Последняя шахта [Игорь Владимирович Марков] (fb2) читать онлайн

Служебное совещание офицеров N-ской ракетной базы подходило к концу. Кондиционер не работал, ажурные тюлевые занавески плохо защищали от солнца, и в актовом зале стало душно. Ноги и спины затекли от двухчасового сидения. Помещение наполнилось скрипом деревянных стульев, покашливанием и шарканьем ботинок о линолеумный пол.

– Товарищи, мы заканчиваем. Попрошу ещё пару минут внимания, – призвал к порядку начальник ракетной базы полковник Крупенко. Он уже два часа стоял за фанерной трибуной и тоже устал. – Сегодня утром из главка поступила оперативная телефонограмма, что верховные руководители стран ядерного блока заключили наконец-то договор о глобальном разоружении, и наша база будет в ближайшее время… расформирована.

Слушатели в зале загудели. В принципе, это было ожидаемое событие, но никто не думал, что оно произойдёт так быстро.

– Товарищ полковник, а с нами что будет? – прозвучал вопрос из задних рядов.

Проблемы разоружения и как следствие сокращение всего личного состава воинской части уже несколько месяцев активно обсуждались в боевых подразделениях, но, как это всё будет организовано, никто толком не знал. Молодые семейные офицеры были озабочены получением собственного жилья: многие до сих пор жили в общежитиях и на съёмных квартирах. Ветеранов воинской службы интересовал размер пенсии, полагающейся за выслугу лет. Ну а среднее, так сказать, самое опытное звено офицеров-ракетчиков интересовалось программами переквалификации и освоением новых гражданских профессий.

– По имеющимся у меня данным, – сказал начальник, – вопросы личного состава решаются положительно и в оперативном порядке. На уровне ООН заключено международное соглашение по освоению космоса и колонизации ближних к нам планет: Луна, Марс, спутники Юпитера и далее по списку, вы и сами знаете. На нашей базе планируется организовать международный консорциум. Все желающие пройдут специальное обучение за бюджетный счёт, будут обеспечены достойной зарплатой и комфортабельным жильём. Я уже видел проект коттеджного посёлка. Будем строить на теперешней закрытой территории.

– А ракеты с запретки куда денутся? – спросил тот же голос. – Там ведь шахты на боевом дежурстве, по тридцать метров глубиной.

– Шахты будем заливать бетоном: пойдут под свайные фундаменты домов. Ядерные боеголовки уже завтра начнут демонтировать специалисты «Росатома». А сами ракеты – это уже наша задача. Принято решение: утилизировать методом отстрела в сторону арктического полигона. Топливо в полёте само выгорит, в твёрдые элементы конструкции соберут в тундре поисковые группы и отправят на переплавку. Вырученные деньги пойдут на благоустройство и развитие инфраструктуры посёлка… Кстати, могу вас обрадовать, археологи считают, что здесь раньше было древнее святилище, ещё с дохристианских языческих времён. Планируется строительство туристического кластера с историко-этнографическим уклоном. А это, между прочим, ещё несколько сотен рабочих мест.

Вечером за ужином майор Шестаков рассказывал жене о ближайших перспективах.

– Представляешь, – говорил он, – новая работа по космосу, большая зарплата, возможно в валюте, отдельный коттедж и никаких боевых дежурств «через день на ремень».

Марина радостно улыбалась и подкладывала мужу лишний кусок курицы. В туристической фирме, наверняка, и для неё найдётся работа гида-переводчика, а если вовремя подсуетиться, то и научного сотрудника, историка или антрополога.

Дети не всё понимали, что говорил отец, но уяснили: теперь у каждого из них будет своя отдельная комната на втором этаже с окнами в вишнёвый сад, куда можно будет спускаться по верёвочной лестнице и гулять, не спрашивая разрешения у родителей.

На нашей планете найдётся не так много людей, которые видели, как устроена межконтинентальная баллистическая ракета. А вот майор Шестаков знал её лучше, чем собственный автомобиль. Может быть поэтому его и подполковника Курочкина назначили в боевой расчёт для торжественного запуска последней ракеты. Командовать пуском должен был сам начальник базы полковник Крупенко.

В обычной или, говоря по-военному, штатной ситуации ракеты запускают по сигналу с ЦКП (центрального командного пункта), который располагается далеко от боевых позиций, чтобы, если коварный враг нападёт на пусковую установку, центр управления не пострадал. Ну а сегодня была особая ситуация – весь мир наблюдал за уничтожением последнего экземпляра смертоносного оружия, – и никакая случайность не должна была этому помешать. Решением главкома пуск приказано было осуществить непосредственно с пульта технологического КП – небольшого бетонного бункера, пристроенного сбоку впритык к самой шахте.

Многие думают, что для запуска ракеты достаточно нажать некую мифическую «красную кнопку». Это, конечно, так, но и не так. Мало ли что может случиться: все мы живые люди. Представьте, например, ситуацию, что дежурный офицер неожиданно сошёл с ума и решил отомстить всему человечеству. Нажал на кнопку, и нет Австралии… Поэтому на КП находится одновременно три человека, которые контролируют не только оружие, но и состояние друг друга. Один отвечает за исправность техники и связь с высшим командованием, получает от него сигналы и шифры для снятия блокировки пусковых устройств. А два других должны одновременно нажать эти самые «красные кнопки». Если один из них опоздает хоть на секунду, то ракета не полетит. Кнопки расположены так далеко друг от друга, что если один сумасшедший, например, убьёт своих напарников, то ему не хватит времени добежать от одной кнопки до другой.

В начале всё шло по плану. До пуска оставалось десять минут. Крупенко и Курочкин заняли свои боевые посты. Шестаков ввёл секретные коды и снял блокировки. Командир расчёта приступил к докладу верховному командованию и всему миру о ходе выполнения последней боевой работы, а Шестаков, щёлкая тумблерами технологического пульта, заканчивал проверку работоспособности бортовых систем. И вот тут-то всё и началось. Среди сплошного поля зелёных индикаторов кроваво-красным огоньком подмигнула лампочка неисправности аккумуляторной батареи…

Не надо быть генеральным конструктором, чтобы отличить автомобильный двигатель от ракетного: первый крутит колёса, а второй обеспечивает реактивное движение. Все детали абсолютно разные. Но в одном они похожи: для первичного запуска двигателей нужен стартёр, который получает энергию от внешнего источника. И в обоих случаях таким источником является простая аккумуляторная батарея, которая, как знают многие автовладельцы, когда-нибудь да и подведёт, зараза.

– Товарищ полковник, аккумулятор сдох, – доложил майор Шестаков. – Разрешите заменить.

– Разрешаю, – кивнул командир, прикрывая рукой микрофон (зачем всему миру слышать о мелких неисправностях), и отключил блокировку замка технологического люка.

Здесь надо сделать ещё одно небольшое пояснение.

Из бункера КП внутрь шахты можно попасть через специальный люк. Шахта представляет собой круглый бетонный колодец. Верхняя часть его с бункером и защитной крышкой выходят на поверхность земли, а нижняя – дно колодца – зарыта глубоко под землёй. В середине шахты стоит ракета. Между ракетой и внутренней поверхностью колодца есть промежуток, по которому снизу-вверх поднимаются горячие газы и дым от работающего двигателя. А когда двигатель не работает, здесь может перемещаться человек на маленьком лифте: для внешнего осмотра корпуса ракеты и обслуживания её наружных элементов. Лифтом эту конструкцию называют условно: просто небольшая огороженная площадка, которая ездит по вертикальным рельсам с остановками по требованию.

Шестаков захлопнул за собой крышку люка, встал на перфорированную металлическую площадку и нажал кнопку «вниз». Лифт по-кошачьи ласково урча электромотором начал медленно опускаться к двигателю первой ступени. Параллельно направляющим сверху-вниз тянулся толстый электрический кабель в чёрной резиновой изоляции. Через каждые два метра он выпускал вбок короткие отростки с электрическими лампочками на концах. Прикрытые для безопасности проволочными абажурами, лампочки рисовали на круглых боках колодца причудливый геометрический рисунок, от чего сама осветительная гирлянда казалась гигантской сороконожкой, запутавшейся в рыболовной сети.

Мягко щёлкнул причальный контакт, и лифт остановился. Шестаков спрыгнул на бетонный пол. Крышка аккумуляторного отсека была на своём месте, привинченная по углам четырьмя болтами с потайными головками. Простейшая операция по замене бортового автономного источника электроэнергии не составила никакого труда: этому учат курсантов уже на втором курсе. Специальной отвёрткой открутить болты, снять крышку, гаечным ключом ослабить гайки на клеммах, заменить старый аккумулятор на новый и вернуть крышку в исходное положение. Ещё в военном училище курсант Шестаков выполнял эту операцию в два раза быстрее норматива, а сейчас, дослужившись до майора, мог проделать тоже самое с закрытыми глазами и одной левой рукой.

Шестаков поднялся на площадку и нажал кнопку «вверх». Электромотор привычно зажужжал, но… лифт не тронулся с места. Майор отпустил кнопку, мотор замолчал. Он снова нажал кнопку. На это раз вообще ничего не произошло. «Электротехника – наука о контактах», – вспомнилась банальная истина. Он постучал рукояткой отвёртки по пластмассовой коробочке пульта – никакой реакции. Шестаков поднёс пульт к лампочке: может быть там есть какой-нибудь предохранитель или рычажок, которым можно открыть крышку, чтобы заглянуть внутрь. Ничего похожего – пластмассовая коробка была плотно закрыта и наглухо запаяна, чтобы избежать попадание влаги. Шестакову показалось, что лампочка в сетчатом абажуре качнулась в его сторону, а отросток провода изогнулся в двух местах, как членистая лапка насекомого. Он отвёл руку в сторону —лапка выпрямилась, а лампочка как будто загорелась немного ярче.

«Приехали, – подумал Шестаков. – Вроде бы ничего не пил, а пауки уже мерещатся».

Он нажал кнопку «вниз», потом «вверх», а затем две кнопки сразу. Стальная пластина лифта под ногами дёрнулась и тут же замерла на месте, а цепочка лампочек несколько раз вспыхнула и поменяла накал вольфрамовых спиралей с жёлтого на кроваво-красный. Похоже, что невидимые электромагнитные силы покинули подъёмный механизм и переместились в осветительную гирлянду. Толстый резиновый кабель изогнулся, как гигантская змея, выползающая из линялой кожи, но его держали железные крюки, глубоко забитые в бетонную стену. Вслед за главным кабелем пришли в движение его многочисленные отростки с лампочками на концах. Они по очереди сжимались и разжимались, заставляя всю гирлянду волнообразно колебаться, что делало её похожей на светящуюся сороконожку-сколопендру.

Шестаков не мог понять, что происходит. Ни одна инструкция по эксплуатации ракетной техники подобного случая не описывала. Да и ни один учебник по общей физике не говорил, что провод, по которому течёт электрический ток, может совершать подобные движения. Он может расплавиться, сгореть, наконец лопнуть от высокого напряжения, но не дёргаться, как пришпиленное булавками к доске насекомое. Более того, ни одно насекомое не может выдёргивать лабораторные булавки… А этот кабель мог. Раскачиваясь из стороны в сторону, стальные крючья один за другим стали вылезать из своих гнёзд. Майору даже почудилось, что провода-лапки с сетчатыми абажурами на концах помогают им освободиться. Гулкая тишина подземного колодца наполнилась звуками шуршания резиновой изоляции по камню и шелестом осыпающихся бетонных крошек.

С мягким чмоканьем, как пробка из винной бутылки, выскочил первый крюк. Падая вниз, он зацепил край лифтовой площадки и с печальным звоном упал на бетонное основание шахты. За ним нестройным хором обрушились остальные, как будто в огромное жестяное ведро кто-то высыпал полную лопату гранитного щебня.

Гирлянда-сороконожка ещё несколько секунд пыталась сохранить вертикальное положение, цепляясь светящимися лапками за шероховатости бетонной стены, но в конце концов не удержалась и рухнула вниз, обвивая бьющимися в конвульсиях кольцами фигуру человека, застывшего с пультом в одной руке и отвёрткой в другой.

«Задушит», – подумал Шестаков и начал тыкать отвёрткой, пытаясь попасть в толстый провод, как будто это и вправду было живое существо. Всё произошло настолько быстро, что он даже не успел ни только испугаться, но даже удивиться странному явлению. Тем более, что кабелю, похоже, не было никакого дела до человеческого существа. Не удержавшись на скользкой железной площадке, он извиваясь сполз вниз и, свернувшись клубком на бетонном полу, затих, уставившись в сопло ракетного двигателя красными сетчатыми глазами.

Шахта как будто перевернулась. Холодная пугающая темнота, которая обычно обитает на дне глубоких колодцев, переместилась на верх, а внизу тлеющими угольками светились несколько уцелевших при падении лампочек.

Щербаков ещё несколько раз безнадёжно нажал кнопки пульта – лифт не реагировал. Обычно бесшумные, из-за прикрывающих их изоляционных резиновых накладок, кнопки щёлкали подобно пистолетному курку, когда в магазине уже закончились боевые патроны, а невредимый враг продолжает бежать в твою сторону. Офицер машинально хлопнул себя ладонью по правому боку, где обычно при боевом дежурстве висит на ремне кожаная пистолетная кобура с запасным магазином, но сегодня – в последний день накануне всеобщего мира – личное оружие приказано было не брать. Звякнула связка ключей от квартиры. Шестаков сунул руку в карман и вместе с ключами достал круглую металлическую пластинку на цепочке – контрольный жетон с его именем и личным номером, который сейчас должен был висеть на доске перед глазами командира боевого расчёта полковника Крупенко… Если на доске чисто, то в шахте никого нет, и, следовательно, … можно смело нажимать эту самую «красную кнопку».

«До пуска оставалось десять минут, – подумал Шестаков. Мозг работал чётко, как во время боевой тревоги. – Крупенко опытный ракетчик. Должен он помнить, что на объекте идёт замена аккумуляторной батареи? Должен… Но может и не вспомнить? Процедура-то элементарная. Всего делов-то на три минуты, ну максимум на три с половиной… Это в штатной ситуации. А сейчас особый случай: все озабочены показухой, докладами на ЦКП, главкому, верховному командованию… Опять же средства массовой информации со своими микрофонами и телекамерами – требуют прямой эфир с оперативными комментариями».

… И вот тут-то Шестакову стало по-настоящему страшно. Он почувствовал, как у него внутри по венам и артериям побежали мелкие щекочущие пузырьки, а на левой руке надулась и нервно забилась жилка в такт ударам участившегося пульса. Из-под тёмного потолка шахты вниз опустилась мягкая и липкая как сахарная вата тишина…

Кап… Кап… Кап… Первые несколько капель с тупым хлюпаньем упали на носок до блеска вычищенного ботинка. Шестаков машинально отдёрнул ногу. Однажды он уже слышал подобный звук. Это случилось зимой в морозную ночь, когда у соседа в квартире сверху прорвало трубу отопления. Горячая вода долго просачивалась через трещины в железобетонной плите перекрытия и, найдя лазейку, разбудила его мокрыми шлепками по голой ступне, высунутой из-под одеяла. Он тогда очень по-детски испугался – подумал, что его кто-то из-под кровати мокрой лапой за ногу хватает.

Но в ракетной шахте нет отопления. Да и водопровода здесь тоже нет. Откуда тогда вода? Может, это конденсат? Но тогда стены колодца и сама ракета должны быть влажными. Шестаков провёл рукой – бетон совершенно сухой, а на тыльную сторону ладони шлёпнулись сразу несколько холодных капель.

Тяжёлая крышка зажигалки «Зиппо» привычным движением откинулась назад, высекая из кремня дружный салют маленьких весёлых искр. Пропитанный бензином фитиль вспыхнул с первой попытки. Шестаков поднял руку над головой. Оранжевое пламя зажигалки вытянулось вверх и высветило на шершавой поверхности стены длинное овальное пятно, в середине которого торчал и шевелился чёрный отросток, похожий на тонкий костлявый палец или лапу гигантского паука. Дополнительное сходство с лапой насекомого придавали покрывающие его по всей длине мелкие щетинки. Вместо когтя или шипа на конце мохнатой лапы чернела дыра круглого беззубого рта с толстыми накачанными ботоксом губами. Губы противно чмокали, как будто хотели поцеловать протянутую к ним человеческую руку, но вместо этого плевались тонкой водяной струйкой.

Шестаков махнул рукой. Светлое пятно огонька зажигалки метнулось вверх, и он увидел, что из каждой дырки в стене, где несколькими минутами раньше торчали стальные крючья осветительной гирлянды, вытягивались и угрожающе плевались костлявые отростки, как будто неведомое чудовище нащупало с той стороны свежие отверстия в бетонной преграде и просунуло в них свои лапы или пальцы. При этом они беспорядочно шевелились – изгибались в суставах и крутились в разные стороны, – как слепые черви, вылезшие из-под земли после дождя и изучающие новое неизведанное пространство. Их движения ускорялись, они вытягивались в длину, добавляя себе новые суставы, и наконец принялись ветвиться, как корни растения в ускоренной киносъёмке. Только в отличие от корней они не пили грунтовую влагу, а изрыгали её пульсирующими движениями наружу: так истекает кровью казнённый преступник, которому палач только что отрубил голову.

Шестаков почувствовал: пузырьки в его сосудах прекратили своё беспорядочное движение, застыли и начали панически схлопываться, вызывая дрожь и озноб по всему телу, волнами от макушки до пяток. Новое ужасное, непонятное, но вполне осязаемое явление вытеснило предыдущий парализующий страх липкой тишины. Мозг включился в работу по спасению организма и призвал к срочной эвакуации.

Единственным путём, ведущим снизу-вверх к спасительному бункеру, были направляющие рельсы бесполезного сейчас лифта – две параллельные зубчатые рейки, закреплённые на бетонной стене стальными кронштейнами. Между рейками и стеной оставалось небольшое пространство, в которое пролезала рука человека. Кронштейны шли через равные промежутки с расстоянием не менее полуметра. Строго говоря, лестница не самой удобной конструкции, но другой лестницы у Шестакова не было.

Первая попытка закончилась неудачей. Окоченевшие мокрые пальцы скользили по гладкому металлу, ботинки на толстой подошве не помещались на коротких выступах кронштейнов. Шестаков снял ботинки и бросил их вниз. Послышался плеск: на дне шахты скопилась уже довольно глубокая лужа.

За свою долгою более чем миллионолетнюю историю человек разумный сильно эволюционировал: придумал массу видов смертоносного оружия, но утратил элементарные способности к выживанию в трудных условиях. Изнеженные крепкой обувью подошвы ног отказывались ступать по острым краям грубо обработанного металла, а ладони рук быстро покрылись кровавыми царапинами. Но тем не менее хилому потомку кроманьонцев удалось всё-таки подняться на три ступеньки вверх. И как раз в это время снизу раздался сильный плеск воды, как будто гигантская рыба попалась на удочку неопытного рыболова и бьёт хвостом, пытаясь сорваться с крючка.

К ужасу Шестакова это была не рыба, да и откуда ей здесь взяться. Это ожила… чёрная гирлянда-сороконожка. Похоже, что льющаяся сверху вода замкнула какие-то таинственные органы в её гибком длинном теле, и там в глубине под резиновой изоляцией потекли неведомые электромагнитные процессы. Оставшиеся целыми лампочки разгорелись ярче прежнего. Ножки-отростки пришли в движение, а чёрный кабель-тело начал выгибаться волнами и сворачиваться кольцами подобно голодной анаконде. Наконец один конец кабеля выпутался из клубка, невероятным образом, нарушая законы равновесия, поднялся на несколько метров вертикально вверх и… обвился вокруг левой ноги Шестакова, сдёрнув его, как будто нарочно, обратно на площадку.

Есть старый армейский анекдот про солдатскую смекалку: рядового Иванова окружила рота вооружённых фашистов; «Это конец», – быстро смекнул рядовой Иванов. Мелькнувшая дурацкая шутка не развеселила Шестакова, но коварный резиновый кабель как будто успокоился. Он сполз с ноги человека, потянулся к лифтовому пульту, который тот давно уже выронил из рук, и ткнулся в него как ласковый щенок мокрым резиновым носом. По его длинному телу пошла рябь, ножки-отростки вытянулись и напряглись, красные лампочки раскалились до бела. Осветив на секунду шахту целиком, они раздулись подобно резиновым шарикам и лопнули, засыпав бетонный пол мелкими осколками.

Колодец погрузился в темноту… А лифт два раза дёрнувшись, с мягким жужжанием электромотора медленно пополз вверх.

Замок переходного люка приветливо щёлкнул и открылся. Майор Шестаков, оставляя на полу мокрые следы, зашёл в бункер и занял своё место согласно боевому расчёту. Последнее, что он услышал перед тем как потерять сознание, – голос полковника Крупенко, торжественно говорившего в микрофон:

– Товарищ главнокомандующий, все системы работают в норме. Ракета к пуску готова. Начинаю обратный отсчёт. Десять, девять, восемь, семь…