Бедный Генрих [Адельберт фон Шамиссо] (fb2) читать онлайн

Адельберт фон Шамиссо Бедный Генрих

Отчего бы замку, в самом деле,

Средь прекрасной Швабии тужить?

Лестницы и лавочки замшели,

В башнях замка совы стали жить…

Рыцарь Генрих, славный и удалый,

Юности отрада и цветок,

Доблести чистейшее зерцало,

Силы меч и нежности поток,

Истины глашатай, веры светоч,

Пострадавшим помощь и приют,

Знамя для друзей… Но как же это?!

Как же рок затмил звезду твою?!

Грозно бич в Деснице Божьей взвился,

Избранного тяжко поразил –

Гадкою проказой он покрылся

И лишился всех, кто рядом был.

Хутор одинокий на опушке,

Генрих в нём прибежище нашёл.

Где старик-слуга с женой старушкой,

Там бедняге стало хорошо –

Дочка их, которую он в шутку

Маленькой супругой называл,

Скрашивала каждую минутку

Той тоски, что он терпел едва.

Так прошло без малого три года,

Безутешно он себя терзал,

Но старик однажды мимоходом

Генриху участливо сказал:

– Сокрушаться, сударь, Вам негоже!

В Монпелье, в Салерно, говорят,

Корифеи есть и, очень может,

Вас они от хвори исцелят?!

Бедный Генрих усмехнулся вяло:

– Я уже и там, и там бывал,

Но на хворь оно не повлияло,

Ведь никто надежды мне не дал.

Лишь один поведал мне в Салерно,

Как меня возможно излечить,

Только тем не дал ключей от скверны,

Но предрёк всю жизнь её влачить.

А старик: "Вы ПРЯМО говорите!" –

Генрих не заставил долго ждать:

– Врач сказал: "Вы девушку найдите,

Что решится из-за Вас страдать,

Дав, благоволя без принуждений,

Вырезать ей сердце из груди.

Как найдёте – так настанет время

Вам за исцелением прийти."

Вслед за этим оба замолчали,

И образовалась пустота –

Дочку старика не замечали,

Что тихонько всхлипывала там.

Старики легли – и дочка тут же,

Как всегда, легла в ногах у них,

Только сон не шёл, и сердце ужас

Рвал, не дав покоя ни на миг:

Думала она о господине,

Слёзы в ноги к старикам текли

Так, что те в испуге пробудились,

Но понять ребёнка не могли.

Попытались выяснить, в чём дело,

Мягко – позже строго – наконец

Дочка скрыть причины не сумела

И призналась: "Думать горько мне…

Нет ЕГО прекраснее на свете,

И за что ЕМУ его беда?!"

Старики согласны были с этим:

"То, что ОН хороший – это да!

Но на всё на свете Воля Божья –

Судьбы Бог вершит и гнёт пути,

А слезами делу не поможешь,

Так что убиваться прекрати!"

Девочку они угомонили,

Но лежала, не смыкая глаз,

До утра и целый день не в силе

Совладать с тоской она была.

Да и ночь покоя не сулила,

Только мысль запала в сердце вдруг –

Эта мысль ребёнка захватила,

И спокойней стало ей к утру,

И она повеселела даже,

Перед Богом утвердившись в том,

Что под нож она покорно ляжет,

Но сомненья хлынули потом:

А возьмёт ли Генрих жертву эту?

А поймут ли старики её?…

И опять покоя нет как нету,

И опять бедняжка слёзы льёт…

Вот отец уже проснулся снова

И спросонья на неё ворчит:

– Ты ребёнок глупый – право слово!

Только Бог и может излечить… –

Дочь на это тихо отвечает:

– Господин упомянул о том,

Что ему тотчас же полегчает,

Если будет кто-нибудь готов

Жизнь за тО отдать по доброй воле…

Я готова – умоляю вас:

Не противьтесь – я готова к боли,

Видит Бог… И весь на этом сказ!

Старики оторопели прямо,

И отец потерянно сказал:

– Ты дитя, и как дитя упряма,

Смерти ты не видела в глаза!

Обещаешь то, что не под силу…

Прекрати мечтать про смерть и боль,

Не пугай же нас, ребёнок милый,

Спи сама и нам поспать позволь!

Присмирела девочка и молча

Пролежала до утра без сна,

Днём грустила горько, ну, а ночью

В третий раз расплакалась она.

Тут и мать расплакалась, не сдюжив:

– Не своди нас, милая, с ума,

Не лишай опоры, так нам нужной,

Нашу жизнь не превращай в кошмар!

Дочь на это кротко отвечала:

– Боже, дай мне объяснить суметь!

Не страданий я себе искала,

Не на горе вам пойду на смерть,

Не наивно говорю, ведь было

Время к смерти присмотреться мне,

И, как тО живущему под силу,

Представляю смерть и я вполне.

Умирать придётся всем когда-то,

Ждут иные старости в трудах,

А друзьям разгула и разврата

Лучше б не родиться никогда.

Мне счастливый жребий выпадает –

Телом, во спасение души,

Я совсем недолго пострадаю –

Дайте ж мне мой подвиг совершить!

Люди говорят, что я пригожа:

Подрасту – соблазны набегут,

Замуж выходить черёд попозже

Подойдёт – а я ведь не смогу…

Если мужа полюблю я крепко,

Будет Генрих как живой укор,

А не полюблю – и вовсе клеткой

Станет жизнь, любви наперекор…

Я сейчас ЕМУ необходима

И готова к жертве для него:

Рядом он со мною, мой любимый –

Не отриньте счастья моего!

Воздадим же господину вместе

За его большую доброту…

Помогите мне – держитесь с честью

И Господь зачтёт нам жертву ту.

Древо славы, миновав преграды,

Крону пусть раскинет как венец,

А в тени его и вам отрадно

Будет жить и помнить обо мне.

Сердце раня, доченькины речи

Поразили силой стариков…

Не смогли они противоречить,

А терзались молча – нелегко

Было согласиться на такое,

Но решились на исходе сил

И в итоге выдавили с болью:

– Буде так, как дух тебе явил!

И она, ликуя, поспешила

И к НЕМУ на цыпочках вошла,

На колени тихо опустилась,

Сон больного молча стерегла

До тех пор, пока не разбудили

Страждущего первые лучи:

– Милая?! Так рано… Это ты ли?

Боже мой! Да что же ты молчишь?

Как в мольбе, ладони вскинув к небу,

Девочка тогда произнесла:

– Господин бы уступил без гнева,

Если б просьба у меня была?

На неё любуясь, отвечал он:

– Коль Творца и честь не омрачит –

Да! Такое сразу обещанье

От меня ты можешь получить!

А она: "Спасибо, господин мой,

Вот о чём пообещали Вы –

Глядя, как терзает Вас судьбина,

Мы помочь не чаяли, увы,

Но теперь-то исцеленье рядом:

Я по доброй воле отдаю

Сердце, чтоб в согласии с обрядом,

Этот врач исполнил роль свою…

Долго-долго на неё смотрел он,

Заблестели слёзы на глазах,

А потом ответил: "Первым делом

Ты должна родителям сказать…"

Но когда родители явились,

Понял он, как всё предрешено,

Ибо старики его просили

С дочкой, получалось, за одно:

– Мы три ночи ей внушать пытались,

Но её исполнил высший дух –

Так прими же, добрый наш страдалец,

Нашу дочь, чтоб снять свою беду!

Осознал, похоже, бедный Генрих

ЧТО другие от него хотят…

Жажда жизни как пробила двери,

Мигом все сомнения сметя:

Видел он себя уже здоровым,

О другом не в силах рассудить…

Тих и страшен стал больного голос,

Он сказал: "Да будет!" – И в груди

Стариков, умолкших, воцарялась

Непреодолимая печаль,

А ОНА блаженно улыбалась,

Твёрдая в решении как сталь.

Что ж… Итак – в Салерно! И роскошно

Бедный Генрих жертву разодел:

Бархат, соболь, горностай и броши –

Накупил всего, чего хотел.

А она так радовалась мило,

Как невеста на него смотря,

Как монашка, что на всё решилась,

Подойдя к ступеням алтаря.

Что ж… Теперь – в Салерно! И оставив

Трудное прощанье позади,

По пути мечтам они предались,

Но она лишь – с радостью в груди.

Как они добрались – к эскулапу

Он отвёл немедленно её.

Удивился тот, взглянув пристрастно,

И спросил: "Решение своё

Приняла ты волей господина?" –

– Нет! Сама! – ответила она –

– ОТСТУПИСЬ! – на это возразил он, –

ОТСТУПИСЬ, пока ещё вольна!

Жизнь твоя свежа – в твои-то лета

И о смерти думать?! Убоись!

Ты и близко не представишь это –

Что тебе за пытка предстоит!

Застыдишься – коль дойдёт до дела –

Предо мною груди обнажить.

Я твоё захомутаю тело,

Приготовлю острые ножи

И начну я разрезать живое,

И до сердца самого дойду,

А как дрогнет, не осилив болей,

Твой в страданьях не окрепший дух,

Пожалеешь, что тебя калечат,

Что под нож убийственный легла –

Станет всё напрасно – не излечен

Будет ОН, и зря ты умерла,

Ведь спасти тебя никто не сможет,

А минут оставшихся трагизм

Будет ужасающим… И что же?

Ты и вправду хочешь? ОТСТУПИСЬ!

Отвечала девочка с улыбкой:

– Вы всё тАк сказали, господин,

И живописали без ошибки,

Что со мной должно произойти.

Одного лишь я боюсь безмерно –

Что у Вас вдруг задрожит рука:

Как-то Вы рассказывали нервно,

Женщину напомнили слегка.

Соберитесь лучше – успокойтесь,

Режьте так, как надо, без прикрас,

Я стерплю – Вы за меня не бойтесь,

Это я скорей боюсь за Вас!

Старый мастер, это всё услышав,

Видя эти детские глаза,

Побледнел, нахмурился и вышел

К Генриху, чтоб всё пересказать.

Генрих поспешил ему навстречу,

Призывая: "Мастер дорогой,

Ведь меня спасёте Вы?! Излечит

Способ Ваш меня и даст покой?!

Цену жизни только тот изведал,

Кто её в страданиях постиг…"

Мастер отвечал ему на это:

– Для того, чтоб в жертву принести,

Девочка, действительно, годится,

И здоровье к вам вернётся вновь –

Вам осталось лишь распорядиться,

Чтобы пролилась невинной кровь…

Малодушно отстранился Генрих,

Пряча взгляд, и быстро произнёс:

– РЕЖЬТЕ… – Мастер повернулся к двери…

Подошёл к ней медленно… Занёс

Над порогом ногу… И украдкой

Оглянулся, будто знака ждал…

Задержался на пороге кратко…

Только знака Генрих не подал…

К девочке, что в это время тихо

И в надежде мастера ждала,

Он зашёл и пригласил на выход,

И за ним она легко пошла,

И они прошли по коридору

В комнатку укромную вдвоём,

Где в кругу мензурок и приборов

Красный стол с ремнями ждал её.

– Раздевайся! – бросил мастер кратко,

И она исполнила приказ,

Не робея и, в обход порядка,

Посрывав одежду кое-как,

Чтобы побыстрей ножу подставить

Девичью неласканную грудь,

Взобралась на стол и распласталась,

Дав себя ремнями затянуть.

А когда старик увидел тело,

Что прекрасней не сыскать вовек –

Отшатнулся… Как же не хотел он,

Чтобы умер этот человек!…

Но за нож изогнутый он взялся,

Изучил клинок на остроту,

Не вполне доволен им остался,

К оселку примерил и, плиту

Увлажнив, он стал усердно править

Лезвие – и пальцем проверять:

Смерть не обойти – но был он вправе

Резать мягче, чтоб не мучить зря.

Был меж тем сомненьями тревожим

Генрих, передав бразды врачу,

И твердил всё: "Сердце, ты не можешь

Потерпеть ещё совсем чуть-чуть?!

Не толкал ребёнка я на муку –

Девочка сама на смерть пошла…

Может быть, судьба простёрла руку,

Чтоб она так рано умерла?

Жизни радость возвращу себе я,

Мёртвым предоставив их покой…

Смерть невинной… Кто ж не оробеет

Перед смертью праведной такой?!…

Что же ТЫ своей боялся смерти?…

Тихо!… ТИХО!… Горе!… ГОРЕ мне!…

Я ведь жажду жить и в круговерти

Бурной жизни, как о жутком сне,

Позабыть скорей об этом часе…

И молиться стану я, пока

Не свершится всё незримой властью…

Сердце, перестань же так скакать!"

Руки он заламывал, рыдая,

К Богу обращаясь то и дело –

Только сердце, что от лжи страдает,

Примиряться вовсе не хотело:

– Грешника прости, о Боже благий,

И прошу: пошли в достатке силы

Выдержать проказу бедолаге,

Не гнушаясь долею постылой,

Но не дай великий грех на плечи

Мне под искушением добавить,

Праведное грубо покалечить,

Девственное мне попрать ногами!

Выскочив, по лестнице скатился,

Добежав до комнатки укромной,

В дверь, изнемогая, Генрих бился,

Голося: "О мастер!… ООО!… Открой мне!!!…"

Тот ответил только: "Погодите!" –

Генрих: "Отвори мне! ОТВОРИ ЖЕ!!!" –

Тот: "Уже не долго – посидите!" –

Генрих: "СТОЙ! Ребёнок должен выжить!"

Оселок и нож из рук упали…

Мастер отворил, а Генрих взглядом

Рыскать начал – девочку искал и…

Как увидел – сразу слёзы градом:

– Отпусти её, прошу, немедля –

Пусть меня карает Воля Божья!

И они так быстро, как сумели

От ремней освободили кожу.

Девочка тут как запричитает,

Что ей ЖИТЬ в конце концов досталось:

– Это не по чести – я считаю –

Оставалась-то всего лишь малость!…

Неужели господин мой будет

Так страдать и дальше, как и прежде?

Что за нерешительные люди

Вы?! Теперь конец моей надежде…

Полон глубочайшего смиренья,

Бедный Генрих двинулся обратно,

Где насмешки ждали и глумленье…

С ним ребёнок – грустен и заплакан.

Только ТОТ, Кто сердце проверяет,

Кто обоих испытал так строго,

Вдруг смягчился – гнев сменил, даря им

Милость – ведь не всё ль во Власти Бога?!

И тотчас преобразился Генрих,

И проказы вмиг как не бывало –

Свеж и крепок на родную землю

Под восторги громкие вступал он.

Рыцаря собратья окружили,

Радости своей не унимая.

Старики навстречу поспешили,

Со слезами дочку обнимая.

В замке нынче суета и свечи –

Полон зал, и, став пред полукругом,

Генрих обратился к званым с речью,

Дочку стариков держа за руку:

– Дорогие родичи и други!

Я обязан девушке вот этой

Исцеленьем – взять её в супруги

Подсказало сердце мне советом.

Так случится, если Вам угодно

Будет – мы Вас просим оба!

Если нет – скажу я принародно:

Холостым останусь я до гроба.

Поддержали их младой и старый,

А из круга выступил священник

И благословил на счастье пару,

Преклонившую пред ним колени.

КОНЕЦ

отзывы и предложения посылайте по адресу:

vera_valentin@mac.com