Boсточная Поэма [Алибек Закирович Абдурахманов] (fb2) читать онлайн

Восточная Поэма

(По мотивам персидской сказки)

Что за прелесть эти сказки,

каждая есть поэма.

А.С. Пушкин.

Хрустальный купол неба кроет

Чадрою ночь, как лик девицы,

Но свет Аллаха не закроет -

Сквозь щели звёздами искрится.

Любуясь крупною дырою,

Мы все зовём её луною.

Поднос земли всех укачал

На день грядущий в сладкий сон.

Но где – то голос зазвучал,

Вот ная слышан сладкий стон.

И в доме огонёк смелее

В богатом квартале купцов -

То дружбы гиацинт лелеять

Собрались трое молодцов.

Они давно уже дружили,

По очерёдности ходили

Друг к другу в гости. В этот день

Их старший всех собрал под сень.

И три купца обеспечённых,

Хоть молодых, но обречённых

Уж с этих лет на зевоту,

В душе скрывая прямоту,

Устами верность расточали,

Но в сердце глубоко скрывали

Коварной зависти стрелу.

Один по поводу любому

Всегда завидовал другому,

К обоим третий ревновал

Удачи ветреной привал.

Короче, каждый видеть мог

В другом чего он сам не смог

Достичь, в погоне за судьбой,

Рискуя буйной головой.

Вот старший в руку взял бокал,

Хотел сказать, но замолчал.

И чашу он на стол поставил,

Вздохнул не к месту, грустно вставил:

«Эх жизнь! Пусто так проходит;

Мудрец, кто смысл в ней находит!».

И наступила тишина.

Недолго длилась и она,

Купец всю чашу осушил

И как в бреду заговорил:

«Давно уж я скрывал от вас,

И вот, теперь, не ровен час,

Набравшись силы во хмелю,

Откроюсь вам и расскажу,

Каким несчастным я живу.

Средь вас, друзья, иль на пиру

Веселья маску я ношу,

Меж тем печали сей гранит

Давно уж на душе лежит…

Друзья? Друзей ведь не бывает -

Сообща время коротают.

И если нынче нет кого -

Весь разговор лишь про него.

А, что касается его -

Он грязью вас же обливает.

Вино иль женщин пёстрый круг -

Когда чрезмерно – всё недуг.

А хоть и редко не манит,

Страсть – мотылёк в огонь спешит,

Мгновенье – и лишь дым стоит.

Живу без цели, без забот,

Но вьюк такой едва снесёт,

Кто не ослом на свет родился…».

Купец второй вдруг оживился:

«Что мне сказать? Что мне добавить?

Не пожелал ты мне оставить

Полслова, чтобы мог я вставить.

Во всём, что ты нам рассказал,

Меня подробно описал!».

И третий тут уж не смолчал:

«О Боже! Я себя узнал!».

У всех очистилась душа.

Была неловкость, но прошла.

Она всегда ведь настаёт,

Когда знакомый предстаёт,

Будь то хоть телом иль душой

Без покрывал, совсем нагой.

Коль разговор сравнить с едой,

Тут вроде жажды при еде

Возник вопрос: Неужто все

В душе несчастны на земле?

И, чтоб вопрос тот разрешить,

Друзья решили хоть сложить

Все головы, но на пути,

Чтобы счастливого найти.

Но где же отыскать такого?

Тут самый младший молвил слово:

«В стране далёкой, между рек,

Живёт счастливый человек.

В любой игре непобедим,

Хоть и невзрачен, тот Селим.

Табун большой, прекрасный дом,

Земля огромная; притом,

Достал всё даром тот игрок,

В азартных играх сам шайтан

Его бы обыграть не смог!».

«Я, сидя здесь, найду изъян, -

Тут молвил старший, – Ты не пьян?

Невзрачный? Значит не годится.

Коль у тебя урод родится,

Ты бы стал от радости плясать?

К тому же грех большой – играть.

А коль богатые нужны -

Мы сами тоже не бедны.

Уволь другого подыскать!».

И каждый начал предлагать

К кому с вопросом поскакать.

Но обсудив, все находили,

Что с выбором лишь поспешили.

И вот сошлись все наконец,

На том, кого во всём Творец

Безмерно щедро одарил -

Взял в жёны он кого любил,

И через год ему жена

Двух сыновей преподнесла.

А сам он молод, на престоле,

К тому же трон ему достался

Каким – то чудом, Божьей волей.

Его отец при всех признался,

Что будет править сын страной

Намного лучше. На покой

Ушёл, хотя был полон сил.

Народ при нём неплохо жил.

Правитель новый превратил

Страну и вовсе в сущий рай.

Ни дать ни взять, как ни копай,

Счастливец выбор прекратил.

* * * * * * *

Коль есть вино, сосуд найдётся,

Из чаши звонкой что прольётся?

Нужны ведь крылья в дальний путь,

Имущим стоит заглянуть

В их поисках в свой кошелёк,

И в путь собраться им – денёк.

Два месяца на путь ушли,

И вот, коней взяв под уздцы,

В ворота города прошли,

Впервые, налегке купцы.

Была богата их чалма,

Не доставало лишь пера,

А в остальном у трёх друзей

Был вид султанов сыновей.

Что слугам попусту гадать?

Их дело лишь гостей встречать.

И в ожидании, как в клети,

Проходит день, второй и третий,

Четвёртый день уж настаёт,

И шах гостей к себе зовёт.

«Мир с вами, добрые друзья,

Как долг властителя велит,

Узнать у вас хотел бы я

С чем соизволите гостить?

Какую весть вы привезли,

Иль вы из дальних стран послы?

Или купцы или поэты,

Мужи учёные, на свете

Занятий много, ремесла,

Что за судьба вас привела?».

Тут самый младший поспешил

И шаха коротко спросил:

«Вы счастливы?» – повесил нос.

И шаху тут сказать пришлось:

«Пусть будет глупым ваш вопрос,

Умно хотя бы вы спросите, хотя

И в краткости есть красота.

Да, счастлив я, И на земле,

Наверно, нет подобных мне.».

«Ответ ваш краток, – молвил старший,-

Пускай судьбы и нету ярче,

Но разве счастье такового,

Чтоб можно было в двух словах

Так просто описать его?

Прости, владыка шах – ин – шах,

Но в ваших искренних глазах

Мы грусть заметили чуть – чуть.

Откройте правду нам, ничуть,

Как перед Богом не таясь.

Дороги дальней не боясь,

Мы ищем средь людей того,

Кто был бы счастлив, у кого

Нет ущемления ни в чём.

И мы надеемся найдём

Такого человека в вас.

За дерзость же простите нас.

Мы знаем, что вопрос прямой,

Но мы согласны с головой

Расстаться, нежели домой

Вернуться и ни с чем…».

И старший тут умолк, затем

Наш шах, немного помолчав,

Вздохнув, но сразу в руки взяв

Себя, чуть с мыслями собрался,

Кивнув на дверь, без страж остался

И начал тихо, в тишине

Звучал тот голос как во сне:

«Ну хорошо… Я расскажу

Судьбу печальную свою.

Я постараюсь превозмочь

Всю боль души, и эта ночь

Как день Аллаха осветит

То, что уже немало лет,

Устроив в сундуке для бед,

Моя душа от всех хранит.

Вчера я видел сон. Во сне

Себя я видел на коне.

Три ангела, взяв под уздцы,

Коня по облакам вели.

Наверно, это были вы.

Молитесь Богу, чтобы я,

Внутри давно сгоревший весь,

Был счастлив там, а что же здесь,

На этом свете бытия,

Пришлось мне испытать,

Я расскажу вам не тая.

Согласны вы всю ночь не спать?

Меня отец мой с юных лет

В страну далёкую отправил.

Чтобы познать ученья свет,

Я жизнь шахзады оставил.

Такой уж нрав был у отца:

Оставил слабого юнца

С одним лишь дряхленьким рабом,

Сказав: «Мой сын, зато потом,

Изведав трудности, нужду,

Пройдя тернистый путь ученья,

Оставив позади мученья,

Вернёшься ты в отцовский кров,

Тебя мужчиной назову!».

Не правда ль, странная любовь?

И каково, судите сами,

Мне, молодому шахзаде,

Едва сводить концы с концами,

Когда отец сидит в венце.

Любил ходить я в медресе

Всегда одной и той дорогой,

Где высился во всей красе

Дворец султана; стражи строгой

На этом не было конце.

Однажды видел я в окне

Девицу с дивными очами.

В другой раз я пылал в огне,

Когда с ней встретился глазами.

Заметишь блеск в её глазах -

Звезды сиянье только прах,

От красоты её ланит

И роза со стыда сгорит,

А рядом с очертаньем губ

И след калама будет груб,

Но с чем сравнить прекрасный стан?

И в кипарисе есть изъян.

Чтоб локоны той пери описать,

Придётся волны океана взять.

Её пречистая краса,

Перед которой слабы речи,

За много лет до этой встречи

Давно уж мучила меня,

Давно уж волновала грудь,

Не мог ночами я уснуть,

Я ждал её и вот скажу:

Её я встретил наяву!

И во второй и в третий раз

Вели мы разговор для глаз.

Однажды ночью, в поздний час,

Я спать не мог, моя душа

Меня на ноги подняла.

И вот стою я у дворца.

Окно… О высший дар Творца -

Она стояла у окна!

«Эй, что не спится, шахзада?

Не ты ли лупишься глазами,

Когда проходишь тут всегда?».

Какими передать словами

Моё волненье, удивленье -

Откуда знает про меня

Аллаха чудное творенье?

Тогда ещё я, молодой,

Не знал, для женщины любой

Не составляет и труда

Узнать откуда и куда

Идёт объект её желаний.

Не прилагая и стараний,

Узнать и имя, род, ну всё,

Что ни касается его.

* * * * * * *

Хоть изнываем в жаркий день -

Страшит прохладою река,

Попробуй, пальцем ног задень -

Как лёд холодная вода,

А окунулся уж сполна -

На берег выходить не хочешь,

Дитём резвишься и хохочешь,

И брызги тучами летят!

Когда был сделан первый шаг,

Рекой любви я был объят.

И стали с нею мы встречаться.

Влюблённых друг, полночный мрак

Ярчайшим днём нам стал казаться.

От этих встреч я возвращался

Не только с радостной душой,

Но и с набитою сумой.

Отец мой в целях воспитанья

Безмерно сделался скупой,

Однако все его старанья

Рассеял дождик золотой.

Он сыпался не с облаков

А в виде толстеньких мешков

При каждой встрече изливался -

Из рук любимых подавался.

* * * * * * *

Когда с той пери я встречался,

Султанской стражи опасался.

Не знаю худших я людей,

Чем при воротах муравей.

Иной, чем ниже власть дана,

Становится тем хуже нравом,

И, обладая птичьим правом,

Душой жесток как сатана.

От них одно я средство знал,

И потому всегда сверкал

В моей руке кинжал булатный.

Да будь он проклят троекратно!

О, если бы тогда я знал,

Как мне послужит тот кинжал!

Однажды тайною тропою

Прокрался в сад я незаметно.

Вот посеребренный луною

Уж виден и балкон заветный.

Под ним недолго я стоял -

Как милый образ засиял,

Но только на одно мгновенье,

Лишь как неясное виденье,

Мне знак даёт, чтоб я ушёл,

И исчезает. Тихий звон

Раздался брошенных монет…

И тут в рассказе я дошёл

До места, где мой рок, как слон,

Всю жизнь растоптал на нет!

Мешок упал на мой кинжал,

Что наготове я держал,

А он – злосчастная судьба! -

Лишил мужского естества.

Не помню, как я возвращался,

Уж дома я, едва поднялся,

Пол подо мною закачался,

Кинжал лежал – я вспомнил всё

И снова канул в забытьё.

* * * * * * *

Не знаю, к счастью иль ко злу,

Имел я старого слугу -

Отец ко мне его приставил.

И с ним я, против всяких правил,

Как истый евнух поступил -

Он выходил меня, а я,

Без всякой злобы, как змея,

Его однажды отравил.

И тайну с ним похоронил.

Хоть смерть свою я избежал,

Мужчиной только с виду стал.

Раз такова судьба моя -

Как с участью мне не смириться.

Но всё ж никак не понял я,

Как не любить, раз сердцу биться?

Сгорю дотла – моя зола

К любимой с ветром устремится.

И сел однажды на коня

В одежде синей, и посмел

Пред нею снова появиться.

Она давно меня ждала,

При встрече слёзы пролила,

И выслушав её упрёк,

Не знаю как, но тут я смог

Нелепой ложью объясниться,

Что дома, у отца я был,

И близкого там хоронил.

Не раз у ней и после был,

Хоть знал, что дурно поступал,

На случай всё я возложил.

И, наконец, тот день настал…

Я ждал ту бурю каждый час,

Но всё ж внезапно началась

Она неистовым круженьем,

И не было уж мне спасенья!

«На встречу с вами я ходила

Ночами, прячась как воровка,

Потом прислугу сговорила,

Уж право говорить неловко,

Но, всё же буду продолжать…

Короче под конец – кровать!

О как недолго счастье длилось,

А может это всё мне снилось?

Вдруг принц прекрасный исчезает,

Вернувшись, смутно объясняет,

Как хоронил…Кого? О нет!

Такой обман не видел свет!

Не человека, не родню,

Ты верность хоронил свою!

Ты издеваешься, наверно,

Над чистою моей любовью?

Или не любишь? Всё же верно,

Ты остужаешь пылкой кровью

Желанье уличной красотки!

Как сразу я не поняла?!

Всю душу доверяла я,

А ты смеялся лишь над нею,

И не один, а вместе с нею,

Развратницей своей, уродкой!

Приходишь, крепко обнимаешь,

Не разучился целовать,

Но только этим и кончаешь…

Скажи-ка, как это понять?

А слёзы, что ты льёшь украдкой -

Остатков совести нападки?

Любая женщина не сможет

Принять, коль этот жребий дан.

Так в сердце чувства прятать может

Лишь босоногий мальчуган.

О чем мне доказать сейчас,

Что ради этих глупых глаз

На гибель верную пойду!

Зря унижаюсь, зря молю -

Ведь от рождения мужчины

Все бессердечные кретины!

Ну расскажи же, я пойму,

И что бы ни было прощу!

О как! Как надоело мне

Гореть в догадках как в огне!».

Я более молчать не мог.

В слезах закрыл лицо руками,

Сбиваясь, путаясь словами,

Я ей поведал тут, как смог,

Что совершил над нами рок.

«Ах, вот как? Я и не ждала такое,

Судьба моя, что делать мне,

Не хочет, чтобы я была с тобою…

Душою я чиста пред… вами,

Однако, посудите сами…

Ах, Боже мой, к чему слова?

Прощайте!» И она ушла.

Как будто друга в толкотне,

Увидев, «Как дела?» – спросила,

И дальше по делам спешила.

Что оставалось делать мне?

Бессилен над своей судьбой,

Как призрак, я побрёл домой.

* * * * * * *

Недолго длилось расставанье -

Я вымолил у ней свиданье.

В любви и гордость, ум и честь

Померкнет всё. Нет, всё тут есть.

Но гордость за свою любовь,

Тут ум и честь для сердца кровь.

А в сердце образ дорогой,

Что заслонил одним собой

Всё, что Творец вокруг создал.

Я начал глупо, вкривь и вкось,

Потом от этого устал,

И видя, что мой разум меркнет,

Мне сердцу уступить пришлось,

Ему я речь свою отдал:

– Ужели солнце не померкнет,

Ужели птицы будут петь?

Как я на мир могу смотреть,

Лишившись света моих глаз,

Когда другой добудет вас?

Пусть мне неведом аромат

Прекрасной розы, буду рад,

Что рядом находиться можно.

И как бы ни было бы сложно

Мои слова вам понимать,

Хочу я сватов к вам заслать.

– Кто, вы?

– Да, я. Увы,

Мы вместе будем

Лишь на людях, при свете дня.

– Ну, а когда мы день отбудем?

– Вы уж покинете меня.

С одним из преданных рабов,

С одним всегда, моя любовь.

Хоть и прекрасны все рабы,

Я знаю, вы не таковы,

Чтобы гаремом обладать.

О да, я знаю, не могу

Вам запретить мне отказать,

Но именем любви молю

Моё условие принять!

– К чему его мне принимать?

Зачем мне собственного мужа

Как самый тяжкий грех скрывать?

Мне этот уговор не нужен,

Я не сошла с ума, притом,

Скажите, как принцесса может

С безродной чернью иль с рабом

Делить супружеское ложе?

Увольте, на худой конец,

Визирь найдётся для меня.

– Но будет выбирать отец,

А вам ослушаться нельзя,

И на уроде есть венец,

А, что касается меня,

Вам право выбора представлю,

Рядами белыми поставлю

Как тополь стройных молодцов.

– Хотели вы сказать рабов?

– Что делать, выход мой таков.

Я вас оставлю только с тем,

Кто будет предан, глух и нем,

И предан будет, нет, не мне,

А жизни, что на волоске.

Чем со свободным быть рабом,

Для сердца лучше быть с рабом

Которого оно избрало,

Пристойной деве не пристало,

Чтоб мужем мог бы быть любой.

Мои рабы же красотой

Способны девушке слепой,

На ощупь сердце взволновать.

И если всюду поискать,

На небе или под водой

Красавцы может есть получше,

Но поклянусь я головой,

Чтоб отыскать таких на суше…

– Долой придуманные нравы!

Я так люблю вас, что отказ

С ума сведёт не только вас,

Со мной, что делать ваше право!

* * * * * * *

Слова на свадьбу не потрачу,

Как вспомню – и сейчас заплачу.

Скажу я кратко: пир такой

Неведом даже небесам,

Что видят с роду род людской.

А я подмигивал друзьям

И чашу выше поднимал,

Но от несчастья я был пьян,

Лицом смеясь душой рыдал.

И пиршества прошли уж дни,

И самый трудный день настал.

Стояли рядом все рабы,

И темнокожий Абдулла,

Что схож был с жабою сполна,

Их поимённо представлял.

Его и выбрала она!

Я чуть без чувств не упал!

Рабы мои болтать не смели,

Но всё же лучше всех молчит

Лишь тот, кто под землёй лежит.

Хотел отрезать им язык,

Но многие писать умели.

Рабов своих я обезглавил,

На выбор одного оставил,

Чтобы прислуживал чете.

В моем наследственном дворце

Немало было тайных мест.

Я, все места те показав,

И на прощанье наказав,

Что будет страшной наша месть,

Коль попадётся Абдулла,

Хотя б случайно нам в глаза,

Полуживой побрёл к себе.

Не так бы больно было мне,

Когда бы выбрала она

Мужчину лучшего, чем я,

Не так бы мучилась, возможно,

Моя несчастная душа.

Но для рассудка очень сложно

Влеченье сердца оценить,

А приказать же невозможно

Кого, когда и как любить.

Вот так и стал я с нею жить.

Для трона мне наследник нужен,

А ей ребёнок, и она

От своего ночного мужа

Двух близнецов мне родила.

Когда я сыновей её,

Украдкой плача, обнимаю,

Как чадо будто бы своё,

Себя отцом я представляю.

И как ни странно, нахожу

Свои черты в невинных лицах.

С ума ли это я схожу,

Иль наяву такое снится?

Или же все в своих кумирах

Находят то, чего хотят?

Не знаю я, но я не в силах

И час не видеть этих львят.

С тех пор как Бог людей создал,

Достиг ли кто, чего желал?

И если даже есть такой

Старик с седою бородой,

Кто перед смертью не дрожал,

Улыбку сдерживал едва,

Довольный, что прожил достойно

Свои минувшие года,

Не мог бы умереть спокойно.

Сказал бы: «Был бы молодой

В свои года я снова чудом,

И жизнь пошла бы новым кругом,

То с этой, мудрой головой,

Я многое бы изменил! ».

Тут шах свой тон переменил:

– На свете стоит, стоит жить!

Глупее нет на свете, чем

Своей рукой себя убить.

Кидаться, вешаться зачем,

Когда ты в сонме бед живой,

А значит, можешь улыбнуться,

Пусть грустно и пускай порой.

А если суждено замкнуться

От света белого всего,

Я не повешусь от того.

В темнице солнца луч найду

И грустно улыбнусь ему.

«И что вам луч тот заменил?» -

Тут самый младший гость спросил.

– Не луч, а солнце надо мной,

Народу своему служу,

И в этом счастье нахожу.

И мне достаточного того.

И шах надолго замолкает,

И взгляд невидящий его

Гостей уход не наблюдает.

Их на прощанье угощает

Прислуги вежливый народ,

И к вечеру коней седлает

И провожает до ворот.

* * * *

Как бы короткою главою

Письмо по небу завершая,

Вот солнце, тусклою луною,

На отдых спешно уплывает.

Клубится пыль за облака,

И три отважных ездока

Уже скрываются вдали…

Словами этими кончает

Поэму божий раб Али.