Всем известно, зачем, – вставила Селена. – Он думал о Ларе. Как же я тебя, понимаю, мой мальчик. Но неужели она так тебя зацепила? Никогда бы не подумала, что барменша…

– Я виноват перед ней, и я хотел исправить свою ошибку, – сказал Адриан. – Неважно, кто бы оказался на её месте.

– Допустим, – кивнул Клемент. – Но ты бегаешь за Жанной, зачем тебе это? Пусть летит в Двадцать Четвёртый сама. Отпусти её. Ты нужен здесь.

– О, тут, похоже, что-то другое, – с вожделением проговорила Селена. – Неужели? Адриан, мальчик мой, ты открываешься для меня с иной стороны.

– Селена, перестань, или мне придётся тебя выставить, – резко ответил Адриан. – Жанна – ключевая фигура, и я не могу допустить, чтобы она вышла из игры. Она ребёнок, несмотря на то, что считает себя самой умной.

– Да, да, конечно, – усмехнулась Селена. – Кстати, Мартин этот очень даже ничего.

– Я его ещё не понял, – Адриан посмотрел на Клемента.

– Не вижу там опасности, но всё равно нужно оставаться начеку. Предаст вряд ли, но уж точно не поможет в трудной ситуации.

– По мне, так его нужно отстранить от всех дел, – проговорил Яцик. – Лучше закрыть в тюрьме или вообще устранить.

– Это понятно, но такой вариант исключён, – сказал Клемент. – Адриан не один, он действует в команде. К тому же операцию возглавляет Жанна.

– О ней-то я и хотела бы поговорить, – снова вклинилась Селена.

– Уйдите! – выкрикнул Адриан. – Сейчас же!

Яцик и Селена переглянулись между собой. А потом тихо исчезли, как будто даже обидевшись.

– Мне нужны наставления, – вздохнув, проговорил Адриан и поглядел на Клемента.

– Ты действуешь верно, – сказал Клемент. – За исключением ошибок, которые допускаешь под воздействием эмоций. Постарайся отключить чувства, когда принимаешь важные решения. В остальном работай согласно плана.

– Я думал, что всё будет немного иначе.

– Никогда не бывает так, как задумываешь, тем более в столь сложной операции, как наша. Если появляются сомнения, обращайся. И не пропадай, тебе ясно?

– Ясно.

* * *

Чёрный коптер приближался к городу Двадцать Четыре. Сквозь жёлтую дымку вдалеке виднелись волнообразные купола атомных станций, которые снабжали энергией добрую половину городов НШЗ. За штурвалом была Жанна. Адриан, взмокший от волнения, занимал место второго пилота, Мартин сидел сзади, уткнувшись в свой планшет. Ровными прямоугольниками бежали внизу одинаковые строения рабочих районов. Они покидали границы Тридцать Второго, двигаясь на юг.

– Почему вы молчите всю дорогу? – обратился Адриан к Мартину, утерев платком пот со лба. – Жанна не из разговорчивых, за вами я такого не замечал.

– Если не спрашивают, я предпочитаю отмалчиваться, – пожал плечами Мартин. – Не хочу сболтнуть лишнего – такова линия моего поведения ещё со времен работы в суде. Возможно, это и стало причиной моего карьерного взлёта.

– И много «лишнего» вы знаете? – усмехнулся Адриан.

– Достаточно, чтобы лишиться жизни. Я сейчас меж двух огней – с одной стороны вы – доминирующая на данный момент политическая сила, с которой мне приходится считаться. С другой стороны – Совет Правления, чьим ставленником я являюсь. Нужно маневрировать, чтобы выжить, учитывая победу как одной, так и другой стороны.

– Не совсем правильная позиция. Лучше примкнуть к одной из сторон, так будет надёжнее.

– Не соглашусь, – возразил Мартин. – Вы знаете моё мнение о том, что ваша власть – временна, хоть мне и симпатична предлагаемая вами концепция. Я, так же как и многие, хотел бы жить в свободном мире. Но люди, против которых вы пошли, всё равно вернут себе трон. Рано или поздно. Они мне не симпатичны, их взгляды и политика – противны с моральной точки зрения, но за ними будущее. Такова мрачная правда. Вот я и пытаюсь усидеть на этих стульях.

– Поразительная откровенность, – качнул головой Адриан.

– Нет смысла юлить перед вами, – развёл руками бывший губернатор. – Я буду работать на вас усердно, не предам, пока вы у власти и контролируете ситуацию. Но как только чаша весов склонится на другую сторону, я присягну той стороне, не раздумывая.

– Не могу сказать, что уважаю подобную позицию, – кивнул Адриан, – но и порицать не стану.

– Сильно не увлекайтесь любезностями, – впервые вступила в разговор Жанна. – Возможно, вскоре вам предстоит бороться друг с другом.

– Бороться можно и уважая соперника, – сказал Мартин.

– Нельзя, – покачала головой Жанна. – Соперника нужно уничтожить – раз и навсегда, чтобы он больше не поднялся на ноги и не нанёс удара в спину. Так же, как ты поступил с префектом района А-29, – она покосилась на Адриана. – Мартин рассказал мне всё. Не думала, что ты способен на такое.

Адриан метнул на Мартина недобрый взгляд, тот развёл руками.

– В этой ситуации других вариантов не было, – сказал Адриан. – Мне пришлось устранить его. Только так удалось стабилизировать ситуацию в этом непростом районе. Вынужденная необходимость, и надеюсь, что больше таких не будет.

– Будет, и очень много, – проговорила Жанна. – Убийство грубого варвара – это лишь цветочки, по сравнению с тем, что нам ещё предстоит пройти. Такие, как этот местный царёк, понимают только силу. Им необходимо об этом напоминать.

Коптер слегка качнулся в сторону, как будто от порыва ветра. Где-то слева раздался щелчок. Жанна насторожилась, глядя на радар. Адриан выглянул в окно, увидев, как от коптера отдаляется радиоуправляемый дрон.

– Садись! – выкрикнул Адриан. Жанна тут же среагировала, опуская штурвал вниз в поисках подходящей площадки.

Слева доносилось пищание – сначала редкое, потом писк стал повторяться чаще. Жанна снижалась. Вдруг коптер снова качнуло, и все приборы вмиг погасли. Отключилась навигация, радары, погасли все лампочки. Лопасти перестали крутиться, и машина резко начала пикировать вниз в свободном падении. Мартин закричал, хватаясь за ручки. Адриан вцепился в кресло, дыхание перехватило, он тоже закричал. Жанна с каменным лицом пыталась выровнять коптер, тянула на себя штурвал что есть мочи.

– Заткнись и помоги! – выкрикнула она. Адриан схватился за штурвал и потянул на себя. Машина выровнялась на несколько градусов, а затем был удар. Треск, хруст, крики – мужские и женские. Всё кружилось, пахло палёным, гудела сирена. Адриан почувствовал вкус крови во рту, затем резкую боль – сначала в районе бедра, затем в затылке. Выкрикнул, простонал, попытался отстегнуть ремень, но свет тут же погас и наступила тишина.

* * *

Мальчик затаил дыхание. Его трясло. Он достал пропитанную потом книжку, раскрыл на странице сорок пять и принялся читать. Дыхание его было осторожным, чтобы не разбудить остальных. Тусклый фонарик подсвечивал несколько строчек, но этого было достаточно. Послышался шорох, он выключил фонарь – быстро, за какое-то мгновение. Наставник прошёлся мимо плотно стоящих друг к другу коек, проверяя, спят ли дети. Дверь закрылась, и мальчик снова включил фонарик. «Оставив второй завтрак недоеденным и посуду невымытой, он сунул Гэндальфу ключи от дома и со всех своих мохнатых ног пустился по улице – мимо Мельницы и ещё не меньше мили за Реку», – мальчик читал запоем, потеряв бдительность. Вдруг книгу кто-то выхватил. Это был здоровый детина, раза в два больше его самого.

– Что это мы тут делаем? – ехидно спросил он, разглядывая обложку.

– Отдай, – рявкнул мальчик и попытался отнять книгу, но здоровяку не составило труда оттолкнуть его.

– А если расскажу наставнику? – усмехнулся он. – Ой как влетит тебе, Тони. Жопа будет красной, так ещё и штрафы получишь.

– Отдай, – только и смог выпалить мальчик, а по его щекам уже катились слёзы.

* * *

Перед взором был облупившийся потолок – отколотая штукатурка, серые островки причудливой формы на некогда белом пространстве. Единственная лампочка моргала, издавая неприятный треск. Это его и разбудило. Адриан лежал на спине, не в силах пошевелиться, и пялился в этот убогий потолок. Он прогонял в голове минувшие события, пытаясь понять, каким образом он очутился в этом месте. И что это за место такое? Крушение. Боль. Голоса. Звук сирены. Запах гари. Вкус крови во рту. Снова боль. Его била дрожь, голова гудела, левое бедро дико ныло. Он с трудом разомкнул засохшие губы, промямлил что-то несвязное. Нащупал рукой рану на бедре, потрогал её, ощущая пальцами небрежные швы, которыми был стянут порез. Рука поползла вверх, к голове. Перемотана. Бинт влажный и липкий в районе затылка. На кончиках пальцев остался след крови. Адриан издал некое подобие мычания, когда боль снова взяла над ним верх. Кто-то приблизился во тьме, он ощутил странный запах – как будто порох смешался с лавандой. Ко лбу прикоснулась ледяная рука, он стонал. Губы ощутили что-то холодное, он сделал несколько глотков воды, ощущая, как дикая жажда медленно отступает. Послышались удаляющиеся шаги.

* * *

Он очнулся днём. Стоял запах пороха и лаванды. Белая комната, решётка на окне, капельница у кровати, тот же облупившийся потолок. Он увидел девушку. Миниатюрная, со смуглой кожей, на ней была белая майка, военные брюки и ботинки. С короткой причёской типа «ёжик» и пронзительным взглядом карих глаз, она сидела у изголовья его кровати и молча на него смотрела. Во рту пересохло, головная боль не давала покоя, бедро гудело. Адриан попытался привстать, но у него ничего не получилось. Тело как будто не слушалось его.

– Без надобности, – раздался голос полный металла. Безжизненный и властный. – Только навредишь себе.

– Где я? – с трудом выдавил Адриан.

– Госпиталь, – ответила девушка и поднялась. – Не совершай бездумных поступков, всем будет лучше, если ты быстрее встанешь на ноги.

Она направилась к выходу.

– Кто ты? – бросил он ей вслед.

Ответа не последовало.

* * *

Что-то острое вонзилось ему в руку. Адриан открыл глаза, увидев перед собой лицо в медицинской маске. Ему делали укол. Адриан схватил человека в маске за руку, крепко. Он что-то выкрикнул, попытавшись освободиться. Игла вошла глубоко под кожу, Адриан скорчился от боли, но хватку не ослабил. Появился третий, в военной форме, огромный как медведь. Лёгким движением разжал хватку Адриана и оттолкнул медбрата в сторону. Положил Адриану руку на грудь – тяжёлую, будто она была из свинца, быстро вытащил иглу.

– Нехорошо так делать, – прозвучал гулкий бас, и лицо здоровяка приблизилось. Грубое, с чёрной густой бородой и не менее густыми бровями. Пухлые губы, зелёныеглаза. – Эти лекарства помогают. Не пугай так больше медбрата.

– Не буду, – кивнул Адриан, чувствуя, как рука на груди затрудняет его дыхание. – Кто ты?

– Мирко, – прозвучал ответ. – Охраняю тебя. Или от тебя охраняю. В общем, дежурю тут.

– Я – Адриан.

– Знаю, – кивнул здоровяк. Испуганный медбрат стоял поодаль, забившись в угол. – Ну, делай свою работу, я его держу.

– В этом нет надобности, я не буду мешать, – прохрипел Адриан.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Хорошо, я убираю руку.

Мирко отступил, давая дорогу медбрату. Человек в белом халате и маске приблизился к койке, достал новый шприц и сделал укол. Адриану сразу стало легче.

– Я хочу в туалет, – проговорил он, прикрыв глаза.

Медбрат нехотя достал из-под кровати медицинскую утку и попытался помочь Адриану подняться.

– Я сам, – не подпуская помощника, сказал Адриан.

Он собрался с силами и поднялся, присев на край кушетки. Всё вокруг плыло, его тошнило. Он посидел так некоторое время, затем встал. Деревянный пол скрипнул. Мирко и медбрат внимательно за ним наблюдали. Адриан был облачён в белую пижаму на голое тело. Он быстро стянул штаны и начал испражняться, понимая, что мочевой пузырь сильно переполнен. Мирко и медбрат отвернулись. Закончив, Адриан снова уселся на кровать, а медбрат, забрав утку, поспешил ретироваться. Мирко сидел на стуле у входа.

– Что со мной? – спросил Адриан.

– Ты ранен, – ответил здоровяк, который едва умещался на стуле. – Сильно тебя потрепало, когда коптер упал. Бедро разрезало чем-то острым, голову повредил.

– Мне делали операцию?

– Операцию? Да, – кивнул Мирко. – Удалили тебе ПАЧ.

– Что?! – Адриан резко подскочил, ему тут же поплохело, настигла тошнота. Мирко подскочил с ним в такт. Адриана вырвало прямо на пол, он покачнулся и едва не упал, но нащупал кровать и улёгся.

– Ну вот, – развёл руками Мирко. – Теперь придётся тут убирать. Окна-то не открываются. Глядишь, задохнёмся тут от вони.

Он нажал на красную кнопку вызова.

– Мне удалили ПАЧ, – тихо проговорил Адриан. – И я остался жив.

– Конечно, – кивнул Мирко. – Как и все остальные, кому делали такую операцию. У меня тоже нет ПАЧа. Чего тут удивляться?

– Зачем вы это сделали?

– Так сказала Стелла. Она считает, что ты опасен. По крайней мере, та девчонка, с которой вы сюда прилетели, натворила тут таких дел! Четверо наших мертвы, ещё шестеро получили сильные травмы головы. Она размахивала руками, а люди просто падали. Поэтому Стелла и приказала удалить тебе ПАЧ.

– Жанна, – тихо сказал Адриан. – Где Жанна?

– Девка-то? Ушла. Проворная оказалась. Так и не смогли её достать.

– А третий?

– Губернатор? Стелла его отпустила. У него были лёгкие ушибы, да и мы все его знаем прекрасно – пользы от него никакой, как и угрозы тоже.

– Почему ты всё время переспрашиваешь?

– Кто, я? – Мирко огляделся по сторонам. – Не знаю, наверное, привычка такая.

Недовольный медбрат вытирал в палате пол. Адриан пытался собрать мысли воедино. Мирко молча сидел у входа.

* * *

– Проснись, – раздался голос, и Адриан открыл глаза.

На стуле перед кроватью сидел человек в белом халате, лицо которого показалось ему знакомым. Высокий, худой, лысый, в круглых очках. Уставший взгляд, морщинистый лоб. Рядом с ним на полу стоял потрёпанный чемодан.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Лучше, чем вчера, – поднимаясь на локте, ответил Адриан, понимая, что проспал всю ночь.

Мужчина в халате поднялся, достал из чемодана ножницы и приблизился к койке. Он ловким движением разрезал бинты на голове и размотал их. Быстро обработал рану на затылке, осмотрел повреждённое бедро. Движения были проворными, отточенными.

– Голова болит?

– Болит, – кивнул Адриан, всматриваясь в его лицо. – Вы – доктор Тайлер?

Мужчина замер на какое-то время, покосился на Адриана.

– Значит, там меня всё ещё ищут, – усмехнулся он.

– Ваш портрет висит на каждом столбе в Первом городе. Это было первое лицо, которое я увидел при въезде. Научные сообщества не сдаются, хотят вернуть вас. Кто вас похитил?

– Похитил? Я сбежал по собственному желанию, – ответил доктор. – Как только мне удалось завершить все испытания по безопасному извлечению ПАЧей, я собрал все свои разработки и покинул Первый город. Теперь я работаю здесь, в городе Двадцать Четыре – единственном оплоте свободы в этой стране.

– Всё меняется, – тихо сказал Адриан. – Скоро всё будет иначе. Мы боремся за свободу, мы объявили открытую войну Совету Правления. Власть в Тридцать Втором городе уже перешла под наш контроль. Тиберий возглавляет сопротивление, и скоро нас ждёт успех. Мы должны работать вместе, доктор. Мы прибыли сюда с целью обмена опытом – ваше открытие будоражит ум Жанны, и она бросила все дела, чтобы только разыскать вас. Это важно, послушайте…

– Тиберий… – задумчиво проговорил доктор, обрывая Адриана. – Человек, который не видит стен.

– О чём это вы?

– Я очень хорошо знаю его. Знаю как гениального учёного, который ни перед чем не остановится на пути к своей цели. В нашем сообществе таких называют людьми, которые не видят стен – идут напролом, пробивают их головой, ногами, подручными средствами. Я не удивлён, что именно он бросил вызов нынешней власти. Но он ничем не лучше этой самой власти, ибо его методы достижения целей ставят его в один с ними ряд.

– Только силой можно добиться свободы. Договориться с теми, кто заседает в Совете Правления, невозможно.

– Поэтому я и сбежал от таких, как вы, – пожал плечами доктор Тайлер. – Здесь я чувствую себя человеком, который меняет мир к лучшему. Но вы делаете его таким, каким хотите видеть, оглядываясь лишь на собственные интересы. Вам только кажется, что вы хотите справедливости и свободы.

Он встал, убрал инструменты в чемодан и прошёлся по палате.

– Однако я пришёл к вам не для философских бесед. Свой путь я давно выбрал, и меня бесполезно переманивать на свою сторону.

– Для чего же вы здесь, доктор?

– Я внимательно изучил извлечённый мной ПАЧ. Устройство было модифицировано, и мне рассказывали, что творила девчонка, которая прилетела сюда с вами. Простыми жестами меняла рейтинг, доставляла боль на расстоянии. Я до сих пор изучаю последствия содеянного. Это представляет для меня колоссальный научный интерес.

– Это называется НМПАЧ. Изобретение той самой девчонки, Жанны из «Микромира».

– Значит, это была она, собственной персоной. Наслышан об этой особе, – ответил доктор. – Молодая звёздочка Тиберия. Её изобретение не менее революционное, чем то, что удалось сделать мне. Единственная разница в том, что я потратил на свои труды более двадцати лет. Когда я начинал, Жанны ещё не было на свете.

– Но теперь мы работаем вместе! – сказал Адриан. – И Жанна сделает всё, чтобы найти вас. Она так же, как и вы, жаждет открытий. Поверьте, она не успокоится, пока ваша технология не окажется у неё в руках.

– Здесь я под защитой Стеллы, – проговорил доктор, собирая свой чемодан. – Они надёжно обороняют город, и только дураки станут нападать на место, где сосредоточена вся ядерная энергетика региона.

– Что будет со мной?

– Это решать Стелле. Как только пойдёте на поправку, отправят обратно, к своим. Здесь не любят насилие, так что за свою жизнь можете не переживать.

* * *

– Ничего ты не понял, – Адриан покачал головой, держа в руках книгу с красной обложкой. Голова его всё ещё была перебинтована, из одежды на нём были широкие больничные брюки и белая свободная рубаха. – Если ты думаешь, что Набоков хотел донести именно это.

Мирко насупился, протянул руку и забрал у Адриана книгу. Он откинулся назад в летнем плетёном стуле, который затрещал под его массой. Адриан отпил томатного сока и улыбнулся.

– Ничего, прочитай ещё раз, – он хлопнул Мирко по плечу. – Только теперь посмотри на диалоги, на мысли персонажей иначе. Уверен, ты откроешь для себя совершенно иной мир.

Мирко пролистал книгу и уставился на Адриана.

– Три раза уже читал, – буркнул он. – Значит ли это, что я настолько тупой, что не понимаю смысла?

– Нет, – рассмеялся Адриан. – Конечно не значит. Просто у людей бывают разные взгляды на ту или иную проблему. Тебе ведь нравится?

– Очень.

– Вот что самое главное. Книга должна доставлять удовольствие. Любой автор мечтает именно об этом.

На площадке показалась фигура – мужчина лет сорока, лысый, плотный, в военной форме. Лицо его было усыпано краснеющими оспами, маленькие глазки шарили в поиске. Он увидел Мирко, вперился в него своим хищным взором и решительным шагом направился в его сторону. Адриан насторожился. Мужчина приблизился к ним, Мирко тут же подскочил с места, потупив взор. Плетёный стул упал.

– И что это вы тут делаете? – спросил человек в форме, осматриваясь. Тон его был приказным, с нотками грубости.

– Беседуем, – виновато проговорил Мирко, убирая книгу за спину.

– Беседуете, значит? – в голосе мужчины нарастало раздражение. – Тебя приставили сюда охранять опасного для общества человека. Охранять в его палате, потому что он может сбежать. А ты? Ты сидишь с ним под тенью деревьев во дворе и беседуешь, мать твою?

– Герхард, я… – Мирко поджал губы.

– Молчать! – выкрикнул мужчина, и Мирко дрогнул. Адриан поднялся со стула.

– Сядь! – приказал военный. Адриан не повиновался.

Герхард, с красным от гнева лицом, приблизился к нему, встал напротив, и глаза их встретились. Адриан не отводил взора, смотрел прямо в его маленькие наглые глазёнки. Герхард едва сдерживался, чтобы не ударить его.

– Ну? – наконец спросил Адриан.

– Мирко, – отвернувшись, проговорил Герхард, – отведи его в палату немедленно.

– Слушаюсь, – опустив голову, ответил Мирко.

– И если ещё раз… – он снова уставился на Адриана, – ты нарушишь прямой приказ.

– Больше такого не повторится, Герхард.

– Послушай, – проговорил Адриан, обращаясь к Герхарду. – Мы прибыли сюда с миром, преследуя лишь одну цель – научное исследование. Мы не враги. Там, за границей Двадцать Четвёртого города, вовсю идёт противостояние старой власти и новой. Мы хотим одного и того же.

– Вы? – с удивлением переспросил Герхард и усмехнулся. – Вот только не надо сейчас мне речи толкать, герой, мать твою! Мы изучили твой планшет и знаем, кто ты такой. Лидер сопротивления в городе Тридцать Два, бывший мусорщик. А теперь шестёрка Тиберия. Вы корчите из себя революционеров, заливаете улицы кровью – подавляете любые попытки к сопротивлению. Вы насаждаете свою грёбаную власть, которая ничем не отличается от той, которую вы свергаете. Я видел твои речи, Адриан. Можешь сколько угодно распинаться о свободе и прочей чепухе, этим словам пусть внемлют бараны, которые наводняют твой город. Сюда со своей кровавой философией не лезьте.

– Я хочу поговорить со Стеллой, – Адриан сделал шаг вперёд.

– Этому не бывать, – отрезал Герхард. – Придёшь в себя, отправишься домой. Радуйся, что она вообще сохранила тебе жизнь. И если ещё раз сунетесь сюда, так легко не отделаетесь. Мирко, уводи его отсюда, или я могу натворить глупостей.

Мирко виновато посмотрел на Адриана, и они двинулись в сторону палаты, покидая тенистый сад.

– Кто это такой? – спросил Адриан, когда они отошли на почтенное расстояние. Адриан сильно хромал на левую ногу, боль пронзала весь организм при каждом шаге.

– Герхард у нас кто-то вроде полевого генерала, – оглянувшись, ответил Мирко. – Правая рука Стеллы, её самый преданный воин. Его тут все боятся.

Они вошли в палату, ту самую, с застывшим запахом мочи и облупившимся потолком. Адриан огляделся, тяжело вздохнул и отправился к койке. Мирко с виноватым видом уселся на стульчик у двери.

– Ты извини, – сказал он. – Я тут всего лишь приказы выполняю. – Он закатил глаза. – Ну и влетит же мне сегодня от Стеллы.

– Слушай, Мирко, – Адриан удобно улёгся, поправляя подушку. Голова всё ещё болела. – Передай Стелле от меня письмо.

– Какое ещё письмо? – удивился охранник.

– Я нашёл тут лист, карандаш, – Адриан достал из тумбочки исписанный пожелтевший кусок бумаги. – И решил написать вашему лидеру послание. Ты сможешь исполнить мою просьбу?

– Даже не знаю, Адриан. – Мирко поднялся, подошёл к кровати, взял письмо. – Герхарду это может не понравиться.

– Просто передай ей его. Прошу тебя.

* * *

В книжном шкафу пылились работы Маркеса, которые он знал почти наизусть, было несколько пособий по военному искусству и парочка книг Булгакова. Они-то и скрашивали тяжёлые будни Адриана. День начинался с пересменки – один охранник менял другого, потом захаживал доктор, потом был завтрак, дневной сон, обед, прогулка, ужин и ночной сон. В перерывах между этими незатейливыми действиями Адриан читал. Мирко стал дежурить у него реже, да и на разговоры он особо не был богат. После того случая с Герхардом Мирко старался избегать Адриана. На шестой день, однако, он пришёл в настроении. На плече его была спортивная сумка, он бросил её на кровать и улыбнулся.

– Пошли на прогулку.

– Так вроде утро только, – с подозрением ответил Адриан, глядя на сумку.

– Это внештатная прогулка, санкционированная самой Стеллой.

Адриана уговаривать не пришлось. За периметром госпиталя он не был неделю, каждодневно наблюдая, как с потолка падает влажная штукатурка, да как плесень ползёт всё выше к окну. Он быстро натянул принесённые вещи – джинсы на пару размеров больше, бесформенную белую футболку и кроссовки. Посмотрел в зеркало – бинт с головы уже сняли, но смотреть на себя, почти лысого, без улыбки он всё ещё не мог. Отёчность с лица спала, но нога всё ещё гудела и отдавала болью при ходьбе.

– Чего это вдруг Стелла решила меня выгулять? – спросил Адриан, когда они покидали госпиталь.

– Мне почём знать? Я делаю то, что говорят. Она у нас главная.

– Ты передал тогда ей моё письмо?

– Да.

– Что она ответила?

– Велела тебя выгулять.

Над городом нависли тучи, только здесь, в отличие от Тридцать Второго, они были белыми. На юге простирались десятки труб, из которых валил белый густой дым. Первое, что бросилось в глаза Адриану, – это чистота. Домики в городе были страшными, разбитыми, но никакого мусора вокруг не наблюдалось. По узким дорожкам ездили автомобили, в основном грузовые фургоны. Все пешеходные зоны были поделены на две части – для пешеходов и велосипедистов. Последних в Двадцать Четвёртом было очень много. Вдоль дороги были высажены молодые деревья, ещё без листьев, но Адриан уже представил, как это место будет выглядеть через пару лет, когда всё здесь покроется зеленью. Они прошли несколько кварталов и попали на широкий бульвар. По левую руку виднелись плотные застройки, похожие на те, которыми был уставлен район А-17. Справа текла река – буйная и мутная от грязи и отходов. Река была огорожена забором, а через каждые пятьдесят метров прямо в воде виднелись очистительные фильтры.

– Программа по очистке воды, – сказал Мирко, заметив интерес Адриана к установкам. – Запущена месяц назад. Планируем, что через полгода в этой реке будет водиться рыба.

– Как вам удалось это реализовать?

– Это всё Стелла, – пожал плечами здоровяк. – Она болеет за экологию, направляет значительную часть бюджета на озеленение и фильтрацию. Здесь все помешаны на очистке воздуха, утилизации отходов и сокращениях выбросов вредных веществ.

– Как ты попал в команду Стеллы, Мирко? – вдруг спросил Адриан.

– Зачем тебе это знать? – насторожился он.

– Ты – хороший парень, – ответил Адриан. – И я хотел бы знать твою историю.

– Ну, – Мирко почесал затылок, – я прибыл сюда вместе с оперативной группой, когда всё только начиналось. В Четвёртом городе я состоял в бригаде особого реагирования – это ребята, которых посылают в места, где полиция справиться уже не в состоянии. Двадцать Четвёртый город тогда бушевал – Стелла уже возглавляла ополчение, власть почти перешла в её руки. Нас пугали кровавыми повстанцами, жестокими убийцами, но когда мы прибыли на место… Я даже не знаю, как описать эти чувства. До нас сюда уже прибывали несколько бригад, и никто не вернулся обратно. Мы думали, что их уничтожили, но все они, все до единого человека, состояли на службе у Стеллы. Когда наш коптер приземлился, навстречу вышла она одна. Мы опешили, конечно, – мужики в тяжёлом вооружении и напротив них – женщина. Маленькая, хрупкая, с высоко поднятым подбородком. Мы все остались, Адриан. Все перешли под её начало тогда. И все эти ребята теперь служат здесь. Таких здесь сотни.

– Я хочу с ней встретиться, – сказал Адриан.

– Зачем это? – снова насупился Мирко.

– У меня есть к ней предложение, которое может её заинтересовать. Передай ей это, пожалуйста.

– Я передам. Знаешь, Адриан, – остановившись, сказал Мирко, – ты тоже хороший парень.

Глава 6

Галдёж не прекращался ни на минуту. Адриан обхватил голову руками, стараясь сосредоточиться на собственных мыслях. Он решительно поднялся. Все тут же умолкли.

– Я сам буду принимать решения, – выпалил он, по очереди оглядев всю троицу. – В этом деле мне не нужна ваша помощь.

– И с каких это пор ты стал таким самостоятельным, а? – вышел вперёд Яцик.

– С тех пор как вы не можете прийти к общему знаменателю. – ответил Адриан. – Ваши советы не имеют ценности. Споры не утихают, они вносят разлад в мои мысли. Я не могу себе позволить подобного.

– Ты уверен, что хочешь этого? – настороженно спросил Клемент.

– Уверен, – кивнул Адриан.

Селена сидела в отдалении. Молча. Глаза её были опущены, на Адриана она не смотрела. Когда Яцик и Клемент ушли, Адриан приблизился к ней.

– Ты обижена? – спросил он, присев рядом. Она отодвинулась.

– Мне всё это не нравится, – сказала Селена. – Мне не нравится, что происходит. Не нравятся эти люди и твой нездоровый интерес к ним.

– Тебе не нравится Стелла?

– Нет, не нравится.

– И даже не хочешь об этом поговорить?

– Не хочу.

– А если я…

– Замолчи, – сказала Селена. – Ни слова больше, Адриан.

* * *

Здание городского правительства напоминало неприступную крепость – оборонительные редуты, десяток спутниковых антенн на крыше, металлические щиты на окнах, заградительные барьеры на подъезде, всюду люди в военной форме. Адриану показалось, что жители Двадцать Четвёртого испытывают особую любовь к военной форме, потому как любое официальное лицо вместо строгого костюма всегда было облачено в камуфляж. На стоянке у здания были припаркованы бронированные машины, пара боевых коптеров. Поодаль, на отдельной площадке, виднелся и коптер, на котором сюда прибыл сам Адриан – разбитый, полусгоревший, перекошенный.

Двухэтажное серое здание, выглядевшее невзрачным и опасным снаружи, внутри оказалось чистым и светлым, соответствуя общей философии города Двадцать Четыре. Здесь всюду сновали клерки в военной форме, при оружии. Почти все лица были свободны от рейтинга. Адриана, кажется, попадающиеся по пути люди узнавали – многие заостряли взгляды, останавливались, перешёптывались. В сопровождении Мирко он прошёл к кабинету в дальнем крыле здания, на двери которого была табличка – Председатель Народного Ополчения. Мирко бросил взгляд на часы, постучал. Изнутри донёсся строгий голос: «Войдите». Вошли. Кабинет был мал – любой офис в «Микромире» казался Адриану на порядок больше, чем рабочее место первого человека в Двадцать Четвёртом. Скромное убранство с покосившимся шкафом, небольшим окном, в центре – рабочий стол. Белые стены, три лампы на потолке.

Стелла, оторвавшись от работы, смерила Адриана холодным взглядом, бросила: «Садись». Мирко закрыл дверь, оставшись снаружи. Адриан сел напротив, лицо Стеллы скрывали шесть огромных мониторов на её столе. Она поднялась, обошла стол и уселась на край, оказавшись выше Адриана. На ней была белая майка, военные брюки и плотные ботинки. Под майкой ничего больше не было, и Адриан отвёл взгляд, поймав себя на мысли, что из всех черт её внешности он подметил именно эту.

– Ну? – нарушила она тишину. В голосе звенела сталь. – Чего хотел? Молчать будем? У меня нет на это времени.

– Слушай, Стелла, – начал Адриан, откашлявшись, – я много думал, пока приходил в себя. – Она внимательно слушала. – Во-первых, я прошу прощения за то, что мы вторглись к вам. Я думал, что есть лишь одна правда – та, что несём мы. Но это не так. У вас тут свой мир, и он мне чертовски нравится. Мне нравятся идеи, которые вы воплощаете, нравится система, что вы выстроили. В общем, вы молодцы и нужно отдать вам должное.

– Спасибо, конечно, – она кивнула, – но мне казалось, что ты настаивал на встрече ради какого-то предложения, а не для высказывания своего восхищения.

– Я знаю, что помимо всех достижений, которых у вас, безусловно, множество, в Двадцать Четвёртом городе есть и проблемы, – сказал Адриан. – Мы поможем вам в их решении, давайте сотрудничать.

– С чего ты взял, что у нас есть проблемы? – скрестила она руки на груди.

– А разве нет?

– Даже если и есть, с чего бы мне обращаться к тебе за их решением?

– Потому что мы сможем стать хорошими союзниками, – пожал плечами Адриан. – Будем выгодны друг другу.

Стелла замолчала, как будто обрабатывая сказанное. Она смотрела на Адриана не отрывая глаз. Сильный и уверенный взгляд.

– Мы живём автономно, – наконец ответила она. – Создаём тут свой рай, обособленный от внешнего мира. У нас есть принципы и порядки. Что вы – бунтари, которые выбрали кровавый путь к вершине, можете нам дать? Власть ещё не в ваших руках, чтобы говорить о сотрудничестве. Вы даже не представляете, какой путь мы прошли все вместе, чтобы добиться того, что имеем. И уж тем более не осознаёте, что нам ещё предстоит. Все люди в городе, все шесть миллионов человек, – это один организм, который делает всё, чтобы это место становилось лучше изо дня в день. Мы не жалеем сил, не жалеем здоровья и времени, отдаваясь целиком общему делу. Что вы знаете об этом?

– Знаю, что никто не способен выжить в кругу врагов, – ответил Адриан и поднялся со стула. Они встретились взглядами. – Так заведено, что, если не обзавестись надёжными друзьями, можно быстро пойти ко дну. Я хотел стать надёжным другом.

Зазвонил телефонный аппарат, и Стелла тут же сняла трубку: «Да».

Кто-то усиленно тараторил в трубку. Стелла внимательно слушала, меняясь в лице.

– Сколько?! Мать твою! Какого хрена?! Я выезжаю на место. Делай всё, чтобы минимизировать потери.

Она бросила телефон, вскочила, казалось позабыв, что Адриан находится в кабинете. Затем уставилась на него, не понимая, что с ним теперь делать.

– Что случилось? – спросил он, вставая.

– Свалка горит, – бросила Стелла и устремилась к выходу.

– У вас что, нет пожарных?

Она замерла у двери, обернулась.

– Есть, конечно. Но… Они ещё не обучены как следует.

– Я знаю кое-что о свалках, могу помочь, – сказал Адриан.

Она уставилась на него, размышляя, а затем резко выпалила:

– Можешь – вперёд! Нам любые руки нужны.

* * *

– Я могу сесть за руль, – предложил Адриан, глядя на старенькую служебную машину Стеллы, оснащённую бронированными пластинами и сигнальными огнями.

– Мой помощник уже на подходе, – сказала она. – Дождёмся его и поедем.

– Я неплохо справляюсь с автомобилями.

Стелла с недоверием посмотрела на Адриана, потом бросила взгляд на часы. Качнула головой и молча кивнула на водительское кресло. Уселись. Адриан запустил двигатель. Машина задрожала, тронулась. Старый хэтчбэк на электрической тяге был готов к гонке. Адриан переключил передачу, вырулил со стоянки и надавил на педаль. Стелла побледнела, когда автомобиль выскочил на шоссе. Она хваталась то за переключатель КПП, то за ручку над дверью. Адриан вёл автомобиль агрессивно, но не бездумно – так, как обучал его Траян. Он чувствовал машину – умело заходил в повороты, обходил попутный трафик, только и успевая, что слушать команды Стеллы, прокладывающей на ходу маршрут движения. Несмотря на солидный возраст, старенький «Мерседес» вёл себя на дороге послушно. Обогнали пожарный расчёт, который шёл в сторону возгорания. Ближе к месту появилась густая пелена чёрного дыма. В воздухе запахло горелым пластиком. Патрульные, оцепившие место пожара, открыли проезд для автомобиля Председателя Совета Народного Ополчения, который в этом городе знал каждый. Стелла и Адриан выскочили из машины.

Свалка дымилась, добровольцы носили воду с ближайшей колонки. Военные не подпускали близко гражданских зевак. Руководил операцией Герхард – он раздавал указания, кричал что-то в рацию. Всё то же покрытое нарывами лицо, короткая стрижка, камуфлированная форма. Все бегали вокруг него, исполняя приказы.

– Где эти чёртовы пожарники? – выкрикнул он, когда Стелла и Адриан приблизились.

– В пути, – ответила Стелла.

– А он что тут делает? – Герхард с подозрением покосился на Адриана.

– Помогает, – ответила Стелла. – Какие-то проблемы?

– Нет, – развёл руками он, не отрывая взгляда от Адриана. – Нет проблем.

– Есть план объекта? – спросил Адриан у начальника смены, который не отходил от Герхарда ни на шаг. Усатый полный мужчина низкого роста в рабочей одежде. Начальник вопросительно посмотрел на Стеллу, та кивнула. Герхард упёр руки в бока, внимательно слушая. Начальник открыл планшет, на котором высветилась схема свалки и прилегающих территорий.

– Горит склад и северная часть свалки, – сказал он. – Огонь начался в бухгалтерии. Валентин, кстати, – представился он.

– Адриан. Где располагаются опасные отходы?

– Вот здесь, – ткнул пальцем тот. – Химический отстойник и отработанное топливо.

– Значит, есть ещё полчаса, может чуть больше, пока огонь не перекинется туда, – заключил Адриан. – Все эвакуированы?

– Семь человек числятся пропавшими без вести. Мы думаем, они остались там. Остальные в безопасности.

– Какие должности занимают пропавшие?

– Зачем тебе это нужно знать? – рявкнул Герхард. – Стелла, у нас каждая секунда на счету. Что он себе позволяет?

– Пускай говорит, – скомандовала Стелла, с интересом слушая диалог. Герхард бросил на Адриана очередной злобный взгляд.

– Два бухгалтера, начальник цеха по переработке химических отходов, начальник службы безопасности, два работника погрузчика и заведующий складом химических отходов, – сказал Валентин, загружая данные. – Вот кто на данный момент пропал.

– Проверьте камеры и перекройте все выезды из города, – обратился Адриан к Стелле. – Возможно, это сговор. И перекиньте мне план, я попробую сохранить то, что пытались уничтожить поджигатели.

– Ты пойдёшь внутрь? – спросил Герхард. – Там всё задымлено. Пожарных ещё нет. Чего там искать?

– Дайте мне маску, – попросил Адриан.

Все замерли, уставившись на Стеллу.

– Чего вы медлите? – проговорила она. – Дайте ему маску, раз уж он знает, что делает.

* * *

– Как ты понял, что это саботаж? – спрашивала Стелла. Они сидели на лавке, поедая сандвичи с курицей. Лицо Адриана ещё сохранило отпечаток от маски, волосы и шея были чёрными, а пахло от него гарью и потом. Пожарные заканчивали тушение.

– Когда горит бухгалтерия, – прожёвывая, ответил он, – это, скорее всего, и есть саботаж. Рабочие погрузчиков мертвы – не успели выбраться. Остальные – заговорщики.

– Их уже задержали, – кивнула Стелла, проглотив кусок. – Сейчас Герхард выясняет, какова была их цель.

Добровольцы всё ещё носили воду. Военные уже расходились. Тонкие струйки чёрного дыма кое-где вздымались в небо.

– Слушай, Адриан, – не без труда сказала Стелла, – ты тоже прости нас. Мы вырезали твой ПАЧ, опасаясь, что ты можешь навредить нашим людям. Мне жаль, что так получилось.

– Да я уж и не знаю – всю жизнь жил с мыслью о том, что ПАЧ – это самое большое зло, а когда его не стало, как будто лишили какого-то козыря, – пожал плечами Адриан. – Спорное чувство. Так что я и не злюсь почти. На тебя уж точно.

– Зачем ты сделал это? – вдруг спросила Стелла.

– В смысле?

– Вам здесь оказали нерадушный приём, тебе удалили ПАЧ, – сказал она. – Мы были грубы и необходительны. И тем не менее ты бросился в огонь, спас нужную технику и выявил преступников. Зачем нужно было рисковать своей жизнью?

– Я хотел доказать, что мы такие же, как и вы, – ответил Адриан. – У нас одинаковые цели, и мы так же можем самоотверженно рваться к своей мечте. Ты говорила, что все у вас трудятся ради общего блага. Так давайте объединим усилия. Послушай, Стелла, нас со всех сторон окружают враги и каждый союзник имеет невероятную ценность. Я хочу, чтобы ты поняла это. Я хочу, чтобы ты поняла ценность нашего союза, ведь пожар и сохранённые данные – это лишь пылинка на фоне того, что мы можем сделать вместе.

Она посмотрела на него и улыбнулась. Впервые с момента их личного знакомства.

– Давай поговорим об этом вечером, – вымолвила она.

– Отлично, – Адриан заулыбался в ответ. – Встретимся в госпитале, или мне снова приехать в правительство?

– Я забронирую нам стол в ресторане «Астрит», – ответила Стелла. – Приходи к девяти, и не опаздывай.

* * *

– Прямо в ресторан? – Мирко схватился за голову руками. – Да ещё и в «Астрит»?

– Ну да, – Адриан в одном только полотенце после душа рассматривал в зеркале шрам на голове. – А что здесь такого?

– Свидание, что ли? – Мирко сидел за столом, сложив огромные ручищи вместе.

– Не думаю, – Адриан покачал головой. – У нас деловая встреча. Кажется, мне удалось найти к Стелле подход. Мы будем полезны друг другу, вот увидишь. Когда я вернусь обратно в Тридцать Второй, мне будет что предложить остальным. Надёжный союз – вот что нам всем нужно.

– Да-а, Герхарду это точно не понравится, – как будто не слыша Адриана, проговорил Мирко.

– Что именно?

– Ваш поход в ресторан. Лучше бы ему не знать.

– А ему-то какое дело?

– Понимаешь, он как бы ухаживает за Стеллой, – Мирко посмотрел на Адриана исподлобья. – Безрезультатно, конечно, но это продолжается уже пару лет.

– Почему бы Стелле просто не отшить его?

– Она всегда даёт ему понять, что не всё потеряно. Но на самом деле она делает это только затем, чтобы удержать его при себе. Герхард – отличный военный, исполнительный и преданный. Он возглавляет армию Народного Ополчения, имеет огромный авторитет в обществе. Он – её правая рука. Но здесь его держит лишь Стелла и его чувства к ней. Поэтому она до сих пор не сказала ему «нет». Боится потерять своего верного генерала.

– Так не может продолжаться вечно, – развёл руками Адриан. – К тому же у нас деловая встреча.

– Да уж, – пожал плечами Мирко. – Чувствую, ничем хорошим это не закончится.

* * *

Ресторан «Астрит» – один из трёх элитных ресторанов Двадцать Четвёртого – расположился в самом центре города, на улице Свободы. С приходом к власти Народного Ополчения было принято решение переименовать все улицы, и теперь вместо цифровых идентификаторов, которые были приняты во всех НШЗ, каждая улица имела собственное название. Вечером улица Свободы напоминала Адриану злачный район в Первом городе, где он бывал с Траяном. Все здания здесь красиво подсвечивались, люди гуляли и веселились, царила непринуждённая и праздничная атмосфера. В «Астрит» выстроилась приличная очередь, но Адриан успешно её миновал, так как имя «Стелла» в любой точке города было чем-то вроде заклинания, которое магически действовало на каждого. Внутри ресторана было не протолкнуться – вся элита вечером стягивалась сюда. Адриан сравнил злачные места городов, где ему приходилось бывать – и если в Тридцать Втором за столами обычно сидели рабочие, а в Первом это были учёные и бизнесмены, то здесь, в Двадцать Четвёртом, аудитория на вид преимущественно состояла из творческих людей – писателей, музыкантов, художников. Кто-то из гостей всё ещё носил на лбу цифры, но у большинства рейтинга уже не было. Постарался доктор Тайлер. Убранство ресторана было изысканным – белые скатерти, официанты во фраках, красный шёлк и золотистый бархат, блестящий хрусталь и мрамор. Вся эта красота расположилась в самом центре города, который ещё недавно считался ядерной помойкой.

Стелла, завидев Адриана, помахала ему, приглашая за стол. Он улыбнулся и проследовал к месту – обычный среди прочих, небольшой столик на двоих у окна. Никаких ВИП-зон с персональным обслуживанием. Она была в платье – лёгком чёрном платье выше колен, платье, которое подчёркивало все её формы, но не вульгарно, а как-то весьма аккуратно. Адриан подметил, что ей идёт не только военная форма. Стелла была худой, миниатюрной, но на спине и руках её отчётливо играли мышцы, а все признаки воинственности были напрочь сметены одним только её вечерним обликом.

– Прекрасно выглядишь, – присаживаясь, сказал он.

– Спасибо, – кивнула Стелла. Железа в голосе не было, и этот тон ему нравился куда больше, нежели наполненный сталью. – Я заказала нам стейки. На востоке города есть ферма – там выращивают лучшую говядину в НШЗ. Даю зуб, что даже в Первом нет такого мяса.

– Сейчас и проверим, – улыбнулся Адриан.

– Красное вино тоже делают у нас, – продолжила она. – Хвалить не буду, сам всё скажешь. Это наша очередная гордость. Двести гектаров виноградников на юге. Первый урожай в этом году.

– Приятное место, – осматриваясь, сказал Адриан. – У нас в Тридцать Втором таких не было.

– И у нас не было, пока мы не построили его, – ответила Стелла. – В проекте ещё четыре подобных заведения в разных районах. Мы хотим показать людям, что нужно не только трудиться, но и отдыхать.

– Здесь необычная публика, – пробуя вино, сказал Адриан. – Откуда столько творцов в одном месте?

– Вытаскиваем из других городов, да и тут их, оказывается, хватает, – пожала плечами Стелла. – Поощрение творчества в любом его проявлении – один из пяти основополагающих принципов построения идеального государства. В рабочих городах этого, к сожалению, не понимают.

– А остальные четыре принципа?

– Свобода выбора, безопасность, образование и счастье, – с гордостью выпалила она. – В каждом принципе по двадцать подпунктов, но я бы не хотела сейчас о них говорить.

– Как ты оказалась тут? – вдруг спросил Адриан.

– Я тут родилась.

– Нет, я имею в виду на этом месте, в этой роли. Как ты смогла создать такую автономию в самом сердце НШЗ? Мне до сих пор это невдомёк.

– Это долгая и запутанная история.

– Так мы вроде и не торопимся никуда.

– Слушай, я бы ни за что в жизни не рассказала незнакомцу об этом, – она понизила тон и приблизила к Адриану лицо, оглядевшись. – Даже моим людям не всё известно, но раз уж мы на пороге того, чтобы стать партнёрами, я вынуждена тебе всё рассказать.

– Я готов выслушать, – Адриан уселся поудобнее.

– Только сначала я хотела бы тебя предупредить, что всё сказанное должно остаться между нами. Строго. Не выноси это наружу, особенно к своим людям. От этого может зависеть судьба Двадцать Четвёртого. Я говорю без преувеличений.

– Конечно.

– Пообещай.

– Обещаю.

– Странные дела в Двадцать Четвёртом начали происходить лет пять назад, – начала Стелла. – В тот момент из Первого прислали нового руководителя атомных станций, одного на все три сразу. Звали его Вильгельм. Никто его в глаза не видел, хотя на станциях работали почти восемьдесят тысяч человек. Мы жили, как и все прочие города, – рейтинг, работа, полиция на каждом шагу, сплошные запреты. Я работала на станции под названием «Белый Малыш» – самой крупной в НШЗ. Новый директор как-то вызывал меня, меня – простую служащую, между которой и директором больше восьмидесяти должностей! У него был кабинет наверху – в башне на станции, на сто первом этаже. Приятный человек, обходительный, интеллигентный, без рейтинга, что меня, конечно, насторожило. Он сказал, что в его силах подарить этому городу полную свободу, но для этого нужно, чтобы во главе встал достойный человек. Сказал прямо, что таким человеком могу стать я. На вопрос, почему именно моя кандидатура вызвала интерес, он не ответил. Лишь сказал, что если я буду бороться и противостоять как внутренним, так и внешним угрозам, от него я получу полную поддержку. И я решилась. Да, в тот момент мне казалось, что я была рождена для этого. Мы провели переговоры с чиновниками, отстранили от власти действующее правительство, назначили временное – Совет Народного Ополчения. Делали всё без насилия – где надо давили ресурсами, где не получалось ресурсами, в игру вступали деньги. Мы не пролили ни капли крови. Всё проходило более или менее легко – когда появлялись трудности в виде военных или властных людей из Первого города, на помощь приходил директор Вильгельм. Он решал любую проблему одним звонком, уж не знаю, как это у него получалось. Потом и вовсе все как будто смирились с тем, что мы тут сам по себе. Со мной проводили встречи губернаторы других городов, фактически признав меня главой вновь образованного государства, отдельного от НШЗ. Мы тем временем развивались, выстраивали систему управления, но не высовывались, вели дела тихо. А потом пришёл доктор Тайлер, сбежавший из Первого гений. Я с радостью приняла его, и он начал работать – выкорчёвывать ПАЧи у жителей города. Я была первой в очереди, кто лишился его. Далее он вытащил их из всего руководства Двадцать Четвёртого, а потом начал работать как конвейер – каждый день по нескольку десятков операций. Работает так и по сей день – с утра и до глубокой ночи. Очередь стоит на два года вперёд, так что доктор пытается разработать методику и обучить людей, чтобы проводить подобные операции без его присутствия. Всё было хорошо до тех пор, пока меня в очередной раз не вызвал Вильгельм. У нас состоялся разговор – странный и неприятный. В общем, он дал мне понять, что я без него никто и теперь я вынуждена буду исполнять то, что он говорит. Сначала я не придала этому особого значения, но однажды он приказал привезти ему двадцать пять человек, которые подходят под определённые критерии. Все они должны быть без ПАЧей, мужчины не младше семидесяти пяти лет, без генетических болезней. Подобного рода просьбы регулярно поступают от него до сих пор. Никто из тех, кого мы посылали, больше не возвращался. Я не знаю, где они и что с ними. Это цена нашей свободы, но я не уверена, что смогу платить её и впредь. И это только одна из его просьб. Он ясно дал понять, что дальше будут и другие. Я несколько раз уже готова была сдаться, потому что всё, к чему мы идём, – это прописанный сценарий, по которому нас ведёт кукловод. Лишь видимость, которую для нас создал этот человек. Я пыталась несколько раз противостоять этому, но Вильгельм тут же показывал мне, что мы не продержимся без него и недели.

Принесли стейки. Официант пожелал приятного аппетита. Стелла замерла и тяжело вздохнула.

– Ты хочешь, чтобы я помог разобраться с этим Вильгельмом? – спросил Адриан.

Стелла усмехнулась.

– Я бы хотела, но, похоже, он вам не по зубам, – покачала головой она. – И я не знаю ту силу, которая способна его свалить. Он дал мне всё, он создал моими руками новое государство, которое развивается вопреки всем законами, и он может отнять его так же легко. Для всех здесь я – идейный вдохновитель, лидер, но на самом деле – я лишь марионетка в его руках.

– Зачем ему эти старики? – вдруг спросил Адриан. – Что он с ними делает?

– На этот вопрос нет ответа, – она покачала головой и отпила вина.

– Мне нужно узнать, кто такой этот Вильгельм, – подумав, сказал Адриан. – Связи с центром пока нет, но как только мне удастся выйти на Тиберия, я смогу оценить возможности Вильгельма и понять, что можно сделать.

– И ты бросишь ему вызов? – с подозрением спросила Стелла, разрезая стейк. – Зачем тебе это нужно?

– Ради надёжного альянса, – ответил Адриан.

– Только ради этого?

– Если честно, не только.

* * *

Он прижал её к стенке и попытался поцеловать. Губы их сблизились – он чувствовал её тепло и запах вина. Но прикоснуться так и не успел. Она резко развернула его, толкнула. Адриан споткнулся и упал на спину. К счастью, за спиной оказалась кровать. Стелла быстро сбросила платье, туфли, а следом и трусики, оставшись полностью голой. Она встала перед ним, как будто бросая вызов. Уговаривать его не пришлось. Адриан последовал её примеру, раздевшись до неглиже, и поманил к себе.

– Уверен? – вдруг спросила она.

– Мы голые, одни, возбуждены, – развёл он руками. – Как я могу быть не уверен?

– Нам предстоит работать вместе…

Он не дал ей договорить. Соскочил, схватил её крепко и бросил на кровать, а сам кинулся следом. Она сделала вид, что сопротивляется, но это была лишь часть игры. Часть её плана, который Адриану весьма нравился.

Глава 7

– Я уже и не знаю, как на это реагировать, – покачал головой Яцик. – Ты просил не лезть, но – хрен тебе, Адриан. С каких это пор ты стал прогибаться под каких-то странных фанатиков?

– Я не прогибаюсь, я пытаюсь наладить контакт, выстроить альянс.

– И это верный ход, полностью одобряю каждое действие, – проговорил Клемент.

– Тьфу, – сплюнул Яцик.

– А где Селена? – спросил вдруг Адриан.

– Я давно её не видел, – ответил Клемент.

Яцик развёл руками.

– Продолжай действовать в том же ключе, – давал наставления Клемент. – Ты молодец. Сейчас основная цель – создать надёжный альянс с городом Двадцать Четыре в лице Стеллы. Думаю, команда одобрит такое рвение с твоей стороны.

Адриан посмотрел на Яцика.

– Мне не нравятся эти чёртовы пацифисты, – наконец проговорил он. – И твоя Стелла тоже. Она – слабая, хоть и пытается выставить себя лидером. Куда там ей до Жанны?! Нет, Адриан, эта баба тобой манипулирует.

– Смотри на ситуацию как на возможность, – не согласился Клемент. – Возможность улучшить своё положение и положение нашего общего дела.

– Да ну вас на фиг! – Яцик махнул рукой.

* * *

Они неспешно прогуливались по улице Свободы вдвоём. Было утро, улица почти пустовала. Хозяева кафе и булочных расставляли мебель, открывались магазины, уборщики собирали мусор и поливали высаженные вдоль бульвара молодые деревья. Каждый прохожий с почтением здоровался со Стеллой, она всегда отвечала приветливо, зная почти всех их по имени. Вовсю шёл ремонт – рабочие красили фасады зданий, чинили кровлю, облагораживали территорию. Город Двадцать Четыре жил.

– Вон там, – Стелла показал пальцем, – мы достраиваем библиотеку. Хотим сделать крупнейший архив с полным доступом к любой информации. Важно, чтобы у населения был доступ к проверенной и правдивой информаци для формирования собственного мнения.

Она была облачена в привычные военные брюки и ботинки, носила белую майку. Волосы её были взъерошены. Адриан выглядел комично в широких чужих джинсах и висящей на нём просторной футболке.

– В конце бульвара открылся театр, – похвасталась она. – Пока работает только по воскресеньям, но труппа уже восьмой раз собирает полный зал. А вон там, на севере, строится зоопарк – мойличный проект. Я хочу привезти туда животных со всех частей света. Рядом с зоопарком уже функционирует биологический центр по изучению живой природы. Этому аспекту мы уделяем много внимания. Здесь есть зелёные парки и заповедники, в которые мы однажды заселим живность, завезём растения. Будем восстанавливать то, что мы так упорно уничтожали на протяжении долгих лет.

Дул лёгкий ветерок. Мимо проносились велосипедисты.

– Как бы мы могли выстроить сотрудничество? – вдруг спросила Стелла.

– В каком смысле?

– Какую пользу наши государства могли бы принести друг другу?

– Ну, предположим, я бы смог помочь вам с Вильгельмом, – ответил Адриан. – А вы, в свою очередь, снабжали бы нас электричеством по сниженной цене. Мы могли бы объединить армии, упростить порядок перехода границы, наладить сотрудничество в области экологии – нам есть чему у вас поучиться на этом поприще.

– Ты думаешь, мы сможем добиться этого? Сможем ли мы выжить без Вильгельма и его могущества? – озабоченно спросила Стелла.

Адриан пожал плечами.

– Сначала нужно разобраться, кто он такой и какую цель преследует. Я уверен, что ресурсов Тиберия хватит, чтобы противостоять ему.

– Когда мы сможем начать?

– Завтра я отправляюсь к себе. Как только мы восстановим связь, решим до конца свои проблемы, я свяжусь с тобой и мы всё спланируем. Мне неизвестно, что сейчас происходит в Тридцать Втором, поэтому точных прогнозов давать не буду.

– Я предоставлю коптер и сопровождение, – кивнула Стелла. – И буду ждать. Даже если ничего не получится, я всё равно буду ждать. Тебе здесь рады, Адриан. И мне жутко не по себе за то, что мы сделали с вами тогда. Прости, если сможешь.

– Забудь, – он махнул рукой. – Я почти восстановился. А ПАЧ… Всю жизнь я мечтал от него избавиться, и вы мою мечту исполнили, пускай и принудительно. Рано или поздно я бы убрал его.

Из-за поворота появилась военная машина. Она приблизилась к гуляющим и остановилась. Окно опустилось, на водительском сиденье был Герхард. Он косо поглядел на Адриана и проговорил:

– Стелла, кажется, у нас проблемы.

– Какие ещё проблемы?

– К Двадцать Четвёртому с севера приближаются летательные объекты – восемь единиц. На запросы не реагируют.

– Поехали на работу, – бросила Стелла, забираясь на переднее сиденье. – Я сама свяжусь с ними. Сколько времени у нас есть?

– Минут десять, может меньше, – ответил Герхард.

Адриан проследовал к автомобилю.

– А ты куда собрался? – насторожился Герхард.

– Поеду с вами, вдруг смогу помочь, – ответил Адриан.

– Стой, где стоишь. Мы разберёмся и без твоей помощи. Хватит шататься за Стеллой как хвост. Когда он уже сгинет отсюда?!

– Пускай едет с нами, – кивнула Стелла. – Он помог нам со свалкой, поможет и ещё. А ты, Герхард, поумерь свой пыл.

Герхард смерил Адриана презрительным взглядом и нажал на газ, как только он проник в салон. Военный автомобиль – бронированный и тяжёлый, на шести внедорожных колёсах – бороздил улицы города. Они ехали в сторону здания правительства, где располагалась вышка связи. Все трое молчали. Герхард вёл машину, Стелла изучала что-то в планшете. Адриан смотрел в окно. Вдруг он увидел, как в небе пролетели два коптера, которые двигались в ту же сторону, что и они сами. Он успел заметить, что это не простые гражданские аппараты, а тяжёлые военные машины, оснащённые бронёй и самым современным орудием. В народе их называли «Берсерк».

– Коптеры, – крикнул Адриан. – Направляются в сторону здания правительства.

– Поторопись, – скомандовала Стелла, и Герхард ускорился.

Они выехали на улицу, где расположилось само здание, но коптеры их опередили. Они чёрными пятнами зависли в небе, паря прямо над зданием правительства.

– Тормози, – выкрикнул Адриан.

Герхард не слушался, продолжая маршрут.

– Притормози, Герхард, – скомандовала Стелла. Её приказу он подчинился. Машина сбавила ход.

В этот момент коптеры нанесли удар. Все шесть орудий на двух «Берсерках» дали залп. Раздалось шипение, и шесть ракет с чёрными хвостами устремились в сторону здания. Все они достигли цели, система ПВО не сработала. Прогремел взрыв, послышался звон разбивающихся стёкол. Запищала сирена, вспыхнуло пламя, которое устремилось вверх, а в разные стороны полетели обломки. Все трое выскочили из машины, с ужасом наблюдая, как здание правительства горит. Герхард вооружился автоматом, Стелла достала пистолет. Обломки всё ещё падали с неба. Из соседних домов стали выбегать люди. Кто-то с криками бежал прочь, некоторые, наоборот, устремились в сторону взорванного строения, силясь оказать помощь.

– Бросить оружие, – раздалась команда из мегафона. Адриан поднял голову. – Или мы откроем огонь по жилым массивам.

Стелла сразу бросила пистолет и подняла руки. Герхард нехотя отбросил в сторону автомат. Коптеры спикировали на землю и виртуозно приземлились, перекрыв проезжую часть с двух сторон. Опустились трапы, и наружу высыпали военные – по восемь человек из каждой машины. Они рассредоточились по периметру, двое подоспели к Стелле, Герхарду и Адриану, которые так и стояли возле машины. Последней из коптера вышла Жанна в своей серой футболке, джинсах и кедах. Она оторвала взор от планшета и спустилась по трапу на землю. Уверенно проследовала к троице, которую на мушке держали военные. Приблизившись, она первым делом посмотрела на Герхарда, быстро его оценила и проговорила приказным тоном:

– Этого обезвредить и в заключение.

Один из военных тут же обнажил шокер и выпустил снаряд Герхарду в грудь. Тот задёргался, скрючился и повалился наземь. Офицер закинул ему руки за спину и заковал запястья в наручники.

– Что ты делаешь, Жанна? – недоумённо спросил Адриан.

– Жив? – она его оглядела. – Вижу, что без ПАЧа. Плохо. Повреждения есть?

– Нет, – Адриан сделал шаг ей навстречу. – Послушай, это недоразумение. Они – наши союзники. Это Стелла, это Герхард. Отпусти его, давай устроим переговоры.

– Они напали на нас, сбили коптер, пленили тебя и едва не уничтожили меня, – сухо выпалила Жанна. – Удерживают в заложниках важного изобретателя. Они не могут быть нашими союзниками.

Она перевела взгляд на Стеллу и долго на неё смотрела. Смотрела пристально, заглядывая в глаза, изучая каждую деталь. Стелла не отводила взгляда, смотрела в ответ, держа высоко подбородок. Кулаки её были сжаты, она, казалось, в любой момент могла броситься на Жанну в порыве гнева.

– Эта, – Жанна кивнула в сторону Стеллы, – не менее опасна. В заключение.

Офицер приготовил шокер, но Адриан загородил Стеллу собой.

– Нет, Жанна! – выкрикнул он. – Я не дам тебе этого сделать. Они наши друзья, ты совершаешь ошибку. Послушай меня, нам нужно поговорить, всё разложить по полочкам…

– Если не отойдёшь в сторону, попадёшь в заключение вместе с ними, – прервала его Жанна. – Ты хочешь объявить войну своим?

– Я хочу диалога, – возмутился Адриан. – Хватит насилия! Или будешь нападать на меня?!

– Если он не отойдёт в сторону, его в заключение, – скомандовала Жанна, и офицер прицелился в Адриана. – Не мешай мне завершить до конца начатое, Адриан. Пожалеешь.

– Не бейте её током, – обратился к военным Адриан. – Не причиняйте им вреда, прошу. Я тоже часть команды Тиберия, вы обязаны меня слушать.

Он отошёл в сторону и приблизился к Жанне.

– Мы должны всё это обсудить, прошу тебя, – сказал он. – Стелла, я обещаю, что всё улажу, – Адриан взглянул ей в глаза. – Только так я смогу вам помочь, не держи на меня зла. Дай мне время, всё будет хорошо.

– Заведомо ложные обещания, – проговорила Жанна и развернулась, отправляясь обратно в коптер. Офицер заковал Стеллу в наручники.

– Прости меня, – прошептал Адриан. – Я всё исправлю.

– Давай, беги за ней, пёс! – раздался хриплый голос Герхарда, который стоял на коленях. – Я так и знал, что от тебя будут одни проблемы.

* * *

– Исключено, – говорила Жанна, двигаясь из одного конца комнаты в другой. Они соорудили штаб в жилом доме напротив разрушенного здания правительства. Траян сидел за столом напротив Адриана. Он жевал жвачку и был явно рад видеть его живым. – Ни о каких переговорах и речи быть не может. Сегодня мы объявим город Двадцать Четыре подконтрольным. Это стратегически важный регион, возможно самый важный для нас на данном этапе. Мы сменим здесь власть и нарастим оборонный потенциал.

– Так нельзя, Жанна, – стукнул кулаком по столу Адриан. – Я провёл здесь целую неделю, пытаясь установить с ними контакт. Эти люди нам не враги. У них тут выстраивается свободное государство, схожее по идеалам с тем, что хотим создать мы. Они развиваются автономно, независимо от Первого города и Совета Правления. Посмотри, чего они добились за несколько лет! Тут всё процветает, это дело рук Стеллы. Нам следовало бы у них поучиться.

– Напомню тебе, что они едва не погубили нас, – выпалила Жанна. – Они совершили акт агрессии, который не может быть забыт и прощён. И я смею напомнить тебе нашу миссию – мы должны сменить власть в каждом городе НШЗ, и уж тем более в этом. Нам не нужны неподконтрольные территории, которые будут диктовать нам свои условия. Мартин знает эту Стеллу – она ни за что не отдаст власть.

– Адриан, при всём понимании, Жанна здесь права, – вставил Траян. – Это сепаратисты. Они нам не союзники в нашей кампании. Мы можем назначить их преемниками на местах, но в таком случае они должны будут работать на нас, но ни в коем случае не делить с нами права. У нас есть чёткая миссия, которой мы должны следовать.

– Вы погубили людей, – Адриан вскочил с места и уставился на Жанну диким взглядом. – Вы уничтожили здание, где работали больше ста человек. Сколько невинных жертв! Среди них был Мирко. Он был хорошим человеком, добросердечным…

– Это могут быть последствия операции, – оборвала его Жанна. – Тебе удалили ПАЧ, что могло негативно сказаться на мышлении и восприятии реальности. Кстати, как ты собираешься работать дальше без ПАЧа? Может быть, тебя отправить в Первый город на реабилитацию? Вряд ли ты сможешь выполнять все свои функции как надо. Я подумаю о том, есть ли необходимость в твоём дальнейшем участии в операции.

Адриан ничего не ответил. Лишь посмотрел на неё со злобой.

– Какова обстановка с военными? – Жанна переключилась на Траяна.

– Всё у нас под контролем, – ответил он. – Они практически не оказали сопротивления. Наши потери минимальны.

– Хорошо, – она кивнула. – Какие будут предложения по установке власти в городе?

– Я могу попробовать договориться с теми, кто управлял Двадцать Четвёртым ранее, – снова проговорил Адриан. – Но только, если мы прекратим насилие.

– Хорошо, если получится, – внезапно ответила Жанна. – Только не эта Стелла. Нужен кто-то другой.

– Предложу Герхарду, он был здесь главой армии. Знает город, знает людей. За ним пойдут остальные.

– Если мы назначим его, ты должен гарантировать его лояльность, – проговорила Жанна.

– Я не смогу её гарантировать, но попробую её обеспечить, если ты не будешь грозить всем полным уничтожением, – сказал Адриан. – Люди здесь гордые, чужаков не любят. Герхард сможет стать для них хорошим лидером, но под дулом пистолета этого точно не будет.

– Действуй, – кивнула она. – Завтра мы отбываем в Тридцать Второй. Вдвоём. Траян останется здесь с группой военных для поддержания контроля.

* * *

– Ты что, больной? – покачал головой Герхард. – Как ты себе это представляешь? Мы не будем пресмыкаться перед этой малолеткой! Мы вообще ни перед кем не будем пресмыкаться.

– Тогда вас просто уничтожат, – ответил Адриан.

Они были одни в камере. Светлая комната с решётками на окнах. Здесь давно не было заключённых. Впервые за несколько лет в тюрьму Двадцать Четвёртого города стали поступать арестанты. Стелле удалось создать общество, в котором почти полностью была искоренена преступность.

– Что ты мне предлагаешь? Стать марионеткой?

– Сохранить власть и надежду на то, что всё ещё можно исправить, – сказал Адриан. – Возможно, ты и винишь меня во всём, но в тебе говорит ревность. Отбрось её, Герхард, сейчас речь идёт о судьбе Двадцать Четвёртого города. Вам удалось создать феномен, так давай вместе попробуем сохранить всё хорошее, что вы вырастили.

– Зачем тебе это? – Герхард с недоверием покосился на Адриана.

– Мне не безразлична судьба Двадцать Четвёртого. Я хочу вернуться к вопросу о равноправном сотрудничестве. Хочу, чтобы вы были полностью свободны, но сейчас я ничего не могу поделать. Мне нужно наладить связь с Первым городом. Когда я свяжусь с Тиберием, возможно, мне удастся вам помочь. Но для этого мне нужно, чтобы здесь был человек, который будет держать всё под контролем. Я могу довериться тебе?

Герхард поднялся, прошёлся по камере, хромая, убрал руки за спину.

– Что мне нужно делать? – спросил он.

– Управлять. Подпишешь документы – об интеграции, о структуре, пару новых законов и прочее. Над тобой будет стоять Траян. Он останется здесь для контроля за действиями властей. Я расскажу, как наладить с ним контакт, помогу подобрать ключи. Когда он убедится в том, что тебе можно доверять, покинет город. К тому времени я уже смогу что-то придумать.

Адриан протянул руку.

– Я хочу помочь, Герхард.

Герхард опустил взор, раздумывая, а затем пожал руку.

– Я тебе не особо доверяю, но если есть хотя бы малейшая возможность решить эту проблему, то я ей воспользуюсь.

Адриан кивнул и отправился к выходу.

– И ещё, – вдруг сказал Герхард. Адриан остановился. – Как бы там ни сложилось в будущем, Стеллу я тебе никогда не прощу.

* * *

Стеллу и Адриана отделяла стеклянная перегородка. Она была в белой тюремной робе, он – всё в тех же нелепых вещах, которые ему когда-то дал Мирко. Они сидели друг напротив друга, разделяемые лишь прозрачным куском бронированного стекла. Молчали. Адриан с трудом подавлял горечь, она же просто смотрела на него.

– Сегодня я улетаю, – наконец сумел выдавить он первые слова.

– Герхард заходил, – был её ответ. – Ты всё правильно сделал. Я не держу на тебя зла, Адриан.

– Я всё исправлю, – кивнул он. – Постараюсь исправить, Стелла. Шансы всё ещё есть, я знаю.

Она улыбнулась. Адриан ощутил безнадёжность в её улыбке.

– Даже если и получится, то уже без меня, – проговорила она. – Пускай теперь поработает Герхард. Это я во всём виновата. Затеяла игру, которая мне не по зубам. В итоге попала меж двух огней. Не один, так другой рано или поздно нас бы сжёг. Я мечтала об идеальном государстве, но создать такое никому не под силу.

– Ещё не всё потеряно! – Адриан вскочил со стула и приблизился к стеклу. – Нужно продолжать бороться, Стелла.

– Для меня потеряно слишком много, – на глазах её показались слёзы. – Двадцать шесть человек, Адриан. Мирко! Мирко погиб! Четверо детей. Их не вернуть. Такова стоимость этой проклятой борьбы. Нет, такую цену я больше платить не хочу. Никогда. С меня хватит. Вильгельм сделал из меня ту, кем я никогда не была. С его помощью у нас стало получаться, и я мечтала создать общество без насилия. Мы никогда не проливали кровь. Но теперь…

Он глядел на неё – сломленную и подавленную. Некогда стальная, она превратилась в бесформенную скульптуру, которую перемололи и выплюнули, выжав до капли всю волю. Она постоянно повторяла имена тех детей, повторяла имя Мирко. Винила себя. Даже не думала о том, чтобы начать всё сначала, и Адриан знал, что уговаривать бесполезно.

– Что ты будешь делать? – спросил он. – Бросишь всё, вот так?

– Не знаю, – она покачала головой. – Я не могу ни о чём думать, Адриан.

Она тяжело вздохнула и опустила голову.

– Всё пройдёт, конечно, – вдруг проговорила она. – Я ненавижу тех, кто это сделал. Ненавижу этих стратегов, там наверху. Ненавижу Вильгельма, ненавижу твоего Тиберия, ненавижу Жанну, хотя понимаю, что это ничего не изменит. Адриан, я видела, как она на тебя смотрит. Она очень опасна, если готова крушить всё на пути ради одного человека.

– О чём ты говоришь?

– Не притворяйся, будто не видишь, как она на тебя смотрит. Она влюблена. Я сразу это увидела. Девчонка собрала грёбаную армию и дала залп по мирным людям, яростно отбивая тебя. Тебя, Адриан. Ей плевать на этот сраный город, который рано или поздно покорился бы. Она прибежала, чтобы спасти тебя или отомстить за тебя.

– Ей всего двенадцать, – ответил он. – Да она вообще не испытывает эмоций!

– В двенадцать любовь обычно полыхает так, что хрен потушишь, – пожала плечами Стелла. – Я знаю, о чём говорю. Эмоции она скрывать умеет, но глаза не врут. Будь с ней осторожен, прошу тебя.

– Стелла, я пришёл сюда, чтобы сказать тебе…

– Постой, – она прервала его и подошла к стеклу. – Давай не будем больше ничего говорить, Адриан. Мне было хорошо с тобой. У нас был всего один день, и мы провели его так славно, что я буду ещё долго о нём помнить. Ты хороший и интересный человек, я это знаю. И я верю, что у тебя всё получится. Но не нужно сейчас ничего говорить, потому что потом будет ещё больнее.

– Что я могу для тебя сделать? – тяжело вздохнув, спросил он.

Она подняла свои карие глаза и посмотрела на него. Пристально. Вложила во взгляд то, чего нельзя было выразить словами. Он всё понял. Улыбнулся.

* * *

Двигатели «Берсерка» зажужжали. Машина приготовилась к взлёту. Военные лётчики настраивали оборудование. Сопровождающие офицеры вели доктора Тайлера в кабину, поддерживая его под локти. Жанна и Адриан стояли у входа, готовые к отправке. Адриан подошёл к Траяну и пожал ему руку.

– Удачи, – проговорил он. – Как только связь наладится, мы сразу дадим сигнал.

– И вам удачи там, – улыбнулся Траян. – Здесь, конечно, тухло, но, думаю, даже я найду себе развлечение на время командировки.

Он похлопал себя по груди, где находился карман с металлической коробочкой.      Адриан перевёл взгляд на Герхарда, который стоял рядом с Траяном. Они какое-то время смотрели друг другу в глаза, затем Адриан просто кивнул и быстрым шагом направился к коптеру.

Жанна была внутри. Она сидела напротив доктора Тайлера, копаясь в его личном планшете. Двери закрылись, коптер взмыл в небо. Адриан присел рядом с Жанной и пристегнулся.

– Вы опередили время на несколько лет, – оторвавшись от планшета, сказала она, обращаясь к доктору. – Это гениальное открытие, которое мы сможем использовать на благо нашего дела.

Доктор устало улыбнулся, снял очки, протёр их платком и надел обратно.

– Это открытие делалось не для вашего дела, – медленно проговорил Тайлер. – Я сделал его для людей, жаждущих свободы, требующих перемен. Людей, готовых изменить свою жизнь.

– Значит, для таких, как мы, – кивнула Жанна. – Мы подходим под все критерии, которые вы перечислили.

– Знаете, я никогда не считал возраст какой-то привилегией, а наоборот – слабостью. То, что я сделал открытие в свои семьдесят, а вы – в двенадцать, причём по степени важности – не менее значимое, а быть может и ещё более существенное, подтверждает моё суждение. Никогда ещё я не встречал столь одарённых лиц, прожив в Первом городе всю свою жизнь, а там, как известно, полно одарённостей. Взять хотя бы Тиберия. Он – гений. Это факт, не подлежащий оспариванию. И таких, как он, – там целое скопище. Но вот вы, Жанна, вы уникальный экземпляр среди прочих. Самый большой бриллиант в его коллекции, да и вообще – самый большой бриллиант. Это не бахвальство, это факт, да вы и сами знаете это. К чему я всё это говорю? Обычно у гениев есть слабые места, а если быть точным – все места слабые, кроме тех, где проявляется их гениальность. Ваше слабое место – это устремление за теми, кто не приведёт к гармонии. Вы ввязались в войну, думая, что воюете за дело правое. В действительности же правое дело не может быть воплощено в жизнь кровью, а на ваших руках, девочка, уже достаточно крови.

– Вы ничего обо мне не знаете, доктор, – сухо ответила Жанна. – Как и вы, я не считаю возраст форой. Как и вы, я прекрасно осознаю свою ценность и ценность своих открытий. Но, выбрав сторону, я сделала выбор, и выбор этот мой. Я не собираюсь приводить доводы в пользу своего выбора, потому что в силу разницы в мировоззрениях это будет пустая трата времени. Но раз уж руки мои, как вы выразились, в крови, я пойду до конца. И вы, доктор, сыграете в этой истории не последнюю роль. Как только мы прибудем, вы начнёте передавать свою технологию нашим людям. Когда они обучатся, когда будут отстроены все процессы, можете снова сбежать – куда глаза глядят. Никто вас не тронет, и никому до вас не будет дела. Но до тех пор вы будете работать на нас.

– А если я откажусь?

– Не побоюсь добавить крови на свои руки. Я слишком многим пожертвовала, чтобы дать вам такую возможность.

– Вот поэтому я и сбежал из Первого города, – проговорил доктор. – От таких людей, как вы, к таким – как Стелла. Они в Двадцать Четвёртом строят настоящую крепость, которая выстоит в любых условиях. То, что строите вы, – рухнет при малейшем дуновении ветра.

* * *

Доктор Тайлер спал в кресле. Жанна и Адриан молчали. Пилоты переговаривались по рации.

– Я знаю, что ты отпустил её, – вдруг сказала Жанна. – Но не виню. У каждого есть свои слабости. К тому же она больше не представляет опасности для дела. Двадцать Четвёртый город теперь под нашим контролем, и тебе пора сосредоточиться на ведении дел в Тридцать Втором.

– Ты довольна? – спросил Адриан.

– Чем я должна быть довольна?

– Тем, как всё сложилось. Жертвами, слезами, трагедией.

– Только не надо драм, – отмахнулась Жанна и скривила лицо. – Жертвы ещё будут, ты это прекрасно знаешь. Такова цена перемен.

– Скажи, – Адриан помедлил. – Жанна, дело было в Стелле?

– И в ней тоже, – сразу ответила она. – Она – препятствие. Для меня лично и для дела в частности. Серьёзное препятствие. Я могла устранить её более радикальным способом, но пощадила. Пускай бежит, поджав хвост, пускай исчезнет навсегда. Не понимаю только, когда вы успели с ней?..

– Прекрати, – он остановил её. – Тебя не касается, что я делаю и с кем.

– Очень зря ты так думаешь. Касается, потому что я подросток, у которого бесятся гормоны, и ты, наверное, уже забыл, каково это, но через это проходят все. Не знаю, чем это всё закончится, ведь я пытаюсь подходить ко всем вопросам с точки зрения разума и логики, но… – она помолчала. – Но ничего не могу с собой поделать. О любви говорить не буду – глупо. Можем поговорить о всплеске гормонов и о мозговой активности – это подвигает на подобные поступки, когда располагаешь определёнными ресурсами.

– На какие?

– На такие, как приказ открыть огонь из всех орудий, когда в этом нет особой необходимости.

– И что же ты, вся такая логичная, будешь делать дальше? Тебе двенадцать, мне двадцать, мы делаем одно дело и обречены проводить время вместе.

– Буду ждать, – она пожала плечами. – Один из вариантов – разочарование, как естественный процесс в изучении индивида. Разочаровавшись в тебе, будет период для плодотворной работы, пока не найдётся кто-нибудь ещё. Второй вариант – химия не пройдёт и придётся ждать до полного полового созревания. Затем – либо мы вместе, опять-таки, до момента разочарования одного из партнёров, либо…

– Либо вместе навсегда? – закончил Адриан, поражаясь её речам.

– Вряд ли, – она пожала плечами. – Никогда не позволю самой себе войти в ограничительные отношения. А такие обязательно наступают рано или поздно. Всё нужно заканчивать, когда мозг подаёт первые сигналы. Так и поступим.

– Я гляжу, ты всё расписала на долгие годы вперёд, – усмехнулся Адриан.

– Лишь просчитала возможные шаги. И это неплохо, что ты теперь в курсе. Не будет недомолвок, жесты и мотивы станут яснее.

– Сомневаюсь, что мне захочется иметь что-то общее с подобным человеком, – сказал Адриан, стараясь говорить как можно мягче. Но у него не получалось – гнев раздирал его изнутри.

– Это не важно, – спокойно ответила Жанна. – Достаточно устойчивого желания одного индивида.

– И как только ты живёшь?! – Адриан развёл руками. – Поступки, которые ты совершаешь, не тяготят?

Она задумалась на какое-то время. Смотрела на Адриана, размышляя.

– Нет. Не тяготят.

Часть III

Глава 1

– Спокойно, соберись с мыслями, – Клемент ходил по комнате, размышляя. – Сейчас важно только одно – не усугубить положение.

– Похоже, единственной, у кого в этой компашке есть яйца, оказалась Жанна, – вставил Яцик. – Какого хрена церемониться с ними?! Люди понимают только силу, ты чё, этого не знал, Адриан?

– Я ещё вернусь в Двадцать Четвёртый и налажу там дела, – ответил он. – И уж точно не с помощью силы. Есть множество иных способов, Яцик.

– Ты прав, – кивнул Клемент. – Но сейчас нужно сосредоточиться на работе здесь, в Тридцать Втором. Забудь про свой Двадцать Четвёртый, слушай Жанну.

– Не могу, – покачал головой Адриан.

– Он не может забыть Стеллу, – раздался голос Селены. Она появилась внезапно, и Адриан дрогнул. Прошлась по комнате, как всегда грациозно. Уселась на своё место и уставилась на него взглядом полным негодования. – Я права?

– Да, – кивнул Адриан. – Я всё время думаю о ней. И не пойму твою реакцию. Почему ты злишься?

– Потому что я была с тобой всё это время. Я, и никто иной, поддерживала тебя, помогала. А теперь, впервые за восемь лет, во мне отпадает необходимость. Я становлюсь тебе не нужна…

– Селена, это не так…

– Не ври, – оборвала она. – Мы договорились о том, что в этом месте из уст будет звучать только правда. Не ври сам себе.

Адриан опустил голову. Яцик и Клемент молчали.

– Ты права, – наконец сказал Адриан. – Как всегда, Селена, ты снова оказалась права. Ты больше мне не нужна.

– Ты ведь понимаешь, что рано или поздно наступит момент, когда ты снова решишь обратиться ко мне? И в такой момент ответом на твой призыв будет лишь тишина.

– Понимаю, – Адриан опустил голову. – И я знаю, что мне будет тебя не хватать. Знаю, что без тебя мой мир не будет прежним, и боюсь этого. Боюсь, но всё равно хочу, чтобы ты ушла.

Он хотел ещё что-то сказать, но Селены уже не было. Не в комнате. Её больше не было в его жизни. Сначала он ощутил пустоту и страх. Как же он без неё? Подумал было о том, чтобы вернуть её. Догнать, попросить прощения, упасть на колени и… Нет. Страх пройдёт, пустоту заполнит Стелла. Однажды. Возможно. Останется только память. Она-то будет с ним всегда. И этого было достаточно.

– Не нравится мне всё это, – покачал головой Яцик. – Ой не нравится.

* * *

Губернатор Адриан гулял. Просто шёл по улице, осматриваясь, пил кофе из бумажного стаканчика, кивал идущим навстречу людям. Позади шли вооружённые военные, справа – консультант Мартин, который виртуозно перехватывал прохожих, пытающихся остановить Адриана с какой-нибудь просьбой. Он перекидывался с ними парой-тройкой протокольных фраз, с улыбкой забивал в планшет просьбу или пожелание, а затем продолжал ход. Стоило признать, что помощник из Мартина был хоть куда. Стоял запах вони – вечный и неизменный спутник Тридцать Второго. Адриан всю неделю размышлял над тем, как его победить. Собирал информацию, назначал планёрки, искал экспертов. В первые дни своего губернаторства он хотел подарить всем жителям Тридцать Второго шанс на избавление от смрада. Хотел действовать как Стелла – сплотить вокруг себя всех, сподвигнуть всех на совместную работу во благо общего дела. Но чем глубже он копал, тем быстрее таяли все его мечты. По самым скромным оценкам, для осуществления его плана потребуются годы, если не десятилетия. Разве есть у него в распоряжении столько времени?

Он миновал жилые дома. Люди у подъездов жарили мясо, смеялись, играли в бадминтон. Люди радовались свободе. Дом номер 40-21 расположился недалеко от площади имени Филимона. Это была типичная многоэтажка в квартале для служащих. Здесь жили чиновники, полицейские, соцработники. У подъезда собирались люди, в основном офицеры полиции. Кто-то был в форме, некоторые уже успели облачиться в домашнюю одежду. Офицеры шутили, пили пиво, что-то обсуждали. При виде Адриана они взбодрились и поприветствовали его.

– Губернатор, – кивнул один из офицеров.

– Добрый день, – Адриан пожал руку каждому.

Его здесь любили. Или, по крайней мере, ему так казалось. Все улыбались, здоровались, с вожделением на него смотрели. Ему удалось заручиться их поддержкой, взять кредит, который однажды придётся отдавать. Сможет ли он оправдать их надежды?

Адриан вошёл в подъезд. Военные и Мартин остались снаружи, разделяя беседы с полицейскими. На шестом этаже расположилась квартира Мендеса. Звонок. Дверь открылась, на пороге стоял глава городской полиции. В халате, с банкой пива в руках, он растянулся в улыбке и пригасил Адриана войти. Скромное обиталище офицера встретило Адриана запахом жареного мяса, смешанного с ароматом шампуня. Играла музыка, по квартире ходил сквозняк, заставляя белые занавески подрагивать.

– Это Ингрид, – представил Мендес вышедшую навстречу Адриану девушку лет двадцати пяти. Стройная, в халате, с заплетёнными в косу волосами. Она улыбнулась и протянула ему руку. – Моя жена.

– Быстро вы, – улыбнулся в ответ Адриан. – Мы ещё не успели толком реформировать институт брака, а вы…

– Нам ваши реформы не нужны, мы и так справляемся, – отшутилась она. – Рада познакомиться лично, губернатор. Мы как раз готовимся к ужину. Подождите в гостиной немного, я скоро приглашу вас за стол. В холодильнике есть пиво.

– Где ты её нашёл? – отшутился Адриан, и они с Мендесом переместились в гостиную, укомплектовавшись пивом.

Телевидение всё ещё не работало, несколько экранов в квартире были чёрными. Они уселись на старенький диван. Со двора доносился смех и музыка.

– Она беременна, – сказал Мендес. – Моя жена. Мы решили не медлить. Заведём детей – как можно больше. Я всегда мечтал о трёх или четырёх малышах. Пару пацанов, девчонка. Возьмём машину побольше, будем на озеро ездить. Это ли не счастье!

– За вас, – Адриан поднял банку с пивом, – и за тысячи новых семей, которых ждёт впереди такое же счастье. Я очень рад за тебя, дружище.

– Что ты делаешь здесь? – вдруг спросил Мендес. – Почему не в А-1? Что-то случилось?

– Устал, – ответил Адриан. – Последние две недели пролетели так быстро, и я чувствую, что в этой рутине пропадает вкус к жизни. Как только представлю, что так будет и дальше, аж тошно становится. И вроде бы так упорно шёл к этому, и вроде бы столько всего сделано, а на душе как-то неспокойно и темно. Не знаю, приелось всё как-то.

– Это пройдёт, – махнул рукой офицер. – Ты же знаешь, что не имеешь права на подобную меланхолию. Кто угодно, только не ты, Адриан.

– Знаю.

Ингрид подала тарелки с едой и уселась на колено Мендесу, обняв его за шею. Он поцеловал её и взял с тарелки ещё скворчащее баранье ребро.

– Каково это, быть народным любимчиком? – спросила Ингрид у Адриана. – На работе все только и говорят о вас. Да и дома муж частенько упоминает.

– Непросто, – усмехнулся Адриан. – Стараешься не налажать даже по дороге в туалет. Когда на тебя смотрят все, поневоле делаешься лучше, чем ты есть на самом деле. Но я не уверен, что выдержу в таком темпе долго. Мне не хватает самого себя. Настоящего.

– А какой вы настоящий? – с интересом спросила Ингрид.

Адриан задумался, взглянул на неё – смуглая, с широкими скулами, чёрными глазами. Настоящая красотка. Похоже, они с Мендесом были по-настоящему счастливы.

– Я совершил столько дурных поступков, что теперь уже и не знаю этого, – Адриан опустил голову. – Мне приходилось принимать решения, от которых до сих пор ком стоит в горле. И кто их принимал? Настоящий я или новый? Не знаю… Я – обычный человек, такой же как и все, и хочу оставаться им и впредь.

– Что же вам мешает? Будьте собой.

– Боюсь, что я настоящий не задержусь на своём посту надолго, – Адриан пожал плечами. – В конце концов, я мусорщик. Всю жизнь им был, а теперь облачился в дорогой костюм, да и только.

– Эй, приятель, а ну-ка, не вешай нос! – Мендес поднялся, Ингрид пересела на диван. – Давай-ка пройдёмся с тобой, развеемся. Кончай тут слёзы лить.

* * *

«Пурпурный Сокол» встретил губернатора и начальника полиции овациями. Бар был полон – за каждым столиком сидели люди. Последний раз Адриан был здесь несколько месяцев назад, когда они отправились к нему домой вместе с Ларой. На следующий день жизнь его изменилась. Завидев Адриана, все посетители подскочили, принялись аплодировать и свистеть. Кто-то предлагал присоединиться к ним за столом, иные просто уступали место, но Адриан целенаправленно двигался к бару, успевая попутно жать руки и принимать хлопки по спине. Мендес застрял у стола, за которым сидели офицеры полиции. Какой-то мужик с потрёпанной бородой встал из-за бара, освобождая губернатору стул. Адриан поблагодарил его и присел. За стойкой была Лара. Всё в той же клетчатой рубашке и с тем же игриво-провокационным выражением лица. Только теперь на лице этом застыли шрамы, которые ей оставили люди Ральфа. На лбу Лары виднелся рейтинг – «27».

– Привет, – выпалил Адриан, поглощая исходящую от неё тоску – Рад тебя видеть.

– Привет, губернатор, – улыбнулась Лара. – Пива?

– Пожалуй, виски, – ответил он.

Лара подала бокал, плеснула туда виски, бросила льда и принялась обслуживать других посетителей.

– Слушай, – разом осушив бокал, сказал Адриан, – я хотел попросить прощения. Это всё из-за меня, и я…

– Не нужно, – Лара остановила его. – Я стараюсь забыть это. Те ребята… Это были настоящие монстры, и вспоминать о том, что они делали со мной, я больше не хочу. Что было, то было. Я тебя не виню, если хочешь знать.

– Тогда ещё виски, – Адриан подтолкнул свой бокал. – Что с твоим рейтингом?

– А ты оглянись вокруг. Тут он у всех близок к минимальным показателям. Ещё немного – и тут будет полный город маргиналов.

– Институт маргиналов официально отменён. Рейтинг не имеет никакого значения.

– Система работает некорректно – списывают криво, начисляют криво, сбоит всё время. Валютой вообще никто не пользуется. Зачем её только ввели? В общем, все ждут, когда же, наконец, всё будет работать так, как обещали. И пока за очки рейтинга можно напиться, он всё же значение имеет.

– Мы стараемся, – покачал головой Адриан. – По моим подсчётам через пару недель мы сможем отладить все процессы.

– Уж постарайтесь, – усмехнулась она, наливая кому-то очередную кружку пива. – Терпения у людей надолго не хватит. Все мои знакомые записались в очередь на удаление ПАЧей, да вот только ближайшая теперь аж через пару лет.

– Я знаю, что трудно, – Адриан отпил виски. – И будет ещё труднее. Прежде, чем дойти до цели, предстоит преодолеть чертовски непростой путь. А когда мы эту цель достигнем, все невзгоды мы будем вспоминать с улыбкой. Ты должна это понимать.

– Уж я-то понимаю, – ответила Лара. – Но и ты должен понимать, что не все люди – воины. Ко мне приходил Тянь, предлагал возглавить какую-то там ячейку по сопротивлению чему-то, бла, бла, бла… Сказал, что ты его послал. Ну какой из меня революционер, Тони?! Губернатор Адриан, простите, – она усмехнулась. – Я – бармен. Обычный бармен, который только и знает, как наливать. И я не хочу ничего другого. Мне нет дела – работать с рейтингом или с валютой. Мне нет дела до того, кто там у власти. Мне воообще без разницы, что происходит наверху. Ты приоткрыл мне иной мир, к которому я проявляла интерес. Книги. Да, я хотела попробовать, хотела испытать это, но когда за тобой пришли, а меня взяли… То, что я испытала в камере, не стоит ни книг, ни вашей священной свободы… Я прочитала парочку из твоей коллекции. Знаешь моё мнение? Занятно. Вот и всё. Помимо этого есть море других увлечений, которые могут меня занять точно так же. Мои мысли разделяют и другие рабочие, если не веришь, поспрашивай – вон, их тут больше сотни. Между нами большая пропасть, Адриан. Слишком большая, чтобы разговаривать на одном языке.

– Послушай, Лара, – Адриан положил свою руку на её. Она дрогнула, но руку не убрала. Замерла. – Я не прощу себе то, что с тобой сделали. Этот груз будет сопровождать меня всегда. Но та пропасть, о которой ты говоришь, лишь в голове. Всё, что я делаю, всё, над чем работаю, это всё лишь для того, чтобы люди здесь жили счастливо. Все люди, слышишь? И бармены, и полицейские, и дворники, и мусорщики. Вот моя цель. И это не пропасть, это мост, по которому мы все должны пройти. Все эти трудности с валютой, сбоями, списаниями и начислениями – временные. Их необходимо пройти, чтобы понять цену достойной жизни.

– Всё намного сложнее, – ответила Лара и убрала руку. – Какие у тебя планы на вечер?

– Напиться хотел, – Адриан пожал плечами.

– Давай вместе.

– Давай.

* * *

У его дома возвышались кучи земли, привезённой для клумб, которые теперь устанавливали у каждого подъезда. Земляные горы вырастали на несколько метров, но Адриан всё же умудрился одну такую кучу не заметить. Он споткнулся, потеряв ботинок, вскочил, отряхнул ногу от земли, выругался, а затем они с Ларой истерично захохотали. Адриан еле держался на ногах, штурмуемый приступами алкогольного угара. Лара поддерживала его под плечо. Или он её поддерживал. Была поздняя ночь, и они покинули «Пурпурный Сокол» последними.

– А ну-ка, уймитесь, скоты! – раздался крик с балкона, и они затихли, прикрывая рты руками. Разбудили кого-то.

Они ворвались в его старую квартиру – опустевшую, разворошённую, грязную. Двери были открыты. Всё здесь было вверх дном, но их это не волновало – с тех пор как полицейские перевернули его обиталище, здесь ничего не изменилось. Губернатор и барменша рухнули на кровать, не в силах побороть сумасшедший хоровод. Он бормотал что-то себе под нос, руки сами делали своё дело. Запах виски смешался с ароматом Лары, но перед глазами вдруг всплыл образ Стеллы. Адриан замер, остановился на какое-то время, чувствуя, как сильно бьётся его сердце. Закостенел. Стелла. Почему он думает о ней в такую минуту? Её волосы а-ля «ёжик», её смуглое лицо, её голос и даже запах. Он покачал головой, пытаясь выбросить её образ, но он появлялся вновь и вновь, как будто Стелла была рядом. Всплывали их беседы, их секс, слёзы, их общая драма. Всплывали разговоры, и он оторвал свои губы от Лары. Похоть была безжалостно задавлена каким-то иным чувством. Странным, неведомым ему ранее. Чувство это пробилось сквозь море алкоголя и ударило его молотом прямо в сердце. Он испугался.

– Что случилось? – спросила Лара и поднялась на локте. Волосы её были растрёпаны, помада на губах размазалась.

– Не знаю, – отдышавшись, ответил Адриан. – Что-то не так.

– Это всё она?

– Кто «она»?

– Ну, Жанна.

– Причём здесь Жанна? – Адриан привстал.

– Она приходила ко мне пару недель назад, – сказала Лара. – Пообещала проблемы, если буду с тобой общаться. Понизила рейтинг и ушла. Я подумала, что вы с ней…

– Господи, да она же ребёнок! – Адриан рявкнул что-то себе под нос. – И какого хрена она лезет?!

– Не знаю, что там у вас происходит…

– Ничего, – оборвал Адриан. – Дело не в ней. Мы просто вместе работаем. Она не тронет тебя, Лара.

– В ком тогда дело, Адриан?

Он не ответил. Улёгся на подушку, посмотрел в потолок, пытаясь остановить головокружение. Пустующая стена, где некогда хранилась коллекция его книг, навевала тоску. Образ Стеллы застыл перед глазами.

– Давай просто поспим, – вдруг сказал Адриан. – Пожалуйста.

Она улыбнулась, легла рядом с ним и положила голову ему на грудь. Он обнял её.

– Прости за всё, – проговорил Адриан. – Я не дам тебя больше в обиду.

– Я знаю.

Глава 2

Сквозь тяжесть прошедшей ночи Адриан чувствовал, как на него кто-то пристально смотрит. Глаза открылись сами, принуждая мозг поспевать за ними. Взгляды встретились – он тупо уставился в маленькие мудрые глазки. Знакомые глазки. На небольшом стульчике рядом с кроватью сидел Октавиан. Он закинул ногу на ногу, с интересом наблюдая за пробуждением Адриана. В привычном изысканном костюме-тройке коричневого цвета с яркой алой бабочкой, в круглых очках и с застывшим на лице любопытством, он терпеливо ждал, не смея нарушить сон. Адриан поднялся, победив в неистовом противостоянии с головокружением и тошнотой. Вся комната ходила ходуном, во рту стоял мерзкий привкус, а голова раскалывалась от боли. Лара спала рядом – в одежде, как и он сам. Октавиан молчал. Наблюдал с лёгкой улыбкой на устах.

– Привет, – выпалил, наконец, Адриан, потерев виски. – Рад тебя видеть. Ты извини… Тут мы… – он мысленно обозвал себя всеми самыми нелестными выражениями. Мозг отказывался работать в привычном режиме.

– Здравствуй, Адриан, – кивнул старик, как будто они виделись только вчера. – Можешь не оправдываться. Я не хотел тебя будить. Такой дивный сон, такой далёкий от всего внешнего мира с его изъянами. Я рад, что ты ещё не утратил запала и любви к простым житейским ситуациям. Славно, что тебя тянет к истокам – рабочий район, квартира, барменша…

– Что ты тут делаешь? – Адриан присел на край кровати, покосился на спящую Лару. – Где остальные?

– Операция провалилась, Адриан, – ответил Октавиан. Как-то грубо и прямо, что даже все надежды на то, что это могла быть одна из его привычных шуток, тут же улетучились. – Пламя пошло на убыль.

Только теперь Адриан разглядел весь мрак, который вырисовывался на лице старика. От былого шутника не осталось и следа, как будто теперь перед ним сидел совершенно иной человек. Даже голос его звучал иначе.

– О чём ты говоришь?

– Соберись, мальчик, – снова жесть в голосе. Раздражение. Октавиан впился в него взглядом. – Я сказал, что операция «Пусть вспыхнет пламя», провалилась. Нет ни единого шанса на то, чтобы силы Тиберия одержали в этой битве победу. Тебе ясно?

– Нет, не ясно, – покачал головой Адриан, отказываясь верить ему. – Не ясно, потому что ещё вчера всё было нормально. По крайней мере, здесь, в Тридцать Втором, всё под контролем. Я бы предпочёл услышать от тебя более развёрнутый рассказ.

Октавиан вздохнул, качнул головой и поднялся со стула. Прошёлся по комнате, внимательно её рассматривая. Заглянул в распахнутый секретный шкаф, где Адриан некогда хранил свою коллекцию книг. С нескрываемым пренебрежением поглядел на спящую Лару.

– Я больше не работаю на Тиберия, – наконец произнёс он. – Его переиграл более сильный соперник, и я принял решение стать частью новой команды. Клео не была со мной солидарна в принятии такого решения. Теперь она мертва. Мне жаль, но я, в отличие от неё, не готов расстаться с жизнью из-за ложных принципов.

– Клео… Как она умерла? – Адриан только и смог, что выдавить первую пришедшую в голову фразу.

– Нам удалось держать Четвёртый город под контролем, – ответил Октавиан, – до тех пор, пока генерал Гану был лоялен Тиберию. Но как только господин Женевьер предложил ему более выгодные условия сотрудничества, он тут жепереметнулся и армия фактически перешла под его контроль. Он и мне сделал предложение, которое я принял. Не без мучений, но всё-таки принял. От такого не отказываются, Адриан. Клео была не столь сговорчива, и её пришлось казнить. Всё сделали быстро, без боли. Это всё возраст, всего лишь возраст, будь она немного старше…

– Что с Тиберием и другими? – сердце Адриана начало учащённо биться, когда, наконец, стало приходить понимание смысла сказанного Октавианом.

– Они с Нероном и военными захватили Совет Правления и запустили механизм по переходу власти, но… – он сделал паузу и посмотрел в окно. – Но пришёл Ральф, который за пару дней единолично изменил весь расклад. Он освободил державшегося в заложниках Женевьера и других членов Совета Правления. Устроил настоящую кровавую баню. Более сорока трупов… А уж, получив свободу, господин Женевьер быстро перекупил генерала Гану и подчинил себе военных. Тиберий теперь содержится под стражей, Нерону удалось сбежать, о Жанне ничего не слышно. Вот так и пала Римская Империя, не увидев своего расцвета.

– И ты тут же переметнулся… – с горечью выпалил Адриан.

– Только не нужно читать мне мораль, мальчик! Это решение далось мне непросто. Но я всё же воспользовался шансом, который дал мне господин Женевьер, и примкнул к победителю. Он дал мне технологии, которыми никогда не обладал «Микромир». Он дал мне власть, он дал мне возможность для самореализации. Я уважаю Тиберия, но по сравнению с господином Женевьером он лишь мальчик. Для подобного выбора нужно созреть, нужно обладать холодным рассудком и смотреть вдаль, в будущее.

– Зачем же ты пришёл сюда, раз мы теперь по разные стороны? Убить меня?

– Остынь, юноша, – развёл руками Октавиан. – Я пришёл, чтобы сделать тебе предложение. За этой дверью стоят вооружённые военные, а внизу у подъезда ждёт сам Ральф. Он прибыл сюда, чтобы тебя ликвидировать, прямо-таки жаждет встречи, но я договорился с господином Женевьером. Ральф мог бы убрать тебя во сне, ты даже ничего не понял бы. Но господин Женевьер решил дать тебе шанс, так же как дал его мне. Понимает, что разбрасываться ценными кадрами нельзя. Господин Женевьер – человек рассудительный и холодный, он – экспериментатор, и ему даже понравилось то, что тебе удалось здесь создать. Он готов оставить тебя на посту губернатора города Тридцать Два, дать частичную автономию от НШЗ и помочь в создании экспериментального проекта, в точности такого, какой мы хотели сделать с Тиберием, только в рамках отдельного города. Никто не будет мешать, никто не будет диктовать условия, и даже наоборот – мы сможем рассчитывать на помощь – финансовую, военную, научную, да на любую! Мы будем создавать идеальное общество, здесь, в Тридцать Втором. Разве это не шанс?

– Получается, что от смерти меня отделяешь только ты, – заключил Адриан. – И ты думаешь, что я соглашусь на всё это вслед за тобой только потому, что ты, предав всё, что только можно, пошёл на эту сделку?

– Я спас твою задницу от смерти, – спокойно ответил Октавиан, – потому что знаю, что ты сможешь сделать из этого города, пропахшего дерьмом, приличное место. Суть не меняется, поменялся только лидер, что, как по мне, даже к лучшему.

– О нет, ты очень даже ошибаешься, Октавиан, – покачал головой Адриан. – Ты был для Тиберия наставником с юных лет, он прислушивался к тебе, вы вместе разрабатывали эту операцию, вместе подбирали людей. Ты стал для него человеком, открывшим глаза на мир! Святость вашего союза была непоколебима. А теперь ты его предал и переметнулся к его первому врагу. Суть очень даже меняется, ведь Тиберий хотел создать идеальное общество, а твой Женевьер лишь экспериментирует. Он экспериментирует судьбами людей и историей, наплевав на жертвы и последствия. Как только у него пропадёт интерес, он тут же закроет эксперимент и пойдёт дальше, не обернувшись. Нет уж, я знаю этого человека, я имел возможность говорить с ним, и я точно осознаю, что служить этому дьяволу я не буду.

– Ты глуп, если действительно считаешь, что Тиберий лучше Женевьера, – усмехнулся Октавиан. – Амбиции и стремления Тиберия даже опаснее. Я знаю его лучше всех, поверь, мы начинали это дело вместе. К тому же он смертельно болен. Ты удивлён? Ещё бы! Об этом знает только Жанна, ведь именно ей он собирался передать и «Микромир», и всю власть, которая к тому моменту будет сосредоточена в его руках. Он умирает, борется с единственной болезнью, которую человечество всё ещё не в силах победить, уже шесть лет. А теперь представь, что сделала бы с властью эта мелкая бестия, если бы Тиберий скончался в ближайшее время. Жанну ненавидят все, даже в близком окружении самого Тиберия, ведь она – животное, хищник, который будет уничтожать всех, кто встаёт у неё на пути. Но ты не такой. Ты многого не знаешь, Адриан, и тебе предстоит ещё многому научиться. Давай пойдём вместе по этому пути, и я дам тебе знания, которые вознесут тебя на вершину.

Адриан бросил взгляд на спящую Лару, затем прошёлся по комнате, размышляя, выглянул в окно.

– Отпусти её, – вдруг проговорил он. – Пускай уходит, а после мы сядем и подробно обсудим все условия. Она уйдёт, и я буду думать, как нам поступить.

– Не могу, – пожал плечами Октавиан. – Я отпущу её только после того, как мы вживим тебе новый ПАЧ. Только так мы сможем быть полностью уверены в тебе. Через ПАЧ мы будем осуществлять контроль – кто знает, что взбредёт тебе в голову? Но это единственное ограничение, и оно не должно тебя особо тяготить.

– Что сейчас происходит с городом Тридцать Два? Где все мои люди?

– Все на своих местах, – ответил Октавиан. – Военные стоят на границах, готовые к зачисткам. Если ты дашь согласие на предложение господина Женевьера, они там и останутся, а ты продолжишь свою деятельность на посту губернатора. Если же нет, то мы осуществим силовое вторжение и сместим всех твоих ставленников. Вернем всё на свои места, а уж после будем разбираться, как поступить с этим городом. Тебя, конечно же, оставить в живых не получится.

Адриан опустил голову, взялся за лицо руками, сделал несколько глубоких вдохов. Он дрожал, не понимая, то ли это последствия выпитого вчера виски, то ли его трясёт от страха и негодования. Резким движением он метнулся в сторону Октавиана, который молча стоял у окна. Он подскочил к нему молниеносно, как будто стряхнув все недомогания, которые пожирали его организм, схватил старика крепкой хваткой, прижав к себе. Сделал ещё два шага, не размыкая рук, которые обвили Октавиана, сковав его намертво, а затем совершил прыжок в окно. Послышался треск, окно лопнуло, осыпав их мелким дождём из стекла. За короткий миг Адриан успел увидеть, как просыпается Лара, в недоумении крутит головой, послышался крик Октавиана, и они вместе устремились вниз. Падение было быстрым, почти незаметным – соединённые воедино, они рухнули на мягкую кучу земли, которая была высыпана прямо под окнами дома 66-31. Октавиан взвизгнул, приняв удар от падения на себя. Адриан оказался сверху, почувствовав, как у старика что-то хрустнуло в районе спины. Он разжал объятия, подскочил, оглядываясь. Заметил движение у подъезда. К нему со всех ног мчался Ральф, как будто выпущенная из лука стрела. Жилистый и жёсткий, несмотря на возраст, он двигался грациозно, как будто пантера, которая устремилась в атаку из долгой засады. Он был облачён в чёрный спецназовский костюм, у пояса болтался охотничий нож. Адриан сбежал вниз по куче, рванув к проулкам. Раздались выстрелы. Он почувствовал, как совсем рядом пролетела пуля, обдав его неприятным горячим ветерком. Это военные стреляли в него из окна его собственной квартиры. Адриан нырнул в один из переулков, осыпаемый градом пуль. Он знал здесь каждый дом, каждую улицу и каждый квадратный метр. Пробежал по узкому проходу до поворота, свернул налево, ворвался в дверь – подсобное помещение, где хранились посылки местной почты. Перепрыгнул через коробки, пробежал здание насквозь, выбравшись на соседней улице. Перебежал дорогу, снова нырнул в переулок. Заскочил в мясную лавку с рейтингом «70+». Удивлённый торговец даже не успел ничего понять. Губернатор проскочил мимо, задев его плечом, метнулся к окну и выпрыгнул, оказавшись в тёмном узком переулке. Забрался по пожарной лестнице на балкон второго этажа, прыжком заскочил в квартиру. Ингрид закричала, встретившись с Адрианом лицом к лицу, и даже успела замахнуться, но он поймал её руку. Шикнул, заставив её замолчать, быстро спросил, где Мендес. Мендес был в душе, выскочил из ванной в одном полотенце и с пистолетом в руках.

– Надо уходить, срочно коптер, – бросил Адриан, тяжело дыша.

Мендес тут же метнулся к рации, не задавая лишних вопросов. Вернулся через пару минут.

– Воздушное пространство закрыто. Военные дали предупреждение, что будут сбивать любой летательный аппарат, оказавшийся в воздухе.

– Твою мать! – выругался Адриан. Он ходил по комнате взад-вперёд. Пот с него падал на пол. За ним могли прийти в любой момент.

– Куда нужно? – спросил Мендес.

– Не знаю, залечь на дно, спрятаться на какое-то время, чтобы всё обдумать, – бросил Адриан. – Не знаю, не знаю.

– Совсем плохо?

– Совсем.

– Возьмём машину, – предложил Мендес. – Я знаю одно укромное место, которое никто не найдёт. Соберёмся там.

– Выйди на связь с Доном и Тянем, – скомандовал Адриан. – Дай им координаты, пусть срочно выдвигаются туда.

Мендес кивнул и посмотрел на испуганную Ингрид.

* * *

На экране планшета застыл список личных координат членов команды Тиберия для связи в экстренном случае. Тиберий – 138.8.8.1, Жанна – 138.6.11.22, Октавиан – 138.8.8.2, Траян – 138.16.22.1, Нерон – 138.8.8.3, Клео – 138.21.61.1, Адриан – 138.18.9.1.

Мендес ходил из одного угла мрачной серой комнаты в другой. Тянь стоял в углу, опершись о стену. Дон сидел на лавке рядом с Адрианом. Несколько военных ждали снаружи.

– Что будем делать? – спросил Дон, нарушив напряжённую тишину. – Время уходит, нужно принимать решение.

Все устремили взгляды на Адриана.

– Мы не можем выступить в открытое противостояние с военными, – заключил он. – Они просто покосят всех, остальные тут же сдадутся. Десятки тысяч жертв никому не нужны. Военное преимущество на их стороне.

– Люди драться не станут с ними, – кивнул Тянь. – Опасно.

– Я смогу собрать человек сто, – сказал Мендес.

– Это только позабавит их, – ответил Адриан. – У них тяжёлое вооружение и дроны. Они даже людей в бой не пустят – отдадут всё на откуп технике и искусственному интеллекту. Нельзя так рисковать.

– Жители города тоже долго не протянут, – вставил Дон. – Сдадутся, да и дело с концом. Им легче признать старую власть и смириться с этим, чем гибнуть или страдать. К тому же хоть они все и радовались переменам, никто до конца в них не верит. Многие подстраховывались, мосты не сжигали.

– Нужно выйти на связь с теми, кто остался, – заключил Адриан. – Нерон, Жанна, Траян. Нерон в бегах, скорее всего, скрывается где-то в Первом городе. О Жанне ничего неизвестно. Траян – в Двадцать Четвёртом.

– Связь до сих пор ограничена, – проговорил Мендес. – Нет соединения, чтобы связаться с соседними городами. Ни здесь, ни в Двадцать Четвёртом. Неизвестно, будут ли военные восстанавливать её, однако…

– Что «однако»? – в голос спросили Тянь и Дон.

– Если найти наивысшую точку, поднять туда усилители, есть вариант, что связь появится.

– Башня в «Белом Малыше», Двадцать Четвёртый город, – проговорил Адриан. – Сто этажей ввысь. Стелла говорила, что там кабинет директора. Самая высшая точка в регионе. Там есть все условия, чтобы наладить связь.

– Может сработать, – согласился Мендес.

– Как мы можем туда добраться? – спросил Дон. – Военные шерстят вокруг, все дороги перекрыты. Нужно как-то пересечь границу.

– По воздуху, – ответил Адриан.

– Ты же слышал, что они сбивают все коптеры, – пожал плечами Мендес.

– Все, которые видят их радары, – ответил Адриан. – Я знаю, куда нужно отправиться.

– Тогда будем собираться, – вставая, сказал Тянь.

– Я пойду один, – проговорил Адриан. Остальные замерли. – Они быстро выследят вас по ПАЧам. Как только соберут информацию о том, кто входит в руководящий состав ополчения, начнут действовать. Тогда на вас начнётся охота.

– Что делать нам? – развёл руками Дон. – Рано или поздно они нас найдут.

– Найдите их первыми, – ответил Адриан. – Я бросил Лару в беде. Второй раз. Если с ней что-то случится, я никогда себе этого не прощу. Помогите ей. А потом спрячьтесь как можно укромнее до тех пор, пока я не выйду на связь.

* * *

Чарли пристально смотрел Адриану прямо в глаза, и взгляд этот был более красноречив, чем любые слова. Стояла поздняя ночь, они сидели за столом в саманной каморке, которую Чарли называл своим домом. Под крышей ютились человек двадцать – по пять в комнате, сам Чарли делил комнатушку с четырьмя другими фермерами. Все они уже давно спали – ведь фермерский день начинался задолго до рассвета. Масляная лампада на столе едва освещала небольшую территорию вокруг себя – свежие овощи, чеснок, укроп, молоко, тёплый хлеб. Префект района Б-2 с гордостью угощал Адриана продуктами своей фермы.

– Ну вы и затеяли кутерьму, – покачал головой Чарли, выслушав Адриана, и надкусил редис. Рукава его были закатаны по локоть, руки вымыты, но под ногтями виднелась грязь, а ботинки, стоявшие у входа, пахли даже в середине комнаты. – Адриан, мать вашу, ты же сам мне божился, что всё у вас под контролем! Обещания раздавал, речи тут толкал.

– Всё изменилось, – ответил Адриан. – Но мы продолжаем борьбу. Будем биться и дальше.

– Ты это моим ребятам только не брякни, – он крякнул. – Они – фермеры, а не пушечное мясо. Биться они предпочитают на полях да в коровниках. У меня тут их под боком двадцать человек, а на ферме так вообще больше двухсот. Ни хрена не весело мне, когда приходится лапшу на уши вешать по поводу реальной обстановки, особенно когда приходят всякие…

– Кто приходит? – насторожился Адриан.

– Сначала вояки какие-то были, – пожал плечами префект. – Прилетели на своей вертушке, пару вопросов задали и свалили за горизонт. Потом лысый мужик припёрся – про тебя конкретно спрашивал. Я-то в людях разбираюсь, Адриан, и если вояки те – дети ещё, глупые и сами не знающие чего хотят, то этот… Этот даже на такого матёрого старожила, как я, страху нагнал. Сбитый, сука, как ищейка. Глаза хитрые, всматривается, вслушивается. С таким шутки плохи, точно говорю. Говорил так, что у меня мошонка размером с куриное яйцо сделалась. Вот скажи, как мне своим людям врать в глаза? Они тут все мне как дети – пашут с утра до ночи, верят в светлое будущее. Ты обещал его. Ты, Адриан, лично распинался с трибуны. А теперь выходит, что все твои слова не стоят ничего. Зачем ты пришёл сюда?

– Мне нужен твой умелец и коптер, чтобы добраться до Двадцать Четвёртого города. Ты говорил, что есть тут у вас изобретатель один, который к нам примкнуть хочет. Больше ничего я у тебя не прошу.

– Ты улетишь, а потом придут они и сравняют тут всё с землёй… – задумчиво проговорил Чарльз. – Так он и сказал, этот лысый. Будете сотрудничать, говорит, никого не тронем, оставим всё как есть, мешать тоже не станем. Ну а если покрывать преступников вздумаете, выжжем всё тут напалмом, а людей вздёрнем на деревьях. Слово в слово, и я почему-то ему верю.

Адриан молчал. Он знал, что Ральф не врал. И если он успел побывать здесь, значит, навестил и других префектов, которых назначил Адриан.

– Что ты будешь делать, Чарли? – спросил он.

Чарли грузно поднялся, медленно подошёл к кухонному шкафу и достал оттуда штоф с мутной жидкостью. Он зубами вырвал деревянную пробку и разлил жидкость по кружкам, где ещё минуту назад был компот.

– На кукурузе, – поднеся кружку к носу, сказал Чарли, а затем махом её опрокинул. – Думал начать производство со следующего месяца. Вкусная зараза, в голову даёт сразу, а на утро чистый, как будто роса.

Адриан отпил немного, поморщился. Тело наполнилось теплом, щёки тут же зарделись. Он улыбнулся.

– Вкусная, – подтвердил и отставил кружку. – Руки у тебя, Чарли, и вправду золотые.

– А я ведь почти поверил, – наливая вторую кружку, сказал префект и покачал головой. – Почти, мать твою, Адриан, поверил, что мы будем жить нормально. А всё ты – вселил надежду в меня и в сотню таких же, как я. Подписал документы твои… Что приговор себе подписать… Руки-то у нас работящие, голова варит – да мы бы горы свернули, коль всё получилось бы… Но… – Он выпил до дна вторую кружку. – Что буду делать, спрашиваешь? Вызову лысого, Адриан. Он оставил мне свои координаты. Вот через минут десять пойду к себе на склад, возьму планшет и отправлю ему сообщение. Сообщу, дескать, ты здесь и я тебя задержал. Заработаю себе баллов, уберегу людей своих и дело сохраню. Это важно, Адриан. Это вся моя жизнь.

Адриан молчал.

– Пошли выйдем, – вдруг сказал фермер.

Они поднялись и покинули дом. Воздух был влажным и тёплым. Шуршали листья кукурузы, где-то в траве пел сверчок. Чарли достал из кармана бумагу, насыпал табака, свернул самокрутку и закурил.

– В Первом городе по ночам люди смотрят на звёзды, – проговорил Адриан, глядя в затянутое небо. – Для них это такое же привычное зрелище, как для нас помойки и свалки. Я хотел всё изменить, Чарли. Мечтал об этом.

– Знаю, – фермер выдохнул дым изо рта. – Знаю, что хотел. И, возможно, у тебя будет такой шанс. Ты проворный и смелый парень. Смог уйти от толстого фермера, который оказался не способен тебя задержать, хотя и очень пытался.

– Всё готово, – донёсся басовитый голос со спины.

Адриан и Чарльз обернулись. Голос принадлежал молодому человеку с тёмной кожей, пухлыми губами и умными глазами. Он был высок – настоящий широкоплечий исполин. В чёрной кожаной куртке, почти лысый и очень опасный на вид.

– Можно уходить.

– Это – Райан, – сказал Чарли. – Предатель и твой сообщник, который помог тебе сбежать. Сейчас я докурю, отправлюсь на склад и вызову лысого. Он примчится через двадцать минут – этого достаточно, чтобы успеть скрыться. Для правдоподобности тебе придётся врезать мне как следует.

– Чарли, я… – Адриан с трудом подбирал слова.

– Не нужно лишних слов, – отмахнулся фермер и приблизился, отбросив в сторону сигарету. – Бейте, господин губернатор, и проваливайте.

Адриан выдохнул и провёл кросс правой рукой – прямо в нос, специально, чтобы было больше крови. Нос хрустнул, Чарли ойкнул один раз, подсел, но тут же выпрямился. Кровь заливала его грудь. Они пожали друг другу руки.

– Надеюсь, что у тебя всё получится, – держась за нос, сказал фермер. – Не знаю, свидимся мы ещё или нет, но верю, что когда-нибудь эта жизнь станет хотя бы немного лучше.

Чарли устремился в сторону склада, Адриан проследовал за молчаливым Райаном. Они миновали жилые постройки, амбар, вышли на кукурузное поле. Райан нырнул в заросли, Адриан не отставал. В центре поля притаился старенький коптер – бывший военный, увешанный чёрными пластинами, которые напоминали солнечные коллекторы. Оба запрыгнули внутрь, Райан занял место основного пилота, запустил двигатели, и машина оторвалась от земли.

– Двадцать Четвёртый? – спросил он, вбивая координаты.

Адриан кивнул.

– Этот коптер не виден радарам? – спросил он.

– Не виден, – подтвердил Райан. – Нас никто не вычислит.

– Зачем тебе это нужно? – вдруг задал вопрос Адриан. – Перевес не на нашей стороне, ты сильно рискуешь, помогая мне. Шанс, что мы выберемся из этой передряги, критично мал.

– Лучше погибнуть, воплощая мечту, чем вернуться в тот кошмар, где мы жили все эти годы, – ответил он, и глаза его блеснули. – Для меня не было счастливее дней, чем те, что я провёл на свободе. На свободе от всего, что сковывало меня и моих близких всю жизнь. Я был счастлив и буду бороться, чтобы это чувство вернулось вновь. Когда я услышал твою речь, я понял, что создан для чего-то большего, чем убирать навоз и доить коров. Но в свободное время я изобретал – изобретал с детства, на счету моём более тридцати устройств, которые помогали фермерам всё это время, делали их быт проще. И только недавно я понял, каково это, представляться не коровником, а изобретателем. Я – изобретатель, Адриан. Говорю с гордостью и открыто, и я больше не хочу скрывать это. Никогда.

Глава 3

Адриан смотрел на пустое коричневое кресло с тоской. Ему не хватало её. Впервые с тех пор, как она ушла, он осознал, что скучает. Перед глазами стоял её образ – строгий, откровенный и провоцирующий. Умный. Она была единственной, кто знал его таким, каким он был на самом деле. Единственной, кто принимал его таким. Яцик косился на Адриана какое-то время, а затем выпалил:

– Ну что, так и будешь глазеть в пустоту или уже яйца отрастишь, наконец?

– Я знаю, что ты сейчас скажешь, – не оборачиваясь, сказал Адриан. – Знаю твоё каждое грёбаное слово.

– Ну и что я скажу, умник? – Яцик вызывающе скрестил руки на груди.

– Что пора браться за оружие, собирать народ и идти в бой, – ответил он. – В таком порядке и таким тоном.

Яцик умолк. Нижняя губа его дрожала, глаза наполнялись яростью.

– Ты… – он выдохнул, пытаясь подбирать слова. – Ты… мне должен! Ты должен мне, помнишь?

– Помню, – кивнул Адриан. – Помню, Яцик, как ты отобрал у меня мечту. А потом я отобрал у тебя всё. За это и должен. За это ты здесь по сей день.

– У меня есть право быть тут!

– Да, только потому, что я так решил. Твоё право зиждется лишь на моей воле.

– Ты уже изгнал Селену, хочешь теперь вытворить то же самое со мной? – огрызнулся Яцик. – Мы все здесь, чтобы помогать тебе, неблагодарная ты скотина! Только попробуй!

– Яцик, – тяжело вздохнув, сказал Адриан. – Я… Я простил себя. Давно простил за всё, что сделал. Ты тут, как и Селена, только потому, что я привык. Привык к вам за долгие годы. Но сейчас у меня творится чёрт-те что. Я не знаю, что будет завтра. Я не знаю, буду ли я завтра жив. И я не хочу больше сюда приходить. К вам…

– Значит, ты наконец-то поумнел, – кивнул Клемент. – И мальчик сегодня стал мужчиной.

– Я боялся. Боялся, что не смогу без вас, но когда ушла Селена, я почувствовал облегчение. Я стал её забывать. Мне было грустно, мне и сейчас грустно, но я жив и жизнь продолжается. И мне будет лучше без вас. Это правда.

Яцик скрипнул зубами, злобно взглянул на Адриана и исчез. Клемент и Адриан остались наедине.

– Спасибо, – сказал Адриан. – За всё. Твои советы были полезными всегда.

– Это твои советы, – усмехнулся Клемент. – И, в отличие от Селены и Яцика, я – это порождение твоего собственного сознания. Ты привёл меня в свой мир, чтобы моя логика и рассудок противостояли их характерам. Мы все сдерживали друг друга. Дополняли. И теперь настал час прощаться. Этот славный час.

– Что ж, прощай, Клемент, – улыбнулся Адриан.

– Прощай и ты, Адриан. Вспоминай иногда наши беседы и пользуйся чаще этим, – он указал на его голову, коротко кивнул и исчез. Адриан остался в белой комнате один. Светил яркий свет. Коричневое кресло всё так же пустовало. Адриан отправился к двери, открыл её и обернулся, последний раз оглядев комнату. А затем он выключил свет и ушёл.

* * *

Коптер-невидимка приземлился на площадке возле здания городского правительства. Работы по восстановлению некогда почти уничтоженного строения шли полным ходом. На строительных лесах работали отделочники, у здания укладывали плитку, кровельщики заканчивали крышу. Сильно пострадавшее в результате атаки Жанны здание начинало обретать прежние формы. Возле коптера тут же появились военные, прибыли боевые машины, вооружённые люди окружили летательный аппарат без каких-либо опознавательных знаков. Адриан и Райан вышли с поднятыми руками. Герхард с любопытством наблюдал за их прибытием. Он выскочил из увешанного пулемётами военного внедорожника, который стоял близ вертолётной площадки, и проследовал к коптеру. За спиной был автомат, губернатор города Двадцать Четыре был облачён в традиционную для жителей этих мест камуфлированную форму. Адриан улыбнулся при виде этого знакомого, покрытого нарывами лица. Герхард оставался холоден, и даже более того – на лице его читался гнев и негодование.

– Почему без предупреждения? – вместо приветствия выпалил он, приблизившись к коптеру. – И что это за технология такая? Мои радары не видят эту пташку.

– Изобретение Райана, – сказал Адриан. – Он из района Б-2. Это – Герхард, – представил он, – исполняющий обязанности губернатора Двадцать Четвёртого города.

Герхард бросил безразличный взгляд на Райана, сплюнул и снова покосился на Адриана, скривившись.

– Зачем вы сюда прибыли? – спросил он.

– Нам нужна помощь, – ответил Адриан. – Мы хотим наладить связь с внешним миром. Для этого нам нужно попасть в башню на атомной станции «Белый Малыш», в кабинет директора.

– И ты подумал, что тебя тут ждут с распростёртыми объятиями? – Герхард усмехнулся. – С чего бы нам тебе помогать, скажи, Адриан?

– Я думал, мы заключили соглашение, выступив в роли союзников…

– Соглашение под дулом пистолета не имеет никакой силы! Особенно теперь, когда вас прижали. Вы пришли к нам в дом, уничтожили наших людей, заставили подчиниться, а теперь, когда у вас проблемы, вы прибегаете сюда с поджатым хвостом и просите о помощи? Похоже, я ничего не понимаю.

– Я сделал так, что ты здесь главный, – понизив тон, сказал Адриан. – Жанна прислушалась к моим рекомендациям и оставила здесь всё как есть. Стелла спаслась, никакой диктатуры нет. Города Двадцать Четыре и Тридцать Два заключили альянс, который выгоден двум сторонам.

– Этот сраный альянс выгоден только тебе, – с ненавистью в голосе сказал Герхард. – У нас уже был надёжный альянс до того, как вы припёрлись сюда. И это единственный союз, который на данный момент имеет силу. Альянс с директором Вильгельмом. Вы, – он осмотрел прибывших и коптер, – вне закона здесь, да и в Тридцать Втором теперь тоже. Поэтому я принимаю решение арестовать вас до трибунала, который состоится, когда будет закончено следствие.

– Похоже на произвол, – покосившись на приближающихся военных, ответил Адриан. – Где Траян, Герхард? Мы оставляли его здесь в качестве консультанта.

– Точнее, надзирателя, – поправил Герхард. – Я дам тебе возможность с ним увидеться.

* * *

Камера, где когда-то сидела Стелла, была переполнена. В небольшую комнатушку набилось человек десять – в основном военные, присланные Жанной в Двадцать Четвёртый для поддержания порядка. Был здесь и Траян – исхудавший, бледный, без привычной язвительной улыбки на лице. Адриана и Райана завели в камеру, держа на прицеле, дверь за спиной закрылась, и в душной комнате стало на двух заключённых больше. Траян вскочил с койки и подлетел к Адриану. Улыбнулся. Они обнялись. Пахло потом и мочой. Туалет плохо работал, помещение не проветривалось.

– Чёрт, братишка, я уж думал, тебя в живых нет давно! – радостно выпалил Траян. – Рассказывай, что и как? Кто это?

– Райан. Я ваш сторонник из района Б-2. Изобретатель.

Траян кивнул, с уважением оглядев здоровяка. Они прошли в угол, где расположилась его койка. Адриан по пути здоровался с военными, только и успевая, что пожимать руки. У всех был максимальный рейтинг – Траян не терял времени зря.

– Выглядишь хреново, – поглядев на Траяна, сказал Адриан.

– Допинг закончился, – он кивнул в сторону открытой пустой баночки.

– Думаю, они уже отбили город, – сказал Адриан, присаживаясь на край кушетки. – Октавиан принял сторону Женевьера, переметнулся.

– Вот сука! – выругался Траян. – Старый хрен! Тиберий так ему доверял… Ну паскуда! Никогда бы не подумал.

– Тиберий в плену, – продолжил Адриан. – Нерон и Жанна в бегах, скрываются. На них вся надежда.

– А что с Клео?

– Клео… – Адриан потупил взор. – Клео, по словам Октавиана, мертва. Она не приняла предложение Женевьера.

Повисло молчание. Нижняя губа Траяна дрожала. Он старался сдерживаться, но получалось у него плохо.

– Это… – наконец выдохнул он, – это точно?

– Октавиан сказал.

Траян опустил голову и зарыдал. В камере повисла тишина, которую нарушали лишь всхлипы.

– Как же так, Адриан? – вытирая слёзы, говорил Траян. – Как же так всё обернулось? Где мы допустили ошибку? В чём прокололись? Я не могу представить, что её нет. Её-то за что?

– Это всё из-за меня, – Адриан тяжело вздохнул. – Я отпустил Ральфа в обмен на жизнь Лары. Он вернулся в Первый город и изменил ход игры, освободив Женевьера. Это моя вина, Траян, я не знал, кто такой Ральф, не осознавал масштаб происходящего.

Траян плакал. Смотрел на Адриана, мотал головой, как будто не понимая, куда себя деть. Смотрел на военных, которые в тишине слушали их диалог и переглядывались. Райан стоял у кровати, молчал.

– Что будем делать? – наконец спросил Траян. – Что мы можем сделать, Адриан?

– Я не знаю. Я хотел наладить связь, связаться с кем-то из наших, но теперь… Не знаю, Траян… Мне кажется, что на этом всё закончится. Я не вижу больше ни одной дороги, по которой мы могли бы пойти. Я много думал обо всём этом… Думал о том, что мы наделали, какую надежду вселили в людей, а теперь… Наверное, всё кончено. Наша цель – великая и масштабная, померкла на фоне жалких попыток самосохранения. Мы боремся теперь за собственные жизни и за свою свободу, отбросив все мысли о великих свершениях.

– Да и мне плевать давно на все эти высокие слова о справедливости, – утирая слёзы, сказал Траян. – Мы тут в собственном дерьме задыхаемся, не знаем, что будет завтра, куда уж тут философствовать?! Тиберий схвачен, Жанна исчезла. Клео… Её больше нет. Что мы можем сами? У нас ничего больше нет. Здесь всё и закончится.

– Почему Герхард заключил тебя сюда? – спросил Адриан, раздумывая. – Что между вами тут произошло?

– Герхард – глупый и завистливый человек, – ответил Траян. – Я пытался наладить с ним контакт, и вроде бы даже стало получаться. Но потом… Потом я узнал, что вернулся директор Вильгельм. Как только они с Герхардом встретились, впервые за всё время его губернаторства, он тут же отдал приказ поместить меня и наших сторонников из числа военных под замок. Сам Герхард не принимает решений, – Траян покачал головой. – За него их принимает таинственный директор, которого никто никогда не видел. Директор этот, насколько мне известно, человек влиятельный и вхож в круг элиты Первого города, так что я не удивлюсь, если за нами скоро придут. Герхард и директор встречаются на атомной станции два раза в неделю, и, по его словам, вскоре нас ждёт трибунал.

* * *

Наутро за ними пришли. Дверь в камеру отворилась, и в проходе показались военные. Старший оглядел помещение, ткнул пальцем на Траяна, Адриана и Райана.

– На выход, – скомандовал он.

– Куда нас ведут? – спросил Траян.

Ответа не последовало. Накинули наручники, вывели наружу. В сопровождении вооружённых людей они проследовали по длинным коридорам тюрьмы к внутреннему двору, где должны обычно совершаться дневные прогулки. Двор этот был замкнут со всех сторон, представляя огороженный стенами тюрьмы периметр. Наверху виднелся квадрат белого мутного неба. В самом центре площадки был смонтирован деревянный эшафот – сколоченный наскоро, кривой. Три виселицы грациозно возвышались над парапетом, покачиваемые ветерком. Траян обернулся, со страхом взглянув Адриану в глаза. Сопровождающий подтолкнул его дулом автомата.

У эшафота за столом сидел Герхард. За спиной его стоял молодой помощник с планшетом. Пленников подвели к столу, и Герхард по очереди уставился на каждого, с презрением оглядывая. На столе стояла полупустая бутылка виски. Губернатор Двадцать Четвёртого был мертвецки пьян. Глаза его медленно закрывались, он покачивался, безуспешно пытаясь найти что-то в собственном планшете. Всех троих заключённых выстроили перед столом, и Герхард впился своим диким взором Адриану прямо в глаза. С раскрасневшимся лицом, с обнажённым торсом, он долго и внимательно разглядывал его, а потом выпалил:

– Я ведь только её и любил. А ты её просто трахнул, – он высморкался прямо на пол. Язык заплетался. – Сука ты, Адриан. Мне ничего больше не нужно было, только Стелла. И у нас даже что-то там… Появлялось или… наклёвывалось, кажется, так говорят… Но тут ты появился, прилетел, блин… Сука ты, трахнул её через несколько дней после знакомства, я же… Несколько лет за ней, как за хрустальной, ходил, пыль сдувал.

– Так ты цирк этот устроил, потому что тебя обошли, что ли? – выкрикнул Траян.

Герхард перевёл на него пьяный злобный взор.

– А, ты хрен ли рот свой открываешь, узкоглазый? – рявкнул Герхард, брызгая слюной. – Да и хрен ли тебе знать, что такое любовь, а? Я потерял её. Потерял всё! Мне на хрен не нужно всё это – ваши эти грёбаные интриги и войны.

– Я тоже потерял ту, которую любил, – ответил Траян с дрожью в голосе. – Её убили. Так что я знаю, о чём говорю. Но, в отличие от тебя, у нас были взаимные чувства. Так что перестань ныть и заканчивай это представление!

Герхард смотрел на Траяна какое-то время, его мотало из стороны в сторону. Все трое стояли перед ним под дулами автоматов.

– Начнём трибунал, – вдруг проговорил Герхард. Эхо от его пьяного голоса разнеслось по внутреннему двору тюрьмы. Помощник, стоявший за его спиной, всколыхнулся и принялся декламировать официальным тоном.

– Трибунал в отношении следующих лиц, – он откашлялся. – Адриан, серийный номер «ноль двадцать два, ноль семь, один, один, один, семь», Траян, серийный номер «ноль, четыре, ноль, один, шесть, один, тридцать три, ноль» и Райан, серийный номер «ноль, ноль, двадцать один, два, один, один, шесть, два». Они обвиняются в особо тяжких преступлениях, а именно: организация мятежа с целью покушения на верховную власть в городе Двадцать Четыре, геноцид мирного населения, покушения на убийство представителей высшей власти, подрыв государственной целостности. Подсудимые, вы признаёте свою вину?

Все трое молчали. Траян улыбался, качая головой.

– Что это цирк? – выкрикнул он. – Зачем вы устроили тут это представление?

Один из военных отвесил ему тяжёлый удар прикладом в район поясницы. Траян рухнул на колени, посмотрел на Герхарда. Поднялся, вернувшись в строй.

– Нет, – холодно ответил он, смыв с лица улыбку. – Не признаю.

– Нет, – процедил Райан.

– Нет, – сказал Адриан.

– Слово предоставляется Председателю Совета Народного Ополчения, на которого возложена функция по осуществлению судебной власти на время военного времени.

Помощник подсунул свой планшет Герхарду. Он повертел устройство, пытаясь настроиться на чтение.

– Гхм. Следствие пришло к выводу, что подсудимые виновны в совершении инкриминируемых им преступлений, – пробубнил он. – Учитывая, что процессуальные действия выполнялись профессионалами и полностью соответствуют законодательству города Двадцать Четыре, трибунал признаёт всех троих подсудимых виновными.

Адриан и Траян переглянулись.

– Согласно уголовному кодексу им назначается наказание в виде пожизненного лишения свободы с немедленным приведением приговора в исполнение, – он занёс деревянный молоток над столом, но помедлил. – Однако, – продолжил Герхард, опустив молот, – преступления, совершённые обвиняемыми, имели место быть в момент участия государства в войне. Это значит, что трибунал обязан руководствоваться в данном деле военным кодексом и согласно нему… – он опустил взор в планшет, – все трое приговариваются к смертной казни через повешение. Привести приговор в исполнение немедленно.

Он стукнул молотком по столу три раза. Военные обступили каждого, прихватив их под локти. Начался путь на эшафот. Мысли Адриана не поспевали за событиями. Он хотел что-то сказать, что-то выкрикнуть, но как будто онемел. Да и был разве смысл что-то говорить? Помощник Герхарда заканчивал стенографию. Военные заводили осуждённых на эшафот. Первый Траян, в середине Адриан, по правую руку – Райан. Все трое стояли с петлёй на шее. Верёвка туго давила, ноги тряслись. Траяна вырвало. Прямо себе под ноги. Райан молчал, глядя в белое небо. Адриан крутил головой, пытаясь сообразить, как можно выпутаться из данной ситуации, но решений не было. Похоже, на этот раз всё должно закончиться. Палач, один из военных, приблизился, чтобы привести приговор в исполнение, но Герхард не дал ему. Он сам подошёл к механизму, замер, как будто не решаясь на действие.

– Последнее слово? – он оглядел всех троих по очереди.

Траян хотел было что-то сказать, но не успел. Герхард свалился на землю, подкошенный выстрелом. Нога его неестественно вывернулась, и он рухнул, успев только издать истошный визг. Тут же последовали ещё два выстрела, обезвредив вооружённых автоматами военных, которые стояли по обеим сторонам эшафота. Оставшиеся трое вооружились, сгруппировались, прячась в укрытие. Наступила тишина. Адриан покосился на Траяна. Тот пожал плечами. Снова выстрел, и теперь на земле лежал помощник Герхарда с дыркой прямо во лбу. Один из военных, который скрывался возле висилиц, схватился за виски, скорчился от боли и взвыл. Он извивался на земле, держась за голову, кричал, раздирая глотку, а затем просто замер. Глаза его остались открытыми, но он лежал безжизненно на спине, а из ушей медленно вытекала кровь. Следом раздались ещё выстрелы, и теперь уже на площади не оставалось никого, кроме трёх висельников. По фасаду тюремной стены поползла тень, спускающаяся с крыши. Тёмная фигура приземлилась, отстегнула верёвку и направилась в сторону эшафота. Адриан замер. Фигура шла медленно, уверенно, не глядя на тех, кто лежал на земле. Она приблизилась. Человек в чёрных одеждах, в спецназовской маске. Он достал нож, взбежал на эшафот и принялся срезать верёвки – одну за другой. Когда все трое оказались свободны, человек скинул маску и Адриан бросился к нему навстречу, чтобы крепко обнять. Это был Нерон.

* * *

Герхард был ранен. Он стонал, корчась от боли и бубнил себе что-то под нос. Лоб его покрывали испарины. Райан перевязывал его раненую ногу. Траян поглядывал в окно, ожидая атаки военных. Нерон с Адрианом сидели за столом.

– Никогда не думал, что скажу это, но я впервые в жизни рад тебя видеть, – выглядывая в окно, проговорил Траян. – Мы уже с жизнями попрощались.

– Да уж, – покачал головой Адриан. – Ещё немного и…

– А ваш друг чего такой неразговорчивый? – Нерон покосился на Райана.

– Не из болтливых, – ответил тот. – Но если ты ждёшь от меня благодарностей, то спасибо. Ты спас мне жизнь, и теперь я тебе обязан.

Нерон кивнул.

– Значит, Тиберий всё ещё у них, – сказал Адриан.

– Да, – кивнул Нерон. – У нас нет шансов на победу в Первом. Но мы можем побороться здесь. Это правда, что Клео мертва? – обратился он к Траяну.

– Правда.

– Сожалею.

– Как ты нашёл нас? – спросил Адриан.

– Тиберия взяли, меня ранили, – сказал Нерон. – Мне пришлось залечь на дно. Изучив обстановку, я понял, что наилучшим решением будет воссоединение с остальной командой, и покинул Первый. Прорывался с боем, положил несколько десятков военных и полицейских. В А-1 поспрашивал людей, разузнал, что произошло. Мартин снова губернатор. Он заручился поддержкой Совета Правления, который вновь теперь функционирует как и прежде. Сейчас они там восстанавливают свою власть, но люди выходят на улицы. Сопротивляются, стало быть. Я выяснил, что Адриан находится в А-17, и направился туда. Мне удалось встретиться с Доном и ещё с несколькими лояльными нам людьми. Они и рассказали, что ты отбыл в Двадцать Четвёртый.

– Как они там? – спросил Адриан.

– Никак, – пожал плечами Нерон. – Не знают, что делать. Постоянно перебегают с места на место. Раздают приказы сопротивлению. Ждут какой-то команды сверху, да что толку её ждать?

– Есть какие-то новости от Жанны? – спросил Траян.

– Нет, – Нерон покачал головой и бросил взгляд на Герхарда. – Зато у меня есть идея, как нам вернуть Тиберия.

* * *

– Нам придётся убить тебя, если ты не поможешь, – тихо говорил Адриан Герхарду. Они сидели рядом, опершись спинами о стену. Остальные беседовали поодаль. – Я очень этого не хочу.

– Думаешь, мне дорога жизнь? Дурак…

– Ты неплохой человек, Герхард. За маской грубости и невежества скрывается доброта. Я это точно знаю, потому что вижу это в твоих глазах. Ты не решился просто убить нас, организовал этот трибунал, предварительно накачавшись для смелости. Я видел, как ты сомневался, когда нужно было сделать последний шаг, чтобы пол под нами провалился. Ты и правда безумно любил Стеллу, и она это знала, но не решалась сказать тебе, что у вас ничего не выйдет. Не хотела тебя обидеть. Знаешь, я тоже… Я тоже её любил. И люблю до сих пор. Мне было хорошо с ней, я вспоминаю её каждый день и тоскую по тем дням, что я провёл здесь, в этом чудесном месте. Поэтому я тебя прекрасно понимаю, Герхард. Я оставил это место тебе, потому что знал, что ты будешь болеть за свой город, потому что вы строили его вместе со Стеллой и у вас получалось.

Герхард молчал. Он смотрел в пол, глаза его были полны слёз. Его лицо исказилось в гримасе трагичности. Он поднял голову и взглянул на Адриана.

– Я запутался, – проговорил он.

– Я знаю, – кивнул Адриан. – Я тоже запутался. Мы все натворили дел, и теперь нужно это как-то исправлять.

– Как я могу помочь?

– Нам нужно попасть в кабинет к директору Вильгельму. Когда вы с ним встречаетесь в следующий раз?

– Встречи два раза в неделю – каждый вторник и субботу. Зачем он вам нужен?

– Возьмём его в плен и обменяем на Тиберия.

– Вы хотите проникнуть в его башню и взять Вильгельма?

– Да.

– Сделать это будет непросто, – покачал головой Герхард. – Коптер ваш собьют, и не помогут даже пластины-невидимки. Как только они увидят, что к стенам приближается неизвестный летательный аппарат, в его сторону полетят десятки ракет. Если будете передвигаться по земле, готовьтесь пройти через лес, который кишит так называемыми зомби. Если не слышали про таких, то я расскажу. Это люди, которые подверглись мощным выбросам радиации. Они частично утратили разум, стали агрессивными и кровожадными. Их в народе зовут зомби, они и похожи на зомби внешне – кожа гниёт, волосы и зубы отсутствуют. Зато обострены зрение и нюх. Они бродят толпами и нападают на людей и животных. Даже вооружённым вам будет не просто прорваться к станции, где заседает директор Вильгельм. Там полно охраны – столько, что и целая армия не пройдёт. Ваш поход будет в один конец.

– И как же нам быть?

– Есть тайный проход, про который почти никто не знает, – оглядываясь, сказал Герхард. – Оттуда можно сразу попасть в кабинет директора.

– Ты можешь нас провести?

Он молчал. Посмотрел на Адриана, затем бегло оглядел остальных.

– Могу.

* * *

Потолок был низок, коридор – узок. Бетонный тоннель, где приходилось пригибаться, растянулся на десять с половиной километров, беря своё начало на окраине Двадцать Четвёртого,проходя под лесом и заканчиваясь у башни атомной станции «Белый Малыш». Герхард шёл первым, освещая путь мощным фонарём. Он прихрамывал, опираясь на костыль. Следом двигался Траян, за ним – Райан, далее – Адриан. Замыкал колонну Нерон. Было душно, воздуха не хватало, к тому же за Герхардом тянулся стойкий запах перегара.

– И часто ты так ходишь? – спросил Траян, дыша в спину Герхарду. – По этим тоннелям?

– Дважды в неделю, – не оборачиваясь, ответил тот. – Директор может приехать, а может и нет. В таком случае я сразу возвращаюсь. Этот путь мне показала Стелла.

– Откуда здесь тоннель? Кто его вообще тут вырыл?

Герхард не ответил.

– Там, в Тридцать Втором, – говорил тем временем Адриан Нерону, – осталась Лара. Я не знаю её судьбу, ведь мне пришлось её бросить. Ты говорил, что встречался с Доном, – он помедлил. – Я отправлял его на поиски Лары, хотел, чтобы он её вытащил из рук этого живодёра.

– Не удалось, – скупо ответил Нерон. – Ральф сразу же отправился на твои поиски, ему не до неё, так что пока, думаю, она в безопасности. Судьба этой девушки мне неизвестна.

– Слушай, а ты точно изобретатель? – спрашивал Траян у Райана.

– Да, а что? – отвечал тот, пригибаясь. С его мощной комплекцией идти по столь узкому коридору было затруднительно.

– Да уж похож больше на вышибалу, – Траян пожал плечами. – Удар у тебя лося свалит, наверное. Что ты там изобрёл?

– Много чего, – вытерев со лба пот, ответил Райан. – Если начну перечислять, глядишь, и полюбишь меня.

– Ты смотри, он и шутить умеет, – рассмеялся Траян. – Этот парень начинает мне нравиться.

– Хватит болтать, – буркнул Герхард. – Мы пришли.

В стене была круглая металлическая дверь. Герхард передал фонарь Траяну, схватился за колесо в центре и принялся его крутить, кряхтя. Раздался скрип, хруст внутри, щелчок. Дверь сдвинулась и отошла. Герхард прихватил её за край, упёрся в стену и не без труда отворил. Они прошли в тёмное помещение с ещё одной дверью – теперь уже напоминающей проход в какую-то техническую зону. Герхард приблизился к сенсору, нажал на кнопку, дал считать сетчатку глаза. Дверь открылась. Это был лифт – громадный, способный вместить человек двадцать. Все прошли внутрь, Герхард нажал на единственную кнопку со светящейся буквой «G». Лифт бесшумно тронулся.

– Охранников там двое, – сказал Герхард. – Если никто не встретит, значит, директора нет на месте. Сначала я попробую договориться с ними, если уж не получится…

– Скорее всего, им придётся умереть, – вставил Нерон, готовя пистолет. – Так что попрошу слабонервных и впечатлительных не мешкать. Нам нужна решительность.

– Попробуйте поиграть с их ПАЧами, – обращаясь к Траяну и Нерону, сказал Адриан. – С низким рейтингом они не смогут воспользоваться оружием.

Двери лифта раскрылись. Двое охранников, которые сидели на лавках, тут же подскочили. Нерон сделал два быстрых взмаха, снизив их рейтинг до единицы. Охранники переглянулись, достали пистолеты, прицелились. Выстрела не последовало – спусковой крючок не реагировал.

– Ребятки, мы здесь не за вами, – выходя вперёд, сказал Траян. – Это – кляпы, их нужно засунуть в рот. Это, – он достал наручники, – сами знаете что. Прикуйте себя и не раздражайте этого дядьку, – Траян кивнул в сторону Нерона. – В таком случае, будете жить.

Охранники оказались сговорчивыми, откинули оружие и сделали всё, что им приказали. Колонна двинулась дальше, ведомая Нероном, который держал оружие наготове. Коридор, ведущий в кабинет директора, был устлан красным бархатным ковром. На стенах виднелись позолоченные жирандоли, а потолок был украшен лепниной. Убранство было довольно странным для места вроде атомной станции. В двустворчатую дверь из красной вишни вошли без стука, оказавшись в приёмной. За массивным столом сидела референт – совсем молодая особа лет двадцати, в огромных круглых очках, белой полупрозрачной блузке и строгой чёрной юбке. Она подскочила с места, в глазах застыл испуг. В приёмной также царила атмосфера роскоши – шкафы, заполненные коллекционными изданиями книг, редкая мебель ручной работы, дорогие картины и люстры.

– Мы тебе не навредим, сядь, – скомандовал Адриан. Дрожащая помощница послушно исполнила приказ, наблюдая, как в приёмную вваливаются один за другим люди.

Нерон с ноги выбил дверь в кабинет директора. Одна створка слетела с петель, прокатившись по шикарному ковру прямо к столу. Нерон вбежал первым, целясь в человека, который за ним сидел. Следом ворвался Герхард, затем – Адриан, последними вошли Траян и Райан. Панорамные окна в кабинете были затянуты белизной дыма, который производила станция. Где-то внизу просыпался город Двадцать Четыре.

– Руки поднять! – выкрикнул Нерон. Директор повиновался. Он встал из-за стола и поднял вверх обе руки.

Адриан замер. Траян и Нерон в недоумении переглянулись. Перед ними стоял сам господин Женевьер. В синем костюме в полоску, с чёрными блестящими волосами, острым носом, вытянутым лицом и пронзительным едким взглядом. Он слегка улыбнулся, глядя на оцепенение, в которое впали трое из пяти ворвавшихся в его кабинет.

– Что это значит? – Нерон кинулся к Герхарду. – Это – господин Женевьер.

– Директор, – подтвердил Герхард кивком. – Директор Вильгельм.

– Позвольте внести ясность, – проговорил господин Женевьер уверенно и громко. – Вы оба правы, Женевьер – это моё имя, как и Вильгельм, как и много других имён, которые я ношу.

– Как это может быть? – не выдержав, воскликнул Адриан.

– Эксперимент, – пожал плечами Женевьер. – Здесь я куратор своего проекта под названием «Город Двадцать Четыре», директор Вильгельм. В Первом же городе я член Совета Правления и основатель корпорации «Экс Кэпитал», господин Женевьер. И таких проектов у меня множество. Двадцать один, если быть точным.

– Зачем такому человеку, как вы, делать подобное? – недоумевая, спросил Нерон. – У вас ведь есть всё.

– Жизнь становится скучной, когда добиваешься предела, – улыбнулся господин Женевьер. – Я – игрок, вот и играю. Мне девяносто семь лет, ещё три года – и я разменяю сотню. Я жил, когда эта территория называлась США, здесь был президент, конгресс с партиями и конституция. Я видел иной мир, я видел всё, что было до того, как люди изобрели Машину и создали ТАР.

– Как такое возможно? – выпалил Райан, который остолбенел наравне с прочими.

– Наши разработки в области фармацевтики, – ответил директор. – Уже двадцать лет мы тестируем препараты, сдерживающие старение организма, повышающие регенерацию и иммунитет. А ещё через десять мы сумеем вывести их на рынок.

– И проводите опыты на людях, – со злобой проговорил Адриан.

– Конечно, – без тени застенчивости кивнул Женевьер в ответ. – Проводим опыты на людях и ради людей. Наше изобретение откроет дверь в вечность для тех, кто готов к этому. Это – настоящий эликсир молодости, «Ламмер-вайн», то, о чём человечество говорило долгие века лишь в сказках. А теперь – это реальность. Большинство из тех, на ком мы ставили опыты, выжили, и теперь процессы старения для них замедлены. Остальные же… Им повезло меньше, но такова цена любого великого открытия. Ваш Октавиан, кстати, с большим удовольствием принял нашу концепцию и стал одним из тех, кто подвергся испытаниям. Разве считается грехом желание продлить себе жизнь?

– Я успел заскочить к нему в городе мусорщиков, – вставил Нерон. – Ваши препараты не помогли. Он и так был сильно ранен после встречи с Адрианом. Я же облегчил его страдания. От смерти нет лекарства, как и от предательства.

– Что ж, на войне погибают, – развёл руками господин Женевьер.

– Однако встретить вас здесь – большая удача, – продолжил Нерон. – Более ценного заложника мы и представить не могли.

– За что вы сражаетесь? – нахмурив брови, спросил Женевьер, причём обратился он к Адриану. – За что так слепо бьётесь?

– За свободу, – ответил Адриан. – За справедливость. И за то, чтобы такие, как вы, не могли сидеть наверху и диктовать правила жизни всем остальным.

Женевьер покачал головой. Он всё ещё держал руки на виду.

– Свобода и справедливость? Вон она, внизу, в Двадцать Четвёртом, – он кивком указал на окно. – Я дал этим людям всё, чтобы они создали свободное общество. Разве не так, Герхард? А вы, – он усмехнулся, – забрали у них всё это. Я обособил Двадцать Четвёртый от всех угроз и диктата Совета Правления, я помогал им наладить экономику и промышленность, социальные институты. И у них даже начало получаться – люди стали счастливы. Но тут пришли захватчики, вы, господа поклонники сумасшедшего Тиберия и его дурацких идей, и всё изменили. Вырвали с корнем без права оспаривания. О какой же свободе вы говорите? Ваша кампания потерпела крах, что было естественным и единственным путём развития событий. Но даже при таких условиях я дал вам ещё один шанс. Вы могли создавать ваше общество в городе Тридцать Два – это был бы ваш проект, по вашим законам и никто бы туда не лез. Думаю, Октавиан донёс до тебя, Адриан, всю суть моего сообщения. Кто знает, насколько успешным был бы этот проект? И если бы он был действительно успешным, почему бы не распространить его на все НШЗ?

Господин Женевьер оглядел внимательно слушающих его и продолжил:

– Я не кровожадный тиран, каким преподносил меня Тиберий. Я вижу все изъяны нашей системы и готов обсуждать изменения, но то, как это сделали вы… Более варварские методы и представить трудно. Я пожил достаточно, люблю жизнь и знаю её, чтобы говорить так. А сколько знаний в голове у Тиберия? Или у каждого из вас?

– Вы говорите так, потому что находитесь под дулом пистолета, – вставил Нерон, всё ещё направляя на Женевьера оружие.

– Это временно, – он пожал плечами. – Сюда скоро придут, вы это знаете. И шанс уйти живыми у вас невелик. Можете убить меня здесь, но разве это и есть великая цель, к которой вы идёте?

– Нет, – покачал головой Нерон. – Вы нужны нам живым, чтобы совершить обмен на Тиберия.

Женевьер прыснул.

– Всё никак не поймёте. Это борьба без смысла.

– Нам решать…

Нерон не успел договорить. Раздался выстрел. Пуля прошла навылет, попав в затылок, и вышла через щеку. Нерон выпустил из рук пистолет, медленно обернулся ко входу, где стояла референт Женевьера, держа дрожащими руками пистолет. Маленькая юная девочка. Нерон закрыл глаза, попытался шагнуть вперёд и рухнул замертво прямо у ног директора. Белоснежный ковёр окрасился кровью. Адриан попытался выхватить у девушки пистолет, подскочил к ней рывком, но тут же раздался второй выстрел и он почувствовал жжение в районе живота.

– Не нужно, Мария! – раздался голос Женевьера. – Не надо убийств, убери оружие.

Тяжёлый пистолет упал на ковёр, а сама Мария рухнула на колени, прикрывая бледное лицо руками. Зарыдала. Адриан схватился за живот, ладонь тут же стала липкой и красной. Пятно на белой рубашке разрасталось. Он почувствовал тошноту, огляделся по сторонам, стараясь утихомирить головокружение, опёрся о стену. Траян подскочил к лежащему на полу Нерону, Райан оказался рядом с Адрианом, подхватив его под плечо. Тело обмякло, во рту чувствовался неприятный привкус железа. Лоб покрыли испарины, боль усиливалась с каждым движением, превращаясь из точки на животе, которая образовалась в результате выстрела, в сковывающую всё тело и жуткую.

– Герхард, помоги, – переворачивая Нерона, выкрикнул Траян. Герхард не пошевелился, с ужасом перебрасывая взгляд то на Нерона, то на Женевьера.

– Поступай так, как хочешь, а не так, как надо, Герхард, – проговорил господин Женевьер, опуская руки. – Делай свой выбор, и пусть этот выбор будет только твоим.

Герхард схватил с пола пистолет, который выронила Мария, и направил его на Траяна.

– Что ты делаешь, мать твою? – выкрикнул Траян, сидящий возле Нерона. – Какого хрена, Герхард? Сейчас не до этого! Два человека могут умереть.

– Господин Женевьер прав, – дрожащим голосом сказал Герхард. – Вы отняли у нас то, что мы долго и упорно строили. Вы заставили нас подписать все эти соглашения, навязывая свой союз силой и запугиваниями. Я ненавижу вас всех, ненавижу за то, что испортили всем нам жизнь. Испортили жизнь Стелле… Ненавижу!

Голова Адриана падала на грудь, в глазах темнело. Он силился поднять подбородок, пытался не закрывать глаза, но тело как будто сделалось пластилиновым, ни один мускул его более не слушался. Раздался выстрел. Адриан дрогнул. Пришла тьма.

Глава 4

Тело парило в невесомости. Его как будто несла река, медленно, без волнений, несла тёплая и приятная вода. Он был спокоен. Не было ни холода, ни жара. Впервые за долгое время им овладело настоящее спокойствие, почти блаженное, не требующее ничего взамен. Боль находила периодами – резкими толчками, она начинала пульсировать в животе, расходилась дальше, пронизывая голову, конечности. Он стонал, потом стон этот перерастал в крик, который вырывался сквозь тьму наружу, туда, где царил суетливый и мерзкий мир. Этот крик был мостом между его спокойствием и внешним злым миром, который яро хотел его убить. После крика всегда кто-то появлялся. Чья-то рука трогала его лоб, затем в рот заливали что-то горькое, какие-то голоса бормотали какие-то фразы. Потом всё смешивалось воедино – его безмятежный тёмный мир со своей спокойной рекой, все голоса, его собственные мысли, прошлое и настоящее, люди и воспоминания. И снова наступало спокойствие.

* * *

Когда он открыл глаза, была ночь. Он лежал на чём-то мягком, покачивался. Слышался топот копыт, скрип телеги, какие-то переговоры, жужжание цикад. Он моргал, губы шевелились, но вымолвить что-то связное не получалось. Впереди виднелось несколько фигур, сидящих к нему спиной. Кажется, их было четверо. Одна широкая спина слева, рядом кто-то высокий худощавый, посередине человек с бородой, в чём-то белом, а справа – тщедушный мужчина. Адриан попытался подняться, но в боку резко кольнуло, он дрогнул и снова погрузился во мрак.

* * *

Мальчика всегда тянуло в это место. Библиотека. Полное знаний здание, настоящий храм для любителей читать. Секция для мусорщиков пестрила серыми обложками книг по управлению техникой, механикой и инженерией, строением станков и перерабатывающих машин, видам отходов и нормам утилизации. Он знал здесь каждую полку, знал, где какая книжка располагается. Многие читали с планшетов в читальном зале – так было удобнее и быстрее, но мальчик предпочитал бродить среди тысяч реальных книг, ощущая огромный вес знаний, которые скрывались в этом сакральном месте. Он надеялся найти среди всех этих технических трудов что-то уникальное, что-то необычное, и поэтому он приходил сюда снова и снова. И он нашёл. Надежно спрятанный старенький томик, который был нелепо прикрыт книгой с названием «Технические характеристики погрузчиков класса «Б» и инструкции по их эксплуатации». Он отодвинул книгу, за ней была другая. «Хоббит, или Туда и обратно». Сердце забилось, щёки наполнились краской. Мальчик оглянулся в страхе. Как она тут оказалась? Кто её сюда спрятал? Что будет, если заметит кто-то из надзирателей? Эти вопросы крутились в его голове недолго. Он ещё какое-то время смотрел на эту магическую книжку, а затем схватил её и спрятал под рубашку.

* * *

Был день. Зелёные листья колыхал лёгкий ветер. Они стояли в тени деревьев, птицы приятно щебетали. Адриан повернул голову, увидев рядом с телегой людей. Траян беседовал о чём-то с человеком в белой просторной рубахе с густой бородой. Райан дежурил у дерева, Женевьер опорожнялся. Адриан попытался что-то сказать, прохрипел пару несвязных фраз. Траян тут же подскочил к нему и свободной рукой поправил компресс на лбу. Левая рука его была загипсована.

– Где?.. – только и сумел выдавить Адриан.

– Тише, – прервал Траян. – Нельзя тратить силы. Не дотянешь.

– Отдыхай, уже скоро приедем к месту, – сказал он, поправляя набитую соломой подушку под головой Адриана. – Потерпи ещё немного, братишка.

Адриан попытался поблагодарить его, но сил не хватило. Он решил, что стоит прикрыть глаза, чтобы немного отдохнуть, но, как только веки слиплись, он снова погрузился в небытие.

* * *

Очнулся от тряски. Подумал, что телега снова куда-то несётся. Но трясло его самого. Тело дрожало в лихорадке. Стоял запах трав, нос горел, дыхание спёрло. В дыму плыли образы – какие-то в люди в белых одеждах танцевали у костра, они улюлюкали, что-то пели и шептали. В один миг ему стало дурно, вырвало, потом сразу ещё раз. Танцы продолжались, как будто ничего не произошло. Кто-то бил в барабан – усердно, рьяно, монотонно. В голове застыл этот гул, пронизывающий всё тело. Бом, бом, бом. Они находились в каком-то помещении – небольшом, вибрирующем. Перед глазами появилось лицо. До боли знакомое, красивое и родное. Девушка с беспокойством смотрела на него, утерев слёзы. Стены колыхал ветер. Бом, бом, бом. Прямо в помещении был разведён костёр, нос и горло горели от смрада. Бом, бом, бом. Адриана трясло, он не мог пошевелиться. Морщинистый худощавый старик в углу завывал песню на каком-то неизвестном языке. Бом, бом, бом. Адриан закрыл глаза.

* * *

Жар спал впервые с тех пор, как пуля попала ему в живот. Боль тоже отступила, исчезла, оставив лишь небольшое о себе напоминание в виде рубца правее пупка. Дрожь всё ещё била его слегка, однако лихорадка, похоже, отступила. Адриан просто замёрз. Лучи утреннего солнца проникали в хижину сквозь щели, падая на деревянный пол, проявляя паутину в углах и танцующие в воздухе частички пыли. Под соломенным потолком висели букеты засушенных трав, в углу стояла печка, единственное окно было задёрнуто шторами. Адриан приподнялся с кровати, ощущая лёгкость и голод. Желудок был пуст, голова свежа, как будто он только что искупался в ледяной речке. На нём была белая широкая рубаха из льна, белые же штаны чуть ниже колена и больше ничего. Он приподнял рубаху – живот был забинтован, сквозь бинт проступала кровь. Адриан спрыгнул с кровати, потянулся, размялся, покрутил головой, осмотрелся. Легко. На плетёном столике стоял графин с водой – отпил немного, утолив жажду. Обуви в хижине не было, и он покинул своё обиталище босиком. Спустился с крыльца, оглядываясь. Подобных хижин в округе было множество – почти все одинаковые – деревянные, небольшие, с соломенной крышей, с крыльцом, с одним окном. Почти возле всех домов были небольшие загоны для кур и индюков, а на заднем дворе расположились коровники и клетки для кроликов. Сама деревня раскинулась на зелёной поляне, окружённой со всех сторон лесом. Пели птицы – как дикие, так и прирученные. В южной части виднелась пасека. В округе никого не было, и Адриан осознал, что солнце только-только встало, а это означало, что было около пяти утра. Он прошёлся босиком по росистой траве, заглядывая в загоны для животных, смотря ввысь, куда уходили исполинские деревья, с силой втягивал этот свежий и приятный лесной воздух. Вышел на тропинку, которая уходила куда-то сквозь плотно стоящие деревья, и направился по этой изведавшей ног дорожке. Вскоре он вышел к озеру. На деревянном пирсе одиноко сидел человек, немного поодаль Адриан увидел лесопилку и множество десятков загонов для лошадей и рогатого скота. У берега стояли лодки, несколько женщин стирали в озере одежду.

Мужчина на пирсе сильно напоминал Траяна, и Адриан направился прямо к нему. Миновал рыбаков, которые расставляли сети, поднялся по лестнице и прошёл до самого конца. Траян был облачён в белые одежды, как и все, кого Адриан встречал на своём пути. Рука его была перемотана в районе локтя и поддерживалась на повязке. Он сидел, свесив ноги с пирса, и смотрел вдаль. Озеро простиралось на многие мили, прячась за небольшие зелёные холмы, вырастающие на западе. Адриан уселся рядом.

– Значит, живой, – не оборачиваясь, сказал Траян. Он хлопнул Адриана по плечу и тяжело вздохнул. – Рад, что ты вернулся. Мы уж было подумали, что это конец.

– Что с Нероном?

– Мёртв, – покачал головой Траян. – Нерона больше нет. Чёрт, до сих пор не могу в это поверить. Мне всё время казалось, что он какой-то бессмертный. Думал, что смерть застанет его лет в девяносто у кровати. А тут… Убит какой-то девчонкой, которая стреляла впервые в жизни…

– Остальные как? – осторожно спросил Адриан.

– Меня ранил Герхард, – он кивнул на перевязанную руку. – Хвала Райану, он среагировал быстро и успел его обезвредить. Так обезвредил, что тот и помер на месте. Райан вытащил тебя на руках, я подхватил Женевьера. Потом мы долго блуждали, скрываясь от появившейся армии, пока нас не подобрал представитель лесной общины. Пришлось хорошенько его отблагодарить, чтобы он доставил нас сюда – в глубину леса к югу от атомных станций. Он спас нам всем жизнь, это правда. Шаман их местный выходил тебя за пару дней, хотя никто и не верил в то, что ты поправишься. И вот мы тут, – он оглядел озеро, – в плену у нас самый влиятельный человек в НШЗ, мы среди странных людей, потрёпанные, но всё ещё живые.

– Траян, что это за община такая? Как они оказались здесь, вдали от городов, абсолютно одни?

– Дети Бартара – так они себя называют, – ответил Траян, покачав головой. – Закрытое аграрное общество, живут тут уже в третьем поколении. Не имеют контактов с внешним миром, лишь изредка посещают города для обмена или иных сделок. Отрицают рейтинг, выращивают живность, ловят рыбу, охотятся, рубят лес, строят. Их тут человек триста вроде, староста главный, ещё есть шаман – он за доктора тут и за священника. Живут семьями, растят детей, соблюдают какие-то собственные странные традиции. Верят в единого бога леса по имени Бартар и считают себя его детьми. Люди странные, но дружелюбные и отзывчивые. Говорят на нашем языке, с охотой помогают. Всех нас приютили, дали кров, еду, взамен ничего не требуют. Староста говорит, дескать, живите сколько хотите, хоть навсегда оставайтесь, только правила соблюдайте. Чудаки, одним словом.

Адриан с любопытством посмотрел на мужиков, которые расставляли в озере сети. Все в белых одеждах, с косматыми бородами, все крепкие, краснощёкие. Женщины в белых платьях на другой стороне стирали одежду, рядом бегали детишки. Какие-то мужики носили в сторону деревни коромысла с вёдрами. Небо было синим, лишь где-то вдалеке виднелась серая дымка – атомный след большого мира.

– И ещё кое-что, – вдруг добавил Траян. – Я подумал, что ты должен знать.

– Что?

– Стелла здесь.

* * *

Он волновался будто подросток. Сидел на пеньке, поглядывая на хижину, из которой она должна была выйти. Деревня к этому времени оживилась. Всюду носились детишки, визжа и играя. Мужики уходили в лес, кто-то выводил скот на пастбище. Женщины варили что-то в огромном чугунном котле. Она появилась. Адриан сразу подскочил, сердце забилось быстрее. В белом лёгком платье, босая, Стелла спустилась с крыльца и улыбнулась, завидев его. Ему показалось, что он знает её всю свою жизнь. Адриан улыбнулся в ответ и двинулся ей навстречу. Они встретились посреди поляны, Адриан бросился к ней и обнял, прижав к себе. Стелла обхватила руками его спину. Пахнуло сиренью, какими-то травами и ещё чем-то до боли знакомым. Это был её запах, по которому он успел соскучиться.

– Стелла, я очень рад тебя видеть, – проговорил он, не отрываясь.

– Я тоже рада, Адриан, – ответила она. – Я рада, что с тобой всё в порядке.

Они не без труда оторвались друг от друга. Весь мир вокруг для Адриана как будто исчез. Не было никакой деревни, никаких людей рядом, он видел только её одну перед собой. Глупо улыбался, заглядывая ей прямо в глаза. Она тоже улыбалась, радовалась по-настоящему.

– Как ты сюда попала? – спросил он.

– Приехала вместе с другими, – Стелла пожала плечами. – Нас привез Борис. Он время от времени ездит в Город, и зачастую такие поездки заканчиваются новыми членами общины. Такими как я. Знаешь, Адриан, мне здесь нравится. Я давно хотела сбежать от всего этого ужаса, который творится в большом мире. Здесь мне спокойно, и я, кажется, по-настоящему счастлива.

– Да уж, – Адриан покачал головой. – Внешний мир и правда трещит по швам.

– Только ничего не рассказывай, – остановила его она. – Я не желаю больше ничего знать об этом. Хочу жить в спокойствии. Борис после каждой вылазки собирает народ и рассказывает, что там нового, как живут люди… Но я на таких сборищах отсутствую. Не нужно мне всего этого.

– Понимаю, – Адриан кивнул. – Послушай, наш последний разговор и всё, что произошло…

– Давай не будем об этом, – она снова не дала договорить. – Всё, что было там, во внешнем мире, должно там и остаться. Мне было хорошо с тобой, и этих воспоминаний достаточно, чтобы мне было хорошо и теперь.

– Тебе правда нравится здесь? – Адриан огляделся.

– Нравится, – тут же ответила она. – Эти люди, хоть и странные местами, зато чистые и открытые. Здесь я чувствую себя в безопасности. Здесь мне комфортно, и здесь я хотела бы остаться.

– Значит, убежала всё-таки, – усмехнулся он.

– Убежала, – кивнула она. – От груза, который едва меня не раздавил.

– С нами прибыл Женевьер…

– А, ваш пленник, – Стелла потупила взор. – Директор Вильгельм. Ещё одно напоминание о прошлой жизни. Говорят, он жаждет увидеться со мной, но я оттягиваю этот момент. Адриан, – резко изменив тон, сказала она, – что ты собираешься делать дальше?

– Я не знаю, – пожал он плечами. – Нужно собраться с Траяном и Райаном, чтобы обсудить дальнейшие действия. Мы хотели обменять Женевьера на Тиберия, а уж потом посмотрим. Пока я об этом не думал.

– Стелла, вот ты где, – послышался голос, и оба обернулись. Из леса вышел здоровяк, несущий на плечах коромысла. Он, как и прочие поселенцы, был облачён в белые одежды. Лицо его было покрыто густой бородой, глаза были ярко-голубыми, а голова полностью лысой. На широченной спине умещалась выгнутая балка с полными вёдрами по краям. Здоровяк поставил коромысла и приблизился. Он утёр рукавом пот со лба и уставился на Адриана.

– Адриан, это Борис, – Стелла сделала шаг навстречу Борису. – Это он привёз тебя сюда.

Адриан протянул руку.

– Спасибо, ты спас мне жизнь. Я тебе обязан.

Борис как-то странно смотрел ему в глаза, долго и пристально. Взгляд его был суровым и колким. Затем он протянул руку в ответ, наградив Адриана крепким мужским рукопожатием.

– Нам нужно готовиться к фестивалю, – Борис обратился к Стелле. – Времени остаётся всё меньше.

– Конечно, – Стелла кивнула и опустила взгляд. – Я сейчас приду, начинай без меня.

Борис постоял ещё какое-то время в молчании, как будто не желая оставлять её здесь, затем бросил на Адриана свой странный взгляд и ушёл.

– Что за фестиваль? – поинтересовался Адриан.

– Такие общества, как это, – ответила она, когда Борис скрылся, – основываются на церемониях и поверьях. Один раз в месяц проводится фестиваль Леса – это праздник, на котором происходит три главных события: староста чтит умерших, шаман чтит родившихся, а также создаются пары – как бы официально закрепляют свои отношения. После этого мужчина и женщина могут жить вместе и заводить детей.

– Занятный каменный век, – покачал головой Адриан.

– Да, можно называть это как угодно, – потупила взгляд Стелла и продолжила с нерешительностью в голосе: – Борис ухаживает за мной, – голос её дрогнул. – И в день фестиваля мы объявим о создании новой пары.

* * *

Старосту звали Эйякуль. Рослый полный мужичок с раздутыми щеками, добрыми глазками, весь в морщинах, почти лысый. Он носил очки, на вороте его белой рубахи была красная полоса – единственное отличие от прочих членов общины. Говорил он быстро, думал ещё быстрее. За всем простодушием и приверженностью традициям скрывался мощный ум и холодный рассудок. Хижина Эйякуля была на окраине – в южной части деревни. Он содержал скот, выращивал укроп, щавель и огурцы на заднем дворе. Был женат. Трижды. Последней жене, Доре, недавно исполнилось шестнадцать. В хижине старосты царил порядок. Всё было на своих местах, по убранству дом его мало чем отличался от того, в который поселили Адриана. Эйякуль сидел во главе стола, без рубахи, растопырив руки и глядя в тарелку, где остывал суп. Справа от него сидел Траян, слева – Райан, напротив – Адриан. Перед каждым стояла тарелка с супом, посреди стола была огромная бадья со свежими овощами.

– Значит так, ребятки, – проговорил староста, поглядывая исподлобья на каждого по очереди. – Всё, что будет здесь сказано, здесь и останется. Ясно я доношу мысли? – Все кивнули. – Мы тут живём себе спокойно, никого не трогаем. И нас не трогают, что особенно важно. Живём смиренно, чтим свои обычаи. Община наша растёт, мы рады всем новым людям, спасаем их, так сказать, от всех ужасов большого мира. Спасли и вас, – он покосился на Адриана. – Выходили раненых, приютили тех, кто нуждался в приюте. Я не знаю, что вы там затеяли и кто вы вообще такие, но подозреваю, что, раз скрываетесь, значит, за вами кто-то идёт. Это мне не нравится, да и люди мои уже шепчутся, косятся. Нездоровая атмосфера у нас тут образовывается. Выгонять прямо сейчас никого не буду – мы с радостью даём кров всем, кто нуждается. Но попрошу об одном: как можно скорее собирайтесь и уходите. Нам не нужны проблемы, а вы, как я понимаю, тащите за собой их целый караван.

– Как только Адриан поправится, мы отбудем, – заверил Траян. – Мы благодарны вам за всё, и вы также можете рассчитывать на нашу помощь в дальнейшем.

Староста не ответил. Он напрягся и проговорил:

– Вы держите взаперти человека. Привезли с собой пленника – вашего врага. Я общался с ним, ведь он и мой пленник теперь. А значит, он стал и мне врагом. Человек он известный в большом мире и очень влиятельный. Сказал, что способен как стереть нашу деревню с лица земли, так и превознести её. Не знаю, правда это или блеф, но проверять я не хочу. Я пообещал сохранять нейтралитет, пообещал, что вы уйдёте отсюда как можно скорее, а ещё я пообещал ему свидание со Стеллой. Он настаивал. Я хочу, чтобы вы знали это.

– Сколько времени у нас есть? – спросил Адриан.

– Мы проведём фестиваль Леса, – ответил Эйякуль. – На следующий день после мероприятия вы должны уйти.

* * *

– Ночью, – сказал Райан. – Отбудем под покровом ночи, когда вся деревня спит. Заберём Женевьера, Борис вывезет нас в Двадцать Четвёртый. Там мы обменяем Женевьера на Тиберия.

– Кто такой этот Борис? – вдруг спросил Адриан.

– Это сейчас настолько важно? – покосился на него Траян.

– Мы можем ему доверять?

– Он возит коку в Двадцать Четвёртый, – сказал Райан. – Я всё про него узнал. Связной между общиной и большим миром. Такие есть в каждом закрытом обществе. Без нормального товарооборота Дети Бартара быстро сгинут в небытие.

– Он продаёт наркотики в городе? – с недоумением спросил Адриан.

– Коку, – кивнул Райан. – Производное растение, которое они тут выращивают. Внутри общины употребление запрещено. Только шаман плотно сидит на коке, но это оправдывается его связью с потусторонним миром. Медицина в развитых городах позволяет употреблять любую наркоту хоть каждый день. Здесь же, да и в Двадцать Четвёртом, долго наркоманы не живут.

– Сколько ему заплатили? Борису? Он ведь не безвозмездно нас подобрал.

– Я поднял ему рейтинг до максимума, – пожал плечами Траян. – Правда, он уже успел его куда-то спустить.

– Давайте обсудим детали отбытия, – вставил Райан. – Мы готовы уйти ночью?

– Думаю, что я не готов, – сказал Адриан.

– Ранение?

– Нет, – он покачал головой. – Я чувствую себя нормально. Стелла. Я не могу её здесь оставить.

– Почему? – спросил Райан. – Разве ей плохо тут?

– Потому что люблю её, – Адриан потупил взор. – Я не могу думать ни о чём другом. Ни о побеге, ни о нашем деле, ни о каких-то обменах. Все мысли только о ней.

– Забирай её с собой, – пожал плечами Траян. – Собирайтесь и вперёд.

– Она никогда не вернётся, – покачал Адриан головой. – Я не в силах её убедить.

– И что, ты останешься здесь? – с насмешкой спросил Траян.

– Если придётся, – серьёзно ответил Адриан, – останусь.

* * *

На фестиваль Леса собралась вся община. Мужчины играли на барабанах, били в бубны. На поляну были вынесены лавки, поставлены столы и раскинуты шатры. Замужние женщины носили еду и напитки – отвары, самогонку, пиво. Свободные от обязанностей плясали в центре поляны в просторных белых платьях с цветочными венками на головах. Мужики, выстроившиеся в ряд, претенциозно оценивали танцующих. Староста сидел на возвышении за центральным столом. Он властно оглядывал общину, изредка подзывал помощника и раздавал ему указания. Шаман Влассимир восседал по правую от старосты руку. Он был худым будто скелет – полуголым, носил лишь истрёпанную повязку, прикрывающую детородный орган. Рёбра торчали, уши растопырены, глаза выпучены, вены надуты. Он курил трубку, бубнил что-то себе под нос и постоянно глядел на Адриана рыбьим затуманенным взглядом. После того случая Адриану так и не удалось поблагодарить своего спасителя, но как бы он ни рвался на встречу, местные запрещали. Шаман не разговаривал ни с кем, кроме старосты, и то только в момент отпевания или выхаживания.

Адриан сидел за столом вместе с другими свободными мужиками. Райан и Траян усердно налегали на местное пиво.

– Дети Бартара! – басовито пробубнил староста Эйякуль. Музыка стихла, гул прекратился, танцующие женщины замерли. – Сегодня – великий праздник! Каждый месяц мы проводим фестиваль Леса, дабы отдать почести нашему Богу и почтить память покинувших этот мир. В этом месяце мы потеряли трёх человек – старцы Батлер и Янко, а также молодой МБапэ, который погиб от укуса змеи. Давайте молиться за их души, чтобы в следующей жизни они стали деревьями – беззаботными и величественным, живущими несколько сотен лет. Выпьем за них!

Взмыли кубки с напитками, «дети» выкрикнули какую-то фразу на непонятном языке. Адриан вторил их поступкам, выпил что-то кислое, скорчился. Траян шепнул что-то на ухо Райану, и они осушили кубки. Музыка вновь заиграла, танцы продолжились. Стелла кружилась в самом центре – она двигалась плавно, трогала волосы, улыбалась. Облачённая в свободное белоснежное платье до колен, с венком из жёлтых цветов в волосах. Борис, стоя среди прочих женихов, не спускал с неё глаз, но она смотрела только на Адриана. Смотрела уверенно, сильно, как будто говоря с ним языком тела.

Поднялся шаман. Музыка и голоса вновь стихли. Он произнёс несколько фраз на неизвестном языке, но местные, как показалось Адриану, понимали эту речь. Трубка в его зубах дымилась. Женщина поднесла ребёнка – новорождённого, ещё красного, спящего. Адриан с любопытством глядел на Влассимира, обхватившего малыша своими костлявыми пальцами. Шаман поднял ребёнка на вытянутых руках, что-то прокричал, и толпа взвыла, снова подняв кубки. Малыш проснулся, заплакал. Шаман намазал пальцы чем-то чёрным из сосуда на столе, а затем поставил три точки – на лбу малыша, на животе и на подошве. Мать забрала кричащую малютку, поцеловала шаману руку и удалилась с блаженной улыбкой на устах. Снова танцы и музыка. Разгорячённые женщины как будто впали в транс. Мужчины, которых было явно больше, переминались с ноги на ногу, дожидаясь команды. Адриан восхищался движениями Стеллы.

– Дети Бартара! – староста вновь поднялся. – В этот великий день будут созданы новые союзы. Союзы, соединяющие двух людей – мужчину и женщину, которые продолжат свой путь вместе. До конца своих дней. Это счастье, когда двое соединяются, влекомые чувствами! Это счастье, когда от таких союзов появляются дети – лучшее, что может оставить после себя человек. Так возрадуемся! И пускай мужчины объявят сегодня имя той женщины, с которой они хотят скрепить святые узы.

Первым сделал шаг вперёд высокий немолодой «жених» лет сорока. Он был бледен, со светлыми волосами, светло-серыми глазами. Поклонившись вождю, мужчина представился:

– Сатр, – голос его был тих. – Претендую на сердце прекрасной Аделаиды!

Девушка улыбнулась. Назвать её прекрасной можно было с трудом – полная, со шрамами от прыщей на лице, с маленькими глазками. Она вышла из толпы и с игривым видом встала напротив претендента.

– Есть ли здесь кто-либо против данного альянса? – громогласно пропел староста, следуя церемониалу. Повисла тишина. Бледный великан и толстушка улыбнулись друг другу. – Тогда торжественно объявляю всем жителям общины о том, что у нас образовалась новая семья – Стар и Аделаида. Возлюбленные! Возьмите друг друга за руки. Мы будем молиться за вас Бартару! И да здравствует новый союз!

Пара сблизилась, Сатр обнял избранницу, снял с её головы венок, символизирующий свободу, а затем они крепко поцеловались. Раздались овации, прогремели барабаны, и вновь образованная семья покинула поле, присоединившись к другим семьям за общим столом.

– Борис, – сделал шаг вперёд следующий претендент. – И я выбираю Стеллу.

Здоровяк был непоколебим – с твёрдым голосом и диким взором он глядел на Стеллу, пожирая её глазами. Она же не удостоила ухажёра даже мимолётным взглядом, то и дело поглядывая на Адриана. В глазах её Адриан как будто прочитал: «Спаси меня! Спаси, прошу!» Вдруг нахлынули воспоминания, пробудилась какая-то злость, граничащая с ненавистью. Их сменила тревога, а потом пришла решительность. Адриан всё для себя понял, как будто ощутив просветление, как будто туман в один миг рассеялся. Он представил большие весы, где на одной чаше была вся его жизнь со всеми перипетиями, с его «миссией», с дорогими ему людьми. На второй чаше была одна Стелла, и он всё понял. Он понял, что хочет быть с ней по-настоящему. В голове появлялись образы его прошлых пассий – случайные связи и серьёзные увлечения, их было немало. Всплыл образ Селены – яркий, пылкий. Но и этот образ померк на фоне Стеллы, которая стояла среди прочих девиц в нежном белом платье, босая, с растрёпанными волосами. Настоящая. Он хотел видеть её лицо постоянно, думал о ней с тех пор, как они расстались тогда в тюремной камере города Двадцать Четыре. Думал постоянно, но отказывался сам себе в этом признаться. Нет. Он её не потеряет. Больше нет. Адриан поднялся со скамьи.

– Я выбираю Стеллу, – прозвучал голос, когда вождь уже почти объявил о создании новой семьи. Голос этот он услышал как будто со стороны – сильный, не терпящий отказа. Голос человека, который наделён непоколебимой волей. Все сомнения померкли вмиг, сгорели в пламени. Все планы на будущее перестали иметь хоть какое-то значение. – Адриан моё имя.

Староста явно растерялся, не ожидая подобного, и уставился на Адриана то ли удивлённым, то ли возмущённым взглядом. Поглядел на его кубок, затем бросил взгляд на шамана. Стелла вздохнула с облегчением и посмотрела на Адриана так, что на его устах непроизвольно образовалась самая настоящая улыбка. Борис же, озлобленный и недоумевающий, глядел то на Стеллу, то на Адриана. Кулаки его были сжаты, он глубоко дышал, едва сдерживаясь, чтобы не броситься в бой. Траян и Райан переглянулись между собой. Траян, не выдержав, подскочил с места, приблизился со спины к Адриану и проговорил ему на ухо:

– Что ты творишь?!

Адриан не ответил.

– Так, – замешкавшись, сказал Эйякуль. – Кхм… Согласно законам общины на сердце свободной женщины могут претендовать любые свободные мужчины. После оглашения намерений женщина вправе выбрать своего будущего спутника. Если этот спутник, разумеется, приверженец веры в Бартара. И раз уж… Э… Такой ситуации на моей памяти не было ни разу… Мы хотели бы поинтересоваться у этого нового в наших местах человека… Адриана то бишь… Верит ли он в Бартара, причисляет ли себя к его детям и готов ли прожить остаток жизни в соответствии с устоями нашей общины?

– Да, – коротко и уверенно ответил Адриан.

Райан сокрушённо покачал головой. Борис глядел на Адриана, не отрываясь. Траян переминался с ноги на ногу.

– Что ж, – откашлялся староста, всё ещё мешкая. – Тогда я попрошу Стеллу выбрать одного из двух претендентов…

– Я выбираю Адриана, – не задумываясь, проговорила она. – Я выбираю тебя!

Они бросились навстречу друг другу, не дожидаясь разрешения Эйякуля. Адриан ощутил, что время как будто замедлилось, все вокруг исчезли и они остались вдвоём. Не было ошарашенного старосты, озлобленного Бориса, потерянных Райана и Траяна. Они встретились, обнялись, закружились. Адриан поцеловал Стеллу – крепко, по-настоящему. Она ответила взаимностью. Объятия стали сильнее, железными, вечными. Только когда они оторвались друг от друга, Адриан вспомнил, что они находятся на поляне среди большого количества людей. Но ему было плевать. Он схватил Стеллу за руку и потащил прочь, прочь от всего этого общества, прочь от барабанного грома, от оваций, от этих странных традиций, от вздыханий и возгласов. Она покорилась, пошла за ним с улыбкой.

Они вместе ворвались в хижину, где жил Адриан. Он снова поцеловал Стеллу. Без слов. Ничего не нужно было говорить, всё происходило само собой. Скинул с неё платье, под ним не было ничего, она осталась полностью голой. Сам сбросил вещи, быстро, почти моментально. Они снова закружились, погружаемые в прошлые воспоминания о том, как им было хорошо когда-то. Они вместе. Опять. Разве это не чудо? Когда весь мир рушится, разваливается на части, двое ведут себя безрассудно, наплевав на всё вокруг. Адриану показалось, что они чувствуют одинаково, что у них одни мысли на двоих. Он действовал инстинктивно, нежно. Они, не отрываясь друг от друга, повалились в постель – твёрдую, скрипучую, но это не имело никакого значения. Знали ведь – снаружи всё прекрасно слышно. Каждый их вздох, скрип, движение. Знали, но всё равно продолжали, потому что не было сил сдерживаться, да и желания такого не было тоже.

Глава 5

Она разбудила его лёгкими прикосновениями. Адриан улыбнулся, попытался притянуть её к себе, но увидел, что лицо Стеллы заплакано. Он подскочил, протёр глаза, насторожился.

– Что случилось?

– Я была у него, – с тяжестью в голосе ответила Стелла. – Была у Вильгельма.

– Что он сказал тебе? Запугал? Я схожу к нему, – Адриан спрыгнул с кровати, принялся искать свои вещи.

– Погоди, – она взяла его за руку. – Адриан, он – мой отец, – дрожь в голосе усиливалась. – Вильгельм – мой отец.

– Что за бред? – Адриан развёл руками. – Это он так сказал?

– Он знает всё обо мне, с самого раннего детства, – Стелла опустилась на кровать. – Знает то, чего никто не может знать. Он опекал меня, оберегал. Дал мне целый город, «подарил его», как он выразился. Дал мне возможность реализоваться, стать кем-то. Всё, что было у меня в жизни, было спланировано им.

– Не могу в это поверить, – Адриан скрестил руки на груди. – Он – опасен и хитёр. Женевьер мог придумать кучу способов, чтобы сбежать. Я думаю, он использует тебя, Стелла. Его нужно остерегаться, не поддаваться на эти уловки.

– Он всегда смотрел на меня как-то странно, – как будто неслушая, сказала Стелла. – Я думала, что он просто хочет меня. Так обычно смотрят многие мужчины. Но я ошибалась. Это был взгляд, каким отец смотрит на свою дочь. Нет, Адриан, это не уловка. Женевьер или Вильгельм и правда мой отец. Я уж не понимаю, радоваться мне или горевать, но лучше бы я этого не знала, – она утёрла слезу, но появилась новая.

Адриан приблизился и обнял её.

– Я его ненавижу, – сказала Стелла. – Ненавидела всегда. Я знаю, какой он человек, знаю, на что он способен. И я знаю, что он для вас враг и важная фигура. Но он мой отец, Адриан. Что мне делать?

Он отпрянул, метнулся к вещам, которые валялись на полу, быстро натянул штаны, рубаху и покинул хижину. Адриан спрыгнул с крыльца, ведомый водоворотом странных ощущений. Целая буря эмоций разыгралась в нём – злость, ярость, жалость, негодование. Он не верил словам Женевьера, но вдруг… Чувства смешивались, создавая непередаваемый симбиоз, от которого закипала кровь. Он миновал несколько домов, двигаясь к амбару, где содержался Женевьер. Дорогу ему преградил Борис, который, судя по всему, уже давно его тут поджидал. Они встретились взглядами, Борис с ненавистью оглядел Адриана, а затем схватил за ворот и одним движением прижал к стенке какой-то хижины. Хватка была железной, пальцы его намертво вцепились в ткань. Одна рука придавила шею, Адриан кашлянул, ударился затылком о стену. Он трепыхался, будто кукла в руках великана, пытаясь хватать ртом воздух, пытаясь вырваться.

– Отступись! – прошипел Борис, брызнув слюной Адриану прямо в лицо. От него пахло алкоголем и потом, глаза были красными, волосы и борода – взъерошены. – Отступись, сука! Если бы я знал, что ты уведёшь мою любовь, оставил бы тебя подыхать там, как собаку.

Адриан, хрипя, извернулся, сгруппировался и, собравшись с силами, нанёс противнику сильный удар коленом в пах. Борис охнул, хватка мигом ослабла, пальцы разжались, и он скрючился от боли, согнувшись пополам. Адриан, освободившийся от «объятий», рухнул на колени, тут же подскочил, потёр передавленное горло и покосился на скрюченного Бориса, который кряхтел где-то внизу.

– Во-первых, тебе заплатили за транспортировку, – проговорил он, откашлявшись. – Во-вторых, если ты ещё раз приблизишься ко мне или к Стелле, я убью тебя. Без преувеличений. И, в-третьих, не отступлюсь, потому что я уберёг Стеллу от такого дерьма, как ты. Мы теперь вместе, по закону, если угодно. Уясни это раз и навсегда.

– Пожалеешь об этом, – хрипел Борис, держась за ушибленное место. – Будешь жалеть, клянусь.

– Лучше бы тебе успокоиться и найти занятие. Я тебя предупредил.

Адриан продолжил путь, оставив стонущего Бориса на коленях. Он прошёл дом старосты, миновал пару загонов и вышел к амбару. Ворота были заперты на замок, окна заколочены. Адриан схватил попавшийся под руку лом и, сбив одним ударом тяжёлый замок, проник внутрь. Пахло сеном и конским дерьмом. Женевьер лежал на соломе, глядя в потолок. Его облачили в белые одежды, щёки покрывала щетина, некогда модная причёска превратилась в полнейший беспорядок на голове. Он поднял голову, натянул улыбку и поднялся. Адриан приблизился.

– Пришёл за благословением? – поднял брови Женевьер. – Я думал, что руки у отца просят до свадьбы, а не после.

Адриан с трудом сдерживался, чтобы не ударить его.

– Что ж, – выждав, вновь заговорил Женевьер. – Теперь мы родственники, как ни крути. А родственников принимают такими, какие они есть. Поэтому и я принимаю тебя, как мужа своей дочери.

– Это ничего не меняет, – ответил Адриан. – Даже если вся эта история правда, мы всё равно по разные стороны.

– Не нужно быть предсказателем, чтобы осветить то, к чему вы идёте, – Женевьер развёл руками. – Вы обменяете меня на Тиберия, я вернусь к делам, соберу силы и сотру вас всех в порошок. Тебя, родственник, я, возможно, пощажу ввиду твоего статуса. Попросишь за всё прощения и будешь работать на меня, как всякий порядочный семьянин. Родите детей и будете жить в гармонии, если ты и правда её любишь.

Адриан размахнулся и провёл резкий удар прямо в челюсть. Полегчало. Голова Женевьера дёрнулась, он упал наземь.

– Поосторожней, малыш, – проговорил он, потирая челюсть. Поднялся. – Мне почти сто лет, стариков бить – дело весьма не благородное. А уж если случайно прикончишь единственного заложника, гнева дружков тебе точно не миновать.

– Я могу убить тебя прямо сейчас и покончить со всем этим, – проговорил Адриан. – Останусь здесь со Стеллой. Мне этого для счастья с головой хватит. Да, с друзьями придётся расстаться навсегда, как навсегда придётся забыть о светлых мечтах, которые вложил в мою голову Тиберий. Но разве удовольствие оттого, что я избавлю мир от самого главного паразита, не стоит того?

Женевьер улыбнулся.

– Паразитом можно назвать любого человека. Тиберий точно такой же паразит, как и я, просто ты волей случая оказался в его лодке, а не в моей. Ты добился больших успехов, Адриан. Взобрался на самую вершину и рвёшься ещё выше, но есть вещи, которые ты понять не способен. Абсолютного зла не существует, так же как и не существует абсолютного добра. Я не злодей, Адриан, как и ты – не герой, потому что я совершал поступки, которые приносили пользу сотням тысяч людей, а ты совершал такие поступки, от которых эти же люди страдают. Я живу на этом свете целый век и слишком уж умудрён опытом, чтобы мыслить примитивными шаблонами. Я такой же человек, как и ты. Я люблю своих детей, люблю свою дочь, Стеллу, и сделаю всё, чтобы она была счастлива. Я готов для этого поступиться всем, что у меня есть. Своё предназначение я знаю прекрасно – изменить мир. Я меняю его каждый день – а уж к лучшему или к худшему, зависит от угла обзора. А для чего живёшь ты?

Адриан молчал. Он не знал ответа на этот вопрос.

* * *

– Я остаюсь, – выдохнув, сказал Адриан. – Это окончательное решение. – Траян и Райан выглядели поникшими. – Я хочу быть с ней, – продолжил он. – И не желаю больше брать на себя ответственность, за которую потом приходится расплачиваться.

– Ты хорошо подумал? – спросил Райан.

– Я только и делал, что думал, – развёл руками Адриан. – Сколько бы мне ни осталось, я хочу просыпаться каждый день с ней, проводить с ней время, завести семью и жить обычной жизнью. Вот всё, чего я хочу. Ни смертей и огня, ни противостояний и бесконечных интриг.

– Значит, Тиберий был прав, – с грустью проговорил Траян. – Он с самого начала говорил, что ты не дойдёшь до конца. Говорил, что сдашься, как только появятся первые реальные трудности. Результаты всех тестов гласили так. Именно поэтому он хотел провернуть быструю операцию, в которой у противника не будет шансов на победу. Именно поэтому он дал Жанне такие полномочия. Он всегда оказывается прав.

– Пускай так, – ответил Адриан.

– Ты не имеешь права! – вдруг выкрикнул Райан. – Там ждут люди. Они ждут тебя, Адриан, точно так же, как ждал я. Именно ты стал для меня толчком, который определил мою дальнейшую судьбу. Им важен твой образ – образ человека, способного встряхнуть этот грёбаный мир и сделать его лучше. У тебя нет права на отдых и на любовь, пойми это. Ты не просто человек, ты – олицетворение целой философии.

– Я знаю, – кивнул Адриан и положил Райану руку на плечо. – Но ещё я знаю, что самой великой силой является любовь. Она победила в этой войне, победила меня и дала мне шанс быть счастливым. Всю жизнь я блуждал, всю жизнь я искал себя, и каждый раз, приходя к какой-то точке, я думал, что наконец-то нашёл. Но даже тот Адриан, которого вырастил Тиберий и отправил в бой, как верного солдата, это не настоящий я. Я играл эту роль, не являясь тем, кем хотел быть. Я был ненастоящим. Ненастоящим мусорщиком Тони, ненастоящим Адрианом. Все эти светские беседы, богемная жизнь, все эти рассуждения о мире – это всё не моё. Настоящим я стал только рядом с ней. И я хочу и дальше оставаться самим собой, но проблема в том, что меня настоящего народ не примет. Я не символ сопротивления, нет, – он покачал головой. – Я лишь образ, в который может войти любой другой. Так создайте новый символ, вложите в него всё, что нужно, и продолжайте борьбу. Но уже без меня.

– И ты бросишь всё, вот так? – не сдавался Райан.

– Я выбрал свой путь, – кивнул Адриан. – Выбрал из множества, и, наверное единственный раз в жизни, этот путь кажется мне верным. Я совершил много дурных поступков. Там, в Тридцать Втором, я бросил своих людей – Дона, Тяня, Мендеса, Лару. Я не знаю об их судьбе и всегда буду вспомнить об этом с грустью. Но теперь я хочу сосредоточиться, чтобы сделать счастливым хотя бы одного человека, а не целый мир.

Траян и Райан переглянулись.

– Мы уедем завтра, – был ответ Траяна. Тихий и печальный. – Заберём с собой Женевьера и выдвинемся в Двадцать Четвёртый.

– Почему бы вам не отправиться сегодня же? – спросил Адриан.

– Борис уехал в город, – ответил Райан. – Вернётся только утром.

– Предупреди Стеллу, что мы заберём её отца, – сказал Траян. – Подготовь её к этому. Он не пострадает, мы произведём обмен, и та сторона сможет соблюсти условия, он окажется на свободе. Но после этого война продолжится и уж там… Там за его безопасность мы больше отвечать не будем.

Райан молча развернулся и побрёл прочь. Траян посмотрел на Адриана исподлобья.

– Я знаю, что это не трусость, – сказал Траян и похлопал Адриана по плечу. – Мы классно проводили время в Первом. Помнишь тех девок из «Националя»?

Адриан рассмеялся.

– Помню, – кивнул он. – Помню, как мы любовались морем после пробежки. Ещё помню погони на машинах по магистралям и полёты на коптерах. Помню разговоры с Тиберием и Клео. Помню уроки Нерона и лекции Октавиана. Помню, как легко и прекрасно нам жилось там. И эта память останется у меня навсегда, останется как лучшее время, которое только было в моей жизни. Спасибо вам за это.

– Прощай, дружище, – Траян обнял Адриана. Голос его дрогнул.

– И ты прощай. Я надеюсь, что у вас получится сделать то, чего я не смог.

– Обязательно получится. И я надеюсь, что ты будешь счастлив тут.

* * *

Адриан лежал в постели, глядя в окно, из которого на него смотрела жёлтая луна. Стелла лежала рядом и мирно спала. Он думал. О сне не было и речи. Встал с постели, прошёлся по хижине, лёг обратно. Стелла открыла глаза. Положила голову ему на грудь и уставилась в окно.

– Мы остаёмся, – сказал Адриан, держа её руку. – Я решил. Я говорю совершенно уверенно, Стелла. Мы здесь, и мы вместе.

– Я не в силах ни отговорить тебя уезжать, ни убедить остаться, – ответила она. – Я хочу, чтобы ты делал так, как подсказывает тебе разум. Ты выбрал меня – и я никогда в жизни ещё не была так счастлива. Но я вижу, что тебя гнетёт это. Если ты, Адриан, понимаешь, что несчастен здесь, тогда нужно идти. Тебе уже уготовано место в истории, но я знаю, что для тебя этого недостаточно. И если для твоего счастья нужно вернуться, так тому и быть.

– Нет, – он покачал головой. – Я всё решил. Мне нравится здесь. Да, тут и люди чудаковатые, и скука порой заедает до смерти, но здесь мы сможем построить идеальную жизнь. Вместе. Мы сможем завести детей, наплевав на глупые законы, царящие там, в большом мире. К тому же, используя связи с внешним миром, мы сможем получать книги и информацию. Разве это не счастье? Читать книги вместе с любимым человеком, воспитывать детей, строить свою жизнь так, как хочется.

– Похоже, это и есть настоящее счастье, – улыбнулась Стелла. – Я помню, какими мы были. В так называемой прошлой жизни. И я знаю, какие мы теперь. Если ты решил, значит, в очередной раз меня осчастливил. Спасибо тебе за всё.

Адриан стиснул губы, помолчал, попытался закрыть глаза. Не получалось.

– Слушай, я хотел тебе кое-что рассказать, – резко проговорил он, обрывая ночную тишину.

Стелла открыла глаза, вздохнула, одолеваемая сном.

– Может, не стоит? Давай оставим всё, что было в прошлом мире?

– Мне нужно это рассказать.

– Хорошо, – она поднялась на локте и поправила подушку, устраиваясь поудобнее. – Должно быть, это что-то важное, раз ты выбрал для рассказа позднюю ночь.

– Мальчиком я нашёл книгу в библиотеке приюта, – с трудом подбирая слова, сказал Адриан. – Художественную книгу в царстве технической литературы. Я читал каждый день, скрываясь от остальных воспитанников, от воспитателей и учителей, но меня раскрыли. У нас был мальчишка – Яцик. Крупный, как боров. Держал в страхе целую группу, его все боялись. Он каким-то образом обнаружил мою книгу, отобрал её и сжёг при всей группе. Меня держали двое, пока он подбрасывал страницы в пламя. В тот день во мне что-то умерло. Я долго ещё не мог в себя прийти, стал нелюдимым и озлобленным. Вскоре я начал планировать свою месть. Сначала я хотел как-то напакостить Яцику, осуществить злую шутку вроде дерьма в ботинок или обрить наголо во сне. Но потом мои планы стали продвигаться всё дальше, пока я, наконец, не решился на убийство. Моя ненависть к нему была настолько сильна, что целыми днями я думал лишь о том, как буду ему мстить. И я отомстил. Я подстроил всё так, что он остался один вдали от основного корпуса нашего интерната. Я усыпил его с помощью хлороформа, однако он успел изрядно меня потрепать. Когда сознание покинуло Яцика, я оттащил его к реке, связал руки и ноги, прицепил к верёвкам камни и сбросил в мутно-зелёную жижу. Я убил Яцика. Но вместо облегчения пришло нечто иное.

Стелла сидела с выпученными глазами и внимательно его слушала, прикрывшись одеялом. Сон её больше не одолевал.

– Он не отпустил меня. Яцик… – продолжил Адриан. – Он всё время со мной, вот здесь, – он постучал пальцем по голове. – Живёт внутри меня, говорит со мной, даёт советы, мы обсуждаем какие-то вещи, спорим и вместе принимаем решения. Он рос вместе со мной, превратившись из парнишки, каким я его помню в детстве, в здорового мужика. Яцик был в моей голове всю жизнь, но недавно он ушёл. Исчез и больше не появлялся. Я не мог расстаться с ним, потому что чувствовал вину. Я как будто взрастил его, как будто дал ему шанс на вторую жизнь. Но недавно каким-то образом мне удалось изгнать его. И мне стало так легко без него, как будто он меня отпустил и простил за то, что я с ним сделал. Однако он не единственный, живший у меня в голове, из тех, кто был со мной с самого детства.

– Ты ещё кого-то убил?

– Нет, нет, – Адриан покачал головой. – После того случая с Яциком… я очень изменился. Стал агрессивным, замкнутым. Я перестал общаться с другими детьми в интернате, сторонился всех. Когда в поведении ребёнка выявляется отклонение, ему назначают психолога. Моего доктора звали Селена. Это была ухоженная и умная женщина…

Адриан умолк, поднялся с кровати, взял с полки графин и налил себе в стакан воды.

– В общем, на нашей пятой встрече она меня совратила… Да, у нас был секс – я, одиннадцатилетний мальчишка, и она – сорокалетняя женщина. Отношения эти длились больше года, мы виделись два или три раза в неделю и каждый раз… – Адриан усмехнулся и покачал головой, как будто не веря в то, что рассказывает это. – Потом её куда-то перевели и она пропала. Больше я её никогда не видел, но она осталась у меня в голове. Всплыла через пару лет, когда дело дошло до секса с какой-то девчонкой. Без Селены я даже не мог… Без её советов и поддержки у меня не клеились отношения с женщинами. Это всё странно и… наверное, нелепо, но таков я. У каждого найдутся скелеты в шкафу, и теперь, когда я рассказал тебе об этом, всех моих скелетов ты уже знаешь.

– Она и сейчас с тобой? – спросила Стелла, побледнев. – Селена?

– Нет. Она ушла, как и Яцик. Ушла, когда у меня появилась ты. Это может звучать странно, но теперь я свободен и счастлив. Раньше мне всегда нужны были одобрения Яцика и Селены, я как будто спрашивал их разрешения, а потом с вожделением ждал их оценок. Они обсуждали всё, что со мной происходило, мотивировали меня и, наоборот, ограждали от тех или иных поступков. Их больше нет. Я никому об этом не рассказывал, Стелла. Никогда.

Она бросилась к нему, обняла. Он прижал её к себе, закрыл глаза. Испугался, что увидит их снова. Думал, что эти двое будут сейчас где-то у окна или рядом с кроватью. Начнут говорить что-то, причитать или спорить, но их не было. Их больше не было.

Глава 6

Лучи утреннего солнца заигрывали с поверхностью воды. Адриан варварски нарушил её гладь, вынырнув в нескольких метрах от берега. Он проплыл до пристани, выбрался из воды и наскоро вытерся. Набросив одежды, он набрал воды в вёдра, погрузил на плечи коромысло и отправился в сторону поселения. Сорвал по пути цветок – прекрасный фиолетовый цветок, который Стелла вплетёт себе в волосы. Он хотел порадовать её сегодня утром, ждал их встречи, как будто они не виделись вечность, хотя на самом деле прошёл лишь час с тех пор, как он оставил её там спящую.

Истоптанная тропка стала ему привычна за эти дни. Звуки природы, сменившие городской шум, каждое утро радовали слух. Он был счастлив. Так он думал. Иногда в голову прокрадывались мысли – о той жизни. О том, как бы он мог сейчас жить. Накатывали воспоминания. Он скучал – по старым знакомым, по Дону и Тяню, по Мендесу, по ушедшим Клео и Нерону, по Тиберию, скучал даже по Жанне, несмотря ни на что. Скучал, с улыбкой вспоминая моменты, проведённые с ними. Скучал без злобы, без сожаления. Скучал и радовался, потому что те времена были хорошими, но настоящее было ещё лучше. Намного лучше. Адриан бодро шагал по тропинке, неся на себе тяжёлые бадьи с водой, шагая в предвкушении встречи с любимой.

На подходе к поляне лёгкое чувство радости в одночасье сменилось тревогой. Адриан ощутил что-то нетипичное для этих мест, что-то странное, волнующее и одновременно пугающее. С поляны раздавались звуки гудящих двигателей, игривые возгласы детей заменили истеричные крики, а запахи скошенной травы и цветов сменились на смрад от выхлопа и моторного масла. Адриан присел, оставив коромысло на земле, и быстрым шагом устремился в сторону поселения. Он выскочил из чащи, обнаружив на поляне почти всех жителей деревни. Они толпились в загоне для лошадей, женщины вместе с детьми, мужчины в белых одеждах и вовсе голые. У ограждения стояли военные с оружием. В северной части деревни, где расположился дом старосты, происходило какое-то движение, и Адриан бегом устремился туда. По деревне шерстили вооружённые люди, они заглядывали в хижины, сгоняли в загон оставшихся членов общины, шарили по окрестностям. Возле дома старосты толпились люди, там же была припаркована военная техника – несколько бронированых чёрных машин с пулемётами и два коптера «Берсерк». Первое, что бросилось в глаза Адриану, были болтающиеся на верёвках тела мужчин. Их было шестеро. Перекинутые через ветки деревьев верёвки держали удавками трупы старосты Эйякуля, шамана Влассимира и ещё нескольких мужиков из поселения. Все они были раздеты догола. Кожа их – исполосована сотнями мелких кровавых засечек. На земле со связанными руками лицом вниз лежали ещё несколько человек – Траян, два кузнеца и ещё пятеро самых крупных мужчин общины. Внутри полукруга, образованного спецназовцами, стояли господин Женевьер и Ральф, рядом – Борис, который что-то живо объяснял прибывшим.

– А вот и он! – завидев Адриана, всплеснул руками Ральф и растянулся в улыбке. Он был облачён в чёрную военную одежду. На поясе виднелся нож, в кобуре – пистолет. На ногах его были чёрные военные ботинки. Желваки на лице играли, суровые глаза ликовали. – Я же говорил, что найду тебя, малыш.

Ральф сделал навстречу Адриану несколько шагов.

– Мы тут только начали разогреваться, пока ждали тебя, – он кивнул в сторону висящих на деревьях тел. – А он не соврал, – полицейский посмотрел на Бориса. – Притащил меня в эту глухомань, и, как оказалось, не зря. Даже в рядах сектантов всегда найдётся обиженный и озлобленный неудачник, а у господина Женевьера на таких нюх.

Борис с вызовом посмотрел Адриану в глаза. Адриан скрипнул зубами, сжал кулаки.

– Да уж, – покачал головой Ральф, обойдя Адриана вокруг. – А ты изменился с нашей последней встречи. Я помню, как ты бежал прочь сломя голову там, в Тридцать Втором. И почему ты мне казался таким опасным, когда мы встретились с тобой впервые? Ах да, у тебя же были способности, которые могли менять рейтинг. Ну что ж, теперь такие есть и у меня. – Он взмахнул рукой, и рейтинг Траяна, который лежал на земле, упал до нуля. – Но это лишь забава и не более, хотя некоторые другие функции этого НМПАЧ мне весьма пригодятся. Что нового? Женился, говорят. И где же твоя благоверная?

– Не смей! – рявкнул Адриан и сделал шаг ему навстречу. Военные тут же среагировали, наставив на Адриана автоматы. Ральф лишь усмехнулся.

– Нет, правда, я хочу, чтобы ты нас познакомил, – пожал он плечами, оглядываясь. – Как её зовут? – Адриан молчал. – Ну ладно, я и сам найду, – полицейский махнул рукой.

Он достал из кобуры пистолет, кивнул в сторону лежащего на земле Траяна. Двое военных подхватили его под руки и подняли. Ральф снял пистолет с предохранителя, передёрнул затвор и выстрелил Траяну в колено. Адриан дрогнул. Траян дёрнулся, взвыл и повис на руках у спецназовцев без сознания. Они небрежно отбросили его в сторону. Трава окрасилась кровью.

– Не надо! – раздался крик. Это был голос Стеллы, который затмил прочие крики вокруг. Она вместе с другими жителями была в загоне для лошадей. – Не надо, прошу! Это я!

– А вот и благоверная! – растянулся в улыбке Ральф. – Сюда её!

Военные вывели Стеллу из загона и подвели к Ральфу. Она была в белом платье, на волосах венок. Руки её дрожали, но она старалась держаться гордо. Мимолётом глянула на Адриана, встала напротив Ральфа с высоко поднятым подбородком. Покосилась на Женевьера, который стоял чуть поодаль.

– Ну и красотка, – покачал головой Ральф и взял Стеллу за руку. Адриан дёрнулся, попытавшись вмешаться, но тут же получил удар прикладом в затылок. Рухнул наземь, в глазах потемнело, простонал что-то невнятное. Ральф даже не обратил на него внимания. – Примите мои поздравления, – он с любопытством разглядывал её, обойдя вокруг. – А знаешь, – не глядя на Адриана, сказал он, – красота её и правда достойна баллад. Понимаю, почему из-за неё ты бросил всё и решил остаться с этими полоумными фанатиками. Я бы тоже так сделал. А может, и правда так поступить? Уехать к чёрту от всего этого вместе с какой-нибудь приятной особой? Стелла, кажется?

Она не ответила.

– Но ведь прежде, чем принимать столь опрометчивые решения, нужно понять, каково это. Опробовать, так сказать, на деле. Слушай, Стелла, – он приблизился к ней, сократив расстояние до минимума, – я думаю, твой муж будет не против, если ты уделишь полчасика его старому знакомому?

– Остановись, Ральф, – раздался голос Женевьера. Он подошёл и встал между ними. Измотанный, в белых широких одеждах и заросшим щетиной лицом. – Не время для твоих глупых извращений. Она – моя дочь. Ты и так уже позволил себе лишнего.

В глазах полицейского вспыхнул огонь. Адриан успел уловить дикий поток мыслей, который посетил Ральфа за пару мгновений. Он смотрел в глаза Женевьеру, смотрел вызывающе продолжительно. Смотрел не с позиции верного слуги, но с положения равного или даже ещё более возвышенного.

– Ну дела! – вдруг проговорил Ральф, улыбнувшись. – Тут у нас и любящий муж, и благородный отец! Как это мило. Но вот ведь в чём проблема… Отправив за мной Бориса, ты, господин Женевьер, предполагал, что я примчусь, чтобы спасти тебя. Вытащить из той ловушки, куда ты сам себя загнал по глупости. Но ты немного просчитался. Я прибыл сюда с одной целью – уничтожить Адриана и его дружков. Это – моя единственная цель здесь, а всё остальное – сопутствующие развлечения, которыми я раскрашиваю свою мрачную жизнь. И работаю я теперь на человека куда более влиятельного, чем ты, великий господин Женевьер! Там, за этим лесом, мир меняется очень быстро, а я привык подстраиваться под обстоятельства. И теперь меня направляет другая рука, рука, которая указала на Адриана. А ты, – он смерил бывшего хозяина любопытным взглядом, – ты – лишь приятное дополнение к этому заданию, ведь и за твою жизнь дают неплохие коврижки.

Ральф молниеносным движением вытащил нож, повернул Женевьера к себе спиной и совершил движение лезвием по его горлу. Кровь брызнула Стелле на платье, окропив её с ног до головы, Женевьер выпучил глаза, схватился за горло и упал на колени, хрипя и хватая ртом воздух. Стелла закричала, подскочила к отцу, затем отпрянула в ужасе, закатила глаза и упала без сознания. Ральф медленно опустился около неё на колени, утёр окровавленный нож о штанину и убрал его в ботинок. Он аккуратно взял Стеллу за подбородок, поднял её бледное лицо и ударил несколько раз по щекам. Она открыла глаза.

– Не стоит расстраиваться, деточка, – проговорил Ральф. – Ведь сегодня творится история. Этого ведь вы все так хотели?

Он резким движением поднялся, схватил Стеллу за волосы и потащил за собой, следуя в сторону хижины старосты. Адриан подскочил с места, рванув за ними, но тут же был схвачен под руки. Он рвался, рычал как собака, извивался, наблюдая, как Ральф волочёт кричащую Стеллу по земле. Босые ноги впивались в землю. На запястьях его сомкнулись наручники. Ральф внезапно остановился.

– Ведите сюда мужа, раз он так хочет этого, – приказал он военным. – Пускай смотрит, сколько угодно, я не такой жадный, как он.

– Оставь её, живодёр! – выкрикнул Адриан. – Эти люди ничего тебе не сделали. Забирай меня, если хочешь. Не трогай Стеллу и других! Они ни в чём не виноваты!

– О, как ты заблуждаешься! – Ральф покачал головой. – Все они – соучастники, потому что приютили тебя, выходили. А твоя жёнушка – такой же опасный преступник, как и ты сам. Вы все заслуживаете наказания, и вы все его получите сполна.

Он продолжил путь, не выпуская Стеллу из рук. Адриана подхватили двое и потащили вслед за ними. Ральф распахнул дверь в хижину, затолкнул внутрь Стеллу, вошёл сам. Адриана вели военные, руки его за спиной были скованы. Они втолкнули его в дом, приковали наручниками в ручке двери, и дверь эта за его спиной закрылась. В хижине они остались втроём. Ральф непринуждённо прошёлся, рассматривая убранство. Стелла стояла у кровати, вся в крови Женевьера, и заливалась слезами.

– Отпусти её, не нужно, – совершил очередную попытку Адриан. – Прошу тебя, если в тебе есть хоть что-то человеческое.

Ральф ничего не ответил. Он приблизился к Стелле и одним резким движением сдёрнул с неё платье. Швы треснули, пуговицы разлетелись, оставив её абсолютно нагой. Она дёрнулась, попытался вырваться, но он легко перехватил её и бросил на кровать, как будто тряпичную куклу.

– Не будешь дёргаться, всё пройдёт почти без боли, – скидывая футболку, сказал Ральф. Расстегнул ремень, сбросил ботинки, стянул брюки. Пистолет и нож положил на прикроватный столик. Снял трусы и залез на кровать. Стелла прижалась к изголовью, прикрываясь. Ральф приблизился. Адриан дёрнулся, дверь стукнула, но не поддалась. Стелла попыталась ударить Ральфа, размахнулась, но он с лёгкостью поймал её руку и влепил ей хлёсткую пощёчину в ответ. Она взвизгнула.

– Я же предупредил тебя, – рявкнул Ральф.

Он схватил её за талию, подтащил к себе и силой раздвинул ноги. Они кричала – дико, до хрипоты, пыталась вырваться, но Ральф, будто спрут, скрутил её, без шансов на освобождение. Адриан кричал тоже, рвал связки, чувствовал, как хрустят зубы, как кровь заливает запястья, как рвётся кожа на руках от железа наручников. Он хотел закрыть глаза, хотел не видеть ужаса, который уже начался, хотел умереть прямо на месте. Занозы на полу въелись в его стопы, руки, казалось, сейчас будут вырваны от усердия. Вдруг где-то наверху Адриан увидел какое-то шевеление. Из окна, которое расположилось над кроватью, показалась фигура в белом. Фигура эта, перемахнув через подоконник, нырнула в дом, спрыгнув на кровать всем своим огромным весом, где в один миг оказалось трое. Одолеваемый вожделением Ральф не сразу понял, что происходит. Он оторвался от Стеллы, потянулся за пистолетом к тумбочке, но тут же получил удар булыжником в висок. Это был Борис. Он, что есть дури, рубанул наотмашь. Глухой удар, хруст, кровь брызнула прямо Стелле в лицо, окропила кровать, да и самого нападающего. Стелла снова закричала. Ральф пошатнулся, завалился на бок. Борис огляделся, занёс руку для второго удара, но тут же сам получил от Ральфа ногой прямо в челюсть. Камень выпал, он рухнул с кровати, стягивая за собой простыни и одеяло. Завязалась борьба, где-то внизу они копошились, пыхтели – Ральф с пробитым черепом и бородатый здоровяк.

– Беги! – прохрипел Адриан, глядя на Стеллу, пока двое были заняты. – Уходи через окно.

Она как будто очнулась ото сна, быстро заморгала, встряхнула головой, натянула окровавленное платье и вскочила с кровати.

– Ты… – она смотрела на прикованного к двери Адриана, губы её дрожали. – А ты…

– Беги, Стелла! – рявкнул он. Она дрогнула от его громкого крика, запрыгнула на кровать и залезла на подоконник. Бросила взгляд – отчаянный и последний, а затем пропала.

Дверь отворилась, в хижину попытались ворваться военные. Адриан сделал выпад и плечом сбил одного из них с ног. По цепочке тот потащил за собой остальных, и они рухнули с крыльца. Борьба у кровати продолжалась, Борис уже сидел сверху, душил Ральфа своими огромными ручищами. Тот снизу хрипел и всё ещё пытался сопротивляться. Раздался выстрел. Все замерли. В хижину всё же ворвались спецназовцы. Ещё один выстрел. Борис повалился навзничь, схватился рукой за простынь, подтянулся на кровати. Показалась его голова, глаза искали Адриана. Из живота хлестала кровь. Они встретились взглядами. На белой рубашке виднелись два следа от выстрела.

– Простите меня, – прохрипел Борис. Изо рта вырвался поток крови, и он упал. – Простите…

Ральф поднялся, держась за висок. Кровь из головы заливала лицо, живот, всё вокруг. Он был абсолютно голым, покачивался. В свободной руке он держал свой нож.

– Бегом за девкой! – выкрикнул он, глядя на застывших в проходе военных, которые остолбенели от происходящего. – Снимите с него наручники.

Военные переглянулись и после короткой заминки принялись исполнять приказ. Один из спецназовцев остался, четверо других покинули хижину. Наручники, которыми Адриан был прикован к двери, открылись. Ральф приблизился, пнул его в грудь что есть мочи, вытолкнув наружу. Удар был сильным. Что-то хрустнуло, рот заполнился кровью. Адриан перекинулся через голову, пролетел по крыльцу, чувствуя боль в рёбрах, и упал на траву перед домом. Ральф медленно спускался по ступеням, прижимая к виску какую-то тряпку.

– Ты будешь умирать в муках, – прошипел он, приближаясь. – Не думай, что я позволю тебе просто так уйти из жизни.

Жители деревни, согнанные в загон, ахнули. Кто-то закричал, кто-то был не в силах сдержать слёзы. Женщины закрывали детям глаза. Военные держали на прицеле пленников, переглядываясь между собой. Старший офицер приблизился к Ральфу, который стоял над Адрианом, и тихо проговорил:

– Шестеро отправлены на поиски сбежавшей.

Ральф ничего не ответил.

– Мои люди… – спецназовец потупил взор, – они задают вопросы… Хотят знать, что тут происходит.

Ральф медленно повернул голову и уставился на офицера диким взглядом. Лицо его было красным от собственной крови.

– Они здесь, чтобы выполнять свою работу, – злобно проговорил Ральф. – Вы все в моём распоряжении, так что исполняйте приказы, а знать, что тут происходит, вам не обязательно.

Он снова перевёл взгляд на Адриана, но офицер продолжил:

– Мы – военные, – сказал он, приблизившись к Ральфу. – Наша задача – защищать государство от врагов, но не пособничать в убийствах, изнасилованиях и кровавых побоищах. Да, он преступник, который будет нести наказание за содеянное, – офицер кивнул в сторону Адриана, – но он не заслуживает подобного обращения, как и та девушка, как и прочие ненужные жертвы.

– Полковник, – устало вздохнул Ральф и отбросил в сторону окровавленную тряпку. Кровь из проломленного черепа продолжала сочиться. – Среди тех, кто прибыл сюда с нами, есть не только твои люди, но и мои лично. Они скрываются под чёрными масками и проходили со мной такие операции, после которых их вообще трудно чем-то удивить. Стоит мне приказать и твоих бравых защитников и всех этих милых мирных жителей пустят на убой.

Адриан, пользуясь перепалкой, поднялся и побежал в сторону леса. Руки были скованы за спиной, рёбра болели, рот был заполнен кровью, но он бежал. Бежал, шатаясь, ожидая получить пулю в спину. Лучше так, чем остаться наедине с этим извергом. Выстрел раздался. Он замер. Почувствовал жжение в районе правой лопатки. Не оборачиваясь, он продолжил ход, только теперь шагом, медленно, покачиваясь из стороны в сторону. Он кашлял, петлял. Силы покидали его, ноги заплетались. Снова выстрел. Мимо. Адриан почувствовал, как на него идёт волна боли. Ещё немного и она настигнет, а уж потом… Что с ним сделают потом? На кромке леса перед ним возникла фигура – огромная, тёмная. Это был Райан, который выскочил навстречу из чащи. В руках он держал нож. Они встретились прямо на границе леса – лицом к лицу. Райан положил свою ручищу Адриану на плечо и проговорил:

– Они не дадут тебе спокойно уйти, – он вонзил нож ему в живот. Сильно, резко. Адриан ахнул, обмяк. Сильные руки подхватили его и аккуратно положили на траву. – Прощай, брат, надеюсь, что ты обретёшь покой.

Раздался очередной выстрел, потом ещё один – где-то далеко-далеко. Что-то тяжёлое упало рядом с Адрианом. Он закрыл глаза, вдыхая лесной воздух. «Спасибо», – сказал он… Или подумал. Но это не важно. Спасибо. Наступала лёгкость, он всё бормотал: «Спасибо, спасибо, спасибо». Жизнь отпускала его, и он был ей за это благодарен. Суета вокруг меркла, исчезала, всё становилось неважным, пустым. Он в последний раз подумал о Стелле с благодатью, с радостью. Вспомнил её голос, её запах, её черты лица. Вспомнил их прикосновения, взаимные улыбки, разговоры. Последние часы жизни как будто были вычеркнуты, забыты, он стёр их напрочь, их не существовало. Он уже не помнил о дикостях, которые вытворял Ральф, думал лишь о том, что она должна быть счастлива. Радовался. А потом пришла Она. Свобода. Истинная. Впервые в жизни он её ощутил – лёгкая, безумная, пьянящая. Свобода от всего, полная и безграничная. Спасибо. Он открыл глаза. Перед ним расплывались колышущиеся зелёные листья на голубом небе. Адриан почувствовал, как по щекам его текут слёзы. Боли не было. Сожалений тоже. Была лишь свобода, которая открыла перед ним свои двери. Вот она. Наконец-то. Он шагнул к ней навстречу и закрыл глаза. Как же хорошо. Спасибо.

Эпилог

Ветки хлестали по лицу с такой силой, как будто сам лес хотел остановить её. Стелла неслась, не разбирая пути – машинально перепрыгивая через корни и камни, в сантиметрах проходя от стволов, пригибаясь. Босые ноги уже были изранены – она чувствовала, как каждый шаг давался ей с болью. Розовый от крови пот заливал лицо, капал на платье – кроваво-красное. Она едва успевала протирать щиплющие глаза, откидывать прилипающие волосы. Сколько она так бежала – неизвестно. Усталость пришла ближе к вечеру. Она остановилась, тяжело дыша, с хрипом, огляделась по сторонам. Чаща леса, сумерки, шелест листвы. Больше ничего. Прислушалась снова – тишина. Ни шагов, ни криков, никаких признаков преследования. Неужели они отстали? Она присела на ствол упавшей сосны и уставилась в землю. Тупо смотрела так какое-то время, пытаясь восстановить силы. Прилегла – прямо на землю, прохладную, колющуюся, но очищать её от иголок и шишек не было ни желания, ни сил. Сама не заметила, как закрылись глаза и она провалилась в сон. Снилось небо – затянутое белыми тучами. Снился запах – вонь свалок, снилась духота, снилась суета. Снились лица – знакомые и не очень. Герхард в оспах, суровый с другими и добрый с ней. Мирко – очаровательный здоровяк, надёжный как стена. Вильгельм, её отец. Адриан… В крови, с искажённым от боли и ужаса лицом. Он кричит ей: «Уходи! Уходи!»

Крик вырвался из её груди, и она проснулась, подскочила на ноги. Лес. Тишина. Ночь. Где-то кричал неясыть. Она поёжилась от прохладного ветерка, осмотрелась. Всё вокруг выглядело одинаковым – Стелла даже не понимала, откуда она пришла, не понимала, куда ей идти теперь. Пробудился страх – какой-то животный, безысходный. Она задрожала, не понимая, то ли от холода, то ли от ужаса. Ужас усиливали воспоминания – прибытие полицейских в общину, лицо Ральфа, приближающееся к ней, его дыхание и поцелуи, его прикосновения, увечия Адриана. Жив ли он? Нет, Стелла пообещала не задавать себе больше этого вопроса. Не нужно ей сейчас этого знать.

Она вскинула голову в небо – на звёздном небе блестела луна. Стелла качнула головой, жалея, что никогда в жизни не интересовалась, как выбраться из леса без каких-либо средств. Кто-то говорил про мох на деревьях, про звёзды, про ягоды и животных, но она как будто разом забыла обо всём, оставшись наедине с этим могущественным и опасным исполином. С Лесом. Другом он ей стал, когда помог укрыться от преследования, но теперь лес – её первый враг. Подумав немного, она решила двигаться дальше. Направление выбрала случайно, понимая, что нет никакой разницы, куда идти. Главное – подальше от общины. Есть ли здесь другие поселения? Что там, за этим лесом? Она представила перед глазами карту – город Двадцать Четыре, атомные станции, лес к югу, прямо в его гуще, километрах в двадцати, деревня Детей Бартара. Лес простирался дальше на юг, и был он куда больше всего Двадцать Четвёртого города. На западе – море, на востоке – неизвестные и пугающие города – Сорок Первый, Двадцатый и Тридцать Девятый. Получается, что у неё был лишь один верный путь – набрести на какую-нибудь общину Лесников или выбраться в одном из восточных городов. Что лучше? Ничего. Любой вариант опасен.

Двинулась. Тут же ойкнула от боли в ногах. Присела на бревно – подошвы были изранены в кровь. Вытащила из кожи несколько острых щепок. Оторвала от платья кусок льна, перевязала ноги. Посидела немного, собравшись с мыслями, двинулась снова. Путь предстоял сложный. Сколько она шла – подсчитать невозможно. Но через пару часов стало холодно настолько, что зубы застучали. Ещё позже проснулся голод – Стелла почувствовала, как желудок требует пищи и воды. Во тьме, где единственным источником света была тусклая луна, Стелла не могла рассчитывать на пищу. Она спотыкалась, падала, чертыхалась, поднималась и снова шла, постоянно думая о том, зачем она идёт и куда. Постепенно силы стали покидать её, а потом наступило отчаяние. Стелла присела, взялась руками за голову. Попыталась разреветься. Прорыдала так какое-то время, выла, кричала, но потом поняла, что нет в этом никакого смысла. Поднялась, утёрла слёзы и снова пошла.

* * *

Шорохи. Сначала Стелла подумала, что ей показалось. Солнце только начало вставать, тьма рассеялась, и она прилегла, чтобы отдохнуть, впервые за долгую ночь. К холоду она привыкла, но вот пережить ещё одну ночь в лесу… Шорох донёсся вновь – где-то вдалеке, какой-то неестественный, как будто преднамеренный. Стелла насторожилась, медленно поднялась, сон словно прогнали. Неужели её нашли? Представила, как из чащи вырываются люди в чёрной форме, хватают её. Снова шорох – уже ближе. Она пригнулась. Или зверь? Насторожилась, прижавшись к дереву. Шуршание становилось ближе, пока она не увидела двигающиеся фигуры – человек шесть, в обносках, с гниющей серой кожей, почти без волос. Они пробирались сквозь кустарник, принюхиваясь, прислушиваясь, издавая противные звуки ртом. Двигались они неестественно, как будто телам было тесно внутри стянутой кожи и это мешало им свободно шевелиться, как будто конечности были переломаны, а связки порваны. Они молчали, между собой не переговаривались – лишь шипели, пыхтели, кашляли. Зомби. Так называли этих «людей», которые подверглись выбросам радиации. Обычные работники атомных станций, передовики, принимающие на себя удары радиации – утечки, аварии, выбросы. Мозг их был деформирован – по повадкам они походили больше на животных или на детей, чем на здравомыслящих людей. И ещё они были каннибалами – жаждущие мяса, жаждущие плоти, они скитались по окраинам в поисках случайно забредших людей или неопасных животных.

Стелла насчитала четверых мужчин и двух женщин. Один из них – совсем плохой, передвигался с большим трудом, испытывая боли от каждого движения, хромал и подвывал. Главный – мужчина лет сорока пяти, с бледной кожей, на которой проступали выпуклые серые наросты, с редкими островками волос на голове, в разодранных в клочья одеждах, вёл группу каннибалов, следуя по запаху. Он принюхивался будто пёс, выслеживающий свою добычу, поднимал нос кверху, останавливался, а затем двигался вновь. Стелла знала, что у поражённых радиоактивными волнами людей обостряются некоторые чувства.

Она старалась не дышать, старалась не шевелиться, но сердце билось так сильно, что ей казалось – стук этот слышен каждому в округе. Зомби как будто знали, где она прячется. Когда до неё донёсся мерзкий запах гниения – в сотню раз хуже того, какой обитал вблизи свалок, она не выдержала. Рванула прочь. Зомби рванули за ней – молниеносно, быстро, как будто все их недуги тут же исчезли. И вновь гонка. Стелла бежала, а мысли её крутились вокруг негодования и злобы. Даже не страх овладевал ей, нет, она всего за один день как будто устала бояться. Раздражение и боль занимали её голову. Нога зацепилась за что-то, и Стелла упала, сильно ударившись оземь подбородком. Попыталась тут же встать, но её схватили. Холодные цепкие пальцы обвили лодыжку. Это был один из зомби – их предводитель. Он подтянул её к себе ловким рывком, пытаясь укусить, но Стелла что есть мочи ударила свободной ногой ему в подбородок. Пальцы его разжались, мужчина гулко выдохнул, и она как будто ощутила на себе всю его боль. Стелла вскочила и вновь бросилась бежать, но дорогу преградил второй – молодой, лет двадцати. Он смотрел ей в глаза диким, нечеловеческим взглядом. Во взгляде этом не было мыслей – только инстинкты. Стелла присела, схватив первый попавшийся под руку булыжник, и нанесла удар – в висок. Каннибал пошатнулся и повалился. Сзади налетели остальные, снова свалив её с ног. Хватали за ноги, за живот, за шею. Пытались наброситься вместе, как свора гиен, но они мешали друг другу, оттесняли друг друга, боролись между собой за добычу. Одна из женщин укусила – немного выше локтя. Резкая боль. Стелла почувствовала, как вместе с зубами отделяется её плоть. Она закричала, забарахталась что есть мочи, но её уже сковали по рукам и ногам. Снова укус – теперь в шею, снова боль и крик. Кровь течёт, Стелла брыкается. Выстрел. Ей не показалось. Прозвучал выстрел, и все замерли. Каннибалы остановились и подняли головы, оторвавшись от своего пиршества, принюхиваясь. Главный зомби лежал на земле с дыркой в голове. Второй выстрел, и снова в цель – женщина сокровавленным ртом рухнула замертво.

* * *

Он перевязывал быстро, но аккуратно, со знанием дела, предварительно обработав и зашив глубокие раны. Стелла даже почти не почувствовала боли, лишь его тёплое дыхание и аромат виски в бокале. Доктор Ритц, так он себя представил. Рослый, пятидесяти лет, жилистый, с седой щетиной на широких щеках, без рейтинга. В хижине, где он жил, были развешаны шкуры животных, за потайным шкафом прятались винтовки, пистолеты, автоматы и даже пара арбалетов. Стелла не знала, что ему следует рассказывать, а о чём лучше умолчать, и поэтому сидела без слов, переваривая в голове своё чудесное спасение. Доктор Ритц не наседал – делал своё докторское дело – умело, даже виртуозно, и… молча. Он закончил, поднялся, подошёл к камину и бросил очередное полено в пламя. Искры взметнулись, и их тут же унесло в дымоход. Доктор поставил иглу на виниловую пластинку, и заиграла музыка. По коже Стеллы прошла дрожь.

– Какая прекрасная музыка, – восхищённо проговорила она, уже опьянённая выпитым.

– Джаз, – кивнул доктор Ритц. – Моя любимая. В уединении слушаю её всегда.

Он выбросил окровавленные бинты в урну, вымыл руки, прошёлся по комнате, налил себе виски и уселся в кресло-качалку рядом со Стеллой.

– Что вы здесь делаете? – спросила Стелла и тут же смутилась, осеклась. – Прошу прощения. Я хотела поблагодарить за спасение. Я обязана вам жизнью.

– Не стоит, – он улыбнулся. – Я ведь доктор. Спасать – моё призвание. А здесь, – он огляделся, – мой второй дом. Я скрываюсь в этих местах от повседневной жизни, от суеты… Охочусь, пишу стихи, просто гляжу в пламя.

– Значит, я случайно выбрела к вашей хижине.

– Я услышал крики, – пожал доктор плечами. – Взял ружьё и сделал своё дело. Зомби такие же люди, и они имеют право на жизнь, но в этом случае у меня не было выбора.

– Спасибо ещё раз… А эти укусы… Они…

– Нет, – Ритц усмехнулся. – Эти люди не такие зомби, каких мы знаем по сказкам. Если и есть какая-то инфекция в их крови или слюне, так это самая обычная – человеческая. От всех подобных заболеваний у вас есть прививка, плюс я сделал вам инъекцию необходимого антисептика.

– Доктор, – Стелла посмотрела на него, – ваше лицо кажется мне таким знакомым.

– Что вы, – Ритц махнул рукой и покачал головой. – Вряд ли мы с вами могли бы где-то встретиться.

– Вы не спрашиваете обо мне… Кто я, откуда, почему у меня нет рейтинга… Я оказалась в лесу, одна, вся в крови…

– Это имеет значение?

– Пожалуй, да. Я могу представлять опасность для вас. За мной рано или поздно придут, и тогда вы можете пострадать.

– Вы преступница, Стелла?

– Нет, – она покачала головой. – В классическом понимании я не преступница. Но у полиции есть основания для моего преследования. Я бежала, когда на нашу общину обрушилась полицейская облава.

– Они приходили за вами?

– Не совсем. Они приходили за моим… мужем. Его преследовали по политическим убеждениям… Я не знаю, жив он или нет. – Она затихла, опустила голову.

– И за какие-такие политические убеждения нынче убивают? – с интересом спросил Ритц.

– Я не уверена, могу ли говорить об этом с вами или нет, – замешкалась Стелла. – Но мы у вас дома, вы спасли меня, и мне кажется, что вы человек хороший…

– Стелла, – прервал доктор Ритц, – вы здесь гостья. Говорите то, что считаете нужным, и помните – я хочу помочь.

– Мой муж – Адриан, лидер восстания в Тридцать Втором городе, – выпалила она.

Воцарилось молчание. Доктор Ритц, кажется, знал, о ком идёт речь. Он умолк, размышляя, и долго смотрел в огонь.

– Что-то не так, доктор? – нашла в себе силы спросить Стелла.

– Простите, – он отпил из бокала. – Не знал, что Адриан женат.

– Вы были знакомы?

– Мы виделись один раз. Но лично друг друга не знали. Сейчас всё так быстро меняется… Я уже не тот, кем был ещё вчера, да и он… Он тоже потерял всё, за что боролся. Стелла, расскажите мне подробнее, что произошло.

– Это слишком долгая история, – Стелла опустила взор.

– Вы торопитесь? – доктор улыбнулся.

– Нет, – она улыбнулась в ответ. – Что ж, – откашлялась, поставила бокал на столик. – Когда-то я возглавляла город Двадцать Четыре…

Оглавление

Пролог

Часть I

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

Часть II

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

Часть III

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

Эпилог